Телефонный звонок с небес Митч Элбом

        Книги, способные изменить жизнь
        Телефонные звонки, прозвучавшие однажды утром в маленьком американском городке, повергли всех в смятение. Говорившие утверждали, что они звонят с небес, из рая.
        Что это - чья-то нелепая шутка, злой розыгрыш или настоящее чудо? Но вот уже весь город охвачен лихорадкой, ведь шквал звонков нарастает. И если случившееся доказывает существование жизни после смерти, то это может изменить весь мир.
        Главный герой романа Салли Хардинг скептически относится к происшедшему, но маленький сын Салли не расстается с игрушечным телефоном, так как ждет, что ему позвонит его горячо любимая умершая мать. Так стоит ли надеяться на чудо или надо смириться с тем, что сердце ребенка будет разбито?..
        Впервые на русском языке!

        Митч Элбом
        Телефонный звонок с небес


                        


        


        


        Неделя, когда это началось

        В тот момент, когда в мире раздался самый первый телефонный звонок с небес, Тесс Рафферти вскрывала упаковку с чайными пакетиками.
        Дззззынь!
        Не обращая внимания, Тесс поддела ногтем целлофановую обертку.
        Дззззынь!
        Палец Тесс вдавился в картон пачки, однако целлофан не пропорол.
        Дззззынь!
        Наконец надорвав целлофан, Тесс содрала обертку и скомкала в ладони. Если сейчас не взять трубку, включится автоответчик.
        Дзззз…
        - Алло.
        Слишком поздно.
        - Штучка включилась, - пробормотала Тесс.
        В аппарате, висевшем на стене около кухонного стола, что-то щелкнуло, и она услышала свой голос:
        - «Здравствуйте, меня зовут Тесс. Оставьте ваше имя и номер телефона. Я перезвоню вам, как только освобожусь. Спасибо».
        Аппарат пискнул. В динамике трубки послышалось обычное потрескивание. И…
        - Это мама… Мне нужно кое-что тебе сказать…
        У Тесс перехватило дыхание. Трубка выпала из ослабевших пальцев.
        Ее мать умерла четыре года назад.

* * *

        Дззззынь!
        Второй звонок почти потонул в гуле голосов, заполнивших помещение полицейского участка. Один из сотрудников выиграл в лотерею двадцать восемь тысяч долларов и теперь обсуждал в компании троих коллег, на что потратить деньги.
        - Заплати по всем своим счетам.
        - И не вздумай!
        - Купи катер.
        - Говорю тебе, заплати по счетам.
        - Не глупи!
        - Катер покупай!
        Дззззынь!
        Джек Селлерс, начальник местной полиции, услышал звонок и направился в свой тесный кабинет, бросив на ходу:
        - Оплатишь счета - мигом появятся новые.
        Все согласно закивали.
        - Полиция Колдуотера. Инспектор Селлерс, - привычно сказал Джек, сняв трубку.
        Шум в динамике трубки сменился юношеским голосом:
        - Папа, ты? Это Робби.
        Джек уже не слышал голосов спорщиков.
        - Что это за шутки, черт побери?
        - Пап, я счастлив. Не печалься обо мне. Договорились?
        У Джека свело живот. Последний раз он видел своего сына-солдата, когда тот проходил через проверочный пункт аэропорта, отправляясь к своему третьему месту службы.
        Как оказалось, и последнему.
        - Нет, это не ты, - прошептал Джек.

* * *

        Трррррын!
        Пастор Уоррен вытер слюну с подбородка. Он сладко дремал на диванчике в баптистской церкви «Жатва надежды», и звонок его разбудил.
        Трррррын!
        - Иду…
        Кряхтя, он поднялся на ноги. Звонили у его кабинета. Раньше никакого звонка здесь не было, но в свои восемьдесят два пастор Уоррен слышал все хуже, и стук в дверь вряд ли достиг бы его ушей.
        - Пастор, это я, Кэтрин Йеллин. Откройте скорее!
        - Здравствуйте, Кэт… - Пастор Уоррен доковылял до двери и открыл.
        Женщина влетела в кабинет - пальто полурасстегнуто, рыжеватые волосы торчат во все стороны. Казалось, неведомая сила вынесла Кэтрин из дома и погнала сюда. Но и в кабинете пастора она никак не могла успокоиться: присела на диванчик, нервозно вскочила, затем снова села.
        - Пастор, мне надо с вами поговорить. Пожалуйста, имейте в виду, что я не сошла с ума.
        - Ни в коем случае, дорогая. А что произошло?
        - Мне позвонила Дайана.
        - Кто вам позвонил?
        - Дайана.
        - Вы хотите сказать, вам позвонила ваша умершая сестра? - У пастора вдруг заболела голова.
        - Да. Утром. По мобильному телефону…
        И Кэтрин заплакала, сжав в руках сумочку. В мозгу пастора всплыл вопрос: не стоит ли позвать кого-нибудь на подмогу?
        - Она сказала, чтобы я не грустила, - всхлипывая, продолжала Кэтрин. - И еще она сказала, что ей… хорошо.
        - Может, этот утренний звонок вам просто приснился?
        - Нет, пастор! Нет. Это был не сон! Я говорила со своей сестрой.
        Кэтрин не успевала вытирать слезы, струящиеся по щекам.
        - Дорогая, мы с вами уже обсуждали это.
        - Знаю, но…
        - Вы по ней скучаете.
        - Да.
        - И вы до сих пор подавлены ее смертью.
        - Нет, пастор. Здесь другое. Она сказала, что находится… на небесах… Неужели вы не понимаете?
        Кэтрин улыбнулась. Никогда раньше пастор не видел на ее лице такой замечательной, прекрасной улыбки.
        - Я больше ничего не боюсь, - прошептала она.

* * *

        Трррррррррынннн!
        Под сигнал сторожевого поста тяжелые створки тюремных ворот вздрогнули и поползли по рельсам, открыв проход. Наружу вышел рослый широкоплечий мужчина по имени Салливан Хардинг. Он брел нога за ногу, с опущенной головой. Его сердце бешено стучало, но не от радости освобождения, а от страха, что кто-нибудь вдруг втолкнет его обратно. Вперед. Вперед. Он шел, не отрывая взгляда от собственных ботинок. И только приближающийся звук легких шагов, шуршащих по гравию, заставил бывшего узника поднять голову.
        Джулз.
        Его сын.
        Детские ручонки обхватили ноги Салливана. Тот запустил руки в копну курчавых мальчишечьих волос. Невдалеке стояли его родители: мать в темно-синей теплой куртке и отец в светло-коричневом костюме. Еще через мгновение они со слезами на глазах крепко обняли сына. День был хмурым и холодным, с мерзким дождем. Среди встречающих не хватало жены Салливана, что вовсе не было удивительным.
        Ему хотелось сказать что-то торжественное, однако с губ сорвалось лишь тихое:
        - Поехали.
        Вскоре их машина уже мчалась по улице.
        В тот день в мире раздался первый телефонный звонок с небес.
        Как воспринимать все то, что произошло в дальнейшем, зависит от степени вашей веры.



        Вторая неделя

        Холодные дожди с туманами - обычная для Колдуотера сентябрьская погода. Этот городок находился всего в нескольких милях от озера Мичиган. Если двигаться дальше на север, можно попасть в Канаду.
        Невзирая на ненастье, Салливан пошел пешком. Можно было взять отцовскую машину, но после десяти месяцев в тюрьме он предпочитал лишний раз пройтись. На нем была старая замшевая куртка и шерстяная спортивная шапочка. Он шагал мимо школы, где учился двадцать лет назад, мимо лесного склада, закрывшегося в прошлую зиму. Вот и магазин рыболовного и туристского снаряжения. Летом здесь обычно выдавали напрокат каноэ. Сейчас лодки торчали рядом с магазином, напоминая раковины гигантских моллюсков. Невдалеке находилась автозаправочная станция. Рабочие в голубых комбинезонах дули на озябшие руки.
        Достигнув места назначения, Салливан вытер ботинки о соломенный коврик с выцветшими буквами «Дэвидсон и сыновья». Заметив над входом маленькую видеокамеру, он инстинктивно стянул шапку, поправил густые каштановые волосы и посмотрел в объектив. Переговорное устройство молчало. Дверь никто ему не открыл. Тогда Салливан сделал это сам и вошел.
        Внутри похоронного бюро оказалось очень тепло, почти жарко. Стены вестибюля были обшиты темным деревом, вдоль стен стояли бежевые мягкие диванчики. Тут же находился письменный стол без стула, с раскрытой регистрационной книгой.
        - Я могу вам чем-нибудь помочь?
        Вопрос исходил от Хораса Белфина, директора заведения. Ему было под семьдесят. Бледная кожа, кустистые брови и редкие волосы соломенного цвета.
        - Меня зовут Салли Хардинг.
        - Ах да.
        «Ах да, - продолжил Салли его невысказанную мысль, - тот самый, что не был на похоронах своей жены, потому что угодил в тюрьму». Салли теперь частенько договаривал в мыслях чужие оборванные фразы. По его мнению, слова, которые люди не произносили, звучали громче, нежели высказанные вслух.
        - Жизель Хардинг была моей женой.
        - Примите соболезнования по поводу вашей утраты.
        - Благодарю.
        - Прощальная церемония получилась просто великолепная… Полагаю, семья вам рассказала.
        - Семья - это я.
        - Конечно.
        Оба замолчали.
        - Ее прах у вас? - наконец спросил Салливан.
        - Да. В нашей колумбарной. Сейчас схожу за ключом.
        Директор ушел в своей кабинет. Салли взял со стола буклет и раскрыл на том месте, где рассказывалось о кремации.


        ПРАХ ПОКОЙНОГО МОЖНО РАЗВЕЯТЬ НАД МОРЕМ, ПОМЕСТИТЬ НА ВОЗДУШНЫЙ ШАР, НАПОЛНЕННЫЙ ГЕЛИЕМ, ИЛИ РАССЫПАТЬ С САМОЛЕТА…


        Салли швырнул буклет обратно. «Рассыпать с самолета». Даже Бог не смог бы додуматься до такого.
        Через двадцать минут он покинул похоронное бюро, унося прах жены в урне в виде фигурки ангела. Салли пытался нести ее в одной руке, но это показалось ему недостаточно уважительным, тогда он взял урну обеими руками. Это ему тоже не понравилось: со стороны могло показаться, что он идет совершать приношение. Наконец Салли прижал урну к груди, как дети иногда носят школьные ранцы. Шлепая по лужам, с полмили он прошел под дождем. Добравшись до здания почты, Салли опустился на скамейку, а урну осторожно поставил рядом.
        Дождь закончился. Звонили церковные колокола. Салли закрыл глаза и представил притулившуюся к нему Жизель. Представил ее глаза цвета морской волны, волосы цвета лакрицы, худенькую узкоплечую фигуру. Казалось, что Жизель прислонилась к нему и шептала: «Защити меня».
        В действительности он этого не сделал. Не защитил ее, и теперь случившееся не переиграешь. Салли долго сидел на скамейке. Печаль, захлестнувшая его, не давала встать и пойти дальше. Павший человек и фарфоровый ангел. Со стороны могло показаться, что они ждут автобус.

* * *

        Телефон позволяет узнать, что, где и с кем случилось. У кого-то родился ребенок, кто-то объявил о помолвке, с кем-то произошла беда на ночной дороге. В современном мире о большинстве радостных и трагических событий люди узнают по телефону.
        Тесс сидела на полу кухни и ждала, когда телефон зазвонит снова. В течение этих двух недель он стал для нее источником ошеломляющих новостей. Оказывается, ее мать не исчезла бесследно, а продолжала существовать неведомо где и неведомо каким образом. Тесс уже в сотый раз прослушивала запись последнего звонка от матери.
        - Тесс, дорогая… не надо плакать.
        - Я не верю, что это ты.
        - Я, дорогая… Я здесь, целая и невредимая.
        Эту фразу мать произносила всегда, откуда бы ни звонила: из отеля, спа-салона. Даже навещая родственников, живших в получасе езды, она звонила и сообщала дочери: «Я здесь, целая и невредимая». Тесс не приходилось даже спрашивать; мать всегда произносила эту фразу сама.
        - Но это же невозможно, - возразила Тесс.
        - Все возможно, дорогая… Я с Господом… Хочу рассказать тебе о…
        - О чем, мама? О чем?
        - О небесах…
        Телефон умолк. Тесс взирала на трубку так, словно у нее в руках была человеческая кость. Звонки матери полностью противоречили логике. Тесс это знала. Но то был голос ее матери, знакомый ей во всех оттенках: от шепота до крика. Сомнений не оставалось: ей действительно звонила мать.
        Тесс подтянула колени к груди. Со времени первого звонка она безвылазно сидела дома, питаясь лишь крекерами, сухими завтраками, яйцами вкрутую и другими припасами. Она перестала ходить на работу и за покупками, даже не вынимала почту из ящика.
        Она провела рукой по своим светлым, давно не мытым волосам. Затворница наедине с чудом. Тесс смотрела на молчавший телефон. Что скажут о ней соседи и знакомые? Ее это не волновало. Несколько слов с небес сделали все земные слова чепухой.

* * *

        Полиция Колдуотера занимала старое кирпичное здание, которое строилось совсем для других целей и было переоборудовано для нужд служителей закона. Джек Селлерс сидел за письменным столом. Сослуживцам могло показаться, что он занят составлением отчетов, но на самом деле он ждал звонка.
        Прошедшая неделя была ни на что не похожа. Такого с ним еще не случалось. Два звонка от мертвого сына. Два разговора с его мальчиком, чей голос он и не надеялся когда-либо услышать. Джек до сих пор не рассказал о них Дорин - бывшей жене и матери Робби. После гибели сына она впала в депрессию. Да и что он ей скажет? Что их единственный сын, погибший в ходе боевых действий, на самом деле жив и находится непонятно где? Что телефон превратился в портал, ведущий прямо на небеса? Такое сказать невозможно. Но что тогда?
        Джек не представлял, как ему быть дальше. Однако стоило телефону зазвонить, как он хватал трубку, словно гангстер пистолет.
        Второй звонок, как и первый, раздался в пятницу, ближе к вечеру. В трубке слышалось потрескивание, шум ветра, то нараставший, то спадавший.
        - Пап, это я.
        - Робби, - прошептал Джек.
        - Пап, со мной все в порядке. Здесь не бывает плохих дней.
        - Где ты?
        - Ты сам знаешь, где я… Папа, это потрясающе…
        Послышался щелчок.
        - Алло! Алло! - закричал Джек.
        Заметив, что сослуживцы смотрят в его сторону, он закрыл дверь. Через минуту телефон зазвонил опять. Джек посмотрел на строку определителя номера. Как и в прошлый раз, там была надпись: «Номер неизвестен».
        - Алло, - теперь уже прошептал Джек.
        - Передай маме, чтобы не плакала… Если бы мы знали, чтo нас ждет, мы бы никогда не тревожились.

* * *

        Если у тебя есть сестра, она никогда не станет бывшей, даже если ты ее больше не видишь и не можешь к ней прикоснуться.
        Кэтрин Йеллин лежала на кровати, разметав по подушке рыжие волосы. Скрещенные руки сжимали мобильный телефон-раскладушку нежно-розового цвета. Когда-то этот самсунговский мобильник принадлежал Дайане. На задней стенке и сейчас красовался блестящий стикер с изображением женской туфли на высоком каблуке.
        - Кэт, это превзошло все наши мечтания.
        Так сказала Дайана, позвонив сестре во второй раз. Ее звонок, как и все остальные звонки с небес, тоже был в пятницу. «Превзошло все наши мечтания». Больше всего Кэтрин понравилось слово «наши».
        Сестер Йеллин связывали особые узы - это не редкость между братьями и сестрами, растущими в маленьких городах. Дайана была старше на два года. Она каждый день водила младшую сестру в школу. Она первой вступила в гёрл-скауты. Кэтрин шла следом. Когда Кэтрин поставили брекеты, Дайана уже сняла свои. На вечеринках в старших классах Дайана никогда не шла танцевать, не убедившись, что у сестры тоже есть партнер. Обе девушки были крепкого сложения: длинные ноги, сильные плечи. Летом спокойно могли проплыть в озере целую милю. Когда Дайана выходила замуж, подружкой невесты была Кэтрин. Через три года они поменялись ролями. Кстати, свадьба младшей сестры тоже состоялась в июне. У каждой родилось двое детей: у Дайаны две девочки, у Кэтрин - два мальчика. Их дома разделяла всего одна миля. Даже развелись они в один день, но с разницей в год. Вот только судьба дала им не одинаковое здоровье. Дайана страдала мигренями, аритмией и гипертонией. Внезапный аневризм сердца погубил ее, когда она была еще совсем не старой - в сорок шесть лет. Что же касается Кэтрин, та вообще ни разу в жизни не болела. Собственное
здоровье часто вызывало у нее чувство вины. Но после звонка сестры Кэтрин поняла: Дайана - ее прекрасная, хрупкая Дайана - позвонила не просто так. Господь избрал ее, дабы показать: верующих в Него ожидает вечность.
        - Кэт, это превзошло все наши ожидания.
        Кэтрин улыбнулась. «Наши». Они по-прежнему вместе. Розовый мобильник, который она сейчас прижимала к груди, помог ей вновь обрести сестру, в чью смерть она упорно отказывалась верить.
        И Кэтрин не собиралась молчать об этом.



        Третья неделя

        Ему говорили, что нужно начать жизнь сначала, но жизнь не настольная игра. Когда теряешь любимого человека, у тебя уже не получится начать сначала. Скорее это будет «продолжение без». Жена Салли умерла. Она долго лежала в коме. По сообщению больничных врачей, ее смерть наступила в первый день лета, во время грозы. Она тихо скончалась, и это даже не сразу заметили. Салли тогда еще мотал срок, и до выхода ему оставалось два месяца и неделя. Когда ему сообщили о смерти Жизели, он впал в оцепенение. Это было все равно что полететь на Луну и там узнать о гибели Земли. Сейчас он постоянно думал о Жизели, хотя над каждой его мыслью нависала зловещая тень их последнего дня. Катастрофа, пожар. Одно мгновение - и привычного мира не стало. И все равно Салли закутывался в печальную память о Жизели, поскольку это в какой-то мере воскрешало ее саму. Урну с прахом он поставил рядом с кроватью, на которой спал его сын Джулз. Через пару месяцев мальчишке исполнится семь.
        Салли сел, не столько развалившись, сколько ссутулившись. Он до сих пор приспосабливался к свободе. Может, вы думаете, что десять месяцев за решеткой - всего ничего и на следующий день бывший заключенный заживет как прежде? Но тело и разум привыкают ко всяким условиям, даже жутким. Иногда днем на Салли накатывала прежняя волна безнадеги, и он тупо утыкался взглядом в стены. Он был вынужден напоминать себе, что может в любой момент выйти наружу.
        Теперь он жил в снятой квартире на втором этаже обшарпанного старого дома. Сейчас он сидел, бесцельно водя глазами по стенам, смотрел на батареи центрального отопления. За окнами виднелась сосновая рощица и небольшой овраг, по дну которого текла речка. Ему вспомнилось, как мальчишкой он ловил лягушек. Салли потянулся за сигаретой. В Колдуотер он вернулся лишь потому, что ему, по сути, больше некуда было податься. Пока шло следствие и потом, пока он отбывал срок, сыном занимались его родители. Мальчишка привязался к деду и бабушке, и Салли не хотелось наносить Джулзу новую травму. Хватит с него прежних. Того дома, где они жили до катастрофы, он лишился. Работы тоже. Имевшиеся деньги ушли на адвокатов. Салли смотрел на двух белок, гонявшихся друг за другом по деревьям. Кто знает, может, Жизели бы здесь даже понравилось. Теснота, грязь, облупленная краска на стенах. Это был его странный юмор.

* * *

        Размышления прервал стук в дверь. Через глазок Салли увидел Марка Эштона с двумя пластиковыми упаковками еды в руках.
        Они дружили со времен службы в военно-морском флоте. Потом вместе летали на военных самолетах. Салли не видел друга с момента оглашения приговора.
        - Привет, - бросил Марк, когда дверь открылась.
        - Привет.
        - Милое местечко. Настоящий приют для террориста.
        - Ты приехал прямо из Детройта?
        - Угадал. Может, теперь пустишь в свое логово?
        Они неуклюже, по-мужски, обнялись, затем прошли в гостиную. Увидев лежащего Джулза, Марк сразу перешел на шепот.
        - Спит?
        - Да.
        - Я захватил печенье «Орео». Ребятня его обожает.
        Марк поставил пакеты между нераспакованными коробками на кухонном столе. Рядом стояла пепельница, доверху набитая окурками. В кухонной мойке Марк обнаружил несколько стаканчиков. В такие наливают спиртное, но никак не воду.
        - Стало быть… - пробормотал он.
        Теперь, когда Марк освободился от пакетов, ничто не мешало ему пристальнее всмотреться в своего старого боевого товарища. Все тот же мальчишеский взгляд, выдававший страстного любителя футбола, каким Салли был когда-то. Вот только сам он похудел и постарел, и на лице прибавилось морщинок. Особенно вокруг глаз.
        - Значит, это и есть Колдуотер, в котором ты вырос?
        - Да. Думаю, теперь ты понимаешь, почему я так рвался уехать отсюда.
        - Как у тебя сейчас? - (Салли пожал плечами.) - Слушай, это просто ужасно. Я о случившемся с Жизелью.
        - Угу, - коротко ответил Салли.
        - Мне очень жаль.
        - Угу.
        - Я думал, тебя отпустят на похороны.
        - Мне сказали: «Флотские порядки остались на флоте».
        - Церемония была великолепной.
        - Я слышал.
        - И все остальное - тоже. - (Салли вскинул голову.) - Ну их к черту, этих судей, - сказал Марк. - Все и так знают…
        «Все и так знают, что ты был в тюрьме, - привычно докончил за него Салли. - Вот только неизвестно, заслужил ли ты это наказание».
        - Я пытался увидеться с тобой, - сказал Марк.
        - Мне никого не хотелось видеть.
        - Наши этому удивлялись.
        - Проехали.
        - Салли…
        - Давай оставим эту тему. Я уже рассказывал, как все случилось. Миллион раз. Власти поверили другой версии. И хватит. - Салли смотрел на свои руки, слегка постукивая кулаками один о другой.
        - И что ты мыслишь дальше? - спросил Марк.
        - Ты о чем?
        - О работе.
        - Не знаю. Найду чего-нибудь. А что?
        - Тут неподалеку живет мой дружок по колледжу. Я звонил ему.
        - Звонил, не увидевшись со мной?
        - Помнишь летное правило? Не терять друг друга из виду. Тебе ведь нужна работа. Он мог бы тебе кое-что предложить.
        - Что именно?
        - Продажи.
        - Я не торговец.
        - Там нет ничего хитрого. Всего-навсего подписываешь копию документов заказчика, принимаешь чек и получаешь комиссионные.
        - Что за бизнес у твоего приятеля?
        - Газета.
        - Парень, ты что, шутишь? - От неожиданности Салли даже заморгал.
        Ему вспомнилось, как все газеты наперебой описывали его «инцидент», не желая вникать в суть и делая самые простые выводы, не требующие особого умственного напряжения. Журналисты заимствовали друг у друга целые куски статей… пока не переварили его историю и не ухватились за новую сенсацию. С тех пор Салли возненавидел газеты и перестал их покупать.
        - Эта работа позволила бы тебе остаться здесь, - сказал Марк.
        Салли подошел к раковине, взял стаканчик, промыл. Убрался бы Марк поскорее. Тогда он плеснет в стаканчик того, чего захочет.
        - Оставь мне его телефон. Я сам позвоню ему, - сказал Салли, зная, что врет.

* * *

        Тесс восседала по-турецки на мягких красных подушках и сквозь стекла эркера смотрела на большую лужайку перед домом. Лужайка безобразно заросла: Тесс уже несколько недель не притрагивалась к косилке. В этом доме она выросла и прожила всю жизнь. И место, где она сейчас сидела, было ее самым любимым: в детстве она обожала греться здесь на утреннем солнце. Ее мать, Рут Рафферти, занимавшаяся обслуживанием банкетов, сидела рядом, уткнувшись в какую-нибудь деловую бумагу.
        - Мне скучно, - ныла маленькая Тесс.
        - Дорогая, пойди погуляй, - привычно отвечала мать.
        - Там нечего делать.
        - Просто гуляй, смотри по сторонам.
        - Хочу сестренку.
        - Увы, здесь я тебе ничем помочь не могу.
        - Смогла бы, если бы вышла замуж.
        - Я уже была замужем.
        - Тогда бы мне было с кем играть.
        - Почитай что-нибудь.
        - Я уже все книжки прочитала.
        - Прочти их заново.
        Эта словесная дуэль двух женщин разного возраста продолжалась, с незначительными изменениями, на протяжении всего детства, отрочества и юности Тесс. Продолжалась и потом… вплоть до последних лет жизни Рут, когда болезнь Альцгеймера и старческое слабоумие лишили мать способности логически мыслить, а потом вообще отбили желание говорить.
        И вот теперь Тесс, сидевшая возле старого эркера, и ее покойная мать неожиданно возобновили свои диалоги! Час назад в доме опять раздался необъяснимый телефонный звонок.
        - Тесс, это я.
        - Боже мой, мама. Как все это происходит?
        - Здесь нет боли…
        - Ты ведь так сильно страдала.
        - Дорогая, выслушай меня.
        - Мама, я тебя слушаю. Внимательно слушаю.
        - Боль, через которую ты проходишь… это способ освобождения от боли. Ты гораздо легче… чем думаешь…
        Эти слова принесли Тесс благословенное успокоение. «Ты гораздо легче, чем думаешь». Может, мать имела в виду душу? Может, жизнь и в самом деле - один из двух способов существования души? И поэтому Рут, в земной жизни всегда пристально следящая за дочерью, и после смерти нашла способ с нею связаться?
        Тесс смотрела на фотографию, которую держала в руках. Это был последний их совместный снимок, сделанный на праздновании восьмидесятитрехлетия матери. На фото было ясно видно, какую страшную дань взимала болезнь с Рут Рафферти. Ввалившиеся щеки, отсутствующий взгляд, высохшее тело, на котором ее любимый свитер цвета карамели висел как на вешалке.
        - Мам, ну как такое возможно? У тебя ведь там нет телефона.
        - Нет…
        - Тогда каким образом ты разговариваешь со мной?
        - Что-то произошло, Тесс… Возникла… щель.
        - Щель?
        - Пока она есть…
        - И сколько она просуществует?
        Трубка молчала.
        - Мама, я спросила, сколько эта щель просуществует?
        - Недолго…

* * *

        Чудеса происходят каждый день. Но тихо, без шума. Происходят везде: в операционной, в штормовом море, на дороге. Иногда их совершает человек, которого мы хорошо знаем. Иногда - незнакомец, появившийся словно из ниоткуда. Сведения о таких чудесах почти не записываются. Их количества тоже никто не знает, поскольку никто не ведет учета.
        Но бывают чудеса, о которых узнает весь мир. И когда такое случается, в мире начинаются перемены.
        Возможно, Тесс Рафферти и Джек Селлерс промолчали бы о поступавших к ним звонках, но Кэтрин Йеллин молчать не пожелала. Евангелие призывало возвещать благие вести всему человечеству.
        Было воскресное утро. С момента первого таинственного звонка, раздавшегося в Колдуотере, прошло двадцать три дня. Пастор Уоррен, как обычно, стоял перед прихожанами церкви «Жатва надежды», листая страницы Библии и не подозревая, что очень скоро его святилище навсегда преобразится.
        - Прочтем из Евангелия от Матфея, глава одиннадцатая, стих двадцать восьмой, - моргая, произнес он.
        Он плохо видел даже в очках, от старости у него дрожали пальцы. Пастору вспомнились слова псалма: «И до старости, и до седины не оставь меня»[1 - Псалом 70, стих 18. - Здесь и далее прим. пер.].
        - Пожалуйста, простите меня, но я должна сказать!
        Головы прихожан повернулись туда, откуда раздался голос. Сощурившись, Уоррен увидел Кэтрин, стоявшую в пятом ряду. На ней была черная шляпа с полями и платье цвета лаванды. В руках она держала кусочек бумаги.
        - Простите, пастор. Дух Господень побуждает меня говорить.
        Уоррен нервно сглотнул. Ему стало не по себе, словно он чувствовал: после слов Кэтрин что-то кардинально изменится.
        - Кэтрин, прошу вас сесть.
        - Пастор, это важно.
        - Сейчас неподходящее…
        - Я была свидетельницей чуда!
        Из рядов донеслись удивленные возгласы.
        - Кэтрин, Господь пребывает в каждом из нас, но говорить о чуде…
        - Это произошло три недели назад.
        - …вопрос крайне серьезный…
        - В то утро в пятницу я была на кухне…
        - …который лучше оставить заботам руководства церкви.
        - …и мне позвонила по телефону…
        - Кэтрин, я вынужден настоять, чтобы вы…
        - Мне позвонила моя умершая сестра!
        Возгласы стали громче. Кэтрин завладела вниманием прихожан. В церкви установилась такая тишина, что было слышно, как она разворачивает бумажку.
        - Мне позвонила Дайана. Многие из вас знали мою сестру. Она умерла два года назад, но ее душа жива и находится на небесах. Она сама сказала мне об этом! Ее голос был таким… счастливым.
        Уоррен изо всех сил стремился унять дрожь. Он утратил контроль над прихожанами, что, по его разумению, было грехом высочайшего порядка.
        - Первый раз мы с сестрой говорили утром в позапрошлую пятницу, - продолжала Кэтрин, возвысив голос и утирая ладонью катившиеся по щекам слезы. - Это было в десять часов сорок одну минуту. Следующий звонок раздался через неделю, в одиннадцать часов четырнадцать минут. Третий - позавчера вечером, в семь часов две минуты. Она сказала: «Кэт, я жду. Мы все ждем». - Кэтрин повернулась к задним рядам. - Мы все ждем.
        В рядах зашептались. Уоррен с кафедры видел, как ерзает его паства, словно в церкви подул ветер.
        Он постучал по кафедре ладонью:
        - Я настаиваю! - Хлоп! - Прошу вас… образумьтесь. - Хлоп, хлоп! - При всем уважении к нашей прихожанке, мы не можем знать, действительно ли это была ее сестра.
        - Да, пастор! Это была моя сестра!
        - Мне тоже звонили… таким же образом, - вдруг раздался с заднего ряда низкий, с хрипотцой мужской голос.
        Все головы повернулись к говорившему - высокому крепкому мужчине в коричневой спортивной куртке. Он стоял, упираясь крупными ладонями в спинку скамьи. Это был Элиас Роу, афроамериканец, многолетний прихожанин церкви, владевший строительной фирмой. Он вообще никогда не раскрывал рта… вплоть до сегодняшнего дня.
        Взгляд Элиаса метался по рядам. Когда он заговорил снова, в его голосе звучало почти что благоговение.



        Четвертая неделя

        До сих пор точно неизвестно, кто же изобрел телефон. Американский патент принадлежит американцу шотландского происхождения Александру Грэму Беллу, однако многие считают, что он украл идею у соотечественника, которого звали Элиша Грей. Есть и те, кто называет отцом телефона итальянца Манцетти, француза Бурселя, немца Райсса или еще одного итальянца - Меуччи.
        Почти все соглашаются, что эти изобретатели, жившие в середине девятнадцатого века, стремились воплотить идею передачи человеческого голоса и других звуков на расстояние. Самый первый телефонный разговор, состоявшийся между Беллом и Томасом Уотсоном (они находились в разных комнатах одного дома), был достаточно кратким и включал всего две фразы: «Зайди ко мне. Хочу тебя видеть».
        С тех пор эти фразы, с некоторыми вариациями, постоянно звучали и звучат в бесчисленных телефонных разговорах. «Зайди ко мне». «Приезжай ко мне». «Хочу тебя видеть». Их произносят нетерпеливые влюбленные, друзья, разделенные тысячами миль, бабушки и дедушки, соскучившиеся по внукам. Эти фразы стали инструментом соблазна, закуской, возбуждающей аппетит.
        Эти же фразы произнес Салли, когда звонил Жизели - как оказалось, в последний раз:
        - Приезжай ко мне. Хочу тебя увидеть.
        В шесть часов утра Салли, спавшего в номере вашингтонского отеля, разбудил старший офицер Блейк Пирсон. Пирсон должен был лететь на своем F-18 «Хорнет» на Западное побережье, но заболел. С температурой за штурвал не сядешь. Разбудив Салли, Пирсон спросил, не согласится ли тот его подменить. При желании Салли мог бы совершить посадку в Огайо, провести несколько часов с Жизелью, а затем продолжить полет. Жизель с сыном в это время находились у ее родителей. Салли должен был ехать вместе с ними, но его вызвали на внеплановое дежурство. Такие случаи всегда огорчали его жену.
        - Ты что, действительно можешь сегодня прилететь? - сонным голосом спросила Жизель, когда Салли позвонил ей и сообщил новость.
        - Да. Где-то часа через четыре.
        - И хочешь, чтобы я приехала?
        - Конечно. Я ужасно хочу тебя видеть.
        Знай Салли о дальнейших событиях того дня, он бы все изменил. Он бы никуда не полетел, не стал бы говорить с Блейком и даже не стал бы просыпаться. Однако он ни о чем не догадывался, и его разговор с Жизелью закончился почти теми же фразами, что и первый телефонный разговор Белла с Уотсоном.
        - Тогда прилетай, - сказала Жизель. - Я тоже хочу тебя видеть.

* * *

        Салли вспоминал этот разговор, поворачивая ключ зажигания в отцовском автомобиле «бьюик-регал». Машина была на пару лет старше Джулза и бoльшую часть времени стояла в гараже. В то утро он последний раз сидел за штурвалом. В последний раз видел взлетную полосу. В последний раз слышал голос жены: «Я тоже хочу тебя видеть».
        С проезда, что вел к дому родителей, Салли вывернул на Лейк-стрит - главную улицу Колдуотера. Он проехал мимо банка и почты, мимо кондитерской Зеды и закусочной Фриды. Тротуары были пусты. Хозяйки обоих заведений стояли в дверях. Постоянное население городка исчислялось всего несколькими тысячами человек. А вот летом народу здесь было полным-полно. Туристы, приезжавшие в эти края порыбачить, стояли в длинных очередях, изнемогая от жары и мечтая полакомиться заварным замороженным кремом. Сейчас от них не осталось и следа. Осенью многие городишки в северной части штата Мичиган, что называется, застегивались наглухо, словно готовясь к зимней спячке.
        Салли понимал, до чего глупо искать сейчас работу.

* * *

        Эми Пенн надеялась стать участницей какого-нибудь крупного проекта. Когда на телеканале, где она работала, спросили, может ли она потрудиться и в будние дни, она сразу согласилась. Великолепно. Пусть это будет политика, а еще лучше - какой-нибудь судебный процесс. Все, что угодно, только бы подняться из болота «новостей по выходным». Ей стукнул тридцать один год - не новичок в телевизионном мире. Правда, друзья уверяли Эми, что ей никак не дашь больше двадцати пяти. Но чтобы попасть в крупный проект, ей нужно было осветить какое-нибудь яркое, заметное событие. Однако выходные дни в округе Алпена не давали ничего яркого: лишь футбольные матчи, благотворительные марафоны по сбору средств и различные фруктовые фестивали.
        - У меня появляется шанс! - вся сияя, в четверг вечером объявила она Рику, своему жениху и архитектору по профессии.
        В пятницу Эми встала пораньше, надела деловой костюм оливкового цвета, укротила свои непокорные золотисто-каштановые кудри, слегка подвела глаза и ярко накрасила губы. Приехав на работу и войдя в кабинет без окон, она услышала новость, не имевшую особых шансов попасть даже в субботний выпуск.
        - Некая женщина в Колдуотере утверждает, что ей звонит умершая сестра, - сообщил Фил Бойд, редактор отдела новостей.
        - Да ну? - отозвалась Эми.
        Ну что еще она могла ответить? Она посмотрела на Фила - грузного мужчину с неопрятной рыжеватой бородой, какие, вероятно, носили еще древние викинги. Может, он шутит? Однако чувствовалось, что бородач серьезен.
        - Колдуотер - это где? - спросила Эми.
        - От нас - миль девяносто на запад.
        - А как там узнали про эти звонки?
        - Она рассказала во время воскресной церковной службы.
        - Как отреагировали прихожане?
        - Надеюсь узнать от вас.
        - Значит, я должна взять у нее интервью?
        - Для начала - да, - ответил Фил, поднимая бровь.
        - А вдруг та женщина - просто сумасшедшая?
        - Привезите пленку, потом будем решать.
        - Фил, ну вы же понимаете, что это выдумка. - Эми разглядывала безупречный маникюр, специально сделанный для этой встречи.
        - Лох-несское чудовище - тоже выдумка, а сколько репортажей о нем сделано?
        - Хорошо. - Эми встала. - Я согласна.
        Если история о звонках с того света окажется враньем, над ее интервью будет потешаться весь телеканал.
        - И все-таки, вдруг поездка туда - напрасная трата времени? - спросила она.
        - Это не напрасная трата времени.
        Только потом, выйдя из кабинета, Эми раскусила смысл его слов. «Это не напрасная трата, потому что время-то твое». Конечно, никому из местных звезд Фил такое бы не предложил. А Эми - кто? Девочка на побегушках. Мечтала получить шанс? Получи!

* * *

        Фил не сказал, а Эми забыла спросить, откуда редакции «Горячих новостей на Девятом» стало известно о той женщине.
        Дело было так: Фил обнаружил у себя на рабочем столе письмо. Как оно попало в его кабинет - никто не знал. На нем не было ни подписи, ни обратного адреса. Текст, напечатанный через два интервала, состоял из нескольких строк:
        «Женщина, которая избрана. Дар небес на земле. Это станет величайшей мировой новостью. Колдуотер, штат Мичиган. Спросить Божьего человека. Один звонок все подтвердит».
        Фил не первый день работал редактором отдела новостей и успел привыкнуть к посланиям умалишенных. Чаще всего он бросал их в мусорную корзину. Но новостной рынок Алпены был не настолько обширен, чтобы отмахнуться от «величайшей мировой новости». Кто знает, вдруг она поднимет рейтинг, от которого зависела работа Фила? До следующей встречи у него оставалось два часа. Фил нашел список церквей Колдуотера и сделал несколько звонков. По первым двум номерам включились автоответчики. Зато с третьим ему повезло. Это был номер баптистской церкви «Жатва надежды». Там ему ответила секретарша. «Спросить Божьего человека», - вспомнил Фил и попросил позвать пастора.
        - Откуда вы об этом узнали? - пробормотал в трубку изумленный пастор.

* * *

        Элиас Роу спустился по лестнице и взял свой планшет. Очень скоро из-за осенних холодов все наружные работы приостановятся. Оставалось надеяться на заказы внутри помещений, которых в это время года у него было не много. Об одном таком заказе на переделку интерьеров Элиас сейчас договаривался с хозяйкой дома.
        - С понедельника мы можем начать сухую кладку стен, - сказал он.
        - Все выходные у меня будут гостить родственники, - покачала головой хозяйка, женщина средних лет, по имени Джоузи. - В понедельник они уедут, но где-то под вечер.
        - Тогда вторник?
        - Это уже лучше.
        - Я сейчас позвоню своему рабочему и скажу, чтобы готовился ко вторнику.
        Элиас взялся за мобильник на поясе, но телефон неожиданно зазвонил.
        - Извините, Джоузи, я быстро… Алло?
        Джоузи видела, как Элиас переменился в лице. Оно стало безжизненным.
        - Зачем вы мне звоните? - шепотом спросил он, затем повернулся спиной к хозяйке дома и даже сгорбился. - Прекратите. Кто бы это ни был, больше мне не звоните.
        Элиас с такой силой надавил на кнопку отключения, что мобильник выскользнул из его потной ладони и шлепнулся на пол. Джоузи молча смотрела на его большие руки.
        Они тряслись.

* * *

        В Колдуотере имелось пять церквей: католическая, методистская, баптистская, протестантская и внеконфессиональная. Пастор Уоррен не помнил, чтобы когда-нибудь в его городе устраивали межцерковное собрание.
        Все когда-нибудь происходит впервые.
        Если бы в то воскресное утро Кэтрин Йеллин не встала со скамьи и не произнесла те слова, случившееся не вышло бы за рамки сплетен вполголоса. Многие чудеса происходят тихо и остаются незамеченными. Но те, что становятся достоянием десятков ушей, имеют далекоидущие последствия. Люди обсуждали услышанное. О заявлении Кэтрин узнали и в других церквях, и теперь все пятеро священнослужителей собрались в кабинете Уоррена. Миссис Палт, его секретарша, налила им кофе. Уоррен оглядел гостей. Самый старший из них был младше его лет на пятнадцать.
        Первым заговорил коренастый отец Уильям Кэрролл - католический священник:
        - Скажите, пастор, сколько прихожан было у вас в минувшее воскресенье?
        - Наверное, человек сто, - ответил Уоррен.
        - А сколько из них слышали заявление этой женщины?
        - Все.
        - Как по-вашему, они ей поверили?
        - Да.
        - Она предрасположена к галлюцинациям?
        - Насколько я ее знаю, нет.
        - Она принимает какие-нибудь лекарства?
        - Сомневаюсь.
        - Так что, это действительно было? Ей кто-то позвонил?
        - Не знаю, - покачал головой Уоррен.
        Методистский священник подался вперед:
        - На этой неделе у меня побывало семеро моих прихожан, и каждый спрашивал, возможно ли установить контакт с небесами.
        - А мои прихожане, - подхватил протестантский пастор, - недоумевали по другому поводу: почему это случилось в церкви Уоррена, а не в нашей.
        - Мои тоже, - признался методист.
        Оказалось, аналогичные вопросы задавали во всех городских церквях.
        - Я правильно понял, что окружное телевидение на следующей неделе пришлет сюда своих людей? - спросил отец Кэрролл.
        - Так мне сообщил их продюсер, - ответил Уоррен.
        - Ну что ж, - заключил отец Кэрролл, сводя ладони. - Главный вопрос: что нам теперь делать с этим… чудом?

