Безжалостный романтик Рэт Джеймс Уайт
Убийство, детоубийство, каннибализм, любовь и разбитое сердце... "Безжалостный романтик" - это сборник стихов одного из самых суровых авторов экстремальных ужасов. Этот сборник берет самые лучшие элементы прозы Рэта и, используя традиционные японские и корейские формальные поэтические структуры, конденсирует их в среду, которая одновременно тревожит и заставляет задуматься. Жена убивает своего мужа и хоронит его в пустыне, а затем каждый день навещает его, чтобы возложить розы на его могилу. Влюбленный молодой человек становится жертвой хищника. Мать оплакивает младенца, которого она бросила на помойке. Дом, где призраки убитых детей выкрикивают предупреждения живым, вендиго, зомби, серийный убийца, вампиры и даже серийный убийца, убивающий вампира... - поэзия Рэта берет традиционные темы ужасов и придает им свой дьявольский оттенок...
Рэт Джеймс Уайт
"Безжалостный романтик"
Вступление
Чтобы объяснить этот сборник, мне нужно немного объяснится о себе. Для многих людей, даже теx, кто знает меня лучше всего, я - загадка, сборник несоответственных частей, которые не имеют смысла при сборке, но все равно как-то управляют и функционируют на концерте. Я - ребенок, который вырос в борьбе на улицах Филадельфии, кикбоксер и боксер, который читает и пишет фантастические ужасы, философию и поэзию, я - трудолюбивый семейный человек, который обожает свою жену и детей. Я искренне хороший парень и развратный извращенец, который пишет некоторые из самых крутых психосексуальных ужасов, когда-либо принятыx в печать, и не прячусь от уличных боев или барной драки. Эти атрибуты и черты личности, похоже, кажутся конфликтуют друг с другом. Тем не менее, они сосуществуют внутри меня в полной гармонии. Они дают мне равновесие. Этот сборник, поэзия ужасов, написанная на японских и корейских формальных структурах, также является комбинацией, которая может показаться сначала неуместной, но полностью гармоничной. Имеет смысл, если вы знаете меня.
Я всегда любил ужасы. По субботам, после обеда я лежал у изножья маминой кровати и смотрел два фильма о тварях по старому черно-белому телевизору, увлеченный монстрами и упырями, бушующими на маленьком мерцающем экране. К двенадцати годам я читал все книги Стивена Кинга, которые попадались мне в руки. Уже тогда я знал, что хочу стать писателем ужасов. К четырнадцати годам я писал почти столько же, сколько читал, штампуя рассказ за рассказом о безумии и смерти.
В пятнадцать лет у меня впервые разбилось сердце, и я мгновенно, как и многие, стал поэтом. Как и все молодые замученные поэты, я писал полные тоски строки о сердечной боли и горе. Я по-прежнему писал ужастики, но ничто так не успокaивало мою романтическую душу, как мелодраматическая поэма. Отправив и получив отказ на свой первый рассказ ужасов в семнадцать лет, я не посылал больше ни одного рассказа в течение почти тринадцати лет, и то, как бы я хотел, чтобы мне снова пришлось пережить эти годы. Но, хотя я не писал много ужасов в то время, могу сказать, что я написал чертову тонну стихов.
Я участвовал в конкурсах устной поэзии и поэтических турнирах. Я читал стихи в программе "Реальный мир" на MTV. Я выступал вживую с Гилом Скоттом-Хероном на "The Last Poets". У меня была группа, состоящая из флейтиста, конги и художника. Я читал стихи под их музыку, а мой хороший друг, чрезвычайно талантливый визуальный художник по имени Норм Максвелл, рисовал свою интерпретацию моих слов на огромном холсте на заднем плане. Я демонстрировал устный перформанс в обнаженном виде, когда меня с головы до ног намазали маслом. Я читал стихи, пока хлестал женщину в кожаной одежде на сцене под звуки барабанов. Я даже читал стихи в составе хип-хоп группы. Я сделал все, что мог придумать для поэзии. Затем я снова начал писать ужасы и отложил поэзию на второй план... до сих пор.
В этом сборнике моя любовь к поэзии сочетается с моей любовью к ужасам. Некоторые из этих стихов спокойные, а некоторые довольно экстремальные. Некоторые из этих стихотворений я бы назвал одними из самых навязчивых и по-настоящему жутких историй, которые я когда-либо писал - ужасы из историй о привидениях у костра. Эта коллекция также насыщена моей любовью к азиатской культуре, особенно к ее искусству и поэзии.
