Навсе…где? Хэйди Хэйлиг
        Навсе…где? #1
        Шестнадцатилетняя Никси живет со своим отцом, которого все называют капитаном Слэйтом. Он - человек неординарный.

        Во-первых, он весь - буквально с головы до ног - покрыт татуировками.

        Во-вторых, он заядлый любитель путешествовать, и у него даже есть свой собственный корабль-парусник, «Искушение».

        И в-третьих, он не обычный мореплаватель, а настоящий путешественник во времени…

        Индия 18 века, Нью-Йорк 21-го, Гавайи 19-го - ему не составляет труда оказаться где угодно, главное, чтобы у него была карта, желательно той эпохи и нарисованная от руки.

        Вот уже 16 лет Никси странствует вместе со своим отцом. И все это время Слэйт одержим одной-единственной целью - вернуться в Гонолулу 1868 года. Именно там он познакомился с матерью Никси и только там был по-настоящему счастлив - пока она не умерла при родах…

        Раз за разом, карта за картой Слэйт пытается доплыть до заветного острова, но все безуспешно. В чем же причина этих неудач? Почему Провидение не дает ему воссоединиться с любовью всей его жизни?

        И какую цену придется заплатить ему за исполнение своей заветной мечты?..

        Хэйди Хэйлиг
        Навсе…где?

        Heidi Heilig
        THE GIRL FROM EVERYWHERE

        Серия «Best book ever»

        Печатается с разрешения автора и литературных агентств The Bent Agency и Andrew Nurnberg.
        
* * *


        Глава 1

        АВГУСТОВСКИЙ ДЕНЬ ВЫДАЛСЯ ЖАРКИМ И ВЛАЖНЫМ - типичным для сезона муссонных дождей. Стоял 1774 год, хотя было ясно, что это ненадолго. Я находилась на одном из многолюдных рынков Калькутты, где отец оставил меня одну.
        Не навсегда - время для этого еще не пришло. Он всего лишь вернулся на корабль, чтобы подготовить все необходимое для следующего этапа путешествия - в Нью-Йорк двадцатого века. Именно он был целью наших странствий - там отец мечтал исправить ошибки, совершенные в прошлом.
        Возможно, такие, как я.
        Он никогда не говорил этого открыто, но его желание избавиться от меня было очевидным. И вот я в полном одиночестве вынуждена, зажав в потной ладони жалкую горсточку серебра, торговаться в надежде приобрести каладриуса - птицу, способную исцелять от недугов и предсказывать смерть. Я вдруг подумала, что, если бы мифологическое пернатое доставили на корабль, а я на борт не вернулась, отца бы это нисколько не расстроило.
        Впрочем, нет, поправила я сама себя. Сейчас я все же еще была нужна ему. Как-никак, именно я прокладывала для него маршрут сквозь время и пространство. Я помогла ему пробраться сквозь темные времена Средневековья. И потом, я умела с двадцати шагов угадывать особых, волшебных животных, обладающих необычными качествами, и успешно договариваться с торговцами об их приобретении. Но мне было известно, что, когда в 1868 году мы доберемся до Гонолулу, отец перестанет нуждаться в моих способностях определять курс в океане и заключать удачные сделки. Я была для него лишь средством для достижения цели, и конец путешествия приближался с каждым днем.
        Его, впрочем, эта ситуация нисколько не смущала. Я тоже изо всех сил старалась относиться к этому легко, но не всегда могла преодолеть беспокойство. Оно серьезно мешало мне в сложные моменты - вот как сейчас, когда торговец, на редкость наблюдательный, как и большинство людей его профессии, сверлил меня пристальным взглядом.
        - Это очень редкая птица!  - сказал купец громче, чем того требовало разделяющее нас расстояние. Мы с ним стояли буквально нос к носу около клеток. Я предпочла бы немного отодвинуться, но не могла, потому что в этом случае меня поглотила бы бешено бурлящая толпа посетителей рынка.  - Каладриус может вылечить любую болезнь - ему достаточно лишь посмотреть пациенту в глаза.
        - Я знаю, знаю.
        Мне доводилось читать о каладриусе в мифологической литературе. Если верить легенде, эта птица уносила болезнь на своих крыльях и сжигала ее, пролетев вблизи солнца. Легенда также гласила, что, если человек болен неизлечимо, птица ни за что не станет на него глядеть. Но об этом торговец, разумеется, умолчал.
        - Здоровье бесценно, девушка,  - заявил он, скрестив руки на груди.
        - И это мне тоже известно,  - сказала я и вытерла брови тыльной стороной ладони. Солнце палило немилосердно, и запах пота вокруг меня смешивался с ароматом жасминовых духов. Мне нужно было возвращаться на корабль хотя бы для того, чтобы глотнуть свежего воздуха.  - Пожалуйста. Это для моей матери. Без птицы она умрет.
        Обычно я не пытаюсь вызвать у торговцев жалость, но в данном случае говорила чистую правду.
        - Если с ней что-нибудь случится, мой отец этого не перенесет.
        Взгляд продавца немного смягчился, но тут вдруг толпа словно вскипела, и у меня за спиной возник весьма дородный британский офицер. Мой собеседник, забыв обо мне, сразу уставился на него.
        - Пожалуйста,  - произнесла я чуть громче и, вытянув вперед руку, разжала кулак, показав горстку тусклых серебряных рупий.
        Торговец снова перевел взгляд на меня и покачал головой:
        - Такая птица стоит столько, сколько золото, равное ей по весу.
        - У индийских принцев больше не осталось золота. Все золото у них отняли британцы, а они не верят в легенду о каладриусе.
        Сказав это, я тут же поняла, что совершила ошибку. Лицо торговца приобрело суровое выражение. Я принялась лихорадочно соображать, как исправить положение. Птицы в клетках вдруг разом расправили крылья, стали бить ими о бамбуковые прутья и защебетали на все лады, будто прося освободить их. Чья-то рука легла мне на плечо. В возмущении я резко обернулась, готовая дать отповедь наглецу, но тут же вздохнула с облегчением. Это был Кашмир, появившийся как нельзя кстати.
        - Здравствуйте, амира,  - сказал он.
        - Попробую угадать,  - отозвалась я.  - Капитан прислал тебя поторопить меня?
        - Чтобы вам помочь,  - уточнил он и тепло улыбнулся. Затем повернулся к торговцу и высыпал ему в подставленные ладони горсть золотых монет.  - Этого более чем достаточно.
        С этими словами Кашмир протянул руку и завладел клеткой с каладриусом. Затем он взял меня за запястье и повел прочь, не обращая более внимания на продавца птиц, который от изумления вытаращил глаза.
        - Идемте скорее. Нам пора.
        - Где ты взял столько золота?  - спросила я.
        Случившееся поразило меня даже больше, чем торговца.
        - Так, в одном месте,  - ответил Кашмир.
        Мы были уже на полпути к докам, когда в толпе позади нас раздались крики.
        Кашмир передал мне клетку.
        - Только не бегите,  - предупредил он и опрометью бросился куда-то в сторону.
        - Вор!  - заорал кто-то неподалеку.
        Я увидела тучного англичанина, пробирающегося в ту сторону, где исчез Кашмир.
        Как назло, мне под ноги то и дело попадались препятствия в виде корзин с жареной саранчой и одеял, на которых были разложены спелые рамбутаны и прочий товар. Я бежала, огибая женщин в тряпье и в шелковых одеждах, мужчин в набедренных повязках и в военной форме. Клетка с птицей раскачивалась в моей руке, пот разъедал глаза. Кашмир был далеко впереди - точнее, это я сильно от него отстала.
        На бегу я лихорадочно пыталась сообразить, как можно выпутаться из подобной ситуации, вспоминая разные истории на аналогичную тему. К сожалению, все они не имели ничего общего с реальностью. Почти во всех чудесное спасение приходило благодаря тому, что преследователей удавалось превратить в дерево, в звезду, в птицу или во что-то еще столь же безобидное. Оглянувшись, я увидела, что англичанин нагоняет меня, и, прижав клетку к груди, попыталась поднажать.
        Наконец, я оказалась за пределами рынка, свернула за угол и, оттолкнувшись свободной рукой, перепрыгнула через осла. Кашмир, стоя на причале рядом с кораблем, призывно махал мне. Подбежав к нему, я остановилась. Он положил руки на мои плечи:
        - Почему вы побежали, амира?
        - А ты почему?  - поинтересовалась я, с трудом переводя дыхание.
        - Чтобы они погнались за мной. А теперь живо на борт. Вит, вит!
        И Кашмир подтолкнул меня к трапу.
        Отец помогал Би с рангоутом, но, услышав неподалеку от пристани крики, на секунду замер и окинул взглядом окрестности, пытаясь понять, что происходит. Затем он возобновил свои действия и скомандовал Ротгуту отдать швартовы. Англичанин был уже совсем рядом. Местные жители бросились врассыпную, но Кашмир оставался на месте, пока я не забралась по трапу на борт. Тогда он попытался броситься наутек, но было уже поздно.
        Англичанин, бакенбарды которого дрожали от ярости, схватил Кашмира за воротник полотняной рубашки.
        - Ах ты, проклятый ублюдок, да тебя повесить мало!  - заорал он и, вытащив из-за пояса револьвер, ткнул его ствол в щеку Кашмира.  - Отдавай мои деньги или я пристрелю тебя на месте!
        Каш рванулся в сторону корабля, но мы, снявшись с якоря, уже отходили от пристани. Я изумленно посмотрела на отца. Тот окатил меня ледяным взглядом своих светло-голубых глаз и сказал:
        - Он в состоянии сам о себе позаботиться.
        Несмотря на жару, меня пробрал озноб. Если бы каладриус остался у Каша, как знать, не оставили ли бы на пристани меня? Поставив клетку с птицей на палубу, я ухватилась за леер, оценивая на глаз расстояние между бортом судна и пирсом. В этот момент Каш резко толкнул руку англичанина с револьвером кверху. Тот нажал на спусковой крючок, и пуля улетела куда-то в небо. Англичанин крепче сжал в пальцах воротник рубашки Кашмира - но и только. Резким движением разорвав рубаху на груди, Каш, повернувшись на одной ноге, ловко выскользнул из рукавов и освободился. Его противник так и остался стоять на месте с изумленным выражением лица.
        Я стала шарить вокруг в поисках свободного конца, чтобы бросить его на пристань. Однако, когда я выпрямилась и снова выглянула из-за фальшборта, Кашмира нигде не было видно. Англичанин, стоя у края пирса, яростно что-то кричал, потрясая револьвером. Взгляд его был устремлен на корму корабля. Посмотрев туда же, я увидела Каша, перелезающего через борт.
        - Остановить корабль! Остановить немедленно!  - орал англичанин, обращаясь к моему отцу.  - Ваш кули вор!
        Кашмир приложил руку к груди жестом оскорбленной невинности. Я невольно улыбнулась - мне было известно, насколько он ловок и находчив. При необходимости Кашмир был способен заставить человека смеяться, чтобы украсть нужную ему вещь изо рта намеченной жертвы.
        Затем Кашмир резко пригнулся. Англичанин выстрелил вторично, и пуля угодила в нашу сделанную из дуба бизань-мачту. Я замерла от неожиданности, а затем бросилась ничком на палубу рядом с клеткой. От моего дыхания зашевелились перья на грудке каладриуса.
        «Искушение»  - быстроходное судно, и к тому времени, когда англичанин успел прицелиться еще раз, мы были уже слишком далеко. Я вскочила. В ушах у меня звенело, волосы растрепались. Кашмир держался как ни в чем не бывало. Его бронзовая кожа сияла в лучах солнца, лицо светилось ликованием. Глаза наши встретились, и я торопливо отвернулась.
        - Вы покраснели,  - весело заметил он.
        - Это от жары,  - пробормотала я.
        - Ну и суета!  - воскликнул мой отец и, передав штурвал Би, спустился на главную палубу. Взяв в руки клетку, он заглянул внутрь.
        - Боже, какая прелесть! Спасибо, малышка.
        - Спасибо?  - Я одернула на себе одежду.  - Ты должен благодарить не меня.
        - Спасибо, Кашмир!  - сказал отец и в знак одобрения поднял вверх большой палец. Затем продолжил рассматривать каладриуса, радостно бормоча что-то себе под нос.
        - Из-за этой птицы ты подверг его жизнь опасности,  - с возмущением произнесла я.
        - Большое спасибо, Кашмир.
        - Его чуть не застрелили!
        - Однако же он жив.  - Отец небрежно пожал плечами.
        - Но его могли убить!
        Улыбка отца погасла, словно задутое порывом ветра пламя свечи. С бесстрастным лицом он засучил рукава своей просторной хлопчатобумажной рубахи, обнажив тянувшиеся вверх по предплечьям синие разводы. Если не знать о них заранее, маршруты, изображенные на его теле, трудно было разглядеть среди покрывавших кожу татуировок. Вскоре отец опять просиял:
        - Здорово, что теперь у нас есть каладриус. Он исцеляет от всех болезней! Ну же, дадим ветру наполнить наши паруса! Куда мы теперь пойдем, Никси?
        Я хотела сказать ему какую-нибудь грубость, но в последний момент прикусила язык. Все было как обычно - отец не любил подолгу терзаться угрызениями совести. Он оставлял эту привилегию мне.
        - Нам нужно в Нью-Йорк, в 1981 год. Я достала карту и проложила курс сегодня утром. Карта на столе. Может, хотя бы взглянешь?
        - Но… все карты двадцатого века, которые мне доводилось видеть, были изготовлены типографским способом,  - сказал отец, не отвечая на мой вопрос.
        - Эта сделана вручную одним очень увлеченным человеком,  - пояснила я.  - Когда мы были там, куда отправляемся, я сама ее купила.
        На отца мои слова, похоже, не произвели большого впечатления.
        - Вот и хорошо, просто отлично. А ты уверена, что она приведет нас, куда надо?
        - Это уж ваша забота, капитан,  - ответила я.  - По крайней мере, до тех пор, пока не научите меня Навигации.
        Отец бросил на меня долгий и пристальный взгляд, после чего повернулся на каблуках и отправился в свою каюту. Я вдруг почувствовала, что все члены экипажа смотрят на меня. Однако, когда я обернулась, Би тут же сделала вид, будто ее заинтересовала впадающая в океан река, а Ротгут принялся внимательно изучать свои ногти. Взгляд не отвел только Кашмир.
        - А ты тоже хорош!
        - Я?! Что я сделал не так, амира?
        - Я уже почти уговорила продавца птиц согласиться на мою цену.
        На губах Кашмира появилась улыбка:
        - Даже если и так, вы ведь сами сказали: англичане забрали все золото. Я всего лишь взял у них немного обратно.
        - Но все же воровать нехорошо, Кашмир.
        - И что же я должен был сделать?
        - Может, оставить птицу продавцу?
        Кашмир посмотрел на меня немного искоса, и в его глазах промелькнула искорка:
        - Да ладно вам, амира. Когда я передал вам клетку с каладриусом, вы были в восторге.
        - Это потому, что каладриусы - большая редкость, не говоря уж об их способностях исцелять недуги. Но я не думаю, что мы в самом деле ими воспользуемся.
        - А вот капитан считает, что мы это сделаем. Вы ведь знаете, что он за человек.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Что с ним очень трудно спорить,  - объяснил Кашмир и поджал губы.
        - Что правда, то правда,  - сказала я и, скрестив руки на груди, бросила взгляд на воды реки Хугли, которые своим цветом напоминали желчь.  - Груз в порядке?
        - Ты имеешь в виду тигров?  - уточнил Кашмир несколько игривым тоном.
        - Да, тигров, что же еще?
        Огромных полосатых кошек доставили на корабль в расшатанных бамбуковых клетках. Каш и Би, демонстрируя чудеса храбрости, сумели должным образом закрепить их в трюме. Это произвело на меня впечатление, хотя внешне я этого никак не показала. Кашмир же любил, когда люди открыто выражали свое восхищение в его адрес.
        - В последний раз, когда я их видел, они спали, словно два котенка,  - произнес он, достал из кармана золотые часы и посмотрел на циферблат. Затем наклонил корпус хронометра, и из него на палубу пролилась струйка воды.
        - Ничего,  - сказал он.  - Будут в полном порядке к тому времени, когда мы окажемся в Нью-Йорке.
        - Где ты их взял?
        - Часы?  - Кашмир взглянул на меня исподлобья. Если бы я не знала его как облупленного, то решила бы, что он смущен.  - Этому типу не следовало называть меня ублюдком.
        Я в раздражении стиснула зубы:
        - Капитан тебе этого не приказывал!
        - Нет, конечно. Это я по своей инициативе.
        - Знаешь, если бы у меня не было никаких моральных принципов, как у тебя, я бы легко решила все свои проблемы.
        Кашмир небрежно пожал плечами и сунул часы обратно в карман.
        - Если бы у меня были ваши проблемы, я мог бы позволить себе иметь принципы,  - парировал он.  - А сейчас я намерен раздобыть себе другую рубашку. У вас есть десять секунд, чтобы остановить меня. Молчите? То-то.
        Кашмир спустился вниз, оставив меня на палубе в носовой части судна. Идя под парусами, мы миновали развалины форта Уильям - того самого, в подземной тюрьме которого, согласно данным Ост-Индской компании, из-за жестокости индийцев погибло около сотни заключенных-англичан. В нижнем течении разлившейся реки люди удили рыбу, а ребятишки купались голышом на мелководье. Чтобы было не так жарко, я собрала волосы в пучок на макушке и тут же почувствовала на шее обжигающее дыхание горячего ветра.
        Говоря о капитане, Кашмир был прав. Когда тот хотел чего-нибудь добиться, он не останавливался, пока не достигал поставленной цели - чего бы это ни стоило. И никогда не думал, что, стремясь к ней, мог подвергнуть других людей опасности или причинить кому-то боль.
        Больше всего на свете он хотел вернуться в Гонолулу 1868 года. Именно поэтому ему теперь нужна была карта, выставляемая на торги аукционным домом «Кристис», а также деньги на ее приобретение.
        Капитан никогда не играл на бирже и не делал ставок в спортивных тотализаторах. У него никогда не было счета в банке. Слэйт гораздо больше времени проводил, думая о прошлом, чем о будущем. Всякий раз, когда он возвращался мыслями в реальную действительность, это было связано с необходимостью раздобыть денег.
        Я проложила маршрут, взяв карты из его сундука. Необходимость выручить наличность от продажи тигров несколько усложнила мою задачу, но, с другой стороны, мне хотелось увидеть как можно больше мест и получить как можно больше впечатлений. В конце концов, кто знает - если Слэйт прав по поводу старой карты Гавайских островов, которая ему так нужна, нельзя исключать, что вскоре я буду лишена возможности путешествовать.
        Впрочем, раньше времени беспокоиться по этому поводу было бессмысленно. Во всяком случае, ни одна из его карт Гонолулу до сих пор не сработала. И мне имело смысл сосредоточиться на решении ближайших задач.
        Первое, что я планировала сделать,  - это обменять наш живой груз на американскую валюту. Я надеялась, что мне удастся это сделать по прибытии на место нашей следующей стоянки. Главарь действующей в тех местах китайской банды имел слабость к большим кошкам и всегда готов был за них хорошо платить. Судя по содержанию газетных вырезок, которые мне довелось прочитать, с их помощью он избавлялся от конкурентов.
        После этого Слэйт мог легко доставить нас на аукцион «Кристис», в 2016 год. Капитан родился за 51 год до него в Нью-Йорке. Дом, где прошло его детство, всегда ожидал его рядом с краем карты, по которой был проложен очередной маршрут. Главаря китайской преступной группировки, о котором я упомянула, убили в перестрелке задолго до 2016 года. Однако, имея карту, изготовленную в 1981 году, капитану не составляло труда провести «Искушение» через два столетия из Бенгальского залива к побережью Атлантического океана, туда, где находился Лонг-Айленд. В конце концов, хотя ему трудно было назвать Нью-Йорк своим домом, город он знал хорошо.
        Именно поэтому я очень удивилась, когда карта 1981 года вдруг нас подвела.
        Мы плыли, направляясь к краю карты Калькутты. Небо было так густо усеяно звездами, что казалось, будто на него откуда-то сверху насыпали сахар. Я знала, что после промышленной революции ночи уже никогда не будут такими красивыми.
        Звезды стали блекнуть по мере того, как мы скользнули на поля карты, приближаясь к почти незаметной границе, где Индия 1774 года исчезала и возникало нечто совсем иное. Вокруг нас заклубился туман, словно судно окружили души погибших моряков. Не доносилось ни звука, если не считать плеска волн, разрезаемых корпусом корабля. Все дышало спокойствием, но моря у краев карт были непредсказуемыми. Ветры и течения часто меняли направление, и преодоление границы с каждым разом становилось все труднее. Порой - правда, очень редко - в тумане возникали призраки кораблей, чьи капитаны сумели найти вход в соседний мир, но так и не смогли выбраться из него.
        Мне вдруг стало зябко, и я потерла ладонями свои обнаженные плечи.
        - С вами все в порядке, амира?
        Я скорчила гримасу, кивнула в сторону туманной дымки за бортом и сказала:
        - Пограничные пространства напоминают мне чистилище. Здесь заканчивается один мир и начинается другой.
        Кашмир недоверчиво приподнял брови:
        - Разве в чистилище не должно быть несколько жарче?
        - По мнению святого Августина - да. Но то, что я вижу, больше похоже на луга Асфоделя у Гомера - правда, здесь явно меньше кровожадных призраков.
        - Ну да, само собой,  - рассмеялся Кашмир.  - Похоже, мне надо побольше читать.
        - Уверена, тебе известно, где находятся мои книги. Так что, если захочешь украсть их, для тебя это не составит большого труда.
        Взглянув на Кашмира, я улыбнулась и снова посмотрела в сторону штурвала. Улыбка тотчас исчезла с моего лица. У рулевого колеса стоял Слэйт, направляя наш корабль к дальнему берегу, который мог видеть только он… но при этом на его лице было написано такое разочарование! Он то откидывал голову назад, то, наклонившись, пристально вглядывался вперед, но было ясно, что он не понимает, куда нам следует плыть.
        Внезапно ветер резко усилился, началась качка. Пелену тумана пронзила вспышка света, затем низко заворчал гром. Еще несколько секунд - и налетел шквал. Хлынул ливень, мгновенно намочив паруса. Сверху послышалась ругань Ротгута, который вел наблюдение с площадки впередсмотрящего - вместе с мачтой он описывал гигантские дуги, словно сидел на верхушке маятника метронома.
        Переход до Нью-Йорка должен был осуществиться без больших осложнений, тем более последняя его фаза. Но что-то, похоже, было не так.
        - В чем дело, капитан?
        - Не знаю!  - крикнул Слэйт и резко положил штурвал вправо, пытаясь изменить курс, однако волны продолжали нести нас вперед.
        На носу Би изо всех сил натягивала стасель-нирал, пытаясь убрать носовой парус. От ее движений рында, прикрепленная к ее поясу, издавала глухое звяканье.
        Корпус корабля жалобно застонал под ударом огромной волны. Следующий, еще более страшный вал захлестнул палубу. Кашмир схватил меня за руку и подтащил к мачте. Я ухватилась за нее, отворачивая лицо от ветра, и почувствовала под пальцами острые щепки и отверстие - это было место, куда угодила пуля британского офицера. Еще одна волна разбилась о нос корабля и прокатилась по палубе. Холод забортной воды обжег мне ноги.
        - Не торопитесь!  - крикнул Слэйт.  - Мне нужно больше времени.
        Кашмир начал действовать. Взбежав по трапу на квартердек, он стал готовиться к сбросу плавучего якоря. Я принялась помогать ему перевалить якорь через кормовое ограждение. Не успела вода наполнить парусиновый конус, как в борт «Искушения» ударила еще одна волна, встряхнув корпус так, что у меня застучали зубы. На этот раз Кашмир пошатнулся и едва не упал. Одной рукой я схватила его за запястье, а другой вцепилась в ограждение в ожидании следующего вала. Но нового удара так и не последовало. Волнение внезапно успокоилось, и мы плавно соскользнули с края карты.

        Глава 2

        СВЕЖИЙ БРИЗ РАЗОГНАЛ ВАТНУЮ ПЕЛЕНУ ТУМАНА. Черные воды сменили цвет на темно-синий. Я заморгала и прищурилась - в лицо мне ударили лучи поднимающегося из-за горизонта солнца. Нет, я ошиблась - солнце уже заходило. Вдали сверкающей ломаной линией отчетливо просматривались силуэты нью-йоркских небоскребов. Однако башен-близнецов Международного торгового центра я не увидела, а значит, мы попали не в восьмидесятые годы двадцатого века. Впрочем, чтобы понять это, на берег можно было и не смотреть. Капитан громко выругался, ударил кулаком по штурвалу и принялся мерить палубу шагами взад и вперед, словно разъяренный тигр клетку. Мы находились вблизи южной оконечности Манхэттена, был конец мая 2016 года.
        Интересующий нас аукцион должен состояться через три дня - независимо от того, будут ли у нас деньги, чтобы выиграть его, или нет. Впрочем, у меня таилась слабая надежда. Если окажется, что мы не попали на аукцион из-за какой-то ошибки капитана, а не по моей вине, я еще какое-то время буду находиться в безопасности.
        Море окончательно успокоилось, и корабль скользил по воде, словно лист по поверхности пруда. Я разжала пальцы, которыми стискивала ограждение и запястье Кашмира, а затем недоуменно развела руками.
        - Мне показалось, что карта была в полном порядке,  - негромко произнесла я.
        Капитан, услышав мои слова, взвился, будто ужаленный,  - ему почудились в моей фразе обвинительные интонации.
        - А может, ты чего-то не заметила?  - спросил он, злобно посмотрев на меня.
        Я спокойно встретила его взгляд:
        - Она была нарисована от руки. Очень подробная. С проставленной датой. И совершенно нам незнакомая.
        Говоря, я поочередно загибала пальцы. Какой бы подробной ни являлась карта, побывав в тех местах, которые были на ней изображены, мы не могли снова туда вернуться. Слэйт, однако, нередко забывал, где он находился и что делал. Но на сей раз речь шла о карте, которую я едва успела купить. По этой причине я была совершенно уверена, что отец еще ни разу ее не использовал.
        - И все-таки она привела нас не туда!
        - И что же случилось?  - спросила я.
        - Неплохая попытка, Никси,  - усмехнулся отец.
        Я сердито взмахнула рукой:
        - В таком случае думай об этом сам.
        - Ты уверена, что у тебя нет идей по поводу случившегося?  - спросил капитан и сделал шаг в мою сторону. Потом еще один.  - Я знаю, что ты здорово нервничала по поводу предстоящего путешествия в Гонолулу.
        Его сомнения больно уязвили меня. Я знала цену своим способностям, знаниям, своему умению проложить курс. Без них я была бы на судне просто балластом. Лицо мое покраснело от гнева. Краем глаза я заметила, что Би и Кашмир наблюдают за мной.
        - Не взваливай на меня свои ошибки, Слэйт!
        Капитан несколько секунд, стоя на месте, сверлил меня пристальным взглядом, а затем, стиснув зубы так, что на щеках вспухли желваки, вернулся к штурвалу. Взявшись за его рукоятки, от сжал их с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Однако, его гнев не мог перенести нас в нужное десятилетие.
        Ко мне подошла Би. Ее бровь, которую пересекал шрам, блестела - то ли от пота, то ли от осевших на коже капель морской воды.
        - Если с 1981 годом ничего не получается, может, ты знаешь какую-нибудь другую карту, которая приведет нас в подходящее место? Туда, где мы сумели бы продать тигров за наличные.
        Я прижала пальцы к вискам, пытаясь вспомнить все, что мне когда-либо доводилось читать. Это была нелегкая задача.
        - Пожалуй… пожалуй, их могли бы купить в Древнем Риме - для представлений в Колизее. Но даже если капитан согласится возвращаться в такое далекое прошлое, мы скорее всего потеряем все деньги на обратном пути.
        - Не говоря уже о том, что подобная сделка была бы бесчеловечной,  - заметил Слэйт, глядя на меня с осуждающим видом.
        - А сплавить тигров какому-то китайцу, главарю банды якудза из нью-йоркского Чайна-тауна - это, по-вашему, гуманно?  - с ухмылкой подал голос Кашмир.
        - Убивая тигра, человек совершает антигуманный поступок,  - пробормотал Слэйт.  - Впрочем, убийство человека тигром тоже антигуманно.
        - Банда, про которую говорит Кашмир, называется Белые Тигры,  - пояснила я.  - Кстати, якудза - японцы. А наш потенциальный покупатель - действительно китаец, но он из триад.
        - А какие деньги в Древнем Риме, амира?  - поинтересовался Кашмир.  - Что у них в обращении? Золотые монеты?
        - Большинство монет не из золота. Но они в любом случае представляют собой немалую ценность.
        - Нам придется искать нового покупателя,  - напомнил Слэйт.  - Тот парень, которому я сбывал монеты, умер два года назад.
        - Сколько времени могут занять поиски другого?  - спросила я.
        - У нас до аукциона всего три дня,  - сказал капитан.
        - Теперь уже два,  - поправил его Кашмир.
        - Ну так придумайте что-нибудь!  - воскликнула я.
        Внезапно раздался странный резкий звук. Капитан, выругавшись, бросил штурвал, сбежал по трапу с квартердека, нырнул в свою каюту и захлопнул дверь. Би, первый помощник капитана, сразу заняла его место. На мгновение мне мучительно захотелось оказаться на ее месте, за штурвалом.
        - Вы ведь ничего такого не делали?  - тихо спросил Кашмир.
        - Что ты имеешь в виду?
        - С картой.
        Я удивленно заморгала:
        - Нет! Если бы мне пришло в голову что-либо подобное, для этого был более подходящий случай - и карты тоже.
        - Ясно.  - Кашмир, чуть наклонив голову, внимательно посмотрел на меня.  - А все-таки, почему вы так нервничаете из-за Гонолулу?
        - Это трудно объяснить,  - произнесла я, отвернувшись и хмуро глядя на воду.
        Медь поручней холодила мои ладони. Кашмир, единственный на борту корабля, не был посвящен во все подробности моего появления на свет. Мне почему-то хотелось, чтобы он оставался в неведении. Да, конечно, он один из самых надежных людей, кого я знала, и ему можно доверять. Но сможет ли даже он понять мой страх? А что, если он, что еще хуже, начнет бояться за меня? Впрочем, я сознавала, что в сложившейся ситуации, если не объясню Кашмиру, в чем дело, скоро он обо всем узнает сам. Но как ему объяснить? Никогда и никому я не рассказывала эту историю.
        - Вижу корабль!
        Посмотрев в том направлении, куда указывал тощий палец впередсмотрящего Ротгута, я сначала различила в отдалении ходовые огни, а затем заметила белое судно с плавными обводами. Оно явно направлялось в нашу сторону.
        - Кто это?!  - крикнула я.
        - Береговая охрана!
        Глядя на судно, я несколько секунд пыталась убедить себя, что его целью являемся не мы, но тут снова раздался крайне неприятный, резкий гудок. Я бросилась к капитанской каюте и постучала в дверь. Прежде чем она открылась, я успела сосчитать до десяти. Показалось, будто при виде меня в глазах Слэйта мелькнуло удивление. В руках у него была шкатулка, которую он обычно держал у себя под кроватью. Не было нужды объяснять ему, что ее надо получше спрятать: если пограничники поднимутся на борт, объяснить наличие на судне опиума будет куда труднее, чем присутствие двух живых тигров.
        - Вы нужны у рации,  - сказала я.
        Пальцы Сэйта крепче сжались на шкатулке.
        - Эта штука может помочь работе карты,  - пробормотал он.
        - Быстрее, капитан!  - С этими словами я захлопнула дверь - пожалуй, несколько сильнее, чем следовало.
        Когда я снова появилась на палубе, Би делала разворот, а Кашмир поднимал дополнительный парус. Вспахивая волны, мы прибавляли ход, двигаясь в восточном направлении вдоль южного берега Лонг-Айленда. Я ухватилась за фал, помогая Кашмиру и одновременно наблюдая за судном береговой охраны, огни которого теперь были у нас за кормой. Расстояние между кораблями сокращалось.
        По словам Слэйта, нью-йоркская береговая охрана всегда доставляла много хлопот. Подкупить ее сотрудников было почти невозможно. Все это еще больше усугубилось после 2001 года. Нью-Йорк перестал быть тем диким и безалаберным городом, каким являлся в 80-е годы, во времена молодости моего отца. К тому же в береговой охране служило множество любителей старых, антикварных, если можно так выразиться, судов, и наш корабль просто не мог не вызвать у них желания пощупать все собственными руками и заглянуть в каждый уголок.
        «Искушение» было весьма изящной каравеллой с черным корпусом, окованным снизу до самой ватерлинии медью, чтобы подводную часть не попортили морские черви. Судно имело заостренный киль, похожий на плавник морского чудовища, и было от носа до кормы покрыто вырезанными на нем рунами. Носовую часть судна под бушпритом украшала резная деревянная скульптура русалки с длинными распущенными волосами и обнаженной грудью - согласно поверьям, ее выставленные напоказ прелести должны были успокаивать море в шторм.
        Даже если сотрудники береговой охраны не стали бы обыскивать наше судно, то наверняка не отказали бы себе в удовольствии постоять на его палубе и подержаться за штурвал, рассказывая Слэйту о том, как в детстве играли в пиратов. Оказавшись на борту, они наверняка услышали бы рев тигров, спрятанных в трюме. Стиснув зубы, я продолжала ждать капитана, прислушиваясь к тому, как где-то внизу огромные полосатые кошки ворочаются и порыкивают в своих хлипких бамбуковых клетках.
        Я уже собиралась снова постучать в дверь капитанской каюты, когда Слэйт вышел наконец на палубу, держа в руках рацию, которая издавала свист и шипение. Он долго смотрел, моргая, на корабль береговой охраны, освещенный слабеющими лучами заходящего солнца. Сердце у меня сжалось: расширенные зрачки отца закрывали почти всю радужную оболочку.
        - Капитан!  - окликнула его я.
        Мой голос заставил его очнуться и начать действовать. Подняв к губам рацию, он произнес в микрофон:
        - Береговая охрана Нью-Йорка, береговая охрана Нью-Йорка, на связи корабль «Искушение», корабль «Искушение», прием.
        Мы напряженно ждали ответа, однако из динамика рации по-прежнему доносились только треск и какое-то шуршание. Би, сунув в рот палец, принялась грызть ноготь.
        - Он нашел другую карту?  - спросила она чуть погодя.
        Я отрицательно покачала головой и сказала:
        - Все равно сейчас неподходящий момент для того, чтобы приступать к Навигации. Он просто не может начать ее сейчас, когда на нас смотрят.
        - Не может или не хочет?  - уточнила Би.
        - Ему не следует этого делать. Об этом тут же будет доложено всем и вся. А кто-нибудь еще и заснимет все, а потом выложит в Интернет…
        - Да уж, есть вещи которые лучше не демонстрировать,  - подхватила Би.  - Да только, если мы окажемся в тюрьме, все наши фокусы могут всплыть наружу сами собой. Там человек постоянно на виду, и скрыть что-либо очень трудно.
        - Береговая охрана Нью-Йорка, береговая охрана Нью-Йорка!  - снова произнес в переговорное устройство Слэйт.  - Вызывает корабль «Искушение», прием.
        Ходовые огни, находившиеся у нас за кормой, приближались. Под ногами у меня раздался тигриный рев, от которого, кажется, завибрировала вся палуба.
        - А что мы будем делать, если они так и не выйдут на связь?  - спросила я.
        - Вышвырнем их за борт,  - ответил Кашмир и состроил недовольную гримасу.
        - Наркотики?
        - Тигров.
        - Береговая охрана Нью-Йорка!  - снова попытался вызвать по рации наших преследователей Слэйт.  - С вами говорит капитан корабля «Искушение», прием.
        И опять - никакого ответа. Корабль береговой охраны был уже совсем близко.
        - Капитан…  - позвала было я, но тут Слэйт выругался, уронил рацию на палубу и шагнул к штурвалу.
        - Принеси мне карту, Никси!  - велел он.
        - Какую?
        - Любую!
        - Но…
        - Быстрее!
        Внезапно лежавшая на палубе рация ожила. Мы все замерли.
        - «Искушение», это береговая охрана Нью-Йорка. Переключитесь на канал шестьдесят шесть. Прием.
        Слэйт выполнил распоряжение, но из динамика по-прежнему доносилось лишь едва слышное шипение. Прошло еще несколько секунд.
        - «Искушение», это береговая охрана Нью-Йорка,  - послышался, наконец, голос с явным бруклинским акцентом.  - Слэйт? Прием.
        - Да,  - с облегчением выдохнул капитан.  - Да, это Слэйт. Это ты, Брюс? Прием.
        - Да, это Брюс. К нам поступил звонок. Вблизи береговой линии обнаружили нечто подозрительное.  - Брюс рассмеялся, отчего в динамике переговорного устройства раздались громкий треск и щелчки.  - А это, оказывается, ты.
        - Пиратские корабли всегда пугают мирных яхтсменов, Брюс,  - отозвался Слэйт.  - Но я не думал, что из-за моей посудины может забеспокоиться доблестная береговая охрана.
        - Забеспокоиться? Ничего подобного. Ребята просто хотят побывать у тебя на борту. За вами идет «Орел», а у них в составе экипажа - курсант морского училища, мой племянник. Ему никогда не доводилось бывать на парусных судах. Покажешь ему, что и как?
        - Вот оно что,  - с облегчением выдохнул Слэйт и бросил взгляд на приближавшийся корабль.  - Вообще-то я бы с удовольствием, Брюс, но…  - Капитан посмотрел на меня.  - Понимаешь, мы немного заняты. У моей дочери день рождения, и мы готовимся к вечеринке. Дел у всех по горло. Прием.
        Мои брови поползли вверх от удивления:
        - День рождения? У меня?
        - Да неужели, приятель? День рождения у твоей дочки?  - снова раздался голос из динамика.  - И сколько же ей исполнилось? Четырнадцать? Прием.
        Я в гневе затрясла головой, но Слэйт не обратил на меня внимания.
        - М-м, ну да,  - подтвердил он.
        - Опасный возраст, капитан,  - тихо пробормотал себе под нос Кашмир.
        - Что ж, в таком случае, не будем мешать вам праздновать,  - произнес Брюс.  - Передай дочери мои поздравления. А я скажу своему племяннику, что ему придется немного подождать - побывает на паруснике в другой раз. Может, оно и к лучшему. А то он у меня уж больно симпатичный парнишка. Добро пожаловать домой. Прием.
        - Спасибо. Брюс. Конец связи.
        - Спасибо, Брюс,  - едва слышно произнесла я.
        Слэйт выключил рацию. Через несколько секунд корабль береговой охраны сбавил ход и изменил курс. Откинув с лица волосы, я стала смотреть, как огни «Орла» удаляются и тонут в наступающих сумерках. Капитан, разжав пальцы, уронил рацию на палубу и закрыл ладонями нижнюю часть лица.
        - Наконец-то нам хоть немного повезло, амира,  - усмехнулся Кашмир.
        - Ну, разве что самую малость,  - кивнула я.
        - Вы правы. Пожалуй, было бы лучше, если бы этот красавчик, племянник Брюса, побывал у нас на борту.
        - С какой стати? Ты что же, надеялся, что на «Орле» окажется еще и симпатичная племянница этого самого Брюса?
        Кашмир подмигнул, но даже наша шутливая перепалка не подняла мне настроения. Мы подходили к портам Хэмптонского рейда, однако при этом ни на йоту не приближались к цели нашего путешествия. Из-за тигров мы не могли войти ни в одну гавань. Брюс, которого Слэйт при каждом удобном случае задабривал дорогими спиртными напитками, отозвал корабль береговой охраны. Но как только мы пришвартовались бы у какой-нибудь пристани, сотрудники портовых служб наверняка услышали бы тигриный рев.
        - Никси!  - раздался у меня за спиной голос капитана.
        Я обернулась. Слэйт снова занял место за штурвалом, но по-прежнему был очень напряженным.
        - Что?  - спросила я, хотя прекрасно знала, что именно он собирался сказать.
        - Мне нужна твоя помощь.  - В голосе Слэйта послышались умоляющие нотки.  - Я не могу пропустить этот аукцион. Мне действительно необходима карта, которую выставят на торги. Пожалуйста.
        Я изо всех сил старалась, чтобы мое лицо ничего не выражало, но в душе у меня, будто прилив, поднималось чувство вины. Выбрав не ту карту, я проложила неверный курс. Я с самого начала совершала ошибку за ошибкой.
        - Еще раз все проверю. Вероятно, я что-то упустила.
        - Вряд ли,  - заметил Кашмир, вынимая из кармана часы.
        - Я рада, что ты так мне доверяешь. Погоди-ка!
        С этими словами я резко выбросила вперед руку и попыталась выхватить у Кашмира карманный хронометр. Однако, сомкнув пальцы, я поймала пустоту - Каш был гораздо быстрее меня.
        - Дай мне посмотреть на них.
        Кашмир без возражений выполнил мою просьбу. Диаметр часов составлял три дюйма. На золотой крышке было вытиснено выпуклое изображение Адама и Евы в раю. Хронометр был гораздо тяжелее, чем казался на вид. На задней стороне корпуса я обнаружила фирменный знак и даже серийный номер. Состояние часов было практически идеальным, хотя они и побывали в воде. Я сжала губы, устыдившись своего лицемерия. Еще совсем недавно я отругала Кашмира за кражу часов, а теперь… теперь думала о том, что они ст?ят вдвое больше, чем можно выручить за тигров.
        Кашмир наклонил голову - он угадал мои мысли.
        - Все, что принадлежит мне, ваше, амира,  - сказал он.
        Я шагнула к нему и в знак благодарности прижалась лицом к его плечу. Затем, отстранившись, позвала:
        - Капитан!
        - Что?  - откликнулся Слэйт.
        Я бросила ему хронометр. Капитан поймал его на лету и поднял повыше, чтобы рассмотреть.
        - Кстати, мне шестнадцать,  - произнесла я.
        - Верно,  - согласился Слэйт отсутствующим тоном, продолжая разглядывать часы. Внезапно глаза его расширились.  - Ну надо же!
        Крепко зажав в пальцах золотой хронометр, он поцеловал его. А затем начал хохотать, да так, что ноги у него слегка подогнулись, и он всем телом навалился на штурвал.
        - Легко пришли, легко ушли. Так всегда и бывает,  - заметил Кашмир. Снизу снова донесся возмущенный тигриный рык. Мой приятель закатил глаза и добавил:  - Ну, по крайней мере, в большинстве случаев.
        - Почему тигры такие беспокойные?  - спросила я и кивнула в сторону капитана, который продолжал с восхищением разглядывать золотой корпус часов.  - Я точно знаю, что опиум у нас не закончился.
        - Верно, амира, но вот мяса больше нет. Я скормил зверям все до последнего кусочка.
        Ротгут, вытянув шею, свесился со своего насеста на фор-салинге, и ветер стал трепать его жидкую бородку.
        - Ты скормил им все, что было в камбузе?  - поинтересовался он.
        - Ага. И то вяленое мясо, что ты держал у себя под матрацем, тоже.
        - Ах ты, ворюга!  - возмутился Ротгут.
        - Обжора!  - с улыбкой парировал Кашмир.
        Ротгут принялся изрыгать ругательства по-китайски, Кашмир ответил ему тем же на фарси. Би прервала их перебранку, зазвонив в рынду, подвешенную к ее поясу.
        - Успокойтесь,  - негромко сказала она, и ее карие глаза заискрились.  - Вы оба правы.
        - Итак,  - обратился ко мне Кашмир,  - где мы можем оставить тигров?
        - Оставить?  - снова возмутился Ротгут.  - Это еще с какой стати?
        - А что ты предлагаешь с ними делать?  - спросила я, склонив голову набок.
        - Каш ведь сказал, что у нас вышло все мясо.
        Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться шутке Ротгута - если только это была шутка.
        - Ради всего святого, мы не станем их есть,  - произнес Слэйт и указал на темневшую впереди береговую линию.  - Мы высадим их на сушу.
        - Что? Просто высадим? Где?
        - Отличный вопрос!  - улыбнулся мне капитан.
        - Ладно, сейчас.  - Я посмотрела вверх, стараясь сосредоточиться, но из-за близости огромного города звезд на небе почти не было видно.  - Подождите минутку.
        Я побежала в свою каюту. Мой сотовый телефон все еще лежал в кармане джинсов, которые были на мне во время нашего последнего по времени визита в Нью-Йорк. Тогда я заранее заплатила двадцать долларов за Интернет, чтобы иметь возможность при необходимости воспользоваться поисковой системой «Гугл». Возвращаясь на палубу, я включила устройство.
        - Эй, Ротгут!
        - Чего?
        - Ты можешь быстро найти в Интернете кое-какую информацию? А ты, Каш, погаси ходовые огни - нужно, чтобы на палубе стало потемнее.
        - И чем же это вы с Ротгутом собираетесь заниматься?  - поинтересовался Кашмир, идя на нос.
        - Лично я хочу найти список спонсоров организации «Друзья зоопарка в Бронксе».

        Глава 3

        ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ МЫ ОСТАВИЛИ ТИГРОВ НА БЕРЕГУ ХЭМПТОНСКОЙ ГАВАНИ, в частном доке, рядом с огромным домом какого-то филантропа, обожающего дикую природу во всех ее проявлениях. Ротгут умудрился выловить несколько крупных рыбин и неохотно отдал их Кашмиру, который нашпиговал их опиумом в достаточной степени, чтобы тигры на какое-то время успокоились. Затем мы помчались прочь на всех парусах. Примерно через час, когда мы проходили Файр-Айленд, над нами пролетели вертолеты, но, к счастью, мы не привлекли внимания пилотов.
        Следующее утро выдалось ясным и солнечным. Мы вошли в нью-йоркскую гавань за день до аукциона. Слэйт смотрел на приближающийся берег с таким видом, будто никогда в жизни не испытывал разочарований и понятия не имел, что это такое. Он поминутно улыбался мне, словно приглашая разделить свою радость. Что ж, это лучше, чем его приступы черной меланхолии, во время которых он пытался взвалить на меня ответственность за свои промахи.
        Мое настроение тоже улучшилось. Частично это было связано с погодой и с временем года. Сообщив Брюсу о моем дне рождения, Слэйт солгал лишь частично. Мне действительно было шестнадцать лет или около того, хотя точно мой возраст не был известен никому - ни Би, ни Ротгуту, которые появились на борту «Искушения» раньше меня. Разумеется, не знал его и Кашмир, оказавшийся на корабле всего пару лет назад. По идее, капитан должен был знать, сколько мне лет - он вполне мог бы произвести кое-какие подсчеты, если бы его интересовало что-нибудь, кроме собственных переживаний. Однако и для него мой возраст оставался тайной за семью печатями. Что ж, в конце концов, он находился в море, когда я появилась на свет. А когда вернулся, причем в то место, которое сильно отличалось от того, которое он когда-то покинул, моя мать уже умерла.
        Первые месяцы своей жизни я провела в притоне для курильщиков опиума, где мои родители в свое время познакомились. Присматривала за мной владелица заведения, которую все называли тетушка Джосс. Какое-то время отец предавался скорби - в той единственной форме, которую считал для себя возможной. Затем в один прекрасный день заявился в курильню, завернул меня в лоскутное одеяло и унес. Он даже не потрудился ни о чем спросить у Джосс, поэтому точно установить мой день рождения было теперь уже невозможно. Команда обычно праздновала его в начале лета, в день моего похищения из курильни отцом - если только нам выпадало провести несколько дней в месте, где можно было говорить о начале лета. И хотя на сей раз ничто не свидетельствовало о предстоящем празднике, от одного лишь факта, что отец упомянул о моем дне рождения, настроение у меня поднялось. Нередко бывало так, что папаша просто забывал о нем.
        Но главной причиной моей радости являлось то, что капитан пригласил меня к штурвалу, когда корабль входил в гавань Нью-Йорка между Лонг-Айлендом и Стейтен-Айлендом. Правда, он стоял рядом со мной, а вход в устье Гудзона был обозначен буйками. Но, держа руки на штурвале и уверенно направляя корабль к берегу, я почувствовала, как сердце мое забилось чаще. На какой-то момент мне даже показалось, будто я - капитан своей судьбы.
        Город навалился на нас с правого борта - незнакомый, непонятный, полный странных людей. Нигде в современной Америке вы не найдете места, где на относительно небольшом пространстве помещалось бы столько всего. Люди из разных концов света жили здесь бок о бок, а порой чуть ли не друг у друга на голове.
        Пришвартовавшись, наш корабль присоединился к другим образчикам истории всемирного флота, которые выстроились у причальной стенки. Пока мы шли к пристани в Рэд-Хук, пассажиры стейтен-айлендского парома с любопытством смотрели в нашу сторону и показывали на «Искушение» пальцами, но интерес их был недолгим. В двадцать первом веке парусники встречаются редко, но жителям Нью-Йорка они явно не в диковинку.
        И все же Нью-Йорк, в который мы попали, не был тем городом, где прошла юность моего отца. Пожалуй, единственным напоминанием о нем был сам капитан. Высокий, покрытый татуировками и болезненно худой, он выглядел бы весьма органично, коротая ночь на скамейке на давно канувшей в Лету Томпкинс-сквер.
        Как только мы пришвартовались, Слэйт надел тщательно отглаженные брюки и прикрыл синие разводы татуировок дорогим пиджаком. Ему предстояла встреча с дилерами, занимавшимися антиквариатом. В своем новом облачении он вполне мог сойти за обычного нью-йоркца, к тому же вполне обеспеченного. Однако лихорадочный блеск в глазах свидетельствовал о том, что он испытывает нервное напряжение и дискомфорт. Они были вызваны не тем, что отец находился на суше и в совершенно незнакомом, чужом ему Нью-Йорке. Все дело заключалось в том, что, куда бы он ни отправился, он нигде не мог почувствовать себя дома.
        Мне было знакомо это ощущение. Я его унаследовала.
        Сунув в карман старинный золотой хронометр, Слэйт пошел на встречу, предварительно снабдив нас списком дел, которые нам надлежало выполнить перед отплытием. Он включал, помимо прочего, починку одной из балок рангоута, сломанной во время шторма, и заполнение эпоксидной смолой дырки, которую проделала в мачте выпущенная англичанином револьверная пуля. Мое обратное превращение из капитана в боцмана произошло очень быстро, но Кашмир почти не подтрунивал надо мной по этому поводу. Он усердно работал плечом к плечу со мной - пилил, строгал, шлифовал,  - и в конце концов балка была отремонтирована, а отверстие в мачте заделано. Работа на несколько часов отвлекла меня от мыслей о предстоящем аукционе.
        К вечеру капитан вернулся с тяжелым кейсом в руках и в приподнятом настроении. К этому времени мы с Кашем уже успели покрыть починенную балку первым слоем лака и собирались нанести второй.
        Слэйт со стуком поставил кейс на палубу и, радостно улыбаясь, воздел руки кверху и бросился к нам.
        - Что случилось?  - спросила я.
        - Дай пять,  - сказал Слэйт, продолжая держать поднятой правую ладонь.
        Кашмир рассмеялся. Я красноречиво посмотрела на свои пальцы, испятнанные смолой и лаком, после чего снова перевела взгляд на идеально чистую кисть капитана. Он подмигнул мне, и я, не удержавшись, расплылась в улыбке. Слэйт одной рукой хлопнул Кашмира по спине, а другую положил мне на плечо.
        - С часами все вышло просто великолепно!  - воскликнул он.
        - Я это вовсе не планировала,  - сказала я.
        - Знаешь, как говорят? Лучший экспромт - хорошо подготовленный экспромт, а тебе в таких делах, похоже, нет равных.  - Отец наклонился и поцеловал меня в макушку.
        - Папа!
        - Удача любит смелых - вот вам еще одна поговорка,  - продолжил отец, указывая на Кашмира. Затем снова воздел руки к небу и, откинув голову назад, устремил взгляд в небеса.  - Сами звезды благоприятствуют нам!
        - Звезды тут ни при чем,  - рассмеялась я.
        - Вот как? А что же тогда?
        - Юпитер.
        - Но ведь звезды на небе тоже есть. Просто сейчас их не видно. Если бы ты могла их видеть, то убедилась бы, что они выстроились особым образом.  - Взяв с палубы чемоданчик, отец направился к своей каюте.  - Судьба на нашей стороне. Так и должно быть. Гарантирую, завтра к вечеру мы снова будем в раю.
        Улыбка на моих губах исчезла.
        - Во сколько завтра аукцион, капитан?  - поинтересовалась я.
        Остановившись, отец немного помедлил, прежде чем ответить.
        - Рано,  - коротко бросил он и, шагнув через порог каюты, захлопнул за собой дверь.
        Я еще некоторое время смотрела ему вслед. Когда капитан не давал прямого ответа на мой вопрос, это всегда было плохим знаком. Однако мне хотелось завтра присутствовать на аукционе, чтобы увидеть карту и понять, что мне предстоит. Тот, кто предупрежден, вооружен - кажется, так сказал Сервантес.
        Кашмир, испытующе подняв брови, внимательно наблюдал за мной, но я сделал вид, будто не замечаю этого.
        - Я до сих пор не поблагодарила тебя за часы,  - сказала я и, обмакнув кисть в ведерко с черным лаком, стала водить ею по мачте.  - Мне с самого начала следовало придумать что-нибудь в этом роде вместо того, чтобы затевать авантюру с тиграми.
        - История с часами была забавной,  - промолвил Кашмир.
        - Для тебя - может быть.  - Я бросила на него сердитый взгляд.  - Но не для меня.
        - Нет-нет, амира,  - запротестовал Кашмир, склонив голову набок.  - Все в порядке. Мы привезли двух бенгальских тигров в двадцать первый век. Здесь это очень редкие и очень ценные животные.
        - Но не такие ценные, как золотой карманный хронометр.
        - Что ж, возможно, за них не удастся выручить столько, сколько за часы. Воры знают цену всему, но не знают подлинной ценности - кто это сказал?
        - Оскар Уайльд. Только не воры, а циники,  - поправила я.
        - Вот как? Что ж, это все объясняет.
        Я показала Кашмиру язык и посмотрела на едва заметные бороздки, оставленные на поверхности лака кистью.
        - Думаешь, мы успеем закончить сегодня?
        - Лак должен подсохнуть. Так что закончить можно и завтра. С утра пораньше,  - ответил Кашмир и бросил на меня короткий изучающий взгляд.

        Чтобы нанести последний слой лака на мачту, мы встали еще до рассвета. После того как мы закончили, Кашмир тщательно вытер руки тряпкой, пропитанной растворителем. Я проделала ту же процедуру более небрежно, поэтому под ногтями у меня остались черные полукружья. Кашмир, пользуясь случаем, поспал еще немного в моем гамаке. Я же осталась дожидаться отца на палубе, буквально вибрируя от нервного напряжения.
        Увидев меня, Слэйт замер:
        - Ты что, собираешься отправиться со мной?
        - Я могла бы помочь. Еще одна пара глаз лишней не будет - на случай, если это окажется не настоящая карта, а подделка или копия.
        Лицо отца потемнело:
        - Никакая это не подделка.
        Я попыталась рассмеяться, но из моей груди вырвались звуки, больше похожие на кашель.
        - Я видела другие твои карты, датированные 1868 годом, Слэйт. Некоторые были нарисованы чуть ли не простым карандашом.
        - На аукционах «Кристис» подделки не продают.
        - Пару лет назад они это сделали. Я говорю о картине под названием «Одалиска». Был большой скандал.
        Отец открыл рот, затем снова закрыл его и провел ладонью по аккуратно причесанным волосам.
        - Я уже опаздываю,  - заявил он, наконец.
        - Так поехали скорее.
        Я растолкала Кашмира, и мы втроем, погрузившись в толпу, отправились на метро из Бруклина в сторону Рокфеллеровского центра. Аукционный дом «Кристис» был большим зданием из белого известняка, стоявшим на южной стороне большой площади. Рядом с ним на флагштоках в теплом летнем воздухе развевались десятки разноцветных флагов.
        Мы с Кашмиром дошли с отцом до конца огромного вестибюля. При виде нас дежуривший у входа охранник отложил газету и потребовал, чтобы отец предъявил удостоверение личности. При этом он с явным неодобрением окинул взглядом Кашмира, который был одет в необычного покроя белую льняную рубашку, расстегнутую чуть ли не до талии. Не понравилась охраннику и я - с траурной каймой под ногтями и в потрепанной куртке с капюшоном. Удостоверение личности имелось только у Слэйта.
        Охранник, не спуская глаз с Кашмира, куда-то позвонил. Затем, повесив трубку, покачал головой с таким видом, что нетрудно было понять - он ничуть не жалеет, что ему приходится отказывать двум посетителям из трех. Слэйт широко развел руками, демонстрируя разочарование, и направился к лифтам, на ходу бросив:
        - Мне очень жаль, ребята. Я скоро вернусь.
        - Но, папа…
        Вернувшись, отец взял мои руки в свои.
        - Все будет в порядке, Никси, поверь мне:
        Затем он ободряюще улыбнулся мне и вскочил в подъехавший лифт, двери которого закрылись прежде, чем я успела что-либо ответить.
        Но даже успей я что-нибудь сказать, разве это что-то бы изменило? Ничто не могло заставить моего отца отступить от своих планов. Много раз я пыталась использовать все возможные аргументы - и все безрезультатно. В последний раз это было, когда в его руки попала очередная карта, датированная 1868 годом. Я посмотрела вслед поднимающейся вверх кабине лифта, и мне стало трудно дышать. Где-то там, несколькими этажами выше, находилась карта, которая для меня была подобна дамоклову мечу.
        Охранник снова с шелестом развернул газету. Перед моими глазами мелькнули фото и заголовок на первой полосе - «Осторожно, тигры!». Огромные полосатые кошки на фото показались мне знакомыми. Усыпленные, они лежали в кузове полицейского фургона. Кашмир, поймав мой взгляд, подмигнул мне. Затем с уверенным видом, которого мне никогда не удавалось добиться, он подошел к висевшему на стене огромному панно и стал внимательно его изучать.
        Я принялась грызть ноготь большого пальца и сразу почувствовала на губах вкус лака. Что же происходило там, наверху? Начался ли аукцион? Проявляли ли интерес к карте другие участники, и если да, то насколько большой? Вынув мобильный телефон, я нажала кнопку и взглянула на засветившийся экран. Прошло всего восемь минут. Чтобы хоть чем-нибудь занять себя, я начала чистить электронную почту от сообщений, нападавших в ящик за то время, пока мы были в Нью-Йорке в предыдущий раз, но это нисколько не помогло мне успокоиться. Тогда я сунула сотовый обратно в карман и стала наблюдать за охранником, который отложил газету и, нахмурившись, с неприязнью сверлил взглядом Кашмира. В любую эпоху Каш вызывал подозрение у тех, кому надлежало следить за порядком.
        Кашмир, продолжая рассматривать панно с расстояния всего в три дюйма, прошел вдоль него от начала до конца, а затем двинулся обратно. Наконец он отошел от стены на несколько шагов и громко прочитал надпись на табличке в правом нижнем углу:
        - «Настенное панно номер восемьсот девяносто шесть».  - Голос его разнесся эхом по всему вестибюлю. Кашмир насмешливо произнес:  - Надо же, какое интересное название. Впрочем, сюда больше подошел бы номер пятьсот тридцать два. А вы что скажете, амира? А цвет, цвет, вы только посмотрите… Какая вульгарность… И вообще такое впечатление, что краска даже не успела высохнуть…
        Охранник шумно вздохнул.
        После часа ожидания, в течение которого я проверяла время на экране мобильного телефона в среднем раз в семь минут, терпение мое иссякло. Подойдя к Кашмиру, я взяла его под руку и повела к массивным дверям из стекла и бронзы - туда, где находился выход из здания.
        - Мне нужен воздух,  - объяснила я.
        - Подождите минутку, амира!  - воскликнул Кашмир и, высвободив руку, рысцой подбежал к охраннику и наклонился над его столом.  - К сожалению, моя спутница вовсе не ценительница искусства,  - обратился он к изумленному секьюрити.
        Затем Кашмир снова приблизился ко мне и, приоткрыв двери, помог выйти на улицу.
        - Я и не знала, что ты сам такой знаток,  - заметила я, оказавшись на тротуаре.
        Кашмир со смехом нахлобучил мне на глаза капюшон моей куртки.
        - Во всяком случае, красть предметы искусства мне до сих пор не приходилось. Но всегда следует быть к этому готовым - мало ли какой может подвернуться случай. Я что, вас смутил?
        - Да. И ты прекрасно знаешь об этом.
        - Да ладно вам. Я просто дурачился. Кстати, в квартале отсюда я видел симпатичное кафе.
        - У меня нет американских долларов.
        - И что?
        - Нет, Кашмир. Всю прошедшую неделю за нами то и дело кто-нибудь гонялся. С меня хватит. Ты видел фото на первой полосе газеты?
        - Само собой.  - Он вытащил из-за пояса сложенный номер «Дейли ньюс» и раскрыл его на второй странице.  - Фото неплохое, но заголовки у них просто ужасные.
        - Это что, тот самый экземпляр, который…
        - Да.
        - Кашмир!
        - Газеты - как зонтики. Когда один человек оставляет где-нибудь свежий номер газеты, всегда найдется тот, кто его возьмет. К тому же этот тип, когда читал, шевелил губами, а это отвратительно. И потом, я знал, что вы захотите прочитать по крайней мере одну статью.
        Я схватила газету, опасаясь, что охранник увидит ее через стеклянную дверь и бросится следом за нами, и запихнула за пазуху. Затем снова достала и жадно впилась глазами в строчки. Оказалось, что тигров, живых и невредимых, передали ветеринарному врачу городского зоопарка.
        - Спасибо,  - улыбнулась я и, сложив газету, убрала ее в свою сумку.
        - Не за что, амира.
        Неожиданно я сообразила, что Кашмир украл газету вовсе не ради того, чтобы разозлить охранника, а чтобы развлечь меня. Развлечь и успокоить.
        - Спасибо,  - повторила я на этот раз с куда большим чувством.
        Кашмир небрежно пожал плечами:
        - Не за что. Кстати, на днях вы собирались мне что-то рассказать.  - Он осторожно откинул капюшон куртки с моей головы.  - Ну же, амира. Похоже, в Гонолулу находится нечто такое, что очень нужно капитану. Что же это?
        Закусив губу, я оглянулась на здание аукционного дома «Кристис», а затем посмотрела на тротуар у себя под ногами. Частички слюды в асфальте ярко искрились под лучами солнца.
        - Моя мать. Она умерла там, в Гонолулу, в 1868 году, в тот самый день, когда я появилась на свет.

        Глава 4

        Я НЕ МОГЛА ЗАСТАВИТЬ СЕБЯ ПОСМОТРЕТЬ В ЛИЦО КАШМИРУ, боясь увидеть в его глазах жалость. Поэтому прислонилась спиной к стене и, скрестив руки на груди, устремила взгляд на спешащую мимо толпу.
        - Слэйт попал на Гавайи с помощью старой карты Августа Митчелла 1866 года. Это была карта Сандвичевых островов. Отец до сих пор хранит ее в сундуке, который стоит у него под койкой.
        - Я не знал, что в ваших жилах течет и гавайская кровь.
        Я покачала головой:
        - Скорее китайская. На гавайских плантациях сахарного тростника работало множество мигрантов. Слэйт познакомился с моей матерью в опиумной курильне.
        - Вот как.
        - Ты все не так понял! Моя мать, Лин, не была курильщицей опиума. Она там просто работала. К трубкам с зельем она никогда даже не прикасалась. И именно мать отучила отца от курения опиума. Хотела бы я знать, как она это сделала.  - Я слабо улыбнулась.  - Попробую спросить ее об этом, если у меня появится возможность.
        - Так вот зачем ему понадобилась птица…
        - Птица действительно обладает способностью исцелять, но моя мать умерла от инфекции. Пенициллин помог бы ей не хуже магии.
        Брови Кашмира медленно поползли вверх.
        - Тогда почему он не достал для нее лекарство?  - спросил он.
        - Слэйт находился в море, когда она заболела. Он даже не знал о ее беременности.  - Я вздохнула, подумав, что надо уговорить Ротгута рассказать всю историю до конца. Слэйт отказывался это сделать.  - Ему нужны были деньги, чтобы они с матерью могли пожениться и зажить счастливо. У отца имелась карта Гонконга 1850 года и еще одна карта Гонолулу - 1869 года. Чтобы заработать денег, он в начале 1868 года отплыл в Китай, надеясь продать там партию опиума. Когда вернулся в 1869 году, я уже родилась, а моей матери… уже не было в живых.
        - Значит, он ищет карту 1868 года, чтобы спасти вашу маму.  - Кашмир охватил ладонью подбородок и устремил взгляд куда-то вдаль.  - Но действительно ли ему по силам изменять прошлое?
        - Мы делаем это всякий раз во время Навигации,  - напомнила я.  - Подумай о часах, которые ты украл. Или о тиграх.
        - Карманные часы - это все-таки не человек, амира,  - возразил Кашмир и пристально посмотрел на меня.  - Если у вашего отца получится то, что он задумал, то как это повлияет на ход истории за период с 1868 года по 2016-й?
        - Я не в курсе, Кашмир, в этом-то и проблема! Некоторые люди считают, что возникнут два разных варианта действительности или что это уже произошло, просто я об этом не знаю. Другие думают, что, если изменить прошлое, это просто-напросто…
        Не в силах продолжить, я молча широко развела руки, и мы с Кашмиром какое-то время смотрели на пустоту между ними.
        - Какие другие?  - поинтересовался после паузы Кашмир.  - Другие Навигаторы?
        - Нет, ученые. Я никогда не встречала других Навигаторов, кроме Слэйта, и он ничего не говорил мне об их существовании.
        Кашмир прислонился спиной к стене дома, и мы принялись смотреть на медленно ползущий поток желтых такси. Наконец он покачал головой:
        - Нет, он этого не сделает. Возможно, он мечтает снова увидеть ее, но не станет так рисковать.
        - Ты его не знаешь,  - возразила я, с трудом выдавив улыбку.  - Это не первая карта, с помощью которой отец пытается проделать подобное.
        Кашмир уставился на меня. Я еще никогда не видела на его лице такого изумления:
        - Когда это было?
        - Большей частью такое случалось, когда я была помладше.  - Я пожала плечами, стараясь скрыть подступающий страх, от которого мне вдруг стало трудно дышать.  - Большинство карт, которые ему удавалось раздобыть, ни на что не годились. Одна из них даже была сделана с помощью ксерокса. Последняя попытка случилась около трех лет назад. Примерно за полгода до того, как на борту появился ты. Это была карта издательства «Ашер и Адамс». Отец купил ее у какого-то коллекционера на Таити. Помню, он был страшно возбужден. Я пыталась спросить у него, что будет со мной, если карта сработает, но он твердил только, что я должна ему доверять. Я старалась, но…
        Как мне описать страхи и сомнения, терзавшие меня в то время? Я не могла это сделать. Воспоминания были обрывочными - наверное, нечто подобное испытывает человек, смытый с палубы волной во время сильного шторма и чудом спасшийся. У меня просто не находилось нужных слов.
        К счастью, в тот раз карта не сработала. После этого в душе Слэйта поселилось отчаяние. Несколько месяцев он пребывал в депрессии. В течение всего этого времени мы бесцельно скитались по Тихому океану, кишащему китами и большими белыми акулами. Отец ни с кем не общался. Я оставляла подносы с едой у двери капитанской каюты, но он, как правило, к ним даже не прикасался. Наконец, однажды он вышел на палубу - бледный, исхудавший, с темными кругами под глазами. В камбузе он поглотил много еды, затем подошел к борту, перегнулся через ограждение, и его вывернуло наизнанку. После этого Слэйт уснул на свернутом канате. На следующий день, проснувшись, он снова встал к штурвалу. С тех пор отец не сказал ни слова по поводу того, что с ним тогда произошло.
        Я была этому очень рада. Страшно смотреть, как сильный человек стоит на краю пропасти. В такой момент он может, падая вниз, утащить с собой любого, кто окажется рядом. Мне не хотелось, чтобы нечто подобное случилось со мной.
        За три года, которые прошли с тех пор, я убедила себя в том, что пригодных для Навигации карт, относящихся к интересующей отца эпохе, на свете больше не осталось, что я нахожусь в полной безопасности, а капитан наконец оставил прошлое там, где ему и положено находиться - позади. Но, как выяснилось, я ошибалась.
        - Но что?  - услышала я вопрос Кашмира и словно очнулась. Я стояла рядом с ним на нью-йоркской улице, закусив губу с такой силой, что во рту у меня появился металлический привкус крови.
        - Но отец понятия не имеет, что может случиться со мной. И мне кажется, ему на это наплевать.
        - Амира…
        В глазах и в голосе Кашмира я уловила такую смесь сочувствия и отвращения, что едва смогла это вынести. Поэтому при виде вышедшего из аукционного дома отца я почти обрадовалась. Он направился к нам. Кашмир, ухватив меня за локоть, прошипел мне на ухо:
        - Зачем вы ему помогаете?
        Отец на ходу размахивал кейсом и широко улыбался. Такое с ним случалось очень редко.
        - Как я могу отказать ему, Кашмир?  - пробормотала я.  - Ведь моя мать умерла из-за меня.
        Слэйт подошел к нам. На его щеках его горел румянец. В этот момент я словно увидела его глазами матери, полюбившей его с первого взгляда - что ж, пожалуй, ее можно понять. Слэйт был хорош - как бывают хороши, с точки зрения туристов, руины какого-нибудь древнего города.
        - У тебя счастливый вид,  - произнесла я.
        - Да, Никси, да, я действительно счастлив! Так оно и есть. Я никогда не бываю разочарован, попадая в Нью-Йорк. Люблю этот город!
        Слэйт развел руки в стороны, чем привлек к себе внимание некоторых прохожих. Кашмир напряженно смотрел на него.
        - Я тоже рада,  - сказала я и взглянула на чемоданчик.  - Ну что, она там?
        - О нет, нет, нет. Ее упакуют в специальный футляр и доставят прямо на корабль. Простите меня,  - обратился Слэйт к проходящей мимо женщине. Прежде чем она успела возразить, он взял ее двумя пальцами за запястье, поднял ее руку на уровень своих глаз и тут же отпустил. Бросив на Слэйта негодующий взгляд, прохожая поспешила дальше.
        - Благодарю вас!  - бросил он ей вслед.  - Итак, сейчас четыре часа.
        Поставив кейс на тротуар, Слэйт порывисто обнял нас с Кашмиром за плечи.
        - Я просто сгораю от нетерпения!  - воскликнул он.
        Я слегка подвинула кейс ногой.
        - Значит, в нем ничего нет? Ты потратил все, что у тебя было?
        - Никси,  - с ноткой разочарования в голосе отозвался отец и, подхватив кейс, поставил его на крышку стоящего рядом мусорного бака.  - Никси, Никси, Никси! Неужели ты думаешь, что я совсем не умею экономить?
        Щелкнув застежками, он откинул крышку кейса и продемонстрировал нам с Кашмиром толстые пачки двадцатидолларовых купюр.
        - Видите? Твоя мама, Никси, научила меня торговаться!
        Видимо, Слэйт в самом деле пребывал в состоянии эйфории, раз упомянул о матери. Глаза его горели лихорадочным огнем. Интересно, надолго ли его хватит?
        - Господи, отец,  - прошептала я, видя любопытные взгляды прохожих,  - хочешь, чтобы тебя ограбили?
        - Хочу!  - рассмеялся капитан и указал на Кашмира.  - Пусть это сделает он.
        Выхватив из кейса пачку банкнот, Слэйт движением пальцев превратил ее в веер.
        - Вот, смотрите. Видите? Это вам, вам.  - Он, не считая, стал пихать двадцатидолларовые бумажки нам в руки.  - А что останется, отдайте Би и Ротгуту.
        В руках у меня оказалось около пятисот долларов.
        - Значит, мы получили временное увольнение на берег?
        Слэйт, который в это время пытался снять с себя галстук, удивленно взглянул на меня:
        - Увольнение на берег? Зачем?
        - Чтобы потратить это,  - пояснила я и улыбнулась Кашмиру.  - В выходные в городе открывается выставка, посвященная Книге мертвых. А завтра вечером состоится семинар о дохристианских культурах, существовавших на территории Армении…
        - О Никси, пожалуйста, только не это.  - Капитан наконец стянул с себя галстук и швырнул его в кейс.  - Для этого у нас нет времени. Мы выходим в море завтра утром.
        - Ладно, могу я хотя бы заглянуть в книжный магазин?
        - Мы еще должны принять на борт припасы, которые нам доставят. Но если по дороге в порт ты зайдешь в какую-нибудь букинистическую лавку, я не стану возражать.
        Хрустя зажатыми в пальцах банкнотами, я сердито посмотрела на Слэйта. Меня всегда раздражало то, что я не могла располагать своим временем.
        - Ладно, забудь,  - сказала я и бросила бесполезные купюры к себе в сумку. Газета, которую дал мне Каш, имела для меня гораздо большую ценность, чем они.  - Пошли на корабль.
        Эйфорический блеск в глазах отца потускнел, но лишь на несколько секунд.
        - Хочешь быть в курсе всего происходящего? Вот что значит моя дочь!  - Слэйт, крепко обняв меня, приподнял от земли.
        - Папа!  - недовольно воскликнула я, но тоже обняла его как можно крепче.
        Опустив меня на тротуар, капитан несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, а затем метнулся к продавцу каштанов, стоявшему неподалеку со своей тележкой. Купив полдюжины бумажных пакетиков с лакомством, Слэйт опрокинул один себе в рот, а другие, энергично жуя, распихал по карманам.