* * *

        Страшно уезжать из такого городишки, как Колдуотер, но еще страшнее - застрять в нем на всю жизнь. Так сказал однажды Салли, объясняя Жизели, почему вырвался отсюда и поехал учиться в колледж. Тогда он думал, что никогда не вернется.
        Но он все-таки вернулся…
        В пятницу вечером, забросив родителям Джулза, Салли отправился в бар «Пиклз». «Пусть мальчик побудет у нас, а ты отдохни», - сказала ему мать. Помнится, в старших классах он с друзьями безуспешно пытался сюда проскочить. Затея с самого начала оказывалась провальной: владелец бара хорошо знал родителей многих сорванцов.
        Сегодня никто не задержал Салли у входа. Он пристроился в углу у стойки, взял виски, который запил пивом. Потом повторил. Допив третью порцию, расплатился и покинул заведение.
        Три дня подряд Салли искал работу - и ни одного предложения. На следующей неделе он решил попытать счастья в окрестных городишках. Застегнув куртку, он проходил квартал за кварталом, мимо нескончаемых мешков с листьями, ожидавших вывоза. В отдалении показались огни. Оттуда доносился гул толпы. Возвращаться домой не хотелось, и Салли пошел туда - к школьному футбольному полю.
        «Ястребы Колдуотера» - команда, в которой когда-то играл и он, - носились в знакомой красно-белой форме. Судя по всему, нынешний сезон не приносил успехов. Трибуны были заполнены всего на четверть; в основном там сидели родственники игроков. Малышня скакала по ступенькам трибун, а родители глазели в бинокли, стараясь высмотреть своих отпрысков, устроивших на поле очередную куча-мала.
        В школьные годы Салли «Ястребы» играли ничуть не лучше. По численности населения Колдуотер уступал окрестным городкам, и чаще всего ребятам приходилось сражаться на чужих полях. Матч на своем поле считался редкой удачей.
        Салли подошел ближе, взглянул на табло. Четвертый период. «Ястребы» уступали, пропустив три гола. Засунув руки в карманы, он стал следить за игрой.
        - Хардинг! - вдруг крикнул кто-то.
        Салли обернулся. Кто его позвал? От выпитого виски он как-то размяк и не подумал, что его могут узнать бывшие одноклассники. Двадцать лет прошло. Салли обвел глазами трибуны, но никто на него не смотрел. Должно быть, почудилось. Он снова повернулся к полю.
        - Джеронимо! - послышался все тот же насмешливый голос.
        Салли сглотнул, но не обернулся. Так он простоял полминуты, а может, и целую минуту. Потом ушел.



        Пятая неделя

        Ревя сиреной, пожарная машина неслась по Катберд-роуд. Ее красные мигалки сверкали в ночном октябрьском небе. Приехав на место, добровольная пожарная команда Колдуотера в составе пяти человек повела бой с огнем. Языки пламени вырывались со второго этажа дома Рафферти, построенного в колониальном стиле. Три спальни, парадное крыльцо, стены цвета сливочного масла и красные деревянные ставни. Когда Джек с помощниками подкатили туда на единственной полицейской машине, пожарные уже контролировали ситуацию.
        Какая-то женщина стремилась в горящий дом и кричала, вырываясь из рук Рэя и Дайсона - помощников Джека. Светловолосая, одетая в бледно-зеленый свитер и джинсы, она осыпала парней градом ударов, и они удерживали ее с большим трудом.
        - Леди, туда нельзя. Это опасно! - вопили они, перекрывая треск пламени и шум воды из брандспойтов.
        - Я должна попасть в дом!
        - Вам туда нельзя!
        Джек подошел к ним. На вид женщине было лет тридцать пять. Стройная, миловидная и неистовая.
        - Пропустите меня!
        - Мисс, я начальник местной полиции. В чем…
        - Пропустите! - крикнула женщина, глядя на него бешено сверкающими глазами.
        Голос у нее был настолько громким и пронзительным, что даже Джек несколько оторопел. А уж он-то думал, что хорошо знает, как ведут себя люди, когда горит их жилище. Иногда они рыдали, сидя на мокрой траве, и даже выли, как звери. Порой бранили пожарных за то, что те… залили их дом. Можно подумать, что огонь погас бы сам по себе.
        - Это очень опасно! В любой момент может рухнуть крыша!
        - Мненадотуда, мненадотуда! - истерически вскрикивала женщина, вырываясь из рук Дайсона.
        - Как вас зовут, мисс? - спросил Джек.
        - Тесс! Пустите меня!
        - Тесс, неужели там осталось что-то, из-за чего вы готовы рисковать вашей…
        - Да!
        - И что это такое?
        - Вы мне не поверите!
        - Сначала скажите!
        Тесс шумно выдохнула и уронила голову.
        - Мой телефон, - наконец произнесла она. - Это очень важно… Мне звонит моя… - Она осеклась.
        Рэй и Дайсон выпучили глаза и переглянулись. Джек ненадолго застыл, затем бросил помощникам:
        - Я сам разберусь.
        Те не спорили. Пусть шеф справляется с этой чокнутой.
        Когда полицейские отошли, Джек коснулся плеча Тесс и спросил:
        - Где находится телефон?

* * *

        Джек уже четыре раза говорил с погибшим сыном. Все звонки поступали в пятницу, на его служебный номер. Джек наклонялся над столом и крепко прижимал трубку к уху.
        Первоначальный шок от голоса Робби сменился радостью. Теперь Джек с нетерпением ждал очередного звонка. Его очень интересовал мир, окружавший сына.
        - Пап, это так изумительно… у меня не хватает слов.
        - Но как это выглядит?
        - Ты не смотришь на предметы, а находишься внутри их…
        - Как понимать твои слова?
        - Похоже на мое детство… Все вокруг меня…
        Робби засмеялся, и Джек едва не потерял сознание. Боже, как давно он не слышал смеха своего сына! Как давно…
        - Робби, я все равно не понимаю. Расскажи еще что-нибудь.
        - Любовь… Вокруг меня… только любовь.
        На этом их разговор прекратился. Все звонки Робби были короткими. Джек просидел за столом еще час. Мало ли, вдруг сын позвонит опять? Потом он поехал домой. Охватившая его эйфория сменилась жуткой усталостью. Джек знал, что надо бы рассказать об этом Дорин. Возможно, и еще кому-то. Но как бы это выглядело? Начальник полиции заштатного городишки беседует по телефону с тем светом? Загробный мир эфемерен, отчего велик страх его потерять. По причинам, недоступным пониманию Джека, небеса выбрали его, чтобы раскрыть эту тайну.
        Но сейчас, глядя на горящий дом и эту женщину, что билась в его руках, слыша ее слова о драгоценном телефоне, Джек вдруг понял: он не единственный, кого избрали.

* * *

        «Радость и горе плывут в одном море». Эта строчка из песни застряла в голове Салли, купавшего сына. Налив в ванну шампуня, он погнал пенистые островки в сторону Джулза. Как и вся квартира, ванная не отличалась новизной. Пол из плиток со скругленными краями, желтовато-зеленые стены. Зеркало пока что стояло на полу, ожидая, когда Салли его повесит.
        - Пап, я не хочу мыть голову.
        - Почему?
        - Эта пена мне вечно глаза кусает.
        - Но ты же не можешь ходить с грязными волосами, когда-нибудь их все равно придется вымыть.
        - Мама разрешала не мыть.
        - Всегда?
        - Иногда.
        - Ладно. Сегодня обойдемся без мытья головы.
        - Да!
        Салли толкнул еще один пенистый островок. Он снова подумал о Жизели. Когда Джулз был совсем крохой, они купали сына вместе. Потом Салли вытирал его мохнатым полотенцем, заворачивал в махровый халатик с капюшоном и крепко обнимал. Казалось бы, воспоминания относились только к Джулзу, однако Салли снова пронизала острая боль. До чего же ему сейчас недоставало Жизели!
        - Пап!
        - Да?
        - Ты попрощался с самолетом?
        - С самолетом?
        - Ну да, когда ты из него выпрыгнул.
        - Я катапультировался.
        - А какая разница?
        - Есть, представь себе.
        Салли поймал свое отражение в зеркале: всклокоченные волосы, воспаленные глаза, щетинистый подбородок. Всю эту неделю он болтался по окрестностям Колдуотера, Мосс-Хилла и Данмора, продолжая искать работу. Никто не горел желанием его брать. Люди привычно твердили об экономическом кризисе и непременно добавляли: «А теперь, когда закрылся склад леса…»
        Он должен найти работу. Одиннадцать лет он прослужил в военно-морской авиации, потом еще год в резервных частях. А дальше - эти десять месяцев в тюрьме. В каждой анкете обязательно был вопрос о судимостях. Сумел бы он это скрыть? Возможно. Но для этого нужно ответить на другой вопрос: многим ли в здешних краях известна его история?
        «Джеронимо!» Салли вспомнился крик, раздавшийся не то с трибун, не то прямо с поля. А может, ему почудилось? Он ведь тогда в баре прилично набрался.
        - Пап, ты скучаешь по своему самолету?
        - Сынок, ты что-то спросил? - очнулся Салли.
        - Ты скучаешь по своему самолету?
        - Джулз, по вещам не скучают. Скучают по людям.
        Сын разглядывал коленки, выступавшие из-под воды.
        - Значит, ты не попрощался с самолетом.
        - Не смог.
        - А почему?
        - Все произошло слишком быстро. Я не ожидал, что так получится.
        Салли вытащил руку из воды и прищелкнул пальцами. Он смотрел, как успокаивается вода. Ее поверхность снова затягивалась белой пеной.
        Муж теряет жену. Сын теряет мать. Радость и горе плывут в одном море.
        Вот так.

* * *

        Маленькие города начинаются с дорожного щита. Надписи на щитах простые и короткие, как заглавие рассказа. «Добро пожаловать в Хабервилл». Или «Вот вы и в Клоусоне». Но стоит проехать дальше, и вы уже сами становитесь персонажем местного рассказа. Все ваши слова и поступки вплетаются в ткань повествования.
        Проезжая щит с надписью «Город Колдуотер. Основан в 1898 году», Эми Пенн и не подозревала, что в ближайшие недели ее жизнь изменится, а ее появление преобразит уклад этого городишки. В тот момент она думала, что недурно бы выпить кофе: купленный по дороге она давно выпила. Автомобильный приемник не ловил ни одной станции. Она ехала сюда из Алпены два часа, и постепенно ее обступало захолустье: четырехполосное шоссе сузилось до одной полосы, красные огни светофоров сменились мигающими желтыми, а металлические информационные табло над дорогой уступили место обшарпанным деревянным знакам, торчащим на фоне пустых полей.
        Если души, обитавшие на небесах, действительно решили установить контакт с миром живых, почему они избрали эту глушь? Потом мысли Эми перекинулись на дома с привидениями. Таких никогда не встретишь в большом городе. Нет, здания, где происходит разная чертовщина, обязательно стоят в пустынном месте, например на вершине холма.
        Эми начала мысленно прикидывать, где поставить камеру. Она ехала мимо кладбища, обнесенного низкой кирпичной стеной. К нему примыкало здание пожарной части. Похоже, у бравых пожарных была всего одна машина. А это что? Библиотека, чьи стены выкрашены в непрактичный белый цвет. Большинство магазинов на Лейк-стрит закрылись на зиму, о чем свидетельствовали щиты и решетки на витринах и дверях. Некоторые продолжали торговать. Эми миновала местный супермаркет, магазинчик «Все для рукоделия», слесарную мастерскую, книжный магазин, банк и юридическую контору. Последняя находилась в перестроенном доме колониального стиля.
        Но основную часть городского пространства занимали жилые дома - старые, в виде ранчо или коттеджи в стиле «одноэтажной Америки», к которым вели узкие заасфальтированные проезды. Крыльцо окаймляли кустарники. Для начала Эми разыскивала дом Кэтрин Йеллин, которой предварительно позвонила. Чувствовалось, звонок Эми взволновал и насторожил эту женщину. Выяснив адрес, Эми ввела его в GPS-навигатор: Ганингем-роуд, 24755. «Как странно: у чуда есть адрес», - подумала она.
        Впрочем, какое там чудо? Уйма времени, потраченного впустую, - вот как это называется. «Будь профессионалом, - напомнила себе Эми. - Выжми из поездки все, что сможешь». Недаром на ее машине красовалась надпись: «Горячие новости на Девятом».
        Следуя указаниям навигатора, Эми свернула на боковую улицу и обнаружила, что далеко не все дома имеют номерные знаки.
        - Чудеса начинаются, - пробормотала она. - И как же я найду этот дом?
        Она напрасно волновалась: Кэтрин ждала ее, стоя на крыльце, а при виде машины замахала руками.

* * *

        Говорят, вера лучше убеждений. Убеждения есть не что иное, как совокупность чьих-то мнений и умозаключений, с которыми вы согласились. Пастор Уоррен обладал чистой, незамутненной верой, а вот его убеждения складывались с трудом. Теперь церковь «Жатва надежды» заполнялась людьми до отказа. Прихожане взбодрились, ощутив прилив сил. Они уже не сидели, понурив головы, и не молились о ниспослании им работы. Нынче прихожан занимали такие вопросы, как прощение родных и друзей. Им захотелось изменить свое поведение - естественно, в лучшую сторону. И причиной возрождения веры стал рассказ Кэтрин о ее встрече с небесами.
        Тем не менее на душе у пастора Уоррена было неспокойно. Ему позвонил редактор новостей с телевидения Алпены. До чего же быстро распространяются новости! Они неплохо поговорили, но, когда редактор попросил объяснить произошедший феномен, пастору было нечего сказать. Почему милосердный Господь даровал двум прихожанам Уоррена возможность говорить с умершими? Почему именно им и почему сейчас?
        Пастор снял очки, помассировал виски, потом запустил пальцы в свои тонкие седые волосы. Щеки его обвисли, как у старого гончего пса. Единственными частями тела, не прекратившими рост, были уши и нос: казалось, с каждым годом они становятся все больше. Дни борьбы за утверждение истины остались далеко позади - собственно, Уоррен бросил это занятие почти сразу же, как окончил семинарию. Глупо сражаться за истину в восемьдесят два, когда твои зубы ночуют не у тебя во рту, а в стакане.
        Несколькими днями ранее он позвал Кэтрин к себе в кабинет, рассказал о звонке с телевидения Алпены и попросил ее вести себя очень осмотрительно.
        - А как Элиас Роу? - спросила она.
        - Я его не видел со дня той службы.
        - Пастор, церковь «Жатва надежды» была выбрана не просто так, - с довольным видом сказала Кэтрин и встала. - А когда церковь избирается Господом, она должна возглавить марш веры, но никак не противиться ему. Вы согласны?
        Уоррен смотрел, как решительно она надевает перчатки. Вопрос Кэтрин воспринимался им скорее как угроза.

* * *

        В тот вечер Элиас заглянул в закусочную Фриды - только здесь, в зале, разделенном на уютные закутки, можно было поесть после девяти часов. Он занял место в углу и заказал порцию ячменного супа с говядиной. Посетителей почти не было, и это радовало Элиаса. Ему не хотелось докучливых вопросов.
        Признание, сделанное в церкви, существенно изменило жизнь владельца строительной компании. Элиас чувствовал себя так, будто скрывается от погони. Он хотел всего-навсего поддержать Кэтрин и сказать, что она не сумасшедшая и не выдумщица. Ведь ему тоже звонили «оттуда» - уже пять раз! - и отрицать подобный факт было бы грехом.
        Но Элиаса эти звонки вовсе не радовали. С ним говорила не умершая возлюбленная, а бывший рабочий, который до сих пор на него злился. Кровельщик Ник Джозеф проработал у Элиаса десять лет. Ник был мастер выпить и поскандалить, часто опаздывал, да и трудолюбием не отличался, зато всегда изобретал убедительные причины своих опозданий и скверно выполненной работы. Если он появлялся под хмельком, Элиас отправлял его домой, не заплатив ни цента.
        Однажды Ник, будучи пьяным, полез на крышу и затеял перепалку с владельцем дома. Забыв об осторожности, он размахивал руками и в какой-то момент потерял равновесие. При падении он сломал руку и повредил позвоночник.
        Когда Элиасу сообщили о происшествии, он не столько посочувствовал Нику, сколько разозлился и велел сделать тест на наличие алкоголя в крови. Напрасно Ник орал своим напарникам, чтобы те никого не вызывали. Приехала «скорая». Медики сделали тест и признали рабочего пьяным, в результате чего Ник утратил право на пособие по нетрудоспособности.
        С тех пор он больше не работал, время от времени оказывался в больнице, где продолжал скандалить по поводу стоимости лечения, превышавшей его урезанную страховку.
        Спустя год после случившегося Ника нашли мертвым в подвале его дома. Врачи констатировали смерть от сердечного приступа.
        Это было полтора года назад. И вот теперь Ник внезапно начал звонить Элиасу.
        - Почему ты так поступил со мной?
        С этого вопроса начался первый разговор с тем светом.
        Элиас поинтересовался, кто звонит.
        - Ник. Ты же знаешь, что это я.
        У Элиаса затряслись руки. Он посмотрел на определитель номера и увидел надпись: «Номер неизвестен».
        Через неделю Ник позвонил снова - Элиас тогда находился в доме своей заказчицы, Джоузи.
        - Мне требовалась помощь. Почему ты мне не помог? Бог меня прощает. А что же ты меня не простил?
        - Прекратите. Кто бы это ни был, больше мне не звоните, - рявкнул тогда Элиас и выронил телефон.
        Почему звонки Ника продолжаются? Почему умерший пьянчуга звонит ему? Почему сейчас?
        Официантка принесла заказанный суп. Элиас через силу заставил себя проглотить несколько ложек: аппетит он давно утратил. Завтра он поменяет номер. Если эти звонки действительно были Божьим знамением, то Элиас выполнил возложенную на него миссию. Он подтвердил их существование. И хватит с него этого чуда!



        Шестая неделя

        За два года до изобретения телефона Александр Белл проводил опыты с ухом мертвеца.
        Ухо вместе с барабанной перепонкой и сопряженными костями добыл для него помощник Белла, хирург. На ухе покойника мистер Белл, тогда молодой преподаватель ораторского искусства, намеревался изучить роль барабанной перепонки в передаче звуков. К барабанной перепонке он прикрепил соломинку, другой конец которой положил на закопченную стеклянную пластинку. Снаружи Белл поместил рупор.
        Затем он крикнул в рупор. Барабанная перепонка завибрировала, ее колебания передались соломинке, и на стекле появились зигзаги. Поначалу Белл надеялся, что эти эксперименты помогут его глухим учащимся в овладении ораторским искусством. В число учеников входила и будущая жена Белла - девушка по имени Мейбел Хаббард. Но очень скоро он понял, что его открытие имеет куда более важное значение.
        Если звук вызовет колебания электрического тока, аналогичные колебаниям соломинки, тогда с помощью электричества можно будет передавать слова. Нужно лишь иметь некое механическое подобие барабанной перепонки на каждом конце провода.
        Эпохальному открытию способствовало… ухо мертвеца. Таким образом, мертвые сыграли свою роль в изобретении телефона. Можно сказать, они вместе с Беллом стояли у истоков передачи звука по проводам.

* * *

        В северной части штата Мичиган листья опадают рано. К середине октября деревья уже стояли с голыми ветвями. Это создавало ощущение пронзительной пустоты на улицах. Казалось, кто-то прошелся по Колдуотеру с гигантским пылесосом, опустошив город до следующего лета.
        Однако на сей раз жителям не пришлось так долго ждать.
        За несколько дней до того, как о колдуотерском чуде узнал весь мир, Джек Селлерс нанес визит в дом Тесс Рафферти. Он был безупречно выбрит, облачен в выстиранную и тщательно выглаженную голубую рубашку, аккуратно причесан. Джек стоял на закопченной кухне Тесс и упорно не хотел признаваться себе, что ему понравилась хозяйка пострадавшего дома. Даже пытался скрыть от себя этот факт. Перед Тесс стояла чашка достаточно крепкого растворимого кофе, однако она взяла банку и добавила еще одну ложку с верхом.
        - Лишний кофеин не помешает, - объяснила она гостю. - Звонок может запоздать. А так я сумею продержаться и не уснуть.
        Джек кивнул и огляделся. Первый этаж тоже пострадал от пожара, но не так сильно: копоть лишь испортила золотисто-коричневые стены, придав им цвет недопеченного хлеба. Над разделочным столом, рядом со шкафчиками, висел спасенный от огня старый телефонный аппарат с автоответчиком - бежевый настенный «cortelco».
        - Значит, у вас дома только один аппарат? - спросил Джек.
        - Да. Мама придерживалась старомодных взглядов. Она считала, что в доме достаточно одного аппарата. Я с ней не спорила.
        - И звонки… оттуда всегда раздаются по пятницам?
        - Да. - Тесс заметно напряглась. - Вы проводите полицейское расследование?
        - Ни в коем случае, - замотал головой Джек. - Я сбит с толку ничуть не меньше вас.
        - Понятно.
        - Странно все это, правда?
        - Да.
        - А на работу вам не звонили?
        - Меня там не было. Я возглавляю центр дневного ухода. Сотрудники… пошли мне навстречу. - Тесс откинула волосы с лица. - Честно говоря, я безвылазно сидела дома. Может, это глупо. Но я боялась пропустить ее звонок.
        - Можно вас спросить?
        - Угу.
        - Что она сказала вам в первый раз? Я имею в виду вашу маму.
        - В первый раз мама оставила сообщение на автоответчике. - Тесс улыбнулась. - Потом захотела рассказать мне о небесах. В третий раз я спросила у нее, на что они похожи. Мама без конца повторяла: «Это такая красота». Она говорила: боль, от которой мы страдаем, заставляет нас лучше оценить грядущее блаженство. - Тесс помолчала и добавила: - Еще мама говорила, что долго это не продлится.
        - Что?
        - Связь с небесами.
        - Она назвала срок?
        Тесс покачала головой.
        Джек потягивал кофе и мысленно одергивал себя за то, что слишком часто смотрит на Тесс. Он заехал к ней под предлогом необходимости оценить ущерб, причиненный пожаром. Так он и сказал Тесс, когда звонил. В таком городишке, как Колдуотер, полиция и пожарные работают вместе. Однако и он, и Тесс знали: это не главное. Как-никак, Джек кинулся в огонь спасать старый телефон. Стал бы он рисковать, если бы не знал, что с аппаратом действительно связано что-то важное?
        Не прошло и пятнадцати минут, как они открыли друг другу свою тайну.
        - А вы еще кому-нибудь рассказывали? - спросила Тесс.
        - Пока нет.
        - И даже вашей жене?
        - Мы в разводе.
        - Но она… его мать.
        - Знаю, - пожал плечами Джек. - Что я мог ей сказать?
        Тесс опустила глаза, разглядывая свои босые ноги. В последний раз она делала педикюр два месяца назад.
        - Когда вы потеряли сына?
        - Два года назад. Он служил в Афганистане. Зашел в дом с проверкой, а когда выходил, в шести футах от него взорвалась машина.
        - Какой ужас.
        - Да.
        - Но вы… его похоронили? Похороны были?
        - Я видел тело… если вы это имели в виду.
        - Простите… - Тесс вздрогнула. - Это просто…
        Она снова опустила голову и шепотом спросила:
        - Как вы думаете, нам действительно звонят… оттуда?
        - Не знаю. - Джек уставился в недопитую чашку. - У меня был приятель. У того умерла жена. Через какое-то время он стал встречаться с другой женщиной. И вдруг ему является жена и говорит, что не возражает, если он женится снова. - Джек помолчал. - Конечно, он мог это и выдумать.
        Тесс улыбнулась. Они оба посмотрели на ее телефон.
        В детстве нам говорят, что мы можем попасть на небеса. Но чтобы небеса пришли к нам при жизни… такого никто из нас не слышал.
        - Вы думаете, мы с вами единственные, кому позвонили с небес?
        Джек отвел глаза, смущенный внезапным чувством. Его вдруг необъяснимо потянуло к этой приятной женщине, которая была младше его лет на десять. Она как-то по-особому произнесла «мы с вами».
        - Может, да, - ответил он и тут же поспешил добавить: - А может, и нет.

* * *

        Машина с эмблемой «Горячих новостей на Девятом» вырулила на шоссе. Эми Пенн прибавила газу и облегченно вздохнула, когда количество дорожных полос увеличилось до трех.
        После нескольких дней, проведенных в Колдуотере, ей казалось, что она возвращается в реальный мир. Видеокамера лежала в багажнике, и там же в матерчатом мешке - кассеты с пленками. Эми прокручивала в мозгу беседы с рыжеволосой Кэтрин Йеллин. Ей вспомнились синие тени для век. И зачем Кэтрин их накладывает? Пик красоты этой женщины, должно быть, пришелся на старшие классы школы. Кэтрин ездила на старом «форде» и пекла вкусные кофейные кексы. Но в остальном… В остальном она замучила Эми своей духовной настырностью. Они не так уж сильно различались по возрасту: Эми был тридцать один, Кэтрин - лет на четырнадцать больше. Однако Эми никогда, даже в детстве, не цеплялась с таким жаром и неистовством за какую-нибудь идею. Кэтрин показалась ей фанатично уверовавшей в возможность общения с потусторонним миром.
        - Небеса ждут нас, - вещала Кэтрин.
        - Подождите немного, я сейчас установлю камеру, - деликатно охладила ее пыл Эми.
        - Моя сестра говорит, что тот мир просто удивителен.
        - Да, все это, конечно, интересно, - не торопилась вдохновляться Эми.
        - Эми, а вы верующая?
        - Мы же сейчас говорим не обо мне.
        - Нет, я чувствую: вы верующая.
        - Да, вы не ошиблись.
        Эми постучала по рулевому колесу. Ну, соврала малость. И что? Интервью, за которым ее посылали, она взяла. Теперь надо просмотреть материал, отредактировать и передать Филу. Еще вопрос, пустит ли он это в эфир. А она возобновит охоту за более привлекательной работой. Подумаешь, Колдуотер. Пылинка, приставшая к зеркалу заднего обзора.
        Но ничто так не изменяет жизнь маленького города, как приезд человека извне. И пленки, лежавшие в багажнике, вскоре это подтвердят.



        Спустя четыре дня

        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ


9-й канал, Алпена



        (Телефонные столбы Колдуотера.)

        Э м и: На первый взгляд Колдуотер ничем не отличается от множества городков американской глубинки, где телефонная связь до сих пор осуществляется с помощью столбов и проводов. Однако, как утверждает жительница города, эти провода могут вести к более могущественной силе, нежели оборудование телефонной компании!


        (В камере - Кэтрин с телефонным аппаратом в руках.)

        К э т р и н: Мне позвонила моя старшая сестра Дайана.


        (Фотография Дайаны.)

        Э м и: Казалось бы, что тут особенного? Но дело в том, что Дайана умерла два года назад от аневризмы сердца. Первый звонок от умершей сестры раздался в доме Кэтрин Йеллин месяц назад. С тех пор, по ее словам, Дайана звонит ей каждую пятницу.


        (Снова в камере лицо Кэтрин.)

        К э т р и н: Да. Я уверена, что это она. Сестра говорит, что она…


        (Наезд камеры. Кэтрин плачет.)

        …она меня ждет. Они ждут всех нас.
        Э м и: Вы считаете это чудом?
        К э т р и н: Несомненно.


        (Эми на фоне церкви «Жатва надежды».)

        Э м и: В минувшее воскресенье во время богослужения Кэтрин по всеуслышание заявила о том, что общается по телефону с покойной сестрой. Одних ее слова шокировали, в других пробудили надежду. Естественно, далеко не все поверили услышанному.


        (В кадре - отец Кэрролл.)

        О т е ц К э р р о л л: Говоря о вечности, мы должны быть предельно осторожны. Есть вопросы, решение которых, простите за пафос, лучше передать высшим инстанциям.


        (Эми, идущая под телефонными проводами.)

        Э м и: Кэтрин не единственная, кто утверждает, что ей звонят из потустороннего мира. Аналогичное заявление сделал еще один местный житель. Теперь обитатели Колдуотера задаются вопросом: быть может, очередной звонок с небес прозвучит для кого-то из них?


        (Эми останавливается.)

        С вами была Эми Пенн. Смотрите «Горячие новости на Девятом».

* * *

        Пастор Уоррен выключил телевизор и задумался. Многие ли видели этот выпуск? Хотелось думать, что нет. Репортаж длился считаные минуты. Узнав новость, люди вскоре о ней забывают. Эта настырная журналистка пыталась и у него взять интервью, однако он не поддался и теперь только радовался своей стойкости. Уоррен нашел дипломатический ход, объяснив ей, что, пока его церковь официально не высказалась по этому вопросу, рядовому пастору неэтично давать какие-либо комментарии. Кэрролла тянуло говорить - ну и пожалуйста. Впрочем, католический священник выступил весьма дипломатично, и настоятели остальных городских церквей разделяли его мнение.
        Заперев за собой дверь кабинета, Уоррен направился к алтарю. Там никого не было. Пастор медленно опустился на колени (как всегда, они отозвались болью), закрыл глаза и стал молиться. В такие моменты он яснее всего ощущал близость к Богу. Он был наедине с Творцом. Всевышний возьмет ситуацию под свой контроль и быстро погасит вспыхнувший ажиотаж - эти мысли его утешали. Эмоциональная прихожанка и любопытная тележурналистка не сумеют вдвоем раздуть сенсацию мирового масштаба.
        Помолившись, пастор побрел к вешалке, снял шарф и укутал шею. Был шестой час вечера. Миссис Палт ушла еще раньше, отключив все телефоны. Аппараты молчали, но люди упорно звонили в церковь. Номер был многоканальным, и мигающие лампочки на общем аппарате свидетельствовали, что все каналы заняты.

* * *

        Сон этот снился Салли по нескольку раз в неделю. Он снова сидел в кабине истребителя. На нем был шлем с опущенным солнцезащитным козырьком, кислородная маска - все как положено. А потом самолет сотряс чудовищный удар. Машина завихляла. Приборная доска не подавала признаков жизни. Салли дернул рукоятку, и в сторону отлетел раскрывающийся купол парашюта. Под ним взорвалась ракета, и ее взрыв отозвался болью в позвоночнике и всех костях. Потом наступила тишина. Далеко внизу полыхали останки его самолета. Поблизости он увидел второй пожар. Совсем крошечный, если смотреть с высоты.
        Парашют нес его к земле, и тогда Салли услышал шепот: «Не опускайся вниз. Оставайся здесь. В небесах безопаснее».
        Это был голос Жизели.
        Салли резко проснулся, весь мокрый от пота. Быстро оглядевшись, он понял, что лежит у себя дома на диване. Перед этим он выпил две порции водки с клюквенным соком и вырубился. Телевизор был включен. Салли увидел логотип Девятого канала. Значит, Алпена. Какая-то журналистка вещала, стоя на фоне хорошо знакомого здания. А-а, это церковь «Жатва надежды», в миле от его нынешнего жилища.
        «Теперь обитатели Колдуотера задаются вопросом: быть может, очередной звонок с небес прозвучит для кого-то из них?»
        - Дурацкие шутки, девочка, - пробормотал Салли.
        - Пап, ты что-то сказал?
        Приподняв голову, Салли увидел Джулза, пристроившегося на краешке дивана.
        - Прости, дружище. Это я спросонок. Как-то незаметно заснул.
        - Ты всегда спишь.
        Салли ощупью нашел бокал и залпом опрокинул остатки водки с клюквенным соком. Уже теплая. Он поморщился.
        - Как дела, малыш? - спросил Салли, понимая, что задает дурацкий вопрос.
        Джулз ковырял подошву кроссовки, пытаясь отодрать болтающуюся полоску. Наконец это ему удалось. Салли снова поморщился. Мальчишке пора покупать новую обувь.
        - Пап?
        - Да, сынок.
        - А мама нам тоже позвонит?

* * *

        Тесс несколько раз отправляла на работу электронные письма, прося, чтобы ей не звонили: она хочет побыть наедине с собой. Но когда там узнали о пожаре, Лулу и Саманта - работницы дневного центра и подруги Тесс - решили все-таки съездить к ней. Тесс открыла им дверь, ладонью прикрывая глаза от яркого солнца.
        - Боже мой, - шумно вздохнула Лулу.
        За это время их подруга еще больше похудела. Светлые волосы были убраны в длинный конский хвост, что подчеркивало бледность ее осунувшегося лица.
        - Тесс, ты как себя чувствуешь?
        - Вполне нормально.
        - Можно нам войти?
        - Конечно. - Она освободила проход. - Только… извините за беспорядок.
        Войдя, женщины сразу же принялись оглядываться. Первый этаж почти не изменился, если не считать следов копоти на стенах. А ступени лестницы заметно обгорели. Дверь в спальню обуглилась. Вход наверх был перегорожен большим ящиком без днища, внутри которого крест-накрест стояли две распорки.
        - Это ты сама соорудила? - полюбопытствовала Саманта.
        - Нет. Один парень помог.
        - Какой еще парень?
        - Из полиции.
        Саманта бросила на нее быстрый взгляд. Они с Тесс давно знали друг друга, вместе открывали этот центр дневного ухода. Саманта всегда подменяла Тесс; ведь той в одиночку приходилось ухаживать за престарелой матерью, особенно в последние годы жизни Рут. Заодно с Тесс Саманта плакала на похоронах. Все жизненные трагедии они всегда переживали вместе. Парень? Пожар? И она только сейчас об этом слышит?
        - Ты не забыла, кто я? - спросила Саманта, хватая Тесс за руки. - Напоминаю: я Саманта. Твоя подруга. Что тут вообще происходит?

* * *

        Целых два часа Тесс рассказывала сослуживицам о том, что еще пару месяцев назад показалось бы немыслимым. Сначала о первом и всех последующих звонках матери. Потом о пожаре. Причина пожара была до банальности проста. Система местного центрального отопления давно барахлила, а тут что-то случилось с котлом в подвале. Но Тесс даже не пыталась спуститься туда узнать, в чем дело: вдруг мать позвонит, а она не услышит? За окном холодало, и она решила воспользоваться электрическими обогревателями. В тот вечер она легла спать, оставив их включенными, как всегда. Произошло короткое замыкание. Одна искра - и второй этаж уподобился громадному ломтю пережаренного хлеба.
        А старый телефон с автоответчиком спас от огня Джек Селлерс. Тесс ужасно боялась, что, если аппарат сгорит, звонки от матери прекратятся. Все дни она молилась и постилась. Через три дня мать позвонила ей снова. Услышав голос Рут: «Тесс, это я…», Тесс упала на колени.
        Под конец рассказа плакали все втроем.
        - Я не знаю, как мне быть, - прошептала Тесс.
        - Ты уверена на все сто? - спросила Лулу.
        - Да, это она, моя мать. Клянусь.
        - Весь город говорит о двоих прихожанах «Жатвы надежды». - Саманта изумленно качала головой. - Они рассказали, что им тоже звонят умершие. Выходит, вас уже таких трое?
        - Что ты сказала? - встрепенулась Тесс. - Кому-то тоже звонили оттуда?
        - Мы видели это в выпуске новостей, - сказала Лулу.
        Три подруги переглянулись.
        - А вдруг вас не трое, а больше? - задумчиво произнесла Саманта.

* * *

        Через пару дней после телерепортажа Кэтрин Йеллин разбудил шум со стороны парадного крыльца. Время было раннее - шесть часов утра.
        Ей снилась Дайана и тот вечер, когда сестра умерла. Они собирались пойти на концерт классической музыки. Кэтрин заехала за ней, вошла в гостиную и увидела, что Дайана лежит на полу, между стеклянным кофейным столиком и кожаной оттоманкой. Кэтрин набрала 911, выкрикнула адрес, а потом села рядом с сестрой, положив ее голову себе на колени. Она держала остывающую руку Дайаны, пока не приехала «скорая». Медики поставили диагноз: аневризма аорты. Иными словами, вздутие аорты, приводящее к ее разрыву и внутреннему кровоизлиянию. От этого можно умереть в считаные секунды.
        В дальнейшем, думая о причинах смерти Дайаны, Кэтрин находила их вполне объяснимыми. Если что и могло погубить ее удивительную, прекрасную, остроумную сестру, так только сердце. Оно было таким большим, что не выдержало и разорвалось.
        Во сне все обстояло иначе. Дайана чудесным образом открыла глаза и сказала, что ей нужно позвонить.
        «Кэт, где мой телефон?» - спросила она.
        И вдруг этот чудесный сон оборвался. Что там, за дверью? Какое-то бормотание.
        Накинув халат, встревоженная Кэтрин спустилась вниз и отодвинула штору в гостиной.
        То, что она увидела, заставило ее глотнуть ртом воздух и схватиться за сердце.
        В сером утреннем сумраке на лужайке пять человек стояли на коленях, воздев руки к небу и закрыв глаза. Их не волновало, что сырая пожухлая трава пачкает их пальто.
        Их голоса и разбудили Кэтрин. Эти люди молились.

* * *

        Эми снова надела свой лучший деловой костюм и тщательно сделала макияж. Впрочем, на такие удочки Фила Бойда не поймаешь. Она знала, что редактор считает ее посредственностью. Однако с первых же минут разговора Эми уловила в голосе Фила незнакомые нотки.
        - И как вам Колдуотер?
        - Типичный провинциальный городишко. Очень даже типичный.
        - А жители?
        - Довольно приветливые.
        - Как у вас сложились отношения с этой… - Фил заглянул в блокнот, - Кэтрин Йеллин?
        - Прекрасно. Она мне рассказала, как все было. Точнее, изложила свою версию событий.
        - Она вам доверяет?
        - Думаю, что да.
        - Вы ведь бывали у нее дома?
        - Да.
        - В вашем присутствии телефон звонил?
        - Нет.
        - А сам аппарат вы видели?
        - Обыкновенный мобильник-раскладушка. Розового цвета. Кэтрин таскает его повсюду.
        - Что со вторым человеком?
        - Он не захотел разговаривать. Я пробовала и так и этак. Даже поехала туда, где он работает, и…
        Фил поднял руку. Этот жест означал: «Не волнуйся, такое бывает». Эми удивлялась его пониманию. Еще больше ее удивил интерес редактора к истории, которую она сама считала никудышной. В мире не переводятся люди, заявляющие о знаках и посланиях, получаемых оттуда. Кто-то видел на садовой стене фигуру Богоматери, а на глазурованной поверхности кекса - лик Иисуса. Однако ни одна из подобных историй не стала сенсацией.
        - Как вы смотрите на то, чтобы туда вернуться? - вдруг спросил Фил.
        - В Колдуотер?
        - Да.
        - Я должна буду рассказать новую историю из жизни этой дыры?
        - Нет. Продолжите начатое.
        - Вы хотите сказать, мне нужно торчать там, пока кому-то не позвонит еще один покойник? - Эми вскинула брови. - Вести репортажи на уровне… выпусков новостей?
        - Хочу вам кое-что показать. - Фил побарабанил пальцами по клавиатуре компьютера. Он нажал еще несколько клавиш, затем повернул монитор к Эми. - Вы смотрели интернет-версию вашего репортажа?
        - Не успела.
        Эми не стала вдаваться в подробности. Вчера вечером, едва она вошла, Рик затеял очередную ссору. Причина была та же, что и всегда: дескать, работу она любит больше, чем его.
        - Взгляните на комментарии, - предложил Фил, почти улыбаясь.
        Эми тряхнула головой, откидывая волосы, и наклонилась к монитору. Под броским заголовком: «ЖИТЕЛИ КОЛДУОТЕРА ЗАЯВЛЯЮТ О КОНТАКТЕ С НЕБЕСАМИ» шел список комментариев на весь экран. Обычно число откликов на ее передачи равнялось нулю.
        - Правда хорошо? - осторожно спросила Эми. - Их здесь пять… нет, шесть… о, целых восемь. Достаточно?
        - Смотрите внимательнее, - настаивал Фил.
        Эми вгляделась и вдруг ощутила дрожь во всем теле.
        Это были первые восемь комментариев из 14?706 пришедших.

* * *

        Салли положил несколько картофелин на тарелку Джулза.
        Четверг. Вечер. Обед в доме родителей. Они часто приглашали сына, стараясь таким образом экономить его деньги. Салли это знал. Он так и не нашел работу. Даже не распаковал коробки с вещами. Все, на что его хватало, - это курить, выпивать, водить Джулза в школу и думать.
        Если бы он мог научиться не думать.
        - Пап, я хочу еще картошки, - попросил Джулз.
        - Сначала эту съешь, - посоветовал ему Салли.
        - Салли, раз ребенок просит, дадим ему еще, - сказала мать.
        - Мама!
        - Что?
        - А потом ты будешь выбрасывать то, что он не доел?
        - Нас это не разорит.
        - Это вас, - угрюмо бросил Салли.
        Его отец кашлянул, прекратив разговор. Положив вилку, Хардинг-старший сообщил:
        - Сегодня возле банка видел машину телевизионщиков из Алпены.
        - В городе только и разговоров об этих случаях, - подхватила мать.
        - Странно все это. Чтобы умершие звонили по телефону…
        - Будет вам, - поморщился Салли.
        - Ты думаешь, телевизионщики сами сварганили всю историю? - спросила мать.
        - А ты сомневаешься?
        - Даже не знаю, - сказала она, отрезав себе кусочек цыпленка. - Майра знает того человека, Элиаса Роу. Он строил ей дом.
        - И что?
        - Она рассказывала, что он нашел ошибку в смете на строительство. Получалось, он запросил с нее больше. Так вот, он сам привез ей чек на сумму, взятую сверх. Не стал дожидаться утра, приехал чуть ли не на ночь глядя.
        - И о чем это говорит? - не понял Салли.
        - О том, что Элиас - честный человек.
        - Одно с другим никак не связано. - Салли воткнул вилку в картофелину.
        - Фред, а ты что думаешь? - спросила она мужа.
        - Я думаю, люди верят в то, во что они хотят верить. - Отец шумно выдохнул.
        Салли молча признался себе: отец попал в самую точку. Эти слова как нельзя лучше были применимы к нему.
        - Эта бедная Кэтрин до сих пор переживает смерть сестры. Если звонки с небес приносят ей утешение, что же в них плохого? - спросила мать. - Моя тетка постоянно разговаривала с призраками.
        - Мама! - почти рявкнул на нее Салли. Потом кивнул в сторону поглощенного едой Джулза и прошептал: - Забыла?
        Мать тихо ойкнула.
        - Вообще-то, в Библии написано, что Бог говорил из огненного куста, - напомнил Фред. - И никто не удивляется. А тут - телефон.
        - Можно поболтать о чем-нибудь другом? - взмолился Салли.
        Некоторое время взрослые сосредоточенно ели.
        - Я хочу еще картошки, - подал голос Джулз.
        - Сначала доешь ту, что у тебя на тарелке, - сказал ему Салли.
        - Видишь, ребенок голоден, - встала на защиту внука мать.
        - Мама, у нас дома достаточно еды.
        - Я хотела сказать…
        - Я в состоянии обеспечить своего сына!
        - Салли, полегче, - заметил отец.
        И снова тишина. Казалось, она присутствовала на столе, как невидимое и не слишком вкусное блюдо.
        - А что такое «обеспечить»? - спросил Джулз, с лязгом бросив вилку на пустую тарелку.
        - Это значит кому-то что-то дать, - не поднимая головы, ответил Салли.
        - Бабуля!
        - Да, моя радость.
        - Ты можешь обеспечить меня телефоном?
        - Зачем?
        - Я хочу позвонить маме на небеса.

