Дракон в свете луны Ксения Хан
        Сон Йонг работает в космическом институте Пусана, встречается с коллегой-красавчиком и строит планы на будущее. Но очередное свидание оборачивается падением в чёрную дыру сквозь пространство и время, и Йонг оказывается в Чосоне 16 века, где идёт война с Японией. Теперь она вынуждена вспоминать прошлое и искать путь домой.
        Но мир этого Чосона не похож на тот, что Йонг помнит по урокам истории. Здесь оживают легенды и мифы, проводят шаманские обряды, здесь таинственный капитан чосонского войска скрывает от девушки какую-то правду, а в небе летает настоящий Дракон…
        Ксения Хан
        Дракон в свете луны
        Происходящее в дораме частично основано на исторических событиях корейского полуострова времен 16 века, но персонажи, инциденты и упомянутые факты не соответствуют правде. Все совпадения с реально существующими людьми случайны.
        ОТСУТСТВИЕ ПРЕДЕЛА
        Остров Цусима, 1580 год, год Металлического Дракона
        Делегация из Чосона[1 - Корейское государство, занимающее территорию Южной и Северной Кореи в 15 - 19 веках] - мастер Вонгсун, два его ученика и небольшой отряд - прибыли в храм Белого Тигра одновременно с японцами. Генерал Тоётоми, его сын и пехотинцы-асигару[2 - Крестьяне-пехотинцы средневековой Японии из не-самураев, т. е. не-дворяне] ждали у западного склона горы. Мастер Вонгсун поклонился, его ученики, весело переглянувшись, тоже согнули спины в приветственном поклоне. Генерал удостоил их легким кивком головы.
        Японский отряд поднимался по горной тропе первым, мастер Вонгсун и его ученики шли позади.
        - У него такие начищенные доспехи, - шептал старший ученик мастера, глядя в спину генеральского сына, - хорошая из него мишень при солнечном дне.
        Младший ученик усмехнулся и возразил:
        - Нет-нет, он ослепляет врагов издалека.
        - А потом велит лучникам стрелять на поражение.
        - Что я вам говорил, - прервал ехидные шутки своих подопечных мастер Вонгсун, - проявите уважение. Сын генерала прибыл сюда не ради вашего зубоскальства.
        - А чтобы покрасоваться в новых доспехах, - хохотнул старший ученик. Младший засмеялся, толкнул его в бок на повороте тропы. Сопровождающие их воины сделали вид, что ничего не замечают.
        Храм Белого Тигра ждал обе делегации, распахнув истертые временем двери. На пороге стояла, смиренно ожидая приближения гостей, молоденькая шаманка. Она поклонилась генералу и мастеру и тихо сказала:
        - Она ожидает вас. Все готово.
        Генерал и мастер зашли в храм друг за другом, ученики мастера шли следом и продолжали шептаться, и их тихие голоса теперь вместе с заплутавшим ветром уносились ввысь, под старые своды храмовых стен и крыши и застревали там в пыльной паутине:
        - Зачем в этот раз японцы прислали целого генерала? Еще и сына притащил!
        - А нас зачем позвали, ты, глупый.
        - Один из нас преемник мастера, а второй будет его хранителем, нас наставления Кэмеко больше всех касаются!
        - Это еще не решено наверняка.
        - Много ты понимаешь. Ты младше меня, вот и не знаешь ничего.
        Они приблизились к помосту, на котором восседала шаманка Кэмеко - седовласая старуха с изрезанным морщинами лицом, под которыми скрывались старые шрамы от когтей лисицы. Прежде жители острова считали, что она кицунэ[3 - Лиса-оборотень в японской мифологии. В корейском фольклоре у кицунэ есть аналог - лисица-кумихо.], но Кэмеко не спускалась с горы уже более двадцати лет, а лисиц в лесах Цусимы не видели еще дольше, и слухи со временем переплелись с местными сказками.
        Окруженная ворохом белых одежд Кэмеко сидела с абсолютно прямой спиной и смотрела на прибывших за ее советами мутным взглядом: один глаз у нее был белым; вторым, серым, она смотрела только вперед, и было не совсем понятно, видит ли она своих гостей или только прислушивается к их осторожным шагам.
        Генерал Тоётоми и мастер Вонгсун сели перед шаманкой на колени и низко поклонились. Сын генерала и ученики мастера остались стоять поодаль, за вторым кольцом деревянных колонн, окружающих главный помост. Младший ученик рассматривал посеревшие от времени изображения белого тигра на стенах храма, старший ковырял носком сандалии дыру в истлевшей половице.
        - В прошлый визит ты был старше, - выдала вдруг шаманка хриплым голосом, глотая звуки. Было непонятно, к кому она обращается: голову старуха не поворачивала ни в одну сторону, руки держала на коленях, и дрожащие пальцы указывали в пол.
        - Десять лет назад вас навещал Асано-сан, мой тесть, - склонился с ответом генерал Тоётоми.
        - А с тобой был сын, - сказала шаманка, на этот раз мастеру Вонгсуну. Мастер прижал ладони ко лбу и тоже поклонился.
        - Это был мой старший ученик, Кэмеко-сан. Не сын. Но он и сегодня со мной.
        - Не с тобой он, - возразила ему старуха, понизив голос. - Вижу, он покинул тебя.
        Ученики не понимали японского и не знали, что встревожило их мастера - только по дрогнувшей спине поняли, что беседа с шаманкой идет не так, как мастер Вонгсун предупреждал.
        - А твой сын по чужой земле ходит, - продолжала Кэмеко, теперь обращаясь к генералу. - Ест и сытым не становится.
        Генерал Тоётоми не изменился в лице, но рядом стоящие асигару услышали отчетливый скрип - так зубы стирают зубы. Ученики мастера переглянулись, пожали плечами, и младший не сразу расслышал скрипучий голос старухи Кэмеко:
        - Всех время рассудит… И металлический дракон.
        Мастер Вонгсун и генерал одновременно вскинули головы и посмотрели на неподвижную шаманку.
        - Металлического дракона не видели сотни лет, Кэмеко-сан, - напомнил Тоётоми. Его сын, стоящий вдалеке от помоста на одном уровне с учениками мастера, сделал шаг вперед, но ему преградила путь безымянная шаманка.
        Седьмой раз приглашала Кэмеко гостей в свой храм огласить пророчество на грядущее десятилетие - и ни разу за все это время никто не осмеливался прерывать ее речи. Генеральский сын не станет исключением и сегодня.
        - Вижу, война грядет, - прохрипела старуха надрывно. - Судьба мира ляжет на плечи наших детей. Тяжелое будет время. Бездна следит за нами. Закрыты глаза ее, но поднимет она свои веки.
        Генерал сердито вздохнул, мастер Вонгсун принял тяжелые слова со смирением.
        Кэмеко вдруг хрипло втянула ртом воздух; завыл внезапно прорвавшийся в храм ветер, просвистел мимо учеников мастера и мимо генеральского сына, взвился вдоль колонн под крышу. В визгливых порывах воздуха гости шаманки услышали ее последние слова:
        - И явится из черной бездны металлический дракон, и выберет путь - его выбор предрешит исход войны.
        ЧЕРНАЯ ДЫРА (ВЕЛИКИЙ ПРЕДЕЛ)
        1
        Пусан, Южная Корея, 2024 год, год Деревянного Дракона
        Черт возьми!
        Мысленного ругательства было мало - Сон Йонг пнула ножку стола и тут же об этом пожалела: ноутбук задребезжал по неровной поверхности, стакан с кофе опасно качнулся, грозя опрокинуться и затопить приторно-сладким латте и без того поганые результаты ее вычислений. Девушка схватилась за стаканчик, продолжая ругать равнодушные цифры на мониторе компьютера.
        От нее требовалось только пересчитать данные и сообщить руководителю Паку, что он все сделал правильно - от этого зависел успех презентации ее отдела в завтрашнем демо-дне. А теперь Йонг смотрела на цифры в таблице и не могла понять, где сама допустила ошибку.
        Пожалуйста, пусть все сработает, как надо, пусть это только глюк системы! Йонг запустила данные в обработку в третий раз - компьютер подвис на мгновение и выдал ей не красивую кривую в графике изменения аккреационного диска черной дыры, а восемь ломанных линий, больше похожих на лапы паука, чем на что-то вменяемое.
        Проклятье, чтоб ее!
        Руководитель Пак вернется с собрания в шесть вечера, сейчас на часах только половина четвертого. Если Йонг забьет на обед, то успеет перепроверить все еще раз… И пусть боги помогут ей с этим.
        - Говорят, к нам переводят новичка из вышестоящего отдела, - бодро заявила Юн А со своего места.
        - Я слышал, он ничего не умеет делать, потому его и переводят, - отбрил Тэгён, не отрываясь от компьютера. Он строил из себя трудоголика, но всем было известно, что он главный лентяй в офисе: руководитель Пак два раза в этом месяце ловил его за игрой в какие-то китайские аркады. Тэгёну все сходило с рук, потому что он оба раза умело подлизывался к начальству. Скользкий везучий тип.
        - Сон Йонг, Ким Рэ Вон-щи[4 - Частица для формального уважительного обращения в корейском этикете, аналогично старому госпожа-господин или миссис-мистер] ничего про это не знает?
        - А?
        Юн А выкатилась на стуле в проход и нашла сгорбленную спину подруги через три пустующих стола от нее.
        - Сонбэ[5 - Обращение младшего коллеги к старшему по корейскому этикету] ничего про новичка не знает? Его переводят из отдела М87. Я слышала, он там не прижился, хотя умненький.
        - Не слышала, - отмахнулась Йонг, - прости, Юн А, у меня тут…
        Новая проверка опять выдала какую-то ересь. Сон Йонг с досады ударила кулаком по столу; тот загромыхал вместе с ноутбуком, сваленными в кучу блокнотами и пустыми стаканчиками из-под кофе, Тэгён испуганно ойкнул и вскочил с места.
        - Сон Йонг! Скажи руководителю, что отчет верный, его все равно перепроверять не будут. Разберешься после демо-дня.
        - Не могу, - сердито ответила Йонг. - После демо-дня все презентации уйдут в М87, я не хочу, чтобы они получили от меня фигню вместо адекватных данных.
        - Ну, там тебя твой жених прикроет, - съехидничал Тэгён. Йонг посмотрела на него поверх перегородки между их столами и чуть не плюнула в его сторону.
        - Он мне не жених, - едва слышно процедила девушка.
        - Ну, будешь так волосы на себе рвать, он им и не станет, - согласился Тэгён без задней мысли. Йонг взглянула на него с недоумением, и он кивнул. - У тебя на голове уже не прическа, а гнездо. Много нервничаешь, Сон Йонг, а отчет даже не твой. Брось его и иди на свиданку со своим любимым сонбэ, чего зря переживать.
        Слабенький голосок внутри Йонг нашептывал ей согласиться с коллегой, оставить чужие ошибки и отправиться на особое свидание с Рэ Воном, о котором она успела размечтаться - даже надела новые туфли, и те стерли ей пятки до крови за пару часов, которые девушка потратила на отчет. В конце концов, уговаривал ее голос, руководитель Пак не будет хвалить Йонг, если она вернет ему отчет с ошибкой, да еще и сообщит об этом прямо перед демо-днем. И сонбэ будет ждать ее…
        Но это она будет завтра смотреть на презентацию из общего зала и ждать вердикта от руководящего состава института, она будет нервничать и переживать, что закравшаяся ошибка в отчете повлияет на все дальнейшие вычисления… И это она выест себе печень, словно кумихо[6 - В корейской мифологии - лисица-оборотень. По преданиям, кумихо обращались в красивых девушек, соблазняли мужчин, а потом съедали их печень или сердце], если не исправит все сегодня.
        Проклиная себя и помня, что Рэ Вон терпеливее и добрее, чем сама Йонг, девушка вернулась к вычислениям.

* * *
        Рэ Вон ждал ее в кафе на первом этаже: сидел у окна с подносом, на котором стоял стаканчик с кофе. Кафе уже не работало, в зале царил комфортный глазу полумрак - идеальная атмосфера для тихой беседы. Хотя Рэ Вон обещал Йонг провести этот вечер в более романтичном месте; оттого волновалась девушка в три раза сильнее, чем на их первом свидании.
        Йонг застыла в дверях, пригладила растрепавшиеся волосы и оглядела себя в мелькнувшем в изогнутой поверхности колонны отражении. Светлая блузка (это что, пятнышко от кофе на воротничке?), чуть мятые брюки… Но в целом она выглядит прилично для той, кто провел несчастные три часа, согнувшись над столом с отвратительным отчетом. Зато она нашла, что искала (вечно эта невнимательность!), и получила красивый график.
        Девушка натянула на лицо чуть дрожащую улыбку и прошла до стола, где ее поджидал Ким Рэ Вон.
        - Сонбэ, - тихо позвала она. Тот обернулся; в тени, мазнувшей его по щекам, лицо Рэ Вона показалось девушке серьезнее обыкновенного, словно заострившееся, осунувшееся и оттого непривычно холодное.
        - О, Сон Йонг-щи! Все хорошо?
        Йонг коротко кивнула и села за столик.
        - Прости, мне пришлось задержаться, я там… Неважно. Я не хотела заставлять тебя ждать.
        - Это ничего, Сон Йонг, - улыбнулся сонбэ и покраснел. Йонг прикусила щеку изнутри, чтобы не растечься смущенной лужицей по стулу. Это ведь очень ответственное свидание, верно? Рэ Вон не зря намекал всю неделю, что сегодняшний вечер запомнится девушке надолго…
        - Я-э… - Йонг заметила, как сонбэ стискивает руки в кулаки и тут же их разжимает. Явно нервничает: словно не знал, что Йонг, как маленькая, ждала подобного свидания с ним все полгода их стремительных отношений.
        - Пойдем, Сон Йонг-щи, - он улыбнулся и встал с места. - Я хотел бы отвезти тебя в особенное место, ты не против?
        Йонг запнулась об ножки столика; сонбэ вовремя подставил ей руку и не дал упасть. Она же не придумала себе этот вечер, сонбэ действительно готов задать ей тот самый вопрос!
        Ким Рэ Вон перевелся в их пусанский космический институт из столичного и сразу же стал звездой: говорили, в его отделе парня умнее не было, его доклады о поведении черных дыр заставляли всех остальных коллег в М87 кусать локти. Руководство гордилось им и негодовало, отчего он не приехал к ним раньше и зачем Сеул скрывал такой талант от Пусана. Йонг нравилось, что Ким Рэ Вон был неизменно вежлив со всеми, а еще - что он осторожно ей улыбался всякий раз, как замечал на себе ее взгляд во время обеда. Если бы Рэ Вон не пригласил ее погулять через месяц после знакомства, Сон Йонг сама бы не выдержала и наведалась в офис М87 с шоколадом[7 - В Корее шоколад принято дарить в День Всех Влюбленных в качестве универсального подарка. Сладости на 14 февраля обычно преподносятся мужчинам] и неуклюжим признанием в любви.
        - Твоя группа готовит доклад про аккреационные вспышки, - Ким Рэ Вон придержал дверь института, и Йонг выскочила в прохладу вечера перед сонбэ и застыла, потирая одной ногой другую. - Что ты об этом думаешь?
        - Прости?
        Сонбэ улыбнулся и жестом пригласил Йонг пройтись по аллее, ведущей до остановки при институте.
        - Что находится по другую сторону черных дыр, Сон Йонг-щи? - спросил Ким Рэ Вон.
        - Я… - девушка запнулась, облизала пересохшие губы. Он хочет обсудить с ней старую, как мир, тему? - Я считаю, внутри черной дыры мир наизнанку вывернут, но… Это просто фантазии, сонбэ.
        Она осеклась, взглянула на Ким Рэ Вона. Мама всегда говорила, что нельзя говорить все, что она думает, это плохо сказывается на отношениях с людьми в обществе. Но в тени парковой зоны Йонг рассмотрела не смущение на лице сонбэ, а нездоровый блеск в его глазах, который наблюдала всякий раз, когда они заговаривали о работе. Преданный своему делу, почти фанатично исследующий черные дыры, Рэ Вон в этом был похож на Йонг и оттого нравился ей сильнее.
        Сонбэ подал девушке руку, подходя к остановке. Она на всякий случай обернулась - не поджидают ли их любопытные коллеги, мечтающие разнести сплетни по всему институту, - и только тогда смущенно ухватилась за ладонь Рэ Вона.
        - Все еще волнуешься, что о тебе будут говорить Юн А-щи и Тэгён-щи? - улыбнулся Рэ Вон. Йонг дернула плечом, и он сжал ее пальцы в своих, теплых. Рваный шрам поперек его ладони привычно царапнул влажную от волнения кожу.
        - Немного. Они, ты ведь знаешь, они чересчур мнительные.
        Рэ Вон тихо рассмеялся.
        - Это ты мнительная, Йонг.
        Пожалуй. Сон Йонг, как и в первые их свидания, чувствовала себя неуверенной и абсолютно не готовой к той волне любви и заботы, что на нее обрушилась с появлением парня. У нее было не так много опыта в отношениях - Рэ Вон был первым молодым человеком, с которым она дала себе волю мечтать о продолжении длиною в жизнь, и эта новая, жадная Йонг пугала девушку.
        Они сели в автобус на юг, Сон Йонг удивилась, но виду не подала, хотя всю дорогу, что Рэ Вон держал ее за руку, дрожала от предстоящего разговора с ним.
        - Все… в порядке? - осторожно спросил Рэ Вон. Йонг моргнула, словно очнулась от микросна, и несмело улыбнулась.
        - Да. Да. Переживаю за демо-день.
        Парень кивнул.
        - Все будет в порядке. Ты сделала все, что могла, и теперь будущее института зависит уже не от тебя.
        - Почему? - запнулась о свои мысли девушка. - В смысле, правда?
        - Конечно. Волноваться следует только о себе, Йонг. Не думай про то, что решат другие.
        Этим они отличались совершенно: Йонг не умела бояться только за себя, а вот Рэ Вон жил в убеждении, что собственное благополучие было важнее всего остального. Должно быть, в который раз подумала Йонг, этому его научила сиротская жизнь. Рэ Вон воспитывался не то в приюте при каком-то монастыре, не то в богадельне имени кого-то важного и мудрого, и рос без поддержки близких, а потому научился искать свой путь и идти по нему с уверенно поднятой головой. Мама заметила, что это хорошее качество, которое помогает ему в жизни. Йонг считала так же, но глубоко внутри себя испытывала жалость, перерастающую в желание стащить Рэ Вона с намеченной им самим дороги, чтобы показать мир. Это рвение она подавляла в себе все полгода, с самой первой их встречи.
        - Я думаю, ты права, Сон Йонг-щи.
        - Да?
        - Да. За черными дырами мир, в каком-то смысле, действительно наизнанку…
        Они вышли на остановке перед парком: тот переходил в сосновый лес, окольцовывающий промзону, и говорили, что в темное время суток здесь лучше не гулять в одиночестве. Но сонбэ вел девушку вдоль освещенных асфальтированных дорожек парка, вокруг царил приятный вечерний шорох и слышался шум машин на скоростной магистрали, проходящей позади памятника адмиралу Ли Сун Сину[8 - Корейский флотоводец, знаменитый своими победами над морским флотом Японии в Имдинской войне во время правления династии Чосон].
        Йонг замерла в тени бронзовой статуи высотой с Будду и потянулась за смартфоном.
        - Тебе так нравится этот памятник? - улыбнулся Рэ Вон. Девушка смущенно повела плечом, фотография вышла смазанной.
        - Он же национальный герой, сонбэ. Самый крутой в истории Чосона.
        Рэ Вон поморщился, но Йонг этого не заметила.
        - В истории Чосона было много героев, куда важнее выдуманного флотоводца.
        Девушка повернулась к сонбэ, не успев сделать повторный кадр.
        - Он не… ах, ты пошутил.
        Они обошли фонтан, пересекли растущие ровным рядом клумбы и углубились в парк, где невысокие клены сменялись липами. Йонг поежилась, когда резкий порыв ветра надул воздухом ее блузку и превратил в парашют, и сонбэ придержал ее за спину. А потом протянул свой пиджак. Сон Йонг накинула его на плечи привычным уже движением, отметая прочь зародившиеся было сомнения: они довольно долго встречались для того, чтобы теперь вот так вот смущаться проявления чувств, правда, Йонг?
        Ким Рэ Вон прошел вдоль рядов неровно посаженных лип, перемежающихся с соснами, и повернулся лицом к замявшейся на повороте тропы девушке. Неяркий свет отдаляющихся фонарей вдоль аллеи отразился в его блестящих глазах.
        - Твой отец сказал, у тебя в роду были японцы? - спросил вдруг сонбэ. У него был приятный голос, и Йонг нравилось его слушать - он задавал вопросы мягко, отвечал спокойно и всегда со знанием дела, никогда не перебивал, в отличие от того же Тэгёна.
        Сейчас же вопрос прозвучал вкрадчиво, голос не к месту дрогнул. Обратила ли Йонг на это внимание? Нет, поглощенная атмосферой вечера она подумала: «Вот оно!» - волнение перед главным вопросом, нарастающее напряжение и покалывание в кончиках пальцев, вот они! - словно сам воздух электризовался, готовя ее к ответу.
        Позже, вспоминая этот роковой день, Йонг так и не смогла понять, почему не заметила явных намеков от сонбэ, посчитав их тем, чем они не являлись. Он казался ей до ужаса привлекательным со своей вежливостью, приятным голосом, хорошими манерами и милой улыбкой.
        - Папа успел прочитать тебе целую лекцию, да? - сонбэ пожал плечами, одно дернулось выше второго; Йонг тщетно пыталась согнать с лица широкий мазок смущения.
        Девушка познакомила его с родителями, те встретили Рэ Вона тепло и с радостью, как будто уже приняли в семью и… Как могла она тогда думать о катастрофе, если все сводилось к счастливому финалу?
        - Папа родом из Пусана, его предки жили еще при Тоннэ[9 - Название города, от которого Пусан отделился в 1910 году и стал независимым городом] в пятнадцатом веке, - медленно заговорила девушка. Она подошла к сонбэ - тот ждал ее, замерев в тени высокой сосны, и протянул руку, за которую девушка радостно ухватилась. - У папы старый род, но он говорит, в его родословной были японцы. Кажется, это из-за Имдинской войны[10 - Война с Японией на корейском полуострове в XVI веке, длившаяся 6 лет].
        - А семья мамы? - спросил сонбэ, теперь голос звучал совсем глухо. Йонг чувствовала, как тепло его пальцев передается ее ладони, как приятно покалывает кожу небольшой шероховатый шрам Ким Рэ Вона. Она шла вслед за сонбэ, чувствуя, как ее неуемное сердце взбирается вверх по горлу.
        - Мама тоже… - Йонг запнулась за корень дерева, Ким Рэ Вон придержал ее и сильнее сжал руку. - А почему… почему спрашиваешь, сонбэ?
        Рэ Вон повернулся к девушке.
        - Родословная важна, если не хочешь допустить ошибку, - сказал он, отчего-то посмотрев в небо.
        Йонг невольно потянулась следом за его взглядом и увидела Бай Ху, созвездие Белого Тигра, пробивающееся сквозь густую хвою.
        - Красиво сегодня, - выдохнула она, но сонбэ вдруг остановился.
        - У моей семьи тоже длинная история, - почти нараспев произнес он, будто и не услышал неприкрытого ожидания в голосе Йонг. - Отца я не знал, а мать…что ж, - Рэ Вон замялся и договорил после заметной паузы: - Говорят, она была одной из многочисленных корейских наложниц Хидэёси.
        Прежде сонбэ говорил, что не знал семью. Выходит, сегодня он доверился девушке настолько, что готов был поведать даже самые малые крупицы воспоминаний из своего детства… Воодушевленная этой победой, Йонг пропустила пару ударов заполошного сердца.
        - Яп-японского полководца? - с голосом справиться не удалось - он зазвенел в тишине парковой зоны и затерялся где-то в густой листве окружающих деревьев. - Того самого, который напал на Корею в шестнадцатом веке?
        - А ты знаешь историю, хубэ[11 - Обращение старшего коллеги к младшему по корейскому этикету]! - восхитился сонбэ. И добавил неожиданно строгим тоном: - Даймё[12 - Крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если считать, что класс самураев был элитой японского общества X - XIX веков, то даймё - элита среди самураев.] предлагал им мирное решение проблемы.
        Йонг зависла в этом моменте и на мгновение выпала из разговора. Сначала правда о родителях, потом это… Он никогда не называл ее хубэ, каждый раз смеялся, когда она обращалась к нему, как к старшему, говорил, что это ей следовало быть сонбэ, раз она работала в пусанском космическом институте дольше него. Он никогда не рассказывал о себе так много… до этого вечера.
        - Знаю… неплохо, - с заминкой и видимым усилием ответила Йонг. Если теперь он будет с ней откровенным, значит, этот вечер она себе не выдумала, верно?..
        - Я думал, тебя привлекает космос, но родительское воспитание и в этом мире играет большую роль, - тихо произнес сонбэ. - Впрочем, твой отец почти убедил меня, что это японцы завезли в Чосон перец.
        Он привел девушку к скале, подъем на которую открывал вид на весь Пусан и порт и жестом пригласил следовать за ним вверх. Йонг растеряла последние мысли, в голове набатом стучало только «наконец-то!», словно она ждала этого не каких-то полгода, а всю свою жизнь.
        - Хорошо, что ты не стал спорить с мамой, она потащила бы тебя на свою экскурсию в музей… Ты хочешь показать мне город?
        Ким Рэ Вон не ответил, и Йонг прикусила язык. Не стоит сбивать своего парня с намеченного курса, пока от нее зависит столь малое. Но сонбэ молчал всю дорогу до обзорной точки, и пока Йонг пыхтела, неуклюже взбираясь на шпильках по крутым каменным ступенькам, не проронил ни слова.
        Нагорье распласталось перед вспотевшей Йонг на десяток метров, теперь девушка смотрела вниз на родной город, сверкающий вечерними огнями телевизионной башни, портовыми рампами и яркими желтыми окнами в жилых домах Йондогу[13 - Муниципальный район Пусана, расположенный на острове Йондо].
        - Никогда не привыкну к этому виду. А ты, сонбэ? Рэ Вон-сонбэ?
        Он изменился в одно мгновение - или за то время, что вел Йонг сюда, а она попросту не заметила, - и теперь выглядел… по-другому. Выглядел серьезным, вовсе не таким, каким его знала девушка.
        - Пойдем со мной, Сон Йонг.
        Оказалось, их путь не оканчивался у панорамы Пусана. Йонг неуверенно взяла протянутую руку сонбэ и молча пошла за ним в черноту соснового леса, раскинувшего свои хвойные лапы по горе от ее подножия до самой вершины. Ким Рэ Вон больше не смотрел на девушку, он шел вперед, вскинув голову, надменно, холодно, и тот блеск, который она заметила у него во взгляде сегодняшним вечером, теперь не казался наваждением - он был реальным, он вызывал дрожь в теле, отнюдь не приятную.
        - Ким Рэ Вон-щи? - голос Йонг сел на первом же слоге, девушка осеклась и засипела, пока сонбэ сжимал ее руку и вел куда-то в самую гущу леса.
        - Ты же родилась в год дракона, Сон Йонг?
        Вопрос распорол накрывающую этот вечер тишину окончательно, и та лопнула, как пузырь.
        - Чего? - выплюнула от удивления Йонг. Замялась спустя мгновение, но опустила даже извинения за свой неподобающий тон. - В смысле, да. А что?
        Йонг теряла терпение, как этот вечер - свое ожидаемое очарование.
        - Я покажу тебе кое-что, Сон Йонг-щи, - сказал сонбэ и замер у высоких кустарников колючего можжевельника. Йонг попыталась затормозить, но споткнулась - чертовы туфли! - и упала вперед на Ким Рэ Вона.
        Стало вдруг холодно; сонбэ притянул к себе девушку - и Йонг резко выдохнула, тут же замечая, как воздух из легких превращается в пар. Листья кустарника заблестели в неровном голубом свете, словно по ту сторону была дорога и мимо них проезжали редкие автомобили со светящимися фарами.
        - Сонбэ? - прошептала Йонг. - Мне что-то не очень хочется здесь находиться…
        Она поняла, что прогулка завела их в ту самую часть леса, о которой ходили нелепые слухи - будто здесь пропадали люди, а случайные прохожие видели что-то странное: города в тумане, людей в темных одеждах…
        - Не волнуйся, Сон Йонг. Я буду рядом с тобой.
        Ким Рэ Вон посмотрел на нее и улыбнулся, и эта улыбка уже не сулила девушке ничего хорошего, в этом она была уверена.
        - Мы говорили про черные дыры, хубэ, - сказал Ким Рэ Вон. - Хочешь посмотреть на одну из них?
        Он держал девушку за локоть и не давал отойти ни на шаг, хотя она уже дергалась и вырывалась из его хватки, а свободной рукой отодвигал заросли кустарника. В лицо ошарашенной Йонг ударил ледяной ветер, таинственный свет вылился ей под ноги, но это была не дорога с машинами.
        Это была воронка из пустоты, которая заворачивалась внутрь себя прямо в воздухе. Искрились стволы стоящих плотным рядом деревьев, им из ничего в пустоте отзывался гул.
        Йонг смотрела на нее, не мигая, не сходя с места, даже на таком расстоянии чувствуя, что ее тело тянет в самый центр воронки.
        - Ты считала, Сон Йонг, - вкрадчиво заговорил сонбэ, - что по другую сторону черной дыры весь мир вывернут наизнанку. Хочешь это проверить?
        Йонг перевела стеклянный взгляд на Ким Рэ Вона. Медленно помотала головой. Снова попыталась вырваться из неожиданно крепкой хватки всегда вежливого, уравновешенного сонбэ. Его пиджак свалился Йонг под ноги.
        - Н-не хочу, - просипела девушка сквозь подступающие к горлу слезы. - Не хочу, пусти, сонбэ. Отпусти!
        - Сперва помоги мне, Сон Йонг, - произнес Ким Рэ Вон упрямо. - Ты моя последняя надежда.
        А потом упал в воронку, увлекая девушку за собой.
        Оказалось, что черные дыры в их солнечной системе были ближе к Земле, чем полагал Тэгён и остальные. Но радости Йонг это знание не добавило.
        2
        Считалось, что при попадании в черную дыру человека должно сжать с одной стороны и растянуть с другой. Известная задача ставила вопрос: что случится раньше - оторвет голову или расплющит? Ответ ученых был - оторвет голову вначале, а потом сотрет тело.
        Но вопреки всем предположениям и гипотезам, тело Йонг не расплющило, и голова ее осталась на месте: она зажмурилась, когда падала внутрь воронки, и открыла глаза, почувствовав легкое дуновение ветра, холодного ветра на своих щеках.
        Ощущение казалось неправильным, даже с учетом всех происходящих событий. Девушка обнаружила себя посреди кромешной неоднородной темноты, воздух пах хвоей, и ей в лицо летела пыль и бархатистые листья - один мазнул по щеке и застрял в туго заплетенной косе.
        - На другой стороне черных дыр, Сон Йонг… - заговорил сонбэ, о котором Йонг на мгновение даже забыла, настолько была ошарашена тем, что чувствует, - не время течет иначе. А весь мир.
        Она с трудом высмотрела в сумраке - то была не темнота, а глубокая ночь без единого источника света - силуэт Ким Рэ Вона, стоящего посреди густо растущих сосен. Зажмурилась, заморгала, чтобы прогнать странное и нелепое до крайности видение, но он никуда не исчез.
        Он стоял в сосновом лесу в своем обычном костюме-тройке, смотрел на нее и вел себя так, словно вообще ничего не случилось. У Йонг закружилась голова, она попыталась осмыслить происходящее, цепляясь за ту рациональную часть себя, которая всегда ее выручала даже в самых отвратительных ситуациях.
        - Где… где мы? - прохрипела Йонг первый вопрос, вспыхнувший во все еще дрожащем сознании. Скудный полдник из сладкой рисовой булочки и бананового йогурта запросился обратно, девушка закашлялась и согнулась к земле, стараясь унять позывы желудка.
        - По другую сторону сингулярности? - непривычно усмехнулся сонбэ. - В параллельной вселенной? В исторически важной точке времени и пространства? Называй, как хочешь. Я скажу так: мы в моем мире.
        Сухие сосновые иголки ровным слоем покрывали каменистую почву; Йонг провезла по ним носком туфли, расчищая проглядывающую землю и тут же ударилась в набирающую обороты панику: все чувствовалось настоящим. Не придуманным, надуманным ее подсознанием или навеянным сном - она знала, что во сне не могло быть таких резких порывов ветра и такого холодного воздуха, а еще во сне все вокруг, пусть и подернутое полумраком, не могло быть настолько реалистичным.
        - Кегурё…[14 - (корейск. слэнг) «Хрень какая-то». Современное выражение созвучно с названием одного из государств, находившихся на территории Южной Кореи в 1 - 6 веках, Когурё] - невольно выдохнула она, все еще слабо соображая. Слова сонбэ звучали, как бред, фантастическая шутка.
        - Не Когурё, - поправил ее Ким Рэ Вон и шагнул в сторону, открывая ошарашенной девушке вид с пригорка, на котором они стояли. За стволами деревьев мерцали на приличном от них расстоянии редкие оранжевые огни размером со спичечную головку, неровно дрожали в темноте и вылавливали из нее углы деревянных построек, берег водоема - море, то было море, кажется! - и качающиеся на его волнах лодочки. Крохотные, похожие на щепки в темной луже.
        - Не Когурё, - повторил сонбэ, пока Йонг собирала в кучу последние живые клетки мозга. - Ты бы назвала это Чосон.

* * *
        - Понимаю, ты не этого ожидала, - сказал сонбэ, пугающая ухмылка стерлась с его лица, но легче не стало.
        - Не этого? - почти задохнулась Йонг. - Я… Я даже не знаю, что это такое, и ты… - она попыталась облечь в слова весь свой шок и растерянность, и страх, уже стискивающий сердце в колючих пальцах, но смогла только втянуть ртом почти ледяной влажный воздух.
        - Я прошу твоей помощи, Сон Йонг, - неожиданно сказал Рэ Вон. Йонг прищурилась, вылавливая его бледное лицо в темноте соснового бора. Что это, сожаление в его взгляде? - Только ты можешь помочь моему народу.
        Какому еще народу?
        - Какому… Чего? - выпалила от неожиданности девушка.
        Сонбэ вздохнул. Шагнул к Йонг, но она отшатнулась и зацепилась шпилькой за корень сосны. Гравитация и страх сделали свое дело: Йонг вскинула руки, пытаясь уцепиться за воздух, и упала на спину, врезаясь в толстый ствол дерева. Пальцы проскользили по шершавой коре сосны, девушку повело дальше, и она полетела вниз с пригорка. Бледное лицо сонбэ дернулось и пропало в сумраке.
        - Сон Йонг!..
        Гора, на которой она оказалась вместе с Рэ Воном, была не такой высокой, как в Пусане, и это ее спасло: Йонг совсем недолго падала, кувыркаясь и царапая себе локти, колени, ладони и щиколотки, и жмурилась, лишь бы колючие травы и шипастые ветки кустарников не попали ей в глаза. Приземление оглушило ее, она ударилась затылком о твердую холодную землю и только спустя болезненный стук сердца открыла глаза. Небо кружилось, звезды сливались в единый поток, ослепивший ее на мгновение, и тут же над ней нависли тени, много теней.
        К теням прилагались мечи - блестящие в неверном свете растущей луны лезвия - и наконечники стрел, острые, точно иглы. Что это…
        Испугаться еще раз Йонг не успела: тени превратились в силуэты мужчин - черные фигуры в черных же кимоно с закрытыми до глаз лицами. Мечи троих указывали на девушку, остальные спрятали оружие в ножнах на поясе, зато держали наготове луки со стрелами. Мечи указывали на Йонг. Стрелы взмыли в сторону спустившегося сонбэ.
        - Сон Йонг! Ты… - он замер в полуметре от незваных гостей, вскинул руки. - Она со мной, - договорил Рэ Вон низким, непривычным для девушки голосом.
        - Это ханрю? - спросил у него один из воинов. Сонбэ выругался, ни разу не заикнувшись, как прежде, и шагнул к Йонг.
        - Да. Дайте помочь ей.
        Мужчины в кимоно расступились, Рэ Вон вошел в их круг, ни один мускул на его застывшем лице не дрогнула, и он подал Йонг руку, словно ничего не случилось.
        - Вставай, хубэ. Поднимайся.
        Йонг с трудом встала, ладонь Рэ Вона была липкой от пота и неприятной, она отдернула пальцы, едва обрела равновесие. Что же это…
        Окружившие ее и сонбэ воины стояли плотным кольцом вокруг, за их спинами Йонг высмотрела оранжевые огни - ближе, чем прежде, - и отвернулась от спрятанных под черными тряпками лиц. Раскосые глаза, желто-зеленая в неверном ночном свете кожа. Они все были при мечах и не сводили напряженных взглядов с девушки.
        - Мы договаривались, что вы дадите мне время, - сказал Рэ Вон, чеканя слова.
        - У тебя оно было, - перебил его тот же воин. Его слова звучали грубо и искажались - то ли Йонг плохо слышала, оглушенная падением, то ли говорил он с акцентом, разобрать который не было сил. - Ты свою миссию выполнил. Это точно ханрю?
        Сонбэ кивнул, в темноте протянул до Йонг руку и схватил ее за запястье и сжал. Она больше не пыталась вырываться. Что же это такое?..
        - Да.
        - Кто? - просипела Йонг. Мечи и стрелы в руках воинов дрогнули одновременно.
        - Сон Йонг, - тихо сказал Ким Рэ Вон. Йонг подняла к нему дрожащий взгляд - стало страшно, хотя она еще не осознала этого страха, просто почувствовала себя внезапно крохотной, мозг отказывался принимать действительность и не успевал обработать всю поступающую в него информацию. Эмоционально она все еще существовала в моменте в парке, прямо перед прыжком в черную дыру.
        - С-сонбэ?
        - Прости, - выдохнул он, - я хотел сделать все не так, но у меня не осталось времени.
        Как «так», Йонг узнать не дали - воин что-то рявкнул людям вокруг девушки, двое схватили ее под руки и оторвали от сонбэ, который даже не сопротивлялся, не пытался защитить ее; Йонг молча упиралась, пока ее уводили вниз по склону горы, дальше от воронки, дальше от сонбэ.
        - Ты моя последняя надежда, Сон Йонг-щи, - повторил Ким Рэ Вон ей в спину.
        Крик застрял в горле; Йонг, наконец, нагнала саму себя во времени и пространстве, и паника схватила ее за горло, мешала кричать, мешала дышать. В голове билось одно слово, набирало обороты, из вопроса превращалось в гнев: «Сонбэ? Сонбэ! Сонбэ!», но вслух она ни разу не позвала его. И он за ней не шел, оставив на попечение неизвестных воинов, с тяжелыми мечами на поясе, с луками и стрелами в колчанах за спинами. От них пахло потом и грязью.
        Йонг грубо тащили вниз по широкой тропе к оранжевым огням, не спросив ее мнения, не выслушав, не дав объясниться, тащили и дергали, когда она упиралась.
        - Что же это… Что… - Йонг запиналась о торчащие из земли корни деревьев, потеряв одну туфлю на склоне, и теперь стирала в кровь голую ступню правой ноги и неуклюже хромала. Она почти плакала, боясь, что вот-вот упадет и разобьется, что ее унесет по крутому склону с тропы и раздавит о камни у самого подножия горы, до которого долететь сама не успела.
        Молчаливые воины, схватившие ее в кольцо из тел, утягивали девушку ниже, ниже в темноту, черноту ночи, к мерцающим огням, которые превращались в факелы.
        Где-то за пределами внезапной паники и неприятия всего происходящего вокруг, Йонг понимала одно: ее уводят все дальше от черной воронки, от портала, если хотите, который мог бы привести обратно в ее мир. Впрочем, даже несмотря на заверения сонбэ, девушка все еще полагала, что сосновый бор, приближающиеся факелы и десяток воинов ей приглючились. От волнения она упала в обморок, ударилась головой и придумала себе мир в кустах темной парковой зоны, точно.
        Но реальность, что ей привиделась, не хотела распадаться на молекулы и растворяться в пространстве: Йонг привели к берегу моря, отделенному от соснового бора на небольшом нагорье только узкой полоской деревянных построек.
        - Рэ Вон наконец-то привел нам ханрю, - произнес один воин перед выросшими буквально из ниоткуда воротами, за которыми скрывались еще постройки. Стоящие у ворот стражники в пластинчатых доспехах с ржавыми пятнами на плечах кивнули и пропустили их внутрь.
        - Иди, ханрю, - заскрипел в сторону Йонг воин. Кто-то ткнул ее пустыми ножнами в спину, слева блеснул в свете факелов красноречиво обнаженный меч. Девушка проглотила подступающие к горлу слезы и шагнула на неширокий двор.
        За деревянными воротами скрывались деревянные же дома на один-два этажа, все окруженные факелами. Здесь было много людей - мужчин, одетых в такие же кимоно, как были на воинах, пленивших Йонг, и в доспехах, напоминающих японские, пластинчатые, какими пользовались еще во времена сегуната[15 - Государственный строй Японии, при которой император выполнял сугубо церемониальные функции, а реальная власть принадлежала военному правителю. Существовал с 1192 по 1868 год.]. Пока ее вели к самому высокому и большому дому, она старалась не встречаться ни с кем взглядами, чтобы не навлечь на себя беду: казалось, все вокруг смотрят на нее с удивлением, неверием, шоком, рассматривают с головы до ног, словно она чудовище, которое наконец-то удалось поймать бравым воинам.
        - Это точно ханрю? - шептались вокруг, корейские слова перемежались с неразборчивым грубым наречием. - Рэ Вон не ошибся? Ханрю - женщина?
        Йонг не понимала, чем заслужила подобное, и попыталась оглянуться: вдруг за спинами окруживших ее людей покажется макушка сонбэ, который идет за ней, чтобы все объяснить и успокоить. Но его не было, Йонг видела только провожающих ее взглядом мужчин, а потом пропали и они - широкие тяжелые двери главного дома открылись перед ней, впустили ее и воинский отряд, и тут же закрылись с громким скрипом. Что не предвещало ничего хорошего.
        - Садись, - приказал ей все тот же воин сиплым голосом. Перед Йонг поставили стул - прямо в центре тускло освещенного, огороженного деревянными балками зала.
        - Я не понимаю…
        - Садись или я посажу тебя! - прорычал воин - девушке пришлось подчиниться. Она бы села и без приказов: ноги едва ее держали, а невыраженный плач, рвущийся из груди, стягивал все нутро, отчего держать себя прямо становилось невыносимее с каждой секундой, проведенной в душном зале.
        Йонг села, ее тут же схватили за руки, увели их за спинку скрипучего стула и стянули веревкой. Она… она теперь пленница?
        Еще утром все, что волновало девушку, заключалось в сонбэ и его улыбке, а теперь она каким-то невероятнейшим образом оказалась на грани жизни и смерти. Жизнь утекала из ее груди с каждым тяжелым выдохом, а смерть дышала в спину, обнажая клинок меча. Нет, не думать об этом. Может быть, суровые воины не станут ее убивать, а всего лишь припугнут пленом и отпустят… обратно к черной дыре.
        Воины разошлись по углам, растянулись вдоль стен и остались стоять там молчаливыми наблюдателями. Йонг сидела на стуле со связанными руками и молча плакала.
        Здесь было душно, и воздух лип к коже, тяжелый от грубого сладкого аромата, витавщего в метре от пола. Слезы на щеках Йонг тут же высыхали, превращаясь в белые соленые дорожки, слипались от туши ресницы, тушь стекала по щекам, а горло уже саднило до боли - девушка сдерживала себя, чтобы не разрыдаться окончательно.
        - Для слез тут нет места, - раздался в тени колонн мужской голос.
        Его обладатель шагнул в тусклый круг света - от многочисленных свечей, окружавших зал по периметру, - и превратился в мужчину средних лет, облаченного в доспехи. Сонбэ сказал, что Йонг очутилась в Чосоне, но пока что все люди, которые ей попадались, выглядели совсем не корейскими воинами. Мужчина перед ней был в кирасе - металлические пластины, стянутые шнуром, закрывали живот и грудь, наплечники держались на широких плечах, по их обрамлению текла, точно кровь, ярко-алая нить шелкового шнура. Такие доспехи назывались о-ёрой - Йонг рассматривала подобные им в витрине пусанского исторического музея с пяти лет, почти каждый год.
        Такие доспехи носили японцы, и мужчина был не простым воином, а самураем, чья семья могла похвастаться знатным происхождением.
        Самурай держался прямее и статнее тех воинов, что привели к нему Йонг.
        - Честно говоря, я удивлен, что вижу здесь женщину, - сказал мужчина на устаревшем корейском. Йонг присмотрелась к нему и не заметила ни меча на поясе, ни колчана со стрелами за спиной. - Мои люди тоже удивлены. До вас мы видели гостей из Священного Города совсем иного толка.
        - Ваши… люди, - с сомнением начала Йонг, поборов новый приступ слез. - Меня похитили?
        - Ох, я бы не стал использовать такие выражения, - покачал головой мужчина. Ему поставили стул прямо напротив девушки, и он сел с абсолютно прямой спиной. У него была бледная кожа, узкие глаза в тисках выпуклых полных век, узкое лицо и редкая борода. Шлема Йонг не заметила, да и выглядел самурай так, будто надел доспех специально для нее. Мама на своих экскурсиях рассказывала Йонг, что о-ёрой нередко передавались из поколения в поколение в качестве знака престижа, фамильной ценности. Но выглядели доспехи рабочими - на отдельных пластинах в отблесках свечей выделялись засохшие, точно ржавчина, пятна… крови?
        Должно быть, Йонг спятила. Откуда бы в Чосоне, даже если он ей не пригрезился, мог быть этот японский воин?
        - Как вы находите это место? - спросил мужчина.
        - Меня сейчас стошнит, - честно сказала Йонг. Мужчина запрокинул голову и засмеялся хриплым ненатуральным смехом, призванным, должно быть, разрядить обстановку. Но девушка не врала: ее в самом деле тошнило, и человеку, сидящему прямо напротив нее, следовало бы прислушаться к словам пленницы.
        - Наш дорогой Рэ Вон, должно быть, не успел рассказать вам о тяжком положении, в котором мы оказались… - игнорируя слова Йонг, произнес мужчина.
        - Мы? - выплюнула девушка. И повторила, громче: - Меня сейчас стошнит, я не шучу.
        - Ах… Принесите ей воды и чего-нибудь поесть.
        Два молчаливых воина в тусклых белых повязках на руках отошли за границу света и скрылись в темноте. Мужчина в их сторону даже не повернулся, он смотрел на Йонг и улыбался, будто был обладателем алмазного фонда хитрых взглядов.
        - Я прошу прощения за такой грубый прием, - снова затянул свою песню этот человек. Он говорил чище предыдущего воина, но все же коверкая некоторые слова: обволакивал их в грубую форму и выплевывал окончания. - Прежде нам не доводилось принимать девушек. Надеюсь, вы не будете держать зла на моих людей за такое обращение, они не хотели вам навредить.
        - Как знать, - просипела Йонг сквозь ком в горле. - Это не я сама себя к вам приволокла и связала руки.
        - Ах, - повторил мужчина. - В самом деле. Развяжите ее, прошу вас, и впредь не совершайте таких глупостей. Госпожа нежнее мужчин, помните об этом.
        Воины, помедлив, двинулись к Йонг. Тот, что связал ее, распутал ей руки и даже неуверенно поклонился. Йонг растерла запястья, искоса оглядела стоящих рядом людей. Она понимала, зачем вокруг нее разворачивался весь этот цирк. Сперва напугай и поставь в некомфортное положение, лишив опоры, а потом сыграй в добрячка. Классический случай доброго и злого копа тут разыгрывали этот благородный с виду мужчина и командир отряда, который приволок Йонг на постоялый двор и рычал, словно собака.
        В зал вернулись воины с едой и кувшином воды, за ними внесли стол. Все это водрузили между улыбающимся человеком и освобожденной Йонг, без единого слова и лишнего действия. Йонг смотрела на них с зарождающейся злостью, которая начала одолевать ее после растерянных слез.
        - Ешьте, милая, пейте, - пригласил мужчина и покровительственным жестом обвел еду рукой. Йонг чуть не фыркнула. Она сказала, что ее тошнит, а не что она хочет есть.
        - Я не голодна, - плюнула она, даже не удостоив человека напротив вежливым обращением, но вовремя спохватилась. - Благодарю.
        - Понимаю. Тогда, может, расскажете о себе?
        Зачем?
        - Зачем? - повторила Йонг вслед за сознанием, и мужчина вновь заулыбался неприятной улыбкой, елейной, от которой становилось еще противнее. Аромат сладких цветов, сбрызнутых глухим кислым запахом, витающий в воздухе, исходил, казалось бы, от него. - Раз вы схватили меня, то вам известно обо мне уже все, что нужно.
        - Не все, - медленно покачал головой человек. - У нас в гостях побывали некоторые представители вашего Города, но вы - первая женщина.
        У Йонг кружилась и пухла от всех этих слов голова. Она точно не оказалась посреди съемочного процесса какого-нибудь сагыка[16 - Корейские исторические дорамы, т. е. сериалы], нет?
        - И что? Принесете меня в жертву богам? - проблеяла девушка. - Сдадите в дом кисэн[17 - Корейские куртизанки, артистки развлекательного жанра, обученные танцам, музыке, пению, поэзии и поддержанию разговоров. Дома кисэн были особенно популярны в эпоху Чосон]?
        Мужчина опять улыбнулся. Что-то в его облике - кроме традиционных японских доспехов, кроме положения, в которое он ее поставил, кроме улыбок, - смущало Йонг. Она не могла понять, что именно. Будто его лицо было одновременно знакомо и незнакомо ей. Будто она могла его видеть - где-то в отдаленных уголках ее памяти, сохраненный из далекого прошлого отпечаток, дежавю.
        - Мы никого не приносим в жертвы, моя дорогая, - произнес человек. - Вы попали к нам в непростое время, оно на исходе, и сейчас вы единственная, кто может помочь нам. Согласно словам нашего дорогого Рэ Вона.
        Нашего? Дорогого? Йонг окончательно запуталась и решила, что больше играть в эти игры не станет.
        - Я даже не понимаю, где именно нахожусь, - процедила она. - В каком времени? В каком городе? Что здесь вообще происходит?
        - Ах, - заладил свое мужчина. Если он еще раз ахнет, Йонг бросит в него кувшин с водой, тот как раз стоит аккурат рядом с девушкой. - Рэ Вон предполагал, что такое может случиться. Вы пришли в наш мир из Священного Города, моя дорогая. Разумеется, там могли не слышать о нас.
        - Простите?
        Он улыбнулся. Отодвинул чашу, склонился ближе к девушке. Йонг почти потянулась к нему в ответ, но вовремя себя удержала: этот человек уже пытался манипулировать ею, хотя был ей неприятен, а теперь заставляет ее заглядывать к нему в рот? Нет, не бывать такому.
        - Здесь идет война, милая. Наши земли находятся под гнетом дурной династии. Они вырезают неугодных им наследников, находят глупых преемников, чтобы удержать власть в своих руках. Они отравляют родные земли и заставляют своих людей страдать ради их личного блага.
        Бла-бла-бла. То есть, ведут себя, как большинство правителей большинства государств на протяжении столетий. Сонбэ сказал, что она попала в Чосон, да и все вокруг напоминает Чосон, кроме этих ряженых в кимоно людей, но… В каком именно году она оказалась? Можно ли считать, что она попала в прошлое? Священный Город, о котором этот человек с жеманными улыбочками постоянно говорит, это будущее?
        - Они держат в страхе всю страну, потому что обладают могущественной силой, - продолжал человек. Йонг невольно нахмурилась, он заметил это и просиял - значит, она внимательно его слушала. - Она способна сжигать целые города. Уничтожать народы. Стирать с лица земли государства.
        Неужели? Что это за сила такая? Огнестрел?
        - Мы хотим свергнуть дурных людей с трона, чтобы в стране установились справедливые порядки. Понимаете меня, милая?
        - Я не милая, - буркнула Йонг, которая устала и сидеть на жестком стуле, и дышать приторно-сладким воздухом, и смотреть на улыбчивого противного человека перед собой. И слушать его тоже.
        Это все сагыки виноваты, решила Йонг с напускной флегматичностью, которой не могла похвастаться ни в какое другое время. Мозг упорно отказывался принимать эту действительность за реальную: не могла Сон Йонг оказаться в каком-то лагере рядом с морем. Не могла стать пленницей елейного человека в японских доспехах. Не могла быть нужной ему.
        - Меня вряд ли касается ваша борьба за власть, - заявила девушка.
        - Хм, - задумался мужчина. - А вот тут вы не совсем правы.
        Что?..
        - Я не сказал вам, госпожа, что на стороне правящего клана, есть могущественная сила? Точно такая же есть у вас.
        Приехали, куда не просили. Йонг запрокинула голову на спинку кособокого стула, и та скрипнула от усилия. Очнись, отчаянно думала девушка, приди в себя, во имя всех святых духов. Все происходящее тут настолько нереально, что не может быть даже сном - ей не снятся такие безумные фантазии о чосонских темных временах, о черных дырах, ведущих в другие реальности, о ряженых японцах в военном лагере… Ей ничего такого не снится, никогда не снилось.
        Но признать все за чистую правду Йонг тоже была не способна.
        - У любой королевской династии есть наследники, найдите среди них адекватного и поставьте его у руля, - пожала плечами девушка.
        - Наследник королевской династии покинул страну, - сказал человек. - Полагаю, его убили. Власть не любит пустоты, и скоро на его место посадят послушную куклу. Мы хотели бы это предотвратить, но наших сил недостаточно.
        Йонг смотрела на него, но мысленно уже считала деньги, которые придется потратить на психоаналитика, когда ее отпустит этот приход. Похоже, она сгорела на работе - не надо было корпеть над дурацким отчетом три часа вместо обеда, надо было все оставить руководителю Паку и сбежать вовремя.
        - И вы хотите, чтобы я…
        - Чтобы вы помогли остановить дурных людей, госпожа, - закивал человек и снова заулыбался, будто теперь они достигли нужного уровня понимания. А Йонг просто хотела, чтобы он закончил свою мысль поскорее.
        - Но причем тут я?
        Человек не ответил - замялся, а потом его прервал глухой удар; тяжелые двери дома, в котором держали Йонг, распахнулись, ударились о стены, вызвав возмущение самурайской стражи, и к ним пришел Ким Рэ Вон.
        Одетый в японское кимоно темно-синего цвета, с белым оби[18 - Широкий пояс японского традиционного наряда, носимый поверх кимоно как мужчинами, так и женщинами], с белой повязкой на лбу. У него даже был меч, он нес его в руках, а поравнявшись с Йонг и человеком перед ней, повесил на пояс отточенным движением и низко поклонился.
        Не Йонг. Человеку.
        - Тоётоми-сама[19 - Японское обращение к начальникам гораздо более высокого служебного положения, чем говорящий, аналог обращения «господин»], - проговорил он в поклоне, и Йонг решила, что ослышалась. Сама? Выглядящий совершенно органично среди японских самураев Ким Рэ Вон обращался к человеку перед девушкой, и потому до нее не сразу дошло.
        Постойте. Тоётоми? Японский полководец шестнадцатого века? Тот самый, которого сонбэ упоминал в разговоре о предках? В каком веке она все-таки оказалась?
        - Сон Йонг-щи, - позвал сонбэ девушку. Она подняла к нему взгляд, но совсем его не видела: ситуация явно выходила из-под всяческого контроля, и больше списывать все на игры разума девушка не могла. Вот бы ее кто-то приложил головой об пол, вырубил на пару часов, чтобы она очнулась уже у себя дома или, в крайнем случае, в больничной палате, а какой-нибудь добрый доктор сказал ей, что она перетрудилась и потому нуждается в отдыхе.
        За стенами дома зашумели: бегали и кричали люди, которых Йонг до этого видела только мельком. Стало еще тревожнее.
        - Интересный выбор, Рэ Вон, - кивнул ему Тоётоми. - Надеюсь, в этот раз ты не ошибся.
        - Я почти уверен, господин, - сказал тот, разом побледнев, и только потом повернулся к Йонг. - Сон Йонг-щи, в этом мире ты можешь стать сильнее и влиятельнее королевской династии и их приспешников. Ты спасешь наш… мой народ и меня, если согласишься помочь нам.
        Чего?..
        - Чего? - повторила за уплывающим сознанием девушка. Ким Рэ Вон и человек перед ней переглянулись, последний расплылся в довольной улыбке.
        - В ваших жилах течет могущественная кровь, госпожа Сон Йонг, - добавил улыбающийся Тоётоми-сама. - И мы позволим вам осознать свою силу.
        - Я не…
        Не понимаю. Не хочу понимать. Не хочу быть здесь.
        Йонг взглянула на Рэ Вона, но не получила в ответ ни улыбки, прежде успокаивающей ее даже в самые сложные дни на работе, ни простого кивка: сонбэ, которого она знала, теперь казался совсем чужим, сошедшим со страниц учебников по истории воином в стане японского военного лагеря.
        - Сонбэ… - тихо позвала девушка. Тот, помедлив, посмотрел на японского самурая и только после молчаливого одобрения присел перед Йонг. Его бледное лицо оказалось совсем рядом с девушкой, она поморщилась, невольно вдавливая себя в спинку стула. Этот человек не мог быть ее парнем. Он был незнакомцем.
        - Сон Йонг, уверяю, здесь никто не причинит тебе вреда.
        Можно ли ему верить? Сонбэ пообещал, что ее не тронут, а теперь Йонг сидела в доме, полном враждебных воинов, была пленницей незнакомого самурая с планами, в которые он замешивал девушку, и сонбэ, одетый так, будто всю жизнь служил японцам, просил у нее невозможного.
        - У меня нет никакой… - слабо запротестовала Йонг и осеклась, понимая, что голос дрожит от слез и злости, и все это слышат. Она зажмурилась, когда руки Рэ Вона коснулись ее ладоней.
        - Не плачь, Сон Йонг, здесь ты в безопасности.
        Она уже не плакала - злилась, мечтая проснуться. Пожалуйста, взмолилась девушка, пусть все окажется противным липким сном или бредом, или глюками, или пусть она просто сошла с ума… Нет, пусть лучше Рэ Вон сошел с ума, пусть это его нужно будет вести к психиатру и пичкать таблетками.
        В конце концов, сонбэ привел ее сюда, не она. Сонбэ сидел перед ней, ряженный в японское кимоно, как на съемках дорамы. Сонбэ рассказывал пафосные сказки вместо того, чтобы просить ее руки и сердца.
        Люди за стенами дома, в котором она была невольной пленницей, кричали, слышался звон мечей. Пока Йонг молила всех известных ей богов и духов о пощаде, японский самурай отдал три коротких приказа на своем языке, воины вокруг девушки зашевелились и выбежали из дома навстречу шуму.
        - Я думала, ты хочешь просить меня о другом, - процедила Йонг, выливая в слова обиду, и та ссыпалась ей в руки песком и горьким пеплом.
        Воздух пах им на самом деле.
        - Ёнг[20 - (корейск.) дракон], - выдохнул вдруг Рэ Вон и встал, хватая девушку за руки. Ей пришлось подняться следом, на слабых ногах она едва ли могла держаться и схватилась за кимоно сонбэ влажными от невольных слез и пота пальцами.
        - Тоётоми-сама, уходите, - велел Рэ Вон самураю. - Я уведу ханрю.
        Она бы расспросила явно сумасшедших людей, что все это значит, если бы в этот момент крышу дома над головой Сон Йонг весьма прозаично не сорвало резким порывом ветра. Сам дом тоже был хлипким и неустойчивым, но крытую соломой крышу унесло первым делом, и было, из-за чего.
        Люди за стенами, шумевшие все то время, что Йонг включалась в нереальный разговор, теперь кричали в голос, стреляли из луков в темное небо, и то отвечало им. Сперва две краткие вспышки осветили низко нависшие над ними облака, а потом прямо над Йонг, сонбэ и другими из-за стен дома выросла огромная тень. Взвилась прямо из-за деревьев, впилась в темно-серые облака, проскользила и нырнула вниз.
        В небе, изрыгая вспышки ярко-оранжевого огня, извивался дракон. Длинное тело, переходящее в хвост, блестящая в редких факельных огнях чешуя с коричневыми подпалинами, блестящие когти на длинных лапах. Йонг не смогла бы такое придумать даже в самом болезненном бреду. Нервы окончательно отказали; она закричала в голос, ей вторил крик сонбэ.
        - Йонг! Сон Йонг, берегись!
        Ким Рэ Вон схватился за меч; дракон снова осветил пламенем грозящие пролиться дождем облака, и в неверном свете с земли Йонг поняла, что летающий дракон больше похож на змею.
        «Серьезно?! - искренне возмутилась Йонг, продолжая кричать от ненадуманной паники. - А дальше кто? Пусанский тигр? Дух кумихо? Отель для призраков?»
        Ким Рэ Вон замахнулся и бросил меч прямо в небо. Драконья тень мазнула девушку по лицу, и внезапно оказалось, что он гораздо ближе, чем ей почудилось: он спустился с густых облаков прямо к ней, дыхнул, опаляя искрами и жаром стоящих рядом с ней самурайских стражников. Те кричали и падали, стараясь увильнуть от языков пламени, Йонг приварилась к земле, на которой стояла, и не могла пошевелиться. Сонбэ лишился меча и закрывал собой Йонг.
        - Бежим, Сон Йонг!
        Куда?! Сонбэ потащил девушку за собой, крича воинам, но те в страхе разбежались, и посреди полупустого зала некогда целого дома Йонг и Рэ Вон остались одни.
        - Защитить ханрю! - кричал сонбэ, а потом перемежал свои возгласы японской речью. Если бы в этот момент Тоётоми не отдавал приказы своим воинам, те, вероятно, услышали бы Рэ Вона, но в реве чудовища, что висел над Йонг и закрывал ее своей устрашающей тенью, девушка не слышала даже себя.
        - Давай же, Сон Йонг!
        Она бежала за Ким Рэ Воном, продолжая кричать; в уцелевших дверях дома запнулась и полетела лицом в землю. Сонбэ попытался схватить ее за талию - и не успел.
        Длинные когтистые лапы дракона, все в темно-коричневой чешуе, в темноте похожей на кору дерева, обхватили Йонг за талию, словно она была куклой и ничего не весила. Дракон взмыл в небо вместе с ней, стрелы, выпущенные самураями, будто зависли в воздухе, последняя просвистела мимо, задев девушку по голой ступне; она этого не почувствовала. Дракон тащил ее в облака, а Йонг не могла даже закричать.
        - Йонг! - кричал с земли стремительно уменьшающийся сонбэ. - Сон Йонг! Я спасу тебя!
        В горле оседал пепел и морось из дождевых облаков. Сердце леденело от страха.
        Самый настоящий дракон уносил девушку прочь от Ким Рэ вона в мире по ту сторону черной дыры. И Йонг больше не чувствовала себя во сне.
        3
        Кажется, она потеряла сознание где-то между горным хребтом, который отделял береговую линию от основной земли, и густым непролазным лесом, за которым скрывалась новая деревня, чуть больше той, что Йонг уже видела. В себя она пришла в месте, где было больше света и больше воздуха: в четырех стенах в доме, похожем на тот, куда ее уже приводили. Этот был еще старее, времен короля Конмина[21 - Правитель корейского королевства середины 14 века, здесь имеется в виду, старее времени, в котором по предположениям оказалась Йонг], не иначе.
        Йонг решила сперва, что ей в очередной раз все пригрезилось - и жесткая деревянная лавка, на которой она очнулась, и стены вокруг нее, и дракон, и самураи, и сонбэ в японском одеянии, и черная дыра, в которую она провалилась… После обморока нереальным ощущалось все, даже неудачное свидание с Ким Рэ Воном, пусть он на поверку оказался совершенно ненормальным косплеером. Но чем дольше девушка лежала без движения в страхе пошевелиться, тем больше понимала, что ее грезы продолжаются: она чувствовала грубую циновку на лавке, твердую поверхность самой лавки, как затекли и болят у нее плечи, а еще то, с каким натяжением отзываются на каждое движение ее ребра.
        Дракон обхватил ее за талию, прежде чем взмыть в небо и унести прочь под перепуганные крики самураев и сонбэ. Кажется, под ребрами у Йонг остались царапины от длинных острых когтей - блузка слиплась от крови и неприятно тянула кожу при малейшем движении.
        В комнате кроме нее были еще люди: по крайней мере, двое из них тихо переговаривались в дальнем от Йонг углу. Девушка побоялась открывать глаза и задержала дыхание, чтобы те не обнаружили, что она уже очнулась.
        - …как это случилось? - спрашивал первый голос, звонкий. - Думаешь, дракон становится сильнее?
        - На этих землях у него мало власти, - отвечал собеседник, тихо и твердо. - Возможно, все дело в ночи - Лан сказала, сегодня инь глотает луну. Но дракон пробудился не из-за врат, они не связаны…
        - Значит, из-за женщины? - перебил его звонкий голос.
        - Сначала ребенок, теперь она. - Ногти заскребли по деревянной поверхности стола. - Не думал, что Рэ Вон осмелится привести из Священного Города женщину. Какой в этом смысл?
        - Рэ Вон терпел неудачи столько раз, неудивительно, что он отчаялся, - первый собеседник подвинул стул - с глухим перестуком ножки встали на новое место. - Насколько я могу судить, это его последняя попытка выслужиться перед своей новой семьей.
        - Терпел неудачи Рэ Вон, а расплачивались за них представители Священного Города. Вспомни, что случилось с последним… Впрочем, не стоит сейчас об этом.
        - Почему?
        Скрипнули половицы под тяжелым весом говорящего.
        - Наша гостья очнулась.
        Йонг вжала себя в лавку, надеясь, что та поглотит ее целиком и спрячет от чужих глаз: по полу застучали мерные шаги двух людей, одна тень нависла над Йонг, закрывая от нее и без того неяркий свет прорезающих комнату белых утренних лучей.
        - Как вы себя чувствуете, госпожа?
        Девушка открыла глаза не столько от страха, сколько от недоумения - не похож был его голос на того, кто собирается держать Йонг в плену, как она уже успела себе надумать. Из расплывающихся в воздухе очертаний, пятен тусклого света и теней под низким потолком сложилось лицо: смуглые нос и скулы, обрамленные черными волнистыми волосами; те были собраны в слабый пучок на затылке, влажные пряди свисали вниз, скрывая правый глаз. Йонг на мгновение почудилось, что в нем отражается язычок пламени, и тут же зажмурилась, заморгала, пытаясь разогнать муть в голове. Человек стоял перед ней в плотной черной рубашке, чогори[22 - Блузка или жакет корейского национального наряда, закрывает верхнюю часть тела и руки.] с темно-зеленым воротником и корымом[23 - Лента, которой чогори завязывается на груди]. Человек был похож на воина.
        - Она в порядке? - послышался голос его недавнего собеседника. Тот стоял чуть поодаль, заглядывал через плечо воина и распахивал в удивлении глаза. У него кожа была бледнее, черты лица тоньше, и весь он был испуганнее своего друга, но одет был так же - разве что на нем наряд сидел хуже, словно был снят с чужого плеча. Его лоб закрывала неширокая повязка, темно-зеленая, с тонко вышитым на ней символом. Что это? Это дракон?
        - Госпожа? - переспросил первый.
        «Что те, что эти - какая я им госпожа?» - вспыхнул в сознании Йонг протест, но она прикусила губу и отвечать не стала: в незнакомой обстановке лучше было притвориться глухой, немой, а порой и слепой, лишь бы враг решил, что ты безобидна. Жаль, эта мудрая мысль не пришла ей в голову в гостях у самураев.
        - Кажется, она немая? - с сомнением спросил второй человек. Первый нахмурился, оглядел Йонг с головы до ног и протянул ей ладонь. Он что, рассчитывает, что девушка возьмет его за руку, вот так просто, будто они друзья-приятели? Кем он себя возомнил? На что надеется?
        Да и потом, разве не собирается он допрашивать ее и пытать в лучших традициях сагыков, каких Йонг в подростковом возрасте проглотила с пару сотен? Девушка сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как напряжение скользит вдоль ее ладоней вверх по рукам, и медленно села. Отодвинулась дальше от протянутой руки воина, к стене, вжалась в нее лопатками.
        Воин выпрямился, кинул другу короткий взгляд и дернул плечом.
        - Ты, должно быть, сильно напугана, - сказал второй, тот, что побледнее. - Прости нас, мы не хотели создать такое о себе впечатление.
        - Конечно, она напугана, - заявил первый. - Она даже не понимает нас.
        У Йонг были слабые представления о людях, проживающих в этом… мире? времени? моменте? - но второй напоминал ей выходца из благородной семьи, голубую кровь; по крайней мере, именно такими представлялись принцы и интеллигентные ученые в сагыках, ученики академии Сонгюнгван[24 - Древнейшее корейское учебное заведение периодов Коре и Чосона, в котором издревле обучались будущие государственные деятели и ученые высокого ранга] и летописцы. Он говорил чисто, тянул гласные, не коверкал отдельные звуки, а будто пел. Первый же явно походил и голосом, и манерами, и способностью держаться на воина, командира отряда, кого-то, кто с мечом обращается куда лучше, чем с людьми. И говорил так же: хрипло, но уверенно, отделяя друг от друга каждое слово.
        - Послушайте, - уже сердясь, произнес воин и склонился к Йонг - так резко, что девушка дернулась и ударилась затылком об стену. - Нет, я не… Слушайте, я не хочу обижать вас. Мы не для этого вас спасали.
        Йонг свела брови к переносице, сжала губы, и воин все понял без слов - коротко кивнул, выпрямился, вновь загораживая девушку от россыпи потухших свечей вдоль стен и пронизывающих комнату белых лучей утреннего солнца за своей спиной.
        - Мы доставим вас к вратам и вернем в Священный Город в самое ближайшее время. Вы можете довериться нам.
        С какой стати? Резонный вопрос, должно быть, отразился во всем облике Йонг: воин и его друг одинаково наклонили головы, замялись. Юноша из Сонгюнгвана потянулся к воину и зашептал (но Йонг все равно их услышала):
        - Мы буквально выкрали ее у японцев, вряд ли у нее найдутся достойные причины нам доверять.
        - Вряд ли у нее будет выбор, - отбрил воин, ничуть не прячась. Потом вернул внимание к девушке. - Вы в безопасности здесь, юджон-ёнг.
        Йонг вновь нахмурилась: она не слышала прежде этого слова, не похожего на привычные ей обращения, не похожего даже на чосонские обращения и диалектные формы обращений. Должно быть, здесь так звали выходцев из черных дыр, не иначе. Или девушек, попавших в беду. Или пленниц.
        - Она не поверит тебе, - покачал головой бледный соратник воина. - Я бы тоже не стал.
        Воин покосился на своего друга, лицо пересекла хмурая ухмылка - уголок губ пополз к рассеченному уху с тонкой коркой засохшей крови на нем. Йонг это не понравилось, она шумно сглотнула подступившую к горлу густую слюну - страшно, душно, будто сам воздух оборачивает ее тело в плотный кокон.
        - Как я и сказал, выбора у нее нет. Мы единственные, кто может помочь ей вернуться домой. После того, как поймем, что ей ничто не угрожает, сразу же отправим в Священный Город.
        Он покосился на Йонг; девушка смотрела прямо на него, не мигая, и он чуть изменился в лице, стал еще серьезнее.
        - Скажи, чтобы госпоже принесли поесть. Она наверняка голодна.
        Воин развернулся и в три широких шага преодолел расстояние до дверей комнаты, распахнул их резким движением и вышел, не оглядываясь. Бледный юноша кинулся за ним, немного помедлив в нерешительности у лавки с девушкой.
        - Эй! Эй, кто сказал, что ты можешь отдавать мне приказы? Разве я стою не выше тебя, а? Нагиль!
        Двери неплотно закрылись, но перед этим Йонг заметила за ними коридор и приставленных к комнате стражников, по одному с каждой стороны. Два воина в кожаных доспехах, с мечами на поясе. Вы можете довериться нам, как же. Йонг отодвинулась так, чтобы сквозь щель в двери ее не было видно, и осмотрелась внимательнее.
        Тесная комната с невысоким окном, ставни которого скрипят при малейшем дуновении ветра снаружи. Здесь низкие потолки, душный воздух, в носу свербит из-за гари от десятка потухших свечей, расставленных по периметру комнаты на деревянной же балке - видно, их потушили недавно. Значит, сейчас утро. Значит, она пробыла без сознания всю ночь.
        Двери резко открылись: девушка вздрогнула в испуге, и появившийся за ними мальчишка с подносом в руках ойкнул и вжал голову в плечи.
        - Ка-капитан сказал, что вы голодны, - прошепелявил он и вытянул руки. Стоящие на подносе глиняная чашка и миска задребезжали, мальчик опустил поднос на стол в углу комнаты и шмыгнул за двери, которые тут же захлопнулись.
        На подносе остались стоять сероватая каша с комочками и мутноватая, не вызывающая доверия, вода. Даже если бы Йонг и хотелось есть, она бы к угощению не притронулась. С чего вообще все в этом мире пытаются ее накормить?
        Девушка закашлялась; происходящее с ней казалось если не болезненным бредом, то, как минимум, приключением из дорамы.
        Упала в черную дыру и очутилась в Чосоне - кому рассказать, не поверят. И нет бы тут ее встретил кто-то приятный. Вот Айю утонула в озере и оказалась в купальне с кучей красавчиков-принцев, Ким Хи Сон вообще из ее времени увел прекрасный, как тысяча солнц, капитан королевской стражи[25 - Айю и Ким Хи Сон - актрисы популярных южнокорейских исторических дорам, главные героини которых стали попаданками в прошлое]. А что Йонг? Думала, что идет на свидание, а в итоге сидит в душной комнатке под стражей, где-то неподалеку перемывают ей кости растрепанный воин и сонгюнгванский студент-ученый, и никто из них и близко не похож на красавца Ли Мин Хо[26 - Популярный южнокорейский актер, сыгравший роль капитана королевской стражи в исторической фэнтези-дораме про попаданку].
        Вот бы Йонг все вокруг просто приснилось - но она устала щипать себя за локоть и кусать губу до крови, стены комнаты не растворялись в тумане из грез, сигнал будильника не вырывал ее из безумного сновидения, а говорившие с девушкой были реальнее, чем ей хотелось бы.
        Как и сонбэ, что привел ее сюда. Как и японские самураи и тот тип с елейной улыбочкой.
        Как и дракон, унесший Йонг из одного плена в другой.
        Был ли он правдой или всего лишь игрой воображения вконец свихнувшейся девушки, проверить это она могла единственным способом: на свободе, подальше от враждебных ей людей какой бы то ни было нации.
        Сонбэ пообещал, что спасет ее, но здесь Йонг окружают десятки воинов, и Рэ Вон не сможет пробиться к ней в одиночестве. Будут ли у него помощники? Хватит ли их сил? Эти вопросы были слишком тревожными, чтобы задавать их себе, и девушка отодвинула их дальше в подсознание. Будет ли он искать ее один или с войском - и будет ли искать вообще, - проще станет, если она окажется за пределами вражеского лагеря.
        Значит, надо спасаться самой.
        Йонг хорошо слышала, как за дверью ее комнаты ходили вдоль коридора стражники, как тихо переговаривались еще какие-то люди. Они говорили с явным акцентом - хрипели, растягивали гласные, понижали голос там, где Йонг обычно тянула верхние ноты. Звучали не так, как звучат пусанцы, да и на выходцев из столицы не походили совсем.
        «Должно быть, в Чосоне были совсем другие диалекты, и врали историки о сохранении языковой чистоты», - решила Йонг - и тут же себя одернула. Дура, вот сейчас-то зачем думать про диалекты и разговоры людей? Понять бы, в каком временном периоде очутилась…
        Она встала с лавки, с удивлением обнаружив, что натертые до крови ступни ей кто-то заботливо обмотал тряпьем и натянул поверх них посоны[27 - Носки от традиционного корейского наряда]. Одну туфлю она потеряла еще на склоне после черной дыры, вторая обнаружилась у лавки рядом с парой сандалий.
        Она встала, проигнорировала сандалии и шагнула к окну с закрытыми ставнями. Кажется, те легко отпирались (только бы не скрипели!), а высота окна позволяла вылезти через него наружу и оказаться если не на свободе, то на верном пути к ней.
        Лишь бы стражники за дверьми ничего не заподозрили. Похвалив себя за находчивость - притвориться немой и тупой было очень кстати! - Йонг схватила с пола несчастную туфлю и сломанным каблуком не без усилия открыла ставни. Те скрипнули, Йонг тут же испуганно охнула и, почти не глядя, прыгнула в распахнутое окно.
        Думать надо было до того, как действовать. Эта светлая мысль пришла девушке в голову уже в листве хурмы, увитой плющом, которая росла прямо напротив окна ее комнаты. Ветки дерева подстраховали ее от ужасного падения на землю: до нее было метра три. Йонг кое-как добралась до ствола хурмы и уселась, свесив вниз ноги. Густая листва прикрывала ее со всех сторон, ветер шелестел листьями, и внутри дома никто не запаниковал и не застучал по дверям ее комнаты, - значит, у нее было немного времени на придумывание хоть какого-то плана.
        Кажется, главные врата были справа от главного дома - там было больше всего людей и шума от их сонных голосов. Слева находился… амбар? Что-то, похожее на амбар, в котором могли в равной степени хранить кимчи, казну и оружие, от мечей и кинжалов до винтовок с арбалетами. Были ли у людей этого времени вообще огнестрелы?
        И почему, ради всех святых богов, Йонг раздумывает об этом в такой неподходящий момент?
        Она прикинула свои шансы: расклад так себе. Если ее охраняют, значит, она представляет собой какую-то ценность. Может быть, хотят выменять ее у сонбэ на кого-то важного, или выпытать из нее сакральные знания о будущем - она же из будущего к ним попала, верно? Или вернуть в какой-то Священный Город против ее воли. Если ее охраняют, значит, будут искать.
        Местности она не знает; что скрывается за вратами этого лагеря с кучей стражников, тоже понятия не имеет. Стоило бы спрятаться вон в том амбаре между бочками с кимчи и оружием, или духи их знают, чем, и последить за ситуацией. Дождаться вечера, например: вечерний сумрак и тени укроют ее от неприятных глаз, а дальше, если ей повезет, она укроется в лесу и будет в шаге от воспаления легких. Зато на свободе и ближе к Рэ Вону. Только бы вырваться из-под стражи.
        В конце концов, она изучала темную материю, уж с людьми из Чосона сладить сумеет. Сумеет же?..
        Йонг решила так: раз она не может очнуться от бреда, раз стандартные методики «разбуди себя ото сна» не помогают, она примет как данность то, что очутилась в Корее времен династии Чосон. Чтобы не свихнуться окончательно. Чтобы не тратить силы на поиски логики там, где она даже не предполагалась. Чтобы разобраться со своим бедственным положением как можно быстрее, а потом уже отправляться на поиски черной дыры, которая приведет ее в настоящее, и почившего разума, который похоже, окончательно ее оставил.
        Да, так она и сделает. Сперва разберется со своим пленом и стражниками, а потом найдет сонбэ или, если повезет, черную дыру, через которую можно вернуться домой.
        Стражники обходили периметр дома, загребая усталыми ногами песок. Йонг дождалась, когда очередная пара воинов зайдет за угол, и только тогда попыталась спуститься с дерева. Веток здесь было много, девушка упиралась ногами в нижние и аккуратно снимала себя с верхних, цепляясь каблуком туфли за кору дерева, стараясь не издавать лишнего шума и жалея даже, что в детстве не лазала по заборам.
        Голоса новой пары стражников она услышала до того, как слезла совсем, и потому, испугавшись, прыгнула вниз и кое-как откатилась к западной стене дома, у которой ее на некоторое время укрыла плотная тень.
        И тень заговорила голосом уже знакомого Йонг воина:
        - Так и знал, что вы решите подышать свежим воздухом.
        Девушка вскрикнула и замахнулась на воина туфлей, но тот, хмыкнув, лениво отбил ее выпад. Он стоял совсем рядом с ней, опираясь плечом на стену, и смотрел на перепуганную Йонг сверху вниз. У него в руках были сандалии, и он медленно опустил их на землю и пододвинул к девушке.
        - Я же обещал доставить вас обратно к вратам, почему вы сбегаете, госпожа?

