Паучья Королева Дж. Э. Уайт
        Заколдованный лес (The Thickety - ru) #4
        Колдунью Риготт увенчали короной и называют Паучьей Королевой, но ей всё мало. Она мечтает о большем: задуть солнце, будто свечку, или поднять в небо целый город и перевернуть его вверх тормашками! Она жаждет повелевать целым Миром! Только чтобы обрести могущество, ей не хватает сущего пустяка - гримуара принцессы Евангелины… Известно, что именно с его помощью маленькая принцесса натворила немало бед и даже уничтожила собственное королевство. К слову, сама Риготт сыграла в этом спектакле не последнюю роль. Но это было так давно, с тех пор проклятой книгой никто не интересовался до сегодняшнего дня! Неужели история скоро повторится?
        Дж. Э. Уайт
        Паучья Королева
        Гоффинам:
        Ким, Винни, Эндрю,
        Мэттью и Хэйли.
        Пролог
        Мартэй покрепче стиснул рукоять своего слёзного меча и приготовился умереть. Теперь уже недолго. Знаменитые стеклянные стены цитадели Та-мен прочны, как камень, но натиска тварей Паучьей Королевы им долго не выдержать. Мартэй видел, как они кишат снаружи, пробуя здание на прочность. Витражные стёкла искажали чудовищные фигуры, создавая немыслимо высокие силуэты с кривыми когтями и клыками, похожими на сталактиты.
        «А может, это вовсе не искажение, - подумал Мартэй. Может, они и в самом деле так выглядят».
        Он не впервые задался вопросом, как же так вышло, что он очутился здесь. Мартэй ведь никогда не хотел сделаться солдатом, не то что старшие братья. Он с детства мечтал о том, чтобы пойти в ученики к мастеру-стеклодуву и постичь все тайны, благодаря которым Люкс сделался самой богатой областью Сентиума. Однако его семья оказалась не настолько влиятельной, чтобы обеспечить ему желанное место. И, за неимением другого выбора, Мартэй записался в городскую стражу. Поначалу-то это была совсем неплохая жизнь. Та-мен-Бриль - город мирный, и монотонная муштра и дежурства казались не такой уж великой ценой за благополучие Йонды и их малышки Викс. Ну да, детские мечты Мартэя так и остались мечтами, но в глазёнках дочери он обрёл новый смысл.
        А потом весь их мир взял и рухнул.
        Поначалу это были лишь слухи, и отмахнуться от них ничего не стоило. «Прекрасная колдунья с глазами как битое стекло. Кошмарные монстры. Целые города исчезают в одну ночь». Однако по мере того как Паучья Королева продвигалась всё дальше, пополняя ряды своей армии всё большим количеством ведьм, отрицать её существование становилось всё труднее. После того как Тимоф Клэн, предводитель воинства серых плащей, чуть было не погиб в яростной битве с нею там, далеко на севере, её армию видели в самых глухих местах: в шахтёрском городке, напрочь заросшем соснами; в последней оставшейся Ледяной Топи; среди руин сгоревшего древнего собора.
        Риготт что-то искала.
        Кураторы Люкса собрались в цитадели Та-мен и обратились к забытым текстам, написанным на мёртвых языках, в отчаянной попытке выяснить, что же так нужно их новому врагу. В результате исследований из подземных хранилищ достали небольшую шкатулку и поместили её под неусыпную охрану. Мартэй и сейчас видел эту шкатулку на другом конце зала, на высоком постаменте. Шкатулка была круглая, из красного носидиана, редкого и практически неуничтожимого кристалла, который формируется столетиями.
        У шкатулки не было ни крышки, ни замочной скважины. Она явно не была рассчитана на то, чтобы её открывали.
        По слухам, в шкатулке хранилась одна из четырёх частей древнего оружия, что звалось «Вулькера». Что это за оружие, какова его природа - не знал никто, известно было только, что, если четыре его части снова соединятся, это наделит Паучью Королеву невообразимым могуществом. Ещё полгода назад Мартэй бы только посмеялся над подобной идеей. Но с тех пор магия вырвалась из сказок и вплелась в ткань их бытия. И теперь легендами и мифами пренебрегать было нельзя, какими бы фантастическими они ни казались.
        Шкатулку надо было спасти от Риготт любой ценой.
        Цитадель содрогнулась от оглушительного грохота - что-то ударило снаружи в высокие двери. Мартэй услышал, как стоящий справа солдатик - сын гибщика зеркал, если он правильно помнил, - невольно всхлипнул.
        - Держись, парни! - вскричал верховный мечник Беллами, здоровенный, как медведь, дядька, с такой окладистой бородой, что там запросто можно было спрятать птичье гнездо. - Приказов не забывать!
        Двери вздрогнули от нового удара.
        Мартэй весь напрягся, готовясь к схватке. Солдат у него за спиной бормотал молитву себе под нос.
        - Оружие к бою! - рявкнул Беллами.
        Мартэй обнажил свой бирюзовый слёзный меч, чудо ковки по стеклу, прочный как сталь, но вдвое легче. Вылетая из ножен, клинок издал хрустальный звон. Мечник из Мартэя был в лучшем случае так себе, но седовласый ветеран по прозвищу Два Пальца заверил его, что мастерство имеет значение только на плацу. А в настоящем бою жизнь и смерть зависят лишь от инстинктов и удачи. Не сказать, чтобы сейчас это сильно утешало.
        Через голову сына гибщика, который теперь уже не всхлипывал, а тихо плакал, Мартэй увидел, как среди чудищ, теснящихся вокруг внешних стен цитадели, появились новые фигуры, с виду человеческие.
        Все новоприбывшие одновременно раскрыли книги, которые держали в руках.
        - Г-г-гримуары, - выдавил сын гибщика, проследив направление взгляда Мартэя. Глаза у него метались, как искры, летящие с наковальни. - Вот как они называются. Мне коробейник рассказывал, который побывал на развалинах Гильдефройда. Он мне порассказал, что там произошло - что может натворить такая книжица в руках девицы, которая…
        Высокие двери загрохотали ещё сильнее: как будто могучая буря отрастила себе руки и выучилась толкать. Солдаты изготовились к бою. Верховный мечник Беллами выкрикивал приказы. Люстра из мерцающего оскольчатого стекла раскачивалась из стороны в сторону, и зал то озарялся светом, то погружался во мрак.
        «Вот они!» - подумал Мартэй, ожидая, что двери вот-вот распахнутся и в зал хлынет воинство Риготт. Он изо всех сил стиснул меч, представил себе лицо дочурки и…
        Их атаковали с боков.
        Мартэй только потом, восстанавливая в памяти случившееся, сообразил, как так вышло. Пока всё внимание солдат было приковано к дверям, монстры Риготт при помощи магии проникли сквозь внешние стены и ворвались в цитадель. Последовавшая за этим битва - если это вообще можно назвать битвой - закончилась за считаные минуты. Чудища Паучьей Королевы окружили захваченных врасплох солдат, точно смертная мгла, и не оставили после себя ничего, кроме трупов в доспехах.
        Мартэй очнулся на полу. По животу расползалось мокрое пятно. То ли его укусили, то ли когтём пронзили, то ли рогом… Всё произошло слишком быстро, он даже не успел осознать, что случилось. Он ощупал свою рану - рука неотвратимо окрасилась в алый цвет.
        Двери распахнулись. В зал вплыла Риготт.
        Её красота - неоспоримая, но пугающая - восхищала, словно пикирующий ястреб или пылающий костёр. На ней было безупречно-белое платье и перчатки до самых локтей. Её потрескавшиеся глаза переливались всеми цветами радуги, точно разбитый витраж, который некий безумец собрал как попало.
        Вслед за нею в цитадель вступили три девочки. Две из них были неотличимы друг от друга: со странными, сизыми волосами и глазами, холодными, как полированные лунные камни. Третья чуть младше, с тёмным цветом кожи и беспокойным взглядом. Когда она увидела бойню в холле, губы у неё затряслись, точно она вот-вот разрыдается, но тут Риготт взглянула в её сторону - и лицо девочки застыло бесстрастной маской. Она пожала плечами, словно все эти смерти ничего для неё не значили.
        «Делает вид, будто она такая же, как они, - подумал Мартэй. - Зачем?»
        Риготт устремила взгляд на красную шкатулку в конце зала.
        - Я отсюда чувствую силу грима! - сказала она и зашагала в ту сторону.
        Похожие на кабанов чудища с обсидиановыми клыками расшвыривали тела, что лежали на пути Риготт, прокладывая узкую дорожку из одного конца цитадели в другой. Чьи-то зубы вонзились Мартэю в ногу и поволокли его в сторону. Он закусил губу, сдерживая крик, и заставил себя полностью обмякнуть, притворяясь мёртвым. Как только тварь отпустила его, Мартэй приоткрыл глаза, совсем чуть-чуть, и стал наблюдать за ведьмами сквозь ресницы.
        - Все вон, - велела Риготт.
        Зал снова наполнился движением: чудовища ринулись к выходу. Младшая девочка хотела было присоединиться к внезапному исходу, однако осколочные глаза Паучьей Королевы впились в неё, будто клещами.
        - Все, кроме тебя, Сафи. Нам надо кое-что обсудить.
        Зал опустел. Девочка осталась стоять с опущенной головой. Последними удалились близнецы, шагая чётко в ногу. Прежде чем затворить за собой высокие двери, они остановились, оглянулись на Сафи и обменялись понимающими улыбками.
        В холле воцарилась гробовая тишина.
        - Как печально, что нас сюда привели слухи и сплетни, а не одно из твоих видений, - сказала Риготт.
        Сафи следовала за Паучьей Королевой, оставаясь на несколько шагов позади. С виду она держалась почтительно, однако Мартэй заметил её руку, замершую на гримуаре, заткнутом за пояс.
        «Хочет, чтобы он был наготове на случай, если вдруг понадобится», - понял он.
        - Я понимаю, что не оправдала ваших ожиданий, моя королева, - ответила Сафи, - но…
        - Быть может, если бы мы искали один-единственный гримуар, я сочла бы твой промах… ну, не скажу приемлемым, но хотя бы понятным. Иголка в стоге сена и так далее. Но ведь мы же искали не один гримуар! «Вулькера», как тебе прекрасно известно, разделена на четыре части, четыре грима. И уж конечно, за это время ты могла бы отыскать хотя бы один из них!
        - Я уже близка к этому, - ответила Сафи. - Второй грим где-то неподалёку отсюда. Мне было видение прошлой но…
        - Где?!!
        - Мне нужно ещё немного времени.
        - Ты и раньше так говорила! Ты постоянно твердишь одно и то же!
        - Но мне же никогда раньше не приходилось управлять своими видениями, - оправдалась Сафи. - Неудивительно, что я иногда ошибаюсь!
        - Не иногда, - отрезала Риготт. - Ты уже целый год таскаешь нас по всему Сентиуму. Если бы я не знала, что это невозможно, я могла бы заподозрить, что ты нарочно мне врёшь и тянешь время, чтобы твоя настырная подружка успела сама отыскать гримы!
        Мартэй затаил дыхание: ведьмы прошли аккурат рядом с его головой. Их каблуки звонко цокали по каменному полу.
        - Кара Вестфолл мне никакая не подруга! - возразила Сафи. - Я же могла ей помочь тогда, у гробницы Клэна, но нет, я осталась на вашей стороне. Я служу вам и никому другому. Это правда, и вы это знаете - ведь вы были внутри моего разума!
        Сафи изо всех сил старалась говорить твёрдо и уверенно, но Мартэю было слышно, что её голос испуганно дрожит.
        - О да! И что это за удивительный разум! - сказала Паучья Королева. - Ни тени предательства, и даже ни капли сомнения! Каждая мысль - образец безупречной преданности!
        Она погладила Сафи по голове запястьем руки, затянутой в перчатку.
        - И подумать только, что некогда ты была моим врагом! Такая перемена - это просто… просто невероятно.
        Мартэй рискнул чуть повернуть голову, чтобы лучше видеть - и оказался лицом к лицу с сыном гибщика. На лице юноши застыло слегка изумлённое выражение, как будто смерть стала для него сюрпризом, но не сказать, чтобы неприятным. Мартэй пожалел, что так и не узнал, как его зовут.
        «Сколько ещё люксианцев погибло сегодня? А сколько ещё погибнет, пока она будет жить?»
        Ярость заставила Мартэя забыть про боль в ране. Он медленно поднялся на ноги. В конце зала Паучья Королева, стоя к нему спиной, рассматривала шкатулку. Она провела рукой над крышкой, и с кончиков её пальцев дождём посыпались полупрозрачные червячки. Их кислотные тела без труда прожигали носидиан. От шкатулки валил чёрный дым.
        «Вот он, мой шанс! - подумал Мартэй, подкрадываясь ближе. - Пока она отвлеклась!»
        Риготт медленно стянула перчатки. Мартэй был уже близко, и заметил, что одна рука у неё - опухшая и уродливая, с багровым волдырём на ладони, словно от укуса. Она опустила здоровую руку в дыру, проеденную червями, и вытащила прямоугольную кожаную обложку. Та была розовая, с вытисненными на ней цветочными лепестками. Если бы Мартэй увидел содержимое шкатулки ещё вчера, то подумал бы, что кураторы, наверное, ошиблись. Не может этот кусок кожи быть оружием. Но теперь он знал, что ещё как может.
        «Это обложка гримуара!»
        - Я чувствую, как могущество струится в ней, точно подземная река! - сказала Риготт. - А ведь это всего лишь один грим. Когда я завладею всеми четырьмя…
        Она обернулась к Сафи. Её губы скривились в жестокой усмешке.
        - Я знаю, что ты лжёшь мне о своих видениях, Сафи. Ты каким-то образом научилась скрывать свои подлинные мысли, но ненависти в глазах ты скрыть не можешь! Ты нарочно пытаешься не допустить меня к моей книге!
        Сафи попятилась, сжимая свой гримуар уже обеими руками.
        - Ну что за глупости, моя королева! - дрожащим голосом возразила она. - Я хочу лишь быть вашей преданной…
        Риготт отмахнулась от всех её оправданий.
        - Это не твоя вина! Ведь вся твоя жизнь была построена на обмане. «Делай то, что должно», «Помогай ближним»… Но ведь в этом нет никакой радости, одно лишь раболепное преклонение перед ложными идеалами. Люди жаждут уничтожать друг друга! Ты оглянись по сторонам. Что ты думаешь, все эти мечи и луки придуманы для поддержания мира? Ну да, как же! Люди изобрели войны, чтобы иметь возможность убивать сколько хочется и называть это «честью»! Я, по крайней мере, своих намерений не скрываю. Я убиваю потому, что мне это нравится.
        Мартэй сделал ещё шаг - Риготт вскинула голову, точно олень, заслышавший в кустах хищника. Он так и застыл, в полной уверенности, что она сейчас обернётся и положит конец его жалкой попытке. Но ведьма продолжила говорить так, будто ничего не случилось. Мартэй едва не потерял сознание от облегчения.
        «Ещё чуть-чуть!» - подумал он, продвигаясь вперёд. Руки у него тряслись, ему стоило огромного труда не волочить свой слёзный меч по полу. Кровь текла не останавливаясь, он слабел с каждой секундой.
        - Когда «Вулькера» будет вновь собрана воедино, - говорила Риготт, - моя власть распространится на все умы разом, подобно лунным лучам. Что за дар я им принесу! Все люди наконец-то осознают, что «любовь» и «сострадание» - не что иное, как ложь. Они наконец-то поддадутся своей страсти к насилию и станут теми чудовищами, какими и должны были быть изначально. Нас ждёт новый, лучший мир, Сафи. А уж с твоей помощью или без неё - неважно.
        Мартэй наконец-то подступил на расстояние удара.
        «Ну!»
        Он занёс меч, напряг руки, собираясь одним взмахом снести голову Паучьей Королеве. И не смог. Нечто холодное и чуждое вторглось в его разум. Он так и застыл на месте, не в силах шелохнуться. Риготт насмешливо обернулась, словно он был невоспитанным мальчишкой, который попытался пнуть её в лодыжку.
        - С чего это тебе вздумалось геройствовать, когда ты совершенно не годишься в герои? - осведомилась она, всего на миг отведя взгляд от юной ведьмы.
        Этого оказалось довольно.
        Сафи увидела возможность, которой во второй раз могло и не представиться, схватила грим и помчалась к высоким дверям позади пьедестала.
        «Куда же ты? - мысленно воскликнул Мартэй. - Там ведь ждёт воинство Риготт! Бежать некуда!»
        Но тут он увидел, что девочка и не собиралась бежать через дверь, созданную человеческими руками. Она на бегу раскрыла книгу заклинаний и принялась читать странные слова на языке, не похожем ни на один другой. Всего в нескольких шагах от неё распахнулся магический портал, затянутый фиолетовой дымкой. Сафи сделала последний рывок и подпрыгнула в воздух, собираясь нырнуть в него головой вперёд. Её протянутые руки исчезли в фиолетовой дымке…
        Дальше уйти ей не удалось.
        Раздался громкий треск, как от падающего дерева, и из каменного пола вздыбилась гигантская рука, перехватившая Сафи в воздухе. Её собственный гримуар выпал у неё из рук вместе с розовым гримом.
        Из тёмных углов цитадели выступили близнецы. Мартэй удивился, когда же они успели вернуться. Или они на самом деле не уходили? Он понял, что всё это был план, задуманный, чтобы изобличить юную ведьму как предательницу.
        - Вот так сюрприз! - холодно произнесла Риготт. Одна из близняшек подбежала и вернула ей грим. - Значит, наша маленькая провидица не так верна, как казалось. Надо же, какой дар пропадает впустую!
        Она ухмыльнулась.
        - Бросьте её в Кусачую камеру. Глядишь, и передумает. Ну, а если нет, есть и другие способы отыскать три оставшихся грима.
        Каменная рука разжалась, Сафи грохнулась на пол. Близнецы подхватили её под мышки и потащили прочь. Однако маленькая ведьма не желала сдаваться так легко. Она брыкалась и царапалась с силой, которой трудно было ожидать от такой хрупкой девочки.
        - Кара тебя остановит! - заорала Сафи, уже не пытаясь изображать преданность. - Она уже делала это однажды, сделает и снова! Спорим, она тоже ищет гримы? И зная Кару, не удивлюсь, если она их уже…
        Близнецы выволокли Сафи за дверь, в темноту.
        Паучья Королева ещё долго стояла спиной к Мартэю и тяжело дышала. Предательство Сафи - а быть может, её последние слова - явно задели ведьму за живое. Когда она развернулась к нему лицом, её осколочные глаза были полны ледяной ярости.
        «Ну вот мне и конец, - подумал Мартэй. - Что ж, хоть Йонда и Викс в безопасности. Это главное». Он отправил семью к тёте, которая жила очень далеко отсюда, сразу, как узнал, что войска Паучьей Королевы направляются в их сторону. Мартэй вдруг вспомнил, что на той неделе Викс должно исполниться пять лет, а он так и не выбрал ей подарок. Ну ничего, авось, Йонда подыщет ей что-нибудь особенное и скажет, что это от него…
        Он представил себе жену и дочку и невольно улыбнулся. Он был готов к смерти.
        - Я вижу, как ты их любишь, герой, - с отвращением произнесла Риготт. - Твою ненаглядную семейку. Но неужели ты так и не понял? Любовь - это слабость! Ты всего лишь показал мне, куда надо бить.
        Мартэй ощутил рывок - и все воспоминания о Йонде и Викс исчезли.
        Удар оказался катастрофическим. Жена и дочь были основой всего его существования, и без них его внутренний мир схлопнулся, словно палатка, из которой выдернули колья. Его разум распался на разрозненные фрагменты, а сердце усохло и превратилось в чёрный камушек, способный испытывать одно лишь отчаяние.
        - Что вы со мной сделали? - спросил Мартэй. Он весь дрожал. Ему сделалось холодно изнутри.
        - У Викс такие красивые волосы! - сказала Риготт.
        Услышав это имя, Мартэй ощутил сокрушительную печаль, сам не зная почему.
        - Кто такая Викс? - спросил он сквозь слёзы.
        Паучья Королева расхохоталась и ушла, оставив его наедине с армией мертвецов и опустевшей красной шкатулкой. Мартэй превратился в живую статую, но его раны продолжали кровоточить. Он умер перед самым рассветом, но сошёл с ума ещё до того: его разум надломился под гнётом того, что он потерял.
        Книга первая
        Башня Песочных Часов
        «Семена будущего зарыты в прошлом».
        «Последние дни Хронии»
        Неизвестный автор
        1
        Кара опустилась на колени к ручью, зачерпнула воды и плеснула себе в лицо, морщась от ледяных иголочек, что вонзились в щёки. В свете луны было видно её колышущееся отражение: тёмные круги под ещё более тёмными глазами, растрёпанные, слипшиеся волосы…
        «Я на ведьму похожа!» - подумала она и хихикнула про себя.
        Звёздная ночь - самое подходящее время для раздумий, и Кара невольно задумалась о череде странных событий, которые привели её сюда. Проследить основное направление было нетрудно: она выросла среди Детей Лона, скиталась по Чащобе, приплыла в Сентиум, чтобы остановить Риготт, вернула себе своё могущество, пройдя через Колодец Ведьм, потом сразилась с Риготт на кладбище, - но многих подробностей она уже вспомнить не могла. Магия вексари требовала платить воспоминаниями, и память Кары была усеяна пробелами, похожими на пятна жухлой травы посреди плодородного поля.
        За спиной послышался скрип снега.
        - Привет, Дарно, - сказала Кара.
        Волк смотрел на неё янтарными глазами. Скорпионий хвост был свёрнут тугой спиралью, жало пряталось в меховых складках.
        «Ночь тихая», - подумал Дарно. Кара слышала его слова у себя в голове так же отчётливо, как если бы он произнёс их вслух.
        - Это же хорошо, что тихая? - поинтересовалась Кара. - Верно?
        «Нехорошо тихая. Тишина перед прыжком».
        - Не понимаю.
        Дарно передал ей образ когтистой твари, похожей на гориллу, которая бесшумно пробиралась сквозь кроны Чащобы, готовясь напасть на ничего не подозревающего паарна внизу.
        - Думаешь, на нас охотятся? - спросила Кара.
        «Да».
        - Ты кого-то видел? Или что-то?
        «Не видел. Чую».
        Дарно много лет выживал в Чащобе, прежде чем Риготт его похитила, так что Кара не собиралась отмахиваться от его отточенных инстинктов. Однако же и бросать хорошее, надёжное укрытие на основании одного только чутья она не собиралась. Сперва надо всё проверить.
        - Дай-ка погляжу, что там, - сказала она.
        Кара распространила свои мысли в десятки существ, что кишели поблизости: в первую очередь в птиц - они самые надёжные часовые, но ещё и в грызунов, что шуршали в подлеске, и даже в косолапого медведя. Некоторые животные охотно пускали Кару в свой разум, но на упрямцев приходилось тратить воспоминания, чтобы построить мостик между собой и ими. Слётку[1 - Слёток - молодая птица, только что начавшая вылетать из гнезда. (Здесь и далее прим. ред.)], который только что научился летать, - как она поднимает в воздух Таффа, чтобы он развесил на верёвке свежевыстиранную отцовскую рубаху. Голодной белочке - вкус свежесорванной гашевицы.
        Проникнув в их разум, Кара быстро проглядела воспоминания животных. Они не видели ничего необычного.
        - По-моему, ты просто перестраховываешься, как всегда, - сказала Кара Дарно. С тех пор как она спасла волка от Риготт, он тенью следовал за ней и скалил зубы на всякий треснувший сучок. Впрочем, пожалуй, у него имелись причины быть подозрительным: Риготт не успокоится, пока он жив, а тут ещё и Грейс снова оказалась на свободе…
        - Метель надвигается, - сказала Кара. - Может, ты из-за этого нервничаешь.
        Дарно ткнулся носом ей в плечо.
        «Да, - подумал он в ответ. - Скоро снег. Ступай под крышу. Опасно».
        Кара вздохнула. Временами неусыпная бдительность Дарно выводила её из себя. Когда она созналась в этом братишке, Тафф просиял: «Во-от, теперь-то ты знаешь, каково мне с тобой!»
        - Слушай, дай мне ещё минутку побыть на воздухе, - попросила Кара. - Мне надо прийти в себя, прежде чем я вернусь в дом и ещё раз попытаюсь пустить в ход то заклинание.
        «Хотя какое это имеет значение? - размышляла она. - Мы пытаемся совершить невозможное!»
        Она окунула руки в воду, собираясь плеснуть себе в лицо - и изумлённо отшатнулась.
        Лицо, смотревшее на неё из воды, не было её отражением.
        Дарно вздыбил шерсть на холке, скорпионий хвост развернулся с грозным треском. Кара похлопала его по боку.
        - Всё в порядке, - успокоила она. Теперь, когда первоначальное изумление миновало, она сразу узнала эту девочку. - Это же Бетани. Свои!
        Дарно исподлобья уставился на лицо в кристально-чистом ручье. Кара понимала сомнения волка. Несмотря на то что Бетани была видна только по пояс, этого было достаточно, чтобы разглядеть паука с двойными жвалами, вышитого на её чёрной мантии. С виду она казалась верной последовательницей Риготт.
        Но Кара-то знала, что это неправда.
        - Я так и не успела тебя поблагодарить за то, что ты спасла нас тогда, - начала Кара. - Если бы ты не обратила заклинание близнецов на них самих, мы все были бы мертвы.
        Бетани только рукой махнула. Поверхность ручья должна была бы заколыхаться от этого движения - но вода осталась неестественно спокойной.
        - Благодаря тебе я не стала чудовищем Наева Причала, - сказала Бетани. - Ты вернула меня к свету. Я перед тобой в неоплатном долгу.
        - Ну что ты! Не стоит меня переоценивать. Я просто указала тебе дорогу в нужном направлении.
        - Ты сделала намного больше. Сама же знаешь.
        Кара потрогала воду указательным пальцем. По воде разбежались круги, но изображение Бетани осталось непотревоженным, словно она была плотным телом, находящимся у самой поверхности.
        - Как ты это делаешь? - спросила Кара.
        - Очень полезная особенность моего гримуара, - ответила Бетани. - Не знаю, помнишь ли ты, но у него необычные страницы.
        - Они как зеркала, - сказала Кара.
        - И эти зеркала могут передавать любое изображение, какое я пожелаю. Мне нужно только посмотреть на страницу и представить себе лицо того, с кем я хочу связаться. Всё остальное сделает сам гримуар. Проблема только в том, что тот, другой человек должен прикоснуться к зеркалу, чтобы я могла его увидеть. Ну или к воде - годится любая отражающая поверхность.
        - Это и в самом деле замечательная магия, Бетани, - сказала Кара. - Но всё-таки будь осторожна с гримуаром. А не то не успеешь оглянуться, как он тобой овладеет.
        - Да я знаю. Но ты уже один раз помогла мне справиться с ним, и это дало мне силы противостоять его зову.
        Кара кивнула, вспоминая свой собственный опыт. Тёмное влияние гримуара было могущественным, однако при достаточно крепкой воле с ним можно было справиться.
        - Теперь я создала связь между нами, - продолжала Бетани, - и ты можешь вызывать меня, когда нужно. Коснись двумя пальцами любой отражающей поверхности и представь моё лицо… только смотри, большим пальцем при этом ни до чего не дотрагивайся, а то заклинание не подействует!
        - А почему?
        Бетани развела руками.
        - Понятия не имею! Никакой логики в этом нет.
        - Ну да, я знаю, - кивнула Кара. - Магия иногда такая странная, верно?
        Обе девочки расхохотались.
        Как хорошо было поговорить с человеком, который всё понимает! Кара пожалела, что Бетани не может оказаться тут, рядом с ней. Ей часто недоставало общества других ведьм - добрых ведьм, разумеется.
        - Ты где сейчас? - спросила Кара.
        - Сама не знаю, честно говоря, - ответила Бетани. - Мы уже несколько дней тащимся по одной и той же дороге. Я просто иду, куда все, и не высовываюсь. А сейчас все спят.
        Она подалась вперёд, глядя за спину Каре.
        - А за тобой мне ничего не видно, только макушки деревьев и волка Риготт. То есть, наверное, теперь это твой волк.
        - Дарно ничей волк - он свой собственный.
        - Ну, в общем, ты можешь быть где угодно, где есть деревья и волки. Больше я ничего не знаю и знать не хочу, а то вдруг Риготт вздумается заглянуть ко мне в голову. Так что на самом деле не вздумай мне говорить ничего важного.
        - А что, если она обнаружит, что ты говорила со мной?
        - Да не обнаружит. Я так хорошо сливаюсь с остальными ведьмами - не уверена, что Риготт вообще знает о моём существовании. Мне всю жизнь хотелось, чтобы на меня обращали внимание, но я всегда просто сливалась с фоном. Я думала, что это моё проклятие. - Бетани застенчиво улыбнулась, и на миг сделалась совершенно другой. - А теперь я начинаю думать, что это дар.
        - И всё равно, Бетани. Ты серьёзно рискуешь, говоря со мной.
        - Ничего не поделаешь. Мне нужно кое-что тебе сообщить.
        Она помолчала, отвела взгляд.
        - У меня плохие новости.
        Кара села и прислонилась к Дарно, чтобы было не так холодно.
        - Рассказывай, - велела она.
        - Ну, ты же слышала, что случилось в цитадели Та-мен?
        Кара покачала головой.
        - Я держусь в стороне от городов и людей. Так что мне сложно следить за тем, что происходит в мире.
        - Ладно, я тогда в двух словах опишу, - сказала Бетани. Риготт напала на цитадель и убила всех, кто там был. У них хранился грим.
        - Что такое «грим»?
        - Часть гримуара принцессы Евангелины - Риготт называет его «Вулькера».
        Кара почувствовала себя глупо. Она столько времени потратила на поиски гримуара принцессы и даже не знала, что у него есть название…
        - И этот… грим теперь у неё? - спросила Кара.
        - Да.
        - Как же она его нашла? - выдохнула Кара. Она подалась вперёд - ужасная мысль пришла ей в голову: - Это Сафи, да?
        - Нет! - отрезала Бетани. - Риготт нашла его сама, по цепочке подсказок… Да как ты вообще подумать могла, будто Сафи согласится ей помогать?!
        По возмущению Бетани Кара догадалась, что за два месяца, проведённые вместе, девочки успели крепко сдружиться. «Больше, чем два месяца!» - напомнила себе Кара: опять она забыла о том времени, что минуло, пока она находилась в Колодце Ведьм. «Сафи провела в плену у Риготт больше года! Получается, Бетани знает Сафи куда дольше, чем я…»
        - Мне очень не хочется её подозревать, - сказала Кара. - Ведь она же и моя подруга тоже. Но я-то знаю, каким искушением может стать тёмная магия. Сама понимаешь, Бетани. Кому, как не тебе это знать?
        Каре даже сквозь воду было видно, что девочка слегка покраснела.
        - А потом, если Сафи по-прежнему осталась… сама собой, отчего же она атаковала меня тогда, на кладбище?
        - Потому что Сафи знала, что сможет сделать больше добра, если останется, - ответила Бетани. - Напав на тебя и оставшись при Паучьей Королеве, она продемонстрировала свою непоколебимую преданность. После этого Риготт стала по-настоящему доверять ей. И это позволило Сафи таскать её по всему Сентиуму, ссылаясь на видения, которые ей якобы являлись.
        Онемевшие Карины щёки вспыхнули от стыда. Она была так уверена, что Сафи запуталась в паутине чёрной магии, что её надо спасать! А малышка вместо этого благодаря своей отваге и хитрости сумела серьёзнее навредить планам Риготт, чем сама Кара.
        «Вот Тафф никогда не терял веры в неё. И я больше не буду…»
        - Но как же Сафи удавалось скрывать от неё истину? - спросила Кара. - Ведь Риготт же способна видеть мысли людей!
        - А это вообще-то моя работа! - не без гордости ответила Бетани. - Я внедрила в разум Сафи «мысленные зеркала» - это мы их так называли, - и каждый раз, как Риготт заглядывала туда, она видела девочку, беззаветно преданную ей всей душой - такую, что восхищается ею и преклоняется перед ней. Но на самом деле Риготт, разумеется, видела себя самоё и отражение того, как она сама к себе относится.
        - Великолепно! - восхитилась Кара.
        - Вот и Сафи тоже так думала, - печально улыбнулась Бетани.
        Яростный порыв ветра пробился Каре под плащ, и она ещё плотнее придвинулась к Дарно, чтобы согреться.
        - А что произошло? - спросила Кара.
        - Риготт догадалась, в чём дело, - вздохнула Бетани. - Сафи теперь в заточении.
        - Но она же не может причинить ей вреда, - сказала Кара. - Сафи нужна ей, чтобы отыскать оставшиеся гримы.
        - Риготт уверяет, что знает другой способ. И поскольку цитадель Та-мен она обнаружила без помощи Сафи, я думаю, что это правда.
        Кара обдумала это. Если Риготт и в самом деле больше не нужна помощь Сафи, у неё нет никаких причин оставлять девочку в живых…
        - Мы придём и выручим вас обеих, - решительно произнесла Кара. - Гримы могут и подождать.
        - Нет! - воскликнула Бетани. - Не тратьте время на нас - ведь первый грим уже у Риготт! Тебе нужно отыскать три остальных!
        - Но…
        - Сафи тебе когда-нибудь говорила о своём видении? О том, что будет, если Риготт воспользуется могуществом «Вулькеры»?
        Кара кивнула. Она помнила. «Риготт, с гримуаром в руках, на горах костей. Это всё, что останется от мира».
        - Тогда ты знаешь, что поставлено на кон, - сказала Бетани. - Сейчас важно одно: не дать Риготт завладеть «Вулькерой». Всё остальное неважно.
        Кара понимала, что Бетани права. И всё же мысль о том, чтобы оставить подруг в опасности, была невыносима.
        - Сперва я отыщу гримы, - согласилась Кара, - но потом вернусь за вами.
        - Не тревожься из-за нас, Кара, - сказала Бетани. - Риготт даже и не знает, что я тебе помогаю, и если она до сих пор ничего не сделала с Сафи, то наверняка не сделает и дальше. Мне ни капельки не страшно!
        Даже сквозь воду Каре было слышно, как дрожит голос Бетани. Ведьма она была хорошая, а вот врунья плохая.
        2
        Выстроенная из камня ферма стояла на холме. Под ним раскинулись поля и небольшой прудик. В тёплое время года отсюда, наверное, открывались довольно живописные виды, но сейчас, куда ни глянь, всё было голо и однообразно. В Сентиуме Каре многое нравилось, но вот здешние холодные зимы ей были не по душе. Она так скучала по рыхлой земле, по запаху свежих цветов, по стрёкоту насекомых…
        И по Лукасу.
        Два месяца прошло с тех пор, как она виделась с ним в последний раз. Кара была уверена, что папа, который теперь только притворялся Тимофом Клэном, сделает всё, что в его силах, чтобы уберечь мальчика от опасности, но у Кары не было возможности узнать, целы ли они оба, и она жила в постоянной тревоге. Когда речь шла о магии, с серыми плащами ей было не по пути, и Кару непрерывно преследовало чувство, что Лукаса она, возможно, никогда больше не увидит. Энергично растирая руки у очага, Кара вспоминала, как Лукас чуть не поцеловал её тогда, на станции свупа, и остро сожалела: «Ну почему я не потянулась вперёд и не встретилась с ним губами, когда была такая возможность?»
        - Кара! - окликнул сверху Тафф. - Иди сюда!
        - Сейчас!
        Она стала подниматься по лестнице. В основном всё в фермерском доме было ей знакомо: вот дровяная печь, вот кровати под балдахинами, вот стеклянные шары, наполовину заполненные водой, куда достаточно только бросить свешар, чтобы содержимое забурлило и засветилось. Однако некоторые вещи ставили Кару в тупик и напоминали о том, что они в этом мире всё-таки чужие. Например, ребристые металлические диски, развешанные по стенам наподобие семейных портретов. Или полки, уставленные дешёвенькими с виду брошюрками, напечатанными странными буквами в виде точек и завитушек. Бесчисленные кнопки, циферблаты, рычажки, которые, похоже, вообще ни для чего не служат (что, разумеется, не помешало Таффу повертеть, нажать и переключить всё, что только можно, и не по одному разу).
        Кара так и не узнала, кому принадлежал этот дом. Он был пуст, когда они его нашли, как и многие другие. Весь мир пришёл в движение: слухи о появлении Паучьей Королевы заставляли людей сниматься с места, будто животных, бегущих от лесного пожара. По пути сюда Кара с Таффом прошли немало дорог, забитых запылёнными беженцами, в чьих фургонах громоздились пожитки - всё, накопленное за годы трудов.
        «Куда они все и зачем? - гадала Кара. - Как будто где-то есть безопасное место!»
        Девочка пригнулась в дверях и стала подниматься по узкой лесенке, что вела на чердак.
        Ночевали они внизу, где теплее, но большую часть времени брат с сестрой проводили на чердаке. Через огромное окно, встроенное в скошенную крышу, в дневное время проникало много света. Ребята сдвинули к стенам затхлые ящики, освободив себе достаточно пространства. Подходящей бумаги у них было маловато, поэтому они мелко и убористо писали и рисовали углём прямо на полу и на стенах, всюду, где только можно.
        Тафф стоял на четвереньках на полу, спиной к Каре. Он отыскал свободное местечко и проворно рисовал кусочком угля, сточенным почти под ноль.
        - Ты чего так долго? - спросил он.
        Кара замялась. Ей хотелось оградить братишку от всего этого, но она уже пообещала себе, что больше никогда не станет от него ничего скрывать, каким бы ужасным оно ни было.
        Тафф бросил рисовать, почуяв, что дело неладно.
        - Что случилось? - спросил он.
        Она рассказала ему всё. Когда Тафф узнал, что четверть «Вулькеры» уже в руках Риготт, он раздражённо стукнул себя по коленке. Известие о том, что Сафи грозит серьёзная опасность, поразило его ещё сильнее. Кара ожидала, что Тафф примется возражать против решения - не пытаться немедленно спасти его лучшую подругу. Однако, к её удивлению, он сразу понял и принял жестокую логику: гримы важнее.
        «Взрослеет…» - подумала Кара.
        - Надо сосредоточиться на заклинании! - сказал Тафф. Голос у него чуть заметно дрожал. - Чем скорей мы остановим Риготт, тем быстрее мы сможем спасти наших друзей.
        - Хороший план, - ответила Кара. Ей очень хотелось обнять малыша, но она сдержалась: он же так старался вести себя как взрослый, значит, и обращаться с ним надо соответствующе. Вместо этого она заглянула Таффу через плечо, обратив внимание на его новый набросок. - Я смотрю, ты трудишься не покладая рук. Что это ты…
        Тут она осеклась, заметив крошки, приставшие к рубашке брата.
        - Эй! Ты что, слопал остатки пирога?
        Тафф лукаво улыбнулся.
        - Я проголодался. И потом, это же был мой пирог!
        Два дня назад Тафф отпраздновал свой восьмой день рождения. Кара поскребла по сусекам и соорудила ему тыквенный пирог в сливочной глазури, его любимый. И ещё подарила помятые карманные часы, купленные у коробейника. Тафф разобрал их на следующий же день, и до сих пор бился над тем, как их собрать обратно.
        - Ничего, не волнуйся, - успокоил сестру Тафф. - Вот заработает у нас это заклинание, я тебе личный пирог испеку, чтобы это отметить!
        - Жду не дождусь, - сказала Кара с уверенностью, которой на самом деле совсем не испытывала.
        Ей вспомнился тот разговор, с которого всё началось. Папа, уже переставший быть Тимофом Клэном, но вынужденный по-прежнему притворяться им, пришёл, чтобы освободить Кару с Таффом из-под стражи. И за несколько бесценных минут, проведённых вместе, он успел рассказать своим детям важные сведения, которые узнал, пока в его теле обитал древний охотник на ведьм.
        - Есть человек по имени Кверин Финдрейк, - говорил отец. - Он очень-очень стар - старше даже Тимофа Клэна, - и ему давно пора было бы умереть, но он жив. «Язычник, застывший во времени, прячущийся в своей башне Песочных Часов» - так описывал его Тимоф, что бы это ни значило. Я собирался… в смысле, Тимоф собирался вытрясти из этого человека нужные сведения. Он знает, где находятся четыре части гримуара принцессы. Тимоф был в этом уверен. Но, несмотря на это, он не особенно торопился встречаться с тем человеком. Клэн не колеблясь ринулся в бой с Риготт, но этого Кверина Финдрейка он страшился.
        - Тогда, наверное, он хороший человек, - заметил Тафф. - Правда же?
        Папа стиснул плечо сына.
        - Я думаю, что всё не так однозначно.
        - Нам нужно с ним поговорить, - сказала Кара. - Если он сможет нам сообщить, где находятся части гримуара, мы сумеем спрятать их от Риготт. Но где же нам его искать?
        - Это-то и есть самое сложное, - ответил папа. - Видите ли, башня Песочных Часов не обозначена ни на одной карте, потому что она находится не «где», а «когда». «В час без удара».
        - Ерунда какая-то, - смутилась Кара.
        Папа пожал плечами.
        - Мне тоже хотелось бы объяснить точнее, но я не уверен, что и сам Тимоф точно знал, что это означает.
        Тафф обернулся к Каре, улыбаясь от уха до уха.
        - Это же загадка! - радостно воскликнул он.
        За эти два месяца они перебрали все возможные варианты толкования непонятной фразы. Что это за «час без удара» такой? Может, это означает, что в двери башни нельзя стучаться? Или, может быть, Кверин живёт там, где не звонят колокола?
        Однако в конце концов они вернулись к загадочному описанию неуловимого старца как «язычника, застывшего во времени».
        - Часы бьют в конце каждого часа, - говорил Тафф. - Если это «час без удара», получается, что он тянется бесконечно. Время остановилось. Так что всё, что нам надо, - это остановить время и оглядеться по сторонам. И, возможно, тогда мы сумеем найти этого самого Кверина.
        - Ты так говоришь, будто это не труднее, чем остановить повозку в долгом пути, - заметила Кара. - Ну и как же ты предлагаешь это сделать?
        - Когда Риготт потребовался эликсир, чтобы лишить Сордуса его могущества, она создала Нирсука, - пожал плечами Тафф. - А тебе просто нужно создать животное, которое сможет останавливать время. Только и всего!
        Поначалу идея показалась Каре невыполнимой. Но потом она вспомнила, как Минот Дравания, сидевший под своим деревом в Колодце Ведьм, шутливо упрекнул её за то, что она до сих пор употребляет выражение «не может быть».
        «Но это безумнее всего, что я когда-либо делала!» - подумала она.
        - Помнишь, как ты создала Джейбенгука, чтобы спасти мне жизнь? - спросил Тафф. - Просто возьми и сделай! Только вместо огромной птицы, которая исцеляет людей, сделай такую, которая останавливает время.
        - Тут есть два «но», - возразила Кара. - Во-первых, для того заклинания требовался гримуар, которого сейчас у меня нет…
        - И не надо, - перебил Тафф. - Не забывай, ты же вексари!
        - И потом, Джейбенгука мне представить было нетрудно, потому что о нём говорилось в сказке, которую я тебе рассказывала много лет подряд.
        Тафф, совсем недавно научившийся щёлкать пальцами, с удовольствием воспользовался случаем и щёлкнул.
        - Вот! - воскликнул он. - Значит, надо сочинить сказку, чтобы убедить себя, что такое существо в самом деле могло бы существовать. А потом ты выстроишь к нему мысленный мостик и втянешь его сюда, в реальный мир!
        - То есть ты хочешь, чтобы я выстроила мысленный мостик к плоду своего воображения? - переспросила Кара.
        Тафф скрестил руки на груди.
        - А что, есть идеи получше?
        Нет, других идей не было. С тех пор они каждый вечер рассказывали друг другу эту сказку, и Кара всё пыталась установить связь с воображаемым созданием. Она не рассчитывала, что это удастся прямо сразу, а улучшать историю, чтобы существо казалось как можно более настоящим, само по себе было интересно.
        Однако и теперь, пять попыток спустя, они были ничуть не ближе к успеху. Кара начинала думать, что их план, возможно, вообще не удастся.
        Но Тафф, как обычно, её сомнений не разделял.
        - Сегодня всё обязательно получится! - сказал он, размазывая пальцем угольную черту. - Не может не получиться. Я это чувствую!
        Кара вгляделась в его последний рисунок.
        Ребята решили взять за основу своего воображаемого зверя, которого они называли «йонстаффом», реальное животное, полагая, что так Каре будет проще его представить. Они долго спорили и наконец сошлись на большой рыжей собаке с чёрными пятнами. На первый взгляд последнее Таффово изображение йонстаффа ничем принципиально не отличалось от других рисунков, которыми был усеян весь пол. Но приглядевшись, Кара обнаружила, что Тафф пририсовал к суставам на лапах тщательно вычерченные шестерёнки, что придало псу полумеханический облик.
        - А это зачем? - спросила Кара.
        Тафф поднялся на ноги. На коленках у него были чёрные пятна, лоб вымазан углём.
        - Я так думаю, до сих пор заклинание не подействовало потому, что существо, которое мы пытались притащить в этот мир, не было логичным.
        Кара невольно улыбнулась.
        - То есть мы пытаемся создать животное, которое может останавливать время, а ты говоришь о логике?
        - Вот именно! - воскликнул Тафф. - Это создание должно соответствовать своему назначению. Ну вот, предположим, на самом деле медведей не существует, а ты пытаешься выдумать медведя, но без когтей и без меха. Это же тогда будет не медведь, верно?
        - Слушай, - сказала Кара, - не пойми меня неправильно, но ты, вообще, нормально выспался?
        - Я что хочу сказать: наша зверушка должна быть не просто сказочной собачкой. Она должна выглядеть так, чтобы было видно, что она и в самом деле способна управлять временем. Я и сказку нашу тоже немного переделал, - сказал Тафф, указывая на текст, нацарапанный на противоположной стене. - Дело же не в магии. Дело в воображении! Мало же просто взять и сказать, мол, существо, которое называется «йонстафф», способно управлять временем. Этого недостаточно! Надо ещё убедить твоё воображение, что йонстафф в самом деле существует. Иначе Врестой никогда не станет для тебя достаточно реальным, чтобы создать…
        - Врестой? - переспросила Кара.
        Тафф покраснел.
        - Ну да, это я его так называю.
        - Но у него же уже было имя, разве нет? Йонстафф.
        - Нет, - возразил Тафф, - йонстафф - это название вида. И тоже часть проблемы. Нельзя пытаться представить какого-то там среднего йонстаффа, какого попало. Нужно попытаться вообразить одного, конкретного йонстаффа. Тогда будет проще выстроить к нему мысленный мостик. Когда даёшь кому-то имя, это сразу делает его более реальным.
        - Ну да, это разумно, - сказала Кара. Она уже была готова согласиться на что угодно. Все предыдущие попытки использовать это заклинание выглядели так, будто она пробовала зачерпнуть туман горстью. - Но почему Врестой-то?
        - Потому что «Время, стой!», вот почему! - воскликнул Тафф. - Неужели непонятно?
        Кара рассмеялась.
        - Ну, Врестой так Врестой.
        Она подошла к противоположной стене, чтобы прочесть, какие изменения Тафф внёс в сюжет. Писал он, конечно, с жуткими ошибками, и Кара сразу почувствовала себя виноватой, что так запустила его занятия, но в целом изменения были стоящие. Сказка ожила, и персонажи превратились в настоящих людей, воплощённых в словах.
        - А может и получится, - признала Кара. - Ну, давай сегодня попробуем по-твоему. Возможно, мы даже сумеем…
        - Кара, - перебил Тафф каким-то сдавленным голосом, - кажется, у нас проблемы…
        Кара развернулась. За спиной братишки стояла Грейс Стоун, держа у его горла кинжал.
        - В кои-то веки щенок прав! - жизнерадостно ухмыльнулась Грейс. - Уж проблемы так проблемы!
        3
        Когда Кара вспоминала Грейс, она представляла себе не шептунью в красном одеянии из Колодца Ведьм, а дочку фен-де Стоуна, безупречно наряженного ангелочка, всегда с яркой лентой в волосах, каждый день находящего новый способ помучить Кару…
        Этой девочки больше не было.
        Грейс побрилась налысо, вместо длинных белых волос на голове у неё торчала колючая щетина. Одежда на исхудалом теле превратилась в лохмотья. Грязь разводами легла на лицо и забилась под ногти. Даже взгляд изменился. Её глаза по-прежнему оставались пронзительно-голубыми, но теперь они жили собственной жизнью, метались из стороны в сторону, как будто норовили сбежать от хозяйки-неудачницы.
        - Что, рада, небось, видеть, какой я теперь стала? - спросила Грейс. Она тяжело опиралась на деревянную трость, берегла больную ногу. - Ручаюсь, ты всю жизнь мечтала об этой минуте!
        - Не трогай его!
        - Да не собираюсь я трогать твоего щенка. Просто поговорить надо.
        - И всё?
        - И всё, - ответила Грейс и немного отодвинула кинжал от горла Таффа. - Но я не могу допустить, чтобы ты наколдовала кого-то из своих маленьких чудищ и напала на меня прежде, чем я договорю. Времени в обрез, и мне надо, чтобы ты слушала в оба уха, если мы все хотим дожить до утра.
        Дарно почуял, что Каре требуется помощь, и проскользнул в комнату. Теперь он расхаживал взад-вперёд, не спуская глаз с Грейс.
        - Мне не по себе от этого нового присутствующего, - заметила Грейс.
        - Отпусти моего брата, и тебе не причинят вреда, - ответила Кара. - Даю тебе слово.
        - И что же это за слово, а, Кара Вестфолл? «Солнышко»? «Радость»? «Бабочки»? Ты ж у нас такая хорошая, такая добрая! Ну как можно сомневаться в тебе?
        Грейс отпихнула Таффа.
        - На, забирай!
        Кара заслонила братишку собой, а Дарно тут же сбил Грейс с ног. Волк стиснул зубами податливую кожу на шее Грейс и замер, ожидая дальнейших приказаний.
        - Мне не причинят вреда! - воскликнула Грейс. Глаза у неё расширились от ужаса. - Ты же обещала!
        - А ты угрожала жизни моего брата. Я уже не та всепрощающая девочка, которую ты знала в Де-Норане, Грейс. Давай, выкладывай, зачем пришла, и может быть - может быть! - я сумею убедить Дарно не рвать тебе глотку.
        - Возможно, тебя это удивит, - ответила Грейс, - но, на самом деле, я пришла, чтобы спасти жизнь вам обоим.
        Тафф потёр шею.
        - Ты выбрала странный способ это продемонстрировать.
        - Мне нужно было привлечь ваше внимание. И быстро. Только и всего. А теперь убери от меня эту тварь, не будем терять время.
        - Дарно, отпусти, - скомандовала Кара.
        Волк нехотя убрал клыки от горла Грейс.
        «Ну хоть кусочек, а? - взмолился он. - Охота плохая, добычи мало…»
        - Извини, друг.
        Кара чувствовала лютый голод, терзающий Дарно, и ей было стыдно, что она поманила его едой и не дала.
        - Но ею ужинать небезопасно. Она с гнильцой внутри.
        Грейс села и озадаченно огляделась по сторонам: рисунки на полу, исписанные стены…
        - Вы тут с ума не посходили оба? - жизнерадостно осведомилась она.
        - Ты говори, говори, что хотела, - ответила Кара.
        - Ну ладно, - сказала Грейс. - Ты же мне доверяешь, да?
        - На свете не найдётся столько «нет», чтобы ответить на этот вопрос.
        - Ничего, всё еще изменится. После этой ночи ты больше никогда во мне не усомнишься.
        Грейс попыталась откинуть назад несуществующие волосы.
        - Зря вы так долго проторчали на одном месте. Близнецы пронюхали, где вы находитесь. Они будут здесь с минуты на минуту.
        - А ты откуда знаешь?
        - Потому что я следовала за тобой и увидела, как они приближаются.
        - Следовала за мной? Зачем?
        - Ты сейчас думаешь немного не о том. Надо срочно уходить отсюда, иначе мы окажемся в этом доме, как в ловушке.
        - Поздно, - сказал Тафф, глядя в окно.
        Кара подбежала к нему. Сквозь метель было плохо видно, но всё равно она различила две фигуры с одним гримуаром. А за ними, у подножия холмика, ещё четыре. Близнецы действовали наверняка.
        - Откуда мне знать, что это не ты их привела? - спросила Кара, развернувшись к Грейс. - Быть может, это какая-то хитрость!
        - И зачем бы мне тогда тебя предупреждать?
        Кара пожала плечами.
        - Не знаю. Быть может, чтобы втереться в доверие?
        - Ну, это вообще ерунда получается! Я подвергаю себя опасности уже тем, что стою и разговариваю с тобой. Ради чего бы мне рисковать…
        - У тебя есть свои причины, я уверена! - отрезала Кара. - Ты ничего не делаешь просто так.
        - Теперь всё изменилось, - сказала Грейс преувеличенно ровным тоном. - Изменилась я.
        Кара презрительно фыркнула.
        - Слушайте, а давайте об этом потом? - перебил Тафф, нервно поглядывая в окно. - А где Риготт? Я её не вижу.
        - Риготт здесь нет, - сказала Грейс, подталкивая их к дверям. - Да и какая разница? Давайте запрыгнем на эту вашу летающую гусеницу и уберёмся отсюда.
        Тафф подбоченился и развернулся к Каре.
        - Отличная идея! - воскликнул он. - Давайте так и сделаем, а?
        - А в чём проблема? - насторожилась Грейс.
        - Отпустила я Погремушку, - созналась Кара. - Она ж не сказать чтобы неприметная, я и подумала - после того как она столько времени томилась в Колодце Ведьм, она заслуживает погулять на воле…
        - Ну, кто говорил, что фиговая это идея, а? - осведомился Тафф, стукнув себя в грудь кулачком. - Кто говорил, что Погремушку надо держать под рукой, на всякий случай?
        - Ну до того ли сейчас? - вздохнула Кара.
        За окном ведьмы собрались в тесный кружок - чёрное пятно на белом снегу. Они принялись читать заклинания из своих гримуаров. Кара не слышала их слов, однако почувствовала, как они напряглись в предвкушении за мгновение до того, как фиолетовая вспышка озарила ночное небо. Весь дом тряхануло так, словно гигантская рука сорвала его с фундамента и подняла в небо - подняла и уронила. Окна чердака разлетелись вдребезги. Стропила треснули. Колонны ящиков развалились, точно башни, разбитые выстрелом из катапульты, всё их содержимое раскидало по полу.
        Кара помогла Таффу подняться на ноги. Прикрываясь рукой от снега, который теперь кружился по чердаку, выглянула в разбитое окно. Дом и приближающиеся к нему ведьмы были окружены стеной фиолетового сияния.
        - Это что ещё такое? - спросил Тафф.
        - Точно не знаю, - ответила Кара, - но догадываюсь.
        Она быстро выстроила мысленный мостик к ближайшей стае волков и отдала приказ: «Окружите ведьм и нападите на них сзади». Волки были только рады послушаться - животы у них подводило от голода, - но жажда крови сменилась жестоким разочарованием: звери врезались в фиолетовую стену.
        - Магический барьер, - заключила Кара: её первоначальные подозрения подтвердились. - Они меня отрезали от лесных зверей. Животные нам не помогут.
        - А как насчёт тех, кто очутился под куполом? - спросил Тафф.
        Кара пожала плечами.
        - Овцы да куры? И Тенепляска. Что они могут сделать?
        - А как же крысы? - спросил Тафф. - Всегда же есть крысы.
        Кара кивнула.
        - Ну да, ещё крысы в подвале. Я пошлю их. Может, они помогут нам выиграть несколько минут.
        «И я!» - подумал Дарно.
        - Нет! - начала было Кара. - Их слишком мно…
        Но Дарно уже выскочил за дверь. Кара могла бы заставить его вернуться силой, но после подобного вмешательства их отношения уже никогда не стали бы прежними.
        «И к тому же Дарно способен о себе позаботиться».
        - Давай всё-таки ещё раз испробуем заклинание, останавливающее время, - предложил Тафф. - Это наш единственный шанс.
        Кара покачала головой.
        - Слишком рискованно! Должен быть другой выход…
        - А давайте вы просто сдадитесь и скажете всем, что это я вас схватила, чтобы меня выгородить? - предложила Грейс. - Так хоть кто-то из нас выживет!
        Кара с Таффом не обратили на неё внимания.
        - У нас получится! - воскликнул Тафф, схватив Кару за руки. - Я стану рассказывать, а ты колдовать. На этот раз точно подействует! Я чувствую!
        - Но ведь если не получится…
        - Получится! - оборвал её Тафф. - Ну ты что, не веришь, что ли?
        Если бы Тафф задал этот вопрос несколько месяцев назад, Кара ответила бы «нет». Но теперь всё было иначе. Она преодолела квет-нондру и вернула своё могущество. Она сразилась с Риготт и выжила!
        - Давай, читай сказку, - решилась она.
        - Какую ещё сказку? - переспросила Грейс. - Что вы несёте?
        - Мне нужно сосредоточиться, - сказала Кара. - Это значит, что сдерживать близняшек в ближайшие несколько минут придётся тебе. Сумеешь, как думаешь?
        Грейс с трудом сдержала смех.
        - Да ты никак помощи моей просишь?
        - Ну, если ты хочешь выжить, - ответила Кара, - я не вижу для тебя другого выхода. Я уверена, что Риготт точно знает, кто снял проклятие с моего отца и помог пленнику бежать. Ты в самом деле думаешь, будто она оставит такое безнаказанным?
        - Ты что, до сих пор так ничего и не заметила? - спросила Грейс, кривя губы. - Хотя да, ты никогда наблюдательностью не отличалась.
        Кара не сразу сообразила, чего же тут не хватает.
        - А где твой гримуар? - спросила она.
        Новая вспышка. Дом тряхнуло ещё раз. Двумя этажами ниже что-то повалилось с грохотом. Грейс пошатнулась, но Кара подхватила её, не дав упасть.
        - Выкинула я эту дрянь на дно старого колодца, - сказала Грейс. - С магией покончено. Всё!
        Она горестно вздохнула.
        - Но я, конечно, попробую загородить дверь. Видишь, я всегда готова помочь!
        Грейс захромала прочь, стуча палкой по деревянному полу, и принялась ворочать ящики, перегораживая вход на чердак.
        «К чему всё это было?» - спросила себя Кара.
        Но размышлять над этим было некогда: Тафф уже принялся читать историю. Кара уселась на пол - стараясь не замечать трещин, назойливо змеящихся по полу, - и устремила взгляд на самое свежее изображение йонстаффа.
        «И не какого-нибудь йонстаффа, - поправилась она, - а Врестоя! Раз у него есть имя, значит, он точно существует».
        - Давным-давно, так давно, что и самые древние старики не упомнят, - нараспев читал Тафф то, что было написано на стене, - Время был розовощёким младенцем и ещё не очень-то умел управлять своими владеньями. День боролся с ночью, а ночь с днём, часы забывали, в каком порядке они следуют друг за другом, а иная минута, случалось, своё дежурство и вовсе проспит. Нет нужды говорить, что от этого люди терпели немало бед и невзгод. И тогда, чтобы помочь юному Времени, пока он не овладеет своим ремеслом, боги сотворили существ, которых назвали - йонстаффы. Йонстаффы усердно взялись за дело и быстро уладили раздоры между днём и ночью, а часы научили разным хорошим способам не забывать, кто за кем следует. Но, конечно, труднее всего было с минутами. Минуты оказались такими лентяйками! День за днём йонстаффам приходилось тормошить каждую из них, чтобы те были готовы, когда настанет их черёд. Сами понимаете, это была прорва работы. Иной раз йонстаффы запаздывали, и тогда им ничего не оставалось, кроме как совсем останавливать шестерёнки времени, чтобы успеть выполнить свои обязанности и разбудить все минутки
до последней. И когда доходило до остановки времени, эту задачу взваливали на самого младшего из йонстаффов, которого звали Врестой.
        Кара зажмурилась, мысленно переводя Таффовы слова в образы. Ведь услышать историю было мало. Чтобы заклинание сработало, её надо было прожить!
        - Разумеется, - продолжал Тафф, - для людей йонстаффы были невидимы, однако те, кто не чужд магии, могли ощутить их присутствие - будто тёплый ветерок или покалывание в кончиках пальцев. Сами же йонстаффы, наоборот, людей видели прекрасно, и в своё свободное время - хоть его почти и не было - немало потешались над странными привычками и обычаями двуногих. Все, кроме Врестоя. Маленькому йонстаффу эти существа казались замечательными - особенно один бедный мальчик по имени Рузен. Рузену, сыну кожевника, было восемь лет. Он не был ни особенно красив, ни особенно умён. Зато смеялся он охотно и часто и любил животных. Каждый вечер Рузен собирал всех деревенских собак и играл с ними в кожаный мячик, который изготовил собственными руками. Врестой мог часами наблюдать за ними, греясь в лучах их беспечной радости, как черепаха греется на солнышке. И больше всего на свете ему хотелось тоже поиграть с мальчиком: чтоб он ловил мячик пастью, а Рузен чесал его между ушами. Ему хотелось слышать смех мальчика, не приглушённый стеной, что разделяла их миры, а совсем рядом, совсем близко.