* * *

        - Джек, мы двинули в «Пиклз». Пойдешь с нами?
        Закончив дневное дежурство, полицейские собирались отдохнуть за кружкой пива. Полиция Колдуотера не была круглосуточной. Обо всем, что требовало вмешательства закона, жители звонили в службу 911.
        - Я потом подойду, - сказал коллегам Джек.
        Он ждал, когда они уйдут. Наконец участок опустел, если не считать Дайсона, возившегося в комнате отдыха с микроволновкой. Запах попкорна проникал даже в кабинет Джека. Сейчас и Дайсон уйдет.
        - Папа, это я…
        - Робби, где ты?
        - Ты же знаешь где. Пора бы тебе рассказать правду другим.
        - Какую правду, сынок?
        - Конец - это вовсе не конец.
        Этот разговор состоялся менее часа назад. Сын всегда звонил по пятницам. Шесть звонков от парня, которого Джек похоронил. Он нажал кнопку меню и вызвал список входящих звонков. Звонок Робби был самым последним. «Номер неизвестен» - как всегда, с самого первого раза. На всякий случай Джек все-таки вызвал опцию «Перезвонить». В трубке запищали сигналы тонального набора и… тишина. Никакого соединения. Никакого переключения на голосовую почту. Вообще ничего.
        Джек вспомнил телевизионный репортаж. Выходит, оттуда звонили не только ему и Тесс, но и другим жителям Колдуотера. Может, ему стоит начать расследование? Но как он будет расспрашивать кого-то, не признавшись, что ему тоже звонят? Он ведь даже Дорин ничего не сказал. И потом, они живут не в большом городе, а в Колдуотере, где у полицейских всего одна машина, пара компьютеров, старые металлические шкафы для документов и бюджет, позволяющий работать шесть дней в неделю.
        Джек встал, подхватил плащ и поймал свое отражение в застекленной раме, куда была вставлена карта Колдуотера. Мужчина с волевым подбородком. Такой же подбородок унаследовал его сын. Они оба были высокими, любили громко говорить и смеяться от души. «Мои дровосеки», - называла их Дорин.
        Джеку вспомнился день, когда Робби завел с ним разговор о службе в военно-морском флоте. Сын не спрашивал совета. Просто поинтересовался, чтo он думает по этому поводу.
        - Не знаю, сынок.
        - Но ты же воевал.
        - Морская пехота не для всех.
        - Вот я и хочу доказать, что мне она подходит.
        - А у тебя на примете нет никаких других занятий?
        - Нет.
        - Думаю, тогда ты и сам знаешь ответ.
        Дорин встретила решение сына в штыки. Это же очень опасно! Ее злило, что Джек не скрывает отцовской гордости за смелого парня. Она требовала, чтобы муж отговорил Робби от рискованной затеи и даже запретил идти в армию.
        Кончилось тем, что Робби все-таки пошел в морскую пехоту, а Джек и Дорин развелись.
        Спустя четыре года, когда двоим солдатам поручили сообщить родителям Робби о гибели сына, они не знали, с кого начать. Решили с отца. Это лишь усугубило озлобленность Дорин. Она кричала, что никогда ему не простит. Как будто Джек был виноват, что первый скорбный визит армейские вестники нанесли ему. Вину за гибель Робби в далеком Афганистане, за десять тысяч миль от Колдуотера, Дорин тоже возлагала на Джека.
        «Конец - это вовсе не конец».
        Уже одетым Джек сел за стол и вновь нажал кнопку повторного набора. То же попискивание. Та же тишина. Тогда он набрал другой номер.
        - Алло, - послышался голос Тесс.
        - Это Джек Селлерс. Вам сегодня был звонок… оттуда?
        - Да.
        - Можно к вам зайти?
        - Заходите, - ответила Тесс и повесила трубку.

* * *

        В начале семидесятых годов XIX века Александр Белл показал отцу Мейбел (и своему будущему тестю) список предполагаемых изобретений. Гардинер Хаббард пробежал лист глазами, кое-где одобрительно хмыкнул. Тогда Белл заикнулся еще об одном проекте, не занесенном на бумагу, - передаче голоса по проводам.
        - А вот теперь ты несешь чепуху, - бросил Хаббард.
        На следующее утро - это была суббота - Салли почувствовал, что с него хватит. Он сыт по горло всей этой бредятиной о телефонных звонках с небес. Взяв отцовскую машину, он поехал на окраину города, где находился офис Роу. Пусть взрослые сходят с ума на почве «чудес», но калечить психику сына он не даст. Мальчишка потерял мать. Это огромное горе, но Джулз должен свыкнуться с мыслью, что его мамы больше нет. А тут… И почему он должен объяснять сыну, что «звонки с небес» - вранье? Пусть вруны сами объясняют.
        Салли был зол, и сознание собственной никчемности лишь усиливало злость. Все время на свободе он только и делал, что пил и оплакивал жену. Теперь впереди замаячила цель, вырвавшая его из апатии: дознаться, что к чему. Когда он служил в военно-морской авиации, ему приходилось заниматься расследованиями происшествий, связанных с человеческим фактором, отказом оборудования и так далее. У него это хорошо получалось. Командир даже предлагал ему подучиться и перейти в военную юстицию. Но Салли слишком любил летать.
        Стоянка, где находился трейлер Роу, даже не была заасфальтирована. Рядом Салли увидел две лодки-плоскодонки, канавокопатель и фордовский грузовичок. Салли поднялся по ступенькам трейлера и открыл дверь:
        - Здравствуйте. Могу я видеть мистера Роу?
        За письменным столом восседала крупная женщина в косынке. Прежде чем ответить, она оглядела Салли с ног до головы и только потом сказала:
        - К сожалению, его нет на месте.
        - А когда он вернется?
        - Он сейчас на объекте. А вы хотели бы воспользоваться услугами нашей фирмы?
        - Я по другому делу.
        Трейлер был завален чертежами. Вдоль стен стояли шкафы с бумагами.
        - Оставьте ваше имя и телефон, - предложила женщина.
        - Я заеду позже.
        Салли вернулся в машину и, чертыхаясь, плюхнулся на сиденье. Начав разворачиваться, он вдруг услышал, как у припаркованного грузовичка затарахтел мотор: похоже, водитель все это время находился в кабине. Салли выскочил наружу и, отчаянно размахивая руками, бросился к отъезжавшему грузовичку. Тот остановился. Салли подбежал к кабине:
        - Простите, вы Элиас Роу?
        - Разве мы знакомы? - насторожился Элиас.
        - Нет, но моя мать знакома с женщиной, которой вы строили дом. - Салли шумно выдохнул, не зная, с каких слов начать разговор. - Послушайте, я отец. Понимаете? Отец-одиночка. Моя жена… умерла.
        - Примите мои соболезнования, - сказал Элиас. - Но чем я…
        - Мой сын… Он до сих пор не может поверить, что его мамы больше нет. Я пытался ему помочь. А тут вдруг начались эти разговоры о звонках с небес. Вы один из тех… ну, кому звонили. Это так?
        - Сам не знаю, был ли это звонок с небес. - Элиас закусил губу.
        - Вот видите! Вы не знаете. В том-то и вся штука. Ваш здравый смысл противится. Вы не можете поверить, что вам звонил покойник. - (Элиас опустил голову, разглядывая рулевое колесо.) - Мой сын… Он думает… - У Салли бешено колотилось сердце. - Он думает, что мама ему позвонит. И все из-за вашей истории.
        - Простите, но я не знаю, чем вам помочь. - Элиас нервно сглотнул.
        - Мне помогать не надо. Помогите моему мальчишке. Объявите во всеуслышание, что ничего этого не было. Никаких звонков с небес.
        Элиас стиснул руль.
        - Простите, - еще раз пробормотал он и вдавил акселератор.
        Грузовичок рванулся вперед и вывернул на улицу. Салли стоял, тупо глядя ему вслед. Ладони бывшего военного летчика были повернуты вверх, словно Элиас оставил его с пустыми руками.

* * *

        Под вечер Элиас подъехал к пристани на озере Мичиган. Дождался, пока окончательно стемнеет. Он думал о растерянном мужчине, подбежавшем утром к кабине его грузовичка. О сыне этого человека. А еще о Кэтрин, пасторе Уоррене и церковном алтаре.
        В темноте Элиас вышел из кабины, подошел к кромке воды и достал злополучный мобильник. Ему вспомнилось детство. Мать была не слишком экономной хозяйкой, но все, что оставалось от стола, передавала благотворительной кухне. Этому правилу она следовала неукоснительно. Однажды Элиас спросил, не проще ли выбрасывать объедки, как делали соседи. «Непозволительно расточать то, что Господь тебе дает», - ответила мать.
        - Прости меня, Небесный Отец, если я расточаю твой дар, - прошептал Элиас, посмотрев на свой мобильник.
        Потом размахнулся и зашвырнул телефон в озеро. Тот исчез из виду, затем раздался всплеск. Воды Мичигана приняли то, от чего Элиас отказался.
        Стискивая кулаки, Элиас постоял еще немного, потом вернулся в кабину. Лучше ему на время скрыться из Колдуотера, перепоручив все дела старшему прорабу. Хватит с него незнакомцев, просящих о помощи. Он закрыл абонемент, ликвидировал номер, а теперь избавился и от самого телефона.
        Элиас покидал город. Давно он так не уставал. Однажды, когда он был маленьким, порыв ураганного ветра распахнул входную дверь, и ему еле-еле удалось ее закрыть. Сейчас он испытал схожие ощущения.



        Седьмая неделя

        С какого-то момента Кэтрин стала замечать, что все на нее смотрят. На утренней службе в церкви, в банке и даже здесь, в супермаркете, куда она уже много лет ходит за продуктами. На нее вдруг обратил внимание грузчик Дэниел. Бородатый мясник Тедди, тоже глазевший на нее и понявший, что она это заметила, с подозрительной торопливостью произнес:
        - А, Кэтрин. Привет. Как дела?
        Чуть поодаль стояли две старухи в длиннополых пальто и беззастенчиво разглядывали Кэтрин, даже не пытаясь скрыть свое любопытство.
        - Это вас показывали по телевизору? - чуть ли не хором спросили они.
        Кэтрин кивнула и, не зная, как им ответить, покатила свою тележку дальше.
        - Да благословит вас Господь, - сказала одна из старух.
        Эти слова изумили Кэтрин и заставили обернуться.
        - Пусть и вам Он пошлет свое благословение, - сказала она старухе.
        Кэтрин была в замешательстве. С одной стороны, Библия учила смирению. С другой - призывала радостно возвещать благую весть. Теперь каждая встреча за стенами дома превращалась для Кэтрин в вызов. Она и не представляла, что одно короткое телевизионное интервью может сделать человека таким… заметным.
        В очереди у кассы впереди Кэтрин стоял грузный лысеющий мужчина в толстовке с эмблемой «Детройт лайонз». Он выгружал покупки на ленту транспортера и тут вдруг, увидев Кэтрин, вытаращил глаза:
        - Я видел вас по телику!
        - Благодарю вас, - ответила Кэтрин.
        - Потом я вспомнил. Вы нам однажды показывали дом. Мне и жене.
        - Возможно.
        - Хороший домик. Только нам не по карману.
        - Вот оно что, - сказала Кэтрин, чувствуя возрастающую неловкость.
        - Я тогда сидел без работы.
        - Мне очень жаль.
        Кассирша успевала пробивать покупки толстяка и одновременно глазеть на него и Кэтрин. По транспортеру ехала большая пачка картофельных чипсов, масло, две банки консервированного тунца и шесть банок пива в пластиковой упаковке.
        - Они разрешают вам говорить с другими? - вдруг спросил мужчина.
        - Что вы сказали? - не поняла Кэтрин.
        - Я про тех, кто вам звонит. Души, или как их там. Вы могли бы поговорить с другим покойником, если бы захотели?
        - Простите, я что-то не понимаю.
        - Да что тут непонятного? У меня в прошлом году умер отец. Вот я и подумал… - (Кэтрин закусила губу.) - Вы не волнуйтесь. Я просто так спросил, - сказал толстяк, опуская глаза.
        Он подал кассирше пачку долларовых купюр, взял мешок с покупками и ушел.



        Спустя три дня

        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ


9-й канал, Алпена



        (Эми на фоне церкви.)

        Э м и: Мы уже рассказывали вам в выпуске «Горячих новостей на Девятом» о странном случае в этом городке. Одна из жительниц Колдуотера, Кэтрин Йеллин, во время утренней церковной службы вдруг объявила о невероятном телефонном звонке. Ей позвонила старшая сестра Дайана, умершая два года назад.


        (Крупным планом Кэтрин и Эми.)

        К э т р и н: Сестра звонила мне шесть раз.
        Э м и: Шесть раз?
        К э т р и н: Да. И всегда в пятницу.
        Э м и: Но почему в пятницу?
        К э т р и н: Этого я не знаю.
        Э м и: А Дайана не рассказывает, каким образом ей удается вам звонить?
        К э т р и н: Нет. Она лишь говорит, что любит меня. И еще рассказывает о небесах.
        Э м и: Что именно ваша сестра говорит о небесах?
        К э т р и н: По ее словам, всех, кого мы потеряли на земле, мы можем там обрести вновь. Она говорит, что наша семья как была, так и остается полной.


        (Люди на лужайке перед домом Кэтрин.)

        Э м и: С тех пор как Девятый канал показал первый репортаж о странных звонках, в Колдуотер устремились десятки желающих лично познакомиться с Кэтрин. Часами они ожидают возможности поговорить с нею.


        (В кадре Кэтрин, окруженная плотным людским кольцом.)

        П о ж и л а я ж е н щ и н а: Я верю, что она избрана Господом. Я тоже потеряла свою сестру.
        Э м и: И вы тоже надеетесь на чудо?
        П о ж и л а я ж е н щ и н а: Да. (Начинает плакать.) Я бы отдала что угодно за возможность снова поговорить с сестрой.


        (Эми перед домом Кэтрин.)

        Э м и: Следует отметить, что до сих пор никто так и не смог подтвердить подлинность этих звонков. Но одно можно сказать с уверенностью. (Указывает на толпу собравшихся.) Многие, очень многие верят, что чудеса действительно происходят.


        (Смотрит в камеру.)

        И пока я прощаюсь с вами. Эми Пенн, Девятый канал, Колдуотер.

* * *

        Собравшись уходить, пастор Уоррен нахлобучил шляпу и слегка кивнул миссис Палт. Секретарша, говорившая в это время по телефону, зажала микрофон трубки и шепотом спросила:
        - Когда вернетесь?
        Уоррен не успел ответить. На другом канале уже мигал вызов.
        - Церковь «Жатва надежды»… Да… Вы можете немного обождать?
        Уоррен молча вышел. Ну и времена! Бывало, за все утро - ни одного звонка. А теперь бедная миссис Палт сидела у телефона как привязанная, едва успевая сбегать в туалет. Им звонили со всех концов страны. Люди интересовались, есть ли у них интернет-трансляции воскресных служб. Спрашивали, какими молитвенниками пользуются прихожане, и особенно те, кто удостоился звонков с небес. Почему-то многим казалось, будто у «Жатвы надежды» имеются какие-то особые молитвенники.
        Дул холодный осенний ветер. Пригибая голову, Уоррен брел по улице. На церковной стоянке он увидел три машины с неизвестными номерами. Сидевшие в салонах сразу заметили его и проводили взглядом. В Колдуотере любой приезжий мигом оказывается на виду. Люди жили здесь поколениями. Дети наследовали родительские дома и род занятий. Умерших хоронили на местном кладбище, где первые могилы появились еще в начале двадцатого века. Нынче часть надгробий обветшала, надписи на них выцвели и стали нечитаемыми.
        Уоррен вспоминал времена, когда он знал каждого своего прихожанина. Тогда здоровье позволяло ему навещать больных и престарелых. Ему нравилось, идя по улице, слышать: «Привет, пастор!» В этом не было ни капли фамильярности. Наоборот, в таких приветствиях ощущалось что-то теплое, родственное, семейное. Это успокаивало его, как и гул голосов перед началом службы. Но теперь гул превратился в шум и скрежет. Проблему составляли не только автомобили с чужими номерами и не очередной корреспондент, порывавшийся взять у него интервью. Дело было в его внутренних противоречиях.
        Впервые в жизни пастор почувствовал, что убежденность прихожан превышает его собственную.

* * *

        - Прошу вас, пастор. Располагайтесь, - сказал Джефф Джекоби, указывая на мягкий стул.
        Уоррен сел. Кабинет мэра находился в задней части здания «Первого национального банка», президентом которого тоже был Джефф.
        - Вот вам и осеннее затишье. Как бурлит наш городок!
        Уоррен промямлил что-то неопределенное.
        - Я говорю о вашей церкви. Два телерепортажа! Когда в последний раз Колдуотер удостаивался такого внимания?
        - Хмм.
        - Я знаю Кэтрин. Несколько раз пересекался с ней по ипотеке и закладным. Я помню, как тяжело она переживала смерть сестры. И теперь вдруг ее сестра… вернулась. Удивительно.
        - Вы считаете, что она действительно говорила по телефону с сестрой? - осторожно спросил пастор.
        - Вам это лучше знать. - Джефф усмехнулся. - Это все-таки больше по части церкви.
        Уоррен разглядывал узкое лицо мэра, кустистые брови, приплюснутый нос. Джефф часто улыбался, поблескивая зубными коронками.
        - Пастор, нам приходит множество звонков. Есть слухи, что оттуда звонили не только Кэтрин и другому парню… Как его зовут?
        - Элиас.
        - Да. Кстати, куда он исчез?
        - Сам не знаю.
        - Я думаю, назрела необходимость устроить встречу в городской ратуше. Только для жителей Колдуотера. Ответить на вопросы. Подумать, как нам быть дальше. Наш городок приобретает популярность. Мне говорили, что гостиница в Мосс-Хилл переполнена.
        Уоррен недоверчиво покачал головой. Чтобы гостиница была переполнена в октябре? На что рассчитывали эти люди, когда ехали сюда? Его взгляд почему-то остановился на коричневых ботинках мэра. Мягкая кожа, безупречно завязанные шнурки.
        - Пастор, мне думается, что эту встречу должны вести вы.
        - Я?
        - Это ведь произошло в вашей церкви.
        - Я тут ни при чем.
        Джефф взял ручку, несколько раз щелкнул кнопкой.
        - Я обратил внимание, что в телерепортажах вас не было. Вы не общались с журналистами?
        - Кэтрин и так была достаточно красноречива.
        - Да, эта женщина умеет говорить, - хмыкнул Джефф. - И все-таки, пастор, нам бы не мешало набросать план. Сами видите, как оживилась жизнь в городе. Это маленькое чудо может принести нам вполне реальные возможности.
        - Возможности? Какие?
        - Расширение туристического бизнеса. Опять-таки, гостей надо кормить. Тоже статья дохода.
        - Джеффри, вы верите, что действительно имеет место чудо? - Уоррен выпрямился и сложил руки на коленях.
        - Ха-ха! Почему вы спрашиваете у меня?
        Уоррен молчал. Джефф опустил ручку. Улыбнулся, в который раз блеснув коронками.
        - Скажу вам честно, пастор: я не знаю, как относиться к словам Кэтрин. Не знаю, правда это или ловкая выдумка. Но вы заметили, сколько машин с чужими номерами появилось на улицах? Такое не всегда бывало и летом. Я как-никак бизнесмен и привык думать в этих категориях. - Джефф махнул рукой в сторону окна. - А для бизнеса это хорошо.

* * *

        Последний разговор с матерью длился не более минуты, но Тесс до сих пор находилась под его впечатлением.
        - Мама, на небесах остаются чувства? - спросила она. - Ты что-нибудь чувствуешь?
        - …да… любовь.
        - А что еще?
        - …напрасная трата времени, Тесс.
        - Что именно?
        - …все остальное…
        - Я не понимаю.
        - …гнев… сожаление… беспокойство… все исчезает… не потеряйся… внутри себя.
        - Мама, я очень сожалею.
        - О чем?
        — Обо всем. О том, что ссорилась с тобой. Перестала ходить в церковь.
        - Тесс… эти прегрешения… они все простятся…
        - Простятся ли?
        - …после того как ты простишь себя…
        - Ой, мама…
        - …Тесс…
        Последовала долгая пауза.
        - …Помнишь, как мы пекли печенье?
        Телефон умолк.
        Тесс залилась слезами.

* * *

        Печенье и прочие лакомства были связующим звеном между Тесс и Рут. Они редко сходились во мнениях, но так получилось, что обе были вынуждены довольствоваться обществом друг друга. Тесс не исполнилось и пяти, когда родители развелись. Мать не вдавалась в подробности этого шага, ограничившись одной фразой: «Есть предел человеческому терпению».
        Эдвин мигом уехал в Айову, не сделав ни малейшей попытки заявить о своих правах на дочь. Сплетницы лишь закатывали глаза и шептали: «Тут что-то нечисто». Когда Тесс подросла, ей захотелось узнать об отце. На все ее вопросы Рут неизменно отвечала: «Зачем говорить о неприятных вещах?» Это отучило Тесс от расспросов.
        Как и большинство детей из неполных семей, Тесс заменила реального отца вымышленным образом, искренне веря, что, если бы он остался с ними, их жизнь была бы куда счастливее. Для Колдуотера мать-одиночка была редким явлением. Много лет подряд, куда бы Тесс ни пришла, ее обязательно спрашивали: «Как твоя мама?», словно развод был чем-то вроде затяжной болезни, требовавшей постоянного наблюдения.
        Рут занималась тем, что принято называть ресторанным бизнесом, хотя никакого ресторана у нее не было. Она даже не могла себе позволить нанять работников. Дочь была ее единственной помощницей. Рут называла Тесс «моя печенюшница», поскольку та умела печь на редкость вкусное печенье с арахисовым маслом и шоколадной крошкой. Чаще всего им поручали готовить десерты для свадебных торжеств. Работали обычно на кухне того дома, где собирались гости. Где-то играла музыка, слышался смех, а мать с дочерью топтались у плиты, поглядывая друг на друга, словно девушки, которым на танцах не хватило кавалеров. Рут с ее каштановыми волосами и светловолосая Тесс внешне удачно дополняли друг друга, и гости, растроганные атмосферой свадебного торжества, нередко говорили: «Как хорошо, что у миссис Рафферти хоть кто-то есть».
        Но прихожанки местной католической церкви относились к Рут без всякого сочувствия. Они по-прежнему считали развод грехом. Когда Тесс превратилась в симпатичную девочку-подростка, эти благочестивые тетки стали еще язвительнее. Им особенно не нравилось, что мужчины, видя Тесс, всегда улыбались и даже похлопывали ее по плечу.
        Окончив среднюю школу, девушка прекратила ходить в церковь. Ей надоело лицемерие взрослых, о чем она и заявила матери. Рут всячески уговаривала ее вернуться, но дочь была непреклонна:
        - Зачем я туда пойду? Чтобы слушать перешептывания за спиной? Они и тебя не хотят видеть.
        И Рут ходила к мессе одна… пока могла. Когда болезнь загнала ее в инвалидную коляску, Тесс наотрез отказалась возить мать в церковь.
        Сейчас, сидя вместе с Самантой в гостиной, Тесс все больше склонялась к мысли позвонить отцу Кэрроллу.
        - Я столько лет не ходила в церковь, - вздыхая, говорила она.
        - Давай я позвоню, если тебе неловко, - предложила Саманта.
        Тесс вдруг ощутила нервную дрожь в левой ноге. С одной стороны, она предпочла бы сохранить разговоры с матерью в тайне. Это как сокровенные мечты, которые перестают быть таковыми, если кому-то о них расскажешь. Но ведь она уже рассказала Саманте и Лулу. Да и в городе происходило что-то сверхъестественное: эти репортажи по телевидению, признание Элиаса Роу, звонки Джеку Селлерсу от покойного сына. Она была не одна такая. Тесс чувствовала: самой ей во всем не разобраться.
        Ее это удивило. Она давно вырвалась из рамок местных представлений и сама управляла своей жизнью. Она не стала выходить замуж и вообще уехала из Колдуотера. У нее был собственный бизнес, пока болезнь матери не заставила ее вернуться. Но и вернувшись, она полагалась только на себя. Теперь уже ей приходилось нянчиться с матерью: водить в туалет, чистить зубы и укладывать спать.
        Но сейчас мир перевернулся вверх тормашками. Тесс нуждалась в том, чтобы кто-нибудь помог ей понять то, что было выше ее понимания.
        «Тесс… эти прегрешения… они все простятся», - сказала ей Рут.
        - Позвони священнику. - Тесс подняла глаза на Саманту.

* * *

        Джек свернул на подъездную дорожку. Его сердце громко стучало.
        Он решил рассказать о звонках бывшей жене. Безотлагательно. Прямо сегодня. Он позвонил Дорин и сказал, что им надо кое о чем поговорить. Приехав, он собирался сразу же начать со звонков Робби. Чуть ли не с порога, пока хватает смелости. Ему было все равно, застанет ли он Мела, нынешнего мужа Дорин. Робби - их сын, его и Дорин. Она имела право знать. Джек представлял, как она разъярится, что он не сообщил ей раньше. Ему к этому не привыкать. Дорин всегда находила повод для ярости. А дальше ждать нельзя. Каждый день лишь усугубляет ситуацию.
        Колдуотер менялся на глазах. Город наводнили приезжие. Местные жители вдруг стали активными прихожанами. Люди молились даже на лужайке перед домом Кэтрин. Джек и Рэй каждый день разбирали жалобы на незаконную парковку: приезжие ставили трейлеры и палатки где попало. Мэр решил устроить общее собрание горожан, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Джек был обязан сообщить Дорин, что они тоже причастны к происходящему. Это самое малое, что он мог сделать.
        Джек поднялся на крыльцо, набрал в легкие побольше воздуха и взялся на ручку. Дверь оказалась открыта.
        - Дорин, привет. - Он вошел. - Это я.
        Ответа не было. Джек заглянул в кухню. Пусто. Он вышел в коридор.
        - Дорин, ты где?
        Из гостиной доносилось не то всхлипывание, не то шмыганье носом.
        - Дорин, что с тобой?
        Его бывшая жена сидела на диване, держа в руках фотографию Робби. По ее щекам обильно катились слезы. Такое с нею периодически случалось. Как же он не почувствовал, когда звонил ей? Весь разговор насмарку.
        - Дорин, ты как? - тихо спросил Джек.
        Она плотно сжала губы, смахивая слезы, а потом сказала:
        - Джек, я только что говорила с нашим сыном.

* * *

        - Мистер Хардинг желает видеть Рона Дженнингса, - произнесла в интерком секретарша.
        Салли уселся рядом с ее столом, надеясь, что никто не обратил на него внимания.
        Редакция «Нортерн Мичиган газетт» занимала достаточно скромное здание. Все кабинеты и комнаты подчинялись железной журналистской логике: творческая часть слева, деловая - справа, прозрачные стены между ними. Слева на столах громоздились бумаги. На одном сидел всклокоченный блондин и, зажав плечом мобильник, что-то строчил в блокноте. Справа порядка на столах было больше, а галстуки работающих были повязаны как следует. Из комнаты, что была заметно просторнее остальных, сейчас выходил Рон Дженнингс, издатель газеты. Его фигура напоминала грушу, редеющие волосы были тщательно расчесаны, глаза прятались за стеклами темных очков. Взмахом руки Дженнингс пригласил гостя войти, Салли встал и двинулся вперед, неуверенно переставляя ноги. Так он шел к родителям, когда его выпустили из тюрьмы.
        - Марк рассказывал мне про вас. - Дженнингс протянул руку. - Мы с ним вместе учились в колледже. Думаю, это он вам тоже рассказал.
        - Да. Спасибо, что согласились встретиться… - Салли вдруг ощутил противную сухость в горле, мешавшую говорить. - Со мной.
        Дженнингс пристально посмотрел на посетителя. Да уж, не слишком приятная картина: человек явился наниматься на работу, которая ему противна. Но разве у него есть выбор? Он не мог сидеть на шее у родителей. Все поиски в других местах кончались ничем.
        Салли выдавил улыбку и вошел в кабинет, стараясь забыть о том, что он пилот истребителя.
        «Продажи, - мрачно подумал он. - Газета».
        Может, эта газетенка тоже писала тогда о нем?

* * *

        - Как видите, дел у нас невпроворот, - сказал улыбающийся Дженнингс. - Эти «телефонные звонки с небес» выбили нас из осенней спячки. - Он взял со стола последний номер и прочел заголовок: - «Призраки из потустороннего мира»… Чем черт не шутит, правда? Газете это только на пользу. Нам даже пришлось допечатать тираж последних двух номеров.
        - Вот как, - вежливо удивился Салли.
        Стены кабинета тоже были прозрачными. Напротив находилась комната, где всклокоченный блондин продолжал сидеть на столе, говоря по мобильнику и строча в блокноте.
        - Видите того парня? Это Элвуд Джупс. Тридцать четыре года подряд был здесь единственным корреспондентом. Писал о снежных заносах, о парадах на Хеллоуин, о школьном футболе. И вдруг - на пике сенсационного материала. Да такого, что может потянуть на Пулицеровскую премию. - (Салли вежливо кивал.) - Элвуд брал интервью у специалиста по паранормальным явлениям. Тот рассказал удивительную вещь. Оказывается, люди давно ловили голоса мертвых… по радио. Я об этом узнал впервые. А вы?
        Салли покачал головой и сжал губы. Этот разговор становился все тошнотворнее.
        - Теперь о деле…
        Дженнингс выдвинул ящик письменного стола и достал папку.
        - Марк говорит, вы готовы заниматься… бухгалтерской стороной нашего газетного бизнеса.
        - Да.
        - Я несколько удивлен. - (Салли промолчал.) - Ничего захватывающего. Никаких сенсаций.
        - Знаю.
        - Собираете заказы на рекламу. Получаете комиссионные.
        - Именно так Марк и говорил.
        - Мы скромное издание. Выходим раз в неделю, небольшим тиражом.
        - Знаю.
        - Это ведь не на истребителях летать…
        - Я же пришел не для…
        - Конечно-конечно, - примирительно взмахнул руками Дженнингс. - Я понимаю ваше нежелание говорить о прошлом. Но я верю во второй шанс. Я так Марку и сказал.
        - Благодарю вас.
        - Примите мои запоздалые соболезнования по случаю кончины вашей жены.
        - Да.
        - Как дико все это получилось.
        - Да.
        - Удалось найти записи переговоров с наземными службами?
        «Тебе-то что от этого?» - раздраженно подумал Салли, но вслух сказал другое:
        - Нет, так ничего и не нашли.
        Дженнингс кивнул, уткнувшись глазами в ящик стола.
        - В общем-то, я могу предложить вам весьма скромную работу.
        - Меня устраивает.
        - Кучу денег вам у нас не зара…
        - Я же вам сказал, меня устраивает, - перебил его Салли.
        Оба чувствовали себя неловко.
        - Мне нужна работа, - хрипло сказал Салли. - У меня сын, понимаете?
        Он хотел найти другие слова, но перед глазами всплыло лицо Жизели.
        - У меня сын, - повторил Салли.

* * *

        Несколько лет они с Жизелью прожили вдвоем. Потом родился Джулз. Салли назвал его в честь певца Джулза Шира, написавшего одну из любимых песен жены - «Знала бы она, чего ей надо».
        Когда появился сын, Салли понял: как раз это ей и было нужно. Полноценная семья. Казалось, душа Джулза вылеплена из той же глины, что и душа его матери. Это проявлялось в любопытстве, с каким маленький Джулз разглядывал свои игрушки. В открытости к другим детям - он был готов обниматься с незнакомым ребенком. В любви к животным.
        - Ты счастлива? - спросил Салли в один из вечеров.
        Они втроем лежали на диване; малыш уютно устроился на материнской груди.
        - Очень счастлива! - мгновенно отозвалась Жизель. - Спасибо, дорогой.
        - Мы можем это повторить, - улыбаясь, предложил Салли. - Как только ты будешь готова…
        Вместо этого Салли оказался в положении отца-одиночки, только что согласившегося на работу рекламного агента в заштатной газетенке, выходящей раз в неделю. Он закурил, сел в машину и поехал к винному магазину. Когда-то они с женой мечтали о будущем. Теперь все его мысли были только о прошлом.

* * *

        Пока существуют религии, будут существовать и амулеты, якобы наделенные благодатной силой: подвески, кольца, медали, распятия. Издревле верующие носили на шее нечто подобное или держали у тела. Точно так же Кэтрин Йеллин не расставалась с розовым мобильным телефоном.
        Весь день она носила его в кармане, а ночью клала рядом с подушкой. Отправляясь на работу, Кэтрин ставила звонок на максимальную громкость, убирала мобильник в сумочку, а сумочку вешала через плечо и придерживала, словно несла футбольный мяч. Она постоянно заряжала мобильник и даже купила несколько зарядных устройств на случай, если одно откажет. Она обзавелась вторым мобильником, с другим номером, и попросила всех больше не звонить ей на старый номер. Тот номер, вместе с розовым аппаратом, отныне предназначался только для звонков Дайаны.
        Итак, розовый мобильник повсюду путешествовал с Кэтрин. Но не только он. Теперь с нею повсюду ходила Эми Пенн из «Горячих новостей на Девятом». Эми пригласила Кэтрин на изысканный обед - это была идея Фила, он же выделил и деньги. Эми без устали слушала нескончаемые рассказы Кэтрин о Дайане, уверяя женщину, что и она, и все работники Девятого канала только и думают, как бы разнести по миру весть о колдуотерском чуде. Кэтрин горячо соглашалась с ней. Такое великое событие не должно оставаться достоянием их городишки.
        Куда бы они ни шли, у Эми на плече всегда висела видеокамера. В современном мире это было настоящее «орудие Бога».
        Во вторник утром они вдвоем пришли в здание фирмы «Недвижимость Колдуотера». Фирма помещалась рядом со зданием почты, напротив местного супермаркета, по привычке называемого рынком. В комнате для посетителей уже сидели четверо желающих видеть Кэтрин Йеллин. Молоденькая секретарша намекала, что их могут принять и другие риелторы, однако все четверо покачали головой и остались ждать Кэтрин.

* * *

        Естественно, сотрудники фирмы были отнюдь не в восторге. Лу, Джерри и Джеральдин не имели ни новых клиентов, ни каких-либо перспектив. Перед приходом Кэтрин они собрались у стола, хмуро обсуждая связи их коллеги с небесами.
        - Мы ведь даже не знаем, правда это или нет, - заметил Лу.
        - Кэтрин так и не оправилась после смерти Дайаны, - добавила Джеральдин.
        - Массовые галлюцинации, - усмехнулся Джерри.
        - Но они молились на лужайке перед ее домом!
        - Согласитесь, у нас давно не было такого наплыва посетителей.
        - И что? Не у нас, а у нее. Нам-то от этого какая радость?
        Разговор продолжался в том же ключе. Лу сетовал, что ему нужно кормить внуков, которые теперь жили с ним. Джеральдин вообще не трогала «нравоучительная дребедень нашей Кэт». Джерри задавался вопросом, не сменить ли профессию, ведь ему всего тридцать восемь.
        Едва только Кэтрин и Эми переступили порог офиса, разговоры стихли. На лицах сослуживцев появились фальшивые улыбки. Возможно, вы думали, что возвещающих истину небес везде встречают с распростертыми объятиями. Увы, нет. И даже если кто-то становится очевидцем чуда, его сердце всегда грызет вопрос: «Почему это случилось не со мной?»

* * *

        - Кэтрин, доброе утро, - поздоровалась Джеральдин.
        - Доброе утро.
        - Новые звонки были?
        - Сегодня нет. - Кэтрин улыбнулась.
        - А когда был последний?
        - В пятницу.
        - Четыре дня назад, - подсчитала Джеральдин.
        - Угу.
        - Интересно.
        Джеральдин скользнула взглядом по Эми. «Напрасно теряешь время, девочка», - говорили ее глаза. Кэтрин села за стол, достав из сумки Библию и, конечно же, драгоценный розовый телефон.
        - Ко мне записалось четверо. Начинаю прием, - сказала она коллегам.
        Первым был мужчина средних лет, желающий купить дом поблизости от жилища Кэтрин, чтобы тоже дождаться чудесного звонка. Его сменила пожилая пара из Метаморы. Шесть лет назад их дочь погибла в автомобильной катастрофе, и теперь они хотели поселиться в Колдуотере, надеясь установить с ней телефонную связь. Последней вошла гречанка в синем платке. Недвижимость ее не интересовала, и она хотела всего лишь помолиться вместе с Кэтрин.
        - Конечно, - ответила та, виновато посмотрев на Эми.
        Эми отошла, чтобы не мешать женщинам. Камеру она взяла с собой. Аппаратура весила довольно много, и Эми всегда казалось, что она таскает чемодан, набитый свинцом. Когда-нибудь она будет ездить вместе с оператором! Когда создаст себе имя и получит более интересное задание.
        - Тяжеленькая у вас игрушка, - заметил ей Лу.
        - Да.
        - Вроде сейчас уже стали делать камеры поменьше и полегче.
        - Вы правы. Но эти модели до нас пока не дошли.
        - Еще бы. Алпена - это вам не Нью-Йорк и не Лос-Анджелес.
        - Что-то вроде…
        Эми не договорила. Лу изменился в лице. Его голова была повернута к столу Кэтрин. Туда же обернулись Джерри и Джеральдин. Когда Эми поняла, в чем дело, ее настиг адреналиновый взрыв.
        У Кэтрин звонил розовый мобильник.

* * *

        Каждая история имеет переломный момент. Эми не была умелым оператором. К тому же у нее дрожали руки. И все-таки ее камера сумела запечатлеть произошедшее в офисе риелторской фирмы. Событие, длившееся меньше минуты, вскоре разлетится по всей планете, и его увидят миллионы.
        Кэтрин схватила телефон. Все повернулись к ней. Гречанка принялась молиться на родном языке. Она раскачивалась взад-вперед, зажимая руками нос и рот.
        - Pater hemon, ho en toes ouranoes…[2 - Отче наш, сущий на небесах… (греч.)]
        Кэтрин шумно вдохнула и привалилась к спинке стула. Лу громко сглотнул.
        - Что теперь? - шепотом спросила Джеральдин.
        Эми схватила камеру, нажала кнопку включения и приникла к видоискателю, одновременно пытаясь уравновесить на плече эту громадину. Вслепую шагнула вперед, потом еще и вдруг… Бум! Налетела на стол. Камера шлепнулась на пол, но не выключилась. Сама Эми распласталась животом на стуле, ударившись подбородком о край стола.
        Телефон снова зазвонил.
        - …hagiastheto to onoma sou[3 - Да святится Имя Твое… (греч.)], - бормотала гречанка.
        - Постой! - завопила Эми. - Погоди! Я сейчас подниму камеру!
        - Алло! - Кэтрин уже нажала кнопку. - О боже… Дайана…
        - …hagiastheto to onoma sou…
        Лицо Кэтрин просияло.
        - Это она? - спросил Лу.
        - Боже мой, - прошептала Джеральдин.
        Эми встала. Отчаянно болело ушибленное бедро. С разбитого подбородка капала кровь. Она подхватила камеру и успела поймать в объектив Кэтрин, когда та шептала:
        - Да. Да, Дайана… Да, я им скажу…
        - Genetheto to thelema sou, hos en ourano, kae epi tes ges[4 - Да будет Воля Твоя на земле, как на небе (греч.).].
        - Это действительно она?
        - Ton arton hemon ton epiousion…[5 - Хлеб наш насущный… (греч.)]
        - Дайана, когда ты мне снова позвонишь? Дайана? Алло!
        Кэтрин опустила телефон, потом медленно откинулась на спинку стула, словно ее толкала невидимая подушка. Глаза у нее были остекленевшие.
        - Dos hemin semeron; kae aphes hemin ta opheilemata…[6 - Дай нам на сей день; и оставь нам долги наши… (греч.)]
        - Что это было? - повторяла Эми, мгновенно войдя в роль тележурналистки. - Кэтрин, что она тебе сказала?
        Кэтрин смотрела перед собой. Ее руки покоились на поверхности стола.
        - Она сказала: «Время пришло. Не держи это в тайне. Расскажи всем. Небеса ждут добродетельных».
        Гречанка плакала, закрыв лицо руками. Эми сняла ее крупным планом, затем повернула камеру и так же крупно сняла розовый мобильник, лежавший на столе.
        - Расскажи всем… - как во сне повторяла Кэтрин.
        Она не знала, что благодаря красному огоньку, горевшему на камере Эми, она уже поведала миру об очередном чуде.



        Восьмая неделя

        Сенсационный успех изобретения Александра Белла явился для него полной неожиданностью. Историки считают, что изобретателю помогло счастливое стечение обстоятельств.
        А ведь все могло кончиться провалом.
        В 1876 году Соединенные Штаты праздновали столетие своего государства. По этому случаю в Филадельфии открылась выставка, которая так и называлась - «Выставка столетия». На ней были представлены новые изобретения, умножившие славу Америки в последующие сто лет. Среди них стоит упомянуть паровую машину высотой в сорок футов и примитивную пишущую машинку. Неуклюжему «средству коммуникаций» Белла отвели столик в зале отдела образования, в узком проходе между лестницей и стеной. Несколько недель посетители равнодушно проходили мимо.
        Белл жил в Бостоне. Участвовать в выставке он не собирался. У него и денег не было, чтобы поехать в Филадельфию. Но в пятницу он пришел на вокзал проводить Мейбел, собравшуюся навестить отца. Разлука с женихом доводила ее до слез. Девушка настаивала, чтобы он поехал вместе с ней. Поезд тронулся, и Белл, чтобы утешить невесту, прыгнул в вагон без билета.
        Точно так же, повинуясь импульсу, он через два дня оказался на выставке. Был жаркий летний день. Мимо столика с телефоном проходила делегация усталых, вспотевших судей, мечтавших поскорее очутиться дома. Среди них был и дон Педру ди Алкантара[7 - Речь идет о Педру II (1825-1891).] - император Бразилии, человек весьма незаурядный. Он был лично знаком с Беллом, поскольку интересовался обучением глухих ораторскому искусству.
        - Здравствуйте, профессор Белл! - сказал император Бразилии, обняв изобретателя. - Что вы здесь делаете?
        Узнав о телефоне, дон Педру выразил желание посмотреть аппарат в действии. Усталым судьям пришлось задержаться.
        Микрофон и телефон (телефонных трубок еще не существовало) соединили проводом. Белл вручил телефон императору, а сам отошел в другой конец зала и произнес те же слова, что прежде говорил Томасу Уотсону: «Идите ко мне. Хочу вас видеть».
        Свита императора видела, как лицо дона Педру вдруг просияло.
        - Боже мой! - воскликнул бразильский монарх. - Эта штука говорит!
        Та встреча все изменила. Уже на следующий день изобретение Белла переставили на почетное место. Жара не помешала тысячам желающих прийти на выставку. Мир был взбудоражен. Оказывается, можно разговаривать по проводам, не видя своего собеседника.
        Если бы не любовь мужчины к женщине, Белл вряд ли изобрел бы телефон. Но его изобретение навсегда изменило мир.