* * *
        Ее вернули в дом. Первый этаж тут заполняли воины и девушки, одетые в одинаковые простые ханбоки[28 - Национальный костюм жителей Кореи. Хотя «ханбок» буквально значит «корейская одежда», этим словом сейчас называют только одежду династии Чосон. Состоит из длинной блузки и штанов (мужская версия)] с хлопковыми юбками с зеленой оторочкой и зеленые же чогори. Воин привел упирающуюся Йонг под руку и отпустил, едва они перешагнули порог. К ним сразу же повернулись с десяток пар глаз: смолкли тихие разговоры и смех стражников, один, помоложе, тыкал второго в бок, на него шикали, служанки окинули Йонг оценивающим взглядом и покраснели при виде воина позади девушки.
        - Проходите, госпожа, здесь вы в безопасности.
        Он столько раз успел повторить это «в безопасности», что Йонг окончательно разуверилась в его благородных мотивах. Если он хотел спасти ее и вернуть домой, то зачем удерживает здесь? Меч, спрятанный у него в ножнах на поясе, без лишних пояснений намекал на ждущую своего времени силу, которую он мог применить.
        Он и все остальные в этом доме.
        Йонг прошла до лестницы, ведущей на второй этаж от просторного зала, где толпились, выглядывали из-за деревянных колонн, шипели друг на друга проснувшиеся после сна стражники и, тихо шурша подолами юбок, мимо ходили любопытствующие девушки. Остановилась, обернулась на молчаливо ждущего ее решения воина. Тот смотрел на нее, не мигая, а потом перевел взгляд на стражу, и те в одно мгновение скрылись с его глаз.
        Стало тихо, напряженно. Йонг решила, что вновь возвращаться в тесную комнатку не станет, и раз уж она все равно себя выдала, будет глупо скрываться и дальше.
        - Зачем я вам? - спросила она и тут же получила в ответ удивленные вздохи со всех сторон.
        Воин перед ней хмыкнул, скривил губы в подобии улыбки.
        - Как я уже сказал, мы хотим вернуть вас домой.
        - Так верните, - отрезала Йонг, вскинув подбородок. Воин был выше нее почти на голову, и она дышала ему в остро торчащий вперед кадык, обтянутый смугловатой гладкой кожей. Его вид и властная манера держаться могла бы испугать ее, если бы перед этим Йонг не столкнулась с глюками пострашнее.
        - Прямо сейчас, - начал воин с таким видом, будто Йонг просила подать ей звезду с неба, - это будет непросто.
        - Сюда же вы меня как-то притащили. Или вы боитесь дракона?
        Притихшая компания стражников разом выдохнула, кто-то поперхнулся. Воин бросил на них еще один взгляд, и несколько человек встали с занимаемых ими лавок и промаршировали мимо, прямо к выходу.
        - Вернитесь в комнату, госпожа, - процедил воин сквозь зубы. Звякнул меч у него на поясе, и Йонг спорить не стала.
        - Мы не боимся дракона, - сказал воин, как только дверь в комнату за ним и девушкой закрылась. - Дракон служит нам.
        Йонг повернулась к нему лицом.
        - Так прикажите ему доставить меня домой, - сказала она. Будь, что будет: хотел бы убить - сделал бы это еще внизу, на глазах своих подчиненных, а не приводил бы в чистую комнатку.
        Она нашла стул в углу комнаты и села, вытягивая уставшие ноги. Не стоило вести себя так опрометчиво во вражеском лагере… Только вот Йонг слишком устала. Гудело все тело, мозг отказывался перерабатывать картинки, что транслировал ему зрительный нерв. Девушка уже отмела вариант, что попала на съемочную площадку какой-то дорамы: все тут было слишком реальным, да и боль под ребрами от когтей дракона ощущалась так остро, что игнорировать ее не было возможности.
        Молчаливый воин смотрел на нее, склонив голову, не двигаясь. Йонг прикинула, что шансов вырваться из-под его контроля у нее все равно немного - ждал же он ее под деревом. А теперь вот взирал на девушку сверху вниз, словно она была его добычей.
        Да и дракон, судя по всему, скрывался где-то неподалеку, а сталкиваться с ним вновь Йонг очень бы не хотелось.
        - Понимаю, вы нам не доверяете, - сказал воин. Йонг кивнула с некоторым удивлением - неужели понимает? - Но мы не желаем вам зла. Иначе предоставили бы в условия пострашнее.
        - В клетку бы кинули?
        - Оставили бы японцам.
        Йонг прикусила губу, боясь плюнуть в воина коварное «меня найдут и спасут!», и отвела взгляд на свои перепачканные, порванные брюки. Хвастаться близкими отношениями с представителем вражеской стороны - так себе затея для девы в беде. Йонг подавила в себе желание растереть глаза докрасна. Проснись, глупая, проснись!
        - Откуда мне знать, что вы не врете? - спросила, наконец, девушка и тут же пожалела о своих словах: по лицу воина пробежала тень и тут же рассеялась от вспыхнувшей в глазах злости.
        - Ниоткуда, - уронил он. - У вас нет причин довериться нам, но я прошу вашей веры. - Йонг шумно сглотнула, покосившись на его меч. - Я верну вас к вратам, из которых вы пришли, как только мы убедимся, что войска генерала Тоётоми и человек, известный здесь, как Ким Рэ Вон, не будут чинить вам препятствия.
        На этом имени они оба - и воин, и Йонг - одновременно поморщились, только воин сделал это с некоторой злостью, а Йонг с недоверием.
        - Не знаю, что Рэ Вон пообещал вам, раз вы добровольно прошли за ним через врата, - добавил воин, - но здесь ничего хорошего вас не ждет. Вернуться домой - самое большее, на что вы можете рассчитывать.
        - Я ни на что не рассчитываю, - оборвала его Йонг. Раздражение и обида оплетали все остальные чувства внутри нее, обволакивали усталость, сковывали горло - девушка заплакала бы, снова, будь у нее возможность остаться наедине с собой, а не сидеть под наблюдением пары глаз, горящих не то праведным гневом, не то яростью ко всему живому. Если бы эта эмоция имела цвет, она стала бы красной, как языки пламени.
        Йонг забралась с ногами на стул и опустила лоб на колени, шумно выдохнула.
        - Могущество, власть какая-то… Я просто хочу домой.
        И чтобы сонбэ вытащил ее отсюда самолично и объяснил, наконец, куда втянул. Или чтобы просто вернул домой, без объяснений. Йонг вернется в Пусан, отоспится, как следует, и решит, что ей все привиделось.
        - Пока войска Тоётоми охраняют врата, - заговорил воин после паузы, - нам к ним не пройти, но…
        Йонг вскинула голову, и он осекся.
        - Постойте. - Девушка нахмурилась, села прямее. - Значит, я не ослышалась, Тоётоми? Тот, который воевал с Чосоном в шестнадцатом веке? Имдинская война и все такое?
        - Простите? - откровенно удивился воин. - Вы знаете про войну?
        Девушка нахмурилась, окинула воина внимательным взглядом. Не похож он был на того, кто удивляется простым вопросам.
        - Это… в школе проходят, - с сомнением ответила Йонг. - На уроках истории… Война Кореи с Японией, подвиг корейского флота, адмирал Ли Сун Син[29 - Корейский флотоводец, знаменитый своими победами над морским флотом Японии в Имдинской войне во время правления династии Чосон]… Послушайте, это уже смешно.
        - Согласен, - кивнул воин. Потом подошел к дверям, дернул их и рыкнул на стоящего за ними стражника. - Чун Сок, скажи Когтям, чтобы удвоили слежку за японским лагерем! Позови Ли Хона.
        Он опустил голову к замершей Йонг и почему-то рассердился.
        - Кажется, я знаю, почему Рэ Вон похитил из Священного Города женщину, - сказал воин. Его глаза подернулись красной пеленой, и на этот раз Йонг точно не показалось - в них плескались языки пламени.
        4
        Они медленно шли чуть впереди Йонг - бледный юноша с темно-зеленой повязкой на лбу, на которой красовался вышитый золотой нитью свившийся в узел дракон, и угрюмый больше прежнего воин с горящим взглядом. Это не было преувеличением: Йонг замечала, как отражение солнечного света в его глазах вспыхивает сильнее каждый раз, когда он поворачивает в ее сторону голову.
        «Голубую кровь» звали Ли Хон, воин откликался на имя Мун Нагиль. Ни одно из этих имен не было знакомо Йонг: значит, они не являлись ни исторически важными шишками, ни выходцами из благородных кланов. Эти двое показывали ей лагерь, будто она напрашивалась на экскурсию, и уверяли, что здесь ей не грозит ни один японец.
        Их лагерь был небольшим, его обнимали горный хребет с одной стороны и густой выжженный лес - с другой. Забор упирался в спускающийся почти к центру лагеря склон, на вершине которого Йонг заметила крыловидную крышу с черной на фоне серо-голубого предрассветного неба черепицей. Весь воздух был пропитан гарью, будто недавно здесь был пожар.
        - Японские войска захватили южную часть полуострова и продвигаются на север, но наш лагерь скрыт от них горным хребтом и густыми лесами, - говорил Нагиль отточенным до каждого звука тоном. Йонг слушала его вполуха, разглядывая плотным рядом составленные брусья ограды. Высоко, без подспорья не перебраться.
        - Нас оберегает сила дракона, - добавил Ли Хон, и Нагиль наступил ему на ногу, пока Йонг не заметила.
        - Врата в Священный Город в этот раз открылись на территории, отвоеванной самураями Тоётоми, - продолжил воин. - Но я верну вас обратно. Как только выдастся благоприятный момент. И как только вы перестанете думать о побеге, госпожа.
        Йонг запнулась от неожиданности и врезалась в спину замершего Нагиля. Ойкнула, сделала вид, что не понимает его последнего изречения, и вскинула голову. Он взглянул сперва на Ли Хона, поймал его напряженный взгляд, и со вздохом протянул Йонг черный камешек - отполированную гальку неправильной круглой формы размером со сливу.
        - Подержите, - попросил он тоном, выбора который не предоставлял. Йонг набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, но Нагиль надавил: - Просто подержите, он не обожжет вас.
        Девушка с недоверием подняла руку. Горячий, нагретый теплом чужого тела, камень отражал блеск от ярко-голубого, почти белого неба, он лег в руку Йонг, умещаясь на дне ее ладони.
        - И что это?
        - Ничего.
        Камень скользнул с руки Йонг обратно к воину и затерялся в складках его чонбока[30 - Жакет из традиционного наряда чосонских военных], напоследок ярко блеснув. Очевидно, это не подарок, решила девушка, глядя в отчего-то сердитое лицо Нагиля. Не больно-то и хотелось. Смотреть ему в глаза было неудобно и неловко, и она повернулась к Ли Хону.
        - Давайте-ка еще раз, - попросила Йонг чуть злее, чем следовало. Ли Хон обернулся к девушке. Они шли мимо амбара, мимо деревянных построек меньше главного дома, в котором переодевались в легкие одежды воины, и приближались к воротам, охраняемым двумя стражниками. Они рассказывали ей невероятные вещи: будто в стране война с японцами, будто те хотят завоевать их. Будто Ким Рэ Вон служит японскому генералу.
        - Меня протащили через черную дыру, - медленно повторила Йонг, намеренно избегая упоминания сонбэ, и Ли Хон закивал, прикрывая глаза, - которую вы тут называете вратами в Священный Город, и я оказалась в Чосоне. В шестнадцатом веке в Чосоне. Прямо посреди войны с Японией.
        - Она на удивление быстро схватывает, - высказался Ли Хон. Йонг перевела к нему потухший взгляд, и тот поперхнулся воздухом. - Это поразительно. Ты знаешь наш мир!
        - А люди, которых прежде приводили в ваш мир, ничего про вас не знали?
        Ли Хон покачал головой. Это сбивало с толку: Йонг уже решила, что черная дыра, через которую она прошла вместе с Рэ Воном, привела ее в прошлое - другие люди, о которых ей говорили и японцы, и эти двое, должны были знать про Имдинскую войну.
        Но Ли Хон сказал, что гостей было двое, и ни первый мужчина, ни второй подросток про их страну и войну с Японией ничего не слышали. Подростка Йонг могла понять - сейчас они все мало что помнили из истории родного государства, но первый мужчина должен был знать о прошлом чуть больше.
        Йонг прижала руки ко лбу, чтобы успокоиться. Она пыталась медленно дышать, делать вдох на четыре такта и выдох на шесть, как учили их приезжающие в институт уджуины[31 - Так в Южной Корее называют космонавтов, буквально переводится, как «космический знак»], но пресловутая техника не работала - от яркого утреннего света перед глазами все плыло, и непокрытая голова нагревалась быстрее, чем ее тело справлялось с терморегуляцией. Не каждый день человек из двадцать первого века проваливался в средневековую войну за путь к Китаю.
        Насколько Йонг помнила, война с Японией, в которую Корея оказалась втянута, изначально затевалась ради вторжения в Китай. Японские войска пришли на территорию корейского полуострова с требованием обеспечить им свободный проход до Поднебесной. Корея отказалась помогать японцам, потому что боялась опустошения: у корейских войск не было ни мощи, ни достаточной подготовки, чтобы противостоять японским силам, если бы те начали разграблять земли Чосона.
        Верхушка корейской армии состояла из аристократов, не готовых к реальным боевым действиям, и из ученых мужей, которые знания ценили выше силовой подготовки. Пехота была слабо вооружена, пехотинцы носили китайские шлемы и шляпы, но не имели доспехов. Они хорошо и далеко стреляли из лука, но в ближнем бое проигрывали и в опыте, и в численности. К войне с Японией страна была не готова. Чосон рассчитывал на помощь Империи Мин.
        - Тот человек, Тоётоми, сказал, что страной управляет дурная династия, - остановившись, вспомнила Йонг и тут же пожалела, что рассуждает об этом вслух. Мун Нагиль смерил ее очередным взглядом, за которым крылись духи их знают какие мысли. Девушка не нашла в себе смелости смотреть ему прямо в глаза. - Как зовут нынешнего короля?
        - Его Величество, - даже не смутившись, ответил Ли Хон вместо воина. Йонг сердито поджала губы.
        - Нет, имя, имя у короля какое? Ах, вы же не назовете…[32 - Обращаться к королю по имени могли только равные ему, а называть его публично по имени было запрещено еще и по религиозным соображениям: королевские имена считались священными] - она не заметила, что Ли Хон и Нагиль снова переглянулись и одинаково пожали плечами. - Если сейчас идет война с Японией, значит, на дворе приблизительно тысяча пятьсот девяностые…
        - Тысяча пятьсот девяносто второй, на самом деле, - вклинился в ее бормотания Ли Хон. Йонг махнула рукой в его сторону - помолчите, пожалуйста, не до вас. Ли Хон отодвинулся с самым обескураженным видом.
        - Нет, так я не вспомню… Какой ван[33 - Титул правителя в странах китайского культурного влияния] по счету правит Кореей?
        - Четыр… надцатый, - с запинкой ответил Ли Хон. Йонг кивнула и начала загибать пальцы и нараспев считать:
        - Тхэ, Джон, Тхэ, Сэ, Мун, Дан, Се, Йе, Сон, Ён, Джун, Ин, Мён, Сон…[34 - Корейская считалочка, с помощью которой дети запоминают имена королей династии Чосон]Сон! Сонджо, значит?
        Ли Хон и Нагиль молча кивнули, Ли Хон больше не улыбался.
        - Откуда ты все это… Ты шаман? Связываешься с духами?
        По урокам истории и экскурсиям мамы Йонг помнила, что японские войска продвигались по территории Кореи стремительно, и за пару месяцев смогли отхватить себе большую часть страны. Король Сонджо бежал на север вместе со своей свитой, пока генералы корейской армии сдерживали натиск японцев.
        К тому моменту Китай уже вел войну с монголами и давил восстание на юге страны, а потому криков о помощи от династии Чосон не услышал. Или не поверил, если полагаться на исторические трактаты: военачальники Китая посчитали провокацией известие о том, что японские войска захватили почти весь корейский полуостров за столь короткое время.
        Но здешний генерал Тоётоми сказал, что страной управляет династия королей, убивающая наследников. Насколько мог быть прав человек, посягающий на чужую страну, когда называл Чосон своими землями?
        Больше всего смущало причастие сонбэ ко всей этой истории. Йонг не все знала о его прошлом, но и в страшных фантазиях не могла бы представить, что он может провернуть такой трюк ради того, чтобы показать девушку своему… кем он там ему приходился?
        - А откуда… откуда вам столько известно про японского генерала и его помощника? - осторожно спросила Йонг, чувствуя, как набухает в груди сердце. От страха, злости из-за этого страха и злости на сонбэ. Где бы он ни был, ему стоило бы явиться за ней сюда немедленно и забрать в знакомый мир, в Пусан двадцать первого века.
        Нагиль и Ли Хон переглянулись, пока Йонг пыталась справиться с собой, и ответили с заметной паузой.
        - Скажем так, он считает себя вассалом Тоётоми, но родился в Чосоне.
        - Мы не знаем этого наверняка… - вяло запротестовал Ли Хон; Нагиль кинул ему предупреждающий взгляд, и тот умолк.
        - Сонбэ на самом деле вассал японского генерала? - тихо повторила Йонг, с видимым усилием пытаясь собрать расплетающиеся мысли в кучу. Святые духи, ну что за бред… Девушка мотнула головой, и Нагиль вздернул одну бровь, а Ли Хон потянулся за словами Йонг.
        - Это Ким Рэ Вона ты зовешь сонбэ? - переспросил он и хмыкнул.
        Йонг окинула «голубую кровь» сердитым взглядом, тот осекся на полуслове. Поджал губы, повернулся к Нагилю за поддержкой, но получил лишь молчаливое сопротивление.
        Сонбэ не сидел в соцсетях и не пользовался чатами, предпочитая звонить. Йонг считала это милой особенностью, но теперь все обретало иной смысл - правдоподобный и оттого пугающий. Она помотала головой. Нет, прочь пока мысли о сонбэ.
        - Значит, японский генерал, Тоётоми Хидэёси, в сговоре с…
        - Хидэёри, - поправил девушку Нагиль. - Его сын.
        Это не соответствовало истине, той истине, по крайней мере, которая была известна Йонг. Она нахмурилась, снова схватилась за виски. Войну с Кореей затеял Тоётоми Хидэёси, талантливый полководец, объединивший Японию. На момент войны его сыну было меньше десяти, а в гостевом доме с Йонг разговаривал человек, переживший не один десяток лет. Выглядел старше сонбэ, но морщин на лице Йонг не заметила, лишь пару седых волос на висках.
        Получается, местному генералу было около тридцати-сорока… Как такое возможно?
        - А его отец… - неуверенно начала девушка и замерла, задумалась. - Его отец, разве не он возглавляет японскую армию?
        - Его отец умер прямо перед вторжением, сейчас сын продолжает его дело и успешно продвигается вглубь страны.
        Это расходилось с тем, что знала Йонг. Она начинала думать, что не просто попала в прошлое, а оказалась втянута в исторический период с какими-то нелепыми изменениями в сценарии. Или, может, историки врали потомкам?
        Испытывая не самые приятные ощущения, Йонг всмотрелась в лица стоящих напротив нее Нагиля и Ли Хона.
        - Он сказал, что освобождает земли страны от дурной власти. Может быть, это вы мне врете, выдавая себя за защитников Чосона?
        Нагиль усмехнулся - дернул губой, слишком поздно отвернувшись, и Йонг это заметила и нахмурилась. Слишком неприметный для капитана всех этих воинов, слишком скрытный для благородного рыцаря, готового защитить девушку, попавшую в беду. Впрочем, Йонг не могла судить объективно, сверяясь лишь с сагыками и образом красавчика Ли Мин Хо - и сейчас она хотела получить не эфемерную защиту, а ответы на бесконечные вопросы.
        - Тебя в чужую страну затащил помощник японского генерала, а ты собралась им верить? - уточнил Ли Хон и скрестил руки. - Рэ Вон, конечно, красавчик, но не настолько, чтобы затмевать правду своим тщеславным профилем.
        - Прекрати, Ваше Высочество.
        Ли Хон умолк и прожевал последние возмущения, пока Йонг всматривалась в его лицо и хмурилась, находя его черты слишком утонченными для простого воина. Ваше Высочество? Не зря же она сравнила его с учеными из Сонгюнгвана, не был он простым человеком, попавшим в жерло войны.
        - Ли Хон - твое… ваше полное имя? - сощурившись, осторожно спросила девушка. Ли Хон взглянул на нее и вдруг просиял, выпрямился, раздувая ноздри.
        - К твоим услугам, госпожа. Это мои благородные родственники разграбили страну, а теперь сбежали на север просить помощи у династии Мин.
        - Ты… вы сын короля? - не поверила Йонг.
        - Так точно, - кивнул он и поклонился, продолжая улыбаться.
        У короля Сонджо долго не было наследника, и он назначил своим преемником внебрачного сына от наложницы. Его в итоге низвергли и не дали ни храмового имени, ни почетных посмертных титулов[35 - У монархов Чосона было несколько имен: личное детское, с династической фамилией Ли; присваиваемое лет в 14 с титулом принца; присваиваемое лет в 20 и, наконец, королевское имя, получаемое вместе с титулом и троном. После смерти монарху давали посмертный титул, состоящий из каких-нибудь похвальных эпитетов, если он особо отличился при жизни, и храмовое имя, по которому к нему могли обращаться потомки.]. Ему не нашлось места ни в королевской династии, ни в летописях королевского двора. Вот, почему Йонг не вспомнила его сразу.
        Ли Хон, улыбающийся так, словно никогда в жизни не знал никаких бед, был похож и не похож на выходца из королевской семьи. Он выглядел лучше своего молчаливого друга, держался ровнее, но среди стражников, одетых в простую одежду, казался не будущим королем, а их немного свихнувшимся предводителем.
        - Японцы считают, вы мертвы, - вспомнила Йонг, и Ли Хон нисколько не удивился.
        - Да, и в этом мое преимущество. Подержи это в секрете, госпожа, договорились?
        Он подмигнул, Нагиль закатил глаза.
        Девушка осмотрелась снова: просыпающиеся стражники расходились по своим постам и сменяли своих ночных соратников, факелы тушились через один, весь лагерь готовился к новому дню, словно не произошло ничего страшного. Словно таких, как Йонг, здесь видели уже много раз.
        - Передо мной было еще двое попаданцев, - заключила девушка, пока Нагиль отдавал приказы своим воинам, Когтям Дракона - символично, подумала Йонг мимоходом, и пафосно. - Попаданцев привел сюда Ким Рэ Вон, а вы выкрали их у японцев и вернули в Священный Город?
        - Ну, японцы, они… - то, как замялся Ли Хон, Йонг наконец-то отметила и в который раз подумала, что ему и капитану драконьего войска верить полностью нельзя.
        - Что это значит? - спросила она. Ли Хон строил из себя высокомерного выходца из благородной семьи, каким и являлся, но Нагиль был воином, который отдавал приказы также часто, как исполнял их. Поэтому Йонг потянулась за ответом к Нагилю и повторила свой вопрос. - Что это значит?
        - Мы вернули домой первого человека, мужчину в странном костюме с атласной веревкой на шее, - сухо ответил Нагиль. У Йонг снова кружилась голова и резко захотелось пить. - Но теперь Рэ Вон привел вас.
        - Погодите-ка, - остановила его девушка, вскинув руку. Острый страх, оставивший ее где-то на пороге гостевого дома японцев, снова настиг Йонг, отыскал среди густых лесов в лагере чосонских воинов и забрался через рот в легкие, расцарапав при этом горло. - Первого вернули, а второго? Что случилось с подростком?..
        Нагиль и Ли Хон одновременно опустили головы.
        - Ответьте! - потребовала Йонг, срываясь на шепот.
        - Он погиб, - процедил Нагиль, вскинув к девушке злой взгляд.
        Говорить себе «проснись» больше не имело смысла, как и щипать себя за руки. Йонг посмотрела на Нагиля - бледное смуглое лицо, в глазах отражается неяркий луч рассветного солнца, сведенные к переносице брови, покрасневшие от злости скулы. Он сжимал меч одной рукой, и тот дрожал и чуть звенел в нагревающемся поутру воздухе.
        - Кого ищет сонбэ? - просипела Йонг, стараясь больше не падать в слезы. - Кто нужен японцам? Кто такой ханрю?
        Ли Хон отвернулся, сделал несколько нервных шагов из стороны в сторону. Нагиль молчал и смотрел прямо на Йонг тем самым взглядом, какой девушка увидела у него в первый раз: сдержанным, злым, виноватым, словно ждал от нее удара в спину за проступок, о котором девушка знать не могла.
        - Дракон, - наконец, ответил он. Йонг охнула. Что?.. - Японцы ищут дракона.

* * *
        - Это же метафора, верно? - уточнила Йонг. - Там, откуда меня привел сонбэ, нет драконов.
        Нагиль вспыхнул и отвернулся от нее, будто бы рассердился - впрочем, эту единственную эмоцию он демонстрировал девушке на протяжении всего утра, других выражений на его лице Йонг не замечала. Злость, и злость, и еще ярость, когда он общался со стражниками: ругал их за что-то, за простой или за то, что ушли с постов - «Чун Сок, смени патрули, почему они у тебя такие жалкие!».
        - Это не смешно, - повторила девушка. - В будущем нет драконов. И в Чосоне, раз уж на то пошло, нет драконов, в летописях и исторических книгах остались бы свидетельства…
        - Но ты уже столкнулась с ним, - напомнил Ли Хон. Йонг его проигнорировала. Она решила, что ей все привиделось. В этом мире ей много чего могло показаться странным - да все, все тут казалось ей странным, и летающий дракон, прямо как на старинных картинах мифологических, ненастоящих сюжетов, он ей тоже почудился или приснился, или… Она вспомнила огромные когти и блеск драконьей чешуи в свете факелов, и крики японцев и свой собственный - и поежилась, обхватив себя руками за плечи.
        - Давайте вернемся в дом, - сказал Нагиль. - Госпожа, не время упрямиться.
        Они пришли в гостевой дом, заполненный сонными стражниками, Нагиль подозвал к себе того беднягу, который уже получал по шее от своего командира пару раз - и это только при Йонг. Не задался у него день, отстраненно подумала девушка, мазнув по нему едва заинтересованным взглядом.
        - Это Чун Сок, - представил его Нагиль. - Он присмотрит за вами, пока меня не будет.
        Стражник встал прямо перед девушкой, поклонился и, хмуро осмотрев ее с ног до головы, сплюнул в сторону пару шипящих звуков.
        - Чун Сок! - предупредил его командир. Тот кивнул, явно вины не чувствуя, и жестом позвал Йонг в сторону уже знакомой ей лестницы на второй этаж.
        - Что происх… - начала девушка, и Ли Хон поспешил объясниться вперед остальных:
        - Нагиль осмотрится и сообщит, когда путь до врат будет свободен. Мы вернем тебя, как только японцы ослабят контроль за сосновой рощей у моря.
        Нагиль уже отдавал приказы своим воинам, менял местами патрульных, ставил юношей помоложе - боги, да им и двадцати нет! - к основным вратам, а тех, что постарше, к дверям домов. Нагиль уже кивал девушкам в одинаковых платьях, и те убирали волосы под темно-зеленые повязки и снимали верхние одежды, оставаясь в одинаковых темно-серых рубашках. Под юбками у них были мешковатые штаны.
        - Они…
        - Наши лучшие лучники, Дочери, - объяснил Ли Хон. Молчаливый Чун Сок игнорировал Йонг и смотрел поверх нее на сборы отряда девушек. Те перекидывали через плечи длинные луки и небольшие колчаны со стрелами, проверяли тетиву.
        - Дочери? - не поняла Йонг.
        Одна подняла голову, заметив на себе пристальный взгляд девушки, и отчего-то покраснела и поклонилась. Йонг неловко склонила голову в ответ и тут же отвернулась.
        - Те, кто потеряли мужей, отцов и братьев в первую войну, - пояснил принц. Йонг попыталась вспомнить, какую войну имеет в виду Его Королевское Высочество, и не смогла. Такой не было, насколько ей было известно.
        - Вернитесь в комнату, - попросил Чун Сок, но недостаточно уверенно, чтобы привлечь к себе внимание девушки. Йонг все еще топталась на первом этаже дома, наблюдая за внезапно ожившими воинами. Казалось, никто в этом лагере не сомкнул глаз всю ночь, хотя они просто сменяли друг друга, как только кто-то уставал, а под пристальными взглядами командира взбодрились и окончательно оставили мысли о сне на постах.
        Здесь было больше людей, чем Йонг изначально показалось, и теперь она чувствовала себя в безопасности - не в той, о которой всю ночь повторял Нагиль, но в плотном коконе из воинов, ограждающих ее от внешнего мира. Каким бы тот ни был. А тот был непростым, населенным драконами и духи их знают какими еще мифическими чудовищами.
        То, что Йонг видела одного дракона, не значило, что она поверила в его существование, но Мун Нагиль заверил ее, что монстр подчиняется им, корейскому отряду, окруженному вражескими войсками на краю чосонского полуострова.
        Не потому ли, что с ними был Ли Хон, королевский сын?
        - Вы слышали Чун Сока, - позвал ее Нагиль. Йонг вздрогнула и отвлеклась от своих мыслей.
        - А?
        - Вернитесь в комнату и ждите нас. Поешьте. Я осмотрюсь и приду за вами, это не должно занять больше пары часов.
        - А можно мне…
        - Госпожа, - Нагиль протянул к девушке руку и схватил за локоть - небольно, несильно - и тут же резко разжал пальцы, будто обжегся. Опустил взгляд вниз на ее обутые в сандалии ноги, нахмурился. Ну да, брючный костюм - не то, что обычно носят в Чосоне. Но штаны на женщине вообще не должны смущать человека, который командует женским отрядом лучниц…
        - Немногие здесь знают, что вы не местная, мои воины считают вас сбежавшей от Тоётоми пленницей, - сказал Нагиль. - Для всех будет лучше, если вы будете поддерживать эту легенду.
        Йонг потерла нагретый от его руки локоть и недовольно поджала губы. Ведет себя все страннее и страннее, ей точно не стоит доверять этому скрытному человеку.
        Он кивнул Чун Соку, взглянул на Ли Хона и ушел вместе с женским отрядом воительниц, и Йонг растерянно наблюдала за тем, как их фигуры скрываются за вратами постоялого двора.
        Мун Нагиль и двенадцать тоненьких, как тростиночки, женщин. Должно быть, они действительно были лучшими лучницами, раз все мужчины уверенно отпускали их на разведку.
        - Не волнуйся, - сказал Ли Хон. - Нагиль знает, что делает.
        Йонг наблюдала за ними, раздумывая, будет ли побег прямо из лагеря, пока отсутствует бдительный Нагиль, такой уж глупой идеей? Он и лучницы уходили пешком, а вернуться он обещал через пару часов: значит, врата в Священный Город - то есть, в ее мир, в будущее, очнись, Сон Йонг! - были не так далеко от лагеря, как она полагала. Может быть, она сможет…
        Ее предупредили, что врата охраняют японцы, которые уж точно Йонг просто так не отпустят. Нагиль утверждал, что ему ничего от нее не нужно, только вернуть домой - могла ли она проверить это? Рэ Вон обещал спасти и что-то не торопился за нею, да еще и японский господин ждал от девушки сотрудничества… а один человек уже умер у него в плену.
        Выводы напрашивались удручающие: вверять свою судьбу полностью в руки ни одному, ни второму, ни - уж тем более - третьему Йонг не собиралась.
        Ей принесли поесть - все тот же щуплый мальчишка по имени Ган с растрепанными грязными волосами спустился со второго этажа с забытым девушкой подносом и поставил перед ней на лавку. Пришлось сесть и, игнорируя и почти безвкусную кашу, и ее неприятную липкую текстуру, съесть вместе с Чун Соком и Ли Хоном невыразительный завтрак. Йонг заметила у стражников хурму, попросила у своего хмурого надзирателя и себе хотя бы половинку фрукта, но удостоилась только очередного проклятия на неизвестном языке. Ну и пожалуйста.
        Еда была отвратительная, но утолила голод - Йонг и не заметила, насколько проголодалась, пока не съела всю миску. «Когда вернусь, пропью детокс-курс», - подумала Йонг, глядя в свое отражение в мутной воде и, зажмурившись, выпила все до дна.
        После завтрака мысли о побеге привлекали ее гораздо меньше, бегать и прятаться от чосонских воинов не было сил.
        - Я хочу осмотреться, - сказала девушка, окончательно бросая идею сбежать из лагеря прямо сейчас. Чун Сок ее вопрос проигнорировал, и Йонг потянулась к выходу из гостевого дома сама.
        - Капитан приказал вам оставаться в комнате! - сообразил хмурый стражник, преграждая Йонг путь.
        - Брось, да что тут может случиться? - поддержал девушку Ли Хон и тоже пошел за ней следом. Чун Сок возражать принцу не стал, но все равно буркнул что-то, похожее на «вас покарают вонгви[36 - Злые духи в корейской мифологии, души погибших насильственной смертью людей]».
        Йонг обошла его, не преминув задеть плечом.
        - Я просто осмотрюсь, - бросила она. Все равно я уйду отсюда через пару часов.
        Втроем вместе с принцем они прошли мимо амбара и свернули к тропе, ведущей вверх по склону, прижатому к забору вокруг лагеря. Выступающий за пределы огороженной территории бок его был выжжен - казалось, совсем недавно: под сандалиями Йонг хрустели черные листья и шуршало крошево из травы и земли, пахло гарью, пеплом и песком. Девушка поднималась вверх к замеченной ранее крыше небольшого строения, никем, кроме Чун Сока, не преследуемая.
        - Его приставили смотреть за мной или за вами, Ваше Высочество? - покосилась на стражника девушка. Принц легкомысленно пожал плечами.
        - Нагиль считает, что, пока ты находишься в нашем мире, тебе грозит большая опасность, чем мне. Так что, полагаю, Чун Сок присматривает за тобой.
        - Что, на меня натравят дракона? - фыркнула Йонг. Широкая улыбка на лице Ли Хона дрогнула, а затем и вовсе превратилась в угрюмую гримасу. Йонг не обратила на это внимания.
        На нее по-прежнему оборачивались и с любопытством смотрели вслед, но внимания, какое ей уделяли в японском лагере, тут не было. Никто не шептал ей в спину «ханрю, ханрю!», никто не пытался проклинать, и даже молчаливо идущий за девушкой Чун Сок больше не плевался всякими шипящими звуками в ее сторону. Похоже, здесь ее появление действительно расценили, как побег из японского плена - даже не особо замечали, в какой одежде она к ним попала, даром, что брюки уже превратились в лохмотья.
        К изогнутой крыше на вершине склона, которую Йонг приметила ранее, прилагались деревянные столбы, разрисованные поперечные балки и деревянные двери. Девушка вместе с принцем и угрюмым стражником поднялась на вершину холма и встала перед невысоким строением. Это была небольшая пагода, всего на четыре столба в ширину; на стремящихся к небу углах крыши сидели фигурки духов, охраняющих это место: черепаха, феникс, единорог и дракон. Последний был нарисован на деревянных дверях, а на столбах вытесан феникс с длинными размашистыми крыльями. Птичий же иероглиф красовался над входом в пагоду.
        В голубое небо от крыши текла, закручиваясь в полукольца, тонкая струйка дыма.
        - Это храм, - заключила Йонг вслух. Ли Хон улыбнулся.
        - По крайней мере, пытается им быть. Хочешь войти?
        - Это запрещено! - тут же ощетинился Чун Сок и даже вышел вперед перед девушкой, отрезая ей путь к дверям храма. Она окинула его сердитым взглядом. Ну и упрямец, чем она ему насолила?
        - К сожалению, он прав, - согласился Ли Хон. - Лан не любит чужаков, и мы пришли к ней без приглашения.
        - К ней?
        - Однажды она вытолкала меня за дверь вонючей метлой, - закивал принц. - Я чуть не переломал себе все кости, пока летел с холма в лагерь. Лан никого не пускает в свой храм просто так, настоящая мудан[37 - Тип шаманов в Корее, сравним с русскими ведьмами и ворожеями. Функции мудан выполнялись в основном женщинами: даже мужчины-шаманы во время выполнения обрядов мудан переодевались в женские одежды.]. Подозреваю, что ее имя пишется вовсе не иероглифом «мир» [38 - Лан означает «мирная».Корейский алфавит появился в Чосоне только в 1443 году, до этого времени корейцы пользовались китайской письменностью и, следовательно, знали значения иероглифов, которые использовали в написании своих имен. Эта практика сохраняется и по сей день: многие корейцы знают, как пишется их имя китайскими иероглифами, и могут сказать, что оно значит.] - там точно есть «зло» или «дьявол».
        - Или «тхэджагви»[39 - В корейской мифологии - дух умершей от оспы девочки, который предсказывает будущее], - неожиданно добавил Чун Сок. Йонг и Ли Хон посмотрели на него с одинаковым изумлением, и он спешно натянул на лицо прежнюю маску хмурого безразличия.
        - В любом случае, - с заметной паузой продолжил принц, - в храм тебе не дадут и шагу ступить, пусть ты и юджон-ёнг.
        Йонг обошла храм по периметру, держась на расстоянии от его стен, и вернулась к принцу и Чун Соку.
        - А она фанатка драконов, - сказала девушка. Ли Хон и Чун Сок переглянулись и одинаково пожали плечами.
        - Фанат-ка? - переспросил Ли Хон с сомнением. Йонг кивнула.
        - Ага. Тащится по драконам, все стены ими расписала, - она повернулась к принцу, заметила его недоумевающий взгляд. - Ох, ну с ума сходит. Влюблена в них.
        - А-а… - сообразил, наконец, Его Высочество. - Нет, вовсе нет. Сомневаюсь, что Лан способна испытывать человеческие эмоции хоть к кому-то из людей.
        - А я не про людей говорила, - возразила Йонг, склоняя голову, чтобы лучше рассмотреть изображение змееподобного существа на храмовых дверях и ставнях. Вырезанные на двух столбах силуэты птицы были аккуратными и тонкими, а еще старыми, затертыми от времени, а вот черные рисунки дракона выглядели свежими - с потеками краски от широкой кисти, которой водили по дереву быстро и торопясь.
        - Обычно Лан отводят шатер в лагере, - пояснил Ли Хон, видя интерес девушки, - но в этот раз нам повезло оказаться у храма Огня, и она его обновила. Ну, как могла.
        Храм Огня, значит. Потому тут весь склон выжжен, саркастично решила Йонг, осматриваясь.
        С того места, где она стояла, лагерь просматривался как на ладони: окруженный небольшими постройками главный дом, большой пустырь у лесной дуги, за которой текла река. То тут, то там на земле попадались черные мазки, будто тот, кто разрисовывал двери храма, провел и по вытоптанной почве широкой кистью. Как и говорил Нагиль, лагерь был хорошо скрыт от чужих глаз - если, конечно, японцы не намеревались напасть со стороны гор, верхушки которых украшали снежные шапки.
        Сейчас, возвышаясь на склоне над маленькими фигурками стражников в лагере, выстроившихся в шеренги на пустыре, наблюдая, как солнце выкатывается на небо из-за серо-розовых низких облаков на востоке, которые в полночь проливались дождем, а теперь испарялись в нагревающемся воздухе, Йонг чувствовала себя оторванной от собственного тела. Казался почти неправильным тот факт, что вот-вот она вернется в свой мир через загадочную черную дыру - которую потом обязательно исследует со своей стороны! - и снова станет собой, сотрудницей космического института, подругой, коллегой, дочерью… в мире, где об Имдинской войне знают из книжек, а стоящий рядом с девушкой Ли Хон не запомнился потомкам.
        И где нет никаких драконов.
        - Нам пора возвращаться, - сказал Чун Сок недовольным тоном - точно с нетерпением отсчитывал про себя минуты, проведенные ими на склоне у закрытых дверей храма. Ли Хон покивал, воровато осматриваясь, и махнул рукой Йонг.
        - Точно, давайте не будем попадаться на глаза Лан. Скоро вернется Нагиль.
        «И я покину это место и это время», - мысленно договорила Йонг и последовала за принцем и бурчащим о духах стражником вниз со склона.
        Они спустились по тропе обратно в лагерь; Йонг наблюдала со стороны, как воины, одетые в одинаковые черные чонбоки[40 - Жакет из традиционного наряда чосонских военных] с зелеными тонджонами[41 - Съемный воротничок на ханбоке (вероятно, на вариации военного наряда такие воротнички не надевались, но здесь такая деталь - знак отличия драконьего войска)], оттачивают взмахи меча под ритмичные удары барабана и рычащие приказы стоящего во главе шеренг человека, такого же воина.
        - И и Ци, - объяснил замеревшей девушке Ли Хон. Он встал рядом с ней, заложил руки за спину и продолжил, растягивая звуки: - Энергия и Намерение. Победа внутреннего над физическим. Ты знаешь, это довольно сложная техника, если…
        - Юджон-ёнг не обязательно это знать, - тихо сказал за спиной принца Чун Сок, и, обернувшись, Йонг заметила, как покраснели его скулы. Ему не должны теперь рот зашить за подобное обращение к королевскому отпрыску? Но Ли Хон принял его слова к сведению и даже не стал возражать.
        - Пойдем в дом, - кивнул он, - дождемся Нагиля с Дочерьми, и тогда…
        Ждать пришлось недолго: со стороны леса раздался свист, главные врата лагеря распахнулись, и Нагиль ворвался во двор, держа наготове меч. Капитан осмотрелся, заметил Йонг рядом с принцем и побежал к ней. Девушка невольно отшатнулась, когда он замер в полуметре от нее: весь в пыли, волосы всклокочены, тяжело дышит.
        - Что слу…
        - Вам надо переодеться, - выдохнул воин. - Сейчас же.
        Едва он договорил, блузка на Йонг начала тлеть, будто ее подожгли изнутри, и нити на рукавах поползли вдоль рук и ног.
        5
        - Что происх… - Йонг взглянула на расползающиеся рукава и подавилась воздухом. По истрепанным брюкам тоже расцветали темные пятна - как бумага, попавшая в костер, одежда на ней пошла лоскутами, таяла прямо на глазах, превращаясь сперва в пепел, а потом исчезая в воздухе.
        Нагиль бросил меч Чун Соку, кинул за спину: «Да Рым, найди ей ханбок!» - и схватил Йонг за запястье, уже освободившееся от блузки.
        - Идите за мной, - почти прорычал он и потянул девушку в сторону постройки рядом с большим гостевым домом.
        - Что это… почему… - лепетала Йонг, спотыкаясь на каждом шагу. Нагиль протащил ее мимо подоспевших лучниц; одна открыла перед ним дверь постройки, в которую Йонг просто втолкнули.
        - Да Рым даст вам одежду, - сказал Нагиль, - будьте благоразумны и не кричите, пожалуйста.
        Йонг и не собиралась кричать, ее всю сковал шок, запечатал рот: рукава на блузке отвалились с тихим шорохом и истлели, не достигнув земли, пуговицы лопнули, с плеч потекла ткань. Йонг ухватилась было за остатки одежды на себе, но та растаяла прямо у нее в руках.
        Дверь за ней закрылась, отрезая от любопытных взглядов драконьего войска, его капитан остался снаружи. Скользнувшая в помещение лучница заметалась вдоль стен, с грохотом распахнула пару сундуков и вытянула оттуда тряпки. Пока Йонг прикрывала руками еще не исчезнувшие остатки нижнего белья, в ужасе шарахаясь из одного угла в другой, лучница выложила на крышки сундуков едва ли не весь гардероб чосонской женщины.
        - Я помогу одеться, стойте смирно, - бросила она и протянула Йонг тряпки - сероватый соксогот[42 - Женское нижнее белье для повседневной носки в эпоху Чосон, по сути, трусы на завязках] и годженги[43 - Женское нижнее белье, подштанники] такого же цвета.
        Йонг выглянула из-за балки, едва закрывавшей ее от лучницы, и осталась стоять на месте.
        - Они чистые, - уточнила лучница, кривя губы.
        - Нет, я не…
        - Вы совсем нагая, - раздраженно надавила та. Йонг, одетая только в видавшие виды сандалии и стыд, сковавший внезапно голое тело, кое-как вытолкала себя из укрытия и тут же села, пряча грудь и живот в мурашках. Лучница протягивала ей нижнее белье и нисколько, похоже, не смущалась ее вида.
        Пришлось подчиниться. Затянуть дрожащими пальцами завязки от чосонских трусов на поясе и вдеть грязные пыльные ноги в подштанники. Ткань топорщилась и неприятно растирала кожу - о комфорте современного нижнего белья не могло быть и речи. Йонг встала, опираясь на растворяющееся в воздухе, точно ее одежда, собственное достоинство, и протянула руки к черным паджи и чогори с нижней блузкой. Лучница ждала, когда Йонг оденется, потом подала ей черный же пояс.
        - Штаны велики, - заключила она, когда девушка кое-как перевязала широкую, не по размеру, чогори и осталась стоять перед ней карикатурой на чосонского воина. Будто наряд старшего брата натянула, невольно подумала Йонг, пока лучница деловито поправляла на ней паджи, утягивая щиколотки простым шнуром, чтобы штанины не подметали пол.
        - А моя одежда… - начала Йонг, но лучница ее перебила:
        - Ходите в этой. Чхимы[44 - Юбка для ханбока] нет, но вы, кажется, и в штанах прекрасно себя чувствуете.
        В ее голосе звучало неприкрытое раздражение или недовольство - или же неприятие одного появления нежданной девицы среди обычных воинов, - и Йонг прикусила язык, сминая в руках подол длинной чогори. Ткань была жесткой и колола кожу.
        «Лен, - подумала Йонг, - у простых людей вроде этих вся одежда была из льна, никакого тебе красивого шелка и рами[45 - Традиционная корейская ткань ручной работы, из которой шили одежду богатым людям в Чосоне]». Вспоминать историю и быт чосонских людей, про которых мама рассказывала на своих экскурсиях многие годы, было куда проще, чем думать о том, что на Йонг буквально исчезла одежда, сгорела, не оставив следа, будто ее и не было. А Джимми Чу, на которые она копила полгода? А красивая комбинация из нежнейшей ткани? Ох…
        Йонг опустилась на лавку у двери, невидящим взглядом уставилась в стену деревянной постройки. Лучница убрала нижнюю юбку и посоны в дальний угол, окатила девушку еще одной порцией раздражения, и кивнула в сторону выхода.
        - Капитан будет ждать вас у себя.
        - М-м.
        Дверь за ней с грохотом захлопнулась, Йонг осталась внутри постройки одна. Здесь вдоль стен тянулись широкие лавки с перегородками, похожие на лежанки в казармах, под крышей сквозь круглое окно внутрь лился слепящий белый свет. Пыль в его лучах искрилась, казалось, будто это пляшут перед глазами Йонг мельтешащие точки, возвещающие о скором обмороке.
        - Это все совсем не Чосон, - пробормотала девушка и опустила усталую голову себе на колени. В горле жгло, болело в груди. Нестерпимо хотелось плакать, рыдать навзрыд; словно лопнул пузырь неверия, в который Йонг спряталась, чтобы и дальше отрицать свое нахождение в чужом - не времени даже, мире! Она шумно втянула ртом прохладный, не прогретый в помещении воздух и выдохнула.
        Нет, ну уж нет. Плакать сейчас она не станет. Сперва разберется с беспардонным капитаном этого мифического войска, а потом только решит, стоит ли ей устроить истерику прямо перед ним или же забиться в какой-нибудь темный угол и там нареветься вдоволь.
        Йонг встала, пошатнувшись, смахнула невидимую пыль с пахнущей каким-то илом чогори и мятых паджи, и вышла, решительно толкая дверь. Та распахнулась, ударилась о стену и с визгом закрылась за спиной девушки.
        Капитан будет ждать ее у себя? Отлично, Йонг найдет пару слов для его важной персоны.
        Все воины разбрелись по своим постам, некоторые переговаривались между собой у амбара и косились на Йонг, с решительным видом шагающую по двору. Где искать господина Нагиля? У себя - это в капитанской ставке? Уходящее в зенит солнце уже нагрело подпаленную землю, тепло проникало сквозь тонкие сандалии в ступни девушки, насыщало тело. Или же то была злость, набухающая в груди, словно каленое железо.
        - Где мне найти Нагиля? - спросила Йонг у проходящего мимо воина. Тот вздрогнул и чуть не выронил из рук кадку с водой.
        - Простите?
        - Мун Нагиль, - повторила девушка. - Где он сейчас?
        Воин покраснел, потом побледнел.
        - У с-себя, - он закашлялся, повернулся в сторону небольшого одноэтажного строения рядом с гостевым домом. - Вон там, это…
        - Спасибо, - быстро кивнула ему Йонг и почти понеслась, срываясь с шага на легкий бег, к капитанской казарме. Оставшийся с водой воин дернулся было за ней, но передумал.
        - К-капитан сейчас не принимает, у него Когти…
        Когти, зубы, да будь он хоть целым драконом - Йонг отмела все возражения прочь и шагнула к закрытым дверям постройки. Остановилась, выдохнула, зачем-то поправила волосы, понадеявшись мимоходом, что их еще можно спасти масками и любимым шампунем.
        За дверью ее ждал узкий коридор с деревянными колоннами, на которых намалевали черной краской силуэты змееподобного существа и линии, похожие на триграммы древнекитайских философов. Йонг осмотрелась, внезапно чувствуя себя незваным гостем, вторгающимся в чужую обитель. Глупости! Капитан ждет ее, верно?
        Она прошла вдоль колонн и уперлась в очередную дверь. Над ней той же смелой рукой был нарисован символ - Инь и Ян с чертами-яо[46 - Особый знак, который используется при составлении триграмм и гексаграмм в представлении развертывания вселенского бытия по китайской философии] вокруг них. «Разве обереги от злых духов не на бумаге рисовались? - подумала Йонг. - Или на персиковых косточках…»
        - …ей здесь не место.
        Потянуться к дверной ручке девушка не успела: услышала голоса и замерла. Говорили о ней.
        - Она останется, пока Бездна не откроет глаз снова.
        Это был голос Нагиля, низкий, обрывающий слова на выдохе. За дверью шагал туда-сюда еще один человек.
        - Мы должны прогнать ее, - сказал тот сердито.
        - Мы не станем этого делать.
        - Почему? Капитан, ее присутствие здесь опасно, вы сами знаете!
        Йонг нахмурилась, сжала пальцы, взгляд заметался по старым доскам двери. Не эти ли люди взяли на себя обязательства доставить ее к черной дыре и отправить домой?
        - Лан должна разобраться с этим, - сказал Нагиль. - Она поговорит с духами, скажет, когда врата откроются вновь, и мы вернем юджон-ёнг обратно в Священный Город.
        - Вот именно! - второй человек повысил голос, что-то стукнуло в стену, обрывая его возмущение, - будто ударил меч. - Она юджон-ёнг, вам прекрасно известно, чем это может грозить всем нам!
        - Она, - зашипел Нагиль, - всего лишь женщина, которой нужна помощь.
        - Пусть японцы ей помогают, - возразил человек.
        Раздался визг - так по дощатому полу скрипели ножки тяжелого стула.
        - Японцы убьют ее, - ответил Нагиль. - Вот это мне прекрасно известно.
        Йонг вовремя зажала рот руками, и испуганный вздох не успел слететь с губ и выдать ее. Побег, мысли о котором она отодвинула на время, понадеявшись на каких-то чосонских воинов, снова замаячил яркими перспективами у нее перед носом. Да, сбегать одной и бродить по неизвестным лесам - плохая затея, но оставаться здесь, когда в любой момент ее могут выгнать из лагеря или сдать японскому генералу, или убить - куда более пугающая возможность.
        - Я понимаю твои опасения, - сказал ничего не подозревающий о девушке Нагиль, - но решение свое менять не собираюсь. Она всего лишь женщина, Чун Сок.
        Чун Сок выругался - снова неизвестные Йонг слова распороли воздух, точно хлыст, - и дверь перед лицом девушки резко распахнулась, являя ей взмыленного стражника. Он уставился на нее разъяренным взглядом, в котором больше не прятались за вынужденной скованной вежливостью ни злость, ни яростная враждебность.
        - Что вы здесь делаете? - процедил он. Йонг отняла руки от лица и попыталась выпрямиться и стать перед ним выше, насколько хватало смелости.
        - Подслушиваю, - честно призналась она.
        За спиной Чун Сока показался Нагиль - не злой, как его воин, а удивленный. Так смотрел пойманный с повинным человек, которому было, что скрывать.
        - Чун Сок, - сказал он, не сводя глаз с девушки, - хаша[47 - (драконий язык) Иди].
        Стражник задел Йонг плечом, когда проходил мимо, ее повело на негнущихся от испуга ногах и толкнуло прямо на Нагиля. Тот придержал ее за плечи и тут же разжал руки. Чогори на Йонг нагрелась, такими горячими были у него пальцы.
        - Проходите… госпожа.
        Все, что Йонг планировала сказать ему прямо в лицо, побледнело перед невольно открывшейся ей правдой - или тем, чем обязаны были стать подслушанные речи, - и теперь она расхотела говорить с капитаном. Но обрывок разговора не рисовал ей всей картины, и Йонг подавила в себе нерешительность. Она шагнула в комнату, услышала скрип закрывающейся за собой двери, шаги Нагиля - тот обошел ее, пригласил сесть на стул перед широким столом, заваленным картами и оружием.
        Йонг села с абсолютно прямой спиной, покосилась на лезвие кинжала, торчащее из-под старых бумаг.
        Никто не обязан был помогать ей. Никто, кроме сонбэ, что привел ее в этот Чосон, не нес ответственности за жизнь Йонг, да и она никого не просила. Только Мун Нагиль, капитан целого войска, пообещал ей возвращение в родной мир, а теперь сидел напротив и смотрел на нее из-под полуопущенных век, и, кажется, даже не дышал.
        - То, что вы слышали… - начал он, и Йонг подалась к нему всем телом.
        - Правда? Это правда?
        Нагиль резко выдохнул, висящие под потолком амулеты зашевелились, будто в комнату проник ветер, зазвенел колокольчик с двумя камешками в углу над столом.
        Йонг прикусила губу, чтобы не заплакать. Никакой истерики перед капитаном драконьего войска, только не сейчас, когда ей в спину дышит отнюдь не радужное будущее.
        - К сожалению, правда, - ответил Нагиль. Йонг изумленно воззрилась на воина: она-то думала, он станет все отрицать.
        - Что случилось, вы хотите выгнать меня? - спросила девушка. Нагиль покачал головой. - Ох, не пытайтесь даже… Я сама уйду, просто укажите мне дорогу до черной дыры, до этих ваших врат в Священный Город!
        - Вы не сможете добраться до них самостоятельно, путь туда пролегает через северное нагорье, - Нагиль повысил голос, прерывая девушку, она замерла и поджала губы. Обида засвербела в носу и в горле. - Простите, - добавил воин чуть тише. - Ваше возвращение в Священный Город откладывается. Это ненадолго.
        Йонг нахмурилась, стиснула складки чогори, почти закрывающей полами ее дрожащие колени.
        - Почему?
        Ее отдадут японцам. Повесят в центре двора. Сделают из нее кисэн и заставят танцевать по вечерам перед уставшими воинами.
        Она и не надеялась на доброту капитана и его войска, но забыла о людской подлости - и теперь поплатится за это жизнью или честью. Или и тем, и другим.
        Нагиль, должно быть, высмотрел у нее в глазах зарождающуюся панику, потому что побледнел, приподнялся с места, задевая бумаги на столе перед собой - под ними сердито зазвенели клинки, и Йонг вздрогнула.
        - Уверяю вас, мы не желаем вам зла, - сказал он, выдохнул это в лицо девушке; пахнуло затхлым дымом, будто он курил. - Несмотря на слова Чун Сока в моем лагере никто не причинит вам вреда, это я могу гарантировать.
        - Неужели? - слабо запротестовала Йонг. Нагиль уверенно кивнул.
        - Даю слово.
        Вновь задребезжали развешанные по периметру комнаты амулеты. Йонг смотрела в лицо Нагилю и совсем ему не верила.
        - Тогда почему я не могу вернуться домой? - спросила она шепотом.
        Нагиль сел обратно на свой стул и опустил голову.
        - Потому что врата закрылись, - наконец, ответил он. - Вы назвали их черной дырой, и сегодня утром она исчезла.

* * *
        - Каждый раз Бездна открывает глаз в разных местах. Их невозможно предугадать, но наша шаманка может сделать предположение, спросив совета у духов, и тогда мы…
        - Остановитесь.
        Йонг вскинула руку, прерывая Нагиля. Тот понимающе умолк, сидящий рядом с ним воин завозился на стуле, скованный не то простой неловкостью, не то виной за то, что помочь сейчас не может ничем. Хотя с чего бы ему рваться на помощь какой-то оборванке из другого мира…
        Воина звали Вон Бин, это он указал Йонг дорогу к капитану. Он выглядел моложе Чун Сока и сильно моложе Нагиля и пришел на зов своего командира, едва тот позвал. Рассерженный Чун Сок исчез где-то на тренировочном поле позади капитанской казармы, и теперь до Йонг доносились скрип тетивы, свист рассекающих воздух стрел и глухой стук, с которым те впивались в мишень.
        Девушка покосилась на воина по правую от себя руку, отметила его краснеющие скулы. Ему и двадцати не было…
        - Вон Бин, да? Что-то, конечно, есть в тебе похожее[48 - Йонг имеет в виду южнокорейского актера Вон Бина, звезду множества фильмов и секс-символа поколения ранних миллениалов], - произнесла Йонг, отвлекая себя от нарастающей волны паники, грозящей прорвать все засовы внутри нее и затопить собой каждую клетку тела. Нагиль свел брови к переносице, покосился на Вон Бина и вернул взгляд девушке. - Моя мама с ума сходит по Вон Бину, но он чем старше, тем грубее становится, а мне больше нравятся актеры вроде Ли Мин Хо или… - она не договорила, почувствовав, как собирается во рту густая соленая слюна.
        - Госпожа, - позвал ее Нагиль, и Йонг не выдержала: вскинула голову, тут же захлебываясь рыданием, которое сдерживала в себе с самого сумасшедшего вечера. Глаза наполнились слезами, девушка всхлипнула, вся задрожала, ее согнуло над столом, и она заплакала, прижимая руки ко рту. Вместо плача из нее рвался кашель, хрип, Йонг схватилась за грудь, стискивая плотную ткань чогори с чужого плеча.
        - К-капитан… - неуверенно начал Вон Бин и был прерван.
        Он и Нагиль вышли за дверь, капитан приказал своему воину сторожить комнату, а рыдающей девушке осторожно сказал: «Я найду способ вернуть вас домой, госпожа», - и ушел. Йонг слушала его уверенные шаги по короткому коридору, слушала, как он громогласно позвал Чун Сока. И продолжала плакать, пока не стих шум за стенами казармы, а Чун Сок, оставив стрельбу, не побежал на крик командира.
        Когда от рыданий остались только сиплые стоны, Йонг вытерла рукавом чогори глаза, размазала высохшие дорожки от слез, чувствуя, как щиплет скулы. Весь ворот чогори намок, она с недовольством смяла его рукой и тут же бросила затею привести себя в порядок. Плевать. Кто на нее тут посмотрит, если и так все считают ее сумасшедшей?
        Чувствуя долгожданное облегчение и тяжесть в груди, Йонг осмотрелась. Вон Бин, должно быть, караулил дверь, зато окно за капитанским столом было свободно, надо только распахнуть ставни. И кинжал под важными бумагами Мун Нагиля как раз сослужит Йонг хорошую службу.
        Она вытянула приглянувшееся ей ранее лезвие и медленно поднялась, поглядывая на дверь за спиной. «Надеюсь, в этот раз никакой Нагиль не ждет меня под окнами своей же казармы», - подумала Йонг, осторожно выглядывая во двор сквозь щели в ставнях. В комнате было душно и задымлено, и неизвестно, отчего капитан не открывал окна настежь, чтобы дышать свежим воздухом, а не собственным потом и чужими пыльными руками.
        «Вот и проветрится», - мстительно решила Йонг и аккуратно раздвинула ставни кончиком кинжала. Старые доски скрипнули, девушка охнула, заглушая звук, затем воровато оглянулась. Вон Бин за дверью шаркнул ногой; Йонг всхлипнула погромче, поубедительнее, и воин остановился. Отлично, пусть думает, что она все еще рыдает над своей бедной судьбой.
        Первичное смущение, что ее все-таки вынудили плакать на глазах у чужих людей, сменилось внутренним торжеством: какими бы смелыми и умелыми ни были воины в Чосоне, на женские слезы они реагировали точно так же, как любые мужчины любого времени - смущались и прятались, пока не минует буря.
        Йонг вытащила себя из окна и вывалилась, бросив на землю кинжал. Одна сандалия зацепилась за крючок ставни и осталась висеть там красноречивым сигналом о побеге, но Йонг о ней не побеспокоилась - позже она пожалеет об этом решении.
        Девушка встала, пригибаясь к стене казармы, кое-как отряхнула себя и подняла с земли кинжал. Ему нашлось место за поясом, хотя Йонг рассудила, что это не самое выгодное положение для холодного орудия, управляться с которым она не умела. На тренировочном поле было пусто, Йонг осмотрелась, прежде чем рвануть к стоящим метрах в пятидесяти от казармы мишеням - большим круглым крышкам от соломенных коробов, разрисованным краской.
        Чун Сок отлично стрелял: многие стрелы попали в «яблочко», и этот факт еще больше испугал бы Йонг, столкнись она с ним прямо сейчас. Но того не было рядом, как не было и других воинов, и путь для девушки был свободен. Она добежала до лагерной ограды, прячась за мишенями и кустарниками можжевельника, окружавшими двор. Куда дальше? В амбар, где ее найдут если не через полчаса, то ближе к вечеру точно? Йонг присмотрела валун, осколок скалы, на которой стоял храм шаманки, и дождалась, когда на главном дворе гостевого дома заголосят громче люди.
        Бег с передышками дался ей нелегко - сказывалась и общая усталость, и недосып, и вся эта безобразная ситуация не то с похищением, не то с проникновением в незнакомый мир. Йонг добралась до валуна, никем не замеченная, и присела рядом с ним, кашляя от сухой пыли, поднимающейся с земли. Над оградой по ту сторону росло дерево, его ветви спускались на территорию лагеря, и Йонг смогла, оперевшись о камень, достать руками до одной из них. Подтягиваться она не умела, а потому просто прыгнула, понадеявшись, что ее легкого веса хватит, чтобы вытащить тело за ограду.
        Ветка опасно накренилась и захрустела, зашелестела листва, но Йонг, уповая на свою глупость, все-таки вскарабкалась, упираясь ногами в ограду, на дерево. Доползла, жмурясь от колючих листьев, до ствола и упала прямо на землю. Ограда лагеря, высокая и неприступная без посторонней помощи, осталась у нее за спиной. Перед Йонг высился, взбираясь в гору, лес со знакомыми уже соснами.
        Когда она осматривала местность у храма, то заметила уходящую вверх узкую тропу на северном склоне. Та вела, должно быть, к черной дыре: Нагиль и Дочери тоже ходили в ту сторону, а вернулись быстрее, чем Йонг успела заволноваться - значит, врата были не так далеко. Как она и предполагала.
        Закрыты они или нет, захлопнула ли Бездна свой глаз или Нагиль все-таки соврал ей, Йонг решила, что разберется со всем самостоятельно. Оставаться в лагере, где ее окружали возможные враги, было глупо. Йонг вытащила из-за пояса ворованный кинжал, прижала его к груди, и пошла на север. Спасибо за подсказку, капитан.
        Делая всего лишь первый шаг по намеченному маршруту, Йонг отчетливо осознавала: она понятия не имеет, как искать черную дыру, в какую сторону ей идти, если на тропе появится развилка, и приведет ли эта тропа к нужному месту. Допустим, она неплохо ориентировалась на местности - в Пусане, где на каждом углу улиц были указатели во все возможные стороны, где спросить дорогу можно было у любой старушки, а на безлюдных переулках выручал навигатор в телефоне и звонок другу. Здесь же не было ни привычных указателей, ни смартфона - тот остался в сумочке, которую Йонг обронила перед тем, как упасть следом за сонбэ в чертову пропасть.
        Ко всему прочему, хотелось есть и пить. И снова тихонечко плакать, чтобы не услышали никакие драконьи воины.
        Ничего, подумала девушка, она справится. Она уже улизнула от вездесущего Мун Нагиля и его слепых Когтей, уже шла, стаптывая ногу в одном посоне, и уже решала сама за себя. Что было, в общем-то, неплохим началом.
        Поскорее бы только ее смелое приключение закончилось.
        Когда солнце перекрасило небо в бледно-розовый, стало ясно, что Йонг заблудилась. Она шла по тропе, останавливаясь, чтобы перевести дух, и ощущала, как воздух становится плотнее и жарче, будто не поднималась выше по склону горы, а спускалась в долину. Девушка невольно вспомнила дракона и его опаляющее дыхание. Не мог же он быть где-то поблизости? Какой дурой надо было оказаться, чтобы сбежать из лагеря, полного людей, и попасть в лапы дракона!
        Йонг считала минуты, сверялась с солнцем, все ниже опускающимся к горизонту, и понимала, что потратила куда больше пары часов, чем Нагиль, на поиск черной дыры. Что ей оставалось делать? Найти укрытие и заночевать прямо в горах, получив обморожение, простуду, чосонскую лихорадку в довесок к пробирающему до нутра голоду? Нет-нет-нет, она решила, что найдет чертовы врата в родной мир за день, и она это сделает. В конце концов, собственное упрямство порой выручало ее в безвыходных ситуациях в институте, спасет и здесь.
        Но как же хотелось есть!
        Пейзаж перед Йонг не менялся - сосны, сосны и липы, перемежавшиеся кустарниками, и ведущая все выше тропа, то уходящая вбок, то возвращающаяся к прямой, словно тот, кто вытаптывал ее долгие годы, сомневался через каждый шаг. Ногу без сандалии растерло в кровь, и Йонг ступала по земле, не замечая, что оставляет следы. Она никогда не была хорошей спортсменкой, а скалолазание видела только по телевизору. Единственное, что внезапно спасало ее сейчас, это плотная ткань ханбока - чогори и паджи, на которые она прежде мысленно ругалась, теперь не пропускали ни облепляющий к вечеру холод, ни пот ее тела, и она мерзла не так сильно, как могла бы в своей прежней одежде. Оставалось рассчитывать на везение и молиться святым духам и всем богам, каких можно припомнить, чтобы они указали одной глупой беглянке верное направление.
        У толстого дерева Йонг остановилась и села прямо на землю, упираясь лопатками в его могучие корни. Оперлась затылком о ствол, прикрыла глаза. Болело все тело, каждая его косточка. «Пять минут на отдых», - сказала себе Йонг и провалилась в тревожный сон.
        Из полудремы ее вырвал свист и топот нескольких пар ног, какой предвещал вечером ранее толпу японцев. Йонг вскочила, скользя по земле ногами, схватилась за кинжал. Голова кружилась, тело сковало холодом; было сумрачно, гору окутал туман, и солнце, похоже, совсем село. С какой стороны идет звук? Куда ей бежать? Еле оправившись ото сна, она с трудом держалась прямо, и выше в гору ее потянул инстинкт самосохранения, а не разумные мысли. Кто бы ни шумел в лесу, сталкиваться с ним Йонг не хотела, пусть эта встреча и сулила возможное спасение - или хотя бы тепло.
        Она свернула с тропы и теперь карабкалась выше, цепляясь свободной рукой за корни деревьев и торчащие то тут, то там из земли шапки колючей травы. Кинжал не выпускала, хотя успела поранить лезвием ладонь и оставить на тыльной стороне неглубокий раздражающий порез. На тропе, которую Йонг покинула, раздались шаги, и чей-то голос произнес:
        - Дальше ничего нет, капитан.
        Йонг узнала Нагиля: он чеканил каждое слово таким тоном, будто крошил звуки у себя во рту, превращая их в стальную крошку.
        - Скорее всего, она держится тропы, ищите дальше.
        Как ее выследили? Йонг подумала об опыте воинов, о прозорливости их капитана, а потом остановилась на мысли о драконе: наверняка, это чудовище, где бы ни пряталось, помогает людям, раз они с такой гордостью говорят о мистической силе, оберегающей их войско. Пожалуйста, пусть он не следит за ней сейчас, пусть позволит уйти подальше!
        Йонг добралась до небольшого нагорья, где помимо пучков травы вылезали на склоне между камнями сухие кустарники с красными ягодами, и редкие белые цветы, похожие на россыпь звездочек под ногами. Девушка облокотилась спиной о ствол дерева, прижала руки к груди: сердце билось, как сумасшедшее, выстукивая испуганный ритм, будто попавший в силки кролик рвался на свободу. Лишь бы ее не заметили. Обратно к вражескому капитану с непонятно какими целями она не вернется.
        Когда свист, вырвавший ее из сна, повторился выше по склону, Йонг с облегчением выдохнула. Должно быть, сейчас Нагиль с воинами помчится дальше, и она сможет…
        Резкий порыв ветра и ладонь, зажавшая ей рот, чуть не лишили Йонг последних сил. Она ударила, не глядя, резанула по воздуху лезвием кинжала, попыталась вырваться из хватки чужих рук.
        - Йонг! - зашипел ей прямо в ухо знакомый голос. - Сон Йонг, это я! Я!
        Девушка выловила в зарождающемся лунном свете лицо Ким Рэ Вона и рвано выдохнула.
        - С-сонбэ!
        Он опустил руку и тут же ее обнял, так что Йонг охнула.
        - Сон Йонг-щи! Наконец-то я тебя нашел!
        6
        Пусан, Южная Корея, 2023 год, год Водяного Кролика
        Йонг бежала от остановки к зданию института, считая не минуты - секунды. Если она опоздает второй раз за неделю, то выговора ей не избежать. Она не может так рисковать своим и без того шатким положением в команде: самая младшая сотрудница группы должна приходить раньше всех, оправдания для руководителя Пака из ее уст не будут значить ничего. Тем более, что оправдаться Йонг было нечем.
        Простите, руководитель Пак, я изучала влияние полетов в варп-пузыре[49 - В контексте научной фантастики это общее наименование искривленного пространства для сверхзвукового перемещения] на организм вулканцев[50 - Вымышленная инопланетная раса из научно-фантастического сериала «Звёздный путь»] до поздней ночи и проспала будильник. Пак Че Бом-щи хватит удар, если она признается в подобном.
        Йонг влетела в вестибюль института, путаясь в дверях вместе с незнакомым парнем в потрепанном костюме. Тоже опаздывает, решила девушка и проскользнула мимо него.
        - Простите, сильно спешу! - поклонилась она на бегу, подхватила тяжелую сумку с отчетами повыше на плечо и кинулась к турникету. Парень догнал ее, когда Йонг искала в сумке пропуск.
        - Простите! - он замер рядом с ней, Йонг бросила ему мимолетный взгляд. - Простите, вы не могли бы впустить меня?
        - Что? - удивилась Йонг.
        - Впустите меня тоже? - повторил незнакомец. - Мой пропуск еще не готов, мне сказали, я смогу найти…
        - Ох, молодой человек, вы так не вовремя! - рассердилась Йонг, повысила голос, и эхо от ее возгласа разнеслось по всему вестибюлю. Йонг покраснела мгновенно. - Простите, я не хотела, я очень спешу.
        Она прижала свой пропуск к турникету, шмыгнула после сигнала и понеслась к лифтам. Парень остался стоять снаружи, собирая подозрительные взгляды проходящих мимо него сотрудников.
        Лифт спускался с тринадцатого этажа со скоростью один метр в год. Йонг нервно посматривала на часы в телефоне, на медленно сменяющиеся цифры этажа над лифтом, снова на часы. Остановивший ее парень топтался перед турникетами и тоже нервничал. Йонг взглянула на него всего раз, прежде чем решиться на глупость.
        Ладно, она тоже попадала в такую ситуацию, когда только устроилась сюда работать. Тяжелый был испытательный период.
        - Пойдемте, только быстро, - пригрозила девушка, впуская парня по своему пропуску. Тот скользнул мимо турникета так, словно боялся, что тот его раздавит и съест.
        - Благодарю! - выдохнул он. Йонг вернулась к лифту вместе с ним и снова нервно забила ногой по полу.
        Парень смотрел на нее все то время, что лифт спускался на первый этаж.
        - Я слышал, в институт не попасть без личного пропуска, - сказал он, наконец.
        - Да, это так. И если вы меня обманули, у меня будут большие проблемы, - затараторила Йонг. - Так что сознайтесь в своем преступлении сразу, чтобы не подставлять меня.
        - Что? Нет, я не мошенник! - парень рассмеялся, смех вышел нервным и рваным. - Сегодня первый день, как я здесь работаю.
        Йонг позволила себе еще один взгляд в его сторону. Взъерошенные волосы, влажные от воды - дождь закончился пару минут назад, а он, должно быть, добирался сюда без зонта. Костюм будто ему маловат, жмет в плечах и натягивается на спине, хотя он худой, будто голодает. Нет, не голодает. Нервничает.
        - Тяжело было попасть к нам? - спросила Йонг. Когда она устраивалась в институт, этапы собеседования у нее были непростыми, она мало спала и плохо ела. Видимо, в этом году все еще хуже.
        Парень чуть усмехнулся, нервно дернулась губа у него на лице, будто жила своей жизнью.
        - Я перевелся из столицы, - ответил он. Посмотрел на Йонг и улыбнулся шире. - Из С-сеула.
        Омо[51 - (корейск.) восклицание-междометие, что-то вроде «О мой Бог»]. Так он - тот самый новичок в отдел М-87, о котором сотрудники гудят всю неделю? Лифт известил о своем прибытии тихим сигналом, вырвал Йонг из растерянности; девушка шагнула в кабину вслед за парнем, продолжая смотреть на его затылок. Высокий, спину держит прямо и не горбится, как делают многие парни при таком росте.
        Он дождался, когда Йонг нажмет на кнопку своего этажа, затем повторил ее действия. Восьмой этаж. Так Йонг и знала, он действительно едет в М-87.
        Она продолжала коситься на него, пока лифт вез их на нужные этажи, и парень, не выдержав, повернулся к ней корпусом - и лицом. Красивый, отметила Йонг, чувствуя, что краснеет.
        - Вы могли оставить меня внизу, но все же помогли, - заговорил он, глотая звуки. Интересный акцент, в столице теперь так говорят? Йонг вцепилась в лямку своей сумки. Он улыбался так, будто видел ее не впервые, и это смущало, даже если Йонг больше нервничала из-за своего опоздания, а не из-за разговора с незнакомцем.
        - Лифт все равно долго ехал, - пробормотала Йонг. - И вы, конечно, не сильно похожи на моего нового коллегу, но выглядите безобидно. Вряд ли вы пришли сюда доставлять всем проблемы.
        Молодой человек рассмеялся снова.
        - Как знать, госпожа…
        - Йонг, - спохватилась девушка после вынужденной паузы. - Сон Йонг.
        - Дракон?
        - Простите?
        Парень смотрел прямо на Йонг, с явным удивлением. Молчание между ними затянулось, и Йонг опустила глаза на воротник его промокшей рубашки.
        - А, - поняла она самостоятельно, - не ёнг. Йонг. Значит «смелость», а не «дракон».
        Ее невольный собеседник выдохнул со смешком. Йонг не поняла его реакции, но он тут же пояснил:
        - Простите. У вас красивое имя, а я просто неравнодушен к драконам, вот и решил…
        Только тогда Йонг неловко улыбнулась. Неравнодушен к драконам, ну надо же…
        - Ким Рэ Вон, - представился он с опозданием, протянул девушке руку. Она пожала ее осторожнее, чем обычно приветствовала новых людей, и тут же укорила себя за робость. Ему было, чему удивляться: сейчас Йонг совсем не соответствовала своему имени.
        Лифт привез их на восьмой этаж, двери открылись, и Ким Рэ Вон вышел и тут же обернулся к девушке.
        - Был рад встрече, Сон Йонг-щи. И спасибо за доверие.
        Йонг кивнула и поклонилась, а когда двери лифта отрезали ее от нового сотрудника института, выдохнула с облегчением.
        Ким Рэ Вон, ее новый коллега. Красивый, как Ли До Хён из «Майской юности» и «Милого дома[52 - Актер из корейских дорам]. Поговаривают, еще и умный: недаром М-87 обсуждал его кандидатуру с момента назначения.
        Теперь стоит заглядывать к ним почаще, раз гений Ким Рэ Вон оказался таким симпатичным.

* * *
        Тоннэ, Чосон, 1592 год, год Водяного Дракона
        Рэ Вон окинул девушку встревоженным взглядом, провел пальцами по царапине на лбу, схватил за порезанную ладонь. Йонг даже не дышала - была напугана, сбита с толку: внезапное облегчение обрушилось на нее лавиной, задавило панику и закупорило поры, даже руки вспотели.
        - Сонбэ, - повторила она, и слово вылетело изо рта вместе со слабым облаком пара. Холод вечера отступил, хотя теплее не стало.
        - Я искал тебя повсюду, Сон Йонг! - заговорил Ким Рэ Вон. - Знал, что найду недалеко от врат, но не понимал, в какой стороне, как далеко тебя унес дракон. Что они с тобой сделали? Посмотри на меня. Дай взгляну.
        Он вытащил из-за ворота своего кимоно платок и перевязал им рану на ладони девушки, потом потянулся ко лбу.
        - Не надо, - остановила его Йонг. - Все в порядке.
        Нет. Ничего не было в порядке, и он это знал: выдохнул, опустил руки, оставив их на коленях Сон Йонг. Одетый в тот же наряд, какой Йонг на нем запомнила, с белой повязкой на лбу, сонбэ выглядел уставшим, но напоминал себя прежнего - та же тревога в глазах и те же знакомые прикосновения прямо сейчас успокаивали и дарили ощущение безопасности. Призрачной, цветущей в глубине души, затянутой наслоениями из бесконечных переживаний этого долгого, выматывающего, неправильного дня.
        - Я боялся, что не найду тебя здесь, думал… - сонбэ поморщился, будто одна мысль вызвала отвращение. - Неважно, теперь это неважно, Сон Йонг. Ты жива.
        - Они ничего мне не сделали, - кивнула Йонг. - Только…
        Накормили. Дали одежду. Рассказали свою историю, поселили в ней неуверенность и заставили сомневаться в Ким Рэ Воне, словно он был ей чужим человеком.
        - Ты заберешь меня отсюда? - спросила девушка, теряя остатки самообладания. Хотелось кричать, но она шептала и дрожала от холода и страха. - Вернемся домой, сонбэ?
        - Да, - выдохнул он. - Да, конечно. Идем, Сон Йонг.
        Рэ Вон встал, подал руку. Йонг схватилась за нее, решив, что больше ни за что не отпустит.
        Стихающие вдалеке шаги воинов Нагиля больше не волновали девушку; она карабкалась в гору следом за сонбэ, тот помогал ей и удерживал от падения - и ничто теперь не имело значения, кроме этого пути в родной мир. Она вернется в Пусан, к себе, оставит страхи в чужом Чосоне и не вспомнит о нем никогда в жизни, забудет, как о кошмаре.
        На следующем ярусе горного склона Рэ Вон повернул налево, Йонг потянулась за ним, и рука об руку они прошли по еще одной тропе, мельче прежней.
        - Куда мы?..
        - Отдохнуть, - ответил сонбэ, не оборачиваясь. - Осторожнее, тут скользко.
        Где-то невдалеке протекал ручей - Йонг слышала журчание воды, огибающей камни, и думала, что Рэ Вон приведет ее к воде. Умыться, сполоснуть руки и гудящие от долгой дороги ноги было бы в самый раз. Но молчаливый сонбэ прошел мимо, и Йонг оказалась вместе с ним в спрятанной за деревьями долине: круглая, точно монета, вытоптанная площадка встретила их неприметными домиками с соломенными крышами.
        В крохотных тусклых окнах горел свет, вокруг сновали ряженные в кимоно люди.
        - Где мы? - оторопела Йонг, отнимая руку от сонбэ. Тот повернулся с улыбкой, в которой читалось извинение.
        - Это деревня травников, - сказал он. - Тут жили крестьяне, собирали травы для продажи в городе. Сейчас мы заняли их дома, поскольку никого не осталось.
        - Мы? - нахмурилась девушка. - Ты и японские самураи?
        Сонбэ кивнул.
        - Они не совсем самураи, Сон Йонг… - начал он, Йонг привлек знакомый уже звон - так меч вонзался в дерево, - и дернулась от резкого звука. - Они асигару, по сути, такие же крестьяне, только…
        - С мечами и вилами, - договорила за него девушка, присматриваясь к человеку, который махал вилами перед ближним домом. Острые, такие запросто проткнут тело.
        Почему сонбэ привел ее к японцам?..
        Догадка, замаячившая на горизонте пульсирующим светом, стала противна Йонг до тошноты. Она вернула внимание сонбэ и наткнулась на его ласковый взгляд, сулящий желанную заботу.
        - Тебе надо согреться, хубэ, поесть. Пойдем в дом, там теплее.
        Они прошли мимо нескольких асигару, Рэ Вон кинул им пару коротких рычащих слов и распахнул для Йонг дверь одного из домов. Девушка подчинилась, зашла внутрь и тут же зажмурилась от пламени костра, горящего в печи в дальнем углу тесной комнаты.
        Здесь было жарко. Натопленный дом окутывал Йонг теплом, в котором ее тут же разморило, едва она села на лавку и уперлась локтями в стол. Под потолком висели пучки сухих трав, на стенах были развешаны силки, серпы и недоделанные каркасы плетеных корзин. Пахло дымом, полынью, обсыхающими на огне тряпками, и поверх этого смрада оглушающе звучал аромат жаренного мяса.
        Йонг прикусила дрожащую губу, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы.
        - Я принесу воды, - опомнился Рэ Вон и кивнул оставшемуся с Йонг японцу. Тот крутил на вертеле тушку какого-то зверя и косился в сторону девушки, хмуря брови и бросая в воздух похожие на ругательства фразы.
        Йонг на него не смотрела, и когда сонбэ вернулся с деревянной кадкой воды, потеряла к незнакомцу интерес.
        Вода была совсем ледяной, девушка поморщилась, едва коснувшись ее. Рэ Вон потянулся к ней через стол.
        - Я помогу, - сказал он. Асигару, невольно наблюдающий за ними, сплюнул на пол и - теперь-то уж точно! - выругался.
        - Детекуру[53 - (японск.) выйди], - сердито кинул ему Рэ Вон. Тот поднялся с утоптанной земли, схватил вилы и покинул дом, оставив Йонг наедине с сонбэ.
        Он обмакивал в воде тряпку и вытирал ею руки девушки, сосредоточенно водил по ноющим запястьям и вдоль пореза на ладони провел пальцами - очень аккуратно, боясь причинить боль. Ладонь не жгло - болело все тело, каждая мышца в нем, каждая жила и кость, и все внутренности стягивало узлом, так что трудно было дышать. Йонг не могла расслабиться, выныривала из удушающей ее жары и хватала ртом воздух, когда сонбэ отклонялся, чтобы сполоснуть тряпку.
        - Почему ты с ними, сонбэ? - набравшись смелости, тихо спросила Йонг. Рэ Вон замер, отодвинулся от девушки. Почему ты ходишь с японскими воинами, почему говоришь на их языке, почему отдаешь им приказы?
        - Ты, верно, проголодалась, - будто вспомнил он и вместо ответа встал, чтобы снять с огня готовое мясо. Йонг следила за ним все то время, что он разделял звериную тушку на небольшие куски, все время, что орудовал не пойми откуда взявшимся коротким ножом, все то время, что молчал и ждал, вероятно, что девушка отвлечется от вопросов.
        - Поешь, - сказал он, придвигая к Йонг миску с жареной дичью. От нее пахло божественно, суля самый вкусный ужин в жизни. Йонг сглотнула мгновенно заполнившую рот слюну, но трогать угощение не стала.
        - Почему ты ходишь с японцами, сонбэ? - повторила она тверже. Голос сорвался и зазвенел, уносясь под потолок вместе с дымом от затухающего костра. - Мне сказали, ты служишь японскому генералу.
        - Кто? - спросил Рэ Вон отрезавшим робость Йонг тоном. Словно меч разрубил молодую осину, едва давшую первые ростки по весне.
        Йонг вдруг поняла, что отвечать не хочет.
        - Мун Нагиль и его верные подданные? - уточнил Рэ Вон. - Дракон ведь принес тебя в стан капитана.
        Девушка не нашла в себе сил хмуриться и как-то возражать, только отодвинулась от сонбэ и еды, пахнущей всеми наслаждениями кулинарного мира.
        - Ты знаешь Нагиля, - просто сказала Йонг. Рэ Вон не стал отрицать.
        - Знаю, - подтвердил он, - хорошо знаю, Сон Йонг. И верить ему нельзя.
        - Он то же самое говорил о тебе.
        Рэ Вон не ответил. Смотрел на Йонг в упор, положив руку на разделочный нож. Тот лег в ладонь, блеснул в ускользающем свете костра из печи. Когда молчание между сонбэ и Йонг натянулось, точно тетива лука, девушка поморщилась - стрела ее сомнения соскочила со шнура и попала прямо в Рэ Вона.
        - Нагиль не тот, за кого себя выдает, Сон Йонг, - сказал, наконец, он. Йонг почувствовала, как жжет в горле от обиды.
        - Почему ты винишь его, а не оправдываешь себя? Сонбэ!.. - она почти вскрикнула, встала с лавки, возвышаясь над Рэ Воном, опустившим взгляд на свои руки. - Скажи, что все это неправда, что ты на самом деле никому не служишь и сюда попал по ошибке! Давай вернемся домой, Ким Рэ Вон!
        Он покачал головой, и это простое действие вызвало в девушке столько эмоций сразу, словно те, сдерживаемые плотиной из прежних знаний о сонбэ, прорвались, наконец-то, и выплеснулись в иссушенное страхами русло.
        - Мне жаль, хубэ.
        - Нет…
        - Мой дом - здесь. В этом мире.