        Аукционный дом «Кристис» прислал карту с курьером, который прибыл в порт на автомобиле. Когда вечером к пристани подкатил длинный «Линкольн», Слэйт, несколько часов в нетерпении бродивший по палубе, словно лев по клетке, уже успел успокоиться. Би подписала квитанцию о доставке и вместе с Кашмиром отнесла футляр с картой к капитанской каюте. Слэйт, стоя на палубе, наблюдал за происходящим - двигались только его глаза. Лишь после того, как Би и Кашмир поставили футляр на палубу рядом с дверью, он подошел к каюте, взял футляр, занес его внутрь и закрыл за собой дверь. Когда она захлопнулась, на моем лице против воли появилась болезненная гримаса. Би тихонько откашлялась и приблизилась ко мне. Наклонившись вперед, я оперлась локтями на ограждение, тянувшееся вдоль борта. Мы с Би вместе стали смотреть, как лучи заходящего солнца окрашивают в розовато-оранжевый цвет небоскребы Манхэттена.
        - Красивый вид,  - сказала Би, вернее, просипела - на ее горле был хорошо виден страшный шрам, петлей опоясывающий шею.
        - Да,  - кивнула я.
        Залитый светом город на берегу действительно прекрасен - как и погружающийся в темноту океан.
        - Мне бы хотелось провести здесь больше времени,  - призналась я.
        - Нам тоже,  - откликнулась Би.  - Айен нравятся огни города, а мне - бык.
        - Какой бык? Медный? На Уолл-стрит?
        - Да. Он напоминает мне быка из моей песни, хотя и пасется совсем на другой лужайке.  - Я засмеялась, а Би потрогала висевший на ее поясе колокольчик.  - Иногда я скучаю по своему стаду.
        - А Айен?
        Би улыбнулась, и шрамы на ее щеках зашевелились и изогнулись.
        - Ей очень не хватает танцев. Она говорит, сегодня в клубе «Красный крюк» где-то в Бруклине будет какая-то вечеринка с домашней музыкой. Что это за музыка такая - домашняя? Она пыталась мне объяснить, но я так и не поняла.
        Би покачала головой и подмигнула. Я, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Би была из племени наас, живущего в Северной и Восточной Африке. Племя считало коров и быков своими родственниками - и одновременно валютой. Когда-то Айен была женой Би. Ее убили много лет назад, еще до того, как Би появилась на борту нашего корабля. Согласно верованиям племени наас, Айен оставалась где-то рядом с Би. Иногда она позволяла себе небольшие шалости из тех, которые порой устраивают привидения. Например, могла заставить Би уронить что-нибудь на пол в кают-компании во время завтрака или споткнуться о лежавший на палубе свернутый канат. Или сообщить ей о готовящейся вечеринке.
        - Признайся, если бы мы не отправлялись в плавание завтра утром, ты бы сводила ее в этот самый «Красный крюк»?
        - Ну да. Хуже всего то, что она об этом прекрасно знает.
        - Понимаю. На корабле танцы случаются нечасто.
        Я посмотрела на дверь капитанской каюты:
        - Скажи, Би, ты бы хотела вернуться обратно?
        - Обратно? Куда?
        - В Судан. В те времена, когда Айен еще была жива.
        - Странная мысль. Мы ведь там уже были.  - Би погладила рубец у себя на шее.  - Твой отец сам не знает, что делает. Хочешь, я ее сожгу?
        - О чем ты?
        - О карте. Надо было сделать это в прошлый раз, да только я слишком поздно спохватилась.  - Би с досадой дернула головой, словно у нее над ухом прожужжала муха.  - Хотя, если честно, это была идея Айен. Но я бы с удовольствием проделала такую штуку.
        - Сжечь карту?  - Странно, что мне самой подобная мысль ни разу не пришла в голову. Сжечь карту было бы совсем не трудно. Однако я тут же больно прикусила себе губу от стыда. Однажды я уже лишила отца карты.  - Нет. Нет, спасибо, не надо. Я… Я уверена, что карта не сработает,  - солгала я.  - Ни одна из них не сработала.
        - Что ж, ладно, как скажешь. Просто мне показалось, что ты обеспокоена.
        Видимо, какое-то время Би ждала от меня ответа. Потом, поняв, что его не будет, положила руку мне на плечо и через секунду убрала ее.
        - Я собираюсь заняться сортировкой припасов,  - произнесла она.  - Пойдем, поможешь мне.
        Би всегда говорила, что лучшее лекарство от переживаний - тяжелая физическая работа. Я спустилась следом за ней в трюм, где все еще пахло тиграми, хотя на месте клеток стояла гора разнокалиберных картонных коробок. Растворимый кофе - мой отец жить не мог без этой дряни. Целый поддон туалетной бумаги. Лекарства и дезинфицирующие средства - аспирин, йод, антибиотики. Зубные щетки с бамбуковыми ручками, зубная паста со фтором, обеспечивающая отбеливающий эффект.
        Вскрывая коробки, мы принялись перегружать их содержимое в деревянные корабельные сундуки. Затем передвинули пустую тару к борту и отмыли и отскоблили в трюме пол так, что тиковые доски заблестели. Когда Би принялась полировать их пчелиным воском, на пол упала откуда-то коробка витаминов. Би тихонько выругалась, попеняв за это Айен. В трюме к тому моменту стоял легкий запах меда. Когда мы наконец полностью закончили сортировать груз, я почувствовала себя лучше. И ощутила сильный голод.
        - Наверное, скоро обед,  - сказала я, с трудом выпрямляясь и держась за поясницу. Через открытый люк в трюм проникал розовый свет заката.
        - Возможно, время обеда уже прошло,  - заметила Би.  - Летом здесь темнеет довольно поздно.
        - Что же ты молчала!  - возмутилась я и, не дожидаясь ответа, бросилась к трапу и стала торопливо подниматься по ступенькам на палубу. Би последовала за мной.
        Пока мы работали в трюме, Каш и Ротгут подготовили все необходимое для торжества. На палубе был накрыт стол, а на нем расставлены едва ли не все деликатесы, которые мог предложить Нью-Йорк: цыплята с рисом в остром соусе, свинина с клецками в пенопластовых формочках, картонная коробка с надписью «Пицца ди Фара», сандвичи с бастурмой толщиной с хороший словарь, сочный чизкейк, украшенный темно-красными глянцевыми ягодами клубники.
        Кашмир широко раскинул руки и с улыбкой произнес:
        - С днем рождения! Точнее, за тот день, когда вы были похищены.
        - Хорошо, что мы тебя украли,  - добавил Ротгут и приветственным жестом поднял зажатую в костлявом кулаке банку светлого бруклинского пива.
        Оглядевшись, я поняла, что на палубе нас только четверо, и обиженно вздернула подбородок. Кашмир похлопал ладонью по сиденью стула, стоявшего рядом с ним и повернутого спинкой к двери капитанской каюты. Мы принялись за праздничный обед, поглядывая на огни Манхэттена, отражавшиеся в воде. Отец, наверное, перебиравший в каюте карты, так к нам и не вышел.

        Глава 5

        ПОСЛЕ ПРАЗДНИЧНОГО ОБЕДА Я, ЧУВСТВУЯ НА СЕБЕ ВЗГЛЯД БИ, положила на чистую тарелку побольше еды и постучала в дверь капитанской каюты. Слэйт не отозвался, но, поскольку дверь была не заперта, я открыла ее и вошла.
        В каюте было душно и горел приглушенный свет - отец накрыл лампы кусками ткани. От выстроившихся вдоль стен каюты полок, на которых громоздились карты, исходил специфический запах старой бумаги. Слэйт жадно копил карты и хранил их, словно дракон свое сокровище. Каких только карт здесь не было: из бумаги и пергамента, из хлопковой ткани и шелка, из шкуры кенгуру и акульей кожи. Здесь можно было увидеть карты, оттиснутые на медных листах, нарисованные на погребальных урнах. В том числе имелась одна, нацарапанная на шляпке высушенного гриба. У отца была даже изготовленная в 1906 году карта Роберта Пири, с изображением Крокерланда - материка, в существовании которого человечество было уверено почти семь лет. Затем данную теорию признали ошибочной, и после 1914 года Крокерланд больше не появлялся ни на одной карте.
        Чувствуя, что мне не хватает свежего воздуха, я пересекла каюту, споткнувшись о стопку книг на полу, и открыла иллюминатор. В каюту ворвался свежий ветер. От его дуновения заколебались черные занавески, за которыми скрывалась койка. На ней я увидела спящего капитана. На его груди, словно бумажное одеяло, лежала карта. Я крепко стиснула кулаки, чтобы сдержать желание, подкравшись, завладеть ею.
        Справившись с собой, я шагнула к чертежному столу, на котором лежала карта 1981 года, придавленная сверху чашками с остатками кофе. Сняв с абажура лампы накрывавший его кусок ткани, я склонилась над столом, вглядываясь в очертания береговой линии. Картограф весьма подробно, во всех деталях изобразил окрестности Нью-Йорка, раскрасив районы прилегающей к городу местности в разные цвета. Я не увидела никаких внешних признаков того, что карта может не сработать.
        Вздохнув, я скатала ее в трубку и засунула в сундук, набитый картами, не оправдавшими надежд. Именно в этом сундуке лежали остальные карты Гавайских островов 1868 года. В любом случае у меня не было оснований беспокоиться по поводу того, что наше новое приобретение, купленное на аукционе, может чем-то отличаться от предыдущих. Ни малейших.
        Я нарочно захлопнула крышку сундука с громким стуком, но капитан даже не шелохнулся. Тогда я решила заняться уборкой. Поднимая книги, беспорядочно разбросанные по полу, я принялась расставлять их по полкам. Затем отправила в плетеную корзину грязную одежду. На одной из полок стояла клетка с каладриусом. Я наполнила плошку птицы водой.
        Рядом с койкой валялось на полу скомканное покрывало. Подняв его, я увидела под ним открытую шкатулку, в которой хранились самые ценные для Слэйта предметы: героин в виде куска темного смолистого вещества, старая трубка, иглы для шприца, флакон с таблетками. Еще в шкатулке была карта 1866 года - периода, предшествовавшего моему появлению на свет, после которого все пошло не так.
        Я отправила шкатулку под койку пинком - таким сильным, что она ударилась о стену.
        Почувствовав, что мои ладони стали влажными, я вытерла руки о запасной комплект постельного белья и комком бросила его на пол. Затем сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы в голове хоть немного прояснилось. К счастью, солнце давно уже зашло, и легкий ночной бриз, дувший с океана, наполнил каюту свежестью и прохладой. Слэйт, укрытый купленной на аукционе картой Гавайских островов, датированной 1868 годом, по-прежнему не шевелился, если не считать мерных движений грудной клетки. Не в силах больше бороться с собой, я осторожно зажала уголок карты между большим и указательным пальцами и потянула к себе. Слэйт тут же беспокойно задвигался и обеими руками прижал карту к груди, а потом открыл глаза и уставился на меня.
        - Я хочу положить ее на стол,  - объяснила я.
        Отец увидел тарелку, которую я принесла, и отпустил карту. Я взглянула на нее, и сердце у меня сжалось. Карта была совсем не такой, как остальные. Все линии были тщательно прорисованы от руки чернилами, которые успели сильно поблекнуть. Четкими цифрами и печатными буквами на ней были проставлены дата и подпись составителя - А. Сатфин. Я сразу поняла, что передо мной оригинал. Впрочем, это еще не гарантировало, что карта сработает. Внезапно я почувствовала, что отчего-то безумно рада тому, что мы не попали в Нью-Йорк 1981 года.
        - Хорошая карта, не правда ли?  - спросил Слэйт.
        Я посмотрела на него. Он сидел на краю кровати с тарелкой на коленях. К еде он пока еще не притронулся, напряженно ожидая моего ответа.
        Бросив на карту еще один взгляд, я слегка пожала плечами:
        - Надеюсь, она стоит денег, которые за нее заплатили.
        - Она просто бесценная, Никси.
        - Пожалуй.
        Ни одной складки, ни единого постороннего пятнышка… Кто-то хранил эту карту как зеницу ока.
        - Спасибо,  - произнес Слэйт.
        - За что?  - удивилась я.
        - За карту,  - ответил капитан и взял в руку вилку.  - И за обед.
        Я поджала губы. А чего я, собственно, ждала? Теперь, когда Слэйт получил, что хотел, он мог позволить себе быть благодарным и великодушным.
        - Не за что, капитан,  - негромко отозвалась я, продолжая разглядывать карту. На ней был изображен только остров Оаху, но зато во всех деталях. Я не могла не восхититься красотой и точностью работы составителя.
        Решив, что в полной мере отдал дань правилам вежливости, отец с аппетитом принялся за еду.
        - Вкусно,  - пробормотал он с набитым ртом.
        - Я рада,  - рассеянно промолвила я, по-прежнему изучая карту в поисках дефектов или неточностей и не находя ни того, ни другого. Изготовитель карты обозначил даже основные улицы Гонолулу - Нууану, Беретания, Кинг-стрит. Он также не забыл отметить местонахождение почты и главных церквей. В самом центре города находился дворец Иолани, резиденция гавайского короля. Неподалеку от него, всего в нескольких кварталах к северо-востоку, располагался местный Чайна-таун. Я скрипнула зубами.
        - Между прочим,  - сказал отец, энергично жуя,  - в последний раз я ел сандвич с бастурмой от Каца, когда мне было столько же лет, сколько тебе. Это ведь из заведения Каца, верно?
        - Да.
        - А почему ты такая спокойная? Ты что, не рада?
        Внезапно лицо Слэйта вытянулось, и он уронил вилку на пол. Добрую минуту мы оба молчали. Потом отец поднял вилку и закрыл глаза.
        - Была праздничная вечеринка,  - тихо пробормотал он.
        - Ничего страшного.  - Я пожала плечами.
        - Прости, Никси. Мне очень жаль.
        - Я не хочу говорить об этом, капитан.
        - Кашмир предупредил меня, а я забыл.
        - Я все понимаю.
        - Но я же извинился! Я сказал, что мне очень жаль! И это правда. Я просто очень рассеянный, ты же знаешь. А тут еще эта карта.  - Слэйт отложил в сторону тарелку.  - Она замечательная, правда? Можно считать, что это подарок.
        - Подарок?
        - Ну да. Тебе.
        Мне стало так горько, что я не смогла больше сдерживаться.
        - Мне?  - переспросила я таким тоном, что отец понял, что перегнул палку.
        - Ну… разве ты не хочешь повстречаться со своей матерью?
        Я уловила в его вопросе расчет - отец явно хотел вызвать у меня чувство вины.
        - Моей матери больше нет, Слэйт.  - Я положила карту на стол и разгладила ее.  - На той карте, откуда я родом, она мертва.
        Слэйт заметно побледнел:
        - Именно поэтому мы раздобыли новую карту!
        - Новая карта - иная версия происходящих событий.  - Я провела пальцем по тропику Рака.  - Тебе нужна новая жена?
        - О чем ты говоришь?
        - Я очень много думала об этом. На той карте, на которой ты познакомился с моей матерью, она умерла. Значит, на другой карте это будет уже не она. Она будет другая.
        И я - тоже. Я не стала произносить это вслух. Но интуиция подсказывала, что отец не придал бы моим словам никакого значения.
        Слэйт встал и скрестил руки на груди.
        - Но ведь место то же самое,  - возразил он.
        - И что?
        Я открыла створки одного их шкафов, того, который был набит сказочными картами, и наугад вытащила одну.
        - Вот, смотри, Слэйт! Греция. Гора Олимп, населенная богами. А теперь гляди сюда.  - Я достала еще одну карту.  - Двести лет спустя другой картограф заменил Зевса Юпитером. Дальше - больше. Во времена Османской империи на горе Олимп уже не было никаких богов. Так что, вернувшись в то место, где ты бывал раньше, не надейся, что там все будет по-прежнему.
        - Нет, будет! Нужно только оказаться там в то же самое время!
        Я мрачно улыбнулась, глядя, как отец возбужденно забегал по каюте:
        - Ты помнишь, где мы нашли Кашмира?  - снова заговорила я.  - На французской карте Персии 1740 года, в Ваади-аль-Маас. А вот карта империи Надир Шаха, тоже 1740 года. Взгляни-ка. То же время, то же место, но города с таким названием здесь нет. Да и береговая линия тоже другая. По-твоему, если бы мы отправились сюда, то нашли бы Кашмира? Где - посреди Персидского залива?
        - Но ведь эти карты изготовлены двумя разными людьми. Нельзя сравнивать представления какого-то француза о…
        - Митчелл и Сатфин - тоже два разных картографа.
        - Но они составляли карту одних и тех же Гавайских островов.
        - Каких именно? Тех, которые существуют в моей памяти? Или в твоем романтическом представлении, где они больше похожи на сказку?
        - Это вовсе не сказка!
        Последнюю фразу отец не сказал, а выкрикнул. Это меня немного отрезвило. Глаза Слэйта горели опасным огнем.
        - Ну, хорошо,  - примирительно промолвила я.  - Предположим, у тебя все получится. А что потом?
        - Что значит - «что потом»? Что ты имеешь в виду?
        Я открыла было рот, но тут же одернула себя. Мне не хватило решимости произнести вслух то, что я хотела сказать. Что тогда будет со мной?
        Отец глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
        - Дальше мы все будем жить долго и счастливо,  - сказал он.  - Ты многому научилась, Никс. Ты хорошо разбираешься в картах. Но есть вещи, в которые я верю, и это для меня главное.
        У меня перехватило дыхание - слишком уж недвусмысленно Слэйт сформулировал свою мысль.
        - Что ж, ясность - это хорошо,  - с горечью заметила я.  - По крайней мере, теперь я буду знать, что не слишком много для тебя значу - вместе со своими мыслями и стремлениями.
        - Я вовсе не это хотел сказать.  - Слэйт неуверенно протянул ко мне руку, но тут же опустил ее и с такой силой сжал кулак, что у него побелели костяшки пальцев.  - Если я раскрою тебе один секрет, тебе станет легче?
        Я раздраженно закатила глаза:
        - Капитан, мне не двенадцать лет!
        - Это касается Навигации.
        От этих слов Слэйта мои горечь и гнев разом улетучились. Я столько раз просила его открыть мне эту тайну! Почему он решил сделать это именно сейчас? Было ли это выражением благодарности? Или, может, чувства вины? Так или иначе, это было единственное, что мне было нужно от Слэйта.
        - Ну, и в чем же он? В чем состоит секрет?
        Отец обернулся назад и некоторое время молча смотрел на тарелку, которую оставил на кровати. Затем он отломил кусок хлеба от сандвича и просунул его сквозь прутья клетки каладриуса. Птица склонила голову набок и спрыгнув с жердочки, принялась доверчиво клевать хлеб, который Слэйт держал в руке. Я молчала, боясь, что новый вопрос заставит отца передумать и отказаться от своего намерения.
        - Навигация - это не только карты,  - произнес он наконец, не сводя глаз с птицы, словно обращался к ней.  - Это еще и вера.
        - Вера?  - переспросила я.  - Что ты хочешь этим сказать?
        Стряхнув крошки хлеба, прилипшие к пальцам, Слэйт снова уселся на кровать.
        - Я никогда не мог попасть в место, в существование которого не верил. Сомнение может привести к тому, что карта перестает работать.
        Край карты, изготовленной человеком по фамилии Сатфин, слегка задрался. Я легонько провела по нему пальцами.
        - Значит, ты просто веришь, что карта сработает? Но это никакой не секрет.
        - Если вера в успех определяет, будет ли работать карта, думаю, от нее вполне может зависеть, что именно ты найдешь там, где окажешься.
        - Думаешь или знаешь?
        - Ну, хорошо, хорошо, знаю.  - Слэйт провел руками по волосам.  - Я знаю, что твоя мать окажется там, где я ожидаю ее увидеть, и все будет хорошо.
        - Как ты можешь быть уверен?
        - Потому что это судьба.  - Отец рассеянно посмотрел на меня или, точнее, сквозь меня.  - Есть вещи, которые неизбежны.
        Я стиснула зубы, почувствовав себя обманутой.
        - То, что ты сказал, не имеет никакого отношения к Навигации. Это всего лишь твои фантазии.
        Мне казалось, что по моему лицу нетрудно понять, насколько я разочарована, но отец, похоже, ничего не заметил. В каюту снова ворвался порыв ветра, и я поежилась.
        - Если ты действительно встретишься с Лин, мы сможем выбросить все это за борт.  - Я указала на стоявшую под койкой шкатулку.  - Ты ведь знаешь, если она это увидит, ей будет неприятно.
        Я отвернулась, чтобы отец не видел выражение моего лица. Мой взгляд снова упал на злополучную карту. Хотелось, чтобы она не сработала, но стоило ли бередить раны Слэйта? Ведь он хотел лишь одного - спастись бегством от ошибок прошлого, и я его прекрасно понимала.
        - Расскажи мне еще что-нибудь про Навигацию,  - попросила я.
        - С какой стати?  - спросил Слэйт и рассмеялся.
        - С такой… С такой, что я прошу тебя об этом.
        В ответ я снова услышала смех и словно окаменела, но все же смогла выдавить из себя:
        - Пожалуйста.
        Слэйт не ответил. В каюте стало так тихо, что я не могла расслышать даже дыхание отца. Наконец, не выдержав, я взглянула на него. Он смотрел прямо на меня, и его лицо было серьезным.
        - Зачем тебе это, Никси?  - снова спросил он, однако было ясно, что он уже о чем-то догадывается.
        Все же я предпочла ничего ему не отвечать. Если бы я сказала правду - что мне хочется расстаться с ним и больше никогда его не видеть, отправиться туда, где его нет и где он никогда не появится,  - отец втянул бы меня в долгий и бесполезный спор. Если бы я принялась настаивать на своем, он отказался бы меня учить.
        - Затем, что я тебе помогала,  - произнесла я наконец.
        Слэйт состроил недовольную гримасу:
        - Мы здесь не торгуемся и не заключаем сделки, Никси. Только не мы с тобой. И спорить нам с тобой не пристало.
        - Что ж, я припомню тебе это в следующий раз, когда тебе потребуются деньги на покупку карты.
        - Это очень хорошая карта, Никси,  - сказал Слэйт и, протянув руку, нанизал на вилку клецку.  - Так что следующего раза не будет.

        Глава 6

        Я ВЫШЛА ИЗ КАЮТЫ, ОСТАВИВ СЛЭЙТА ДОЕДАТЬ ОБЕД. Вечеринка давно закончилась. На палубе не было ни души. Опершись о борт, я стала смотреть на машины, проезжающие по скоростной магистрали, которая соединяла Бруклин и Куинс. Ночной воздух был довольно прохладным. Из-за повысившейся влажности вокруг ярко горящих уличных фонарей и фар автомобилей возникли туманные круги из мельчайшей водяной взвеси.
        Прижав большой палец к переносице, я стала думать о том, что напрасно затеяла спор с капитаном. В этом не было никакого смысла. Он уверен в успехе - во всяком случае, так он сказал. А значит, уговорить его изменить свои намерения невозможно.
        Впрочем, я все же извлекла кое-какую пользу из нашего разговора. Ничего существенного, правда, но все-таки. По поводу Навигации капитан всегда держал язык за зубами, и теперь я понимала почему. Может, он, наконец, обнаружил, что я стащила одну карту? Впрочем, нет… Если бы это было так, он бы наверняка догадался, что я надеюсь когда-нибудь взять управление кораблем в свои руки. К тому же отец не настолько хорошо знал свою коллекцию, чтобы заметить пропажу.
        Я спрятала карту в своей каюте, на самом дне матросского сундучка, рядом со сбережениями, которые теперь составляли шестьсот сорок два доллара. Это была карта Карфагена времен Римской империи, изготовленная в 165 году нашей эры - желто-коричневого цвета, маленькая и очень ветхая. В те времена обычная соль, которой в современной Америке так много, стоила столько же, сколько золото и драгоценные камни. За небольшое количество соли я вполне могла бы купить небольшой, но быстрый и маневренный корабль.
        У Слэйта было огромное количество карт, и однажды я подумала: почему бы и мне не обзавестись хотя бы одной, но такой, с помощью которой я могла бы обеспечить свое будущее? Не проводить же мне всю жизнь на палубе корабля отца, испытывая на себе влияние сокрушительных перепадов его настроения, в ожидании момента, когда ему удастся наконец бросить якорь в гавани, где поет именно его сладкоголосая сирена? Мне нужна была свобода - даже если бы это означало, что я никогда больше не увижу никого из остальных членов экипажа. Если бы я научилась самостоятельно осуществлять Навигацию, ничто не удержало бы меня на борту «Искушения».
        Я услышала тихие шаги босых ног по палубе и сказала:
        - Мне не нравится, когда ты ко мне подкрадываешься.
        - Знаю,  - кивнул Кашмир.  - Вы что, решили не ложиться?
        - Мне что-то не спится.
        - Если так, вы не будете возражать, если я повешу ваш гамак здесь?  - спросил Кашмир и, подняв бровь, показал мне полотняный комок, который держал в руке.
        Разумеется, у каждого члена экипажа «Искушения» имелась отдельная каюта. На любом другом корабле свободного места гораздо меньше - из-за более многочисленной команды, а также необходимости разместить где-то мотор или какое-нибудь имущество. И все же я предпочитала в теплые, безветренные ночи спать на палубе. В моей каюте было слишком пусто, и это порой мешало мне заснуть. Другие члены экипажа держали в своих каютах множество предметов, напоминавших об их прежней жизни - той, которой они жили до того, как оказались на борту. Мне же из моей прежней жизни нечего было взять с собой.
        Мы повесили гамак между мачтой и поручнями бортового ограждения, и Кашмир отвесил мне изящный поклон.
        - После вас,  - сказал он.
        Когда я устроилась в гамаке, Кашмир тоже забрался в него и уселся у меня в ногах лицом ко мне. При этом гамак, когда Каш залезал в него, почти не качнулся - мой приятель был прирожденным акробатом. У толстого англичанина в Калькутте не было никаких шансов поймать его.
        Наверное, Кашмир заметил мое восхищение. С довольным видом он, закинув руки за голову, потянулся и искоса взглянул на меня.
        - Мне из-за тебя ничего не видно,  - недовольно произнесла я.
        - Там не на что смотреть, амира,  - последовал ответ.  - Главный вид - это я.
        Кашмир с помощью ладоней изобразил вокруг своей головы нечто вроде рамки и рассмеялся. Однако в следующую минуту выражение его лица стало серьезным.
        - Мне очень жаль, что вы не попадете на тот семинар про Армению,  - сказал он.
        - Не переживай. Благодаря тебе у меня появился шанс узнать кое-что интересное.  - Я выудила из кармана вырезку из газеты, которую Каш для меня украл. Развернув листок, я прочитала вслух:  - «Исчезнувший остров. Остров Песчаный… расположен неподалеку от Австралии… Впервые появился на картах в 1850 году… До недавнего времени его можно было найти и на Гугл-картах. Однако недавно его не обнаружили на спутниковых снимках. Группа ученых попыталась посетить остров, но отыскать его не удалось. По этой причине с Гугл-карт его тоже убрали».
        Кашмир нахмурился:
        - И что же с ним случилось?
        - Возможно, это был небольшой коралловый атолл, который однажды ушел под воду - такое случается нередко. А может, его и вообще не было. В общем, теперь этот островок точно больше не существует.
        - Что ж, в мире нет ничего вечного.
        Я лягнула Кашмира, заставив закачаться гамак.
        - Ты что, не понимаешь? У нас целые кипы карт, на которых изображены места, существовавшие когда-то. С лица земли исчезает то, что уникально, неповторимо.
        - Время исследований и открытий прошло, амира. Наступила эпоха глобализации. Если весь мир решает тот или иной вопрос каким-то определенным образом, все другие варианты его решения исчезают.
        Я снова сложила вырезку в аккуратный небольшой квадратик. На моих пальцах остались следы типографской краски.
        - Жаль, что мы все вынуждены соглашаться с таким порядком вещей.
        - Но мы вовсе с ним не соглашаемся. Вы, например, его явно не приемлете.  - Кашмир озорно улыбнулся.  - Не беспокойтесь. Я все еще люблю вас. Кстати, чуть не забыл!
        Он достал из кармана рубашки изящную серебряную цепочку. На ней висел кулон - черная жемчужина в виде готовой распуститься почки, которая пряталась между двумя искусно изготовленными из серебряной пластины листочками. Кашмир покачал кулоном перед моими глазами, словно гипнотизер маятником.
        - О нет!  - выдохнула я.
        - О да. Неужели вы думали, что в качестве подарка получите от меня только вырезку из украденной газеты?
        - Похоже, ты и в самом деле не заплатил ни за то, ни за другое.
        - Откуда вам это известно? У меня ведь были деньги, полученные от капитана.
        - Оттуда, что я не вчера родилась.
        - Да ладно вам, амира!  - рассмеялся Кашмир.  - Вчера вы радовались тому, что я искусный вор.
        С сердитым видом я скрестила руки на груди:
        - Я знаю, но все-таки это нехорошо.
        - Какое мудрое замечание. С ним не поспоришь. И все-таки рискну напомнить, что, если бы я не был вором, мы бы никогда не встретились.
        - Это точно,  - кивнула я и, не выдержав, улыбнулась.
        Кашмир, спасаясь от преследователей, забрался на борт «Искушения» в порту фантастического, невероятного города под названием Ваади-аль-Маас, где змеи длиной и толщиной с главную корабельную мачту скользили по коврам из бриллиантов, каждый из который был размером со сливу. Я стояла ночную вахту, когда худенький юноша вскарабкался на борт и спрятался за фальшбортом. Увидев меня, он предостерегающим жестом приложил палец к губам. Следом за ним из темноты на пристань выбежал целый отряд гвардейцев. Я хорошо помню, как в лунном свете заблестели обнаженные клинки их сабель. Когда командовавший отрядом капитан посмотрел в мою сторону, я показала в сторону ближайшей улицы.
        Разумеется, мне следовало догадаться, что присутствие на борту Кашмира создаст немало проблем. А также о том, что он будет оказывать на меня дурное влияние. Но главное было в том, что он стал моим другом.
        Кашмир оставался им все два года, которые я провела в местах и эпохах, где никогда бы не оказалась, если бы не мое прошлое. Через несколько дней Слэйт, узнав о появлении на корабле нового члена экипажа, предупредил меня: «Он не всегда был здесь и не останется тут навечно». Вспомнив об этом сейчас, я сглотнула, чувствуя, как у меня внезапно пересохло в горле. Мой отец провел с Лин всего два года. Что было бы для меня лучше - потерять Кашмира или никогда не знать его? На несколько мгновений я вдруг остро посочувствовала Слэйту.
        Кашмир снова покачал у меня перед глазами серебряной цепочкой с кулоном. Я протянула руку. Он разжал пальцы, и украшение скользнуло мне в ладонь. Где и у кого он его украл? Узнала ли его обладательница о том, что кулон похитили, или решила, что просто потеряла его? Что ж, теперь ему предстояло пополнить мою коллекцию, состоявшую из золотого браслета, пары рубиновых серег и толстого платинового кольца, которое было мне слишком велико. Ни один из этих предметов я никогда не надевала, но Каш не упускал возможности пополнить набор ворованных драгоценностей. Причем его нисколько не волновало, что сама я украшения никогда не покупала. Видимо, ему нравилось красть их.
        - Спасибо, Каш.
        - Не за что. К тому же,  - добавил он, слегка понизив голос и кивнув в сторону капитанской каюты,  - у вас на шее уже висит украшение. Подарочек еще тот.
        - Оно досталось мне от матери. Так сказать, фамильная драгоценность.
        - Вам не повезло, амира. Глядя на вас, я иногда радуюсь, что у меня никогда не было семьи.
        Почувствовав дуновение ветра, я собрала волосы в узел за затылке.
        - Значит, тебя никто нигде не ждет?
        Кашмир улыбнулся одними глазами:
        - Никто. И никто не будет по мне скучать, если что-нибудь случится. В отличие от вас.
        - Ты явно переоцениваешь привязанность ко мне нашего капитана,  - усмехнулась я.
        На этот раз улыбка тронула и губы Каша:
        - Я имел в виду вовсе не его.  - Кашмир подмигнул мне.
        Я засмеялась. Протянув руку, он осторожно заправил мне за ухо прядь волос. Я почувствовала, как гамак мягко раскачивается - наверное, это покачивался на едва заметной волне корпус корабля. Неподалеку от нас жил своей жизнью огромный город, огни которого отражались в темной воде гавани.
        - Вам никогда не хотелось узнать, где ваш дом?  - поинтересовался Кашмир.
        - Во всяком случае, не на Гавайях. Там я только родилась. Но даже если бы меня вдруг стало разбирать любопытство и удалось бы выяснить, где мой дом, я не хотела бы провести там всю жизнь. На свете столько интересных мест!
        - Что ж,  - сказал Кашмир, выбираясь из гамака.  - Я вижу, вы копите побрякушки - наверное, собираетесь сбежать. Может, я брошу свой последний подарок в общую кучку?  - И он протянул руку.
        Кашмир шутил, но его слова меня насторожили. Неужели он обо всем догадался?
        - С какой стати ты решил, будто я собираюсь бежать?  - спросила я и сразу подумала о своей карте Карфагена времен Римской империи и тоненькой пачке купюр. И то, и другое было спрятано на дне моего сундука - именно в том месте, где любой стал бы искать нечто подобное.  - Я бы хотела, чтобы ты держался подальше от моей каюты.
        - Смешная шутка, принцесса, учитывая, что вы говорите с вором.
        Я снова передала ему цепочку с кулоном.
        - Вещица не так уж хороша - вряд ли ради нее стоило рисковать.
        - Я так люблю это, что просто не могу удержаться.
        - Что именно? Воровать у людей украшения в порту?
        - Дарить вам драгоценности, к которым вы равнодушны.  - Шутливый тон Кашмира не изменился, но он перестал смотреть мне в глаза, и в его голосе я уловила боль одиночества. Пауза в несколько секунд показалась мне вечностью.
        - Ты не прав,  - проговорила я наконец.  - Я к ним вовсе не равнодушна.
        Глядя на сверкающую цепочку в его ладони, я вдруг словно увидела ее другими глазами: при том что мы постоянно испытывали недостаток в деньгах, мне почему-то никогда не приходило в голову продать украшения, подаренные мне Кашмиром. Интересно, почему?
        - Помоги мне надеть ее,  - попросила я и, наклонившись вперед, приподняла волосы с шеи и плеч.
        После недолгого колебания Кашмир ловко застегнул замок цепочки у меня на затылке. Пальцы у него были теплые, а его дыхание пахло гвоздикой.
        Я напрягла память, пытаясь найти в ее закоулках слово на фарси, которое однажды заметила в иранском путеводителе и держала в голове для подобных случаев.
        - Такашор.
        Кашмир рассмеялся, сверкнув кипенно-белыми зубами.
        - Ташакор,  - поправил он.
        - Я так и сказала.
        - Нет, не так.
        Я сердито сжала губы:
        - Ну, хорошо. Дай мне попробовать еще раз. Спасибо тебе, мой друг,  - произнесла я на родном английском языке и накрыла жемчужину ладонью.  - Она прекрасна.
        - Как и вы, амира,  - сказал Кашмир и положил руку на мою ладонь.
        Мы оба улыбнулись так, словно это ничего не значило.

        На следующий день мы покинули гавань Нью-Йорка и вышли в устье Гудзона, подняв ослепительно-белые на солнце паруса. Перед нами катила свои зеленоватые белопенные гребни Атлантика. Страх снова принялся терзать мою душу, сужая круги вокруг сердца, точно голодные акулы около добычи.
        Горизонт был чист, в голубом небе - ни облачка. Вскоре берег Лонг-Айленда превратился в узкую полоску, затянутую дымкой. Би стояла у штурвала, едва касаясь пальцами его рукояток, Ротгут устроился на мачте на площадке впередсмотрящего, свесив ноги вниз. Я стояла у борта, опираясь на ограждение, и жемчужина на цепочке раскачивалась в такт легким колебаниям корпуса корабля. Капитан все еще оставался в своей каюте. Кашмир проверял работу парусов.
        - Хотите, я помогу вам с уборкой, амира?  - крикнул он.
        Мы с ним выдраили палубу, как всегда делали перед Навигацией… или попыткой Навигации. Работа давала возможность немного отвлечься от терзающих меня опасений. Но, закончив, я снова оказалась наедине со своими мыслями.
        Стоя в тени мачты, я подставляла волосы южному ветру, смотрела на искрящиеся в солнечных лучах воды океана и убеждала себя, что волноваться глупо. Карта не должна была сработать, как бы отец ни верил в то, что все пройдет гладко.
        Наконец дверь капитанской каюты со скрипом отворилась, и Слэйт вышел на палубу. Я осталась на месте, наблюдая за ним. Капитан приблизился к Би, и она, шагнув в сторону, уступила ему место у штурвала. Слэйт стал вглядываться в горизонт. Я - тоже, но тумана вперед по курсу не было. Я накрыла ладонью жемчужину на груди.
        Кашмир легонько толкнул меня локтем, и я словно очнулась, сообразив, что всю последнюю минуту не дышала. Как хорошо, что Каш рядом, подумала я и незаметно пихнула его в ответ. Моя проблема состояла в том, что где-то в глубине души я осознавала: карта - настоящая.
        - Ну, что вы думаете?  - поинтересовался Кашмир по-французски, глядя на Слэйта.  - Сколько еще времени пройдет, прежде чем он сдастся? Несколько дней? Несколько недель?
        Попав на корабль, Каш уже бегло говорил на нескольких языках. Я научила его читать, а он за это обучил меня основам французского. Благодаря этому он мог прилюдно отпускать рискованные шуточки, которые я понимала.
        - На это определенно потребуются недели,  - ответила я с деланым равнодушием.  - Он будет целыми днями изучать горизонт, потом ложиться спать, а утром снова выходить на палубу и смотреть вдаль. Так может продолжаться довольно долго.
        - Что ж, ладно,  - сказал Кашмир и, скрестив руки на груди, посмотрел на воду за бортом.  - Ротгут говорил, здесь можно ловить лобстеров.
        - Мне он тоже про это говорил. Причем с большой горячностью.
        - Он всегда заводится, когда речь идет о еде.
        - Естественно. Прежде чем стать корабельным коком, Ротгут был монахом.
        - Кстати, о еде. Вы не проголодались? Может, позавтракаем? В камбузе еще осталась холодная пицца - если только Ротгут ее не доел.
        Я рассмеялась:
        - Нет, я пока не голодна. Но я рада, что мы запаслись продуктами на случай, если из-за него нам придется болтаться в море неизвестно сколько.  - Я указала подбородком на капитана. При этом обратила внимание, что лицо Слэйта с устремленным вдаль взглядом было очень сосредоточенным - казалось, он видел нечто такое, чего не могли видеть остальные.
        Я посмотрела в том же направлении, и у меня перехватило дыхание. Впереди колебалась пелена тумана. Она была еще тонкая, словно кисея, но быстро, буквально на глазах сгущалась. Нью-Йорк исчез у нас за кормой, словно мираж. В ушах у меня запульсировала кровь. Снова налетел порыв ветра, но на сей раз он дул с противоположной стороны, и пряди волос закрыли мне лицо. Он принес с собой какой-то новый запах, непохожий на пряно-солоноватый аромат, к которому мы успели привыкнуть, находясь в гавани Нью-Йорка.
        Сгустившись, туманная дымка начала быстро таять, и вскоре перед нами уже опять до самого горизонта расстилалась ярко-синяя морская гладь.
        Карта сработала.

        Глава 7

        МЫСЛИ МОИ СПУТАЛИСЬ. У меня потемнело в глазах, будто я смотрела на мир сквозь мутное стекло. На мгновение мне показалось, что расстилавшаяся передо мной гладь Тихого океана - последнее, что я вижу. Потом я ощутила на своих плечах теплые руки Кашмира и, бессильно обвиснув, прижалась к нему.
        - Амира!  - позвал он и пальцами приподнял за подбородок мою голову так, что наши взгляды встретились. Впервые с того момента, когда Кашмир появился на борту корабля, я увидела в его глазах страх.
        - Со мной все в порядке,  - сказала я, чувствуя, как у меня подгибаются колени, и стараясь вновь овладеть своим телом.  - В порядке.
        - С правого борта земля!  - крикнул Ротгут.  - А за кормой пароход.
        Глотнув побольше воздуха, я прикрыла глаза ладонью и стала вглядываться вдаль. По правому борту на горизонте я в самом деле увидела тоненькую серую полоску, которая через несколько часов должна была превратиться в цепь островов. Это было то самое место, куда я категорически не хотела попасть именно в это конкретное время.
        Все оказалось так легко, точно нас специально ждали.
        - Приготовились!  - крикнула Би и принялась тянуть за фал-гардель, поднимая дополнительные паруса. Поймав в них попутный ветер, корабль со скрипом прибавил ход.
        - Есть приготовиться!  - громко произнесла я, чтобы стряхнуть с себя оцепенение.
        «Девятнадцатый век, девятнадцатый век, ах, ходовые огни»,  - пронеслись у меня в голове слова песенки. В 1850 году в США и в Великобритании капитанов кораблей, следующих основными морскими маршрутами, обязали выставлять на борту цветные сигнальные фонари. Мы были на одном из таких маршрутов. Так что пароход, находившийся юго-восточнее нас и двигавшийся противоположным курсом, являлся не единственным судном, какое мы должны были встретить в этот день.
        Я принялась действовать, хотя ноги все еще плохо слушались меня. Первым делом я принесла сигнальные лампы, которые мы убрали во время путешествия в Калькутту, поскольку они были чересчур продвинутыми с технической точки зрения. Красный и зеленый светильник следовало установить соответственно по левому и правому борту, обычные, некрашеные фонари - на верхушке главной мачты и бушприте.
        Я вручила три из четырех фонарей Кашу, и он, взобравшись на мачту, закрепил их в нужных местах. Последний я с помощью веревки установила в носовой части корабля сама. «Искушение» между тем скользило по волнам к острову, где я появилась на свет… или появлюсь на свет… или появилась бы на свет - это, само собой, зависело от карты.
        Когда мы подошли к берегу, бухта Оаху словно раскрыла нам свои объятия. Береговая линия подковой охватывала собравшиеся в гавани суда. Здесь были рыболовецкие шхуны, грузовые суда и весьма грозного вида американские военные корабли с отверстиями пушечных портов вдоль бортов. Между массивными корпусами кораблей юрко шныряли каноэ местных жителей. Пики вулканов, похожие на гигантские черные клыки, цеплялись за низко нависшие облака. Склоны гор были покрыты изумрудным полотном растительности, сшитым во многих местах серебристыми нитями водопадов. В восточной части острова господствовал вулкан под названием Бриллиантовая Голова, кратер которого был ярко освещен солнцем.
        Никто не знал, что нам предстояло. Ждала ли Лин возвращения Слэйта, отправившегося в путешествие всего лишь полгода назад, но за время своего отсутствия успевшего проделать путь, которому позавидовал бы даже Улисс? Было ли наше прибытие на Оаху окончанием одиссеи моего отца? И если да, то что будет со мной?
        Прибытие на остров не лишило меня способности рассуждать логически. Возможно ли совмещение в одном человеке сразу двух разных людей? Одного, познавшего вкус дальних странствий, и другого, не знающего ничего, кроме домашнего уюта? Мое сознание с трудом привыкало к мысли, которую я долгое время всячески гнала от себя,  - что у меня может быть мать. Я пыталась представить, как она обнимает меня - нежно и осторожно, совсем не так, как отец. Она была его гаванью. Могла ли она стать и моей? Я не знала ответа на этот вопрос. Из всех сказок и легенд, во многие из которых я верила, легенда о моей матери была самой невероятной.
        Мне казалось, что для Лин я буду незнакомкой. Как Слэйт представит ей, еще беременной, меня, шестнадцатилетнюю? Как объяснит Лин, что прожил вдали от нее долгие годы, которые ясно обозначились на его лице?
        Впрочем, при виде острова, в самом деле похожего на рай, Слэйт словно помолодел на несколько лет. Передав штурвал Би, он выбежал на нос и окинул нетерпеливым взглядом берег, будто надеясь сразу же увидеть Лин. Но вдруг…
        В полумиле от берега все его надежды рухнули, а лицо разом осунулось и помрачнело. Я же, напротив, воспряла духом.
        Сделав несколько шагов назад, Слэйт закрыл лицо ладонью.
        Когда мы пристали к острову, капитан вынес на палубу клетку с птицей и снял с нее покрывало. Каладриус заморгал своими глазками-бусинками, похожими на полированные черные камушки. Я хотела запротестовать, но слова замерли у меня на губах. Слэйт открыл дверцу, извлек птицу из клетки и поднял на вытянутых руках. Склонив голову набок, она внимательно осмотрелась, потом обернулась в мою сторону - а на капитана даже не взглянула. Птица расправила крылья и взмыла в воздух. Слэйт наблюдал за ней, пока она не исчезла в изумрудной зелени острова.
        Я попыталась взять отца за руку, но он стряхнул мои пальцы, словно я была для него совершенно чужим человеком, прошел в свою каюту, захлопнул за собой дверь и запер ее за засов.
        От жалости, смешанной с облегчением, я вдруг почувствовала приступ морской болезни. Подняв с палубы клетку, я разломала ее на куски и, продолжая смотреть на берег, побросала их за борт.
        Что же такое Слэйт увидел? Может, его смутили теснившиеся в гавани пароходы? Но в них не было ничего необычного - они стали заходить на Гавайи примерно с 1830 года. Возможно, что-то показалось ему странным в городе на берегу? Скажем, церковь Кавайахао? Но ее строительство закончилось еще в 1842-м.
        - В чем дело?  - поинтересовался по-французски Кашмир и сразу снова перешел на английский:  - На что вы смотрите?
        Я продолжала всматриваться в берег, по-прежнему стараясь взглянуть на него глазами отца. Флаги у дворца Иолани были приспущены - может, Слэйт заподозрил, что это означает смерть кого-либо из его близких знакомых? И тут вдруг я поняла: дело не во флагах.
        - В 1868 году дворца Иолани здесь не было,  - сказала я.  - Мы явно опоздали.
        Несмотря на то что я испытала облегчение, это открытие задело меня и смутило. Как такое могло случиться? Дата была главной характеристикой карты, своеобразным якорем, который привязывал ее к определенному месту и времени. Так устроены все настоящие, подлинные карты. Откуда же взялся дворец Иолани?
        Я вспомнила, что название его на карте действительно имелось, но самого дворца я не видела - все мое внимание было приковано к дате. Изучив карту повнимательнее, я могла избежать долгих часов напрасного беспокойства.
        Кто же, однако, нарисовал карту и проставил на ней не ту дату?
        Кашмир покачал головой.
        - Так в чем же все-таки дело?  - спросил он.  - Карта неправильная или капитан свихнулся?
        - Хороший вопрос.
        В раздумье я скрестила руки на груди. Слэйт не смог бы дать мне какой-либо вразумительный ответ. Но автор карты, некий А. Сатфин, по идее должен был жить здесь, на острове. Возможно, он в состоянии пролить свет на интересующие меня обстоятельства - при условии, что мне удастся его разыскать.
        Внезапно меня отвлекло от размышлений звякание колокольчика. Я подняла голову и увидела, что Би указывает на главный парус - его следовало приспустись. Мы с Кашем направились к мачте.
        - Что ж, могло быть и хуже,  - заявил Ротгут, спустившись с площадки впередсмотрящего.  - С удовольствием отдохну немного в тропиках. Интересно, коктейль муай-тай уже изобрели? Если нет, я, пожалуй, сам введу его в местный обиход.
        - Мы не знаем, сколько нам придется тут пробыть,  - сказала я, берясь за фал-гардель.  - Возможно, ты даже успеешь открыть здесь бар. Вот только хватит ли у тебя на это денег?
        - У капитана должны быть кое-какие денежки в местном банке,  - ответил Ротгут.
        Я с силой натянула фал и, выбрав слабину, намотала ее на кнехт. Кашмир, помогая мне, бросил на меня внимательный взгляд.
        - Деньги?  - переспросила я.  - В банке? У него что, открыт здесь счет?
        - Ну да,  - Ротгут пожал плечами.  - Он открыл его для Лин перед тем, как отправиться в путешествие. Но, вернувшись, он… он по рассеянности забыл его закрыть.
        - Понятно.
        - Я вот что скажу. Рыбалка здесь просто невероятная,  - заявил Ротгут, и глаза его заискрились.  - К тому же очень может быть, что где-то неподалеку все еще околачивается воздыхатель Би.
        Би издала протестующий возглас и замахала рукой.
        - Что еще за воздыхатель?  - заинтересовался Каш.
        - Один местный болтался около нашего судна несколько недель. Симпатичный малый. Я так и не решился ему сказать, что она уже замужем,  - прошептал Ротгут, стараясь, чтобы Би его не услышала.  - Но в итоге она столкнула его за борт.
        - Это сделала не я, а Айен!  - крикнула Би.
        Я рассмеялась вместе со всеми, однако почувствовала себя обделенной: Би и Ротгут много времени провели в месте, где я родилась и которого совсем не знала. Разумеется, мне было известно, что «Искушение» простояло в этой гавани почти два года. Но слушать, как мои товарищи делятся друг с другом воспоминаниями о том времени, словно читают хорошо знакомую книгу, было выше моих сил. В отличие от Би и Ротгута ни я, ни Кашмир на Гавайях никогда не жили.
        Осторожно пройдя по темно-синему глубоководью между коралловых рифов, мы миновали Карантинный остров, узенькую полоску песчаного пляжа на краю бухты, где из жерл гигантских фумигационных печей поднимались вверх клубы серного дыма. Сразу за золотистой песчаной кромкой побережья начиналась пышная растительность, состоявшая главным образом из зарослей бананов с огромными изумрудными листьями, кокосовых пальм, хлебных деревьев с раскидистыми кронами и зарослей бугенвиллеи.
        Ротгут громко окликнул экипаж приближающегося к нам лоцманского бота с флагом Гавайского королевства. На палубе его стоял капитан порта - мужчина с бронзовым от загара лицам и густыми усами. Расположившись по правому борту от нас, бот медленно двинулся к берегу. «Искушение» последовало за ним.
        Когда мы наконец пришвартовались, капитан порта представился как полковник Иаукеа. Поначалу, когда он увидел за штурвалом Би, которая приветливо помахала ему рукой, на его лице появилось выражение подозрительности. Трудно сказать, чем оно было вызвано - то ли цветом ее кожи, то ли невозможностью с уверенностью определить ее пол. Впрочем, нельзя исключать и того, что что-то показалось ему странным в облике самого нашего судна. Мне не раз приходилось наблюдать, как при виде «Искушения» люди удивленно поднимали брови.
        Впрочем, что бы ни думал полковник Иаукеа, это не имело большого значения. Сотрудникам нью-йоркской береговой охраны он и в подметки не годился. Я заявила ему, что «Искушение»  - промерное судно, нанятое одной компанией, базирующейся в Сан-Франциско. Вскоре рядом с полковником бесшумно возник Кашмир. Представитель порта обернулся в его сторону, но я тут же повысила голос, чтобы привлечь его внимание:
        - Так вот, эта компания собирается построить на восточном побережье Оаху рыбоконсервную фабрику! А может, не на восточном, а на западном.
        Увидев, что Кашмир исчез, я вздохнула с облегчением.
        Полковник явно принял мои слова за чистую монету. После того как на прощание Кашмир, завладев серебром из кошелька полковника, пожал ему руку, тот окончательно сменил гнев на милость. В частности, весьма дипломатично заявил, что не собирается устраивать на судне даже поверхностный обыск.
        На пристани около «Искушения» собралась небольшая толпа: грузчики-китайцы с бритыми головами; изящные местные женщины с блестящими, черными как вороново крыло волосами, державшие в руках корзины с тропическими фруктами; ремесленники, принесшие изделия из кораллов. Почти у всех этих людей - молодых, пожилых, местных, приезжих - на шеях были ожерелья из цветов.
        Один светловолосый молодой человек примерно моего возраста с ярко-розовыми пятнами на бледных щеках, прищурившись, внимательно разглядывал наш корабль и что-то быстро писал в блокноте. Для репортера он был слишком юным. Молодой человек чуть повернул голову, и наши взгляды встретились. Он улыбнулся. Я тоже чуть приподняла уголки губ. Он вежливо коснулся пальцами полей своей соломенной шляпы. Внезапно смутившись, я пошла помогать сворачивать паруса.
        Сгрудившиеся на пристани местные жители и иностранцы быстро поняли, что ни интересных новостей, ни необычного груза мы не привезли, а немногочисленный экипаж «Искушения» не горит желанием немедленно потратить все свои сбережения на фрукты и сувениры. Толпа рассеялась, а вместе с ней исчез и привлекший мое внимание юноша. Солнце скрылось, и на улицах Гонолулу зажглись газовые фонари. Прежде чем торговцы окончательно разошлись, Каш успел купить дюжину спелых манго себе - это был его любимый фрукт - и экземпляр «Вечернего бюллетеня» для меня. Благодаря ему я установила точную дату - 24 октября 1884 года. Это означало, что мы оказались на Гавайях даже позднее, чем я предполагала. Я вполне могла бы жить здесь в это время, если бы Слэйт меня не похитил.
        Теперь гавань из-за множества мачт со спущенными парусами напоминала зимний лес с облетевшими листьями. Пристань освещали зажженные факелы. Огненные блики их пламени блестели на поверхности воды, словно расплавленное золото. Со всех сторон доносились взрывы пьяного смеха. Где-то неподалеку играли на расстроенном пианино. Улицы, ведущие в город, были заполнены моряками, спешившими в местные бары. Я знала, что все они - или почти все - через несколько часов, спотыкаясь, будут брести обратно, во все горло распевая непристойные песни.
        Экипаж «Искушения» в полном составе остался на борту, по-спартански поужинал тем, что не успел слопать Ротгут, и запил еду вином из бездонного кувшина, который мы раздобыли, путешествуя по мифической карте Греции. Я взяла с собой за стол газету. Заголовок на первой полосе гласил: «Траур по безвременно ушедшей принцессе Пауахи продолжается». Теперь я поняла, почему флаги рядом с дворцом были приспущены. В статье рассказывалось о том, что местное население вторую неделю предавалось скорби, разделяя горе, постигшее королевскую семью.
        - Вот, значит, как,  - произнес Ротгут.  - А мне поначалу показалось, что у него все получилось.
        - Мне тоже,  - негромко сказала я.
        - Ты знаешь, что именно пошло не так?  - поинтересовалась Би.
        - Ну, у меня есть кое-какие предположения на этот счет,  - ответила я, придерживая пальцем ту строчку на газетной странице, где остановилась.  - Я могла бы их проверить - при условии, что вы дадите мне постоять за штурвалом.
        - Лучше попроси разрешения у своего отца,  - сказала Би, сверкнув ослепительно-белыми зубами.
        - Да ладно, тебе, Би!  - Я скорчила презрительную гримасу.  - Что может случиться?
        - У меня имеются на этот счет кое-какие предположения. Но давайте не будем их проверять!  - Би расхохоталась.
        Ее ответ не был для меня неожиданным. Подобный диалог происходил между нами не впервые. Я снова перевела взгляд на газетную страницу:
        - Где это? А, вот. «Тело покойной выставлено для торжественного прощания. Оно укрыто черным покрывалом, искусно изготовленным из перьев птицы о-о…
        - Никси-и-и-и!!!
        Хриплый голос капитана, донесшийся из его каюты, был похож на ослиный рев. Мы все замерли. У Кашмира изо рта торчал кусок рыбы.
        - Никс!!!
        Если бы не толстая дверь из красного дерева, мы бы, наверное, оглохли.
        Я встала из-за стола, но Би остановила меня.
        - Позволь мне,  - сказала она и, подойдя к капитанской каюте, постучала в дверь.
        - Капитан!
        Ответа не последовало. Ротгут отпил еще вина из кувшина. Би постучала громче:
        - Капитан, с вами все в порядке?
        - Где моя дочь?!  - взревел Слэйт, по-прежнему не открывая дверь.
        Повисла пауза. Стало отчетливо слышно, как на одном из пришвартованных неподалеку судов кто-то играет на губной гармошке - не очень умело, но старательно.
        - Никс!  - снова позвал Слэйт. На сей раз в его голосе были отчетливо слышны умоляющие нотки.
        Я, твердо ступая, подошла к каюте. Каш попытался взять меня за руку, но я вырвалась.
        - Что тебе нужно?  - крикнула я через дверь.
        Последовала еще одна долгая пауза, после которой из каюты донесся голос Слэйта:
        - Я ее вижу.
        - Кого?
        Молчание.
        - Капитан!  - Я постучала в дверь кулаком.  - Капитан!
        Никакого ответа.
        Что ж, ладно. Я ударила в дверь ногой, полагая, что она заперта. Однако она легко распахнулась. Я увидела Слэйта - он лежал на полу и смотрел на меня. Его жидкие волосы прилипли ко лбу. Белки глаз были красными, расширившиеся зрачки почти полностью закрывали водянисто-голубую радужную оболочку. В ноздри мне ударил едкий запах пота. Рядом с отцом на полу стояла шкатулка. Я испытала сильнейшее желание схватить ее и вместе со всем содержимым выбросить за борт - чтобы все то, к чему он был так привязан, разом исчезло. Однако вместо этого я лишь крепко стиснула пальцы на ручке двери.
        - Тебе надо поспать, Слэйт,  - произнесла я.
        Капитан, глядя на меня, несколько раз моргнул и рывком сел.
        - Входи,  - сказал он почти вежливо.
        - Я уже вошла,  - отозвалась я, стоя на пороге.
        - Нет, ты подойди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.
        - Не надо, Слэйт…
        Я хотела шагнуть назад, но капитан неожиданно извлек из шкатулки карту 1866 года.
        - Ты должна,  - пробормотал Слэйт, с благоговейной осторожностью разворачивая свое сокровище.  - Я хочу, чтобы ты посмотрела.
        Я заколебалась. Раньше мне не приходилось видеть своими глазами карту, которую отец держал в руках,  - он никому не позволял к ней прикасаться. Шагнув через порог, я притворила дверь, но полностью закрывать не стала. Карта настолько истерлась на сгибах, что почти распадалась на части - слишком часто ее разворачивали и складывали.
        - Вот,  - сказал Слэйт и ткнул в карту пальцем.
        Я сделала еще один шаг вперед, чтобы лучше видеть.
        - Мы снимали квартиру всего в квартале от Чайна-тауна. Там отчетливо ощущался запах океана, а позади дома был маленький садик. Твоя мама выкопала розовые кусты и устроила на их месте грядки с овощами. Хозяину это не понравилось, но розы все равно уже засыхали - в местном воздухе слишком много соли.
        Стараясь не дышать, я перенесла вес с одной ноги на другую. Подо мной скрипнула доска. Отец никогда прежде не говорил со мной о матери.
        - Знаешь, я ее вижу сейчас - как живую,  - произнес Слэйт, прикрыв глаза и улыбнувшись.  - Господи, она была такая красивая! И она знала об этом.
        Я молча смотрела на отца. Разумеется, фотографий матери у него не было. В детстве я частенько смотрела в зеркало, стараясь представить черты ее лица и пытаясь понять, что в моем собственном лице от нее, а что - от Слэйта. Помнится, мне очень хотелось, чтобы я была больше похожа на нее.
        - Чего я только ей не предлагал,  - продолжил Слэйт.  - Ради нее я был готов на все. Тебе это известно? Я готов был увезти ее куда угодно, дать ей все, что она захочет. Но она попросила только об одном.
        Отец открыл глаза, посмотрел на шкатулку, затем схватил ее обеими руками и швырнул через всю каюту. Шкатулка ударилась о переборку, ее содержимое выпало на пол. Зазвенела, ударившись о доски пола, металлическая ложка; шприц и иглы закатились под кровать. Отскочив назад, я снова ухватилась за ручку двери. Но тут весь запал Слэйта иссяк, и он обмяк, бессильно уронив руки и опустив голову.
        - Когда мы были вместе, я как человек был гораздо лучше,  - пробормотал он.
        Сердце мое отчаянно колотилось где-то в горле, а ноги будто приросли к полу. Слэйт опять устремил взгляд на карту. Ткнув в нее мозолистым пальцем, он провел им вдоль дороги, тянувшейся от гавани к горам.
        - Я хотел купить ей дом где-нибудь в долине Нууану. Именно поэтому я и уехал. Большой дом, а не какую-нибудь дешевую халупу. С огромным садом и множеством комнат для детишек.  - Произнося эти слова, Слэйт не смотрел на меня, но я поняла - он хотел сказать, что старался и для меня тоже. Он отправился в путешествие, заботясь и обо мне.
        Отложив карту, отец снова улегся на пол и какое-то время молча глядел на потолок. Мне стоило огромных усилий не протянуть руку и не взять карту, чтобы попытаться увидеть то, что видел Слэйт. Я не просто не двигалась - я почти не дышала, боясь, что отец ничего больше не скажет.
        - Я думал, что все делаю правильно, Никси,  - наконец произнес он.  - Я в самом деле так думал. За все пятнадцать лет мы никогда не были с ней так близки, как тогда. Так мне казалось.
        И мне тоже так кажется, подумала я, но промолчала.
        Отец перекатился на бок.
        - Тебе бы понравилась твоя другая жизнь,  - сказал он, и в этот момент я ему поверила. Я действительно почти увидела место, которое он описал - так ясно, будто он нарисовал его карту.
        - Знаешь, ты права,  - добавил Слэйт после долгой паузы.  - Все это было похоже на сказку. Далекое королевство. Сказочная страна. Настоящая любовь.
        Я стояла неподвижно, ожидая продолжения. Но отец больше ничего не говорил. Выждав еще какое-то время, я пошевелилась, ненароком повернув дверную ручку. Язычок дверного замка скрипнул. Слэйт вздрогнул.
        - Жаль, что я не могу тебе все показать,  - сказал он, и уголок карты шевельнулся от его дыхания.  - Я бы очень хотел, чтобы ты увидела все собственными глазами.
        Я быстро шагнула за порог и всей грудью вдохнула прохладный ночной воздух, стараясь избавиться от внезапной резкой боли в груди. Затем я осторожно прикрыла за собой дверь. Щелкнул, затворяясь, язычок замка.
        - Я тоже,  - едва слышно прошептала я.

        Глава 8

        ЭТО ОКАЗАЛОСЬ ОЧЕНЬ ПРИЯТНО, ХОТЯ И НЕПРИВЫЧНО - проснуться от крика петуха. Вокруг было темно. Воздух был густым и теплым, словно парное молоко. Еще не вполне очнувшись ото сна, я блаженно потянулась.
        - Куда-а-а-ак! Кук-ку-да-а-ак!
        Кроме петушиного крика, отчетливо слышалось негромкое металлическое позвякивание - наверное, ветер раскачивал снасть с металлическим блоком. Затем я различила лязг посуды - вероятно, в камбузе пришвартованного рядом с нами фрегата кок занялся приготовлением завтрака. Потом вдалеке раздалось цоканье лошадиных подков, а также скрип и громыхание телеги - в гавань доставили очередную порцию припасов. На шхуне по другую сторону от «Искушения» кто-то громко выругался.
        Я потерла глаза и села, заставив закачаться гамак. Солнце уже показалось из-за горизонта, раскрасив облака на востоке в розовый цвет. Пора было подниматься. Если для крестьян сигнал к пробуждению - крик петуха, то для моряков - громкая ругань.
        У нас на борту было тихо. Видимо, все остальные еще спали. Накануне вечером Кашмир ускользнул на берег, и к тому времени, когда я заснула, он еще не вернулся. Сквозь сон я слышала, как Би и Ротгут почти до самого утра негромко переговаривались, сидя за старой доской для настольных игр и сражаясь в го. Отец после всего того, что происходило ночью, тоже вряд ли бодрствовал.
        Мой гамак перестал раскачиваться. Я перевела взгляд с гавани и города на горы, покрытые зеленым бархатом буйной тропической растительности, и разделяющие их долины. Интересно, в которой из них прятался просторный дом с большим садом?
        Тряхнув головой, я отогнала непрошеные мысли. Пора было заниматься уборкой. Я невольно порадовалась этому - работа должна отвлечь меня от раздумий.
        - Куда-а-а-а-ак!
        Я выскользнула из гамака и, оглядевшись, вдруг замерла.
        Оказывается, кричал вовсе не петух. На поручнях бортового ограждения сидел каладриус и смотрел на меня своими черными глазками-бусинками. Пошарив по карманам, я достала кусок галеты и бросила на палубу. Каладриус недоверчиво склонил голову набок. Однако, когда я отошла подальше, мое подношение все же было принято. Глядя, как каладриус клюет галету, я порадовалась, что птица осталась цела и невредима.
        Однако каладриус был не единственным голодным живым существом на борту. Спустившись в трюм, я схватила банку с пчелиной пыльцой, которую купила в нью-йоркском универмаге «Натуральная еда». Затем, начав с трюма, обошла все имевшиеся на корабле светильники, чтобы покормить копошащуюся внутри них «небесную сельдь» из мифов северных народов - крохотных рыбок, благодаря которым, если верить легендам, в небе возникает северное сияние. Когда я высыпала пыльцу внутрь шарообразных фонарей из закопченного стекла, рыбки принялись раскрывать и закрывать рты, жадно хватая лакомство.
        Мы поймали довольно много этих любопытных существ, проведя неделю в мифологической стране под названием Скандия. Именно так она называлась на попавшей в наши руки сказочной карте. По очертаниям страна приблизительно совпадала с территорией Скандинавии. Помнится, мы несколько дней шли под всеми парусами под розовыми, голубыми и зелеными всполохами, то и дело озарявшими черный небесный свод. Рыбок мы с отцом наловили, запустив двух воздушных змеев с привязанной между ними сетью. Это был единственный случай, когда мне с отцом довелось запускать змеев. Я хорошо запомнила, как смеялись тогда его глаза.
        Та карта была первой, которую я сама выбрала из нескольких кип, хранившихся в его каюте. Слэйт ничего не знал о Скандии - полагаю, не подозревал даже о том, что в его коллекции имеется ее карта. Но я научилась понимать карты и стала изучать их еще до того, как выучилась читать. К тому же я знала поверья мифической страны. В общем, я рассказала отцу о Скандии и попросила его направить корабль туда, и он - удивительное дело - выполнил мою просьбу. В такие моменты мне начинало казаться, будто я могу попасть куда угодно - ст?ит только захотеть.
        Было еще несколько случаев, когда происходило нечто подобное. Имея карты и используя мою способность читать их, а также благодаря искусству судовождения, которым обладал наш капитан, мы сумели населить наш корабль кое-какими мифологическими существами. Помимо «небесной сельди» в наших светильниках, в плите на камбузе обитало несколько огненных саламандр, добытых нами во французских легендах девятнадцатого века. Имелись у нас и кое-какие необычные предметы - например, бездонный мешок из валлийских сказок семнадцатого века. Он оказался очень полезной и нужной вещью, хотя для того, чтобы раздобыть его, мы потратили немало усилий. Карта, которой мы воспользовались в тот раз, оказалась самой старой из всех имевшихся когда-либо в собрании Слэйта. Ирландское море встретило нас неприветливо, как нежеланных пришельцев, обрушив на нас ледяные валы, то и дело заливавшие палубу. В тот момент, когда я пыталась убрать грот, чтобы его не порвало страшным ветром, мачта переломилась пополам. Часть рангоута рухнула на палубу, придавив меня. В результате я сломала руку и едва не захлебнулась в то и дело
прокатывавшихся по палубе волнах. Бездонный мешок стал мне наградой.
        Вспоминая об этом, я невольно улыбнулась. После того памятного происшествия, нося руку на перевязи, я чувствовала себя победительницей. Мне давно хотелось раздобыть бездонный мешок, потому что я не любила заниматься загрузкой трюма.
        Единственной проблемой оставалась пресная вода. Ее запасы занимали в трюме много места. К тому же набирать ее в некоторых портах было опасно. Существовали легенды о котле с никогда не заканчивающейся похлебкой, а также о никогда не пустеющем винном кувшине, но ни о каких магических емкостях для воды мне слышать не приходилось. К счастью, позднее мне удалось выяснить, что, оказывается, бездонный мешок вполне можно было называть бездонным бурдюком - жидкости, в том числе воды, он тоже мог вместить сколько угодно.
        Не зная этого, я долго пыталась сделать все возможное, чтобы обзавестись волшебным резервуаром для хранения запасов пресной воды. Результатом одной из моих попыток стало появление среди нашего магического «инвентаря» магического топора племени майя, который, если бросить его в небо, разрубал тучи и вызывал дождь. Однако он сработал всего один раз - было бы куда полезнее, если бы это был не топор, а бумеранг. Имелась еще сказочная лягушка Тиддалик, которая удерживала в своем животе воды целой реки. Ее можно было уговорить исторгнуть воду из себя. Однако, когда мне это удалось, лягушка едва не потопила корабль, разом выдав все свои запасы. Словом, бездонный мешок, или бурдюк, в итоге пришелся как нельзя кстати.
        Однажды я совершила большую ошибку, рассказав Кашмиру про папаруду - магический танец из языческого обряда вызывания дождя, когда-то весьма популярного у румын. Обряд состоит в том, что девушка бродит среди жилищ, а их обитатели льют ей на голову воду. Три недели он умолял меня опробовать этот ритуал и держал наготове кувшин, предусмотрительно наполненный водой. К счастью, я отвергла его просьбы.
        На корабле было множество предметов, напоминающих о местах, где мне удалось побывать. Имелось даже кое-что из Гонолулу. Сувенир, правда, был довольно специфический - рваное лоскутное одеяло, в которое мой отец завернул меня, забирая из опиумной курильни. Оно лежало на полу в моей каюте. Не знаю, почему я его не выбросила - наверное, просто из лени.
        Подумав так, я тихонько засмеялась. Пожалуй, если бы я сказала об этом кому-нибудь незнакомому, мне, возможно, поверили бы.
        Опустив щепоть пыльцы в последний светильник, я вытерла пальцы о штаны. Было еще совсем рано - лучи солнца лишь слегка окрасили в розовый цвет вершины гор. В ближайшие несколько часов меня никто не должен был хватиться, да и никаких срочных дел у меня не имелось. Поэтому я решила, что стоит сойти на берег, и отправилась переодеться. Моя каюта была первой со стороны полубака - узкое пространство неподалеку от носовой части корабля. При сильной качке меня болтало и мотало внутри, словно жука в спичечном коробке. Раньше я жила в более просторной каюте - той, которую сейчас занимал Кашмир. Когда он появился на борту, я уступила ее ему. В конце концов, для любимого гамака места в моей нынешней каюте было вполне достаточно, а все имущество состояло из одежды и книг, которые я обычно беспорядочно разбрасывала по полу. В каюте отца я делала уборку гораздо чаще, чем в своей собственной.
        Разбросав в стороны грязное белье, я пересекла каюту и открыла стоящий в углу большой кедровый сундук - тот самый, где лежала нарядная одежда и моя карта Карфагена. Порывшись в нем, я отбросила в сторону украшенную бисером пелерину, хлопчатобумажную нижнюю юбку, платье-мантию, которое было бы уместно разве что в Европе эпохи Возрождения, и футболку с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Правил, которых мы строго придерживались во время Навигации, было не так уж много, и одно из них гласило, что необходимо одеваться так же, как окружающие. Когда я была младше, во время путешествий в девятнадцатый век я обычно держала волосы под кепкой, и все принимали меня за мальчика. Однако в последние годы подобная маскировка перестала быть убедительной. В Калькутте, где-нибудь неподалеку от пристани, я бы еще могла показаться на людях в брюках. Но если бы я, одевшись подобным образом, здесь, на Гавайях, попыталась войти в магазин, меня бы скорее всего вышвырнули вон… или же сделали какое-нибудь гнусное предложение.
        Наконец, мне удалось отыскать в груде одежды длинное черное платье с кружевным воротником. По фасону оно соответствовало тому времени, в котором мы находились, но было шерстяным. Я вспомнила небольшую толпу, встречавшую нас на пристани. Женщины были в платьях светлых цветов, свободного покроя. И никаких корсетов или жакетов - все-таки мы находились в тропиках. Бросив платье обратно в сундук, я достала хлопчатобумажный полосатый сарафан, про который совсем забыла. Он был дюйма на три короче платья и таким тесным, что не застегивался на спине. Но после Калькутты я предпочитала выглядеть немного неаккуратной, нежели обливаться п?том.
        Затем настала очередь обуви. Забраковав свои черные викторианские башмаки, я сунула ноги в кожаные туфли без каблуков, отвратительные на вид, но очень удобные. В их швах еще остались следы желтой грязи после посещения нами Индии. Затем я внимательно изучила свое отражение в зеркале, привинченном к стене каюты.
        Я была очень, даже слишком загорелой, но на борту корабля, совершившего длительное плавание, избежать этого было невозможно. Мои просоленные морскими ветрами волосы цвета кофе с едва заметным медным оттенком не вполне соответствовали тому, что считалось общепринятым в викторианском обществе. Было очевидно, что в моих жилах течет кровь не только белой расы, но и выходцев из Азии. На Гавайях это не было необычным. А вот когда мы оказывались в Англии девятнадцатого века, я, находясь в обществе Слэйта, нередко ловила на себе косые взгляды - как, впрочем, и он.
        Так или иначе, многие детали моей внешности изменить было нельзя. Однако я знала, что на улице, среди людей, буду чувствовать себя вполне комфортно - тем более что я без труда понимала местный разговорный язык. Небольшой огрех во время сборов я все-таки допустила, но сознательно: накинула на плечи шаль. Она не сочеталась со всем остальным, но зато прикрывала раскрытую застежку на спине сарафана. Попытка стянуть ее края с помощью броши не удалась, и я решила - сойдет и так.
        Я вышла из каюты и уже хотела ускользнуть с корабля, как это сделал каладриус, но в последний момент меня остановил знакомый голос:
        - Хорошие туфли. Очень красивые.
        - Черт бы тебя побрал!  - с чувством произнесла я и, обернувшись, увидела Кашмира, лежавшего в моем гамаке.  - Ты тоже одет не лучшим образом. Это что, та самая рубашка, в которой ты был прошлой ночью?
        - Кажется, да. Куда вы собрались?
        - На берег. Как и ты.
        Кашмир приподнял брови, но уточнять ничего не стал.
        - Каждый человек должен делать свои ошибки, а не ошибки других, амира,  - наставительно заметил он.
        - В таком случае пойдем со мной.
        - Вы собираетесь на берег в этом наряде?
        - А что с ним не так?
        - Похоже, вы брали из сундука что попало, а не подбирали одно к другому. К тому же платье коротковато.  - Глядя на мои обнаженные лодыжки, Кашмир игриво подмигнул.  - Ваши ступни полностью открыты. Не боитесь, что вас примут за потаскуху?
        Ухватив край платья, я приподняла его и продемонстрировала Кашмиру свои коленки. Он сделал вид, будто собирается упасть в обморок.
        - Можешь не волноваться. Все-таки сейчас не ранняя викторианская эпоха, а скорее поздняя. Общество стало более либеральным.
        - Ну что ж, если вы так считаете, ладно. Только старайтесь держаться подальше от питейных заведений и прочих злачных мест. Если намерены идти по какому-то конкретному маршруту, я помогу вам составить его таким образом, чтобы он был более или менее безопасным.
        - Лучше я сама его проложу,  - сказала я со смехом.
        Кашмир окликнул меня, когда я уже миновала середину трапа:
        - Амира!
        - Что?
        Я оглянулась и увидела, что в мою сторону летит какой-то предмет. Едва не потеряв равновесие, я вытянула руку, чтобы поймать его, и мои пальцы сомкнулись на кожаном мешочке. Внутри него что-то звякнуло. Я выругалась вслух.
        - Хахеш миконам,  - улыбнулся Кашмир и помахал мне рукой.
        - А я тебя не благодарила.
        - Просто вы плохо воспитаны. Но я вам это прощаю.
        - Откуда деньги?
        - Я их честно выиграл. Или азартные игры вы тоже не одобряете?
        Я взвесила кошелек на ладони.
        - Да, не одобряю. Но не настолько, чтобы вернуть тебе это.
        Кашмир громко расхохотался. Он продолжал смеяться, пока я не сошла с трапа на пристань. В этот ранний час улицы были еще пусты. Передо мной находился настоящий старый Гонолулу - такой, каким был до массового нашествия туристов и появления в нем приморских отелей и небоскребов. Местное население все еще говорило на своем родном языке и помнило местные легенды и сказки. Их культура уже была на грани гибели, но пока существовала. Пляж Вайкики оставался обыкновенным болотом, и во всем городе не было ни одного здания выше трех этажей - если не считать церквей, возвышавшихся между барами и борделями.
        Это был тот город, в котором я жила бы, если бы моя мать не умерла.
        Выйдя с территории порта, я зашагала по плотно утоптанной грунтовой дороге.