* * *

        Увидев, что запас яиц на исходе, Фрида Падапалус подозвала племянника, сунула ему пятьдесят долларов и велела немедленно идти в супермаркет.
        - Купи все, что у них есть. И живей!
        Фрида не была падка на чудеса, но эти «звонки с небес» обеспечили ей такой приток посетителей, о каком она и не мечтала. С каждым днем число клиентов в ее закусочной росло. Их было много в понедельник, во вторник - еще больше, а сегодня в зале стоял такой шум, что приходилось кричать. Все окрестные стоянки были забиты под завязку. За столиками - сплошь незнакомые лица. В среду еще до открытия у дверей собралась очередь - и это в восьмом часу утра! Такого наплыва посетителей Фрида не помнила даже летом.
        - Джек, вам принести еще кофе? - спросила Фрида.
        Начальник полиции не успел ответить, а она уже помчалась к другому столику.
        Джек не спеша пил кофе. Он сидел, склонив голову, как человек, знающий тайну. Он сегодня нарочно не стал надевать форму, чтобы спокойно понаблюдать за паломниками, число которых непрерывно росло. Запись видеорепортажа попала в Интернет и перевернула их город. А теперь оказалось, что не только их. Джек заметил троих с видеокамерами. Еще в четверых он угадал приезжих репортеров. А сколько незнакомых лиц мелькало вокруг! В Колдуотер ехали молодые и старики, и все спрашивали, как им найти Кэтрин Йеллин, где находится ее риелторская фирма и церковь «Жатва надежды». В зале сидели две супружеские пары; судя по лицам - индийцы. Столик невдалеке заняли молодые люди в странных одеяниях, но что это за религия, Джек не знал.
        - Привет. Простите, вы местный? - спросил парень в голубой лыжной куртке, встав рядом со стулом Джека.
        - А что?
        - Я из Детройта. Работаю на Четвертом канале. Мы рассказываем людям о чудесах. Узнав про эти телефонные звонки, приехали сюда. Вы не согласитесь сказать несколько слов перед камерой? Всего пару минут. Я вас не задержу.
        Дверь без конца хлопала, пропуская все новых посетителей. Джек много лет подряд начинал утро с чашки кофе у Фриды. Он настолько хорошо изучил маршрут от дома до закусочной, что мог бы пройти с закрытыми глазами. Но нараставшая шумиха вокруг «звонков с небес» ему очень не нравилась.
        Он так и не рассказал Дорин, что Робби звонил и ему. Даже после ее слов. Почему? Наверное, в нем сработал инстинкт полицейского: побольше слушать, поменьше говорить.
        Дорин передала бывшему мужу содержание разговора с Робби: сын сказал, с ним все в порядке, он находится на небесах, вполне счастлив. Еще он говорил, что «конец - это вовсе не конец». Когда Дорин спросила мнение Джека, он пожал плечами:
        - Не знаю. А тебе стало легче?
        Дорин снова заплакала и только повторяла:
        - Я не знаю, я ничего не знаю и ничего не понимаю.
        Джеку не хотелось, чтобы эти репортеры пронюхали о Дорин, да и о его причастности им незачем знать. Он вспомнил о Тесс. Пусть и звонки от ее матери тоже останутся в тайне.
        Он встал.
        - Ну что же вы? - разочарованно протянул парень в голубой куртке. - Вас бы тоже показали по телевизору.
        - Я зашел всего лишь выпить кофе. А сейчас мне пора на работу.
        Подойдя к прилавку, Джек положил на тарелочку два доллара и покинул закусочную.

* * *

        Джейсон Терк открыл дверь служебного входа в магазин «Дайел-Тек», торговавший телефонами и электроникой. При этом он громко зевал. Джейсон был поджарым двадцатисемилетним парнем, на предплечье которого красовалась татуировка с изображением Кота Феликса - любимого героя мультфильмов и комиксов его детства. Полночи он играл в онлайн-игры и снова не выспался. Жутко хотелось пить. Джейсон вытащил из маленького холодильника банку кока-колы, сделал несколько глотков, рыгнул и сразу вспомнил слова своей девушки. «Джейсон, у тебя отвратительные манеры», - частенько говорила она.
        В кабинете он снял свитер и нацепил серебристо-голубую фирменную безрукавку с эмблемой «Дайел-Тек». Потом взялся просматривать почту. Письмо из корпорации. Письмо из другой корпорации. Рекламный буклет, предлагавший услуги по уборке помещений.
        У входа позвонили. Джейсон скосил глаза на часы: десять минут девятого. Должно быть, товар привезли. Он прошел к двери, через которую входил сам. На пороге стоял высокий мужчина в старой замшевой куртке.
        - Здравствуйте. Меня зовут Салли. Я рекламный агент из «Газетт».
        - Ну… здравствуйте. А я Джейсон.
        - Вот и познакомились.
        - Новенький?
        - Да. Работаю всего неделю.
        Джейсону подумалось, что парень не в восторге от своей работы.
        - Проходите, - пригласил он.
        - Полагаю, ваш магазин согласится еще на три месяца продлить договор с нами. У нас есть…
        - Я это все слышал, - махнул рукой Джейсон. - Мой босс уже приготовил вам чек. - Он порылся в письменном столе и извлек конверт. - Раньше у них работала девушка. Приходила сюда пару раз. Кажется, ее звали Викторией. Вы не знаете, куда она исчезла?
        - Понятия не имею.
        «Жаль, - подумал Джейсон. - Крутая была телка».
        - Ну вот и ваш чек. - Он подал Салли конверт с надписью: «Газетчикам. Октябрь - декабрь». Салли его поблагодарил. - Не за что. Пойла хотите? - Джейсон допил кока-колу и теперь вертел в руках пустую жестянку. - С утра бодрит.
        - Я и так бодр. Мне пора.
        Раздался странный звук, похожий на «бумммпп», и оба оглянулись.
        - Что это? - насторожился Джейсон.
        - Не знаю, - ответил Салли.
        Бумммпп!
        По звуку это было похоже на столкновение птицы с оконным стеклом… Но почему этот чертов звук повторяется? Бумммпп! Он нарастал, становясь громче. Чем-то это напоминало барабанный бой.
        Бумммппбумммппбумммпппп!
        - Что за чертовщина? - пробормотал Джейсон и встал.
        Салли двинулся за ним в салон магазина, но увиденное заставило их остановиться. Магазин окружила толпа человек в тридцать. Многие буквально прилипли к витринам. Заметив Джейсона и Салли, они пришли в неистовство, как рыбы, которым высыпали корм. Было похоже, что они намерены штурмовать магазин.
        Бумммппбумммппбумммпппп!
        Втянув голову в плечи, Джейсон и Салли поспешили обратно в кабинет.
        - Что это такое? - крикнул Салли.
        - А я почем знаю? - рявкнул Джейсон, разыскивая ключи.
        До открытия магазина оставался еще целый час. Неужели всей этой толпе срочно понадобились телефоны? Тут что-то не так.
        - Вы никак собираетесь впустить их? - спросил Салли.
        - Наверное… иначе они сами ворвутся.
        - Мне остаться с вами?
        - Нет, не надо… Возможно… Да. Вы просто подождите здесь, хорошо? Все это до чертиков странно.
        Джейсон ушел, зажав в руке связку ключей. Возле двери он в нерешительности замер. Толпа напирала. Тогда он все-таки отпер замок.
        - Извините, но наш магазин открывается лишь…
        Его никто не слушал. Люди ворвались внутрь и бросились к витринам.
        - Да остановитесь же! - заорал им Джейсон.
        - У вас есть такая модель? - крикнул человек в коричневой куртке, под которой виднелась серая фуфайка.
        Человек размахивал перед лицом Джейсона листом бумаги с картинкой. Джейсон присмотрелся. На снимке женщина держала в руке розовый мобильник-раскладушку.
        - По-моему, это «самсунг», - сказал Джейсон.
        - У вас они есть? Мне нужен точно такой.
        - Возможно. Надо посмотреть.
        - Я возьму их все. Оптом!
        - Нет! - послышалось сбоку. - Мы тоже хотим купить!
        - Мне нужен всего один!
        - А мне - три!
        Джейсона взяли в плотное кольцо. Его хлопали по плечам и по спине. Кто-то схватил его за руку, кто-то размахивал у него перед носом какой-то бумажкой. Джейсон почувствовал себя мячиком, который перебрасывают из стороны в сторону.
        - Постойте! - раздалось сзади. - Отойдите от него!
        Толпа не слушалась. И тогда…
        - ВСЕМ НЕМЕДЛЕННО ОТОЙТИ!
        Это был Салли. Теперь он стоял рядом с Джейсоном - в оборонительной позе, выставив руки вперед. Как ни странно, его окрик утихомирил толпу, люди попятились. Взмокший Джейсон ловил ртом воздух.
        - Что это с вами? - крикнул Салли.
        - Да. В чем дело? - спросил Джейсон. Рядом с Салли он почувствовал себя увереннее. - Магазин еще не открыт. Чего вы хотите?
        Вперед вышла тощая, болезненного вида старуха с темными кругами под глазами. Ее голова была плотно замотана шарфом.
        - Телефон, - прохрипела она. - Такой, по которому звонят с небес.

* * *

        С видеорепортажем Эми произошло то же, что происходит во всеми видеороликами в современном мире. Едва попав в Интернет, он разлетелся по лабиринтам киберпространства Всемирной Паутины. Никто не ставил преград на его пути, никто его не редактировал и уж тем более не подвергал цензуре. Посмотрев ролик, люди копировали его и передавали дальше. Так было не раз и не два, а десятки тысяч раз, причем это занимало меньше времени, чем требуется воде, чтобы вскипеть в чайнике. Быстрому распространению способствовало и название ролика - «Телефонный звонок с небес». Дрожание камеры (если помните, Эми налетела на стол), несколько секунд изображения не в фокусе - все это лишь усиливало впечатление полной достоверности.
        Первым видео показал Девятый канал Алпены. Затем оно появилось на сайте канала и начало свое триумфальное путешествие по миру.
        - Так держать! - добавил Фил, поздравив Эми с успехом.
        Естественно, ролик стал невероятно популярным в религиозных общинах, и вскоре стоп-кадры с молящейся гречанкой и Кэтрин, сжимающей в руке розовый мобильник, можно было увидеть на сотнях сайтов. Все это напоминало историю изобретения Белла, с поправкой на современные скорости, немыслимые в девятнадцатом веке.
        Через неделю слова «Колдуотер, штат Мигичан» лидировали в поисковых системах по числу обращений.

* * *

        Пастор Уоррен заглянул в церковь. Он не помнил, чтобы когда-нибудь в среду здесь было полно народу. Кто-то стоял, обхватив голову, кто-то молился на коленях. Уоррен заметил двоих мужчин: оба раскачивались в молитвенном экстазе, прямо в фуражках, зажав в простертых руках не Библии и не молитвенники, а… свои мобильные телефоны.
        Уоррен тихо закрыл дверь и вернулся в кабинет, где его ждали четверо колдуотерских клириков.
        - Прошу прощения, - сказал он, усаживаясь на свое место. - Ходил взглянуть на молящихся.
        - Ваша паства разрастается, - заметил ему отец Кэрролл.
        - Это не моя паства. Их привел сюда рассказ моей прихожанки.
        - Их привел сюда Бог, - возразил отец Кэрролл.
        - Да… да… - подхватили его коллеги.
        - И мы должны это помнить, Уоррен. Верующие приходят к нам, а не наоборот.
        - Я знаю.
        - На следующей неделе будет собрание местных жителей. Нам следует подчеркнуть этот момент. Пусть он вдохновит других. А то мы порядком устали, стремясь возжечь огонь веры в горожанах.
        Снова послышались одобрительные возгласы.
        - Возрождение веры - великий дар… при всех этих голосах с небес.
        - Или их отсутствии, - перебил его Уоррен.
        - Возможно.
        Уоррен мысленно отметил, что отец Кэрролл изменился: стал спокойнее, даже пробует улыбаться.
        - Отец Кэрролл, а вы сами верите в это чудо?
        Собравшиеся подались вперед. Церковь Святого Винсента была крупнейшим в городе храмом, и мнение отца Кэрролла имело ощутимый вес.
        - Я пока… сохраняю скептицизм, - ответил он, тщательно подбирая слова. - Но я созвонился с нашим епископом и попросил его приехать.
        У собравшихся загорелись глаза. Новость была важной.
        - При всем уважении к вашему мнению, отец Кэрролл… упомянутые мной прихожане давно и регулярно посещают нашу церковь. Вы это знаете.
        - Конечно знаю.
        - Но поскольку они баптисты, ваш епископ вряд ли захочет общаться с ними.
        - Вероятно, да.
        Отец Кэрролл опустил голову. Скрещенные руки лежали на коленях. Он понял намек.
        Но у него был свой козырь.

* * *

        Отец Кэрролл умолчал, что пару дней назад ему позвонили по просьбе его бывшей прихожанки Тесс Рафферти. Женщина приглашала его к Тесс «по ужасно важному делу».
        До визита к Тесс отец Кэрролл отмахивался от всех этих «звонков оттуда», называя их глупостью или фальшивкой. А если нет? Согласиться с противоположной точкой зрения было крайне трудно. Получалось, что Господь в своей бесконечной мудрости… почему-то явил чудо общения с обитателями рая не католикам, а каким-то баптистам из «Жатвы надежды», где всего несколько десятков прихожан, возглавляемых престарелым пастором Уорреном, который и проповедь-то не может нормально произнести - вечно мямлит и сбивается.
        Однако встреча с Тесс все изменила. На своей кухне, недавно подвергшейся испытанию огнем, эта женщина с пошатнувшейся верой призналась священнику, что ей тоже регулярно звонит ее умершая мать. Но что еще важнее, ей позвонили первой! Утром, в восемь часов двадцать минут, на несколько часов раньше, чем ожил розовый мобильник Кэтрин Йеллин. Эта новость очень понравилась отцу Кэрроллу, но он умел выбирать время и место. Собрание горожан станет самым подходящим случаем, чтобы явить взбудораженному миру, что первой звонка с небес удостоилась католичка Тесс.

* * *

        В четверг Салли, как обычно, заехал за сыном и встретил его у школы.
        - Привет, дружище.
        - Привет.
        - Как прошел день? Нормально?
        - Конечно. Мы с Питером играли.
        - Питер - это мальчишка, у которого выпало несколько передних зубов?
        - Угу.
        По дороге к машине Салли заметил, что из куртки сына торчит непонятный предмет голубого цвета.
        - Что это у тебя в кармане? - спросил он. Сын молчал. - Джулз, что у тебя в кармане?
        - Ничего.
        - Когда ничего, карман пуст. - Салли открыл дверцу. - А там у тебя что-то есть.
        - Мне это учительница дала. Поехали домой.
        Джулз влез на заднее сиденье, прикрывая карман рукой. Данное сыном объяснение почему-то насторожило Салли. Он отвел мальчишечью руку и увидел… пластмассовый игрушечный мобильник.
        - Фи, Джулз, - поморщился Салли.
        Сын схватился за игрушку, но отец не отдавал.
        - Отдай! Он не твой! - завопил Джулз.
        Крик слышали и другие родители, приехавшие за своими детьми.
        - Ладно. Бери.
        Джулз тут же снова запихнул подарок учительницы в карман.
        - Это связано с мамой?
        - Нет.
        - А я чувствую, что да. Ты поэтому выклянчил игрушку?
        - Нет. Я ничего не клянчил. Мне учительница сама его дала.
        - И что она сказала?
        - Она сказала: если я захочу, то смогу поговорить с мамой.
        - Как?
        - Надо закрыть глаза и поднести телефон к уху.
        - И что?
        - И тогда мама, быть может, мне позвонит, как звонят другим.
        Салли оторопел. Зачем учительница прибегла к слащавому вранью? Джулз и так до сих пор переживает смерть матери. А эта дурочка, по доброте душевной, вместе с игрушкой подарила ему ложную надежду. И что будет потом?
        Неужели весь городишко посходил с ума? Толпа, готовая скупать мобильники определенных моделей. Видеоролик, разлетевшийся по Интернету. Придурки, собиравшиеся на моления возле дома Кэтрин Йеллин. Как же, новую пророчицу нашли!
        - Джулз, я не хочу, чтобы эта штука оставалась у тебя. Слышишь?
        - Почему?
        - Это ведь не настоящий телефон.
        - И что?
        - Думаю, ты уже большой парень и понимаешь разницу между игрушкой и настоящей вещью. Тебе на этот телефон не то что мама, даже твой Питер позвонить не сможет.
        - Ты-то откуда знаешь?
        Салли завел мотор и выдохнул весь воздух, какой был у него в легких. До дома родителей Салли ехали молча. Едва машина остановилась, Джулз рванул дверцу и убежал внутрь.

* * *

        Спустя четверть часа Салли ехал по двухполосному шоссе номер 8, что соединяло Колдуотер с внешним миром. Салли до сих пор не мог успокоиться. Ему хотелось вернуться в школу, схватить учительницу за плечи, хорошенько встряхнуть и спросить: «Вы соображаете, чтo делаете?»
        Нет, это он оставит на завтра. А сегодня ему еще нужно съездить в Мосс-Хилл, принять заказ на рекламу у мебельного магазина. Выпавший снежок растаял, превратившись в слякоть. Колеса встречных машин разбрасывали ее во все стороны, покрывая лобовое стекло «бьюика». Пришлось включить «дворники».
        Возле Ланкерс-Филд - так называлось это поле, больше напоминающее пустырь - он увидел старый щит с надписью: «Вот вы и покидаете Колдуотер. Спасибо, что побывали у нас».
        Внимание Салли привлекла не эта, давно знакомая надпись, а свежий стикер, прилепленный в нижней части щита: «ВЫ УЖЕ СПАСЛИСЬ?» Поодаль, собственно на поле, Салли увидел дюжину кемперов и трейлеров. Тут же стояло несколько больших белых палаток, возле которых толпились люди: кто-то читал, несколько человек готовили яму для костра, а рядом парень играл на гитаре. Все это напоминало лагерь паломников. Но паломникам больше бы подошли берега Ганга или окрестности Мехико, где некогда являлась Святая Дева Гваделупская. А Ланкерс-Филд - вовсе не священное место. Когда Салли было чуть больше, чем Джулзу, они с мальчишками гоняли сюда на велосипедах и запускали самодельные фейерверки.
        «Это надо прекращать», - подумал Салли, сбрасывая скорость. Кто они? Приверженцы нового культа? Эксперты по паранормальным явлениям? Кто явится вслед за ними?
        Он подъехал ближе и, не выключая двигателя, открыл окошко. Заметив машину, к нему направился горбоносый мужчина средних лет. Длинные седые волосы были убраны в конский хвост.
        - Что тут происходит? - крикнул ему Салли.
        - Здравствуй, брат, - произнес мужчина.
        - Зачем вы тут собрались?
        - Это святое место. Здесь Бог говорит со своими детьми.
        Слово «дети» особенно взбесило Салли.
        - Кто вам это сказал?
        Обладатель конского хвоста окинул Салли внимательным взглядом, потом улыбнулся:
        - Нам не надо говорить. Мы это чувствуем. Не хочешь ли помолиться с нами, брат? Возможно, и ты почувствуешь.
        - Вообще-то, я здесь родился и не раз бывал на этом поле. Вы ошибаетесь. Здесь никто ни с кем не говорит.
        Человек молитвенно сложил руки и снова улыбнулся.
        - Боже мой, - пробормотал Салли.
        - Ты сказал, брат, - произнес седовласый.
        Салли вдавил акселератор и рванулся прочь. Ему хотелось наорать и на это сборище блаженных идиотов, и на учительницу, и на фанатиков, скупавших мобильники определенной модели. Хотелось крикнуть так, чтоб они услышали: «Проснитесь! Живые не могут общаться с мертвыми! Если бы могли, неужели вы думаете, я бы отказался от такой возможности? Да я бы отдал что угодно, только бы услышать хотя бы одно слово от моей умершей жены. Но это невозможно. Нет никакого Бога, которому по плечу любые чудеса. Нет никакого загробного мира. И никакого чуда в Колдуотере тоже нет. Это обман, заведомая ложь, массовый гипноз! Называйте это как хотите, но запомните: покойники не звонят живым!»
        С него хватит. Завтра он приедет в школу и поговорит с безмозглой дурой, обнадежившей Джулза. Если понадобится - поднимет на ноги школьный совет. Он будет стучаться во все двери, но не позволит, чтобы вранье о «звонках с небес» отравляло людям мозг и душу. Он найдет место, откуда исходят эти «звоночки», и вывернет наизнанку «чудотворцев», сколько бы их ни было. Пусть он побывал в тюрьме, пусть его репутация военного летчика погибла, пусть он вынужден влачить гнусное существование, приспосабливаясь к новой жизни, однако своих мозгов не растерял и по-прежнему умеет отличать правду от вранья. Он сделает это ради сына и тех, кто до сих пор не может пережить смерть близких. Ему никто не помогал, но он им поможет. Он найдет источник «чудесных звонков».



        Девятая неделя

        - Пожалуйста, повторите еще раз.
        - Три тысячи четырнадцать штук.
        - Для одного магазина?
        - Да, для одного магазина.
        - А сколько они раньше заказывали?
        - До этого - четыре.
        - Я перезвоню.
        Терри Ульрих, региональный вице-президент фирмы «Дайел-Тек» и по совместительству представитель компании «Самсунг», повесил трубку и торопливо набросал в блокноте несколько цифр. Магазин в заштатном мичиганском городишке Колдуотер сделал немыслимый заказ. Настораживало то, что они заказали мобильные телефоны одной модели - «Самсунг-флайер 5GH». Далеко не последнее слово техники, обычная «раскладушка», позволяющая звонить, посылать эсэмэски и в определенных случаях выходить в Интернет. У «Самсунга» давным-давно появились более продвинутые модели: там тебе и игры, и возможность снимать видео. Зачем магазину заказывать тысячи устаревших аппаратов?
        Когда Терри задал этот вопрос, ему объяснили, что таким телефоном пользуется женщина, которой якобы звонят с небес. И свою «раскладушку» она купила в их колдуотерском магазине.
        Терри поскреб подбородок, посмотрел из окна на панораму Чикако. Заказ сулил прибыль, выражающуюся почти шестизначной цифрой. Терри повернулся к компьютеру, зашел в Интернет и обнаружил серию статей о колдуотерском феномене. Даже посмотрел ролик, снятый корреспонденткой из Алпены («Горячие новости на Девятом»), который показался ему не слишком правдоподобным.
        Следом Терри взглянул, какой рейтинг у этого ролика, и схватился за внутренний телефон.
        - Ребят из отдела маркетинга ко мне. Живо!

* * *

        Мать Александра Белла была глухой. Люди разговаривали с ней через резиновую трубку, которую она всовывала в ухо. Но Александр избрал иной способ. Он еще в детстве заметил: мать лучше его понимает, когда он прижимается губами к ее лбу и говорит низким, громким голосом. Он не раз убеждался в действенности такого способа передачи голосовых вибраций. В дальнейшем это наблюдение сыграло существенную роль при практической разработке телефона.
        Когда Жизель лежала в коме, Салли общался с ней так же, как Белл со своей матерью. Он приникал губами ко лбу жены и старался пробудить в ней воспоминания об их прежней жизни. «Помнишь нашу первую квартиру? Помнишь желтую раковину? Помнишь Италию? Помнишь фисташковое мороженое? Помнишь, когда родился Джулз?»
        Он говорил и говорил. Иногда целый час подряд. Салли надеялся, что голосовые вибрации проникнут в ее мозг. До катастрофы он всегда умел рассмешить жену. Салли мечтал вспомнить настолько смешной эпизод, чтобы Жизель, услышав его слова, вдруг проснулась и сказала: «Конечно помню…»
        Она не просыпалась, но Салли не оставлял усилий. Даже в тюрьме он старался уединиться, садился, закрывал глаза и начинал мысленный разговор с женой. Ему казалось, что его слова, обращенные в мысли, найдут путь к больничной палате и койке Жизели. С самого дня катастрофы и до дня ее смерти Салли больше всего хотел услышать ее голос.
        Услышать ее голос.
        Но так и не услышал.
        Вот почему Салли бесили утверждения о звонках с небес. По той же причине он разжился в редакции блокнотами и папками, а к ним прикупил диктофон. Он решил начать собственное расследование.
        Говорите, вам звонят с небес? Сам он уже пробовал туда позвонить. Неоднократно. Он просил Жизель перезвонить ему. И… ничего. Нет никаких небес. Мертвые молчат.
        Настало время всем признать эту нехитрую истину.

* * *

        Еще во время подготовки к собранию стало понятно: зал ратуши слишком мал. Новым местом проведения избрали спортзал школы. Оттуда вынесли трибуны, поставив ряды складных стульев. Теперь зал мог вместить почти две тысячи человек.
        Во вторник, к шести часам вечера, все места были заняты.
        У задней стены соорудили небольшой подиум - прямо под американским флагом и белым транспарантом с надписью: «Колдуотерские баскетболисты - чемпионы округа 1973, 1998 и 2004 гг.». На подиуме устроились пастор Уоррен, отец Кэрролл, Джек Селлерс в форме, что подчеркивало соблюдение всех приличий, и юрист из окружной администрации - толстяк, живот которого перевешивался через ремень, а сам он без конца вытирал потный лоб.
        Мэр Джефф Джекоби был в рубашке с открытым воротником и темно-синей спортивной куртке. Поднявшись на подиум, он постучал по микрофону и произнес:
        - Добрый вечер.
        Микрофон отчаянно фонил. Собравшиеся заткнули уши.
        - Алло, проверка… Проверка. Так лучше? Алло, проверка…
        На собрание допускались только жители Колдуотера, у входа предъявлявшие водительские права. Журналистов в зал не пустили, и они остались снаружи: в основном сидели в машинах, включив двигатели, чтобы не мерзнуть. Приезжие тоже собрались под фонарем на стоянке и грели руки над костром, разведенным в металлической бочке. Полицейские Рэй и Дайсон поочередно обходили здание школы по периметру, но каждый понимал: если толпа вздумает хлынуть в зал, она их просто сметет.
        Наконец мэр усмирил микрофон.
        - Итак, - начал он, - полагаю, вам всем известно, почему сегодня мы здесь. События в Колдуотере, и прежде всего смелость нашей Кэтрин, первой решившейся заявить об этом во всеуслышание… все это поистине знаменательные события.
        Кэтрин, сидевшая в первом ряду, скромно кивнула. Собравшие одобрительно загудели.
        - Но эти же события бросили нам вызов, и не один.
        Снова гул.
        - Сейчас нам приходится решать проблемы, связанные с большим количеством приезжих, непривычным для нас скоплением машин, общественной безопасностью. Помимо этого, мы постоянно находимся в поле зрения корреспондентов газет и телевидения.
        Гул стал громче. Джек ерзал на стуле.
        - Часть упомянутых вопросов мы сегодня постараемся обсудить. А теперь я уступаю микрофон отцу Кэрроллу.
        Отец Кэрролл подошел к микрофону, неторопливыми движениями отрегулировал высоту стойки. Пастор Уоррен сидел и ждал. Он сказал мэру, что не привык выступать перед светским собранием и отец Кэрролл намного успешнее справится с этой задачей. Движения католического священника были не просто спокойными, а исполненными царственного величия - так думалось Уоррену.
        - Вначале давайте помолимся, - предложил отец Кэрролл. - Да дарует милосердный Господь нам силу, дабы в этот вечер…
        Собравшиеся склонили голову. Салли, сидевший рядом с проходом, опустил руку в карман и нащупал блокнот. Затем он сунул руку в другой карман и нажал кнопку записи диктофона.
        - Друзья мои, Божьи замыслы раскрываются нам лишь тогда, когда Бог сам этого хочет, - продолжал отец Кэрролл. - Но как странно ведут себя при этом люди! Библия полна рассказов о том, что даже избранные не всегда внимали словам, исходившим от самого Господа или из уст посланных Им… Так, Моисей не захотел говорить с фараоном. Иона спрятался от Господа. Юный Иоанн Марк покинул Павла и Варнаву. Страх - часть нашей природы, и Бог знает об этом.
        Собравшиеся закивали. Несколько человек крикнули: «Аминь».
        - Сегодня я прошу вас об одном: не бойтесь. Вы среди друзей. Среди соседей. Писание велит нам распространять благую весть. А то, что произошло и происходит в нашем городе, несомненно, является благой вестью.
        Пастор Уоррен смущенно поглядывал на остальных руководителей городских церквей. Неужели и они согласились уступить отцу Кэрроллу ведущую роль на этом собрании?
        - Теперь начнем. Я спрашиваю… кто из сидящих здесь получал слово с небес? Или кто верит, что получал? Не стесняйтесь представляться и рассказывать, как эта благодать посетила вас.
        Собравшиеся загалдели. Такого никто не ожидал. Это что же, перекличка очевидцев? Люди вертели головой, ожидая, кто встанет первым.
        Первой встала Кэтрин Йеллин, сидевшая рядом с подиумом.
        - Мне позвонила моя сестра Дайана Йеллин! - с гордостью объявила она, скрестив руки на груди. - Хвала Господу!
        Собравшиеся дружно закивали. Кэтрин теперь знали все. И все вертели головой, ожидая новых признаний. «Где же Элиас Роу?» - подумал Салли. Тесс, сидевшая в шестом ряду, посмотрела на отца Кэрролла. Тот кивнул. Тесс вдруг увидела лицо матери. Это был знак. Она шумно вдохнула и встала.
        - Мне позвонила моя мать Рут Рафферти!
        Послышались возгласы. Кэтрин покраснела. Она чувствовала на себе взгляды соседей и судорожно сглатывала.
        - Мой сын! - откуда-то слева послышался голос еще одной женщины.
        Все головы повернулись к ней, а у Джека округлились глаза.
        - Робби Селлерс. Он погиб в Афганистане, - сказала Дорин.
        Она стояла, в упор глядя на Джека. Ему показалось, что весь зал тоже смотрит на него. Он нашел глазами Тесс. Та отвернулась.
        - Трое! - шептались в рядах. - Их уже трое!
        Потом встал индиец, сидевший впереди.
        - Мне позвонила моя дочь. Хвала Господу!
        - Мне позвонила моя жена! - вслед за ним признался пожилой мужчина.
        - А мне - моя подруга! - сообщила девочка-подросток.
        - Мой бывший партнер по бизнесу, - сказал человек в деловом костюме.
        С каждым новым признанием реакция зала становилась все громче. Совсем как в немом кино, когда в наиболее драматические моменты тапер начинал отчаянно барабанить по клавишам. Салли лихорадочно строчил в блокноте, пытаясь запомнить лица очевидцев.
        Постепенно зал успокоился. Подавшие голос продолжали стоять. Их было семеро. Семеро удостоившихся того, что казалось немыслимым, - телефонного разговора с небесами.
        В зале установилась пронзительная тишина. Мэр отозвал отца Кэрролла в сторонку.
        - Что будем делать, святой отец? - шепотом спросил он.



        Спустя четыре дня

        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ

        на канале Эй-би-си

        В е д у щ и й: Сегодня и мы наконец решили наведаться в этот городок, находящийся в штате Мичиган. Некоторые из его жителей утверждают, что общаются со своими родными и друзьями, покинувшими наш мир. Смотрите репортаж Алана Джереми.


        (В кадре - виды Колдуотера.)

        А л а н: Население этого городка - менее шести тысяч человек. Главная достопримечательность - здание яблочной давильни, где делают сидр. Напомню, что Колдуотер находится в штате Мичиган. Он ничем не отличается от тысяч и тысяч таких же городишек на территории нашей страны. Точнее, не отличался, пока его жители не стали утверждать, что к ним поступают… телефонные звонки с небес.


        (Звонок телефона, повторяющийся несколько раз.)

        Т е с с: Моя мать уже много раз звонила мне.
        Д о р и н: Мой сын регулярно звонит.
        Д е в о ч к а-п о д р о с т о к: А мне позвонила подруга. В прошлом году она погибла в автомобильной аварии. Я очень переживала ее смерть. Но три недели назад она вдруг позвонила и сказала, чтобы я не плакала по ней.


        (В кадре - последовательные снимки всех умерших.)

        А л а н: Обратите внимание, что и этим женщинам, и девочке звонили те, кого нет в живых. Некоторых - уже давно. Естественно, что подобные заявления взбудоражили и местное духовенство.


        (В кадре - отец Кэрролл.)

        О т е ц К э р р о л: Мы не должны закрываться от Божьих чудес. Узнав об этих звонках, многие возвращаются в лоно церкви. И не только в Колдуотере. Возможно, в этом проявляется Божья воля.


        (В кадре - сцены толп молящихся.)

        А л а н: Колдуотер превращается в настоящую Мекку для верующих в чудеса. Импровизированные службы проходят на автостоянках и просто на поле. Это тревожит местную полицию.


        (В кадре - начальник полиции Джек Селлерс.)

        Д ж е к: У меня всего трое помощников. Нам везде не поспеть и за всеми не уследить. Мы лишь просим многочисленных гостей города уважать покой граждан и их право на частную жизнь. Поэтому воздержитесь от шумных ночных собраний, особенно вблизи домов.


        (В кадре - архивные материалы.)

        А л а н: Общение с умершими не новость. Этим занимаются разного рода ясновидящие. Их души вызывали на спиритических сеансах. Сотрудники лаборатории электронных исследований гoлоса тоже не особо удивлены голосами с того света.


        (В кадре - лицо Леонарда Коплета, эксперта по паранормальным явлениям.)

        Л е о н а р д: Существует немалое число магнитофонных записей, зафиксировавших голоса мертвых. Чаще всего это были… радиопередачи с того света, когда радиоприемник на нерабочей частоте вдруг принимал голос давно умершего человека. Но мне еще не доводилось слышать об использовании телефона в качестве средства связи между живыми и покинувшими наш мир. Причем речь идет не о единичных, а о регулярно повторяющихся звонках. Я считаю это новым шагом в наших контактах с миром по ту сторону завесы.


        (Щит с рекламным постером мобильного телефона фирмы «Самсунг».)

        А л а н: Как я узнал, самое непосредственное отношение к колдуотерскому феномену имеют мобильники фирмы «Самсунг». Этот щит сейчас стоит на шоссе номер восемь. Мобильный телефон, парящий в облаках, и надпись «НЕБЕСНЫЙ» внизу. Вот по такому простенькому аппарату одна из жительниц города разговаривает с небесами.


        (В кадре - Терри Ульрих, представитель компании «Самсунг».)

        Т е р р и: Естественно, эта модель разрабатывалась не для связи с загробным миром. Но мы рады, что выбор высших сил пал на нее. Мы считаем это большой честью и смиренно склоняем голову перед тем, что не имеет однозначного объяснения. Мы приложим все силы, чтобы каждый желающий смог купить телефон этой модели.


        (В кадре - ученый за письменным столом.)

        А л а н: Как и ожидалось, далеко не все готовы признать колдуотерское чудо. Многие отнеслись к нему скептически. Свое критическое отношение высказал и Дэниел Фромман из Международного общества ученых. Я побывал у него в Вашингтоне. Вот фрагмент нашей беседы.


        (Крупным планом - ученый, разговаривающий с Аланом.)

        Ф р о м м а н: Не стоит забывать, что и сами телефоны, и оборудование телефонных станций, и телефонные линии - творение рук человеческих. Спутниковая связь также создана людьми. Иными словами, все устройства связи рассчитаны на контакты живых с живыми. А утверждения жителей Колдуотера противоречат элементарному здравому смыслу. Это просто смешно. Я посоветовал бы всем держать голову включенной и не принимать всерьез все эти репортажи о чудесах.
        А л а н: Но тогда как вы объясните эти звонки?
        Ф р о м м а н: Вы имеете в виду звонки оттуда, якобы получаемые некоторыми жителями Колдуотера?
        А л а н: Вы полагаете, что все эти люди лгут?
        Ф р о м м а н: Я такого не говорил. Когда человек переживает горе, у него обостряется воображение. Включаются особые компенсаторные механизмы нашей психики, помогающие человеку справляться с горем. Однако к реальной действительности все это не имеет никакого отношения.


        (В кадре - Алан перед большой палаткой.)

        А л а н: И тем не менее поверившие в колдуотерское чудо продолжают стекаться в Колдуотер, привозя с собой свои телефоны и свою философию.


        (В кадре - лицо седовласого мужчины.)

        С е д о в л а с ы й м у ж ч и н а: Это знак. Еще одно доказательство существования вечности, рая и возможности спасения. Я посоветовал бы всем поскорее наладить отношения с Господом. Судный день - не за горами!


        (Крупным планом лицо Алана.)

        А л а н: Обычно к зиме Колдуотер погружался в спячку. В этом году ему вряд ли дадут уснуть. Так что же происходит в этом городке на Среднем Западе? Однозначного ответа нет. Сколько людей - столько мнений. Но я часто слышу и от местных жителей, и от приезжих, что они испытывают настоятельную потребность молиться о колдуотерском чуде… С вами был Алан Джереми. Колдуотер, штат Мичиган.
        В е д у щ и й: Всем, кто нас смотрит, редакция новостей Эй-би-си желает… спокойной ночи.



        Десятая неделя

        К первому ноября население Колдуотера возросло настолько, что жизнь в городишке значительно осложнилась. Улицы заполонились машинами, парковаться стало негде. Повсюду были очереди: в супермаркете, в банке, на заправочной станции, а также во всех местах, где ели и пили.
        Во вторник вечером Салли шел по Лейк-стрит, засунув руки в карманы куртки. Иногда ему казалось, что он попал в другой город. Услышав пение, он повернул голову. Несколько парней и девиц сидели на капоте машины, распевая спиричуэлс. Путь Салли лежал к городской библиотеке - одноэтажному белому зданию. Над крыльцом развевался американский флаг, у двери на цепочках висел прозрачный футляр с девизом очередной благотворительной акции. Они проводились каждую неделю. «Б значит „благодарность“. Участвуйте в акции Б - приносите нам книги, которые вам больше не нужны!»
        Время двигалось к восьми. Увидев в окнах свет, Салли обрадовался: значит, открыто. Дома у него не было Интернета, о компьютерах в редакции он даже не помышлял. Его изыскания нужно хранить в тайне, особенно от репортеров. Наилучшими местом оставалась библиотека. Салли там всегда хорошо работалось. Еще старшеклассником он ходил туда писать сочинения.
        Толкнув дверь, он вошел. Внутри было пусто.
        - Привет! Есть здесь кто-нибудь?
        В углу что-то зашуршало. Сидевшая за столом девушка выпрямилась, и Салли увидел ее лицо. Совсем молодая, лет двадцать.
        - Холодно на улице? - спросила она.
        - Подмораживает, - ответил Салли. - А вы библиотекарша? Вашу профессию еще называют так?
        - Смотря кто спрашивает. Вы себя считаете читателем?
        - Думаю, да.
        - Ну, тогда я библиотекарша, - улыбнулась девушка в очках со светло-розовыми стеклами.
        Ее волосы были коротко острижены и выкрашены в цвет баклажана, но с одной ярко-рыжей прядкой. Кожа на ее лице была молочно-белой и очень гладкой, без малейших изъянов.
        - Вы, наверное, работаете здесь недавно, - сказал Салли.
        - До этого здесь работала моя бабушка. Конечно, она больше соответствовала классическому образу библиотекарши. - (Салли хмыкнул.) - Элинор Аделл.
        - Вас так зовут?
        - Нет, бабушку.
        - У меня в школе была учительница миссис Аделл.
        - Вы говорите про городскую начальную школу?
        - Да.
        - Третий класс?
        - Угу.
        - Это она и была.
        - Боже мой. - Салли даже прикрыл глаза. - Значит, вы внучка миссис Аделл.
        - И сейчас вы подумали: «Какая же она еще молоденькая». Так?
        Салли покачал головой и спросил:
        - В библиотеке есть компьютер?
        - Конечно. Вон там.
        Салли посмотрел в другой угол. Бежевый системный ящик, «мини-тауэр». Ну и старина.
        - А мне можно им…
        - Разумеется. Проходите.
        Салли снял пальто.
        - Лиз, между прочим.
        - Что вы сказали?
        - Меня зовут Лиз.
        - Запомню.
        У компьютера была такая же старая, еще проводная мышь. Салли подвигал ею, но на мониторе ничего не изменилось.
        - У вас что, пароль стоит?
        - Конечно. Нужно еще и залогиниться.
        Лиз встала, и Салли с трудом сдержал возглас удивления. Молодое, здоровое лицо девушки не позволяло заподозрить у нее физический дефект, но левая нога Лиз была скрючена и волочилась при ходьбе, так что девушка сильно припадала на правую ногу. Вдобавок, ее руки казались непропорционально короткими, словно их взяли от другого тела.
        - Сейчас я все сделаю, - пообещала Лиз, ковыляя мимо его стула.
        Салли торопливо повернул голову, уставившись в монитор. Даже слишком торопливо.
        - У меня рассеянный склероз, - сказала Лиз и снова улыбнулась. - Сообщаю на всякий случай, чтобы вы не думали, будто я разучиваю новый танец.
        - Нет… Я знаю… Я…
        Салли почувствовал себя идиотом. Лиз ввела пароль. Заставка на мониторе исчезла, открыв рабочий стол.
        - Собрались шерстить Интернет на предмет информации о загробной жизни?
        - Почему вы спрашиваете?
        - На этом весь город помешался. Похоже, люди поверили в существование бесплатного номера один-восемьсот-небеса.
        - Я пришел не за этим. - Салли полез в карман за сигаретами.
        - В библиотеке не курят.
        - Простите, забыл. - Он убрал сигареты.
        - Вы были на собрании? - спросила Лиз.
        - На каком?
        - На том, в спортзале средней школы. Где выступали люди, которым звонят умершие родственники и друзья.
        - Вы верите, что это правда? - осторожно спросил Салли.
        - Не-а. Больно уж это странно. Тут что-то другое.
        - Например?
        - Не знаю. - Лиз водила мышью, следя за курсором на мониторе. - А было бы здорово, правда? Человек умер, но вы с ним можете поговорить.
        - Наверное.
        У Салли перед глазами снова встало лицо Жизели. Когда они встретились, ей было столько же, сколько этой девушке… Он помнил вечер четверга, когда вместе с ребятами ввалился в «Пиццерию Джузеппе» рядом с кампусом. Жизель работала там официанткой. На ней была фиолетовая облегающая форменная кофточка и черная юбка с запа`хом. Ее глаза излучали такую радость жизни, что Салли прямо тут же, не стесняясь однокурсников, попросил номер ее телефона. Жизель рассмеялась и заявила:
        - Со студентами не встречаюсь.
        Но потом, на обратной стороне поданного счета, он увидел цифры ее номера и приписку: «Для крутых делаю исключение».
        - Теперь все работает, - сказала Лиз и зачем-то похлопала себя по бедрам.
        - Спасибо.
        - Не стоит благодарности.
        - Вы во сколько закрываетесь?
        - Сегодня и в четверг - в девять. В остальные дни - в шесть.
        - Отлично.
        - Если что-нибудь понадобится, крикните. Впрочем, если по библиотечным правилам, вы должны говорить здесь шепотом. - Последние слова она сама прошептала.
        Салли улыбнулся. Лиз отправилась назад к своему столу. Он провожал ее взглядом, внутренне сжимаясь от вида ее хромающей походки и увечного юного тела.
        - Салли, - запоздало представился он. - Меня зовут Салли Хардинг.
        - Я знаю, - не оборачиваясь, ответила Лиз.

