Четыре мертвые королевы Астрид Шольте
        Семнадцатилетняя Киралия Коррингтон живет в стране, разделенной на четыре части, и в каждой - своя королева. Королевы управляют землями вместе, но вскоре прежним порядкам приходит конец: кто-то хладнокровно расправляется с четырьмя правительницами…
        Астрид Шольте
        Четыре мертвые королевы
        
* * *
        Посвящается вашей внутренней королеве.
        Пусть она всегда будет храброй, уверенной в себе и непреклонной.
        Пусть воплощает свои мечты.
        Земли Квадары
        АРХЕЯ
        Остров земледельцев и скотоводов, где любят природу и ценят трудолюбие и простоту
        Пословица: «Верь лишь тому, что подчиняется руке и сердцу»
        Королева: Айрис
        ЭОНИЯ
        Квадрант с суровым климатом, где стремятся к развитию технологий, эволюции и гармонии в обществе
        Пословица: «Тревожные мысли порождают тревожные времена. Спокойствие порождает покой»
        Королева: Кора
        ТОРИЯ
        Прибрежный квадрант торговцев и мореплавателей, известных своим любопытством
        Пословица: «Знай каждую мелочь и будешь знать всё»
        Королева: Маргарита
        ЛУДИЯ
        Квадрант удовольствий, чьи обитатели проводят дни за развлечениями и занятиями искусством
        Пословица: «По жизни нужно идти с открытыми глазами и открытой душой, наслаждаясь каждой минутой»
        Королева: Стесса
        Королевские законы
        Статья первая: «Дабы защитить плодородные земли Археи, королева должна поддерживать старые порядки, в основе которых - скромный быт и трудолюбие».
        Статья вторая: «Чувства и отношения затуманивают разум. Эонийцы должны посвятить себя развитию технологий, медицины и общества в целом».
        Статья третья: «Развитию лудского искусства, музыки и литературы не должны мешать никакие житейские хлопоты».
        Статья четвертая: «Любопытство и жажда открытий у торианцев в крови. Для дальнейшего процветания торианского общества эти качества необходимо поощрять».
        Статья пятая: «До восхождения на трон королева должна жить в родном квадранте, вдали от влияния дворца, и воспитываться в традициях своего народа».
        Статья шестая: «Переступив порог дворца, королева обязуется никогда не покидать его пределов».
        Статья седьмая: «Дабы продолжить род, королева должна произвести на свет наследницу прежде, чем ей исполнится сорок пять лет».
        Статья восьмая: «Королевы не должны растрачивать время и чувства на любовь. Дабы ничто не отвлекало их от исполнения долга, вступать в брак им запрещено».
        Статья девятая: «Каждая королева должна иметь советника или советницу. Этот человек будет ее единственной опорой при принятии решений».
        Статья десятая: «Дабы королевы сохраняли непредвзятость, советники должны присутствовать на каждом собрании и участвовать в принятии решений».
        Статья одиннадцатая: «В случае смерти королевы или отречения от престола власть переходит к ее дочери».
        Статья двенадцатая: «После смерти королевы ее дочь или следующая в порядке наследования родственница должна немедленно прибыть во дворец для коронации».
        Статья тринадцатая: «Занимая трон, королева обязуется править квадрантом до конца своих дней. Исполнять ее обязанности не может никто другой».
        Статья четырнадцатая: «Долг каждой королевы - поддерживать мир между квадрантами».
        Статья пятнадцатая: «Каждый год королевы и их советники должны решать, кому достанется доза ГИДРы».
        Часть первая
        Глава первая
        Киралия
        Утреннее солнце скользило по золотому куполу дворца, заливая светом городскую площадь. Забыв о делах, люди смотрели наверх - словно это был знак от самих королев - а мы наблюдали за ними с крыши, подобно стервятникам, готовым в любое мгновение накинуться на жертву и разорвать ее на кусочки.
        - Кого бы выбрать? - протянул Макель, прислонившись к большому экрану с последними новостями королевского двора. С виду он был приличным торианским юношей с приятными манерами и в безупречном костюме. Но это только с виду.
        - Ох уж эти решения, - ухмыльнулась я.
        Он облокотился на мое плечо и спросил:
        - Какое амплуа тебе сегодня по душе? Милой девчушки? Девы в беде? Роковой красавицы? - Он вытянул губы в трубочку.
        Я рассмеялась и отпихнула его.
        - Ради хорошего улова я стану кем угодно.
        Обычно я сама выбирала мишень, но в последнее время Макель ходил такой мрачный, что я решила сделать ему приятное. Я готова была на все, лишь бы он не хандрил.
        - Выбери кого-нибудь сам, - пожала плечами я.
        Он вопросительно приподнял брови, сдвинул назад шляпу-котелок и вгляделся в толпу. Черная подводка из кайала подчеркивала голубизну его глубоко посаженных глаз. Ничто не ускользало от его цепкого взгляда. На губах у него играла улыбка.
        Воздух был холодным и чистым, не то что едкий душок морских водорослей, тухлой рыбы и гнилой древесины, пропитавший наш дом в торианской гавани. Жить в Городе Согласия было дорогим удовольствием, ведь он был столицей Квадары и граничил сразу с тремя землями: Торией, Лудией и Эонией. Одна лишь Архея была отрезана от материка.
        Первые этажи зданий занимали магазины с разрешенными товарами: лекарствами из Эонии, модными тряпками и игрушками из Лудии, свежими плодами и солониной из Археи. Все это закупали и свозили в столицу торианские купцы. Торговцы заключали сделки, дети визжали, зеваки вполголоса обсуждали дворцовые сплетни, и весь этот гул эхом отскакивал от стеклянных витрин.
        Над домами возвышался дворцовый купол из золотого стекла, а под ним - вдали от посторонних глаз - протекала придворная жизнь. Входом во дворец служило старинное каменное здание: Дом Согласия.
        Выискивая в толпе жертву, Макель прижимал к губам средний палец, что считалось оскорблением по отношению к четырем королевам, прятавшимся за дворцовыми стенами. Поймав мой взгляд, он усмехнулся и постучал пальцем по губам.
        - Вот этот, - сказал он, провожая глазами темную фигуру, спускавшуюся по ступеням Дома Согласия. - Добудь-ка его футляр с чипами.
        Человек, которого выбрал Макель, явно прибыл из Эонии. Если мы, торианцы, в морозную погоду кутались в бесконечные слои одежды, то на нем был облегающий черный костюм из особого, живого, материала, регулирующего температуру тела с помощью выделений миллионов микроорганизмов. Звучит мерзко, но в разгар зимы вещь полезная.
        - Это же гонец, - возмутилась я.
        Дом Согласия был единственным местом, где торианцы, эонийцы, архейцы и луды вели друг с другом дела, а значит, гонец работал на важное лицо.
        Макель потер шею увешанной перстнями пятерней - нервная привычка.
        - Что, кишка тонка?
        - Еще чего, - фыркнула я.
        Я была его лучшей ученицей. Так незаметно, как я, по карманам не лазил никто.
        - И не забывай…
        - Туда быстро, обратно еще быстрей.
        Когда я уже собиралась соскользнуть с крыши, он схватил меня за локоть. Взгляд у него был серьезный, он уже много месяцев так на меня не смотрел - так, будто ему не наплевать. Я готова была расхохотаться, но смех замер в горле.
        - Смотри не попадись, - сказал он.
        Его беспокойство вызвало у меня улыбку.
        - Когда это я попадалась?
        С этими словами я спустилась с крыши и растворилась в толпе. Но не успела сделать и пары шагов, как старик передо мной вдруг застыл на месте и прижал четыре пальца к губам в знак уважения к королевам. Именно так и следовало выражать почтение, а не средним пальцем, как это сделал Макель. Я резко затормозила. Шипованные подошвы сцепились со стертой булыжной мостовой. Моя щека коснулась его плеча.
        Проклятье! Почему, негодовала я, все вечно пялятся на королевский дворец, разинув рты? Хоть купол и стеклянный, сквозь него все равно не видно, что происходит внутри. Даже будь оно иначе, что с того? Королевам до народа никакого дела. Тем более до таких, как я.
        Я выбила трость из руки старика. Он пошатнулся и бросил на меня раздраженный взгляд.
        - Ой, простите! - сказала я, выглядывая из-под широкополой шляпы и растерянно хлопая ресницами. - Меня толкнули.
        Выражение его лица смягчилось.
        - Ничего, моя милая. - Он склонил голову. - Хорошего дня.
        Я невинно улыбнулась и спрятала его серебряные часы в потайной карман в складках юбки. Будет ему уроком.
        Поднявшись на цыпочки, я попыталась найти свою жертву. А вот и он! На вид немногим старше меня. Я бы дала ему лет восемнадцать. Органический костюм сидел на нем как вторая кожа, обтягивая торс, ноги, руки, пальцы и даже ступни. Наверняка надевать ее ничуть не легче, чем мои подъюбники и тугой корсет. Зато какой материал, какая свобода движений!
        Гонец был довольно мускулист - впрочем, как и я: когда днями напролет бегаешь, прыгаешь или куда-то карабкаешься, мышцы тренируются сами собой. Торианцы в большинстве своем люди крепкие и поджарые из-за частых плаваний в Архею и обратно с погрузкой и разгрузкой судов. Но такая работа не по мне: я уже давно принадлежала к другому миру - к темной торианской изнанке. Под скромным платьем и тугим корсетом скрывалась моя истинная сущность. Мое призвание.
        У подножия лестницы гонец остановился и снял торбу с плеча. Вот он, мой шанс! Старикан подал мне отличную идею.
        Уставившись на дворец с разинутым ртом, я прижала к губам четыре пальца и понеслась к полированным ступеням Дома Согласия. Носок моего башмака попал в щербинку между двумя плитами, и, подобно тряпичной кукле, я безвольно повалилась вперед. Не очень изящно, зато действенно. Я по горькому опыту знала, что любой обман можно раскусить в два счета, поэтому отыгрывала свои роли до конца.
        - Ай! - воскликнула я, сбивая эонийца с ног. Что-то темное во мне радостно откликнулось на глухой стук, с которым он ударился о каменные ступени. Я приземлилась сверху и потянулась к торбе.
        Быстро оправившись, гонец отстранил меня и прикрыл торбу рукой. Может, кто-то из наших его уже грабил? Меня так и подмывало бросить взгляд на Макеля, который, как я знала, наблюдал с крыши.
        Он всегда наблюдал.
        Пора было сменить тактику. Я перекатилась на живот, хорошенько проехалась коленом по каменной плите и застонала от боли. Затем с самым невинным видом подняла взгляд на гонца.
        Выглядел он как типичный эониец: правильно посаженные глаза, полные губы, высокие, четко очерченные скулы, волевой подбородок. Как у всех северян, у него были идеальные гены. Смугловатое лицо обрамляли черные кудри. У него была чистая, нежная кожа, которая, в отличие от моих персиковых щечек, наверняка не обветривалась в мороз и не обгорала под палящим солнцем. Его светлые, почти бесцветные, глаза смотрели на меня. Обычно у эонийцев глаза карие, потому что темная радужка лучше защищает от солнечных лучей. Может, светлые глаза дают преимущество в темноте?
        - Вы целы? - спросил он с непроницаемым видом.
        Лица эонийцев всегда выражали спокойствие, словно, как и всё в их квадранте, были скованы льдом.
        Я кивнула.
        - Простите, умоляю!
        - Все нормально, - сказал он, держа руку на торбе. Но спектакль был еще не окончен.
        Его взгляд задержался на моем черном башмаке с поцарапанным мыском и на руках, растиравших ушибленное колено.
        - У вас кровь идет, - удивился он. Похоже, до этого момента он и вправду считал, что его пытаются обчистить. Я посмотрела на юбку. Пропитав подъюбники, по белой ткани расползалось красное пятно.
        - Ничего себе!
        Я скорчила гримасу и облокотилась на ступеньки, а потом уставилась на яркое солнце, чтобы на глаза навернулись слезы.
        - Держите. - Он вынул из торбы платок и протянул мне. Я прикусила губу, едва сдерживая ухмылку.
        - Я совсем не смотрела, куда иду. На дворец загляделась.
        - Да, он красивый, - сказал гонец, обратив свои странные бледные глаза к золотому куполу у меня за спиной. Ни один мускул не дрогнул на его лице. - В лучах солнца купол как будто оживает.
        Я нахмурилась. Вообще-то эонийцы не понимали красоту. Как бы иронично это ни прозвучало, они ее не ценили, хотя сами были красивы, как на подбор.
        Я закатала юбку до колен.
        - Что вы делаете? - сказал он.
        - Хотела проверить, сильно ли ушиблась, - ответила я, стараясь сохранить серьезное лицо, а потом, якобы вспомнив, откуда он родом, поспешно опустила подол. - Ой, простите мои манеры…
        Как и эмоции, любые формы близости были эонийцам чужды.
        - Ничего страшного, - сказал он, отвернувшись.
        - Не могли бы вы мне помочь? - попросила я. - Кажется, я подвернула ногу.
        Он было неуклюже протянул мне руки, но, видно, решил, что безопаснее всего будет придерживать меня за локти, прикрытые рукавами. Я запустила руку в торбу и, чтобы он не почувствовал, как меняется вес поклажи, навалилась на него всем телом. Пальцы сомкнулись на чем-то гладком и холодном. Футляр с коммуникационными чипами. Я выудила его и положила в потайной карман. Едва я поднялась на ноги, гонец тут же отпустил меня, будто его заставили держать дохлую кошку.
        - Идти сможете? - спросил он.
        Я кивнула, но тут же покачнулась. Новички часто срывают маску, едва заполучив трофей. Я не хотела выдать себя раньше времени. Да и коленка побаливала.
        - Кажется, нет, - вздохнула я.
        - Куда вас проводить?
        - Туда. - Я указала на свободный столик у входа в кофейню.
        Он взял меня под локоть и, прокладывая плечами дорогу, повел через толпу. Я плюхнулась на стул и прижала к колену платок. - Благодарю вас. - Я опустила голову, мечтая, чтобы он поскорее ушел.
        - Дальше справитесь? - спросил он. - Вы ведь здесь не одна?
        Макель наверняка следил за нами, притаившись где-то поблизости.
        - Конечно, нет, - ответила я с ноткой возмущения. - Со мной отец. Он где-то тут, занимается делами. - Я неопределенно махнула рукой в сторону магазинов.
        Гонец присел на корточки и заглянул мне в лицо. Я поежилась. Его странные, почти зеркальные глаза были так близко, что мне стало не по себе. И все же под его взглядом я на мгновение почувствовала себя той, кого изображала. Девушкой, которая приехала с родителями в Город Согласия, чтобы пройтись по магазинам и насладиться богатствами других квадрантов. Девушкой из счастливой семьи. Девушкой, которая не разрушила свою жизнь.
        А потом я моргнула и снова стала собой.
        - Точно справитесь? - спросил гонец. В его лице что-то промелькнуло.
        Никак беспокойство?
        Сквозь ткань подъюбника ногу холодил металлический футляр, а затылок припекал взгляд Макеля.
        Туда быстро, обратно еще быстрей.
        Пора от него отвязаться.
        - За меня не переживайте. Мне просто нужно передохнуть.
        - Ладно… - сказал он, придерживая торбу рукой и поглядывая на Дом Согласия. Гонцы не имели права опаздывать. - Если вы уверены… - Он выжидающе смотрел на меня. Похоже, с хрупкостью я перегнула палку.
        - Конечно. Мне уже лучше. Честное слово.
        Он по-эонийски сдержанно кивнул и прибавил:
        - Да пребудут королевы на престоле. Вместе, но врознь. - Обычный межквадрантный обмен любезностями.
        Он развернулся.
        - Вместе, но врознь, - откликнулась я. Не успел он и шагу ступить, а я уже вскочила со стула и затерялась в толпе.
        Убегая, я сжимала в ладони футляр с чипами.
        Глава вторая
        Айрис, королева Археи
        Статья первая: «Дабы защитить плодородные земли Археи, королева должна поддерживать старые порядки, в основе которых - скромный быт и трудолюбие».
        Айрис сменила позу и поправила юбки. Полуденное солнце, проникавшее в зал сквозь стеклянный купол, падало на золотой циферблат с выгравированной картой Квадары. На карте рельефно выступали стены, разделявшие королевство на части. В центре циферблата стоял янтарный шар, преломляющий солнечные лучи и высвечивающий сотни надписей на мраморных стенах. Надписи ежедневно напоминали королевам и подданным об указах, регулирующих межквадрантные отношения, а также о строгих правилах, которым обязаны следовать все правительницы Квадары. Это были Королевские законы.
        Вокруг циферблата спиной друг к другу стояли четыре трона. Квадранты были суверенны, но аудиенции всегда проходили в одном зале.
        Вместе, но врознь.
        Каждая королева сидела лицом к своим владениям, и напротив ее трона был начертан герб ее родной земли.
        Из-за перегородки, где толпились посетители, вышел человек и встал на эмблему Археи - остров с оленем в горах в обрамлении цветов и листвы. Эмблема была нарисована золотой краской в несколько смелых штрихов. Проситель так низко поклонился, что коснулся носом блестящего мраморного пола. Айрис бросила взгляд на королеву по левую руку от нее. Маргарита насмешливо приподняла бровь.
        Айрис шел тридцать первый год, и она не была на родине уже двенадцать лет. Но ничто не сотрет из ее памяти свежий архейский воздух, зеленые рощи и пологие холмы.
        Выпрямившись, проситель по-прежнему избегал смотреть ей в глаза.
        А жаль, ведь глаза у нее были чудесные.
        - Моя королева, - произнес он дрожащим голосом.
        Боится. Хорошо. Айрис считала, что людей нужно держать в страхе. Это требовало времени, но окупалось сполна.
        Кому-то Архея могла показаться слабым звеном. Архейцы не доверяли современной технике и редко пересекали пролив, предпочитая держаться особняком. Они работали руками, жили просто, но в достатке.
        - Говори, - взмахнула рукой Айрис. - Я не собираюсь сидеть тут весь день.
        Капелька пота скатилась по лбу просителя и застыла на кончике носа. Он не стал ее вытирать. Айрис участливо поморщилась - на этом ее сочувствие заканчивалось.
        - Я пришел просить мощь… - начал он. Она нахмурилась, и он поспешно продолжил: - Мощности… Нам нужны электрические мощности.
        Айрис напомнила себе, что перед ней архейский губернатор. Впрочем, должность не прибавляла просителю авторитета в ее глазах. Мощь была сосредоточена в руках королев и никого больше. Власть была игрой, и за годы правления Айрис освоила ее в совершенстве.
        - Хочешь электричество? - Она подалась вперед. - Нет.
        Электросети имелись во всех квадрантах, кроме Археи, которая упорно пользовалась лишь тем, что подчинялось руке и сердцу, как говорилось в одной архейской пословице.
        Наконец губернатор трясущейся рукой вытер со лба пот.
        - Электричество позволит использовать машины, - продолжал он. - Рабочие не укладываются в график, который составила Тория. Моя королева, прошу, подумайте об этом!
        Айрис откинулась на спинку трона и усмехнулась.
        - Ты же знаешь, просить меня о таком бесполезно.
        Население Квадары неуклонно росло, но, несмотря на все усилия, в остальных землях почва оставалась бесплодной.
        Квадара была экосистемой, где каждый квадрант играл свою роль. Архея выращивала урожаи и добывала природные ресурсы; Эония разрабатывала новые технологии и лекарства; Лудия отвечала за искусство, моду и развлечения; а Тория налаживала между квадрантами торговлю. И вся система подчинялась Королевским законам.
        От Археи зависело благополучие королевства, поэтому Айрис готова была защищать ее любой ценой. Чрезмерная обработка почвы заключала в себе большой риск. Разрушив Архею, они обрекут на голодную смерть всю Квадару.
        Возможно, кто-то и считал Архею примитивной, но слабой она не была. Во всяком случае, пока престол принадлежал Айрис.
        Губернатор выпятил нижнюю губу.
        - Знаю, мы не должны использовать технологии других квадрантов…
        - Так почему же ты до сих пор утомляешь меня своим присутствием?
        - Я бы на твоем месте подумала, - сказала Маргарита, голос рассудка. Сорокалетняя королева Тории была старше названых сестер и дольше занимала престол. Ее последнюю встречу отменили, но уходить она не спешила, с любопытством наблюдая за аудиенцией других королев. Как и все торианцы, она никогда не упускала возможность узнать что-то новое о чужой культуре.
        «Маргарита только попусту тратит время», - подумала Айрис, бросив на сестру-королеву нетерпеливый взгляд.
        - Это не твоя забота, Маргарита, - мягко произнесла она. Как-никак докучливость была у торианцев в крови.
        Маргарита заправила за ухо прядку каштановых с проседью волос.
        - Если помнишь, однажды я попросила Кору создать вакцину, чтобы остановить распространение кровавой чумы. Иногда правилами нужно поступаться.
        Айрис посмотрела на Кору. Ее черные волосы были заплетены в косы и убраны на эонийский манер. Золотая корона ослепительно сияла на фоне темно-коричневой кожи. Но двадцатипятилетняя королева Эонии не оглянулась при упоминании о достижениях ее ученых. Зато Стесса состроила такую гримасу, будто Айрис жутко ее раздражала. Скорее всего, так и было. Королеву Лудии, которой не было и семнадцати, раздражало все, что говорила и делала Айрис.
        - Совершенно разные вещи, - сказала Айрис, словно не замечая злобного взгляда Стессы. - Чума истребила бы весь твой народ. Вакцинация была разовой мерой, она не подорвала устои твоего квадранта. Даже если я позволю архейцам временно использовать технику, сможем ли мы потом вернуться к старым порядкам? Я не стану так рисковать.
        Маргарита понимающе кивнула, но ее губы тронула улыбка, как будто она считала, что Айрис возражает лишь из чувства противоречия.
        - Нет, - сказала Айрис, поворачиваясь к архейскому губернатору. - Электричество не из нашего квадранта, поэтому мы никогда не будем им пользоваться. Не нужны нам автоматические машины с их колдовством.
        Айрис видела, во что технологии превратили Эонию, и не допустит, чтобы та же участь постигла ее квадрант. Располагая лишь мерзлыми землями на крайнем севере страны, эонийцы выжили за счет развития технологий и генной инженерии. Взамен они почти потеряли способность чувствовать. По крайней мере, так ей казалось. Она снова невольно взглянула на Кору.
        Губернатор покосился на электрические канделябры, освещавшие четыре прохода, которые вели в тронный зал. Со стороны казалось, будто Айрис пожинает плоды всех квадрантов, но губернатор не знал, что она до сих пор читает при свечах и купается в термальном источнике у себя в саду, хотя во дворце имеется горячее водоснабжение. Впрочем, обсуждать с ним личную гигиену она не собиралась.
        - Что-нибудь еще? - поинтересовалась Айрис.
        Губернатор покачал головой.
        - Хорошо, - сказала она. - Если кто-то пожелает оспорить мое решение, вы знаете, где меня найти. Мои двери всегда открыты для моего народа.
        С этими словами она удалилась, предоставляя названым сестрам завершить аудиенцию без нее.
        Айрис решила провести остаток дня в личном саду. В детстве она часами гуляла по живописным окрестностям родительского дома, представляя, как будет править целым квадрантом. Уединение было ей по душе. Она думала, что хорошо подготовилась к правлению, и не ожидала, что кто-то сможет повлиять на ее решения.
        Или чувства.
        Дворец, как и все королевство, был разделен на четыре части, и сад находился в крыле Археи. Примостившись на вершине утеса, он выглядывал на пролив, отделявший остров от материка. Его разбили по приказу ее далекой предшественницы, захотевшей быть ближе к природе - к самой жизни. Закон запрещал королевам покидать пределы дворца - ради их безопасности и чтобы они не подвергались влиянию извне.
        Айрис никогда больше не ступит на берег Археи, не насладится ее красотой, не увидит, как пасутся в горах оленьи стада.
        Она села на лавку. Деревянные ножки чуть глубже ушли в землю, сиденье исчезло под длинным черным подолом. Она сняла тяжелую корону и поставила на столик. Запрокинула голову, зажмурилась, подставляя солнцу бледное лицо. Журчание термального источника навевало воспоминания о ручье неподалеку от ее прежнего дома.
        Но туда она уже не вернется, поэтому придется довольствоваться тем, что есть.
        По закону, до вступления на трон каждая королева должна воспитываться в приемной семье в том квадранте, которым однажды будет править. И хотя Айрис росла в скромном каменном домике, она ни в чем не испытывала нужды. Ведь нельзя нуждаться в том, чего никогда не видел и не ощущал. С самого детства она старалась узнать как можно больше об Архее и ее обитателях. И, конечно, о темном прошлом Квадары.
        Архея долгое время была избавлена от невзгод, выпавших на долю соседних земель. Пока торианцы не отправились в плавание на запад, о существовании зеленого острова никто и не подозревал. К тому времени природные ресурсы Квадары начали иссякать, народ отчаялся. Архея была лакомым кусочком.
        Несмотря на то, что у каждого квадранта были свои сильные стороны, их все объединяла общая слабость. Зависть.
        Так начались межквадрантные войны. Они длились почти десять лет и унесли тысячи жизней. Соседи с материка пытались завоевать Архею, но их замыслы были глупы. Эонийцы ничего не смыслили в животноводстве; нетерпеливые торианцы вечно рвались в море открывать новые земли; луды не стали бы пачкать затейливые наряды в грязи.
        И тогда королевы-основательницы воздвигли между землями стены и положили конец войне. Стены позволили квадрантам развиваться независимо друг от друга и жить в гармонии.
        Архея снова была в безопасности.
        Когда Айрис стукнуло восемнадцать, ей сообщили, что ее мать, правящая королева Археи, умерла. До этого она ни разу в жизни не покидала остров. Айрис села на торианский корабль и поплыла во дворец. Она быстро освоилась в новом мире и в новой роли, приступив к обязанностям спустя считаные минуты после того, как ее мать похоронили в подземном зале дворца. В ту ночь она не смыкала глаз, изучая книги по архейской истории и дипломатии. Ничто не могло выбить ее из колеи. Даже смерть родной матери.
        Айрис открыла глаза и посмотрела на лазурное небо. Приятно было вырваться из дворца. Гигантский купол окрашивал каждый зал и каждый предмет в нем в золотой цвет. Даже ночью коридоры были залиты тусклым янтарным светом, словно мрак не осмеливался прикасаться к королевам своими чернильно-черными пальцами.
        Облака напомнили Айрис об отце. Не о том человеке, чья кровь текла в ее жилах, - о нем она ничего не знала, - а о том, кто ее воспитал. Когда Айрис была маленькой, отец рассказывал ей о всевышних королевах - покойных правительницах Квадары, наблюдающих за потомками из квадранта без границ. Гуляя в одиночестве, Айрис, бывало, поднимала глаза к небу и делилась со всевышними королевами своими тайными страхами и заветными мечтами, зная, что они никому не расскажут. Ее верные покровительницы.
        А потом она попала во дворец и подружилась с другими королевами. Они вместе коротали вечера, часто засиживаясь допоздна, и рассказывали друг другу о своем детстве, семьях и родных краях. Айрис уже не чувствовала себя одиноко.
        И все же часто смотрела в небо. Но сегодня она обратилась не к далеким предкам, а к приемному отцу, который умер много лет назад:
        - Отец, я по-прежнему непреклонна, - сказала она. - Королевские законы были и будут превыше всего. Однако со временем я осознала, что некоторые статьи, относящиеся к королевам, ко мне лично, не несут никакой пользы. - Даже произносить это вслух было зазорно. Айрис помотала головой. Нужно быть сильнее, проявить твердость. - Мы королевы. Почему нам нельзя менять законы, которые не влияют на наши квадранты и не нарушают мир в стране? Почему мы не властны над собственной судьбой? - Она снова помотала головой. - Я продолжу бороться за Архею и защищать все, что у нас есть, но я хочу большего. - Вспомнив о прошении губернатора, она в третий раз помотала головой. - Большего не для Археи, а для себя. - Откуда в ней столько слабости?
        - Я кое-что задумала. - Она тяжело вздохнула. - Слишком долго я молчала. Достаточно. Завтра все изменится. Королевские законы будут переписаны. Завтра я…
        Айрис ужалила пчела. Болезненный укол в горло, за которым последовала ноющая боль. Недавно сад обработали спреем от насекомых. «Очередное гениальное изобретение эонийцев», - усмехнулась она про себя. Насекомые ей ничуть не мешали. Наоборот, в саду им самое место, но по настоянию советников их уничтожили - ради ее же безопасности.
        Айрис расплылась в улыбке. Похоже, природа взяла над технологиями верх: пчелы выжили, несмотря на спрей. Ей не терпелось рассказать об этом Коре за ужином и позлорадствовать.
        Боль усилилась, Айрис уже не могла глотать. Во рту накопилась слюна. Может быть, у нее аллергия?
        Она поднесла руку к горлу и нащупала лоскутки распоротой кожи. Пальцы потемнели от крови. С губ сорвался булькающий стон.
        Напротив нее кто-то стоял, обнажив в страшной улыбке белые зубы. Солнце играло на тонком клинке, с которого капала кровь.
        Кровь текла и по ее шее. Айрис пришла в бешенство, но сделать ничего не смогла. Она покачнулась и смахнула со стола корону.
        «Возмутительно! Я - королева Археи!
        Никто не смеет покушаться на мою жи…»
        Глава третья
        Киралия
        Макель Делор-младший сидел за массивным дубовым столом и, побрякивая перстнями, вертел в руках гладкий металлический футляр. Вид у него был хмурый. Заполучив коммуникационные чипы, он подозрительно притих, и его молчание длилось всю дорогу от Города Согласия до Аукционного Дома на полусгнившей торианской пристани. Я не видела его таким тихим с того дня, когда погибли его родители.
        От Макеля-старшего ему достались темные волосы и бледная кожа, в остальном он был мало похож на отца. Болезненную худобу он скрывал под широкими жилетами, а чтобы казаться выше, носил котелки. И все же в нем была частичка отца, частичка того, кем он хотел стать.
        Макель-старший мечтал о крепком, грозном наследнике, а получил тщедушного мальца. Он боялся, что сын не будет внушать клиентам конторы «Импорт и экспорт Делор» того же благоговейного страха, с каким относились к нему самому.
        И напрасно.
        Макель разглядывал футляр с таким выражением, будто чипы и пугали его, и приводили в восторг.
        - Открывать не будешь? - поинтересовалась я.
        - Зачем же портить товарный вид? - Он с улыбкой погрозил мне пальцем. - Ты же знаешь, котик, этого делать нельзя.
        Я села в кресло напротив и тут же зашипела от боли.
        - Потрескалась, фарфоровая куколка? - усмехнулся он. - Ты нам тоже нужна в товарном виде.
        Я закатила глаза и осторожно потерла забинтованное колено. На мне была потрепанная черная юбка. Белую я отдала прачке, чтобы она отбила ее хорошенько и вывела кровь. Юбка была мамина, а у меня осталось от нее не так много вещей.
        Последний раз я видела родителей полгода назад. Полгода назад с отцом случилось несчастье, после которого я сбежала из дома, не в силах смотреть матери в глаза. С тех пор я больше не оглядывалась на прошлое.
        - Игра стоила свеч, - сказала я. Ради Макеля я пошла бы на что угодно. При разнице в возрасте всего в два года он был для меня не только другом, но и наставником. И единственным близким человеком.
        - Вот и с тобой так, - вздернул подбородок Макель.
        Я промолчала. Макель вечно меня подкалывал, но тут было непонятно, шутит он или нет. Может, он намекал, что нашей дружбе пора перерасти в нечто большее? Интересно, кого он видел, когда на меня смотрел? Для всех я была беззаботной торианской девушкой, но в душе у меня изо дня в день копилась тьма.
        Похоже, он чувствовал это, и ему это нравилось.
        Кабинет Макеля располагался на чердаке Аукционного Дома и окнами выходил на торианскую гавань. В лунном свете паруса казались призраками, парящими над темной водой. Мне всегда было любопытно, почему он выбрал комнату с видом на море. Попросту потому, что она принадлежала его отцу? Или потому, что хотел ежедневно бороться со страхом в надежде, что когда-нибудь перестанет бояться воды?
        Макель потер шею. Иногда его сковывала паника, и ему казалось, что он идет ко дну. Он сам не понимал, какой он сильный. Не то что я. У меня не хватало смелости встретиться со страхом лицом к лицу. В любом помещении меньше моей тесной комнатушки за сценой аукционного зала меня бросало в дрожь. От одной мысли о замкнутых пространствах мне становилось трудно дышать.
        Вот и теперь тревога ужом свернулась у меня в животе. «Вдох - выдох, - успокаивала я себя. - Куда есть вход, оттуда есть и выход».
        - Сколько, по-твоему, за него можно выручить? - спросила я, чтобы отвлечься.
        Макель положил футляр на стол и вынул что-то из кармана.
        - Это тебе.
        В руке у него лежала серебряная подвеска в форме кварты - монеты, служившей единой квадарской валютой. Когда я потянулась за наградой, он схватил меня за руку, и его черты исказились. Тьма, которая иногда тенью скользила по его лицу, словно вырвалась наружу, и мой друг исчез.
        - Слишком долго копалась, - сказал он.
        Я выхватила у него подвеску и откинулась на спинку кресла.
        - По чьим это меркам? - парировала я. - Разве кому-то удавалось добыть чипы, не угодив за решетку?
        - Твоя правда, - сказал он, копируя мою позу. Отцовское кресло было ему велико. Кабинет явно обставляли для человека покрупнее. Все в нем было на тех же местах, что и до кровавой чумы.
        Эпидемию, поначалу казавшуюся простой морской болезнью, привезли торианские матросы, возвращавшиеся из Археи. Когда корабль причалил в порту и экипаж разошелся по домам, чума мгновенно распространилась по всему квадранту. Заболевание не знало пощады. Спустя считаные часы после контакта с зараженным глаза и уши начинали кровоточить. Кровь быстро сгущалась. Первой заразилась мать Макеля, потом - отец.
        Макель помчался в эонийский медицинский центр в надежде получить дозу ГИДРы. ГИДРа, или гемотерапевтический исцеляющий дозированный раствор, была лекарством от всех болезней и самым ценным изобретением эонийских ученых. Но препарата хватало лишь на одного пациента в год, и достойного кандидата выбирали сами королевы. Преступнику и его жене рассчитывать было не на что.
        Когда Макель вернулся домой, их уже не было в живых.
        Прошло три года, но с тех пор мало что изменилось в «Импорте и экспорте Делор». Разве что теперь глаза Макеля угрожающе поблескивали, а его охрана заметно увеличилась. Сегодня его подручные - наполовину люди, наполовину чудовища - снова где-то пропадали, выполняя очередной приказ. Хоть бы они забыли дорогу домой!
        - Спасибо, Кира, - сказал вдруг Макель, и я удивленно подняла глаза.
        - Не за что?..
        Я не знала, как реагировать на его перепады настроения, и ответ прозвучал скорее как вопрос. Мы дружили уже семь лет. Воровство начиналось как захватывающая игра, которая к тому же позволяла набить карманы монетами. Макель был обаятельным двенадцатилетним мальчишкой, сулившим богатство, опасность и развлечения. А мне так всего этого не хватало…
        Пока юный Макель играл с эонийскими чудесами техники и лакомился пышными лудскими булочками, мы с родителями ютились в мрачной, холодной хижине, довольствуясь похлебкой, которую мать готовила из подгнивших рыбьих голов и плавников. Отец владел небольшим судном, доставшимся ему по наследству, но лодка часто давала течь и путь между Торией и Археей проделывала с трудом, особенно в шторм. Неделю за неделей мы перебивались с хлеба на воду, но родители верили, что когда-нибудь дела пойдут в гору.
        Предложение Макеля вступить в его шайку стало билетом в новую жизнь. Я согласилась не раздумывая.
        Но последний год что-то подтачивало его, как морские волны, бившиеся о сваи. Куда делась улыбка, освещавшая его лицо? Может, смерть родителей преследовала его так же, как меня - несчастный случай с отцом?
        Полгода назад я переехала в Аукционный Дом - в отдельную комнату, само собой. Я надеялась, что если мы будем жить под одной крышей, то снова сблизимся, как в детстве, когда мы были не разлей вода. Но он целыми днями где-то пропадал, не посвящая меня в свои дела.
        - Ты молодец, - улыбнулся он.
        Покатав монетку между пальцами, я прикрепила ее к своему воровскому браслету. Макель начал дарить мне подвески за особенно опасные задания около года назад, и их уже накопилось немало.
        - Благодарю.
        - У меня для тебя еще кое-что, - сказал он, протягивая письмо, при виде которого у меня душа ушла в пятки.
        Без лишних слов я вскрыла конверт. Последняя весточка от матери была короткой, но ранила в самое сердце.
        Киралия, милая!
        Прошу, приезжай в больницу как можно скорее. Отец при смерти. Доктора говорят, что без ГИДРы он протянет от силы несколько недель. Пожалуйста, приходи попрощаться с отцом.
        Люблю тебя. Мы скучаем. Ты нужна нам.
        С любовью,
        мама
        Тяжело дыша, я сжала листок в кулаке.
        Хотя дело было полгода назад, крики отца до сих пор раздавались у меня в ушах. Последним, что я от него услышала, было мое имя. Он выкрикнул его, почти как проклятье, а в следующее мгновение его выбросило за борт, и он ударился головой о камни. Никогда не забуду выражение маминого лица, когда она плакала над его бездыханным телом. Потом его увезли в медицинский центр.
        Мама не отходила от его постели две недели, а когда вернулась домой, меня уже и след простыл. Она знала, куда я сбежала, и засыпaла меня письмами, умоляя приехать в больницу, где ей предоставили временное жилье.
        Но мама ошибалась. Я ей не нужна. Это по моей вине отец оказался на волосок от гибели. Без меня им будет лучше.
        Знакомство с Макелем открыло передо мной другие возможности, а несчастный случай сжег последний мостик между мной и родителями с их обременительными ожиданиями. Я уже не могла вернуться домой, как бы мне этого ни хотелось.
        - Что стряслось? - мягко спросил Макель.
        - Отец при смерти.
        - ГИДРы не предвидится? - мрачно поинтересовался он.
        - Похоже, что нет.
        В списке ожидания были тысячи имен. Эонийские ученые уже много лет пытались воссоздать лекарство, но пока что им это не удалось. Прошел слух, что оно и вовсе закончилось.
        - Будь они прокляты, эти королевы, - сказал Макель, шлепнув ладонью по столу. - Я тебе сочувствую.
        Я сделала глубокий вдох. Слезы иссякли еще полгода назад. Для меня все закончилось, как только папа ударился о камни.
        Внезапно здание вздрогнуло и покачнулось. В Аукционный Дом повалил народ.
        - Можешь не ходить на торги, - сказал Макель. - Я все пойму.
        - Ну уж нет! - натянуто улыбнулась я. - Тогда я не узнаю, кто купил мои чипы.
        Макель ухмыльнулся. От его мрачного настроения не осталось и следа.
        - Тогда пойдем. Нельзя заставлять публику ждать.
        Аукционный Дом стоял на пристани в дальнем и самом грязном конце торианской гавани. В детстве старое здание со сводчатыми потолками и широкими колоннами казалось мне великолепным дворцом. Теперь я знала о нем всю правду. Его давно пора снести. Соленый воздух разъел опоры, и дом покосился на правый бок. Запах гнилого дерева заполнял каждую комнату, включая мою каморку за сценой, где вдобавок ко всему вечно гулял сквозняк. Этот гнилостный смрад преследовал меня, подобно тени, куда бы я ни пошла. Как символично!
        Народ стекался к Аукционному Дому с чуть более устойчивой части пристани, где располагались местные достопримечательности: душные игорные заведения, храмы наслаждений, а между ними, точно грибы на болоте, - сырые и грязные пивнушки. Район пользовался дурной славой и носил название «Сваи». Словом, у наших соседей руки были запачканы не меньше, чем у нас самих.
        В зале было так тесно, что каждый дышал кому-нибудь в затылок. Казалось, явится еще один человек - и все мы пойдем ко дну. Хотя шум голосов разносился по всей пристани, городские власти не обращали на него внимания. Они давно оставили Макеля с его махинациями в покое.
        Торианская королева, напротив, собиралась закрыть «Сваи» уже не первый десяток лет. Недавно она объявила, что все-таки снесет пристань - якобы из соображений безопасности, но мы-то знали, в чем дело. Для королевы Маргариты мы были пятном на репутации «достойного» торианского общества, и ей не терпелось от нас избавиться. Может, поэтому Макель ходил такой хмурый?
        Если так, он был не одинок. Днем, когда почти все заведения «Свай» были закрыты, а их владельцы должны были видеть десятый сон, из-за дверей доносились громкие, недовольные голоса. Голоса эти клялись отомстить докучливой торианской правительнице и разорить всех честных торговцев, если «Сваи» снесут. Что бы там ни говорила королева, наша помойная яма - сердце всего квадранта. Без нее Тория придет в запустение.
        Впрочем, политика - это не мое.
        Я стояла за кулисами и наблюдала за публикой. Переступив порог Аукционного Дома, люди забывали о приличиях, которые соблюдали за его стенами, изображая трудолюбивых мореплавателей и предприимчивых торговцев. Здесь поддавались тайным желаниям и темным порывам. Тела напирали друг на друга, мужики давали волю рукам, а под ногами у всех, точно канализационные крысы, сновали пронырливые дети. Идеальная тренировочная площадка для юных карманников. Любой, кто не попадется с поличным, пройдет к нам отбор.
        Понятно, почему в детстве родители просили меня обходить это место стороной. Но мы жили у моря, и Аукционный Дом то и дело попадался мне на глаза.
        Я всегда любила плавать и ненавидела ходить под парусом. До мачты я не дотягивалась, а морские узлы у меня не получались - пальцы слишком короткие. К тому же в отличие от отца с матерью, разгуливавших по палубе, как по твердой земле, я вечно теряла равновесие. И чего их так тянуло в море? Лично я не видела ничего хорошего ни в ранних подъемах, ни в лютом холоде, ни в нескончаемой утомительной работе за жалкие гроши.
        Вернувшись из плавания, родители усаживались у очага - в те дни, когда мы могли позволить себе развести огонь, - и предавались воспоминаниям, а я молила всевышних королев, чтобы в гавани разразился шторм и разнес их посудину в щепки. Став постарше, я часто просила, чтобы меня оставляли дома, а если они не соглашались, закатывала скандал.
        Долгое время я и не подозревала, что можно жить по-другому, наслаждаться каждым днем, процветать. А потом познакомилась с Макелем.
        Я плохо помню свой первый визит в Аукционный Дом. Помню только, что по всему телу пробежала сладостная дрожь. Я ходила между рядами и водила пальцами по дамским сумочкам, запускала руки в карманы мужских пальто. В тот вечер я ничего не украла - но могла, стоило только захотеть, и это стало для меня настоящим откровением.
        Чуть позже, когда я болтала ногами на причале, и мои щеки, несмотря на мороз, все еще пылали от возбуждения, ко мне подошел Макель. Представился, протянул руку и предложил работу.
        Я постаралась забыть о мамином письме и о ноющей пустоте в груди. Я сама ее создала, когда вслед за Макелем встала на путь тьмы. Поворачивать уже поздно.
        Разглядывая толпу, я гадала, кому же достанутся мои чипы и какой будет моя доля. Торианцам не терпелось взглянуть на Эонию и ее продвинутые технологии, поэтому предложения будут сыпаться градом. Как и в других квадрантах, в Тории большинство эонийских технологий были запрещены из опасения, что они бесповоротно изменят наше общество. Но вкусить прелестей чужой жизни все равно хотелось.
        Именно такую возможность и давали коммуникационные чипы. Нужно лишь положить чип на язык - и твои органы чувств переместятся во времени и пространстве. Ты погрузишься в воспоминание, настолько реальное, что его трудно отличить от действительности. Послание из чужой жизни.
        Макель стоял в ложе - неуклюжей пристройке вдоль одной из стен. После смерти отца он установил на сцене тяжелый красный занавес, чтобы скрыть от публики стол с лотами, так что теперь зал торгов походил не на склад, а на лудский театр. Для Макеля вся жизнь была одним большим шоу.
        Места в ложе он приберегал для самых ценных клиентов, которым не пристало сидеть среди грязных простолюдинов. Вот и теперь он провожал туда девушку в бархатном платье и синей шляпке, протянув ей руку и почтительно приподняв котелок. Мне стало тошно при виде обожания на ее лице. Макель посмотрел в мою сторону, и я быстро отвернулась, чтобы он не заметил, как я вспыхнула от ревности.
        - Подвинься, - сказал Кирин, ткнув меня локтем под ребра. - Сначала мои лоты.
        Я с радостью уступила ему место: от Кирина с его зловонным дыханием лучше держаться футах в десяти. Его светло-русые волосы торчали во все стороны, будто он пытался уложить их по последнему писку лудской моды. Выглядело нелепо. Мы, карманники, одевались просто - чтобы не выбиваться из толпы.
        - До сих пор наручными часами занимаешься? - спросила я. Стать хорошим вором Кирину мешал высокий рост, скрыть который было невозможно. Но, надо признать, пальцы у него были ловкие и с любой застежкой справлялись в считаные секунды. - Сколько ты так уже? Лет пять?
        - Захлопнись, Киралия, - огрызнулся он.
        Я пожала плечами и заправила за ухо прядку волос.
        - Не расстраивайся. Годик-другой, и тебе начнут доверять задания посложнее. Видишь, что у меня тут? - Я потрясла у него под носом браслетом с новой подвеской - знаком продвижения по службе. - Разгляди хорошенько. Может, вдохновишься.
        На кожаном браслете Кирина одиноко болтались две подвески, а на моем уже не хватало места. Мать с отцом говорили, что мореплавание у меня в крови. Видели бы они, как я снимаю сумку прямо с плеча какой-нибудь дамы или очки с носа ничего не подозревающего старика! У меня в крови воровство.
        - Не нужно мне такого вдохновения, - сказал Кирин, отталкивая мою руку. - Не все мы готовы на коленях обслуживать Макеля.
        - Я не делаю ничего, кроме своей работы!
        Я бессознательно сжала руку в кулак и замахнулась, но Кирин и глазом не моргнул.
        - Ну да. Мы, по-твоему, слепые? - Он кивнул на других членов шайки, с интересом наблюдавших за перепалкой у него из-за спины. - Тебе достаются все лучшие задания.
        - Потому что я лучше всех!
        - Лучше всех работаешь ртом.
        Я уже готова была кинуться на него с кулаками, но мое запястье схватила рука, от ногтей до костяшек увешанная перстнями.
        - Что здесь происходит? - спросил Макель, переводя взгляд с одного лица на другое. Уголок его рта приподнялся.
        - Ничего, - процедила я сквозь зубы. Мне не хотелось обсуждать эти слухи, пока мы с Макелем не расставим все точки над «i». - Кирин рассказывал о своем последнем трофее - восхитительных часиках из Лудии. - Я сладко улыбнулась. - Правда, Кирин?
        - Неужели? - усмехнулся Макель и пошлепал меня по щеке. - Милая… - Шлеп! - Маленькая… - Шлеп! - Кира. - Шлеп!
        Я вырвалась и отступила назад. Все это время Кирин, скотина такая, за нами наблюдал. Бывало, мы с Макелем засиживались у него в кабинете допоздна, обсуждая будущее Аукционного Дома, но между нами никогда ничего не было. Пару раз мы балансировали на грани чего-то большего, во всяком случае так мне казалось, но за последний год он, похоже, потерял ко мне интерес.
        - Что я вам всегда говорю? - Голос у Макеля был властный, но приятный. Его взгляд по очереди задержался на каждом из нас.
        - Не оставляйте товары без присмотра, - хором ответили мы.
        Я для верности лягнула Кирина в голень. Он крякнул и отошел подальше.
        - Вот именно, - сказал Макель, вертя в руках котелок. - Тем более что сегодня у нас отличный улов. Так давайте не отвлекаться.
        Отличный улов? Я вопросительно взглянула на Макеля. Он так и не ответил, сколько можно выручить за чипы. Почувствовав на себе мой взгляд, он покосился на меня, быстро отвел глаза и почесал шею. Странно… Макель никогда не волновался из-за торгов. Теперь, после смерти отца, он ради них жил.
        - По местам, мальчики и девочки, - скомандовал он. - Пора начинать!
        С этими словами он выпорхнул на сцену. Его длинное пальто эффектно взметнулось.
        - Какой-то он рассеянный, - прошептал мне на ухо Кирин, обдавая меня дурным запахом изо рта. - Вчера не задалось?
        На этот раз я что есть силы наступила ему на ногу. Шипы с восхитительным звуком проткнули ботинок и впились ему в кожу.
        - Сука! - простонал он, прыгая на одной ноге. - Когда-нибудь ты получишь по заслугам!
        Я протиснулась мимо Кирина и его приятелей, застывших с разинутыми ртами, и бросила через плечо:
        - Может, и так, но точно не от тебя.
        «По крайней мере, пока на моей стороне Макель», - мысленно прибавила я и стала пробираться к выходу, чтобы наблюдать за происходящим с последнего ряда. Огромный зал был забит под завязку, и на лбу у меня выступил пот. От духоты спасал только соленый ветерок, струившийся сквозь щели между досками.
        Здание со скрипом накренилось, и зрители сделали несколько шагов влево, чтобы перераспределить нагрузку.
        - Добро пожаловать в мой дом! - взревел Макель, заполняя своим голосом весь зал. - Сегодня вечером вы - моя семья. А семья заслуживает лучшего!
        Реплика принадлежала еще его отцу, но публика неизменно радовалась ей, будто слышала впервые.
        Свое подпольное дело мистер Делор построил с нуля. В юности, когда он был немногим старше Макеля, ему пришло в голову, что на любопытстве торианцев можно неплохо заработать. Не все могли позволить себе путешествовать в другие квадранты или покупать официально импортируемые товары, вот он и стал продавать привозные диковинки по сниженным ценам.
        - Вам крупно повезло, - сказал Макель. - Сегодня мы собрали для вас все самое лучшее.
        Он повторял эти слова каждый вечер, но на сей раз это была чистая правда. В зале поднялся гул, и я с улыбкой предвкушала начало торгов. По остроте ощущений они уступали разве что воровству. Мысли о мамином письме вылетели из головы.
        - Пока мы не начали, позвольте напомнить вам правила аукциона. - Толпа застонала, как старый пружинный матрас. - Полноте, - прищелкнул языком Макель. - Я всегда говорю: сначала работа, а развлечения потом. - Он ухмыльнулся и мгновенно вернул расположение публики. Его тяга ко всему театральному не только не позволила конкурентам переманить клиентов его отца, но и увеличила число участников аукциона в разы. Что до конкурентов, те сами частенько заглядывали к нам на огонек. - Как вам известно, полную стоимость на месте у нас не выплачивают. Слишком большое искушение для нечистых на руку. - По толпе прокатился смешок. Участники аукциона прекрасно знали, каким путем добываются товары и что главные мошенники - сами устроители. - Чтобы лот закрепили за вами, достаточно внести десятипроцентный залог. После торгов мои ребята проводят вас до дома и соберут оставшиеся девяносто процентов. Если нужной суммы у вас не окажется, они отнесут лот обратно, и на следующий день он снова будет выставлен на продажу. Но запомните: тем, кто со мной играет, я поблажек не делаю.
        Зрители не догадывались, что Макель давал провожающим всего час, чтобы забрать деньги и вернуться в Аукционный Дом. За свои труды они получали пять процентов от вырученной суммы. Бывало, новички прикарманивали больше, чем им причиталось, или оставляли украденное добро себе. Раньше Макель за такое выгонял и лишал доли, но теперь с предателями разбирались его подручные.
        Стоило мне только представить, какова на ощупь их кожа, или вспомнить их жуткие, целиком залитые черным глаза, и по спине пробегала дрожь. Они работали здесь уже два года, но я до сих пор к ним не привыкла. Под их влиянием Макель изменился. В детстве он, помнится, спасал из канализации крыс, а теперь сбрасывал туда трупы.
        - Подручные немного увлеклись, - говорил он в таких случаях. Глядя в его полные мрака глаза, я спрашивала себя, не стал ли палачом и он сам. Сказать по правде, я не горела желанием узнать ответ.
        Макель продолжил:
        - Результаты аукциона не оспариваются. Если я увижу свой лот в другом торговом доме, скажем так: на порог этого дома вы больше не ступите.
        Он широко улыбнулся, но смысл сказанного был ясен: «Тот день, когда вы попытаетесь меня надуть, станет для вас последним».
        - И наконец, мое дело, мои услуги… - он улыбнулся еще шире, и его глаза заблестели, - и моя персона - это роскошь, доступная лишь торианцам, и ее надо ценить. Поэтому прошу вас не разглашать мое имя и имена моих работников. Секретность превыше всего.
        Участники аукциона теряли терпение. Они все это уже слышали и хотели поскорее увидеть лоты. Поскорее урвать какую-нибудь диковинку из чужого квадранта. Лучше что-нибудь полезное, скажем лекарство, но сойдет и безделушка на каминную полку на зависть гостям.
        Но мечтой каждого торианца были коммуникационные чипы, способные показать жизнь в других краях.
        Я вся взмокла, белье липло к телу. Давай уже, Макель! Хватит тянуть волынку!
        - Ну что же, - сказал он наконец. - С делами покончено, пора начинать шоу!
        Под бурные аплодисменты он рывком открыл занавес, и публика увидела первый лот. Сначала выставляли товары попроще: тканые одеяла, шали и носовые платки из Археи, картины, украшения и краски для волос из Лудии. Расходились они медленно - никто не хотел спускать все деньги в начале вечера. За часы Кирина - самую распространенную добычу карманника - дали лишь немногим больше первоначальной цены. Я тихонько усмехнулась. Сегодня Кирин не сорвет куш.
        Макель хмурился, на его лице было написано разочарование. Он хотел предлагать покупателям только лучшее. Впрочем, для этого у него была я.
        Участники аукциона были недовольны. Им хотелось большего. Новизны. Товаров из Эонии, самого необычного квадранта. Я подвигалась из стороны в сторону, пытаясь разглядеть за чужими шляпами сцену. До моих чипов очередь еще не дошла. Макель всегда приберегал самое ценное напоследок.
        Когда он объявил следующий лот - рукав от эонийского органического костюма - толпа волной подалась вперед. Штука бесполезная, но куда интереснее часов. В разных концах зала стали подниматься руки. Я увернулась от чьей-то мокрой подмышки, маячившей у меня перед лицом, и тут мой взгляд упал на него.
        Он неподвижно стоял в самой гуще возбужденной толпы. На нем была мятая белая рубашка и синий жилет, а на голове - поношенный цилиндр, надвинутый на лоб. Но я сразу его узнала - из-под воротника выглядывал черный органический костюм.
        Это был гонец.
        Он пришел за чипами.
        Глава четвертая
        Кора, королева Эонии
        Статья вторая: «Чувства и отношения затуманивают разум. Эонийцы должны посвятить себя развитию технологий, медицины и общества в целом».
        О смерти архейской правительницы Коре доложили, едва она открыла глаза. Сон мгновенно растворился в полумраке спальни, и Кора в ужасе села в постели. Днем, когда аудиенция закончилась, она ушла в свои покои, чтобы немного вздремнуть. Условности страшно ее утомляли.
        - Что? - переспросила она. Возле кровати с балдахином стоял, повесив руки вдоль тела, ее толстопузый советник. - Что ты сказал, Кетор?
        - Королева Айрис умерла, моя королева, - повторил он, стараясь не смотреть на ее обнаженное плечо.
        Эонийцы расставались с органическими костюмами только на время сна. Кора наслаждалась - если не сказать упивалась - ощущением свободы, которое дарила нагота. По эонийским меркам Коре явно не хватало скромности, но ее это нисколько не заботило. А сейчас и подавно.
        - Нет, - сказала она. - Не может быть.
        - Боюсь, это так, моя королева. Ее обнаружили в саду несколько часов назад.
        - И врачи ее не спасли? - спросила она дрожащим голосом.
        - Не успели, - ответил Кетор, уставившись в пол. - Когда они прибыли, королева уже была мертва.
        Найти ключ к бессмертию не могли даже эонийские ученые, хоть они и пытались. Однажды.
        Кора встала с постели и без тени смущения подошла к креслу, где лежал золотой органический костюм. Впрочем, и тот скрывал не много. Когда Кора надела его, золотая материя пришла в движение, обтягивая плавные изгибы ее тела. Камеристка Коры, молоденькая архейка, тоже была тут. По ее щекам расползлись красные пятна, а глаза были мутными от слез. Архейцев среди дворцовой прислуги было много, потому что они самые ответственные и трудолюбивые работники.
        Кора взяла с прикроватного столика кулон с золотыми часами - подарок на коронацию - застегнула цепочку на шее и спрятала за воротник. Камеристка убрала ее густые черные волосы в пучок и закрепила на голове тяжелую корону. Пользуясь тем, что никто не видит ее лица, Кора зажмурилась и попыталась отогнать нахлынувшие эмоции.
        - Как это произошло? - спросила она, немного успокоившись.
        Айрис едва минуло тридцать; ее здоровье было таким же крепким, как и ее воля. Хотя она все детство провела на острове, вдали от эпидемий, которые часто вспыхивали на материке, ее организм противостоял любым местным вирусам.
        «Я сплю, и мне снится кошмар, - подумала Кора. - Это все не по-настоящему».
        Коре захотелось нырнуть под одеяло. Айрис не умерла, это невозможно. Айрис всегда будет здесь, как дворцовые стены, возведенные для их защиты. Ей нельзя умирать.
        Кетор медлил с ответом, и она вопросительно на него посмотрела. На его румяных щеках не было следов слез.
        - Ее убили, моя королева, - ответил он наконец.
        - Убили? - Кора зажала рот рукой.
        За всю историю Квадары ни одна королева не умерла в этих стенах насильственной смертью. Последнее покушение было несколько столетий назад, когда бушевали межквадрантные войны, а королевы свободно разъезжали по своим владениям. Но это было до Королевских законов. Теперь ступить за пределы дворца означало лишиться трона. Закон был принят не только ради безопасности королев, но и для того, чтобы они не поддавались влиянию народа. Ибо у недовольных самые громкие голоса.
        - К несчастью, это так, - подтвердил Кетор.
        Советник держался холодно и безучастно. Он тоже был эонийцем. Закон требовал, чтобы королевы выбирали советников и советниц из числа своих земляков. Только так можно сохранить самобытность квадрантов.
        - Всевышние королевы! - воскликнула Кора, опираясь на столбик кровати. Кетор, уж конечно, простит ей проявление эмоций после такого потрясения. - Как?
        Кетор откашлялся.
        - Подробности весьма неприятны, моя королева, - сказал он и больше ничего не прибавил.
        - Докладывай.
        Айрис не стало. Не время себя щадить.
        - Ей перерезали горло, моя королева.
        С ее губ невольно сорвался приглушенный крик. Стало трудно дышать. Она закрыла глаза, чтобы обуздать эмоции и взять себя в руки.
        - Кетор, что ты себе позволяешь! - ужаснулась камеристка.
        Кора замотала головой. Советник просто сказал правду. Ведь он все-таки был эонийцем.
        - Нет-нет, я сама спросила. Мои дальнейшие действия?
        Еще немного - и ее оставят в покое. Тогда можно будет дать волю чувствам.
        Скорбь. Коре еще не приходилось ощущать ее тяжесть. В Эонии внезапная смерть была большой редкостью. Благодаря передовым медицинским технологиям эонийцы жили долго, не зная ни болезней, ни старческих недомоганий. У людей с генетическими аномалиями жизнь была короче, но даже их смерть не была непредвиденной. В Эонии ничего не пускали на самотек. Кора будет править квадрантом, пока не умрет на девяностом году жизни, если, конечно, не отречется от власти.
        - Я пришел пригласить вас в тронный зал для обсуждения судьбы архейского престола, - сказал Кетор.
        Времени на скорбь нет.
        - У королевы Айрис не было детей, - сказала Кора, и Кетор кивнул. Сколько бы мужчин ни приводили во дворец, ни один из них не пришелся Айрис по душе.
        - Что будет, если наследница так и не найдется?
        - Я не знаю, моя королева, - произнес он с возмутительным спокойствием. - Нас ожидают в тронном зале.
        Она не подаст виду, что весть о смерти Айрис разбила ей сердце. Эонийцы не скорбят. Для этого нужны глубокие чувства. Эонийцы - народ сплоченный, но хладнокровный. Во главе угла у них логика и знание.
        - Так чего же мы ждем? - сказала она.
        Когда Кора вошла в зал, Маргарита уже сидела на троне. На ней было традиционное траурное платье ее народа, а лицо почти полностью закрывала вуаль. Коре захотелось побежать ей навстречу, но она заставила себя идти размеренным шагом. Стесса еще не пришла - должно быть, добавляла последние штрихи к маске смерти, которую луды наносили на лицо, чтобы почтить память усопших. Она вечно опаздывала на собрания, но сегодня Кору это не раздражало. В шестнадцать человеку еще рано сталкиваться с такими кошмарами.
        Кора подошла поближе, и Маргарита подняла вуаль. Кора вздрогнула. У торианской королевы всегда были тонкие черты и чистая алебастровая кожа, но теперь ее лицо опухло и пошло пятнами. Она выглядела старше своих сорока лет.
        Маргарита встала и обняла ее. Кора этого даже не заметила, пока не вдохнула цветочный аромат ее духов.
        - Как ты? - спросила Маргарита, вглядываясь ей в лицо. - Перекусила хотя бы? Еле стоишь на ногах.
        Кора сделала над собой усилие и кивнула. К горлу подкатил ком. Маргарита легонько сжала ее плечи, но сквозь эонийский костюм Кора не чувствовала тепла ее прикосновения.
        - Нам нужно заботиться друг о друге, - сказала Маргарита. - Ведь у нас больше никого нет. - Уголки ее губ опустились, между бровей залегла складка.
        - Да, - ответила Кора, стараясь заглушить боль в груди.
        Советники поставили три трона в одну линию и повернули в сторону Археи. Кора никогда не видела, чтобы троны стояли не по кругу. Она застыла в нерешительности. Все три выглядели одинаково и в то же время незнакомо.
        - Возле меня, дорогая, - сказала Маргарита, кивнув на соседний трон. Кора непонимающе уставилась на нее. Между ними должна сидеть Айрис. Маргарита погладила ее руку, обтянутую перчаткой из органического материала, и Кора поджала губы, сдерживая не то улыбку, не то гримасу. Маргарита явно была разочарована, но если ей хотелось погоревать с кем-нибудь на пару, она обратилась не по адресу. Эонийцы считали, что эмоции путают мысли и затуманивают разум, а это препятствует прогрессу.
        Кора сделала глубокий вдох и села на трон. Какой же непривычный отсюда открывался вид! Кора всегда сидела лицом к северу, к любимой Эонии, а теперь троны повернули на запад, в сторону Археи и Тории, и от этого ей стало неуютно. Хотя тронный зал не был разделен на части, она чувствовала, где начинается и заканчивается ее квадрант. С нового места был хорошо виден нарисованный на полу торианский герб с большим рыболовным крючком посередине. Слева от крючка был изображен корабль на волнах, а справа - подзорная труба, символизирующая страсть торианцев к путешествиям и торговле. Дальше начинался сектор Лудии, украшенный легкомысленной эмблемой с изображением солнца и месяца в окружении лент, гирлянд и драгоценных камней.
        Кора дотронулась до нашивки у себя на плече - двойной спирали ДНК, олицетворяющей единство ее народа, - и приказала себе успокоиться.
        Советники стояли чуть поодаль и озабоченно переговаривались, постоянно друг друга перебивая. Никогда прежде правительница Квадары не умирала бездетной. По закону, каждая королева должна произвести на свет наследницу, прежде чем ей исполнится сорок пять лет. Такая судьба ждала и Кору, и ее будущую дочь.
        У каждого квадранта должна быть своя правительница, иначе границы между землями, долгие годы служившие залогом всеобщей безопасности, просто-напросто начнут размываться. Никому не хотелось, чтобы кровавая история Квадары повторилась, и многие верили, что именно королевы, правящие вместе, но врознь, поддерживают в стране мир. Квадара намного богаче соседей, и если она ослабеет, из-за моря пожалуют незваные гости.
        В зал прошествовала королева Стесса, и советники притихли. На голове у нее была усыпанная каменьями корона, а черные короткие волосы были эффектно взъерошены и, по мнению Коры, смахивали на воронье гнездо. Медная кожа Стессы была расписана причудливыми бордовыми узорами, а траурную ленту она повязала не на плечо, а на шею. Оделась она скромно - во всяком случае, для лудки - в простое коричневое платье. Цвет платья символизировал землю, наше последнее пристанище, хотя квадарских правительниц, конечно, погребали не в земле, а в королевских гробницах, куда вели лабиринты подземных ходов.
        Стесса поклонилась названым сестрам и опустила карие глаза в пол. Образ завершали выкрашенные в красный цвет веки. Кора поежилась. Как хорошо, что в Эонии не было ни странных ритуалов, ни вычурных нарядов. В северном квадранте привлекать к себе внимание значило проявлять неуважение по отношению к окружающим. Утрата была поводом для тихих размышлений, не более.
        - Прошу простить мое опоздание, - сказала Стесса, занимая трон, и, хотя на ее лице в буквальном смысле слова была нарисована скорбь, настоящих следов печали Кора не заметила. Похоже, младшая королева не слишком-то переживала из-за смерти Айрис. Конечно, они были знакомы всего год. К тому же луды были народом странным и получали удовольствие от самых неожиданных вещей. Для них все было забавой, все было поводом закатить пирушку и нацепить нелепый костюм.
        Интересно, испугается ли Стесса собственной смерти, размышляла Кора, или для нее это будет очередная игра? Эонийцы не должны верить ни в жизнь после смерти, ни в квадрант без границ, и все же Кора во все это верила и надеялась, что однажды воссоединится с матерью. А теперь и с Айрис.
        - Начнем же, - велела Маргарита.
        Начинать без Айрис было как-то неправильно, будто этим они предают ее память. Советники разошлись по местам, и, хотя ровный голос Маргариты действовал успокаивающе, все будто воды в рот набрали.
        - Ну и? - сказала Стесса после затянувшейся паузы. - Что теперь?
        Вперед выступила архейская советница, высокая и довольно суровая на вид женщина с седыми волосами.
        - Позвольте говорить за мою королеву и за Архею.
        Кора, Маргарита и Стесса переглянулись.
        - Говори, Алиса, - кивнула Маргарита.
        - Благодарю, - ответила та. - Как известно, королева Айрис не оставила наследницы. Она пыталась забеременеть, но ее связи не были плодотворны.
        Чушь. Ни в какие связи Айрис не вступала.
        Кора бросила взгляд на Маргариту. Несмотря на многолетние старания, королева Тории тоже не произвела на свет потомство. Даже эонийские лекарства не помогли ей выносить ребенка. Поползли слухи, что ей уже ничто не поможет.
        Страной всегда правили четыре королевы - по крайней мере, так было последние четыреста лет, с тех самых пор, как десятый квадарский король взял в жены четырех женщин, по одной из каждой земли. «Чтобы вкусить все прелести Квадары», - сказал он, и эти слова вошли в историю. Вскоре король умер, и, поскольку у него не было наследников, престол заняли четыре королевы, и каждая правила своей родной землей. Так было проще для всех.
        Маргарита подалась вперед и окинула приближенных взглядом.
        - Закон, разумеется, такие случаи предусматривает? - спросила она у своего советника, рослого парня по имени Дженри.
        - Да, моя королева, - кивнул он. - Согласно Королевским законам, в отсутствие прямой наследницы престол переходит к ближайшей родственнице усопшей.
        Кем окажется эта родственница, не так уж важно. Главное, чтобы престол не пустовал. Тогда они продолжат дело, начатое первыми королевами.
        Кора чувствовала, как все вокруг напряжены. Нужно отыскать наследницу прежде, чем о смерти архейской королевы узнает народ. Без правителей не будут соблюдаться законы, а без законов страна развалится. Без законов обретут голос те, кто считает, что с суверенитетом квадрантов пора покончить, а стены между ними - разрушить. Без законов на торианских «Сваях» начнутся волнения, и местные начнут требовать, чтобы им разрешили свободно перемещаться по всему королевству.
        Маргарита старалась идти народу навстречу. Торианцам по-прежнему было позволено управлять межквадрантной торговлей, но им этого было мало.
        - Мы сейчас же начнем искать родственниц покойной королевы, - сказала Алиса.
        - Покойной? - фыркнула Стесса. - Айрис убили! Ей перерезали горло! О каком покое ты говоришь?
        - Прошу прощения, я неудачно выразилась, - ответила Алиса, уставившись в пол.
        - Стесса, нам всем сейчас нелегко, - сказала Маргарита. - Не вымещай чувства на советниках. Они скорбят, как и мы.
        - Твой возраст не дает тебе право говорить со мной в таком тоне, - вспылила Стесса. - Ты мне не указ. Ни мне, ни Лудии.
        - Я не хотела тебя обидеть, - сказала Маргарита, потянувшись к ней через Кору.
        - Так научись себя сдерживать, - буркнула Стесса, и Маргарита отдернула руку, как ужаленная. - Стоило одной из нас умереть, и ты сразу принялась продвигать свои интересы.
        - Свои интересы? - раздраженно переспросила Маргарита, откинувшись на спинку трона. - Мои интересы - это мой квадрант, мои сестры-королевы и Квадара. Вот и все.
        - Как бы не так! - воскликнула Стесса. - Для тебя это возможность усилить свое влияние! Вы, торианцы, вечно суете нос в чужие дела. Почему вы не можете оставить других в покое?
        - Достаточно, - сказала Кора, вставая с места. - Не будем кидаться друг на друга. - Айрис была самой сильной из них. Ее еще не похоронили, а они уже переругались. - Почему никто и словом не обмолвился о том, что с ней произошло?
        Маргарита отвернулась от Стессы и покачала головой. Это только в первые месяцы правления Стесса нуждалась в материнской опеке, теперь же любое слово торианской королевы она встречала в штыки.
        - Простите, королева Кора, - начала было Алиса. - Я думала, вы слышали. Ей перерезали…
        Кора жестом оборвала ее.
        - Я не об этом. Мы так и не знаем, кто это сделал. Почему мы ссоримся, как малые дети, когда по дворцу, возможно, разгуливает убийца?
        Неужели самое важное заботило ее одну?
        - Убийца? - повторила Стесса, вжавшись в трон, подобно раненому зверьку.
        - Убийства без убийцы не совершаются, - прямо заявила Кора. - Не будь такой наивной. - Сначала она хотела сказать «не будь ребенком», но потом передумала: зачем задевать девочку за живое? К тому же не в ее характере поддаваться минутным порывам. Она человек спокойный. Сдержанный.
        Кора вспомнила любимую поговорку матери: «Правь твердой рукой и со спокойным сердцем».
        - Разумеется, найти архейскую наследницу мы обязаны, - сказала она, поглаживая кулон с часами, спрятанный под органическим костюмом. - Но не будем забывать, что нас сюда привело. Нужно выяснить, кто убил Айрис и почему.
        - Она была, мягко говоря, не подарок, - пробормотала Стесса, разглядывая ногти, выкрашенные в черный цвет.
        Да, Стессе от нее досталось. Айрис относилась к темпераментной лудской королеве с неодобрением и часто говорила, что Стесса слишком мала, чтобы воспринимать свои обязанности всерьез.
        - А еще ей хотелось большего, - добавила Стесса, и ее взгляд скользнул по законам на мраморных стенах. - Неположенного.
        - О чем это ты? - спросила Кора, уставившись на лудскую королеву.
        Та отвела взгляд.
        - Ты же знаешь, какая она.
        Но Стесса что-то не договаривала. Ее черные брови нахмурились, и краска на лице пошла трещинами.
        За Айрис никто не вступился, и сердце Коры провалилось куда-то в желудок. Наконец, после долгой паузы, Маргарита спокойно сказала:
        - Айрис была хорошей королевой. Кора права: нужно понять, как убийца проник во дворец незамеченным и как ему удалось скрыться.
        - Я займусь этим, королева Маргарита, - сказала Алиса.
        - Нет, - возразила Кора, и все лица повернулись к ней. Она убрала руку с кулона и продолжила: - Нам нужен человек со стороны, не имеющий никакого отношения к дворцу.