        Тафф читал, а Кара старалась вообразить историю во всех подробностях, в мельчайших деталях. Непослушный вихор на макушке Рузена - как будто корова лизнула. Кожаный мячик, чуть кособокий, с расползающимися швами - сразу видно, что делал его ребёнок, ещё не овладевший отцовским мастерством. А главное, Кара мысленно сосредоточилась на образе Врестоя, пока йонстафф не предстал перед нею отчётливо, подобно свежему воспоминанию. «Когда он запыхается, язык у него свисает влево. Россыпь пятнышек у него на груди напоминает созвездие на северном небосклоне. И из пасти у него пахнет утренней росой».
        - И вот наконец желание Врестоя сделалось настолько невыносимым, что он отправился к богам и стал молить, чтобы те позволили ему выскользнуть в трещинку во времени и побродить по миру смертных. Боги поначалу были против, но преданный йонстафф так просил, так умолял, что они, в конце концов, согласились. Однако же предупредили, что своё могущество он должен хранить в секрете, ибо мир ещё не готов к магии и последствия могут быть ужасающими. Врестой согласился. Не прошло и нескольких дней, как он отыскал себе место среди прочих деревенских собак, а ещё через несколько - сделался любимцем Рузена. Говорить йонстафф не мог - ведь его магия была настолько могущественной, что даже одного звука хватило бы, чтобы выпустить её на волю, - но это не имело значения. Мальчик любил его, и это было главное.
        Снаружи доносилась какофония звуков. Рык, встревоженные голоса, болезненный возглас… Ветер превратился в вихрь, носивший по комнате всё, что не приколочено. Кара почувствовала, как что-то стеклянное ударилось о её затылок и разлетелось вдребезги. Она не обратила на это внимания, только плотнее зажмурилась и придавила веки ладонями.
        «История! Думай только об истории!»
        - В один прекрасный день, - провозгласил Тафф - теперь он почти орал, стараясь перекрыть вой ветра, - Рузен, как обычно, полез на дерево, но когда он забрался на самую макушку, ветка под ним обломилась, и он полетел вниз. Врестой забыл о том, что говорили ему боги и, издав один-единственный звук, остановил время за миг до того, как Рузен ударился о землю. Когда йонстафф дотронулся до Рузена, мальчик увидел, что всё вокруг застыло. Хоть он и был ошеломлён произошедшим, но Врестоя полюбил больше прежнего: ведь тот спас ему жизнь. Вскоре всё вернулось на круги своя. То были счастливейшие дни в жизни Врестоя!
        Кара почувствовала, как в мир вошло новое создание.
        То был ещё не Врестой - всего лишь смутная мешанина мыслей и идей. Нет, нужно придать ему более осязаемую форму, если Кара действительно хочет сделать его реальностью…
        - Давай, Тафф, давай дальше! - вскричала она.
        - В течение нескольких лет Рузен хранил дар Врестоя в тайне, - затараторил Тафф. - Однако по мере того, как он становился старше, бедность его семьи всё больше казалась несправедливостью, перекрывающей путь ко всему хорошему. Рузену хотелось знать, каково это - ложиться спать сытым, ходить в новой шёлковой одежде, а не в латаной-перелатаной. Он стал смотреть на талант своего питомца как на способ оставить свой след в этом мире. И вот Рузен, пустив в ход ремесло, которому научился, хотя так и не полюбил, изготовил из обрезков кожи мужчину и женщину и поставил их в центре деревни. Когда вокруг собралась толпа, Рузен объявил, что его бедным созданиям очень стыдно стоять на виду совершенно голыми и что они нуждаются в помощи деревенских жителей. Толпа расхохоталась, почуяв какую-то забаву, но тут Рузен кивнул Врестою. Йонстафф понимал, что зря он это делает, однако любовь к мальчику затмила его разум, и отказать ему он не смог. Он издал один-единственный звук. И пока время замерло, Рузен обошёл толпу и собрал кучу всякой всячины: шляпы, перчатки, башмаки, украшения, - и одел во всё это своих кожаных
истуканов. Когда же время двинулось дальше, людям показалось, будто все эти предметы слетелись на новое место в мгновение ока. Ох, как же ему аплодировали! Народ желал видеть фокус ещё раз. И ещё. Рузен оставил у ног кожаного человека свою собственную шляпу, и к концу дня она доверху наполнилась монетами.
        Кара услышала голоса на лестнице и удары в двери чердака… «Сосредоточься! История, история, история!» Врестой был уже близко. Она уловила его слабый шёпот внутри своего разума, непохожий ни на одно из животных, слышанных ею прежде. Кара протянула к нему мысленный мостик из воспоминаний о дружеских чувствах: «Вот Сафи с Таффом молотят ногами по воде, вот она раскатывает тесто вместе с тётей Эбби…» - но сколько бы воспоминаний она ни вложила, всё равно мостик казался недостаточно длинным, чтобы соединить берега реальности и её воображения.
        «Приходи в мой мир, Врестой! - думала Кара. - Давай подружимся, а?»
        Тафф рассказывал дальше. Кара старалась не замечать страха в его голосе, пытающемся перекричать треск ломающейся двери.
        - В тот вечер мальчик, который на самом деле уже не был мальчиком, лёг спать с полным животом, а утром он пошёл и купил себе три новых костюма. Врестой надеялся, что на том всё и закончится. Но это было только начало. Весь следующий год Рузен и йонстафф обходили окрестные деревни и показывали свои фокусы. Вскоре пузо Рузена уже свисало поверх ремня, а одежды он себе накупил столько, что им пришлось обзавестись целым фургоном, чтобы возить её с собой. Он всё чаще бранился. Всё реже смеялся. И вот когда Рузен объявил, что они отправляются в город, где у людей водятся «настоящие деньги», Врестой понял - это плохая затея. Он и так уже стал замечать, что в последнее время в деревнях, что они посещают, люди смотрят на них не только с восхищением, но и со страхом и отвращением. Слухи о Рузеновом «фокусе» разошлись по округе, и иные уже поговаривали, что совсем это не фокус, а какая-то чёрная магия. В городе им грозила опасность, и Врестой попытался отказаться, заботясь только о безопасности мальчика. Рузен же посадил его в клетку.
        Кара поднялась в воздух.
        Она открыла глаза. Пол чердака остался далеко внизу. Голова упёрлась в деревянные стропила. Близнецы торжествующе смотрели на неё, в волосах у них таяли снежные хлопья. Прочие ведьмы разошлись по чердаку. Старая карга с ввалившимися щеками зажала в ладонях лицо Таффа, точно нелюбимая тётка, норовящая его расцеловать. Грейс лежала на полу, глаза у неё были открыты, но ничего не видели. Из раны на её голове струилась кровь.
        - А ведь мы почти дочитали сказку! - воскликнул Тафф, бессильно стиснув кулаки. - Почти дочитали!
        Близнецы, двигаясь абсолютно синхронно, приближались к Каре, держа между собой раскрытый гримуар. Щепки чердачной двери хрустели у них под ногами. Сёстры заговорили на понятном только им гортанном языке. От этих слов уши Кары зачесались, как от шерстяной шапки.
        - Отпустите мою сестру! - заорал Тафф, пытаясь вырваться из рук старой ведьмы.
        Близнецы ухмыльнулись и перевернули страницу гримуара. Они выдали поток непонятных слов, ни разу не заговорив в унисон, безукоризненно сплетая одно заклинание на двоих. Крыша дрогнула и загремела, будто клетка с бешеным зверем.
        - Что происходит? - невнятно спросила Грейс, когда вокруг неё дождём посыпались щепки и железные скобы. Она обернулась к близнецам. - Вы что делаете?!
        Кара почувствовала, как деревянные балки, к которым она прижималась спиной, потеплели, а потом и вовсе исчезли - взмыли в небо. Кара повернула лицо навстречу падающему снегу и увидела, что крыша зависла над ней, хлопая костлявыми стропилами, точно дракон-марионетка крыльями, и глядит вниз одиноким, пристальным глазом, возникшем на месте трубы. Невзирая на весь свой ужас, Кара поневоле восхитилась изяществом этого новорождённого создания: казалось, будто крыша до сих пор лишь дремала в своей неодушевлённой форме, а теперь возвратилась в своё естественное состояние. Кара попыталась проложить к ней мысленный мостик, но безуспешно, и напряглась, в полной уверенности, что драконокрыша сейчас спикирует на неё. Однако вместо этого тварь спланировала куда-то за дом и там рухнула, разлетевшись в щепки.
        «Не могут близнецы создавать ничего по-настоящему живого, - подумала Кара. - Только уничтожать могут».
        Теперь, когда её ничто не держало, она взлетела над домом.
        Она слышала, как Тафф отчаянно зовёт её, но вскоре его крики заглушил свист ветра. Она тщетно крутилась и выворачивалась, но, как воздушный шарик без ниточки, была не в силах остановить свой подъём. Дом становился всё меньше и меньше. В тусклом свете ламп далеко внизу Кара разглядела, как близнецы одновременно хлопнули в ладоши.
        И она полетела к земле.
        Сердце бешено колотилось у неё в груди - она стремительно проваливалась сквозь метель. Кара отчаянно дрыгала ногами, ища опору, но какая уж тут опора! Она ухитрилась развернуться в воздухе как раз перед тем, как увидела пол чердака, приближающийся с тошнотворной быстротой. Кара выставила руки и… замерла всего в нескольких дюймах над ним.
        Задыхаясь, она повернула голову и увидела, как близнецы злорадно хлопают в ладоши, издавая отрывистое бульканье, похожее на смех, из которого выскребли всякую радость.
        - Ну перестаньте же! - со слезами на глазах взмолился Тафф. - Отпустите её!
        Близнецы вскинули руки.
        Кара снова устремилась вверх, ещё выше и быстрее, чем прежде. Она использовала магию, призывая на помощь всех крылатых существ, до которых могла дотянуться. Стаи бывших поблизости птиц принялись биться в фиолетовый барьер, окружающий дом, пытаясь помочь, но не в силах до неё добраться.
        Она рухнула. И взмыла снова.
        «Они играют со мной, - думала Кара, пытаясь успокоиться. - Только и всего. Они не причинят мне вреда по-настоящему. Они не могут этого сделать. Риготт я нужна живой».
        Однако когда Кара в очередной раз упала, - на этот раз почти коснувшись носом досок пола, - она заметила, как сёстры обменялись чуть заметными строптивыми кивками. Судя по всему, они намеревались воплотить заранее оговорённый ими план: мол, мало ли что нам приказали - эту девчонку мы в живых не оставим!
        И то, что Кара нужна Риготт, уже не имело для них значения. Близнецы, снедаемые завистью, твёрдо решили её убить.
        На этот раз она поднималась медленно-медленно, как будто сестрицам хотелось смаковать миг своего торжества как можно дольше. Кара обшаривала глазами чердак в поисках чего-нибудь, - хоть чего-то, - что могло бы ей помочь. Вдруг она заметила, что на неё смотрит кто-то ещё, кого тут раньше не было: средних размеров пёс с рыжим в чёрных пятнышках мехом. Вместо суставов у него были шестерёнки, а во взгляде - весёлое предвкушение, такое, будто у Кары в руке мячик и она выбирает подходящий момент, чтобы его бросить. Его хвост, равномерно ходивший из стороны в сторону, был похож на перевёрнутый маятник от часов.
        - Врестой? - окликнула Кара.
        Близнецы хлопнули в ладоши, и магия, что удерживала Кару в воздухе, испарилась. Она снова полетела вниз: на этот раз стремительнее прежнего, будто её тянули на незримой верёвке. Близнецы скрестили руки на груди, подтверждая то, о чём она и так догадывалась: на этот раз они её останавливать не собирались.
        - Врестой! - заорала Кара. - Говори!
        Йонстафф вздыбился на задних лапах, широко раскрыл рот и издал звук, вовсе не похожий на лай - скорее на удар гигантского колокола, отбивающего забытый час.
        И мир замер.
        4
        За те недели, что Кара с Таффом провели, сочиняя историю про Врестоя, они немало спорили о том, что будет, если время и вправду остановится. Тафф, уверенный, что у всякой магии есть свои ограничения, полагал, будто природа станет заниматься своими делами, как ни в чём не бывало: всё так же будет дуть ветер, всё так же падать снег. И только люди - и, возможно, животные - замрут неподвижно, как статуи. Кара, со своей стороны, допускала, что вообще всё застынет на месте, словно картина, и лишь те, кто использовал заклинание, сохранят способность двигаться.
        Оба они ошибались.
        Окидывая взглядом чердак с высоты нескольких футов, повисшая в воздухе Кара видела, что текущий момент не то чтобы совершенно застыл, а словно бы запутался в сети, которая позволяла чуть-чуть шевелиться, но не давала вырваться на свободу. Муха зависла в воздухе, но крылышки у неё подёргивались. Снежинка вибрировала, точно задетый камертон. Тело Таффа застыло, но губы разинутого рта трепетали в немом крике. И воздух гудел от закольцованных звуков, повторяющихся снова и снова, сделавшихся неразличимыми, слившимися в единый гул, похожий на жужжание насекомых.
        Врестой тихонько пыхтел, вывалив язык, и смотрел на Кару, слегка склонив голову набок. Хвост-маятник, видимо, регистрировавший движение времени, остановился и застыл.
        - Хорооший мальчик! - произнесла Кара.
        Врестой горделиво напыжился. Кара слышала у себя в голове слабый шёпот, как будто йонстафф пытался с ней разговаривать, но слов не различала. Мысленный мостик оказался достаточно крепок, чтобы привести Врестоя в этот мир, и всё же их по-прежнему разделяло непреодолимое расстояние.
        - И как же мне теперь отсюда выбраться? - пробормотала Кара себе под нос.
        Она задрыгала ногами, замахала руками, пытаясь плыть в воздухе. Ей удалось развернуться на месте, но дотянуться до земли она так и не смогла.
        Врестой смотрел, как она трепыхается. Собачья морда выглядела насмешливой.
        Кара подумала, что, возможно, эти невидимые узы порвутся, если дёрнуть как следует. Она ухватилась за столб, который раньше поддерживал крышу, подтянулась поближе - и оттолкнулась что было сил. Она пролетела по воздуху - и остановилась рывком, будто собака на слишком коротком поводке. Спустя ещё несколько попыток, Кара обнаружила, что всякий раз у неё получается отлетать всё дальше, словно магия, удерживающая её на месте, начинала слабеть. И вот наконец на шестом толчке что-то где-то лопнуло, и Кара с размаху грохнулась на деревянный пол.
        Девочка перевернулась на спину, потирая левый локоть, и обнаружила прямо перед собой карие глаза Врестоя.
        - Привет! - улыбнулась ему Кара.
        Йонстафф смотрел на неё - ему явно было интересно, что этот забавный человек станет делать теперь.
        «Тафф!» - подумала Кара.
        Тафф застыл на середине прыжка - за миг до того, как время остановилось, он всё же сумел вывернуться из рук старой карги. Бабка тянулась за ним, на её руках, оплетённых сизыми венами, виднелись глубокие царапины и несколько укусов.
        - Тафф! - крикнула Кара, встряхнув его за плечи. - Тафф, очнись!
        Но лицо Таффа по-прежнему оставалось искажённым всё тем же жутким воплем - пока Врестой не лизнул его руку.
        Глаза у мальчика тут же открылись, и он упал на пол.
        - Ой! - воскликнул он, поспешно сев и потирая затылок. - Что за фигня?!
        - Сработало! - воскликнула Кара. - Заклинание сработало! Мы остановили время!
        И указала на Врестоя, чтобы пояснить свою мысль.
        Тафф разинул рот.
        - Это он, что ли?..
        Кара кивнула.
        - Врестой, это Тафф. Тафф, это Врестой.
        Тафф расплылся в ослепительной улыбке и крепко обнял йонстаффа.
        - Ты мне жизнь спас! - воскликнул он.
        Кара увидела, как хвост-маятник дрогнул, словно Врестой боролся с неудержимым желанием им повилять. «Но хвостом ему двигать нельзя, пока время не пошло». В сочинённой ими истории этого не было, но, как уже выяснила Кара, когда наколдовала Джейбенгука, во время магического перехода от воображения к реальности многие мелкие детали меняются.
        Тафф встал и огляделся.
        - Вот это да-а! - воскликнул он. Судя по тому, как восторженно он взмахнул руками, возможно, Тафф это даже крикнул, но его голос в этом подвешенном мире звучал как-то приглушённо, как будто через закрытую дверь. - Я хочу сказать, ты и раньше делала всякие невероятные штуки, но сейчас ты и в самом деле остановила время!
        Он подошёл к одной из близняшек и заглянул ей в глаза. Колдунья так и стояла, насупившись и глядя исподлобья.
        - Как ты думаешь, она меня видит? - спросил он.
        - Сомневаюсь.
        Но Тафф всё равно показал ей язык.
        - Не надо баловаться с застывшими людьми, - сказала Кара. - И я же не в одиночку это сделала. Это заклинание мы создали вместе.
        - Да, наверное… - Тафф пожал плечами. - Но без твоей магии это была бы просто сказка. Так что я-то, на самом деле, ничего особенного не сделал.
        Тафф уже не в первый раз преуменьшал свои заслуги. Помощь брата была бесценна, но ему всё казалось, что то, что он делает, - это пустяки.
        «Надо будет с ним поговорить, но позже, - подумала Кара. - А то, кто его знает, сколько ещё протянет это заклинание». Обычно, когда Кара строила мысленный мостик, он возникал навсегда, и она могла воспользоваться им снова в любое время. Но этот, что соединял её с Врестоем, казался непрочным, как полузабытый сон. В любой момент он мог окончательно рассеяться, разрешив времени продолжать свой бег.
        - Идём, - сказала Кара, развернулась и чуть было не налетела на ведьму с каштановыми волосами, у которой подёргивался нос, словно она застыла перед тем, как собиралась чихнуть. Кара обогнула её и принялась пробираться мимо прочих фигур, расставленных по чердаку. Врестой тихонько шлёпал следом.
        - Надеюсь, мы сумеем преодолеть барьер, - сказала Кара, рассуждая вслух. - И надо будет ещё разбудить Дарно и Тенепляску. И припасы наши забрать. А то без еды мы далеко не…
        - Кара! Ты ничего не забыла?
        Тафф стоял рядом с Грейс. Глаза у неё были закрыты. Кара впервые в жизни видела, чтобы Грейс выглядела по-настоящему спокойной.
        - Не можем же мы взять и бросить её тут, - сказал Тафф. - Они её убьют, как только время снова пойдёт вперёд.
        - Что будет с Грейс - это не наши проблемы.
        - Отчасти и наши тоже, - возразил Тафф. - Послушай, я ненавижу Грейс, как никто, но…
        Кара подбоченилась и пристально посмотрела на братишку. «Да ну?»
        - Ну, почти как никто. Но ведь она же нам и правда помогла! Она вернула папу, как и обещала, и если бы Грейс нас не предупредила о приходе близнецов, ты бы ни за что не успела сотворить заклинание!
        - Ну да, и что теперь? - спросила Кара. - Просто возьмём её с собой? Ты же не думаешь всерьёз, что ей можно доверять, а?
        Тафф покачал головой.
        - Доставим её в какое-нибудь безопасное место, - ответил он. - А там разойдёмся каждый своей дорогой.
        Кара выдохнула сквозь зубы. Да, оставить Грейс тут равносильно убийству. Но, с другой стороны, путешествовать вместе с ней, пусть даже недолго, означает подвергать себя множеству лишних опасностей…
        «Никогда ничего не бывает так просто…» - подумала она.
        - А потом, - продолжал Тафф, - ты же слышала, что она говорила. Она больше не владеет магией. Ну чем она может быть опасна?
        Просмеявшись, Кара подозвала Врестоя и поднесла к его морде холодную руку Грейс. Йонстафф лизнул её ладонь. Грейс дёрнулась и очнулась - как будто пробудилась от кошмара.
        И первым делом вытерла руку о рубашку.
        - Тьфу ты! - возмутилась она, отпихивая Врестоя. - Откуда здесь эта шавка?
        Тут Грейс осознала, как всё вокруг изменилось, и её голубые глаза изумлённо расширились. Она обернулась к Каре с разинутым ртом.
        - Это всё ты?!
        Кара пожала плечами.
        - Да нет, в основном Врестой.
        - Ну ладно, - сказала Грейс, покосившись на йонстаффа. - Врестой, значит… И надолго оно всё так застыло?
        - Не знаю.
        - Значит, надо пользоваться, пока есть возможность!
        Грейс наклонилась, достала кинжал из ножен за голенищем и подошла к ближайшей из двойняшек.
        - Ты что делаешь?! - спросила Кара.
        - Что надо, то и делаю, - ответила Грейс и вскинула кинжал.
        Кара перехватила её руку.
        - Нельзя их убивать! - сказала Кара.
        - Почему это?
        - Они же беззащитны.
        - Так это же и есть самый подходящий случай их убить! Неужели ты так ничему и не научилась? Они будут приходить за тобой снова и снова, если их не остановить прямо сейчас. Это разумно, и ты это понимаешь.
        - Убивать нельзя, - ответила Кара.
        - Ты что думаешь, эти ведьмы нас бы пощадили, будь они на нашем месте?
        - Нет, конечно. Но именно этим мы от них и отличаемся. Задай себе вопрос, Грейс: какая ты ведьма? Скорее как они - или как я?
        Грейс посмотрела на Кару, на близнецов, снова на Кару. Удручённо вздохнула.
        - А что, других вариантов нет? - спросила она.
        - Ты нам помогла, - сказал Тафф. - Ты не стала бы этого делать, не будь в тебе добра. Где-то там, в глубине души.
        Он призадумался и уточнил:
        - На самом донышке.
        Грейс со стоном спрятала кинжал обратно в ножны.
        - Не очень-то это практично, быть добрым, а? - заметила она.
        Дарно они нашли на улице перед домом. Его зубы были жутко оскалены, он преграждал путь трём ведьмам. На кончике пальца средней из них искрилась чёрная молния, застывшая в воздухе. Врестой пробудил Дарно, и волк, уверенный, что он всё ещё в бою, яростно клацнул зубами на ничего не подозревающего йонстаффа, прежде чем Кара успела его успокоить.
        - Всё хорошо, - сказала она, ухватив волка за уши и глядя ему в глаза. - Я тут. Ты в безопасности.
        В одном месте шерсть у Дарно слиплась от крови. Кара поискала рану, но с облегчением обнаружила, что кровь не его, хотя на левом боку чернел ожог. Зазубренное жало на конце скорпионьего хвоста было ещё влажным - как видно, волк успел пустить его в ход.
        Кара увидела нескольких ведьм, неподвижно лежащих в снегу. У неё сложилось впечатление, что, когда время продолжит бег, эти всё равно останутся лежать.
        - Спасибо, что защищал меня, - сказала Кара.
        Дарно посмотрел на неё странно, лизнул небольшую ранку на лапе.
        «За что спасибо-то? Ветер дует. Солнце восходит. Им тоже спасибо?»
        - Это же разные вещи, - ответила Кара. - Ты мог бы и сбежать, но рисковал жизнью ради меня.
        «Не разные. Солнце светит и греет. Я защищаю Девочку-Ведьму. Как и все мы».
        Проигнорировав ядовитое замечание Грейс, брошенное Таффу: «Она что, всё время так сама с собой разговаривает?» - Кара пересекла двор. Висящие в воздухе снежинки обтекали её тело и возвращались на своё место, когда она проходила мимо, как бывает, когда проходишь сквозь дверь с портьерами. Кара остановилась перед барьером, окружавшим дом. Вблизи он смотрелся ещё более впечатляюще: фиолетовая, полупрозрачная стена, казалось, доставала до самых звёзд. Однако на ощупь он оказался вполне преодолимым: когда они прошли сквозь него, он растянулся, как тянучка, и рывком сомкнулся за спиной. Они забрали из конюшни Тенепляску и вышли на большак. Кара с Грейс ехали верхом на кобыле, Тафф - на Дарно.
        - Что у тебя с волосами? - спросил Тафф у Грейс.
        - Вшей подцепила, - ответила она, проведя ладонью по щетине. - Пришлось состричь. А что у тебя с носом?
        Тафф озабоченно схватился за нос.
        - Ничего, а что?
        - Ну, значит, ошибочка вышла, - пошутила Грейс. - Так какие у нас планы-то? Ехать и ехать, пока не рухнем от усталости?
        Тафф расплылся в улыбке и принялся рассказывать:
        - Есть один человек, который застыл во времени, и мы собираемся у него узнать…
        - Наши планы тебе ни к чему, - перебила Кара, хлопнув братишку по спине. - Когда время двинется дальше, мы с тобой пойдём разными путями.
        - Можно и так, - сказала Грейс. - Видит Клэн, мне и самой не очень-то хочется оставаться с вами. Но я не уверена, что это будет разумно.
        - Почему же? - спросила Кара.
        - Потому что мы могли бы помочь друг другу, - ответила Грейс.
        - Нам твоя помощь не нужна.
        - Но вы её уже приняли. Дважды. Я отменила заклятие, лежащее на вашем отце, как и обещала. И вот сегодня тоже.
        - Это далеко ещё не сравняло наши счёты, Грейс.
        - Я знаю, Кара. Я не могу изменить всё то, что я сделала. Просто… - тут она понизила голос до робкого шёпота, - просто Мир - место странное и пугающее. Тут столько всего, что я не понимаю. И он такой огромный! Кажется, можно идти и идти, и так и не дойти до конца.
        Кара ощутила неуместное сочувствие к этой хрупкой на вид девочке. Несмотря на все их различия, они были неразрывно связаны общей родиной, а это значит, что Кара прекрасно понимала переживания Грейс.
        - Здешние люди не называют его «Мир», - вполголоса пробормотала Кара. - Они зовут его «Сентиум».
        - Сентиум? - переспросила Грейс.
        - Нам это поначалу тоже казалось странным, - добавил Тафф. - Но потом привыкаешь.
        - Мне не хватает Де-Норана, - спустя несколько секунд произнесла Грейс. - Там всё было намного проще!
        - Потому что ты была дочкой фен-де Стоуна и могла делать всё, что захочешь, - буркнула Кара.
        - Ну да, конечно, - сказала Грейс, как будто бы это само собой разумеется. - Но дело не только в этом. Де-Норан - мой дом!
        Она скрестила руки на груди и выпятила подбородок, на секунду сделавшись похожей на себя прежнюю.
        - И рано или поздно я туда вернусь! Теперь, когда Тимофа Клэна больше нет, народ Де-Норана будет в восторге, узнав, что их законная предводительница вернулась.
        Кара только головой покачала, не веря своим ушам. «Неужто Грейс не помнит, как терроризировала всю деревню? Они её ни за что не простят!» Но, разумеется, Грейс никогда не смотрела на дело с такой точки зрения. Она была просто не способна задуматься о том, что чувствуют другие люди, кроме неё.
        - У меня для тебя плохие новости, - отрезала Кара. - Перед тем, как покинуть остров, Тимоф Клэн уничтожил твою ненаглядную деревню. Де-Норана больше нет, возвращаться некуда.
        Грейс ничего не ответила. Оглянувшись через плечо, Кара обнаружила, что глаза у неё блестят от слёз.
        - Значит, видимо, кроме вас двоих, у меня никого не осталось, - печально улыбнулась она. - Странная штука жизнь, а?
        Лицо у Таффа смягчилось, и он хотел было сказать что-то утешительное, но Кара зыркнула на него и покачала головой: не смей, мол! Дома, в Де-Норане, Грейс умело напрашивалась на сочувствие деревенских своим несчастным видом и жалобными вздохами. Именно так она скрывала свою подлинную натуру, и Кара не собиралась покупаться на эти старые уловки.
        «Она что-то задумала! - решила Кара. - Чем быстрей мы от неё избавимся, тем лучше».
        И тем не менее даже она не могла не заметить, какой хрупкой и сломленной выглядит сейчас Грейс.
        «А вдруг она и в самом деле пытается измениться? Если я просто возьму и брошу её, кем я буду после этого?
        Да не валяй дурака! Стоит ей довериться, она тебя предаст в ту же минуту».
        - А это что такое? - спросил Тафф.
        Кара сощурилась, пытаясь разглядеть силуэт, темнеющий во мгле, но увидела только тёмное пятно. Однако что бы это ни было, оно было высокое.
        - По-моему, это башня, - сказала Грейс. - И ещё странная такая на вид. Как песочные часы.
        Кара с Таффом понимающе переглянулись.
        - Мы же ехали этой дорогой, когда направлялись к той ферме, - сказала Кара. - Но я не припомню здесь никакой башни, ни странной, ни даже самой обычной.
        - Потому что она появляется только тогда, когда время останавливается! - просиял Тафф. - «Язычник, застывший во времени». Наверное, это он!
        - Кто - он? - спросила Грейс.
        Кара не ответила и пришпорила Тенепляску.
        5
        На пустынной дороге было сравнительно незаметно, что время остановило свой привычный ход. Падающая ветка, зависшая в воздухе, птицы, парящие в небе, точно чучела в мастерской таксидермиста[2 - Таксидермист - специалист по изготовлению чучел зверей и птиц.], да одинокий путник, замерший внутри чёрного экипажа, точно в гробу. Если бы не башня Песочных Часов, что теперь отчётливо проступила на горизонте, могло бы показаться, что ничего особенного не происходит: просто ночь выдалась очень тихая.
        - Может, остановимся передохнуть? - предложил Тафф, зевая и потягиваясь. - А то, может, этот Кверин хороший человек, а может, и наоборот…
        - Да, отдохнуть мне бы не помешало, - созналась Кара.
        По правде сказать, она была в изнеможении. Поддерживать связь с Врестоем оказалось куда сложнее, чем она ожидала. Мысленный мостик между ними постоянно грозил обвалиться. Каре пришлось пожертвовать ещё четырьмя воспоминаниями просто затем, чтобы сделать связь попрочнее. Никогда раньше ей это делать не приходилось.
        «Когда создаёшь животное из ничего, действуют иные правила, - рассуждала она. - Врестой не принадлежит реальному миру - вот почему его так трудно тут удерживать».
        И от того, что Риготт, по-видимому, ничего не стоило управлять Нирсуком, мысль о борьбе с ней представлялась ещё более безнадёжной.
        «Ну, этого следовало ожидать, - думала Кара. - Риготт - двухтысячелетняя вексари, она обучалась магии в Сейблторне. А я - тринадцатилетняя девчонка, которая сама не понимает, что делает».
        Они развели костерок у дороги. Пламя, застывшее во времени, не полыхало, как обычный костёр, но грело ничуть не хуже. Тафф пристроил голову на бок Врестоя, и вскоре мальчик и йонстафф сладко заснули. Но Кара спать не стала. Она была почти уверена, что заклинание Врестоя будет действовать и тогда, когда она спит, но «почти» не считается, так что спать она боялась.
        Кроме того, она тревожилась из-за Грейс.
        «Что же она затевает?»
        Грейс как будто услышала Карины мысли и посмотрела в её сторону. Её голубые глаза сверкали, словно кристаллы нездешнего мира.
        - Что, щенок так и продрыхнет всю ночь? - спросила она.
        - Да я вообще удивляюсь, как он сумел заснуть, - ответила Кара. - Ему до сих пор снятся кошмары с твоим участием.
        - Как мило!
        - Это не комплимент.
        - Да, это ясно. Но всё равно, приятно вспомнить.
        Кара не могла сказать, шутит она или всерьёз. Грейс проговаривала каждое слово очень отчётливо, так, будто обращалась к невидимым зрителям - и Кара часто не понимала, что же она имеет в виду.
        - Ну, так ты собираешься мне объяснить, зачем мы едем в эту башню Песочных Часов? - спросила Грейс.
        - Нет.
        - А как насчёт этого Кверина, которого то и дело упоминаете вы с Таффом? Ты не можешь хотя бы в общих чертах…
        - Нет.
        Кара смирилась с тем, что её долг - доставить Грейс в безопасное место, но доверять ей она по-прежнему не желала. Их планы следовало держать в тайне.
        - Почему ты избавилась от гримуара? - спросила Кара.
        - То есть ты на мои вопросы отвечать не должна, - сказала Грейс, - а я на твои должна. Так получается?
        - Да, - ответила Кара. - Так почему ты от него избавилась?
        - Я же тебе говорила. Потому что это зло.
        - Раньше тебе это не мешало.
        - Теперь всё иначе. Я же знаю, каково там, в Колодце Ведьм. И что будет со мной, если я снова туда попаду.
        - Безликие? - спросила Кара, вспомнив стражей Колодца с их бумажными телами и кошмарными масками.
        - Они ждут! - прошептала Грейс, испуганно выпучив голубые глаза. - И на этот раз ты уже не придёшь, чтобы помочь мне бежать. Меня сделают одной из них!
        Она ощупала своё лицо, словно затем, чтобы убедиться, что оно по-прежнему её собственное.
        - Чудовищем!
        Кара своими глазами видела, какой ужас внушают Грейс Безликие, так что не могла не признать, что определённая логика в её словах присутствует. Грейс действительно сделает всё, чтобы только не превратиться в одно из этих существ.
        «Всё-всё? И даже от магии отречётся?»
        - Тебе страшно, - сказала Кара. - Потому ты и избавилась от гримуара. Ты знаешь, что стоит тебе начать пользоваться магией и остановиться ты уже не сможешь. И тогда ты рано или поздно окажешься среди Безликих, это лишь вопрос времени.
        - Молодчинка, Кара! - насмешливо фыркнула Грейс, сложив пальцы домиком. - Будь тут наставник Блэквуд, ты бы наверняка заработала золотую звёздочку! Ну да, я и в самом деле боюсь пользоваться магией. Тебя это радует?
        - В тебе меня ничто не радует.
        Грейс повозилась под одеялом и развернулась лицом к Каре. Без волос она выглядела совершенно другим человеком. Но презрительная кривая усмешечка осталась прежней.
        - А тебе не приходило в голову, что это гримуар заставлял меня делать всё, что я творила? - спросила она.
        - Грейс, я знала тебя до того, как ты стала ведьмой. Ты всегда была злая.
        - Почему? Потому что я тебя доставала, да?
        - Нет, дело не только…
        - Ну да, я была не самой приятной девочкой в Де-Норане. Сознаюсь. Но если бы не гримуар, я бы никому зла причинять не стала. Я не виновата, что магия - зло!
        - Магия - не зло, - возразила Кара. - Магия больна.
        - Что ты имеешь в виду?
        Она и сама точно не знала. Это Минот Дравания, директор школы Сейблторн, говорил ей, что с магией что-то неладно. И с тех пор Кара не раз обдумывала бессонными ночами то, что он сказал напоследок, перед тем как она вошла в квет-нондру: «Магия больна. И, подозреваю, именно тебе предназначено её исцелить».
        - Я встречала людей, которые боролись с влиянием гримуара, - сказала Кара, пренебрегая вопросом Грейс. - Они старались оставаться хорошими. Но не ты. Ты приняла зло целиком и полностью.
        - Ну и что я должна тебе на это ответить? - спросила Грейс. Она стиснула руки, изображая молитвенный жест: - «Ах, мне так стыдно, что я убивала людей! Их лица до сих пор мерещатся мне по ночам, когда я ложусь спать! Я так ужасно переживаю из-за этого!» Ну и какой в этом толк?
        - Это показало бы, что ты человек.
        - А я не обязана ничего доказывать! Тем более тебе!
        Грейс отвернулась и уставилась на мерцающее пламя. Кара потёрла виски. Мысли болтались в голове беспорядочно, как зависшие над костром искры. Своему старому врагу она не доверяла, это точно. Если бы не их верный защитник Дарно, Кара вовсе не сомкнула бы глаз. Может, Грейс и не хочет пользоваться заклинаниями, но зато у неё есть кинжал за голенищем. С другой стороны, она уже дважды им помогала, и где-то в глубине души Кара невольно задавалась вопросом - не следует ли всё же дать ей ещё один шанс. «В конце концов, Мэри-Котелок и Сордус тоже натворили немало ужасного, но ведь они же искупили свою вину!» И кто такая Кара, чтобы судить человека, действовавшего под влиянием гримуара? Она ведь и сама убила мальчика по имени Саймон Лодер…
        Глаза у неё уже слипались, когда Грейс вдруг спросила:
        - А чем сказка-то кончилась?
        - А?
        - Ну та, про Врестоя и Рузена. Близнецы же вас прервали, прежде вы успели закончить сказку, помнишь? Врестой отказывался пойти в город с Рузеном, потому что боялся, что с мальчиком случится что-то плохое, и тогда Рузен посадил его в клетку. Ну а дальше-то что?
        Кара понятия не имела, почему Грейс об этом спрашивает, но решила, что проще будет ответить на вопрос, чем собачиться.
        - А мы так и не решили. Таффу хотелось, чтобы Рузен осознал, насколько он был не прав, и извинился перед Врестоем. Он ещё не знал точно, как к этому прийти, но последнюю фразу уже придумал: «И с того дня Рузен научился дорожить дружбой с йонстаффом и больше никогда не просил его пускать в ход своё могущество».
        - Ну а ты?
        - А я считала, что это неправдоподобно. Потому что Рузен жадный и эгоистичный. Некоторые люди просто не меняются.
        - Ну он же в бедности вырос. Понятно, что ему хотелось денег.
        - Нет, конечно, это всё логично, но… наступает момент, когда тебе приходится самому прокладывать свой собственный путь.
        Кара закрыла глаза, сон уже почти сморил её.
        - Ну а ты? - невнятно проговорила она. - Какой конец выбрала бы ты?
        - Я не уверена, - ответила Грейс. - Не решила ещё.
        Очнувшись ото сна, Кара сразу поняла, что что-то не так. Саднящий разум казался вывороченным наизнанку, как будто кто-то порылся в её мозгу. Кара потянулась было к Врестою, чтобы проверить связь между ними - и ахнула от изумления.
        Мысленный мостик треснул чуть ли не в десяти местах. Он давно бы должен был обвалиться, но какие-то чёрные создания, смахивающие на пиявок, примостились между трещин, не давая ему распасться. Наверное, Каре стоило бы их благодарить - в конце концов, если бы, пока она спала, заклинание подвело и время тронулось дальше, близнецы бы их обнаружили, - однако единственное, что пришло ей на ум, в связи с этими существами - слово «зараза».
        «Вы кто такие?» - подумала Кара.
        Одна из пиявок раскрыла рот, похожий на крохотный роток улитки, и Кара болезненно дёрнулась: сразу несколько моментов и образов помимо воли были вырваны из её памяти и проглочены целиком.
        «Вот папа придерживает мои крохотные ручонки на рукоятке пилы, и мы вместе пилим доску, чтобы сколотить скворечник. Вот Лукас глядит на меня, срывая с ветки грушу, и я забываю, что собиралась сказать. Вот мама…»
        Всё это исчезло, кануло, пропало.
        Кара стиснула виски ладонями. Казалось, будто кто-то прямо изнутри выскребает её разум зубчатой ложкой. Это напомнило Каре тот день, когда они с мамой вырезали тыквенные фонарики к празднику.
        И стоило этому воспоминанию всплыть в памяти, как и оно тут же было украдено.
        Пасть пиявки захлопнулась, она утолила свой аппетит. На время.
        - Кара! - окликнул Тафф. Голос у него испуганно дрогнул. - С тобой всё в порядке? Что случилось?
        Кара осознала, что её голова лежит на коленях у братишки. Она понятия не имела, когда это произошло.
        - Теперь всё в порядке, - сказала Кара. - Мне только надо немножко передохнуть.
        - Слишком много магии, как я и говорила, - заключила Грейс. - Вот я же знала, что ты недостаточно могущественна для таких заклинаний!
        Грейс горделиво улыбалась, будто ученица, правильно ответившая на особенно сложный вопрос. Она обвела взглядом их стоянку, словно ища кого-то, кто способен оценить её воображаемую победу.
        - Она права, да? - спросил Тафф. - Ты в самом деле использовала слишком много магии?
        Кара кивнула.
        - Ну да, вроде того. Мысленный мостик, ведущий к Врестою, не такой, как обычно. Он более… алчный. И он отбирает воспоминания независимо от того, хочу я этого или нет.
        Тафф громко ахнул.
        - Но это же опасно!
        - Что, правда опасно? - переспросила Грейс, скорее с любопытством, чем с тревогой.
        - Слушай, отмени ты это заклинание, - сказал Тафф. - Придумаем какой-нибудь другой способ…
        - Всё будет нормально, - ответила Кара.
        - Не можешь же ты всё делать сама!
        - А мне и не надо, - сказала Кара, подняв руку и погладив его по щеке. - У меня ты есть.
        - Ну да, конечно! - ехидно вставила Грейс. - От этого щенка столько пользы! Я хочу сказать, если бы не он…
        Несмотря на свою слабость, Кара так зыркнула на Грейс, что та тут же умолкла.
        - Она права, - вздохнул Тафф, опустив глаза. - Что я могу, на самом-то деле?
        - Ты самый умный мальчик на свете! - сказала Кара. - Без тебя мы бы никогда не зашли так далеко. А теперь помоги-ка мне встать, малыш. Нам нужно добраться до той башни. И быстро.
        Кобыла и её хозяйка немало пережили вместе, и сейчас Каре не было нужды прибегать к магии: Тенепляска и так чувствовала, что надо спешить. Как только обе девочки сели верхом, лошадка рванулась вперёд. Она галопом неслась мимо торчащих, как штыки, зарослей осоки, мимо рек, застывших безо льда, и клубы пыли вздымались из-под её копыт. Двое других животных старались не отставать. Дарно, чей скорпионий хвост был достаточно длинным, чтобы обвиваться вокруг талии Таффа, точно пояс, по-прежнему сохранял на морде привычное решительное выражение, а вот Врестой уже не улыбался. Он тащился позади всех, вывалив язык. Кара пыталась сообразить, не влияет ли мысленный мостик и на него тоже, как вдруг у неё закружилась голова, и она чуть было не свалилась на землю.
        - Спасибо, - выдохнула она: руки Грейс поймали её за талию и удержали в седле.
        - Если с тобой что-нибудь случится, - сказала Грейс, - я думаю, есть как минимум вероятность, что я застряну в этом моменте навсегда. Так что, пожалуйста, если собираешься умереть, отложи это на потом.
        - Ты такая заботливая, прямо даже трогательно.
        По пути она лишилась ещё нескольких фрагментов из прошлого - в основном о своей первой подружке, той девочке, что отказалась играть с Карой после того, как маму казнили. «Туда им и дорога!» - подумала Кара, пытаясь припомнить, как эта девочка выглядела, во что они вместе играли или хотя бы как её звали. Кара знала, что воспоминания по-прежнему тут, но не знала, как их найти. Это было всё равно, что искать в тёмной комнате осколок обсидиана.
        К тому времени, как они доехали до башни Песочных Часов, Кара вообще уже не помнила о том, что у неё когда-то была такая подружка.
        - Здоровенная какая! - восхитился Тафф, спешиваясь с Дарно и разминая ноги. - Как ты думаешь, что там внутри?
        Кара оглянулась, чтобы убедиться, что Грейс не подслушивает.
        - Ответы на вопросы о «Вулькере», - шепнула она.
        - Понятно! - так же шёпотом ответил Тафф. Он помолчал. - А что такое «Вулькера»?
        - Извини, забыла тебе сказать. Бетани говорила, что так называется гримуар принцессы.
        - Ну вообще! - буркнул Тафф, пораскинув мозгами. - Теперь, оказывается, у него ещё и имя отдельное есть. Как будто он и без того был недостаточно жуткий.
        Башня была такая высоченная, что шею вывихнешь, пытаясь разглядеть вершину. От земли - к перемычке между нижней и верхней половинами, где в каменной стене виднелась деревянная дверь - протянулась винтовая лестница. В некоторых местах кладка начала рушиться, обнажая глубокие царапины: как будто некий зверь пытался когтями проскрести себе дорогу внутрь.
        - Подожди тут, девочка, - сказала Кара Тенепляске, похлопав кобылу по боку. - И ты тоже, - велела она Дарно.
        Волк, не обращая внимания на слова Кары, затрусил вверх по лестнице. Его долгом было защищать Кару, нравится ей это или нет.
        - Поглядите на Врестоя! - воскликнул Тафф.
        Йонстафф прыгал из стороны в сторону - снова бодрый и энергичный. Однако в глаза Каре бросилось не это.
        Хвост-маятник Врестоя мотался из стороны в сторону.
        - Ничего не понимаю! - растерялся Тафф. - Я-то думал, его хвост движется, только когда время движется!
        Воздух вокруг башни оставался застывшим, и их голоса звучали странно приглушённо. Однако позади, на дороге, время явно ожило: шелестела листва, качались ветки. Сова взмыла с макушки дерева и спикировала вниз, чтобы схватить зазевавшегося грызуна.
        - Внутри башни Песочных Часов время и так стоит, - догадалась Кара, - а мы, вероятно, находимся достаточно близко, и на нас это заклинание тоже действует. Так что здесь Врестою ни к чему пускать в ход своё могущество.
        Однако мысленный мостик между ними по-прежнему держался. И хотя Кара успела полюбить дружелюбного зверя, она понимала, что удерживать его дольше необходимого опасно.
        - Ну что, - сказала Кара, - пора нам прощаться!
        Она наклонилась, чтобы Врестой мог лизнуть её в нос. Из пасти у йонстаффа пахло утренней росой, в точности как она и воображала. Пока Тафф чесал пса за ухом, Кара встряхнула мысленный мостик. Пиявки отпали, и всё сооружение рассыпалось в пыль.
        Врестой исчез.
        - Жалко, что нельзя было оставить его себе, - вздохнул Тафф. - Он мне ужасно нравился.
        - И мне тоже, - сказала Кара.
        Стоило им начать подниматься по лестнице, как раздался дребезжащий грохот, словно кто-то тряс решётку огромных ворот, и деревья, поля, небо - всё исчезло, сменившись беззвёздной ночью, простиравшейся во все стороны, насколько хватало глаз.
        - Где мы? - спросила Грейс.
        - Мы не «где», - поправил Тафф. - Мы «когда».
        - Ну хорошо. Так когда же мы?
        - Понятия не имею.
        Несмотря на темноту, ступеньки было видно вполне отчётливо, как будто башня излучала свой собственный свет. На небольшом клочке земли, что всё ещё продолжал существовать у подножия лестницы, гарцевала очень нервная Тенепляска.
        «Мужайся, - сказала кобыле Кара, - я скоро вернусь».
        Она очень надеялась, что это правда.
        6
        Лестница, обвивающая башню, знавала лучшие времена. Несколько раз детям приходилось перепрыгивать обвалившиеся ступеньки или пробираться по самому краешку. К тому времени, как они наконец добрались до входа, все ужасно вымотались. Колени у Кары тряслись и подкашивались, но она понимала, что её усталость - пустяки по сравнению с тем, каково пришлось Грейс, опиравшейся на палку на каждой ступеньке.
        Дверь в башню оказалась открыта.
        Воздух внутри был холодный и сырой, как в пещере. Круглый зал освещали факелы: их немигающее пламя давало света ровно столько, сколько необходимо, чтобы разглядеть полки, сплошь уставленные часами. Там были сотни, а может, даже тысячи механизмов всех мыслимых форм и размеров. У большинства имелись часовая и минутная стрелки и обычный циферблат, но некоторые - особенно те, что на верхних полках, - вообще не были похожи на нормальные традиционные часы: золотое кольцо, вращающееся на втором из пяти деревянных валов; песочные часы из трёх отделений, частично заполненные какой-то жижей; пара красновато-бурых коробочек с подписями «ПОТЕРЯННОЕ ВРЕМЯ» и «СЭКОНОМЛЕННОЕ ВРЕМЯ».
        - Вот это да! - восхитился Тафф. Он перебегал от одной диковинки к другой: водил пальцем вдоль мерцающего маятника, совал руки по самые запястья в сундук, доверху наполненный серебристыми шестерёночками. Тут было столько всего, что сразу и взглядом не окинешь!
        А вот Грейс была далеко не в восторге.
        - Ну, - заметила она с сардонической ухмылочкой на губах, - полагаю, тот, кто здесь живёт, всегда знает, который час!
        Скрипнула дверь, и в зал вошёл невысокий человечек.
        Ростом он был не выше Таффа, но широкие плечи и обветренное лицо выдавали в нём взрослого. Он носил клетчатый жилет поверх безукоризненно-белой рубашки, а аккуратная бородка была напомажена и благоухала имбирём. Длинный нос загибался крючком, глаза были чёрные, как обугленное дерево.
        - Извините, пожалуйста, что мы так ворвались, - сказала Кара. - Но дверь была не заперта, и мы подумали, что, наверное, можно…
        Человечек перебил её, вскинув палец, и достал из наружного кармана жилета лежавшие там часы. Они выглядели старинными, но очень ухоженными, и были пристёгнуты к нижней пуговке жилета дорогой золотой цепочкой. Человечек привычным движением откинул крышку часов и одобрительно кивнул, как будто бы Кара явилась точно к назначенному времени.
        - Извиняться тут незачем, - сказал человечек. Его голос был мягкий, как разогретый мёд. - Я рад, что вы пришли. Эта башня слишком велика для одного коротышки, и иногда бывает приятно услышать ещё чей-то голос, кроме своего собственного.
        - Это вы Кверин Финдрейк? - спросила Кара.
        Человечек отвесил изысканный поклон.
        - К вашим услугам, миледи! - ответил он.
        Кверин поцеловал ей тыльную сторону кисти, аккуратно заложив свободную руку за спину. Он потянулся было к руке Грейс, но, увидев с каким отвращением она смотрит, передумал.
        - Чтобы сюда попасть, требуется весьма непростая магия, - сказал Кверин. Разговаривая, он не смотрел в глаза - вместо этого его взгляд перемещался из стороны в сторону, словно он наблюдал за движением невидимого маятника. - Я в восхищении. Однако же останавливать ход времени - не то, чем стоит заниматься в вашем возрасте, даже такой могущественной вексари, как вы, Кара.
        - Откуда вы знаете моё имя?
        - Это же моя работа - знать.
        Он указал по очереди на каждого из них.
        - Ваш брат - Тафф, ваша… спутница - Грейс Стоун.
        Он не без опаски взглянул на Дарно.
        - Вот тут я не уверен, кто… или что…
        - Его зовут Дарно, - сказала Кара. - Вы не бойтесь, он не тронет.
        «Если ты не прикажешь», - подумал Дарно.
        «Веди себя прилично!»
        - А вы волшебник? - спросил Тафф.
        Кверин улыбнулся, сверкнув золотым нижних резцов.
        - Зависит от определения, - ответил он. - Как вы, наверное, знаете - раз уж вы меня нашли, - я живу намного дольше любого обычного человека. Так что да, я немного разбираюсь в магии. Но в основном я считаю себя просто честным мастеровым.
        Кара вежливо кивнула, хотя поневоле вспомнила, как мама говаривала: «Если человек называет себя «честным», как правило, честным его не назовёшь».
        - Ну, довольно обо мне, - произнёс Кверин и жестом пригласил их проходить. - Вид у вас довольно голодный. Идёмте со мной в Перекошенный зал. Продолжим разговор за обедом.
        - Ура! - воскликнул Тафф, который всё то время, что они поднимались по лестнице, жаловался на пустой желудок.
        - Благодарю за предложение, - сказала Кара, - но время уходит, а я думаю, что вы, возможно, могли бы нам помочь. Мой папа говорил…
        - Тише, дитя, тише, - ответил Кверин. - В башне Песочных Часов время никуда не идёт. И вам торопиться некуда. Вы вернётесь в реальный мир в тот самый миг, когда вы его покинули.
        Кара посмотрела на Таффа - тот умоляюще стиснул руки; на Грейс, которая равнодушно пожала плечами…
        - В таком случае, мы с удовольствием отобедаем с вами, - улыбнулась Кара. - Спасибо за гостеприимство.
        - Пожалуйста, пожалуйста! - отвечал Кверин, провожая её вглубь башни. - Меня тут так редко навещают! И если уж ко мне заехали гости, я постараюсь извлечь из этого всё, что возможно.
        Перекошенный зал оказался и в самом деле перекошенным. Ходить по нему было всё равно, что по склону крутого холма. На противоположных концах высились деревянные двери. На первый взгляд Каре показалось, будто они целиком испещрены царапинами, но пока Кверин собирал на стол, она успела изучить нижнюю дверь получше и обнаружить нечто совсем иное.
        Это были имена.
        Надписи разных размеров и вида, от аккуратно выведенных (АЛЕКСАНДРА, ДЖУЛИАН) до накорябанных явно неопытной рукой (ТУЛА - печатными буквами, ДЖЕNМС с N вместо Й). В большинстве случаев на дереве было вырезано только имя, но временами к нему прилагалась и фамилия тоже. А некоторые вообще были написаны буквами, которых Кара не знала.
        - Не нравится мне это, - сказала Грейс.
        Кара кивнула.
        - И я в кои-то веки с тобой согласна.
        - Ну, люди иногда вырезают свои имена на деревьях просто так, для забавы, - отметил Тафф. - Может, и тут так же?
        - Сомневаюсь, что всё так просто, - ответила ему Кара.
        - Почему?
        - Потому что просто так ничего не бывает.
        Кара навалилась на дверь всем телом. Дверь не шелохнулась. На ней не было ни дверного молотка, ни ручки. Однако прикоснувшись к ней, Кара ощутила нечто, какую-то дрожь, вибрацию, которая пробрала всё тело до самых костей. Грейс толкнула дверь ладонью. Они с Карой переглянулись, и поняли друг друга без слов: «Там, за дверью, какая-то мощная магия».
        К тому времени, как вернулся Кверин с подносом, нагруженным разнообразными кушаньями, все трое отошли к столу в центре зала. С одной стороны ножки у стола были подпилены, чтобы он стоял ровно на наклонном полу.
        - А что это за имена написаны там, на двери? - спросила Грейс, не успел Кверин поставить поднос на стол. - Даже для человека, который живёт один в башне, это довольно странно.
        - Грейс! - прикрикнула на неё Кара. - Давай не будем задевать нашего хозяина.
        - Я же просто спросила. Если он обиделся - я тут ни при чём. И к тому же, если это имена его жертв или ещё что-нибудь, чем раньше мы об этом узнаем, тем…
        - Грейс!!!
        Грейс надулась и скрестила руки на груди.
        - Можно подумать, тебе самой это в голову не приходило!
        - Эти двери ведут в верхнюю и нижнюю части башни, - объяснил Кверин, накладывая им рагу и отрезая толстые ломти хлеба.
        - А имена? - спросила Кара.
        - Кушайте, кушайте, - сказал Кверин, протягивая Каре дымящуюся миску. - Вы же, наверное, ужасно проголодались.
        Каре не понравилось, как Кверин уклоняется от ответа, но рагу она всё же взяла.
        - Спасибо большое, - поблагодарила она. - Я знаю, это не очень прилично, но можно ещё одну порцию, для моего волка?
        Кверин развёл руками и улыбнулся.
        - Меньше всего мне хотелось бы видеть у себя дома голодного волка!
        Кара поставила угощение перед Дарно. Скорпионо-волк тщательно принюхался и принялся лакать. Если бы еда была отравлена или заколдована, Дарно наверняка почувствовал бы это и предупредил бы её.
        - А вы осторожная, а? - заметил Кверин, одобрительно улыбаясь Каре. И положил себе в рот внушительную ложку рагу. - Оно совершенно безопасное, видите?
        - Извините, - сказала Кара, смущённая тем, что Кверин разгадал истинную причину, отчего она накормила Дарно первым. - Просто мы то и дело встречаемся с людьми, которые хотят нам зла.
        - Да я понимаю, отчего вы так осторожны, - сказал Кверин. - Но тут вы можете чувствовать себя как дома. Вы в безопасности. Я просто хочу помочь.
        Кара принялась есть. Рагу оказалось какое-то сладковатое, но в остальном довольно вкусное. Кара откладывала в сторону кусочки мяса - она утратила вкус к плоти мёртвых животных с тех пор, как обрела могущество.
        Кверин отложил ложку и опёрся подбородком на сцепленные пальцы.
        - Вот вы смотрите на эту величественную башню, затерянную во времени, и, верно, умираете от любопытства, что же за человек сделал возможными подобные чудеса, - начал он. - Вам какую версию, короткую или длинную?
        - Мне бы лучше правдивую, - ответила Кара.
        - Тогда, значит, короткую, - кивнул Кверин. - Менее приукрашенную. Известна ли вам история того, как были созданы четыре области Сентиума?
        Кара вспомнила, как дедушка Лукаса наставлял их по дороге из Наева Причала к станции свупа, и ответила:
        - Две тысячи лет назад король Пента, одолев ведьм, решил построить мир заново. Он вымарал из исторических книг любые упоминания о магии и похоронил под землёй Сейблторн, школу вексари. Потом он разделил королевство на четыре части, каждая из которых специализировалась в своей области знаний: Ильма, Катт, Люкс и Аурен.
        Грейс выглядела совершенно растерянной, и Кара поневоле ощутила некоторое самодовольство. Дома, в Де-Норане, у дочки фен-де Стоуна всегда был готов верный ответ для наставника Блэквуда, а сама Кара даже руку поднять боялась.
        - Да, историю вы знаете, - согласился Кверин. - Или, по крайней мере, ту историю, которую считает нужным помнить народ Сентиума. Но была и пятая область, почти что отдельная - Хрония. Мой народ. Мы веками изучали тайны времени, и мы предложили королю бесценную возможность: повернуть время вспять, отменить весь тот вред, что причинили ведьмы.
        Густые брови Кверина гневно насупились.
        - А этот глупец нас отверг! Объявил то, чем мы занимаемся, слишком опасным, слишком смахивающим на магию на его вкус!
        - Это было тысячи лет назад, - сказала Грейс, - а вы говорите об этом так, точно вы при этом присутствовали.
        - Так оно и было! - ответил Кверин с удивлением - мол, разве не очевидно? - Для меня время больше не движется. Нет, по правде говоря, это не совсем так. Когда я покидаю башню Песочных Часов, если возникнет такая нужда, минуты моей жизни уходят точно так же, как и всегда. Но до тех пор, пока я остаюсь в этих священных стенах, я, в сущности, бессмертен.
        С тех пор, как Кара вошла в Чащобу следом за одноглазой птицей, она многое успела узнать о магии, но основной общий принцип сводился к тому, что чем могущественней заклинание, тем дороже оно обходится. Такое великое достижение, как вечная жизнь, должно иметь ужасную цену.
        «Те имена на двери. Что это означает?»
        Она взглянула на Кверина - и перехватила коварный, расчётливый взгляд хладнокровной рептилии. Этот взгляд исчез так же быстро, как появился, и Кверин широко улыбнулся.
        - Будучи ведущим королевским учёным, - продолжал он, - я понимал, как важно доказать королю Пенте, что он ошибается и что именно Хрония должна стать во главе нового мира, который он создаёт. Поэтому я довёл свои эксперименты до крайней точки с целью подчинить время своей воле. Мне удалось такое, на что не был способен даже Минот Дравания с его ненаглядными век- сари!
        - И что же пошло не так? - спросила Грейс. Глаза у неё горели любопытством.
        - А откуда вы знаете, что…
        Грейс протянула руку, останавливая его.
        - Вы живёте в башне. Затерянный во времени. Один.
        - Ну да, без последствий не обошлось, - ответил наконец Кверин, глядя в свою миску с рагу. - Мои вылазки во времени привлекли внимание неких… неких сущностей, назовём это так. Хотя некоторые, пожалуй, назвали бы их богами. Как бы то ни было, они отнеслись к моим экспериментам довольно неблагосклонно. Эти хр-нулы - так они назывались на древнем языке моего народа - имеют довольно жёсткие представления о времени и его границах и считают своим долгом поддерживать некий порядок. Один из них вырвался сквозь проделанный мной разрыв. Ну и… в результате кое-кто погиб.
        Судя по затравленному взгляду Кверина, погиб не «кое-кто». Погибли многие. Возможно, даже все.
        «Вот истинная причина, отчего о Хронии больше не говорят. Её больше не существует».
        - К тому времени, как прочие области прислали свои войска, меня уже расписали как безумного фанатика, слишком опасного, чтобы оставлять в живых. Но я умею бороться за жизнь! В моих планах не было казни за одну-единственную мелкую ошибку. Поэтому я отыскал себе уютный клочок времени, где я мог укрыться и продолжать свои эксперименты.
        Он развёл своими короткими ручками.
        - Вот это он и есть!
        Кара посмотрела на своих спутников, сидящих напротив, надеясь понять, как они отнеслись к рассказу Кверина. Тафф слегка покачал головой: «Не доверяю я ему!» Грейс упрямо смотрела на Кару с загадочной полуулыбкой, которая могла означать что угодно. Кара, со своей стороны, была практически уверена, что история Кверина отчасти правдива, но не вся. Он напомнил ей тех продавцов, с которыми папа, бывало, торговался на рынке: они тоже растягивали истину, как ириску - главное, товар продать, остальное неважно.
        - Ну вот, - заключил Кверин. - Теперь вы в более выгодном положении. Вы мою историю знаете, а я вашу нет. Что же привело вас в башню Песочных Часов?
        - Да-да! - поддакнула Грейс, скрестив руки и улыбаясь Каре. - Что же привело нас в башню Песочных Часов?