* * *

        Улегшись вечером того же дня в кровать, Кэтрин устремила взгляд в потолок, потом заплакала.
        Уже несколько дней подряд она не ходила на работу, не разговаривала с верующими, которые продолжали собираться на лужайке перед ее домом. Кэтрин казалось, что ее использовали и предали. Нечто чудесное, открывшееся только ей, превратили в балаган. Она и сейчас видела бурлящую толпу в спортзале. Люди проходили мимо нее, торопясь к другим, тоже говорившим с небесами. Мэр был растерян. Он не знал, как успокоить этих охотников за чудесами. Напрасно он кричал в микрофон: «Прошу вас успокоиться! Мы обязательно устроим новое собрание! Вы будете оповещены!»
        Но еще хуже было то, что творилось на улице. Яркий свет телевизионных прожекторов, красные огоньки видеокамер. Крики, слова молитв и песнопений, возбужденные разговоры. Собрание транслировалось через динамики. Люди хватали друг друга за руки и лацканы пальто, принимаясь обсуждать только что услышанное.
        Больнее всего по Кэтрин ударили те шестеро признавшихся, что им тоже звонят с того света. Такого просто не могло быть. Наверное, они позавидовали ее разговорам с Дайаной и второпях состряпали собственные истории. Окажись среди них Элиас Роу, их было бы семеро, но владелец строительной фирмы как в воду канул. Наверное, стыдно стало за свое вранье, к тому же в стенах церкви. Кэтрин еще могла понять девчонку-подростка, сочинившую историю про подругу. Захотела прославиться. А уж когда тот хлыщ в костюме заговорил про делового партнера… Библию бы сначала почитали. Небеса поддерживают и признают только кровное родство. Должно быть, эти новоявленные «очевидцы» и в церковь-то не ходят.
        Ее дыхание становилось все учащеннее. «Кэтрин, успокойся, - внушала она себе. - Вытри слезы. Думай о Дайане. Думай о Господе».
        Кэтрин закрыла глаза. Ее грудь вздымалась и опускалась.
        Потом ее телефон зазвонил.

* * *

        На следующее утро - это была среда - Тесс стояла перед зеркалом, держа в руках большую пластиковую заколку для волос. Ее кофточка была застегнута на все пуговицы, никакой помады на губах. Встреча с католическим епископом требовала скромности.
        - Ну как, я пристойно выгляжу? - спросила она, войдя на кухню.
        - Великолепно, - подтвердила Саманта.
        Саманта теперь почти все время проводила в доме Тесс и оставалась дежурить у телефона, если хозяйке нужно было выйти. Рут стала звонить дочери чаще, и не только по пятницам. Тесс боялась пропустить хотя бы один звонок. Иногда такая привязанность к телефонному аппарату казалась ей глупой. Но стоило ей вновь услышать материнский голос, как все сомнения и тревоги отступали. Она получала очередной заряд благодати, врачевавший ее душевные раны.
        - Тесс, не держи эту ношу на своих плечах, - сказала ей мать, позвонив на прошлой неделе.
        - Мама, я действительно испытываю потребность рассказать об этом.
        - Тогда что тебе мешает, дорогая? Расскажи всем.
        - Я звонила отцу Кэрроллу.
        - Хорошее начало…
        - Мне было ужасно неловко перед ним. Я ведь очень давно перестала ходить в церковь.
        - Но ты… не переставала общаться с Богом…
        Слова матери изумили Тесс. Да, она всегда молилась перед сном и считала, что мать ничего об этом не знает.
        - Мама, а как ты узнала?
        - Я люблю тебя, моя дорогая девочка…
        В дверь позвонили.

* * *

        Тесс и Саманта поздоровались с гостями: отцом Кэрроллом и епископом Бернардом Хиббингом из Гэйлордской католической епархии. У епископа было широкое лицо, он носил очки в тонкой оправе и большой нагрудный крест. В проеме двери Тесс заметила небольшую толпу, собравшуюся на противоположной стороне улицы, и поспешила закрыть дверь.
        От кофе или чая гости вежливо отказались. Поскольку самым приличным местом в ее доме оставалась кухня, дальнейший разговор происходил там.
        - С чего мне начать? - спросила несколько оробевшая Тесс.
        - С самого начала, - предложил епископ Хиббинг. - Рассказывайте последовательно. Так вам будет проще.
        В обязанности епископа входило расследовать все утверждения о чудесах и проявлять здоровый скептицизм, поскольку в большинстве случаев имело место обыкновенное стечение обстоятельств. Нередко люди преувеличивали значение случившегося. Если же, по мнению епископа, действительно происходило нечто чудесное, он был обязан немедленно сообщать об этом в Ватикан, и тогда дальнейшим расследованием занималась Конгрегация по делам святых.
        Вначале Тесс коротко рассказала о болезни матери и о том, как тяжело она сама переживала потерю. Далее в хронологическом порядке перечислила все звонки и содержание разговоров. Епископ Хиббинг внимательно слушал, пытаясь отыскать какие-либо зацепки. Считает ли эта женщина себя избранной? Верит ли она, что явилась невольным инициатором звонков с небес? Если да, стоит сразу усомниться в истинности утверждений о чудесах. Настоящие чудеса крайне редко случаются у всех на глазах, а вот у псевдочудес свидетелей хоть отбавляй.
        - Расскажите о вашем детстве, - попросил епископ. - Вы когда-нибудь слышали голоса?
        - Нет.
        - А до этих звонков у вас бывали видения или откровения?
        - Нет. И я никогда не интересовалась подобными явлениями.
        - Чем вы занимаетесь?
        - Руковожу дневным центром.
        - Для бедных?
        - Там есть и бедные. Не все родители в состоянии платить, однако их дети в этом не виноваты. Может, с точки зрения бизнеса мы поступаем опрометчиво, но вы же знаете…
        Она пожала плечами, считая объяснения лишними. Епископ делал пометки. Пока что сказанное Тесс не поколебало его скептицизма. Существовала разница между чудесами и паранормальными явлениями. Епископ был готов поверить в подлинность крови на статуе Девы Марии. И встреча святой Терезы Авильской с ангелом-копьеносцем тоже не вызывала у него сомнений. В обоих случаях имел место священный контакт. А разговор с призраками, да еще по телефону, выглядел не слишком правдоподобно. Однако события в Колдуотере приняли такие размеры, что Католическая церковь никак не могла оставаться в стороне. Потому епископ Хиббинг и приехал сюда. Его начальство ожидало быстрого отчета.
        Если люди действительно уверовали в возможность говорить с небесами, как скоро они захотят услышать в трубке голос Господа Бога?

* * *

        Шел второй час их встречи.
        - Скажите, а ваша мать, ведя с вами… беседы, говорила об Иисусе? - спросил епископ.
        - Да.
        - А о Небесном Отце?
        - Очень часто.
        - А о Божьем милосердии?
        - Она говорила, что все мы будем прощены… Эти разговоры даже нельзя назвать беседами. Они очень коротки.
        - Ваша мать говорила, как вам следует поступить с ее… посланиями?
        - Да. Она говорила: «Расскажи всем», - ответила Тесс, поглядев на Саманту.
        - То есть она просила вас рассказать всем?
        - Да.
        Епископ и отец Кэрролл переглянулись.
        - Я могу взглянуть на ваш телефон?
        Тесс показала ему аппарат и включила старый автоответчик, на котором был записан самый первый звонок матери. Епископ и священник прослушали запись раз десять. Затем Хиббинг пожелал увидеть фотографии ее матери. Тесс показала несколько снимков и газетную вырезку с некрологом. После этого гости стали прощаться.
        - Спасибо, что нашли время для встречи с нами, - сказал ей епископ.
        - Вы оказали мне большую честь. А что будет дальше? - спросила Тесс.
        - Этого мы пока не знаем, - ответил отец Кэрролл. - Давайте молиться о том, чтобы Господь открыл нам свой замысел.
        - Согласен с вами, - добавил епископ Хиббинг.
        Оба улыбнулись Тесс.
        Когда они выходили, на улице их уже поджидала целая стая тележурналистов.

* * *

        Жизнь полицейского участка изменилась до неузнаваемости. После собрания горожан здесь не умолкали телефоны. Звонили жители, которым надоели шумные сборища под окнами и чужие машины на их лужайках. Звонили приезжие, считая, что полиция должна исполнять функции справочного бюро. И конечно же, донимали корреспонденты газет и радио. Они просили Джека Селлерса прокомментировать заявление его бывшей жены или уговорить ее выступить в церкви либо на конференции, посвященной проблемам загробной жизни. Номер мобильного телефона Дорин нигде не значился, зато номера колдуотерской полиции найти было очень легко.
        Когда Джека впервые спросили, звонил ли погибший сын и ему, он соврал, и теперь ему не оставалось ничего иного, кроме как придерживаться этой версии. Его дни превратились в бесконечные словесные сражения. Кого-то он убеждал разойтись, кому-то предлагал успокоиться или вообще уехать. Иногда ему становилось стыдно за свое вранье. К концу дня Джек бывал выжат до предела.
        Он держался лишь за счет Робби. Голос сына - единственное, что составляло сейчас смысл его жизни. Сын звонил регулярно. Джек только сейчас понял, как ему все эти годы не хватало разговоров с сыном и каких трудов стоило носить в себе боль утраты. Звонки Робби врачевали сердце Джека, затягивали дыру, пробитую гибелью сына. На месте зияющей пробоины появлялись кровеносные сосуды и ткани.
        - Сынок, твоя мама всем рассказала о твоих звонках, - сказал Джек, когда Робби в очередной раз позвонил ему.
        - Я знаю, папа.
        - Там собрался весь город.
        - Да.
        - Она правильно поступила?
        - Бог хочет, чтобы люди знали…
        - Знали - что?
        - Что не надо бояться… Пап, когда я воевал, я очень боялся… Каждый день боялся за свою жизнь… боялся ее потерять… Но теперь я знаю.
        - Что ты знаешь?
        - Человек теряет свою жизнь из-за страха… постоянно, каждый день, каждый час… То, что мы отдаем страху, мы забираем у… веры.
        От этих слов у Джека поползли мурашки. Страх. Вера. Где была его вера? Почему он испугался сделать то, что сделала Дорин, - встать и признаться? Неужели он так дрожал за свою репутацию?
        - Робби…
        - Да, папа.
        - Ты ведь не перестанешь мне звонить? Скажи, что не перестанешь.
        - Не бойся, папа… Конец - это вовсе не конец.
        В трубке стало тихо. После звонков оттуда не бывало коротких гудков. «Конец - это вовсе не конец». По щекам Джека катились слезы, которые он и не думал вытирать. Слезы были частью чуда, и он хотел, чтобы оно оставалось с ним как можно дольше.

* * *

        Салли щелкнул клавишей мыши и поднял голову от монитора. У него устали глаза. Он опять сидел в библиотеке. Время двигалось к полудню. Отвезя Джулза в школу, он сразу же поехал сюда. Набрав в поисковой системе слова «контакт с потусторонним миром», Салли удивился обилию результатов. Оказалось, люди общались с покойниками на протяжении веков. Чаще всего это происходило во сне. Ясновидцы считали умерших «каналами», через которые мир духов отправлял живущим свои послания. Салли наткнулся на ролик с выпуском новостей Эй-би-си, откуда узнал о «феномене электронного голоса» и исследованиях в этом направлении, проводимых с помощью записи на пленку или так называемого ящика для призраков. Салли прочитал о шведском художнике, который жил полвека назад и увлекался записью птичьих голосов. Однажды, проигрывая запись, он услышал голос умершей жены.
        Салли поспешно ушел с этого сайта.
        Проведя за компьютером еще час, он зевнул и раскрыл свой желтый блокнот. В который раз перечитал записи, сделанные по горячим следам в спортзале. Семь человек заявили о получении звонков оттуда, но даже обилие материалов в Интернете не уменьшило скептицизма Салли насчет этой семерки. У него сохранялось подозрение, что звонки ненастоящие. Но если им звонили не с небес, тогда откуда? И кто?
        Служба в военно-морской авиации приучила Салли собирать информацию и анализировать ее, выстраивая целостную картину. Помнится, на занятиях инструкторы постоянно твердили им о методичности и систематичности. Тогда это касалось карт, нарушений в работе самолета, разведки. Сейчас объектами исследований были люди. Зная имена и фамилии, Салли нашел адреса и номера телефонов. В этом ему очень помог библиотечный компьютер. Потом, уже в редакции «Газетт», он исподволь завел разговор с Роном Дженнингсом. Казалось бы, обыкновенная болтовня в обеденный перерыв, но, если умело ее направить, можно получить много информации частного характера. Все это Салли сгруппировал на одной странице своего блокнота. На другой у него значилось «Их связи» и стоял вопросительный знак.
        Итак, существовала ли между этими людьми какая-либо степень родства? Нет. Дружеские отношения? Нет. Жили ли все они на одной улице? Тоже нет. Являлись ли прихожанами одной церкви? Нет. Имели ли общие деловые интересы? Нет. Возраст? Различный. Пол? Ответ очевиден. Их имена начинались с одинаковой буквы? Нет. Все ли они имели детей? Не все.
        Практически против каждого вопроса у Салли стояло «нет».
        Салли бесцельно чиркал ручкой на свободном куске листа. Они снова были одни в библиотеке: Лиз сидела за своим столом, с пуговками наушников в ушах. Поймав его взгляд, она улыбнулась и выразительно покачала головой в такт музыке, которую слушала.
        Тилитилибомм! Тилитилибомм!
        Это звонил мобильник Салли. Телефон ему выдали в редакции и просили не выключать. Замысел был понятен: Рон хотел его контролировать. А то вдруг Салли тратит драгоценное рабочее время на собственные дела? Впрочем, так оно и было.
        - Алло, - сказал Салли, прикрывая микрофон рукой.
        - Это Рон Дженнингс. Где вы сейчас?
        - Заехал на заправку. Жду своей очереди. Какие-нибудь изменения?
        - Я забыл включить в список еще одного клиента. Вы сегодня сумеете к нему заехать?
        Салли еще не был и у тех троих, что значились в списке.
        - И кто это?
        - «Дэвидсон и сыновья».
        - Похоронное бюро? - оторопел Салли.
        - Вы их знаете?
        - Пришлось познакомиться.
        - Боже мой… ну конечно. Салли, прошу прощения.
        Возникла напряженная пауза.
        - Я к ним заеду, - наконец сказал Салли. - Просто как-то не думал, что они тоже подают рекламу.
        - Из старейших наших клиентов. Когда будете у них, обратитесь к Хорасу.
        - Вы про долговязого пожилого дядьку с бледным лицом?
        - Про него.
        Салли вздрогнул. Забирая урну, он надеялся, что видит этого человека в первый и последний раз.
        - Договорились, Рон.
        - Вы расценки знаете?
        - У меня они с собой.
        - Хорошо, если бы они взяли всю страницу.
        - Постараюсь его раскачать.
        - Извините, больше не могу говорить, - заторопился Дженнингс. - Меня в коридоре телевизионщик дожидается. Дурдом, иначе не скажешь.
        Рон отключился. Салли потер лоб. Очередной телевизионщик? Опять будет «специальный выпуск»? Он представил себе рекламу похоронного бюро на весь газетный лист и снова поморщился.
        - Эй! У нас запрещено пользоваться мобильниками.
        Салли поднял голову. Лиз стояла возле его стола.
        - Вы не забыли, что находитесь в библиотеке?
        - Извините.
        - Мне что, отобрать его у вас?
        - Нет, мэм. Я его сейчас выключу.
        - Обещаете?
        - Обещаю.
        - На этот раз мы вас простим.
        - Премного благодарен.
        - Но при одном условии.
        - Говорите.
        Лиз уселась, положила на стол свои детские ручки и принялась разглядывать пальцы.
        - Я так и не услышал вашего условия, - напомнил ей Салли.
        - Расскажите, что у вас случилось.
        - У меня? - Салли отвернулся. - Когда?
        - Не юлите. Я же библиотекарша. Наплывом читателей не избалована. Коротаю дни за чтением. Вы ведь здесь родились, и ваши родители по-прежнему живут в Колдуотере. Когда это произошло, было много разговоров. Я знаю: ваш самолет столкнулся с другим. Вас признали виновным и отправили в тюрьму.
        - И что же обо мне тут говорили?
        - В основном, люди вам сочувствовали. - Лиз пожала плечами, продолжая разглядывать собственные пальцы. - Вам, вашей жене и вообще… - Теперь она смотрела прямо на него. - Так что произошло на самом деле?
        Салли глотнул воздуха.
        - Не бойтесь, я никому не разболтаю, - пообещала Лиз.
        - Давайте я сначала выключу мобильник.

* * *

        «Так что же произошло на самом деле?» Этот вопрос задавали Салли, начиная со дня катастрофы и до заключения в тюрьму.
        Небольшой аэропорт Линтон принимал гражданские и военные самолеты. Тем субботним утром Салли находился на подлете к нему. Согласившись подменить Блейка Пирсона, Салли вылетел на его F-18 «Хорнет». Плановое резервное дежурство должно было продлиться две недели, а этот полет давал возможность совершить посадку в Огайо и провести несколько часов с Жизелью. Потом он полетит дальше, на Западное побережье, где его ждали к вечеру.
        Самолет мчался сквозь облака. Салли сверился с приборами. Кабина истребителя была тесной, рассчитанной на одного пилота. Чем-то это было похоже на плавание в каноэ, только на приличной высоте и без воды. Приближалась гроза, однако Салли не беспокоился. Он успеет сесть. На нем была кислородная маска с небольшой трубкой, похожей на хобот. Разговор с наземными службами аэропорта он вел, используя ларингофон.
        - Файрберд-триста четыре запрашивает разрешение на посадку, - передал по радио Салли.
        Это означало, что ему должны подготовить посадочную полосу. Суббота в аэропорту не считалась напряженным днем, и работников было меньше, чем в будни. К тому же большинство из них заканчивали ночную смену, готовясь разъехаться по домам. Сменился и диспетчер. Человека, с которым Салли переговаривался по радио, звали Эллиотом Греем. У него был высокий гнусавый голос. Не приведи господь, если обладатель такого голоса вздумает петь!
        Этот голос Салли запомнил навсегда. Все, что случилось с ним - и не только с ним - в то страшное утро, случилось по вине Грея.
        - Файрберд-триста четыре, вас понял, - загнусавил Эллиот. - Готовим вам двадцать седьмую правую.
        - Двадцать седьмая правая, - ответил Салли.
        Радиообмен был обычной рутинной процедурой. Салли стал готовиться к посадке на правую полосу: выпустил шасси, внизу загремели выдвигающиеся колеса. Еще несколько минут, и он увидит Жизель. «Хочу тебя видеть», - сказал он ей, когда звонил. «Тогда прилетай. Я тоже хочу тебя видеть».
        Может, они с Жизелью сумеют выбраться в блинную неподалеку. Джулз любил вафли с мороженым.
        - Файрберд-триста четыре - диспетчеру Линтона. Готов к спуску на двадцать седьмую правую. Расчетное расстояние - пять миль, - сказал Салли.
        - Файрберд-триста четыре, вас понял. Двадцать седьмая правая готова для посадки… Будьте внимательны: по двадцать седьмой левой осуществляется движение.
        Салли сбросил скорость. Стоило выпустить шасси, как характер полета менялся. Истребитель, до этого несшийся ракетой, превращался в летающий танк. Салли выровнял дифферент, отрегулировал дроссель. Оставалось движение по глиссаде и посадка. Самолет и сейчас окружала плотная облачность. В наушниках послышался треск, затем несколько слов. Салли не успел их разобрать. Должно быть, диспетчер говорил с самолетом, двигавшимся по левой полосе. Он подождал продолжения, но треск прекратился.
        За три мили до полосы «Хорнет» вынырнул из тумана. Земля внизу была расчерчена большими прямоугольниками полей. Пушистыми спичками торчали деревья, окружавшие игрушечные домики фермеров. Вот и полоса. Он шел строго по курсу. Еще каких-нибудь десять минут, и они с Жизелью будут обсуждать поездку в блинную. А потом…
        Раздавшийся звук был похож на громкое «Кррррбумм!» Что-то ударилось в днище самолета. «Хорнет» тряхнуло, и он отчаянно задергался.
        - Что за черт? - крикнул Салли.
        Похоже, он с кем-то или с чем-то столкнулся. До земли оставалось восемьсот футов.

* * *

        Лететь. Ориентироваться. Сообщать.
        Эти принципы обязательно вдалбливают в голову будущего пилота. Каждый инструктор требует, чтобы они крепко засели в мозгу, поскольку эти принципы - проверенная временем схема поведения в аварийной ситуации.
        Лететь. Если возникла проблема, всеми способами старайся удержать самолет в воздухе.
        Ориентироваться. Затем определись, в каком направлении необходимо двигаться.
        Сообщать. И наконец, передай в наземные службы об аварийной ситуации у тебя на борту.
        Если попал в беду, тут уж не до очередности выполнения этих принципов. Главное, не поддаться панике и действовать. Их учили действовать, доводя свои реакции до автоматизма. Поэтому, едва самолет подбросило, Салли тут же увеличил обороты и попытался выровнять машину.
        Лететь. Держать в воздухе этот чертов самолет. За считаные секунды Салли убедился, что дальнейший полет невозможен. Панель оповещения мигала красными огоньками. Приборы показывали, что самолет теряет высоту. Сквозь маску слышалось невозмутимое «бип-бип-бип». Семьсот футов. Самолет начало трясти. Двигатель терял обороты и работал все тише. Еще немного - и сердце машины умолкнет.
        Ориентироваться. Может, ему все-таки удастся дотянуть до полосы? Салли проверил угол снижения, посмотрел сквозь козырек кабины и понял всю бессмысленность этой затеи. Нет, до полосы он не дотянет. Самолет поврежден, и о повторном заходе не может быть и речи… Пятьсот футов. Он падает слишком быстро. Возможность приземления исключена. Оставалось одно: направить самолет куда-нибудь в поле, подальше от жилья, и там с ним проститься… Четыреста футов. В миле от аэропорта Салли заприметил полянку и нацелил самолет туда.
        Сообщать.
        - Файрберд-триста четыре, у меня аварийная ситуация! - закричал он в микрофон. - Двигатель поврежден. Самолет теряет управление. Готовлюсь к катапультированию.
        Через аварийные ситуации Салли проходил каждый год… на тренажерах военно-морской базы. Как и любой пилот, он молился, чтобы все аварии подобного рода оставались для него учебными.
        Бешено колотилось сердце. Каждый нерв был наэлектризован. Вдобавок его прошиб пот. Установив приборы на спуск, Салли снял руки со штурвала и вжался в кресло. Так полагалось делать, чтобы при катапультировании не сломать себе шею. Потом он поднял руки над головой и взялся за рукоятку катапульты.
        Потянул на себя.
        Под ним взорвалась ракета. В то же мгновение он пробил стекло кабины и вылетел в небо.
        Лететь. Ориентироваться. Сообщать.
        Катапультироваться.

* * *

        На улице шел снег. Взбежав на крыльцо похоронного заведения «Дэвидсон и сыновья», Салли снял шерстяную шапочку и отряхнул с волос снежинки. Дверь не была заперта. Салли вошел, надеясь избежать встречи с Хорасом. Напрасные надежды! Хорас, конечно же, был на месте и вышел из своего кабинета. Все те же редкие волосы соломенного цвета, вытянутый подбородок, а на лице - знакомое кислое, болезненное выражение.
        - Здравствуйте, - сказал Салли, протягивая руку.
        - Добрый день.
        - Вы меня помните?
        - Конечно, мистер Хардинг.
        - Можете называть меня Салли.
        - Тогда и вы зовите меня Хорасом.
        - Договорились. Рон Дженнингс передает вам привет.
        - И ему от меня передайте.
        - Сегодня я к вам по другому поводу.
        - Слушаю.
        - Я работаю рекламным агентом в «Газетт».
        - Вот как? Вам нравятся газеты?
        Салли хотелось крикнуть: «Я ненавижу их!», но он сделал глубокий вдох и сказал совсем другое:
        - В конце месяца истекает ваш договор на рекламу…
        Салли надеялся услышать что-нибудь вроде: «Да. Я уже приготовил чек. Вот, возьмите». Однако Хорас молча стоял, похожий на статую, и слушал.
        - Рон мне говорил, что ваше бюро - один из старейших рекламодателей «Газетт», и потому… - (Хорас по-прежнему молчал.) - Вы хотели бы продолжить сотрудничество с нами?
        - Разумеется, - ответил Хорас.
        «Наконец-то», - подумал Салли.
        Хорас пригласил его в кабинет, где вручил конверт с готовым заявлением о продлении договора:
        - Вот, пожалуйста.
        Салли убрал конверт в сумку.
        - Рон просил вам сообщить… они готовят специальный раздел о… - Салли помолчал. - О том, что происходит в городе.
        - А что происходит в городе?
        - Разве вы не слышали о телефонных звонках? О людях, которым звонят… - Салли сглотнул и только потом докончил: - Мертвые.
        - Об этом я слышал, - довольно равнодушно ответил Хорас.
        - Раздел будет называться «Звонки с небес».
        - Понятно.
        - Может, у вас возникнет желание разместить там рекламу?
        - Рону нравится его затея? - Хорас почесал подбородок.
        - Очень. Считает, что раздел будет пользоваться популярностью.
        - А вы что думаете? - спросил Хорас.
        Салли вопрос старика не обрадовал - даже не сам вопрос, а необходимость врать. Не мог же он, будучи рекламным агентом газеты, называть затею издателя мурой.
        - Думаю, Рон прав, - ответил Салли, стараясь не встречаться с Хорасом глазами. - Многим этот раздел понравится.
        Старик пристально смотрел на него.
        - Возможно, многим, - неуклюже поправился Салли.
        - Каков размер рекламной площади?
        - Рон предложил целую страницу.
        - Отлично, - сказал Хорас. - Пусть выставляет счет.

* * *

        На выходе из кабинета Хорас вдруг остановился:
        - Вы можете еще немного подождать?
        Салли тоже остановился. Хорас вынул из стола другой конверт:
        - Пожалуйста, передайте Рону. Здесь чек за некрологи. Я хотел послать почтой, но раз вы пришли…
        - Конечно. - Салли взял конверт. - Простите мое любопытство, но разве некрологи оплачивает похоронное бюро?
        - Нет, конечно. Но мы способствуем их появлению в вашей газете.
        - Это как?
        - Когда у людей горе, им зачастую не хочется вообще ни с кем разговаривать. Особенно с посторонними. Но нам необходимо обсуждать с ними и особенности церемонии прощания, и собственно похороны. В нашем бюро работает удивительная женщина. Ее зовут Мария. Она собирает всю необходимую информацию и составляет некрологи. «Газетт» печатает их каждую неделю.
        - Ого! - воскликнул Салли.
        - Иногда родственники приносят и фотографии. Кстати, очень много некрологов выходит с фотографиями.
        - Помню. Я видел.
        - Мы собираем деньги от имени «Газетт», а в конце месяца передаем редакции. Все меньше хлопот для людей, охваченных горем.
        Салли кивнул и отвел взгляд.
        - Вас в моих словах что-то задело? - спросил Хорас.
        - Нет. Я просто… я просто думал, что некрологи составляет кто-то из репортеров.
        - Колдуотер - маленький город. - Хорас вяло улыбнулся. - И ваша газета со звучным названием - тоже маленькая. Никакой журналист не смог бы собрать сведения лучше, чем это делает Мария. Она очень деликатная и внимательная. Таких называют «свой человек».
        Салли было странно услышать подобное из уст Хораса.
        - Я передам чек Рону и скажу о вашей готовности дать рекламу в новый раздел.
        - Вот и отлично.
        Хорас проводил Салли до двери и вдруг положил ему руку на плечо:
        - Мистер Хардинг, как ваши дела?
        Жест настолько ошеломил Салли, что он ответил далеко не сразу. В глазах Хораса он заметил искреннее сочувствие. Вспомнилось, как в сентябре он выходил отсюда, прижимая к груди урну с прахом Жизели.
        - Да так себе, - шепотом ответил Салли.
        - Понимаю.

* * *

        Катапультирование из самолета сжимает позвоночник. Когда Салли взялся за рукоятку над головой, его рост составлял шесть футов и два дюйма. Достигнув земли, он стал на полдюйма ниже.
        Кресло быстро отпало, а над Салли раскрылся парашют. Он спускался, отупело глядя по сторонам. Казалось, весь мир окунули в медленно текущий мед. Салли видел, как упал и тут же загорелся его самолет. Его руки цеплялись за парашютные стропы, ноги просто болтались. Под носом раскачивался кислородный шланг, вырванный из баллона. Вдали плавали серые облака. Момент катапультирования сопровождался грохотом, а сейчас его окружала сонная тишина.
        Потом в мозгу что-то щелкнуло, и к нему вернулась способность соображать. Он был словно боксер, очнувшийся после нокаута. Салли сорвал маску, дышать стало легче. Все чувства разом обострились, мысли понеслись, сталкиваясь, будто атомы.
        А еще он вновь обрел умение анализировать случившееся.
        С точки зрения пилота, все было хорошо. Он остался жив, парашют раскрылся без фокусов, самолет упал на пустую полянку - это особенно радовало.
        А вот с точки зрения офицера, все было как раз наоборот. Он погубил самолет, стоивший многие миллионы долларов, и теперь начнется расследование инцидента. Его ждут месяцы писанины, всевозможных рапортов и отчетов своему и вышестоящему начальству. Наконец, он до сих пор не знал, сам ли виновен в столкновении.
        Была еще одна точка зрения, оттеснившая две первые, - точка зрения мужа Жизели. Бедняжка Жизель! Нужно поскорее сообщить ей, что с ним все в порядке, что он не сгорел в груде металла, а плавно спускается вниз. Видела ли она его? И вообще, кто-нибудь это все видел?
        Салли опускался на землю и ничего не знал о действиях, предпринимаемых наземными службами аэропорта. Он и не подозревал, что очень скоро Эллиот Грей - авиадиспетчер с гнусавым голосом - попросту сбежит с поста. Салли не знал, что Жизель немного опоздала и в данный момент подъезжала к аэропорту по пустой дороге. Там она и увидела вдалеке столб черного дыма. Жене пилота не надо объяснять, откуда может быть этот дым. Надавив акселератор, Жизель рванулась вперед, одолеваемая потоком самых дурных предчувствий.
        Салли никак не мог знать, что в последние секунды перед тем, как ее вынесло на изгиб дороги, Жизель шептала слова молитвы: «Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы он не пострадал».
        Держась за стропы, Салли неторопливо плыл к земле.

* * *

        В машине Кэтрин было включено радио, настроенное на частоту христианской станции. Когда они ехали мимо закусочной Фриды, Эми повернула голову и увидела сквозь витрину, что зал полон. Люди стояли на тротуаре, дожидаясь своей очереди, улица была запружена машинами.
        - Я рада за Фриду, - сказала Кэтрин. Она внимательно следила за дорогой, держа руль обеими руками. - А до того как все началось, она жаловалась мне, что дела идут плохо и ей придется продавать дом.
        - Что, серьезно? - спросила Эми.
        Так она реагировала почти на все слова Кэтрин.
        - Да. А у них трое детей. И с ее деньгами было не так-то просто найти другое жилье.
        С момента последнего звонка Дайаны настроение Кэтрин заметно улучшилось. Этому способствовало маленькое чудо: Кэтрин молилась о звонке Дайаны, и розовый мобильник откликнулся.
        - Кэт… не печалься.
        - Дайана, а как мне относиться к… тем шестерым?
        - Они тоже отмечены благодатью… Главное, Господь одарил своей милостью нас с тобой… мы вместе… ты можешь исцелиться… истина небес… вот что исцеляет живущих на земле…
        Кэтрин мысленно повторила слова сестры: «Истина небес - вот что исцеляет живущих на земле».
        - Скажи, я избрана? Меня избрали, чтобы распространить эту весть?
        - Да, сестра…
        После слов Дайаны на Кэтрин снизошел долгожданный покой.
        Зато Эми с каждым днем волновалась все сильнее.

* * *

        Поначалу Эми надеялась приберечь историю со звонками с небес для себя. Возможно, она бы даже получила премию и пощекотала самолюбие акул медийного рынка. Но после собрания горожан ее надежды полностью развеялись. В городишке паслись корреспонденты не менее пяти телеканалов. И не провинциальных, а общенациональных! Подумать только: колдуотерское чудо заинтересовало Эй-би-си. В десяти футах от Эми стоял сам Алан Джереми, живая легенда. На нем были джинсы, голубая рубашка с галстуком, сверху он небрежно накинул дорогую спортивную куртку с эмблемой Эй-би-си. В другое время Эми обязательно подошла бы к нему, возможно, даже попыталась бы пофлиртовать. Ведь такие люди, как Алан, могут одним щелчком пальцев помочь ей выбраться из болота провинциального телевидения.
        Но сейчас Алан Джереми был ее конкурентом. Он захотел побеседовать с Кэтрин, и когда та спросила Эми, соглашаться ли на интервью, Эми мгновенно наложила вето, объяснив, что этот человек не заслуживает доверия. Зачем он притащился сюда из Нью-Йорка? Ясное дело, за сенсацией.
        - Ну тогда мы и не будем с ним говорить, - решила Кэтрин.
        - И правильно, - подхватила Эми.
        Ее слегка грызла совесть, но она помнила слова Фила: «Вы должны идти на шаг впереди, поскольку были первой. Помните: ваши репортажи - наш самый впечатляющий материал этого года».
        «Самый впечатляющий материал». Как давно Эми ждала своего шанса. Шанс появился, однако теперь со всех сторон напирали конкуренты, более опытные и лучше оснащенные технически. А Эми по-прежнему везде таскала свою громоздкую камеру и чувствовала себя дилетанткой. Что еще оскорбительнее: ее подминали те структуры, в которых она мечтала работать сама.
        И потому Эми воспользовалась преимуществом, которого не было ни у Алана Джереми, ни у прочих медийных волков. Она буквально приклеилась к Кэтрин, сделавшись незаменимой. Эми вызвалась ходить за продуктами и выполнять разные поручения Кэтрин. Она же регулярно опорожняла почтовый ящик и утихомиривала собирающихся на лужайке перед домом. Эми вела себя как подруга и везде представлялась таковой. Несколько дней назад она фактически переселилась со всеми вещами в дом Кэтрин и теперь ночевала в комнате для гостей.
        Сегодня они собирались поехать в больницу, чтобы навестить старика с прогрессирующей лейкемией. Он написал Кэтрин и попросил поделиться ее пониманием загробной жизни. У Кэтрин появилась мысль пригласить еще и пастора Уоррена, однако что-то внутри ее сказало «нет». Она достаточно сильна, чтобы самой побеседовать с этим человеком.
        - Как ты считаешь, я права? - спросила она у Эми.
        - Абсолютно права, - подтвердила та.

* * *

        Сидя в больничной палате, Кэтрин держала за руки Бена Уилкса, семидесяти четырех лет, бывшего рабочего автозавода. Месяцы химиотерапии не прошли для него бесследно: Уилкс превратился в скелет, обтянутый кожей. У него выпали почти все волосы, щеки ввалились, а лицо состояло из сплошных морщин. Когда он открывал рот, казалось, кожа вокруг губ вот-вот треснет. Старик очень обрадовался приезду Кэтрин и проявил живейший интерес к ее истории.
        - Что ваша сестра рассказывала о мире, который ее теперь окружает? - спросил Бен.
        - Дайана постоянно называет тот мир удивительно прекрасным.
        - А она рассказывала вам о правилах?
        - Каких правилах? - не поняла Кэтрин.
        - Ведь чтобы попасть на небеса, нужно соблюдать какие-то правила. Наверное, туда пускают не всех.
        - Туда пускают всех, кто принимает Господа. - Кэтрин мягко улыбнулась.
        Ничего подобного Дайана не говорила, однако Кэтрин чувствовала: это самые важные слова для больного старика.
        - А вы уверены, что ваша сестра находится на небесах? - спросил Бен, стискивая ее руку. - Я не хочу оскорбить ваши чувства. Но мне надо увериться, что это так.
        - Говорю вам: это так и есть. - Она улыбнулась, закрыла глаза и другой рукой накрыла их сомкнутые руки. - После этой жизни нас ждет другая жизнь.
        Бен приоткрыл рот. Его дыхание было совсем слабым. Потом он улыбнулся.
        Эми тоже улыбнулась. Она засняла весь визит Кэтрин. Это будет эксклюзивный репортаж. Никто из конкурентов и не знал о существовании Бена Уилкса.
        «После этой жизни нас ждет другая жизнь».
        А после этой работы - другая работа, поинтереснее прежней.

* * *

        На следующий день Бен умер.
        Его смерть озадачила врачей. Никакой видимой патологии внутренних органов. Никто не назначал ему новых лекарств. С точки зрения медицины причин для внезапной смерти не было.
        Единственным вероятным толчком мог стать визит Кэтрин, после которого организм больного добровольно «выключился».
        Иными словами, Бен перестал цепляться за жизнь.



        Одиннадцатая неделя

        Утром 14 февраля 1876 года Александр Грэм Белл обратился за патентом на изобретенный им телефон. В тот же день заявку подал и Элайша Грей, инженер из Иллинойса, представивший свою версию устройства для переговоров по проводам. Многие убеждены, что Элайша обратился в патентное ведомство первым, но возник нюанс, обеспечивший первенство не ему, а Беллу. Нюанс выражался в махинациях, к которым прибегли адвокат Белла и эксперт патентного ведомства. Последний страдал пристрастием к выпивке и вдобавок задолжал адвокату деньги. Все это и обеспечило победу детищу Белла: его обращение было зарегистрировано за номером пять, а обращение Грея значилось тридцать девятым. Подай Грей свою заявку на день раньше, его место в истории оказалось бы совсем иным.
        А так Белл и по сей день пожинает лавры изобретателя телефона. Вот что значит быть первым.
        Нечто подобное произошло и в Колдуотере. Епископат Католической церкви обратил внимание на то, что самый первый звонок с небес был предназначен Тесс Рафферти (это когда от неожиданности Тесс выронила трубку). Компьютерный регистратор автоответчика зафиксировал время: восемь часов семнадцать минут утра. Следовательно, Тесс позвонили почти на два часа раньше, чем Кэтрин Йеллин, прихожанке баптистской церкви «Жатва надежды». Звонок ее сестры до сих по считался первым только из-за того, что Кэтрин стремглав бросилась к пастору Уоррену.
        По мнению епископата, первенство имело огромное значение. И хотя Католическая церковь не спешила признавать случившееся в мичиганском городишке чудом, первенство Тесс Рафферти было неоспоримо.
        - И что все это значит? - спросила Саманта, когда они узнали о позиции их церкви.
        - Ничего, - пожала плечами Тесс. - Разве это что-то меняет?
        Но днем, отодвинув портьеру, Тесс воочию убедилась: да, меняет.
        На лужайке перед ее домом толпились верующие.

* * *

        Держась за руки, Салли и его сын шли к машине. В кармане Джулза и сейчас лежал голубой игрушечный мобильник.
        Салли поговорил и с учительницей, и с директрисой школы; да так шумно, что потом сам удивлялся.
        Он желал знать: с каких это пор учительнице позволено говорить с детьми о загробной жизни? Кто разрешил ей обманывать мальчика, уверяя, что по этому паршивому игрушечному мобильнику Джулз сможет разговаривать с умершей матерью?
        Учительницу Джулза, невысокую полную женщину лет тридцати, звали Рамона.
        - Он был таким грустным, - оправдывалась она. - С самого первого дня. Мне было не вытащить его из скорлупы, в которую он забрался. Джулз не отвечал ни на какие вопросы. Даже по арифметике.
        - И тогда вы решились обманом разбить эту скорлупу? - рявкнул Салли.
        - Однажды Джулз вдруг поднял руку. Сам поднял. Потом рассказал, что видел по телевизору людей, умеющих разговаривать с небесами. По мнению Джулза, его мама сейчас на небесах, а значит она жива.
        - И вы с ним согласились?
        - Мистер Хардинг, позвольте мне договорить… Когда Джулз это сказал, ребята сначала просто смотрели на него. Потом один мальчик захохотал во все горло. Остальные подхватили. Вы же знаете: дети умеют быть очень жестокими. Джулз буквально врос в стул, весь съежился и заплакал.
        Салли сжал кулак. Ему отчаянно захотелось что-нибудь разбить или сломать.
        - На перемене я пошла в игровую комнату, и мне на глаза попался игрушечный мобильник. Мистер Хардинг, честное слово, я ничего не внушала вашему сыну. Наоборот, я хотела ему показать, что в телефонах нет ничего волшебного. Но когда я позвала Джулза и он увидел у меня эту игрушку, он весь расцвел. Решил, что теперь сможет разговаривать со своей мамой… Все произошло очень быстро. У меня язык не повернулся его разубеждать. Я просто сказала: «Верь в то, во что веришь». - Рамона заплакала. - Я хожу в церковь, - сказала она.
        - А я нет, - огрызнулся Салли. - Кажется, в этом благословенном городе людям пока еще разрешается самим выбирать, ходить им в церковь или нет.
        Директриса, серьезная женщина в темно-синем шерстяном блейзере, спросила, собирается ли Салли подавать жалобу.
        - Мы муниципальная школа и потому стараемся держаться в стороне от вопросов религии. Мисс Рамона это знает.
        Салли опустил голову. Гнев, бушевавший внутри, начал гаснуть. Будь рядом с ним Жизель, она бы молча положила руку ему на плечо, говоря тем самым: «Успокойся. Прости эту женщину, она ведь не сделала ничего дурного».
        Подать жалобу? А что потом? Разве ему станет легче, если эту Рамону выгонят с работы? В итоге он взял с учительницы и директрисы обещание, что подобного не повторится, тем дело и кончилось.
        Сев в машину, Салли не стал сразу заводить двигатель, а повернулся к Джулзу, к своему прекрасному, почти семилетнему сыну, худенькому мальчишке с вьющимися волосами и живыми, как у матери, глазами. Последний раз Джулз говорил со своей мамой в день катастрофы… почти два года назад. Салли жалел, что не может снова поверить в Бога. Тогда бы он спросил у Господа: «Как Ты можешь быть настолько жестоким?»
        - Малыш, давай поговорим о маме. Ты не против?
        - Давай.
        - Ты ведь знаешь: я очень любил ее.
        - Угу.
        - И то, что она тебя любила больше всех на свете, ты тоже знаешь. - (Джулз кивнул.) - Но, Джулио… - так Жизель в шутку называла их сына, - постарайся понять одну простую вещь. Ты ведь уже достаточно большой парень. Мы можем говорить о маме, а вот поговорить с ней мы не можем. Когда человек умирает, с ним уже не поговоришь. Умершие уходят.
        - Ты тоже уходил, - сказал Джулз.
        - Да. Так получилось.
        - Но ты же вернулся.
        - Со мной было по-другому.
        - Почему?
        - Я не умирал.
        - Может, и мама не умерла.
        Глаза Салли стали влажными.
        - Увы, Джулз, она умерла. Нам тяжело это признать, но это так.
        - Откуда ты знаешь?
        - То есть как откуда?
        - Тебя же там не было.
        Салли сглотнул. Потом провел ладонью по лицу. Он смотрел прямо перед собой, так как ему вдруг стало очень тяжело смотреть на сына. Пять простых слов, произнесенных Джулзом, повторили пытку, через которую Салли проходил ежедневно.