        И к убийству.
        Ее сестры-королевы одобрительно закивали.
        - Я сию же минуту вызову инспектора, - сказала Кора. - Мы узнаем правду.
        Глава пятая
        Киралия
        Я задумчиво смотрела на поношенный цилиндр гонца. Что он задумал? Потребовать чипы у Макеля? Выкрасть обратно?
        Или выиграть на аукционе?..
        Нет, такой лот ему не по карману. За чипы развернется ожесточенная борьба, ведь ради шанса взглянуть на Эонию торианцы пойдут на что угодно. Хотя сама я чипы никогда не принимала, я знала, что при просмотре записанных на них воспоминаний создается ощущение полного присутствия.
        Гонец поступил глупо, явившись на торги. Подручные Макеля не заставят себя ждать. Им даже не придется пачкать руки: мальчишка удерет в свой безупречный, вылизанный квадрант от одного их вида.
        Похоже, никто так и не заметил, что в толпу торианцев затесался чужак. Но я узнала бы в нем северянина, даже если бы у него из-под воротника не торчал органический костюм. Его выдавала манера держаться: уж слишком он был спокоен, слишком хорошо владел собой. Не то что непоседливые торианцы. У нас на спокойствие не было времени. Такую роскошь мы себе позволить не могли. К тому же у него были слишком правильные черты: высокие скулы, выдающийся подбородок, безукоризненная кожа. Он явно выбивался из толпы чумазых моряков, которые пришли сюда прямо с корабля, принеся вместе с изъеденными солью монетами запах пота и рыбный душок.
        Гонец явно ждал, когда чипы выставят на продажу, но что он собирался делать дальше, понять было трудно. Мои размышления прервал мелодичный голос Макеля:
        - Это, мои дорогие торианцы, был наш последний лот. - Публика недовольно загудела, и он замахал руками: - Ну-ну, не капризничайте! К завтрашнему вечеру мои ребята соберут горы добра на любой вкус. - Он поджал губы и слегка приподнял котелок. - Отсюда никто не уходит с пустыми руками!
        Это еще что такое? Я оторвала взгляд от гонца и сердито уставилась на Макеля. Где мой футляр с чипами? У Макеля товары не залеживались. Он сразу сбывал их с рук, не дожидаясь, пока в Аукционный Дом нагрянут законные владельцы.
        Или всякие там гонцы.
        Зрители зашаркали к выходу. На короткое мгновение им позволили заглянуть в чужие миры, а теперь пора возвращаться к обыденности. Я отошла от дверей и стала искать глазами гонца, но его нигде не было.
        И о чем только думал Макель? Может, он уже пообещал чипы губернатору Тэйну или какому-нибудь другому важному клиенту, который слишком дорожил репутацией, чтобы лично присутствовать на торгах?
        - Ты! - раздалось у меня из-за спины. Затылок защекотало чье-то дыхание. Я обернулась. Передо мной стоял гонец. Его темные кудри были убраны под шляпу, а светлые глаза по-кошачьи сияли в полумраке, точно два лунных камня.
        Не успела я рта раскрыть, как он схватил меня за рукав, потащил в пустой коридор, прижал лицом к стенке и приставил к затылку какой-то длинный прибор. Электрический дестабилизатор, догадалась я. Об этой штуке я была наслышана.
        - Где мои чипы? - спросил он.
        Я не шевелилась: один разряд - и в лучшем случае я рухну без чувств. Дестабилизаторы использовали пограничники, когда кто-то пытался тайком пробраться в чужой квадрант. Если поставить слабый режим, человек потеряет сознание, а также содержимое кишечника. Если выбрать самый сильный, у него расплавятся внутренние органы и мозги.
        - У меня их нет, - ответила я, едва двигая губами. Мои внутренности были мне дороги.
        Дестаблизатор упирался мне прямо в затылок. Где же подручные Макеля, когда они так нужны?
        - Ты обманула и обворовала меня. Скажи, где чипы, и я не стану нажимать на кнопку.
        - Нажми на кнопку, и окажешься в полной жопе. - Гонец недовольно хмыкнул. В Эонии ругательства были запрещены, потому что считались проявлением эмоций. Но когда подоспеют подручные, ему будет уже не до вежливости. - Нажми на кнопку, и чипов тебе не видать.
        Он надавил на дестабилизатор, и я почувствовала легкое покалывание.
        - Мне нужен футляр с чипами, - сказал он.
        - Говорю же, у меня его нет.
        - Даю тебе десять секунд.
        - Это правда.
        Он развернул меня и заглянул мне в лицо.
        - Тогда где же он? Почему его не было на аукционе?
        - Убери дестабилизатор и узнаешь.
        Он внимательно посмотрел на меня и опустил оружие.
        - Ладно, идет. Отведи меня туда, где он хранится.
        - Стой тут, а я узнаю, когда его выставят на продажу.
        - Нет, мы так не договаривались.
        Ха! Ну конечно же! Для эонийца обещание сродни клятве на крови. Используем его нравственные принципы против него самого.
        - Поверь, с Макелем тебе лучше не встречаться, - сказала я, заправляя волосы за ухо. - Он с тебя шкуру сдерет. Я разузнаю, когда чипы выставят на продажу, и ты сможешь за них побороться.
        Он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.
        - Ты хочешь, чтобы я выкупил то, что ты у меня украла?
        - Так уж тут все устроено, - пожала плечами я.
        - В Эонии все устроено по-другому.
        - Ты не в Эонии, - сказала я, невинно хлопая ресницами.
        - Футляр с чипами принадлежит мне. Моему работодателю.
        Он поправил приборчик, закрепленный у него за ухом. Это была коммуникационная линия, позволяющая общаться на расстоянии. Еще одно эонийское чудо техники.
        - А теперь он принадлежит мне, - кротко улыбнулась я.
        - Ты, похоже, не понимаешь меня.
        Нет, это он меня не понимал. Предателей Макель не жаловал. Иногда даже за мелкие провинности выгонял взашей. Если он меня вышвырнет, домой я вернуться уже не смогу. Пусть уж лучше на меня злится гонец, чем Макель. И все же за внешним спокойствием эонийца сквозила легкая паника.
        - Мне жаль, что так вышло, - сказала я, хотя, если честно, мне было все равно. - Мне велели тебя обчистить, вот и все. Теперь чипы у Макеля, и единственный способ вернуть их - это выиграть аукцион.
        Гонец отпустил меня - должно быть, понял, что я говорю правду.
        - Если я не доставлю футляр с чипами, - тихо сказал он, уставившись на заплесневелые половицы, - меня уволят. - Он поднял опушенные черными ресницами глаза и так на меня посмотрел, что по спине побежали мурашки. - А если я останусь без работы, мой день смерти перенесут на более ранний срок.
        День смерти?
        Заметив мое замешательство, он пояснил:
        - Считай, что я труп. Прошу, помоги мне. Я отдам за чипы что угодно.
        Я окинула взглядом Аукционный Дом. Пол был усыпан обертками и заплеван табачной жвачкой, а по залам сновали дворняги, вынюхивая еду. Они ссали и гадили повсюду, и эти миазмы смешивались с пропитавшим весь дом запахом гнили и немытых тел. Без Макеля с его фокусами и мишурой Аукционный Дом представал в своем истинном виде, и все же это были родные пенаты.
        - Очень жаль. - На этот раз я говорила искренне. - А что на чипах?
        Дом Согласия был единственным местом, где под одной крышей собирались эонийцы, торианцы, архейцы и луды, а значит, на чипах было какое-то ценное воспоминание. Может, оно принадлежало кому-то из обитателей дворца?
        - Меня не посвящали в подробности, да это и не важно, - сказал он. - Мне просто нужно их вернуть.
        - Хорошо.
        Я огляделась в поисках кого-нибудь из наших, но все ушли провожать победителей аукциона. Все, кроме меня.
        - Хорошо, - повторила я. - Я схожу за футляром, а ты жди здесь.
        - Нет, я пойду с тобой. - Он нажал на кнопку на переговорном устройстве и сообщил человеку на другом конце линии: - Скоро они будут у меня. - Эонийцы, как известно, истерик не закатывают, но его собеседник, похоже, был вне себя от ярости. Гонец молча выслушал его, а потом встретился со мной взглядом и произнес: - Доставлю завтра утром первым делом. - Затем он еще раз нажал на кнопку, и приглушенный голос на том конце затих.
        Размечтался! У меня и в мыслях не было красть для него футляр. Я просто хотела отвязаться от него и найти Макеля - уж он-то во всем разберется.
        - Говорю же, это плохая затея. Стой тут, а я принесу твои чипы. - Я сдобрила вранье своей самой очаровательной улыбкой. - Честное слово!
        - Я тебе не верю, - сказал он, и я его не винила.
        - Если Макель увидит тебя, то сразу поймет, зачем ты пришел. - Я многозначительно посмотрела на его наряд. - Может, толпу тебе и удалось обмануть, но его ты не проведешь.
        Он смерил меня долгим взглядом и сказал:
        - Только быстрее.
        И почему меня вечно все торопят?
        Кабинет Макеля пустовал, но я знала, что он где-то поблизости.
        Краденое добро он хранил за картиной лудского мастера - городским пейзажем с лабиринтом каналов и мостов, - которую мистер Делор украл в начале своей воровской карьеры. Мы с ребятами знали, что за картиной сейф, но лазить туда не осмеливались.
        Я плюхнулась в кресло Макеля и стала ждать. Отсюда гавань выглядела иначе. Красиво. Корабельные фонари сияли в черной воде, как звезды в ночном небе, и, если не обращать внимания на запах, можно было представить, что перед тобой простираются созвездия. Макель был властелином этого ночного мира, но в его владения могла в любой момент вторгнуться торианская королева.
        - Что ты делаешь?
        Я подпрыгнула на месте и обернулась. В дверях стоял гонец.
        - Я же просила тебя никуда не ходить! - выдавила я, переводя дыхание. Обычно никому не удавалось застать меня врасплох.
        - Ты нашла чипы?
        - Устала. Решила передохнуть. - С этими словами я закинула ноги на стол.
        Он подошел поближе и наставил на меня дестабилизатор.
        - Хватит тянуть время.
        Именно этим я и собиралась заниматься до прихода Макеля с подручными, и у меня бы все получилось, не взгляни я ненароком на лудский пейзаж.
        Гонец проследил за моим взглядом и подошел к картине. Пробежав пальцами по широким мазкам, он снял ее со стены.
        - Интересно, - сказала я, разглядывая голую кирпичную стену, - куда же подевался этот футляр? - Я старалась не слишком злорадствовать.
        - Это эонийский сейф, - сказал гонец. Он дотронулся до стены, и кирпичи засверкали, словно отражая неизвестно откуда падающий свет.
        Когда это Макель успел обзавестись эонийским сейфом? И зачем? Наверняка это как-то связано с чипами. Какое же там должно быть воспоминание, если он так над ними трясется?
        - Открывай, - потребовал гонец, кивая на сейф.
        Я положила руку на стену, и кирпичи снова засверкали.
        - Как я, по-твоему, должна это открыть?
        - Открывай, и я тебя не трону, - раздраженно вздохнул он.
        Я подняла руки.
        - Я серьезно! Эта штука мне не по зубам.
        - Ты воровка, - с отвращением сказал он.
        - Лучшая из лучших, - ухмыльнулась я.
        - Так взломай его.
        Он сделал шаг вперед, тыча дестабилизатором мне в лицо. Я попятилась.
        - Давай-ка сбавим обороты. Я понятия не имею, как работают ваши эонийские технологии.
        Чтобы защититься от соседей, некоторые местные дельцы оснащали свои кабинеты эонийским охранным оборудованием. Я слышала о нем, но никогда прежде не видела.
        - Сейф синхронизирован с мыслями владельца и откроется только по его желанию, - объяснил гонец.
        - Макель ни за что его не откроет, - сказала я.
        Где же он пропадает?
        - Сейф сделан с использованием тех же микроорганизмов, что и мой костюм. Они наделены сознанием, - продолжил гонец, как будто меня не слышал.
        - Все это чрезвычайно интересно, - махнула я рукой в сторону стены, - но совершенно бесполезно. Как ты сказал, я воровка, а не гипнотизер, и вводить в транс всякие там сейфы я не умею.
        Секундочку! Не умею, но от меня этого и не требуется.
        - Дай сюда дестабилизатор.
        - Нет, - сказал гонец, глядя на меня как на умалишенную.
        - Я могу открыть сейф, - объявила я, подбоченившись. Хотя ничего подобного, конечно же, делать не собиралась. Заполучив дестабилизатор, я огрею током его самого.
        Гонец посмотрел на сейф, затем на прибор у себя в руке и ахнул. А он не такой кретин, как можно подумать при взгляде на его каменную физиономию. Он снял шляпу и пробежал пальцами по черным кудрям.
        - Не могла бы ты отойти?
        - Ну, раз уж ты такой вежливый…
        Он приставил дестабилизатор к стене и нажал на маленькую кнопочку в нижней части прибора. Мелькнула полоска ярко-голубого света, и кирпичная кладка исчезла. Микроорганизмы были в отключке.
        Я так увлеклась, что совсем забыла, где нахожусь. Меня вовсе не заботило, что вот-вот вернется Макель и застанет нас на месте преступления.
        Теперь в стене зияла огромная дыра. Я прищурилась. Раньше тайник не был таким большим. Должно быть, Макель отвел под него часть соседней комнаты - собственной спальни. Почему он ничего мне не сказал? Сколько еще у него от меня секретов?
        Гонец включил встроенный фонарик, и в круге света мы разглядели уставленную полками нишу. На ближних полках почти ничего не было, поэтому футляр сразу бросался в глаза.
        Стоило гонцу потянуться за чипами, как я бросилась вперед и схватила их.
        - Что ты делаешь? - спросил он.
        - Забочусь о своей безопасности. - Я вышла из сейфа, не отводя взгляда от дестабилизатора. - Давай меняться: ты мне дестабилизатор, а я тебе чипы.
        Ну же, давай.
        Гонец сделал шаг вперед и застыл на месте, уставившись на дверь. Я обреченно повернулась.
        - Привет, котик.
        На пороге стоял Макель с револьвером в руке.
        Гонец направил на него дестабилизатор, но на таком расстоянии от него не было прока. Некоторые модели стреляли дротиками, но этот карманный приборчик явно был не из их числа.
        - Макель! - с облегчением воскликнула я. - Слава всевышним королевам! Этот эониец грозился обездвижить меня, если я не отдам футляр.
        Не опуская револьвер, Макель пересек комнату и остановился у стола.
        - Вот как?
        Я нахмурилась. Его ледяной тон сбивал с толку. Уж не подумал ли он, что я его предала?
        - Ну да, - нетерпеливо ответила я, и гонец бросил на меня неожиданно сердитый для эонийца взгляд.
        - Кира, котик, - протянул Макель. - Мой самый смелый, мой самый одаренный… мой лучший карманник. - Карманник, не друг. Я не до конца понимала, к чему он ведет, поэтому слушала молча. А еще меня пугал недобрый блеск в его глазах. - И моя лучшая лгунья. - Он усмехнулся. - Я прекрасно тебя обучил.
        И тут я заметила, что револьвер наставлен на меня.
        - Ты о чем? - спросила я. - Ты же меня знаешь, я бы никогда…
        - Умолкни! - рявкнул он. - Я прекрасно знаю, чего от тебя ожидать. Отдай футляр с чипами. Живо!
        - Да что с тобой такое? Мне-то ты можешь доверять.
        - Неужели? - съязвил он. - Я уже один раз доверил тебе свою жизнь. - На этих словах он машинально потер шею.
        - Сто лет уже прошло! И это был несчастный случай!
        Какое отношение то давнее происшествие имеет к чипам? И что на них такого важного?
        - Несчастный случай? - поджал губы Макель. - Как тот, что произошел с твоим отцом? Похоже, несчастные случаи тебя просто преследуют.
        Я поморщилась, как будто мне залепили пощечину. Да, Макель отстранился от меня, но таких жестокостей я от него никогда раньше не слышала. Мой друг так себя бы не повел. Это было низко. После папиного несчастного случая Макель старался утешить меня, дал крышу над головой, потому что вернуться к матери я не могла. Почему же он теперь на меня ополчился?
        - Отдай чипы, пока мой палец не соскользнул, - хитро улыбнулся Макель. - Очередной несчастный случай.
        Неужели он и меня бросит в канализацию? Кто же все-таки «увлекся»: подручные или сам Макель?
        - Макель, пожалуйста. - Я примирительно подняла руки, позвякивая воровским браслетом. - Не надо!
        Он указал дулом на гонца, а затем снова на меня.
        - Двигайся. Встань рядом с ней.
        Макель вечно стремился доказать, что он сильнее, чем кажется. Неужели ради этого он готов меня пристрелить?
        - Шевелись! - приказал он.
        Макель не случайно выбрал гонца. Он с самого начала знал, что хранится на чипах. Может, он надеялся с их помощью спасти Аукционный Дом - единственное, что осталось у него от отца? А вдруг на них воспоминания Макеля-старшего? Вряд ли. Но очевидно одно: Макелю они дороже, чем наша дружба. Придется использовать это против него.
        Я распахнула ближайшее окно и выставила руку на ледяной воздух.
        - Еще шаг, и чипы полетят в море. Тогда тебе придется за ними нырять.
        Я тоже могу напомнить ему тот знаменательный день, когда он чуть не утонул.
        - Ты их не выкинешь.
        Макель замер на месте и слегка опустил револьвер.
        - Ты же вроде прекрасно знаешь, чего от меня ожидать.
        Я покосилась на гонца. По его лицу пробежала тень страха. Придется самой проявить мужество.
        - Тихо, тихо… - сказал Макель. На лбу у него выступил пот. - Давай без глупостей.
        Морская вода разъест чипы. Если я брошу футляр в воду, дело его отца тоже пойдет ко дну. Макель этого не допустит.
        - Отпусти нас, - сказала я, - и получишь чипы, да еще и дестабилизатор в придачу, по старой дружбе. - Я оскалилась. - Завтра вечером они уйдут с молотка, клиенты будут довольны, и никто не узнает о том, что здесь произошло.
        Он ведь поэтому хотел от нас избавиться, правильно? Чтобы мы не подмочили его репутацию? Хорошо, пусть получит свои чипы и успокоится.
        - Отдай чипы, или я пущу тебе две пули в живот, - злобно ухмыльнулся Макель.
        Он не станет в меня стрелять.
        Во всяком случае, старый Макель не стал бы. Но он слишком долго притворялся жестоким и беспощадным, слишком долго пытался темными делишками привлечь внимание отца, завоевать его любовь. А связавшись с этими своими подручными, стал все чаще переступать пределы дозволенного.
        Я все еще сжимала металлический футляр в руке. Холодный, успокаивающий. Мой единственный козырь. О чипах Макель беспокоился куда больше, чем обо мне, поэтому оставалось только одно.
        Я нажала кнопку на футляре, и он с шипением открылся. Макель с гонцом замерли.
        - Осторожно, котик, - тихо сказал Макель, метая взгляды то на футляр, то на море за окном. - Давай-ка отойдем от окошка…
        Не дожидаясь, пока он на меня набросится, я сгребла в кулак четыре полупрозрачных шарика и засунула в рот. Чипы рассасывались у меня на языке, посылая сигналы в мозг и подчиняя себе органы чувств. Я перенеслась во времени и пространстве. Кабинет Макеля исчез.
        Я находилась во дворце.
        И я была вся в крови.
        Часть вторая
        Глава шестая
        Киралия
        Перед глазами мелькали картинки, как на экранах в Городе Согласия. Только не цветные, а багровые.
        Нет. Ошиблась. Картинки были цветные, просто сочились кровью. Я будто смотрела на них сквозь красную вуаль.
        Но вот поток изображений замедлился. Расплывчатые предметы обрели очертания.
        Полоска гладкой бледной кожи. Тонкий серебряный клинок. Всего один взмах. На приоткрытых губах застыл крик. Глубокий порез. Из него хлещет кровь.
        А дальше.
        Жидкое золото окрашивается багрянцем. Неподвижно, потом оживает. Плещется, кружится, разливается по плитам. Облако черных волос погружается под воду. Золотая корона идет ко дну. Последний выдох. Безвольное тело всплывает на поверхность.
        И тут.
        Вспышка. Свет. Жар. Пузырится и лопается кожа. К стеклу прижимается ладонь. Открывается рот. Умоляет. Коричневая кожа припорошена пеплом, точно заснеженная могила.
        И наконец.
        Тело в конвульсиях. Дрожит. Обливается потом. Темные пряди разметались по подушке. Изрыгается рвота. Снова и снова. Лицо желтеет. Раскрываются побелевшие губы. Предсмертный стон.
        Я хотела сбежать, но не могла. Они были повсюду. Картинки. Короны. Лица. Такие знакомые. Столько раз смотревшие на меня с экранов Города Согласия. Это были они. Все четыре королевы - все мертвы. Все погибли у меня на глазах. У меня в голове.
        Но как же сбежать от собственного сознания?
        Уходи, уходи, уходи!
        - Что ты наделала? - спросил чей-то голос.
        Перед глазами всплыло искаженное от боли лицо отца. Слишком много страданий.
        Слишком много крови. Только не снова. Только не снова.
        Я вытерла руки о платье, но они по-прежнему были в крови.
        - Киралия!
        Шумно втянув воздух, я вынырнула из этого жуткого кошмара в кабинет Макеля. Перед глазами то и дело вставали кошмарные картины, и я помотала головой, чтобы их разогнать. Теперь, когда чипы рассосались и смылись слюной, я наконец пришла в чувство. Но осадок остался.
        - Кира! - Макель сделал шаг мне навстречу. Револьвер болтался в его опущенной руке. - Что ты видела? - нетерпеливо спросил он.
        Я и забыла, что он все еще здесь. Забыла обо всем на свете, кроме тех кровавых сцен, тех лиц, отмеченных печатью смерти. Что это было?
        Я бросила взгляд на гонца. Он таращился на меня во все глаза. Поскольку чипы не оставляли следов, они идеально подходили для передачи тайных посланий - к примеру, сообщений об убийстве.
        - Пристрелишь меня, - ответила я, все еще приходя в себя, - и никогда не узнаешь.
        Макель определенно не собирался пускать чипы с молотка.
        Во что же он ввязался? Его отец никогда не вмешивался в политику. Он правил «Сваями», а до всего остального ему не было дела.
        Надо было принимать по одному чипу за раз, как того требуют правила, тогда воспоминания не смешались бы у меня в голове. С другой стороны, мне хватило и того, что я увидела. Слишком много крови. Слишком много смертей.
        - Давай без резких движений, - сказал Макель.
        - Без резких движений? - усмехнулась я. - Это ты у нас размахиваешь стволом.
        - Намек понял. - Он положил оружие на стол и поднял руки, широко расставив увешанные перстнями пальцы. - Так лучше?
        Я помотала головой.
        - Отпусти нас. Сохрани нам жизнь, и я, может быть, расскажу тебе, что увидела.
        Макель посмотрел на гонца.
        - Его я отпущу, а ты… - его подведенные кайалом глаза уставились на меня, - ты останешься здесь.
        Но у меня не было никакого желания находиться с ним не то что в одной комнате - в одном квадранте. В его лице сквозило что-то зловещее. Он смотрел на меня так хищно, так плотоядно, что у меня по спине поползли мурашки. Передо мной уже не тот парень, который неделями оплакивал своего отца и заботился обо мне, когда я чуть не потеряла своего. Но нельзя подавать виду, что мне больно, иначе Макель использует мою слабость против меня самой.
        - Так не пойдет, - сказала я.
        - Котик, послушай. - Его голос был мягким и мелодичным, но в нем слышалась нотка отчаяния. - Я бы в жизни тебя и пальцем не тронул. Честное слово. - Это была моя фирменная фразочка. Моя дежурная ложь. - К тому же домой тебе путь заказан, - продолжил он, и я знала, что речь не о моей каморке за сценой.
        Да как он смеет давить на больное? Меня так и подмывало сказать ему пару ласковых, но я взяла себя в руки и повернулась к гонцу.
        - Иди сюда.
        Он в нерешительности переводил взгляд с меня на Макеля, но, заметив выражение моего лица, встал со мной у окна.
        - Кира. - В голосе Макеля звучали металлические нотки. - Давай присядем и потолкуем.
        Он снял котелок и положил на стол. Его лоб блестел от пота. Я заставила его нервничать. Это хорошо.
        - Толковать больше не о чем. Ты дашь нам уйти и никого не посадишь на хвост. Это касается и твоих подручных.
        Макель пожал худыми плечами, которые, как два штыка, торчали под мешковатым пальто.
        - Я не слежу за каждым их шагом. Они, как-никак, люди свободные.
        Свободные? Ну да, конечно.
        - Нет, следишь, - процедила я сквозь зубы. - Не надо меня дурачить.
        - Чтобы я тебя дурачил? - Он ткнул себя пальцем в грудь и выпучил глаза. - Да никогда! Давай все обсудим, - повторил он, кивая на кресло возле стола. - Успокоимся, поговорим, как цивилизованные люди. - Его лицо расплылось в улыбке. - За ужином, например?
        Тьма, которая месяцами накапливалась у него внутри, выплеснулась наружу. Его глаза прищурились. Движения стали дергаными. Он наблюдал за мной с той же сосредоточенностью, с какой изучал своих жертв. Как будто что-то прикидывал. Да, точно. Только на этот раз жертвой была я.
        Нужно сбежать куда-нибудь, где он меня не найдет.
        - Ладно, - сказала я. - Но сначала… - Я метнула пустой футляр ему в голову и крикнула: - Поберегись!
        Он пригнулся, а я вытолкала гонца из окна и прыгнула следом за ним.
        Мой план побега имел очевидные недостатки, и, падая в темные волны, я спрашивала себя, неужели нельзя было поступить иначе. На дворе зима. Ночь. Вода, должно быть, ледяная.
        Хоть в чем-то не ошиблась.
        Легкие сжало в тиски. Лицо, шею, голые руки безжалостно кололи тысячи иголок. Глаза и нос разъедала соль. Где в этом подводном кладбище верх, а где низ, я не знала.
        Нужно было всплывать, но я не двигалась, думая о Макеле и том, что произошло семь лет назад.
        Спустя пару месяцев после того, как завязалась наша дружба, я предложила Макелю нырнуть с пирса на «Сваях». Стоял жаркий летний денек, и море с небом были лазурного цвета. Макель колебался. Тогда он был еще тоньше, чем сейчас. Не мальчик, а тень. Но я пообещала, что пригляжу за ним, гордо объявила, что отлично плаваю. Я каждое лето ныряла с родительской лодки и умела надолго задерживать дыхание.
        - Со мной тебе ничего не грозит, - сказала я. - Честное слово.
        И мы нырнули.
        Макель долго барахтался, а потом погрузился под воду. Я думала, что он притворяется, он ведь вечно притворялся. Вот и теперь корчил гримасы и по-рыбьи разевал рот, выпуская потоки пузырьков. Я наблюдала за его ужимками и хихикала.
        Но вскоре он покраснел, а потом и вовсе начал синеть.
        Я нырнула за ним, с трудом вытащила его хрупкое безвольное тельце на поверхность и, обхватив одной рукой, поплыла к берегу.
        Откашлялся он быстро, но на душе у меня полегчало лишь тогда, когда его губы тронула улыбка. С тех пор он не верил моим обещаниям, будто я нарочно все подстроила.
        Течение потянуло меня ко дну, и я сразу опомнилась. Кругом была беспросветная мгла. Мах за махом я упорно перебирала ногами, пока с судорожным вдохом не вырвалась на поверхность. В какой стороне причал? Я замотала головой в поисках газовых фонарей. Мое дыхание туманом стелилось над водой.
        Стараясь удерживаться на плаву, я убеждала себя, что скоро привыкну к пробирающему до костей холоду. Этого не случилось. Да еще и намокшие юбки тянули дну, к останкам других несчастных, вставших на пути у моего наставника. В своем воображении я уже видела бледные руки, которые тянутся к моим башмакам.
        В спину с силой дикой кобылы ударила волна. Меня отнесло чуть ближе к причалу.
        Нет, это не волна. Это рука, и она обвивает меня, тянет вниз. Над водой показались черные волосы, сверкнули в свете звезд бледные глаза.
        Гонец.
        Неужели задумал меня утопить? Я вспомнила тело, барахтавшееся в красно-золотой воде, и принялась брыкаться. Меня так легко не одолеть!
        - Перестань! - выдавил он, когда я угодила ногой ему в живот. - Я пытаюсь тебе помочь!
        Я подавилась и закашлялась. От соленой воды жутко саднило горло.
        - Это платье тебя утопит.
        - Аглб!
        Я хотела сказать: «Согласна».
        - Нужно… - пыхтел он, гребя на месте, - нужно его снять.
        Я кивнула и потянулась к застежкам на спине, но тут же ушла под воду с головой. Две сильные руки потянули меня вверх.
        - Не трогай! - сказал он. - Я сам.
        Я хотела пошутить, что ему не терпится раздеть меня с нашей первой встречи, но снова хлебнула морской воды.
        Он развернул меня к себе спиной и занялся шнуровкой на корсете, но его героические попытки спасти меня из объятий моря не увенчались успехом. Мы оба то и дело опускались под воду.
        - Почему это так сложно? - не выдержал он. Я с завистью подумала о магнитных застежках на его органическом костюме.
        - Держи, - сказала я, протягивая ему острую отмычку с браслета.
        Он быстро распорол шнуровку, и я с облегчением высвободилась из тяжелого платья.
        Наслаждаясь свободой движений, я поплыла к причалу, и гонец последовал за мной.
        Но только я начала карабкаться по лестнице, как вдруг в тишине, подобно туманному горну, прозвучал голос Макеля.
        - Найдите их! - приказал он. - Не дайте ей уйти!
        Я поежилась. Этот тон он приберегал для особых случаев.
        А точнее, для особых людей - своих подручных.
        Скользнув обратно в воду, я многозначительно посмотрела на гонца и прижала палец к губам.
        - Я никого не вижу, - пробасил кто-то. У нас над головой скрипнули доски и захрустел лед.
        Мы влипли по самое не хочу.
        - В чем дело? - спросил гонец.
        Я заткнула ему рот, но было уже поздно.
        - Я их слышу, - раздалось сверху. - Они в воде, прямо под нами.
        - Он мне не нужен, ловите ее, - сказал Макель. - Живо!
        В воду бросилась темная фигура, над головой загремели шаги.
        - Сматываемся! - Я подтолкнула гонца по направлению к берегу. - Скорее!
        Я гребла изо всех сил, надеясь, что гонец последует за мной, но, обернувшись, увидела, что он порядком отстал, а к нам плывет один из подручных. У него была лысая голова, желтая чешуйчатая кожа, а вместо белков и радужной оболочки - сплошная чернота. Двигался он как призрачное морское чудовище, а разило от него, как от тухлой рыбины.
        - Быстрее! - крикнула я гонцу.
        Откуда-то сверху послышался смех Макеля. Сам он к воде даже приближаться не стал. Да и зачем, ведь для грязной работы есть другие.
        Кто-то схватил меня за ногу, и я завизжала.
        - И чего ты их так боишься, - поддразнивал Макель. - Славные ребята. И мухи не обидят.
        Он снова рассмеялся. Мы оба знали, что это вранье. Может, когда-то они и были славными ребятами, но не теперь. Макель превратил их в чудовищ. Или это они сделали чудовище из него самого?
        Подручный сгреб меня в охапку и прижал к столбу. В его черных глазах отражалось мое испуганное лицо.
        - Отпусти! - закричала я.
        - Давай ее сюда, - прохрипел с пирса его товарищ.
        Меня подняли в воздух, и я заорала.
        - Килалия, не пелешивай, - прошамкал тот, что стоял наверху. Правая половина его лица напоминала изъеденный червями гриб. - Мы тебя не тлонем.
        Он наклонился и протянул ко мне руку, с которой частично слезла кожа с мясом, обнажая желтые кости.
        Не успели его пальцы сомкнуться на моем плече, как из воды выпрыгнул гонец и ткнул в него дестабилизатором. Раздался громкий вжик, и вены в его изуродованной руке сверкнули ярко-голубым, а потом почернели. Глаза его закатились, и он бревном рухнул на пирс. Гонец тем временем снова нырнул под воду.
        Я уже было подумала, что подручный отдал концы, тем более что воняло от него, как от трупа, но тут он слабо застонал. Бесхребетный эониец даже не увеличил на дестабилизаторе мощность!
        - Что случилось? - крикнул Макель откуда-то издалека. Подходить ближе он явно опасался.
        Лысый подручный прищурился, вглядываясь в черную воду. Он и его напарник не боялись никого и ничего. Я попыталась вырваться, но он держал меня железной хваткой.
        - Эй, что происходит? - снова спросил Макель.
        Я впилась зубами в руку подручного, и он издал дикий вопль, как раненый зверь.
        Вжик!
        Подручный содрогнулся, и я почувствовала покалывание в том месте, где он касался моей кожи. Он выпустил меня, вытянул руки по швам и словно окаменел.
        - Поплыли отсюда, - сказал гонец.
        Уговаривать меня не пришлось.
        Добравшись до берега, я упала на песок и откашлялась, а потом перевернулась на спину и уставилась в небо. Звезды подмигивали мне, как будто все, что случилось, было веселым розыгрышем. Надеюсь, он позабавил покойных королев, наблюдавших за нами с небес.
        Закрыв собой звезды, надо мной склонился гонец. На его высоких скулах и пухлых губах поблескивали капли воды, а черные волосы, как водоросли, облепляли лицо. В полумраке его глаза напоминали жемчужины. Если я походила на полудохлую крысу, то он выглядел как манила - существо из преданий торианских моряков, которое соблазняло мужчин и женщин и завлекало в морскую пучину. Отец называл нас с мамой сухопутными манилами, потому что мы все время пытались заманить его на сушу. Жаль, что у нас ничего не вышло.
        - Ты цела? - спросил гонец.
        Я перевернулась на бок, осторожно поднялась на ноги и похлопала себя по рукам и ногам.
        - Вроде все на месте.
        - Во имя королев, что это за твари?
        - Подручные Макеля, - содрогнулась я. - Из вашего квадранта. Уродливая изнанка идеального мира.
        - Эония далеко не идеальна, - хмыкнул он.
        Учитывая, какими безупречными были губы, с которых слетели эти слова, верилось в это с трудом.
        - Когда стало ясно, что ГИДРа на исходе, а воспроизвести ее не получится, ученые бросили силы на создание нового препарата - лекарства от смерти, - сказала я. - На этих ребятах его и испытывали: сначала разрушали клетки организма, а потом пытались восстановить. - При мысли об изувеченных телах подручных меня передернуло. - Но сыворотка не подействовала.
        - Так ты знаешь про ГИДРу? - оживился гонец.
        - Само собой. Про нее все знают.
        Тут я немного погрешила против истины. Если бы не смерть Макеля-старшего и не травма отца, я бы, может, и не подозревала, что такая штука существует, но мне не хотелось объяснять все это гонцу.
        - Но что эти его подручные делают в Тории? - спросил он.
        - Макель знает пограничников, охраняющих эонийские стены, а точнее, все их секреты. - «Шантаж - это просто разновидность торговых отношений», - любил говорить он. - Они сообщают ему о новых технологиях, которые могут заинтересовать его клиентов, и поставляют дешевую рабочую силу. Поверь, никто не хотел сбежать из Эонии сильнее, чем эти монстры.
        К несчастью, им не пришло в голову, что, перебравшись через границу, они попадут из одного кошмара в другой. Макель контролировал каждое их движение, и, хотя здесь у них была крыша над головой, никакой награды за свои «охранные услуги» они не получали. Здесь они живы, или скорее не мертвы, а на большее пусть и не рассчитывают.
        - Подручные делают за Макеля грязную работу и отпугивают всех, кто встает у него на пути, - продолжила я.
        - Это очень грустно.
        - Грустно? - фыркнула я. - Ты разве их не видел? Они жуткие и мерзкие!
        - Я видел. - Его лицо потемнело. - Но они тоже когда-то были людьми.
        - Вот именно: когда-то.
        Эти двое сами подписались на генетические эксперименты, чтобы поднять свой статус в эонийском обществе. Все кончилось тем, что их даже на улицу не выпускают при свете дня. Если пройдет слух, что Макель укрывает эонийских беженцев, которых, как объекты провалившихся опытов, давно должны были уничтожить, Аукционному Дому придет конец. Макель, конечно, человек влиятельный, но такое не сойдет с рук даже ему.
        - Полагаю, тебе это еще пригодится, - сказал гонец после минутного молчания, протягивая мне отмычку.
        - Спасибо.
        Я прицепила ее к браслету, хотя с удовольствием выкинула бы в море. С Макелем уже давно творилось что-то неладное, но такого я от него не ожидала.
        Я спрятала замерзшие руки в карманы, и хотя я промокла до нитки, стало чуточку теплее.
        - И за то, что помог, спасибо.
        - Не мог же я дать тебе утонуть, - ответил он таким тоном, будто горько об этом сожалел. Все ясно: до сих пор сердится.
        Сняв торианскую одежду, он остался в органическом костюме, который, судя по всему, высох прямо на нем. Я же вся продрогла в своей мокрой сорочке.
        - Прости, что так вышло, - сказала я, выжимая волосы. - Мне велели обокрасть тебя, - я пожала плечами, - и я так и сделала. Ничего личного.
        - Ничего личного? - проворчал он. - Из-за тебя и этого Макеля, - последнее слово он выплюнул, - я потерял заказ и… - он схватился за голову и прошептал: - Только не это…
        - Что?
        Я обернулась, ожидая увидеть, как подручные Макеля, подобно воскресшим утопленникам, выползают из воды.
        - Коммуникационная линия! - Он провел пальцами вокруг уха. - Похоже, ее смыло.
        - Досадно.
        - Ты не понимаешь. - Он уставился в море, будто надеялся, что ее вынесет на берег. - Мне нужно связаться с боссом и сообщить, что я провалил задание.
        - Боссы плохо переваривают такие новости, - сказала я. - Уж поверь, лучше ему не знать.
        - Я должен отчитаться, иначе меня уволят.
        - По-моему, поезд ушел.
        - Это не шутка, - поморщился он, - а моя жизнь. Что же мы теперь будем делать?
        - Мы? - Я постучала ногами, и из башмаков заструилась вода. - Мы не будем делать ничего.
        - Но ты приняла чипы, - возразил он. - И посмотрела воспоминания.
        Чем меньше я буду думать о чипах и тех жутких сценах, тем лучше. Да и времени на размышления не было. Я поспешила к ближайшей дороге. На таком холоде без движения можно окоченеть.
        Гонец догнал меня в несколько шагов.
        - Ты приняла чипы, чтобы ваш главарь тебя не пристрелил.
        - И тебя, - напомнила я. - Подумала, тебе пока не хочется в квадрант без границ. Так вот, теперь мы квиты. Я спасла твою жизнь, а ты - мою. Взаимовыгодный обмен.
        Я потерла глаза. Лицо разъедала соль. У меня до сих пор в голове не укладывалось, что Макель чуть меня не убил. Я всегда знала, что он опасен, но думала, что наша дружба защитит меня от его темной стороны. Когда я проглотила чипы, ему явно стало не до шуток. Он так уставился на меня, что мне его лицо будет в кошмарах сниться.
        - Макель не заключает невыгодных сделок, - сказала я. - У меня не было выбора.
        - Куда ты идешь? - поинтересовался гонец.
        - Подальше отсюда. - На самом деле я еще не придумала, куда податься. - Подальше от Макеля.
        - Ты же меня не бросишь?
        Я усмехнулась.
        - Если бы я получала по кварте за каждого парня, который мне это сказал…
        Он схватил меня за рукав, но вспомнив, что я в одной сорочке, тут же отстранился.
        - Мне нужны чипы, иначе я останусь без работы.
        - А мне нужна горячая ванна и блюдо лудских сладостей, - сказала я, не сбавляя шага.
        - Тебя вообще ничего не волнует? - нахмурился он.
        Странно слышать такое от эонийца.
        - Волнует. Как остаться в живых.
        - Что было на чипах? Что ты видела?
        Он впился в меня взглядом, словно пытался прочесть мои мысли.
        - Лучше тебе не знать.
        Мне не хотелось обсуждать увиденное. Из-за того что я приняла все чипы сразу, в голове у меня была каша, но одно я знала точно: встречаться с заказчиком чипов я не хочу. Сегодня я повидала достаточно.
        - Но Макель был твоим другом? - допытывался гонец, кружа возле меня, как трупная муха.
        - Другом, врагом, - пожала плечами я. - Кто его разберет.
        Уж точно не я.
        - А что он имел в виду, когда сказал, что домой тебе путь заказан?
        Я споткнулась, но он подхватил меня за локоть.
        - Ничего, - буркнула я, выпрямляясь и выдергивая руку. - Я у него квартировала, вот и все тут.
        - Куда ты теперь пойдешь?
        - Хватит до меня докапываться! - всплеснула я руками.
        Немного подумав, он сказал:
        - Для торианца главное - это заключить выгодную сделку. На этом построена вся ваша экономика.
        Его послушать, так все мы циничные эгоисты. Я бы описала Торию иначе.
        - И что?
        - Я хочу сделать тебе предложение…
        - Замуж за тебя я не пойду, - хитро улыбнулась я.
        - Кроме шуток.
        Вид у него и правда был серьезный: губы поджаты, подбородок выпячен больше обычного.
        - Ладно, делай свое предложение.
        - Тебе нужно спрятаться от Макеля, а мне нужны воспоминания.
        - Говорю же, они утрачены, - простонала я. - Или ты вообще не следишь за развитием событий?
        - Они не утрачены, - сказал он.
        - В смысле?
        Я замедлила шаг и повернулась к нему лицом. Он постучал пальцем по виску.
        - Они здесь, у тебя в голове. - Ну, это я и сама прекрасно знала. - А значит, если ты проживешь их снова, я смогу записать их на новые чипы и доставить заказчику. Тогда меня, может быть, не уволят.
        - Проживу снова?
        Не очень заманчивая идея.
        - Ты должна будешь закрыть глаза и представить время и место, с которых начинается воспоминание, а все остальное из твоего сознания вытянет записывающий аппарат. Так и создаются коммуникационные чипы.
        - А я забуду то, что видела?
        - Нет, - грустно ответил он, как будто сам хотел что-то забыть.
        - Я не хочу, чтобы ты тут хозяйничал, - заявила я, указывая на свою голову. - Это мое самое ценное имущество. Если не считать сам знаешь чего.
        Я подмигнула, но он никак не отреагировал. А может, просто подумал, что у меня нервный тик.
        - У тебя нет другого выхода. - Он кивнул на мою промокшую сорочку. - Тебе нужно безопасное место и сухая одежда. Я предоставлю и то, и другое.
        Я окинула его взглядом.
        - Вряд ли у нас один размер.
        Он даже не улыбнулся.
        - Ты хочешь прозябать на улице, пока тебя не отыщет Макель?
        - Я могу о себе позаботиться, - отрезала я, но тут же подумала: так ли это? Раньше я всегда в случае чего могла положиться на Макеля, а до этого - на родителей.
        - Может, не стоит? - сказал он, задумчиво сдвинув густые брови.
        Ну конечно! Эониец всегда протянет руку помощи, ведь порядочность и взаимовыручка у них там ценятся превыше всего. И все же планировать следующий ход из какого-нибудь теплого и безопасного местечка было бы не так уж и плохо.
        - Ладно, я помогу тебе переписать воспоминания.
        Заметив, как неохотно я приняла его предложение, он спросил:
        - Неужели они такие плохие?
        Он еще не знал, что на чипах. Как же я ему завидовала! Пусть торианская королева и поставила под угрозу будущее «Свай», а вместе с ним и мое собственное, я вовсе не желала ей смерти. И хотя я глазами убийцы видела, как погибает каждая жертва, мне до сих пор не верилось, что все квадарские королевы мертвы.
        - Хуже, - сказала я. - Они просто убийственные.
        Глава седьмая
        Стесса, королева Лудии
        Статья третья: «Развитию лудского искусства, музыки и литературы не должны мешать никакие житейские хлопоты».
        Тем же вечером ко двору прибыл эонийский инспектор, и советники отвели ему небольшой, скромно убранный зал для совещаний. Золотые канделябры, портреты улыбающихся королев в роскошных рамах, фрески с изображением квадарских пейзажей - все это сейчас было бы не к месту. Расследование убийства - дело серьезное, поэтому шестнадцатилетняя Стесса надела свой самый серьезный наряд - облегающий костюм из белого шелка, - а волосы украсила самыми простыми бусами.
        Посреди зала стоял массивный полированный стол из красного дерева, в одном конце которого сидел инспектор Гарвин, а в другом - сестры-королевы. Советники стояли у инспектора за спиной. Над стеклянным потолком высился золотой купол, окрашивавший все в теплые тона. Эту скучную и тесную комнатушку, должно быть, использовали впервые со времен постройки дворца.
        Стесса нервно перебирала бусы, пока Кора не бросила на нее возмущенный взгляд. Как и все северяне, Кора считала лудов наивными, легкомысленными и недалекими. Но она ничего не понимала. Луды знали, что мир бывает жестоким, что причин для грусти больше, чем поводов для радости, что мрак совсем близко. Но вместо того, чтобы упиваться отчаянием, предавались наслаждению.
        К тому же Кора не видела, как сильно у Стессы тряслись руки, когда она одевалась на встречу с инспектором; не знала, что вести об убийстве разбили вдребезги ее радужное представление о мире. Стесса никогда не сталкивалась с настоящими трудностями и опасностями. Луды черпали силы во всем светлом и прекрасном, и, чтобы пережить этот кошмар, она будет еще крепче держаться за традиции своего народа.
        Инспектор поднес к губам карманный диктофон.
        - Я осмотрел тело королевы Айрис, - пробормотал он. Но Стессе не хотелось слушать, как Айрис погибла, как убийца распорол ее горло, как она истекала кровью. Лучше пока изучить самого инспектора.
        Его нельзя было назвать старым, это-то ее и удивило. По словам Коры, он был выдающимся детективом и раскрыл все дела, за которые когда-либо брался, а их было не меньше тысячи. Поэтому Стесса представляла себе дряхлого старца, а не мужчину средних лет. Между бровей инспектора залегли две глубокие морщины. Взгляд черных глаз был пронизывающим. За его долгую карьеру эти глаза, вероятно, не упустили ни одной важной детали. Его черные волосы на висках были припорошены сединой. Он внушал уважение. И страх.
        Но виски подкрасить ему бы не помешало. Немного черной подводки - и готово. С другой стороны, седина гармонировала с его серым органическим костюмом.
        Инспектор обладал привлекательностью зрелого мужчины, этого нельзя было отрицать, но чем дольше она его разглядывала, тем сильнее убеждалась, что с ним что-то не так. Его уши были едва заметно больше обычного, нос чуточку длиннее, чем нужно. Наверняка из-за генетических манипуляций.
        А главное, и поэтому она отказалась пожимать ему руку при встрече, в каждом пальце у него было по одной лишней фаланге. Ближе к кончикам пальцы сужались, но ногтей на них не было, и из-за этого они были похожи на паучьи лапки.
        Эонийцы всячески старались усовершенствовать себя с помощью генной инженерии. Обычно гены редактировали еще в утробе матери, закладывая в плод способности к той или иной профессии, как в случае с инспектором.
        Бoльшая часть Эонии была покрыта снегом и льдами, и выжить в таких условиях было нелегко. С годами эонийские технологии так эволюционировали, что сделали возможной эволюцию самого человека - с помощью редактирования генов. Изначально эонийцы лишь хотели избавить мир от болезней, что и привело к созданию ГИДРы и парочки других препаратов, но ученым-генетикам этого было мало: они желали исследовать возможности человеческого тела.
        Стесса слышала об ученых, которые зашли слишком далеко в экспериментах над пациентами - или, скорее, подопытными, - размывая границы между жизнью и смертью. Как-то раз до дворца долетели слухи о жутких опытах над людьми, но к приходу следователей все улики были уничтожены.
        После этого королева Кора ужесточила законы, чтобы держать генетиков в узде.
        Руки инспектора напомнили Стессе одну страшилку, которую пересказывали шепотом на школьных площадках. В ней говорилось о пустом человеческом теле, которое прокрадывалось по ночам в детские комнаты и прикладывало длинные пальцы к вискам спящих детей, подыскивая себе подходящую душу. Называлась она «История о подправленном человеке».
        У Стессы волосы на затылке встали дыбом. Лезут же в голову всякие ужасы! Чтобы отвлечься, она стала разглядывать симпатичное лицо инспектора. У него были губы бантиком, а по обе стороны рта залегли морщинки. Может быть, он много улыбался? И если так, то кому? Впрочем, вряд ли у него была любимая женщина. Эонийцы не выбирали себе пару, им назначали в партнеры тех, с кем у них было больше шансов произвести хорошее потомство.
        При одной мысли о жизни без любви у Стессы сжалось сердце. Она даже представить не могла, каково это, хотя раньше боялась, что ее, как будущую королеву, ждет именно такая судьба.
        В семье, где выросла Стесса, любовь и ласка были так же привычны, как солнце над головой и стены между квадрантами. Ее приемные родители горячо любили друг друга и не раз повторяли, что любовь - самое важное чувство на свете.
        «Пусть любовь укажет сердцу путь, и все встанет на свои места».
        Минул уже год с тех пор, как умерла ее родная мать и Стесса унаследовала престол, но не проходило и дня, чтобы она не скучала по прежней жизни.
        В первые недели правления Стесса всерьез подумывала сбежать домой, к родителям. Ее настоящие родители остались в Лудии, а та холодная, неподвижная женщина, которая покоилась в королевских гробницах, была ей чужой. Стесса даже не была на нее похожа. Они обе были миниатюрными, но на этом сходство заканчивалось. Та женщина была бледной и белокурой, а у Стессы была смуглая с медным отливом кожа и черные волосы.
        Должно быть, внешность досталась ей от отца, которого мать выбрала из множества кандидатов на ежегодном королевском балу. Избранникам правительниц щедро платили, но ни на ребенка, ни на престол они притязать не могли.
        Отец Стессы приплыл в Квадару из другой страны, объединенной под властью одного правителя. Короля. Невообразимо! Межквадрантные стены веками поддерживали в Квадаре мир. Без них королевство придет в упадок, как это было много лет назад, при последнем короле, когда битвы и восстания вспыхивали так же часто, как молнии в грозу. Наблюдая, как слабеет одна из крупнейших стран на свете, соседние народы готовились к завоеванию, но со смертью квадарского короля все изменилось.
        Хотя мысль о правителе-мужчине ее пугала, Стесса готова была раздобыть торианский корабль и отправиться за море, к родному отцу. Куда угодно, лишь бы подальше от дворца.
        Но спустя пять недель после коронации ей представился шанс, который она не могла упустить. Шанс урвать хотя бы кусочек старой жизни.
        Как же она скучала по Лудии с ее узкими улочками и петляющими каналами! По аромату духов и выпечки в воздухе. По друзьям и ночным гулянкам. В Лудии жизнь кипела круглые сутки. Стесса до сих пор не привыкла к тишине дворца после полуночи.
        Записав свои выводы на диктофон, инспектор откинулся на спинку стула и сказал:
        - Убийца действовал с поразительной быстротой. - Он прочистил горло. - Все было тщательно спланировано.
        У Стессы мороз пробежал по коже.
        Она бросила взгляд на своего советника, высокого обворожительного парня с разноцветными татуировками на шее, квадратным подбородком и огненно-рыжими волосами. Сколько раз она портила эту идеальную укладку, пробегая по ней пальцами, когда они нежились в постели… Лайкер, который пока что был стажером, украдкой высунул язык, а потом снова напустил на себя серьезный вид. Стесса прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
        Луды обожали новые знакомства, особенно с земляками. Во всяком случае, так Стесса объяснила свое поведение, когда Лайкер впервые прибыл во дворец, а она кинулась к нему в объятия. Будь она умнее, держалась бы в стороне. Но она была истинной дочерью своих родителей - ей всегда двигали чувства. От Лайкера веяло домом: трубочками с кремом, которые пекла ее мать, и маслом из перечной мяты, которым луды смазывали губы. Если бы Лайкер на нее не шикнул, Стесса бы поцеловала его и выдала их обоих.
        Спохватившись, она стала оправдываться, что новый советник напомнил ей о доме. Сестры-королевы поверили, зная, что луды - натуры пылкие, и не зная, что у Стессы от вранья уши горят.
        Кора подняла руку. Идиотская эонийская привычка. Она королева, и ей не пристало просить разрешения, тем более сейчас.
        Инспектор повернулся к эонийке. В молодости он, наверное, был очень даже недурен. Стесса виновато покосилась на Лайкера, но тот ничего не заметил. Конечно, она была ему верна и все такое, но это вовсе не означало, что ей нельзя заглядываться на других. Лайкер и сам ценил красоту. Тяга к прекрасному была у лудов в крови.
        С другой стороны, он был парень ранимый, и Стесса все делала с оглядкой на него. Раньше он был уличным художником и расписывал стихами фасады лудских домов. Каждый взмах его кисти, каждая буква, каждый завиток рождали море смыслов и переживаний. Творчество было его отдушиной, и без него Лайкер готов был на стенку лезть. Его темперамент пылал так же ярко, как и его волосы.
        Они оба были слишком открыты миру, слишком глубоко чувствовали. Что же будет через два года, когда ей придется дебютировать на королевском балу и выбирать себе ухажера? Каждый раз, когда Лайкер спрашивал об этом, она уклонялась от ответа, но так не могло продолжаться вечно.
        - Да, королева Кора? - сказал инспектор, прерывая размышления Стессы.
        - Почему вы думаете, что убийство было спланировано? - спросила Кора.
        - А что тут думать-то? - вырвалось у Стессы, хотя она собиралась сидеть и помалкивать. Пусть инспектор тут из-за убийства Айрис, все равно лучше не привлекать лишний раз его внимание. Ей не терпелось уединиться с Лайкером. Он возьмет ее дрожащие руки в свои и будет рассказывать глупые шутки, пока этот ужасный день не вылетит у нее из головы.
        - Что натолкнуло вас на такой вывод, королева Стесса?
        Инспектор встретился с ней взглядом - впервые с тех пор, как она вошла. У него были такие черные глаза, что радужную оболочку невозможно было отличить от зрачка. Они напоминали глухую беззвездную ночь. Какие зверства им довелось повидать?
        - Королева Стесса? - повторил инспектор.
        Ясно, о чем он подумал. Ее слова снова прозвучали резко и бездушно.
        Подозрительно.
        Но инспектор ошибался. Она всего-навсего сказала правду. Айрис бы оценила.
        Стесса вздернула подбородок. Хоть он и не ее подданный, она все же королева и заслуживает почтения. Айрис внушала почтение одним своим видом, но Стесса была младше, и ей такие вещи давались труднее.
        - Айрис не сама себе перерезала горло, - сказала Стесса. - И дня не проходило, чтобы она с кем-нибудь не поспорила или не повысила голос. - Она пожала плечами, побрякивая бусами из драгоценных камней. - Вот и все.
        Пусть теперь от нее все отстанут.
        - Никто не стал бы убивать человека за то, что он спорщик, - сказала Кора, а потом немного нерешительно добавила: - Правда ведь?
        Похоже, у эонийской королевы в голове не укладывалось, что кто-то может совершить преступление от избытка чувств.
        Кора видела в Айрис только хорошее, а на недостатки закрывала глаза, но даже она не могла отрицать, что Айрис многие недолюбливали. Особенно слуги из других квадрантов. Архейской королеве трудно было угодить. Хотя во дворец поставляли товары со всей Квадары, Айрис упорно не желала нарушать свой архейский уклад. Для нее всё должны были изготавливать вручную: одежду, пищу, даже столовые приборы. Она была упряма и неуступчива.
        - Инспектор, вы сказали, что убийство было спланировано, - сказала Маргарита, возвращая разговор в прежнее русло. - Как вы это поняли?
        Маргарита явно не чуралась неприятных подробностей, но вести расследование поручили не ей.
        Инспектор скривил губы и, немного помедлив, ответил:
        - Как я уже говорил, рана очень аккуратная. Убийства в порыве страсти такими опрятными не бывают. Мы имеем один чистый, выверенный надрез. Убийца все рассчитал и оставил себе время скрыться.
        «Опрятными. Какое странное слово для описания перерезанной глотки», - с содроганием подумала Стесса. На самом деле убийство было не таким уж и опрятным. Слуги в коридорах рассказывали друг другу, что тело обнаружили в луже крови.
        - О чем это говорит? - допытывалась Маргарита.
        Лицо Коры, как обычно, не выражало никаких эмоций.
        - Скорее всего, преступление совершил профессиональный убийца или кто-то, кто раньше уже убивал, - осторожно произнес инспектор, переводя взгляд с одной королевы на другую. - Наемник, - пояснил он, почесывая подбородок своими жуткими длинными пальцами.
        - Возможно, его подослали из какой-нибудь соседней страны? - предположила Маргарита, нервно ерзая на стуле.
        - Возможно, - согласился он. - Вряд ли ваши придворные и слуги умеют так чисто и безжалостно убивать.
        Инспектор оглянулся на советников, стоявших у него за спиной, облокотился на стол и подался вперед.
        Королевы последовали его примеру.
        - Нет ли среди обитателей дворца новых лиц? - поинтересовался он вполголоса.
        - Нет, - покачала головой Маргарита. - Уже больше года наше окружение никто не пополнял.
        От его вопроса в груди Стессы будто вспыхнуло пламя.
        - А что было до этого? - спросил он.
        Взгляд Маргариты скользнул по Стессе и устремился в другой конец комнаты.
        На Лайкера.
        - До этого приехали двое, - ответила Маргарита.
        Пламя превратилось в пожар.
        - На что вы намекаете? - Стесса вскочила с места, и бусы шумно заплясали у нее вокруг лица. Ее стул отлетел к стенке. - Что Айрис зарезала я? - С ее губ сорвался смешок. - Хоть она мне и не нравилась, на такое я не способна. Какой из меня убийца? - Она развела руками, будто один ее вид служил доказательством невиновности.
        Инспектор снова смерил ее взглядом.
        - Нужно изучить все возможные варианты, - сказал он, поджав губы. - Вы же хотите найти преступника, королева Стесса?
        Стесса подвинула стул на место и, стараясь унять ярость и панику, села обратно за стол.
        - Хочу.
        Инспектор соединил кончики пальцев.
        - Вот и хорошо.
        Стессе сделалось не по себе. Инспектор перевел взгляд на Кору с Маргаритой.
        - Я допрошу всех обитателей дворца.
        Всех. Стесса едва удержалась, чтобы не переглянуться с Лайкером, и нервно заерзала.
        - Мы понимаем, - сказала Маргарита, кладя руку Стессе на плечо. - Ради королевы Айрис и Археи мы сделаем все, чтобы найти виновного. А когда он будет пойман, сообщим о ее гибели народу.
        Кора сидела, опустив голову и прижав руку к груди, как будто ей трудно дышать.
        - Прекрасно, - кивнул инспектор. - Тогда я начну с королевы Стессы.
        Стесса расправила плечи и взглянула ему в глаза.
        - Начинайте, скрывать мне нечего.
        К несчастью, это было не так.
        Глава восьмая
        Киралия
        Когда мы вышли на булыжную мостовую, я огляделась по сторонам. Эту часть гавани освещали всего несколько газовых фонарей. Вдали, как свет в конце тоннеля, ярко сияла дорога в Центральную Торию, которую на «Сваях» окрестили «Отмелью», потому что настоящая жизнь со всеми ее подводными камнями была горожанам незнакома.
        Самый короткий путь в Эонию пролегал через «Отмель» и Город Согласия, стоявший на пересечении трех квадрантов.
        - До Города Согласия идти не один час, - сказала я.
        Чем дольше я оставалась в Тории, тем больше у Макеля было шансов меня выследить. У меня не осталось к нему и капли доверия.
        - Тогда нам нужно средство передвижения, - ответил он.
        - Карета.
        - Да, но где мы найдем…
        - А вот и она!
        Я в жизни так не радовалась стуку копыт.
        - Где? - Гонец щурился, вглядываясь во мрак. - Я ничего не вижу…
        - Да вот же!
        Навстречу нам вышли две белые кобылы, запряженные в маленький экипаж. Извозчик сливался с темным небом, отчего создавалось впечатление, что каретой правит призрак.
        Уж лучше иметь дело с этим призраком, чем с теми, которые остались позади.
        - Тебя в таком виде в карету-то пустят? - спросил гонец, указывая на мою сорочку и мокрые волосы.
        - Деньги есть? - спросила я. Он кивнул. - Значит, пустят.
        Гонец протянул мне горсть круглых монет, и даже в полумраке я различила золотой блеск. Удивительно! Возможно, он и смог бы выкупить чипы, если бы Макель пожелал с ними расстаться.
        Когда карета приблизилась, я выбежала на дорогу, встала в круг света от ближайшего фонаря и замахала руками.
        - Стой!
        Извозчик натянул поводья, лошади заржали и остановились.
        - С ума сошла, девка? - спросил он, окидывая меня взглядом.
        - Пусти нас, - потребовала я, с трудом распахивая дверцу. При виде тесного пространства сердце провалилось куда-то в желудок.
        - Сиденье намочишь, - сказал извозчик, обнажив редкие гнилые зубы.
        - Видишь это? - Я схватила гонца за руку, в которой лежали монеты, и он поморщился. - Это золотые кварты, и они все твои.
        - Постойте-ка… - начал гонец, но я так сурово на него взглянула, что он мигом притих.
        - Пожалуйста! - не отставала я от извозчика, досадуя, что выгляжу как утонувшая крыса. Мой внешний вид портил весь расклад.
        Извозчик оглянулся через плечо и кивнул.
        - Ладно. Залезайте.
        Я не стала ждать, пока он передумает, и быстро забралась внутрь.
        - Нам нужно в Город Согласия. И поживее.
        - Это мои последние деньги, - сказал гонец, усаживаясь рядом.
        - Хочешь скрыться от Макеля и его подручных?
        Он кивнул.
        - Тогда не жадничай.
        Я облокотилась на дверную ручку и вздохнула с облегчением. Мы в безопасности.
        Карета рывком двинулась с места, и гонец уперся руками в стенки салона.
        - Никогда не ездил в экипаже?
        Он сжал губы в нитку и помотал головой. Карета затряслась по мостовой. Тория была более развитым квадрантом, чем Архея, но такие технологии, как скоростные электропоезда, мы позволить себе не могли. Но у королевы Маргариты были большие планы на будущее. К примеру, снести «Сваи» и построить крупный порт для международной торговли.
        Интересно, вести о ее гибели уже долетели до торианской гавани? На «Сваях» это стало бы поводом для праздника. А до эонийского медицинского центра? Мама всегда восхищалась королевой Маргаритой и одобряла ее замыслы избавить Торию от преступности.
        Мне вдруг так нестерпимо захотелось броситься к маме в объятия, что стало трудно дышать.
        - В Эонии нам ничто не угрожает, - сказала я, обхватывая себя руками. - Макель не покинет свои владения, а подручные не рискнут возвращаться домой.
        Просто невероятно: единственный человек, на которого я полагалась все эти годы, в одночасье стал моим худшим врагом!
        Стены кареты стали сжиматься, и я попыталась успокоиться. «Вдох - выдох, - напомнила я себе. - Куда есть вход, оттуда есть и выход. Это не наказание. И не ловушка. Тебя не душит запах водорослей, рыбы и крови. Тебе просто почудилось. Здесь полно места».
        Но смерть квадарских правительниц высвободила страшные мысли и воспоминания, которые я уже не могла подавить.
        Все случилось полгода назад. Отец в очередной раз пытался приобщить меня к мореплаванию, чтобы отвадить от Макеля и его шайки.
        Я не говорила, чем занимаюсь на «Сваях», но отец и так все понимал. Я обещала сделать их жизнь лучше, купить им дом побольше и даже новую лодку, но отец не принял ни кварты, заработанной воровством.
        - В нашей семье, Кира, всегда зарабатывали на хлеб тяжелым трудом, - говорил он. - То, чем занимаешься ты, - это обман. И, что хуже всего, ты обманываешь саму себя. Ты способна на большее.
        Он ничего не понимал. Я стала именно тем, кем хотела, и получила все, о чем только можно мечтать. Все, чего не могли позволить себе родители. И я хотела всем этим с ними поделиться.
        Был самый обыкновенный день, и мы, по традиции, проспорили бы до самого заката, если бы наша лодка не подошла слишком близко к берегу и не врезалась в камни. Я вцепилась в мачту, но от удара лодка разбилась, и нас вышвырнуло за борт. Отец приземлился у подножия скалы, а я упала прямо на него.
        Я думала, что он, как и я, цел и невредим, но папа все не открывал глаза, а потом я увидела кровь, сочившуюся из глубокой раны у него на затылке.
        Мне удалось дотащить его до ближайшей пещеры, но он все никак не приходил в себя. Я сидела возле него и дрожала от холода, потому что влажный воздух не давал одежде просохнуть, а мои всхлипы эхом разносились по узкой пещере.
        На второй день от обезвоживания у меня начались галлюцинации. Мне мерещилось, что стены и потолок пещеры трясутся и вот-вот обрушатся. На третий день я уже сама об этом мечтала.
        На четвертые сутки нас обнаружила береговая охрана. Сначала нас даже приняли за трупы, потому что мы оба лежали без сознания и были запачканы кровью. Потом, когда меня умыли, выяснилось, что ранен только отец. Никогда не забуду, как расплакалась мама, когда нас увидела. Но это было лишь начало ее страданий.
        И вот теперь отец при смерти.
        К несчастью, тот день уже не изменить, как и множество других. Будь у меня шанс вернуться в прошлое, я не стала бы пожимать руку Макеля у Аукционного Дома. Но Макель не виноват в том, что я сделала с отцом. Мне всегда хотелось большего, чем могли дать родители. Мне хотелось другой жизни. Теперь придется мириться с последствиями.
        - Эй, - сказал гонец, заметив, что меня трясет. - Тебе нехорошо?
        Я покачала головой и под видом того, что убираю волосы с лица, вытерла со лба пот. Промокшая сорочка заиндевела и превратилась в ледяной саван. Я с трудом сдерживала панику.
        Вдох - выдох.
        Карета не сжимается. Меня не замуровали тут навечно. Меня не забыли. Меня не…
        - Не хочешь рассказать, что было на чипах? - спросил гонец.
        Я постаралась сосредоточиться на его словах.
        - Ты мне все равно не поверишь.
        На самом деле я не спешила делиться подробностями, потому что боялась, что он бросит меня в Тории. Вдруг он соврал насчет того, что воспоминания можно переписать? Я решила держать язык за зубами, пока он не сдержит слово.
        - Почему ты так думаешь? - поинтересовался он, слегка наморщив лоб.
        «Не раскрывайте карты, пока добыча не окажется у вас в руках, - наставлял нас Макель. - Обещание - это еще не сделка».
        Нужно оторваться от Макеля. Гонец - мой билет в Эонию.
        - Расскажу, когда доберемся до твоего дома, - ответила я, не обращая внимания на тьму, подкравшуюся сбоку и норовившую меня поглотить. Куда есть вход, оттуда есть и выход. Я вцепилась в дверную ручку.
        - Скоро прибудем в Город Согласия, - сказал гонец. - У меня есть разрешение на межквадрантные операции, и ты сможешь пройти со мной. Вот только… - он покосился на мою сорочку, - может, торианцев и не заботит, что на ком надето, но в Эонию тебя в таком виде не пустят.
        С ним нельзя было не согласиться. Меня сочтут нарушителем общественного порядка и повяжут, как только я сойду с поезда.
        У меня появилась новая цель, и тьма постепенно отступила. Пальцы, сжимавшие ручку, расслабились.
        - Нужно добыть новый наряд, - хитро улыбнулась я.
        - Добыть? - простонал он. - Это выражение на твоем лице не обещает ничего хорошего.
        - А ты быстро учишься, - похлопала я его по плечу.
        - Будь я поумнее, оставил бы тебя сидеть на пятой точке сегодня утром. - Уголки его губ едва заметно приподнялись. Хвала небесам, он умеет шутить! - Добывай свой наряд, но я предпочел бы не знать подробностей, - прибавил он.
        Я дружелюбно пихнула его в бок.
        - Как тебя звать, гонец?
        Немного помедлив, он ответил:
        - Варин Боллт.
        - Киралия Коррингтон, - сказала я, протягивая ему руку. - Приятно познакомиться.
        Он не стал пожимать мне руку. Я и забыла, что эонийцы избегают прикосновений.
        - Чем это воняет? - вдруг спросил он.
        Я хорошенько втянула носом воздух и тут же об этом пожалела.
        - Лошадиным дерьмом.
        - Никогда раньше не видел лошадей. - Совсем как ребенок, он высунулся из окна, чтобы разглядеть запряженных в карету кобыл. В Эонии не было животных: на ледяных просторах они бы просто не выжили, а в плотно застроенных городах для них не хватало места. Сама я в Эонии не бывала, но так мне говорили. - А они красивые, - сказал он. Красивые. Снова это слово. Но только я открыла рот, чтобы закидать его вопросами, как он прибавил: - Но пахнут они гадко.
        - Это тебе не машины, - рассмеялась я. - Нельзя проконтролировать, что они делают и когда.
        Варин приподнял брови и уставился в окно. То ли его оскорбили мои нападки на Эонию, то ли он всегда был такой замкнутый. С эонийцами я тесно не общалась. Они предпочитали не связываться с другими народами, а торианцев считали заносчивыми эгоистами, которые вечно суют нос в чужие дела.
        Варин приложил пальцы к вискам. Хотя у него был не такой потрепанный вид, как у меня, наши приключения и для него не прошли бесследно.
        - Извини, - пробормотала я, надеясь, что он не услышит. Я плохо с ним обошлась, и теперь меня мучала совесть. Но во всем виноват Макель. Это он выбрал Варина и поручил мне украсть чипы. И хотя теперь я знала, насколько они важны, роль Макеля в этой истории до сих пор была неясна.
        - За что ты извиняешься? - спросил Варин.
        Я задумалась, покусывая внутреннюю сторону щеки. За что я хотела попросить прощения?
        - М-м… за все?
        - Вас что, в школе не учили извиняться? - вздохнул он.
        - Что-что? - фыркнула я.
        - Я думал, все торианские дети ходят в школу.
        - Это само собой. - Можно даже не сомневаться, что я получила куда более разностороннее образование, чем он. Мы, торианцы, не чурались других культур. - Но извиняться нас никто не учит. Никто не указывает нам, что говорить и как себя вести. Мы учимся обращаться с веревками и предсказывать приливы и отливы, а этого удовольствия мы лишены.
        - Удовольствия? - усмехнулся он. - Много ли удовольствия в том, чтобы сидеть взаперти в темном чулане за любое проявление чувств?
        Я представила, каково это, и внутри все похолодело. Хоть в чем-то этот бездушный робот был мне близок.
        - Я… - Не зная, что ответить, я замолчала.
        - Нас с самого детства учат подавлять чувства и переживания, - сказал он. В его бледных глазах отражались огни уличных фонарей. Он зажмурился и глубоко вздохнул. - Это новая форма человеческого мышления. Она позволяет сосредоточиться на обществе в целом, на прогрессе и технологическом развитии.
        - Значит, чувства у тебя есть?
        - Чем дольше ты живешь без эмоций, тем меньше твоя способность чувствовать.
        Заметив мое удивление, он поспешно продолжил:
        - В Эонии нет ни преступности, ни народных волнений, ни насилия. У каждого своя роль в обществе, и за ее исполнение хорошо платят. Мы искоренили зависть, ненависть и жестокость.
        - Но есть же и хорошие чувства, - возразила я. - Без них мы не могли бы восхищаться прекрасным.
        Я выжидающее смотрела на него, но его лицо по-прежнему ничего не выражало.
        - Если откроешь душу хорошим чувствам, то впустишь и плохие, - ответил он в конце концов.
        Как повернулась бы моя жизнь, если бы в ней не было чувств, как хороших, так и плохих? Стала бы она легче? Наверное, если бы не воровской азарт, я никогда не подалась бы в шайку Макеля и стала бы прилежно учиться морскому делу в угоду родителям. А может, меня не волновали бы даже они. От чего я бы с радостью отказалась, чтобы хоть ночку поспать спокойно, так это от щемящей боли в груди при одной мысли о папе с мамой.