* * *
        Йонг вырвалась из дома и побежала мимо ожидавших приказов Рэ Вона асигару, мимо других домов, в которых тушились огни, мимо стогов заготовленного к просушке сена и амбара, из которого тянуло слабым запахом тухлого мяса. Остановилась у обрыва, которым оканчивалась долина травников, замерла, всматриваясь в темноту, опустившуюся на гору, густой лес и блестящий вдали водоем. Море, то было море, кажется. Значит, она недалеко от порта. Значит, и черная дыра где-то рядом.
        Холодный ветер трепал ее грязные волосы, высушивал текущие по лицу слезы, превращая их в льдинки, примерзающие к щекам. Желудок прилип к позвоночнику, так сильно хотелось есть, но еще больше - бить Рэ Вона, кричать, просить взять все слова обратно и пообещать вернуть ее в родной город к родителям.
        Она до последнего надеялась, что Рэ Вон зло шутит. С какой легкостью она поверила бы, скажи он, что разыграл ее, но теперь понял свою ошибку и собирается отвести ее к черной дыре и забрать в Пусан! Только никто и никуда отводить девушку не собирался.
        Дура. Такая ты дура, Сон Йонг.
        - Йонг! - звал ее Рэ Вон. - Сон Йонг-хубэ, вернись!
        Он подошел к ней, и Йонг инстинктивно дернулась в сторону.
        - Пошел ты! - бросила она, этот гневный выпад на миг ошарашил Рэ Вона, рука, потянувшаяся к девушке, дрогнула.
        - Сон Йонг, я не причиню тебе зла, - произнес он.
        - Неужели? Как все твои асигару? Как дракон? - вскрикнула Йонг. - Как твой японский генерал? Нет уж, оставь меня.
        Асигару, до этого занимавшиеся своими делами, выпрямились и смотрели на девушку - кто настороженно, кто неодобрительно, будто само ее поведение вызывало в них тревогу напополам с пренебрежением. Йонг заметила взгляд самого ближайшего к себе человека: он перекинул вилы из одной руки в другую, будто вот-вот намеревался пустить их в ход. Тепло, настигшее ее в доме, испарилось так же быстро, как понимание, что домой вместе с сонбэ она не вернется.
        - Я ухожу, - сказала Йонг, даже не поворачиваясь к Рэ Вону. И потому не заметила, что за тревогой он спрятал незнакомую девушке злость.
        - Куда ты пойдешь? Лес тебе незнаком, тут столько опасностей…
        Словно подтверждая его слова, на дальней стороне долины зашелестела листва, раздались приглушенные крики и послышался топот: из-за деревьев показались темные силуэты, заблестели в лунном свете, точно холодные искры, обнаженные лезвия мечей.
        - Рюган[54 - (японск.) воины дракона]! - выдохнул Ким Рэ Вон: - Сон Йонг, тебе лучше спрятаться!
        Йонг и без подсказок понимала, что лучше ей не встречаться с другими охотниками до ее персоны; она кинулась к амбару с мясом, пока асигару вставали вокруг Рэ Вона кольцом и кричали друг другу. Несколько человек скрылись за домами, оттуда слышался шорох и легкий звон - так бились друг о друга кинжалы или наконечники стрел или…
        Тяжелая дверь амбара была приоткрыта, и Йонг скользнула в щель, попадая в абсолютную темноту. Сладковатый запах протухшего мяса и, отчего-то, железа сразу же забился ей в нос, она зажала рукой рот и присела у двери, чтобы видеть, что происходит снаружи. Там разворачивалась настоящая сцена из дорамы: к асигару приблизились несколько воинов драконьего войска, Нагиль вышел к Рэ Вону и заговорил, чеканя каждое слово.
        - Давно не виделись, Ким Рэ Вон.
        Рэ Вон издал звук - так из груди вырывался воздух сквозь стиснутые зубы.
        - Мун Нагиль. Какими судьбами?
        - Ты знаешь.
        - Нет, - усмехнулся Рэ Вон. - Просвети, раз уж пожаловал ко мне без приглашения.
        Воины Нагиля встали вокруг него полукругом, зажимая асигару между собой и обрывом, но тех было больше: из домов выходили еще люди, заполняли долину, кто-то держал в руках настоящие мечи, кто-то угрожал нежданным гостям самодельными факелами на длинных палках.
        - Как ты нашел меня? - спросил Рэ Вон. - Почуял?
        - Мне подсказали, - ответил тот.
        - Тс-с. Не стоило отпускать этих женщин так скоро.
        - Где юджон-ёнг? - оборвал Нагиль.
        Ким Рэ Вон осмотрелся, картинно разводя руками.
        - Не понимаю, о чем ты. Ты отвлек меня от ужина, а теперь требуешь выдать человека с неба.
        - Она пришла сюда - по собственной воле или плененной, - Нагиль повысил голос, воздух вокруг него словно задрожал, и факелы в руках асигару заморгали, поддаваясь внезапному порыву ветра. - Где она, что ты с ней сделал?
        - Ты хоть знаешь, как ее зовут? - спросил вдруг Рэ Вон, кривая усмешка разрезала его лицо на две неравные части. Нагиль выпрямился - будто разом похолодел. - Не знаешь, верно? Да и зачем тебе, они все для тебя одноликие пустышки. Как звали юношу, которого ты выкрал у нас? Что с ним случилось?
        - Капитан, прикажите мне перерезать ему горло, - попросил стоящий рядом с Нагилем Чун Сок и щелкнул мечом в ножнах. Йонг испуганно охнула, ее стон потянулся к напряженным воинам и достиг слуха драконьего командира - тот покосился в сторону амбара, но не двинулся с места.
        - Такой дерзкий! - воскликнул, нисколько не взволновавшись, Рэ Вон. - Нагиль, тебе стоит внимательнее следить за своими людьми.
        Йонг отползла от дверей подальше, чтобы ее не заметили, зашарила руками по мерзлой земле. Найдется же здесь что-то, что она сможет использовать в качестве защиты? Те же вилы или нож для нарезки мяса - или, на худой конец, горшки, которыми можно кидаться в людей… Но пальцы хватали только пустоту, а раздражающий запах мешал думать.
        - Отдай ее, Ким Рэ Вон, - сказал Нагиль. - Она должна вернуться домой, а не становиться разменной монетой в чужой войне.
        Рэ Вон сделал шаг в сторону, потом в другую. Казалось, за стеной из асигару он не чувствовал себя в опасности, словно понимал, что Нагиль и его опытные воины не смогут одолеть кучку крестьян. Должно быть, те в самом деле получили свои шрамы на лицах и шеях в бою, а не возделывая пшеницу.
        - Думаю, она сама вправе решать, что ей делать, - ответил, наконец, Ким Рэ Вон. Йонг услышала это и рассердилась - злость накрыла ее страх невесомой пеленой и проникла в сердце. - Кажется, твои речи ей тоже не понравились, раз она сбежала из вашего плена.
        - Она не была в плену, - возразил Нагиль.
        - Но и здесь ее насильно никто не держит! - вспыхнул Рэ Вон. - Поищи в лесу, возможно, она не успела уйти далеко от твоего лагеря в Золотых Горах. Что? - добавил он. - Думал, я не пойму, что ты и твои воины скрываетесь прямо под носом Феникса?
        Чун Сок заволновался, переступил с ноги на ногу. Остальные тоже выглядели если не потрясенными, то обеспокоенными, в рядах воинов пробежал еле слышный ропот. Нагиль остался неподвижен.
        - Мы скоро уйдем, - выдохнул он. - Советую и тебе покинуть эти земли и вернуться к Тоётоми.
        - Спасибо за предложение, - оскалился Рэ Вон. - Но я дождусь генерала здесь. Прекрасное место, чтобы приглядывать за драконом.
        - Капитан, - нетерпеливо позвал Чун Сок.
        - Науйо[55 - (драконий язык) нет], - ответил ему Нагиль. Затем обратил внимание на асигару позади своего войска - те ступали все ближе, и такое положение не было выгодным для его воинов.
        Йонг отчаялась найти в амбаре хоть что-то приличное или хотя бы тяжелое, и теперь медленно осматривала стены в поисках другого выхода. Пока эти двое разбираются между собой, она могла бы выскользнуть через вторую дверь или окно и сбежать от обоих. Привыкшие к темноте глаза не находили ничего подобного, зато в дальней части амбара высилась куча - не то сено, не то сваленное прямо на земле мясо, негодное к употреблению. На свой страх и риск Йонг поползла туда, пытаясь дышать через рот: смрадный запах был таким нестерпимым, что слезились глаза.
        - Врата закрылись, ты ведь знаешь? - звучал голос Рэ Вона снаружи. Йонг мысленно выругалась в который раз, кляня себя за доверчивость. - У нее ведь вся одежда исчезла, так? Понравилось смотреть на мою девушку?
        Его слова не принесли должной реакции, и Йонг, краснея, поблагодарила всех за сдержанность: сейчас ее отношения с сонбэ казались ненужным пятном на и без того испорченной репутации - хватило инцидента с растворяющейся блузкой и истерикой в казарме капитана.
        Йонг настроилась на поиски выхода для себя и не услышала приближающихся к амбару шагов - но вот дверь за ее спиной распахнулась с резким визгом, свет с улицы залил землю и ту кучу, к которой ползла девушка, и оказалось, что это не сено и не тухлое мясо.
        Тут были тела, много тел. Сладкий запах исходил от окровавленных одежд на мертвых крестьянах с опухшими лицами и искалеченными руками и ногами. На Йонг смотрели запавшие глаза молодого парня, не старше самой девушки.
        - Капитан! - позвал человек у дверей. - Я нашел ее!
        И Йонг закричала в голос. Откуда-то нашлись в теле силы: она вскочила и бросилась к выходу, отталкивая стоящего там воина, бросилась в самую гущу столпившихся у обрыва людей. Те невольно расступились, девушка запнулась и упала в ноги Нагилю, и тот тут же присел, хватая ее под руки.
        - Госпожа…
        - Сон Йонг! - вскрикнул Рэ Вон, прерывая ее панику. - Это не то, что ты…
        Девушку колотило с головы до ног, перед глазами стояли бледные лица мертвых людей, руки и ноги, переплетенные в странных позах, словно узлы недоделанных корзин из человеческих тел.
        - Там люди, - задыхалась Йонг. - Мертвые люди, много людей, их убили, они мертвы!..
        Нагиль кивнул Чун Соку, и тот вытащил меч из ножен, стоящий у амбара воин зашел внутрь, не преследуемый асигару или Рэ Воном. Раздались его шаркающие шаги, потом наружу вырвался крик:
        - Здесь крестьяне, капитан! - он вышел и посмотрел на Рэ Вона со злостью. - Вы убили всю деревню? Изверги!
        - Они не хотели уходить! - тот запаниковал, опустил взгляд к Йонг и замотал головой. - Это было ненамеренно, Сон Йонг, поверь.
        - Они все мертвы! - вскричала девушка, пальцы непроизвольно сомкнулись на горячих запястьях Нагиля. - Столько людей, столько крови!..
        - Я не желал им смерти, - возразил Рэ Вон. Асигару, которые по-корейски понимали через слово или не понимали вовсе, услышали в голосе своего командира незнакомые ноты и поморщились, повернулись к нему, отвлекаясь от вражеских воинов. Нагиль помог Йонг подняться с земли и придержал под руку, обнажил меч, направив его на Рэ Вона.
        - Вам лучше покинуть эту деревню, Ким Рэ Вон. Пока смертей не стало еще больше.
        Рэ Вон кивнул и тоже вытащил меч.
        - Разумеется. Верни Сон Йонг-щи, и я уйду вместе со своими людьми.
        Сквозь дрожь в теле Йонг почувствовала, как сжимается на ее локте рука Нагиля. Она смотрела перед собой, слезы размывали силуэты его воинов, асигару и Ким Рэ Вона, и сладкий запах - не мяса, а мертвых тел! - путал мысли. Она даже не пыталась вырваться, едва держалась на ногах и страшилась сейчас каждого всполоха факелов и каждого движения окружавших ее людей.
        Рэ Вон смотрел прямо на девушку.
        - Сон Йонг, - сказал он, чуть опуская меч, - пойдем со мной. Пожалуйста.
        - Ты убил крестьян, сонбэ, - просипела Йонг, дернулась от звука его голоса и отодвинулась, прячась за плечом Нагиля. Рэ Вон изменился в лице, глаза заслонило холодной злостью.
        - Как и они! - не выдержал он, указывая на Нагиля. - Как и все они! Что они сказали тебе, Сон Йонг-щи? Что мы таскаем людей из Священного Города, чтобы убивать их?
        Чун Сок скрипнул зубами. Йонг покосилась на воина - тот побледнел и пятился к девушке, сжимая меч, - почувствовала, как кружится голова, снова. Это от голода, отчаянно думала она, от недосыпа, а не от того, что паника стискивает нутро, лишая воздуха. Не от того, что она не чувствует почвы под ногами от страха.
        - Они убили всех, кого я привел в этот мир! - прокричал Ким Рэ Вон, от его крика Йонг вздрогнула и схватилась за плечо Нагиля. Она ни разу не видела сонбэ таким - лицо покраснело, раздулись ноздри, глаза потемнели и стали почти черными: сейчас он походил на дракона, и Йонг бы поверила, скажи ей кто-то, что Ким Рэ Вон умеет обращаться в мифическое существо, если его как следует разозлить.
        - Неправда, - протянул Чун Сок, - вы вынудили нас!
        - Неужели? - отрезал Рэ Вон, махнул рукой, и асигару вокруг него наставили вилы прямо на Чун Сока, Нагиля и Йонг между ними. - Спроси у капитана драконьего войска, что он сделал - что они сделали? Что они сделали с предыдущим ханрю, а?
        - Зачем тебе это, сонбэ? - сипло зашептала Йонг. - Зачем ты служишь японцам? Они пришли на чужую землю, это не их…
        - Не их страна? - перебил Ким Рэ Вон. - Не их земля? Сон Йонг, ты ведь умная, ты знаешь историю. Разве ты еще не поняла, что это не тот Чосон, о котором ты помнишь со школы?
        Девушка замотала головой, слезы брызнули из глаз и попали на чонбок Нагиля. Он выпрямился, закрыл собой Йонг и наставил меч прямо на Ким Рэ Вона.
        Потом Йонг решила, что моргнула на длинное мгновение вместе с резким порывом ветра, а когда открыла глаза, то увидела, что асигару вокруг них застыли в нелепых позах; замерло время, вилы, ножи и факелы в их руках дрогнули и упали. Ким Рэ Вон единственный остался стоять с мечом и не выглядел удивленным.
        - Не кичись своей силой, - процедил он, - тебе прекрасно известно, что на территории храма Огня ты слабее простого воина.
        Он перекинул меч из руки в руку, словно красуясь, пока асигару рядом с ним склонялись за вилами к земле. Йонг чувствовала жар, пульсирующий в теле Нагиля, чувствовала, как исходящая от него сила - откуда, что это? - тянула к девушке свои пальцы и трогала теплым дыханием.
        - Думаешь, он без вины? - протянул Ким Рэ Вон. - Спроси его об этом, Сон Йонг-щи! Что случилось с юношей, который был здесь до тебя? Он не сможет соврать тебе.
        - Капитан! - воскликнул Чун Сок, Нагиль дернул рукой - пусть.
        - Что случилось с юношей, - как завороженная повторила за сонбэ девушка, окутываемая чужим жаром, - который был здесь до меня?
        - Гу Ке Шин, - подсказал Рэ Вон.
        - Что случилось с Гу Ке Шином? - договорила Йонг.
        Чун Сок выплюнул шипящее ругательство. Она не видела лица Нагиля, но почувствовала, что тот цедит слова так, будто это она вытягивает их из него против воли. Они вырывались из его рта и тут же падали, разбиваясь о землю, будто нанизанные на тонкие нити, рвущиеся от тяжести каждого звука.
        - Он превратился в имуги[56 - В корейской мифологии - близкий родственник дракона, похожий на змею, по одной версии; по другой - морской змей, который может стать драконом по прошествии тысячи лет с момента его рождения], - с паузами проговорил Нагиль. - Стал безрогой змеей.
        - Ты сказал, он умер, - пробормотала Йонг; медленно понимание вливалось в нее, как в иссохшее русло вливается напитанная ливнем река.
        - Я убил его, - ответил он.
        Все вокруг Йонг замерло. Стало тихо - еще тише, чем прежде, и даже сердце притихло и не стучало в уши так громко. В вакууме без звуков голос Ким Рэ Вона, разрезавшего вмиг накалившийся воздух пополам, прозвучал угрожающе:
        - Юношу по имени Гу Ке Шин убил этот человек, Сон Йонг. Он и тебя убьет, если ты ему помешаешь.
        Йонг смотрела в затылок Нагиля - он сгорбился, слова Ким Рэ Вона прибили его к земле и согнули спину. Нет, не они. Вина, вот что стискивало его в своих лапах. Он убил невинного подростка из чуждого ему мира. Он убьет и ее?
        - Не убьет, - прохрипел Чун Сок рядом с ней. - Мальчишка обратился монстром и убил человека.
        А она?.. Она монстром не станет?
        Будто расслышав ее немой вопрос, Нагиль повернулся - встал спиной к Ким Рэ Вону, не боясь, что тот может ударить, - и посмотрел прямо на Йонг.
        - Я отправлю вас домой, госпожа Сон Йонг, - произнес он уверенно. - Даю слово, вы вернетесь в Священный Город целой и невредимой.
        - Святые духи. Серьезно, Нагиль?
        Это возмущенно ахнул Рэ Вон, а не Йонг или еле держащий себя в руках Чун Сок. Нагиль вернул тому все внимание, подошел ближе, отрезая его от Йонг и своих воинов.
        - Чун Сок, - бросил он через плечо, - уведи госпожу в безопасное место. Я разберусь тут.
        Чун Сок с готовностью встал перед девушкой.
        - Пойдем, госпожа.
        Она не могла уйти просто так. Не в тот момент, когда ее сонбэ Ким Рэ Вон смотрел на Йонг из-за плеча почти незнакомого ей человека.
        - Ты вернешь меня домой, если я останусь? - спросила девушка. Чун Сок зашипел - от нетерпения или возмущения, - Нагиль сделал шаг в ее сторону, но оборачиваться, отвлекаясь от Рэ Вона не стал. Последний вдруг улыбнулся Сон Йонг - как прежде, когда она гуляла с ним в парке или сидела в кафе напротив него и ждала обед.
        - Ну конечно, Сон Йонг-щи, - мягко произнес он. - Я верну тебя домой, как только выпадет шанс.
        Холодный порыв ветра ударил Йонг в лицо с такой силой, будто разозлился на нее за промедление. Она моргнула и шагнула к Чун Соку.
        - Пойдем, - кивнула Йонг, не сводя взгляда с Рэ Вона. Его улыбка сползла с лица, обнажая злость и - ей не показалось, - разочарование.
        - Сон Йонг! - пораженно выдохнул Рэ Вон, и это словно послужило сигналом: пришедшие в себя асигару кинулись на воинов, те оттолкнули первую волну, вытащили мечи; закричали японцы с факелами позади Йонг, и Чун Сок ударил ее в грудь, заставляя сесть на землю. Йонг упала на колени, заиндевелые камни больно впились в кожу, она отползла и с трудом встала, замечая, как трясется перед ней все мироздание.
        Прятавшиеся за углом домов асигару пустили в ход стрелы, и те, свистя в воздухе, посыпались на воинов.
        Закричал Рэ Вон, но было поздно: Йонг не заметила летящей в нее стрелы, от пляшущего в огнях факелов Ким Рэ Вона ее закрыло тело - Йонг зажмурилась, крик застрял в горле - порыв ветра, возвещающего о близкой смерти, оборвался коротким вскриком и тяжелым дыханием, последовавшим за ним.
        Йонг распахнула глаза: ее закрывал собой Нагиль, и наконечник стрелы торчал у воина из плеча. С него капала кровь, Нагиль рвано втянул ртом воздух, сотрясаясь всем телом.
        - Мун Нагиль… - не выдержала Йонг. Ошарашенный Рэ Вон кинулся к ним, но был остановлен мечом Чун Сока.
        - Капитан, вы…
        - Забери юджон-ёнг отсюда, - отрезал Нагиль. Чун Сок медлил, и ему пришлось прикрикнуть. - Это приказ, Чун Сок!
        Тот кивнул, обогнул своего командира и грубо схватил девушку за локоть.
        - Уходим, упрямая госпожа.
        - Но как же… - заколебалась девушка, и Чун Сок дернул ее к себе, заставляя отвлечься от того, как Мун Нагиль со стоном ломал стержень стрелы прямо в теле.
        - Идите, - кинул он, оборачиваясь. В глазах полыхал огонь, задымилась его чогори. Нагиль выдохнул вместе с густым дымом: - Чун Сок вытащит вас отсюда.
        Спорить времени не было: Йонг оттолкнула чужую ладонь и бросилась в лес, где за деревьями скрывались лучницы - их зеленые повязки она заметила в отблесках факелов, и теперь бежала к ним, не оборачиваясь, пока вслед ей летели крики Рэ Вона и шумела чужая битва.
        - Сон Йонг-щи! Сон Йонг! Вернись!
        Крик оборвался внезапным рокотом: Йонг в спину ударила волна неведомой силы, земля задрожала от оглушающего рева. Йонг бежала рядом с Чун Соком, не чувствуя боли в ноге без сандалии и в теле без отдыха, - и не хотела оглядываться.
        ЧЕШУЯ ДРАКОНА (ЧЕТЫРЕ СИМВОЛА)
        7
        Чун Сок уводил ее вместе с Дочерьми все дальше от деревни: Йонг бежала, не разбирая дороги, слезы на щеках высыхали от порывов ветра, едва вытекая из глаз, и думать ни о чем не хотелось - почти не моглось.
        - Отведите ее в лагерь, - приказал Чун Сок, на развилке вручая девушку лучницам. - Я вернусь и помогу капитану.
        - Сэ![57 - (драконий язык) да, есть, так точно] - хором выкрикнули те, двое подхватили Йонг под руки, отнимая от воина.
        В лесу вдруг прокатился рев - сперва ветер вынес из-за деревьев жаркое дыхание и пыль, потом взвился над ними и тут же упал, раскатом грома распластался по земле звук, дрожащий рык, рвущий на части далекий шум затихающего боя; в небо ударились стайки перепуганных птиц, в нос пробрался запах гари, прогорклый, затхлый. Йонг прислонилась спиной к стволу сосны, чтобы не упасть, но ноги ее не удержали, и она скатилась на землю. Та дрожала, будто шла волнами.
        - Не могу, больше не могу… - сипло зашептала она, жмурясь и мотая головой. - Столько смертей, там люди…
        - Бежим, госпожа, - попросила ее та самая лучница, что далеким утром одевала ее в ханбок. - Здесь недалеко.
        Чун Сок скрылся за деревьями, и пока звуки битвы и звериный рев не утихли за спиной девушки, она не смела оборачиваться. Только внизу, спустившись с горного склона и почувствовав, как теплеет воздух, Йонг упала на колени и уперлась руками в землю.
        Когда Йонг плутала в горах полдня, время текло медленно и лениво, будто специально выматывая ее до самого основания. Теперь же оно неслось вскачь, точно лавина, и подминало под собой свежие страхи, и не давало опомниться: у знакомых ворот драконьего войска девушка оказалась будто спустя мгновение.
        Просторный двор был усеян стрелами, догорала казарма, где Йонг переодевалась утром: это место тоже не миновало битвы, и ее останки пылали за гостевым домом, мимо которого лучницы провели девушку. Йонг заметила пару мертвых тел у разорванной, точно пережившей взрыв бомбы, капитанской казармы, и сразу же отвернулась. Лучницы подвели девушку к подножию склона, на вершине которого стоял уцелевший храм.
        - Идите туда, Лан позаботится о вас, - сказали они и тут же покинули Йонг, будто потеряв к ней интерес.
        Йонг решила больше не сопротивляться и не упрямиться - хватит с нее на сегодня вольностей, до добра не доводят. Она пошагала вверх по узкой тропе, скользя на сыпучей земле и изредка упираясь исцарапанными руками в скалистый отвес. Еще утром восхождение не казалось ей таким трудным, теперь же она почти сдалась на полпути.
        - Ох! - выдохнул кто-то выше.
        Йонг зажмурилась - нет, ну только не новые неприятности, она не вынесет! - но к ней спустился человек, присел и подал почти белую в зарождающемся утре руку.
        - Сон Йонг! - воскликнул наследный принц и заулыбался, будто только ее и ждал. - Ты как, цела?
        Йонг не ответила, и принц, снова охнув, закивал и заговорил сам с собой.
        - Пойдем, я помогу тебе. Обопрись на меня, не бойся, давай-ка поможем тебе добраться до Лан. Эта старушка, знаешь ли, весь разум мой сожрала, пока мы тебя дожидались, да еще и японцы напали на лагерь… Как они узнали, где мы находимся? Лан сказала, нас охраняет барьер дракона, но то ли силы ослабли, то ли ветер подул не в ту сторону…
        Он дотащил Йонг до дверей храма, прежде закрытых на все засовы, а теперь распахнутых настежь. Внутри были люди: несколько воинов лежали на деревянном полу прямо под золоченой статуей Феникса, между ними сновали женщина и молодая девушка, одетые в старые поношенные ханбоки.
        - Еще раненые? - спросила женщина и тут же взмахнула руками. - Ваша шаманка скоро вернется, у нас закончились травы и теплая вода, а этим людям нужна помощь!
        Йонг опустилась на колени прямо на пол, оперлась затылком в стену. Женщина подала ей тряпку и миску, где на дне плескалась вода, девушка присела рядом. У нее на щеках пыльные разводы разделялись высохшей дорожкой чистой кожи. Плакала, она плакала, а потом перестала, прямо как Йонг.
        - Разве битва еще не окончена? - спросила она, помогая Йонг сесть ровнее. - Или вы пришли из деревни?
        Йонг безучастно следила за тем, как девушка примерно ее возраста смачивает в остатках воды тряпку и подает ей, как заглядывает в глаза и ждет ответов. Отвечать Йонг не могла, не было сил.
        - Эти твари! - вскрикнула вдруг женщина, сидевшая рядом с раненным воином в центре зала. Йонг повернулась к ней, принц рядом вздрогнул. - Что мы им сделали? Мы никого не трогали, вели праведную жизнь. Почитали скверного государя!
        Ли Хон закашлялся, но уйти ему что-то помешало, вернее, кто-то. Йонг. Она разлепила сухие от бега губы, прочистила горло.
        - Что случилось? - спросила она, и принц отвлекся от причитаний разгневанной женщины с почти детской радостью.
        - Японцы напали на нас, когда Нагиль и Когти ушли искать тебя.
        Святые духи.
        - Их было немного, никто из войска, насколько я знаю, не погиб, но некоторые, вот, получили ранения. Лан выхаживает их полночи.
        «Это из-за меня?» - медленно, словно нехотя, завертелась мысль в уставшем разуме Йонг. Она с огромным облегчением провалилась бы в спасительный сон или даже обморок, но мешали голод и тошнота и свежие воспоминания о мертвых телах и злом сонбэ. Вот бы вода смыла не только грязь с ее рук, но и душевные раны…
        - А потом Дочери привели крестьянок из горной деревни, - договорил Ли Хон. Девушка опустила голову, пряча глаза. - Нагиль, должно быть, пошел туда.
        - Японцы заняли наши дома, - добавила девушка рядом с Йонг. - Их предводитель сказал нам убираться, если хотим жить, и прогнал меня и маму. Отец… должно быть, они приказали показать тропы до лагеря. Он не станет этого делать, мы не сдаем грязным животным свою родину!
        Йонг не стала отвечать, она закрыла глаза и все равно видела их - бледные тела, сваленные в кучу в амбаре, словно грязное белье. Не может она сказать этим женщинам, что муж и отец не вернется за ними.
        - Ты плачешь? - воскликнул вдруг принц. - Юджон-ёнг! Успокойся, все закончилось, ты теперь в безопасности!
        Но даже стены храма не могли подарить ей хотя бы призрачную надежду на то, что теперь ей ничто не угрожает. Йонг подтянула колени к подбородку, уперлась в них лбом. Все забыть, вот бы она все забыла…
        Зашуршал подол длинной юбки, перед Йонг появилась, словно дым от благовоний у алтаря соткал ее прямо из воздуха, женщина. Йонг подняла глаза.
        Женщина была одета в длинный ханбок, закутана по всем правилам в чогори и чхимы; вся в белом, и только воротник и корым у нее были разноцветными - в них повторялись зеленый, красный, желтый, белый и голубой цвета, - а из-под юбки выглядывали черные резиновые комусины[58 - Резиновые туфли традиционного корейского наряда].
        - Вы Лан? - догадалась девушка.
        - А ты юджон-ёнг, - кивнула ей шаманка. - И ты больше не убежишь.
        Йонг поморщилась, кривить губы в усмешке не было сил.
        - Звучит угрожающе. Теперь понятно, отчего все так вас боятся.
        Ли Хон по правую от нее руку ойкнул и поспешил спрятать взгляд от шаманки, но та равнодушно качнула головой - склонила ее вправо, потом влево, не отрывая от девушки взгляда, будто примериваясь.
        - Сильное Ци, - цокнула она языком. - А вот дух слабый, еле держится в теле. И как ты еще жива.
        - Сама себе удивляюсь, - огрызнулась против воли Йонг. - Здесь все приложили немало усилий, чтобы это исправить.
        - Вижу, - просто согласилась шаманка. А потом добавила, словно обращаясь вовсе не к Йонг: - Ёнг должен многому научиться, если хочет защитить своих людей и таких, как ты.
        Ли Хон издал звук, что-то среднее между удивлением и возмущением, но Йонг не обратила на него внимания, как и на предупреждающий тон шаманки, вовсе к ней не относящийся.
        - Вы про Нагиля, да? - устало спросила она, смотря прямо на Лан. - Это он ёнг. Верно?

* * *
        Лан оставила юджон-ёнг рядом с принцем и крестьянками и велела отдыхать, а сама двинулась к нагорью в лесу, ведомая драконьим зовом.
        Она нашла его у ручья - сажа покрывала неровную поверхность скалистого берега, землю укутал ровный слой пепла от сожженных в одно мгновение листьев и травы. Раненный воин в рваных одеждах сидел в центре черного пятна и хрипел: втягивал ртом остывающий воздух, выдыхал горячие рваные стоны. Рубаха свисала с его плеч лохмотьями, частично скрывая три длинных широких шрама, обнимающих дрожащее тело со спины через правое плечо и доходящих почти до пупка. Два шрама затягивались на глазах, третий, посередине, самый глубокий, с трудом сочленялся жилами в открытой ране поверх голой кости в ключице.
        - Я предупреждала тебя, что будет, - сказала шаманка, нисколько не удивившись. - На земле Огня ты слабее, чем где-либо еще. Твой прошлый трюк и так ослабил защиту лагеря, теперь они беспомощны и открыты.
        Нагиль понимал это и сам, почувствовал, едва вернул себе тело, как уходят в холодную после ночи землю остатки сил, как вытягиваются из его тела нити, окружавшие горный хребет и лес перед рекой, и растворяются в ждущей их почве.
        - Придержи нотации… - дым вырвался изо рта Нагиля вместе с обрывками слов, - пока я… не восстановлю силы.
        - Придется уходить в другое место, - проворчала Лан, будто не расслышав его. Он вскинул к шаманке затухающий яростный взгляд, но та даже не вздрогнула. - Все равно юджон-ёнг ты обратно в таком состоянии не вернешь.
        Она вытащила из разноцветного мешочка на поясе пшеничные колоски, стряхнула с них тут же прилипший к волоскам пепел и провела по дуге над головой воина. А потом протянула ему.
        - Вот, съешь.
        Он подчинился без прежнего упрямства: взял ослабевшими пальцами три высохших стебля с вздутыми чешуйками и выдавил себе в рот несколько зернышек. Проглотил, морщась и недовольно жмурясь.
        - Легче?
        - Нет.
        - Станет легче.
        Пока Нагиль приходил в себя и натягивал на схваченное ознобом тело подпаленные лохмотья, в которые превратился его чонбок, шаманка подняла с земли сломанный огнем и ветром сук с высохшего дерева и повела им по выжженной земле вокруг воина. Заключила его в ровный круг, взглядом пригвоздив к центру. Нагиль и не двигался - не было сил.
        Лан разделила круг надвое, на одну его половину кинула круглый камешек хризопраза: «Инь», на другую - осколок изумруда размером с кроличий глаз: «Ян». Нагиль сделал глубокий вдох и вытянул вперед руки, в которые шаманка высыпала горсть бобов.
        - Огонь ослабляет Дерево, - произнесла она, медленно облекая гортанные звуки в слова, - Вода его питает.
        - Да знаю, - вяло рявкнул Нагиль. Бобы он сжал в кулаке, лучше не становилось.
        - Под язык их положи и терпи, - цыкнула шаманка, по третьему разу обходя нарисованный на земле круг. С северной стороны она добавила две длинные черты, с восточной - одну прерванную и одну длинную, с южной, под пустым взглядом Нагиля, две прерванных линии.
        - Будешь все рисовать? - спросил Нагиль, когда Лан закончила с западной стороной круга. Теперь его сковывали вычерченные в саже восемь линий, и поднимающийся ветер кружил песок и пепел, закручиваясь в спираль над его головой.
        - Если хочешь с руками-ногами остаться, жди и терпи, - отрезала шаманка.
        Он и терпел. Пошевелиться не мог, только положил под язык бобы, как приказала Лан, и уронил руки на колени - все в грязных разводах от проступающего пота на натянутой, недавно лопнувшей коже. В суставах зудело, ныли сраставшиеся под жилами кости. Слишком медленно. Он знал, что времени на отдых у него не было, по крайней мере, сейчас, пока юджон-ёнг ходит по его земле. Он знал, что дракон заберет у него все силы, если вырвется, и понимал - впрочем, не полностью, - к чему это может привести.
        К пустой беспомощности. К злости. К новым потерям, вероятно. Думать о том, как много людей пострадало в лагере, не было сил, и он отбросил эти мысли до момента своего возвращения.
        - Вставай, - велела вдруг Лан, закончив с рисунками. Обещанного прилива сил не случилось, Нагиль с неудовольствием отметил, насколько ослабли все мышцы в его теле и насколько безвольно он себя чувствует - будто из костей вынули стержни, и те превратились в хлопковые нити, на которые натянули внутренние органы, как мясо для вяления.
        - Мне потребуется… твоя помощь.
        Лан поджала губы, прищелкнула языком и протянула ему свою палку вместо руки.
        - Ты должен усмирять дракона, а не позволять ему питаться твоей яростью, - говорила она, пока Нагиль поднимался, пытаясь голыми ступнями нащупать твердую горную породу под ногами. Шаманка зашагала вперед него, и ему пришлось нагонять, оступаясь, и опираться на поданный ею сук. Она продолжала ворчать: - Должен направлять энергию на контроль внутри себя, а не наружу.
        - Я попросил о помощи. - Нагиль выплюнул бобы и вытер рот резким движением. - А не об очередном уроке Сдержанности и Терпения.
        Лан его выпад не оценила.
        - Посильную помощь, какую могла, я уже оказала. Только ты, моджори-ёнг[59 - (корейск.) дракон-дуралей (составлено из [моджори] - дуралей, дурень и [ёнг] - дракон)], слушать меня должен был, прежде чем поддаваться на провокации изгнанника. Знал же, к чему ваши встречи приводят, зачем сунулся?
        - Юджон-ёнг спасал, - отрезал он. Лан не остановилась даже на пригорке, чтобы дождаться его, и сошла вниз легкой поступью, в которой никак не угадывались прожитые ею годы.
        «Эта доживет до ста лет, как ее старуха», - снова подумал Нагиль и поковылял следом.
        Драконом он добрался до границы между густым лесом и рощей, отсюда до лагеря было несколько долгих минут пути на своих двоих. Лан шагала впереди, ведя по земле палкой и сообщая его телу путь.
        Шел он с трудом: волочился за шаманкой, с которой их разделяло больше десяти лет, будто был немощным стариком. Ноги не слушались, руки отказывались подниматься и болтались вдоль него, точно тяжелые плети. Чун Сок и остальные, должно быть, уже добрались до лагеря, думал Нагиль, и сообщили всем печальные новости. Он представил лица бедных крестьянок и невольно нахмурился. Усталый разум дал слабину - он на мгновение порадовался, что не самолично беседует с бедными женщинами.
        Шаманка привела его к храму - тот встретил Нагиля распахнутыми настежь дверьми, внутри прямо на полу лежали его люди. Дэ Кван - ранен в ногу. Его уже перевязали, и теперь он спал, бормоча во сне проклятия. Бумин - ранен в спину. Широкий порез шел от лопатки до талии наискосок, крови было много. Его тоже перевязали, зачем-то затянув под бинты обугленную доску от сгоревшей казармы.
        Прямо под статуей Феникса, в дыму догоревших сандаловых палочек, сидела, прислонившись спиной к ногам птицы, юджон-ёнг. Спала, понял Нагиль по мерному дыханию девушки, когда подошел ближе.
        - Она ела? Почему ее не отнесли в гостевой дом, он же уцелел.
        - Откуда мне знать? - огрызнулась Лан. - Садись и не мешай мне, съешь вот еще.
        Она протянула ему пшеничные колоски - и где только брала их в этих горах, - а сама присела осмотреть раненых.
        Нагиль сел рядом с госпожой - на расстоянии вытянутой руки, чтобы не беспокоить, - и жевал зернышки пшеницы и с трудом проталкивал их в сухое горло. Прежде Лан не пускала его в храм, боясь, что это разозлит Феникса. Видно, передумала. Видно, его сила совсем угасла, раз теперь он не чувствовал вторжения чужой ци в свое тело и разум.
        Разве что ощущалось ци госпожи, забывшейся рядом с ним в усталом сне. В ней, в теле, почти не осталось сил, но Нагиль чувствовал живой дух в мерном ее дыхании. Вдох - вырывается из груди слабый инь - прохладный в этом утре воздух с отголосками сандала, выдох - заполняет тело набирающий силу ян, как солнечный свет, проникающий в храм.
        Госпожа вздрогнула и завозилась, Нагиль поспешил отвернуться, сделав вид, что рассматривает бедное убранство храма.
        Смотреть тут было не на что: храм Огня был заброшен долгие годы, и на его восстановление сил одной Лан не хватало; внутри не было никаких украшений, только голые стены и старая статуя Феникса из желтого золота, посеревшего от времени. Лан почистила птицу, принесла ему дары, чтобы задобрить, а потом изрисовала храм смолой и сажей, чтобы указать путь Дракону, но Нагиль чувствовал, как эта земля, питаемая энергией Алого Феникса, вытягивает из него силы. Огонь ослабляет Дерево.
        Лан предупреждала, что оставаться на территории храма Огня было рискованно, но лучшего решения для своих людей он не нашел. Здесь их окружали Единые горы с севера и Золотые - с юга, Тоннэ, рядом с которым на этот раз открыла глаз Бездна, находился за узкой горной цепью и рекой. Ему всего-то и нужно было вернуть юджон-ёнг обратно в Священный Город, а уже после Лан могла указать им любое другое место, куда можно было переместить лагерь. Теперь перемещаться придется с новыми людьми - и новыми проблемами.
        Девушка зашевелилась; в солнечных лучах, пробивающихся из-за скал и бессовестно заглядывающих в храм, белым пятном проступили на старом деревянном полу ее голые щиколотки.
        - Вы вернулись, - пробормотала она сквозь пелену еще свежего сна, - я наложила шину тому парню, он все шевелился, и кровь…
        - Только зря бинты перепачкала, - проворчала Лан, даже не глядя в ее сторону. - Больше не помогай, он почти не дышал из-за этой доски.
        Госпожа прожевала тихие извинения и отвернулась. Нагиль невольно мазнул взглядом по ее голым ногам, закашлялся и стянул со спины остаток обожженной рубахи, уронил его на пол.
        - Прикройтесь, госпожа, - попросил он. - Нельзя вам в таком виде…
        …ходить, сидеть рядом с ним, делать вид, что ничего не случилось.
        Она совсем проснулась и выпрямилась. Проигнорировала рубаху Нагиля, но вскинула к нему встревоженный взгляд.
        - Ты… Вы ранены?
        Нагиль коснулся плеча, боль запоздало вгрызлась в него и тут же отпустила.
        - Нет, уже нет, - ответил он. Девушка смотрела на него без стеснения, рассматривала его испещренную старыми шрамами шею и плечи. Коснулась взглядом размазанных пятен крови на животе и руках.
        Она не казалась сейчас перепуганной, как тот несчастный подросток - Гу Ке Шин, напомнил себе Нагиль и зажмурился, прогоняя вспыхнувшее в памяти видение, - или даже, как первый мужчина в смешном наряде. Она сидела рядом с ним, горбила спину и смотрела на него глазами, повидавшими слишком многое за последние лунные сутки.
        - Ты спас мне жизнь, - хрипло сказала она. - Тебя ранили из-за меня.
        - Небольшая плата, - ответил Нагиль, и девушка дернулась к нему - всем телом, точно ведомая чужеродной силой.
        - Большая, - отрезала она таким тоном, что спорить с ней, даже если он и думал об этом, расхотелось. - За меня прежде никто не вступался, рискуя собой. Спасибо.
        Нагиль вспомнил, с каким ужасом она выбегала из амбара, как кричала и плакала оттого, что увидела мертвых.
        А потом вспомнил, как без сомнений она шагнула к нему и выбрала его сторону.
        - Помоса, - сказала вдруг девушка. Госпожа Сон Йонг, повторил про себя Нагиль.
        - Простите?
        - Помоса, - повторила он и указала вверх, на крышу храма. - Буддийский храм, самый старый на территории Пусана. Я ездила сюда, когда была маленькой, вместе с родителями.
        Нагиль возражать не стал, хоть госпожа и говорила совершенно противоречивые вещи. Она бросила ему короткий взгляд и продолжила с большим воодушевлением, будто получила его немое согласие.
        - Говорят, в эпоху Троецарствия на этом месте один монах вместе с королем Мун Му молился о победе над японскими захватчиками. Через неделю их совместных молитв небо сжалилось и опустило в местный ручей золотую рыбку. А потом японские войска были разгромлены армией, спустившейся с небес, и король повелел поставить тут храм. Пом-о-са, - произнесла она, непривычно растягивая слово на длинные высокие звуки, - храм, где плавают золотые рыбки нирваны.
        Нагиль не решился переспрашивать, что значит все то, что госпожа только что наговорила - чушь чушью, но мало ли, что ей рассказывают в Священном Городе еще такого диковинного.
        - Это храм Огня, - сказал он после выразительной паузы. - Ему покровительствует Алый Феникс.
        - Фениксы у вас тоже водятся? - спросила госпожа и скривилась - Нагиль не понял, от неприязни или же от любопытства.
        - Нет, - возразил он. - Легенды гласят, что раньше эти земли населяли все Великие Звери, но со временем они вымерли, и остались только драконы. А потом исчезли и они.
        Девушка повернулась к Нагилю и посмотрела ему прямо в лицо - и этот прямой взгляд прижал его язык к нёбу и отрезал оставшиеся слова.
        - Ты последний, - сказала она. - Последний дракон. Да?
        Нагиль кивнул.
        Госпожа Сон Йонг горько усмехнулась и опустила голову.
        - И это совсем не Чосон из прошлого… - Она прижала грязные ладони к лицу и устало выдохнула, растирая ими глаза. - Боги. В какую же передрягу я попала…

* * *
        Ему потребовался весь оставшийся день и вечер, чтобы восстановить силы хотя бы настолько, чтобы ходить без помощи палки и посторонних - на Вон Бина пришлось порычать дважды, чтобы молодой воин не совался ему под руку, предлагая свое плечо.
        Нагиль боялся, что после внезапного набега застанет лагерь опустошенным, но его воины справились лучше, чем он мог предполагать еще полгода назад. Было несколько раненых, серьезно никто не пострадал, а самураи потеряли троих. Его лагерь выдержал, потому что японцы напали небольшим отрядом, но теперь - права была Лан - оставаться на прежнем месте они не могли.
        Нагиль приказал выдвигаться на новое место этой же ночью, уставшие воины не посмели его ослушаться.
        Позже, когда весь лагерь уже окружил оранжевый свет факелов, Дочери принесли хорошую весть. Нагиль поблагодарил Га Ин за послание - она снова отказывалась идти отдыхать, но Нагиль пригрозил ей двумя ночами патруля, и девушка, пряча внутри себя неудовольствие, ушла из почти разрушенной казарменной части.
        Погибших крестьян следовало бы схоронить в горах близ их деревни, но земля там была твердая и неуступчивая, и Га Ин со своими лучницами нашли место у крохотного истока реки Накто, где можно было без труда выкопать могилы. Для ритуала все было подготовлено - тратить несколько дней Нагиль не мог, но жена и дочь одного из погибших заверили его, что все к лучшему.
        Он сидел в полуразрушенной капитанской казарме, чувствуя, как ширится в груди сердце - от сомнения, что новая ноша нескоро перестанет тяготить его голову и плечи, и он еще долго не сможет сосредоточиться на делах более приземленных.
        Войска генерала Тоётоми продвигались на север слишком быстро, ополчение собиралось со всей страны слишком долго, их сил не хватало на то, чтобы сдерживать японцев у границ Кванджу, и вскоре, он полагал, его воинам придется идти через Единые горы и спускаться к реке Накто, чтобы отрезать Тоётоми от столицы. Хансон пустовал - с тех пор, как король и его свита покинули его, в городе почти не осталось людей; фермеры либо ушли в ополчение, либо сбежали в горы, оставив столицу с открытыми вратами. Но Хансон все еще был стратегически важным объектом и не мог пасть под натиском японцев без последствий.
        Защищать пустой город - вот же задача для воинов дракона…
        Вернувшиеся из патруля Дочери Да Рым и Юн А привели к нему юджон-ёнг. Госпожа смотрела на последнюю широко распахнутыми глазами и повторяла: «Совсем, как настоящая», будто та была фарфоровой куклой из коллекции Минской Империи. Нагиль кивнул Дочерям.
        - Если все готово, скажите Чун Соку выдвигаться.
        - Сэ, ёнгданте! - кивнули Дочери. Он отметил, как вытянулось от удивления лицо госпожи, как губы зашевелились, проговаривая незнакомое ее слуху слово.
        - Помогите остальным, - попросил он, и Дочери, кинув госпоже Сон Йонг недоверчивый и любопытный взгляды, ушли по коридору к выходу. Заголосил, призывая к общему сбору, Чун Сок снаружи.
        Госпожа осталась стоять перед Нагилем, облаченная в мужской чонбок, более подходящий воину, а не бледной девушке, чье пребывание в чосонских землях грозило бедами и новыми смертями. Нагиль смерил ее внимательным взглядом.
        Отрицать ее влияние на своих подчиненных он больше не мог. Они уже пострадали из-за внезапного вторжения японцев в их лагерь, уже готовились к похоронной процессии в горы и уже снимались с места раньше времени, забыв о необходимом отдыхе. Мальчишка и дед, присматривающие за гостевым двором, восстановить который воины дракона были не способны, уходили вместе с ними, и этот факт напрягал не меньше присутствия госпожи.
        Ее вины в том не было. Нагиль сам взял на себя обязательства и сам отвечал за свои решения - не госпожа диктовала ему условия. Когда-то точно так же он вызволил наследного принца и теперь терпел его рядом с собой, пусть тот не мог похвастаться ни должной силой, ни приличным владением мечом и луком.
        - Вы можете отдохнуть, - заговорил Нагиль, когда молчание между ними натянулось тугой тетивой. - Завтра нам предстоит длинный путь, и вы…
        - Я бы хотела присоединиться к похоронной процессии, - сказала госпожа чуть дрогнувшим голосом. Она смотрела на него, но взгляд был пустым - даже после дневного сна и приличной трапезы (Вон Бин отдал ей свою порцию против ее же воли) она выглядела уставшей и бледной, бледнее, чем прежде, когда только попала в драконий лагерь.
        - Простите? - оторопел Нагиль. Госпожа пояснила, несколько смутившись:
        - Я бы хотела пойти вместе с Иль Су и остальными на гору.
        Иль Су была дочерью одного из погибших крестьян - это она вместе с матерью встретилась воинам Нагиля и помогла отыскать короткий путь к горной деревне. Без указки Иль Су Нагиль и остальные, не так хорошо знакомые с местностью, вряд ли наткнулись бы на беличью тропу, которой пользовались собиратели трав.
        - Вам стоит отдохнуть и набраться сил, - ответил Нагиль. Госпожа стояла перед ним, их разделял опустевший после взрыва казармы стол и тысячи и тысячи миров, возможно; потому прямо сейчас, даже стоя перед капитаном в одежде его воинов, юджон-ёнг казалась чужой.
        Нагиль распорядился одеть голоногую госпожу во что-то более подходящее ее статусу хотя бы на время обряда, и воины не смогли отыскать ничего женственного и отдали ей самый маленький мужской ханбок.
        - После похорон Га Ин найдет вам…
        - Я бы не хотела, - прервала его госпожа. Закусила губу, поправила себя же: - Не так. Я бы хотела отдать дань уважения людям, которые погибли из-за меня.
        Слова были сухими, но ударили Нагиля: он почувствовал, как ци госпожи, еще утром казавшееся пульсирующим светом, наливается тягостной скорбью. Откуда это, подумал он, и тут же отсек лишние вопросы. К ночи госпожу наполнял Инь, вместе с набирающей силу луной обретал другую форму, отличную от той, с которой он уже познакомился.
        - Они погибли не из-за вас, - сказал он, скрывая волнение. Так ли права была Лан, что посчитала госпожу случайной участницей печальных событий? Вдруг она все же была юджон-ёнг, которого ждали несколько столетий?
        - Неважно, пришел ли сонб… - госпожа осеклась, сжала руками подол чогори. - Пришел ли Ким Рэ Вон, чтобы специально убить их или чтобы найти меня - неважно. Важно, что невинные люди мертвы. Я тоже оказалась не в том месте и не в то время, но я жива.
        Госпожа вскинула подбородок, уперлась взглядом в Нагиля - теперь она смотрела прямо в него, и невольно он ощутил, что тело отзывается на этот взгляд. Дракон спал, насытившись ночной битвой, но и в своем спокойствии чувствовал то же самое. Как Ци тянется к И. Он был Энергией, она - Намерением. Сейчас Нагиль понимал это без подсказок Лан.
        - Иль Су никто не вернет отца, ее матери никто не вернет мужа, - договорила госпожа твердо. - Я думала об этом весь день.
        - Вас не винят в смерти, - сказал Нагиль. Госпожа кивнула.
        - Будь это иначе, я не осталась бы в твоем лагере. Не моя вина, что они погибли, но их смерти случились из-за меня. Я не хочу, чтобы другие вновь гибли из-за моего положения, каким бы неправильным оно ни было.
        Нагиль не ответил. Возражение почти сорвалось с языка, прерывая жаркую речь, но он зажал его между зубов и не дал наполнить словами душный воздух. Госпожа смотрела на него и ждала ответа или молчаливого согласия - или духи ее знают, каких слов и каких действий. Наконец, он кивнул.
        - Вы не виноваты ни в одной смерти, что уже обрушилась на Чосон, - сказал он. - Их были тысячи и будут еще тысячи, и я не могу гарантировать, что вас они больше не коснутся - помимо вашей воли или благодаря вам. Но я дал вам слово. Вы вернетесь в Священный Город так скоро, как это станет возможным, и я всеми силами постараюсь уберечь вас от новых бед.
        Госпожа нахмурилась. Не то, не те слова. Ветер задувал в дыру в стене позади Нагиля, трепал немытые свалявшиеся волосы госпожи, поднимающаяся из-за горизонта луна выбеливала ее и без того бледное лицо, на котором усталые глаза смотрелись темными провалами и почти пугали.
        Нагиль вздохнул.
        - Ваше положение… - заговорил он тише, чем прежде. - Несправедливо. Смерти крестьян и Иль Сана - несправедливы. Но не неправильны. В нашем мире смерть - всего лишь один из этапов цикла. Умершие уходят туда, откуда пришли. Они станут духами и будут оберегать своих потомков, вести их по пути истины. Иль Сан не исчез, не растворился в небытии, он будет присматривать за своей женой и дочерью вместе с предками своего рода. Он присоединился к ним раньше, чем ему было предначертано, это правда, но его гибель - всего лишь пересечение черты. Та[60 - (драконий язык) обращение к незамужней женщине] Иль Су проживет достойную жизнь, чтобы смерть ее отца не стала бессмысленной.
        - Да, - сказала вдруг госпожа, отпуская подол чогори. - В моем времени… нет, в моем мире - в моем мире смерть тоже является частью цикла. Но вера не умаляет скорбь.
        - Не умаляет, - согласился Нагиль. - И тем не менее, мы должны принять ее и прожить, как заведено, чтобы жить в мире с собой. Поступайте, как велит сердце, - добавил он, уже намереваясь покинуть казарму и присоединиться к похоронной процессии. - Я уважаю ваше решение, и если хотите, вы можете присоединиться к нам.
        Теперь слова были правильными - лицо госпожи прояснилось, взгляд стал осознаннее. Нагиль кивнул ей, обошел стол и пошагал к выходу, но в дверях остановился и, чуть обернувшись, выдохнул:
        - Командир-дракон.
        Госпожа потянулась за его словами.
        - Что?
        Нагиль повторил:
        - Командир-дракон. Ёнгданте. Вам не обязательно использовать это слово, чтобы звать меня. Достаточно просто имени.
        - О, - госпожа неуверенно кивнула. - Хорошо. Спасибо.
        Он вышел, прошел по коридору с абсолютно прямой спиной, и на несколько ударов сердца замер рядом с казармой. Пальцы, сжимающие рукоять меча все это время, затекли, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы разжать их.
        8
        Место будущего захоронения располагалось на северном склоне горы, но восточнее деревни. Йонг шла сразу после Иль Су и считала шаги - процессия из десяти воинов, шести лучниц, принца, мудан, жены покойного Иль Сана, его дочери и самой Йонг медленно взбиралась в гору; скрипели на поворотах слабо протоптанной дороги доски с телами, которые несли воины, вздыхали Иль Су и ее мать. Нагиль в начале колонны указывал мечом путь, следом за ним шагала, скрипя комусинами, шаманка. Она несла в руках зажженные еще в храме Огня благовония - ладан и, кажется, полынь, их сплетающийся горько-бальзамический запах стекал вниз по склону в безветренном воздухе, касаясь каждого.
        Йонг придержала Иль Су под руку, когда та оступилась; девушка обернулась и коротко кивнула. В лунном свете ее лицо показалось Йонг особенно бледным, но глаза были сухими - плакать она перестала еще до омовения тел погибших, и теперь только изредка всхлипывала. Они почти не говорили: после того, как в лагерь принесли Иль Сана с другими крестьянами, Иль Су с матерью занялись подготовкой к похоронам без лишних вопросов, словно ожидали такого исхода, и вели себя спокойнее, чем, Йонг полагала, должны бы.
        К заготовленным могилам пришли уже за полночь.
        Лан прочертила вокруг шести неровных ям круг, бросила на четыре его стороны зерна - пшеница, просо, гаолянь и бобы. Йонг ждала, что сейчас Иль Су и ее мать заплачут, но те не проронили ни слезинки, не издали ни звука. Даже когда тела крестьян и Иль Сана опустили в могилы, ночную тишину разрывали только резкие песнопения шаманки. Она пела на незнакомом Йонг языке - это был китайский или древний корейский или же совсем неизвестный девушке выдуманный язык выдуманного Чосона… Йонг поморщилась, в очередной раз насильно прогоняя из головы мысли о неправильной эпохе, в которой очутилась.
        Лан принесла жертву духам горы - Йонг ждала, что она обратится к хосину[61 - В корейской мифологии дух тигра, властелина гор], но шаманка оставила у корней раскидистой сосны зажженную веточку полыни, а в землю опустила косточку абрикоса, и смоченным в воде пеплом прочертила на стволе символ - пернатую птицу с размашистыми крыльями и острым клювом.
        Алый Феникс, догадалась Йонг, наблюдая чуть в стороне от остальных. Воины насыпали из земли и извести могильные холмы, Иль Су с матерью кланялись земле и Фениксу, а Дочери передавали им готовые синчжу[62 - Поминальные таблички для захоронений, ставятся на алтарь перед могилой вместе с именной табличкой усопшего] для алтарей. Все были заняты делом, и Йонг не хотела мешаться под ногами.
        Рядом с ней стоял молчаливый больше обычного Вон Бин и изредка косился на девушку, стискивая меч. Йонг не знала, можно ли говорить во время ритуала, и на всякий случай тоже молчала. Только под конец церемонии, когда всем позволили подойти к могилам и отдать дань уважения погибшим, она решилась сказать:
        - Что означают семь точек на чхильсонпханах[63 - Доска, на которую кладут тело покойного перед положением в гроб, важный атрибут корейского похоронного ритуала. Буквально переводится, как «доска семи звезд». На доске сверлили семь отверстий, символизирующих созвездие Большой Медведицы. Покойника укладывали на такую доску, надеясь, что его душа вернется в звездный мир. В некоторых районах Северной Кореи бедные крестьянские семьи хоронили покойного без гроба, используя лишь ЧХИЛЬСОНПХАН]? В моем врем… в моем мире мы рисуем семь звезд Большой Медведицы, но здесь это не она…
        Вон Бин нахмурился и покосился на Чун Сока - Йонг слышала, как перед началом ритуального восхождения тот отчитал воина и пригрозил лишней сменой в карауле, если Вон Бин снова прозевает юджон-ёнг. Вероятно, говорить им теперь было нельзя, но Йонг не слушала правую руку капитана и не обязана была следовать его приказам.
        - Это Лазурный Дракон, госпожа, - тихо проговорил Вон Бин, когда Лан завела новую песнь вместо того, чтобы позволить Иль Су и матери оплакать крестьян.
        - Лазурный Дракон? - переспросила Йонг, тоже тихо. - Нагиль же…
        - После того, как все Великие Звери исчезли и остался только Дракон, мы просим его охранять покой наших предков, - пояснил Вон Бин.
        - Но Алому Фениксу жертвы все же приносите…
        Вон Бин, нисколько не смутившись, кивнул.
        - Мы на земле Феникса, должны чтить его владения. Если бы ёнгданте был драконом огня, было бы проще.
        Йонг потянулась за этими словами, вся обратилась в слух.
        - Прости, что?
        - Госпожа? - икнул удивившийся воин.
        Закашлялся и гаркнул Чун Сок, бросил в сторону Вон Бина рычащее слово, и тот опустил взгляд в землю и втянул голову в плечи.
        - Что это значит? - спросила Йонг. Вон Бин не отвечал, почти отвернулся. - Я не понимаю.
        - Вы и не должны понимать, - наконец, пробормотал воин. - Это ёнглинъ, драконий язык. И пуримгарра[64 - (драконий язык) первый коготь] сказал мне заткнуться.
        Йонг склонила голову, из-за плеча Вон Бина пытаясь высмотреть Чун Сока. Правая рука командира-дракона стоял с абсолютно прямой спиной у первой могилы с факелом в руках, и смотрел не на кланяющихся Иль Су с матерью, а на Йонг. Она поморщилась и отвернулась. По-настоящему злой взгляд воина не был в новинку, но прямо сейчас задел сильнее прежнего - будто Йонг после возвращения ожидала получить от него хотя бы равнодушие к своей персоне, а не явную неприязнь, граничащую с ненавистью. Что она ему сделала?..
        Она вернула внимание Вон Бину, чувствуя, как обидные слезы собираются в уголках глаз.
        - Если я поднесу духу горы прядь волос, это будет хороший или дурной знак? - просипела девушка. Вон Бин снова икнул.
        - Я не уверен, что Алому Фениксу нужны ваши волосы, госпожа, - пробормотал он. Покосился на Йонг, переступил с ноги на ногу и вдруг сказал: - Лучше оставьте ему пот.
        - Что?
        - Пот, - повторил Вон Бин, краснея. - Алому Фениксу мы отдаем пот. Лазурному Дракону - слезы, Желтому Единорогу - слюну, а Черепахе… госпожа, если хотите отблагодарить Феникса, смахните с себя пот на его алтарь.
        Йонг посмотрела на собранный алтарь у сосны - доска с символом Феникса, разбросанные вокруг злаковые и бобовые, - и кивнула. Когда пришел ее черед кланяться, она поклонилась перед могилами дважды, а после, никем не останавливаемая, подошла к алтарю Феникса. За ней следили - Лан, отошедшая в сторону, стоящий поодаль Вон Бин. Иль Су и ее мать, воины драконьего капитана и сам Нагиль. Он преодолел разделяющее их расстояние, остановился совсем рядом с ней и опустил на ее напряженные плечи резонный вопрос:
        - Госпожа, что вы делаете?
        - Отдаю… - начала Йонг, чувствуя, что готова заплакать - снова. Оттого, что участвует в похоронной процессии, оттого, что чувствует на себе буравящий взгляд Чун Сока, что позади нее свежие могилы еще нескоро зарастут травами и нескоро уйдут из памяти лица мертвых, оттого, что все это случилось, пусть и косвенно, по ее вине тоже. Она сказала Нагилю, что не винит себя и не допустит, чтобы другие винили, особенно Чун Сок, и все еще верила в это. Но оборванные чужой рукой жизни не вернут ни убеждения Йонг, ни другие ее решения, какими бы правильными или неправильными они ни были.
        - Вы не обязаны, - сказал Нагиль. Йонг моргнула - и капля крупной слезы сорвалась с ее ресниц и упала на алтарную доску Феникса. Смутившись, девушка отерла щеку тыльной стороной ладони и отошла, оставив переполняемого вопросами капитана рядом с алтарем.

* * *
        Нагиль сказал, что у них нет времени на отдых, и дал всем короткую передышку после похорон - длиной в полночи. С рассветом все должны были собрать свои вещи и двинуться вдоль горного хребта на север.
        Когда Йонг проснулась, в разрушенной битвой женской казарме никого не было. Девушка вытащила себя на свежий воздух и ахнула в голос.
        В лагере было пусто: воины Нагиля за ночь успели собрать провиант, сгрузили оружие на телеги, запрягли немногочисленных лошадей и увезли все подальше от побережья, оставив на месте только амбар и одинокий гостевой дом. Старик-хозяин и его внук, растрепанный мальчишка лет десяти по имени Ган, тоже ушли вместе с драконьим войском. Разобрали даже то, что уцелело от казарм - остатки их соломенных крыш мелкими стогами пристроились в ряд у выжженного бока холма, неровным слоем покрывали землю то тут, то там.
        - Вон Бин, отправляйся вперед к Дэ Квану и остальным. Проверь, не забыли ли они что-то. Потом вернешься за нами, - говорил Нагиль, стоя у гостевого дома. Йонг пошагала к нему, чувствуя, как гудит от тревожного полусна на циновках все тело.
        Вон Бин коротко кивнул и скрылся за углом гостевого дома.
        - Чун Сок, мы с тобой прикроем отход, ты проследишь, чтобы с женщинами ничего не случилось. Они идут с нами.
        - Это будет затруднительное путешествие, капитан, - заметил Чун Сок. Нагиль хлопнул его по плечу.
        - Ты прав. Тем не менее, мы не можем бросить их здесь.
        - И даже юджон-ёнг?
        - Эй!
        Йонг остановилась рядом с Нагилем и его правой рукой - Чун Сок окинул ее досадным взглядом, будто по его планам девушка не должна была проснуться сегодняшним утром. Йонг решила, что будет игнорировать недовольство Первого Когтя, начиная с этой секунды.
        - Госпожа Сон Йонг, - поздоровался с ней Нагиль и опустил голову. Взгляд мазнул по рассеченной еще в крестьянской деревне губе, на которую Юн А, поразительно похожая на коллегу Йонг, наложила мазь из толченых трав, чтобы залечить. Йонг трогала языком горький жмых, пока не слизала его совсем, и теперь по привычке облизывала губы.
        - Все уже ушли? - спросила девушка. Нагиль кивнул.
        - Почти. Мы с вами, Чун Сок, Иль Су и ее мама отправимся, как только вернутся Дочери и сообщат, что путь открыт.
        - А остальные…
        - Уже покинули лагерь.
        - Ясно.
        Нагиль протянул Йонг поданую Чун Соком турумаги[65 - Разновидность пальто, которое носили преимущественно мужчины периода Чосон] темно-зеленого цвета.
        - Оденьтесь, - сказал он. - Мы срежем путь через горы, там будет холодно.
        Йонг понимала и без подсказок со стороны, что путешествие к новому месту стоянки займет какое-то время, длительное время. Даже дневной переход через горы был бы сложным для опытных воинов и лучниц, но с Йонг, Иль Су и ее матерью продвижение вперед стало очевидно непростой задачей.
        Она молча приняла одежду и ушла, пряча взгляд, искать воду для умывания. Хорошо бы еще поесть… Но об этом она подумает позже, после того, как решит для себя, чего стоит опасаться больше - достанут ли ее японцы вместе с сонбэ в горах или Чун Сок не выдержит и убьет юджон-ёнг быстрее.
        Йонг даже не знала, что это значит - это прозвище, которым ее наградил капитан драконьего войска. Стоит ли расспросить его о своей роли в планах генерала Тоётоми и остальных? Стоит ли бояться еще и предназначения, которому Йонг, очевидно, не соответствовала?
        Сможет ли она вернуться домой до того, как ее фигура обретет вес в этом мире? Независимо от своего положения Йонг понимала одно: пока другие верят в ее значимость, она будет желанной мишенью.
        Становиться «яблочком» в десятку очков она не хотела - и неважно, как сильно ее охраняли драконовы воины.

* * *
        - Когда врата откроются снова? Кто их открывает? Есть ли какое-то расписание у этих врат?
        Йонг шагала вместе с Иль Су и матушкой Кёнха между Нагилем и Чун Соком и задавала вопросы через каждый шаг. На все это ответ у капитана драконьего войска был один: он не знает. Прежде врата держались двадцать девять дней и закрывались с новой луной, за это время он успевал отправить обратно юджон-ёнг и позаботиться о том, чтобы японцы не нашли его лагерь и его воинов, а теперь на его плечи ложилась и безопасность его воинов, и безопасность юджон-ёнг, и он не знал ответов на все вопросы.
        - Я пропустила демо-день. Меня уволят в любом случае, как только вернусь домой. Если я вообще вернусь домой. И почему я об этом думаю?..
        Вопрос был риторическим; Йонг не требовала от напряженных сопровождающих ни поддержки, которой те дать не могли в любом случае, ни вежливости. Но Нагиль все равно остановился у шаткого мостика через ручей и подал руку сперва матушке Кёнхе, потом Иль Су, а потом и Йонг, чтобы она не скатилась с влажных скалистых выступов.
        - Это праздник? - спросила Иль Су, дождавшись, когда девушка спустится на вытоптанную тропу.
        - Что?
        - Дымо-день, - уточнила крестьянка. - Это праздник дыма и огня в твоем городе?
        Йонг смутилась и не смогла подобрать слова. Они прошли еще немного, обогнули поваленную ветром старую липу, что уже несколько месяцев, должно быть, держала путь вниз с горы. Только после десятка шагов Йонг вернулась к Иль Су с ответом.
        - Это что-то вроде испытаний. День испытаний для умных людей. Если хорошо себя покажешь, то можешь получить премию… награду. Ну и еще сможешь продвигать свой проект дальше с финансированием от руководства.
        - С чем от чего?
        - С финансиров… Ох. Это сложнее, чем я думала.
        Поравнявшийся с ними Чун Сок усугубил ситуацию:
        - Что за испытания? Стрельба из лука? Верховая езда?
        - Н-нет, - поморщилась Йонг. - Мы даже не деремся.
        Лицо Чун Сока вытянулось от удивления.
        - Странные испытания, - заключил он, прокашлявшись. - Потому в Священном Городе живут одни слабаки.
        Йонг постаралась не обращать на него внимания, но даже обещание самой себе игнорировать Первый Коготь несильно ее выручало. Он вернулся в хвост их короткой колонны и продолжал буравить затылок Йонг напряженным взглядом, будто теперь винил ее за собственный интерес к сказкам из Священного Города.
        Иль Су оборачивалась, пряча глаза за распущенными волосами. Она и матушка с утра сходили на реку и помылись, следуя заведенному ритуалу[66 - Следуя корейским похоронным ритуалам, до похорон родственники усопшего распускали волосы, на следующий день после похорон совершали омовение, но не расчесывались. Матушка Кёнха и Иль Су следуют обычаям и не заплетают волосы], а Йонг все проспала и потому теперь шагала по горной тропе, потея и чувствуя, как грязь с тела собирается в складках теплой турумаги.
        Вот бы окунуть голову в чистую воду, чтобы смыть пыль хотя бы с волос. О благах цивилизации вроде душа и ванны Йонг уже даже не заикалась.
        Сможет ли она вообще вернуться?..
        - Я понимаю, вы напуганы, - сказал Нагиль; они впятером друг за другом взбирались все выше в горы - кажется, на этот раз лагерь перенесли на возвышенность, подальше от храма Огня, который съедал драконьи силы. - Как только мы придем на новое место, Лан попросит духов о помощи.
        Йонг обошла воина и теперь шагала впереди, и хотя помощь шаманки ее заинтересовала, оборачиваться она не стала и тормозить - тоже.
        - Госпожа, держитесь между мной и Чун Соком, - попросил Нагиль второй раз, обогнал девушку и кинул ей сердитый усталый взгляд. - В этой части гор стоят деревни гандо[67 - (корейск.) разбойники].
        Она замерла, заставила сердце замедлить бег. Злость, что одолевала ее совсем недавно, поутихла и забылась из-за крестьян в деревне, из-за страха, засевшего в груди болезненным напоминанием о собственной беззащитности, из-за похорон и молчаливой тоски, источаемой матушкой Кёнха. Теперь она будто просыпалась в Йонг с новой силой и набирала обороты и мешала мыслить здраво. Стоило бы успокоиться и вспомнить, что Нагиль и его воины помогают ей, и нет их вины в том, что добродушная девчонка из двадцать первого века увязалась за своим бедовым парнем в не-Чосон.
        Йонг вскинула голову к небу. Сейчас оно было светлым, до болезненной рези в глазах. Ночью же даже за густой листвой звезды светили так ярко, что Йонг без труда находила самые сложные созвездия, висящие над корейским полуостровом. Здесь они были такими же, как в ее родном мире. Здесь многое было таким же, как в прошлом ее родного мира.
        Многое, но не все.
        - Нагиль, - позвала Йонг. Нагиль не обернулся, но сбавил шаг. Чун Сок возмущенно запыхтел позади, а матушка Кёнха ахнула и заворчала что-то про вежливость, о которой молодое поколение позабыло совсем. Иль Су не к месту покраснела. Йонг смутилась только теперь - когда они разговаривали с капитаном в гостевом доме, разница в возрасте между ними была последней причиной для волнений девушки. Сейчас же, поравнявшись с Нагилем, она отметила, что он выглядит старше нее, по крайней мере, лет на пять.[68 - В корейской культуре к старшим принято обращаться на «вы» и/или со специальным обращением, фразы вроде «эй» неприемлемы при разговоре двух не самых близких людей, особенно если один старше другого]
        - Да, госпожа Сон Йонг?
        Йонг моргнула несколько раз, сбавив шаг.
        - Сколько раз бездна открывала глаза?
        - Вы называли ее черной дырой, - подсказал Нагиль, и девушка испытала невольное удивление. - Несколько. Пять раз.
        - Это происходило каждый месяц?
        - Нет.
        - Первый раз врата появились тридцать три луны назад вблизи Обезьяньего плато, - сказал Нагиль в воздух. - Во второй раз - на Тэмадо[69 - Корейское название острова Цусима]. Тогда Ким Рэ Вон привел сюда юджон-ёнг впервые. Не будем останавливаться, госпожа, нам еще долго идти.
        Он зашагал дальше, постоянно оборачиваясь, хотя Йонг не спотыкалась и не медлила, стараясь услышать каждое его слово.
        Изредка по обе стороны от невытоптанной тропы слышались шорохи и свист - это Дочери перемещались между деревьями и сообщали друг другу и своему капитану, что путь дальше открыт. По планам Нагиля, они должны были прийти на новое место раньше остальных.
        - А третий раз?
        - В третий раз врата открылись в Алмазных горах. А после - у подножия Темных гор. Мы нашли его не сразу, - Нагиль замолчал и продолжил, только когда Йонг поравнялась с ним на тропе и попыталась обойти, - того мальчика.
        - Того, что стал имуги? - переспросила девушка. Чун Сок за ее спиной оступился, тревожно зазвенел меч у него на поясе. Йонг не обернулась, но вздрогнула.
        - Да, - выдохнул Нагиль. - Гу Ке Шин. Они держали его в пещерах между горами, туда трудно подобраться. Мы пришли, но было слишком поздно.
        Мысль о том, что Нагиль убил человека - совсем юного, подростка! - легла в и без того растревоженное сознание Йонг, как в болото: всколыхнешь о ней память, она вернется на поверхность, оставишь без внимания на долгое время, и она осядет на самое дно и забудется, увязнет в иле и накроется другими тревогами. Чун Сок топал позади Йонг громче прежнего, и звон его меча сейчас беспокоил девушку больше воспоминаний о незнакомом ей Гу Ке Шине.
        - Я тоже могу стать имуги?
        Нагиль резко остановился.
        Сомнения волновали ее и прежде, но еще недавно она считала их несущественными - когда доверилась сонбэ и ждала возвращения в свой мир через черную дыру у Тоннэ. Раз та закрылась, не оставив и следа, перспектива стать безрогим драконом снова замаячила на горизонте событий[70 - В астрофизике это граница, за которой происходящие с объектом событий никак не могут повлиять на наблюдателя. В контексте черной дыры горизонт событий описывается, как граница, переходя которую частицы могут двигаться только к центру черной дыры, и обратной дороги у них уже нет, независимо от того, в какую сторону частицы движутся] девушки. И пугала. По-настоящему.
        - Нет, госпожа Сон Йонг, - процедил Нагиль, тихо и жестко, как сквозь зубы, - вы не обернетесь имуги.
        Чун Сок неодобрительно выдохнул - Йонг отметила это запоздалым вниманием, уже после того, как ощутимо замерло, сбиваясь с ритма, стучащее в груди сердце. Она кивнула, хотя никто на нее не смотрел, и Нагиль не смотрел и не мог видеть ее молчаливого согласия, и тут же зашагала вперед, глядя себе под ноги.
        - Если вы обернетесь имуги, я первым обнажу меч, - пообещал Чун Сок - громко, чтобы Йонг услышала и испугалась, должно быть. Но угрозы воина цели не достигли - Йонг шагала по тропе, слыша, как дробится сердце прямо у нее в голове, стуча изнутри по перепонкам.
        Нагиль стискивал рукоять меча, висящего на поясе, и не дышал до тех пор, пока девушка не дошла до спуска с холма.

* * *
        Было совершенно очевидно, что они тормозили из-за женщин: Йонг шагала быстро, как могла, старалась придерживать матушку Кёнху под руку, но то сама запиналась о торчащие из земли камни, то матушка спотыкалась об свои же усталые ноги, и Чун Сок то и дело придерживал женщину, чтобы не дать свалиться в чернеющую слева бездну. Иль Су давно не оглядывалась и с видимым усилием волочила ноги. Они шли вдоль ущелья, срезая путь, хотя могли пересечь реку ниже по течению и добраться более безопасным способом.
        - Скорость - наш залог безопасности, - заключил Нагиль. Чун Сок спорить с ним не стал, а Йонг не поняла, между чем они делают выбор, и в итоге по горной тропинке шла вместе с матушкой и Иль Су очень медленно и с опаской косилась вниз.
        Солнце уже клонилось к горизонту, когда они решили сделать привал. В отвесной скале, вдоль которой они медленно пробирались к более широкой части дороги, обнаружилась пещера - когда-то здесь отвалился целый кусок горы, оставив после себя пустоту с висящими над головой на высоте в два человеческих роста каменными зубьями.
        Нагиль оставил Йонг и Иль Су с матушкой в пещере, а сам вместе с Чун Соком ушел поискать воду. Йонг достала из висящей на плече сумы остаток рисового шарика от завтрака, протянула его женщине. У Иль Су была недоеденная от бедной утренней трапезы лепешка. Втроем они разделили скромный обед.
        - Вы знаете, куда мы идем? - спросила Йонг. Иль Су помотала головой, матушка Кёнха прикрыла глаза - сухие веки, точно бумажные, закрыли мутные глаза, и плоское лицо женщины почти слилось по цвету с ее серым ханбоком.
        - Идем, куда скажут, подальше от японцев, поближе к столице, - сказала Кёнха. - Говорят, наш король бежал на север, да только я все же верю, что под стенами Хансона безопаснее, чем у берегов. В глубине страны нас не достанут японские захватчики.
        - Достанут, - нехотя возразила Йонг, произнесла это тихо, чтобы не пугать женщину. Пусть этот Чосон отличался от Чосона из прошлого ее родного мира, события этого времени здесь развивались похоже.
        Что есть у корейского народа, чего не хватает японцам для победы? Дракон без надежного тыла из королевской армии. У генерала Тоётоми были люди, много людей. И был Рэ Вон, знающий слишком многое даже для того, кто пробыл в Корее Йонг не так долго.
        - Адмирал Ли Сун Син вам поможет, - вспомнила Йонг, и тяжелеющее от предположений сердце трепыхнулось в груди свободнее. Точно, герой Ли Сун Син одолеет японский флот, а после вернет Чосону независимость. Стоило поговорить о нем с Нагилем, вместе они справились бы с захватчиками Тоётоми быстрее и эффективнее…
        - О ком это ты? - спросила вдруг Иль Су, и Йонг вынырнула из своих мыслей и кинула девушке недоверчивый взгляд. Иль Су вернула Йонг точно такой же.
        - Адмирал Ли Сун… герой страны. Будущий герой.
        Иль Су и ее мама переглянулись, Кёнха покачала головой.
        - Из какого ты города, девочка? - спросила Кёнха.
        От неуклюжего ответа ее спасли вернувшиеся с водой Нагиль и Чун Сок.
        - Вы отдохнули, матушка? - последний склонился к женщине и вежливо ей кивнул. - Нам стоит поторопиться, если хотим спуститься в ущелье до темноты.
        Йонг смотрела на Нагиля. Его называли драконом дерева, вместе с другими он поклонялся Фениксу и приносил жертвы землям огня. Здесь, в этом не-Чосоне, где вымышленное из мира Йонг соприкасалось с реальным, где существа из сказок были настоящими, а герои из прошлого Йонг - выдуманными, где было столько совпадений и еще больше различий с ее собственными миром, Нагиль становился в один ряд с Ли Сун Сином - был героем и защитником больше, чем простым человеком.
        Спасет ли он ее прежде, чем вызволит свою страну из лап Тоётоми? Йонг вновь подумала о том, что она могла бы довериться дракону, даже если до сих пор верила в него с натяжкой. Адмирал Ли Сун Син прежде тоже был бесконечно далек от Йонг, а теперь у нее был вероятный шанс встретить его - пускай и в параллельном мире не-Чосона.

* * *
        - Я держу вас, вы не упадете, - подбодрил Нагиль в начале нового отрезка пути.
        Нагиль притянул Йонг ближе к себе, когда мелкое крошево у нее под ногами посыпалось в ущелье; рука у него была горячая, почти лихорадочный жар.
        - Если я упаду, ты превратишься в дракона и подхватишь меня?
        - Я не смогу сейчас разбудить дракона, госпожа Сон Йонг, - неожиданно сказал он. Йонг вскинула голову, чтобы увидеть его лицо в опускающемся на горы сумраке.
        - Что? Почему?
        - Я еще слишком… - он помедлил с ответом, но заметил взгляд Йонг и сдался. - Я еще слаб, чтобы будить дракона.
        Йонг шагала теперь по правую от него руку, зажатая между ним и щербатыми скалами, и впервые думала, что дракон внутри человека не похож на привилегию. Может быть, проклятием он тоже не был, но девушка видела Нагиля, когда он еле ходил и держался за трость, как старик, и понимала, что сама не заплатила бы подобной цены за могущественное существо в своей груди.
        - Но я защищу вас любым способом, - пообещал Нагиль - вырвал слова из глотки, будто боролся за них с самим собой. Еще одно обещание. Йонг никогда не удостаивалась подобных почестей, ей было бы гораздо привычнее, если бы Нагиль вел себя, как хмурый и злой Чун Сок.
        В ее мире к словам относились проще: сказал одно - сделал другое, потому что имел в виду вообще третье. Слова Нагиля были не такими. Они были простыми и понятными, без второго дна, и несли ровно тот смысл, который он в них закладывал - защитить, обезопасить, вернуть домой. Но можно ли им верить, не зная, как относятся к обещаниям в этом мире?
        - Сонб… Рэ Вон сказал, ты не можешь соврать, - прошептала Йонг, обходя выступ каменной глыбы. Нагиль придержал ее за руку, помог перебраться через обрыв тропы.
        - Драконы не лгут, - нехотя произнес он. Йонг поморщилась.
        - В отличие от людей, - согласилась она. Люди врут даже себе. Взять хотя бы сонбэ, который боролся за чужие идеалы и следовал чужое воле, а свои желания скрывал от самого себя и гордился этим, похоже.
        - Люди тоже не лгут, - возразил ей Нагиль. Йонг остановилась перед спуском с холма и дождалась, когда он пройдет вперед и подаст ей руку - ладонь легла в ладонь быстро и легко.
        - В моем мире люди лгут постоянно, - сказала девушка.
        - А в моем они обманывают себя.
        - Это одно и то же, Мун Нагиль.
        Они остановились, чтобы дождаться отставших Иль Су, Чун Сока и матушку Кёнху, и пошли дальше по более широкой тропе все вместе.
        - Я не был бы столь категоричен, госпожа Сон Йонг.
        Йонг замолчала; спокойный и ровный голос Нагиля влился ей в уши и рот и впитался в кровь вместе с кислородом. Возражать ему больше не хотелось, и часть пути она гадала, является ли это своеобразной драконьей магией или влиянием самого воина.
        Считал ли Нагиль, что тот же Рэ Вон обманывал себя?
        - Откуда ты знаешь сонб… Ким Рэ Вона? - наконец, спросила Йонг, когда сил ломать себе голову уже не осталось. Нагиль бросил куда-то в сторону шипящее слово, ругательство, и качнул головой - заметались по плечам пыльные пряди его волос.
        - Мы учились у одного мастера.
        Йонг удивилась бы, если бы усталость не сковала все мышцы ее тела.
        - И что случилось?
        Нагиль не отвечал - некоторое время она слушала размеренный такт его шагов, не сбиваемый, точный. Потом он посмотрел на Чун Сока, кинул ему короткий взгляд поверх головы Йонг, и тот отошел назад, придержав матушку и Иль Су и зашагал на расстоянии в пару метров от своего капитана и любопытной юджон-ёнг. Вряд ли это решение далось грубому воину так просто.
        - Ким Рэ Вон должен был стать драконом, - сказал Нагиль. Йонг сбилась с шага и чуть не запнулась. - Должен был служить королю и оберегать страну.
        - Почему же теперь он служит японскому генералу?..
        Нагиль вздохнул.
        - Потому что не прошел ритуал посвящения, дракон не выбрал его сосудом. Мастер Вонгсун… Мастер возлагал на него большие надежды, предрекали, что он станет защитником Чосона, его щитом. Но что-то пошло не так. Ритуал оборвался, мастер Вонгсун отозвал свое решение и лишил Рэ Вона поддержки. Если бы он…
        Небо за горным хребтом темнело, будто в дневной свет вливали чернила, разбавляли его синим и серым, мешали оттенки - будто кто-то невидимой рукой разводил на небе ночь.
        Йонг не заметила, как прошел день, но и теперь ее занимали вопросы важнее времени суток.
        - Нагиль?
        Нагиль молчал, стискивал рукоять меча в ладони и почти плавил металл горячими пальцами.
        - Имей Рэ Вон достаточно терпения и смирения, мастер простил бы ему и его гордыню, и жадное тщеславие. Но ему было мало Чосона и мало служения королю.
        - И он выбрал Тоётоми, чтобы завоевать две страны сразу… - догадалась Сон Йонг. Нагиль кивнул. Йонг вспоминала сонбэ из пусанского института, понимая, что совсем не знала его. И с чего она решила, что может как-то повлиять на Рэ Вона, когда он с первой же минуты в этом мире твердил ей, как заведенный: «Ты моя надежда, Сон Йонг, ты должна помочь мне».
        Нет, в который раз подумала Йонг. Не должна.
        Не ее война. Не ее мир. Не ее драконий защитник. И вмешиваться ни во что она не будет - только найдет способ вернуться домой.
        Йонг покосилась на Нагиля, опустила взгляд к руке, стискивающей меч. Должно быть, он тоже считал себя преданным Ким Рэ Воном. Ох, Сон Йонг, зачем тебе думать об этом?..
        Но слабый тоненький голосок уже зародился в отдаленной части ее сознания, той, куда Йонг не заглядывала с тех пор, как повзрослела; этот голосок шептал ей с первой встречи с Нагилем - «Давай поверим ему, давай поможем ему, давай поддержим его!» - потому что мало в жизни Йонг было людей, которые говорили то, что думали и имели в виду именно это. Еще меньше в ее жизни было драконов.
        И если бы сонбэ Ким Рэ Вон стал драконом вместо Нагиля, оказалась бы она здесь? Привел бы Нагиль Сон Йонг в свой мир, чтобы доказать, что он не хуже своего друга? Вряд ли.
        9
        Они спустились в ущелье, когда солнце уже скрылось за зубастым горным хребтом, и несмотря на теплую турумаги Йонг ежилась и растирала ладонями руки, лишь бы не дать холоду сковать тело. Она часто и слабо дышала - переход вытащил из нее все оставшиеся силы и бросил бесконечно длинной каменной тропе на усладу, и к концу дня Йонг чувствовала, что теряет себя. Хотелось есть и спать, но еще больше - просто сидеть и не двигаться.
        Днем Йонг не замечала Дочерей, только слышала их редкие шаги и свист, на который Нагиль и Чун Сок отвечали с мудреной витиеватостью, точно выводили песню. Но едва под ногами Йонг оказалась ровная поверхность земли, широкая дорога в сочленении двух гор, девушка заметила разгорающийся огонь у зева пещеры и знакомые фигуры перед ней. Дочери поймали кроликов и двух белок, Юн А разводила костер, Да Рым несла в ковшике воду.
        - Ораёнъ[71 - (драконий язык) привет или здравствуйте, в зависимости от статуса собеседника], - попривествовали они подошедшего к огню Чун Сока. Тот ответил кивком и сел, вытягивая к костру ноги. Нагилю девушки поклонились, перекинулись с ним парой слов на том же непонятном Йонг языке, затем Юн А пригласила поближе к огню матушку Кёнху.
        На Йонг она и ее напарница почти не смотрели. Она гадала, все ли лица, которые она видит здесь, имеют своих двойников в ее собственном мире. Юн А была поразительно похожа на ее коллегу, но Да Рым Йонг видела впервые. Как и Чун Сока, Иль Су и остальных. Как и Нагиля.
        Йонг села немного дальше от костра, чтобы дать место Иль Су и ее матери, прислонилась спиной к покатому своду пещеры. Она была чуть влажной от обрушившегося к ночи холода, покрыта тонким слоем зелени - плющ тут вился от самой земли и прорастал упертым сорняком сквозь камни, обнимал стены пещеры, создавая мягкую прослойку между спиной Йонг и камнями. Она откинула голову на плющ, прикрыла глаза.
        Несмотря на пробирающий до самого дна желудка голод Йонг провалилась в сон тут же, будто и не спала прошлой ночью.
        - …через день, если поторопимся. Лан будет ждать вас, Вон Бин сказал, что приведет ее в назначенное место.
        - Нет нужды торопиться.
        - Капитан.
        Йонг очнулась от запаха жареного мяса - рот наполнился слюной еще до того, как она пришла в сознание, - и потому чуть не захлебнулась, с трудом разлепляя губы. Те покрылись неприятной коркой, щипала царапина в уголке. Йонг потянулась на запах еды, еще не открыв глаза, но услышала разговор Дочерей, Чун Сока и Нагиля, и осталась на месте.
        - Мы не можем идти с нашей обычной скоростью из-за женщин, им нужен отдых и частые перерывы, - говорил Нагиль. - Поэтому я просил вас идти со мной короткой тропой. Если бы мы повели всех вдоль реки в таких условиях, путь занял бы у нас всю луну. Остальные прибудут на место через пять дней, мы окажемся там немного раньше, даже если сбавим скорость.
        - Это все еще опасный путь, - возразил ему Чун Сок. - Здесь повсюду разбойничьи деревни.
        - Поэтому нас так мало, - сказал Нагиль. - Мы не привлекаем внимания, но должны быть начеку.
        Йонг открыла глаза: размытый мир обретал четкость, силуэты сидящих у костра воинов замкнулись в границы тел. Спиной к девушке сидел Нагиль, Чун Сок напротив, Дочери по обе от него стороны. Иль Су спала в пещере рядом с матерью. Йонг была накрыта теплой турумаги, пахнущей пеплом.
        - Мне не нравится этот план, капитан, - отрезал Чун Сок. Нагиль не стал с ним спорить.
        - Мне тоже, - согласился он, но голос стал тише. - Только иного выбора у нас нет. Или предлагаешь оставить женщин в горах, отдать в руки разбойникам или японцам?
        Чун Сок виновато опустил голову.
        - Науйо.
        - Небо рухнет, - заявила вдруг Да Рым, - а дырка все равно найдется.[72 - Корейская народная пословица: даже если небо рухнет, отверстие, чтобы выбраться, найдется.]
        Нагиль усмехнулся - впервые на памяти Йонг, - смешок вышел глухим и кратким, но все же выдавал облегчение.
        - Точно. А теперь отдохните. Я сменю Чун Сока в час тигра[73 - Время с трех до пяти утра по китайскому гороскопу]. Просыпаемся на рассвете.
        - Сэ, ёнгданте! - отозвались Дочери, Чун Сок сдержанно кивнул.
        Язык, которым пользовалось драконье войско, был странной смесью корейского с чем-то еще, незнакомым девушке, будто воины брали чужеродные слова и вплетали в старый корейский диалект, что-то среднее между столичной формой и провинциальным говором. Будто чистую воду мешали с красками. Будто в рисовую кашу добавили авокадо - и перетерли так, что не разделить.
        - А как быть с юджон-ёнг? - спросила вдруг Юн А, вставая с места. - Она ничего не ела.
        Йонг всмотрелась в лицо девушки - всполохи от огня оставляли на ее щеках оранжевые пятна, красноречиво выделяя ненадуманное волнение.
        - Поест, если проснется, - отозвался Чун Сок. Нагиль кивнул ему, оставил у костра и ушел отдохнуть под своды пещеры.
        Йонг услышала оттуда тихое: «Юн А. Спасибо за беспокойство». И ответное, смущенное: «Дэ надаль[74 - (драконий язык) не за что], ёнгданте».
        Йонг не знала, оставаться ли ей на месте, пытаясь уснуть, или все же присоединиться к сидящему в одиночестве у огня Чун Соку. Тот точил меч о камень, горбил спину, и некоторое время Йонг могла рассматривать его затылок и широкие плечи, обтянутые темной турумаги, без боязни быть обнаруженной. Только спустя некоторое время он все же выпрямился.
        - Поешьте, упрямая госпожа, - сказал он без заминки, но не обернулся, чтобы совсем прижать девушку взглядом к камням. Йонг могла бы удивиться, но отчего-то поняла, что ожидала подобного от Первого Когтя. Она кое-как поднялась на ноги, размяла затекшие руки.
        - Спасибо, - сказала она сипло, когда подошла к костру, и протянула турумаги Чун Соку. Тот кивнул на сухой камень рядом с собой, одежду не взял.
        - Отдайте ее капитану. Утром - сейчас оставьте себе.
        Он говорил коротко и тихо, Йонг не решилась спорить, особенно в тот момент, когда он подал ей зажаренную на вертеле тушку белки. Она никогда не ела белку.
        Мясо было жестким, неуступчивым, отдавало сухим хвойным запахом и палой листвой. Не хватало соли и перца, зато обгоревшая кожица хрустела на зубах, вызывая мысли о стоматологических процедурах всевозможных масштабов. Мечтай, Сон Йонг. Не умрешь с голоду - уже хорошо.
        Йонг не заметила, как обглодала тушку непривычного зверя до самых костей, и теперь, извозившись в саже и жире, утирала рот рукавом турумаги. Желудок свело после целого дня голодовки.
        - На том склоне течет ручей, - сказал Чун Сок, все это время делавший вид, будто не слышит, как громко ест девушка, и не замечает ее присутствия рядом.
        Йонг отложила в сторону вертел - тонкую веточку с заостренным концом, которой при желании можно было проткнуть шею. Рядом с Чун Соком, напряженным и сердитым до самых кончиков пальцев, Йонг чувствовала себя так, словно в любой момент они ожидают нападения с гор, и держать при себе хоть какое-то подобие оружия - необходимая данность, а не одолевающая ее паранойя.
        - У тебя есть кинжал или… - заговорила Йонг, осматривая горы. Было так темно, будто кто-то накрыл ущелье плотной завесой - даже свет множества звезд, такой яркий для глаз Йонг, не мог дотянуться до земли, где сидела девушка.
        - Кинжал? - переспросил Чун Сок. Осмотрелся вслед за Йонг и хмыкнул. - Вы не сумеете с ним сладить, упрямая госпожа.
        При иных обстоятельствах Йонг передразнила бы его, оставила бы саркастичное замечание его тону, но теперь на это не было сил. Она просто кивнула.
        - Тогда составь мне компанию.
        - Что?
        Йонг пояснила:
        - Посторожи меня. Я хочу помыться, это займет от десяти минут до получаса, плюс подъем на склон. Не хочу, чтобы меня нашли какие-нибудь разбойники.
        Чун Сок вскочил на ноги, будто его ужалили. Йонг решила было, что он согласен пойти с ней, и теперь придется придумывать оправдания своим словам, но воин вытащил из-за пояса нож средней длины и молча протянул ей.
        - У вас полчаса, - проворчал он. - Потом я отправлюсь за вами.
        Рукоять ножа была теплой, нагрелась от тела своего хозяина, а лезвие - блестящим, с отражающимися в нем искрами из костра. Йонг схватилась за него обеими руками, и Чун Сок снова хмыкнул.
        - Говорил же, вы с ним не сладите.
        Йонг оставила ему хмурый взгляд и ушла, еле перебирая усталыми ногами. Вообще-то помощь Чун Сока была бы очень кстати, и Йонг не шутила на этот счет, даже если первичное желание после своих слов испытывала только одно: забрать их назад. Горы ночью - совсем не подходящее приключение для девицы вроде нее.
        В слабом теле - слабый дух, а в Йонг ее душа еле теплилась и трепыхалась, точно огонек свечи, готовый потухнуть от любого неверного движения или порыва ветра.
        - Ладно, Сон Йонг, - бурчала девушка сквозь стиснутые зубы, поднимаясь по склону к ручью, указанному Чун Соком. - Вот увидишь, тебе станет легче после ледяной ванны.
        То, что вода в горном ручье будет обжигающе холодной, она не сомневалась ни на мгновение и заранее готовила себя к шоку. Но лучше смыть с себя трехдневный слой грязи, пота и слез, а потом отогреться у костра, пусть Чун Сок будет ворчать сто лет, что она стучит зубами.
        Ручей - неширокий поток, собирающийся выше по склону и стекающий в небольшую запруду на изгибе горы, - приветливо журчал, в его воде отражались звезды и дрожали на слабой ряби. Йонг стянула с себя турумаги, положила поверх нее нож Чун Сока и присела на камни. Вода была невозможно ледяной, пальцы тут же свело до боли. Йонг невольно охнула, вздох унесся вверх по склону и затерялся среди стволов сосен и в пучках темной травы, торчащих из камней прямо в отвесной скале.
        - Ладно, - повторила она, - это не должно быть так ужасно. Все лучше, чем ходить грязной…
        Она опустила в воду обе руки, зажмурилась от охватившего тело шока - казалось, сердце застыло внутри нее, так стало холодно. Йонг опустила голову еще ниже и плеснула в лицо водой. Если ее и клонило в сон от усталости все это время, вода выдернула и голову, и тело, и само сознание из дремоты и заставила судорожно глотать ртом воздух - тот оседал в горле изморосью, сразу же думалось о простуде, лихорадке, об отсутствии медицины в здешних местах…
        Йонг приходила в себя и не услышала шороха и тихих шагов за спиной. Чун Сок был прав: она не справилась бы с ножом - едва заслышав посторонний шум, Йонг с трудом повернулась и попыталась ухватить нож закоченевшими пальцами, но тот выскользнул обратно в складки турумаги, а Йонг накрыла тонкая тень.
        Пора звать на помощь.
        - Юджон-ёнг? - раздался над девушкой женский голос, и Йонг скатилась коленями в ручей и почти закричала - холод сковал горло.
        Охнула и засуетилась позади Юн А, помогла девушке выкарабкаться из воды.
        - Зря вы пошли одна, юджон-ёнг, - запричитала Юн А. Йонг дрожала всем телом, отвечать не могла. - Я помогу вам, давайте помогу.
        Обратно они вернулись вдвоем: Юн А вела Йонг под руку, девушка спотыкалась и почти падала от холода. Зато помылась, думала Йонг. Все же лучше, чем блуждать по горам потной и вонючей, как сто больных свиней.
        - Сказал же, недолго, - заворчал Чун Сок, едва они приблизились.
        Юн А усадила Йонг ближе к костру, подала разогретую в глиняной кружке воду.
        - Говорил же, ни с чем не справитесь, - продолжал Чун Сок. Йонг кинула ему равнодушный взгляд и спряталась в идущих от кружки клубах пара.
        - А ты и сам хорош, - бросила вдруг Юн А. - Капитан сказал присматривать за юджон-ёнг, а ты отправил ее одну в горы.
        - Я в няньки не нанимался, - возразил Чун Сок. - Не обязан таскаться за ней, как пес на привязи.
        - Чун Сок!..
        Йонг отставила кружку резким движением, Юн А захлебнулась словами и прикрыла рот. Чун Сок смотрел на Йонг злым, по-настоящему злым взглядом, и это вконец ее добило.
        - Я не просилась, - начала девушка и тут же закашлялась. Становилось жарче - плохой знак, совсем плохой. В волнах накаляющейся лихорадки Йонг совсем сбилась и продолжила хриплым, низким голосом: - Я не просилась в твой мир и не просила страданий. Не знаю, в каких бедах ты меня обвиняешь, все они явно не превышают тех, что уже свалились на мою голову. Будь у меня выбор, я бы точно не согласилась на подобное, но я здесь, и мне некого винить, кроме Ким Рэ Вона, а ты не можешь винить меня, хочется тебе того или нет.
        Чун Сок сощурился, отложил в сторону меч. Окинул Йонг внимательным взглядом, прежде чем ответить, и его лицо не дрогнуло, когда он заговорил:
        - Вы представляете угрозу всему нашему лагерю. Не мы привели вас сюда, но мы возвращаем обратно, рискуя жизнью.
        - Чун Сок, - жалобно позвала Юн А. Йонг сглотнула густую вязкую слюну - соленая, это тоже плохо.
        - Ни явно, ни косвенно я никому не желаю зла, - сказала она, чувствуя, как сознание отслаивается от реальности, как ее бросает в дремотный морок. - Твой капитан обещал мне защиту, и я поверила ему, хотя, видят духи моего мира и этого, здесь я никому не могу доверять.
        - Так покиньте нас и ищите путь домой в одиночестве, - сказал Чун Сок. Без злобы, но с читаемым в каждом звуке высокомерием. Это Йонг разозлило, хотя повысить голос или сделать его тверже она уже не могла.
        - Не очерняй слова своего капитана, - бросила Йонг. Только теперь Чун Сок изменился в лице, взгляд потемнел.
        - Капитан сделал для вас больше, чем должен был, не вам судить его, - выплюнул он.
        - Это ты меня вынуждаешь, - отрезала Йонг. Воин подавился воздухом, зашуршали мелкие камни у него под дрожащими ногами. Йонг продолжила, прерываясь на каждый болезненный рваный вдох. - Ты его Первый Коготь, должен поддерживать его слова действиями, но твои собственные желания идут вразрез общему делу. Ты не нанимался мне в няньки? Я и не просила. Но твой капитан дал мне слово.
        Юн А прижала руки к лицу и качала головой, Чун Сок смотрел на Йонг так, словно в любую секунду мог броситься на нее с мечом и перерезать ей горло. О возможной гибели Йонг сейчас не думала. Сознание утекало сквозь выстроенную внутри защиту, рушило ее стены, и девушка могла бы заплакать, но не было сил.
        - Вы не имеете ни малейшего понятия, - засипел Чун Сок, - как важен наш капитан для этой страны. И как неважны для нее вы.
        - Я в курсе, - отозвалась Йонг. Силуэты Чун Сока и Юн А растекались перед глазами мутными оранжевыми пятнами на фоне темно-синего неба. - Я здесь никто, капля в чужом океане. Так почему бы не избавиться от меня прямо сейчас, а? Убей меня, пуримгарра, Первый Коготь Дракона.
        Она не заметила, как удивление заморозило лицо Чун Сока, как ахнула Юн А.
        - Убей меня, - повторила Йонг, - и прекрати свои страдания. Раз видеть меня тебе так не нравится.
        - Вы не боитесь, что я исполню вашу же волю? - спросил Чун Сок. Юн А ойкнула и опустилась между ним и Йонг.
        - Пуримгарра, не нужно этого!
        - Боюсь, - согласилась Йонг, не услышав девушку вовсе. - Я не хочу умирать и хочу вернуться домой. Но я не могу защитить себя, ты прав, я слаба и беспомощна, и если ты сейчас захочешь убить меня, я не смогу защититься.
        - Тогда почему…
        - Ты говоришь, я угрожаю всем вам. Чем может грозить целому лагерю опытных воинов одна слабая девчонка, я не знаю. Но раз Первый Коготь меня боится, видно, дело серьезное.
        Чун Сок скрипнул зубами, потом выругался. Йонг могла бы записать себе победу в словесных дебатах с ним, но была слишком занята тем, что цеплялась за остатки сознания всеми силами, что еще теплились в ней. Разум утекал в небытие.
        - Похоже, тебе придется заделаться еще и доктором, Первый Коготь Дракона, - промямлила Йонг, падая вперед на Юн А. - Кажется, мне нужна помощь…