        Глава 9

        СТОИЛО МНЕ ПРОЙТИ НЕМНОГО ВВЕРХ ПО УЛИЦЕ, соединявшей порт и город, как запах рыбы и угля перебил мощный запах спиртного и аммиака. Практически вся Нууану-авеню представляла собой сплошную цепь винных лавок. На улице там и сям стояли зловонные лужи. Время от времени мне приходилось, морщась от отвращения, перешагивать через кучи экскрементов. Повсюду копошились крысы, которые при моем приближении и не думали убегать. Райский пейзаж, что и говорить.
        И все же я внимательно смотрела не только под ноги, но и по сторонам, надеясь увидеть что-то… сама не знаю что. Что-нибудь. Хотя мне никогда раньше не приходилось бывать на этой улице, я хорошо помнила карту. К тому же моя память хранила рассказы отца. По улицам, прилегающим к порту, мои родители бродили, держась за руки. Возможно, сейчас я проходила мимо двери дома, в котором они когда-то снимали квартиру. Дойдя до Кинг-стрит, широкой улицы, плавно огибающей дворец, я без всяких колебаний свернула налево, в сторону Чайна-тауна.
        Миновав центральную часть города, застроенную красивыми каменными домами с оштукатуренными стенами, я прошла всего квартал и словно попала в другой мир. Теперь вокруг меня теснились грубо сколоченные из досок крохотные жилые хибарки и маленькие магазинчики. Они так плотно прилегали друг к другу, что напоминали пчелиные соты. Нетрудно понять, почему пожар, который должен был случиться в 1886 году, практически полностью уничтожил эту часть города.
        Здесь улицы уже не были пустынными. На углу расположилась на одеяле женщина со своим нехитрым товаром - дюжиной половинок кокосового ореха, наполненных свежим кокосовым маслом. Мимо меня прошел в переулок худой мальчик, неся громадную корзину с овощами. Из груды гниющих деревянных обломков, которые когда-то были домом, на меня настороженно взглянула кошка. К ее животу присосались котята. Я осторожно перешагнула через зловонную сточную канаву, по которой уже струились ручейки свежей крови: всего в полуквартале от меня раздавалось заполошное кудахтанье кур, которым рубили головы. Дальше по улице двое мужчин разгружали мешки с мукой с запряженной мулом повозки и заносили их в дверь лавки. Вывеска была аккуратно начертана китайскими иероглифами. Под ней помещался криво написанный от руки английский перевод: «Пекарня мистера Янга».
        Не без труда обойдя грузчиков, перетаскивавших мешки, я вошла внутрь и, приблизившись к прилавку, оперлась на него локтями, вдыхая запах сахарной глазури и масла. За прилавком рядами стояли корзины с еще горячими булками и китайскими пирожными. Пекарем оказался пожилой китаец с добрыми глазами. Может, он улыбался моей матери, когда она, стоя у прилавка, вот так же вдыхала запах горячего хлеба - кто знает? Открыв кошелек, я с трудом сдержала возглас удивления: Кашмир дал мне гораздо больше денег, чем я ожидала.
        Шагая на север с двумя булками в руках, я увидела бигля - небольшую гончую, дремавшую в грязи. Когда я подошла ближе, собака подняла голову.
        - Думаю, ты не откажешься от булочки,  - сказала я.
        Бигль в ответ лениво вильнул хвостом. Отломив кусок, я бросила его псу. Кусок исчез в одно мгновение. Присев на корточки рядом с собакой, я похлопала его по бело-коричневому боку. В воздух поднялось облачко пыли. Когда я встала, бигль тоже поднялся и дважды тявкнул.
        Я бросила ему остатки булки и поспешила прочь. Пес за мной не побежал - хлеб заинтересовал его больше.
        Когда я вонзила зубы во вторую булку, первые лучи восходящего солнца окрасили крыши домов в розовый цвет. Что же я пыталась найти, что хотела ощутить? Идя по улицам города, где я появилась на свет, я не чувствовала своей принадлежности к этому месту. Оно не казалось родным. Для меня оно было таким же, как и любое другое.
        Какие чувства вызвало у меня осознание этого? Облегчение? Разочарование? Пожалуй, об этом пока рано было говорить.
        Мои спина и шея взмокли от пота. Я приподняла шаль и порадовалась, что не воспользовалась шерстяной накидкой.
        - Простите,  - раздался чей-то голос. Я почувствовала, как кто-то прикоснулся к моему плечу.
        Резко обернувшись, я плотно запахнулась в шаль.
        Передо мной стоял молодой человек, которого я видела вчера - блондин в соломенной шляпе с черной лентой. Башмаки его были начищены до зеркального блеска. Широко открытые голубые глаза придавали ему несколько растерянный вид - а может, он и в самом деле был растерян. Сделав шаг назад, он наткнулся на шоколадного цвета кобылу, которую держал под уздцы. Мне никогда прежде не приходилось видеть в тропиках такой сметанной белизны кожи, как у незнакомца.
        - Прошу прощения,  - произнес он.  - Я не хотел вас напугать. Вы уронили это рядом с Билли. С псом.
        Молодой человек протянул тяжелый кошелек с монетами, который дал мне Кашмир.
        Сунув недоеденные остатки булки в карман, я с трудом проглотила непрожеванный кусок и сказала:
        - Спасибо. Большое спасибо.
        - Не за что, мисс.  - Молодой человек поклонился.  - Билли - хороший пес, но любит попрошайничать.
        - Я бы скорее назвала это вымогательством,  - заметила я.  - Он ваш?
        - О нет. Все, что я могу о нем сказать,  - это что, большую часть времени он околачивается в гавани, наблюдая за судами.
        В речи молодого человека я уловила какой-то необычный певучий акцент.
        - Кажется, в этом вы с ним похожи,  - сказала я.
        - Что ж,  - пожал плечами незнакомец, и уголки его губ приподнялись в кривоватой и смущенной улыбке.  - Я не мог пропустить такое зрелище, как прибытие в порт пиратского корабля.
        - Мы вовсе не пираты,  - рассмеялась я.
        - Слава богу!  - выдохнул мой собеседник с притворным облегчением.  - Вот почему вы заблудились и оказались в Чайна-тауне, а не занялись первым делом разграблением города.
        - Я не заблудилась.
        - В таком случае вы намного храбрее большинства других туристов. Они считают Чайна-таун весьма небезопасным районом и предпочитают проводить время в более приятных местах.
        Я с трудом сдержала улыбку. Акцент показался мне незнакомым, потому что молодой человек говорил так, как говорили англичане в Викторианскую эпоху. А может, все дело было в том, что я давно не общалась ни с кем, кроме членов команды «Искушения».
        - Значит, вам кажется, что Чайна-таун - опасное место? Ну, порт, насколько я могу судить, ничем не лучше. И потом, я родилась здесь.
        - Неужели?  - изумился мой собеседник.  - И где же вы были все это время?
        Я поколебалась немного, а затем решила дать самый простой ответ:
        - В море.
        - А! Тогда все ясно.
        - Вас удивляет то, что мы никогда не встречались?
        - Скорее то, что на вид вы явно нездешняя.
        - Внешность бывает обманчива.
        Молодой человек взглянул на свои тщательно отутюженные светлые брюки и сверкающие ботинки.
        - Верно.  - Он рассмеялся.  - Должен заметить, что я-то уж точно храбрее большинства местных хаоле - белых. Чайна-таун не менее живописен, чем любая другая часть острова - надо только знать, куда и как смотреть. Не смейтесь. Здесь всегда найдется хороший сюжет для наброска.
        Молодой человек положил руку на сердце - вернее, на нагрудный карман льняного пиджака, в котором угадывался блокнот. Пальцы его были покрыты чернильными пятнами.
        - Значит, вы художник?
        - Только когда меня не видит мой отец.
        Я пожала плечами:
        - Родственники почти всех великих художников не одобряли их занятий живописью.
        - Да. Правда, скорее всего так же обстояли дела и в семьях самых бездарных живописцев.
        Я, не удержавшись, хихикнула и прикрыла рот рукой. Молодой человек улыбнулся мне в ответ.
        - Любопытно было бы взглянуть на ваши работы,  - произнесла я.
        - Здесь у меня всего лишь наброски.
        Молодой человек, помедлив немного, извлек блокнот из кармана. Он был самодельным - из половинок листов писчей бумаги, связанных лентой. Осторожно раскрыв его, я увидела на первой странице пустынную бухту, залитую то ли лунным светом, то ли солнечным. Вид на нее частично закрывали изображенные на переднем плане пальмовые листья. На следующем листе была нарисована небольшая деревушка с травяными хижинами. А на третьем я увидела…
        - Это что, карта?
        - А, да. Как-то во время поездки верхом через долину Каава мы обнаружили тропу, ведущую к древнему храму - там, за заброшенным сахарным заводом. На следующей странице я сделал его набросок. Говорят, когда-то там совершались человеческие жертвоприношения. Разумеется, я имею в виду храм, а не сахарный завод.
        Работа молодого человека была поистине великолепной - гармоничный сплав живописи и картографии.
        - Я смотрю, тут у вас и другие карты,  - сказала я, продолжая листать блокнот.
        - Верно. Вот здесь я изобразил проход к скрытому пляжу.  - Он протянул руку и перевернул несколько страниц.  - А вот это - карта туннелей пещеры Канеана. Правда, неполная - всю ее еще никто не исследовал. Пока.
        Взглянув на меня, молодой человек снова улыбнулся, а я, сама не зная почему, залилась краской. Опустив глаза, я перелистнула еще одну страницу блокнота и замерла. Черными чернилами на бумаге был изображен похожий обводами на акулу корабль, пришвартованный к пирсу. Я почти услышала, как скрипит от натяжения канат, удерживая корпус корабля, слегка покачивающийся на небольшой волне. На носу стояла хрупкая одинокая фигурка. Вероятно, это была я.
        - Это красиво,  - с трудом произнесла я, чувствуя, как слова застревают в горле.  - И это… правда.
        - Вы слишком добры,  - проговорил молодой человек, глядя на меня. Я заметила, что у него удивительно длинные и пушистые ресницы.  - Просто мне повезло с объектом для изображения.
        Я с подозрением посмотрела на него, но не уловила в его взгляде ни тени неискренности. Следующая страница оказалась чистой.
        - Теперь я понимаю, почему вы приняли меня за туристку,  - сказала я.
        Незнакомец засмеялся.
        - Если вам нужны рекомендации или какие-либо сведения о здешних местах, обращайтесь ко мне,  - предложил он и сунул блокнот обратно в карман пиджака. Затем снял шляпу и слегка поклонился.  - Блэйк Харт - к вашим услугам.
        - Пожалуй, в другой раз,  - с сожалением произнесла я. Внезапно у меня в голове мелькнула неожиданная мысль.  - Хотя… Может, вы, случайно, знаете некоего А. Сатфина?
        - Сатфина? Сатфина…
        - Он картограф. Не знаете? Что ж… Скажите, а здесь есть публичная библиотека?
        - Немногие приезжают на Гавайи, чтобы посетить библиотеку. Отчасти, наверное, это объясняется тем, что библиотеки здесь попросту нет. Но это, как мне кажется, не главная причина.
        - Я смотрю, вы не очень-то горазды выполнять свои обещания.
        - Простите великодушно,  - улыбнулся молодой человек.  - Просто вы ставите передо мной слишком сложные задачи.
        - Ладно, не беспокойтесь,  - сказала я.  - Здесь полно других туристов, которые будут рады вашей помощи.
        - Но среди нет ни одного, на кого мне так хотелось бы произвести впечатление.
        О, господи. Он в самом деле пытался со мной флиртовать.
        - Я… э-э…
        Взгляд его голубых глаз смутил меня настолько, что на какое-то время я лишилась дара речи. Возникла неловкая пауза. Куда вдруг разом исчезла та легкость, с которой я общалась с Кашмиром?
        - Извините меня,  - сказал Блэйк Харт, решив, наконец, прийти мне на помощь.  - Видите ли… Обычно я не бываю таким дерзким. Если бы вы не выронили кошелек, я бы никогда не решился заговорить с вами. Все-таки удивительно, какие странные события происходят порой исключительно по воле случая.
        - Вы правы. Спасибо вам…  - произнесла и откашлялась - что-то все еще мешало мне говорить.  - Большое вам спасибо, мистер Харт.
        Сделав шаг назад, он снова отвесил мне легкий поклон.
        - Было приятно пообщаться с вами, мисс. Хорошего вам дня.  - Молодой человек надел шляпу.  - Надеюсь, мы еще увидимся. Буду этому очень рад.
        И он снова зашагал по дороге, ведя под уздцы кобылу. Я долго смотрела ему вслед, но он так и не обернулся.
        Тут, разумеется, мне в голову пришли те самые слова, которые следовало произнести во время беседы. Молодой человек сказал: «Среди туристов нет ни одного, на кого мне так хотелось бы произвести впечатление». Надо было ответить: «Отчасти вам это удалось». Или что-то в этом роде. И кошелек следовало не хватать всей пятерней, а взять небрежно и подбросить несколько раз на ладони, так чтобы внутри зазвенели монеты. Впрочем, поздно было теперь рассуждать. Что случилось, то случилось.
        Отойдя на некоторое расстояние и привязав лошадь на улице, Блэйк Харт исчез за дверью какого-то магазина. Я же продолжила свой путь, рассеянно глядя по сторонам, как человек, который ищет что-то, но не знает, что именно. Вот, например, ресторан «Лист лотоса»  - в него только что доставили партию яиц. А там, на противоположной стороне улицы,  - «Прачечная Винга», вся наполненная паром. Вот буддийский дацан и вплотную к нему аптека, на вывеске которой нарисована китайская чудо-птица. Дальше какой-то мужчина в перепачканных холщовых штанах с трудом затаскивал в ворота тяжелую тележку с гипсовой штукатуркой. Неподалеку от него в тени бочки лежал, свернувшись в клубок, кот. Чуть дальше девушка продавала прямо из передника апельсины с бугристой, толстой кожурой.
        Я уже почти дошла до реки, когда меня вдруг осенило. Я вспомнила надпись на вывеске аптеки: «Счастливый дом Джосс».
        Развернувшись, я чуть ли не бегом бросилась обратно.

        Глава 10

        Я ЗАГЛЯНУЛА ВНУТРЬ СКВОЗЬ ГРЯЗНОЕ ОКНО КРОХОТНОЙ ЛАВКИ, торгующей лечебными травами и прочими снадобьями. В помещении царил полумрак. Свет проникал в него главным образом не через окно, а через приоткрытые двери с фасадной и задней стороны неказистого строения. Посетителей в аптеке не было. Я заколебалась, но всего лишь на мгновение.
        Воздух в помещении был прохладный, насыщенный резкими ароматами. Пахло сушеными листьями и еще чем-то смутно знакомым, от чего у меня защекотало в носу. В задней части аптеки громоздились какие-то бочки и ящики. Они почти полностью скрывали узкую винтовую лестницу, ведущую в подвал. Справа от меня располагался изрезанный деревянный прилавок. За ним я увидела седеющую пухлую женщину. Оба глаза ее были поражены катарактой и потому казались мутными. Когда я вошла, она прищурилась.
        - Зао ан,  - сказала женщина, и морщины на ее покрытом загаром лице обозначились резче от улыбки.  - Доброе утро.
        - Доброе утро.
        - Чем я могу помочь?
        Вдоль стен во много рядов тянулись грубые деревянные полки, на которых стояли пакетики, флаконы и футляры всевозможных форм и размеров - бумажные, стеклянные, бамбуковые. Чего здесь только не было! Какие-то порошки, семена и корни растений, грибы и орехи, разнообразнейшие масла. На прилавке возвышалась огромная банка, внутри которой в янтарной жидкости плавала свернувшаяся кольцами змея. Похоже, лавка в самом деле была аптекой. Значит ли это, что передо мной тетушка Джосс, хозяйка опиумной курильни, познакомившая моих родителей? Я не могла придумать, как спросить ее об этом.
        - В чем состоит ваше недомогание?  - спросила женщина и, взяв мою ладонь в свою руку, легонько ощупала мое запястье и большой палец. Похоже, она была почти слепой.  - Вы очень худая. Наверное, у вас слабый аппетит? Часто бывает плохое настроение? У меня есть для вас кое-что.
        - Скажите, вы тетушка Джосс?
        Пальцы женщины, исследовавшие мою руку, на мгновение замерли, а затем отпустили мою ладонь.
        - Все, кто живет на Гавайях, знают тетушку Джосс.
        - Но я не местная.
        - Вот как?
        - Скажите, это вы… вы…  - У меня никак не получалось подобрать подходящие слова.  - Знаете, мне в самом деле нужно лекарство.
        Сунув руку под прилавок, женщина извлекла ступку и пестик.
        - Так что вас беспокоит?  - спросила она.
        - Одна пагубная привычка.
        Женщина опустила голову и улыбнулась, показав зубы цвета старой слоновой кости:
        - Значит, вы слышали о тетушке Джосс.
        - Мне рассказывали о ней.
        - Это были рассказы об очень давних временах. Вы знаете, что сейчас продажа опиума незаконна?  - поинтересовалась моя собеседница, потирая края ступки большим пальцем.  - С тех пор как ваш отец уехал, король принял много новых законов.
        У меня перехватило дыхание. Как она догадалась? Или чем-то выдала себя? Впрочем, все это было не важно. Я навалилась животом и грудью на шаткий деревянный прилавок. Янтарная жидкость в банке заколыхалась, кольца змеи в ней тоже задвигались.
        - Значит, вы знали мою мать,  - не столько сказала, сколько прошептала я - так сухо было у меня в горле.
        - Не просите меня рассказать, какой она была,  - произнесла женщина, убирая ступку и пестик обратно под прилавок.  - В последний раз я видела ее много лет назад.
        О чем же тогда мне следовало спросить? Я почувствовала, как мои ладони, лежавшие на прилавке, стали скользкими от пота.
        - Может, вы можете рассказать мне какие-нибудь эпизоды из ее жизни?
        - Это ведь не мои истории.
        Я дотронулась до жемчужины, висевшей у меня на шее.
        - Тогда, может, у вас сохранилось что-нибудь из принадлежавших ей вещей? Какая-нибудь безделушка? Или семейная реликвия? Разумеется, я вам заплачу…
        - У меня действительно кое-что есть.  - Женщина указала на банку со змеей на прилавке. Я пожалела, что упомянула о деньгах.
        - Простите,  - сказала я,  - она что, хранила в банке мертвую змею?
        - Вы про Свага?  - Тетушка Джосс постучала ногтем по стеклу.  - Но он вовсе не мертвый.
        Я не поняла, как расценить эти слова. Может, она слегка не в себе? Или просто неудачно пошутила? От греха подальше я решила сменить тему:
        - А может, вы знаете кого-нибудь, кто был с ней хорошо знаком? Кого-то из ее друзей или родственников?
        - Нет. Если не считать меня, она была совсем одинокой. Ваш отец обещал, что избавит ее от всех проблем и неприятностей.  - Женщина издала хриплый смешок.  - Что ж, в конце концов, так оно и вышло. Да только все получилось не так, как он ожидал. Для одной и той же болезни существует много лекарств, но лишь немногие из них на самом деле помогают. Почему вы не спросите у своего отца, какой она была?
        Я не ответила, но тетушка Джосс, судя по всему, этого и не ждала.
        - Мне жаль, что я не могу сказать, что вы на нее похожи,  - продолжила она.  - Даже если бы я могла отчетливо видеть ваше лицо, я все равно не помню ее черты. Напомните еще раз, как вас зовут?
        Я вздохнула:
        - Мое имя - Никс. Так зовут духа воды из одной легенды.
        - Никс? Но это также значит - «ничего», «пустота».
        - Да, я слышала об этом. Много раз.
        - А известно ли вам, что если произнести имя наоборот - Скин, то по-китайски это означает «счастье»?
        - Нет. Про это я не знала.
        - У вас очень интересное имя. Оно может приносить как удачу, так и несчастье. Должно быть, ваше число - пятерка.
        - Пятерка?
        - Да, пятерка. Ву. Это одновременно значит «я» и «не я». Никс и Скин. Счастье и пустота. Вы не возражаете, если я вам погадаю? Я могу предсказать ваше будущее за полдоллара,  - произнесла женщина, глядя поверх моей головы.  - Сказать, за кого вы выйдете замуж? Как вы умрете?
        - Я предпочитаю ничего не знать о таких вещах.
        - Ваша мама тоже не хотела этого знать,  - сказала женщина и покачала головой.  - Ее числом была четверка.
        - Четверка?  - живо откликнулась я.  - И что это означает?
        Вместо ответа женщина протянула в мою сторону руку ладонью вверх. Прошло добрых полминуты, прежде чем я решилась положить на нее пятьдесят центов. Перед тем, как сунуть монету куда-то в широкий хлопковый пояс, охватывавший ее поперек туловища, женщина потерла ее большим и указательным пальцами. Затем взяла с одной из полок лист рисовой бумаги и расстелила его на прилавке. После этого вооружилась кисточкой и затейливой формы горшочком с тушью.
        - Я все запишу для вас, чтобы вы ничего не забыли,  - заявила она.
        Я нетерпеливо закатила глаза, но делать было нечего: деньги уплачены - теперь мне предстояло посмотреть шоу.
        - Вот, это пятерка. Ваша цифра. Ву.  - Обмакнув кисточку в тушь, женщина медленно повела ею по бумаге. Глаза ее были полузакрыты - она действовала на ощупь.  - А вот цифра вашей матери - четверка. Ци. Смерть.
        - Смерть?  - переспросила я, но ответа не последовало. Я стиснула зубы, чувствуя, что попала в западню.  - Пока я ничего нового не узнала.
        - Что?  - Отложив кисточку, моя собеседница посыпала надпись на бумаге мелким песком.  - Нетрудно предсказать будущее женщины, которая живет только прошлым. Однажды я предсказала будущее вашему отцу. Его число - семерка. Оно символизирует духовное единение. И еще - контакт с призраками. Ну, так как? Вы не передумали? По-прежнему хотите узнать свое будущее? Вероятно, вас ждут высокий незнакомец и длинная дорога.
        - Нет уж, спасибо,  - сказала я, не пытаясь скрыть отвращения.
        По губам женщины скользнула улыбка.
        - Вы не верите в мое гадание?  - Она подтолкнула лист рисовой бумаги ко мне. Изображенные ею цифры были некрасивыми, угловатыми.  - Это странно, если учесть, чем занимается ваш отец.
        Я мысленно ахнула. Никогда прежде мне не приходилось встречать незнакомого человека, который знал бы о Навигации: отец всегда настаивал, чтобы все держалось в строжайшей тайне.
        - В этом нет ничего странного - с учетом вашего рода занятий,  - заметила я.
        - Вы имеете в виду профессию аптекаря?
        - Я имею в виду профессиональное шарлатанство. Впрочем, полагаю, это все же лучше, чем торговать опиумом.
        - Тетушка Джосс торгует многим,  - сообщила женщина.  - Экзотическими произведениями искусства. Особыми лекарствами. Редкими специями. Информацией. Вам ничего из этого не нужно?
        - Нет,  - ответила я и резким движением накрыла ладонью лист рисовой бумаги.  - Во всяком случае, не от вас.
        Скатав лист в трубку, я направилась к двери и вдруг боковым зрением увидела, что кольца змеи в банке колышутся и извиваются, хотя на этот раз жидкость была совершенно неподвижной. Покрытая чешуйками плоская голова поднялась над ее поверхностью, сверкнули изумрудными огоньками глаза. Я заметила, что у существа в банке имелись крохотные, загнутые назад рожки и нечто вроде коротких бакенбард на нижней челюсти. До меня внезапно дошло, что это вовсе не змея. Прежде мне всего дважды приходилось видеть морского дракона: одного на границе мифической карты Таиланда, другого - в одном из фьордов на побережье Балтийского моря. Я подошла к банке почти вплотную.
        Розовый раздвоенный язык ощупал воздух над поверхностью жидкости. Затем необычное существо стало пытаться выбраться из банки, тычась в стекло головой и скребя его. Мне показалось, что дракон пытается добраться до меня.
        - Я же говорила, он не мертвый,  - произнесла тетушка Джосс и сняла с сосуда крышку. Дракон тут же выпростал верхнюю часть своего длинного туловища из банки и обвил ее горловину снаружи. Жидкость капала с него на прилавок. Склонив голову, он пристально разглядывал меня.
        - Он что, принадлежал моей матери?  - спросила я, забыв весь свой гнев.
        - Какое-то время.
        Я с любопытством протянула вперед руку. Существо тут же обвило мое запястье. Покалывая кожу сквозь рукав своими коготками, оно перебралось на мою шею и сомкнуло челюсти на жемчужине, висевшей у меня на груди.
        - Ой!
        Я дернула за цепочку, и жемчужина выскочила у миниатюрного дракона изо рта. Он снова потянулся к ней, но я спрятала украшение в кулаке.
        - Что у вас там?  - спросила тетушка Джосс.  - Вы что, носите жемчужины?
        - Только одну.
        Раздвоенный язык дракона ощупывал мои пальцы, пытаясь найти между ними щель.
        - Должно быть, он голоден,  - заметила тетушка Джосс.  - При нынешних ценах на жемчуг я не могу позволить себе кормить его досыта.
        Дракон окончательно устроился у меня на шее, уткнувшись носом в мой скрывавший жемчужину кулак в том месте, где большой палец смыкался с указательным. Кожа его на ощупь казалась чуть шершавой и напоминала змеиную, но температура тела была гораздо выше, чем у меня. Сунув свернутый в трубку лист рисовой бумаги под мышку, свободной рукой я раскрыла кошелек и полезла за деньгами.
        Тетушка Джосс снова потерла монеты пальцами и сказала:
        - Я прощаю вас за то, что вы назвали меня шарлатанкой. Его зовут Сваг. По-китайски его имя ничего не означает. До свидания.
        Я направилась к выходу, но на пороге остановилась и сказала:
        - Я ищу кое-что еще. Меня интересуют карты. Может, у вас есть какие-нибудь на продажу? Или вы знаете кого-то, кто их продает?
        На лице тетушки Джосс на секунду появилось выражение хитрости и алчности:
        - Карты чего?
        - Вам известно, какие карты мне нужны,  - твердо сказала я.  - Если у вас есть какие-то интересные сведения на этот счет, я готова заплатить за них.
        Тетушка Джосс с победоносным видом кивнула:
        - Я пришлю вам кое-какие карты на корабль. Возможно, у меня найдется для вас кое-что любопытное.
        По ее тону я поняла, что, заведя разговор о картах, вероятно, совершила ошибку. Но делать было нечего. Запахнув поплотнее шаль, я вышла на улицу, чувствуя на шее тепло довольно увесистого тела дракона. И ко времени возвращения на борт «Искушения» я уже устала гадать по поводу того, что именно тетушка Джосс собиралась мне прислать.

        Глава 11

        - РОТГУТ, МНЕ НУЖНА БОЛЬШАЯ ПОСУДИНА.
        - С чем?
        - Ни с чем. Пустая.
        Ротгут, стоя у плиты, наблюдал за тем, как на огромной сковороде с шипением поджариваются куски свинины и блинчики. Поскольку в камбузе стояла адская, невообразимая жара, на нем было только оранжевое подобие набедренной повязки. Ткань ее покрывали пятна жира. Руки Ротгута покрывали крохотные темные шрамики, которые оставили брызги раскаленного масла. Ротгут был настолько худым, что можно было подумать, будто он всю жизнь голодал.
        Словно специально для того, чтобы убедить меня в этом, он подхватил со сковороды обжигающе горячий кусок свинины, жадно запихнул его в рот и принялся как ни в чем не бывало жевать.
        - Просто посудина? М-м-м… Сейчас посмотрим.
        Ротгут принялся с лязгом перебирать кухонную посуду, которая была рассована по полкам и висела на крюках на стенах камбуза. Наконец он протянул мне большой чугунный сосуд с высокими и толстыми стенками.
        - Эта не годится. Металл заржавеет.
        - Ты собираешься держать в нем воду?  - Ротгут вернул сосуд на полку и положил руку на старый медный чайник.
        - К тому же соленую.
        - Соленую воду! И это называется - просто посудина! В таком случае тебе нужно что-то стеклянное.
        Он передал мне нечто, напоминающее небольшую вазу.
        - А побольше ничего нет?
        Ротгут развел руками. Он был терпелив, но и у его терпения существовали пределы - недаром он в свое время покинул монастырь.
        - Для чего тебе это нужно?  - спросил он, сдерживаясь из последних сил.
        Я одной рукой осторожно приподняла шаль и продемонстрировала золотистого дракона, спящего у меня на плечах.
        Вернувшись на борт, я первым делом бросилась в свою каюту и стала рыться в шкатулке с драгоценностями. Сваг решил помочь мне и, сунув в шкатулку нос, принялся обнюхивать ее содержимое. Добравшись до длинной нитки жемчуга, которую Кашмир подарил мне год назад и которую почти наверняка где-то украл, дракон, недолго думая, начал ее заглатывать. Я попыталась вытащить украшение из его пасти, боясь, что он проглотит не только жемчужины, но и нить, на которую они были нанизаны. Она лопнула, и жемчужины раскатились по полу. Миниатюрный дракон, стуча когтями, кинулся собирать их. Наконец насытившись, он снова забрался ко мне на плечи. При этом набитый живот явно мешал ему сохранять равновесие.
        Впрочем, я не могла постоянно носить Свага на шее. Морским драконам необходима вода, поэтому мне во что бы то ни стало нужно было найти подходящий сосуд.
        - Ну надо же! Вы только посмотрите!  - весело воскликнул Ротгут при виде дракончика.  - Знаешь, у твоей матери была похожая зверюга…
        - Не похожая, а точно такая же,  - поправила я.  - Точнее, эта же самая. Я сегодня встретила тетушку Джосс.
        Лицо Ротгута помрачнело:
        - Эту старую наркоторговку? Удивляюсь, как она до сих пор не протянула ноги.
        - Похоже, ей здорово досталось от жизни.
        - Надо думать. Каким образом тебе удалось найти ее?
        - Полагаю, это произошло случайно. Я гуляла по Чайна-тауну и заметила ее вывеску.
        - Правда? Вывеску?
        - У нее теперь аптека.
        - А-а.  - Ротгут оперся спиной о дверной косяк.  - Ну, тогда понятно. Когда мы были здесь в последний раз, власти собирались сделать продажу опиума незаконной - без очень дорогой лицензии.
        - И кому это понадобилось?
        Он пожал плечами:
        - Скорее всего тем, кто хотел сохранить свою монополию на торговлю опиумом.
        Я усмехнулась. Дракон у меня на плечах забеспокоился и приподнял голову, лежавшую на моей груди. Ротгут пощекотал Свага под подбородком.
        - У нас тоже был такой. Он жил в реке, которая протекала рядом с храмом. Тот, конечно, был побольше, но на лапах у него было только по три когтя, а не по пять, как у этого. А зачем ты пошла в Чайна-таун?
        - Просто… просто прогуляться.
        - Ну что, ты нашла подходящую посудину?
        - Знаешь, пожалуй, я воспользуюсь ведром.
        Ротгут вручил мне деревянный ковш с медной ручкой. Привязав к нему веревку, с его помощью при необходимости всегда можно было набрать для Свага свежей морской воды. Решив сразу опробовать его, я бросила ковш за борт, вытащила обратно, вылила воду в ведро и отнесла его в каюту. Там я осторожно сняла дракона с плеч и выпустила в воду. Он перенес это переселение очень спокойно и, опустившись на дно ведра, свернулся кольцами, уткнув голову под одно из них.
        Раньше у меня не было животных. Мне приходилось видеть корабли, на борту которых жили кошки, собаки и попугаи. На одном судне обитала даже старая черепаха. Однако на «Искушении» никакой живности никогда не держали - если не считать «небесных сельдей» и той самой жабы, способной выпить целую реку. Теперь на мне лежала обязанность заботиться о Сваге. Впрочем, если дракон, находясь далеко не в лучших условиях, не погиб в течение шестнадцати лет после смерти моей матери, значит, живучести ему было не занимать.
        Я долго сидела, глядя на необычное существо, пока у меня наконец не заслезились глаза. Ссыпав уцелевшие жемчужины на блюдо, я отправилась в камбуз, чтобы набрать немного свежей пресной воды - просто так, на всякий случай. Чашу с ней я поставила рядом с жемчужинами. Затем, нервничая, словно молодая неопытная мать, передвинула блюдо и чашу ближе к ведру и снова отодвинула подальше - чтобы дракон, выбравшись из ведра, не наткнулся на них.
        Внезапно с улицы послышался голос:
        - Э-эй! Э-э-эй, на «Искушении»!
        Я прислушалась - на оклик никто не ответил. Меня это нисколько не удивило - вахту должен был стоять Слэйт. Бросив все, я поспешила на палубу.
        - Эй, на судне!
        Подойдя к борту, я посмотрела на причал и увидела мужчину лет сорока. Он был одет в прекрасно сшитые черные брюки и сюртук. Хотя солнце стояло еще высоко, он словно не замечал удушающей жары.
        - Кто вы?  - поинтересовалась я.
        Мужчина, прикрыв ладонью глаза и прищурившись, посмотрел вверх, выставив вперед русую бороду.
        - Добрый день,  - поприветствовал он меня.  - Я принес послание для капитана корабля.
        Мне не понравилось, что незнакомец не ответил на мой вопрос.
        - От кого?
        - Видите ли, я представляю группу лиц, заинтересованных в проведении некой деловой операции,  - объяснил он. Услышав эту фразу, я подумала, что мужчина скорее всего юрист.
        - И кто же эти лица?  - нарочито медленно произнесла я.
        - Этого я сказать не могу - не уполномочен,  - сказал мужчина с видом глубочайшего сожаления.  - Могу я подняться на борт и поговорить с капитаном?
        В этот момент ко мне подошла Би. При виде ее незнакомец сохранил полную невозмутимость.
        - Спустись к нему,  - тихо промолвила Би и положила руку на висевшую у нее на поясе кобуру.
        - Простите, что вы сказали?  - спросил мужчина, явно не расслышавший ее слов.
        - Я сейчас к вам спущусь!  - крикнула я.
        Сойдя по трапу, я остановилась перед неожиданным гостем. Он был на целую голову выше меня. Чтобы смотреть ему в лицо, мне пришлось задрать голову и приставить ко лбу ладонь, защищая глаза от солнечных лучей. Интересно, подумала я, этот тип специально встал так, чтобы солнце светило ему в спину?
        - Я дочь капитана. Что я могу для вас сделать?
        Губы мужчины слегка изогнулись в любезной, но несколько снисходительной улыбке:
        - А когда можно будет потолковать с капитаном?
        - Не могу вам сказать,  - заявила я как можно вежливее.  - По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, зачем он вам понадобился.
        - Понимаю.  - Улыбка на губах мужчины осталась, но любезность исчезла.  - В таком случае сообщите ему, что меня прислал один наш общий друг.
        - У капитана здесь нет никаких друзей.
        - Наоборот, у него их множество! Он еще не успел познакомиться со всеми, но я с радостью помогу ему в этом. Я так много о нем слышал. О вашем капитане рассказывают удивительные истории. Прямо-таки невероятные.
        Я почувствовала, как по спине у меня побежали мурашки. Что было известно этому незнакомцу?
        - На вашем месте я не стала бы верить всему, что говорят люди,  - небрежно бросила я.
        - Я этого и не делаю.  - Взгляд незнакомца скользнул по корпусу «Искушения» и остановился на фигуре русалки на носу корабля.  - Должно быть, она видела многое.
        Я нервно сглотнула.
        - Послушайте, если вам нечего больше сказать…
        - Еще только одно. Пожалуйста, передайте капитану, что мы щедро вознаградим его за помощь.
        - Мы не нуждаемся в деньгах,  - сказала и я повернулась, чтобы уйти.
        - А я предлагаю вовсе не деньги.
        Поставив одну ногу на трап, я остановилась, ожидая продолжения. И оно последовало:
        - В нашем распоряжении оказалась карта, на которой указано место, где находится сокровище. И завладеть этим сокровищем может только капитан вашего судна, потому что именно он потерял его когда-то, а именно в 1868 году.
        Черт возьми!
        Общий друг. Я стиснула зубы. Высокий незнакомец, дальняя дорога… Неудивительно, что Джосс сказала это еще до того, как я спросила ее о картах. Она вовсе не была провидицей. Легко предсказывать будущее, если планируешь его. Джосс, видимо, была готова к возвращению Слэйта и терпеливо ждала, словно паук, стерегущий свою паутину. Но в паутину попалась я, не сумев избежать нитей, тянувшихся из моего прошлого.
        Внезапно сверкнул лучик надежды.
        - Карта? Вы сказали - карта? А фамилия того, кто ее рисовал, не Сатфин?
        - Нет,  - улыбнулся мужчина с таким заговорщическим видом, что мне показалось, будто он вот-вот подмигнет.  - Не Сатфин.
        Чувствуя, что нахожусь между Сциллой и Харибдой, я прикрыла глаза и, собрав в кулак все свое самообладание, произнесла:
        - Вот что, приходите завтра.
        Мужчина зашагал прочь, а я стала подниматься по трапу. Когда я оказалась на борту, Би, тряхнув головой, заявила:
        - Никогда не верь бородатым мужчинам. Все они что-то скрывают.
        - Похоже, он прячет не только свой подбородок. Этот тип не сообщил мне ни своего имени, ни чем он занимается.
        Би пожала плечами:
        - Может, было бы лучше, если бы ты никогда об этом не узнала.
        Я поморщилась:
        - По-моему, он их тех, которые так просто не отвязываются.
        - Мы можем уйти в море,  - предложила Би.  - Вряд ли этот джентльмен пустится следом за нами вплавь в своем сюртуке.
        - Похоже, чему быть, того не миновать, Би,  - сказала я и направилась к капитанской каюте.
        - Что ж, тогда борись.
        - Что-то не получается.
        - Это потому, что до сих пор ты делала это вместе с ним. А ты не должна ему помогать. Не должна отвечать за его ошибки. В том, что твоя мать ушла, нет твоей вины.
        Я почувствовала, как судорога сжимает горло. Би, подойдя ближе, протянула руку и с несвойственной ей нежностью коснулась большим пальцем моего подбородка, а потом легонько похлопала меня по плечу.
        - Но если ты все же захочешь улизнуть с корабля, то выбери подходящий момент. Если он проснется и не обнаружит тебя на борту, это будет очень неприятно.
        - Я… Я уже сходила на берег сегодня утром.
        - Я на тебя доносить не стану.  - Би шагнула к моему гамаку, в котором явно кто-то лежал, и пнула ногой ту его часть, которая провисала сильнее всего.
        - Эй, Кашмир!
        Он мгновенно выскользнул из гамака на палубу и приземлился на обе ноги. Глаза его были широко раскрыты, волосы всклокочены.
        - Вот что, приведи себя в порядок и сопроводи эту барышню на берег. Ты за нее отвечаешь.
        Кашмир моргнул и отдал честь:
        - Есть!
        Затем он с некоторым усилием подхватил меня на руки, взвалил на плечо и затопал вниз по трапу, крича:
        - Увольнение на берег!
        - Кашмир, прекрати!  - воскликнула я и замолотила кулаками по его спине.
        - Это же была моя почка!  - притворно заохал он.
        - Отпусти меня сейчас же, не то я отобью тебе вторую.
        - Вы должны знать, амира,  - произнес Кашмир с ярко выраженным персидским акцентом, который обычно успешно скрывал,  - что мы не ведем переговоров с террористами!
        Оказавшись на пристани, Кашмир поставил меня на ноги и обеими руками ухватился за поясницу.
        - Мне известно, что обычно программа пребывания на берегу предусматривает драку. Но это, как правило, завершающий этап. А до драки морякам положено пить и играть в азартные игры.
        Я поправила юбку и в нерешительности посмотрела на судно.
        - Вот что, у меня есть идея,  - сказал Кашмир и потянул меня за рукав.  - Давайте подыщем для вас что-нибудь новенькое из одежды.
        - Этим тебе не удастся отвлечь меня,  - усмехнулась я.  - Терпеть не могу ходить по магазинам.
        - Оно и видно! Но я вовсе не пытаюсь отвлечь вас. Просто хочу помочь.
        - Чтобы хорошо выглядеть, мне вовсе не нужна помощь. А ты говоришь так, словно со мной стыдно показаться на людях.
        С этими словами я попыталась дать Кашмиру тумака, но он успел отпрыгнуть назад.
        На улицах было намного оживленнее, чем утром. Набережная буквально кишела нищими, готовыми прыгнуть в воду за брошенной им мелкой монеткой. Торговцы, навьюченные плетеными корзинами, продавали устриц и креветок. Нередко нам на глаза попадались едущие рысью или легким галопом всадники, причем и мужчины, и женщины сидели в седле по-мужски. Где-то играли на укулеле. Окинув взглядом улицу, я определила, что звук доносился со стороны втиснутой между баром и магазином небольшой лавки, в которой продавали доски и рейки. Пожилой мужчина, сидя у входа, с улыбкой перебирал струны, а его сыновья усердно работали пилами.
        Мы с Кашмиром направились не в Чайна-таун, а в более-менее обустроенный центр. Мерчант-стрит была засыпана гравием, чтобы богатые горожане не пачкали в грязи свою сверкающую кожаную обувь. В глазах рябило от вывесок, предлагающих услуги юристов, банкиров и финансовых советников. На Форт-стрит преобладали вывески модисток, гравировщиков, ювелиров и портных. Кашмир остановился перед красивой витриной с эркером, обрамленной кустами жасмина. Смотрясь в нее, как в зеркало, он причесал растопыренными пальцами волосы и застегнулся на все пуговицы.
        - Говорить буду я,  - заявил он.  - Боюсь, если предоставить это право вам, вы уйдете отсюда с большой бутылкой виски и парой резиновых галош.
        Выпустив в меня этот залп, Кашмир открыл дверь и устремился внутрь.
        Со скучающим видом он осмотрел все висевшие на вешалках наряды, а затем, безукоризненно копируя английский выговор, потребовал чаю. Вскоре он объявил, что мне срочно требуется новый комплект одежды.
        - Мы только что прибыли из Лондона, где этой барышне сшили целый гардероб. Но она так быстро растет! Это что, мешковина?  - Кашмир брезгливо повертел в пальцах образец хлопчатобумажной ткани.  - Ну, нет, нам нужен более качественный материал. Так вот, как я уже сказал, эта девушка очень быстро растет. Похоже, родители слишком сытно ее кормят. Я много раз говорил им, что из-за этого она может превратиться в великаншу. Но разве они меня послушают? Я ведь всего лишь ее гувернер. Нет-нет, китайского шелка не надо, он слишком непрочный. А пьемонтские кружева у вас есть?
        Когда мы с Кашмиром, пребывая в восемнадцатом или девятнадцатом веке, вдвоем оказывались в обществе незнакомых людей, он нередко представлялся моим воспитателем. Тон его по отношению ко мне в таких случаях становился покровительственным, он смотрел на меня как на несмышленое дитя, и это нас обоих порядком забавляло. Мне трудно было судить, где именно Каш подсмотрел типаж, подходящий для персонажа, которого он в подобных ситуациях играл. И вот теперь он горделиво, словно петух, расхаживал по помещению магазина-ателье, то и дело присаживался на диван и приглаживал ладонью свои кудри, заставляя двух портних прыскать в кулак. Если верить вывеске, это были сестры Мерсье, и я быстро поняла, что зовут их Нэн и Эмили.
        Они сняли с меня мерку и стали обсуждать, что лучше - оттенить цвет моих глаз платьем бледно-лилового цвета или отдать предпочтение зеленому, идеально подходящему к моим волосам. Затем Нэн обратила внимание на мои облепленные грязью сандалии.
        - Я же говорю, она просто ребенок,  - укоризненно покачал головой Кашмир в ответ на ее удивленный возглас.  - Когда мы отплывали из Калифорнии, у нее была пара прекрасных шелковых туфель. Но ей хотелось стать настоящим морским волком - или, если хотите, волчицей. И вот, представьте, один из членов команды убедил ее, что для этого она должна пить чай из своей правой туфли.
        Нэн, которая была постарше, залилась смехом. Более молодая Эмили, удивленно округлив глаза, поинтересовалась:
        - А что случилось с левой?
        - Как что? Разумеется, в ней мы подавали на стол бисквиты,  - не растерялся Кашмир.  - Только простолюдины пьют чай без бисквитов. Вы можете изготовить новую пару туфель?
        Уходя из мастерской, мы взяли с сестер клятвенное обещание сшить для меня канифасовую юбку, шелковое платье в бело-розовую полоску с «умеренным» турнюром и новые шелковые туфли. Все должно быть готово через неделю. Кошелек значительно полегчал, хотя Кашмир внес только задаток - остаток суммы он пообещал заплатить, когда работа будет выполнена. Выйдя на улицу, я покачала головой и присвистнула.
        - Не беспокойтесь, амира,  - сказал Кашмир.  - Деньги надо тратить быстро. Никогда не знаешь, когда тебе залезут в карман.
        - Я и не подозревала, что у тебя такой тонкий вкус, и ты так хорошо разбираешься в тканях,  - заметила я.  - Ты должен был родиться не вором, а портным.
        - Есть много вещей, в которых я неплохо разбираюсь, амира. И именно поэтому я вор, а не портняжка.
        - Что ж, остается надеяться, что я окажусь под стать чудесным тканям, которые мы выбрали,  - засмеялась я.
        Кашмир странно посмотрел на меня, приподняв брови, и произнес себе под нос какую-то фразу - по-моему, на фарси.
        - Я тебя не поняла.
        - Вы и не должны были.
        Выражение лица Кашмира почему-то смутило меня, и я отвернулась, сделав вид, что рассматриваю витрину магазина, в которой были выставлены женские шляпки. Они были удивительно красивые - с наклоненными вниз полями, обильно украшенные перьями.
        - Не стоит на них заглядываться,  - сказал Кашмир.  - Эти перья скорее всего выдернули у мертвых альбатросов.
        - В самом деле?
        - Такие шляпы в моде только у сухопутных крыс.
        - А все-таки как вышло, что ты так много знаешь про одежду и всевозможные аксессуары?
        - Для меня это необходимость. Одежда всегда помогала мне обманывать людей.
        - Вот как.  - Мы замолчали, продолжая смотреть на витрину, в которой были отчетливо видны наши отражения. Наконец после долгой паузы я произнесла:  - Наверное, обычно, сойдя на берег, ты занимаешься совсем другими вещами.
        - Не стану отрицать, так и есть.  - Кашмир пожал плечами.
        - А как ты обычно развлекаешься?
        На губах Кашмира появилась озорная улыбка:
        - Об этом я вам уже говорил.
        - Посещаешь злачные места?
        - Что-то в этом роде. Пью, буяню, играю в азартные игры. Но подумайте как следует, амира. Если вы отправитесь со мной, то можете пожалеть об этом.
        - Надеюсь, так и будет.

        Глава 12

        ПОСЛЕ АТЕЛЬЕ МЫ С КАШЕМ ОТПРАВИЛИСЬ на расположенную неподалеку от порта Фид-стрит. Там мы зашли в бар «Якорь», где подкрепились мясным пирогом и запили его разбавленным пивом. Когда из соседнего заведения раздались громкие выкрики, Кашмир залпом допил содержимое своего стакана и встал.
        - Пойдемте скорее,  - сказал он,  - а то пропустите драку.
        В салуне «У начальника порта», как нетрудно было понять по афишам, проводились боксерские поединки с участием матросов. Посмотреть такой бой стоило всего пять центов.
        - Ну, что скажете, амира? Для участников боев вход бесплатный.
        Я вытащила из кармана два пятицентовика, но притворилась, будто долго раздумывала, прежде чем заплатить.
        Участниками следующего поединка должны были стать мощного сложения гарпунщик и нескладный на вид, но, кажется, весьма задиристый кочегар. Мы сделали свои ставки - Кашмир на кочегара, я на гарпунщика. Поначалу мне казалось, что у меня хорошие шансы на выигрыш. Но кочегар вдруг удачным нырком ушел от размашистого свинга противника. Тот потерял равновесие, и его удар пришелся по толпе. Кашмир сразу вытолкал меня на улицу, и несколько минут мы с ним наблюдали в окно за последовавшей дракой с участием зрителей, в которой были сломаны два стола, пять стульев и с полдюжины носов.
        - Пожалуй, такое зрелище стоит дороже пяти центов,  - заметила я, с трудом переводя дыхание от волнения.
        - Все для вас, амира!
        После этого мы направились в «Королевский салун», из которого доносились взрывы смеха. Там обстановка была спокойнее. Мы взяли на двоих еще пинту пива, на сей раз более крепкого, прошли в самый темный угол, уселись там за крохотный столик и стали слушать, как какой-то толстяк развлекает публику похабными историями.
        Закончив очередную, он громко расхохотался, следом за ним дружно грохнули посетители. Бармен поставил перед рассказчиком еще одну кружку пива. Тот допил остатки предыдущей и тут же отхлебнул солидный глоток из полной, после чего вытер пену с усов рукавом своего форменного кителя. Это был очень хороший шерстяной форменный китель с золотым шитьем и толстыми золотыми эполетами на плечах. На рукаве у шутника я увидела траурную повязку.
        - Кашмир,  - пробормотала я, ухватив своего спутника за запястье.
        - Знаю. Говорят, он приходит сюда почти каждый вечер.
        Мы принялись внимательно наблюдать за тем, как последний гавайский король и члены его свиты пьют пиво. Шутки сыпались градом, пенный напиток лился рекой. Примерно через час король Калакауа заказал выпивку для всех присутствующих и поднял тост за свою кузину, принцессу Пауахи. Когда он взглянул своими карими глазами на дно четвертой опустошенной им кружки, его радостное оживление вдруг показалось мне наигранным. Сердце у меня упало.
        - Он умирает - от алкоголизма,  - едва слышно произнесла я на ухо Кашмиру и вздохнула.  - Знаешь… большинство людей уверены, что его последними словами было: «Скажите моему народу, что я старался». Но это всего лишь красивая выдумка.
        - А что же он сказал на самом деле?
        - «Я очень больной человек»,  - ответила я и решительно отодвинула собственную кружку, чувствуя, что моя жажда разом исчезла.  - Пожалуй, нам пора возвращаться на корабль.
        Внезапно на наш стол упала чья-то тень.
        - Жаль, что вы не сказали этого минут на десять раньше,  - вздохнул Кашмир.
        Подняв голову, я наткнулась на горящий злобой взгляд. Моряк, нависающий над нами, не мог похвастаться высоким ростом, но был невероятно широк и массивен. Его плечи были вдвое шире моих, и мышцы на них играли под рубашкой, словно кольца удава, готовящегося задушить свою жертву. Мне этот человек был незнаком. Зато он, видимо, хорошо запомнил моего спутника.
        - Где мои деньги, темнокожий?  - гневно прогудел моряк.
        Сердце мое ушло в пятки, но Кашмир сохранял полное хладнокровие.
        - Разве мы знакомы?  - поинтересовался он, приподняв одну бровь.
        - Ты недавно хорошо поживился за счет моего боя в кабаке «У начальника порта».
        - А, так это были вы? Я вас просто не узнал - тогда у вас все лицо было в крови.
        Мужчина облизнул рассеченную верхнюю губу.
        - Ты поставил против меня. А я продул бой.  - Моряк тяжело оперся на стол своими кулачищами, которых были в свежих ссадинах.  - Получил рассечение, вот в чем штука.
        - Я вовсе не делал ставок в том бою.
        - Отдай ему деньги, Каш,  - сказала я.
        - Твоя мулатка говорит дело, приятель.  - Моряк наклонился ниже, вплотную приблизив свое лицо к лицу Кашмира и обдавая нас обоих парами бренди.
        - Но я ему ничего не должен, амира.
        - Дело не стоит сломанной челюсти,  - тихо пробормотала я, почти не раскрывая рта.
        - Верно, но я слишком много потратил на ваш гардероб,  - возразил Каш и тоже чуть наклонился вперед, твердо поставив ладони на стол.  - Послушайте, сэр, я уверен, что мы можем урегулировать спор как джентльмены.
        С этими словами Кашмир резко дернул вверх край стола. Моряк, потеряв равновесие, рухнул вперед, ударившись лбом о столешницу, и растянулся на полу. Перепрыгнув через него, мы с Кашем бросились к двери и выбежали на улицу.
        Мы находились уже довольно далеко, когда из дверей заведения на грязную улицу, спотыкаясь, вывалился моряк и принялся выкрикивать нам вслед грязные ругательства. Из носа его лилась кровь. Оглянувшись через плечо, Кашмир рассмеялся.
        - Вот теперь я тебя узнаю!  - крикнул он.
        Через минуту к моряку прибыло подкрепление в виде других посетителей бара и двух местных полицейских, торопливо надевающих форменные красные фуражки. Мы с Кашмиром свернули в извилистый переулок, пробежали через двор какой-то прачечной и в конце концов спрятались на нижней площадке лестницы, ведущей в какой-то подвал, прямо напротив здания Королевского оперного театра. Прижавшись к двери подвала, мы стали прислушиваться, но вокруг, к счастью, было тихо.
        Минут через пять у меня задрожали плечи.
        - Амира, вы смеетесь или плачете?  - шепотом поинтересовался Кашмир.
        - Кажется, и то и другое.
        Он обнял меня одной рукой и привлек к себе, прижав спиной к своей груди.
        - Т-ш-ш-ш. Негаран набаш, шер. Негаран набаш. Тихо.
        Разумеется, я не поняла его слов, но по тону, которым они были сказаны, догадалась, что Каш меня успокаивает. Судорожно вдохнув, я утерла глаза рукавом и пробормотала:
        - Не понимаю, как тебе удается оставаться таким спокойным.
        - А ведь я вас предупреждал, амира.  - Кашмир вынул из кармана шелковый платок.  - Впрочем, все закончилось не так уж плохо. Бывает гораздо хуже.
        - Я не ожидала, что ты столько всего натворишь за время увольнения на берег,  - сказала я, промокая глаза платком.
        - Вы не представляете, какие вещи порой могут случиться на берегу. Я столкнулся с этим несколько лет назад - еще до того, как стал членом экипажа «Искушения». Тот тип, с которым мы только что имели дело,  - это еще цветочки. Чистильщики Улиц были во сто крат опаснее.
        - Чистильщики Улиц?  - переспросила я. Складывая платок, я увидела на нем монограмму «Б.Л.»  - Как я понимаю, речь идет не просто о людях с метлами?
        - Правильно понимаете. Они выметали с улиц людей, словно мусор. Если бы вас застали спящей на улице, вы бы проснулись в компостной яме где-нибудь у окраины, среди собачьих трупов и дерьма. Помнится, мы с приятелями спорили, что с нами случится, если мы туда попадем. Там ведь можно прожить довольно долго, поскольку еды хватает.
        Какое-то время я потрясенно молчала. В тишине были хорошо слышны взрывы хохота, доносившиеся из бара неподалеку.
        - Это… это ужасно,  - с трудом выговорила я.
        - Многие, кстати, хвалили шаха за это,  - снова заговорил Кашмир.  - В самом деле, в городе никогда раньше не было так тихо, чисто и спокойно. В общем, амира, как бы ни было плохо, всегда может быть еще хуже.
        В голосе моего спутника снова зазвучали ироничные нотки, но я никак не могла избавиться от нарисованной воображением картины. У меня перед глазами стояла огромная яма с гниющими отбросами, в которой барахтались живые люди. Я вздрогнула и тряхнула головой, отгоняя страшное видение.
        - Я рада, что ты теперь с нами,  - произнесла я.
        Кашмир тихонько засмеялся и положил подбородок на мое плечо.
        - Я тоже, амира.
        Я почувствовала на шее его теплое дыхание, и по спине у меня побежали мурашки, но на сей раз не от страха. В эту секунду мне отчаянно захотелось повернуться к Кашмиру и заглянуть ему в глаза. Однако прежде, чем я успела набраться храбрости, чтобы сделать это, он отпустил меня. Я вздохнула с облегчением - и в то же время с сожалением.
        - Давайте сделаем так, амира. Я выйду, а вы наблюдайте за мной и считайте до шестидесяти. Если я не выругаюсь и не брошусь наутек до того, как досчитаете до конца, можете тоже выходить.
        - А если ты выругаешься и помчишься?
        Кашмир обнажил в улыбке белоснежные зубы:
        - Тогда выждите десять секунд и бегите в противоположном направлении.
        К счастью, на улице нас никто не караулил, и все обошлось благополучно. Мы вернулись на корабль, когда уже начинало светать. Проходя под баньяновым деревом, я вдруг подумала, что в отличие от океана на суше первый признак приближающегося рассвета - не розовый свет восходящего солнца у горизонта, а щебетание просыпающихся птиц.
        Когда я поднималась по трапу, у меня уже в буквальном смысле слипались глаза. Однако, как только я оказалась на палубе, мой сон как рукой сняло: в гамаке, ссутулившись, сидел капитан. В руках он держал кружку с только что сваренным крепчайшим кофе. Зрачки его были настолько расширены, что глаза казались черными. Внимательно осмотрев мое испачканное платье, Слэйт перевел взгляд на Кашмира, затем снова на меня.
        - От тебя пахнет пивом,  - заявил он.
        - А ты ужасно выглядишь.
        Гамак качнулся - Слэйт не то хохотнул, не то пожал плечами.
        - И где же вы были?  - осведомился он.
        - Изучали рай.
        Слэйт с недоумением поднял брови. Кашмир шагнул вперед.
        - Мы ходили в паб пообедать, капитан,  - объяснил он.
        - И остались там до завтрака?
        - Еда очень вкусная,  - ухмыльнулся Кашмир.
        - Хм-м-м.  - Слэйт отхлебнул из кружки глоток и сморщился.  - Идите поспите.
        - Ладно,  - кивнул Кашмир.
        Мне показалось, будто он собирается добавить что-то еще, и едва заметно отрицательно покачала головой. Кашмир повернулся и направился в свою каюту. Слэйт пристально посмотрел ему вслед и какое-то время сидел молча.
        - Между вами что-то есть?  - спросил он, наконец.
        - Что? Нет, что ты,  - ответила я как можно небрежнее. Отец, однако, так и впился подозрительным взглядом в мое лицо.
        - Главное, не привязывайся слишком сильно,  - пробормотал он и, снова ссутулившись над чашкой с кофе, уставился куда-то вдаль.
        - Кто бы говорил,  - парировала я, раздраженно закатив глаза.
        Отец предпочел не вступать в перепалку. Я стояла на палубе, переминаясь с ноги на ногу, а он сидел в гамаке и дул на чашку кофе. Он всегда готовил себе горячий кофе, но пил его только после того, как напиток окончательно остывал.
        - Чего ты добиваешься, Слэйт?  - поинтересовалась я.
        Мой голос прозвучал неожиданно громко в предрассветной тишине. Отец посмотрел на меня так, словно успел забыть о моем присутствии:
        - Расскажи мне о том человеке, который приходил вчера.
        - Что именно ты хочешь знать?
        - Все!
        - А разве Би тебе ничего не рассказала?
        - Она была довольно немногословна.
        - Тот мужчина тоже. Но было ясно, что он знает.
        Слэйт не стал уточнять, что я имела в виду. Выбравшись из гамака, он принялся расхаживать взад-вперед по палубе.
        - Поводом для его визита могло быть что угодно,  - заметил капитан.  - В буквальном смысле слова.
        - Возможно, он просто торговец опиумом. Похоже, его прислала Джосс.
        Слэйт замер, а затем обернулся, будто ужаленный:
        - Это он так сказал?
        Я закусила губу.
        - Не совсем. Я встретила ее вчера.
        - Где?
        - В аптеке! Господи, чего ты так боишься? Что она подсадит меня на опиум? Не хочешь встречаться с этим типом - не встречайся. Когда он придет в следующий раз, мы пошлем его ко всем чертям.
        - Ты ведь знаешь, что мне нужна та карта, Никси.
        - Но ты ведь ее даже не видел. А если это очередной тупик?
        - Если карта хорошая, мне она в любом случае пригодится.
        Я почувствовала, что в моей голове начинается болезненная пульсация.
        - Можно я пойду спать?
        Отец какое-то время смотрел в предрассветное небо, пожевывая нижнюю губу.
        - Ладно, но только на пару часов,  - наконец сказал он.  - Этот тип скоро вернется.
        - И что?
        - Я хочу, чтобы ты присутствовала при разговоре и попыталась понять, что все-таки ему нужно. Не надо на меня так смотреть, Никси. Без тебя я не могу планировать маршрут.
        Я вызывающе скрестила руки на груди:
        - Если ты хочешь, чтобы я присутствовала при разговоре, научи меня искусству Навигации.
        - Я говорю серьезно.
        - Я тоже.
        - Я вовсе не прошу тебя об услуге, Никси.
        - Прекрасно.  - От усталости и выпитого пива во мне внезапно проснулся мятежный дух.  - С моей стороны это тоже не просто пожелание, а условие сделки. Если ты его не принимаешь, сделка не состоится.
        - Я твой отец,  - произнес Слэйт.  - Я твой капитан, наконец!
        - И что ты сделаешь?  - Я выпятила подбородок, чувствуя, что победа совсем близко.  - Протащишь меня под килем? Повесишь на рее? Ссадишь меня на берег в следующем порту?
        - Нет!  - Слэйт швырнул на палубу свою оловянную кружку. Раздался звон, кофе расплескался по палубному настилу. Где-то на берегу залаяла собака.  - Нет. Не тебя.
        В голосе капитана я уловила такой холод, что смех замер у меня в груди.
        - А кого же тогда?  - спросила я, и мой взгляд, предательски метнувшись в том направлении, в котором удалился Кашмир, выдал меня.
        Отец тоже скрестил руки на груди и посмотрел мне в лицо:
        - Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не слишком привязывалась к нему.
        - Нет,  - потрясенно прошептала я.
        - Я говорил тебе, что он не сможет быть рядом с тобой всегда.
        - Ты мне отвратителен.
        Я хотела уйти, но Слэйт ухватил меня за руку:
        - Надеюсь, теперь ты понимаешь. Знаешь, какую боль испытывает человек, когда теряет того, кого любит.
        Мои губы задрожали.
        - Да, понимаю,  - сказала я, выплевывая слова, словно выбитые зубы.  - Но ты всякий раз напоминаешь мне об этом, когда тебе что-то от меня нужно. Надеюсь, когда-нибудь ты исчезнешь из моей жизни - раз и навсегда.
        Слэйт отпустил мою руку, но несколько секунд ни он, ни я не двигались с места. Вскоре он, слегка пристыженный, опустил голову.
        - Я попробую немного поспать,  - пробормотал он.  - Увидимся через несколько часов.
        Придя в каюту я достала из сундука карту Карфагена. Развернув ее, опять внимательно изучила хорошо знакомую мне береговую линию залива, широкую улицу, идущую из порта к центру города, рынок, где я сколочу целое состояние. Оно должно было позволить мне купить собственный корабль и избавиться от якоря, не позволявшего идти своим путем и тянувшего меня назад.

        Глава 13

        ПОСЛЕ МОЕЙ СТЫЧКИ СО СЛЭЙТОМ О СНЕ НЕЧЕГО БЫЛО И ДУМАТЬ. Очевидно было и то, что участия в разговоре с неизвестным посетителем мне не избежать ни при каких обстоятельствах. К восходу солнца я уже была на палубе и ждала появления незнакомца.
        Я даже убралась немного в каюте капитана - в основном для того, чтобы чем-нибудь занять себя. При этом я все время чувствовала, что Слэйт уголком глаза наблюдает за мной. Однако ни один из нас не произнес ни слова.
        Около десяти часов утра мужчина появился на пирсе. Стараясь выглядеть любезной, я проводила его на борт. Войдя в капитанскую каюту, он с уверенным видом кивнул Слэйту и, следуя моему приглашению, опустился на стул. Поправив лацканы сюртука, с улыбкой произнес:
        - Капитан Слэйт, наконец-то. Рад вас видеть, как и вашу дочь. Как ее следует называть - мисс Слэйт или мисс Сонг?
        Если на лице капитана до этого и было какое-то подобие любезности, то теперь оно исчезло:
        - Если вам известна фамилия ее матери, то вы знаете, что у нас не было возможности пожениться. Как мне называть вас?
        Улыбка на лице мужчины стала еще шире:
        - Вы можете называть меня мистер Д.
        - Мисс Сонг сообщила мне, что у вас к нам деловое предложение.
        - Да.  - Мистер Д. сцепил пальцы и несколько секунд молчал, а затем сказал:  - Это предложение предназначено только для ваших ушей.
        - От дочери я никогда ничего не скрываю,  - солгал Слэйт.
        - Это весьма необычно,  - заметил гость.  - Хотя, как говорят, необычное не должно быть неожиданным. Однако для джентльменов, которых я представляю, жизненно важно, чтобы все было сделано на условиях полной конфиденциальности. Позвольте же мне продемонстрировать вам обоим степень необходимости этой конфиденциальности, показав, насколько высоки ставки в игре.
        Мужчина достал из нагрудного кармана сложенный лист бумаги и медленно развернул его:
        - Итак, перед вами копия карты Гонолулу, на которой изображены центр города и порт.
        - Копия?  - уточнил Слэйт.
        - Я решил, что было бы неразумно с моей стороны расхаживать с оригиналом карты в кармане. А если меня подстерегут и ограбят какие-нибудь бандиты?  - Мистер Д. произнес эти слова с улыбкой, но я уловила их скрытый смысл.  - На карте отмечено несколько мест, в том числе наиболее интересные - с определенной точки зрения - бары, бордели и опиумные курильни. Карту нарисовали в ноябре 1868 года.
        - Позвольте посмотреть,  - сказал Слэйт. По голосу и напряженной позе нетрудно было догадаться, что он весь - словно натянутая струна.
        - Разумеется.  - Мистер Д. положил карту на стол и плавным движением разгладил ее.
        Капитан встал и склонился над картой, впившись в нее взглядом.
        - Здесь нет даты,  - заметил он.
        - Могу вас заверить, что оригинал является подлинником.
        Продолжая смотреть на карту, Слэйт исподлобья метнул взгляд на гостя. Тот улыбнулся:
        - Время изготовления карты можно установить при внимательном изучении того, что на ней изображено. Как видите, здесь изменено название одного заведения, весьма популярного как у туристов, так и среди местных. Лавка Джосс на этой карте превратилась…
        Капитан жадно уставился в ту точку, куда указывал палец гостя:
        - В Хапаи-Хале?
        - Там работала одна женщина, состояние которой было постоянным предметом обсуждения для завсегдатаев,  - сказал мистер Д., и по выражению лица Слэйта я поняла, что речь идет о моей матери.  - Вы ведь знаете, местные обожают сплетничать. В скором времени туристы стали называть это место Хэппи-Хаус, не зная истинного значения слова «хапаи». Разумеется, местные и не думали поправлять их.
        Я перевела взгляд с мистера Д. на Слэйта - смысл слова «хапаи» мне был неизвестен. Слэйт прижал к губам сжатый кулак, будто целовал татуировки, сделанные на тыльной стороне ладони.
        - Все это наводит на размышления,  - наконец произнес он.  - Где вы раздобыли карту?
        - Она принадлежит одному из моих коллег,  - ответил мистер Д.  - А нарисовал ее его брат.
        - Мне бы хотелось поговорить с тем, кто изготовил карту.
        - К моему огромному сожалению, этот человек умер несколько лет назад.
        - Вот как?
        - Увы. Утонул в заливе. Полагаю, он был пьян. Паршивая овца в стаде. Как вы понимаете, человек, который, нарисовав карту, отметил на ней злачные места, сделал это не случайно. Он сам часто бывал в них. Пожалуй, слишком часто. Я являлся его душеприказчиком, а потому на меня легла обязанность проследить, чтобы завещание было надлежащим образом исполнено. Тогда-то я и наткнулся на карту. Разумеется, мой друг, брат погибшего, сразу сказал мне, что вы захотите получить оригинал.
        - Надо же, какая удача,  - пробормотал Слэйт.
        Мистер Д. хлопнул в ладоши:
        - Что ж, такова воля судьбы. Кто мог знать, какие обстоятельства сведут нас вместе? Но, как видите, мы все здесь, в этой каюте, и нас объединяет некий общий интерес. Именно этот интерес и привел меня сюда.
        - Понимаю.  - Слэйт прищурился, жадно вглядываясь в копию карты.  - Назовите вашу цену.
        - Она вполне разумная, уверяю вас. Мои коллеги и я… в общем, в обмен на карту мы хотим получить… только деньги.
        Слэйд поднял голову:
        - Деньги?
        Я нахмурилась. Мне почему-то казалось, что мистер Д. потребует чего-то иного. Но деньги? Нет, дело было не в том, что раздобыть деньги мне казалось легким делом. Вовсе нет - все зависело от того, о какой сумме идет речь. Но я вдруг подумала: а что, если у Слэйта уже накопилось достаточно на счету в «Бишоп-бэнк»? И страхи моего отца и его угрозы не стоят выеденного яйца?
        Слэйт откинулся на спинку стула:
        - Какая сумма вас интересует?
        - Должен еще раз напомнить, что все, о чем мы говорим, вы должны хранить в тайне, или…
        - Разумеется.  - Капитан сделал глубокий вдох и резко выдохнул.  - На этот счет мы с вами уже договорились.
        Мистер Д. нервно пошевелил пальцами и произнес:
        - За карту мы с коллегами хотим получить девятьсот тысяч долларов.
        После этих слов у меня отвисла челюсть. Слэйт приподнял одну бровь.
        - Девятьсот тысяч долларов?  - повторил он таким бесстрастным голосом, что даже я с трудом уловила в нем нотки изумления.  - Но это громадная сумма.
        - Согласен.
        - Ни о какой сделке не может быть и речи до тех пор, пока я не увижу оригинал,  - твердо заявил капитан.
        - Конечно, сэр,  - кивнул гость.  - Ничего иного я от вас и не ждал.
        - Девятьсот тысяч долларов,  - повторил Слэйт и многозначительно посмотрел на меня.
        Я поняла, что заниматься сбором денег на выплату вознаграждения мистеру Д. и его коллегам придется именно мне, и стиснула зубы. Сумма действительно огромная.
        Было очевидно, что нам придется остаться на острове. Мы не могли уйти в море, перебраться в другую эпоху, а затем, раздобыв деньги, вернуться обратно - для этого понадобилась бы еще одна карта, позволяющая подобные маневры. Но даже если бы мы обзавелись еще одной картой, кто мог гарантировать, что она сработает, как надо? Что мы, воспользовавшись ею, попадем в нужное нам время, то есть в день, который будет следующим после дня, когда состоялся нынешний разговор с мистером Д.? Или одним из последующих? При этом разрыв не должен был быть слишком большим - иначе мистер Д. и его коллеги могли потерять терпение. В этом-то и состояла сложность.
        - И как скоро вы хотите получить деньги?  - спросил Слэйт.
        Я почти перестала прислушиваться к разговору и принялась размышлять. Почему посетитель и те, кого он представлял, хотели получить именно девятьсот тысяч долларов? Слэйт недаром сказал, что это огромная сумма, особенно для той эпохи, в какой мы находились. С помощью такой массы денег можно было изменить ход истории.
        - Мы люди разумные. Например, до конца года.
        - Что ж,  - протянул Слэйт.  - Пусть так. Ненавижу торговаться. Принесите карту - оригинал. Я хочу его видеть. Если с ним все в порядке, вы получите деньги.
        Мистер Д. предостерегающим жестом поднял ладонь:
        - Минутку, капитан! К сожалению, все не так просто.
        - Что значит - не так просто? Цена выросла за последние несколько секунд? Что ж, если карта подлинная, вы получите за нее миллион.
        - Цена остается прежней, а карта подлинная, не сомневайтесь. Я честный человек,  - улыбнулся посетитель.  - Проблема в том, что мы хотим, чтобы деньги, которые получим, были из некоего конкретного места. Особенного.
        - И что это за место?  - поинтересовался Слэйт.
        - Подвалы королевского казначейства.
        Я невольно ахнула, но мистер Д., похоже, этого не заметил. Его глаза были прикованы к лицу капитана.
        - Меня обвинят в государственной измене,  - проговорил Слэйт.
        - Вы не подлежите обвинению в государственной измене, сэр. Вас могут обвинить только в пиратстве.
        - Только,  - повторил капитан и усмехнулся.  - Вообще-то я говорил не о себе.
        - Извините, я вовсе не хотел вас обидеть,  - сухо промолвил мистер Д.  - Пожалуй, мне пора.
        Он встал и, взяв карту со стола, смял ее в кулаке.
        - Нет! Нет… пожалуйста, сядьте!  - остановил его капитан.  - Я вовсе не обижен, просто… несколько удивлен. Обычно я стараюсь держаться подальше от политики.
        - Ладно.  - Мистер Д. уселся обратно с такой готовностью, что мне показалось, будто он и не собирался уходить.  - К сожалению, не могу сказать того же о себе. Увы, мне зачастую приходилось становиться заложником политических обстоятельств. Политика - сложная и грязная штука, сэр. Но даже вы, будучи далеки от нее, должны понимать, что Гавайям нужен сильный лидер.
        - Полагаю, если казна опустеет, это серьезно ослабит власть короля,  - осторожно заметил Слэйт.
        - Я говорю о сильном лидере, сэр,  - продолжил мистер Д., перебрасывая из ладони в ладонь скомканный бумажный шар, в который он превратил копию карты.  - О сильном лидере, а не о сильном короле.
        Я похолодела. Что касается Слэйта, то он несколько секунд молча смотрел на гостя, а потом кивнул.
        - Мне бы хотелось знать кое-что,  - сказал он.  - Какую роль во всем этом играет наша общая знакомая?
        Гость рассмеялся:
        - Видите ли, она деловая женщина. Все, что ей нужно - это чтобы ей платили.
        Я подняла палец:
        - Еще одно, сэр.
        Слэйт, глядя на меня, покачал головой, но я сделала вид, будто не заметила этого:
        - Почему вы выбрали именно нас?
        - Хороший вопрос,  - улыбнулся мистер Д.  - Просто мне показалось, что вам очень нужна карта.
        - Повторяю, прежде, чем я дам вам ответ, я хочу ее видеть,  - заявил Слэйт.  - Разумеется, я имею в виду оригинал.
        - Что ж, хорошо.
        - Мы можем встретиться завтра?
        - Но ведь завтра воскресенье. Я собираюсь в церковь.
        - Ну, конечно,  - усмехнулся Слэйт.
        - У меня есть другое предложение,  - сказал мистер Д.  - Через неделю, в полнолуние, владелец карты, брат художника, нарисовавшего ее, устраивает у себя дома бал. Думаю, вам имеет смысл побывать на нем. Там вы познакомитесь с моими коллегами. А заодно и убедитесь, что карта настоящая. И ответ дадите тогда же.
        - Ладно,  - кивнул Слэйт после паузы.  - Пусть будет так.
        - Я позабочусь о том, чтобы завтра вам прислали приглашение.  - Мистер Д. встал.  - Что ж, с нетерпением жду нашей встречи на балу. И вашего ответа.
        Слэйт, погрузившийся в раздумье, промолчал.
        - Мы тоже,  - ответила я. При этом у меня возникло неприятное чувство, будто я заранее знаю, каким будет ответ Слэйта.