        - Не будем друг друга судить, - сказал Варин после долгого молчания. - Я помогу тебе, а взамен ты поможешь мне. Сойдемся на том, что ни один из нас не знает, каково это - жить в другом квадранте.
        Почему бы и нет?
        Может, Варин и выглядел как бесчувственный чурбан, но что-то в его лице и словах о красоте мешало поверить, что он живет без эмоций.
        - Ну вот, - гаркнул извозчик, хлопнув по крыше кареты. - Приехали. А ну-ка раскошеливайтесь.
        От неотесанной грубости извозчика Варина передернуло, но он послушно высыпал монеты в протянутую ладонь.
        Когда я выскользнула из кареты, дышать стало свободнее, словно на мне расстегнули корсет. Я откинула голову назад и набрала полную грудь воздуха. Получилось! Я выжила! Совладала со своими страхами! Мне даже стало жаль, что Макеля нет рядом.
        Но только на секунду.
        Я подняла взгляд, ожидая увидеть надпись «ВСЕ КОРОЛЕВЫ МЕРТВЫ» на каждом экране Города Согласия. Но увидела только старые объявления: «Последняя партия архейских товаров задержана из-за аварии на подходе к торианской гавани. В список кандидатов на лечение препаратом ГИДРа добавлено пятитысячное имя. Королевы подтвердили, что не увеличат установленную квоту - одна доза в год. Гастрольный тур лудских артистов был одобрен королевами».
        Должно быть, об убийствах умалчивают, чтобы не посеять в стране панику.
        - На что ты смотришь? - спросил Варин.
        - Ни на что. - Я направилась к модным магазинам и бросила на ходу: - Встретимся у лестницы Дома Согласия.
        - Ты куда?
        - Приодеться, - ответила я, показывая на прилипшую к телу сорочку.
        Он оглядел темные витрины. Всюду было закрыто. Часы на площади скоро пробьют полночь.
        - Но где ты возьмешь одежду?
        - Ты же не хочешь знать подробности, - усмехнулась я.
        - Ладно, только не тяни, - сказал он, потирая переносицу.
        Я сделала книксен и умотала.
        Магазин ограбить проще, чем человека. За людьми нужно наблюдать. Одни цепляются за свои ценности, как дитя за юбку матери, а другие, наоборот, размахивают руками, открывая доступ к карманам. Кто-то обшаривает глазами темные углы, а кто-то беззаботно глазеет на дворец.
        У магазина же нет ни мыслей, ни чувств; ни устремлений, ни сожалений. У магазина есть только замок. А замок легко взломать.
        Едва я сняла с браслета отмычку, как плечи расслабились сами собой. Я снова была хозяйкой положения. Взломать замок - плевое дело. Тут все просто и предсказуемо.
        Но что же ждет нас впереди?
        Радуясь, как малое дитя, я вприпрыжку поскакала к Варину. При виде меня он нахмурился.
        - Что это такое? - с упреком спросил он.
        Я покружилась на месте, и короткая многослойная юбка засветилась, вырисовывая во мраке цветные спирали.
        - Пригодится в каком-нибудь темном переулке.
        - Это же лудский наряд.
        - Не будь ты таким эонийцем, - сказала я, толкая его локтем. - Чем тебе не угодили яркие краски?
        - Тем, что мы в бегах.
        - Никто не говорил, что в бегах нельзя выглядеть хорошо, - пожала плечами я.
        - Никто не говорил, что ты выглядишь хорошо, - ответил он, и, надо отдать ему должное, это прозвучало забавно.
        Мы поднялись по ступеням Дома Согласия, над которым, подобно гигантскому газовому рожку, сиял дворцовый купол. Я уставилась себе под ноги, стараясь прогнать из головы мысли о мертвых королевах. Не могла же я пойти к дворцовой страже и рассказать о воспоминаниях! Я воровка. Вдруг меня упекут за решетку?
        - Луды - народ беспечный, - сказал Варин. - Их не волнует ничего, кроме моды и развлечений.
        С этим не поспоришь. Лудия напоминала Торию во время празднования Дня квадранта, только в Лудии веселье не утихало круглый год. Ее жители не знали отрезвляющего чувства возвращения к действительности.
        - Не всем достались идеальные гены, - сказала я, взяв его под руку. - Некоторым из нас приходится подолгу наводить красоту.
        Даже в темноте было видно, что он покраснел.
        - Во всяком случае, это платье не так отвлекает, как мокрая сорочка, - сказал он.
        - Не так отвлекает, говоришь? - Я прильнула к нему, и его лицо стало пунцовым.
        - Давай без этого.
        - Ты первый начал, - подмигнула я.
        Он выдернул руку.
        - Да шучу я! - воскликнула я. - Выше нос! Смеяться-то тебе хоть можно?
        Он взглянул на меня и ответил:
        - Только над чем-нибудь смешным.
        - Укол прямо в сердце! - страдальчески вздохнула я, но он проигнорировал мои ужимки.
        - Когда доберемся до моей квартиры, расскажешь мне все, что знаешь.
        - Я не забыла про нашу сделку, - сказала я.
        - Вот и хорошо.
        Что же мне делать потом? Когда я сообщу Варину все нужные сведения, ничто не помешает ему вышвырнуть меня на улицу. Но улицы Эонии мне незнакомы.
        Сколько раз родители умоляли меня держаться от Аукционного Дома подальше! Спрашивали: «Чего ты хочешь от жизни, Киралия? Кем ты хочешь быть?»
        И правда, кто я теперь - без Макеля и почетной должности его лучшего карманника?
        Глава девятая
        Маргарита, королева Тории
        Статья четвертая: «Любопытство и жажда открытий у торианцев в крови. Для дальнейшего процветания торианского общества эти качества необходимо поощрять».
        После предварительного допроса Маргарита удалилась в свои покои. Обычно королевы ужинали вместе, но сегодня Лали оставила для нее поднос с едой на письменном столе. Лали прислуживала ей с тех пор, как Маргарита взошла на престол, и всегда угадывала ее желания. Сейчас Маргарите нужно было забыться, укрыться в том единственном уголке дворца, который всегда приносил ей утешение.
        Стены в покоях Маргариты были увешаны разнообразными картами: картами четырех квадрантов, картами дворца и даже картами заморских стран. Ее приемные родители были картографами, и любовь к картам зародилась в ней еще в младенчестве, когда она водила пухлыми пальчиками по творениям отца. Королева должна простирать взгляд за пределы своих владений, учили ее родители. Только так она сможет мудро править народом.
        Маргарита сняла корону с вуалью, и каштановые волосы рассыпались по плечам. Она села ужинать, а карты манили ее, подобно окнам в другие миры. Во дворце она не чувствовала себя как в клетке. Ей не было одиноко. Она помнила: Тория рядом, а с ней и торианцы, которые возлагают на нее, Маргариту, большие надежды. Она переживет этот трудный период, а как же иначе.
        У ее отца была любимая поговорка: «Знай каждую мелочь и будешь знать всё». Ей вовсе не хотелось выяснять подробности убийства, и все же она задержалась, когда все ушли, и стала осаждать инспектора вопросами. Она старалась не вспоминать, что Айрис была ее подругой, а думать об убийстве как об интересном случае из следственной практики. Она заставила природное любопытство взять верх над скорбью, но забыть об утрате было не так-то просто.
        Айрис была ближе всех ей по возрасту, и последние двенадцать лет они правили бок о бок. Маргарита не могла смириться со смертью подруги. Айрис была пламенем, ярким и сильным, а теперь это пламя потухло.
        Маргарита хотела принимать больше участия в расследовании, но инспектор был против. На ее предложение работать с ним в паре он ответил, что ее суждения будут предвзятыми и помешают ему объективно оценивать ситуацию. Маргарита только усмехнулась. Она двадцать лет прожила во дворце и знала его как свои пять пальцев.
        - В том-то и дело, - сказал инспектор. - Чтобы найти виновного, нужно быть беспристрастным.
        Инспектор вызвал во дворце настоящий переполох. Может быть, дело было в его длинных пальцах, а может, в том, как он пронзал людей взглядом, словно видел насквозь. Но Маргариту он нисколько не смущал. Было что-то завораживающее в той механической настойчивости, с которой он передвигался по дворцовым коридорам. Она отослала к нему своих слуг с указанием накормить его и напоить. Впрочем, вряд ли этой ночью ему удастся отдохнуть. Возможно, отдых ему и не нужен.
        Поужинав, Маргарита провела рукой по любимой карте с изображением Тории: ее центральной части, которую в народе называли «Отмелью», и побережья. Ее пальцы остановились. Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. Представила запах моря, хруст песка под ногами, липкость подтаявшего мороженого в руке. «Сваи» ведь не всегда портили прибрежный пейзаж. Во времена ее детства гавань была райским местечком, куда приезжали на выходные отдохнуть от городской суеты. Но тьма и запустение распространялись все дальше, и этому нужно было положить конец, иначе горстка воров и мошенников разрушит весь квадрант. Большинство торианцев совсем не такие, как эти пройдохи со «Свай».
        В голове промелькнули ужасные картины: кровь, распоротая бледная кожа. Маргарита со вздохом открыла глаза. Сегодня даже карты не приносили успокоения. Она торопливо скинула траурную одежду и залезла в постель. Хотя простыни были свежими и прохладными, Маргарита вся горела. Перед глазами то и дело вставало холодное безжизненное тело Айрис.
        Опознание трупа выпало на ее долю. Стессу она хотела оградить от этого жуткого зрелища, а Кора после встречи с инспектором ушла в свои покои.
        Айрис накрыли простыней до подбородка, так что раны не было видно, а ее зеленые глаза прятались под лиловыми веками. Маргарита представила, что она просто спит и в любой момент может проснуться и спросить, почему это она лежит в лазарете в чем мать родила.
        Маргарита сильно утомилась, ее мысли путались. И, как бы она этого ни отрицала, она чувствовала себя старой - куда старше, чем была на самом деле.
        Она не представляла, зачем кому-то убивать Айрис. Хотя многих ее суровый нрав отпугивал, Айрис была преданным другом. С ней Маргарите всегда было спокойнее. Она была такой сильной, что ее силу, казалось, можно пощупать. Это вдохновляло. Айрис поддерживала Маргариту в самые тяжелые времена. Такой решительности и любви к жизни Маргарита не встречала больше ни в ком.
        Многие счастливые воспоминания о последних двадцати годах были связаны у Маргариты именно с Айрис. Днем Айрис часто заходила к ней на чай. Хотя архейская королева относилась к технике и путешествиям с недоверием, она любила истории о том, как юная Маргарита отправилась с родителями в плавание вокруг всей Квадары, чтобы составить новые карты побережья. А сама рассказывала о жизни в Архее, о том, каково это - дышать незагрязненным воздухом, просыпаться под пение птиц и ездить верхом по долинам и холмам. Маргарита жадно слушала эти рассказы и засыпала ее вопросами.
        Потом Айрис стала все реже и реже заглядывать к Маргарите, и постепенно их дружба остыла. Айрис была все такой же бойкой и неутомимой, но как-то незаметно отдалилась от нее, и Маргарита ничего не могла с этим поделать.
        Она не раз хотела поговорить с Айрис начистоту, но та была скрытной, и Маргарита боялась ее отпугнуть.
        Неужели архейская королева что-то скрывала? Неужели эта тайна и привела к ее гибели? И вдруг, если бы Маргарита все-таки спросила, в чем дело, Айрис сейчас была бы жива?
        Впервые в жизни Маргарита поймала себя на гадких, гневных мыслях, которые не пришли бы в голову спокойному и уравновешенному человеку.
        Ей хотелось, чтобы убийцу повесили, хотелось увидеть, как его покидает жизнь. Как он превращается в пустую скорлупку, разделяя участь своей жертвы. Ее сердце заполнила ненависть, и именно ненависть не дала ей впасть в отчаяние.
        С утра пораньше Маргарита уже сидела напротив инспектора.
        - Что бы ни говорила королева Стесса, - развела руками Маргарита, - у королевы Айрис было не больше врагов, чем у любой из нас. Я набросала список. - Она достала из кармана платья записную книжку. - В основном там люди, оспаривавшие ее решения, но никто из них не годится на роль наемника. Архея - мирный квадрант.
        - Позвольте взглянуть, - попросил инспектор.
        Маргарита положила книжку на стол и подвинула к нему. За ночь она исписала десятки страниц. Как бы ей ни хотелось забыться, сон не шел, а мысли снова и снова возвращались к убийству.
        - Благодарю, - сказал инспектор, пролистав записную книжку. - Я сравню эти данные с показаниями других свидетелей.
        Он похлопал по металлическому чехлу с чипами, закрепленному у него на поясе. Кора всегда записывала воспоминания об аудиенциях на чипы на случай, если их понадобится пересмотреть. Каково это, размышляла Маргарита, когда собственные воспоминания всегда под рукой? Так, наверное, недолго совсем затеряться в прошлом.
        Она оборвала себя. Сейчас не время об этом думать.
        - Королева Айрис была прямолинейна и подчас резковата, - сказала Маргарита. - Но она была хорошей королевой для своего народа. Нет, - она покачала головой, - великой королевой. Возможно, величайшей из всех нас.
        - Как так? - поинтересовался инспектор, склонив голову набок.
        Быть может, его обескуражило, что она не назвала величайшей королевой правительницу его собственного квадранта. Хотя нет, вряд ли. Чтобы тебя что-то обескуражило, ты должен испытывать эмоции.
        - Айрис всеми силами оберегала архейскую культуру, - ответила Маргарита. - Всегда хочется позаимствовать достижения соседей и поделиться с ними своими. Иногда мы идем на это… - Она слегка пожала плечами. - Но для Айрис не было ничего важнее культурного и исторического наследия Археи. Она запрещала своему народу использовать современные технологии, чтобы защитить плодородие архейских земель. Ей приходилось принимать непростые решения, но она всегда поступала так, как было лучше для ее квадранта.
        - Но Королевские законы изменить хотела, - сказал инспектор, поднеся к губам диктофон.
        - Что? - встрепенулась Маргарита. - О чем это вы?
        Инспектор поджал губы, явно не желая распространяться на эту тему.
        Маргарита откинула с лица черную вуаль и смерила его решительным взглядом.
        - Мы должны работать сообща, инспектор. - Она положила руки на стол, вторгаясь в его личное пространство. Он, наверное, списал все ее расспросы на торианское любопытство, но речь шла об Айрис, ее подруге, и Маргарита была готова на что угодно, лишь бы докопаться до истины и отомстить за смерть названой сестры. - Давайте поможем друг другу. У нас ведь общая цель.
        Инспектор отклонился на спинку стула и кивнул. Маргарита разочарованно вздохнула. Она ожидала более живой реакции, но сыщик держал дистанцию, совсем как Кора.
        - Вчера вечером я разговаривал с архейской советницей. По ее словам, королева Айрис хотела созвать всех правительниц для обсуждения Королевских законов. Аудиенция была назначена на сегодня.
        - Это какая-то ошибка, - замотала головой Маргарита. - Никто так не ратовал за неукоснительное соблюдение законов, как Айрис.
        Они с Айрис часто спорили по этому поводу. Маргарита хотела укрепить связи между квадрантами, но Айрис была непреклонна.
        - Уверен, мои источники не лгут, - сказал инспектор. - Вам заранее сообщают повестку дня?
        - Нет. - Дженри ничего ей не говорил. Все мысли советников занимала внезапная, шокирующая смерть Айрис. - Она часто меняется. О том, что будет на аудиенции, нам сообщают советники, пока мы совершаем утренний туалет. - Маргарита вспомнила, что в последнее время Айрис все больше замыкалась в себе. - Странно, что она не посвятила меня в свои планы.
        - Вы с ней были близки, - сказал инспектор в диктофон. - Вы были подругами.
        - Вас это, похоже, удивляет, - рассмеялась она.
        - Да, удивляет, учитывая архейскую ограниченность и торианское стремление завоевать мир.
        - Архейцы вовсе не ограниченные. - Поправлять его насчет Тории не было смысла. Их народы недолюбливали друг друга еще со времен межквадрантных войн, когда торианцы отказались пустить эонийцев на свою землю, вытеснив их в царство снега и льда. - Айрис просто неправильно понимали.
        У Айрис бы пар из ушей повалил, услышь она такую дерзость.
        - Возможно, я не так выразилась, - улыбнулась Маргарита. - Но ее честность и готовность защищать свои идеалы вызывают у меня уважение.
        «Вызывали», - мысленно поправила она себя. Перестроиться будет трудно. Айрис была такой деятельной, такой живой, что в ее смерть просто не верилось. Маргарита чувствовала, что весь ее мир вот-вот перевернется с ног на голову.
        Она сцепила руки в замочек и сказала:
        - В наше время эти качества встречаются редко, инспектор.
        С минуту он смотрел на нее черными глазами. По ее спине пробежал холодок. Похоже, и она не могла противиться его воздействию.
        - Даже в Тории? - спросил он.
        Это был намек на «Сваи», рассадник порока в благонравном торианском обществе. Ее так и подмывало сказать, что она планирует снести «Сваи», что ее квадрант не погиб от соседства с парочкой сорняков. Вместо этого она лишь изящно изогнула бровь. Айрис всегда говорила, что Маргарита может куда больше выразить без слов.
        - Как по-вашему, эта самая честность ее и погубила? - спросил инспектор.
        Маргарита вспомнила, как Айрис обошлась с архейским губернатором в день своей смерти, но он не стал бы ее за это убивать. Нет, тут дело в другом.
        - Не думаю, - ответила Маргарита. - Она умела хранить секреты, как и мы все. Повторюсь, она была великой королевой. Никто не относился к управлению страной серьезнее, чем она. Она целиком и полностью посвятила себя престолу.
        Маргарита не раз пыталась представить себя на месте Айрис. Разумеется, государственные дела и для нее были на первом месте, но ее мысли часто устремлялись за пределы дворца. За пределы Города Согласия. В прошлое.
        Айрис знала ее тайну. Вспоминать прошлое и гадать, что было бы при ином развитии событий, - это в порядке вещей, говорила архейка. Только нужно уметь вовремя остановиться. Айрис это прекрасно удавалось. Она складывала печали в коробочку и закрывала крышку.
        Но вдруг прошлое Айрис вернулось и предъявило свои права? Не это ли она хотела обсудить с Маргаритой и другими королевами? Уж не собиралась ли она вернуться в Архею, сохранив за собой престол? И если так, что ей там понадобилось? Встретиться с родными? С кем-то из своего прошлого?
        - Королева Маргарита, - сказал инспектор, застыв с диктофоном в руке. - О каких секретах вы сейчас говорили?
        Разве она что-то говорила о секретах? Должно быть, слетело с языка.
        - Вы не должны ничего утаивать, - настаивал он, прищурив глаза. - Вы сами сказали: нужно друг другу помогать.
        - Это дворцовые дела, и вас они не касаются. - Некоторые не касались даже ее самой. Она покачала головой, и локоны защекотали лицо. - Я не вправе сообщать вам больше, чем сообщила бы любому подданному.
        - Так мы убийцу не поймаем, - заявил он с раздражающим спокойствием. Маргариту охватила ярость.
        - Поймаете, - отрезала она. Не дождавшись никакого ответа, она ткнула в инспектора пальцем и сказала: - Это ваша работа. Только представьте, какой воцарится хаос, если архейцы узнают, что их королева мертва, а виновный избежал наказания.
        Она раскраснелась. Слова лились все быстрее.
        - Детей у Айрис нет. Ее советница занимается поисками наследницы. Но если она… - Маргарита судорожно вздохнула. - Если Алиса не найдет ни одной кровной родственницы…
        Она внезапно умолкла и откинулась на спинку стула. История не знала ни одного случая, чтобы королева умерла, не оставив после себя наследницы. Это было бы нарушением закона. Но Айрис была упрямой. Год за годом отвергала кавалеров, которых ей представляли на королевском балу.
        - Королева Айрис утверждала, что у нее есть племянница, - сказал инспектор. Не в силах вымолвить ни слова, Маргарита просто кивнула. - Но ее пока не нашли.
        - Нужно разместить на городских экранах обращение к народу, - сказала она. - Призыв предоставить информацию об убийце и родственниках королевы Айрис. Нам сейчас пригодится любая помощь.
        - Нет, - невозмутимо возразил инспектор. - Весть о смерти королевы не должна покинуть пределы дворца. Массовая паника нам ни к чему.
        - А что нам остается? - воскликнула Маргарита, размахивая руками. - Убита королева. Мы обязаны найти виновного, чего бы это ни стоило!
        Спокойствие инспектора только распаляло ее.
        - Я сожалею о вашей утрате, королева Маргарита. - Хоть он и угадал ее чувства, его тон по-прежнему оставался по-эонийски бесстрастным. - Вам, должно быть, сейчас нелегко. Вам много с чем предстоит примириться: с утратой, с убийством, с тем, что преступник до сих пор находится в этих стенах.
        - Что? - ахнула Маргарита, с громким стуком уронив руки на стол.
        В лице инспектора не дрогнул ни один мускул.
        Она шумно глотнула воздуха, в комнате вдруг стало удушающе жарко. Корсет сдавливал грудную клетку, платье тянуло вниз, а корона вмиг потяжелела. Ей захотелось сорвать с головы вуаль и швырнуть в угол.
        - Вы полагаете, - с трудом выдавила она, - что убийца все еще здесь?
        - Да, - ответил инспектор. - Дворец закрыли сразу же после обнаружения трупа… - он откашлялся, - то есть тела королевы Айрис. А нашли ее спустя считаные минуты после смерти.
        «Даже кровь не успела остыть». Инспектор упомянул эту жуткую подробность на вчерашнем совещании.
        - Значит, вы знаете, кто это? - спросила Маргарита. - Вы поймали убийцу?
        Хоть бы все это поскорее закончилось.
        - Все просители, находившиеся в приемной во время убийства, были задержаны. Их не отпустят, пока я не удостоверюсь в их невиновности. Мы надеемся, что убийца прячется среди них. - Инспектор погрузился в молчание, и в груди Маргариты снова вспыхнуло незнакомое пламя гнева.
        Чего он тянет? Эониец не должен быть таким жестоким. Впрочем, может, это не жестокость, а просто бесчувственность. Он не понимает, как она страдает, какой болью каждое его молчание отзывается в ее сердце.
        - Из дворца никто не выходил, - сказал он в конце концов. - Я найду преступника. Ему не удастся сбежать.
        У Маргариты в горле встал ком, будто она наглоталась стекла.
        - Нужно немедленно созвать всех королев, - сказала она, вставая из-за стола. - Мы должны держаться вместе. Я должна оберегать их.
        Убийца в этих самых стенах, дышит с ними одним воздухом… Их жизнь в опасности.
        - Нет, королева Маргарита, - сказал инспектор, резко мотнув головой. - Это плохая затея.
        - Нет?
        Будь Айрис сейчас тут, у нее бы случился приступ. Ей никто не смел возражать. И уж тем более мужчины.
        - Боюсь, это невозможно.
        На его лице появилось странное выражение, как будто ему было неловко.
        - И почему же? - поинтересовалась она, еле сдерживая душивший ее гнев.
        - Как вы правильно заметили, мы должны оберегать королев. Я не могу позволить вам находиться в одном помещении, пока не буду уверен, что все вы невиновны и не представляете друг для друга угрозы.
        Маргарита сжала руками столешницу.
        - Чепуха. Во время убийства все мы сидели в тронном зале.
        - Возможно, вы и не заносили клинок, - согласился инспектор, - но заказать убийство могли. На данный момент вы и ваши сестры-королевы - мои главные подозреваемые.
        Маргарита не имела привычки падать в обмороки, но сейчас у нее слегка подкосились ноги.
        Глава десятая
        Киралия
        От внутреннего убранства Дома Согласия просто дух захватывало. Сроду не видела столько золота! Так и тянуло все вокруг пощупать и отломить по кусочку. Из вестибюля открывался вид на нижнюю часть купола, разлинованного темным каркасом. Казалось, мне одной известно, что во дворце пролилась кровь.
        - Пойдем, - сказал Варин, выдергивая меня из раздумий. - Время поджимает.
        Я потрясла головой, стараясь избавиться от мелькавших перед глазами ужасных картин, и поспешила за ним.
        Рабочий день закончился, люди разъехалась по своим квадрантам, и Дом Согласия был почти пуст. В Эонию вела современная железная дорога, начинавшаяся у красивой, изящной платформы и уходившая в тоннель. Я никогда не бывала в других квадрантах, и мне не терпелось поскорее сесть на поезд.
        У входа на платформу стоял эонийский охранник с дестабилизатором на поясе.
        - Пропуск, - сказал он, увидев нас. Я попятилась и спряталась за широкой спиной Варина, мечтая слиться со стенкой. Кажется, он был прав насчет моего наряда.
        - Я еду записать сообщение для своего клиента из Лудии. - Варин кивнул в мою сторону и протянул охраннику прозрачную пластину величиной с игральную карту. Когда тот сканировал ее, на пластине на мгновение появилась фотография Варина и его должность.
        - Проходите, - сказал охранник под протяжный электронный сигнал из тоннеля.
        Как-то легко мы отделались. Он даже не стал задавать Варину вопросы.
        - Будь рядом и заходи в вагон одновременно со мной, - сказал Варин, когда мы вышли на платформу.
        - Одновременно?
        Я огляделась по сторонам. Час был поздний, народу на платформе было немного, но все стояли неподвижно, будто приросли к полу, и смотрели прямо перед собой. Тут из темного тоннеля вышел поезд.
        Как только двери открылись, все шагнули вперед. Одновременно.
        Я в панике вцепилась в Варина. Он не отдернул руку.
        Все взгляды были устремлены на меня, а точнее на мой наряд. Наши попутчики-эонийцы приняли меня за лудку, и мой вид явно их оскорблял. Я нацепила широченную улыбку. Макеля с Лудией ничто не связывало. Если повезет, он потеряет след.
        В тоннеле поезд разогнался. Где-то над нами, в эонийском медицинском центре, лежал без сознания мой отец, а у его постели в надежде, что он очнется, дежурила мать.
        Медицинский центр тянулся от королевского дворца на целые мили и заканчивался исследовательским институтом.
        Поезд вынырнул из тоннеля, и перед нами раскинулась эонийская столица, простиравшаяся до самого горизонта. Мимо окон стремительно проносились серебристые здания с ночной подсветкой. Я будто рассекала воды сверкающего озера. У меня, должно быть, отвисла челюсть и глаза на лоб вылезли, но я просто не могла оторвать взгляда - и носа - от окна. Никогда прежде мне не доводилось видеть таких высоченных зданий. И таких тоненьких. Самые дальние постройки смахивали на иголки, и, казалось, не выстояли бы на сильном ветру. Я хотела спросить у Варина, почему они такие высокие и не падают, но он отвернулся и смотрел в окно с противоположной стороны. Мне казалось, он стал относиться ко мне теплее, но, видно, эонийцам теплота незнакома. Во всяком случае, вид у него был холодный.
        Хотя мое присутствие эонийцам не нравилось, никто не осмелился ко мне подойти. Они даже между собой не общались. Каждый пассажир был обособлен от окружающих, как будто путешествовал в абсолютном одиночестве. Каждый смотрел прямо перед собой, некоторые тихо переговаривались с кем-то по коммуникационным линиям.
        Неужели и Варин так живет? Ездит каждый день на работу, не разговаривая ни с кем, кроме своего босса на том конце линии? «Сваи» та еще помойка, это верно, и народ там без принципов, но мы, по крайней мере, здороваемся при встрече. Большинство обитателей «Свай» я знала хотя бы шапочно.
        - Добрый вечер, - произнес ровный голос. К моему изумлению, посреди вагона выросла женщина в бежевом органическом костюме. - Добро пожаловать в Эонию. Мы рады приветствовать как эонийцев, так и гостей из других квадрантов, - сказала она с механической улыбкой.
        - Рады приветствовать? Ну да, конечно. Только побыстрее убирайтесь восвояси, - усмехнулась я. Все знали, что эонийские власти время от времени устраивают «проверки», как это у них называется, обыскивая дома в поисках беженцев из других квадрантов.
        С соседнего кресла на меня неодобрительно покосился какой-то мужчина. Я приветливо улыбнулась.
        - Эония - родина великих научных и технологических открытий, сплоченное и миролюбивое сообщество, - продолжала женщина. - Желаем вам приятно провести время.
        Никакой сплоченности я что-то не заметила. Закончив обращение, женщина с отсутствующим видом смотрела вперед.
        - Что это такое? - спросила я.
        - Голограмма, - сказал Варин. - Такие есть во всех поездах. Для всякого рода оповещений.
        Хм, а о смерти королев нас оповещать никто не торопился.
        Я просунула руку сквозь голову женщины-голограммы и подергала пальцами.
        - Прекрати, - прошипел Варин.
        - По мне, так это пустая трата технологий, - сказала я, разглядывая ее безупречные, но скучные черты.
        Варин отвернулся, будто ему за меня было стыдно. Если, конечно, такое чувство, как стыд, эонийцам знакомо.
        - Мы приближаемся к первому округу Эонии, - объявила женщина.
        Варин встал.
        - Пора выходить.
        Я прошла прямо сквозь голограмму, и ее черты на мгновение размылись.
        - Ну и ну, - пробормотала я.
        Мы высадились на платформу и дальше пошли пешком. Здесь было градусов на двадцать холоднее, чем в Тории. В городе снега не было: настоящее снежное царство начиналось за его чертой.
        Я поежилась, сунула руки под мышки и, проклиная лудскую моду, с завистью поглядела на Варина и его органический костюм. Он шел не оглядываясь, двигая руками и ногами, как отлаженная машина.
        Перевалило за полночь, и улицы почти опустели. По правой стороне дороги все шли в одну сторону, а по левой - в другую. Тротуары сверкали чистотой. Все подчинялось строгим правилам. У меня на глазах один человек уронил лудскую пышку, купленную, вероятно, в Городе Согласия, но не успел он за ней наклониться, как подоспела женщина в белом органическом костюме и сгребла ее в совок.
        - Здесь у каждого свое место, - сказал Варин вполголоса, когда уборщица пошла устранять новую «аварию». - Каждый играет свою роль.
        - А если кто-то откажется?
        - Не отставай, мы почти пришли, - сказал он.
        Но я и так знала ответ. Достаточно вспомнить подручных Макеля. Если ты не вписываешься в рамки, в Эонии ты такой никому не нужен. Уноси ноги, пока тебя не усыпили.
        Квартира Варина располагалась на двадцать восьмом этаже тонкой, как спичка, высотки. Она была небольшой, но не тесной.
        В нише в углу стояла узкая белая кровать. А я-то думала, он ночует в морозильной камере или, на худой конец, в гробу.
        Я провела рукой по гладкой металлической скамейке в кухонной зоне, и запустился какой-то механизм: из середины скамьи выросла раковина, снизу появилась урна, а сбоку открылась дверца шкафчика, забитого съедобными батончиками и витаминными добавками.
        Варин со вздохом провел рукой в обратном направлении, и все вернулось на свои места. Тогда я переключилась на картины, висевшие по левую руку от меня, - единственное украшение в этой безликой белой комнате. На одной из них были изображены красочные лудские каналы, на другой - ночная торианская гавань, на третьей - панорама архейских гор. Остальные были зарисовками дворцового купола. Меня сразу привлекла та, что посередине, где купол поблескивал от дождя на фоне пасмурного неба. Я с восхищением пробежала пальцами по плотным, рельефным мазкам.
        - С ума сойти, - пробормотала я.
        - Ничего не трогай, - сказал Варин. Он нажал на какую-то кнопку, и картины задвинулись за шкаф.
        - Такая у меня работа, - подмигнула я, но он даже не улыбнулся.
        Мебели было немного: у стены стоял белый диван, а посреди комнаты - белый стол и один-единственный стул. Но посмотреть тут было на что: всю дальнюю стену занимало огромное окно от пола до потолка с видом на ночной город. Высотные здания горели огнями, точно опрокинутое на бок свинцово-серое небо. В Тории такого не увидишь, улицы там слишком узкие, дома - слишком приземистые.
        - Пора начинать, - прозвучал голос Варина у меня за спиной.
        Я и не заметила, как подошла к окну и приложила ладони к стеклу.
        - Какая красота, - сказала я, не отрывая глаз от городского пейзажа.
        - Да, но мы здесь не за этим.
        Я бросила на него взгляд, гадая, способен ли он по-настоящему оценить что-то прекрасное, но он уже отвернулся.
        Впрочем, никакой вид из окна и никакое отопление с помощью солнечной энергии не заменят мне родной дом. Я скучала даже по маминой рыбной похлебке, наполнявшей всю нашу лачугу ароматом специй и помидоров. И пусть ходить под парусом я ненавидела, солоноватый запах моря мне нравился. По этому запаху всегда можно было определить, что отец вернулся из плавания и привез с собой новые морские истории, которые в его исполнении звучали почти как песни.
        Я бы что угодно отдала, лишь бы снова услышать его голос. Но это невозможно.
        - Э-э… - протянул Варин, возвращая меня к действительности. У него было такое выражение лица, будто ему неловко, а еще он как-то странно двигал плечами. - Для начала мне нужно переодеться.
        - Спасибо, что сообщил, - сострила я.
        - Тут нет других комнат, - сказал он, наморщив лоб.
        - А где же нужник?
        - Киралия, - страдальчески вздохнул он. - Можешь отвернуться?
        - Зачем?
        - Невежливо смотреть, как другие переодеваются.
        - А зачем тебе переодеваться? Разве ваши хваленые костюмы не рассчитаны на все случаи жизни? - Тут меня осенило, и я наморщила нос. - Фу-у! Так вот почему нет нужника? Они и правда рассчитаны на все случаи жизни?
        Он поднял ладони.
        - Да нет же. Туалет там, - сказал он, показывая на отсек в стене. Должно быть, он выдвигался, как раковина и шкафчик с едой. - Но там не развернешься, а костюму нужен отдых. - Он нажал на панель над кроватью, и из стены выдвинулась вешалка с двумя одинаковыми органическими костюмами. - Микроорганизмы устали, я это чувствую. - Он снова повел плечами.
        - Какая гадость.
        - Может быть, уже отвернешься?
        - Ладно, - буркнула я.
        Не знаю, на что он рассчитывал. Как только щелкнули застежки, я украдкой посмотрела через плечо. Он стоял ко мне спиной. Молодец. Усвоил, что мне нельзя доверять. Он стащил костюм до пояса, обнажив загорелые скульптурные плечи. Затаив дыхание, я ждала, когда из-под черной материи покажутся ягодицы.
        Отвернись, Киралия. Не смотри. Хоть раз в жизни сдержи свое слово.
        Но денек выдался тяжелый, и это еще мягко сказано. Поэтому я не стала слушать то, что осталось от моей совести.
        В противоположность костлявому Макелю Варин был сложен атлетически. Но если Макель всегда ходил с гордо расправленными плечами, то Варин держался неуверенно, будто что-то его подкосило: то ли работа, то ли жизнь, то ли еще что. Я выкинула эту мысль из головы. Варин ясно дал понять: эонийцы беспрекословно принимают свой удел.
        «Он красивый», - думала я, не в силах оторвать взгляд от его тела. С этим не поспоришь. Но внутри у него ничего не было. В его глазах не было даже искорки того огня, который горел во взгляде Макеля.
        Сколько можно сравнивать Варина с Макелем? Почему, избавившись от Макеля, я постоянно мысленно к нему возвращалась?
        - Я чувствую твой взгляд, - сказал Варин, застыв на месте.
        - Что? Нет… я… - замямлила я, отвернувшись к окну.
        Мне показалось, что он тихо усмехнулся. Я больше не оборачивалась - и в стекле все было неплохо видно.
        - Я все, - сказал он минуту спустя.
        - Что теперь? - спросила я как можно более деловым тоном.
        По моему румянцу не трудно было догадаться, что я подглядывала, но ему, похоже, было наплевать. Он показал мне какой-то хитроумный приборчик и в ответ на мой непонимающий взгляд пояснил:
        - Это записывающее устройство.
        - Ладно, давай уже покончим с этим, - сказала я, хотя мне вовсе не хотелось покидать это пусть и неуютное, но довольно любопытное жилище. По крайней мере, пока. На работу я здесь не устроюсь, ведь меня, в отличие от эонийцев, не делали под заказ. Может, в Лудию податься? У меня не было знакомых, переселившихся в другой квадрант, но я знала, что ежегодно такой шанс разыгрывается в лотерею. Впрочем, к участию в лотерее допускались лишь те, кто соответствовал требованиям выбранного квадранта. Эонийцы накатали условий на десяток страниц, и попасть к ним было практически невозможно. Как и было задумано.
        - Куда мне сесть? - спросила я, и он указал на единственный стул.
        - А куда ты сажаешь гостей?
        - Ко мне никто не заходит, - ответил он, возвышаясь надо мной с прибором в руках. Он что-то настроил, машина пискнула пару раз и тихо загудела.
        - Даже друзья?
        - У меня нет друзей.
        - А родня?
        Он нажал на пару кнопочек и только потом ответил:
        - Родни тоже.
        - Родня есть у каждого. Ты же не из земли вырос, подобно грибу? - Я склонила голову набок. - Или я чего-то не знаю?
        - Я такой же, как ты, - сказал он, пропустив мою шутку мимо ушей. - Хотя верится в это с трудом.
        Я решила не отвечать на его выпад, а вместо этого спросила:
        - Тогда где же твои родители?
        Родители были опасной темой. Он вполне мог задать этот же вопрос и мне.
        - У нас человеку назначают партнеров в зависимости от его генотипа. Только так можно вывести идеальное потомство, - сказал он, глядя в окно. - После рождения ребенка сразу же отдают в школу на воспитание.
        У меня не было слов. Чтобы у матери отбирали младенца? Неслыханная жестокость! Как эонийская королева это терпит? Какая от этого польза?
        Варин бросил на меня взгляд и добавил:
        - Наверное, самые близкие мне люди - это мои сверстники, с которыми я вместе вырос.
        Я вздохнула с облегчением. Для него еще не все потеряно.
        - И часто вы встречаетесь?
        - Мы не виделись с тех пор, как окончили школу в прошлом году.
        Рано я обрадовалась.
        - А что твои родители? - спросила я, чуть не плача.
        - Я не знаком с ними. Да и какая разница, кто это, - пожал плечами он. - Они всего-навсего доноры.
        - Это чудовищно.
        В его лице что-то промелькнуло. Сомнение?
        - Без привязанностей у человека нет повода для зависти и ревности. У нас нет преступности, нет ненависти, нет болезней.
        Он все больше напоминал ту дамочку из поезда.
        - Нет семьи, нет друзей, нет любви, - продолжила я.
        - А у тебя все это есть?
        - У меня есть воспоминания. У меня было счастливое детство. - Я сглотнула. - У меня были родные, которые обо мне заботились и оберегали меня.
        А еще у меня был любимый человек. Макель. Во всяком случае, так я считала. Видно, он, как и родители, надолго в моей жизни не задержался.
        - Были? - озадаченно переспросил Варин.
        Я не могла обсуждать с ним прошлое. Как он поймет мою боль, когда сам ничего не чувствует?
        - Лучше потерять, чем никогда не иметь.
        - По-твоему, чтобы пережить темные времена, счастливых воспоминаний достаточно? - спросил он.
        В моей жизни темные времена наступали часто. Иногда я сама их вызывала. Можно ли продержаться на одних воспоминаниях, зная, что никогда уже не будешь счастлив? Оставалось только надеяться.
        Повисла пауза. Варин вытащил черный ящик и открыл крышку. Внутри было два отделения, и в каждом - сотни коммуникационных чипов. Я достала первый попавшийся и покрутила в руках. В центре чипа виднелось мутное пятно.
        - Сюда будем записывать?
        - Нет, не сюда. - Он выхватил чип у меня из рук и положил обратно в правое отделение ящика.
        - Почему?
        - Здесь уже кое-что хранится.
        Он вынул чип из левого отделения и вставил в записывающее устройство.
        - Что? Новый заказ?
        - Нет.
        Варин упорно смотрел на приборчик, не поднимая глаз. Хм-м. Он явно что-то скрывал. Обманывать эонийцы не обманывали, зато часто что-нибудь утаивали. Я схватила еще один чип с пятном.
        - Значит, если я положу это на язык… - Я высунула язык, чтобы его подразнить.
        Он дотронулся до моей руки и умоляюще посмотрел на меня.
        - Пожалуйста, не надо.
        - Почему? Что на них такое? - не унималась я, поднеся чип ко рту.
        Он медленно покачал головой и глубоко вздохнул. Похоже, я его утомила.
        - Обрывки воспоминаний.
        - Твоих?
        Это уже интересно. Раз его детство было небогато на события, что же он туда записал?
        - Нет, - ответил он, поджав губы. - На работе мы часто делаем дубликаты чипов - на случай, если возникнут проблемы с доставкой. Те чипы, которые ты приняла, мы не копировали, - добавил он, предугадав мой вопрос. - Такие у нас были инструкции.
        Учитывая содержимое чипов, это меня нисколько не удивило.
        - Так значит, ты их украл? - И как я должна к этому относиться: с презрением или с восхищением?
        Варин весь подобрался.
        - Ничего я не крал. Эти чипы все равно бы уничтожили. К тому же на них не было никакой конфиденциальной информации.
        Ну, этого уже не докажешь. Чтобы замести следы, ему достаточно было их проглотить.
        - Для чего же ты их сохранил? - спросила я. Если на чипах не было никаких секретных сведений, что же в них ценного?
        Немного помолчав, он ответил:
        - Нам отведено не так много времени, чтобы познакомиться с миром. А он такой большой. - Он закрыл глаза. - Многие места я не увижу никогда.
        Так вот чем он занимался в своей полупустой квартире: смотрел чужие воспоминания, чтобы познать вкус жизни, которой у него никогда не будет. Мне стало жалко его и очень грустно.
        - Когда закончим, я сама кое-что для тебя запишу.
        - Серьезно? - оживился он.
        - Конечно.
        У меня было полно счастливых воспоминаний из детства. Пусть хоть кто-то порадуется.
        - Спасибо! - сказал он так, будто я пообещала осыпать его золотом.
        - За дело, пока я не передумала.
        Все эти разговоры о воспоминаниях вызвали в моей памяти кровавые сцены, которые я весь вечер пыталась задвинуть подальше.
        Варин достал две пары круглых подушечек. Одну поставил передо мной, а вторую - перед собой. Машина тихо загудела, готовая к работе. Как торианке, мне сразу захотелось узнать, как она устроена. И само собой, сколько за нее можно выручить на аукционе. Варин откинул со лба прядь волос и приложил подушечки к вискам.
        - Что ты делаешь? - спросила я.
        - Я буду следить за записью, - пояснил он. - Чтобы ты меня не обманула.
        Что ж, ему же хуже.
        Он присел на корточки возле моего стула и, сосредоточенно покусывая губы, прикрепил вторую пару подушечек к моим вискам. По моему телу пробежал ток, и машина тут, похоже, была ни при чем. Я поймала на себе его взгляд, и у меня перехватило дыхание. Эти странные, прекрасные бледные глаза. Я посмотрела на его губы, а он - на мои. В его глазах что-то промелькнуло. Что-то похожее на вожделение.
        Он поспешно выпрямился, и чары рассеялись.
        - Сейчас я начну запись, - сказал он хрипловатым голосом.
        - Отлично, я этого и жду, - промямлила я, краснея.
        Он кивнул.
        - Вспомни первое, что ты увидела, когда приняла чипы, а все остальное за тебя сделает устройство.
        Вспоминать не хотелось. Зверское было зрелище. Кровавое. Невероятное.
        - Готова? - спросил он.
        Нет. Но деваться было некуда. По словам Варина, от этого заказа зависела его жизнь, и хотя в ней не было места чувствам, отнимать ее я была не вправе. Ему нужны были воспоминания, а мне - убежище.
        - Да, - ответила я и зажмурилась.
        Глава одиннадцатая
        Кора, королева Эонии
        Статья пятая: «До восхождения на трон королева должна жить в родном квадранте, вдали от влияния дворца, и воспитываться в традициях своего народа».
        В душе Коры бушевал ураган. Ее бросало то в жар, то в холод. Все болело. Голова… тело… сердце…
        Ей хотелось забыться, заглушить эту боль. Она вообще не должна была ничего чувствовать. И все же чувствовала. Так остро, что, казалось, вот-вот сойдет с ума. «Я эонийка, - твердила она себе. - Холодная, рассудительная, собранная». Но инспектор намеревался допросить всех обитателей дворца, и рано или поздно правда выплывет наружу.
        Кора была эонийкой только по происхождению.
        В отличие от других королев, она не провела детство в своем квадранте. Она выросла во дворце, потому что ее родная мать, предыдущая королева Эонии, не захотела с ней расставаться.
        Эонийцы вовсе не такие черствые, как принято считать. Да, их с малых лет учат контролировать эмоции и подавлять желания, однако чувства им не чужды. Особенно самое сильное чувство. Любовь.
        По словам матери, малышка Кора была само совершенство: темная шелковистая кожа, черный пушок на голове и теплые-теплые карие глаза. Ее невозможно было не любить.
        Мать отдала ее кормилице, у которой недавно родился мертвый младенец. Кормилица согласилась растить девочку, как родную дочь, и прятать от чужих глаз, пока не настанет ее очередь взойти на престол. Обман удался. Все во дворце решили, что Кору отослали в приемную семью, как того и требовал закон.
        Мать хотела стать для Коры примером. Она хотела, чтобы дочь наблюдала, как она правит народом, а потом пошла по ее стопам.
        Кора с раннего детства знала, что ее мать - эонийская королева. Мать тайком навещала ее несколько раз в год, потому что более частые встречи могли все выдать, но день рождения дочери не пропускала никогда. Чтобы в Эонии всегда царил мир, нужно держать чувства в узде, объясняла мать, но важно и другое: наблюдать, как живут соседи, и учиться у них. Не все, что идет от сердца, плохо.
        Каждое свидание мать заканчивала словами: «Будь терпелива, дитя. Не поддавайся тревогам. Думай о других. Жди своего часа. Твое время еще придет. Правь твердой рукой и со спокойным сердцем».
        Это наставление стало для Коры мантрой и всегда помогало в трудную минуту. Каждый раз, когда Коре хотелось вырваться за пределы дворца, за пределы покоев, которые она делила с кормилицей, в ушах раздавался голос матери.
        Кора все детство провела в двух комнатах. Играла в игрушки, которых никто не хватится, читала старые цифровые свитки. Жадно поглощала коммуникационные чипы, исследуя все уголки родного квадранта. Вдыхала морозный эонийский воздух, обводила взглядом серебристые небоскребы, глотала чистые капли дождя, падающие с неба.
        После встречи с инспектором она снова услышала голос матери.
        «Будь терпелива, дитя. Не поддавайся тревогам. Думай о других. Это твой час. Твое время пришло. Правь твердой рукой и со спокойным сердцем».
        Но воображение рисовало ужасные картины: бездыханное тело Айрис, забрызганные кровью цветы, которые она так любила, откатившаяся в сторону корона. Она не видела всего этого собственными глазами, но столько раз об этом слышала, что жуткие подробности накрепко засели в голове.
        Вернувшись к себе, Кора велела советнику оставить ее. Ей нужно было время погоревать. Но чтобы смириться с тем, что Айрис больше нет, не хватит и сотни веков.
        «Будь терпелива, дитя. Не поддавайся тревогам».
        Нет, у нее не получится. Только не теперь.
        Здесь никто не увидит ее слез. Никто не обвинит ее в том, что она ведет себя не по-эонийски. В том, что она горячая, эмоциональная, страстная.
        Страстная…
        Кору затрясло. Она уже никогда не дотронется до бледной кожи Айрис, не коснется ее мягкой щеки. Никогда не прильнет к ее розовым губкам своими пухлыми губами. У них уже никогда не будет одного дыхания на двоих. Она уже никогда не увидит, как при виде ее Айрис преображается и от ее всегдашней суровости не остается и следа. А милые улыбки Айрис, предназначенные ей одной…
        Всего этого больше нет. Айрис больше нет. И ее уже не вернуть.
        Кора бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку, чтобы не чувствовать, как по щекам катятся слезы. Слезы, которые она не должна проливать по другому человеку. Тем более по архейке.
        Она застонала. В горло когтями вцепилась скорбь.
        Королевам не разрешалось влюбляться. Любовь считалась помехой. Вдруг любимый человек станет для правительницы важнее народа? Но за те годы, что Айрис и Кора провели вместе, они не только стали сильнее, но и укрепили свои квадранты. Айрис не дополняла ее. Нет, Кора и так была совершенна, об этом позаботилась ее мать. И все же Айрис была ей необходима. Для того чтобы править с легкостью. Со спокойствием. Этого и желала ее мать. «Правь со спокойным сердцем».
        Айрис была первой королевой, с которой она познакомилась после коронации. Разумеется, она и раньше слышала об Айрис, вернее, слышала раскаты ее грозного голоса в коридорах. Кора никогда в жизни не встречала человека, которым бы до такой степени управляли эмоции. Айрис легко ненавидела, закатывала истерики, когда не получала желаемого, кричала на каждого, кто осмеливался косо на нее посмотреть или слишком долго не мог оторвать взгляда. Когда наконец они встретились лицом к лицу, Кора не поверила, что такой громовой голос может принадлежать такой хрупкой женщине.
        Окинув Кору изучающим взглядом, Айрис пожала ей руку и подарила кулон с золотыми часами.
        - Это тебе, - сказал она.
        Кора взяла часы архейской работы и с удивлением уставилась на стрелки. Часовая и минутная показывали двенадцать тридцать, а секундная застыла поперек, разделив циферблат на четыре равные части.
        - Они сломаны, - тихо сказала Кора. Эта маленькая женщина с крутым нравом совсем сбила ее с толку.
        Зеленые глаза Айрис загорелись.
        - Это напоминание о прошлом, - Айрис обвела рукой зал. - О том, что было до коронации. Именно это и сделает тебя великой королевой.
        Айрис, несомненно, имела в виду годы, которые Кора должна была провести в Эонии, но Кора вдруг подумала о матери, с которой попрощалась лишь несколько часов тому назад.
        Нужно было взять себя в руки. Кора еще не готова была говорить о матери, о прошлом. Айрис не подозревала, что Кора всю жизнь общалась с матерью и не посещала школу, где ее научили бы контролировать эмоции. Все, что у нее было, - это материнские наставления.
        Чтобы не расплакаться, она зашептала последние слова матери:
        - Не поддавайся тревогам. Правь твердой рукой…
        - И со спокойным сердцем, - закончила Айрис, округлив глаза. - Так ты знала свою мать?
        Кора замотала головой, но было поздно. Айрис сумела заглянуть под маску безразличия, над которой Кора работала все детство и юность, и увидеть ее истинные чувства.
        - Твоя мать была великой королевой и хорошим другом, - сказала Айрис, положив руку ей на плечо.
        Это было уже слишком. Не успела Кора опомниться, как из глаз брызнули слезы.
        Она боялась, что Айрис выдаст ее, но та пообещала хранить все в тайне.
        - Ибо тайны есть у каждого из нас, - сказала она.
        Эта встреча произвела на Кору сильное впечатление. Она с детства мечтала подружиться с кем-нибудь из дворца.
        Кроме Айрис, ее секрета никто не узнал. Она расслабилась, позволила себе проявлять чувства. Сохранить индивидуальность, которую прятала под сдержанностью. С Айрис она смеялась. Мечтала о странах за пределами Квадары. Мечтала о любви.
        Мать никогда бы не запретила ей любить, ведь именно любовь побудила ее оставить дочь при себе. Не все Королевские законы справедливы. Их написали четыре разгневанные женщины, чей муж перед смертью чуть не разрушил все королевство. Они запретили себе любить и всю жизнь посвятили правлению, но Кора так не могла.
        И хотя ей не довелось учиться в эонийской школе, где чувства душат на корню, ни одна королева не знала больше о дворце, Эонии и других квадрантах. Ее приемная мать, кормилица, была уроженкой Археи. Она рассказывала Коре обо всем, что происходило при дворе. О дворцовых интригах, о советниках, преследовавших свои интересы за спиной у королев. Пока Кора росла, шесть раз сменилась власть. Дворец был ее домом, и, что бы ни случилось, она всегда будет вспоминать о нем с любовью.
        Как и об Айрис.
        «Правь твердой рукой и со спокойным сердцем».
        Но без Айрис покоя она уже не найдет.
        На следующее утро после смерти Айрис Коре доложили, что инспектор желает с ней поговорить. Она заставила себя вылезти из постели, облачилась в золотой органический костюм, уложила косы вокруг головы и надела корону.
        В коридоре она встретила свою камеристку и советницу Айрис. Камеристка гладила заплаканное лицо Алисы и шептала что-то ей на ухо. Они почтительно поклонились Коре, держась за руки. Им не нужно было скрывать свои отношения.
        При мысли о том, что Айрис уже никогда не обнимет ее, по телу Коры пробежала дрожь. Раньше она мечтала, что когда-нибудь они смогут обниматься у всех на глазах, как самые обыкновенные влюбленные.
        Погрузившись в размышления, Кора чуть не налетела на Маргариту, которая вышла из кабинета инспектора.
        - Извини, - сказала Кора хриплым после ночи рыданий голосом.
        Первые несколько мгновений Маргарита растерянно смотрела в пустоту, а потом вдруг заметила ее и воскликнула:
        - Кора! Это ты…
        Никогда прежде Кора не видела Маргариту в таком замешательстве. Как и Айрис, она была сильной женщиной. Кора хотела спросить, все ли у нее хорошо, но вопрос был абсурден. Разумеется, нет.
        - Я вчера вечером так и не добралась до обеденного зала, - сказала Кора. - Сил не было.
        Грустить эонийцам нельзя, а уставать - можно.
        Маргарита смерила ее долгим взглядом. Кора заволновалась, не выдала ли она чем-нибудь свои чувства. Наконец старшая королева печально улыбнулась.
        - И у меня. - Она потрепала Кору по плечу. - Сегодня исправимся?
        Разыгрывать спектакль было страшно утомительно, но уж очень ей не хотелось оставаться одной.
        - Договорились, - ответила она.
        - Ты там поосторожней, - бросила Маргарита, указав глазами на дверь, но не успела Кора спросить почему, как торианская королева снова потрепала ее по плечу и удалилась. Ее черный шлейф вился за ней.
        Айрис и Маргарита были близки. Неужели Маргарита знала ее тайну? И поэтому решила ее предостеречь?
        Инспектор ожидал ее в кабинете с диктофоном в руках. Когда она вошла, он встал и низко поклонился. Каждый раз, когда он смотрел на нее, на его лице появлялось какое-то странное выражение. «Почтение», - догадалась она. Как эонийская королева, она одна имела власть над его квадрантом и могла влиять на его жизнь.
        - Моя королева, - сказал он с новым поклоном.
        - Инспектор, - кивнула она, усаживаясь напротив него. - Как идет расследование? Новости есть?
        Ей очень хотелось, чтобы преступника поскорее поймали. Не только ради возмездия, но и чтобы избавиться от назойливого инспектора. Во дворце не знали о ее прошлом, но, чтобы выяснить, что ее приемная семья из Эонии в глаза ее не видела, Гарвину долго копать не придется. Он будет разыскивать убийцу повсюду: и во дворце, и за его пределами, - а узнав, что она долгие годы нарушала закон, молчать не станет, и она лишится престола.
        Впервые в жизни Кора порадовалась, что мать и кормилица давно умерли.
        - Боюсь, я не могу распространяться о результатах следствия, моя королева, - сказал он. - Во всяком случае, пока дело не раскрыто.
        «И пока все мы подозреваемые», - подумала она. Ничего удивительного. Ведь больше всего времени Айрис проводила в обществе сестер-королев.
        - Как я могу быть вам полезна?
        - Сообщите все, что вам известно о королеве Айрис.
        - Другие королевы и советники, должно быть, все уже рассказали. Вряд ли я смогу что-то добавить.
        Ей хотелось поднести руку к кулону с часами, который покоился у нее на шее, но она себя остановила. Вдруг инспектор начнет задавать вопросы? Ничто не ускользало от его взгляда.
        - Я говорил с ними, моя королева, но хотел бы послушать и вас.
        Возможно, ее суждениям он доверял больше, а возможно, просто хотел сравнить ее ответ с остальными. Скорее всего, и то и другое.
        Кора поведала ему все, что знала об Айрис. Что Айрис приехала во дворец за несколько лет до нее. Ложь. Что ближе всех общалась с Маргаритой. Снова ложь. Что она, Кора, мало что знает о личной жизни Айрис помимо общеизвестных фактов. Самая большая ложь из всех.
        - У королев нет личной жизни, - закончила Кора.
        - Благодарю вас, моя королева. - Похоже, он остался доволен. От эонийки он не станет ждать обмана. Не говоря уже об эонийской королеве. - Вы не знаете, кто мог желать ее смерти?
        К горлу подкатил ком.
        - Не имею ни малейшего понятия. - Она потерла виски. - На королев не было покушений уже много лет.
        - Есть ли еще что-то, о чем я должен знать?
        Кора погрузилась в молчание, обдумывая ответ. Она не хотела привлекать к себе внимание, но ради поимки чудовища, зарезавшего ее возлюбленную, готова была хотя бы частично говорить правду. Она ведь неспроста обратилась к инспектору Гарвину. Он был лучшим сыщиком в королевстве и работал быстрее всех. Айрис заслуживала, чтобы за нее отомстили.
        - В последние дни перед смертью она… - Инспектор нажал на какую-то кнопку на диктофоне, и Кора машинально остановилась. Это была функция «Закладка». Что он надеялся услышать? - Она со всеми была резка. Больше обычного. И пропустила несколько ужинов. Ее видели только на аудиенциях.
        - Нечто подобное сообщили и другие королевы, - сказал инспектор. - Королева Айрис намеревалась изменить Королевские законы. Обсуждение этого вопроса было назначено на сегодня.
        - Изменить законы? - переспросила Кора.
        Прищурившись, он подался вперед.
        - Вы ничего об этом не знали?
        - Ровным счетом ничего.
        Но это тоже была ложь. Кора знала, какой закон Айрис хотела переписать. Статью восьмую. Она мечтала бродить по дворцовым коридорам за руку с Корой. Мечтала проводить ночи с любимой вместо того, чтобы тайком бегать к ней в спальню. Быть может, она даже хотела на ней жениться. Теперь Кора этого уже не узнает.
        Айрис часто заводила речь о том, чтобы изменить восьмой закон, но Кора возражала: если они предадут свои отношения огласке, всем станет ясно, что ее воспитывали не в Эонии. Айрис оставила эту затею. Во всяком случае, так думала Кора.
        В ночь перед убийством Айрис была сама не своя. Даже наедине с Корой держалась отчужденно. Когда Кора спросила, в чем дело, она ответила, что трон губит любовь, воздвигая между людьми непреодолимые преграды. Кора подумала, что речь идет об их собственных отношениях, и, приобняв Айрис за осиную талию, заверила ее, что именно благодаря трону они и нашли друг друга.
        - Я говорю не только о нас, - покачала головой Айрис. - Всем королевам запрещается любить.
        Кора озадаченно посмотрела на нее. Разве восьмая статья мешала кому-то еще? Вряд ли Айрис волновала судьба Стессы: из-за разницы в возрасте и культуре они так и не нашли общий язык. Оставалась только королева Тории.
        - Ты это о Маргарите? - поинтересовалась Кора.
        Айрис вздохнула и сменила тему. И все же что-то в ее взгляде подсказывало Коре, что насчет Маргариты она не угадала.
        Но что же Айрис знала о младшей королеве?
        - Что-нибудь еще? - спросил инспектор, прерывая ее раздумья.
        Ночь накануне убийства стала для них последней. Последний поцелуй, последние объятия. От этой мысли у Коры вдруг защипало глаза.
        Нужно скорее выбираться из этой комнаты, иначе она расклеится и выдаст себя с головой. Она положила руку на спрятанные под костюмом часы.
        «Эонийка по крови, но не в душе». Айрис любила повторять это поздними вечерами, в постели, когда их руки и ноги были переплетены.
        Маска равнодушия соскальзывала. Чувства грозились выплеснуться через край. Какая же из нее эонийка?
        - Нет, у меня больше нет для вас полезных сведений. - Она резко встала. - Меня ждут государственные дела.
        Первая слезинка упала, как только она закрыла за собой дверь. Кора вытерла ее тыльной стороной ладони. Она непременно поговорит со Стессой и выяснит, что же такого узнала про нее Айрис.
        И стоила ли эта тайна того, чтобы за нее убить.
        Глава двенадцатая
        Киралия
        Сначала я вспомнила нож.
        Он был миниатюрный - такой легко спрятать в кармане или за поясом - с тонким, как иголка, лезвием, блестевшим на солнце, точно полоска света под дверью.
        Спрятав руку с ножом за спину, убийца направился к женщине, отдыхавшей на садовой скамейке. Ее голова была откинута назад, и в лучах солнца ее бледная кожа казалась почти прозрачной, а под высокими скулами залегли тени.
        Она сидела с закрытыми глазами, совершенно не подозревая, что за ней наблюдают. Сладкий запах цветов смешивался с ароматом земли. Выдраенные до блеска дворцовые коридоры этого запаха лишены. Шаги незваного гостя заглушал грохот волн, разбивающихся о скалы.
        Убийца шел осторожно, на цыпочках. Женщина очнулась, лишь когда ее молочно-белую кожу распороло лезвие ножа.
        Ее глаза распахнулись. Как и все вокруг, они были ярко-зеленые. Королева Айрис. Вид у нее был не испуганный, а скорее раздраженный.
        Она провела рукой по горлу и, увидев кровь на пальцах, изменилась в лице. Она резко повернулась к убийце, и от ярости ее щеки запылали почти так же ярко, как сочившаяся из ее горла кровь.
        Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут ее глаза закатились. Она пошатнулась, сбила со столика корону и повалилась на землю. Убийца вытер лезвие о листву ближайшего куста.
        Кто-то ахнул. Не королева и не убийца. Звук шел из ниоткуда и в то же время отовсюду. Он не принадлежал этой страшной сцене.
        От вида крови в памяти всплыла другая сцена, будто она случилась не полгода назад, а вчера. Отец лежал на камнях с запрокинутой головой и закрытыми глазами. Повсюду была кровь. В крови было мое платье. В крови были мои руки.
        - Сосредоточься, - сказал чей-то голос. «Варин», - туманно подумала я. - Сосредоточься на королеве Айрис.
        Перед глазами снова замаячило ее перерезанное горло. Затем машина выудила из моего сознания воспоминание о следующем убийстве.
        Убийца вошел в золотой зал. В воздухе витал запах цветов. На краю бассейна сидела девушка. Чаша бассейна была выложена золотой мозаикой, окрашивавшей воду в медовый цвет. Девушка болтала в воде ногами. На голове у нее была затейливая прическа. Богато отделанное красное платье слегка колыхалось. Королева Стесса.
        Убийца подошел поближе. На этот раз он был без оружия. Достаточно было одного толчка.
        Когда королева Стесса упала в бассейн, вода пошла волнами. Убийца прыгнул следом за ней.
        Уперся ногами ей в плечи, и она пошла ко дну. Ее темные волосы клубились под водой.
        Наконец розовые губы идеальной формы распахнулись, и оттуда вырвался последний поток пузырьков. Глаза королевы остекленели. Ее тело содрогнулось и обмякло.
        Вот и все. Убийство вышло более чистым, но и более утомительным. А еще более интимным. Два человека сцепились под водой. Выжил только один.
        Пока убийца смотрел, как тело королевы Стессы опускается на дно, по залу эхом прокатился еще один бестелесный звук. Сдавленный всхлип. И еще один. Все громче и громче. Боль - моя боль. Мои всхлипы.
        - Не бойся, - сказал Варин. - Все хорошо.
        Хорошо? И это называется хорошо?
        - Не противься.
        На мою руку легла чья-то призрачная ладонь, но мне, должно быть, просто почудилось.
        Картинки сменяли друг друга. Устройство все быстрее вырывало их из моей памяти.
        Отлично. Забери их. Забери их все.
        Убийца стоял в темной комнате. Рядом кто-то ворочался в постели, прижимая руку к груди, затянутой в золотую ткань.
        Королева Кора.
        Теперь убийца стоял в другой комнате. Он откинул крышку зажигалки, и во мраке заплясало пламя. Щелчок - и пламя описало дугу и приземлилось в кучу тряпья, от которого несло чем-то резким. Спиртом.
        Миг спустя комнату охватил огонь.
        Повалил дым, окутывая все серой пеленой. Взрывы кашля перемежались криками о помощи.
        Кто-то ахнул.
        Варин. Мне хотелось последовать за его голосом, вынырнуть из этого кошмара навстречу свету, но это было все равно что хвататься за соломинку.
        Королева Кора стучала в окно, выходящее в коридор, отчаянно пытаясь выбраться. Убийца стоял по ту сторону стекла, ожидая, когда ее покинет жизнь.
        О да, это убийство выдалось самым простым. Никакой крови, никакой борьбы. Только смерть.
        Стражники разбили стекло, но драгоценные секунды были упущены. Убийца зашагал прочь.
        Осталась всего одна королева. Маргарита.
        В тесной странной комнатке убийца высыпал из серебряного пузырька порошок. Последнее убийство станет самым простым, даже не придется пачкать руки.
        Но нужно будет внимательно наблюдать. Нужно будет убедиться, что яд подействовал.
        Нет - хватит! Я больше не выдержу! Но устройство не отпускало меня. Я переживала эти сцены снова и снова. Быстрее и быстрее. Вспоминала все больше деталей, все больше поддавалась отчаянию.
        Я закричала.
        Картинки смешались. Кровь. Вода. Огонь. Тьма. Смерть. Руки. Ноги. Горло. Живот. Нож. Пальцы. Огонь. Яд. Смешались и выстроились в калейдоскоп смерти.
        А дальше - пустота.
        Глава тринадцатая
        Стесса, королева Лудии
        Статья шестая: «Переступив порог дворца, королева обязуется никогда не покидать его пределов».
        Под предлогом «выяснения обстоятельств убийства» инспектор устроил королевам настоящий допрос. Стесса быстро сообразила, в чем дело: он их подозревает. Вернувшись, она обнаружила в своих покоях Лайкера.
        - Что ты здесь делаешь? - воскликнула она, торопливо закрывая за собой дверь. - А вдруг бы я пришла с инспектором? Тебе нельзя здесь находиться!
        Лайкер шагнул ей навстречу и нахмурился.
        - Я места себе не находил. Где ты пропадала? Что-то случилось?
        Рукава у Лайкера были закатаны, и из-под них выглядывали татуировки в виде цветных линий, тянувшиеся от пальцев рук до самого сердца. Из-за этих длинных рукавов он терпеть не мог мундир советника.
        - Нам опасно видеться, пока инспектор снует по дворцу, - сказала Стесса, но ноги не слушались и сами несли ее к нему. Она с трудом удержалась, чтобы не погладить его наколки.
        Он улыбнулся и заправил ей за ухо прядку волос.
        - Я готов рискнуть.
        - Нужно быть осмотрительнее. Они следят за нами. Он за нами следит. - Человек с мерзкими длинными пальцами. Она поверить не могла, что вчера нашла его привлекательным. От одной мысли об уединении с ним ее пробрала дрожь.
        Лайкер взял ее руки в свои.
        - Стесса, давай без стресса, - с улыбкой сказал он. - Если мы будем вести себя странно, они заподозрят, что мы что-то натворили.
        - Инспектор и так думает, что это я убила Айрис.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я новая королева, а ты, - она ткнула пальцем ему в грудь, - новый советник. Более легких мишеней не найти. Ты не чувствуешь, как они за нами следят?
        - У тебя паранойя.
        - А вот и нет. Надо держаться друг от друга подальше. На всякий случай.
        - Ты это серьезно? - опешил он. - После всего, что мы сделали, чтобы быть вместе? После стольких лишений? Неужели все было зря?
        Стесса выдернула Лайкера из мира, который он безумно любил. Из мира искусства, музыки и красок. Это было очень эгоистично с ее стороны, но они решили, что друг друга им будет достаточно.
        - В том-то и дело! Если инспектор узнает, что мы наделали, что я наделала, меня лишат престола. Да что там, за решетку упекут.
        Его руки сжались в кулаки. Он выходил из себя.
        - Но…
        - Пожалуйста, - взмолилась она, поглаживая татуировки у него на руках, чтобы он остыл. - Только на время расследования.
        - Я же за тебя беспокоюсь! Советники поговаривают, что убийство - дело рук кого-то из обитателей дворца. Я не хочу оставлять тебя одну, пока все не закончится.
        - Ты не забыл, что я королева? Я не хрустальная, не нужно надо мной трястись. Коридоры патрулирует стража. Ничего со мной не случится.
        И как он не понимает, что самое важное сейчас - сохранить их отношения в тайне? Скоро они снова будут вместе. Что такое короткая разлука, когда впереди их ждет долгая и счастливая жизнь?
        - Как все это трудно, - сказал он, пробегая рукой по своим тщательно уложенным волосам.
        - О чем ты?
        - О нас.
        - Никто и не говорил, что будет легко, - хмыкнула она.
        - Да, но уже почти год прошел. Не знаю, долго ли я смогу и дальше притворяться неравнодушным.
        Сердце екнуло у нее в груди, на глазах выступили слезы.
        - Ты меня больше не любишь?
        Он схватил ее за руки.
        - Стесса, не глупи. Я говорил о своей должности. Посмотри на меня, - он развел руками, выставляя напоказ яркие наколки. - Придворная жизнь, политика - все это не для меня. Кажется, я теряю себя. - Его голос смягчился. - Я не могу потерять и тебя.
        - Не потеряешь.
        Как бы ей хотелось предложить Лайкеру другое будущее! Она тоже хотела пойти ради него на все, но это было невозможно. Наследниц у нее не было. Не могла же она отречься от престола и оставить Лудию без правительницы.
        Мать как-то сказала ей: «Если любишь, отпусти». Но жизнь без Лайкера была бы невыносима.
        - Пожалуйста, потерпи немного, - сказала она. - Мы что-нибудь придумаем.
        Лайкер кивнул, но ее слова, похоже, его не убедили.
        Стесса прижалась щекой к его груди, обхватила его руками за талию и замурлыкала их любимую песню. Они качались на месте, а ее бусы тихо позвякивали.
        - Я не позволю тебе забыть, кто ты, - сказала она.
        - А ты? Ты сама не чувствуешь, что изменилась?
        Быть королевой Стессе нравилось. Ей нравилось оберегать идеальное, по ее мнению, лудское сообщество от влияния других квадрантов. Нравилось, когда ее воспринимали всерьез. И, надо признаться, нравилось быть в центре внимания.
        Пожалуй, она и правда изменилась.
        - А это важно? - спросила она, остановившись и подняв на него глаза.
        - Если ты счастлива, то нет.
        Мать всегда говорила, что, если в сердце живет любовь, все остальное встанет на свои места. Но из любви к Лайкеру она совершила ужасные поступки, которых мать никогда бы не одобрила. Коварство и жестокость лудам не свойственны. Они народ светлый, веселый и беззаботный. А Лайкер - самый светлый и теплый из всех. Но день за днем его свет меркнул, и видеть это было все тяжелее.
        - Я счастлива, когда ты рядом, - сказала она наконец.
        - А давай сбежим отсюда, пока инспектор о нас не узнал? - сказал он с надеждой в голосе.
        Лайкер с самого начала не хотел, чтобы она принимала престол, и уговаривал ее бежать. Возможно, так было бы легче. Он и сейчас примерно раз в неделю подбивал ее на побег, но до сегодняшнего дня она не думала об этом всерьез. В первые несколько месяцев правления ей было трудно, но потом она освоилась в новой роли, во многом благодаря тому, что Лайкер был рядом. Она хотела внушать подданным уважение, как Айрис, всегда владеть собой, как Кора, и блистать знаниями, как Маргарита. Но убийство Айрис и нервирующее присутствие инспектора заставили Стессу задуматься, такой ли она хочет видеть свою жизнь.
        - Но куда мы отправимся? - спросила она. - Меня знает все королевство.