* * *
        Следующие несколько дней Йонг просыпалась и засыпала, просыпалась и засыпала, и все это время мир перед глазами вертелся и прыгал из стороны в сторону, а горы мешались с землей, и голоса людей втаптывались в землю их же шагами. Иногда мир замирал: Йонг уговаривали попить воды и оборачивали горящий лоб мокрой тряпкой, пахнущей травами - нос раздирал запах имбиря и жженого дерева. Она бормотала то ли слова благодарности, то ли проклятия, и снова проваливалась в лихорадочный сон.
        В какой-то момент ей почудилось, что она летит: волосы трепал ветер и успокаивал пылающую голову, ладони касались шершавой чешуи, жар которой выпаривал с кожи пот, и воздух пах пеплом и гарью, а еще чем-то нежным, пробивающимся сквозь затхлые запахи.
        Цветущей сливой.
        Когда Йонг очнулась, этот запах уже испарился, но она помнила его в остаточном после лихорадки видении: ускользающий аромат, затхлый и свежий одновременно. Словно горело цветущее дерево.
        Она лежала в деревянном доме с низкой соломенной крышей, ее накрывало пуховое одеяло, под головой была подушка, набитая рисовым зерном, под спиной - тонкий матрас. На мгновение Йонг подумала, что вернулась к себе, а соломенная крыша ей чудится.
        На улице мерно стучал топор, откуда-то издалека раздавались приглушенные голоса - крики и снова стук, какой-то бытовой, но непривычный шум. Не гудели машины, не тараторил диктор в утренней передаче, не звучала подборка лучших песен Blackpink[75 - Популярная корейская поп-группа] из супермаркета на углу.
        Йонг все еще пребывала в чужом ей мире.
        - Чун Сок просил привести юджон-ёнг в деревню, когда она придет в себя, - зазвенел незнакомый голос прямо за стеной дома. Легкие шаги замерли напротив закрытого окна. - Он собирается рассказать о ней остальным, будет неудобно, если она останется в стороне.
        - Но ты сказал, что она еще слаба, - запротестовал Вон Бин.
        - Да, сказал и от своих слов не отказываюсь, - подтвердил незнакомец. - Но это единогласное решение всей Лапы Дракона. Я с ним согласен тоже. Накорми ее и приведи, я послежу за ней.
        Загремела посуда, Вон Бин ойкнул и несколько раз выругался - незнакомыми, жесткими словами, которые прозвучали словно раскаты грома или катящиеся по склону горы камни. Йонг решила, что лежать и слушать о себе сплетни это пустая трата времени, и потому выползла из-под теплого одеяла. Она была одета в знакомую ей турумаги, но все равно даже на спертом, пахнущем потом воздухе ее сперва пробрал озноб, а потом сковало от холода.
        Где это она? Как давно здесь находится?
        У порога стояла пара комусин, Йонг зацепила их в последний момент и отворила скрипучую дверь - в глаза ударил слепящий белый свет, и только потом в резких солнечных лучах проявились очертания вещей. Двор был обнесен старым забором и абсолютно пустовал: голая земля, покрытая редким слоем пожухлой травы, осколки разбитой посуды и ржавый серп у крыльца. Только посередине двора стоял столик на низких ножках, да слева была пристройка - навес с соломенной крышей, под которым стояли большие глиняные сосуды с водой.
        Вон Бин выбежал к Йонг в тот момент, когда она шла к навесу с кувшинами, чтобы умыться. Ноги плохо ее слушались, тело вело из стороны в сторону, и колючий холод мешал двигаться. Вон Бин бросился ей на помощь и помог дойти до навеса.
        - Вам лучше лежать, пока совсем не поправитесь, - говорил он, в словах проскальзывали знакомые Йонг интонации - так Нагиль мог возразить девушке, но не Вон Бин.
        Она умылась холодной водой, поморщилась, когда пальцы свело и пробрало до костей на неприветливом ветру, задувающем из подлеска за забором.
        - Сколько я спала? - спросила Йонг. Вон Бин усадил ее на столик и беспокойно топтался рядом.
        - Два дня, кажется. Капитан принес вас вчерашним утром, сказал, вы простудились в дороге.
        Йонг осмотрела выглядывающие из-за крыши дома вершины лип с редкими ярко-зелеными листьями, оглянулась через плечо. Все, что их окружало, это уже привычный глазу лес с полуголыми деревьями и бело-серые шапки гор, затянутые дырявыми облаками. Понять, какое время суток, было практически невозможно. Знать бы вообще, какой сезон сейчас окутывает корейский полуостров в этом мире.
        - Дня три прошло, - прикинула Йонг, вспоминая мутные сновидения о переходе в горах и полете. Что из этого было сном, а что - правдой?
        - Все уже собрались, - продолжил Вон Бин. - Капитан отлучился, мы ожидаем их к полудню.
        - Их?
        - Его и Лан. Они спустились в долину, но скоро вернутся. Здесь вам ничто не угрожает, юджон-ёнг.
        Знать бы еще, где это - здесь…
        Вон Бин принес девушке миску с кашей и глиняную кружку с водой. Йонг не хотела есть, хотя желудок, похоже, прилип к позвоночнику. Она поморщилась, взяла миску двумя руками. В ячменной каше плавали грибы и порубленный корень женьшеня. На вкус - как сопли с землей, грибы скрипели на зубах, и Йонг с трудом проглотила все, лишь бы не чувствовать подступающей к горлу тошноты. Это от голода.
        Какой бы едой ее здесь ни кормили, травить, кажется, никто не собирался, так что даже отвратительная каша была просто делом привычки и вкусовых предпочтений.
        - Так где же мы? - спросила девушка, отодвигая миску. - В очередном горном лагере?
        - Не совсем, - замялся Вон Бин, все это время простоявший рядом, как часовой у врат Кёнбоккуна[76 - Крупный дворцовый комплекс Сеула, был главным и древнейшим дворцом эпохи Чосон. Сейчас дворец представляет собой музей под открытым небом] в дни демонстрационного караула. - Чун Сок попросил вас спуститься в деревню, госпожа, но вы можете остаться, если…
        - Нет, - перебила его Йонг. Лицо воина вытянулось от удивления. - Нет, пойдем. Кто мы, чтобы спорить с пуримгарра, да?
        Вон Бин фыркнул и тут же закашлялся.
        Они вышли со двора и спустились по каменистой тропе в низину, прошли мимо старых разрушенных домов, похожих на тот, в котором Йонг проснулась. То тут, то там ей на глаза попадались остатки чужой жизни - глиняные черепки, рукоятка от топора рядом с деревом, сам топор, ржавый и расколотый, у каменного идола с испорченной головой. Это место выдавливало из себя прошлое, как живое, не давало старому быту остаться в недрах своей земли. Йонг решила, что ее спрятали в заброшенной деревне. Удобное место для той, кого в этом мире быть не должно - она могла оставаться здесь призраком наравне с духами, не покинувшими свои старые жилища.
        Но Вон Бин привел девушку к живым.
        В низине были люди - драконье войско занималось хозяйством: кто-то вычесывал усталых лошадей, кто-то таскал воду в низкие дома, прижатые друг к другу, словно испуганные дети, Дочери проверяли оружие и точили ножи. Поверх шума из многослойных разговоров о погоде, японцах и ужине Йонг расслышала голос Чун Сока - тот стоял в дверях самого большого дома и призывал всех к тишине.
        - Есть новости от капитана!
        Вон Бин, оглянувшись на Йонг, кивнул и подошел поближе. Йонг проследовала за ним.
        - Как вы все знаете, - заговорил Чун Сок, - некоторое время назад нам пришлось задержаться у Тоннэ. Мы надеялись управиться со всем быстро, но нам помешали.
        - Кетча путак![77 - (драконий язык) Ублюдки, выродки] - прозвучал чей-то резкий окрик, тон был похож на ругательство. Йонг не узнала голос, но к нему тут же присоединились другие, и слово разошлось волной по головам. Тут было больше людей, чем Йонг помнила - казалось, войско дракона выросло за те несколько дней, что они шли порознь.
        - Дело не только в японцах, - Чун Сок вскинул руку, и взволновавшаяся толпа нехотя успокоилась. Воин чуть впереди Йонг сплюнул себе под ноги, девушка попыталась отодвинуться, но ее уже теснили стоящие позади люди, и отходить было некуда.
        - Сон Йонг? - охнула Иль Су.
        Девушка обернулась, заметила ту рядом с растрепанным мальчишкой из гостевого дома. Ган, его звали Ган. Он вытягивал шею, пытаясь рассмотреть Чун Сока. Иль Су потянулась к Йонг.
        - Ты поправилась? Мы с матушкой волновались, когда капитан забрал тебя по пути в деревню, думали, ты совсем плоха…
        - Я в порядке, - улыбнулась девушка, понадеявшись, что выглядит увереннее, чем себя чувствует. Ее все еще вело, спины стоящих впереди людей плыли перед глазами, если она резко поворачивала голову. Надо было не идти на поводу у своего упрямства, а оставаться в доме, как предлагал Вон Бин. Но теперь поворачивать было поздно; кроме того, даже по прошествии нескольких дней в забытьи она все еще злилась на Чун Сока и не хотела давать ему повода упрекать себя в лишних недостатках.
        - Вы знаете, наш капитан не любит секретов, - продолжал Чун Сок, повышая голос. Йонг с усилием воли держала внимание на Первом Когте. Хотелось пить. Зря она оставила кружку с водой у дома. - Мы бы хотели прояснить всю ситуацию.
        Он говорил «мы», держался прямо, держал перед собой меч. Он говорил от лица своего капитана тоже, и потому его следующие слова вышли неприятными для Йонг, пусть и ожидаемыми.
        - Японцы снова выкрали дракона из Священного Города, и нам пришлось вмешаться, - сказал Чун Сок.
        Воины заволновались - больше половины из них Йонг видела впервые, больше половины не знали о существовании Йонг. Девушке стало не по себе, она попыталась протиснуться сквозь толпу назад, туда, где было больше воздуха и меньше людей, но ее зажали, и Иль Су оказалась совсем рядом, на расстоянии одного вдоха.
        - Мы хотели доставить ее обратно, но врата закрылись раньше.
        - Ее? - зазвучало со всех сторон эхом. Йонг зажмурилась, будто всеобщее нарастающее удивление могло причинить ей боль.
        - Что это значит? - спросила женщина в первых рядах. Чун Сок повернулся к ней, повел плечом. Сердитый, неуместный жест, он выдавал в нем раздражение, какое Йонг уже успела ощутить на себе и повторять такой опыт не желала.
        - Это значит, что некоторое время с нами будет жить юджон-ёнг, - договорил Чун Сок.
        Воины зашумели, со всех сторон послышалось это странное, теперь знакомое слуху Йонг прозвище.
        - Юджон-ёнг! - вздыхала толпа, словно единое существо о тысяче голов. - Юджон-ёнг! Нерожденный дракон![78 - Вот теперь слово можно объяснить: ёнг по-корейски значит «дракон», юджон очень натянуто может значить «нерожденный», но конкретно такое сочетание вряд ли использовалось бы корейцами в любом времени, а потому здесь считается новым словом для героини]
        Йонг попыталась выпутаться из кокона чужих рук и ног и лишь привлекла к себе больше внимания. К ней оборачивались, ахали, хмурились новые лица, и поверх их макушек Йонг увидела глаза Чун Сока.
        Тот смотрел на нее, но ожидаемого торжества в его взгляде девушка не заметила.
        10
        - Женщина! - звучало вокруг.
        Слово, повторяемое многими голосами, гудело в низине и расслаивалось, уносясь поверх голов к старым домам. Йонг вжала голову в плечи, когда Иль Су присоединилась к общему удивлению и выдохнула совсем рядом с ней:
        - Это тебя искали японцы!
        Девушку схватили за руку, потянули в сторону. Вон Бин, пробравшийся к ней через соратников, оттолкнул человека перед собой.
        - Давайте уйдем, госпожа, я отведу вас наверх!
        - Нет!
        Их остановила женщина - высокая, одетая в зеленый ханбок Дочерей, но Йонг прежде не сталкивалась с ней и потому отпрянула в испуге. Та нахмурилась.
        - Если уйдешь сейчас, - сказала она, склонившись к девушке, - станешь предметом сплетен и пересуд. Лучше останься.
        - Чтобы вы смогли обругать меня за все беды, которым я якобы стала причиной? - огрызнулась Йонг. Женщина выпрямилась, явно читаемое на ее лице удивление быстро сползло к сжатым губам.
        - Мы никому не желаем зла, - сказала она и подняла руку. - К тому же, ты женщина, пусть и юджон-ёнг.
        Йонг вывернула плечо из-под ее ладони, уперлась спиной в Вон Бина, который сдерживал напирающую толпу.
        - На заре тигр не разбирает, кто перед ним, монах или пес[79 - Корейская поговорка, в контексте данной ситуации аналогична выражению «Ночью все кошки серы», то есть в кризисный момент не разобраться, кто прав, а кто виноват], - процедила девушка. Женщина неожиданно усмехнулась.
        - Мы не звери, госпожа, - сказала она и тут же вскрикнула: - Разошлись, дайте пройти! Она вам не мешок серебра!
        Вон Бин помог им добраться до крыльца, где стоял Чун Сок, женщина почти силой втащила туда Йонг, обрушив на людей целый град шипящих ругательств. Йонг оказалась перед лицом многоголовой толпы, на обозрении нескольких десятков людей, взбудораженных и неприятно удивленных. Где-то среди них стояла оглушенная новостью Иль Су.
        - Капитан сказал, что она под его защитой! - выкрикнул Вон Бин, когда Йонг встала напротив Чун Сока. Тот возвышался над ней, сжимал губы в тонкую линию, хмурился. Меч перекочевал из одной его руки в другую, словно он раздумывал, не пустить ли его в ход немедленно.
        - Никто не причинит ей вреда, - произнес воин, хотя его тону невозможно было поверить. Он взглянул на своих людей и добавил, понизив голос: - Я не думал, что вы будете здесь так скоро, упрямая госпожа.
        Это извинение? Прозвучало совсем иначе, будто Чун Сок делал ей одолжение. Йонг сглотнула сухой ком в горле, покосилась на Вон Бина. Парня оставили внизу, женщина, что привела Йонг, поймала ее взгляд и кивнула.
        - Можешь представиться, - сказала она. - Мы здесь защищаем таких, как ты, а не отправляем к праотцам, точно выродки Тоётоми.
        По взглядам, направленным на нее, Йонг могла бы рассудить другое, но спорить не стала. Не время, не место для лишних слов, особенно в ее положении: от испуга, взобравшегося по желудку до самого горла, Йонг тошнило еще больше, и съеденная каша грозилась выползти наружу.
        Она спрятала дрожащие руки в подоле турумаги, натянула пояс и намотала его на пальцы. Спокойно, Сон Йонг. Господин дракон обещал тебе защиту от своих же людей, они ведь его послушают… Послушают же?..
        - Меня зовут Сон Йонг, - девушка медленно поклонилась, стараясь не опускать голову слишком низко - пол и без того ходил волнами, когда она смотрела себе под ноги. - Меня затащили в этот мир против воли, но ваш капитан сказал, что я не стану драконом и не превращусь в змея, поэтому…
        - Откуда ей знать? - негромко возмутился человек - парень лет двадцати, похожий на Тэгёна, коллегу Йонг, если бы тот был помладше. Йонг почувствовала, как свет слепит ей глаза.
        - Я…
        - Капитан дал ей слово, - вдруг заявил Чун Сок. Йонг вздрогнула и обернулась. - В нашем лагере никто не причинит ей вреда, и мы поможем ей вернуться в Священный Город. Если она не обернется имуги.
        Последнюю фразу он договорил уже тише, красноречиво взглянув на Йонг. С той частотой, с которой Мун Нагиль давал ей обещания, за которые держались все в его войске, Чун Сок, правая рука капитана, оставлял предупреждения, о которых девушка не просила.
        Предупреждения, что легко было превратить в угрозы.
        - Так она юджон-ёнг? - переспросили в толпе. - Пуримгарра, если капитан верит, что она не будущий дракон, значит…
        - Значит, он сделает все возможное, чтобы она им не стала, Тхэ Джун, - остановил вопросы Чун Сок. Обвел взглядом своих людей и кивнул женщине, что привела к нему Йонг. - Га Ин, распорядись, чтобы юджон-ёнг отвели место в казарме с Дочерьми. Собрание окончено, пусть все расходятся.
        Он развернулся лицом к дверям дома и хотел уже скрыться в нем, но Йонг преградила ему путь. Чун Сок вздохнул, опустил голову - он был куда выше девушки и выше, должно быть, своего капитана.
        - Кэму? - Йонг замешкалась, и он перевел, закатив глаза: - Что?
        - Ты заставил меня говорить, когда я не была готова к выступлениям, - заявила Йонг. Вскинула подбородок, высмотрела в тени крыльца напряженное лицо Первого Когтя. - Не хочешь теперь сам выслушать?
        Чун Сок покосился сперва на Га Ин, затем вернул взгляд Йонг: от нее не ускользнуло то, с каким нежеланием он соглашается с ней.
        - Хорошо. Хочешь говорить - говори. Но в доме, не здесь.
        Йонг зашла после него, Га Ин и двух молодых людей примерно одного возраста - Дэ Кван и Чжи Хо, насколько Йонг могла судить по рассказам Дочерей, которые присматривали за ней раньше. Вон Бин остался ждать ее снаружи, она кивнула воину и закрыла за собой дверь.
        Четыре человека сели за широкий стол с выжженным на поверхности символом в самом центре - Инь и Ян с четырьмя символами, разложенными на четыре стороны света. Север, юг, запад, восток. Рядом с ними были выведены изображения четырех знаков зодиака[80 - Четыре мифологических существа в китайской астрономии: Лазурный Дракон Востока, Алый Феникс Юга, Белый Тигра Запада и Черная черепаха Севера], но все, кроме Лазурного Дракона, затерлись и потускнели от времени.
        - Итак, - заговорил Чун Сок, обращаясь к замершей в шаге от него девушке. - Ты хотела поговорить.
        Пришедшие с ним люди рассматривали Йонг. Йонг рассматривала их.
        Вон Бин говорил о них в ночь похорон. Первый Коготь, пуримгарра, - правая рука капитана Чун Сок. Второй Коготь, сыгунгарра, предводительница Дочерей Га Ин. Третий Коготь, тырсэгарра, мастер боевых искусств Дэ Кван. И Четвертый Коготь, куаргарра, лекарь Чжи Хо.
        Четыре человека, наиболее значимые в драконьем войске после капитана. Его советники и помощники. Лапа Дракона.
        Теперь они смотрели на Йонг, которую больше не прикрывал собой Мун Нагиль, и ждали, должно быть, когда она оступится. Как скоро они смогут выгнать Йонг из лагеря, где их командир пообещал ей защиту? Как быстро решат, что она представляет для них угрозу, как уже решил Чун Сок? Мог ли он повлиять на остальных Когтей так, как влиял на них Нагиль?
        Йонг на несколько секунд задержала дыхание, чтобы успокоить разбушевавшееся в груди сердце, и открыла рот.

* * *
        В некотором смысле - болезненном, неадекватном, искривленном фантазиями смысле - положение Йонг было даже интересным. Она наблюдала, как на новом месте разворачивается воинский лагерь, как слаженно работают все подчиненные Нагиля, как из груженых телег и повозок заново вырастают посреди заброшенного поселения рядом с бурной рекой казармы, жилые постройки и ангары. И думала, что родители отдали бы все на свете, чтобы оказаться на ее месте.
        Занимался вечер. Йонг покинула казарму вместе с Вон Бином и Чжи Хо - лекарь вызвался отвести ее к дому и осмотреть. Пока она говорила, сидя перед Лапой Дракона, Чун Сок смотрел на нее враждебно и хмурился, Га Ин пыталась перебивать, а Дэ Кван за всеми наблюдал без единой эмоции на лице. И только Чжи Хо поставил перед девушкой стул, усадил ее и принес миску с горьким отваром.
        - Мы сделали скоропалительные выводы, - сказала Га Ин, прерывая затянувшееся молчание, после того, как Йонг закончила свою речь. Правая рука капитана нехотя кивнул.
        - Возможно, опасности вы не представляете, юджон-ёнг, - добавил он, глуша звуки, словно боролся с самим собой за каждое слово. - Капитан подтвердил, что в вас нет силы дракона и безрогая змея вам не грозит. Тем не менее…
        Чун Сок поднялся со своего места - с его ростом он нависал над Йонг и мог показаться злым великаном из старых сказок, если бы Йонг оправданно не злилась на него все это время.
        - Итак! - молчащий до этого Дэ Кван хлопнул по столу и тоже поднялся. - Мы закончили, верно? Пока юджон-ёнг остается с нами, никто в нашем войске не позволит ей пострадать. Особенно Чжи Хо.
        Все покосились на лекаря, тот хмыкнул и заговорил, не отвлекаясь от своего занятия - он крутил миску двумя руками, и отвар в чаше ходил кругами, а травинки перемешивались друг с другом, создавая узор.
        - Скажем так, я не буду доволен, если кто-то здесь навредит госпоже. Я не для того выхаживал ее, чтобы любой из вас потом доводил ее до нового обморока. Выпейте это, юджон-ёнг.
        Йонг взяла миску. Травинки сложились на дне в символ тай-цзи[81 - Начальная стадия космогенеза в китайской философии (цикличного развертывания вселенной), одновременно являющаяся его причиной. Означает «великий предел». Данная стадия характеризуется максимальным разделением мира на прошлое и будущее, образованием пространства и времени. Имеет многочисленные варианты графических изображений, самым известным из которых является круг, разделенный волнистой линией.]. Великий предел. Йонг зажмурилась и выпила лекарство. Как и ожидалось, оно было горьким, стекло вниз по горлу и осело в полупустом желудке, и тут же захотелось воды. Жженное дерево и тонкая нить из каких-то цветов, Йонг потрогала языком зубы, на которых остался неприятный осадок.
        - Я провожу вас к дому, юджон-ёнг, - сказал Чжи Хо, принимая у нее миску.
        - Сон Йонг, - сказала девушка. Лапа Дракона вскинула к ней удивленные взгляды. - Мое имя. Та Сон Йонг, если хотите.
        Чжи Хо снова хмыкнул и повел девушку к выходу, где их встретил встревоженный Вон Бин.
        Нагиль вернулся к вечеру, как и обещал, хмурый и молчаливый больше обычного. Йонг узнала о его возвращении от Вон Бина и спустилась в деревню к остальным, чтобы отыскать шаманку, но столкнулась с капитаном у главной казармы. Тот разговаривал со своим войском, люди слушали его куда внимательнее, чем прежде Чун Сока, но спокойным никто не выглядел.
        - Никому из нас здесь ничто не угрожает, - говорил Нагиль. - Вы видели госпожу? Она обычная девушка, такая же, как любая другая в нашей стране, она так же, как и остальные, нуждается в защите. Мы поклялись защищать всех, так? Почему вы боитесь?
        - Мы не боимся! - запротестовали воины, все разом. Они переглядывались между собой, шепотом передавали друг другу свои тревоги. - Но юджон-ёнг несет опасность, вы сами знаете!
        Йонг остановилась в стороне от толпы, выискала среди людей макушку Иль Су и окончательно расстроилась. Та казалась не испуганной, а злой.
        - Это не так, - возразил капитан и вздохнул, растирая лоб мокрым рукавом. - Я не чувствую в ней силу дракона. Мне вы верите?
        - Да, капитан.
        Согласие было медлительным, но единогласным - и теперь толпа разом выдохнула и расслабилась.
        - Чхабэм[82 - (драконий язык) Прекрасно, отлично]. А теперь займитесь делом. До захода солнца мы должны восстановить лагерь.
        Воины расходились по своим постам, Йонг некоторое время наблюдала, как одни отправляются к тюкам с сеном рядом с конюшней, другие берут мечи и рассредотачиваются вдоль шаткого забора, чтобы нести караул, а третьи отправляются к разведенным к вечеру кострам с кипящими на них котелками.
        - Как вы себя чувствуете, госпожа?
        Нагиль остановился рядом с Йонг. С его одежд капала вода, волосы намокли, он был усталым и сердитым. Не на свое войско, а на себя. Где он был, что он делал?
        Йонг подумала, что он мог снова обратиться драконом, не набравшись сил, и свалился в реку. Ему не следовало так усердствовать.
        - Чхабэм? - неуверенно повторила она за капитаном, удостоилась его удивленного взгляда и слабо улыбнулась. - Гораздо лучше. Чжи Хо напоил меня какими-то травами.
        - Хорошо, - кивнул Нагиль. Йонг хотела спросить, что с ним случилось, но он выпрямился и заговорил тише. - Мне жаль, что мои воины встретили вас публичным осуждением.
        - Нет, все в порядке!
        - Госпожа Сон Йонг.
        Йонг опустила голову - смотреть в глаза Нагилю, когда на дне их тускнело пламя, было сложно. Хотелось оправдывать и себя, и других, лишь бы не испытывать какой-то неловкой вины перед ним.
        - Кажется, у них есть причины так поступать, - выдохнула Йонг себе под ноги. Нагиль выругался, едва слышно.
        - Мер’тонъ[83 - (драконий язык) Проклятье]. Их причины вас не касаются, госпожа. Мои воины не причинят вам вреда, даю слово.
        - Знаю.
        Йонг вскинула голову. Нагиль смотрел ей прямо в глаза.
        - Знаю, - повторила она увереннее, пытаясь побороть одолевшую ее голос дрожь. - Мне не нужно слово дракона, чтобы верить тебе. В-вам.
        - Тебе, - поправил Нагиль, а потом кивнул снова, поклонился ей даже, и ушел в казарму. Йонг смотрела ему вслед, отмечая, каким тяжелым был каждый его шаг. Будет ругать Чун Сока, точно.
        Ладно, рассердилась она на себя. Дела драконьего капитана и его правой руки Йонг не касаются. У нее есть задачи важнее чужих отношений.
        Она шла по лагерю на этот раз зажатый между горами с одной стороны и рекой - с другой. Единые горы, повторила про себя Йонг, силясь запомнить новые для себя названия. Река Накто.
        Нактонган[84 - (корейск.) река Нактон ([ган] - река)] на территории ее страны протекала не здесь, не по восточной половине полуострова. И Единых гор в ее стране не было. И храмов стихий. И еще много чего, что казалось привычным для всех в этом мире, смущало и беспокоило Йонг - помимо японских войск Тоётоми, помимо воинов дракона, помимо самого дракона…
        Вон Бин извинился и ушел от нее к Дэ Квану, и Йонг была предоставлена самой себе. В голове все еще гудело после лихорадки, дневной встряски и всех бед, обрушившихся на нее, бедную, но думалось куда легче.
        Йонг обшарила взглядом горизонт и громоздящиеся друг на друга скалы в поисках очередного храма, но выгнутой деревянной крыши и расписных столбов не увидела. Где могла прятаться неулыбчивая шаманка, когда не проводила свои обряды с господином драконом?
        Спрашивать кого-либо из Лапы Дракона Йонг не хотела. Остальные воины несмотря на предупреждения своего капитана шарахались от нее и прятали взгляд, едва замечали, что Йонг на них смотрит. Две единственные Дочери, кто не воротил от нее нос, Юн А и Да Рым, сейчас принимали новые задания от своей предводительницы.
        Йонг обогнула их казарму и пошла вверх по холму. Предчувствие ее не подвело: Лан нашлась у колодца, который девушка заприметила еще днем. Шаманка несла туда два небольших кувшина, ее белые одеяния мелькали между деревьями, пока Йонг до нее добиралась. Всем в лагере драконьего войска нашлось дело - всем, кроме ожидающей неизвестности юджон-ёнг.
        - Давайте, помогу? - спросила Йонг, когда оказалась рядом с Лан. Женщина опустила на влажную землю у колодца один кувшин с водой и как раз тянулась ко второму. В обоих Йонг заметила разноцветные камни, и теперь задумалась, являлись ли они частью какого-то ритуала, который проводила шаманка над Нагилем-драконом или же предназначались для более туманных целей.
        - Ты пришла не помощь мне оказать, - отрезала женщина, и Йонг тут же кивнула.
        - Пришла задать несколько вопросов, - сказала Йонг. - Четыре, если честно.
        - Тогда помоги.
        Шаманка отдала Йонг второй кувшин и потребовала набрать в него воды, только половину. Камешки на дне кувшина застучали друг об друга и чуть не вывалились, когда девушка переливала в него воду.
        - Теперь идем.
        Они сошли с холма, но свернули не к деревне, а в бамбуковый лес, который отчего-то пугал Вон Бина. Йонг несла тяжелый кувшин двумя руками перед собой и старалась ступать как можно более осторожно - мокрый кувшин норовил выскользнуть из рук, колени стучали о его стенки, хотя шагающая рядом Лан с точно таким же кувшином будто парила над землей, не испытывая трудностей.
        Шаманка привела Йонг в лес: здесь высились ярко-зеленые столбы, свет заходящего солнца прорезал воздух, и в его лучах пылинки превращались в искры. Вид был захватывающий, но оценить его Йонг не успела: Лан провела ее в размеченный смолой и сажей круг - линия шла по земле и касалась бамбука, но, кажется, была непрерывной и очерчивала круг, и рассекала его волной. Снова тай-цзи.
        - Умойся, - сказала Лан. Йонг поставила кувшин в центр круга и подчинилась. Шаманка внимательно наблюдала, пока девушка неуверенно опускает ладони в ледяную воду в кувшине, пока умывает лицо, стирая с него пыль и пот, пока медленно выпрямляется. Стало легче дышать, свежий воздух будто ворвался в легкие. Йонг повернулась к женщине и невольно ахнула.
        - Это все из-за камешков? - спросила она, и шаманка поджала губы.
        - Это все из-за того, что ты чумазая. Садись.
        Обижаться Йонг не стала: уселась прямо на сухие листья перед Лан и молчала все то время, что шаманка водила над ней пшеничными колосьями, трясла рукой с семенами бобов, рассыпала вокруг нее рис и махала какими-то метелками перед лицом.
        - Дракон в тебе спит, - подытожила Лан. Йонг нахмурилась - она ожидала, что шаманка скажет, что нет в ней никаких драконов и никакой опасности для себя и окружающих. Не зря же Нагиль защищал ее перед своими воинами.
        Но ведь драконы не лгут. Могут ли врать шаманки? Или оба они обманываются сами?
        - То есть, меня в самом деле могут превратить в дракона? - спросила девушка. Лан спрятала все свои злаковые растения в мешочек на поясе и села напротив нее.
        - Это твой вопрос?
        - Нет! - тут же испугалась Йонг. Кажется, у нее был определенный лимит с Лан, и она не хотела расходовать свои шансы на глупости. - Что мне надо сделать, чтобы вернуться в свой мир?
        Шаманка кивнула: формулировка ей понравилась.
        - Когда поможешь дракону обрести свою истинную суть, бездна откроет глаз в твой мир, - ответила Лан.
        Йонг прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать: злость, копившаяся в ней уже целый день, не имела права искать выход из ее тела прямо сейчас, пока она просила совета у шаманки, но и сдерживать себя уже не было сил. Йонг не обвиняла Нагиля, Йонг не кричала на Чун Сока, не срывалась на воинов, провожающих ее недовольными словами, которые она все равно слышала, даже если отказывалась слушать.
        - Вы имеете в виду Мун Нагиля? Я должна помочь ему, чтобы он вернул меня домой?
        - Тебе предстоит сделать выбор, - спокойно говорила шаманка, - но помочь ты должна себе.
        - Не Нагилю? - уточнила Йонг и тут же прикусила язык. Вопросов у нее было предостаточно, можно было оставить драконьего капитана на следующий раз. - Ладно, допустим, себе. Я могу превратиться в дракона?
        Лан улыбнулась, улыбка была холодной и не касалась глаз, которые время затягивало мутной пеленой. Катаракта, решила Йонг, но не была уверена, насколько она права в своих суждениях насчет возраста Лан: та казалась взрослой и молодой одновременно.
        - А ты этого хочешь? - спросила в ответ шаманка.
        - Нет, - отрезала Йонг. - Я слышала историю про мальчика-имуги, я не хочу случайно превратиться в змея. И специально не хочу. Я вообще не хочу ни в кого превращаться, хочу остаться собой.
        Лан кивнула.
        - Будь верна себе, и никто не посмеет обратить тебя против воли.
        - Так я могу стать драконом? - Йонг уже сердилась и повышала голос, но шаманка была неприступна, неподкупна и несгибаема.
        - Только, если сама пожелаешь.
        Черт возьми!
        Девушка вскипела в один миг, злость вспыхнула в груди и растеклась по рукам и ногам так быстро, будто вместо крови у нее была лава, а сама она стала Халласаном[85 - Потухший вулкан на острове Чеджу, Южная Корея] и пробудилась; в одно мгновение она думала, что накричит на шаманку, схватит ее за ворот ее ханбока и будет трясти, пока та не даст все ответы точно и односложно, а в следующее уже наблюдала с отстраненным недоумением, как загорается мелким голубым пламенем разбросанная у ног рисовая крупа.
        Когда все закончилось, Лан молчала бесконечно долгую минуту и слушала тяжелое дыхание девушки.
        - Ты не дракон, пока нет, - сказала она наконец. - Но станешь им. Придержи это знание, юджон-ёнг. Сейчас тебе не нужны враги в стане Мун Нагиля.
        11
        На третий день пребывания в деревне Дочери принесли тревожные вести.
        - Гандо зашевелились, - объявил Нагиль на вечернем совете. Лапа Дракона в полном составе сидела вокруг стола и слушала, как с мерным стуком капает вода с одежд их командира. Второй день Нагиль не мог поднять барьер из реки, и это начинало его тревожить. Он же чувствовал, что дракон в его теле уже напитался сил и вобрал в себя ци прямо из воды, но отчего-то Великие Звери его не слышали.
        - Мы заметили, что они стекаются в долину, - подтвердила Га Ин и ткнула в лежащую на столе карту. - Обычно они скрываются в горах, но Чанволь видела их сегодня в Пустых землях, а вчера мы наткнулись на их поселение в ущелье - кажется, они покинули его всего пару дней назад.
        Пустые земли пролегали слева от Единых гор и теснили реку Накто к хребту. Пустые земли отделяли Конджу от территории, завоеванной японцами, и на сегодняшний день были единственной преградой между самураями Тоётоми и медленно собирающимся ополчением.
        - Нам ни разу не удавалось привлечь разбойничьи банды на свою сторону, - с сомнением произнес Дэ Кван.
        - Но и сторону японцев они никогда не принимали, - возразил Нагиль. - У них нет одного командира, они никому не подчиняются и всегда преследуют свои цели.
        - Низменные цели, - добавил Чжи Хо. Он готовил новый отвар для госпожи юджон-ёнг, запах от которого расходился по всей комнате. Перец и кора ивы, он забирался Нагилю в горло и щипал глаза.
        - Да, как правило это разбой и мародерство, ничего серьезного, - кивнул он.
        Прежде Нагиль повелел бы собрать отряд и остановить гандо, они поступали так всякий раз, как узнавали об очередных нападениях разбойников на земли простых крестьян. Но теперь для этого не было ни времени, ни возможности.
        - Тогда отчего они уходят с насиженных мест? - спросил Дэ Кван. - В Пустых землях ничего нет, люди покинули их и ушли на север.
        - Не все.
        Нагиль осмотрел чернильные линии на карте страны, убрал сосновые иглы с Конджу и стратегических точек, отмеченных днем Чун Соком.
        - Вот здесь, - ткнул он в стык торговых путей между пустыми землями и Землями Желтой Собаки, - и здесь, - палец указал на место столкновения трех дорог ниже Конджу, - все еще есть люди. Это крупные поселения, здесь живут целые поколения крестьян. Они не покинут свои дома даже под угрозой смерти. Вспомните прошлое вторжение, Пустые земли война почти не затронула.
        - Потому что брать с них было нечего, - вставил слово Чун Сок. Он подпирал спиной стену в тени лампы и почти не выдавал себя с того момент, как Нагиль созвал скорый совет. - Этим людям не страшны ни голод, ни японцы, ни иные беды, потому что у них ничего не было и до вторжения.
        - И очень странно, что теперь гандо обратили внимание на их земли, - согласился Нагиль. - Га Ин, пошли Дочерей по следу разбойников, надо выяснить, что они хотят найти там.
        - Сэ, ёнгданте.
        - Надеюсь, Ли Хону хватит ума пройти торговыми путями. Хотя помощь людей из Пустых земель нам бы не помешала.
        - Мне послать ему навстречу Чанволь и Бору? - спросила Га Ин. Нагиль коротко мотнул головой, капли воды с его волос попали на карту и размыли исток реки Кым и верхушку Алмазных гор.
        - Нет нужды. - Он выпрямился, взглянул на сыгунгарра. - С ним Бумин, Хва До и Кон Ву. Если что, они направят принца по верным дорогам. Нам нужны люди в лагере.
        Чун Сок за его спиной вздохнул, зашаркали его ноги по деревянному настилу казармы. Он встал рядом с Нагилем, стер капли воды с карты и указал на Земли Желтой Собаки вблизи Золотых гор.
        - Японцы здесь. Но их меньше, чем мы ожидали: всего тысяча, не считая отрядов асигару, тех тоже около тысячи.
        - И их ведет Рэ Вон, - кивнул Нагиль.
        - Да, но они двигаются вдоль гор, и их передвижение меня беспокоит.
        - До нас они не доберутся ближайшую неделю.
        - Капитан.
        Нагиль взглянул на Чун Сока. Тот хмурился, губы свелись в напряженную линию. С тех пор, как юджон-ёнг попала в лагерь, пуримгарра злился все время. Нагиль не мог винить его за это, но было бы куда проще, имей он больше терпения.
        - Следите за ним по мере возможности, - наконец произнес капитан, сжимая звуки в словах, чтобы те не выдавали его усталость. - Если через неделю ничего не изменится, нам придется уйти к Конджу, не дожидаясь ополчения.
        Четыре Когтя переглянулись между собой, пока их капитан прятал глаза в ладонях.
        - В любом случае, - договорил Нагиль, когда не услышал возражений, - мы встретим японское войско в глубине своих земель, на территории своей страны. Не пытайтесь вступать с ними в бой, сейчас мы слишком слабы для любого сражения. Долгая погоня за нами выжмет из них силы вернее, чем мелкие стычки с ополченцами, зато Пустые земли перед Конджу станут местом их гибели. Японцы редко выигрывают сражения на открытой местности.
        - Сэ, ёнгданте.
        - Можете отдыхать.
        Лапа Дракона поклонилась и ушла, Чжи Хо забрал с собой настой для госпожи, и с Нагилем в казарме остался только Чун Сок. Нагиль сел, опустил голову на сложенные на столе руки. Вода с мокрых рукавов чогори испарилась с тихим шипением, когда лоб соприкоснулся с тканью, но легче не стало.
        - «Если ничего не изменится», - повторил за ним Чун Сок. - Говоря это, вы имели в виду барьер?
        Нагиль смахнул прилипшие к коже пряди волос.
        - Да. Великие Звери нынче равнодушны ко мне. Но я буду пробовать, пока не получится.
        Лан сказала, что вода должна помочь им, поскольку брала начало у Алмазных гор рядом с храмом Дерева, рассекала горный хребет Единых гор и текла в Медное море и Безымянный пролив одновременно. Нагиль каждое утро стоял в воде по колено, прося Великих Зверей защитить его людей. Великие Звери не отзывались который день - несмотря на расставленные вдоль течения реки камни-обереги и начерченную с севера линию вуцзи[86 - Этап исходного космогенеза в китайской философии (цикличного развертывания вселенной), означающий «отсутствие предела», то есть, этап до возникновения вселенной. Символ вуцзи - пустая окружность.].
        - Это все из-за юджон-ёнг, - бросил Чун Сок упрямо.
        - Это не из-за нее.
        - Капитан!
        Чун Сок обошел стол и сел напротив Нагиля, склонился, ловя его взгляд. Нагиль покачал головой.
        - Нельзя обвинять ее во всех бедах. Я не чувствую в ней силы дракона, и Лан сообщала ранее, что…
        - Лан провела над ней обряд, - перебил Чун Сок и тут же опустил голову. - Простите, мой капитан, но вам не все известно.
        Нагиль почувствовал, как головная боль, преследовавшая его полдня, возвращается снова с удвоенной силой.
        - Лан провела обряд вместе с юджон-ёнг, - договаривал, дожимал Чун Сок. - Я видел, как рис загорелся у нее в ногах, а мудан потом подтвердила: она станет драконом.
        - Сам видел? - протянул Нагиль, хмурясь.
        - Так точно. Своими глазами. В тот день, когда упрямая госпожа очнулась.
        - Почему не доложил сразу?
        Чун Сок вспыхнул, скулы покраснели.
        - Ждал, что юджон-ёнг сама вам расскажет. Лан велела ей молчать, чтобы не доставлять проблем, но это неправильно, капитан! Я надеялся, совесть окажется в ней сильнее.
        - Сильнее разума? - переспросил Нагиль, зажимая пальцами переносицу. Он начинал злиться; кровь вскипала в венах, текла по рукам и ногам нагревающейся лавой, дракон в груди ворочался и взывал к нему: выпусти меня, дай мне волю, дай возможность расправить крылья и опалить жаром верхушки деревьев, в которых играет морозный ветер!
        - Капитан? - позвал Чун Сок. Нагиль вскинул голову к своему помощнику и заметил, как округляются от удивления его глаза.
        Амулеты с нарисованными символами огня под потолком тревожно дрожали, звенели язычки колокольчиков, что Лан повесила здесь для защиты: «я не дам тебе спалить казарму, как в прошлый раз». Нагиль тяжело дышал, и дым вырывался из его ноздрей и уголков сжатых губ тонкими сердитыми струями. Запахло гарью.
        - Мне не следовало говорить этого, - понял свою ошибку Чун Сок и вскочил в поисках кувшина с водой. Одежда на теле Нагиля мгновенно высохла, жар подступил к горлу, но внешняя сила, заключенная в крохотные амулеты и колокольчики с гранатами, сдерживала его, точно в невидимой клетке.
        Чун Сок поставил перед капитаном кружку с водой, Нагиль нашел и сунул под язык несколько сухих рисинок. Стало легче, жар схлынул; он сделал глоток и отодвинул кружку в сторону. Пальцы почернели, на ногтях проступила копоть, будто он разгребал костровый пепел руками.
        - Надо было послушать мудан, - сказал Чун Сок, и несмотря на ровный тон Нагиль услышал в его голосе извинение.
        - Нет, ты все сделал правильно. Я поговорю с Лан.
        - А с юджон-ёнг? - вскинулся Чун Сок. Нагиль окинул его тяжелым взглядом. - Капитан, она не может оставаться здесь, если действительно несет всем опасность!
        - Ты предлагаешь оставить невинную женщину на откуп судьбе? Она не стала драконом и не обратилась безрогой змеей, чтобы ты гнал ее прочь.
        Чун Сок тихо выругался.
        У него было множество причин не доверять юджон-ёнг. У него были все основания полагать, что добра их войску она не принесет. У него были твердые убеждения в своей правоте такой силы, что каждый в войске дракона мог ему завидовать, и Нагиль уважал его за это.
        Единственное, что отличало их друг от друга, капитана драконьего войска и его правую руку, ёнгданте и пуримгарра, это вера.
        Нагиль называл пришедшую из Священного Города девушку юджон-ёнг, как называл до этого мужчину и бедного Гу Ке Шина, - юджон-ёнг, «нерожденный дракон». Называл по привычке, считая, что в ней нет той силы, которая была в мальчике, и нет той власти, что была у мужчины. Она ничем не отличалась от обычных девушек, каких он знал в Чосоне - у нее по венам текла горячая кровь, из глаз лились слезы, она уставала больше его подчиненных и выглядела больной, если мало ела.
        Потому что была слабой и беззащитной и постоянно боялась, что не сумеет вернуться домой.
        Вот, какой она была. Нуждающейся в его помощи, а вовсе не всесильной и могущественной, способной взрастить в себе дракона и выпустить его в чуждый ей мир.
        Чун Сок видел в ней зло. Нагиль - страх. И то, и другое могло быть правдой. Но Нагиль замечал также и кое-что еще. То, как отчаяние в ней перекрывалось силой ее личных убеждений. То, как она наступала на горло своим страхам, чтобы идти по пути совести. То, как она старалась сама себя защитить в мире, где любой мог убить ее одним взмахом меча, одним точным ударом.
        И Нагиль знал, чувствовал, что она не могла стать драконом и не могла обернуться имуги, пусть Лан верила в иное. Нет, не в иное, а в возможное, вероятное будущее, которого можно было избежать, если все сделать правильно.
        - Мне придется рассказать воинам, - выдохнул Нагиль. Чун Сок снова выругался.
        - Я могу сделать это, - сказал он. - Никто не станет винить вас в том, что вы говорили прежде - вы ведь не знали.
        Его никто не станет винить, это правда. Все набросятся на госпожу.
        Нагиль поднялся с места, уперся руками в стол и навис над картой. Путь до Конджу теперь представлялся ему еще длиннее и извилистее, чем раньше.
        - Это не перекроет их страхи, ты знаешь. Я поговорю с ними сам.
        Чун Сок нехотя согласился. Нагиль ждал, что тот покинет казарму, но воин не сдвинулся с места и продолжал буравить его макушку упрямым взглядом.
        - Капитан, насчет Хранителя…
        - Я не стану брать кого-то из своих воинов, - отрезал на корню Нагиль. Его упертый помощник на этот раз не сдался и продолжил, невзирая на сдержанный гнев капитана.
        - Дракону нужен Хранитель, ёнгданте. Так всегда было заведено, со времен генерала Он Даля! В одиночку никто не справится, даже вы, капитан.
        - Чун Сок, можешь быть свободен. Хаша.
        - Но капитан!.. - Нагиль поднял голову, и Чун Сок осекся на полуслове. Сглотнул, заметив в глазах командира вновь разгорающиеся языки пламени, поклонился и вышел из казармы, печатая шаг.
        - Предупреди Вон Бина, чтобы был внимателен с юджон-ёнг, - приказал Нагиль напоследок. - Внимателен, а не подозрителен, ясно?
        - Сэ, ёнгданте, - после паузы нехотя отозвался воин.

* * *
        Земли Храма Воды, Чосон, 1581 год, год Белой Металлической Змеи
        Они нашли нужное место неподалеку от излучины Восточного Хана - Алмазные горы тут спускались к реке, разбивая поток воды на две неравные части, и шум стоял такой, что перекрывал звон от удара мечей.
        - Я же говорил! - довольно прокричал Рэ Вон, огибая торчащий прямо из земли кусок скалы, острый каменный угол, покрытый мхом и первыми весенними цветами, похожими на созвездия из ярких белых звездочек с тремя лепестками.
        Нагиль спустился к нему и застыл. Здесь в реку впадали несколько ручьев, и набиравший силу поток выливался по склону в зеленую долину. Вид был захватывающий.
        - Когда я стану Драконом, - заговорил Рэ Вон, вынимая из ножен меч, - то эти упражнения мне уже не понадобятся.
        - Когда ты станешь Драконом, - закатил глаза Нагиль, - тебе придется изучать куда больше боевых стилей и тренироваться сильнее.
        - Зачем это? Никакой меч и никакие стрелы не смогут проткнуть драконью чешую!
        Нагиль покосился на своего брата с улыбкой. Их разделяли три года, но даже когда они были маленькими и жили при монастыре на Чеджудо[87 - остров Чеджу], Рэ Вон вел себя так, будто был младше. С возрастом это нисколько не изменилось, разве что, став учеником мастера Вонгсуна, Рэ Вон стал высокомернее. Он с детства был нахальным, кидался в драки по любому малейшему поводу, бросался словами, не подобающими его годам, и только мастер научил его быть терпеливее.
        Не настолько, чтобы скрывать темперамент, думал Нагиль всякий раз, когда Рэ Вон объявлял себя будущим Драконом. Стоило отдать ему должное, при объявлении преемника Рэ Вон показал себя рассудительным и спокойным, зато после от радости и переполнявшей его гордости не спал три ночи.
        - Я стану героем, моя слава превзойдет великого генерала Он Даля! - говорил он, сбегая из Храма Воды в речную долину.
        - Для геройства нужен подвиг, - осаживал его Нагиль. - Генерал Он Даль победил Силлу[88 - одно из Трёх корейских государств (57 год до н. э - 935 год н. э)], когда она вторглась на территорию Когурё, и командовал целой армией.
        - Надеюсь, на мой век тоже придется какая-нибудь война, - отвечал Рэ Вон, выпячивая грудь. На момент объявления преемника мастера Вонгсуна ему было шестнадцать, и он не мог дождаться дня церемонии, считал не месяцы и годы, а часы и минуты до своего обращения.
        - Надеюсь, этого не случится, - вполголоса добавлял Нагиль, но не возражал брату. Все, что говорил Рэ Вон в пылу чувств, было несерьезными заявлениями.
        Они с Нагилем пережили голод, еще когда были никому не известными сиротами, не раз попадали в неприятности из-за своего положения, их обижали и в самом монастыре, и в поселении, куда они сбегали от монахов и злобной надзирательницы. После всего, что они вдвоем испытали, оказаться в учениках мастера-дракона было настоящим подарком судьбы, и ничего, что теперь Рэ Вон старался брать от своей жизни только лучшее. Мастер Вонгсун повторял из раза в раз, что это качество поможет ему стать великим защитником Чосона.
        В Рэ Воне жизнерадостности было больше, чем в осторожном Нагиле.
        - Ну, ты готов? - спросил Рэ Вон, пресытившись болтовней. Он взмахнул мечом, рассекая летящий в воздухе липовый лист, и земли коснулись уже две его половины.
        - Почему мы должны это делать вдали от учителя Го? - вздохнув, спросил Нагиль, хотя уже знал ответ и договорил вместе с братом:
        - Потому что учитель Го заставляет нас повторять одни и те же каты и не дает тренироваться с мечом.
        Они встали напротив друг друга, Рэ Вон поднял меч и указал им на Нагиля, Нагиль нашел ладонью рукоять своего.
        - Посмотрим, что ты успел выучить, - заявил Рэ Вон и усмехнулся, кривая потянула один уголок губ вверх, второй увела вниз. Нагиль знал эту ухмылку: брат хвастался.
        Он широко расставил ноги, правую выставил чуть впереди. Нагиль повторил за ним, но меч так и не вынул.
        - Насчет три? Раз…
        Рэ Вон напал на него быстрее, чем Нагиль рассчитывал, пришлось отпрыгнуть, чтобы кончик меча не задел его по груди. Проклятье, хён[89 - обращение младшего брата к старшему по корейскому этикету или младшего коллеги, друга к старшему] никогда не отличался терпением, особенно в их тайных поединках. Нагиль наступил на камень, ногу повело в сторону, и он чуть не упал, успев ухватиться за ствол липы рядом.
        - Эй! - возмутился Рэ Вон, опуская меч. - Что я тебе говорил? Никогда не поворачивайся спиной к противнику! Ты должен все время держать меня на виду, тогда я не смогу ударить тебя в спину.
        - Я оступился! - рассерженно зашипел Нагиль. - По-твоему, мне следовало размахивать мечом, пока я падаю?
        - Каков был бы полет!
        Рэ Вон засмеялся и протянул брату руку. Они встали на прежнюю позицию, Рэ Вон снова принял знакомую Нагилю стойку.
        - Это бык, - сказал тот, поднимая рукоять на уровень глаз и поворачивая лезвие орудия боком. - Ведущую ногу выставляешь вперед, локти смотрят вниз и в сторону, параллельно земле. Похоже на кату земли, да?
        Нагиль кивнул и повторил за братом. Держать меч было тяжело даже двумя руками, те дрожали, но Нагиль перехватил рукоять ближе к гарде и задышал, направляя поток ци в живот. Занятия тайцзи-цюань[90 - китайское боевое искусство, буквально переводится как «кулак Великого Предела» и основывается на учении о балансе Инь и Ян] научили их контролировать тело и дух, и Нагиль преуспел в этом, но вот к тому, что управляться с мечом будет гораздо сложнее, не был готов. Не зря учитель Го повторял, что тайцзи-цюань было придумано в первую очередь для здоровья и долголетия. «Применяйте не Ли[91 - собственная грубая физическая сила], но И и Ци», - повторял учитель. Не использовать Ли, когда держишь в руках меч, было попросту невозможно.
        - Следи за тем, куда направлен кончик моего меча, - сказал Рэ Вон и переместился - сделал шаг вперед, опуская руки. - Это плуг.
        Нагиль шагнул к брату и с облегчением опустил рукоять своего меча. Рэ Вон резко вытянул руку вперед, лезвия ударились друг о друга с легким звоном.
        - Теперь-то готов? - спросил он. - Я не буду дожидаться, когда ты досчитаешь до трех. В настоящем бою никто не будет ждать, пока ты надышишься.
        - Знаю, - процедил Нагиль, сердясь. Он отошел назад, наступил пяткой на корни дерева и перехватил меч в стойку быка. Переставил ноги ближе к телу, глубоко задышал. Руки тряслись еще сильнее. Стоит больше тренировать их, решил он, но вслух ничего не сказал.
        Он поймал момент, когда Рэ Вон дернулся, и первым напал на него. Их техника владения холодным орудием была ужасна, наверняка учитель Го пришел бы в истинный ужас, заметь он подобное обращение: от того, что приходилось думать не только о своем теле, но и о тяжести металла в руках, о дистанции длиннее рукопашного боя, правильное дыхание Нагиль забыл почти сразу же. Он сбился со счета, потерял в теле ци и в конечном итоге смог думать лишь о кончике меча Рэ Вона.
        Они неуклюже бились, медленно переходили от стойки к стойке, пока Рэ Вон не выдержал и ударил Нагиля сильнее и быстрее. Нагиль успел заметить, как лезвие его меча рассекает воздух по косой и вскинул руку, закрываясь своим орудием, как щитом.
        Раздался звон, всполошивший сидящих на ветвях деревьев птиц, меч в руках Нагиля задрожал, и он разжал пальцы, выпуская рукоять. Орудие упало на землю и сердито задребезжало, а Рэ Вон запнулся за свои ноги, и его повело вперед. В последний момент Нагиль вскинул руку и встретил чужое лезвие открытой ладонью.
        Боль прожгла до кости, пальцы непроизвольно сжались на острие, кровь брызнула на рукав его ученической чогори.
        - Мер’тонъ! - выругался Рэ Вон словом, которое они нечасто слышали от мастера Вонгсуна. Он тут же отпустил свой меч, и тот присоединился к мечу Нагиля на земле. - Ох, проклятье! Больно? Говорил же не хватать рукой лезвие!
        Они молча смотрели на то, как по руке Нагиля стекает кровь.
        - Не мог же я допустить, чтобы ты ранил меня по-настоящему, - проворчал Нагиль, осторожно сжимая пальцы. Так стало еще хуже.
        - А это, по-твоему, не взаправду! - зашипел Рэ Вон и наклонился, хватая брата за запястье. - Быстро за мной!
        Они спустились, запинаясь о корни деревьев, к ручью, и Рэ Вон велел опустить руку в воду. Нагиль морщился, пока холодный поток омывал его ладонь, смывая кровь. Рана была глубокой, Нагиль мог поклясться, что видит тонкую кость в слоях оголенных мышц.
        - Давай сюда! Быстрее, ну! - затараторил Рэ Вон.
        Он стянул со лба повязку, обмотал его вокруг руки брата и сильно затянул узлом, которому они оба научились еще в раннем детстве.
        - Шрам останется, это точно.
        - Не страшно, - проговорил Нагиль. - Мастер Вонгсун учит, что любая ошибка дороже сотни повторений без изъяна.
        - Да, но я что-то сомневаюсь, что он имел в виду такую ошибку. Я тебе чуть ладонь не разрубил пополам!
        - Но не разрубил же. Смотри, я все еще могу шевелить пальцами. Ай!
        - Не хвастайся, ты, глупый! - Рэ Вон замахнулся и ударил Нагиля в плечо. - Останешься без рабочей руки, что потом мы скажем мастеру? Дракон покалечил своего Хранителя, вот же красивая сказка на ночь!
        Они вернулись к позабытым мечам, Нагиль схватил свой целой рукой и спустился обратно к ручью, чтобы смыть с лезвия кровь. Потом заметил капли на рукаве и выругался.
        - Хватит с нас мечей, - заявил Рэ Вон, когда Нагиль присоединился к нему под тенью раскидистой ивы на обрыве перед долиной. - Не хочу, чтобы ты пострадал еще больше.
        - Это часть тренировок, - возразил Нагиль. - Ты же говорил, что ранения неизбежны.
        - Я говорил о настоящих сражениях, а не о борьбе друг с другом! - взвился Рэ Вон. Он все еще был бледен, на висках проступил пот. Он стер его рукавом своего чогори и покосился на брата. - Что я буду делать, если ты умрешь? Еще и от моей руки!
        Нагиль хмыкнул.
        - Мы вроде только мою руку хоронили. Целиком я умирать не собираюсь.
        - Спасибо хотя бы за это!
        Они посмотрели друг на друга и одинаково заулыбались. Рэ Вон ткнул Нагиля в бок и отвернулся, наблюдая, как заходит в долине солнце. Небо окрашивалось в нежно-розовый, точно лепестки цветущей вишни по весне, и некоторое время они молчали. Умиротворение, царившее здесь, не хотелось нарушать, и Нагиль подумал, что бои на мечах, даже такие неумелые, не стоит приносить в горы.
        Те не были созданы, чтобы наблюдать за тем, как люди учатся убивать друг друга.
        - Надо возвращаться в храм, - объявил Рэ Вон, как только край солнца скрылся за горизонтом. - Мастеру Вонгсуну нужно дать время придумать мне наказание. Мы же не сможем скрыть твою руку, - добавил он, кинув Нагилю короткий взгляд.
        - Я могу сказать, что сам поранился, - предложил Нагиль.
        - Не смеши меня. Невозможно так пораниться самостоятельно, только если дурак, который хватает меч поперек лезвия вместо рукояти. К тому же, Дракону врать не положено, как и его Хранителю.
        Порыв ветра подхватил его слова и унес ввысь, к вершинам Алмазных гор.
        12
        Скрывать правду было несложно: Йонг не верила, что может стать драконом, а Лан обещала, что поможет отыскать глаз Бездны в самое короткое время. Йонг могла вернуться домой до того, как не-Чосон сделает ее зверем.
        На этой вере она держалась неделю.
        Драконье войско остановилось в деревне духов. Никакие призраки и души усопших здесь не обитали, хотя Вон Бин, не отходящий от Йонг ни на шаг, порой осматривал окружающий деревню бамбуковый лес так, словно искал в нем вонгви. Колодец, где набирала воду шаманка, тоже вызывал у воина подозрения. Он считал, там живет рассерженный дух. Йонг шутила, что у духа должны быть роскошные голубые волосы и премилое личико.
        Жители покинули деревню еще во времена первой войны с Японией.
        - Пять лет назад, - рассказывал Вон Бин, - японцы предлагали нам освободить для них проход до Минской империи. Тогда мы с трудом выстояли, наш король собрал войско и дал отпор Японии, но погибли тысячи. Даже воды Накто стали красными, а после мы почти год не видели дождя. Люди поверили, что Великие Звери прокляли нас за насилие.
        - Почему же теперь ваш король скрывается на севере, когда его люди снова гибнут? - хмурилась Йонг.
        - Потому что нас стало слишком мало, та Сон Йонг, - отвечал воин. - Кто не погиб в бою с врагом, позже умер от голода. Эта деревня опустела во времена засухи, бамбуковый лес до сих пор хранит души тех, кто остался в его землях.
        Йонг наблюдала за войском дракона и начинала понимать их.
        Первая война с Японией научила жителей Чосона хорошо прятаться. Первая война с Японией сделала их подозрительными.
        Она спускалась к домам остальных поздним днем, когда Лапа Дракона уже разбредалась по своим делам, и сталкивалась с Чун Соком только за общей трапезой ближе к вечеру. Га Ин сказала, что она может спать в казарме с ее Дочерьми, но Йонг боялась их осуждения, даже если не заслуживала его. Дочери шептались за ее спиной, смотрели ей вслед, когда девушка ходила по деревне вместе с Вон Бином, и хотя Га Ин приказала не распространять сплетни, неодобрительно шипели всякий раз, когда Йонг обращалась к их командиру по имени.
        Они не пересекались с Нагилем днем, но Йонг хватало и его незримого присутствия среди воинов. Она слышала, как Чун Сок отзывается о своем капитане, как благоговеет перед ним Вон Бин. Слово, сказанное Мун Нагилем, имело для его войска больший смысл, чем Йонг могла бы себе представить, и порой это пугало девушку.
        Сколько силы кроется в его теле, раз один только голос склоняет к нему людей?..
        В войске Нагиля была почти сотня воинов и двенадцать Дочерей. Через несколько дней пребывания в деревне духов Йонг заметила среди них Иль Су.
        - Вам здесь не место, юджон-ёнг, - сказала Юн А, когда Йонг пришла к ним на поле. Йонг закатила глаза.
        - Знаю я, - огрызнулась она, и Юн А вскинула брови.
        - Нет, юджон-ёнг, - сказала она и острожно улыбнулась, - я имела в виду, что вам не стоит находиться на стрельбище.
        Дочери тренировались под строгим надзором Га Ин, вся земля была усеяна жесткими волосками из оперения, и в мишенях из соломенных корзин торчали целые пучки стрел. Иль Су, одетая в зеленый ханбок с темно-зелеными паджи, стояла с большим луком; ее стрелы впивались в землю совсем рядом с ней и не попали в цель ни разу.
        Она увидела Йонг, на мгновение замерла. А потом отвернулась и выстрелила. Тетива в луке со звоном выпрямилась, стрела пролетела до мишени и воткнулась в самый ее низ.
        - Иль Су… хорошо справляется, - заметила Йонг. С тех пор, как девушка узнала о юджон-ёнг, то не заговорила с ней ни разу и все дни старательно избегала, как бы Йонг ни пыталась ей улыбаться. В конечном итоге она забросила попытки помириться.
        - Вы тоже хотите попробовать? - спросила Юн А. Йонг вернула ей все внимание и тут же опрокинулась в неловкое смущение.
        - Нет-нет, у меня не получится! Я не держала в руках лук ни разу в жизни!
        Юн А улыбнулась, поклонилась к ней и ушла обратно к остальным. Йонг наблюдала за ней и Иль Су с нарастающей тоской. Не все относились к ней так, будто в любой момент она может обернуться чудовищем. Но неприязнь Иль Су особенно остро вонзалась в сердце, точно ее стрела.
        - Если хотите, - заговорил Вон Бин, когда они покинули поле, - тырсэгарра может научить вас обращаться с мечом.
        - Сомневаюсь, что тырсэгарра пойдет на такое, - скривила губы девушка. - Он же не хочет заслужить наказание от правой руки капитана.
        Вон Бин остановился неподалеку от колодца.
        - Вовсе нет, - сказал он, хмурясь. - Дэ Кван не подчиняется пуримгарра, он же Четвертый Коготь.
        - Значит, у вас равноправие?
        - Кэму?
        Йонг рассмеялась, и Вон Бин смущенно опустил голову. Они обогнули бамбуковый лес и свернули к дому Йонг, когда воин заговорил снова:
        - Дэ Кван научил меня сражаться. И всех нас. Даже Га Ин.
        - И Чун Сока? - спросила Йонг.
        - Нет, госпожа. Чун Сок учился у капитана.
        Они вернулись к покосившейся хижине, где Йонг восстанавливала силы в стороне от драконьего войска. Близился вечер, и к ней должен был прийти Чжи Хо с новой порцией лекарственного отвара. Он был молчалив и нечасто разговаривал с девушкой, предпочитал отдаваться делу больше, чем словам. Он нравился Йонг. От него не исходило презрения, как от Чун Сока, он не пытался командовать и поучать ее, как Га Ин, и не избегал ее взгляда, как остальные.
        Но сегодня у дома Йонг ждал не только лекарь.
        - А вот и она! - воскликнул Ли Хон, завидев девушку у калитки. - Не думаешь, что невежливо заставлять принца ждать, юджон-ёнг?
        Они не виделись с похоронной процессии, принц не появлялся на ужинах и обедах среди воинов дракона, и Йонг гадала, не прятался ли он от нее, наслушавшись Чун Сока. Но принц улыбался ей, старательно хмуря брови, и девушка бросилась к нему, теряя по дороге комусины.
        - Ли Хон! Где ты пропадал?
        Сидевший на столике во дворе Чжи Хо от удивления выронил миску с травами.
        - Великий Лазурный Дракон, - выругался он вполсилы и наклонился, чтобы собрать все обратно. Ли Хон не обратил на него никакого внимания, выпрямился, едва Йонг поравнялась с ним, и будто засиял - еще больше прежнего.
        - Не все тут, знаешь ли, прохлаждаются на свежем воздухе, - заговорил он намеренно строгим голосом. - Некоторые были заняты по-настоящему важным делом.
        - Разъезжали в паланкине с вереницей евнухов от самого Тоннэ до Единых гор? - усмехнулась Йонг.
        - Охо![92 - (корейск.) Ну же! Ну-ка! Своего рода восклицание-междометие, вроде «поговори мне тут»] - принц даже не смутился, растянул губы в широченную улыбку и завел руки за спину. - Я выполнял одно очень важное для страны задание.
        - Задание капитана?
        Ли Хон поджал губы.
        - Т-сс, принц стоит выше капитана, язвительная госпожа. И евнухов при мне давно нет, если ты не заметила.
        Йонг кивала, пока Вон Бин и Чжи Хо смотрели на нее и принца во все глаза и подбирали слова для возражений. Пришлось зайти в дом до того, как воинов хватит удар. Лекарь чуть не выронил миску второй раз, когда Йонг попыталась протиснуться в двери прежде Его Высочества.
        - Вопрос! - объявил принц, кое-как разместившись в крохотной комнате рядом с Йонг и Чжи Хо. Вон Бин потоптался у дверей, и Йонг с силой усадила его на пол вместе с лекарем. Последний протягивал ей миску, намеренно не поднимая глаз.
        - Слушаю, Ваше Высочество, - поклонилась девушка, пряча улыбку. Принц оглядел бедное убранство ее временного жилища и не стал скрывать от нее явной неприязни, граничащей с высокомерием, пожалуй.
        - Отчего наш строгий капитан выделил госпоже из Священного города такое кро-охотное пристанище?
        Йонг улыбалась, кивала Чжи Хо в благодарность за травы. Лекарь заливал их горячей водой с костра, пока девушка держала миску у себя на коленях, действие было уже привычным и размеренным - он готовил лекарство, Йонг помогала по мере сил.
        - Оттого, - ответила она, сделав первый глоток и поморщившись, - что госпожа из Священного Города теперь персона нон-грата в драконьем войске.
        Горько, противно, пить почти невозможно. Чжи Хо держал слово и каждое утро и вечер следил за тем, чтобы она выпивала все без остатка, так что Йонг не смела, да и не хотела его ослушаться.
        - Персона чего? - переспросили в один голос Его Высочество и Вон Бин. Воин вскинул глаза к принцу и тут же покраснел от ушей до самой шеи.
        - Нежелательная для общества, - пояснила Йонг.
        Радость после встречи с принцем улетучилась - то ли из-за горького отвара Чжи Хо, то ли от осознания, насколько глубоко ее задевало всеобщее недовольство. Впрочем, тут же подумала Йонг, равнодушие было бы куда хуже. Сейчас ее замечали и сторонились. Она бы чувствовала себя гораздо более униженной, если бы воины полностью игнорировали ее присутствие. Да и не все в деревне были столь категоричны на ее счет…
        - Вы преувеличиваете, та Сон Йонг, - подтвердил ее мысли Чжи Хо, собирая выжатые травы со дна миски. - Дайте им время. Они привыкнут.
        Он поклонился сперва Ли Хону, потом ей и покинул дом, забрав с собой миску, пустой котелок и запах лекарственных трав. Вон Бин вскочил было следом, но Йонг придержала его за руку и кивком попросила остаться. Он отсел в дальний угол, чтобы не мешать.
        - Для меня ты желанный собеседник, - заметил Ли Хон, и на его лице Йонг не обнаружила даже тени сомнения. - Для него тоже, верно?
        Вон Бин закивал с такой силой, что его повязка с ёнкихо, знаком дракона, сползла воину на брови.
        - Мы с ним друзья, - улыбнулась Йонг. Вон Бин не стал отрицать и даже почти не удивился - и девушка взбодрилась.
        Верно, решила Йонг. Не все воины дракона относились к ней плохо. Был еще этот парень, что мог бы звать ее нуной[93 - Обращение младшего брата к старшей сестре по корейскому этикету (или любого человека мужского пола к женщине старше него, если они находятся в близких отношениях)], не будь он приставленным к ней охранником. Был Чжи Хо. Был принц.
        - И наш капитан о тебе заботится, - договорил Ли Хон.
        Был Мун Нагиль, капитан всего драконьего войска.
        Он явно и неявно избегал ее, в деревне старался прятаться от пытливых взглядов Йонг в своих казармах и за ворохом карт и спинами своих воинов, ел отдельно ото всех, на что дочери недоуменно водили плечами и шипели на Сон Йонг, будто во всем виновата была она. Девушка не обижалась на него за это. С новыми знаниями от Лан ей было гораздо проще свести к минимуму общение с капитаном.
        Шаманка предупредила, что как только Нагиль узнает о скрытой силе в теле девушки, ему придется поведать об этом остальным.
        - Это для всеобщего спокойствия, юджон-ёнг, - ворчала она, когда Йонг приходила к ней за советом. - Не для твоего.
        Утаивать правду от капитана было труднее всего.
        Йонг моргнула, гоня прочь ненужные мысли - все равно они одолеют ее перед сном и не дадут покоя полночи.
        - Так где ты был? - спросила она у принца. - Вид у тебя усталый.
        Ли Хон действительно выглядел потрепанным: прежде Йонг видела его в бессменном шелковом наряде, хотя тот был явно некстати и в горах зимними вечерами, и в сухих лесах ранней весной, и в этой долине. Теперь же он сидел перед ней в чогори с пыльными рукавами и в драных паджи, но улыбался и был, кажется, слишком доволен собой - или своим новым образом опытного горного следопыта.
        - Мне следовало бы держать в секрете любые действия, - заговорил он, по-королевски растягивая слова на невыносимо длинные слоги.
        - Ли Хон.
        - Но тебе я скажу, - тут же добавил он и прищурился. - Потому что хочу быть твоим другом, госпожа из другого мира.
        В доме Йонг было холодно, но сейчас она почувствовала, как тепло растекается по ее телу, точно принц укрыл ее пуховым одеялом.
        - Я собирал людей с юга нашей славной страны, - сказал Ли Хон.
        - Ты?
        - Охо! Госпожа Сон Йонг, будьте поуважительнее к храброму воину королевства!
        - Та Сон Йонг, - поправила его девушка. Принц окинул ее внимательным взглядом и усмехнулся.
        Ли Хон ходил по селениям западнее Тоннэ в поисках тех, кто остался на своей земле, а не сбежал на север, и действительно призывал людей к защите страны. Йонг не сомневалась, что должное воспитание, обучение у лучших учителей не-Чосона и личные качества сделали принца хорошим оратором, но не могла представить, как Ли Хон со своей бледной, словно бумага, кожей и утонченными чертами лица, присущими королевским отпрыскам, может встать на место капитана и набирать простых людей в ополчение, точно рекрут.
        С ним уходила пара воинов, а вернулся он с сотней крестьян, вооруженных вилами и старым металлом, которые можно было переплавить в мечи, копья и стрелы.
        - И еще около тысячи прибудут в долину Кымгана[94 - (корейск.) река Кым] в конце месяца, - закончил Ли Хон.
        Так мало…
        - А много солдат у японцев? - спросила Йонг. - В смысле, воинов.
        Принц оглянулся на притихшего в углу Вон Бина, но получил от него только растерянное удивление.
        - Пятьдесят тысяч, кажется, - ответил Ли Хон. - Они считают, что выкосили нас еще в прошлой войне, потому собрали небольшое войско и верят, будто завоюют нас за три месяца.
        - Но силы действительно неравны! - воскликнула Йонг, так что и принц, и Вон Бин вздрогнули. - Если у этого Чосона так мало людей, как вы собираетесь защищаться?
        - У нас есть дракон, не забывай, - высокомерно заявил принц.
        - Нагиль не всесилен, - Йонг мотнула головой, распаляясь сильнее, - я видела, как его может ранить стрела, как он истекает кровью. Он такой же смертный, как все остальные, а вы вешаете на него задачу масштаба вселенной, похоже. Разве Тоётоми явился не за драконом? Он может пленить его или убить, и как тогда люди Чосона одолеют врага?
        Теперь в доме было жарко. Йонг испугалась, думая, что это вновь возвращается лихорадка, от которой ее старательно избавлял Чжи Хо, и боялась еще больше, почти осознавая, что причина не в болезни. Та уже прошла, оставив после себя осадок в горле.
        Принц наблюдал за ней такими глазами, словно видел Йонг насквозь.
        - Ты думаешь, Нагиль опирается только на силу дракона? - заговорил он, тише, чем прежде. Йонг кивнула и тут же медленно покачала головой. Ли Хон повернулся к Вон Бину.
        - Вон Бин?
        - Да, Ваше Высочество.
        - Как давно Мун Нагиль командует вами?
        Вон Бин сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем ответить.
        - Десять лет.
        Холь[95 - (корейск. слэнг) офигеть, да ладно], ничего себе.
        - Он прекрасный командир, - добавил Вон Бин и смутился.
        - Верно! - тут же воскликнул принц. - Мун Нагиль прежде всего опытный командир и умеет вести своих людей к победе. Даже если кажется, что надежды на нее нет.
        Йонг опустила взгляд к своим рукам на коленях, сжала подол турумаги усталыми пальцами. Она видела подтверждение слов Ли Хона каждый день: Нагиль был скуп на похвалу, но внимателен к своим воинам, скрытен, но умен и точен в своих словах. Ему подчинялись безропотно, действовали по одному лишь его взгляду и движению руки, не дожидаясь словесных приказов. Его ценили и уважали, и Йонг догадывалась, что мастер, научивший его владеть силой, передал ему не только обязанность защищать людей, но и умение вести их за собой.
        - Он должен был стать генералом, - разговорился вдруг скромный Вон Бин. - Ему пришлось отказаться, когда он стал драконом.
        - Вместо Ким Рэ Вона? - уточнила Йонг. Вон Бин медленно кивнул, косясь на принца, будто до сих пор сомневался, стоит ли говорить все вот так просто юджон-ёнг.
        - Он готовился быть Хранителем, это… Он был бы правой рукой дракона, а не его сосудом. И стал бы прекрасным генералом.
        Вон Бин не сказал вслух, но Йонг прочитала это в том, как ссутулились его плечи. Нагиль был отличный командиром с великим будущим, но драконом он стал нечаянно, и потому после обращений в дракона был слаб, и потому до сих пор не мог совладать с барьером вокруг их деревни. Сложно занимать место, предназначавшееся не тебе. Сложно быть собой, когда пользуешься чужой силой.
        Сложно воспитывать в себе дух, способный побеждать зверя из раза в раз, если готовился ты к другой жизни.
        - Нагиль следует за разумом и сердцем человека, а не дракона, - добавил Ли Хон после минутной неловкой паузы, заполняемой только дыханием троих людей в доме. - И учит своих людей тому же, спроси Вон Бина, спроси любого из нас. Он отличный капитан, ты сама это понимаешь.
        Теперь - да. Йонг оставила при себе сомнения - позже они настигнут ее под покровом ночи. На войне многое решает тактика и стратегия, и пример адмирала Ли Сун Сина тому доказательство. Но столь явный перевес в количестве воинов мог бы склонить чашу весов на сторону Тоётоми.
        - А как же флот? - наконец, спросила Йонг. Этот вопрос волновал ее долгие дни, она хотела разузнать о Ли Сун Сине у Нагиля, но не находила правильного момента и каждый раз ждала, что кто-нибудь расскажет ей об этом.
        - Флот? - переспросил Ли Хон. Предчувствие неприятных новостей, что следовало по пятам раздумий Йонг, теперь усилилось до боли в груди.
        - В моем мире, в моем прошлом времени, ход Имдинской войны переломил подвиг адмирала Ли Сун Сина, - бросилась в объяснения девушка. Слова лились из нее, словно только и поджидали момента быть услышанными. - Он соорудил бронированные корабли, с их помощью остановил японский флот, и в итоге их войско лишилось снабжения и было разбито на суше. Ли Сун Син один из важнейших людей в истории моего мира, он может стать героем и в вашем!
        Принц молчал, Вон Бин тоже не делал попыток перебить Йонг. Она договорила и выдохнула, чувствуя, как усталость одолевает ее тело после напряженного дня и этого разговора. Наконец Ли Хон прочистил горло и заговорил в ответ:
        - Госпожа юджон-ёнг. Наша страна никогда не могла похвастаться большим флотом. В прошлой войне нас разгромили, едва мы сунули нос в пролив. У нас нет адмиралов и нет достаточных сил, чтобы бороться с Японией на море. Вот, почему мы заманиваем их вглубь страны.
        Йонг догадывалась об этом. Сомнение закралось в ее мысли еще в тот раз, когда впервые ее спросили о Ли Сун Сине. Теперь озвученный ответ окончательно убедил ее в том, что этой стране нужен был сильный защитник помимо дракона.
        13
        Нагиль забрался на горные выступы, откуда стекала вниз река Накто. Если Великие Звери не отвечали ему в широком русле, может быть, стоило попытать счастья у водопада. Здесь вода била со склона с особой мощью, и мастер Вонгсун мог бы выбрать это место для подготовки будущего Дракона. Рэ Вон в дни своего обучения жаловался, что тот заставлял его стоять под водопадом до потери сознания, закаляя тело.
        - Ты будешь сосудом, что вместит огромную силу, хаксэндор[96 - (драконий язык) ученик, последователь], - передразнивал мастера Рэ Вон после каждого такого занятия. Он возвращался в храм, едва волоча ноги, весь сырой и с синяками по всему телу от случайных камней, попадавшихся в мощном потоке.
        - Разве он не прав? - спрашивал Нагиль и хмурился, когда Рэ Вон падал на циновку рядом с ним и хрипел и плевался водой.
        - Прав, конечно! - злился брат. - Это-то и бесит. Кажется, мое тело еще не осознало, что будет вместилищем Великого Зверя.
        После того, как Дракон отвернулся от Рэ Вона, и тот покинул храм, мастер Вонгсун пришел к Нагилю и сказал ему то же самое. Ты станешь следующим Драконом, Мун Нагиль.
        - Я не готов, мэштренним[97 - (драконий язык) мастер, учитель]!
        Нагиль был разбит и растерян, побег брата стал для него полной неожиданностью, а его слова, брошенные напоследок, прежде чем Рэ Вон перепрыгнул через каменные стены храма и скрылся в плотной стене из дождя, продолжали отзываться эхом в его сознании и преследовали в кошмарах.
        - Ты не готов, - согласился мастер Вонгсун. - Этот путь не был тебе предначертан, и я солгу, если скажу, что тебя выбрали Великие Звери.
        - Тогда почему?..
        Мастер Вонгсун посмотрел на испуганного Нагиля совершенно иначе - прежде он не замечал на себе такого взгляда. Мастер знал, что обрекает второго своего ученика на судьбу, в которой каждый раз выбор будет делать он сам, и Лазурный Дракон не поведет его за собой и не укажет верное направление.
        - Ты можешь отказать мне, - сказал мастер. - Сейчас Великие Звери молчат, и я не знаю, какое будущее они сулят всем нам, а потому мы сами должны принимать решения. Ты можешь отказаться, я могу отпустить тебя в королевские войска. Ты станешь отважным воином, Мун Нагиль, и будешь отличным генералом и поведешь за собой людей. А можешь остаться и готовить себя к Дракону. Я не стану кормить тебя сказками: владение такой огромной силой требует огромной же цены. Для некоторых это непосильная ноша. Рэ Вон с ней не справился.
        Нагиль отказался. Покинул храм Воды и присоединился к войскам короля уже не как будущий Хранитель Дракона, а как королевский стражник. Два года он служил при королевском дворе в столице, охранял дворец и с отстраненным удивлением следил за собой будто со стороны. Сперва он стал вторым стражем королевы-матери, затем - учителем и стражем юного принца. Он сопровождал королеву, когда та посещала храм Дерева, и спас ее от разбойников, заслужив уважение короля. Тогда тот назначил его начальником своей стражи.
        Возможно, Нагиль стал бы генералом королевского войска, как предсказывал мастер Вонгсун, но вторжение японцев во главе с Тоётоми нарушило планы, что рисовало ему светлое дрожащее будущее. Король потребовал защиты у Дракона. Только тогда Нагиль узнал, что мастер Вонгсун слишком слаб и больше не может просить помощи у Великих Зверей.
        Тогда Нагиль вернулся в храм Воды.
        Теперь он стоял под водопадом, вспоминая дни и недели, что проводил у воды в медитациях. У него не было месяцев изнурительных тренировок и не было опыта Рэ Вона, он знал многое, что рассказывал им двоим мастер Вонгсун - многое, но все. То, чему хён обучался годы, Нагилю пришлось осваивать за несколько месяцев, и потому под водопадом, подобным этому, он стоял целыми днями. И ждал, что Дракон придет на его зов, освободит мастера Вонгсуна, позволив ему уйти в мир духов спокойно и тихо. Дракон молчал.
        - Мун Нагиль?
        Сквозь шум воды Нагиль с опозданием услышал женский голос и вышел из водопада прямо к удивленной госпоже. Та стояла на берегу бурлящей реки с чогори в руках. На ней были мокрые паджи и только два слоя блузок, и Нагиль опустил голову, едва понял, что госпожа отчего-то не прячется. Стоит одна посреди скал, будто не знает об опасностях, что сулят девушкам вроде нее эти горы, не защищенные никаким барьером.
        - Что вы здесь делаете? - рассердился Нагиль.
        - Могу задать тот же вопрос, - ответила госпожа, нехотя натягивая чогори обратно на плечи. - Я думала, тут никого нет, хотела помыться.
        Нагиль осмотрел нагромождение каменных пород с одной стороны и щербатые выступы скалы с другой и вздохнул.
        - Где Вон Бин?
        - Надеюсь, видит десятый сон в деревне, - ворчливо отозвалась госпожа. - Юн А сказала, они с остальными ходят сюда мыться, и я решила, что мужчин тут не водится.
        - Обычно - нет, - согласился Нагиль. Он выбрался из реки, проверил нить из камней-оберегов вдоль берега и повернулся к госпоже. Она смотрела на него, не мигая, ничего не смущаясь: Нагиль в который раз подумал, что манеры женщин из Священного Города, похоже, не диктовали им краснеть при виде полуодетых мужчин.
        - У теб-бя синяк, - отозвалась госпожа. Нагиль покосился на наливающееся синевой плечо.
        - Это от камней, - бросил он. - Здесь очень шаткие выступы, вода размывает породу. Не суйтесь под водопад, госпожа Сон Йонг.
        - Не буду.
        Только теперь она опустила глаза и стала рассматривать землю у себя под ногами. Нагиль накинул на плечи турумаги и хотел уже уйти, дав госпоже возможность помыться, как она и желала, но девушка схватила его за руку, когда он проходил мимо. Нагиль замер.
        - Ты же пытался возвести барьер, да? - спросила она. - Ли Хон сказал мне, твои Великие Звери тебе не отвечают.
        - Его Высочество очень много болтает, - нахмурился Нагиль.
        - Расскажи про них, - попросила вдруг госпожа. Нагиль повернулся к ней, удивленный и сбитый с толку. Сейчас?
        - Сейчас? - повторил он вслух за своими мыслями, госпожа кивнула. - Вы разве не хотели…
        - Да, но это подождет! - она присела перед ввинченным в землю камнем черного цвета, турмалином, и ткнула в него пальцем. - Это все для барьера? Камни все разные, я заметила, как Лан использует их в своих ритуалах, но она каждый раз берет то изумруд, то кварц, то…
        - Это камень металла, - медленно заговорил Нагиль. - Каждый из них отвечает за свою стихию и…
        Госпожа вскинула голову, посмотрела на него снизу вверх и тут же кивнула на другой камень.
        - А этот?
        - Опал. Камень воды. Там хризопраз, камень воздуха.
        - Твой камень?
        - Что?
        Госпожа встала, стряхнула с колен прилипшую грязь и повторила:
        - Ты же Дракон Дерева. Твоя стихия воздух, я думала, ты будешь использовать соответствующие камни.
        Нагиль ждал, что она скажет еще что-нибудь, что удивит его сильнее, но, похоже, сюрпризы закончились. Ненадолго.
        - Вы знаете про Великий Цикл? - спросил он, сам себе поражаясь, что участвует в подобной беседе - и не с Лан, не с Чун Соком, а с юджон-ёнг из Священного Города. Госпожа склонила голову, нахмурилась. Не знает. И почему он говорит ей все это?.. - Воздух не может брать силу из ниоткуда, его питает вода. Мы с Лан считали, что Дракон позволит возвести барьер вдоль реки, что ему поможет стихия Черной Черепахи.
        - Но он бездействует, - заключила госпожа. Отчего-то замечание от нее прозвучало острее и обиднее, чем возмущения Чун Сока, и Нагиль рассердился - на себя же. Не стоило рассказывать госпоже про обряды, когда он сам не понимал, правильно ли поступает и правильные ли молитвы возносит Великим Зверям.
        Ты просишь неискренне, моджори-ёнг.
        Пока Нагиль корил себя, то не замечал, как госпожа кусает губы, осматривая каменные объятия перед водопадом, как краснеет, косясь на капитана.
        - Ладно, - неожиданно выдохнула она. - Может быть, ничего не сработает, но если получится, если я поняла все правильно, то…
        - Госпожа? - осторожно спросил Нагиль. Девушка посмотрела на него - из-за гор медленно поднималось солнце, занимался новый день, и лучи света прорезали нависшие над ними уступы и коснулись глаз госпожи, оставляя в них белый след. Она помолчала, раздумывая над чем-то, и внезапно кинулась в беглые объяснения.
        - Чун Сок ворчал, что все из-за меня, и я бы не хотела с ним соглашаться, но в свете некоторых новостей от Лан… Иди за мной.
        Она схватила оторопевшего Нагиля за запястье и потянула в реку.
        - Госпожа Сон Йонг? - воскликнул он, не делая попыток вырваться - просто не нашел в себе сил сопротивляться, все тело сковал настоящий шок.
        - Вода дает силу воздуху, а откуда сама берет? - продолжала госпожа, упрямо забираясь все глубже в шумный водоворот, берущий начало у глубокого дна под водопадом. - Великий Цикл - это же про пять стихий, так? Значит, воду должен питать металл. Может быть, я и мешаю Дракону Дерева, потому что… Ох.
        Она, наконец, остановилась, отпустила руку Нагиля и повернулась к нему с самым решительным видом.
        - Может быть, я и мешаю тебе, да, - повторила она, краснея теперь не к месту. - Но в воде все будет по-другому.
        Нагиль стоял чуть ближе к берегу и потому теперь возвышался над девушкой еще больше, и его тень накрывала госпожу и скакала по беспокойным волнам, и он ничего не понимал и тоже мог бы покраснеть. Настоящий дурак, не зря Лан называла его так с первого его обращения.
        - Вы мне не меш…
        - Айщ[98 - (корейск.) грубое восклицание-междометие, вроде «черт» или «блин»], да брось, - госпожа закатила глаза. - Твое войско называет меня нерожденным драконом металла. Металл подавляет Дерево, так? Но вода…
        - Берет у него силу, - продолжил за нее Нагиль.
        Он ни словом, ни взглядом, ни действием не дал госпоже понять, что знает про обряд Лан и знает, что шаманка предсказала девушке. Если госпожа Сон Йонг и чувствовала, что может стать драконом металла, то никому об этом не сообщала, и вряд ли ей мог проговориться о всеобщем молчании тихий Вон Бин.
        - Вы уверены, что… - начал было Нагиль, но девушка снова его перебила.
        - Дэ Кван на днях показал, как управлять потоком ци, я могу попробовать. Это же нужно для барьера, да?
        Он думал возразить ей и прогнать из реки - госпожа уже стучала зубами в холодной бурлящей воде, и он совсем не хотел, чтобы она заболела вновь. Но девушка водила руками по воздуху и неуверенно повторяла позу Пэн[99 - Поза из базовых приёмов тайцзи-цюань], и ее сосредоточенный вид остановил Нагиля. Он продолжал смотреть на то, как госпожа пытается стоять ровно и дышать глубоко, рассчитывая какой-то свой ритм. Он чувствовал ее поток ци, набирающий силу в горле и текущий в живот.
        - Повернитесь на север, - велел Нагиль и наконец отошел от девушки. Между ними теперь образовался проток шириной в один бу[100 - Китайская мера длины, примерно 1,5 метра], вода бурлила, закручивая подолы мокрых чогори и кидая их друг к другу.
        Нагиль повернулся лицом на восток, вдохнул, подстраиваясь под дыхание госпожи. Лан убьет его, как только узнает.
        - Представьте, что поток воздуха закручивается у вас в горле при вдохе, - сказал Нагиль, не глядя в сторону госпожи. Та глубоко вздохнула. - Представьте, как потом он течет вниз и спускается в живот. Задержите дыхание, позвольте воздуху нагреться в вашем теле. А потом выдыхайте через нос. Постарайтесь выталкивать воздух животом.
        Госпожа повторяла вслед за его словами, хотя вдохи у нее получались рваными, а тело сотрясалось от холода. Нагиль опустил руки в воду, закрыл глаза.
        Сон Йонг, думал он и сам бранил себя за имя девушки в своих мыслях. Госпожа Сон Йонг. Кажется, ее имя значило «золотая звезда», хотя Нагиль не был в этом уверен. Не спрашивать же у самой госпожи, рискуя вызвать ее вопросы. Он обещал, что доставит ее домой, а не нанижет на ее имя символы, позволяющие другим считать ее спасительницей Чосона.
        Она должна была быть никем для его страны - случайным лучом, проникшим на земли чужого ей полуострова из бездны. Но даже Лан заявила, что ей предстоит сделать выбор.
        Нагиль все еще верил, что участь дракона не падет на плечи хрупкой девушки. Драконья сила не была привилегией или богатством, она была наказанием с особыми почестями, а наказывать юджон-ёнг было не за что.
        «Солнце, - подумал Нагиль, поднимая глаза на возвышающуюся в небе утреннюю звезду, - позвольте мне защитить солнце».
        Когда вода в реке забурлила и замерла, он понял, что теперь попросил правильно. А потом течение пошло вверх, и барьер вспыхнул, не требуя его сил.
        Они выбрались из воды вдвоем, Нагиль вел за собой госпожу, чувствуя, как быстро она коченеет. У нее были холодные руки, ноги, плечи, и даже его турумаги, нагретая утренним солнцем, не спасала. Он ошибся, пугаясь кары от руки Лан. Чжи Хо увидит госпожу, которую выхаживал больше недели, и накажет капитана самолично.
        - Вам нужно вернуться в деревню, госпожа Сон Йонг, - заговорил Нагиль медленно. На девушку было больно смотреть. Моджори-ёнг, дурак-дракон. Что ты наделал…
        - Не думала, что это будет так просто, - откашлялась госпожа, и Нагиль посмотрел на нее, подозревая в серьезном заболевании. - Думала, нам придется полдня так стоять, как ты раньше.
        - Это не было… просто, - возразил Нагиль, кидая тяжелые слова себе под ноги. Госпожа отмахнулась от них, словно они не значили, что теперь ей придется восстанавливать силы снова.
        - Ерунда, - сказала она, стуча зубами. - Отвар Чжи Хо и хорошая порция кимчи-чиге[101 - корейское блюдо, рагу из кимчи] вернут меня в норму. И горячий-горячий куриный бульон. И чашка риса, пожалуй. Вот бы еще дедушка умел делать рамён… Может, научить его?
        Нагиль поймал себя на том, что невольно улыбается, мышцы лица напрягались в непривычном положении. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы заставить себя смотреть на госпожу без единого подобия улыбки.
        - Я отведу вас в деревню, - сказал Нагиль. Девушка тут же закивала и шагнула к нему.
        - Да, хорошо бы. Мне нужно поговорить с Лапой Дракона.