        Глава 14

        Я ПРОВОДИЛА ГОСТЯ ОТ КАПИТАНСКОЙ КАЮТЫ ДО ТРАПА. Хотя расстояние, которое их разделяло, составляло немногим более двадцати футов, я глядела в оба. Слэйт плелся позади нас. С раннего детства он твердил мне, что не следует говорить с незнакомыми людьми о Навигации, но сам, похоже, не всегда следовал этому правилу.
        Сойдя на пристань, мистер Д. направился к выходу из порта. Уже у самых ворот обернулся и, поймав взгляд Слэйта, широко улыбнулся и бросил в воду скомканную копию карты. Затем он кивнул и забрался в поджидавшую его коляску, которая сразу тронулась с места. Слэйт смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду.
        - Капитан!  - окликнула я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо и уверенно.  - Ответ ведь будет отрицательным?
        Слэйт тряхнул головой и заморгал, словно я его разбудила:
        - Я не могу этого сказать, пока не увижу карту.
        - Но не станем же мы красть эти деньги? Мы не можем в этом участвовать.
        - Если потребуется - сможем!  - бросил Слэйт и, оттолкнувшись руками от борта, направился обратно к своей каюте.
        - Что ж, давай, если хочешь! Но меня, пожалуйста, избавь от этого.
        Слэйт на секунду замер, а потом обернулся, словно ужаленный:
        - Ты забыла о нашем разговоре вчера ночью? Я же сказал, Никси, мне нужна твоя помощь.
        - Думаю, тебе потребуется помощь Кашмира.
        Слэйт молча смотрел на меня. Лицо его налилось кровью. Затем он вошел в свою каюту и резко захлопнул за собой дверь. Я прислонилась спиной к фальшборту, медленно скользя вниз, опустилась на корточки и принялась теребить жемчужину на шее.
        - Зачем ему необходима моя помощь, амира?  - спросил Кашмир, приподняв голову над краем моего гамака.  - Что было нужно блестящему джентльмену, который поднимался на борт?
        - Содержимое королевской казны,  - вздохнула я.
        - Черт побери!  - Глаза Кашмира округлились.  - И что сказал капитан? Впрочем, я задал глупый вопрос. Разумеется, он согласился.
        - Теоретически он еще раздумывает над ответом. Предполагается, что прежде, чем он его даст, мы должны взглянуть на карту на какой-то вечеринке, которая состоится на следующей неделе.
        - О какой сумме идет речь?
        - Ты хочешь знать, сколько денег нужно похитить из королевской казны? Девятьсот тысяч долларов.
        Кашмир присвистнул:
        - За всю свою жизнь я не украл и десятой доли этого!
        Я с подозрением посмотрела на своего приятеля:
        - Не понимаю, почему у тебя такой счастливый вид?
        - Неужели я не имею права на такое чувство, как профессиональная гордость?
        - Не в этом случае.
        - Только потому, что нам предстоит обокрасть короля?  - Кашмир лукаво улыбнулся.  - Между прочим, я читал «Робин Гуда».
        - Сокровище принадлежит не королю, а народу.
        - Я уже слышал нечто подобное, да только не очень-то в это поверил.
        - А я говорю, красть деньги из королевской казны - неправильно.
        - Это незаконно,  - поправил Кашмир.  - Знаете, амира, на свете есть множество вещей, которые считаются незаконными, но не являются неправильными. И еще больше таких, которые вполне законны, но неправильны.
        - Всему должен быть предел, Кашмир!  - сердито бросила я.  - Человек не должен идти на все ради любви.
        Кашмир пожал плечами:
        - Я бы пошел.
        - Это потому, что ты вор, а следовательно, в вопросах морали не слишком щепетилен.
        - Ясно,  - кивнул Кашмир, выбираясь из гамака.  - Пусть о морали заботятся те, кому она нравится на вкус. А я всегда предпочитал вкус хлеба.
        - Кашмир, подожди!
        Но мой приятель, не обратив на мой оклик внимания, скользнул в люк. Я думала, что услышу, как он хлопнет дверью каюты, но этого не произошло.
        Оставшись в одиночестве, я сначала долго драила палубу, потом покормила «небесную сельдь», а затем наполнила водой большой медный бак и бросила туда одну из огненных саламандр. Следом за ней в бак полетела моя грязная одежда. Когда вода нагрелась, я выловила саламандру с помощью пары бамбуковых палочек. Мне показалось, что морда у земноводного обиженная.
        Когда пришло время развешивать выстиранную одежду для просушки, я успокоилась, и мне стало стыдно. В конце концов, я ведь сердилась не на Кашмира. Спустившись вниз, я постучала в дверь его каюты.
        - Войдите!
        Я слегка приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Каш лежал на спине на груде шелковых подушек, которые использовал вместо кровати, и читал. Он даже не посмотрел в мою сторону.
        - Прости, что назвала тебя вором,  - произнесла я.
        - Не переживайте по этому поводу,  - негромко сказал Кашмир и осторожно перевернул страницу.  - Это ведь правда.
        - Только ее часть. И к тому же не самая важная.
        - Неужели?  - Кашмир опустил книгу на грудь и улыбнулся.  - А какая же самая важная?
        Я пнула ногой лежавшую на полу подушку так, что она полетела прямо в него. Он поймал ее и запустил мне в голову.
        - Приберегите свой пыл до того момента, когда мы с вами в следующий раз окажемся в баре «У начальника порта»,  - заявил Кашмир.
        Я плюхнулась животом на подушку размером побольше.
        - Кстати, об увольнениях на берег. Скоро предстоит бал, и мне нужен кавалер. Думаю, ты подойдешь.
        - Только если мне позволят надеть ботинки со стальными мысками. Хочется поберечь ноги - я видел, как вы танцуете. Значит, вы тоже идете на вечеринку?
        Я нахмурилась:
        - Мне необходимо взглянуть на эту карту. Если она поддельная, ни о какой сделке не может быть и речи.
        Кашмир приподнялся, опершись на локоть. Книга соскользнула с его груди.
        - А если нет?  - спросил он.
        Я взяла в руки потрепанный томик. Он явно предназначался для детей - как и практически вся литература из личной библиотечки Кашмира.
        - «Книга джунглей»?  - удивилась я.
        - Да. Одна из моих любимых. Раньше-то я сам казался себе Маугли.
        - Ты был таким же диким?
        Я ожидала, что Кашмир улыбнется, но лицо его осталось серьезным:
        - Законы джунглей напоминают мне законы улицы. Когда я попал на борт «Искушения», мне пришлось выучить другие. Законы есть везде, где бы мы ни находились. Большинство из них неписаные.
        - Я сожалею, что назвала тебя…
        - Да ладно, все в порядке. Я хотел сказать, что, попав сюда, не сразу почувствовал себя как дома.
        Кашмир, как и я, оказался на борту корабля, не имея никакого личного имущества. Но теперь его каюта была полна всевозможных необычных предметов и сувениров: сшитых из лоскутков шелка подушек, служивших ему постелью; множества деревянных фигурок и каменных сосудов, костяных ножей и нанизанных на нитки семян каких-то растений. Многие из своих сокровищ он мог легко спрятать в кармане. На стенах каюты были развешаны вырванные из разных книг отдельные страницы - присмотревшись, я поняла, что это стихи.
        А у меня в каюте копились только пыль и наряды.
        - Теперь ты чувствуешь, что у тебя есть дом?  - спросила я.
        - Да - благодаря вашей помощи, амира,  - ответил Кашмир, глядя мне в глаза.
        - Что ж, хорошо.  - Я снова принялась рассматривать книжку, которую держала в руках.  - Между прочим, Киплинг был расистом.
        Я отложила «Книгу джунглей» в сторону. Кашмир рассмеялся, и я вздохнула с облегчением.
        - Вообще-то,  - сказал он,  - я украл, а не купил эту книжку, так что ему от меня ничего не перепало. К тому же этот экземпляр бы издан в шестидесятые годы двадцатого века. К тому времени автора давно не было в живых.
        - Но сейчас он не на том, а на этом свете, хотя и пребывает в детском возрасте. И взгляды, каких он придерживался, став взрослым, в мире весьма распространены. Думаю, они с мистером Д. быстро поладили бы.
        - Что поделаешь - время такое. На свете многие думают так, как старина Киплинг.
        - А многие страдают от нищеты и бесправия.
        - Вероятно, человечество тоже живет по закону джунглей.  - Кашмир сел и обхватил руками лодыжки.  - Кстати, пока вы занимались стиркой, Слэйт вызывал меня к себе для беседы.
        У меня перехватило дыхание:
        - И что?
        - Уверен, основную тему разговора вы прекрасно представляете. Ну-ну, не надо делать такое лицо. Капитан был добр ко мне. Он не обязан был брать меня на борт. И вовсе не намерен удерживать меня здесь.
        Кровь бросилась мне в голову. Я покраснела.
        - Значит, ты слышал его прошлой ночью?
        - И рад, что могу отработать свое пребывание на корабле. Я так и не научился просить милостыню.  - Кашмир передернул плечами.  - К тому же, как вы сами сказали, это все ради любви.
        - Любви? Это всего лишь разновидность наркомании.
        Кашмир вздохнул, но спорить не стал. Мы долго сидели молча, пока наконец в каюту не ворвался легкий бриз, зашуршав страницами из книг, развешанными на стенах. Я окинула взглядом ворованные безделушки.
        - Кашмир, ты хороший вор,  - заметила я.
        - В смысле - мастер своего дела? Или вы хотели сказать, что я вор, но при этом хороший человек?
        - Не придирайся к словам. Мы оба знаем, что ты считаешь себя достаточно ловким и хитрым, чтобы украсть миллион долларов в золотых и серебряных слитках.
        - И что я достаточно глуп, чтобы пойти на это,  - усмехнулся Кашмир.
        - В таком случае тебе ведь не составит труда похитить небольшой лист бумаги?
        - Вот вы о чем… Умно.
        - Конечно, капитану это не понравится.
        - Как сказать.
        - И от чего это зависит?
        - От того, удачной ли будет попытка.
        - А ты сомневаешься в том, что у нас все получится?
        - Нет. Но я не уверен в том, что нам следует это делать. Мне кажется, вам уже надоело помогать ему.
        - Но это в любом случае менее опасно, чем пытаться украсть золото из королевских хранилищ.
        Кашмир долго молчал, изучающе глядя на меня.
        - И чего же вы хотите?  - наконец спросил он.
        - Ну…  - Я вздохнула.  - Если он ради карты готов на что угодно, то пусть лучше ведет переговоры с нами, чем с мистером Д. и его коллегами.
        В глазах Кашмира мелькнула веселая искорка:
        - Я вижу, вы хорошо понимаете закон джунглей, амира.
        В моем сердце вспыхнула надежда:
        - Так ты сделаешь это?
        - Для вас?
        Я заморгала, не зная, что ответить, и понимая, что, с моей стороны не слишком великодушно обращаться к Кашмиру с подобной просьбой. Но, к счастью, он не стал дожидаться ответа и сказал:
        - Ладно, я попробую.
        - Спасибо!
        Я радостно обвила Кашмира руками и сдавила, что было сил.
        - Вы меня задушите!  - засмеялся он.
        - Извини.  - Я разжала объятия и сделала шаг назад.  - И как же мы это сделаем?
        - Остыньте немного, мисс Двойная Мораль.
        - Мне кажется, если сравнивать кражу карты и кражу золота из королевской казны, с точки зрения закона, первое преступление не такое уж серьезное.
        - Похоже, вы никогда не имели проблем с законом. Ой!  - Кашмир согнулся пополам, делая вид, будто мой тычок в солнечное сплетение лишил его возможности дышать.  - Ну ладно, ладно. Пока я еще ничего не знаю, но постараюсь что-нибудь придумать. Полагаю, лучше всего провернуть это дельце во время бала. По-моему, вы говорили, что вам нужен кавалер?

        Глава 15

        ПЕРВОЕ, ЧТО Я ПОЧУВСТВОВАЛА, ПРОСНУВШИСЬ УТРОМ,  - как дыхание Кашмира щекочет мне ухо.
        Мы с ним проговорили почти до утра, а когда закончили, я, казалось, только на минутку прикрыла глаза, а открыла их только через несколько часов. Кашмир лежал, обняв меня одной рукой. Несколько минут после пробуждения я лежала неподвижно, не решаясь освободиться. За это время я успела внимательно рассмотреть его руку, находившуюся в паре дюймов от моего лица - расслабленные пальцы, костяшки на тыльной стороне ладони, покрывавшие их небольшие белые шрамы. Мне было стыдно за то, что я лежу рядом с Кашмиром, и в то же время приятно.
        Вскоре раздался звук тяжелых шагов, грохочущих по палубе. Наверное, это проснулся капитан. Я успела вскочить за секунду до того, как Слэйт распахнул дверь.
        - Вставай, Каш, уже поздно…  - начал он и осекся, стоя на пороге с открытым ртом.
        Кашмир открыл глаза, и я почувствовала, как его тело мгновенно превратилось в сжатую пружину. Но Слэйт смотрел не на него, а на меня. Чудовищным усилием воли я подавила желание начать оправдываться. Слэйт сделал глубокий вдох, затем резко выдохнул и переступил с ноги на ногу. Взгляд его блуждал по каюте - он явно избегал зрительного контакта со мной.
        - Даю тебе пятнадцать минут, Кашмир,  - сказал Слэйт и тихо притворил за собой дверь.
        Я торжествующе рассмеялась, но у Каша вид был сконфуженный и, пожалуй, даже слегка испуганный.
        - В чем дело?  - удивилась я.  - Все могло быть гораздо хуже.
        - А могло и лучше,  - пробормотал он, сняв рубашку и швырнув ее в угол.
        - Да какая разница? Все равно ты ему нужен.
        - Я беспокоюсь не за себя!  - бросил Кашмир, роясь в платяном шкафу.  - Мне страшно подумать, что неприятности могут возникнуть у вас.
        - Неприятности? Из-за этого? Но ведь между нами ничего не было. А даже если бы и было, не Слэйту читать мне мораль. И потом, ничего особенного не произошло.
        Кашмир достал из шкафа свежую рубашку, надел ее и стал застегивать.
        - Знаю,  - кивнул он.  - Я ведь находился здесь, если помните.
        Щеки мои загорелись.
        - Кстати, куда вы со Слэйтом собираетесь?  - поинтересовалась я.
        - Уверен, вы сможете догадаться сами,  - произнес Каш, продевая запонки в рукава.
        - Вынюхивать, где ходы и выходы в королевских хранилищах?
        - Я бы предпочел другие слова. Скажем так: мы отправляемся на разведку.
        - Смотри, не попадись. Не хватало только, чтобы ты угодил в тюрьму.
        - За что? За государственную измену?  - уточнил он, причесывая растрепанные волосы гребнем.  - За это нас в тюрьму не посадят.
        - Правда?
        - Нас просто пристрелят.
        - Да, а успокоить ты умеешь.
        - Я стараюсь видеть плюсы в любой ситуации.  - Кашмир засунул большие пальцы за брючный пояс.  - Ну, а теперь, если вы не очень жалеете по поводу того, что между нами ничего не произошло…
        Я бросилась из каюты прочь, а вслед мне донеслись раскаты веселого смеха.
        День выдался чудесным. Голубой купол неба, чуть бледнея у горизонта, отражался в сапфировой глади бескрайнего моря, делая ее синеву еще более сочной и глубокой. На песчаную отмель накатывались ровные белопенные валы, а чуть дальше от берега, у кораллового рифа, теснились рыбацкие каноэ. Воздух был кристально чист и прозрачен. Легкий ветерок покрывал зеркальные воды лагуны едва заметной рябью.
        Би и Ротгут ремонтировали рыболовную сеть. Увидев меня, Ротгут широко улыбнулся.
        - Отправляйся готовить завтрак,  - сказала, легонько пихнув его, Би.
        - Еще рано!  - возмутился тот.
        - Приготовь что-нибудь такое, на что нужно много времени.
        Ротгут закатил глаза и зашагал на камбуз. Проходя мимо меня и направляясь к палубному люку, он ободряюще поднял вверх большие пальцы.
        Стараясь не наступить на сеть, я сняла свою просохшую одежду, теплую от солнечных лучей.
        - Вижу, слухи на борту распространяются быстро,  - промолвила я.
        - В этом нет ничего удивительного,  - усмехнулась Би.  - Между прочим, у этого парнишки совсем нет скота.
        - И что?
        - И то. Чтобы жениться на Айен, я заплатила выкуп в тринадцать коров, хотя цена составляла только десять. Но ты бы видела, как она танцует! Она двигалась так, словно…
        - Знаю, знаю,  - кивнула я, прервав Би. У меня не было времени выслушивать всю историю.  - Но мы с Кашмиром просто друзья.
        Она поджала губы и посмотрела на меня с недоверием.
        - Да-да, не сомневайся,  - подтвердила я.  - И к тому же танцую я просто ужасно.
        - Наверное, тебе следует раздобыть хоть немного скота.
        - Где же, интересно, я буду его держать?
        - Скот - метафора, обозначающая некую материальную ценность, Никси.
        - Понимаю,  - кивнула я и рассмеялась.  - Извини.
        - По крайней мере, до тех пор, пока ты не устроишься где-нибудь в таком месте, где будет достаточно травы.
        Я замерла, держа в руках стопку просохшей одежды.
        - А кто сказал, что я собираюсь где-то обосноваться?
        - К этому стремятся большинство людей.
        - Но не ты.
        - Я тоже стремилась. Но теперь у меня не осталось скота ни в прямом смысле, ни в переносном. Как же я могу жениться? К тому же Айен будет ревновать.  - Подмигнув мне, Би потянула за веревку, затягивая очередной узел, и веревка лопнула у нее в руках.  - Ох! Айен, прекрати! Видишь, что творится, Никси?
        - Никакой скот мне не нужен, потому что нигде обосновываться, как ты выражаешься, я не собираюсь.
        Би фыркнула.
        - И нечего надо мной смеяться.
        - Я вовсе не смеюсь. Это Айен.
        - А ей давно пора перестать хулиганить,  - сказала я, снимая с бортового ограждения последнее платье.
        - Я ей то же самое говорю, да разве она послушается?  - Би покачала головой.  - Меня никто не слушает. Возможно, тебе следует спросить совета у твоей матери.
        Я нервно сглотнула:
        - Она не разговаривает со мной так, как Айен с тобой.
        - Тогда я попрошу капитана, чтобы он побеседовал с ней.
        - С ним она тоже не говорит.
        - Ошибаешься.
        - Значит, он тоже не прислушивается к ее советам.
        Из люка на палубу поднялся нарядно одетый Кашмир. Не обращая внимания на наши взгляды, он направился к капитанской каюте и постучал в дверь. Она открылась, и Кашмир вошел внутрь. Мы замерли, ожидая, что из каюты раздастся возмущенный крик, но этого не случилось.
        - Хорошо, что твой отец не возражает,  - произнесла Би.
        - Не произошло ничего такого, против чего он мог бы возражать!
        Я отнесла высохшую одежду в свою каюту. Потом взяла из чистой стопки желтое платье из набивной ткани с цветочным рисунком, которое шло мне больше, чем сарафан. Надев его через голову, я задумалась. Предположения Би почему-то вызвали у меня раздражение, хотя они были вполне естественными. Я провела в каюте Кашмира ночь. С точки зрения остальных членов экипажа, это свидетельствовало о наших отношениях - даже если за всю ночь мы с ним даже не поцеловались.
        Кстати, ночью был один момент, когда это могло произойти. Каш отпустил какую-то шутку. Я повернула голову, чтобы ответить, и наши взгляды встретились. В ту секунду передо мной открылись новые, неизведанные горизонты. Какие неведомые мне земли, какие миры могла бы я открыть, если бы преодолела разделявшие нас несколько дюймов? Да, я помнила совет отца, который он повторял множество раз,  - не сближаться слишком сильно с другими людьми. Однако искушение было очень сильным. Каш, наверное, ощутил то же, что и я. Глаза его расширились, но он не наклонился вперед, хотя и не отвернулся. Счел, что принять решение следовало мне.
        Я принялась размышлять, что будет правильнее - заняться складыванием и развешиванием чистой одежды или пойти позавтракать. Внезапно через открытый иллюминатор с пристани до меня донесся собачий лай, который почему-то показался знакомым.
        - Гав! Гав-гав!
        Я бросилась в камбуз, схватила первый попавшийся под руку кусок телятины и выбежала на палубу. Склонившись над бортом, уже собиралась бросить Билли кусок мяса, но вдруг заметила, что пес не один. Я увидела на пирсе уже знакомого мне молодого человека, сидящего верхом на гнедой кобыле.
        - Доброе утро,  - сказал он, приподнимая шляпу.  - Эй, погоди-ка…
        Однако, прежде чем Блэйк Харт успел спешиться, Билли преодолел половину трапа. Молодой человек бросился следом за псом, но догнал его, когда тот уже скакал вокруг меня, виляя хвостом.
        - Извините!  - воскликнул Блэйк Харт.  - Он увязался за мной у магазина «Британия». Похоже, пес хорошо запомнил ту булочку.
        - Все в порядке, мистер Харт, не беспокойтесь,  - промолвила я, и Билли выхватил у меня из руки мясо.  - Я не так голодна, как эта собака.
        - Да она постоянно голодна, словно Тантал!
        - Правда?  - Я рассмеялась.  - Добро пожаловать на борт! Что привело вас на пристань?
        - Благодарю вас,  - кивнул он и снова приподнял шляпу.  - О нет, только не это!
        Он попытался поймать пса, но тот ловко увернулся. В этот момент из своей каюты показался Слэйт, а следом за ним Кашмир. Билли бросился к ним. Капитан подозрительно уставился на небольшого бигля, который забегал вокруг, колотя его хвостом по ногам.
        - Это еще что такое?  - прорычал Слэйт.
        - Билли!
        Блэйк щелкнул пальцами. Пес, обнюхивавший обувь Кашмира, поднял голову. Блэйк красноречиво указал пальцем в сторону пристани. Билли послушно подбежал к трапу и, спустившись на пирс, уселся рядом с лошадью.
        - Это Билли,  - пояснил Блэйк Харт.  - Пес на днях познакомился с этой юной леди, она ему очень понравилась.
        - Вот как?  - негромко произнес Кашмир, протирая свои ботинки шелковым платком.
        - Мистер Харт, познакомьтесь с моим отцом, капитаном Слэйтом.
        - А, так вы капитан! Вы именно тот человек, которого я хотел видеть.  - Молодой человек протянул ему руку.
        - Блэйк Харт?  - переспросил отец, пожимая ее.  - Ваше имя кажется мне знакомым.
        - Вряд ли мы с вами встречались раньше, сэр. Я бы это запомнил. Что ж, рад, что это произошло сейчас. А это мистер…
        - Фирас,  - сказал Кашмир, и, сложив платок, сдержанно поклонился.
        Блэйк окинул его удивленным взглядом - изысканная одежда Каша на палубе казалась неуместной.
        - Вы моряк?
        - Нет. Я гувернер этой юной особы.
        Блэйк недоверчиво склонил голову набок:
        - Вы намного моложе всех моих гувернеров.
        - Просто я мудр не по годам,  - парировал Кашмир.  - Ну и, разумеется, обладаю природным педагогическим даром. Именно мои предки изобрели алгебру. И даже ноль.
        Говоря это, Кашмир улыбался, но одними губами. Глаза его оставались серьезными и настороженными.
        - Так, значит, вы Блэйк Харт!  - Слэйт щелкнул пальцами.  - Вы и сами очень молоды.
        Тот с любопытством взглянул на капитана.
        - Очень молод для чего?  - поинтересовался он.
        - Я хочу сказать, что, возможно, мне доводилось встречаться с вашим отцом,  - негромко, словно говоря сам с собой, пояснил капитан.
        Теперь он стоял достаточно близко, и я заметила темные круги у него под глазами и испарину на лбу. Не укрылась от моего внимания и его слегка заторможенная реакция.
        - Чем я могу вам помочь?  - обратилась я к гостю.
        - Я пришел по просьбе своего отца. Он просил передать вам приглашение.
        Молодой человек достал из нагрудного кармана пиджака небольшой прямоугольник из плотного белого картона.
        - Приглашение?  - повторила я.
        Я быстро связала факты в логическую цепочку. Приглашение от отца - устроителя бала. Значит, отцом Блэйка Харта был брат человека, нарисовавшего карту. Именно ему она теперь и принадлежала. Я посмотрела на Кашмира, но он не подал виду, что сделал те же выводы. Я сообразила, что Каш, возможно, делает это специально.
        - Да, приглашение. Отец просил меня передать, что для него будет большой честью, если вы все посетите нашу скромную вечеринку.  - Блэйк улыбнулся.  - Как и для меня.
        - Не сомневаюсь,  - вставил Кашмир.
        - Спасибо,  - кивнул Слэйт и, взяв в руки карточку, с любопытством осмотрел золотое тиснение, после чего сунул ее в карман.  - Что ж, ладно,  - сказал он.  - Ну, нам пора.
        Блэйк с безукоризненно вежливым выражением лица наклонил голову.
        - Хорошего вам дня, джентльмены,  - произнес он и подставил мне согнутую в локте руку.  - Вы позволите?
        - Что?
        - Помочь вам спуститься по трапу?
        - Я с ними не пойду,  - ответила я, глядя, как Каш и Слэйт шагают по дороге, ведущей из порта в город,  - два хорошо одетых джентльмена.  - Они отправились по делам, к которым я не имею никакого отношения.
        - Вот как?  - удивленно поднял брови Блэйк.  - Что ж, им же хуже.
        Он сунул руки в карманы и, подняв голову, осмотрел мачту, свернутые паруса, а затем бросил взгляд в сторону штурвала.
        - Прежде мне не приходилось бывать на борту корабля,  - сказал он и несколько раз легонько подпрыгнул.  - Конечно, я сидел в каноэ - это такие местные гребные лодки. Но на настоящем корабле, таком, который может пересечь Тихий океан, я не был ни разу. Может, устроите для меня небольшую экскурсию?
        - К сожалению, для этого мне нужно получить разрешение капитана.
        - Понимаю.  - Блэйк задумчиво потрогал нижнюю губу, а затем снова подставил мне согнутую руку.  - Тогда, если не заняты, позвольте мне компенсировать вам появление на борту Билли, который не дал вам спокойно позавтракать. Здесь неподалеку есть кафе.
        Я немного поколебалась, не зная, насколько удобно будет принять приглашение Блэйка Харта, но потом отбросила сомнения и положила ладонь на его локоть. В конце концов, я тоже могла попробовать разведать обстановку, как Каш и Слэйт. Где-то в доме Блэйка спрятана карта. Если мне удастся выяснить, где именно, нам, возможно, не придется дожидаться бала.

        Глава 16

        МЫ СПУСТИЛИСЬ ПО ТРАПУ. Это оказалось нелегким делом, поскольку он был узким для двух человек, один из которых держит другого под руку. Я легко могла шагнуть с трапа на пристань без помощи Блэйка, но все же оперлась на его ладонь, невольно удивляясь мозолям от карандаша или ручки на его пальцах.
        Блэйк намотал поводья лошади на свободную руку, и мы зашагали по улице, а следом за нами затрусил Билли. Мозг мой лихорадочно работал: хотелось выяснить у своего спутника, где спрятана карта, принадлежащая его отцу, подлинная ли она, да и существует ли вообще. Но как это сделать? Во-первых, он мог не знать ответов на интересующие меня вопросы. А во-вторых, они показались бы ему подозрительными. Трудно было представить, что человек с таким открытым и честным лицом, как у Блэйка, мог стать участником заговора. Вероятно, мистер Д. не случайно недвусмысленно дал понять, что о встрече на корабле не должен знать никто.
        - Кстати, я нашел Александра Сатфина,  - неожиданно произнес Блэйк.  - Он топограф в одной конторе на углу Куинс и Ричардс, на втором этаже.
        Я удивленно заморгала. Собеседник, видя мое изумление, улыбнулся:
        - Я не имел бы права называть себя экспертом, если бы не мог ответить на ваши вопросы.
        - Большое спасибо.
        - Не стоит благодарности. Но у меня к вам тоже есть вопрос. Как вас зовут?
        Я на мгновение задумалась, пытаясь сообразить, нужно ли говорить молодому человеку правду, и в итоге пришла к выводу, что обманывать его не следует - ведь мистеру Д. мое имя уже известно.
        - Меня зовут Никс Сонг.
        - Никс?  - Молодой человек склонил голову набок.  - Интересно.
        - Так звали русалку в германской мифологии,  - пояснила я.  - Она заманивала мужчин в озеро и топила их.
        - В местной мифологии тоже есть духи воды, с внешностью ящериц.
        - Значит, заманивать мужчин им труднее.
        - Зависит от того, о каких мужчинах идет речь,  - заметил мой собеседник, чем меня рассмешил. Затем он с показным сожалением потупился и добавил:  - А вот меня, к сожалению, назвали в честь дяди.
        - Того, который умер?  - уточнила я и сразу пожалела о своих слова. Улыбка с лица мистера Харта исчезла. Мне следовало немедленно загладить допущенную бестактность:  - Мне… очень жаль, Простите. Понимаете, я много времени провела в открытом море…
        - Нет-нет, ничего страшного! Я не был знак?м с дядей, хотя моя мать говорит, что я похож на него.
        На пьяницу, наносившего на карту бары и опиумные курильни? Странно, подумала я, но не выразила свои сомнения вслух.
        - Похожи на него? В каком смысле?
        - Я тоже имею склонность к изобразительному искусству. Отец не в состоянии нарисовать на бумаге даже простой квадрат. Но… скажите, откуда вы узнали о том, что мой дядя умер?
        Я замялась, не зная, что ответить.
        - Кажется… прочитала об этом в газете,  - с трудом выдавила я.
        - Наверное, это был очень старый номер,  - с явным недоверием произнес Блэйк.
        - Э-э… да. Хотя нет, постойте. Это была не газета. Теперь я вспомнила. Об этом упоминал ваш отец. Он обсуждал с моим отцом какие-то дела и сказал, что с вашим дядей случилось несчастье.
        - Вы встречались с моим отцом?
        - Э-э… нет. Собственно, о смерти вашего дядюшки я узнала не от вашего отца, а от одного человека, общего друга вашего отца и моего. Он приходил к нам на корабль. Но я понятия не имею зачем,  - пролепетала я, надеясь, что новых вопросов не последует.
        Черт, черт, черт.
        - Вероятно это как-то связано с сегодняшней прогулкой капитана вашего корабля?
        - Трудно сказать,  - пробормотала я.
        - Что ж, в любом случае это хорошая новость.  - На губах Блэйка вновь появилась улыбка.  - Ведь это означает, что вы какое-то время пробудете в Гонолулу. Ну, вот мы и пришли.
        Блэйк Харт открыл передо мной дверь заведения «Кофейня Нолта». Умница Билли даже не сделал попытки следом за нами прошмыгнуть внутрь. Он потрусил следом за вышедшим на улицу клиентом, державшим в руках бисквит. Блэйк заказал нам кофе и ячменные лепешки. Мы уселись в конце длинного стола, за которым уже расположились несколько человек: молодой джентльмен, читающий газету; двое матросов, глядящих в чашки с исходящим паром кофе мутными нетрезвыми глазами; и какой-то старик, потирающий шишковатые суставы пальцев. Блэйк долил в свою чашку немного молока, что придало напитку цвет кленового сиропа. Я же предпочла черный кофе - без каких-либо добавок.
        - Значит, ваш дядя тоже был художником?  - спросила я.
        - У нас дома висит много его картин. Моя мама всегда восхищалась работами дяди. Если хотите, во время бала я покажу вам их.
        - С большим удовольствием на них взгляну!
        - Вы разбираетесь в искусстве?
        - Нет, я вовсе не эксперт,  - с улыбкой ответила я.
        Блэйк бросил на меня взгляд, в котором мелькнула насмешка. Я пожалела, что не солгала.
        - Но очень люблю живопись,  - торопливо добавила я.  - Просто не очень много знаю о ней.
        - Полагаю, именно поэтому вы были так благосклонны к моим наброскам.
        - Вовсе нет!  - воскликнула я, стараясь не покраснеть.  - Ваши рисунки замечательные. Особенно карты. В них, кстати, я разбираюсь неплохо. А ваш дядя тоже рисовал карты, как и вы?
        Блэйк помешал кофе.
        - Увы, я ничего об этом не знаю.
        - Жаль,  - промолвила я, изобразив разочарование. Мы оба отпили из чашек по глотку и долго молчали.
        - А вы, значит, любите карты,  - наконец произнес Блэйк.
        - Разумеется! Карта - полезная вещь для моряка.
        - А также для любого путешественника.
        Блэйк улыбнулся мне, и я, не удержавшись, ответила ему тем же.
        - Так вы не только художник? Хотите пойти по стопам Ливингстона?
        - И отправиться в Африку? Нет. На Гавайях столько тайн, что хватит на десятерых Ливингстонов. По крайней мере, на данный момент,  - сказал Блэйк Харт, и глаза его потемнели.
        Это заставило меня снова занервничать. Дрожащей рукой я взяла чашку, и она тоненько зазвенела о блюдце.
        - На данный момент? Времена быстро меняются?
        - Именно по этой причине я стараюсь зафиксировать на бумаге все, что вижу. Многое просто исчезает.
        Я удивленно посмотрела на него. Руки мои перестали дрожать.
        - Я тоже это заметила.
        - Правда?  - Блэйк внимательно вгляделся в мое лицо.  - Во время своих путешествий вы, наверное, наблюдали многое, мисс Сонг. Но я, хотя не видел ничего, кроме того, что меня окружает здесь, могу вам сказать со всей ответственностью, что этот остров - уникальное место. А все, что уникально, заслуживает того, чтобы это сохранить.
        Я посмотрела Блэйку в лицо, и все планы по поводу проведения разведки вылетели у меня из головы. Да и что я могла выяснить, если, попав на остров, занималась бог знаем чем вместо того, чтобы пытаться раздобыть какую-то информацию о проклятой карте? Помешав кофейную гущу в своей чашке, я сказала:
        - К сожалению, мне никогда не удается пробыть в одном и том же месте достаточно долго, чтобы узнать его секреты.
        Блэйк Харт откинулся на спинку стула, а затем кивнул, словно приняв какое-то решение, и произнес:
        - Допивайте кофе и пойдемте со мной.
        Я отодвинула чашку. Мы оба встали.
        - Куда же мы пойдем?  - спросила я, следуя за ним к двери.
        - Мисс Сонг,  - сказал Блэйк,  - я собираюсь показать вам вашу страну. Вы умеете ездить верхом?
        В ту же секунду лошадь Харта показалась мне более опасным животным, чем час назад.
        - Не знаю.
        - Не бойтесь,  - улыбнулся Блэйк.  - Эту кобылку зовут Пиликия. Она очень добрая и смирная.
        - А имя Пиликия что-нибудь означает?
        - Да. Неприятности. Но не те, которые может причинить нам она сама, а те, в какие мы можем впутаться.
        Замолчав, Блэйк принялся осматривать седло. Оно было ковбойского типа, с высокой лукой, большими стременами и кожаными щитками, защищающими голени всадника от веток густого кустарника. Он с сомнением окинул взглядом меня, точнее, мою юбку.
        - Вы уверены, что вам будет комфортно в седле? Если хотите, мы можем пойти пешком.
        - Нет,  - решительно заявила я.  - Дальше мы поедем верхом.
        Блэйк Харт опустился на одно колено и подставил мне сцепленные ладони. Я поставила на них ногу и забралась в седло, но села в него по-дамски - свесив обе ноги на левую сторону. На мгновение у меня закружилась голова, поскольку я оказалась гораздо дальше от земли, чем ожидала. Однако в следующий момент на лошадь взгромоздился позади меня Блэйк и придержал меня за талию.
        - Что бы вы хотели увидеть больше всего?  - спросил он.
        - Нечто такое, чего не увижу больше нигде,  - ответила я, немного подумав.
        Блэйк посмотрел на солнце, которое стояло в зените.
        - Хорошо,  - кивнул он.  - Но времени у нас в обрез.
        Блэйк слегка ударил каблуками по бокам Пиликии, и мы двинулись по улицам города. Мне потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к мерному колыханию лошадиной спины, которое было совсем не похожим на покачивание под ногами палубы корабля. Блэйк показывал мне местные достопримечательности - почту на улице Камехамеха, покрытую травой площадь, где король давал бесплатные концерты в те ночи, когда на небе сияла полная луна.
        - Монарх даже возродил хулу-хулу,  - рассказывал он.  - Местные жители танцуют ее прямо здесь, на траве, а священники при виде этого зрелища отводят взгляд в сторону.
        Блэйк говорил мне в самое ухо, словно сообщал какой-то секрет. Я уловила в его голосе нотки сдерживаемого смеха.
        - Что значит - возродил?
        - До прихода к власти Калакуа многие годы этот танец был запрещен.
        - Прежним правителям он казался безнравственным?
        - Скорее его считали бесстыдным иностранцы. Они видели в нем нечто непристойное. Между тем хула-хула - своеобразная история, рассказываемая посредством танца. Но приезжим этого не объяснишь.
        - Вероятно, вы восхищаетесь королем?
        - А вас это удивляет?
        Я закусила губу. Раньше я была уверена, что мистер Д. специально подослал ко мне Харта, но теперь засомневалась. Может, наш разговор с Хартом действительно являлся ловушкой или мои подозрения были просто паранойей.
        - У него есть свои недостатки,  - продолжил Блэйк.  - Но любовь к культуре своего народа я отношу к его достоинствам.
        По мере того как мы продвигались к югу по Кинг-стрит, все явственнее слышались рыдания профессиональных плакальщиц, напоминавшие крики чаек. От запаха множества свежих цветов, который накрыл нас невидимой волной, у меня начала кружиться голова.
        - А вот и дворец Иолани,  - произнес Блэйк.
        - Я догадалась.
        Широкие окна здания были занавешены черной материей. Королевский дворец представлял собой внушительное двухэтажное строение с высокими потолками и четырьмя угловыми башнями, соединенными широкими верандами с колоннами.
        - Дворец выглядит по-европейски,  - заметила я.
        - Перед тем как началось строительство Иолани, король совершил путешествие по Европе. Иностранцы ожидали, что королевский дворец будет жалкой лачугой, поэтому денег на строительство монарх не пожалел. Королевская резиденция должна была располагаться вон там.  - Блэйк указал на более скромное, но очень красивое здание на противоположной стороне улицы.  - Это Али-Иолани. Но потом король решил, что там разместится правительство.
        - Ясно.  - Я облизнула губы - во рту у меня пересохло.  - И там же казна и все прочее?
        - Да.
        Миновав королевский дворец, мы двинулись вдоль фасадов богатых домов. Одним из них был дом мистера Бишопа, банкира - овдовевшего мужа принцессы Пауахи. Окна особняка тоже были занавешены черными шторами.
        - Это самый богатый квартал на всем острове,  - объяснил Блэйк.  - Многие из тех, кто здесь живет, придут на бал. Я это говорю на случай, если вас интересуют такие вещи.
        - Какие?
        - Светская жизнь сливок общества.
        Я не видела лица Блэйка, когда он это сказал, но в его голосе мне почудились нотки презрения.
        - Нет, обычно я этим не слишком интересуюсь,  - промолвила я и нахмурилась.  - Скажите, а ваш отец - влиятельный человек?
        Прежде чем ответить, мой спутник немного помолчал, а затем ответил:
        - У него влиятельные друзья.
        Свернув на север, мы начали понемногу удаляться от моря. Когда выбрались за пределы города, воздух стал чуть прохладнее. Особняки и магазины уступили место утопающим в зелени виллам. Ветер шуршал в листьях папоротника, росшего вдоль дороги.
        - А это - долина Нууану,  - произнес Блэйк.
        Я выпрямилась в седле, осматривая окрестности:
        - Когда-то мой отец надеялся построить здесь дом.
        - Почему же он изменил свое намерение?
        - Моя мать умерла раньше, чем он успел осуществить свои планы.
        - А, так вот почему он взял вас с собой в море? Если бы все сложилось иначе, мы с вами были бы соседями. Вон наш дом - там, слева.
        Я посмотрела на широкую аллею, выложенную по бокам большими кусками коралла. Плавно изгибаясь, она пересекала изумрудно-зеленую лужайку с цветущими растениями. За ними виднелся белый прямоугольный дом в викторианском стиле, увитый плющом и окруженный цветочными клумбами. Перед большой верандой стояли пустой экипаж без лошадей и повозка для доставки товаров, запряженная сонным мулом. То, что я увидела, меня потрясло - передо мной было место, где находилась карта, и мне, похоже, предоставлялась возможность выяснить, где именно ее держат. Пиликия хотела свернуть на аллею, но Блэйк, мягко натянув поводья, удержал ее на дороге.
        - Разве посещение вашего дома не входит в план этой экскурсии?  - осведомилась я.
        - Там сейчас суматоха и беспорядок из-за приготовлений к балу,  - извиняющимся тоном ответил Блэйк.  - Скоро вы в нем побываете. Подождите минутку.
        Он направил лошадь к противоположному краю дороги, где деревья подступали к ней совсем близко.
        - Неподалеку есть родник,  - сказал он, спешиваясь, и повел Пиликию под уздцы куда-то в сторону.
        Подойдя к нему, лошадь погрузила морду в воду и принялась пить. Хотя мы находились совсем рядом с дорогой, ее от родника не было видно - заросли обступали нас полукольцом.
        - Таких источников здесь очень много,  - объяснил Харт.  - Еще один, крупный, находится дальше в долине - раньше местные вожди купались в нем. Кстати, простолюдинам не разрешалось даже прикасаться к воде этого источника, поскольку, согласно здешним верованиям, она обладает мистическими целительными свойствами. Нарушителям запрета грозило обезглавливание.
        - Это правда?
        - Что именно? То, что у воды есть целебные свойства, или то, что нарушителям запрета отрубали голову?  - улыбнулся Блэйк.  - Что касается целительной силы источника, то местные жители в нее верили, а это главное. Но я бы, пожалуй, ею лечиться не стал. Нельзя рассчитывать на то, что можно вылечить простуду водой. Впрочем, я пил из того источника. Лечиться с его помощью бесполезно, но вода в нем чистая. Хотите попить? Подождите здесь.
        Блэйк нырнул в заросли. По тому, как уверенно он это сделал, я поняла, что он знал, куда идти, а не действовал наобум. Мягкий звук его шагов по толстой подстилке из палых листьев быстро стих. Мы с Пиликией остались одни. У меня возникло странное ощущение, непохожее на то, которое я испытывала, находясь в одиночестве на палубе корабля в открытом море. Журчание воды, пение невидимых в листве птиц, шелест ветра в кронах деревьев - все это было для меня чем-то необычным и почему-то вызывало тревогу.
        Вскоре появился Блэйк - так же внезапно, как и исчез. Он принес несколько желтых, покрытых темными крапинками фруктов размером с мой кулак. Вынув из седельной сумки небольшой нож, он срезал кожицу с одного из них, обнажив розовую мякоть с желтыми семечками.
        - Гуайява,  - сказала я.  - Я видела ее плоды только зелеными.
        - Думаю, это другой сорт, не тот, что вам приходилось видеть.
        Присев на корточки у источника, Блэйк выскреб ножом середину плода, ополоснул его и, наполнив водой, протянул мне, словно чашку. Вода оказалась прохладной и приятной на вкус.
        Когда я выпила все, Харт протянул мне еще несколько плодов гуайявы, и я съела их целиком. Мякоть оказалось нежной и сочной. Заметив, что сок течет у меня по подбородку, Блэйк предложил мне свой носовой платок. В ответ я промычала нечто невнятное - рот у меня был набит.
        Похлопав лошадь по шее, Блэйк скормил гуайяву и ей.
        - Эти фрукты растут здесь повсюду,  - сказал он.  - Как и несколько видов съедобных плодов сизигиума. Ну и, разумеется, бананы и манго.
        - Интересно, кто их посадил?
        - Птицы. Ветер. В плане растительности Гавайи напоминают райский сад.
        - Ясно как,  - кивнула я и, вытерев лицо, вернула Блэйку платок.  - Мой отец говорит то же самое.
        Он склонил голову набок:
        - А вы что по этому поводу думаете?
        - Пока не могу сказать определенно.
        - Да? В таком случае мне нужно действовать активнее, чтобы у вас отпали все сомнения. Вот, держите.  - Блэйк передал мне поводья и снова забрался на лошадь позади меня.  - Нам нужно поторопиться - мне хочется показать вам мое самое любимое место на острове.
        - Но мы ведь вроде никуда не торопимся?
        - Верно, но мне бы не хотелось, чтобы мы добрались туда лишь к сумеркам.
        - Это место труднодоступное?
        - Нет. Проблема в Хуакай По.
        - Звучит угрожающе,  - нахмурилась я.
        - Вам никогда не приходилось слышать о так называемых Ночных Воителях? Хуакай По - духи древних воинов Гавайских островов. Все местные знают эту историю.  - Наклонившись вперед, Блэйк произнес мне в ухо:  - Если верить легенде, воины проходят маршем по всей долине. Когда они появляются, первое, что вы слышите - звук барабанов. Он доносится откуда-то издалека. И еще кто-то трубит в большую раковину. Потом вы видите вдалеке огни факелов. Когда ваш слух уловит мерный ритмичный звук шагов, надо лечь на землю лицом вниз - в знак уважения. И обязательно закрыть глаза. Если вы посмотрите на Ночных Воителей, то они заберут вас с собой, и тогда вам придется маршировать вместе с ними всегда.
        Мне стало щекотно от дыхания Блэйка. Я поежилась, и он рассмеялся:
        - Можете не беспокоиться. Я не дам вас в обиду.
        Мы продолжили свой путь. Дома остались позади, и мы двинулись вперед по узкой тропинке, протоптанной среди зарослей гигантского папоротника. Когда тропа тянулась вверх по склону, Блэйк, чтобы облегчить жизнь Пиликии, наклонялся вперед, касаясь грудью моей спины.
        - А вы сами когда-нибудь видели их?  - спросила я.  - Ночных Воителей?
        - Я никогда не лежал ничком на земле с закрытыми глазами, окруженный армией призраков, но… Свет факелов на склоне горы мне действительно несколько раз приходилось видеть. Кто знает, что это было?
        - Любопытно!
        - Вы смеетесь надо мной?
        - Что вы! Мифы и легенды - отражение истории. Я имею в виду, что мне было бы интересно узнать, кто эти воины, почему выходят на свой марш, что или кого защищают. Я знаю, что гавайские вожди не позволяли простолюдинам смотреть им в глаза - мне доводилось об этом читать, но… У меня никогда не было гида.
        - Я с удовольствием расскажу вам все об этих островах, однако для этого потребуется время.
        - Несколько недель?
        - Несколько лет!
        - Может, мне достаточно будет просмотреть ваш блокнот для зарисовок?  - рассмеялась я.
        - О нет, мисс Сонг!  - возразил Блэйк.  - Тех сведений, которые я вам сообщу, вы не найдете нигде - ни в книгах, ни тем более в моем блокноте!
        Через тропинку прямо перед нами пролетела какая-то красная птица. Почти сразу после этого мы оказались на густо покрытой цветами поляне. Она была залита солнцем, но воздух был на удивление прохладным. Легкий ветерок едва шевелил ветви деревьев. Откуда-то доносилось журчание протекающего неподалеку ручья.
        - То самое место?  - осведомилась я.
        - Нет, до того места мы пока не добрались. Видите, кое-где есть места, где трава не такая густая? Это потому, что земля там была плотно утоптана. Здесь стояли травяные дома. Когда-то давно, когда я был еще ребенком, тут располагалась деревня. Сейчас это, впрочем, почти незаметно.
        - Куда же она делась? Где теперь ее жители?
        - Умерли.
        - Как?  - изумленно ахнула я.
        - От какой-то болезни, которую завезли сюда иностранцы. Это наиболее гуманный способ уничтожения туземного населения.
        По другую сторону поляны тропа продолжилась, но стала более узкой. Деревья здесь были низкорослыми. Их ветви сплетались над нашими головами, образуя подобие туннеля. С них свисали зеленые и желтые плоди гуайявы. Блэйк остановил Пиликию, спешился и протянул мне руку.
        - Дальше придется идти пешком, но до цели уже недалеко,  - сказал он.
        Опершись на его руку, я соскользнула с седла. Каблуки туфель утонули в мягкой земле. Блэйк снял свою обувь и носки и улыбнулся, перехватив мой взгляд.
        - А как еще, по-вашему, я могу сохранить их в чистоте?  - Он снял пиджак и набросил его на луку седла.  - Пойдемте.
        Я двинулась следом за Блэйком по тропе, которая была не шире человеческой стопы и пролегала сквозь заросли пушистого папоротника и увядающие розовые гвоздики. Идя впереди, Харт руками отодвигал ветви в стороны.
        - Что здесь такое?  - с любопытством спросила я, поднырнув под руку своего спутника, которой он приподнял зеленую занавеску из стеблей плюща. Шум воды усилился. Мои ноздри уловили запах, похожий на аромат скошенной травы.
        - Я ведь вам говорил. Это священное место. Про него почти никто не знает. Тут вода выходит из пещер на поверхность и образует водопад такой мощный, что воздух наполняется водяной пылью. Потом вода стекает в природный бассейн, обладающий целебными свойствами.  - На губах Блэйка появилась озорная улыбка.  - Пожалуйста, не пытайтесь заманить меня в него и утопить.
        - Вы не умеете плавать?
        - Мисс Сонг, неужели вы думаете, что я мог прожить всю жизнь на острове и не научиться плавать?
        - Ну, для жителя острова это вовсе не обязательно. Вы что, готовились бежать с него вплавь?
        Блэйк громко расхохотался и протянул мне руку, чтобы помочь обойти участок тропы, где из-под земли выступали несколько камней, между которыми густо росли орхидеи. Я невольно вспомнила слова отца про рай на земле.
        Камни остались позади, но руку Блэйка я не выпустила.
        - Моя мать постоянно твердит, что собирается отправить меня в Англию для завершения образования,  - произнес он.  - Но я не хочу уезжать отсюда.
        - Почему?  - спросила я и замерла в молчаливом изумлении.
        Заросли расступились, и перед нами, как и обещал Блэйк, возникла серебристая колонна водопада, устремлявшегося вниз с высоты в пятьдесят футов и окутывавшего окружавшие его черные скалы водяным туманом. Прямо у наших ног, словно черное зеркало, простиралась поверхность удивительной красоты естественного бассейна.
        - Вы спрашиваете - почему?  - Блэйк повернулся ко мне. Его лицо сияло.  - Потому, что это рай, мисс Сонг. И еще это мой дом.

        Глава 17

        БЛЭЙК ДОСТАВИЛ МЕНЯ НА КОРАБЛЬ ПЕРЕД ОБЕДОМ. Мы не успели обследовать пещеры над водопадом, но он дал мне слово, что когда-нибудь обязательно сделаем это. День для этого, впрочем, мы не назначили, поскольку оба понимали, что скорее всего выполнить обещание Блэйку не удастся. На обратном пути я слышала, как, несмотря на съеденные плоды гуайявы, у Блэйка бурчит в животе, и надеялась, что этот звук достаточно громок, чтобы заглушить бульканье, издаваемые моим желудком. Еще на причале я почувствовала запах приготовленной Ротгутом тушеной рыбы. Мне вдруг пришло в голову, что, вероятно, следовало бы пригласить Блэйка к столу. Пожалуй, я бы так и сделала, если бы он не жил во второй половине девятнадцатого века, а я получила другое воспитание.
        Я увидела на палубе Би, бесстрастно смотревшую на нас. Блэйк, поприветствовал ее, подняв руку. Она молча кивнула. Глаза моего спутника при виде Би загорелись любопытством.
        - Ну, уж она-то точно пират,  - шепнул он, наклонившись ко мне.
        - Ничего подобного. В прошлом Би была пастухом.
        - Пастухом? То есть ковбоем?
        - Да, только женского пола.
        - Как Энни Оукли!
        - Би лучше управляется с револьвером, чем с винчестером.
        - А откуда у нее шрам на горле? После стычки с угонщиками скота?
        - Метку ей оставил на память один ревнивый мужчина.
        - Ужасно.  - Блэйк смотрел на Би во все глаза.  - Трудно представить, сколько зла творится на земле ради любви.
        - Или из-за алчности,  - заметила я, вспомнив про Кашмира и Слэйта и про дело. Я шагнула в сторону корабля: не хотела, чтобы Кашмир, выйдя на палубу, увидел меня на причале в обществе Блэйка.
        - До свидания, мистер Харт,  - произнесла я.
        - До полнолуния, мисс Сонг.  - Блэйк приподнял шляпу, словно собираясь уходить, но остался.  - У меня к вам просьба… Почту за честь, если вы прибудете на бал в качестве моей личной гостьи.
        - Видите ли, я приду, конечно, но… со своим гувернером, и…
        Я так и не смогла закончить фразу. На лице Блэйка появилось смущение.
        - Помимо всего прочего, он мой учитель танцев,  - добавила я.
        - А вам часто приходится танцевать, находясь на борту корабля?
        - Да. Вероятно, вы слышали, что танцы помогают от морской болезни.
        - Странно. У такого бывалого моряка, как вы,  - и вдруг морская болезнь?
        Я лишь растерянно улыбнулась.
        - Может, он будет рад свободному вечеру?  - с надеждой спросил Харт.  - По вечерам в Гонолулу происходит много интересного.
        - Я точно знаю, что он очень хочет побывать на балу.
        - Что ж, буду рад видеть вас обоих,  - промолвил Блэйк, и мне показалось, будто голос его дрогнул. Он снова коснулся пальцами полей шляпы.  - До встречи, мисс Сонг!
        Потянув за поводья, Блэйк развернул Пиликию, и она двинулась прочь медленной рысью.
        Я взошла по трапу на борт и, оказавшись на палубе, сразу почувствовала себя увереннее.
        - У него тоже нет скота - вообще никакого,  - сказала я, встретившись взглядом с Би. Та засмеялась.
        Кашмир и Слэйт еще не вернулись, так что мое беспокойство по поводу того, что я буду замечена ими на причале вместе с Блэйком, было напрасным. Переживать между тем следовало по поводу того, почему их так долго нет. Однако голод приглушил мою тревогу. Я проглотила обед так быстро, что обогнала даже Ротгута. Наверное, удалось это мне лишь по той причине, что он постоянно рассказывал про лангустов, которых ему удалось поймать на рифе. Меня же интересовало только одно - как бы побыстрее съесть их. Покончив с обедом, я услышала на палубе, у себя над головой, голоса Каша и Слэйта. Я положила в две большие миски по солидной порции тушеных лангустов и поднялась из кают-компании наверх. Кашмир и Слэйт сидели за складным столом на палубе, наклонившись друг к другу, и о чем-то негромко разговаривали. Слэйт энергично рубил ладонью воздух. Увидев меня, он замолчал, оборвав фразу на полуслове. Кашмир с благодарностью принял миску с едой. Капитан лишь покачал головой.
        В таких случаях я уже давно перестала пытаться настаивать на своем. Поэтому, нисколько не терзаясь сомнениями, я съела большую часть порции, предназначавшейся для капитана - только на сей раз более медленно. Блюдо у Ротгута получилось на славу - нежные куски лобстера плавали в крепком рыбном бульоне, обильно сдобренном маслом.
        - Как все прошло?  - поинтересовалась я.  - Обошлось без обвинений в государственной измене?
        Кашмир фыркнул, но Слэйт, даже не улыбнувшись, раздраженно взмахнул рукой. Я сжала губы.
        - Между прочим, я за вас беспокоилась,  - сказала я, обращаясь к отцу.  - Боялась, что вас схватят или застрелят.
        - Как видишь, мы живы,  - пробурчал Слэйт и, скрестив руки на груди, устремил взгляд в сторону открытого моря.
        - Да, теперь вижу.
        - Впрочем, спасибо за заботу.
        Слэйт встал и направился в свою каюту.
        - Если бы вы погибли, все остальные так и застряли бы здесь!  - бросила я ему вслед.
        Он замер, положив руку на ручку двери, а затем медленно обернулся:
        - Ты бы не застряла. Нашла бы выход, Никси. Если бы по-настоящему захотела выбраться отсюда - Капитан шагнул через порог каюты и захлопнул за собой дверь.
        - С какой стати мне хотеть выбраться отсюда?  - усмехнулась я, хотя отец меня уже не слышал.  - Ведь тут мой дом.
        Тряхнув головой, я прошла к фальшборту, уселась, опираясь на него спиной и держа на коленях миску, и почувствовала, что переела.
        - Сегодняшний день испортил ему настроение,  - подойдя ко мне, сообщил Кашмир.
        - Похоже, это сделала я.
        - В таком случае события сегодняшнего дня еще больше все усугубили,  - пробормотал Кашмир, сел рядом, забрал у меня миску и, вынув из кармана ложку, занялся остатками еды.
        - Что случилось?
        - В общем, мы столкнулись сразу с несколькими препятствиями. Самое серьезное - вес золота. Без посторонней помощи нам его не унести. Лучше всего было бы раздобыть пару лошадей. Нельзя также сбрасывать со счетов охрану из королевских гвардейцев. Да, это лишь пятьдесят местных парней в красивой форме. Но один удачный выстрел может решить все дело. Слэйт говорил о том, чтобы нанять кого-нибудь, но…
        - Ты серьезно?
        Кашмир пожал плечами:
        - Он сам не в восторге от данного варианта.
        - Где он найдет подходящих людей? Действие карты заканчивается в открытом море, в сотне миль отсюда. Как мы вернемся обратно? И вообще - ты представляешь наемников у нас на борту? Неужели капитан собирается искать их здесь, на месте?
        - Я не знаю, амира. Но это, похоже, последнее, что нам остается. Проливать кровь он не хочет.
        - В таком случае не надо планировать ограбление королевской казны.
        - У вас есть какие-нибудь конструктивные идеи?
        Я язвительно усмехнулась:
        - Даже если бы были, я не стала бы делиться ими с капитаном.
        - Почему? Ведь, что бы ни собрался предпринять капитан, до этого дело не дойдет. Мы с вами раздобудем карту намного раньше. А вы, предложив ему что-нибудь интересное и пообещав помощь, могли бы рассчитывать на его благосклонное отношение.
        - Но ведь это нечестно, непорядочно!  - поморщилась я.
        - Между прочим, на время бала он собирается запереть вас в каюте.  - Видя, что моя челюсть отвисла от изумления, Кашмир пожал плечами.  - Говорю же вам, капитан в плохом настроении.
        - Но я должна там быть!
        - Уверен, я справлюсь и без вас, амира.
        - Дело не в этом… Меня там ждут. Меня пригласил молодой мистер Харт.
        - Он пригласил нас всех.
        - Нет, это было уже потом. После экскурсии.
        - После чего?
        - Я просто хотела провести рекогносцировку, как и ты. Но только большого успеха не добилась.
        - Вы хотели провести…  - Кашмир нахмурился.  - Амира, что конкретно вы ему рассказали? Надеюсь, он не догадался о наших планах?
        - Думаю, нет. Правда, мы поговорили немного о картах, но это было продолжение нашей предыдущей беседы, которая состоялась ранее.
        - Вы упомянули о карте, какую мы хотим выкрасть? Карте, ради которой рискуем быть обвиненными в государственном преступлении?
        - Все было не так! Да и в любом случае он скорее всего не на их стороне. Когда мы находились около водопада, он говорил про рай…
        Кашмир, глядя на меня округлившимися глазами, покачал головой. Я почувствовала, что заливаюсь краской.
        - В следующий раз, амира,  - наконец произнес он после долгого молчания,  - оставьте рекогносцировку мне.
        - Хорошо,  - кивнула я и отвернулась от него.
        Кашмир ложкой выскребал со дна миски остатки еды, а затем заметил:
        - Вы встречались с этим молодым человеком и раньше.
        - Да. В Чайна-тауне.
        - Как вы полагаете, это была случайная встреча или все было заранее подстроено?
        - Случайная.
        Кашмир, приподняв одну бровь, бросил на меня пытливый взгляд.
        - Ты что, ревнуешь?  - улыбнулась я.  - Неужели считаешь, что он тоже участвует в заговоре?
        - Нет, но поводов для того, чтобы шпионить за молодой красивой девушкой, может быть много.  - Он встал, и уголки его губ наконец приподнялись.  - Я ведь говорил вам, что вы выглядите несколько вульгарно.
        - Это ты выглядишь вульгарно!  - бросила я.
        Ночью, перед тем как лечь спать, я долго смотрела в зеркало, пытаясь увидеть себя глазами Блэйка.