        - Ты же мастер перевоплощений, - сказал он, легонько щелкнув ее по носу. В Лудии они часто ходили на вечеринки, раскрасив лица и переодевшись до неузнаваемости. Как же удивлялись друзья, когда под утро выяснялось, что это они! - Но Квадару придется покинуть.
        Лайкеру будет нелегко. Он и так скучал по родным, друзьям и свободе творчества. Ради нее он пожертвовал всем. Раньше они все время смеялись и улыбались, а теперь только и делали, что переживали, обманывали и вынашивали хитроумные планы.
        Он ждал ответа, вглядываясь в ее лицо.
        Она шумно выдохнула.
        - Вздумай мы сбежать, ничего бы не вышло. Дворец закрыли. Никого не впускают и не выпускают, и так будет до тех пор, пока не поймают убийцу.
        - Но ты готова над этим подумать?
        Стессе не очень хотелось расставаться с короной: с властью, которую она давала, и с обязанностями, которые налагала. Но расстаться с Лайкером было невозможно. Если инспектор докопается до истины, их разлучат навсегда. Она в нерешительности закусила губу.
        - Я хочу быть счастливым, - продолжал Лайкер. - Вместе с тобой. За дворцовыми стенами нам будет лучше, вот увидишь.
        Вдвоем они заживут по-простому. Он будет расписывать стены их дома словами любви, а она будет петь ему песни. Конечно, она будет скучать по дворцу, но не так сильно, как скучала по родному дому в Лудии. К тому же Лайкер погибал у нее на глазах. Пора было сделать выбор. Лайкер или престол.
        Но все и так было ясно. Она всегда выберет Лайкера.
        - Думаю, ты прав, - сказала она. - Но надо дождаться, когда снимут охрану.
        - И тогда мы убежим?
        Его красивый голос был полон надежды. Именно об этом он всегда мечтал. Быть с ней и чтобы никто и никогда их не разлучил. Никаких больше тайных свиданий. Никаких тайных поцелуев. Времени будет сколько угодно. Они начнут жизнь с чистого листа.
        Никаких больше секретов, никаких законов, никаких убийств.
        - Да, - улыбнулась она.
        Глава четырнадцатая
        Киралия
        Киралия.
        Тьма была милосердной. В ней царил покой. В ней не было боли и кровавых рек.
        Киралия.
        Я когда-то знала одну девушку по имени Киралия. Но она осталась в прошлом.
        Киралия.
        В ее жизни было много доброты. Много любви. Много счастья и смеха. Но она все разрушила, и ничего уже не вернуть.
        - Киралия!
        Я открыла глаза и увидела озабоченное лицо Варина. Я лежала в постели. В его постели. Он смотрел на меня круглыми глазами, его щеки раскраснелись, а волосы торчали в разные стороны, будто он пытался их вырвать. Он держал меня за руки, но, увидев, что я очнулась, тут же отпустил.
        - Что произошло? - просипела я, дрожа всем телом.
        - Ты кричала, а потом потеряла сознание. - Он снял с моих висков подушечки. - Как ты себя чувствуешь?
        Я осторожно села в постели.
        - Как будто только что прикончила квадарских королев.
        - Не смешно, - нахмурился он. - На, держи. - Он протянул стакан воды и питательный батончик. Его руки тряслись, дышал он прерывисто. Похоже, еще не оправился от увиденного. И не мудрено.
        От волнения у меня крутило желудок, поэтому есть я не стала, но воду приняла с благодарностью.
        - Почему ты не рассказала мне, что на чипах? - спросил он, пока я пила. - Почему ты меня не предупредила?
        - Вообще-то, предупредила. - Я поставила пустой стакан на пол и потерла лоб. Мне хотелось снова погрузиться в темноту. Здесь было слишком ярко. - К тому же ты бы мне не поверил.
        Клубок воспоминаний был распутан, и теперь их невозможно было игнорировать. Королевы - все до единой - мертвы.
        Варин вскочил с кровати и стал мерить шагами комнату.
        - Ты весь вечер об этом знала и хоть бы словом обмолвилась. Это же наши королевы! - Он провел по всклокоченным волосам рукой. - Под угрозой основа основ всего квадарского общества.
        - Я не могла знать точно, сдержишь ли ты слово. Ты предложил укрыть меня от Макеля, а взамен попросил прожить воспоминания заново. Таков был уговор, и я свое обещание выполнила.
        - Теперь мне не хочется доставлять эти чипы, - сказал он.
        - А кто получатель?
        - Не знаю. Я должен был встретиться с ним вчера утром на границе с Лудией, но по пути обнаружил, что посылка пропала.
        Я смущенно улыбнулась.
        - Ты всегда знаешь, что везешь? - спросила я, вспомнив его коллекцию чипов.
        Он встретился со мной взглядом.
        - Как правило, нет.
        - Так зачем же ты смотрел эти воспоминания вместе со мной?
        - Когда ты приняла чипы, у тебя было такое странное выражение лица… - Он вздохнул. - Я просто обязан был узнать, что ты увидела.
        Любопытство. Что ж, это чувство мне знакомо.
        - И что теперь? - задумчиво спросила я. - Тебе же все равно нужно их доставить?
        Он нерешительно кивнул.
        - Но ты уже передумал! - простонала я. - Дай угадаю! Хочешь сдать их дворцовой страже?
        - А ты разве нет? - В его взгляде что-то промелькнуло. Рвение. Страсть. Эмоции. Это было совсем не по-эонийски.
        - Чего ради? Убийца, должно быть, записал воспоминания, чтобы доказать, что выполнил заказ. Королев уже не спасти.
        - Но мы могли бы помочь следствию! - Он махнул рукой в сторону чипов. - Это же улики!
        - Мы не знаем, кто их убил. Мы только знаем как.
        - Но кому-то же эти чипы предназначались. Кто-то же хотел получить доказательство их смерти. Считай, один соучастник нам уже известен.
        - Два, если считать Макеля, - напомнила я. - Макель поручил мне украсть чипы, а потом отказался их продавать. Он явно замешан.
        - Согласен.
        - Но этого недостаточно, - покачала головой я.
        - Интересно, почему во дворце до сих пор молчат? - сказал Варин. - Почему никто не выступил с объявлением?
        - Боятся напугать народ. Наверняка о гибели королев сообщат, когда на престол взойдут их наследницы. Может, даже про убийство не скажут. Наплетут про какой-нибудь несчастный случай.
        Я откинулась на подушку. Кровать оказалась на удивление удобной. Пара часиков сна мне бы не помешала.
        - Мы обязаны отправиться во дворец, - сказал он. И почему его именно сейчас потянуло на болтовню?
        Мое молчание не помешало ему продолжить:
        - Мы владеем сведениями, с помощью которых можно поймать убийцу и привлечь его к суду. Для королевского двора они будут иметь большую ценность.
        Я снова села. Теперь он заговорил на моем языке.
        - Насколько большую?
        - Настолько, что тебе никогда больше не придется связываться с кем-то вроде Макеля.
        Я работала на Макеля не только из-за денег, но Варину этого не понять. Я взбунтовалась против доставшегося мне жребия, а он свой безоговорочно принял.
        - Я воровка, - пожала плечами я. - Даже помоги я поймать преступника, награды за это мне не видать.
        - Киралия. - Он так пристально на меня посмотрел, что по спине поползли мурашки. - Ты и дальше хочешь воровать?
        И почему все вокруг хотят меня исправить? Я и так довольна собой.
        - Киралия, - мягко сказал он.
        - Ну что? - буркнула я.
        - Ладно. Не хочешь, можешь со мной не ходить.
        Мне вообще никуда не хотелось идти. Я мечтала остаться здесь, в этой мягкой постели, подальше от Макеля. Но в то же время хотела узнать, чем все закончится. Наверное, меня снедало любопытство, а может, наконец проклевывалась совесть.
        Но вдруг во дворце и правда предложат награду? Денег у меня хватало, но кое-что мне все-таки было нужно. Просто необходимо. Мои родители.
        Если верить врачам, у отца в запасе было несколько недель. О дворце я знала немного: что распоряжения о ГИДРе исходят оттуда и что все мамины просьбы были встречены отказом. Возможно, мне удастся это изменить? В обмен на сведения об убийце потребовать дозу ГИДРы. Если отец выздоровеет, я смогу себя простить.
        - Чисто теоретически, - начала я, крутя в пальцах прядку волос, - что бы ты сказал, если бы отправился с чипами во дворец?
        Уголки его губ приподнялись, но лишь на долю секунды.
        - Что у меня в руках улики, указывающие на убийцу, - ответил он.
        - Неужели? Я уже два раза посмотрела воспоминания и все равно не имею понятия, кто это.
        - Что же ты предлагаешь?
        - Я ничего не предлагаю, - сказала я, кладя руку на грудь. - Я просто поинтересовалась, какой у тебя план.
        - Ладно, чисто теоретически, как бы поступила ты? - спросил он, доставая металлический футляр.
        - Я бы не стала бежать с этим во дворец. - Он хотел возразить, но я подняла руку и продолжила: - Я бы сначала побольше разузнала. Если бы гналась за наградой, - с усмешкой добавила я.
        - Хорошо. - Он сделал шаг мне навстречу. - И как бы ты это сделала?
        - Прежде чем кого-то ограбить, надо хорошенько изучить ситуацию и саму жертву, - объяснила я. Это был один из первых уроков, которые преподал мне Макель.
        - Мы не собираемся никого грабить.
        - Невелика разница, - отмахнулась я. - Как ты сказал, один соучастник нам уже известен. Это получатель. - Варин ободряюще кивнул. - Я бы на твоем месте снова назначила ему встречу. Так ты узнаешь, кто дергает за веревочки. Вот это я называю ценными сведениями.
        Будем надеяться, что они окажутся достаточно ценными, чтобы выторговать за них ГИДРу.
        Варин кивнул, обдумывая мою идею, но по блеску в глазах было видно, что я произвела на него впечатление.
        Не то чтобы я к этому стремилась.
        - Отлично, - сказал он. - Я узнаю как можно больше о заказчике, а потом пойду во дворец.
        - Вам надо встретиться в каком-нибудь людном месте, - посоветовала я. - Так безопаснее.
        Так его не сцапает Макель.
        - Отлично, - повторил он, убирая футляр с чипами в торбу. - Спасибо за помощь.
        Он направился к дверям.
        - Постой! - воскликнула я, спрыгивая с кровати.
        Он притормозил, но не обернулся.
        - Что такое?
        Я надеялась освободиться от воспоминаний навсегда. Забыть все, что видела. Но это оказалось невозможно. Я не освободилась. И пусть мне это не нравилось, я по-прежнему была связана с четырьмя мертвыми королевами.
        Но теперь у меня был план. Я собиралась не только помочь расследованию, но и спасти отца. Восстановить нашу семью. Зажмурившись, я представила, как мама обнимает меня на пороге нашего дома.
        Сердце затрепетало в груди, и я сказала:
        - Я с тобой!
        Глава пятнадцатая
        Маргарита, королева Тории
        Статья седьмая: «Дабы продолжить род, королева должна произвести на свет наследницу прежде, чем ей исполнится сорок пять лет».
        Маргарита глубоко вздохнула. Скоро мимо пронесут Айрис.
        Точнее, ее тело.
        Айрис умерла.
        Это будет уже четвертая траурная процессия на ее веку. Обычно похороны устраивали после того, как новая королева взойдет на трон, но инспектору не терпелось разобрать Айрис на части в поисках улик, поэтому они нарушили заведенный порядок и устроили церемонию уже на следующий день после ее смерти.
        Айрис должна была упокоиться в королевских гробницах, но вместо этого она вернется в холодный, безукоризненно чистый лазарет и отправится под нож инспектора.
        - Мы не можем подарить ей покой, - сказал он. - Мы и сами его лишены, пока убийца на свободе.
        Разумеется, распутать дело было необходимо, но с королевой можно было бы обращаться и поуважительнее.
        Траурная процессия была предельно проста. Покойницу помещали в стеклянный гроб, украшенный ее любимыми вещами, и проносили по всем коридорам дворца, начиная с крыла ее квадранта. Гроб несли люди из ее ближайшего окружения: советник или советница и личная прислуга. После обхода дворца гроб спускали в подземелье, но Айрис, как и просил инспектор, доставят в лазарет.
        Маргариту трясло, ее руки сжались в кулаки.
        После вчерашнего события дворец погрузился в хаос. Имя Айрис звучало на каждом шагу. Все только и делали, что шептались о ее смерти. А тут еще инспектор всюду сует свой нос. Его вопросам не было конца, а вот ее собственные он оставлял без внимания.
        Все утро Маргарита вспоминала события последних нескольких недель, а инспектор записывал их на чипы. При мысли о том, что он будет смотреть ее воспоминания, ее передернуло. Но она готова была сделать все, что от нее потребуется.
        Несмотря на то, что показания королев совпадали - в последний раз они видели Айрис в тронном зале; отказав архейскому губернатору, она удалилась, - инспектор не давал им спуску. Каждый раз, когда кто-то из них заходил в комнату, его черные глаза сужались, каждое их слово записывалось на диктофон. И все же Маргарита знала, что они невиновны. Ни одна из них не способна сотворить такое с названой сестрой.
        По мраморному полу зашуршали шаги, и Маргарита подняла голову. Первой показалась архейская советница, за ней - две камеристки. На них были одинаковые черные платья с длинными шлейфами, скользившими по полу. Гроб был совсем не тяжелый, но их лица так побледнели, что казалось, они вот-вот упадут без чувств. Поравнявшись с Маргаритой, они в знак почтения склонили головы.
        Маргарите снова показалось, что Айрис всего-навсего спит. На ней было белое кружевное платье, ее руки были сложены вместе, скулы подчеркнуты румянами, а белокурые волосы заплетены в косу и уложены на шее, чтобы спрятать уродливую рану.
        Айрис ни за что бы не позволила советнице выбирать ее туалет. «Неслыханная дерзость, - сказала бы она. - Я королева. Я сама решаю, что мне делать и что носить».
        Маргарита промокнула глаза платком. Ей будет не хватать этой женщины-урагана.
        Айрис лежала в обрамлении цветов и растений из любимого сада. На крышке горели сотни свечей, и капающий воск запечатывал гроб. Но скоро инспектор его вскроет.
        Когда процессия начала удаляться, в голове Маргариты прозвучал голос Айрис. Ее последние слова.
        - Аудиенции меня утомили, - сказала она, сверкая зелеными глазами.
        - Они всегда тебя утомляют, - с улыбкой ответила Маргарита. - Но ты всегда терпишь.
        - Глупая трата времени, - ругалась Айрис, пропустив слова Маргариты мимо ушей. - У меня есть куда более важные занятия.
        - Какие?
        Маргарита была заинтригована, ведь в Архее в последнее время все было спокойно.
        - Тебе не понять, - отрезала Айрис.
        Маргарита знала: она это не нарочно. В то утро что-то явно не давало ей покоя, и архейский губернатор тут ни при чем. Должно быть, гнев Айрис был как-то связан с ее желанием переписать Королевские законы. С чем-то более значимым. Более личным.
        Но королевам запрещено иметь личную жизнь, поскольку ничто не должно отвлекать их от государственных дел. Королевы-основательницы считали, что все годы своего правления их муж, квадарский король, разрывался между четырьмя квадрантами и четырьмя супругами. Когда же они сами взошли на престол, целиком посвятить себя правлению им мешали гнев и обида на мужа, отравлявшие их мысли. Тогда они решили оградить будущие поколения правительниц от губительного влияния привязанностей, полагая, что только так в королевстве удастся сохранить мир.
        Когда-то Маргарите казалось, что личную жизнь можно иметь и во дворце. На одном королевском балу она повстречала юношу с золотыми кудрями и добрыми голубыми глазами, который быстро завоевал ее сердце. Он стал первым - и последним - мужчиной, выразившим ей симпатию. Его внимание опьяняло.
        В детстве Маргарита была чересчур высокой и угловатой. Вешалка, дразнились другие дети. Каланча.
        Когда она выросла и приехала во дворец, все изменилось. Слуги налюбоваться не могли ее ослепительной красотой. Ее длинными ногами, стройным станом, высокими скулами и благородным профилем. «Какая красивая будет королева», - говорили они. Но годы насмешек, из-за которых она чувствовала себя ничтожнее самой жалкой портовой крысы, сделали свое дело. Ее представление о себе оформилось. Когда про нее говорили «чудесная», ей слышалось «чуднaя», ведь ее резкие, точеные черты не соответствовали эталону торианской красоты.
        Поэтому ухаживания Элиаса, отпрыска богатого торианского банкира, были обречены на успех. Он был милым и предупредительным и часами мог говорить о ее красоте. Она поверила ему, ведь таких комплиментов ей не делал ни один мужчина.
        Маргарите мало было просто вступить с Элиасом в связь, чтобы произвести потомство. Она хотела большего. Разделить с ним жизнь. Засыпать под звуки его дыхания и видеть по утрам его прекрасное лицо. Вместе воспитывать ребенка. Любоваться, как он баюкает их малыша.
        Но закон запрещал королевам вступать в брак.
        Она не раз затрагивала эту тему в разговорах с советником, но Дженри был непреклонен.
        - Если нарушим один закон, - говорил он, - под угрозой окажется непреложность остальных, и пошатнутся устои всей Квадары.
        Маргарита пришла в отчаяние. А потом у нее прекратились менструации. Она была беременна. Тогда она пообещала себе, что ничто не разлучит их семью. Она найдет способ оставить Элиаса при себе, даже если не сможет называть его мужем.
        Так или иначе, пока что Элиасу было позволено жить во дворце. Мальчиков отдавали на воспитание родственникам или отцу без права наследования престола. Но придворный врач сообщил Маргарите, что у нее будет девочка.
        Узнав, что беременна, Маргарита понеслась в покои Элиаса, не чувствуя под собой ног. Она так широко улыбалась, что болело лицо. Впрочем, настоящая боль ей, девушке из зажиточной торианской семьи, была незнакома.
        До этого дня.
        Не помня себя от счастья, она без стука распахнула дверь. Элиас лежал в постели с обнаженным торсом и закрытыми глазами. Ее сердце воспарило… а потом она увидела голую девицу у него под боком. Маргарита не разглядела ее лица, но какая разница, кто она? Их переплетенные тела сообщили Маргарите все, что она хотела знать.
        Элиас никогда не любил ее. Он стал ее кавалером только ради статуса и вознаграждения.
        Не успел он оглянуться, ее уже и след простыл. Маргарита не хотела, чтобы он видел ее слезы. Все это уже не имело значения. Он свою работу выполнил.
        В тот день Маргарита поклялась, что оградит свою малышку от тлетворного влияния этого места, от власти и ее соблазнов. Если ты королева, все вокруг чего-то от тебя хотят. Ее дочь проживет простую и, если повезет, более счастливую жизнь, даже не догадываясь о своем происхождении.
        Врачу она сказала, что у нее случился выкидыш, а сама стала носить пышные платья. В ту пору Айрис еще не занимала престол, но позже Маргарита ей во всем призналась.
        Маргарита ожидала, что строгая архейская королева отругает ее за нарушение одного из важнейших законов, но Айрис лишь сказала:
        - Ты поступила, как архейка: подчинилась велению сердца. Ты защищала интересы дочери.
        - А как же интересы моего народа? - спросила Маргарита.
        Айрис накрыла ее руку ладонью и ответила:
        - Ты еще искупишь вину.
        Так и вышло. Маргарита воспрянула духом и посвятила себя Тории. И не только Тории, а всему королевству. Днем она занималась государственными делами, а ночами напролет жадно поглощала книги по истории Квадары и мира.
        Провожая взглядом безжизненное тело Айрис, Маргарита порадовалась, что ее дочь никогда не узнает, каково это - потерять сестру-королеву.
        На следующий день после родов преданная служанка по имени Лали тайком вынесла маленькую торианскую принцессу из дворца. Подруга детства Маргариты, которая, в отличие от остальных ребят, всегда была к ней добра, клятвенно пообещала пристроить малышку в семью, не связанную с дворцом, и никому не разглашать тайну ее происхождения.
        Так ее никто не найдет. Так она будет свободна.
        Маргарита пыталась думать о дочери как можно реже, но у нее ничего не выходило. В этом году ей стукнет семнадцать. Семнадцать… Они со Стессой почти ровесницы. Маргарита часто глядела на Стессу и гадала, какой выросла ее дочь и где она сейчас. Айрис не стало, и теперь некому напоминать ей, что не стоит жить прошлым.
        Маргарита бросила на покойную королеву последний, долгий взгляд, надеясь, что та обрела счастье в следующей жизни. И зная, что однажды они обязательно встретятся снова.
        Именно эта мысль останавливала ее, когда ей хотелось связаться с дочерью. В следующей жизни они обязательно увидятся, и Маргарита объяснит, почему спрятала ее подальше от дворца. Она сделала это из любви. А из любви мы способны свернуть горы.
        Но в то же время, как она убедилась на своем горьком опыте, любовь может причинить ужасную боль.
        Глава шестнадцатая
        Киралия
        Мы вышли из дома еще затемно. Я бы с удовольствием поспала часик-другой, но близился новый день, а с ним - и встреча с заказчиком чипов. За высотными зданиями взошло солнце и пронзило небо острыми золотыми спицами. Интересно, я когда-нибудь увижу этот волшебный город снова?
        В поезде Варин закрепил за ухом запасную коммуникационную линию, которую прихватил из дома, и связался с боссом. После разговора он заметно напрягся.
        - Что тебе сказали? - поинтересовалась я.
        - Заказчик будет на месте, - ответил он, уставившись на пролетающие мимо здания.
        - И все?
        - Меня оштрафовали и, возможно, уволят.
        - А ты загляни к начальнику в контору, объясни, что произошло. Можешь даже свалить все на меня.
        Я добродушно пихнула его локтем.
        - Так не получится, - сказал он. - Мы не знакомы лично.
        - Что-о?..
        Как можно работать на человека, которого ты никогда не видел?
        - После окончания школы нас распределяют на службу. - Его широкие плечи осунулись, точно под грузом неприятных воспоминаний. - Меня назначили гонцом. Каждое утро я выхожу на связь, - он постучал по устройству за ухом, - и мне говорят, где забрать чипы и куда их отвезти. После выполнения заказа на мой счет перечисляют деньги.
        - Значит, сослуживцев у тебя нет?
        Я бы не отказалась избавиться от Кирина и его дружков.
        - Я работаю в одиночку.
        Но беда была в том, что Варин все делал в одиночку. Для народа, который называет себя сплоченным, эонийцы общались удивительно мало.
        - А ты когда-нибудь хотел заниматься чем-то другим? - спросила я.
        - Когда я был младше… - Он провел рукой по волосам. - Ладно, не важно. Каждому эонийцу подбирают работу в зависимости от его генотипа. С самого начала было понятно, что я стану гонцом.
        - Но когда ты был младше? - не отставала я. Хотя бы мечтать-то ему разрешалось?
        Его губы дрогнули в подобии улыбки.
        - Я хотел стать художником.
        Я не слышала, чтобы в Эонии занимались чем-то хотя бы отдаленно напоминающим творчество.
        - И что ты хотел рисовать?
        - Пейзажи, портреты, натюрморты. - Он пожал плечами. - Да что угодно. Я хочу запечатлеть все, пока есть возможность.
        - Картины у тебя на стене! - осенило вдруг меня. - Это ты их нарисовал! - Он кивнул. А я-то думала, это работа лудского мастера. - Варин, они же потрясающие! Правда.
        - Спасибо, - сказал он, а потом, немного помолчав, добавил: - Искусство передает не только облик, но и атмосферу, и настроение художника. Как воспоминание. Этим оно мне и нравится.
        Его улыбка стала смелее.
        - Так значит, ты рисуешь то, что видишь на краденых чипах, - догадалась я.
        - Да, - ответил он, краснея. - Чтобы эти воспоминания никогда не стерлись.
        - И все-таки чаще всего ты пишешь дворец.
        Я вспомнила, как любовно была прорисована каждая деталь на полотнах с изображением дворца.
        Он посмотрел на меня перламутровыми глазами.
        - Ничего прекраснее я в жизни не видел. Я не хочу его забыть.
        - Ты же каждый день на него смотришь, - рассмеялась я.
        - Смотреть на ходу и разглядывать по-настоящему - это не одно и то же. Искусство помогает проникнуть в суть вещей.
        Хотя прекрасное часто лишено глубокого смысла, я поняла, что он имеет в виду. Его работы и правда были не просто украшением. В каждую картину он привнес частичку себя. Мне захотелось вернуться и изучить их, чтобы лучше его понять.
        - Но все это не имеет значения, - сказал он, и его красивое лицо помрачнело.
        - Для тебя не имеет значения твой талант?
        - В Эонии творчество не ценится. - Он уставился в пол. - Я до конца жизни буду всего лишь гонцом.
        У меня не было слов. Вид у него был подавленный. И тут я вспомнила, как панель с картинами спряталась за шкаф. Неужели он стыдился собственных произведений? А может, боялся осуждения? В Эонии белых ворон не любили.
        - А ты кем хотела стать? - спросил он, разглядывая свои ладони.
        - Воровкой.
        - Почему ты постоянно врешь? - вздохнул он.
        - Я не вру. - И я действительно не врала. - Я пробовала и другие занятия, но из этого ничего не вышло. - Мягко говоря.
        Родители никак не могли взять в толк, почему я терпеть не могу мореплавание. А я никак не могла взять в толк, что они в нем нашли. Конечно, семейное дело было дорого папе как память о его собственном отце, но оно приносило одни проблемы, а времени и денег на него уходило вагон. Впрочем, папу это не смущало: он вцепился в дедову лодку мертвой хваткой и готов был пойти с ней на дно. А когда я возвращалась с аукциона с набитыми карманами, по-прежнему отказывался принимать от меня деньги.
        - А что, если попробовать снова? - спросил Варин, прерывая мои размышления.
        - Нет. - Мне хотелось поскорее сменить тему. - Иногда неудачи постигают нас просто потому, что преуспеть нам не суждено.
        - Иногда неудача - это первый шаг к успеху.
        - Где ты этого набрался?
        - Так сказала королева Кора в недавнем обращении к народу. Я смотрел трансляцию.
        Против воли в памяти всплыло покрытое ожогами лицо, застывшее в немом вопле.
        - Она была хорошей королевой, - сказала я.
        Я не следила за тем, что творится во дворце, но, кажется, народ ее любил. Во всяком случае, никто против нее не восставал. А вот королева Маргарита, наоборот, завела в Тории много врагов, потому что вмешивалась в чужие дела и мечтала стереть «Сваи» вместе со всеми их обитателями с лица земли. Возможно, кто-то из местных и подстроил ее смерть?
        - Поверить не могу, что королевы Коры не стало, - сказал Варин. - Что все королевы мертвы.
        Похоже, отголоски воспоминаний преследовали и его. Когда они уже исчезнут?
        Я потрясла головой. Мы оба не до конца осознали, что произошло. У меня даже не было времени задуматься, как смерть королев отразится на судьбе Квадары.
        - Не волнуйся, - сказала я. - Мы не подкачаем. Мы узнаем, кто за этим стоит.
        Поезд доставил нас на эонийскую платформу. В столь ранний час повсюду было тихо и пусто, только парочка охранников дежурила на выходе, чтобы проверять пропуска.
        Скоро Дом Согласия заполнится людьми. Почувствуют ли они, что в королевстве все изменилось?
        В тусклом утреннем свете дворцовый купол горел, как лампа под абажуром. Он всегда был пылающим сердцем Квадары. Если его потушить, все королевство погрузится во тьму.
        - Опаздываем. - Варин многозначительно посмотрел на мои лудские туфельки, будто это они всему виной.
        Я стащила их и поспешила за ним.
        - Твой босс правда убьет тебя, если ты не доставишь заказ?
        Варин не сбавлял шаг и смотрел прямо перед собой.
        - Он не убьет меня, но наверняка уволит. А если я останусь без работы, мой день смерти перенесут на более ранний срок.
        - День смерти? - В Аукционном Доме он уже что-то об этом говорил. - А что это такое?
        - День смерти есть у каждого эонийца. Его рассчитывают при рождении.
        - Сразу после рождения?
        Он остановился, и я тоже затормозила.
        - Главная проблема в Эонии - перенаселение. Ее решение важнее всего остального. Важнее победы над болезнями. Важнее прогресса.
        - Но при чем тут смерть?
        Он откинул со лба черные кудри.
        - Когда ребенок рождается, ученые-генетики проводят различные тесты, чтобы определить, насколько он здоров и есть ли у него предрасположенность к каким-нибудь заболеваниям. Его показатели сравнивают с показателями детей из того же поколения, и на основании этого рассчитывается день смерти.
        - Ясно, - сказала я, хотя до сих пор не поняла, какая связь между смертью и увольнением.
        Разговаривая о смерти, он изменился в лице. Казалось даже, он что-то чувствует. Но не успела я приглядеться, как он двинулся дальше.
        - Я вот чего не понимаю, - сказала я, едва поспевая за ним. - Как им удается определить, когда вы умрете и от чего?
        На этот раз он остановился так неожиданно, что я чуть в него не врезалась. И полетела бы на пол, не подхвати он меня за локоть.
        - Ученые не определяют, когда мы умрем, - сказал он, слегка скривив губы, - а решают. Это не прогноз, а приказ. С помощью теста они устанавливают, долго ли мы будем здоровы, и, исходя из этого, назначают нам срок годности.
        - Вас убивают? - ахнула я.
        Он кивнул - быстро и резко, - а потом зашагал прочь, словно мы и не разговаривали только что.
        Поскальзываясь на полированном мраморном полу, я побежала за ним.
        - Ваши власти решают, сколько вам жить? - У меня сбилось дыхание: не от спешки, а от потрясения. - Да как они могут? Как такое вообще можно решить?
        - Я же сказал, так у нас контролируют численность населения. От этого зависит будущее нашего народа. Наше процветание.
        Я фыркнула. Процветанием тут и не пахло. Да, эонийцы прекрасно владели собой. Да, у них почти не было изъянов. Но они всю жизнь сдерживали себя. Душили в себе чувства. Неудивительно, что Варину так нравилось смотреть чужие воспоминания и рисовать то, что он никогда не увидит.
        За то короткое время, что я провела в Эонии, я не увидела там счастья. Конечно, квадрант у них просто заглядение, но они потеряли связь друг с другом и с окружающим миром и разучились жить полной жизнью.
        В чем смысл такого существования? Где азарт, который пробуждался во мне каждый вечер с началом аукциона? Где неуемное желание узнать, как все устроено и чего стоит? «Сваи» - темное, грязное болото, с этим не поспоришь, но мы, его обитатели, хотя бы что-то чувствуем. Переживаем. Живем.
        - Мы же договорились друг друга не осуждать, - сказал Варин.
        - Когда твой день смерти? - не удержалась я.
        - Я проживу до тридцати лет.
        - До тридцати? - ахнула я.
        - Большинство эонийцев дольше живут, согласен.
        Я схватила его за руку и повернула к себе, чтобы заглянуть ему в лицо. Он стоял с отсутствующим видом, избегая смотреть мне в глаза. Как можно с таким равнодушием говорить о своей смерти?
        - Нет, Варин, - горячо возразила я. - Нет. Даже в моем квадранте дольше живут. Да в любом квадранте дольше живут, какой ни возьми.
        Он потер переносицу.
        - У меня заболевание. Не смертельное, но обременительное для общества. Так что…
        - Тебя прикончат, чтобы ты не был обузой? - бросила я в сердцах. Да что со мной такое? Человек только что признался, что жить ему осталось немногим больше десяти лет, нельзя ли проявить участие? Но я была в ярости, а его невозмутимость только подливала масла в огонь. - Что за вздор! - Мне захотелось хорошенько встряхнуть его, чтобы он увидел правду и понял, что ему всю жизнь промывали мозги.
        - У нас нет времени обсуждать мой день смерти.
        - Как же нет? - жестоко рассмеялась я. - У тебя еще где-то дюжина годков. Почему бы не поговорить об этом сейчас?
        - Ты не понимаешь.
        - Нет, не понимаю. Послушай, это нелепо. - А его поведение было и того нелепее. - Почему бы тебе не сбежать?
        Гонцы могли перемещаться между квадрантами. Ему даже не придется подкупать пограничников.
        - И куда я подамся? Что буду делать? - Что-то в его голосе подсказывало, что он уже думал об этом. - Эония - это все, что у меня есть. Большего не дано.
        Но ему хотелось большего. Достаточно было взглянуть на его картины и коллекцию чипов.
        - Вот только в Эонии тебя убьют.
        - Пойдем. - Он похлопал по торбе. - Нужно узнать, кто заказал чипы.
        - Королевы уже умерли, - сказала я. - Их не спасти.
        - Знаю.
        - Но тебе все равно не терпится найти убийцу. Почему? Чтобы восстановить справедливость? Чтобы отомстить? - Я развела руками. - Почему тебя так заботит твоя королева?
        - А почему тебя совсем не заботит твоя?
        Ненависти к королеве Маргарите я не питала, но она пыталась разрушить «Сваи» - мой дом. То есть мой бывший дом.
        - Смерть королевы Коры, похоже, волнует тебя куда больше, чем своя собственная. Королевы отправились на тот свет. Ты еще нет.
        Он вперил взгляд в пол.
        - Варин… Варин, посмотри на меня.
        Немного помедлив, он все же поднял голову. Меня охватило желание протянуть к нему руку, погладить его. Его брови сдвинулись, уголки губ опустились, даже глаза померкли.
        - Почему? - допытывалась я.
        - Что почему?
        В его голосе слышалось изнеможение. Несмотря на высокий рост, выглядел он жалко. И дело было не только в бессонной ночи: в нем, казалось, годами накапливалась усталость. Когда он говорил об искусстве, то становился человеком, который хочет от жизни большего. Но надежда покинула его, и он обессилел. Он был сломлен. Его учили ни о чем не переживать. Его учили ничего не хотеть. Конечно, усталость и отчаяние были знакомы и мне, но неудачный расклад лишь подогревал мою решимость, а Варин, видно, перегорел. Но когда-то же у него были мечты, была надежда. Не могли же они пропасть бесследно?
        - Почему тебе наплевать на свою жизнь? - спросила я. - Почему ты не борешься?
        - Я борюсь.
        Но в его словах едва теплился огонь. Я ткнула его в грудь.
        - Так докажи это!
        - Почему? - обратился он ко мне с тем же вопросом. - Почему тебя это так волнует?
        Хороший вопрос.
        - Торианцы славятся любопытством. Мы известные почемучки.
        Но настоящая причина была вот в чем: я хотела, чтобы Варин выбрался из клетки, в которую себя загнал, потому что сама никак не могла выбраться из своей.
        - Я помогу найти преступника, потому что так будет правильно, - сказал он наконец.
        - Так будет правильно, - пробормотала я. Какое разочарование…
        - Кроме того, - решительно продолжил он, - если я помогу властям, они, возможно, помогут мне.
        - Что? - Никак решил сделать что-то для себя? Я поковырялась пальцем в ухе и сказала: - Повтори-ка еще разок! У меня что-то со слухом.
        На его губах заиграла улыбка.
        - Как я уже сказал, меня мучает недуг. - Он сглотнул. - Если все пройдет успешно, я попрошу, чтобы меня продвинули в начало очереди.
        У меня внутри все похолодело.
        - Какой очереди?
        - На лечение ГИДРой. Мое имя всегда было где-то в хвосте, и мою кандидатуру никогда не рассматривали.
        Я в оцепенении кивнула. У меня возникло ощущение, что голова отделилась от тела.
        - Ясно, - проговорила я. - ГИДРа.
        Я бы расспросила его об очереди и о том, как по ней продвигаются, но не могла же я признаться, что тоже охочусь за лекарством! Ведь эту награду на двоих не разделишь.
        - Тебе туда нельзя, - объявил Варин, когда мы остановились у одной из переговорных Дома Согласия. Он приложил ладонь к панели у входа, раздался сигнал, и экран над дверью загорелся, отображая его фамилию, род занятий и квадрант.
        - А ты попробуй меня останови!
        Не успел он загородить проход, как я уже протиснулась в комнату.
        - Всевышние королевы! Киралия, я не шучу. Я должен доставить чипы один, иначе заказчик заподозрит подвох.
        - Я никуда отсюда не уйду, - уперлась я. - И он все равно заподозрит подвох, потому что ты привез чипы на день позже. К тому же тебе нужны мои глаза.
        - Что? - изумленно спросил он.
        - Наблюдать за людьми и выискивать у них слабости - моя работа.
        Он положил торбу на длинный металлический стол посреди комнаты и покачал головой.
        - Клиенту сказали, что вчера произошла путаница с заказами. Ты мне здесь не нужна.
        Мне стало обидно.
        - Ладно, вмешиваться я не буду, но и уходить тоже.
        - Что же ты предлагаешь?
        - А ты не очень сообразителен, - сказала я, оглядывая комнату в поисках надежного укрытия.
        Кроме стола со стульями в переговорной почти ничего не было. Вдоль одной стены шли полки с книгами по юриспруденции и межквадрантным переговорам, а вдоль другой - металлические шкафчики.
        Я подошла к одному из них, откинула дверцу вверх и заглянула внутрь. При виде тесного пространства грудь сжали невидимые тиски, и у меня перехватило дыхание. Я зажмурилась. Ну почему тут так мало места? Но делать было нечего: либо я залезаю внутрь, либо оставляю Варина с преступным гением, спланировавшим убийство королев.
        Я засунула в шкафчик ногу. Варин привык все делать в одиночку, но я его не брошу. Мы вместе впутались в эту историю.
        - Это же мусоросжигатель, - ошарашенно произнес он. - Ты что, умом повредилась?
        - Ты не первый, кто это спрашивает.
        Я с трудом втиснулась в маленький шкафчик. От сажи в носу защекотало. Щеки запылали, желудок скрутился в комок. Я уперлась руками в стенки, чтобы убедить себя, что места полно. Внутри ничто не движется, у меня просто разыгралось воображение.
        Вдох!
        - Тут сжигают секретные материалы сразу после переговоров, - сказал он неестественно высоким голосом.
        Выдох…
        Когда я не ответила, он добавил:
        - Печь раскаляется до тысячи градусов, если не больше.
        Куда есть вход…
        - Все будет хорошо, - сказала я, опуская дверцу и отрезая себе путь к отступлению. - Вы только ее не включайте.
        Глава семнадцатая
        Кора, королева Эонии
        Статья восьмая: «Королевы не должны растрачивать время и чувства на любовь. Дабы ничто не отвлекало их от исполнения долга, вступать в брак им запрещено».
        Кора больше собой не владела. Она превратилась в оголенный нерв. Чувства, которые погасли бы за годы обучения в эонийской школе, бушевали вовсю. Она устала, до смерти устала, и рухнуть в изнеможении ей мешали только боль и гнев.
        Надо бы успокоиться, но ей не терпелось выяснить, что произошло с Айрис, а единственной зацепкой была Стесса. Возможно, Айрис что-то про нее узнала и поплатилась за это головой.
        В спешке Кора даже не заметила, что у покоев Стессы нет ни советника, ни стражи. Она с грохотом распахнула дверь и ворвалась внутрь. Стесса пронзительно завизжала, и Кора так опешила, что не сразу разглядела в ее объятиях мужчину. Лайкера, советника-стажера. Его обнаженное по пояс тело было расписано причудливыми узорами.
        - Я просто… я… - Кора не знала, что сказать. Слова, которые всю дорогу вертелись на языке, куда-то улетучились. Кора смотрела на парочку, растерянно хлопая ресницами, и не верила своим глазам. Конечно, луды - натуры темпераментные, но такого она не ожидала.
        «Трон губит любовь», - сказала Айрис в ту последнюю ночь. Так вот какую тайну она открыла. Неужели это открытие стоило ей жизни?
        Стесса с такой силой оттолкнула Лайкера, что он чуть не полетел на пол.
        - Это не то, о чем ты подумала! - воскликнула она.
        Кора недоуменно покачала головой.
        - Так просвети же меня, - сказала она, когда к ней вернулся голос, - что твой советник делает у тебя в спальне без рубашки и почему его язык только что был у тебя во рту.
        Стесса бросила на Лайкера беспомощный взгляд.
        - Стесса, - сказала Кора. - Как ты могла? Ты же знаешь, это против правил.
        Юная королева сдалась и со вздохом призналась:
        - Мы с Лайкером уже несколько лет вместе.
        Кора вспомнила, как Стесса бросилась ему на шею, как только он переступил порог дворца, потому что луды, видите ли, всегда так здороваются.
        - Ты обманула нас.
        Лайкер торопливо застегивал на себе рубашку.
        - Простите нас, королева Кора. Мы пытались расстаться, но разлука была невыносима. Понимаете, любовь, юность и все такое, - улыбнулся он, пытаясь разрядить обстановку.
        - Довольно. - Кора жестом остановила его и снова обратилась к Стессе. - Тебе прекрасно известно, что закон запрещает нам крутить романы, тем более с собственными советниками. Отношения отнимают время, которое следует посвящать подданным, а не этому… - Она обвела их рукой. Ее охватила ярость, и это было приятно. Наконец-то скорбь превратилась во что-то полезное. Главное - не слететь с катушек.
        - Кора, пожалуйста! - взмолилась Стесса дрожащим голосом. - Пожалуйста, попробуй понять. Любовь - очень сильное чувство. Если она поселилась у тебя в сердце, ее уже не искоренишь.
        - Как это произошло? - спросила Кора, не сводя глаз со Стессы. - Как он тут оказался?
        «И что эти двое задумали?»
        Стесса отвела глаза.
        - Когда место советника освободилось, Лайкер подал заявление. Только и всего.
        Но по ее тону, по этому «только и всего» сразу стало ясно: Стесса что-то скрывает.
        - Димитрий… Его внезапная болезнь… - Кора вспомнила, какая судьба постигла предыдущего лудского советника. Того самого, чье место занял Лайкер. - Всевышние королевы! Только не говори, что это твоих рук дело!
        - Я не виновата! То есть я не нарочно, - сказала Стесса, дергая бусы, вплетенные в ее короткие волосы.
        Кора была потрясена до глубины души: и самим злодеянием, и тем, что Стесса, похоже, совсем не раскаивалась.
        - Ты его отравила.
        Хотя это был не вопрос, Стесса кивнула.
        - Я не думала, что все так обернется. Я хотела, чтобы он заболел и подал в отставку, только и всего.
        Только и всего.
        - Он так и не оправился, - тяжело вздохнула Кора. - До сих пор прикован к постели. - Старый советник был добрым человеком. Разгульная жизнь лудов и культ внешности ему опостылели. Он хотел дать своему народу нечто большее, а Стесса так жестоко с ним обошлась. - Как ты могла?
        Стесса хотела что-то ответить, но Кора оборвала ее:
        - Это ты убила Айрис? - Все, что она увидела и услышала в этой комнате, только укрепило ее подозрения. - Ты желала ей смерти. Не вздумай это отрицать.
        - Что вы несете? - подал голос Лайкер.
        Кора бросила на него сердитый взгляд. Она уже и забыла о его присутствии.
        - Каким тоном ты разговариваешь с королевой? - осадила его Стесса.
        Кора немного смягчилась от того, что Стесса встала на ее защиту, но, похоже, только это она и могла. Защищаться.
        Интересно, Айрис тоже знала о Димитрии? Стесса поэтому от нее избавилась?
        - Я никого не убивала, - тихо сказала Стесса. - И не хотела навредить Димитрию.
        - Ты Айрис на дух не переносила, - сказала Кора. - Вдобавок она вывела тебя на чистую воду, я угадала?
        Стесса никогда не скрывала неприязни к архейской королеве. «Но это еще не доказательство вины», - подумала Кора. К тому же у нее не было улик. Хотя мотив был налицо, идти к инспектору с пустыми руками она не могла. Он сказал, что Айрис убил специально обученный человек. Покушение на Димитрия вышло небрежным. Преступление на почве эмоций, выражаясь языком инспектора. Ни Стесса, ни Лайкер в наемники не годились. Если только им не удалось провести весь дворец.
        Что ж, и такое возможно.
        Стесса приосанилась, Лайкер позади нее расправил плечи.
        - Я знаю твой секрет, Кора. Ты готова меня за это убить?
        У Коры пересохло во рту. Какой именно секрет? Она отняла руку от кулона.
        - Расскажешь кому-нибудь о нас с Лайкером, - хитро улыбнулась Стесса, - и я тоже кое-что сболтну.
        - Это тебе не игра, - сказала Кора. Лудам никакие законы не писаны. У Стессы еще ветер гулял в голове, до трона она попросту не доросла.
        - Я знаю, - хладнокровно сказала Стесса. - Но ты первая нарушила закон.
        По телу Коры пробежала дрожь. Нет. Невозможно. Как Стесса могла узнать, что она выросла в дворцовых стенах? Что она чувствует и страдает? Но если это правда, ей конец. Ее свергнут с престола. И, что хуже всего, память матери будет запятнана.
        - Ты любила Айрис, - сказала Стесса, изогнув бровь.
        Кора с трудом скрыла облегчение. Пусть лучше знает эту тайну, чем другую, куда более губительную.
        - По-своему, конечно, - продолжала юная королева. - Насколько эонийка вообще способна любить.
        На этих словах Стесса с Лайкером взялись за руки и нежно переглянулись.
        Кора поджала губы. «Ладно. Пусть думает, что хочет».
        Эонийка по крови, но не в душе.
        - У тебя нет доказательств, - сказала Кора. - Тебе никто не поверит.
        - Ты сама ходячее доказательство, - ответила Стесса.
        - О чем ты говоришь?
        - Не ты ли каждый вечер записываешь воспоминания на чипы? - Стесса склонила голову набок. - Могу поспорить, Айрис появляется в них гораздо чаще остальных. - Она ухмыльнулась, и Кора поняла, что угодила в ловушку.
        Если об их романе узнают, она лишится короны, пусть даже ее возлюбленной уже нет в живых. Кора не только вступила в запретную связь, но и сделала это с правительницей другого квадранта. И хотя они с Айрис не позволяли отношениям влиять на политику, в это не поверит ни одна живая душа, особенно теперь, когда ее слова некому подтвердить.
        Придется бороться в одиночку.
        - Чего ты хочешь?
        Кора досадовала на собственную беспомощность. Она пришла сюда, чтобы разоблачить убийцу, а теперь оказалась в полной зависимости от этих детей. От девчонки, которая чуть не убила Димитрия, только бы иметь под боком любовника. Какое безрассудство!
        Стесса с Лайкером снова переглянулись, и, хотя Кора была в бешенстве, у нее защемило сердце, потому что на нее уже никто и никогда так не посмотрит. Каждое их движение дышало любовью.
        - Не выдавайте наш секрет, - сказал Лайкер с наглой ухмылочкой, - и мы не выдадим ваш.
        Кора вскипела. Как Стесса позволяет советнику говорить вместо нее?
        Кто, в конце концов, правит Лудией: он или она?
        Но рисковать из-за этой парочки короной было бы неосмотрительно. Нужно оберегать наследие матери.
        Кору передернуло. Она проклинала себя за то, что собиралась сказать. Она подняла глаза на золотой купол, надеясь, что именно сейчас Айрис за ней не наблюдает. Кора подвела ее - и не раз.
        - Так и быть, - сказала она. - Никто не узнает о вашей связи и о том, что вы натворили. Но вы должны расстаться. Лайкер должен уйти с поста и вернуться в Лудию.
        - Ну уж нет, - покачал головой Лайкер.
        На этот раз Стесса его не одернула.
        - Ни за что на свете, - сказала она, обнимая его за талию. - Нас ничто не разлучит.
        - Отношения запрещены, - спокойно сказала Кора, хотя это стоило ей больших усилий.
        - Мы хотя бы из одного квадранта, - сказала Стесса. - У нас одни цели. Не то что у вас с Айрис.
        У Коры не было родины, ведь дворец не принадлежал ни к одной из четырех земель. Никто, кроме Айрис, ее не понимал. Иной раз Коре казалось, что она сама себя не понимает. Она точно знала лишь одно: с Айрис она была счастлива. И рушить чужое счастье у нее не поднималась рука.
        Смотреть на Стессу и Лайкера было невыносимо. Она не могла больше находиться с ними в одной комнате. Перед уходом она сказала:
        - Будете продолжать в то же духе, и вас застукает кто-нибудь еще. Сначала Айрис…
        - Теперь ты. - Глаза Стессы зловеще заблестели. - Не забывай, что происходит с теми, кто узнает правду.
        Кора с грохотом захлопнула дверь. Ее била дрожь. Может, Стесса с Лайкером и не убийцы, но опасаться их следовало ничуть не меньше.
        Глава восемнадцатая
        Киралия
        Краем глаза я видела, как пульсируют стены мусоросжигателя, точно это живой организм. Они сжимались, и мои легкие сжимались в ответ. Страх пробирал до костей, на коже выступил холодный пот, платье промокло и липло к телу.
        Выхода нет. Выхода нет.
        Варин безостановочно мерил шагами комнату, топая в такт моему колотящемуся сердцу. Я приникла к маленькой вентиляционной решетке в дверце, но увидела только размытый силуэт.
        - Перестань, - зашипела я сквозь решетку. - Я отсюда чувствую, как ты волнуешься. Веди себя естественно.
        - Естественно? - зашипел он в ответ. - Возможно, сейчас сюда войдет человек, устроивший четыре убийства. Возможно, у меня в руках единственная улика против него. А ты решила спрятаться в печке. И как тут вести себя естественно?
        Меня охватило знакомое чувство, будто я в капкане. Темно и тесно… все, как в моих кошмарах. Меня захлестнула волна воспоминаний, и к горлу подкатила тошнота. Пещера. Соленый запах крови и морские брызги. Влажный воздух, мои судорожные всхлипы. Беспомощное тело отца у меня на коленях.
        У меня затряслись руки, и металлическая дверца заходила ходуном.
        - Киралия? - позвал Варин. - Как ты там?
        - Прозвучало почти заботливо, - ответила я, хватая ртом воздух и прижимая пальцы к решетке, чтобы почувствовать ветерок и напомнить себе о внешнем мире. О мире, куда я скоро вернусь. - Ты что, забыл, что ты из квадранта бездушных машин?
        Как бы мне хотелось отключить эмоции и память!
        Его ответную реплику заглушил звук открывающейся двери.
        - Доброе утро, - поприветствовал он вошедшего.
        Я прикусила губу и навострила уши. Быть может, заказчик обронит какие-нибудь ценные сведения.
        Давай же, Киралия, сосредоточься. Не думай о том, что забралась в металлический гроб.
        - Сядь, гонец, - велел голос. Женский. Рассерженный. Определенно не эонийский.
        - Да, мэм, - ответил Варин.
        Раздался скрежет стульев по плитке.
        Всего одна женщина? Ну и ну! Я ожидала, что за чипами и скрытыми в них секретами явится целый батальон. Впрочем… двое против одного… такой расклад мне определенно нравился.
        - Прошу прощения за путаницу с футлярами, - сказал Варин, и, к счастью, его голос не дрогнул.
        - Мои чипы у тебя?
        - Разумеется.
        Я услышала, как футляр скользит по металлическому столу. Сквозь решетку, как назло, ничего нельзя было разглядеть.
        Футляр с щелчком открылся, и я затаила дыхание. Одно неверное слово - и Варину конец. Женщина, несомненно, была вооружена. За такую тайну вполне можно убить. Чьи-то раскаленные пальцы перебирали струны в моей груди, словно я была лудской гитарой. Нет, все-таки это была безумная затея.
        - Четыре чипа, - сказала женщина. По одному на каждую королеву. - Интересно…
        Молчание. Ну же, Варин! Сделай что-нибудь! Прояви присутствие духа. Прояви себя! Ты же не упустишь такой удачный момент? Это же был твой план!
        - Все в порядке? - спросил он наконец. Смелее! У тебя получится. - Я мог бы справиться у начальства, если вы назовете адресанта. Но все должно быть на месте.
        - Назову адресанта? - переспросила женщина.
        - Да, того, кто отправил посылку. Если это не то, чего вы ожидали.
        - Я ожидала именно этого, - сказала женщина. - А вот ты нет.
        - Что, простите?
        - Почему тебя так интересуют мои чипы? - спросила женщина. - Тебе платят за доставку, а не за расспросы и домыслы. Какая тебе разница, что на них записано?
        Чтоб ей пусто было!
        Комната словно погрузилась под воду, так в ней стало тихо. В мусоросжигателе было невыносимо жарко. По моей скрюченной спине струился пот. Кто включил печь?
        - Никакой, - ответил Варин срывающимся от волнения голосом.
        - Эонийцы не лгут, - холодно заметила женщина. - Но ты лжешь мне прямо в лицо.
        - Ну что вы! - запротестовал Варин, но вышло не очень убедительно. - То есть мне, конечно, немного любопытно…
        - Любопытно? - рассмеялась она.
        Судя по ее тону, это понятие было хорошо ей знакомо. А значит, она из Тории. Хоть бы не оказалась приятельницей Макеля!
        Дверь хлопнула, и, решив, что женщина ушла, я вздохнула с облегчением. Узнали мы немного, зато Варин ее рассмотрел. Оставалось надеяться, что властям этого будет достаточно. Я уже собралась наружу, как раздался другой голос. Певучий. И такой знакомый.
        - Помощь нужна?
        Нам крышка.
        - Макель! - удивилась женщина. - Я же сказала, что сама разберусь.
        Торианская королева всегда мечтала упрятать Макеля за решетку. Я бы на его месте к дворцу на пушечный выстрел не подходила.
        - Я просто не мог такое пропустить, - сказал он. Его голос, как всегда, был ровным и спокойным.
        Какую роль он сыграл в убийстве королев? Может быть, он сам его и спланировал? Тогда почему послал меня за чипами? Да, он давно точил на королеву Маргариту зуб, но зачем же избавляться от остальных? В отместку за то, что не дали его родителям ГИДРу?
        - Здравствуй, гонец, - сказал он. - Рад снова повидаться.
        Видно, он был готов к этой встрече.
        Я поежилась. Надо сидеть тихо как мышка. Ни звука. Варина уже не спасти, но для меня еще не все потеряно.
        - Здравствуй, Макель, - мягко сказал Варин. Интересно, о чем он думал? Боялся ли за свою жизнь? Или страх, как и прочие чувства, в Эонии пресекали на корню? Почему его голос звучал так бесстрастно?
        - Где Киралия? - спросил Макель.
        - Кто такая…
        - Не прикидывайся дурачком. Физиономия у тебя смазливая, но ты эониец, а эонийцы отнюдь не глупы.
        - Не знаю, о ком ты говоришь, - ответил Варин. Прозвучало довольно искренне, но Макеля не так-то легко провести.
        - Ее здесь нет, - сказала женщина. - Но парень что-то знает.
        - Киралия сообщила тебе, что на чипах? - гнул свое Макель.
        - Нет, она уперлась и ничего не рассказывала.
        - А! Моя милая Кира, это в ее духе.
        - Но гонец ими интересовался, - озадаченно сказала женщина. - Он знает.
        - Да, - согласился Макель. - Они вместе их переписали. Я прав?
        Я живо представила, какое у него сейчас выражение лица. Это выражение я видела изо дня в день, когда он выуживал информацию из тех, кто ее давать не хотел. И всегда с обаятельной улыбкой, которая внушала уверенность, что все будет хорошо. Надо только сделать, как он просит. Выложить всю правду. Довериться ему.
        «Молчи, Варин», - мысленно умоляла я. Скажи он правду, станет только хуже. Макель использует его слова против него самого.
        - Да, - ответил Варин. Внутри у меня что-то оборвалось. Ну почему он такой слабый? - Киралия пережила воспоминания заново, и я записал их на чипы. Таким образом, заказ был доставлен в том же виде, в каком его отправили. Сделка состоялась.
        - Хм, - протянул Макель под знакомое бряцание колец. Должно быть, он соединил кончики пальцев. - Наивный смазливый эониец. Буду вежливым и сговорчивым, и мне все простят. Так ведь устроена жизнь в вашем квадранте? - Я вообразила, как с каждым словом его улыбка становится все шире. Он мастер искажать правду. Это его излюбленная игра. - Но сейчас ты имеешь дело не с эонийцами, а с торианцем. Ты имеешь дело со мной.
        - К чему ты клонишь? - спросил Варин.
        - По твоей милости я не укладываюсь в график, - сказал Макель. - А ждать я не люблю.
        - Мне больше нечего тебе предложить, - сказал Варин.
        - Точно?
        Варин замялся.
        - А давай заключим сделку, - предложил Макель. - Ты расскажешь мне, где Киралия, а я оставлю тебя в живых.
        Я зажала рот рукой и постаралась дышать как можно тише. Со всех сторон подступала мгла, заволакивая глаза.
        Хоть бы Варин вспомнил, что я говорила про Макеля. Его не обыграть. Выдаст Варин меня или нет, он в любом случае труп.
        - Повторюсь: ждать я не люблю, - сказал Макель, постукивая пальцами по столу. - Поэтому выкладывай, где Киралия, пока я не вышел из себя. Это зрелище не для слабонервных.
        - Я не знаю, где она, - сказал Варин. - Когда мы записали воспоминания, она ушла. Она не хотела больше иметь со мной дело. Как и с тобой.
        Это в моем духе. Но Макель слишком хорошо меня знал.
        - А что ты дал ей взамен?
        Проклятье! Чтоб он сдох! Макель меня создал, поэтому ему в точности известно, как меня разрушить. Какая же я дура! Жадность и обман - его вторая натура. Как можно было ожидать преданности от этого порождения тьмы?
        - Ты о чем? - спросил Варин дрогнувшим голосом.
        Макель расхохотался, и я представила, как он заложил руки за голову, а ноги закинул на соседний стул. Картина маслом: человек, который владеет ситуацией.
        - Что. Ты. Дал. Ей. Взамен, - отчеканил он. - Киралия ничего не делает даром. Сколько ее помню, она всегда была такой. Так что же она у тебя попросила?
        Варин молчал. Макель глубоко вздохнул и продолжил:
        - Я знаю о своих воришках больше, чем они сами. А Киру я изучил как свои пять пальцев. Когда мы познакомились, она была долговязой десятилетней девчонкой. На такую лишний раз не взглянешь. А кто она теперь? Сияющая звезда. Луна на чистом небосклоне. Солнце в ясный летний день. Просто загляденье. Даже ты, эониец, не мог этого не заметить. Но она отличается не только красотой. Что сделало ее такой, какая она есть? Конечно же, семья. - Он рассмеялся. - Не стану присваивать себе чужие заслуги, ведь все мы - дети своих родителей. Особенно Киралия. Быть может, узнав ее подноготную, ты перестанешь ее защищать.
        Почему Варин не попросит его заткнуться? Вот трус!
        - Киралия вся пошла в отца, - продолжал Макель. - Она, естественно, этого не замечает, но для окружающих это очевидно. То есть было очевидно. Отец и дочь оба невероятно упрямы. - В его голосе послышались металлические нотки. - Она говорила, что с ним стало?
        Нет! Я прикусила губу. Не рассказывай ему. Замолчи!
        Стены мусоросжигателя подернулись рябью. Мое лицо вспыхнуло. Перед глазами заплясали цветные пятна. Еще чуть-чуть - и я потеряю сознание.
        - Нет, - ответил Варин. - Она сказала, что у нее было счастливое детство.
        - Было? - повторил Макель. - Верно, было. Пока она все не испортила. - Он выдержал драматичную паузу. Недоносок! Как же он упивался этим своим маленьким спектаклем! - Киралия очень похожа на отца: такая же умная, смелая, целеустремленная. Но семейное дело никогда ее не интересовало. Вместо зова моря она слышала призыв «Свай». - По голосу было ясно, что он улыбается. - Но отец не сдавался и часто брал ее с собой в Архею в надежде пробудить в ней любовь к морю. Во время одного такого плавания Киралия решила сделать так, чтобы отец поставил на ней крест и позволил быть кем хочется.
        «Чего ты хочешь от жизни, Киралия? Кем ты хочешь быть?»
        Я заткнула уши. Мне было больно слушать. Больно вспоминать. Но я не могла заглушить ни голос Макеля, ни воспоминания об испуганном, окровавленном лице папы.
        - Но как же заставить людей, которые всю жизнь тебя холили и лелеяли, поставить на тебе крест? - спросил Макель.
        Варин ничего не ответил.
        - Надо обратиться к тьме, - объяснил Макель. - Показать им, что до тебя уже не достучаться. Что тебя уже не спасти.
        Нет… Я задыхалась. Казалось, мои легкие забиты каменной крошкой.
        - Отец доверил Киралии штурвал, - рассказывал Макель. Когда он наконец прекратит? - Видно, думал, что уже наставил ее на путь истинный. А потом заметил, что они плывут прямо на скалы.
        Я зажмурилась, но стало только хуже: слова Макеля оживали у меня в голове и превращались в ужасные картины.
        Отец тянется к штурвалу, я отталкиваю его и подвожу лодку еще ближе к скалам. Волны обрушиваются на камни, окропляя наши лица солеными брызгами. Упорство пульсирует у меня в жилах, побуждает к действию. Я закусываю губу. «Я разобью эту лодку, - проносится в мыслях. - Это старое корыто, которое так дорого отцу с матерью. Которое отнимает столько времени. Из-за которого мы еле сводим концы с концами. Они не расстанутся с ним. Не одумаются. Но я покажу им. Сколотить состояние куда проще, чем они думают. Я разобью эту лодку, и все мы будем свободны».
        Я хотела всего-навсего чиркнуть бортом о камни, повредить лодку ровно настолько, чтобы ее нельзя было починить. Но я не знала, каким сильным может быть море. Да и откуда мне было знать, если все родительские уроки я пропускала мимо ушей?
        С оглушительным треском мы врезались в скалы.
        Никогда не забуду выражение папиного лица. Он до смерти боялся. Меня.
        Рассказ Макеля близился к завершению:
        - Родители хотели сделать из нее морячку, но море ей ненавистно. У Киры были свои планы на будущее, а мистер Коррингтон просто оказался у нее на пути.
        Его послушать, так я нарочно покалечила отца. Но это совсем не так! Я хотела избавиться от того единственного, что мешало им двигаться дальше. Оставшись без лодки, они бы поняли, что я могу помочь им, обеспечить их - если только они мне позволят.
        Кто бы мог подумать, что я принесу родителям столько страданий, и телесных, и душевных…
        - А что стало с ее отцом? - спросил Варин.
        - Он в коме, и жить ему осталось несколько недель. Ему поможет только ГИДРа, но королевы не станут тратить лекарство на отца воровки, - произнес Макель ледяным тоном.
        Как же мне хотелось посмотреть на лицо Варина! Разочаровался ли он во мне? Выдаст ли мое укрытие, зная, что я угробила семейное дело и сломала жизнь отца? Бросит ли меня на произвол судьбы, отправившись за ГИДРой в одиночку?
        - И зачем ты мне все это рассказываешь? - напряженно спросил Варин.
        - Эонийцу нечего делать с такой, как она, - мягко увещевал Макель.
        - Скажи, где она, - вставила женщина, - и мы оставим тебя в покое.
        Затаив дыхание, я ждала, когда Варин меня заложит. Я бы даже не стала его винить.
        - Я же сказал, она ушла, как только мы записали воспоминания, - повторил Варин.
        Радоваться было рано. Я ждала, что будет дальше.
        - Макель, мы тратим время, - раздраженно сказала женщина.
        - Я и так знаю, где Кира, - сказал Макель.
        - Но откуда? - растерялась она.
        Макель рассмеялся.
        - Как я уже сказал, ее повадки мне хорошо известны. Я сам ее обучил. Вылепил своими руками. Она моя фарфоровая куколка.
        Я замерла. От сажи першило в горле и хотелось чихать.
        - И где же она? - спросила женщина.
        Раздались шаги.
        - Киралия не оставит жертву без присмотра, - медовым голосом произнес Макель.
        Я поняла, что все это время он со мной играл, и меня прошиб холодный пот.
        - Довольно загадок, - не выдержала женщина. - Где она?
        - Я отвечу на твой вопрос, но прежде хочу проследить, чтобы после нас не осталось следов. Гонец! - самодовольно произнес он. - Положи пустой футляр в мусоросжигатель и включи его.
        У меня пересохло во рту.
        - Гонец! - повторил Макель. - Ты меня не слышал?
        У Варина был выбор: либо сказать, где я прячусь, либо придерживаться своей версии и сжечь меня заживо. Может, он будет только рад от меня избавиться, зная, что я это заслужила? Нет, эонийцы не способны причинять другим вред.
        Я откинула вверх дверцу мусоросжигателя.
        - Привет, Макель. Скучал?
        Глава девятнадцатая
        Стесса, королева Лудии
        Статья девятая: «Каждая королева должна иметь советника или советницу. Этот человек будет ее единственной опорой при принятии решений».
        «Жду тебя в купальне».
        Развернув записочку, оставленную у нее под подушкой, Стесса пришла в полный восторг. Это был изящный наклонный почерк Лайкера. Она уже несколько недель не получала от него тайных посланий.
        Переписка завязалась еще в школе. Это было что-то вроде игры. Правила запрещали оставлять послания в одном и том же месте или там, где их мог обнаружить кто-то другой. Порой им не везло, и записки находили, но они никогда не подписывались, поэтому их никто не разоблачил. В те годы переписка стала для нее спасением. Тайна внутри тайной жизни.
        В девять лет Стесса узнала, что однажды ей придется покинуть дом и взойти на лудский престол. При мысли о расставании с родителями по ее щекам заструились горячие слезы. Слезы, которые никак не желали останавливаться, даже когда она пришла в школу. Ее соседом по парте был Лайкер.
        Когда она вернулась домой и расплела косички, из волос выпала записка:
        «Почему ты грустишь?»
        На следующий день Лайкер нашел в левом ботинке смятый клочок бумаги. Он ума не мог приложить, как Стессе удалось его туда запихнуть. Но то послание он не забудет никогда.
        «Я - наследница лудского престола».
        Он разыскал ее и вытер ее слезы рукавом своей рубашки.
        - Выше нос, - сказал он. - Ты все та же Стесса. Ты по-прежнему мой лучший друг.
        Она повисла у него на шее и разрыдалась. Между всхлипами рассказала о Королевских законах, о том, что ей придется оставить прежнюю жизнь и никогда не оглядываться.
        Он крепко обнял ее и пообещал, еще не понимая, как трудно будет сдержать слово:
        - Я поеду с тобой. Ты никогда от меня не отделаешься.
        Она улыбнулась, показав щелку между зубами.
        А когда их дружба переросла в любовь, записки стали играть еще более важную роль.
        Родители предупреждали Стессу, что чем сильнее будут ее привязанности, тем труднее будет уехать. Но они ничего не понимали. Каждый раз, когда она вспоминала, что ей придется расстаться с домом, с друзьями, с родней, у нее начиналась истерика. Только Лайкеру с его шутками-прибаутками под силу было ее успокоить.
        Все обращались со Стессой как с будущей королевой, один Лайкер относился к ней по-прежнему. Как к обычной девушке, которая хочет сидеть у канала и сочинять музыку. Разряжаться в пух и прах, наводить марафет, ходить на вечеринки. Наслаждаться жизнью, полной красок, смеха и любви.
        И конечно, рядом должен быть он. Лайкер тоже считал, что мир существует для удовольствия. Он был душой компании и неуемным фантазером, а каждое его прикосновение было наполнено нежностью и теплотой. Его работы украшали множество улиц, поэтому она чувствовала его присутствие, даже когда гуляла одна.
        Когда Стессе было пятнадцать, ее родная мать, королева Лудии, умерла. Стесса скрепя сердце уехала, и Лайкер был безутешен. Она поклялась, что разлука будет недолгой. Она придумает, как его вернуть.
        На первых порах Стесса сама писала себе записки и прятала по всему дворцу, притворяясь, что они от него. Это было большим утешением, пока она не осознала, что, возможно, никогда уже не увидит его летящий почерк, никогда не услышит его смех, никогда не возьмет его за руку.
        Стесса не была склонна к насилию. Да и к жестокости. Но ради воссоединения с возлюбленным ей пришлось поступить жестоко. Всего один раз.
        Она быстро сообразила, что ближе всех к королеве ее советник. Он почти не покидает ее. Стессиному советнику Димитрию уже перевалило за семьдесят, и ему давно пора было на покой. В столь преклонном возрасте болезнь не вызовет подозрений, рассуждала Стесса, перебирая косметику, которую ей позволили взять во дворец. По большей части это были совершенно безвредные средства из растений и минералов. Но была среди них и краска для волос, которую, согласно ярлычку, нельзя принимать внутрь. Стесса не знала, какая доза подействует, и для верности вылила Димитрию в бокал половину бутылочки.
        Она всего лишь хотела, чтобы он занемог. Но откуда же ей было знать, что в краску добавляют пиковые ягоды, ингредиент самых сильных чистящих средств?
        Димитрия поместили в медицинский центр, и после обследования врачи предположили, что долго он не протянет. К несчастью для Димитрия, они ошиблись. Уже много месяцев он был прикован к постели и харкал кровью, пока его родные пытались получить для него ГИДРу. Но его случай был не самым серьезным, поэтому ему придется подождать до следующего года, а может быть, еще пару лет.
        Стессу так терзало чувство вины, что она днями напролет не покидала своих покоев. Все подумали, что она просто переживает за старика, который был добр к ней, пока она осваивалась в новой роли. Когда сестры-королевы напомнили, что пора выбрать нового советника, Стесса попросила кого-нибудь помоложе, чтобы ситуация с Димитрием не повторилась. Королевы отнеслись к этому с пониманием, особенно Маргарита, которая сразу прониклась к Стессе симпатией.
        Стесса записала обращение, в котором просила лудов, желающих попробовать себя в политике, явиться во дворец. Она помнила, что любимый ждет от нее знака. Кандидаты в советники прибыли уже через несколько дней, и первым из них был Лайкер. Она даже не сразу узнала его, а когда узнала, испытала настоящее потрясение. Татуировки были спрятаны под длинными черными рукавами, а сам он поблек, превратился в тень. И все-таки он был здесь. Когда их взгляды встретились, его лицо просияло.
        Стесса целую неделю тянула с выбором, якобы оценивая всех претендентов, после чего объявила, что должность достанется Лайкеру. Обосновавшись во дворце, он быстро наверстал упущенное: первую же записочку Стесса обнаружила в своем троне, между мягким подлокотником и деревянной рамой.
        И хотя они почти все время проводили вместе, Лайкер по-прежнему оставлял ей послания, чтобы напомнить, что всегда будет рядом. Что она все та же Стесса. Девушка, которую он любит.
        Однако спустя несколько месяцев записки прекратились. Стесса боялась, что, ощутив вкус власти, Лайкер потерял к ней интерес, но все оказалось куда проще: он обнаружил, что охрана проверяет мусорные корзины, и решил больше не рисковать. Зато ночами выводил слова любви пальцами на ее коже. Так их никто не увидит.
        Интересно, зачем он попросил о встрече? Насколько ей было известно, убийцу пока не нашли, и дворец до сих пор был закрыт.
        Купальня располагалась в дальнем конце здания. Лучшего места встречи и не придумаешь. Там ее никто не станет искать, ведь всем известно, что луды не умеют плавать. Вся Лудия была пронизана мелкими петляющими каналами, где жарким летним днем можно поболтать в воде ногами. Купаться луды не любили. Чтобы освежиться, вовсе не обязательно мочить прическу и портить макияж. Да и как показаться на людях без одежды и украшений? Вода делала тебя невзрачным, а значит, была врагом.
        Купальня напоминала позолоченную пещеру. Вокруг одного большого бассейна располагалось несколько маленьких, и все были выложены золотой мозаикой. Большой бассейн был самым глубоким, и ближе к середине его дно темнело, окрашиваясь в густой янтарный цвет.
        «Красиво», - подумала Стесса. Разглядывая зеркальную водную гладь, она вспомнила лудские каналы, в которых отражались разноцветные домики, стоящие на берегу. Теперь ясно, почему Лайкер позвал ее именно сюда.
        До этого Стесса была в купальне всего раз, в день своего приезда, когда Димитрий водил ее по дворцу. Старик надеялся, что она быстрее привыкнет к жизни в золотой клетке, если узнает про все ее удобства. Но ни купальня, ни другие залы не вызвали у нее интереса. Она скучала по родителям. По Лайкеру. Спрашивала себя, как будет без них жить.