* * *
        Четыре Когтя собрались в главной казарме, Чжи Хо сразу же кинулся помогать госпоже и кидал Нагилю слишком красноречивые взгляды, чтобы он мог от них увернуться. Он и сам был не рад: даже барьер, защищающий теперь его людей в деревне, не приносил должного облегчения.
        Госпожа Сон Йонг сидела на лавке у окна и терпеливо ждала, когда куаргарра разведет ей новый отвар, а Да Рым принесет теплые одеяла и сухую одежду. Она тряслась от холода, с волос стекала вода, и чогори Нагиля, накинутая на плечи девушки, промокла насквозь еще до того, как они вернулись в деревню. Ёнгданте плохо справлялся со своими обязанностями, люди в его лагере мерзли, болели и подвергали себя опасности.
        Не все люди, остановил Нагиль разбегающиеся мысли. Юджон-ёнг. Ее одной было достаточно, чтобы питаться изо дня в день одними тревогами и беспокойством.
        - Вам удалось поставить барьер, - заметил Чун Сок, пока все они ожидали госпожу. Он стоял в тени деревянной колонны, расписанной символами - крышу подпирали знаки Дракона, Феникса, Единорога и Черепахи, вниз спускались черты-яо, а у самого основания колонну обвивал нарисованный шаманкой Дракон.
        - Не без помощи, - тихо уточнил Нагиль. Чун Сок покосился на госпожу и неодобрительно качнул головой.
        - Великие Звери откликнулись на ваш зов, - сказал он. - Если бы юджон-ёнг не было рядом с вами, они…
        - Возможно, так и хранили бы молчание, - остановил его Нагиль. Он сжал переносицу двумя пальцами, с силой надавил. Ему тоже следовало бы сменить наряд и поесть.
        - Дракон, Феникс, Тигр и Черепаха, - продекламировала вдруг госпожа со своего места. Чжи Хо замер с миской в руках, пары отвара скрыли его удивление. - Они соответствуют созвездиям в небе тоже?
        Сидящие у стола Дэ Кван и Га Ин кивнули одновременно.
        - Хорошо, - закивала госпожа. - В моем мире они тоже есть, это четыре легендарных существа из китайской мифологии. Только Единорога нет, его стихию заменяет Хуан Лун, Желтый Дракон.
        Нагиль отошел от Чун Сока, оставив после себя водяные разводы на старом полу, приблизился к госпоже. Чжи Хо дернул плечом, и он замер в шаге от них.
        - Пейте, та Сон Йонг, - лекарь протянул госпоже отвар, дождался, когда она выпьет все вместе с травами, прожует и недовольно поморщится. - Я попрошу деда Пхи приготовить суп с полевым хвощом и… Не надо смотреть на меня, как на злодея, глупая госпожа!
        - Оставь, хён[102 - Обращение младшего брата к старшему по корейскому этикету (или любого младшего мужчины к старшему, если они находятся в близких отношениях)], - перебил его Дэ Кван. - Благодаря фокусу капитана и госпожи Сон Йонг у нас, наконец-то, есть защита от внешних угроз. На какое-то время. Будь снисходительнее.
        Нагиль повернулся, чтобы взглянуть на тырсэгарра, тот пожал плечами.
        - Если она снова заболеет…
        - Не заболею, - возразила госпожа. - Съем суп с хвощом, хвойный отвар, корень имбиря, все пройдет. Честное слово. Правда, Чжи Хо?
        Лекарь заворчал себе под нос, и чтобы остановить его брюзжание, Нагиль потянулся к девушке.
        - Вы хотели что-то сказать нам?
        Госпожа Сон Йонг кивнула, стирая с лица улыбку, и встала. Подошла к Нагилю, ему пришлось отодвинуться, чтобы девушка оказалась перед лицом всей Лапы Дракона. Она вздохнула, опустила взгляд в пол. Нагилю это не понравилось. Она нервничает, понял он и сразу же напрягся. Зачем госпожа собрала их здесь, для каких разговоров?
        - Лан просила меня молчать, - сказала госпожа. - Сказала, что подобные новости нарушат шаткий мир между нами.
        Мер’тонъ.
        - Но я не хочу врать, - она вскинула голову, нашла взглядом Чун Сока, подпирающего стену.
        Она не смотрела на Нагиля, стояла к нему боком, и он видел, как по виску госпожи течет капля - воды? пота? Он хотел остановить ее, но уже не мог - не в тот миг, когда госпожа решилась говорить правду.
        - Лан сказала, что я стану драконом, - выдохнула госпожа в полной тишине, нарушаемой только громким биением своего сердца. - Она обсыпала меня рисом, и тот загорелся. Она сказала, это значит, что я стану драконом, когда сделаю выбор. Не знаю, какой. Не хочу знать, на самом деле. Хочу остаться собой.
        - Но это не зависит от вашего желания, - высказался Чун Сок, не меняясь в лице. Чжи Хо тихо выругался, помянув Великих Зверей, Дэ Кван помотал головой. Га Ин молчала и смотрела на капитана.
        - Госпожа Сон Йонг, - позвал Нагиль, но девушка рассердилась и ему не ответила.
        - Знаю, да, - сказала она громче. - К сожалению, мои личные предпочтения здесь ничего не значат, похоже. Но я бы хотела влиять на то, что происходит лично со мной. И я не хочу подвергать вас и ваших людей опасности.
        Госпожа замолчала, оглядела всех с немым удивлением. Лапа Дракона не реагировала на ее слова так, как она ожидала, и спустя несколько длинных вдохов, растянутых по ленте времени, как вязкая слюна, все поняла сама.
        - Вы знали, - сказала она, не скрывая эмоций. В голосе крылась тихая радость, смешанная, тем не менее, с разочарованием. Нагиль, наконец, поборол робость собственного тела, и шагнул к госпоже, коснулся пальцами ее локтя.
        - Госпожа Сон Йонг, - позвал он. Девушка обернулась, глаза блестели, и на мгновение Нагиль испугался, что она заплачет. Он видел ее слезы дважды, и оба раза были мучительными, и оба раза ему нужно было оставаться безучастным, как того требовала ситуация. Сейчас он не смог бы не ответить на ее немую мольбу.
        - Я видел вас с Лан в тот день, - Чун Сок оторвал себя от стены и подошел ближе к остальным. Нагиль решил, что пуримгарра бросит в госпожу что-то злое, привычное его темпераменту, и хотел уже остановить воина, но тот вдруг усмехнулся. - Мы бы догадались в любом случае, госпожа.
        - Почему молчали?
        - Потому что Лан права, - ответила за Чун Сока Га Ин. - Открытое противостояние из предрассудков и личных страхов не должно мешать общему делу.
        - Все наши воины тоже знают, - добавил Дэ Кван. - Также, как вы наблюдали за нами все это время, мы узнавали вас, чтобы не громоздить собственные предубеждения на ваш счет.
        Больше недели потребовалось драконьему войску на осознание, что живущая рядом с ними девушка не только юджон-ёнг. Они обращались к ней «госпожа», а между собой продолжали звать нерожденным драконом, боясь, что ее постигнет участь мальчика, ставшего имуги по воле японцев. Боясь, что против нее придется обнажать мечи.
        Больше, чем присутствие госпожи, воинов пугала свежая память об одном из них. Нагилю нетрудно было бы вселить в них веру в невинность женщины, которую они теперь оберегали, но перекрыть ею воспоминание об Ин Гуке только слово капитана не могло.
        И все же, чем больше сближалась с людьми госпожа Сон Йонг, тем больше они открывались ей сами. Неохотно, оглядываясь на призрака Ин Гука, но неизбежно, как смена сезонов.
        Им нужно было это время без открытой вражды, чтобы понять то, что Нагиль знал - нет, во что верил, - с самой первой встречи с госпожой из Священного Города.
        Если в ней живет сила нерожденного дракона, госпожа не даст той завоевать себя.
        - Я считала, вы меня возненавидите, - она шмыгнула носом и вдруг улыбнулась. - Какое облегчение.
        Чун Сок снова усмехнулся и скрестил руки.
        - Мы все равно вам не доверяем, - сказал он, поймал взгляд капитана и осекся. - Вам бы вернуться домой, упрямая госпожа.
        В казарме стало заметно легче дышать, будто всеобщее напряжение рассеялось в воздухе, точно после грозы. Сковавший госпожу страх сходил с нее пластами, она выпрямилась, сняла с ресниц капли непролитых слез.
        - Об этом я тоже хотела поговорить, - сказала она увереннее. - У вас есть карты звездного неба? Хочу проверить одну идею.

* * *
        Лан заявила, что госпожа мыслит правильно, и только после ее одобрения девушка пришла к Лапе Дракона с картами Чосона и неба над ним. В долину опускался вечер, Бумин развел костер в центре деревни и созывал всех на ужин. Пока остальные занимались приготовлениями, госпожа вытащила найденные у шаманки карты на свежий воздух и раскладывала их прямо на земле в ногах Нагиля.
        - Покажи еще раз, где появлялись врата, - попросила девушка. Нагиль ткнул в остров, в плато у Белой горы, в Алмазные горы, где протекал Восточный Хан, и в ущелье Темных гор.
        - А в пятый раз черная дыра появилась у Тоннэ, - кивнула госпожа.
        - Да, так и есть.
        Девушка отметила точки угольком из костра, поправила сползший на плечи платок. Поежилась. Нагиль отмел прочь уже ставшее занозой в руке желание накрыть ее одеялом - Чжи Хо отогрел ее отварами, супами и своими молитвами, но по вечерам здесь становилось особенно холодно несмотря на позднюю весну, и госпожа все еще могла заболеть. Только теперь она отказывалась укрываться в своей хижине и металась между воинами, выспрашивая историю Чосона, словно никогда прежде ее не слышала.
        Она многое знала про его страну - про Три царства[103 - Три корейских государства - государства Когурё, Силла и Пэкче, занимавшие территорию Корейского полуострова и Манчжурии в период с I по VI века н. э.], про войны между ними, про генерала Ли Сонге[104 - Воевода, а впоследствии генерал корейских войск, свергнувший правящую династию в Корё и основавший династию Ли, с которой начала отсчет эпоха Чосона], - а на простые истины удивлялась, как ребенок. Храмы Пяти Стихий вызывали в ней интерес, которого Нагиль не наблюдал и у своих воинов, история генерала Он Даля поразила ее до глубины души. Отчего-то ее сильно волновал флот Чосона, госпожа постоянно упоминала какого-то Ли Сун Сина и хмурилась, когда Нагиль спрашивал ее об этом. Теперь она изучала карты, будто знала, что среди звезд найдет ответы на свои вопросы.
        - Черная дыра появилась тут, - госпожа указала на остров Тэма, теперь принадлежащий Японии, - это прямо под альфой Девы. Альфа Девы - это звезда, находится в созвездии Девы, шестнадцатая по яркости на небосводе, - тут же пояснила она, бросаясь с места в моря и реки знаний, в которых Нагиль ничего не ведал и потому понимал девушку через слово.
        Госпожа провела линию от Тэмадо до Тоннэ.
        - А над этим местом находится каппа Девы. Вот тут, - она ткнула в горы на севере страны, - альфа Весов и мю Скорпиона. И если наложить карту звездного неба на Чосон, то…
        Она приложила одну карту поверх другой, отмечая те же самые точки на небе, какие уже отметила на землях Чосона. Потом соединила их сплошной линией. Нагиль стоял над ней и наблюдал с зарождающейся догадкой, что именно вырисовывается из-под руки госпожи Сон Йонг.
        - Если верить моим предположениям, - почти радостно выдохнула девушка, - черные дыры были под рогом, шеей и корнем Лазурного Дракона[105 - Один из четырех китайских знаков зодиака, символизирует восток и весну. Соотносится с семью стоянками Луны на небосводе и занимает семь звезд в созвездиях европейской астрологической системы: Девы, Весов, Скорпиона и Стрельца].
        Она подняла к Нагилю сияющий взгляд - у нее блестели глаза, в них отражались искры ближайшего костра, и сама она будто светилась. Нагиль застыл, руки сомкнулись на жесткой ткани рубахи.
        - Это созвездие, Нагиль! - воскликнула она. - Черные дыры следуют за созвездием Лазурного Дракона!
        ЗВЕЗДЫ НАД ЧОСОНОМ (ВОСЕМЬ ГУА)
        14
        До того, как этот Чосон стал Чосоном - до первой войны с Японией, до подвига генерала Он Даля, восстания генерала Ли Сонге, до того, как страна выгрызла себе частичную независимость - до того, как полуостров делили жадные хищники-люди, зародившимся народом правили Великие Звери, пришедшие с севера.
        Лазурный Дракон повелевал воздухом - парил на его потоках, останавливал ураганы, вызывал бури, прекращал смерчи. Алый Феникс подчинял огонь - мог одним взглядом выжечь целые рощи, погасить любой пожар взмахом своих огромных крыльев и из малой искры создать пламя высотой с гору. Желтый Единорог кормил землю: там, где он скакал, почва плодородила и приносила богатый урожай, где он останавливался на отдых - вырастали прекрасные сады. Черная Черепаха жила в воде и жила водой - поила деревья во владениях Дракона, питала земли Единорога и гасила огонь Феникса. Белый Тигр ковал металл - вгрызался в скалы и находил руду в самых глубинных их местах, своими когтями вспарывал ее и превращал в послушную каленую сталь, готовую стать чем угодно в правильных руках. Это он научил людей ковать из нее ножи и стрелы, чтобы убивать зверя и приносить мясо в деревню, он научил кормить себя не только травами и плодами земли - дарами Единорога.
        Люди же создали из металла мечи и стали убивать друг друга.
        Прежде Великие Звери приходили на помощь своим подданным и учили жить, но чем больше росла власть рода людского, чем больше они желали - тем меньше сил оставалось у Великих Зверей.
        Сперва исчез Желтый Единорог - ему не хватало вольных пастбищ, чтобы свободно скакать и кормить землю, всю ее иссушили люди. Потом ушла Черная Черепаха - люди отравили пресные воды, поменяли русла рек, чтобы вести течения в свои разрастающиеся города, и Черепаха скрылась в глубинных водах Желтого моря. После нее пропал Феникс - люди подчинили себе огонь, ослабили его, сделали своим слугой, и Феникс потерял силу.
        Белый Тигр держался долго. Люди учились сгибать металл, плавить его, создавать все больше оружия, требовали от скал все больше руды, и Тигр скрывал ее глубже и глубже, взывая к сдержанности. Но в конце концов и он оставил людей, а последнее его пристанище - храм Белого Тигра на Тэмадо, долгие годы охраняли мудан из его культа, белые шаманки, способные видеть будущее.
        Лазурный Дракон остался один. Он нечасто спускался к людям и все еще мог подчинять себе ветра, но после исчезновения своих братьев и сестры ослабел и почти лишился власти. Деревьям, в которых прятался ветер, нужна Вода, чтобы питать их, и Земля, чтобы впиваться корнями в нее, и Огонь, чтобы опалять сорняки рядом, и Металл, чтобы держать их на скалах. Лазурному Дракону, что управлял только ветром, нужна была власть над другими стихиями, чтобы жить.
        И тогда он разделил себя на пять частей. Прежде он был могущественным Великим Зверем Воздуха, а теперь поделил свои силы на пять стихий. Он стал Драконом Дерева, что подчинял себе воздух и умел летать, Драконом Огня, что умел гасить пламя и разжигать его, Драконом Земли, что взмахом вспахивал поля и взращивал траву и деревья, и Драконом Воды, умеющим вызывать дождь. Он стал и Драконом Металла, но на эту часть, пятую, последнюю, у него осталось так мало сил, что вскоре Дракон Металла исчез, растворился среди скал и, возможно, схоронился рядом с Белым Тигром.
        Потерю пятой части себя Лазурный Дракон переживал так долго, что хотел уйти вовсе, покинуть мир людей и оставить попытки сохранить их - он был слаб и одинок, и горе высасывало из него силы. Он решил дождаться ранней весны и уйти в рощу рядом со своим храмом. Он собрал всех четырех Драконов, что жили в старых храмах его братьев и сестры, раскинутых по всему полуострову, и рассказал им о своем решении. Тогда Дракон Земли, который жил в бывшем храме Желтого Единорога ближе всех к земле, сказал, что людям надо дать шанс искупить вину перед Великими Зверьми.
        Он сказал, что завел дружбу с сыном генерала местного племени, знающим толк в силе стихий, умеющим управлять своим внутреннем ци и творящим добро. Этот человек, сказал Дракон Земли, защищает свою деревню и не желает никому зла. Лазурный Дракон больше не мог помогать людям, как прежде, но забвения не хотел. Чтобы не исчезнуть вовсе, он заключил свои части в цикл и отдал названному человеку силу Дракона Земли.
        Так сын генерала Он Чхоля, Он Даль, стал первым сосудом для Дракона и научился управлять силой Земли. В те времена племена враждовали друг с другом, и чтобы спасти свой народ, Он Даль обучился у Дракона боевому искусству и защитил не только своих людей, но и всю страну, когда на его земли напало соседнее государство. Он сражался яростно, бился отчаянно и вдохновлял людей на подвиги. В его честь стали возводить храмы, его провозгласили народным гроем, король отдал ему в жены свою младшую любимую дочь. Он Даль оставил след в истории Чосона, как великий полководец и храбрейший из воинов.
        Людская оболочка - кожа, кости, мышцы, - была хрупкой и неспособной сдерживать хоть и ослабевшего, но все еще могущественного зверя, и через сорок лет Дракон Земли внутри Он Даля потребовал передать силы новому сосуду. Генерал Он Даль нашел хаксэндора, ученика, который был достаточно силен и крепок, чтобы стать храмом для Дракона, и отдал ему всего себя.
        Его ученик стал Драконом Воды и умел управлять водой. Ученик этого ученика стал Драконом Дерева и научился контролировать ветер. Следующий стал Драконом Огня. Так сила Дракона перетекала из одного ученика в другого, сменяя стихии по Великому циклу, и ученики мастера становились Драконами Стихий и защищали молодую страну. Простые жители почитали их, а короли соседних империй боялись и желали подчинить себе могущественную силу. Великая Минская Империя требовала, чтобы Драконы служили им, но те были верны Чосону и его людям.
        Мастер Вонгсун, Дракон Воды, десятилетиями вел переговоры с агрессивной Японией от лица своего короля. Ему доверяли и верили при дворе, почитали, как мудрого стратега и опытного воина.
        А потом старая шаманка Кэмеко, глава культа Белого Тигра, предсказала появление Металлического Дракона, и с тех пор настроения в стране изменились. Загадочную силу прошлого хотели заполучить и Япония, и Минская Империя, и каждый чиновник королевского двора Чосона, желающий большей власти. И даже старший ученик мастера.
        Впервые ритуал передачи драконьей силы оборвался в самом начале. Мастер Вонгсун отозвал свое решение. Ким Рэ Вон был отстранен от двора, но не лишен почестей - мастер хотел сделать его Хранителем, верным помощником Дракона. Рэ Вон же мечтал стать им.
        И когда на землях храма Белого Тигра открылись врата в Священный Город, он ушел туда искать силу Металлического Дракона.

* * *
        - Считается, что Лазурный Дракон присматривает за своими частями в каждом из мастеров Дракона и ждет момента, когда сможет собрать их всех воедино в одном человеке. Так он восстановит свою мощь и вернет себе былое влияние на землях Чосона.
        Йонг слушала Лан, изредка замечая, как хмурится рядом Нагиль - при упоминании мастера Вонгсуна его лицо исказила проступившая на скуле чешуя: взбухла кожа, натянулась и медленно пошла трещиной, обнажая под собой карминовые чешуйки размером с ноготь. Языки пламени в костре рядом потянулись к нему и облизали ступни в стертых сандалиях; Йонг отодвинулась, и Нагиль заметил это и тут же успокоился, будто переключившись. Удивительно, подумала Йонг с нарастающим любопытством, пересиливающим страх: Нагиль был Драконом Дерева, но обращался не зеленым зверем, а огонь ластился к нему, как к собственному хозяину…
        - Дерево питает Огонь, - говорила Лан в своем шатре, когда лагерь отходил ко сну. Говорила не Йонг - Нагилю, но девушка сидела рядом и все слышала. - Пламя костра становится больше, когда стихия насыщает воздух своей силой, и забирает ее себе. Это нерушимая связь тянется изо дня в день, из года в год, неукоснительно следуя Великому циклу. Потому-то вы смогли создать барьер вместе.
        Йонг покосилась на Нагиля, он сделал то же самое и тут же отвел взгляд, будто больше не мог смотреть на девушку.
        - Чем дальше мы от земель Феникса, тем свободнее он себя чувствует, - делился Нагиль. - Когда прибудет ополчение, мне придется оставить вас ненадолго.
        Он говорил «вас», а имел в виду Йонг, хотя она не просила находиться рядом с собой круглые сутки, хотя он сам избегал ее в дневное время, и во время тренировок со своими воинами, и когда они сталкивались на обеде, то не говорили и не смотрели друг на друга. Пусть Йонг и искала его общества, чтобы узнать о Лазурном Драконе в небе как можно больше.
        - Бездну притягивают сильные точки, - объясняла Лан. - Рог, шея, корень созвездия, о котором ты говоришь, оберегают храмы Великих Зверей, а ныне - пяти стихий.
        Звездное небо здесь повторяло рисунок, знакомый Йонг с самого детства, но, в отличие от людей ее мира, воины дракона не считали созвездия легендарных зверей влиятельнее образов, царивших в Чосоне. Йонг нехотя соглашалась с этим: когда тебя оберегает настоящий Дракон, о созвездиях в небе думается в последнюю очередь. Тем не менее, именно они должны были сыграть решающую роль в ее возращении. Лан и Нагиль находили Лазурного Дракона и других Великих Зверей в легендах, Йонг же могла указать их место на ночном небосводе.
        - Если уже пять раз черные дыры появлялись на землях Чосона, то у меня осталось только два шанса на возвращение, - Йонг хмурилась и устало терла переносицу, бесконечно сверяясь с картами в поисках следующей точки появления врат. Ей помогал любопытный Ли Хон. Или, по крайней мере, пытался помочь. - Это должны быть земли храма Дерева и место между ним и Конджу, если верить расположению звезд в небе. То есть, пи Скорпиона и сигма Скорпиона.
        - Будь здорова, - язвил принц. - Я не говорю на языке Священного Города.
        Йонг бросала ему укоризненные взгляды, но не злилась.
        - Сердце в созвездии Лазурного Дракона и его покои, - поясняла она.
        - Ах, - радостно улыбался Ли Хон. - Держу пари, храм Дерева - это сердце.
        - Согласна. И, вероятно, там черная дыра появится последней. Считай это моей интуицией, - добавляла она и отмахивалась от насмешливого взгляда Его Высочества. - Значит, мне стоит обратить внимание на земли неподалеку от Конджу, чтобы не упустить свою возможность…
        Ли Хон строил из себя всезнайку, но в расчетах Йонг он понимал еще меньше Нагиля, хоть и не признавался в этом никому, даже самому себе. Йонг импонировало его стремление быть нужным и помогать - пусть и своей бесконечной болтовней и легкомысленным хвастовством, которому не хотелось перечить.
        - Ты мне только мешаешь, - упрекала она принца. Тот веселился еще больше и улыбался так, будто она оценила его шелковые паджи. Ханбок, который Йонг видела на нем каждый день, не был даже отдаленно похож на его королевский наряд, но Ли Хон шеголял в нем с той же уверенностью и нисколько не смущался появляющимся дыркам на подоле походной чогори.
        - Нагиль сказал, чтобы я присматривал за юджон-ёнг, - говорил принц.
        - Скорее, чтобы я присматривала за тобой.
        Йонг теперь называли юджон-ёнг, не скрывая, имея в виду, что в Священном Городе, откуда появляются подобные ей, все могут стать драконами и летать. Отчасти в этом была виновата сама Йонг: она рассказала, что в будущем люди летают на металлических птицах и запускают в космос железные дома-цилиндры. Она всматривалась в созвездия на небосводе Чосона и искала знакомые ей звезды, рисуя поверх небесных карт свои собственные, и воины Нагиля звали ее сыта-голь, «девушка со звезды». Йонг слышала это и невольно сравнивала себя с героем Ким Су Хёна[106 - Актер, известный по дораме «Человек со звезды» 2013 года выпуска - про инопланетянина, застрявшего на земле на 400 лет] - оставалось надеяться, что его участь она не повторит.
        Йонг окончательно поправилась и теперь спала в женских казармах вместе с дочерьми, хотя те так и не приняли юджон-ёнг несмотря на изменившееся положение и неодобрительно хмурились всякий раз, стоило Йонг позвать их командира по имени. Она использовала панмаль[107 - Дословно «полуречь», обращение по личному имени. Согласно корейскому этикету обращений, панмаль допустима только между родителями и детьми или между близкими друзьями, Йонг использует личные имена и обращение на «ты», чтобы избежать путаницы (с Нагилем) и по привычке, повторяя за принцем.] и в общении с королевской особой, что должно было задевать принца, но Ли Хон уязвленным себя не чувствовал.
        - Мне никто не «тыкает», кроме тебя и Нагиля, - повторял Ли Хон. - Это, знаешь ли, приятное разнообразие после королевского двора и бесчисленных евнухов, подвывающих тебе в спину всякий раз, когда ты решаешься пройтись от дворца к дворцу чуть быстрее павлина. Пён-ха-а-а[108 - Обращение к корейским королевским особам ниже в иерархии, чем правящий монарх, чаще всего к принцам], не ходите так быстро!
        - Счастлива нести радость Его Высочеству, - отвечала ему Йонг. - Раз это так тебя веселит, могу придумать тебе обидное прозвище. Думаю, твоим евнухам такое даже в голову не приходило.
        - Думаю, мои евнухи называли меня словами и пострашнее.
        - Если ты был таким вот капризным принцем, то разумеется, называли. Принц-гадюка? Принц-имуги? Разведенка[109 - «Лихон» по-корейски дословно значит «расторжение брака, развод»]?
        Ли Хон смотрел на девушку и не мог понять, на каком языке она разговаривает и кого пытается рассмешить.
        Нагиль сказал, что через пару дней ополчение, созванное принцем, соберется в долине, и им придется выдвигаться к Конджу, где у девушки будет больше возможностей отдыхать и набираться сил. Йонг понимала, что времени на это у нее нет. Согласно теории о Лазурном Драконе, которую она вывела, какие-то черные дыры должны были появляться на землях Чосона в очень определенный день лунного цикла и держаться от четырнадцати до двадцати девяти дней. Но до сих пор ей сложно было выверять все по ночному небу этого мира.
        Она не знала, сколько дней висела черная дыра на Тэмадо, не знала, сколько продержались врата у Тоннэ. Нагиль уверял, что у Белой Горы на севере страны бездна открыла глаз на двадцать девять дней - это была точка под гаммой Стрельца, в созвездии Лазурного Дракона ее называли веялкой. Его корень держался двадцать восемь дней, а шея у Тоннэ - меньше почти вполовину.
        У нее не было доступа к нужной информации, не было телескопов и компьютеров, способных вычислить любые данные - были только карты, собственное терпение и очень мало времени.
        Иногда ей помогала Лан, но от помощи шаманки вреда было больше - она говорила настолько туманными фразами, что Йонг, первое время впитывающая ее слова, как жаждущий знаний ребенок, бросалась из крайности в крайность, то пытаясь применить все советы мудан на практике, то выковыривая из них смысл по крупице и все равно теряя контроль над собой.
        - Наберись смелости взглянуть своему дракону в глаза, - говорила Лан, прищелкивая языком, когда Йонг садилась подле ее шатра, чтобы послушать историю Чосона, а попадала на уроки драконоведения. В такие моменты Йонг чувствовала себя неусидчивым ребенком на уроках учителя Ина. Она и. в школе не любила длинные занудные лекции.
        - Я не хочу взращивать в себе дракона, Лан, - цедила девушка сквозь зубы и утекающее в землю терпение. - Дракон не поможет мне вернуться домой.
        - Пока ты не сделаешь выбор, ты не вернешься домой, - отвечала шаманка и снова заставляла Йонг страдать от косноязычных формулировок.
        В ночь перед приходом ополчения Йонг сидела рядом с Ли Хоном в его покоях и рассказывала принцу о черных дырах. Стоящий у шаткой двери Вон Бин изредка качал головой, и Йонг всякий раз делала вид, что не замечает, как вытягивается от удивления лицо воина.
        - Я работаю всего полтора года, все еще младший сотрудник. Но мне поручали задачи по расчетам аккреационных вспышек и всяких подобных вещей, и мне нравилось. А теперь я вожусь с астрономией уровня первого класса и понимаю целое ничего.
        - У меня ноль догадок, о чем ты говоришь, - закатил глаза принц, - я понимаю еще меньше тебя. Так ты говоришь, в этом твоем Сонгюнгване для людей неба был и Ким Рэ Вон? Как он там оказался, если у вас везде гении?
        - Я… не знаю, - искренне удивилась Йонг. - Он очень умен, он многое знал про черные дыры. Его отдел занимался ими вплотную, это наш выполнял какую-то функцию ассистента.
        - Кого?
        - Помощника, - поправилась девушка. - Думаю, сонб… Ким Рэ Вон-щи очень многое узнал, пока прыгал по черным дырам в поисках Металлического Дракона.
        Она задумалась - снова - о том, что врата в Священный Город могли вести в разные миры, а не в один, поскольку первый юджон-ёнг, мужчина, ничего не знал об истории Чосона, как и бедный Гу Ке Шин. Возможно ли, что Ким Рэ Вон приводил их из разных миров? Возможно ли, что по ту сторону черных дыр скрывались параллельные миры, миллионы и миллиарды версий одной и той же вселенной со своими изменениями?
        Впервые она подумала, что не хотела бы, чтобы подобная теория подтвердилась, потому что подтверждать это пришлось бы ей. Она не хотела попадать в еще одну измененную вселенную. Она хотела попасть домой.
        - Мы будем стоять под Конджу, ожидая японские войска? - спросила Йонг, отвлекаясь от невеселых мыслей.
        Ли Хон взглянул на Вон Бина, тот закивал:
        - Ёнгданте говорит, таков план.
        Она немного обижалась на командира за то, что он явно и неявно избегал ее, старался прятаться от пытливых взглядов Йонг в своих казармах и за ворохом карт и спинами своих воинов, ел отдельно ото всех, на что дочери недоуменно водили плечами и шипели на Сон Йонг, будто во всем виновата была она. Зато к вечеру, когда на горы опускались ночи и приносили холод и несвойственную поздней весне в долинах почти морозную свежесть, Нагиль появлялся рядом с девушкой и приносил ей то горячий рисовый чай, то шерстяное одеяло, то новые карты на истертых временем свитках. Словно вспоминал о ее существовании, когда на Чосон опускалась ночь. Словно позволял себе вспоминать о ее существовании лишь после захода солнца.
        Вот и теперь он явился уже после заката, без стука вошел в покои королевского высочества и остановился в косом дверном проеме. Короткий взгляд через плечо - и Вон Бин скрылся по ту сторону дверей.
        - Лан говорит, в ближайшее время может открыться глаз бездны.
        Йонг вскочила с лавки, которую делила вместе с Ли Хоном - Нагиль, если и подумал о чем-то, вслух ничего не сказал, только на мгновение свел брови к переносице, когда девушка отвела от него взгляд, будто испугалась.
        - Это проверенная информация? - спросила девушка.
        Нагиль вскинул одну бровь.
        - Лан видит только туманные образы, и не всегда мы понимаем их верным способом.
        Что не мешает шаманке наставлять Йонг на путь дракона каждый день по тридцать три раза и угрожать, что без него она в родной мир не вернется…
        - Мне… Мне надо что-то сделать?
        Нагиль окинул ее внимательным взглядом с ног до головы и отвел его в сторону, едва дотянулся до глаз девушки.
        - Только приготовиться и ждать, госпожа Сон Йонг. Я попросил Ёнчхоля и Боыма патрулировать подножия гор в той части, которую вы указали. Как только черная дыра появится на этих землях, я отведу вас к ней.
        На мгновение Йонг показалось, что он расстроен, но она отмела эту мысль сразу же, отсекла и закупорила в дальних комнатах своего подсознания. Эта мысль вызывала тревогу - поскольку не имела права на существование. Поскольку отзывалась в ее сердце невольной надеждой.
        - А мы уверены, что Ким Рэ Вон не станет поджидать ее у врат? - подал голос Ли Хон, и Йонг невольно вжала голову в плечи. Она уже думала об этом и не хотела признаваться себе в подтачивающем уверенность страхе - что сонбэ встретит ее у черной дыры и заберет к японскому генералу в обход Нагилю. Что Нагиль обернется драконом от ярости и убьет сонбэ. Что Йонг не сможет помешать им, как не сможет потом вернуться домой, не чувствуя себя виноватой.
        - Ким Рэ Вон не знает о новых вратах, - с сомнением произнес Нагиль, но меч на его поясе дрогнул и зазвенел.
        - Может быть, знает, - возразила Йонг нехотя. Нагиль нахмурился. - Он много знает о черных дырах, он разбирается в таких вещах, о которых никто прежде не задумывался… Это правда, я сама слушала его и каждый раз удивлялась. Что, если он проходил через черные дыры так часто, что успел изучить их?
        - Но вы можете…
        - Я не знаю всего, - прервала девушка. - Я вообще мало знаю. Действую по наитию, полагаюсь на интуицию и слова Лан. У сонб… у Ким Рэ Вона может не быть такой сильной шаманки, но он и сам справится.
        Нагиль выслушал ее сбивчивое объяснение и не выказал злости, которую Йонг ожидала. Кивнул, как только девушка закончила говорить и вышел из покоев принца, на его место тут же вернулся Вон Бин.
        И что это значит?
        - Не хотел бы я, чтобы эти двое сталкивались, - задумчиво протянул Ли Хон, и Йонг согласилась с ним сразу же. Она села на прежнее место к принцу, потянулась за картами, которые сегодня нашла в сундуках Нагиля. Он сам позволил ей искать все, что нужно в своих покоях, и первое время Йонг заходила к нему в казарму после дней и часов уговоров, а потом осмелела. Сегодня ее нашла Юн А, хихикнула, позволила себе шутку в адрес юджон-ёнг и тут же извинилась за это.
        Она была немножко влюблена в капитана, как и многие девушки, но к Йонг относилась теплее, чем остальные Дочери, и потому с ней было несложно общаться. Она была одной из первых, кто пополнил ряды лучниц в стане драконьего капитана, и несмотря на сходство с коллегой Йонг, отличалась от той сильнее, чем девушка поначалу предполагала.
        Отряд лучниц появился в драконьем войске после первой войны, когда опустошенные, разозленные женщины, оставшиеся без отцов, братьев и мужей, пришли к Нагилю искать поддержки. Нагиль только стал Драконом, не умел с ним общаться и не знал, чем помочь многим и многим обездоленным людям. Он покинул королевскую службу, отказался выполнять поручения короля сразу после победы над Тоётоми, и к нему примкнули чуть больше десяти воинов из его прежней стражи. Чун Сок с братом взялись обучить женщин военному делу, поскольку в свои деревни возвращаться те отказались. Так они стали Дочерьми в стане капитана-дракона. А после драконье войско окончательно потеряло расположение короля и осталось само по себе.
        - Почему Нагиль отказался от службы при дворце? - спросила Йонг, вспоминая разговор с Юн А. Принц, усиленно делавший вид, что разбирается в картах девушки, замер и нахмурился. - Кэмун пои?[110 - (драконий язык) что случилось?]
        Ли Хон подбирал слова, и Йонг, продолжая вглядываться в цепь гор, отсекающих земли Чосона от Медного моря, рассуждала сама с собой.
        - Вон Бин сказал, Драконы всегда служили королевскому двору, а учитель Нагиля был верным подданным короля. Нагиль отказался, потому что не должен был стать Драконом?
        - Потому что не смог кое-что выполнить, - наконец, ответил Ли Хон. Он вздохнул, и только тогда девушка обратила на него все свое внимание. Принц опустил лицо в ладони, Йонг пришлось вслушиваться в его слова, произносимые сквозь пальцы с глухим дыханием. - Не всегда все складывается так, как нам того хочется, госпожа Сон Йонг. Даже Нагиль не настолько всесильный, как ты о нем думаешь…
        - Я не думаю, что он всесилен.
        - Как о нем многие думают, - поправил себя Ли Хон. Выпрямился, опустил руки и продолжил. - Послушай, Йонг-щи, ты должна понимать: иногда, как бы мы ни старались, какие бы силы ни прикладывали, намеченным планам не суждено сбыться, в них вмешиваются другие люди и обстоятельства, и все идет наперекосяк. Нам остается смириться и жить с тем, что случилось, в мире, где не все подчиняется нашим желаниям.
        Йонг слушала, чувствуя, как немеют пальцы.
        - К чему ты ведешь?
        Принц смотрел в сторону.
        - В конце войны японцы пробились к столице. Нашу армию зажали в землях Медной козы, отрезали от Хансона. Король приказал Нагилю отправиться во дворец и забрать оттуда королеву и ее сына, пока не поздно.
        Неужели…
        - Нагиль не успел. Мы слишком поздно спохватились, столица была в осаде, у нас не хватало людей. Даже Дракон не смог пробиться ко дворцу вовремя. Королева и ее сын погибли. Нагиль выжег дотла весь королевский двор, японцы дрогнули и сбежали. Но было поздно.
        Мерно стучал за стенами хижины топор, звенели мечи в наскоро сколоченной кузнице. В такт глухим ударам билось сердце Сон Йонг, она смотрела на принца, не мигая, и почти не дышала.
        - Мне так жаль, - тихо прошептала она на выдохе. Принц криво улыбнулся, глядя куда-то за пределы существующего времени, проживая трагические события вновь.
        - Как я и сказал, не всегда мы способны что-то изменить. В тот раз у Нагиля не получилось. Никто бы не смог.
        Вон Бин, слушавший принца вместе с Йонг, опустил глаза в пол, но кивал, соглашаясь с каждым его словом. Йонг поборола в себе желание кинуться к принцу с объятиями - они бы не спасли его и ничего бы не решили.
        - Королевская семья лишилась наследника, король впал в отчаяние. Казнить Нагиля он не мог - война продолжалась, и стране нужен был Великий Зверь. В каком-то смысле гибель королевы и принца спасла нас: весть об их смерти сплотила нас сильнее прежнего, мы разбили японское войско на землях Медной козы, а потом оттянули их от столицы. Мы победили.
        - И король лишил Нагиля титула?
        - Он сам отказался. Сказал, что потерял право защищать королевскую семью, хотя король грозился, что казнит его за неповиновение.
        Между Йонг и Ли Хоном воздух заполнялся отзвучавшими словами, те разбухали, точно рисовые зерна в воде, набирали вес, мешали дышать. Никаким утешениям и сожалениям здесь не нашлось места: оставалось только молчать, пережидая, когда схлынут потревоженные разговором воспоминания. Йонг медленно моргала, и на обратной стороне век отпечатывались лица убитой королевы и ее сына. Она не знала, как те выглядят, но воображение дорисовывало за нее - бледную кожу Ее Величества с темными глазами в обрамлении густых ресниц, по-королевски точеный нос, тонкие брови, густую косу, забранную в низкий тугой пучок с золотой заколкой. Ее сын представлялся Йонг чуть старше Ли Хона, возможно: прямой нос, высоко вздернутый подбородок, острые скулы, обтянутые гладкой кожей без изъянов, надменный взгляд. Королевские особы, каких изображали дорамы в мире Йонг, вряд ли жили в этом Чосоне, но других примеров у девушки не было, и потому погибший принц виделся ей одним из актеров сагыка - Пак Бо Гомом[111 - Южно-корейский актер, играл принца в исторической дораме «Лунный свет, очерченный облаками»] или кем-то из плеяды красавцев
вокруг молоденькой Айю[112 - Имеется в виду дорама «Алые сердца», где у главной героини-попаданки, сыгранной актрисой Айю, в партнерах было несколько известных актеров, которые играли принцев в очереди на престол].
        - Вы были похожи? - спросила Йонг. Голос предал ее и вопрос прозвучал сухо и скованно, но все же вытянул Ли Хона из вязкого болота собственных мыслей.
        - Немного. У нас были разные матери, но все говорили, что наследный принц взял больше от отца, чем я. Думаю, их сходство и наши различия с возрастом стали бы еще более очевидными. Ему было шесть.
        Образ, придуманный Йонг, разбился с оглушительным треском и осыпался в ноги девушке.
        - Он был младше тебя?..
        Принц кивнул.
        - Да, он родился, когда мне было одиннадцать.
        В истории государства Йонг Ли Хон тоже был старшим сыном своего отца от незнатной наложницы, и король назначил его своим наследником после смерти бездетной королевы. Но позже он взял в жены новую королеву, та подарила ему сына, который должен был занять трон. Король умер, когда маленькому принцу не было и трех лет. На престол сел Ли Хон. Он отправил вдовствующую королеву в изгнание, а юного принца сослал на Канхвадо[113 - Остров на западном побережье Южной Кореи], где тот вскоре умер. В истории Кореи, какую знала Йонг, Ли Хон пришел к власти кровавым путем и многих казнил за измены в начале своего правления.
        Сидящий рядом с ней принц совсем не походил на человека, способного поднять меч против брата.
        - Поэтому наследным принцем стал ты, - заключила Йонг, следуя за своими тягостными размышлениями. Ли Хон просто кивнул.
        - Я не знаю, что нам готовит будущее, - сказал он. - И никто не знает, разве что вездесущая Лан может внести ясность, но ты и сама знаешь, насколько туманны ее предсказания - там важных слов по одной капле на целое море зловещих пророчеств. Но я сделаю все, чтобы прошлое не повторилось и не коснулось моей семьи и моего государства, если стану королем.
        Не когда. Если. В свете неверной лампы с догорающим язычком пламени профиль наследного принца обрисовывался тусклыми мазками желтоватого света, а тени ложились на его щеки и скулы густыми пятнами. Контраст, который видела в его образе Йонг сейчас, не укладывался в ее знания о Ли Хоне. Мог бы он править страной, не готовясь к этому с детства?
        У них с Нагилем было больше общего, чем они, вероятно, осознавали.
        - Неудивительно, что вы с капитаном так дружны, - улыбнулась девушка, и принц покосился на нее с проступающей в лице радостью.
        - Твои слова - да нашему ёнгданте в уши. Я твержу ему об этом постоянно, но слушает ли он? - Ли Хон усмехнулся, окончательно стряхивая с себя непривычную для него тоску. - Пусть познакомились мы при весьма неординарных обстоятельствах, он мог бы забыть прошлое и двигаться дальше, верно же? В конце концов, что, как не неудавшееся убийство делает людей друзьями, да?
        - Неудавшееся что? - переспросила Йонг, почти ощутимо врезаясь в слова Ли Хона. Тот широко улыбнулся и вдруг подмигнул ей.
        - О, ты не знала? Нагиль должен был убить меня полгода назад.
        15
        Утро Йонг уже давно начиналось не с привычного плейлиста в MelOn[114 - Музыкальное приложение, популярное в Южной Корее] и чашки кофе во время суматошных сборов на работу, но в день, когда к драконьему войску присоединилась часть ополчения, девушка проснулась от жутких криков, каких прежде не слышала. Она вскочила одновременно с Дочерьми, наскоро запихнула себя в ханбок и выскочила из казармы.
        В долину стекались люди, много людей. Их было больше, чем Йонг предполагала, и посреди образовавшегося хаоса зычный голос Чун Сока растворялся в прочих звуках: ржали кони, звенели телеги со скарбом, с рассвета пылали очаги кузницы, в которой теперь высились целые горы металла, а крестьяне, вооруженные вилами и ножами, все покрытые пылью и потом после долгой дороги, суетились, словно скопления убегающих звезд[115 - звезды, которые движутся с аномально высокой скоростью по отношению к окружающей межзвёздной среде].
        - Не мешайтесь под ногами, сыта-голь, - попросила Га Ин и скрылась за спинами воинов и крестьян. Просьба из уст сыгунгарра вновь прозвучала резким глухим приказом, но Йонг мысленно согласилась с ней и решила обойти толпу, направляясь к капитанской казарме.
        У дверей ее ждал не Нагиль, а Вон Бин.
        - Капитан занят, - сказал он, поклонившись. Йонг кивнула в ответ, осмотрела разродившийся хаос из тел.
        - Когда мы снимемся с места? - спросила она. Вон Бин хотел пожать плечами, но передумал.
        - Должны бы сегодня, но вряд ли капитану удастся организовать переход должным образом. Может быть, завтра.
        Значит, Йонг стоит подготовиться к длинному изнуряющему путешествию через Пустые земли. Они должны будут спуститься по течению Нактогана, пройти по широким торговым путям и встать под Конджу, но дорога будет не из легких. Нагиль предупредил, что идти придется быстро и с короткими остановками на ночлег и перекус - по его планам, разбухшее войско окажется у границ города к началу следующей недели, и на переход у них будет три дня.
        По предположениям Йонг и Лан следующие врата в Священный Город откроются в Единых горах за Конджу, где берет начало река Кым. Один из истоков, полагала шаманка, окажется пристанищем очередного глаза Бездны.
        От Конджу до Единых гор - день пути или несколько минут полета на спине Дракона. Как только врата откроются, у Йонг будет слишком мало времени на раздумья и приготовления.
        Погруженная в тягучие мысли, Йонг кое-как завтракала, прислушиваясь к жужжащим речам вокруг. Крестьяне говорили на разных диалектах, в их словах появлялись то булькающие, пузырящиеся звуки, будто от кипящей в котле воды, то переливы, точно изо рта в рот перетекал ручей, то сухие короткие выдохи, в каких можно было распознать жителя пустынных земель. Многие явились на зов Дракона с побережья, уже охваченного японскими силами, кто-то пришел с земель Желтой Собаки. У Конджу Нагиль ожидал встречи со второй частью ополчения, состоящее из крестьян с севера и немногочисленных воинов из числа королевской стражи и пограничников.
        Йонг слушала чужие разговоры, вылавливая в них сомнения и страхи, преследовавшие и ее который день.
        Она позавтракала и пошла к невысокой возвышенности у окраины лагеря. Вон Бин шел рядом с девушкой, пока его собратья разбирали оружие и порох и готовились к будущим битвам. Смотреть на это даже со стороны было боязно и тревожно: Йонг никогда не сталкивалась с настоящим сражением и не знала, на что оно может быть похоже. Одно дело, когда видишь это на экране в монтажной склейке, с наложенной эпической музыкой, и совсем другое - если сталкиваешься нос к носу с мечами и стрелами, щитами и доспехами, за которыми скрываются живые люди.
        Нагиль верил, что Йонг отправится домой до того, как в преддвериях Конджу разразится битва за столицу его Чосона. Йонг тоже хотела бы в это верить.
        Пока ты не сделаешь выбор, домой не вернешься.
        Йонг поежилась от внезапно окатившего ее с головы до ног холода и потянулась к Вон Бину, медленно идущему рядом на почтительном расстоянии в пару шагов.
        - Вон Бин?
        - Да, сыта-голь.
        - Как думаешь, я могу попросить Дэ Квана обучить меня каким-то приемам?
        Вон Бин запнулся о попавшийся на пути камень и взглянул на Йонг с удивлением, но тут же взял себя в руки.
        - Тырсэгарра может показать, как защищаться. Думаю, вам это пригодится, госпожа Сон Йонг.
        Девушка улыбнулась и пошагала уже увереннее. Свой скромный запас вещей - паджи и плотную чогори черного цвета - она уже связала в узелок, припрятав туда кинжал, подаренный ей Нагилем, и корешки колокольчика от Чжи Хо, и теперь не знала, чем занять себя, чтобы не волноваться по поводу пугающего будущего, уже протягивающего к ней руки. Над Чосоном сгущались тучи, и хотя погода становилась теплее с каждым днем, а солнце сияло в небе и лучи его забирались в каждый уголок деревни духов, нарастающий страх каждую секунду грозил выбить почву из-под ног Йонг.
        Ей нужна была хоть какая-то сила, которая поможет сохранить себя в этом очаге войны, злой и несправедливой не только для девушки, но и для всех людей этого мира. Даже для японцев. Йонг прятала в глубине души сомнения, что и сонбэ Рэ Вон не хотел сражений на территории своей страны.
        О том, чтобы подступиться к Дэ Квану сегодня, не могло быть и речи, но Йонг все же добралась до тренировочного поля, которое тырсэгарра занимал каждое утро и каждый вечер, обучая своих воинов. Они с Вон Бином прошли через бамбуковую рощу, и девушка застыла на границе между ним и открытым полем.
        Тридцать воинов дракона упражнялись под командованием Дэ Квана и оттачивали удары меча, следуя частому такту боевого барабана.
        - Ораёнъ, сыта-голь, - не глядя в ее сторону, поприветствовал Йонг Третий Коготь. - Чем могу быть полезен?
        Йонг медлила, наблюдая, как ближайший к ним воин, Нам Джун, молодой парень с густой шевелюрой и тонким хвостиком на затылке, взмахивает мечом и распарывает им воздух. Лезвие скользило, подчиненное стремительным движениям, оружие казалось продолжением его руки. Нам Джуну было чуть больше двадцати, лицо еще не покрывали ни морщины, ни шрамы, и легко было поверить, что в мире девушки они могли оказаться друзьями с крохотной разницей в возрасте. Сейчас же Йонг видела перед собой воина, который знал, что меч был оружием, созданным для убийства, а искусство владения им - искусством убивать.
        На тренировочном поле Нам Джун и все воины были единым механизмом, они одинаково били по воздуху, одинаково поворачивались вокруг своей оси, одинаково же шагали из стороны в сторону. И дышали в едином ритме.
        - Я хотела… - начала Йонг, завороженная слаженными движениями всех двадцати воинов. - Ты не мог бы научить меня тоже?
        - Простите? - Дэ Кван повернулся к ней, сбиваясь с ритма, и Нам Джун вместе с остальными замер с занесенным над головой мечом. Кажется, эта стойка называлась крышей.
        - Я ни разу не держала в руках меч, - бросилась в объяснения девушка. - И я ничего в этом не смыслю, но мне бы хотелось научиться защищать себя. Уклоняться от ударов противника. Может, есть какие-то приемы, которые я могла бы освоить?
        Дэ Кван дал отмашку, воины опустили мечи в землю и обратили внимание на совсем сбившуюся Сон Йонг. Девушка переступила с кочки на ровную землю, чувствуя, как подбирается к ней прежняя неуверенность.
        - Я не хочу быть мишенью японцев, - сказала она и посмотрела в лицо Дэ Квана. Тот склонил голову, как всегда вынуждая ее говорить и говорить, поясняя свою мысль. В редких беседах с тырсэгарра слова Йонг растекались водой и не подчинялись ей. Дэ Кван каждую свою короткую фразу превращал в хаша[116 - (драконий язык) стрела. У слова несколько значений, среди них еще «иди» и «вперед»] - стрелу, бьющую точно в цель.
        - Вы их мишень, хотите того или нет, - пригвоздил Дэ Кван. Йонг закивала, облизывая пересохшие губы.
        - Да, это ничего не изменит. Но я бы хотела знать, что между мной и ними стоит не только Дракон или твое войско. Если случится так, что я окажусь одна среди них, мне бы не помешала даже слабая возможность защитить себя.
        Не счастливый случай. Не Нагиль. Она должна была знать, что у нее есть попытка вырваться из рук японцев самостоятельно или хотя бы дать Дракону время спасти себя.
        Дэ Кван, наконец, кивнул. Новый сигнал - и воины повернулись к нему спиной, обратили взоры на стоящего в центре поля Хва До, самого старшего среди них.
        - Чонбисэ![117 - (драконий язык) приготовиться] - взревел тот. - Паранэ![118 - (драконий язык) замах. Также значит «ветер», «воздух» и любой удар меча по касательной к земле]
        Все войско сделало выпад вперед, в растертые по небу облака впились острия мечей. Дэ Кван дал знак барабанщику, и тот увеличил темп.
        - Пойдемте со мной, юджон-ёнг, - позвал Дэ Кван. Йонг, ожидающая, что тырсэгарра погонит ее с поля и в крайнем случае пригласит ее на пробный урок в более удобное время, замешкалась. - У вас не будет другого случая. Завтра мы пойдем к Конджу, госпожа.
        Йонг сорвалась с места вслед за Дэ Кваном, молчавший все это время Вон Бин шел рядом. Обычно он не пропускал тренировок тырсэгарра, но сегодня не отходил от девушки, и Йонг гадала, было ли это приказом капитана или же его личным желанием. Вряд ли, решила все-таки девушка, Вон Бин стал бы отлынивать от упражнений Третьего Когтя по своей воле.
        Дэ Кван завел Йонг в бамбуковую рощу, где стук барабана и крики Хва До терялись среди зеленых стволов и тонули в завываниях ветра, и остановился. В руках у него оказалась палка, он покрутил ее между пальцами и кинул девушке.
        - Ловите.
        Йонг не ожидала нападения, а потому схватила пальцами воздух. Палка упала ей в ноги. Она подняла ее, краснея против воли. Такой себе из нее ученик мастера боевого искусства. Дэ Кван ничего не ждал от юджон-ёнг, и удивления на его лице девушка не заметила.
        - Я учил вас правильно дышать, чтобы чувствовать в себе ци, - вздохнул Третий Коготь. - Вы упражнялись? Капитан сказал, это помогло вам поставить барьер.
        Йонг осторожно кивнула.
        - Мне кажется, я смогла ощутить ци, когда появился барьер. Как будто дно реки забирало из меня силу.
        - Вы не должны были отдавать свое, - возразил Дэ Кван. - Правильное дыхание помогает направлять потоки ци и делает тело проводником. В этом заключается искусство тайцзи-цюань: Энергия следует за Намерением, чтобы обратить силу против вас. Чужую силу, не вашу. Ваша остается с вами.
        - Но ты говорил, что нужно уметь отдавать тоже, - нахмурилась Йонг. Дэ Кван кивнул.
        - Так точно. Тем не менее, стихия - мощный поток, которому не нужна помощь вашего ци. Выращивая дерево, вы не применяете много усилий, но в то же время не забываете о его существовании. Стихия сильнее человека, и если не уметь контролировать свою ци, можно отдать ее без остатка. Так делать нельзя, юджон-ёнг.
        Он повернулся к девушке боком, уперся ногами в землю и взглядом попросил ее повторить. Йонг сделала то же самое, не выпуская палку из рук.
        - Ву-вонг ву-чу. «Не забывай о своей ци или помоги ее росту». Вы поймете со временем, - Дэ Кван глубоко вдохнул, задержал в себе воздух и выдохнул. - Тренируя дыхание каждый день, вы учитесь наращивать в себе ци. Это постепенный и долгий процесс, во время которого ваша внутренняя сила, цзин[119 - Понятие внутренней силы в тайцзи], растет.
        Он сделал еще пару вдохов, замер на мгновение, и вдруг выкинул вперед руку. Его ладонь прошла по воздуху, словно лезвие, и летящий между ним и Йонг лист дрогнул и разорвался на две половины, точно в руках Дэ Квана в самом деле был меч. Холь.
        - Физическая сила - важный аспект, но она не будет играть никакой роли без духовных практик, - сказал тырсэгарра. - Тренируйте разум, слушайте свое тело и следуйте потоку ци в себе, чтобы ощутить, как Энергия превращается в Силу. Но для этого… - он поменял стойку, взмахом руки приказал Йонг опустить палку в землю, и повернуться к нему лицом. - Вы должны понимать, что вы делаете и для чего. Физическая сила без ума - плохой путь, и он не приведет к успеху. Учитесь концентрации, юджон-ёнг.
        Дэ Кван показал несколько стоек, предупредив, что те будут приносить ей дискомфорт, и только после медлительных, вдумчивых тренировок она сможет понять ощущать ци.
        - Только наращивая ци, вы сможете обрести цзин.
        Он ушел, оставив девушку с Вон Бином, и Йонг потратила весь день только на попытки сконцентрироваться. Как и говорил тырсэгарра, ее беспокоило все вокруг: как едва ощутимо дрожит под ногами земля от ритмичных шагов драконьего войска на тренировочном поле рядом, как шелестит листвой ветер в кронах рощи, как ноют спина и руки, как хочется спать… Дэ Кван сказал, что истинная сущность тайцзи - вовлеченность, которой сопутствует отстраненность, но чтобы достичь хотя бы первого, ей предстоит потратить немало дней, а быть может и месяцев.
        С такой скоростью у Йонг не будет ни одного шанса на освоение хоть каких-то приемов самозащиты.
        - У меня нет на это времени, - вздохнула Йонг после часа, проведенного в бамбуковой роще наедине с молчаливым Вон Бином. Тот стоял неподвижно в той же позе, что и девушка. Йонг замечала, что воины Нагиля дышали почти в едином ритме даже вне тренировок Дэ Квана: стоящие на постах по ночам Чжун Ги и Кон Ву слушали ветер и направляли свои ци вдоль его потоков, Бумин, даже раскладывая еду по мискам из большого котла на общих обедах, мог запросто замереть, если сбивался с такта, и продолжал только после того, как сконцентрируется. Воины дракона учились постоянно - и потому, должно быть, на поле боя им не было равных.
        Каждую секунду они наращивали свое Ци и превращали его в Цзин. И силы их, возможно, хватило бы, чтобы одолеть тысячу японцев Тоётоми.
        - Если не научитесь правильному дыханию, сыта-голь, - протянул Вон Бин, не открывая глаз, - то не сможете освоить простые техники боя. Без дыхания не будет и концентрации, без концентрации не будет силы, без силы…
        - Не будет защиты, - закончила за него Йонг, с раздражением почесав лоб. От неудобной позы у нее ныло все тело, ноги начинали гудеть и тряслись колени. Пресловутый дракон, к которому взывала Лан, никак ей не помогал.
        Ну и толку-то от него?
        - Я слышала, Нагиль и Рэ Вон учились восемь лет, прежде чем смогли контролировать ци, - сказала Йонг. Ног она уже не чувствовала, живот крутило от голода. Стоит ли ей прерваться на обед? Стоит ли ей оставить попытки выучить то, на что у способных учеников мастера-дракона ушло столько времени?
        - Да, но им нужен был полный контроль, а вам - всего лишь прочувствовать поток. Под присмотром тырсэгарра вы сможете это уже через месяц, если будете все делать правильно.
        - Вон Бин, - вздохнула девушка, окончательно сдаваясь. - Через месяц меня здесь уже не будет.
        - О, точно.
        Он опустил голову и несколько приуныл, похоже.
        - А ты бы хотел… - осторожно начала Йонг, - ты бы хотел, чтобы я осталась?
        Вон Бин покраснел и ничего не ответил. Кажется, это означало «да».
        Что бы на подобный вопрос ответил Нагиль? Ей нельзя было думать об этом.
        Они покинули рощу, когда в деревню уже опускалось солнце. У Йонг болело все, каждая клеточка уставшего тела, и ни о какой внутренней силе она даже не помышляла и ци не чувствовала - вместо нее дань-тянь[120 - Область чуть ниже пупка, своеобразный энергетический резервуар ци], о котором твердил Дэ Кван, захватило сосущее чувство голода.
        - А правда, что Нагиль провел в медитациях под водопадом три месяца перед тем, как стать Драконом? - спросила Йонг на подходе к деревне. Та гудела, и тише не становилась: крестьяне из ополчения снова собирались в долине, чтобы вместе поесть и послушать ёнгданте.
        - Да, и питался только пшеничными колосками, - закивал Вон Бин. - Говорят, во время медитации он смог повернуть вспять реку, и вода пошла вверх.
        Нагиль раздавал указания, стоя на крыльце главного дома, и собравшиеся вокруг крестьяне внимали его словам, точно он был их истинным правителем. Йонг прошла позади толпы и шмыгнула в кухню к деду Пхи, чтобы не мешаться под ногами, как ее и просили.
        - Вы разве не должны медитировать? - спросил ее неожиданно объявившийся под навесом Чун Сок. Йонг вздрогнула и покосилась на пуримгарра с нескрываемым раздражением.
        - А ты разве не должен раздавать приказы ополчению? - скривилась она. Чун Сок нахмурился, опускаясь на лавку.
        Дед Пхи, матушка Кёнха и Ган уже расставляли миски с сегодняшней похлебкой из рыбы, пойманной утром в Накто, и перешептывались между собой. Йонг слышала, что Нагиль хочет забрать их с собой в Конджу: барьер спадет сразу после того, как они покинут речную долину, и люди останутся без защиты перед лицом надвигающегося японского войска. Дед Пхи и матушка Кёнха были самыми старыми в деревне. Для них переход будет еще более трудным, чем для неподготовленной к военным походам Йонг.
        - Слышал, вы хотите освоить самооборону, - заявил Чун Сок, как только Йонг нехотя присоединилась к нему и опустила ложку в миску перед собой. Матушка Кёнха вновь подала ей мясной бульон.
        По каким-то тайным наставлениям Лан ей подавали похлебки с рисом и женьшенем, хотя Йонг настойчиво отказывалась питаться так сытно, пока другие ели суп из речных водорослей и рыбу. Она думала, из-за этого Дочери тоже будут воротить нос при виде мисок для Йонг, но те разозлились только на третий день, когда девушка спорила с Нагилем. Он сказал: «Вам нужно есть больше, госпожа Сон Йонг», а позже отдал ей «лишнюю порцию». Она не была лишней. Она была его.
        - Естественное желание для той, кому грозит целое японское войско во главе с генералом, - отрезала Йонг, злясь теперь ненадуманно.
        После ее признания Чун Сок перестал беспокоить девушку и однажды даже принес ей плед, когда она пожаловалась на холода по ночам. Они почти не разговаривали и старались избегать друг друга, так что сидеть рядом с ним за общим столом сейчас было непривычно и неудобно.
        - Говорят, скоро вы покинете наш мир, - бросил Чун Сок и тут же отпил воды, так что Йонг показалось, что слова он проглотил вместе с едой. - Если все пройдет по плану капитана, вам не понадобится спасаться самостоятельно.
        - Мы не знаем, как все пройдет, - надавила Йонг, поминая свои сомнения. Ким Рэ Вон все еще мог поджидать ее в месте появления врат, там же могли оказаться его асигару и целый генерал Тоётоми вместе с половиной своего войска. При таком раскладе никакого свободного прохода до глаза Бездны ей не светит. - Подстраховка не помешает.
        - Под-что? - крякнули одновременно Вон Бин и Юн А, сидящие напротив. Йонг не успела объясниться.
        - Приходите на поле для стрельбы после захода солнца, - сказал вдруг Чун Сок и встал с места, кидая ложку на стол. - И прихватите с собой какую-то палку подлиннее. Не ту, с которой вы сегодня проторчали в позе кривой стрелы полдня.
        - Это были «лук и стрела», а не «кривая стрела»! - крикнула ему вслед Йонг, но Чун Сок ушел, удостоив ее ленивого взмаха руки. Девушка рассердилась еще сильнее.
        - Больше было похоже на кривой рог, чем на стрелу, - хихикнула Юн А, нисколько не краснея в отличие от Вон Бина. - Мы вас видели, все в лагере теперь говорят, что юджон-ёнг тренирует тайцзи из Священного Города.
        - Потому что вы путаете позы, - пояснил Вон Бин со вздохом. - Простите, сыта-голь. Все равно важнее сейчас дыхание, а не точное положение рук и ног.
        Важнее было научиться держать меч или, на худой конец, кинжал и знать, что им можно остановить врага. Важнее было не сталкиваться с тем, кто сильнее Йонг, лицом к лицу. Важнее было не попасться сонбэ Рэ Вону.
        - Что за слухи о священном тайцзи из другого мира? - раздался возглас Его Высочества. Принц нашел взглядом макушку Йонг и радостно заулыбался с другого конца стола. - Госпожа юджон-ёнг, вы хотите присоединиться к драконьему войску?
        Йонг устало выдохнула, проклиная чужое любопытство. После обеда тянущее чувство голода никуда не делось. Она подозревала, что это связано с ее неумелой медитацией и невозможностью контролировать даже собственные эмоции, не то что правильное дыхание, которое обещало вырастить в ней сильного воина.

* * *
        Чун Сок ждал ее на поле, хотя всю дорогу до него Йонг шла через силу, полагая, что воин передумал и забрал свое предложение обратно и не собирается возиться с ней, такой бесполезной и беспомощной. Но пуримгарра стоял рядом с деревянным цилиндром, полным длинных тяжелых стрел, в руках у него был его верный лук, а у ног лежал меч. Чун Сок дождался, когда Йонг подойдет к нему и остановится в неярком полукруге света от ближайшего факела.
        - Вы даже ходите так, что сбить вас с ног может и ветер, - вместо приветствия сказал воин. Йонг поморщилась.
        - Я полжизни провела, сидя в кабинетах, и спортом занималась только по принуждению.
        - Понятия не имею, о чем вы, - отсек возражения Чун Сок, - и японцы тоже не придадут вашим словам никакого значения, когда превратят вас в имуги.
        - Будем надеяться, до этого не дойдет.
        - Будем надеяться, вы покинете нас раньше.
        Чун Сок вскинул руку с зажатым в ней луком, заставив Йонг отшатнуться. Опустил его рядом со стрелами в высоком колчане и поднял с земли меч и обнажил его.
        - Палку вы позабыли. Отлично, перейдем сразу к настоящему оружию.
        Он протянул меч девушке. Меч был тяжелым, гораздо тяжелее, чем Йонг считала. Она обхватила рукоять двумя руками, но острие все равно воткнулось в землю с глухим стоном.
        - Как им… Я не могу его даже поднять!
        Йонг решила, что Чун Сок позвал ее смеха ради, но тот протянул к мечу руку и обхватил его у самой гарды двумя пальцами.
        - Вы должны понимать, с чем имеете дело. Меч - не просто инструмент в руках опытного воина, у него есть свой вес, свои габариты. Своя сила. Без ощущения этой силы вам ни за что не научиться противостоять ей.
        Меч выскользнул из вспотевших ладоней Йонг в руку Чун Сока, он подхватил его, словно тот весил меньше кинжала, и провернул в воздухе. Свет от факела мазнул по гладкому лезвию, Йонг поймала свое отражение в зеркальной глади оружия.
        На мгновение девушка пожалела, что не дождалась Вон Бина - его молчаливая поддержка не помешала бы. Но Вон Бин по настоянию Дэ Квана перебирал годный металл вместе с крестьянами, и разбираться с Чун Соком Йонг предстояло одной. С тех пор, как они заключили негласное перемирие, воин больше раздражал ее, чем на самом деле злил.
        Он не станет вредить ей по собственной воле - не в лагере Дракона, не после того, как пообещал Нагилю защищать ее наравне с остальными воинами.
        - Капитан подарил вам кинжал, - сказал Чун Сок и покосился на девушку. - Он при вас, кажется.
        Йонг посчитала, что припрятанное в складках чогори орудие не помешает ей этой темной ночью, но вытащила его на свет без стеснения. Зачем скрывать, что пуримгарра она доверяет чуть меньше, чем другим воинам.
        - Отлично, - сказал Чун Сок, не меняя тона. - Будете защищаться им.
        - От меча?! - воскликнула Йонг и тут же вскинула руку, когда Чун Сок шагнул к ней и замахнулся.
        16
        Шли медленнее, чем предсказывал Нагиль, но Йонг все равно спотыкалась о каждый камень и уставала быстро, и коротких передышек не хватало, чтобы восполнить силы. Она пыталась дышать, как учил Дэ Кван и подсказывал Вон Бин, только полупустой желудок гудел, ноги ее не слушались, а руки висели вдоль тела бесполезными канатами, почти неподъемными из-за ночной тренировки с Чун Соком. Тот заставил девушку уклоняться от ударов своего меча, и Йонг по-настоящему боялась за свою жизнь, а потому концентрировалась на любом движении воина. Чун Сок, хоть и считал себя невольным помощником девушки, на деле мечтал, похоже, раздробить ей череп, а потом сказать капитану, что юджон-ёнг сама провинилась.
        Всю первую половину дня Йонг в сторону пуримгарра не смотрела - не было сил даже на злость.
        - Обед! - радостно объявил кто-то в начале их длинной колонны, и Йонг с облегчением опустилась прямо на землю.
        - Я принесу еды, - сказал Вон Бин и скрылся среди своих соратников. Те распластались вдоль широкой пустынной дороги: снимали с себя тюки с вещами, Кон Ву повел к воде лошадей, Га Ин раздавала указания Дочерям.
        Лучницы спускались к основному потоку людей с нагорья, отчитывались перед сыгунгарра и скрывались в перелеске, указывая дальнейший путь. Йонг в который раз убеждалась, что в походных условиях им не было равных. Легкие, бесшумные, все подмечающие. Могла ли она стать такой же и приносить больше пользы капитану и его войску?..
        Га Ин разговаривала с Иль Су. Девушка сжимала лук, за спиной у нее висел колчан с короткими стрелами, и теперь она выглядела так, словно была Дочерью с рождения. Она все еще не говорила и не смотрела в сторону Йонг, и та гадала, сможет ли когда-нибудь бывшая крестьянка простить ее.
        Йонг не была виновата в смерти Иль Сана. Но была реальной и видимой, в отличие от Рэ Вона и его асигару. Кого-то Иль Су должна была обвинять.
        - Держите, - Вон Бин принес Йонг миску с походной кашей - тягучий рис с ростками кислого папоротника и маленький кусочек зажаренной утром дичи. У него была точно такая же порция. - В походе все питаются одинаково, сыта-голь.
        - Обу[121 - (драконий язык) спасибо], - поблагодарила Йонг. Стоящий неподалеку Нам Джун услышал ее и подошел и сел рядом.
        - Вы учите ёнглинъ, сыта-голь?
        - Немного. Вон Бин помогает мне. У меня хорошо получается?
        - Акаммаль[122 - (драконий язык) слабо, плохо]. Не очень, - добавил Нам Джун, заметив удивление на лице девушки. - Звуки должны быть жестче, тверже. Это же драконий язык, в нем нет места слабости.
        - Мягкость не равна слабости, - поправила его Йонг и тут же кивнула. - Но я поняла тебя. Обудаль[123 - (драконий язык) большое спасибо], Нам Джун-щи.
        - Дэ надаль, сыта-голь, - в тон ей ответил воин. После они не прерывались на разговоры - времени на обед у них было совсем немного, и тормозили они больше из-за нагруженных провизией и металлом лошадей. В походе, запоздало отметила Йонг, те значили куда больше людей.
        Как только с едой было покончено, кони напились воды и отдохнули, ёнгданте поднял войско в дальнейший путь. С Йонг они пересеклись только ранним утром, Нагиль коротко ей кивнул и скрылся, оставив напоследок шелковый мешочек с турмалином и ряд вопросов, от которых пухла голова.
        Мешочек с камнем бился о бедро Йонг при каждом шаге. Она не чувствовала связи с ним, о какой говорила Лан, и уж точно не брала от него силы - ни от камня, ни от земли, в недрах которой скрывалась железная руда, ни от спрятанного в узелке за спиной кинжала из чистой стали с вкраплениями авантюрина, несущего по словам той же шаманки нужную Йонг энергию Инь.
        - А как будет «солнце» на драконьем? - спросила Йонг, переступая по плоским камням через небольшой овраг на дороге. Вон Бин ответил после заметной паузы, пока его подначивали со спины идущие в шаге от них Нам Джун и Чжисоп, его побратим.
        - Сольтхэ, - сказал Вон Бин и шикнул на воинов.
        - А небо?
        - Сеныль.
        - Похоже на небо[124 - небо по-корейски «ханыль»], - заметила Йонг с придыханием. Идти было все сложнее, ноги гудели, желудок сводило, хотя она недавно поела и не должна была чувствовать такого голода.
        - Потому что ёнглинъ берет начало из корейского языка, - встрял в разговор Нам Джун. - Его придумал Чанхон-тэван[125 - Посмертное имя короля Седжона (1418 - 1450). Изобрел корейский алфавит. Его правление считается «золотым веком» в истории Кореи и государства Чосон.] вместе с ёнгданте Яннёном.
        - Со своим братом? - удивилась Йонг. Нам Джун и Вон Бин кивнули. - Его брат, принц Яннён, был Драконом?
        - Да, Драконом Воды, - добавил Чжисоп. - Он научил короля определять путь по звездам и изобрел дождемер.
        - Дэбак![126 - (корейск. слэнг) круто, офигеть] - воскликнула Йонг, не скрывая восхищения. - В моем мире король Седжон справился с изобретениями самостоятельно, а принц Яннён был свергнут с поста наследного принца, потому что не хотел быть королем и постоянно попадал в скандалы с наложницами.
        - Дэ-что?
        - Принц что?
        Нам Джун и Чжисоп обогнали Йонг и теперь шли спиной, путаясь в ногах.
        - Великий принц Яннён стал Драконом, Великий принц Хёрён[127 - Второй по старшинству брат короля Седжона. Он отказался от трона и стал буддийским монахом] - его Хранителем, а Чанхон-тэгун занял трон. Остальные братья короля были первой Лапой Дракона.
        - Седжон придумал Лапу Дракона?
        - Сэ. Чтобы остановить набеги японских пиратов. С тех пор у каждого Дракона в смутные времена был свой совет. Четыре Когтя, самые мудрые и сильные из генералов чосонской армии.
        Далеко впереди них раздавался голос Чун Сока, ему вторила эхом Га Ин. Самые сильные и мудрые генералы драконьего войска. Йонг прислушалась к выкрикам пуримгарра и несмотря на одолевающую ее все сильнее усталость и боль в теле мысленно согласилась с Нам Джуном. Чун Сок не был добрым к ней и часто спорил со своим командиром. Но вчера он дал ей немного больше, чем Дэ Кван и его дыхательные техники.
        - Кое-кто тут хотел бы стать Когтем, а? - поддел Чжисоп и покосился на Вон Бина. Тот вспыхнул.
        - Я не стану сражаться за чужое место! - тихо возмутился он. Слова потонули в общем ритме шагов ополчения. - Хочу быть Пятым Когтем.
        Нам Джун и Чжисоп переглянулись и разом притихли.
        - Забери свои слова обратно, отальбо[128 - (драконий язык) идиот, дурак]! - зашептал Нам Джун. - Нельзя такое говорить!
        Йонг отвлеклась от стягивающей живот тонкой ниточки боли и потянулась за внезапной тревогой воинов.
        - Почему? - нахмурилась она и сбилась с шага. Проклятье, дело же не в голоде, верно?.. - У дракона четыре когтя, но у человека - пять пальцев на руке.
        Нам Джун совсем сник, и Вон Бин, на удивление Йонг, не стал с ней соглашаться.
        - Мы не обычные воины. Лапа Дракона - не обычный совет, - пояснил Чжисоп нехотя. - Нельзя быть Пятым Когтем Дракона, сыта-голь.
        - Ин Гук был, - произнес Нам Джун еле слышно.
        - Вот именно. Ин Гук не должен был называть себя Пятым Когтем.
        Йонг слышала это имя несколько раз, когда драконье войско только узнало о ней. Ин Гука поминали рядом с юджон-ёнг сквозь зубы, шептались, когда Йонг проходила мимо, но уже через день все разговоры о нем утихли.
        - Кто такой… - начала было Йонг и замерла. Низ живота свело так сильно, что сомнений не оставалось - это не из-за голода.
        - Сыта-голь? - тут же вскинулся Вон Бин. Крестьяне и воины огибали девушку с громким недовольством, оглядывались, бросали ей раздраженные ругательства через окутавшую всех усталость.
        Йонг обхватила себя за талию, чувствуя, что от паники становится только хуже. Дэ Кван учил, что дыхание тайцзи помогает унять боль и выталкивает болезнь из тела, что правильный вдох и выдох поможет одолеть любой недуг. Только Йонг не умела дышать, зато с каждой секундой понимала: одно ци не спасет ее.
        - Я… Мне нужна помощь.
        Вон Бин кивнул и помчался вперед, расталкивая людей, Нам Джун и Чжисоп топтались на месте.
        - Вам плохо? Вы простудились? Куаргарра говорил, что вам может стать хуже.
        Чжи Хо! Он и его волшебные травы могли бы ослабить боль. Йонг огляделась, но никого, даже отдаленно напоминающего лекаря, не было видно рядом. Колонна из тел замедлилась, немногословные разговоры превратились в пчелиный рой, вторя пульсирующей ломоте, что растекалась по телу вместе со слабостью. Вот, что это было. Не голод. Не усталость. Не привычная злость на Чун Сока.
        Йонг села, когда очередной спазм скрутил ее до мельтешащих перед глазами точек, и охнула, стон ушел в землю. Нам Джун запаниковал.
        - Сыта-голь! Что нам сделать?
        - Найди Чжи Хо, дурень! - Чжисоп толкнул брата в жужжащую толпу и присел рядом. - Потерпите, госпожа, сейчас мы приведем его, вам помогут!
        Она давно не ощущала такой боли. У нее всегда были таблетки, обезболивающее, травяные настои и мамин суп, избавляющий от спазмов, но здесь не было ничего, и Йонг сквозь наслаивающуюся на сознание мутную пелену ругала себя за безответственность. Она провела в не-Чосоне чуть больше месяца, и то, что вокруг творился хаос, даже спасло ее, оттянуло момент, пока организм пребывал в шоке и постоянном напряжении. Теперь ее тело вспомнило о более приземленных вещах.
        Низ живота скрутило по новой - казалось, в матку воткнули нож до самого основания и проворачивали там, намереваясь вырезать половину внутренних органов.
        Лучше бы ее снова одолела лихорадка.
        - Госпожа Сон Йонг! - вскричали откуда-то сверху, Йонг с трудом выудила из шума и чужих голосов этот крик, а когда поняла, кому он принадлежит, упала еще и в огромную, затмевающую все остальное, бездну паники.
        - Святые духи, только не ты…
        Она попыталась поднять голову, к ней тут же склонился Чжи Хо и закрыл собой силуэт Нагиля.
        - Где болит? Что вы чувствуете? Насколько вам плохо? - заговорил Чжи Хо строгим голосом. Схватил Йонг за запястье, посчитал пульс. - Температура невысокая, это не лихорадка. Что стряслось, госпожа?
        Йонг потянулась к нему, слабое сопротивление разума потонуло в очередном спазме, и про смущение перед лекарем она тут же забыла. Чжи Хо врач. Ему можно сказать.
        Куаргарра выслушал ее сбивчивые объяснения и кивнул, не меняясь в лице.
        - Я приготовлю настой, - сказал он. - Капитан, позовите Га Ин и кого-то из Дочерей, найдите матушку Кёнха. Смотреть тут не на что, все могут быть свободны.
        Он встал, жестом пригласил Йонг тоже подняться, но та замотала головой: то, что любое движение может сделать ей только хуже, тут же подтвердилось. К боли добавился липкий, тягучий стыд. Она не могла встать и уйти, но сидеть здесь, ожидая, когда все увидят кровь, было еще отвратительнее.
        Нагиль кинул пару коротких приказов застывшим рядом воинам, те понесли слова капитана к началу колонны. Чжи Хо уселся на камни прямо подле девушки, Чжисоп разводил костер для настоя, Нам Джун таскал воду из ручья. Уходите, все больше паникуя, думала Йонг. Уходи, Мун Нагиль.
        Когда прибежали Га Ин и Иль Су, она обрадовалась им, как собственной семье.
        - Капитан, прикажите остальным идти вперед, оставьте нам коня, - быстро разобравшись в ситуации, попросила Га Ин. - Иль Су, помоги юджон-ёнг. Вот, возьми.
        Она протянула Иль Су тряпичные лоскуты, отодвинула Нам Джуна и Чжисопа.
        - Вы закончили тут? Все, уматывайте. Хаша!
        Йонг вяло осознавала, что происходит, и потому почти не сопротивлялась, когда Иль Су подняла ее с места одним рывком и дернула к оторочке леса в нескольких бу[129 - Единица измерения расстояния во времена Чосона, равна приблизительно 1,5 метра] от дороги.
        - Возьми, - сказала Иль Су, всучив в руки Йонг тряпки. - Перевяжи, как сможешь, потом мы вернемся к куаргарра, и он даст тебе настой. Я послежу, чтобы тебя не увидели. Иди же!
        О гигиене и чистоте тряпок думалось в последнюю очередь: Йонг одолевал стыд, какого она не испытывала с подросткового возраста, хотелось стонать и плакать - и искать таблетки в узелке, где были только паджи, чогори и кинжал. Она переодела штаны, скомкала испачканную одежду обратно в узел, обвязалась всеми тряпками и поняла, что выйти к остальным не сможет.
        - Ну? - позвала Иль Су, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. - Ничего ужасного тут нет, идем! Или вы все в Священном Городе такие слабые?
        Не все, подумала Йонг сквозь подбирающиеся к горлу обидные слезы. Возможно, только она. Возможно, весь Пусан или половина Сеула. У людей из ее мира была современная медицина и все удобства, снижающие дискомфорт до минимума, а еще новая этика, ограждающая от ехидных замечаний и постыдных мыслей. Здесь у Йонг были старые тряпки, помощь чосонского лекаря и, вероятно, жгучее любопытство всего драконьего войска и ополчения.
        - Если хоть один мужчина посмеет смеяться над тобой, Дочери вырежут ему причинное место, - сказала Иль Су с необычайным злорадством. - Что? Думаешь, ты одна страдаешь? Мы тоже женщины.
        Стало немного легче. Йонг вышла к Иль Су, комкая в руках подол чогори.
        - Если захочешь, Чжи Хо приготовит тебе усыпляющий отвар на все дни цикла, - заметила Иль Су, пока они медленно шли обратно к дороге.
        - Наркотик? - охнула Йонг.
        - Ага. Проснешься через три дня, поблюешь еще пару суток и успокоишься.
        - Кто-то так делает?
        Иль Су повела плечом - раздумывала, говорить ли юджон-ёнг неприглядные истины, ее касающиеся только косвенно.
        - Некоторые из нас делали. Чанволь и Бора. Капитан запретил это, но Чжи Хо может послушать тебя, раз ты юджон-ёнг.
        - Капитан запретил? - как полусонная, повторила Йонг.
        - Да. Бора сказала, он был в ярости, когда узнал. Но он же мужчина, ему такой боли никогда не познать.
        Йонг не задумывалась, можно ли сравнивать спазмы от менструации с ранением в живот, например, но сейчас, испытывая весь калейдоскоп кошмарных ощущений, посчитала, что Иль Су права. Откуда ёнгданте знать, насколько выматывает собственное тело, истязая тебя за то, что в очередной свой цикл ты не использовала яйцеклетку по прямому назначению.
        - Я думала, все тут дышат по тайцзи, это спасает от боли, - сказала Йонг.
        - Спасает, - согласилась Иль Су. - Если умеешь. Но тебе сейчас поможет только настой и терпение. Мы не станем останавливать все ополчение ради тебя одной.
        - Да. Спасибо, - сдержанно поблагодарила Йонг. Иль Су ничего не ответила.
        Они вернулись к Чжи Хо, Вон Бину и - Нагилю. Тот стоял, повернувшись лицом к уходящей вдаль колонне его людей, и гадал, вероятно, сколько еще проблем ему доставит юджон-ёнг из Священного Города.
        Йонг боялась на него смотреть - и когда выпила настой и дождалась, пока боль утихнет, и когда Нагиль усадил ее на коня и повел за поводья в напряженном молчании. Их внезапная группа отстала от ополчения на час пути, и уходящий за горизонт день все провели, не проронив друг другу ни слова.