        Кара помолчала. Может, выставить Грейс за дверь на время этого разговора? Поразмыслив, она решила, что это не имеет значения. «Всё равно рано или поздно она узнает, зачем мы здесь».
        - Я ищу особую книгу заклинаний, - ответила Кара. - Её разделили на четыре части и…
        - А-а! - сказал Кверин, подавшись вперёд. - Первый Гримуар! «Вулькеру».
        Краем глаза Кара увидела, как Грейс вытянулась и прислушивается.
        - Так вы о нём знаете? - спросила Кара.
        - А то как же! Его могущество легендарно. И вы надеетесь овладеть им, а, вексари?
        - Нет, - отрезала Кара. Ей сделалось не по себе от одной мысли о том, чтобы снова воспользоваться гримуаром, а тем более таким, отягощённым историей, полной зла. - Я хочу, чтобы он не попал в руки очень злой ведьмы. Один из гримов уже у неё. Мне нужно выяснить, где находятся три остальных, чтобы добраться до них первой.
        Кверин потеребил свою бородку. Его пальцы заблестели от помады.
        - Ну да, - протянул он, - такое возможно. Однако я не могу не спросить: не лучше ли будет оставить всё как есть? Части «Вулькеры» тысячелетиями хранились в тайном месте. Уж наверное, они надёжно укрыты от этой «злой ведьмы», о которой вы говорите?
        - Первый грим она уже отыскала, - сказала Кара. - Нет причин думать, будто она не сумеет найти остальные.
        - Да-да, понимаю. Ну что ж, хорошо. Я всецело поддерживаю ваше благородное предприятие - доверьтесь мне. Сведения, которые вы ищете, можно найти внутри башни.
        - Так вы нам поможете? - спросил Тафф. - Вот так запросто?
        - Почему же нет?
        Воцарилось неловкое молчание. Кара помнила, что её отец описывал Кверина как человека опасного. Она о нём почти ничего не знала, и всё же чувствовала, что Кверин из тех людей, кто ничего не делает задаром.
        - Что вы хотите взамен? - спросила она.
        Кверин достал свои часы. Посмотрел на время. Снова спрятал их в карман.
        - Ну, раз уж вы сами об этом заговорили, - сказал он, - есть один момент. Чисто технический, если хотите. Чтобы войти в нутро башни, нужно написать на двери своё имя. На Нижней Двери, раз ваш вопрос относится к прошлому. Это единственный способ её отворить.
        - Почему? - спросила Кара.
        - Разве так важно это знать? В конце концов, вы же пытаетесь мир спасти! Уж конечно, ваша благородная натура не позволит такой мелочи стать у вас на пути.
        - А вы всё-таки объясните, - сказала Кара.
        - Ну, давайте скажем так: надписывая на двери своё имя, вы берете на себя определённые обязательства - которые нужно будет выполнить, когда-нибудь потом, разумеется. Вам вполне хватит времени разыграть из себя героиню, прежде чем до этого дойдёт.
        Тафф поднялся на ноги. Рука его потянулась к рогатке за поясом.
        - Какие обязательства? - спросил он.
        - О нет! - воскликнула Грейс и вскинула руки в притворном ужасе. - Вы рассердили щенка! Лучше объясните всё как есть, а то ведь он ужасен во гневе!
        Кверин вздохнул.
        - Ну хорошо. Вырезая на двери своё имя, вы тем самым заключаете таинственный нерушимый договор. Я ведь рассказывал вам про хр-нулов, да? О том, что они придерживаются замшелых взглядов насчёт того, что людям надлежит быть рабами неумолимого хода времени? Ну так вот, они не очень-то довольны этой моей башней. Мне то и дело приходится её перемещать, прячась в разных закоулках времени. Это весьма утомительно, и рано или поздно они меня всегда находят.
        Кара вспомнила длинные царапины на стенах башни и лестницу, засыпанную щебнем.
        - Вот для этого мне и понадобитесь вы! - весело объявил Кверин. - Я могу утихомирить хр-нулов, по крайней мере, ненадолго, подсунув им вместо себя кого-нибудь другого. Они злятся на то, что я использую годы за пределами назначенного мне срока, но если заменить эти годы на чьи-нибудь ещё, то им всё равно.
        Кара поднялась на ноги. Дарно встал рядом с нею и оскалил зубы.
        - Так все эти имена на двери, - спросила Кара, - это были… жертвы?
        - Не люблю я это слово, - поморщился Кверин. - Это были гости, которые сами, по доброй воле, написали свои имена. Им требовалась определённая информация, я её предоставил взамен на определённые обязательства в будущем.
        - Вы их убили, - сказала Кара.
        - Это не я! - возмутился Кверин. - Это всё хр-нулы!
        - Ерунда какая-то получается, - вмешалась Грейс. - Вы говорите, что эти существа как боги. Наверняка одной жалкой жизни недостаточно, чтобы их насытить?
        - Было бы недостаточно, - пояснил Кверин, - будь это всего одна жалкая жизнь. Но ведь когда хр-нулы кого-то пожирают, они поглощают не только его настоящее - они поглощают ещё и будущее, всё его непрожитое время! Детей, которые никогда не родятся, детей их детей, и так далее, и тому подобное - целые временные линии, исторгнутые из существования и поглощённые целиком. Понимаете, да? Для хр-нулов человек - не просто одна-единственная трапеза. Это целый пир бесконечных возможностей.
        Кверин махнул рукой так, будто обсуждал какие-то мелкие, несущественные подробности.
        - Но это всё потом, намного позже! Сегодня, когда вы вырежете своё имя на моей двери, ничего не случится. Хр-нулы ещё не голодны, а вы будете далеко не первыми в моём списке. А вот когда-нибудь потом, может, через год, а может, и лет через десять, а может, и намного позднее, когда вы будете уже совсем старые и сморщенные, в дверь к вам постучатся, и это будет ваш старый знакомый, Кверин Финдрейк. Я заберу вас сюда, в башню Песочных Часов, и вы уплатите свой долг.
        В Перекошенном зале внезапно воцарилась гробовая тишина.
        Грейс обернулась к Каре.
        - Ты непременно должна это сделать! - сказала она.
        - Нет! - воскликнул Тафф. - Так нельзя! Найдём другой способ - любой другой способ.
        Кверин вскинул руку.
        - Вам не обязательно решать прямо сейчас, - произнёс он, снова взглянув на часы. - Вам надобно отдохнуть. Переночуйте в моей гостеприимной башне, а наутро сообщите мне, что вы решили. Или на следующий день, или через день.
        Он посмотрел на Кару и улыбнулся.
        - Чего-чего, а времени у меня предостаточно!
        7
        Покои Каре достались роскошные. В узорчатых курильницах, расставленных по комнате, дымилось душистое кедровое дерево. На ночном столике стоял кувшин с ледяной водой и мисочка с карамельками. Кровать с кружевными занавесками и балдахином над изголовьем, а на ней - перина: мягкая словно облако - приняла её тело в свои объятия.
        И тем не менее Каре не спалось.
        Тафф ушёл в свою комнату, злясь на неё. Он не понимал, отчего она вообще согласилась хотя бы подумать над предложением Кверина. «Ну а что, у тебя есть другие идеи? - рявкнула наконец Кара. - Если есть, я их с удовольствием выслушаю!» Тафф со слезами на глазах убежал к себе и заперся на задвижку.
        «Он просто не понимает», - думала Кара.
        Ей бы хотелось собрать всех, кого она любит, и провести остаток своих дней в каком-нибудь укромном уголке мира. Но это было невозможно. Она мало что помнила о своей матери - большинство воспоминаний либо забылись со временем, либо были пожертвованы магии, - однако уроки Хелены Вестфолл сделались неотъемлемой частью самой Кары. И самый главный из них был о том, как важно отвечать за свои поступки.
        «Это же я выпустила Риготт на волю. Значит, я должна её остановить».
        Это был не тот разговор, который она готова была заводить с братом. Тафф, конечно, скажет, что она просто слишком сурово к себе относится. «Ему не понять. Вот Сафи видела тьму, которая поглотит мир после того, как Риготт завладеет «Вулькерой». И если это случится, это не будет вина Таффа. Это будет моя вина.
        Сафи…»
        Кара вскинулась.
        А может, и есть другой способ!
        Она вскочила с кровати, второпях едва не запутавшись в сбившихся простынях. На другом конце комнаты стоял туалетный столик, уставленный бутылочками с косметикой и душистыми маслами - святилище для принцесс и избалованных девочек. Кару это всё не интересовало.
        Ей было нужно одно: зеркало!
        «Сафи нарочно водила Риготт за нос, но могу поручиться: она и в самом деле способна при помощи своего могущества отыскать остальные три грима, если только захочет! Мы можем её спасти. Или, если это невозможно, узнать, где находятся гримы, каким-нибудь другим способом: передать через Бетани или через кого-нибудь из моих крылатых друзей… Да, конечно, это рискованно - но всё равно это куда лучше, чем полагаться на Кверина Финдрейка!»
        Ей нужно было поговорить с Бетани. Срочно.
        - Как же это делается-то? - спросила себя Кара, пытаясь припомнить свой разговор с ведьмой. С тех пор как Кара создала то заклинание, что привело их сюда, её разум сделался каким-то сонным. «Мне просто надо отоспаться, только и всего». Наконец она нашла в памяти всё, что было нужно.
        - Представить себе лицо Бетани. Приложить два пальца к зеркалу. Только не большой палец. Большой палец разрушает чары.
        Кара зажгла свечу, в темноте замерцало её отражение. Она приложила два пальца к холодной тверди стекла.
        Почти тотчас же изнутри к поверхности зеркала подплыл клок тумана и раздвинулся, будто занавеска.
        - Бетани! - начала Кара. - Нам надо поговорить. У меня идея…
        Туман развеялся.
        - Ну здравствуй, Кара, - сказала Риготт. Её расколотые глаза искрились десятками цветов. - Что за приятный сюрприз!
        Паучья Королева была одета в гранатово-алое платье и длинные перчатки в тон. На блестящих белокурых волосах возлежала корона-паутинка, сплетённая из тонких железных прутьев. Карино изумление и испуг явно её позабавили, однако улыбка не пришлась ей к лицу. Полные губы и безупречные зубы не могли скрыть истины: представление Риготт о счастье было безнадёжно испорчено, и только чужая боль способна была доставить ей радость.
        - Где Бетани? - спросила Кара. - Если вы причинили ей зло…
        - Я не причиняю людям зла, вексари. Я их убиваю.
        Риготт покачала головой.
        - И когда ты, наконец, поймёшь, что мы тут не в игрушки играем?
        Кара почувствовала, как задрожали руки, но всё же сумела сдержать слёзы.
        - Так Бетани мертва? - спросила она.
        Риготт смотрела ей в глаза, упиваясь Кариным горем.
        - Нет, пока ещё жива, - ответила она наконец. - Я, конечно, рассердилась, узнав, что она меня предала. Но и от этой ведьмы пока что есть польза. Её способности, пускай и ограниченные, отныне дадут нам с тобой возможность общаться. Это может оказаться полезным.
        Кара немо кивнула, хотя и не представляла, что такого она могла бы захотеть сказать Паучьей Королеве.
        «Но этого ей говорить нельзя, потому что тогда у неё не будет причин оставлять Бетани в живых».
        - Твой побег из фермерского дома произвёл на меня впечатление, - сказала Риготт.
        - Я была удивлена, что вы не пришли сами.
        Риготт пожала плечами.
        - Я отправила своих близнецов - а сама занялась тем, что поважнее. Убить тебя - это так, мелкое поручение, не более. Со временем дойдёт и до этого. А пока я хочу кое-что тебе показать.
        Риготт стянула с руки перчатку, обнажив пясть, распухшую вдвое больше нормального. Кровавые трещины змеились по растянутой коже, которая была уже не в силах сдерживать выпирающую из-под неё плоть. Кара увидела звездообразный рубец у основания ладони в том месте, куда Дарно её ужалил.
        - Я недооценила тебя. Я открыто сознаюсь в этом.
        Риготт повертела в воздухе свою изуродованную кисть, разглядывая её со всех сторон.
        - В следующий раз я не буду столь небрежна. Зная об этом, неужели ты и впрямь думаешь, что сможешь выставить свою магию против моей? И я не говорю о состязании из-за воли какого-то одного ничтожного создания. Я имею в виду настоящую битву!
        - Может быть, я ещё сумею вас удивить.
        Риготт покачала головой, будто Кара её разочаровала.
        - У тебя уже был шанс, но ты его упустила. Ну как ты не понимаешь? У меня целая армия ведьм. Я могу создавать чудовищ щелчком пальцев. Я управляю умами людей и животных.
        - Для чего же тогда вам нужна «Вулькера»?
        - «Вулькера» мне не нужна, - сказала Риготт, шагнув вперёд. - Я просто её хочу. Меня увенчали короной, называют королевой, но я не желаю править. Я хочу одного: магии! Представь, каково это: задуть солнце, будто свечку, или поднять в небо целый город и перевернуть его вверх тормашками! Мне наскучило быть вексари. Я хочу быть богиней!
        Волосы Риготт растрепались и упали ей на лоб, заслоняя растрескавшиеся глаза. Её сторона зеркала запотела от дыхания.
        Кара попятилась.
        - А как же все те люди, которые пострадают из-за вас? - тихо спросила она. - Неужели вам всё равно?
        Риготт усмехнулась, подобрала волосы и принялась укладывать их под корону.
        - Я получила удовольствие от общения. Захочешь со мной связаться - ты знаешь, что надо делать. Настанет время, когда даже ты поймёшь, что сопротивляться больше нет смысла. Я подожду.
        Кара схватила курильницу и запустила ею в собеседницу. Зеркало разлетелось. Один осколок впился Каре в предплечье. Девочка рассеянно вытащила кусочек стекла и уставилась на каплю крови, повисшую на его конце.
        «Нет, нельзя допустить, чтобы это чудовище завладело «Вулькерой». Нужно первой добраться до гримов и спрятать их так, чтобы она их никогда не нашла.
        А для этого мне придётся вырезать своё имя на двери Кверина».
        Теперь, когда Кара приняла решение, ждать дольше казалось бессмысленным. Она вышла из комнаты и пошла назад. Подходя к Перекошенному залу, Кара различила тихое шуршание - словно кто-то что-то пилит. Поначалу она решила, что это просто Кверин припозднился с какой-нибудь работой, но потом, сообразив, что ещё могут означать эти звуки, ускорила шаг.
        Едва войдя в зал, Кара различила у Нижней Двери невысокий силуэт. Она бросилась к нему.
        - Ты только не злись, - попросил Тафф.
        С нарастающим ужасом она обнаружила в руке брата нож, а на двери напротив - свежевырезанные буквы:
        ТАФФ
        - Не-ет! - взвыла Кара и провела пальцем вдоль букв: а вдруг ей всё-таки померещилось? - Ты не мог этого сделать!
        - Но должен же я был сделать хоть что-нибудь, - сказал Тафф.
        - Что ты наделал?! - заорала Кара, тряся его за плечи. - Ну что же ты наделал?!!
        - Не можешь же ты всё делать одна! Я хотел помочь!
        Кара схватила братишку на руки и крепко прижала к себе.
        - Я не могу потерять тебя! - сказала она. - Только не тебя! Кого угодно, только не тебя!
        Рыдания Кары эхом разносились по Перекошенному залу. Они заглушили скрип отворившейся деревянной двери.
        8
        Кара ворвалась в спальню Кверина и потребовала, чтобы он убрал с двери имя Таффа, но заспанный коротышка только улыбнулся и пожал плечами.
        - Не могу, даже если бы и хотел, - сказал он. - Магический договор. Сделанного не воротишь.
        Он даже не старался скрыть, как он доволен. Теперь хр-нулы получат свою жертву, а он сможет ещё пожить в своей башне за счёт ворованного времени.
        «Он как Риготт! Ему всё равно, кто может пострадать, главное - получить то, чего ему хочется!»
        - Давайте я впишу своё имя вместо его, - сказала Кара.
        - Пожалуйста, можете добавить к нему и своё! На Нижней Двери предостаточно места. Большинство гостей интересует другая дверь, напротив, та, что ведёт в верхнюю половину башни - им хочется заглянуть в будущее, а не в прошлое. Но если вы пожертвуете собой, на судьбу юного Таффа это никак не повлияет. Я же вам говорю: это магический договор. Однако, надо сказать, парнишка умеет торговаться. Прежде, чем вырезать своё имя, он заставил меня поклясться, что вы сможете пройти в дверь оба, а не только он один.
        Кверин ласково похлопал её по руке.
        - Ваш братец пожертвовал собой ради вас. Вот она, настоящая любовь! Разве вы не можете просто радоваться этому?
        Кара отдёрнула руку и призвала Дарно. Волк пробрался в комнату, задрав скорпионий хвост.
        - А что, если…
        - …зверюга меня убьёт? Ну, я умру, как и любой смертный. Но вам следует знать, что если со мной что-нибудь случится, внутри башни придут в действие некие защитные механизмы. Живыми вы отсюда не выберетесь. И кстати, на случай, если всё-таки решитесь попробовать - знайте, что если я умру, хр-нулы за вашим братом всё равно придут.
        - Тут уже ничего не исправишь, Кара, - сказал Тафф. - Я так хотел. Я решил тебе помочь - и помог. Всё в порядке.
        - Нет, не в порядке!
        - Теперь мы можем узнать про «Вулькеру», - сказал Тафф. - Мы ведь за этим и пришли. Со всем остальным можно обождать.
        - Послушайте брата, - сказал Кверин. - Он в вашей семье явно голос разума.
        «Тафф прав, - подумала Кара. - Прямо сейчас главное - «Вулькера». Если Кверин говорил правду, хр-нулы явятся не раньше, чем через год, а может, и позже. У нас будет достаточно времени на то, чтобы придумать, как их остановить.
        - Дверь открылась, - произнесла Кара сквозь зубы. - И что теперь? Мы можем просто туда войти или нужно сделать что-нибудь особенное?
        Надменная улыбочка Кверина подлила масла в огонь Кариного гнева.
        - Проникнуть в нижнюю половину башни намного сложнее, чем просто войти в дверь, - сказал он. - Есть определённые правила. Выйдите из комнаты, дайте мне одеться, и я вам всё объясню.
        Они ждали его в Перекошенном зале. Грейс будить не стали: Каре сейчас было не до её улыбочек и насмешливых замечаний. И вот, после крайне затянувшегося ожидания, Кверин наконец появился. Он надел фиолетовую шёлковую рубашку и блестящие туфли. Его борода была свеженапомажена.
        - Ну-с, итак! - маленький человечек прихлопнул в ладоши. - Погодите немного, сейчас я приготовлю сытный завтрак, а потом…
        Кара покачала головой.
        - Нет, больше никаких проволочек.
        - Ну, как вам угодно, - отвечал Кверин. - Позавтракаю в тишине, наедине с вашей странной подругой. Очень милая барышня.
        Он стремительно прошагал мимо них, оставив за собой душистый шлейф цветочной воды, и они вместе миновали Нижнюю Дверь. За ней скрывалась небольшая круглая комнатка, в которой не было ни окон, ни дверей - только дыра, такая, чтобы в неё мог пролезть человек, и свисающий с потолка канат. Задрав голову, Кара увидела, что он ведёт к гигантской лебёдке и намотан на ворот клубком почти в пятнадцать футов толщиной. Тут было достаточно каната, чтобы спуститься с самой верхушки башни до уровня земли.
        - Правило первое, - начал Кверин. - Вы не можете ничего изменить. Вы можете быть свидетелями событий, которые разворачиваются перед вами, но вы будете подобны призракам: вас никто не заметит.
        - Меня это устраивает, - сказал Тафф. - Мы и не хотим, чтобы нас заметили.
        - Куда мы направляемся? - спросила Кара.
        - Башня сама знает, куда вас направить, - ответил Кверин. - Когда вы начнёте спускаться, она разберёт, что вам нужно, так что всё время держите это в уме. Вы хотите знать, где спрятаны гримы? Она направит вас в тот момент времени, который больше всего подходит для того, чтобы получить эти сведения. Главное, не отвлекайтесь по пути вниз! Обычно я пускаю туда только одного путешественника за раз, потому что если вы думаете о разном, это сбивает башню с толку.
        Он прижал руку к сердцу.
        - Но в данном случае я готов сделать исключение, потому что детки - это моя слабость!
        «Ну да, конечно! - подумала Кара. - То-то вы так легко позволили Таффу пожертвовать жизнью».
        - Правило второе, - продолжал Кверин, - и самое главное. Никогда, ни при каких обстоятельствах не отпускать канат!
        Он протянул верёвку Каре. Тот был странный на ощупь, и она увидела, что руки у неё сразу покрылись каким-то порошком, точно пылью от истолчённых камней.
        - Я ведь вам уже говорил, что хр-нулы не любят, когда люди балуются со временем, да? - сказал Кверин. - Так вот, тут обитают их разведчики, которые следят за тем, чтобы все держались своей временной линии. Я их называю шестерёнками. Надо сказать, что этот канат обеспечивает вам связь с башней, и пока вы держитесь за него, вы в безопасности. Они вас не видят. Но стоит отпустить верёвку, хоть на миг, и шестерёнки тотчас почуют, что-то неладное. Быть может, они явятся не сразу, но представьте себе акул, плавающих в море. Начнёшь барахтаться - они рано или поздно сообразят, что к чему, и нападут. Поначалу появятся тревожные знаки: время начнёт выделывать по-настоящему странные вещи, - а потом вам конец.
        - Что за странные вещи? - спросил Тафф.
        - Это неважно, - сказал Кверин. - Ведь вы же не собираетесь отпускать канат, верно? Это подводит нас к третьему правилу. Башня показывает вам то, что показывает башня. Если канат кончился, на то есть причины. Знание есть священная привилегия, дети. Не поддавайтесь искушению взять больше, чем вам предлагают.
        Кара заглянула в дыру в стене. За ней открывался тоннель, который вёл в темноту, круто спускаясь вниз. Она подала канат Таффу.
        - Не забывай, - сказала она. - Помни, зачем мы здесь. «Вулькера». Нам нужно знать, где она спрятана. Башня будет читать твои мысли.
        «Как квет-нондра», - подумала Кара. Не придётся ли ей снова пройти сквозь такое же гадкое желеобразное вещество, как тогда?
        - Понял, понял, - ответил Тафф через плечо и начал спускаться.
        Кара пролезла в дыру. В нос ударил совсем не противный запах: влажный воздух после летней грозы. Она дёрнула канат - тот свободно заскользил, разматываясь, с ворота.
        - Ещё какие-нибудь правила есть? - спросила она у Кверина.
        - Только одно, - ответил он. - Берегите брата. Отныне его жизнь принадлежит мне.
        И ушёл прежде, чем Кара успела что-нибудь сказать.
        Они спускались, казалось, целую вечность. Тоннель вёл вниз по спирали и выглядел на удивление однообразно, с гладкими, как кость, стенами. Из-за них время от времени доносились приглушённые звуки. Лязг мечей. Шум дождя. Рассерженные голоса. Как будто этот тоннель был подземным ходом, ведущим через былые события всё дальше и дальше назад во времени.
        Кара услышала негромкое ворчание. Она подумала, что это вполне может быть рык какого-нибудь легендарного зверя, но потом сообразила, что это просто у Таффа в животе бурчит.
        - Кверин был прав, - заметил он. - Надо было сперва позавтракать.
        Но вот в конце тоннеля замаячил светящийся прямоугольник, и вскоре двое Вестфоллов вывалились из тьмы под лучи палящего солнца. Они очутились в пустыне. За их спинами возвышалась башня Песочных Часов, но впереди, куда ни глянь, во все стороны уходили бесконечные однообразные барханы. Кара, держась одной рукой за канат, второй прикрыла глаза и обвела взглядом горизонт, пытаясь понять, для чего их вывело в такое заброшенное место.
        - Кверин нас надул! - воскликнула Кара. - Тут ничего нет!
        Тафф прижал палец к губам.
        - Слушай! - сказал он.
        Пустыня была пустынна, но отнюдь не безмолвна. Из-за башни доносились звуки, которые недвусмысленно говорили о присутствии людей. Скрип и стоны тележных колёс. Разговоры вполголоса. И равномерное тюканье, как киркой по камню.
        - Пошли, посмотрим, что там! - предложил Тафф и возбуждённо потянул за собой канат. Несмотря на все повороты, что они миновали, спускаясь вниз, когда ребята потащили его вокруг каменного подножия башни, он скользил удивительно легко, почти без сопротивления. Поскольку Тафф шёл первым, ему первому и открылось то зрелище на другой стороне.
        Канат выскользнул из его пальцев.
        - Ты что делаешь? - воскликнула Кара, возвращая канат брату. - Разве не помнишь, что говорил Кверин? Мы не должны его отпускать, что бы ни…
        Но тут она увидела, на что уставился Тафф, и чуть было сама не разжала рук.
        Перед ними простиралась алая поверхность, чуждая, словно далёкая звезда. Она обладала гладкостью и блеском льда, но под нею по-прежнему виднелись песчинки, как будто бы землю, что была здесь изначально, покрыли лаком. И в центре этой красной корки, что тянулась на мили и мили, будто замёрзшее озеро, высился могучий замок, который выглядел так, словно застыл в процессе обрушения. Башни клонились под немыслимыми углами. Крыша провалилась внутрь, да так и застыла… замерла. А на самом верху повисли лохмотья того, что некогда, по-видимому, было гордым знаменем.
        - Замок покрыт тем же веществом, что и земля, - сказал Тафф. - Только это и не даёт ему развалиться. Как будто магический клей.
        Кара кивнула.
        - Я думаю, это замок Долроуз, - сказала она. - Принцесса Евангелина разрушила его своей магией, помнишь?
        Несмотря на жару, её пробрала дрожь.
        - Видеть это своими глазами - совсем не то, что читать об этом в письме…
        - Мне так жалко тех, кто остался внутри… - сказал Тафф. По-моему, эта принцесса ещё хуже Грейс. Может, даже хуже Риготт. Хорошо, что она умерла!
        - Не говори так!
        - Почему?
        - Смерть - не то, чему стоит радоваться.
        По периметру красной корки была выставлена вооружённая охрана. Хотя Кара с Таффом стояли прямо у них на виду, стражники явно не видели и не слышали детей. И башни Песочных Часов они тоже не замечали.
        - Вот оно, наверное, каково - быть призраком, - предположил Тафф, когда они направились в сторону замка. Он помахал ближайшему стражнику.
        - Эй! Поглядите! Вот он я! Я из будущего!
        Тот и глазом не моргнул.
        - Тафф, - сказала Кара. - Давай не будем…
        - …баловаться с людьми из прошлого, которые тебя не видят.
        Он вздохнул и покачал головой.
        - Кара, я тебя очень люблю, но у тебя на все случаи жизни есть свои правила!
        Чуть поодаль на границе красного пространства виднелся длинный обоз фургонов, стоящих на солнце. Ребята пошли в ту сторону, волоча за собой канат. Двигались они медленно: Кара чувствовала, что к концу дня она себе все руки сотрёт. Жалко, что перчатки не надела.
        Наконец они поравнялись с повозками и обнаружили, что на краю красной корки собралась небольшая группа людей. Все они явно обсуждали нечто важное. Пятеро сидели на низких табуретах. Шестой стоял у стола, на котором были выставлены в ряд пять красных шкатулок. Четыре из них - одинакового размера, примерно такого, чтобы туда мог влезть десяток яблок. Пятая была намного меньше. У них дома, в Де-Норане, в такой шкатулочке могло бы храниться обручальное кольцо - подарок влюблённого своей возлюбленной.
        Человек у стола обернулся. Кара тотчас же узнала его.
        - Это же Минот Дравания! - сообщила она Таффу, схватив его за локоть. Директор школы Сейблторн не очень изменился по сравнению с тем, каким Кара видела его в Колодце Ведьм: лысина, родимое пятно на пол-лица, добрые глаза. Только одежда была другая. Вместо зелёного одеяния - белый плащ парадного вида, расшитый серебряными рунами.
        «Вот почему башня отправила нас сюда, - подумала Кара. Она бросилась к директору так быстро, как только можно было бежать, не отпуская каната. - Такой могущественный вексари, как Минот, меня уж точно увидит! Он ответит на все мои вопросы, на те, что я не успела задать тогда в Колодце».
        Но хотя Кара остановилась прямо напротив вексари, он не обратил на неё никакого внимания. Очевидно, сквозь туманы времени не мог видеть даже Минот Дравания.
        «Башня отправила нас сюда не случайно, - подумала Кара, проглотив своё разочарование. - Хоть я и не могу поговорить с Минотом напрямую, я наверняка многое узнаю просто из их разговора».
        Однако поначалу разговор был на удивление скучным. Очевидно, что пятеро мужчин и одна женщина не виделись много лет, и вежливость требовала, чтобы они сперва потратили некоторое время на светскую болтовню, прежде чем перешли к важным делам. Единственная польза, которую принесли Каре все эти разговоры о погоде и о семьях, состояла в том, что она разобралась, кто есть кто, так что к тому времени, как они наконец начали обсуждать то, зачем собрались, она уже всех их запомнила.
        - Ну, хватит, - произнёс король Пента, покуривая трубку. Он выглядел слишком молодо для короля - ему было никак не больше сорока, и железная корона на его голове была простой, безо всяких там драгоценных камней. - Я вас всех очень люблю, однако я человек занятой и приехал издалека. Объясни же, Минот, для чего ты созвал нас всех в это жуткое место?
        - Я как раз собиралась спросить о том же, - поддакнула единственная женщина Кенетта. Она вообще имела обыкновение поддакивать королю. На ней был стеклянный плащ, который сверкал на солнце. - Могли бы вместо этого посидеть у меня во дворце в Люксе, распить бутылочку лучшего винца в Сентиуме…
        Мужчина слева от неё, Ландрис Ильма, буркнул что-то неодобрительное. Кенетта закатила глаза.
        - Не думаешь же ты, что это пойло, которое у вас в Ильме называют вином, лучше, чем дары виноградников Люкса?
        Кара уже наслушалась таких перепалок. Кроме Минота и короля, все остальные являлись представителями разных областей Сентиума: Ильма, Катт, Аурен и Люкс. И каждый из них был готов повздорить из-за любого пустяка.
        - Достопочтенные гости, я прошу прощения за доставленные вам неудобства, - сказал Минот. Он говорил тихо, однако Ландрис с Кенеттой тотчас прекратили свою ребяческую ссору и обратились в слух. - Но замок Долроуз показался мне самым подходящим местом, чтобы сообщить вам эту новость. Как вам известно, мы много лет изучали «Вулькеру» у себя в Сейблторне, и хотя все попытки её уничтожить оказались тщетны, нам наконец удалось разделить её на четыре части.
        Он обернулся к королю.
        - Ваше величество, я знаю, как вы озабочены тем, что гримуар принцессы может попасть в дурные руки. Я предлагаю разослать эти гримы, как я их называю, в разные места, расположенные как можно дальше друг от друга, так, чтобы они никогда больше не соединились.
        Король Пента пожевал мундштук своей трубки.
        - И у тебя уже готов план, я так понимаю.
        - Вы хорошо меня знаете, - улыбнулся Минот. Он взял со стола одну из больших шкатулок и вручил её Кенетте.
        - Первый из гримов, обложка «Вулькеры», должен отправиться в Люкс. В последний раз, когда мы встречались, ты упоминала о цитадели, которую возвёл ваш народ, использовав все новейшие достижения вашего ремесла.
        - Цитадель Та-мен! - кивнула Кенетта с нескрываемой гордостью. - Более надёжного места не найти во всём Сентиуме!
        Она покрутила шкатулку в руках.
        - А как она открывается?
        - Она не открывается, - ответил Минот.
        Вторую шкатулку он протянул неулыбчивому старику, чьи глаза защищало железное забрало. Старика звали Мазкус. Всё это время он сидел с опущенной головой и внимательно слушал.
        - Заднюю обложку «Вулькеры» я вручаю нашим восточным соседям, великой области Аурен. Я уверен, что они станут хранить её со всей строгостью…
        - Оставьте эту проклятую книгу себе, - проворчал Мазкус. - Я не хочу впускать в наши границы подобное зло. Вон, Ильме отдайте.
        - А почему именно нам? - вскинулся Ландрис. - Ильма слишком важна для Сентиума! Мы создаём новые источники энергии! А вы, ауренцы, только и делаете, что прячетесь за своими горами да…
        - Гримуар безопасен до тех пор, пока его части хранятся порознь, - терпеливо вмешался Минот. - А Ильма слишком близко от Люкса. Весь смысл в том, чтобы хранить гримы как можно дальше друг от друга.
        - Ну, тогда отдайте его Катту, - предложил Мазкус.
        - Да! - воскликнул последний из присутствующих, раскачиваясь на своём табурете. На макушке у него торчал сиреневый хохол, его одежда была в дырах и пятнах. Кара не раз замечала, как он то и дело наклонялся, подбирал с земли любопытный камешек или какой-нибудь мусор и прятал в сумку. - Отдайте его мне! В Катте нет ничего подобного. Грим сделается украшением нашего музея.
        Он с жадностью протянул руки, и Кенетта брезгливо отшатнулась: кожа у него была окрашена какими-то синими химикалиями, и пальцы шелушились и облезали.
        - Для вас уже приготовлен ваш собственный грим, - сказал Минот, протягивая этому человеку, которого звали Дельвин, третью шкатулку. - Корешок «Вулькеры». Самое для вас подходящее: вы же там специалисты по разным травам и корешкам!
        - По корешкам! А-ха-ха! - и Дельвин разразился демоническим хохотом.
        - Псих какой-то, - прошептал Тафф, хотя, конечно, шептать было ни к чему.
        - А как насчёт Тимофа Клэна? - спросил Мазкус. - Славный воин! Думаю, он бы не отказался от возможности взять столь гнусное изделие под свою охрану.
        Лицо Минота потемнело от несвойственного ему гнева.
        - Тимоф Клэн - фанатик и убийца!
        - Это правда, - поддакнул Ильма. - В последнее время его действия становятся всё более неадекватными. А его последователи начинают относиться к нему чуть ли не как к богу какому-то. Они называют себя «Дети Лона». Тревожный знак, вы не находите?
        - Эта проблема мне известна, - промолвил король Пента. - Мы благодарны Тимофу Клэну за помощь в борьбе с ведьмами. Но его время миновало. Необходимые меры будут приняты.
        Советники одобрительно кивнули.
        - Что ж, если вы в самом деле не хотите, чтобы грим хранился в Аурене, - сказал Минот, - думаю, я могу вернуть его в Сейблторн для дальнейших исследований…
        - Нет, - отрезал Пента. - Сейблторн уже и так достаточно сильно втянут в это дело. Грим поедет в Аурен, как и было задумано.
        Мазкус поклонился и взял шкатулку. Минот явно был не в восторге, хотя от короля он свою растерянность постарался скрыть. Кара, кажется, поняла, в чём дело: «Минот не мог не предложить грим Аурену, чисто для проформы, но на самом деле ему хотелось вернуть его в Сейблторн. А Пента этому помешал. Почему?»
        - А четвёртый грим? - спросила Кенетта.
        - Он останется здесь, в замке Долроуз, - объявил Минот.
        Это известие было встречено всеобщим негодованием (возмутились все, кроме Дельвина, который обнаружил среди валунов какие- то любопытные травки и теперь раскладывал их по баночкам). Наконец голос Мазкуса, резкий, как зимний ветер, перекрыл все прочие.
        - За своих достопочтенных коллег я отвечать не могу, - вещал он, - но в Аурене грим будет помещён в Безмолвные Подвалы, где его будут денно и нощно стеречь лучшие воины Сентиума. Кто же станет этим заниматься здесь, в этом заброшенном месте?
        - А ведь в этой шкатулке находятся сами страницы, не так ли? - добавила Кенетта. - Я не знаток подобных вещей, но почти уверена, что это самая важная часть книги. Разве какая-нибудь ведьма не сможет воспользоваться ими одними?
        - Нет, - ответил Минот. - Все четыре части гримуара необходимо соединить вместе, иначе он не обретёт силу. А что касается другой вашей заботы - до ближайшей деревни отсюда шесть дней верхом. Знаете, как эти руины называют в народе? Поганая долина. Никто сюда не придёт. Страх и суеверие будут хранить грим надёжнее ауренских мечей.
        Ильма кашлянул.
        - Я ценю ваши чувства, Минот, однако ведьма, способная воспользоваться гримуаром, так легко не отступится.
        - Это если она вообще узнает, что грим хранится здесь, - сказал Минот. И взял в руки последнюю, самую маленькую шкатулочку. - Но если, вопреки вероятности, кто-то всё же узнает правду, могу вас заверить, что последний грим будет охраняться очень надёжно.
        В отличие от остальных шкатулок, на этой был замочек. Минот откинул крышку и показал крохотное чёрное яичко, испещрённое красными точками.
        - Что это? - спросил король Пента.
        - Это ужас, - сказал Минот и захлопнул шкатулку. Кара впервые увидела в его глазах страх. - Проклятие. Погибель. Имя ему фаэникс.
        - Это страж? - с подозрением спросил Пента. - Или чудовище?
        - И то, и другое.
        - Чудовища тоже не вечны, - заметил Ильма, нервно ёрзая на своём табурете. - А что будет, когда эта ваша тварь издохнет?
        - В этом-то и суть, - ответил Минот. - Фаэникс не может умереть. Его нельзя победить. Любого несчастного, кто приблизится к замку Долроуз, ждёт воистину ужасная кончина, отныне и до конца времён. Как только наш совет завершится, я лично помещу его среди руин и запущу процесс вылупления.
        Тафф нервно покосился на Кару. Им обоим пришла в голову одна и та же мысль, слишком пугающая, чтобы произнести её вслух: «Значит, если мы хотим получить грим, нам придётся иметь дело с этой тварью?»
        После этого король Пента потребовал, чтобы все присутствующие дали торжественный обет молчания. Разговор был исчерпан, и члены собрания принялись неловко прощаться друг с другом. Мазкус, всё ещё злой из-за шкатулки, которую ему всучили, удалился первым. Хотя в своём железном шлеме он явно ничего не видел, двигался он с уверенностью зрячего. Ильма что-то шепнул на ухо Кенетте, и они ушли вместе. Дельвин медленно побрёл к ожидающим их повозкам, обшаривая землю глазами в поисках сокровищ, которые он, возможно, упустил из виду.
        - Теперь мы знаем, где искать гримы! - воскликнул Тафф. Он принялся загибать пальцы, перечисляя всё, что они слышали: - Первый особого значения не имеет, всё равно он уже у Риготт. Второй в Безмолвных Подвалах в Аурене, третий в каком-то музее в Катте, а четвёртый… - Тафф боязливо оглянулся на шкатулочку. - Как ты думаешь, что там, в этом яйце?
        - Тсс! - сказала Кара, беря его за руку.
        На месте остались только Минот Дравания и король Пента. Они неловко переглянулись, словно не зная, как подступиться к разговору. Солнце клонилось к западу, но палило нещадно. По лицам у обоих градом катился пот.
        Наконец Минот нарушил молчание.
        - После того, как яйцо проклюнется, я уже не смогу снова войти в замок, поэтому я хотел бы попросить…
        - Нет и нет!
        - …Попросить дозволения забрать страницы «Вулькеры» к нам в Сейблторн, чтобы иметь возможность их изучать. Мы полагаем, что дух принцессы Евангелины по-прежнему обитает в этих гримах. И если бы вы предоставили нам ещё немного времени, возможно, мы смогли бы понять, что же всё-таки произошло.
        Король Пента взмахнул рукой, указывая на лежащие перед ними развалины.
        - Что произошло? Вот! Что ещё вам нужно знать?
        - Быть может, ничего, ваше величество. А может быть - самое важное!
        Пента тяжко вздохнул, перевернул трубку, вытряхнул на песок остатки табака и встал. При нём было два меча: длинный и короткий. Оба выглядели так, словно неоднократно бывали в деле.
        - Идём, старина. Я себе уже весь зад отсидел на этой проклятой табуретке. Пошли, пройдёмся.
        Минот спрятал руки в длинные рукава своего плаща и последовал за королём. Поначалу Минот почтительно держался позади, но Пента замедлил шаг и жестом велел ему идти рядом, как равному.
        Кара направилась было вслед за ними, но не успела сделать и нескольких шагов, как канат у неё в руках туго натянулся.
        - Ну, видимо, это всё, - сказал Тафф. - Ладно, неважно. То, ради чего пришли, мы узнали. Идём обратно!
        Кара ухватилась за канат обеими руками и дёрнула изо всех сил. Канат не шелохнулся.
        Она бросила его на землю.
        - Ты что делаешь?! - в ужасе воскликнул Тафф.
        - Минот упоминал принцессу Евангелину тогда, в Колодце Ведьм, - сказала Кара, продолжая идти следом за мужчинами. Они шагали довольно быстро, их спины уменьшались при отдалении. - Мне необходимо слышать, что он о ней скажет. Это важно. Я чувствую!
        - Но ты же помнишь, о чём предостерегал Кверин? Если бросить канат, шестерёнки тебя почуют!
        - Я вернусь прежде, чем они заметят, что я тут, - ответила Кара. - Оставайся здесь!
        И бросилась вслед за королём и Минотом. Тафф, не обращая внимания на её наставления, отпустил канат и побежал следом.
        9
        Без каната двигаться оказалось даже труднее - всё равно, что бежать по песку. Кара тут же придумала гипотезу, отчего это так, и непременно поделилась бы ею с Таффом, если бы не запыхалась. «Теперь, когда мы больше не связаны с башней, Время чувствует наше присутствие. Это предупреждение, что нам здесь не место. Нам дают возможность уйти, пока ещё есть шанс.
        Пока не явились шестерёнки.
        Ты ведь уже знаешь, где находятся части «Вулькеры» - так уходи же! Неужели это стоит того, чтобы рисковать жизнью?»
        Её чутьё буквально вопило: «Да!!!»
        Впервые Кара узнала о принцессе Евангелине из письма Сордуса, и ещё тогда она подумала, что в истории о случившемся в замке Долроуз что-то не так. Позднее Минот подтвердил её сомнения в квет-нондре: «Мне всегда как-то не верилось, чтобы одна-единственная девочка могла быть в ответе за то, что такое великолепное место, как Фадин, преобразилось в Колодец Ведьм. Возможно, тебе захочется поразмыслить над этим на досуге». Кара последовала его совету: немало ночей она провела, ворочаясь без сна, вновь и вновь пытаясь собрать головоломку, деталей которой у неё не было.
        Гримуары. Колодец Ведьм. Новый способ творить магию, который портит и развращает мага.
        Весь мир изменился в одно мгновение. А началось всё с принцессы Евангелины!
        «Нет, я должна узнать правду!»
        Кара с Таффом нагнали собеседников. Беседа успела превратиться в спор: оба раскраснелись от гнева.
        - …те разрушения, что причинила магия! - рявкнул король Пента. Его рука лежала на рукояти длинного меча. - Мы не можем рисковать. Нужно вычистить все упоминания о ней из всех наших хроник и начать заново. Ты, конечно, понимаешь, что это означает для Сейблторна, - добавил он уже тише.
        Судя по убитому горем лицу Минота, он прекрасно знал, о чём говорит король, - знала это и Кара. «Пента собирается уничтожить Сейблторн, чтобы от магии не осталось и следа!» Кара испытывала некоторое удовлетворение оттого, что знала: король преуспеет лишь отчасти. Магия Минота защитит школу от уничтожения, и она будет покоиться под Рогатой библиотекой, полностью заброшенная, до тех пор пока Кара не обнаружит её две тысячи лет спустя.
        - На протяжении бесчисленных поколений вексари Сейблторна были силой добра в этом мире, - сказал Минот.
        - Мир изменился. Ведьмы…
        - Ведьмы - жертвы, ваше величество.
        - Потому что гримуары заставляют их творить всё это зло, да?
        Пента покачал головой.
        - Тебе так и не удалось это доказать.
        Минот и король Пента ненадолго погрузились в неловкое молчание, чтобы дать поостыть себе и друг другу. Однако они по-прежнему шагали вперёд, уводя Кару с Таффом всё дальше от спасительного каната.
        - Вы когда-нибудь встречались с принцессой Евангелиной? - спросил Минот.
        - Один раз, - ответил король Пента. - Лорд Гарет завершил возведение замка Долроуз и пригласил меня на новоселье. Я провёл там две недели.
        - Не странно ли, что он построил себе замок так далеко от цивилизации? И фундамент заложили… когда? Через два года после рождения Евангелины?
        - На что ты намекаешь?
        - Я думаю, что в ней проявились признаки вексари. И что лорд Гарет хотел её скрыть.
        - Почему? - спросил король Пента.
        - Лорд Гарет был хорошим человеком, но он недолюбливал Сейблторн. Ему претила сама мысль о том, что его дочка вырастет среди таких, как мы, - а ведь по закону её пришлось бы отдать в школу сразу, как её талант проявил бы себя. Какое мнение сложилось у вас о девочке, когда вы с ней общались?
        Пента вспомнил и улыбнулся.
        - Славная малышка. Всё время норовила забраться ко мне на колени и слушать рассказы о разных землях. Ей было всё равно, что я король. Ей просто нравились мои истории.
        - И родители её берегли, как зеницу ока, да?
        - Да, любили её безумно, - согласился Пента. - Но к чему это всё?
        - Так как же очаровательная десятилетняя малышка превратилась вдруг в чудовище, которое уничтожило родительский замок и превратило Фадин в Колодец Ведьм?
        - Ты же сам говорил, что гримуары заставляют своих владелиц обращаться ко злу, - сказал Пента, с хрустом разминая шею. - И то, что произошло с Евангелиной, только доказывает, что ты прав.
        - Кара! - шепнул Тафф.
        Она шикнула на него, не желая упустить ни слова из этого разговора, но Тафф заставил её повернуть голову и указал на фиолетовый цветок, который внезапно вырос прямо на голой земле. Цветок увял у них на глазах. Лепестки опали.
        И вырос снова. И увял.
        - Время выделывает странные вещи, - сказал Тафф. - Кверин нас предупреждал. Шестерёнки уже близко. Надо возвращаться к канату.
        - Ещё минуточку, - сказала Кара. Она сама не знала, чего именно ждёт, знала только, что этого пока не произошло. У Кары не бывало видений, как у Сафи, однако интуиция у неё была сильная, и она научилась ей доверять.
        Она снова вслушалась в слова Минота.
        - …абсолютно счастливые дети, вот так в одночасье не изменяются. С Евангелиной что-то было не так до того, как она получила гримуар. Лорд Гарет - несомненно, нехотя, - запросил помощи Сейблторна за несколько месяцев до катастрофы. Он утверждал, что его дочь сделалась другим человеком, как будто бы кто-то «высосал из её сердца всю любовь». Это его слова, а не мои. Его письмо по-прежнему у меня. Я отправил двух своих вексари, но те доложили, что Евангелина - попросту избалованный ребёнок, отчасти склонный к жестокости - не то чтобы неслыханное дело среди особ королевской крови.
        Минот с горечью вздохнул.
        - Ах, если бы я только занялся этим делом лично! Быть может, всё могло бы обернуться иначе. Теперь мы знаем, что в то время в замке проживала исключённая из Сейблторна ученица по имени Риготт, и я не могу отделаться от мысли, что она каким-то образом замешана в…
        - Я не вижу, какое это всё имеет отношение к делу, - сказал Пента. - Сделанного не воротишь, теперь уже поздно что-то менять.
        - Но, возможно, мы могли бы воспользоваться случившимся, чтобы пролить свет на наши текущие проблемы. Смотрите: все гримуары связаны между собой, однако «Вулькера» стоит особняком. Она обладает способностью управлять всеми остальными, почти как мозг управляет телом. Нет-нет, не так. Не мозг, а душа, сознание. И хотя в данный момент «Вулькера» представляет собой источник великого зла, заражающий тьмой все прочие гримуары, я не верю, что она была такой с самого начала.
        Кара почувствовала, как сердце у неё забилось чаще. «Да! Вот оно, то, что мне надо было знать!»
        - Мой ученик, Сордус, создал первый гримуар как подарок для принцессы Евангелины, лучик солнца, который мог бы развеять её печали. Я наблюдал, как он экспериментировал с подобными книгами в Сейблторне. Все они были совершенно безобидны. Произносишь несколько слов - и волчок начинает вращаться сам собой или в ночном небе вспыхивают фейерверки. Безобидная игрушка для ребятишек, только и всего. Однако в принцессе Евангелине было нечто, что полностью преобразило гримуар.
        В небе сверкнула молния, и на миг Кара увидела замок во всём его былом величии. Двор кишел людьми, которые сейчас были уже мертвы. «Время снова ведёт себя странно», - подумала она. Тафф ещё раз попытался её предупредить, но Кара не обратила на него внимания и продолжила слушать Минота.
        - …вот почему я полагаю, что Евангелина на самом деле была вексари, чей дар оставался незамеченным. Это объясняет, каким образом ей удалось заставить гримуар преодолеть отведённые ему пределы. Это не объясняет одного - откуда взялась тьма, что разъедала её душу, и почему она использовала своё Последнее Заклинание, чтобы создать Колодец Ведьм. Или, например, почему только женщины могут…
        Пента вскинул руку. По лицу короля Кара поняла, что бессвязные аргументы его не убедили.
        - И снова, в последний раз - что это всё меняет?
        Минот ответил сдержанным тоном, явно скрывая гнев:
        - Мы ещё слишком многого не понимаем, и Евангелина - ключ к ответу. Её дух по-прежнему пребывает в «Вулькере», заточённый в ней навеки. Позвольте моим вексари изучить страницы книги. Быть может, мы сумеем разгадать происхождение этой непонятной тьмы. А когда мы в этом разберёмся, быть может, мы сумеем обратить вспять…
        - Кара!!! - заорал Тафф.
        Небо помрачнело: чёрное облако устремилось в их сторону, как пчелиный рой. Но вместо жужжания крохотные существа издавали звук тысяч часовых механизмов. Многоголосое тиканье назойливо лезло в уши.
        - Шестеренки… - прошептал Тафф.
        Он дёрнул сестру за руку, собираясь тащить её прочь, но в этом не было необходимости: Кара и сама понимала, что пора бежать.
        Дети кинулись к канату - тот виднелся вдали, тоненький, словно ниточка. На бегу Кара потянулась своим внутренним чувством вексари, надеясь навести мысленный мостик к шестерёнкам, но не ощутила их присутствия. Возможно, от того, что Кара была не в том времени. А может быть, шестерёнки вообще были не животными, а силой природы, вроде ветра или солнечного света. Так или иначе, стало ясно, что магия тут не поможет.
        Рой был всё ближе.
        Кара ощутила, как что-то скользнуло поперёк её шеи с тошнотворной стремительностью серпа в разгар жатвы. Выступила кровь. «Неважно. Надо бежать!» Мир вокруг мигнул снова и ещё раз. Связь времён распалась. День. Ночь. Дорога, забитая фургонами. Звёздная пустота за миллионы лет до нынешних времён. Они потеряли направление; обнаружили, что бегут в противоположную от каната сторону; повернули. «Канат! Где же канат-то?!» Тафф хлопнул себя по руке, Кара увидела у него на запястье кровавое пятно. Рой реял прямо у них над головами, тиканье сделалось оглушительным. Они как будто застряли внутри часов, заблудились в лабиринте колёсиков и пружин. Кару, задыхающуюся, полностью дезориентированную, внезапно повалили на землю. Тафф выкрикивал какие-то слова, которых она не слышала, и пихал что-то ей в руки.
        Канат!
        Карины пальцы вцепились в обсыпанные порошком волокна в тот самый миг, как рой опустился на них. Одинокая шестерёнка повисла у неё перед глазами. Вблизи она походила скорее на механизм, чем на насекомое. Ни глаз, ни головы, только тельце в форме фасолины, тронутое ржавчиной. Приделанные к нему два колёсика, вращаются с такой скоростью, что выглядят размытыми. Кара заслонила лицо ладонью, в полной уверенности, что шестерёнка на неё нападёт, но вместо этого та взмыла вверх и влилась в рой. И все, как одна, унеслись прочь, исчезнув из виду.
        Дети были в безопасности.
        Кара с Таффом молча зашагали обратно к башне. Канат они больше ни разу не отпустили.
        Когда они вернулись в Перекошенный зал, Кверин и Грейс сидели за столом и резались в карты, будто закадычные друзья. Кверин к их путешествию особого интереса не проявил, а вот Грейс забросала их вопросами. Кара старалась отвечать, как можно более уклончиво. Хоть Грейс и уверяла, будто с магией покончено, Каре вовсе не хотелось делиться с нею сведениями о всемогущем гримуаре.
        - Я одного не понимаю, - сказала Грейс, обернувшись к Таффу. - Зачем ты своё имя на двери-то вырезал? Разве ты не знаешь, что теперь с тобой будет?
        - Я знал, что, если этого не сделаю я, это сделает Кара, - ответил Тафф.
        Грейс закивала.
        - Ну да, именно! И тогда хр-нулы сожрут Кару, а не тебя. Разве это не лучше?
        - Ничего хуже быть не может, - ответил Тафф.
        Грейс выпучила на него свои голубые глаза.
        - Какой же ты всё-таки странный! - заметила она.
        Теперь, когда Кверин получил, что хотел - новую жертву, которую можно будет скормить хр-нулам, - он перестал строить из себя гостеприимного хозяина и быстренько выпроводил ребят. Они вышли за дверь, на внешнюю лестничную площадку, что торчала между двух половинок этого затерянного во времени сооружения. Далеко внизу радостно заржала Тенепляска. Они снова вернулись на то самое поле, где впервые обнаружили башню. За сизой дымкой на горизонте виднелся фермерский дом, где их настигли близнецы.
        - Да вы не бойтесь, - сказал Кверин, обратив внимание на озабоченный вид Кары. - Ваши враги давно убрались восвояси. Я немного поразмыслил и позволил пройти четырём дням в вашем времени. Я подумал, что для вас так будет безопаснее.
        Он обратил внимание на тонкий красный порез у Кары на шее.
        - Я смотрю, вам-таки пришлось иметь дело с шестерёнками.
        - Да это просто царапина.
        - Это не просто царапина. Прикосновение шестерёнки сокращает твою временную линию. Вот эта царапина стоит вам неделю жизни.
        Кара пожала плечами.
        - Что ж, постараюсь как можно лучше использовать то, что осталось…
        Она пригнулась и посмотрела в глаза Кверину.
        - А что касается моего брата - держитесь от него подальше! Лично я плевала на всякие там «магические договоры». Вы его не получите. Никогда!
        Кверин посмотрел на неё с самым серьёзным видом, а потом не выдержал и расхохотался.
        - Ах, Кара-Кара! Вы так ничего и не поняли, да? Как только Тафф вырезал на двери своё имя, он умер. На самом деле, я уверен, что с точки зрения хр-нулов всё уже случилось! Они ведь живут во времени не по прямой, они бродят по нему кругами - а это значит, что отважного маленького Таффа уже сожрали, может, даже и не раз.
        Его лицо вновь сделалось абсолютно серьёзным.
        - Пора тебе понять, где твоё место в мире, ведьма. В один прекрасный день твой брат услышит стук в дверь, и это буду я, пришедший за тем, что моё по праву. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы меня остановить!
        Кверин захлопнул дверь и задвинул засов.
        Книга вторая
        Музей Невозможного
        Душа, запятнанная магией, вовеки не будет очищена.
        «Путь»
        Лист 38, жилка 12
        10
        Через два дня их отыскал Лукас.
        Они устраивались на ночь в излучине каменистого ручья, который струился через лес. На Лукасе был тот же самый серый плащ, что и в прошлый раз, когда Кара его видела, за спиной - свешаровый лук. Он откинул свисающую на лоб чёлку и улыбнулся.
        - Так вот вы где! - сказал он.
        Кара выронила миску, из которой собиралась есть. Грибная похлёбка забрызгала ей башмаки. Каре было всё равно. Она кинулась к Лукасу, обняла его крепко-крепко и долго вдыхала его запах, пока не поверила, что он настоящий.
        - Но как?
        - Сейчас всё расскажу! - улыбнулся Лукас. Он увидел Таффа, подхватил его и закрутил в воздухе. Кара услышала хихиканье брата, и у неё сделалось радостно на сердце: Тафф в последнее время смеялся всё реже…
        - Ну ты и вымахал! - воскликнул Лукас. - Скоро меня перерастёшь!
        Тут его взгляд упал на Грейс. Он перестал улыбаться и опустил Таффа на землю.
        - Грейс… - сдержанно произнёс он.
        - Добрый вечер, Лукас. Ну что ж ты, даже не обнимешь меня?
        Он вопросительно взглянул на Кару: «А она что тут делает?» - но ничего не сказал и сел к костру вместе с ними. Тафф протянул ему жестяную кружку с водой, Лукас с удовольствием её выпил.
        - Как там папа? - с тревогой спросил Тафф.
        - С ним всё хорошо, - ответил Лукас. - Он искусно притворяется Тимофом Клэном. Остальные серые плащи ни о чём не догадываются. Он заставил Детей Лона полностью изменить подход к своему делу. Они больше не преследуют девочек только за то, что те обладают магическим даром.
        Он развернулся к Таффу, который жадно слушал, разинув рот.
        - Серые плащи борются с ведьмами, которые пытаются причинять людям зло, и только. Теперь они на стороне добра. И всё благодаря вашему отцу!
        Тафф ничего не сказал. Это было и не нужно. Его улыбка говорила сама за себя.
        Кара обняла братишку за плечи и поцеловала в щёку. Она очень гордилась тем, сколько добра сделал папа, но тревога за него не слабела: очень уж он рисковал, изображая знаменитого охотника на ведьм. Если серые плащи его раскроют, они его убьют в мгновение ока!
        - Удивительно, что он рассказал тебе о том, что его душа восстановлена, - заметила Кара. - Он ведь не собирался этого делать в последний раз, как мы разговаривали.
        - Ему и не пришлось, - ответил Лукас. - Я сам догадался. Других-то ему одурачить нетрудно, но со мной он держался не так уверенно. По-моему, он себя чувствовал немного виноватым оттого, что скрывал правду, и оттого, что на полтора месяца посадил меня под замок, хотя на самом деле у него не было другого выхода. Надо ж было меня наказать за то, что я вам помогал!
        - Извини, что так вышло, - смутилась Кара.
        - Прочие серые плащи требовали положить мою голову на плаху, и будь во главе настоящий Тимоф Клэн… - Лукас мрачно потёр шею. - То, что меня оставили в живых, было лишним признаком перемен. Когда меня выпустили, я припёр твоего отца к стенке и вынудил его рассказать мне всю правду о том, что произошло. Он освободил вас, свалив всё на магию, и отправил разыскивать части древнего гримуара, пока их не отыскала Риготт.
        - Он называется «Вулькера», - вставила Грейс, недовольная тем, что её как будто и не замечают.
        - На следующее утро я сбежал из лагеря и отправился искать вас, - сказал Лукас, почёсывая предплечье. - Я искал следы Тенепляски - я ж на ней почти год ездил, мне ли их не знать, - но прошло слишком много времени. Однако ваш папа говорил, что вы отправились на запад, а в ту сторону ведёт только одна большая дорога. По ней я и пошёл, осторожно расспрашивая о вас в городках по пути. Кое-кто упоминал высокую девочку, что путешествует с братишкой. А потом несколько дней назад старый фермер рассказал мне, что видел в небе фиолетовый отсвет.
        Кара с Таффом понимающе переглянулись: «Барьер близнецов!»
        - Я подумал, что это, наверное, что-то магическое, - продолжал Лукас, - и решил посмотреть поближе. Я обнаружил следы Тенепляски неподалёку от заброшенной фермы, которая выглядела так, словно внутри разыгралась битва. Я пошёл по следам, и… вот, отыскал вас.
        - Блестящая история! - сказала Грейс. - Ну а зачем ты здесь?
        Лукас подрос и раздался в плечах, но изменился он не только внешне: теперь он говорил с прямотой, которой у него не было в Де-Норане, где он провёл много лет в рабстве, выжигая бурьяны с Опушки. Однако услышав вопрос Грейс, Лукас сложил руки, и лицо у него сделалось менее решительным, неуверенным каким-то. На миг он стал точно таким же, каким Кара его помнила до отъезда с острова. Она улыбнулась. Нет, Каре нравилась новообретённая уверенность Лукаса, и всё же приятно было, что её лучший друг изменился не так уж сильно.
        - Ну, по-моему, эта штука, «Вулькера», довольно опасная, - начал Лукас, отводя глаза. - Я и подумал: надо вас найти, помочь… И потом… Мне хотелось убедиться, что с тобой всё в порядке, Кара. Я просто не мог вынести мысли, что могло случиться что-нибудь плохое… Я места себе не находил, так переживал…
        Он поднял голову. Они встретились взглядом. И даже в туском свете костра Кара увидела, как он покраснел.
        - И Тафф ещё! - добавил Лукас, обняв мальчика за плечи. - Очень я по Таффу соскучился.
        Грейс указала на себя и ухмыльнулась.
        - А по тебе не очень, - сказал Лукас.