Моя любовь к японской поэзии началась на первом курсе в колледже, когда я изучал творческое письмо с упором на поэзию. Прежде чем, в конце концов, переключиться на философию, я взял курс под названием "Написание и интерпретация японской поэзии". Хотя я уже был знаком с хокку, этот курс познакомил меня с новыми формами, такими как чока и танка. Я влюбился в эти поэтические формы почти мгновенно. Я обнаружил, что их жесткая дисциплинированная структура прекрасно дополняет жесткую дисциплину моей жизни мастера боевых искусств. Для меня больше не было загадкой, почему самураи пишут стихи.
Для тех, кто не знаком с японской поэзией, эти стихи могут потребовать некоторого пояснения. Многие из стихотворений, содержащихся внутри, представляют собой хоку, трехстрочные стихотворения, состоящие из пяти слогов, семи слогов и последней строки из пяти слогов. Что я сделал с большинством из них, так это расположил их таким образом, что при чтении одно за другим они образуют одно связанное стихотворение, но при этом они могут стоять отдельно как отдельные части. Непростая задача. В результате этот сборник содержит всего восемнадцать стихотворений и целых шестьдесят или более, в зависимости от того, как его читать.
В "Ветре над водой" я позволил себе некоторую вольность с формой, создав свой собственный гибрид, состоящий из пяти слогов, за которыми следуют две строки по семь слогов каждый. Я также позволил себе некоторые другие вольности в отношении темы и содержания. Традиционное хокку сосредоточено вокруг природы. Эти стихи, однако, об ужасе, безумии, боли и печали, хотя я пытался сосредоточить многие из них на естественную обстановку.
В дополнение к хокку этот сборник содержит форму японской поэзии, называемую чока, которая состоит из чередующихся строк из пяти и семи слогов, заканчивающихся двумя заключительными строками, каждая из которых состоит из семи слогов. Этот тип поэзии - единственная классическая японская форма, которая имеет открытую длину, иногда содержащую от 50 до 100 строк. Его более короткая форма, танка, состоит из пяти строк стиха, состоящих из пяти слогов, за которыми следуют семь слогов, за которыми следуют пять слогов, за которыми следуют две строки по семь слогов в каждой, как в чоке. "Не его мать", "Потребление" и "Альфа и Омега" являются примерами танка.
Есть еще одна форма, которую вы найдете в этом сборнике, и она вовсе не японская, а корейская по происхождению. Она называется сиджо. Рич Ристоу познакомил меня с этой формой, думая, что она станет хорошим дополнением к сборнику. Хотя структура сиджо не столь жестка, как хокку или танка, в ней есть очень определенный и почти точный лирический размер. На самом деле, сиджо были написаны для того, чтобы их пели, хотя я бы не рекомендовал пытаться петь "Этот старый дом боли и горя" и "Луна охотника". Сиджо - это три строки стиха, каждая из которых состоит из пятнадцати-семнадцати слогов. Каждая строка может быть далее разбита на четыре строки по три-пять слогов. Этот сборник содержит мои первые и единственные попытки писать в этой форме, хотя вряд ли они будут последними. Благодарю Рича за то, что он обратил мое внимание на сиджо.
Так зачем браться за такие сложные формы, когда верлибр намного проще и популярнее? Это все равно, что спросить меня, почему я дерусь, а не играю в баскетбол, или бегаю марафоны вместо того, чтобы валяться на диване с видеоконтроллером в одной руке и пивом в другой, или почему я пишу ужасы, когда проще было бы написать роман или романтику. Отдыхать с девяти до пяти. Я делаю это именно потому, что это непросто, потому что это вызов, с которым не каждый висячий член может справиться, и потому что мне это нравится. Каждое слово, каждый слог были трудом любви. Надеюсь, вам это тоже понравится.
Рэт Джеимс Уайт
Перевод: Влад Авербах
Заметка о поэтическом белом пространстве
Нельзя выплевывать слова на страницу и называть это поэзией. Существует популярное заблуждение, что поэзия - это искусство "все сойдет", независимо от культурных традиций. Даже постмодернизм и нынешний авангард имеют более чем столетнюю историю. Тем не менее, независимо от традиции или формы, которую принимает поэзия, есть определенное эстетическое превосходство. Чувство линии и то, как она функционирует, чрезвычайно важно. Некоторые более формальные стихосложения основаны на метрическом или слоговом счете - строка привязана к определенному количеству звуков. Более открытые стихосложения, такие как верлибр, оставляют поэту возможность систематического рассмотрения, но в основном это сводится к тому, как поэт структурирует свою строку и как она разрывается. Вот почему, как однажды заметил Эзра Паунд, нельзя взять хорошую прозу и разбить ее на строчки. Предоставьте:
В моем пиве плавало глазное яблоко.