        Теперь же она с любопытством разглядывала мерцающие бассейны, гадая, часто ли сюда заглядывают другие королевы. Было так жарко, что по ее спине заструился пот. Ее будто закутали в толстое одеяло. Пол сильно нагрелся, и в поисках прохлады она подошла к большому бассейну.
        Сняв чулки и туфли, она села на бортик и с блаженным вздохом медленно опустила ноги в воду. Ей сразу же захотелось окунуться. Она вся взмокла, багровое платье прилипло к телу, а макияж потек, словно с нее сползала старая кожа.
        Лайкер задерживался. Это было на него не похоже.
        Проскользнуть мимо охраны стало сложнее, но Стесса привыкла бегать на свидания прямо под носом у королев. Их никто так и не засек. Кроме Айрис, разумеется, но та обещала унести их тайну в могилу.
        Однажды за ужином Айрис взяла у Стессы с тарелки сдобную булочку. Для такой хрупкой женщины у нее был поистине волчий аппетит. Надломив воздушный белый хлеб, она обнаружила внутри анонимную записку с указаниями ровно в полночь спуститься в бальный зал.
        Так она и поступила. Когда, шепча имя возлюбленной, навстречу ей вышел Лайкер, Айрис все поняла.
        Поначалу она пришла в ярость. Кричала, ругалась и хмурила брови. Стесса убеждала ее, что это не просто интрижка, что они с Лайкером вместе уже давно.
        - Ты преступила Королевские законы, - сказала Айрис. - Ты слишком молода, чтобы осознавать всю их важность. Их нельзя нарушать, когда тебе заблагорассудится.
        «Я уже достаточно взрослая, чтобы знать, чего хочу», - хотела возразить Стесса, но промолчала. Айрис и так считала ее безрассудной. Нужно было доказать архейке, что Лайкер не мимолетное увлечение, а любовь всей ее жизни.
        - Пойдем со мной, - сказала Стесса и повела Айрис в свои покои. Лайкер молча последовал за ними.
        - Нашла время наводить красоту, - сказала Айрис, когда Стесса подошла к заставленному флакончиками туалетному столику.
        Стесса открыла жестяную баночку, где хранились тысячи клочков бумаги.
        - Вот, смотри, - сказала она, высыпая их на пол, как конфетти.
        - Ты их все сохранила? - изумился Лайкер. Везти записки во дворец было опасно, но Стесса хотела взять хотя бы частичку Лайкера с собой, уж очень ей было одиноко. К тому же у него был такой красивый почерк. Такой выразительный. Как стихи, на которые ему больше нельзя было тратить время.
        - Что это? - спросила Айрис, присаживаясь и разворачивая одну бумажку.
        - Письма от Лайкера. - Стесса с улыбкой разглядывала разорванное на тысячи кусочков признание в любви. - Все началось, когда мы были детьми.
        Айрис не отвечала, подбирая одну записку за другой и водя пальцами по строчкам. Некоторые были совсем не предназначены для чужих глаз, но как еще было достучаться до суровой архейской королевы?
        Спустя некоторое время Айрис посмотрела на нее и сказала:
        - Стесса, мне очень жаль.
        У Стессы душа ушла в пятки. Не сработало. Айрис не тронула история их любви. Она донесет на них, и Лайкера вышвырнут из дворца.
        - Мне жаль, что тебе пришлось так нелегко. - В глазах архейки вспыхнул огонек. - Разлука приносит много страданий. Но почему нам нельзя жить с теми, кого мы любим? Мы же королевы. - Она взяла Стессу за руку. - Я вас не выдам.
        Сначала Стесса подумала, что под «теми, кого мы любим», Айрис подразумевала свою семью, но на следующий день за ужином кое-что заметила. Один взгляд на Кору, и архейская королева преображалась: ее лицо светлело, в глазах появлялся блеск. Но когда она поворачивалась к советнице, все это исчезало. Конечно, можно было предположить, что Айрис любит Кору как сестру, но Стесса слишком хорошо знала этот взгляд. Так смотрел на нее Лайкер. С любовью и вожделением.
        После ужина Стесса незаметно проследовала за Айрис и притаилась неподалеку от ее покоев. Ей просто необходимо было докопаться до истины. Хотя Айрис обещала молчать, из всех королев она слыла самой ревностной блюстительницей закона. Долго ждать не пришлось. Через полчаса к ней постучалась Кора. Стесса поверить не могла, что обе королевы нарушили закон, но, если подумать, это было ей только на руку. Следующим утром она вызвала Айрис на откровенный разговор.
        А две недели спустя произошло убийство.
        Стесса вытерла пот со лба и с раздражением посмотрела на измазанную в белом креме ладонь. Придется поправлять макияж. Она сполоснула руку, и крем растворился.
        В это мгновение открылась дверь. Стесса расправила плечи.
        - Опаздываешь, - игриво сказала она, не оборачиваясь. - Я не люблю, когда меня заставляют ждать.
        Ответа не последовало, и она в досаде оглянулась, но увидела вовсе не Лайкера.
        - Ой! Я думала, это мой советник. - Она поднялась на ноги. - Что ты здесь делаешь? И…
        Но не успела она закончить, как ее ударили в грудь. Она отлетела назад и бултыхнулась в воду.
        Возмущение от того, что ее толкнули в бассейн, да еще при полном параде, быстро сменилось ужасом. Стесса оказалась на большой глубине. Барахтаясь, она потянулась к бортику.
        - Спасите! - закричала она. - Я не умею плавать!
        За ней нырнули, но вместо того, чтобы подать руку, обхватили за талию и потянули вниз.
        Стесса взвизгнула и набрала полный рот воды с привкусом химикатов. Перед глазами встало лицо Димитрия. Она попыталась выплюнуть воду, но наглоталась еще больше. Замахала руками и ногами, пытаясь удержаться на плаву. Задела убийцу. Хватка ослабла. Пользуясь моментом, подгребла к бортику. Заскребла черными ногтями о золотую мозаику.
        Хотела было позвать на помощь, но ей зажали рот. Сильные, натренированные руки обхватили ее со спины. Шансов не было.
        Она изо всех сил сопротивлялась, но быстро устала. Вода сомкнулась над ее головой. Корона пошла ко дну. Она попыталась поймать ее. Вскоре перестала различать, где верх, а где низ. Повсюду золото. И бесстрастное лицо убийцы.
        В груди, в горле, в носу вспыхнули очаги пламени, руки и ноги налились свинцом.
        Нет! Нет! Как же так? Она же такая юная. Такая красивая. Такая влюбленная. У нее впереди целая жизнь. Почему с ней так обошлись?
        Упершись во что-то твердое, она посмотрела наверх. Ноги убийцы упирались ей в плечи, придавливая ее ко дну. Она дернулась, пытаясь высвободиться, но тщетно.
        Охваченные огнем легкие содрогнулись, и к поверхности поднялась последняя струйка пузырьков. Стессу отпустили, но было уже поздно.
        Как же ей хотелось оставить Лайкеру записку…
        Глава двадцатая
        Киралия
        Когда я вылезла из мусоросжигателя, Макель коснулся полей котелка.
        - Ну здравствуй, котик. Я рад, что ты почтила нас своим присутствием.
        В женщине я узнала нашего информатора с торианской стены. Что она здесь забыла?
        - Ты с самого начала знал, что я там сижу! - сказала я, встав от него через стол.
        - Это правда? - спросила женщина.
        - Я бы и сам туда спрятался, - пожал плечами Макель. - Но как же забавно было ее оттуда выкуривать!
        Так значит, он заговорил о несчастном случае не для того, чтобы Варин раскололся, а чтобы напомнить мне об отце. Напомнить, что я погубила всех, кого люблю. Но почему? Зачем тратить время, если он все равно собирался нас убить?
        - И что теперь? - Я развела руки в стороны. - Пристрелишь нас, а потом засунешь в печку, чтобы замести следы?
        - Спасибо за идею, - сказал Макель, постукивая пальцем по губам, - но я не намерен от вас избавляться. - «Пока что», - говорил весь его вид.
        - Во что ты ввязался? - спросила я.
        Он ухмыльнулся и стряхнул невидимую пылинку с черного пальто, которое я украла для него больше года назад. Похоже, у него все было с чужого плеча. «Впрочем, как и у меня», - подумала я, вспомнив про свой лудский наряд.
        - Подвернулось одно прибыльное дельце. Сама знаешь, в каком мире мы живем. Выживают хитрейшие. И самые безжалостные.
        Он был прав. Нужно быть безжалостной. Иначе не выжить.
        - Наша банда не вмешивается в политику и дворцовые дела, - сказала я, чтобы потянуть время.
        - Королевы первые начали, - ответил он.
        Значит, весь сыр-бор из-за «Свай»? Мне до сих пор не верилось, что за убийствами стоит мой старинный друг.
        - Зачем ты заставил меня похищать чипы, которые сам же и заказал?
        На этих словах женщина напряглась.
        - С чего ты взяла, что я их заказал? - спросил Макель.
        - А кто же, если не ты?
        - Ужасно неловко говорить за других, но боюсь, что настоящий заказчик не сможет выступить от своего имени, - ответил он. Его подружка заулыбалась, как ненормальная.
        - Ты его убил, - догадался Варин.
        - Ничего подобного, - возмутился Макель. - А вот подручные, возможно, немного увлеклись. Вы же их знаете.
        И снова во всем виноваты подручные. Он хоть понимает, что ступил на путь тьмы? Пусть его отец и был продажной душонкой, но заговоров против монархии не плел. Макель зашел слишком далеко. Туда, откуда нет дороги назад.
        - Зачем ты все это делаешь? - Мы пришли сюда, чтобы узнать, кто дергает за ниточки, но теперь меня занимали только две вещи: почему Макель ввязался в это дело и с какой стати втянул меня. - Что тебе пообещали за чипы?
        - А сама как думаешь? - Он потер пальцами, будто отсчитывал купюры. - Мелкое воровство для меня - пройденный этап.
        «Это он о ремесле своего папаши», - догадалась я.
        - Не волнуйся, ты меня еще нагонишь, - криво усмехнулся он.
        - Я смотрю, ты все еще пытаешься переплюнуть отца, - подытожила я.
        - Не трогай моего отца, - сказал Макель, прищурив подведенные кайалом глаза.
        - Припоминаю такое правило, - сказала я противным певучим голоском. - Но я больше не играю в твои игры. И не подчиняюсь твоим правилам. - Выдержав паузу, я прошептала: - Хватит добиваться отцовской любви, Макель. Твой отец умер.
        Макель рванул ко мне через стол, но женщина оттащила его назад.
        - Довольно. - Она искоса взглянула на меня и взялась за полу жакета. - Нам пора. Мы и так задержались.
        Макель мгновенно остыл, кивнул и жестом пригласил нас на выход.
        - Пойдемте, ребята. Подручные уже, наверное, заждались.
        Похоже, Макель не собирался убивать нас прямо сейчас. А может, не мог поднять руку на лучшего друга. Так или иначе, доверять ему было нельзя. С оружием в переговорные не пускают из-за близости королевского дворца, поэтому дестабилизатор мы оставили на входе, и защищаться нам было нечем.
        Женщина снова поднесла руку к жакету, где, судя по всему, была спрятана кобура. Но постойте-ка: с оружием в переговорные не пускают…
        Ну конечно! Она тоже безоружна, а жакет теребит по привычке, только и всего!
        Я наскоро все просчитала. Варин - рослый и мускулистый, я - ловкая, быстрая и непредсказуемая, приятельница Макеля по сравнению со мной - тяжелая и неповоротливая, а Макель на фоне Варина - просто цыпленок.
        Мы с Варином переглянулись, и я едва заметно покачала головой. «Остаемся на месте».
        - Знаешь, Макель, - сказала я, присев на краешек стола, - мы сняли эту комнату на час. Времени еще вагон.
        Варин хмурился, но не вмешивался. Хороший эониец.
        - Прости, котик, я пришел не за этим, - подмигнул Макель. - Но если будешь паинькой, я как-нибудь улучу для тебя часок.
        - Я с тобой никуда не пойду, - сказала я, смерив его презрительным взглядом. - Между нами все кончено.
        Пусть хоть силком меня тащит, если не надорвется.
        Макель немного напрягся.
        - Котик, ну что ты упрямишься? Ты же знаешь, я этого не люблю.
        Я уперлась рукой в бок.
        - Но ты же сам сказал, что вылепил меня своими руками. Вот и наслаждайся.
        Макель оскалился, как дикий зверь.
        - Быстро. На выход.
        - А не то что? Тебе нечего мне предложить. А я, как ты правильно заметил, ничего не делаю даром.
        Варин встал рядом со мной, но я отошла к мусоросжигателю. Мне не нужен был защитник. Мне хотелось одного: отомстить. Раздавить Макеля за его предательство и чудовищные слова.
        - Ну что же ты? - подстрекала я. - Боишься, что без подручных меня не одолеешь? Я же всего-навсего милая, невинная девчушка. Твоя фарфоровая куколка.
        - Не пойдешь подобру-поздорову, - процедил Макель, - тебе же будет хуже.
        Женщина сделала шаг в мою сторону, но Макель от нее отмахнулся. Он был в бешенстве. А когда он в бешенстве, то не может мыслить ясно. Чудненько.
        - Знаешь, по-моему, ты злишься не из-за того, что я проглотила чипы, а из-за того, что ослушалась тебя.
        - Я знал, что когда-нибудь ты меня ослушаешься, но этот день еще не настал, - сказал Макель, медленно шагая мне навстречу.
        - Настал, не настал - сути это не меняет. Не ты меня создал, - ядовито улыбнулась я. - Я захотела стать карманником - ты меня им сделал. Мне нужно было жилье - ты мне его предоставил. О чем бы я ни попросила - ты давал мне все. Вот так! - Я щелкнула пальцами. - Я сама себе хозяйка. А помнишь, как мы ныряли с причала? - Я оперлась руками на стол. - Так вот, я хотела, чтобы ты утонул.
        Два прыжка - и он был рядом.
        Но он так рассвирепел, что даже не заметил, как я включила печку. Когда он набросился на меня, я отступила на шаг и врезала ему в бок, и он налетел на стену с мусоросжигателем.
        Я солгала. Макель и правда меня создал. Научил присматриваться к людям. Изучать их сильные и слабые стороны. Научил двигаться. Держать равновесие. Отступать на шаг, чтобы получить желаемое.
        Макель выставил руки вперед, чтобы смягчить удар, но они попали прямо в голодную, раскаленную пасть мусоросжигателя.
        Он был прав. Я принадлежала ему. И долгие годы думала, что он будет принадлежать мне.
        Но с меня хватит.
        Я придавила его руки дверцей и задвинула щеколду.
        Его кожа загорелась, и он заорал.
        Женщина бросилась к нему на подмогу, а Варин наблюдал за происходящим с разинутым ртом.
        - Бежим! - крикнула я, толкая его в спину. - Быстрее, балбес!
        Мы стремглав вылетели из переговорной.
        - За ней! - завопил Макель, но нас уже и след простыл.
        Глава двадцать первая
        Маргарита, королева Тории
        Статья десятая: «Дабы королевы сохраняли непредвзятость, советники должны присутствовать на каждом собрании и участвовать в принятии решений».
        Утром королевам сообщили, что инспектор ожидает их в своем кабинете. Маргарита надеялась услышать хорошие вести. За два дня у него наверняка появились зацепки.
        Когда Маргарита вошла, Кора уже сидела за столом, прижав руки к груди. Она посмотрела на черную повязку у Маргариты на плече, и ее карие глаза подернулись печалью. Хотя эонийцы с малых лет подавляли чувства, Маргарита была уверена, что Кора страдает. Скорбь никого не обходит стороной, просто каждый скорбит по-своему.
        Маргарита участливо улыбнулась и села возле названой сестры.
        - Ну как ты?
        С минуту Кора молчала, будто взвешивая слова. У Маргариты разрывалось сердце. Хоть раз поговорить бы с Корой по душам… Им нужно поддерживать друг друга.
        - Я лишь хочу, чтобы преступник был пойман, - произнесла наконец Кора. Это был честный, по-эонийски краткий ответ, но так ли необходимо постоянно себя контролировать?
        - Я тоже, - сказала Маргарита. При упоминании об убийце бурлившая в ней ярость превратилась в обжигающий поток лавы. Интересно, может ли гнев сжечь человека изнутри?
        Сыщик попросил советников удалиться и закрыл за ними дверь.
        - Инспектор, советники должны присутствовать на всех собраниях, - сказала Маргарита, поднимаясь на ноги. - Все, что вы хотите сообщить нам, должны услышать и они. Таковы Королевские законы. Во дворце нет секретов.
        - Прошу прощения, королева Маргарита, - сказал инспектор, смерив ее пристальным взглядом, - но мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.
        У Маргариты бешено заколотилось сердце. Она запустила руки в складки юбки и сжала толстую материю в кулаках.
        - Но королева Стесса еще не пришла.
        - Об этом позже, - сказал он.
        Маргарита взглянула на Кору. Что все это означало? Она нехотя уселась, но ее мышцы были так напряжены, будто она ждала нападения.
        - Вы нашли убийцу? - спросила Кора. У нее появилась странная манера складывать руки на груди, под горлом. - Прошу, скажите, что это так.
        - Сожалею, моя королева. - Он сел за стол и включил диктофон. - Но у меня плохие новости.
        Маргарита собралась с духом и спросила:
        - Что случилось?
        - Сегодня утром было найдено тело королевы Стессы.
        Маргарита вскочила, зажала рот руками и приглушенно застонала:
        - Нет-нет-нет-нет-нет…
        - Королева Маргарита, пожалуйста, сядьте, - попросил инспектор, поджав губы.
        - Неужели она умерла? - Это слово было ей ненавистно. Оно обжигало губы.
        Инспектор кивнул.
        - Как? - спросила Кора.
        - Захлебнулась, - ответил инспектор, наблюдая за их реакцией. Всматриваясь в их лица.
        - Она утонула? - удивилась Кора. - Как? Где?
        - Она не утонула, - покачал головой инспектор. - Ее утопили. Труп нашли в купальне.
        - Всевышние королевы! - воскликнула Маргарита, воздевая глаза к небу. - Что здесь творится?
        - Это я и пытаюсь понять, - сказал он. - Вы знали, что королева Стесса не умеет плавать?
        - Нет, - ответила Маргарита, откинувшись на спинку стула. - Нет, инспектор, этого я не знала.
        Только не это. Бедняжка! Совсем юная! Почти как ее дочь. Как же так?
        - А я знала, - сказала Кора. Остальные повернулись к ней. - Она лудка, а луды плавать не умеют.
        - Ах да, - спохватилась Маргарита. - Да, конечно. Раз так, пожалуй, и я знала.
        Инспектор взмахнул тонкой, длинной рукой.
        - Я пригласил вас сюда, потому что уверен в вашей невиновности. Я хотел переговорить с вами, прежде чем объявлять о случившемся на весь дворец.
        - Вы нас больше не подозреваете? - удивленно подняла брови Маргарита. Еще вчера только их он и подозревал.
        - Совершенно верно. Убийство королевы Стессы прояснило картину, - вздохнул он.
        Маргарита с Корой облокотились на стол и обратились в слух.
        - Убийство королевы Айрис было не актом возмездия, - инспектор откашлялся, - а первым из четырех запланированных покушений. Кто-то задумал избавиться от всех квадарских королев.
        Маргарита вздрогнула. Бессмыслица какая-то.
        - Но кому на руку наша смерть?
        Умрут королевы - и пошатнутся устои всего общества.
        - Именно это я и хочу выяснить, - сказал инспектор, щелкнув длинными пальцами.
        Теперь уже, к немалому удивлению Маргариты, с места вскочила Кора.
        - Это возмутительно! - воскликнула она. - Сначала Айрис, теперь Стесса. Что же дальше? Если вы не остановите убийцу, на вашей совести будут еще две смерти!
        Маргарита изумленно уставилась на эонийскую королеву. Кора никогда не повышала голос и не давала выход чувствам. Кто бы мог подумать, что она в таком отчаянии?
        Инспектор и глазом не моргнул.
        - Я понимаю, что вы обеспокоены…
        - Обеспокоена? - фыркнула Кора. - Айрис перерезали горло, а теперь вы говорите, что Стессу утопили. Так ведь… так ведь недолго… - Она осеклась. - Прошу прощения. - Она вернулась на место, прижимая руку к груди. - Последние несколько дней выдались очень тяжелыми, а ночами я почти не смыкала глаз. Не знаю, что на меня нашло.
        Наконец Маргарита увидела настоящую Кору - человека, скрывавшегося под личиной бесстрастия. И этому человеку было больно.
        - Тебе не за что извиняться, дорогая, - сказала она, взяв Кору за руку. - Мы все скорбим, и это не преступление.
        Кора лишь кивнула, но руку не отдернула.
        - Инспектор, когда это произошло? - спросила Маргарита. - Что вам удалось выяснить?
        - Ее нашли около получаса назад, когда уже ничего нельзя было сделать. - Рука Коры затряслась, и Маргарита легонько ее сжала. - Все думали, она у себя в покоях, отдыхает. Тело обнаружил ее юный советник.
        - Лайкер, - вздохнула Кора.
        - Как вы считаете, он мог ее убить? - спросила Маргарита.
        - Когда он принес ее ко мне, на нем была мокрая одежда, но не будем забывать, что именно он вытащил труп из бассейна. Прежде чем делать выводы, нужно тщательно изучить обстоятельства смерти.
        - Нет, - вмешалась Кора. - По-моему, он тут ни при чем.
        - Почему вы так думаете, моя королева?
        - Потому что они любили друг друга, - ответила она, и в ее глазах заблестели слезы.
        Маргарита просто не узнавала Кору. Эонийцам было чуждо само понятие любви.
        - Откуда вам это известно? - спросил инспектор.
        Кора встретилась с ним взглядом.
        - Я их застукала. Вчера, у нее в покоях.
        Маргарита ахнула. Вот и еще один Королевский закон нарушен. Так вот почему Стесса отдалилась от нее, когда во дворец приехал Лайкер. Чтобы она ненароком не узнала их секрет.
        - Возможно, они поссорились, - предположил инспектор. - В большинстве случаев жертва знает убийцу.
        - Они не ссорились. - Кора прочистила горло. - Утверждать не берусь, но, по-моему, он невиновен.
        - И все же он солгал мне, следовательно…
        - Инспектор, луды - народ мирный, - сказала Маргарита. - Если Лайкер любил ее, значит, убийца - не он.
        - И все-таки преступления на почве страсти в Лудии не редкость, - ответил инспектор. - Впрочем, первое убийство в эту картину не вписывается. Зачем луду убивать архейскую королеву? Разве что она тоже их застукала.
        Маргарита посмотрела на Кору, но та покачала головой.
        - Вряд ли.
        Инспектор кивнул.
        - Я допрошу его, хотя сомневаюсь, что это его рук дело.
        - А как быть нам? - спросила Маргарита. - Под одной крышей с убийцей мы в опасности.
        До этого момента ее ни разу не посещала мысль покинуть дворец, даже после предательства Элиаса, когда все ее надежды рухнули. Она королева, ее место на троне, а править Торией - ее святая обязанность.
        - Нам запрещено выходить за пределы дворца, - сказала Кора, разглядывая стеклянный купол. - Это будет равносильно отречению от престола. Королевы не должны подвергаться влиянию извне.
        - Возможно, этого убийца и добивается. - Инспектор нажал на кнопку «Закладка» на диктофоне. - Чтобы лишить вас власти, ему достаточно выжить вас из дворца. Да, в этом что-то есть, - пробормотал он себе под нос.
        - Как и Айрис, Стесса не оставила после себя наследниц, - сказала Маргарита. - Ей было рано задумываться о детях.
        - Ни у кого из нас нет детей, - напомнила ей Кора, и Маргарита виновато отвела глаза. Разумеется, эонийская королева ничего не знала. Когда у Маргариты родилась дочь, Кора еще даже не унаследовала престол.
        «Защити ее. Спрячь ото всех. Остальное не важно. Трон - твое бремя, а не ее».
        - Охрану удвоили, - сказал инспектор. - У наемника не будет ни времени, ни возможности нанести новый удар.
        - Вы это уже говорили, - покачала головой Маргарита. - А теперь Стесса мертва.
        - Мы думали, что убийца остался в приемной, - ответил он.
        - Так давайте распустим задержанных, - предложила Кора. - Вдруг ему удалось найти оттуда выход? Наша безопасность теперь превыше всего.
        Маргарита не могла не согласиться.
        - Без нас некому будет защищать Квадару и Королевские законы.
        Ради Квадары Маргарита готова была на что угодно, но даже под страхом смерти не призналась бы, что у нее есть наследница. Ее дочь была не подготовлена к жизни во дворце, к управлению страной. Даже не догадывалась о своем происхождении. Маргарита и теперь, спустя столько лет, не даст слабину. Ее дочь будет жить нормальной жизнью. А главное, ее дочь будет жить.
        Черные глаза инспектора неотрывно смотрели на королев.
        - А что, если убийца с самого начала находился во дворце? Что, если он ждал подходящего момента?
        У Маргариты пересохло во рту. С трудом шевеля губами, она ответила:
        - Тогда мы обречены.
        Глава двадцать вторая
        Киралия
        - Что это было? - спросил Варин, пока мы бежали по каменным ступеням. Прочь от Дома Согласия, прочь от воплей Макеля.
        Я не оборачивалась.
        Похоже, на этот раз я зашла слишком далеко. Варин, наверное, уже не рад, что со мной связался. И как он все это время меня терпел?
        Начинался новый день, и город наполнялся народом. Люди останавливались и глазели нам вслед. Представляю, как мы выглядели! Когда мы очутились на главной площади, я взглянула наверх. На экранах высвечивались вчерашние новости, а про убийства - ни слова.
        В чем же дело? Почему мы до сих пор ничего не слышали? Ни официального объявления, ни даже слухов. Почему все вели себя так, будто ничего не произошло?
        Я остановилась перевести дух. Когда ты один знаешь такую страшную тайну, а все вокруг ни о чем не подозревают, это очень тяжело.
        - Как ты? - спросил Варин, сохраняя между нами почтительную дистанцию.
        Я помотала головой, не поднимая на него глаза. Мне было трудно дышать. Что же я натворила?
        - Что будем делать? Ничего нового мы не узнали, - сказал он. Верно. Мы только подтвердили свои подозрения. - Между прочим, могла бы предупредить меня, прежде чем выкидывать такой фортель.
        - Как? - спросила я, когда ко мне вернулся голос. - Макель бы все понял, а мне нужно было застать его врасплох.
        - Это тебе удалось.
        - Ладно, можешь идти, - сказала я. - Все кончено.
        - О чем ты?
        - У меня нет сил. Я хочу… - Я собиралась сказать «я хочу домой», но где он, мой дом? Уж точно не на «Сваях».
        Варин подошел поближе.
        - Не бойся. Сделай глубокий вдох.
        - Не бойся? - рассмеялась я. - Ты разве не видел, что я сделала?
        Если кто и должен бояться, так это он. Там, в переговорной, я будто снова вела отцовскую лодку на скалы. Я озверела. Хотела ломать и крушить. И вот что из этого вышло.
        Внутри меня жила ярость, с которой я не могла совладать. Меня, подобно тени, преследовала тьма. И я не знала, это Макель ее создал или она всегда была со мной.
        Внезапно улица поехала набок. Перед глазами замелькали искры. Королевы наблюдали за мной сверху и посмеивались.
        Я полетела на грязную мостовую, но Варин подхватил меня за талию.
        - Киралия, тебе плохо?
        Мир снова размылся, а потом я оказалась на ногах. Варин придерживал меня за плечо. Я посмотрела на его руку в черной перчатке. У него оказалась на удивление крепкая хватка. Убирать руку он не спешил.
        - Пустяки, - сказала я.
        - Нет, ты пережила сильное потрясение. Успокойся, не спеши.
        Я представила, как у Макеля от костей отслаивается плоть. Как у меня рука поднялась так жестоко обойтись с человеком, которого я считала другом? И хватит ли у меня духу признаться себе, что на самом деле произошло в тот день на причале?
        Я знала, что без моей помощи Макель не удержится на плаву. Я просто хотела доказать ему, что вписываюсь в его мир и тоже могу быть безжалостной. За пару дней до этого он упомянул меня в разговоре со своим отцом. Сказал, что я ни рыба ни мясо, но что-нибудь дельное из меня вылепить, пожалуй, можно. Я все слышала и пришла в бешенство.
        Вот и подбила его нырнуть с причала, чтобы он почувствовал себя слабым и беспомощным. А потом, когда он начал терять сознание, вытащила на берег.
        Я всегда думала, что злого умысла у меня тогда не было. Что это была всего лишь игра, Макель ведь любил игры. Но сегодня дела приняли куда более серьезный оборот. По-моему, искалечить Макеля мне хотелось даже больше, чем вырваться на свободу.
        «Ты спасала свою шкуру», - сказал мой внутренний голос. Именно так бы выразился Макель. Пропади он пропадом! Этот засранец прочно засел у меня в голове. У меня в жизни. У меня в душе.
        - Мне нужно присесть.
        Отпихнув Варина, я опустилась на мостовую и уперлась лбом в колени. Он присел на корточки рядом со мной.
        - У тебя не было выбора. Ты спасла нас обоих.
        - Еще бы. От тебя ведь помощи не дождешься.
        К моему удивлению, он раскатисто рассмеялся.
        - Да, в переделках соображаю я туго, - дружелюбно сказал он.
        В кои-то веки он смотрел на меня без осуждения, хотя именно сейчас я его заслуживала. Похоже, он не считал меня неисправной. В его глазах я была сильной.
        - Верно подмечено, мой друг, - вяло улыбнулась я.
        - Ты правда хочешь все бросить? - спросил он, сдвинув темные брови.
        - Во-первых, Макель забрал у нас улики. Во-вторых, мы так и не выяснили, какую роль в этом деле сыграл он.
        - По-моему, информации у нас достаточно. Если хочешь, я сам схожу во дворец.
        Он явно проверял меня на вшивость. Мол, готова ли я помочь властям? Готова ли поступить правильно? Или я всего-навсего воровка?
        «Кем ты хочешь быть?»
        - Нет, я с тобой! Но Макель с нами еще не закончил. - Я красноречиво провела пальцем по горлу. - Может, ты сам передумаешь, пока не поздно?
        Варин мог бы залечь на дно в Эонии, там Макель с подручными его не найдут.
        - Говорю же, я хочу довести дело до конца. - Он взъерошил волосы. - Не ты одна мечтаешь о награде.
        - ГИДРа, - сказала я.
        Он кивнул, и в его глазах что-то промелькнуло. Надежда?
        Жаль, что мы оба охотились за одним и тем же. Я могла бы бросить его здесь и отправиться во дворец в одиночку, но тогда ничто не помешает ему сдать меня властям. Кому поверит дворцовая стража: воровке или эонийскому гонцу?
        Нужно держать Варина в союзниках, решила я. Пока не получу свое. А предать его я всегда успею.
        - Мы вместе впутались в эту историю, - сказал он. - Вместе и выпутаемся. Но никаких больше трюков и уловок.
        - Честное слово, - сказала я, и мы пожали друг другу руки.
        Когда он наконец усвоит, что ворам доверять нельзя?
        Оставалось только одно: нанести визит во дворец. У меня возникло чувство, что нас тянуло туда с первой нашей встречи, ведь именно там все и началось. Мы поднялись по каменным ступеням и остановились у дверей Дома Согласия.
        - Нам нужен план действий, - сказал Варин.
        - Берем и действуем, - ухмыльнулась я. - Глупую торианскую девушку и наивного эонийского юношу никто ни в чем не заподозрит. Все просто. Мы с тобой находим представителей власти и говорим, что у нас есть информация об убийствах, а потом в обмен на вознаграждение рассказываем о Макеле.
        - Дворец патрулирует эонийская стража, - сказал он, глядя на золотой купол. - Как проникнуть внутрь в обход караула?
        - Да никак, - фыркнула я.
        - Не понял?
        - Чего тут непонятного? - Я взяла его под руку, и он напрягся, но вырываться не стал. - Двери дворца всегда открыты для народа.
        Его брови поползли вверх.
        - Мы попросим об аудиенции?
        - Мы попросим об аудиенции, - подтвердила я. - Только прежде нужно привести себя в порядок.
        - Значит, вместо того чтобы тайно проникнуть во дворец, мы снова ограбим магазин? - разочарованно протянул он.
        Я щелкнула пальцами.
        - Начинаешь соображать!
        Глава двадцать третья
        Кора, королева Эонии
        Статья одиннадцатая: «В случае смерти королевы или отречения от престола власть переходит к ее дочери».
        После разговора с инспектором Кора пошла к себе. Ей до сих пор не верилось, что Стессы не стало.
        Ей нужен был отдых. В кабинете инспектора она потеряла бдительность и позволила чувствам взять над собой верх. Прежде с ней такое случалось лишь раз: когда умерла ее мать.
        Эонийские ученые отвели ее матери девяносто лет жизни, поэтому Кора с детства привыкла думать, что взойдет на престол не раньше, чем в пятьдесят пять. На то, чтобы обуздать чувства, у нее будут десятилетия. К назначенному сроку она, наверное, и вовсе перестанет чувствовать. Будет истинной эонийкой.
        Но когда Кора подросла, мать прекратила лечение от болезни сердца, которой страдала уже много лет. Она хотела уступить престол дочери и отойти в квадрант без границ. Кора пыталась ее образумить, но мать и слышать ничего не хотела. Через год она была на пороге смерти.
        Тогда же Кора впервые в жизни тайком выскользнула из дворца. После смерти матери ее будут искать в Эонии - туда она и направилась. Проведя несколько дней в квадранте, который знала только по чужим воспоминаниям, Кора поняла, что мать не зря оставила ее при себе. Проведи она там все детство, и то Эония не стала бы для нее такой родной.
        Когда эонийский советник приехал за ней по адресу, который оставила ее мать, Кора готова была вернуться в то место, которое все эти годы служило ей домом.
        Оказавшись во дворце, она поспешила в лазарет. Взяла слабую руку матери и прошептала ее же слова:
        - Обещаю быть терпеливой. Не поддаваться тревогам. Думать о других. Править твердой рукой и со спокойным сердцем.
        По щекам Коры текли слезы.
        - Люблю тебя, мама, - сказала она напоследок и спрятала заплаканное лицо в складки покрывала.
        В тот день, закрыв за собой двери лазарета, она пообещала оставить грусть в прошлом.
        Но теперь все было не так просто. Сначала Айрис, потом Стесса.
        Кора мечтала раствориться в воздухе. А еще лучше - чтобы ей позволили скорбеть, страдать, чувствовать, как всем остальным. Своим напускным равнодушием она оскорбляла память любимого человека.
        Долго ли она еще сможет притворяться и какой в этом смысл? На кону ее жизнь. И жизнь Маргариты.
        Кивнув паре стражников у дверей, она прошла в свои покои и со вздохом села на кровать.
        В коридоре раздались истошные стоны, похожие на вой раненого зверя. Должно быть, это убитый горем Лайкер. Ему уже не выкинуть из головы образ утонувшей Стессы. Хорошо, что Кора не видела Айрис после смерти. Во время траурной процессии, когда тело несли мимо, она отвернулась, потому что хотела помнить любимую такой, какой та была при жизни.
        Потерять любимого человека Кора не пожелала бы даже врагу. До недавних пор она считала, что у нее и врагов-то нет, а потом на королев открыл охоту какой-то коварный незримый злодей.
        Возможно, наемник прибыл из заморского государства? Возможно, какая-нибудь страна завидовала благополучию Квадары и желала ее падения? Но какая? В истории королевства были только внутренние конфликты.
        - Как бы на моем месте поступила ты? - прошептала Кора в надежде, что Айрис наблюдает за ней сверху. - Спаслась бы бегством или осталась во дворце? - Она улыбнулась в темноте. - Нет, ты бы, конечно, осталась. Ты бы боролась до последнего.
        К горлу подступили рыдания.
        - Так почему же ты не боролась там, в саду? Почему так легко рассталась с жизнью, будто она ничего не стоит? - Кора покачала головой. - Для меня ты была дороже всех на свете.
        Разбитое сердце ныло. Она откинулась на подушки, и по щекам покатились слезы.
        - Уеду - потеряю трон. Останусь - поплачусь жизнью. - Она с силой провела рукой по лицу. - Чего бы ты от меня хотела?
        Это были совершенно разные вещи: чего бы Айрис хотела от Коры и что бы сделала сама.
        - Ты говорила, что мы всегда будем вместе. - Кора так привыкла скрывать переживания, что даже теперь, когда рядом никого не было, уткнулась лицом в подушку. - Увидимся ли мы снова? - прошептала она. - Ждешь ли ты меня в квадранте без границ? Неужели там мы наконец будем вместе и нам не придется скрывать нашу любовь?
        Кора надеялась, что если квадрант без границ все-таки существует, всевышние королевы ее услышали.
        В дверь что-то ударило, и Кора вскочила с места.
        - Кто там? - крикнула она.
        - Не беспокойтесь, королева Кора, - отозвался один из стражников. - У нас все под контролем.
        - Пустите меня! - вопил разгневанный голос. - Это она! Я знаю, это она!
        Лайкер.
        - Назад, - предостерег стражник.
        Раздался глухой стук, а потом стон.
        - Стойте! - воскликнула Кора, распахивая дверь. - Не бейте его!
        Лайкер растянулся на блестящем мраморном полу, из носа у него хлестала кровь. Один стражник скрутил ему руки за спину, а второй потирал распухшие костяшки.
        - Прошу, отпустите его, - сказала она. - Он скорбит по королеве Стессе.
        Оба стражника и Лайкер изумленно на нее посмотрели. У Лайкера были заплаканные глаза. У нее самой, наверное, тоже.
        - Отпустите его, - сказала она, отходя в сторону. - Я его приму.
        - Вы уверены, королева Кора? - спросил державший Лайкера стражник, не ослабляя хватки. Она кивнула.
        - Можете идти, - сказала она, когда Лайкера поставили на ноги и провели в комнату. Стражники так на нее уставились, будто у нее на плечах выросла вторая голова. - Оставьте нас, - приказала она.
        - Слушаюсь, королева Кора.
        Они поклонились и, смерив Лайкера недобрым взглядом, вышли вон.
        - Бедный мальчик, - сказала она, когда они остались вдвоем. - Тебе, должно быть, очень больно.
        Но Лайкер на нее и не взглянул. Он смотрел на разбросанные по кровати салфетки, которые Кора не успела положить в мусоросжигатель.
        - Лайкер? - окликнула она его.
        Он повернул к ней искаженное горем лицо.
        - Это все ты.
        Его голос был тихим, но твердым и звучал незнакомо. В его глазах появилось что-то дикое и зловещее.
        Он запер дверь и кинулся на нее через всю комнату. Не успела она и рта раскрыть, как он прижал ее к стене и вцепился руками ей в горло. Она стукнулась головой о деревянную обшивку, и из глаз брызнули слезы.
        - Хватит…
        Но слишком много в нем было силы и ненависти.
        - Ты убила ее! Убила! Убила!
        - Королева Кора! - колотили в дверь стражники. - Что происходит?
        Она попыталась ответить, но у нее кончился воздух. Легкие, казалось, вот-вот лопнут. В глазах потемнело.
        - За что? - взревел он и ударил кулаком в стену в дюйме от ее лица. Он был намного крупнее Коры и с легкостью удерживал ее одной мускулистой рукой. - За что?
        - Откройте! - кричали стражники, молотя по двери.
        Кора брыкалась, но от нехватки кислорода ноги потеряли чувствительность, словно она погрузилась под воду. Неужели Стесса перед смертью чувствовала то же самое? У нее тоже горела грудь, свербело в горле, по телу разливалась слабость, кружилась голова?
        Хорошо, если так. Значит, это была не очень мучительная смерть.
        Лайкер придвинулся так близко, что почти касался ее лица. Он покраснел до корней своих огненно-рыжих волос.
        - Ты с ней не повидаешься, - сказал он. Кора заморгала. О чем это он? На глазах у него выступили слезы. - Ты этого не заслуживаешь. - Его грудь содрогнулась. - Я тебя к ней не пущу.
        Он разжал руку, и Кора рухнула на пол у его ног.
        Она глотнула воздуха. Горло горело и в то же время как будто онемело.
        Лайкер запустил руки в волосы и завыл.
        - Королева Кора! - позвал стражник. - Что с вами?
        - Все в порядке, - прохрипела она. - Я опрокинула лампу.
        Она доползла до кровати, потом, цепляясь за одеяло, встала на ноги и села на краешек постели. Лайкер смотрел в пустоту.
        - Я не убивала Стессу, - сказала она, массируя горло. - Я бы никогда не убила названую сестру.
        Он с сомнением покосился на нее.
        - Мы угрожали вам.
        - Вы испугались, - кивнула она. - Вы оберегали… - Она сухо кашлянула. - Вы оберегали свою любовь. Я понимаю.
        - Эонийка понимает любовь, - хохотнул он. - Ну да.
        - Я любила Айрис, - прошептала Кора и улыбнулась сквозь слезы. Никогда прежде она не произносила этого вслух. - Я любила ее. - Ей хотелось говорить это снова и снова. Хотя Айрис уже не вернуть, на душе у нее стало легче.
        - Я бы ради Стессы пошел на все, даже на убийство. - Его руки сжались в кулаки. - Вы думали, что Айрис убили мы, вот и решили поквитаться.
        Кора внимательно посмотрела на Лайкера. Горе сломило его. Впрочем, как и ее. Но смогла бы она в отместку за Айрис убить человека? Трудно сказать. Она только одно знала наверняка: Айрис была ее сердцем, а теперь у нее в груди пусто.
        Нет, все-таки убить во имя любви она бы не смогла.
        - Поди сюда, - сказала она, похлопав по постели.
        У Лайкера был такой вид, будто он опасался, что Кора сейчас выхватит дестабилизатор.
        - Я тебя не трону, - сказала она.
        Лайкер опасливо подошел к кровати, и Кора протянула к нему трясущиеся руки.
        - Я сожалею о твоей утрате. Прости, что подозревала вас со Стессой. Вы не способны на такое зло. - Она нащупала спрятанные под костюмом часы. - Но я бы и пальцем не тронула ни Стессу, ни тех, кто ей дорог. Дворец всегда был моим домом, и его обитатели - моя семья.
        Она еще никогда не говорила так мудро, не вела себя так храбро. Жаль, что Айрис нет рядом.
        - Вы не похожи на других эонийцев, - прищурился он.
        Коре хотелось рассмеяться, но это было слишком больно.
        - Ты даже не подозреваешь, какие страсти кипят у эонийцев в душе.
        - Вот бы ничего не чувствовать, - сказал он. - Вот бы ее не любить.
        - Когда мы влюбляемся, то рискуем остаться с разбитым сердцем, - сказала Кора. - Но время, проведенное с любимым человеком, стоит любых невзгод.
        Лайкер сел рядом.
        - Теперь мне так не кажется.
        Кора представляла, как ему плохо. Потерять близкого - это нестерпимо больно. Но потом она подумала о матери.
        - Со временем ты поймешь.
        Он повесил голову, и растрепавшиеся пряди упали ему на лоб.
        - Что мне теперь делать? Я приехал сюда ради нее. Я все делал ради нее.
        - А чем ты хотел заниматься до этого? - Кора обвела золотую комнату рукой. - Чему ты хотел посвятить жизнь?
        Она ступила на опасную дорожку, потому что эонийцам не положено сомневаться в правильности выбранного пути и хотеть что-то изменить. Но ей было наплевать. Они оба страдали, и им нужно было отвести душу.
        - Я ничего так не хотел, как быть со Стессой, - ответил он сквозь слезы.
        - Но что-то же приносило тебе удовольствие?
        Луды были известными мечтателями. Наверняка и у Лайкера были увлечения.
        - Я хотел стать знаменитым поэтом, - сказал он, разглядывая расписанные узорами руки.
        - Вот как, - сказала Кора. - Но ради Стессы ты отказался от этой мечты.
        - И отказался бы снова, - упрямо сказал он.
        - А я ради Айрис снова бы нарушила закон.
        Оба улыбнулись.
        - Почему бы тебе не вернуться в Лудию, к прежней жизни?
        - Не могу. Ради меня Стесса готова была отречься от престола, хотя ей этого и не хотелось. Я у нее в долгу, и теперь, когда ее не стало… - он запнулся, - я должен проследить, чтобы все, чего она хотела для своего народа, было исполнено.
        Кора с трудом сдерживала слезы. Как же она недооценила младшую королеву! Оказывается, у Стессы тоже были планы и устремления, но, как и Айрис, она не успела претворить их в жизнь.
        - Стесса бы тобой гордилась, - сказала она.
        - Спасибо, королева Кора.
        - Можно кое о чем тебя попросить?
        - Просите о чем угодно.
        - Мне бы горло промочить.
        - Ой, извините, я…
        - Ты уже извинился, - махнула рукой Кора. - Сейчас мне нужна вода, а не извинения.
        - Вы говорите, прямо как королева Айрис.
        Кора снова улыбнулась.
        - А ты прав!
        Кора проснулась через час после того, как Лайкер ушел. Горло так болело, будто кто-то провел по нему клинком, от уха до уха. Веки слиплись от засохших слез и никак не желали размыкаться. На ней до сих пор был золотой органический костюм. Корона припекала голову.
        Она приподнялась на локтях и огляделась в поисках Лайкера.
        Комнату заволокло дымом.
        Закашлявшись, она скатилась на пол и опрокинула стакан с водой, который луд принес ей в постель. Кора попросила его посидеть с ней, пока она не уснет.
        - Лайкер! - позвала она и тут же поперхнулась. - Ты тут?
        В повисшей тишине стало различимо странное потрескивание. Пожар.
        - Стража… - прохрипела она. Голос не слушался. Мало того что из-за нападения Лайкера у нее опухло горло, так еще и дым попал в дыхательные пути. Огня она не видела, зато чувствовала. От жара костюм пузырился и морщился. Кажется, пожар был в ванной.
        - Стража…
        И снова тишина.
        Она оторвала от одеяла полоску ткани, смочила в разлитой по полу воде и обмотала лицо. Затем наощупь поползла к двери. Глаза, нос и горло разъедал дым. Плитка нагрелась. Потрескивание сделалось громче.
        Она будет бороться до последнего, как должна была бороться Айрис. Она, Кора, не пополнит список погибших королев.
        Тут она заметила тонкую полоску света. Щелка под дверью! Кора сглотнула, чтобы смочить горло, - это было все равно что хлебнуть кислоты - припала к щелке и закричала:
        - Помогите! Пожар!
        Под дверью заскользили тени. Охрана. Слава всевышним королевам! Ее услышали!
        Над головой у нее затряслась дверная ручка. Она отползла в сторону. За спиной бушевал огонь.
        Раздался взрыв, и ей на голову посыпались щепки. Это разлетелось изголовье кровати. Все вокруг рушилось.
        - Королева Кора! Мы не можем открыть дверь! - проорал стражник. - Ее чем-то подперли?
        Набрав полную грудь воздуха, Кора выпрямилась, ощупала дверь и снова опустилась на пол.
        - Тут ничего нет.
        Стражники принялись толкать дверь плечом.
        - Заперто! - крикнул кто-то после нескольких неудачных попыток.
        Но Кора не запирала дверь. Она против воли подумала о Лайкере. Неужели это он все подстроил? Но как ему тогда удалось уйти?
        - Королева Кора, попробуйте открыть изнутри!
        Она снова поднялась на ноги и стала нашаривать замок. Раньше она пользовалась им, только когда к ней приходила Айрис.
        Затянутые в перчатки пальцы нащупали неровность. Замка не было - кто-то открутил всю ручку.
        - Не могу! - крикнула она, затем метнулась к выходящему в коридор окну и заколотила по стеклу. Сквозь завесу дыма виднелись темные фигуры. - Разбейте окно!
        - Поберегись! - хором гаркнули стражники.
        Кора упала на пол.
        - Быстрее…
        Дым окутал ее изнутри, заполнил каждую полость, каждую клеточку ее тела, и она медленно превращалась в пепел.
        - Быстрее!
        Органический костюм пытался выровнять температуру ее тела, но на пожар он был не рассчитан.
        Сзади раздался новый взрыв, и Кора смутно увидела языки пламени.
        Она забилась в дальний угол и прижала ко рту ткань, но та уже высохла. Органический костюм таял на глазах. Она закрыла лицо руками.
        Это конец. Они с Айрис воссоединятся скорее, чем она ожидала. Она снова увидится с матерью. «Мама, прости».
        Она наконец поняла, что Лайкер имел в виду, когда сказал: «Ты с ней не повидаешься». Он не хотел отправлять Кору к возлюбленной, пока сам был вынужден жить дальше. Но кто же тогда устроил поджог?
        В стекло с размаху врезался тяжелый предмет, и оно отозвалось протяжным стоном. Еще попытка-другая - и разобьется, но Кора не могла даже поднять голову. Ее тело и сознание охватил жар, чем-то напоминающий объятия Айрис.
        «Уже иду», - подумала она, сжимая кулон с часами поверх распавшегося костюма. Но страшно ей не было.
        Скоро они будут вместе. Не врознь.
        Глава двадцать четвертая
        Киралия
        К чему ломать комедию? Когда уже нам сообщат, что королевы погибли и давать аудиенцию сегодня не будут? Я ничего не понимала. Может, на престол уже взошли наследницы? Ради кого я торчала в очереди?
        - Угомонись, - сказала я, хватая Варина за рукав. - У тебя такой вид, будто ты задумал что-то опасное.
        - Но так и есть, - ответил он, в который раз одергивая пальто. Краденый костюм был ему тесноват, зато рубашка премило обтягивала широкую грудь. Я не могла оторвать от него ни взгляда, ни рук. Слегка покраснев, он отодвинулся. Недотрога.
        Все утро ушло на разные формальности. Сначала нас попросили расписаться в журнале в приемной, потом обыскали, чтобы удостовериться, что у нас нет оружия или других опасных предметов. После этого вместе с сотней других квадарцев загнали в театр и заставили смотреть все новости королевского двора за минувший год, чтобы мы не донимали королев повторными просьбами. Наконец, нас разделили на группы по квадрантам.
        Мы примкнули к толпе торианцев и вместе с ними поплелись по длинному коридору со сводчатым потолком. Варин уставился в пол в надежде, что никто не обратит внимания на его идеальные эонийские черты. От коммуникационной линии он избавился, припрятав ее неподалеку от дворца, а волосы зачесал назад, на торианский манер. Образ дополняла двухдневная щетина. Даже я не заподозрила бы подвоха. И все же меня так и подмывало запустить пальцы в его кудри - что он сам делал по десять раз на дню - и высвободить их из-под воротника.
        С потолка, подобно сосулькам, свисали хрустальные люстры. Все остальное было покрыто золотом. При виде такого богатства у меня зачесались руки, и я для верности скрестила их на груди. Будь паинькой, Киралия. Будь как Варин. Тогда, может, тебе и перепадет ГИДРа.
        По стенам были развешаны портреты торианских королев, которые, казалось, провожали нас глазами.
        - Они совсем как живые, - пробормотал Варин, потянувшись к полотнам.
        - Ничего не трогай, - припомнила я его вчерашний наказ. Он не ответил, только улыбнулся краешком рта.
        Толпа несла нас вперед. Людям не терпелось увидеть королеву, но их ждало разочарование. Варин бросал на моих земляков возмущенные взгляды, будто в жизни не видел такой неорганизованности.
        Должна признаться, в душе я радовалась возможности побывать во дворце. Когда мне было десять, мы с Макелем обожали играть в престол. Я восседала на троне из трухлявых подушек и изображала торианскую королеву, а он был моим советником. Правда, мы никогда не могли договориться, кто чем будет править. Каждый хотел повелевать богатыми домами и почтенными фирмами «Отмели», но их я приберегала для себя, а его назначала главным над сомнительными заведениями «Свай». Макель называл меня эгоисткой, а я и не спорила.
        Так мы играли по несколько дней подряд, пока мне не надоедало.
        - Править Торией скучно, - говорила я, пиная подушечный трон.
        Макель, похоже, думал иначе.
        Перебирая пальцами подвески на браслете, я нащупала один из своих последних трофеев: брелок в форме чипа. Может, наши игры были для Макеля не просто невинной забавой? Может, он с детства мечтал о власти? Я-то ролью карманника была вполне довольна, а вот он вечно хотел заткнуть за пояс отца.
        Я отпустила подвеску, и браслет повис на запястье.
        Из узкого коридора толпа - а вместе с ней и мы - перетекла в большой круглый зал под золотым стеклянным куполом. Солнечный свет падал на циферблат в центре зала и, рассыпаясь на пучки лучей, высвечивал надписи, вырезанные на мраморных стенах.
        Это был тронный зал.
        Но кто занимал троны, было не разглядеть. Платформу опоясывала резная деревянная перегородка с четырьмя дверьми, по одной на каждый квадрант, и возле каждой стояла охрана.
        В толпе раздались восхищенные вздохи. Несколько человек протолкнулись вперед и попытались заглянуть за перегородку. Мне было до смерти любопытно, чем советники объяснят отсутствие королев.
        - Это сияние… - прошептал Варин, глядя на столб света посреди зала. - От него дух захватывает.
        Он пошевелил пальцами, точно ему не терпелось взяться за кисть.
        Не в силах вымолвить ни слова, я просто кивнула. По легенде, из точки, где теперь стоял циферблат, по спирали выросла вся страна. Сначала появились плодородные земли Археи, которая в ту пору была частью материка. Затем к югу от Археи возникли новые территории, уже не столь богатые ресурсами, зато с ровной береговой линией и богатой морской фауной. Тория. Дальше природа скудела. Не имея урожайных земель, луды возвели красивые здания, вырыли извилистые каналы и предались развлечениям. К северу от Лудии раскинулась Эония, регион с таким суровым климатом, что там не выживали ни растения, ни животные. Эонийцам ничего не оставалось, как построить на мерзлой земле город и заняться развитием технологий.
        - Ух ты… - протянула я. Значимость этого места, его история так поглотили меня, что я забыла обо всем на свете. Мы стояли в двух шагах от точки, где раньше сходились квадранты. Весь зал обладал какой-то незримой силой, и, судя по лицам других просителей, это чувствовала не я одна.
        Наконец подошла наша с Варином очередь, и мы шагнули вперед.
        - По одному, - сказал стражник, выставив руку.
        Мы переглянулись.
        - У тебя все получится, - сказал Варин. - Ты поступаешь правильно. Только постарайся не угодить за решетку.
        - Неужто ты за меня беспокоишься?
        Он поджал губы.
        - Просто будь осторожнее.
        Я кивнула. От волнения свело желудок. Я подошла к двери, а Варин остался ждать в толпе.
        Наверняка меня примет торианский советник. Неужели он думает, что народ ничего не заподозрит? К чему давать аудиенции, пока новые королевы не взошли на престол?
        Не успела я собраться с мыслями, как дверь открыли, и я очутилась по ту сторону перегородки.
        Ну все. Была не была!
        Глава двадцать пятая
        Маргарита, королева Тории
        Статья двенадцатая: «После смерти королевы ее дочь или следующая в порядке наследия родственница должна немедленно прибыть во дворец для коронации».
        Маргарите стало трудно дышать, от лица отхлынула кровь, свет в глазах померкнул.
        - Время поджимает! - Вокруг нее толпились люди, их руки маячили перед ее лицом. - Королева Маргарита, назовите адрес, пожалуйста. Пока не поздно!
        «Уже поздно, - подумала Маргарита и без сил уронила голову на подушки. Нет. Я зареклась. Нельзя впутывать ее. Уж точно не теперь».
        Ее взгляд упал на придворного доктора в медицинской маске и серебристом органическом костюме. Вид у него был хмурый. Рядом стоял инспектор, отстраненно наблюдая за происходящим. Они тихо переговаривались.
        Королева при смерти.
        Она и так это знала. Но даже на смертном одре ее не могли оставить в покое.
        Яд. Отравление.
        Эти слова шепотом разлетались по лазарету. Она сидела у себя за столом и изучала карты дворца, пытаясь понять, как преступнику удалось совершить два убийства и где он скрывался, если его не задержали в приемной, как вдруг в покои ворвался Дженри, ее советник. Он был весь в пепле, а на руке у него виднелся глубокий порез.
        Маргарита вскочила на ноги, опрокинув стул.
        - Что такое?
        - Моя королева… - пропыхтел Дженри. - Случился пожар… Королеву Кору не удалось… - Но не успел он закончить, как Маргарита упала без чувств. Облако юбок смягчило удар.
        Сначала Дженри решил, что на нее так подействовали печальные известия. Но когда ее отнесли в лазарет, она забилась в конвульсиях.
        Яд - кто-то сбрызнул ее карты ядом, и через кожу он поступил в кровоток.
        Сначала Айрис, потом Стесса и Кора…
        Должно быть, это дурной сон. Убийца разделался с тремя королевами всего за два дня. А теперь ее черед. Маргарита надеялась, что в следующей жизни воссоединится с назваными сестрами.
        Она хотя бы успела пожить. Стесса, Кора и Айрис - те были совсем юные. Слишком юные, точно как…
        Нет! Она не проронит ни слова. Ее дочь будет жить вдали от губительного влияния дворца. Вдали от этого хаоса. Вдали от опасности.
        - Я введу седативное, - сказал врач, протискиваясь к постели Маргариты мимо советников и слуг. - Возможно, это замедлит действие яда.
        - Не надо, - сказал Дженри. - Она нужна нам в сознании. Она еще не сообщила, где ее дочь.
        Врач взглянул на инспектора и покачал головой.
        - Тогда надежды нет.
        Над Маргаритой склонилось озабоченное лицо Дженри.
        - Вы последняя королева, - сказал он. - Если вы умрете, страна останется без правителя - без будущего. Пожалуйста!
        - Этого они и хотят, - проскрежетала она не своим голосом.
        - Кто - они? - спросил Дженри, убирая слипшиеся пряди с ее влажного лба.
        Она отвернулась.
        - Те, кто задумал от нас избавиться.
        - Так не позвольте им одержать верх, - сказала ее камеристка, Лали, водя пальцами по ее ладони.
        У Маргариты не было кровных родственниц, и она боялась, что этот день когда-нибудь наступит. Она знала, что нужно произвести на свет наследницу - в конце концов, того требовал закон. Но, к несчастью, - а может, и к счастью, это как посмотреть - с другими мужчинами ей так и не удалось забеременеть. Ей претила даже мысль, что придется снова выбирать между ребенком и престолом. И все же история повторилась, семнадцать лет спустя.
        Маргарита рывком села, и скудное содержимое ее желудка выплеснулось в подставленный таз. Врач дал ей рвотное, чтобы вывести из организма токсины, но оно лишь ослабило ее.
        Маргарита откинулась на подушки. Ее тело приобрело необычайную легкость, разум затуманился.
        Желудок свела новая судорога. Она свернулась клубком и завыла от боли. «Прекратите мои мучения, - молила она всевышних королев. - Пожалуйста, быстрее!»
        - Простите, моя королева, - склонила голову Лали, поглаживая ее ладонь. - Мне пришлось рассказать советникам. Ради Квадары.
        Маргарита хотела отдернуть руку, но у нее не было сил. Она доверяла камеристке, а та предала ее, и теперь Дженри просил невозможного. Он решил, что Тория важнее последней воли Маргариты, важнее счастья ее ребенка.
        Но это не ему решать и не Лали.
        - Скажите, где она, - не отставал Дженри. - Во имя Тории. Во имя всего королевства.
        - Не могу, - сказала Маргарита. - Она не готова.
        Но на самом деле все было гораздо хуже, ведь ее дочь даже не знала о своем происхождении. Нельзя же сажать человека на трон без напутствий и предостережений! Не говоря уже о том, что во дворце стало небезопасно.
        Но как это решение отразится на ее любимой Тории и на всей Квадаре? Маргарита была необычной королевой. Еще в начале правления она обнаружила, что не может заботиться только о своем квадранте. Ей хотелось участвовать в судьбе каждой земли, укрепить королевство в целом. И вот теперь Квадара на грани катастрофы, и спасти ее может только она, открыв местонахождение дочери.
        - Ваша дочь - единственная претендентка на престол, - виновато продолжал Дженри. - Вы же знаете, я никогда не попросил бы о таком, будь у нас другой выход.
        - Найдите хоть кого-то, - прохрипела она, лихорадочно оглядывая присутствующих. - Дженри, прошу… Добрались до меня, доберутся и до нее.
        Совсем юная. Слишком юная.
        Лали знала, как тяжело Маргарите далось это решение. Знала, что Маргарита все отдала, чтобы оградить дочь от этого мира.
        Как она могла?
        У Маргариты закатились глаза, и кто-то взял ее за подбородок. Боль в груди была нестерпимой, изнурительной. Как же она мечтала о покое!
        Аппарат, к которому ее подключили, бешено запищал.
        - Мы ее теряем, - сказал врач. - Счет идет на минуты.
        - Пожалуйста, королева Маргарита! - умолял чей-то голос. Ее глаза заволокло темной пеленой. - Скажите! Ради Квадары!
        - У других королев нет родственниц, - сказал второй голос. - Нам некого короновать. Вся надежда на Торию. Вся надежда на вас!
        Маргарита содрогнулась всем телом. Дышать стало почти невозможно. Она не пустит свое дитя в эту обитель смерти и тьмы. Она любой ценой убережет дочку, которую не видела с рождения, потому что она - мать.
        Но она еще и королева. Королева, давшая присягу защищать Торию и поддерживать между квадрантами мир.
        Без монархов страну поглотит хаос, а ее богатства привлекут незваных гостей. Квадара должна оставаться сильной.
        Мудро ли ставить будущее дочери выше будущего целого народа?
        - Королева Маргарита, - начал инспектор. - Нам нужно…
        - Нет! - вскричала она. - Оставьте меня в покое!
        Кто-то схватил ее за плечи. Дженри.
        - Мы защитим ее. Я сам ее защищу. Она не повторит вашу судьбу, я этого не позволю. Но мы должны оберегать Королевские законы. Мы должны спасти Квадару.
        Маргарита готова была расхохотаться. Дженри не помешал наемнику окропить ядом ее драгоценные карты, инспектор не остановил ни одного убийства. Как же они поймают безымянную тень?
        Маргариту скрутила новая судорога. Она зажмурилась и закусила губу. Ей почудилось или спазмы стали слабее? Вскоре у нее онемело все тело, словно ее душа возносилась на небо, к любимым сестрам.
        - Королева Маргарита! - позвал кто-то, возвращая ее к действительности. - Вы всю жизнь заботились о Квадаре. Не дайте же ей прийти в упадок. - Она узнала голос Лали. - Не дайте убийце одержать верх! Не дайте ему погубить Торию!
        «Ты еще искупишь вину», - сказала Айрис много лет назад, когда Маргарита призналась, на что пошла ради дочери. Не проходило и дня, чтобы ее не мучила совесть.
        Неужели ей наконец выпал шанс искупить вину? Но что станет с ее дочерью? Как она будет править, когда по дворцу разгуливает убийца?
        Маргарита повернула голову, ища глазами советника.
        - Ты клянешься, что будешь беречь ее? Дженри! Ты клянешься?
        - Да, моя королева, - послышалось откуда-то сбоку. - Со мной она будет в безопасности. Я сам привезу ее во дворец и не отойду от нее ни на шаг, пока убийцу не поймают. Обещаю. Тория и ваша дочь будут в надежных руках.
        Если Маргарита доверится ему, возможно, спасти Квадару все-таки получится.
        Семнадцать лет назад ради дочери она пожертвовала благополучием народа. Нарушила Королевский закон. Пора восстановить справедливость. Искупить вину не только перед Торией, но и перед всей Квадарой. Это ее долг. Выбора нет, ведь другие королевы погибли. Дженри привезет принцессу во дворец и научит править, как правили ее предки.
        Маргарита в изнеможении застонала, взглянула на Дженри и из последних сил промолвила:
        - Карта над моим столом… - Та самая, по которой она водила пальцами каждый вечер перед сном. Она содрогнулась всем телом, грудь больно сдавило. - Переверни ее… - Она попыталась выразить глазами все чувства и мысли, не дававшие ей покоя. - И узнаешь, где найти мою дочь.
        Часть третья
        Глава двадцать шестая
        Киралия
        Все получится. Я справлюсь. Здесь никто не знает меня. И моего послужного списка.
        Варин ободряюще улыбнулся, а потом за мной закрылась дверь. Я сделала глубокий вдох.
        - Чем я могу вам помочь, мисс Коррингтон?
        Этот голос… Не он ли звучал в обращениях к торианскому народу на Новый год и в День квадранта? Не он ли зачитал смертный приговор «Сваям»? Вот уж не думала, что услышу его снова…
        Я повернулась к трону. На нем сидела бледная женщина с карими глазами и роскошной короной в каштановых с проседью волосах.
        От изумления у меня подкосились ноги, и я стукнулась коленями о мраморный пол.
        - Королева Маргарита! - воскликнула я, вставая. - Вы ли это?
        Цела и невредима! Но как?
        - Ты попросила об аудиенции с королевой. Кого еще ты ожидала увидеть? - В ее глазах появилось беспокойство. - Что-то не так?
        - Нет-нет, что вы.
        Я выпрямилась и встряхнула головой. Как ей удалось выжить?
        - На тебе лица нет, - нахмурилась она. - Не послать ли за доктором?
        Теперь я заметила и другие троны. Спиной к торианской королеве сидела темнокожая женщина в золотом органическом костюме. Ее черные волосы были заплетены в косы и собраны на макушке.
        Королева Кора.
        Справа от королевы Маргариты я увидела девушку примерно моего возраста. На ней было ядовито-розовое платье в оранжевую полоску, чем-то напоминавшее мой краденый лудский наряд, и усыпанная драгоценными камнями корона. Ее короткие черные волосы были живописно взъерошены.
        Королева Стесса.
        По другую руку от торианской королевы сидела миниатюрная женщина с белоснежной кожей и белокурыми, почти пепельными, волосами. Ее тонкие черты искажала злоба. Словно почувствовав на себе мой взгляд, она обратила на меня ярко-зеленые глаза.
        Королева Айрис.
        У меня отвисла челюсть, и я едва снова не рухнула на пол.
        Живы. Все четверо.
        - Может, стул принести? - заволновалась королева Маргарита.
        Невозможно. Невозможно.
        Я же видела, как умерла королева Маргарита. Как умерла каждая из них. Смотрела, как в их глазах гаснет жизнь, будто отняла ее своими руками. И все же передо мной, несомненно, были они - законные правительницы четырех квадрантов.
        Как это понимать? Меня обманули? Чипы оказались подделкой? Макель все это время пудрил мне мозги?
        Нет, тому, что убийства не состоялись, может быть только одно объяснение: на чипах не воспоминания.
        А тщательно продуманный план.
        Как на крыльях, я помчалась обратно в приемную. Не умерли! Королевы не умерли!
        - Как все прошло? - спросил Варин, бросившись ко мне, как только я переступила порог. - Тебя не было добрых полчаса. Я уже думал, не случилось ли чего. Ну что, тебе поверили? Они просто обязаны были поверить тебе, ведь королевы погибли, а ты знаешь все подробности… С моего места ничего не было видно. Что тебе сказали? Нам светит награда? Кто сидел на троне?
        Таких длинных речей я от него еще не слышала. Глаза у него были круглые, щеки - румяные, брови - домиком, а волосы торчали во все стороны, будто он не раз в волнении провел по ним рукой. Мне показалось, что аудиенция длилась не дольше пяти минут, но часы в приемной подтверждали, что прошло уже полчаса. Должно быть, я так опешила, что потеряла счет времени.
        - Они не умерли, - прошептала я.
        Варин наклонился ко мне, будто не расслышал.
        - Кто, королевы?
        - А кто же еще, - закатила я глаза. - На троне сидела королева Маргарита. С ней я и разговаривала.
        - Но как такое возможно? Ты дважды видела воспоминания, а я следил за записью. - У него вздулись вены на шее. - Нет, я не мог ничего перепутать.
        И чего это он так взвился?
        - Чипы созданы для того, чтобы записывать воспоминания, так?
        - Так. Ты прокручиваешь в голове нужные сцены, а устройство извлекает их из твоего сознания.
        - А что, если человек снова и снова будет представлять себе детали покушения, пока они не станут подобием воспоминания?
        - Тогда, пожалуй, их тоже можно будет записать, - задумчиво протянул он.
        - Теперь видишь? - воскликнула я, схватив его за жилет. - На чипах не воспоминания, а план убийства. Никаких покушений еще не было!
        Он вздохнул с облегчением и даже немного приосанился.
        - Ты сообщила королеве Маргарите, что мы видели?
        Я помотала головой.
        - С какой стати? Никто ведь не пострадал. Я просто рассказала ей, что Макель заправляет черным рынком.
        - Но… - Варин непонимающе всматривался в мое лицо. Похоже, ничего хорошего он от меня не ожидал. - Неужели ты никому не собираешься говорить о чипах?
        - А что я должна сказать? В красках описать, как умрут королевы? - Я снова замотала головой. - Мало того, что мне никто не поверит, так еще и в тюрьму бросят за государственную измену. Я даже улики раздобыла незаконным путем, или ты забыл? - Я развела руками. - Как мне доказать свою правоту, если никаких убийств и в помине не было? А без чипов я просто воровка, болтающая о покушении на королев.
        - Но раз королевы живы, значит, убийства еще впереди, - спорил Варин.
        «Обещание - это еще не сделка». Как бы я ни мечтала избавиться от Макеля, его уроки здорово мне пригодились.
        - Прежде чем вступать в переговоры с властями, нужно раздобыть больше сведений, - сказала я. - Никто не станет награждать нас за показания о преступлениях, которые не произошли. А как мы будем выглядеть, если убийства начнутся сразу после нашего доноса? Кто поверит, что мы невиновны, да и почему нам вообще кто-то должен верить? - Я поправила воровской браслет. - Мы должны помалкивать, пока не убедимся, что тюрьма нам не грозит.
        - Давай я сам все расскажу, - предложил Варин. - Мне бояться нечего: я закон не нарушал.
        Тогда не видать мне вознаграждения как своих ушей.
        - Не стоит.
        - Почему? Я не дам королевам погибнуть.
        Какое неудачное он выбрал время, чтобы проявить характер!
        Я раздосадованно вздохнула и потерла затылок.
        - Пожалуйста, дай мне время что-нибудь накопать.
        - Ты не обязана все делать в одиночку, - тихо сказал он. - Тебе есть на кого положиться. Почему ты так не доверяешь властям? Давай пойдем к стражникам и все им расскажем. Может, нас даже задействуют в расследовании. Если мы принесем пользу, нас никто ни в чем не обвинит. - Он поджал губы. - Просто так за решетку тебя не посадят. Мы здесь для того, чтобы помочь.
        Ему легко говорить: он ведь не преступник.
        - Я тебя в беде не брошу, - сказал он. - Если нужно будет, я за тебя поручусь.
        Его слова грели мне душу. Даже под покровительством Макеля я никогда не чувствовала себя в безопасности. Варин явно был настроен серьезно.
        - Давай поступим по справедливости, - добавил он.
        Он, похоже, думал, что во мне еще осталось что-то хорошее, что меня еще можно спасти. Сколько себя помню, я брала у людей все, что хотела, не заботясь о последствиях и не страдая угрызениями совести. Но Варин смотрел на меня так доверчиво, с такой надеждой, будто принял за кого-то другого. За доброго и честного человека, достойного родительской любви. За того, кем я хотела бы стать.
        - Так и быть, - сказала я. - Пойдем сдаваться властям. Молись, чтобы меня не упрятали за решетку.
        - Не упрячут, - улыбнулся он.
        Как быть с ГИДРой, разберусь потом.
        - Пойдем, - сказал он, и мы встали в очередь на выход.
        Что же сказать стражникам? Как объяснить, откуда у меня взялись чипы?
        - У тебя кровь идет, - сказал Варин, прерывая мои размышления. - Ты поранилась?
        Проследив за его взглядом, я увидела, что на краденом платье выступили бордовые пятна.
        - Вот зараза!
        Я подняла подол: с колена капала кровь.
        - Должно быть, когда я упала, открылась вчерашняя рана.
        Мне просто не верилось, что эта заварушка началась каких-то двадцать четыре часа назад! Что с Варином мы знакомы всего один день!
        - Тебе бы не помешал органический костюм, - заметил он, поглаживая черную материю, выглядывавшую из-под рукава его торианской рубашки.