        Глава 18

        СЛЕДУЮЩИЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ВЫДАЛИСЬ НАПРЯЖЕННЫМИ.
        Капитан отреагировал на мое предложение о помощи широкой улыбкой и медвежьим объятием, но это не помогло мне преодолеть неловкость - и не только потому, что мои слова шли вразрез с тем, что я сказала ему раньше. После нашей с Блэйком экскурсии по острову предложение мистера Д. стало казаться мне чудовищным. Но Слэйт и Кашмир каждый день, а нередко и по ночам, уходили с корабля в город и отсутствовали часами. У капитана практически не было возможности спросить меня, удалось ли мне продвинуться в решении проблем, которые вставали перед нами в связи с планом ограбления королевской казны.
        Мне пришлось взять на себя его вахты. После визита мистера Д. мы начали относиться к данному вопросу очень серьезно. Но вместо того, чтобы, стоя вахту, изучать карты, я в основном занималась чтением газет. Большинство статей посвящались принцессе Пауахи, чьи похороны должны были состояться 2 ноября. Их авторы на разные лады рассказывали о том, как убит горем несчастный муж покойной. Однако на страницах прессы иногда поднимались и другие темы.
        В последние дни король был вынужден заниматься множеством дел. Помимо похорон кузины ему приходилось планировать торжества в честь юбилея Дня независимости Гавайского королевства. День, когда европейские монархи признали его суверенным государством, отмечался на островах как официальный праздник. Он должен был начаться 28 ноября. Торжества, помимо прочего, включали в себя публичные исполнения скандально известного местного танца хула и концерты королевского оркестра. Планировались также парад и фейерверки, которые не посрамят даже государство, превосходящее Гавайское королевство по размеру в двадцать раз, как написала одна газетка. Мне этот комментарий показался снобистским.
        В последнее время Калакауа также занимался изучением законопроекта, который, став законом, вернул бы практику выдачи лицензий на продажу опиума владельцам курилен. Авторы и сторонники документа уверяли, будто ими движет забота о доходах казны. Однако король в конце концов отверг законопроект, опасаясь, что его подданные, многие из которых уже безуспешно боролись с алкоголизмом, станут жертвой еще одного порока - наркомании. Тетушка Джосс наверняка предпочла бы, чтобы спорный законопроект ратифицировали. Нельзя было исключать, что Калакауа придется это сделать, если образуется серьезный дефицит бюджета.
        На глаза мне попались две статьи, и они окончательно сформировали в моем представлении суть происходящего на Гавайях. В одной из них были обнародованы данные последней переписи населения. Они свидетельствовали, что количество местных жителей на островах сокращается, но при этом общая численность населения растет. Другая представляла собой анонимное письмо в редакцию одного из изданий. В нем содержался призыв к «более тесному союзу» с Америкой. Внимательно изучив обе публикации, я поняла, что в королевстве Калакауа тесно сплелись и противоборствуют друг с другом интересы иностранных государств и их подданных.
        Разумеется, я взяла это себе на заметку, но мне некому было об этом рассказать. Кашмир, как я уже упоминала, по утрам вместе со Слэйтом отправлялся в город и оставался там до позднего вечера. Видимо, капитан готовился к тому, чтобы на балу дать ответ мистеру Д.
        Впрочем, мне также предстояли кое-какие приготовления. Во второй половине дня в четверг, закончив уборку на палубе быстрее обычного, я уговорила Би предоставить мне несколько часов свободного времени, чтобы я могла зайти в ателье сестер Мерсье. Женщины явно обрадовались мне, хотя их радость была бы более полной, если бы я посетила их не одна, а в обществе Кашмира. Эмили, одергивая на мне платье, не выдержала и поинтересовалась, где он.
        - В городе,  - ответила я, не узнавая себя в большом овальном зеркале.  - Капитан дал ему какое-то поручение.
        - Он очень интересный молодой человек,  - промолвила Эмили и переглянулась с Нэн. Та состроила недовольную гримасу, но сказать ничего не смогла - рот ее был занят заколками.  - Скажите, он действительно ваш гувернер?
        - Да,  - ответила я как ни в чем не бывало.  - Представьте, его родители изобрели «ноль».
        Жакет требовалось ушить в талии, но платье сидело идеально. Я заплатила деньги и попросила, чтобы, когда заказ будет выполнен окончательно, его доставили на корабль. Интересно, сойду ли я в дорогом шелковом платье с лентами за девушку из высшего общества в глазах влиятельных друзей отца Блэйка?
        Возвращаясь на корабль, я пересекла Куин-стрит и, вспомнив наш разговор с Блэйком, свернула на юг и добралась до Ричардс-стрит. Мне пришлось пройти мимо угла дважды прежде, чем заметила то, что искала. На верхнем этаже двухэтажного здания с отделанными белой штукатуркой стенами я увидела золотые буквы, выписанные прямо на стекле: «А. САТФИН И КОМПАНИЯ». СУЩЕСТВУЕТ С 1887 ГОДА». Дверь была открыта. Поднявшись по узкой лестнице, я вошла внутрь и оказалась в конторе, которая благодаря дубовому полу, широким окнам и светильникам в виде газовых рожков больше напоминала жилое помещение. Стены главной комнаты, которая, когда-то, наверное, служила гостиной, сверху донизу закрывали широкие полки. На них лежали кипы карт, находившихся в разной степени готовности. У одного окна я увидела чертежный стол, над ним склонился мужчина лет тридцати, начинающий лысеть. Я постучала согнутым пальцем по дверному косяку, чтобы привлечь внимание. Мужчина обернулся и, посмотрев в мою сторону, поправил пальцем соскользнувшие с переносицы очки в золотой оправе.
        - Добрый день,  - любезно поприветствовал он меня и близоруко прищурился. Вероятно, внешне я была непохожа на его обычных посетителей.  - Чем я могу быть вам полезен, мисс?
        - Мистер Сатфин, если не ошибаюсь? Насколько я понимаю, вы рисуете карты?
        - Да,  - кивнул мужчина и жестом указал на полки.  - Я рисую карты.
        - Меня интересует одна из них, выполненная вами. Речь идет о карте этого острова, которую вы закончили совсем недавно.  - Я нахмурилась, пытаясь вспомнить дату нашего прибытия.  - Кажется, 24 октября. Но вы датировали ее 1868 годом.
        - А, вы об этих картах! И что же с ними не так?
        - Вы хотите сказать, что подобных карт было несколько?
        - Да. Я нарисовал три экземпляра. Вообще-то мне заказывали шесть, но вторую половину заказа клиент отменил несколько дней назад. И слава богу. Он хотел, чтобы все они были нарисованы вручную. Я ему объяснил, что проще сделать клише, но он и слышать об этом не захотел. В результате выполнение заказа заняло очень много времени. Кстати, если вы пришли, чтобы заказать карту, должен вас предупредить: я смогу взяться за нее не раньше, чем через восемь месяцев.
        - А как звали вашего клиента?
        - Позвольте полюбопытствовать, мисс, почему вас это интересует?
        - Видите ли… мы, то есть мой отец… он купил одну из этих карт. И меня заинтересовало, почему они датированы 1868 годом.
        - Это было одним из условий заказа. Прошу меня извинить, но больше я вам ничего сказать не могу. Поверьте, я не пытаюсь напускать на себя таинственность. Просто не знаю, почему это было так важно для заказчика. Но такое его требование. Однако смею вас заверить, что во всем остальном карта абсолютно точная!
        - Разумеется, нисколько не сомневаюсь,  - произнесла я, стараясь дать понять собеседнику, что уверена в его профессионализме.  - У меня еще один вопрос - он касается другой вашей карты, датированной 1868 годом. Это карта центра города, на которой вы поставили подпись Блэйка Харта.
        - Что?
        - Я имею в виду ту, на которой… указаны бары.
        - Мисс… Могу я…
        - Извините за вторжение,  - быстро проговорила я, прочитав правду на смущенном лице своего собеседника. Мне стало ясно, что вторая карта также была подделкой - как и та, ради которой мы прибыли на Гавайи.  - Прошу прощения, что отняла у вас время.
        Я бросилась вниз по лестнице, не дожидаясь, пока хозяин конторы начнет задавать мне вопросы.
        Итак, карта существует в трех экземплярах. Где еще два? Вероятно, они всплывут на каком-нибудь аукционе. Та, какую мы купили, находилась в прекрасном состоянии. Видимо, тот, кто выставил карту на аукцион, имел инструкции хранить ее как зеницу ока. Что ж, по крайней мере, теперь я точно знала, что, если нам когда-нибудь попадутся карты А. Сатфина, их можно не принимать в расчет.
        Остановившись на углу улицы, я дотронулась до висевшей у меня на шее жемчужины. Ясно, что заказчиком карт являлся мистер Д. Это свидетельствовало о том, что он знает о Навигации гораздо больше, чем я думала. Чтобы отыскать нас, он сумел переместиться во времени более чем на столетие. Похоже, Джосс помогала ему с самого начала.
        Через час я должна была вернуться на корабль - так мы договорились с Би. Подумав немного, я торопливо зашагала в сторону Чайна-тауна.
        Когда я вошла в ее лавку, Джосс окликнула меня по имени. Я так и не поняла, как она узнала меня - ведь я не произнесла ни слова. Впрочем, я была в плохом настроении, чтобы поинтересоваться этим. К тому же не хотелось, чтобы она думала, будто ей удалось произвести на меня впечатление.
        - Трюк с Сатфином - ваша идея или мистера Д.?  - спросила я.
        - Благодарить меня необязательно,  - негромко произнесла Джосс.
        - Я и не собиралась.
        - А твой отец непременно сделал бы это.  - Джосс наклонилась и зашарила под прилавком.  - Как еще он смог бы раздобыть карту, которая ему так нужна?
        Я нахмурилась:
        - Если ваша цель состояла в этом, зачем были сделаны копии?
        - Вы прибыли в тот самый день, когда мистер Сатфин закончил третий экземпляр. Первые два где-то затерялись. Хорошо, что мы сделали дубликаты. Если бы не они, как бы мы смогли сохранить оригинал редкой и ценной карты на протяжении такого долгого времени?
        Я стиснула зубы - приходилось признать, что в словах Джосс было рациональное зерно. Она выпрямилась, и в ее руках, покрытых пятнами куркумы, я увидела целую стопку разных карт.
        - Ты могла бы поблагодарить меня за эти,  - промолвила она, раскладывая карты перед собой.  - Очевидно, мы сможем договориться о цене по крайней мере некоторых.
        Мой интерес быстро победил гордость, и я склонилась над прилавком, перебирая листы. Однако вскоре я снова почувствовала раздражение. Собранная Джосс коллекция включала в себя не стоящие ни гроша страницы, вырванные из географических атласов - Мыс Доброй Надежды, Канарские острова, Восточная Европа,  - изорванную схему миграции китов, составленную в середине восемнадцатого века японскими моряками, и, наконец, сборник церковных гимнов, из которого уцелела только обложка да какая-то одинокая страничка внутри. Впрочем, эта страничка меня заинтересовала.
        - А это что такое?  - тихо спросила я, раскрыв обложку.
        Страница, оказавшаяся внутри, представляла собой сложенную вчетверо карту, такую ветхую, что ее мог бы превратить в труху даже порыв ветра. Похоже, обложка сборника гимнов использовалась просто для того, чтобы защитить ее от внешних воздействий.
        - О, это очень старая и ценная карта. Времен династии Цинь. На ней указано место, где находится могила первого императора. Он был погребен вместе с несметными сокровищами. Его захоронение охраняют глиняные воины.
        Джосс говорила со мной так, словно я была необразованной девицей откуда-нибудь из деревни. Между тем мне уже не раз приходилось слышать о могиле императора Цинь и его терракотовой армии. Первые упоминания о них содержались в трудах китайского историка Сыма Цяня. Несколько глиняных статуй воинов в 70-е годы двадцатого века обнаружили китайские крестьяне, хотя основное захоронение к тому моменту еще не было найдено.
        И все же сообщение Джосс заинтересовало меня.
        - Вы хотите сказать, что этой карте почти две тысячи лет?  - произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал скептически. В конце концов, Джосс не могла видеть моего лица.
        - Она действительно была нарисована очень давно. Но на вид кажется, что двух тысяч лет ей нет. Странно, правда?
        - Да. Когда вы ее купили?
        - Когда у меня еще было зрение. Она досталась мне от одной умирающей женщины. Ей эта карта была больше не нужна.
        Я закусила губу. Вряд ли карта подлинная, но все же в ней было что-то магнетическое, притягивающее взгляд.
        - Сколько вы за нее хотите?
        Вместо ответа Джосс хлопнула в ладоши и спросила:
        - Выпьешь чаю?
        От предложения я отказалась, но карту купила - втрое дешевле объявленной цены, но вчетверо дороже, чем собиралась заплатить за нее. Торговаться Джосс умела. Думаю, даже если карта была подлинной, она все равно меня обманула.
        Не доверяя Джосс, я все же решила расспросить ее и про другую карту. В конце концов, никто не обязывал меня принимать ее ответы за чистую монету.
        - Насчет той карты, которую хочет получить мой отец,  - промолвила я, отсчитывая монеты.  - Той, где отмечен Счастливый дом.
        - Хапаи-Хале,  - поправила Джосс.  - И что ты хочешь знать?
        - Она действительно была нарисована в 1868 году?
        Джосс пожала плечами:
        - Жаль, что ее автор, мистер Харт, утонул. Если бы он был жив, ты могла бы спросить об этом его самого.
        - Что значит - утонул?
        - В заливе.
        - Я имею в виду…
        - Несчастный случай.  - Джосс со скорбным видом тряхнула головой.  - Большая потеря для всех нас. Блэйк Харт был веселым человеком, его очень любили женщины. Он действительно нарисовал ту карту. Если бы твоя мама находилась сейчас здесь, она бы это подтвердила. Хотя, если бы она была тут, карта тебе не понадобилась бы.
        Я состроила злобную гримасу, которую моя собеседница, естественно, не увидела, и вышла на улицу, держа в руке купленную карту и ощущая горечь, которая досталась мне в качестве бесплатного дополнения к моему приобретению.
        Торопясь на корабль, я вдруг вспомнила, что не задала еще один интересовавший меня вопрос. В это время я уже была рядом с гаванью, где набережная буквально кишела портовыми ворами и нищими. Я остановилась, глядя на одного из уличных подростков, который сидел на земле.
        - Эй, хочешь заработать пятицентовик?
        Мальчишка встал и выпрямился, протягивая руку. Она была не худая, а ногти - удивительно чистыми. На другом краю земли, за тысячи миль отсюда, где-нибудь в Лондоне, уличный беспризорник был бы покрыт сажей с головы до ног, словно трубочист, облачен в рваное и грязное тряпье и готов на любую работу. Местные нищие тоже готовы были броситься в воды Тихого океана за мелкой монеткой, но здешние воды были полны рыбы, а на деревьях в изобилии росли фрукты.
        - Что значит хапаи?  - с улыбкой спросила я.
        Глаза мальчишки стали круглыми. Его приятели захихикали. Один из них скрестил руки на тощей груди и, смешно двигая бровями, произнес:
        - Это непросто объяснить. В общем, это значит… Вроде как «ждущая». Или «распухшая». Или «отравленная».
        Держа блестящую монетку в пальцах, я слегка повертела ею.
        - В общем, это значит беременная!  - выкрикнул он неприличное, с его точки зрения, слово, подскочил ко мне, выхватил монету и, хохоча, бросился наутек.
        Удивительно, до чего строги викторианские нравы. Первый мальчишка, к которому я обратилась, покраснел до такой степени, что я выудила из сумки еще одну монетку и вручила ему. Затем я бегом бросилась к пристани и поднялась на борт, опоздав всего на несколько минут и почти не подведя Би.
        Расположившись в своем гамаке, я смотрела на пирс и на пришвартованные по соседству суда. В отличие от набережной в порту в это время дня было немноголюдно. Боцман «Тропической птицы», стоявшей у причала неподалеку от нас, конопатил смолой палубу. Двое рыбаков выгружали из лодки улов. За ними из-под навеса наблюдал крупный портовый кот. Легкий ветерок чуть посвистывал в снастях, мягко покачивая корпус «Искушения», а вместе с ним - и мой гамак.
        Хапаи-Хале. Значит, на карте была отмечена сама возможность моего появления на свет. Я стала одной из примет города, частью острова еще до того, как родилась. Как только я поняла это, у меня вдруг возникло ощущение, будто все, что окружало меня здесь, было мне близким и родным. Мне стало казаться, что остров словно бы живет во мне, он неотделим от моего тела, как татуировка.
        Это место действительно могло бы быть моим домом, и я - пожалуй, впервые в жизни - ощутила острую боль потери. Это был мир, в котором жила моя мать и где провел много времени мой отец, мир, где выросла я. Границей этого мира являлась золотистая линия пляжей, окружавшая остров по периметру. Но вот вопрос - кем была бы я в этом мире? Самой собой или кем-то иным?
        Меня вдруг ужаснула мысль, что я участвую в заговоре против короля. Ощущение того, что я и остальные члены экипажа являются государственными преступниками, было поистине чудовищным. Я даже спряталась, чтобы не встречаться с Кашмиром, когда вечером он вернется на корабль, проведя целый день в хлопотах по подготовке злодеяния, направленного против местной монархии.
        В субботу в порт прибыла «Зеландия», следовавшая из Сан-Франциско. Она привезла товары, почту, новости и гостей. О приходе судна жителей известили при помощи ручной сигнализации, то есть флажков - сигнальщику пришлось взобраться на Телеграфный холм,  - а затем выстрелом из крепостной пушки и звоном колоколов. Вскоре на пристани возникла толпа, почти втрое превосходящая ту, что в свое время встречала «Искушение». Местные жители, смеясь и болтая, хлынули на борт и стали развлекать песнями немногочисленных пассажиров, которые оглядывались вокруг с изумлением, словно умершие праведники, неожиданно для себя оказавшиеся в раю.
        Не самые приятные портовые запахи утонули в медовом аромате множества цветов, гирлянды которых висели на шеях у местных жителей и плавали в воде у причала. Обитатели острова встречали гостей-незнакомцев улыбками и поцелуями, словно те были их родственниками, когда-то пропавшими и внезапно вернувшимися домой. Давно не сходивших на берег моряков манили расставленные на пристани корзины со свежими фруктами. Еще больше интереса с их стороны вызвала большая группа излишне ярко одетых и нарумяненных женщин, которые собрались на углу пирса. Мне показалось, что я увидела в толпе встречающих Блэйка. Но когда человек, какого я приняла за своего знакомого, поднял голову, я поняла, что он лет на двадцать старше и фунтов на тридцать тяжелее его.
        Вечером в питейных заведениях и игорных домах было оживленно. Вероятно, во многих местах проходили и боксерские поединки. Утром воскресенья веселье прекратилось - наступил день похорон принцессы Пауахи. Громкие крики и смех, звучавшие над городом весь вечер и ночь, сменились воем плакальщиц. Люди на улицах стали совсем другими - у них был такой скорбный вид, что даже моряки, отличающиеся буйным нравом, притихли. Я наблюдала за происходящим из своего гамака. На моих глазах солнце взошло, прокатилось по небу и опустилось за горизонт, уступив место набирающей силу луне.

        Глава 19

        НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ МИСТЕР Д, как и обещал, прислал за нами ландо, покрытое черным лаком снаружи и обитое красным бархатом внутри, с жестким складным тентом вместо крыши и открытое по бокам. Благодаря этому в салон легко проникал прохладный ветерок. К сожалению, сиденья издавали какой-то затхлый запах: в условиях характерной для Гавайских островов высокой влажности воздуха бархат являлся далеко не лучшим материалом для внутренней отделки экипажей. Мистера Д. в ландо не было. Возница сообщил, что он встретит нас, когда мы прибудем на место.
        Сестры Мерсье прислали сшитую ими одежду в субботу. Я предпочла облачиться в полосатое шелковое платье с «умеренным турнюром», который имел вид огромного накладного банта пониже моей не слишком широкой спины. Я долго с подозрением разглядывала его в зеркале, смущенная тем, что, как я заметила, Кашмир при виде этого «украшения» с трудом сдержал смех.
        - Дареному коню в зубы не смотрят,  - сказала я.
        - И все же хорошо, что мы сохранили чек,  - произнес он.
        Кашмир подтолкнул меня, напоминая, что мне следует расположиться на переднем сиденье. Я опустилась на самый его краешек, боясь помять обновку. Сам он был одет безукоризненно - прекрасно подогнанный по фигуре сюртук был застегнут только на верхнюю пуговицу. Нижние расстегнуты, благодаря чему из-под сюртука выглядывали жилет и золотая цепочка, тянувшаяся к карману для часов. Кашмир тщательно причесал свои густые, черные, вьющиеся волосы. Я даже уловила исходящий от него легкий запах дорогого одеколона.
        Слэйт тоже облачился в сюртук и надел элегантный галстук. Вид у него был чопорный, однако ему не удалось скрыть нервного напряжения. Пока ландо тащилось через город, капитан нетерпеливо ерзал на сиденье и, глядя в окно, тряс ногой. В салоне царило тягостное молчание. При Слэйте я не могла откровенно говорить с Кашмиром, тем более о карте. Каш хлопнул меня по коленке - сама того не замечая, я тоже начала трясти ей.
        Взгляд Кашмира был ободряющим. Благодарно улыбнувшись, я немного расслабилась и устроилась поудобнее, но тут же снова сползла на краешек, вспомнив про бант.
        Ландо прибыло к месту швартовки «Искушения» примерно через час после захода солнца. Чтобы добраться до окраины города, потребовалось еще полчаса. Нууану-стрит была запружена людьми. Как только мы отъехали от порта, раздались звуки духового оркестра, вероятно, это начался один из концертов, о которых говорил Блэйк. Би находилась где-то среди тех, кто собрался их послушать. Ротгут остался на корабле стоять ночную вахту. Что касается Айен, то она «уговорила» Би отпустить ее на ночь, отдохнуть и развлечься.
        Мы проезжали мимо компаний, устраивавшихся на пикники, направлявшихся в купальных костюмах в сторону пляжей, мимо молодых мужчин и женщин, наслаждавшихся верховой прогулкой. В одном месте я увидела зрителей, собравшихся в круг, чтобы посмотреть нечто вроде театрального представления - похоже, юмористического, поскольку из толпы доносились взрывы смеха. Казалось, все горожане вышли на улицы, желая прогуляться и повеселиться в мятно-серебристом свете полной луны.
        То же самое происходило и в долине Нууану. Люди сидели на верандах домов, слушая музыку или играя в карты. Дальше, где-то за домами, в темноте между деревьями, мелькали красные точки факелов. Кто-то громко пел под барабанную дробь. Ритм был очень характерный, запоминающийся. Бум, бум, бум-бум, грохотал барабан. Я вспомнила легенду о Хуакай По, у меня между лопаток побежали мурашки.
        Дом Блэйков, который я недавно видела при свете дня, на сей раз выглядел совсем иначе. Теперь это было не белое прямоугольное строение, утопающее в зелени, а островок ярко сияющих огней. Подъездную аллею освещали фонари, выстроившиеся вдоль края лужайки. Все двери и ставни на окнах были широко открыты. Гости свободно входили в дом и выходили из него, расхаживали вокруг, собираясь в группы. Экипаж остановился у самой входной двери, где нас встретил дворецкий-гаваец. Он проводил нас в холл и сообщил о прибытии цветущей светловолосой женщине в красивом платье из небесно-голубого шелка. Справа от нее стоял Блэйк с расчесанными на идеальный пробор волосами, гладко выбритый, в атласном жилете - образцовый молодой американец. Единственной деталью, которая не вязалась с этим образом, был браслет из пурпурных цветов, охватывавший его запястье.
        Миссис Китти Харт выразила бурную радость по поводу знакомства с нами. Сходство между матерью и сыном было очевидным, но я отметила, что взгляд Блэйка казался более искренним.
        - Капитан корабля! Боже, как романтично!  - воскликнула она, приветствуя Слэйта и делая учтивый реверанс.  - Сколько же приключений, наверное, вы пережили, путешествуя по морям и океанам! Замечательно, что ветры и течения принесли ваш корабль к этим берегам, а вас - на наш маленький праздник!
        - Я тоже очень рад,  - сказал отец и, поклонившись, коснулся губами руки хозяйки.
        - Вы не представляете, как я счастлива, что вы с нами, сэр! Хорошо, что траур закончился вчера. Вы только представьте - если бы принцесса умерла на день позднее, мы бы пропустили полнолуние, и пришлось бы отложить вечеринку на целый месяц. Эти плакальщицы навевали такую тоску!
        Слэйт пожал плечами.
        - Здравствуйте, мисс Сонг. С вами я тоже очень рада познакомиться,  - проворковала миссис Харт.  - Мой сын часто говорит о вас.
        Я ждала этого приветствия - и быстрого взгляда, каким хозяйка окинула меня с головы до ног.
        Блэйк отвесил официальный поклон.
        - Позвольте,  - произнес он и поднял в обеих руках гирлянду цветов.
        - Да-да, конечно,  - сказала я, наклонив голову. Прохладные лепестки коснулись моей шеи.  - Они такие красивые.
        - Цветки охии священны. Они символизируют Пеле.
        - Богиню вулканов?  - уточнила я.
        - Именно. Ту, что создает и уничтожает.
        - Большое спасибо.
        - Это один из немногих дикарских обычаев, которые мы переняли у местных,  - с радостной улыбкой объяснила миссис Харт и перевела взгляд на Кашмира, также в одно мгновение осмотрев его всего - от волос до начищенных туфель.  - Добро пожаловать, сэр! Скажите, вы действительно араб? Мой сын рассказывал, что вы учите свою воспитанницу математике и танцам. Неожиданное сочетание!
        - Оно в самом деле необычное,  - промолвил Кашмир, целуя хозяйке руку. На его щеках появился румянец.
        - Может, позднее покажете мне несколько па?  - продолжила миссис Харт.  - Мы здесь на островах из года в год танцуем одно и то же. Всегда интересно разучить что-нибудь новое.
        Нас проводили в главный зал, который был убран цветами так, словно в доме проходила свадьба… или похороны. Кашмир небрежно приподнял гирлянду на моей шее и наклонился, делая вид, будто нюхает яркие лепестки.
        - Молодой мистер Харт что-то подозревает,  - прошептал он и вернул гирлянду на место.  - Но что - не могу понять. Значит, вы сообщили ему, что я учу вас танцам и математике?
        - Вроде того.  - Я осматривалась, тщательно изображая на лице восхищение, но в то же время боковым зрением следила за Кашем.  - Его мать флиртовала с тобой?
        Он озорно подмигнул.
        - Пока это единственное наше достижение,  - заявил Кашмир.  - Впрочем, ночь только начинается.
        Пока мы бродили по залу, я пыталась мысленно составить план дома. Снаружи он был прямоугольным, а фасад и главный вход, через который мы прошли внутрь, были обращены на восток. В главном зале три массивные двери из красного дерева выходили на юг, еще одна - на север. Западная стена зала была снабжена двойными дверями, из-за которых на нас накатывались волны музыки и смеха.
        Я лихорадочно пыталась сообразить, за какой из дверей могла находиться интересовавшая нас карта, но с ходу определить было невозможно.
        Выйдя из зала через открытые настежь двойные двери, я чуть не раскрыла рот от изумления. Мы с Кашмиром оказались на вымощенной камнем и освещенной множеством китайских фонариков большой террасе, а за ней простиралась огромная ухоженная лужайка, залитая лунным светом. Вдоль одной стороны веранды вытянулся огромный стол, уставленный тарелками с блюдами европейской кухни: бисквитами из пшеничной муки, пышными пирогами с луковой начинкой, треугольными сандвичами с ломтиками огурцов, кусками рыбного филе с лимонным соусом, жареными цыплятами, покрытыми коричневой хрустящей корочкой, котлетами из крабового мяса и множеством видов пудинга. Из местной еды здесь были только половинки кокосовых орехов, наполненные ассорти из фруктов, да большое блюдо с молодыми тростниковыми побегами.
        На дальней стороне лужайки я увидела сколоченную из досок и украшенную гирляндами цветов сцену, а на ней - вовсю трудившийся струнный квартет. Гости танцевали прямо на траве - чопорные мужчины в темных костюмах, с напомаженными волосами, женщины в платьях, каждое из которых представляло собой произведение портновского искусства. Интересно, что бы сказала Би об этих женщинах и об их танцах?
        - Чему вы улыбаетесь, амира?  - спросил Кашмир.
        - Все это очень красиво. А чему улыбаешься ты?
        - Просто так. Давайте потанцуем?  - продолжил он и, протянув мне руку, закружил меня в вальсе.
        Па были мне хорошо знакомы. Я сделала все возможное, чтобы освоить наиболее популярные в высшем обществе танцы последних нескольких веков человеческой истории. Но у меня в отличие от Кашмира не было природного таланта к танцам. Он вел меня уверенно и спокойно, скользя по лужайке широкими красивыми кругами и умудряясь уворачиваться от других пар, хотя смотрел только мне в лицо.
        - Благодаря тебе я кажусь более искусной танцовщицей, чем на самом деле,  - пробормотала я ему в ухо.
        - Добиться этого - дело нехитрое,  - усмехнулся он. Я засмеялась, а Кашмир лихо заложил еще один крутой разворот.
        Слэйт остался на краю лужайки. Он скрестил руки на груди и всматривался в толпу танцующих, пытаясь найти в ней знакомые лица.
        - Ты уже видел мистера Д.?  - обратилась я к Кашмиру.
        - Пока нет. Но с ним будет общаться капитан. Меня больше интересует карта.
        - В главном зале я ее не видела.
        - Карты обычно не вешают на стены, словно картины, амира. Особенно если речь идет о карте с обозначением злачных мест, об огромной ценности которой вам довелось недавно узнать. Ее наверняка где-то прячут.
        - В сейфе?
        - Вряд ли. Люди, имеющие сейфы, редко открывают их.  - Кашмир поджал губы, продолжая вести меня в танце сквозь толпу гостей.  - Помнится, мистер Д. приглашал капитана познакомиться со своими коллегами и взглянуть на карту. Значит, встреча состоится в гостиной или в кабинете. Карту наверняка держат там.
        - А если нам пробраться туда сейчас, до появления мистера Д.?
        Он покачал головой:
        - Если бы вы были воровкой, вас бы давно повесили. Или вы бы еще раньше умерли с голоду. Если мы займемся поисками карты сейчас, а потом появится мистер Д… Нет, лучше дождаться его прибытия.
        - Значит, мы проберемся туда, где хранится карта, уже после встречи мистера Д. и его коллег со Слэйтом?
        - Мы не станем никуда пробираться. Пробираться буду я, а ваше дело - отвлекать внимание. Не исключено, что молодой мистер Харт внимательно следит за вашими перемещениями. По разным причинам.
        - Но ведь это очень опасно, Кашмир!
        Он плотно прижал меня к себе, смяв висевшую у меня на шее цветочную гирлянду.
        - Именно поэтому вы должны полностью довериться мне,  - прошептал Кашмир.  - Пожалуйста, амира.
        - Я тебе верю, но нервничаю. Мне никогда не приходилось…
        - Ерунда!  - громко произнес он, снова отодвигаясь от меня.  - Платье вам очень идет.
        Я и вдруг заметила, что Кашмир смотрит не на меня, а куда-то поверх моего плеча.
        - Можно?  - раздался рядом знакомый голос.
        Кашмир остановился и, сделав шаг назад, слегка поклонился:
        - Разумеется, капитан!
        Я вложила пальцы в ладонь отца. Слэйт танцевал так же неуклюже, как и я, но при этом сжимал мою руку гораздо крепче, чем Кашмир.
        - Рад, что ты получаешь удовольствие от бала,  - произнес он.  - Кашмир прав, платье просто чудесное.
        - Он придумал практически все - и фасон, и цвет, и материал выбрал.
        - Что ж, у парня есть вкус.
        - Ты тоже выглядишь прекрасно.
        Мимо нас скользнула пара - я успела разглядеть пышные светлые волосы и голубое платье миссис Харт. Взгляд у Слэйта был обеспокоенный. Помолчав немного, он глубоко вздохнул и вдруг промолвил:
        - Прости, я сожалею по поводу того, что сказал про Кашмира.
        Мои мышцы непроизвольно напряглись:
        - Конечно, сожалеешь. Особенно теперь, когда оказалось, что он тебе нужен.
        - Дело не в этом.  - Глаза отца затуманились.  - Я видел, как вы танцуете. Похоже, вы очень близки.
        - Мы друзья.
        - Что ж, в таком случае вы очень близкие друзья. Это напоминает мне о…
        Отец замолчал, не закончив фразу.
        - О ком?  - спросила я, хотя знала ответ. Наши взгляды встретились, и Слэйт опустил голову.
        - О добрых старых временах,  - с усилием проговорил он.  - Но ничего, хорошие времена еще настанут. Послушай, Никси, мне жаль, что мы с тобой часто ссоримся. Не люблю ссориться с тобой.
        - В таком случае попробуй почаще со мной соглашаться.
        Слэйт улыбнулся:
        - Я хочу, чтобы ты знала: я никогда не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль.
        - Вот и хорошо. В таком случае оставь свою затею с картой. Откажи этим людям.
        После моих слов отец замер. Вокруг нас мелькали танцующие пары.
        - Я думал, что теперь ты понимаешь, почему я не могу так поступить,  - наконец сказал он.
        - Неужели из-за Кашмира? Отец, это просто… оскорбительно.
        - Любовь, по-твоему, оскорбительна?
        - Это не любовь!  - воскликнула я. Наверное, я сделала это громче, чем следовало, и кое-кто из окружавших нас людей с любопытством посмотрел в мою сторону. Щеки мои зарделись.  - Мы с тобой разные люди. Я бы не пожертвовала всем ради романтического чувства.
        - Я ничего не приношу в жертву…
        - Неужели? Если тебе наплевать на меня, то не забывай, что есть еще интересы страны, целого королевства. Ты сам называешь эту страну раем - и в это же самое время…
        - Никси!  - Отец приложил палец к губам.
        Я замолчала, хотя слова рвались наружу. Слэйт взял мою руку в свои ладони. В лунном свете мелькнули татуировки на его запястьях - мое имя на одном, имя матери на другом.
        - Ты должна понять,  - тихо произнес он.  - С каждым прожитым днем вариантов будущего все меньше. За нас делает выбор сама судьба, но я не могу представить реальность, в которой…
        - Что?
        - В которой Гавайское королевство не падет, а будет продолжать существовать.
        Я заметила, что отец перевел взгляд куда-то в сторону, и, обернувшись, увидела на противоположном краю зала мистера Д. Он стоял у стола, заставленного бокалами с шампанским. Рядом с ним были двое мужчин - один молодой, с бочкообразной грудью, с горящим фанатичным взглядом, другой - невысокий и щуплый, вертлявый, словно белка.
        - Пойдем, Никси!  - позвал меня отец.  - Поприветствуем наших друзей.

        Глава 20

        - А, КАПИТАН!  - ВОСКЛИКНУЛ МИСТЕР Д., когда мы приблизились.  - Рад вас видеть. И мисс Сонг тоже.
        Он поклонился нам. Я тоже чуть согнула колени в некоем подобии книксена, но не слишком сильно. Слэйт же не стал опускаться до подобных формальностей.
        - Кто из вас мистер Харт?  - поинтересовался он.
        Мистер Д. рассмеялся:
        - Хозяин у себя в кабинете, причем далеко не в лучшем состоянии. Прежде, чем мы отправимся к нему, позвольте предложить вам выпить.
        Мистер Д. поднял руку с наполненным почти до краев бокалом шампанского. Между тем похожий на белку человечек залпом выпил свой. Я окинула взглядом стол. На нем стояли не только бокалы, но и серебряные ведерки со льдом, из них торчали горлышки бутылок с этикетками на французском языке. Похоже, одни только напитки обошлись устроителям бала в целое состояние.
        - Спасибо, нет,  - ответила я.
        Слэйт тоже сделал жест рукой, давая понять, что отклоняет предложение.
        - Редкий случай. Моряк отказывается от выпивки,  - пошутил мистер Д. Однако один из его спутников, тот, который отличался крепким сложением, покачал головой с подозрительным видом.
        - В Гонолулу любой человек, отказывающийся от выпивки,  - нечто необычное,  - объяснил он, и в глазах его зажегся какой-то неприятный огонек.  - С каждый годом проблема усугубляется - с тех самых пор как наш обожаемый монарх отменил запрет на продажу алкоголя туземцам. Они в этом смысле хуже моряков.
        - Алкоголизм весьма распространен среди аборигенов,  - произнес человечек, похожий на белку, беря со стола новый бокал.
        - Не только среди них,  - заметил широкогрудый молодой человек и обвел лужайку горящим взглядом.
        - Многие не умеют себя сдерживать,  - с нажимом произнес мистер Д.  - Верно, капитан?
        - Меня не интересуют местные проблемы,  - промолвил Слэйт с бесстрастным лицом.
        Мистер Д. кивнул:
        - Что ж, пожалуй, это даже к лучшему. Давайте займемся делом. Пойдемте.  - И он указал рукой со все еще полным бокалом шампанского в сторону дома.
        - Один момент,  - сказал Слэйт.  - Мы пришли сюда втроем. Ты видишь его, Никси?
        Я обвела взглядом лужайку и заметила Кашмира. Он танцевал с миссис Харт.
        - Вы о гувернере своей дочери?  - уточнил мистер Д., и в глазах его мелькнуло удивление.  - Похоже, он занят.
        - Не беспокойтесь за него, он в хороших руках,  - снова подал голос щуплый мужчина.  - Миссис Харт - хорошая хозяйка. Она умеет развлекать гостей.
        Более молодой и массивный из спутников мистера Д. молчал, но вид у него был такой, словно он только что разжевал и проглотил лимон.
        - Во время нашей встречи вам не потребуются советы учителя танцев,  - промолвил мистер Д. и повел нас в дом.
        Музыка стихла. Я не стала оборачиваться и смотреть, удалось ли Кашмиру отделаться от миссис Харт.
        Следом за мистером Д. мы со Слэйтом прошли в главный зал. Он постучал согнутым пальцем в дверь, располагавшуюся ближе всего к фасаду здания и самую дальнюю от лужайки, где в этот момент находилось большинство гостей. Дверь сразу открылась.
        Кабинет был освещен газовыми лампами. На полу из кленового паркета лежал толстый зеленый ковер. В помещении пахло, как в библиотеках, но к этому знакомому мне аромату примешивался другой удивительно приятный запах - в кабинете горел камин. Подумать только, камин! На Гавайях! Разумеется, его построили не для тепла - это был атрибут исключительности, особый признак богатства и влияния.
        Ставни на большом окне, выходящем на южную сторону, были плотно притворены. Закрыта и небольшая боковая дверь, ведущая в соседнюю комнату - библиотеку или гостиную. Надо сообщить об этой двери Кашмиру, подумала я. Стены кабинета были до половины отделаны деревянными панелями, а над ними - выкрашены в темно-зеленый цвет. В центре комнаты располагался большой стол, на нем стоял хрустальный графин. Рядом с графином лежали гладкий круглый камень размером с кулак и кожаная папка, перевязанная красной лентой. Она тут же притянула к себе взгляд Слэйта, словно магнит.
        Человек, сидящий за столом, встал, чтобы поприветствовать нас. У него было красное, не то налитое кровью, не то обожженное солнцем лицо и палевого цвета усы, которые опускались ниже уровня его губ, а затем пересекали щеки и соединялись с бакенбардами. На губах мужчины застыла улыбка, напоминающая болезненную гримасу.
        - Капитан,  - сказал мистер Д.  - Познакомьтесь с мистером Хартом.
        Мистер Харт пожал Слэйту руку, а затем галантно склонился над моей. Я с трудом удержалась, чтобы не вытереть ее о платье - ладонь хозяина дома была неприятно влажной. На его высоком лбу я заметила капельки пота. Внимательно разглядывая мистера Харта, я невольно подумала, что Блэйку повезло: внешне он гораздо больше был похож на мать.
        Мистер Харт лукаво посмотрел на меня своими водянистыми глазами цвета некрепко заваренного чая и произнес:
        - Разве мисс не интереснее было бы потанцевать?
        - Нет,  - сказал Слэйт, с трудом оторвав взгляд от папки.  - Она разбирается в картах лучше меня. Она останется.
        Хозяин кабинета и мистер Д. посмотрели на меня с недоверием, но я сделала вид, будто не заметила этого. Мистер Д. пожал плечами.
        - Что ж, когда речь идет о таких сложных вопросах, чем больше мнений, тем лучше,  - сказал он и хлопнул в ладоши.  - Итак, теперь, когда мы собрались, позвольте мне представить всех друг другу.
        - Только не надо называть полных имен, пожалуйста,  - промолвил нервный маленький человечек.
        - Но гостям уже известно мое полное имя,  - возразил мистер Харт.
        - Что ж,  - усмехнулся щуплый,  - дом принадлежит вам, так что избежать этого невозможно.
        - Поскольку, как вы справедливо заметили, мы находимся в моем доме, на мне лежит и основной риск. Не кажется ли вам, что было бы более справедливо, если бы мы разделили его в справедливом соотношении?
        - Капитан согласился хранить полную конфиденциальность по поводу всего, что касается наших переговоров,  - сказал мистер Д.  - Риск не так уж велик.
        - Тогда почему вы не хотите поделить его поровну?  - спросил мистер Харт.
        - Лишние предосторожности не помешают,  - как ни в чем не бывало заявил мистер Д.
        Слэйт стал переминаться с ноги на ногу. Я положила ладонь на его запястье, намекая, что он не должен демонстрировать нетерпение. Мне не хотелось, чтобы другие участники переговоров знали, насколько сильно его желание завладеть картой. Если бы они это поняли, ему стало бы труднее торговаться.
        - В таком случае меня зовут… мистер Т.,  - произнес более молодой из компаньонов хозяина кабинета, и его карие глаза сверкнули.
        - А я мистер Д.,  - заявил его похожий на белку щуплый приятель.
        - Простите, но это мой псевдоним,  - возразил тот, кого мы уже привыкли называть именно так.
        - Тогда пусть я буду мистер М.
        - Называйте его Милли, как все мы,  - предложил мистер Харт.
        - Но, сэр!  - вскинулся щуплый.
        - Может, мы наконец перейдем к делу?  - предложил Слэйт.
        - Да. Я очень занятой человек,  - сказал Милли. Допив залпом шампанское, он снял пробку с резного хрустального графина, стоявшего на столе, и наполнил бокал темной жидкостью. Мои ноздри защекотал запах бренди.
        - Сначала решим главный вопрос,  - напомнил мистер Д.  - Мистер Харт, карту!
        Хозяин развязал красную ленту и раскрыл папку. Слэйт притянул меня поближе к себе и, продолжая держать за запястье, склонился над ней. Я затаила дыхание. Неужели он, чтобы проверить подлинность карты, попробует осуществить начальную фазу Навигации прямо сейчас, здесь? Возможно ли это в принципе? Под силу ли будет Слэйту вызвать туман в душной комнате? Я попыталась освободить запястье, но капитан не разжал пальцы. Тогда я оперлась о поверхность стола ладонью свободной руки.
        Береговая линия была прорисована на карте исключительно точно и аккуратно. Автор тщательно изобразил все дороги и улицы города, а также бары, бордели и опиумные курильни. Внезапно в глаза мне бросилось название - Хапаи-Хале. Дом Беременной. Забавно, подумала я. Теперь мне стало ясно, что курильню назвали так, потому что там когда-то работала моя мать.
        Чернила, которыми была нарисована карта, выцвели, бумага выглядела очень старой - как по виду, так и по запаху. Я протянула руку, но не рискнула прикоснуться к ней - мне почудилось, будто от карты исходит жар.
        - Значит, автором являлся ваш брат?  - спросила я.
        - Верно,  - кивнул мистер Харт и внимательно посмотрел на меня.
        - А скажите… он часто бывал во всех этих местах, ну, тех, какие здесь отмечены? Достаточно ли хорошо он знал их?
        Тонкие губы хозяина кабинета искривились:
        - Да, он знал их хорошо. У него был темперамент художника, и он был хорошо знаком со многими вещами, от которых ему лучше было бы держаться подальше.
        Милли хихикнул. Мистер Харт заморгал. Возможно, все дело было в освещении, но мне показалось, что на мгновение в глазах хозяина сверкнула ярость.
        Слэйт усмехнулся:
        - Харт. Ну да, Блэйк Харт. Я его помню. Он что, умер?
        - Утонул,  - ответил мистер Харт и посмотрел на мистера Д. Тот, не глядя на хозяина кабинета, произнес:
        - Это был несчастный случай.
        Над бровями у мистера Харта заблестели бисеринки пота. Я прищурилась. На первый взгляд карта не подделка. Но вот вопрос - почему мистер Харт так нервничает? Или это я проявляю чрезмерную подозрительность? Ведь, в конце концов, он принимал у себя заговорщиков, государственных преступников. Еще раз внимательно изучив карту, я убедилась, что придраться не к чему, и с хмурым видом кивнула. Капитан расслабился и разжал пальцы на моем запястье.
        - Я хотел бы… заключить сделку, касающуюся этой карты,  - сказал Слэйт.
        Последовали вздохи облегчения и фальшивые улыбки. Однако мистер Д. по-прежнему не спускал с капитана пристального взгляда.
        - Значит, вы принимаете наши условия?  - спросил он.
        Слэйт посмотрел на меня, затем снова на мистера Д.:
        - Вообще-то, джентльмены, раз уж мы здесь собрались, прежде, чем ввязываться в весьма опасное предприятие, мне хотелось бы сделать вам… контрпредложение.
        Контрпредложение? Мне он об этом ничего не говорил. Когда до остальных дошел смысл его слов, мистер Харт закрыл папку и потянулся рукой к поясу. Мне показалось, будто я увидела тусклый блеск револьверного ствола.
        - Я и так уже нахожусь в опасной ситуации, сэр!  - заявил он.
        - Спокойно, спокойно,  - негромко пробормотал мистер Д., но мистер Харт не обратил на его слова ни малейшего внимания.  - Вы в моем доме, и вам известно мое имя! Надеюсь, вы понимаете щекотливость моего положения.
        Слэйт примирительным жестом поднял руку:
        - Разумеется, я все понимаю. Мое предложение более безопасно, чем ваше. Вы передаете мне карту в обмен на миллион долларов из моих личных средств.
        Мистер Д. раздул ноздри и ледяным тоном произнес:
        - Я полагал, сэр, что данный вопрос мы уже обсудили.
        - Мы с вами - да. Но без участия остальных.
        Слэйт обвел рукой всех собравшихся в кабинете. Их лица заливала восковая бледность - как, вероятно, и мое. В глазах хозяина и его приятелей я прочитала один и тот же немой вопрос: откуда у капитана корабля такие деньги? Впрочем, было прекрасно известно, что у отца в банке всего несколько сотен долларов.
        - Подумайте как следует,  - продолжил Слэйт.  - Вы ничем не рискуете. Деньги вы можете потратить когда угодно и на что угодно, и ни у кого на сей счет не возникнет никаких подозрений.
        Невозможно было представить, каким образом отец собирался раздобыть такую чудовищную сумму, не ограбив королевскую казну. Я готова была побиться об заклад, что никакого плана у него нет. Это было в его духе: дать невыполнимое обещание в надежде, что я как-нибудь решу проблему.
        И все же речь шла о каком-то более достойном способе получить необходимую сумму, чем тот, к какому нас пытались склонить. Мне было приятно сознавать, что отец ищет иные пути. Вероятно, я подвигла его на это.
        В кабинете воцарилась тишина. Даже мистер Д. не сразу нашелся, что ответить. Затем мистер Т. покачал головой:
        - Нет. Нет, сэр! Неужели вы до сих пор не поняли, что дело не в каком-то жалком миллионе долларов?
        - Ну, не таком уж и жалком,  - заметил мистер Харт.
        Лицо его немного порозовело, и он убрал руку от кобуры. Потом взглянул на меня, и мое сердце, едва успевшее восстановить нормальный ритм, снова отчаянно заколотилось. Мне показалось, будто хозяин собирается принять предложение.
        - Не соблазняйтесь одним только богатством, сэр,  - обратился к нему мистер Т.  - Речь идет о будущем островов.
        - Верно,  - кивнул Милли.  - И если все пойдет по плану, мы в итоге заработаем гораздо больше.
        - Вы все - да. Но не я. У меня другое положение,  - возразил мистер Харт.
        - Вы и дальше сможете брать у нас взаймы. При новом правительстве денег у нас будет столько, что хватит даже для удовлетворения аппетитов вашей супруги,  - сказал Милли, подняв кустистые брови. И с мерзкой усмешкой добавил:  - По крайней мере, в том, что касается покупок.
        Лицо мистера Харта налилось кровью, словно чьи-то невидимые руки схватили его за горло. Я ждала, что он закричит, выругается, может, даже ударит наглеца, но тут в разговор вмешался мистер Д.
        - Джентльмены, давайте не будем отвлекаться,  - попросил он.  - Я уже говорил вам, капитан, что мы стремимся к лидерству. Деньги для нас не являются главной целью.
        - Точнее, они не являются нашей единственной целью,  - промолвил Милли и потянулся к графину с бренди, но мистер Харт, опередив его, отставил графин подальше. Затем он вынул из кармана платок и промокнул им вспотевший лоб.
        - У всех нас могут быть разные мотивы, но цель общая,  - сказал мистер Д.  - Мы не бандиты, капитан. Мы мечтатели. Ваших денег нам будет недостаточно.
        - Что ж,  - вздохнул отец, и сердце у меня сжалось.  - В таком случае мне остается только принять ваше предложение.

        Глава 21

        КОГДА МЫ СНОВА ОКАЗАЛИСЬ НА ЛУЖАЙКЕ, от прохладного ночного воздуха меня слегка зазнобило. Только тогда я поняла, как жарко было в кабинете.
        После того как отец согласился на условия мистера Д. и его приятелей, беседа в кабинете завершилась. Слэйт предпринял попытку подробно обсудить план последующих действий, но мистер Харт не хотел, чтобы в его доме говорили о подобных вещах, и к тому же Милли умудрился напиться. В конце концов мистер Д. пообещал, что мы встретимся в середине недели и поговорим о деталях в более комфортной обстановке. Затем он проводил нас обратно на лужайку, где толпа гостей продолжала танцевать. Мне надо было собраться с мыслями и найти Кашмира, чтобы сообщить ему, где находится карта. Стараясь придать своему лицу жизнерадостное выражение, я спросила Слэйта, можем ли мы остаться на балу.
        Он ответил далеко не сразу. С минуту он молча стоял на краю лужайки, после чего сказал:
        - Это хорошая карта, Никси. Та самая. Уверен.
        Я глубоко вздохнула:
        - Отец…
        - Я все знаю. Это - последний раз. Обещаю.
        Что-то в его голосе заставило меня заглянуть отцу в глаза. Сделав это, я ему почти поверила. По спине и плечам у меня побежали мурашки. Но тут Слэйт вдруг ухмыльнулся и совсем другим, развязным тоном сказал:
        - Наслаждайся вечеринкой.
        С этими словами он направился обратно к дому. Я видела, как он остановился, чтобы переговорить о чем-то с мистером Хартом. Вытерев вспотевшие ладони о платье, я окинула взглядом толпу в поисках Кашмира и вдруг заметила неподалеку Блэйка, который явно пытался привлечь мое внимание.
        - Мисс Сонг,  - обратился он ко мне, подойдя и поклонившись, и щеки его зарделись.  - Могу я пригласить вас на танец?
        Я заколебалась, но тут же вспомнила, что в девятнадцатом веке отказ принять подобное приглашение мог быть воспринят как грубость. Помимо прочего, это могло показаться молодому мистеру Харту подозрительным.
        Во время танца теплая рука Блэйка лежала на моей спине как раз над огромным розовым бантом. Поначалу я ощущала неловкость, но, глядя в его улыбающееся лицо, постепенно успокоилась. Под конец я почувствовала себя совсем раскрепощенной, убедив себя, что мы с Блэйком - просто двое молодых людей, которым выпало счастье немного потанцевать на лужайке в свете китайских фонариков.
        Когда музыка смолкла, я хотела было отстраниться. Но Блэйк вместо того, чтобы отпустить меня и поаплодировать музыкантам, плотнее привлек меня к себе и, почти касаясь щекой моей щеки, прошептал:
        - Не делайте этого.
        Вокруг нас грянули аплодисменты. Я хотела убежать, однако Блэйк держал меня достаточно крепко.
        - Не понимаю, о чем вы,  - сказала я, стараясь казаться спокойной.
        - Не понимаете? В таком случае позвольте мне объяснить,  - тихо проговорил Блэйк. Музыка заиграла снова, на сей раз это был тустеп. Мы задвигались вместе с другими парами.  - Люди, с которыми вы встречались,  - члены Гавайской Лиги, которая поддерживает идею присоединения островов к Америке. Среди них, что весьма показательно, нет ни одного гавайца. Я вовсе не утверждаю, что ни один хаоле никогда не думает об интересах местного населения. Но про данных хаоле это можно сказать с полным основанием. Так что, если ваш отец собирается иметь с ними какие-то дела, отговорите его.
        - Дело касается сахара,  - произнесла я.  - Вашему отцу нужен кто-то, кто доставил бы груз сахара в Калифорнию.
        Блэйк низко опустил голову и разочарованно вздохнул.
        - Мой отец не плантатор,  - сказал он.
        У меня вдруг закружилась голова, а ноги словно налились свинцом.
        - Извините,  - с трудом промолвила я заплетающимся языком и, слегка пошатываясь, направилась в сторону дома.  - Мне нужно припудрить нос.
        - Я вас провожу,  - сказал Блэйк, держась рядом со мной.
        - Не стоит беспокоиться.  - Я ускорила шаг.
        - Мне это вовсе не трудно,  - заверил мой спутник, стараясь не отстать.
        Я сердито оглянулась, но прежде, чем успела что-либо возразить, столкнулась с каким-то мужчиной. Им оказался не кто иной, как мистер Харт-старший. Обернувшись, он уставился на меня.
        - Извините, мистер Харт,  - сказала я и нервно сглотнула.
        - Ничего страшного. Это вы меня извините,  - пробормотал он. Рядом с ним я увидела отца, который при моем появлении удивленно поднял брови.
        Я поплелась через дворик к дому. Блэйк упрямо следовал за мной.
        - Мисс Сонг!  - окликнул он меня и попытался взять за локоть.
        Я резко обернулась.
        - Как вы смеете приставать ко мне?  - в бешенстве прошипела я.  - Немедленно уберите руку!
        Блэйк повиновался, глядя на меня широко открытыми глазами.
        - Это было убедительно. Очень убедительно,  - произнес он и, шагнув ко мне, спросил, понизив голос:  - Ваш приятель с корабля - это ведь все из-за него, да? Кто он такой? Убийца?
        - Кто?
        - Ну, уж во всяком случае, не гувернер! Поймите, я не хочу сообщать о нем властям, но если вы не откажетесь от своих планов…
        - И о чем же, интересно, вы собираетесь сообщить властям?  - поинтересовалась я и рывком освободила руку, которую Блэйк снова взял в свою.  - Что мы заявились на довольно скучный бал?
        - Я уверен, что смогу заявить о чем-то более существенном. Причем это необязательно должно быть правдой. Важно, чтобы мой сигнал заслуживал расследования.
        Я чуть не испепелила Блэйка взглядом, гадая, блефует он или действительно намерен осуществить свою угрозу. Сердилась я главным образом на себя. Отвлекла внимание, нечего сказать!
        - Хорошо, я вам все расскажу,  - кивнула я, думая лишь о том, как бы избавиться от Харта-младшего.  - Но не здесь. Не хочу, чтобы нас видели вместе. Встретимся в саду через десять минут.
        - У меня другая идея. Я буду ждать вас там,  - заявил Блэйк и указал на дверь кабинета.
        Я хотела возразить, но едва успела раскрыть рот, как где-то совсем рядом кто-то громко ахнул. Мы с Блэйком обернулись. Дверь в гостиную была распахнута. В темноте за дверью я успела разглядеть мелькнувший лиф уже знакомого мне голубого шелкового платья и рукав мужского сюртука - в неосвещенной комнате находилась миссис Харт, и она была не одна. Между тем мистер Харт продолжал беседовать во дворе.
        Блэйк побагровел до корней волос и, наткнувшись на мой взгляд, отвернулся. Я бросилась прочь, и на сей раз он за мной не последовал.
        Свернув за угол дома, я остановилась и прислонилась спиной к стене. Из холла донесся негромкий смех:
        - О, Блэйк, дорогой, что ты здесь делаешь один?
        - Я мог бы спросить тебя о том же,  - послышалось в ответ.
        Миссис Харт, однако, не растерялась:
        - Мне хотелось немного побыть одной. Ты ведь знаешь, каким утомительным порой бывает общение с гостями. Но теперь я готова еще потанцевать. Пойдем, дорогой, проводи свою мамочку обратно на лужайку.
        Я услышала звук удаляющихся шагов. Только теперь я до конца поняла смысл гнусной фразы Милли, мерзкое выражение его глаз и смущение мистера Харта-старшего. Но кто же находился в гостиной с миссис Харт?
        Мне не следовало этого делать, но я тихонько подкралась к двери, которая была плотно закрыта. В тот самый момент, когда я собралась взяться за ручку, она повернулась. Я бесшумно отступила. Дверь распахнулась, и из гостиной осторожно выглянул мужчина. Его лицо было обращено в противоположную от меня сторону, но я узнала его по черным кудрям на затылке и от удивления раскрыла рот:
        - Кашмир!
        Он резко обернулся. При виде меня глаза его широко раскрылись. Я неловко попятилась. Кашмир шагнул ко мне, протягивая руку. Не раздумывая, я бросилась в кабинет, захлопнула за собой дверь и навалилась на нее всем телом, чтобы Каш не мог последовать за мной.
        Кашмир и миссис Харт! Какая мерзость! Как они могли - что она, что он! Все то время, что я старательно отражала попытки ухаживаний со стороны Блэйка, эти двое находились здесь, в этой комнате. А ведь Кашмир должен был думать о том, как раздобыть карту! Похоже, он совсем забыл о ней.
        Карта!
        Я тут же выбросила Кашмира из головы. Если он не сумел удержаться от искушения и отвлекся от главного дела, ради которого приехал на бал, то я поведу себя иначе.
        Папка по-прежнему лежала на столе. Я схватила ее дрожащими руками и услышала, как в холле под чьей-то тяжестью скрипнул пол. Может, это Кашмир? Однако, прислушавшись, я поняла, что нет - в холле неподалеку от двери явно находились двое мужчин. Я ясно расслышала их приглушенные голоса - они, похоже, стояли справа от двери и о чем-то негромко разговаривали. Лихорадочно оглядевшись, я сообразила, что спрятаться в кабинете негде.
        Тихо щелкнул засов, скрипнули петли. Я замерла от страха.
        - Амира!
        Я резко обернулась. Боковая дверь кабинета была открыта. Стоявший в проеме Кашмир рукой поманил меня в соседнюю комнату. Я едва успела шагнуть через порог и притворить за собой дверь, как мужчины, находившиеся в холле, вошли в кабинет. Кровь стучала у меня в ушах, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
        - Что вы делали в холле?  - прошептал Кашмир, но прежде чем я успела ответить, зажал мне рот ладонью. Из-за двери кабинета раздались мужские голоса.
        - Видите ли, сэр,  - донесся до нас голос Харта-старшего,  - я всем им должен. Если я соглашусь, они простят мне долг, если же нет, то пустят меня по миру.
        - Вы будете далеко отсюда и к тому же очень богаты,  - сказал собеседник хозяина, и я узнала голос Слэйта.  - При желании вы сможете покрыть сумму долга дважды!
        - Да, пожалуй, я мог бы принять ваше предложение,  - медленно проговорил мистер Харт.  - Однако если я предам их, то нам придется бежать немедленно. Мистер Д… он наверняка поставит в известность власти. Разумеется, наврет им с три короба. Но вы должны понимать, что, хотя мой брат и был негодяем, его здесь любили.
        - Мы можем выйти в море сегодня же ночью.
        - И куда мы отправимся?
        - Куда угодно.
        - Куда угодно?
        Я стояла спиной к стене, а спереди на меня навалился Кашмир. Папка была зажата между нашими телами и одним из углов больно давила мне на бедро. Каш медленно убрал ладонь с моих губ. Я заметила в его глазах разочарование, и это привело меня в бешенство. Ухватив папку, я подняла ее на уровень его лица и многозначительно вздернула брови. Кашмир в ответ медленно покачал головой. Затем бесшумно отошел от меня и, присев на спинку шезлонга с голубой обивкой, извлек откуда-то скатанный в рулон лист бумаги и потряс им в воздухе.
        Карта.
        Я скрипнула зубами и отложила пустую папку.
        - Когда ты успел…
        Кашмир приложил палец к губам и зн?ком попросил отойти от двери. Однако я успела сделать всего один шаг - Кашмир движением руки остановил меня и указал куда-то вниз, на мои ноги. Нижний край моего платья был зажат между дверью и косяком. Я хотела дернуть за ткань, чтобы освободиться, но Кашмир покачал головой. Передав мне карту, он вынул откуда-то из-под воротника короткий нож.
        - Но вы должны сделать для меня кое-что еще,  - раздался из-за двери голос мистера Харта.
        - Слушаю вас,  - произнес капитан.
        - Если этого не сможете вы, значит, у меня не останется никакой надежды.
        - О чем вы?
        - Видите ли, говорят… будто вы и члены вашего экипажа имеют доступ… к разным странным, мистическим предметам. А мне… В общем…
        Пауза оказалась настолько долгой, что в какой-то момент мне показалось, что они оба покинули кабинет. Наконец мистер Харт продолжил:
        - В общем, мне нужно приворотное зелье.
        Значит, мистер Харт все знал, подумала я. Не только о нашем судне, но и о поведении своей жены. Интересно, что ответит Слэйт? Однажды я спросила его про приворотное зелье, а он лишь усмехнулся - ему была отвратительна сама идея принуждения кого-либо к нежным чувствам. Но в мифах и легендах часто говорится о приворотных зельях, стрелах Купидона и прочих подобных вещах.
        Кашмир, избегая зрительного контакта со мной, приставил нож к зажатому дверью подолу платья. Лезвие с тихим шорохом разрезало шелк.
        - Это очень важно для меня, сэр,  - сказал мистер Харт.  - Понимаете? Вы рассказали мне, почему вам необходима эта карта. Вы знаете, на что человек может пойти ради любви.
        - Хорошо,  - промолвил Слэйт.  - Пусть будет по-вашему. Как я уже говорил, я в таких делах не эксперт. Но… Никс найдет что-нибудь подходящее. Она может отыскать все, что угодно.
        - Отлично.
        Каш шагнул назад - дверь больше не держала меня. Я передала ему карту и, кивнув в сторону соседней комнаты, одними губами произнесла:
        - Капитан.
        Мой план был достаточно прост: войти, сказать Слэйту, что мы получили послание от Би, которая требует, чтобы мы немедленно вернулись на корабль, и уйти прежде, чем мистер Харт успеет что-либо сообразить. Но мне трудно было шепотом объяснить все это Кашмиру. Не дослушав меня, он покачал головой и знаком велел мне следовать за ним.
        - Как только вы будете готовы к отъезду, найдите меня на пристани,  - сказал в это время за стеной Слэйт.  - Чем скорее это произойдет, тем лучше. Не надо давать вашим друзьям много времени, иначе они что-то заподозрят. Может, имеет смысл сделать все прямо сегодня, после бала?
        - Мне понадобится время, чтобы упаковать вещи и привести в порядок свои дела. Хотя… Боже мой, что я такое говорю?  - В голосе мистера Харта отчетливо слышались эйфорические нотки - он явно почувствовал близость свободы.  - Меня ждет новая жизнь. Не стоит брать в нее вещи из жизни прежней!
        - Кроме карты,  - заметил Слэйт.
        - Да, карты. Карта…
        Я увидела, как у Кашмира расширились зрачки.
        - Пойдем,  - шепнула я, но он прижал палец к моим губам. Потом взял меня за запястье и потащил к двери. Когда мы подошли к ней, она внезапно распахнулась. В дверном проеме стоял Блэйк.
        Мы с Кашмиром замерли на месте. Блэйк, окинув нас взглядом, оценил ситуацию по-своему, заметив сжатые на моем запястье пальцы Кашмира и мое порванное платье. Несколько мгновений все оставались неподвижными. Момент был просто ужасный.
        - Отпусти ее!  - выкрикнул, сбросив оцепенение, Блэйк и оттолкнул Кашмира. Тот, попятившись, наткнулся на банкетку и выронил карту, которую я чудом успела подхватить.
        - Блэйк, это не то, что вы…
        Но остановить молодого Харта было невозможно.
        - Скотина! Мерзавец!  - бросил он, ворвавшись в комнату.
        - Что вы себе позволяете, юноша?  - подал голос Кашмир.
        - Замолчите оба сейчас же!  - завопил Блэйк с потрясенным видом.
        Вторая дверь у меня за спиной ударилась о косяк.
        - Господи, Никс, чем вы здесь занимаетесь?  - раздался голос моего отца.
        На пороге кабинета стояли Слэйт и мистер Харт. Взгляд капитана был полон гнева, взгляд его спутника - неподдельного страха. Глаза мистера Харта округлились, лицо побледнело.
        - Что это?  - пробормотал он, глядя на карту в моей руке.  - Воровство? В моем доме?
        - Я не знаю, в какие игры ты играешь, приятель…  - начал Блэйк, с искаженным яростью лицом указывая пальцем на Кашмира.
        - Блэйк, убирайся отсюда!  - громко выкрикнул Харт-старший. Кашмир схватил Блэйка за плечи, вытолкнул из комнаты в холл и захлопнул дверь.
        Слэйт приблизил свое лицо к моему.
        - Вы что это задумали?  - тихо спросил он и забрал у меня карту. Внезапно мистер Харт выхватил ее у него и шагнул к камину.
        - Нет!  - крикнул Слэйт и бросился за ним, растопырив руки. Остановившись у каминной решетки, мистер Харт обернулся. Лицо его было перекошено от гнева, руки дрожали. В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот ударит Слэйта по лицу. Однако он не сделал этого. Выражение ярости на его лице уступило место гримасе жестокости. Не говоря более ни слова, он сделал такое движение рукой, словно собирался бросить карту в огонь.
        - Не надо, пожалуйста,  - пробормотал Слэйт и умоляющим жестом сцепил ладони перед грудью. Мистер Харт продолжал держать карту над пламенем, готовый в любой момент осуществить свою угрозу. Стоило ему разжать пальцы - и карта сгорела бы, а вместе с ней и все мои страхи и тревоги. Я наблюдала за происходящим, затаив дыхание,  - мне еще никогда не приходилось видеть, чтобы отец кого-то о чем-то униженно просил.
        - Пожалуйста, поверьте мне, это был не мой план,  - проговорил Слэйт. Мистер Харт продолжал стоять неподвижно. Еще несколько секунд - и теперь уже в глазах отца блеснула ярость.  - Ну что ж, хотите ее сжечь - жгите. Давайте! Уничтожьте свой единственный шанс покончить с долгами.
        - Если меня заподозрят в двойной игре, долг будет не самой большой моей проблемой,  - неожиданно спокойно произнес хозяин.
        - Я никому не скажу ни слова, клянусь честью.
        Мистер Харт чуть отвел от огня руку с картой, одновременно недоверчиво покачав головой.
        - Вы выполните наше условие. То, которое было вам поставлено изначально.
        - Хорошо, как скажете.
        Лицо мистера Харта вдруг перекосилось, словно от мучительной душевной боли. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы снова овладеть собой.
        - Я не могу рисковать. Надеюсь, вы это понимаете,  - сказал он.
        - Разумеется, понимаю,  - тихо отозвался Слэйт.
        - Это хорошо. И помните: о нашем разговоре и о том, что здесь произошло - никому. Иначе…
        - Никто ни о чем не узнает, обещаю.
        Мистер Харт отошел от камина, и все мои надежды разом обратились в пепел.

        Глава 22

        МИСТЕР ХАРТ ЗАКРЫЛ ДВЕРЬ, РАЗДЕЛЯЮЩУЮ КАБИНЕТ И ГОСТИНУЮ. После долгого молчания Слэйт повернулся к Кашмиру:
        - Подгони экипаж.
        Кашмир открыл дверь в холл и оказался лицом к лицу с Блэйком. Ни тот, ни другой не произнесли ни слова. Не дожидаясь, пока Харт-младший уступит ему дорогу, Каш прошел мимо него, сильно задев его плечом.
        Взгляд Блэйка был устремлен на меня. Капитан снова схватил меня за запястье, стиснув пальцы с такой же силой, с какой сжимал рукоятки корабельного штурвала в плохую погоду. Я старательно избегала зрительного контакта с Блэйком. От пережитого унижения щеки мои горели.
        Держа меня за руку, Слэйт широкими шагами прошел через холл к лестнице. Чтобы поспеть за ним, мне приходилось почти бежать. Я слышала у себя за спиной шепот и бормотание гостей, чувствовала на себе чужие враждебные взгляды и молила БОГА, чтобы Кашмир справился с порученным ему делом как можно быстрее. Похоже, мои молитвы были услышаны: как раз в тот момент, когда мы оказались на крыльце, к дому подкатил экипаж.
        Тут снова появился Блэйк.
        - Подождите!  - крикнул он, когда капитан взгромоздился на сиденье. Каш, не сводя с Блэйка ледяного взгляда, протянул руку, чтобы помочь мне забраться в экипаж.  - Подождите, мисс Сонг!
        Я заставила себя не обращать на него внимания и никак не отреагировала на его слова. Капитан опустил боковую занавеску, возница хлестнул по лошадям, и экипаж покатил прочь. Блэйк остался на ступеньках крыльца.
        Когда мы выехали на дорогу, капитан изо всей силы хлопнул ладонью по бархатному сиденью. Лицо его побелело от ярости.
        - Черт побери, о чем вы только думали?  - заорал он.  - Вы что, хотели, чтобы он уничтожил карту?
        - Мои проблемы это бы решило,  - сказала я, но Слэйт, не обратив внимания на мои слова, обрушился на Кашмира:
        - А ты! Как ты посмел вести со мной двойную игру! Твое счастье, что карта осталась целой и невредимой. Если бы не это, я переломал бы тебе кости!
        - Капитан, простите меня…  - начал Каш, и лицо его побледнело.
        Я почувствовала, что мою грудь буквально распирает от гнева:
        - Он не виноват, Слэйт! Это не он придумал.
        - Ну, конечно. Так я тебе и поверил. Профессиональный вор не имеет никакого отношения к попытке кражи!
        - Профессиональный вор не допустил бы таких грубых промахов,  - возразила я.  - Это была целиком моя идея.
        - А он пошел у тебя на поводу?  - Капитан с силой ткнул Кашмира пальцем в грудь.  - Вот что, приятель, тебе надо определиться, на кого ты работаешь, и побыстрее. Если бы ты не был нужен мне для дела, в следующий порт ты отправился бы вплавь!
        - Слэйт, ты не можешь продолжать планировать то, что задумал,  - сказала я.
        - Я могу делать все, что сочту нужным.
        - Блэйк знает, что вы с мистером Хартом и остальными замыслили нечто нехорошее.
        - Кто?
        - Блэйк. Парень, который остался на крыльце. Он что-то подозревает и готов в любой момент доложить об этом властям, так что ты не успеешь даже близко подобраться к королевской казне.
        - Сын Харта? Но зачем ему это?
        - Затем, что он не хочет, чтобы его отец разрушил нечто очень важное,  - с нажимом произнесла я.
        Глаза Слэйта широко раскрылись от изумления.
        - Это ты рассказала ему о том, что происходит? Никси, говори!  - Отец крепко взял меня за плечи и заглянул в глаза.  - Это ты ему сказала?
        - Нет,  - спокойно ответила я, не отводя взгляд.  - Но мне следовало это сделать.
        - Не смей даже думать об этом!
        - А почему, собственно? Я даже сама могу сообщить обо всем властям. Король арестует членов Гавайской Лиги. В этом случае королевство сохранится, избежав уготованной ему незавидной участи. Тебе не придется беспокоиться по поводу денег, а мне - из-за карты.
        Слэйт поднял указательный палец, затем поднес его к губам и сжал руку в кулак, словно хотел заставить себя молчать. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая только стуком лошадиных копыт. Наконец отец что-то произнес, но я не разобрала, что именно.
        - Что?  - переспросила я.
        - Я научу тебя,  - хрипло пробормотал Слэйт.  - Помоги мне, и я обучу тебя Навигации.
        - Ты лжешь,  - презрительно усмехнулась я.
        - Нет, не лгу. Клянусь тебе.
        Взглянув ему в глаза, я поверила, что отец говорит правду. Но вместо ощущения триумфа на меня вдруг навалился страх.
        - Похоже, ты в самом деле считаешь, что карта настоящая.
        - Я это знаю.
        - Если ты так уверен, то зачем я буду рисковать, помогая тебе?
        - А что, для тебя это такая плохая перспектива? Тебе кажется, что, если все пройдет удачно, жизнь здесь была бы для тебя ужасной? Неприемлемой? Невозможной?  - Голос отца заметно дрожал.
        Боковым зрением я заметила, что Кашмир внимательно слушает наш разговор.
        - Значит, ты считаешь, что для тебя единственно правильным решением будет побег, который ты запланировала?  - продолжил Слэйт.
        Я едва не раскрыла рот от изумления - мне никогда не пришло бы в голову, что отец способен открыто признаться, что ему известен мой замысел. В этот момент я вдруг пожалела, что не позволила Джосс предсказать мою судьбу.
        - Без риска ничего не добиться, Никси,  - продолжил отец.  - Но подумай о выигрыше. Порой приходится отказываться от чего-то, чтобы получить нечто более важное и нужное. Надо уметь выбирать то, что важнее. Или того, кто для тебя важнее.
        - Вот как? И кто же важнее для тебя, капитан? Лин или я?
        Слэйт долго молча смотрел на меня, но на вопрос так и не ответил. Вместо этого он перевел взгляд на мелькавшие вдоль дороги деревья. Когда он заговорил снова, голос его звучал совершенно бесстрастно:
        - Я должен попытаться, Никс. Кто я буду, если не сделаю этого? Я люблю ее. Понимаешь? Я не могу взять и просто потерять ее. И если мне улыбнется удача, то как знать - может, и ты станешь более счастливой. Ты никогда об этом не думала? О том, что, если бы не случилась беда, я бы, возможно, не разочаровал тебя? Что я мог бы начать все сначала. Возможно, я стал бы лучшим отцом на свете. Надеюсь, что у меня еще будет на это шанс.
        Остаток пути до гавани мы проделали в полном молчании. Я чувствовала себя опустошенной. Лицо Кашмира было настолько бесстрастным и неподвижным, что казалось высеченным из камня. Поднявшись на борт, капитан сразу направился к своей каюте. Остановившись на пороге, он негромко произнес:
        - Подумай обо всем, что я сказал, Никси.
        С этими словами он открыл дверь и исчез за ней.
        Подойдя к борту, я ухватилась за поручни и стала смотреть на горы. Их вершины, напоминающие лезвия ножей, темнели на фоне озаренного лунным светом неба. Откуда-то из города доносились музыка и смех, но на сей раз они больно резали слух. Появился Кашмир и встал рядом со мной. Его ладонь, лежавшая на поручнях, была так близко от моей, что я почувствовала ее тепло.
        Я скрестила руки на груди.
        - Что же мне делать?  - тихо промолвила я.  - Я не хочу подводить его, но иначе он не остановится.
        - Думаю, он в любом случае не остановится,  - заметил Кашмир, передернув плечами.  - Почему бы не помочь ему?
        - Что?
        - Это, конечно, очень красиво и альтруистично - заботиться о спасении королевства, но мы живем не в сказке. Он предлагает вам то, о чем вы давно мечтаете. Почему бы вам не принять его условия?
        - Кашмир… Неужели ты не понимаешь? Если карта сработает и… у меня будет другая жизнь, мы с тобой никогда в ней не встретимся. А ты, возможно, будешь схвачен на той пристани в Ваади-аль-Маасе.
        - Вам не следует беспокоиться обо мне, амира. Да и вообще - вы напрасно волнуетесь.
        Сказав это беспечным тоном, Кашмир сделал вид, будто его нисколько не впечатлили мои слова, но это было не так. Я слишком хорошо его знала, и обмануть меня непросто.
        - И почему же мне не стоит волноваться?
        - Понимаете, если мы с вами никогда не встретимся, ни вы, ни я - мы оба не узнаем, что все могло бы выйти иначе. Но если даже капитан перепишет историю своей жизни, как он сумеет повлиять на реальность, окружающую вас? Я, например, человек из сказки, и я все еще здесь.
        - Но… но ведь Ваади-аль-Маас когда-то существовал. Люди верили в него.
        - А я верю в вас. В ваше существование. Все просто, верно?  - сказал Кашмир с улыбкой, от которой у меня защемило сердце.
        Я вынула из прически шпильки, и волосы упали мне на плечи. Разумеется, все было не так просто, как пытался представить Кашмир, но спорить с ним не хотелось.
        - И все-таки - с какой стати я должна рисковать, помогая отцу?
        - Но ведь он тоже рискует.
        - Ты на него даже не сердишься,  - с удивлением сказала я.  - Как ты мог простить его?
        - Разве на него можно сердиться?  - Сняв сюртук, Кашмир сложил его и перекинул через руку.  - Любовь всех нас делает дураками. Он верит, что карта сработает и у него все получится, потому что любит.  - Кашмир склонился над бортом, глядя на отражение луны в воде.  - А мне остается надеяться на то, что этого не случится. Или что все каким-то чудесным образом обойдется.
        Я вгляделась в лицо Кашмира, но ничего не смогла прочесть на нем. Молчание становилось невыносимым.
        - По крайней мере ты, похоже, неплохо провел время на балу,  - заметила я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
        Кашмир тихо рассмеялся:
        - Да, верно. Я получил удовольствие от танцев.
        - Я слышала, миссис Харт прекрасно танцует.
        - А, вы об этой женщине.  - Он усмехнулся.  - Даже полицейские никогда не преследовали меня с таким упорством. Я пытался стряхнуть ее с себя еще на лужайке, но она все-таки пошла следом и увидела меня выходящим из кабинета. Она чуть ли не силой затащила меня в гостиную - можно сказать, схватив за шиворот. Слава богу, не заметила, что у меня в руках была карта.
        - Насколько я понимаю, ты нашел правильный способ отвлечь ее внимание.
        - Это было необходимо, поверьте. А вы что, ревнуете?
        - Нет!  - воскликнула я - возможно, с излишней горячностью. Не знаю почему, но именно в этот момент в памяти всплыла арабская мудрость: «Ревность - это не что иное, как страх быть брошенным».  - Нет, я не ревную. Я просто… В общем, ревность тут ни при чем.
        - Что ж, хорошо.  - Он чуть прикусил губу, но тень улыбки все же скользнула по его лицу.
        Мы еще долго стояли на палубе, прислушиваясь к мерному плеску волн. Кашмир, казалось, ждал от меня каких-то слов, но я молчала, будучи просто не в состоянии говорить.
        - Спокойной ночи, амира,  - сказал наконец он и направился в свою каюту.
        Я сбросила с плеч платок, стряхнула туфли и рухнула в свой гамак.
        Может, я была слишком эгоистичной? Я не помнила, не могла помнить свою мать, но хорошо знала и любила свою жизнь, в которой не было ее, но были море, корабль, мифы, карты… и Кашмир. Боль, которую я чувствовала при мысли, что могу потерять его, дала мне некоторое представление о том, что ощущал отец.
        А если бы я научилась Навигации? В этом случае я могла бы забыть об отце, о его попытках вернуться в прошлое. Я могла бы почувствовать себя свободной. Ценой, которую требовалось заплатить за эту свободу, являлась королевская казна.
        Я зарылась лицом в подушку. В одном Кашмир точно был прав: мы жили отнюдь не в сказке.