        Кара рассказала ему обо всём, что произошло с момента их последнего обстоятельного разговора, в том числе о путешествии в Колодец Ведьм и о недавней экспедиции в прошлое. Лукас, как всегда, слушал очень внимательно. Иногда Кара заглядывала ему в глаза, светло-карие, как земля, высохшая на солнце, и забывала, на чём она остановилась: о чём успела поведать, а о чём нет.
        «Как же я по нему соскучилась!»
        К тому времени, как Кара закончила свой рассказ, Тафф уже тихонько посапывал.
        - И теперь нам нужно принять важное решение, - заключила она. - Какой грим разыскивать первым?
        - Только не тот, что в Аурене, - задумчиво произнёс Лукас. - Серые плащи уже двинулись в ту сторону, когда я с ними расстался. Твой папа планировал переговорить с тамошним королём, а потом направиться в Люкс и в Ильму. Он хотел попробовать убедить их объединить силы в борьбе с Риготт.
        Лукас расстроенно тряхнул головой.
        - Эх, ну что мне стоило захватить с собой почтового голубя! Сейчас отправили бы ему письмо, рассказали бы о том, что ты узнала…
        Кара невольно усмехнулась.
        - Хм, Лукас…
        - Ну что?
        - Я вроде как неплохо умею обращаться с животными, помнишь?
        - Да, точно! - выпалил он и улыбнулся собственной глупости. - Магия же! Давай сегодня же отправим письмо твоему отцу. Может быть, он сумеет отыскать грим, пока он в Аурене. Где, ты говорила, его спрятали? В молчаливой комнате?
        - В Безмолвных Подвалах.
        - Чудесный план! - произнесла Грейс, размеренно, издевательски аплодируя. - Как хорошо, что Риготт не умеет читать мысли животных! А то ведь иначе отправить все самые важные наши секреты с птицей было бы очень хреновой идеей.
        Кара прикусила нижнюю губу, сердясь на саму себя за глупую беспечность. На несколько чудесных минут они с Лукасом словно бы спрятались в свой отдельный уютный мирок, и она сдуру совсем позабыла, что Грейс ведь тоже слушает. В результате Кара выдала куда больше сведений, чем собиралась. Судя по ухмылочке Грейс, та прекрасно понимала, что к чему. То-то она помалкивала во время их разговора!
        - Грейс дело говорит, - признал Лукас. - Возможно, использовать животных - не лучший план.
        - Не может же Риготт непрерывно прослушивать всех животных на свете! - возразила Кара с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. - Должно получиться.
        - Остаются, значит, замок Долроуз и Катт, - сказал Лукас. - Я думаю, что за прошедший год я достаточно узнал о географии Сентиума, чтобы найти дорогу и в то, и в другое место. Чтобы добраться до Катта, нам придётся миновать Чумной Барьер, а у самих обитателей Катта, по слухам, обычаи весьма странные. С другой стороны, до замка Долроуз намного дальше, и там ждёт настоящее чудовище…
        - Сначала в замок, - решила Кара. - Мне нужно побольше узнать о Евангелине.
        - О мёртвой принцессе? - переспросила Грейс. - Но зачем?
        - Потому что всё, что не так с магией, началось именно с неё. Быть может, если мы поймём, что произошло, у нас получится…
        Кара замялась. В голове эхом звучали слова Минота: «Магия больна. И, подозреваю, именно тебе предназначено её исцелить».
        - Что? - спросила Грейс.
        - Я пока точно не знаю, - ответила Кара. - Вам придётся попросту довериться мне.
        - Ну, как сочтёшь нужным, - сказал Лукас.
        Грейс закатила глаза.
        - Я призвала Погремушку, - поведала Кара. - К утру она должна быть здесь.
        Шуршелапка была далеко-далеко, резвилась среди тёплых ветров, летела куда глаза глядят, наслаждаясь новообретённой свободой. Кара чувствовала себя виноватой за то, что призвала её обратно, но чтобы обогнать Риготт, им потребуются крылья.
        - Фу-у, - сморщилась Грейс, - что, опять эта гусеница?
        - Да ты не переживай, - ответила Кара. - Ты с нами не полетишь.
        Кара ожидала, что Грейс выйдет из себя. Она была к этому готова. К чему она готова не была - это к обиженному взгляду, как будто Кара её лучшая подруга и вот, предала её.
        - Что я вам сделала плохого? - спросила Грейс.
        - Не в этом дело, - ответила ошеломлённая Кара. «Просто я тебе не доверяю, а у меня и без этого забот полон рот». - Послушай, а зачем тебе вообще тащиться с нами? Разве ты не понимаешь, как это опасно? Ты ведь теперь даже не ведьма!
        - Всё равно, я вам ещё пригожусь.
        - Чем?
        - Я умная и хитрая. И я… я думаю как ведьма. Я могу представить, что Риготт сделает…
        - Поблизости есть городок, к северу отсюда, - предложил Лукас. - Приятный такой городишко. Если ты всерьёз намерена исправиться, это неплохое место для того, чтобы начать жизнь заново.
        Грейс многозначительно посмотрела на Лукаса - не твоё, мол, дело - и снова обернулась к Каре.
        - Ты не можешь так поступить! - заупрямилась она. - Не можешь ты меня бросить совсем одну.
        - Я думаю, так будет лучше, - ответила Кара.
        После этого говорить было особо не о чем, так что все принялись устраиваться на ночлег. Лукас уснул быстро, а вот Кара долго лежала без сна, глядя на звёзды.
        «А вдруг я не права насчёт Грейс? - переживала она. - Вдруг она и правда пытается измениться? Разве можно взять и бросить её?»
        Кара услышала шорох справа от себя и повернула голову. Грейс сидела, закутавшись в одеяла, положив на колени свою палку, и водила указательным пальцем по простому узору древесных волокон.
        - Что, не спится? - спросила Кара.
        Грейс пожала плечами и сказала:
        - Это не новость. Мне уже давно не спится.
        Кара понимающе кивнула.
        - Да, меня во сне тоже всё время Безликие преследовали.
        - Да нет, мне не из-за этого не спится, - мотнула головой Грейс. - Во всяком случае, сегодня. Я про отца своего думала.
        Кара промолчала. Фен-де Стоун, предводитель Де-Норана, был человек весьма жестокий. Кара его не оплакивала.
        Грейс развернулась под одеялом лицом к Каре.
        - Я думала о нашем ежевечернем ритуале на сон грядущий, - сказала она. - Нет, конечно, речь не о стакане горячего молока и не о колыбельной. Мой отец, великий фен-де Стоун, каждый вечер ставил меня перед зеркалом, вставал за моей спиной и повторял всякий раз одни и те же слова: «Смотри, дитя, вот оно, лицо зла! Белые волосы. Увечная нога. Из-за тебя умерла твоя мать. Ты запятнана скверной магии, и ты отравила её изнутри». А потом он начисто отмывал мне лицо горячей водой и заставлял читать отрывок из Пути по его выбору - наизусть, разумеется, - и повторял нараспев: «Вода очищает тело, слова очищают душу». А если я вдруг сбивалась, он…
        Грейс вдруг умолкла.
        - Зачем ты мне это рассказываешь? - спросила Кара.
        - Потому что я думаю: может, ты и права, что прогоняешь меня, - ответила Грейс. - Мой родной отец, и тот считал меня злом. Разве может быть во мне что-то доброе?
        - Добро есть в каждом человеке, - отвечала Кара. - Нужно только дать ему проявиться.
        - Так помоги же мне! - взмолилась Грейс.
        Её голубые глаза налились слезами отчаяния и надежды. С трудом верилось, что это та самая девочка, которая мучила Кару и пыталась убить её братишку.
        Но это была она.
        - Спи давай, - сказала Кара и отвернулась. - Утро скоро.
        11
        Проснулась Кара от хлопанья крыльев.
        Погремушка пролетела над ними и мягко приземлилась возле их бивака. Кара бросилась здороваться с ней. Она погладила кожистые уши, и голубые с золотыми кончиками крылья шуршелапки затрепетали от удовольствия. Пока Погремушка пила из ручья, к ним, пошатываясь, подошёл Лукас, всё ещё заспанный. Лукас всегда медленно просыпался. Утешительно было знать, что кое-что не изменилось.
        - Доброе утро! - сказала Кара.
        - Доброе утро.
        Кара всё ждала, когда же между ними всё станет как раньше, но теперь им отчего-то сделалось неловко друг с другом. «Неужели мы оба так сильно переменились?» С Таффом Лукас был всё так же улыбчив и вообще куда больше похож на себя прежнего. Но при Каре он отчего-то только и делал, что разглядывал собственные башмаки.
        - Ну что, давай, я отведу Грейс в тот городок, про который я говорил, а потом полетим в замок? - предложил Лукас.
        - Грейс летит с нами, - ответила Кара.
        Лукас кивнул так, будто этого он и ожидал.
        - Потому что тебе её жалко?
        - Нет, конечно! - отрезала Кара. - Потому что я действительно думаю, что она может нам пригодиться.
        - Для чего? Сама же сказала: она больше не ведьма.
        - У неё бывают хорошие идеи.
        - Для этого у нас имеется Тафф.
        - Тафф дело другое. Он умный. А Грейс… Грейс хитроумная.
        - И это делает её опасной.
        - Если бы она собиралась сделать что-то плохое, она бы уже это сделала, - пожала плечами Кара.
        - Может, ей как раз и надо, чтобы ты так думала, - возразил Лукас. - Может, она просто выжидает нужного момента.
        - Для чего?
        - Мы разыскиваем всемогущий гримуар. Может быть, Грейс притворяется лапочкой, чтобы завладеть им самой.
        - Грейс говорит, она покончила с магией.
        - Ага, а мы, значит, верим ей на слово?
        - И потом, - добавила Кара, - она ведь даже не знала о существовании «Вулькеры», пока не присоединилась к нам.
        Лукас почесал в затылке здоровой рукой - той, на которой все пальцы были целы.
        - Я тебе многого не рассказывал из того, что случилось за этот год, - сказал он. - Такого, что я предпочёл бы никогда не видеть.
        Он говорил почти шёпотом, словно ему не хотелось высказывать эти мысли вслух.
        - Но все самые жуткие кошмары, всё то, что заставляло меня задуматься о том, не правы ли были Дети Лона насчёт магии, - все они имели один общий момент. Как только гримуар полностью овладел ведьмой, она пойдёт на всё, лишь бы только не лишиться его могущества. На всё!
        Он встретился взглядом с Карой. Быть может, ей просто показалось, но сейчас глаза Лукаса как будто бы потемнели, словно замутнённые всем тем, на что он насмотрелся.
        - Ты и правда веришь, что Грейс - именно Грейс! - целиком и полностью отреклась от магии?
        - Я считаю, что такое возможно, - ответила Кара, сложив руки на груди.
        Лукас посмотрел на восходящее солнце.
        - Может, ты и права. Может, она изменилась. Я никогда даже не пытался понять, что там в голове у этой девчонки. Но эти остриженные волосы, эти жалобы на тоску по дому, всё это выглядит довольно…
        - Жалким?
        - Продуманным, - нашёл верное слово Лукас. - Она же тебя знает, Кара. Чем беспомощнее человек или зверь, тем вернее ты захочешь ему помогать. Возможно, Грейс на это и рассчитывает.
        - Да, возможно, я ошибаюсь, - сказала Кара. - Я признаю это. Но сегодня утром, когда я проснулась, в голове у меня вертелась одна из любимых маминых фраз: «Если уж заблуждаться, то в пользу сострадания».
        - Наверное, это так и есть, - согласился Лукас. - По большей части. Но, Кара, всех не спасёшь.
        - Почему же? - спросила она.
        - Потому что не всякий хочет быть спасённым.
        Они молча пошли назад к костру. Тафф всё ещё крепко спал, но Грейс уже принялась собирать пожитки. Она остановилась и выжидательно уставилась на Кару: ну, что же ты решила?
        - Давай побыстрей, - сказала Кара. - У нас же не целый день впереди.
        И, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Лукаса, Кара принялась наполнять фляги. Неизвестно, сильно ли изменился замок Долроуз за две тысячи лет, но пустыня есть пустыня, и вряд ли там найдётся питьевая вода. Уложив вещи, она призвала величавого сокола и сунула ему в когти письмо для папы. Она убедилась, что птица поняла задачу: отдать записку только тогда, когда отец будет один. Если его увидят с заколдованной птицей, это вряд ли пойдёт на пользу репутации охотника на ведьм, ненавидящего магию.
        Куда более сложным вопросом было, что делать с Тенепляской и Дарно.
        Скорпионо-волка, предположим, ещё можно было бы привязать к спине Погремушки верёвками, но всё равно это было рискованно, и Кара понимала, что Дарно это будет совсем не по душе. Ну а Тенепляску и подавно нельзя было взять с собой без какой-нибудь специальной сбруи. Тафф немедленно предложил полдюжины идей, как именно это можно сделать, но Кару беспокоило не только то, сколько времени потребуется, чтобы раздобыть нужные материалы и соорудить такую сбрую, но и то, как поведёт себя Тенепляска, когда её ноги повиснут в воздухе.
        Лучшее решение нашла Грейс.
        - Тенепляска ведь какое-то время провела у серых плащей, верно? Как ты думаешь, сумеет она отыскать их сама?
        - Бегать она умеет, а вот по следу ходить - не очень, - задумалась Кара. - Но если Дарно её проводит - да, полагаю, это возможно.
        Грейс провела ладонью над серебристым пятном на груди Тенепляски, почти не касаясь шерсти.
        - Кобыла приметная. Я уверена, что серые плащи её узнают. У них Тенепляска будет в безопасности, пока вы не встретитесь снова. Ну а Дарно может просто следовать за ними, держась на расстоянии.
        Кара передала эту идею животным. Дарно был уверен, что серых плащей он найдёт без труда, но считал, что его место - рядом с Карой, чтобы её защищать.
        «К тому времени, как ты найдёшь моего папу, - подумала Кара, - у него, возможно, будет грим. Если это случится, он окажется в куда большей опасности, чем я. И к тому же Тенепляска тоже нуждается в защите! Она мне очень дорога, я хочу, чтобы с ней ничего не случилось».
        «Если таково твоё желание, - подумал Дарно, склонив голову, - я повинуюсь».
        «Не надо мне повиноваться, - сказала Кара, приподняв голову волка, чтобы заглянуть ему в глаза. - Я не хозяйка тебе. Мы же с тобой друзья! И мы ещё увидимся».
        Она поцеловала скорпионо-волка в нос, и он потрусил прочь, чтобы заранее разведать самую безопасную дорогу. Кара обернулась к Тенепляске и запустила пальцы в гриву кобылы.
        - Береги себя! - шепнула Кара. Тенепляска заржала и галопом умчалась прочь. Ей всегда нравилось носиться на воле.
        Сверившись с картой и компасом, которые Лукас «позаимствовал» у серых плащей, он направил шуршелапку в сторону замка Долроуз. Земли внизу становились всё более и более бесплодными, почва и деревья уступали место пескам пустыни. Ребята смачивали тряпки и обвязывали головы, но их лица всё равно обгорели на солнце и обветрились, а ноги жутко гудели от долгого полёта верхом. Ночь они проспали крепко, без снов.
        И как раз, когда начало казаться, что цивилизация осталась позади и достигнут край света, они, наконец, прибыли на место.
        Изменения, произошедшие с тех времён, когда Кара впервые увидела это место, заставили её улыбнуться: «Как бы суров ни был климат, жизнь всё равно пробьётся!» По красной корке, что покрывала землю в окрестностях замка, разбежалось бесчисленное множество трещин, открывая дорогу к солнцу пустынным цветам с колючими узкими листьями и тоненьким гейзерам. Существа, одетые в панцири, жадно лакали из получившихся лужиц; крохотные птички с клювиками алмазной прочности клевали корку, добывая еду.
        При появлении Погремушки все бросились врассыпную. Шуршелапка приземлилась аккуратно, стараясь не оступиться, и Кара соскользнула на землю.
        Перед ней высился замок Долроуз.
        Кладка древних стен всё ещё держалась, но с трудом: магия, что не давала им развалиться на куски, наконец начинала слабеть. Самая северная из башен рухнула в песок, только отдельные её обломки болтались на полосах красной корки, будто болячки, которые пора бы содрать.
        Кара направилась было к замку. Погремушка мягко толкнула её назад.
        «Не ходи».
        - Почему?
        «Там, внутри большого красного дома. Скверно пахнет, смертью пахнет».
        - Там произошла великая трагедия, - объяснила Кара. - Множество людей погибло. Этого следовало ожидать.
        «Нет. Не мёртвая смерть. Живая смерть».
        - Фаэникс… - пробормотала Кара.
        Она потянулась вовне чутьём вексари, вслушиваясь в звуки потаённого мира, как учила её Мэри-Котелок. Поначалу она перехватила мысли существ в панцирях: им надоела вода, им хотелось отведать жидкости, что течёт в жилах этих новоприбывших. Кара быстренько выстроив мысленный мостик, заставила броненосцев отказаться от этих идей, и сосредоточилась на руинах. Внутри замка чувствовалось лишь одно существо, но внутри этого единственного существа, точно паучата в коконе, шевелились тысячи голосов, и каждый чуточку отличался от оригинала. Все они на разные лады повторяли одну и ту же мысль, внушённый магией приказ, который был важнее, чем еда или дыхание.
        «Защищать шкатулку. Защищать шкатулку. Защищать шкатулку».
        - Что ты слышишь? - спросил Лукас, видя, что Кара побелела как кость.
        - Внутри замка только одно создание, но его там достаточно, чтобы заполнить весь мир.
        - Ты с ума сошла? - спросила Грейс. - Нет, я тебя не осуждаю. Мне просто интересно.
        - По правде сказать, я на самом деле не понимаю, что именно я слышу.
        - Это же чудовище! - заметила Грейс, сдержанно зевая. - Разве ты не специалист по чудовищам? Просто прикажи ему выйти сюда и положить шкатулку к твоим ногам. Может быть, ты его угостишь чем-нибудь вкусненьким и почешешь за ушком.
        Тафф рассмеялся.
        - Ну а чего? - спросил он, видя возмущённое лицо Кары. - Правда же смешно!
        - Я не могу просто взять и подчинить любое существо, какое захочу, - объяснила Кара Грейс. - Это тебе не гримуар читать, тут требуются определённые навыки и умения. А то, что сидит в этом замке, может оказаться слишком могущественным для меня. Я не уверена, как нам следует поступить.
        - Отвлеките его, - предложила Грейс. - Ты - с помощью магии, Лукас - с помощью лука. И пока фаэникс будет занят вами, щенок сможет украсть гримуар.
        - А неплохая мысль, вообще-то, - сказал Тафф.
        Грейс сделала реверанс.
        Кара была не в восторге от идеи посылать Таффа туда, где фаэникс, однако идея расстаться с ним ей тоже не нравилась. С тех пор как он вырезал своё имя на Нижней Двери, Кара не спускала с брата глаз. Откуда ей знать, возможно, Кверин прямо сейчас наблюдает за ними и только и ждёт, чтобы она оставила Таффа одного.
        «Если Кверин явится за ним, пока я буду в замке, я не сумею его защитить. Если действовать по плану Грейс, мы, по крайней мере, останемся вместе».
        Как часто бывало, весь выбор Кары свёлся к тому, чтобы определить, какое из двух зол меньшее.
        - Ну ладно, - согласилась Кара. - Давайте попробуем.
        - А ты, Грейс? - спросил Лукас. - Какая твоя роль в этом блестящем плане?
        - А я останусь здесь и буду присматривать за Погремушкой, - ответила Грейс. - А то вдруг с нею случится что-нибудь ужасное! Мы ж тогда застрянем тут, посреди нигде, и лишимся возможности вернуться домой.
        Всё это звучало достаточно логично, но при этом немного угрожающе, поскольку слова принадлежали Грейс - как будто именно она и собирается причинить зло Погремушке. «Но это уж совсем ерунда, - подумала Кара. - Ведь тогда она и сама застрянет тут». Однако побуждения Грейс были неуловимы, как чёрная кошка в тёмной комнате. Каре вдруг стало страшно оставлять шуршелапку одну.
        «Прав был Лукас. Расстаться с Грейс было бы куда безопаснее».
        Безопаснее, это наверняка. Но могла ли Кара так поступить? «У неё же не осталось никого на свете. Если я её брошу, кем я буду после этого?» А с другой стороны, - подвергать опасности Лукаса и брата ради отдалённой вероятности вернуть своего врага к свету, - стоит ли оно того? «Не всякий хочет быть спасённым», как сказал Лукас. Если это правда - а Кара не была уверена, правда это или нет, - порвать с Грейс было бы очевидным решением. Простым решением.
        Это не значит, что оно верное.
        «То, что я позволила Грейс отправиться с нами, может оказаться ужасающей ошибкой, - думала Кара, - но всё равно, это был правильный выбор».
        Тем не менее она велела остроклювым птичкам приглядывать за Погремушкой и следить, чтобы голубоглазая девочка вела себя как следует. Немного осторожности ещё никому не повредило.
        12
        В лучшие свои годы замок Долроуз, несомненно, был воистину великолепен. Арки, ведущие из одного просторного чертога в другой, были расписаны золотыми узорами. В центре каждого зала красовались мраморные фонтаны. Стены, отделанные самоцветными камнями, отражали солнечные лучи, превращая полы в ослепительные яркие мозаики. Однако теперь и арки, и фонтаны были покрыты всё той же прочной коркой, что и внешние стены, и солнечные лучи, пробивавшиеся в замок, окрашивались багровым. Это было всё равно, что смотреть на мир сквозь рубиновую призму.
        На каменном полу корка растрескалась, и пурпурное крошево хрустело под ногами, словно толчёный лёд. Кара, которая надеялась застать фаэникса врасплох, быстро поняла, что ничего не выйдет.
        - А что это такое, вообще? - спросил Тафф, подобрав осколок. Вещество было тонким, как бумага, но сломать его руками у Таффа не получилось. - Оно прочнее, чем кажется на вид. Как лёд, только не холодное.
        - Видимо, одно из заклинаний Евангелины, - предположила Кара.
        - Ей, наверное, не нравилось быть принцессой, - сказал Лукас. - Вот я этого не понимаю. Если бы я вырос в таком месте, я был бы счастлив.
        - Наверняка ты этого знать не можешь, - возразила Кара. - Тебе же не приходилось расти в таком месте.
        - И то верно, - согласился Лукас. - Я рос рабом и каждый день рисковал жизнью, сжигая ядовитые растения.
        Он слегка улыбнулся и обвёл рукой некогда роскошные покои.
        - Мне кажется, тут намного лучше!
        Кара готова была поспорить, но невольно улыбнулась в ответ. У Лукаса было специфическое чувство юмора, которое проявлялось в самые серьёзные моменты. Кара так соскучилась по его шуткам…
        - Вы не ответили на мой вопрос, - напомнил Тафф, по-прежнему размахивая красным осколком. - Из чего оно сделано? Почему именно такое заклинание? Евангелина могла бы просто спалить замок дотла, если уж она его так ненавидела.
        - А я не знаю, сама ли Евангелина так решила, - смутилась Кара. - Наверное, под конец гримуар полностью подчинил её себе.
        - Но как же такое могло быть? - спросил Лукас. - Если то, что говорил Сордус, - правда, и гримуар был просто безобидной игрушкой…
        - Сордус не стал бы лгать, - сказала Кара, сама удивившись тому, как решительно она взялась его защищать. - Он совершенно не рассчитывал, что такое может случиться.
        - Ну хорошо, - произнёс Лукас. - Однако нельзя отрицать, что гримуары оказывают дурное влияние. Если не Сордус сделал их такими, значит, это была принцесса. А это означает, что она контролировала ситуацию до самого конца.
        - Наверное, да, - кивнула Кара, хотя ей до сих пор не верилось, что это может быть правдой. Что говорили о ней Минот и король Пента? «Славная малышка»? «Её берегли как зеницу ока»? Кара окинула взглядом руины замка.
        «Неужели это и вправду она натворила всё это?»
        - Ну а как насчёт Риготт? - спросил Тафф. - Ведь она же в то время была королевской советницей. Я уверен, что без неё тут не обошлось!
        - Может, она-то и уничтожила замок? - предположил Лукас.
        - Риготт ненавидела Минота, - кивнул Тафф. - А Последнее Заклинание превратило Фадин, его радость и гордость, в Колодец Ведьм. А потом, Риготт ведь намного могущественней какой-то там принцессы! Всё сходится.
        - Да нет, - сказала Кара. - Это всё точно дело рук принцессы и «Вулькеры» - так говорил Минот Дравания. И потом, Риготт тщеславна сверх всякой меры. Будь это её рук дело, давно бы уже похвасталась.
        «Однако это не означает, что она тут ни при чём. Могла ли она овладеть разумом принцессы и заставить её совершить всё это?»
        - А где же все люди? - спросил Тафф. - Я хочу сказать, где трупы - ну, или скелеты, лет-то сколько прошло.
        - Вероятно, лорд Гарет отправил их всех в надёжное место, как только понял, насколько опасной стала его дочь, - сказала Кара.
        Вряд ли Тафф ей поверил, но звучало красиво.
        Они вошли в тронный зал.
        Помещение выглядело на удивление просто. Троны - если можно их так назвать, - были немногим более, чем красивые деревянные кресла. Вокруг были расставлены табуреты, так что допущенные к аудиенции у лорда Гарета могли расположиться с удобством. У Кары сложилось впечатление, что местный владыка был из тех, кто утверждает свою власть не силой и не деньгами, а разумным правлением.
        - Откуда здесь эти царапины? - спросил Лукас, проведя пальцем по глубоким бороздам на каменном полу. - Я таких и снаружи целую кучу заметил…
        - Похоже, как будто что-то волокли, - заметил Тафф.
        В дальнем конце комнаты огромная тень мелькнула меж двух деревянных столбов - и растаяла во мраке.
        Каре не было нужды спрашивать, видели ли это мальчики. Лукас уже наложил стрелу на тетиву. Тафф натянул рогатку.
        Видели, видели.
        - Привет! - произнесла Кара, потянувшись вовне своим могуществом. Чтобы выстроить мысленный мостик, надо было сперва узнать, чего это существо хочет. После этого она сможет создать связь, используя соответствующие воспоминания и собственный опыт. Однако все мысли фаэникса были погребены под одним- единственным приказом, магически впечатанным в его разум: «Защищать шкатулку!»
        - Мы не хотим тебе зла, - говорила Кара, медленно продвигаясь в сторону тёмного угла, в котором исчез фаэникс.
        В глубине теней что-то шевельнулось.
        - Кара! - шепнул Лукас.
        Она прижала палец к губам, другой рукой показывая, чтобы они с Таффом оставались на месте. Вексари отправила фаэниксу изображение солнечных бликов на поверхности безмятежного пруда, надеясь его успокоить.
        «Я знаю, твоя работа - стеречь шкатулку, - объясняла она созданию. - И ты её стерёг долго и преданно. Очень, очень долго. Но твоя задача была - уберечь то, что находится в шкатулке, от дурных людей, а не от нас. Мы пришли, чтобы…»
        Фаэникс вырвался из теней.
        Всё его тело было покрыто чёрно-красной чешуёй, кроме трёх куриных лап, что оканчивались бритвенно-острыми когтями. Кара отшатнулась от неожиданности, и громадные жёлтые глаза уставились на неё, часто-часто мигая двумя парами век: верхними и нижними, правыми и левыми.
        - По-моему, этот тебя не слушается! - прошептал Лукас.
        - Погоди, дай мне ещё немного…
        Фаэникс запрокинул голову и закричал. Скрежещущий вопль, словно металлом о металл, эхом разнёсся по тронному залу, и тварь ринулась на Кару, растопырив багровые когти.
        Кара различила звон тетивы, и Лукасова стрела, усиленная свешаром, пронзила чудовищу грудь и стукнулась о стену позади него.
        Фаэникс рухнул на пол и застыл.
        - Цела? - спросил Лукас, помогая Каре подняться на ноги.
        Кара кивнула.
        - Отличный выстрел.
        - Я тренировался, - ответил Лукас. - Но всё равно, после всего, что ты нарассказывала, я думал, будет намного труднее.
        - И я тоже, - созналась Кара. - Не то чтобы я против. Осталось только забрать грим. Если эта тварь его охраняла, видимо, он где-то рядом.
        - Нашёл! - воскликнул Тафф.
        Он указывал прямо на погибшего фаэникса. Поначалу Кара не поняла, что он имеет в виду. Но потом, приглядевшись, заметила красный угол шкатулки, торчащий как будто изнутри самого существа.
        - У него сумка на животе, - констатировал Тафф. - Я слышал о животных, которые носят в таких сумках своих детёнышей, чтобы их защищать. А этот носит не детёныша, а красную шкатулку. Странно, да?
        Лукас шагнул в сторону фаэникса.
        - Подожди-ка, - остановила его Кара. От лежащего перед ней неподвижного тела по-прежнему исходил хор мыслей. Но как такое может быть? Стрела ведь попала прямо в сердце!
        - Ну ведь он же убит, - сказал Лукас. - Верно?
        - Да, - засомневалась Кара. - И нет. Не уверена.
        - Ну, спасибочки, разъяснила! - нервно усмехнулся Лукас. - Что ж, ладно. Думаю, есть только один способ…
        Фаэникс содрогнулся всем телом.
        - Он жив! - заорал Тафф, оттаскивая Лукаса назад. - Он жив!
        Жёлтые глаза твари с чавканьем провалились внутрь тела, куриные лапы рассыпались пылью. Швы между чешуями растаяли, и отдельные пластинки слились воедино, покрывая каждый дюйм его тела. Несколько секунд - и фаэникс исчез, на его месте лежало рябое красное яйцо.
        И вылупился новый фаэникс.
        Это не был обычный неспешный процесс, размеренное тюканье слабого клювика, пытающегося найти маму - нет, это выглядело как взрыв жизни: осколки скорлупы разлетелись в разные стороны, и миру явилось новое, совершенно взрослое существо. Вот только вдвое больше прежнего, с той же чёрно-красной чешуёй, но куда свирепее.
        Лукас выстрелил снова. Стрела беспомощно отлетела от груди фаэникса.
        «Чешуя изменилась, - подумала Кара. - Теперь она прочная, как броня».
        Фаэникс разинул клюв, усаженный рядами клыков, и ринулся вперёд. Он замахнулся когтистой лапой на Кару, но та увернулась. «Берегись!» - заорал Тафф и выпалил из рогатки. Бац, бац, бац! Невидимые снаряды не причинили фаэниксу особого вреда, зато привлекли его внимание. Он оставил Кару и неровным галопом поскакал вслед за Таффом.
        Лукас тщательно прицелился и выстрелил в глаз. Фаэникс рухнул.
        И сколько времени он пробудет мёртвым на этот раз?
        - Хватайте шкатулку! - крикнула она. - Живо!
        Лукас стоял ближе всех, но к тому времени, как он подбежал к фаэниксу, чешуя успела вновь превратиться в яйцо. Лукас попытался проткнуть его стрелой, но не тут-то было: скорлупа оказалась непроницаемой.
        Новый фаэникс вылупился ещё быстрее прежнего.
        Созданию, что явилось на этот раз, потребовалось время, чтобы развернуться во весь свой рост. Этот левиафан возвышался над детьми всё на тех же курьих лапах. В другой ситуации это было бы даже смешно: этакое чудище на куриных ножках! На глазах у него отросли стальные пластины. Существо неуверенно заковыляло вперёд, ещё не успев прийти в себя после рождения, и дети воспользовались случаем, чтобы выбежать из тронного зала в центральный коридор.
        - Сюда! - воскликнул Тафф и завёл их в небольшую арку направо. - Он слишком здоровый, сюда ему не протиснуться.
        В этой части замка окон не было. Тонкие лучи света пробивались сквозь трещины стен, но простиравшийся впереди проход вёл во тьму. В центральном коридоре слышались шаги фаэникса: багровые осколки хрустели под его колоссальным весом. Фаэникс искал их. Отсюда Каре видны были только непропорционально-тонкие лапы и изгиб нового, змеиного хвоста.
        Дети пятились назад. Не сводя глаз с твари, они шёпотом переговаривались.
        - Я всяких чудищ навидался, пока чистильщиком работал, - бормотал Лукас, машинально ощупывая культяпки двух недостающих пальцев. - Но вот такого - ни разу. Кто-нибудь может объяснить…
        - Каждый раз, как он умирает, он рождается заново, только больше и совершеннее, - ответила Кара. - Он учится на своих ошибках. Приспосабливается. Во второй раз тем же способом его уже не убить.
        - Ну, так нечестно! - буркнул Тафф.
        - Тогда как же его убить? - спросил Лукас.
        Кара пожала плечами.
        - Не знаю, может, его вообще убить нельзя.
        «Непобедимый враг, идеальный страж грима, - подумала Кара. - Вот почему я услышала так много голосов, когда пыталась выстроить мысленный мостик! Внутри этой странной твари - тысячи возможных жизней, и все они готовы воплотиться, как только это потребуется».
        Коридор завернул вправо, в ещё более непроглядную тьму. Ребята продолжали идти вдоль него, вытянув руки перед собой, чтобы не врезаться в невидимое препятствие.
        В этой части замка сделалось холоднее. Кара неудержимо стучала зубами.
        - Постойте-ка! - сказал Лукас и принялся рыться в своём рюкзаке, не переставая опасливо отступать от входа. Он достал стеклянный фонарик, наполненный водой, отвернул крохотную пробочку и бросил внутрь шарик, похожий на маленькую зефирку. Когда свешар растворился, в воде заклубился туман, озаривший коридор призрачно-голубым сиянием. При свете на полу стали видны сотни глубоких борозд, таких же, как те, что Лукас обнаружил в тронном зале.
        - По-моему, когда ничего не было видно, было лучше, - заметил Тафф.
        Наклонившись, чтобы поближе рассмотреть борозды, Кара услышала яростное раздражённое шипение. В ту же секунду в каменную арку врезалось огромное тело. И ещё. И ещё раз. От каждого удара окружающее пространство содрогалось.
        - Надо идти дальше, - сказал Лукас. - Если эта тварь сюда прорвётся, мы очутимся в ловушке.
        Они бросились бежать. Грохот всё удалялся и удалялся, а потом вдруг стих. В замке воцарилась жуткая тишина. Коридор пошёл вниз и вывел их в бальный зал, накрытый стеклянным куполом. Снаружи его занесло песком, и тот задерживал большую часть солнечных лучей. Однако в помещении всё равно было достаточно светло, чтобы увидеть сотни красных прямоугольных глыб, расставленных по полу, точно гигантские костяшки домино.
        - Что это? - испуганно спросил Тафф.
        Глыбы были разного размера. Некоторые ниже Таффа, другие выше Кары. Все они были полупрозрачные, изнутри смутно проглядывали силуэты.
        - Постой тут, - велела Кара Таффу. - Дай-ка я сперва разберусь, что это такое.
        Она подошла к ближайшей глыбе, чтобы разглядеть её получше - и изумлённо отшатнулась.
        Внутри, точно муха в янтаре, застыл человек. В целом он по-прежнему выглядел как живой, но лицо его оплыло, как будто кости под кожей давным-давно растворились. Кара подумала, что, видимо, глыба - единственное, что не даёт ему распасться, и что если разбить монолит, труп вытечет на пол лужей разложившейся кожи и мышц…
        - Что это такое? - спросил Тафф.
        - Не подходи, - предупредил Лукас, отгоняя мальчика подальше. Он заглянул внутрь другой глыбы, согнулся в три погибели и посерел лицом. - Не надо тебе этого видеть.
        Кара осмотрела ещё несколько - там было примерно то же самое. Последние мгновения этих людей отнюдь не были мирными. Солдат, вскинувший щит. Паренёк, закрывший лицо руками. Девушка, то ли обезумевшая, то ли просто в истерике, явно хохочущая.
        Пока Кара всматривалась в её лицо, Тафф, которого наконец одолело любопытство, подобрался к ней сзади и тоже посмотрел. Он тут же отвернулся и уткнулся лицом в плащ сестры. Мальчик нечасто так сильно реагировал на все те ужасы, которые встречались им на пути, и эта потребность в утешении застигла Кару врасплох.
        - Извини, - сказал он. - Одно дело чудовища, а все эти люди… Так вот она какая - смерть. Пустые лица, внутри ничего нет… До меня только что дошло, что когда-нибудь… может быть, очень скоро…
        «Он думает о том, что случится, когда за ним явится Кверин».
        Кара ласково погладила братишку по спине.
        - Я ему тебя не отдам, - пообещала она. - Ни теперь, никогда.
        - Я знаю, - ответил Тафф. Он выпрямился и достал из-за пояса магическую рогатку. - Всё уже, я в порядке.
        Лукас догадался, что брату с сестрой надо побыть наедине и отошёл в другой конец зала. И сейчас он окликнул их.
        - Борозды на полу ведут в эту комнату, - сообщил он. - Эти люди находились в разных концах замка, когда Евангелина сотворила заклинание, заточившее их в этих глыбах. И только потом кто-то притащил их всех сюда.
        - Наверное, это фаэникс, - догадалась Кара. - Но зачем?
        Тафф ахнул и схватил Кару за руку.
        - Гляди, гляди! Вон те две девочки наклонились друг к другу, как будто одна что-то шепчет на ухо другой! А вот эти солдаты - тот, что с мечом, и тот, который со щитом, - они как будто сражаются! Этих людей сюда не просто так притащили. Их нарочно расставили. Будто игрушки.
        Теперь, когда Каре об этом сказали, она и сама видела, что это так и есть. Глыбы были расставлены попарно или группами, так, что казалось, будто люди, которые в жизни могли почти и не встречаться, вечно спорят друг с другом, или прогуливаются, или сидят за трапезой. А те, кто явно не вписывался ни в одну из насильно составленных групп, одиноко ждали вдоль стен, словно танцоры, которым не хватило пары.
        - Вот бедняги! - сник Тафф. - Зачем же он с ними так-то?
        - Он же чудовище, - сказал Лукас. - Он не знает, что такое сострадание. Иначе для чего ему было устраивать такое… - он запнулся, подбирая подходящее слово, - такое кладбище?
        - Ошибаешься, - возразила Кара. - Настоящим чудовищам надо одного: жрать и убивать. Чудовище не стало бы так возиться, таская сюда все эти глыбы. Тут какой-никакой разум требуется. Мы, кажется, что-то недопонимаем.
        У Кары было такое чувство, будто она собрала все части головоломки, но никак не может их сложить так, чтобы они собрались как надо. «Одно существо с бесчисленными голосами. Трупы, расставленные как игрушки. Защищать шкатулку. Не покидать замок…» Ответ был буквально на ладони. Если бы Кара могла сесть и спокойно поразмыслить хотя бы несколько минут, она бы точно сообразила…
        В зал ввалился фаэникс.
        «Некогда!» - подумала Кара.
        Это была обновлённая версия, куда меньше прежнего. Жёлтые глаза горят в глазницах, кожа цвета ощипанной индейки… Фаэникс сделал несколько неуверенных шагов в их сторону, остановился и принялся давиться кашлем, пока не выхаркнул комок зелёной мокроты.
        - Как это он ухитрился измениться снова? - удивился Лукас. - Мы же его не убивали!
        - Он бился о стены, пока не убился, - сообразил Тафф. - Вот отчего вдруг сделалось так тихо.
        - Но зачем ему это? - спросил Лукас.
        - Затем что ему надо было вылупиться заново, чтобы сделаться поменьше и пройти в арку, - объяснил Тафф.
        - А глаза светящиеся - чтобы видеть в темноте, - добавила Кара. - Разумно.
        Она увидела, как фаэникс упал на пол и задрыгал лапами, пытаясь встать.
        - Но отчего он выглядит таким больным?
        - Может, он слабеет? - предположил Лукас, вскидывая лук. - Может, он способен воскреснуть только ограниченное число раз? Давайте проверим!
        - Нет! - вскричал Тафф.
        Но было поздно. Стрела Лукаса попала в цель. Фаэникс рухнул.
        - Ты чего? - спросил Лукас.
        - Ну ведь теперь, когда он дошёл сюда, ему нужно новое, более мощное тело! - воскликнул Тафф так, будто ничего очевиднее и быть не может. - Затем он и сделался таким хилым: как только эта версия сдохнет, он сможет вылупиться заново, куда более сильным! А ты сделал именно то, чего ему и было надо! Гляди!
        Тело фаэникса стремительно менялось. Чешуйки покрыли его кожу и затем слились воедино, образовав новое яйцо, которое раздулось до огромных размеров, опрокинув множество красных гробниц и перекрыв единственный выход из зала.
        Скорлупа раскололась, явив очередную версию фаэникса, свернувшуюся тугим клубком.
        Монстр распрямился. Им показалось, что это заняло целую вечность: он всё разворачивался и разворачивался, и наконец его голова почти что упёрлась в купол. Вместо чешуи на нём оказалась бурая кожа, смахивающая на полузасохший ил, и глаз у него на голове тоже не было - только на концах десятков щупалец, направленных на детей. «На этот раз он хочет поймать нас наверняка», - подумала Кара. Раскинув две длинных конечности, фаэникс для равновесия упёрся когтистыми лапами в противоположные стенки зала и уставился на детей сверху вниз. А где-то среди щупалец, в сумке на животе, совершенно недосягаемая заманчиво маячила красная шкатулка.
        Кара почувствовала, как дрожит прижавшийся к ней Тафф.
        - Что будем делать? - спросил он, каменея от страха.
        - Я его отвлеку, - бросил Лукас. - Ищите выход.
        Он стремительно выпустил две стрелы, одну за другой. Они беззвучно воткнулись фаэниксу в грудь и ушли в тело, не причинив вреда.
        Одно из щупалец обвилось вокруг ноги Лукаса и отшвырнуло его в другой конец зала, точно куклу.
        - Лукас! - завопила Кара. Она кинулась было к нему, но фаэникс подался вперёд и преградил ей путь. Щупальце оплело её шею и сдавило. Кара попыталась вдохнуть - и не смогла.
        «Ну пожалуйста! - мысленно взмолилась она, потянувшись разумом вовне. - Не надо так! Мы не хотим тебе зла!»
        Но это было всё равно, что разговаривать на многолюдной улице: её голос терялся среди тысяч прочих голосов. Она просто не могла установить с фаэниксом связь, которая была необходима для её магии.
        Зал вокруг начал растворяться в тумане. Тьма тянула к ней алчные руки…
        - Не шевелись! - воскликнул Тафф, приставив свою рогатку прямо к щупальцу.
        Он растянул тяжи[3 - Тяжи - часть рогатки: эластичные жгуты, растяжением и сжатием которых обеспечивается бросок метального снаряда.] на всю длину и выстрелил.
        Кара упала на пол. Фаэникс взвыл от боли, вскинул сразу все свои щупальца и нечаянно проломил купол. Стекло и песок обрушились вниз. Обломок стекла величиной в человеческий рост летел прямо на Кару, - девочка успела откатиться вправо прежде, чем он разбился об пол. Мелкие осколки впились ей в затылок.
        - Пошли! - вскричал Тафф, поднимая её на ноги. Фаэникс, пытаясь укрыться от внезапного «дождя», на время позабыл про них. «Он отвлёкся! - подумала Кара. - Это наш шанс!» Вот только бежать было некуда. Стены каменные, единственный выход по-прежнему загораживает гигантское тулово. «Может, мы сумеем забраться ему на спину, а оттуда на крышу? - рассуждала она. - Нет, не получится, особенно если Лукас ушибся…»
        Кара затащила брата за пару, заточённую в красных глыбах: мужчина, которого смерть застигла, когда он собирался зевнуть, слушающий собеседника, который о чём-то распространялся.
        «Что же делать? Что же делать?»
        До них донёсся громкий скребущий звук, словно кто-то ворочал что-то тяжёлое. Кара рискнула выглянуть из своего укрытия и увидела, как фаэникс, обвивая щупальцами красные блоки, расставляет по местам те, что попадали.
        - Что он делает? - шёпотом спросил Тафф.
        - А-а! - воскликнула Кара, и страх оставил её. - Теперь поняла! Вот бедняга!
        «Могла бы и раньше догадаться! - ругала она себя. - Но нет, я была слишком занята мыслями о гриме. О том, чего хотела я. А не это бедное создание».
        Кара устроилась на полу, прислонившись спиной к красной глыбе, и закрыла глаза. Теперь она точно знала, что нужно этому существу. «Он так соскучился за все эти годы, проведённые в замке! Он расставил тут этих людей не во славу смерти. Ему просто одиноко и он мечтает ощутить вокруг разговоры, смех, жизнь… Мертвецы - его единственные товарищи».
        Кара восстановила в памяти простой домашний ужин. Ей было четыре годика. Она сидела на коленях у папы, а мама что-то рассказывала тёте Эбби и Констанс Лэмб. Смех, пламя свечей, тепло… «Они так заговорились, что тётя Эбби сожгла пирог, но они всё равно его съели, весь до последнего кусочка…» Кара очень дорожила этим воспоминанием, но всё-же - пусть и нехотя - пожертвовала им, чтобы выстроить мостик. Проскользнув в разум фаэникса, она услышала, как тот издал изумлённый вскрик.
        Вексари ощутила всю глубину его одиночества, и на глаза ей навернулись слёзы.
        «Ну так же нечестно! - прошептала она. - Минот поступил жестоко, оставив тебя здесь так надолго. Отдай нам шкатулку и ступай куда глаза глядят. Я освобождаю тебя от твоих обязанностей».
        Кара подарила ему ещё несколько воспоминаний о дружбе. Поначалу фаэникс вроде бы смягчился, но постепенно его ярость вернулась. Чужое счастье лишь раздразнило его: это было всё равно, что смотреть на многолюдный город из запертой башни.
        «Чего же ты хочешь?» - подумала Кара.
        «Я ХОЧУ СВОЕГО!» - ответил фаэникс.
        «Этого я не могу. Такое мне не по плечу».
        «Я ХОЧУ СВОЕГО. ИЛИ ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ ТУТ. НАВЕКИ».
        - Кара, - позвал Тафф напряжённым голосом. Глаза у неё были закрыты, так что она не видела щупальца у брата на шее, но чувствовала, что оно есть. - Кара, я рогатку выронил. Я не могу…
        - Тсс! - протянула Кара. - Я не дам ему причинить тебе вред. Все будет в порядке.
        - Ну… я рад, - выдавил Тафф, - что ты так… уверена.
        Кара глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, и начала создавать товарища для фаэникса. Это было совсем иначе, нежели тогда с Врестоем. Йонстафф был плодом её собственного воображения, а в этом случае строительный материал можно было найти только в самом фаэниксе, выбрав один из тысячи голосов, жаждущих вырваться на волю. Кара собрала все свои самые яркие воспоминания о дружбе и разложила их, будто дорожку из крошек, пытаясь выманить одну из этих «полужизней» и заставить её воплотиться, но все они оставались на месте.
        «Нет, обычным воспоминанием этого не добиться, - поняла Кара. - Нужно что-то более могущественное. Изменившее всю жизнь».
        Она знала, что подошло бы идеально, но колебалась, не желая этим жертвовать.
        «Отдай. Всё равно же придётся».
        Кара вспомнила, как она в самый первый раз взяла на руки своего новорождённого братишку. Это тёплое тельце, эти доверчивые глазки, выглядывающие из складок одеяльца, это радостное ощущение, что отныне она никогда-никогда не будет одна. В каком-то смысле в тот день она и сама родилась заново.
        Кара отпустила это воспоминание.
        Один из голосов внутри фаэникса жадно кинулся к нему, и как только Кара почувствовала, что рыбка клюнула, она тут же потянула изо всех сил, пытаясь вытащить бесплотную сущность в реальный мир. И так же, как тогда с Врестоем, такой большой расход магии привлёк мозговых пиявок, будто зевак на пожар. Они впились в мостик, соединяющий Кару с фаэниксом, алчно поглощая её прошлое. Однако на этот раз Кара была начеку.
        «А ну, пошли прочь!» - велела она и встряхнула мостик.
        Пиявки осыпались в пустоту, унеся с собой несколько невозвратимых моментов Кариного детства.
        А на руках у неё материализовалось нечто.
        Небольшое, с собачку, оно было очень похоже на первоначального фаэникса, с чёрно-красной чешуёй и куриными лапками. Его блестящие глаза были цвета лакированной сосновой доски.
        - Добро пожаловать в мир, малыш! - поприветствовала его Кара.
        Большой фаэникс, увидав малютку, которого держала на руках Кара, немедленно отпустил Таффа и издал отчаянный, жалобный крик. В голове у Кары зазвенело: «ЭТО МОЙ! МОЙ!»
        Кара поднялась на ноющих ногах и повернулась к фаэниксу.
        - Меняю малыша на красную шкатулку! - предложила она и показала фаэниксу птенца, который принялся игриво покусывать её палец. - Кроме того, тебе всё равно потребуется место для него в этой твоей сумке. По-моему, это честный обмен, как ты считаешь?
        Фаэникс гневно взревел. Большая стеклянная панель оторвалась откуда-то сверху и разбилась об пол.
        «МЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ ШКАТУЛКУ!» - завопила на неё целая туча голосов.
        - Этот малыш, которого я держу на руках, тебе нужнее всего на свете, - сочувственно сказала Кара. - Но приказ вплёлся в саму ткань твоего существа. Ты не в силах ослушаться его.
        «МЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ ШКАТУЛКУ! - повторил хор. И добавил уже тише, вроде как с сожалением: - МЫ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ МОЖЕМ…»
        - Понимаю, - сказала Кара. И улыбнулась: у неё в голове мало-помалу возникла идея. - Но, возможно, мы сумеем найти компромисс…
        Кара объяснила фаэниксу свой план, тот долго колебался, но потом всё же согласился. В конце концов, формально он не нарушит приказа, который впечатал в него Минот. А это главное.
        Фаэникс полез в свою сумку, достал шкатулку и стучал ею об пол, пока крышка не открылась. Наружу посыпались разрозненные листы бумаги. Тафф кинулся их подбирать.
        Фаэникс спрятал шкатулку обратно в сумку.
        «МЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ ШКАТУЛКУ!» - подумал он.
        - Вот и защищай, - улыбнулась Кара. - Глаз с неё не спускай!
        Она посадила кроху на пол, и тот, доковыляв до фаэникса, принялся с любопытством обнюхивать его лапу. Пока Тафф заканчивал собирать листы, Кара отыскала Лукаса. Парень с трудом поднялся на ноги, однако идти мог. Ребята ушли из бального зала. На пороге Кара обернулась в последний раз и увидела, как фаэникс баюкает новорождённого и что-то тихо клекочет ему на ушко.
        Она надеялась, что это была колыбельная.
        13
        Ночевать вблизи проклятого замка ребята сочли небезопасным, поэтому оседлав Погремушку, в течение часа летели на юг, и уже там расположились на ночлег. Несмотря на то что солнце совсем недавно опустилось за горизонт, оба мальчика уже уснули. Кара смотрела на них, и тревоги, что омрачали её мысли, уходили прочь.
        «Ночь тёплая. Мы вместе. Всё хорошо».
        Каре очень хотелось точно так же забыться сном под этим неожиданным покрывалом спокойствия и уверенности, но её ждало ещё одно дело.
        Она перевела взгляд со спящих на страницы «Вулькеры». Тафф перевязал их крест-накрест бечёвкой, и теперь Кара подняла свёрток за узел, стараясь не касаться самих страниц. Она бросила пачку листов рядом с костром, чтобы свет был получше. Свёрток упал на песок с мягким шлепком.
        Грейс пристроилась у неё за спиной. Кара заглянула девочке в глаза, опасаясь, не возьмётся ли та за старое в присутствии такого могущественного артефакта. Однако в них не было жажды обладания - один лишь интерес.
        - Страниц-то поменьше, чем в нашем гримуаре, - заметила она.
        - Всего шестнадцать, - ответила Кара. - Тафф пересчитал. И это был не «наш гримуар». У нас с тобой ничего общего нет.
        - Ну, как скажешь, - отозвалась Грейс. - Колдовать-то собираешься?
        - Не сработает же.
        - Почему же? Можно ведь вырвать страницу из гримуара и тем не менее использовать её. Мы обе так делали.
        - Будь всё так просто, это был бы единственный грим, который интересовал бы Риготт. Нет, «Вулькера» не заработает, пока не будет полностью восстановлена. А что? - Кара с подозрением взглянула на Грейс. - Ты не собираешься сотворить заклинание потихоньку от меня?
        - Ну сколько раз тебе говорить? Я покончила с магией!
        Грейс сердито подбоченилась.
        - Иногда мне кажется, что ты мне просто не доверяешь! Серьёзно, Кара, ну что я тебе такого сделала?
        Кара уже была готова ответить словами, которые девочкам совсем не к лицу, когда губы Грейс раздвинулись в улыбке.
        - Да ты шутишь! - поняла Кара. - Очень смешно.
        - Я так и подумала.
        - В общем, эти страницы бесполезны в отрыве от остальных трёх гримов, - сказала Кара.
        - Тогда почему же ты стараешься к ним не прикасаться?
        - Потому что я их слышу! - ответила Кара.
        Грейс подалась ближе - у неё разыгралось любопытство.
        - Что, шептунья? - спросила она.
        На какое-то время, пока они обсуждали непонятные механизмы магии, Кара ощутила почти что родство с Грейс, и их предыдущие взаимоотношения были позабыты. Но новый оборот, который приняла беседа, заставил Кару вспомнить о том, какая работа была поручена Грейс в Колодце Ведьм: нашёптывать на ухо тем, кто угодил в тенёта гримуара, подталкивать их творить зло…
        «Не забывай, кто она такая!» - напомнила себе Кара и снова насторожилась.
        - Нет, это не шептунья, - сказала она вслух. - Они не пытаются уговорить меня сотворить заклинание.
        - А что же тогда ты слышишь?
        - Даже не знаю. Что бы это ни было, такое впечатление, что оно где-то далеко-далеко. Словно я стою на горе и прислушиваюсь к тому, что происходит в долине.
        - Возможно, станет лучше слышно, если ты и в самом деле дотронешься до страниц, - надоумила Грейс.
        - Это не обычный гримуар. Я не знаю, что произойдёт, если взять его в руки.
        - Да ты боишься!
        Кара обернулась к Грейс.
        - А ты и правда ничего не слышишь?
        - Ничегошеньки. Но, с другой стороны, я давно не тренировалась.
        Хотя Грейс избавилась от своего гримуара, Каре по-прежнему не верилось, что она в самом деле навсегда отреклась от магии. Если они собираются и дальше путешествовать вместе, нужно раз и навсегда положить конец сомнениям.
        - На! - воскликнула Кара, подняв связку за узел. - Может, и ты услышишь, если окажешься достаточно близко.
        И бросила страницы к ногам Грейс.
        Девочка среагировала так, будто Кара швырнула в неё гремучую змею. Она отшатнулась и поползла назад, точно краб, волоча увечную ногу.
        - Убери это от меня! - завопила она, размахивая руками в воздухе. - Если я снова почую магию, мне захочется сотворить заклинание, а потом ещё и ещё, и не успею я оглянуться, как снова окажусь в Колодце, и Безликие сделают меня такой же, как они!!!
        - Прости, пожалуйста! - изменилась в лице Кара. Щёки у неё вспыхнули от стыда. - Мне не следовало так поступать. Я просто хотела точно знать, что ты мне не лжёшь.
        Грейс подтянула коленки к груди и отвернулась. Она сотрясалась всем телом, словно в лихорадке.
        - Ну и кто после этого жестокий? - тихо спросила она.
        Кара не стала больше извиняться: она понимала, что словами сделанного всё равно не исправишь. Вместо этого девочка протянула руку, собираясь взять грим за узелок и убрать с глаз долой. Однако руки у неё тряслись, и она нечаянно коснулась страницы указательным пальцем.
        И внезапно перестала быть собой.
        Новый разум, в котором она сейчас пребывала, не ведал ничего, кроме пустоты и безысходности. Эта гнетущая тяжесть навалилась на Кару, и она отчаянно потянулась хоть за каким-то воспоминанием о любви, хоть за малюсеньким лучиком света, за который можно было бы ухватиться во тьме. Но доступа к своим собственным воспоминаниям Кара лишилась, а этот разум выглядел как чуждый безжизненный ландшафт, отродясь не встречавший никакого, даже самого будничного проявления доброты: ни подоткнутого одеяла, ни искренней улыбки, ни поцелуя на ночь…
        «Без света… без надежды… без любви…»
        Кара открыла глаза.
        Всепоглощающая потребность в человеческом тепле охватила её. Как будто бы она тонула и вырвалась на поверхность, жадно хватая воздух ртом. Кара схватила первого человека, которого увидела - это была Грейс, - и крепко прижала к себе.
        - Что… вообще… происходит?! - выдавила Грейс. Она вытянула руки по швам, как солдатик, задыхаясь в объятиях Кары.
        Лукас и Тафф, разбуженные шумом и криками, с тревогой уставились на девочек. Грейс пыталась освободить руки и дать им понять, что сама не знает, что происходит, но объятия Кары были слишком крепкими - ей только и оставалось, что шевелить ладонями.
        - Евангелина! - воскликнула Кара. Слёзы катились у неё из глаз. - Я почувствовала, каково ей было. Ужас какой! Она за всю свою жизнь не ведала ни единой секунды счастья! Никто никогда… никакой доброты… никакого сострадания… Она знала только ненависть и презрение, и… Я бы и секунды дольше не выдержала! Я как будто… задыхалась от тоски. Неудивительно, что она натворила всё то, что натворила.
        Грейс сумела наконец выпростать одну руку и похлопала её по спине.
        - Ну-ну! - протянула она. - Это всё… ужасно трагично. Но… мне бы подышать…
        Кара внезапно сообразила, кого она обнимает, и поспешно отшатнулась.
        - Извини, - сказала она, утирая слёзы кулаком.
        Грейс отмахнулась от извинений: она была слишком смущена, чтобы отвечать. Она поднялась на ноги, опираясь на свою трость, и навалилась на неё всем весом.
        - Это значит, что дух Евангелины заперт внутри «Вулькеры», - произнёс Тафф. - Как и говорил Минот.
        - Да, - кивнула Кара. - Я в этом уверена.
        Она обратила внимание, что звуки, исходящие от грима, стихли. Кара подержала ладонь над пачкой, словно проверяя, горяча ли сковородка, потом коснулась бумаги кончиком пальца.
        Ничего не произошло.
        - Что, она исчезла? - спросил Тафф.
        - Не совсем, - ответила Кара. - Но пока что это всё, что она может мне показать. Она слаба. Это оттого, что у нас только один грим.
        - То есть ты хочешь сказать, что, если мы соберём всю «Вулькеру» целиком, мы заодно восстановим и дух Евангелины? - переспросил Лукас.
        - Может быть, - сказала Кара.
        - А это хорошо или плохо?
        Кара сама не знала. Она никогда в жизни не испытывала подобной опустошённости. «Даже самым смертоносным тварям из Чащобы ведома радость удачной погони или удовольствие от того, что учишь охотиться своего детёныша». А принцесса Евангелина была попросту пуста: скорее скорлупка, чем настоящий живой человек.
        «Но ведь Минот и король Пента говорили, что она была славной, весёлой девочкой… Что же случилось?»
        - Риготт! - сказала Кара. - Она была тогда в замке Долроуз, и это не может быть простым совпадением. Что же она сделала с бедной девочкой?
        На следующее утро они отправились в Катт. Пустыня осталась позади: шуршелапка летела над горами, где там и сям попадались крохотные деревушки и стойбища. С высоты птичьего полёта устроенное Риготт разорение ещё больше бросалось в глаза: горящие деревни, караваны беженцев, оставивших позади свою былую жизнь, дома, сровненные с землёй… Как заметил Лукас, хуже всего было то, что Риготт, может, даже и не бывала в этих краях. Само её присутствие в Сентиуме сеяло хаос.
        - Я такого навидался, пока был у серых плащей, - говорил Лукас. - Люди наслушаются рассказов о великом зле, что надвигается на их земли, и ударяются в панику. Выходят из колеи. Начинают воровать, причинять зло ближним - всё ради того, чтобы выжить.
        Лицо Лукаса помрачнело, и он сделался намного старше на вид.
        - Чтобы восстановить мир, нам приходилось воевать отнюдь не только с ведьмами, - добавил он.
        - Ужас какой! - воскликнул Тафф. - Но почему люди не могут просто держаться вместе?
        - Потому что им страшно, - объяснил Лукас и обнял Таффа за плечи, чтобы подбодрить. - И к тому же ведь не все такие. Некоторые, наоборот, проявляют лучшее, что в них есть. И иногда даже те, от кого этого не ожидаешь.
        - Вот как мы! - выпалил Тафф.
        Кара была уверена, что Грейс презрительно закатит глаза, но она вместо этого только отвела взгляд.
        На четвёртый день все деревни остались позади, а горы сменились цепочкой болот. Хилые на вид деревья лежали, полузатонув в зелёной воде; подземные газовые карманы изрыгали в небо зловонные пары. В конце каждого дня Кара выстраивала мысленные мостики к нескольким местным существам, что годились для охраны лагеря ночью. Теперь это было не так просто, как раньше. Её разум, некогда похожий на колодец, откуда она без труда могла черпать всё новые воспоминания, начинал пересыхать.
        «Слишком много заклинаний, - думала Кара. - Пора бы остановиться».