* * *

        «Тебя же там не было».
        Небо заволакивало черным дымом его покореженного самолета. Салли коснулся земли, держа ноги согнутыми, и тут же перевернулся на бок. Парашют, исполнив свою спасительную миссию, цветастой тряпкой распластался по земле. Трава была влажной, а небо - серо-стальным.
        Салли отстегнул парашют, потом достал из кармана аварийную рацию. У него болело все тело. В голове была каша. Больше всего ему сейчас хотелось поговорить с Жизелью. Но он знал армейский протокол, а тот предписывал включить рацию и доложить обстановку, не называя никаких имен. Дежурные в аэропорту сообщат Жизели.
        - Файрберд-триста четыре - диспетчеру Линтона. Катапультирование прошло благополучно. Нахожусь в полумиле к юго-западу от аэропорта. Самолет упал на пустынный участок, предположительно в полумиле от меня, тоже к юго-западу. Остаюсь на месте, ожидаю ваш транспорт.
        Он ждал. Ответа не было.
        - Диспетчер Линтона. Повторите, как поняли?
        Тишина.
        - Диспетчер Линтона, я вас не слышу.
        Тишина.
        - Файрберд-триста четыре… Выхожу сам…
        Да что у них там в башне диспетчеров? Куда подевался этот, с гнусавым голосом? Салли принялся было аккуратно складывать парашют, но перед мысленным взором всплыло испуганное лицо Жизели. Картина становилась все яснее. Волнение жены передалось и ему. Салли скомкал купол парашюта и прижал к груди, как огромную подушку. Вдали показался белый автомобиль, направлявшийся к месту падения самолета.
        Лететь. Салли замахал руками.
        Ориентироваться. Он побежал к дороге.
        Сообщать.
        - Я цел! Со мной все в порядке! - кричал Салли, как будто Жизель могла его слышать.
        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ


9-й канал, Алпена



        (Эми на фоне церкви.)

        Э м и: За тем, что происходит в Колдуотере, уже закрепилось неофициальное название «Колдуотерское чудо». После того как Кэтрин Йеллин стала получать телефонные звонки, исходящие, как она утверждает, от ее умершей сестры, людям захотелось больше узнать о загробной жизни. Одного из них зовут Бен Уилкс. Он страдает прогрессирующей формой лейкемии.


        (В кадре больница, затем - интерьер больничной палаты.)

        Б е н: Что ваша сестра рассказывала о мире, который ее теперь окружает?
        К э т р и н: Дайана постоянно называет тот мир удивительно прекрасным.


        (Крупным планом - лицо Бена.)

        Э м и: Врачам нечем обнадежить Бена. Но, узнав о звонках, получаемых Кэтрин, он возликовал.


        (Снова интерьер больничной палаты.)

        Б е н: А вы уверены, что ваша сестра находится на небесах? Я не хочу оскорбить ваши чувства. Но мне надо увериться, что это так.
        К э т р и н: Говорю вам: это так и есть… После этой жизни нас ждет другая жизнь.


        (Эми на фоне больницы.)

        Э м и: Хотя и другие жители Колдуотера признались в том, что разговаривают по телефону с небесами, в центре внимания продолжает оставаться Кэтрин.


        (Крупным планом - Кэтрин.)

        К э т р и н: Если Господь избрал меня, чтобы нести людям благую весть, я должна это делать. Я рада, что сегодня мы смогли подарить Бену надежду. Думаю, вы понимаете мою радость.


        (И снова Эми на фоне церкви.)

        Э м и: С вами была Эми Пенн, «Горячие новости на Девятом». Колдуотер, маленький город, исполненный больших упований.

* * *

        Фил остановил запись и посмотрел на Энтона - юриста Девятого канала.
        - Не понимаю, в чем вы усматриваете нашу ответственность, - сказал Фил.
        - Я говорю не о нас. Но эту Кэтрин Йеллин могут привлечь. Она ведь убеждала пациента, что ему нечего бояться. Ролик запечатлел интерьер больничной палаты. В принципе, есть основания для подачи судебного иска.
        Эми смотрела то на одного, то на другого. Фил с его бородой древнего викинга. Энтон, бритый наголо, в безупречном черном костюме. Утром Фил ей позвонил и попросил срочно приехать в Алпену. «Могут возникнуть проблемы», - сказал он, не вдаваясь в подробности. Поскольку новых материалов по Колдуотеру на Девятом не было, ее репортаж пустили в эфир в тот же день, когда она и Кэтрин навещали Бена. Как обычно, ролик сразу попал в Интернет.
        На следующий день Бен умер.
        Теперь киберпространство бушевало и гневно тыкало пальцами в Кэтрин.
        - Планируются протесты, - сказал Фил.
        - Какие протесты? - удивилась Эми. - Чьи?
        - Людей, которые не верят или не хотят верить в небеса. Они утверждают, что бедняга Бен, наслушавшись лживых сказок, покончил с собой.
        - Это не так, - перебил Энтон. - Врачи констатировали естественную смерть.
        - А чем виновата Кэтрин? - недоумевала Эми. - Она говорила Бену, что после земной жизни нас ждет другая.
        - О том же говорит любая мировая религия, - напомнил Энтон.
        - Вы правы. - Фил задумался. - Так, значит, им не за что зацепиться?
        - Как знать. В суд можно подать по любому поводу.
        - Фил, можно поподробнее о протестах? - попросила Эми.
        - В Интернете полно желающих пошуметь. Что говорят родные Бена? - поинтересовался Энтон.
        - Пока ничего.
        - Вот с ними нужно держать ухо востро.
        - Но как нам быть с протестами? - не унималась Эми.
        - Сам не знаю, - ответил Фил, поворачиваясь к ней спиной. - Об этом я буду думать завтра. Все зависит от того, какой блог мы читаем.
        - С вас взятки гладки, - успокоил ее Энтон. - Вы всего лишь сообщаете новости. Помните об этом.
        - Вы правы, Энтон, - подхватил Фил. - Совершенно правы. - Он повернулся к Э м и: - А вы возвращайтесь в Колдуотер.
        - Но как мне быть с протестами?
        - Не упоминайте о них, только и всего. - Фил посмотрел на нее, как на дурочку.

* * *

        Саманта прислала короткое электронное письмо: «К десяти утра будь готова. У меня для тебя сюрприз».
        Впервые за долгие недели Тесс вспомнила о существовании макияжа. За то же время жизнь подкинула ей достаточно сюрпризов. Но странное затворничество, в каком она пребывала, потихоньку сводило ее с ума, и она радовалась любому событию, обещавшему вытолкнуть ее из этого болота.
        С некоторых пор у нее выработалась привычка проверять, на месте ли заветный телефон. Вот и сейчас, выйдя на кухню, она первым делом посмотрела на аппарат. До Дня благодарения оставалось две недели, но Тесс не строила никаких планов. Она вообще не любила праздники. После развода ее мать неизменно отмечала День благодарения, делая его Днем открытых дверей, и приглашала к себе половину квартала. Не всех подряд, а тех, кто недавно овдовел, кто был стар и одинок и так далее. Чем-то эти празднества напоминали фильм Вуди Аллена, в котором он собирает артистов-неудачников: заикающегося чревовещателя, женщину, играющую на рюмках, и устраивает обед-пародию на День благодарения, но с холодной индейкой и прочими несуразностями[8 - Имеется в виду комедия Вуди Аллена «Бродвей Дэнни Роуз» (1984).]. Помнится, Рут, как маленькой девчонке, не терпелось узнать, кому же достанется дужка. Увидев этого счастливца, она кричала: «Загадайте желание! Загадайте желание!»[9 - В оригинале - игра слов. Дужка (грудная кость птицы) по-английски называется wishbone - «кость желания».] Тесс не сомневалась, что желание у всех
гостей было одно: только бы не попасть в этот дом на следующий год.
        Так Тесс думала при жизни матери. Сейчас, вспоминая те празднества, она видела их совсем под другим углом. Рут дарила участие и заботу тем, кому было тяжело и одиноко. Окруженная гостями, ее мать сражалась и с собственным одиночеством. Тогда Тесс этого не понимала. В юности ей очень хотелось, чтобы к дому подъехал отец, посигналил из машины и увез бы ее далеко-далеко.
        - Ну и дура же ты была, - шепотом произнесла она, задним числом ругая себя за наивность.
        Сквозь верхнюю створку кухонного окна пробивался солнечный луч. Тесс приоткрыла штору. Лужайка перед домом снова была полна народу. «А ведь им холодно стоять», - впервые подумала Тесс.
        Она решила угостить их кофе и включила кофе-машину. Когда кофе был готов, Тесс перелила его в кувшин, взяла упаковку одноразовых кружек и открыла дверь.
        Стоило ей это сделать, как по толпе пробежал ропот. Многие встали. Послышались крики: «Доброе утро!» и «Будьте благословенны, Тесс!». Вскоре каждый на лужайке что-то выкрикивал. Там собралось не менее двухсот человек.
        Щурясь от утреннего солнца, Тесс помахала упаковкой чашек.
        - Кто хочет кофе? - крикнула она и тут же сообразила, что сможет угостить лишь ничтожную часть собравшихся.
        Она снова почувствовала себя дурой, теперь уже взрослой дурой. «Кофе? Они хотят чудес, а ты предлагаешь им кофе?»
        - Я могу сделать еще, - промямлила Тесс.
        - Тесс, ваша мама звонила вам сегодня?
        Она сглотнула и медленно покачала головой.
        - Мама рассказала вам, почему вы избраны?
        - Вы были первой!
        - Вы помолитесь с нами?
        - Будьте благословенны, Тесс!
        И вдруг в гул толпы врезались три коротких автомобильных гудка. К дому приближался желтый микроавтобус из дневного центра Тесс «Светлое начинание». За рулем сидела Саманта. Толпа расступилась, пропуская машину. Саманта подъехала ближе, заглушила мотор и открыла дверцу. Наружу выпрыгнула дюжина малышей в зимних пальто. Детишки с любопытством разглядывали собравшихся.
        Тесс едва не уронила кувшин. Она не могла ходить на работу, поэтому подруга привезла ей работу на дом.
        Никогда еще Тесс не была так рада ватаге детишек, как сегодня.

* * *

        Дорин поставила на стол две большие бутылки кока-колы. Она села в одном конце стола, Джек - в другом, а гости расположились посередине. Не считая того краткого визита Джека, последний раз бывшие супруги встретились во время приготовлений к похоронам сына. Дорин и сейчас испытывала неловкость. Она вспоминала развод, подписание всевозможных бумаг. И то, как Джек выложил на столик в прихожей ключи от дома и ушел. Сейчас перед мысленным взором Дорин, словно моментальные снимки, мелькали эпизоды их распавшегося брака.
        Неужели прошло уже шесть лет? Она снова вышла замуж. У нее была другая жизнь и другой круг друзей. Но сейчас она сидела с Джеком за одним столом, в их старом доме, который она получила при разделе имущества. Потом сюда переехал ее нынешний муж Мел. Он был категорически против появления Джека, однако Дорин ему сказала:
        - Я это делаю для Робби. Старые друзья моего сына вернулись из армии и захотели встретиться с нами.
        Мел что-то пробурчал и незадолго до встречи покинул дом, отправившись пить пиво.
        - Благодарю вас, миссис Селлерс, - сказал молодой человек, которого звали Генри.
        - Благодарю вас, миссис Селлерс, - произнес второй парень, которого звали Зик.
        - Вообще-то, теперь я миссис Франклин.
        Ребята смутились. Дорин мельком взглянула на Джека.
        - Ничего страшного, - поспешно добавила она.
        - И когда вы вернулись? - спросил гостей Джек.
        Парни были симпатичными, широкоплечими, ладными. Оба жили неподалеку. Их дружба с Робби началась еще в детстве. Стоило Генри и Зику позвонить в дверь, как Робби торопливо одевался, хватал футбольный мяч и пулей летел к выходу.
        - Пока, мам! - кричал он на бегу.
        - Куртку застегни! - успевала крикнуть Дорин, и дверь захлопывалась.
        Все трое пошли в армию сразу после школы. Вместе проходили начальную подготовку. Затем, благодаря цепочке знакомств, вместе отправились в Афганистан. В день гибели Робби ни Генри, ни Зика рядом не было. По мнению Дорин, хорошо, что они не видели его смерть.
        - Мы в сентябре вернулись, - сказал Зик.
        - Да, в сентябре, - подтвердил Генри.
        - Рады, что все закончилось?
        - Конечно.
        - Да, сэр.
        Джек кивнул. Парни тоже кивнули. Зик отхлебнул кока-колы.
        - В общем, мы говорили… - начал Генри.
        - Да, - подхватил Зик. - Мы спрашивали друг друга… - Он посмотрел на Генри. - Ты начнешь?
        - Можешь и ты. Я не возражаю.
        - Не-а.
        - Я хотел сказать…
        Парни умолкли.
        - Ребята, не стесняйтесь, - подбодрил их Джек. - С нами вы можете говорить свободно.
        - Да, - подтвердила Дорин, хотя ее покоробило это «с нами». - Конечно, ребята. Говорите все, что хотите сказать.
        - Мы вот тут думали, - наконец решился Зик. - О чем вам говорит Робби… когда звонит?
        - Робби звонит лишь матери, - соврал Джек. - Дорин, расскажи ребятам.
        И она рассказала. В основном Робби говорил, что с ним все в порядке, ему ничего не угрожает, а сам он находится в прекрасном месте.
        - По словам Робби, небеса ждут каждого из нас, - добавила она. - Мне приятно слышать его слова. Недавно Робби мне сказал: «Конец - это вовсе не конец».
        Зик с Генри переглянулись. На их лицах появились глуповатые улыбки.
        - Как забавно, - пробормотал Генри.
        - Что забавно? - спросил Джек.
        Генри водил пальцем по бутылке с кока-колой.
        - Есть такая рок-группа. Робби слушал их до одурения. Называется «Дом героев».
        - Они выпустили альбом, - пояснил Зик. - Название - один в один: «Конец - это вовсе не конец». Помню, Робби всех просил, чтобы ему прислали диск.
        - Да, - закивал Генри. - Всем нашим писал: пришлите мне «Конец - это вовсе не конец». Если по жанру, вроде панк-рок.
        - Нет, - возразил Зик. - Они себя называют христианской рок-группой.
        Ребята продолжали удивляться странному совпадению слов Робби и названия альбома. Джек вопросительно смотрел на бывшую жену. Дорин молчала.
        - Ну а еще о чем он говорил? - спросил Генри. - Может, спрашивал о ребятах из своего отряда?

* * *

        Джейсон Терк подошел к служебному входу в магазин. Он снова забыл перчатки, и у него жутко замерзли руки - неудивительно, когда на улице холодно и настоящая пурга. «Джейсон, твои мозги работают в режиме частичной занятости», - говорила его девушка. Увы, она была права.
        Преодолев сопротивление ветра, Джейсон открыл дверь и ввалился внутрь. Из шкафа с надписью «Только для персонала магазина» он извлек пачку бумажных платков, приготовившись вытереть мокрые щеки и высморкаться (на морозе у него всегда текло из носа). И тут в заднюю дверь постучали.
        - Кого несет такую рань? - проворчал Джейсон. - Еще и восьми нет.
        На пороге стоял Салли, все в той же замшевой куртке и шерстяной шапке.
        - А-а, привет, Железный Человек, - заулыбался Джейсон.
        - Как делишки? - спросил Салли.
        - Нормально. Входите.
        Салли вошел.
        - Дружище, если вы опять насчет рекламы, скажу честно: нет денег.
        - Знаю.
        - Хотите кока-колы?
        - Нет, спасибо.
        Оба вошли в кабинет Джейсона.
        - Тогда что привело вас?
        - Окажите мне одну услугу. - Салли шумно выдохнул и достал из кармана желтый блокнот.

* * *

        Спустя час Салли вернулся в машину, раздумывая над тем, что удалось узнать.
        Следуя интуиции, он показал Джейсону имена и адреса семерых жителей Колдуотера, заявивших о своих контактах с небесами. О том, что свой розовый мобильник Кэтрин Йеллин покупала именно в этом магазине, теперь знала вся страна. Салли интересовало, не были ли и остальные шестеро покупателями «Дайел-Тек».
        Джейсон ввел имена в компьютер. Четверо из семи покупали телефоны у него. В принципе, это вполне объяснимо, учитывая, что в Колдуотере не такой уж большой выбор салонов сотовой связи. Любопытнее было другое: шестеро из семерых, за исключением Келли Подесто, девочки-подростка, пользовались услугами одного и того же оператора связи и были подключены к одному тарифному плану.
        - И в чем особенности этого плана? - поинтересовался Салли.
        - В дополнительных услугах. Например, «облачное» хранение данных. Слышали, наверное? Единый аккаунт, на котором где-то в Интернете хранятся ваши электронные письма, снимки и так далее. В прошлом году тариф вдруг накрылся вместе с оператором.
        Салли мигом нашел у себя в блокноте страницу, где были выписаны даты смертей тех, кто якобы звонил с небес.
        - А можно узнать, как долго каждый из шестерых пользовался этим тарифом?
        - Пожалуй, можно. Надо залезть в базу данных. Это быстро. - Джейсон застучал по клавишам, потом его пальцы вдруг замерли, а сам он повернулся к Салли. - Вообще-то, такая информация - она для служебного пользования.
        - Я это предполагал, - сказал Салли.
        Джейсон забарабанил по собственным коленкам, потом тряхнул головой.
        - А, пропади все пропадом. Плевать мне на их инструкции и предписания. - Он улыбнулся. - Осточертела мне эта работенка. Моя подружка считает, что из меня получился бы профессиональный фотограф.
        - Может, она и права, - осторожно заметил Салли.
        - Хорошая девчонка, но иногда - сплошная головная боль. А у вас есть подружка?
        - Нет.
        - А жена?
        - Была.
        - Она вас бросила или вы ее?
        - Она умерла.
        - Упс, - дернулся Джейсон. - Извините, дружище. Мне очень жаль.
        - Мне тоже, - вздохнул Салли.

* * *

        С Мейбел, любовью всей его жизни, Александр Белл познакомился на своих курсах для глухих. В момент знакомства она была еще подростком, моложе его на десять лет. Белл, влюбившийся в нее с первого взгляда, терпеливо ждал, когда она достигнет совершеннолетия. Можно сказать, любовь к Мейбел подстегивала его в работе. Если бы не ее слезы - как вы помните, девушку тяготила разлука с любимым, - Белл не поехал бы в Филадельфию и величайшее изобретение не привело бы его к громкому успеху. Но по горькой иронии судьбы, Мейбел, оглохшая после скарлатины, так и не смогла воспользоваться изобретением мужа.
        Любовь обладает способностью соединять людей, даже если жизнь упрямо мешает им соединиться.
        В машине «скорой помощи» Салли потребовал мобильный телефон (его собственный сгорел вместе с самолетом) и стал звонить Жизели. Он без конца вызывал ее номер, но тот молчал. Тогда Салли позвонил ее родителям. И снова - никакого ответа.
        - Я должен ей сообщить, - твердил Салли.
        По аварийной рации он снова попытался вызвать диспетчерскую аэропорта. Рация тоже молчала. Что за чертовщина? Куда все подевались?
        Его голова раскалывалась от пульсирующей боли. Еще сильнее болело в области поясницы. Салли привезли в небольшую местную больницу, и врачи занялись стандартной процедурой: проверили состояние жизненно важных органов, взяли кровь на анализ, промыли ссадины и сделали рентген позвоночника. Потом Салли дали обезболивающее, погрузившее его в дремотное состояние. Кто-то рассказал, что он столкнулся с двухмоторной «Сессной», но тот самолет благополучно приземлился. Салли это не интересовало. Он не спрашивал, как наземную службу угораздило выделить двум самолетам одну и ту же посадочную полосу. Все его вопросы были только о Жизели.
        - Скажите мне ее номер, - предложила медсестра. - Мы кого-нибудь попросим до нее дозвониться.
        - И до аэропорта тоже, - едва ворочая языком, сказал Салли.
        - Хорошо. И до них тоже.
        Но Салли не заснул, а лишь застрял между сном и бодрствованием. Он слышал, как медсестра передает кому-то его просьбу. Потом она куда-то ушла - точнее, ее увели. Через какое-то время она вернулась и заговорила с другим человеком, а потом Салли остался в палате один. Его глаза закрылись, мозг успокоился. Это были последние благословенные минуты, когда он не знал того, что и не мог знать.
        Что Жизель, увидев столб дыма, понеслась к взлетной полосе, выжимая из своего «шевроле-блейзера» всю возможную скорость.
        Что авиадиспетчер Эллиот Грей самовольно покинул пост и вскочил в голубую «тойоту-камри».
        Что Жизель, вцепившись в руль, твердила: «Боже, спаси его, Боже, спаси его».
        Что машина Эллиота Грея неслась со скоростью шестидесяти трех миль в час по единственной дороге, не имеющей разделения на полосы.
        Что на повороте шоссе, где обязательно нужно сбрасывать скорость, Жизель этого не сделала и ее «шевроле» на полном ходу врезался в «тойоту».
        Что тело Эллиота Грея выбросило из машины, и авиадиспетчер двадцать футов катился и кувыркался по траве.
        Что Жизель, пристегнутая ремнем безопасности, трижды перевернулась вместе с машиной. Что искореженный «шевроле» осел в придорожной канаве. Что на Жизели был свитер цвета лаванды, а по радио в тот момент звучала песня «Битлз» «Hey, Jude».
        Что сплющенный «шевроле» пришлось резать автогеном, чтобы подобраться к Жизели.
        Что ее повезли в одну из больниц Коламбуса.
        Что по дороге в больницу Жизель впала в кому, из которой ей не суждено было выйти.
        Что Эллиот Грей уже был мертв.



        Двенадцатая неделя

        «ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ, А НЕ НА НЕБЕСАХ! ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ, А НЕ НА НЕБЕСАХ! ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ, А НЕ…»
        - Боже, ну когда они угомонятся?! - воскликнула Кэтрин, затыкая себе уши.
        - Может, спустимся? - предложила Эми. - Там потише.
        - Нет! - резко возразила Кэтрин. - Это мой дом. Я не собираюсь прятаться в подвале.
        Голоса протестующих не ослабевали:
        «ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ, А НЕ НА НЕБЕСАХ! ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ…»
        Толпа собралась около полудня. Где-то человек пятьдесят. Многие держали в руках плакаты с надписью: «Небеса обождут!» Попадались и более радикальные вроде «Вера убивает!» и «Обман несет смерть!».
        Видеоролик с Беном Уилксом разлетелся по Интернету еще быстрее, чем первые репортажи Эми. Однако известность на сей раз приобрела скандальный оттенок, поскольку многие смотрели видео, уже зная, что через несколько часов после съемок Бен умер. Появились сообщения еще о шести пациентах в разных странах, которые тоже неожиданно умерли, посмотрев ролик с Беном. Строились домыслы, будто эти люди, соблазненные жизнью на небесах, перестали бороться за жизнь земную.
        И Бену, и тем шестерым все равно уже оставалось недолго. Никакой взаимосвязи между просмотром видео и смертью зафиксировано не было. Никаких приемлемых, без апелляции к таинственным силам, ответов тоже не нашлось, и в чьих-то воспаленных умах совпадение приобрело облик заговора. На волне внимания СМИ к колдуотерскому чуду неизбежно возникла новая сюжетная линия. Заговорили о том, что доказательства существования загробной жизни имеют опасную оборотную сторону и подталкивают людей к смерти.
        - Этих религиозных шизиков нельзя и близко подпускать к больным! - говорил в объектив камеры какой-то рассерженный мужчина.
        - Они ничем не лучше террористов, - подхватила молодая женщина. - Те тоже обещают своим смертникам: взорветесь - и мигом попадете на небеса.
        - Я знал Бена Уилкса много лет, - включился в разговор пожилой рабочий. - Он был борцом. Если бы эти люди не загипнотизировали его своими россказнями, он бы и сейчас сражался с болезнью.
        Как-то сама собой возникла инициативная группа, назвавшая себя «Повесьте трубку, небеса!» Она-то и взялась устраивать протесты, один из которых происходил перед домом Кэтрин.
        «ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ, А НЕ НА НЕБЕСАХ! ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ…»
        Тем временем Эми вскипятила чайник и заварила чай с мятой. Кэтрин была настолько погружена в раздумья, что даже не заметила протянутой чашки.
        - Выпей, тебе станет легче, - уговаривала Эми.
        - Спасибо, дорогая.
        Эми разрывало на части. Она знала: Филу обязательно понадобится интервью с протестующими. Но если она сейчас выйдет и начнет разговаривать с ними, то мигом потеряет доверие Кэтрин. Можно ли рисковать тем, что позволяло ей опережать остальных корреспондентов?
        - Ты настоящая подруга, - сказала Кэтрин.
        - Рада это слышать, - без энтузиазма отозвалась Эми.
        - Я теперь понимаю, из-за чего начались протесты. Не из-за смерти Бена. Из-за тех шестерых, кто заявил на собрании, что тоже разговаривает с небесами. Согласна? А кто они такие? Взять ту же Тесс Рафферти. Сама же признавалась, что давно перестала ходить в церковь! - Кэтрин размахивала руками, будто пыталась убедить невидимого слушателя. Потом схватила розовый мобильник и вперила в него взгляд. - Эми! - прошептала она.
        - Да, дорогая.
        - Ты мне веришь?
        - Конечно верю.
        По правде говоря, Эми верила, что Кэтрин верит в то, что Эми ей верит.
        - Я звонила своим детям, - продолжала Кэтрин. - Оба живут в Детройте. И знаешь, чтo они мне ответили?
        - Конечно не знаю. Расскажи.
        - Мои сыночки считают, что я слишком уж ударилась в религию, - почти со смехом произнесла Кэтрин. - Я так надеялась, что они приедут сюда, поддержат меня. Но у Джона работы по горло. А Чарли говорит…- Она осеклась.
        - Что говорит Чарли?
        - Оказывается, я… ставлю его в неловкое положение. Кстати, то же самое заявили мне и дочери Дайаны.
        Кэтрин заплакала. Эми отвернулась. Ну как можно не сочувствовать этой женщине? Пусть даже она в чем-то заблуждается, но она не играет роли и не занимается саморекламой.
        - Кэтрин, как я тебя понимаю!
        Выкрики протестующих становились все громче. Эми осторожно отвела край портьеры. Возле тротуара стояла полицейская машина. Джек Селлерс, начальник местной полиции, что-то говорил, размахивая руками. Ассистент оператора держал у него над головой репортажный микрофон на длинной штанге. Оператор вел съемку. Вечером это пойдет по всем каналам. То-то Фил разозлится.
        - Я никого не убивала, - прошептала Кэтрин.
        Она села, уперев локти в колени, и спрятала лицо в ладонях.
        - Разумеется, нет, - сказала Эми.
        - Тогда как они могут говорить подобные вещи? Моя сестра - на небесах. Бог следит за каждым нашим шагом. И потом, зачем мне кого-то убивать?
        Эми невольно посмотрела на свою камеру, лежавшую на кухонном столе.
        - Если ты это знаешь, почему бы тебе им так и не сказать? - предложила она.

* * *

        В послеполуденное время пастор Уоррен всегда читал Библию. Вот и сегодня он уселся на коричневый кожаный диванчик, раскрыл Священное Писание и стал читать из шестидесятой главы Книги пророка Исайи: «Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе; сыновья твои издалека идут и дочерей твоих на руках несут. Тогда увидишь, и возрадуешься, и затрепещет и расширится сердце твое…»[10 - Исайя, глава 60, стихи 4-5.]
        Пастор любил эти слова. В другое время он бы заложил страницу и вернулся к словам пророка в своей воскресной проповеди. Сейчас его одолевали другие мысли: нельзя ли использовать этот отрывок для подтверждения подлинности звонков с небес? «Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе…» Пастору была ненавистна необходимость думать о вещах, далеких от служения Господу. Если случившееся - чудо, почему он должен как-то подтверждать существование Божьего промысла? Он вдруг почувствовал себя чем-то вроде старой газеты, которую постоянно рвут на все более мелкие кусочки.
        Собратья по вере говорили, что он должен быть счастлив. Все колдуотерские церкви были полны. По воскресеньям приходилось даже убирать скамьи, чтобы увеличить пространство. А ведь совсем недавно он радовался, если на воскресной службе была занята половина скамей! После признания Тесс Рафферти и визита епископа число прихожан отца Кэрролла возросло в четыре раза. Иногда у пастора Уоррена возникала мысль: а не было ли все это спланировано отцом Кэрроллом? Следом ему делалось стыдно за столь мелочные мысли.
        Чтение Библии прервал звонок у двери кабинета.
        - Кто там?
        - Пастор, это я.
        - Входите, миссис Палт.
        Она вошла со своим неизменным деловым блокнотом в руках. Судя по выражению лица, у его секретарши что-то случилось.
        - Пастор, я должна вам кое-что сказать. Мне очень тяжело…
        - Не стесняйтесь. Говорите смело.
        - Я должна уйти.
        - Вы хотите уйти пораньше?
        - Нет, пастор. Уйти… с этой работы. Она слишком… - Волнение мешало миссис Палт говорить. - Я семь лет работаю у вас.
        - Да. И всегда великолепно справлялись со своими обязанностями.
        - Я хотела помогать церкви. - У нее участилось дыхание.
        - Не надо так волноваться, миссис Палт. Вы присядьте, и давайте спокойно поговорим.
        Но она осталась стоять и, давясь словами, продолжала:
        - Я больше не в силах управляться с этими звонками. Звонят отовсюду. И все хотят исчерпывающих ответов. Я пытаюсь им объяснить, что я всего лишь церковный секретарь и ничего не знаю. А они меня не слышат и требуют, требуют. Кто плачет, кто кричит. Я… я просто не знаю, как мне быть. Люди рассказывают о близких, которых потеряли, и просят… устроить разговор с умершими! Можно подумать, что это зависит от меня. Я пытаюсь им это объяснить. Они не слышат. А есть такие, которые так и говорят: «Ваша церковь распространяет ложное Евангелие». Да как у них язык поворачивается? Мне за все годы и в голову не приходило… Вечером я едва доползаю до дома и валюсь на кровать. На прошлой недели была у врача. Он измерил мне давление… Очень высокое. Норман уже начал за меня волноваться… Пастор, честное слово. Я не хочу вас оставлять. Я была бы рада и дальше работать. Но не могу. Эти звонки меня в могилу сведут. Простите, ради бога.
        Она разрыдалась. Слезы мешали ей говорить. Пастор Уоррен заставил себя улыбнуться:
        - Я вас понимаю, миссис Палт.
        Он подошел и положил руку ей на плечо. За дверями кабинета не смолкали телефонные трели.
        - Бог простит меня? - шепотом спросила миссис Палт.
        «Гораздо раньше, чем меня», - подумал Уоррен.

* * *

        Джек Селлерс включил мигалку на крыше полицейской машины и даже на миг активизировал сирену. Верующие на лужайке перед домом Тесс зашевелились и задвигались. Джек вышел наружу.
        - Доброе утро, - суровым тоном поздоровался он.
        Ему ответили несколько голосов.
        - Что вы тут делаете?
        Джек не сводил глаз с входной двери. На самом деле он хотел того же, что и все эти люди: чтобы Тесс вышла на крыльцо.
        - Мы молимся, - ответила тощая как жердь женщина.
        - О чем?
        - О ниспослании нам звонков от наших умерших близких. Хотите помолиться с нами?
        Усилием воли Джек выбросил из головы все мысли о Робби.
        - Вы не имеете права устраивать моления на чужих лужайках.
        - Инспектор, вы верующий человек?
        - Во что я верю, значения не имеет.
        - Ошибаетесь. Очень важно, во что человек верит. Вы не исключение.
        Носком ботинка Джек разгреб снег. Сначала эти протестующие возле дома Кэтрин Йеллин. Теперь - фанатики возле дома Тесс. Он и представить себе не мог, что в маленьком сонном Колдуотере ему придется сдерживать людские толпы.
        - Вам необходимо разойтись, - сказал Джек молящимся.
        - Не прогоняйте нас. - Вперед вышел парень в зеленой теплой куртке. - Мы же не делаем ничего плохого.
        - Мы всего лишь хотим молиться, - добавила девушка, стоявшая на коленях.
        - А я ведь читал о вас! - воскликнул парень. - Вы тот самый полицейский. Вашей жене звонит ваш сын. Она избранная. Как же вы можете прогонять нас?
        - Моей бывшей жене, - отвернувшись, уточнил Джек. - И вообще, это вас не касается.
        Дверь открылась, на пороге показалась Тесс в поношенных джинсах и синих сапогах, а сверху наброшен красный клетчатый плед. Волосы были убраны в конский хвост. Джек старался на нее не смотреть.
        - Вам нужна помощь? - издали крикнул он.
        - Они мне не мешают! - Тесс обвела глазами собравшихся и покачала головой.
        Лица молящихся сразу обернулись в ее сторону. «Можно мне к вам заглянуть?» - жестом поинтересовался Джек. Тесс кивнула, и он направился к крыльцу. Толпа молча расступилась. Джек к этому привык: люди всегда так себя вели, когда он был в форме.

* * *

        Внешне Джек вполне соответствовал образу зрелого, опытного полицейского: плотно сжатые губы, сильный подбородок, глубоко посаженные проницательные глаза. Но нельзя сказать, чтобы он страстно любил свою работу. Его отец был полицейским, и дед тоже. Когда Джек вернулся из армии, в семье решили, что и он пойдет по проторенной стезе. Так оно и случилось, но не в Колдуотере, а в Гранд-Рапидсе, где Джек целых шесть лет проработал участковым. Потом у них с Дорин родился Робби, и они переехали в Колдуотер. Оба мечтали о тихой жизни в маленьком городке. Решив, что полицейской службы с него достаточно, Джек открыл магазин для садоводов и огородников.
        - Лучше работать на себя, - объявил он отцу.
        - Коп - всегда коп, - ответил отец.
        Магазин оказался убыточным, и через три года Джеку пришлось его закрыть.
        - Не всем быть бизнесменами, - сказал отец.
        Джек решил, что с него хватит экспериментов, и вернулся к семейной профессии, поступив в колдуотерскую полицию. К тридцати семи годам он стал начальником местного отделения. За все восемь последующих лет ему ни разу не приходилось стрелять. Даже оружие он вынимал всего шесть раз. И то однажды, приехав по вызову, он обнаружил в подвале не взломщика, а лису.
        - А почему вы не выступили на собрании горожан? - спросила Тесс, угостив его кофе.
        - Сам не знаю. Может, страх не позволил. Может, моя работа.
        - Приятно слышать честный ответ.
        - Сын говорит, что я должен рассказывать всем. О небесах… Он повторяет это всякий раз, когда звонит.
        - Мама говорит мне то же самое.
        - Может, своим молчанием я его подвожу?
        - Не знаю, - пожала плечами Тесс. - Мне теперь кажется, что все остальное потеряло смысл. «Эта жизнь - всего лишь зал ожидания». Моя мама на небесах. Настанет время, и я снова ее увижу.
        - Знаете, я вдруг понял: я всегда в это верил. Или говорил, что верю.
        Джек двигал пустую чашку по столу.
        - Возможно, вы интуитивно это знали, но вам хотелось доказательств, - сказала Тесс.
        - И теперь они у меня есть?
        Джеку вспомнился разговор с армейскими друзьями Робби. «Конец - это вовсе не конец». Простая фраза зацепила его и не давала покоя.
        - Даже не знаю, есть или нет.
        - Скажите, вы были хорошим отцом? - вдруг спросила Тесс.
        Джек слегка улыбнулся. Такого вопроса ему не задавали, да еще, что называется, в лоб. Он вспомнил, как в свое время согласился с желанием Робби пойти в армию и даже одобрил выбор сына.
        - Думаю, что не всегда, - признался он Тесс.
        - И опять - честный ответ.
        - А вы были хорошей дочерью?
        - Тоже не всегда, - улыбнулась она.

* * *

        В отношениях Тесс и Рут было несколько бурных лет. Когда Тесс окончила школу и поехала учиться, ее красоту быстро заметили. Появилась целая вереница поклонников. Никто из них Рут не понравился. Это были годы женской конфронтации между дочерью, идеализировавшей отца, которого она не знала, и матерью, сытой по горло выкрутасами бывшего мужа.
        - Ты пытаешься меня учить, а сама не сумела выстроить отношения с мужчиной! - однажды в запале крикнула матери Тесс.
        - Тебя окружают не мужчины, а мальчишки, - возразила Рут.
        - Не лезь в мою жизнь!
        - Я пытаюсь уберечь тебя от глупостей!
        - Я не нуждаюсь в твоей защите!
        Их разговоры становились все более бурными. Окончив колледж, Тесс попыталась строить жизнь самостоятельно, но ни с одним из троих ее мужчин отношения не сложились. Возвращаться в Колдуотер она вообще не собиралась, пока однажды - Тесс тогда было около тридцати - мать ей не позвонила и не спросила, помнит ли она телефон некой Анны Кан.
        - Зачем она тебе понадобилась? - удивилась Тесс.
        - Как зачем? У нее же в эти выходные свадьба.
        - Мама, что за шутки? Анна выходила замуж, когда мне было пятнадцать.
        - Не говори чепухи! Лучше подскажи мне ее номер.
        Это было ранним проявлением болезни Альцгеймера. Заболевание развивалось очень быстро. Врачи сказали Тесс, что ее мать нуждается в постоянном присмотре. Женщины в таком состоянии становятся рассеянными, теряют ориентацию в пространстве и забывают об элементарной безопасности. Есть риск, что миссис Рафферти вдруг перепутает окно с дверью или станет переходить улицу, не обращая внимания на несущиеся машины. Врачи посоветовали Тесс нанять сиделку или найти для матери компаньонку, которая поселилась бы в доме. Слушая их, Тесс думала о другом. Всю жизнь ее мать превыше всего ценила собственную независимость. И теперь прогрессирующая болезнь будет шаг за шагом лишать Рут этой драгоценности.
        Тесс вернулась в родной дом, где началась их совместная независимая жизнь.

* * *

        Отношения между Салли и его матерью были иными. Мать спрашивала. Он отвечал. Мать анализировала сказанное и делала выводы. Сын их отрицал.
        - Чем ты занят? - спросила она как-то вечером.
        Джулз в это время ел, а Салли сидел на диване, погруженный в свои записи.
        - Проверяю данные.
        - По работе?
        - Где-то да.
        - Заказы на рекламу?
        - Вроде того.
        - И чего это они так заинтересовали тебя?
        Салли поднял голову. Мать стояла возле дивана в свой любимой позе - со скрещенными на груди руками.
        - Если люди хотят говорить с призраками, не мешай им.
        - Откуда ты узнала, что я…
        - Салли…
        Этого оказалось достаточно.
        - Ну хорошо. - Салли понизил голос. - Да, я хочу докопаться. Мне это не нравится. Джулз повсюду таскает игрушечный мобильник и верит, что мама позвонит ему. Мальчишка живет в мире фантазий. А потом, если у него поедет крыша, кто будет виноват? Кому-то надо разоблачить этот балаган.
        - Ты решил стать детективом?
        - Нет.
        - Но ведь ты собираешь сведения.
        - Ничего я не собираю.
        Все в том же ключе: выводы матери, отрицание со стороны сына.
        - Думаешь, эти люди намеренно лгут?
        - Не знаю.
        - А ты не допускаешь, что Бог действительно творит чудеса?
        - Допускаю. Но только не такие. Еще вопросы есть?
        - Последний.
        - Хорошо, ма. Но только последний.
        Джулз, забыв о еде, смотрел телевизор.
        - Ты это делаешь для Него или для себя? - шепотом спросила мать.
        Сейчас Салли вспоминал их разговор. Он не ответил матери, поскольку сам не знал правды. Он сидел в отцовском «бьюике» и потягивал кофе. Приходилось съеживаться, чтобы его не заметили. Машина стояла напротив похоронного бюро «Дэвидсон и сыновья». Салли уже почти час вел наблюдение за входной дверью. И ждал. Где-то после полудня дверь открылась, вышел Хорас в длиннополом пальто, сел в свою машину и уехал. Салли надеялся, что Хорас отправился на ланч. Теперь пора действовать. Нужно было кое-что проверить.
        Он торопливо вылез из машины, взбежал на крыльцо и толкнул дверь. Внутри, как и тогда, было тепло и тихо. Салли прошел в приемную. Пусто. Он двинулся по коридору, заглядывая в разные помещения. Откуда-то доносилась негромкая приятная музыка. И по-прежнему - никого.
        Коридор делал поворот. Пройдя еще несколько шагов, Салли услышал стук компьютерных клавиш. Коридор окончился дверью. Открыв ее, Салли попал в узкую комнату с ковром на полу. За письменным столом сидела невысокая женщина с розовыми, как у ангелочка, щечками, стриженная под мальчишку. Ее пухлые ручки летали над клавиатурой, на шее висел серебряный крест.
        - Простите, я ищу Хораса, - сказал Салли.
        - А его сейчас нет. Только что поехал на ланч.
        - Ну что ж, я его подожду.
        - Вы не спешите? Хорас может вернуться через час, а то и позже.
        - Я обожду в коридоре. Не хочу вам мешать.
        - Угостить вас кофе?
        - Кофе мне бы не помешал. Спасибо. Салли. - Он протянул руку.
        - Мария.
        «Знаю», - подумал он.