        Глава 23

        УТРЕННЮЮ ВАХТУ ДОЛЖНА БЫЛА СТОЯТЬ Я, но сквозь сон едва расслышала крики каладриуса, требовавшего кусок бисквита. Когда в восемь часов Ротгут пришел меня будить, я крепко спала. Я испытала к нему благодарность, когда он растолкал меня, потому что видела во сне кошмар. Я стояла перед зеркалом и смотрела на собственное отражение. При этом глаза у него были не карие, как у меня, а черные. Они казались двумя бездонными колодцами, и взгляд этих страшных глаз, казалось, проникал в глубь моей души.
        Проснувшись, я еще какое-то время пребывала в состоянии какой-то одури, слыша каждый звук, но оставаясь неподвижной. Только когда лучи солнца проникли под мои веки, я окончательно пришла в себя и выскочила из гамака. В ту же секунду я почувствовала под ногой что-то холодное и скользкое.
        - Ой!
        Посмотрев на палубу, я увидела лежащую в тени моего гамака рыбу с серебристой, покрытой полосами чешуей. Размером она была с мою ладонь. Ее глаза еще не потеряли опалового оттенка, из чего можно было сделать вывод, что рыбу вытащили из воды примерно час назад. Единственным заметным повреждением на ней, кроме вмятины от моей пятки, были две небольшие ранки на голове за линией глаз. Увидев их, я поняла, что это Сваг решил преподнести мне подарок.
        Ротгут, услышав мой испуганный возглас, оглянулся через плечо. Стоя на шканцах с удочкой в руках, он забрасывал в воду крючок с наживкой.
        - Сегодня на борту только мы двое,  - сообщил он.  - Красивое платье.
        Сунув руку за спину, я ощупала розовый бант. За время моего сна он помялся и потерял форму.
        - Мы двое? У нас что, будет двое вахтенных?
        - Вообще-то капитан просил меня приглядеть за тобой,  - со смущенным видом произнес Ротгут.  - Он не хочет, чтобы ты покидала корабль.
        - Понятно. И что ты будешь делать, если я все-таки попробую уйти?
        - На сей счет у меня никаких указаний нет. Просто не делай этого, и все - если не хочешь, чтобы он на меня разозлился.
        Я недовольно вздохнула, но планов сходить на берег у меня не было - по крайней мере, пока.
        - Как рыбалка?
        - Не очень,  - ухмыльнулся Ротгут. Заглянув в ведро, стоявшее у его ног, я не увидела там ничего, кроме морской воды, и швырнула в него полосатую рыбину.
        - Вот, держи. Она почти не поврежденная.
        - Ух ты. Спасибо.  - Ротгут вытащил леску из воды, чтобы проверить наживку - на крючке ничего не оказалось. Он насадил на него свежую креветку.  - Однажды я убежал из дома.
        - Что?
        - Я говорю, как-то раз я дал деру из дома. Строго говоря, можно считать, что я до сих пор в бегах, поскольку обратно я так и не вернулся. Ты хочешь обучиться Навигации, чтобы проделать нечто подобное? Если так, значит, ты скоро нас покинешь.
        Сказав это, Ротгут снова забросил удочку.
        - Не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватой,  - сказала я, опершись на поручни.
        - Я и не пытаюсь. Но если так, это означает, что однажды ты с нами расстанешься, и мы больше никогда тебя не увидим.
        - Но ты же только что сказал, что сам сделал примерно то же самое.
        - Это не значит, что я не сожалею об этом. Но так уж устроена жизнь. Люди совершают ошибки, о которых сожалеют в старости, когда ничего уже нельзя исправить.
        - Тебя этому научили в твоем монастыре?
        - Нет. Я понял это, когда покинул его. Сложность в том, что, уйдя, человек уже не может вернуться. А ты - в особенности.  - Ротгут еще раз проверил наживку - ее опять съели.  - Только сначала тебе следовало бы разобраться, от чего ты хочешь убежать и куда стремишься.
        - Стремлюсь? К чему стремлюсь?
        - Это уж тебе лучше знать,  - усмехнулся Ротгут.
        - Если хочешь знать, я пока ничего еще не решила!  - с раздражением бросила я.
        - Что ж, ладно. Когда решишь, дай мне шанс попрощаться с тобой прежде, чем исчезнешь.  - И он снова забросил крючок с наживкой в воду.
        Мне стало жарко на солнцепеке, и я спустилась вниз, переодеться. В каюте было душно. Я с удовольствием стащила с себя шелковое платье и облачилась в привычную хлопчатобумажную рубашку и брюки.
        Опять поднявшись на палубу, я огляделась. За рифами неутомимо скользили по волнам покрытые бронзовым загаром серферы. Солнечные лучи дробились о поверхность океана и превращались в ослепительные блики. Я стала вспоминать события вчерашнего дня. Разумеется, впечатление от всего случившегося осталось тягостное. Однако выбор, перед которым я стояла, при свете дня не стал легче.
        Хотя Блэйк вполне мог привести в исполнение свою угрозу и выдать нас властям, искушение помочь отцу осуществить его замысел было сильным. Нельзя исключать и того, что Харт-младший уже сообщил о том, что группа иностранцев затевает нечто противозаконное. В каком-то смысле мне было бы даже легче, если бы я осознавала, что выбора нет…
        Оправдать мои мысли было нетрудно. Я читала книги по истории и знала, что монархия уже переживает упадок. Многое на островах принадлежало иностранцам. Даже Блэйк признал, что Гавайское королевство исчезает, уходит в небытие. Вероятно, историческая миссия экипажа «Искушения» в том и состояла, чтобы обокрасть королевскую казну. Более того, это событие вполне могло быть предопределено. А если так, кто и в чем обвинит меня?
        Впрочем, я знала кто. Как только я подумала об этом человеке, с пристани раздался знакомый голос:
        - Мисс Сонг!
        У входа на трап, держа в руках шляпу, стоял Блэйк. Он заменил черную траурную ленту на тулье на голубую, которая прекрасно гармонировала с цветом его глаз.
        - Могу я подняться на борт?
        Сердце мое сразу же зачастило. Я понимала, что мне нужно выяснить, что привело Блэйка на корабль. На шканцах Ротгут продолжал рыбачить. Чтобы понять, что у нашего гостя на уме, уходить с корабля было необязательно. Я сделала рукой приглашающий жест.
        - Вы хорошо выглядите,  - произнес Блэйк, поднявшись по трапу.
        - Вы пришли, чтобы сообщить мне это?
        Его губы сжались с узкую прямую линию:
        - После того как повел себя ваш так называемый гувернер…
        - Вы все не так поняли.  - Я покраснела.
        - Очевидно. Но как я должен был все это понять?  - Блэйк погладил пальцами ленту на шляпе.  - Я был убежден, что вы участвуете в заговоре на стороне участников Лиги. Но выходит, что вы действовали против них. Мой отец сказал, вы хотели их обворовать. Зачем вам нужна эта старая карта?
        Я с трудом сглотнула застрявший в горле комок. Отрицать интерес к карте теперь было бы просто глупо, но и сказать правду я не могла. По крайней мере, всю.
        - Я… В общем, карта нужна моему отцу. Ваш отец готов продать ее, чтобы расплатиться с долгами перед членами Лиги.
        Теперь покраснел уже Блэйк. Тем не менее глаз он не опустил.
        - И какова цена?
        - Она… очень высокая.
        - Чтобы покрыть долги моего отца, она и должна быть высокая. А каждый пенни, который эти люди получают, они используют для достижения своих целей.  - Он потер подбородок пальцами, на одном из которых я увидела чернильное пятно.  - Итак, вы пытались выкрасть карту. Что ж, извините, что я вам помешал. Если бы я знал, каковы ваши намерения, я бы вам помог.
        - Вы так сильно ненавидите своего отца?
        - Я не могу оправдать его действий.
        В моем сердце вспыхнула надежда. Я взяла Блэйка за руку и, приблизив губы к его уху, негромко шепнула:
        - Вы еще можете нам помочь. И если сделаете это, я постараюсь вас отблагодарить…
        - Пожалуйста, мисс Сонг, мне не нужна будет никакая благодарность - только бы я смог найти карту. Сегодня утром я искал ее, но безуспешно.  - Блэйк с нерешительным видом переступил с ноги на ногу.  - Я не имею права ни о чем просить, особенно после выдвинутых мной обвинений, но не могли бы вы уговорить своего отца…
        Вместо ответа я с горечью рассмеялась. Блэйк, кивнув, с понурым видом произнес:
        - Что ж, я это заслужил.
        - Вы не так поняли. Я много раз пыталась поговорить с ним на эту тему, но он непоколебим.
        Он хлопнул себя шляпой по бедру:
        - Но почему все-таки карта представляет для него такую ценность? Я мог бы нарисовать подобную за полчаса!
        - Похожую, но не такую же,  - осторожно возразила я.  - Дело в том, что оригинал для него… имеет некую связь с моей матерью. Он был нарисован в то время, когда она была еще жива.
        Блэйк внимательно посмотрел на меня своими синими глазами:
        - Мне кажется, цена слишком высока, чтобы платить ее за напоминание о прошлом.
        Несомненно, он был наблюдательным молодым человеком и умел мыслить логически. Я небрежно пожала плечами:
        - Говорят, любовь превращает людей в глупцов.
        - Вы правы, такая поговорка существует,  - согласился Блэйк, продолжая внимательно смотреть на меня.  - Но, мисс Сонг, здесь все же есть какая-то тайна.
        - Не представляю, какая именно,  - с невинным видом сказала я.
        - Я тоже.  - Блэйк, продолжая меня разглядывать, чуть наклонил голову, и в лучах солнца вокруг его светлых волос вспыхнул золотистый нимб. Он улыбнулся:  - Но все это очень интригующе.
        - Правда?
        - Да, правда. И так было с того самого дня, когда ваш корабль прибыл в порт. При иных обстоятельствах, мисс Сонг, я, возможно, поднялся бы на борт вашего судна, чтобы обратиться к вашему отцу с совершенно другой просьбой.
        От изумления у меня, кажется, даже слегка закружилась голова.
        - Вот что, мистер Харт,  - начала было я и в ту же секунду боковым зрением заметила на пристани две знакомые фигуры.  - Вам не следует здесь оставаться.
        Блэйк разом поник:
        - Прошу извинить меня за бесцеремонность.
        - Нет, я о другом. Вам нельзя находиться здесь сейчас. Не дай бог, если вас увидят.
        Схватив Блэйка за руку, я заставила его присесть, спрятавшись за фальшбортом, чтобы Слэйт и Кашмир его не увидели. Мимоходом я перехватила взгляд Ротгута. Он прикрыл ладонью губы, а в глазах его мелькнуло странное выражение - нечто среднее между весельем и тревогой. Я приложила палец к губам. Ротгут кивнул и указал на люк.

        Глава 24

        НАБРОСИВ СВОЕ ШЕЛКОВОЕ ПЛАТЬЕ НА ВЕДРО СО СВАГОМ, я втащила Блэйка в свою каюту и захлопнула дверь.
        - Что происходит?  - с недоумением спросил он.
        - Говорите тише.
        - Почему?  - шепотом поинтересовался Блэйк.
        - Я не хочу, чтобы он знал, что вы тут.
        - Кто - капитан? Или мистер Фирас?
        Я бросила на собеседника сердитый взгляд.
        - Бросьте ваши домыслы! Они не делают вам чести как джентльмену.
        - Во всяком случае, он вам никакой не гувернер.
        Я уже открыла рот, чтобы ответить, но промолчала, услышала на палубе шаги и голоса.
        - Пойдемте, капитан,  - донеслись до меня слова Кашмира.  - Ума не приложу, где мы сумеем найти людей, заслуживающих доверия.
        - Может быть, где-нибудь в долинах…
        Я громко откашлялась - гораздо громче, чем делала это обычно. К счастью, голоса на палубе тут же стихли, да и Блэйк, как мне показалось, к ним не особенно прислушивался. Он вертел головой во все стороны, с любопытством осматривая мою каюту.
        Скрестив руки на груди, я, в свою очередь, с любопытством уставилась на него.
        - Похоже, я впервые вижу вас в состоянии некоторой растерянности, мистер Харт.
        Блэйк негромко хмыкнул и продолжал озираться, теребя в руках шляпу. Его внимание явно привлекла треугольная часть моей каюты, находившейся в носовой части судна. Там было пусто, если не считать нескольких подушек и рваного стеганого одеяла, в которое Слэйт завернул меня, когда забирал из опиумной курильни.
        - Вы здесь живете?  - спросил Блэйк.
        Я покачала головой:
        - Здесь я только держу свои вещи.
        Он раскинул руки в стороны:
        - Места здесь не так уж много.
        - Кроме этого, у меня есть весь остальной мир.
        - А вы никогда не хотели жить не на корабле, а где-нибудь на суше?
        - Такое желание возникало у меня не раз - причем в отношении разных мест на этой самой суше.
        - Вы говорите как настоящая искательница приключений.  - Взгляд Блэйка упал на разбросанные в беспорядке книги. Присев на корточки, он принялся собирать их, но я его остановила, взяв за руку.
        - Не нужно. Я потом приберусь сама. Что это с вами? Вы краснеете?
        Отдернув руку, Блэйк принужденно рассмеялся:
        - Похоже, на вашей территории я чувствую себя более скованным, чем на своей.
        - Что ж, буду иметь в виду,  - сказала я.  - В следующий раз воспользуюсь этим, чтобы привлечь вас к работам на судне. Лишние руки нам не помешают.
        - Нет уж, лучше я постараюсь завлечь вас на берег чем-то, что вас заинтересует.  - Теперь уже Блэйк сам осторожно взял меня за руку.  - Скажите, мисс Сонг, а вы никогда не думали остаться в Гонолулу? Обещаю вам, здесь, на острове, вы будете обеспечены приключениями на всю оставшуюся жизнь.
        Вопрос удивил меня, но прежде чем я успела ответить, в дверь каюты кто-то постучал.
        - Амира,  - раздался за дверью голос Кашмира.
        Несколько мгновений стояла тишина.
        - Да?  - откликнулась я, собравшись с духом.
        - Мне бы… Я бы хотел поговорить с вами. О том, что случилось вчера вечером.
        Если бы Блэйк не находился рядом со мной, я бы этого скорее всего не заметила. Но он стоял всего в двух шагах, и потому я ясно увидела, как он чуть прищурился, и его лицо неожиданно приобрело непривычное жесткое выражение.
        - Э-э… Тут не о чем говорить, Каш.
        Кашмир не отвечал очень долго, и я даже подумала, что он ушел. Но я ошиблась.
        - Что ж, как скажете,  - негромко произнес Кашмир после паузы, и я услышала его удаляющиеся шаги, а затем звук открывающейся и закрывающейся двери его каюты.
        Блэйк отпустил мою руку и, сделав шаг назад, вдруг напустил на себя официальный вид:
        - Пожалуй… Пожалуй мне следует воспользоваться моментом и переговорить с капитаном.
        - Зачем?
        - Хочу, чтобы он понимал, что я не негодяй, а порядочный человек.
        - Думаю, сейчас для этого не самый подходящий момент.
        - Но разве я льстил себе, думая, что вам приятно проводить со мной время? Я не прошу никаких обещаний. Дайте мне только надежду.
        Надежда, данная Блэйку, могла стать выходом для меня, хотя и не тем, который я планировала. Я попыталась представить, как проживу тут, на Гавайях, еще неделю, еще год, еще десятилетие. Проведу всю оставшуюся жизнь там, где когда-то родилась. В раю, который вскоре должен был исчезнуть. Я понимала, какой выбор мне следует сделать. Но, глядя в лицо Блэйку, не находила нужных слов, чтобы дать ему правдивый ответ. И в итоге проявила малодушие:
        - Мой отец скорее всего ответит отказом.
        - Возможно, ему просто не приходило в голову, что корабль - не лучшее место для молодой леди.
        - Я не леди, Блэйк, а моряк.
        - Но вы ведь можете продлить время своего пребывания тут? Хотя бы на год-два. Мы занялись бы исследованием тайных пещер, питались бы рыбой и фруктами. Я мог бы даже научить вас серфингу.  - Он снова взял мою руку и заглянул мне в глаза.  - Мы нанесли бы на карту все малоизвестные, еще не изученные уголки острова.
        - Блэйк, пожалуйста, не надо,  - только и смогла сказать я.
        Он стиснул зубы и не стал продолжать. Блэйк действительно был джентльменом.
        Подождав несколько секунд, я осторожно выглянула из каюты, чтобы оценить обстановку. Все было спокойно, и я знаком дала ему понять, что пора уходить. Находившийся на палубе Ротгут не посмотрел в нашу сторону, но при этом приветственным жестом поднял руку. Дойдя до трапа, мы с Блэйком остановились.
        - До свидания, мистер Харт,  - сказала я.
        Он молча постоял несколько секунд и вздохнул. Взгляд его упал на лежавший на палубе красный бант от моего платья - я и не заметила, как он отвалился.
        - Знаете, есть обычай, согласно которому люди, уезжающие с островов, бросают в воду лепестки цветов, чтобы когда-нибудь вернуться к этим берегам.  - Блэйк водрузил на голову шляпу.  - До свидания, мисс Сонг. Это было прекрасное приключение.
        Я не хотела смотреть ему вслед, но отвернуться было трудно. Когда Блэйк скрылся из виду, я подняла с палубы бант и бросила его за борт. Пока он не утонул, он был похож на колышущееся на волнах кровавое пятно. Я какое-то время размышляла над тем, не передумаю ли когда-нибудь, не пожалею ли о принятом решении. Мысль о том, что когда-нибудь я стану искать подходящую карту, чтобы вернуться в это место и в это время, привела меня в ужас.
        Еще несколько лет назад я поклялась себе, что никогда не повторю ошибку отца. Я не создана для того, чтобы навсегда бросить якорь в какой-нибудь гавани.
        Я снова спустилась вниз и, чтобы чем-то занять себя, вымыла в каюте пол, сложила разбросанную одежду в сундук и собрала с пола книги, на которые обратил внимание Блэйк. Половина из них была издана в следующем столетии, хотя речь в них порой шла о событиях тысячелетней давности. «Боги Египта». «Беовульф»  - история о герое, который спас свой народ, убив монстра. Впрочем, с точки зрения матери Гренделя, это Беовульф был монстром, убившим ее сына. Я положила книгу на стопку сказок братьев Гримм, не имевших счастливого конца. Это были сказки, похожие на реальную жизнь. Почему все мои самые любимые книги, которые я знала практически наизусть, заканчивались плохо? И почему мне было так комфортно и хорошо среди этих книг? Нет, я не смогу жить без мифов, без волшебных карт, без корабля, на котором сформировалась как личность. Место, где жил Блэйк, в самом деле было похоже на рай, но мой дом - «Искушение».
        Верхней в книжной стопке оказалась даже не книга, а обложка от сборника церковных гимнов, скрывавшая карту, которую продала мне Джосс. Внезапно я поняла, что знаю, как добыть для отца то, что ему нужно. Взяв карту, я поднялась на палубу и, подойдя к каюте Слэйта, постучала в дверь:
        - Капитан!
        - Что?
        Он сидел на полу в позе лотоса. Сюртук был небрежно наброшен на спинку стула. Увидев выражение моего лица, он вскочил:
        - Ты что-то нашла?
        Я бестрепетно встретила его взгляд.
        - Ты научишь меня Навигации.
        - Да.
        - И еще одно. Это последняя карта, с которой я тебе помогаю.
        - Обещаю,  - тут же ответил отец, но я несговорчиво покачала головой.
        - Я не прошу тебя об этом. Просто говорю. Это - последний раз.
        Отец сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
        - Я всегда знал, что ты покинешь меня, когда найдешь подходящий способ.
        - Я вовсе не покидаю тебя,  - возразила я.  - Я тебя отпускаю.
        - Я не хочу, чтобы ты уходила!
        - Но тебе необходима карта, и ты нуждаешься в моей помощи. Ты сам это сказал, Слэйт. Иногда человек должен позволить уйти кому-то или чему-то, чтобы освободить место кому-то или чему-то более важному. В общем, выбор за тобой.
        Отец долго молчал. Я уже начала бояться, что в свое время он предложил мне сделку, не ожидая, что я приму его условия. Наконец, выражение горя на его лице постепенно уступило место выражению решимости, а затем - облегчения.
        - Ты права, Никси,  - сказал он, наконец.  - Я тоже тебя отпущу.
        Я закусила губы, чтобы они не задрожали. Отец начал отпускать меня уже очень давно. Ведь если хочешь кого-нибудь удержать, надо прижимать его к себе обеими руками.

        Глава 25

        КАК И БЫЛО ОБЕЩАНО, В СЕРЕДИНЕ НЕДЕЛИ МЫ ПОЛУЧИЛИ ЗАПИСКУ ОТ МИСТЕРА Д., в которой были указаны время и место следующей встречи: «10 вечера, в заведении нашей общей знакомой».
        Вышло так, что в аптеку Джосс мы приехали позднее условленного времени. Капитан все делал очень медленно во время обеда и замешкался, когда переодевался. Кроме того, когда мы готовились покинуть корабль, он вдруг остановился на последней ступеньке трапа и стоял неподвижно почти минуту. Затем двинулся дальше, но шел всю дорогу очень неторопливо. Уже у самой аптеки, шторы которой были закрыты, отец снова остановился в нерешительности, потеряв еще несколько минут, словно не хотел входить внутрь.
        Я вполне разделяла его настроение, хотя мои причины для нежелания заходить в заведение Джосс были иными. Но договоренность есть договоренность. К тому же, если бы мы слишком долго мешкали снаружи, это могло вызвать подозрения. Каш толкнул дверь, ведущую в «Счастливый дом». Она легко распахнулась. В помещении горело несколько свечей, но было довольно темно.
        - Входите, капитан,  - сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно, хотя на самом деле не чувствовала ни уверенности, ни спокойствия. Взяв Слэйта за руку, я практически втащила его в аптеку.
        Мои ноздри сразу уловили уже знакомый запах пыли, лекарственных растений и каких-то микстур. Однако за прилавком вместо тетушки Джосс стоял какой-то громадный мужчина, настоящий великан, весьма устрашающей внешности. Его восточного разреза узкие глаза смотрели холодно и бесстрастно. Похоже, подтверждались мои подозрения, что на самом деле встреча состоится не в аптеке.
        Великан едва заметным движением головы указал на лестницу в задней части помещения, ведущую куда-то вниз. Я пошла первой, осторожно держась мокрой от волнения и страха ладонью за шаткие перила. При этом я почти ничего не видела - на ступеньках лестницы царил мрак. Наконец моя свободная рука, которой я ощупывала пространство перед собой, наткнулась на что-то, напоминающее бархатную занавеску. Отодвинув ее в сторону, я увидела слабый, мигающий свет.
        Комната, в которой я оказалась, была намного просторнее, чем оставшаяся наверху аптека. Под низко нависшим потолком колыхались густые клубы голубого дыма. Стены в одних местах были покрыты штукатуркой, в других отделаны деревом. Кое-где я заметила даже бумажные обои, а в одном углу - обнаженную каменную кладку. Вдоль всех стен тянулись низенькие лавки, накрытые тонкими матрацами. На них сидели и лежали курильщики. Расположившаяся на стуле в углу обнаженная по пояс женщина, очень усталая на вид, перебирала струны гучжэна - традиционного китайского щипкового инструмента, похожего на цитру.
        К нам подошла Джосс в сопровождении еще одной женщины с покрытым следами от оспин лицом - та все время смотрела вниз, не поднимая на нас глаз. Джосс была в шелковом платье. Подкрашенные кармином губы растянулись в улыбке.
        - Я так давно не видела вас, капитан,  - произнесла она.  - Жаль, что вас ждут друзья - мы могли бы поговорить о добрых старых временах.
        - Здесь у меня нет друзей,  - отрезал Слэйт.
        Тетушка Джосс тихонько рассмеялась, словно услышала остроумную шутку, а затем обратила взгляд своих невидящих глаз на меня:
        - Добро пожаловать обратно, Никс. Если бы у нас было больше времени, мы могли бы побеседовать о будущем.
        - Джосс, разве вы не знаете, что сейчас продажа опиума вне закона?  - сказала я.  - Впрочем, я понимаю - торгуя чужими секретами, трудно свести концы с концами.
        Я собралась двинуться за Слэйтом и Кашмиром, которые следом за молодой женщиной нырнули в клубы дыма. Однако Джосс остановила меня, схватив за руку, и, приблизив губы к моему уху, пробормотала:
        - Почему же чужими? Секреты, о которых ты говоришь, принадлежат не только тебе. Я не всегда была слепой. Когда-то я тоже умела читать карты. Возможно, в другой раз я поделюсь с тобой кое-каким своими секретами. Но, конечно, не даром.
        Я пошла дальше, хотя, разумеется, желание задать вопрос, о чем идет речь и чего Джосс хочет, было очень сильным. К сожалению, у меня не было ничего такого, что позволяло бы торговаться.
        Я догнала Кашмира и Слэйта в тот момент, когда они оказались у края большого ковра, на котором по кругу были разбросаны рваные подушки. На них расположились члены Гавайской Лиги.
        - Капитан, мисс Сонг,  - поприветствовал нас мистер Д., когда мы с отцом тоже опустились на подушки.  - А вот и гувернер-математик. Или вы все-таки учитель танцев?
        Кашмир, не отвечая, одарил мистера Д. широкой улыбкой.
        Было заметно, что из всех заговорщиков только мистер Д. чувствует себя комфортно в столь необычном месте. Мистер Харт сверлил неприязненным взглядом Кашмира. Милли явно испытывал неудобства, сидя на полу с подогнутыми ногами. Мистер Т. с явным неодобрением и, пожалуй, даже возмущением поглядывал на обнаженную грудь женщины, играющей на гучжэне.
        - Простим ему его нетерпимость,  - произнес мистер Д., сделав в его направлении примирительный жест.  - Мистер Т. оказался в слишком необычной для себя обстановке. Было нелегко уговорить его прийти сюда.
        - Плевать я хотел на ваше прощение,  - прошипел мистер Т. со злобной ухмылкой.
        - Да ладно вам, мы ведь не в церкви,  - усмехнулся Милли.  - Мы собрались здесь, чтобы спокойно поговорить, не боясь, что кто-нибудь нас подслушает.
        - Слава богу, тут подобной угрозы нет, иначе я и близко не подошел бы к подобному вертепу,  - заявил мистер Т. и чуть сдвинулся назад, чтобы пропустить женщину в красном платье с вышивкой, которая принесла чай. Опустившись на колени, она поставила поднос на ковер и аккуратно наполнила чашки. Я заметила на ее пальцах коричневые пятна. Неужели, когда моя мать баюкала меня на руках, ее пальцы тоже были в пятнах от опиума?
        Пока женщина разливала чай, все молчали. Хотя в подвале было довольно прохладно, над бровями у Слэйта выступили капельки пота. Наконец женщина ушла. Мистер Д. поднял свою чашку на уровень глаз и проговорил:
        - За успех нашего предприятия!
        Остальные члены Лиги тоже взяли чашки в руки. Я потянулась к своей, но тут Кашмир легонько дотронулся до моего плеча и едва слышно прошептал:
        - В чай добавлен опиум.
        Я отдернула руку. Слэйт молча смотрел на чашку, не делая ни малейшей попытки последовать примеру остальных. Я заметила, что мистер Д. пристально наблюдает за ним. Вероятно, место встречи было выбрано не случайно. Скорее всего заговорщики полагали, что здесь им будет легче выяснить истинные намерения капитана. И их план, похоже, пока срабатывал. Интересно, рассказал ли мистер Харт мистеру Д. о том, что случилось в его доме во время бала? А может, мистер Д. сам обо всем догадался?
        Чай издавал необычный горький запах. Сделав над собой усилие, я взяла в руку чашку, стоявшую перед Слэйтом, и подняла ее, словно провозглашая тост.
        - Ваше здоровье,  - сказала я и выплеснула содержимое чашки на ковер.
        Мистер Д., продолжая улыбаться, наклонил голову.
        - Что ж, пожалуй, настало время обсудить наш план,  - негромко, но внушительно произнес он.  - Что скажете, капитан?
        Слэйт моргнул и глубоко вздохнул, словно приходя в себя после транса, но перевел взгляд не на мужчин, сидящих перед ним, а на чайник.
        - Да. План. Последние несколько недель мы с Кашмиром изучали внутреннее устройство дворца, окружающую местность и прочее. Нам удалось установить, что казна постоянно охраняется четырьмя королевскими гвардейцами. Не так ли?  - Он посмотрел на Кашмира.
        - Да,  - кивнул Кашмир.  - Но когда в королевском дворце устраиваются приемы или происходят другие подобные события, охрану казны, которая находится на противоположной стороне улицы, поручают самым молодым гвардейцам. Считается, что наиболее опытные из них преданы королю больше других и к тому же выглядят внушительней, что производит впечатление на гостей. Остальные располагаются в казармах на территории королевской усадьбы. Так что лучше всего провести планируемое нами мероприятие вечером того дня, когда король устраивает какое-нибудь светское мероприятие.
        - В таком случае выбрать подходящий момент будет несложно,  - заявил Милли и гнусаво засмеялся.  - Король постоянно устраивает вечеринки.
        - Прекрасно,  - кивнул Кашмир.  - И еще одно соображение. В Гонолулу есть клуб любителей огнестрельного оружия. Это тридцать два человека,  - мужчины, в основном американцы, имеют оружие и все, судя по отзывам, прекрасные стрелки. По сути, это единственная вооруженная группировка на острове, кроме королевской гвардии, и ее члены оснащены и обучены лучше гвардейцев. Мистер Т., у вас в клубе неплохие связи.
        Глаза мистера Т. расширились от удивления:
        - Как вы об этом узнали?
        Кашмир бросил на него укоризненный взгляд, намекая, что вопрос по меньшей мере неуместен, и добавил:
        - Судя по их политическим взглядам, членов клуба нетрудно будет убедить в необходимости сделать все необходимое для предотвращения беспорядков и кровопролития.
        Мистер Т. помолчал несколько секунд, а затем выдавил:
        - Что ж, пожалуй, это можно будет устроить.
        - Хорошо. Думаю, у вас это получится лучше, чем у меня,  - произнес Кашмир и посмотрел на меня, давая понять, что в скором времени слово предстоит взять мне. Я выпрямилась и вытерла потные ладони о брюки.  - Следующий момент. За сохранностью всего, что хранился в подвале казначейства, поручено следить…
        - Мне известно, что ключи от подвала находятся у некоего мистера Франка Пратта,  - перебил его Милли.  - Этот маленький выскочка удачно женился на…
        - Полагаю, вы имеете в виду мистера Франклина Сивера Пратта, контролера исполнения государственного бюджета,  - не без язвительности заметил Кашмир, также не давая Милли закончить.  - На свою нынешнюю должность он назначен недавно, но прежде входил в свиту короля Камехамеха Пятого. Мистер Пратт проживает на Беретания-стрит со своей женой, Элизабет Кекааньяу Пратт, или просто миссис Пратт. Его супруга - внучатая племянница, то есть кровная родственница Камехамеха Третьего. Насколько мне известно, мистер Пратт называет ее Лиззи. Да, мне тоже известно, в чьих руках находятся ключи от казны.
        Поймав мой изумленный и восхищенный взгляд, Кашмир едва заметно улыбнулся:
        - И еще одно. Я оцениваю вес сокровища в полторы тонны. Однако, возможно, реальный вес составит более двух тонн - многое зависит от того, какая его часть будет в виде серебра.
        - Должен вам напомнить,  - заявил мистер Д.,  - что наша договоренность об абсолютной секретности всего замысла и деталей его осуществления имеет чрезвычайно важное значение. Я говорю об этом на тот случай, если вы намерены нанять каких-нибудь бандитов для транспортировки груза. Надеюсь, данный вопрос не будет для вас проблемой.
        - Нет, не будет,  - сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. Мистер Т. и его единомышленники вздрогнули и так быстро повернули головы в мою сторону, что я едва не рассмеялась - похоже, они успели забыть о моем присутствии.  - Думаю, вес драгоценностей был наименьшей из проблем. Мы не собираемся никого нанимать.
        - Ваш экипаж состоит из пяти человек. Каким образом вы намерены транспортировать груз и защищаться от королевских гвардейцев?  - спросил мистер Д. с нескрываемым интересом.
        Я посмотрела ему в глаза и ответила:
        - К сожалению, конфиденциальность в подобных вопросах исключительно важна. Вы сами только что об этом сказали.
        - Вы правы,  - кивнул мистер Д., но по глазам было видно, что мои слова его не удовлетворили.
        - Мы в состоянии доставить то, что вам нужно, в любое нужное вам место, но вы должны указать его заранее,  - твердо заявила я.  - Или может, вы отправитесь на дело вместе с нами?
        Мистер Д. вздохнул:
        - Предпочитаю скоротать этот вечер дома. Однако мы отправим нашего представителя, который будет неподалеку. В конце концов, мы должны будем знать, что работа сделана, и сделана так, как надо.
        Милли внезапно побледнел.
        - А каким образом мы выберем этого представителя?  - поинтересовался он.  - Простите, сэр, я не могу выступить в качестве добровольца. Надеюсь, мы не опустимся до таких вульгарных вещей, как жребий с вытягиванием соломинок?
        - В тот вечер, когда все произойдет, меня наверняка не будет в городе,  - произнес мистер Т.  - Когда бы все это ни случилось.
        - Понимаю,  - кивнул мистер Д.  - Но я полагал, что в роли наблюдателя с удовольствием выступит мистер Харт.
        - Я?!
        Мистер Харт привстал, опрокинув чашку с чаем. В этот момент треньканье струн гучжэна смолкло, и в наступившей тишине стало слышно, как ворочаются на своих скамьях и покашливают курильщики опиума. Повинуясь жесту мистера Д., мистер Харт сел обратно, но в глазах его мелькнул опасный блеск.
        - Я понимаю,  - яростно прошипел он.  - Понимаю. Карты вам недостаточно. Как и моего позора. Вы хотите выпить всю мою кровь.
        - Карта - всего лишь каракули на клочке бумаги, Харт,  - с неприятной усмешкой сказал Милли.  - Как и расписки, и денежные банкноты. Реальные ценности - это совсем иное.
        - Помнится, карта представляла для вас большую ценность, когда вы все заявились ко мне с этим вашим планом…
        - Джентльмены, не надо ссориться!  - воскликнул мистер Д.  - Мистер Харт, нам действительно необходим человек, который будет представлять наши интересы неподалеку, так сказать, от места действия. И вы с данной функцией прекрасно справитесь. В конце концов, вы храбрейший из нас - по крайней мере, это следует из того, что вы уже не раз брали на себя основной риск в ходе подготовки нашего предприятия.  - Мистер Д. поднес чашку к губам, но лишь притворился, будто сделал глоток.
        - А будет ли мистер Харт, выступая в роли наблюдателя, иметь в это время карту при себе?  - осведомился Слэйт.
        - Думаю, это было бы неразумно,  - заметил мистер Д.  - А если в суматохе он ее повредит? Полагаю, мы встретимся, когда все останется позади, и во время этой встречи вам будет передана карта в обмен на местонахождение груза.
        - Местонахождение груза? Что вы имеете в виду?
        - Я имею в виду, капитан, что власти наверняка будут проводить расследование. Вы же не думаете, что мы спрячем груз у себя в садах, на участках рядом с нашими домами? Когда шум стихнет, мы заберем груз оттуда, где он будет спрятан.
        Слэйт сжал кулаки:
        - Когда именно я получу карту?
        Мистер Д. широко развел в стороны руки, держа их ладонями вверх.
        - Мы можем встретиться через неделю после того, как вы сделаете дело. Или через две. Срок может быть и большим, если подозрение падет на вас. В подобных случаях необходимо проявлять терпение, капитан.
        Слэйт заскрипел зубами. Я думала, что он откажется от сделки, но он не произнес ни слова. И тогда за него это сделала я:
        - В таком случае мы не можем принять ваше предложение.
        Головы всех присутствующих снова повернулись в мою сторону.
        - Простите?
        - Никси…
        Не сводя глаз с мистера Д., я подняла руку, давая отцу знак молчать:
        - Поскольку мистер Харт пойдет на дело вместе с нами, он легко выяснит, в какое именно место будет доставлен груз. Вы от этого ничего не теряете - одному человеку не под силу его унести. Зато наши интересы могут пострадать. Ведь если мистер Харт сообщит вам, где находится груз, у вас не будет никаких причин для передачи нам карты.
        Мистер Д. посмотрел на капитана, и его губы скривились в презрительной гримасе:
        - Я не знал, капитан, что вы доверяете заключение серьезных сделок своей дочери.
        В лице Слэйта не дрогнул ни одни мускул.
        - Я ведь вам говорил - во многих делах она разбирается лучше, чем я.
        Мистер Д. нервно облизнул губы.
        - Полагаю, моего слова чести вам недостаточно?  - спросил он. Я в ответ громко рассмеялась.  - Что ж, хорошо. В таком случае Харт передаст вам карту после того, как золото будет спрятано.
        - Нет. После того, как оно будет похищено,  - жестко произнесла я.  - В противном случае мы оставим его на ступенях королевского дворца.
        Хотя у мистера Д. была густая борода, я заметила, как он стиснул зубы так, что у него на щеках вздулись желваки.
        - Что ж, для меня все это не имеет принципиального значения,  - заявил он, хотя его реакция на мои слова говорила об обратном.  - Вы получите карту сразу после того, как сделаете дело. Сколько времени вам необходимо на подготовку?
        Кашмир и Слэйт одновременно посмотрели на меня, и я вопреки обстоятельствам почувствовала прилив гордости.
        - Не так уж много,  - ответила я.  - Все, что нам нужно, чтобы начать наши приготовления,  - это самая подробная и актуальная карта прилегающих к дворцу и хранилищу районов. Потом мы можем вернуть ее. Я полагаю, вы попросите мистера Сатфина нарисовать карту.
        Слэйт с удивлением взглянул сначала на меня, затем на мистера Д.: у меня не было возможности рассказать ему о своем разговоре с картографом. Мистер Д., однако, в ответ на мои слова не моргнул и глазом.
        - Почему бы вам не воспользоваться той картой, которая уже у вас есть?  - спросил он.
        - Карта должна быть нарисована сейчас, с учетом всех последних изменений.
        - Но ведь ее изготовление займет как минимум полгода!  - возмутился Милли.
        Я пожала плечами:
        - Кажется, кто-то здесь говорил, что в некоторых случаях надо проявлять терпение.
        Чувствовалось, что мистеру Д. все труднее сдерживаться.
        - Чем дольше мы будем выжидать,  - прорычал он,  - тем дольше вы не получите главную карту!
        Слэйт буквально пронзил его взглядом.
        - Если шесть месяцев для вас - это слишком долго, попробуйте подождать шестнадцать лет!
        Мистер Харт, наклонившись вперед, обратился к мистеру Д:
        - Я знаю, кто может нарисовать карту быстрее. Он делал для вас копию, которую вы показывали капитану. Этот человек сейчас свободен.
        Мистер Д. кивнул. Внутри у меня как будто что-то оборвалось.
        - Хорошо,  - кивнул Слэйт.  - Пришлите этого человека завтра на корабль. Будем надеяться, что он сможет сработать достаточно быстро. Мне и самому не хотелось бы надолго задерживаться в этом порту.  - Он взял чашку с чаем - не свою, которая уже была пуста, а мою - и залпом опрокинул в рот ее содержимое.

        Глава 26

        НА РАССВЕТЕ СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ, когда каладриус уселся на бортовой поручень, я уже ждала его с раскрошенным бисквитом в картонной коробке.
        Птица долго размышляла над моим предложением, но в конце концов спланировала прямо в коробку, в которой когда-то хранились ампулы с пенициллином, решив, что риск стоит свеч. Как только каладриус это сделал, я накрыла коробку крышкой и отправилась в Чайна-таун.
        Мне пришлось ждать, пока Джосс откроет свою лавку. Она, похоже, нисколько не удивилась, увидев меня у входной двери.
        - У тебя завелись деньги?  - спросила она.
        - Кое-что получше.
        Джосс от души рассмеялась:
        - Что может быть лучше, чем деньги?
        - Лекарство.
        Я приоткрыла крышку коробки. Каладриус, высунув сквозь щель клюв, уставился глазками-бусинками в лицо Джосс. В следующий момент прямо у меня на глазах мутная пелена, затягивавшая глаза женщины, исчезла, и они стали угольно-черными. Я сняла крышку с коробки. Птица, встряхнувшись, почистила перышки, взмыла вверх, к солнцу, и растворилась в голубом океане неба.
        Я посмотрела на Джосс. Она широко раскрыла глаза, чистые, словно ночное небо, свободное от туч.
        - Ах,  - произнесла она и долго, не мигая, глядела на опустевшую коробку. Затем дважды моргнула, и на ее сморщенных губах появилась тень улыбки - настоящей, а не лицемерной, как обычно. Потом она перевела взгляд на меня.  - Ты похожа на нее. Щеки. Подбородок. Но…  - Улыбка на губах Джосс увяла.  - В тебе нет ее уверенности в себе. Ты напоминаешь лист, гонимый ветром,  - как и твой отец. Ты больше его дочь, чем ее. Входи.
        Я поставила опустевшую коробку на порог и шагнула следом за Джосс, решив, что не буду ходить вокруг да около.
        - Ты владеешь искусством Навигации,  - без обиняков сказала я.
        - Да, в молодости мне пришлось попутешествовать,  - тихо отозвалась Джосс, обводя взглядом лавку, которую не видела, должно быть, уже много лет.  - Твой отец - особенный человек, но не единственный в своем роде.
        - Сколько еще таких на свете?
        - Мне доводилось встречать еще двоих. Себя я, конечно, не считаю.
        Джосс двинулась вдоль прилавка, и я последовала за ней.
        - И кто они?
        - Ты их хорошо знаешь,  - ответила она и, проведя пальцами по поверхности стеклянного сосуда, поморщилась - сосуд был покрыт пылью.
        - Значит, один из них мой отец. А кто другой?  - Я заметила, как Джосс бросила на меня разочарованный взгляд, и сразу же поняла, на что она намекала.  - Я? Но откуда ты можешь это точно знать?
        - Я уже говорила тебе. Я видела твое будущее.
        Я принялась грызть ноготь большого пальца, не зная, верить ей или нет.
        - Что именно ты видела?
        - Ты сказала, что не желаешь этого знать.
        Я сунула руку в карман и пошарила там в поисках монет.
        - Если хочешь получить полдоллара…
        - Теперь цена уже другая.
        - Это все, что я намерена заплатить.
        Мы долго молча смотрели друг на друга. К моему удивлению, первой не выдержала Джосс. Глаза ее заискрились, и она громко рассмеялась. От этого она вдруг словно помолодела.
        - Я была не права. Ты похожа на нее,  - сказала она и, протянув руку, дотронулась до моей щеки. Ее рука была мягкой и прохладной. Нырнув под прилавок, Джосс заняла свое обычное место.
        - Я видела тебя за штурвалом черного корабля. Ты направлялась к пустынному побережью. И еще ты дала новую жизнь одной женщине.
        Я разочарованно подняла глаза к потолку.
        - Все это слишком расплывчато, неконкретно.
        - К концу недели ты будешь думать иначе. Возможно, вскоре ты пожалеешь, что не расспросила меня о будущем получше.
        - Меня не интересует, за кого я выйду замуж. И как умру, я тоже знать не хочу.
        - Почему бы и нет? Я, например, знаю, что никогда не выйду замуж, а умру, точнее, погибну, во время Великого пожара 1886 года.
        Внезапно мне показалось, будто стены помещения начали крениться. Мое сердце словно сжала чья-то невидимая рука.
        - Во время пожара в Чайна-тауне?
        - Конечно. Где же еще, по-твоему?
        - Значит, ты действительно можешь видеть будущее?
        - Это могут все. Просто я вижу яснее большинства других. Особенно теперь. Ты можешь попросить меня о какой-нибудь услуге.
        - За деньги?
        - Конечно,  - снова рассмеялась Джосс.  - А взамен я могу дать тебе надежду.
        Она достала из-под прилавка небольшой кожаный футляр цилиндрической формы и вложила его в мои ладони.
        - Эту коробку я оставлю себе,  - сказала Джосс и сунула под прилавок картонку, в которой я принесла каладриуса.  - Как часть платы.
        Открыв футляр, я достала из него свернутую в рулон карту Чайна-тауна, сделанную вскоре после пожара 1886 года. Жирной черной линией на ней обозначалась граница зоны, полностью уничтоженной огнем. Примерно в центре этой зоны кто-то нарисовал красный крест.
        - Где ты это взяла?
        - У твоего отца. Пятнадцать лет назад. В качестве платы за услугу. Он попросил меня предсказать ему судьбу.
        - А что означает красный крест?
        - Место, где зарыто сокровище. В той самой картонной коробке, с которой ты пришла. В ней - все то, что должно было понадобиться для моей новой жизни. Записка. Деньги. Чудодейственный эликсир, который должен был вылечить меня, нейтрализовав яд. Карта 1841 года.
        Что говорила Джосс до этого? Надежда. Пустынное побережье.
        - Ты появишься здесь в 1886 году… после пожара, в котором ты погибла?
        - Я пришла сюда в 1886 году, после пожара, в котором я погибну. Когда я появилась тут, я была молодой женщиной. И еще я была отравленной. Однако с платежом, полученным от мистера Д., я сумела выкарабкаться.
        - Ты сказала - отравленной? Ты…  - Я приложила руки к вискам, стараясь сложить головоломку.  - Ты пришла сюда в 1886 году, выкопала сокровище и вернулась в 1841 год. Это тебе я дала новую жизнь?
        Вместо ответа Джосс лишь улыбнулась.
        - И ты познакомила моих родителей?
        Ответа снова не последовало. Джосс достала лист рисовой бумаги, кисточку, тушь и принялась что-то писать - или рисовать - крупным штрихами.
        - Но если ты знаешь, что погибнешь во время пожара, для чего тебе оставаться здесь сейчас? Если ты знаешь свою судьбу, зачем позволять ей свершиться?
        Джосс на мгновение замерла. Лицо ее выразило глубокую озадаченность.
        - Потому что это моя судьба,  - сказала она, наконец, с искренним убеждением в голосе.  - Все должно иметь свой конец, Никс. Твой отец был бы счастливее, если бы понял это. И потом, всегда приходится чем-то жертвовать. Если бы я сейчас уже находилась там, то не смогла бы вернуться сюда.
        - Ты не можешь вернуться на ту карту, на которой ты уже существуешь?  - спросила я.
        Джосс снова ничего не сказала, но я восприняла ее молчание как утвердительный ответ. Я сжала в пальцах жемчужину.
        - Нью-Йорк, 1981 год. Вот почему это не сработало.
        - Никс, ты никогда не задавалась вопросом, почему все карты, которые попадали в руки твоего отца, не срабатывали?
        - Конечно, задавалась. Но он не был здесь в 1868 году.
        - Он - нет. А ты была.
        Я положила ладони на прилавок, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.
        - Значит, весь его план - химера? Карта, которую мистер Д. пытается ему продать - это тоже тупик?
        - Да, пока он пытается взять тебя с собой.  - Джосс продолжала что-то писать или рисовать на листке рисовой бумаги.  - Но, с другой стороны, пока ты находишься рядом с ним, ты можешь быть уверена в своей безопасности.
        - Значит, в принципе это возможно? Он способен стереть мое прошлое?
        - Этого я сказать не могу,  - произнесла Джосс, и сожаление в ее голосе прозвучало искренне.
        - Почему не можешь? Не знаешь? Или тебе больше ничего не нужно в качестве платы за информацию?
        - Видишь ли, что бы я ни сказала, это будет всего лишь мое предположение. А когда путешествуешь сквозь туман, предположения - это не то, на что можно положиться. Но я верю, что есть события, которые обязательно должны случиться.
        Сказав это, Джосс свернула лист рисовой бумаги в трубку, вложила его в кожаный футляр и вздохнула:
        - Обязательно оставь это на берегу. Не забудь. Видишь ли, я была очень близка с ним. Можно сказать, я была его фавориткой.
        - Чьей фавориткой?
        - У тебя ведь остались цифры, которые я тебе дала? Запомни их как следует.  - Джосс взяла меня за руку и подвела к двери.  - До свидания, Никс. Думаю, за то время, которое мне осталось, я тебя больше не увижу. Хотя, не исключено, ты еще увидишь меня.
        Я медленно побрела обратно на корабль. Итак, Джосс знала о моих планах. Ну конечно. Она ведь уже все видела много лет назад. Она даже продала мне карту.
        И дала мне еще одну. Ту, которая была нужна ей, чтобы вернуться в свою прежнюю жизнь. И записку, в которой она объясняла себе самой, как это сделать. Кожаный футляр вдруг показался мне ужасно тяжелым.
        Интересно, подумала я, что будет, если я просто брошу его за борт?
        Вернувшись на корабль и выйдя на корму, я с футляром в руках стала смотреть на небольшие волны, разбивавшиеся о причал. В какой-то момент у меня в самом деле возникло сильнейшее желание бросить футляр в воду.
        Но я не смогла этого сделать.

        Глава 27

        Я ВСЕ ЕЩЕ СТОЯЛА НА КОРМЕ, КОГДА НА КОРАБЛЬ ПРИБЫЛ КАРТОГРАФ. Им, как я и подозревала, оказался Блэйк.
        - Мисс Сонг!
        Я сжала в ладонях футляр, словно драгоценный талисман. Харт-младший держал под мышкой черный кожаный портфель и целую коробку перьев.
        - Если мне предстоит нарисовать для вас карту, сначала пообещайте, что она не будет вызывать у вас приступов сентиментальности,  - произнес он.
        Против воли мои губы начали складываться в улыбку.
        - Поднимайтесь-ка лучше на борт,  - сказала я с несколько преувеличенной суровостью.
        Услышав наши голоса, на палубу вышел Кашмир и громко рассмеялся:
        - А, мистер Харт! Если бы я знал, что вы собираетесь почтить нас своим присутствием, я бы запасся венком - правда, не цветов, а водорослей.
        - Жаль, что мы с вами сразу не поладили, мистер Фирас,  - весьма любезно сказал Блэйк.  - Теперь я вижу, что хорошими манерами ваши достоинства не исчерпываются.
        Кашмир ухмыльнулся и, подойдя к капитанской каюте, постучал в дверь. Когда Слэйт появился на пороге, глаза у него были сонные. Однако при виде Блэйка взгляд капитана сразу же стал жестким и сосредоточенным.
        - Ах, это вы,  - довольно недружелюбно пробурчал он.  - Вы что же, картограф-любитель?
        Блэйк, однако, нисколько не смутился ни от интонации Слэйта, ни от его весьма неприязненного взгляда:
        - Хуже, сэр. Я художник-любитель.
        Капитан презрительно скривился:
        - И вам… поручили это дело?
        - Так точно, капитан.
        - Ладно. В моей каюте есть чертежный стол. Только не трогайте мои вещи, понятно?
        - Позвольте заверить вас капитан, что у меня только добрые намерения.
        - Повторяю, не прикасайтесь к моим вещами. А сейчас мне нужен кофе,  - сказал Слэйт и, не оборачиваясь, зашагал к люку.
        Кашмир стоял у двери капитанской каюты, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за происходящим. Когда Слэйт ушел, он едва заметно улыбнулся и сказал:
        - Кажется, пословица гласит, что добрыми намерениями вымощена дорога в ад.
        - В пословице говорится о хороших намерениях,  - поправила я, скорчив гримасу.
        - Ах да, конечно.  - Кашмир повернул ручку и открыл дверь капитанской каюты.  - Но, пожалуй, мистер Харт в любом случае заслуживает того, чтобы отправиться в преисподнюю.
        Я шагнула через порог каюты без всяких помех, но Блэйка Кашмир заставил буквально протискиваться в дверной проем.
        - Спасибо, Кашмир,  - сказала я.
        - Если потребуется, я готов в любой момент прийти к вам на помощь.
        - Думаю, я справлюсь сама.
        С этими словами я закрыла дверь, оставив Кашмира по другую ее сторону. В капитанской каюте было весьма прохладно, а выражение лица Блэйка, когда я посмотрела на него, оказалось и вовсе ледяным.
        - Полагаю, ваш отец совершает ошибку, позволяя этому типу общаться с вами.
        - Он мой лучший друг,  - заявила я, скрестив руки на груди.
        - Извините, мисс Сонг. Я больше не буду злословить в адрес члена вашего экипажа.  - Блэйк обвел глазами каюту.  - Поразительно. У вас такое множество карт!
        Он положил перья на чертежный стол и провел рукой по одной из полок. Я молча наблюдала за ним.
        - Куда же вы собираетесь идти за деньгами?
        - Что?
        - Мой отец сказал, что вам нужна какая-то карта и что вы готовы заплатить за нее большую сумму. Но вы, похоже, еще этого не сделали, поскольку отец все еще остается в должниках. Следовательно, вы должны отправиться в какое-то плавание, чтобы раздобыть деньги. Куда именно?
        - В Нью-Йорк,  - ответила я. Это было первое, что пришло мне в голову.  - Там у моего отца открыты банковские счета.
        - Но ведь это очень долгое путешествие,  - заметил Блэйк.  - Не проще ли было бы перевести деньги телеграфом из Нью-Йорка в Калифорнию, а из Калифорнии - сюда?
        Мне не хотелось продолжать лгать. Я боялась запутаться и решила перейти от обороны к атаке:
        - Желаете поучить моего отца управлять его финансами?
        Прием сработал.
        - Простите,  - произнес Блэйк.  - Просто я ожидал чего-то… не знаю… не столь прозаического, что ли. Я думал о картах, на которых указаны места расположения кладов, о золотых дублонах. А когда вы отплываете?
        - Как только вы завершите работу над картой.
        - Вот как? Неудивительно, что отец так настаивал на том, чтобы я поторопился. А я бы с удовольствием потянул время. И не только ради того, чтобы навредить Лиге.
        - Мистер Харт…  - сказала я, стараясь сделать строгое выражение лица.
        - А еще мне хочется насолить вашему гувернеру.
        Я едва сдержала смех, и на губах Блэйка расцвела улыбка. Он открыл портфель и достал из него большой лист пергамента. Уложив его на стол, тщательно разгладил лист руками с покрытыми чернильными пятнами пальцами.
        - Объясните мне, мисс Сонг, что именно я должен для вас нарисовать.
        - Вот,  - сказала я, достав с полки одну из карт и разворачивая ее.  - Руководствуясь этой картой, мы прибыли сюда. Теперь нам нужно нечто вроде копии.
        - Вот как. Сатфин, 1868 год? Но он появился на рынке лишь в 1877 году. Это, кстати, указано на вывеске.
        - Он сознательно поставил неверную дату,  - пояснила я.
        - Странно.
        - В самом деле.  - Я почувствовала, что в голове у Блэйка зреют вопросы, но с этим ничего нельзя было поделать.  - Теперь нам необходима абсолютно точная и актуальная карта района Оаху.
        - Но… похоже, если не брать в расчет дату…  - произнес Блэйк, внимательно изучая карту.
        - Да, это очень хорошая работа,  - подтвердила я.  - И все же нам нужна такая же, но новая. Так сказать, свежая. А эту карту Сатфина можете взять за основу. Однако вы не должны просто копировать ее. Важно учесть все изменения, происшедшие на острове за последнее время. Ваша карта Оаху нужна нам, чтобы вернуться обратно.
        Блэйк сдвинул брови:
        - Изменения? Где - в гавани или на острове?
        - Везде.
        - Вряд ли вам стоит беспокоиться о том, чтобы не сесть на мель рядом с мавзолеем принцессы Пауахи,  - рассмеялся Блэйк.
        - Повторяю, если что-либо изменилось с тех пор, как Сатфин нарисовал карту, которая лежит перед вами, пожалуйста, отразите это на бумаге.
        - А что будет, если я что-то упущу?
        Поколебавшись немного, я решила сказать правду, но без каких-либо объяснений:
        - Если вы допустите неточность, отплыв из этого порта, мы сюда больше не вернемся. В общем, все должно быть безукоризненно.
        Видимо, впечатленный серьезностью, с которой я произнесла эти слова, Блэйк не стал задавать уточняющих вопросов. Вместо этого он широко улыбнулся:
        - Тайн становится все больше, верно, мисс Сонг?
        В эту секунду мне вдруг отчаянно захотелось рассказать ему все. Мое желание удивило меня, но не слишком - в конце концов, человеку, чтобы ощущать себя живым, нужно, чтобы окружающие его люди хоть что-то о нем знали.
        Мои мысли прервал стук в дверь каюты. Кашмир не стал дожидаться, пока я позволю ему войти. В руках у него был фонарь, пара ведер и большой кусок плоского стекла.
        - Я подумал, что вы можете воспользоваться вот этим,  - произнес он, поставил ведра на пол вверх дном, расположил между ними фонарь, а поверх этой конструкции водрузил стекло.  - Если подсвечивать снизу оригинал и обводить контуры, дело пойдет быстрее. А чем скорее все будет сделано, тем лучше.
        - Спасибо,  - кивнул Блэйк.  - Данный способ изобрел кто-то из членов экипажа вашего судна?
        - Беритесь за работу, мистер Харт!  - бросил уже через плечо Кашмир и, шагнув через порог, захлопнул за собой дверь.
        В каюте надолго воцарилась тишина. Нарушила ее я:
        - Ну что, у вас есть еще вопросы по поводу карты?
        Блэйк ответил не сразу. Какое-то время он задумчиво барабанил пальцами по столу, а потом произнес:
        - Если я вас правильно понял, то от точности моей работы зависит, сможете ли вы расплатиться с Гавайской Лигой.
        - Разве я так сказала? А мне казалось, что вы как картограф просто обязаны стремиться к максимально точному отражению реальной действительности. И учтите: в случае если вы допустите какую-то ошибку, капитан поймет это только тогда, когда будет уже слишком поздно.

        Блэйк работал целыми днями. Половина времени у него уходила на то, чтобы изготовить черновик того или иного участка карты. Он делал это, прислонившись спиной к стене и разложив блокнот у себя на коленях. Когда черновик был готов, он, склонившись над столом, тщательно переносил его на пергамент.
        Медленно, но максимально точно он наносил на карту все изгибы бесчисленных ручьев, особенности береговой линии, тщательно выписывал ровными, четкими буквами названия бухт и городских районов. Изображения гор и долин Блэйк делал рельефными, применяя технику, которую я бы назвала пуантилизмом - впрочем, у меня не было уверенности, что данный термин уже стал общепринятым. Я наблюдала за работой молодого Харта с неподдельным восхищением. Нередко он обнаруживал неточности на карте, которую копировал, одновременно делая ее более актуальной. Неоднократно он указывал мне на них.
        - Сатфин опять схалтурил. Вот, посмотрите сюда,  - в очередной раз сказал он, сдвигая перья и чернильницу на край стола и раскладывая рядом оригинал и собственный вариант.  - На его карте мы видим вот это сооружение, обозначенное как «Старые руины». Это фундамент летнего дворца Камехамехи Третьего, Каньякапупу. Разумеется, я его тоже изобразил. Но вот здесь, где на карте Сатфина ничего нет, на самом деле находятся руины другого сооружения. Я уже не говорю о проигнорированных автором оригинала нескольких деревнях и водопаде, который я вам показывал. Надеюсь, я не кажусь занудой?
        - Вы действительно знаток острова. Неужели вы держите все это в голове?
        - Э-э… ну да.  - Блэйк, видя мое изумление, улыбнулся.  - Понимаете, когда что-то любишь, детали становятся… незабываемыми.
        Я, не сдержавшись, улыбнулась в ответ, а потом и рассмеялась.
        - Может, вы хотите, чтобы я начал все сначала? Предпринял еще одну попытку? Само собой, я говорю о карте.
        - Разумеется. Нет, не нужно,  - ответила я.  - Продолжайте. Мне нравится смотреть на остров вашими глазами.  - Я потянулась к лежавшему на углу стола блокноту, который Блэйк использовал для черновиков.  - Знаете, карты, которые вы…
        Внезапно рука Блэйка, опередив мою, легла на блокнот, прижав его к столу. Я замерла - меня поразило не столько движение собеседника, сколько выражение его лица, которое внезапно стало серьезным и даже испуганным. Через несколько секунд Блэйк убрал руку.
        - Ладно, давайте, не стесняйтесь,  - проговорил он несколько грубовато и принялся перебирать перья.
        Я взяла блокнот, чувствуя, что тоже почему-то начинаю нервничать. Однако любопытство одержало верх над тревогой. Раскрыв блокнот, я увидела именно то, чего ожидала и чего в душе боялась.
        - Я полагала, вы используете блокнот, чтобы рисовать в нем черновики карты,  - негромко сказала я, листая страницы.
        - Никогда не думал, что найду более интересный объект для изображения, чем острова,  - отозвался Блэйк, делая вид, что продолжает возиться с перьями. И добавил:  - Мне хотелось запечатлеть вас до того, как вы покинете эти места.
        Я почувствовала, как в груди у меня разливается теплая волна. Ничего не говоря, я в сильном смущении отвернулась в сторону - и сразу пожалела об этом.
        После этого происшествия Блэйку потребовалось всего полдня, чтобы нанести на карту завершающие штрихи. Он обозначил на ней могилу принцессы Пауахи в Маунаала и нарисовал на полях картушку компаса. Наконец настал момент, когда карта была готова - оставалось лишь указать на ней имя автора.
        Работа Блэйка являлась настоящим произведением искусства. Выполненная им карта была полна деталей, известных ему одному. Но вот вопрос: все ли он изобразил точно? Или все же что-нибудь изменил, пользуясь тем, что этого никто не заметит? Он ведь вполне мог это сделать, чтобы мы не сумели вернуться обратно и расплатиться с Гавайской Лигой. Я не могла этого знать и решила ни о чем не спрашивать.
        Пока Слэйт изучал работу Блэйка, молодой человек, потупившись, стоял рядом с ним у чертежного стола. Капитан дал карте наивысшую оценку. Правда, поскольку Слэйт находился в дурном расположении духа, это выразилось лишь в кивке и мрачной улыбке. Указав мне и Блэйку на дверь, капитан громко, чтобы услышали все члены экипажа, крикнул:
        - Готовимся к отплытию!
        Блэйк удивленно поднял брови:
        - Так быстро?
        - К концу дня мы уже будем в открытом океане,  - произнесла я.
        Я проводила Блэйка на причал. Там мы долго стояли и молчали - не хотелось прощаться.
        - Мне надо было работать медленнее,  - сказал Блэйк.
        - К чему откладывать неизбежное?  - вздохнула я, вспомнив слова Джосс.
        - Ради того неуловимого, что называется счастьем, мисс Сонг. Чтобы хоть немного продлить его.
        Задумавшись над словами Блэйка, я решила, что, пожалуй, мне трудно с ним согласиться. Для меня вся прелесть счастья состояла как раз в его хрупкости, эфемерности. Я не могла бы испытывать теплые чувства к Блэйку, если бы не знала, что рано или поздно все закончится. А я, следует признать, была к нему неравнодушна. И все же в том, что наше недолгое знакомство завершалось, было нечто такое, что придавало мне уверенности в себе. Хотя сердце мое ныло от ожидания скорого расставания, я понимала, что разлука сделает меня сильнее. И именно потому, что я в этом не сомневалась, я, больше не колеблясь, привстала на цыпочки и поцеловала Блэйка. Лицо его сначала побледнело, а затем залилось краской.
        - Вы сделали меня другим,  - тихо сказал он.  - Я никогда не думал, что стану смотреть на море с тоской и ожиданием.
        - До свидания, Блэйк,  - произнесла я, собрав всю волю в кулак.
        Несколько секунд Блэйк Харт молчал и стоял неподвижно. Затем чуть приподнял шляпу:
        - Никс!
        Сев на лошадь, он поскакал прочь, ни разу не оглянувшись. Я точно это знаю, потому что смотрела ему вслед, пока он совсем не скрылся из виду.

        Глава 28

        БЛАГОДАРЯ СИЛЬНОМУ И РОВНОМУ ВЕТРУ ШЛИ МЫ БЫСТРО. Когда Гонолулу превратился в темную полоску на горизонте, мы со Слэйтом направились на нос и стали напряженно вглядываться вперед, куда был устремлен бушприт корабля.
        После того как Блэйк уехал, я разложила на чертежном столе карту, которой мы собирались воспользоваться - ту самую, что мне продала Джосс. Она была очень старая и выполнена, возможно, на одном из первых листов бумаги, изготовленных руками человека. В нижней части карты виднелась выцветшая красноватая печать и несколько строк, написанных неровным, прерывистым почерком.
        Как Джосс и обещала, на карте действительно обозначалось место захоронения китайского императора Цинь Шихуанди, правителя царства Цинь, умершего во втором веке до нашей эры. События той эпохи описал в своем труде китайский историк Сыма Цянь.
        Императора похоронили в гигантской подземной гробнице в провинции Шэньси. Гробница представляла собой модель всего Китая в миниатюре. В центре находилась тщательно выполненная копия императорского дворца, внутрь которого и были помещены останки покойного владыки. Для охраны императора в гробнице оставили восемь тысяч глиняных воинов - так называемая Терракотовая армия. Больше всего меня интересовали именно они.
        По словам Джосс, согласно легенде, воины должны были служить императору в загробной жизни - как и многочисленные глиняные акробаты, жонглеры, музыканты и наложницы. Кроме того, рядом с Терракотовой армией в гробницу замуровали живьем многих помощников и слуг императора - в знак его особого расположения.
        Я вгляделась в написанные знакомой рукой строки. Продав мне карту, Джосс сказала, что она досталась ей от умирающей женщины. Внезапно меня ужаснула мысль о том, что я могла выбросить кожаный футляр в море.
        Положив старинную карту на стол, я накрыла ее куском плоского стекла, чтобы защитить от воздействия пропитанного морской солью воздуха. Затем мы какое-то время посидели в каюте со Слэйтом - он в позе лотоса, я - подтянув колени к подбородку. Обычно я в таких случаях подробно рассказывала ему все, что знала об эпохе, в какой мы собирались побывать, и о ее легендах, а Слэйт внимательно слушал меня. Но на сей раз все было иначе - говорил отец, а слушала я. Правда, учителем он оказался неважным, и вскоре я попросила его сделать паузу:
        - Объясни, что ты имеешь в виду, говоря «просто пусть идет, как идет»?
        - Когда ты понимаешь, куда именно направляешься, и уверен в правильности выбранного курса, надо постараться выбросить из головы, откуда ты и где начал свое путешествие. Если впереди показалась земля, не теряй ее из виду. Держи курс и не оглядывайся назад.
        - Все это в буквальном смысле или в фигуральном?
        - В обоих. Если ты увидела землю - не спускай с нее глаз. Но ты никогда не заметишь далекую береговую линию, если все еще находишься в порту.
        - То есть нужно обязательно двигаться от чего-то к чему-то?
        - Ну да, что-то в этом роде.
        Я недовольно нахмурилась, но по лицу отца было видно, что он говорит вполне искренне. Да у него и не было причин лгать мне. Я показала ему карту, и он признался, что без моей помощи не сумел бы проложить навигационный маршрут в Древний Китай - он никогда не читал трудов Сымы Цяня.
        - А как учился этому ты?  - поинтересовалась я.  - Кто тебя учил Навигации?
        - Никто… я сам,  - ответил Слэйт, которого явно удивил мой вопрос.
        - Как это?  - не поняла я.
        Отец провел рукой по волосам, и я увидела на его голове синие разводы татуировок.
        - Просто однажды я… упал.
        - Ты мне никогда про это не рассказывал.
        - Да. Нет, правда, я упал. Это было на лестнице. В библиотеке.
        - В нью-йоркской публичной библиотеке?
        - Ну да, в той, где львы. Я часто туда ходил - господи, как же давно это было! Понимаешь, мои родители… они ненавидели друг друга и постоянно скандалили. И дрались между собой. Вот я и ходил в библиотеку, чтобы… Тогда, в 1981 году, все было по-другому. Работники библиотеки не так уж строго следили за порядком.
        Последовала пауза - отец искал подходящие слова для того, чтобы продолжить. Я молча ждала - он очень редко говорил о своем прошлом.
        - В общем,  - снова заговорил Слэйт,  - однажды я случайно нашел в архиве одну старую карту. Точнее, это был чертеж - этой самой библиотеки. Наверное, он сохранился еще с тех времен, когда здание строилось. Датирован он был, кажется, 1903 годом. И еще там были старые фотографии. Я мог смотреть на этот чертеж и фотографии часами. И вот как-то раз, уходя, я вдруг свалился с лестницы. Когда падал, у меня перед глазами возникло изображение Пятой авеню - без современных зданий. А когда пришел в себя, выяснилось, что я лежу лицом вниз в грязи на Пятой авеню… но в 1903 году. Тогда все вышло случайно, но я запомнил, что перед падением мне страшно захотелось оказаться где-нибудь в ином месте и в другом времени. И так оно и случилось.
        Отец снова замолчал. Я какое-то время выжидала, прислушиваясь к плеску волн о корпус корабля, а потом спросила:
        - Если ты можешь перемещаться… пешком, назовем это так… Почему ты построил корабль?
        - Это относительно безопасное место, куда бы я ни направлялся. К тому же на корабле я могу разместить всех, кто мне нужен.  - Слэйт вздохнул.  - В прежние времена все было проще. А теперь… Не знаю, что бы я делал без тебя.
        - Без меня ты бы давно уже был там, куда хочешь попасть.
        - Нет. Без тебя я бы вообще никуда не попал.
        Слэйт опустил глаза. Мне тоже отчего-то стало неловко, как и ему. Я чувствовала, что должна что-то сказать, но не могла найти нужных слов. Много раз я представляла, как ухожу с корабля, но сейчас мысль об этом почему-то не вызвала у меня привычного прилива энергии и радости.
        Отец мог добиться всего, к чему так стремился, только без меня, а я колебалась, никак не решаясь покинуть его. Почему? Может, из страха, что это изменит меня и я перестану быть самой собой? Или я опасалась, что, получив шанс сделать то, о чем давно мечтала, я могла вспомнить причины, по которым мне следовало бы остаться?
        - Давай-ка еще раз взглянем на карту,  - предложил отец, и я тут же вскочила, радуясь, что нашлось дело, которым можно занять себя.
        Наше путешествие обещало быть, мягко говоря, не самым легким. Карты, базирующиеся на сказках и легендах, всегда сулили серьезные трудности, а история об оживающих Терракотовых воинах, несомненно, являлась легендой. Однако я была уверена, что у нас все получится. Во-первых, в меня верил капитан. А во-вторых, Джосс ведь недаром сказала, что видела меня за штурвалом корабля.
        Разумеется, перед путешествием мы приняли все необходимые меры предосторожности. Кашмир подвесил к поясу длинный нож. Кроме того, я попросила Би почистить и зарядить ее револьвер. Слэйт запасся длинной дубовой дубинкой, а Ротгут, оценив возможные сильные и слабые стороны Терракотового воинства, решил, что будет постоянно держать под рукой молоток.
        Я единственная из членов экипажа не умела обращаться с оружием. Бойцовские качества были моим слабым местом. Впрочем, я сильно сомневалась, что нам придется с кем-то сражаться. Задача глиняных воинов - защищать императора. Мы же не представляли для него никакой угрозы. И все же, путешествуя во времени, тем более переносясь в столь далекую эпоху, мы должны быть готовы ко всему.
        Когда Слэйт, встав к штурвалу, отдал приказ к отплытию, я не стала дожидаться, пока Би велит мне отправиться на мачту и заняться постановкой парусов. Мы с Кашмиром вдвоем полезли на ванты и принялись молча трудиться бок о бок, выполняя давно уже ставшую привычной матросскую работу. Однако в нашем молчании присутствовало нечто такое, чего никогда не было раньше.
        - Кашмир!  - позвала я, когда мы спустились на палубу.
        Он не отреагировал на оклик, но по выражению его лица я поняла, что он меня услышал.
        - Каш!
        Он вздохнул так глубоко, что его плечи поднялись и опустились.
        - Амира…
        - Я только хотела сказать…
        - Вам не нужно ничего говорить. Это была моя ошибка. Я очень надеюсь, что она не разрушит того, что существует между нами. Простите ли вы меня?
        Я сжала в пальцах жемчужину.
        - А что между нами существует?  - негромко спросила я.
        - Наша дружба. Во всяком случае, вы говорили об этом много раз.  - Кашмир попытался заглянуть мне в глаза.  - Ведь это правда?
        - Да,  - ответила я, поколебавшись всего лишь мгновение.
        Кашмир кивнул и раскрыл объятия.
        - Идите ко мне,  - сказал он, и я прижалась к нему. В следующий момент он пристегнул карабин троса к моему поясу и сильно дернул за него. Едва устояв на ногах, я ткнула Кашмира в солнечное сплетение и отстегнула карабин.
        - Чур, на сей раз ты на подхвате,  - сказала я.  - А я стану к штурвалу.
        - Есть, капитан!  - улыбнулся Кашмир.  - Вы же видите, все остальные пристегнуты.
        Я показала ему язык. Все члены экипажа должны были пристегиваться к неподвижным частям корпуса или такелажа при сложных переходах, чтобы, когда мы находились в Приграничье, волны не смыли кого-нибудь за борт. До сих пор никто, кроме капитана, не управлял «Искушением» во время Навигации, поэтому никто не знал, с чем мы можем столкнуться, когда у штурвала буду стоять я. Появится ли вообще Туман, если командование кораблем поручат мне?
        Теперь не на ком-нибудь, а именно на мне лежала ответственность за корабль, ставший для меня домом, и экипаж, который превратился в мою семью. При этой мысли я почувствовала, как страх холодными когтями впивается в спину. Чтобы избавиться от этого ощущения, я прошла в штурманскую рубку, где находилась карта, и закрыла за собой дверь.
        Я прекрасно знала, как пользоваться компасом и ориентироваться по звездам. Но сейчас, глядя на лежавшие рядом на столе две карты - того места, где мы находились, и того, куда шли - я не могла сообразить, где север, а где юг. На одном листе были изображены просторы Тихого океана, а на другом - гладь рукотворного моря, спрятанного под землей. Нам предстоял переход из рая на земле в загробный мир, и я от души надеялась, что из-за моей неопытности корабль не застрянет в некоем подобии чистилища.
        Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Затем, разглядывая карту гробницы китайского императора, попыталась представить линию побережья, которая должна была предстать передо мной, когда рассеется Туман.
        - Ты сама все увидишь,  - сказал отец и указал рукой куда-то вперед.  - Это будет там и в то же время… не там. Ты понимаешь меня?
        - Да,  - ответила я.  - И в то же время - нет.
        - Умница,  - кивнул отец и потрепал меня по волосам - так, как часто делал раньше, когда я была маленькой.
        Пора было идти к штурвалу. Мне вдруг стало холодно. Бросив последний взгляд на обе карты, я шагнула к двери и остановилась на пороге.
        Небо, которое всего час назад было бирюзово-голубым, словно поблекло, а золотистый солнечный свет приобрел оранжевый оттенок, как перед бурей. Приграничье явно было уже близко.
        Я бросила последний взгляд за корму, туда, где растаяли, слившись с горизонтом, Гавайские острова. Увижу ли я еще когда-нибудь их берега? Если Блэйк решил попытаться сорвать планы Гавайской Лиги, я скорее всего уже не вернусь обратно. Я вспомнила о нашем с Блэйком поцелуе, первом поцелуе в своей жизни, и, тряхнув головой, направилась к штурвалу. Слэйт, окинув меня внимательным взглядом, помедлил немного и отступил в сторону, чтобы я могла занять его место. Мои потные от волнения ладони легли на еще теплые медные рукоятки. Почти сразу же впереди нас с воды, которая приобрела стальной оттенок, начало, клубясь, подниматься марево Тумана.
        Я слышала, как Слэйт шумно вдохнул и задержал дыхание. Мои предплечья покрылись гусиной кожей. Стараясь, чтобы корабль шел ровно, я направила его прямо на колышущуюся перед нами молочно-белую стену, и через несколько мгновений густая пелена полностью поглотила нас. Рассеется ли она когда-нибудь, или мы, подобно «Летучему голландцу», так и будем вечно скитаться в тумане, словно призраки?
        Ветер стих, а затем почти сразу налетел шквал, вскоре также сменившийся полным штилем. Еще минута-другая, и на судно навалился новый порыв ветра, разметав мои волосы - и опять стих. Видимость составляла не более тридцати футов, море оставалось спокойным. Я прищурилась - мне показалось, будто в толще Тумана промелькнула вспышка света. Еще через несколько мгновений она повторилась, и раздалось далекое ворчание грома. Я ощутила горечь во рту. Ослабевшие паруса со звуком пушечного выстрела снова наполнились ветром. Я занервничала настолько, что, наверное, это можно было заметить со стороны. И тогда отец, стоявший позади, положил мне руку на плечо и легонько сжал пальцы.
        Стиснув зубы, я крепче вцепилась в рукоятки штурвала, продолжая всматриваться в белесую муть. Внезапно в груди у меня разлилось тепло. Ощущение было настолько приятным, что мне захотелось рассмеяться от радости. Нечто подобное я испытала когда-то, обучаясь кайт-серфингу и впервые удачно поймав ветер. Вдруг мне показалось, что внутри у меня точно ожила и задрожала стрелка компаса. Что это было? Может, притяжение берегов, к которым мы направлялись? В следующую секунду я словно провалилась в воздушную яму. Тело мгновенно покрылось испариной. Потом возникло странное и неприятное чувство, будто, двигаясь к Приграничью, я тащу на себе невидимый груз, который с каждой секундой становится все тяжелее и тянет меня назад, как волочащийся по дну якорь.
        По моему лицу градом катился пот, я то и дело сглатывала горькую слюну. Все мое тело натянулось, будто струна, мышцы горели и ныли от страшного напряжения, в груди пульсировала боль. Что же тащило меня назад? Я поняла ответ на этот вопрос еще до того, как смогла четко сформулировать его, и стала усилием воли подавлять воспоминания о Блэйке, выкорчевывать, выталкивать их из своей памяти.
        - Пока ничего не вижу!  - крикнул Ротгут с площадки впередсмотрящего.
        А вот я вдруг что-то заметила впереди. Прямо по курсу в белой пелене появилось насколько разрывов, и сквозь них мне удалось разглядеть на горизонте далекий еще берег.
        Я переложила штурвал на четверть румба. Судно клюнуло носом и тяжко заскрипело.
        - А сейчас что-нибудь видишь?  - крикнула я впередсмотрящему, чувствуя, как отчаянно колотится сердце.
        - Пока по-прежнему ничего!  - отозвался Ротгут. Его голос показался мне очень далеким - туман снова сгустился, и теперь я не могла различить даже наши мачты.
        Сверху на меня посыпались крупные капли дождя. Солнце померкло. Сквозь белую кисею блеснуло еще несколько вспышек молний, за которыми последовало рычание грома. От резкого порыва ветра застонали мачты. Краем глаза я заметила, как Кашмир предпринимает отчаянные, но безуспешные попытки в одиночку убрать паруса. Би нигде не было видно - она, должно быть, находилась в носовой части судна.
        - Слэйт!  - воскликнула я.
        - Сейчас.
        Отец, стоявший рядом со мной, бросился на помощь Кашмиру. Я же внезапно почувствовала, что потеряла концентрацию - далекий берег пропал из виду. Тогда я заставила себя выбросить из головы мысли о других членах экипажа и опять стала напряженно вглядываться вперед в надежде, что берег появится снова. К счастью, моя надежда оправдалась.
        Да, вот он, берег, прямо по курсу - на сей раз он показался уже ближе и был виден более отчетливо. Внезапно ветер стал ледяным. Он нес с собой какой-то странный, неприятный запах, напоминающий прогорклый мускус. Мокрая одежда облепила мое тело, но я не обращала на это внимания. Сейчас у меня была одна задача - не спускать с берега глаз. Теперь судно плавно раскачивали мощные валы, накатывавшиеся с кормы. Дождь усилился. Крупные капли, подхватываемые ветром, больно хлестали меня по лицу. Туман сгустился настолько, что полностью поглотил фигуры Слэйта и Кашмира. Однако я продолжала ясно видеть приближающуюся береговую линию.
        Судно подпрыгнуло, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Не удержав равновесие, я упала на колени. И тут дождь и ветер стихли, как по мановению волшебной палочки. Мы оказалось в полной, кромешной, непроницаемой темноте и в абсолютной тишине.
        Мне казалось, что от волнения и страха сердце вот-вот выпрыгнет из моей груди. Может, я разом ослепла и оглохла? Вдруг я снова ощутила неприятный запах. Спустя секунды мое тело уловило, что корпус корабля плавно, едва заметно покачивается. А потом я услышала восторженный смех Слэйта. Может, он тоже разглядел берег?
        И только тут до меня дошло, что Туман вокруг рассеялся. Мои глаза успели немного привыкнуть к окружающей нас темноте, и я сумела различить слабый свет звезд в небе и серебристые отблески луны на воде, хотя самой луны на небе я не увидела. Где-то вверху громко выругался Ротгут. Затем он зажег фонарь на верхушке мачты, и стало ясно: то, что я видела, глядя вверх, было не небом.
        В доброй сотне футов над нашими головами находился свод гигантской пещеры, украшенный бриллиантами, которые имитировали звезды. Мне даже удалось узнать несколько созвездий.
        Льющийся откуда-то сверху серебристый свет отражался не в водах океана. Корабль, который плавно, едва заметно покачивало, находился в рукотворном бассейне, наполненном жидкостью, внешне напоминавшей расплавленное серебро. Это была ртуть. Все было именно так, как описал Сыма Цянь. Там, где тяжелые серебристые волны лизали берег, стояли остовы высохших, мертвых деревьев, окруженных коричнево-желтой травой. Вдалеке, где заканчивалась освещенная зона, я различила очертания громадного сооружения, отделанного бронзой и красным лаком. Видимо, это был саркофаг, в котором покоились останки императора Цинь Ши Хуан-ди. Мы добрались до цели нашего путешествия.
        Я справилась. Справилась!
        Гордость, охватившая меня, была так велика, что я не сразу поняла, что судно начинает крениться.