        Как минимум, нельзя было рисковать, создавая новых существ из ничего, как было с Врестоем и малюткой-фаэниксом. Заклинания творения - и мозговые пиявки, что слетались на них, как мошкара на пламя, - опустошали куда сильнее любой другой магии. «И как это Риготт удаётся так легко создавать животных?» - удивлялась Кара. Временами ей казалось, что она делает всё не так, будто плотник, пытающийся строить дом при помощи садовой тяпки.
        «Хотя, с другой стороны, может, Риготт настолько могущественна, что правила на неё не распространяются?»
        Эта мысль привела Кару в уныние, и до конца путешествия, что длилось ещё целых четыре дня, она пребывала в дурном настроении. И вот, как раз когда Кара решила, что готова променять добытый ими грим на горячую ванну, вдали показалась чёрная мгла.
        - Чумной Барьер! - воскликнул Лукас. - Мы на месте!
        Погремушка подлетела к кромке тумана так близко, как только смогла, и опустилась на дорогу. С земли он выглядел ещё более жутко: стена клубящихся миазмов, которая будто бы заслоняла солнце. Смрад стоял невыносимый. Кара переняла от матери многое, что связано с лечением болезней, и потому сразу узнала вонь загнившей язвы.
        - Так же не бывает! - сказал Тафф, зажимая нос. - Туман не может останавливаться. Он всегда расползается. Разве что… может, там стеклянная стена или ещё какая-то преграда, которой мы не видим?
        - Не думаю, - ответил Лукас. - Люди называют это «липкий туман». Он никуда не уползает и никогда не развеивается. И никто не может толком объяснить почему - хотя будь здесь мой дедушка, он бы наверняка придумал целую кучу захватывающих теорий!
        Лукас печально улыбнулся, и Кара поняла, как сильно он скучает по единственному своему родственнику, оставшемуся в живых: доброму старому мистралю из Наева Причала по имени Запад. Сердце у неё заныло от сочувствия: «Он все эти годы так мечтал отыскать своих родных, и вот наконец нашёл - и вынужден был снова расстаться…»
        - Ничего, - ободряюще произнесла Кара, - скоро вы снова увидитесь! А представь, сколько всего ты сможешь ему рассказать! Как он будет гордиться тобой!
        Лукас улыбнулся: слова подруги его утешили.
        - Я могу только пересказать всё, что я слышал о липком тумане, - добавил он, заново оживившись, - но это в основном слухи и домыслы. Большинство людей, а особенно самые религиозные, считают, что эта завеса - божья кара, ниспосланная Катту.
        - За что? - спросила Грейс, отчего-то очень жизнерадостно.
        - Они учёные, - ответил Лукас. - И изучают в первую очередь тайны человеческого тела. Но есть те, кто задаётся вопросом: как именно они проводят свои исследования? Не стану вдаваться в грязные подробности…
        - Так это же самое интересное! - возразила Грейс.
        Тафф с энтузиазмом закивал.
        - В общем, что касается этой пелены, - продолжал Лукас, не обращая внимания на них обоих, - рассказывают, будто они пытались создать новую болезнь, но ситуация вырвалась из-под контроля и пошла вразнос.
        - Но зачем вообще создавать ещё одну болезнь? - спросил Тафф.
        - Они стремились придумать способ использовать заболевания вместо оружия, - пояснил Лукас, - но вышло так, что вместо этого уничтожили всю свою область. Если этот туман коснётся твоей кожи, ты заразишься неизлечимой болезнью. Смерть наступает быстро.
        - А где же тогда люди живут? - удивился Тафф.
        - В подземных городах, - заключил Лукас, неосознанно поглаживая кожу над верхней губой, где уже начали пробиваться редкие волоски. - Я даже представить себе не могу, что это за жизнь такая: никогда не видеть солнца…
        - И как же к ним попасть? - спросила Кара. - Через подземные ходы?
        Лукас покачал головой и объяснил, что нужно искать. В кои-то веки всё было проще, чем казалось на первый взгляд. Всего минут через десять ходьбы Грейс приметила вдалеке блеск металла.
        - Станция свупа! - подтвердил Лукас.
        Они с Карой встретились глазами, парень тут же покраснел и отвёл взгляд. Кара почувствовала, как её сердце забилось чаще.
        «Как мы тогда чуть было не поцеловались! Он помнит!»
        Здание без окон стояло на высоких опорах, покрытое большими листами стали, почерневшими от коррозии. Определить длину станции было невозможно: она начиналась за пределами Чумного Барьера и уходила в туман.
        Ребята поднялись по хлипкой лестнице.
        Длинный состав свупа болтался на наполненной водой магистрали, уходящей во тьму. Поезд тоже почернел, разъеденный многочисленными путешествиями сквозь липкий туман, только жалкие зелёные прожилки напоминали о том, какого цвета он был раньше. Каблуки их башмаков гулко цокали по платформе, уставленной рассохшимися лавочками и заброшенными прилавками с едой.
        У стены примостилась маленькая кабинка, на крыше которой светилась голубая свешаровая вывеска «БИЛЕТЫ». По другую сторону стеклянной перегородки сидела женщина.
        Ребята подошли поближе, Кара впереди.
        - Доброе утро! - поздоровалась она и поймала себя на том, что невольно говорит шёпотом, боясь нарушить царящую на станции тишину. - Извините, вы не могли бы нам помочь?
        Продавщица билетов подняла голову.
        Лицо у неё было кирпично-красное, как обожжённая глина. На лбу и на шее проступали набухшие вены. Кара могла видеть, как в них пульсирует кровь.
        - Что с ней такое? - шёпотом спросил Тафф.
        - Каттианам с рождения приходится принимать особое лекарство, - пояснил Лукас вполголоса, чтобы женщина его не услышала. - Оно их защищает от последствий жизни рядом с завесой… но и само, как видишь, без последствий не обходится.
        - Давненько у нас гостей не бывало, уже несколько недель, - сообщила продавщица. - Откуда вы?
        Кару вопрос застал врасплох. Не зная, что отвечать и какую долю правды стоит раскрыть, она вопросительно оглянулась на остальных.
        - Ты у нас за старшую! - улыбаясь, шепнул ей на ухо Лукас. - Придумай что-нибудь!
        И шутливо подтолкнул Кару ближе к кабинке. Лицо за стеклом сделалось подозрительным.
        - Так откуда же вы? - медленно повторила она. - Неужто так сложно ответить?
        Грейс, мило улыбаясь, подалась вперёд, отодвигая Кару в сторону.
        - Мы прибыли с маленького, незначительного острова далеко-далеко отсюда, - говорила она, стиснув руки. - Мы надеемся принести нашему народу вести о подлинной культуре и цивилизации.
        Продавщица кивнула: это её явно устроило. Грейс вернулась назад, освобождая место для Кары.
        - Молодчина! - шепнул Тафф.
        - Спасибо, - сказала Грейс. - Ложь всегда выглядит лучше, если добавить к ней ложечку правды. Учись!
        Кара оглянулась через плечо.
        - А можно не учить жизни моего брата, а? - осведомилась она.
        - Вам куда? - привлекла её внимание продавщица за перегородкой, которой явно надоело, что они ведут себя так, будто её тут нет. Слева от неё стояла какая-то машинка со множеством кнопочек, ручек и рычажков. За спиной у женщины что-то шевельнулось: толстая кошка, вся покрытая колючками, точно кактус. Кошка посмотрела на Кару и, явно решив, что та не стоит внимания, снова уснула.
        - Мы сами точно не знаем, - замялась Кара.
        Продавщица вздохнула.
        - Я не могу сказать, куда вы едете, - покачала она головой. - Я могу только отправить вас туда.
        Кара помнила, что на станции Ильма висела таблица со списком остановок, но тут ничего подобного не было. Видимо, предполагалось, что ты сам должен знать, куда едешь. Она задумалась о том, что говорил Миноту насчёт грима Дельвин, этот странный представитель Катта: «Грим сделается украшением нашего музея». Это было больше двух тысяч лет назад, с тех пор его могли перенести в другое место, но, наверное, попробовать стоило…
        - Нам надо в музей, - сказала она.
        Продавщица снова вздохнула - мол, только этого мне не хватало!
        - В великой области Катт находится более двухсот шестидесяти пяти музеев, коллекций и кунсткамер. Уточните, будьте любезны.
        - Нас интересуют древние книги, - наугад ляпнул Лукас.
        - Самая большая библиотека Катта находится в городе Цу-норг. Я вам оформлю поездку туда. Если вас это не устроит, вы всегда можете отправиться в другую библиотеку.
        Проворные пальцы запорхали над стоящей на столе машинкой: принялись нажимать на кнопки, вращать диски…
        - Даже и не знаю, - выразил сомнение Тафф. - По-моему, это неправильно. Тот странный дядька говорил «музей», а не «библиотека».
        - А ты прав, - ответила Кара.
        Тафф постучал в стекло костяшками пальцев. Женщина повернулась в его сторону, кровь в её венах запульсировала заметно сильнее.
        - А ну, не трогай стекло! - завизжала она.
        Даже колючая кошка на секунду приподняла голову.
        - Простите, мэм, - извинился Тафф. - Но, по-моему, вы нас не туда отсылаете. Мы ищем одну очень-очень редкую книгу.
        - В библиотеке Цу-норга отдел редкой книги занимает целых три здания!
        - Хорошо, - спокойным тоном продолжал Тафф, - более чем редкую. Это… это особая книга.
        И, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Кары, добавил:
        - Кое-кто, возможно, назвал бы её даже «магической».
        Продавщица билетов перестала стучать по кнопочкам.
        - Ну что ж вы сразу-то не сказали?
        Она надавила на рычаг с круглой ручкой, очевидно, стерев всё, что успела сделать, и забарабанила по кнопкам ещё стремительней. Наконец она потянула самый большой из рычагов, и плоский камень с крохотными пупырышками выстрелил из машинки и полетел по стеклянной трубе, ведущей куда-то в сторону первого вагона.
        - Проводник получил информацию о месте назначения. Можете садиться.
        - Сколько с нас? - нервно спросила Кара. Деньги у них были на исходе, и она тревожилась, что на всех не хватит.
        - Проезд и вход - бесплатно, - ответила женщина. - Чудеса музея, все девятьсот восемьдесят шесть залов - это дар Катта миру.
        Она улыбнулась, сверкнув зубами, пугающе-белыми на фоне кирпично-красной кожи.
        - На самом деле, говорят, что любой, кто побывал в Музее невозможного, никогда уже не сможет смотреть на мир прежними глазами.
        14
        Двери поезда сомкнулись у них за спиной с чмокающим звуком. В вагоне было тепло и душно, будто в комнате, где всю зиму не отворяли окна. Кара заглянула в сундук, привинченный к стенке, и обнаружила там чёрные комбинезоны и маски, соединённые с металлическими баллончиками. Если верить табличке на крышке, эти костюмы находились тут только на случай аварийной ситуации, если придётся эвакуировать поезд и идти через липкий туман пешком.
        Кара от души надеялась, что такого не случится.
        Логично было предположить, что поездом кто-то управляет, но других пассажиров, кроме ребят, не было. Не успели они рассесться, как свуп тронулся - и тут же резко остановился. Раздался оглушительный скрежет. Прижавшись щекой к длинному, закопчённому окну, Кара смогла разглядеть, как за ними задвигается металлическая стена, отгораживающая станцию от заражённого воздуха. Как только эта стена закрылась, впереди отодвинулась вторая заслонка, и они шагнули во мглу.
        Поезд катил плавно, и определить, с какой скоростью он движется, было невозможно, хотя Кара догадывалась, что несутся они стремительно. Сквозь клубы тумана виднелись силуэты зданий, одни заброшенные, другие озарённые голубым светом свешаровых фонарей, которые висели во тьме, точно крохотные луны. Линии свупа расходились во многих направлениях, и тоже светились во тьме, точно фосфоресцирующая паутина.
        - Если не считать того, что снаружи ждёт страшная смерть, - заметил Лукас, - в целом это довольно занятно.
        Он устроился на сиденье рядом с Карой, и их руки соприкоснулись. Кара почувствовала, как вспыхнули её щёки. Сидевшая напротив Грейс обвела взглядом Кару и Лукаса.
        - Тафф, а почему бы нам не сходить поглядеть, что там в других вагонах? - предложила она, не сводя глаз с Кары. И понимающе ухмыльнулась.
        - Что, правда? - обрадовался Тафф. - Ты хочешь поприключаться?
        - О да! - с каменным лицом ответила Грейс. - Обожаю приключаться. И не забудь задавать побольше вопросов. Так будет намного интереснее!
        Тафф вскочил со скамейки. Кара слышала его голос до тех пор, пока они с Грейс не скрылись в соседнем вагоне:
        - Я так думаю, что надо дойти до самого конца, а потом уже вернуться обратно. А давай сосчитаем, сколько тут окон? И ещё, по-моему, надо обязательно заглянуть подо все лавки. В разных укромных уголках всегда лежит всё самое интересное!..
        Дверь между вагонами с грохотом захлопнулась.
        - Ты не боишься оставлять Таффа с ней наедине? - спросил Лукас.
        - Она ему ничего не сделает, - ответила Кара, сама удивившись, насколько она в этом уверена. - Тафф ей в чём-то даже нравится, по-своему…
        - Просто это выглядит странно, особенно после того, что ты просила сделать, - заметил Лукас, имея в виду их разговор несколько дней тому назад, когда все остальные спали. - Я подумал, что ты ей не доверяешь…
        - Это была просто предосторожность, - объяснила Кара. - Я верю, что она изменилась, но…
        - Но это всё-таки Грейс, - закончил Лукас.
        - Давай больше не будем о ней, а?
        Они с Лукасом впервые остались по-настоящему наедине с тех пор, как снова встретились после долгой разлуки. Казалось бы, такая возможность поговорить о тысяче разных вещей! Но Кара внезапно обнаружила, что не может найти ни единой темы для разговора. Она опустила глаза и посмотрела на руку Лукаса: три красивых пальца и два обрубка… «Интересно, он нарочно коснулся моей руки? Знает ли он, что, если он захочет взять меня за руку, я буду совсем не против? А может, лучше взять его за руку самой?»
        - Кара, ты как вообще? - вывел её из задумчивости Лукас.
        Она растерянно взглянула на него. «Может, он тоже никак не придумает, о чём говорить?»
        - Нормально, - ответила она. - А ты как?
        - Точно нормально? - переспросил он. - Теперь я совсем не могу тебя понять. Тогда, в Де-Норане, я всегда знал, о чём ты думаешь. Это было самое лучшее, что ждало меня за день: встреча с тобой на холме во время обеда. Ну, не считая того раза, когда мне в спину чуть было сквит не впиявился, - с отвращением добавил он.
        Кара улыбнулась, хотя самого этого случая она совершенно не помнила. «Должно быть, я его использовала, чтобы построить какой-нибудь мысленный мостик…»
        - А с тех пор, как ты вернулась из Колодца, ты всё время так сосредоточена на текущей задаче, что на тебе как будто бы броня. И я просто хотел убедиться, что с тобой и правда всё в порядке.
        - Мои чувства значения не имеют, - ответила Кара. - Если я не остановлю Риготт, множество людей пострадают и…
        - Слушай, давай так! - перебил Лукас, заложив руки за голову. Представь, что мы снова на холме в Де-Норане. И расскажи мне, что всё-таки происходит, как будто это самый обычный день.
        Кара откинула волосы назад. Конечно, удобнее было бы завязать их в узел, но она и так провела первые двенадцать лет своей жизни обязанная ходить с постоянно стянутыми волосами, и возвращаться к этому теперь она не собиралась.
        - В основном я в растерянности, - призналась она. - Один раз я Риготт одолела, но только хитростью. Магия мне так тяжело даётся, а для неё всё так легко: она способна уничтожить целую армию, даже не вспотев! Я не имею права бросать ей вызов. Я же просто девчонка, которая выросла вдали от этого места, и представления не имею, что она делает. Ты хочешь знать, как я себя чувствую? Мне страшно, Лукас. Мне всё время страшно. А тебе?
        - А мне нет.
        - Почему?
        - Сейчас покажу.
        Лукас сунул руку в карман и достал большую морскую раковину.
        - Узнаёшь?
        - Ну конечно! - улыбнулась Кара. - Это одна из игрушек Мэри-Котелок. Вторая была у меня. Мы их использовали, чтобы общаться на расстоянии, пока…
        - Пока ты не замолчала, - произнёс Лукас.
        На глаза у него навернулись слёзы. Кара была потрясена.
        - Извини, - смутилась она. - Все игрушки мы потеряли в Сейблторне. И я никак не могла…
        - Я всё понимаю, - сказал он. - Ты не виновата. И не твоя вина, что время так странно ведёт себя там, в Колодце. Для тебя миновало всего несколько дней. А для меня - целый год.
        Лукас повертел ракушку в руках.
        - Я каждый день твердил в эту раковину твоё имя. Каждый день надеялся услышать твой голос. Первые несколько месяцев… было тяжело, но я верил, что с тобой всё в порядке. Я же знаю, какая ты сильная. Какая отважная. Но потом… Потом я решил, что больше уже никогда тебя не услышу. Так что, когда ты спрашиваешь, боюсь ли я Риготт - ну да, боюсь немножко, - но ничто не может быть страшнее тех дней, когда я разговаривал с ракушкой и думал, что больше никогда, никогда…
        Кара наклонилась и поцеловала его. Лукас удивился, но всего на мгновение.
        - Я, собственно, к этому и вёл, - промолвил он тихо, когда их губы разомкнулись.
        - Я знаю, - ответила Кара, уткнувшись лбом в его лоб. - Я просто устала ждать.
        Когда некоторое время спустя свуп остановился, дюжина человек в ослепительно-белой форме уже дожидалась их на платформе. У всех такая же красноватая кожа и набухшие вены, что и у продавщицы билетов. Стояли они неподвижно, словно вышколенные солдаты. Лукас потянулся было за луком, как вдруг шеренга расступилась и вперёд выступила высокая женщина в ярко-зелёной косынке.
        - Добро пожаловать в Музей Невозможного, - произнесла она, широко улыбаясь. - Меня зовут Ксиндра Та-Финь.
        Она вскинула руки ладонями наружу и выжидающе посмотрела на Кару. Повисла неловкая пауза.
        - Извините, пожалуйста, - смешалась Кара, - я не знаю, что я должна делать.
        Ксиндра рассмеялась.
        - Протяни руки мне навстречу! Вплотную к моим ладоням, но не прикасаясь к ним.
        Кара послушалась, и Ксиндра энергично закивала.
        - Ну вот! Теперь мы друзья! Это традиционное приветствие здесь у нас, в Катте. Мы не пожимаем друг другу руки, как все остальные. Мы проводим всю жизнь в борьбе с инфекцией, которая нас окружает, поэтому стараемся по возможности избегать физического контакта, если в этом нет крайней необходимости.
        Ксиндра выговаривала каждое слово очень чётко и отрывисто. Она была даже выше Кары, и лицо у неё было доброе и открытое. Каре она сразу понравилась.
        - Вы будете показывать нам музей? - спросил Тафф.
        Ксиндра наклонилась, чтобы говорить с мальчиком глаза в глаза.
        - Могу и музей показать, если хочешь, Тафф. Но сперва нам с твоей сестрой надо переговорить о делах.
        Кара тут же насторожилась.
        - А откуда вы знаете…
        - …Кто ты такая? Потому что мы ждали тебя, Кара Вестфолл! Всего два дня тому назад мы получили письмо от Тимофа Клэна. Он рассказал нам о Паучьей Королеве и о том, что она хочет, собрав все четыре грима, получить оружие неслыханной мощности. Он узнал о том, который хранится у нас, и велел мне передать его тебе на хранение, пока не явилась Риготт.
        - А Риготт идёт сюда? - переспросила Грейс.
        - Согласно донесениям - да, - ответила Ксиндра. - Она пока в нескольких днях пути отсюда, но всё-таки лучше поторопиться, не правда ли? Разумеется, я всячески желаю удачи вашей благородной затее, однако, чем быстрее грим покинет Катт, тем лучше. Вам следует забрать его и встретиться с Клэном в бухте Отрицателя. Знаете, где это?
        - Я о ней слышал, - ответил Лукас. - Но не поручусь, что найду.
        - Я дам вам проводника, - сказала Ксиндра. - И запас пищи и воды. Грим пребывает там, где находился все эти две тысячи лет, на самом нижнем этаже нашего музея. Идёмте, я отведу вас туда.
        Каре хотелось довериться этой женщине, но мысль о том, что кто-то вот так запросто возьмёт да и отдаст ей грим, в голове не укладывалась. Она взглянула на Лукаса и прочла на его лице те же подозрения.
        «Чересчур легко всё выходит!»
        - Извините, а можно взглянуть на письмо? - попросила Кара. - От моего… от Тимофа Клэна?
        Ксиндра отвесила низкий поклон.
        - К сожалению, я его уничтожила, зная, что подобные сведения могут оказаться очень опасны, попади они не в те руки.
        - А как насчёт стражи? - спросил Лукас. - Если, как вы говорите, мы друзья, разве эти люди необходимы?
        - Необходимы - именно оттого, что мы друзья! Ведь здесь, в Катте, повсюду шпионы Риготт! Я должна позаботиться о вашей безопасности.
        Ксиндра снова поклонилась.
        - Как жаль, что вы так юны, а уже несёте столь тяжкий груз подозрительности! Извините, что я так говорю, но это очень печально.
        - Мы просто проявляем осторожность, - сказала Кара.
        - Да-да, конечно, - кивнула Ксиндра. - Нынче времена такие, без осторожности никуда. Тем более Катт не всегда отличался безупречной репутацией. История наша полна мрачных моментов. Безумцы с их экспериментами, не питающие должного уважения к законам природы… Я знаю, это правда.
        Она снова поклонилась.
        - Но Катт вступает в новую эру! Взгляните на наш музей! Эти белые стены! Эти ярко освещённые экспонаты! Ещё немного - и тысячи людей потянутся сюда, чтобы прикоснуться к хранящимся у нас чудесам.
        Каре не верилось, что такое может случиться, пока Чумной Барьер остаётся там, где он есть, но ей не хотелось разочаровывать Ксиндру. «Кто его знает? - подумала она. - И не такое бывало!»
        Ксиндра хлопнула в ладоши.
        - Идёмте! Риготт ещё далеко. Сначала - грим. А потом, на обратном пути, я, может быть, успею показать вам хотя бы часть нашей великолепной коллекции.
        - А что, - спросил Тафф, - у вас тут действительно хранится то, чего не может быть?
        - Ну конечно! - ответила Ксиндра. - Для меня большая честь быть хранителем этого музея. В этих стенах вы встретите исключения из законов природы, каких не существует более нигде в мире! Пламя, застывающее от прикосновения, и обжигающий кусок льда. Яму, не имеющую дна. Забальзамированный труп человека, который ухитрился прожить сто пятьдесят два года без сердца и других жизненно важных органов.
        - Для меня это всё звучит как магия, - заметил Тафф.
        - Можешь называть это магией, если тебе так нравится. Однако в природе существуют чудеса, способные посрамить любого волшебника!
        Не переставая разглагольствовать о чудесах, Ксиндра провела ребят в белый коридор, такой тесный, что идти по нему можно было не иначе, как гуськом. Полированные стены ярко блестели, позволяя Каре повсюду видеть своё отражение, куда бы она ни повернулась. Светящиеся полосы под самым потолком излучали искусственный свет, от которого голова слегка кружилась, словно Кара шла по палубе корабля, поднимающегося и опускающегося на волнах. Через некоторое время она поймала себя на том, что дышит слишком часто.
        - Ты в порядке? - спросил Лукас.
        - Да всё нормально, - ответила Кара. - Мне просто не нравится спускаться под землю. Пещера Риготт, Сейблторн - всё равно. Я сразу начинаю думать обо всей этой земле и камнях, что нависают над нами, и о том, что будет, если они обрушатся.
        - Люди живут тут давно, очень давно, - отметил Лукас. - Я уверен, что здесь безопасно.
        - Не представляю, как они выживают. Я бы с ума сошла - жить, не видя солнца.
        - Если бы ты родилась в этих услових, тебе было бы нормально, - произнесла Грейс у неё за спиной. - Ты бы не замечала разницы. Люди привыкают жить той жизнью, что им дана.
        Кара оглянулась через плечо.
        - Любой человек заслуживает того, чтобы хоть раз в жизни увидеть солнце!
        Грейс фыркнула.
        - И что потом? - спросила она, постукивая тростью по чистому белому полу. - Уползти обратно во тьму, полностью осознавая, чего лишился? Это больше похоже на жестокость, чем на что-то ещё!
        - Мне просто хочется, чтобы этим бедолагам жилось получше, - пояснила Кара, начиная злиться. - Только и всего!
        - «Бедолаги»! - противным голосом передразнила Грейс. - Вот любишь ты судить других, а? А тебе не приходило в голову, что им, может быть, нравится такая жизнь? Почему ты считаешь, что по-твоему обязательно лучше?
        - Хватит передёргивать!..
        - А потом, не забывай, ведь мы же Дети Лона! Хотеть нам запрещено.
        - Де-Норана больше нет, Грейс!
        - Де-Норан сделал нас тем, что мы есть! - воскликнула Грейс с непривычным отчаянием. - Этого уже ничем не изменишь! Даже если мы раз в жизни увидим солнце.
        Кара хотела было возразить, но Лукас коснулся её локтя и покачал головой: мол, оно того не стоит. Кара выдохнула через нос. Она всё ещё кипела. В каком-то смысле Кара предпочла бы прежнюю Грейс. Раньше та была просто злая, на неё можно было положиться, как на тиканье часов. «А теперь она сделалась непредсказуемой. Вот только что почти нормально разговаривали, а в следующую минуту она тебе раз - и голову откусит!» Озадаченная Кара оглянулась - но лицо Грейс не выражало никаких эмоций. «А ведь в поезде была так мила, за Таффом приглядела, чтобы мы с Лукасом могли побыть наедине… Прямо как настоящий друг. Я-то думала, былое осталось позади, а теперь…»
        Переосмыслив события последних недель, Кара пришла к выводу, что Грейс становится особенно противной сразу после того, как сделает что-нибудь хорошее. «Как люди, которые стараются вести себя приятно в качестве извинения за грубость, только в обратном порядке. Грейс непременно нужно совершить какую-нибудь гадость, чтобы искупить своё милое поведение. Нет, никогда я не пойму эту девчонку!»
        Сквозь длинные окна, что периодически попадались в коридоре, Кара мельком видела ярко освещённые экспонаты музея: черепа странной формы в стеклянных витринах; крохотный свуп с металлическими крылышками, кружащий над самым полом; зверинец с огромными гориллами, кожа у которых была прозрачной, так что видно было, как они устроены внутри. Каре то и дело приходилось подталкивать Таффа вперёд: он застревал у каждого окна, как будто это была витрина игрушечной лавки.
        - Ну давайте заглянем, а? Хоть на минуточку! - наконец взмолился он, указывая на дверь с заманчивой надписью «Природа невидимости».
        - Нет, этим путём мы пройдём быстрее, - сказала Ксиндра. - А то в музее нынче многолюдно.
        Она была права. Цвет кожи посетителей варьировался от оранжево-розового до багрово-красного (совсем такого, как на свежих шрамах), но в остальном каттиане не слишком отличались от толпы деревенских, веселящихся на ярмарке. Огромная толпа детей, все в белой форме, бродила по музею в сопровождении всего нескольких взрослых. «Школьная экскурсия?» - предположила Кара. Она увидела, как один мальчик вошёл в чёрный ящик - и тут же вышел из другого такого же ящика на противоположном конце зала. Прочие дети тихонько зааплодировали. Их восторг выглядел очень сдержанным, и никто из них не толкался и не пихался.
        «Их с рождения приучают избегать контактов с окружающими, - подумала Кара, вспомнив странное приветствие Ксиндры. - Постоянно остерегаться заразы - это их образ жизни».
        Коридор вывел их к более старому проходу, вырубленному прямо в скале. Кара сумела на время забыть, что они под землёй, но теперь её страхи вернулись с новой силой. Она принялась глубоко дышать, стараясь сохранять спокойствие.
        - Это часть первоначального музея, - с отвращением сообщила Ксиндра. - Наверное, она имеет определённую историческую ценность, демонстрируя, каким Катт был когда-то, - но посетителей мы сюда больше не водим. Здесь слишком темно и мрачно. Мы пока не добрались до её модернизации. Но ничего, всё ещё впереди!
        Они дошли до железных врат, помеченных странными знаками, которые Кара прочесть не могла. Ксиндра вставила ключ в замочную скважину и махнула рукой двум охранникам, чтобы те помогли их отворить. Судя по тому, что сделали они это не без труда, и по тому, как заскрипели петли, этим проходом уже давным-давно никто не пользовался. Мужчины шагнули в тёмный проём и зажгли несколько жаровен дальше по коридору, Кара и прочие прошли мимо них и очутились в просторной комнате, в центре которой возвышался одинокий постамент.
        На нём лежала знакомая красная шкатулка.
        На камне была высечена надпись на том же древнем языке, что и на вратах. Кара обернулась к Ксиндре, в надежде услышать перевод, и обнаружила, что хранительницы рядом нет. Она вместе с сопровождающими осталась за порогом комнаты. Ей явно было не по себе.
        - Там написано: «Фрагмент книги из руин замка Долроуз», - пояснила Ксиндра, предвосхищая вопрос.
        Кара позволила себе усмехнуться.
        - Нельзя сказать, что это неправда! - заметила она.
        Кара опасливо дотронулась до красной шкатулки, не зная, сможет ли она что-то почувствовать, не прикасаясь к самому гриму, и вздрогнула: на неё вновь нахлынуло уже знакомое ощущение пустоты. «Без света… без надежды… без любви…» Оно оказалось ещё более оглушительным, чем в прошлый раз, как будто сам факт того, что два грима оказались вблизи друг от друга, уже придавал «Вулькере» сил. Добавилось и кое-что новое: пронзительный голосок маленькой девочки. По большей части фразы звучали слишком невнятно, как разговор за стеной, но время от времени отдельные слова прорывались: «…наказание… навеки… одна…»
        А потом, резко выдохнув Каре прямо в ухо, девочка завопила: «КТО ТЫ?!!»
        Кара ахнула и отдёрнула руку от шкатулки.
        Голос исчез.
        - Что случилось? - спросил Лукас.
        - Я её слышала! - ответила Кара и обвила Лукаса руками: она снова отчаянно жаждала человеческого тепла. - Евангелину. Она говорила со мной.
        Бросив взгляд через плечо Лукаса, Кара обнаружила, что мужчины в форме заняли места у каждого из выходов. Они обнажили оружие: кривые клинки, слабо отсвечивающие зелёным.
        Ксиндра прочла в глазах Кары ярость осознания, и лицо у неё сделалось виноватым.
        - Мне очень жаль, - смешалась каттианка. - Честное слово.
        Она дёрнула рычаг на стене, и сверху опустились стеклянные панели, наглухо перекрыв все выходы. Стекло было цвета оникса, но всё же прозрачное: Ксиндра и охранники выглядели так, словно скрылись за изящной чёрной занавеской.
        - Выпустите нас! - приказала Кара.
        - Увы, не могу.
        Лукас забарабанил по ближайшей панели, и когда понял, что это бессмысленно, натянул свой свешаровый лук и выстрелил. Стрела отскочила от гладкой поверхности, не оставив на ней ни царапинки, и бессильная упала на пол.
        - Стекло, отлитое среди ветров Звёздного Смерча, - сообщила Ксиндра. Голос её звучал чуть приглушённо. - Из самого Люкса. Невероятно редкое, абсолютно непробиваемое.
        Она застенчиво улыбнулась.
        - Одна из невозможных вещей.
        - Зачем вы это делаете? - спросила Кара.
        Красная кожа Ксиндры побагровела. Она низко поклонилась.
        - Я должна ещё раз извиниться за обман, но мы сочли, что это будет самый эффективный способ успешно взять вас в плен. Конечно, мы могли бы схватить вас ещё на станции свупа, но я наслышана о твоих подвигах в битве у гробницы Клэна. Я знаю, насколько ты могущественна, и мне не хотелось рисковать жизнями моих людей. Так будет намного чище, не правда ли?
        - Вы помогаете Риготт, - выплюнула Кара.
        - Ну что ты! - воскликнула Ксиндра, искренне шокированная таким предположением. - Нет, конечно, я отдам Риготт и тебя и грим, так что, наверное, с такой точки зрения, в твоих словах, есть доля правды. Но я вовсе не собираюсь ей помогать! Просто я оказалась в ситуации, когда единственное разумное решение - сделать то, чего хочет Риготт. Ты же понимаешь?
        Кара подошла вплотную, прижала ладонь к стеклу.
        - Нет, не понимаю.
        - Мне искренне жаль, - Ксиндра снова поклонилась. - Я всё объясню, и на этот раз безо всяких увёрток! Никакого письма от Тимофа Клэна я не получала. Это была всего лишь хитрость, чтобы войти в доверие.
        - А откуда же вы тогда узнали о нашем приезде? - спросил Тафф.
        - Я и в самом деле получила письмо, - пояснила Ксиндра. - Так что моя история отчасти правдива. Вот видите, не всё было ложью!
        Она выдержала паузу, как бы давая ребятам возможность оценить её честность. Увидев, что выражение лица Кары не изменилось, Ксиндра разочарованно продолжила:
        - Разница только в том, что письмо было не от Тимофа Клэна, а от Риготт. Она не так давно узнала, что в нашем музее хранится грим. Знала она и о том, что вы прибудете раньше неё.
        - Этого не может быть, - возразила Кара. - Риготт на многое способна, но видеть будущее она…
        «Сафи! - подумала Кара. - Кто знает, что творила с нею Риготт? Может быть, она наконец сломалась».
        - Нет, - покачал головой Тафф, по глазам поняв, о чём думает Кара. - Сафи никогда бы не сдала нас Риготт. Ни за что.
        - Да, ты прав.
        Она погладила Таффа по щеке и успела заметить, как Ксиндра поморщилась от отвращения при виде физического контакта.
        - Не знаю, ни кто такая Сафи, - сказала Ксиндра, - ни как Паучья Королева проведала о вашем будущем местонахождении. В своём письме она просто уведомила меня, что рассчитывает, что ты и грим будете ждать её здесь, когда она прибудет. Ну как я должна была поступить?
        - Вы могли бы ответить «нет», - заметил Лукас.
        - И что тогда? Повторение резни в цитадели Та-мен? Только теперь Риготт будет убивать не солдат, а целые семьи с детьми? Зачем приносить в жертву столько жизней, если в конце концов она всё равно возьмёт то, что хочет?
        - А наши жизни, значит, в жертву приносить можно? - спросила Кара. - Это для вас нормально? Почему? Потому что мы не здешние, да?
        - Я, конечно, прошу прощения, но вам, чужакам, не понять, каково это: две тысячи лет жить под покровом тьмы. Мы только-только начали снова выбираться на свет, и потерять всё, чего мы добились… Если я поступлю, как требует Риготт, она создаст существо, способное поглощать липкий туман. Чумной Барьер развеется навсегда. Мой народ снова сможет греться в тёплых лучах солнца. Ну как я могла отказать?
        - Она вас обманывает.
        - Быть может, - признала Ксиндра. - Я ведь не дурочка. Я понимаю, что она такое. Но шанс выжить всё равно лучше верной смерти, не так ли?
        - Всё зависит от цены, - парировала Кара. - Хотите вывести свой народ из тьмы? Встаньте на мою сторону! Будем сражаться с Риготт вместе.
        - Прошу прощения, но ведь ты же ещё ребёнок.
        - Да, - ответила Кара. - И тем не менее Риготт почему-то ужасно из-за меня переживает, верно? Можно даже сказать, что она боится. Выпустите меня отсюда, давайте устроим ей сюрприз. Это ваш шанс, Ксиндра! Народ Катта может стать величайшим героем Сентиума!
        Женщина заколебалась, ощутив на губах вкус славы. «Ну давай же, - стучало у Кары в висках - она понимала, что дальше уговаривать бесполезно, - давай!»
        Ксиндра поклонилась.
        - Мне очень жаль, - повторила она и пошла прочь.
        Кара забарабанила кулаками по стеклу.
        - Подумайте о том, что я сказала! - крикнула она. - Ещё не поздно изменить решение! Риготт явится только через несколько дней!
        Ксиндра обернулась.
        - Ах, это! Ещё одна неправда. Прошу прощения. Паучья Королева прямо сейчас движется сквозь липкий туман. Она будет здесь с минуты на минуту.
        15
        Ксиндра ушла - несомненно, готовиться к приёму Риготт, - а ребята остались стоять в ошеломлённом молчании. Нет, Кару и раньше обманывали - столько раз, что и вспоминать не хотелось, - однако она считала, что наконец-таки научилась распознавать признаки двуличия. Вероятно, Ксиндра так легко её одурачила потому, что на самом деле не хотела ничего дурного. «С её точки зрения, она всё сделала правильно: принесла в жертву чужаков, чтобы спасти свой народ…»
        Вот только понимание этого облегчения не приносило, и их опасного положения не улучшало.
        - Ну, что делать будем? - наконец шёпотом спросил Лукас.
        Он говорил шёпотом, потому что у дверей, привалившись спиной к стеклу, по-прежнему стояли охранники.
        Тафф неуверенно поднял рогатку. Невидимая пулька отлетела от стекла с таким жалким звоном, что стоящий за ним солдат даже не обернулся на звук.
        - Так я и думал, - заключил Тафф.
        - А магия? - спросил Лукас.
        Кара покачала головой.
        - Я потянулась вовне своей силой, ещё пока разговаривала с Ксиндрой, - поделилась она. - В музее полно животных - так много, что в их голосах даже трудно разобраться. Но все они сидят в клетках и сюда добраться никак не смогут.
        - Ну а крысы? - спросил Тафф, почти улыбнувшись. - Уж крысы-то везде есть!
        - Даже крыс нет, - констатировала Кара. - При том, как каттиане относятся к заразе, думаю, они-таки нашли способ вывести под корень всех грызунов. Да что там: я даже насекомых не ощущаю! И в липком тумане ничего живого тоже не водится.
        «Да, для меня более подходящей тюрьмы не придумаешь», - подумала Кара.
        Грейс, посмеиваясь себе под нос, проковыляла на другой конец комнаты и, прислонившись к стене, принялась ритмично постукивать тростью об пол.
        - Извини, - обратился к ней Лукас, - надоели мы тебе?
        - А что мы вообще обсуждаем, когда решение лежит на поверхности? - вопросила Грейс.
        - Мы тебя внимательно слушаем, - отозвался Лукас.
        - Лучше бы головой подумали, - съехидничала она. - Ладно, постараюсь объяснить попроще, для особо одарённых. Пусть Кара использует своё могущество, чтобы овладеть разумом одного из этих бравых парней, что караулят снаружи. Он перебьёт прочих и откроет двери, - Грейс указала тростью в ту сторону. - Потом мы убьём стражника, который нам помог - ну, или просто оставим его валяться без сознания. В конце концов, за хорошо исполненную работу людей надо вознаграждать.
        Поначалу Кара пришла в такую ярость, что даже говорить не могла.
        - Да как у тебя язык повернулся такое предложить! - выпалила она.
        - Ты хочешь сказать, мой план - не лучший выход?
        - Я не убиваю людей!
        Грейс улыбнулась.
        - Ещё как убиваешь! - возразила она. - Ты что, забыла про моего друга Саймона?
        - Это другое дело, - холодно отозвалась Кара. Когда она бывала близка к тому, чтобы сорваться, она говорила не громче, а тише. Сейчас она почти шептала. - Он собирался убить Таффа!
        - А как ты думаешь, что Риготт сделает со щенком, когда явится сюда? В камушки с ним будет играть?
        - Кара, - вмешался Лукас, втиснувшись между девочками, - скажи, а нельзя ли… нет, не убивать, разумеется - но просто заставить охранника потянуть за рычаг?
        - Теперь и ты на её стороне?! - вскинулась Кара, ткнув пальцем в сторону Грейс.
        - Нет, конечно! - ответил Лукас успокаивающим тоном. - Я просто думаю, что стоит рассмотреть все возможные…
        - Я не могу заставить другого человека подчиняться моей воле!
        - Не можешь? - переспросила Грейс. - Или не хочешь?
        Кара пропустила её слова мимо ушей и продолжила, обращаясь к Лукасу:
        - Управление разумом других людей - это по-настоящему чёрная магия! - сказала она. - Чем я тогда буду лучше Риготт?
        - Значит, все мы умрём, - вставила Грейс, - потому что Карочка боится замарать ручки!
        Кара резко развернулась в её сторону.
        - Даже если бы я и хотела сотворить такое заклинание, я бы не смогла! Нет во мне этого. Я не ты!
        Грейс вздохнула с облегчением, как будто разговор наконец-то повернул в нужном направлении.
        - Не согласна, - ответила она. - Я же видела, как ты любишь командовать людьми! Принуждать их выполнять твои приказы - просто следующий логический шаг.
        - Прекрати! - воскликнул Лукас. - Это нас никуда не приведёт!
        Грейс торжествующе улыбнулась, будто полководец, который только что придумал военный манёвр, гарантирующий победу, и обернулась к Лукасу.
        - А ты кто такой, чтобы тут распоряжаться, а, Вонючка?! - осведомилась она.
        Лукас скривился. Слово «Вонючка» для чистильщиков было смертельным оскорблением. Кара его не слышала с тех самых пор, как покинула Де-Норан.
        - Не смей меня так называть! - процедил он, скрипнув зубами.
        - А что такого? - спросила Грейс и подалась вперёд, опираясь на палку. - Ты Вонючка и есть! Одинокий Вонючка, который потащился за море следом за хорошенькой девчонкой. Убогая ты тварь. Ты всего лишь тень Кары! Без неё тебя, считай, не существует. Ты что, и в самом деле думаешь, будто такая, как она, может полюбить такого, как ты? Да ты даже собственным родителям был не нужен!
        Лукас с горящими глазами шагнул вперёд. Кара преградила ему путь.
        - Не слушай её, - прошептала она, сама чудом сдерживаясь. - Это неправда. Это всё неправда.
        Пока Кара пыталась успокоить своего друга, Тафф подошёл и печально посмотрел снизу вверх на Грейс.
        - А я думал, ты изменилась, - промолвил он. - Чего ты вдруг стала такая злая?
        - Потому что она такая и есть! - рявкнула Кара. - Она просто притворялась, но надолго её не хватает!
        - Да! - воскликнула Грейс. Лицо у неё при этом почему-то сделалось умоляющим. Она схватила Кару за руки и встряхнула изо всех сил. - Ну скажи! Скажи мне, кто я такая! Мне надо это услышать!
        И плотина прорвалась. Карин гнев вырвался на волю. Она отпихнула Грейс.
        - Ты гадкая, гнусная, подлая ведьма!!!
        Грейс расхохоталась. Это было почти нечеловеческое хихиканье, пляшущее на волнах безумия. Кара с Лукасом застыли. Тафф зажал уши.
        - Спасибо тебе! - неистовствовала Грейс. - Это именно то, что мне было нужно услышать. Я гадкая. Гнусная. Подлая. А то я почти забыла. Как удачно совпало, что именно ты снова направила меня на путь истинный!
        Грейс переломила свою трость пополам.
        Обломки, казалось, ожили у неё в руках, извиваясь, как змеи, превращаясь во что-то иное. И сама Грейс тоже менялась. Вместо колючего ёжика на её голове заново отросли длинные светлые волосы. Увечная нога с громким треском исцелилась сама собой. Лохмотья, в которых она ходила все эти недели, обернулись ярко-жёлтым платьем…
        Кара понимала, что надо действовать, что каждое потерянное мгновение уходит безвозвратно, но всё, на что она была сейчас способна - лишь остолбенело наблюдать, как Грейс поднимается на ноги, возвращая себе всю свою былую красоту.
        «Какая же я дура!» - думала Кара.
        Сломанная трость - а ныне клубящийся вихрь щепок - взорвалась и исчезла во вспышке голубого света. На её месте возникла золотистая, как подсолнух, книга, что зависнув в воздухе всего на мгновение, опустилась в протянутые руки Грейс.
        Гримуар!
        - Ну и рожа у тебя! Даже лучше, чем я ожидала, - заметила Грейс.
        Лукас очнулся первым: он кинулся вперёд, пытаясь выбить у неё книгу заклинаний, но оказался недостаточно проворен. Грейс прочла несколько слов из гримуара - и парень, пролетев через комнату, врезался в стену. Когда он снова попытался броситься на Грейс, стена удержала его. Сколько бы он ни барахтался, она только растягивалась, словно паутина.
        - Мм! - промурлыкала Грейс. - Магия! Как давно я этого не испытывала!
        Тафф потянулся было за рогаткой, но та заледенела у него в руках. От неожиданности он выронил её - и она разлетелась на тысячу осколков.
        - Да! - сказала Грейс. - Как я вообще могла сомневаться… в том, кто я есть! Вот теперь всё как надо.
        Она подняла взгляд на Кару. Её голубые глаза внезапно сделались спокойными и уверенными. Грейс начала читать заклинание. Кара сморщилась от звука незнакомых слов.
        «Вот и всё, - подумала она, прижав к себе Таффа. - Вот и…»
        Жёлтая лента материализовалась в воздухе и легла в раскрытую ладонь Грейс.
        - Рассказать тебе историю? - спросила она.
        Кара судорожно вздохнула от облегчения и попятилась назад, а Грейс принялась вплетать ленту в волосы.
        - Хочешь верь, хочешь нет, - говорила она, проворно перебирая белокурые пряди, - но поначалу я и в самом деле избавилась от гримуара. Я готова была навсегда отречься от магии, лишь бы никогда больше не встретиться с Безликими. Я ночевала в сараях, побиралась, выпрашивая объедки. Мне было всё равно. Я была рада, что жива. Один старый плотник с женой даже приютили меня на время. Они потеряли свою родную дочку, и на какое-то время я вбила себе в голову дурацкую мысль, что могла бы начать жизнь сначала. Это длилось недели три.
        Грейс обернула ленту вокруг косы и туго затянула узел, завязав её безупречным бантом.
        - А потом меня отыскала Риготт.
        Каттианские охранники с любопытством наблюдали за неожиданным развитием событий сквозь стекло. Они явно не могли решить, как будет лучше: войти в комнату или остаться снаружи. Грейс, продолжая рассказ, прогуливалась вдоль стен комнаты, рассматривая по очереди каждого из мужчин.
        - Поначалу я решила, что она явилась меня убить, - говорила Грейс. - В конце концов, я же помогла спасти твоего отца. С её точки зрения я была твоим другом - а, надо сказать, тебя, Кара, она и впрямь очень сильно не любит. Но Риготт совершенно не злилась. Наоборот! Она увидела во мне огромные возможности, которые пропадают впустую, «великолепный цветок, затоптанный миром». Да-да, прямо так и сказала! - Грейс улыбнулась с неподдельным удовольствием. - Она не хотела, чтобы я стала другим человеком. Она всё поняла!
        Кара пятилась и пятилась, стараясь держать Таффа как можно дальше от Грейс. Она озиралась в поисках хоть какого-нибудь оружия, но в комнате ничего не было, кроме постамента с красной шкатулкой.
        «Может, бросить в неё этой шкатулкой? - лихорадочно думала Кара. - Чтобы она упала без сознания…» Она потянулась вовне своим могуществом вексари, но ничего нового не обнаружила: все её крылатые и когтистые спасители сидели в клетках под замком и помочь ничем не могли.
        - Риготт дала мне вот это, - произнесла Грейс, благоговейно демонстрируя жёлтую книгу. - Истинно мой гримуар. Тот, что назвал меня по имени. А потом она попросила меня о помощи. Видишь ли, её провидица, твоя подружка Сафи, оказалась куда упрямей, чем ожидалось, так что Риготт нужен был кто-то другой, чтобы отыскать гримы.
        - Дай угадаю, - фыркнула Кара. - Это была ты.
        - Не угадала! - ответила Грейс, явно наслаждаясь моментом. И ткнула пальцем в Кару. - Ты!
        - Ты о чём?
        - Ненависть Паучьей Королевы к тебе не ведает границ, но ты - единственная, кто дважды противостоял ей - и выжил. Помимо собственной воли она тебя уважает. Она знала, что ты станешь искать гримы, и с большой вероятностью даже найдёшь. Поэтому Риготт решила позволить тебе сделать за неё её работу - с тем, чтобы потом забрать их себе. Сама она за тобой, очевидно, приглядывать не могла, вот и отправила вместо себя человека, которому доверяет.
        - Это тебя-то? - переспросила Кара. - Странный выбор.
        - Поначалу я и сама так думала, - согласилась Грейс. - Но Риготт, в безграничной мудрости своей, предвидела, что это будет идеальный способ воспользоваться твоим слабым местом.
        - И какое же у меня слабое место? - холодно спросила Кара.
        - Сострадание! Ты никогда не могла устоять перед падшей душой, стремящейся к искуплению. Ну и вот: я остригла волосы, испачкала одежду грязью, чтобы убедительно играть роль, а свой гримуар превратила в трость. Моё дело было - держаться рядом, помогать тебе во всём. Втереться в доверие. Всякий раз, как выпадала возможность, - например, в тот раз, когда вы оставили меня одну у замка Долроуз, - я посылала весточки Риготт. Я сообщила ей, что мы добыли страницы из «Вулькеры». Я сообщила ей, что мы летим сюда. Я даже сообщила ей о гриме, хранящемся в Аурене!
        Грейс схватилась за щёку в притворном горе.
        - Ох нет! А ведь ты отправила туда своего папочку, не так ли? Получается, ты послала его прямиком в западню!
        Кара схватила красную шкатулку и изо всех сил запустила ею в Грейс. Прицелилась она хорошо: шкатулка, вращаясь в воздухе, полетела прямиком в лицо колдуньи.
        И зависла на полпути.
        - Скажу честно, - продолжала Грейс, - я от тебя ожидала большего.
        Сумка Кары вспыхнула огнём. Девочка отшвырнула её, пока пламя не перекинулось на тело… и увидела, что никакого огня нет и не было. Просто иллюзия.
        Сумка, целая и невредимая, опустилась прямиком в руки Грейс.
        - Половина «Вулькеры», - улыбнулась она и растянула горловину сумки, чтобы спрятать туда же шкатулку. - То-то Риготт будет рада! Но я собираюсь отдать ей эту добычу лично. Чего ради я стану ждать здесь? Чтобы вся честь досталась той глупой каттианке? Работу-то сделала я! А она всего-навсего заперла дверь.
        Грейс открыла новую страницу гримуара, произнесла несколько неприятных для слуха слов и выдернула из книги кусок старой ткани. Она протёрла этой тряпкой одну из стеклянных панелей, словно пыталась её очистить.
        Стекло исчезло.
        Охранники, оставив свои посты и собравшись вместе, вскинули оружие. Они выглядели бы куда более грозно, если бы не трясущиеся коленки и не промокшая от пота форма.
        Грейс помахала ветошкой.
        - На людей это тоже действует! - припугнула она.
        Мужчины обратились в бегство.
        - И что теперь? - спросил Лукас, руки которого по-прежнему были прикованы к стене. - Ты нас убьёшь? И отнесёшь наши трупы своей хозяйке?
        Грейс взмахнула рукой, и Лукас рухнул на пол.
        - Все свободны, - сказала Грейс. - Можете идти.
        Лукас поднялся на ноги, растирая запястья. И ошеломлённо переглянулся с Карой.
        - Что это, очередная твоя хитрость? - спросил он.
        - Никаких хитростей, - ответила Грейс. - Вы меня освободили из Колодца Ведьм, я плачу услугой за услугу. Только и всего.
        Кара ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой растерянной.
        - А как же всё, что ты только что говорила? Ты же работаешь на Риготт! Ты не можешь просто взять и отпустить нас…
        - Кара, - прервал Лукас, таща её к выходу, - если Грейс хочет нас отпустить, давай не будем спорить.
        - Моя работа была добыть гримы, - пояснила Грейс. - Они у меня. Остальное Риготт не интересует.
        - Это неправда, сама знаешь. Когда она узнает, что ты нас отпустила, она будет недовольна.
        - Ну да, конечно, - закатила глаза Грейс. - Ты думаешь, что всё вертится вокруг тебя. Как всегда.
        - Пошли, пошли! - настаивал Лукас, уводя Кару.
        - Да это и не имеет значения! - бросила Грейс. - Вам отсюда всё равно живыми не уйти. Вас будут искать. Не только Риготт - весь Катт.
        Слова были жестокими, но взгляд у Грейс был испуганный и потерянный. И отсылая их прочь, она невольно сделала несколько шагов в их сторону.
        «Она сейчас сама не знает, кто она».
        Кара стряхнула с себя руку Лукаса.
        - Идём с нами, - позвала она.
        - Что-о?! - в один голос переспросили Лукас с Таффом.
        Кара указала на гримуар Грейс. Больше половины страниц были уже использованы.
        - Твой гримуар на исходе, - заметила Кара. - Скоро ты доберёшься до Последнего Заклинания. И вернёшься в Колодец Ведьм. Не повторяй своей прежней ошибки.
        - На этот раз такого не случится, - возразила Грейс. - Риготт обещала, что, как только она получит «Вулькеру», она создаст для меня гримуар с бесконечным числом страниц. В нём не будет Последнего Заклинания. Я буду в безопасности.
        - Риготт верить нельзя.
        - А тебе не всё равно?
        - Мне не всё равно, - шагнула вперёд Кара. - И тебе тоже - куда сильнее, чем ты готова признать.
        - Да ты, никак, пропустила мимо ушей всё, что я говорила? Я только делала вид, что мне не плевать…
        - Да, возможно, с этого всё началось - но настал момент, когда между нами установились нормальные отношения. Нет, друзьями мы не стали - но и врагами мы больше не были. Мы вместе путешествовали по Сентиуму. Ты каждый вечер ужинала с нами. Ты поделилась рассказом о своём отце.
        - Да я это всё просто выдумала! - слабым голосом возразила Грейс. - Чтобы тебе стало меня жалко… Это была просто уловка!..
        Кара медленно приближалась к ней, будто к дикому зверю, которого боялась спугнуть.
        - Ты нарочно меня оскорбляла, - продолжала Кара. - Ты хотела меня разозлить. А когда ничего не вышло, ты проявила жестокость к Лукасу… ты просто хотела, чтобы я наговорила гадостей и подтолкнула тебя к тому, на что у тебя уже не хватало духу!
        - Ну что за ерунда!..
        - И именно поэтому ты нас отпускаешь, - Кара коснулась руки Грейс. - Какой-то части тебя хочется быть хорошей, но ты не осмеливаешься дать ей волю! Идём с нами. Мы отыщем её вместе.
        Лицо Грейс смягчилось. Как будто маска отпала, и под ней сделалась видна испуганная и растерянная тринадцатилетняя девочка, которая слишком долго была одинока.
        Это продлилось всего мгновение.
        - Люди не меняются! - огрызнулась Грейс и отбросила Карину руку. - Ты добрая ведьма, а я злая! Так жизнь устроена.
        Она захлопнула гримуар и исчезла.
        16
        На этом этаже витрины музея выглядели иначе, нежели ярко освещённые экспозиции на верхних этажах. На каждом шагу была очевидна одержимость Катта внутренним устройством живого организма: то глаза, плавающие в гигантской ёмкости с прозрачной жидкостью, будто рыбки в аквариуме, то металлические проволоки, тянущиеся от полуразложившегося сердца к чёрному ящику, то большая песочница, в которой дети могли порыться в поисках человеческих костей… Хорошо ещё, что они спешили: это было не худшее из того, мимо чего они проходили, и Кара была только рада, что по-настоящему жуткие экспонаты проносятся, как мимолётный кошмар.
        - Надо остановиться, - пропыхтел Лукас, - и разобраться, куда мы бежим, пока мы не заблудились окончательно.
        Кара кивнула. Она тоже с трудом переводила дыхание. В воздухе витал резкий запах каких-то неведомых химикалий, от которого драло горло. Но, по крайней мере, они были одни. Никаких толп, никаких школьников. Тёмное прошлое Катта было погребено здесь, как жертва убийства.
        «Скоро они явятся, - думала Кара. - Охранники доложат о том, что видели. И нас станут искать».
        Она прислушалась. Ей показалось, что вдали раздаются какие-то звуки. Шаги. Может, даже голоса.
        - Вернуться обратно тем же путём, каким мы попали сюда, не получится, - сказал Лукас. - Мы налетим прямо на них.
        - Должен же быть и другой путь на поверхность, - предположила Кара.
        И через несколько минут они его нашли: металлическая винтовая лестница, которая выглядела так, словно ею не пользовались веками, правда, она ходила ходуном под ногами детей. Во главе с Карой они устремились наверх, туда, где маячил свет, и наконец очутились в холле с белыми стенами, очень похожем на коридор, которым они сюда пришли, если не считать того, что под потолком змеилась замысловатая система труб.
        Ребята возвратились в современную часть музея. В этих помещениях посетителей не было - похоже, сюда допускались только работники музея. Кара подобралась к двери с небольшим окошком, заглянула в него и увидела сотни людей, кишащих между витрин. Длинная очередь выстроилась к лотку с едой: даже сквозь дверь доносился запах каких-то сладостей.
        - А что там? - спросил Тафф, бесстрашно высовываясь в окошко. - Я умираю с голоду!
        Кара оттащила его назад.
        - И что дальше? - спросил Лукас.
        - Не знаю, - ответила Кара. - Я догадалась найти лестницу. Теперь твоя очередь!
        Лукас посмотрел на толпу каттиан, с лысыми головами и лицами всех оттенков красного.
        - Ну что, - задумался он, - просто выйти за дверь и смешаться с толпой мы не сможем: слишком сильно мы отличаемся от всех, кто там есть.
        - Верно подмечено, - сказала Кара. - Но ведь нам же нужно каким-то образом добраться до свупа.
        - Нет! - возразил Тафф. - Нам надо остановить Грейс! Если Риготт соберёт «Вулькеру», это всё уже не будет иметь значения.
        - Не соберёт, - ответила Кара. - Могу поручиться. Прямо сейчас для нас самое главное - убраться отсюда как можно дальше.
        - А почему ты так уверена…
        - Некогда объяснять, - перебила Кара. - Просто поверь мне на слово.
        - А как насчёт тех животных? - шёпотом спросил Лукас. - Если их освободить, можно будет использовать их, чтобы отвлечь преследователей.
        Отсюда, через окошко, животные в клетках были видны Каре не очень хорошо: шипастый хвост там, клок золотистого меха сям, - но она отчётливо слышала отчаяние в их мыслях, их желание вырваться на свободу и «Рвать! Грызть! Наказать!» этих двуногих, что посадили их под замок.
        - Слишком опасно, - возразила Кара. - Если мы выпустим их на волю в толпе и я хоть на секунду потеряю контроль над ними… могут погибнуть ни в чём не повинные люди.
        - Но что-то делать надо, - сказал Лукас, - причём быстро. А то мне не по себе оттого, что мы торчим тут почти на виду.
        Каре тоже было не по себе. Ярко освещённый холл, напротив дверь в музей, слева лестница, позади поперечный коридор… Рано или поздно их кто-нибудь обнаружит.
        - Постойте! - воскликнул Тафф, вытягивая шею под немыслимым углом, чтобы как можно дальше заглянуть в крохотное оконце. - Я всё гадал, почему мы до сих пор живы, и если я прав, то… Да! Вон, вон!
        Кара прижалась лицом к стеклу, пытаясь понять, о чём говорит братишка, и по ходу дела увидела, как малыш, сосущий леденец, указывает в их сторону. Мальчик дёрнул маму за рукав, но Кара успела отпрянуть от окошка и оттащить Лукаса с Таффом.
        Они плюхнулись на пол, привалившись спиной к двери. Кара надеялась, что та заперта.
        - Давай, объясняй! - сказала она.
        - Всё время, что мы пробыли в Катте, я гадал, откуда же тут берётся весь этот воздух, - начал Тафф. - Ведь липким туманом дышать нельзя. Это опасно. Но мы до сих пор живы, значит, воздух поступает откуда-то ещё. Я мог придумать только одно возможное объяснение, и, оказалось, что я всё-таки прав.
        Тафф указал на десятки щелей в стене под самым потолком, похожих на рыбьи жабры.
        - Глядите! Чистый воздух поступает откуда-то из-за пределов Чумного Барьера. А значит, где-то должен быть тоннель, и мы можем им воспользоваться, чтобы вернуться к Погремушке!
        Кара крепко расцеловала братишку в лобик.
        - Умница! - произнесла она с гордостью.
        - Есть только одна проблема, - заметил Лукас. - Как же туда попасть?
        Потолок в холле был обычной высоты, а вот за дверью он уходил ввысь, чтобы поместились такие огромные экспонаты, как стальные колонны, стреляющие молниями, и вольер, кишащий крылатыми рептилиями.
        - Если с этими… - Тафф замялся, подбирая нужное слово для этих щелей в стенах, - воздушными жабрами что-то случится, никто не сможет дышать. Значит, должно быть место, где можно подняться наверх, на случай, если понадобится что-нибудь починить. И вход наверняка где-то тут, а не там, где толпа. Иначе бы по этой лестнице всё время дети лазили! Ну, я бы так точно, - ухмыльнулся Тафф.
        - Тогда пойдём скорей её искать! - сказал Лукас, нервно озираясь. - А то неизвестно, долго ли ещё продлится наше везение.