* * *

        Хорас не преувеличивал: Мария Николини и впрямь была своим человеком. Ее общительности и умению говорить с людьми можно было позавидовать. Говорила Мария без умолку. За то время, что ее собеседник произносил одну фразу, Мария успевала выдать три. Вторым ценным качеством, удачно дополнявшим первое, был ее искренний, неподдельный интерес ко всему вокруг. Стоило о чем-то упомянуть, как Мария тут же закатывала глаза и просила: «Расскажите об этом».
        Похоронное бюро было не единственным ее местом работы. Мария успевала везде: состояла членом местного отделения «Ротари-клуба» и Колдуотерской исторической комиссии, а по выходным подрабатывала в пекарне Зеды, где половина города покупала хлеб. Мария знала едва ли не все население города. Если она не была знакома лично с вами, то у вас обязательно нашлись бы общие знакомые.
        Поэтому те, кого скорбная необходимость приводила в похоронное бюро, не сторонились Марии. Наоборот, они были рады поделиться с ней воспоминаниями об умершем родственнике или друге. Им это приносило облегчение, а Марии - сведения: нехитрые истории, забавные подробности. Марии охотно поручали составление некрологов. Ее некрологи в «Газетт» всегда были длинными и хвалебными.
        - Рекламный агент! - с восторгом повторила она, когда Салли назвал ей род своих занятий. - Наверное, это очень интересно. Расскажи поподробнее.
        - В общем-то, моя работа проста и довольно однообразна. Приезжаю к разным людям, которые занимаются разным бизнесом, спрашиваю, не хотят ли они разместить у нас рекламу. Обычно все соглашаются. Тогда я продаю им рекламные площади. Они выписывают чеки, я привожу чеки Рону.
        - Рон Дженнингс - хороший босс?
        - Да. Отличный человек. Кстати, у вас замечательные некрологи. Я читал некоторые. Мне понравилось.
        - Вы очень добры. - Чувствовалось, комплимент Салли ее растрогал. - В юности я мечтала стать писательницей. Не получилось. Но я рада, что мои скромные способности помогают людям. Некролог тоже память об умершем. Семьи бережно их сохраняют, поэтому важно, чтобы некрологи были точными и обстоятельными. Знаете, сколько некрологов я уже составила? Сто сорок девять.
        - Сто сорок девять некрологов?
        - Да. И у меня собраны все их копии.
        Мария открыла шкаф, в котором царил впечатляющий порядок. Некрологи были рассортированы по годам и по именам. Помимо печатных некрологов, в шкафу лежали дополнительные папки с наклеенными разноцветными этикетками.
        - А тут у вас что, если не секрет? - спросил Салли.
        - Мои рабочие записки. Точнее, расшифровки моих бесед. Я их делаю, чтобы ничего не упустить. - Она понизила голос. - Знаете, иногда люди не столько говорят, сколько плачут. Мне их трудно понимать, а переспрашивать неловко. И потому я записываю наши разговоры на диктофон.
        - Мария, да вашей дотошности может позавидовать любой журналист из крупной газеты! - с восхищением воскликнул Салли.
        - А вы знакомы с настоящими журналистами? - оживилась Мария. - Ой, как интересно! Расскажите.


        Салли всегда был довольно равнодушен к газетам. Да и газетчики не подозревали о его существовании вплоть до того страшного дня. А потом повели себя так, как свойственно людям этой профессии, - набросились на сенсацию.
        «СТОЛКНОВЕНИЕ В ВОЗДУХЕ! ПИЛОТ НЕ УБЕРЕГ САМОЛЕТ!» - гласил крупный заголовок в верхней части первой страницы.
        А внизу, уже помельче, - другой: «ЗЛОВЕЩИЙ ОТЗВУК НА ЗЕМЛЕ: ЖЕНА И ДИСПЕТЧЕР - ЖЕРТВЫ ЧУДОВИЩНОГО ДТП».
        Эта газета попалась Салли в кафетерии той самой больницы, где находилась Жизель. Ее тело, почти сплошь покрытое синяками, опутанное проводами датчиков, с воткнутыми иглами капельниц, казалось телом инопланетного существа. Салли уже двое суток находился возле ее постели. Он провел две бессонные ночи, и потому окружающий мир воспринимал сквозь дымку.
        В больнице Линтона, куда его привезли после катапультирования, медсестра, запинаясь на каждом слове, сообщила ему страшную новость. Из всего, что она говорила, он расслышал три слова: «авария», «жена» и «Коламбус». Свои дальнейшие действия он помнил плохо. Врачи говорили, что ему нужно лежать, но он вскочил, выбежал из больницы, поймал такси и велел водителю на всей скорости гнать в Коламбус. Пока ехали, Салли постоянно куда-то нырял, а когда выныривал, подгонял таксиста.
        Потом, скрючившись от боли, он бежал по больничным коридорам, разыскивая палату интенсивной терапии и спрашивая у каждого попадавшегося навстречу врача: «Где она? Где она?..» Увидев Жизель, он упал на пол и забился в конвульсиях, бормоча: «Боже мой, боже мой, боже мой». Потом почувствовал на себе чьи-то руки: медсестер, охранников, родственников жены. Все держали его, потому что он не стоял на ногах.
        Два дня. Две ночи. Боли в пояснице не утихали. Он не мог спать. Голова кружилась. Ему было плевать на то, что он давно не мылся и не брился. Он понимал: так нельзя. Нужно хоть на полчаса сменить обстановку, размяться. И тогда он спустился на первый этаж, где был кафетерий. На столике валялась оставленная кем-то газета. Салли схватил ее, вгляделся. Они поместили его снимок - старый, почти десятилетней давности. Рядом были фотографии покореженной, но благополучно севшей «Сессны» и останков его F-18. Сплющенные куски фюзеляжа, раскиданные по полю, обломок крыла, сгоревший двигатель.
        Несколько минут Салли сидел неподвижно, вглядываясь в газетную страницу. Он пытался понять, какая логика двигала теми, кто составлял заголовки и размещал их. Почему то, что пилот не уберег самолет, для этих чертовых газетчиков было важнее, чем последствия столкновения автомобилей? Для него жена была дороже всех самолетов мира. Его Жизель - красивая, умная, ни в чем не повинная женщина. Она не сделала ничего плохого, лишь тревожилась за своего мужа и рвалась узнать, что с ним. И ее муж - он тоже не сделал ничего плохого. Он летел по всем правилам, он подчинялся указаниям авиадиспетчера. А вот диспетчер… Допустив непоправимую ошибку, он трусливо сбежал с дежурства. Судьба наказала этого мерзавца. Но при чем тут Жизель? Чем провинилась она, лучшая из женщин?
        Эти заголовки словно предопределили все дальнейшие события. Они задали направление общественному мнению, которое Салли был бессилен переломить.
        Он скомкал газету и швырнул в мусорную корзину. У каждой жизни есть две версии. Первую знаете вы сами, вторую вам рассказывают другие.

* * *

        За неделю до Дня благодарения все гостиницы в Колдуотере и в радиусе двадцати миль от него были переполнены. Число паломников, обосновавшихся на Ланкерс-Филд, достигло пяти тысяч. Возле дома Кэтрин Йеллин собиралось не менее трех сотен сторонников и противников - их было примерно поровну. На подмогу Джеку прибыли полицейские из Мосс-Хилла и других соседних городов, однако полиции явно не хватало. Между тем никаких серьезных правонарушений зафиксировано не было, и бoльшую часть времени стражи порядка занимались тем, что выписывали штрафы за парковку в неположенном месте.
        Когда-то продукты в местный супермаркет завозились раз в неделю. Сейчас же грузовики подкатывали к складским дверям по нескольку раз в день. На автозаправочной станции периодически заканчивался бензин, и тогда она закрывалась, ожидая подвоза. Фрида наняла дополнительный персонал, включая и всю свою безработную родню. Ее закусочная стала первым в истории Колдуотера заведением, открытым круглые сутки. Местный хозяйственный магазин распродал все запасы фанеры и красок. Отчасти это было вызвано тем, что теперь на каждой лужайке стояли щиты с надписью: «Платная парковка». Цены за час стоянки постоянно росли: с пяти долларов они незаметно поднялись до двадцати.
        Религиозный ажиотаж сопровождался прямо-таки истерическим ростом деловой активности. Джефф Джекоби, мэр Колдуотера, получал десятки просьб о предоставлении лицензий на предпринимательскую деятельность. В Колдуотере жаждали обосноваться компании по производству сувениров и футболок с символикой. Фирмы, торгующие религиозной литературой и сопутствующими товарами, были готовы занять помещения всех магазинов на Лейк-стрит, закрытых на зиму.
        Одно из самых популярных дневных ток-шоу намеревалось отправить из Лос-Анджелеса в Колдуотер целую команду, включая знаменитую ведущую! Планировался прямой выпуск. И хотя многие жители Колдуотера жаловались на засилье приезжих, Джефф постоянно получал неофициальные предложения от тех, кто был готов предоставить ток-шоу свое помещение.
        Имена и обстоятельства жизни семерых горожан, говоривших по телефону с небесами, теперь были известны каждому. К историям Кэтрин, Тесс и Дорин добавились истории Эдди Дукенса (ему звонила бывшая жена, с которой он расстался еще при ее жизни), Джея Джеймса (звонки от покойного партнера по бизнесу), Анеша Баруа (звонки от покойной дочери) и Келли Подесто (звонки от подруги-сверстницы, в прошлом году погибшей по вине пьяного водителя).
        В ток-шоу согласились участвовать все, кроме Кэтрин. У нее были свои планы.



        Спустя два дня

        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ


9-й канал, Алпена



        (Крупным планом - лицо Кэтрин.)

        К э т р и н: Я никого не убивала. Я бы никогда не решилась убить человека. Я распространяю благую весть, которую получаю с небес.


        (Эми на фоне протестующих.)

        Э м и: Кэтрин Йеллин хочет, чтобы протестующие услышали и поняли ее слова. Необходимо еще раз прояснить историю с пенсионером Беном Уилксом, работавшим в автомобильной промышленности. Он был неизлечимо болен, и с ним произошло то, чего он сам хотел.


        (В кадре - Бен в больничной палате.)

        Б е н: Я очень хочу верить, что все это правда.


        (Эми на фоне протестующих.)

        Э м и: У Бена Уилкса был рак в последней стадии, от которого он и умер. Врачи не обещали ему излечения. Обращаю ваше внимание: Кэтрин не предлагала Бену отказаться от врачебной помощи. Однако находятся возмущенные люди, готовые возложить на нее вину за смерть этого старика. Быть избранной - тяжкая ноша, о чем Кэтрин и рассказала в эксклюзивном интервью, данном ей Девятому каналу.


        (Крупным планом - плачущая Кэтрин.)

        К э т р и н: Я ни о чем не просила. Я горевала по сестре и думала, что вновь услышу ее голос только после своей смерти. Но Господь сотворил чудо. Он вернул мне возможность общения с сестрой. Значит, на то у Господа были свои причины.
        Э м и: От чего тебе сейчас тяжелее всего?
        К э т р и н: От того, что люди мне не верят.
        Э м и: Ты говоришь о протестующих?
        К э т р и н: Да, о них. Они весь день кричат. Говорят ужасные вещи. А некоторые из их плакатов…


        (Не в силах говорить, закрывает лицо руками.)

        Э м и: Успокойся, Кэтрин. Я понимаю, что тебе тяжело.
        К э т р и н: Простите мою несдержанность.
        Э м и: Ничего страшного. В твоей ситуации у многих бы сдали нервы.
        К э т р и н: Мне жаль этих людей. Они упускают свой шанс. Они упорно не слышат послания Господа. Поймите же: небеса существуют на самом деле, и потому все мы отныне можем не бояться смерти.


        (В кадре - протестующие.)

        П р о т е с т у ю щ и е: ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ, А НЕ НА НЕБЕСАХ! ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ, А НЕ НА НЕБЕСАХ!


        (Эми перед домом.)

        Э м и: Когда я беседовала с Кэтрин Йеллин, она сказала мне следующее. Она настолько уверена в правдивости получаемых звонков, что намерена сделать то, чего до сих пор никто не делал.


        (Крупным планом - лицо Кэтрин.)

        К э т р и н: Я готова рассказать о звонке всем и каждому.
        Э м и: И даже протестующим?
        К э т р и н: Я же сказала, всем и каждому. Я не боюсь. Я попрошу мою сестру обратиться к этим людям и рассказать им правду. Когда они услышат ее, они многое поймут.


        (Эми на улице.)

        Э м и: Я пока не знаю подробностей этого ошеломляющего заявления. Но, возможно, очень скоро весь город получит редкий шанс услышать голос с небес и узнать, как там живут. Редакция «Горячих новостей на Девятом», конечно же, будет держать вас в курсе, что мы исправно делали и делаем все это время. С вами была Эми Пенн. Колдуотер, штат Мичиган.

* * *

        Сидя у себя в кабинете, Фил досмотрел репортаж и улыбнулся.
        - Умница, - сказал он вслух.
        Наверное, он ошибался, считая Эми Пенн посредственностью. Все бы так вытягивали рейтинг Девятого канала, как эта девочка.

* * *

        Джулз сидел в зале городской публичной библиотеки и листал книгу о приключениях Любопытного Джорджа. Рядом стояла Лиз.
        - Тебе нравятся обезьяны? - спросила она.
        - Не очень, - пробормотал Джулз.
        - А кто тебе нравится?
        - Тигры.
        - Что ж, пожалуй, я сумею найти тебе книжку о тиграх. Пошли вместе искать?
        Джулз был явно ошеломлен таким предложением.
        - Пошли, - подбодрила его Лиз.
        Джулз спрыгнул со стула, взял девушку за руку, и они направились к стеллажам. Салли наблюдал за ними, испытывая смешанные чувства. Он радовался, что Джулз смело дал руку женщине, которую видел впервые. Конечно, Салли предпочел бы, чтобы с сыном была Жизель, но…
        А перед ним лежали опубликованные в «Газетт» некрологи всех тех, кто якобы звонил с небес. Мария подошла к делу на редкость добросовестно: вместо сухих штампованных фраз она писала настоящие очерки, откуда можно было почерпнуть немало интересного о семье покойного, его работе, любимых видах спорта и отдыха, о домашних животных. Проще всего было бы взять подшивки прямо в редакции «Газетт», однако Салли не хотел вызывать подозрений. Чем бы он объяснил такой интерес? Но когда он заикнулся об этом Лиз, она тут же направилась к шкафу и, открыв дверцы, спросила:
        - Какие номера вам нужны? У нас есть все.
        Салли это не удивило: в библиотеке и должны храниться подшивки местных газет. Раскрыв свой желтый блокнот, он заносил туда интересующие его подробности. Но чем больше он писал, тем больше его мысли крутились вокруг рабочих материалов Марии - расшифровок диктофонных записей ее бесед с родными покойных. Наверное, там подробностей было еще больше. Их бы хватило на объемный портрет каждого из умерших. Быть может, они бы помогли Салли нащупать недостающее звено.
        Главной загадкой для него по-прежнему оставались голоса. Каждый из семерых утверждал, что они настоящие. Не мог же кто-то имитировать голоса всех тех людей! Такое просто не под силу человеку. Человеку - да. А машине? Вдруг существует какое-нибудь компьютерное устройство, позволяющее менять тональность и тембр голоса? Тогда все остальное - дело техники. Настраиваешь нужные тебе фильтры, говоришь своим голосом, а на выходе получаешь голос сестры Кэтрин или матери Тесс. Вдруг это так?
        В это время ожил мобильник Салли, переключенный на вибровызов. Звонил Рон Дженнингс. Салли проигнорировал звонок. Через минуту Рон прислал ему эсэмэску:
        Где вы находитесь?
        Салли выключил телефон.
        - Пап, посмотри.
        Джулз держал в руках книжку с картинками. На обложке красовался тигр.
        - Как вы быстро нашли, - удивился Салли.
        - Библиотекарша должна помнить, что и на каких полках у нее лежит, - улыбнулась Лиз.
        Джулз снова вскарабкался на стул и принялся листать книжку.
        - Не мальчик, а просто куколка, - сказала Лиз. - Наверное, про мальчишек так не говорят.
        - Пусть будет пупсик, - улыбнулся Салли. - Джулио, тебе нравится книжка?
        - Ага, - не поднимая головы, ответил Джулз. - Я расскажу маме, как читал про тигров.
        Лиз отвернулась, сделав вид, что не слышала этих слов. Салли вернулся к некрологам, продолжая выискивать зацепки.

* * *

        У плохих новостей нет пределов, хотя нам кажется, что должны быть. Чем-то это похоже на ситуацию с дождем. Мы смотрим на косые струи и думаем: «Куда уж хуже?» Однако дождь может превратиться в сплошной ливень. Вот так и жизненные тяготы.
        От самолета Салли остались одни обломки. Его жена после страшной аварии до сих пор находилась в коме. «Черный ящик» истребителя серьезно пострадал, и восстановить переговоры пилота с наземной службой было невозможно. Казалось бы, нужно обратиться к дублирующим записям из диспетчерской аэропорта Линтон, однако в тот злополучный день что-то случилось с аппаратурой и разговоры вообще не записывались. Человек с гнусавым голосом - единственный свидетель, способный подтвердить невиновность Салли, - погиб. Его тело было настолько изуродовано, что гроб на похоронах даже не открывали.
        Такой груз бед не выдержать никому, даже самому сильному человеку. Салли тогда было не до рассуждений. Весь его мир сузился до больничной палаты. Состояние Жизели не менялось.
        Спустя четыре дня после катастрофы в палату, где она лежала, вошли двое офицеров ВМФ.
        - Вам необходимо поехать с нами, - сказали они Салли.
        Плохие новости превратились в скверные.
        Анализ крови, проведенный в больнице Линтона, выявил в организме Салли следы алкоголя. Салли об этом не сказали, но по вопросам, которые ему задавали в военной комендатуре Коламбуса, он сразу понял, куда клонят дознаватели.
        - Расскажите нам максимально подробно, как вы провели вечер перед вылетом.
        Салли показалось, что его ударили кувалдой в живот. Череда событий, приведших к столкновению самолетов, не имела никакого отношения к вечеру перед вылетом. Однако дознаватели придерживались иного мнения. Поскольку тем вечером Салли не знал о предстоящем полете, он не отказал себе в удовольствии выпить с сослуживцами. Они посидели в ресторане отеля, выпили водки с тоником, после чего он вернулся к себе в номер и лег спать. В какое время происходила эта встреча? Сколько порций водки с тоником он выпил: одну или две? В котором часу поднялся в воздух? Салли, конечно же, знал непреложное летное правило: «от бокала до штурвала» должно пройти не менее двенадцати часов…
        Будущее военного-морского летчика Хардинга рушилось на глазах.
        - Мне нужен адвокат, - дрожащим голосом заявил дознавателям Салли.



        Тринадцатая неделя

        Перед самым Днем благодарения на Колдуотер обрушился сильный снегопад, прекратившийся лишь к утру. Все улицы покрылись толстым слоем снега. Вооружившись лопатами, жители расчищали проходы, поскольку без этого невозможно было даже взять газету из почтового ящика. Люди с удовольствием вдыхали морозный воздух и наслаждались тишиной, столь непривычной после суматохи минувших недель.
        Дом Тесс находился на Катберт-роуд. Проснувшись, она надела халат и прошла на кухню. Она надеялась, что снег заставил людей покинуть лужайку перед ее домом. Многие действительно ушли искать приют в местных церквях, однако лужайка не обезлюдела. Когда Тесс открыла дверь и, жмурясь от утреннего солнца, взглянула на заснеженное место молений, то с удивлением обнаружила там палатки. Самые стойкие ночевали прямо на улице, закутавшись в пледы и одеяла. Особенно ее поразила детская коляска, покрытая снегом. Ребенок вместе с матерью выглядывали из ближайшей палатки.
        - Доброе утро, Тесс.
        - Да благословит вас Господь, Тесс.
        - Тесс, помолитесь с нами.
        К горлу Тесс подступили слезы. Невзирая на мороз, эти люди провели здесь всю ночь. Им никто не звонил с того света. Они приехали сюда в надежде, что чудо, случившееся с ней, случится и с ними, как будто чудеса заразны! Тесс подумала о матери, вспомнила, как та превращала День благодарения в День открытых дверей.
        - Заходите в дом, - вдруг сказала Тесс и уже громче добавила: - Пожалуйста! Я приглашаю всех! Заходите и грейтесь!

* * *

        Из кухни церкви «Жатва надежды» вкусно пахло жареной картошкой. Собравшимся раздавали порции индейки. На столике стояла большая кастрюля, заполненная ароматной подливой. Пастор Уоррен ходил между собравшимися, угощал их чаем со льдом и произносил слова ободрения. Большинство волонтеров были из числа его прихожан, согласившихся отложить празднование у себя дома, чтобы помочь пастору. Снегопад согнал в церковь больше народу, чем ожидалось. Поскольку все скамьи были заняты, из кладовой принесли складные стулья.
        Утром Уоррену позвонила Кэтрин Йеллин. Они не общались более месяца.
        - С Днем благодарения вас, пастор, - сказала она.
        - И вас, Кэтрин.
        - Пастор, как вы себя чувствуете?
        - Вопреки всем невзгодам, Господь даровал мне еще один день жизни.
        Это была старая присказка. Кэтрин хорошо ее знала, однако ответила вежливым смешком. Уоррен почти забыл, как часто Кэтрин навещала его в прежние времена - в основном, чтобы оплакать сестру и услышать слова утешения. Но не только за этим. Кэтрин часто советовалась с ним. Она изучала Библию и просила растолковать ей то или иное непонятное место. Она была ревностной прихожанкой, а пастора опекала так, будто он был ее престарелым дядюшкой. Даже возила к врачу, когда однажды им завладел упорно не поддающийся изгнанию насморк.
        - Пастор, я хотела бы помочь с праздничной трапезой.
        Уоррен ответил междометием, которое могло означать что угодно.
        - Скажите, это уместно? - спросила Кэтрин.
        Пастор задумался. Он видел ажиотаж, вспыхивавший везде, где теперь появлялась эта женщина. Ею восторгались, ее обвиняли в подаче ложных надежд. И всегда поблизости толпились пронырливые телевизионщики.
        - Конечно, дорогая, ваша помощь была бы нам очень кстати… Это вполне уместно… но я подумаю.
        Оба молчали.
        - Не волнуйтесь, пастор, - наконец сказала Кэтрин. - Я понимаю.
        - Трудно…
        - Нет-нет, я…
        - Быть может, мы…
        - Я не хочу создавать вам сложности. Еще раз с праздником.
        - Да пребудет с вами Бог, Кэтрин. - Уоррен сглотнул.
        - И с вами, пастор. - В трубке послышался тяжелый вздох.

* * *

        Благодать действует на людей по-разному. Если для остальных избранных очередной звонок с небес был глотком целительного бальзама, на Дорин, как ни печально, звонки сына производили все более тягостное впечатление. Первоначальное ликование неожиданно сменилось пронзительной тоской, близкой к депрессии.
        Дорин поняла это утром, когда стояла на кухне и обдумывала праздничный обед, подсчитывая, сколько человек соберется за столом. «Люси, Рэнди, двое детей, мы с Мэлом…» Она сосчитала и Робби, словно он должен был прийти. Но он не придет. Ничего не изменилось.
        До того как начались эти звонки, душевная рана Дорин потихоньку затягивалась. Все эти два года Мэл часто упрекал ее, говоря: «Хватит себя терзать. Живые должны жить. Нужно двигаться дальше». Поначалу слова мужа вызывали у нее слезы и всплески раздражения, но постепенно она поняла: Мэл прав.
        И вдруг ее снова забросили в прошлое. Робби опять стал частью ее жизни. Но какой частью? Радость Дорин очень быстро сменилась подавленностью. У нее не было ощущения, что Робби вернулся в ее жизнь. Наоборот. Эти звонки заставляли Дорин вновь переживать тяжесть утраты, возвращая ее к тому страшному дню, когда она впервые узнала о гибели сына.
        Что толку в этих разговорах с покойным? Обрывочные фразы не заменят полноценного разговора. К чему цепляться за телефонную линию с небес, которая в любой момент может навсегда оборваться? А беспощадная реальность таковой и останется. Робби никогда не вернется домой и не сядет за кухонный стол в небрежно наброшенной фуфайке: широкоплечий, мускулистый. Не будет уплетать за обе щеки свои любимые глазированные хлопья с молоком. Не растянется на диване, щелкая пультом телевизора и выискивая свои любимые мультики. Робби и Джессика, его подружка, милая девчонка с кудряшками, как у феи, не усядутся в старый «камаро», не врубят музыку на полную мощь и не рванут кататься. Он никогда не подойдет к Дорин сзади, не заключит ее в медвежьи объятия, не уткнется носом в затылок и не скажет: «Мама-мама-мама-мама».
        Ей завидовали. Ей твердили: «Звонки идут с небес. Вот вам доказательство, что ваш сын в раю». Дорин и так это знала, задолго до того, как услышала его голос. И без звонков ее убежденность была крепче.
        Дорин стояла, задумчиво теребя провод телефонного аппарата. Потом вдруг нагнулась и вытащила вилку из розетки. В ее доме было несколько аппаратов. Дорин выключила их все. Найдя пустую коробку, сложила туда аппараты, оделась, завела машину и по глубокому снегу поехала на Мейн-стрит, где находилось местное отделение благотворительной организации «Гудвилл».
        Хватит с нее этих звонков. Дорин решила больше не сражаться с естественным ходом вещей. Есть время здороваться и время прощаться. Этим объясняется, почему люди хоронят пласты своего прошлого, а похоронив, стараются не выкапывать.

* * *

        Салли и Жизель успели пожить в пяти разных штатах. В основном их перемещениям способствовала профессия военного летчика. Первым штатом был Иллинойс, где они познакомились в студенческие годы. Затем Вирджиния, Калифорния, Флорида (там родился Джулз) и, наконец, Мичиган. Они осели в пригороде Детройта, Салли перешел в авиацию резерва. Это место находилось почти на одинаковом расстоянии от Колдуотера и города, где жили родители Жизели.
        Но где бы ни находился Салли, на День благодарения его родители всегда приезжали к нему. В этом году Салли впервые со школьных времен праздновал в родительском доме. За столом собрались дядя Тео с тетей Мартой (обоим было за восемьдесят), Билл и Ширли - давнишние соседи родителей, Джулз, по уши вымазанный в тушеной картошке, а также библиотекарша Лиз. Джулзу очень нравилось, как она читает ему «Тигра Тилли», и он пригласил девушку в гости. Та сразу же согласилась.
        Салли не мог сказать сыну «нет», однако настоял, чтобы Джулз спросил разрешения у бабушки.
        - Бабуль, можно, я свою подружку приглашу? - спросил мальчишка.
        - Конечно, дорогой, - великодушно разрешила бабушка. - А сколько ей лет?
        - Двадцать.
        Мать Салли вопросительно посмотрела на сына.
        - Ты еще не видела ее волос, - сказал он.
        Но втайне Салли радовался. Лиз как-то незаметно стала для Джулза заботливой старшей сестрой. Занимаясь своими расследованиями, Салли без опасения оставлял сына под присмотром Лиз. Библиотека не самое плохое место для семилетнего мальчишки, есть намного хуже.
        - Вот и наша красавица, - объявила мать Салли, внося блюдо с индейкой.
        - Какая прелесть, - облизнулся дядя Тео.
        - Вау, - сообразно лексикону поколения, отреагировала Лиз.
        - Мне пришлось заказывать ее за месяц вперед, иначе можно было остаться с носом. В супермаркете не протолкнешься. Люди очумели. Сметают все подряд. Я недавно пошла за кетчупом. Прихожу, а кетчупа нет. Представляете?
        - Что ты сказала? На рынке нет кетчупа? - насторожилась тетя Марта.
        - Город просто спятил, - сказал Билл.
        - Машин столько, что не протолкнуться, - подхватила его жена.
        - Если бы не эти холода, я ходил бы пешком.
        - Я тебе напомню, когда потеплеет.
        - Сумасшедший дом.
        Такие разговоры велись в тот вечер за каждым столом. Все соглашались, что эти звонки с небес неузнаваемо изменили Колдуотер. Но им, коренным жителям, очень многое не нравилось. Не забывая угощаться индейкой, люди жаловались на шум и запруженные машинами дороги. Кто-то говорил, остальные кивали или качали головой. Потом эстафета переходила к другому гостю, и поток жалоб возобновлялся.
        Однако в тот вечер говорили не только о чисто мирских трудностях. Говорили о небесах. О вере. О Боге. И молитв было гораздо больше, чем в предыдущие годы. Люди стремились получить прощение у тех, кого обидели. Число желающих поработать на благотворительных кухнях заметно превышало потребности. Число матрасов, которые несли в каждую церковь, значительно превышало число тех, кому они могли понадобиться для ночлега.
        Невзирая на жуткие транспортные пробки, длинные очереди и туалетные кабинки, ставшие принадлежностью каждой улицы, в этот праздник никто не остался голодным или без крыши над головой. Факт, не отраженный ни прессой, ни телевидением. Факт, казавшийся столь очевидным, что никто не обратил на него внимания.
        Впрочем кое-кто все же это заметил.

* * *

        - Как насчет тоста?
        Гости наполнили рюмки вином. Салли принял бутылку от дяди Тео, мельком взглянул на родителей и тут же передал ее тете Марте. С некоторых пор ему не хотелось выпивать в присутствии отца.
        Фред Хардинг тоже был военным летчиком и когда-то участвовал в Корейской войне. С тех пор его привычки почти не изменились: та же военная короткая стрижка, тот же спокойный, рассудительный подход ко всему. Когда Салли, окончив колледж, записался на офицерские курсы, отец был горд. Пока Салли рос, у них находилось мало тем для разговоров. Но когда Салли стал военно-морским летчиком, отец радовался каждой возможности побеседовать с сыном. Они говорили часами, сравнивая нынешние военные самолеты с авиацией времен Корейской войны. Тогда реактивные истребители были новинкой.
        - Мой сын летает на F-18, - с гордостью сообщал Фред друзьям и соседям. - В два раза быстрее звука.
        Все изменилось, когда токсикологический анализ обнаружил в крови Салли следы алкоголя. Фред сильно рассердился на сына. Он недоумевал: как такое могло случиться? Ведь даже желторотый курсант знает, сколько времени должно пройти «от бокала до штурвала». Это же одна из главных заповедей летчика.
        - Ну как тебя угораздило? - бушевал Фред.
        - Я выпил всего пару порций, - оправдывался Салли.
        - А где двенадцать часов?
        - Я вообще не собирался в тот день лететь.
        - Ты был обязан доложить командиру.
        - Пап, неужели я не знаю регламента? Да, был обязан доложить. Но не доложил. Выручал сослуживца. Я великолепно летел, никаких глюков не было. Если бы не эта тварь диспетчер, я бы нормально приземлился.
        Однако доводы Салли не убеждали ни отца, ни тех, кто проводил расследование.
        Сразу после катастрофы к нему относились с сочувствием. Как-никак, второй самолет благополучно сел. Салли пострадал при катапультировании (этот вид катапультирования считается травматическим), но тоже остался цел. Больше всего досталось ни в чем не повинной Жизели. Такая прекрасная пара, а теперь у них жизнь поломана.
        Отношение резко изменилось, когда в прессу просочились данные токсикологического анализа. Общественное мнение, словно борец-тяжеловес, положило Салли на обе лопатки. Газета, сумевшая первой заполучить результаты анализа, вышла под заголовком: «А был ли трезв пилот в момент катастрофы?» Потом «полоскать» историю Салли принялись телеканалы. Эти уже не задавались вопросами. Они обвиняли.
        Никто не желал принимать во внимание, что в крови Салли были зафиксированы всего лишь следы алкоголя и что при грубейшей ошибке авиадиспетчера даже абсолютно трезвый летчик не избежал бы столкновения. Командование, придерживающееся принципа «нулевой терпимости», сочло результаты анализов отягчающим обстоятельством. Салли еще мог понять падких на сенсацию газетчиков и тележурналистов - СМИ свойственно переключаться на новейшую версию события, начисто забывая все прежние. Но его удивляла позиция военных. Как бы там ни было, он очень скоро превратился в главного виновника воздушной трагедии. Никто больше не вспоминал ни о странном исчезновении записи его переговоров с наземной службой, ни о таком же странном бегстве Эллиота Грея, покинувшего дежурство.
        Теперь СМИ именовали Салли Хардинга не иначе как «безответственным пилотом-пьяницей», который, как цинично заметил один комментатор, «приземлил свою жену в кому».
        После этого Салли бросил читать газеты. Дни напролет он просиживал у койки Жизели, которую перевезли в больницу Гранд-Рапидс, ближе к родственникам. Салли постоянно разговаривал с ней. «Малышка, останься со мной», - шептал он. Салли держал ее руку. Синяки и ссадины исчезли, кожа Жизели приобрела почти естественный цвет, но ее гибкое стройное тело усохло, а глаза так и оставались закрытыми.
        Шли месяцы. Работать Салли не мог. Все сбережения он тратил на адвокатов. Поначалу, следуя их настоятельным советам, он подал в суд на диспетчерскую службу аэропорта Линтон. Но Эллиот Грей был мертв, немногие свидетели трагедии путались в показаниях. Салли махнул рукой на иск и сосредоточился на собственной защите. Те же адвокаты убеждали его лично присутствовать на процессе. По их словам, его дело было достаточно простым и он мог рассчитывать на симпатии со стороны жюри. В действительности его дело вовсе не было простым. Его дело рассматривал не гражданский, а военный суд, руководствовавшийся четкими инструкциями. То, что между выпивкой с друзьями и полетом прошло менее двенадцати часов, было прямым нарушением директивы 301.2. Помимо этого, Салли был виновен в порче государственного имущества. Военных судей не интересовало, какой диспетчер допустил грубейшую ошибку и чья жена стала жертвой трагедии. У обвинения были показания двух свидетелей, видевших, как Салли выпивал в ресторане отеля. Они же назвали время, когда это происходило.
        Салли чувствовал себя попавшим в ад. Нет, даже хуже - в чистилище. Над его головой был занесен невидимый топор. Сам безработный, жена в больнице, ее родня не желает его видеть, собственный отец его стыдится, сын постоянно спрашивает про маму. Из-за нескончаемых кошмаров он возненавидел необходимость спать, однако, проснувшись, попадал в кошмар реальности. То, что было значимым для Салли, его адвокаты находили второстепенным. Для него главной ценностью стало время. Если он признает себя виновным, ему дадут меньший срок и он раньше выйдет на свободу. В мир, где его ждали Джулз и Жизель.
        Адвокаты убеждали его не оставлять борьбы. Вопреки их советам, Салли признал себя виновным.
        Ему дали десять месяцев тюрьмы.
        Салли вошел в камеру, вспоминая последний телефонный разговор с женой.
        «Хочу тебя видеть».
        «Тогда прилетай. Я тоже хочу тебя видеть».
        Эти слова были его манной небесной, его мантрой, медитацией и молитвой. Они поддерживали его веру… вплоть до того дня, когда ему сообщили о смерти жены.
        Вместе с Жизелью в душе Салли умерла вера.

* * *

        День благодарения подходил к концу. Салли поехал домой; Джулз заснул прямо на сиденье. Приехав, Салли отнес сына в комнату и уложил, не став раздевать. Потом прошел на кухню и налил себе бурбона. Досадуя, что переел, Салли плюхнулся на диван, включил телевизор, нашел футбол и стал смотреть, приглушив звук. Хотелось забыться на весь остаток вечера.
        Бурбон был выпит. Глаза закрывались. Салли погружался в дрему. И тут он услышал стук.
        - Джулз, это ты стучишь?
        Ответа не было. Салли снова закрыл глаза. Стук повторился. Похоже, стучали в дверь. Кому же он понадобился?
        Салли встал, прошел к двери. Его сердце билось все быстрее. Не спрашивая, кто там, он повернул защелку и распахнул дверь.
        На пороге стоял Элиас Роу в рабочей куртке и грубых перчатках.
        - Можно мне с вами поговорить? - спросил Элиас.



        Четырнадцатая неделя

        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ


9-й канал, Алпена



        (Эми на Мейн-стрит.)

        Э м и: Сегодня жители Колдуотера и многочисленные гости города узнали шокирующую новость. Келли Подесто, девочка-подросток, которая утверждала, что ей звонит ее умершая подруга, вдруг заявила, что всю историю она… выдумала.


        (Келли на брифинге; слышится щелканье фотоаппаратов.)

        К е л л и: Я хочу попросить прощения у всех. Мне никто не звонил. Просто я очень тосковала по своей подруге.


        (Репортеры наперебой задают ей вопросы.)

        Р е п о р т е р: Зачем ты это сделала?
        К е л л и: Я не знаю. Наверное, чтобы как-то выделиться. Все эти люди… Им звонят. Мне стало завидно.


        (Шквал вопросов.)

        Р е п о р т е р: Келли, значит, ты придумала эту историю, желая привлечь к себе внимание?
        К е л л и (плачет): Простите меня. И я прошу прощения у семьи Бриттани. Я очень жалею, что это сделала.


        (Эми на Мейн-стрит.)

        Э м и: Вы слышали признание из уст самой Келли. Но, кроме нее, остаются еще шестеро. Месяц назад на собрании горожан они заявили, что им звонят покойные близкие. До сих пор никто из шестерых не отказался от своих заявлений. Некоторые, например Кэтрин Йеллин, искренне сочувствуют Келли Подесто.


        (В кадре - Кэтрин.)

        К э т р и н: Эта девочка призналась в своей лжи. Но она еще подросток. А вот взрослым, из-за этого усомнившимся в дарованном нам чуде, должно быть стыдно. Я ни в коем случае не осуждаю Келли и надеюсь, что она обретет душевный покой.
        Э м и: Один из общенациональных телеканалов планирует устроить в Колдуотере ток-шоу с прямой трансляцией на всю страну. Вчера продюсеры встречались с участниками будущего шоу. Там была и Келли. Вернувшись домой, она призналась родителям в обмане. Они потребовали, чтобы дочь сделала публичное заявление. Слова Келли буквально подхлестнули кое-кого из протестующих. Забывая, сколько этой девочке лет, они иронически усмехаются: «Ну, что я вам говорил?»


        (Лица протестующих.)

        П е р в ы й протестующий: Признание Келли нас ничуть не удивило. Мы с самого начала говорили: вся эта шумиха - сплошное надувательство!
        В т о р о й протестующий: Просто девчонка оказалась честнее взрослых. У них ведь нет доказательств. Но им долго не продержаться. Еще неделя - и взрослые тоже расколются.
        Э м и: Однако шестерка взрослых держится стойко.


        (В кадре - лицо Кэтрин.)

        К э т р и н: В Божьей любви нет ничего ложного. Если понадобится показать это всем и каждому, мы это сделаем.


        (Эми идет по Мейн-стрит.)

        Э м и: Кэтрин Йеллин по-прежнему намерена явить всему миру запись телефонного разговора со своей умершей сестрой. Мы и дальше будем вести эксклюзивные репортажи о событиях в Колдуотере.


        (Эми смотрит в камеру.)

        С вами была Эми Пенн, «Горячие новости на Девятом», Колдуотер.

* * *

        Джефф Джекоби попросил секретаршу принести гостям минеральной воды и сэндвичей. Ему нужно было любым способом сохранить их доверие.
        - Друзья мои, послушайте, - начал Джефф. - Я знаю: эта история застигла всех нас врасплох.
        Он обвел глазами собравшихся за столом переговоров. Четверо владельцев сувенирных киосков, открывшихся в городе. Трое продюсеров с общенационального телешоу. Двое представителей фирмы спорттоваров, продававших палатки и снаряжение невдалеке от здания яблочной давильни. Три женщины из религиозной торговой компании. И представитель компании «Самсунг».
        - Хочу вас заверить, - продолжал мэр. - Все остается по-прежнему.
        - Не знаю, не знаю, - пробормотал продюсер Лэнс, курчавый человек в черной водолазке. - Возможно, придется отменять передачу.
        - Да, весьма вероятно, - подхватил его коллега Клинт.
        - Но Келли - подросток, - напомнил им Джефф. - По своей психологии она недалеко ушла от ребенка. Подростки и не такие номера откалывают.
        - Ситуация рискованная, - не сдавался Лэнс.
        - Мы не хотим оказаться одураченными, - сказал Клинт.
        - Он прав, - поддержал Клинта Терри, представитель «Самсунга». - Поневоле возникают сомнения относительно всех этих чудес.
        - Неужели одна девчонка-врунья могла посеять в вас сомнения? - спросил Джефф. - Остались взрослые люди. Их шестеро, и они не гонятся за дешевой известностью.
        - Мы понимаем, но пока повременим с заказом на рекламные щиты. Понаблюдаем, как будут дальше развиваться события.
        Джефф закусил нижнюю губу. Город сдал «Самсунгу» восемь крупных рекламных щитов. Это было частью официального спонсирования со стороны компании. Джефф заломил невероятно высокую арендную плату, «Самсунг» соглашался. И теперь что же, все коту под хвост?
        Мэр понимал: нужно любым способом спасать положение. Он был так зол на Келли Подесто, что в душе ругал ее последними словами. Но это в душе. На лице Джеффа играла его отрепетированная улыбка сильного, уверенного руководителя.
        - Позвольте вас спросить: неужели вы думаете, что все шестеро сговорились морочить нам и вам голову? Они давно вышли из подросткового возраста и дорожат своей репутацией. Например, Анеш Баруа - стоматолог. Вряд ли он хочет растерять пациентов. Тесс Рафферти возглавляет дневной центр. Дорин Селлерс была замужем за начальником местной полиции! Я по-прежнему считаю: случай с Келли Подесто - исключение.
        Гости молчали. Кто-то слегка барабанил пальцами по столу.
        - Иногда единичный случай может все испортить, - сказал Лэнс.
        - Тем более что он получил широкую огласку, - подхватил Клинт.
        - Джентльмены, вам ли не знать, какие рейтинги делают на скандалах, - заметил им Джефф.
        - Это подходит кинозвездам.
        - А мы новостной канал.
        - Продажам телефонов скандалы только вредят, - добавил Терри.
        Джефф стиснул зубы. «Думай, - приказывал он себе. - Думай».
        - Мне очень хочется развеять ваши сомнения. И не только как мэру, но и как жителю Колдуотера. Скажите честно, чего бы вы хотели от меня?
        - Если честно, нам не помешали бы доказательства. - Лэнс обвел взглядом собравшихся.
        Остальные кивали. Джефф тоже кивал. На уме у него была Кэтрин Йеллин.