Ужасный - в этом нет ничего даже отдаленно "поэтического". Однако учтите:
Там
Было
Глазное
Яблоко
Плавающее
В
Моем
Пиве
Это еще не "стихотворение". Ломаные линии не меняют своей природы как предложения. Помимо того, что в строке одно слово, в его организации нет никакой логики. И здесь действует невидимая сила, из-за которой это стихотворение проваливается.
Эта сила называется "поэтическим белым пространством". Эта концепция очень важна для книги, которую вы держите в руках. Во-первых, позвольте мне объяснить это, прежде чем я объясню, как это связано с "Безжалостным романтиком".
Проза бежит от поля к полю, заполняя страницу. Линейная поэзия - нет. В зависимости от того, как она отформатирована, но открытых страниц гораздо больше. Она действует как вес. Это лишнее пустое пространство оказывает давление на строку и язык стихотворения со всех сторон, оно убирает эффект языка, и в зависимости от того, как используется свободное пространство страницы, оно может усиливать или ослаблять ощущение.
Вот как это касается работы Уайта. Мы с Рэтом договорились, что после многих строф его стихотворения будут ставиться разрывы страниц. Итак, "Ветер над водой" может быть цепочкой хокку, но каждой отдельной части отведена отдельная страница. Это преднамеренное использование поэтического белого пространства. Мы с Рэтом согласились, что это будет эффективным инструментом для того, чтобы сделать больший акцент на образах и эмоциях отдельных частей стихов. Кроме того, он позволяет каждой строфе стоять отдельно от того, что было раньше. Это намеренно замедляет читателя, тогда как если бы читателю было представлено два-три стихотворения на странице, читатель пробежал бы их быстрее.
Рич Ристоу.
Редактор - Needfire Poetry.
Примечание оригинального издания
Чтобы в полной мере насладиться этим внушающим благоговейный трепетом стихотворений в сборники, действительно нужно увидеть его в том формате, в котором он должен был быть, - в формате печатной страницы. Преобразовывая эти слова в цифровую среду, нам пришлось утратить одно из тех средств, с помощью которых поэт хотел показать нам свое искусство, - нам пришлось удалить большую часть белого пространства, которое должно было усилить воздействие поэзия.
Джоди Ли, издатель.
Needfire Poetry - Belfire Press.
Примечание переводчика
Сразу стоит отметить что я - непрофессиональный переводчик. Стоило ли тогда переводить и выкладывать перевод на всеобщее обозрения? Почему бы и нет. Суть моего короткого примечания состоит в том, что учитывая все вышесказанное, в самом начале я столкнулся с проблемой: или придерживаться форм стихотворений, но тогда львиная доля самих стихов пойдет под ножницы, или придерживаться форм более достоверного перевода, но тогда я теряю саму форму стихотворений. Я выбрал второй вариант, поскольку, как мне показалось (и на своем же примере) рядовому читателю более важна информационная часть произведения, нежели его форма, но при этом я максимально старался ее не утратить, иначе зачем тогда Рэту Джеимсу Уайту вообще было издавать этот сборник, а мне переводить?