        - Ты готов ради меня раздеться? - ухмыльнулась я.
        Он страдальчески вздохнул, пытаясь скрыть улыбку.
        - Нет, я просто хотел сказать, что костюм залечил бы разбитую коленку.
        - Предлагаешь мне прикинуться эонийкой? А ты полон сюрпризов.
        Но Варин уже не слушал меня, уставившись на что-то за моей спиной.
        - Что случилось? - спросила я.
        - Мы не двигаемся.
        Я огляделась по сторонам. В приемной толпились люди из разных квадрантов. Одни довольно улыбались - эти явно получили то, зачем пришли, - другие горячо спорили, размахивая руками. В пестрой, шумной толпе эонийцев узнать было легче всего - по каменным лицам и однотонным костюмам. Но Варин был прав: очередь не двигалась.
        - В чем дело? - спросила я у торианца, стоявшего впереди.
        - Охрана никого не выпускает, - пожал плечами тот.
        В груди у меня похолодело. Пошатнувшись, я сделала пару шагов назад и пробормотала:
        - Вот зараза…
        Стражник нажал на кнопку в стене, и на дверь опустилась металлическая панель, отрезая единственный выход. Затем он поднес руку к уху, где была закреплена коммуникационная линия, и его голос заполнил весь зал. Казалось, он раздавался одновременно отовсюду.
        - Просим прощения за задержку, - объявил он. - Но мы пока не можем никого выпустить.
        Все сразу кинулись к охране с вопросами.
        - А почему?
        - Что происходит?
        - Когда можно будет уйти?
        - У меня срочные дела!
        - Вы не имеете права!
        Но все как об стенку горох: стражники-эонийцы молчали и невозмутимо смотрели в толпу.
        - Надо выбираться отсюда, - сказала я вполголоса.
        - Что ты волнуешься? - сказал Варин. - Обычная задержка.
        - Да нет же, что-то пошло не так. - Я обвела взглядом толпу. - Вдруг сюда явился Макель?
        - Ты сама говорила, что Макель в розыске и не рискнет заглядывать во дворец.
        - Но вдруг убийца - это он?
        Стены съезжались, у меня закружилась голова. Какая тесная комната… Какая давка… Нечем дышать…
        Вход есть, а выхода нет.
        Варин взял меня за руку.
        - Все хорошо. Его тут нет.
        - Откуда такая уверенность?
        - Жди здесь. Пойду узнаю, что произошло.
        С этими словами он скрылся в толпе. Я перевела дух и напомнила себе, что приемная вовсе не похожа на пещеру. Она намного просторнее, в ней полно людей. Никто не бросит меня тут с умирающим отцом на руках.
        Варин вернулся страшно бледный.
        - Я слышал, как стражники переговариваются между собой. Королева Айрис умерла.
        - Но она только что была в тронном зале!
        - Поэтому дворец и закрыли. Надеются, что убийца все еще внутри.
        Я окинула комнату взглядом. Мне снова не хватало воздуха.
        - Макель.
        Он здесь. Я это знаю. Нутром чую. Ощущаю его сквозь стены.
        - Сделай глубокий вдох. Здесь нам ничто не угрожает, - сказал Варин.
        Королева Айрис небось тоже так думала.
        - Я не собираюсь ждать, когда он за мной придет.
        - А что нам еще остается? Надо сидеть тихо и не высовываться. Ты была права: у нас недостаточно доказательств.
        Я бы порадовалась победе, но мне было не до этого.
        - Я пойду обратно. - Я кивнула в сторону тронного зала. - Найду убийцу, пока он еще кого-нибудь не пришил, и остановлю его.
        - Если стража застукает тебя в коридорах, тебе несдобровать. Ты же, в конце концов, работала на Макеля.
        - Не застукает, - сказала я, протискиваясь сквозь толпу.
        Варин поспешил было за мной, но из-за высокого роста и широких плеч он привлекал к себе слишком много внимания.
        Теперь, когда у меня был план, я снова дышала полной грудью. Снова была у руля. Я проверю дворцовые коридоры, а когда найду Макеля, приволоку его к стражникам и заставлю во всем признаться. А поскольку он не только хозяин черного рынка, но и хладнокровный убийца, награда мне обеспечена. Я получу ГИДРу и снова увижу родителей.
        - Стой тут, - произнесла я одними губами. - Я скоро вернусь.
        Двигаясь вдоль стенки, я добралась до ближайших дверей. В это время стражник как раз провожал в приемную одну раздраженную даму. Едва она переступила порог, я подставила ей подножку, и она полетела на пол. Пока стражники поднимали ее, я выскользнула в коридор.
        Если нужно кого-то найти и обработать, в этом мне нет равных.
        И следующий в моем списке - Макель.
        Глава двадцать седьмая
        Киралия
        В дворцовых коридорах стояла тишина.
        Я скользила по мраморному полу беззвучно, как тень. Меня никто не увидит, если я сама того не захочу. Навыки взломщика я оттачивала годами - спасибо Макелю. Меня не покидало чувство, что он где-то рядом, наблюдает за мной. Он всегда наблюдал.
        Тишину нарушал лишь далекий гул голосов из приемной. Казалось, дворец опустел. По коже у меня бежали мурашки, но я уходила все дальше и дальше.
        Вскоре по коридору, подобно дроби дождя по крыше, прокатился рокот голосов. Надеясь напасть на след убийцы, я пошла на шум. Чем ближе я подкрадывалась, тем громче и пронзительнее становились голоса. Внезапно раздался душераздирающий вопль.
        Я перешла на легкий, бесшумный бег.
        В конце коридора остановилась. За углом, в обнесенном стенами саду, толпились люди.
        Сад купался в зелени и весь был в цвету. Тут и там в изумрудных зарослях виднелись алые бутоны. Сверху проглядывала полоска голубого неба. Манящая свобода.
        Сначала я увидела женщин в длинных архейских платьях с корсетами. Служанки. Они рыдали, закрыв лицо руками и сотрясаясь всем телом. Рядом стояли люди в органических костюмах с дестабилизаторами на поясе. Стражники.
        Слегка наклонившись, они что-то разглядывали…
        И хотя я догадывалась, на что они смотрят, мне нужно было во всем убедиться. Я затаила дыхание и сделала шаг вперед.
        Словно по мановению всевышних королев, один стражник отодвинулся, и мне открылся хороший обзор.
        Казалось, она всего-навсего спит, изящно распростершись на деревянной скамье. Ее лицо было повернуто к небу, а белесые локоны струились вдоль тела. Но поперек горла зияла страшная рана, такая глубокая, что видно было что-то белое.
        Позвоночник.
        Спрятавшись за угол, я схватилась за живот и согнулась пополам, но со вчерашнего дня у меня во рту не было ни крошки, и мой желудок был пуст.
        Стоило мне увидеть покойницу, и перед глазами всплыли подробности ее смерти: тонкий клинок в руке убийцы; мягкая, как масло, плоть; ожерелье из крови у королевы на шее; руки, которые сначала сжали горло, а затем простерлись к убийце; красные брызги на зеленой листве.
        Никаких красных цветов в саду не было. Он был залит кровью. Я еще некоторое время корчилась у стенки, а потом желудок успокоился. Королеву Айрис убили в точности как на чипах, а значит, я была права: воспоминания - это на самом деле инструкции, которые записал человек, организовавший покушения. Получается, Макель все-таки передал чипы убийце. Или же убийца - он сам.
        Я поспешила к Варину. Наши опасения оправдались. Оставался только один вопрос: кто следующая жертва?
        Вернувшись, я обнаружила, что у входа в приемную поставили двух стражников.
        Никого не впускать, никого не выпускать.
        Я огляделась по сторонам в поисках вентиляционного отверстия или хотя бы маленького окошка. Должна же тут быть какая-нибудь лазейка…
        Нашла! В стене на уровне пола находилась вентиляция. Наверняка по ней можно добраться в приемную.
        Я проехалась по мраморному полу и, проклиная разбитую коленку, присела у вентиляционного отверстия. Варин прав: нужно подлечиться, иначе я повсюду буду оставлять кровавые следы. Сняв с браслета отмычку, я один за другим отвинтила шурупы, сняла решетку и залезла внутрь.
        Вентиляционный короб разветвлялся на два пути. Я выбрала левый.
        Тут моя боязнь закрытых пространств пришлась как нельзя кстати, потому что вытеснила из мыслей и распоротую шею королевы, и клинок в окровавленной руке, и прочие жуткие подробности. Если я буду двигаться вперед и думать о чем-нибудь постороннем - хотя бы о тяжести в груди, - тогда, может, и не сорвусь с катушек.
        Столько кровищи я не видела с тех пор, как чуть не убила отца.
        Чувство вины когтями вцепилось в мои внутренности.
        Ну же, Киралия, не отвлекайся.
        Теперь вместо возмущенных возгласов из приемной доносилось тихое бормотание. Должно быть, просители смирились с тем, что задержаны на неопределенный срок. Как бы мне ни хотелось верить, что убийца находится в приемной, я сильно в этом сомневалась.
        Я не могла избавиться от ощущения, что тень убийцы следует за мной по пятам, а теперь вот ползет позади по вентиляционному коробу. Меня передернуло.
        Как и в коридоре, в приемной выходное отверстие находилось на уровне пола. Кроме брюк, сапог и подолов ничего нельзя было разглядеть. Одни задержанные сидели, возмущенно скрестив руки, другие - в основном эонийцы - остались на ногах.
        Варин!
        Он стоял неподалеку, но окликнуть его, не привлекая внимания, явно не получится. Нужно было незаметно вернуться в зал, а сделать это можно было только одним способом.
        Устроить диверсию.
        Тут требовалась уловка более замысловатая, чем подножка. Более масштабная. И громкая.
        Коммуникационная линия! Да. То, что нужно.
        Я торопливо поползла обратно, не обращая внимания на тяжесть в груди. В том закутке, куда выходила вентиляция, по-прежнему никого не было, но во дворец потихоньку возвращалась жизнь: по мраморному полу цокали каблуки, а из соседних коридоров раздавались голоса.
        Туда быстро, обратно еще быстрей.
        У входа в приемную по-прежнему было всего двое стражников. Я расплылась в улыбке. Плевое дело!
        Кое-что прикинув, я сняла с браслета подвеску в форме шара. Подарок Макеля за первое дело.
        - Ничего сложного. Все равно что конфету у ребенка отнять, - сказал он тогда. Как выяснилось, именно этого он от меня и хотел: чтобы я украла у ребенка конфету. Сам он отточил этот навык еще в возрасте шести лет. - Так, чтобы малыш ничего не заметил! - добавил он.
        Поначалу задание и правда казалось легким. Маленький ребенок постоянно отвлекается. Он не сможет за себя постоять. Не спустит на тебя городскую стражу.
        Только одного я не учла: когда у ребенка в руках желанный подарок или любимая сладость, его не так-то легко отвлечь. В итоге мне пришлось купить малышу другую конфету. Тогда я не знала, что от взгляда Макеля не укрывается ничего. Лишь пару лет спустя я поняла, что подвеску получила не потому, что обвела Макеля вокруг пальца, а в награду за находчивость. С тех пор я получала по подвеске за каждое крупное дело.
        Я бросила шарик в коридор по правую руку, и он разбился на множество мелких осколков.
        - Вот сукин сын, - пробормотала я. Макель наплел мне, что это драгоценный камень.
        Стражники мгновенно пришли в движение. По команде одного второй пошел на звук. Секунду спустя я уже стояла за спиной у его товарища, выуживая у него из кармана коммуникационную линию.
        - Здесь какие-то осколки, - крикнул стражник из соседнего коридора. - Должно быть, подвеска с люстры упала.
        Не успел он вернуться на пост, а я уже ползла по вентиляционному коробу с приборчиком в руке.
        Глава двадцать восьмая
        Киралия
        Пока меня не было, задержанным раздали воду, эонийские батончики и пледы. В остальном все было по-прежнему. Люди уже поняли, что выпускать их никто не собирается.
        Стражники стояли на местах и безучастно наблюдали за толпой. Неизвестно, когда убийца нападет снова. Пора действовать. Немедля.
        Я поднесла к губам микрофон.
        - Королеву Айрис убили, - сказала я низким начальственным голосом. - Вы останетесь в приемной, пока мы не поймаем преступника. - Я выдержала паузу, чтобы эта мысль осела у людей в голове. - Возможно, он находится в этом зале. Мы не дадим ему уйти. - Я снова выдержала паузу, на этот раз для пущей театральности. - Пожалуйста, без паники.
        Этого было достаточно. Кто сидел, повскакивали с мест, выпучив глаза и разинув рты. Кто стоял, ринулись к охране за разъяснениями. Все либо орали, либо визжали, либо падали в обморок.
        На стражников напирала целая разъяренная ватага, потрясающая в воздухе кулаками.
        - Это правда?
        - Королева Айрис погибла? Но как?
        - Убийца в этом зале? Выпустите нас! Немедленно!
        - Я не хочу умирать!
        - Спокойствие, - говорили стражники в микрофоны. Одни оттесняли толпу дубинками, другие угрожающе подняли дестабилизаторы. - Назад!
        Но кто их будет слушать? Объявив о смерти королевы, я спустила толпу с цепи.
        Диверсия удалась на славу.
        Я выкарабкалась через вентиляционное отверстие и незаметно подошла к Варину.
        - Королеву Айрис убили именно так, как показано на чипах, - шепнула я ему на ухо. - Точь-в-точь.
        Его глаза метнулись в мою сторону, и он вздохнул с облегчением.
        - Так это была ты?
        - Люди должны знать правду, - сказала я, покрутив приборчиком у него под носом.
        Он поджал губы, будто сомневался в чистоте моих побуждений.
        Я внимательно оглядела озлобленную толпу, почти раскаиваясь, что подняла такой переполох.
        - Что я пропустила?
        - Задержанных отпускают по одному человеку. - Он кивнул на тщательно охраняемый выход в правой половине зала.
        Я подняла брови.
        - Их не отпускают, а ведут на допрос. Поэтому мы здесь и торчим. Стражники думают, что задержали убийцу.
        - Но ты так не считаешь.
        - Нет, у него все просчитано.
        - Значит, ты уверена, что это Макель? Но у него же все руки в ожогах.
        У меня к горлу подкатил ком.
        - Значит, грязную работу за него выполняют подручные, им не впервой. Но он точно в гуще событий.
        Макель пойдет на все, чтобы спасти «Сваи» и дело своего отца. Что, если остальных королев он задумал убить для отвода глаз? Чтобы никто не подумал на торианца?
        Варин вздохнул и взъерошил волосы.
        - Что у тебя на уме?
        - А кто сказал, что у меня что-то на уме?
        Я отломила кусочек от его батончика и глотнула из его фляги. Желудок, пустовавший целые сутки, сердито заворчал. Варин посмотрел на горлышко и на мои губы.
        - По лицу вижу, ты что-то задумала.
        - Ладно, ты прав, - сказала я, сделав еще глоток. - Я собираюсь вернуться во дворец и найти нашего умельца.
        - А я должен здесь ждать?
        Я похлопала его по плечу.
        - Побеседуй со стражниками, они же твои земляки. Постарайся обратить это себе на пользу.
        - То есть ты не оставляешь мне выбора.
        Для такого дела нужен вор, а не гонец.
        - Давай каждый займется тем, что умеет.
        Не дожидаясь ответа, я снова исчезла в толпе.
        На дворец опустились ранние зимние сумерки, а вместе с ними - тишина. Гигантский купол из золотого стал густо-янтарным. Скоро королевы удалятся в свои покои. Если по дворцу разгуливают подручные Макеля, не помешало бы замаскироваться. К тому же, если меня засекут стражники, не хотелось бы представать перед ними в запачканном кровью платье.
        Варин верно подметил: мне нужен органический костюм. А где его раздобыть? Правильно, в покоях королевы Коры.
        На то, чтобы освоиться во дворце, у меня ушел час. Как и Квадара, он был разделен на четыре части. Чем дальше я шла на северо-восток, тем скуднее становились интерьеры. Пышность и роскошь сменялись строгостью и практичностью, хрустальные люстры - встроенными в стены голубыми огоньками. Я словно шла по гроту в лунном свете. Огоньки, изобретение эонийских ученых, питались от покрывавших дворцовый купол волокон, которые превращали солнечный свет в электричество.
        Свернув за угол, я увидела высокую дверь, а возле нее - двоих стражников. В коридоре было много дверей, но нигде больше не выставили караул. Должно быть, королева Кора живет именно здесь. Вентиляционное отверстие нашлось в соседнем коридоре. Сняв с браслета отмычку, я в два счета разделалась с шурупами, вынула решетку и тихо, как мышка, юркнула внутрь.
        Выбравшись из узкого выходного отверстия, я очутилась в комнате, которая явно была жилой, хотя комфортабельной ее не назовешь. Блестящие полы, гладкие металлические столики, белые стулья с прямыми спинками - все здесь имело строгое предназначение. Словом, в роскоши эонийская королева не купалась. Это противоречило бы философии ее квадранта, согласно которой все члены общества равны.
        Исключая тех, кто страдает хроническими заболеваниями.
        При одной мысли, что Варину отведено лишь тридцать лет жизни, у меня сердце обливалось кровью. Он же не раненый зверек, чтобы его убивать. Неправильно все это! Варин - хороший человек, у него вся жизнь впереди. Как же нам поделить ГИДРу?
        Стоило мне поддеть пальцами дверцу шкафа, как раздался приглушенный стук. Я крутанулась на месте и приняла низкую стойку, ожидая в любой момент увидеть безжалостного убийцу с блестящим ножом в руке. Но ничего не произошло. Ни одной тени не мелькнуло в полумраке. Едва дыша, я прислушивалась.
        Ничего.
        Сжав кулаки, я осмотрела соседнюю комнату, но там тоже никого не оказалось. Должно быть, шумели стражники.
        Возле кровати висела знакомая панель. Я провела по ней ладонью, и из стены выдвинулась металлическая вешалка с четырьмя органическими костюмами разных оттенков золотого. Я провела по ткани пальцами, и по спине поползли мурашки. Смогу ли я надеть костюм из разумных микроорганизмов?
        Соберись, тряпка! Это ради ГИДРы. И ради королев. Ты все делаешь правильно.
        Я наскоро сняла торианское платье, поморщившись, когда накрахмаленная юбка задела коленку. Рана уже не кровоточила, но вид имела нездоровый, ведь я совсем не давала ногам отдыха. Но ничего, в органическом костюме она уже не откроется. Затолкав платье в мусоросжигатель у письменного стола, я примерила темно-золотой костюм.
        Когда он начал сжиматься до моих размеров, по всему телу пробежал приятный холодок, будто на кожу опустились сотни снежинок. Материя мгновенно впитала пот, из-за которого торианское платье липло к телу, и облегчила боль в коленке. Я встала на цыпочки и потянулась, чувствуя, как мышцы насыщаются энергией. Потом натянула перчатки, и образ был завершен. Я будто сменила кожу.
        Теперь можно ходить по дворцу, не оставляя за собой кровавых следов, ведь никогда не знаешь, кому они могут попасться на глаза.
        Глава двадцать девятая
        Киралия
        Я продолжила поиски наемника. Или наемников. Чем больше я об этом думала, тем больше убеждалась, что Макель доверил убийство подручным. Возможно, им даже предстояло взять всю вину на себя, потому что после такого задания Макель явно захочет от них отделаться.
        Прошел час, но подручных я так и не обнаружила. Спрятались, наверное, ведь после первого убийства охрану усилили. Я решила вернуться к Варину - вдруг он разведал что-нибудь полезное.
        Паника, которую я посеяла в приемной, не улеглась, а только усилилась, поэтому выбраться из вентиляционного отверстия не составило труда. Задержанные оглушительно галдели и кидались в стражников пайком. В нос бил запах пота и мочи. Неужели они даже отлить никого не пускали? Так и до мятежа недалеко.
        Может, если люди озвереют, их наконец выпустят?
        Варин стоял у главного входа вместе со стражей. Торианские тряпки он снял и остался в одном органическом костюме. Как видно, не помочь землякам - выше его сил.
        - Привет, - шепнула я, протиснувшись сквозь толпу.
        Варин обернулся и вздрогнул.
        - Киралия?
        Он окинул меня таким взглядом, будто видел впервые в жизни.
        - Что? - спросила я, а потом вспомнила, что на мне эонийский костюм. Неужели он так смотрел на меня, потому что я выглядела как эонийка? Его взгляд блуждал по моему телу, и не покраснела я только благодаря работягам-микроорганизмам.
        - Ты вернулась, - сказал он, откашлявшись.
        - Как у вас тут дела? - спросила я нарочито спокойным тоном. - Что новенького?
        - Стражники отказываются сообщать народу подробности, - осторожно сказал он. - Твое объявление разожгло настоящую войну.
        - Упс… - растерянно улыбнулась я. - А я всего-навсего хотела устроить диверсию. Немножко перестаралась.
        - Если людей и дальше будут держать в неведении, страшно представить, что они устроят. Стражники сами уже несколько часов не получали новостей.
        Я бросила взгляд на большие настенные часы: близилась ночь.
        - А когда ты успел записаться в дворцовую стражу? - поинтересовалась я, глядя, как блюстители порядка угрожают разбуянившимся квадарцам дестабилизаторами.
        - Ребята не справлялись с толпой. Им нужна была помощь, а я…
        - Эониец, - закончила я за него.
        - Я хотел сказать «сильный».
        В голову пришло сразу несколько шуточек, но я прикусила язык.
        - Узнала что-нибудь об убийце?
        - Пока нет. Зато раздобыла чудесный костюм с плеча эонийской королевы. - Я выставила вперед бедро и развела руки в стороны. - К слову, очень удобный.
        - Ты ограбила королеву? - прошипел он.
        - По твоей же наводке.
        - Ничего подобного!
        - Ты сам сказал, что мне нужен органический костюм.
        - Киралия… - простонал он.
        - Не волнуйся, - улыбнулась я. - Я никому не расскажу, какой ты преступный гений.
        Пропустив мои слова мимо ушей, Варин указал на стражников, оттесняющих назад кучку протестующих.
        - Мне разрешили взглянуть на список тех, кто сегодня входил во дворец.
        - И там был Макель? - догадалась я.
        - Нет.
        Я почувствовала смутное разочарование.
        - Кто же тогда за всем этим стоит?
        - Понятия не имею, - ответил он, прищурившись. - Но здесь мы точно ничего не узнаем.
        - Мы? Ну уж нет! Ты остаешься в приемной.
        - Я больше не пущу тебя в одиночку разыскивать убийцу, - сказал он, придвинувшись поближе.
        - Ты не пустишь меня? - Я скрестила руки на груди. - Ты мне не указ. Я делаю что хочу и когда хочу.
        - Киралия, я за тебя боюсь. - Он так произнес мое имя и так пристально на меня посмотрел, что в душе у меня все затрепетало. - А еще я хочу помочь. Мы должны вместе проделать этот путь.
        - Варин, - сказала я с не меньшей решимостью, - ты слишком крупный и широкоплечий и в вентиляционном коробе не поместишься. Нас заметят и арестуют.
        - Я гонец. Быстро двигаться и не шуметь - это моя работа. Кроме того, если мой план удастся, нам не придется лезть в вентиляцию.
        - Да ну, - прыснула я. - И что же это за план, умник?
        - Мы попросим, чтобы нас выпустили.
        - Ты шутишь? - спросила я, всматриваясь в его лицо. - Хотя что это я! Шутить ты не умеешь.
        Он поднял руку.
        - Говорить буду я, а тебе лучше помалкивать.
        - Это еще почему?
        - Может, с виду ты и похожа на эонийку, но это… - он показал на мой рот, - это выдаст тебя с головой.
        Я хотела было возразить, а потом пожала плечами. Варин был прав.
        - Пойдем, - сказал он, и я жестом показала, что буду держать рот на замке. Но только на этот раз.
        Варин подошел к стражнику, который вполголоса переговаривался по коммуникационной линии. Вот бы узнать, что ему отвечают! Удалось ли им напасть на след преступника? Если да, то как это отразится на мне? На нас обоих?
        - Кристон, - окликнул его Варин. - Это моя коллега, Киралия. - Кристон обернулся. Я ожидала, что при виде меня он поменяется в лице, но он лишь сдержанно кивнул. - У нее есть опыт обращения с преступниками. - Я поперхнулась от смеха, и Варин бросил на меня предостерегающий взгляд. - Мы могли бы помочь следствию. Но нам нужен доступ во дворец.
        Кристон внимательно посмотрел на меня - в отличие от Варина у него были карие глаза, - и я затаила дыхание. Веди себя как эонийка. Ты ничего не чувствуешь. Тебе все безразлично.
        - Как простой гонец поможет следствию? - спросил Кристон, и хотя в его тоне не было ничего враждебного, слова эти прозвучали жестко.
        - Мы с Кристоном вместе выросли, - сказал Варин, как бы оправдывая его грубость.
        - Вообще-то, Варин уже не гонец, - сказала я. Да уж, молчать я не мастер. Но не могла же я спокойно слушать, как Варина принижают? - Как раз сейчас он выслеживает шайку преступников из неблагополучного района Тории. О «Сваях» слыхали?
        Кристон в замешательстве взглянул на Варина.
        - Но он учился на гонца.
        - Совершенно верно. Однако он способен на большее, чем доставлять посылки или, скажем, подпирать стенку во дворце. - Осторожно, Киралия. Не переходи на личности. - Его начальник отметил это и в порядке исключения продвинул Варина по службе. Теперь он работает на королеву Маргариту.
        Варин переминался с ноги на ногу. Не хватало только, чтобы он все испортил!
        - Варин возглавляет группу, а я у него в подчинении, - сказала я, подавляя смешок.
        - Это правда? - спросил Кристон.
        Варин мог бы опровергнуть мои слова. Сказать правду, как порядочный эониец. А мог бы замахнуться на что-то большее.
        - Да, - ответил Варин, расправив плечи.
        Меня так и подмывало стиснуть его в объятиях и похлопать по спине, но я лишь кивнула.
        - Ладно, - сказал Кристон, немало удивившись. - Пожалуй, помощь инспектору не помешает.
        - Какому инспектору? - спросил Варин.
        - Инспектору Гарвину.
        - А, ну конечно, - сказал Варин, хотя по его лицу пробежала тень. - Мы будем держать его в курсе.
        Кристон провел нас на выход и кивнул стражникам, чтобы выпустили нас в коридор. Когда мы оказались одни, я повернулась к Варину и воскликнула:
        - У тебя все получилось!
        - С твоей помощью, - сказал он. Успех нашей уловки окрылил его, хоть он и старался не подавать виду.
        - Так что там с инспектором?
        - Я внимательно изучил список тех, кого сегодня пустили во дворец. - Он поскреб щетину на подбородке, которая, к слову, смотрелась весьма недурно. - Инспектора Гарвина там нет.
        - О-о…
        - Значит, во время убийства он уже находился внутри.
        - Но что он тут забыл?
        - Не знаю, - ответил Варин, окинув взглядом коридор.
        - Уж не причастен ли он к убийствам?
        Мы переглянулись.
        - Я слышал об инспекторе Гарвине, - сказал Варин, потирая затылок. - Он… не такой, как все.
        - Подправленный, - догадалась я.
        - Да, но это не делает его злодеем. Это не значит, что он убийца, - холодно заметил Варин.
        - Я ничего такого и не говорила, - сказала я, примирительно подняв ладони. - Но если все-таки убийца он - кто его нанял?
        - Человек, которому выгодно, чтобы королевы умерли.
        Мы снова зашли в тупик.
        - Пойдем искать инспектора, - сказал Варин, немного подумав. - Он - наша единственная зацепка.
        - А вдруг по пути нам встретятся новые стражники?
        - Скажем им то, что ты сказала Кристону.
        - Значит, ложь тебе уже не противна?
        Он смерил меня долгим взглядом и сказал:
        - Это сношения с тобой на меня так действуют.
        Я прильнула к нему, но из-за этих дурацких костюмов не могла почувствовать тепло его тела.
        - Хочешь сношений - так и скажи.
        - Прекрати, - ответил он, но его губы тронула слабая улыбка. Во всяком случае, так я решила, ведь при мне он еще никогда не улыбался по-настоящему. А потом вдруг произошло чудо: на щеках у него появились ямочки, губы дернулись и обнажили белые зубы. На мгновение я забыла, кто я и где я. Для меня не существовало ничего, кроме Варина и его улыбки.
        Глава тридцатая
        Киралия
        Пока обитатели дворца пытались свыкнуться со смертью королевы, мы тихонько прочесывали коридоры, стараясь не попадаться на глаза прислуге. Обыскали каждый темный угол, каждый закуток.
        Я лазала по вентиляционным коробам, Варин подслушивал разговоры стражников. Мы глядели во все глаза и слушали во все уши. Открывали все двери - даже запертые на ключ - и заглядывали во все комнаты. Но инспектор как сквозь землю провалился.
        Я как раз запирала замок, который вскрыла минутой раньше, как вдруг из-за угла вышли двое стражников. Их руки мгновенно метнулись к дестабилизаторам на поясе.
        - Что вы делаете? - спросил один из них, уставившись на мою отмычку.
        - Я просто…
        - Проверяем замки, - перебил меня Варин таким уверенным тоном, что даже я бы клюнула. - Мы хотим выяснить, каким путем убийца проник в сад и почему его никто не заметил.
        - Вот-вот, - сказала я, тыча в них отмычкой. - Мы проверяем замки.
        Варин бросил на меня взгляд, в котором ясно читалось: «Закрой рот».
        - Кто вы такие? - осведомился стражник.
        Я предоставила слово Варину.
        - Мы помогаем Кристону, - сказал он. - Можете сами у него спросить.
        Второй стражник кивнул и приложил руку к коммуникационной линии. Я едва не расплылась в улыбке, когда Кристон подтвердил каждое наше слово.
        - Что вам удалось выяснить? - спросил стражник, вешая дестабилизатор на пояс. Похоже, в его глазах угрозы мы больше не представляли.
        - С этими замками справится даже второсортный взломщик, - ответил Варин. Второсортный? Мне хотелось испепелить его взглядом. - Но незаметно передвигаться по дворцу гораздо сложнее. - Он обвел рукой наших новых знакомых. - Охрана нешуточная.
        И действительно, по пути сюда мы повстречали десятки стражников. Одни кивали нам, принимая за своих, другие спрашивали, кто мы и что мы тут делаем. Но стоило Варину обронить имя Кристона, как их подозрения тут же рассеивались.
        - И что теперь? - спросил первый стражник.
        - Мы ищем инспектора, - сказал Варин, бросив на меня взгляд. - Хотим уточнить подробности убийства.
        Я церемонно кивнула, хотя подробностей у нас было предостаточно. Об убийстве мы знали все, а вот преступник оставался загадкой. Мог ли им оказаться этот странный инспектор, о котором мы столько слышали, хотя ни разу его не видели?
        - Инспектор Гарвин в лазарете. - Стражник махнул в сторону одного из коридоров. - Это на другом конце дворца. Мы вас проводим.
        Я едва заметно помотала головой. Хоть бы Варин понял намек! Инспектор мигом выведет нас на чистую воду.
        - Не утруждайтесь, - сказал он. - Я хорошо ориентируюсь во дворце. К тому же мы еще не закончили здесь.
        Я потрясла дверную ручку, якобы проверяя механизм.
        - Как скажете, - ответил стражник. - Удачи.
        Как только он и его напарник скрылись из виду, я заявила:
        - А ты делаешь успехи.
        - Мне не нравится обманывать, - поморщился он. - Неприятное чувство.
        - Чувство? - повторила я, склонив голову набок.
        - Ты знаешь, о чем я.
        - Ничего, привыкнешь. Скоро будешь врать, сам того не замечая.
        На его гладком лбу появилась складка.
        - Ты так говоришь, будто это хорошо.
        Я усмехнулась, но к горлу подкатила тошнота. Меньше всего мне хотелось превращать Варина в подобие себя.
        Мы поспешили в другой конец дворца, но на полпути, в одном из самых широких коридоров, наткнулись на большую толпу.
        Мне захотелось убежать. Спрятаться. Слишком много людей. Слишком много глаз. Кто-нибудь наверняка поймет, что нам тут не место. Возможно, даже сам убийца.
        Толпа в основном состояла из слуг. Многие держались за руки, и на каждом лице была скорбь.
        - Чего это они тут собрались? - прошептала я.
        - Не знаю, - ответил Варин.
        Внезапно толпа разделилась надвое и встала вдоль стен, лицом к нам. Я бы проскользнула в первую попавшуюся комнату, но возле каждой двери кто-то стоял.
        Они знают. Кристон раскрыл наш обман. Какое наказание ждет тех, кто перехитрил стражников и шатается по дворцу?
        - Пора сматываться, - сказала я, в панике оглядываясь по сторонам.
        - Успокойся. - Варин взял меня за локоть. - На нас никто не смотрит.
        И правда, все взгляды были прикованы к стеклянному гробу в конце коридора.
        - Королева Айрис, - пробормотал Варин.
        Всевышние королевы! Только бы снова не смотреть на ее изувеченное тело!
        Крышку гроба украшали зажженные свечи. Несли его архейские женщины, и двигались они прямо на нас.
        - Надо убираться отсюда, - снова сказала я.
        - Это траурная процессия, - покачал головой Варин. - Если мы уйдем, то вызовем подозрения. И оскорбим память королевы.
        Последний раз я была на похоронах, когда погибли родители Макеля. Всю службу он крепко сжимал мою руку. Как же за три года все изменилось.
        А до этого были похороны деда, когда мне было шесть. Саму церемонию я не помню - помню только, что все говорили о нем так, будто он еще жив. Вечером дома я спросила у родителей, когда дедушка вернется, и папа разрыдался. С того дня я никогда больше не видела, чтобы он так страдал. Пока не разбила его лодку и не разрушила его жизнь.
        - Подвинься, - сказал Варин, и мы встали к стенке рядом с остальными. - Веди себя тихо.
        - Ничего не обещаю, - попробовала отшутиться я, хотя во рту пересохло. Мне было невыносимо смотреть на королеву Айрис, ведь я могла бы ее спасти…
        Но уходить было поздно.
        В смерти ее лицо было спокойным. От сердитой гримасы, с которой она повернулась ко мне на аудиенции, не осталось и следа. Рана на горле была прикрыта, но я ее уже три раза видела и не забуду до конца жизни.
        Похоже, это чудовищное убийство будет преследовать меня вечно. Что же это получается: единственное, что остается от нас после смерти, - это сломанное тело? А как же все, что было до этого? Как же воспоминания? Впрочем, и они однажды сотрутся, и не останется ничего.
        Как бы я ни сопротивлялась, в голову лезли мысли об отце. Неужели я снова его подведу? Без ГИДРы он отойдет в квадрант без границ раньше, чем берега Тории пригреет летнее солнце. Он будет навсегда потерян для меня, а вместе с ним - и мама, ведь после папиной смерти она и видеть меня не захочет.
        Что я буду помнить о нем через десять лет? Забуду ли его голос? Забуду ли, как он дразнил меня салагой, потому что я ничего не смыслю в морском деле, и как шутливо ерошил мои волосы? Вдруг в память о нем останутся лишь кровавые сцены из пещеры?
        У меня затряслись руки.
        - Не бойся, - прошептал Варин. Он решил, что я переживаю из-за королевы, но я, как обычно, думала только о себе. Что-то коснулось моей руки, и я вздрогнула. Это он сжал ее в своей.
        Но вся эта сцена слишком сильно напоминала похороны Делоров, только теперь утешали меня. Я отстранилась, потому что не готова была доверять Варину.
        После предательства Макеля я, может быть, уже никому не смогу доверять.
        Услышав приглушенные голоса, мы поняли, что лазарет недалеко. Вскоре в дверях одного зала мы увидели толпу слуг и стражников. Сквозь нее протиснулся человек в сером органическом костюме.
        - Это инспектор, - шепнул Варин.
        - Откуда ты знаешь?
        - Потому что он в сером.
        Я потянула Варина обратно.
        - Надо подождать.
        - Почему? - спросил он.
        - Какой смысл за ним шпионить, когда вокруг столько народа? Так он себя не выдаст.
        - Прежде чем кого-то ограбить, надо хорошенько изучить ситуацию и саму жертву, - процитировал он мои же слова.
        - Верно, - кивнула я. - Подождем, пока он останется один.
        - Но нельзя же ждать прямо тут. Это подозрительно.
        Здесь я была с ним согласна. До сих пор нам везло, но если вечно околачиваться в коридорах, рано или поздно кто-нибудь догадается, что никакого официального поручения у нас нет.
        Я огляделась по сторонам. Я могла бы передвигаться по вентиляции, но Варин туда не пролезет.
        - Пойдем, - сказала я и потащила его прочь от лазарета, попутно дергая все дверные ручки по обе стороны коридора.
        - Что ты делаешь? - спросил он.
        - Запирают только те двери, за которыми хранят что-нибудь ценное. А я ищу… - как раз в этот момент одна из дверей распахнулась, - ага!
        Варин просунул голову в темное помещение.
        - Ты ищешь чулан?
        По счастью, комната оказалась довольно просторной. Здесь я смогу дышать свободно.
        - Заходи, - сказала я, подталкивая его в спину. - Здесь и подождем.
        В чулане повсюду стояли швабры и чистящие средства. Запах хлорки бил в нос и разъедал глаза. Я уселась на пол и подтянула колени к груди. Больно не было - рану почти залечил органический костюм. Я запрокинула голову назад, на полку, а Варин закрыл дверь и пристроился рядом.
        - Ты вымоталась, - заметил он. - Поспи.
        Я покачала головой. Усталость тяжелым одеялом легла на мои плечи, но мне было не до сна. Надо было найти преступника - или преступников - и спасти королев. Иначе ГИДРа мне не светит.
        - А что, если мы так и не разоблачим убийцу? - спросила я, разглядывая в полумраке его безупречные черты. - Что, если тебе не дадут ГИДРу?
        Что, если наши усилия ни к чему не приведут и мы уйдем с пустыми руками? И это далеко не худшее, что могло случиться. Вдруг кто-нибудь поймет, что мы не агенты торианской королевы? Вдруг мы попадем в лапы Макеля и его подручных? Тогда живыми нам отсюда точно не уйти. А вдруг нас поймает инспектор и будет ставить над нами страшные опыты?
        - Мы обязательно выйдем на след убийцы, - твердо сказал Варин. - Я в этом не сомневаюсь.
        - Нет, ты на это надеешься, - всплеснула я руками. - А надежда - это пустое слово. Ничего у нас не выйдет!
        - Ну да, - сказал он, уставившись в пол.
        Всевышние королевы! Киралия, нельзя ли помягче?
        - Слушай… - Я взяла его под руку. - Я не то хотела сказать.
        - Ты всегда говоришь, что думаешь, - возразил он, поднимая на меня глаза.
        Я вспомнила, сколько колкостей успела ему наговорить. Неужели я это нарочно? Отчасти - да. Похоже, я неосознанно отталкивала Варина, чтобы он не смог причинить мне боль. Или, наоборот, чтобы его защитить. Я не хотела, чтобы он страдал из-за меня, как папа и Макель. Не хотела потерять и его.
        Нужно быть с ним посдержаннее, решила я. Вести себя, как эонийка. Но чем дольше я глядела в его бледные глаза, тем хуже владела собой.
        - Прости, я ужасный человек, - грустно улыбнулась я, позвякивая подвесками на браслете.
        Он нахмурился.
        - Киралия, ты не ужасный человек. Ты… - Он запнулся, и в голове у меня пронеслись тысячи слов, одно хуже другого. - Ты просто независимая.
        Этого я не ожидала.
        - Независимая?
        - Ты себя в обиду не дашь. - Он отвел глаза. Я продолжала держать его под руку. Он украдкой взглянул на меня и продолжил: - И неудивительно. Ты семь лет работала на Макеля, но все это время, по сути, была одна. Ему нет до тебя дела. Еще ты винишь себя за тот несчастный случай с отцом…
        - Да я его чуть не угробила!
        - Слушай, человек ты неплохой, - сказал он, - но как же ты упиваешься звуком собственного голоса.
        - Хорошо, продолжай, - махнула я. - Тебе слово.
        - Я не шучу, - сказал он, поворачиваясь ко мне всем телом. - Тебе нужно простить себя. Все мы ошибаемся, но надо двигаться дальше.
        - Нет. Сначала я должна все исправить.
        - И как ты это сделаешь?
        Я прикусила губу. Пора признаться, что я хочу попросить для отца ГИДРу.
        - Не знаю, - сказала я вместо этого. - Но сидеть сложа руки я не могу. Я хочу исправить свои ошибки и начать жизнь с чистого листа.
        Как можно дальше от Макеля и старых привычек.
        Он нежно взял меня за руку, и у меня перехватило дыхание. На этот раз я не отстранилась. От его прикосновения по телу пробежала дрожь. Как же оно отличалось от прикосновений Макеля! Какие же разные Варин и Макель! Варин не использовал меня, не играл в игры, не пытался вылепить из меня чудовище. И хотя мы оба были в перчатках, это прикосновение значило больше, чем все, что я испытала за последние семь лет.
        В глазах защипало, к горлу подступил ком.
        - Так и будет, - мягко сказал он.
        Я судорожно вздохнула и спросила:
        - А как же ты? Что ты будешь делать, если у нас ничего не выйдет?
        Он запрокинул голову и устремил взгляд вверх.
        - Постараюсь не тратить впустую отведенное мне время.
        Что бы ни случилось, я не допущу, чтобы он провел эти годы в одиночестве.
        Глава тридцать первая
        Киралия
        Когда я проснулась, моя голова лежала у Варина на плече, а его рука - у меня на талии. Мне не хотелось двигаться, разве что прижаться к нему еще сильнее. Впервые за долгое время на душе у меня было легко и радостно.
        Пока я не вспомнила, где мы.
        Спала я урывками и даже во сне не покидала дворца. Пока я была в отключке, на меня пролилась какая-то жидкость с полки, намочив волосы и костюм. Комната пропиталась ароматом духов с примесью химикатов.
        - Варин, - сказала я, расталкивая его. - Просыпайся.
        Его веки вздрогнули и разомкнулись. Зрачки расширились и сократились. Он посмотрел на меня, и сердце мое заколотилось в бешеном ритме.
        - Что случилось? - спросил он.
        - Мы уснули, - ответила я, высвобождая руку.
        Он огляделся. Сквозь прозрачный потолок виднелся дворцовый купол. Судя по всему, еще не рассвело.
        - Нам нужно было отдохнуть, - сказал он.
        Пусть так, но, когда на королев открывают охоту, уже не до сна. Мы поступили опрометчиво и даже беспечно.
        Варин потянулся, и я почувствовала, как напряглись его мышцы.
        - Что будем делать?
        - Давай…
        Не успела я договорить, как снаружи раздался мелодичный свист, который совсем не вязался с объявшим дворец унынием. Услышав шаги, я приоткрыла дверь и выглянула в щелочку. Свист стал громче и пронзительнее, а секунду спустя мимо прошла фигура в сером.
        - Инспектор, - прошептал Варин.
        Мы выскользнули из чулана и, держась на расстоянии, проследовали за инспектором в лазарет. В коридоре стояла мертвая тишина. Инспектор приложил к двери ладонь, растопырив длинные, как паучьи лапки, пальцы. Так вот что в нем подправили.
        Оставив дверь открытой, он прошел внутрь.
        - Пригнись и за мной, - шепнула я Варину.
        Мы пробрались в маленькую комнатку при входе в лазарет и спрятались за шкафом. Органические костюмы скрадывали наши шаги. Нужно было украсть такой костюмчик еще пару лет назад.
        Инспектор, не переставая посвистывать, раскладывал на столе острые и зловещие на вид инструменты. Рядом была каталка, где под белой простыней лежал труп королевы Айрис. Было холодно, в воздухе стоял резкий аптечный запах.
        Вчера при виде крови в саду мне стало нехорошо, но теперь от одного взгляда на безжизненное тело королевы, брошенное тут за ненадобностью, желудок сжался в комок. Из нее словно выкачали всю кровь: губы белые, кожа голубоватая, на месте раны - бесцветный шматок кожи. Казалось, она сейчас поднимется, потянет за него и, как маску, снимет с себя лицо.
        Я заткнула рот кулаком и, хотя мне не терпелось убежать отсюда, заставила себя остаться.
        Инспектор перестал свистеть и положил на стон какой-то карманный приборчик.
        - Королева Айрис умерла в результате повреждения, нанесенного орудием с острым лезвием, - сказал он. Я вздрогнула, решив, что он обращается к нам, но потом сообразила, что он говорит в диктофон: - Очень острым.
        Когда он натянул перчатки и раздвинул кожу вокруг раны, меня передернуло. Теперь ясно, зачем ему такие длинные пальцы. Они идеально подходят для вскрытий.
        Я зажала рот обеими руками, мечтая вернуться в приемную. Пот, моча - я согласна была дышать чем угодно, лишь бы оказаться подальше от этого странного, чужого места. Варин, белый как полотно, положил руку мне на плечо и ободряюще кивнул. Нужно было узнать о таинственном инспекторе как можно больше и выяснить, почему во время убийства он находился во дворце.
        - Вряд ли убийца - кто-то из королев, - продолжал инспектор. - Согласно досье, ни одна из них не имеет склонности к насилию и не проходила боевую подготовку. Примечательно лишь досье королевы Коры.
        Но на нее тоже готовится покушение, подумала я. А значит, она невиновна.
        - Мне не удалось найти никакой информации о ее приемных родителях, - продолжал инспектор. - Только фамилии. Возможно, она что-то скрывает. Не исключено, что она выросла в семье противников королевского режима. - Он достал анатомическую пилу. - Кроме того, по мнению многих, убийство требует хладнокровия, а королева Кора, несомненно, им обладает.
        Было странно слушать, как эониец преспокойно рассуждает о способности своей королевы к убийству. Я бросила взгляд на Варина, но он не отрывал глаз от инспектора.
        - Однако, - сказал инспектор, - за многолетнюю практику я убедился, что убийства совершают либо из расчета, либо в порыве страсти. Что касается первого, от смерти архейки королева Кора ничего не выигрывает. Что касается второго, - он указал на труп, как будто выступал перед аудиторией, - для преступления на почве страсти это убийство выполнено слишком аккуратно. Здесь работал профессионал.
        Что он хотел этим сказать?
        Инспектор провел рукой по панели в стене, и оттуда выехала еще одна каталка. Он откинул простыню, и комнату заполнил диковинный аромат.
        - На втором трупе также нет отпечатков, хотя в том, что она умерла насильственной смертью, нет никаких сомнений. Ее утопили.
        Неужели и королева Стесса погибла? Нет! Когда? Мы с Варином в панике переглянулись. Вчера мы почти весь день искали убийцу, но это его не остановило. Охота на королев продолжалась.
        Инспектор снял что-то с платья лудской королевы и зажал между двух пальцев.
        - Волос, - отметил он. - С волосами королевы Стессы по цвету не совпадает. Возможно, с головы убийцы. Требуется провести анализ.
        С этими словами он положил пилу на стол и, пройдя мимо нашего укрытия, вышел в коридор. Мы подождали минуту, а потом встали.
        - Когда это произошло? - спросила я, глядя на посиневшее тело королевы Стессы.
        - Должно быть, пока мы спали, - покачал головой Варин.
        - У нас ничего не выходит, - сказала я.
        Проведя пальцами по моей руке, он вошел в лазарет и стал разглядывать инструменты инспектора.
        - По-моему, инспектор Гарвин не причастен к убийству, - сказал он.
        - Он так же далек от разгадки, как и мы.
        - Да. Кажется, одному убийце известна правда. А он…
        Тут Варин запнулся и уставился на стенку, увешанную медицинским оборудованием.
        - Что такое?
        Неужели он нашел ГИДРу? А вдруг там только одна доза? Смогу ли я пожертвовать Варином, чтобы спасти папу? Смогу ли выхватить у него лекарство и пуститься наутек? Как бы выбраться из дворца?
        И как потом с этим жить?
        Он взял с полки приборчик с узким лезвием посередине и едва слышно проговорил:
        - Да так, ничего.
        Я подошла посмотреть, что же его так заворожило.
        - Варин?
        - Это генетический тест. Тот самый, который определяет день смерти. - Он долго смотрел на приборчик, а потом закрыл его руками, точно хотел, чтобы он исчез. Как такая крохотная и незначительная вещица могла причинить столько боли? - Который определяет всю твою жизнь. - Он зажмурился, а потом открыл глаза и уставился в пустоту. - Знаешь, я бы хотел поменять работу. Но все устроено совсем не так, как ты описала Кристону.
        - Понимаю, - сказала я, подходя еще ближе. - Наверное, эту штуку хранят для новорожденных принцесс.
        - Слушай, а вдруг нам не удастся поймать убийцу? - спросил он, разглядывая тест. - Тогда нам нечего будет предложить властям.
        - Но ты же сам сказал…
        - А вдруг я не прав?
        Его лицо исказила гримаса отчаяния. Мне хотелось, чтобы она исчезла, а вместе с ней - все его несчастья, но что для этого сделать, я не знала.
        Дотронувшись до его плеча, я спросила:
        - Варин, а чем ты…
        - Давай разделимся, - перебил он.
        - Что?
        Он повернулся ко мне, сжимая тест в ладони, и в его взгляде читалась решимость.
        - Я сяду на хвост инспектору и попробую разузнать что-нибудь еще. А ты предупредишь королеву Кору и королеву Маргариту.
        - То есть теперь ты хочешь разделиться? Ты же сам говорил, что мы должны помогать друг другу и все такое.
        - Время на исходе, - сказал он, возвращая прибор на место. Похоже, он говорил не только о спасении королев. - Мы не знаем, в каком порядке убийца планирует избавиться от оставшихся королев. Нужно рассредоточиться. - Его лицо смягчилось. - Ты была права.
        - Можешь записать это на чип?
        - Иди, - улыбнулся он. - Я сам тебя найду.
        - Все получится, - сказала я, имея в виду не только поимку преступника. - Мы обязательно что-нибудь придумаем.
        Уголки его губ слегка опустились.
        - Спасибо.
        Я похлопала его по руке и пулей вылетела из лазарета. Пора положить этому конец!
        Часть четвертая
        Глава тридцать вторая
        Был уговор не связываться, пока дело не будет сделано. Пока они не умрут.
        Все до единой.
        И все же она мерила шагами комнату в ожидании, в нетерпении, в предвкушении хотя бы коротенькой весточки. Как же ей хотелось лично присутствовать во дворце, когда это произойдет… Чтобы власть сразу перешла к ней.
        Она достала старый радиоприемник, включила «Новости королевского двора» и стала ждать объявления. «Все королевы мертвы».
        Скоро пошлют за ней. Если, конечно, все пойдет по плану. Они сделали ставку на то, что ее мать проговорится. Уступит под давлением советников. На смертном одре все становятся уступчивыми.
        Она устала ждать. Слишком долго она играла в простолюдинку. Слишком долго пряталась. Слишком долго носила маску. Слишком долго вынашивала планы. Слишком долго мечтала. Вскоре она предъявит права на торианский престол, а вместе с ним получит власть над всеми квадрантами.
        Королева всея Квадары.
        Звучит превосходно.
        Арабелла Карлона, семнадцати лет от роду, узнала, что она - наследница торианского престола, когда ей было десять. Многие девочки от такой новости пришли бы в полный восторг. Пиры, струящиеся платья, сверкающие драгоценности и красивые ухажеры. Но в тот день Арабелла узнала и кое-что другое, один важный нюанс: трон ей никогда не достанется.
        Судьба послала ей этот великий дар, а потом коварно выхватила прямо у нее из рук. А все из-за ее матери, королевы Маргариты.
        Арабелла с детства знала, что ее удочерили, но ей всегда говорили, что мать умерла при родах. Воспитала ее пожилая школьная учительница, которая давно хотела детей, но так и не нашла подходящего момента, а может, подходящего мужчины. У Арабеллы не было с ней ничего общего, зато приемная мать не ограничивала ее свободу и не задавала слишком много вопросов. Она умерла от сердечной недостаточности, когда Арабелле было четырнадцать. Арабелла отходила положенный месяц в трауре и после этого почти не вспоминала приемную мать. Та, скорее всего, даже не догадывалась об истинном происхождении воспитанницы.
        К счастью, догадывался кое-кто другой. Один хитрый и предприимчивый мальчик.
        Узнав правду, Арабелла очень сокрушалась, что ее лишили законной власти. Но пока она дула губки и заливалась слезами, мальчик строил планы. Это у него хорошо получалось. Со временем он убедил Арабеллу, что она сама может управлять своей судьбой и ничто не мешает ей заполучить торианский престол, было бы желание.
        А желание было. Она спала и видела себя на троне.
        Арабелла обожала все контролировать. Хотя ей никогда не удавалось совладать с собственными мыслями, с Торией она справится. Ей хотелось устанавливать правила. Менять законы. Носить корону, которая принадлежала ей по праву рождения. Мать отослала ее из дворца, но она, Арабелла, никому не позволит распоряжаться ее жизнью.
        Сначала у нее и в мыслях не было убивать королев. В десять лет даже Арабелла не была способна на такое коварство. Нет, как истинная торианка, она пошла на поводу у любопытства и стала собирать информацию. По ее указке мальчик выуживал у нужных людей ответы на нужные вопросы. Она же оставалась в тени. Важно было, чтобы никто не догадался, кто она и что задумала.
        От нее требовалось лишь одно: в нужный момент оказаться в центре перемен. В центре урагана.
        Арабелла была умной девочкой. Слишком умной, по мнению ее наставницы. Такой неиссякаемой жаждой знаний не мог похвастаться ни один торианский ребенок. Начав задавать вопросы и получать ответы, она уже не могла остановиться. Как говорят в Тории: «Знай каждую мелочь и будешь знать всё». А ей хотелось знать всё.
        Как королева наследует трон?
        Сколько у нее власти над народом?
        Что она может изменить?
        Что она не может изменить?
        Может ли она влиять на чужие квадранты?
        Арабелла была неугомонна. Едва она получала ответ на один вопрос, в голову тут же стучался другой.
        Четыре года она собирала сведения, а когда приемная мать умерла, и те скудные средства, что скопила старушка, достались ей, Арабелла начала свое долгое восхождение к власти. Революция ей была не по плечу, поэтому ей нужны были сильные союзники. Мальчик свел ее с людьми, мечтавшими избавиться от торианской королевы. Это были владельцы пивнушек, борделей и других заведений на «Сваях».
        Арабелла не пропускала ни одного ежемесячного собрания, и их гневные возгласы разжигали теплившийся в ее душе огонь. Почему эти люди жили так убого, в то время как королевы купались в роскоши? Когда королева Маргарита объявила, что снесет «Сваи», Арабелла поняла, что пора действовать. Ведь на кону была судьба торианцев - ее народа. Того самого народа, которым она должна была править.
        Вскоре ее голос звучал громче всех остальных.
        Обитатели «Свай» хотели, чтобы в их распоряжении было все: новейшие эонийские технологии, свежайшие архейские плоды, самая модная лудская одежда и самые красивые игрушки - но межквадрантная торговля строго регулировалась Королевскими законами, а королевы не собирались ничего менять.
        За время посещения этих собраний амбиции Арабеллы возросли и простерлись далеко за пределы Тории. Она осознала, что править одним квадрантом ей недостаточно.
        Сведения, которые ей удалось получить на «Сваях», были неполными и далеко не объективными, поэтому Арабелла наскребла остатки наследства и стала брать уроки у женщины, когда-то служившей во дворце. От наставницы свою тайну она скрывала так же тщательно, как от всех остальных.
        Спустя несколько занятий, когда Арабелле наскучили межквадрантные войны, она спросила о том, что волновало ее больше всего:
        - Был ли в истории Квадары период, когда всей страной правила одна королева?
        Наставница прервалась, посмотрела на нее и ответила:
        - Нет, Арабелла, у нас всегда было и будет четыре правительницы. По одной на каждый квадрант. В давние времена главой государства был король, но мира и процветания мы добились, лишь когда к власти пришли четыре королевы. Ты все это прекрасно знаешь.
        Арабелла беспокойно заерзала на стуле.
        - Да, - сказала она, сдвинув темные брови над серьезными светло-карими глазами. - Но случалось ли такое, что некому было наследовать престол?
        - Нет, - раздражающе рассмеялась наставница. - С тех пор, как появились Королевские законы, ни один трон ни разу не пустовал. Продолжение рода - важнейшая обязанность королев.
        Арабелла насупилась.
        - Но теоретически это же возможно?
        Наставница привыкла, что Арабелла вечно закидывает ее вопросами, поэтому, не задумываясь о причине такого интереса, ответила:
        - Пожалуй. Если королева умрет, не успев произвести потомство, а все ее родственницы к этому времени тоже отойдут в квадрант без границ.
        - И что потом? - спросила Арабелла, подавшись вперед всем телом. Это уже интересно!
        Наставница посмотрела на нее невидящим взглядом. Казалось, она не знает, как ответить, потому что Квадару еще никогда не постигала такая ужасная судьба.
        - Полагаю, пока не найдется подходящая кандидатура, квадрантом усопшей будут править остальные королевы.
        - То есть они унаследуют ее власть?
        - Да, - нерешительно произнесла наставница. - Но не волнуйся, вряд ли такое произойдет.
        Остаток урока Арабелла молчала, не слыша ни слова из того, что говорила наставница. Хотя обычно у нее в голове роились десятки мыслей, теперь ее занимала одна-единственная идея: если все королевы умрут, и у одной из них будет наследница, эта наследница получит власть над всеми квадрантами. Став единоличной правительницей Квадары, эта наследница изменит не только Торию, но и всю страну. Снесет стены между землями. Узаконит свободную торговлю и перемещение между квадрантами. Сколько возможностей появится тогда у торианцев! С помощью эонийских технологий они смогут развивать города, а с помощью медицины - навсегда победят кровавую чуму. Они смогут отдыхать в Лудии, наслаждаясь местными красотами и развлечениями, и плавать в Архею, чтобы полакомиться плодами прямо с ветки вместо того, чтобы довольствоваться старым урожаем.
        Квадара станет по-настоящему единой. Но только если у власти будет одна королева.
        Она, Арабелла.
        Глава тридцать третья
        Киралия
        Сначала я почуяла дым.
        Макель всегда говорил, что я умею выбрать подходящий момент. Безошибочно определяю, когда подойти к жертве, когда начать спектакль, когда запустить руку в карман, а когда сматывать удочки. По его словам, это врожденный талант.
        Можно научить человека быть наблюдательным. Быстрым. Бесшумным. Но не искусству выбирать подходящий момент. Впрочем, с тех пор, как я украла у Варина чипы, чутье то и дело меня подводило.
        Запах дыма навеял воспоминания о первых неделях после смерти родителей Макеля. Бедняга был так подавлен, что сутками не выходил из комнаты. За неуплату по счетам в Аукционном Доме отключили электричество, и, чтобы согреться, мы жгли заплесневелые половицы посреди главного зала. Спустя некоторое время Макель возглавил предприятие отца, но запах гари, как печальное напоминание, висел в стенах Аукционного Дома еще год.
        Вот и теперь этот запах не предвещал ничего хорошего. Во дворце не было ни дымоходов, ни открывающихся окон, ни запасных выходов, если не считать сад архейской королевы.
        Мы находились под огромным золотым колпаком, и, начнись пожар, всем нам каюк. Зря я оставила Варина!
        Я ожидала услышать сигнал тревоги, но в коридорах стояла тишина. Тогда я пошла на запах, заранее зная, куда он меня приведет.
        К покоям королевы Коры.
        Я увидела ее в окне, выходившем в коридор. Она била по стеклу затянутой в перчатку рукой и прижимала к нему искаженное от ужаса лицо. Шторы были охвачены огнем.
        Темный силуэт на фоне языков пламени.
        У входа в покои толпились стражники и слуги, тщетно пытаясь вызволить королеву.
        - Назад! - проревел стражник, и толпа расступилась. Он попытался выбить окно стулом, но на стекле не осталось ни царапины.
        Я бросилась на пол и наскоро открутила решетку на вентиляционном отверстии, через которое вчера проникла в королевские покои. Что подумают окружающие, меня не заботило. Короб оказался раскаленным. Стоило мне коснуться его, и перчатки начали плавиться. Из вентиляционного отверстия повалил дым.
        Я закашлялась и с трудом поднялась на ноги. Внутрь мне не попасть.
        Опоздала. Снова опоздала!
        Мимо пронеслись люди с ведрами. Похоже, они меня не заметили. А может, пока королева была в опасности, никому не было до меня дела. Но сквозь стекло пожар не потушишь, и им оставалось только беспомощно стоять в сторонке.
        Перед глазами промелькнуло папино окровавленное лицо. Я обязана была что-нибудь сделать. Хотя бы на этот раз.
        - Дай сюда! - крикнула я, вырывая из рук остолбеневшей служанки ведро и выплескивая воду на пол. Она возмущенно пискнула, но я строго взглянула на нее и сказала: - Какой прок от воды, если не разбить стекло?
        Набравшись решимости, я подошла к окну. Глаза у королевы Коры были красные, а по щекам, то ли от дыма, то ли от страха, ручьями струились слезы.
        Я со всей силы ударила ведром по стеклу, и по всему моему телу прошла дрожь.
        Ведро оставило лишь небольшую царапину. Должно быть, стекло ударонепроницаемое.
        Я замахнулась еще раз.
        Последовав моему примеру, остальные тоже опорожнили ведра и кинулись к окну. Удары сыпались один за другим.
        Пальцы королевы сжали какой-то предмет у нее на шее. Она поймала мой взгляд. Мгновение мы смотрели друг на друга. Она понимала, что все кончено. Ее время вышло.
        Обрушив на стекло следующий удар, я чуть не вывихнула запястье. Ведро со звоном покатилось по полу. Словно ища утешения, королева прижала к стеклу ладонь. Я заставила себя не отводить взгляда, и в памяти всплыли ужасные подробности.
        Вспышка. Свет. Языки пламени. Кашель. Вопли. Слезы. Пузырится и лопается кожа. Всхлипы. Мольбы. Коричневая кожа припорошена пеплом, точно заснеженная могила.
        Убийца, наблюдающий, как королева превращается в угли.
        Только теперь это были не видения. Теперь все происходило на самом деле.
        Я лихорадочно огляделась по сторонам. Убийца здесь - проверяет, все ли идет по плану. Но где же он?
        В коридоре собралось слишком много народа, в разных костюмах, из разных квадрантов. И не важно, откуда родом была королева Кора: умирала правительница Квадары, и на всех лицах было одинаковое выражение ужаса.
        Никто злорадно не потирал руки. Никто не выделялся из толпы.
        Один лишь инспектор наблюдал за происходящим со стороны, переговариваясь по коммуникационной линии. Кого бы он ни вызывал, уже поздно.
        Спотыкаясь, я попятилась назад. Органический костюм вдруг стал слишком тесным. Я остро ощутила, что я здесь лишняя.
        Только вчера я ограбила обреченную на смерть королеву. Только вчера заходила в ее покои. А могла бы оставить записку, предупредить ее об угрозе. Это было бы правильно.
        Мы с Варином поступили эгоистично. Надо было с самого начала рассказать обо всем дворцовой страже, пусть даже у нас не было улик.
        Нет, это я эгоистка. Варин предлагал обратиться к стражникам, но я его не послушала. Я хотела только одного: раздобыть ГИДРу. Для отца. Для себя. Для того, чтобы искупить вину.
        - Выпустите меня отсюда! - кричала королева Кора, барабаня по стеклу. Я отвернулась. Больше смотреть не могла.
        Это было невыносимо.
        Глава тридцать четвертая
        Арабелла
        Он здесь.
        Хотя час, которого они оба ждали, еще не наступил - ведь вести из дворца принесет не он, - Арабелла поежилась от удовольствия.
        Служанка доложила, что он в большой гостиной. Сбегая по лестнице, Арабелла прикидывала, что его сюда привело.
        Вариантов развития событий было множество, но он всегда играл в ее планах особую роль. Он был ей необходим. Обычно люди не могут удерживать внимание на нескольких вещах сразу, но Арабелла попутно думала и о прошлом, и о настоящем, и о будущем. Нередко это выматывало.
        Их познакомила его мать, подруга детства ее родной матери, навещавшая Арабеллу раз в несколько лет. Общество этой женщины Арабелле нравилось. Она часто рассказывала девочке о ее доброй, умной матери, которая якобы скончалась при родах. Как-то раз, когда Арабелле было десять, женщина привела с собой сына, но тот дулся, грубил и отказывался с ней играть.
        Арабелла обозвала его портовой крысой. Однажды так о ком-то со «Свай» отозвалась ее приемная мать.
        - Зато я знаю, откуда я, - огрызнулся он.
        Его слова так поразили ее, что Арабелла притихла. Мысли вихрем закружились у нее в голове. Что он имел в виду? Она решила сменить тактику и вместо того, чтобы задирать мальчишку, с ним подружилась. Через несколько месяцев она получила ответ на свой вопрос.
        Она - дочь торианской королевы.
        Мальчик узнал это, когда копался в маминых вещах, оттачивая воровское мастерство. В одном запертом ящике он нашел письмо от королевы Маргариты, в котором та просила найти для ее дочери, Арабеллы, приемную семью, сохранив ее происхождение в тайне.
        Арабелла пришла в ярость из-за того, что родная мать скрыла от нее правду, а мальчик предложил ей взять ситуацию в свои руки.
        - Мечтай о большем, - сказал он. - Никогда не довольствуйся тем, что имеешь. Не спрашивай, а бери.
        Тогда он был всего-навсего нескладным, угрюмым подростком, но от его взгляда не ускользало ничто. И взгляд этот часто останавливался на ней. Вырос он в очаровательного юношу с безупречными манерами и гардеробом с иголочки. Арабелла с нетерпением ждала каждой новой встречи - чтобы обсудить планы по свержению торианской королевы, а заодно увидеть его симпатичное лицо и услышать его мелодичный голос. Она обещала себе, что не отдаст сердце человеку с такой дурной славой, но со временем обещание позабылось: они стали любовниками, и распоряжаться своим сердцем она уже не могла.
        Перед каждым свиданием Арабелла представляла, что наденет сама, во что будет одет он, о чем они будут беседовать. Обычно ей удавалось предсказать, как поведут себя люди, потому что она просчитывала сотни вариантов. Но с ним все было иначе. Он всегда удивлял ее, и это только подогревало интерес.
        Она часто гадала, отвечает ли он ей взаимностью, и решила, что все-таки отвечает. Будь его чувства напускными, он бы давно ее бросил и не стал бы рисковать жизнью ради воплощения их планов.
        У входа в гостиную ей пришла в голову новая мысль: он приехал, чтобы признаться ей в любви. Они договорились не встречаться, пока с королевами не будет покончено, но он не выдержал. У Арабеллы затряслись руки - не от страха, как это бывает у других, а от предвкушения. Она спрятала их в карманы юбки и вошла.
        Не так уж важно, зачем он пришел. Главное - он принес новости.
        Он стоял к ней спиной, неподалеку от камина, но отвернувшись от огня. Какая странная поза. Обычно он не прятал лица. Арабелла сгорала от любопытства.
        - Скажи мне, - ее голос невольно сорвался на визг, - все уже сделано?
        - Еще нет, - бросил он через плечо. - Но ждать осталось недолго. Думаю, со дня на день тебя вызовут во дворец.
        Она провела пальцами по губам.
        - Вот и славно. Все идет по плану.
        Зачем же он пришел? У них был уговор встретиться во дворце.
        - Не все, котик, - сказал он, поворачиваясь к ней лицом.
        - Что у тебя с руками? - ахнула она.
        Его руки были покрыты волдырями, а местами обуглились дочерна. Так вот почему он держался от камина подальше, хотя в доме было холодно. Арабелла не могла похвастаться крупным наследством, поэтому приходилось экономить. Но скоро все волнения останутся позади: она поселится во дворце, где для отопления используют солнечную энергию, и будет нежиться в тепле. Там она даже в разгар зимы сможет носить любимое платье - с короткими рукавами и глубоким…
        - Это не сорвет наши планы, - сказал Макель, возвращая ее с небес на землю. - Но мне нужна твоя помощь.
        Она воздела руки и поспешила к нему.
        - Кто это с тобой сделал?
        - Киралия. Не волнуйся, она свое получит. И очень скоро.
        - Тебе, наверное, жутко больно!
        Арабелла провела пальцами по его гладкому подбородку. Как его увечье повлияет на дальнейшее развитие событий? Захочет ли он теперь с ней спать? Перед его приходом она, как обычно, надела самое красивое белье.
        Он помотал головой.
        - Я принял сильные эонийские обезболивающие. Но… - он криво улыбнулся, - рука помощи мне не помешает.
        Дрожащими пальцами он достал из кармана рулон бинтов. Арабелла кивнула и принялась осторожно обматывать его руки.
        Вблизи они выглядели еще хуже - как обуглившиеся поленья. Такой ожог не заживет. Кожа - там, где она еще осталась, - пахла костром. Арабелле хотелось зажать нос и отвернуться, но, сделав над собой усилие, она закончила работу.
        - Не переживай. Когда я стану королевой, ты получишь ГИДРу. - Она будет сама придумывать законы, и никто не посмеет ей перечить. - Я тебя исцелю.
        Если ему удастся сохранить руки в нынешнем состоянии, ГИДРа восстановит поврежденную плоть, но если их ампутировать, тогда уже ничто не поможет. Макель так ловко работал руками. Как же будет обидно, если он их лишится.
        - Не сомневаюсь, - сказал он. - Моя королева.
        Арабелла просияла.
        - Люди знают, что творится во дворце?
        Она со вздохом запустила руки ему под рубашку и начала водить ими по его гладкой груди. Это успокаивало и помогало выстроить мысли. Она любила его уже только за этот волшебный эффект.
        Она поможет ему забыть о боли, а он поможет ей.
        - Даже не подозревают, - простонал Макель. - Должно быть, советники решили молчать, пока не отыщут кровных родственниц.
        Ее руки скользнули ниже, и он уронил голову ей на плечо. Она почувствовала на шее его жаркое дыхание.
        - Но они никого не найдут.
        - Верно… - прошептал он. - Никого, кроме тебя…
        - А что с убийцей?
        - Все прекрасно, - выдавил он. - Работает быстро, бесшумно и безошибочно.
        Новость принесла ей огромное облегчение, подобно дождю в душный летний день. Ее разум успокоился, остыл. Вот бы это ощущение длилось вечно! Замыслы, которые она вынашивала с четырнадцати лет, наконец-то воплощались. Скоро она спасет «Сваи». Снесет стены между квадрантами и позволит им пользоваться ресурсами соседей. И, конечно же, станет единоличной правительницей Квадары. От одной мысли о том, как она будет счастлива, по ее телу пробежала дрожь.
        Может быть, тогда у нее в голове воцарится порядок.
        - К концу не… - он осекся, когда она прильнула к нему всем телом, не касаясь лишь забинтованных рук. - К концу недели все будет улажено. Во дворце слишком много народа. Если подвернется удачный момент, дела пойдут быстрее.
        - Все вышло, как мы рассчитывали.
        - Да.
        - Хорошо.
        Их губы сомкнулись.
        Остального за шумными вздохами и приглушенными стонами было уже не разобрать.
        Глава тридцать пятая
        Киралия
        Мысли путались, и я бежала куда глаза глядят. Подальше от пожара, подальше от жутких картин, стоявших перед глазами. Подальше от испуганного лица королевы Коры, чтобы она, чего доброго, не показала на меня пальцем.
        Опоздала. Опоздала.
        В задымленные коридоры высыпал народ, но меня никто не останавливал. Люди сами разбегались кто куда, в панике выпучив глаза. Можно подумать, они тут впервые…
        Приемная! Толпа вырвалась из приемной! Но как?
        Все толкались и обгоняли друг друга. Стоял оглушительный гвалт. Зря они проникли во дворец - лучше бы держались от этого гибельного места подальше. Зато стало ясно, почему на меня никто не смотрит. Я ничем не выделялась из объятой страхом заблудившейся толпы.
        Я с трудом двигалась против потока тел. Королеве Коре уже не помочь. Мне больше нечего было делать в эонийском крыле.
        Туда быстро, обратно еще быстрей.
        И вообще, что-то задержалась я во дворце.
        Внезапно меня схватили за талию и затащили в какую-то комнату.