        И они бросились бежать ярко освещёнными коридорами, пустынными и оттого жуткими. Лукас всё время был начеку. Дойдя до поворота, он сперва осторожно выглядывал из-за угла, а потом махал им, что путь свободен. Однако было очевидно, что эти помещения полностью безлюдны. Кара не слышала даже разговоров за дверьми, мимо которых они пробегали.
        Когда ребята наконец обнаружили лестницу, ведущую к небольшому люку в потолке, Тафф ненадолго задержался, чтобы взглянуть на музейный зал через небольшое оконце.
        - Куда это они все уходят? - спросил он.
        Работники музея торопливо выпроваживали посетителей. Несмотря на то что толпа была большая, люди двигались размеренно, ровными рядами, стараясь не соприкасаться.
        - Возможно, музей эвакуируют, чтобы удобней было искать нас, - предположил Лукас.
        - Зачем? - спросил Тафф. - Мы же не можем затеряться среди посетителей. Мы вроде как бросаемся в глаза.
        - Это неважно, - сказал Лукас, взбираясь наверх. - Главное, что все заняты.
        Лукас открыл люк. Тяжёлый башмак ударил его в лицо, и парень полетел на пол.
        - Смотрите-ка! - ощерился каттианин, с грохотом спрыгивая вниз. - Маленький чужак пытается воспользоваться моей лестницей!
        Каттианин был огромный. Он не мог распрямиться во весь рост, не ударившись головой о трубы под потолком. Его воспалённое лицо было ярко-розовым, как будто он недавно обгорел на солнце. Лоб пересекали две вздутые вены.
        - Чужачка! - скривился мужчина, глядя на Кару. - Экая пакость. Белёсая, как личинка. - Все пошли встречать Паучью Королеву. Извиняюсь, но мне придётся отвести вас троих к ней!
        Он натянул на свои массивные лапищи рабочие перчатки.
        - За это мне и моей семье достанется великая награда!
        Кара попыталась было прошмыгнуть мимо него, но дядька оказался на удивление проворным. Он сцапал её рукой в перчатке и без труда поднял в воздух, держа на отлёте, будто пойманную змею, и отвернув лицо в сторону.
        Тафф потянулся было за рогаткой, но вспомнил, что ей пришёл конец.
        - А ты что ищешь, мальчишка-чужак? - осведомился мужчина. - Неважно. Ступай вперёд. Незачем причинять тебе вред.
        Тафф, ссутулившись, принялся протискиваться мимо дядьки. Тот прижался к стене узкого коридора, стараясь избежать случайного контакта.
        Тафф остановился, задрал голову и посмотрел на каттианина. Каре был знаком этот взгляд: он означал, что у Таффа в голове крутятся шестерёнки, формируется идея…
        - Иди, иди! - бросил мужчина.
        Тафф подпрыгнул и ткнул дядьку пальцем в шею.
        - Не смей! - заорал тот, отпустил Кару и схватился за шею, как ошпаренный. - Да что ж ты… Да кто вас знает, какую жуткую заразу вы разносите, грязные чужаки?
        Мужик зарычал и подался вперёд, норовя сцапать Таффа. Перекрещивающиеся вены на его лбу жутко вздулись.
        Тафф чихнул ему прямо в лицо.
        Мужик завизжал: длинно, истерично, неожиданно пронзительно. Он в ужасе отшатнулся, попятился, а потом развернулся и со всех ног помчался прочь от Таффа. Тут же с размаху ударился головой о низкую трубу и без сознания рухнул на пол.
        Кара с Таффом уставились на неподвижного гиганта.
        - Будь здоров! - восторженно воскликнула она.
        Тафф рассмеялся.
        Они подняли на ноги Лукаса. Его расквашенный нос всё ещё кровил после встречи с башмаком каттианина, однако за время службы у серых плащей Лукас переживал травмы и похуже. Поэтому он отмахнулся от Кары, которая пыталась помочь, и ограничился тем, что утёр нос рукавом.
        - Сперва фаэникс меня через весь зал швырнул, теперь этот… - сконфузился Лукас. - Совсем я бестолковый, видно.
        - Вовсе ты не бестолковый! - возразила Кара. - Бежим дальше!
        Они вскарабкались по лестнице и очутились на небольшой площадке. Перед ними протянулись, уходя вдаль, два ряда расположенных через равные промежутки хрустальных сталактитов, свисающих с потолка, точно огромные сосульки. Свет пронизывал их насквозь, что делало их практически незаметными.
        - Это дорожка! - поразился Тафф. Он наклонился и пощупал прозрачную сетку, туго натянутую между концами сталактитов. Нити были тонкими, словно рыболовная леска.
        - Да ты что, эта штука нас не выдержит! - усомнилась Кара.
        - Ещё одна невозможная вещь, - произнёс Лукас, пожал плечами и шагнул вперёд. Сетка прогнулась под его весом, Лукас ахнул от неожиданности, но сетка выдержала.
        - Вот видишь! - сказал он и нервно улыбнулся. - Я же знал, что выдержит!
        Кара с Таффом тоже перебрались на сетку - такую прозрачную, что казалось, будто паришь в воздухе, - и все трое припустились бегом между сталактитами. Под ними не было ни души. Ребята пролезли сквозь небольшое отверстие в стене и очутились в зале, полностью посвящённом здоровенному металлическому агрегату с ногами как у сороконожки. Здесь также никого не оказалось.
        Все люди собрались в следующем зале.
        Судя по его размерам и великолепию, это был главный вход в Музей Невозможного. Сотни мужчин, женщин и детей выстроились ровными рядами, точно солдаты перед битвой. Кара спряталась за металлической скульптурой, подвешенной к потолку и скрывающей её от чужих глаз, и мальчики протиснулись туда же следом за ней. Выглянув наружу, Кара поняла, что внимание толпы сосредоточено на женщине, которая стояла на помосте чуть ли не прямо под ними.
        Риготт!
        Присмотревшись, Кара различила, что помост - вовсе не помост, а плоский панцирь гигантской черепахи. Черепаха покорно лежала, не шевелясь. Голова её была изуродована волдырями и наполовину отросшими чешуями: Риготт заранее знала, что жалкое создание понадобится ей в основном в качестве трибуны, и не стала тратить лишних сил на её создание. По краям панциря замерли, глядя на толпу и ухмыляясь, близняшки.
        У ног Риготт распростёрлась неподвижная Ксиндра. - Надеюсь, вам очевидно, - промолвила Риготт, когда её сподвижницы оттащили в сторону тело хранительницы, - что я серьёзно разочарована!
        Цепь ведьм в чёрных плащах отгораживала Риготт от каттиан живым барьером. Они прижимали гримуары к груди, точно мечи в ножнах. Лица их были лишены всякого человеческого выражения. Все стояли прямо, за исключением одной девочки со скованными руками, которая согнулась в коленях.
        - Сафи! - беззвучно, одними губами прошептала Кара Таффу, указывая на их подругу.
        Лицо девочки опухло с одной стороны, как будто её недавно избили. Ноги были закованы в деревянную колодку. «Что же они с тобой сделали?!» Кара изо всех сил вцепилась в ограждение, пытаясь успокоить яростные мысли, которые для Риготт должны были быть всё равно, что сигнал тревоги. Она обернулась к братишке - на его лице не было гнева, только тревога за подругу. Кара кивнула в ответ на незаданный вопрос в его глазах.
        «Мы её спасём! Честное слово».
        Кара внимательно изучала лица ведьм в поисках Бетани. Но её нигде не было видно.
        - Я явилась в эту вашу гнусную клоаку, рассчитывая получить две простые вещи, - объявила Риготт и принялась загибать пальцы на руке, обтянутой перчаткой. - Мои гримы. И девчонку. А вы ухитрились упустить и то, и другое!
        Сафи улыбнулась, явно радуясь разочарованию Риготт. Кара, осознав, что её подруга продолжает сопротивляться Паучьей Королеве, обрела новый источник сил.
        «Нет, Риготт не сломила тебя! - с восхищением подумала Кара. - Ты победила!» Торжество юной ведьмы помогло Каре воспрянуть духом.
        «Раз Сафи смогла выстоять против Риготт, значит, и я смогу!»
        - Однако же ещё не поздно заслужить прощение, - продолжала Риготт. - И чтобы продемонстрировать вам своё милосердие, я дарую вам всем шанс помочь. Сейчас вы сообща прочешете это здание, всё до последнего дюйма, отыщете девчонку и приведёте её ко мне. Однако же время дорого, друзья мои, так что разрешите вас подбодрить. За каждую минуту промедления я буду отсылать одного из ваших детей в липкий туман. Быть может, потом вы позволите им вернуться и разнести среди вас эту вашу очаровательную заразу. А может быть, вы повернётесь к ним спиной и дадите им умереть там, в темноте - они будут выкрикивать ваши имена и стучать в стекло своими маленькими ручонками. Да, решение непростое! Мне в самом деле любопытно знать, что же вы выберете.
        Услышав это объявление, толпа заворчала и встряхнулась, точно огромный зверь, пробуждающийся ото сна. «Да! - оживилась Кара, решив, что угрозы Риготт наконец-то побудят их к действию. - Помогите нам! Вместе у нас есть шанс!»
        Однако её надежды на союзников тут же развеялись: стоило ведьмам раскрыть гримуары, как толпа смолкла: страх угасил пламя бунта.
        - Буду предельно откровенна, - продолжила Риготт, смерив жителей Катта безжалостным взглядом. - Возможно, кто-то из вас умрёт, возможно, даже все. Мне это безразлично. Я всё равно уйду отсюда с тем, за чем пришла.
        Десятки фигур в чёрных плащах принялись проталкиваться сквозь перепуганную толпу, наугад хватая детей. Зал наполнился воплями и рыданиями. Молодая мать, нарушив все обычаи, прижала сына к себе, отказываясь его отдавать. Полыхнула красная молния, женщина отлетела в другой конец зала.
        Кара, наблюдая за всем этим, уже знала, что она должна сделать.
        - Вы двое, бегите к тем щелям в стене и выбирайтесь на поверхность, - велела она мальчикам. - Прямо сейчас. Пока никто не смотрит. А я вас догоню чуть позже.
        - Ещё чего! - воскликнул Тафф.
        Лукас кивнул.
        - Не бывать этому.
        Кара притянула их к себе. Даже сейчас, несмотря на царящий внизу хаос, она не рискнула говорить громче.
        - Если я не сдамся, погибнут люди! - сказала Кара.
        - Нельзя сдаваться! - ответил Лукас. - Она же тебя убьёт.
        Кара с напускной отвагой пожала плечами.
        - Она уже пробовала. Пока ничего не вышло!
        Она положила руку на сумку Лукаса и встретилась с ним глазами.
        - Вы должны уйти отсюда как можно дальше! От этого зависит всё.
        Лукас замотал головой.
        - Должен же быть другой…
        - Но его нет! - перебила Кара. - Нет другого выхода. И обсуждать это некогда.
        Она нагнулась к Таффу, отвела упавшую ему на глаза чёлку.
        - Разыщи папу, - продолжала она. - Оставайся с серыми плащами, пока…
        - Нет! - выпалил Тафф. - Мы же должны держаться вместе. Мы с тобой. Всегда!
        - Ты не бойся, - сказала Кара, шутливо ткнув его пальцем в нос. - У меня есть план!
        Она подняла глаза на Лукаса.
        - Жизнь моего брата - в твоих руках. Береги его.
        Лукас был готов разрыдаться, но сдерживал слёзы. Услышав, обращённые к нему слова, он расправил плечи и чуть заметно кивнул.
        - Хорошо, - ответил он срывающимся голосом.
        И торопливо, боясь передумать, потащил Таффа назад по сетчатому мостику. Малыш всю дорогу отбивался и брыкался.
        - Тсс! - успокаивающе шептал ему на ухо Лукас. - Давай уж доверимся ей. С ней всё будет в порядке. Ну ты же знаешь свою сестру! Она с чем угодно способна справиться.
        Лукас в последний раз посмотрел в глаза Каре, а потом они проскользнули в воздушную щель и исчезли в неведомых глубинах за пределами музея.
        «Они спасутся, - подумала Кара. - Не могут не спастись!»
        Она выбралась из своего укрытия за скульптурой и приготовилась обнаружить своё присутствие, как вдруг сквозь гвалт внизу прорезался новый голос.
        - Моя королева!
        Грейс с высоко поднятой головой прошла сквозь расступившуюся толпу и поднялась на панцирь по ребристому хвосту черепахи. Кара замерла, не зная, что теперь делать.
        Грейс преклонила колени перед Риготт.
        - Вот ваши гримы, - произнесла она, обеими руками протягивая ей сумку. - Я добилась успеха там, - она мельком взглянула на близнецов, - где другие потерпели поражение. Известно ли вам, моя королева, что две эти дуры пытались убить Кару тогда на ферме? Они погубили бы весь ваш план! Быть может, они и меня бы убили.
        - Это правда? - осведомилась Риготт, переведя гневный взгляд на близнецов. - Вам ведь велено было лишь создать видимость опасности, чтобы помочь нашей беловолосой ведьме втереться в доверие к вексари!
        «Так вот почему Грейс предупредила нас тогда на ферме! - сообразила Кара, сложив два и два и в очередной раз ощутив себя жалкой оттого, что не догадалась сразу. - Это всё с самого начала было спланировано, чтобы убедить меня в её искренности! Однако Грейс права: невзирая на приказ, близнецы явно не собирались оставлять нас в живых».
        - Они полны зависти, моя королева! - продолжала Грейс, улыбаясь с нескрываемым удовольствием. - Они завидуют мне. Провидице. Каре. Любому, кого вы считаете важнее их самих. Бедняжки не понимают, что они лишь сторожевые собаки!
        Услышав слова Грейс, близнецы ощетинились и что-то завопили на своём странном, шипящем языке, подхватывая и договаривая фразы друг за дружкой, словно они были двумя половинками одного существа.
        - Довольно! - велела Риготт, вскинув руку. - С вашим проступком разберёмся позднее.
        Она одарила Грейс улыбкой. Девочка просияла.
        - А ты молодец, - отметила она, опуская руку в сумку и извлекая на свет красную шкатулку. Она выдернула белый волосок из головы Грейс и превратила его в крохотных червячков, которые в мгновение ока проели одну из стенок шкатулки насквозь. - Корешок «Вулькеры»! - торжествующе провозгласила Риготт, демонстрируя узкую полоску кожи с вытисненной на ней розочкой. - Самый маленький из гримов - но не менее важный, чем все прочие!
        Грейс извлекла из сумки и протянула Риготт пачку бумаги, перевязанную бечёвкой.
        - А вот и страницы, моя королева, - промолвила Грейс с гордостью, тоном школьницы, старающейся произвести впечатление на учителя. - Я их лично раздобыла среди руин замка Долроуз! То была великая битва, и это лишний раз доказывает…
        - Ну да, ну да! - перебила Риготт, в нетерпении развязывая бечёвку. - Можешь поведать мне свою захватывающую историю попозже, когда…
        Её мозаичные глаза сделались холодны, как лёд.
        - Это что такое?!!
        Риготт отшвырнула пачку бумаги, и страницы разлетелись во все стороны. Они не были чистыми, как следовало ожидать: они были сплошь покрыты самыми первыми набросками Врестоя, которые Тафф делал до того, как у него кончилась бумага, и он перенёс свои художества на пол и стены. Кара сберегла эти рисунки на память, даже не подозревая, как они ей пригодятся.
        Грейс, разинув рот, провожала взглядом падающие листы бумаги.
        - Кара подменила гримы! - выпалила она, и на губах у неё промелькнула восхищённая улыбка. - Видно, не так сильно она мне доверяла, как я предполагала.
        «Вот именно! - подумала Кара. - Настоящий грим - в сумке у Лукаса».
        Они подложили фальшивые листы перед тем, как сесть на свуп. Кара тогда рассматривала это как слабость со своей стороны, она не хотела сомневаться в Грейс, но довериться ей полностью тоже не могла. Теперь она вздохнула с облегчением: как хорошо, что она проявила осторожность!
        - Дура!!! - заорала Риготт. - Как ты могла позволить так себя провести?
        - Ничего, я его верну! - ответила Грейс, стараясь выглядеть уверенной. У неё за спиной захихикали близнецы, радуясь её промаху. - Это всего лишь небольшая заминка, моя королева. Мы близки к цели! Ведь три грима уже у вас.
        - Два! - рявкнула Риготт. - Твои сведения об Аурене оказались ложными. Грима там не было.
        Грейс нервно сглотнула, чувствуя жар ярости Риготт. Она ступила на опасную почву и понимала это.
        - Но Кара утверждала…
        - Да, в своё время грим действительно хранился там. Но его переправили в другое место много веков назад, и где он теперь, неизвестно!!!
        И Риготт в порыве гнева так толкнула Грейс, что девочка отлетела на другой конец черепахового панциря. Когда Грейс подняла голову, Кара впервые разглядела в её глазах проблеск подлинного ужаса.
        Риготт одёрнула перчатки и немного успокоилась, частично утолив свою жажду насилия.
        - Однако же в Аурене я побывала не напрасно! - ухмыльнулась она, направляясь к Грейс. - Там были эти надоедливые серые плащи - тоже грим разыскивали, - и я наконец-то сумела их изничтожить раз и навсегда!
        «Папа! - мысленно воскликнула Кара, и страх сдавил ей грудь своими когтями. - Если Риготт снова его схватила, неизвестно, что она сделала…» Перед мысленным взором замелькали непрошеные жуткие видения. «Нет! Наверняка с ним всё в порядке! Наверняка…»
        - Получается, ты уже дважды обещала мне грим, - сказала Риготт, глядя на Грейс сверху вниз, - и дважды ты меня подвела. Я знаю, что была права насчёт тебя, калека. Ты слаба!
        С каждым словом Грейс, казалось, съёживалась всё сильнее, будто увядающий цветок.
        - Вы же говорили, что я уникальная… - тихо промолвила она.
        - Уникальная? - переспросила Риготт. - Ха! Так, ведьмочка средних способностей - в лучшем случае. Единственное, что в тебе было уникального - это твоё знакомство с вексари. Я-то надеялась использовать эти отношения в своих целях, но, видимо, ты даже это умудрилась запороть!
        Грейс вздрагивала под градом оскорблений так, словно это были настоящие удары. По её бледным щекам катились слёзы.
        - Но у тебя ещё есть шанс вернуть моё расположение, - снизошла Риготт. - Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, потому что дважды спрашивать я не стану. Где Кара Вестфолл?
        Грейс покачала головой.
        - Я не знаю.
        - Какая жалость!
        - Моя королева, я вас умоляю! Дайте мне еще немного времени, и я наверняка сумею…
        И тут Грейс ахнула от удивления.
        Полулёжа на краю панциря и затравленно глядя на Риготт снизу-вверх, она внезапно заметила Кару.
        «Не надо! - взмолилась Кара, скрывшаяся за висячей скульптурой в тот самый момент, как Риготт обернулась посмотреть, что привлекло внимание Грейс. - Не надо, не надо, не надо!»
        Выждав несколько секунд, Кара высунулась снова. Грейс заговорила, медленно, запинаясь.
        - Моя королева, - начала она, - я… я знаю, где…
        Она умолкла. Задумалась, уставившись на свои руки.
        Когда Грейс снова подняла глаза на Кару, она выглядела более уверенной в себе, но при этом ещё и несколько озадаченной, как будто приняла решение, которого сама не ожидала.
        Она встала, оправила платье и заговорила, смело глядя Риготт прямо в лицо.
        - Кара наколдовала какую-то тварь, которой я никогда в жизни не видела, - соврала Грейс тем самым нежным голоском, при помощи которого когда-то обводила вокруг своего хорошенького пальчика весь Де-Норан. - Летучую мышь в два человеческих роста. Она окутала Кару и обоих мальчишек своими огромными кожистыми крыльями, и все они разом исчезли. Подозреваю, сейчас они уже далеко-далеко отсюда.
        Грейс пренебрежительно махнула рукой на толпу, которая с ужасом и интересом наблюдала за происходящим.
        - Так что уже не стоит труда причинять вред этим баранам, моя королева. Можно забыть о них и удалиться.
        Риготт уставилась на Грейс. Внутри неё, точно надвигающаяся буря, нарастала ярость.
        - Забыть?! - наконец переспросила она, медленно снимая перчатку с правой руки. - Воистину могущественное слово! Хорошо, я забуду об этих людях и отпущу их с миром, как ты и советуешь. В конце концов, что мне до них теперь? Но вот твои проступки… О-о, нет, боюсь, о них я забыть не смогу! На самом деле, теперь твоя очередь кое-что забыть!
        Она коснулась лба Грейс кончиком пальца и прошептала:
        - Забудь, как дышать!
        Грейс схватилась за горло. На её лице отразилась крайняя растерянность. Она не стала хватать воздух ртом. Она забыла, как это делается. Она рухнула навзничь, лицо у неё посинело. Всё это время она не сводила глаз с Кары. Кара, не раздумывая, сделала нечто, чего никогда прежде не делала: выстроила мысленный мостик к человеку. С кристальной ясностью, что приходит лишь в моменты отчаяния, она осознала, чего хочется Грейс больше всего на свете, и пожертвовала воспоминанием о толпе де-норанцев, веселящихся на празднике Теней, о радости дружной общины. Грейс жадно ухватилась за него - и они стали едины.
        «Кара! - позвала Грейс. - Что со мной? Я не могу…»
        «Я рядом! - ласково откликнулась Кара, делая всё, чтобы успокоить перепуганную Грейс. - Ты не одна!»
        И она выстроила целый мир для Грейс из одного из самых ранних своих воспоминаний. Две девчушки - черноволосая и белокурая - сидят на деревенской площади, рисуют на земле пухленькими пальчиками, хихикают и лепечут что-то непонятное. Ещё немного, и отец белокурой утащит её и отшлёпает за то, с кем она играет. Но пока что ничего этого не случилось. Существовала лишь незамутнённая радость ушедшего одиночества.
        «Вот бы так было всегда! - подумала Грейс. - Вот бы… Вот бы…»
        Мысленный мостик исчез. Грейс провалилась во тьму.
        Книга третья
        Равновесие
        «Чем могущественнее заклинание, тем выше цена».
        Минот Дравания
        Последняя сейблторнская лекция
        17
        За пределами музея начинался лабиринт тесных, извилистых ходов, который в конце концов привёл Кару в тоннель, где она могла выпрямиться во весь рост. Вдалеке, точно светлячок, маячил свешаровый фонарик Лукаса.
        - Тафф! - громким шёпотом окликнула она. - Лукас!
        Кара рассчитывала, что мальчишки просто подождут, пока она их догонит, но как только Тафф с Лукасом услышали её голос, они со всех ног бросились ей навстречу. Кара встретилась с ними на полпути. Лукас подхватил её и закружил в объятиях, смеясь от облегчения, а ещё через несколько секунд на ней повис Тафф.
        - Быстро ты! - воскликнул Лукас. - Что там было?
        Укутанная призрачным сиянием фонаря, она рассказала им о последних секундах Грейс. Лукас с Таффом слушали её не в силах проронить ни звука.
        - То есть она могла сказать Риготт, где ты, и не сказала?! - озадаченно переспросил Лукас. - Солгала, чтобы спасти тебя? Но почему?
        Кара пожала плечами. Она с удивлением обнаружила, что глаза у неё мокрые от слёз.
        - Я не уверена, что даже сама Грейс знала ответ на этот вопрос.
        - Это потому, что она стала хорошей, - заявил Тафф. - Я так и знал!
        Кара не была уверена, что всё так просто. Она думала, что последний поступок Грейс был вызван скорее желанием насолить Риготт, чем спасти Кару. Паучья Королева больно задела Грейс, а она была не из тех, кто легко прощает обиды.
        «С другой стороны, может, всё же я ошибаюсь, а Тафф прав. Может быть, Грейс и в самом деле изменилась под конец».
        Как бы то ни было, Кара не собиралась подрывать искреннюю веру в преображение Грейс, что сияла в глазах брата, высказывая свои сомнения вслух.
        - Она стала хорошей, - повторила Кара, проведя большим пальцем вдоль братишкиной скулы. - Как ты и говорил.
        - Надо идти! - тихо сказал Лукас, коснувшись её плеча.
        Они бежали вдоль тоннеля, и ветер трепал их одежду, будто флаги. Кара старалась не думать о липком тумане, что стелился над их головами, о земле и камнях, что в любой момент могли обрушиться… Вместо этого она представляла себе солнце, припекающее спину, аромат цветов после весеннего дождика. Чем дальше они продвигались вперёд, тем сильней становился ветер, налетая на них словно ураган. Карины ноги в буквальном смысле изнывали от напряжения, когда они, наконец, дошли до его источника: огромного вентилятора, перегородившего тоннель. Это напомнило Каре Кладбище Ветряков неподалёку от Наева Причала. Только те лопасти были ржавые оттого, что их давным-давно никто не использовал, а эти деловито и смертоносно рубили воздух.
        «Всё, тупик! - решила Кара. - Эту штуку нам не обойти. И даже если мы каким-то чудом сумеем её миновать, воздушный поток тут же затянет нас обратно, прямо на эти лопасти». Безжалостное воображение тут же красочно продемонстрировало ей эту картину, и у Кары засосало под ложечкой.
        Лукас схватил её за руку. Она подпрыгнула от неожиданности.
        - Гляди! - заорал он, указывая на металлическую дверцу в стене тоннеля.
        Им удалось проникнуть за дверь и затворить её за собой. Там, где они оказались, ветра не было - только приглушённый рёв за стеной. Пахнущий затхлостью коридор уводил куда-то в темноту. С потолка сочилась вода. Кара промочила ноги, шлёпая по лужам.
        - А почему ты мне не сказала, что подменила настоящий грим поддельным? - спросил Тафф.
        - Грейс всё время была поблизости, - извинилась Кара. - Случая не представилось.
        - Сильно Риготт разозлилась?
        - Ты себе не представляешь!
        Тафф ухмыльнулся.
        - Жалко, что меня там не было!
        - Не волнуйся, - утешила его Кара. - Мы её ещё не раз разозлим. Успеешь полюбоваться. И Сафи мы обязательно спасём, честное слово!
        - Я знаю, - ответил Тафф. - Мы же добрые. А добро всегда побеждает!
        Кара ободряюще улыбнулась. Наверное, в полумраке это выглядело даже убедительно.
        - Значит, Риготт заполучила гримы из Люкса и Катта, - произнёс Лукас, размышляя вслух. - А у нас страницы из замка Долроуз. А что с тем, который в Аурене?
        Кара покачала головой.
        - Оказывается, его там даже не было.
        - Но когда мы путешествовали во времени, - возразил Тафф, - мы видели, как Минот отдал его тому дядьке из Аурена, такому, с заслонкой на глазах. Как его? Маска? Мазден?
        - Мазкус, - поправила Кара. - Да, поначалу грим был в Ауре- не, но, если верить Риготт, в какой-то момент его переправили в другое место.
        Тафф кивнул: с его точки зрения, всё выглядело логично.
        - Этот… как его… Мака явно был не очень-то рад, что грим всучили ему. Я думаю, если бы ему представился шанс избавиться от него, он сделал бы это в мгновение ока.
        - Ну ладно, - подытожил Лукас, - и с чего же мы начнём поиски?
        - С Аурена, - ответила Кара.
        Лукас с Таффом непонимающе переглянулись.
        - Но ты же только что сказала…
        - Папа отправился в Аурен, как я и просила, - объяснила Кара. - Была битва между Риготт и серыми плащами. Риготт победила.
        - О нет! - воскликнул Лукас.
        - Папа! - прошептал Тафф, выдавив одно-единственное слово - его душили слёзы.
        - Про него Риготт ни слова не говорила, - попыталась утешить брата Кара, - и это оставляет мне надежду, что с ним всё в порядке. Она бы уж точно не упустила случая похвастаться тем, что убила великого Тимофа Клэна, тем более на людях. Однако нам всё равно стоит отправиться в Аурен и убедиться, что с ним всё нормально. А то вдруг он ранен. Вдруг ему помощь нужна.
        - И потом, - добавил воспрянувший духом Тафф, - нам надо увезти наш грим как можно дальше от Риготт. А раз она думает, что мы будем искать последнюю часть «Вулькеры»…
        - …то Аурен последнее место, где она ожидает нас найти, - закончила Кара.
        Дойдя до конца коридора, они снова очутились в главном тоннеле. Ветер ослабел, можно было больше не опасаться, что их затянет в лопасти. Однако это оказалась лишь короткая передышка: вскоре ребята подошли ко второму вентилятору. Они воспользовались очередной железной дверцей. Коридор за ней ничем не отличался от первого, включая лужи на полу. В течение нескольких минут Тафф не мог говорить ни о чём, кроме потрясающей догадки, что эти вентиляторы, возможно, работают на воде.
        Однако к пятому вентилятору даже Тафф приумолк.
        Изначально они планировали отдохнуть уже на поверхности, но в очередном безветренном коридоре - просто рухнули от усталости. Кара свернулась клубочком, не обращая внимания на воду, капающую на башмаки, и мгновенно уснула.
        Кара внезапно открыла глаза. Кто-то стучался в железную дверь.
        Поначалу стук был негромкий, вежливый даже - будто соседка зашла попросить взаймы чашку муки. Но постепенно он становился всё настойчивее, пока не превратился в грохот, от которого сотрясалась вся дверь.
        «Как же я могла забыть?!! - в слепом ужасе подумала Кара. - Кверин! Кверин пришёл за Таффом! Наверное, хр-нулы проголодались, и он явился за обещанной платой…»
        Кара умоляла себя не отворять дверь, но её трясущаяся рука сама собой потянулась и повернула ручку…
        За дверью никого не оказалось.
        - Неужто ты и в самом деле думала, будто можешь его спасти, а? - спросил знакомый голос у неё за спиной.
        Кара стремительно развернулась. Риготт склонилась над Таффом, прижимая к его лбу вытянутый палец. Тафф дёрнулся и очнулся. Он задыхался: руки царапали воздух, глаза были расширены от ужаса…
        И тут Кара проснулась.
        «Это был кошмар… Всего лишь кошмар, - подумала она, снова свернувшись рядом с мирно сопящим Таффом. Она откинула у малыша со лба прядь волос: - Подстричь бы его!» - и поцеловала его в висок.
        «Я должна его защищать! Что бы ни случилось!»
        Следующий день прошёл примерно так же, как и предыдущий, но в конце концов, миновав ещё три вентилятора, ребята увидели впереди свет и помчались к нему, забыв усталость и страх. Они с восторгом выпрыгнули наружу, навстречу новорождённому утру и ласковому солнышку.
        Их поджидали ведьмы Риготт.
        Они стояли по щиколотку в болоте, и вид у них был весьма несчастный. Всё изменилось, когда они увидели Кару. Та, что явно была предводительницей - постарше двух прочих, с плоской рожей, похожей больше на результат несчастного случая с утюгом, чем на человеческое лицо, - злорадно захихикала.
        - Ну конечно, королева была права! - молвила ведьма, раскрывая гримуар. - Беловолосая предательница подло солгала! Она заслуживала куда худшей участи, чем та, что её постигла. Ты не покидала Катта! Её величество знала, что отсюда есть только один выход и что если мы будем его сторожить, ты рано или поздно головёнку-то высунешь, будто гнусная крыса, которую надо…
        Погремушка держалась неподалёку, ожидая возвращения Кары, и сейчас опустилась прямо на главную ведьму, взмахнув своими великолепными крыльями. Две другие взлетели в воздух.
        Шуршелапка радостно загремела, игриво глядя на Кару.
        - Ой, как же ты вовремя! - обрадовалась Кара, почёсывая ей бок. - Но, думаю, лучше тебе унести нас отсюда как можно быстрее.
        Приземление Погремушки не осталось незамеченным. Издалека доносились крики и влажное чавканье грязи под ногами. Погремушка пробежалась на кончиках крыльев в поисках подходящего места для взлёта, и взмыла в небо. Когда они оторвались от земли, из леса вырвался отряд ведьм верхом на существах, очень похожих на золочёных страусов.
        - Опоздали, опоздали! - ехидно завопил Тафф, размахивая руками. - Небось, жалеете, что не можете…
        Страусы поднялись в воздух.
        Нет, они не летели, но гигантскими прыжками поднимались всё выше и выше, как будто в небе висела вереница ступеней, зримая только им. Очутившись прямо под Погремушкой, один из страусов с сумасшедшей скоростью помчался по поверхности, которой там не было. Кара обратила внимание, что его двупалые лапы, чёрные в начале прыжка, теперь сделались такими же синими, как и само небо. То ли это была составная часть магии, то ли ничего не значащий побочный эффект… Страус согнул свои тонкие, мощные лапы и перепрыгнул на следующую невидимую ступеньку. Его собратья следовали за ним.
        Конечно, бегать по воздуху невозможно. Но это были создания Риготт, законы природы на них не распространялись.
        Лукас развернулся спиной вперёд и натянул тетиву своего свешарового лука. Первая стрела пролетела мимо, но вторая попала страусу в шею. Странная птица и ведьма, что сидела на ней верхом, разлетелись в разные стороны.
        - Погремушка, давай повыше! - крикнула Кара. - Может быть, там они нас не достанут.
        Одна из ведьм, словно предугадав её планы, раскрыла гримуар и принялась читать заклинание. Облака над ними потемнели. Яркая вспышка молнии расчертила всё небо, вслед за ней пророкотал гром. Хлынул проливной дождь, волосы у Кары сразу намокли.
        - Ещё одну сбил, - сообщил Лукас сухим, деловитым тоном: было очевидно, что никакого удовольствия ему это не доставляет. Он потянулся за новой стрелой. Кара увидела, что в колчане их осталось всего три, и у неё засосало под ложечкой.
        - Я призову на помощь! - выпалила Кара и потянулась вовне своим могуществом. «Вдали кружат стервятники - хорошие бойцы, но слишком далеко. Нужен кто-то поближе. Может, вон те покосники. Не такие сильные, зато они могут сюда прилететь всего за…»
        Погремушка внезапно вздыбилась от боли.
        Кара изо всех сил пыталась удержаться, чувствуя нарастающую панику Погремушки: шуршелапка продолжала отчаянно дёргаться и извиваться в воздухе. «Что случилось, девочка?» - спросила Кара и тут же всё увидела сама. Один из страусов повис вверх ногами на теле Погремушки, глубоко вонзив когти ей в брюхо. Шуршелапка отчаянно пыталась стряхнуть с себя эту тварь. Сидевшая на страусе ведьма злорадно ухмыльнулась, выхватила зазубренный кинжал и замахнулась им, целясь в грудь Погремушки.
        - Скажи ей, чтобы держала ровно хотя бы секундочку, а? - прокричал Лукас. Он рискованно наклонился вниз и натянул лук. - А то я прицелиться никак не могу…
        Ведьма вонзила кинжал.
        Крик боли зазвенел в голове у Кары. Погремушка содрогнулась ещё сильнее.
        Страус упал. И ведьма упала.
        И Лукас упал.
        Кара рванулась вперёд через спину шуршелапки и успела ухватиться за сумку Лукаса, прежде чем та исчезла из вида. Вес Лукаса дёрнул её вперёд, Тафф обхватил сестру ручонками и потянул назад что было сил. Кара посмотрела вниз. Лукас обеими руками ухватился за сумку, ноги у него болтались в воздухе.
        - Держись! - выкрикнула Кара. - Сейчас я втащу тебя назад.
        - Нет! - воскликнул Лукас. - Это слишком опасно! Ты упадёшь!
        Погремушка, обезумевшая от боли, поднималась всё выше к чёрным тучам. Кара попыталась было внушить шуршелапке какие-нибудь успокаивающие мысли, но самой как-то ничего в голову не приходило. Её сейчас хватало лишь на то, чтобы держать друга. Прямо под ним маячили последние два страуса, бегущие по своей невидимой платформе. Первый из них прыгнул на Лукаса. Парень вовремя заметил его и отмахнулся ногой. Его башмак смачно впечатался прямо в шею птицы. Страус попытался было нащупать опору, но небо под ним, теперь сделалось чёрным, и его лапы больше не подходили по цвету. Страус кубарем покатился вниз, ударяясь об одну невидимую ступеньку за другой. Ведьма на его спине вопила от ужаса, пока они не исчезли из виду.
        «Остался последний!»
        Кряхтя от натуги, Кара подтянула Лукаса на несколько дюймов. Облака вокруг сделались неестественно-тёмными, превратившись в чёрную мглу, в которой было почти ничего не видно. Ветер трепал Карины волосы. Снова полыхнула молния.
        «Погремушка, ну успокойся! - взмолилась Кара, чувствуя, как кровь и жизнь покидают бедное животное, как его мысли превращаются в клубящийся вихрь, словно тучи в небе. - Ну пожалуйста!»
        Каким-то образом шуршелапка услышала Карины слова, и Погремушка, невзирая на боль и ужас, сумела выровняться.
        «Спасибо, моя отважная!» - подумала Кара.
        Она подтянула Лукаса ещё ближе. Ещё-ещё! Она уже почти могла достать до его пальцев - и тут раздался треск: это была лямка сумки.
        «НЕТ!!!»
        - Кара, - обратился к ней Лукас. Его лицо вдруг сделалось спокойным, - хватит, не тяни. Сейчас порвётся. Если грим упадёт, Риготт его отыщет. Мы не можем так рисковать.
        - Не порвётся! - отозвалась Кара, чувствуя, как сумка проседает всё ниже - хлипкие ниточки рвались одна за другой. - Ты, главное, держись…
        - Если ты её не остановишь, никто не остановит, - крикнул Лукас - и отпустил сумку.
        Он стремительно исчез в чёрной мгле. Кара заорала.
        - Лукас!!! Лу-укас!!!
        В отчаянии она звала на помощь: «Кто-нибудь, поймайте же его!» - но в мыслях царил такой хаос, что она не могла толком выстроить ни единого мостика. Вместо этого её потеря вылилась в бессвязный крик боли, которую ощутили все животные Сентиума. В лесах Аурена совы встрепенулись во сне, охваченные необъяснимым страхом; поросята в Люксе теснее прижались к своим маткам; а у Кладбища Ветряков в Ильме тоскливо взвыл серый волк-одиночка.
        - Погремушка! - вскричала Кара, выпрямившись и взяв себя в руки. - Вниз! Вниз, вниз, как можно быстрее!
        Кара почувствовала, как отважная шуршелапка, ослабевшая и растерянная, собралась с духом, готовая стрелой устремиться к земле и подхватить падающего мальчика, как вдруг молния ударила ей прямо в крыло. Шуршелапка обмякла, потеряв сознание, и тряпочкой рухнула вниз. Кара отчаянно вцепилась ей в шею, придавив собой Таффа, который тоже ухватился что было сил. «Ты, главное, держись!» - шептала она ему на ухо. Пока они, крутясь, летели вниз, Кара заметила порхающие в темноте листы бумаги и поняла, что сумку она упустила.
        Они всё падали и падали, снова очутившись в синем небе. Земля приближалась слишком быстро.
        Кара зажмурилась.
        18
        Очнувшись, она обнаружила, что на неё глядит одноглазая птица.
        - Наблюдатель? - пробормотала Кара, не веря своим глазам. Голова трещала, левое плечо опухло и, похоже, было вывихнуто. Земля, на которой она лежала, была какая-то странная: неровная и тёплая.
        «Где же я? И что произошло?» Кара попыталась вспомнить, но в голове было пусто. Ей хотелось одного: провалиться обратно в сон.
        Она закрыла глаза.
        Наблюдатель клюнул её в руку.
        - Ой! - вскрикнула Кара.
        Одинокий глаз птицы исчез из виду и стремительно сменился чередой других разноцветных глаз, как всегда, напоминая Каре камушки, катящиеся по жёлобу. Каждый цвет и его оттенок представляли собой отдельное слово или чувство: таким образом Наблюдатель общался с ней.
        «Вставай! Быстро! Сюда идут злые ведьмы!»
        Каре следовало бы ужаснуться, но вместо этого она пришла в восторг: она снова понимала то, что говорит Наблюдатель! Когда они виделись в последний раз, Кара была лишена своих способностей и не имела возможности различать смысл этих меняющихся цветов.
        - Как я по тебе скучала! - дрожащим голосом произнесла Кара. - Я не хотела сделать тебе больно тогда, в Чащобе. Прости, пожалуйста…
        «Я тебя прощаю, Девочка-Ведьма. Плакать потом. Брату нужна помощь».
        Последние три слова, переданные глазом коричневым, как подгоревшее масло, заставили Кару прийти в чувство так же эффективно, как нашатырный спирт. Не обращая внимания на боль, девочка вскочила на ноги - и обнаружила, что лежала вовсе не на земле.
        - О нет! - ахнула она.
        Кара потянулась вовне - но Погремушки больше не было. Шуршелапка своим собственным телом смягчила падение, пожертвовав жизнью, чтобы спасти их. «Моя благородная защитница! - подумала Кара, уже не сдерживая слёз. - До самого конца…»
        Тафф, оглушённый, но невредимый, сумел сесть. У него в глазах тоже стояли слёзы.
        - Погремушка! - окликнул он. Кара подползла и заключила братишку в объятия.
        Мало-помалу она начала вспоминать. Полёт из Катта. Потерянную сумку.
        Лукаса.
        Первым делом она обвинила во всём себя. «Если бы я вела себя спокойнее, если бы я контролировала свои способности, я могла бы его спасти!» Но Кара понимала, что от подобных сожалений толку мало. Истинная причина всех несчастий, которые на них обрушились - это Риготт. Девочка представила себе лицо вексари, жестокое и прекрасное, как у мраморной статуи, и обжигающая волна гнева хлынула ей в жилы.
        «Ненавижу тебя! - думала она. Кара знала, что эта безрассудная ярость ничего не даст, но прямо сейчас позволила себе упиваться ею. - Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» Она снова увидела перед собой падающего Лукаса, услышала его последние слова: «Если ты её не остановишь, никто не остановит!»
        «Остановлю!» - мысленно поклялась она.
        - Надо идти, - сказала Кара, усилием воли сдерживая подступавшие к горлу рыдания. Стоит начать оплакивать Лукаса - и она уже не сможет остановиться, а ей надо увести Таффа в безопасное место. - Они найдут нас, если мы останемся тут.
        Тафф уткнулся ей в плечо. Его слёзы текли ей за ворот.
        - Мне так жалко Лукаса! - всхлипнул он.
        - Надо идти, - повторила она.
        Кара помогла братишке подняться на ноги, и они вместе сползли с тела Погремушки. Они очутились посреди болота и по щиколотку провалились в болотную жижу. Там и сям торчали низкорослые деревья, служившие каким-никаким укрытием, но Кара была уверена, что скоро ведьмы их отыщут.
        - Откуда здесь Наблюдатель? - спросил Тафф. Под левым глазом и вдоль носа у него тянулась длинная царапина. Крови было немного, но шрам точно останется.
        - Не знаю, - призналась Кара, неуклюже пытаясь рукавом здоровой руки протереть рану. Вторая рука безжизненно висела вдоль тела. Она посмотрела на одноглазую птицу, наблюдавшую за ними с соседней ветки. - Как ты нас отыскал?
        Мелькание цветов: «Всегда нахожу тебя. Кара. Наблюдатель. Связь».
        - Потому что мы друзья, да?
        «Связь. Я часть тебя. Ты часть меня».
        От этого разговора у Кары только сильнее разболелась голова, поэтому она попыталась спросить по-другому:
        - Зачем ты здесь?
        «Бери».
        Наблюдатель приподнял левую лапку. Кара увидела, что к ней привязан маленький мешочек.
        «Бери. Используй».
        - Кара, - прошептал Тафф, - по-моему, кто-то идёт…
        Наблюдатель запрыгал на ветке.
        «Быстро! Нет времени!»
        Кара протянула руку, собираясь отцепить мешочек, но Наблюдатель отскочил.
        «Не тебе!»
        Птица развернулась к Таффу.
        Шум преследования становился всё отчётливей. Тафф быстро сдёрнул мешочек с лапки Наблюдателя и развязал его. Внутри лежал простенький деревянный свисток. Тафф поднёс его к губам.
        - Не надо! - предостерегла его Кара. - Так они сразу поймут, где мы.
        - Да не бойся ты! - ухмыльнулся Тафф. - Ты же знаешь, от кого это!
        И дунул в свисток.
        Свисток не издал ни звука - точнее, не издал звука, который можно было бы расслышать, зато Кара почувствовала, как заныли зубы. Гнилостные болотные испарения сменились уютными, привычными запахами опилок и горящего торфа. Тафф дунул ещё раз, сильнее - щёки у него вздулись, лицо покраснело от натуги. Запах торфа усилился - Кара почти что ощущала жар очага! - и болото исчезло.
        Они оказались в маленькой мастерской.
        Вокруг всё было затянуто дымом - в каменном очаге тлел торф. На стенках висели инструменты, на полках стояли сотни баночек. Баночки были заполнены всевозможными бусинками, пружинками, гвоздиками, шпенечками, бубенчиками и колёсиками, большими и маленькими. Другие полки были битком набиты деревянными игрушками, готовыми и недоделанными: искусно вырезанными животными, корабликами, игрушечными фруктами и овощами, куклами и бесчисленным множеством свистулек. Нельзя сказать, чтобы в мастерской царил идеальный порядок, но у Кары сложилось впечатление, что её хозяйка может в любой момент найти всё, что ей надо.
        Наблюдатель, совершивший это неожиданное путешествие вместе с ребятами, выпорхнул в окно в тот самый миг, как дверь отворилась и в комнату вбежала пожилая женщина с коротко стриженными седыми волосами.
        - Сработало! - воскликнула Мэри-Котелок, обнимая ребят. - А то я не была уверена. Рискованное это дело, переносить вас сюда с помощью магии, но ничего другого мне не оставалось. Незачем было вам и дальше рисковать жизнью теперь, когда мы…
        Она отодвинулась и заглянула им в глаза.
        - Ох, как же я рада вас видеть! Как вы повзрослели-то! Тафф, тебя обязательно надо подстричь, прямо сегодня!
        Мэри придавила вывихнутую руку Кары, боль отдавалась в плечо - но девочку это не тревожило: боль означала, что ей это всё не снится. С Мэри-Котелок они познакомились, когда сбежали из Де-Норана в Чащобу, хотя Кара была о ней наслышана задолго до этого. Мэри-Котелок была живой легендой - ведьма, что использует детские души, чтобы зачаровывать свои волшебные игрушки. Поначалу Мэри оправдывала свою дурную репутацию, но в конце концов она одолела тьму внутри себя и спасла им жизнь.
        Теперь она смотрела на Кару с глубоким сочувствием.
        - В твоих прекрасных глазах застыла печаль, - заметила она. - Что случилось?
        - Я потеряла одного человека.
        - Я тебе ужасно сочувствую, - произнесла Мэри, - но всё же повремени проливать слёзы, если можешь. Прямо сейчас тебя ждут. Идём.
        Она отворила дверь.
        - Вот это да! - воскликнул Тафф.
        У Кары подогнулись колени - так головокружительно прекрасен был лес за порогом. Разноцветные листья: тыквенно-оранжевые, яблочно-красные, ослепительно-золотые - сочетались друг с другом в осенней гармонии. Прохладный ветерок ласкал щёки, неся ароматы жимолости и корицы.
        Кара тотчас забыла об изнеможении, физическом и душевном. Сердце наполнилось абсолютным покоем.
        - Кара, - улыбнулся Тафф, - гляди!
        Десятки животных приближались к ним: и крохотные - не больше бурундучка, и огромные - размером с лося. У большинства были раны, ещё не до конца зажившие, скрытые под рубцами или неровным мехом. Многие были свирепыми на вид, с длинными клыками, с острыми когтями, но Кара знала, что они не опасны, по крайней мере, не опасны для неё.
        - У них сегодня важный день, - поведала Мэри. - Они долго ждали твоего возвращения!
        Кара наклонилась и позволила ближайшим животным ткнуться носом ей в ладони.
        - Что это за место? - в изумлении спросила она.
        - Неужели ты так и не догадалась? - рассмеялась Мэри. - Это же Чащоба! С возвращением, дорогая моя!
        Пока Мэри вела их через ряды хижин, мимо благоговейно притихших жителей деревни, девочка расспрашивала её обо всём, что тут произошло. После того как Кара при помощи яда Нирсука лишила Сордуса его магической силы и таким образом превратила его обратно в человека, лежащее на Чащобе проклятие развеялось. И за прошедшие полтора года лес вновь обрёл свой изначальный облик. Чёрные перистые листья сделались сочно-зелёными, ядовитые растения увяли, животные избавились от тяготевшего над ними влияния злой магии. Кала-Мальта, родная деревня Сафи, объединилась с ещё несколькими общинами, рассеянными по лесу. И не так давно они избрали Мэри своей предводительницей.
        - А мне ведь кошмары снились про это место, - призналась Кара, гладя лупоглазого паарна, идущего рядом с нею. - Теперь даже и не верится.
        - Во всех местах есть что-то хорошее, - улыбнулась Мэри. - И во всех людях тоже.
        - Ты правда в это веришь?
        - Я - да.
        - Тогда откуда же в мире столько зла? - спросил Тафф.
        - Потому что зло проще, - пояснила Мэри. - Разрушать проще, чем строить. Винить проще, чем прощать. Зло развращает. Искушает.
        Она махнула рукой.
        - Кто угодно так может - в Риготт нет ничего особенного. Но добро… Добро исцеляет. Добро исправляет. Это трудно.
        Она взглянула на Кару.
        - Тут нужен человек выдающийся.
        Кара покачала головой, не желая принимать похвалу.
        - Я, конечно, очень рада видеть, как здесь всё изменилось, - вздохнула она. - Но не будем забывать обо всём остальном. Сняв заклятие с этого места, я выпустила на волю Риготт. И она причинила зло многим-многим людям. Стоило ли оно того?
        - Ты сделала то, что считала правильным, - сказала Мэри, когда они подошли к большой хижине в центре деревни. - Мы можем контролировать только наши собственные действия. А их последствия… - Она пожала плечами. - Что случилось, то случилось. И кто знает? Даже плохое иной раз случается не напрасно.
        Она отворила дверь хижины.
        - Папа! - вскричал Тафф.
        Уильям Вестфолл раскинул руки, и Тафф радостно кинулся к отцу, а Кара - следом. Они долго-долго стояли обнявшись, пока Мэри не щёлкнула пальцами:
        - Эй! Серые плащи идут!
        Отец поспешно оттолкнул детей.
        - Они по-прежнему верят, будто я - Тимоф Клэн, - шепнул он. - Простите меня за это…
        В хижину вошли двое серых плащей. Доброе папино лицо застыло суровой маской.
        - Мой повелитель, - приветствовал первый, преклонив колено, - мы завершили обход, и…
        Тут он увидел Кару и разинул рот.
        - Это же де-норанская ведьма! - воскликнул он, вскинув свой посох-лук. - Что она здесь делает?
        Папа выступил вперёд, заслонив собой Кару.
        - Как вам известно, - произнёс он надменным тоном Клэна, - эта ведьма сражалась с самой Риготт и спасла мне жизнь. Она полезное орудие, и я стану использовать её, как сочту нужным.
        - Простите, повелитель, но я ничего не понимаю, - потупился серый плащ. - Ведь «Магия гнуснейший из грехов, и нет ему прощения». Так сказано в книге Пути!
        - В книге Пути сказано также: «Магию можно использовать ради высшего блага».
        Серый плащ заметно растерялся.
        - Я что-то не помню, чтобы там такое говорилось…
        - Ты хочешь сказать, что знаешь священную книгу лучше меня? - осведомился папа и шагнул вперёд.
        - Конечно, нет, повелитель!
        - Оставьте нас. Немедленно.
        Оба поспешно выбежали из хижины. Тафф уставился на отца в изумлении и восхищении.
        - Ты соврал насчёт Пути!
        - Тсс! - шикнул папа и поцеловал его в лоб. - Будем надеяться, ему не придёт в голову разыскивать эту цитату.
        Он улыбнулся Мэри.
        - Спасибо, что предупредила! Ты не могла бы ещё немного покараулить снаружи, чтобы нам некоторое время никто не мешал?
        - С удовольствием, - отозвалась Мэри и выскользнула за дверь.
        - Ну, садитесь! - промолвил папа, указывая на столик, ломящийся от хлеба и фруктов. Тафф тут же ухватил пригоршню ягод и сунул их в рот. И широко улыбнулся, сверкнув посиневшими зубами.
        - Есть охота! - пояснил он.
        - У меня столько вопросов! - воскликнула Кара. - Даже не знаю, с чего начать…
        Папа смотрел на неё ласково, как будто никак не мог поверить, что она в самом деле перед ним. С тех пор как они виделись в последний раз, борода у него сделалась длиннее и гуще, и её припорошило сединой. Каре это нравилось.
        - А ты просто задай первый же вопрос, какой придёт в голову, - посоветовал папа. - И не беспокойся насчёт порядка. Потом разберёмся.
        - Как вы познакомились с Мэри?
        - Мы прибыли сюда несколько недель назад. После того как Мэри определила, что мои серые плащи не представляют угрозы для её народа, мы крепко сдружились. Она с самого начала пронюхала, что я не Тимоф Клэн. Весьма проницательная старуха.
        Папа наморщил лоб.
        - Ну, то есть, когда она старуха. А то ведь её возраст меняется с каждым днём, знаете ли.
        - Да уж мы-то знаем! - ухмыльнулся Тафф.
        - Я, наверное, никогда не привыкну к этой вашей магии, - смутился отец. - Как бы то ни было, она рассказала мне, что вы одолели Лесного Демона и спасли Чащобу. Видела бы ваша мама, какими героями выросли наши дети!
        - Ну, на самом деле, не такие уж мы и герои, - покраснев, ответила Кара.
        - Да нет, пап, она просто скромничает! - вмешался Тафф. - Жалко, что ты не видел! Мы круты!
        И Тафф пустился в увлечённое повествование о приключениях в Чащобе и в Сентиуме. Тафф был одарённый рассказчик: он опускал всё лишнее и останавливался лишь на самых существенных подробностях (за исключением того, как он написал своё имя на двери Кверина Финдрейка - этот эпизод он обошёл). И хотя Кара всё это знала не хуже, она внимательно слушала брата, заново переживая свои приключения, радуясь гордости в глазах отца.
        Когда Тафф дошёл до момента, как Лукас рухнул вниз сквозь облака, Кара отвела взгляд, упорно заставляя себя не рыдать.
        «Потом, - думала она. - Когда останусь одна».
        - Я тебе так сочувствую! - попытался утешить дочь папа, обнимая её своими большими руками. - Я знаю, как много он для тебя значил. Да я и сам его любил, по правде сказать. Я привык относиться к нему как ко второму сыну.
        Понимая, что как только плотина прорвётся, перестать плакать она уже не сможет, Кара перевела разговор в другое русло.
        - А ты же получил моё письмо про грим, хранящийся в Аурене? - спросила Кара. - Ты его не нашёл? Риготт упомянула, что его там не было, но я подумала, может, ты просто опередил её и…
        Но отец покачал головой.
        - Мне очень жаль, - сказал он. - Мы и в самом деле добрались туда первыми, но грима там давно уже не было. Одно время он и в самом деле хранился в Безмолвных Подвалах в Аурене - тут ты была права. Но после того, как ауренцам тысячу лет твердили, будто магия - лишь пустые выдумки, они перестали верить, что грим обладает какой-либо силой. Это был всего лишь бесполезный старый хлам. И они его продали.
        - Кому? - спросил Тафф.
        - Некой секте, чьи устаревшие идеи давным-давно вышли из моды. Сектанты поклялись вечно защищать грим от ведьм, величайшего зла на свете. Ауренцам, конечно же, это было безразлично, однако Дети Лона заплатили звонкой монетой, и ауренцы с радостью избавились от…
        - Так они продали грим Детям Лона?! - переспросила Кара, не веря своим ушам.
        Папа кивнул и чуть заметно улыбнулся.
        - Узнав об этом, я сразу понял, где может находиться грим, - продолжал отец. - Однако воинство Риготт явилось в Аурен прежде, чем мы успели его покинуть. Битва была кровавой. Я потерял более трёх четвертей своих людей.
        Кара услышала скорбь в голосе отца и осознала, что хотя Тимофом Клэном он только притворяется, о солдатах своих он заботится по-настоящему.
        - Выживших я увёл в Наев Причал, там мы наняли корабль и отплыли в Де-Норан, - подытожил папа.
        - Дети Лона привезли грим сюда! - воскликнул Тафф, лихорадочно размышляя. - Ну да, конечно! Возможно, именно поэтому они и избрали своим домом именно Де-Норан. Вдали от всего остального мира, рядом с проклятым лесом - никому не захочется сюда явиться. Идеальное место для тайника!
        - Слово в слово мои мысли, - улыбнулся папа, потрепав Таффа по голове. - Думаю, существование грима было тайной, которая передавалась от одного фен-де к другому.
        - А ты ещё не начинал его искать? - спросил Тафф. Глаза у него вдруг разгорелись. - А может, фен-де Стоун оставил карту места, где зарыт клад, с загадками и ключами…
        - Я уже нашёл, - ответил папа.
        - Карту?!
        - Грим.
        - У-у… - разочарованно протянул Тафф.
        Кара помотала головой, чтобы развеять образовавшийся в ней туман. Она не была уверена, что правильно поняла отца.
        - Так грим у тебя? - переспросила она. - Ты уверен?
        Папа кивнул.
        - Его стерегут, денно и нощно - хотя мои серые плащи уверены, будто охраняют нашу казну, а не самый опасный предмет на свете. Чем меньше людей об этом знают, тем лучше.
        - А где ты его нашёл? - спросил Тафф.
        - Он был зарыт под корнями фенрута.
        Тафф с Карой изумлённо переглянулись. Вокруг дерева фенрут вращалась вся жизнь их деревни. Они пробегали мимо по десять раз на дню, сидели под его кроной во время службы…
        «И всё это время, пока мы осуждали великое зло, причиняемое магией, никто из нас даже не подозревал, что зарыто всего в нескольких футах от нас!»
        - Грим надо хранить как зеницу ока, - напряглась Кара. - Остальные три уже у Риготт. Если она отыщет…
        - Не отыщет, - сказал папа.
        - Но ведь кто-нибудь в Аурене мог рассказать ей про Детей Лона, - заметил Тафф. - Она могла догадаться обо всём, как и ты.
        - Оставалось всего два человека, которые знали всё как есть, и оба они пали в битве, - объяснил отец. - Я видел это своими глазами. Тайну знаем только мы. И ещё Мэри-Котелок. Мне почему-то кажется, что ей можно довериться.
        - Ей - можно, - кивнул Тафф.
        - Для Риготт это кошмарное место, - произнесла Кара, поразмыслив. - Она две тысячи лет провела здесь в заточении под землёй. Без особых причин она сюда не вернётся.
        - Вот именно, - заключил папа. - А без последнего грима Риготт никогда не сумеет собрать гримуар принцессы. Это лучший итог, на какой мы могли надеяться.
        Кара прикинула, какими ещё способами Риготт могла бы узнать, где находится грим. «Не через Сафи - даже если Сафи и знает об этом благодаря видению, она уже доказала, что ничего Паучьей Королеве не выдаст. Можно ещё через Кверина Финдрейка, но если бы Риготт знала о башне Песочных Часов, она бы там уже побывала».
        Да, папа был прав. Последний грим хранился в надёжном месте.
        - И что же дальше? - спросила она, испытывая непривычное облегчение.
        Отец посмотрел странно.
        - Ничего, - сказал он.
        - Ничего?
        - Мы останемся тут. Будем оберегать грим. Жить своей жизнью. Ты наверняка уже и сама заметила: Чащоба больше не та, что прежде. Мы сделаем её своим домом. Снова заживём вместе всей семьёй.
        Кара не поверила своим ушам.
        - Но не можем же мы просто сидеть тут сложа руки, пока там Риготт опустошает Сентиум!
        - Мы не хотим делать ничего, что могло бы привлечь к нам внимание. Это только увеличит вероятность, что Риготт обнаружит грим. Иногда лучшее действие - это бездействие.
        Кара вскочила так резко, что её стул отъехал назад.
        - Когда там люди гибнут?!! Надо бороться!
        Она свирепо уставилась на отца, сверкая чёрными глазами, как бы говоря - только попробуй возразить!
        Папа улыбнулся.
        - Ты так похожа на свою мать, когда злишься! - сказал он, и Каре, невзирая на её гнев, сделалось приятно оттого, что её сравнили с мамой. - Послушай меня, месяц мой ясный. И ответь на один вопрос. Только честно, договорились?
        Он указал Каре на стул. Девочка нехотя села.
        - Не надо меня так называть, я уже слишком взрослая! - буркнула она, строптиво скрестив руки на груди.
        - Может, ты и права, - промолвил папа. - Так что я буду обращаться с тобой как со взрослым человеком и расскажу тебе всю горькую правду о том, что будет дальше. Через несколько дней лидеры всех областей Сентиума соберутся в Пентовой Цитадели.
        - Наконец-то! - воскликнула Кара. - Вместо того, чтобы пытаться бороться с Риготт поодиночке, они объединятся, соберут войска…
        Папа покачал головой.