* * *
        Ночь Йонг провела в полузабытьи и страхе, что собственное тело откажется с ней сотрудничать. Она просыпалась от любого шороха и сонного шепота Дочерей, не могла найти себе места. Под утро, совсем измотанная, она сдалась и пошла посидеть у костра рядом с караулом. Не спали Нам Джун и матушка Кёнха.
        - Матушка, - хрипло позвала Йонг, - вы так рано просыпаетесь.
        - Старым людям на рассвете уже не спится, - улыбнулась та и пригласила девушку сесть рядом. Кое-как устроившись на нагретом камне, Йонг сжалась и на Нам Джуна, кидающего ей испуганные взгляды, не смотрела.
        - Вы не устали в дороге? - спросила она. Живот слабо крутило, внутри ворочался монстр, имя которому было Йонг давно знакомо, и она уже втайне мечтала, чтобы ее личный дракон очнулся и поборол его.
        - О себе беспокоиться стоит, девочка, - просипела женщина, а потом протянула ей чашку с теплой водой. Там был не бульон от рисовой каши, а что-то, пахнущее крапивой. Йонг пила такой отвар в приморском городке у бабушки, куда приезжала в детстве. Бабушка умерла, когда ей было шестнадцать, ее дом родители продали, и больше Порён они не навещали. Аромат мгновенно вернул ее в то последнее лето на берегу Желтого моря.
        - Пей, - сказала матушка Кёнха. - Это поможет.
        Йонг пила, чувствуя, что отвар горчит не от крапивы, а от слез - те стекали с щек прямо в чашку.
        - Все в порядке, - говорила матушка. Не ей - Нам Джуну, который готов был сорваться будить Чжи Хо. - Она может поплакать и без лекаря. Слезы тоже помогают.
        - Простите меня, - сипела Йонг, размазывая по щекам намокшую дорожную пыль, - от меня одни проблемы! Не говорите Нагилю, он и так за всех беспокоится, Иль Су сказала, он приказал идти завтра медленнее, а я не хочу идти медленнее, я хочу, чтобы все закончилось! Ополчению нужно идти быстро, а сколько мы будем тащиться со мной, такой бесполезной?
        - Если вы пострадаете… - вяло запротестовал Нам Джун, матушка шикнула, но воин продолжил, повышая голос: - Нет, вы не понимаете! Капитан дал вам слово, мы обязаны сберечь вас до самого возвращения в Священный Город. Это важно, юджон-ёнг, смертельно важно.
        - Я не собираюсь умирать, - возразила Йонг тихо. - Ты тоже не понимаешь, ра[130 - Обращение к мужчине на драконьем языке] Нам Джун. Если кто-то из вас пострадает из-за промедления, это будет на моей совести. Я больше не смогу отворачиваться от очевидного: я торможу ополчение, я доставляю проблемы, и вы рискуете каждый день, помогая мне. Я должна сделать все возможное, чтобы просто не мешать вам.
        Она затихла, опустила голову на колени. Надо дышать ртом, а выдыхать через рот, надо заставить воздух обволакивать ее живот изнутри, как учил Дэ Кван. Надо собраться и дойти до Конджу, не утратив ни силы, ни достоинство.
        - Мы все доставляем проблемы, - проворчала матушка Кёнха, кривя губы. - Я старая, дед Пхи хромает, Ган устает быстрее нас обоих. Кто-то из молодых юношей до сих пор не оправился от ранений, а Его Высочество ноет, как младенец, и слушать его стоны гораздо тяжелее, чем терпеть песок в сандалиях. Не бери на себя всю ответственность, она здесь общая.
        Йонг всхлипнула, отерла тыльной стороной ладони липкие слезы. Матушка ждала, когда она прекратит себя жалеть, и не разрешала Нам Джуну говорить. Тот забубнил спустя минуту:
        - Ничего вы не знаете, юджон-ёнг. Пусть капитан отдаст вам коня и довезет до Конджу за день - все лучше, чем плакать.
        Утром Нагиль привел Йонг к лошади, груженой телегой с рисом.
        - Поедете в первых рядах ополчения. С вами будет Чжи Хо и Иль Су.
        - Хорошо. Спасибо.
        Она не пыталась спорить, весь день беспокойно спала под грохот колес и конское ржание, и даже бесконечная болтовня принца не давала ей очнуться от полусна окончательно. Тем было лучше: к вечеру Йонг чувствовала себя гораздо бодрее, и к главному костру пришла, приказав себе больше не плакать попусту. Там сидели Нагиль, Лапа Дракона и Лан.
        Шаманка провела над головой Йонг пшеничными колосками, Чжи Хо всучил в немеющие с дороги руки миску с похлебкой и чашку с горьким отваром.
        - Вам лучше? - спросил Нагиль тихо. Чун Сок разглядывал карту с прочерченным на старой бумаге маршрутом, но отвлекся от своего занятия и посмотрел прямо на Йонг. Девушка слабо кивнула.
        - Сэ, ёнгданте. Обудаль.
        Чун Сок хмыкнул, Дэ Кван покосился на девушку и спрятал привычную усмешку в чашке с водой. Га Ин подвинулась, Йонг села между ней и Нагилем, чувствуя, как повисает в воздухе неловкое молчание. Она хотела поблагодарить Нагиля и остальных за помощь, а не присоединяться к их совету невольным слушателем, но капитан сделал вид, что присутствие юджон-ёнг его не беспокоит, и вернулся к прерванному разговору.
        - Крепостные стены на подступах к Конджу низкие, но с них открывается хороший обзор - на нем можно расставить лучников. Чун Сок, что с ними? Дочерей не хватит для обороны, они займут башни на востоке и западе. Дэ Кван, позаботься о дороге - твои воины спрячутся в кустах и среди деревьев. Дождитесь, когда основная часть войска пересечет поля, и отрежьте ее. Но дальше их пускать нельзя, в Конджу до сих пор остаются беззащитные жители.
        - Я уже послала вперед Да Рым, - сказала Га Ин. - К нашему приходу все стянутся к северу города и спрячутся у стен монастыря, насколько это возможно. Монахи должны помочь нам, они пустят к себе детей и женщин.
        - Опасное дело, - щелкнул языком Дэ Кван. - Мы зажмем японцев между Пустыми землями и городом, но если они прорвутся за стены Конджу, мы не сумеем защитить простых жителей.
        - Именно поэтому нам нельзя пускать их в город. Они готовятся к взятию Конджу, для них привычнее атаковать города, чем сражаться на холмистой местности. Они устанут, у них не будет сил на рассредоточенное сопротивление с нашей стороны. Городские стены должны помочь нам, мы и город станем тисками для японцев.
        - Северные дивизии прибудут к завтрашнему вечеру, - согласился Чун Сок. - Я отправлюсь к ним с утра, встречу у Конджу.
        - Часть отправь укреплять стены, рассредоточитесь вдоль улиц. Кто-то должен остаться в городе и присмотреть за жителями.
        - Сэ, ёнгданте. Беру это на себя.
        - Возьми с собой Хва До и Бумина. А, - Нагиль потер пальцами лоб, нахмурился. - Чжи Хо, посмотри его спину, я заметил, что сегодня он еле шел. Если это заражение, посадим его в телегу, до Конджу он на своих двоих не доберется. Лечить будешь уже в городе.
        - Сэ, ёнгданте.
        Лапа Дракона встала и разошлась, у костра остались Лан, Йонг и Нагиль. Капитан вздохнул, склонил голову на сцепленные в замок ладони. Йонг увидела, что к его сандалиям подбирается крохотный язычок пламени, и наклонилась, чтобы отодвинуть полено.
        - Ты сказала, Бездна скоро откроет глаз, - заговорил вдруг Нагиль, его слова опустились Йонг на плечи. Она выпрямилась, взглянула на капитана. Тот сидел с закрытыми глазами, словно позволяя девушке рассматривать его бледное лицо с прилипающим к щекам пеплом, на спутанные пыльные волосы, на набухающую чешуйками шею в вороте чогори. Кожа натягивалась, расходилась и сходилась обратно в такт его дыханию.
        - Духи говорят, время пришло, - сказала Лан, перебирая в ладонях камни. Турмалин и прозрачный горный хрусталь. Металл и Воздух. - Врата откроются на убывающую луну.
        - Хорошо.
        Нагиль устало выдохнул, Йонг пришлось прятать взгляд, чтобы он не заметил ее смущения, пробивающегося под первичным испугом. Она сможет вернуться в Священный Город. Она вернется домой.
        Что она будет делать, когда Бездна отрежет ее от мира Нагиля?..
        Еще вчера Йонг плакала и боялась, что подставляет под удар все его войско. Заставляла себя думать, что без нее у Нагиля будет меньше поводов для беспокойства, заставляла себя вспоминать о маме и папе каждую ночь, она боялась не-Чосона, который мог сожрать ее в любую секунду, и надеялась, что вернется домой целой и невредимой.
        Она ни разу не подумала о том, каково ей будет жить в своем мире, зная теперь, что где-то есть мир другой.
        - Я провожу вас до шатра, госпожа Сон Йонг, - сказал Нагиль и встал, протягивая Йонг руку. Девушка с трудом поднялась, вложила пальцы в горячую ладонь капитана.
        Должно быть, он оставил ее рядом, чтобы Йонг услышала о вратах. Они шли рядом медленно, Йонг считала попадавшиеся под сандалиями камни, не замечая, что Нагиль смотрит вовсе не на дорогу перед собой.
        - Я доставлю вас к вратам, госпожа, - сказал он. Йонг молча кивнула. - Ёнчхоль и Боым все подготовят, у вас не будет проблем.
        - Как и у тебя, - прошептала Йонг. Нагиль услышал ее и замер.
        - Госпожа Сон Йонг, - позвал он. Девушка повернулась к нему, не поднимая глаз. Нагиль вздохнул снова.
        Мимо шли полусонные крестьяне, ополчение готовилось к ночи, все были заняты своим делом, и не обращали внимания на капитана и юджон-ёнг. Йонг подбирала слова, но отчего-то вся благодарность, с которой она пришла к костру Нагиля, позабылась, язык распух и рот наполнился соленой слюной. Она что, снова собирается плакать?
        - Возьмите, - сказал вдруг Нагиль и протянул девушке мешочек. Йонг решила, что снова найдет там камень, но внутри был сухой рис, нагретый у костра. - Иль Су сказала, это может помочь, облегчит боль.
        - Чжи Хо уже приготовил мне отвар на ночь… - запротестовала Йонг. Принимать помощь от Нагиля стало совсем стыдно. Капитан нахмурился и опустил мешочек в раскрытые ладони девушки.
        - Вы упрямы, - сердито ответил он. - И уж точно не так слабы, как думаете.
        Йонг вскинула голову, тут же натыкаясь на вспыхнувший взгляд Нагиля.
        - Принимайте ту помощь, без которой не можете обойтись, - сказал он. - Принимайте ту помощь, без которой обойтись можете. Принимайте ее от союзника и врага, если ситуация позволяет вам довериться кому-то сильнее вас. Я сильнее вас. И я вам не враг.
        - Я знаю, - медленно ответила Йонг. Слова застревали в горле, но она сделала над собой усилие, чтобы протолкнуть их выше и стянуть с языка. - Ты мой союзник.
        - Так дайте мне возможность помочь вам. Уверяю, я не стану слабее, если вы позволите выполнить свое обещание перед вами. При любых обстоятельствах и любых трудностях, независимо от того, стали вы лично их причиной или невольной жертвой.
        Йонг сжала потеющими руками мешочек с рисом. Тот грел кожу и выпаривал с нее пот, и тепло растекалось по телу от самых ладоней, пульсируя внутри вместе с бегущей по венам кровью. Она открыла рот, но не смогла подобрать нужных слов. В ее языке таких не нашлось.
        Как назвать заполняющую мысли растерянность, о которой нельзя думать и нельзя давать волю? Как назвать поселившуюся в груди надежду, сказать о которой она не имеет права?
        - Отдыхайте, госпожа Сон Йонг, - попросил Нагиль. Кивнул ей и ушел, вбивая каждый шаг в землю.
        Йонг пошатнулась и слепо пошла к шатру Дочерей, не чувствуя ног.
        17
        Вместе с Чун Соком вперед всего ополчения отправлялся Хва До, позеленевший за ночь Бумин и Чжун Ги. Последний был рослым парнем и даже рядом с Чун Соком смотрелся внушительно.
        - Капитан сказал, вы поедете с нами, - заявил Чун Сок, останавливаясь рядом с Йонг. Она прятала в узелке за плечами мешочек с остывшим рисом, словно тот был оберегом и мог отворотить от нее беды, а потому решила, что ей послышалось.
        - Кэму? Прости, что?
        Чун Сок закатил глаза так, что те должны были застрять у него в затылке.
        - Поедете с нами, упрямая госпожа. Сядете вместе с Вон Бином, поторопимся, вы…
        - Возьмите с собой деда Пхи и матушку, - огрызнулась Йонг. - Они нуждаются в этом больше меня.
        - Приказ капитана был четким. Собирайтесь, мы отбываем через десять минут.
        Йонг буравила его спину самым злым взглядом, на который была способна по утрам, и когда к ней подошел Вон Бин, схватила его за руку и затрясла.
        - Мы поедем верхом? Галопом поскачем? Вон Бин, я не умею!
        - Я буду держать вас, сыта-голь, - заверил ее Вон Бин, заикаясь на каждой гласной, - Йонг стискивала его запястье с такой силой, что белели пальцы и проступали под кожей тонкие косточки. - Не бойтесь, я о вас позабочусь.
        Она покивала, потерянно осмотрелась. Поднимающееся с места войско гудело многоголовым чудищем, Йонг заметила только Юн А, стягивающую лоб повязкой, и Иль Су, ворчащую рядом с матерью.
        - Перевяжи ноги плотнее, - просила она, - и если устала, говори мне сразу же, хорошо? Я попрошу у Чжи Хо какие-то травы для твоих ступней.
        Они прошли мимо Йонг, Иль Су сделала несколько шагов и остановилась.
        - Вот, - сказала она, вернувшись к девушке, - нашла тебе еще тряпки. Не садись боком, будет труднее скакать.
        Йонг приняла скомканные полосы ткани, оставшиеся, вероятно, от старого белья из гостевого дома деда Пхи. Лучше идти пешком.
        - Не бойся, - вздохнула Иль Су, правильно истолковав онемение Йонг. - Доскачете за день, к вечеру уже будешь лежать в каком-нибудь доме, в тепле.
        - Х-хорошо, - через силу ответила Йонг. - Спасибо, Иль Су.
        Та ничего не ответила и увела матушку прочь.
        Когда они трогались с места - Йонг села в седло с помощью Вон Бина, и воин обхватил ее руками, попросив крепко держаться за переднюю луку, - Нагиль провожал их, и Йонг лишь в последний момент поймала его напряженный взгляд. Капитан коротко кивнул, слова напутствия потонули в перестуке копыт. Чун Сок взял с собой еще десять вооруженных ополченцев из малочисленной конницы.
        Останавливались редко. Уже после первого часа езды Йонг потеряла ориентиры, горизонт скакал перед глазами, и смотреть вперед не было сил, но опускать голову она не решалась - сразу начинало мутить. Пыль летела в лицо, забиралась в горло. На второй короткой остановке Вон Бин протянул ей повязку, которой Йонг закрыла нос и рот - стало немного легче.
        К вечеру выжженная солнцем пустынная дорога начала сужаться, песок сменился булыжником, зацокали по камням копыта. К стенам Конджу подъехали, когда Йонг совсем выбилась из сил и хотела только одного - упасть на любой тюк сена и уснуть долгим, глубоким сном.
        Их пропустили после скорого допроса, стражники опустили копья, оглядывая пустынную дорогу позади всадников.
        - Ополчение будет завтра к ночи, - бросил Чун Сок и въехал в город последним. За ним медленно, с тяжелым скрипом закрылись врата. Стены в Конджу и правда были не такими высокими, как представляла Йонг прежде, но на осмотр достопримечательностей ее уже не хватало.
        Вон Бин помог ей спуститься - ноги гудели, тело гудело, Йонг выпала из седла мешком и тут же села на землю. Та дрожала, будто они все еще скакали через Пустые земли.
        - Вас проводят до монастыря, - сказал подошедший к ним стражник. Он был одет легко, на нем не было ни доспехов, ни меча при себе, только длинное копье, которое вонзалось в темнеющее небо чуть кривым острием.
        Они перебросились с Чун Соком парой фраз, лошадей у них забрали и повели через весь город. Йонг шла, запинаясь о непослушные ноги, и держалась за чогори Вон Бина.
        Редкие горожане выглядывали из окон своих домов, чтобы посмотреть на прибывших воинов, не было слышно криков, разговоров, смеха. Казалось, город замер в ожидании, но был живым - в отличие от заброшенных поселений, что попадались на пути драконьего войска в Пустых землях.
        - Сколько людей готовы присоединиться к ополчению? - спрашивал Чун Сок по дороге. Ведущий их стражник склонил голову.
        - Около пары тысяч. Мы раздали оружие всем совершеннолетним мужчинам, но если добавить к ним тех, кому вообще по силам держать в руках вилы и копья, будет почти три тысячи.
        - Надеюсь, нам не придется прибегать к таким мерам, - нахмурился Чун Сок. - На войне нет места детям и женщинам.
        - Они готовы защищать город, - возразил стражник. - Мы пришли.
        Монастырь располагался на возвышении - он был окружен оврагом, через который пролегал неширокий каменный мост, и всех страждущих встречала белая статуя Будды в два роста Йонг. Она вскинула голову, походя мимо. Статуя словно подмигнула ей.
        - Буддийский храм, - выдохнула она, оборачиваясь на ходу. - Я думала, в не-Чосоне есть только храмы стихий…
        - Это монастырь, юджон-ёнг, - поправил ее Вон Бин. - Их больше, чем храмов Дракона. Их возводили короли.
        - Да, в моем мире тоже…
        От статуи вверх к стенам монастыря тянулась каменная же лестница, но по ее краям Йонг замечала маленькие повторяющиеся фигурки - Дракон, Феникс, Единорог, Тигр и Черепаха. Религия здесь переплеталась с мифом так сильно, что сложно было отделить одно от другого. В каком-то смысле, они были едины.
        Их, уставших и вымотанных, встретили монахи в землистого цвета кашаях[131 - название одежды буддийских монахов на территории Кореи и ряда других стран, кроме Японии и Китая].
        - Мы ждали вас завтра, - поклонился один из них. Чун Сок склонил голову тоже.
        - Ополчение прибудет завтра, вы правы. Мы приехали раньше, чтобы помочь.
        - Великие Звери знали, что причина нашей встречи не будет радостной. И все же мы приветствуем вас с теплом и благодарностью. Проходите скорее.
        В монастыре было несколько зданий: главное, с просторным залом для молитвы, окружали несколько поменьше, а в глубине раскинувшихся на склоне садов прятались павильоны для медитаций. Йонг пригласили переночевать в одном из них, заверив, что ночи здесь теплые и светлые.
        Она вымылась в теплом источнике в дальней части монастырской земли, а потом вернулась к остальным. В здании, отведенном для трапез, уже сидели за невысокими столиками все, с кем она приехала, и Да Рым.
        - Ораёнъ, юджон-ёнг! - поприветствовала ее лучница. Монахи удивленно взглянули на Йонг, а потом неожиданно заулыбались.
        - Для нас большая честь принимать нерожденного дракона, - сказал тот, что встречал их у входа. Его шею украшали длинные нити бусин разных цветов в повторяющемся порядке: зеленые, красные, белые, желтые и голубые. Воздух, огонь, земля, металл и вода.
        Йонг не знала, как реагировать, а потому просто кивнула и подсела к столику Вон Бина. Воин пододвинул к ней чашку с рисом и разведенный в теплой воде отвар Чжи Хо.
        На некоторое время ее отпустили тревоги о надвигающемся японском войске, о собственном слабом теле и скором возвращении - усталость взяла свое, и уже после одной чашки риса с парной рыбой Йонг поняла, что засыпает на плече Вон Бина.
        Да Рым взялась проводить ее до беседки, и Йонг уснула, едва коснувшись циновки. Стоящий рядом фонарь облепил ее теплым светом, Да Рым накрыла одеялом и ушла, пообещав присоединиться позже.
        «Наутро, - думала Йонг сквозь тягучую дремоту, - я высчитаю точное расположение черной дыры, и когда Нагиль приедет в город, буду знать, куда уходить».

* * *
        День ожидания длился вечность. Йонг старалась не высматривать у линии горизонта полоску пыли, предвещающую скорое появление войска, но взгляд то и дело тянулся за южные стены. Она уговорила монахов пустить ее в монастырскую библиотеку - пришлось поступиться обещанием не использовать положение юджон-ёнг в личных целях, но иначе лысые молчуны оставались равнодушны ко всем просьбам Йонг и смилостивились только после заветной фразы на ёнглинъ.
        - Тоуда мэ[132 - (драконий язык) Помогите мнеВ ёнглинъ только один уровень вежливости, фраза в равной степени может значить «помогите мне» и «помоги мне»]. Я ищу карты звездного неба, это важно.
        Главный монах - тот, с разноцветными бусинами вокруг шеи, - сам проводил ее в библиотеку, закрыл за ней двери и попросил кого-то принести чай. Йонг ходила по узким проходам между высокими полками, уставленными рукописными книгами, и трогала их кончиками пальцев почти с болезненным трепетом. Она видела работы чосонских ученых и литераторов в музее мамы, иногда ей позволялось прикасаться к ним и листать под бдительным надзором экскурсоводов, но большинство книг пряталось за стеклами витрин, а информацию можно было получить с таблоидов и интерактивных досок с подсветками. Аутентичность прошлого выдавливалась даже из музеев современными технологиями, связь с историей рушилась, несмотря на упорство многих неравнодушных.
        Здесь же Йонг брала в руки переписанный монахами «Самгук саги»[133 - древнейший сохранившийся до наших дней памятник корейской историографии в жанре официальной династийной истории, хронологически охватывает эпоху Трех царств - Силлы, Когурё и Пэкче], чувствуя, что книга дышит. Так близко к истории она не ощущала себя ни разу, хотя провела в не-Чосоне больше месяца и потеряла счет времени.
        - Вы хотели посмотреть карты? - спросил монах, имя которого Йонг так и не узнала - он не называл себя, как и прочие послушники, и все они были для девушки почти на одно лицо.
        Йонг пришла к нему из-за полок; те стояли по кругу и центр зала пустовал, на полу лежали циновки с пуфиками, от которых пахло ладаном и чем-то травяным.
        Монах разложил перед ней несколько свитков. Одну карту Йонг узнала сразу же - перед ней раскинулся весь не-Чосон, от границ с Японией до Минской империи на севере. На второй было звездное небо, но созвездия с трудом угадывались - карта отличалась от тех, что Йонг видела у Нагиля и Лан.
        Им принесли чай с лепестками какого-то цветка, Йонг машинально выпила всю чашку и смущенно оглянулась. Монах пил маленькими глотками и никуда не торопился, похоже.
        - Эти карты составляли еще во времена первого Дракона, - объяснил монах. - И земли, и звезды постоянно движутся, юджон-ёнг, и старые записи могут быть бесполезны, если не уметь обращаться с ними.
        - Вы умеете? - спросила Йонг, склоняясь над бумагой.
        Чернильные точки небесных тел затерлись от старости, выцвели, и некоторые были почти незаметными, но Йонг уже отметила опорные звезды Лазурного Дракона - его сердце находилось почти в том же месте, где был храм Дерева, а рог висел над Тэмадо. Йонг потянулась за картой не-Чосона, наложила поверх нее звездное небо. Под рукой ничего не было, и она вытащила из-под ворота чогори мешочек с рисом от Нагиля. Сухие зернышки расположились на месте шеи, корня, покоев, хвоста и веялки Лазурного Дракона, но рисунок выходил новым, не знакомым девушке.
        - Если бы у меня были исследования из института, я бы замерила все с точностью до метра! - вздохнула Йонг, растирая немеющие от возбуждения ладони. - Странно, что созвездие изменило положение не целиком, две звезды остались на прежнем месте.
        - Тело Дракона плывет по небу, - сказал монах, все это время молчаливо наблюдающий за девушкой. - Но сам он берет начало с храма Металла на Тэмадо, а сердцем всегда остается в храме Дерева. Вот, смотрите…
        Он подвинул зернышки на полпальца влево, шея и покои переместились, так что теперь Йонг узнавала тело Дракона, очертания которого наблюдала долгие вечера над картами у костра.
        - Дэбак, - выдохнула она, монах посмотрел на нее с удивлением, но ничего не сказал. - Значит, пи Скорпиона у западного истока Кыма. Айщ, пакчо[134 - (корейск. слэнг) бесит]! Я думала, она ближе!
        Монах совсем растерялся, но быстро взял себя в руки, и когда Йонг выпрямилась, сделал вид, что его нисколько не беспокоят незнакомые ругательства юджон-ёнг. Он протянул Йонг новую порцию чая, цветов в нем уже не было, и Йонг снова проглотила его, не чувствуя вкуса. От переживаний закружилась голова, в библиотеке было несколько душно. Йонг потерла вспотевший лоб, гадая, как много времени провела рядом с молчаливым служителем Будды.
        - Вы уверены, что расположение точное? - спросила она. Монах сдержанно кивнул. Недоверие его оскорбило? Или здешние монахи были так же правдолюбивы, как воины дракона?
        - Многолетний опыт подсказывает мне, что расположение точное, - ответил монах.
        Честолюбия в нем было все-таки больше. Йонг покивала, вернулась к картам. Как скоро Мун Нагиль доберется до Конджу? Может ли она отправить весточку ждущим у южного истока Кыма воинам?
        Может быть, черная дыра уже появилась под звездой Лазурного Дракона, а они просто не знали об этом и потому медлили. Сколько времени Йонг потеряла из-за своих неправильных вычислений? Ей следовало немедленно сообщить обо всем Чун Соку.
        - Спасибо за помощь, - поблагодарила Йонг монаха, даже поклонилась ему и встала, расправляя складки чогори. Полки с книгами покосились перед ее глазами, зашатался пол. Воздух в библиотеке уплотнился, сдавил виски, Йонг схватилась за голову. Плохо, это плохо. Что ее доконало? Нервное истощение или малокровие - или…
        - Останьтесь здесь, юджон-ёнг, - попросил ее монах мягким голосом. - Вам некуда торопиться.
        - Ты… - поперхнулась словами девушка; живот скрутило, и она успела отвернуться в последний момент - ее вывернуло на пол в шаге от разложенных на циновке карт. - Святые духи… Чем ты меня опоил? За что?
        Монах обошел ее, ступая мимо карт, встал, заграждая от Йонг двери. Он продолжал милостиво улыбаться, бусины на его шее стучали в такт гонгу на улице, призывающему к обеду. Его лицо расплывалось, силуэт таял в воздухе.
        - Женщине никогда не стать драконом, - сказал он.
        - Ты этого не знаешь, - выплюнула Йонг. Если она упадет, то уже не встанет - нужно было сбежать отсюда, как можно скорее, позвать на помощь.
        - Знаю, - ответил монах. - Дракон Дерева заблуждается, Тоётоми заблуждается, и одним духам известно, какими сказками вы оплели всех вокруг, но мне известно, что вы врете. Жаль, что из уст такой милой девушки звучит столько лжи.
        Йонг в который раз отчаянно пожалела, что у нее не было ни смартфона, ни gps-навигатора, ни даже кнопки sos, как под мостами Пусана, которые спасли бы ее сейчас. Кинжал она оставила в беседке, где спала, защититься было нечем.
        - Если я умру, Нагиль выжжет весь твой чертов монастырь, - зашипела девушка. - Чун Сок перережет тебе горло.
        - Дракону не будет дела до предательницы, - возразил монах. - А вы - предательница.
        - Кто бы говорил! - просипела Йонг.
        Она пыталась дышать через раз, слушая разбухающее в груди сердце. Это яд или снотворное? Она уснет и очнется где-нибудь за городом - или умрет?..
        - Ты же монах! - из последних сил воскликнула девушка. Если она будет кричать громче, ее услышит кто-нибудь из воинов? Где Вон Бин? Где Чун Сок?
        - О, я не собираюсь вас убивать, - ответил монах, лицо сморщилось, словно Йонг его оскорбила. - Вас передадут японскому генералу, и война закончится. Когда Тоётоми поймет, что перед ним не дракон, а пустышка, наша страна достаточно окрепнет, чтобы защитить себя.
        Он повернулся к Йонг спиной, будто уже не ждал, что она может противостоять яду. У нее в самом деле не было сил: качался пол, стены и потолок библиотеки, подернулся мутным маревом силуэт монаха. Кто-нибудь. На помощь.
        - Ты предаешь Чосон из-за меня, - прошептала Йонг, слова упали ей в ноги и растворились в луже непереваренного завтрака.
        - Я защищаю Чосон, - бросил ей монах через плечо и открыл двери. За ними никого не было - длинный коридор разрезали яркие солнечные лучи, и до самого выхода тянулась умиротворенная тишина. Йонг собрала всю волю в кулак, попыталась выпрямиться. На крик ее не хватило, и она бросилась к полкам с книгами. Противостоять монаху она не сможет, но устроить шум, на который сбегутся воины - это ей по силам.
        - Что вы… - заговорил монах, вопрос потонул в грохоте - Йонг упала прямо на книжные полки, первая опрокинулась на вторую, вторая накренилась, заскрипели по полу деревянные ножки. Книги посыпались с полок, полки зашатись и упали по очереди. Йонг осталась лежать среди династических записей эпохи Троецарствия, Корё и Чосона, отдельные листы взвились в воздух вместе с пылью.
        - Глупая девица! - раздраженно вскрикнул монах. Он шагнул к ней, но вдруг замер: в коридоре раздались торопливые шаги, знакомо зазвенел меч.
        - Сыта-голь! - Вон Бин появился в дверях библиотеки, осмотрелся и кинулся к девушке, огибая монаха.
        - Он… - зашевелила губами Йонг. Тело уже не слушалось, руки распластались по книгам, ноги онемели. - Он хочет…
        - Я помогу, госпожа, вот, - затараторил Вон Бин. Он склонился к девушке, и когда за его спиной возник монах, Йонг не смогла произнести ни слова. - Обопритесь на меня, сыта-голь, сейчас я…
        Сердце задеревенело и раскололось еще до того, как Вон Бин вдруг охнул, глаза закатились, он осел на пол рядом с Йонг и привалился боком к опрокинутой книжной полке. Чем больше Йонг сопротивлялась, тем сильнее опутывал ее морок.
        - Ты… - слово пришлось вырывать из горла. Монах навис над ней и Вон Бином.
        - Что вы наделали, - сказал он. - Теперь этому юноше придется сопроводить вас к японцам.
        Йонг провалилась в липкий обморок.

* * *
        Нагиль считал, что без юджон-ёнг переход до Конджу пройдет спокойнее: лишних остановок не будет, лишних разговоров не будет, его воины не будут больше оборачиваться и шептаться - и гадать, что случилось с сыта-голь и не собирается ли она обернуться драконом прямо посреди тракта.
        Но линия горизонта, скачущая перед глазами вместе с быстрым ходом его коня, не дарила покоя. Конджу не становился ближе, солнце катилось поперек неба с медлительностью черепахи. Нагиль вновь и вновь возвращался мыслями в раннее утро и видел перед собой удаляющиеся в дорожной пыли фигуры его воинов и госпожи.
        - Сер арбо,[135 - (драконий язык) Все в порядке, все хорошо. Также может значить «цель ясна, все по плану»] ёнгданте, - сказала идущая рядом Юн А. Нагиль покосился на нее и ничего не ответил. Лучница повторила, менее уверенно: - Все в порядке?
        - Сэ, - бросил ей в тон Нагиль. - Обу, Юн А.
        Юн А заулыбалась, и хотя разговор вышел сдержанным и неловким, ему стало чуть легче. Он осадил себя, рассердился. В Конджу нет места безопаснее, чем монастырь у северных стен, за госпожой присматривают Чун Сок и Вон Бин, а монахи предоставят ей долгожданный отдых. Волноваться не стоит. Как и сказала Юн А, все шло по плану.
        - Нагиль! - к нему сквозь вереницу людей проламывал путь Ли Хон, и капитан затормозил, чтобы встретить его в заходящем на ночь закатном свете.
        - Там деду Пхи стало плохо, он…
        - Я велел ему сесть в обоз с провизией, - разозлился с места Нагиль. - Почему этот старик слушает меня через раз?
        Ли Хон пожал плечами, Чжи Хо без лишних слов развернулся и пошел в гущу толпы, сминая строй, словно идущая вверх по течению лодка портит рисунок волн. Проклятье, Нагиль надеялся, что уж до города все доберутся в целости и относительно здоровыми, без происшествий вроде подобного.
        Он вздохнул, осмотрел своих людей. Все устали и хотели есть, солнце на безоблачном небе сегодня высушило их лица и сделало похожими на восковые. Или это от голода и долгого перехода все зеленели, точно раненные?
        - Привал, - махнул рукой Нагиль, окончательно сдаваясь на милость длинному дню. - Разворачивайте лагерь.
        Теперь расстояние от него до Конджу увеличивалось на ли[136 - китайская мера длины, равна примерно 460 метрам] с каждым ударом сердца.
        Ночью он проснулся от беспокойного сна, полного тревог и сомнений, и не смог уснуть.
        Еще не рассвело, когда к нему в шатер явилась Га Ин - вошла, не предупредив о себе, но Нагиль сидел на полу, пытаясь медитировать, и присутствию сыгунгарра не удивился.
        - Кэму? - медленно спросил он. Га Ин поклонилась.
        - Есть новости о разбойничьих бандах, - сказала она. - Дочери донесли, что видели их в лесном массиве - отсюда на запад в сотнях ли. Они идут к берегам Желтого моря.
        Нагиль потянулся за картой, Га Ин передала ее в руки капитана и села указать путь.
        - Они огибают известные тракты и явно не хотят попадаться на глаза.
        - Странно, - нахмурился Нагиль. Га Ин закивала.
        - Сэ, ёнгданте. Сейчас многие пересекают Пустые земли, сбегая от японского войска, они могли бы грабить целые караваны беглых торговцев и крестьян, те для них легкая добыча.
        - Значит, они хотят достичь побережья как можно скорее и без свидетелей. Что там?
        - Приморские поселения, рыбацкие деревни. Ничего такого, за чем обычно охотятся гандо.
        - На войне золото и драгоценные камни теряют свою привлекательность, - заметил Нагиль. - А вот природные ресурсы, земли и скот становятся желанной добычей. Если разбойников интересуют прибрежные поселения, мы не станем их останавливать.
        Га Ин поджала губы, но возражать не стала.
        - Слушаюсь, командир.
        Она собиралась уйти, дав Нагилю время на сборы перед очередным днем бесконечно долгого перехода, но замерла у выхода: в капитанский шатер ворвалась Бора.
        - Засекли войско на юге, капитан.
        Нагиль поднялся с пола.
        - Большое?
        - Тянется вдоль горизонта, насколько хватает глаз, Чанволь считает, может быть от пятисот до тысячи голов.
        - Японцы. Прикажи всем собираться, - сказал Нагиль. - Га Ин, дай отмашку Дочерям, пусть наблюдают и объявят о приближении. Придется встретить их за холмом, пока они не достигли ополчения.
        Бора кивнула и вышла, Га Ин с беспокойством оглянулась на капитана.
        - Собираетесь встретить их в одиночестве? - уточнила она. Нагиль снимал с себя плотную чогори и пояс с ножнами - мешают, не нужны, - и затягивал волосы в высокий хвост.
        - Да. К бою с японцами мы пока не готовы, а раз они растянулись на половину земель, значит, не знают, много ли нас в ополчении. Будет лучше, если и не узнают.
        - Капитан… - неуверенно протянула Га Ин. Нагиль взглянул на нее, и лучница осеклась.
        - Приведи ко мне Лан, - приказал он, осматривая руки и ноги. Целы, полны сил, хоть предрассветный кошмар и лишил его сна. Тем не менее, поддержка мудан ему не помешает. - Скажи Дэ Квану и остальным, чтобы снимались с лагеря и уходили отсюда, план прежний, курс не меняется. Я вернусь, как только разберусь со всем, но будет лучше, если вы не станете тормозить ради одного человека.
        Сыгунгарра топталась на месте, и Нагиль окончательно разозлился.
        - Га Ин!
        - Сэ, ёнгданте! - почти вскрикнула она и вышла, сердито топая. Нагиль мог поклясться, что даже первая Лапа Дракона, Великие принцы, не вели себя так своевольно, как порой позволяли себе люди его войска.
        Лан пришла к нему вместе с амулетами, рисовыми зернами и благовониями, дым от которых тут же заполнил весь его шатер.
        - Воняет, - прокомментировал запах Нагиль: на этот раз от палочек пахло не привычным ладаном, а какой-то полынью и сорными травами, аромат забирался в нос и стекал по горлу, оставляя горький затхлый след.
        - А ты дыши через раз, - посоветовала шаманка. Пока она деловито расставляла вокруг него камни и обереги и цедила себе под нос не то молитвы Великим Зверям, не то проклятия, Нагиль сидел с закрытыми глазами и слушал Дракона внутри себя.
        «Ты слаб», - говорил Дракон.
        «Я силен», - возражал ему Нагиль, и зверь смеялся и шипел в такт ударам его сердца.
        «Был бы ты силен, не просил бы помощи», - отвечал Дракон.
        «Я прошу ее в защиту своих людей».
        «Нет, нет, человек. Ты просишь не за людей. Ты просишь за…»
        - Проклятье! - взревел Нагиль. Лан выронила камешки, те заскакали по притоптанной земле и циновкам, шаманка выругалась.
        - О чем я тебе говорила, моджори-ёнг! - процедила она. - Спокойствие, концентрация, баланс. Дыши правильно, слушай, как следует, и - ради всех Великих Зверей! - уйми, наконец, свой пыл!
        Она собрала обратно камни-обереги, бросила в ноги Нагилю рисовые зерна и пшеничные колоски. За шатром шумело все войско, беспокойно кричало ополчение, звенели мечи, скрипели обозы. Всех этих людей, отчаянно думал Нагиль, нужно защитить. Ему нужно. Не Дракону.
        - Где бы ни были твои мысли, - сказала Лан, словно слышавшая все его сомнения, - оставь их на время. Доверь их мне, я сохраню все в первозданном виде и верну, как только ты справишься со своей задачей.
        Она склонилась к сгорбленной фигуре Нагиля и вдруг коснулась ладонью его лба, горячего, как в лихорадке. Перед закрытыми глазами капитана заплясали тысячи, сотни тысяч искр, похожих на звездную россыпь на небосводе. Сознание поплыло вслед за потоком, в голове прояснилось.
        «Так-то лучше», - Дракон потянулся в образовавшуюся пустоту, как в бездну, и его довольный голос эхом отозвался во всем теле Нагиля.
        - Иди, моджори-ёнг, - сказала Лан негромко. - Ты справишься.
        Нагиль вышел к людям, кивнул Дэ Квану и Га Ин и побежал к цепи холмов с южной стороны лагеря, чувствуя, как кожа на шее и груди лопается от накаляющейся под ней чешуи.
        18
        Войско японской армии растянулось поперек тракта и шагало в ногу. Передвижение было необычным для них, но даже если они выбрали подобный способ по незнанию, чтобы окольцевать чосонское ополчение, оно не было выигрышным в любом случае.
        Их было не больше тысячи: около сотни в коннице и пехота в легких доспехах. Слишком слабая сила против даже корейского ополчения - тем не менее, они не без труда, но одолели бы людей Чосона, если бы застигли их врасплох. Дракон обогнул Единые горы и спустился к войску со спины. В небо полетели стрелы, японцы закричали, нарушив строй. Раздался рев, дрогнула земля: Дракон набрал леденеющий в верхних слоях облаков воздух и обрушил на людей столб огня. Зажглись стоптанные чужими ногами поля, ржали лошади, люди полыхали, плавились на них доспехи.
        Пламя прожгло всю шеренгу, и когда густой дым взвился в воздух, вражеское войско сильно поредело. Кто-то бежал, бросая оружие, кто-то поймал коня и пытался ускакать прочь с поля. Пустые земли были благодатной для огня территорией: иссушенные пастбища вспыхивали, ветер раздувал искры дальше. Пламя добралось до стоптанной тысячами ног дороги и остановилось там, когда Дракон опустился на землю по другую от тракта сторону и прижал огонь к земле.
        Он наблюдал, как умирают люди, и напитывался их криками и предсмертной агонией, а потом, пресытившись, взмыл в небо и улетел. Ужасы и страхи остались далеко позади, его они не беспокоили: жизни людей и их чувства волновали Великого Зверя раньше, но теперь это были враги его земель и наследники чужой силы - к Дракону Дерева они не имели никакого отношения.
        Дракон добрался до побережья, заметив разбойничьи отряды, пересекающие Пустые земли. Может, и их стоит сжечь? Капитан был бы доволен, если бы еще одной проблемой у него стало меньше.
        «Нет!» - вскричал в утробе зверя Нагиль. Дракон зарычал и устремился дальше. Человек, позволивший ему взять контроль над собой, был слишком глуп, чтобы понимать волю Дракона, но к нему следовало относиться осторожнее: он не был слабым и мог заточить Дракона внутри себя на долгие годы, как уже делал это прежде, и пытать зверя в себе молчанием и равнодушием. Глупец. Дракон покажет, как сильно он нуждается в помощи свыше.
        Он пролетел над линией берега, заметив, как в Желтом море его сестры плывут корабли. Сотни кораблей, груженных оружием. Японский флот огибал корейский полуостров и входил в незащищенный залив между Пустыми землями и долиной Дождей. Вот, куда стремились разбойничьи банды - присоединиться к японскому войску в этой части полуострова. Открывшаяся правда разозлила даже Дракона: глупый капитан не подумал, что японцы смогут обогнуть его земли, чтобы разделить страну собой и не дать объединиться чосонскому ополчению с юга и севера.
        Не считая прибрежных поселений, Конджу был первым городом, куда наверняка устремятся японцы. Северное ополчение подступало к городу, уверенное, что их встретят союзники, а не враги.
        У японского генерала не хватит людей, чтобы противостоять северному ополчению на суше, слишком мало кораблей приближались к Чосону с запада, заключил Дракон, ополчение выдавит их со своих земель, если сумеет вовремя сориентироваться.
        Он лениво дыхнул в сторону ближайшего к берегу корабля, опалил его бок, вызвав панику на палубе, и поспешил скрыться - силы были на исходе, у него оставалось немного времени, чтобы добраться до людей глупого капитана и заснуть.
        Когда Нагиль упал на перекресток между тремя трактами неподалеку от Конджу, близился закат. Его войско должно было преодолеть остаток пути и присоединиться к нему в этой точке, если никто из них не тормозил ополчение. Нагиль тяжело дышал, переживая новое рождение: суставы вставали на место с трудом, кости срастались под своими углами нехотя, обуглившаяся кожа неприятно стягивалась на жилах и мышцах. У него ушел час, чтобы восстановить тело, и еще час, чтобы вернуть себе растекающееся от тревог сознание.
        После того, как село солнце, к нему явился Чун Сок, верхом на коне, позади скакала его оседланная лошадь.
        - Капитан! - Чун Сок выскользнул из седла, подошел к Нагилю. - Северное ополчение прибыло, капитан, но…
        - У меня плохие новости, - прервал его Нагиль и осторожно поднялся с земли. Чун Сок протянул капитану чогори, помог забраться в седло его коня. - Японский флот в заливе на западе. Готов поклясться, вторая его часть сейчас направляется к Ульджину[137 - Портовый город на восточном берегу корейского полуострова]. Они решили прорубить наше ополчение посередине страны. Не хотят, чтобы мы собирались в единую армию. Я бы тоже так поступил. Нужно было подумать о подобной стратегии раньше.
        - Капитан… - протянул Чун Сок, и по его голосу Нагиль наконец-то понял, что у пуримгарра есть куда более тяжелые вести.
        - Кэму? - напрягся он. Чун Сок ехал чуть позади и медленно, будто боялся, что его слова разозлят Нагиля и обратят в Дракона вновь.
        - Юджон-ёнг пропала, - сказал Чун Сок. Нагиль остановил коня и обернулся с пылающим лицом к своему помощнику.
        - Повтори.
        Чун Сок побледнел, но виду не подал - повторил, как приказано, недрогнувшим голосом:
        - Она пропала, капитан. Главный монах сказал, что видел ее утром, выходящую с территории монастыря, она взяла с собой Вон Бина и ушла из города. Говорят, она направилась к истокам Кыма, но Ёнчхоль заявляет, что не видел ее на условленном месте.
        Проклятье.
        - Я должен сам убедиться, - приказал Нагиль сипло. Он пришпорил коня и устремился к стенам Конджу.

* * *
        Казалось, в голову вбивали гвозди. Боль была такой дикой, что Йонг очнулась с первым ударом, а со вторым ее снова вывернуло - к счастью, желудок уже опустел, и по телу прокатился только спазм, а рот наполнился противной соленой слюной. Взгляд не фокусировался, и окружающая обстановка расплывалась так сильно, что хотелось моргать и моргать. Ее все еще мутило - качался пол и стены, но после нескольких минут молчаливого принятия Йонг осознала, что ей не кажется: все вокруг действительно плавно раскачивалось.
        Она лежала на жесткой циновке, под ней были деревянные необработанные доски, а вокруг - узкие стены с развешанными вдоль них сетями. В дальнем углу блестел в неярком пробивающемся через низкий потолок свете черный бок чего-то длинного и тяжелого. За стенами ритмично шумело.
        Море, поняла Йонг, с трудом усаживаясь. Она на судне.
        Сколько она проспала? Как далеко находится? Йонг медленно осматривалась, боясь, что бесконтрольное ей сознание снова уплывет в обморочные дали, и ковыряла ногтем указательного пальца одной руки узел веревки на другой. Ее связали - ну конечно же.
        С напускным равнодушием - это все из-за снотворного, здоровья тому монаху! - Йонг оглядела себя, пол под собой, взгляд дотянулся до угла напротив. Сердце только теперь проснулось и откликнулось беспокойством - черное что-то оказалось корабельной пушкой.
        - Драконова оспа! - выругалась Йонг и тут же слабо охнула - злость отозвалась во всем теле, потонула в нем, как в желе.
        Ее никто не охранял, но дверь камеры наверняка сторожили вооруженные японцы, и ей следовало вести себя тише. Йонг пошарила взглядом по полу и стенам - ничего, что могло бы помочь распутать узел. Веревка была толстая и прочная, но не перетягивала запястья, так что она могла пошевелить руками. Она вцепилась в нее зубами, попыталась развязать. Тщетно.
        Йонг потратила на узел больше времени и сил, чем хотела - в конце-концов, веревка поддалась, Йонг почти выгрызла себе свободу, стянула с запястий ослабевший узел. Кожа на руках вздулась и покраснела, запястья саднили.
        Йонг с трудом поднялась, хватаясь за стены. Здесь не было ничего, чем она могла бы защититься, потому пришлось стянуть сеть с крючка - та была тяжелой, с мелкими зазубринами по краям. Такой, должно быть, ловили крупную рыбу или использовали при абордаже. Она старалась не думать о том, что случилось с Вон Бином, как далеко успели ее увезти японцы или что ожидает ее за дверью камеры. Сомнения лишали ее сил, которых и так в теле было немного, сбивали с решимости. Нагиль учил ее мыслить по-другому.
        За дверью, казалось, никого не было. Йонг прислушалась к голосам снаружи - резкие японские слова доносились чуть дальше, шумело море и, кажется, кто-то сдавленно шипел или рычал. Она надеялась, что Вон Бин окажется где-то поблизости. Нет, подумала Йонг, отгоняя эти мысли, пусть Вон Бин будет в монастыре, связанным, оставленным в подземельях под статуей Будды - где угодно, но не на вражеском корабле.
        Она дождалась, когда недовольный гул на палубе перерастет в крики, и выглянула из-за двери. Та была не заперта - зачем, если внутри лежит бессознательная и связанная юджон-ёнг. Охраны рядом не было: должно быть, та покинула пост и присоединилась к разговорам на палубе. От двери наверх вела узкая лестница в три ступени, и Йонг подобралась к ней и выглянула наружу.
        По палубе расхаживали ряженые в доспехи японцы. Самураи, поняла Йонг по их одеяниям. Значит, генерал Тоётоми тоже был где-то здесь. Это сильно осложняло ее вероятный побег: справиться с асигару сонбэ Рэ Вона Йонг казалось проще, чем с опытными воинами главнокомандующего японской армии.
        Те кричали, подначивали кого-то в центре толпы. На палубе было около десятка самураев, все рычали и бросали короткие лающие звуки. Йонг заметила лестницу с капитанского мостика чуть левее себя и подумывала сбежать туда и спрятаться в ее тени, но неожиданный стон привлек ее внимание. Кто-то хрипел, кашлял. Раздался голос Рэ Вона.
        Он вышел на палубу с резким окриком, самураи нехотя расступились перед ним, пропуская вперед, и за их спинами Йонг, наконец, увидела человека.
        Вон Бин, там был Вон Бин. Его привязали к мачте, раздели до нижней рубахи, та порозовела от проступающей на теле крови. Йонг зажала рукой рот, чтобы не закричать в голос.
        С чего она решила, что Вон Бина оставят в монастыре, если он был прекрасным воином и знал о передвижении драконьего войска больше прочих? С чего она решила, что кроме нее японцам нет дела до других представителей вражеской стороны?
        - Вон Бин!.. - просипела девушка.
        Он был бледен, растрепанные волосы закрывали часть лица, но даже со своего места Йонг видела, как алеют раны у него на шее и набухают от ударов скулы и лоб. Сквозь прорехи в вороте рубахи сочилась кровь.
        Рэ Вон что-то прорычал, ему ответили в тон - самурай, держащий меч перед Вон Бином, явно был недоволен, что его прервали. Сонбэ напрягся.
        - Ты Вон Бин, так? Если скажешь им, сколько в вашем войске людей, они тебя отпустят.
        - Не отпустят, - выдавил Вон Бин, снова закашлялся. - Вы тоже это знаете.
        Рэ Вон опустил голову, будто не мог смотреть в лицо избитому воину.
        - Тогда хотя бы убьют без лишних мучений, - ответил он тихо, но Йонг все равно услышала - услышала и запаниковала, страх потянул ее из укрытия быстрее мысли.
        - Стойте! - закричала она, выбираясь на палубу к самураям и Вон Бину. Рэ Вон обернулся, на лице читалось удивление, первая вспышка смешалась с каким-то испугом, но Йонг на него не смотрела. Она бросилась к Вон Бину, никем не останавливаемая - самураи разошлись, словно не ожидали увидеть ее здесь вовсе, и их ступор пропустил девушку к воину.
        - Сыта-голь, - прошептал Вон Бин, вымученно улыбаясь. - Бегите, пожалуйста.
        Она замотала головой, зажмурилась. Слезы потекли по щекам, Йонг размазала их сердитым резким движением и повернулась лицом к Рэ Вону и прочим.
        - Отпустите его. Он ничего вам не сделал.
        - Сон Йонг-щи, - выдохнул сонбэ и наконец-то взял себя в руки. Шагнул к Йонг, дрожащей всем телом, потянул к ней руку. Она отшатнулась от него и уперлась спиной в Вон Бина.
        Рэ Вон замер, стиснул пальцы.
        - Сон Йонг, я не хотел, чтобы…
        - Отпустите его! - повторила Йонг.
        Фраза сломалась посередине, она даже не скрывала, насколько ей было страшно - за Вон Бина и за себя, но что могли японцы сделать ей, если нуждались в ее драконе, если даже не пытались за ней присматривать, пока она валялась в камере одна, без охраны. Все это время они издевались над Вон Бином, и он тяжело дышал, в груди у него булькало, и наверняка японцы успели переломать ему пару ребер, раз он не мог даже нормально стоять, раз упирался в спину девушки лбом и висел на веревках.
        Рэ Вон смотрел на Йонг с грустью, которой можно было поверить, не закрывай она собой полуживого Вон Бина.
        Сонбэ бросил пару слов самураю. С места никто не двинулся и его приказу не последовал. Самурай сплюнул под ноги, несколько коротких слов прозвучали рычанием из пасти разгневанного льва.
        - Его не отпустят, - перевел Рэ Вон, и Йонг, наконец, нашла в себе силы разозлиться.
        - Ты даже не попытался! - вскрикнула она. Японцы морщились, она не должна была повышать голос в окружении вооруженных мужчин и должна была бояться и сидеть тихо. Позади Йонг хрипел Вон Бин, и только его присутствие дарило ей больше ярости, та смешивалась с отчаянием и делала ее смелее.
        - Йонг-щи, - повторил Рэ Вон строже. - Самураи генерала не станут меня слушать.
        - Не надо было приводить сюда Вон Бина! - Йонг колотило, она сжимала зубы и давила слова через подступающую к горлу панику. - Генералу нужна я. Отпустите его.
        Сонбэ медленно перевел взгляд с нее на Вон Бина и улыбнулся. Улыбка вышла кривой и слабой, будто он извинялся заранее.
        - Он много знает. Пусть расскажет о драконьем войске, и мы…
        - Меня убьют в любом случае, сыта-голь, - прервал его Вон Бин. Йонг нашла его мокрую руку и сжала своей, пальцы не слушались. Вон Бин рвано втянул воздух ртом, с трудом выпрямился. - Будьте храброй, госпожа. Дождитесь капитана, он найдет вас, спасет…
        - Нет, - засипела Йонг. - Нет, мы отсюда уйдем только вместе. Отпустите его, - повторила она Рэ Вону, - иначе я…
        Она схватилась за меч на поясе ближнего самурая и с трудом вытянула его из ножен - к ней кинулись, чтобы остановить, но Йонг приставила лезвие себе к горлу, и самураи замерли. Рэ Вон вздрогнул.
        - Йонг, - позвал он пораженно, - что же ты…
        - Вам нужна я, да? - воскликнула Йонг. Лезвие касалось ее кожи над воротом рваной чогори, холодило шею. Так близко смерть не подступала к ней ни разу, Йонг боялась ее и каждый раз благодарила всех известных и неизвестных ей духов, что те уберегли от опасности, а теперь сама приветствовала ее с нарастающим отчаянием.
        - Госпожа… - зашептал Вон Бин. - Не нужно…
        - Освободите Вон Бина, иначе я убью себя, и никакой дракон вам не достанется.
        Самураи заволновались, самый сердитый опустил меч и уставился на Йонг так, будто раздумывал, насколько она больна и может ли безумие передаваться вместе с тяжелым дыханием остальным. Рэ Вон побледнел, он медленно поднял руки.
        - Сон Йонг, прошу тебя, будь благоразумна.
        - Она разумна, мой друг, более чем.
        На капитанском мостике, возвышающемся над палубой, появилась облаченная в блестящие доспехи фигура. Генерал Тоётоми смотрел вниз, на Йонг, и его лицо выражало подобие… уважения? Йонг поймала его взгляд, плюнула пару ругательств на ёнглинъ. Генерал, казалось, понял и усмехнулся.
        - Не стоит драматизировать и сгущать краски, дорогая, - сказал он. Каждое его слово подкреплялось той уверенностью, какой Йонг не могла похвастаться и в спокойное время, стояло на границе высокомерия и довольства. - Мы не хотим причинять вам боль и не допустим, чтобы вы навредили себе.
        - Тогда освободите моего друга, - ответила Йонг. Пускай у нее не было ничего, что она могла противопоставить интересам японского генерала, но ее руки все еще могли стискивать рукоять меча, меч все еще мог резать плоть, и жизнь принадлежала ей, а не кому-то из не-Чосона, будь то Тоётоми, Рэ Вон или кто-либо другой на этом корабле.
        - И тогда вы обернетесь драконом? - спросил генерал. - Наш Рэ Вон рассказывал, что драконы своевольны, но как и каждого зверя, их можно приручить.
        Рэ Вон покосился на генерала.
        - Это не сработает, Тоётоми-сама, - сказал он по-корейски, а потом посмотрел на Йонг почти с отчаянием.
        - Сон Йонг…
        Тоётоми кивнул. Йонг не успела это заметить, как не успела ничего сделать: самурай шагнул к ней, Рэ Вон бросился ему наперерез, но тот целился не в Йонг - меч скользнул мимо нее и вонзился в Вон Бина. Его стон ударил Йонг в затылок, она закричала еще до того, как обернулась, чтобы поймать падающее на нее тело воина.
        - Вон Бин! Нет-нет-нет, Вон Бин!
        Меч с чавканьем вышел из его живота, рубаха намокла, кровь закапала прямо на руки Йонг. Она выронила оружие, Рэ Вон схватил ее поперек талии и попытался оторвать от Вон Бина. Йонг вырывалась, цеплялась за оседающего воина. Он улыбнулся ей окровавленным ртом.
        - Сыта-голь, - позвал он и враз обмяк.
        - Вон Бин! - кричала Йонг. - Вон Бин!
        Кое-как ее оттащили от воина, Рэ Вон с силой отвернул ее лицо от мертвого тела и прижал к груди. Йонг кричала так, что стыло в жилах, перед глазами стояла улыбка Вон Бина, в горле клокотала больная ярость.
        - Йонг, пожалуйста! - взмолился Рэ Вон, но она его не слышала, как не слышала одобрительных криков самураев, как не видела ни ожидания на лице генерала, ни рук сонбэ, стискивающих ее, рыдающую, в объятиях.
        Она почувствовала, как где-то глубоко внутри нее, в самом желудке, куда стекалась боль, что-то треснуло - гранит, сдерживающий весь ее гнев и страхи и яростное желание вырваться из-под оков чужого, неправильного мира. Йонг втянула ртом накалившийся в один миг воздух, пропустила его через себя и выплюнула обратно дым и копоть - мгновенно запахло кровью. Йонг вырвалась из ослабевших рук Рэ Вона, упала, теряя контроль над телом.
        С палубы поднялась уже не девушка - монстр, спавший в ее теле с тех пор, как она впервые оказалась в этом Чосоне, зверь, которого Лан просила оберегать и взращивать, но не кормить собственными эмоциями, чудовище из древних сказок, которыми прежде пугали на ночь детей.
        Кожа покрылась волдырями и сходила с ее рук и шеи слоями, обнажая древнее зло холодного багряного цвета гнилого мяса. Запах, почудившийся Йонг поначалу, был не запахом крови Вон Бина, а влажным металлом, и рвался из нее настоящий дракон, когтями прорывал себе путь из нутра тела наружу, в мир.
        Йонг горела и плавилась, растягивались кости, мышцы, расходилась под давлением изнутри плоть, и она могла только кричать и кричать, и кричать, и страхи и гнев замещались в ней физической болью, терпеть которую не было сил.
        Корабль закачался на волнах, вспенилась вода, позвала за собой. Йонг корчилась, ее замотало, дернуло к борту, и она вывалилась в море под яростные крики самураев и Ким Рэ Вона.
        - Ханрю! - вскричали перепуганные самураи и свесились через борт. - Ханрю!
        - Держите ее, глупцы! - вторил им Рэ Вон и уже сам рвался к ней в ледяную взбесившуюся воду. Кто-то сбросил сверху сеть, ту самую, что Йонг позабыла на ступенях, но волны подхватили ее и отнесли в сторону, не тронув девушку.
        Вокруг Йонг бурлило море, внутри шипела кровь, ноги все еще оставались ее собственными и в воде обращались не в лапы, а в единый отросток, она с трудом оставалась на поверхности, чувствуя, как коченеет низ тела и плавится грудь, шея и все лицо.
        Нельзя было становиться драконом, пока рядом не было Нагиля, он помог бы ей, оттащил назад, к себе, не дал обратиться монстром! Йонг поймала эту ускользающую из сознания мысль и зацепилась за нее в отчаянной попытке спастись. Дракон пожирал ее тело и разум и забирал себе все, что она прежде контролировала и над чем имела власть - над руками, ногами, телом, сердцем и разумом.
        - Спасите!.. - успела выдохнуть Йонг, прежде чем ее накрыла волна, и в воде вытянула перед собой не руки, а драконьи лапы с когтями. Ноги больше не слушались, ноги были не ее - не лапы даже, а змеиный хвост, и обращалась она не в дракона, а в подобие его, и сама понимала это остатками сознания, что еще плескалось в бурлящей, кипящей внутри и вокруг нее лавы.
        Она почувствовала, как ее оплетает вода и не дает зверю вырваться из тела полностью, а потом ее пронзила новая вспышка боли - что-то острое и холодное до каления вонзилось промеж лопаток с лопающейся кожей. Кто-то выстрелил ей в спину. Йонг поняла, что кричать больше не может - язык раздвоился и вывалился изо рта.
        Почти обернувшимся змеем она снова нырнула - остудить, охладить в себе этот жар! Ее убьют, скользнуло в мыслях, еще человеческих, еще своих собственных.
        - Сон Йонг! - закричал Рэ Вон и прыгнул в воду. - Я помогу, Йонг!
        Он доплыл до нее, схватил за изменившуюся руку. Йонг зашипела, море влилось в горло и обожгло солью внутренности. Тогда Рэ Вон схватил ее, почти бессознательную и ослабевшую враз, и потащил через толщу воды.
        «Нагиль», - зазвенело у Йонг в ушах, в голове, осело на неповоротливом чужом языке и впиталось в нёбо. Нагиль!

* * *
        Чун Сок шел по пятам Нагиля и заверял, что они обыскали всю территорию монастыря, подземелья под статуей Будды и половину города. Никто не видел приезжую девушку с воином дракона, казалось, она прошла невидимыми тропами и ушла через скрытые врата Конджу. Таковых в городе не было. Горожане собирались у монастырских стен, монахи пускали внутрь детей и женщин. Все галдели и мешали сосредоточиться. Посланные к Ёнчхолю и Боыму голуби возвращались с записками: «Нет, капитан, юджон-ёнг не приходила, и на подступах к Кыму ее не видели».
        Нагиль до самого утра обходил помещения монастыря, проверил каждый павильон и только в дальней беседке нашел оставленный госпожой узелок. Запасная одежда, кинжал, травы Чжи Хо. Уходя, она наверняка забрала бы пожитки, она не расставалась с ними всю дорогу до Конджу, и кинжал точно взяла бы с собой.
        - Вон Бин ничего мне не передавал, - отрапортовала Да Рым и поспешила скрыться с глаз разгневанного капитана.
        Кто-то из них обязательно оставил бы послание для Нагиля. Не могла госпожа уйти, ничего не передав ему, разве что не хотела, чтобы ее нашли. Почему? Он сделал все возможное, чтобы рядом с ним она чувствовала себя в безопасности!
        - Пошли голубя Ёнчхолю, - рявкнул Нагиль, врываясь в отведенную ему комнату. Задрожали за ним бумажные двери, по циновкам, как по воде, прошлась слабая рябь. Чун Сок бросил пару рычащих слов, и перепуганный Нам Джун кинулся исполнять приказ вместе с Чжисопом.
        Нагиль сел за стол, надеясь высмотреть на плане города тропу, по которой могла уйти госпожа.
        - Что с Бумином? - бросил он стоящему у дверей Чун Соку.
        - Монахи его подлечили. Говорят, ему нужен покой и крепкий сон, придется оставить его в монастыре с женщинами. Чжи Хо и Лан над ним поколдуют.
        - Он очнется и бросится в бой, даже если будет блевать кровью, - с неудовольствием подметил Нагиль. - Прикажи ему охранять монастырь, если проснется.
        - Сэ, - кивнул Чун Сок. Посмотрел на сгорбленную фигуру капитана и выдохнул: - Насчет японского флота…
        - Мы расставили Дочерей по сторожевым башням, я дал приказ отслеживать западное направление - и восточное, на случай, если японцы окажутся ближе, чем мы ожидаем. Вы проверяли северные тропы? Я слышал, к Кыму ведут несколько старых дорог, ими пользуются травники.
        - Капитан! - оборвал Чун Сок. Нагиль поднял голову, взгляд вонзился в фигуру настороженного пуримгарра. - Простите, капитан. Сейчас очень неподходящее время, чтобы отвлекаться на…
        - Если она попадет к Тоётоми, ее убьют! - прорычал Нагиль, и Чун Сок замер, недовольно поджал губы - и нехотя кивнул.
        - Да, капитан. Я понимаю, капитан. Мы делаем все возможное, чтобы отыскать ее.
        - Этого недостаточно.
        Слова повисли в воздухе, отяжелели и упали под ноги пуримгарра. Он даже пошатнулся, дрогнули плечи. В комнате не было амулетов Лан, и те не могли сдержать гнев Дракона, пока Нагиль питал его своими эмоциями. Он чувствовал, что теряет контроль, и даже спящий Великий Зверь жег нутро, так что бурлила по венам кровь.
        - Капитан, - тихо позвал Чун Сок. Только теперь Нагиль заметил, как расходится на руках кожа, открывая темно-бурую чешую. По шее ползла трещина, забиралась на скулы и кривила рот в хищном оскале. Сейчас вездесущая Лан и ее бобы не помешали бы остудить пыл.
        - Дикурэ[138 - (драконий язык) извини], - запоздало сказал Нагиль. Чун Сок совсем посерел - от едва сдерживаемого неодобрения. - Я пройдусь немного. Поешьте и отдохните пока. Кто может, обшарьте северные тропы к Кымгану.
        Он вышел, хлопая дверьми, и ринулся по извилистым мощеным тропинкам монастыря. Дошел до горячих источников, наткнулся на оставленную на каменистом ободке пруда повязку. Холодная, потеряла даже остаточный запах. Должно быть, госпожа забыла ее тут еще вчера. Что заставило ее уйти, никому ничего не сказав? Что она узнала, чтобы бежать из монастыря, где ее окружали воины дракона? Чун Сок сказал, монах видел ее последним, но за весь вчерашний вечер и ночь Нагилю так и не удалось поговорить с ним - старик был занят размещением горожан, и Нагиль только пару раз замечал его лысину среди обеспокоенных детей.
        Теперь-то у патриарха местного ордена должно найтись время на капитана. Нагиль спрятал повязку госпожи за воротник подпаленной чогори и пошагал к главному зданию монастыря, вбивая плоские камни дорожек в землю.
        Монах сидел перед золотой статуей Будды, его обволакивал дым благовоний, и спокойное мерцание многочисленных свечей нарушилось вместе со слабым умиротворением в тот момент, когда Нагиль, коротко поклонившись, дошел до старика и замер над ним.
        - Вы хотели меня видеть, капитан-дракон? - спросил монах, растягивая каждое слово. На вежливость и должные почести у Нагиля не было ни времени, ни сил - он сел перед монахом, заставив дрогнуть и погаснуть ближайшие к нему свечи.
        - Когда вы видели госпожу в последний раз? - спросил он. - Помните точное время?
        - Это было вчера перед самым обедом, - сказал монах. Он опустил руки на колени, одернул подол коричневой кашаи. - С ней ушел ваш воин, они направились к северным вратам.
        - Стражники заявляют, что никого не видели, - возразил Нагиль. Монах понимающе кивнул.
        - Возможно, они покинули город другим путем. Я не следил за ними, командир.
        Зря. Нагиль с трудом подавил желание наорать на монаха - тот не обязан был сторожить госпожу, будь она хоть трижды драконом. То, что делали монахи для города и для войны в целом уже с лихвой покрывало любые просьбы Нагиля, и защита госпожи из Священного Города в них не вмещалась при любом желании капитана.
        - Может быть, вы знаете, что она делала перед этим? - спросил Нагиль, уже не особо надеясь на ответ. Он растирал шею, покрывавшуюся волдырями от кипящей под ней крови, стискивал расходившиеся трещины, стараясь унять бушевавший в теле гнев.
        - Она читала карты, - сказал монах. - Чрезмерно любознательная юная женщина.
        - Покажите мне, - попросил Нагиль.
        - Обычные карты, командир. Я оставил ее в библиотеке, а когда вернулся, она уже ушла. Она что-то искала - там был жуткий бардак.
        - Бардак? - нахмурился Нагиль. Монах, помедлив, кивнул.
        - Да. Юная госпожа опрокинула несколько полок, нам потребовалось немало усилий, чтобы вернуть библиотеке прежний вид.
        Если госпожа была так зла, что не щадила даже книги, к которым, по мнению Нагиля, относилась трепетнее, чем к людям даже, вряд ли полученная информация ее обрадовала. Что бы она ни нашла на картах, это заставило ее бежать - прочь из монастыря и из города.
        - С вашего позволения, я хотел бы осмотреться в библиотеке, - сказал он и выпрямился, чтобы встать. Монах тоже встал, взвился в воздух подернутый им шлейф дыма, и среди запаха благовоний Нагиль почуял что-то более непривычное, чем аромат сандаловых палочек.
        Он поморщился, для верности шагнул ближе к ожидающему монаху. От его кашаи едва уловимо тянуло цветками персика - тонким ароматом, незаметно вплетающимся в благовония, слишком нежным, чтобы его можно было почувствовать простому человеку. Но Дракон, живущий в Нагиле, потянулся за оставленным следом, как за ниточкой, и в складках монашеских одеяний ощутил присутствие госпожи.
        - Вы разговаривали с госпожой?
        Монах направлялся к выходу, задувая по пути свечи. Нагиль шел прямо за ним, цепляясь за ускользающий аромат цветов и все больше распаляясь.
        - Только проводил до библиотеки.
        Жизнь научила Нагиля не делать поспешных выводов - но прямо сейчас он хотел схватить монаха за ворот кашаи и вытрясти из старика всю правду, вокруг которой тот плел свою историю. Нагиль не слышал в его словах лжи, и это тревожило больше, чем если бы он обнаружил, что от начала и до конца послушник буддийского монастыря врал ему прямо в лицо.
        Они пришли к павильону библиотеки, у дверей которой стояли Да Рым и Бора.
        - Что вы здесь делаете? - спросил монах, позволив недовольство в голосе. Дочери покосились на него, но ответили немому взгляду капитана:
        - Лан сказала, что почувствовала тут юджон-ёнг, - сказала Да Рым. - Я не видела здесь госпожу, но мы решили проверить, насколько ее предположения…
        - Японской мудан не место в чосонском монастыре, - рассердился вдруг монах. Нагиль обошел его и рывком открыл двери.
        - Позвольте вторгнуться в ваши владения еще и Дракону и его лучницам, - отрезал он, а после дал отмашку Да Рым. Та вошла вместе с капитаном, Бора осталась сторожить снаружи. Монах шуршал подолом кашаи позади них, и когда, наконец, увидел Лан, зашелся неожиданной руганью.
        - Как вы посмели очернить святое место!
        Лан сидела на циновке в центре не до конца убранной библиотеки: пол был уставлен камнями, перед ней лежали карты Чосона и звездного неба, в воздухе витал едва различимый дымный аромат.
        - Духи говорят, на эти земли ступала нога чужака, - сказала она Нагилю. Монах подошел к ней и навис пылающей от злости фигурой.
        - И эта нога - ваша! Покиньте библиотеку!
        - Помолчите-ка, - отбрила Лан. - Я пытаюсь отыскать нашу беглянку, а вы своим несвежим дыханием портите воздух.
        - Да как вы!..
        Нагиль присел к Лан, не обращая внимания на монаха. В циновке, на которой она разложила карты, застряли сухие рисинки. Он сковырнул одну, попробовал на язык. Кислая и пахнет персиковым цветом.
        - Что чувствуешь? - спросила Лан.
        - Что она была здесь. И кажется, уходила не по своей воле.
        - Да, духи говорят, ее ци оставалось на землях монастыря после того, как тело его покинуло.
        - Что это значит? - охнула Да Рым.
        Нагиль выпрямился, глотая зерна риса, и повернулся к монаху. Выдохнул, не удивляясь ни клочкам дыма, ни жжению в горле.
        - Это значит, - процедил Нагиль, давая волю гневу, - что юджон-ёнг была без сознания, когда сбегала из монастыря. Это значит, что ее заставили.
        Он шагнул к неподвижному монаху, навис над ним и выдохнул прямо в лицо:
        - Объяснитесь, патриарх Ордена Сливы.
        Надо отдать ему должное, монах не испугался, хоть и побледнел, и ответил, с достоинством расправляя плечи:
        - Она не была Драконом, господин главнокомандующий. Но японский генерал слеп, и ему потребуется время, чтобы осознать свою ошибку. Когда он поймет, что женщине никогда не занять место Великого Зверя, ваше войско успеет…
        Нагиль схватил его за ворот кашаи и вздернул с такой силой, что ткань треснула и разошлась на груди монаха.
        - Капитан! - ахнула Да Рым, ее остановила рука шаманки.
        - Ты отдал ее японцам?! - взревел Нагиль.
        Его трясло, и монаха тоже трясло, пол под ними тлел, доски чернели, и нагревался воздух в библиотеке. Затряслись восстановленные полки, посыпались книги, отдельные свитки катились к ногам Нагиля и шипели, превращаясь в пепел.
        - Ёнг! Мун Нагиль! - окликнула Лан, крик шаманки просочился сквозь гул в ушах Нагиля и охладил гнев.
        Он бросил монаха к дверям, тот оступился и вывалился за порог павильона. Нагиль вышел следом, заставив патриарха пятиться.
        - Куда ее увели? - шипел он, дым вырывался изо рта, трескалась на груди тонкая кожа. - Где сейчас генерал Тоётоми?
        - Если я скажу вам, вы пойдете следом за этой женщиной, - сказал монах.
        - А если не скажешь, - отозвалась вдруг Бора и встала за его спиной, - мы убьем тебя за измену родине.
        Монах вскинул голову и снова рассердился, словно не чувствовал себя пойманным в ловушку.
        - Я патриарх Ордена Сливы! Вы не посмеете!
        - Наш капитан говорит, во время войны мы все святые и все грешники, - добавила Да Рым. Они схватили монаха, подняли с земли и подвели к теряющему контроль Нагилю. - Вы предатель и изменник, и казнить вас будут по законам военного времени.
        Монах смотрел на Нагиля - смотрел и беззастенчиво улыбался, словно понимал куда больше него.
        - Вы потеряете все из-за женщины, капитан драконьего войска, - сказал он. - И будете жалеть, что не послушали меня раньше.
        Нагиль чувствовал, как расползается на щеке кожа, как охватывает все тело пламя. Он открыл рот, чтобы вынести приговор монаху, но неожиданная волна чужеродной силы скрутила ему нутро - Нагиль закричал, из горла вырвался настоящий огонь, а Дракон внутри него взревел, ощущая прилив ци. Это была не его ци. Такой мощи он еще не испытывал.
        Весь монастырь задрожал, подернулся алым маревом. Трещало само мироздание, смещался баланс, в мир вливалась новая сила. Госпожа Сон Йонг, понял Нагиль, и неожиданное осознание едва не сбило его с ног.
        Сон Йонг!
        ЛУНА И СОЛНЦЕ (ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ ГУА)
        19
        Японское войско высадилось в заливе Желтого моря - по донесениям, сотня кораблей стояла у места впадения Кыма в залив, каждый привез с собой, по меньшей мере, по двести хорошо вооруженных самураев. Они разбили лагерь прямо на берегу, а к Конджу привели около пяти тысяч солдат. Те расположились на склоне холма и хорошо просматривались с западных стен, но стрелы Дочерей до них не доставали. Они просто ждали.
        - Чего они медлят? - спрашивал Чжун Ги, шагая из угла в угол в кабинете надвратной башни, где разместили капитанскую казарму.
        - Ждут подкрепления. Они не знают, сколько нас, а эти пять тысяч - показательное зрелище, чтобы нагнать на людей страх.
        Нагиль поставил Чжун Ги во главу небольшого отряда из девяти человек - они прочесывали Конджу и выискивали любые тайные проходы, которых не было на карте города. В подземельях под статуей Будды у монастыря обнаружился тесный коридор - именно по нему из города унесли госпожу и Вон Бина. Ход завалили, в самом крохотном кармане с наименьшими удобствами разместили патриарха. Да Рым и Бора предлагали судить его на главной площади, но для публичной казни требовалось время и дополнительные силы, а ни того, ни другого в распоряжении Нагиля сейчас не было. Кроме того, настроения в городе гуляли самые скверные, южное ополчение было недовольно, и среди наименее уверенных крестьян уже ходили слухи о побеге. Казнь предателя, возможно, укрепила бы их боевой дух, но сейчас были дела поважнее.
        Одно мелкое рыбацкое поселение у залива вырезали подчистую, у людей не было ни единого шанса. Рыбаки из соседних деревень вместе с семьями успели сбежать в Конджу. Восточное побережье было спокойнее, хотя голуби приносили записки от Ёнчхоля и Боыма каждые полдня: горы сдержат флот, с этой стороны японцам не подступиться к берегу, капитан, но следует послать сюда отряд, быстрый и смертоносный, чтобы остановить их на берегу и не дать прорваться в земли Чосона. На месте Тоётоми Нагиль стянул бы флот на восток, но, как показали события, он не мог предугадать действия генерала с той же легкостью, что и в первую войну.
        Нагиль медлил. Южное ополчение и жители Конджу - всего семь тысяч человек, большинство вооружены кто вилами, кто ножами - не смогут воевать на два фронта, какой бы сильной ни была тактика Чун Сока. Они ждали прибытия северных дивизий во главе со старым знакомым Нагиля, генералом Вон Гюном. Те задерживались. Донесения от них не поступали, отправленные им навстречу гонцы не возвращались - складывалось неприятное ощущение, что они опоздали: японское войско успело пересечь Единые горы и ворваться на территорию Чосона до того, как ополчение объединилось с регулярной армией.
        Тридцать три тысячи хорошо обученных и вооруженных солдат королевских дивизий. Войска Тоётоми даже без численного преимущества могли бы одолеть генерала Вон Гюна, если тот не был готов к скорому нападению.
        Конджу, что должен был стать местом объединения чосонских сил, стал капканом для ополчения. Капканом для Дракона.
        Нагиль старался об этом не думать. Все сомнения и страхи он отсеивал, как мог, пока хватало решимости, и уповал на генерала Вон Гюна и Лю Соннёна, королевского советника Восточной Фракции, который должен был привести к генералу своих людей из числа опытных воинов. Опытные воины… Во фракции королевского советника были государственные чиновники и ученые мужи, не познавшие битв: даже во время первой войны они оставались в столице до тех пор, пока не стало ясно, что Хансон пал. Лю Соннён и его люди отправились на север и привели солдат Минской империи, когда казалось, что последняя надежда утеряна.
        Лишь объединенная армия Чосона, Минской империи и ополчения смогла отвоевать земли страны, а Нагиль спалил большую часть вражеского войска. Он сжег и флотилию, пять сотен кораблей, приближающихся к границам между Чосоном и Минской империей. Тогда Нагиль посчитал, что у Тоётоми не хватит сил собрать новый флот за такое короткое время. Отальбо.
        Сейчас у берегов Желтого моря стояла сотня груженых тяжелыми орудиями кораблей, двадцать тысяч самураев, и еще десять тысяч асигару шли с юга страны.
        Напряжение нарастало с каждым днем, даже дышать в городе становилось все труднее, будто Конджу намеревался выдавить людей из-за своих стен на корм японцам.
        - Капитан, - Чун Сок вошел в башню и нашел Нагиля на полу у крохотного окна, выходящего на запад.
        Стояла поздняя ночь, Нагиль полдня провел в городе, раздавая указания и через силу убеждая своих людей, что панике не место в стане драконьего войска. Ему нужно было поспать, но сон не шел, и Нагиль просто сидел, обложившись картами, как будто они могли сказать ему что-то новое.
        - Кэму? - хрипло спросил он. - Есть новости с севера?
        Чун Сок присел перед ним на колени, опустил голову. Значит, никаких. От пуримгарра пахло потом и… кровью?
        - Это доставили только что, - сказал он и положил перед Нагилем окровавленную стрелу с белым оперением. К стреле прилагалась почти красная от крови записка.
        - Мы не смогли разобрать, еле вытащили это из тела гонца, - пояснил Чун Сок.
        - Гонец?
        - Умер еще до того, как доскакал до врат. Мы стащили его с коня уже мертвым.
        Нагиль развернул бумагу - ссохшаяся кровь склеила ее, пришлось рвать записку неповоротливыми от усталости пальцами.
        - Что там? - спросил Чун Сок, вытягивая шею. - Га Ин сказала, это не похоже на японский.
        - Это ёнглинъ, - процедил Нагиль.
        - У него нет письменности! - не поверил пуримгарра.
        - Нет. Но мы с Рэ Воном придумали символы для наиболее важных слов.
        «Приходи в час Кролика[139 - время с 5 до 7 утра]. Один».
        Даже спустя столько лет память его не подвела: разобрать, что хотел сказать хён, было нетрудно, хоть символ кролика смазался от крови и растекался перед глазами Нагиля. Указаний о месте не прилагалось, но Нагиль знал, что Рэ Вон ждет его на берегу Желтого моря в стане Тоётоми. Госпожа была с ним. Оставалось только молиться Великим Зверям, что недавнее потрясение было связано с тем, что она превратилась в Дракона Металла, а не стала имуги.
        Видения, в которых госпожа обращалась безрогой змеей, мешались в мыслях с воспоминаниями о Гу Ке Шине, преследовали его и днем, и ночью, и мучили хуже бессилия. Дракон в нем спал, истерзанный недавним обращением и волной чужеродной ци. Нагиль с трудом ходил по городу, опираясь на стены.
        Земля расползалась под ногами, воздух, густой и терпкий, не дарил облегчения. Нагиль старался думать о своем войске и укреплении города, о том, что надежда пока не оставила его людей окончательно, что у них есть время. Но привычные уже переживания спрессовались под силой большего страха, о котором он прежде вспоминал лишь изредка и украдкой, как о тайне, которой не с кем было поделиться.
        Госпожа Сон Йонг была в опасности. Нагиль знал, что она еще жива, но оставался верен прежним своим опасениям: она находилась в руках Тоётоми, и тот в любой момент мог убить ее. Если она стала Драконом, ей потребуются дни, недели, месяцы, прежде чем она сможет контролировать возродившегося Великого Зверя, а до тех пор у Нагиля был шанс отвоевать ее и вернуть обратно.
        Вернуть в свой лагерь. Вернуть себе.
        - Ким Рэ Вон назначает встречу? - догадался Чун Сок. Нагиль скомкал записку и отбросил в сторону, к остальным клочкам бумаги, в которых прятались неудачные планы по объединению армий.
        - Да, - кивнул он. Подумал, стоит ли говорить все пуримгарра начистоту - и не стал продолжать. Если Рэ Вон назначил встречу, Нагиль явится. Один, без провожатых. Пусть Рэ Вон и служил теперь японскому генералу, свое слово должен был держать - он не станет чинить препятствий Нагилю.
        Когда они прощались в Храме Воды - так давно, что Нагиль начинал забывать моросящий дождь и холод, никак не связанный с туманом на горе у Храма, - хён сказал ему, что они останутся братьями, несмотря ни на что. Ни в первую войну, когда никто ничего не знал о Рэ Воне, ни после, когда понял, что он присоединился к Тоётоми, Нагиль не сомневался в этом. Война развела их по разные стороны, но врагами они так и не стали.
        По крайней мере, в это хотелось верить всеми оставшимися в сердце силами.
        - Собери два отряда на девять человек каждый. Только Чешуя[140 - Для корейских драконов (как и для китайских) главное число - девятка. По легендам у них на спине 81 чешуйка. Именно столько воинов в драконьем войске], - сказал Нагиль Чун Соку. - Остальным прикажи отдыхать, и пусть будут готовы к наступлению японцев.
        - А отряды? - спросил Чун Сок.
        - Отправятся навстречу Вон Гюну и к берегу Желтого моря. Только заходить будем со стороны Пустых земель.
        - Вы тоже, капитан?
        - Да. Присоединюсь ко второму отряду утром.
        - Я могу отправиться вместо вас.
        - Ты останешься в городе за главного. Найди Ли Хона, пусть помогает возводить укрепления на улицах. Или отправь его успокаивать женщин в монастыре. Я слышал, он рвался с ополченцами резать японцев у побережья.
        - Только храбрился, - отмахнулся Чун Сок. - Его Высочество не станет ввязываться в битву без вашей поддержки.
        Нагиль вздохнул, прикрыл на мгновение глаза. Веки отяжелели, словно налились свинцом. Ему необходимо было поспать.
        - Его Высочество сильнее теперь, - заметил он. - И смелее. Новость о юджон-ёнг… - дыхание сбилось, слабый клочок дыма сорвался с губ. - Новость о ней сделала его серьезнее.
        Чун Сок замолчал, но немое осуждение пульсировало во всем его теле, Нагиль чувствовал его даже на расстоянии в две руки между ними.
        - А вас сделала слабее, - наконец, решился Чун Сок. Нагиль открыл глаза. Пуримгарра смотрел на него, не мигая. - Капитан, что, если она уже…
        - Она жива, - оборвал Нагиль. - Мы бы поняли, будь это иначе.
        Чун Сок нахмурился, окинул капитана внимательным взглядом и больше ничего не сказал. Поднялся на ноги, поклонился и вышел, пожелав спокойного сна. О покое не могло быть и речи, но Нагиль постарался сосредоточиться на мерном гуле за стенами башни, на стуке собственного сердца и на словах Рэ Вона, записанных символами драконьего языка.
        Рассветное солнце заглянуло в крохотное окно надвратной башни и зацепило своими лучами ноги Нагиля. Он так и не нашел себе места и остался спать, прислоненный к стене, прямо на полу. Сон оборвался так же резко, как настиг его в беспокойной ночи, и первым делом он ощутил, как оставившее его на несколько часов напряжение, вернулось.
        Нагиль подобрал записку Рэ Вона, спрятал ее за воротом чонбока и с трудом встал с пола. До часа Кролика оставалось всего ничего - времени на лишние мысли у него не было. Он покинул город через северные врата, оседлав свежую лошадь, стражники пропустили его, не выказав удивления, и редкие воины провожали его беспокойными взглядами.
        Он скакал к побережью редким перелеском, чувствуя, как горит повязка госпожи Сон Йонг, что кочевала с ним от чонбока к чонбоку, из рукава за воротник и обратно. В записке Рэ Вона рядом с символом кролика - точкой с выгнутой черточкой-спиной - стояло чернильное пятно, слишком крупное, чтобы принять его за случайность. Пятно было похоже на солнце. Пока лошадь везла его к берегу мимо лагеря японцев у холма, Нагиль раздумывал, значит ли оно намек на Сон Йонг.
        Она должна была быть живой. Нагиль не врал Чун Соку: случись что-то непоправимое, он узнал бы об этом первым.
        Рыбацкие поселения в заливе опустели - лошадь беспокойно проехала первую деревню, ей под ноги кинулись бродячие кошки, сбежавшиеся на запах оставленной прямо в лодках рыбы. Нагиль спешился, потянул потревоженного коня за поводья. Они медленно прошли мимо пустых домов, в которые сквозь окна тянулись робкие лучи утреннего солнца. Люди оставили свои жилища с настежь распахнутыми дверьми, бросив все хозяйство. Они пришли к восточным вратам Конджу первым же вечером, испуганные и голодные. Со всех прибрежных деревень набралось не больше пары сотен людей, из них - почти половина женщин с детьми. Их расположили в монастыре, накормили, как смогли, и мужчины выразили желание присоединиться к ополчению.
        Сражаться за свою жизнь было куда лучше, чем погибнуть от меча самурая, едва проснувшись.
        В самом ближнем к стоянке японцев поселении не осталось ни одной живой души. Нагиль предчувствовал, что искать Рэ Вона ему придется именно там, высматривая силуэт среди мертвых изуродованных тел, сброшенных в несколько высоких куч, словно грязное белье. И все же открывшееся глазам зрелище заставило его притормозить коня и замереть на въезде в безмолвную деревню.
        Запах разложения, сладковатый и гнилостный, вытекал за пределы поселения, но сейчас ворвался в легкие Нагиля и осел на их стенках; он зажал нос и рот рукой, а конь, почуяв неладное, совсем разнервничался. Рэ Вон ждал его у первого дома и тоже морщился, стараясь не смотреть за спину, на возвышающуюся в центре деревни гору.
        Они встретились на широкой дороге между домом и сараем для вяления рыбы, в дверях которого лежало забытое японцами тело. Молодая женщина с распухшим лицом, по которому трудно было определить возраст. Ее убили быстро: рубанули поперек груди, когда она выбегала из сарая. На мгновение, за которое сердце болезненно сжалось, Нагиль подумал, что ей было столько же лет, сколько и госпоже Сон Йонг.
        - Где она? - спросил он, едва Рэ Вон поравнялся с ним.
        Тот выглядел хуже, чем в их последнюю встречу в горной деревне травников. Побледневший и осунувшийся, под глазами пролегли тени, будто он не спал несколько суток, он стоял неподвижно, но руки дрожали, а лицо дергалось.
        - Рэ Вон.
        - Вижу, тебя не сломило наше вторжение, - сказал он вместо ответа, глаза метнулись к мечу, к шее, к сползшей на брови повязке. - Но, полагаю, Дракон еще долго себя не проявит.
        - Ты послал асигару следом за нами, - догадался Нагиль. Он не удивился - слишком уж странным было передвижение малого войска, которое он спалил несколько дней назад. - Глупо было отправлять на верную гибель целую дивизию.
        Рэ Вон слабо улыбнулся; губы искривились в болезненном оскале и тут же словно стекли по лицу к самому подбородку.
        - Если хочешь победить Великого Зверя, нужно уметь жертвовать простыми смертными. На какое-то время тебе придется забыть о Драконе и довольствоваться собственным слабым телом. Нелегко сознаваться в просчетах, верно?
        - Нелегко держать в плену женщину, к которой ты прежде питал некоторые чувства, - отрезал Нагиль. Хён прищурился, распрямил плечи.
        - Некоторые? - переспросил он и усмехнулся. - Питал? Что тебе известно о наших с ней отношениях, когда ты сам сторонишься ее, как огня, и не можешь даже прикоснуться без чувства вины перед всем миром?
        Слова не должны были прозвучать так резко, но ударили, словно пощечина, и Нагиль опустил взгляд в землю, хотя не следовало.
        - Ты всегда таким был, Мун Нагиль, - договорил Рэ Вон. - Дракон ничего не изменил в твоей натуре, хотя мог сделать сильнее.
        - Тебя бы он тоже не изменил, - ответил Нагиль.
        - Ну, теперь мы этого не узнаем. Разве что Йонг…
        - Где она? - оборвал Нагиль и вскинул голову. Рэ Вон вспыхнул, прочитав на его лице все, что Нагиль старался скрыть и от своих воинов, и от Чун Сока, и от самого себя.
        Тырронъ[141 - (драконий язык) страх, ужас, отчаяние]. Страх, граничащий с отчаянием, пробирающийся в самое сердце, останавливающий удар меча во время сражения, подавляющий любую решимость и оборачивающий целое войско в бегство. Ужас такой силы, что даже ёнгданте не мог ему противостоять.
        - Хотел бы я сказать, что она в полной безопасности, - медленно заговорил Рэ Вон, слова вливались в уши Нагиля, слова сдавливали голову, вместе с гнилостным запахом от мертвых тел, плавящихся на солнце вторые сутки, впитывались в кожу.
        Нагиль только теперь осознал, что меч ему не поможет - руки так ослабли, что даже сжимать пальцы вокруг рукояти было сложно. Рэ Вон, похоже, тоже понял это: он положил ладонь на свой меч, сделал шаг к Нагилю и теперь смотрел на него сверху вниз.
        - Ты знаешь, что она обратилась.
        - Знаю.
        - Ты думаешь, ее можно вернуть?
        Нагиль услышал в его голосе не торжество победителя, которое ожидал, а тот же страх, что испытывал теперь сам, и догадка скользнула в его мысли, точно змея.
        - Она не стала Драконом, - понял Нагиль. Рэ Вон резко выдохнул.
        - Нет, - ответил он. - Она стала имуги.
        Нет!
        - Обернулась прямо в воде.
        Нагиль сглотнул и оступился. Вместе с тяжелым дыханием из ноздрей и стиснутого рта вырывались слабые струйки дыма, незаметные в солнечном свете. Рэ Вон наблюдал за ним, и если бы Нагиль в этот момент посмотрел на него, то понял бы, что никакой радости тот не испытывает.
        - Раз ты еще жив, ее можно спасти, - сказал Рэ Вон. Его голос Нагиль слышал сквозь нарастающий гул в ушах, и не мог ответить сразу, а потому хён продолжил, уже увереннее: - Я хочу, чтобы твоя шаманка помогла ей, она ведь может, я прав? Пусть вернет Йонг, а потом ты отправишь ее домой.
        - Ты… - с трудом просипел Нагиль и закашлялся, - ты допустил все это, а теперь ждешь, что я поверю в твое великодушие?
        Он вскинул голову, и хоть сил на драку у него не было, был уверен, что желание вонзиться в незащищенную шею Рэ Вону собственными зубами могло перевесить возможности слабого тела.
        Рэ Вон дернул губой, на мгновение отвел взгляд, будто почувствовал себя виноватым - впервые.
        - Я напоил ее сон-травой, чтобы остановить обращение, - почти оскорбился он. - Генерал думает, она останется такой навсегда, без сознания она ему не нужна. Но со дня на день он решит избавиться от нее. Ему было бы это выгодно. Генерал не знает всего! - тут же добавил Рэ Вон, заметив вспыхнувшее пламя во взгляде Нагиля. - Я не рассказал ему, иначе он снес бы Йонг голову у тебя на глазах и наблюдал бы, как ты умираешь вслед за ней. Какое было бы зрелище…
        - Тебе это тоже выгодно, - процедил Нагиль. Рэ Вон не стал отрицать.
        - Да. Но я не хочу… - он осекся, посмотрел на плывущие по небу густеющие облака - те тянулись с берега, суля скорый дождь. - Не такой ценой. Не ценой жизни Йонг. Она этого не заслужила. И ты…
        Договорить не успел: застыл с открытым ртом, прислушиваясь к нарастающему гулу у себя за спиной.
        Задрожала земля под ногами - Нагиль решил, что тырронъ заполнил все его тело до самых костей. Он пошатнулся, стискивая поводья беспокойной лошади, но та чувствовала не его страх, и только перестук копыт позволил ему удержать себя в моменте приближающейся опасности.
        Сквозь трупные испарения, искажающие сам воздух, к Нагилю и Рэ Вону шли тяжело вооруженные самураи, больше двадцати человек: их доспехи блестели на солнце, а развевающиеся над шлемами шелковые ленты казались красными всполохами на фоне сереющего неба.
        - «Приходи один», - разочарованно выдохнул Нагиль. - Я считал, ты еще способен держать слово, хён.
        Рэ Вон испуганно обернулся и тут же выругался.
        - Я не приводил их! Я сбил след, прежде чем явиться сюда!
        - Теперь это не имеет значения.
        Нагиль забрался в седло своей лошади, но не сдвинулся с места, наблюдая за приближением самураев. Рэ Вон стоял перед ним, Нагиль мог бы убить его одним ударом, выместив на нем всю ярость и все отчаяние, но не решался даже обнажить меч.
        - Скажи, где вы ее держите! - прорычал он Рэ Вону. - Я вытащу Сон Йонг, даже если ее охраняет все войско Тоётоми!
        - Она на корабле генерала, - закивал Рэ Вон. - Я помогу тебе, сегодня ночью будь готов, я пришлю за тобой!
        - Не нужно, я сам тебя найду.
        Нагиль повернул коня на восток, взглянул на хёна в последний раз.
        - Сегодня днем сюда придут мои люди, позвольте им сжечь тела.
        Он ускакал из деревни под крики японцев, оставляя позади испуганного Рэ Вона.