        - Варин! - воскликнула я, чуть не плача.
        - Инспектор смешался с толпой, - сказал он, тяжело дыша. - Я его потерял. Зато встретил Кристона. Задержанные прорвались мимо охраны. Пытаются отыскать другой выход из дворца.
        - Другого выхода нет.
        Это я посеяла панику в приемной. Зря я объявила о смерти королевы Айрис. Если пострадает кто-нибудь еще, виновата буду я.
        Из-за меня пролилось слишком много крови.
        - Ты успела предупредить королеву Кору? - спросил Варин.
        Я помотала головой. Объяснять ничего не пришлось.
        - Слушай, ты не виновата, - сказал он.
        - Я всегда во всем виновата, - сказала я, отвернувшись.
        Не успела я опомниться, как он обнял меня и прижал к себе. Я застыла на месте, но уже через секунду расслабилась, потому что в этих объятиях было что-то знакомое с детства.
        Они напоминали объятия мамы. Мама обнималась лучше всех на свете. Обхватит меня руками, уткнется мне в макушку подбородком и стоит так, подолгу не произнося ни слова. У нее был настоящий дар общаться без слов. В ее объятиях я всегда чувствовала, что меня любят. Папа общался со мной по-другому. Хотя у нас бывали разногласия, каждый спор он заканчивал словами: «Я люблю тебя крепче, чем моя лодка любит теплое море и двенадцатиузловый ветер». Я говорила, что понятия не имею, о чем это он. Придуривалась, конечно. Папа с мамой любили меня, несмотря ни на что. Пока я не направила лодку на скалы.
        Я прижалась щекой к груди Варина. От его органического костюма пахло мылом и хвойным лесом. На глаза навернулись слезы, и я зажмурилась.
        Не думала, что меня когда-нибудь еще так обнимут.
        - У нас мало времени, - сказала я, нехотя отстраняясь. - Королева Маргарита еще жива, но мы почти ничего не знаем о том, как ее убьют.
        Варин медленно кивнул.
        - Только то, что ее отравят.
        - Вот именно. Об убийце мы не выяснили ровным счетом ничего, а прошло уже почти два дня. - Надо было послушаться Варина и сразу обратиться к властям. И плевать, что это выглядело бы подозрительно. Хотя доказательств у нас до сих пор не было, предостеречь королеву Маргариту было еще не поздно. - Пора бы уже его остановить.
        - Ты не обязана спасать королев, - сказал он. - Ты никого не обязана спасать.
        Я поняла, к чему он клонит, и прищурилась.
        - Да что ты вообще понимаешь? Ты никогда не любил. Откуда тебе знать, каково это - причинить боль близкому человеку? Не указывай мне, что я должна чувствовать.
        - Зато я знаю, каково это - когда боль причиняют тебе, - сказал он, сверкнув глазами.
        - Это ты о своем дне смерти? - фыркнула я. - Думаешь, хуже этого ничего не бывает? А теперь представь, что по твоей вине умирает другой человек. Такие страдания тебе и не снились. Если я не раздобуду для отца ГИДРу…
        - Что? - перебил он. - Ты о ГИДРе и словом не обмолвилась. Я думал, тебе нужны деньги!
        Я всплеснула руками.
        - Я тебя обманула, ясно? Неужели это тебя так удивляет? Я ведь только и делаю, что ворую и лгу. Я ничем не лучше Макеля, это ведь он меня создал.
        - Киралия, - простонал Варин. - Почему ты раньше мне не сказала?
        - А вдруг, узнав, что нам нужно одно и то же, ты сдал бы меня властям?
        Прозвучало нелепо. Варин уже не раз доказал, что он хороший человек и преданный друг, хотя я воровала у него, оскорбляла его и вообще втянула во всю эту заварушку.
        - Я бы тебя не сдал, - сказал он. - Я бы уступил ГИДРу твоему отцу. Ему она нужнее.
        От этих слов я еще больше устыдилась.
        - Я не хочу, чтобы ты жертвовал своим будущим ради меня или моего отца, - грустно улыбнулась я.
        - Это правда, что твой отец в коме? - спросил он. Я кивнула. - Значит, его состояние тяжелее моего. Так будет справедливо.
        - Чем ты болен? - Давно пора его об этом спросить. В лазарете он нарочно сменил тему. - Почему тебе отвели лишь тридцать лет? Зачем тебе ГИДРа?
        К моему удивлению, на его лице не дрогнул ни один мускул.
        - Я слепну.
        Я ахнула и прижала руку к груди.
        - Это редкое генетическое заболевание, - сказал он. - И оно прогрессирует. Мне уже сейчас трудно видеть ночью и при ярком свете, да и периферийное зрение у меня слабое. - Он сглотнул. - К тридцати годам я ослепну.
        - Но у тебя такие красивые глаза…
        Дура! Надо же такое ляпнуть.
        - Это просто симптом, - улыбнулся он.
        - Но ГИДРа тебя исцелит?
        - У меня случай не срочный, поэтому обследование я еще не проходил. Я ведь не при смерти. По крайней мере, в этом году.
        Краешек его рта приподнялся, но от того, что он пытался шутить, мне стало только больнее.
        - Извини, - сказала я. - Надо было сразу во всем признаться. Но мне трудно доверять людям. Особенно после Макеля. - Я мрачно усмехнулась. - Был моим лучшим другом, а уже дважды пытался меня убить.
        Варин посмотрел на меня долгим взглядом, а потом сказал:
        - Мне ты можешь доверять.
        - Да, потому что ты эониец. Добрый, верный, понимающий, честный и бескорыстный.
        - Нет. Потому что я твой друг, Киралия, а настоящие друзья заботятся друг о друге и не обманывают.
        Мне хотелось ему верить, но один раз я уже обожглась. Из-за Макеля я очерствела. А может, он так меня вышколил, что я уже никогда не стану прежней.
        - Как ты думаешь, люди способны меняться? - спросила я. - Или от судьбы не уйдешь?
        Варин глубоко вздохнул. Вид у него был измученный. Хоть я этого и не хотела, мои слова его ранили.
        - Я обязан верить, что измениться может каждый. Что я не просто гонец. Что я могу добиться большего, чем требует мое положение. Что моя жизнь не сводится к моему дню смерти. А ты, - он изогнул бровь, - ты помогла мне поверить, что это все не пустые слова. Что я имею право добиваться того, чего хочу, пусть даже времени у меня не так много.
        Его картины. Всевышние королевы! Теперь понятно, почему он никогда не пытался воплощать свои мечты, ведь к тридцати годам он потеряет все. Однажды его зрение упадет настолько, что рисовать уже будет невозможно, и он лишится единственной радости в жизни.
        Сердце больно сжалось, на глазах выступили слезы.
        - Мне тоже хочется верить, что твоя жизнь изменится, - сказала я. - Как и моя.
        - Спасибо.
        У него на щеках появились ямочки.
        - И это ты называешь улыбкой? - сказала я, вытирая слезы. - Давай, покажи-ка зубки.
        Поморщившись, он сверкнул в полумраке белыми зубами.
        - Уже лучше, - рассмеялась я. - Но нужно еще поработать.
        Он нерешительно подвинулся ко мне и сказал:
        - У Макеля нет над тобой власти.
        Я молчала.
        - Киралия, - прошептал он. - Если я что-то и знаю наверняка, так это то, что ты сама себе хозяйка. Ты делаешь только то, что тебе хочется. Ты сумела проникнуть во дворец, и никто тебя даже не заметил.
        - Но кто я без Макеля? - спросила я, уставившись в пол. - Он всегда меня направлял.
        - У тебя и без него все прекрасно получается. - Он взял меня за плечи. - Ты не по его указке помогаешь королевам, а по собственной воле. Не по его приказу пытаешься спасти отца.
        Я подняла на него глаза, и у меня перехватило дыхание. Он так смотрел на меня, будто мог расколоть надвое одним взглядом, освободив настоящую Киралию, спрятанную где-то внутри.
        «Кем ты хочешь быть?»
        Его глаза, похожие на два серебристых месяца, впивались в мое лицо. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Это раньше я была лучшим карманником Макеля. Человеком, который разрушил свою семью. Воровкой, которой нельзя доверять.
        Одинокой душой.
        Но в его глазах я явно была другой, иначе он не смотрел бы на меня с таким желанием…
        Я схватила его за воротник и прижала к себе.
        Его губы оказались неожиданно мягкими. И теплыми. А я-то думала, что он холодный и бесчувственный, как блестящий металл, из которого в Эонии делали практически все.
        Как же я ошибалась.
        Его губы сомкнулись вокруг моих. У его кожи был пряный солоноватый запах, и это был запах Варина, а не костюма.
        Я стянула перчатки, обхватила его за шею и запустила пальцы в его кудри. Волосы у него были шелковистые - все в нем было мягким и нежным.
        Сердце забилось еще быстрее, его кожа обжигала мои губы и руки.
        И вдруг он отпустил меня. Мгновение мы улыбались друг другу - опьяненно и немного озадаченно. Я снова притянула его к себе, но он жестом остановил меня.
        - Я тоже хочу тебя почувствовать, - сказал он, краснея, и мое сердце воспарило. Он расстегнул застежки на рукавах и снял перчатки, а потом откинул с моего лица прядь волос и провел дрожащими пальцами по моей щеке и губам. Я уже заволновалась было, что момент упущен, но тут его губы снова нашли мои.
        Его нежность опять застала меня врасплох. Теперь, когда на нем не было перчаток, его руки нырнули в мои волосы и притянули меня ближе. В этот момент я почувствовала, какой он на самом деле теплый и пылкий. В этот момент я заглянула ему в душу.
        Меня бросало то в жар, то в холод. Похоже, органический костюм никак не мог подстроиться под температуру моего тела. Ноющее чувство внизу живота было похоже на страх, но мне хотелось раствориться в нем навечно.
        Мы целовались, не в силах остановиться. Да и зачем останавливаться? Я смутно помнила, что у нас много дел - даже слишком много, - и все равно отпускать его не хотелось. Он явно чувствовал то же самое. Его руки бродили по моему телу, и эти прикосновения были почти такими же интимными, как наши поцелуи. При мысли о том, что когда-нибудь все повторится, но уже без костюмов, меня пробрала дрожь.
        В его взгляде было столько страсти, что я готова была взорваться. Никого другого на его месте я даже представить не могла.
        И как только люди бросаются в объятия к незнакомцам? Целуются с теми, кто им безразличен? Как можно заниматься чем-то настолько сокровенным и обнажающим душу с человеком, к которому не испытываешь сильных чувств?
        Многие воры пускали в ход свои чары, даже не задумываясь. Макель и меня пытался к этому приобщить. Говорил, что поцелуем можно заставить человека забыть обо всем на свете. Тогда ограбить его будет проще простого. Теперь я наконец поняла, что он имел в виду. Идеальный план. Идеальный отвлекающий маневр. Но я на такое неспособна. Пару раз пыталась, но в последний момент передумывала. И не зря.
        Моему первому поцелую суждено было случиться с Варином.
        Глава тридцать шестая
        Арабелла
        Глухой ночью Арабеллу разбудили шесть прекраснейших в мире слов:
        - Мисс Арабелла, вас вызывают во дворец.
        Она резко села в постели, заранее зная, кто ее вызывает и зачем.
        Вот он, момент, которого она так ждала. Момент, который она снова и снова прокручивала в голове, пока не начинали путаться мысли. Она выглянула в окно: еще не рассвело.
        Нельзя было терять ни минуты.
        - Подай мое лучшее платье, - бросила она горничной, выпрыгивая из постели. Сна не было ни в одном глазу. Арабелла всегда спала очень чутко и не больше двух-трех часов подряд. Слишком уж загружена была ее голова. Как людям удавалось во сне забыться, было выше ее понимания. - И поживее, - добавила она.
        У горничной тряслись руки все время, пока она застегивала на осиной талии Арабеллы кринолин и шнуровала корсет.
        - Нельзя ли поаккуратнее? - набросилась на нее Арабелла. - Не умеешь - не берись.
        Та кивнула и сделала над собой усилие, но теперь у этого жалкого создания подрагивали губы. Надо же быть такой слабой! Горничная служила в их доме много лет, но так и не прониклась к Арабелле симпатией. Арабелла с радостью оделась бы самостоятельно, если бы не корсет. Она взяла горничную за руки. Та зажмурилась, ожидая худшего. Арабелла никогда ее не била, но и не привечала.
        - Спасибо, ты мне очень помогла, - натянуто улыбнулась Арабелла. Почему бы не поупражняться в учтивости еще до прибытия во дворец?
        Облачившись в переливающееся золотое платье и захватив с собой лампу, Арабелла спустилась в холл. Для экономии энергии в доме зажгли свечи. Роскошества были Арабелле не по карману, но, несмотря на скромные размеры ее жилища, в нем было три спальни и гостиная, где сейчас ее ожидали придворные.
        Ее сердце колотилось, в висках стучала кровь. Сейчас она вступит в новую жизнь - в ту жизнь, которая была предназначена ей с рождения. Готовясь к этому мгновению, она часами подбирала слова. Репетировала перед зеркалом выражения лица. Шок. Скорбь. Благоговение. Изумление. Каждое довела до совершенства. Но когда в гостиной обнаружился всего один посетитель, ей захотелось развернуться и уйти. Она вовсе не так представляла этот момент. Где же ее свита?
        По традиции, когда умирала королева, к дому ее преемницы выдвигалась торжественная процессия и, пройдя по главным улицам Тории, доставляла принцессу во дворец. Предварительно выпускали обращение к народу, в котором сообщалось время церемонии и маршрут. Таков был обычай. Арабелла специально разоделась в пух и прах. Кроме того, они с Макелем условились, что, проезжая мимо него в карете, она подаст ему знак, что пора приступать к следующей части плана. Теперь придется послать записку.
        Советник оказался моложе, чем она ожидала. Арабелла не раз воображала встречу со своей будущей правой рукой. Иногда это был суровый дядечка, которого она быстро покоряла блестящим умом и целеустремленностью, а иногда - добродушная матрона, которая с порога проникалась к ней материнской любовью.
        Арабелла мигнула, но сцена не рассеялась. Все происходило на самом деле.
        - Леди Арабелла, - приветствовал ее высокий худой человек. Поймав ее взгляд, он поклонился.
        Леди? Хотя леди - это еще не королева, звучало неплохо.
        - Приношу извинения за столь поздний визит, - сказал он. - Меня зовут Дженри.
        Подойдет ли он на роль сурового дядечки? Арабелла спешно собирала заново картину своего будущего.
        - Доброе утро, - сказала она. - Чем я могу вам помочь?
        Притворяться, что она не знает о своем происхождении, будет труднее всего. Для простой торианской девушки визит королевского советника был бы большой честью и настоящим событием, несмотря на поздний час. Поэтому Арабелла широко улыбнулась.
        Дженри шумно сглотнул и вышел вперед.
        - Я торианский советник.
        - О-о… - Арабелла схватилась за сердце, отбивавшее бешеный ритм. - Ну надо же! Что вас сюда привело?
        Замешательство Дженри обнадеживало. Похоже, он ничего не заподозрил. Арабелла боялась, что люди из дворца вмиг ее раскусят, потому что для них разоблачать заговорщиков - обычное дело. Жаль, что Макель не видит ее триумфа!
        - Боюсь, у меня к вам непростой разговор, - скорчил гримасу Дженри. - Пожалуй, вам лучше присесть.
        Арабелла стиснула зубы. Да как он смеет указывать ей, что делать? Скоро он сам будет у нее на побегушках.
        - Я постою, - ответила она, но, спохватившись, добавила: - Благодарю.
        Общение с Макелем дурно сказывалось на ее манерах.
        Дженри кивнул.
        - Я так понимаю, вы знаете, что вас удочерили?
        - Да. - «Вот оно, - подумала Арабелла. - Главное, не улыбайся. Прими слегка озабоченный вид. Ты в растерянности». - Но моя приемная мать умерла несколько лет назад. С тех пор я живу в этом доме одна.
        - Примите мои соболезнования.
        Арабелла мрачно склонила голову.
        - Но какое отношение это имеет к дворцу?
        - Самое непосредственное. - Дженри откашлялся. - Если бы я мог смягчить удар…
        - Вы можете говорить со мной прямо. - Арабелла шагнула ему навстречу, подняв ладони. - Я только с виду хрупкая.
        Будут ли слова с легкостью слетать с его губ или застрянут в горле? В каких выражениях он обрисует ситуацию? Арабелла размышляла об этом, покусывая внутреннюю сторону щеки. «Соберись, - приказала она себе. - Не забегай вперед. Не забудь свои реплики».
        - Ну разумеется, - улыбнулся он. - Твердый характер достался вам по наследству.
        - По наследству?
        Расслышал ли он хоть что-нибудь за оглушительным стуком ее сердца?
        - Да. - С минуту он смотрел в пол, а потом продолжил: - Видите ли, вашей родной матерью… была королева Тории.
        Арабелла ахнула - пришлось очень к месту.
        - Королева Маргарита? - Ее губы растянулись в улыбке. - Правда?
        Дженри кивнул.
        - Женщина, которая вывезла вас из дворца, скрыла ваше происхождение из антимонархических убеждений.
        Арабелла чуть не фыркнула. Значит, преступление Маргариты он будет замалчивать, а вину свалит на миссис Делор? Что ж, это даже можно поставить ему в заслугу. Впрочем, она еще не решила, доверять советнику или нет. Ночью, когда все будут спать, надо будет это обдумать. Ее первая ночь во дворце! Вот это да!
        «Сосредоточься», - одернула она себя.
        - Просто невероятно, - сказала Арабелла, напустив на себя задумчивый вид. - Я и представить не могла, что принадлежу к королевскому роду. Подумать только! Ой… - Она сдвинула темные брови. - Но раз вы здесь… значит… значит, она… - Арабелла ликовала, но, к счастью, дрожь в ее голосе легко было списать на страх. - Вы сказали «была».
        - Верно. К сожалению, королева Маргарита скончалась, - сказал он, повесив голову. - Я приехал как только смог.
        Она столько раз представляла этот миг! Если бы он не вышел таким будничным, она бы, наверное, подумала, что спит. Но Дженри было не угнаться за ее фантазией. Она жаждала драматизма, помпы. Рыданий. Зрителей. Но перед ней стоял один лишь советник. Какое разочарование…
        Дженри ждал ответа.
        Чтобы не утонуть в океане собственных мыслей, Арабелла вонзила длинные крашеные ногти в ладони. Этот приемчик ей показал Макель. «Действительность - это боль», - любил повторять он.
        - Какое несчастье, - сказала она наконец. Эти слова звучали не так сухо, как ее первый вариант, «Какая трагедия», и к тому же забавляли ее своей скрытой иронией.
        - Мне очень прискорбно сообщать вам об этом, - сказал он. Его усталое лицо скривилось от боли. - Обычно принцессы с детства знают о своем происхождении и всю жизнь готовятся к этому тяжелому дню.
        Арабелла разрывалась. Стоит ли пустить слезу или это уже слишком? Она не была знакома с королевой Маргаритой лично и, как думал Дженри, только сейчас узнала об их родстве. Было бы странно горевать по женщине, с которой она никогда не встречалась и которую уже не застанет в живых. С другой стороны, смерть родной матери никого не оставит равнодушным.
        - Как это произошло? - спросила она, шмыгнув носом.
        Отличное решение. Куда лучше, чем предыдущий вариант: «О, всевышние королевы! Только не моя бедная матушка!» - к которому Арабелла склонялась в последние месяцы. Иногда простые слова - самые действенные.
        - Ее отравили, - ответил Дженри, и его губы дрогнули. - Врачи сделали все возможное, но было уже поздно. Мне очень жаль, миледи.
        Любопытно! Она не знала, какой конец уготован королевам, знала только, что все будет улажено и что смерть ее матери будет достаточно долгой, чтобы из нее успели вытянуть признание. Макель не сообщал ей подробностей. Они решили, что так она отреагирует естественнее.
        Дженри подошел к ней и положил руку ей на плечо. В уголках глаз у него залегли морщинки. Сразу видно: чувствительный человек. Добрый. Мягкий.
        Словом, легкая добыча.
        - Не сомневаюсь, вы сделали все, что было в ваших силах, - прошептала она, перенимая мягкий тон советника, чтобы его к себе расположить. «Дай людям то, чего им хочется, и будешь из них веревки вить», - наставлял ее Макель.
        - Боюсь, это еще не все, - сказал Дженри.
        - Я слушаю.
        Арабелла едва сдерживалась. Сейчас он провозгласит ее королевой Квадары.
        - Остальные королевы тоже умерли. - Он прочистил горло. - Точнее, их убили.
        - Как такое возможно? - спросила Арабелла, поднимая и опуская плечи, словно у нее участилось дыхание.
        - Мы еще не выяснили всей правды, но будьте уверены, со мной вам ничто не угрожает.
        Арабелла готова была расхохотаться. Конечно, ей ничто не угрожало, ведь это она все устроила.
        Мать больше не сможет управлять ее жизнью из-за кулис. Она, Арабелла, наконец получит все, о чем мечтала. Все, что ей причитается. И станет величайшей королевой в истории.
        - Можно мне увидеть маму? - попросила она. - Хотя бы раз.
        Если она не попрощается с покойной, это будет выглядеть странно. И все же что за нелепая традиция - не позволять принцессе видеться с матерью до самого дня ее смерти? Быть может, стоит переписать этот закон? Ей бы не хотелось знакомиться с собственным ребенком на смертном одре.
        Будут ли у нее вообще дети? Хочет ли она детей? Впрочем, и с этим законом можно будет что-нибудь придумать.
        - Да, миледи, - ответил Дженри, прерывая ее спутанные мысли. - Она выглядит вполне благообразно.
        Арабелла поджала губы. Благообразный труп! Если она что-то и знала о смерти, так это то, что смерть вовсе не так уж благообразна, и истинные леди должны держаться от нее подальше. Арабелла не отличалась щепетильностью, но об этом лучше было умолчать.
        - Я должен немедленно доставить вас во дворец, - продолжал Дженри. - За вещами пошлем потом.
        - Я буду жить во дворце? - радостно воскликнула она.
        - Вы станете королевой Тории, - вяло улыбнулся он. - Не сомневаюсь, из вас выйдет замечательная правительница, а я, как и обещал вашей матери, буду помогать вам во всем, - он понизил голос, - как помогал ей.
        «Я уж как-нибудь сама справлюсь», - подумала Арабелла.
        - Благодарю вас, - сказала она, поднимая на него полные слез глаза. Пусть думает, что это слезы скорби. - Отвезите меня во дворец. Я готова.
        И это была чистая правда.
        Глава тридцать седьмая
        Киралия
        Я проснулась на заре. В небе мерцали последние звезды. Начинался новый день - третий с тех пор, как я попала во дворец, и четвертый с тех пор, как познакомилась с Варином, - а мы так и не напали на след убийцы.
        Повернувшись на бок, я увидела, что лежу на грязном ковре. Я выпрямилась, зажала нос, чтобы не расчихаться и ненароком не разбудить Варина, и оглядела наше укрытие. Стены были завешаны рулонами ткани, а посреди комнаты стояли два длинных стола со швейными машинками, остановленными на половине стежка.
        Королевская швейная мастерская.
        Судя по всему, портнихи покидали ее в спешке. Наверное, спасались от разъяренной толпы из приемной, а может, испугались дыма. Когда у людей под носом убивают королевских особ, до платьев уже никому нет дела.
        Нужно было скорее предостеречь королеву Маргариту, пока убийца не добрался и до нее. Я даже против ареста не возражала - только пусть сначала выслушает меня и отправит всю еду и напитки в лабораторию. Я остановлю этого головореза. Расскажу властям все, что мне известно. Давно пора.
        Варина было не видать. Мы спали рядом, но место, где он лежал, остыло. Куда же он подевался? Он бы меня не бросил, в этом я не сомневалась, но при виде пустой комнаты желудок у меня сжался в комок.
        Вдруг его схватили? Вдруг его забрал инспектор или похитил убийца? Но почему тогда меня никто не тронул? Может, это очередная игра Макеля?
        Зря мы уснули! Это все из-за постоянного недосыпания.
        Отряхнувшись, я приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Ни души. Тогда я осторожно вышла.
        Почему вокруг такая тишина? Куда все пропали? Я сжала кулаки.
        «С Варином ничего не случится, - убеждала я себя. - Все будет хорошо. Найди королеву Маргариту и прекрати это безумие. Варина разыщешь потом».
        Я поспешила в торианское крыло, но у лазарета притормозила. Дверь была приоткрыта. Я распахнула ее и застыла на пороге. На металлических каталках лежали четыре трупа, с ног до головы накрытых простынями.
        Четыре трупа - четыре мертвые королевы.
        - Нет… - прошептала я.
        У меня подкосились ноги, но чьи-то сильные руки не дали мне упасть.
        - Варин, - прохрипела я, - мы опоздали.
        - Это не Варин, - мягко ответили мне.
        Я опустила взгляд. Мою талию обхватывали длинные тонкие пальцы.
        Инспектор.
        Я оттолкнула его, кинулась в лазарет, обогнула каталки и прижалась к дальней стене. Но бежать было некуда: инспектор загораживал единственный выход.
        - И снова мы тут, - сказал он без тени удивления.
        - Я работаю на королеву Маргариту, - повторила я ту историю, которую мы наплели Кристону. - Содействую следствию.
        - Вот как? - Он наклонил голову набок, изучая мое лицо.
        Мой взгляд невольно скользнул по четвертой каталке. Я снова опоздала.
        Инспектор включил диктофон и положил на стол.
        Где Варин? Он бы меня выручил.
        - Да, все именно так, - ответила я.
        - А когда вы подслушивали мой отчет о вскрытии, вы тоже содействовали следствию?
        Неужели он нас видел?
        - О да, - сказал инспектор, заметив мое смятение. - Ваше пребывание во дворце от меня не укрылось. - Он присвистнул и улыбнулся. - Остается только один вопрос: что вы здесь делаете?
        - А вы что здесь делаете? - парировала я. - Вы приехали раньше, чем погибла королева Айрис. Раньше, чем потребовались ваши услуги.
        - Это не так, - сказал он. - Я прибыл после ее смерти.
        - В списке посетителей вашего имени не было!
        - Представителей власти туда не заносят.
        Нет. Нет. Неужели все так просто?
        - А вот вы здесь были, - сказал он, проводя пальцами по сотням чипов в металлическом чехле у себя на поясе. Должно быть, королева Маргарита записала для него воспоминания о последней аудиенции. Он вынул из стопки один чип, зажмурился и положил его на язык.
        Когда он открыл глаза, его взгляд стал холодным и суровым.
        - Да, вы были здесь с самого начала. Давали показания против преступника в розыске по имени Макель. Это было до убийства королевы Айрис.
        - Не надо переводить стрелки! - ткнула я в него пальцем. - Я пыталась помочь!
        - И как, получилось? - спросил он, обводя взглядом каталки.
        - Я тут ни при чем!
        Где же Варин? Если с ним что-нибудь случится, никогда себе этого не прощу.
        - Это нам и предстоит выяснить, - ответил он.
        В коридоре послышались шаги. Когда инспектор обернулся, я схватила ближайший скальпель.
        - А вот и вы, - сказал он кому-то. - Как раз вовремя. Полагаю, ваша Киралия нашлась.
        В лазарет вошел Варин, а с ним - несколько стражников. Я так опешила, что чуть не выронила скальпель.
        Нет!
        - Отпустите его! - крикнула я.
        Варин с отсутствующим видом кивнул на меня.
        - Да, это она.
        Мгновение спустя стражники окружили меня, завели мои руки за спину и защелкнули на них наручники. Я едва успела спрятать скальпель в рукав.
        - Что вы делаете? - спросила я. - Варин, что происходит?
        Он помотал головой. За его напускным равнодушием угадывалось сильное волнение.
        - Киралия Коррингтон из Тории, - сказал один из стражников. - Вы арестованы по подозрению в убийстве королевы Айрис, королевы Стессы, королевы Коры и королевы Маргариты и будете ожидать вынесения приговора в тюрьме.
        - Что? - взвизгнула я, вырываясь. - Я никому не причинила вреда!
        - Это не совсем так, - сказал знакомый голос. В лазарет вошел Макель и встал рядом с инспектором.
        Хотя я знала, что Макель замешан в убийствах, при виде него мое сердце забилось, как птица в клетке. Мне захотелось убежать. Закричать. Посмеяться над этим абсурдом. Мы с Макелем оба оказались во дворце, прямо как в наших детских фантазиях. Вот только теперь он смотрел на меня иначе. Его брови почти сходились на лбу, а подведенные кайалом глаза готовы были пронзить меня насквозь. От его забинтованных рук через всю комнату несло паленой кожей.
        У меня пересохло во рту.
        - Ладно, ему от меня досталось. - «И заслуженно», - добавила я про себя. - Но я никого не убивала! Убийца он!
        - Макель прибыл во дворец всего несколько часов назад, - покачал головой инспектор. - К этому времени все королевы уже погибли.
        Быть такого не может. Ни за что не поверю, что Макель невиновен. Где его подручные? Расправились с королевами и исчезли?
        - Но вы же сами сказали, что он преступник в розыске! - воскликнула я.
        Макель не раз говорил, что дворцовая стража знает его в лицо. Поэтому на главной площади за него всегда работала я.
        - Нет, это сказали вы, на аудиенции, - ответил инспектор. - Узнав, что вы донесли на мистера Делора, я вызвал его во дворец. Он опровергнул ваши обвинения и очень помог следствию.
        Ну конечно! Новый обман. Новая игра. Оказывается, во дворце о Макеле даже не слышали. Но зачем он наплел мне про розыск? Чтобы я делала за него всю работу?
        Макель изогнул бровь и скривил губы в едва заметной усмешке.
        - Я бы сказал, что рад повидаться, котик, но, откровенно говоря, - он дернул плечом, - истории о твоих проделках меня шокировали.
        - О каких еще проделках?
        - Повторите все, что вы сообщили мне, - обратился инспектор к Варину, оставшемуся у двери.
        У меня задрожали коленки. Нет… Не может быть. Только не Варин.
        - Я могу предъявить доказательства, - сказал Варин, не глядя в мою сторону.
        - Доказательства? - переспросила я. - О чем ты? О переписанных чипах?
        - Вот он, - сказал один из стражников и дернул меня за руку.
        Обернувшись, я увидела у него на ладони свой воровской браслет. Он отдал браслет инспектору, а тот снял с цепочки серебряную подвеску. Макель подарил ее мне, когда я проникла в дом торианского губернатора, который якобы презирал порочные заведения «Свай», а на самом деле все свободное время проводил в игорных домах и трактирах. Это дело мы провернули чуть больше двух недель назад.
        Подвеска имела форму бутылочки.
        - Я не понимаю… - начала было я, но тонкие пальцы инспектора уже сняли с бутылочки крышку. - Я не знала, что она открывается, - сказала я, обращаясь не то к инспектору, не то к Варину.
        Инспектор перевернул бутылочку вверх дном.
        - На входе во время досмотра украшения не проверяют. - Из горлышка высыпалась щепотка порошка. - Идеальная емкость для яда.
        - Нет… - Я бросила взгляд на Макеля, театрально выпучившего глаза. - Это он мне дал! Я не знала, что она открывается!
        - А что вы скажете об этом? - Инспектор снял с браслета подвеску в виде книжки и движением пальца откинул корешок. Вспыхнуло тонкое пламя.
        - Нет… - твердила я.
        Инспектор отсоединил остальные подвески, включая отмычку и подвеску в форме коммуникационного чипа, разложил их на кушетке и, прищурившись, начал менять местами.
        Сначала я ничего не понимала, но потом он начал вставлять подвески одна в другую, как будто собирал игрушку, и получился тонкий нож с рукояткой из чипа и острием из отмычки.
        - Об этом я тоже не знала, - тихо сказала я.
        Инспектор рассек ножом воздух.
        - Весьма опасное оружие, - заметил он.
        - Это все Макель! - закричала я, извиваясь в руках стражников. - Я на него работала! Каждую подвеску мне вручил он! Это он убил королев!
        Макель повернулся к Варину.
        - Мистер Боллт? Не могли бы вы прояснить ситуацию?
        Я гневно уставилась на Варина. Только не говори, что предал меня. Только не говори, что вы с Макелем заодно. Нет, это невозможно. Я ему доверяла!
        Варин медленно поднял голову и, по-прежнему избегая моего взгляда, сказал:
        - Вчера вечером в мастерской я задремал… - К чему он вел? Мы оба уснули. - А когда проснулся, тебя рядом не было. Вскоре я заметил тебя в коридоре. В руках у тебя была подвеска в форме бутылки.
        Ничего подобного! Что за сказки? Чем я это заслужила?
        - Спустя некоторое время королеве Маргарите стало плохо, - кивнул инспектор.
        - А за день до этого, - продолжал Варин, - ты куда-то пропала из чулана. Я думал, ты пошла в туалет. Когда ты вернулась, у тебя были мокрые волосы и от тебя вкусно пахло.
        - А потом обнаружилось, что погибла королева Стесса, - вставил инспектор. - В бассейне с аромамаслами.
        - Признавайся, ты его подкупил? - прошипела я Макелю. - Он теперь твой, да? Что ты ему предложил?
        А я-то думала, что я Варину небезразлична. Вот дура! За хорошую плату купить можно любого.
        - Нет, котик, никого я не подкупал, - покачал головой Макель.
        - Ты подставил меня, - прошептала я. К горлу подступили рыдания. В глазах помутилось от слез. - Вы все меня подставили!
        - Нет, это ты подставила меня, - сказал Варин, впервые обращая на меня взгляд. - Ты внушила мне, что хочешь помочь. Втерлась ко мне в доверие. Сказала, что хочешь спасти отца. Но все это время ты меня обманывала. Ты хотела лишь одного: расправиться с королевами. Это твой план хранился на чипах. Ты сама говорила, что тебе нет равных. Надо было прислушаться. - Он холодно усмехнулся. - Здорово ты всех обвела вокруг пальца.
        Голова шла кругом. Я метнулась вперед, но стражники тут же дернули меня назад.
        - А это что? - спросил Макель, подходя поближе. Его изуродованные пальцы пробежали по эонийской эмблеме у меня на плече, и я вся съежилась. Он прекрасно знал, что на мне чужой органический костюм.
        - Это костюм королевы Коры, - сказал инспектор. - Ее камеристка недавно доложила о пропаже.
        - Той самой королевы Коры, которая сгорела заживо, когда в ее покоях устроили поджог? - прищелкнул языком Макель.
        Факты против меня. Но я невиновна! Почему никто мне не верит?
        Я почувствовала на лице горячее дыхание одного из стражников.
        - Скажи, зачем ты это сделала? - спросил он.
        Я лихорадочно замотала головой. Спутанные пряди упали на лицо.
        - Ничего я не делала! С какой стати мне убивать королев? Что я от этого выиграю? У меня нет мотива!
        - Нет мотива? - развел руками Макель. - Разве не ты с малых лет мечтала править Торией и владеть всеми ее богатствами?
        Он скроил мрачную мину, но его губы подрагивали, будто он едва сдерживал улыбку.
        Это была всего лишь детская игра. Она ничего не значила.
        - Нет! - крикнула я, пытаясь вырваться из рук стражников и заодно из этой паутины лжи.
        - Я видел воспоминания Макеля, - подхватил инспектор. - Он говорит правду.
        Все смотрели на меня как на чудовище. Но я ведь совсем не такая! Я не творение Макеля. Впрочем, мое поведение и правда выглядело подозрительно: я три дня бродила по дворцу и лазала по королевским покоям, словно нарочно искала удобный случай напасть на королев. В довершение всего Варин указал инспектору на орудие убийства, а Макель подкинул мотив.
        - Смотрите-ка! - сказал один из стражников и потряс меня за наручники. На пол со звоном упал скальпель, поставив жирную точку в обвинительном приговоре.
        - Говорил же вам, - грустно покачал головой Макель. - Она не знает пощады.
        Теперь мне не выпутаться из его паутины.
        Держа в одной руке нож, другой рукой инспектор подобрал скальпель. Затем он устремил на меня черные пронзительные глаза и распорядился:
        - Отведите ее в тюремную камеру.
        Глава тридцать восьмая
        Арабелла
        Во дворце Арабелле даже не пришлось притворяться. Ее изумление было искренним, волнение - неподдельным, восторг - настоящим. Никогда прежде она не видела такой роскоши. Даже ночью дворец блестел, подобно драгоценному камню в золотой оправе. Она будет бродить по лабиринту коридоров с широко расставленными руками, касаясь кончиками пальцев позолоченных стен.
        Какая красота!
        Арабелла с улыбкой взглянула на свое золотое платье. Сразу видно: во дворце ей самое место. Здесь она появилась на свет, здесь ее родной дом. Наконец-то она вернулась.
        После осмотра ее покоев и знакомства с советниками и прислугой Дженри повел ее в лазарет. От запаха химикатов щекотало в носу и щипало глаза. Арабелла заморгала и смахнула с ресниц слезинки.
        Она ожидала увидеть четыре тела, но в комнате было лишь одно, и то - под белой простыней. Труп ее матери.
        Инспектор поманил ее длинными пальцами, и она подошла поближе.
        До чего же странно было стоять над телом матери, зная, что именно она, Арабелла, повинна в ее смерти. Хотя эта женщина подарила ей жизнь, Арабелла не горевала и не испытывала угрызений совести. Она не чувствовала ничего, кроме горькой обиды, ведь мать решила, что она слишком слаба, чтобы удержаться на троне. Как она заблуждалась!
        - Я готова, - сказала она, и инспектор отдернул простыню.
        С ее губ сорвался крик. Теперь ясно, почему Макель не пускал ее в Город Согласия смотреть новости королевского двора. Ее легко могли узнать. У нее были те же каштановые волосы, те же широкие скулы, тот же подбородок с ямочкой, что и у матери. Вот только брови были темнее, а нос - короче.
        - Как мы похожи! - воскликнула Арабелла, закрывая лицо руками. Она что-то почувствовала, и это была не горечь обиды.
        На плечо ей легла рука.
        - Соболезную, миледи, - сказал Дженри.
        Только это она все утро и слышала. Соболезную вашей утрате, миледи. Примите мои соболезнования, миледи. Как вы себя чувствуете, миледи? Что я могу для вас сделать, миледи?
        Она была сыта по горло. Когда уже они вытрут слезы и объявят ее королевой?
        Арабелла отняла руки от лица, снова взглянула на мать и глубоко вздохнула.
        - Ничего. Я просто такого не ожидала.
        Она ни разу в жизни не видела труп, даже когда умерла ее приемная мать.
        В этом все дело. Она не ожидала, что окажется копией матери. Не ожидала, что после смерти та будет выглядеть такой живой. Дело вовсе не в чувстве вины. В конце концов, мать была ей чужим человеком. Родство - это всего лишь узы крови, пустое слово. Ее мать сама так считала. Иначе бы не лишила Арабеллу короны и не выслала тайком из дворца. Маргарита явно ни во что не ставила дочь. И потом, рано или поздно все умирают. Арабелла просто устроила все так, чтобы мать умерла в подходящий момент. Ее смерть позволит Арабелле взойти на престол и, таким образом, обретет смысл. А это чего-то да стоит, ведь смерть так часто бывает бессмысленной.
        - Мы оставим вас, - сказал Дженри, и они с инспектором ушли.
        Разглядывая мать, Арабелла размышляла, как сложилась бы ее жизнь, если бы их не разлучили. Никогда прежде она об этом не задумывалась. Маргарита была великой королевой - Дженри не уставал повторять это всю дорогу до дворца.
        Самой сильной, самой доброй, самой мудрой.
        Дженри явно думал, что дифирамбы принесут Арабелле покой. Мол, хотя ее матери не стало, за свое правление она совершила много великих дел. Но слова приносили лишь боль. Причем такую, какую Арабелла еще никогда не испытывала.
        - Прости, мама, - прошептала Арабелла.
        Глупо, конечно, но в чертах покойницы было что-то такое, из-за чего Арабелле хотелось вывернуть душу наизнанку и выложить все свои темные секреты. Скоро траурная процессия, и другой возможности уже не представится. Теперь, когда расследование завершено, королев поместят в подземный склеп, где их больше никто и никогда не увидит.
        - Надеюсь, ты не сильно страдала, - сказала Арабелла. Ей казалось, что отравление ядом - это не так уж плохо, но, судя по всему, смерть Маргариты была самой долгой и мучительной из всех. И об этом Арабелла сожалела.
        - Пойми, тут ничего личного, - продолжила она, коснувшись руки покойной. - Ты погибла не зря. Когда мы встретимся в квадранте без границ, я все тебе объясню. Ты поймешь, что я не могла расправить крылья, пока ты была жива.
        В голове у нее вихрем кружились сотни слов: более подходящих, более осмысленных - но у нее не было времени на вторую попытку. Жизнь вообще не дает вторых попыток.
        Встряхнув головой, чтобы привести мысли в порядок, она взглянула на мать и сказала:
        - Прощай, мама.
        Теперь эта женщина с бледными губами и лиловыми веками для нее никто.
        Глава тридцать девятая
        Киралия
        Моя камера была вдвое больше пещеры, в которой я укрывалась полгода назад. У меня было целых четыре дня, чтобы изучить ту пещеру вдоль и поперек. Я даже знала, насколько в ней можно вытянуть руки, пока не упрешься в стены. Я так часто вспоминала ее, что вскоре уже не могла отличить прошлое от настоящего. Из-за долгой изоляции в моем сознании не осталось ничего, кроме мглы и крови, крови и мглы. Никогда бы не подумала, что захочу вернуться в ту кошмарную пещеру, но даже четыре дня у бесчувственного тела отца были лучше того, что происходило со мной теперь. Единственным напоминанием, что я еще здесь, что я еще жива, была невыносимая тяжесть в груди.
        Казалось, с тех пор, как я погрузилась во тьму, с тех пор, как последний раз видела Варина, прошла целая вечность. Почему он меня предал, по-прежнему оставалось загадкой. Может быть, Макель пообещал ему ГИДРу? Но Варин сам сказал, что уступил бы ее моему отцу. Неужели солгал? Неужели он научился у меня лгать?
        Зря я ему доверилась! Стоило потерять бдительность, и он меня предал. Как я его за это ненавидела!
        Где теперь Макель? Где его подручные? Может, им тоже удалось провести инспектора? Может, они уже восседают на тронах, вцепившись в подлокотники из красного дерева гниющими руками?
        Казалось, мое заключение тянулось неделями, хотя на самом деле прошло всего два дня. Я знала это, потому что мне уже шесть раз приносили еду. Жидкая кашица на завтрак, черствый хлеб на обед и безвкусная похлебка на ужин.
        В камере воняло рвотой - это я постаралась. Когда за стражниками закрылась дверь, то немногое, что я успела перехватить накануне, выплеснулось на пол. Органический костюм с меня сорвали, а взамен дали лохмотья из швейной мастерской. Теперь ничто не мешало мне дрожать от страха и обливаться потом.
        Пожалуй, темнота даже милосердна. Можно представить, что ты в другом месте. Оно просторное, там можно дышать полной грудью, к горлу не подкатывает тошнота, а сердце бьется ровно и спокойно.
        Судорожный вдох - шумный выдох. Я в ловушке. Мне никогда отсюда не выбраться.
        Страх перед замкнутыми пространствами полностью подчинил себе мой разум и мое тело. Чтобы стены не раздавили меня, я свернулась в клубочек и вжалась в пол. Уже второй день у меня кружилась голова.
        Недавно меня навестил инспектор. Он снова и снова задавал один и тот же вопрос.
        Почему я это сделала?
        Сколько бы я ни повторяла, что невиновна, он не верил. Макель околдовал его, как и всех обитателей дворца. Как и меня при нашей первой встрече. Уже в десять лет мою душу отравляла жадность, а Макель разглядел ее и помог ей разрастись, подобно ядовитому плющу. Подумать только: если бы не его предательство, я бы так и не увидела его истинную сущность.
        Я так громко кричала о своей невиновности, что чуть не сорвала голос. Впрочем, остальные камеры пустовали, и разговаривать все равно было не с кем. Может, отсюда нарочно всех увели, чтобы я никого не пришила? Неужели инспектор думал, что я способна убить одним взглядом? Вход в подземелье охраняли стражники, но спускались они только за тем, чтобы принести еду, и, кроме плевков, от них ничего было не добиться.
        От нечего делать я представляла, как медленно, год за годом, чахну и разлагаюсь. Как с моих костей слезает кожа. Как они превращаются в пыль. Но все это глупости. Гораздо раньше меня убьют.
        Тюремное заключение - это лишь прелюдия, а гвоздем программы станет моя казнь. Каждый квадрант по-своему расправлялся с убийцами. В Тории предпочитали украшать их шею петлей.
        Знаю, сама себе завидовала.
        Жаль, что у меня отобрали нож из подвесок. Он бы так гармонично смотрелся между ребер Макеля!
        Что ж, может быть, во мне и правда живет убийца.
        Когда кормежка улучшилась, я поняла: скоро конец. На ужин подали не обычную тюремную стряпню, а аппетитные кушанья, которые так и кричали: «Побалуй себя напоследок!»
        Дело было на исходе моего третьего дня в тюрьме и шестого дня во дворце. В тарелке я обнаружила жареную курятину и две нежные булочки с чесноком. Мои любимые.
        Я швырнула их об стенку.
        Макель. Это он рассказал, что я люблю. Какую мне приготовить последнюю трапезу.
        Снова игры.
        Но в этом последнем раунде он не победит. Мне поможет гнев. Я выберусь отсюда, а он еще пожалеет, что так хорошо меня обучил.
        Я представила, что это просто очередное задание. Последний урок Макеля. По сценарию меня запирают в камере, а я должна выбраться, полагаясь лишь на смекалку. Кроме смекалки, у меня и правда ничего не осталось: даже с моих лохмотьев убрали пуговицы, молнии и шнурки. Жесткая ткань натирала кожу, которая с каждым днем вдали от солнца и свежего воздуха становилась все чувствительнее.
        Мне нужно было что-нибудь наподобие отмычки. Что угодно. Но стражники не доверяли мне даже столовых приборов. Они знали мои фокусы, знали, что в моих руках опасен любой предмет. В конце концов, это же я выбралась из приемной, разгуливала по дворцу и убила четырех королев.
        Я хихикнула себе под нос.
        Съев курицу, я спрятала мелкие косточки под матрас. Когда они засохнут, их можно будет разломать на куски и вставить в замок.
        Только бы хватило времени!
        Глава сороковая
        Арабелла
        За семнадцать лет жизни Арабелла еще никогда не была так счастлива, как в первые дни после ареста убийцы. Впрочем, приходилось тщательно это скрывать. Даже после коронации нужно будет некоторое время притворяться, что она не в своей тарелке, что скорбит по матери, что нуждается в советах. А уже потом она начнет вершить то, для чего была рождена. То, к чему готовилась всю жизнь.
        Арабелла ждала не один год - подождет и еще немного. Ночами она прикидывала, как скоро можно будет взяться за реформы. Через несколько дней? Это явно вызовет подозрения. Через несколько недель? Звучит разумно. Через несколько месяцев? Нет, столько она не вытерпит.
        Да и кто знает, какие препятствия возникнут у нее на пути. Если отыщутся кровные родственницы других королев, стать единовластной правительницей Квадары у нее уже не получится. Но Макель, кажется, обо всем позаботился. По его словам, других претенденток на трон не осталось - не осталось в живых.
        И все же Арабелла нервничала. Даже теперь все могло рухнуть. Ее идеальный план мог потерпеть крах. И хотя пока все шло как по маслу, что-то не давало ей покоя. Из-за одной неудачно положенной карты мог рассыпаться весь карточный домик. Но что это за карта и как от нее избавиться, Арабелла не знала. Да, она попала во дворец, но ее час еще не пробил, а ожидание тянулось целую вечность. Скоро ее нарекут королевой Тории, но она всегда метила выше. Чтобы изменить родной квадрант и упрочить его статус, она должна стать королевой всей страны. Если не получится, значит, все ее усилия были напрасны.
        По ночам, пока Арабелла проигрывала в голове события прошлого и сценарии будущего, в ее памяти всплывал образ покойной матери. Иногда ей представлялось, что мать разговаривает с ней из квадранта без границ. Говорит, что все понимает. Просит прощения за то, что лишила Арабеллу причитающихся ей привилегий. Иногда перед ее глазами вставали страшные картины: вот на горле у матери расходится кожа; вот с ее губ капает темная желчь; вот ее волосы облаком поднимаются кверху; вот в ее глазах отражаются языки пламени. Вот мать указывает на нее костлявым пальцем и, истошно вопя, проклинает Арабеллу за все, что та сделала с ее сестрами-королевами и с ней самой.
        Но это не уколы совести, убеждала себя Арабелла. Нет, это от потрясения. Она впервые в жизни увидела труп, и это жуткое зрелище наверняка уже никогда не сотрется из ее памяти. Арабелла всегда была впечатлительной. Чего же удивляться, что на нее так подействовала чья-то смерть?
        Не стоит зацикливаться на плохих воспоминаниях. Она лучше подумает о более важных вещах. О том, как станет единственной королевой Квадары. О том, как первым же указом снесет стены между квадрантами, чтобы ее родная Тория развивалась и процветала.
        Глава сорок первая
        Киралия
        Интересно, казнь будет публичной или все провернут так тихо, что даже родители не узнают, что со мной произошло? Мои размышления прервали шаги на лестнице.
        Я подняла голову. Куриные косточки еще не засохли. Вот мой шанс раздобыть орудие получше!
        - Здравствуй.
        Этот голос… Темноту прорезал свет электрического фонаря, и я увидела лицо Варина. Оно выражало вселенскую печаль. Молодец. Наверное, часами репетировал перед зеркалом.
        - Уходи, - сказала я, демонстративно уставившись в грязный пол. У Варина красть нечего. Об этом он точно позаботился.
        - Не уйду, - отрезал он и поставил фонарь на пол у наших ног.
        - Ладно, оставайся, мне все равно. Но я не буду выслушивать твои вероломные оправдания.
        - Вероломные оправдания? - горько усмехнулся он. - Киралия, ты меня использовала.
        На последнем слове его голос сорвался, и мне захотелось заткнуть уши. Пусть я и ненавидела его, он был первым, кому я открыла сердце после того, как сбежала из дома. Киралия, какая же ты идиотка!
        - Я бы не хотела тратить последние часы жизни на споры о том, кто кого использовал, - пробурчала я. - Но мне интересно: что тебе пообещал Макель? - Я встала на ноги и широко развела руками. - Тут тебя никто не услышит. Скажи правду. Уж это я заслужила. За что ты меня продал? За дозу ГИДРы? И почему? Бежал с тонущего корабля?
        - Я тебя не продавал. - Он сделал шаг вперед, и я заметила у него в глазах слезы. - Когда я разговаривал с инспектором, я даже не знал, что Макель во дворце. Я видел, что ты сделала, а он это подтвердил.
        - Ну хватит! - Я прижалась к решетке камеры. - Скажи. Мне. Правду!
        Он схватился за прутья по обе стороны от моего лица.
        - Я сказал тебе правду. Почему бы тебе не отплатить тем же? Неужели ты такая гордячка, что даже не можешь сознаться? Почему ты меня предала? Отвечай!
        Он был в такой ярости, что я невольно отшатнулась.
        - Ты думаешь, я способна на убийство? - едва слышно проговорила я.
        - Я так не думал, - сказал он, буравя меня взглядом, - пока не увидел яд у тебя в руках. Пока не понял, что все указывает на тебя. Пока не посмотрел правде в глаза.
        Я с силой провела руками по лицу.
        - Да не было такого! Я даже не догадывалась, что это за браслет! Разве ты не видишь? Это все происки Макеля. Он меня подставил!
        Варин покачал головой.
        - Я надеялся, что ты честно скажешь…
        - Все вопросы задавай своему лучшему другу Макелю, - съязвила я. - А я уже все сказала.
        - Да я не про то. Мне казалось… - Его лицо смягчилось. - Мне казалось, что я тебе… - Он вздохнул и схватился за голову. - Похоже, я ошибался.
        - А мне казалось, что я небезразлична тебе! - сказала я напрямик. - Похоже, мы оба ошибались.
        С минуту мы смотрели друг на друга. Слова, беседы, дни, мгновения - все, что могло быть между нами, повисло в воздухе. Варин показал мне иной путь - путь благородства, преданности и, возможно, любви. Но теперь его стараниями этот путь для нас закрыт.
        - А ты и впрямь веришь, что я виновна, - мягко сказала я. - Почему?
        - Потому что я тебя видел, - сказал он, потирая глаза.
        Похоже, ночами он почти не спал. «Но если он считает меня убийцей, почему это его так мучает? - думала я. - И почему я до сих пор за него переживаю?»
        - Что ты видел?
        - Хватит со мной играть, - сказал он. - Ты хочешь, чтобы я сомневался в своих показаниях.
        - Я не играю, а пытаюсь спасти шкуру!
        Он судорожно сглотнул.
        - Я больше не могу с тобой спорить. Если ты не хочешь говорить правду, мне ее из тебя не вытянуть. Слишком хорошо ты блефуешь.
        Мне стало так больно, будто меня ударили. Его не переубедить. Похоже, он действительно что-то видел. Что-то, во что верил больше, чем в меня.
        Как ты вообще можешь полагаться на зрение? Ты ведь скоро ослепнешь!
        Эти слова вертелись у меня на языке. Они могли подарить мне свободу, но Варина бы точно сломили. Разве могла я пошатнуть его веру в себя? Использовать его болезнь против него самого? Я ведь на самом деле не питала к нему ненависти.
        - Ты сделал то, что считал правильным, - сообразила я. - Ты сдал меня, потому что решил, что я убийца. - Пожалуй, теперь его поступок было легче понять. Ища поддержки, я накрыла ладонью его руку, сжимавшую решетку, но она была в перчатке. - Но это не так. Поверь мне.
        Он отвернулся.
        - Не могу.
        И хотя теперь я понимала его побуждения - как любой эониец, он положился на логику и свое понятие о справедливости, - мое сердце было разбито. Я думала, он не такой ограниченный, как его земляки. Но, видно, он так и не научился прислушиваться к своему сердцу.
        - Держи. - Он бросил в камеру смятый клочок бумаги.
        - Что это? - Я подняла его с пола и развернула. Моему взгляду предстал искусный карандашный набросок. - Это же я… - С листочка на меня с озорной улыбкой смотрело мое собственное лицо. - Когда ты успел? - ахнула я.
        - Не важно, - сказал он, понурившись. - Это тоже обман. Как и все остальное. Можешь оставить себе.
        На бумагу закапали слезы. Я торопливо вытерла глаза, чтобы не погубить рисунок. Он изобразил меня такой счастливой. Такой красивой. Таким хорошим человеком. Я выглядела так, будто у меня вся жизнь впереди.
        Но и это был обман.
        - Почему ты решил мне его отдать? - жалобно спросила я.
        - Он мне больше не нужен.
        Меня душили слезы. Варин хотел меня забыть.
        - Окажи мне одну услугу, - попросила я.
        - С побегом я тебе не помогу.
        - Этого я и не прошу. - Я тихо всхлипнула и продолжила: - Найди моих родителей… мою маму. - Папы скоро не будет в живых. - Расскажи ей, что произошло. Скажи, что я пыталась все исправить. - Но ничего не вышло. - Скажи, что мне очень жаль.
        - Хорошо, - кивнул он.
        - Пожалуйста, не упоминай о том, в чем меня обвиняют. - У меня язык не поворачивался поставить рядом слова «я», «убийца» и «королевы». Уж слишком это было нелепо. - Она и сама все узнает из новостей.
        Варин подхватил фонарь и направился к выходу. На верхней ступеньке он остановился и в последний раз на меня взглянул.
        - Я бы с радостью поверил, что произошла какая-то ошибка…
        - Но ты мне не доверяешь. Никогда не доверял.
        - Да нет же, я еще никому так не доверял, как тебе. Пусть это будет мне уроком.
        В его глазах блестели слезы. Что же он такое увидел? Что заставило его во мне усомниться?
        - Прости, - сказала я. Пусть это ничего не изменит, пусть от веревки это меня не спасет, но мне очень хотелось, чтобы он был на моей стороне. Чтобы не сомневался в искренности моих чувств. Чтобы то идеальное мгновение в темной мастерской помогло мне продержаться до конца. Чтобы парень, так красиво нарисовавший мой портрет, меня поддержал. - Я не хотела делать тебе больно. Но я никого не убивала, клянусь.
        - Перестань, - вздохнул он. - Отрицая вину, ты делаешь только хуже. Ты будто не осознаешь, что натворила. Ты так свято веришь в собственную ложь, что она заменила тебе действительность.
        Может, в его словах была доля правды? Может, я сама себя обманывала? Нет. Я никого не убивала. Это сделал Макель и его подручные. А удар приняла я.
        Не в силах смотреть, как он уходит, я уставилась в пол и прошептала:
        - Прощай, Варин.
        Глава сорок вторая
        Арабелла
        Наконец настал день коронации.
        День, который Арабелла представляла тысячу раз. И смерть ее матери, и прибытие во дворец - все это были лишь вехи на пути к главному событию ее жизни: моменту, когда она взойдет на торианский престол и получит власть всех своих предшественниц.
        На вечер того же дня была назначена казнь. Советникам давно пора было утереть слезы и официально признать новую королеву, ведь Квадара нуждалась в ней как никогда прежде. Смерть предыдущих правительниц по-прежнему держали в строжайшем секрете. Чтобы избежать массовой паники, о ней объявят только после коронации.
        Арабелла с нетерпением ждала, когда ее попросят записать первое обращение к народу.
        Придворная портниха сшила для нее изумительное платье, подчеркивающее все ее изгибы. Доведется ли надеть его снова? А почему бы не носить его каждый день? Или это уже перебор? Впрочем, королева вольна делать все, что захочет, ни на кого не оглядываясь.
        Она постаралась выкинуть лишние мысли из головы и шагнула в новое платье, как будто вступала в новую жизнь. Надев его, она словно заново родилась.
        Платье было ослепительно белым, с кружевным лифом и широким шелковым поясом. Повернувшись, она увидела в зеркале свою бледную обнаженную спину. Юбка была в пол, с традиционно длинным шлейфом, который протянется от ее покоев до самого тронного зала, символически связывая ее прошлое и будущее.
        Взглянув напоследок на свое отражение и заправив под золотую корону прядку каштановых волос, Арабелла вышла в коридор.
        По пути в тронный зал ее приветствовали придворные и слуги, а солнце, проникавшее сквозь дворцовый купол, окрашивало ее платье в золотой цвет. Похоже, Дженри созвал весь дворец.
        - Им нужно воспрянуть духом, - говорил он. - Им нужен праздник.
        «Им нужно двигаться дальше», - добавила про себя Арабелла.
        Собравшиеся пели коронационный гимн - мелодию из четырех нот, исполняемых на разный мотив. Четыре ноты символизировали четыре квадранта. И четырех королев.
        На смену которым вскоре придет одна. Хотя советники еще не предлагали ей объединить под своей властью все земли, это лишь вопрос времени. Другого выхода у них нет.
        Арабелла не в силах была сдерживать улыбку. Она сияла и чувствовала себя самой красивой девушкой на свете. На короткий миг она представила, что сказала бы мать. А потом прогнала эту мысль прочь и всецело отдалась волшебному моменту.
        «Не отвлекайся. Живи настоящим. Будь счастлива».
        Макель стоял в боковом коридоре. Когда она проходила мимо, он коснулся забинтованной рукой полей котелка и хитро улыбнулся. Все прошло по плану. Без сучка без задоринки. Их никто не заподозрил.
        Ее мысли успокоились. Воображение больше не рисовало сцены, в которых она убивает королев, соблазняет дельцов с черного рынка и хоронит жуткий труп матери.
        Вот-вот она станет королевой Тории, а потом - и всей Квадары.
        Макель советовал туда не соваться. Предупреждал, что Киралия залезет к ней в душу, что у этой девицы извращенный ум. Но Арабелле просто необходимо было увидеться с человеком, который пал ради ее триумфа. Девчонка в камере не выходила у нее из головы. Киралия исполнила свое назначение, но одним своим присутствием во дворце, подобно камешку в туфле, не давала Арабелле покоя.
        Возможно, когда они повидаются, это пройдет.
        В сопровождении двух стражников Арабелла спустилась в тюрьму. Они не только отказались оставить ее с Киралией наедине, но и достали дестабилизаторы. Это все Дженри. Днем советник не отходил от нее ни на шаг, а на ночь выставлял у ее дверей караул. Он, мол, обещал ее матери.
        Арабелла мысленно прокляла Маргариту. Даже из могилы мать умудрялась контролировать ее жизнь.
        - Ну здравствуй, - обратилась она к заключенной.
        Киралия подняла голову. При виде юной королевы в золотом наряде и золотой короне в ее лице что-то изменилось.
        - Вы кто? - спросила она.
        - Королева Арабелла, - ответила Арабелла, радуясь возможности впервые назвать свой титул.
        Киралия пристально на нее посмотрела.
        - Дочь королевы Маргариты?
        Арабелла кивнула.
        - Вы потеряли мать. Сочувствую.
        - Сочувствуешь, хотя сама ее и убила? - сказала Арабелла, склонив голову набок.
        Киралия лишь хмыкнула. Похоже, ей надоело оправдываться.
        - А мы случайно не виделись раньше? - внезапно спросила она и тоже склонила голову. - Вы выглядите знакомо.
        - Нет, - отрезала Арабелла. Лучше переменить тему. Она не продумала, что скажет. Ей вообще больше ничего не нужно было продумывать. Она получила все, о чем мечтала, и в кои-то веки у нее в голове воцарилась тишина. Если не считать жутких мыслей о матери и этого камешка в туфле. От камешка хотя бы можно избавиться.
        - Рада видеть, что с вами стража, - пробормотала Киралия.
        - Это угроза? - взвилась Арабелла.
        Киралия примирительно подняла руки с зеленой каемкой под ногтями. Что это, остатки еды?
        - Помилуйте, королева Арабелла, что я вам отсюда сделаю?
        Бросив взгляд на стражников, Арабелла ответила:
        - Ты находчивая девочка. Тебя все недооценивали, но я не повторю их ошибок.
        Чтобы эта крошка поубивала всех королев?
        Арабелла вынуждена была признать: звучит абсурдно. Эта девушка с большими голубыми глазами и тонкими чертами выглядела невиннее младенца. И хотя она с ног до головы была в грязи, ее лицо обрамляли милые белокурые локоны. Она походила на куклу, которую оставили в канаве под дождем.
        Макель не ошибся с выбором.
        - Я бы с удовольствием сочла все это за комплимент, - сказала Киралия, обводя камеру рукой. - Но если вы думаете, что я способна убить четырех королев и ни разу не попасться, у вас поехала крыша.
        Арабелла широко открыла глаза и подошла поближе.
        - Комплимент? Интересная точка зрения.
        - Скажите, - устало вздохнула Киралия, - зачем вы сюда пришли?
        Арабелла жестоко улыбнулась.
        - Сегодня вечером смертный приговор приведут в исполнение. Тебя казнят по традициям твоего квадранта.
        Люди жили по традициям своего квадранта и по ним же умирали.
        - Моего квадранта… вашего квадранта, - размышляла вслух Киралия. - Какое совпадение. Знаете, вы и правда выглядите знакомо.
        Она так пытливо уставилась на Арабеллу, что та отвернулась.
        - Повешение, - сказала Арабелла, притворяясь, что не замечает этого пристального взгляда. - Тебя казнят через повешение.
        - Так я и думала, - беззаботно пожала плечами Киралия, но лицо у нее потемнело. - Что-нибудь еще, моя королева?
        - Это все, что ты можешь сказать? - спросила Арабелла, приподняв бровь. Она ожидала, что встреча с человеком, принявшим на себя удар, принесет успокоение, но в итоге ничего не почувствовала. Камешек в ботинке никуда не делся. - Неужели тебе нечего добавить?
        - Почему же, есть, - прищурилась Киралия. - Держите стражников при себе.
        - Снова угроза?
        - Убийца все еще во дворце, - пожала плечами Киралия. - Будьте осторожны, а не то отправитесь к матери.
        Арабелла поджала губы, едва сдерживая улыбку.
        - Киралия, когда ты уже примешь свою вину?
        Киралия ничего не ответила. Тогда Арабелла повернулась к ней спиной и стала подниматься по ступенькам.
        - Прощай, Киралия. - «И спасибо тебе». - Да отомстят тебе покойные квадарские королевы, - Арабелла ухмыльнулась, - в квадранте без границ.
        Глава сорок третья
        Киралия
        Чуть позже ко мне заглянул еще один посетитель. Я зашипела на него, как бездомная кошка, которую как-то в детстве я пыталась подобрать у Аукционного Дома.
        - Уйди от меня! - завопила я, когда Макель закрыл за собой дверь и сбежал по ступеням. - Стража! - Вот теперь я бы им обрадовалась. - Стража!
        - Котик, котик, успокойся, - мягко сказал он, подходя поближе. - Скучала?
        - Почему ты все еще здесь? - спросила я. - Ты своего добился.
        Королева Маргарита погибла, «Сваи» спасены, его подпольной торговле больше ничто не угрожало.
        - А куда мне торопиться? - Макель выпятил грудь. - Моя дорогая подруга королева Арабелла пожелала, чтобы я остался при дворе. Я стану ее наперсником.
        Я покачала головой. До сегодняшнего утра я даже имени ее не слышала.
        - О да, - сказал он, заметив мое замешательство. - Мы дружим уже много лет.
        Он сжал решетку руками, и я ахнула. На них не только не было бинтов: они полностью зажили.
        - А-а, заметила? - Он пошевелил пальцами. - Наша расчудесная королева выдала мне дозу ГИДРы. Ежегодную квоту. Ну разве я не везунчик?
        Я боролась с желанием закричать. Отец при смерти, Варин к тридцати годам ослепнет и поплатится за это жизнью, а бесценную ГИДРу получил Макель? И где здесь справедливость?
        - Хочешь, раскрою тебе тайну? - сказал он. - Тебя все равно скоро повесят, так почему бы и нет?
        Я поджала губы. Мне не нужно было ничего, что Макель предлагал даром. Наверняка это очередная уловка.
        - Знаешь, почему ГИДРы так мало?
        Я ничего не ответила.
        - Когда-то ГИДРа была женщиной. Врачом, к слову сказать. Но не простым, а подправленным.
        ГИДРа - человек? Но если она могла исцелить любого, почему помогала лишь одному пациенту в год?
        - Знаю, о чем ты подумала, - махнул рукой Макель. - Но нет, она вовсе не была похожа на моих подручных. Она другого поля ягода. - Он ухмыльнулся. - Ее гены отредактировали так, чтобы она могла работать с больными, не заражаясь. Как-то раз, извлекая из живота пациента осколок, она порезалась, ее кровь капнула ему на рану, и хоп… - он хлопнул в ладоши, - рана зажила.
        Улыбка расползалась по его лицу медленнее, чем протекали мои тюремные будни.
        Я стиснула зубы. Я буду молчать. Он не увидит, как мне больно.
        - К несчастью, - беззаботно продолжил он, - ее уже давно нет в живых. Но когда она умерла, из ее тела выкачали всю кровь. - Он взглянул на свои руки. - Кровь пытались воссоздать, но все эксперименты провалились. Тогда ее разбавили, чтобы получилось больше доз. Почти все запасы израсходованы, а воровке, да еще и убийце, никто помогать не станет.
        Я попятилась и уперлась спиной в стенку.
        - Милый наряд, - сказал он, окинув взглядом мои лохмотья. - Только лицо у тебя больно бледное.
        - Оставь меня в покое, - сказала я. - У меня есть дела поважнее.
        - О, это уж точно. - Он вздохнул и ослабил воротник. - Моя милая Кира, как бы мне хотелось, чтобы все обернулось иначе…
        - Иначе? - рявкнула я. - Ты меня подставил! Ты дергал за ниточки, а всю грязную работу, как обычно, выполняли твои подручные. Сегодня я умру вместо тебя.
        - Вместо меня? - Он ткнул себя пальцем в грудь. - О нет, я не убивал королев. И подручные тоже. Они в Тории, приглядывают за Аукционным Домом. Если ты так ничего и не поняла, буду яснее. - Он указал на меня. - Их убила ты.
        - Макель, кончай вешать лапшу на уши. Кроме нас тут никого нет.
        - Котик, ты ошибаешься. Причем во многом. Я правда жалею, что так вышло. Я не хотел, чтобы тебя поймали. Это заслуга твоего дружка. - На последнем слове в его глазах появился стальной блеск. По его лицу проскользнула тень ненависти, и на мгновение под маской очарования я разглядела его истинную сущность. - Он сдал тебя инспектору еще до моего прибытия, и мне пришлось срочно менять планы.
        - Значит, ты признаешься? - Наконец-то хоть кто-то говорил правду. - Ты спланировал покушения и подкупил Варина?
        - И да, и нет. - Он склонил голову набок. Вместо котелка он нахлобучил золотой цилиндр, который ни капельки ему не шел. - Я приложил к этому делу руку, но Варина не подкупал. И уж точно не хотел, чтобы ты попалась. Я вложил в тебя слишком много времени и денег. Нет, даже после нашей маленькой ссоры я не желал тебе смерти.
        Он оглядел руки, будто ища изъяны.
        - Я… - У меня дрожали коленки. - Что ты хочешь сказать?
        - Кира… - Мне уже невыносимо было слышать из его уст свое имя. Я не хотела, чтобы последним человеком, назвавшим меня по имени, был Макель. Кто угодно, только не он. - Ты мастер своего дела, но скрываться с места преступления так и не научилась. - Он поднял указательный палец. - Вспомни, чему я тебя учил.
        Туда быстро, обратно еще быстрей.
        - Нет, - прошептала я. - Я никого не убивала.
        Но Макель не лгал. Это было видно по его лицу.
        - Мне нужен был убийца, но найти хорошего наемника нелегко, - сказал он. - Мне не хотелось делиться замыслами с незнакомцем, мне нужен был человек преданный. Год назад меня осенило: идеальный убийца у меня уже есть! - Год назад. Именно тогда Макель изменился. Отдалился от меня. - У меня уже есть человек, способный тайком провернуть четыре убийства. Моя дражайшая Кира. Моя лучшая воровка. Я прекрасно тебя обучил.
        - Но я никого не убивала…
        Не смогла бы. Не согласилась бы. Это просто немыслимо!
        - Убивала, котик, просто ты этого не помнишь. Знакомые вещицы? - спросил он, протягивая что-то на ладони.
        - Коммуникационные чипы, - пробормотала я.
        - Это не просто чипы, - покачал головой Макель.
        - А что же это? - спросила я, хотя боялась услышать ответ.
        - Настоящее сокровище. - Он взял один чип двумя пальцами и поднес к глазам. - Это новый, усовершенствованный вид чипов. Из-за нежелательных побочных эффектов продавать их запретили. - Он пожал плечами. - Но ты же помнишь моих друзей-пограничников? - Едва ли можно назвать друзьями тех, кого держишь на крючке при помощи шантажа. - Они были счастливы сообщить мне, что партию этих самых чипов заказал один лудский чиновник. Он хотел проверить, можно ли использовать их на рынке развлечений. Мне оставалось лишь перехватить посылку.
        Так значит, насчет убийства настоящего заказчика Макель не шутил.
        - Я поручил тебе украсть чипы, и ты прекрасно с этим справилась, - продолжал он. - Чтобы я не добрался до них, ты решила их проглотить, и это было поистине гениально. Я планировал накормить тебя ими насильно или спрятать их тебе в еду, но все обернулось куда удачнее: ты приняла чипы добровольно и даже не догадалась, что этого я и хотел.
        - Ничего не понимаю, - сказала я.
        - Бедняжка Кира. Разве ты не видишь? На чипах был план покушения. Мой план. Когда ты вручила их мне, они были пустыми. Совершенно безвредными. Но стоило мне записать на них свои мысли… - Он оскалился, и у меня внутри все похолодело. - Узнав, что вы решили встретиться с заказчиком, я нанес визит в Дом Согласия, чтобы подтолкнуть тебя в нужном направлении. Ты думала, что пришла во дворец по своей воле. Что сама приняла решение.
        Из-за Макеля я украла чипы, из-за него же их и проглотила.
        Макель. Макель. Макель. За всем этим стоял он.