        - Я думаю, тебе сложно это понять, - вздохнул он, - ведь ты владеешь магией. Но представь, каково обычному солдату. Риготт по силам наколдовать монстров на пустом месте. Её ведьмы управляют погодой, морочат умы, оживляют неодушевлённые предметы… На что способны мечи и луки против такого могущества? Мы как ребятишки, пинающие драконов. Всё, что мы можем сейчас - это попытаться спасти как можно больше невинных душ.
        - Что ты хочешь сказать? - спросила Кара. У неё противно засосало под ложечкой.
        - Эти лидеры собираются не затем, чтобы придумать, как лучше воевать с Риготт, - произнёс папа, не глядя ей в глаза. - Они готовят официальную капитуляцию.
        - Нет! - опешила Кара. - Этого нельзя делать! Это ошибка!
        - Согласен, - кивнул отец. - Я уже предупреждал об этом правительницу Аурена, когда она рассказывала мне об их планах. Риготт доверять нельзя, ни на грош, ни на миг. Но это не от нас зависит. Они намерены объявить её верховной правительницей Сентиума и принести клятву верности…
        - Нет!!! - вскричала Кара, хлопнув по столу обеими ладонями сразу. - Если они так сделают, значит, она победила!
        - Она уже победила! - возразил папа. - Речь лишь о том, сколько ещё людей погибнет, прежде чем мы признаем поражение. Лучшее, что мы можем сделать - это позаботиться о том, чтобы грим не попал ей в руки. Так у нас хотя бы останется мир, в котором можно жить.
        - А как же Сафи и Бетани? - тихо спросил Тафф. - Про них мы забудем, да?
        Папа глубоко вздохнул и почесал бороду.
        - Я дам предводителям знать о ваших подругах, - твёрдо сказал он, - однако встретиться с дочерью глазами не решился. - Может быть, во время переговоров с Риготт и удастся выторговать им свободу. Но я не позволю вам двоим отправиться в какую-нибудь безумную спасательную экспедицию. Риск чересчур велик.
        Он обнял их обоих.
        - Вы уже и так совершили достаточно. Больше, чем достаточно! Теперь ваша жизнь здесь, дети. Вы наконец-то дома.
        19
        Деревенская знахарка вправила Каре плечо своими узловатыми пальцами и предложила ей травы, утоляющие боль, но Кара отказалась. Ей слишком многое нужно было обдумать, и она не хотела, чтобы снадобья туманили ей рассудок. Больше всего ей нужно было побыть одной, вдали от всех - и она побежала в загон, про который рассказала ей Мэри-Котелок, сразу за околицей деревни.
        Там её ждала Тенепляска.
        Кара перемахнула через изгородь и обвила руками шею кобылы. Тенепляска передала ей, как всё было. Они с Дарно разыскали серых плащей, как и рассчитывали, и её с удовольствием взяли в конницу. Скорпионо-волк следовал за ними в отдалении, а когда Тенепляска взошла на корабль, который должен был отвезти их в Де-Норан, Дарно пробрался в грузовой трюм.
        Кара потянулась вовне своей силой и обнаружила волка. Он мчался сквозь подлесок Чащобы, радостный и вольный. И хотя Каре очень недоставало Дарно, она не стала призывать его к себе.
        «Он счастлив. Пусть остаётся счастливым».
        Кара уткнулась лицом в морду лошадки.
        - Ну что, девочка, прогуляемся? - спросила она, хотя и так знала ответ. Левада, несмотря на густую траву и свежевыкрашенный деревянный забор, была не более чем тюрьмой для лошади, истосковавшейся по быстрой скачке.
        Они помчались на запад, туда, где когда-то стояла деревня Де-Норан. Сейчас здесь раскинулись луга с яркими полевыми цветами, и почти ничто не напоминало Каре о прошлом, но всё же она сумела по приметам отыскать то место, которое было ей нужно: невысокий холм, вздымающийся над руинами, что когда-то были школой.
        Кара опустилась на землю, пригладив шелковистую траву. Лесные зверушки выглядывали из-за ветвей и из норок. Они были бы только рады утешить свою королеву, но чувствовали, что сейчас ей надо побыть одной.
        И Кара наконец позволила себе разрыдаться.
        «Лукас, Лукас…»
        Она и прежде переживала потери, но никогда ещё не испытывала ничего подобного. Эта утрата была осязаемой силой, которая высосала из неё всю энергию, от которой угасли все чувства, как будто сама смерть проникла в её жилы и поселилась в сердце. Карина скорбь была окрашена чувством вины, не только оттого, что она оказалась недостаточно хорошей вексари, чтобы спасти друга, но и из-за всех тех воспоминаний о Лукасе, что она принесла в жертву магии. Как только она могла подумать, что заклинание - какое угодно заклинание! - важнее минут, проведённых с мальчиком, которого она любила?!
        «Если бы знать, что его у меня отберут! Я бы ни с одним воспоминанием не рассталась!»
        Кара надеялась, что, вернувшись на холм, туда, где они столько раз бывали счастливы вместе, она сумеет восстановить хоть что-то из того, что забылось. Она стиснула голову руками, заставляя себя вспоминать, но всё было напрасно: дыры в ткани её памяти зияли по-прежнему, неизменные, как тьма меж звёздами. Кара впервые в полной мере осознала, каких чудовищных жертв требует магия вексари. Ведь воспоминания - это кирпичики, из которых строится жизнь. «Они делают нас теми, кто мы есть, - размышляла она. - Они руководят нами, наставляют нас, укрывают тёплым одеялом, когда жизнь чересчур холодна. Без воспоминаний мы, считай, и не люди…»
        Эта мысль укоренилась в её голове и, как часто бывает с хорошими идеями, оставалась незамеченной, пока, на обратном пути в деревню, не расцвела, обернувшись полноценным откровением. Кара перевела Тенепляску на шаг, снова и снова обдумывая посетившую её догадку.
        «Неужели это так и есть?» - думала она.
        Только один человек мог знать наверняка.
        Спросив дорогу у юного серого плаща, слишком напуганного, чтобы смотреть ей прямо в глаза, Кара направилась в ту часть Чащобы, которая ещё не успела обновиться и оставалась прежней угрюмой чащей. Густые кроны заслоняли солнечный свет, сучья тянулись к путнице когтистыми лапами. Тенепляске эта внезапная смена обстановки пришлась не по вкусу, зато Кара внезапно почувствовала себя спокойнее.
        - Не переживай! - шепнула она на ухо кобыле. - Бояться тут нечего.
        Кара чуяла поблизости своих животных. Тут они были более жуткими, чем в светлой части леса, но ничуть не менее преданными. И мысленные мостики наводить было не надо: звери знали, кто она такая, и приветствовали её, будто родную. Кара купалась в лучах их незатейливой преданности и мысленно отвечала любовью на любовь.
        «Как они изголодались по добрым мыслям! - думала Кара. - Если у всех монстров и есть что-то общее, так это то, что они недополучили любви в своей жизни». Ей вспомнился фаэникс, который спустя тысячи лет, проведённых в одиночестве и темноте, мечтал только о друге, вспомнилась Грейс, алчущая одобрения своего отца…
        А это привело её к мыслям о принцессе Евангелине.
        «Чего же ты хотела? Что сделало тебя чудовищем?»
        Кара подозревала, что именно это могло быть ключом ко всему.
        Она отыскала массивное старое дерево, о котором рассказал ей серый плащ, и постучалась в дверь, встроенную в ствол. На стук никто не отозвался, и Кара, отворив дверь, вошла в дупло размером с комнату. Мебели там было очень мало: примитивная кровать, пара табуретов и длинный стол, уставленный пузырьками и баночками с травами. Пол был густо усеян шелухой от семечек, будто в норе грызуна. Кара подошла к столу и заглянула в увеличительное стекло, установленное над крупным коричневым семенем. Семя было вскрыто с немыслимой точностью и набито чем-то, похожим на птичьи перья.
        - Не трогай, - раздался чей-то голос. - Оно ещё не готово.
        Кара стремительно развернулась - на пороге стоял Сордус. Его тёмно-русые волосы почти совсем поседели с тех пор, как она видела его в последний раз, но глаза оставались такими же пронзительно-зелёными.
        Наблюдатель влетел в дверь и опустился на насест в углу.
        - А что вы с ним делаете? - спросила Кара, указывая на семя.
        - Да так, ничего. Просто экспериментирую, чтобы убить время. Скорее всего, даже и не получится.
        - А я думала, что вы больше не можете пользоваться магией…
        - Не могу. Но тут и не нужна будет магия, только в самом конце. Попрошу Мэри его заколдовать, если решу, что в самом деле есть шанс…
        Он прошёл через комнату и накрыл препарированное семя простынкой.
        - Это всё не имеет значения.
        - А вы знали, что я вернулась? - спросила Кара.
        Сордус кивнул.
        - Я бы пришёл повидаться с тобой, но… мне не очень-то рады там, в деревне. Нет, разговаривают они со мной как ни в чём не бывало, но я-то вижу, как они перешёптываются у меня за спиной. Они не могут смотреть на меня и не вспоминать всего, что я творил.
        Сордус был одним из самых многообещающих вексари в школе Сейблторн, пока Риготт не превратила его в Лесного Демона. В этом обличье он наводнил Чащобу злом и заставил жителей Калы-Мальты производить те самые гримуары, что сейчас сеяли хаос в Сентиуме. Человеческого в нём оставалось ровно столько, чтобы удерживать Риготт в заточении на острове. Это было устойчивое равновесие, и Кара, сама того не зная, это равновесие нарушила.
        - Чаю хочешь? - спросил Сордус. - Извини, что сразу не предложил. У меня нечасто бывают гости, так что, боюсь, я несколько подзабыл правила гостеприимства.
        - Да, чайку бы неплохо, - согласилась Кара. - Только, чур, не чистильщицкого. Мой друг, Лукас, вечно пил эту дрянь, чтобы очищать свой организм от вредного воздействия трав с Опушки, которые они сжигали. Ничего противнее в жизни не пила. Он то и дело подбивал меня попробовать…
        Кара думала, что ей сделается грустно от этого воспоминания, но нет: она была рада, что помнит хотя бы это.
        - Да нет, самый обычный чай, - пожал плечами Сордус.
        - Чудесно!
        Она смотрела, как он вешает чайник над небольшим очагом, тщательно обложенным кругом из камней. «Просто не верится, что этот человек когда-то наводил ужас на всю нашу деревню!» Он всё поглядывал в её сторону, неуверенно улыбаясь, как будто хотел убедиться, что она не уйдёт. «Он снова стал человеком, и ему тут одиноко».
        Хотя Каре и не терпелось задать свои вопросы, она терпеливо дождалась, пока чай будет готов, опасливо отхлебнула глоточек из дымящейся кружки, потом глотнула как следует. Чай был горький, но вкусный.
        - Отличный чай, - похвалила Кара.
        - Мне очень приятно.
        Кара поставила кружку на стол.
        - Я вас кое о чём спросить хотела.
        - Я так и подозревал. - Сордус поболтал чай в кружке. - О… о ней?
        Каре не верилось, что Сордус избегает называть Риготт по имени просто из страха. Нет, наверное, ему до сих пор больно думать о её предательстве. Ведь когда-то она была его другом, и даже не просто другом, а чем-то большим…
        - Да нет, на самом деле, меня больше интересует принцесса Евангелина, - сказала Кара.
        Сордус подвинул поближе табурет и посмотрел с интересом.
        - Но я тебе и так рассказал в письме всё, что помнил. Она была несчастным ребёнком, мне не следовало дарить ей гримуар. Она слишком хорошо сжилась с его тёмной сущностью.
        - Да, но почему вообще гримуар вдруг оказался злом? Да ещё таким могущественным? Минот говорил, что вы его задумывали как детскую забаву, и не более того.
        - А ты-то откуда знаешь?
        Кара коротко рассказала о встречах с директором Сейблторна: в Колодце Ведьм и в прошлом. Сордус жадно ловил каждое слово.
        - Я смотрю, ты не сидела сложа руки, - хмыкнул он наконец. - По правде говоря, я не знаю, откуда в моём подарке Евангелине взялась такая сила. Или такая тьма. Но, по-видимому, это всё же моя вина. Я его создал. Мне так хотелось произвести впечатление на Риготт! Не следовало мне пытаться создавать нечто столь…
        - А как насчёт других гримуаров? - перебила Кара. - Тех, которые жители Калы-Мальты изготавливали в переплётной? Они как-то иначе делались, не так, как «Вулькера»?
        - Да нет, - ответил Сордус. - Я немного изменил технологию, так, чтобы производство гримуаров можно было поставить на поток, однако основные принципы оставались те же.
        - Тогда почему же они не такие могущественные?
        - Сравним магию с пылающим костром. Прочие гримуары нагреваются от его жара. А «Вулькера» - само пламя. Источник магии.
        - А я думала, что источник силы гримуаров - Колодец Ведьм, - растерялась Кара. - Хотя, может быть…
        «Мысли, написанные на земле, похожей на бумагу, бумажное небо, границы, похожие на обтянутые кожей стены…»
        - Может быть, Колодец Ведьм находится внутри «Вулькеры»?
        - Нет-нет, - покачал головой Сордус. - Физически Колодец Ведьм находится там, где некогда был Фадин, в том месте, где Минот обучал вексари. «Вулькере» куда проще исказить магическую реальность, существовавшую до неё, чем создать новую. «Вулькера»… Довольно сложно объяснить, какую роль она сыграла во всём этом, и к тому же, заметь, это всего лишь гипотеза…
        - Колодец - тело, «Вулькера» - душа. Если «Вулькера» зло, значит, и все гримуары становятся злом.
        Сордус отсалютовал ей кружкой с чаем.
        - Это, конечно, упрощение, но, вероятно, максимально близкое к истине.
        - Вот только этого не может быть, - заметила Кара.
        - Почему же? - с интересом спросил Сордус.
        Кара улыбнулась, с изумлением обнаружив, что ей нравится этот разговор. «Интересно, в Сейблторне было так же? Ученики сидели и обсуждали разные тонкости магии?»
        Наверное, ей там было бы хорошо…
        - Когда Евангелина произнесла своё Последнее Заклинание, «Вулькера» оказалась напрямую связана с Колодцем Ведьм. Это и сделало её мощнее любого другого гримуара, - сказала Кара. - И это логично. Но если именно Колодец наделяет «Вулькеру» её могуществом, откуда же тогда в «Вулькере» изначально взялось столько силы, чтобы создать сам Колодец? Она не должна была быть способна на подобное.
        - Ага! - воскликнул Сордус и одобрительно кивнул. - Это всё равно, как курица и яйцо. Да, конечно, ты права. Это всегда было слабым местом моей гипотезы. Я так и не сумел найти удовлетворительного объяснения.
        Он заметил, как удивлённо уставилась на него Кара.
        - Но у тебя, похоже, есть собственная гипотеза, которой ты можешь поделиться?
        Кара встала и потянулась. Вывихнутое плечо болело всё сильнее, но Кара отрешилась от боли и сосредоточилась на более важных делах. Ответы, которые так долго ускользали от неё, теперь, наконец, лежали прямо под носом. И всё же Кара колебалась, сомневаясь в безумных идеях, которые казались такими правдоподобными, пока не выскажешь их вслух.
        «Разумно ли то, о чём я думаю? Не поднимет ли меня Сордус на смех? Ну, есть только один способ это узнать…»
        - Принцесса Евангелина была вексари, - начала Кара, и Сордус изумлённо выпучил глаза. - Её отец знал об этом, но он не был сторонником Сейблторна, и меньше всего ему хотелось, чтобы его любимая дочка стала одной из… этих. Потому он и выстроил для Евангелины замок посреди пустыни, где её способности можно было хранить в секрете. Я подозреваю, что Риготт каким-то образом прознала о талантах девочки. Вот зачем она отправилась в замок Долроуз, после того как её саму исключили из школы, и поступила к королю на службу в качестве советницы. Риготт рассудила, что, если в Сейблторне её отвергли, она возьмёт и создаст свою собственную армию ведьм. Однако в её плане было слабое место. Если верить тем, кто встречался с Евангелиной до появления Риготт, принцесса была славным, счастливым ребёнком. В ней не было никакой тьмы. Поэтому Риготт изменила её.
        Сордус хотел было отхлебнуть чаю - и обнаружил, что кружка пуста. Он отошёл к чайнику, чтобы наполнить её. Кара сделала паузу, давая ему возможность сказать ей, что она мелет чушь. Но вместо этого услышала:
        - Ну а дальше?
        - Риготт похитила воспоминания Евангелины. Не все, заметьте. Только счастливые. Вы только представьте, каково это! Ты вдруг берёшь и забываешь всё о дружеских объятиях, о смехе, о добрых словах - как будто бы тебя никто никогда не любил! Я вообще не думаю, что Евангелина была злая. Я думаю, Риготт просто растерзала разум бедной девочки так, что от него осталась только тёмная пустая скорлупка.
        - А почему ты в этом так уверена? - спросил Сордус.
        - Дух принцессы Евангелины по-прежнему обитает в «Вулькере», - ответила Кара и обхватила себя за плечи. - Когда я прикоснулась к одной из частей «Вулькеры», я ощутила, каково это - быть Евангелиной. Это ужасно: как будто бы тебя поглотила тьма. Когда два грима очутились рядом, её присутствие стало ещё ощутимее. Она заговорила со мной.
        - И что же она сказала?
        - «Кто ты?» - ответила Кара, как наяву слыша затравленный голос девочки. - Я ничего не ответила. Я слишком испугалась.
        - Да она бы тебя, скорее всего, и не услышала, - промолвил Сордус. - Я думаю, для того, чтобы по-настоящему взаимодействовать с её духом, придётся полностью восстановить «Вулькеру».
        - Так я права, да? - спросила Кара с нарастающим возбуждением.
        Сордус погрузился в раздумья. Он поднёс кружку к губам - рука у него слегка дрожала. Потом он выплеснул чай на землю и наполнил кружку жидкостью из фляги, что была у него за пазухой.
        - Знаешь ли ты, почему Риготт могущественней всех прочих вексари? - спросил он.
        Вопрос, на первый взгляд не имеющий отношения к их разговору, застал Кару врасплох.
        - Ну, вот такой уж одарённой она уродилась, - предположила Кара. - То есть для неё-то это дар, а для всех остальных проклятие. Я не думала, что за этим стоит что-то ещё.
        - Стоит, - покачал головой Сордус. - И для того, чтобы по-настоящему понять Риготт, тебе следует осознать, в чём источник её способностей.
        Он помолчал, как бы не зная, с чего начать.
        - Одна из первых вещей, которым учили в Сейблторне - это важность Равновесия. Чтобы сотворить заклинание, нужно отдать часть себя. Таким образом природа обеспечивает баланс - чтобы никто из вексари не сделался чересчур могущественным. Для кого-то эта жертва - физическая. Каждое заклинание стоит тебе головной боли, расстройства желудка или ещё какой-нибудь мелкой болячки. Это ограничивает вексари, не позволяет им забываться.
        Сордус протянул ладони, уравновешенные, как чаши весов.
        - Равновесие. Пустишь в ход слишком могущественное заклинание - магия вонзит в тебя свои зубы и отхватит столько, сколько сможет. Немало вексари, переоценивших свои таланты, лишались зрения или способности ходить. Чем сильнее заклинание, тем выше цена. Равновесие!
        Кара вспомнила, каково ей было, когда она создала Врестоя - как хлынули из неё воспоминания, точно зерно из продырявленного мешка.
        - Разумеется, жертвовать не всегда приходится именно телом, - продолжал Сордус. - Другие вексари тратят минуты своей жизни, свою способность мыслить и рассуждать. А некоторые, как тебе известно, расходуют свою память. Одна из самых опасных расплат, как по мне.
        - Ну а Риготт? - спросила Кара. - Чем же жертвует она?
        Сордус отвернулся. Тени от свечи плясали у него на спине.
        - Риготт - особый случай, - негромко сказал он. - Редчайший. И наиболее могущественный. Каждый раз, как она сотворяет заклинание, она отдаёт частицу своей души. Я сомневаюсь, что сейчас в ней осталось хоть что-то человеческое, но когда-то она была хорошей.
        Он печально улыбнулся.
        - Хотя тебе, наверное, трудно в это поверить.
        Кара покачала головой.
        - Я же знаю, как магия может изменить человека.
        Сордус устало вздохнул, сел и показал, чтобы она тоже села.
        - Твоя гипотеза о том, что Евангелина была тайной вексари, вполне вероятна, - произнёс он. - Если дело именно в этом, её дар наверняка должен был усилить могущество гримуара. И насчёт того, что Риготт, вероятно, похитила её воспоминания, я тоже согласен. Портить других людей так, чтобы они выполняли её волю, вполне в её духе - мы с тобой оба испытали это на себе. Но теперь я хотел бы задать один вопрос. Какая разница, с самого ли начала Евангелина была злой или она всего лишь одна из жертв Риготт? Ведь того, что случилось, это не отменяет. Сделанного не воротишь…
        - А вы нарочно устроили так, чтобы гримуарами могли пользоваться только девочки, или это произошло только после Евангелины? - спросила Кара.
        Сордус уставился на неё в полной растерянности.
        - А какое это имеет значение? Я не понимаю.
        - Нет, вы просто ответьте. Ну пожалуйста!
        - Я понятия не имею, почему гримуарами могут пользоваться только девочки, - пожал плечами Сордус. - Никогда этого не понимал.
        Кара захлопала в ладоши.
        - Так значит, и это тоже работа Евангелины! - радостно воскликнула она. - Я так и знала! Это доказывает, что я права!
        - Что-то я запутался, - пробормотал Сордус, запуская пальцы в свои нечёсаные волосы.
        - Минот мне говорил, что магия - не зло, - начала объяснять Кара. - Он говорил, что магия просто больна и что мне предназначено её исцелить. И теперь я, кажется, наконец-то знаю как!
        - Ну-ка, ну-ка?
        Кара изложила свой замысел. Сордус слушал очень внимательно. Под конец он согласился, что, возможно, и есть шанс на успех, однако риск слишком велик.
        - Даже если всё остальное в твоём безумном плане произойдёт как задумано, Последнее Заклинание, которое ты предлагаешь, ещё никто никогда сотворить не пытался. Этот вид магии - не из тех, после которых можно остаться прежним. Это если от тебя вообще что-то останется.
        - Но если получится…
        - Не получится. Для такого заклинания требуется опытнейший вексари. Я не уверен, что даже сам Минот Дравания мог бы…
        - Но всё же…
        - Да ты же погибнешь, Кара! - воскликнул Сордус.
        В комнате воцарилось молчание.
        - Равновесие, да? - спросила наконец Кара. - Ну, я всё понимаю. Неважно. Это должна быть я. Я чувствую, как будто вся моя жизнь вела к этой точке. Вот зачем мне дано это могущество. Вот для чего я родилась.
        Она ткнула Сордуса пальцем в грудь.
        - Главное, не говорите ни папе, ни брату о моих намерениях! Поняли? А то я вас обратно в Лесного Демона превращу, вот честное слово! Я хочу сказать, я на самом деле понятия не имею, как это сделать, но я что-нибудь придумаю!
        Сордус отвесил ей изысканный поклон.
        - Ты истинная вексари! - произнёс он. - Я понимаю, что в моих устах это звучит, быть может, не так уж и значительно, но я так думаю.
        Кара погладила его по щеке.
        - Для меня это очень много значит, - призналась она. - И что бы там ни думали люди, вы - не чудовище. И никогда им не были. Лесной Демон был всего лишь тюрьмой, в которой заточила вас Риготт. А вы настоящий - вот он, и вы… вы мой друг.
        Кара вышла наружу. Спустилась ночь, и кроны деревьев отдавали накопленный за день свет, озаряя лес зеленоватым сиянием. Кара оседлала Тенепляску и секунду помедлила, чтобы кивнуть на прощание вышедшему на порог Сордусу. Тот кивнул в ответ. Быть может, то была лишь игра воображения, - но Каре показалось, что он сделался выше ростом.
        20
        Наутро после разговора с Сордусом Кара отвела Таффа в сторонку и в общих чертах описала ему свою идею. Для начала надо убедить Риготт вернуться в Де-Норан. Там они похитят у неё гримы. И наконец Кара восстановит «Вулькеру» и сотворит с её помощью Заклинание, достаточно мощное, чтобы навсегда уничтожить саму Паучью Королеву.
        Тафф с трудом сдерживал свой восторг. Он даже и не сомневался, что они сумеют одолеть Паучью Королеву и спасти Сафи.
        Он верил, что всё получится. Он верил в Кару.
        И от этого было ещё хуже. Ведь она ему солгала.
        «У меня нет выбора, - говорила она себе. - Тафф нипочём бы не согласился, если бы знал, на какой риск я иду».
        Кара заставила совесть умолкнуть, сосредоточившись на том факте, что большая часть из сказанного брату всё-таки была правдой. Она в самом деле планировала украсть у Риготт «Вулькеру». Она просто пока не придумала, как это устроить.
        - Мне нужна твоя помощь, - сказала Кара Таффу. - С могуществом Риготт мне не тягаться, поэтому лучше всего будет сбить её с толку, заставить растеряться. Так что больше всего нам нужны твои гениальные уловки, маленькие хитрости.
        Она ещё никогда не видела, чтобы Тафф так широко улыбался.
        За два дня он разработал план, который с большим удовольствием изложил ей при помощи карт, иллюстраций, глиняных моделек и нескольких кукол из носка. Хитрых уловок в нём было даже больше, чем предвидела Кара, и хотя сама она инстинктивно стремилась всё упрощать, тут она ничего менять не стала.
        «Я понятия не имею, сколько времени потребуется, чтобы сотворить это Заклинание, и лишняя неразбериха может помочь мне выиграть несколько драгоценных минут».
        Когда план был утверждён, они посвятили в него Мэри и папу.
        - У меня есть поручение для вас обоих… - начала Кара.
        Мэри согласилась без колебаний и ушла к себе в мастерскую, торопясь взяться за работу. А вот папа заупрямился. Он по-прежнему рассматривал Де-Норан как надёжное убежище: место, где все они смогут начать жизнь заново. И как только Риготт их обнаружит, эта возможность будет утрачена безвозвратно.
        - Придётся рискнуть, - настаивала Кара. - Это единственный способ остановить её раз и навсегда.
        - Приведя её прямиком к последнему гриму? - спросил папа. - Да это же безумие! Нам следует скрываться. Это самый безопасный вариант.
        - Только не для тех невинных душ, которые загубит Риготт, пока мы сидим сложа руки!
        Папа поморщился: её слова угодили в больное место.
        - Нам нужно терпение, - промолвил он неуверенно, как будто пытался уговорить самого себя. - Когда Риготт примет договор, предложенный предводителями…
        - Ну папа! - воскликнула Кара. - Неужели ты в самом деле думаешь, что, когда эти трусы преклонят колени перед Риготт, она прекратит разыскивать последнюю часть «Вулькеры»? Паучья Королева вовсе не стремится к власти! Её интересует только магия. Так что мы никогда не будем в безопасности. До тех пор, пока она жива.
        Мужчина встретился взглядом с Карой. Поначалу он смотрел вызывающе, как будто готовился достойно возразить на все её аргументы, но потом его глаза вдруг наполнились слезами.
        - Ты едва успела вернуться ко мне, - выдохнул он. - И мысль о том, чтобы снова лишиться тебя… и Таффа…
        «Дело не в том, что он не хочет остановить Риготт, - внезапно осознала Кара. - И не за себя он боится! Он боится за своих детей».
        - Я не нуждаюсь в твоей защите, пап, - попыталась успокоить она отца, уткнувшись лбом ему в грудь. - Ведь я же вексари!
        - Ты моя доченька, - покачал головой папа. - Я всегда буду стремиться защищать тебя. Но в то же время я понимаю, что ты - единственная, кто способен положить конец всему этому.
        Он прижал её к себе и вздохнул, покоряясь судьбе.
        - Ну, так что же я должен сделать?
        Кара обрисовала роль, которая отводилась в их планах папе, и отправилась искать последнего из тех, чья помощь была им нужна: Брима. Отец Сафи некогда был настоящим великаном, но с тех пор, как они виделись в последний раз, он исхудал и лицо его покрылось морщинами. В глазах у него стояла тоска от разлуки с единственной дочкой, и хотя он, по доброте душевной, молчал об этом, не приходилось сомневаться, что он винит во всём Кару. Тем не менее Брим готов был пойти на что угодно, чтобы Сафи вернулась в его объятия, и охотно согласился на их странную просьбу.
        После этого Каре оставалось лишь ждать, пока завершатся все необходимые приготовления. Долгие, пустые часы тянулись, превращаясь в недели. Боль в плече отступила, а вот боль от гибели Лукаса - нет. Кара целыми днями бродила по прекрасным дорожкам Чащобы, вспоминала Лукаса и устанавливала связь с животными по всему острову.
        «Будьте наготове! - предупреждала она их. - Скоро вы мне понадобитесь!»
        И вот, когда Кара уже почти сошла с ума от нетерпения, подготовка завершилась.
        Настал её черёд действовать.
        Она стояла одна в заброшенной хижине, глядя на единственный имеющийся там предмет мебели: ростовое зеркало, вдоль рамы которого были закреплены длинные свечи. Кара внимательно изучила своё отражение в ореоле света. Она была в кремовой ночной рубашке и босиком. Волосы у неё были нарочно растрёпаны, под глазами красовались сизые тени. Она выглядела как девочка, которая утратила всякую надежду и проводит ночи без сна.
        «Отлично!»
        Тогда, в башне Песочных Часов, Риготт утверждала, что в один прекрасный день Кара поймёт, насколько бесполезно сопротивление, и сама явится к ней. Чтобы всё получилось, нужно было заставить Риготт поверить, будто всё так и есть.
        «Ну, я готова. Я всё предусмотрела. Сюрпризов не будет».
        И тут в дверь постучались.
        Кара вздрогнула от неожиданного шума. Она нарочно приказала серым плащам, которые охраняли хижину, чтобы её не тревожили ни при каких обстоятельствах. Скорее ошеломлённая, чем встревоженная, она подошла к двери и повернула ручку, лишь в последний момент с ужасом осознав, что это Кверин мог наконец явиться за своей платой.
        «Нет! - с колотящимся сердцем думала Кара, когда дверь отворилась и в темноте проступила невысокая фигурка. - Не сейчас, только не сейчас…»
        Но это был всего лишь Тафф. Кара шумно выдохнула.
        - Извини! - прошептал он. За его спиной двое стражников пожали плечами, как бы говоря: «Ну а что мы могли?» - Я не услышал голосов и решил, что ты ещё не начала.
        - Ну, что такое? - спросила Кара.
        - Мне надо, чтобы ты кое-что для меня сделала, - продолжил он, проскользнув в комнату. Кара затворила за ним дверь. - Вообще это была задача Мэри, но она сейчас совсем кроха, и я решил, что лучше я сам. Только у меня в голове настоящий кавардак, мысли так и мелькают, и я очень боюсь, что забуду. А этого никак нельзя допустить.
        И Тафф сунул ей в руки маленький липкий шарик, похожий на жёваную ириску. Шарик был знакомого розового цвета.
        - Мэри постаралась придать ему тот же оттенок, что и у «Вулькеры», чтобы Риготт ничего не заподозрила. Ну то есть в конце-то концов она его обнаружит, но я рассчитываю, что всё случится так быстро…
        - Это для нашего грима, верно? - спросила Кара, вертя ириску в руках. - А надо с ним делать что-то особенное?
        Тафф помотал головой.
        - Нет, достаточно налепить и всё. Спасибо. Я просто так боюсь, что вдруг забуду, и тогда моя часть просто не сработает…
        Тафф направился было к двери, потом хлопнул себя по лбу.
        - Ой! - воскликнул он, оторвал половинку ириски, которую держала в руках Кара, и сунул её в карман. - Чуть не забыл! Вот видишь? Я просто не могу нормально соображать! Я так переживаю, что непременно всё перепутаю. А ты на меня рассчитываешь, а мне, на случай, если ты забыла, всего восемь лет, и…
        - Ты справишься просто блестяще, - остановила его Кара. - Как и всегда.
        - Мне правда очень страшно. Так страшно, как никогда в жизни не было!
        - И мне тоже страшно, - ответила Кара, - но есть и хорошие новости. Ты так долго был безрассудно отважным - побудь таким ещё немножечко, ладно? А после этого можешь хоть по гроб жизни спокойно оставаться трусом! Нет, серьёзно. Никто из-за этого о тебе хуже не подумает. Лично я собираюсь хныкать во время грозы и ложиться спать не меньше, чем при сотне свечей. Я это заслужила!
        Тафф широко улыбнулся.
        - А я тогда буду вопить от ужаса при виде змей! - рассудил он. - И убегать от собственной тени!
        - Вот-вот, ты всё правильно понял! - рассмеялась Кара. - Хотя, на самом деле, змеи довольно милые.
        Она поцеловала братишку в щёку.
        - Ну иди, постарайся поспать.
        Тафф вышел из хижины прежним пружинистым шагом.
        Кара вернулась к зеркалу. Она представила себе лицо Бетани и прижала два пальца к стеклу. Клубы тумана ударились о зеркало изнутри с такой силой, что Кара встревожилась, как бы оно не треснуло.
        Туман развеялся. И появилась Бетани.
        Её лицо было в разводах грязи и в мелких царапинах. Вместо чёрного плаща с вышитым пауком с двойными жвалами - только грязная серая рубаха.
        Её левая нога была прикована к вбитому в землю колу.
        - Бетани! - воскликнула Кара. - С тобой всё в порядке? Что она с тобой сделала?
        Бетани изумлённо прикоснулась к поверхности зеркала.
        - Ну наконец-то! - отозвалась она, запустив руку в свои свалявшиеся волосы. - Риготт велела мне ждать рядом с гримуаром, пока ты не свяжешься со мной. Поначалу я попыталась бежать, но… с тех пор я исполняла всё, как она велела. Я следила и ждала.
        - Прости меня, - вымолвила Кара.
        Бетани зажала рот ладонью.
        - Ой, мне же нельзя с тобой разговаривать! - испугалась она. - Риготт дала это понять весьма недвусмысленно…
        Она поднесла руки ко рту и закричала: «Стража! Стража!»
        Вдалеке послышались приближающиеся шаги.
        - Наберись мужества, Бетани! - шепнула Кара. - Я вытащу тебя оттуда! И Сафи тоже! Уже недолго осталось!
        Бетани посмотрела ей в глаза и чуть заметно кивнула. А потом гримуар подняли в воздух и куда-то понесли - явно нарочно держа его так, чтобы в него было видно только ночное небо, - и наконец положили его перед Риготт.
        Сегодня на Паучьей Королеве было изумрудно-зелёное платье, а поверх него - накидка из чёрного кружева. Её обсидиановый трон мерцал в лунном свете. Кара слышала, как свита Риготт переговаривается и пересмеивается где-то за пределами её поля зрения.
        Риготт вскинула руку - все умолкли.
        - Я знала, что это всего лишь вопрос времени, - произнесла она. - Теперь ты готова наконец признать истину?
        Хотя надменность Риготт заставила Кару вспыхнуть от гнева, она постаралась напустить на себя самый покорный и убитый вид, на какой была способна.
        - Вы были правы, - робко начала она. - Я думала, что сумею вас одолеть. Но после того, что произошло в Катте, я поняла - дальше бороться бессмысленно. Я слишком слаба. Вы такая великая вексари, мне такой никогда в жизни не стать.
        О последней фразе Кара тотчас же пожалела. «Пересолила!» - решила она. Риготт, конечно, достаточно тщеславна, чтобы поверить во внезапную покорность Кары, но нельзя же вот так сразу…
        Паучья Королева, однако, не выказала ни малейших подозрений, а кивнула с таким видом, словно ничего другого и не ждала.
        - Приятно слышать, что ты наконец-то осознала, где твоё место, - промолвила Риготт, и Кара поспешно потупилась, скрывая ярость под напускным раболепием. - Но что ты надеешься выиграть, сообщая мне об этом. «Вулькера» скоро будет моей. И если ты рассчитываешь на пощаду в грядущем новом мире, то, боюсь, уже поздно переходить на мою сторону.
        Она закинула ногу на ногу.
        - Возможно, это станет для тебя откровением, но я не из тех, кто готов прощать.
        Приспешницы Риготт подобострастно захихикали - Каре это напомнило тявканье гиен.
        - Последний грим у меня, - сказала она.
        Смех смолк.
        Риготт подалась вперёд и ткнула пальцем в зеркало.
        - Докажи! - прошипела она.
        Кара предвидела эту просьбу и взяла грим с собой в хижину. Она прислонила полоску кожи к стеклу. При виде её на прекрасном лице Риготт появилась гримаска капризного ребёнка.
        - Почему он у тебя? - осведомилась она. - Это же моё!
        - Пока нет, - ответила Кара. - Он может стать вашим. Но я хочу кое-чего взамен.
        - Что тебе нужно?
        - Мои друзья. Сафи и Бетани.
        Риготт ждала продолжения, явно не предполагая, что вся просьба Кары сводится только к этому.
        - И всё? - переспросила Риготт. - Провидица и обыкновенная ведьма?
        «Мало я требую! - подумала Кара. - Она почует ловушку…»
        - И ещё я хочу, чтобы вы дали торжественную клятву - позволить нам всем жить в мире и спокойствии до конца наших дней. Не только Сафи и Бетани, но и мне и моей семье тоже. С миром поступайте как вам угодно, только нас оставьте в покое.
        - Ну надо же! Что же стало с той добродетельной ведьмочкой, которая всегда думала сперва о других, а потом уж о себе? - хмыкнула Риготт.
        Кара отвела взгляд, притворяясь, будто стыдится признать правду.
        - Я повзрослела. Миру нет до меня дела. Почему мне должно быть дело до него?
        Риготт смерила Кару долгим, пристальным взглядом, и наконец одобрительно кивнула.
        - Я принимаю твои условия, - согласилась она. - Где ты находишься?
        - Сперва поклянитесь! - потребовала Кара.
        - Ну, предположим, я поклянусь, - ответила Риготт, - но с чего бы тебе мне верить? Всё равно тебе остаётся только надеяться, что я не обману. Не переживай. Как только «Вулькера» окажется в моих руках, я навсегда забуду о тебе и твоих приятелях. Месть меня не интересует.
        Фальшь в её словах была настолько очевидной, что Кара с трудом сдержала смешок.
        - Да, я понимаю, - ссутулилась Кара. - Нельзя же всю жизнь прятаться. Рано или поздно вы меня найдёте - я знаю, что найдёте. А так у меня будет хоть какой-то шанс.
        Она почтительно склонила голову.
        - От души надеюсь, что вы проявите милосердие.
        - Ну да, ну да, - бросила Риготт - её терпение было на исходе. - Ну, так где же ты?
        Кара глубоко вздохнула. Обратного пути уже не будет…
        - В Чащобе, - ответила она.
        Паучья Королева вскинула брови.
        - Это что, шутка какая-то?
        - Да нет, это правда, - отозвалась Кара. - Ауренцы продали свой грим Детям Лона, и те привезли его в Де-Норан. Он был погребён под корнями дерева фенрут в самом центре моей бывшей деревни - которую с тех пор захватила Чащоба.
        Всё сходилось, и Риготт это знала. Кара нарочно ждала случая поделиться этими сведениями, надеясь, что эта откровенность заставит её предыдущие утверждения казаться правдоподобнее.
        Как когда-то сказала Грейс, ложь всегда выглядит лучше, если добавить к ней ложечку правды.
        - Ты и сейчас там, в этом проклятом месте? - спросила Риготт.
        Кара с удовольствием услышала лёгкую дрожь в голосе Паучьей Королевы. Было очевидно, что у неё нет ни малейшего желания возвращаться в Чащобу, туда, где она провела две тысячи лет, заточённая под землёй, в теле гигантской паучихи.
        «Хорошо!» - подумала Кара, вспомнив, о чём она говорила Таффу: «Надо сбить её с толку, заставить растеряться».
        - Я здесь с серыми плащами, - продолжала Кара. - С теми, кто остался. Они не собираются сражаться с вами, но…
        Кара переступила с ноги на ногу, заламывая руки и стараясь выглядеть как можно более нервозной.
        - Я думаю, их присутствие может только… Ну, просто, я думаю, это важно… чтобы другие…
        - Ты боишься встречаться со мной наедине! - ухмыльнулась Риготт.
        Кара испуганно зажала себе рот, словно застигнутая врасплох тем, что Риготт обо всём догадалась.
        - Но чем могут тебе помочь серые плащи? - спросила Риготт. - Уж конечно, они понимают, что грим не равноценен жизням двух паршивых девчонок.
        Кара предвидела этот вопрос и заранее подготовилась к нему.
        - Я обставила всё так, будто мы с вами обсуждаем мирный договор! - заговорщицки прошептала она. - Будто бы в обмен на грим вы обещали навсегда оставить Сентиум.
        - Да ну? - переспросила Риготт. - Они не обрадуются, когда узнают, что ты их обманула!
        - Ничего, с несколькими рассерженными серыми плащами я как-нибудь управлюсь, - пренебрежительно передёрнула плечами Кара. - Почти в самом центре Чащобы есть деревня. Когда-то она была обитаемой, но теперь она вся заросла несолнцами. Знаете её?
        - Знаю.
        - Вот там мы и будем ждать. Сколько времени вам потребуется, чтобы попасть в Де-Норан?
        - Несколько дней, - ответила Риготт. - Ну, может быть, чуть побольше.
        «Будет непросто, - размышляла Кара, - но всё же наши новоприбывшие должны успеть приготовиться. Им нужно будет хорошенько изучить Чащобу, сработаться как следует…»
        - Ах да! - воскликнула Риготт и нахмурила лоб, как будто только что вспомнила что-то. - Совсем забыла!
        Паучья Королева спустилась со своего трона и изящной походкой поплыла к зеркалу. Кара услышала, как за пределами её ограниченного поля зрения десятки - а может, и сотни - её приспешниц тоже поднялись на ноги.
        Риготт подходила всё ближе и ближе, пока её лицо не заполнило собой всю поверхность стекла.
        - Если ты вдруг задумала очередную ребяческую выходку, хочу тебе напомнить, что в случае чего я не задумываясь убью твоих приятелей.
        - Сафи и Бетани останутся целы и невредимы, - промолвила Кара. - Иначе я позабочусь о том, чтобы вы никогда…
        - Да нет, девчонок-то я не трону, - отозвалась Риготт. - Я имею в виду другого твоего дружка. Смазливого мальчишку, что свалился с неба.
        На несколько секунд Кара забыла, как дышать.
        - Лукас жив? - переспросила она.
        - А ты не знала? - фальшиво удивилась Риготт. - Одна из моих ведьм поймала его на лету. Он себе и ногтя не сломал, счастливчик!
        «Лукас жив!!!»
        По телу разлились тепло и энергия, краски мира вновь сделались яркими. Кара как будто вернулась к жизни.
        - Ты погляди! - с тонкой ухмылочкой сказала Риготт. - Надо же, как обрадовалась! Это хорошо. Значит, ты будешь очень внимательно слушать то, что я скажу.
        Многоцветные глаза Риготт сделались жёсткими и колючими, будто кристаллы.
        - Я тебе не доверяю. И если я хоть на миг почувствую, что ты каким-то образом пытаешься меня одурачить, первое, что я сделаю - это вспорю мальчишку и выворочу наизнанку от головы до пяток. Думаешь, один раз потерять его было тяжело? Теперь представь, каково будет потерять его снова!
        21
        Риготт явилась на следующее утро.
        - Нет! - растерялась Кара, когда папа пришёл к ней с этой новостью. - Этого не может быть! Она же говорила, что ей потребуется несколько дней…
        - Она солгала, - ответил отец.
        «Ну да, конечно! - подумала Кара, удивляясь собственной глупости. - Зачем ей вообще говорить правду о чём бы то ни было?»
        Вслед за этой мыслью пришла другая - как удар грома: «А действительно ли Лукас жив? Может, и это тоже было ложью?»
        Нет, сейчас об этом думать нельзя. Надо сохранять сосредоточенность.
        «Не отвлекайся! Придерживайся плана!»
        Пока папа, как мог, организовывал застигнутых врасплох солдат, Кара с Таффом оседлали Тенепляску и отправились по тропе, что вилась по холмам выше деревьев. Оттуда открывался потрясающий вид на побережье. И даже с этого расстояния виден был зверь, подобный горе, что опустился прямо в море, подняв высокие волны, затопившие пологий берег.
        - Нирсук! - воскликнул Тафф.
        Это существо было, пожалуй, величайшим из творений Риготт. Капля его яда могла лишить вексари его или её магии, а сам Нирсук обладал способностью превращаться во что угодно, от фургона до шатра. Сегодня Риготт использовала эту махину с алой чешуёй как транспортное средство. Шипастая голова Нирсука легла на песок, - как собака кладёт голову на колени хозяина, - и бесконечный поток людей и чудовищ потянулся наружу из разинутого рта, присоединяясь к своим союзникам на взрытом песке.
        - Как же их много-то! - дрожащим голосом заметил Тафф. - У нас-то и десятой доли не наберётся…
        - Я знаю, - отозвалась Кара.
        Тафф недавно получил от папы подзорную трубу и сейчас глядел в её.
        - А это что за люди? - спросил он, указывая на внушительный отряд мужчин, что непрерывно толкались и бранились между собой. Все они в таких же чёрных плащах, как и у ведьм, но вместо гримуаров вооружены мечами и секирами. - Почему они помогают Риготт?
        - Папа предупреждал, что такое может случиться, - сказала Кара, позаимствовав у него подзорную трубу, чтобы посмотреть самой. - Это наёмники. Они сражаются за любого, кто им платит.
        - Но Риготт же плохая! - воскликнул Тафф. - Я этого не понимаю…
        - Я тоже.
        Из пасти Нирсука выходили всё новые наёмники - эти уже в стёганых доспехах, словно Риготт завербовала столько приспешников, что плащей на всех не хватило. Лица их были покрыты шрамами и татуировками со странными символами, глаза горели предвкушением насилия. Кара их не боялась. Серые плащи - солдаты опытные, против этих головорезов они должны выстоять.
        Что её тревожило по-настоящему - так это чудовища.
        Риготт явно трудилась не покладая рук, и теперь всё сотворённое ею воинство карабкалось, ползло и летело на берег. Нет, конечно, Каре было кого выставить против них, но Чащоба сильно изменилась в последнее время, её обитатели стали менее свирепыми, и по-настоящему жуткие твари сделались редкостью. Ну а страшилища Риготт специально создавались для того, чтобы сеять смерть: когти, как отточенные серпы; крылья, окаймлённые острыми, как бритва, перьями; огромные глазища, которые могли не только моргать, но и глотать.
        - Ну, всё не так плохо, - произнёс Тафф. - Серые плащи могут сражаться с наёмниками, а монстры - друг с другом.
        - Ага, а нам, значит, не о чем беспокоиться, кроме самой могущественной вексари на свете и её армии ведьм!
        - Ну да, - пожал плечами Тафф. - К тому же нам ведь не надо выиграть битву. Нам нужно просто задержать их, пока мы не заберём «Вулькеру». Наше оружие - внезапность.
        Кара кивнула, хотя и сомневалась, сумеют ли они в самом деле одурачить Риготт. «А вдруг она уже предвидит наши планы? А вдруг она вообще не взяла гримы с собой? И сколько людей и животных погибнет из-за меня?»
        Кара понимала, что пора двигаться обратно в деревню: впереди ещё столько дел, а времени осталось совсем мало! - но она всё смотрела и смотрела, отказываясь возвращать подзорную трубу Таффу, хотя братишка и пытался её отобрать. И вот наконец она увидела Сафи. Руки девочки были прикованы к длинной цепи, за которую близнецы волокли её по мелководью на сушу. Увидела она и Бетани, под охраной суровых ведьм.
        - Ну Кара! - воскликнул Тафф. - Нам правда пора!
        Отчаяние в голосе брата вернуло Кару к реальности. «Он прав». Она отдала ему подзорную трубу, развернула Тенепляску и поскакала прочь, не оглядываясь назад.
        «Это ничего не значит, - думала она. - Из Нирсука ещё не все вышли. Ещё не факт, что Риготт мне солгала».
        И всё же не было никаких причин полагать, что Риготт сказала правду. Прямо сейчас ей нужно было сделать лишь один-единственный пугающий вывод.
        Она видела Сафи. Она видела Бетани.
        А Лукаса она не видела.
        Это Сордус выбрал деревню с несолнцами в качестве места встречи. «Она настолько далеко от берега, насколько возможно, - объяснял он. - Даже если Риготт высадится на ближнем побережье, огромное воинство узкими тропами быстро не проведёшь. Это её задержит - а может даже, её армия слегка поредеет».
        И пока что, похоже, всё шло так, как и рассчитывал Сордус. Наблюдатель следил за приближающейся армией, регулярно сообщая Каре новости об их мучительном продвижении. Ведьмы держались при своей королеве, а вот наёмники нередко забывались и забредали в лес. Некоторые из них так и не возвращались.
        Чащоба уже не была такой мрачной и пугающей, как прежде, но её обитателям по-прежнему хотелось кушать.
        Два дня миновало к тому времени, как войска Риготт наконец-то дошли и выстроились на поле у околицы деревни. Все устали, проголодались и были в скверном настроении.
        Их ждала армия Кары.
        Она обратилась с призывом о помощи ко всей Чащобе, и самые разные существа откликнулись на зов: двуглавые змеи с выбеленными ядом зубами, громадные медведи с длинными режущими щупальцами вместо когтей, махонькие пушистые шарики с ядовитым мехом, которые носило ветром, как пух одуванчика. Сотни птиц кружили над головой, готовые в любой момент спикировать и вонзить когти в Кариных врагов. А под землёй копали свои ходы бритвозубые черви: Кара собиралась использовать жуков и огненных муравьёв и хотела, чтобы пути были наготове.
        Позади животных шестью ровными шеренгами выстроились оставшиеся серые плащи, держа поперёк груди свои посохи с шарами. Некоторые из них верхом на гносторах, пузатых птицах, которые не летали, а бегали, переваливаясь с боку на бок, чтобы сохранять равновесие. И хотя вид у них глупый, на самом деле они весьма проворны.
        Сама Кара - на Тенепляске, Тафф же оседлал Дарно. Папа, Мэри-Котелок и Сордус расположились у них за спиной на своих собственных скакунах. Все в серых плащах. Каре не очень-то нравилось носить форму своих бывших врагов, но это было необходимо, чтобы их план сработал.
        - Ну, когда запускать? - спросила Мэри.
        Она держала в руках воздушного змея, чья магия управлялась стрелкой-вертушкой, которая могла остановиться напротив одной из четырёх картинок. Тафф называл змея «своей любимой хитростью».
        - Как только начнётся сражение, чем больший поднимется беспорядок, тем лучше.
        Плотно растущие деревья заключили обе армии в естественные границы. Территория, на которой они расположились, была огромна. Чтобы пересечь её пешком, потребовался бы целый час, и всё же далёкие фигурки воинства Риготт растянулись от края до края, а рядов было столько, что Кара со счёта сбилась.
        Врагов было гораздо больше.
        «Это пока!» - подумала Кара.
        Чёрное знамя с пауком с двойными жвалами реяло высоко над войсками Риготт, бешено хлопая на ветру.
        - А у нас почему знамени нет? - спросил Тафф.
        - Как-нибудь в другой раз, - отозвалась Кара. - Насколько близко к ним тебе надо оказаться, чтобы выполнить свою работу?
        - Намного ближе, чем сейчас. На ту сторону поля.
        - Я тебя провожу, - сказала Кара. - У тебя будет только один шанс, так что смотри, не оплошай!
        - Не волнуйся, я столько тренировался!
        - Пап, - спросила Кара, оглянувшись через плечо, - а Брим всем серым плащам раздал…
        - Они готовы, - ответил отец. - Во всяком случае, насколько они вообще могут быть готовы.
        - Когда я надену капюшон, - напомнила Кара, переведя взгляд на Сордуса, - подадите сигнал.
        Сордус похлопал по рогу, висящему у него на боку. Рог был длинный и изогнутый: его вырезали из кости какой-то гигантской зверюги.
        «Ну всё, - подумала Кара. - Всё готово. Больше ты ничего сделать не можешь».
        Чего она не предвидела - это того, как жутко будет сосать под ложечкой от страха, как отчаянно будет колотиться сердце. Стараясь выглядеть настолько бесстрастной, насколько это возможно, - «Только не показывай слабости!» - Кара выехала на несколько шагов вперёд. По ту сторону поля на белом коне красовалась Риготт. Жеребец выглядел на удивление немагическим.
        Паучья Королева проникла в разум Кары и заговорила с ней напрямую.
        «Занятные у тебя союзники! Серые плащи и монстры. А ты уверена, что ты на стороне добра?»
        Застигнутая врасплох этим ментальным вторжением, Кара поспешно принялась возводить внутри своего разума защитные стены, как научил её Сордус.
        Хохот Риготт раскатился эхом внутри её головы.
        «Да не трудись ты! Не имею ни малейшего желания контролировать твой разум. Я предпочла бы по старинке: вексари против вексари».
        Кара изобразила изумление, которого на самом деле не испытывала.
        «Но я не хочу сражаться! - подумала она. - Мы же собирались просто совершить обмен. Мы же договаривались. Грим в обмен на моих друзей!»
        «Нет, глупая ты девчонка! Я просто убью всех, кто тут есть. И вырву грим из твоих остывших мёртвых рук!»
        Риготт стиснула кулак, и наёмники ринулись вперёд.
        Кара чувствовала, как рокочет земля под копытами бронированных лошадей. Она покосилась на Таффа - тот чуть заметно кивнул. «Мы же оба знали, что Риготт не собирается меняться». Хотя, конечно, одно дело было предугадать атаку. Но различить свою смерть в глазах убийц - нечто совершенно другое.
        Холодный пот пополз по спине Кары. Она чувствовала себя не в своей тарелке.
        «Меня учили работать на ферме, а не командовать сражениями. Это что, правда я?»
        - Мэри, - обернулась Кара, бросив взгляд на воздушного змея, - пора!
        Она понимала, на какой риск идёт. «Риготт ведь говорила, что, как только почует подвох, тут же убьёт Лукаса!» Но вдруг, то была всего лишь жестокая ложь, чтобы держать Кару в подчинении? Она ведь так и не увидела Лукаса своими глазами! Откуда же ей знать, что он и вправду жив?
        «Он погиб, - подумала Кара. Её внутренний голос звучал жёстко и хладнокровно - привычка, усвоенная за годы жизни в Лоне. - Он погиб, и ты это знаешь. И даже будь он жив - он бы сам потребовал сделать всё для победы над Риготт. Это важнее, чем любой из нас».
        Мэри размотала катушку, чуть ослабила нитку. Змей взмыл в воздух на несколько футов. Стрелка бешено вращалась, не желая задерживаться ни на одной из картинок.
        Папа вскинул руку.
        - Постойте! - велел он. - Подпустим их ближе. Чтобы наши люди могли обойти их с флангов и расколоть силы Риготт.
        Кара с нарастающей дрожью следила за наёмниками. В чём-то они даже страшнее тварей Риготт. У монстров были могучие инстинкты, это Кара могла понять, - но такая кровожадность в глазах людей казалась воистину устрашающей.
        - Давай! - воскликнул отец.
        Мэри отпустила змея на волю. Тот поймал ветер и взмыл в небо. Прежде, чем он поднялся достаточно высоко, чтобы скрыться из вида, Кара разглядела, как вертушка остановилась на грозовой туче.
        И хлынул дождь.
        Лило как из ведра. Грохотал гром, испуганные кони брыкались и вставали на дыбы, сбрасывая всадников на землю. Однако беспорядок царил недолго. Не прошло и минуты, как войска Риготт опомнились и пришли в себя. Они снова двинулись вперёд, пусть и не так стремительно, но решительно стиснув зубы. Подумаешь, какая-то гроза! Их это не остановит.
        Вот только гроза не была просто грозой.
        Это был ещё и сигнал.
        Из чащи леса с обеих сторон хлынули на поляну сотни солдат.
        Эти подкрепления появились благодаря той роли, которую сыграл в их планах папа. Он притворился Тимофом Клэном и отправил послания во все четыре области Сентиума, призвав их армии в Де-Норан на последнюю битву с Паучьей Королевой. Кара сомневалась, что кто-то откликнется, однако спустя несколько недель напряжённого ожидания прибыл первый корабль, из Ильмы. За ним вскоре последовали и другие.
        Они явились не ради Клэна. А ради Кары.
        Все были наслышаны о юной ведьме, что освободила от зла деревню Де-Норан, одолела Лесного Демона, спасла детей Наева Причала, изгнала злого духа из замка Долроуз и ранила Риготт в сражении у гробницы Клэна. Ходили слухи, будто даже самые свирепые твари склоняются пред добротой её сердца.
        Её так и прозвали: Кара Добрая.
        Она была их единственной надеждой на спасение, и теперь они сражались во имя неё.
        По оружию можно было различить, кто из какой области прибыл. Воины Ильмы с убийственной точностью выпускали в цель свешаровые стрелы. Рыцари Люкса носили хрустальные доспехи и рубились дивными мечами, что выглядели как стеклянные, но никогда не разбивались. Бойцы из Аурена сражались голыми руками и использовали маленькие колокольчики - ими они звенели над ухом у противников, и те в мучениях валились на землю. Отряд из Катта - самый малочисленный - был экипирован чёрными масками (такие же Кара видела в свупе), прозрачные трубки от которых тянулись к металлическим баллонам у них за спиной. Каттиане держались на краю сражения и метали стеклянные шары в скопления врага. Разбиваясь, шары выпускали наружу клубы газа, от которых все, кто находился поблизости, немедленно покрывались волдырями и нарывами и принимались вопить от боли.
        Наёмников становилось всё меньше, однако они по-прежнему свирепо бились, неся смерть на концах отточенных клинков.
        - Папа! - выкрикнула Кара.
        Отец Кары вскинул в воздух свой посох с шаром и ринулся в бой. Серые плащи последовали за ним. Посохи с устрашающим жужжанием подсекали ноги и били по головам, и неприятель, зажатый меж двух вражеских войск, начал проявлять первые признаки паники.
        А в вышине стрелка на змее перескочила на другую картинку. Дождь перестал так же внезапно, как и начался, - будто слив заткнули пробкой, - ослепительно засияло солнце и наступила невыносимая жара. Люксианцы немедленно воспользовались неожиданным преимуществом, умело разворачивая свои слёзные мечи так, чтобы солнечные блики слепили противников.
        Ещё больше наёмников рухнуло наземь. Некоторые бросились бежать в Чащобу.
        Риготт выпустила своих монстров.
        Кара - своих.
        Твари встретились с тварями к северу от основного сражения. Через головы солдат Кара видела лишь самых крупных животных, но чувствовала она всех. Их свирепые инстинкты пронизывали её до самых костей. Все звериные крики и вопли, какие только можно вообразить, и иные, которых и вообразить нельзя, заглушили лязг оружия: рёв и блеяние, рык и шипение, визг и фырканье… Были и другие звуки: рвущейся плоти, брызжущей крови, - и от них Карино тело, словно ударами молний, пронизывала боль. Она страдала, как страдали её создания. Кара научилась ослаблять эту связь, и даже разрывать её вовсе, но нарочно решила не делать этого. Те, кем она управляла, доверили ей свои жизни, и было бы крайним неуважением не разделить их боль.
        - Готов? - спросила она у Таффа.
        Он отважно кивнул и крепче стиснул своими ручонками шею Дарно.
        «Я его не уроню!» - пообещал скорпионо-волк.
        «Знаю, что не уронишь», - ответила Кара. И переключила свои мысли на другое животное. «Тенепляска! Вперёд!»
        Кобыла рванула, словно пушечное ядро. Кара держалась что было мочи, пригнувшись к шее лошади, пока они неслись мимо наёмников и монстров. Несколько раз в них едва не попали. Бородатый солдат ринулся на них, занеся топор, но рухнул наземь: стрела угодила ему в грудь. Орёл с глазами цвета зыбучего песка полоснул Кару когтями по спине, но прежде, чем он успел нанести второй удар, её волокун перехватил птицу на лету.
        Когда они достигли центра поля, хаос сомкнулся вокруг, точно клещи. Две отдельные битвы слились воедино: девушка из серых плащей дралась не на жизнь, а на смерть с тварью, сотканной из тумана; группа наёмников отбивалась от Кариных серпов. Тенепляска заржала и завертелась на месте - все пути были отрезаны. Два рычащих тела врезались кобыле в бок. Она чуть было не упала, но каким-то чудом всё же устояла на ногах.
        «Их слишком много, - подумал Дарно и, извернувшись, ужалил саблезубую гориллу прежде, чем та дотянулась до Таффа. - Нам нужна помощь, иначе мы не прорвёмся».
        Кара потянулась разумом вовне, пока не нащупала кроваво-багряные мысли старого врага. «Вы мне нужны!» - вскричала она. И тотчас же два приземистых гра-дака разъярёнными быками ворвались в толпу, расшвыривая тела людей и зверей. Эти гра-даки были крупней, чем тот, который откусил пальцы Лукасу: у них было по пять ртов, и этими ртами они проворно разделались с какой-то бесформенной чавкающей тварью, похожей на кальмара, с хохлом в форме веера.
        - Поехали! - воскликнула Кара, похлопав по шее Тенепляску.