К. Колотий
"Некрополь"
Усыпанная мусором улица
Завалена стеклом и окурками
Где звучат проклятия
Умирают невыполненные обещания
Замученные мечты юности
В этом коррумпированном месте
Запах спермы и крови
Обитают настоящие монстры
Демоны всех описаний
В славном новом аду
"Дом убийц"
Дом убийц
Эхо криков
В том месте, где погибли дети
Живут в этих потрескавшейся стенах
Их голоса слабеют
Угасание при свете дня
Шепот в сумерках
В костюмах из кожи
Демоны с конфетно-сладкими улыбками
Охотятся в темных залах
Призраки извещающе плачут
Когда входят в нестерпимый
Дом убийц
Фундамент трясется
С голосами проклятых
Как можно больше пролить кровь
Вспышки насилия
Дополняет ещё одна плачущая жертва
Темный хор криков
"Сиджо" (1)
Гноящийся больной и лихорадочный
Разлагающийся вечно оплакивающий
Его потерянная человечность, фунты плоти
Отшелушивание
От лежит среди трупов
Наблюдая конец цивилизации
"Не его мать"
Он изначально знал
Что эта мясная марионетка
Что это не его мать
Улыбается бесчувственными глазами
Когда бросается к его объятия
Он проливает одинокую слезу
Заряжая дробовик снарядом
Полный монет и гвоздей
Он на мгновение колеблется
Ногти царапают его трахею
Глядя ей в глаза
Он видит ее такой, какой она была когда-то
Ту, которая родила его
И в этот роковой момент
Решает присоединиться к ней в аду
"Ветер над водой"
Рябь крошечных волн
На зелёной воде с водорослями
Искусственное озеро для туристов
Бегуны проходят быстро
Прохожие неторопливо проходятся мимо
Дети плещутся в воде
Молодые пары обнимаются
И шепчет друг другу
Обещания любить
Дождевые облака душат солнце
Последний свет борется за жизнь
Когда ночь побеждает день
Один в тени
Нетронутый любовью или красотой
Глаза монстра охотятся на озере
Медленные бегуны
Прохожие и влюбленные
Покинули озеро для города
Мальчик сидит один
Оставленный в сумерках
Слезы катятся из его глаз
Прощальное письмо
Разорвано и сожжено до тла
Тряска от его дрожащих пальцев
Через его вялую воду
Солнце опускается ниже
Тень превращает воду в черную
Небо - адская могила
Сильный ветер волнует воду
Мальчик поднимает залитое слезами лицо
До темнеющего неба
Его мокрые щеки блестят
Словно бриллианты в лунном свете
У озера поджидает монстр
Перспектива добычи
Фантазии о крови и боли
Распустят все сомнения
Сильные, сухие, мозолистые
Плотно сдавливают горло мальчика
Вонзив нож ему в спину
Тяжёлые судорожные вздохи
Шептать на ухо молодому человеку
Когда его жизнь стала жертвой разврата
Вниз между его бедрами
Монстр поглаживает его набухшую плоть
Руки смазанные в крови
Одна окончательная маленькая смерть
Брызгает красным в озеро
Когда чувствует как пульс мальчика пропадает
Тьма пожирает
Оболочку из крови, мяса и костей
Которая когда-то пролила тихие слезы
Над безответной любовью
"Прощание"
Среди высоких сорняков
Изо рта в черепе
Росла и цвела роза
Она распускалась каждый новый день
Говорят, что ей жаль
Но ее извинения вянут
В пропитанной кровью земле
И неумолимым светом солнцем
Где любовь задыхалась при последнем вздохе
"Сиджо" (2)
Ее живот разрывается, полный паразитов
Ее глаза проваливаются в череп
Ее изрезанные запястья болтаются
На самом краю ванны
Ее дети прижимаются к ней
Отчаянно нуждаются в любви, которую она не может дать
"Безделушки"
Золотое обручальное кольцо
Сверкает на соседнем поле
Отражает жгучее летнее солнце
Золотое распятие
Смятое и забрызганное кровью
Свисает с треснутой грудной клетки
Отблескивает на солнце
Благословляет символ собственной веры
В любовь и спасение
Укрытый роями паразитов
Сохраняющие его кости в чистоте
Личинки, муравьи, крысы, койоты
Оберните его в прах
Символы любви и веры
Теперь отправляйтесь в пустоту
"Цикл жертв"
Он вонзает зубы
Его проникает разложение
Я не могу перестать улыбаться
Я упорно смотрю
Как он разрывает ее плоть
Ожидая своей очереди
Капли дождя размазывают ее кровь
Когда та омывает мое лицо
Стекая в мои ладони, сложенные ложечкой
Я глубоко впиваюсь в него
Высасываю его горький мозг
Цикл продолжается
"Печаль матери"
Она носила свою печаль
Как маску страха на Хэллоуин
Морщась от боли
Кудрявые мокрые волосы
Черные слезы чернеют на щеках
Губная помада пачкает рот
Губительные язвы
Слезы гноя и крови на ее руках
Ее тайная болезнь
Раковое чувство вины
Внутри ее метастазы
Она отступается вперёд
Текут слюни
Бормотание, ругань и царапанье
"Где мой ребенок?"
Призрак преследует ее взор
Подавленные воспоминания о причине
"Где мой ребенок?"