* * *
        Стена дождя скрыла японский лагерь от глаз Дочерей, и те проморгали момент, когда вражеское войско увеличилось в размерах вдвое. К вечеру, когда разразилась настоящая буря и небо прорезали яркие вспышки молний, Нагиль поднял на ноги все ополчение. Японцы готовились к полномасштабной атаке: затащили на холм катапульты и тяжелые осадные орудия. Нагиль наблюдал за их сборами, стоя на восточной стене города.
        - Ёнчхоль и Боым?
        - Вернулись, - доложил Чун Сок. Он стоял по правую руку от капитана и щурился, глядя на увеличивающееся японское войско.
        - Ли Хон?
        - Вооружился по полной, хотя я велел ему оставаться в монастыре вместе с женщинами.
        - Велел? - через силу усмехнулся Нагиль.
        - Ну… Настоятельно просил.
        Они переглянулись и одинаково скривили губы в подобии улыбки. Висящее в воздухе напряжение можно было резать мечом, и собирающиеся под стенами Конджу воины и ополченцы почти не шумели. Плохой знак.
        За неделю тяжелого ожидания их воодушевление перетекло в раздражение, а позже - в пульсирующий страх, проникающий под кожу и оседающий на костях. Дэ Кван натаскивал молодых, к которым присоединились крестьяне, с таким упорством, словно погибнуть они могли прямо на главной площади от его руки. О смерти никто не говорил, но все упоминали в вечерних разговорах под треск костров вещи куда страшнее: первая война с Японией оставила кровавый след на сердце каждого. Все в Чосоне помнили зверства, на которые их могли обречь японцы, все знали, что смерть от меча самурая была куда лучше плена, обещающего только страдания.
        - Га Ин?
        - С Дочерьми в надвратных башнях, с ними еще женщины из числа горожан.
        - Я велел им держаться подальше.
        - Капитан, - резонно осадил Чун Сок, - мы не можем разбрасываться людьми. Нас всего шесть тысяч. Японцев почти в четыре раза больше.
        Проклятье, он был прав. Но мысль о том, что и женщины, и дети могут погибнуть под градом камней, что обрушится на город в самое ближайшее время, лишало его равновесие. Все лишало его равновесия, каждая мелочь.
        О том, чтобы в ночи встретиться с Рэ Воном, как они условились, теперь думалось с трудом: если хён и знал о скорой осаде, то скрыл это от Нагиля - намеренно или нет, он сам же нарушил их планы.
        Спасение Сон Йонг теперь представлялось Нагилю поистине непосильной задачей, с которой он обязан был справиться. Сегодня ночью, на рассвете, когда, вероятно, утихнет битва, а они потеряют город, - в любой удобный или неудобный момент он должен будет сделать все возможное, чтобы вернуть ее.
        Либо совершить невероятное, либо погибнуть вслед за Сон Йонг - другого исхода для него теперь не существовало.
        - Собери всех, кто способен и хочет держать в руках что-то, чем сможет убить врага. Пусть ждут за укреплениями в городе, растяни остатки ополчения по улицам, - выдохнул Нагиль и стал спускаться со стены. Чун Сок провожал его недоуменным взглядом, но вопросов от пуримгарра не последовало.
        Нагиль кивнул Дэ Квану - тот собирался выйти за пределы города вместе со своими воинами и обогнуть японцев до того, как они прорвутся за стены.
        - Га Ин прикроет вас, но будьте бдительны, - сказал он. Стоящие рядом с тырсэгарра Нам Джун и Чжисоп закивали, но несмотря на их прежний опыт, предстоящее сражение вызывало и в них тремор, который нельзя было скрыть доспехами.
        - Не волнуйтесь, ёнгданте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы прижать их к стенам.
        Нагиль посмотрел на них - совсем юноши, младше его на сотню лун, - они оба присоединились к его войску во время первой войны, когда японцы вырезали их деревню, и тогда сражались с ним бок-о-бок, неумело, но яростно. Теперь они были куда опытнее и сильнее, и волноваться за них можно было меньше, чем за простых ополченцев, но Нагиль понимал, что и им, вероятно, не суждено будет пережить эту осаду без помощи.
        - Ум ёнгро…
        - Сер сэнбэ пхаирос,[142 - (драконий язык) «Один воин дракона - это сотня обычных воинов»] - договорили за Нагиля юноши. Нагиль одобрительно улыбнулся и опустил руку на плечо Нам Джуна.
        - Мичхон[143 - (драконий язык) тысяча], - поправил он. Ополченцам незачем было это слышать, и ёнгданте понадеялся, что поговорка, набравшая популярность еще в первую войну, приободрит его воинов. Вы стоите тысячу воинов, каждый из вас.
        Нагиль пошел вдоль улиц вглубь города и больше не оборачивался. За его спиной Дэ Кван отдал приказ, его отряд обогнул врата и покинул Конджу через боковой скрытый от обычных глаз ход.
        За стенами раздались крики, последовал свист - даже сквозь шум дождя различить его было нетрудно. В стену врезался первый камень, и город задрожал и завыл, точно живой.
        20
        Легенды гласили, что имуги может стать драконом. Ему потребуется тысяча лет на дне морском, чтобы отрастить себе крылья и тело, способное выносить жар огня и ледяной холод воздуха, способного плавать в воде быстрее любой рыбы и ходить по земле, взращивая на ней плодоносные деревья.
        У Ким Рэ Вона не было тысячи лет - даже тысячи дней не было. Всего несколько дней до того, как генерал осознает, что имуги может оказаться силой куда более смертоносной, чем дракон.
        Обернувшаяся зверем Сон Йонг-хубэ - полузмея-получеловек, сползающая со скул и шеи кожа, лопающиеся мышцы рук и ноги, склеенные в змеиный хвост - лежала на останках разрушенной набегом хижины у самого берега залива. Рэ Вон вытащил ее сюда прямо из воды и велел связать. Самураев в войске Рэ Вона было мало, по большей части все они были асигару, слабо вооруженные пехотинцы, способные годно орудовать только вилами и ножами. Но они, знакомые с крестьянской работой, знали, как речной травы и водорослей-жгутов соорудить силки для девушки-имуги и как из сон-травы получить едкий напиток, который усыпит и тело, и разум.
        - Ты уверен, что имуги бесполезна? - спросил у Рэ Вона помощник генерала, рослый самурай Курода Нагаса, сын опального даймё. Он был первым, кто ступил на земли Чосона, заслужил одобрение Тоётоми и прощение для своего отца. Тот теперь занимал Кванджу и командовал внутренним продвижением японского войска с юга, а Курода оставался при Тоётоми верным советником.
        Рэ Вон покосился на советника и кивнул.
        - Тело человека не может выдержать такого испытания, и душа этой женщины…
        Врать на ходу он умел и прежде, но сейчас, когда от его слов зависела судьба Йонг, ложь звучала страшилками для детей, а не предупреждениями для взрослого самурая. Рэ Вон отвернулся от Куроды в надежде, что испуга на его лице никто не заметит.
        - Душа - что? - терпеливо переспросил советник. Проклятье, мер’тонъ.
        - Ее душа раскололась, сплелась с духом змея, - договорил Рэ Вон. - Она не слышит и не чувствует нас и очнуться не может.
        - Значит, ее можно убить, - заключил Курода.
        - Нет!
        - Нет?
        Рэ Вон сглотнул вязкую слюну, посмотрел советнику прямо в лицо. Дракон не мог лгать, и мастер Вонгсун с детства учил Рэ Вона быть честным и справедливым, но порой эта категоричность ограничивала его настолько, что лишала возможности жить той жизнью, к которой он стремился. Порой, думал он и раньше, для защиты народа следовало солгать. Порой, думал он сейчас, для защиты своих близких, ложь была единственным выходом.
        Потому, должно быть, Дракон от него отвернулся.
        - Мы обменяем ее у Мун Нагиля на кого-то ценного.
        Курода взглянул на лежащую у его ног Йонг, склонил голову.
        - Зачем она драконьему капитану?
        Затем, что она важна ему. Ясная, как день, мысль не приносила ни радости, ни облегчения, несмотря на то, что именно это обстоятельство отделяло бессознательную Йонг от смерти от меча генеральского советника. Но если сказать об этом Куроде, он решит, что мертвой Йонг послужит им лучше.
        - Затем, что драконий капитан печется о своих людях, - медленно ответил Рэ Вон. - Нагиль спас ее однажды и хочет спасти снова.
        - Это он сам сказал тебе? Утром, когда ты назначил ему встречу, не сообщив нам об этом?
        - Да.
        Курода кивнул и больше ни о чем расспрашивать не стал. Рэ Вон выдохнул в облегчении, как только советник развернулся и пошел прочь от него к хибаре, в которой приказал организовать свою ставку.
        Рэ Вон смотрел вслед уходящему советнику. Курода был сдержан и терпелив, он умел слушать и делать выводы: своим людям он позволял высказываться, даже если не был согласен с их мнением, и позволял действовать согласно их убеждениям, если те не противоречили их общей цели. Он нравился Рэ Вону - даже больше, чем Тоётоми.
        Будет жаль, если такой человек погибнет, не достигнув Хансона.
        Рэ Вон поморщился, дернул головой, гоня прочь неуместные рассуждения. На войне нет места симпатии. Он отвернулся от страны которую должен был защищать, от своего брата и всех друзей. Если теперь он даст слабину только из уважения к советнику генерала, то разрушит путь, который должен привести его к победе.
        Прибывшие на берег вместе с Куродой самураи обходили его стороной, бояюсь пробудить ханрю. Рэ Вон недовольно поморщился. Ах, да. В Чосоне ее называли юджон-ёнг, нерожденный дракон. Корейское прозвище куда больше соответствовало действительности; японцы звали ее ханрю - «свившийся дракон», что на взгляд Рэ Вона не было правдой.
        Свившийся дракон - все еще дракон. Имуги, в которого почти обратилась Сон Йонг, драконом не был.
        Рэ Вон не был чудовищем - ему не нравилось смотреть на изуродованное тело своей хубэ. Но пусть ни генерал, ни его советник, ни кто-либо другой из японского войска об этом не узнает: он должен быть хладнокровным и равнодушным к бедам несчастной женщины, попавшей в ловушку собственного тела.
        «Сон Йонг… - думал Рэ Вон, стараясь не смотреть на змеиный хвост, что тянулся с берега прямо в соленую пенистую воду, - зря я привел тебя в свой Чосон».

* * *
        Улицы были перекрыты домашней утварью, и, пробираясь через нагромождения из столов, стульев и скрученных циновок, Нагиль отмечал, насколько непрочны установленные горожанами баррикады. Если в город прорвется хотя бы один батальон японцев, они протаранят их копьями и мечами. Баррикады были нужны, чтобы выиграть время в случае прорыва. Воины дракона предупредили жителей Конджу, что при плохом исходе битвы они должны будут бежать к восточным стенам города, где остались неукрепленные врата. Тактика была скверной: Тоётоми мог послать часть армии на восток и ворваться в город, но с той стороны их поджидал отряд Чун Сока, тридцать воинов, способных вырезать по сотне врагов каждый.
        Пока Нагиль шел вдоль пустых улиц, мощеная дорога дрожала под его ногами, стонали дома вместе со стенами осажденного Конджу. Найти камни, достаточные для осадных орудий, было непросто, но даже с малым их количеством у японцев был шанс пробить наиболее слабые места в крепости.
        Дробились и летели со стен камни, в неумолкаемом гуле Чун Сок кричал лучникам, свистели стрелы, посланные в первые ряды японской армии. Нагиль шагал вперед, стараясь не вслушиваться в звуки сражения. Пока не звенели мечи, у него было время.
        Лан ждала капитана у ног статуи Будды. Нагиль перешел через мост и встал в подготовленный ею круг из камней и риса, когда шаманка уже пела. Нагиль сел в центр круга, между хризопразом - Инь - и изумрудом - Ян. Здесь сражение у стен Конджу звучало сквозь шум воды приглушенно, но Нагиль все равно не мог не вслушиваться в крики людей, сливающиеся в один бесконечный гул, и грохот камней.
        - Забудь о битве, если жаждешь победы, - сказала Лан, как только закончила первую песню. Нагиль закрыл глаза и дышал - набирал в грудь холодный влажный воздух, выдыхал рвано, стараясь унять сердцебиение.
        Шаманка провела над его головой зажженными пшеничными колосками, запела снова. Слова в песне повторялись, и пусть Нагиль и не знал древнего языка, на котором Лан взывала к Великим Зверям, понять ее было несложно. Она пела о силе стихий, о Великом Цикле, о Драконе Дерева, что спал в его теле.
        «Проснись, - думал Нагиль. - Ты нужен мне».
        «Отринь все земное, - слабо отзывался Дракон, - и я приду».
        «Не могу. Я человек, я не могу отказаться от своей природы».
        «Можешь. Не желаешь - это другое».
        То, о чем просил Дракон, означало подчинение Зверю. Можно было забыть себя-человека и стать Драконом, отдать ему контроль над телом и разумом, превратить сердце в пламя. Это значило бы никогда не вернуться в тело человека, не испытывать мук перерождений, не знать истинно людских чувств и больше не страдать.
        Не думать, не жить человеком. Не знать, что такое страх и отчаяние, не ведать боли.
        «Не желаю, - согласился Нагиль уверенно. - Отдаться тебе - забыть себя самого».
        «И спасти своих людей, - отвечал Дракон. - И спасти женщину, по которой страдает твое сердце».
        Дракон не отрицал, что ее можно вернуть. Одно лишь это приносило Нагилю больше облегчения, чем надежда на поддержку северной дивизии Вон Гюна, на которую все уповали теперь.
        «Зря ты давал ей слово», - рычал Дракон в глубине дань-тяня Нагиля.
        Нет. Не зря. Это слово связывало души Сон Йонг и его собственную единой нитью, это слово могло забрать их жизни в одно мгновение, но оно же держало их вместе и делало сильнее. Сон Йонг обернулась имуги, и если бы не слово Дракона, могла бы совсем потерять себя. Но этого не случилось. Слово Дракона было ее шансом на спасение, и отказываться от него Нагиль был не намерен.
        «Глупый человек, - смеялся Дракон. - Глупый и слабый».
        Шаманка закончила последнюю песню, и дождь разом оборвался - будто город накрыла лапа Великого Зверя.
        «Да, - согласился Нагиль, открывая глаза. - Да, я слабый. Мне не справиться без твоей помощи. И я собираюсь сделать кое-что глупое, если ты не присоединишься ко мне».
        Он встал, чувствуя, что тело больше не сковывает прежняя усталость, и Лан протянула ему заготовленный меч. В рукояти - опал, камень воды, на ножнах - россыпь хризопразов, камней воздуха. Нагиль сжал меч рукой, несколько раз вдохнул и выдохнул. Пора.
        - Слова будут лишними, - предупредила его Лан, едва он собрался что-то сказать ей. - Иди и сделай, что должен.
        Тревожно стучал барабан - японцы закончили с катапультами и приступили к штурму расшатанных стен. Нагиль поклонился шаманке, та усмехнулась: вышло непривычно и неуклюже.
        Он уже шел к западным вратам, стискивая в руке меч, когда его нагнал Ли Хон.
        - Вам следует оставаться на территории монастыря, Ваше Высочество, - сказал Нагиль. Наследный принц, облаченный в доспехи с головы до ног, только фыркнул и шага не сбавил.
        - Мне следует защищать свой народ, покуда у меня две руки и две ноги - и сердце, полное гнева.
        - Вы будущий король страны, - ответил Нагиль. - А королю нужна еще и голова на плечах, чтобы править своим народом.
        - Ну, если я буду отсиживаться вместе с детьми и женщинами, у меня может не остаться людей.
        - У вас останется страна.
        - Люди и есть страна, Мун Нагиль.
        Они замерли перед баррикадой в самой узкой части главной улицы, и Нагиль посмотрел на Ли Хона. Бледный, но полон сил. Разве мог принц подумать полгода назад, что сохранивший ему жизнь вопреки приказу ёнгданте станет останавливать его от сражения?
        - Держись рядом и не рискуй понапрасну, - сказал, наконец, Нагиль. - Я отвечаю за твою жизнь, но не могу гарантировать тебе безопасность, если будешь геройствовать.
        - Отвечай за себя, - Ли Хон вскинул голову, и ухмылка смягчила его непривычно серьезное лицо, являя на один миг прежнего наследника престола. Нагиль усмехнулся ему в ответ.
        - Как скажете, Ваше Высочество.
        Вдвоем они добежали до стен, где громко бил барабан, сыпали стрелы с надвратных башен, а крики с обеих сторон от города заглушали шипение горящего масла. Чун Сок отдавал приказы, стоя на сохранившемся обломке стены, а через завалы из камней и грязи в Конджу уже прорывались японские воины.
        «Смотри, - шепнул Дракон, - у вас нет ни единого шанса».
        «Смотри, - вторил ему Нагиль, - мы сильнее, чем ты думаешь».
        Он взмахнул мечом, и смешанная толпа из ополчения и его воинов вскричала разом и вгрызлась в японский батальон. Зазвенели мечи и копья, кровь брызнула на лица живых и мертвых. Нагиль срубил голову первому японцу, второму вонзился в руку. Крик оборвался мечом Ли Хона, пролетевшая со стены стрела угодила в следующего врага.
        С радостными возгласами, полными боевой ярости и прежде сдерживаемого гнева, первую волну рассекли мечи воинов дракона. Летели головы, руки, ноги, землю заливала кровь, а воздух наполнился красной пылью, и в грохоте и барабанной дроби крики слились в единый стон. Нагиль резал, почти не глядя, поворачивался и бил, поворачивался и бил, и доспехи Ли Хона то пропадали, то появлялись рядом с ним серой вспышкой. Стрела Га Ин сбила с ног японца, что замахнулся позади, Нагиль рассек ему грудь мечом и оттолкнул на другого воина.
        Чун Сок кричал со стены, масло лилось на головы японцев на штурмовых лестницах, огонь полыхал по ту сторону стены, но воздух и в городе становился все жарче, а от дыма слезились глаза.
        Дыру в разрушенной стене заполняли трупы - и японцы, и корейцы вперемешку, без разбора. Чун Сок отдал приказ заполнять ими любую брешь, и как только масло закончилось, он спустился вниз к Нагилю.
        - У них таран, - доложил он. - Я приведу отряд с восточных врат.
        - Веди, - выдохнул Нагиль, вонзая меч в тело японца. Хрустнули кости, из рта воина брызнула кровь и попала на щеки капитана. - Оставь там девять человек, пусть придут к монастырю.
        - Там Бумин, - запротестовал Чун Сок и вскинул меч - на его лезвие тут же упал японец, а следующий за его спиной заносил булаву для удара. Нагиль обогнул его и резанул с плеча.
        Японцы наступали лавиной, и хотя их тут же срезали, число врагов не заканчивалось. Над головой что-то просвистело - Нагиль посмотрел вверх и увидел пушечное ядро, летящее прямо в надвратную башню. Оно ударило в верхнюю часть стены, оттуда послышались женские крики, башня пошатнулась, и часть ее осыпалась градом вместе с Дочерьми.
        - Га Ин! - вскричал Чун Сок. - Капитан, я туда!
        - Быстро! - прорычал Нагиль, хватая нападавшего на него воина за плечо. Меч вошел в чужое тело и вышел со спины с хрустом, лязгнули доспехи.
        Второе пушечное ядро ударило в западную башню и снесло крышу.
        - Снимите Дочерей! - закричал Нагиль, прорываясь к стене. Ли Хон снова пропал из виду, думать о нем не было времени; Нагиль сбил с ног двух японцев одним ударом, добрался до лестницы наверх. Копье рассекло плечо, Нагиль взвыл, обернулся и столкнул орущего ему в лицо воина со ступеней прямо на вилы ополченцев.
        - Дэ Кван! Пора!
        С внешней стороны раздались новые крики, просачивающиеся в каменную прореху японцы остановили натиск, и ополченцы срезали им головы, пока за стеной отряд Дэ Квана давил врага. Нагиль взбежал по разрушающейся лестнице на самый верх, нашел среди обломков крыши слабо дышащую лучницу. Иль Су, дочь погибшего крестьянина.
        - Капитан, - простонала она, с трудом поднимаясь из-под дымящихся досок. Из руки у нее торчал деревянный колышек - изрисованный краской изгиб крыши. Нагиль помог ей подняться, нашел ее лук.
        - Держать сможешь? Спускайся вниз, Чжи Хо прикроет тебя.
        - Там Бора и еще… - кивнула Иль Су в сторону груды камней. Нагиль погнал ее прочь, а сам ринулся выискивать живые тела Дочерей.
        Пока свистели над головой стрелы, пока внизу кричали задавленные Дэ Кваном японцы, Нагиль скидывал со стены остатки башни. Руку Боры пригвоздило к полу деревянным обломком крыши, девушка не дышала. Рядом с ней была еще одна, женщина средних лет в пыльной одежде простой горожанки. Ее раздавило камнем.
        Нагиль запретил себе злиться - прямо сейчас гнев заполнил бы его разум без особого толку и не дал мыслить здраво, а ясный ум был необходим даже в такой неразборчивой битве, где люди сливались с людьми в единый поток. Дракон внутри него дышал все жарче, кормился людскими криками и яростью. Нужно было сдерживать зверя, покуда хватало сил.
        И все же капитан сбегал с разорванной ядром башни, не чувствуя от гнева ни ног, ни рук. Он столкнул с лестницы одного воина, замахнулся мечом на двух других и срубил их разом, проломил голову следующему.
        Дэ Кван и его воины теснили японцев к стене, и Нагиль бросился им на помощь, прогрызая себе путь через тела и тела, через руки и ноги, наружу, в самую гущу сражения, где воины дракона давили врага.
        - Капитан! - Нагиля заметил Чжисоп, отвлекся на мгновение, и его ранил в руку японский воин. Нагиль отсек тому голову, закрыл со спины Чжисопа.
        - Где Нам Джун?
        - У врат, Дэ Кван с ним.
        - Тоётоми?
        - Не видели, его тут нет. Ким Рэ Вон на холме.
        Нагиль обернулся, пока Чжисоп убивал бегущего прямо на капитана японца. Силуэт одинокого воина на коне Нагиль заметил сквозь дым и поднимающуюся с влажной земли плотную копоть от сгоревшей травы. Это был Рэ Вон, и он ждал.
        - Не дай им прорваться в город, - рявкнул Нагиль Чжисопу. - Чун Сок ведет к вам своих, продержитесь еще немного!
        - Сэ, ёнгданте!
        Нагиль повернул к вратам и побежал, срезая на ходу кричащих японцев. Бил по рукам и ногам, бил в грудь, пока хватало сил, потом расталкивал их падающие тела и снова бил. С Дэ Кваном они столкнулись, едва не скрестив друг против друга мечи, и тырсэгарра кивнул и резко выдохнул:
        - Мы не протянем до рассвета, если не придет помощь.
        - Дивизия Вон Гюна наша надежда, но не последняя.
        - Капитан?
        Нагиль осмотрелся: к стенам Конджу пришло порядка десяти тысяч японских воинов, а остальные, должно быть, все еще ждали у кораблей. Ждали чего? Когда стены города рухнут, чтобы прийти и с новыми силами вырезать уцелевших в битве горожан? Если так, то против второй волны воинам дракона и ополчению было не выстоять.
        На месте Тоётоми Нагиль поступил бы также - или же погнал вторую часть армии к восточным вратам, прорубил их и задавил на улицах города все вражеское войско. Но генерал медлил, японцы атаковали Конджу только с западной стороны, и для Нагиля оставалось загадкой, поступит ли Тоётоми так, как подсказывал ему разум, или же обратится к более изощренной тактике.
        Если он призовет Дракона сейчас и оставит своих людей, преследуя Тоётоми, не совершит ли ошибку? Не ждет ли японский генерал прихода Великого Зверя, чтобы дать знак своим воинам и напасть с другой стороны Конджу?
        - Капитан! - закричал позади Чжисоп. - Берегись, капитан!
        Нагиль обернулся только для того, чтобы увидеть, как Чжисоп выскакивает между ним и японцем и принимает на себя весь удар - копье пробило ему грудь, он упал в ноги Нагилю с последним предсмертным хрипом.
        - Чжисоп!
        Японец вытащил из его трупа копье и поднялся, готовый разить замершего капитана, но того остановил Дэ Кван. Голова солдата пролетела по воздуху и тут же втопталась в грязь и копоть ногами его соратников - прямо рядом с телом Чжисопа.
        - Соберитесь, ёнгданте! - рявкнул Дэ Кван. Нагиль стискивал меч и чувствовал, как неумолимо накаляется металл в его руке. Чжисоп остывал, пока распалялся Дракон в теле капитана.
        - Мне понадобится твоя помощь, - сказал Нагиль.
        Дэ Кван вытащил меч из тела только что упавшего японца и тут же кивнул.
        - Что от меня требуется?
        - Пробей мне путь до холма.
        Тырсэгарра не стал задавать вопросов: с криком кинулся в напирающую толпу врага и вонзил меч в первого же, попавшегося на пути. Нагиль шел за ним, вяло шевеля руками и словно нехотя отбиваясь от случайных ударов мечей и копий.
        «Ты полон сил и готов вступить в бой», - обратился он к Зверю внутри себя.
        «А ты готов отказаться от себя-человека?» - спросил Дракон со дна пустого желудка. Нагиль усмехнулся, и в кипящей битве усмешка вышла оскалом на окровавленном, исцарапанном косыми стрелами лице.
        «Могу предоставить тебе власть до самого утра», - ответил капитан. Дракон заворочался, поднял голову и опалил грудь Нагиля изнутри своим дыханием.
        «Я спалю всех, кого увижу», - предупредил он.
        «Все корабли на берегу - твои, - согласился Нагиль. - Все, кроме генеральского. Генерала оставь мне».
        «Не генерала, - удовлетворенно прорычал Дракон, - а женщину у него в плену».
        Дэ Кван отрубил голову японского воина, и та сгорела в столбе огня, что вырвался из горла Нагиля. Капитан бросил меч; кожа свободной руки лопнула в сгибе локтя, порвались жилы между пальцами, и вместе с кровью в воздух взвились языки пламени, а из них вырос Великий Зверь.
        Японцы бросились врассыпную, и их, подхватывая яростный рык Дракона, преследовали воины. Дракон оставил трепыхающихся людей позади, взмыл в воздух и ринулся к берегу, куда его тянул слабый зов, почти неслышный, как аромат, оставшийся на налобной повязке, что капитан драконьего войска прятал за воротом своих одежд.
        Вторая половина армии Тоётоми пряталась не у берега. Дракон понял это сразу, едва приблизился к оставленным без внимания кораблям - там было отсилы тысяча человек, и их слабые крики не удовлетворили его жажду. От разочарования он сжег первый ряд кораблей, взвился выше под облака и опустился к самой воде, вызывая сильные волны, что тут же потопили огонь.
        Десять тысяч воинов не растянуть по берегу, не спрятать от глаз Дракона. Зверь раздавил хвостом два корабля, стоящих чуть дальше от побережья, сбил летящую в него одинокую стрелу. Мальчишка, что наблюдал за ним с холма, примчался на коне и кричал с суши, но разобрать его голос за криками японских воинов на кораблях было непросто. Людской язык, такой мягкий и булькающий, как вода. Слова у них проще, не режут слух, как надобно, вливаются в уши журчанием ручья, а не треском пламени, не грохотом камней и не свистом бури.
        Кораблей было меньше, чем Дракон насчитал в прошлое свое пробуждение. Но можно было сжечь хотя бы эти, наслаждаясь предсмертной агонией бедняг, зажатых между огнем и водой.
        Пламя объяло весь флот, горели даже дальние корабли. Генеральского флага не было ни на одном из них, и напрасно капитан внутри Дракона бился в тревоге - зов, приведший Зверя сюда, шел не от кораблей. Женщина, что обернулась змеей, была не здесь.
        Дракон взмахнул хвостом и уплыл по воздуху вдоль берега, следуя за слабым голосом. Где она? Где?
        Мальчишка на коне скакал следом и продолжал кричать.
        «Генерал с войском в долине, - подсказал капитан. - И женщина с ним. Не трогай ее!»
        «Я обещал спалить всех, кого увижу».
        Вторая половина японского войска встретила северную армию Чосона в долине Дождей - битва развернулась прямо за Кымом, люди смешались, конница генерала Вон Гюна заметно поредела, и японцы пробили их ровно посередине. Корейская армия поделилась на два фланга, безуспешно пытаясь взять врага в кольцо. Японцы бились яростно и жестоко, а Тоётоми вместе со своим батальоном стоял прямо у реки и не вмешивался.
        Дракон облетел все сражение, наблюдая свысока, как смыкаются людские ряды - пехота и конница замерли, зазвучали одобрительные крики корейцев и испуганные - японцев.
        «Там наши люди!» - взвыл капитан. Дракон задел хвостом крайние ряды пехотинцев, сбив с ног десять воинов сразу, кто-то послал в него копья и стрелы, и те прошли мимо, царапнув плотную чешую.
        «Я обещал тебе сжечь всех», - напомнил с удовлетворением Дракон и раскрыл пасть. Первый залп ударил в самое сердце битвы, забирая сотни жизней сразу. Пламя текло по земле, словно чернильное пятно расходилось по влажной бумаге, за ним тянулся жженный след, падали тела и тела, люди кричали.
        - Не дайте им бежать! - ревел внизу генерал чосонской армии.
        Фланги стянули японцев в центр, но Дракон взревел снова и пустил на людей новый огненный столб. Дрогнула конница Вон Гюна, бросились врассыпную пехотинцы, японцы вместе с корейцами, и напрасно капитан людей бесновался внутри зверя и просил пощады своим. Чосонской армии повезло, их крайние фланги бежали быстрее и успели спастись от стены огня выше по холму.
        - Отступаем! - кричал теперь генерал Вон Гюн. - Отходите к реке!
        Здесь их ждал остаток дивизии Тоётоми. Дракон сжег всех, до кого смог дотянуться, и упал на землю прямо перед генералом, подминая своим телом перепуганных японцев. Один смельчак вонзил копье в расщелину между чешуей на шее зверя, и Дракон заревел и откусил ему голову одним махом. Наблюдающий за зрелищем Тоётоми не дрогнул и не подал никаких сигналов. Он не боится? Или же так глуп, что считает, будто доспехи из дорогого металла защитять от его драконьего пламени?
        Он выехал к Дракону на коне и встал напротив головы. Поклонился, выражая почтение.
        - Уверен, ты меня понимаешь, Великий Зверь, - сказал Тоётоми. - Спасибо за демонстрацию силы, до сих пор я гадал, так ли ты силен, как о тебе говорят мои соотечественники. Вижу, слухи правдивы.
        Дракон ждал. Зов - тихое шипение на древнем, мертвом языке - звучал теперь сильнее, настырнее, тянулся к зверю сквозь преграду из людей, лошадей и хилые стенки короба, стоящего в стороне от воинов.
        - Я знаю, отчего ты не напал на меня, - кивнул Тоётоми, полуобернувшись на короб. - Ты ждешь, что я верну тебе женщину. Я мог бы убить ее, но не стану.
        Дракон выпустил струю дыма, она окутала фигуру генерала, но не стерла с его лица ухмылку, а только добавила ему уверенности.
        - Я прав. Даже змеей она может принести пользу.
        Тоётоми махнул рукой - стоящие у короба стражники открыли крышку, являя глазам Дракона и капитана внутри него скрученную веревками женщину. Зеленая кожа в струпьях, волосы свалялись в липкий жгут, вместо ног - змеиный хвост. Он выполз из короба и с хлипким звуком ударился о землю. Стражники вздрогнули, полуобращенное в имуги тело выгнулось, наружу выпала голова.
        Капитан внутри Дракона взвыл и дернулся, зажмурился сам Дракон. Слабый человек, слабый и предсказуемый. Японский генерал подумал о том же.
        - Приходи ко мне человеком, Великий Зверь, - сказал он, в удовольствии растягивая слова, - и мы договоримся.
        Он дал знак остаткам своей дивизии, и те повернули к заливу. Короб с бессознательной женщиной уехал вместе с ними.
        - Буду ждать тебя у реки, - сказал напоследок Тоётоми. - Попробуешь обмануть меня, и она умрет.
        «Драконы не лгут», - ответил Зверь.
        «Он не знает об этом», - с трудом отозвался капитан.
        «И только это спасло нас. Ты поступил глупо и опрометчиво, и я не стану помогать тебе спасать такого же глупого человека».
        Подняться в воздух Дракон не смог - потерял много сил в битве, потерял много сил, просто глядя на изуродованное обращением тело женщины. Зверь опустил голову и ждал: на рассвете, едва из-за холма показался первый луч солнца, Нагиль вернул себе тело.
        Он терпел зудящую боль и хруст срастающихся костей, озноб, охвативший человеческую кожу, жжение от ран на боку и у шеи. Дышалось с трудом, руки и ноги распластались вдоль тела, точно канаты. Когда его нашли воины Вон Гюна, Нагиль все еще был слаб, и им пришлось подхватить его под руки и втащить на коня.
        21
        Вон Гюн ждал на берегу Кыма: северные дивизии разбили лагерь прямо у реки, на стороне ближе к Конджу, и солдаты генерала приняли Нагиля без должной радости. Пока он ехал к шатру, они кидали ему вслед усталые, злые взгляды.
        Нагиль спешился и вошел к Вон Гюну, на ходу натягивая на полуголое тело чогори.
        - Я потерял десять тысяч воинов, - сказал вместо приветствия генерал. Нагиль поклонился ему и сел прямо на землю, устланную тонкими циновками. - Десять тысяч, капитан-дракон.
        - Вы потеряли бы столько же, если не больше, если бы Дракон не прилетел вам на помощь.
        Вон Гюн кинул в тряпичную стену кубок и обошел стол, чтобы присесть напротив Нагиля. Он только что снял обожженные доспехи и не успел еще умыться: едва сдерживаемый гнев просачивался на его лице сквозь слой копоти и крови.
        - Мы могли добить их самостоятельно, после первого залпа ты должен был дать моим людям шанс на спасение!
        - Не я контролирую Великого Зверя, генерал, - просипел Нагиль и закашлялся. Рана на шее затягивалась медленнее остальных, оттого вдох и выдох получались болезненными и глухими, словно он все еще не успокоил зверя внутри себя.
        - Дракон подчиняется твоей воле, - цедил Вон Гюн. - Следует твоим приказам!
        - Нет, генерал, и вам это прекрасно известно.
        Нагиль разминал пальцы, силясь прогнать тремор, и жмурился. В генеральском шатре было душно и дымно, сюда просачивался вместе с пеплом жаркий воздух из долины, где догорали среди травы тела. Японцы, корейцы, капитаны дивизий и простые солдаты, всадники с их лошадьми и пехотинцы. Дракону следовало быть аккуратнее, но когда это Великий Зверь проявлял деликатность к кому-то из смертных?
        Несмотря на изначальную свою природу, Дракон не был великодушен и мудр, как его предок, и не считался с планами людей и их желаниями - он действовал самостоятельно, жил своей жизнью, контролировал Нагиля, когда мог, и рвался из смертного тела в минуты, когда капитан был наиболее уязвим.
        - Я вел своих людей тебе на подмогу, а выяснилось, что на погибель! - бесновался генерал и стучал кулаком в землю рядом с Нагилем. - Теперь мы беззащитны, и когда Тоётоми приведет еще войска, нам не спасти даже Конджу - не то, что столицу!
        - У Тоётоми было двадцать тысяч воинов, - вяло запротестовал Нагиль. - Я сжег их флот в заливе, они отрезаны от своих, и мы могли бы…
        - У нас больше нет людей, капитан, - отрезал Вон Гюн. Нагиль с трудом смотрел ему прямо в лицо и не понимал. - Слышишь, Мун Нагиль? Со мной было двадцать две тысячи пехоты и конницы, и ровно половина сгорела от твоего пламени.
        - Вы обещали больше, - не поверил капитан. Вон Гюн сердито кивнул.
        - Советник решил, что нашей армии хватит, чтобы остановить японские войска.
        - Что?..
        - Люди Лю Соннёна ушли на север, все охраняют короля. Сейчас они в Хэнджу, Его Величество ждет ответа от Минской империи.
        Нагиль едва слышно выругался и застыл, опустив голову. Вон Гюн гневался не напрасно, но теперь было поздно что-то менять. У них все еще оставалось ополчение, на помощь которым отправилась малая часть сил Вон Гюна, и капитан надеялся лишь, что город выстоял без него, а люди выжили. Что его войско выжило.
        Предсмертный крик Чжисопа дрожал в затылке, Чжисоп надрывался там вместе с другими погибшими этой ночью, и все-все прочие звуки накрывало змеиное шипение, что вовсе не почудилось ему, пока он был скован драконьим телом.
        - Хорошо, - в итоге нехотя сказал генерал. Встал, размял плечи и вернулся к столу, на котором успел растянуть карту военных действий. - Иди сюда.
        Нагиль поднимался дольше, и от внимательного взгляда Вон Гюна не ускользнули ни шаткое положение капитана, ни его стеклянный, ничего не выражающий взгляд.
        - Соберись, капитан, - сердито бросил Вон Гюн. - У нас впереди много дел.
        - У меня тоже, - тихо произнес Нагиль. Он склонился над столом, уперся в него обеими руками, чтобы не упасть. Генерал уже расставил метки вдоль Кыма, стянул основную часть их к Конджу. За неимением под рукой настоящих медных фигурок он использовал деревянные кости, такими бедняки играли в «Дракона и Феникса».
        - Тоётоми потерял большую часть своего войска, но к Ульджину, похоже, стягиваются еще корабли, - пояснил генерал. - Не могу сказать, сколько их, но, думаю, не меньше пяти сотен.
        - Итого шестьдесят тысяч японцев, - посчитал Нагиль, хмурясь помимо воли. - А у меня осталось, может быть, пять тысяч ополченцев.
        - Твои люди?
        - Меньше сотни, и многие… - Нагиль сжал пальцы обеих рук, ногти заскребли по деревянной поверхности стола. - Многие ранены, кто-то погиб. Генерал, мне надо вернуться в город.
        - Сначала расскажешь мне все, - потребовал Вон Гюн. - Затем я отправлюсь в Конджу с тобой.
        - Почему вы не хотите стянуть войско к городу?
        - Потому что Тоётоми собирается уничтожить Хансон, а на Конджу ему плевать. Считай, эта битва была показательным выступлением. Советники полагают, мы теряем время, защищая торговый город.
        Нагиль поморщился, слова прозвучали упреком, на который он не рассчитывал вовсе.
        - Мы защищаем людей Чосона, - вспылил Нагиль. Игральные кости тревожно затряслись. - Всех тех, кто не может постоять за себя! Генерал, вы говорили, что столица выстоит, если ее будет закрывать Конджу, а теперь хотите отказаться от целого города? Там несколько тысяч простых горожан!
        - А у меня нет войска, ведь Дракон сжег его! - оборвал Вон Гюн и хлопнул по столу. Кости задребезжали и рассыпались по всей долине Дождей. - Все наши планы упирались в поддержку Совета, а теперь рассчитывать я могу только на свои силы и помощь упрямого зверя, который слушать тебя не желает!
        Нагиль выпрямился, сделал несколько неуверенных шагов прочь от генерала, возвышающегося над ним злобным духом, а не собранным человеком, которого капитан прежде знал. Вон Гюн опустил голову, попытался взять себя в руки.
        - Перед тем, как отправиться вам навстречу, - заговорил генерал после паузы, - мне пришлось торговаться с нашим Советом. Война войной, капитан драконьего войска, но политика на первом месте в умах чиновников. Советники считают, что если японцы спалят полстраны, Минская империя обратит на нас внимание и откликнется на призывы о помощи.
        - Разве советники не дрожат за свои земли? - огрызнулся Нагиль. - Насколько мне известно, у Лю Соннёна есть дом в Кванджу.
        - Считай, с ним он попрощался давно. Кванджу захвачен, теперь там сидят наместники Тоётоми.
        Нагиль выругался, зашагал перед генералом, точно загнанный в клетку зверь. Он знал, что Совет при короле даже в самое скверное для страны время будет преследовать свои цели, но не думал, что чиновники запросто согласятся отдать на растерзание японцам больше половины Чосона, лишь бы спастись чужими руками.
        - Минская империя потребует взамен полное подчинение от короля, - сказал Нагиль. Вон Гюн не стал с ним спорить - это еще больше пугало.
        - Ты знаешь, король потерял веру еще в первой войне. У него нет желания бороться за свою страну.
        - Зато у его сына есть.
        Генерал бездумно кивнул и тут же, зацепившись за слова Нагиля, вскинул голову.
        - Наследный принц жив? - пораженно выдохнул он. - Я думал, он…
        - Я не убил его, если вы об этом, - отрезал Нагиль. Остановился напротив генерала, подошел обратно к столу. - Я давно не подчиняюсь приказам короля - и уж таким глупым тем более.
        Вон Гюн нахмурился и прищелкнул языком.
        - Поаккуратнее со словами, капитан. Ты все еще подданный короля, и если не ему, так его советникам донесут, что в стане драконьего войска назревает бунт против власти.
        - Я не стану вторым Ли Сонге[144 - Генерал Корё и основатель династии Чосон, взошел на престол, устроив революцию в собственной стране], генерал, - ответил Нагиль, придавливая каждое свое слово к зубам, на которых все еще чувствовался привкус пепла и жженной земли. - Наследный принц сражался вместе с моими людьми за город, на который плевал весь Совет, и королю можно было бы поучиться у своего сына вере в народ Чосона. Ни разу я не пожалел, что нарушил приказ. Принц жив и будет жить, покуда я защищаю страну.
        - Или же до тех пор, пока ты будешь ей полезен.
        Признавать это было неприятно настолько, что щипало язык. Но Нагиль кивнул и выдохнул вместе со слабым клочком дыма:
        - Или до тех пор, пока буду полезен Чосону.
        Вон Гюн смотрел на него одно долгое мгновение - время замерло, как капля воды замирает на кончике лепестка, чтобы сорваться с него, набрав вес. Генерал заговорил, когда Нагиль уже хотел откланяться и уйти.
        - Я не стану доносить королю о сыне, - согласился Вон Гюн. - Но я буду следовать его приказам, даже если ты считаешь их глупыми.
        - Мне казалось, король не проявляет интереса к этой войне.
        - За него говорит Совет. А противиться Совету я не могу.
        Мер’тонъ. Совет вместе со всеми чиновниками и их богатством, над которым те трясутся, мог бы отправиться в сам тальщим[145 - (драконий язык) ад, пучина, место, откуда не возвращаются]. Нагиль не стал говорить этого вслух, но Вон Гюн прочитал в его взгляде все, что нужно, и лишь согласно кивнул.
        - Я пошлю за подмогой в столицу, - договорил генерал. - По плану я должен был вернуться в Хансон, но теперь, с новыми сведениями о японском флоте, нам нельзя разбрасываться силами. В столице остались дивизии Квон Юля, они стоят в обороне, но если ты поговоришь с ними, они придут сюда.
        Нагиль замер, не сделав и шага к выходу из шатра. Вон Гюн нахмурился.
        - Что?
        - Я не могу отправиться в Хансон сейчас, генерал, - нехотя ответил Нагиль. Вон Гюн помрачнел.
        - Есть еще что-то, что я не знаю?
        Нагиль снова мысленно выругался.
        - Да, и вам не понравится то, что я скажу…
        Снаружи раздались приглушенные крики воинов, в шатер, не предупредив, вошел помощник генерала.
        - Там гонец от Тоётоми, он хочет…
        - Пусть войдет, - сказал Нагиль вместо Вон Гюна, и у генерала вытянулось в удивлении лицо. Он кивнул, помощник, помедлив, пригласил в шатер гонца.
        Им оказался вымученный дорогой Рэ Вон. Вон Гюн заскрипел зубами, едва увидел его, но Рэ Вон повернулся сразу к Нагилю.
        - Генерал готов обменять Сон Йонг на кого-то более ценного.
        Он не договорил, красноречиво умолчав, и Нагиль догадался самостоятельно. Генерал готов обменять Сон Йонг на Дракона.
        Нагиль не мог пойти на такое. Дракон с начала времен служил Чосону, он не станет подчиняться генералу японцев, даже если этого искренне пожелает сам Нагиль. Рэ Вон тоже понимал это. Он знал слишком много, непозволительно много для человека с вражеской стороны. То, чему Рэ Вон учился годами, Нагилю пришлось осваивать за несколько месяцев, и теперь Нагиль гадал, сколько Рэ Вон успел рассказать Тоётоми и можно ли доверять ему, зная, что он, даже пытаясь вернуть Сон Йонг, преследует свои цели.
        - Ты сказал ему.
        - Нет, - Рэ Вон скривился от обиды и дернул губой. - Он прислал меня, потому что его первому гонцу ты откусил голову.
        - И потому что думал, будто мы станем слушать предателя, - протянул со своего места Вон Гюн. Он обошел стол, закрывая от глаз Рэ Вона карту с планами, встал рядом с Нагилем. - О чем речь? Ты заключаешь сделку с Тоётоми?
        Нагиль не мог отрицать этого, несмотря на то, что генерал имел самые категоричные взгляды на договоры во время войны. В прошлый раз он чуть не казнил мастера Вонсуна за одно только предложение о мире между Чосоном и Японией.
        В шатре, и без того тесном, стало совсем нечем дышать.
        - Тоётоми похитил женщину. Молодую девушку, она… - слова рассыпались прямо на языке, вместо сдержанных объяснений хотелось кричать или рычать сквозь зубы - или плюнуть на установленные правила и покинуть шатер, чтобы отправиться прямиком к Тоётоми.
        - Ты поэтому не стал жечь его дивизию? - спросил Вон Гюн. - Дракон мог запросто откусить ему голову.
        - Эта женщина в опасности, и я должен ее спасти.
        Генерал замер, и слова, готовые сорваться с его языка, повисли в нагревающемся воздухе.
        Вон Гюн, советники и все остальные на севере ничего не знали о Бездне, хотя шпионы короля должны были что-то рассказывать Совету о том, чем занимается драконий капитан вместе со своими воинами. И все же, даже если генералу было известно многое, говорить о Сон Йонг, как о чужестранке, не стоило. Это грозило трибуналом, политическими интригами, союзами, которые распускались, как цветы по весне, при одном только упоминании о пророчествах и пробуждающихся древних силах, и рассыпались, едва эти силы отказывались подчиняться смертным.
        - Выйди, - велел генерал Рэ Вону. Тот кинул предупреждающий взгляд Нагилю и ушел.
        - Я буду ждать твоего решения, - сказал он в дверях шатра. - Пусть генеральский стражник не вяжет мне руки, это добром не кончится.
        - Это уж мне решать, - окончательно разозлился Вон Гюн. Когда полог за Рэ Воном перестала колыхаться, генерал повернулся к молчаливому Нагилю с абсолютно пунцовым лицом. - Какая-то женщина стоит сделок с врагом? Не принцесса, не дочь советника, не влиятельная особа?
        - Это вопрос жизни и смерти, генерал.
        Вон Гюн фыркнул, процедил что-то едва слышное и подошел к небольшому столику, на котором стоял кувшин и кубки. Там явно была не вода: Вон Гюн налил себе выпить, что-то, едва пахнущее забродившим сливовым соком, а когда повернулся и вновь посмотрел на Нагиля, выглядел гораздо спокойнее.
        - Тебе следовало жениться, - вздохнул генерал и вдруг усмехнулся. - Помнится, король предлагал тебе в жены одну из своих дочерей, а ты отказался.
        - Не в этом дело, - упрекнул его Нагиль и тут же опомнился. - Простите, генерал, но я не имел в виду…
        - А о чем ты тогда говоришь? - Вон Гюн сел прямо на пол рядом со столиком, уперся локтями в согнутые колени и смотрел теперь на капитана снизу вверх. - Ты даже готов сговориться с предателем, чтобы вызволить бедняжку. На месте Тоётоми я уже убил бы пленницу и послал тебе ее голову, чтобы сломить.
        Нагиль стиснул руки и опустил голову. Ниже, еще ниже, лишь бы генерал не заметил полыхающего взгляда и не услышал сцеживаемых, словно яд, проклятий с губ капитана.
        - Если она умрет, Дракон лишит меня жизни тоже, - признался Нагиль. Говорить об этом вслух кому-то, кто не был посвящен в таинства древних связей, получилось легче, чем он думал: правда теперь казалась легкой, как перышко, чистой, как капля дождевой воды.
        Все просто, Мун Нагиль, Дракон Дерева. Это люди все усложняют, примешивая к словам тайные смыслы, нанизывая свою волю на тонкую нить истины. У Великих Зверей нет оговорок и оправданий, нет мотивов, вплетенных в единственную правду. Ты дал слово, и ты обязан сдержать его.
        - Что это значит? - не поверил генерал. Нагиль вскинул голову и объяснил, глядя ему в лицо:
        - Я дал слово, что спасу эту женщину. Обещание связало нас, и теперь я не могу его нарушить. Иначе умру.
        Нагиль сел, подгибая колени, и продолжил, вбивая слова в землю:
        - Она не должна погибнуть. Вот, почему Дракон не спалил Тоётоми.
        Вон Гюн смотрел на него и хмурился, и открывал рот, а ответить сразу не сумел. Покатал слова капитана в мыслях, потом вновь усмехнулся.
        - Таким обещаниям на войне не место, - сказал он, наконец. - Ты прекрасно знаешь, что никому не под силу бороться с судьбой, если она решила оборвать чью-то жизнь. И как ты мог дать слово беззащитной особе, если человеческий век так короток в наше время?
        - Я…
        - Ох, нужно было женить тебя, пока был шанс, - повторил Вон Гюн и покачал головой. - От скольких бы проблем избавились разом…
        Нагиль скрипнул зубами и промолчал.
        Вон Гюн встал, рявкнул своему помощнику, и тот позвал обратно Рэ Вона. Нагиль оставался на месте и ждал ответа, пытаясь хотя бы придать себе вид спокойный и уравновешенный, пока внутри все горело. Он устал и хотел спать, еще больше - есть, но страх за Сон Йонг не дал бы ему сомкнуть глаз, и он даже понимал, что дело тут было вовсе не в возможной смерти. Из-за обещания или вопреки ему, Нагиль должен был спасти госпожу.
        Рэ Вон встал рядом с Нагилем и тоже ждал. Вон Гюн посмотрел сперва на него, потом опустил взгляд к сгорбленной фигуре капитана.
        - Я уверен, что Дракон не станет убивать тебя, Мун Нагиль, - сказал он, стискивая в руках опустевший кубок.
        Нагиль и Рэ Вон выдохнули одновременно:
        - Что?
        - Будь она хоть самой прекрасной женщиной на свете, капитан, нет смысла рисковать своей силой, - надавил Вон Гюн. - Дракон - все, что сдерживает Тоётоми, все, что есть у нас! Я не позволю тебе решать судьбу всей страны из-за своих прихотей.
        - Это не прихоть!
        Рэ Вон шагнул ближе к генералу и договорил, дрожа всем телом:
        - Дракон убьет его, если Сон Йонг погибнет, и вы потеряете и Великого Зверя, и капитана!
        Вон Гюн бросил кубок в сторону.
        - Я не давал слово предателю страны! Тебе, выродок, не снесли голову, только потому что я хочу, чтобы ты вернулся к Тоётоми и передал ему слова короля: «Вас не пощадят ни покровители Японии, ни ваш император, ни любая другая сила, и мы сожжем ваш флот и всех ваших людей»!
        Нагиль вскочил с циновок и одним рывком отодвинул Рэ Вона с глаз генерала. Он мог бы придушить осоловелого Вон Гюна своими руками, не прибегая к помощи Дракона, но обошелся короткой фразой.
        - Я не подчиняюсь вам, генерал Вон Гюн, - прошипел Нагиль. - Не забывайтесь, я и мои люди не служат королю более. Я поступлю так, как велит мне мой долг, а потом верну Чосону свободу.
        Вон Гюн побледнел от ярости, кровь сошла с лица, он вскинул руку, чтобы ударить Нагиля, но Нагиль кивнул застывшему Рэ Вону и ушел из шатра. Он сказал все, что нужно, и услышал все, что хотел. Больше задерживаться в стане генерала не было смысла.
        - Ты не посмеешь, капитан! - ревел ему вслед Вон Гюн. - Тебя казнят за измену, тебя и твоего брата-предателя!
        Нагиль и Рэ Вон молча уходили из лагеря, провожаемые косыми взглядами уцелевших после битвы воинов.
        - Скажи Тоётоми, что я приду к нему на закате, - велел Нагиль, оглядываясь через плечо на шагающего за ним Рэ Вона. - До тех пор пусть не сходит с места и даже не смотрит в сторону Конджу.
        Он остановился у берега реки, где порозовевшая от крови вода пенилась и шипела у самых ног. Рэ Вон молчал.
        - Если он хотя бы пальцем тронет Сон Йонг, - договорил Нагиль, слова вырывались прямо из груди и сгорали в воздухе, - я собственноручно вырежу ему сердце и скормлю Дракону.

* * *
        Чжисоп. Бора. Ёнчхоль. Чжун Ги и Хён Сик. Погибших воинов было больше, чем Нагиль мог представить. Их тела складывали отдельно от ополченцев, Чун Сок повелел соорудить погребальные костры за стенами Конджу, и с трудом смотрел в сторону своих бывших товарищей.
        - Чжи Хо собрал всех в бывшем дворце, выхаживает их вместе с матушкой Кёнха и Дочерьми.
        - Га Ин?
        - Ранена, но жить будет. Я еще не проверял людей в монастыре, но Дэ Кван дал отмашку, и многие вернулись в город искать своих родственников.
        Нагиль кивнул, обошел уложенные в ряды трупы, тянущиеся от самых стен Конджу вдоль боковых улиц до главной площади.
        - Нам нужно устроить погребение по всем правилам, капитан, - сказал Чун Сок. Он прихрамывал, но упорно шел рядом с Нагилем и не хотел отдыхать.
        Город дышал общими страхами и усталостью, напитывался скорбью по погибшим этой ночью, и слушать всеобщие стоны, звучащие с каждой секундой все громче, было невыносимо до зубного скрежета.
        - Где Ли Хон? - спросил Нагиль. Среди убитых его не было, это проверили сразу же, но и рядом с живыми он не показывался с тех пор, как утихли звоны мечей и предсмертные крики.
        - Мы ищем его, капитан, - сказал Чун Сок, помедлив. - Должно быть, он вернулся в монастырь и…
        - Проверьте. Может быть, ему нужна помощь Чжи Хо.
        Скорее всего ему нужна помощь.
        - Сэ, ёнгданте. Будет сделано.
        Мощенную территорию старого тронного зала занимали тела и тела. Чжи Хо вместе с Дочерьми и горожанками Конджу метались между стонущими ополченцами, куаргарра сердито раздавал указания и приближения капитана и генерала не заметил. Нагиль увидел Га Ин, сидящую рядом с Иль Су, - они перевязывали руки друг другу.
        - Капитан, - кивнули лучницы, как только Нагиль подошел к ним.
        Иль Су едва держала себя в сознании и хмурилась, слушая причитания матери, Га Ин выглядела еще хуже. Пушечное ядро, раздробившее надвратную башню, смело всех Дочерей и женщин из укрытия, и Га Ин упала с большой высоты прямо на живот. Сейчас все ее лицо покрывали царапины, грудь была перебинтована, она получила несколько переломов и тяжело, сипло дышала.
        - Спасибо за службу, сыгунгарра. И тебе, та Иль Су. - Нагиль поклонился им, прежде чем сесть прямо на выбеленные камни. Он помог Га Ин затянуть бинт на руке посильнее, хотя лучница попыталась вяло сопротивляться. Чун Сок шикнул над ее головой.
        - Обудаль, - тихо сказала Га Ин. Потом вскинула к Нагилю полные слез глаза. - Да Рым погибла, капитан. И Чанволь тоже. И Бора…
        - Щимвэ[146 - (драконий язык) знаю, понимаю, имею знание в сердце], - также тихо ответил Нагиль. - Они сражались храбро и погибли, защищая невинных. Это хорошая смерть, Га Ин. Мы похороним их вместе, как настоящих защитниц страны.
        Он сжал плечо дрожащей Га Ин, оставив на бинтах пыльный, темно-красный след от окровавленных пальцев, которые так и не умыл после возвращения, и поднялся к ожидающему приказов Чун Соку.
        - Найди Ли Хона, приведи ко мне Лан, а потом отдохни. Погребение будет ночью, пусть все приготовятся и поспят.
        Чун Сок посмотрел на Га Ин, но ничего не сказал и ушел. Нагиль провожал его тяжелым взглядом до самых врат и только потом пошел к Чжи Хо.
        - Пройдем в зал, капитан, - кивнул ему лекарь. - Я осмотрю вас.
        Конджу прежде был небольшим, но процветающим городом, летней резиденцией королевской династии, и несколько поколений назад в дворцовом комплексе отдыхали королева, наследники короля и знать. Но с тех пор прошло много времени, Конджу вырос, а сходившиеся к нему торговые пути превратили город в торговый центр. Теперь дворец оживал только в периоды ярмарок, в остальное же время в его павильонах размещались проезжающие через город торговцы.
        Но сейчас их не было, и тронный зал, казалось, ждал гостей в лице Нагиля и Чжи Хо.
        Нагиль прошел до помоста, на котором раньше был королевский трон, и сел прямо на ступенях, а рядом положил меч. Чжи Хо оставалось только присесть напротив.
        Рана на шее не затягивалась, как следует, Нагиль чувствовал, что мышцы под тонкой молодой кожей срастаются неправильно, и в какой-то момент осознал, что не может повернуть голову влево. Чжи Хо хмурился и еле слышно бормотал проклятия, перемежающиеся с ворчанием, присущим любому лекарю.
        - Вам бы отдохнуть, капитан, - сказал он после того, как перетянул Нагилю шею и грудь. - Неделю, а то и месяц.
        - У меня нет ни недели, ни тем более месяца, Чжи Хо.
        - Да-да… Ни у кого их нет. Ни времени, ни сил, ни терпения выносить все это снова и снова.
        Нагиль промолчал. Чжи Хо выглядел бодрее остальных, хотя ему больше, чем прочим, необходим был здоровый сон и плотный обед. Лекарь не может лечить других, пока сам слаб и немощен, но Чжи Хо никогда не жаловался. Никто из Лапы Дракона никогда не противился словам капитана и следовал его приказам в любое время, даже если не всегда был согласен с ними.
        Когда-то, устало думал Нагиль, это убьет их всех. Долг, честь, любовь к родине, все то, ради чего они пересиливали себя и боролись вопреки лишениям, потерям и чужим запретам.
        - Когда отдохнете, - выдохнул Нагиль и поморщился - Чжи Хо забинтовал его так сильно, что трудно было даже говорить, - созови Лапу Дракона. Тоётоми хочет обменять Сон Йонг, и мне потребуется ваша помощь.
        Чжи Хо сдавленно охнул и кивнул.

* * *
        Дэ Кван и Чжи Хо предложили напасть на закате вопреки предупреждениям Нагиля. Чун Сок согласия не выказывал, но Нагиль затылком, спиной, всем нутром ощущал на себе его тягостный взгляд и почти ленивое нежелание слушаться.
        - Она имуги! - бросал пуримгарра в воздух. - Из-за нее убили Вон Бина!
        Стрела в руке Нагиля сломалась с громким треском, половина с наконечником осталась между пальцев и больно вонзилась в кожу.
        - Вон Бин защищал ее и погиб смертью воина, - заговорил Нагиль. Дэ Кван и Чжи Хо отодвинулись от командирского стола, заваленного картами с перемещениями японских дивизий вокруг Конджу, Чун Сок резко выдохнул. Он стоял в углу казармы, и его наполовину скрывала тень.
        - Ничего бы этого не было, не появись она среди нас.
        Нагиль подумал, что его силы вполне хватит на то, чтобы бросить в пуримгарра сломанную стрелу и пронзить шею.
        - Ничего бы этого не было, не приведи Ким Рэ Вон госпожу в наш мир, - возразил он низким голосом. - Ее вины в этом нет.
        - Капитан!..
        Нагиль устало вздохнул. Он знал, что новость об обращенной Сон Йонг станет последней каплей в терпении Чун Сока, но надеялся, что тот спустя столько времени перестанет рычать на нее за чужие беды.
        - Если она имуги, то спасать ее нет причин, - распалялся Чун Сок. - Я обещал убить ее, если она обернется безрогой змеей, и теперь…
        - Не она убила твоего брата! - Нагиль зарычал, из ноздрей вырвались две тонкие струйки дыма. Затрещали по углам кабинета развешанные Лан амулеты. Дракон спал, убаюканный после тяжелого боя, и все же злость Нагиля будила чужую натуру и чужой огонь внутри него.
        Чун Сок шагнул ближе, попав в рассеченный решеткой окна луч солнца. Глаза у него были злыми и пустыми - такие пугали обычных людей и говорили лишь о том, что человек сбился с пути и злится на себя самого. Пустой гнев вызывал бессилие, бессилие порождало гнев.
        - Ин Гук погиб, защищая тебя от мальчика-имуги, - выдохнул Нагиль, опуская на лоб ладонь с кислой испариной от стоящего в казарме жара. - Но даже тогда я не винил ребенка. Его обратили монстром против воли, мы пытались это исправить. Если тебе нужно кого-то винить в смерти Ин Гука, вини меня.
        Чун Сок побледнел.
        - Капитан…
        - Я отдал приказ, - договорил Нагиль сухим голосом, - и я не спас твоего брата.
        Ин Гук хотел быть Пятым Когтем, а погиб, защищая от имуги Первого.
        Чун Сок, словно заметив что-то в лице командира, шумно сглотнул и опустил глаза в пол.
        - Я не виню вас, мой капитан.
        - Тогда не вини госпожу Сон Йонг. Твоя злость к ней несправедлива.
        Кроме злости пуримгарра в стане драконьего войска было множество других проблем, требующих почти немедленного разрешения, но Нагиль не мог о них даже думать. Сжечь тела погибших, провести над ними ритуал погребения, казнить патриарха Ордена Сливы… Пойти на мировую с генералом Вон Гюном, пока тот не сжег весь город, лишь бы не пускать Дракона к Тоётоми.
        Несмотря на всю важность каждого действия, все они меркли и бледнели, затмевались в сознании капитана зрелищем, который память выуживала из его уставшего сознания. Лежащая в коробе Сон Йонг, получеловек-полузмея со скрученными руками и хвостом вместо ног. Даже думать об этом было больно и плохо до тошноты.
        Лан подтвердила догадки Нагиля: был способ вернуть Сон Йонг и тело, и разум, пока она не обратилась полностью, но для этого Нагилю нужно было доставить ее к шаманке.
        - Я обещал убить ее, если она станет имуги, - произнес Чун Сок после нескольких минут молчания. Нагиль медленно поднял к нему взгляд и устало выдохнул.
        - А я обещал вернуть в родной мир целой и невредимой. Не стоит бросаться словами, если не готов отвечать за них, Чун Сок.
        Тот вновь завелся.
        - Но я готов!..
        - Даже ценой своей жизни? - Нагиль поднялся с места, обошел стол и встал напротив напряженного Чун Сока. Скрестил руки, окинул помощника внимательным взглядом. - Убьет ли тебя невозможность выполнить обещание?
        Чун Сок мог бы согласиться в запале и быть неправым, но он посмотрел в глаза Нагилю и весь поник.
        - Нет, капитан.
        - Так ли тебе хочется принести смерть невинной женщине, чтобы насытить свой гнев? - Чун Сок молчал. - Ответь.
        - Нет, капитан.
        - Захочешь убить ее, если она вернет себе человеческий облик? Ответь мне.
        - Нет.
        Нагиль кивнул. Протянул к Чун Соку руку и хлопнул его по плечу.
        - Оставь ярость на тех, кто действительно этого заслуживает. И помоги мне спасти госпожу Сон Йонг.
        Он прогнал всех, чтобы подумать в одиночестве. Притихшие Дэ Кван и Чжи Хо покинули его с общими приказами, Чун Соку Нагиль велел присмотреть за лагерем Вон Гюна. Тот не двигался с места и в Конджу не явился, как обещал. Нагилю оставалось только гадать, на что пойдет генерал: станет ли доносить на капитана драконьего войска Совету, решит ли сам исправить положение или же остановит его на подходе к Тоётоми.
        Нагиля не волновал приказ генерала, который он решил игнорировать вопреки грозящему после этого наказанию, но еще сдерживало молчание. О чем думал Вон Гюн? Что планировал?
        Одно Нагилю было известно точно: если у него не будет другого выхода, спасти Сон Йонг он сможет только одной жертвой - собой. И у генерала нет достаточных полномочий, чтобы выставлять свои условия Дракону.
        Ли Хон пришел к нему на закате. Вошел, не постучавшись, и сел напротив вымученного сомнениями воина, понимающе улыбаясь. Нагиль не любил эту его улыбку. Слишком высокомерная. Слишком жеманная. Слишком правильная. Даже уставший и вымученный после битвы, раненный в руку, принц выглядел куда бодрее Нагиля.
        Когда Ли Хон заговорил, Нагиль знал, что тот скажет.
        - Мы оба думаем об одном и том же, мой друг.
        - Мы с тобой не друзья, - огрызнулся Нагиль. Моджори-ёнг, дурак.
        Ли Хон кивнул - и снова улыбнулся так, что больно было смотреть.
        - Как скажешь. Я все-таки считаю тебя своим другом. Но ты можешь думать иначе, если принять решение это поможет быстрее.
        - Не поможет.
        Нагиль не чувствовал злости, Дракон не рвал на части его сердце и не выказывал желания явить себя миру - незачем было. Решение всей проблемы плавало на поверхности всех его мыслей с той минуты, как он получил ответ от Рэ Вона, и у Нагиля не было иного варианта.
        Оттого соглашаться с Его Высочеством было в разы сложнее.
        - Нагиль, - голос Ли Хона больно ударил в грудь, Нагиль резко выдохнул и отвернулся. Принц склонился над столом, но не потянулся, чтобы схватить его за руку. - Нагиль, позволь мне спасти ее.
        - Тоётоми не нужен внебрачный отпрыск короля, - отрезал Нагиль, теряя все слова и все свое убеждение.
        - Ой ли? - вскинул брови Ли Хон. - Я наследный принц, Мун Нагиль. Я сяду на трон после смерти своего отца, и всем это известно. Наследник Чосона будет полезнее Тоётоми, чем полуобратившаяся девушка-имуги.
        Нагиль встал с места - медленно, не поднимая глаз к принцу.
        - Он повесит твою голову на первой же отвоеванной хансонской башне.
        Ли Хон тоже поднялся. Когда Нагиль бросил ему короткий взгляд, тот улыбался - своей легкомысленной улыбкой, обещающей разрешение всех проблем.
        - Так не дай ему захватить Хансон, капитан.
        22
        Хансон, Чосон, 1591 год, год Металлического Кролика
        Столицу накрыла беззвездная ночь: после сезона дождей тучи не спешили покидать долину и заволакивали все небо от открытого глазам горизонта до самых вершин Единых гор. Во дворце многие уже спали. Придворная дама Чхве оттащила любопытных служанок в их крыло, наказав не высовываться до утра, главный евнух отправил своих помощников спать, и Ли Хон на некоторое время был предоставлен сам себе.
        Он выскользнул из своих покоев в хакчханги[147 - Халат ученых Чосона], спрятал голову под полями ката[148 - Тип корейской традиционной шляпы, которую носили мужчины Чосона вместе с ханбоком] и теперь прогуливался вдоль пруда в дальней части дворца, не выслеживаемый никем из дворцовой свиты. Луна то скрывалась, то появлялась за густыми плотными облаками, ее белые лучи попадали на волны в пруду и плескались среди больших цветов лотоса. Ли Хон смотрел, как вода разбивает лунный свет на осколки, и дышал размеренно и ровно.
        Минуты спокойствия, такие редкие теперь, стали для него особенно важными, особенно нужными. После смерти наследного принца отец встретился с Ли Хоном только два раза, зато утроил его охрану, приставил к нему больше евнухов, повелел учителям обучать его еще настойчивее… О праздной жизни пришлось забыть.
        С матерью принц виделся последний раз в прошлом году. Дама Чхве сказала, что ее отослали на север, чтобы она не мешала сыну познавать тонкости государственного управления. Чушь. Ли Хон знал, что отец отправил ее подальше, потому что не мог вынести того факта, что наложница выжила при осаде Хансона. Что наложница была жива и здорова, а королева умерла.
        Винить отца в слабости не было причин: Ли Хон и сам понимал, что их с матерью возвышение должно было стать извинением за малодушие. Да и у кого хватило бы смелости винить короля…
        - Великий принц, долго вы собираетесь прятаться от стражи?
        Ли Хон тяжко вздохнул, игнорируя раздражение из-за неверного обращения[149 - Титул «великий принц» в корейской королевской семье относится только к сыновьям короля, не наследующим престол. Капитан должен был обратиться к Ли Хону по титулу «наследный принц»]. Этого следовало ожидать.
        - Господин Им, ваша проницательность начинает меня пугать.
        Принц обернулся с традиционной улыбкой на лице. Командир его стражи, капитан Им, стоял перед ним в полном своем облачении и с мечом в руке, и даже за полями его ката Ли Хон смог заметить его сердитый взгляд.
        - Прошу вас, вернемся во дворец, - сказал он твердо.
        Принц качнул головой, нитка сине-зеленых бусин ударила по щекам, словно сердясь на неумолимого капитана стражи. Днем его в любом павильоне доставал главный евнух и начинал причитать о расписании, по ночам везде находил капитан Им. Казалось, глаза стражника видели сквозь стены, как бы искусно принц ни прятался.
        - Капитан Им, - позвал Ли Хон, не сходя с места. Капитан скользнул к нему из тени деревьев, растущих вокруг пруда, и склонил голову.
        - Да, Ваше Высочество?
        - Если я заплачу вам больше, чем мой отец, вы оставите меня в покое на одну ночь?
        Капитан удивленно кашлянул и взглянул на Ли Хона так, словно подозревал его в серьезном заболевании. Принц усмехнулся.
        - Я богат, капитан Им. Смогу обеспечить вам и вашей семье безбедную жизнь на три поколения вперед, если захотите.
        - Ваше Высочество. - В голосе капитана послышался укор, который тот постарался смазать чуть менее, чем обычно, хмурым лицом. - Шутки неуместны в такое время.
        - О, да я даже не начинал шутить, - отмахнулся Ли Хон. Капитана не пробивал ни его тон, ни вид: в халате ученого Тонводжона принц меньше всего походил на наследника престола, но, вырядись он даже в одежды бедняка, глава стражи остался бы непреклонен. Вот кому следовало передавать трон и управление всем Чосоном.
        Принц зажмурился, чтобы согнать с глаз видение капитана Има в церемониальных королевских одеждах с символом дракона по всей спине и груди. Ему не пошел бы красный.
        - Ладно, капитан. Исполняйте свой долг, так уж и быть, - Ли Хон кивнул и дал увести себя от пруда, напоследок кинув прощальный взгляд на дрожащие на волнах лотосы. Назавтра он будет искать себе новое место для уединения, если настырный капитан Им продолжит бередить его мысли, когда не просят.
        Они вдвоем вернулись во дворец, и капитан сдал принца в руки потеющего от волнения евнуха.
        - Ай, да не беспокойтесь вы так, главный евнух! - приструнил его возгласы Ли Хон. - Ханбок на животе порвется, будете так дрожать за каждую мою прогулку.
        Главный евнух, как всегда, пропустил колкость мимо ушей и зашелся новый воем, от которого впору было проснуться всему дворцу вместе с крылом служанок и злющей дамой Чхве.
        - Ваше Высочество, вам прекрасно известно, какое сейчас время! Негоже разгуливать без охраны по павильонам, когда и вас могут убить!
        Принц фыркнул, стягивая с плеч халат. Евнух помогал ему переодеваться в ночное, заведя свою любимую песню из жалоб, ворчания и причитаний. Слушать его не было сил, Ли Хон жмурился и еле сдерживал свой длинный язык, чтобы не облить евнуха чередой нелестных шуток, от которых тот только побледнеет еще больше. Когда он так расходился, заткнуть его не представлялось никакой возможности.
        Рявкнуть бы на этого негодяя, чтобы он поседел от страха. Но тогда с Ли Хоном вообще никто не будет разговаривать, кроме ворчливых учителей.
        - Главный евнух, вот скажите мне, - позвал Ли Хон, когда евнух закончил с переодеванием.
        Тот поклонился у самых дверей, куда намеревался выскользнуть, оставляя принца на сон. Ли Хон сел на футоне, стянул в коленях шелковое одеяло с вышитыми на нем лотосами - нет, ну просто издевательство какое-то! - и протянул взгляд в темноту своего зала, из которой бледно высвечивалась голова застывшего евнуха.
        - Да, Ваше Высочество?
        - Вы считаете, убийцы приходят за мной, потому что я наследный принц? Или потому что Совет недоволен моими результатами?
        Евнух подавился воздухом и закашлялся.
        Говорить так было нельзя - даже думать об измене правящих кланов было кощунством. Но за последние полгода на жизнь наследного принца покушались уже три раза, и упорство его убийц наводило Ли Хона на подозрения, что приходящие по его голову были не японцами или минскими посланниками. Кому больше всех поперек горла стояло положение Ли Хона, случайно ставшего наследником Чосона вопреки планам половины правящих кланов в Совете?
        Лю Соннёну из Восточной Фракции, главному советнику отца по государственным вопросам. Ким Мёнсуну из Южной Фракции, заведующему казной. Когда Ли Хон взойдет на престол, богатства семьи его матери достанутся его будущей жене, а не Кимам. Ки Буну, наместнику Чосона от династии Мин. Ли Хон знал, что Мины хотят посадить на трон своего человека, и смерть последнего сына короля Чосона была бы им на руку. Но действовать самостоятельно Мины не стали бы. Значит, в Совете были те, кто поддерживал их и даже мог помогать своими силами.
        - Вы наследник Чосона, Ваше Высочество, - проблеял готовый упасть в обморок евнух. - Спокойной ночи.
        Он вышел, оставляя принца в одиночестве, и наверняка проклял его последними словами за коварные, опасные разговоры, тем более посреди ночи.
        Ли Хона откровенно бесило, что бояться теперь ему приходилось каждой тени, а драться он умел весьма посредственно, несмотря на тяжелое обучение у капитана Има. Год практики - и метание ножей и стрельба из лука были единственными сносными навыками, которых он достиг. Если бы его убийцы хоть раз проникли внутрь главного дворца и приблизились к принцу, он не смог бы себя защитить при всем желании.
        Все три покушения останавливал капитан Им, спасибо ему за службу. Тем не менее, принц не чувствовал себя в безопасности даже рядом с ним, а потому не видел смысла прятаться во дворце днями и ночами, лишь бы избежать смерти от рук врага. Кем бы его враг ни был.
        Если бы Ли Хону довелось выбирать, где погибнуть, он предпочел бы наблюдать за восходом солнца на склоне Единых гор, как когда-то в детстве рядом с матерью и живым братом. Он был бы не против умереть от чьей-то стрелы в сердце, если бы ему позволили перед этим доказать, что он способен на что-то большее, чем прятки в дворцовом комплексе.
        Ли Хон улегся головой на шелковые подушки - снова эти лотосы! - и заснул тревожным сном.
        Который был прерван шумом за стенами его покоев, звоном мечей и глухими вскриками.
        Принц сел, нашел в дрожащем свете последней догорающей свечи нож рядом с подушкой и запахнул ночную рубаху плотнее. Он мог бы бежать из покоев через окно, но подозревал, что пришедшие в ночи убийцы поджидали его снаружи. Если их не успели снять стрелки вокруг дворца.
        Бумажные двери оросило кровью с той стороны, Ли Хон увидел это и вздрогнул. Принц не должен бояться - или хотя бы показывать страх, - но когда двери в его зал распахнулись с визгом, он не смог сдержать в груди испуганный вскрик. В зал торопливо ступил капитан Им, огляделся и прошел прямо к Ли Хону.
        - Вам нужно уходить, Ваше Высочество.
        - Разумеется, - сипло ответил принц и встал. Одеваться времени не было, и он вышел в коридор вслед за капитаном, в чем был - белое пятно на фоне лежащих вдоль стен тел мертвых стражников. Ни одного чужака принц не заметил, и пока капитан вел его запутанными путями к потайному выходу из дворцового павильона, терялся в догадках, куда подевались трупы его убийц. Были ли они вообще?
        Только на улице, где прохладный воздух мгновенно проник через тонкую ткань его ночной рубахи прямо под кожу и осел на костях, Ли Хон остановился. Капитан сделал пару шагов прочь и тоже замер.
        - Ваше Высочество! - зашипел он. Принц осмотрелся, взгляд метался от шелестящих на ветру деревьев к стоящему посреди внутреннего двора капитану. Все это совсем не походило на прошлые покушения. Что-то было не так.
        - Капитан Им, кто на этот раз?
        Тот не стал отвечать: выругался сквозь зубы неподобающим его положению тоном, и велел наследнику престола идти за ним. Они прошли через многочисленные двери, капитан молча вывел их к стенам внутреннего дворца и только там остановился, стискивая обнаженный меч. В свете полной луны, сияющей на небосводе, принц отчетливо разглядел капающую с лезвия кровь.
        - Капитан Им? - настойчивее повторил Ли Хон. - Куда вы меня ведете и кто нас преследует сегодня?
        Окружающая их тень дрогнула, в глубине двора вспыхнули язычки пламени.
        - Я, - ответила тень, после чего перед изумленным - больше, чем испуганным, - взором принца предстал человек среднего роста в рваном чонбоке.
        Он не закрывал лицо, как прежние его убийцы, и пламя горело в глубине его широких глаз. Он смотрел прямо на принца, а оружия при нем не было. Что за шутка?
        - Можете не убивать его, капитан? - спросил Ли Хон, осматривая пришедшего по его душу человека. Весь его вид, на первый взгляд показавшийся принцу даже смешным, теперь наводил на мысли иного толка. Чонбок на нем не был рваным - он дымился, а лохмотья, оставшиеся от рукавов, тлели. Дворец подожгли?
        Ни всполохов огня в павильонах, ни дыма не было видно, но человек, что стоял перед наследным принцем с абсолютно прямой спиной, тяжело дышал и буквально кипел изнутри.
        - Ваше Высочество, - начал капитан, но человек кинул ему один только взгляд, и всегда собранный стражник осекся на полуслове.
        - Вы принц? - спросил человек, только теперь показав эмоции: взгляд заметался между Ли Хоном и капитаном, весь он разом остыл.
        - А вы чью голову хотели получить сегодня? - вконец опешил Ли Хон. Да, вид у него был совсем не королевский, но посреди нападения на дворец сбегать из него стал бы только наследник престола, за которым явился этот убийца, и вопрос сбивал с толку.
        - Я задал вам вопрос, - прорычал, вдруг разозлившись, человек.
        - Кажется, вы не в том положении, чтобы спрашивать, - кивнул ему Ли Хон. Отсутствие оружия должно было остудить пыл нападавшего, но медлил, кажется, он по иной причине. И все же Ли Хон позволил себе успокоиться раньше времени - дал слабину, как сказал бы его отец.
        - Капитан, арестуйте незадачливого убийцу. Я хочу его допросить.
        Капитан Им бросился на человека без лишних предупреждений, но его окровавленное лезвие проскользило по воздуху совсем рядом с человеком и не задело его. Тот увернулся, обогнул капитана и оказался у него за спиной быстрее, чем Ли Хон смог это заметить. Раздосадованный промахом капитан повернулся следом, человек снова его обошел - тихо, едва слышно, будто его ноги вовсе не касались земли, - а потом схватил капитана за руку и увел в сторону его меч. Все это больше походило на танец, чем на смертельно опасную драку, и Ли Хона невольно заворожили движения чужака.
        «Нужны еще люди», - подумал принц, а в следующую секунду понял, что не успеет даже закричать и позвать на помощь - человек ударил капитана в грудь, и того натурально отбросило на несколько шагов. Стражник запнулся и упал на землю, меч выпал у него из руки и прошуршал по земле, оставляя своего хозяина беззащитным.
        Человек бросился на капитана, надеясь ударить его еще раз.
        - Стоять! - вскричал Ли Хон. Оба участника поединка замерли, человек поднял взгляд к принцу и наткнулся на острие ножа, указывающего ему прямо в грудь. - Чтобы вы знали, я весьма неплохо метаю. Я успею пронзить вам шею до того, как вы убьете моего стражника.
        Человек выпрямился, откинул с вспотевшего лба густую прядь волос.
        - Я не собирался его убивать, - отчего-то пояснил он.
        - Странно, ведь остальных моих людей вы убили, - не остался в долгу Ли Хон. Человек дернул бровью - удивился. - На кого вы работаете? Кто вас нанял?
        Он не отвечал - еще бы он мог! - но Ли Хон и не надеялся разузнать все прямо тут, пока он мерзнет в неподобающем для себя виде, да еще и теряется в догадках, как далеко зайдут его убийцы на этот раз.
        - Поднимайтесь, капитан. Мы возьмем его под стражу и как следует расспросим в темницах.
        Человек позволил себе улыбнуться, чем еще больше удивил принца.
        - Это вряд ли, - ответил он, с высокомерием растягивая слова.
        Ли Хон даже усмехнулся, разворачивающееся представление сильно отличалось от прежнего репертуара его врагов, и это ему даже понравилось. Хоть какое-то разнообразие в будничных нападениях.
        - Ваш нож ничего ему не сделает, - неожиданно подал голос капитан. Он медленно сел, потом поднялся и пошел за своим мечом, словно не ждал нового удара в спину. Капитан подхватил меч, повернулся лицом к принцу и человеку. - Это воин дракона, мой принц. Простой нож не ранит его тело.
        Ли Хон с трудом подавил в себе восхищенный возглас. Он слышал о воинах дракона от отца и Совета и знал, что именно Дракон защитил их во время войны, а после его огня дворец пришлось восстанавливать два года, такое разрушение он принес в столицу, пытаясь спасти наследного принца и королеву. Но разве всех воинов дракона защищал Великий Зверь? И кто послал его за головой Ли Хона, наследника Чосона?
        - Отчего же вы тогда не нападаете? - спросил Ли Хон. Капитан Им побледнел.
        - Ваше Высочество!
        - Что? Пусть ответит, раз уж он медлит. Времени полно. Убить меня можно и через пару минут.
        Человек фыркнул - неслыханная наглость! - и опустил голову, пряча взгляд от Ли Хона.
        - Я не стану убивать наследника страны, - ответил он после паузы. Ли Хон охнул, не скрывая более своего удивления.
        - Нет? А зачем же вы пришли, дорогой друг, если не ради убийства наследного принца?
        Капитан встал рядом с принцем, не поднимая меча, и смотрел на человека с раздражением, которого Ли Хон не замечал, полностью поглощенный наблюдением за воином дракона. Вот значит, как выглядят легендарные защитники Чосона…
        - Меня послали убить изменника, - сказал воин. Ли Хон открыл рот, чтобы возразить, но его прервал капитан Им:
        - Так убейте, пока есть возможность.
        Принц дернулся от его слов, как от хлыста, и сделал неуверенны шаг назад.
        - Капитан!.. - пораженно выдохнул он. Капитан ссутулился, стиснул меч крепче. Кровь на лезвии успела высохнуть и больше не капала ему под ноги. Только теперь Ли Хон задумался, не был ли сам капитан повинен в смерти его стражи.
        - Чего ты ждешь, ёнгданте? - выдохнул капитан незнакомое принцу слово. - Тебе послали убить его, так исполняй приказ!
        Едва Ли Хон подумал, что ему следовало бы держаться сейчас подальше не от пришедшего за ним человека, а от собственного стражника, как капитан шагнул к нему, на ходу вскидывая меч и рубанул по воздуху с плеча. Ли Хон не успел даже испугаться: меч просвистел рядом с его лицом и опустился, разрезая тонкую ткань ночной рубахи, но не задел тело, а вонзился в руку воина дракона. Тот оказался между принцем и капитаном и закрыл его собой.
        Капитан удивленно охнул.
        - Что ты творишь? Убей его или не мешай мне!
        - Он наследник страны, а не изменник, - не дрогнув, проговорил воин. - И я не стану исполнять лживый приказ.
        Капитан усмехнулся - непривычно, злобно, лицо рассекла кривая его широких губ и превратилась почти в оскал.
        - Глупец, - прошипел капитан. А потом занес руку с мечом для нового удара, но его не последовало: Ли Хон почувствовал, как из его пальцев выскальзывает вспотевшая рукоять ножа, и сам нож входит в тело капитана Има с такой легкостью, будто пронзает только ткань его чонбока, а не плоть под ней.
        Капитан вздрогнул, выгнулся и осел, выпуская меч. Тот снова упал на землю со слабым звоном, будто теряя силу. Капитан свалился в ноги воину и больше не поднимался.
        Ли Хон был в ужасе. До того, как он успел что-либо спросить или хотя бы найти в себе смелость открыть рот и задать очевидный вопрос, воин повернулся к нему лицом, посмотрел снизу вверх и выдохнул вместе с дымом:
        - Если вы наследный принц, я не стану вас убивать.
        - Ясно, - кивнул Ли Хон. А что еще он мог сказать?
        От воина пахло пеплом и гарью, и пока Ли Хон шел обратно во дворец, впечатывая в землю вместе с каждым шагом прежний страх, смешавшийся теперь с едким разочарованием, чувствовал на себе этот непривычный запах.
        Воин тащился за ним в абсолютном молчании, словно не он только что участвовал в самом странном поединке в стенах дворцового комплекса. У главной лестницы уже сновали разбуженные нападением стражники, кричали испуганные служанки, а главный евнух заходился истошным воплем и искал наследного принца. Ли Хон привел воина тайными путями к главному дворцу и остановился в тени растущих тут сосен.
        - Думаю, - подал голос воин, - вам теперь нельзя возвращаться во дворец.
        - Потому что за мной придут еще раз? - спросил принц. Воин молча кивнул. - Что ж, это логично. Тебя прислал Совет, не так ли?
        - Мне сказали, это приказ короля, - ответил воин, и в его голосе принц расслышал извинение, - но теперь я почти уверен, что…
        - Это кто-то из советников послал за мной. Отец не стал бы так вероломно покушаться на жизнь единственного живого сына. Ему это точно не выгодно.
        - А Совету? - спросил воин.
        - Ответ на этот вопрос ты и сам знаешь.
        Повисло неловкое молчание. Воин смотрел куда угодно, только не на принца, и Ли Хон с недоумением замечал, что тому стыдно. Воин дракона, готовый убить изменника, теперь избегает его взгляда, будто ребенок? Интересный все-таки человек…
        - И что мы будем делать? - спросил Ли Хон. Воин вскинул голову. Принц ожидал, что снова получит лишь виноватый взгляд, но вопреки ожиданиям человек заговорил уверенным голосом, чеканя каждое слово:
        - Я сожгу дворец, чтобы сбить со следа ваших врагов. После вы вольны уйти, куда пожелаете, чтобы больше не подвергать себя опасности.
        Ли Хон поджил губы. Уйти, куда пожелает, он не мог. Кажется, воин тоже это понимал.
        - Что ж, - кивнул принц, натягивая на лицо лучшую из своих доброжелательных улыбок. - Тогда я пойду с тобой.
        - Что? - поперхнулся воин. Ли Хон вскинул бровь.
        - Ты против? Я, может, не самый лучший воин, но быстро учусь.
        Это было истиной только наполовину, но его спасителю не обязательно было знать неприметную правду. Наследник престола мог бы сослужить хорошую службу в стане легендарного драконьего войска, которое может за ним приглядеть. Все лучше, чем прятаться по всей стране от Совета. А отцу и матери он сможет послать голубя с доброй вестью, как все уляжется, чтобы не не горевали напрасно.
        - У меня нет достаточных полномочий, чтобы защищать наследника Чосона, - выдавил из себя воин. Ли Хон улыбнулся. Вышло криво-косо, едва ли походило на полноценную королевскую улыбку.
        - Я слышал, драконье войско больше не подчиняется королю. Смею предположить, что после неудачного убийства Совет тоже не будет к вам благосклонен. А раз и я теперь изгой для своей страны, в стане твоего войска мне самое место.
        Воин буркнул что-то нечленораздельное, но сопротивляться не стал. Они решили, что переоденут тело капитана Има в одежды принца и сожгут главный павильон. Уходя из дворца через тайный проход, Ли Хон ни о чем не жалел и обернулся всего раз, чтобы увидеть, как догорают его покои. Дворец никогда ему не нравился.
        - Как тебя зовут? - спросил принц, когда они поднимались в гору. Воин не проронил ни слова с тех пор, как они договорились об их обмане, и только теперь обернулся, чтобы посмотреть на принца по-настоящему.
        - Мун Нагиль. Ваше Высочество.
        Принц кивнул.
        - Можешь звать меня Ли Хон. Все равно титул наследного принца в ближайшее время мне не светит.
        Мун Нагиль вновь подавился воздухом, и Ли Хон деланно махнул рукой.
        - Приятно познакомиться, Мун Нагиль, воин дракона. Будем друзьями?