        - Что делают эти чипы? - едва слышно проговорила я. Бежать от правды не было смысла.
        - Подчиняют разум, - ответил он, не сводя с меня глубоко посаженных подведенных кайалом глаз. - Но чтобы они подействовали, - он перебросил чип из одной руки в другую, - ты должна была совершить три вещи. Дотронуться до орудия убийства. - Он провел пальцем по своему запястью. - Попасть на место преступления. - Он обвел руками дворцовые стены. - И увидеть жертв. - Он с усмешкой поднял четыре пальца и пошевелил ими. - После этого тебя было уже не остановить. - Он загнул пальцы один за другим. - Ты - мой идеальный убийца.
        Подчиняют разум…
        Я уставилась на свои трясущиеся руки.
        - Ты снова играешь со мной, Макель?
        Его лицо смягчилось.
        - Увы, нет.
        - Я правда их убила?
        - А как же! Осознать это нелегко, ведь ты ничего не помнишь, но поверь, это так. К тому же все улики указывают на тебя. На твоем браслете были найдены следы ДНК каждой королевы, а на теле Стессы даже обнаружили твой волос. На этих основаниях тебя и приговорили к казни.
        Я вспомнила, как распорола королеве Айрис горло, но это были не мои воспоминания, а чипы! Я не чувствовала скользкую, теплую кровь на пальцах. Не вдыхала ее ржавый запах.
        Я не убийца. Не может быть.
        Но, по словам Макеля, чипы были не просто инструкциями. Они контролировали и разум, и тело, и органы восприятия. К тому же нельзя было отрицать, что я расхаживала по дворцу со смертоносным оружием на запястье. Я месяцами носила этот проклятый браслет, а подвеска в виде кварты, которую Макель подарил мне накануне, стала его завершающим элементом. Он все придумал еще год назад.
        Я лихорадочно замотала головой.
        - Нет-нет-нет-нет-нет…
        Я убийца. Наемница Макеля. Варин был прав. Он видел яд у меня в руках, потому что это я отравила королеву Маргариту. Мои волосы намокли и приятно пахли, потому что это я утопила королеву Стессу. Мое платье испачкалось в крови, потому что это я зарезала королеву Айрис. Это была ее кровь, и моя разбитая коленка тут ни при чем. Да и во время смерти королевы Коры я была поблизости.
        Я рухнула на пол и стала судорожно вытирать ладони о лохмотья.
        - Не может быть…
        Ну не могла я так зверски, так бездумно расправиться с четырьмя людьми. У меня своя голова на плечах. Я не орудие. У меня и в мыслях не было причинить боль, пролить кровь.
        И все же я вечно все портила. Все разрушала. Погубила отца.
        - Этим они и хороши, - сказал Макель, вертя чип в руках. - Ты и понятия не имела, что совершила четыре убийства, потому что воспоминания о них казались тебе лишь планами, которые ты подсмотрела на чипах. Ты все сделала в точности, как было показано, - он подмигнул, - поэтому и не смогла отличить вымысел от действительности.
        Я схватилась за живот. Меня мутило.
        Какие мысли проносились у меня в голове, когда я своими руками убивала каждую королеву? Были ли это мои собственные мысли или Макель превратил меня в чистый лист бумаги, на котором можно писать что угодно? Идеальный убийца, так он меня назвал.
        Я для него всего лишь кукла. Игрушка. Инструмент. Долго ли, интересно, он готовил меня к худшему поступку, на какой способен человек?
        - За что? - простонала я, дрожа как осиновый лист.
        - Тише, тише, - ворковал Макель. - Не расклеивайся. Я тебя не узнаю!
        Неудивительно, что Варин меня сдал. Он разглядел во мне убийцу.
        Но он ошибся. В глубине души я знала, что никогда бы не отняла жизнь по собственной воле. Пусть я эгоистка, жадина и злюка, но воспитать во мне убийцу не удалось даже Макелю. Поэтому он и прибегнул к чипам.
        Эти мысли помогли мне побороть отвращение и страх, накатывавшие при каждом взгляде на собственные руки, и вспомнить кое-что важное. Макель не хотел, чтобы меня поймали.
        - Ты пришел меня освободить? - спросила я срывающимся голосом.
        Я могла бы все объяснить. Убедить инспектора, что не отвечала за свои поступки. Мне бы сделали поблажку.
        - Нет, котик, прости, - нахмурился он.
        - Но ты сам сказал…
        - Знаю, - кивнул он, поднимая руки. - Поверь, я не желал такого исхода. Как я и сказал, тебя не должны были поймать. Согласно инструкциям, после убийства королевы Маргариты ты должна была скрыться, но тебя раздирали противоречия, и ты вернулась к этому кретину. Это по его милости тебя схватили. А у меня были на тебя такие грандиозные планы…
        - Хотел еще кого-то прихлопнуть? - Я вскочила на ноги. - Да как ты смеешь меня использовать? Как ты посмел сделать из меня убийцу? Неужели тебе настолько на меня наплевать?
        - Вовсе нет, - сказал он, обхватив решетку руками. - Разве ты не видишь? Я бы не доверил такое важное дело никому другому. - Он ядовито улыбнулся. - Но ты первая от меня отвернулась. Я был твоим лучшим другом, а ты предала меня ради какого-то никчемного эонийца. Он, видите ли, пострадает, если не доставит чипы. Какая трагедия! Я лично должен был отправиться с тобой во дворец. А ты не должна была заглядываться ни на кого другого! - Его глаза сверкнули, предвещая бурю. - Ты меня вынудила.
        - Я тебя вынудила? А ты вынудил меня убить четырех человек! - Я в ярости кинулась к решетке. Ярость мне нравилась, она помогала забыться. - Как я жалею, что встретила тебя! Ты отнял у меня все!
        - Пожалуй, ты права, - сказал он, склонив голову набок. - Тогда не буду отнимать твои последние часы.
        - Раз ты не собирался меня освобождать, зачем ты вообще сюда пришел? Позлорадствовать?
        С минуту он в нерешительности смотрел на меня, а потом ответил:
        - Наверное, хотел попрощаться.
        - Попрощаться? - прошипела я.
        Сегодня все хотели со мной попрощаться. Они сами решили, кто я, что я сделала и как меня наказать, а теперь готовы списать со счетов.
        «Кем ты хочешь быть?»
        Но я без боя не сдамся!
        - Я не принимаю твое прощание.
        - Это как? - рассмеялся он. - Когда с тобой прощаются, ты ничего не можешь с этим поделать.
        - Ах вот как? Ну тогда прощай!
        С этими словами я схватила его за грудки и дернула на себя. Он стукнулся лицом о железные прутья и вскрикнул от боли. Я тут же дала ему под дых. Он согнулся пополам, пальто на нем расстегнулось, и мои руки метнулись к его карманам.
        - Молодец, Кира, - пропыхтел он. - Сражайся до последнего. - Потом он схватил меня за правую руку и вырвал из моих пальцев отмычку. - Ловкий ход, но это мне еще пригодится.
        - Сукин сын! - огрызнулась я, осыпая его ударами.
        - Прости, котик. Я бы с радостью тебя выпустил, но не могу. Я буду по тебе скучать.
        - Почему? - простонала я. Вся моя храбрость куда-то улетучилась, и я разревелась. - Почему ты мне не поможешь? После всего, что мы пережили!
        Неужели до моего старого друга уже не достучаться? Неужели при мысли о моей смерти в душе у него ничего не шелохнулось? Мы же были не разлей вода!
        - Все мы хотим урвать кусок пожирнее, - осклабился он, оглядывая дворцовые стены. - Ты - мой билет к власти, и я не хочу, чтобы все старания пошли прахом.
        - Королева Арабелла, - догадалась я. - Вы с ней заодно!
        «Когда ты уже примешь свою вину?» Вот что она сказала мне напоследок. Еще тогда эти слова показались мне странными для человека, уверенного, что перед ним убийца его матери.
        Не признаешь, а примешь. Я вспомнила, где ее видела. В Аукционном Доме! Она - та самая девушка в синей шляпке, которую вел под руку Макель. Эти двое с самого начала были в сговоре.
        - Думаешь? - изогнул бровь Макель. - Ну, этого ты уже никогда не узнаешь. Но здесь, при дворе Арабеллы, я получу такую власть, какая на «Сваях» мне и не снилась. Никто не посмеет угрожать моей торговле. Даже сама королева. И никто никогда не забудет мое имя.
        Так вот что ему нужно? Скандальная слава? Мистер Делор всегда говорил, что из его сына не выйдет ничего путного, и Макель готов был в лепешку разбиться, лишь бы доказать обратное.
        В глазах у меня стояли слезы, размывая очертания предметов. Размывая Макеля. Размывая чудовищную правду.
        - Пошел вон!
        На этот раз он послушался. Приподнял золотой цилиндр и удалился, оставив меня рыдать на полу.
        Когда его шаги стихли, я вытерла слезы правой рукой. В левой у меня была запасная отмычка Макеля.
        Да, он прекрасно меня обучил.
        Глава сорок четвертая
        Арабелла, королева Тории
        Статья тринадцатая: «Занимая трон, королева обязуется править квадрантом до конца своих дней. Исполнять ее обязанности не может никто другой».
        Арабелла села на трон и невольно покосилась на три пустых места возле нее. Уголки ее губ слегка приподнялись. Платформа, на которой стояли троны, была пропитана силой, и теперь вся эта сила принадлежала ей. Она стала правительницей Тории, а скоро объединит под своей властью все квадранты.
        Макель потрудился на славу: кровных родственниц не осталось ни у одной королевы. Вскоре Арабеллу официально признают единственной квадаркой, в чьих жилах течет королевская кровь. Останется только одно: объявить ее королевой всей Квадары.
        Когда Арабелла устроилась на троне, напротив, у подножия платформы, сели советники и придворные. Некоторые торианки до сих пор носили траур, скрывая лица под темными вуалями. Советники кисло смотрели на пустые троны. Старый мир разваливался у них на глазах.
        Арабелла обернулась на увенчанный золотым шаром циферблат. День был облачный, на шар падало не так много света, и зал утопал в полумраке. Королевские законы на стенах были едва различимы, и это, по мнению Арабеллы, как нельзя лучше подходило для начала новой эпохи. Она перепишет законы.
        С первого ряда ей улыбнулся Макель. Все получилось. Они добились своего.
        - Зачем ты созвал нас? - спросила она у Дженри.
        «Разыграй удивление. Негодование. Пусть думают, что ты никогда не хотела править чужими квадрантами. Притворяться осталось недолго».
        - Королева Арабелла, - начал Дженри, - боюсь, нас постигла неудача. - Он откашлялся. - Ни в Архее, ни в Лудии, ни в Эонии не нашлось ни одной претендентки на престол.
        - Как такое возможно? - вздернула подбородок Арабелла. - Разве законы не предписывают королевам продолжать род?
        Советники переглянулись.
        - Мы не знаем, что произошло, - сказал Дженри, - но, похоже, все королевские династии пресеклись.
        - Как это отразится на мне? - спросила она, но тут же спохватилась и добавила: - А главное, на самих квадрантах? Кто унаследует престолы?
        Дженри изнуренно вздохнул. Под глазами у него виднелись темные круги. Наверняка со дня смерти королевы Маргариты его мучила бессонница. Но Арабеллу не трогали его переживания. Напротив, они могли сыграть ей на руку.
        - Итак? - сказала она. - Нельзя оставлять квадранты без правителей. Сегодня вечером, после казни, выйдет мое обращение к народу. Нужно действовать. Страна без правителя - это слабая страна.
        В голове у нее звучал голос Макеля: «Не дави на них, а лишь чуть-чуть подтолкни». Макель едва заметно кивнул.
        - Вы правы, моя королева, - сказал Дженри. - Нельзя терять ни минуты. Людям не понравится, что мы так долго скрывали правду. Поползли слухи, что во дворце произошло что-то ужасное. Чтобы сохранить мир, нужно как можно быстрее объявить о гибели королев и о вашей коронации.
        - Да-да, - закивала Арабелла с несколько большим воодушевлением, чем нужно. - Обязательно.
        Дженри подозвал слугу и сказал:
        - Запишите подробное сообщение об убийствах и пустите его после приветственной речи королевы.
        Арабелла выпрямилась и выжидающе посмотрела на него. Когда стало ясно, что советник ничего не добавит, она встала с места.
        - Моя королева? Вы хотели поговорить о чем-то еще? - спросил он.
        Неужели ее окружают одни идиоты? Чего они ждут?
        - Нужно принять решение, - сказала она, и ее голос эхом пронесся по залу.
        - Решение, моя королева? - переспросил он, вытянув лицо. - Какое решение?
        Не просто идиоты, а непроходимые тупицы.
        - О судьбе других квадрантов, - ответила она, с трудом скрывая досаду. - Торианцы под надежной защитой, но как же остальные народы?
        - Сожалею, моя королева, но, как я уже сказал, кровных родственниц мы не нашли. Надо полагать, побочные ветви королевских родов сохранились, но, чтобы отыскать их, нужно проверить ДНК половины населения, а на это уйдут годы.
        - Годы? - Арабелла поджала губы. - Но безвластие не может тянуться годами. Ты согласен?
        - Да… - неуверенно протянул Дженри, бросив взгляд на других советников. Те кивнули. - Да, пожалуй, вы правы.
        - Значит, нужно изменить порядок престолонаследия. Другого выхода нет. - Ее терпение подходило к концу. Неужели они не видели, что это единственный возможный вариант? Повисла пауза, и она поспешила добавить: - Временно, разумеется.
        Советники принялись совещаться. Наконец, когда Арабелла уже вся извелась, Дженри повернулся к ней и сказал:
        - Вы - единственная оставшаяся в живых представительница королевского рода. - Арабелла чинно склонила голову. - Мы могли бы поставить вас во главе всех квадрантов, однако…
        - Я готова нести эту ношу, - перебила она, - если того требуют обстоятельства.
        - Но, моя королева, - сказал Дженри, округлив глаза, - престол наследуют не временно, а до конца жизни. Став правительницей любого квадранта, вы уже не сможете сложить с себя власть.
        - Почему? - притворно удивилась Арабелла.
        - Таковы Королевские законы. Престол наделяет королеву силой всего квадранта до конца ее дней.
        - Я всегда считала, что этот закон относится только к родному квадранту королевы, - сказала высокая советница с седыми волосами. Хотя за последнее время Арабелле представили десятки людей, эту женщину она помнила хорошо. Алиса, жена камеристки королевы Коры. - Нерушимые узы связывают королеву и ее престол.
        - Но нигде не говорится, что одна королева может править только одним квадрантом, - возразил Дженри.
        «Да. Да. Наконец-то до них дошло».
        - Дженри, - сказала Арабелла с легким наклоном головы, - я готова на все ради благополучия своего квадранта или квадрантов. Я поступлю так, как будет лучше для Квадары. - Она поймала его взгляд и добавила: - Так бы пожелала моя мать.
        «Молодец. Играй на его слабостях», - сказал голос Макеля у нее в голове.
        - Мы хотели подождать, пока отыщутся дальние родственницы ваших покойных королев, - обратился Дженри к другим советникам. - Но королева Арабелла предлагает другой выход, и куда более быстрый. У нас два пути: сказать людям, что три квадранта остались без правительниц, или объявить, что всеми квадрантами будет править единственная уцелевшая родственница одной из королев. На мой взгляд, выбор очевиден. Нужно сделать королеву Арабеллу правительницей всей Квадары.
        - Навсегда? - спросил старый, но бравый эониец по имени Кетор. - Это огромная ответственность.
        - До конца ее дней, - уточнил Дженри. - Так гласит закон. Нельзя пренебрегать законами в столь неспокойные времена.
        «Наконец-то! Наконец-то!» Чтобы унять дрожь в руках, Арабелла опустила их на колени и сжала юбку.
        - Нет, - подал голос другой советник. У него были рыжие волосы и заплаканные глаза. Вне всяких сомнений это был Лайкер. Арабелла слышала о его скандальном романе с королевой Стессой - об этом шепталась вся прислуга. - Сте… то есть королева Стесса этого бы не захотела, - продолжал он. - Она всегда оберегала Лудию от влияния чужих культур. Что эта… - он бросил взгляд на Арабеллу, - то есть что королева Арабелла знает о наших квадрантах? Она только что прибыла сюда. Неделю назад она даже не подозревала, что взойдет на трон. К тому же она еще совсем юная!
        «Да как он смеет! Самому-то сколько?»
        - Согласен, - сказал Кетор. - Королева Кора тоже не одобрила бы этот шаг.
        «Но она умерла. Все они умерли». Арабелла проглотила слова, готовые сорваться с языка. Макель незаметно поднял ладонь. Она поняла намек. «Успокойся. Не показывай, что тебе от них что-то нужно».
        - Тогда вы должны научить королеву Арабеллу всему, что знаете, - сказал Дженри. - Только так она сможет мудро править всеми квадрантами. - Повисла пауза. Подождав немного, Дженри продолжил: - Что нам еще остается? Королева Арабелла права. Ваши квадранты не смогут годами обходиться без правительницы. Это слишком опасно.
        - Но Королевские законы… - причитала Алиса, оглядывая надписи на стенах, которые из-за слабого освещения были едва различимы.
        - На дворе отчаянные времена, - сказал Дженри. - Нужно спасать Квадару. С этим согласились бы все покойные королевы.
        - Ради Археи королева Айрис пошла бы на все, - согласилась Алиса. - Даже пустила бы на трон торианку.
        Кетор важно кивнул. Лайкер явно остался при своем, но спорить не стал.
        - Королева Арабелла, - сказал Дженри, обращая к ней усталое лицо. - Выбор за вами.
        «Да. Да. Да».
        - Конечно, я поступлю так, как будет лучше для Квадары, для моего народа. И всегда буду чтить память усопших королев.
        «Не смотри на Макеля. Не смотри на Макеля». Если их взгляды встретятся, она не сможет сдержать улыбку.
        - Отлично, - сказал Дженри. - Вас уже короновали. Теперь нужно только сесть на каждый трон и присягнуть в верности каждому квадранту.
        Арабелла встала.
        - Я готова.
        Глава сорок пятая
        Киралия
        Чтобы убедиться, что Макель и правда ушел, я решила полчасика подождать. Все равно мне нужно было успокоиться и собраться с мыслями.
        Я убила королев. Отрицать это не было смысла, тем более если я хотела выбраться на волю. Все наконец-то встало на свои места. Я поняла, почему вечно оказывалась рядом с местом преступления, но не успевала спасти жертву. Как бы я спасла королев от самой себя?
        Мои внутренние часы не сбились: наоборот, я все делала точно по расписанию. Точно по плану Макеля. Я была его заводной игрушкой. Убийцей с часовым механизмом.
        Но это меня не сломит. На моей совести было много чудовищных поступков: крушение лодки, папина травма, годы воровства и лжи - но убийство в их число не входило. Да, я лишила королев жизни, но моей вины в этом не было. Я хотела их защитить. Пусть они и погибли от моей руки, но рукой этой управлял Макель. Настоящий убийца - он, и я ему этого не спущу.
        Я уже добралась до середины лестницы и приготовилась пробиваться сквозь караул, как вдруг в коридоре послышались тихие шаги. Взбежав по ступенькам, я притаилась за дверью и занесла кулак. Отмычку я не доставала, чтобы никого не поранить.
        Как только дверь открылась, я ударила стражника в живот. Он повалился на пол, а я запрыгнула ему на спину и занесла руку для нового удара, на этот раз - в висок.
        - Стой! - выдавил стражник. - Это я!
        - Варин? - Мой кулак замер в воздухе. - Что ты здесь делаешь?
        Он перевернулся и поднял руки. Сначала я подумала, что он сдается, а потом разглядела у него в ладонях вилку и столовый нож.
        - Я решил, тебе пригодится, - сказал он. - Для побега.
        - Ты вернулся за мной? Но ты же сказал…
        - Я тебе верю, - выпалил он. - Я верю, что ты никого не убивала. Не знаю, кого я видел, но это была не ты. Ты на такое неспособна. - Я посмотрела в его бледные глаза, и у меня закружилась голова, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди. - Я ошибся и все исправлю. Пойдем отсюда скорее!
        - Я… я…
        Как объяснить все, что произошло? В ту ночь он видел именно меня. Его подозрения были не напрасны.
        - Можно мне встать? - попросил он.
        Я все еще сидела на нем верхом и сжимала руку в кулак.
        - Конечно, - сказала я, заливаясь краской. - Прости.
        Мы поднялись на ноги и уставились друг на друга. Не успела я и рта раскрыть, как он обхватил меня за талию и прижал к себе.
        - Прости, прости… - шептал он в мои грязные волосы. - Ты сможешь меня простить?
        Я оторвалась от него, хотя только и мечтала раствориться в его объятиях. Я думала, мы никогда больше не увидимся, а теперь он стоял передо мной и просил у меня прощения. Он отбросил все рациональное, все эонийское, и послушался своего сердца. Поверил в меня. Вопреки всему.
        К горлу подступил ком. Не в силах вымолвить ни слова, я просто кивнула.
        - Тогда пойдем. - Он схватил меня за руку. - За тобой придут меньше чем через час.
        Но я не могла бежать с ним, не рассказав ему правду. Если нас поймают, его посадят в тюрьму, а может быть, и казнят.
        Сможет ли он меня простить?
        - Что? - сказал он. - Что такое?
        С трудом сдерживая слезы, я помотала головой. Он так смотрел на меня, будто я для него - все. Его сердце. Его будущее. Он снова видел во мне девушку с рисунка. Как же мне не хотелось разбивать его надежды! И свои тоже…
        - Киралия, - прошептал он, взяв мое лицо в ладони. - Мы отсюда выберемся. Вместе. Не волнуйся.
        - Дело не в этом. Выслушай меня, пока мы никуда не ушли. - Я перевела дыхание. - Это… это я их убила…
        Хотя теперь я знала всю правду, эти слова по-прежнему звучали абсурдно.
        Варин сразу же переменился: его руки повисли вдоль тела, спина сгорбилась, на лице появилось выражение полного безразличия, будто он отключил эмоции.
        - Постой, - поспешно добавила я, протягивая к нему руки. - Дай мне объяснить.
        Я рассказала ему о новых эонийских технологиях и о том, как с их помощью Макель подчинил мой разум. Варин слушал молча, только гневно поблескивал глазами.
        - Ты простишь меня? - спросила я с замиранием сердца.
        Если нет, лучше мне остаться в тюрьме и ждать казни. Варин хотел помочь мне, думая, что меня подставили, но теперь он знал правду. Я и в самом деле убийца. Может быть, для него это чересчур. Он ведь все-таки из Эонии, а у них там очень строгие понятия о доброте и справедливости. Их учат верить тому, что у них перед глазами. И все же он не уходил. Стоял передо мной и смотрел на меня.
        - Да, - сказал он, резковато и с некоторой опаской.
        - Если ты передумал насчет побега, я все пойму.
        Вдруг он затолкает меня обратно в камеру? Вдруг он считает, что я заслуживаю казни?
        Притянув меня поближе, Варин нежно поцеловал меня в губы. Я запустила пальцы в его волосы, и на душе у меня стало спокойно. Я нашла себя - впервые за долгие годы.
        - Я хочу быть с тобой, - сказал Варин. - Ты себя не контролировала. На твоем месте мог оказаться кто угодно. Ты не виновата, что Макель выбрал тебя… - закончил он с каменным лицом.
        Мне хотелось сорвать с него эту безжизненную маску и бросить в огонь.
        - О чем ты думаешь? - спросила я, проводя пальцами по его щеке.
        - О том, что время поджимает, - он взял меня за руку, - и о том, что если Макель попадется мне на глаза, я его прикончу.
        - А где стража? - спросила я, когда мы вышли в коридор. Странно, что за час до казни у входа в тюрьму никого не было.
        - Я сказал, что их вызывает инспектор, - пожал плечами Варин. - Чтобы подготовить все для казни.
        - И они тебе поверили? - изумилась я.
        Он отвернулся и пробормотал себе под нос:
        - Я эониец. К тому же я сам тебя сдал.
        - Я тебя не виню, - сказала я, погладив его по руке.
        Он взглянул на меня, и в глазах у него засветилась надежда. Он хотел что-то добавить, но я рассмеялась и сказала:
        - Потом поговорим.
        Он повел меня к архейскому крылу, и в памяти тут же всплыла сцена смерти королевы Айрис.
        - Куда мы идем? - спросила я, резко затормозив.
        Пусть я и не по своей воле перерезала архейской королеве горло, но это не значило, что мне приятно возвращаться туда, где все произошло.
        - Из дворца можно выбраться только через архейский сад, - сказал он. - Через приемную нам не выйти. Та металлическая панель не по зубам даже тебе. - Он улыбнулся. - Мы спустимся по скалам, а внизу сядем в лодку и отправимся туда, где нас никто не найдет.
        Варин все продумал. Распланировал наше будущее. Жизнь в бегах. При таком раскладе я никогда не увижусь с семьей, а точнее, с тем, что от нее осталось.
        - Пойдем, - сказал он и потянул меня за руку.
        - Нет.
        - Нет?
        - Я не пойду.
        - Но иначе нам не скрыться, - нахмурился он.
        - А я больше не буду скрываться, - ответила я. Варин прищурился. - Я хочу на волю, но сначала надо рассказать инспектору правду. Пусть Макель и Арабелла получат по заслугам. Она убила родную мать! Нельзя, чтобы торианцами правила такая королева.
        - Ты готова рискнуть ради этого жизнью?
        Я привыкла ни с кем не считаться. Делать то, что дается без труда, и брать все, что плохо лежит. Искать быстрый и легкий заработок. Ставить свои прихоти выше интересов окружающих. Но теперь у меня появился шанс измениться. Доказать, что я - дочь своих родителей. Что я достойна их любви.
        Нельзя бросать Торию на произвол судьбы. Кто знает, что учинит Арабелла с таким наперсником, как Макель? Под их началом тьма, поглотившая «Сваи», окутает сначала «Отмель», а потом и дворец. Мертвых уже не вернуть к жизни, зато эту парочку разоблачить еще не поздно. Королевы заслуживали возмездия, и я решила за них отомстить, пусть даже в ущерб себе.
        - Нужно найти инспектора, - сказала я и потащила Варина за собой. - Пусть устроит нам аудиенцию у новой королевы.
        Глава сорок шестая
        Арабелла, королева Тории
        Статья четырнадцатая: «Долг каждой королевы - поддерживать мир между квадрантами».
        Сначала Арабелла села на трон Археи. Символично, ведь королева Айрис умерла первой. Макель, в цилиндре набекрень, улыбнулся ей из толпы. Ночью им будет что отметить.
        «Не отвлекайся», - одернула она себя. Об этом моменте она мечтала два года, а насладиться обществом Макеля можно будет позже.
        Алиса нехотя взошла на платформу и обратилась к Арабелле неуверенным голосом, который едва доходил до задних рядов:
        - Королева Арабелла, поднимите правую руку.
        Арабелла подняла дрожащую руку. Приняв ее нетерпение за страх, Дженри ободряюще кивнул. Какой тюфяк. Возможно, со временем придется его заменить.
        - Повторяйте за мной, - сказала Алиса. - Я, королева Арабелла.
        - Я, королева Арабелла.
        - Клянусь хранить и беречь все, во что верит мой квадрант. - Она покачала головой и исправилась: - Все, во что верит Архея.
        Арабелла повторила клятву, приветливо улыбаясь новоиспеченной советнице. Она еще завоюет Алису, времени у нее хоть отбавляй.
        - Отныне, - продолжала Алиса, - моя жизнь - это Архея, а Архея - это моя жизнь. До конца моих дней.
        Арабелла облизнула пересохшие губы. Это не сон. Архея принадлежит ей!
        - Отныне, - четко произнесла Арабелла. Ее голос эхом пронесся по великолепному золотому залу. Лучик солнца, пробившийся сквозь облака, пригревал ей спину. Заря новой эры. - Моя жизнь - это Архея, а Архея - это моя жизнь. До конца…
        Внезапно двери в архейский коридор распахнулись. Вошел инспектор, а с ним - еще двое. Арабелла не успела разглядеть, кто это, потому что их тут же обступили стражники.
        - Ваша помощь не требуется, - спокойно сказал инспектор. - Они здесь по моему распоряжению.
        - Кто там? - спросила Арабелла, приподнявшись с места.
        Стражники вывели незваных гостей вперед.
        - Киралия… - ахнула Арабелла.
        Возле девицы, вздернув подбородок и выпрямив плечи, стоял ее эонийский сообщник.
        - Королева Арабелла, - оскалилась Киралия.
        Арабелла приказала стражникам увести их, но инспектор громко ее перебил:
        - Киралия предоставит на ваш суд кое-какие важные сведения.
        «Нет. Нет. Нет. Только не сейчас». Она вот-вот получит все, о чем мечтала!
        - Продолжайте церемонию! - вскричала Арабелла, но Алиса не обратила на нее внимания.
        - Это королева Арабелла, - громко и отчетливо сказала Киралия, - убила квадарских королев!
        Глава сорок седьмая
        Киралия
        - Я? Убила королев? - рассмеялась Арабелла. - Не позволяйте ей тратить мое время.
        Она села на архейский трон и махнула Алисе рукой.
        Я хотела подойти поближе, но мне в плечо вцепился вконец растерявшийся стражник.
        - Но разве ваши двери не открыты для всех ваших подданных, моя королева? - усмехнулась я.
        - Уведите ее. - Арабелла отвернулась, будто ее оскорблял один мой вид. - Она убила мою мать и сбежала из тюрьмы. Она преступница! - Арабелла сорвалась на визг. - Уведите ее прочь!
        Стражник покрепче сжал мое плечо и потянул меня назад. Но я не собиралась молчать.
        - Да, я преступница! - выкрикнула я. - Но, как бы Макель ни старался - ради тебя, - убийцу он из меня не сделал.
        - Она лжет! - завопила Арабелла, снова вскочив на ноги. - Чего вы разинули рты? Она преступница, она сама в этом призналась, что же вы ее слушаете? Я, ваша королева, приказываю вам ее повесить! Немедленно!
        Дженри изумленно перевел взгляд с Арабеллы на инспектора.
        - Что все это значит?
        Инспектор обошел стражников и встал у подножия платформы.
        - Прошу прощения. Позвольте пояснить, - спокойно сказал он. - Киралия и этот юноша, - он кивнул в сторону Варина, - пришли ко мне в лазарет и рассказали одну занятную историю. Она касается убийцы, и, полагаю, ее должны услышать все.
        - Но, инспектор, у нас есть неопровержимые доказательства ее вины, - встряла Арабелла, тыча в меня пальцем.
        - Верно. - Инспектор обратил ко мне черные глаза и прищурился. - А также показания этого молодого человека, - добавил он, указывая на Макеля, который сидел среди советников, будто там ему самое место. В тюрьме ему место, вот где.
        При упоминании о Макеле Варин вскипел. От его стоической выдержки не осталось и следа.
        - Так зачем же вы тратите мое время? - спросила Арабелла.
        - Киралия, вы признаете свою вину? - спросил Дженри. - Это вы убили королев?
        - Они умерли от моей руки, но против моей воли, - сказала я. - Я бы никогда не убила другого человека. - Примириться с тем, что я сделала, будет нелегко, но сейчас главное было снять с себя вину, поэтому я прогнала жуткие воспоминания и продолжила: - Мной управляли с помощью коммуникационных чипов. Макель и она.
        Толпа дружно ахнула, а королева лишь презрительно хмыкнула.
        - Инспектор, о чем она говорит? - спросил Дженри.
        Инспектор позволил себе улыбнуться.
        - Еще до разговора с Киралией моя версия преступления казалась мне неполной. Картинка не складывалась. Улики указывали на нее, но что-то было не так. Она отрицала свою вину, и я начал ей верить. Но мне нужны были доказательства.
        - Хоть кто-то меня слушал, - пробурчала я.
        - А как же, - кивнул инспектор. - Я слушал всех обитателей дворца: и старых, и новых. - Он взглянул на Арабеллу и Макеля. - Когда я узнал, что Киралия действовала по принуждению, все встало на свои места.
        - Что вы несете? - возмутилась Арабелла. - Коммуникационные чипы не могут управлять людьми. - Она натужно рассмеялась. - На них записывают воспоминания. Это знает каждый.
        - А! - сказал инспектор, подняв указательный палец. - Но вы использовали не обычные чипы. Я знаком со всеми эонийскими разработками, включая те, которые занесли в черный список. Одна такая запрещенная технология позволяет контролировать человеческие эмоции. Зачем годами учить эонийских школьников подавлять мысли и переживания, когда можно блокировать их с помощью специальных чипов? Но испытания выявили тяжелые побочные эффекты: странное поведение, отсутствие контроля над своими действиями, провалы в памяти. Проект закрыли, а на продажу чипов наложили запрет, но они все равно попали на черный рынок, где их могут купить низкие типы по высоким ценам.
        - Макель все это время работал на Арабеллу. Он обманом заставил меня украсть чипы и принять их, - объяснила я. - С помощью чипов они с Арабеллой подчинили мой разум и заставили меня… - я сделала глубокий вдох, - выполнять их волю. А когда с грязной работенкой было покончено, Макель приехал во дворец почивать на лаврах.
        Инспектор повернулся к Макелю:
        - Что вы скажете в свое оправдание?
        - Я знать не знаю об этих ваших новых технологиях, - сказал тот, сдвигая цилиндр на затылок.
        - Я тоже, - поддакнула Арабелла. - Это все выдумки отчаявшейся девчонки, по которой давно плачет виселица.
        - Это чистая правда! - процедила я сквозь зубы.
        Варин в знак поддержки прислонился ко мне плечом. Со скрученными за спиной руками на большее он был неспособен.
        - Это полная чушь, - ответила Арабелла.
        - На что только не толкает людей отчаяние, - сказал инспектор, подходя к Арабелле. - Вы согласны, моя королева?
        - Да, - судорожно закивала та. - Вот-вот.
        - Даже на убийство родной матери.
        Арабелла подскочила на месте, будто ее ударило током.
        - Что вы сказали? - переспросила она, цепляясь за подлокотники архейского трона.
        Инспектор отвернулся от нее и обратился к остальным:
        - Иной человек ради власти пойдет даже на убийство всех правящих королев. А чтобы отвести от себя подозрения, прибегнет к помощи сообщника. Преступника, для которого такие зверства не составят труда. Вроде него. - Инспектор указал на Макеля. - Это давний друг королевы. Он выбрал в убийцы воровку из своей шайки и с помощью чипов заставил ее воплотить свой план.
        - Абсурд, - ответила Арабелла.
        - Поначалу я был настроен скептически, но воспоминания Киралии рассеяли мои сомнения. Она действительно проглотила чипы, не подозревая, что на них записано. Во время убийств она себя не контролировала.
        - К чему вы клоните? - спросила Арабелла, хватаясь за голову.
        - Вы отрицаете свою причастность? - бросил через плечо инспектор. - Несмотря на то, что вы единственная, кому на руку гибель королев?
        - Разумеется, отрицаю! - взвизгнула она. - Кто-нибудь, арестуйте инспектора за эту возмутительную клевету!
        Инспектор поджал губы.
        - Я с радостью попрошу другого инспектора пересмотреть это дело, но он придет к тем же заключениям. - Он похлопал по чехлу с чипами у себя на поясе. - Все доказательства здесь.
        - Дженри, помоги мне! - воскликнула Арабелла. - Он лжет!
        - А вот и нет, - сказала я, выходя вперед. Стражники меня больше не удерживали. - Он говорит правду. Макель и Арабелла использовали меня, чтобы избавиться от королев. Я не виновна. Это она настоящая убийца. Хотите повесить меня - вздерните заодно и ее.
        - Нет! - отпиралась Арабелла, краснея от злости. - Я бы не подняла руку на родную мать. Я бы просто не смогла!
        Попавшись на лжи, Арабелла показала свое истинное лицо: в семнадцать лет она была избалованным и капризным ребенком.
        - Не смогли бы, - сказал инспектор. - В этом я с вами согласен.
        - Вот именно, - с облегчением сказала Арабелла. - Я ее не убивала.
        - Верно, потому что она не умерла.
        В зале раздались приглушенные возгласы. Я чуть не рухнула на пол. Что?! Мы с Варином изумленно переглянулись.
        Одна женщина в черном встала с места. Она покачнулась, будто ей стало нехорошо, а потом откинула вуаль.
        - Королева Маргарита! - ахнул Дженри.
        Глава сорок восьмая
        Маргарита, королева Тории
        Статья пятнадцатая: «Каждый год королевы и их советники должны решать, кому достанется доза ГИДРы».
        Маргарита поняла, что не попала в квадрант без границ, когда вместо лиц давних предков увидела физиономию инспектора. Он справился, хорошо ли она себя чувствует. Маргарита была не в состоянии разговаривать и просто кивнула.
        «Хорошо» - понятие относительное.
        Когда яд впитался в кожу и проник в кровоток, она решила, что все кончено. У нее до сих пор болело горло, а по внутренностям будто прошлись граблями, но она хотя бы дышала. Она выкарабкалась. По словам инспектора, яд повредил внутренние органы, но не успел остановить сердце, потому что ей вовремя ввели ГИДРу.
        Маргарита из года в год решала, кто из пациентов больше всего достоин исцеления, но в жизни бы не подумала, что когда-нибудь препарат понадобится ей.
        Когда Маргарита впала в кому, придворный доктор добавил ГИДРу в аппарат для диализа и прогнал через этот аппарат ее кровь. Попав в организм, очищенная кровь начала исцелять внутренние повреждения.
        Маргарита не застала ГИДРу при жизни, а теперь от нее осталось лишь двадцать склянок чудодейственной крови. Была бы ГИДРа жива, Маргарита бы от души ее поблагодарила.
        Лекарство делало свое дело, и с каждым днем Маргарита чувствовала себя все лучше. Все легче. Боль уходила, и каждый глоток воздуха уже не обжигал дыхательные пути. На четвертый день к ней вернулся голос.
        - Почему меня никто не навещает? - спросила она у инспектора.
        Вдруг пожар забрал не только жизнь Коры? При одной мысли об этом у нее душа уходила в пятки. Инспектор почти все время проводил у ее постели, но иногда часами где-то пропадал.
        - Никто не знает, что вы живы, - мрачно ответил он.
        Она была так потрясена, что приподнялась на локтях, хотя до этого едва могла пошевелиться.
        - Почему?
        - Так безопаснее, - сказал он, укладывая ее на подушки. - Не будем провоцировать новое покушение.
        - Вы до сих пор не знаете, кто за этим стоит?
        Инспектор прищурился, и его губы тронула едва заметная улыбка.
        - Есть у меня одна версия. Пока все сходится.
        Маргарита хотела расспросить его, но почувствовала во всем теле свинцовую тяжесть.
        - Спите, королева Маргарита, - сказал он. - У вас еще будет время задать вопросы. И услышать ответы.
        Перед тем, как выпустить ее из лазарета, инспектор изложил свою теорию. Слушать его было невыносимо, и все же в его словах была доля правды. Правды, от которой нельзя было отвернуться.
        Маргарита помнила, каким беспощадным, эгоистичным и коварным был ее давний возлюбленный.
        А после разговора с инспектором вспомнила еще кое-что: как над ее безжизненным телом стоит ее дочь и шепотом признается в убийстве.
        - Мама? - сказала Арабелла тихим, неестественно высоким голосом.
        На восставшую из мертвых королеву смотрел весь зал.
        - Я уцелела, - сказала Маргарита, обращаясь к Дженри. - Однако заслуги моей дочери в этом нет.
        Арабелла едва не упала с платформы, но Дженри вовремя ее подхватил.
        - Я видела твой труп, - сказала Арабелла. - В лазарете…
        - Это была уловка, - улыбнулась Маргарита.
        - Совершенно верно, - сказал инспектор. - Мне удалось спасти королеву Маргариту, пока яд не разрушил ее внутренние органы, но я решил сохранить это в тайне, чтобы виновные потеряли бдительность и себя выдали. Когда вы прощались с матерью, она была жива, просто находилась в коме.
        У Арабеллы подкосились ноги, и она плюхнулась на трон.
        - Жива… - прошептала она.
        Инспектор обратился к потрясенной толпе:
        - Я с самого начала знал, что преступника следует искать среди тех, кто выиграет от гибели королев. Но кто бы это мог быть? Сначала подозрение пало на Киралию, потому что все улики указывали на нее, но у Киралии не было мотива. Хотя у нее и обнаружили орудие убийства, зачем ей кого-то убивать? Я молчал о судьбе королевы Маргариты, потому что боялся за ее жизнь. Тем временем я ждал, пока объявятся претендентки на престол, но, как ни странно, - инспектор подкрутил что-то на диктофоне, - кроме вас никого не нашли. Так моей главной подозреваемой стали вы.
        - Чушь какая-то! - вскричала Арабелла.
        - Когда королева Маргарита окрепла и к ней вернулся голос, она кое-что мне поведала. Ей приснилось, что дочь навестила ее в лазарете и попросила прощения за то, что лишила ее жизни. Но туманные воспоминания человека, который был в коме, - это еще не доказательства, а без доказательств арестовать Арабеллу я не мог. Нужно было продолжить расследование. И тут ко мне пришла Киралия. Она рассказала, что с ней произошло, и позволила взглянуть на свои воспоминания. - Инспектор кивнул в сторону Дженри. - Как нельзя кстати, ведь вы, похоже, едва не объявили леди Арабеллу королевой всей Квадары.
        - Леди Арабеллу? - буркнула та, в досаде теребя волосы. - Вы хотели сказать «королеву Арабеллу»?
        - Нет. - Инспектор впился в нее черными глазами. - Как вы могли стать королевой, если предыдущая королева еще жива?
        - Почему? - вмешалась Маргарита, обращая к дочери полные слез глаза. Арабелла выросла красавицей. В ней было все лучшее от матери и отца. Во всяком случае, внешне. - Я желала тебе другой жизни. Почему ты так поступила? Мои сестры… - Ее голос дрогнул. - Они любили бы тебя, как родную.
        - Ты желала мне другой жизни? - фыркнула Арабелла, широко раскрыв карие глаза. - Ты лишила меня единственной вещи, которую я хотела. По-твоему, сила и власть мне не по плечу? - Она развела руками. - Так посмотри же, чего я добилась!
        - Ты лишь манипулировала людьми, чтобы добиться своего, - ответила Маргарита, указывая на юного паренька в золотом цилиндре.
        Арабелла насмешливо выгнула бровь, точь-в-точь как это делала сама Маргарита.
        - Так и поступают королевы.
        - Королевы не убивают.
        Неужели ее дочь настолько безнравственна?
        - Трон по праву принадлежит мне! Ты не оставила мне выбора!
        - Ты не должна была его получить, - прищурилась Маргарита.
        - Поэтому мне и пришлось его отобрать!
        Маргарита хотела что-то сказать, но передумала. Какой смысл спорить? Арабелла будет только упорствовать в своем безумстве.
        - Моя королева, - сказал инспектор. - Что прикажете делать?
        Эта озлобленная девчонка была той самой малышкой, которую она хотела уберечь от дворцовых интриг. И вот что из этого вышло. Маргарита мечтала увидеть дочь с тех самых пор, как рассталась с ней. Именно такой она ее и представляла: те же глаза, те же волосы, то же лицо. Но в глазах Арабеллы не было теплоты. Даже теперь, когда ее вывели на чистую воду, она не раскаивалась. Ей даже не было страшно.
        Если бы Маргарита не скрыла правду, удалось бы им избежать такого конца? Или они все равно стояли бы в этом зале и на совести ее дочери было бы убийство ее сестер?
        - Отведите ее в тюрьму, - тяжело вздохнула Маргарита. - Я сама решу ее судьбу. Когда придет время.
        Инспектор кивнул, и стражники, еще недавно державшие Киралию, подошли к развенчанной королеве.
        - Ты меня не казнишь, - сказала Арабелла, когда ее заковали в кандалы. - Ты бездетна. Однажды ты умрешь, и я все равно унаследую престол!
        - К этому времени, - ответила Маргарита, - я устрою все так, чтобы ты никогда не пришла к власти. Только королева может изменить Королевские законы. Истинная королева. А ты никогда ей не была и не будешь.
        Стражники потащили Арабеллу к выходу. Маргарита ожидала, что дочь начнет спорить или осыпать ее проклятьями, но та хранила молчание.
        - А что с Макелем? - спросила Киралия, указывая на тощего паренька, пытавшегося слиться с толпой.
        - Не волнуйтесь, - ответил инспектор. - Он свое получит.
        По его сигналу стражники двинулись на юношу, но тот побежал к дверям, расталкивая толпу локтями.
        - Бежать некуда, - спокойно заметил инспектор. - Дворец закрыт.
        Но юношу это не остановило. Теперь Маргарита его узнала: не только потому, что видела его младенцем, но и потому, что он был поразительно похож на ее подругу детства. Ту самую, которой она поручила найти для Арабеллы семью. Что стало с этой доброй душой, которая заступалась за Маргариту, когда другие дети ее дразнили? Как ее сын превратился в изощренного убийцу?
        Должно быть, так же, как и ее дочь.
        Лихорадочно работая руками и ногами, уворачиваясь от стражников, роняя на ходу кольца, Макель бежал по проходу между креслами. Его цилиндр остался на полу.
        Но не он один сорвался с места.
        Сквозь толпу, никого не касаясь, как рыба в ручье или мышка в переулке, скользила тень.
        Мгновение спустя Макель растянулся на полу.
        - Куда собрался? - завопила Киралия, усевшись ему на спину.
        Худой, длинноногий паренек смахивал на раздавленного паука. Подоспела стража. Киралию насилу оттащили.
        - Чтоб ты сдохла! - прошипел Макель. - Не могла просто сделать то, что я хотел?
        Вместо ответа Киралия ударила его ногой. Он повалился на стражников, и из носа у него хлынула кровь.
        - Уберите его отсюда, - сказала Киралия, дрожа от ярости. - Не то еще запачкает своей ядовитой кровью пол.
        Тяжело дыша, Киралия облокотилась на кресло. Маргарита поспешила к ней.
        - Тише, дитя, - сказала она. - Все будет хорошо.
        - Я думала, что убила вас… - сказала Киралия, глядя на Маргариту во все глаза. - Я убила остальных…
        Маргарита положила руку ей на плечо.
        - Ничего подобного. В том, что случилось, нет твоей вины. Тебе нужно понять и принять это.
        Киралия так на нее смотрела, будто увидела привидение. Бедняжка. Сколько всего она пережила!
        - У меня не получится, - сказала она сквозь слезы.
        - А ты постарайся, - сказала Маргарита. - Нельзя же тратить жизнь на страдания. Будь сильной.
        - Да, моя королева, - ответила Киралия, отводя глаза.
        - Ты здесь одна?
        - Нет, - сказал кто-то. - Она со мной.
        Обернувшись, Маргарита увидела эонийского юношу на вид немногим старше ее дочери. Он стоял неподвижно и смотрел на нее с непроницаемым лицом. Совсем как Кора. Маргарита почувствовала в груди пустоту, которая уже никогда не заполнится.
        - А вы у нас кто? - спросила она.
        - Варин, - ответил юноша со странными глазами. Он помог Киралии встать и положил ее руку себе на плечи. - Моя королева, - добавил он.
        Его чинность вызвала у Маргариты улыбку.
        - Я рада, что вы не одиноки. В это нелегкое время вы друг другу понадобитесь.
        Киралия перевела взгляд с Варина на Маргариту.
        - Но, моя королева, то, что я совершила…
        - Достаточно, - оборвала ее Маргарита, поднимая ладонь. - Ты не будешь всю жизнь оглядываться на то, что произошло. Ты покинешь это место и забудешь о нем. - Киралия хотела возразить, но Маргарита сказала: - Я королева, и это мой приказ.
        Киралия посмотрела на нее долгим взглядом, а потом просияла. Казалось, она светится изнутри. Она была очаровательной девушкой, и жизнь била в ней ключом.
        - Такой приказ даже нарушать не хочется, - сказала Киралия.
        Глава сорок девятая
        Киралия
        Мне нужно было повидаться с ним. В последний раз. Чтобы обрести свободу.
        Два дня меня держали в лазарете. Придворный доктор боялся, как бы у меня после пережитого не развился шок. Я старалась избавиться от призраков прошлого, и темные круги у меня под глазами почти исчезли.
        - Привет, котик, - сказал Макель, когда я спустилась в подземелье.
        Он сидел на полу, скрестив длинные тонкие ноги. От парня, которого я знала, не осталось и следа. Вместо изящного костюмчика - само собой, краденого - на нем болталась тюремная одежда: рубаха и штаны. Перстни у него отобрали. Его щеки были припудрены слоем грязи, черные волосы слиплись, а кайаловая подводка вокруг глаз стерлась. Неужели от слез?
        Какой он был крошечный. Жалкий. Бессильный.
        Пока я лежала в лазарете, Макеля с Арабеллой приговорили к пожизненному заключению. Макель всегда хотел жить во дворце, и теперь его мечта исполнится.
        - Привет, Макель.
        Я остановилась в нескольких шагах от его камеры. Повторять его ошибок я не собиралась.
        - Пришла меня вызволить? - подмигнул он.
        - Не в этой жизни. И не в следующей.
        - Кто там? - спросила Арабелла, выглядывая сквозь прутья соседней камеры. Она была уже не в золотом платье, а в грязных лохмотьях, какие я сама носила еще три дня назад. Увидев меня, она скривилась. - А, это ты.
        - Я пришла попрощаться, - сказала я, приподнимая невидимую шляпу.
        - Кира, котик… - начал было Макель.
        - Ничего не хочу слышать. Я пришла, чтобы говорить.
        - Да? И что же мне скажет моя Кира?
        - Спасибо.
        - Спасибо? - Арабелла безудержно расхохоталась. - Я сотню раз воображала, что ты нам скажешь, но до такого бы не додумалась. Вчера я представляла, как нас навещает инспектор, потом ты, потом моя мать… - Ее голос сорвался. - Почему она ни разу ко мне не заглянула?
        - Потому что ты хотела ее убить! - рявкнул через стенку Макель.
        Я прекрасно понимала, почему королева Маргарита не желает видеть дочь. На месте Арабеллы я бы вообще не рассчитывала на визиты.
        - Если бы она меня выслушала, - вздохнула Арабелла, рисуя круги на грязном полу, - я бы все объяснила. Она бы поняла. Я пошла на это ради власти. Ради народа. Что мне еще оставалось? Но она и слушать не хочет! Я уже представила все, что скажу, каждое слово, и как она…
        - Заткнись! - завопил Макель, стуча по стене. - Никому нет дела до твоих идиотских фантазий. Просто заткнись!
        Арабелла поджала губы. На глазах у нее выступили слезы.
        - Милые бранятся? - сказала я.
        Макель насупился. Он явно не питал к Арабелле нежных чувств. И хотя она этого не заслуживала, мне стало ее жаль. Макель использовал нас обеих.
        - Не тяни волынку, Кира, - сказал он. - Выкладывай, зачем ты пришла.
        У меня зачесались кулаки, но я сделала над собой усилие и спокойно ответила:
        - Я хотела сказать спасибо за то, что ты сделал меня такой. Кто-то назовет меня дикаркой и негодяйкой - ну и пусть. Зато у меня толстая шкура и голова на плечах. Поэтому я переживу то, что ты со мной сотворил. Я что угодно переживу. - Макель открыл рот, но я продолжила. - Я не твоя жертва. Я не твой друг. Я не твоя опора. Я не твоя. Я говорю тебе спасибо, ведь без твоих коварных планов, - я бросила взгляд на Арабеллу, - я, может, никогда бы не завязала с воровством. Никогда бы не осознала, кто я такая и кем хочу быть.
        Больше откровенничать я не стала - он этого не заслуживал. Главное, я сама в себе разобралась.
        - А теперь я тебя покидаю. Я не буду оглядываться на прошлое, зато ты будешь помнить меня до конца своих дней. - Я подмигнула. - В этом я не сомневаюсь. Вот и все.
        Не успел он опомниться, как я отвесила низкий поклон и взбежала по лестнице, а наверху обернулась и с улыбкой сказала:
        - Туда - быстро, обратно - еще быстрей. Да, Макель?
        На этом я его оставила.
        Законная правительница Тории вернулась на трон. На ней было бордовое бархатное платье и три траурных повязки в память о погибших сестрах. Черная вуаль была откинута назад, и на голове вновь сверкала корона. Остальные троны унесли. Я с облегчением заметила, что по обе стороны от трона выставили стражу. После трагедии охрану усилили. Дженри, торианский советник, стоял возле королевы и не сводил глаз с ее лица.
        - Киралия, Варин, добро пожаловать, - улыбнулась она, когда мы рука об руку вошли в зал. - Отлично выглядите.
        Это она, наверное, про мой наряд: штаны от органического костюма, синий корсет и длинное пальто. Все лучшее из обоих квадрантов.
        - Королева Маргарита.
        Я поклонилась, не отпуская руки Варина.
        - Дженри доложил, что вы хотите со мной поговорить, - приветливо сказала она.
        Во рту у меня пересохло. Отлепив язык от неба, я промямлила:
        - Да, моя королева. С вашего позволения.
        Она добродушно рассмеялась.
        - Пусть мы не очень хорошо знакомы, но я бы ни за что не записала тебя в скромницы. Говори, не бойся.
        Я взглянула на спокойное лицо Варина, а потом на королеву.
        - Знаю, я не вправе просить вас об этом… - я откашлялась, - или о чем-то другом…
        - Довольно, - прервала она. - Неужели ты забыла мой приказ? Ты должна жить дальше. - Они с Дженри переглянулись. - Как и мы все.
        - Я помню.
        - Тогда продолжай.
        - Полгода назад с моим отцом случилось несчастье, - сказала я. - По моей вине. И хотя я не заслуживаю ни поблажек, ни привилегий, он заслуживает. - Слезы выступили у меня на глазах и покатились по щекам. - Я отвернулась от мамы с папой задолго до несчастного случая. Я была эгоисткой, гналась за легкой наживой и развлечениями. Мне не приходило в голову, что от этого пострадают мои близкие. Чужие заботы меня не волновали. Но теперь я хочу от жизни большего. - Я сквозь слезы улыбнулась Варину. - Во дворце я многое осознала. За пределами Тории лежит целый мир.
        Я обвела тронный зал рукой. Даже теперь, когда на престоле осталась одна королева, это место внушало благоговение. Оно олицетворяло страну в целом и каждый квадрант в отдельности. Показывало, как тесно на самом деле связаны наши культуры, как схожи наши мечты.
        Возведя между квадрантами стены, королевы-основательницы положили конец войнам. Но они, похоже, не понимали, что сила в единстве. Недооценивали возможности собственного народа. Здесь, в тронном зале дворца, не было границ.
        Я пошатнулась. Варин обхватил меня за талию, а королева Маргарита подалась вперед и обеспокоенно спросила:
        - Что с тобой?
        Не укради я футляр с чипами, никогда бы не узнала, что эонийцам назначают день смерти. Что они способны чувствовать и страдать. Мы с Варином никогда бы не встретились: этому помешали бы межквадрантные стены.
        Хотя Арабелла была коварной и жестокой, в чем-то она была права.
        - Все хорошо, - твердо сказала я. - Мир куда больше, чем я думала. И я хочу быть частичкой этого мира. Но сначала… - я утерла нос тыльной стороной ладони, - сначала мне нужно себя простить. А для этого я должна загладить вину перед родителями.
        Королева Маргарита села попрямее.
        - Что я могу для тебя сделать?
        - Мой отец лежит в эонийском медицинском центре, - сказала я. - Он уже полгода в коме, и с каждым днем ему все хуже. Если повезет, протянет еще несколько недель. Я надеялась… Я хотела… - В кои-то веки я поступала бескорыстно. Почему же это было так трудно? - Знаю, не мне просить вас о помощи. Я ее не заслуживаю. Но отец - достойный человек. Пожалуйста… - слезы ручьями струились по моим щекам, - дайте ему еще один шанс.
        - Ты просишь для него ГИДРу? - подытожила она.
        Я кивнула.
        - Знаю, она почти на исходе, но если вы выделите ему дозу, я буду вечно благодарна.
        Королева с советником обменялись долгим взглядом, полным нежности и теплоты. Пережив несчастье, сразу начинаешь понимать, что важно, а что нет. Это чувство было мне знакомо.
        - Пожалуйста, моя королева! Позвольте мне сделать доброе дело.
        - Советоваться не с кем, - сказала королева Маргарита, окидывая взглядом платформу, - поэтому решение за мной. Последние две недели были сущим кошмаром. Если бы не моя дочь, если бы не поступок, который я совершила семнадцать лет назад, - она вздохнула, - ничего этого бы не произошло.
        - Это не ваша вина! - возразила я, но тут же спохватилась и добавила: - Моя королева.
        - И не твоя. - Королева Маргарита была строгой, но понимающей. Из нее вышла бы замечательная мать. - Я исполню твою просьбу. Вы с отцом начнете жизнь с чистого листа. Надеюсь, мы тоже.
        Ноги меня не держали. Хорошо, что рядом был Варин.
        - Спасибо, королева Маргарита! Спасибо… спасибо… - лепетала я, но, чтобы выразить мою благодарность, не хватило бы никаких слов.
        - Препарат пошлют незамедлительно, - сказала она.
        Тут уж я не выдержала и, уткнувшись Варину в грудь, разрыдалась.
        - Я с тобой, - шептал он мне на ухо. - Все будет хорошо.
        Впервые за долгие месяцы, если не годы, я поверила, что моя жизнь правда изменится. Уже изменилась.
        С этой мыслью я взяла себя в руки и еще раз поблагодарила королеву Маргариту.
        - Теперь мне предстоит править в одиночку, - сказала она, и при воспоминании о гибели сестер по ее лицу пробежала тень. - И четырех советников мне будет недостаточно. Мне бы пригодился человек с опытом в межквадрантных делах.
        - Моя королева, вы предлагаете мне работу? - удивленно рассмеялась я.
        - А если так, ты бы согласилась? - спросила она, приподняв бровь.
        - Не знаю. - Я мечтала начать новую жизнь, но недавние события сильно повлияли на меня. - Мне не хочется задерживаться в этих стенах.
        - Я все понимаю, - махнула рукой она. - Мне самой нужно отдохнуть от дворца. Скоро я отправлюсь в путешествие по квадрантам и в каждом проведу по месяцу, чтобы изучить особенности всех народов и понять, какие у них общие ценности. Теперь в моих руках судьба всего королевства, и, меняя законы, я не должна забывать о том, во что верили мои сестры-королевы.
        - Даже не знаю, что сказать.
        - Скажи, что поможешь мне, - ответила она. - Ваш квадрант стоит последним пунктом в моем маршруте, и я хочу изучить его вдоль и поперек. - Не «наш квадрант», а «ваш квадрант». Она уже говорила от лица всей Квадары. - Даже «Сваи». Слишком долго королевы жили в отрыве от народа. Теперь я наконец это понимаю. - Она прижала руку к груди и, немного помолчав, продолжила: - Я выслушаю недовольных и успокою напуганных. Злость и ненависть больше не будут отравлять сердца, и то, что произошло, никогда не повторится.
        - Конечно, - сказала я. - Я с радостью вам помогу.
        Мне хотелось хоть как-то отплатить за ее доброту. А заодно искупить вину за убийство королев.
        - Вот и славно, - сказала она, хлопнув в ладоши. - Теперь ты, Варин.
        - Простите? - Он бросил на меня озадаченный взгляд. - Я мало что знаю о других квадрантах, моя королева. Вряд ли от меня будет толк.
        - Я не совсем это имела в виду, - улыбнулась она. - В ходе расследования инспектор изучил твое досье.
        Если Варин и удивился, то не подал виду.
        - Да, моя королева?
        Она серьезно посмотрела на него и продолжила:
        - Он рассказал мне о твоем дне смерти.
        Грудь Варина поднималась и опускалась чаще обычного. Я сжала его руку.
        - Я не позволю эонийцам и дальше так относиться к человеческой жизни. Конечно, в одночасье законы не меняются, но уже сейчас я могу предложить тебе средство, которое приостановит ухудшение зрения.
        - ГИДРу? - с трепетом спросила я.
        Неужели всевышние королевы благословили нас обоих?
        - Нет, к сожалению, - покачала головой королева Маргарита. - Видите ли, у Варина не обычное заболевание и не травма, а генетическая аномалия. Но гены можно редактировать только у эмбрионов. Прости, Варин, твое зрение не поправить.
        Я ушам своим не верила.
        - Но разве ГИДРа не исцеляет все на свете?
        - Я обратилась к лучшим докторам, - нахмурилась она. - Мне очень жаль, но дело обстоит именно так.
        Мне хотелось, чтобы Варин кричал, плакал, рвал и метал - словом, дал волю чувствам. Тогда я могла бы разделить его боль. Но он сохранял железное спокойствие.
        - Я понимаю, - сказал он, расправив плечи. - Спасибо за участие, моя королева.
        - Еще не все потеряно, - сказала она. - Ученые обязательно найдут способ исправлять генетические нарушения после рождения. Я уже выделила на исследования больше средств. А пока что ты будешь проходить лечение, которое притормозит потерю зрения. - Повисла пауза. - Надежда есть, Варин, - сказала она наконец. - Пожалуйста, не отчаивайся.
        Он кивнул, но его рука бессильно повисла в моей.
        Мы с Варином сидели на ступенях Дома Согласия, и я водила пальцами по его ладони. За ночь снег припорошил всю площадь, и утро выдалось морозным и свежим. Толпы квадарцев спешили по своим делам.
        На экранах без остановки крутили обращение королевы Маргариты к народу, в котором она серьезно и обстоятельно излагала события последних недель. Люди слушали, задрав головы и приложив четыре пальца к губам.
        Квадара пошатнулась, но устояла перед этим ударом.
        Варин задумчиво смотрел вдаль. Я боялась, что он так расстроится из-за ГИДРы, что снова уйдет в себя. Но теперь все было по-другому. Он сам стал другим.
        - Ну как ты? - спросила я.
        - За меня не волнуйся, - улыбнулся он. - Как заметила королева Маргарита, еще не все потеряно. Две недели назад я был уверен, что обречен. А теперь… - он поднес мою руку к губам, - теперь у меня есть не только надежда, но и кое-что еще. О таком я не мог даже мечтать.
        - И что же это? - с притворной серьезностью поинтересовалась я. - Криминальное прошлое?
        Он рассмеялся и сжал мою руку. Каждый раз, когда он касался моей кожи голыми руками, сердце замирало у меня в груди, а по всему телу пробегали мурашки. Вот бы так было всегда! Хотя теперь Варин ходил без перчаток, с органическим костюмом расставаться он не пожелал. Я не возражала, ведь костюм ему очень шел. На нем любая вещь будет сидеть красиво, решила я. Особенно если на его лице будет улыбка.
        - Спасибо, что была рядом, - сказал он.
        - И тебе спасибо. Теперь ты от меня уже не отделаешься.
        - Обещаешь?
        - Ага, - улыбнулась я.
        Он обернулся на дворец. Золотой купол освещал площадь, как второе солнце.
        - Ты точно хочешь помогать королеве во время ее визита? Это пробудит плохие воспоминания.
        Что-то темное отозвалось в моей душе, но я не позволила ему вырваться наружу. Я обещала королеве Маргарите, что не стану жить прошлым и забуду, какую роль сыграла в этих кровавых убийствах. Их совершил другой человек. Тот, кто шел на поводу у Макеля и заботился только о себе.
        Но этого человека больше нет.
        Теперь я другая: дорожу родными и близкими. Интересуюсь миром за пределами «Свай». Я словно прозрела.
        Теперь я не одинока. Вообще-то, я никогда не была одинока. Я променяла родную семью на воровскую шайку, потому что хотела жить на широкую ногу, а родителям это было не по карману. На самом же деле в нашем доме было все, что нужно для счастья: теплота и любовь.
        Когда я смотрела на Варина, это слово так и вертелось на языке. Любовь. Любовь. Любовь. Я полюбила его. Наверное, он пока не мог ответить мне взаимностью, но это ничего: я его научу. Любви заслуживает каждый.
        - Что ты будешь делать потом? - спросил он, отпустив мою руку.
        Я сразу поняла, что значит это «потом». Когда ГИДРа исцелит твоего отца. Подумать только: когда мы с папой увидимся, он будет совершенно здоров!
        Конечно, Варину неприятно было говорить о ГИДРе, ведь лекарство не оправдало его ожиданий. Но ученые придумают, как ему помочь, а пока что врачи будут делать все возможное, чтобы у него не ухудшалось зрение. Он продолжит писать картины, изображая Квадару во всей красе и со всеми ее противоречиями.
        - Надеюсь, вернусь домой.
        При мысли о доме у меня засосало под ложечкой. Вдруг родители меня не простят?
        Варин погрузился в молчание.
        - Что такое? - спросила я, разглядывая его профиль и слегка опущенный уголок рта.
        - А что будет с нами?
        - Как что? Ты поедешь со мной.
        - Неудавшийся гонец и воровка в отставке… - протянул он. - Звучит как начало кошмарного анекдота.
        - Нет, - серьезно возразила я. - Как начало новой жизни. В Тории ты сможешь стать кем угодно. Делать что угодно и сколько угодно.
        Он задумался.
        - Это мне нравится.
        - Значит, договорились, - сказала я, пожимая ему руку. Пора завязывать с невыполненными обещаниями.
        Он прижал мою ладонь к своей груди.
        - Я знал, что в мире много чудесного, но был уверен, что мне ничего не светит. Пока не встретил тебя. Думаешь, я теперь смогу с тобой расстаться? Ты вернула меня к жизни. Ты перезапустила мое сердце.
        От его слов у меня перехватило дыхание. Улыбнувшись сквозь слезы, я ответила:
        - Благодаря тебе я осознала, что могу измениться. Что прошлое - это не клеймо на всю оставшуюся жизнь. Ты спас меня от себя самой.
        Он поцеловал меня, и от его горячих губ меня бросило в жар. Хорошо, что на этот раз на мне не было органического костюма. Ничто не мешало чувствовать каждой клеточкой тела.
        Он отпустил меня и растянулся в улыбке. Никогда еще не видела его таким красивым.
        - На, держи, - сказала я, доставая из кармана пальто листок бумаги. - Возвращаю это тебе.
        - Ты сохранила мой набросок? - удивился он.
        - Хотела, чтобы со мной была частичка тебя. Но он мне больше не нужен. Теперь у меня есть ты.
        Он положил листок на коленку и разгладил.
        - Спасибо.
        Склонив голову ему на плечо, я наблюдала, как он водит пальцами по переплетающимся линиям и тонким штрихам.
        - Я хочу стать девушкой с этого портрета, - сказала я, разглядывая светлое, смеющееся лицо. - Стать достойной твоей… - Я чуть было не сказала «любви», но с этим надо повременить. - Стать достойной тебя.
        - Достойной меня? - фыркнул он. - Киралия, я был один на всем белом свете и даже не надеялся, что вызову в ком-то такие чувства, - он улыбнулся, - какие ты вызываешь во мне.
        Мы стали целоваться, но вскоре он отвлекся на что-то у меня за спиной.
        - Приехали, - сказал он.
        К подножию лестницы подкатила карета, и оттуда вышла женщина. Остановившись на заснеженной мостовой, она взглянула на дворец. Потом ее взгляд упал на меня, и внутри у меня что-то оборвалось. Она ни капельки не изменилась. А по ее лицу я прочла все, на что так надеялась: что она любит и прощает меня.
        Мама.
        Она повернулась ко мне спиной, и протянула руку человеку в карете. В последний раз, когда я его видела, он был весь в крови и бинтах, а изо рта у него торчала трубка для подачи воздуха в легкие. Я ждала, затаив дыхание.
        Увидев меня, папа просиял, раскинул руки и шагнул мне навстречу. Моя душа исцелилась.
        Я вернулась домой.
        Благодарности
        Мне нравится думать, что я всю жизнь шла к тому, чтобы стать писателем. В детстве я часто путешествовала в воображаемые миры, а в попутчики брала своих недовольных кошек. Конечно, в этом нет ничего необычного, ведь ребенка притягивает все волшебное и неизведанное, но со временем люди вырастают из этих «детских фантазий». А я вот не выросла. Книга, которую вы держите в руках, - мечта всей моей жизни. Но я ни за что бы не воплотила ее без множества чудесных людей.
        Спасибо моему замечательному редактору Стейси Барни. Твои мудрые советы, заразительный хохот и добрые слова поддержки сделали это путешествие совершенно незабываемым. Я всегда мечтала иметь редактора, который так полюбит мою книгу. Как же мне с тобой повезло! Спасибо, Стейси!
        Я готова благодарить своего блестящего агента Хиллари Джейкобсон вечно. Ты первой сказала мне «да», направив мою жизнь и книгу по такому пути, который мне и не снился. Я знаю, что ты всегда меня прикроешь, и это очень успокаивает. Спасибо, спасибо!
        Я безмерно благодарна Дженнифер Клонски, Кортни Гилфиллиан, Кейт Мельтцер, Кэти Куинн и всей редакции «Penguin Teen». О такой команде можно только мечтать! Спасибо Терезе Евангелиста и Катту Фатту за роскошную обложку, а Вирджинии Эллин - за волшебную карту Квадары. Я о такой с детства мечтала. Отдельное спасибо неутомимой Фелисити Валленс. Ты - лучшая в своем деле!
        В работе писателя есть свои взлеты и падения, и я очень благодарна Сабрине Хан, Томи Адейеми, Адалин Грейс и Мел Ховард за то, что были рядом, когда мне было одиноко, и всегда готовы были выслушать.
        Эми Кауфман, ты настоящий друг, а твои советы бесценны. Спасибо Николь Хэйс, Джею Кристоффу, Шивон Плоцце, всем ангелам Хиллари, Команде Пушин, EaF и «Художникам слова» за помощь и поддержку. Любимые «Литераторы»[1 - Ангелы Хиллари - другие авторы, чьи интересы представляет Хиллари Джейкобсон, литературный агент Астрид; Команда Пушин - менторы Астрид на литературном конкурсе «Битва рукописей» (Pitch Wars); EaF - название группы в «Твиттере»; «Художники слова» и «Литераторы» - литературные мастерские (Примеч. перев.)], вы много лет меня поддерживали и подбадривали, и этот бокал я поднимаю за вас!
        Пламенный привет всем моим родным и близким. Не перестаю удивляться, как горячо вы болеете за мою книгу. Вы не представляете, как много это для меня значит! Особая благодарность Джессике Понте Томас и Шэннон Томас за то, что всегда помогали в трудную минуту.
        Эндрю Лейчек, мой диснеевский принц, спасибо, что терпел мою книжную болтовню. Знаю, для тебя это темный лес, и поэтому благодарна вдвойне. Как же здорово, что этот путь мы проделали вместе! И, смотри-ка, я назвала тебя принцем!
        Мама и папа, вы научили меня, что в жизни, в отличие от кино, мечты не сбываются по мановению волшебной палочки или потому, что ты загадал желание на падающую звезду. Я с детства готова была много трудиться, чтобы воплотить свои мечты, и благодаря вам у меня все получилось. Мне очень повезло, что у меня такие родители.
        Целую и обнимаю своих пушистых компаньонов, Лило и Микки. Без вас мне было бы тоскливо с утра до ночи сидеть за компьютером, хотя по клавиатуре можно было и не бегать!
        Отдельно хочу поблагодарить Гари Родни, сиднейского специалиста по поведенческой оптометрии. Пока я не пришла к вам, из-за слабого зрения я несколько лет не могла читать и писать. Мою благодарность невозможно выразить словами. Вы моя ГИДРа.
        Также не могу не упомянуть компанию «Уолт Дисней». Именно вы сделали меня такой, какая я есть, и показали, как мощно, волшебно и завораживающе можно рассказывать истории.
        И наконец, спасибо вам! Надеюсь, что, несмотря на всякие страсти и ужасы, книга подарила вам радость и ощущение чуда. Спасибо, что выбрали «Четыре мертвые королевы»!
        notes
        Сноски
        1
        Ангелы Хиллари - другие авторы, чьи интересы представляет Хиллари Джейкобсон, литературный агент Астрид; Команда Пушин - менторы Астрид на литературном конкурсе «Битва рукописей» (Pitch Wars); EaF - название группы в «Твиттере»; «Художники слова» и «Литераторы» - литературные мастерские (Примеч. перев.)