Ночной ветер шепчет
Сдувая мусор по темным переулкам
Гоняясь за призраками
Нежеланная душа
Ребенок в мусорном мешке
Выброшенные отходы
Улыбаясь ей
Сквозь неподвижные обветшалые глаза
Покрытые отбросами
Улыбаясь ей
Мокрой от амниотической крови
Жёсткой от оцепенения
Улыбаюсь ей
Со дна мусорного ведра
Где она оставила его младенческий труп
"Потребление"
Нравится теплые суши
Бумага тонкая словно кусочки тебя
Резать так любовно
Таешь, как масло на моем языке
Это вкус красоты
"Вендиго"
Зимние течение несут
Балет ледяных кристаллов
Пируэтом на землю
В холодную ночь
Вой отчаянного голода
Леденит кровь от резкого страха
Шелест листьев
Что-то пронеслось через кусты
По заснеженному дворику
Когтистые лапы разгребают снег
Слюна капает кислотой
С клыков, испачканных в мясе
Порочный кошмар
Идущий прямо будто бы человек
Приближается к дому
За окном
Его горячее дыхания парит в стекле
Кошмарное время
Окно разбивается
Когда оно проходит за ним
И свирепо разрушает его
Мышцы отрываются от кости
Конечности отрываются от туловища
Крики ломятся в ночь
Мягко падают снежинки
Вдуваются в проломленное окно
Падают нежно на его труп
И растворяются в луже крови
"Этот старый дом боли и горя"
Этот старый дом боли и горя, замученных балок
Расколотое дерево вопит в ярости
Половицы кровоточат, из окон текут слезы, призраки
Рыдают
Угроза живым
Они затыкают уши, от общего безумия
Затем присоединяются к шуму, своими собственными криками
"Восхитительный мясной аромат"
Похоронен со змеями
Кожа покрыта черными вдовами
Куча трупов
Те неудачники
Трюкачи, игроки и шлюхи
Одинокие туристы
Лапами через твердую сухую землю
Через собственные останки
Вспоминая свои же грехи
Забыть недавние неудачи
Соблазненный огнями
Они шатаются в сторону неонов
Чем сильнее раскаяние
Тем восхитительней аромат мяса
Необходимость освобождения
Вытягивает из пустоты
Что бы ещё раз попытать счастье
"Луна охотника"
Дикие черные глаза, жёсткие волосы
Улыбка словно лезвие
Мышцы напрягаются и деформируются, кулаки сжимаются
Челюсть плотно сомкнулась, огрызается
Луна становится темной, веет запахом секса
Хищник рычит перед охотой
"Альфа и Омега"
Один, последний рассвет
Для последнего человека на земле
Греет его дрожащую плоть
В мире, во время забвения
Он видит, как они приходят за ним
"Такие же, как и шлюхи"
Он смеялся над ее криками
И с ее бескровной бледности
Кто ещё верит в вампиров?
Она была красивой
Романтический сон о смерти
В атласе и кружеве
Убийца с чувствами
Напудренная корсетная грудь
Расхождение плещется красным
Ее улыбка в черной помаде
Дуется как избалованный ребенок
Губы полные, словно раздутые пиявки
Львиные клыки
Протухшая, словно скотобойня
Ее кровь из последнего Ромео
Он предложил свое горло
Дал ей немного напиться
Один маленький вкус жизни
Он наблюдал, как она впитывает
Гротескно прихлебывая
Смотрел как часть его, стекает с ее губ
Смотрел как капает ей в горло
Меж ее прекрасными бледными грудями
Облизывая ее пальцы
Вот так, очень прекрасно
Его кровь на ее опухших губах
Его первый вампир
Вот так, очень прекрасно
Он должен был запомнить
Каждый непристойный разрез
Он взял ее медленно
Ее кровь, секреты и крики
Он улыбался, созерцая
Что вампиры истекают кровью, так же, как и шлюхи
"Безжалостный романтик"
Кровать, полная мяса
Ползают мухи и личинки
Старые пустые кошельки
Засушенные розы и валентинки
Расплавленный шоколад в водовороте с кровью
Жажда романтики
Тварь облизывает пальцы
Его желудок урчит
Распыляет мускусные феромоны
Комплименты, ложь и духи
Он поет песни о любви
Преследуя отчаянных любовников
Стремящихся к убийствам
Он маскирует себя
Словно диамант в обручальном кольце
Перевод: Каиль Колотий
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
HTTPS://VK.COM/CLUB149945915HTTPS://VK.COM/CLUB149945915(
или на сайте:
"ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ ЧТИВО"
|