* * *
        - Ты поступаешь правильно, Мун Нагиль, - сказал Ли Хон, когда они вместе с небольшим отрядом уже направлялись к лагерю Тоётоми.
        - Заткнитесь, Ваше Высочество.
        Принц хрюкнул - от нелепого осаживания и страха, заползающего под кожу вместе с ночной прохладой долины.
        - В понятиях Великих Зверей это значит, что я возвращаю тебе долг, - продолжил он после заминки. Жженная земля хрустела у него под ногами, лопались пепельные травинки под стертыми королевскими комусинами. Ли Хон сменил свой чонбок на шелковые одежды, хотя те уже мало походили на его королевский наряд. Истрепанные рукава чогори, драные паджи - впрочем, как бы нелепо он ни выглядел в стане драконьего войска, Нагиль успел к нему привыкнуть. И сознаваться в своей привязанности к принцу было больнее.
        - Я спас тебя не из чувства долга, - возразил Нагиль, зная, что это правда. Ли Хон обернулся, в неверном желтом свете факела блеснула его улыбка.
        - Знаю, ты же сказал тогда: «Не хочу видеть столь жалкую смерть жалкого принца».
        - Ты… - хотелось сказать что-то грубое, жестокое, что заглушило бы растекающуюся по телу боль и чувство вины, но Нагиль сдержался. - Ты не был жалким. Ты просто хотел выжить и жить с достоинством.
        - А ты потом сказал, что выживание и достоинство не всегда ходят рука об руку, - просто согласился Ли Хон. - Но, знаешь, Мун Нагиль…
        Он замер на одно мгновение, на короткую паузу между ударами сердца.
        - Ты каждый раз доказываешь мне обратное. Твои люди выживают и живут с честью.
        - И с честью же умирают, - все-таки огрызнулся Нагиль.
        Ли Хон кивнул.
        - Из всех смертей такая - лучший исход для воинов. Да и для всех людей.
        Они дошли до изгиба реки, где начиналась отрезаемая водой территория японцев, и замерли у самого берега: Нагиль, Ли Хон, Дэ Кван и Боым. Их прикрывал с севера и востока отряд Дэ Квана, а Лан стояла выше по течению, чтобы в случае необходимости иссушить на пару минут реку.
        - Просто выживи, Ваше Высочество, - глухо сказал Нагиль. - Выживи, чтобы я спас тебя снова.
        Принц выдавил из себя шипящий звук - то ли полусмех, то ли полувздох.
        - Для начала сам выживи.
        Советы по поведению в плену застряли у Нагиля в горле. Откуда он…
        - Чун Сок сказал, - ответил Ли Хон до того, как Нагилю удалось справиться с собой и задать вопрос. - Ты же умрешь вслед за Сон Йонг, если она погибнет здесь, я прав?
        Прав. Подтверждать это не имело смысла. Принц покачал головой.
        - Лан сказала бы, что ты идиот, каких духи не знали. Но я не Лан и пилить тебя не стал бы. Как твой друг - и как будущий правитель нашей славной страны - я считаю, что ты поступаешь правильно, Мун Нагиль.
        Ким Рэ Вон и его воины явились ровно в полночь. По обе стороны реки теперь горели факелы, стояла гнетущая тишина. Время от времени ее прорезало чье-то тяжелое хриплое дыхание - так влажный рот втягивал сырой воздух, катал его в горле и выплевывал обратно. Так дышал имуги.
        - Ты нашел кого-то ценнее пробудившегося змея, Нагиль? - Рэ Вон протянул свой вопрос поверх притихшей реки и оставил висеть в воздухе. Нагиль искоса взглянул на Ли Хона. То кивнул, закусив губу.
        - Я привел наследного принца. Слышал, твой генерал жаждет с ним познакомиться.
        Рэ Вон широко улыбнулся - Нагиль увидел его растянувшиеся в полуоскале губы даже в неярком свете факелов.
        - Наследный принц умер, Нагиль! Ты не знал?
        - Попрошу не хоронить меня раньше времени, - подал голос Ли Хон, высокомерно растягивая слова. - Не шакалу Тоётоми судить о том, жив я или мертв.
        Самураи переглянулись между собой и сердито зашептались. Японского Нагиль не знал, зато Рэ Вон обеспокоенно всмотрелся в стоящего напротив принца.
        - Говорят, они слышали, что я жив, - тихо произнес Ли Хон. - Говорят, слухи ходили.
        - Это нам на руку. Рэ Вон мог не поверить, принимай он нашу делегацию лично.
        - Рэ Вон вообще мало кому верит.
        Нагиль посмотрел на принца и вернул ему ответную улыбку - косую, почти вымученную, но Ли Хон благодарно ткнул его в бок. Нагиль вздохнул.
        - Ты мог бы стать отличным Хранителем, Ли Хон.
        В этот момент Рэ Вон переговаривался с японцами, почти не коверкая слова - удивительно, подумал Нагиль, как быстро он привык к чужой речи, - и после долгих двух минут кивнул им и отослал в тень.
        - Нам нужно взглянуть на Его Высочество, - сказал Рэ Вон громко. - Чем вы докажете, что он настоящий принц?
        - Могу врезать по твоему нахальному лицу фамильным квансиком[150 - Корейское украшение, прикрепляемое на короны или шляпы], - рассердился Ли Хон. Нагиль подавился воздухом, стоящие по обе стороны от них Дэ Кван и Боым сделали вид, что закашлялись. Отродья чаньинов[151 - В корейской мифологии - лохматые великаны], ржали прямо во время переговоров. Отчего-то изначально сложная и противоречивая встреча на глазах Нагиля превращалась в бродячий театр.
        - Ваше Высочество, - попросил он. Ли Хон недовольно поджал губы.
        - Он не верит, что перед ним стоит сам принц, Нагиль! Какие доказательства я ему предоставлю? Королевскую печать? Иксонгван[152 - Корейский головной убор короля] отца?
        - Давайте обойдемся без насилия, - сказал Рэ Вон. - Со всех нас достаточно крови.
        Самураи пригласили всех на свой берег реки. Выбора особого не было, Нагиль согласился при условии, что госпожу принесут и положат рядом.
        Рэ Вон прищурился, вглядываясь в лицо Ли Хона. Рядом с ним стоял рослый самурай в фамильных доспехах, и тоже всем своим видом выражал недоверие.
        - Вы не похожи на принца, господин.
        - Ты просто не видел меня в красном, - отбил выпад принц.
        - Вполне возможно… - Рэ Вон повернулся к Нагилю и спросил без издевки: - Он настоящий наследник чосонского трона?
        Нагиль устало кивнул.
        - Да. Да, так и есть.
        Тогда Рэ Вон растянул губы в благодушной улыбке. Его воины принесли на самодельных деревянных носилках тело Йонг, все еще спящее под действием неизвестного Нагилю дурмана, и положили у ног Рэ Вона, как мешок зерна, дань крестьян высокородному дворянину.
        - Что вы…
        - Спокойно, Нагиль! - вскинулся Рэ Вон почти обиженно. - Она жива и относительно цела. Мы усыпили ее, чтобы не дать обратиться окончательно.
        Госпожа выглядела так отвратительно, что на нее стало больно смотреть, хотя Нагиль был уверен, что грызущее его нутро чувство - иного рода, не просто вина вперемешку с досадой, что он не уберег ее от такой незавидной участи. Так болела душа, в которой умирала надежда.
        - Мы забираем принца, вы забираете Сон Йонг, - сказал Рэ Вон. Нагиль сосредоточился на его голосе и тепле стоящего рядом Ли Хона, с трудом отводя взгляд от бледного в струпьях и лоскутах отмирающей кожи лица госпожи.
        - Я забираю Сон Йонг, - согласно повторил Нагиль. - Вас не остановят и не помешают добраться до генерала.
        Они кивнули друг другу, и Рэ Вон махнул рукой - тут же самураи встали по обе стороны от Ли Хона и осторожно, шепча ругательства или молитвы на своем языке, стянули его руки грубой веревкой. Нагиль смотрел на это с бесконечной усталостью - усталостью от вины.
        Ему стоило придумать иной выход и спасти обоих.
        Ли Хон поймал его взгляд и деловито произнес, словно не чувствовал себя связанным пленником и просто намеревался отправиться в путешествие по своим же владениям через всю страну:
        - На твоем месте я бы тоже выбрал милую девушку. Хороший обмен, Нагиль!
        Милая девушка превращается в имуги, Ваше Высочество, и мне страшно, что я не смогу остановить это.
        Самурай рядом с Рэ Воном что-то сказал ему, и тот напряженно кивнул.
        - Ты можешь забрать ее, Нагиль… - заговорил Рэ Вон, но его тихие слова потонули в топоте приближающихся всадников. Чун Сок верхом на коне появился на противоположном берегу реки первым.
        - Капитан! - громко позвал он. - Генерал Вон Гюн идет сюда со своими людьми!
        Нагиль выругался, не скрывая вспыхнувшей, точно искра, злости.
        - Сколько их? Что он хочет?
        - Больше, чем нас всех. Он…
        Договорить Чун Сок не успел: Нагиль и сам засек приближение десяти всадников вместе с Вон Гюном во главе отряда. Проклятье, он хочет остановить сделку, вот что. Спрашивать о причинах не имело смысла, нужно было срочно уходить.
        Скрываться в ночи от своих же союзников, в каких бы скверных отношениях они сейчас ни состояли, было почти бесчестно, но допустить вмешательства генерала Нагиль не мог. Не теперь, когда Йонг почти была в его руках.
        - Уходим, - кинул Нагиль Рэ Вону. - Ни у кого нет времени разбираться с генералом.
        Рэ Вон закивал, обратился к стоящему рядом с ним самураю. То был Курода Нагаса, Нагиль узнал его по фамильному гербу, выдавленному на грудных пластинах золоченых доспехов. Куроде спешка не понравилась, и он запротестовал.
        - Скажи ему, что сюда едет чосонский генерал, он убьет всех вас вместе с Йонг!
        - А ты думаешь, я ему сказку на ночь рассказываю? - огрызнулся Рэ Вон.
        - Так валите уже отсюда, отальбо! - рявкнул Нагиль. Самурай вдруг затараторил, и Ли Хон, расслышав предупреждение в его речи, ткнул Нагиля в бок.
        - Смотри, она просыпается!
        Нагиль услышал хрип быстрее, чем понял, что происходит. Сонные травы перестали сдерживать спящее сознание имуги. Сон Йонг просыпалась вместе со змеей внутри и снаружи себя.
        23
        Первым очнулся Рэ Вон. Он выхватил из-за пояса меч и замахнулся им на принца. Нагиль кинулся ему наперерез, выставив вперед не орудие, а собственные руки, и Рэ Вон охнул.
        - Отойди, дурень! Его Высочество не сможет бежать со связанными руками, меняем план!
        Рэ Вон разрезал веревки на запястьях принца, дал сигнал недовольным самураям и Куроде.
        - Забирайте Йонг, - сказал он.
        Нагиль кивнул Дэ Квану и Боыму, те подхватили носилки с извивающейся девушкой и с трудом подняли. Они не донесут ее до города, понял Нагиль, как только они втроем сделали два шага и Боым споткнулся - накренились носилки, привязанная к ним Сон Йонг выгнулась дугой и зашипела так, что стало дурно. Нагиль подхватил ее до того, как ее изуродованные обращением пальцы коснулись земли, но удержать не сумел бы.
        Слева раздался свист, на противоположной стороне реки вскричал ждущий их Чун Сок. Нагиль вскинул голову и в последний миг заметил приближающуюся к ним сверкающую точку. Стрела, пущенная лучником генерала Вон Гюна, царапнула его по плечу и воткнулась в камни у берега.
        - Капитан! - испуганно охнул Боым.
        - Все в порядке, идем, - процедил Нагиль. - Двигайтесь, я держу ее.
        Надо отдать должное его воинам: несмотря на страх перед имуги они не сказали ни слова, переглянулись и продолжили торопливый спуск к реке.
        Сбегающих прочь японцев остановили подоспевшие всадники Вон Гюна - Нагиль услышал, прежде чем понял, что их теснят обратно к берегу, и повернулся, успев заметить, как Рэ Вон отбивает удар чужого меча, закрывая собой Ли Хона.
        - Мер’тонъ! Идите, я помогу им!
        - Капитан!
        Нагиль бросился обратно, и перед ним словно из темноты вырос Вон Гюн верхом на вороном коне.
        - Ты не можешь ослушаться генеральского приказа, мальчишка! - взревел он. - Я верну Его Высочество, а тебя сдам Совету, как предателя страны, вместе с твоим ублюдком-братом!
        - Только если остановите, - прорычал Нагиль. Вон Гюн вытянул меч, острием его указывая ему в шею. Нагиль не дрогнул.
        - На чьей ты стороне, капитан?
        В ночи кричали японцы и всадники генерала, за спиной Нагиля плескалась в реке вода и хрипел просыпающийся имуги в теле женщины, которую он поклялся защищать. Если сейчас кто-то в пылу боя убьет Ли Хона, Нагиль будет винить себя за эту оплошность всю недолгую жизнь.
        - Прямо сейчас я на стороне наследного принца, - сказал нагиль. - Уберите меч, генерал, иначе мне придется драться и с вами тоже.
        Вон Гюн яростно выдохнул и замахнулся, Нагиль согнулся, чтобы избежать удара, чувствуя, как вспыхивает во всем теле жар, чувствуя, как поднимает морду дракон, чувствуя…
        Как открывает глаза имуги в теле Сон Йонг. Дэ Кван и Боым бросили носилки с ней одновременно и отбежали, те рассыпались под тяжелым телом змея, имуги зашипел, издал звериный стон, и бросились врассыпную испуганные кони в отряде генерала - прямо вместе со своими всадниками.
        - Убейте эту тварь! - приказал разгневанный Вон Гюн. Нагиль вытащил меч вместе с ножнами, взмахнул ими и ударил коня Вон Гюна по ногам. Тот заржал и припал к земле, Нагиль обнажил меч и рассек им подпругу у седла генерала.
        Вон Гюн с криком полетел на землю, его конь поднялся и сбежал свободным.
        - Предатель! - завопил Вон Гюн. Нагиль теперь возвышался над ним.
        - Я делаю это, чтобы защитить.
        - Ее? Она теперь монстр, чудовище, - плевался генерал. - Ее нужно убить!
        Его люди согнали японцев в круг, Ли Хон стоял между Рэ Воном и Куродой, но большую опасность для всех представлял сейчас очнувшийся имуги. Дэ Кван и Боым испуганно вскрикнули, но и без их предупреждения Нагиль знал, кого увидит, обернувшись к Сон Йонг: получеловека-полузмею, девушку с хвостом длиннее двух лошадей.
        Завопили в страхе люди генерала, схваченных ими самураев теперь тоже больше беспокоил огромный змей, а не приставленные к горлу мечи и копья, но в следующее мгновение к Сон Йонг повернулись лучники. В нее полетело две стрелы, Нагиль увидел это и закричал, но было поздно: стрелы впились в змеиный хвост, имуги заверещал, и боль пронзила не только его, но и Нагиля - словно ошпарила кипятком изнутри, протекла от груди к ногам.
        - Не стреляйте! - кричал он вместе с Рэ Воном и принцем. - Отставить стрельбу!
        - Нет, убейте ее!
        Лучники не подчинялись капитану драконьего войска, не знали, что среди схваченных ими японцев был наследный принц, и послушались генерала: вскинули стрелы снова, прицелились ими прямо в горло и грудь медленно поднимающейся над землей Сон Йонг.
        - Убейте это чудовище!
        Имуги взревел так, что забурлила и вспенилась в реке вода. Нагиль бросил меч и помчался наперерез летящим в Йонг стрелам, перед глазами все завертелось и заполыхала земля, но едва он решил, что готов удариться о прибрежные камни и стать драконом, змей с телом Сон Йонг обогнул его и ударил стрелявших в него лучников хвостом. Их отбросило в реку, оставшиеся на ногах люди в ужасе побежали прочь.
        Не двигались самураи и Ли Хон, зажатый в их кругу. Имуги повернулся к ним, снова взмахнул хвостом. Курода оттолкнул принца вместе с Рэ Воном и принял удар на себя: шипы на хвосте змея рассекли ему грудь, словно ту не прикрывали тяжелые доспехи, кровь из тела японского советника хлынула ручьем и залила переливающуюся в свете неверных факелов и луны змеиную кожу.
        Имуги распахнул рот, зашипел, обнажая острые зубы. В его облике почти не осталось ничего человеческого, лицо Сон Йонг исказилось до неузнаваемости, сползла со скул и шеи кожа. Кровь Куроды попала на плечи и бледно-зеленые руки, имуги слизал ее и снова взревел - больше, хочу еще больше!
        - Уходите! - прокричал Нагиль Рэ Вону и принцу. - Бегите прочь, мы его задержим!
        Генерал Вон Гюн больше не мог остановить их - его шипастым хвостом задело тоже, и из раненной руки сочилась на землю кровь. Пока имуги не почуял ее, влекомый распоротым телом Куроды, генералу следовало бежать тоже.
        - Уходите отсюда, пока можете, - выдохнул Нагиль, оказавшись подле Вон Гюна. - Если не хотите закончить, как Курода Нагаса, бегите!
        Вон Гюн был бледен и ничего не мог сказать - смотрел, как имуги ползет к японскому генералу, представляя на его месте себя. Если Вон Гюн и хотел снова угрожать змею, то теперь не посмел бы: Нагиль приказал его людям, чтобы те уводили генерала в лагерь, а сам кинулся обратно к имуги.
        «Мы можем остановить ее?» - спрашивал он Дракона.
        «Она - Металл, а мы - Дерево. Мы не сможем даже прикоснуться к ней».
        «Почему?»
        «Она поглотит нашу ци, окончательно обратившись зверем».
        «И мы умрем».
        «И мы умрем», - согласился Дракон.
        Они умрут в любом случае, если не попытаются спасти Сон Йонг - так что им терять. Нагиль крикнул Чун Соку, чтобы скакал вверх по реке предупредить Лан, а сам махнул Дэ Квану и Боыму. Им приближаться к змею нельзя - Нагиль не хотел для них судьбы погибшего от мальчика-имуги Ин Гука.
        «Делай, что можешь», - сказал он Дракону и зажмурился.
        Великий зверь вырвался из его тела с разрывающим ночь рыком, от которого задрожала земля, и тут же обвился вокруг скользкого тела змея. Его кожа плавила драконью чешую, словно была покрыта ядом, и боль ползла внутрь, забираясь в жилы. Дракон ревел и метался, но его хвост обвивал хвост имуги, его тело стискивало тело имуги, а его глаза смотрели в искаженное человеческое лицо с глазами бледно-желтого цвета. Зрачки в них дрожали и сужались в змеиные в такт тяжелому хриплому дыханию.
        «Если ты слышишь меня, очнись!» - тянулся к женщине внутри змея капитан драконьего войска.
        «Она спит, она не ответит тебе. Для нее же лучше не знать, во что она превратилась».
        Перед тем, как отпустить Нагиля сюда, Лан наказала бросить Сон Йонг в реку, если она очнется. Теперь Дракон с трудом тащил змея к воде. Имуги упирался, извивался, его тонкие кривые когти царапали чешую Дракона, а острые зубы впивались в шею. Силы покидали тело Великого зверя быстрее, чем воздух - легкие.
        Он не сумеет…
        Вода в реке поднялась, будто выше по течению шел ливень, запенились берега. Дракон бросил себя в воду вместе со змеем, и поток увлек их обоих и завертел, сплетая тела. Сила стихии подхватила их вместе и потянула за собой к поющей где-то вдалеке шаманке.

* * *
        Нагиль вынырнул из волн вместе с потерявшей сознание Сон Йонг и с трудом выбрался на берег. Тело девушки словно стало меньше, хотя змеиный хвост волочился за ней все такой же длинный и тяжелый. Сил почти не осталось: Нагиль откашлялся, упал на землю и рвано дышал, захлебываясь холодным воздухом.
        Лан ждала его в заячьем углу - здесь один исток Кыма сливался с другим и огибал вросшую в землю верхушку горы, некогда растущей из скалистых недр. Теперь она была лишь небольшим пригорком, напоминанием прежнего величия.
        - У нее почти не осталось времени, - сказала шаманка.
        То, что они задумали, было рискованно - как для Сон Йонг, так и для Нагиля. Лан предупредила, что последствия могут быть необратимыми, что капитан сам может потерять контроль над собой и отдать и тело, и разум Дракону, но Нагиль более не искал легкий путь. Если Сон Йонг останется имуги, какая разница, кем станет в итоге он. Драконом, окончательно сошедшим с ума. Мертвецом, отдавшим жизнь за обещание. Защитником без той, кого защитить был обязан.
        Так что он должен был попытаться. И да придут ему духи на помощь.
        - Клади сюда, - сказала Лан, указав в нарисованный углем на остатке скалы круг.
        Нагиль поднялся, чувствуя, как дрожат от немощи ноги, и поднял тело Сон Йонг. Донес ее до камня и уложил, послушно отходя в сторону.
        - Куда пошел, - бросила ему шаманка. - Садись рядом с ней. А лучше ложись.
        - Что?
        Лан взглянула на него поверх света невысоких, расставленных полукругом факелов, воткнутых в землю. В ярко-оранжевых отблесках и дымной завесе ее лицо приобрело зловещие черты и стало похоже на лисью морду.
        - Река Накто, - осадила Лан, вызвав еще большее недоумение. - Садись на камень в круг вуцзи, лучше ложись, обними ее тело и отринь всякую надежду на хороший исход этого дрянного дела.
        - Лан.
        - Да-да, долг Дракона, честь Воина, - зажевала слова шаманка. - Сердце Мужчины…
        - Что?
        - Ложись уже. Хватит строить из себя недотрогу, ее кожа должна касаться твоей.
        Нагиль тормозил по самым естественным причинам, разум, и без того перегруженный, теперь отслаивался от сознания, - он только что вернул себе тело, кости ныли, жилы до сих пор срастались где-то под затянувшейся кожей, и от усталости его шатало так, словно ходуном ходила под ним земля.
        - Оглох? - рявкнула Лан, теряя терпение. - Ложись рядом со своей госпожой, если хочешь вернуть ей прежний вид!
        Пришлось безропотно подчиниться, стянуть с тела Сон Йонг остатки чогори распухшими от ледяной воды и змеиного тела пальцами и осторожно сесть на камень. Кровь на когтях змеи и на лице не смылась в реке, и теперь Нагиль ругал себя за все случившееся, пока Лан ходила вокруг них с дымящимися в руках злаками.
        Пахло паленым рисовым тростником, пшеничными колосьями, гаоляном - Нагиль прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на тяжелом дыхании Сон Йонг, и в нос особо остро пробивались запахи всех трав Лан. Пахло прогорклой пшеницей, дымным просо, приторно-сладким фиником и гнилью. Пахло рождением и смертью, всеми стихиями Великого цикла сразу.
        - Тебе будет больно. Металл подавляет Дерево, ты это знаешь, - заговорила Лан хрипло. Нагиль кивнул. В словах шаманки звучало привычное «моджори-ёнг, ты погибнешь, пытаясь», но он уже принял решение и не стал спорить с ее немыми укорами.
        - Если она не захочет очнуться, то превратится в имуги окончательно, - продолжала Лан. - И поглотит Дракона в тебе, высосет до дна. Ты умрешь.
        Он умрет в любом случае. Сейчас или позже - не имеет значения.
        - Но если она сумеет вернуть себя… Если выберет себя…
        - Делай, что должно, Лан, - тихо сказал Нагиль и лег на нагретый своим теплом камень, повернувшись лицом к бессознательной Сон Йонг. Его взгляд уперся в змеиный хвост, стало тошно. Пока Лан бормотала свои заклинания, Нагиль протянул руку и схватил изуродованные обращением руки девушки своими трясущимися пальцами. Они лежали на голом камне перевернутыми фигурами.
        - Инь, - сказала шаманка, опуская на бок девушки кошачий камень. - Ян. - На шею Нагилю лег горячий турмалин.
        Все, что он знал, - он не должен кричать. Если шаманка предупредила его об этом, значит, боль будет нестерпимой.
        Нагиль зажмурился, вцепился в холодную ладонь Сон Йонг - четыре когтя, один мизинец - и воззвал ко всем духам, чтобы те дали ему сил и терпения.
        А потом Лан запела хриплым надрывным голосом, вплетая в слова древнего языка и молитву, и старые заклинания, и вокруг камня поднялся ветер и заплясал огонь. Когда Сон Йонг открыла глаза и закричала, Нагиль почувствовал, как с него живьем сдирают кожу. Он сцепил зубы, прокусил губу до крови - и все-таки не выдавил из себя ни звука.
        Поднимался ураган, бурлила рядом река, нечеловеческим, звериным голосом завывала Лан. Сон Йонг вцепилась в тело Нагиля когтями и распахнула рот с раздвоенным языком, намереваясь проглотить его сразу и целиком.
        Сон Йонг, отчаянно думал Нагиль, пока она вытягивала из него и кровь, и силы, и саму душу.
        Йонг.
        - Помоги-и-и, - захрипело в агонии над самым ухом Нагиля существо - почти человеческим женским голосом.
        Он открыл глаза, все еще не чувствуя собственного тела от боли, безграничной и бесцветной, и увидел лицо Сон Йонг, широко распахнутые глаза, влажную липкую кожу на лбу и скулах. У нее были человеческие зрачки - круглые, занимающие почти всю радужку.
        - Вернитесь, госпожа Сон Йонг, - сипло выдохнул Нагиль. Вернитесь ко мне.
        Она рвано втянула ртом воздух, пахнущий всеми травами одновременно, и дымом и гарью, и кровью и кислым потом, - и из ее настоящих глаз полились слезы.
        - Забери его, - взмолилась она, - забери, мне больно.
        Нагиль представил, как сила, что не вмещается в ее ломкое тело, стекает в руки с когтями и вливается через открытые раны на его плечах и спине в него. Металл подавляет Дерево, он знал это, но Лан не сказала, что Металл убивает девушку, а теперь видел это, чувствовал каждым слоем своей голой, влажной от крови кожи. Он должен был помочь ей, даже если не понимал, как.
        - Выбери меня, - попросил он, произнес одними губами, не осознавая, говорит ли вслух или просто думает об этом. Выбери меня, это просто, Сон Йонг. Тебе не придется испытывать боль, если чужеродное ци перетечет в того, кто уже владеет подобной силой.
        Руки Сон Йонг сильнее стиснули Нагиля, но когтей он больше не чувствовал - только мокрые тонкие пальцы девушки. Исчезала чешуя с шеи и рук, возвращались на место сдвинутые обращением кости и срастались мышцы. Нагиль ощущал, как девушка отдает ему больше, чем он должен вмещать в себе, - и больше, чем должна бы она.
        - Сон Йонг, - позвал Нагиль в страхе. - Прекрати это, Йонг!
        Вовремя вмешалась Лан: резко оборвала свою песню, подскочила к камню и оторвала прилипшее тело девушки от Нагиля. Он горел и плавился, и покрывался инеем одновременно, и рвалось на две неравные части нутро.
        - Дыши, ёнг! - приказала шаманка, и он задышал - глубоко, резко, втягивая ртом внезапно посвежевший, холодный воздух.
        Госпожа Сон Йонг упала в ноги Лан, вновь потеряв сознание. Нагиль переживал второе рождение, не понимая, сможет ли очнуться поутру и быть собой, а не зверем.

* * *
        Йонг выныривала из тяжелого мутного омута, глотала ртом теплый воздух, и ее снова уносило на самое дно. Дно чего? Она не знала, находится ли в море или по ту сторону жизни, не чувствовала тела и его потребностей - ни пить, ни есть не хотелось, даже о дыхании приходилось напоминать себе через раз.
        Она помнила, что с ее рук и плеч слезла кожа, а ноги превратились в змеиный хвост, но теперь это не вызывало ни страха, ни боли, не злости. Даже смерть Вон Бина - его бледное лицо с брызгами крови так и стояло у Йонг перед глазами - теперь стала воспоминанием и потускнела. Эмоции из Йонг кто-то высосал, иссушил сердце и сделал ее безучастной и безропотной. Ей было прежде так больно и она так молила о прекращении этой боли, что вызвала, должно быть, древнего духа, змею из зодиакального цикла, и та оборотила страдания пустотой.
        Если бы Йонг пожелала, она провела бы в беззвучном и безграничном омуте годы и годы. Она смотрела, как ночи сменяются днями, как луна и солнце борются за власть над небосводом в своем вечном цикле, как звезды рождаются и умирают далеко-далеко от Земли. Ее жизнь и жизнь каждого, кто населяет планету, казалась крохотной и незаметной, и Йонг думала: «Вот оно. Люди искали смысл жизни вокруг себя, а он всегда был внутри. Нет ничего важнее Великого цикла, но Великий цикл - не только смена стихий в кругу Лазурного Дракона. Это смена времен года, дня и ночи, человека прошлого и будущего».
        Это я-ребенок и я-подросток, я-взрослый и я-старик, преисполненный опытом. Мы проходим Великий цикл, каждый по-своему, и начинаем его заново, круг за кругом, год за годом, пока живем, от рождения и до самой смерти.
        Мы и Лазурный Дракон, и Алый Феникс, и Желтый Единорог, и Белый Тигр, и Черная Черепаха. Если мы живем в гармонии с собой, Великие Звери помогают нам. Они не отвернулись и не ушли в недра гор или на дно морей, они остались жить в нас и присматривают за нами. Каждый день. Год за годом. Живут в каждом из нас.
        Иногда Йонг слышала голоса, и память вытаскивала из мутной воды лица Ким Рэ Вона - воспоминания о днях, проведенных в институте, были бледными, но казались настоящими, - и Мун Нагиля. Его лицо Йонг видела в ярком желтом свете, будто подсвеченное огнем со дна моря, и с трудом верила, что оно могло быть настоящим.
        В реальном мире нет драконов. И в Чосоне их не было. Все, что Йонг увидела рядом с Нагилем, было сном, фантазиями, навеянными сагыками. Ей хотелось приключений, и она придумала себе сказку.
        - Ты можешь выбрать, во что верить, - шептал голос внутри и снаружи Йонг. - Выбери, и оно станет твоей единственной правдой.
        И Йонг почти выбрала. Выбрала безопасность и привычный ей мир, родных и близких людей, которых знала всю жизнь. Память заботливо подкидывала ей все новые воспоминания из прежней жизни - без мифических существ, без легенд о Великих Зверях и без глаз Бездны, которая забрасывала ее в параллельные вселенные.
        А потом она услышала - размытое очертание звуков, а не сам голос: «Я делаю это, чтобы защитить», - и Йонг потянуло к поверхности остаточное воспоминание-сон. Она вынырнула, вздохнула, открыла глаза - свет больно резал даже сквозь веки, а теперь смотреть на белый мир, окутывающий Единое море, было в сотни раз сложнее. Но Йонг заставила себя остаться, не поддалась на желание уйти вновь на самое дно.
        И услышала еще слова, и еще голоса.
        - Сон Йонг. Йонг.
        Она помнила свое имя. И помнила человека, что ее звал. Он сказал, что в его мире существуют драконы, и он был последним из них. Он умел обратиться зверем и вернуться в человеческий облик. И он давал обещания, в которые ей страшно было поверить. Но теперь она больше не боялась.
        Выбери меня.
        - Выбери, и оно станет твоей единственной правдой.
        И Йонг выбрала.
        24
        Выжившая часть драконьего войска вместе со своим капитаном спешно покинула город, оставив его под защитой какого-то прибывшего недавно генерала. Чун Сок вел переговоры и мотался из небольшого селения близ Кыма до Конджу каждый день. После возвращения в лагерь он обычно приходил справиться о здоровье Га Ин и других Дочерей, пострадавших во время осады.
        К Йонг пуримгарра захаживал тоже. Неловко топтался в дверях, с трудом помещаясь в дверном проеме, кланялся ей, как только ступал в отведенную ей комнату гостевого дома, и кашлял вместо того, чтобы ответить даже на простые вопросы.
        Чун Сок докладывал о делах вне селения - корейское войско какого-то генерала расположилось в городе, японцы торчат на берегу, между ними наладился хрупкий мир согласно договоренностям (каким, Йонг не сообщали), горожане восстанавливают силы, Лан ругает Когти Дракона за безалаберность. Что с капитаном? Чун Сок отводил взгляд всякий раз, как Йонг осмеливалась спросить о нем, и спешно прощался и сбегал.
        Что с Мун Нагилем?
        Дочери говорили, что он занят в городе и навестит Йонг, как только освободится. Йонг молчала о том, что помнила себя в навеянном имуги полусне. Вам нужна помощь, сыта-голь? Нет, Юн А, мне нужен твой капитан.
        Лан заходила к ней утром и вечером: осмотреть тело, наложить травяной жмых на плечи и скулы, поругать Йонг за то, что она не может лежать спокойно.
        - У меня будут пролежни, - сипло сопротивлялась девушка.
        - Скажи спасибо, что не змеиный хвост и язык, - ворчала шаманка и покидала ее до следующего визита.
        Девушку разместили в старом гостевом доме - теперь здесь каким-то чудом хозяйничал мальчишка Ган и его дед, - рядом с ней всегда находились Юн А и Чхонги, обе бледные и будто постаревшие на несколько лет. О Да Рым и других, кто погиб в ночь осады, старались не говорить.
        Их сожгли за городом, на западном холме, всех разом. Именные таблички каждого погибшего защитника Конджу разместили в главном павильоне монастыря по обе стороны от золотой статуи Будды, и каждый день монахи молили Великих Зверей позаботиться о душах умерших. За одни лунные сутки в монастыре появилось больше табличек, чем за последние десять лет.
        Сидя перед открытым окном своей комнаты, Йонг каждую ночь всматривалась в горящие на городском холме поминальные костры и пыталась расслышать песнопения, с которыми провожали мертвецов. Плакали жены и дети погибших. Сестры и братья, отцы и матери, бабушки и дедушки. Йонг почти не слышала их отсюда и не могла выдавить из себя ни слезинки. Тело ее проснулось, а сознание будто все еще пребывало в полудреме, и кто-то внутри нее продолжал шептать: «Забудь это, забудь их, отринь все человеческое, закрой сердце, и больно не будет, обещаю…»
        «Я сделала свой выбор», - упрямо думала Йонг и жмурилась, гоня прочь видения со дна Единого моря. Лан сказала, что дух имуги покинул ее и больше не посмеет тревожить, но даже силы Дракона не хватило, чтобы изгнать его полностью. Йонг знала, что часть змея навсегда останется в ней.
        - Сыта-голь! - ахнула Юн А одним вечером, когда принесла Йонг ужин. Девушка заплетала волосы в слабую косу, и Юн А остановилась прямо у лавки с подносом в руках и разом побледнела.
        - Что? - почти равнодушно спросила Йонг. Покосилась себе за спину, замечая краешком глаза темно-зеленый отблеск, тянущийся по позвоночнику от лопаток до самой шеи. - Ах, это. Подарок от имуги. Красиво?
        Юн А замотала головой и чуть не расплакалась.
        - О, прости! - выдохнула Йонг, вовремя сообразив, что вид, должно быть, нельзя было назвать красивым. Впечатляющим - да, но это другое. - Не бойся, я не обернусь змеем. Лан заверила, что опасности больше нет. Это просто след, отпечаток. Как синяк.
        - Нет, сыта-голь, - серьезно ответила Юн А. Опустила поднос с едой перед Йонг и отодвинулась, хмурясь. - Это чешуя, змеиная кожа.
        - Считай, что тату, - деланно отмахнулась Йонг. Потянулась к чашке с рисом и недовольно прошипела, обнаружив, что ужин у нее снова диетический: рис с бульоном, никакого мяса. Чжи Хо, похоже, больше не заботился о Йонг, раз ей подавали одно и то же с самого момента ее пробуждения.
        Юн А отодвинулась еще немного. Йонг заметила это и выпрямилась. Обид не было - Йонг прекрасно знала, на что был способен имуги, и страх был логичной реакцией. Не хотелось только, чтобы все пугались ее и сторонились, как прежде.
        - Можешь никому об этом не говорить? - попросила Йонг. Юн А качнула головой. - Пожалуйста? Я не хочу, чтобы все считали меня чудовищем.
        Юн А немного смутилась и только тогда кивнула.
        - Хорошо, сыта-голь. Я не скажу.
        Она уже уходила, кода Йонг окликнула ее:
        - Но если капитан спросит, скажи ему. Может, хотя бы это его заинтересует.
        Колкость не помогла: Юн А только покраснела и сбежала до того, как успела сообщить Йонг что-то важное о Нагиле. То, что его до сих пор не принесло в покои девушки всеми ветрами, говорило не о равнодушии капитана. А о том, что держало его вдали от Йонг нечто серьезнее дел с японцами.
        В какой-то день она попросила принести карты из монастырской библиотеки Конджу. Чхонги передала просьбу Чун Соку и вернулась от него вечером со всеми свитками, что сумела найти: монахи в качестве извинений за своего патриарха готовы были отдать Йонг любую мелочь.
        - Он жив? - спросила девушка у Дочери. - Тот монах?
        - Его держат в подземельях под статуей Будды, - кивнула Чхонги. - Но скоро казнят.
        - Казнят?..
        Чхонги ничуть не смутилась.
        - Да, сыта-голь. За измену родине его казнят, как предателя. Законы войны.
        Йонг смотрела на разложенные перед собой карты, подбирая слова. Заслуживал ли он смерти? За то, что сдал Йонг, его можно было бы изгнать из города, отослать в дальние земли, лишив звания. Кто Йонг для этой страны? Никто, пылинка в солнечном луче. Патриарху можно простить и не такое. Раз Нагиль не сжег его сразу же, едва узнал о предательстве, может и казнить его не стоило.
        Йонг на мгновение прикрыла глаза - и перед внутренним взором возникла фигура Вон Бина: привязанный к столбу воин, заколотый, как животное.
        Нет, монах, допустивший такое, заслуживал не простой смерти.
        - Сыта-голь?
        Йонг поняла, что почти не дышит уже некоторое время, и резко выдохнула. Она поплачет о Вон Бине позже, когда останется одна, без свидетелей. Сейчас ей следовало бы подумать о черных дырах.
        - Думаю, Бездна уже открыла свой глаз, - сказала Йонг, тщательно рассматривая карту и пряча глаза от Дочери. - Скорее всего, это где-то вот в этих истоках Кыма.
        Она ткнула в тонкую линию и подняла глаза к внимательно слушавшей ее Чанволь.
        - Если Тоётоми захочет получить нового дракона, его стоит остановить. Может, кто-то должен охранять черную дыру, пока она не захлопнется, как думаешь?
        Чхонги не смогла внятно ответить, но едва кивнула. Наверняка и Дочери, и Чун Сок все докладывали своему капитану, и Йонг хотела, чтобы Нагиль был в курсе: то, что она говорила и что думала, было правдой, и она желала бы, чтобы он это знал. Йонг ждала дня, когда шаманка разрешит ей подниматься с постели - раз Нагиль не шел к госпоже Сон Йонг, госпожа сама могла прийти к Нагилю.
        Через несколько текучих, как дурман, в котором она пребывала, пока была имуги, дней Йонг разрешили подниматься и выходить из комнатыв. Ее придерживали под руки Юн А и Чхонги, Йонг спускалась по шаткой лестнице, держась за них и за шершавые перила. Пока они дошли до внутреннего двора, все ладони у Йонг оказались в занозах.
        - Аккуратнее, сыта-голь, - сказала Юн А и тут же втянула голову в плечи, едва Йонг взглянула на нее посветлевшими после обращения глазами. Дочери теперь не ругали ее и не сплетничали у нее за спиной - провожали настороженными взглядами и умолкали, едва она смотрела в их сторону.
        Сейчас, как никогда прежде, Йонг чувствовала себя чужой в воинском стане, но намеревалась это исправить. Она ведь сделала выбор, как просила ее Лан. И как подсказывал ей имуги. И как хотела она сама. Теперь она сможет помочь Нагилю и его воинам, и те перестанут называть ее сыта-голь.
        - А где… где сейчас Нагиль?
        Юн А и Чхонги переглянулись поверх макушки Йонг, пока та не видела, и сильнее сжали ее холодные ладони в своих руках.
        - Он занят, сыта-голь. Он придет к тебе сам.
        Черта с два.
        - Тогда могу я повидать Ли Хона? - спросила Йонг. Уж принца-то ей дозволено видеть, верно?
        Но Юн А и Чхонги совсем растерялись и глаз на девушку поднять не могли.
        - Что? В чем дело?
        - Его нет в поселении, сыта-голь, - ответила, запинаясь, Чхонги. - Ты не сможешь его увидеть.
        Йонг выпуталась из чужих рук, отошла, пошатываясь, на шаг назад. Уперлась спиной в лестницу. Происходящее начинало злить ее, злость отзывалась тупой пустой болью - будто там, где раньше сидела огромная сила, грозящая вырваться из ее тела вместе с яростью, теперь было сухо и одиноко, как в покинутом водой колодце.
        - И где он тогда? - кроша звуки, выплюнула Йонг. - Скрывается от меня вместе с Нагилем?
        Голос все еще слушался ее плохо, иногда она исходила на шипящие и плевалась, точно змея, но с каждым днем к ней возвращались ее тело и ее дух. Йонг ждала момента, когда восстановит в себе - себя - полностью, и тогда намеревалась явиться к Нагилю и потребовать от него ответы на все вопросы. Даже те, которые не предполагала, что будет ему задавать.
        - Он… - Чхонги и Юн А покосились друг на друга, ища поддержки, и Йонг почувствовала, как что-то холодное и чужое касается ее груди. Ожидание дурных новостей.

* * *
        Она бежала, не разбирая дороги, и наталкивалась на всех воинов, но не видела среди них скрытного командира. Дочери не поспевали за ней и кричали вслед: «Сыта-голь! Госпожа Сон Йонг! Остановитесь!», - но Йонг не слушала их. Да и как бы она могла остановиться, зная, что Ли Хон покинул лагерь добровольно ради…
        Думать об этом было так больно, до сухого отчаяния больно, что Йонг вскричала бы, не запнись она в дверях. Она вывалилась за порог, но упасть не успела: ее поймали две руки - одна горячая, как жерло вулкана, вторая ледяная, как вершина горного хребта.
        - Вы должны лежать и набираться сил, госпожа Йонг.
        Йонг вскинула голову - в ореоле солнечного света, закатного оранжево-алого, стоял Мун Нагиль и держал ее за руки. Девушка невольно всхлипнула, в горле заклокотали злые слезы; она открыла рот, чтобы сказать, какой же он дурак, но не сумела ни слова выдохнуть. Вдохнула его кисло-горький запах и упала ему на грудь с яростным воем.
        - Госпожа… - охнул Нагиль и присел на колени, утягивая Йонг за собой. Она била его слабыми руками по плечам и груди и шипела сквозь стиснутые зубы, вся боль, все бесконечные сомнения и все ожидание сконцентрировались в этом шипении. Йонг пыталась что-то сказать, но не могла, будто снова превратилась в змею, будто разбух язык.
        - Зачем ты отпустил его!.. - задыхаясь, просипела наконец девушка. - Нам надо, мы должны… Надо вернуть его, Нагиль, его же убьют!..
        - Сон Йонг… - выдохнул Нагиль. Он медленно поднял ее на ноги, Йонг повело и повалило прямо на воина - он прижал ее к себе, не давая упасть. - Вы зря поднялись с постели так скоро. Я отведу вас обратно.
        Йонг не могла идти, продолжая упираться, и Нагиль поднял ее на руки - такие разные, одна горячая, другая холодная - и занес обратно в дворцовый павильон под причитания Дочерей.
        - Капитан, мы не хотели ее волновать…
        - Командир, она спрашивала и спрашивала, и нам пришлось рассказать…
        Нагиль кивнул им, бросил через плечо: «Спросите, когда освободится Чжи Хо», - и унес Йонг обратно в покои, где очертания четырех стен, небольшого стола и лавки уже впечатались в обратную сторону век хуже оттисков на храмах стихий.
        Йонг почувствовала лопатками, а потом и всей спиной деревянные доски под грубой простыней и тонкой подушкой, набитой рисовым зерном будто забавы ради, и выпуталась из рук Нагиля.
        - Сон Йонг, вы…
        - Ужасно себя чувствую, - прервала его Йонг. Голос все еще клокотал и сбивался на хрип, пришлось сглотнуть густую вязкую слюну и сделать несколько рваных вдохов.
        Нагиль не нашел стула, а сесть рядом с Йонг побоялся - и сел прямо на пол. Хорош командир, невольно подумала девушка, в нем теперь живет два дракона, а ее он до сих пор… боится?
        - Ли Хон в самом деле ушел с Рэ Воном? - спросила она, едва Нагиль поднял к ней внимательный взгляд. Его глаза светились - один привычным красным, другой - блеклым оранжевым.
        - Да. Ушел.
        Йонг сцепила пальцы на жесткой ткани простыни и тут же почувствовала, как мелкие занозы с перил впиваются ей в ладонь.
        - Мы обменяли его на вас, я… - Нагиль запнулся, облизал высохшие от дыхания губы. - Я должен был так поступить, иначе Рэ Вон мог…
        - Они его не убьют, правда же? - перебила Йонг. Нагиль оправдывался, и все слова срывались с его языка и падали вниз, между ним и девушкой, и разбивались в сухую пыль - неправильные, не его слова, будто нашептанные виной и совестью, что и без того диктовали ему правила жизни. - Мун Нагиль? Ты не отдал бы им принца, если бы не знал, что его жизни не будут угрожать. Верно же?
        Он кивнул.
        - Ли Хон представляет ценность, пока жив, - согласился он, но говорил это нехотя, словно уговаривая себя. - Его не тронут… если он сумеет договориться.
        Он сумеет. Ли Хон был откровенно слабым воином и плохим защитником даже самому себе, но умел заговорить любого и обворожить почти каждого. И все же…
        - Я не должна была, - заговорила Йонг и сбилась. Вновь стало боязно смотреть на Нагиля, понимая, какую боль причинила ему еще и тем, что пришлось делать выбор. Понимая, что он выбрал ее. - Я должна была сидеть тихо и никуда не ходить, оставаться под присмотром Вон Бина, тогда он бы не…
        Она села, подтянула колени к лицу и уткнулась в них, пряча рваное дыхание. Стало душно и тошно, слезы, что копились в ней бесконечно длинными днями, застилали теперь глаза, и Йонг зажмурилась, попытавшись остановить их. С губ сорвался хриплый стон, тише, чем прежде, но болезненнее в тысячи раз.
        Нагиль молчал - был обескуражен и откровенно не знал, что ему делать со стонущей госпожой.
        - Вон Бин погиб, защищая вас, - тихо произнес он, - и в этом нет вашей вины, госпожа Йонг.
        Йонг не смогла ответить - открыла рот и наконец-то заплакала. Слезы катились по лицу градом, рвали нутро, в грудь словно воткнули каленое железо и ковыряли им легкие, и выворачивали наизнанку кожу и кости.
        - Какая разница, погиб он из-за меня или за меня, важно то, что он умер! - сипела Йонг яростно. - Никто прежде не умирал, защищая меня, никто не отдавал свою жизнь за мою, это так… неправильно, Нагиль. Так неправильно.
        Нагиль заговорил после длинной паузы, заполняемой всхлипываниями девушки, и на этот раз голос его звучал уверенно, твердо:
        - Нет, госпожа. Это больно и несправедливо - да, это так. Но не неправильно.
        Йонг вскинула голову и посмотрела на Нагиля сквозь крупные плотные слезы. Он потянулся к ней, осторожно коснулся рукой скулы. Йонг кожей чувствовала, как дрожат у него пальцы.
        - Мы не можем решать за других, как им жить и как умирать, - сказал Нагиль тихо. - Мы не выбираем их судьбы. Вон Бин следовал моему приказу защищать вас - и погиб, выполняя его, а не ваши требования. Если вам жизненно важно кого-то обвинить в его смерти, вините меня.
        - Я не стала бы… - прошептала Йонг и медленно замотала головой, жмурясь. Нагиль уронил руку между ними, словно лишился поддержки. - Ни я, ни кто-то другой не будет винить тебя.
        - Потому что это неправильно? - спросил Нагиль. Йонг неуверенно кивнула, и тогда он вдруг ободряюще улыбнулся ей. - Верно. Вот это - неправильно. Это, минджа, а не гибель Вон Бина. Смею предположить, что такая смерть была для него предпочтительнее, чем все остальные.
        Йонг невольно поежилась под настойчивым взглядом капитана, собственное смущение отвлекло ее от нового обращения - слова она не знала и ни разу не слышала его от других. Это ёнглинъ? Ей дали новое имя? Йонг посмотрела на свои исцарапанные руки.
        - Почему? - опустила она вопрос в раскрытые ладони. - Смерть есть смерть, исход всегда один.
        Нагиль даже позволил себе легкую усмешку, совсем незаметную, но Йонг почувствовала в его голосе теплоту, какой там не было ранее.
        - Да, но все же лучше погибнуть, защищая того, кто дорог, чем выжить, зная, что не сумел этого сделать. Будь у меня… будь у всех нас выбор, мы предпочли бы умереть в бою, сражаясь за любимых.
        Йонг медленно подняла глаза к капитану. Он смотрел на нее и больше не улыбался.

* * *
        Когда мастер Вонгсун передал ему силу и Нагиль стал Драконом Дерева, впервые ощутив, как неподвластная ему ци вливается в него огромным потоком, - он испугался, не единожды с момента, как узнал о своем новом предназначении, что не сможет сдержать его. Эта сила могла бы поглотить его целиком, утопить в себе и выплеснуться в мир, сжигая его дотла. Мастер сказал принять ее и принять себя в ней. «В тебе есть то, что недоступно Рэ Вону - желание защищать мир, а не подчинять себе».
        Нагиль провел в агонии и ненависти долгие месяцы, прежде чем смог открыть глаза, почувствовать вновь свое тело и подняться с колен, не прибегая к помощи Лан. Мастер Вонгсун покинул его, присоединившись к Великому циклу, Рэ Вон бежал из страны, и рядом с Нагилем остались только верные ему воины. Он потерял так много - и многое приобрел, но чтобы понять, признать это, он потратил не один год.
        Он научился жить с постоянным страхом - даже в детстве он не боялся так сильно, - что мир, который он хотел защищать, может погибнуть по его же вине.
        - Это часть тебя и твоя суть, - говорила ему Лан. - Ты - важный элемент Великого цикла, и только тебе решать, станешь ты его погибелью или спасением.
        И Нагиль учился принимать это. Каждый день, каждый час, каждую новую луну, что сулила новые испытания.
        Разразившаяся на его землях война не стала страшной неожиданностью - всего лишь еще одним этапом в истории Чосона и в его жизни. Он смотрел, как умирали люди, он сам вел людей на смерть и знал, что отвечает за них собой. По силам ли ему это, хватит ли смелости - эти сомнения он отметал, как недостойные на существование в его новой роли; к тому же, сомнения питали Дракона, что с каждым годом становился сильнее.
        Он научился не бояться ни грядущих событий, ни испытаний, ни преград на своем пути, иначе - он знал - страх уничтожит не только его, но и всех, кто находился с ним рядом. Даже когда в Чосоне объявился первый юджон-ёнг, высокомерный человек средних лет в странном смешном наряде, неподходящем для гор и долин, в которых ему пришлось побывать, Нагиль вытащил его из лап Тоётоми и привел обратно к вратам в Священный Город.
        Даже когда мальчик, едва сменивший первый десяток, на глазах Нагиля и его воинов превратился в имуги и разорвал Ин Гука на глазах его брата Чун Сока, Нагиль не боялся. Убить мальчика, прекратив страдания, было долгом Дракона и долгом самого Нагиля. Он не сомневался и после не испытывал мучений, кроме яростной тоски по погибшему другу.
        И даже когда Рэ Вон привел в их мир женщину, совсем юную и для войны, и для возможной смерти, - даже тогда Нагиль не испугался ее и думал, что спасет, вернет домой, как уже вернул первого человека. Его волновали японцы и их продвижение вглубь страны, волновало медленное ополчение и слабые силы армии - но не госпожа, слишком быстро ставшая источником многих трудностей.
        Впервые он почувствовал позабытый, почти чужеродный страх за то, что не сумеет справиться, когда Рэ Вон пришел на земли храма Феникса, чтобы забрать ее.
        - Она выберет меня и уйдет со мной, - сказал Рэ Вон. Его люди успели перебить всю деревню травников и угрожали его лагерю, но Нагиль слишком поздно осознал, стоя в кругу оседающего пепла и жженых листьев, что проникшая в его сердце игла страха не имела ничего общего с его лагерем.
        Страх рос в нем с того самого момента, как Дракон вырвался из него и чуть не убил Рэ Вона, с того момента, как он пришел к порогу храма Алого Феникса и нашел госпожу рядом с ранеными воинами. Она не выглядела испуганной - словно только теперь поняла, где находится, и внезапное осознание вытеснило из нее страхи, оставив только спокойное, ровное свечение ее новых знаний.
        Нагиль боялся ее света. Боялся ее - и того, что может погасить этот свет одним своим дыханием. Она была слабой свечой, готовой потухнуть от неосторожного движения его грубой руки. Она плакала, когда думала, что никто этого не видит, и смеялась, когда думала, что на нее смотрят все, и говорила странные, необъяснимые вещи, и шутила так, будто всегда жила в этом мире и знала о мироздании то, что недоступно было ни взгляду, ни мысли Нагиля.
        А после она шагала вместе с его войском на север, и кричала и злилась, если его воины говорили за ее спиной неприятные вещи, и не испытывала страха перед неизвестностью, будто заранее знала, что отыщет новую дорогу.
        Нагиль следил за ней днем и ночью и мучился угрызениями вины, атаковавшей в самое сердце преступным образом, как королевский шпион, и невольно - гоня неконтролируемую тягу спрятать госпожу от любого дуновения ветра - приближался к ее свету. Шаг за шагом, мысль за мыслью, теперь наблюдая, как разгорается он из слабого язычка пламени в целый костер. Огонь, говорила Лан, делает тебя слабым, Огонь ослабляет Дерево. Нагиль знал это, чувствовал, как отдает силы пламени госпожи.
        Потом он осознал, проснувшись глубокой ночью от первого с момента становления Драконом кошмара, что готов отдать себя свету. Защитить, не дав погаснуть ему, уберечь от опасности, даже спрятать.
        И когда Сон Йонг стала имуги, когда Нагиль нашел ее в плену у людей Ким Рэ Вона, он испытал ужас. Тот проник под кожу, запустил корни в кости и мышцы, остудил ярость Дракона и добрался до сердца - и поселился там, Нагиль знал, навсегда.
        Он пришел к Лан вечером, уже после того, как понял, что придется отдать японцам Ли Хона, которого тоже нужно было защищать. Лан говорила, что обращенный в имуги не станет снова человеком. Утверждала, что нет такого пути, что вернет юджон-ёнг прежний облик. Она лгала. Нагиль знал это, как самого себя, уверенный в том, что найдет любую силу, чтобы спасти госпожу.
        Лан сказала, что это будет самое опасное испытание в его жизни. Сказала, что не отвечает за безопасность ни его, ни Сон Йонг. Нагиль выслушал ее, как слушал своих воинов, когда те сомневались в выбранном им маршруте или плане атаки. Выслушал, принял во внимание ее слова и отбросил все возражения прочь.
        - Если мы не вернем ее, все напрасно, - ответил он шаманке. Та посмотрела на капитана по-новому, не хмурясь и не бросаясь в гневные предупреждения. Кивнула и сказала, что все подготовит.
        - Если ты не вернешь ее, - только поправила Лан, - то для тебя все будет напрасно.
        Отрицать ее слова Нагиль не стал.
        И не отказался от своего решения, даже когда новая сила заполнила его целиком, почти лишая разума, когда боль стала им, когда он думал, корчась в муках, что умрет, оставляя и свой путь, и своих людей. Он обращался в нечто большее, чем Дракон, и не сомневался.
        Нагиль утонул в Едином море на долгие дни и ночи, перестал чувствовать тело и себя в теле, почти стал ничем - лишенный человеческого сознания сосуд превращался в Дракона Дерева, а новая сила гасила его ци и возвращала в сосуд, но Нагиль спал на илистом дне и не знал, какие мучительные превращения проживает его нутро. Он изредка выплывал к поверхности, когда слышал надрывные песнопения Лан.
        - Тебе надо вернуться, моджори-ёнг, - ворчала она, и привычный голос шаманки напоминал Нагилю-человеку о том, что в мире у него еще остались дела, требующие завершения. - Вернись к своим людям.
        Его люди могли бы справиться без него. Дракон, потерявший сосуд, нашел бы новое вместилище - и новый человек стал бы Драконом.
        - Глупый капитан, - причитала шаманка. - Вернись и защити свой народ. Тебе еще нужно спасти королевского сына!
        Ли Хон… справился бы без него. С трудом, но нашел бы выход из своего положения и сумел бы спастись. Прежде Нагиль не стал бы надеяться на принца, но теперь понимал, что, находясь под вялым присмотром со стороны драконьей стражи, Ли Хон обрел уверенность и силу, какие не сумели взрастить в нем королевский двор и все многочисленные придворные, охранявшие его днем и ночью.
        - Тебя ждет твоя госпожа, - вздыхая, признавала Лан. - Вернись, чтобы спасти ее снова.
        Нагиль очнулся на пятую луну - та теряла силу и убывала, забирая с собой воспоминания о прошедших событиях, и высасывала энергию из открывшихся врат в Священный Город.
        - Пришел в себя, наконец, - объявила нависшая над ним Лан, словно не сама все эти дни и ночи молила Великих Зверей пощадить глупого Дракона и дать ему шанс на жизнь. - Вставай. У тебя есть дела в этом мире, отдыхать будешь после.
        Нагиль с трудом сел, вытянув непривычно тяжелые ноги. Тело с трудом его слушалось, будто теперь он занимал в нем лишь малую часть.
        - Тебе придется привыкнуть, - сказала Лан, протягивая ему чашку риса. Нагиль не смог взять ее - уронил руки мимо чашки, даже не удивившись. Шаманка вздохнула. - Тебе надо поесть.
        Нагиль поднял голову, с трудом всмотрелся в лицо Лан. Та поджала губы.
        - Сначала рис - потом бобы, пшеница, просо и гаолян. Порядок теперь такой, Мун Нагиль, Дракон Дерева, Дракон Металла.
        Как скажешь.
        Он послушно открывал рот, пока шаманка его кормила, послушно жевал и с трудом проглатывал комковатый рис, проталкивая его по сухому горлу. Потом клал под язык бобы. Потом катал по нёбу ростки пшеницы и клейковатое просо. Потом давил во рту гаолян.
        Только после непривычно длинного ритуала Лан протянула ему глиняный кувшин с водой - Нагиль поставил его на колени неокрепшими слабыми руками и с трудом сделал первый глоток.
        - Выпей все, эта вода текла в Желтое море, в ней много сил.
        Нагиль пил несколько минут, прерываясь на глубокие рваные вдохи. Грудь ширилась, словно места для воздуха в ней теперь было не так уж много. Прежде он всегда чувствовал гнев, огнем распалявший его нутро, но сейчас ощущал, как его охлаждает ледяная лапа другого Дракона.
        - Металл подавляет Дерево, - заговорила Лан, наблюдая за его безмолвными муками. - Но ты справишься, ёнг, и станешь сильнее.
        Она могла бы сказать больше, ибо знала больше, но не стала. Нагиль упирался голыми ступнями в нагретую под шатром землю, ждал, когда схлынет с него морок, навеянный туманом над Единым морем, и терпел подкатывавшую к горлу тошноту и головокружение.
        Ярости не было. Дракон тихо гневался внутри него, но не рвался показать себя. Сможет ли он теперь обращаться Великим Зверем? Нагиль не знал этого и не желал пока знать.
        Лан протянула ему турмалин, когда Нагиль смог поднимать и опускать руки и сжимать пальцы в кулак.
        - Возьми-ка.
        Она опустила камень в ждущую сухую ладонь капитана, и Нагиль тут же почувствовал, как отзывается внутри него на это прикосновение холодного турмалина новая ци. Та потянулась к его руке вместе с кровью, камень вобрал ее и нагрелся до белого свечения.
        Лан осталась довольна.
        - Ты справился, моджори-ёнг. Теперь можешь не волноваться, что уничтожишь мир, - она забрала белый камень и убрала его в разноцветный мешочек у себя на поясе. - Ты спасешь мир, Мун Нагиль. Осталось только завершить начатое.
        25
        У Вон Бина не было именной таблички - его тело сгорело на японском корабле вместе со всем флотом в огне из драконьей пасти, а потому монахи посчитали, что его душа ушла в иной мир, не оставив здесь даже следа. Йонг слушала сообщение от Юн А и молча кивала, но едва та закончила, чуть не упала прямо на землю. Юн А ахнула в голос.
        - Сыта-голь!
        Боль в груди согнула Йонг, она сидела прямо на земле и жмурилась, силясь прогнать ее. В этом Чосоне считалось, что если над телом убитого не провести ритуал и не спеть ему последнюю песню, его душа не присоединится к Великому циклу. Если не сделать хонбэк[153 - Поминальная табличка с именем покойного] и не поместить ее в святом месте, душа никогда не вернется в мир живым человеком - так и будет блуждать бестелесным духом, постепенно предаваясь забвению.
        Йонг не особо верила в такое в своем мире, но здесь все обретало куда более глубокий смысл. Если Лазурный Дракон и Великие Звери были правдой, как можно было отвернуться от других вещей, пусть и не доступных ни глазу, ни слуху…
        - Я в порядке, - зашептала Йонг, как только сердце успокоилось и перестало дробить грудную клетку. - В порядке, наверное.
        Юн А запричитала снова и помогла Йонг подняться.
        - Незачем было спрашивать о таком монахов, сыта-голь, ничего хорошего они тебе не скажут, зачем им теперь верить после всего, - сердилась Юн А всю дорогу обратно до гостевого дома.
        Нагиль повелел Йонг оставаться в доме и никуда не ходить. Йонг его не послушала. Ей вообще мало что позволялось: капитан после ее слез решил, будто она совсем слаба и беспомощна, и стоит присматривать за бедной Сон Йонг и никуда ее одну не пускать. Будто это могло защитить ее от досужих сплетен…
        Ли Хона не было рядом, Вон Бина не было рядом, и все это была ее вина, отмахнуться от которой она уже не могла, как прежде.
        Йонг должна была сделать хоть что-то, чтобы вернуть душу Вон Бина, раз на иное она была не способна.
        - Мне говорили, если схоронить в священных землях что-то, принадлежащее покойному, его душа может вернуться, - заговорила Йонг, когда они с Юн А медленно шли по тропе, рассекающей все селение на две неравные половины.
        - Да, так считается, - осторожно ответила Юн А. - Вы для этого просили найти повязку? Чун Сок сказал, что видел ее в библиотеке и принесет сегодня же вечером.
        - Прекрасно, - с облегчением выдохнула Йонг. Юн А покосилась на девушку, и ей пришлось пояснить: - Я надеялась, что что-то осталось от Вон Бина в библиотеке, а меч вы уже забрали, и я почти не рассчитывала на успех, но… Мы можем отправиться в какое-нибудь священное место и закопать там повязку Вон Бина?
        Юн А коротко кивнула.
        - Да, только… - она кинула Йонг аккуратный взгляд и опустила голову в землю. - Самое ближайшее место - земли Храма Дерева, но туда вас никто не отпустит, сыта-голь. Да и времени у вас не останется…
        Йонг оступилась на крохотном камешке, попавшемся под подошву новых тесноватых комусин, которые ей принес капитан вчерашним утром взамен старых. Шелковые туфли с расписными цветами. Словно новенькие лодочки Джимми Чу.
        - Не останется времени? - не поняла Йонг, слишком радуясь тому, что все-таки нащупала крохотный шанс для души Вон Бина. - У меня теперь полно времени, надо только разобраться с этими приставучими японцами и тем загадочным генералом… как ты сказала, его зовут?
        Юн А нахмурилась и поджала губы. До самого дома они больше не разговаривали, и Йонг не замечала, какими грустными глазами провожает ее девушка.
        - Капитан! - позвала Йонг Нагиля, едва заметила его во внутреннем дворе у тренировочного полигона. Воины драконьего войска занимались привычным делом, но их ряды заметно поредели, и от этого вида становилось больно до дурноты.
        Дэ Кван на крик Йонг знакомо усмехнулся.
        - Поговорим позже, - кивнул ему Нагиль. Он встретил Йонг на полпути к полигону, остановил одним взглядом. - Кажется, я просил вас оставаться в доме.
        Йонг даже не обратила внимания на его сердитый тон.
        - Брось, ты сам сказал, что здесь пока безопасно, а я всего-то прогулялась до ворот, там…
        - Сон Йонг.
        Йонг подавила в себе яростное желание закатить глаза.
        - Знаю, мозгов у меня нет, инстинкта самосохранения тоже, и посадить бы меня под замок, пока не стану шелковой, как ручная змейка. - Слышавшие все воины смущенно отвели взгляды. Йонг покосилась в их сторону, но говорить тише не стала, попросту не смогла - продолжила, распаляясь: - Чун Сок доложил, что нашел повязку Вон Бина. Юн А сказала, ее можно отнести в Храм Дерева, чтобы вернуть душу. Можно?
        Нагиль смотрел на нее сверху вниз с самым непроницаемым лицом, словно бы впервые видел ее - Йонг не могла прочитать в его глазах ни одной понятной эмоции, будто все, что было с ними до ее обращения, вытерлось из его памяти и осталось только с ней. Нагиль воздвигал между ними стену, каждый день все выше, крепче, и потому, должно быть, сторонился Йонг, и потому, похоже, повелел остальным присматривать за ней, а сам следил издалека и словно боялся.
        - Отдайте мне, я все сделаю, - кивнул Нагиль, не сводя с Йонг прямого пустого взгляда. Йонг почувствовала, как клокочет в горле обида, и не захотела отвечать сразу.
        - Почему? - спросила она после паузы. - Давай отнесем ее туда вместе? Или японцы…
        - Сейчас они меня не волнуют, - отрезал Нагиль, отчего-то сердясь. - Вы помните, что я сказал вам? В Конджу теперь стоит лагерь чосонского генерала, он думает, что вы мертвы, и мне бы не хотелось разубеждать его в этом - для вашей же безопасности.
        Йонг опустила голову и едва заметно кивнула.
        - Да, - обронила она себе под ноги. - Да, знаю, ты говорил. Прости.
        - Нет, я не это имел… Сон Йонг, - Нагиль вздохнул и потянулся к ней, его тень почти коснулась Йонг, но в последний момент остановилась, будто передумав. Йонг протянула руку и сама схватилась за рукав Нагиля, не поднимая глаз от земли.
        - Не знаю, что с вами происходит, капитан Мун Нагиль, - сказала она, заставляя себя говорить увереннее, чем себя чувствовала, - но надеюсь, что когда-нибудь вы перестанете избегать меня и злиться из-за этого.
        Она разжала пальцы, отпустив его чогори, и хотела уйти. Нагиль поймал ее локоть холодной ладонью и остановил. Солнце светило Йонг в спину, она видела тень капитана перед собой: та ломалась надвое выступающим из земли корнем рядом растущего дерева.
        - Давай поговорим, - попросил Нагиль тихо. Йонг почувствовала, как нагревающееся сердце забирается в самое горло, и смогла только кивнуть.
        Капитан повел ее прочь с полигона, провожаемый внимательными взглядами своих воинов.

* * *
        Йонг не верила своим ушам - решила, что ей показалось, что после стольких недель ожидания и нетерпения, которое девушка сама же в себе разгоняла до скоростей света, она просто услышала привычные, уже въевшиеся в подкорку слова. Но ведь она больше не ждала их. Совсем.
        - Я отведу вас к вратам в Священный Город, госпожа Йонг.
        Стояли ранние сумерки, в небе проявлялись первые звезды. Йонг сидела на спуске к высохшему пруду, куда ее привел Нагиль. Он стоял выше нее и смотрел сверху вниз, но мимо: Йонг не видела его лица, только слышала голос и всматривалась в темный силуэт будто ставшего больше капитана.
        - Не поняла, - честно призналась девушка. Взгляд скользнул по фигуре Нагиля и уполз к загорающимся вокруг гостевого дома факелам, распространяющим свой оранжевый свет почти во все уголки нынешнего драконьего лагеря. - Я же… я же сказала тебе, что не собираюсь уходить.
        Нагиль втянул носом теплый воздух, нагретый и ранним летним солнцем, и непостоянным жаром своего тела. Йонг показалось, он говорит с ней уставшим голосом - и осознание больно кольнуло ее в самое сердце. В горле заскребло, засвербело в носу.
        - Вам… нужно вернуться домой.
        - Нужно, - согласилась Йонг, чувствуя, как кусает кончик языка обида и как норовит выплеснуться на Нагиля желчью. - Нужно, да, но я не вернусь.
        Он не спускался к ней, и потому Йонг не видела, какими глазами капитан на нее смотрел, но ощущала его тяжелый взгляд, прижимающий к земле. Давящий взгляд, металлический. Чужой.
        - Госпожа…
        - Ты просил меня выбрать! - вспыхнула, наконец, девушка и встала. Она все еще стояла ниже и казалась рядом с Нагилем еще меньше, но злость вытеснила в ней и какой-то полузабытый страх перед ним, и робость. - Я знаю, что слышала, пока была имуги, и ты не отмахнешься от этого теперь и не свернешь все в «вам показалось, госпожа Сон Йонг!» - она скривилась, коверкая его тон, и Нагиль переступил с ноги на ногу, будто смутился. - Я сделала выбор. Лан талдычила, что я должна выбрать, Рэ Вон просил меня об этом.
        - Это не…
        - Он просил меня выбрать его, Нагиль! - почти всхлипнула Йонг, но сдержалась, стиснула руки в кулаки и сердито выдохнула. За всеми этими переживаниями она не заметила, что Нагиль сгорбился и перестал казаться выше и больше. - Я не смогла, хотя знала его - нет, думала, что знаю, а теперь…
        Йонг зашарила взглядом по земле у себя под ногами, мотнула головой, прогоняя слезы. Те никуда не делись, и она вскинула голову к капитану, все еще торчащему перед ней молчаливой статуей.
        - Я выбрала тебя, и теперь я хочу помочь. Я должна помочь, Нагиль, есть еще столько всего, что мне нужно сделать в твоем Чосоне! Вернуть Ли Хона, поговорить с Рэ Воном, может быть, мне удастся до него достучаться, вернуть его на родину, понимаешь? Я думаю, я справлюсь, вместе у нас получится, и я не стану обузой, даю тебе честное слово!
        - Вы не обуза.
        Йонг осеклась: голос Нагиля прозвучал низко и хрипло, совсем не так, как она ожидала. Он, наконец, сделал шаг к ней и вышел под неровный свет зарождающейся в небе луны - и оказалось, что он не устал. Не так, как Йонг думала.
        - Я помню, о чем просил вас, - сказал он, фраза дрогнула в конце и будто сорвалась, как невольная слеза. - Я не отказываюсь. Я просил выбрать меня, потому что это был единственный шанс спасти вас, и я не считаю это ошибкой.
        Йонг вспыхнула.
        - Тогда где я ошиблась, по-твоему? Я не могу теперь просить себе места в твоем мире, раз я выбрала его?
        - Мож… Нет.
        Она нахмурилась. Слезы, собирающиеся в глазах, высыхали от злости, что вгрызалась теперь во все ее тело, напоминая гнев имуги. Должно быть, она никогда не сможет избавиться от него окончательно. В этом ли крылась причина?..
        - Мне показалось, ты хотел сказать, что я могу остаться, - процедила Йонг, стискивая зубы. Нагиль не подтверждал ее слова и смотрел на нее сверху вниз, как смотрят умудренные опытом взрослые на совсем юных бунтарей. - Что знаешь ты, чего я не знаю? Что сказала тебе Лан, когда ты очнулся?
        «Уведи беззащитную юджон-ёнг из опасного мира, в котором она больше не представляет пользы ни одной враждующей стороне». Вот, что. Наверняка, именно это, иначе чем объяснить нежелание Нагиля смотреть на нее, стоять рядом с ней, касаться ее… Йонг знала, что чувствует, и думала, что знает то же самое о Нагиле. Ошиблась? В который раз?..
        Все просили ее сделать выбор, а теперь, когда Йонг, наконец, приняла решение, она стала не нужна.
        - Ладно, я поняла, - кивнула своим мыслям девушка. Нагиль поморщился, будто она причинила ему боль, каждым словом, но Йонг этого не заметила. - Я уйду. Наверное, я слишком многое на себя взяла и решила, что могу быть тебе полезна. Моджори-ёнг, глупая Йонг.
        Она зло выдохнула, жалея, что выплеснула на Нагиля столько эмоций и что показала слезы, злясь и на него за этот невольный выпад. На что она надеялась, чего хотела от человека, на чьих плечах лежала забота о целой стране еще до того, как в его мир пришла Йонг? Теперь, благодаря ей, в капитане боролись два Дракона, и было ли что-то большее, что могла бы предложить ему девушка из Священного Города? Кажется, нет.
        - Госпожа Йонг, - позвал ее Нагиль тихим голосом.
        Йонг на него не посмотрела - не могла теперь, ведь он бы увидел, как она беззвучно плачет, стоя прямо перед ним. Она повернулась, чтобы пойти и собрать свои вещи, мешочек с рисом, кинжал и истрепавшуюся чогори, которую матушка Кёнха выстирала вместе с другой одеждой и сложила, думая, что Йонг еще сможет надеть ее. Все это не имело смысла на самом деле, зло думала Йонг, она не сможет забрать с собой из этого Чосона даже безделушку.
        Какая же она глупая…
        - Госпожа… - позвал капитан, и Йонг чуть не зашипела на него от ярости.
        - Я все поняла, Нагиль, не нужно повторять мне прописные истины!
        Йонг не хотела срываться на крик, но слова стекали с ее языка ядом и капали на землю, отравляя ее и все вокруг, и она ничего не могла с этим поделать. Наверное, даже слова Лан не убедили остальных воинов в стане драконьего войска: от Йонг одни беды и будет лучше, если она покинет их мир и вернется к себе.
        - Госпожа, - повторил Нагиль тверже. А затем шагнул - к ней. - Сон Йонг.
        Девушка замерла, собственное имя впилось ей между лопаток и проникло в каждую клетку тела. Сердце заболело, голос Нагиля стал стрелой и попал прямо в цель.
        А потом он осторожно коснулся ее плеча, и Йонг перестала дышать.
        - Я… Вы должны вернуться, Сон Йонг, - девушка решила, что он снова будет говорить ей то, что она уже слышала и что слышать более не хотела; Йонг попыталась спихнуть с себя его горячую руку, но он вдруг взял ее за другое плечо рукой холодной - и остудил злость.
        - Я обещал вернуть вас домой в целости и сохранности, - Нагиль рвано выдохнул - Йонг показалось, будто со злостью. На нее? На себя? - Я дал вам слово.
        - Так я могу освободить тебя от него! - вспыхнула по новой Йонг.
        - Нет. Не можете.
        Пальцы Нагиля впились в плечи девушки - сильнее, чем он позволял себе прежде, - и развернули к нему ее ослабевшее тело. Йонг подняла взгляд, сопротивляясь самой себе, но увидела, наконец, его лицо и тут же ахнула. Нагиль смотрел на нее пустыми глазами, из которых по капле вытекала жизнь.
        - Драконы держат слово, во что бы то ни стало, - произнес он. - И если не выполняют его, то…
        - То - что? - сипло выдохнула Йонг. Стало холодно и страшно - и холодно оттого, что страшно.
        - То умирают, госпожа Йонг.
        Это не имело никакого смысла. Это была уловка для непослушной Йонг.
        - Я умру, если не смогу выполнить данное вам обещание. Дракон поглотит мою ци и лишит меня жизни за то, что я не сдержал слово.
        Нагиль продолжал держать девушку за плечи, и только это позволило ей устоять на ногах. Она пошатнулась, вцепилась пальцами в рукава его чонбока.
        - Зачем же… - зашептала она почти беззвучно, едва шевеля губами. - Зачем же ты давал это слово, если мог умереть?
        Нагиль опустил свой ответ ей на макушку, словно для него это было так же просто, как дышать:
        - Потому что вы должны были поверить, что я сумею спасти вас.

* * *
        У нее было немного времени. Пара дней, быть может, или чуть больше. Нагиль сказал что рисковать им не стоит, и теперь Йонг была с ним согласна и не спорила. Они должны были отправиться к Бездне этой ночью, хотя Йонг испытывала хрупкую, как робкий рассветный луч, надежду, что капитан даст слабину и позволит ей задержаться еще на день.
        Всего сутки, чтобы провести их под одним небом с Нагилем. Разве она много просила?
        Но уже к полудню стало ясно, что задерживаться нельзя.
        Чун Сок вернулся из Конджу с дурными новостями: генерал Вон Гюн оправился от ранения и собирался навестить лагерь драконьего капитана.
        - Я думал, он будет дольше плакать над потерянной рукой, - заметил Чжи Хо; впервые Йонг услышала от куаргарра настолько едкие слова и подивилась. Когда неизвестный ей генерал успел насолить драконьему войску?
        - Вон Гюн далеко не слабак, - ответил Нагиль. - И руки он лишился левой, правая все еще при нем. Сон Йонг? Мы должны…
        - Да, - перебила девушка. Нагиль замер у стола в своей казарме, куда Йонг зашла только на минуту и в итоге застряла, услышав внезапные вести. - Я… Я пойду собираться.
        Она даже поклонилась - лишь бы никто не заметил, как разом побледнело ее лицо от страха, - и выскользнула из казармы, пряча глаза. Нагиль смотрел на закрывшуюся за девушкой дверь еще непозволительно долгий миг. Прежде чем вернуться к Когтям.
        Йонг продолжала избегать чужих взглядов все время, пока торопливо собиралась. Она не знала, что может взять с собой, что осталось бы при ней напоминанием о не-Чосоне, и потому металась от кинжала к мешочку с рисом и обратно, от чогори к новеньким комусинам с вышитыми на них цветками гибискуса.
        Чертов однорукий генерал! Йонг понятия не имела, что с ним случилось, догадывалась только по разговорам других, что генерал пострадал в недавней битве, и руку ему, похоже, пришлось отрубить самостоятельно, потому что в рану попал яд и он чудом избежал смерти. Йонг могла бы ему посочувствовать, но теперь злилась и от бессилия не знала, каких гадостей пожелать незнакомому человеку.
        Этот мир выдавливал ее из себя, как заразу, торопил, посылая какого-то генерала, набирающую силы японскую армию и прочие беды. Хотелось кричать в небеса за несправедливость, да только те вряд ли бы ей ответили.
        Йонг схватила кинжал Нагиля и выскользнула из комнаты.
        Уходили на закате: она, Нагиль и Чун Сок с Нам Джуном в сопровождающих. Йонг могла бы гадать, победил ли несговорчивый пуримгарра своих внутренних демонов или от его гнева Йонг спасло то, что его командира девушка со звезд сделала сильнее, но в голове у нее было пусто и безмолвно, и ни одна мысль не хотела проникать в ее застывшее сознание, кроме недавнего свежего воспоминания-раны.
        Йонг обернулась всего раз, у самых ворот из селения, чтобы окинуть взглядом дрожащие в закатном свете дома и молчаливых воинов, провожающих ее напряженными взглядами.
        - Сыта-голь, - несмело позвала ее Юн А, когда Йонг уже хотела идти следом за Нагилем. Девушка остановилась под воротами.
        - Да?
        Юн А улыбнулась ей - грустной, будто извиняющейся улыбкой. Стало еще хуже, еще больнее.
        - Спасибо, что были у нас гостьей, - сказала Юн А. Йонг чуть не расплакалась: покачнулась, сдерживая рвущийся из груди вопль, и ее мягко придержал за плечи капитан. Ответить не получилось, боль запечатала рот, и за Йонг ответил Нагиль:
        - Обудаль, Юн А.
        Она поклонилась.
        - Дэ надаль, ёнгданте.
        Йонг трусливо сбежала прочь, не попрощавшись.
        Черная дыра висела в воздухе между двумя скалами - вытянутый на полюсах круг высотой с человеческий рост. Здесь вода собиралась в мелкий ручей и текла ниже с гор, впадая в долине в реку.
        - Осторожнее, сыта-голь, - негромко просил Чун Сок, - не упадите.
        Они втроем добрались до глаза бездны, оставив Нам Джуна сторожить у подножия, Чун Сок встал у края скалы и отвернулся, сделав вид, что наблюдает за оставшимся в низине лагерем. Йонг смотрела себе под ноги, стискивая в руке короткий кинжал.
        Все, что она понимала, - она не должна плакать. Ей было тяжело и больно, и все это было несправедливо, но не неправильно - Нагиль научил ее проживать это чувство, а не выплескивать в мир.
        Мир ответил бы равнодушием.
        - Вы уверены, что попадете к себе домой, если пройдете через эту черную дыру? - с сомнением спросил Нагиль. Йонг искоса взглянула на закручивающуюся внутрь себя воронку темной материи.
        - Да, - кивнула она, даже не всхлипнув. - Да, уверена. Во мне еще осталось что-то от меня прежней, эта ци поможет притянуть нужную мне вселенную. Я вернусь домой, обещаю.
        И тогда ты не умрешь.
        - Это дальше от вашего дома, чем Тоннэ, - медленно произнес Нагиль. Он звучал ровно, почти монотонно. Сухо.
        - Я найду путь домой.
        Верь мне. Верь мне, и я спасу тебя, как ты спас меня.
        - Хорошо.
        Йонг не смотрела на капитана, не смотрела с тех пор, как он открыл ей всю правду. Он тоже старался не выискивать ее глаза среди своих воинов, пока она неумело с ними прощалась на манер, которого никто здесь не понимал. Он тоже делал вид, что ничего не боится, хотя Йонг почти слышала, как громко, оглушающе стучит его сердце рядом с ней - будто хочет разбить себя о ребра. Но спрашивать об этом или говорить что-то было бессмысленно. Беспощадно.
        Вот и теперь - Йонг подозвала Чун Сока, чтобы попрощаться, не поднимая к его командиру взгляда.
        - Спасибо, что ворчал на меня все это время, - сказала Йонг и даже улыбнулась неприветливому Первому Когтю. Тот внезапно смутился. - Ты хороший человек, Чун Сок. И верный.
        Чун Сок не знал, куда деться - пробормотал слова благодарности, завязшие у него на языке, и отошел, почти отпрыгнул от девушки. Йонг поняла, что обниматься с ним не стоит, и только вяло ему улыбнулась.
        - Прощайте, сыта-голь, - сказал Чун Сок, глядя в сторону. - Хорошей дороги.
        Девушка кивнула - на большее ее не хватило, силы все внезапно иссякли. Тогда она повернулась и посмотрела на Нагиля - уткнулась взглядом ему в грудь, голову поднять не нашла в себе смелости.
        - Ты же спасешь Ли Хона?
        Нагиль кивнул - Йонг поняла это по дрогнувшим плечам.
        - Да, спасу. Обещ…
        - Не нужно! - девушка вскинула руку и остановила его до того, как последний звук сорвался с его губ, запечатала его во рту Нагиля. Испуг заставил ее поднять глаза к лицу капитана. Нагиль смотрел на нее совсем безжизненным взглядом. - Не обещай мне ничего больше, - зашептала Йонг, - просто постарайся спасти Его Высочество.
        Она отняла ладонь, а отвернуться уже не смогла. Она знала, что Нагиль прекрасно видит ее слезы.
        - Я сделаю все, что в моих силах, госпожа Сон Йонг.
        Хорошо. Йонг кивнула, покосилась на ждущую ее черную дыру, прозаично висящую в паре метров от девушки. Надо найти в себе силы сделать два шага и упасть в воронку - дальше притяжение сработает за нее, даже бороться с собой не придется: Йонг просто не сможет.
        - Мне пор…
        - Госпожа Сон…
        Она зажмурилась: Нагиль говорил тихо, но звук его голоса превратился в хлыст и ударил - не в нее, но совсем рядом, вызывая панику. Еще слово - и она почувствует боль всем телом. Еще слово - и не сможет дышать.
        Внизу, у подножия скалы, где остался сторожить Нам Джун, раздалось конское ржание и несколько голосов.
        - Где капитан Мун?
        Нагиль едва слышно выругался.
        - Это Вон Гюн. Проклятье. Чун Сок, - позвал он. Пуримгарра ответил незамедлительно:
        - Оставайтесь, я задержу его, - и сбежал по тропе вниз, на ходу вытягивая из-за пояса меч. Йонг заметила блеск обнаженного лезвия и вздрогнула.
        - Все в порядке, мы не кинемся убивать друг друга, - торопливо сказал Нагиль и придержал ее за плечи. - Вам пора.
        Йонг услышала, как стучит сердце, два сердца, и оба были его. Поднялся ветер, ударил ее в лицо, будто гнал прочь - прочь от капитана, в самую Бездну.
        - Спасибо, - она шевельнула губами, слова благодарности остались во рту, разбухли и разбились на языке, а осколки ссыпались по горлу в желудок. Стало так больно, что легче было молчать. Нагиль кивнул, крепче сжал руки на ее плечах.
        - У вас все будет хорошо, госпожа.
        Пришлось улыбнуться - Йонг сама не поняла, как ей это удалось, - и быстро кивнуть.
        - Конечно, Нагиль. У меня все будет хорошо. Обещаю.
        Она сделала первый шаг к Бездне, желая, чтобы Нагиль остановил ее - и он, наконец, потянулся за ней и схватил за руку. Ледяные пальцы вцепились в ее ладонь, Йонг тут же сжала их сама.
        - Минджа.
        Нагиль не стал бы ее удерживать, даже - Йонг вдруг осознала это с кристальной ясностью - если бы ему не грозила смерть. Ее ждал родной мир и близкие люди. Его - война с Тоётоми и спасение всего Чосона, а прямо сейчас - непонятные разборки с генералом своей же страны.
        Йонг посмотрела на него, стараясь запомнить лицо - разного цвета глаза, сильно сжатые губы. Нагиль хмурился и моргал.
        - Живи счастливо. И… забудь все, что с тобой случилось в нашем Чосоне.
        Йонг улыбнулась еще шире, слезы текли по ее щекам, и те размывали силуэт чужого ей мира.
        - Ни за что, - выдохнула она. - Ни за что не забуду, Мун Нагиль.
        Он побледнел. Обещания, которые люди ее мира давали легко и нарушали еще легче, в мире капитана диктовали саму жизнь. И Йонг была слишком слабой, чтобы противостоять их силе, даже если хотела остаться здесь всей душой.
        - Минджа, - повторил он. Потянулся к Йонг, склонил голову и… вдруг оттолкнул ее от себя так сильно, что Йонг запнулась и упала в черную дыру за своей спиной.
        - Нагиль!
        По воздуху просвистела стрела, вонзилась в спину Нагиля. Йонг видела лишь, как исказилось от внезапной боли его лицо, а потом все исчезло. Ее утянуло и унесло сквозь пространство и время в родную вселенную.
        - Нагиль!
        Воронку скрутило, исказился сам воздух перед Бездной, а затем та со вздохом закрыла глаз.
        Стрела, предназначавшаяся Сон Йонг, ранила не так сильно, как пустота перед глазами Нагиля. Он смотрел в то место, где только что висела черная дыра, а теперь не было ничего, и не мог вздохнуть.
        Вот и все.
        Нагиль медленно опустился на колени, дотянулся до торчащей в спине стрелы и выдернул ее, чувствуя, как кровь заливает его чонбок. Втянул ртом пахнущий персиковым цветом воздух, опустил голову. Взгляд наткнулся на оброненный Сон Йонг кинжал. Нагиль дотянулся до него, стиснул в руке, не боясь, что острое лезвие вопьется ему в ладонь.
        Вставай, капитан. У тебя еще много дел.
        Вставай.
        Ты умирал столько раз и пережил столько боли, что сможешь пережить и эту.
        Поднимайся, Мун Нагиль, Дракон Дерева, Дракон Металла. Ты дурак, но и у дураков есть будущее. Вставай.
        Нагиль вздохнул и поднялся на ноги, почти не ощущая собственного тела.
        Тоска стучала в сердце, вместе с просыпающейся кровью бежала по рукам и ногам, вливалась в горло, точно холодная вода из родника, жгла язык, заполняла голову. Должно быть, понял он запоздало, теперь она останется с ним навсегда.
        Прощай, Сон Йонг.
        КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