        Глава 29

        ПАЛУБА НАКЛОНИЛАСЬ, ШТУРВАЛ ЗАКРУТИЛСЯ САМ СОБОЙ, ПОВОРАЧИВАЯ РУЛЬ. Я ухватилась за медные ручки, но они вырвались из моих пальцев. Тогда я стиснула в ладонях само деревянное колесо, одновременно пытаясь подняться.
        - Что происходит?!  - крикнул Слэйт, держась за мачту обеими руками, чтобы не упасть.
        - Это ртуть!
        - И что?
        - Она намного плотнее, чем вода!
        Би скатилась к самому борту, но ей удалось зацепилась за что-то с помощью ремня. Кашмир был единственным, кто все еще оставался на ногах. Он попытался добраться до меня, но было слишком поздно. Корабль, отчаянно скрипя, кренился все сильнее.
        Я нашла взглядом Ротгута. Он был привязан к мачте. Несмотря на скудность освещения, я различила блеск белков его глаз - наверное, благодаря фонарю, укрепленному им на верхушке мачты. От сильного крена мачта, описав дугу, уперлась в каменный свод. Тут же ее верхушка с треском обломилась, и площадка впередсмотрящего, где находился Ротгут, врезалась в стену пещеры. Ротгут громко закричал. Судно, получив точку опоры, перестало крениться. Палуба в этот момент находилась под углом в сорок пять градусов по отношению к поверхности искусственного подземного озера. Я снова услышала голос Ротгута:
        - Моя нога!
        Продолжая держаться за штурвал, который явно заклинило, я попробовала принять вертикальное положение. Мне сразу стало ясно, что колено Ротгута зажато между каменным сводом и краем площадки впередсмотрящего. Он обеими руками держался за бедро над коленом, но при этом не шевелился - и я быстро поняла почему. Он боялся, что малейшее движение приведет к тому, что судно продолжит крениться и опрокинется, а обломок мачты просто размажет его по камням.
        - Никому не шевелиться!  - крикнула я, обращаясь к остальным членам команды.  - Нам нужно как-то уравновесить корпус корабля. Похоже, балласт в трюме сместился.
        Слэйт в отчаянии закрыл глаза.
        - Жаль, что я не подумал о такой возможности раньше,  - сказал он.
        - Я тоже.
        - А эта штука - ну, которая здесь вместо воды - она ядовитая?  - спросила Би, глядя на поверхность серебристой жидкости, находившуюся всего в пяти футах от нее. Хотя она говорила очень тихо, ее голос эхом отразился от каменных сводов.
        - Я… Я не знаю. Император считал ее целебным эликсиром, но… не знаю. Сомневаюсь…
        У меня вдруг мелькнула в голове одна мысль, и я с трудом повернулась в сторону люка. Даже это небольшое движение заставило корпус корабля качнуться. Новый крик Ротгута прокатился по каменным сводам.
        - Кашмир!
        - Что, амира?
        - Бурдюк.
        - Какой бурдюк?
        - Мешок. Волшебный. Бездонный. Тот, который мы держим в трюме. Я в него уже давно сливаю просочившуюся воду. Ее там накопилась чертова пропасть. Он, само собой, просто неподъемный. Похоже, он сдвинулся в сторону, когда нас швыряло волнами. Но, поскольку мешок волшебный, как только кто-то к нему прикасается, он теряет почти весь свой вес, так что нормальному человеку вполне по силам его поднять. У него есть и другие волшебные свойства, но сейчас нет времени рассказывать. Ты мог бы спуститься в трюм и уложить мешок так, чтобы корабль выровнялся?
        Не отвечая, Кашмир отцепил карабин от своего пояса и, повиснув на поручнях и перебирая руками, стал продвигаться в сторону палубного люка. Добравшись до него, он повис на одной руке, зацепил кончиками пальцев закраину люка, открыл его и скользнул внутрь. Ротгут снова вскрикнул.
        Мы молча ждали, стараясь не двигаться. Я упрямо цеплялась за колесо штурвала. Вскоре мои руки начали дрожать от напряжения. Ротгут время от времени тихонько постанывал.
        Казалось, миновала целая вечность. Но вот корпус судна дрогнул и стал медленно выпрямляться. Почувствовав, что могу удержаться на палубе, не держась за штурвал, я пробралась к мачте и начала осторожно взбираться по ней - сначала медленно, потом все быстрее и увереннее. Когда я увидела ногу Ротгута, у меня закружилась голова - кожа с нее была полностью содрана от колена до щиколотки, кровь лилась ручьем и капала с кончиков пальцев. Лицо бедняги искривилось в подобии улыбки.
        - Кость цела,  - с трудом выговорил он сквозь стиснутые зубы.  - Выглядит страшно, но на самом деле все не так плохо, как кажется.
        Площадка впередсмотрящего была разбита в щепки, но блок под ней уцелел. Я прицепила карабин к поясу раненого, и Слэйту удалось без особых затруднений спустить его на палубу. Когда я слезла с мачты, капитан уже накладывал Ротгуту повязку из своей рубашки.
        - Похоже на ссадины от падения с велосипеда на асфальт,  - сказал он, взглянув на меня.
        - Ты же знаешь, я никогда не ездила на велосипеде,  - ответила я и поморщилась - вид крови вызвал у меня приступ тошноты.  - Аптечка в тумбочке под столом.
        Слэйт закинул руку Ротгута себе на шею и помог ему подняться.
        - Пойдем, дружище,  - произнес он.  - У меня есть кое-какие обезболивающие.
        Ротгут хохотнул, и они заковыляли в сторону капитанской каюты.
        Спустившись в трюм, я увидела там Кашмира.
        - Ты молодец!  - сказала я и, подняв его мокрую рубашку, отжала ее и бросила ему.
        - Вы тоже.  - Он на лету поймал мокрый комок.  - Умеете быстро думать и быстро принимать решения.  - Каш с подозрительным видом понюхал рубашку и проговорил:  - Похоже, в этом бурдюке была не только вода, но и дохлый кит. Может, совсем маленький, но это дела не меняет.
        Я рассмеялась:
        - Ну так переоденься. Я знаю, у тебя целый шкаф набит тряпками.
        Я отправилась в свою каюту, однако, едва шагнув через порог, замерла, почувствовав, что стою в луже. Бортовой иллюминатор был закрыт - значит, вода могла попасть на пол только из ведра, в котором плавал Сваг. Я быстро окинула взглядом каюту и увидела, что ведро перевернуто. Маленького дракона нигде не было видно. Я вполголоса выругалась и стала перерывать шкаф, но не обнаружила его ни среди одежды, ни в шкатулке с драгоценностями.
        Что ж, подумала я, Сваг знает, где лежат жемчужины, а значит, рано или поздно вернется. Швырнув на пол пару платьев, чтобы они впитали в себя воду, я схватила кожаный футляр с картами и вскинула его на плечо.
        Весь экипаж собрался на палубе. В подземелье было довольно прохладно, и я невольно поежилась - намокшая во время дождя одежда неприятно липла к телу. Все пристально всматривались в глубь пещеры. Поверхность рукотворного озера, наполненного ртутью, потревоженная нашим вторжением, все еще слегка колыхалась, и на искусственный берег, представляющий собой уменьшенную копию побережья Китая, накатывались небольшие волны. Где-то там, впереди, в центре пещеры, располагалась гробница императора. Что же касается могил его подданных, то они могли оказаться где угодно.
        - Здесь очень тихо,  - сказал Кашмир.
        Темнота поглощала звук наших голосов и плеск серебристых волн. Казалось, кроме нас, в пещере нет ни одного живого существа. Впрочем, это было естественно.
        - Я думал, все будет гораздо хуже,  - негромко произнес Кашмир и пожал плечами.
        - Терракотовые воины должны находиться где-то в боковом ответвлении пещеры,  - заметила я и, осторожно ступая, пошла на корму. Посмотрев за борт, я не без труда разглядела в своде пещеры, поднимавшемся прямо из покрытого легкой рябью серебристого «моря», нечто, похожее на дверь.  - Нам надо подгрести туда,  - добавила я.
        Кашмир, Слэйт и я всмотрелись в темноту.
        - Объясните мне, как мы это сделаем,  - сказал Кашмир, зачесывая ладонью назад мокрые волосы.
        - Нам нужна лодка-плоскодонка с низкими бортами, похожая на большой поднос. И соответственно с хорошей остойчивостью.
        Кашмир задумчиво потер подбородок.
        - Может, попробовать снять с петель двери в трюмных помещениях и сделать из них что-то вроде плота?  - предложил он.
        - К сожалению, нам потребуется хоть какой-то киль,  - возразила я.  - Как у гавайских каноэ. Или нужно попытаться сделать катамаран.
        Был единогласно выбран первый вариант. Сколотив плот, мы в восемь рук надставили на нем невысокие бортики и соорудили из ремонтного комплекта грубый киль. Когда мы спустили наше скороспелое творение на зеркальную поверхность подземного озера, импровизированная шлюпка легла на нее, словно осенний лист на поверхность пруда, почти не вызвав ряби.
        - Надо поторопиться,  - сказала Би.  - Айен говорит, что здесь много духов.
        - Они опасны?  - спросила я.
        Би немного подумала, после чего ответила:
        - Нет… они просто соскучились по свету.
        Я вздрогнула - холодная капля стекла с моих волос на шею и поползла дальше вниз вдоль позвоночника. Слэйт положил руку на мое запястье:
        - На берег можем отправиться мы с Кашмиром. Отдыхай, если устала.
        - Отдыхать?  - изумилась я.  - И ничего не увидеть?
        Пальцы Слэйта понимающе сжали мою руку. Вдруг брови его сдвинулись.
        - А это что такое?  - спросил он и похлопал по кожаному футляру у меня на плече.
        - Это карта,  - ответила я после некоторого колебания.
        - Какая карта?
        - Ее дала мне Джосс. Карта 1886 года.
        Слэйт прищурился:
        - Великий пожар в Чайна-тауне?
        - Она попросила меня доставить ее сюда.
        Глаза Слэйта будто потухли - он явно смотрел теперь куда-то внутрь себя.
        - Странно,  - наконец пробормотал он.
        - Что странно?
        - Видишь ли, в свое время я нашел эту карту, скатанную в рулон, внутри другой.
        Я хотела поинтересоваться, внутри какой именно, но тут же сама догадалась, о чем речь.
        - Внутри карты Митчелла? Сандвичевых островов? Той самой, по которой ты прибыл на Гавайи в первый раз?
        Отец кивнул. Лицо его помрачнело, и он снова стал вглядываться в темные тени на берегу искусственного подземного озера.

        Глава 30

        КАШМИР СПУСТИЛСЯ В СДЕЛАННУЮ НАСПЕХ ШЛЮПКУ, и я последовала за ним. Самодельное суденышко чуть качнулось, когда я стала устраиваться поудобнее, но чувствовалась, что остойчивость у него хорошая. Я сразу вспомнила жуков-водомеров - мне не раз приходилось видеть, как легко и быстро они скользят по поверхности прудов и озер. Управляться с веслами я доверила Кашмиру. Одно из них он положил на дно шлюпки, второе взял в обе руки, решив, что будет делать гребки поочередно то с одной, то с другой стороны.
        Мы стали медленно продвигаться по блестящей, словно зеркало, поверхности вдоль каменной стены. Закрыв глаза, я пыталась восстановить в памяти карту гробницы. Если верить ей, центральные захоронения должны были иметь прямоугольную форму. С окраинными частями она соединялась каналами. Вдоль каналов располагались помещения, в которых находились глиняные воины.
        - Что вы там шепчете, амира?  - тихо спросил Кашмир.
        Я открыла глаза и легонько пнула его ногой. От моего движения шлюпка заколебалась, и сердце мое на секунду сжалось. К счастью, суденышко тут же выровнялось. Кашмир подавил смешок.
        - Воины пока никак себя не проявляют, но мне бы не хотелось испытывать судьбу,  - прошептала я.  - Согласно легенде, они охраняют сокровища императора и его самого.
        - То есть его останки?
        - Да. Так что не трогай их.
        - Я и не собирался.
        - И вообще ничего не бери.
        - Фи, как скучно.
        Вскоре мы действительно разглядели проем в стене в виде арки высотой футов в двадцать. Когда шлюпка приблизилась к нему, в свете нашего фонаря мы заметили, что к его своду на равных расстояниях подвешены погасшие масляные светильники. На каменном потолке над ними были ясно видны следы копоти. Однако лампы явно погасли не так уж давно - несмотря на царивший в подземелье неприятный мускусный смрад, я уловила запах горелого масла.
        - Здесь что-то не так,  - прошептала я.
        Кашмир замер, не доведя гребок до конца. Капли с замершего в воздухе весла громко шлепались обратно в озеро.
        - Может, объясните, что вы имеете в виду?
        - Сыма Цянь написал, что светильники должны были гореть всегда, а они погасли.
        - Но это же вполне логично, амира. Чтобы заставить эти лампы гореть вечно, во всем мире не хватит масла.
        - Да, конечно, но все же они должны были гореть очень, очень долго. Деревья на берегу должны были оставаться живыми очень долго. А они мертвые. И потом…  - Я закусила губу и задумалась.  - Карту ведь рисовал не Сыма Цянь.
        - А кто?
        - Наверное, Джосс.
        Почему-то мне было нелегко произнести это вслух.
        - Вот как?  - Кашмир ненадолго задумался.  - Вы полагаете, она верила, что воины императора могут ожить? Или же, по ее мнению, они - всего лишь безвредные глиняные изваяния?
        - Но зачем Джосс отправила нас сюда, если… Впрочем, это глупый вопрос.
        - Так или иначе, мы уже здесь. Так что все можно проверить.
        Наше суденышко проскользнуло в арку. Вскоре мы вошли в широкий канал, вдоль которого были причалены большие джонки с лакированными бортами и резными украшениями на носу и на корме. Шелковые паруса были тщательно свернуты. На палубах джонок, сделанных из черного дерева, мы увидели гляняные изваяния членов их экипажей.
        - Как удачно,  - пробормотала я.
        - Вы о чем, амира?
        - Если у нас все пройдет хорошо, мы можем взять на буксир одну из этих джонок и войти в порт Гонолулу на ней,  - пояснила я.  - «Искушение»  - очень уж приметное судно.
        Канал сузился, затем снова расширился и привел нас в некое подобие гавани овальной формы. В дальнем конце ее выдавался вперед каменный причал с вырубленными в нем ступеньками. На верхней площадке лестницы стояли ярко раскрашенные глиняные лошади, запряженные в фаэтоны, отлитые из бронзы. Я нигде не заметила никакого движения.
        - Подожди,  - шепнула я Кашмиру в тот момент, когда он хотел гребком направить шлюпку к подножию лестницы. Подняв повыше фонарь, я стала вглядываться в темный угол туннеля. Рассмотрев то, что привлекло мое внимание, я невольно сморщилась.
        - Что там?  - спросил Кашмир.
        Я снова направила луч фонаря в угол. Теперь и Кашмир увидел то, что мне удалось заметить раньше - раздувшуюся человеческую руку с растопыренными пальцами. Теперь я поняла, откуда взялся неприятный запах - это был смрад разложения.
        - Интересно, кто это? Может, разоритель могил?  - предположил Кашмир, отталкиваясь веслом от каменных ступенек.
        - Не думаю… Те, кто проектировал и строил гробницу, были похоронены в ней вместе с императором. Та же участь постигла и все его ближайшее окружение. И наложниц тоже. Выходы из гробницы были замурованы.
        - Но Джосс как-то удалось ускользнуть отсюда.
        - Да.
        Я теперь старалась не вдыхать глубоко. Мне стало казаться, что ремень от футляра, висевшего у меня на плече, врезается в грудь.
        Мы с Кашмиром начали осторожно продвигаться дальше. Миновали внушительное сооружение, оказавшееся конюшней для глиняных лошадей и жеребят, за которыми присматривали такие же неподвижные конюхи. Затем - большое помещение, полное изваяний чиновников. В руках у статуй были глиняные дощечки и свитки бумаги - видимо, они занимались подсчетом богатств, принадлежащих императору. Затем мы проплыли мимо еще одного зала, где находились скульптурные изображения наложниц китайского владыки - на их глиняных лицах застыли улыбки.
        Наконец в неверном свете фонаря я увидела, что канал заканчивается громадными бронзовыми дверями с рельефным изображением двух устремившихся в небо драконов. К берегу в этом месте прибило груды какого-то мусора - по крайней мере, поначалу мне так показалось. Однако вскоре я поняла, что это не мусор. Содрогаясь от ужаса и отвращения, я различила очертания голов, рук, ног. Здесь закончили свой земной путь множество людей - каменщиков и художников, штукатуров и плотников, садовников и ювелиров. При жизни они делали все возможное, чтобы порадовать императора своим мастерством. В конце концов им пришлось умереть перед бронзовыми воротами, которые отрезали их от остального мира и навсегда похоронили на территории искусственной страны, воссозданной ими же в подземном некрополе.
        Сердце мое отчаянно колотилось. А что, если Джосс где-то здесь? Следовало ли мне пытаться отыскать ее?
        Если она все еще была жива, то чем она питалась?
        Вдруг мои глаза широко раскрылись от изумления. Я показала пальцем на поверхность озера. Кашмир немедленно перехватил весло и замахнулся им, словно дубиной.
        - Где?  - спросил он.
        - Вон там! Там что-то двигается!
        - Да где же?
        - Вон, посмотри. Видишь рябь?
        В самом деле, на поверхности ртутного озера отчетливо обозначился след в форме буквы V - какое-то небольшое существо явно плыло в нашу сторону.
        - Подождите…  - Кашмир опустил весло.  - Это же…
        В следующую секунду Сваг, маленький дракон, взметнулся над водой и, весь в блестках ртути, оказался в нашей импровизированной шлюпке.
        - Как ты сюда попал?  - дрожащим от перенесенного испуга голосом спросила я.
        Маленькая рептилия, похоже, не пострадала от пребывания в ядовитом подземном озере - ртуть скатились с его кожи, не оставив на ней никаких следов.
        - Оставайся здесь, с нами,  - сказала я, обращаясь к дракону и надеясь, что он меня послушается.
        - Я вижу воинов,  - сообщил Кашмир и указал на нишу в стене справа. В ту же секунду наша шлюпка ткнулась в ступени каменного причала.
        Кашмир поднял фонарь повыше. От него вокруг плясали длинные тени, но больше никакого движения вокруг я не заметила. Генералы, копьеносцы, вставшие на одно колено, лучники - кого тут только не было. Когда я выбиралась из шлюпки, стараясь, чтобы на меня не попало ни капли ртути, мои ноги дрожали от страха и нервного возбуждения.
        - Эй!  - сказала я, и каменные своды словно проглотили звук моего голоса, погасив его до едва слышного шелеста.
        - Ни хао!  - произнесла я уже громче.
        Снова тишина. Я взяла Кашмира за руку, и мы медленно двинулись вперед.
        Глиняные воины стояли ровными рядами, но я заметила, что среди них не было даже двух одинаковых. Каждое лицо было непохоже на другие. И выражали они разные эмоции: одни решимость, другие гордость, третьи - усталость. Форма на воинах тоже была разная - у меня даже в глазах зарябило от зеленого, голубого, розового, лилового цветов. Солдаты держали в руках настоящее оружие - прекрасные мечи, копья, луки. Хотя все они стояли неподвижно, взгляды их казались почти живыми. Почти.
        Я остановилась перед весьма впечатляющей статуей генерала. Его защитные латы были явно расписаны искусным художником, волосы собраны в узел на затылке. Сделав еще несколько шагов, я несколько раз ударила костяшками согнутых пальцев по груди рядового-пехотинца. Звук получился такой, будто я постучала по глиняному цветочному горшку. Ни одна из статуй на выказывала не малейшего намерения ожить.
        - Вы подошли очень близко, амира!  - сказал Кашмир.
        - Ш-ш.
        Я приложила палец к губам. Джосс, конечно, была далеко не подарком, но трудно было поверить, что она могла подсунуть мне бесполезную карту. Предполагалось, что воины, находящиеся в гробнице, должны оживать. Однако этого не произошло - во всяком случае, пока. Как же можно заставить глиняных людей двигаться?
        Глиняные люди… Многие боги и богини вдыхали жизнь в статуи мужчин и женщин, а также других существ, изготовленных из глины. Големы также были глиняными - они оживали, когда кто-то писал у них на лбу магическое слово. Но представляли собой атрибут еврейской мифологии, а это, на мой взгляд, многое меняло.
        Все же я решила предпринять попытку. Я ведь верила в големов - мне лишь надо было вспомнить волшебное слово. Я закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться.
        - Мне нужно слово на древнееврейском языке,  - сказала я.
        - Что?  - не понял Кашмир.
        - Я пытаюсь вспомнить. В древнееврейском языке имелось слово, при помощи которого можно было оживлять глиняные существа. Что это за слово?
        - Но я не говорю по-древнееврейски.
        - Подожди!  - Я предостерегающе подняла руку, а затем прижала большой и указательный пальцы к переносице.  - «Правда». Да, кажется так - «правда». Но при этом, если стереть первую букву этого слова, написанного по-древнееврейски, оставшееся буквосочетание переводится как «смерть». Эмет! Да, точно, это слово - эмет.
        С силой проведя рукой по все еще мокрым волосам, я выжала несколько капель воды в ладонь и, смочив указательный палец, написала «эмет» на лбу статуи генерала.
        Сухая глина мгновенно впитала влагу, и буквы исчезли. Больше ничего не произошло.
        - Черт,  - пробормотала я.
        - Возможно, эти воины тоже не говорят по-древнееврейски,  - предположил Кашмир.
        - Да, наверное, ты прав,  - задумчиво произнесла я, чувствуя, что какая-то мысль не дает мне покоя. Однако уловить ее я была не в состоянии - она блуждала где-то на окраинах моего сознания.
        - А других магических слов вы не знаете, амира?
        Я смутно помнила, что мне известно нечто важное о цифрах у китайцев… кажется, что-то такое говорила Джосс.
        - Четыре,  - сказала я.  - Четверка - это смерть.
        Сваг, висевший у меня на шее, словно ожерелье, поднял голову с моей груди и зашипел.
        - Тихо,  - успокоила его я.  - Пятерка, или «ву», звучит в точности как «я»  - и одновременно как «нет». То есть, получается, «я» и одновременно - «не я». Значит, «пятьдесят четыре» будет означать…
        - «Я мертвый»?  - опередил меня Кашмир.
        - И в то же время - «не мертвый».
        Я еще раз смочила палец о собственные волосы и стала водить пальцем по лбу статуи генерала. Цифры я изобразила по-китайски - так, как написала их для меня тетушка Джосс на карте, которую она мне продала. Мое число и число моей матери, которые должны были определять мою судьбу. На сей раз на сухой глине остались влажные следы. Несколько секунд ничего не происходило. Я ждала, затаив дыхание.
        Затем цифры стали блекнуть - глина снова впитала воду.
        - Опять ничего.
        Я разочарованно опустила руки. Сваг зашевелился у меня на плечах.
        - Это была неплохая попытка,  - попытался ободрить меня Кашмир.
        - Может, у Слэйта на этот счет есть какие-нибудь идеи? Мы вернемся на судно и…
        - И что? Эй, амира, что с вами?
        В голосе Кашмира я услышала тревогу, но никак не отреагировала - все мое внимание было приковано к глазам генерала, в которых внезапно вспыхнули красные огоньки. Правда, они почти сразу же погасли, поскольку начертанные на глине мокрым пальцем цифры окончательно высохли. Сваг опять зашипел мне в ухо. В свете фонаря я увидела в глазах Кашмира искреннее изумление.
        Внезапно фонарь погас. Я успела заметить, как из темноты на грудь Кашмиру прыгнула огромная черная тень.

        Глава 31

        ФОНАРЬ СО ЗВОНОМ РАЗБИЛСЯ. Крохотные рыбки - та самая «небесная сельдь», благодаря которой, согласно некоторым легендам, люди могут видеть северное сияние - повисли в воздухе, разделившись на несколько небольших светящихся комочков. Сбившее Кашмира с ног существо, черную тень которого я успела заметить, с рычанием навалилось на него. Размером оно было примерно с человека, но испускало отвратительный смрад. Звуки, которые оно исторгало, также вряд ли мог бы производить человек.
        Нож Кашмира находился в ножнах на бедре, но достать его он не мог, поскольку его руки были крепко прижаты к полу. Чудовище громко лязгало страшными зубами, с которых капала слюна, и продолжало издавать нечто среднее между рычанием и визгом. Я увидела в полутьме блеск белков глаз Кашмира, которые широко раскрылись от ужаса - когти неизвестного монстра сомкнулись на его шее.
        Я принялась молотить чудовище кулаками, но оно, судя по всему, даже не чувствовало моих ударов. Тогда, повернувшись, я выхватила из руки статуи генерала бронзовый меч и, широко размахнувшись, изо всех сил нанесла неизвестному зверю удар. К сожалению, он пришелся плашмя. Рукоять меча вырвалась из моих пальцев, и оружие с громким лязгом упало на камни. Чудовище взвыло и попятилось. Кашмиру наконец удалось сбросить его с себя, но оно, тут же вскочив на ноги, повернулось ко мне.
        При виде оскаленных страшных клыков странного серого цвета я попятилась и, споткнувшись, опрокинулась на спину, сильно ударившись плечом и затылком. Боль была такой, что я на мгновение забыла обо всем на свете. Мои глаза заволокла мутная пелена слез, сквозь которую, однако, я хорошо видела приближающиеся глаза чудовища, налитые кровью.
        Я попыталась оттолкнуть монстра сначала ногами, потом руками, но безуспешно. Оно прижало меня к полу. Хотя тело его было костистым и жилистым, чудовище оказалось таким тяжелым, что, как мне показалось, своим весом выдавило весь воздух из моих легких. Оно издало оглушительный вопль. Я тоже закричала, чувствуя, как его лапы - они, пожалуй, были все же больше похожи на руки - сомкнулись теперь уже на моем горле. Я попыталась разжать костлявые пальцы, но тщетно. Моя грудь горела огнем от недостатка воздуха, в ушах звенело. Силы быстро таяли. Мое гаснущее сознание еще успело отметить, что это все-таки не зверь.
        Внезапно Сваг, проскользнув у чудища между пальцев, взвился в прыжке, мелькнув в воздухе, словно золотистая вспышка. Монстр, выпучив глаза, ослабил хватку, а затем и вовсе разжал свои страшные пальцы. Я, кашляя, постаралась вдохнуть хоть немного воздуха и одновременно отползти назад, а мой противник, пошатнувшись, с шумом рухнул на камни и застыл бесформенной кучей. Кашмир, склонившись над ним с перекошенным ненавистью лицом, взмахнул ножом.
        - Нет,  - едва слышно произнесла я, все еще дыша с трудом.  - Нет, Кашмир! Это же человек. Господи, это человек.
        Кашмир опустил руку, затем убрал нож в ножны. Наш противник по-прежнему не двигался. Я подползла к нему и дрожащей рукой откинула с его лица жесткие, словно пакля, волосы. На меня уставились остановившиеся глаза, глубоко запавшие в провалившиеся глазницы. Сердце у меня колотилось где-то в горле, но, несмотря на волнение, я поняла, что иссушенное голодом лицо мне незнакомо.
        - Это не она,  - с облегчением вздохнула я.  - Слава богу, не она.
        Вокруг шеи трупа золотым ожерельем обвился Сваг. Его зубы глубоко погрузились в высохшую плоть. Из раны тонкой струйкой лилась кровь, образовав на каменном полу черное озерцо. Мои пальцы тоже были в крови. Я вытерла руки о штаны и накрыла ладонями лицо погибшего.
        - Это я убила его, Кашмир.
        - Нет, амира, вы не виноваты…
        - Ты не прав, Кашмир. Если бы не я, он был бы жив.
        - Он бы все равно долго не прожил.
        Кашмир опустился рядом со мной на колени и взял меня обеими руками за запястья.
        - Но ведь я могла бы помочь ему, если бы… Если бы…
        Закончить фразу я так и не смогла.
        - Амира!
        Кашмир стал гладить мои руки. Я, наконец, убрала ладони с лица мертвого (кем, интересно, он был - художником? плотником? каменщиком?), и Каш осторожно привлек меня к себе.
        - Тихо,  - сказал он мне на ухо и легонько похлопал по спине.  - Это должно было случиться. Его судьба была решена, когда завершилось сооружение гробницы. И вы ничего не можете с этим поделать.
        Закрыв глаза, я уткнулась лицом в плечо Кашмира, постепенно успокаиваясь, а он все гладил и гладил меня по спине и по волосам. Трудно сказать, сколько времени мы просидели так - может, час, а может, целую вечность. Однако, почувствовав, как что-то кольнуло мою правую ногу, я тут же вскочила, словно на пружинах.
        Это, однако, был всего лишь Сваг. Глядя на меня снизу вверх, он принюхивался так, как это делают рептилии - быстро высовывая и убирая язык. Вытерев лицо рукавом, я глубоко вздохнула, подняла дракончика с пола и снова посадила себе на шею.
        - Давай разберемся с солдатами, а потом будем выбираться отсюда,  - произнесла я.
        Светящиеся рыбки собрались в одно компактное облачко, и Кашмир без труда изловил их с помощью своей рубашки. Я тем временем соскоблила со стены немного сажи, скопившейся над одним из потухших масляных светильников. Кашмир взял запасной фонарь, укрепленный на носу нашей импровизированной шлюпки, и выпустил в него «небесную сельдь». Затем присоединился ко мне. Я к этому времени снова стояла перед статуей генерала.
        Добыв из моих все еще не просохших волос еще несколько капель воды, мы пометили магическим числом скульптурные изображения пятидесяти четырех воинов. У всех у них от этого в глазах вспыхивали красные огоньки, после чего скульптуры делали несколько ясно различимых движений. Интересно, что все они стояли в разных позах - одни чуть сгорбившись, другие выставив вперед одну ногу. Один из воинов даже, казалось, почесывал бедро. Каким же искусством должны были обладать люди, изготовившие восемь тысяч подобных глиняных изваяний, и каким терпением! Сколько великолепных скульпторов потребовалось для выполнения этой гигантской работы? А сколько людей участвовали в изготовлении чудовищных бронзовых дверей, запиравших гробницу?
        Неужели человек, которого я убила, был одним из них?
        Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Кашмир прав. Все уже произошло за многие сотни лет до моего рождения. И все же я бросила еще один, последний взгляд на иссохшее тело человека, лежащего в углу на каменных плитах. Увы, мне были неизвестны магические слова, способные вернуть его к жизни.
        Затем под пристальными взглядами пятидесяти четырех пар глаз мы с Кашмиром остановились на верхних ступенях лестницы, ведущей к нашей шлюпке. Я махнула рукой, давая понять воинам, чтобы они следовали за нами.
        К счастью, они поняли меня и повиновались.
        Мы отправились в обратный путь. Кашмир осторожно греб одним веслом, а воины шли по дну следом за нами, до пояса погрузившись в ртуть. Неподалеку от входной арки мы сделали остановку. Я при помощи сажи написала число 54 на глиняных телах экипажа одной из больших джонок. Ее же я изобразила на носу джонки, там, где обычно можно прочитать название судна. После этого я повела свою армию к «Искушению». Когда мы приблизились к кораблю и Слэйт увидел нас, его лицо в свете фонарей стало мертвенно-бледным. Не знаю, чего в его выражении было больше - гордости за меня или страха.
        Глиняные солдаты поднялись на борт джонки. Би и Слэйт, перебросив на нее концы, закрепили их так, чтобы «Искушение» могло взять ее на буксир. Я, держа в руках кожаный футляр, показала Кашмиру в сторону сделанной из бронзы береговой линии.
        Он подгреб почти вплотную к тому месту, где серебристая тяжелая жидкость поплескивала о тускло блестящий желтоватый металл. Стараясь не коснуться поверхности ртути, не ступая на берег, чтобы не прогневить императора, я, как просила Джосс, опустила карту совсем недалеко от того места, где рукотворное море лизало искусственную отмель. В этот момент я снова задалась вопросом - может, мне следует попытаться разыскать Джосс? Но что бы я ей сказала? Да и вряд ли она узнала бы меня. И все же Джосс была где-то здесь, в темноте, больная, отравленная. Я закрыла глаза и вдавила большой палец себе в переносицу.
        - С вами все хорошо?  - обеспокоенно спросил Кашмир.
        - Я думаю,  - раздраженно бросила я.
        Мысль, мелькнувшая где-то в глубинах моего мозга, ускользнула от меня. Я ощутила сильную пульсирующую боль в ушибленном плече. Что ж, я выполнила поручение Джосс. Больше она меня ни о чем не просила. Значит, мне больше не о чем беспокоиться.
        И все же что-то не давало мне успокоиться. Возможно, я сделала все, о чем просила Джосс, но мне самой казалось, будто этого недостаточно. Осторожно, чтобы ненароком не перевернуть шлюпку, я пробралась в ее носовую часть и отвязала фонарь.
        - Ближе, Каш,  - попросила я, и он, оттолкнувшись веслом, снова подогнал наше суденышко почти вплотную к берегу. Это позволило мне, наклонившись и протянув руку, поставить фонарь на берег рядом с картой.
        Когда Кашмир направил шлюпку в сторону «Искушения», я еще долго смотрела на небольшой островок света - последний горящий фонарь в загробных владениях императора Цинь Ши Хуанди. Наверное, во время и сразу после погребальной церемонии в подземелье было очень красиво - это был настоящий рукотворный рай, где пахло фруктами и цветами, а на каменных сводах, изображавших небо, сверкали звезды из драгоценных камней. Император полагал, что станет наслаждаться вечным покоем в созданной им загробной империи. Однако великолепное внутреннее убранство пещеры быстро начало разрушаться - как и созданная Цинь Ши Хуанди реальная империя, которая распалась вскоре после его смерти. Джосс ясно сказала об этом. Всему на свете рано или поздно приходит конец. В любой легенде рай рано или поздно исчезает.
        Слэйт помог нам с Кашмиром поднять на борт нашу самодельную шлюпку.
        - Что произошло?  - выдохнул он мне на ухо, когда я с трудом перевалилась через бортовые поручни, и протянул руку, чтобы прикоснуться к моему лицу.
        - Это была просто… судьба,  - ответила я и отстранилась. Вытерев лицо рукавом, я увидела на нем кровь.  - Это не моя.
        Внезапно в моей груди набух и лопнул горячий пузырь гнева.
        - Зачем это все?! Какой в этом смысл?!  - закричала я, глядя в темноту за бортом.  - К чему все наши усилия, все наши переживания, если наша судьба уже была предопределена тысячу лет назад? Зачем все это, если мы не можем ничего изменить?!
        - Никси!  - Слэйт снова протянул ко мне руку, и на сей раз я позволила ему погладить меня по щеке. Вспышка ярости иссякла так же быстро, как и возникла.
        - Я всегда знал, что настанет день, когда ты все поймешь,  - тихо произнес отец.

        Глава 32

        ПЕРЕД ТЕМ КАК ПОКИНУТЬ ПОДЗЕМНУЮ ГРОБНИЦУ, я вылила за борт бутылку вина и, соблюдая максимальную осторожность, зачерпнула ею ртути. По моим представлениям, ртуть представляла собой опаснейший яд, но император Цинь Ши Хуанди считал ее лекарством от всех болезней. Поэтому я спрятала бутылку у себя в каюте - на случай, если когда-нибудь мне хватит храбрости выяснить, на чьей стороне правда. Посадив Свага в пустое ведро, я на всякий случай отправила Кашмира в трюм, проверить, все ли в порядке.
        После этого я встала к штурвалу.
        Обратный путь оказался на удивление легким. В какой-то момент практически незаметно смрадный запах гробницы исчез. Ему на смену пришел свежий ветер тропических морей, а вместо маслянистого ртутного серебра под килем появились освещенные лунным светом океанские волны. Над нашими головами снова возник черный, как кротовая шкурка, бархат ночного неба, усыпанного звездами. Карта Блэйка сработала - мы снова оказались в раю.
        Я задышала полной грудью и, обведя языком зубы и нёбо, сплюнула за борт - мне никак не удавалось отделаться от ощущения, что после пребывания в гробнице миазмы разложения покрыли невидимой пленкой все мое тело.
        С того самого момента, как мы легли на обратный курс, Слэйт стоял рядом со мной с непроницаемым выражением лица. За несколько часов я не услышала от него ни одного замечания, ни одного совета… ни одной похвалы. Наконец, не выдержав, я решила заговорить сама:
        - У нас какие-то проблемы, капитан?
        - Что? Нет,  - ответил он и, заложив руки за спину, отошел к борту.  - У нас нет никаких проблем. Просто я думаю: а нужна ли тебе была эта карта? Ведь ты принадлежишь к этому времени, к данной эпохе.
        Краем глаза я заметила, как стоявший неподалеку Кашмир нервно переступил с ноги на ногу.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ты родилась шестнадцать лет назад - или около того. Сейчас ты находишься в районе Гавайских островов, причем в своем времени - в 1884 году. Это твое место и время. Твой дом.
        - Мой дом здесь, капитан, на борту «Искушения»,  - быстро сказала я. Эти слова были произнесены машинально - настолько они были привычными. Однако на сей раз я впервые услышала в них какую-то фальшь.
        - И тем не менее,  - возразил отец.  - Это место и время могут оказаться тем местом и временем, где ты будешь оказываться всякий раз, выйдя за пределы любой другой карты. Да-да, возможно, именно сюда ты станешь возвращаться снова и снова. Очень может быть, что твой дом именно здесь, нравится это тебе или нет.
        Отец взглянул на меня в ожидании ответа, но я не знала, что сказать. Я просто смотрела туда, куда был устремлен бушприт нашего судна,  - на остров, берег которого с каждой минутой приближался.
        Заметив удобную бухту, в которой можно было бросить якорь, мы слегка изменили курс. Северную часть острова Оаху в это время суток освещал только лунный свет. Если даже в районе, где мы собирались пристать к берегу, и было какое-то жилье, его обитатели наверняка уже давно отправились спать.
        Где-то по другую сторону гор, разделявших остров на две части, спал в своей постели Блэйк Харт, пальцы которого наверняка по-прежнему были в чернильных пятнах. Неужели мы с ним расстались всего несколько часов назад? Мне казалось, с тех пор прошло несколько столетий.
        Как только оба корабля причалили к берегу, я разделась и бросилась в прохладную черно-синюю воду, посеребренную лунным светом. Поплескавшись в ней несколько минут, я почувствовала, что мне удалось смыть с себя все то, от чего хотелось избавиться после посещения царства мертвых.
        Или, точнее, почти все. Меня все еще продолжало мучить ощущение, что я, находясь в гробнице, не сделала чего-то важного, не получила ответа на какой-то очень серьезный вопрос. Это чувство вызывало у меня сильнейший внутренний дискомфорт.
        Глубоко вздохнув, я нырнула и мысленно вернулась в рукотворное подземное царство мертвых. Я не видела в гробнице Джосс, но она говорила мне, что видела нас. В 1866 году, когда Слэйт впервые прибыл в Гонолулу, она, наверное, узнала его корабль еще до того, как он появился в ее лавке, чтобы продать привезенный товар… и познакомиться с моей матерью. В 1884 году Джосс должна была закопать свою долю сокровищ из королевской казны, которую получила от мистера Д., чтобы потом воспользоваться ею в своей новой молодости. Ею и картой 1841 года. А также эликсиром, который должен был помочь ей избавиться от некоего «неприятного состояния». Она сказала, что была отравлена. Было ли это результатом того, что несколько недель Джосс пришлось вдыхать пары ртути? Или может, она просто потеряла последнюю надежду перед самым нашим прибытием?
        Отравлена.
        Я вдруг вспомнила портового нищего, которого смутила своей просьбой растолковать мне значение слова хапаи.
        Цепочка пузырьков воздуха, вырвавшись из моего рта, устремилась к поверхности, пощекотав мою щеку.
        Лин, когда она познакомилась со Слэйтом, было между двадцатью и тридцатью. Она скорее всего родилась примерно в 1841 году.
        Вынырнув, я взглянула на небо. Порыв ветра прохладным опахалом прошелся по моему лицу. От морской соли у меня защипало глаза. Набрав в грудь воздуха, я снова нырнула в прохладную, чистую глубину и держалась под водой так долго, что легкие едва на разорвались от напряжения. Это помогло мне снова сосредоточиться.
        Вынырнув, я несколько секунд жадно дышала. Внезапно я услышала донесшийся сверху смех.
        Сморгнув соленые капли, я увидела склонившегося над бортом Кашмира.
        - Вы так долго не выныривали, что я решил, что вы утонули.
        - Даже не надейся!
        - Чувствую, я так никогда и не унаследую ваш замечательный гамак.
        Я взобралась на борт по кормовому трапу. Хотя вода была довольно теплой, от ночного бриза я моментально покрылась гусиной кожей. Кашмир встретил меня на шканцах с толстым полотенцем в руках. Его волосы тоже были влажными. Он успел переодеться в чистую рубашку. Накидывая на меня полотенце, Кашмир взглянул на мое плечо и поморщился:
        - Вижу, вам досталось.
        По плечу растекался внушительный кровоподтек.
        - Ты ведь знаешь, нехорошо подглядывать за купающейся женщиной.
        - А я не подглядывал, а приглядывал,  - поправил Кашмир.  - К тому же, если женщина не пользуется мылом, значит, это не купание. Но вообще-то лучше им пользоваться.
        - В другой раз. Мне кажется, от тебя как-то странно пахнет,  - сказала я и обнюхала плечо Каша.
        Мне почудилось, будто я уловила запах горького миндаля. Вытерев полотенцем волосы, я направилась было к люку, но Кашмир остановил меня, взяв за локоть.
        - Амира…
        - Что?
        - С вами точно все в порядке? Вы кажетесь какой-то… отстраненной.
        Я задумалась и, когда поняла, что именно мне следует ответить, почувствовала всем сердцем, что говорю правду:
        - Со мной все хорошо.
        Каш заглянул мне в глаза:
        - Вы… очень хорошо сработали за штурвалом. Откровенно говоря, я просто поражен.
        Меня захлестнула волна гордости:
        - Спасибо, Каш.
        - Капитан был не прав. Ваш дом - на корабле,  - услышала я вслед. Но мне показалось, что это прозвучало не столько как утверждение, сколько как вопрос.
        Когда я рылась в сундуке в поисках чистой одежды, мне попалась на глаза карта Карфагена. Я прикрыла ее курткой. Одевшись, я посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрели мои, хорошо знакомые и привычные мне глаза.
        Только собравшись уходить из каюты, я заметила, что Свага в ведре нет. Я наполнила ведро свежей морской водой и бросила в него несколько жемчужин, но до утра дракон так и не вернулся, и на рассвете я выплеснула воду за борт.
        К восходу мы вошли в залив Ханаума, сопровождаемые стаей дельфинов, и бросили якорь в спокойных водах удобной бухты. Заход в гавань Гонолулу был для нас невозможен, поскольку крайне трудно было бы объяснить капитану порта, да и кому бы то ни было другому, откуда взялась древняя джонка, которую мы притащили на буксире, и безмолвные терракотовые воины на ее борту.
        К счастью, побережье залива было практически безлюдным. Через много лет во время съемок фильма «Голубые Гавайи» это место должен был посетить сам Элвис Пресли. Но в 1884 году весь залив являлся собственностью принцессы Пауахи, и никто не осмеливался купаться или ловить рыбу во владениях членов королевской семьи без разрешения. Вода в заливе была кристальной чистоты - взглянув за борт, я ясно различала ярких цветных рыбок, резвящихся среди кораллов на глубине более двадцати футов.
        Слэйт проснулся рано утром и сварил свой отвратительный кофе.
        - Нам предстоит проделать долгий путь, прежде чем мы попадем в Гонолулу,  - произнес он с рассеянным видом.
        - Верно,  - вздохнула я и нехотя отошла от борта. Я прекрасно понимала, что капитан скажет дальше.
        - Я хочу, чтобы вы с Кашмиром все подготовили для того, чтобы можно было назначить день… завершения сделки.
        - Хорошо,  - кивнула я, глядя, как над чашкой с кофе поднимается пар.  - Есть какие-то особые пожелания?
        - Согласованием графика с мистером Д. пусть займется Кашмир. Да, и обязательно заранее подыщите место, где можно будет спрятать сокровище. Только не на пляже - это вам не игра в пиратов. Берег подвержен эрозии, там все очень быстро размоет.
        Над этим вопросом я уже размышляла - с того самого момента, как мы покинули гробницу императора.
        - Одно подходящее место мне уже известно,  - проговорила я, нервно облизнув губы.
        - В самом деле?
        - Я ведь обещала помогать, разве нет?
        Отец кивнул:
        - Хорошо. До Гонолулу примерно двенадцать миль, причем по пересеченной местности. Чтобы преодолеть это расстояние, тебе может потребоваться целый день. Собери все необходимое и возьми денег, чтобы снять какое-нибудь жилье. Тебе придется оставаться в городе до тех пор, пока не объявится мистер Д.
        - Есть, капитан,  - отозвалась я и уже хотела уйти, чтобы приступить к сборам, но Слэйт окликнул меня.
        - Да?  - обернулась я.
        - Ты все сделала хорошо, Никси,  - сказал отец и улыбнулся.
        У меня в груди словно распустился давно мешавший дышать тугой узел. Я тоже улыбнулась:
        - Спасибо, пап.
        Слэйт наклонился ко мне, словно собирался сообщить какой-то секрет:
        - Мне всегда легче - лично мне,  - когда у меня на всякий случай есть запасной вариант. Так вот, я хочу, чтобы ты знала: у тебя он тоже есть. Если нужно, мы вполне можем попутешествовать вместе еще какое-то время - столько, сколько потребуется.
        Я долго смотрела на отца, не зная, что ответить. Мне попросту не хватало духу передать ему слова Джосс: он никогда не сможет попасть в 1868 год со мной на борту.
        - Да, капитан,  - произнесла я наконец.  - Столько, сколько сможем.
        Отец подмигнул мне:
        - Вот и хорошо. Я даже не надеялся на это.
        Слэйт снова улыбнулся и обнял меня. Я обвила руками его шею и не отпускала его до тех пор, пока он сам не разжал объятия.

        Глава 33

        СЛЭЙТ САМ ДОСТАВИЛ НАС НА БЕРЕГ, энергично работая веслами. Когда днище шлюпки заскребло по песку, он, провожая нас, шагнул через борт и какое-то время стоял по колено в воде и смотрел нам вслед, и лишь затем отправился в обратный путь.
        - Похоже, у него хорошее настроение,  - заметил Кашмир.
        - Он рад тому, что скоро все закончится.
        - А вы разве этому не рады, амира?
        - Конечно, рада,  - ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал убедительно. Да, теперь при желании я могла приобрести полную самостоятельность и путешествовать одна. И именно этого я уже давно очень хотела. Но только сейчас я стала понимать смысл старой пословицы: «Остерегайтесь своих желаний - иногда они сбываются».
        Тряхнув головой, я выбросила из головы неприятные мысли и, наклонившись, закатала вверх штанины. Я сразу же решила, что будет лучше, если я отправлюсь в дорогу не в платье, а в брюках. С собой я взяла только самое необходимое: сменные белье и одежду, пригоршню монет. И письмо, которое я в спешке написала у себя в каюте перед тем, как сесть в шлюпку, и бросила на дно сумки.
        Почти у самого берега залива Ханаума начинался склон потухшего вулкана. Поэтому на первом этапе нас ждал долгий, изнурительный подъем к кромке кратера. Мы шли молча - крутизна склона сбивала дыхание, так что было не до разговоров. Со всех сторон доносилось щебетание птиц, прятавшихся в кронах густо покрывавших гору деревьев. Забравшись наверх, мы остановились, чтобы отдохнуть и попить воды. Под нами расстилалась синяя гладь океана, окаймленная внизу светлой полоской пляжа и зеленью пышной растительности. Глядя на эту картину, я невольно вздохнула. Кашмир поднял брови.
        - Здесь очень красиво,  - ответила я на его молчаливый вопрос.
        - Пожалуй.  - Он неопределенно пожал плечами.  - Это место чем-то напоминает мне Бенгальский залив.
        - А по-моему, таких мест больше нет на свете. Оно уникально.
        - Как и все, что человек видит впервые.
        Глотнув воды, я задумалась, но ответить Кашмиру не успела - мое внимание привлекло нечто любопытное.
        - Смотри!  - Я показала Кашмиру на небольшую черную птичку, сидевшую на ветке над нашими головами.
        - Это что, то самое пернатое создание, которое якобы избавляет от недугов? Оно действительно обладает такое способностью?  - недоверчиво поинтересовался Кашмир.
        - Подожди, пока она взлетит. Под каждым крылом у нее есть желтые перья. Вожди местных племен делали из них накидки.
        Птица издала длинную переливчатую трель. Кашмир, склонив голову, прослушал ее, после чего сказал:
        - Ну, по крайней мере, голос у нее приятный.
        - Последняя из этих птиц споет свою последнюю песню через пятьдесят лет где-то на Мауна Лоа.
        - Вот как?
        Птичка вспорхнула с ветки и улетела.
        - Тебе от этого не грустно?  - спросила я.
        - А почему мне должно быть грустно? Ведь сейчас эти птицы существуют, амира.
        Мы продолжили путь, двигаясь по краю кратера почти строго на запад по черной корке застывшей лавы. Затем стали спускаться к берегу, к бухте залива Мауналуа. По пути мы миновали пруд для разведения рыбы и небольшую деревню на берегу впадавшей в море речушки, в которой местные жители с помощью плетеных корзин ловили креветок.
        Мы ненадолго остановились, чтобы понаблюдать за ними. Один туземец предложил нам попробовать свой улов. Креветки были мелкие, длиной с сустав моего пальца, и почти прозрачные. Мужчина разжевывал их своими белоснежными зубами целиком, не очищая. Я воспользовалась его предложением. Вкус у креветок оказался весьма любопытный - солоновато-горький и в то же время чуть сладковатый.
        Затем мы с Кашмиром двинулись дальше вдоль побережья, обходя греющихся на солнце морских черепах и неглубокие естественные бассейны, которые возникали на берегу во время отлива. В мокром песке суетились, то ныряя в свои норки, но снова выныривая из них, сотни крохотных крабов. В одном месте я попросила Кашмира остановиться, и мы несколько минут наблюдали за тем, как две туземные женщины, судя по всему мать и дочь, ножами отковыривали от обнажившихся при отливе скал раковины моллюсков. Проходя мимо апельсиновых деревьев, мы нарвали спелых плодов и до отказа набили ими мою сумку. После этого Кашмир предложил понести ее, и я с радостью воспользовалась его любезностью. Наконец мы свернули в глубь острова, чтобы избежать необходимости карабкаться по склону горы Бриллиантовая Голова, или, как обозначил ее на своей карте Блэйк, Лиахи. Ориентируясь по солнцу, вскоре мы приблизились к Вайкики, где под пальмами мерным гордым шагом расхаживали павлины. Последние мили пути давались мне с трудом. Кашмир, должно быть, заметил, что я все медленнее переставляю ноги, но не подгонял меня.
        Солнце уже окунулось в океан, когда мы, наконец, увидели вдали лес корабельных мачт в гавани Гонолулу.
        Я остановилась. Кашмир, сделав еще несколько шагов по песку, обернулся.
        - Может, нам сегодня переночевать на пляже?  - предложила я.  - Мне кажется, уже слишком поздно, и нам не удастся устроиться на ночлег в подходящем отеле.
        Кашмир долго смотрел на меня изучающим взглядом, после чего опустил сумку на песок, сел рядом с ней и сказал:
        - Как прикажете.
        Я попыталась улыбнуться:
        - В чем дело, Кашмир? Океан, мягкий песок, пальмы… Тебе не хочется переночевать в таком прекрасном месте? Неужели тебе нужен городской комфорт?
        Он долго молчал, а затем сунул руку в карман, достал оттуда сложенный лист бумаги и, держа его большим и указательным пальцами, продемонстрировал мне, глядя с укоризной. Сердце мое оборвалось. Я мгновенно выхватила письмо, но выражение лица Кашмира не изменилось.
        - Дорогой мистер Харт,  - проговорил он, смотря мне в глаза.  - У меня очень мало времени, чтобы написать это письмо, а для того, чтобы повидаться с вами, его нет и вовсе. Вместо этого я…
        - Кашмир…
        - Вместо этого я оставила кое-что для вас в том самом месте, которое во время нашей прогулки вы обещали когда-нибудь показать мне. Мне нечего больше сказать - я могу лишь попросить у вас прощения. Никс.
        - Ты ничего не понимаешь!  - крикнула я и запихнула письмо к себе в карман.
        - Я думал, что все понимаю, когда смотрел, как вы с ним целуетесь.
        Я отчаянно покраснела, но не опустила глаза, хотя это было непросто. Наконец, Кашмир отвернулся и вытащил из сумки апельсин. Я почувствовала благодарность к нему за это проявление великодушия.
        - Да, мне казалось, что я все понимаю,  - произнес он.  - Но потом я подумал: а что же такое вы могли для него оставить?
        Скрестив руки на груди, я посмотрела на волны, с шипением набегавшие на берег:
        - Я не ожидала, что он нарисует карту, которая сработает. Я ему более чем прозрачно намекала на это.
        Кашмир хмыкнул:
        - И вы на самом деле думали, что он так легко вас отпустит?  - Очистив апельсин, он разделил плод пополам.  - Умеете вы зацепить человека, ничего не скажешь. Должен признаться, я испытал облегчение, когда, прочитав письмо, понял, что вы не собираетесь встречаться с ним. Но я заметил и то, что вы с ним не попрощались.
        - Это подразумевает сам текст письма. Я же ясно дала понять, что у меня нет времени.
        - Если капитан решит свои проблемы, дальше вы сможете идти своей дорогой, и у вас впереди будет вся жизнь.  - Кашмир протянул мне половину апельсина. Я отрицательно покачала головой, и он съел ее сам.  - Я же знаю, вы обдумывали такой вариант.
        - Кашмир…  - Я помолчала немного, подбирая подходящие слова. Но что я могла сказать человеку, который так хорошо меня знал? Разумеется, только одно - правду. Впрочем, он скорее всего и так уже обо всем догадался.  - Кашмир, то, о чем ты говоришь, очень соблазнительно. Теперь я гораздо лучше понимаю стремление отца попасть в определенное место в определенное время. Тем более что это место, где мне предстоит вырасти и стать взрослой. Это жизнь, прожить которую мне предопределено судьбой. Это мои друзья и… моя семья. И, может, я полюбила бы эту жизнь, если бы не узнала другой. Но случилось иначе. Я не хочу оставаться здесь. Мой дом - «Искушение». По крайней мере, на данный момент.
        Я накрыла ладонью руку Кашмира. Какое-то время мы оба молчали. Солнце село, оставив на горизонте лишь узкую оранжевую полоску.
        - И до каких пор?  - наконец спросил он.
        - Ты помнишь тот вечер в Нью-Йорке, когда ты подарил мне ожерелье? Помнишь, о чем мы говорили?
        - Помню.
        - Так вот. Теперь, когда я владею искусством Навигации… Если бы я покинула корабль… Я не говорю, что собираюсь сделать это… Но если бы я его покинула, ты бы последовал за мной?
        Кашмир ответил сразу, не раздумывая:
        - Вы же знаете, что да.
        Я с вздохнула с облегчением и улыбнулась:
        - Думаю, мы могли бы обзавестись собственным кораблем.
        - Раньше мне никогда не приходилось воровать корабли.
        - Ты наворовал достаточно, чтобы мы могли купить корабль,  - заметила я, имея в виду целую шкатулку драгоценностей, которые Кашмир подарил мне в последние годы. Прежде я об этих украшениях почти не вспоминала, а теперь подумала, что, возможно, у меня даже не возникнет необходимости использовать карту Карфагена.
        - И кто же будет капитаном?  - поинтересовался Кашмир.
        - Как кто? Я.
        - Нет, нет, вы не угадали. Даю вам еще одну попытку.
        - Ты слишком рано пытаешься поднять мятеж - у нас пока нет судна.
        - Стараюсь заботиться обо всем заранее.
        Я радостно улыбнулась Кашмиру, почувствовав прилив сил при мысли о том, что скоро стану свободной.
        - Куда бы ты хотел отправиться?
        - А мы можем раздобыть карту какого-нибудь идеального места?
        - Как этот рай на земле?
        - Нет.  - Глаза Кашмира загорелись.  - Нам нужно местечко получше, такое, где все всегда хорошо и не происходит никаких неприятностей. На сей счет должны быть какие-нибудь мифы.
        Я разочарованно ссутулилась.
        - Навигация предполагает, Навигатор и изготовитель карты верят в одно и то же. А я не думаю, что в этом мире можно найти человека, который верил бы в существование места, где нет страданий.
        - Ясно.
        - Знаешь, Слэйт был прав. Это место умирает. Если я буду расти здесь, то увижу это своими глазами, как Блэйк. А мне не хочется.
        - А самое главное - тогда вы не встретитесь со мной.
        - Разумеется.  - Я рассмеялась и выпустила руку Кашмира, хотя в следующий момент пожалела об этом.  - Хотя должна признать, это было приятно.
        - Что именно? Побывать на Гавайях?
        - Пофлиртовать с незнакомым человеком,  - пояснила я и смутилась от собственных слов.  - Теперь я понимаю, почему тебе это нравится.
        - Вы вполне могли бы просто поверить мне на слово, не проверяя мою теорию на практике.
        - Это не было пустой тратой времени.
        Я увидела, как Кашмир нервно сглотнул, и лицо его слегка исказилось, словно от сдерживаемой боли.
        - Не суди меня строго,  - сказала я.  - Ты, Би, Слэйт, Ротгут - у вас была какая-то жизнь, свои воспоминания. У вас есть свой опыт.  - Я подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.  - Я же не видела ничего, кроме корабля и того, что происходило на нем.
        Кашмир достал из сумки еще один апельсин и принялся вертеть его в пальцах.
        - Но почему это должен быть кто-то не из экипажа?  - неожиданно спросил он.
        Я напряглась, понимая, что разговор принимает опасный оборот.
        - Видишь ли… когда знаешь, что все рано или поздно закончится, легче начать,  - осторожно произнесла я.  - Я не хочу всю жизнь тосковать по кому-то или чему-то.
        - Понимаю.
        - Правда?  - Я посмотрела на Кашмира, боясь, что он пытается иронизировать, но его лицо показалось мне совершенно серьезным.
        - Конечно.  - Кашмир принялся чистить апельсин. В воздухе тут же снова разлился характерный запах.  - Когда я был моложе, я приучил себя к тому, что всегда нужно быть готовым к потерям. Всякий раз, ложась спать, человек должен понимать, что, когда он проснется, кто-то уйдет из этого мира. Может, даже кто-то из его близких. Но… Я понял и то, что каждый день человек создает свой мир заново. Поэтому нужно пользоваться моментом и не терять времени. Если есть деньги, их надо тратить. А когда фрукт созрел, его надо есть.
        Кашмир вложил мне в руку очищенный апельсин и осторожно погладил меня по щеке.
        - Рай - это обещание, которое Бог дает человеку и которое остается невыполненным. Нужно жить сегодняшним днем, потому что завтра все может измениться, хотим мы этого или нет.
        Я впилась зубами в апельсин - сок оказался очень сладким.
        - Ты в самом деле считаешь, что мир устроен именно так?
        Зубы Кашмира блеснули в улыбке.
        - Обещаю.
        - Тогда, я думаю… сегодня…
        На этот раз я не стала отворачиваться, и мне показалось, что губы Кашмира даже слаще апельсинового сока.

        Глава 34

        Я ПРОСНУЛАСЬ ЕЩЕ ДО РАССВЕТА И, ВСТАВ, ПРИНЯЛАСЬ НАБЛЮДАТЬ, как волны лениво накатываются на берег. Небо из черного сначала стало серым, потом на горизонте появилась светло-голубая полоса. Она понемногу расширялась, и вскоре там, где небо сливалось с морем, возникла ярко-оранжевая прожилка. Когда край солнца выглянул из-за горизонта, Кашмир тоже проснулся. Подойдя ко мне, он остановился рядом, но не вплотную, словно сознательно не хотел ограничивать мое личное пространство. Волны с мягким шипением окутывали наши ступни пеной. Мне не хотелось ничего говорить, хотя, казалось бы, после минувшей ночи нам с Кашмиром было что сказать друг другу. Но наступило утро, и завтрашний день превратился в сегодня. А значит, все изменилось.
        Повернувшись лицом к берегу, я ногой швырнула комок мокрого песка на угли, оставшиеся от нашего небольшого костра. Кашмир ополоснул в волнах руки и лицо. В молчании мы собрали вещи.
        - Завтракать будем?  - спросила я.
        - Обязательно.
        В городе мы зашли в какую-то харчевню, где подавали яйца и рубленое мясо с овощами. Остальные посетители выглядели так, словно провели весь вечер в бурных возлияниях. Насытившись, мы наняли лошадей и купили в магазине в деловой части города лопаты и факелы. Потом я повела Кашмира в горы по Нууану-роуд, вдоль ручья и белого прямоугольного дома, утопавшего в зелени. Углубившись по тропинке в лес, мы пересекли небольшую поляну и привязали лошадей к деревьям, а затем направились к водопаду, который показал мне Блэйк.
        - Он сообщил, что у подножия водопада есть пещеры,  - сказала я.
        Кашмир, подбоченившись, посмотрел на мокрые, покрытые мхом и орхидеями скалы и поинтересовался:
        - А он не говорил, как туда пробраться?
        - Где-то тут есть старая тропа,  - ответила я и пошла по краю леса, внимательно глядя по сторонам.  - Но найти ее не так просто. Аборигены хоронили в пещерах останки своих вождей. Места захоронений держались в тайне - считалось, что останки обладают большой магической силой. Ага, кажется, это здесь.
        Отодвинув в сторону ветви папоротника, я увидела перед собой узенькую, едва заметную тропку.
        - Давай-ка проверим, куда она ведет,  - предложила я и шагнула вперед.
        Мы обследовали близлежащие скалы, в которых действительно оказалось немало пещер. К счастью, никаких останков не обнаружили, хотя несколько раз нам попадались наскальные рисунки. Затем мы разбили временный лагерь на берегу ручья с глинистым руслом и молча, работая бок о бок, выкопали глубокую яму. Это заняло всего час времени, но лучше было сделать это заранее, а не в день кражи.
        Когда яма была полностью готова, мы замаскировали ее ветками, спрятали неподалеку лопаты и факелы. Затем, осторожно ступая по камням, отправились в обратный путь. Перед этим я постаралась запомнить все повороты тропы, которая привела нас к тому месту, где мы оставили лошадей.
        Когда мы, перепачканные в глине и земле, прибыли в отель «Ройал», портье неодобрительно поджал губы. Однако, как только Кашмир протянул ему пригоршню тяжелых монет, его отношение к нам изменилось, и свободные номера в отеле тут же нашлись. Вечером мы специально долго сидели в холле, чтобы нас наверняка заметили. И на следующее утро у стойки портье нам передали записку: «Обед состоится во дворце 1 декабря. Вы успеете? Д.».
        - Первого декабря?  - Я взглянула на первую полосу газеты, лежавшей на стойке.  - Значит, осталось десять дней. Это… сразу после полнолуния. В понедельник вечером?
        - Вы меня спрашиваете?  - улыбнулся Кашмир.
        - Нет, я знаю, так и есть,  - сказала я, вспомнив прочитанную мной статью, и слегка поморщилась.  - Это будет понедельник после празднования Дня независимости.
        Каш приподнял брови.
        - Не слишком оригинально,  - протянул он.
        - М-м-м. Это также должно быть…  - Я взяла со стойки газету и стала листать ее в поисках расписания почтовых судов.  - Все верно. Не очень оригинально, но умно.
        - Меня такое сочетание несколько раздражает,  - сказал Кашмир, заглядывая в газету через мое плечо.
        Согласно расписанию, «Аламеда» должна была покинуть порт Гонолулу утром 1 декабря. Значит, подумала я, нам нужно пришвартоваться у причала в том самом месте, которое она освободит.
        Перед тем как мы покинули Гонолулу. Кашмир отправил ответную записку следующего содержания: «Будем в 10 вечера. Отправьте Х на пристань встретить нас».
        Я оставила в отеле письмо, приготовленное мной для Блэйка, строго проинструктировав портье, что оно должно быть доставлено адресату 2 декабря.
        Затем мы вернулись на корабль. Я была очень благодарна Кашмиру за то, что он, как и обещал, ни словом не упомянул о нашей ночной беседе и не задал по этому поводу ни одного вопроса, хотя на него это было непохоже.
        Поднявшись на борт «Искушения», мы обнаружили, что за время нашего отсутствия на корабле возникли кое-какие серьезные проблемы. Правда, мачту и площадку впередсмотрящего уже отремонтировали, и нога у Ротгута быстро заживала. Однако выяснилось, что после моего ухода терракотовые воины так и остались стоять на палубе джонки с надписью «54» на корме. При этом их глаза горели красным огнем, словно угольки, и даже Ротгут, отдавая команды на родном для него китайском языке, не мог заставить их сдвинуться с места. Он, впрочем, сообщил мне, что догадался о моем приближении, поскольку незадолго до нашего с Кашмиром появления на борту глаза генерала вспыхнули особенно ярко.
        Как только я подошла к нему, стало ясно, что генерал внимательно следит за моими движениями и, похоже, внимательно вслушивается в мои слова. Я, как могла, объяснила ему роль его войска в предстоящей операции по похищению сокровищ королевской казны. Она состояла главным образом в том, чтобы молча маршировать в том направлении, которое я укажу. В ответ генерал молча прижал сжатый кулак к груди и едва заметно поклонился, хотя и не сказал при этом ни слова. Император, судя по всему, не наделил своих глиняных воинов даром речи.
        Ротгут наблюдал за моими действиями с нескрываемым изумлением.
        - Как ты это сделала?  - наконец спросил он.
        - Не знаю,  - ответила я, и это была правда, хотя кое-какие догадки у меня все же имелись.
        - Наверное, они подчиняются тебе, потому что это ты их разбудила,  - предположил Ротгут.
        - Наверное,  - сказала и свернула разговор на эту тему.
        Мы дали каждому солдату по факелу - старомодному, сделанному из ветви дерева, обмотанной на конце пропитанной маслом парусиной. Выглядело глиняное войско весьма впечатляюще. Даже при свете дня молчаливые фигуры с горящими красным огнем глазами могли напугать кого угодно. Ночью же эффект наверняка должен был вырасти многократно. Особенно сильно зрелище должно было воздействовать на местное население. Между тем на стороне короля оставались лишь бойцы его личной гвардии, а они - сплошь гавайцы. Что же касается членов клуба любителей стрелкового оружия, то они были настроены против монархии.
        Когда еще до нашего отбытия в загробное царство императора Цинь Ши Хуанди я посвятила в детали своего плана Слэйта, мой замысел вызвал у него некоторые сомнения.
        - Придумано неплохо, но каким образом мы будем транспортировать золото?  - поинтересовался он.
        Когда я молча протянула ему заранее опорожненный бездонный бурдюк, который теперь, когда мы находились в океане, больше не было необходимости использовать в роли балласта, лицо отца разом повеселело.
        - Я ни за что бы со всем этим не справился без тебя, Никси,  - сказал он с чувством.
        Я пожала плечами. В конце концов, именно из-за меня он до сих пор не достиг своей цели.
        Итак, 1 декабря мы, стоя на рейде, с палубы морской китайской джонки с цифрой 54 в носовой части наблюдали за тем, как почтовое судно «Аламеда» отправляется из Гонолулу в Сан-Франциско. Когда оно превратилось в крохотное пятнышко на горизонте и растворилось вдали, мы принялись за последние приготовления. На закате мы взяли курс на гавань Гонолулу. Ветер наполнил красные паруса джонки, а над нашими головами взвился черный флаг. На самом деле это была всего лишь штора из каюты Слэйта, но нам следовало выглядеть как заправским пиратам, и данная деталь придала достоверности и без того внушительному виду нашего необычного корабля.
        Наши лица были прикрыты банданами, а Слэйт отпустил рыжеватую бороду. Мы планировали захватить капитана порта полковника Иаукеа в заложники, как только он поднимется на борт, а затем встретиться на причале с мистером Хартом, разумеется, при условии, что он там появится. Я, откровенно говоря, долгое время считала возможным, что в итоге он примет решение выступить против мистера Д. или даже донести на него и его приятелей властям. Однако в конце концов я пришла к выводу, что он не сделает ни того, ни другого, поскольку забота о собственной безопасности и благополучии перевесит в душе мистера Харта желание расквитаться со своими «благодетелями».
        Вечером в понедельник на улицах города должно было быть пустынно. Планировалось, что, сойдя на берег, Слэйт и Кашмир, ведя за собой колонну терракотовых воинов, прямиком направятся во дворец Али-Иолани, где находится королевская казна. Мне удалось объяснить генералу, что его солдаты должны будут идти строем в ногу - раз-два, левой-правой под звук гавайского барабана ипу, держа в руках зажженные факелы. Тем самым они имитировали бы процессию Ночных Воителей. Мало того, Кашмир для вящего сходства должен был трубить в большую раковину. Правда, до сих пор у него это получалось не лучшим образом - извлекаемые им из раковины звуки больше походили на блеяние заблудившегося козла, чем на грозное предупреждение о появлении отряда призраков. Однако я надеялась, что, даже несмотря на это, появление у дворца страшных терракотовых фигур настолько напугает королевских гвардейцев, что они, закрыв глава, попадают на землю. Тогда их можно будет без труда связать.
        Никто из нас не хотел кровопролития. Но на случай, если театральный эффект не сработает или окажется недостаточно сильным, глиняные воины могли воспользоваться своими мечами. Разумеется, я постаралась втолковать их генералу, что он и его подчиненные не должны при этом нанести реального ущерба живым людям - только если это потребуется для защиты Слэйта и Кашмира.
        Оказавшись в помещении, где находились сокровища королевства, Кашмир должен был открыть хранилище. Затем золото следовало перегрузить в бездонный мешок. После этого мистер Харт передаст Слэйту и Кашмиру карту и отправится восвояси, чтобы подтвердить остальным заговорщикам, что дело сделано. Он же должен был передать членам Лиги, где именно окажется спрятано сокровище, получив на это точные указания от нас. Слэйту и Кашмиру надлежало, получив карту, немедленно отправиться в Нууану и там закопать золото. Потом они должны были вернуться на джонку, отплыть на ней в залив Ханаума и, взойдя на борт «Искушения», как можно скорее выйти в море.
        В задачу Ротгута входило, оставшись на джонке и стоя у ее руля, вместе с терракотовым экипажем, тоже имевшим при себе оружие, наблюдать за ситуацией в порту Гонолулу. Данная часть плана была рассчитана на тот случай, если королевские гвардейцы, опомнившись, попытаются предпринять какие-то активные действия.
        - А в чем состоит моя функция?  - спросила я Слэйта, когда прямо по курсу показались огни Гонолулу.
        - Ты будешь наблюдать за операцией.
        - То есть как?
        - Тут дело серьезное, Никси,  - произнес Слэйт, проверяя револьвер, который он взял на время у Би. На руках у него были перчатки с обрезанными «пальцами»  - он надел их, чтобы скрыть татуировки на тыльной стороне ладоней.  - Мы не знаем, что произойдет. Я не могу допустить, чтобы ты пострадала.
        - Ты же сказал, что никакого кровопролития не будет.
        - Я сказал, что мы не собираемся никому причинять вред. Но это не значит, что у наших противников не может возникнуть желание причинить ущерб нам.
        - У нас пятьдесят с лишним воинов…
        - Я не разрешил бы тебе покинуть корабль, даже если бы в нашем распоряжении имелись бронетранспортеры.
        - Обычно ты не возражал против моего участия в рискованных делах.
        - Верно. В последнее время я очень корю себя за это. Особенно после вашего визита в гробницу.
        Внезапно я вспомнила о помешавшемся от голода и погибшем при нападении на нас ремесленнике, и охота спорить у меня пропала.
        - Не беспокойтесь, амира, все будет хорошо,  - заверил Кашмир. Он намазал сажей лицо вокруг глаз и под скулами, чтобы его нельзя было опознать.
        - Просто… просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось,  - сказала я, взяв его руки в свои.
        Кашмир улыбнулся и, прижавшись лбом к моему лбу, высвободил одну руку и осторожно погладил меня по затылку. Его рубашка на груди слегка раскрылась, и я увидела под ней кевларовый бронежилет.
        - Не знала, что у нас есть такие,  - сказала я, отстранившись.
        - Только один. Капитан настоял на том, чтобы его надел я.
        - Вот как?
        Я посмотрела на отца. Он тут же отвернулся, сделав вид, будто не смотрит в нашу сторону.
        Кашмир ласково провел пальцами по моему лицу:
        - Не переживайте. Если нужно, я закрою его своим телом.
        - Кашмир…
        - Перестаньте, или я сам начну нервничать. Будет лучше, если вы поверите в нас.
        - Ты прав. Прости меня.  - Я посмотрела в зеленые глаза Кашмира.  - Все будет хорошо.
        Операция началась именно так, как планировалось: вечером того дня, когда «Аламеда» отправилась на восток, в сторону Америки, большая парусная джонка с надписью «54» в носовой части заняла ее место у причала. Комендант порта был связан, как только оказался на ее борту,  - револьвер оказался достаточно сильным аргументом, чтобы убедить его не оказывать сопротивления.
        Когда Слэйт и Кашмир двумя колоннами повели терракотовых воинов через территорию порта, моряки и рыбаки разбежались кто куда. В это же время из тени вышел человек в измятой шляпе с широкими полями, надвинутой на лоб. Нижняя часть его лица была обвязана носовым платком. Мистер Харт вступил в игру.
        Слэйт и Харт остановились в метре друг от друга. Ни один из них не протянул другому руку. Оба не произнесли ни слова. За спиной Слэйта горели красным огнем глаза глиняных воинов. Затем Кашмир поднес к губам раковину, и раздался низкий, хриплый рев. Уверена, что у многих в тот момент по спине побежали мурашки - Кашмир много тренировался, чтобы достичь нужного эффекта.
        Затем глиняный генерал стал бить в барабан. Он хорошо усвоил несложный ритм - раз-два, раз-два,  - и терракотовые солдаты мерно зашагали по улицам Гонолулу, а я осталась на джонке вместе с Ротгутом и терракотовыми моряками.
        Прошел час или немного больше. Как только тяжелая поступь терракотовых воинов и трубные звуки, извлекаемые Кашмиром из раковины, затихли вдали, мне показалось, что я буквально слышу, как досужие языки разносят по городу удивительную новость о случившемся. Время от времени, издавая невнятные звуки, давал о себе знать связанный комендант порта, безуспешно пытавшийся освободиться от пут.
        Вскоре я начала терять терпение. Я прекрасно понимала, что мало похитить сокровище - следовало еще спрятать его. Кашмир сказал, что на погрузку золота должно уйти не более часа. Ротгут, забравшись на площадку впередсмотрящего, хорошо видел окрестности и не мог не заметить, как цепочка факелов потянется из города в долину. Я ждала от него условного сигнала, но его все не было.
        Затем в темноте раздался стук копыт. Где-то по улице проскакал одинокий всадник. Кто это был? Одинокий страж, самый храбрый из королевских гвардейцев? Какой-нибудь безумный газетный репортер?
        Мы с Ротгутом переглянулись. Он покачал головой - как мне показалось, с сочувствием. Чуть приподнявшись, я выглянула из-за борта на пристань и похолодела.
        - Нет,  - прошептала я и снова присела. Однако ошибка была сделана. Стук копыт приблизился.
        - Эй, ты!  - разнесся в ночной тишине голос Блэйка.  - Вставай! Я тебя видел!
        В отчаянии я хлопнула ладонью по палубе, но поправить уже ничего было нельзя. Сняв кепку, под которой я прятала свои волосы, я встала и с испугом увидела, что прямо на меня смотрят два коротких пистолетных ствола - Блэйк целился в меня из маленького «дерринджера», почти полностью скрывавшегося в его руке.
        - Не стреляйте!  - воскликнула я.
        Он в немом изумлении заморгал и опустил оружие:
        - Мисс Сонг?! Что вы здесь делаете? В городе небезопасно. Я слышал, что на Гонолулу совершили налет какие-то… пираты.
        Затем выражение лица Блэйка медленно изменилось - он все понял, и рука с двуствольным пистолетом снова поднялась.