        Гра-даки помчались впереди, расчищая им путь: они попросту сносили любых людей и тварей, которым достало глупости попасться им под ноги.
        Тенепляска и Дарно скакали следом.
        Вскоре самая гуща битвы осталась позади. Перед ними простиралось открытое поле. Кара отчётливо видела Риготт, восседающую на белом коне и отдающую приказы ведьмам вокруг.
        Солнце скрылось. Кару начал хлестать град.
        Ведьмы, все как одна, двинулись вперёд, раскрывая на ходу свои гримуары. Кара не слышала слов, что они произносили, но чувствовала надвигающуюся угрозу: чёрная магия вздымалась над ними, подобно накатывающему валу прибоя. Она не успела даже выкрикнуть предупреждение. Небо вдруг сделалось разноцветным: лиловые молнии, потоки голубого огня, клубящийся жёлтый вихрь, засосавший сразу трёх солдат из Люкса… До сих пор соратники Кары держались молодцом - может, даже и побеждали, - но этот магический натиск разом переломил ход битвы.
        «Неси Таффа на место! - велела она Дарно. - Сейчас всё будет развиваться очень быстро».
        Скорпионо-волк рванул прочь, Тафф изо всех сил цеплялся за его спину. Кара напоследок пересеклась глазами с братишкой и прочла в них тревогу. Боялся он не за себя.
        «Ночные искатели, - скомандовала она, - в бой!»
        Это папа привёз с собой в Чащобу безобидных с виду собачек, при помощи которых он выслеживал ведьм, когда был Тимофом Клэном. Поначалу Каре очень не хотелось использовать этих животных: одна такая зверюга чуть не ослепила её в детстве, и пережитый тогда страх так до конца и не развеялся, - но в конце концов ей удалось приручить этих тварей. В течение всей битвы они, повинуясь её приказу, прятались среди деревьев. Теперь же - набросились на ведьм со спины, на ходу меняя облик и выпуская из лап прозрачные иглы. Кара наблюдала, как несколько ведьм, выронив свои гримуары, повалились наземь и тщетно пытались отбиться от страшных созданий.
        Атака ночных искателей пробила брешь в рядах ведьм, и Кара увидела Сафи и Бетани, цепями прикованных к земле. Кара мысленно дотянулась до застенчивого енотика с зубами такими крепкими, что способны перекусить меч пополам, и отдала приказ: «Освободи моих друзей!»
        Прежде, чем Кара успела подать подругам сигнал, что помощь идёт, коридоры её разума застыли от ледяного голоса:
        «Ну, и чего ты надеешься тут достичь?»
        Несмотря на то что их по-прежнему разделяло довольно большое пространство, Кара приблизилась достаточно, чтобы разобрать выражение лица Риготт. Притом как развивалась битва, притом что её войска несли такие неожиданные потери, Кара рассчитывала обнаружить в глазах Паучьей Королевы хотя бы намёк на тревогу - а может, даже и ужас.
        Риготт смотрела с усмешкой.
        «Я могла бы покончить со всем этим безобразием в мгновение ока, если бы захотела, однако же моим ведьмам полезно потренироваться. Вон, гляди - они уже снова берут верх».
        Риготт была права. Поле было усеяно истерзанными и изломанными трупами ночных искателей. А ведьмы по-прежнему маршировали в сторону войска Кары, на ходу творя заклинания. Труп каттианского солдата взмыл в воздух и рухнул где-то в лесу. Серые плащи корчились от боли - невидимые плети хлестали их тела. Один отважный рыцарь взмахнул мечом - и исчез, не успев его опустить.
        Кара увидела, как близнецы читают заклинание из своего гримуара, одного на двоих. В следующую секунду земля отрастила травяные зубы и сожрала солдата целиком.
        «Нам не выстоять против такой магии», - подумала Кара.
        Десятки голосов взвыли от ужаса: рука цвета облаков опустилась с неба, сграбастала оставшиеся войска Ильмы и сжалась в кулак. Это было Последнее Заклинание: сотворившая его ведьмочка, малышка не старше лет восьми, с визгом провалилась в портал, раскрывшийся в её гримуаре. Её ждал Колодец Ведьм.
        - Мне это надоело! - рявкнула Риготт прямо в ухо Каре. - Отдавай грим!
        Кара вздрогнула от неожиданности. Только что Риготт была на краю поля. А теперь она очутилась на расстоянии вытянутой руки.
        «Этот конь телепортируется, - поняла Кара. - Значит, он всё-таки магический…»
        В руке Риготт мелькнул кинжал.
        Лезвие рассекло плечо Кары вместе с лямкой её сумки - руку обожгло болью. Риготт подхватила сумку. Кара соскользнула со спины Тенепляски и грохнулась наземь, прикусив язык. Рот наполнился кровью.
        Град перестал. Снова засияло палящее солнце.
        Кара, пошатываясь, поднялась на ноги и увидела, как Риготт вытащила грим из сумки и благоговейно взирает на него. К счастью, она не заметила липкой массы, которой была промазана внутренняя сторона кожаного прямоугольничка, тем более что по цвету она точно совпадала с розовой кожей.
        «Где вы? - окликнула Кара Дарно, лихорадочно разыскивая волка среди царящего на поле хаоса. - Немедленно тащи сюда Таффа!»
        Положив заднюю обложку «Вулькеры» к себе на колени, Риготт опустила руку в седельную сумку и достала остальные три грима. Она аккуратной стопочкой выложила шестнадцать страниц поверх задней обложки и притиснула на место корешок. В тот самый миг, как передняя обложка коснулась страниц, раздалось жуткое шипение, будто вскрыли гробницу, что веками стояла запечатанной, и ослепительный луч голубого света вонзился в гримуар. Он стремительно прошил обложку и корешок, - снова, и снова, и снова, - двигаясь на манер иголки с ниткой, что соединяют разрозненные страницы.
        «Вулькера» вновь стала целой.
        - Ну наконец-то! - воскликнула Риготт. - Теперь вы все узнаете, что значит истинное могущество!
        Риготт раскрыла книгу. Её рука, обтянутая перчаткой, чуть-чуть дрожала. Она увидела заклинание на первой странице, и глаза её расширились.
        - О да! - выдохнула она. - Почему бы не начать с этого?
        Губы Паучьей Королевы произнесли первое слово. Это слово не имело звучания в обычном смысле - оно скорее провалилось Каре в глотку, точно кусок тухлого мяса. Девочка схватилась за живот, с трудом сдерживая тошноту. Риготт произнесла второе слово. От звука этого слова у Кары онемели уши, как будто она натёрла их снегом.
        До третьего слова Риготт так и не добралась.
        «Вулькера» вырвалась у неё из рук и прилепилась к предмету, который, вращаясь в воздухе, со свистом пронёсся мимо - это липкая масса на задней обложке магическим образом притянулась к своей второй половине, размазанной по бумерангу. Игрушечный снаряд пролетел ещё несколько футов, а потом, описав дугу, вернулся обратно и опустился посреди поля в протянутую руку Таффа.
        - Не-ет!!! - взвыла Риготт.
        Тафф отлепил «Вулькеру» от бумеранга и протянул книгу Сордусу. Бывший Лесной Демон кивнул Паучьей Королеве, будто старой знакомой посреди многолюдной площади, и поднёс к губам изогнутый рог.
        Зычный звук, похожий на рёв какого-нибудь морского зверя, разнёсся над полем битвы, подавая серым плащам сигнал к действию.
        И каждый из них достал гримуар.
        Идея принадлежала Таффу, но основную роль в этом деле сыграл отец Сафи. Благодаря многолетнему опыту работы в переплётной, Брим сумел изготовить книги в точном соответствии с требованиями Кары.
        Все они выглядели один-в-один как «Вулькера».
        Держа гримуары на виду, серые плащи накинули капюшоны и разбежались кто куда. Сордус тоже накинул капюшон и растворился среди них. Не прошло и нескольких секунд, как он сделался неотличим от остальных.
        Риготт лихорадочно шарила глазами по полю битвы, пытаясь отыскать подлинную «Вулькеру», затерявшуюся в море поддельных копий. Её лицо отнюдь не было прекрасным - оно перекосилось от ярости.
        - Где она? - вскричала Риготт. - ВЕРНИТЕ МНЕ МОЮ КНИГУ!!!
        Шипя, точно загнанная в угол кошка, она взмахнула рукой, убила ближайшего из серых плащей пригоршней чёрных бабочек и спрыгнула с коня, чтобы рассмотреть залитый кровью гримуар, который сжимал в руках несчастный.
        Кара не стала ждать, что будет дальше: ей нужно было срочно попасть на другой конец поля. Она накинула капюшон и бросилась бежать, перепрыгивая через тела павших, огибая чудовищ, сцепившихся не на жизнь, а на смерть. Верхом на Тенепляске без сомнения быстрее, но кобыла слишком приметная, и Кару легко заметить издалека. Однако её верные слуги чувствовали, где она, и исподволь расчищали ей путь. Опустив голову, Кара неслась со всех ног - как вдруг упала на землю, и чьи-то невидимые руки потащили её назад.
        Она подняла глаза - и увидела, что на неё пялятся близнецы.
        Те явно были удивлены и обрадованы этим неожиданным подарком. Сестрицы переглянулись, и смысл этого взгляда был так же очевиден, как если бы они говорили вслух.
        «Сейчас мы её убьём, и тогда Паучья Королева наконец-то полюбит нас больше всех!»
        Они принялись читать заклинание - распевно, в унисон - по своему общему гримуару. Кара услышала треск в воздухе, ощутила вокруг магическую энергию. Близнецы торопились, глаза у них горели безумной радостью.
        Но закончить они не успели: луч фиолетового света ударил в них, и обе полетели на землю вверх тормашками.
        Кара обернулась и увидела позади себя Сафи - в её руках лежал раскрытый гримуар.
        - Тафф рассказал мне про ваш план, - улыбнулась она, помогая Каре подняться. - Беги!
        Близнецы уже успели прийти в себя и теперь смотрели на Сафи с убийственной ненавистью.
        - Ты сама-то с ними управишься? - спросила Кара.
        Сафи широко улыбнулась и перевернула страницу гримуара.
        - Ещё как!
        На землю посыпались крупные снежные хлопья. Кара, заставив себя не обращать внимания на яростный поединок заклинаний за спиной, помчалась к лесу, где ждал её Сордус. От его дыхания в морозном воздухе клубился пар.
        - Ну, Кара, колдуй хорошенько! - произнёс он и вручил ей «Вулькеру».
        22
        Стоило Каре коснуться восстановленной «Вулькеры», неодолимая потребность использовать книгу нахлынула на неё, вытеснив все прочие мысли и чувства. Это было больше, чем обычное желание сотворить заклинание. Это было… будто сама её душа вдруг отрастила зубы и испытывала ненасытный голод, алкая магии.
        Голос, который Кара слышала внутри себя, был не совсем её собственный.
        «С этой книгой ты можешь стать куда могущественней Риготт, - говорил он. - Зачем все эти сложности? Произнеси несколько фраз - и ты сможешь закончить битву в одно мгновение!»
        Кара видела, словно со стороны, как она открывает гримуар на первой странице. Тексты немыслимого могущества возникали у неё перед глазами.
        «Подумай, как много добра ты сможешь совершить! Прекратить эту битву. Спасти Таффа от Кверина Финдрейка. И зачем останавливаться на полпути? Ты сможешь отменять даже смерть! Лукас… Твоя мама… Ты сможешь вернуть себе их обоих!
        Ты столько страдала! Столько жизней спасла! Ты всё это заслужила.
        Просто возьми и прочти пару строк.
        Прочти их…»
        Кара захлопнула «Вулькеру».
        - Нет! - вскричала она. - Твоя магия запятнана злом!
        Слова, произнесённые вслух, разжигали её гнев, помогали снова мыслить ясно.
        - Да, я попытаюсь творить добро, но надолго меня не хватит. Ты изменишь меня. Вот что делает истинное зло: оно приносит в мир тьму, пользуясь другими людьми. С меня довольно! Пришло время изменить тебя!
        Она оплела «Вулькеру» своим могуществом вексари, ища хоть какой-нибудь зацепки. «Это просто животное, - думала Кара, - только оно терзает своих жертв не когтями и клыками, а заклинаниями». С обычным гримуаром было бы невозможно связаться таким образом, но «Вулькера» была иной.
        Ведь в глубине её был заточён живой человек!
        Холодная пустота хлынула в сердце Кары. Это было намного хуже, чем когда она коснулась отдельного грима у замка Долроуз. В тот раз Кара едва коснулась отчаяния Евангелины.
        А сейчас она ухнула в самую глубину.
        Настоящую девочку она воспринимала как островок посреди абсолютного запустения, парящий над бездной чёрной тоски и горя. «Надо выстроить мостик, чтобы общаться с ней напрямую, - размышляла Кара, изо всех сил стараясь оставаться самой собой. - Что же создаст самую прочную связь? Чего ей хочется сильнее всего? Тепла? Дружбы?»
        И Кара со вздохом выбрала один из самых любимых сохранившихся в памяти моментов. Раньше она избегала использовать его, потому что слишком им дорожила, но сейчас действовать нужно было быстро, а ничего сильнее на ум не приходило.
        «Таффу чуть больше годика, - вспоминала она, используя каждый образ как кирпичик в основании моста. - Он лежит в кроватке, а я играю с ним в прятки - на самом деле, это самый обычный вечер, - и тут он произносит своё первое слово.
        Моё имя.
        Это звучит, скорее, как «Кава», чем как «Кара», но мне всё равно. Я радостно поднимаю его в воздух и целую в носишко. Тафф чихает. И на миг я забываю о том, что наша мама умерла, что вся деревня нас ненавидит. Мы с Таффом одни в этом облачке любви, которое защищает нас от жестокого мира».
        Мостик встал на место, и Кара навеки потеряла это воспоминание. Она зажмурилась и вступила в разум принцессы Евангелины. Чудовищное одиночество навалилось на неё, точно груда камней.
        «Бедная девочка! Что же Риготт с тобой сделала?»
        Кара открыла глаза. Она была уже не на поле битвы.
        Шкафы, набитые томами в кожаных переплётах, доходили до самого потолка высокой треугольной комнаты. В центре этой библиотеки в простом деревянном кресле сидела девочка в строгом чёрном платье с тугим высоким воротником. Её волосы - чёрные, длинные и прямые - раскинулись по плечам.
        - Принцесса Евангелина! - вымолвила Кара.
        Девочка кивнула, нимало не удивлённая тем, что в её владениях вдруг появилась незнакомка. Она оказалась моложе, чем предполагала Кара: лет восьми или девяти, - и её ноги на несколько дюймов не доставали до пола. Тонкие губы плотно сжаты в вечной гримаске.
        - Ну здравствуй, Кара Вестфолл, - произнесла Евангелина.
        - Откуда ты знаешь, кто я?
        - Я тебя узнала. По твоим мыслям. Жалко, что ты так недолго гостила у меня в Колодце. Ты всем причинила столько хлопот! Это было занятно.
        Кара внимательно вгляделась в тома на полках. Эти книги выглядели как гримуары. На корешках чёрной нитью вышиты имена. Кара сняла с полки ближайшую книгу - «Энни» - и принялась листать от конца к началу, пока не увидела слова, возникающие прямо на глазах:
        «…А вчера ещё одну полоску нацепили. Я что-то задумалась о своём муже, пыталась припомнить, какого цвета его глаза, голубые или зелёные, и отвлеклась, как раз когда рубила дерево для Огня Заклинаний…»
        Кара закрыла книгу и поставила её на место.
        - Когда в Колодце Ведьм кто-то думает, его мысли ползут по земле, - она вспомнила, как видела это собственными глазами. - Но они в то же время записываются в этих книгах, верно?
        - Да, - ответила Евангелина. Она взяла тоненькую книжку, лежавшую на самом верху стопки, что возвышалась рядом с ней. - Эта - твоя. Хочешь почитать?
        Кара покачала головой и опустилась перед девочкой на колени.
        - То есть ты всё время только этим и занималась? - спросила она, взяв девочку за руку. - Просто сидела и читала чужие мысли?
        Евангелина вздрогнула от её прикосновения.
        - Меня это устраивает, - отозвалась она. - Это мои подруги.
        - Давай я буду твоей подругой? - предложила Кара. - Настоящей подругой!
        - Нет! - воскликнула Евангелина и замотала головой. Одна из книг свалилась с верхней полки. - Этого не может быть. Я же чудовище. Я создала это место, и я… я причиняю людям зло! Я заслуживаю наказания.
        Она вырвала руку из рук Кары.
        - Как ты вообще сюда попала?
        - Это неважно, - серьёзно сказала Кара. - Главное - как ты сюда попала?
        Девочка отчаянно затрясла головой.
        - Не хочу про это говорить!
        Общаясь с Евангелиной, Кара не переставала сознавать всё, что происходит в Де-Норане - как будто бы она спала и в то же время понимала, что спит. Она видела, как стоит на коленях в грязи на поле боя, прижав к груди «Вулькеру», словно в молитве. С десяток тварей из Чащобы окружили её, охраняя.
        «И всё же это лишь вопрос времени: рано или поздно Риготт догадается, у кого то, чего она так жаждет. Надо спешить!»
        - Ну что ж, раз не хочешь говорить сама, - начала Кара, - тогда я расскажу тебе, что произошло - как я это понимаю. Давай начнём с Риготт.
        Лицо Евангелины омрачилось страхом, ещё несколько книг рухнули с полок.
        - Ей следовало научить тебя управлять способностями вексари, а вместо этого она взяла и похитила все твои воспоминания о любви и счастье, и чудовищная тьма укоренилась в твоём сердце. От тебя - не по твоей вине - осталась лишь пустая скорлупка.
        Евангелина попыталась зажать уши, но Кара ей не позволила. Чтобы её план сработал, принцесса должна признать всё как есть на самом деле.
        - А потом человек по имени Сордус подарил тебе гримуар, - продолжала Кара, - и ты воспользовалась им, чтобы натворить ужасных вещей. Немыслимых вещей. Однако под конец ты, видимо, вспомнила себя настоящую, хотя бы отчасти, потому что твоё Последнее Заклинание вовсе не было злым.
        - Нет, было, было! - воскликнула Евангелина, отпихивая Кару. - Я же создала Колодец Ведьм!
        - Но ты же не нарочно, - возразила Кара. - Твоё Последнее Заклинание на самом деле вполне невинно, верно ведь? Ты просто пожелала никогда больше не быть одинокой. Однако к тому времени «Вулькера» уже слишком сильно исказилась тьмой. Она извратила его, сотворив целую систему магии, что заманивает в ловушку «подруг» для тебя и позволяет читать их мысли.
        Целый книжный шкаф грохнулся на пол.
        - Не желаю больше ничего слышать! - закричала Евангелина и уронила своё кресло, отступая в угол. - Уходи! Оставь меня! Я убивала людей. Это всё моя вина! И моё наказание. Ты ничего не понимаешь!
        - Нет, понимаю! - перебила Кара. - Я выросла в месте, где все-все меня презирали и ненавидели! И я тоже отняла жизнь, совсем как ты. Вся разница между нами в том, что я могла держаться за тех, кто меня любил. Если бы я не знала такой любви, тьма поглотила бы меня целиком - так же, как тебя.
        Кара взяла девочку за руку - и на этот раз та не стала её отнимать.
        - То, что произошло, - не твоя вина, Евангелина. И твои мама и папа очень-очень любили тебя, даже если ты этого не помнишь.
        - Я знаю… - пробормотала принцесса и обмякла, будто тряпичная кукла.
        «Откуда?!» - удивилась Кара, но, чувствуя, что самой спрашивать не стоит, промолчала и выглянула в реальный мир. Кольцо животных вокруг увеличилось - это был живой щит, выставленный против бесчисленного множества противников. Боль пронизывала Кару снова и снова: один за другим звери падали замёртво. Вот Бетани прочла заклинание, и вся группа оказалась за стеной зеркал, отражающих магические атаки.
        Но было ясно - долго они не выдержат.
        - После того, как я использовала все страницы, кроме последней, - тихо сказала Евангелина, - я нашла своего папу. Он пытался помочь маме, но та умерла у него на руках. Он и сам был почти мёртв. Я села рядом с ним, ожидая услышать, как он меня ненавидит - ведь я не помнила от него ни единого доброго словечка. Но перед смертью папа обнял меня и прошептал, что он меня любит. Тогда-то я и осознала, какую ужасную ошибку совершила.
        И непролитые за века слёзы свободно хлынули из глаз Евангелины.
        - Эти его слова - словно холодная вода в лицо: я вдруг очнулась и наконец-то снова обрела способность мыслить самостоятельно, - призналась она. - Но я не знала, как долго это продлится. Я хотела убедиться, что использую последнюю страницу гримуара до того, как снова забудусь и причиню зло кому-нибудь ещё.
        Евангелина протянула руку вперёд, как будто перед ней лежала раскрытая книга.
        - Эта страница была могущественней, чем все предыдущие вместе взятые. Я это чувствовала.
        - Твоё Последнее Заклинание, - кивнула Кара. - То, что создало Колодец Ведьм…
        Принцесса Евангелина со стыдом опустила взгляд.
        - Я вовсе не этого хотела! - вымолвила она, покачав головой. - Я чувствовала, что Последнее Заклинание будет куда могущественней остальных, и я желала снова оживить своих родителей, но мне было бы слишком стыдно смотреть им в глаза после всего, что я натворила. И потом, я понимала, что если они вернутся, то уже не будут прежними. Гримуар исполнился тьмы и насилия из-за всего, что я с ним сотворила, будто щенок, приученный охотиться и убивать, никогда не знавший ласки доброго хозяина. Я знала, что его магии доверять нельзя, вот и решила сотворить Заклинание, которое, как я по глупости думала, никому навредить не сможет. Я велела книге найти мне подруг, других девочек, наделённых таинственной силой - тех, кто бы смог меня понять. Вот всё, чего я хотела! Но гримуар извратил даже это! Он создал Колодец Ведьм, заманивающий девочек, как мух в паутину.
        Евангелина умоляюще уставилась на Кару.
        - Но ведь я же не хотела! Я вовсе не собиралась обращать все гримуары во зло! Я просто хотела найти себе друзей…
        - И непременно девочек? - спросила Кара.
        Евангелина чуть заметно улыбнулась.
        - Мне не нравится играть с мальчишками! - пояснила она.
        Кара расхохоталась, представив, что скажет Тафф, узнав, отчего магия гримуаров доступна только девочкам, как вдруг новая боль пронзила ей бок. Она пощупала бедро - рука сделалась мокрой. Там, снаружи, шёл бой, и, видимо, кто-то из прислужников Риготт сумел-таки прорваться сквозь оборону. Рана неглубока, но она станет лишь первой из многих, если Кара не закончит свои дела здесь немедленно.
        - Что случилось? - спросила Евангелина, видя, как мучительно скривилась Кара.
        - Объяснять некогда, - ответила Кара. - Но, возможно, ты сумеешь помешать Риготт причинить зло кому-то ещё!
        Евангелина вскинула голову - вот теперь она действительно сделалась похожа на принцессу.
        - Говори, что надо делать! - велела она.
        - Твой гримуар был чистым листом, - начала Кара. - Он не был ни добрым, ни злым. Однако он вырос на почве твоей души, а душа твоя, по милости Риготт, не ведала ни любви, ни сострадания. Эта тьма, словно зараза, передалась всем прочим гримуарам. Но они всего лишь побеги. А вы с «Вулькерой» - вы корни. Если мы сумеем исправить вред, причинённый Риготт, думаю, получится изменить и остальное.
        - Ты имеешь в виду, вернуть мне воспоминания о маме и папе? - спросила Евангелина с надеждой, разрывающей душу.
        - Увы, нет, - вздохнула Кара. - Это никому не по силам. Но, может быть, я сумею сделать почти то же самое. Перед тем, как войти в библиотеку, я отдала тебе воспоминание. Помнишь?
        - Тот малыш? - отозвалась Евангелина, и губы у неё дёрнулись - она почти улыбнулась. - Он назвал меня по имени. Я почувствовала себя…
        Она запнулась, не в силах подобрать слово.
        - Счастливой? - подсказала Кара.
        Евангелина кивнула, и щёки у неё слегка вспыхнули, как будто счастья следовало стыдиться.
        - Мне бы хотелось испытать это снова… - призналась она.
        Кара опустила руки девочке на плечи. Ей бы очень хотелось, чтобы существовал другой выход, но его не было.
        - Тогда закрой глаза, - прошептала она, - и вспомни, каково это - быть любимой!
        Кара отворила шлюзы своей памяти и подарила девочке всё своё прошлое. И маму, уткнувшуюся носом в букет полевых цветов. И папину колючую бороду, царапающую щёки. И как Тафф радостно гулил, когда она пела ему колыбельную. Кара видела, как лицо Евангелины мало-помалу расплывается в улыбке. Воспоминания вливались в неё всё быстрее и быстрее, могучим потоком образов. «Тафф пускает камешки по воде. Ветер треплет волосы Лукаса. Мама с папой целуются потихоньку, когда думают, что никто не смотрит». Вскоре Кара начала терять не только счастливые воспоминания, но и ссоры, и трагедии, и даже минуты скуки, потому что даже они были пронизаны любовью, а только любовь могла обратить тьму вспять.
        Перед тем, как навсегда забыть лицо своей матери, Кара успела осознать, какой счастливой была её жизнь.
        - Спасибо тебе, - выдохнула Евангелина с блаженной улыбкой, - спасибо, что помогла мне вспомнить…
        Книги вокруг них посыпались с полок, шкафы опрокинулись на пол, и наконец сами стены библиотеки обрушились, и Кара осталась в поле…
        Она открыла глаза.
        Снегопад превратился в метель, скрыв за снежной стеной, всё, что было дальше десяти шагов. Пространство окутала жутковатая тишина, и только хлопанье воздушного змея, парящего в небе, напоминало о реальности происходящего. Ведьмы замерли, уставившись в свои гримуары, словно впервые в жизни.
        Битва утихла.
        - Что ты сделала? - спросил Тафф, помогая Каре подняться на ноги.
        - Сама не знаю, - ответила она.
        Мозговые пиявки - точно акулы, учуявшие запах крови в воде, - собрались вокруг, а Кара была слишком слаба, чтобы их разогнать. Они пожирали её прошлое кусками, всё подряд: воспоминания, лица, обрывки разговоров. И она ничего не могла сделать, чтобы это остановить.
        «Надо спешить!» - подумала она.
        Две девочки с гримуарами в руках подступили к Каре. У одной была тёмная кожа, волосы той, что постарше, растрепались и прилипли к взмокшему лбу. Кара догадалась, что это друзья, но даже их имена вспомнились с трудом.
        - Чувствуешь? - спросила Бетани, подняв свой гримуар.
        Сафи кивнула так, будто с плеч у неё свалилась огромная тяжесть.
        - Он больше не пытается заставить меня делать гадости, - рассеянно сказала она. - Это просто книга заклинаний. Я могу использовать её, как захочу.
        Постепенно это начинало доходить и до остальных. Ведьмы разделились на два лагеря: молчаливое перемирие позволило им разрешить неожиданное затруднение. Некоторые из них отступили назад: их служение тьме было вопросом личного выбора. Но большинство, сбросив чёрные плащи, неловко проскользнули в ряды Кариного воинства, стремясь перейти на светлую сторону.
        Изрядно поредевшая армия Риготт отступала, огибая двух девочек-близняшек, что теперь безжизненно смотрели сквозь падающий снег.
        Союзники Кары разразились ликованием.
        - Ты это сделала! - воскликнула Сафи и повисла на шее у Кары.
        - Нет ещё, - возразила она в ответ.
        Кара стиснула виски ладонями, стараясь удержать оставшиеся воспоминания, - но это было всё равно, что пытаться заткнуть треснувшую бочку, - они продолжали утекать с пугающей быстротой. По правую руку от неё немолодая женщина, удерживающая на нитке воздушного змея, бросила на Кару озабоченный взгляд.
        - Что с тобой? - спросила она.
        - Да всё нормально, - ответила Кара, гадая, знакомы ли они. «Она так переживает из-за меня! Может, это моя мама? Нет-нет, мама умерла. Я в этом почти уверена…»
        Её разум разрывался по швам. Надо было действовать и быстро, пока она не забыла вообще всё.
        - Мне нужно, - твердила Кара, мучительно вспоминая, - нужно…
        Седая женщина притянула змея к себе, и слепящая метель тут же улеглась, сделав видимой высокую фигуру на расстоянии броска камня от них. Ведьмы тут же раскрыли гримуары, солдаты обнажили мечи.
        - Отдай мне мою книгу! - потребовала Риготт.
        Её рука, затянутая в перчатку, лежала поверх плеча юноши. Тот храбрился изо всех сил, несмотря на огромную змею, обвившуюся вокруг его груди.
        - Лукас! - воскликнула Кара - это имя она вспомнила сразу.
        Сердце бешенно заколотилось от радости. Да, Лукасу угрожала опасность - но всё же он был однозначно и несомненно жив!
        - Этого я припрятала, на всякий случай, - выплюнула Риготт. - И вот, пригодилось. Ну что, меняемся?
        - Кара, не смей, - крикнул Лукас. - Не делай…
        Змея в мгновение ока раскрыла пасть и приготовилась вонзить три клыка ему в шею. Лукас скрипнул зубами, по вискам у него поползли капли пота.
        - Моя зверушка весьма ядовита - на случай, если тебе интересно, - процедила Риготт. - Смерть будет медленной и мучительной.
        - Забирайте! - воскликнула Кара, протягивая ей «Вулькеру». - Только не причиняйте ему зла!
        Она медленно пошла в сторону Паучьей Королевы. Карины соратники ошеломлённо переглядывались между собой, не зная, как поступить.
        - Опустите оружие! - скомандовала Кара. - Закройте гри- муары!
        Они нехотя повиновались.
        - Кара, так нельзя! - выпалила Сафи, встав у неё на пути. - Ты же знаешь, что будет, если…
        Кара похлопала девочку по руке, заглянула ей в глаза: «Доверься мне!» Сафи отступила с дороги. Кара прошла ещё несколько шагов и исподтишка просунула пальцы меж страниц книги, будто собираясь её раскрыть.
        - НЕ СМЕТЬ!!! - заорала Риготт. - А ну, положи, а то мальчишке конец!
        Кара опустила раскрытую «Вулькеру» на землю.
        - За дуру меня держишь? - взорвалась Риготт. Её глаза, в которых всегда проглядывало безумие, теперь были полны им до краёв. - Надеешься использовать её могущество против меня? Нет, ведьма, тебе меня больше не обмануть!
        Её взгляд упал на Таффа, она злобно усмехнулась.
        - Вон, брата пошли вместо себя!
        Кара нервно протянула гримуар Таффу и крепко его обняла. Она что-то шепнула ему на ухо, и он посмотрел на неё, не веря своим ушам.
        - Ну?! - воскликнула Риготт. Её воинство, осмелев при виде своей госпожи, собиралось заново у неё за спиной.
        Солдаты и ведьмы расступились, пропуская мальчика. В его руках гримуар казался огромным. Тафф переложил его поудобнее, чтобы не выронить.
        - Живей! - завопила Риготт.
        Тафф ускорил шаг - книга, выскользнув из его рук, упала на землю и раскрылась перед ним. Мальчик наклонился, чтобы её поднять, дотронулся до страницы, оглянулся на Кару и улыбнулся.
        - Ты права! - произнёс он.
        И, ни секунды не колеблясь, Тафф принялся читать текст, возникший перед ним. Слова звучали на чужом языке, на котором ещё ни один мальчик ни разу не говорил, ибо только девочки могли пользоваться гримуарами. Так было, пока они находились под заклятием Евангелины.
        Ныне всё изменилось.
        - Ты что делаешь?!! - завизжала Риготт. - Ты же не можешь!!!..
        Двойные чёрные жвалы выдвинулись из её рта, сделав всё остальное неразборчивым. Риготт с нарастающим ужасом смотрела, как из её лопнувших белых перчаток выступили мохнатые суставчатые лапы. Она рухнула наземь: у неё отросли ещё четыре ноги. Кара в последний раз взглянула в многоцветные глаза Риготт, а потом они треснули, как скорлупки. Осколки осыпались в траву, а на их прежнем месте выросли два новых глаза - чёрные и блестящие.
        Паучья Королева вновь превратилась в паука.
        Воинство Риготт кинулось бежать в Чащобу. Змея отпустила Лукаса и поползла следом за всеми прочими.
        А паук тем временем принялся усыхать. Поначалу он сделался ростом с ребёнка, потом с собачку, потом и вовсе с ладошку. И в конце концов стал не крупнее обычного паука, готового вот-вот скрыться в траве.
        Но тут Лукас наступил на него и растоптал.
        После этого было много криков и веселья: люди обнимали её; какой-то бородатый мужчина подкинул её в воздух и закружил; парень, который раздавил паука, поцеловал её прямо в губы - это оказалось странно, но приятно. Кара чувствовала себя растерянной, но счастливой: ведь всем этим людям она явно не безразлична, а значит, и они не безразличны ей. И только несколько часов спустя, оставшись наедине с тем малышом, что сотворил последнее заклинание, Кара наконец задала вопрос, мучивший её весь вечер:
        - А кто я такая?
        Малыш обнял её и горько заплакал.
        Эпилог
        До праздника Теней оставалось всего несколько часов, и Тафф, пребывая в нетерпении, коротал время, любуясь на своё отражение в зеркале: багровые глаза и вытянутое рыло проступали из густого чёрного меха. Он несколько недель провозился с этой маской и ужасно ею гордился.
        - Жуть какая! - поморщилась Сафи, заглядывая ему через плечо.
        - Ты точно не хочешь пойти? - спросил Тафф. Он снял маску, выпустив наружу непослушные белокурые волосы. - Ты же ещё никогда не бывала на празднике Теней! Ходишь по домам, стучишься в двери, и тебе обязательно дают конфеты!
        Он взмахнул руками.
        - Ну как можно пропустить такое?
        - На танцах тоже будут сладости, - улыбнулась Сафи. - А чудовищ с меня хватит. Даже ненастоящих.
        В свои тринадцать лет (всего-то на год старше Таффа) Сафи больше интересовалась нарядными платьями, чем всем этим детским маскарадом. Она выросла высокой и изящной, и хотя временами её по-прежнему мучили кошмары, зелёные глаза Сафи снова, как когда-то, искрились лукавым весельем. Тафф замечал, как оборачиваются на неё другие мальчишки, когда она проходит мимо. Нет, он не ревновал, ещё чего! Но при мысли о том, что сегодня кто-то из них будет танцевать с его лучшей подругой, внутри всё переворачивалось.
        «А не слишком ли я взрослый для всего этого? - подумал Тафф, глядя на маску. - Может, лучше тоже пойти на танцы?»
        - На будущий год, - ответила Сафи, как всегда, прочитав его мысли. - Я же знаю, как ты ждал этого праздника! Повеселись как следует.
        Она шутливо ткнула его в бок.
        - И оставь парочку домов на мою долю. Я к тебе потом присоединюсь.
        - Здорово! - просиял Тафф. Он уже имел на примете один дом, который определённо стоит оставить для Сафи. Молодая женщина, что недавно поселилась на острове, устроила из своего кукурузного поля лабиринт, а её сидровые пончики, по слухам, ничем не хуже, чем когда-то пекла вдова Миллер.
        Тафф уже собирался рассказать об этом Сафи, когда в дверь постучали.
        - Это, наверное, Лукас, - предположил Тафф, подходя к двери. - Он любит, чтобы всё было как следует, а в последнюю минуту всегда вскрывается куча мелочей, которые…
        Тафф отворил дверь. Конец фразы застыл у него на губах.
        - Я пришёл за тем, что мне принадлежит, - изрёк Кверин Финдрейк вместо приветствия.
        Хозяин башни Песочных Часов не особенно изменился за минувшие годы. Он был, как и прежде, шикарно разодет, борода, как всегда, напомажена. И глаза у него по-прежнему бегали из стороны в сторону, точно маятник.
        Сафи посмотрела на коротышку с отвращением.
        - Он в точности такой, как ты описывал, - брезгливо проговорила она.
        - Элегантный? - спросил Кверин. - Величавый?
        - Кошмарный.
        - А-а! - протянул Кверин и сердито зыркнул на Сафи. - А тебя как звать?
        - А вам зачем? Хотите, чтобы я расписалась на вашей двери?
        - Ну, если тебе угодно, - ухмыльнулся Кверин. - В последнее время хр-нулы особенно голодны, я постоянно в поисках новых жертв.
        Колени у Таффа подогнулись, он прислонился к стоящему рядом столу, чтобы не упасть. Он ждал этой минуты предыдущие четыре года, но теперь, когда она наконец наступила, он обнаружил, что совершенно не готов к этому.
        «Ещё бы недельку… - думал он. - Хотя бы несколько дней…»
        - Ну, мальчик, пойдём, - сказал Кверин и отступил в сторону, пропуская его вперёд. - Давай поскорее управимся с этим делом. А то у меня эксперименты, их нельзя оставлять без присмотра.
        - Никуда он не пойдёт, - отрезала Сафи.
        - Мальчик подписал магический договор, - возразил Кверин, - и ни ты, ни он, ни я ничего с этим поделать не можем.
        Он потянулся к Таффу, собираясь схватить того за руку и выволочь за дверь, но наткнулся на невидимую преграду.
        - Это что такое?! - воскликнул Кверин, потирая ушибленную конечность.
        - Я наложила на этот дом заклинание, - пояснила Сафи. - Никто не может сюда войти, не будучи приглашённым. Идею я позаимствовала из сказки про кровососущих созданий, живущих вечно. Мне её папа однажды рассказывал на сон грядущий. Они мне почему-то напомнили вас.
        Тафф достал из-за пояса рогатку и прицелился в лицо Кверину.
        - Ты серьёзно? - с нарастающим раздражением произнёс коротышка. - Волшебная рогатка? Да я же бессмертен! Меня нельзя ранить невидимой пулькой.
        - Я знаю, - ответил Тафф. - Но это другая рогатка. Новая.
        Тафф нагнулся, чтобы стрелять под более удобным углом, и выпалил в небо поверх головы Кверина. Из рогатки вылетела полоса фиолетового света, как будто падающая звезда наоборот. Она взмыла над прекрасными кронами Чащобы и взорвалась с оглушительным грохотом, от которого содрогнулся весь остров. Цветные огоньки дождём посыпались вниз и растаяли в парящем над землёй голубом тумане.
        От такого неожиданного фейерверка Кверин растянулся на земле, недоумевающе уставившись на Таффа.
        - Зачем ты это сделал? - осведомился он.
        Отвечать юноше не пришлось: ответ на вопрос был уже тут. Тафф просто дождался, пока Кверин обернётся и сам всё поймёт.
        Ведьмы.
        Они заметили сигнал Таффа и тотчас явились на зов. Некоторые восседали верхом на фантастических тварях. Другие прилетели на разных заколдованных предметах. Прочие просто появились из воздуха.
        И все они были с гримуарами.
        Не прошло и нескольких секунд, как на лужайке собралась целая толпа женщин, мужчин и детей, готовых защищать мальчика, которого они все так любили. Тафф увидел Лукаса и его дедушку Запада, Бетани и Мэри-Котелок, Сордуса и Брима. А во главе процессии был папа.
        При виде своих друзей Тафф воспрял духом и смело заговорил с Кверином.
        - Вы, может, не слышали, - начал он, - вы ведь всё это время сидели сиднем в своей башенке, - но с тех пор, как Паучью Королеву уничтожили, множество ведьм принялись искать себе дом. И не только те, что сражались в последней битве, но и те, кто прежде был заточён в Колодце Ведьм. Видите ли, с тех пор, как дух принцессы Евангелины вырвался на волю, Колодец снова превратился в Фадин - рай, что Минот Дравания создал для учеников Сейблторна, - и все ведьмы, что томились там в заточении, получили возможность вернуться в мир.
        - Поначалу они растерялись, - добавила Мэри. - Но мы собрали их здесь, в Чащобе, и сделали всё, чтобы облегчить их возвращение, помочь им понять, что произошло. Некоторые вернулись в Фадин и начали там новую жизнь. Другие присоединились к нам. Чащоба стала убежищем для них.
        - И вот мы, с благословения Сентиума, решили отстроить Сейблторн заново и как следует обучить этих ведьм, - продолжил Сордус, указывая на гигантскую пирамиду, что угнездилась под кронами деревьев за его спиной. - Я просил своего наставника, Минота Драванию, снова занять должность директора, но он предпочёл остаться в Фадине. Мы с Мэри вместе возглавляем школу, а мой друг Уильям Вестфолл управляет делами на острове.
        - И мы трое, - завершил папа, - требуем оставить моего сына в покое.
        Пока предводители говорили, ведьмы обступили Кверина со всех сторон и образовали круг. Теперь они раскрыли гримуары. Страницы шуршали на холодном осеннем ветру.
        Если Кверин и испугался хотя бы чуть-чуть, он умело это скрыл.
        - Гляди-ка, сколько чудесных ведьмочек собралось! - протянул он, насмешливо кривя губы. - В своё время я бы, может, даже и устрашился. Но я следил за происходящим из своей башни, и знаю, что настали иные времена. Прежде, когда эти книги заклинаний черпали своё могущество из Колодца Ведьм, они и впрямь были способны на многое. Но без тьмы, лежащей в их основе, - на что они годятся? Так, на мелкие фокусы. Думаете, вы спасли магию? Да вы просто выхолостили её!
        Кверин был, конечно, прав. Гримуары перестали быть злом, но и могущества в них стало значительно меньше. С точки зрения Таффа это было более чем справедливо, однако он огорчился, обнаружив, что и врагу это известно.
        Кверин покачал головой, достал золотые карманные часы на цепочке и взглянул на циферблат.
        - Ну, хватит! - сказал он, защёлкнув крышку часов. - Этот разговор не имеет смысла. Я не могу отменить договор мальчишки - он подписан с хр-нулами. Я здесь только затем, чтобы его доставить. Если я не сделаю это вовремя, хр-нулы явятся за ним сами. Этого вы точно не хотите, уверяю вас. Они уничтожат всех, кто есть на этом острове, чтобы забрать свою добычу. В этом мире нет магии, что могла бы их остановить.
        Тафф посмотрел поверх головы Кверина и улыбнулся.
        - Что ж, исправим это! - промолвил он.
        Ведьмы расступились, и в круг въехала высокая девушка на вороной кобыле. Ей было семнадцать, она была ослепительно прекрасна, её длинные волосы свободно развевались на ветру. Тёмные глаза девушки остановились на Кверине, и он словно бы усох под этим взглядом.
        - Так вот вы какой! - произнесла Кара. - Надо признаться, я не прочь снова потерять воспоминание о вашем лице.
        Кверин растерянно уставился на неё снизу-вверх.
        - Этого не может быть! - опешил он. - Я же видел, что с тобой стало! Магия начисто стёрла твой разум!
        - Это правда, - ответила Кара. - И не будь вокруг меня людей, которые твёрдо решили восстановить мою память - со всем терпением, с состраданием, с долгими-предолгими рассказами у очага, - я бы так и потерялась навсегда. Даже когда я не узнавала лиц, я чувствовала их любовь - и это меня спасло. А с тех пор я восполнила свои утраченные воспоминания множеством новых! Жизнь была добра ко мне.
        - До сегодняшнего дня, - ответил Кверин, заново приосанившись. - Твой брат вырезал своё имя на моей двери. Я пришёл за тем, что мне принадлежит.
        Кара спрыгнула с Тенепляски и опустилась перед ним на колени, чтобы их лица оказались на одном уровне. Её тёмные глаза словно бы потемнели ещё сильнее. Кверин нервно сглотнул, по виску у него скатилась капля пота.
        Тафф любил сестру больше всех на свете, но даже он не мог не признать, что временами она бывала жутковатой.
        - Ты и в самом деле думаешь, что я позволю забрать моего брата? - негромко спросила она.
        - У тебя нет выбора!
        Дарно ленивой трусцой вбежал в круг и сел за спиной у Кары, задрав скорпионий хвост.
        - Выбор есть всегда, - подняла бровь Кара. - И для меня, и для тебя. Оставь остров в покое. Ступай с миром. Эта история не обязана закончиться плохо.
        - Ну хватит! - воскликнул Кверин, топнув ногой, точно капризный ребёнок. - Что бы ты ни делала, тебе его не спасти! Даже если вдруг тебе удастся меня убить, хр-нулы всё равно явятся за мальчишкой! Дай мне забрать его в башню Песочных Часов, где можно будет благополучно завершить жертвоприношение, и больше никто не пострадает.
        - А если я откажусь? - спросила Кара.
        - Тогда я призову хр-нулов прямо сейчас, - ответил Кверин. - И все погибнут!
        Тафф увидел, как Сордус неловко заёрзал в седле. Библиотеку из старого Сейблторна перенесли сюда, и он провёл месяцы, изучая всё, что нашёл об ужасных хр-нулах. То были древние боги, которые являются, только если их призовут, но решиться на такое мог лишь глупец либо человек, стремящийся к великому могуществу. Кверин принадлежал к числу вторых. В юности он призвал хр-нулов, полагая, что сможет ими управлять, и те всего за час уничтожили весь его город. Погибли десятки тысяч людей. И единственная причина, почему пощадили самого Кверина, - в том, что он обещался в грядущие века снабжать пищей своих новых хозяев.
        - Последний раз повторяю! - воскликнул Кверин. - Отдавайте мальчишку, или я призову хр-нулов прямо сейчас!
        Кара выпрямилась в полный рост и с наслаждением вдохнула свежий, прохладный воздух.
        - Будь по-твоему, - согласилась она, вскинув руки и потягиваясь, точно после долгого сна. - Остров у нас славный, а я никогда прежде не имела удовольствия познакомиться с такими существами, как они.
        Кверин воззрился на неё, не веря своим ушам.
        - Ну что ж! - процедил он сквозь зубы. - Да будет так.
        Кверин упал на колени, стиснул руки и воздел их к небу. Он вполголоса бормотал замысловатые фразы, от которых его губы сперва побагровели, а потом почернели. Тафф обернулся к Сафи, надеясь взять её за руку, но девочка заняла своё место в кругу прочих ведьм.
        «Надеюсь, Кара знает, что делает!» - подумал он.
        Голубое небо вдруг затвердело, напоминая скованное льдом озеро, а затем раскололось. Длинная, кривая трещина разделила его пополам: осколки облаков посыпались на лес. Два исполинских размеров пальца, с костяшками, похожими на горные хребты, протиснулись сквозь неё, прокладывая себе путь в мир. Их пятнистая кожа переливалась немыслимыми оттенками, каких Тафф прежде не видывал. От этого зрелища его разум наполнился странными, жестокими мыслями.
        Мальчик отвёл взгляд.
        Зашелестели страницы: некоторые ведьмочки помоложе и многие из тех, кто постарше, задрожали от ужаса. Но, обернувшись в сторону Кары, вновь исполнились уверенности, заряжаясь её спокойствием. Тафф увидел, как Сафи взяла за руку стоящую рядом белокурую девчушку, как та затем протянула свободную руку старику, искусному в заклятиях левитации, а тот в свою очередь подал руку Бетани… и так далее, до тех пор, пока круг не замкнулся.
        Гримуары парили перед ведьмами, ожидая, пока их начнут читать.
        - Ну, три-четыре! - воскликнула Кара.
        И зажмурилась. По напряжению на лице сестры и по тому, как подёргиваются её веки, Тафф понял, что та пытается выстроить мысленный мостик к хр-нулам. Это было немыслимо даже для такой могущественной вексари, как она: одиночке подобная задача не по плечу.
        Но Кара больше не была одинока.
        Все ведьмы как одна принялись нараспев читать заклинания, и Карино лицо разгладилось: свежие силы хлынули в неё извне, усиливая чары. Кверин в замешательстве топтался на месте, не зная, как это понимать.
        «Да, один-единственный гримуар уже не так силен, как когда-то, - думал Тафф. - Насчёт этого Кверин прав. Вот только он не догадался, что ведьмы могут объединяться и создавать заклинания мощнее, чем когда бы то ни было».
        Кара теперь обладала силой многих. Она командовала армией умов, сплочённых желанием изгнать из мира зло.
        - Оставьте моего брата в покое! - провозгласила Кара.
        Из трещины в небе донеслись леденящие кровь звуки: скрежет зубов и яростные вопли - и затем пальцы отдёрнулись, признавая поражение. Солнце вернулось на своё законное место, заливая сиянием улыбающееся лицо Кары.
        - Возвращайся в свою башню, - велела она Кверину, который смотрел на неё со странной смесью благоговения и ужаса. - Доживай свой век спокойно. И не трудись больше приносить жертвы. Хр-нулы не вернутся.
        - Почему это?
        Кара наклонилась и прошептала ему на ухо:
        - Меня побоятся!
        Кверин, выпучив глаза, трясущимися руками полез в карман. Не без труда выудив оттуда часы, он нажал кнопку на крышке и исчез.
        Больше они его никогда не видели.
        В тот вечер у обитателей Чащобы настроение было праздничное. Небо над новым Сейблторном цвело фейерверками. Городская площадь гремела от музыки и топота танцоров. По улицам бродили ребятишки в костюмах чудовищ, набивая мешки сладостями, а головы - воспоминаниями.
        Кара стояла в стороне от толпы и ждала Лукаса.
        На ней было красное платье, расшитое чёрными завитками - подарок Мэри-Котелок. На шее висел мамин деревянный медальон с вырезанной на нём ракушкой, а в волосы она вплела красную ленту, завязав её аккуратным бантом. Это было всё, что у неё осталось в память о девочке по имени Грейс Стоун. Может, они и были врагами, Каре казалось правильным сегодня взять частичку Грейс с собой.
        Кара заметила Лукаса, пробирающегося сквозь толпу. На нём были чёрные брюки и отглаженная белая рубашка. Он встретился с ней глазами, и Карино сердце радостно затрепыхалось.
        - Надеюсь, вы позволите, мисс, - спросил Лукас, приветствуя её поклоном, - пригласить вас на первый танец?
        Кара застенчиво присела в реверансе.
        - Буду искренне рада, - ответила она. Кара взяла Лукаса под руку и обвела площадь зачарованным взглядом. - Даже не верится, что ты всё это устроил ради меня!
        Лукас пожал плечами - да ну, мол, пустяки! - но Кара-то знала, что сегодняшнее празднество потребовало многомесячной подготовки.
        - Праздник Теней - единственное, что мне по-настоящему нравилось в Лоне, - признался Лукас. - Мне просто хотелось, чтобы ты ещё раз это испытала.
        - Для меня это как будто в первый раз.
        - Ну, тебе же приходилось праздновать только с малышнёй, - улыбнулся Лукас. - На танцах ты ни разу не бывала. Так что и в самом деле в первый раз!
        Он потянул её за руку.
        - Идём?
        - Погоди немного, - остановилась Кара и дотронулась до его губ. - Мне ещё кое-что надо сделать. Всё равно танцы начнутся ещё не сейчас. Там и встретимся!
        Лукас был явно разочарован, но, что у неё за дело такое важное, не спросил. Это абсолютное доверие было одной из черт, которые Кара в нём любила.
        Она обняла его за талию.
        - Мы всегда будем вместе, Лукас Уолкер! - шепнула она.
        - Отчего ты так уверена?
        - Я же ведьма, глупенький! - засмеялась Кара и поцеловала его. - Мне ли не знать!
        Она отыскала Таффа, и они отправились на Тенепляске на тихое поле, залитое лунным светом. Наблюдатель замер на ветке ближайшего дерева, провожая их глазом цвета спелого нектарина: «Любопытно!» Сордус утверждал, будто одноглазая птица представления не имеет, какую важную роль сыграла в том, что предстояло им сегодня. Кара вовсе не была в этом уверена.
        - Думаешь, правда получится? - спросил Тафф. Голос у него дрожал от возбуждения.
        - Случались и более странные вещи, - ответила Кара, - тем более с нами!
        Она раскрыла медальон и вынула семечко.
        Его прочная, плотная кожура имела тёмно-синий оттенок, а само оно издавало шуршащий звук, когда Кара встряхивала его. Семечко присутствовало в лаборатории Сордуса, сколько она себя помнила (а это, надо сознаться, не так уж и долго): его большой секретный замысел, который он всё совершенствовал и совершенствовал. И вот наконец Сордус сумел добиться прорыва, и только тогда Мэри-Котелок напитала семечко необходимой магией.
        Они подарили его Каре на её семнадцатый день рождения и объяснили, как его использовать.
        Она понимала, что Мэри и Сордус сделали этот подарок с самыми добрыми намерениями, и в самом деле ценила стоявшую за этим любовь и вложенный в него труд. Но тем не менее Кара никак не могла решиться его использовать.
        «Ведь это же не навсегда, - думала она. - А вдруг это принесёт больше боли, чем радости?»
        Целых восемь месяцев она носила семечко в своём медальоне, размышляя над этим вопросом. Но сегодня, когда она чуть было не лишилась Таффа, Кара почувствовала, что пора.
        - Давай я его сам посажу? - предложил Тафф, протягивая руку. - А то мало ли, платье запачкаешь…
        - Давай вместе, - отозвалась Кара.
        Они выкопали ямку, перепачкав руки землёй, опустили в неё семечко и закопали. Сордус говорил Каре, что глубоко закапывать нет необходимости, главное «щедро поливать лунным светом». И он был прав. Из земли тотчас же показались ростки, на которых буквально через секунду распустились странные пионы, испускающие мягкое серебристое сияние. Сордус называл их «лунные цветы». Вскоре Тафф с Карой очутились посреди целой поляны таких цветов.
        - Деточки! - воскликнул у них за спиной чей-то голос, хриплый от волнения.
        Отец не раз повторял Каре, что, если она хочет вспомнить, как выглядела мама, ей достаточно поглядеть в зеркало. Глаза и волосы Хелены Вестфолл и впрямь были чёрные, совсем как у дочери, зато её поведение - полное шаловливой энергии - скорее как у Таффа.
        - Мама? - спросил Тафф.
        Она бросилась к ним с распростёртыми объятиями. Кара боялась, что мама пройдёт сквозь них, словно призрак, но нет: её тело оказалось тёплым и осязаемым. Чувствовался даже запах сандала от её волос.
        - Как же вы много всего успели! - воскликнула она. Её прекрасное лицо сияло от гордости. - Вот вы у меня какие!
        - А ты видела, да? - спросил Тафф.
        - Почти всё видела, - ответила мама. - В ту ночь, прежде, чем меня увели, я воспользовалась гримуаром, чтобы сотворить ещё одно заклинание, на случай, если не удастся избежать худшего. Оно позволило мне переместить мой дух в ближайшее животное.
        Она бросила взгляд на Наблюдателя.
        - К счастью, на дереве надо мной оказался вот этот малыш.
        - Так Наблюдатель - это всё время была ты? - спросил Тафф, разинув рот.
        - Ну, не совсем, - улыбнулась мама. - В основном мой дух держался в стороне и наблюдал, будто пассажир на корабле. Но я всё-таки чуть-чуть вмешивалась, когда могла.
        - Это когда Наблюдатель привёл меня в Чащобу в первый раз? - спросила Кара.
        - Я знала, что в грядущих битвах тебе потребуется гримуар, - пояснила мама. - И я была уверена, что ты достаточно сильна, чтобы одолеть его тьму. Ведь в конце концов, ты же моя дочь!
        Это Сордус догадался, что Наблюдатель - не просто птичка. Вот почему он поместил в семечко кусочек его пера, добыв частицу маминого духа, что позволило заклинанию сработать.
        - Пойдём, мам! - произнёс Тафф и потянул маму за руку. - Пошли с нами в деревню! У нас такие друзья интересные! Я жду не дождусь, когда ты с ними познакомишься!
        Сердце у Кары упало. Тафф от радости совсем забыл, о чём она ему столько раз говорила: у заклинания есть свои ограничения. Потому-то Кара так долго и не решалась посадить семечко. Потому и папа с ними не пошёл.
        Один из лунных цветов у неё под ногами увял, поникшие лепестки осыпались наземь.
        - Извини, Тафф, - промолвила мама. - Я не могу выйти за пределы этой поляны. А когда погибнет последний цветок, мне придётся уйти. И на этот раз - навсегда.
        Вот увял ещё один пион.
        - Но это же совсем мало! - воскликнул Тафф, и слёзы покатились по его щекам. - Ну так же нечестно! Ты едва успела вернуться, и…
        - Тсс! Тише, - сказала мама. - Сколько бы времени мы ни провели с теми, кого любим, - это дар, сынок. Весь секрет в том, чтобы использовать его с умом. И к тому же ведь это ещё не конец. Я буду жить дальше и в тебе, и в Каре. Я была довольно толковой ведьмой, но ничто из того, что я зачаровала или наколдовала, не сравнится с вами. Я оставила в мире свой след самым удивительным образом, и для этого мне даже не понадобился гри- муар!
        Она притянула их к себе.
        - Вы, детки, вы моё Последнее Заклинание! - прошептала она.
        И все трое, не глядя больше на лунные цветы, продолжали тихонько беседовать в темноте. Они говорили о прошлом и настоящем, но больше всего - о будущем, что простиралось перед детьми, будто таинственный лес. Тафф, вдохновлённый архитекторами Сейблторна, надеялся когда-нибудь построить что-нибудь ещё более впечатляющее. А Кара представляла себе тихую жизнь, в которой она будет заботиться о животных и учить ведьм правильно пользоваться магией. А мама почти ничего не говорила: она предпочитала слушать, будто заворожённая, каждое их слово было для неё откровением.
        Никто из них не заметил, как увял последний лунный цветок. Просто только что мама была рядом - и вдруг исчезла, оставив после себя лишь аромат сандала.
        Брат с сестрой долго сидели молча.
        - Ты как, ничего? - спросила наконец Кара.
        - Я не опечален, если ты об этом, - ответил Тафф, удивляясь собственной реакции. - Я рад, что мы с ней повидались. Я всегда знал, что мама нас любит, но увидеть любовь в её глазах - это совсем другое дело. Теперь я точно знаю. И я бы не променял это воспоминание ни на что на свете!
        - Она тобой так гордится! - сказала Кара.
        Тафф расплылся в улыбке, снова похожий на восьмилетнего малыша.
        - Не только мной! - заметил он. - Нами обоими.
        Кара просияла, вспомнив гордый взгляд мамы. «Ну вот, у меня снова есть воспоминание о ней, - подумала она. - Воспоминание, которое я сохраню навсегда!» В груди расцвела тёплая радость. Подарок Сордуса и в самом деле оказался бесценным!
        Тафф обернулся в сторону деревни.
        - Ну что, нам пора! Лукас давно ждёт тебя.
        Кара вскинула брови.
        - Хм… Боишься, что самые вкусные конфеты без тебя съедят?
        - А то! - воскликнул Тафф и вприпрыжку бросился бежать по тропе. - Праздник Теней всего раз в году бывает!
        Кара последовала за ним, потом остановилась, поразмыслила, сняла с шеи деревянный медальон и оставила его на поляне, у подножия дерева. Она взяла брата за руку, и дети Хелены побежали в сторону тёплого и светлого дома.
        Слова благодарности
        Когда я взялся за этот цикл, я рассчитывал ограничиться отдельным романом на шестьдесят тысяч слов, с которым легко управлюсь месяцев за пять. Я даже не представлял, что мне потребуется триста тысяч слов, шесть лет и семьдесят две тысячи чашкек кофе, чтобы добраться до финала.
        Разумеется, я бы не справился, если бы не они:
        Мой редактор, Кэтрин Тиген - явно путешественница во времени: она отправляется в будущее, читает изданную книгу и пишет свои комментарии на основе разницы между этой книгой и моим первоначальным наброском. Это единственное разумное объяснение таких удивительных прозрений.
        Александра Мэшинист даёт мне мудрые советы и заставляет смеяться до упаду - иногда одновременно. Она не просто замечательный агент - она ещё и добрый друг.
        Конечно, эти романы не были бы тем, что они есть, без потрясающих иллюстраций Андреа Офферманн и дизайнерского гения Эми Райан. Спасибо вам!
        Ещё мне хотелось бы поблагодарить всех работников издательства «HarperCollins/KT», а особенно Келси Хортон, которая скрупулёзно заботилась о том, чтобы мои книги получались безупречными, а также Дженни Шеридан и Кэти Фэйбер. Это они убедили бесчисленное множество независимых книготорговцев, что моя первая книга заслуживает внимания. По-моему, это чрезвычайно важно.
        Отдельное спасибо моим сыновьям: Джеку, Логану и Колину - за понимание причин, по которым папа запирается в подвале с ноутбуком и не всегда готов играть в «Монополию».
        Моей жене, Ишин, источнику бесконечного терпения, любви и вдохновения. Чем я всё это заслужил?
        Ну и, наконец, спасибо всем вам, мои читатели, взрослые и юные, тем, кто прошёл весь этот путь вместе с Карой и Таффом. Надеюсь, путешествие вам понравилось!
        notes
        1
        Слёток - молодая птица, только что начавшая вылетать из гнезда. (Здесь и далее прим. ред.)
        2
        Таксидермист - специалист по изготовлению чучел зверей и птиц.
        3
        Тяжи - часть рогатки: эластичные жгуты, растяжением и сжатием которых обеспечивается бросок метального снаряда.