        Глава 35

        ПИСТОЛЕТ В РУКЕ БЛЭЙКА ТУСКЛО ПОБЛЕСКИВАЛ В ЛУННОМ СВЕТЕ. Четверо глиняных моряков, глаза которых светились в темноте, как угли, стояли на квартердеке. Было ясно, что Блэйк успеет выстрелить раньше, чем они сумеют его остановить - а одного выстрела могло оказаться достаточно. Но решится ли он нажать на спусковой крючок?
        - В самом деле, загадочное появление,  - с горечью произнес он, оглядывая джонку.  - А где же ваш отец?
        - В хранилище, где находится королевская казна - там же, где и ваш,  - ответила я.
        - Это меня не удивляет. Я вполне допускаю, что мой отец мог опуститься даже до такой низости.
        Меня больно задело презрение, прозвучавшее в голосе Блэйка.
        - Я собиралась вернуть золото.
        - Ну, разумеется,  - рассмеялся он.
        - Я написала вам письмо, в котором обозначила место, где оно находится,  - произнесла я и задрала вверх подбородок.  - Письмо доставят вам завтра.
        - Да что вы говорите?!  - с сарказмом воскликнул Блэйк.  - Тогда мне, наверное, лучше отправиться домой и подождать, когда его принесут.
        - В качестве альтернативы вы можете застрелить меня, а потом выяснить, что я говорила правду.
        Какое-то время Блэйк молча смотрел на меня, а потом спросил:
        - Скажите, вы хотя бы раз сообщили мне правду?
        - Я делала это много раз. И, в частности, когда неоднократно объясняла вам, как сделать так, чтобы мы никогда сюда не вернулись.
        - Не надо перекладывать ответственность на меня, мисс Сонг. Я знал, что вы вернетесь ради денег, но даже не предполагал, что все будет так.
        Пиликия переминалась с ноги на ногу, а Блэйк, сидевший в седле, продолжал держать оружие так, что оно было направлено прямо мне в лоб. Однако гнева и решимости в его взгляде поубавилось. Более того, в его глазах появилось очень знакомое мне выражение боли.
        - А чего, интересно, вы ждали?  - спросила я.
        Блэйк не ответил, но луна, осветившая его лицо, позволила мне без труда прочесть на нем целую гамму эмоций - сожаление, стыд, тоску по мне. Я склонила голову набок:
        - Вы ведь не собираетесь в самом деле пристрелить меня?
        - Нет,  - твердо сказал Блэйк после небольшой паузы.  - Я намерен захватить вас в качестве заложницы. Тогда вашему отцу придется вернуть то, что он украл.
        - Он этого не сделает. А стрелять в меня вы все равно не решитесь.
        Глаза Блэйка сузились. Он так долго молча смотрел на меня, что я уже начала думать, что просчиталась. Но затем рука с «дерринджером» опустилась. Блэйк вернул пистолет в кобуру. Затем до нас донесся звон разбитого стекла и крик. Блэйк резко хлопнул себя ладонью по бедру. От неожиданности Пиликия попятилась, он качнулся в седле, но удержал равновесие.
        - Почему? Почему из всех мест на земле вы выбрали для грабежа это? Почему мое?
        - Блэйк… на свете есть вещи, которые неизбежны,  - ответила я, повторяя чужие слова, смысл которых сама поняла лишь недавно.  - Вы уже и сами это видите. Понимаете, что грядет. Рай на земле не может существовать вечно.
        - Это всего лишь фраза, которая маскирует смысл происходящего,  - возразил Блэйк.  - Рай не исчезает сам по себе. Его уничтожают. Но ради чего это делается, мисс Сонг? Не ради денег. Не могу поверить, чтобы вы были способны на такое ради наживы. Зачем вам нужна карта?
        - Вы ведь знаете, как это бывает,  - отозвалась я, предвидя, что Блэйк скорее всего вряд ли меня поймет.  - Мы стремимся удержать что-то, цепляемся за ускользающую мечту, но безуспешно.
        Он покачал головой. Пиликия вдруг затанцевала на месте. Дернув удила, Блэйк, не сводя с меня глаз, заставил ее сделать небольшой круг.
        - Вы явно что-то от меня утаиваете. Никто не совершает подобного просто так.
        - Карта нужна моему отцу, чтобы спасти жизнь одному человеку - моей матери,  - сказала я, немного помедлив.  - Мои цели менее альтруистичные. Я участвую во всем этом, чтобы спасти собственную жизнь.
        - Спасти собственную жизнь? Но кто вам угрожает? И каким образом капитан…
        Со стороны города вновь послышался громкий крик, а затем чей-то безумный хохот. Блэйк обернулся и прислушался.
        - Думаю, это мой отец,  - сказал он.
        До нас донесся громкий треск, словно где-то неподалеку кто-то крушил мебель.
        - Что это значит?  - спросила я.
        Плечи Блэйка бессильно опустились.
        - Я так и знал, что участием в краже сокровища он не ограничится,  - сказал он.
        - Почему вы так решили?
        - В городе есть несколько человек, которые его… сильно обидели. Из-за этого он некоторое время был на грани помешательства. И для того, чтобы он пошел на крайности, достаточно было лишь незначительного толчка.
        Мне на секунду показалось, будто палуба под моими ногами заколебалась, словно мы вышли в море, хотя судно по-прежнему оставалось у причала.
        - Отправляйтесь домой, Блэйк. Дождитесь моего письма и приступайте к спасению королевства. Вы станете героем.
        - Делать то, что должен,  - вовсе не героизм.
        - Хорошо, делайте, что должны, но подождите завтрашнего дня. Завтра все это закончится, мы исчезнем, и… все будет по-другому.
        И тут где-то в городе раздался выстрел, затем еще один.
        Прежде чем эхо этих звуков растаяло в воздухе, я уже бежала вниз по трапу. Блэйк протянул мне руку и помог взобраться на лошадь, впереди себя. Ротгут окликнул меня, но его голос заглушил топот копыт Пиликии и грохот моего сердца.
        Мы поскакали в сторону дворца по Кинг-стрит. Хотя на улицах никого не было, фонари не горели, а ставни на окнах домов были закрыты, я чувствовала на себе взгляды прятавшихся внутри жителей города. Блэйк шумно дышал у меня за спиной. Выстрелов больше не раздавалось.
        Когда мы находились уже совсем неподалеку от дворца, в двух кварталах к северу, в самом богатом районе города, я заметила оранжевые отсветы горевших факелов. Я ахнула, увидев на улице распростертые человеческие тела, но крови нигде не было, и у меня отлегло от сердца. Это оказались королевские гвардейцы - все они лежали ничком со связанными за спиной руками. Когда мы проезжали мимо них, ни один даже не попытался открыть глаза, чтобы посмотреть на нас.
        Внезапно Блэйк выругался и резко осадил Пиликию. Лошадь издала испуганное ржание и остановилась.
        Вдоль улицы, выстроившись в колонну, стояли терракотовые солдаты, молчаливые и неподвижные. На плечи генерала была наброшена накидка из желтых птичьих перьев, а на его шее висело большое жемчужное ожерелье.
        - Господи,  - прошептал Блэйк.
        - Это не они,  - сказала я.  - Не Ночные Воители.
        - Тогда кто же?
        - Нет времени объяснять, Блэйк…
        - Мисс Сонг, подождите!
        Но я уже соскочила с лошади и побежала со всех ног.
        На Беретания-стрит царил хаос - распахнутые двери, разбитые окна. Все вокруг было засыпано осколками стекла. Ветер лениво переносил по тротуарам и мостовой денежные купюры. Я уловила запах бренди из разбитых бутылок, услышала женский плач, приглушенные голоса мужчин, увидела, как люди пытаются забаррикадировать двери мебелью. Блэйк оказался прав - кража сокровищ королевской казны вызвала целую волну беспорядков и насилия. И это, похоже, было только начало.
        Ни Слэйта, ни Кашмира нигде не было.
        - Каш!  - позвала я, остановившись посреди улицы и не зная, куда дальше идти.  - Отец!
        - Амира?
        Я резко обернулась и увидела Кашмира - он бежал от стоявшего неподалеку дома. Взяв меня за руку, он повлек меня за собой и остановился только тогда, когда мы с ним оказались в тени садовой ограды. На вид Кашмир был цел и невредим.
        - С тобой все в порядке?  - с тревогой спросила я.  - А где Слэйт?
        - Слава Аллаху, с ним все хорошо,  - ответил Кашмир и бросил взгляд на Блэйка, продолжавшего сидеть в седле.  - Он ищет Харта. У нас возникли кое-какие проблемы.
        - Вы что, сымитировали процессию Хуакай По - Ночных Воителей?  - звенящим от возмущения голосом поинтересовался Блэйк.
        Я не обратила на его гнев никакого внимания.
        - Вы в него стреляли? В Харта-старшего?
        - Это он в нас стрелял! Кто-то узнал его и стал над ним насмехаться. Сначала он просто огрызнулся, а потом избил этого человека и принялся колотить все витрины подряд. Капитан попытался урезонить его, а он возьми и убеги вместе с мешком. И с картой.
        - Странно, что один из воровской компании удивляется бесчестному поступку другого!  - язвительно бросил Блэйк.
        - Среди воров законы чести соблюдаются чаще, чем среди джентльменов,  - парировал Кашмир.
        - У нас нет времени на препирательства!  - воскликнула я.  - Куда они отправились?
        - Пойдемте со мной.  - Кашмир взял меня за руку и, указав на Блэйка, жестко произнес:  - А вы оставайтесь здесь и не вздумайте увязаться за нами.
        - Если я не решился застрелить вас, мисс Сонг, то в отношении вашего приятеля колебаться не стану.
        - Блэйк,  - твердо сказала я,  - не исключено, что ваш отец с золотом отправился домой. У вас есть лошадь. Если хотите помочь, то попытайтесь остановить его.
        - Я могу обратиться к гвардейцам и сделать так, что вас всех арестуют.
        Я посмотрела Блэйку в глаза и проговорила:
        - Делайте то, что считаете нужным.
        Несколько секунд он колебался, не зная, как поступить, а затем поскакал по улице в сторону Нууану-авеню - прочь от дворца Иолани.
        Кашмир проводил его неприязненным взглядом.
        - Откровенно говоря, я даже хотел бы, чтобы он отправился в казармы,  - заметил он.
        - Почему?
        - Блэйк потратил бы всю ночь, пытаясь отворить двери.  - Услышав голоса жителей близлежащих домов, которые взволнованно обсуждали происходившие события, Кашмир выругался.  - Если бы Харт не начал бить окна и ломать двери, они бы спокойно спали в своих домах. Ладно, пойдемте.
        Держа меня за руку, он зашагал вперед по следу Харта-старшего, оставившего на своем пути такие разрушения, словно над городом пронесся тайфун. Глиняные солдаты с факелами в руках двинулись за нами следом. Разбитое стекло перестало хрустеть под ногами, только когда мы вышли по Беретания-стрит к собору. Как раз в это время снова послышались выстрелы. Мы опять стали звать капитана.
        Сердце мое тревожно колотилось, а когда мы увидели Слэйта, который, скорчившись, сидел под тюльпанным деревом, и вовсе заныло в ожидании чего-то ужасного. К счастью, оказалось, что отец невредим. В руках он держал взведенный револьвер. Увидев нас, он негромко выругался.
        - Что ты здесь делаешь, Никси?  - раздраженно осведомился Слэйт, бросив взгляд на солдат, которые выстроились на траве неподалеку от нас.
        - Похоже, все идет не так, как мы запланировали, верно?  - спросила я.
        Слэйт нахмурился и взмахнул рукой с револьвером:
        - У Харта есть свои странности. Отправляйся обратно на корабль. Тут небезопасно.
        - Нет, отец, я тебя не брошу.
        Слэйт внимательно посмотрел на меня, и на его лице расцвела улыбка.
        - Ну так что, капитан?  - подал голос Кашмир, оглядываясь вокруг.  - Куда он делся?
        - Я его потерял,  - отозвался Слэйт.  - Но золото он бросил.
        Капитан кивнул в сторону центра лужайки. Там на расстоянии примерно двух корабельных корпусов на залитой лунным светом траве стоял бездонный мешок. Я со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы. Где же мог прятаться мистер Харт? Может, совсем неподалеку, в тени садовой ограды? Или между известняковыми колоннами собора? Как я ни всматривалась в освещенные луной окрестности, пересекаемые черными тенями, мне не удалось никого заметить.
        - Это ловушка. Он ждет, когда мы выйдем на лужайку, чтобы забрать мешок. Как только мы это сделаем, он нас перестреляет,  - сказала я, чувствуя, как в ушах от усталости и нервного напряжения шумит кровь. Или это были звуки погони?
        - Вполне возможно,  - отозвался Слэйт.  - Но если мы будем сидеть здесь, нас перестреляет кто-нибудь другой.
        - Давай вернемся на корабль, отец?  - предложила и потянула Слэйта за рукав.  - Пожалуйста.
        - И забудем о карте?
        Кашмир резко повернул голову в сторону - видимо, услышал какой-то звук, который мы с капитаном не уловили.
        - Капитан…  - начал он.
        - Если карта у Харта, вряд ли он отдаст ее нам,  - заметила я.
        - Его приятелям нужно золото,  - возразил отец.  - Они заставят его это сделать.
        - Нет, если он тебя убьет!
        - Мы отправим одного из солдат…
        - Нам надо немедленно уходить, капитан!  - сказал Кашмир с нотками неподдельной тревоги в голосе.
        - Без мешка я никуда не пойду,  - заявил Слэйт.
        В ту же секунду Кашмир выскочил из тени дерева на лужайку. Я хотела ухватить его за рукав, но не сумела. На мое требование немедленно вернуться он, естественно, не обратил никакого внимания. Кашмир мчался по ярко освещенному открытому пространству зигзагами, петляя, как заяц. Добежав до мешка, он схватил его. В ту же секунду прогремел ружейный выстрел.
        Что-то обожгло мне щеку, и я вскрикнула от боли. Один из стоявших позади нас глиняных солдат с треском рассыпался на мелкие кусочки. Кашмир был уже совсем рядом. Бросив мешок Слэйту, он врезался в меня и, сбив с ног, прикрыл своим телом. Я обнаружила, что тяжело дышу, словно это мне только что пришлось бежать изо всех сил.
        - Тихо, тихо. Все хорошо,  - негромко произнес Кашмир и осторожно погладил меня ладонью по щеке.
        Слэйт, поймав мешок на лету, присел на корточки рядом с нами.
        - Кто-нибудь заметил, откуда стреляли?  - спросил он.
        Не сводя с меня глаз, Кашмир кивнул в сторону одного из разоренных домов на противоположной стороне улицы.
        - Третье окно на верхнем этаже.
        Стекло в окне, о котором он говорил, было разбито. Одна из створок рамы свисала вниз на изуродованных петлях. Над окном все еще курился пороховой дым. Прищурившись, я увидела торчавший из окна ружейный ствол. Однако ничего больше в черноте оконного проема мне разглядеть не удалось.
        - Это Харт?  - спросила я.
        - Не знаю,  - ответил Кашмир.
        - Как бы то ни было, нам в любом случае надо выбираться отсюда,  - сказал Слэйт и трижды выстрелил. Все пули пролетели в стороне от окна, но ствол исчез.  - Пошли.
        Капитан бросился бежать. Кашмир, ухватив меня за руку, последовал за ним, стараясь держаться между мной и стрелком. Глиняные солдаты, держа строй, тоже двинулись за нами, еще больше затруднив неизвестному прицеливание.
        Отбежав на безопасное расстояние, мы перешли на быстрый шаг и сначала направились на север, а потом на восток. На городских улицах, кроме стука шагов глиняных солдат, двигавшихся в ритме, который задавал барабанным боем их генерал, и рева раковины, мы ничего не слышали. Или почти ничего - мне все же время от времени казалось, будто откуда-то издали доносятся возбужденные голоса, звуки команд, какое-то завывание. Впереди нас раздавались щелчки запираемых замков и стук закрывающихся ставней.
        Выйдя из города, мы двинулись дальше по темным дорогам, тянувшимся по долине. Сначала справа и слева мы видели роскошные виллы. Затем они сменились крохотными хижинами из дерна - их обитатели, судя по всему, спали, хотя во многих лачугах еще тлели очаги. Всадник нам попался только один, но и он уже устроился на ночлег прямо на земле. Рядом с ним его стреноженная лошадь щипала траву, время от времени издавая тихое ржание. Хотя на небе продолжала ярко сиять луна, мне отчего-то казалось, что факелы терракотовых воинов - единственный источник света на всей земле.
        Мы свернули с дороги на извилистую тропу, по которой еще совсем недавно я прошла вместе с Блэйком, решившим показать мне рай на земле. Глинистая почва у нас под ногами издавала специфический запах. Вскоре тропа привела нас в лес. Под деревьями было почти совсем темно. Идти сразу стало труднее - ветви цеплялись за одежду, вокруг лодыжек обвивались лианы, нам приходилось то и дело перелезать через поваленные деревья. Когда что-то зашуршало в траве рядом с тропой, сердце у меня буквально ушло в пятки. К счастью, оказалось, что это была всего лишь лесная крыса, лакомившаяся плодами гуайявы.
        Вскоре тропа стала совсем узкой. Глиняные воины начали обламывать ветки и рубить мечами подлесок слева и справа от нее. Я попросила сделать привал на поляне, где когда-то располагалась деревня местных жителей.
        - Нам надо оставить солдат здесь,  - сказала я.  - Иначе они вырубят просеку шириной в полмили и приведут преследователей к пещере. Давайте потушим их факелы.
        Кашмир, подойдя к генералу, забрал у него факел и затушил его. Солдаты, действуя, словно автоматы, сделали то же самое со своими. Мы оказались практически в полной темноте - лишь глаза наших глиняных союзников продолжали багрово светиться, словно угли догорающего костра.
        - Сколько нам еще идти?  - спросил Слэйт.
        - Мы уже недалеко от цели, капитан,  - ответила я.  - Но отсюда начинается подъем.
        Мы стали карабкаться вверх по склону, опираясь на руки, чтобы сохранить равновесие. Хотя днем дождя не было, по крайней мере вблизи побережья, трава была мокрой - на ней выступила ночная роса. Мы уменьшили и без того невысокий темп продвижения, боясь потерять друг друга из виду в темноте.
        Когда водопад остался позади, нам пришлось идти практически на четвереньках, пачкая в грязи ладони и колени.
        - Мы точно не заблудились?  - не выдержав, поинтересовался Кашмир.
        - Почти наверняка.
        - Уверенность в себе - признак настоящего Навигатора!  - произнес Слэйт и негромко хохотнул.
        - Тише!  - прошипела я и резко остановилась.
        - В чем дело?
        Я продолжала молча прислушиваться, но мне мешало собственное тяжелое дыхание, перекрывавшее даже шум водопада.
        - Мне показалось… Мне показалось, я слышала какой-то звук.
        - Вы правы, амира,  - кивнул Кашмир.  - Нас кто-то преследует.
        - Наверное, это Харт,  - пробормотал Слэйт.  - Пойдемте дальше. У нас мало времени. Деньги - не наша проблема. Нам нужна карта.
        - Отец, неужели ты всерьез полагаешь, что Харт собирается отдать ее нам?
        - Если он этого не сделает, ему придется ответить перед мистером Д.,  - ответил Слэйт, но голос его прозвучал неуверенно.
        - Кажется, мы совершили глупую ошибку,  - произнес Кашмир.  - Мне надо было вернуться в его дом и забрать у него то, что нам нужно.
        - Может, сделаем это на обратном пути?  - предложил Слэйт.
        - Может,  - согласился Кашмир.  - Если только он будет, этот обратный путь.
        Мы продолжили подъем вверх по склону - все понимали, что в пещере в случае чего обороняться будет легче, чем на открытом месте. К счастью, вскоре тропа расширилась и стала более пологой. Еще немного - и мы оказались на гребне горы, поросшем невысокими кривыми деревцами. Я узнала утес, видневшийся впереди - или, по крайней мере, мне так показалось: ночью в лунном свете все выглядело совсем не так, как днем.
        К счастью, когда мы вошли в ближайшую расселину, я сразу же нашла приготовленные нами с Кашмиром факелы. Это придало мне уверенности. Я зажгла один из них и сразу же увидела выкопанную нами яму, слегка замаскированную ветками, и лопаты. Выглянув из пещеры наружу, я всмотрелась в темноту, но не увидела ровным счетом ничего - свет факела мешал мне. Вокруг царила тишина, нарушаемая иногда лишь уханьем совы.
        Я воткнула факел в мягкую землю в дальней части пещеры и постаралась очистить ладони от грязи. Слэйт тем временем швырнул мешок на землю рядом с ямой.
        - Займитесь золотом,  - сказал он и, взведя курок револьвера, занял позицию у входа в пещеру.  - А я подожду Харта.
        - В самом деле, давайте закопаем то, что мы похитили, амира,  - произнес Кашмир и спихнул мешок в яму.
        Я крепко сжала черенок лопаты и взвесила инструмент в руке. Он был весьма увесистый и внушительный на вид, но, конечно, его вряд ли можно было всерьез считать оружием. Взглянув через плечо отца в темноту за пределами пещеры, я вдруг подумала, что в окне с ружьем мог быть вовсе не Харт, а просто житель города, опасающийся того, что в его дом кто-нибудь ворвется. Затем, поразмыслив еще немного, я решила, что это все-таки был он: нельзя было поверить в то, что Харт-старший мог оставить золото совсем без присмотра. Разумеется, он наверняка должен был последовать за нами. Но теперь, когда мы находились в пещере, преимущество было на нашей стороне. Интересно, где он раздобыл ружье?
        Внезапно я похолодела.
        - Стой!  - крикнула я Кашмиру, но было поздно - он уже развязал кожаную петлю, стягивавшую горловину мешка. Мгновение - и из мешка вылез мистер Харт.

        Глава 36

        МИСТЕР ХАРТ ВСЕ ЕЩЕ БЫЛ В ШЛЯПЕ, но платок больше не прикрывал его лицо, а был обвязан вокруг шеи. Он растянул губы в подобии улыбки и направил на меня револьвер. Я невольно обратила внимание на то, что рука у него в отличие от его сына совсем не дрожит.
        Кашмир потянулся к ножу, но, вместо того чтобы выхватить его, бросил его вместе с ножнами на землю рядом с собой. Слэйт опустил свой револьвер.
        - Какая приятная неожиданность, мистер Харт,  - сказал он.
        - Я тоже очень рад нашей встрече, капитан. Вижу, учитель танцев тоже цел и невредим.  - Мистер Харт посмотрел на Кашмира. Тот молча крепко сжал губы.  - Вы должны извинить меня, молодой человек, за мое поведение там, в городе. Чего не сделаешь в горячке.
        - Теперь все уже позади,  - произнес Слэйт, продолжая держать револьвер стволом вниз.  - Мы здесь, чтобы закопать золото - я заранее предупредил, что мы поступим именно так. Если вы хотите изменить условия своей сделки с Лигой, поступайте, как знаете - меня это не касается. Меня интересует только карта.
        Сказав это, Слэйт внимательно взглянул в лицо Харта, с которого по-прежнему не сходила неприятная ухмылка.
        - Насколько я понимаю, карту вы не принесли,  - предположил отец.
        - Нет, не принес.  - Мистер Харт отошел от мешка, и под его ногами лязгнули золотые монеты, прилипшие к подошвам ботинок. Он направился ко мне. На меня холодно и бесстрастно смотрел пустой зрачок револьверного ствола.  - Видите ли, капитан, от этой карты вам не будет никакого проку.
        - Что вы имеете в виду?  - упавшим голосом спросил Слэйт.
        - Знаете, я с самого начала был очень рад возможности добиться прощения своих долгов. Мои приятели, получив обратно все, что я им должен, удвоили бы свои состояния. Что касается меня, то я в этом случае все равно пошел бы по миру.
        - Я предложил бы вам больше, если бы знал, что вам нужно так много,  - сказал Слэйт.
        - Вы не представляете, как умеет проматывать деньги моя супруга. Ее делают счастливой только две вещи. Мотовство - одна из них. Что касается второй, то вы сами можете догадаться, что я имею в виду.  - Мистер Харт бросил ненавидящий взгляд на Кашмира.  - Она путалась не только с вами, но и еще с полудюжиной мужчин, обитающих в богатых кварталах города. Но она не всегда была такой. Ее сделала такой жизнь здесь, в этой адской жаре, среди проклятых язычников. Я виню в этом своего брата. Он был первым, с кем жена спуталась. Именно поэтому она и сына назвала в его честь.
        Я с шумом выдохнула. Стало понятно, откуда у Блэйка талант к рисованию. Я вспомнила, как он упоминал, что способности к живописи каким-то образом передались ему от дяди.
        - Вы можете взять золото, мистер Харт,  - проговорил Слэйт.  - Меня совершенно не волнует, что вы будете с ним делать. Но скажите, что не так с картой?
        - С ней все в порядке, сэр. Однако вряд ли она пригодится вам без вашего корабля.
        - Моего… корабля?
        - Я же говорил вам, сэр, что не могу остаться на острове. К завтрашнему дню все будут знать, что я натворил. К тому же местный жаркий климат… плохо влияет на темперамент моей жены. Поэтому мы с ней отплывем отсюда на «Искушении».
        - Что ж, прекрасно. Мы заберем вас отсюда, и вы сможете начать новую жизнь где-нибудь в другом месте.
        Слэйт старался казаться хладнокровным, но у него это плохо получалось. Я заметила, как побледнел Кашмир.
        - Видите ли, сэр, я не намерен вверять свою судьбу кому-то другому,  - заявил мистер Харт.  - Я в самом деле начну новую жизнь где-нибудь еще. Но вы останетесь здесь.
        - Вы не сможете управлять «Искушением».
        - Я и не собираюсь этим заниматься. Вы сами говорили, что эта девчонка - настоящий эксперт.
        Глядя на меня, мистер Харт нагнулся, поднял с земли мешок и взвесил его в руке.
        - Нет,  - тихо произнес отец.  - Нет, нет и нет. Забирайте корабль, забирайте золото, но ее оставьте в покое. Сами можете отправляться куда хотите. Мы согласны остаться здесь. Никси, подойди ко мне.
        Слэйт протянул ко мне руку, но мистер Харт навел на него револьвер.
        - Стойте где стоите,  - процедил он, обращаясь ко мне.  - Ваш папаша будет не первым, кого я отправил на тот свет, а застрелить человека намного проще, чем утопить.
        Во рту у меня пересохло. На Кашмире был бронежилет, но ствол револьвера смотрел в лицо моему отцу.
        По лицу Слэйта было видно, что он испытывает не страх, я ярость.
        - Не делайте этого,  - сказал он.  - Не отнимайте ее у меня. Если вы это сделаете, я вас убью. Я буду охотиться за вами, сколько бы это ни заняло времени. А когда найду, прикончу.
        - Капитан!  - окликнул Слэйта Кашмир. Видимо, он хотел напомнить ему о необходимости соблюдать осторожность.
        Лицо мистера Харта снова перекосилось в неприятной усмешке.
        - Значит, вы понимаете, что мужчина вполне может убить ради любви,  - произнес он, и его палец лег на спусковой крючок.
        - Нет!  - крикнула я.  - Пожалуйста, подождите!
        Мистер Харт повернул голову в мою сторону, хотя его взгляд по-прежнему был устремлен на Слэйта.
        - Послушайте, я доставлю вас, куда захотите,  - продолжила я.  - Только не стреляйте. Вы получите арабские бриллианты. И золото. Много золота.  - Я заметила, как рука с револьвером чуть дрогнула.  - Вы когда-нибудь слышали об Эльдорадо?
        - Разве это место на самом деле существует?
        - Я могу доставить вас туда. Или в Карфаген. Я отвезу вас куда угодно. Сделаю все, что захотите. Только оставьте их живыми. Пожалуйста.
        Мистер Харт несколько долгих секунд смотрел на меня, а потом коротко кивнул.
        - Капитан, бросьте револьвер,  - велел он.
        - И не подумаю!
        - Отец, пожалуйста!
        Мистер Харт пожал плечами, как бы давая понять, что у него не осталось выбора, и снова прицелился в Слэйта. Я оцепенела, не зная, как поступить. Но не Кашмир. Резко наклонившись, он подхватил с земли нож. Мистер Харт тут же повернулся. Грянул выстрел - под сводами пещеры его звук получился оглушительным. Мне в ноздри ударил запах горелого пороха. Но пошатнулся и попятился почему-то не Кашмир, а мистер Харт. Левой рукой он ухватился за правое плечо, но револьвер так и не выпустил. Его взгляд, как и взгляды всех остальных, был прикован к стоящему у входа в пещеру Блэйку. Тот шагнул вперед, в круг света, отбрасываемого факелом. Грудь его тяжело вздымалась, рука с двуствольным «дерринджером» ходила ходуном.
        - Я следовал за вами и слышал все, о чем здесь говорили. Отпусти ее,  - сказал он, обращаясь к мистеру Харту.
        Тот ответил ему злобным взглядом. Кровь ярким пятном выделялась на светлой ткани его льняного пиджака. Кривясь от боли, он снова поднял руку с револьвером и направил его ствол на Блэйка.
        - Опусти оружие, парень,  - прошипел он.
        - Сначала ты,  - отозвался Блэйк.
        Ни тот, ни другой не шелохнулись.
        Мистер Харт криво улыбнулся.
        - Ты такой же, как твой отец,  - сказал он и выстрелил.
        Блэйк опрокинулся назад, в темноту. Я бросилась на Харта сзади и обхватила его шею сгибом локтя, нажимая на горло. Он рванулся, пытаясь освободиться. В этот момент подоспел Кашмир, но наткнулся на мои ноги, описавшие полукруг. Толчок отбросил его на Слэйта, а я рухнула на землю.
        Мистер Харт с трудом поднял руку с револьвером и выстрелил Кашмиру в грудь. Вскочив, я вцепилась Харту в раненое плечо и изо всех сил стиснула его пальцами. Он закричал и выронил оружие, но успел ухватить меня здоровой рукой за волосы и дернул с такой силой, что на глазах у меня выступили слезы. Пальцы мои разжались, но я тут же ухватила противника за шиворот. Мистер Харт схватил мешок и бросился наутек, волоча меня за собой. Не сделав и трех шагов, мы споткнулись о лежавшего у выхода из пещеры Блэйка. Он был жив, поскольку обеими руками схватил Харта-старшего за ногу. Тот резким движением высвободился. Я услышала, как Блэйк тихо, но отчетливо произнес:
        - Ложитесь.
        Я попыталась выполнить его команду, но не смогла - мистер Харт продолжал держать меня за волосы. Он потащил меня по узкой тропе в лес, злобно прошипев:
        - Шевелитесь!
        Я услышала позади чей-то топот - наверно, это Слэйт устремился следом за нами. Затем где-то впереди раздался хруст ломаемых веток, трубный звук большой морской раковины и мерный, тяжелый топот. Неужели это были терракотовые воины? Но ведь Кашмир находился в пещере - раненый или даже убитый. Кто же тогда дул в ракушку? Между деревьями замелькал огонь факелов. В этот момент я сообразила, что имел в виду Блэйк, посоветовав мне лечь на землю.
        - Ложитесь!  - прохрипела я.  - Все ложитесь, скорее!
        Слэйт услышал меня - его шаги стихли. Однако мистер Харт не обратил внимания на мои слова. Плотно сомкнув веки, я закрыла лицо ладонями и, спотыкаясь, будучи не в силах сопротивляться, последовала за ним. Внезапно он остановился.
        Повеяло холодом. Мистер Харт отпустил мои волосы. Я упала на колени, а затем распласталась на земле, покрытой толстой подстилкой из опавших листьев. Затем я почувствовала запах крови и еще чего-то - холодной глины, мокрого камня, мха. Я не отняла ладоней от лица - не осмелилась. Блэйк предупреждал меня насчет Хуакай По. Я не слышала ни звука, но это нельзя было назвать тишиной. Мне казалось, я чувствовала, как надо мной с мягким шорохом витают сотни душ умерших.
        Мистер Харт не издавал ни звука. Не открывая глаз, я протянула вперед руки и зашарила ими перед собой, там, где он должен был находиться, но ничего не обнаружила. Я вздохнула с облегчением и, набрав полные пригоршни сухих листьев, стиснула кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах.
        Сотрясаемая ужасом, я продолжала лежать, прижимаясь к влажной почве и ощущая, как вода постепенно пропитывает мою одежду на предплечьях, локтях и коленях. Снова раздался рев раковины. Тяжелые мерные шаги, сотрясающие землю, прозвучали где-то совсем рядом и стали постепенно удаляться, пока, наконец, не затихли вдали. Я не слышала больше ничего, кроме стука собственного сердца.
        - Никси!  - раздался где-то неподалеку голос отца.
        Не вставая, я поползла назад, все еще не решаясь открыть глаза. Вскоре рука Слэйта сжала мои пальцы.
        - С тобой все хорошо?  - прошептала я, опасаясь говорить в полный голос. Отец молча обнял меня.
        - Господи, Никси,  - пробормотал он, дыша мне в шею.  - Мне показалось, что я тебя потерял.
        - Я все еще здесь,  - сказала я - то ли Слэйту, то ли себе самой.
        - А где Харт?
        - Они забрали его, отец. Ночные Воители. Они…
        Договорить я не смогла - Слэйт так сдавил меня в объятиях, что у меня совсем не осталось воздуха в легких.
        - Вот и хорошо,  - пробормотал он.  - Этому мерзавцу повезло, что до него не добрался я.
        Я снова услышала чьи-то шаги, и на сей раз заставила себя открыть глаза. Это был Кашмир. Он пытался поднять Блэйка, пиджак которого был в крови. Я вскочила на ноги.
        - Он что…  - начала было я, но голос мой пресекся.
        Не устояв на ногах, Блэйк тяжело опустился на колени. Я осторожно сняла с него пиджак и застонала, увидев, что у него залит кровью весь бок. Кашмир сдал его с рук на руки Слэйту. Он сам кривился от боли, но, когда я, заметив следы сгоревшего пороха у него на рубашке, бросилась к нему и попыталась обнять, отстранился.
        - Да-да, мою рубашку уже не спасти,  - пробормотал Кашмир, и лицо его перекосилось в болезненной гримасе.  - Давайте поторопимся. Нам надо доставить этого деятеля на корабль. Надеюсь, там найдутся какие-нибудь медикаменты. А где золото?
        Я огляделась, но мешок с золотом исчез, как и мистер Харт.
        Слэйт забросил руку Блэйка себе на плечо. Сложив пиджак Блэйка, я прижала его к ране. Мы стали медленно, спотыкаясь и то и дело останавливаясь, спускаться вниз. Я вертела головой во все стороны, боясь снова увидеть свет факелов - мне казалось, что Ночные Воители могут вернуться. Однако они, похоже, исчезли окончательно. К тому времени, когда мы добрались до водопада, Блэйк стал бледен, как полотно. Несмотря на все мои попытки остановить кровь, его рубашка насквозь пропиталась ею. Я поняла, что до корабля ему не дойти и что скорее всего у него не хватит сил добраться даже до подножия холма. Впрочем, даже если бы его удалось доставить на борт, я не знала, как организм раненого отреагирует на остатки паров ртути - нельзя было исключать, что они его убьют.
        Я корила себя за то, что отпустила каладриуса. Глядя на Блэйка, я вспоминала, как он раскраснелся, когда впервые показывал мне те места, мимо которых мы теперь шли и которые он так любил.
        - Стойте,  - сказала я.  - Давайте сделаем небольшой привал.
        Слэйт остановился, и Блэйк тут же повалился на землю. Я посмотрела на образованное подземным источником круглое озеро неподалеку от нас. Кажется, Блэйк говорил, что этот источник считается целебным. Что ж, подумала я, почему бы не попробовать? Вдруг это сработает? Иного выхода у нас все равно не было.
        - Давайте отведем его туда и окунем.
        Слэйт снова поднял Блэйка и, сгибаясь под его тяжестью, заковылял к озеру. Он не стал задавать мне вопросы - видимо, слишком устал, чтобы говорить. Выйдя на берег, Слэйт встал на колени и осторожно опустил Блэйка в воду.
        Я не сразу поняла, что произошло дальше. Темная от крови рубашка Блэйка вдруг снова стала белой - в лунном свете это было прекрасно видно. Вода вокруг его тела заклубилась. Окунув в нее пальцы, я с удивлением обнаружила, что она не просто холодная, а ледяная. Затем кровь на теле и на рубашке непостижимым образом превратилась в туман, который у меня на глазах отделился от поверхности воды и рассеялся в воздухе. Я протянула руку к дырке от пули в рубашке Блэйка и убедилась, что она осталась прежней - и по размерам, и по форме. Но кожа под ней оказалась неповрежденной, гладкой и упругой.
        Я принялась хохотать - громко, истерически. Затем с трудом вытащила Блэйка из воды и прижала к себе, намочив собственную одежду. На мое плечо опустилась теплая рука Кашмира.
        - Пойдемте, амира,  - сказал он.  - Нам пора.
        Терракотовые воины стояли на поляне - там, где мы их оставили. Выстроившись в шеренгу, они двинулись за нами. Блэйк был практически без сознания, но, поддерживая его с двух сторон, мы со Слэйтом сумели довести его через город до гавани. Неподалеку от нее мы встретили Билли, и он принялся игриво покусывать меня за лодыжки. Ощущения, впрочем, оказались не слишком приятными. Нагнувшись, Кашмир подхватил пса на руки и, несмотря на протестующее повизгивание, сунул под мышку.
        Пока мы шли по улицам, наиболее храбрые горожане, стоя у окон, провожали нас взглядами. Нам, однако, это было ни к чему. Поэтому в какой-то момент я, вытащив из кармана пиджака Блэйка его «дерринджер», пальнула в воздух. Эхо выстрела заметалось между домами, и тут же громко захлопали закрываемые ставни. Когда мы поднялись на борт джонки, со стороны дворца до нас донеслись крики команд. Неужели королевские гвардейцы опомнились и начали действовать? Мы торопливо отчалили, довольно невежливо спихнув на пирс полковника Иаукеа. Но даже под всеми парусами джонка двигалась в сторону залива Ханаума очень медленно, и прежде чем мы успели пройти хотя бы половину пути, восход окрасил небо в розовый цвет.
        Погони, однако, не было, хотя в порту стояли американские военные корабли. Меня, впрочем, это не удивило - у мистера Д. и его друзей были неплохие связи.
        Сжав руки в кулаки, я наблюдала за тем, как город исчезает вдали. Лига одержала победу, хотя и не получила денег из королевской казны. Разумеется, аннексия Гавайских островов в любом случае была неизбежна, но мне было неприятно сознавать, что я лично приложила руку к падению местной монархии.
        Блэйк все еще был очень бледен. Я решила проверить, как он дышит, но Билли, который лежал рядом с ним, прижавшись к нему боком, зарычал, когда я приблизилась. Грудь Блэйка мерно поднималась и опускалась - дыхание его было не слишком глубоким, но вполне ровным. На его теле под рубашкой не было даже синяков.
        Ко мне, осторожно ступая, подошел Кашмир. Он был раздет до пояса и все еще держался ладонью за правую сторону груди. Под его пальцами я заметила большой багрово-синий кровоподтек.
        - Ой, Кашмир…  - пролепетала я, протягивая к нему руки.
        - Нет, не трогайте!  - Он отстранился, но тут же вымученно улыбнулся.  - Со мной все будет в порядке. Мое бесполезное тело залечит нанесенные ему повреждения.
        - Пожалуйста, не надо шутить о таких вещах,  - попросила я.  - По крайней мере, не сейчас.
        Лицо Кашмира смягчилось:
        - Хорошо, амира. В самом деле, не волнуйтесь за меня.  - Он перевел взгляд на Блэйка.  - Черт возьми, он выглядит лучше, чем я.
        - Вы оба показали себя храбрецами,  - сказала я и внезапно разозлилась на себя, вспомнив, как мне было страшно.  - И глупцами!
        - Скорее это относится к нему, а не ко мне. На мне был бронежилет.
        - Это тебе не соревнование!
        - Почему же не соревнование?  - вдруг тихо произнес Блэйк.
        Я с облегчением вздохнула. Билли привстал, потом вскочил и завилял хвостом. Я опустилась на колени рядом с Блэйком.
        - Как вы себя чувствуете?
        Он попытался сесть. Я осторожно помогла ему. Блэйк потрогал свои ребра, и его глаза округлились от изумления.
        - Не понимаю…  - хрипло проговорил он и откашлялся.  - Я думал, что ранен…
        - Это все целебный источник. Помните, вы мне про него рассказывали?
        - Источник? Он что, в самом деле целебный?
        - Да. По крайней мере, на вашей карте.
        - На… моей карте?
        - Верно. На той, которую вы нарисовали.  - Я вдруг задумалась о том, обладала ли вода в источнике исцеляющими свойствами до того, как его изобразил на карте Блэйк? А что, если это его воображение сделало Ночных Воителей реальными? Были ли те Гавайи, где мы в данный момент находились, настоящими Гавайскими островами - или же созданной Блэйком сказкой?
        Чувствуя, что у меня в буквальном смысле ум заходит за разум, я тряхнула головой и произнесла:
        - Вам надо как следует отдохнуть, Блэйк.
        Он едва заметно кивнул и сказал:
        - Мне холодно.
        - Вот, держите.  - Я подняла с палубы его пиджак, встряхнула и укрыла им Блэйка до самого подбородка. Вдруг я увидела в кармане, где он всегда носил свой блокнот для зарисовок, в несколько раз сложенный листок бумаги, угол которого был запачкан в крови.
        - Я вытащил его из камина,  - объяснил Блэйк, проследив за моим взглядом.  - Он лежал на кучке растопки.
        Вынув листок, я осторожно развернула его. Он был сильно засален, но цел. «ХАПАИ-ХАЛЕ, БЛЭЙК ХАРТ, 1868»,  - прочитала я надпись на верхнем краю листа. Это была карта, на которой мы с матерью существовали в одном и том же времени. Листок задрожал у меня руках. Ведь я могла, не разобравшись, уничтожить его. Кашмир вопросительно заглянул мне в лицо. Осторожно сложив карту, я молча сунула ее в карман.
        - Куда вы меня везете?  - поинтересовался Блэйк.
        - Мы позаботимся о том, чтобы вы оказались дома,  - ответила я после некоторого колебания.
        - Дома?  - переспросил Блэйк.  - А где мой дом?

        Глава 37

        МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ, прежде чем мы наконец вошли в залив Ханаума и пришвартовались рядом с «Искушением». Би приняла брошенный на пристань конец, закрепила его на кнехте и прыгнула на борт джонки. Схватив меня за плечи, она осмотрела и ощупала меня, а когда поняла, что я цела и невредима, крепко обняла. Затем Би хлопнула меня по спине и пошла помогать Слэйту перетащить на борт «Искушения» Блэйка. Кашмир отправился следом за ними. Мы с Ротгутом остались на палубе джонки рядом с глиняным генералом. Я с сожалением оглядела выстроившихся неподалеку солдат.
        - Жаль, что мы не можем забрать их с собой,  - сказала я.
        - Может, оно и к лучшему,  - отозвался Ротгут.
        - Почему?
        - Ну, если бы не ты, им пришлось бы простоять до конца времен в гробнице. Перспектива не из приятных.
        - Может, ты и прав.
        Вскоре два корабля, «Искушение» и боевая китайская джонка, пересекли бирюзовые воды залива и вышли в открытый океан. Как только шельф из вулканической лавы остался позади, вода сразу потемнела - глубина резко увеличилась до мили или более. Когда мы очутились вблизи зоны переноса, я в раздумье остановилась рядом с терракотовым генералом.
        Раньше, когда я лишь размышляла о том, как все будет происходить, глиняные воины являлись для меня некой абстрактной силой, которая в случае необходимости должна была защитить меня от возможной опасности. Но, как это часто случается, реальность оказалась не такой, какой я ее представляла. Выполняя свой долг, терракотовые солдаты вызвали у меня чувство признательности и ощущение того, что я им многим обязана. Хотелось поблагодарить их. Но разве моя благодарность могла что-нибудь значить для них? Ведь они были из глины.
        - Большое спасибо,  - сказала я, приняв наконец решение и обращаясь к генералу. Тот отдал мне честь, приложив кулак к груди. Я сделала то же самое и добавила:  - Теперь вы можете отдыхать.
        Генерал наклонил голову, и его лоб оказался на уровне моих глаз. Я стерла большим пальцем выписанную сажей пятерку. В ту же секунду взгляд генерала померк. Остальные воины и члены экипажа джонки сделали то же самое самостоятельно, и их глаза также погасли - на сей раз навсегда.
        Затем мы со Слэйтом принялись превращать глиняные фигуры в черепки. Кашмир тем временем с помощью топора прорубил в корпусе джонки дыру. Перебравшись на борт «Искушения», мы смотрели, как судно с необычными обводами и цифрой «54» на борту в носовой части уходит под воду.
        - Ай-ай-ай, какая жалость!  - засмеялся Ротгут.
        - Это было здорово,  - произнесла я.
        - Что? Ощущение силы?
        - Ощущение того, что рядом находится кто-то, кто предан тебе и готов тебя защищать,  - пояснила я.  - Мне нужно поговорить с отцом.
        Слэйт находился у себя в каюте - сидел на полу у койки рядом с Билли. На койке спал Блэйк, укрытый пиджаком и единственной оставшейся у нас занавеской. Я с опозданием вспомнила, что хотела снять с джонки пиратский флаг, но так этого и не сделала. Слэйт посмотрел на меня. Только теперь я увидела, что он выдвинул из-под кровати свою шкатулку. Я уже собиралась выйти из каюты, но отец остановил меня вопросом:
        - Ты хотела что-то сказать?
        Я достала из кармана карту, держа ее с такой осторожностью, словно это было яйцо, из которого вот-вот должен был вылупиться цыпленок, и протянула отцу:
        - Вот, держи. Это твоя следующая карта.
        Слэйт взял карту в руки, но разворачивать не стал.
        - Прежде, чем ты начнешь… нам придется доставить его обратно в Нууану,  - с трудом выдавила я.
        - Нет,  - возразил капитан.  - Нет. Молодой человек изъявил желание остаться на корабле.
        - И ты ему разрешил?
        Слэйт передернул плечами:
        - Он спас тебе жизнь. Как я мог ему отказать?
        Отец все еще не развернул карту, поэтому я забрала ее у него и сделала это сама. Затем глубоко вздохнула, собираясь произнести слова, которые не шли у меня с языка.
        - Видишь ли…  - начала я после долгой паузы.  - Эта карта не сработает, как и остальные. По крайней мере до тех пор, пока я нахожусь на борту. Понимаешь, все дело в том, что я там, на карте, уже есть.
        Я отошла к столу - мне было легче говорить, не видя лица Слэйта:
        - Человек не может попасть туда, где он уже существует. Это объяснила мне Джосс. Так устроен процесс Навигации. Скорее всего остальные карты не срабатывали именно по этой причине. Чтобы ты мог вернуться туда, куда стремишься, мы с тобой должны расстаться и пойти каждый своей дорогой.  - Я положила старую карту Гавайских островов, нарисованную Блэйком Хартом-старшим, рядом с новой, той, которую изготовил Блэйк Харт-младший.  - Правда, Джосс не сказала, сможешь ли ты, попав в нужное место в нужное тебе время, изменить прошлое. Так что, я полагаю, если мы разделимся, это будет рискованно для обоих.
        Слэйт что-то прошептал.
        - Что ты сказал?
        - Не уходи.
        - Слэйт!  - Я провела обеими ладонями по волосам, а затем резким движением опустила руки. Этот жест я переняла у отца.  - Ты меня не слушаешь.
        - Слушаю, Никси. Это я раньше тебя не слушал. Я не хочу тебя терять.
        - Но нам необходимо расстаться, Слэйт. Тебе нужно сделать выбор. Либо одно, либо другое.
        - Я выбираю тебя.
        - Я тебе не верю. Ты говоришь это сейчас, но через несколько дней…
        - Нет, клянусь тебе…
        - Перестань!
        Слэйт замолчал. Билли, склонив голову набок, подозрительно уставился на него. Я указала Слэйту на стоявшую на полу шкатулку. Она был уже обшарпанная, с перекосившейся крышкой - одна из державших ее петель явно требовала ремонта.
        - Я тебя знаю, отец. И я знаю, что есть люди, которых невозможно изменить. Ты все равно что наркоман. Ты никогда не остановишься.
        - Все рано или поздно кончается,  - тихо произнес капитан, повторив слова, которые сказала мне Джосс несколько недель назад.
        - Да. Мы ведь чуть не погибли, Слэйт.
        - Никси, я бы никогда…
        - Из-за твоей идеи фикс нас всех чуть не убили. Если бы не ты…
        Голос мой прервался. Слэйт избегал смотреть мне в глаза, но в выражении его лица мне почудилось нечто необычное. Мой мозг лихорадочно заработал. Все когда-нибудь кончается, это правда… Именно так сказала Джосс. Но она сказала и кое-что еще.
        Всегда приходится чем-то жертвовать. Да, именно так. Примерно то же заявил мне Слэйт тогда, в экипаже. Порой приходится что-то отдать, чтобы завладеть чем-то другим. Да-да, что-то в этом роде. Признаться, я думала, что он говорил обо мне.
        Я знала, в чем состояла жертва Джосс. Она была словно птица Феникс. Если бы она не погибла во время пожара в 1886 году, то она не смогла бы возродиться из пепла и вернуться в 1841 год, чтобы родить дочь - мою мать. И познакомить Лин с моим отцом.
        Но для того, чтобы она могла выбраться из гробницы, мы должны были доставить ей карту, изображающую Гонолулу после пожара. Мой отец ни за что не смог бы этого сделать - в отличие от меня он не был воспитан на мифах и легендах и большей частью не верил в них. Именно поэтому провести корабль в гробницу китайского императора было под силу только мне, и я это сделала - что заранее подтвердила Джосс.
        Конечно, если бы нам не были нужны терракотовые воины, чтобы ограбить королевскую казну, я бы не повела корабль в усыпальницу Цинь Ши Хуанди. Если бы я не отправилась в гробницу, Джосс не удалось бы выбраться оттуда. А если бы она оттуда не выбралась…
        Я устремила взгляд на карту и обратилась к отцу:
        - Если бы не твоя навязчивая идея, меня бы вообще здесь не было.
        Слэйт с трудом выдавил улыбку, которая была больше похожа на гримасу боли, и прижал ладонью лежавшие на столе карты.
        - Знаешь, она работает,  - сказал он после долгой паузы.  - В конечном итоге.
        - О чем ты?
        - О карте 1868 года.
        - Отец…
        - По крайней мере, так думает Джосс,  - пробормотал Слэйт и, поскольку мое лицо, видимо, выразило удивление, добавил:  - Много лет назад она предсказала мое будущее. Мою судьбу. Я не относился к этому серьезно - до поры до времени.  - Глядя куда-то вдаль, он постучал пальцем по карте.  - Она сказала, что я проведу свои последние месяцы здесь.
        - Твои последние месяцы?
        - Ну да. Ну да. Это было в прежние времена, еще до того, как я… приехал, чтобы забрать тебя на корабль. Она сказала, что я умер от передозировки - хочешь верь, хочешь не верь.  - Отец делано рассмеялся.
        - Ты в это веришь?
        - Иногда,  - ответил он, и улыбка сползла с его губ.
        Я с трудом проглотила комок, неожиданно возникший в горле. Все, что Джосс поведала мне о моем будущем, она увидела в своем прошлом. Мы с отцом долго молчали. Наконец, не выдержав напряжения, я спросила:
        - Ты хочешь попробовать?
        Лицо Слэйта залила бледность:
        - Попробовать… эту карту?
        - Жаль, что мы затопили джонку,  - сказала я.  - Но если ты высадишь меня на берег, я не пропаду. Я бы предпочла оказаться в Нью-Йорке и некоторое время побыть там. Но, если ты не захочешь ждать, я пойму. И еще я забрала бы с собой кое-какие карты - если они тебе больше не нужны. Хотя, если Джосс права, тебе не понадобится ничего, кроме этого.  - Я легонько пнула шкатулку ногой.
        - Никси, пожалуйста…
        - Не надо кривить душой, Слэйт. Ты хочешь именно этого.
        - Это не все, чего я хочу.  - Отец произнес эту фразу тихо, но с таким ожесточением, что Блэйк зашевелился на койке.  - Если каждый из нас пойдет своей дорогой, мы никогда больше не увидим друг друга.
        - Если ты сможешь это пережить, то я и подавно,  - заявила я, вызывающе вздернув подбородок - очень хотелось продемонстрировать, будто мне безразлично, что ответит Слэйт.
        - Не ставь меня перед таким выбором, Никси.
        - Мне кажется, что это делаю не я, капитан,  - возразила я и, когда Слэйт поднял на меня глаза, по которым я поняла все, добавила:  - Иногда выбор за нас делает сама судьба.
        Я шагнула за порог каюты и, закрыв за собой дверь, вышла на залитую солнцем палубу. Потом, щурясь от яркого света, оперлась локтями о борт и глубоко вздохнула. Кашмир лежал в моем гамаке, Би стояла у штурвала, Ротгут удил рыбу.
        - Скоро он снова захочет отправиться в путешествие,  - сказала я.
        Кашмир привстал:
        - И куда же мы пойдем?
        - Наверное, в какое-нибудь идеальное место.
        Выскользнув из гамака, он подошел ко мне и заметил:
        - Никто не верит, что такие места есть.
        - Ты ведь хорошо умеешь плести небылицы, Кашмир.  - Я улыбнулась.  - Может, тебе и удастся убедить меня.
        - И… когда же мы туда отправимся?
        - Когда к этому будет готов капитан.
        В это время дверь капитанской каюты отворилась.
        - Ну так знайте, что я не готов,  - заявил Слэйт, стоя на пороге.  - Во всяком случае, пока.  - В руке он держал свою драгоценную шкатулку.
        - Не готов?  - переспросила я.
        - Нет,  - решительно заявил он и, сдвинув брови, направился к борту.  - У меня нет стоящей карты.
        Все молча наблюдали за ним. Остановившись у поручней, Слэйт потер пальцем позеленевшую медную пластину на крышке шкатулки и добавил:
        - Ты мне нужна, Никси. Сходи в каюту и найди мне там какую-нибудь стоящую карту, ладно? Подыщи карту такого места, где на этот раз мы сможем заработать денег честным путем. В общем, придумай что-нибудь.
        Слэйт отпустил ручку на крышке шкатулки, взял ее обеими руками и, как следует раскачав, выбросил за борт.
        Какое-то время все члены экипажа молчали. В тишине было слышно, как волны с шумом разбиваются о корпус корабля, а ветер гудит в снастях. Сердце мое билось, словно загнанная птица. Слэйт, глядя на меня, улыбнулся радостно и беззаботно, так, словно ничего не произошло.
        - Я сделал свой выбор, Никси,  - сказал он.
        Я посмотрела на Кашмира. В глазах его мелькнул немой вопрос, но, заглянув мне в лицо, он понял мой ответ и едва заметно кивнул. Моим домом всегда было «Искушение».
        В тот вечер мы покинули 1884 год, чтобы никогда больше в него не возвращаться. Блэйк вышел на палубу и долго смотрел, как остров медленно тает за кормой, постепенно превращаясь в серое пятно на горизонте. Даже после того, как он исчез совсем, Блэйк еще долго стоял, устремив взгляд туда, где осталось место, которое он считал своим домом. Стоя рядом с ним, Билли вдруг громко завыл. Затем, резко оборвав вой, пес стуча когтями по палубе, потрусил на нос, встал на задние лапы и, опершись передними на поручень, принялся с любопытством смотреть на воду. Под ослепительными лучами солнца океан приобрел сапфировый цвет. Подгоняемый ветром, корабль скользил по волнам, продолжая удаляться от Гавайских островов. Куда мы шли и что ждало нас впереди? Ответа на эти вопросы никто не мог бы дать.
        Когда я заглянула в капитанскую каюту, оказалось, что она пуста, а стол полностью очищен от бумаг. Вернувшись на палубу, я увидела, что Слэйт стоит у штурвала, положив на его рукоятки тяжелые, крупные ладони. При виде меня он улыбнулся и крикнул, преодолевая шум ветра:
        - Ну что, Никси? Куда мы теперь отправимся?

        Примечания

        В ТАКИХ КНИГАХ, КАК ЭТА, обычно присутствует довольно большая доля реальных фактов, имевших место в действительности. Они служат основой для той части, которая является вымыслом. Разумеется, Королевство Гавайи существовало. Путешествующий во времени пиратский корабль - определенно нет. Что же правда, а что нет из всего остального, о чем рассказывается в моем романе?
        ИСТОРИЯ

        Первого декабря 1884 года пятьдесят пиратов совершили налет на Гонолулу, без единого выстрела похитив королевскую казну и разграбив дома богатых местных жителей. Злодеи скрылись, унеся с собой три миллиона долларов в монетах и драгоценных металлах. Об этом дерзком преступлении было упомянуто лишь в одной газетной статье, опубликованной в «Дейли Альта-Калифорния». Издание сообщило, что за все девять часов, в течение которых пираты хозяйничали в городе, местные жители не предприняли ни одной попытки оказать сопротивление. Горожане бросали оружие, не дожидаясь, пока противник откроет огонь. А у вооруженной огнестрельным оружием местной полиции, которую контролировала Гавайская Лига, во время нападения по странному стечению обстоятельств не оказалось патронов.
        Предводителем пиратов являлся высокий мужчина, который, судя по всему, был хорошо знаком с островом, хотя никто из местных жителей его не опознал. К утру пираты бесследно исчезли, и никто не мог сказать, куда именно они отправились.
        В статье особо подчеркивалось, что Гавайи совершенно беззащитны перед любой группой вооруженных и решительно настроенных людей. По сути, это утверждение можно было считать прямым обвинением короля в неспособности защитить своих граждан. Десять лет спустя солдаты вооруженных сил США помогли Гавайской Лиге свергнуть монархический режим на Гавайях именно с целью защитить местных жителей - на сей раз от королевы Лилиуокалани, в чьем саду участники Лиги в провокационных целях устроили склад оружия.
        Гавайская Лига, также известная как Комитет безопасности и Общество сторонников аннексии, была тайной организацией. Официальных протоколов или каких-либо других записей ее участники не вели. Тем не менее известно, что ее основные цели и принципы сформулировал мистер Лоррин Тэрстон. Мистер Сэнфорд Доул, бизнесмен и юрист, также являлся членом Лиги, а позднее занял пост президента Республики Гавайи. Мистер Сэмюэл Миллс Даймон, сумевший втереться в доверие к обеим сторонам, поспособствовал мирному урегулированию политического кризиса после переворота. В итоге королева Лилиуокалани под давлением протестного движения отказалась от власти.
        С момента первого контакта между европейцами и жителями Гавайских островов, который произошел в 1778 году, во время третьей экспедиции Джеймса Кука, до свержения монархического режима на Гавайях 115 лет спустя иностранцы мечтали о захвате этого райского места и использовании его в своих интересах. Сначала они старались наладить поставки с островов продовольствия, затем сконцентрировали усилия на вывозе сахара и ананасов. Известно, что попытка Кука взять в заложники одного из местных вождей привела к гибели великого английского мореплавателя.
        ЛЕГЕНДЫ
        Целебный источник и Хуакай По

        На Гавайях очень много красивых водопадов. Существует несколько легенд о целебной силе местных родников и источников. Если кто-нибудь захочет попробовать найти священный источник, о котором упоминал Блэйк, тому следует соблюдать осторожность, чтобы не наткнуться на Хуакай По. В детстве и юности мне часто приходилось слышать легенду о Ночных Воителях. Будучи молодым и глупым, я не раз пытался обнаружить их. Несколько раз мы с приятелем, который жил в долине Маноа, видели свет факелов на горных склонах, но они были слишком круты, чтобы на них можно было забраться. Мы с ним часто бродили по окрестностям, чтобы понять, откуда берутся эти огни, но все было безуспешно.
        МАГИЧЕСКИЕ ПРЕДМЕТЫ

        Обладающие магической силой предметы, о которых рассказывается в книге, упоминаются в мифах и легендах. Например, «небесная сельдь»  - элемент древних скандинавских преданий, в которых северное сияние именуется sillblixt, то есть «свет чешуи сельди». Рыбаки верили, что свет северного сияния - это отражение в небе гигантских рыбных косяков.
        Бездонный мешок, или бурдюк, встречается в валлийском эпосе. Его нельзя наполнить до конца до тех пор, пока внутрь не заберется человек. Голем - мифическое глиняное чудовище из древнееврейской мифологии. Его можно оживить, однако он лишен дара речи.
        В Абердинском бестиарии существует весьма красочное описание того, как каладриус исцелил одного из местных королей.
        ГРОБНИЦА КИТАЙСКОГО ИМПЕРАТОРА ЦИНЬ ШИ ХУАНДИ

        Объект исследован еще далеко не полностью. Описание могилы императора основано на материалах летописи «Ши цзи», а также на работах современных археологов, использовавших для составления карты громадного некрополиса сонары и другое высокотехнологичное оборудование. Экстремально высокое содержание ртути в окружающей почве косвенно подтверждает правдивость записей Сымы Цяня о том, что в подземелье были устроены искусственные ртутные реки и моря. Возможно, если исследования будут продолжены, когда-нибудь мы узнаем, насколько точен он был в этой детали своей летописи.
        ЧЕРНЫЙ КОРАБЛЬ

        «Искушение»  - это прообраз судна под названием «Печально известный», копии легендарного «Корабля из красного дерева», обломки которого якобы обнаружили в песках на побережье Австралии в 1836 году, а впоследствии видели еще около 30 раз. Носовое украшение «Искушения» в виде вырезанной из дерева женской фигуры - это напоминание о первой девушке, которую Слэйту довелось поцеловать. Слэйт - неисправимый романтик.
        МОРЯЦКИЕ СУЕВЕРИЯ

        У моряков существует множество примет и предрассудков, которые зачастую противоречат друг другу. Считается, например, что женщина на борту корабля приносит несчастье. В то же время моряки верят, будто вид женской груди способен успокоить разыгравшийся шторм. По этой причине большинство носовых украшений представляют собой фигуры женщин с обнаженным бюстом.
        Мореплаватели также уверены, что появление альбатроса - это хорошая примета. Существует также легенда, согласно которой матрос, убивший альбатроса, навлек на весь экипаж множество бед. Кстати, альбатросы живут очень долго и обычно, выбрав себе пару, хранят ей верность всю жизнь. При этом они могут проводить порознь месяцы и даже годы, но потом снова воссоединяются - и так до самой смерти.
        ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ КАШМИРА

        Примерно в 1704 году Антуан Галлан перевел на французский язык «Книгу тысячи и одной ночи», добавив к оригинальному тексту этого памятника средневековой арабской и персидской литературы несколько историй, которых в нем не было. В течение последующего столетия это произведение приобрело в Европе огромную популярность. Многие стали публиковать собственные версии. Так вот, Кашмир - уроженец Ваади-Аль-Маас, или Бриллиантовой долины, которая упоминается в истории о Синдбаде и Птице Рух. Внешность и черты характера Кашмира позаимствованы у героев ряда сказаний Шехерезады, которые Никси, разумеется, читала. Кашмир говорит по-английски, по-французски, по-арабски, а также на фарси, как и подобает персонажу, сошедшему со страниц арабских сказок.

        От автора

        ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРЕДПОЛАГАЮТ ОПАСНОСТИ, а для того, чтобы преодолевать их, необходима помощь других людей, без которой главный герой обречен на поражение. Написать книгу - не подвиг, но те, кто помогал мне это сделать, настоящие герои.
        По вопросам, связанным с картографией, меня консультировала Ребекка С. Браун. Знания о парусниках я черпал у Дункана Стивенсона и Гордона Янга. Разобраться в сложностях арабского языка и фарси мне помогали соответственно Хаатим Реда и Маттин Мокалла - предоставляя много полезной информации. Они были снисходительны ко мне, за что им огромное спасибо.
        Хочу также выразить благодарность Диане Дротлефф, Мишель Эллиот, Робу Хартману, Карин Хендерсон, Лизе Синдорф, Лори Штейнберг, Сане Ку и в особенности Роберту Сейнт-Джону. Всем вам я должен выпивку. Куда подевался мой бездонный винный кувшин? Еще хочу поблагодарить Зака Форнаку за его готовность идти на жертвы и моего шамана Кертиса Циммермана. И, разумеется, философов Энтони Грегори и Томмазо Сьортино - спасибо вам за то, что не позволили мне пасть духом.
        Мне очень повезло с первыми читателями, которыми стали Шэрон Рейдер, Брюс Лэймон и Текла Хансен-Янг. Я доверчиво вручил вам свое сердце, и вы не скормили его чудовищу - помеси льва, крокодила и гиппопотама, которое в Древнем Египте называли Амат. Спасибо и первой поклоннице моего творчества в целом - Диане Хансен-Янг.
        Благодарю литературного агента Молли Кер Хоун, мою покровительницу и защитницу,  - я молился, чтобы у нее все получилось, и она оправдала самые смелые мои надежды. Хочется также выразить глубочайшую признательность моему редактору Марте Михальчик, всевидящей, все знающей, словно богиня,  - должен признаться, я вас на самом деле боготворю. Спасибо также представителям команды компьютерщиков Саре О’Коннор и Наоми Колтгерст - за то, что не скупились на улыбки, общаясь с автором этой книги.
        И наконец, моя огромная благодарность Феликсу, который, вылупившись из яйца, стал настоящим могучим драконом, и Брету, который, словно Гефест, помог мне выковать сюжет этого произведения. Без вас мне было бы не обойтись.