* * *

        Если вы живете в крупном городе, вам хорошо известно: стоит открыть окно, и в тишину вашей комнаты ворвутся сотни звуков. А вот в маленьком городке вы можете даже не заметить, что открыли окно. Или заметите это по птичьим трелям.
        Пастор Уоррен всегда наслаждался тишиной Колдуотера. Но сегодня, вздремнув около полудня, он был разбужен непривычными звуками. С улицы доносились пронзительные крики рассерженных людей.
        Напротив церкви собрались две противоборствующие группы. Обеих взбудоражило признание Келли Подесто. Поначалу они, с плакатами в руках, стояли молча. Затем каждая сторона начала скандировать свои лозунги. Кто-то выкрикнул оскорбление в адрес противников, кто-то на оскорбление ответил. Сейчас обе группы разделяло незначительное расстояние. На плакатах одних было написано: «ПОКАЙТЕСЬ! НЕБЕСА СУЩЕСТВУЮТ!» Плакаты их противников утверждали обратное: «ТЕМ, КТО СЛЫШИТ ГОЛОСА, МЕСТО В ДУРДОМЕ!»
        Когда запас оскорблений был исчерпан, начались угрозы.
        - Оставьте нас в покое!
        - Вы все - вруны и мошенники!
        - Восхвалим Господа!
        - Делайте это в других местах!
        - Мы стараемся помочь человечеству!
        - Вы толкаете людей на самоубийства!
        - Это Америка! У нас есть право на нашу религию!
        - У вас нет права навязывать вашу религию нам!
        - Бог все видит!
        - Лжецы!
        - Спасите ваши души…
        - Мошенники!
        - Ангелы Господни…
        - Заткнитесь!
        - …доберутся и до ада…
        - Чокнутые!
        - Сами вы чокнутые!
        - А ну, отойди от меня!
        Кто-то замахнулся, кто-то сделал ответный выпад, и обе группы, словно струйки воды из двух опрокинутых стаканов, беспорядочно слились, образовав новый поток. Плакаты полетели в снег. Кто что кричал - теперь было не разобрать. Люди толкались и бежали: одни в гущу потасовки, другие - прочь.
        Пастор Уоррен поплелся к выходу. Ему было страшно.
        - Предлагаю немедленно прекратить стычку! - послышалось из динамиков подъехавшей полицейской машины. - Это касается всех!
        Джек Селлерс выпрыгнул из машины. Следом выскочил Дайсон.
        - Разойдитесь! Все! Немедленно! - кричал Джек.
        Их было двое против нескольких сотен.
        - Сделайте что-нибудь! - услышал он чей-то крик. И следом: - Помогите нам! Сюда!
        Джек оглядел противоборствующие группы. Верующие в основном оборонялись, протестующие действовали более агрессивно.
        - Вызови подкрепление из Мосс-Хилла и Данмора! - крикнул он Дайсону.
        Здесь был нужен целый отряд, умеющий справляться с уличными беспорядками. В крупных городах у полиции есть щиты, бронежилеты, шлемы, баллончики со слезоточивым газом, электрошокеры. На Джеке была всего лишь зимняя куртка, а вооружение состояло из полицейской дубинки и револьвера в кобуре. Но он знал, что ни при каких обстоятельствах не вынет оружие. Даже для стрельбы в воздух. К дерущимся спешили телерепортеры и операторы.
        - ПРЕКРАТИТЕ! - во всю мочь рявкнул Джек, устремляясь в толпу. - РАЗОЙДИТЕСЬ!
        Его никто не слышал. Джек схватился за дубинку, но едва пальцы сжали рукоятку, он подумал о Робби. Джеку вдруг показалось, что сын наблюдает за ним, оценивая каждый его шаг.
        Проталкиваясь сквозь толпу и пытаясь определить, где чья сторона, Джек увидел парня в желто-коричневой куртке. Заслоняя лицо локтем, парень тянул нараспев: «Спаси меня, Отче. Спаси меня, Отче». Джек поспешил к нему, и вдруг на голову его обрушился сильный удар. Он потерял равновесие, но не упал, а опустился на четвереньки. Зрение затуманилось. Крики становились все громче. Шум поднимался к небу, словно дым от сжигаемых листьев, и разносился над некогда спокойным Колдуотером.

* * *

        Хлеб поджаривался сразу в пяти тостерах. Опорожнив их, Саманта сложила ломтики на большую тарелку и понесла туда, где на полу сидела Тесс, окруженная несколькими десятками верующих. Со Дня благодарения Тесс теперь каждое утро приглашала их на завтрак. Люди приходили группами, быстро ели и уходили, уступая место другим. Часть верующих в это время стояла в супермаркете в очереди за хлебом, джемом и коробками хлопьев. Это тоже сделалось частью утреннего ритуала.
        Поначалу Тесс испытывала определенную неловкость. Она не стремилась наряжаться, надевала старые свитера и джинсы. Но люди с восторгом принимали в ней все, даже поношенную одежду. Тесс была избранной, и люди постоянно наблюдали за ней, особенно когда, как им казалось, она этого не видит.
        Однако главный интерес был, конечно же, направлен на телефонные звонки ее матери. Содержание разговоров Рут и Тесс приводило верующих в состояние, близкое к экстазу.
        - Как течет время на небесах? - однажды спросила Тесс. - У вас есть завтра и вчера?
        В трубке послышался смех матери.
        - Нет, дорогая… время… человеческое изобретение… Мы выше солнца и луны…
        - А свет есть?
        - …всегда… но не от всего… только от самой драгоценной любви…
        - Как понимать твои слова?
        - Тесс, ты помнишь себя в детстве? Боялась ли ты темноты… когда я была дома?
        - Нет. Я знала: если ты дома, ты обязательно меня защитишь.
        - Небеса… здесь такое же ощущение… когда ты знаешь, что тебя любят… это и есть свет…
        Слыша от Тесс эти слова, верующие склоняли головы. Они улыбались и брали друг друга за руки. Передавая слова матери, Тесс и сама испытывала душевный подъем. В последний год жизни Рут сидела в инвалидной коляске, напоминая живую статую. Тесс причесывала ее, застегивала кофточку, иногда надевала ей на шею ожерелье. Тесс кормила и мыла мать, но Рут молчала. Тесс жаждала услышать из материнских уст хоть что-нибудь. И сейчас, слыша голос матери, она не скрывала своей радости.
        - Ваша мама - настоящая святая, - с заметным испанским акцентом сказала одна женщина с крестиком на шее.
        Тесс представила Рут за их столом, готовящую маленькие сэндвичи с ветчиной, яичный салат или сливочный сыр.
        - Нет, - улыбнувшись, возразила Тесс. - Моя мама кормила людей.

* * *

        Салли вышел из мебельного магазина, унося с собой чек. Продавщица пожелала ему счастливого Рождества, до которого оставалось еще три недели. Тем не менее магазины, офисы и дома Колдуотера вовсю переливались разноцветными гирляндами. Многие уже повесили над входом традиционные венки из омелы. Салли завел мотор и тут же включил обогреватель, потирая озябшие руки. Он взглянул на часы: через два часа забирать Джулза из школы. А до этого он заедет в магазин «Дайел-Тек», где у него была назначена встреча с Элиасом Роу.
        Ему вспомнился неожиданный вечерний визит Элиаса на прошлой неделе. Они сели на кухне, выпили, и гость стал рассказывать.
        - Я только сегодня вернулся в город, - начал Элиас.
        Все эти месяцы он провел в домике на Верхнем полуострове, избегая психов, пытавшихся взять у него интервью. В Колдуотер он вернулся, чтобы отпраздновать День благодарения с семьей брата. По словам Элиаса, он просто не узнал города. Машины, трейлеры, людские толпы. Перед отъездом ему почему-то захотелось повидаться с Салли.
        - Я постоянно вспоминал день, когда вы подбежали к моему грузовичку. Много думал. Часто задавал себе вопрос: не лучше ли мне было смолчать тогда, в церкви? Еще раз извините, что я смутил покой вашего сына.
        Салли оглянулся на дверь комнаты, где спал Джулз. Может, показать Элиасу голубой игрушечный мобильник, который сейчас лежал у сына под подушкой? Но вместо этого он спросил о причинах, заставивших Элиаса уехать из Колдуотера. Владелец строительной фирмы рассказал Салли историю своего бывшего рабочего Ника Джозефа, который с того света донимал его вопросами: «Почему ты так поступил со мной?» Кончилось тем, что Элиас выбросил мобильник в озеро Мичиган, а сам покинул Колдуотер.
        В ответ Салли рассказал Элиасу, что продолжает считать звонки с небес чьей-то авантюрой и потому проводит собственное расследование. Как оказалось, у всех шести был одинаковый тарифный план. Исключение составляла Келли Подесто. Теперь это его не удивляло.
        - Боже мой, - пробормотал Элиас, опустив голову. - А у меня ведь тоже был этот тариф. Пару лет назад. Потом его закрыли.
        - Это не может быть простым совпадением.
        - Наверное, - пожал плечами Элиас. - Но это никак не объясняет моих разговоров с Ником.
        Салли тоже опустил голову. Элиас был прав. Тариф закрыли, а звонки с небес продолжались.
        - Ник вам больше не звонил?
        - У меня не было телефона.
        - А у вас не возникло желания… как-нибудь поэкспериментировать с этими звонками? Поискать способы узнать, откуда они исходят.
        - Ни в коем случае, - замотал головой Элиас. - Мне показалось, что я вляпался во что-то магическое. Причем магия там была нехилой. Если честно, я сильно перепугался.
        Салли провел рукой по волосам, пытаясь скрыть свою досаду. Одних звонки с того света завораживали, других - пугали. Но почему никто не хотел докопаться до сути?
        Он заметил, что Элиас постоянно оглядывается. В проеме двери стоял заспанный Джулз и тер глаза.
        - Папа…
        Мальчик прислонился к дверному косяку и стоял, уткнувшись подбородком в грудь.
        - Малыш, в чем дело? Почему ты проснулся?
        - Живот болит.
        - Я же тебе говорил: не пытайся съесть все, что на столе. Тебе надо уснуть, и завтра боль пройдет.
        Салли подхватил сына на руки и отнес в комнату. Он уложил Джулза в постель, а потом сидел рядом и гладил сына по голове, пока тот не заснул. Салли вернулся в кухню. Элиас сидел, скрестив руки на груди и положив на них подбородок.
        - Скучает по матери?
        - Порою очень сильно.
        - Я могу вам чем-то помочь? - Элиас тяжело привалился к спинке стула.
        - Купите себе новый телефон, - улыбнулся Салли.

* * *

        Эми свернула с шоссе к заправочной станции и остановилась возле колонки. Глушить двигатель она не стала. Фил вылез из машины и потянулся.
        - Ой, какая холодина! - провозгласил он и тут же принялся растирать озябшие руки.
        - Кофе хотите?
        - Спасибо.
        - Со сливками?
        - Черный.
        Продолжая растирать руки, Фил направился в кафетерий. Следом за ним туда вошли еще двое мужчин с кустистыми бородами. «Как медведи, вылезшие из берлоги», - подумала Эми.
        Фил настаивал, чтобы Эми привезла его в Колдуотер, где она безвылазно жила вот уже два месяца. Узнав о готовящемся репортаже с Кэтрин Йеллин, где та обещала продемонстрировать записи своих разговоров с матерью, Фил почувствовал, что должен лично при сем присутствовать. Эми не возражала. Она даже обрадовалась приезду Фила. Пусть собственными глазами убедится, как много она делает для телеканала, поселившись в этом захолустном городишке и став настоящей компаньонкой Кэтрин. Только благодаря Эми Кэтрин отказалась участвовать в намеченном ток-шоу, а ведь его собирались транслировать на всю страну. Только благодаря Эми Кэтрин предоставила «Горячим новостям на Девятом» эксклюзивное право сделать репортаж, где она воспроизведет записи разговоров с небесами. Фил должен все это увидеть и услышать сам. Помимо всего прочего, колдуотерский феномен станет для Эми пропуском в большую тележурналистику. Прощайте, скучные выпуски новостей по выходным. Эми и так теперь появлялась в эфире чаще, чем остальные сотрудники канала. Ее в шутку прозвали Эми-из-Колдуотера.
        Она вытащила мобильник и набрала номер своего жениха Рика.
        - Алло!
        - Привет, это я, - сказала Эми.
        - Да, привет, - с явной досадой отозвался Рик.

* * *

        По иронии судьбы, Александр Белл не мог разговаривать по телефону со своей женой. Мейбел была глухой и не слышала звуков, доносящихся из телефонной трубки. Возможно, это обстоятельство, как ни странно, сберегло изобретателю телефона немало нервов. Сколько ошибочных суждений делают люди, когда в телефонном разговоре слышат изменившийся голос любимого человека, но не видят его лица. Откуда нотки скуки или равнодушия? Чем вызваны тревожные интонации? И тогда, подгоняемые желанием узнать причину, люди спрашивают: «В чем дело?»
        Эми задавала этот вопрос Рику постоянно, неделя за неделей. Закончив очередной репортаж из Колдуотера, она звонила жениху, но ее звонки почему-то не радовали Рика. Помимо раздражения, в его голосе появилась отстраненность. Эми терялась в догадках: чем это вызвано? Минувшим вечером, приехав в Алпену, куда давно уже не ездила, она поняла причину.
        - Ты что, всерьез хочешь всем этим заниматься? - с пол-оборота завелся Рик.
        - Ты о чем?
        - О выдаивании из людей их диковинных историй.
        - Рик, это называется новостными репортажами. Такая у меня работа.
        - Это не работа, а мания. Ты днюешь и ночуешь в своем поганом Колдуотере. Ты приклеилась к этой чокнутой тетке и ловишь каждое ее слово. Ну где еще твой Фил нашел бы такую же тягловую лошадь?
        - Я не указываю тебе, как ты должен делать свою работу!
        - Да, представь себе, я тоже занимаюсь работой! И когда я возвращаюсь домой, то хочу говорить не о работе, а о чем-то другом. А что я слышу от тебя? Ты мне уши прожужжала со своим Колдуотером. Кэтрин сказала это, Эй-би-си сделало то, какая-то газетенка написала какую-то пакость, и ты собираешься вывести их на чистую воду… Скажешь, не так? Ах да, забыл еще добавить твои постоянные стенания по поводу того, что у тебя нет оператора. Эми, ты бы послушала себя со стороны!
        - Прошу прощения, Рик, но у каждой профессии есть свои особенности. Телевидение - такая сфера, где мало выкладываться по полной. У каждого успешного тележурналиста обязательно есть свой сюжет, принесший ему известность. У меня это Колдуотер.
        Рик покачал головой и даже приоткрыл рот.
        - А теперь послушай меня. Тебе захотелось известности? Какой ценой? За все это время ты ни слова не сказала о нашем с тобой будущем. А ведь мы, кажется, собирались пожениться. Или такой сюжет тебя уже не устраивает, поскольку известности не принесет?
        - Чего ты от меня хочешь? - резко спросила Эми, пылая гневом.
        Ее слова скорее напоминали угрозу, нежели вопрос.



        Пятнадцатая неделя

        Когда они были женаты, Дорин частенько заходила к Джеку на работу. Полицейский участок от их дома отделяло меньше мили. Иногда они ходили туда вместе с маленьким Робби, принося Джеку и его коллегам сэндвичи с ростбифом. Полицейские показывали Робби свои пистолеты, что вызывало восхищение мальчишки и недовольство его матери.
        После развода Дорин здесь больше не появлялась - целых шесть лет. Неудивительно, что когда утром понедельника она вошла в дежурную комнату, головы всех, кто там был, повернулись в ее сторону.
        - Привет, Рэй, - сказала она, разматывая шарф.
        - Привет… Дорин, - с чрезмерной бодростью в голосе поздоровался Рэй. - Как поживаешь? Кстати, ты замечательно выглядишь.
        - Спасибо, - ответила она, выслушав комплимент, не имевший ничего общего с действительностью.
        На Дорин было старое красное зимнее пальто. На лице - ни следа косметики. Какое там «замечательно выглядишь»!
        - Ты можешь передать Джеку…
        - Входи, - пригласил Джек, появившись в дверях кабинета.
        Стены были слишком тонкими, и он слышал все, что делалось в дежурной комнате.
        Дорин напряженно улыбнулась и прошла в знакомый кабинет, кивнув по дороге Дайсону и двум новым полицейским.
        - Мэл был против моего прихода сюда, - начала она.
        - Я… его понимаю, - сказал Джек.
        - Я волновалась за тебя. Тебя сильно ранили?
        - Пустяки.
        Джек дотронулся до виска, закрытого повязкой. Почти под самым виском была ссадина длиной в полдюйма: во время потасовки на прошлой неделе возле церкви Джеку досталось по голове плакатом. Удар не был преднамеренным, однако начальник полиции упал на четвереньки, и этот момент, как назло, попал в объективы телекамер. Начальник полиции на четвереньках! Эта картинка испугала многих горожан, а губернатора заставила усилить полицию Колдуотера еще шестерыми полицейскими, прикомандированными на неопределенный срок. Двое из них как раз и сидели в дежурной комнате, когда туда пришла Дорин.
        - Зачем ты сунулся в эту потасовку?
        - В общем-то, это моя работа. Я пытался их разнять. Потом увидел парня. Он мне напомнил…
        - Кого?
        - Не важно.
        - Робби?
        - Я же сказал, не важно. Я пытался ему помочь. И схлопотал плакатом по голове. Сейчас уже почти не болит. У меня пострадала не столько голова, сколько профессиональная гордость.
        У Джека на столе Дорин увидела старую фотографию в рамке: она, Джек и Робби во время катания на водометном катере. На всех троих - оранжевые спасательные жилеты. Робби тогда был подростком.
        - Джек, а я избавилась от телефонов.
        - Как ты сказала?
        - Я убрала из дома все аппараты. Поняла, что больше так не могу.
        - Ты перестала с ним говорить?
        Дорин кивнула.
        - Я тебя не понимаю, - признался Джек.
        Дорин втянула в себя воздух и медленно выдохнула.
        - Его звонки не делали меня счастливее, - дрогнувшим голосом призналась она. - Только бередили душу.
        Она еще раз взглянула на снимок. К горлу подступали слезы, однако Дорин усмехнулась.
        - Ты чего?
        - Да вот, смотрю на фото, - ответила она. - Ты заметил, во что мы одеты?
        - А во что?
        - В спасательные жилеты.

* * *

        Дорин, естественно, не знала, что в минувшую пятницу Джек разговаривал с Робби.
        - Пап… у тебя все в порядке?
        Джек подумал, что сын имеет в виду травму головы. Он рассказал Робби о протестах.
        - Я знаю, папа… Ты был… великолепен…
        - Робби, люди не знают, как ко всему этому относиться.
        - Это круто… Все здесь круто…
        Джек поморщился. Робби при жизни так и говорил, но Джек почему-то думал, что теперь лексикон сына изменился.
        - Робби…
        - Когда люди во что-то не верят, их бесполезно убеждать…
        - Да. Я тоже так думаю.
        Возникла пауза.
        - Робби, мне не дает покоя твоя фраза: «Конец - это вовсе не конец». Что ты имел в в виду?
        Вторая пауза была длиннее первой.
        - Конец - это вовсе не конец…
        - Я знаю. Ты говоришь это о жизни? Я спрашиваю, потому что у нас… у мамы были твои друзья, Зик и Генри. Они говорили о какой-то рок-группе. Так это все-таки название рок-группы или песни?
        - Я люблю тебя, папа…
        - Да. И я люблю тебя, Робби.
        - Пап…
        - Что, Робби?
        - Сомнение… оно позволяет найти его…
        - Кого? О ком ты говоришь?
        Их разговор прекратился.
        Все выходные Джек провел под впечатлением разговора с сыном. Он вспоминал слова Робби и сейчас, глядя на плачущую Дорин, которая больше не хотела этих звонков.
        - Я подумала, что все-таки должна тебе рассказать, - сказала Дорин, вытирая глаза бумажным платком. - Не хочу отнимать у тебя то, что тебе дорого.
        Джек смотрел на лицо бывшей жены, на морщинки вокруг глаз и возрастные пигментные пятнышки. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как они встретились, поженились и перебрались из Гранд-Рапидс в Колдуотер. Джек силился и не мог вспомнить чувства, которые он когда-то испытывал к этой женщине. Когда в браке не остается любви, раствором, удерживающим семейные кирпичи, становятся дети. Когда дети вырастают и уходят, кирпичи держатся за счет своего веса. Когда дети умирают, кирпичи рушатся.
        - Не волнуйся, - сказал Джек. - Ты ничего не отнимаешь. Он ведь звонил тебе, а не мне.

* * *

        На обложке желтого блокнота Салли значилось: «Подробности?» Он проверил имена из списка: Тесс Рафферти, Кэтрин Йеллин, Дорин (Селлерс) Франклин, Анеш Баруа, Эдди Дукенс, Джей Джеймс, Элиас Роу. Имя Келли Подесто было вычеркнуто красным.
        Глядя в блокнот, Салли ритмично постукивал ручкой по странице.
        - Как успехи, мистер детектив? - спросила Лиз.
        Рядом с ней за столом расположился Джулз, раскрашивавший мультяшного медведя.
        - Пока никак, - вздохнул Салли. - Пытаюсь понять одну штуку.
        - А именно?
        - Как кто-то сумел узнать столько подробностей об этих людях.
        - О мертвых?
        Джулз моментально поднял голову.
        - Аккуратнее, мисс! - прошептал Салли.
        - Извините, - шепотом ответила Лиз.
        - Я знаю, что такое мертвые, - сообщил Джулз. - Это то, что случилось с моей мамой. - Он отложил синий карандаш и взял красный.
        - Джулз, ты понимаешь… - смущенно начала Лиз.
        - Ты не волнуйся, - успокоил ее Джулз. - Мама и оттуда может разговаривать. Она мне позвонит.
        Лиз встала и пошла туда, где сидел Салли. Он и сейчас не мог без содрогания смотреть на ее увечную ногу. Неужели это никак нельзя исправить? Ведь она совсем молодая. Медицина достигла громадных успехов. Наверное, и для таких случаев что-то придумано.
        - Простите меня, - сказала она.
        - Ладно, проехали, - пожал плечами Салли.
        - Вы думали насчет некрологов?
        - А что о них думать?
        - Вы спросили, кто может знать столько подробностей. Тот, кто писал некрологи, наверняка знает кучу подробностей.
        - Тут я вас опередил, - сказал Салли. - Я знаю, кто пишет некрологи.
        - Я тоже. Мария.
        - Вы ее знаете?
        - Кто же не знает Марию?
        - Да. Это она составляет некрологи. У нее полно данных.
        - И?
        - И что? - насмешливо спросил Салли. - Думаете, это Мария устраивает шоу со звонками? Если так, я готов съесть свои башмаки.
        - Нет, - покачала головой Лиз. - Мария никогда бы на такое не решилась. Она способна разве что заболтать человека.
        - Я того же мнения.
        - Но если у нее хранятся материалы для некрологов, кто еще имеет к ним доступ?
        - Никто. Они собраны у нее в шкафу. Шкаф запирается.
        - Вы уверены, что никто не совал туда носа? - Лиз торопливо оглянулась на Джулза. Тот был поглощен раскрашиванием. - В колледже я прослушала пару курсов по журналистике. Нам говорили: если вы написали статью, у вас обязательно должны быть рабочие материалы на случай, если кто-то усомнится в правдивости вашей информации. Нас учили хранить все, даже черновики.
        Салли вскинул голову. Самонадеянная девчонка в очках с розовыми стеклами и волосами броского цвета, с вызывающей розовой прядкой.
        И вдруг его осенило.
        - Газета? - спросил Салли. - Вы считаете, там есть копии?
        - Поищите в редакции, где работаете.

* * *

        Знай Джефф Джекоби, насколько тяжела и хлопотна должность мэра, он ни в коем случае не сел бы в это кресло. До сих пор ему казалось, что он прирожденный руководитель. Он привык управлять. Джефф был президентом банка, президентом своей торговой ассоциации, президентом загородного клуба в Пинион-Лейк, где он одновременно входил в совет старейших членов. Должность мэра он воспринял как очередной свой пост, причем не слишком обременительный. Колдуотер - тихий сонный городишко. Ну какие тут могут быть трудности?
        Кто же знал, что срок его правления совпадет с величайшим событием в жизни округа, а может - и всего штата? Но сейчас, когда Колдуотер приобретал международную известность, Джефф собирался крепко держаться за свое кресло. Глупо лишаться поста мэра из-за сопливой дурочки Келли Подесто, которой захотелось славы, как у взрослых. «Если честно, нам не помешали бы доказательства», - так сказал телевизионный продюсер Лэнс. «Ну что ж, будут вам доказательства», - подумал Джефф.
        В среду мэр решил устроить ланч в заведении Фриды, куда пригласил Лэнса, его помощника Клинта, начальника полиции Джека Селлерса (исключительно в интересах безопасности) и ключевую фигуру - Кэтрин Йеллин. Та сразу же заявила, что должна посоветоваться со своей подругой Эми Пенн - тележурналисткой Девятого канала. Эми сочла необходимым сообщить об этом своему боссу Филу Бойду, а тот - проконсультироваться со своим начальством. По счастливому стечению обстоятельств, Девятый канал Алпены входил в ту же общенациональную сеть, которая послала Лэнса и Клинта в Колдуотер. Джефф быстро сообразил, что эта медийная публика разделена на две группы: одна жаждала новостей, а другая - гарантий, что они не попадут больше ни в чьи руки.
        Что ж, он вполне сможет сыграть на амбициях телевизионщиков. Это было частью замысла Джеффа. Недаром собратья по банковскому миру называли его чудотворцем. Собрав за одним столом Кэтрин, Джека, Эми, Фила, Лэнса и Клинта, он предоставит телевизионщикам все доказательства.
        Фрида сама обслуживала именитых гостей. Она подала напитки со льдом и меню.
        - Прежде всего, хочу поблагодарить вас за то, что согласились на эту встречу, - начал Джефф.
        - Можно вопрос? - вдруг перебила его Кэтрин.
        - Конечно.
        - Зачем нам понадобилось собираться в таком людном и шумном месте?
        В закусочной Фриды яблоку было негде упасть. И хотя их стол стоял в дальнем углу, это не уберегало собравшихся от пристального внимания посетителей. Репортеры вовсю их фотографировали. Выбор места тоже был частью плана Джеффа, о чем он, разумеется, молчал.
        - Мне всего лишь хотелось поддержать местный бизнес, - улыбнулся он.
        - У Фриды и без нас нет отбоя от посетителей, - холодно заметил Джек.
        Джефф посмотрел на начальника полиции, левый висок которого закрывал квадратик лейкопластыря. «Удивительно, что эта дубовая голова способна мыслить», - с раздражением подумал мэр.
        - Вы правы, инспектор, - примирительно произнес Джефф. - Возможно, нам стоило собраться у меня в кабинете. Но раз уж мы здесь, давайте поговорим о целях нашей встречи.
        План Джеффа представлял собой многоходовую комбинацию.

* * *

        Первое. Кэтрин собиралась предъявить всему миру запись очередного звонка от сестры.
        Второе. Организаторам ток-шоу требовалось убедиться в реальности звонков с небес.
        Третье. Остальных избранных встревожила ложь Келли, и они опасались, что это негативно отразится на их репутации.
        Четвертое. Девятый канал до сих пор обладал эксклюзивным правом на интервью с Кэтрин.
        Пятое. Не за горами Рождество.
        Все эти аспекты, сведенные воедино, обеспечивали, по мнению Джеффа, беспроигрышный проект. Если Кэтрин на глазах у всего города поговорит с умершей сестрой и все услышат голос Дайаны, сомнения в подлинности колдуотерских чудес мгновенно отпадут. Телевизионщики получат вожделенные доказательства. Репутация остальных избранных укрепится. Про Келли Подесто напрочь забудут. А поскольку телевизионное шоу организует сеть, куда входит и алпенский Девятый канал с его «Горячими новостями», участие Фила и Эми вполне оправданно. Мысленно Джефф уже видел себя в кресле руководителя Девятого канала. Как это называется в медийном мире? Кажется, взаимопродвижение.
        - Мы сможем оставить за собой эксклюзивное право на нашем рынке? - поинтересовался Фил.
        - Не вижу препятствий, - ответил Лэнс.
        - Эми могла бы сделать дополнительные репортажи. Так сказать, для разогрева.
        - Отлично, - сказал Клинт.
        - Где предполагается главное шоу?
        - Как насчет здания яблочной давильни? - предложил Джефф.
        - То есть перед ним, на открытом воздухе?
        - А почему бы нет?
        - Надо учитывать погодные условия.
        - А если здание банка?
        - Шоу такого уровня - в банке?
        - У нас несколько церквей.
        - Уже лучше. Церкви подошли бы.
        - Какая именно?
        - Католический собор Святого Винсента?
        - А если «Жатва надежды»?
        - Может, устроим это в здании средней школы?
        - В спортзале? Тоже вариант.
        - Мы уже собирались там, когда…
        - ПРЕКРАТИТЕ!.. ПРЕКРАТИТЕ!.. ЭТОГО ДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ! - раздался чей-то крик.
        В заведении Фриды наступила мертвая тишина. Лэнс и Клинт очумело переглядывались. Фил сидел, открыв рот. Его не удивил бы протест Кэтрин, неожиданно испугавшейся, что голос ее покойной сестры услышит весь мир, или Джека, который на собственном опыте убедился, насколько непредсказуемым может быть поведение толпы. Однако кричала не кто иная, как Эми Пенн - Эми, чьи репортажи поведали миру о звонках с небес.
        - Вы что себе позволяете? - прорычал сквозь зубы Фил.
        Эми отрешенно смотрела на него. Она сама не знала, как эти слова вырвались из ее уст.

* * *

        Элиас Роу следил за ленивым плеском волн. Он любил стоять на берегу озера и мог часами наблюдать за игрой воды. Его друг из Майами шутил на этот счет: «Сколько ни смотри на озеро, оно не станет океаном». Но Элиас здесь вырос. Каждое лето он катался на лодке и плавал в этих прохладных водах. Для него свидание с озером было сродни паломничеству.
        В пятницу утром, возвращаясь в свой домик на Верхнем полуострове, Элиас остановился у озера, чтобы насладиться тишиной. Возле берега была ледяная корка. В этом году зима несколько запоздала и теперь упорно наверстывала упущенное.
        Элиас стоял, засунув руки в карманы теплой жилетки.
        Все испортил вибровызов мобильного телефона - того самого, что он без всякой охоты купил в Колдуотере. Пять дней назад они с Салли решили провести эксперимент. Своего номера Элиас никому не давал. Даже Салли.
        Элиас посмотрел на дисплей. «НОМЕР НЕИЗВЕСТЕН».
        Он шумно вздохнул; три раза подряд, как пловец, собравшийся нырнуть. Потом нажал кнопку.
        - Кто это? - спросил Элиас.
        Через три минуты Элиас трясущейся рукой достал клочок бумаги, на котором был записан номер Салли.
        - Вы оказались правы… Мне только что позвонил Ник.

* * *

        В тот вечер пастор Уоррен стоял перед полным залом церкви «Жатва надежды». Шло очередное занятие по изучению Библии. Если несколько месяцев назад к нему приходило человек семь, то сейчас было не менее пятисот.
        - Сегодня я хотел бы побеседовать с вами о… манне, - начал он. - Все ли вы знаете, чтo такое манна?
        - Пища с небес! - крикнул кто-то.
        - Пища от Бога, - поправил пастор Уоррен. - Но она действительно исходила с небес. Каждое утро манна небесная одаривала детей Израилевых, пока они странствовали по пустыне.
        - Пастор, можно вопрос?
        Уоррен увидел парня с поднятой рукой и вздохнул. У него сегодня слегка кружилась голова, и он надеялся провести занятие, не прерываясь на вопросы.
        - Я вас слушаю, молодой человек.
        - Как вы считаете, душе на небесах требуется пища?
        - Я… я не знаю, - заморгав, признался Уоррен.
        - Я разговаривал с Тесс. Ее мать ни разу не упомянула о пище.
        - И сестра Кэтрин тоже, - подхватил кто-то с заднего ряда.
        - Я знакома с Анешем Баруа, - встала женщина средних лет. - Я могу попросить его задать этот вопрос своей дочери.
        - Как она умерла?
        - Лейкемия. Ей было всего двадцать восемь.
        - Когда вы с ним говорили?
        - Прошу не отходить от темы нашего занятия! - крикнул Уоррен.
        Прихожане умолкли. Священник обливался потом, у него першило в горле. Может, он простудился? Надо бы полностью передать эти занятия молодому дьякону Джошуа, который уже провел несколько встреч, причем весьма успешно. Но Уоррен чувствовал, что сегодняшнее занятие должен вести сам.
        Днем он узнал о замысле мэра устроить телевизионный показ разговора Кэтрин с покойной сестрой. Это увидит и услышит весь мир. Все фибры души пастора мгновенно воспротивились затее Джеффа Джекоби. Она была не только в корне неправильной, но и отчасти богохульной. Мэр не представлял, какой трагедией может обернуться подобное шоу.
        Уоррен решил встретиться с мэром, однако секретарша сказала, что у мистера Джекоби расписана каждая минута и он при всем уважении никак не может выбрать время для пастора. Тогда Уоррен позвонил Кэтрин, но телефон не отвечал.
        Священное Писание учило его смирению, однако в груди пастора разгорался странный жар. Уоррен чувствовал себя так, словно ему влепили пощечину. Он пятьдесят четыре года стоял за церковной кафедрой. Неужели это не давало ему права быть выслушанным? Что вдруг случилось с теми, кого он давно знал? С Кэтрин, не пропускавшей ни одного воскресного богослужения? С Джеффом, который принимал его в любое время? С отцом Кэрроллом? С другими священниками? Они все покинули его, привлеченные ярким светом. Но Уоррен чувствовал: свет этот исходит не от Бога. Даже славная миссис Палт ушла, не выдержав лихорадки вокруг чудес. А от волонтеров, пытавшихся делать ее работу, было больше вреда, чем пользы.
        Спокойное течение жизни, к которому он привык, превратилось в хаос. Даже это занятие по изучению Библии ускользало из его рук. «Сосредоточься, - мысленно приказал себе Уоррен. - Господи, помоги мне сосредоточиться».
        - Итак, что же говорится в Библии о манне небесной? Прошу прочесть вместе со мной… - пастор вытер потный лоб, поправил очки, - вот отсюда. Исход, глава шестнадцатая, стих двадцать шестой…
        «Сосредоточься».
        - И сказал Господь устами Моисея: «Шесть дней собирайте его, а в седьмой день - суббота: не будет его в этот день». - Уоррен посмотрел на слушателей. - Вы знаете, чтo случилось дальше?
        Невысокая пожилая женщина подняла руку.
        - Люди не поверили Господу и все равно отправились за манной, - сказала она.
        - Вы правы. - Пастор выпрямился. - И вот что мы читаем в следующем, двадцать седьмом стихе: «Но некоторые из народа вышли в седьмой день собирать - и не нашли». - Лоб пастора снова успел вспотеть. Уоррен глотнул воздуха. - И что же получается? Библия повествует о людях, которым было даровано настоящее чудо - пища с небес, приятная на вкус. Она им нравилась. Она была идеальным питательным веществом. Возможно, употребление манны не грозило ожирением.
        В зале раздались редкие смешки. Уоррен чувствовал слабость. Его сердце колотилось быстрее обычного, словно торопясь убежать от дыхания. «Держись, - твердил он себе. - Держись».
        - И все же среди соплеменников Моисея нашлись те, кто не поверил Божьему слову. Субботним утром они отправились за манной. Они пропустили слова Господа мимо ушей. А ведь манна с небес была чудом. Настоящим чудом!
        «Дыши ритмично, - приказывал себе пастор. - Вдох и выдох. Доведи занятие до конца».
        - Но в этих людях взыграла алчность. Им уже было мало Божьего дара. Они захотели большего.
        Вдох. Выдох.
        - И что же получили вышедшие искать манну в субботу?
        - Ничего, - послышалось из рядов.
        - Они получили нечто худшее. Бог… разгневался. - Пастор Уоррен поднял голову. Свет в зале вдруг показался ему непривычно резким. - Бог разгневался! Мы не можем требовать чудес. Мы не можем их ожидать! И потому, друзья мои, то, что нынче происходит в Колдуотере, противоречит Божьим законам и в корне неправильно.
        Среди прихожан послышался ропот.
        - Да, это в корне неправильно!
        Ропот усилился.
        - Братья и сестры, известно ли вам значение слова «манна»?
        Собравшиеся переглядывались.
        - Кто-либо знает, каков смысл этого слова?
        Зал молчал. Пастор выдохнул:
        - Оно означает… Что это такое?
        Пастор повторил вопрос. Зал поплыл и закружился. Его голос стал бесцветным, как звук тонального набора.
        - Что это… такое?
        А затем он рухнул на пол.



        Шестнадцатая неделя

        Александр Грэм Белл изобрел телефон, а вот привычное нам «алло» было предложено Томасом Эдисоном. Белл считал, что стандартным словом ответа на звонок станет «эйхо!». Эдисон - кстати, конкурент Белла - в 1878 году предложил не сказать чтобы новое, но фонетически очень четкое слово. Вот так с его легкой руки «алло» быстро вошло в обиход телефонных разговоров.
        Попытки Эдисона усовершенствовать телефон проходили как-то незаметно. Никаких сенсаций, сравнимых с настоящей истерией, некогда поднятой вокруг изобретения Белла. Так продолжалось до 1920 года, когда Эдисон поведал одному из журналов, что работает над «духовным» телефоном. По словам изобретателя, его устройство когда-нибудь позволит людям разговаривать с умершими.
        - Я считаю, что жизнь, как и материя, не подвержена разрушению, - заявлял Эдисон. - Если по другую сторону завесы находятся желающие вступить в контакт с нашей стороной… мой аппарат, по меньшей мере, повысит их шансы…
        Интервью вызвало бешеный отклик. Редактор журнала получил шестьсот писем и многочисленные заказы на «духовный» телефон. Впоследствии Эдисон признался, что пошутил, но кто-то и сейчас не оставляет попыток найти в наследии изобретателя какие-либо намеки на это таинственное устройство.
        Весть о грядущем телешоу из Колдуотера, на котором впервые в прямом эфире прозвучит голос с небес, вызвала мощнейший всплеск интереса. Эдисону такое и не снилось. На дорогах к Колдуотеру возникли многочасовые пробки. Губернатор штата выделил дополнительные контингенты полицейских. Вдоль шоссе номер 8 их посты встречались через каждую милю, а на Лейк-стрит они стояли через каждые сто ярдов.
        Это было похоже на современный вариант переселения народов. Караваны машин всех типов: от обычных легковушек до кемперов и желтых школьных автобусов. Человечество обожает масштабные зрелища, будь то метеоритный дождь, солнечное затмение или празднование начала нового тысячелетия. Грядущее событие в равной степени притягивало верующих, любопытных и тех, кому просто хотелось поучаствовать в историческом событии. Естественно, кто-то считал подобное шоу безумием и святотатством. Мыслимое ли дело - так себя вести с небесами? Но и они тоже ехали в Колдуотер.
        Шоу назначили на пятницу за три дня до Рождества, в час пополудни. Местом проведения избрали школьное футбольное поле, поскольку ни одно из городских зданий не вместило бы всех зрителей. На поле предполагалось воздвигнуть сцену и установить громкоговорители. Джек Селлерс с самого начала был «решительно против этой затеи» - так писали в газетах и говорили по телевидению. Для него стадион явился компромиссным вариантом: иначе не попавшие в здание все равно будут туда рваться, и давка неминуема. Плюс высокая пожароопасность.
        Эми Пенн больше не значилась в числе ведущих. Фил велел ей возвращаться в Алпену. Сам он долго извинялся перед продюсерами общенационального телешоу. Никто не понимал, чем был вызван ее отчаянный крик «ПРЕКРАТИТЕ!» и внезапное нежелание говорить о проекте, который она заботливо выстраивала несколько месяцев.
        - Вероятно, это у нее от переутомления, - говорил Фил. - Когда люди сильно устают, они совершают глупейшие поступки.
        Успех всего замысла, конечно же, зависел от Кэтрин Йеллин. Когда ее спросили, готова ли она участвовать в шоу, Кэтрин попросила день на размышления.
        В пятницу утром, проведя несколько часов в молитвах у изголовья кровати, Кэтрин услышала звонок розового мобильника. Это могла быть только Дайана. Кэтрин не ошиблась.
        - Сестра, ты сегодня счастлива? — спросила Дайана.
        Кэтрин торопливо рассказала ей обо всем, включая и собственное подавленное состояние. От нее Дайана узнала о протестующих и о тех, кто сомневался в чуде и не верил в подлинность звонков с небес.
        - Дайана, ты согласна говорить со мной в присутствии огромного скопления народа? Ты готова подтвердить им, что все это реально? Что мы были первыми?
        Пауза. Потрескивание.
        - Когда?
        — Они хотят это провести в следующую пятницу. Эти люди. Я не знаю. Дайана, скажи, это благой замысел или нет? Я чувствую себя такой растерянной.
        - Кэт, а чего хочешь ты сама?
        Кэтрин улыбнулась сквозь слезы. Даже на небесах Дайана не забывала о заботах своей сестры.
        - Я всего лишь хочу, чтобы мне… поверили.
        Шум в динамике телефона стал громче.
        - Дайана? Сестра, ты слышишь меня?
        Наконец Дайана ответила:
        - Кэт, я всегда готова тебе помочь…
        Опять шум, и наконец:
        - В пятницу…
        На этом разговор прекратился.

* * *

        В редакции «Нортерн Мичиган газетт» было очень шумно. В последние недели газета вдвое увеличила объем - в основном за счет рекламы, предназначенной для гостей города. В штате находились двое постоянных репортеров: шестидесятишестилетний ветеран издания Элвуд Джупс и двадцатичетырехлетняя Ребекка Чу, которую он готовил себе на смену. Им в помощь Рон Дженнингс нанял троих фрилансеров. Каждый готовил для очередного номера не менее пяти статей.
        Все два месяца работы в «Газетт» Салли держался от местных журналистов подальше. Он не испытывал никакого желания знакомиться с ними. Зная эту публику и специфику ее работы, Салли понимал, что такое знакомство обязательно подняло бы кучу вопросов, на которые ему не хотелось отвечать.
        Но сейчас у него была иная цель. Умница Лиз: верно предположила, что у кого-то из газеты должен быть доступ к черновым записям некрологов Марии. Газетчики постоянно работают со множеством данных. Они знают и телефонные номера, и подробности жизни умерших, которые не вошли в некрологи. Все это поможет Салли выйти на главного мошенника, устраивающего звонки с небес.
        Сегодня Рон Дженнингс созвал весь персонал редакции.
        - Друзья, начинаются великие времена. - Рон едва сдерживал бьющую через край энергию. Он стоял возле белой доски, постукивая по ней синим маркером. - Нас ждет величайшая неделя, какой не было за всю историю нашей газеты…

* * *

        Когда собрание закончилось, Салли подошел к Элвуду Джупсу - пожилому блондину со свернутым набок носом и впечатляющим двойным подбородком. Нижняя складка колыхалась, нависая над плотным воротничком и туго завязанным галстуком. Корреспондент взглянул на Салли сквозь роговые очки, затем протянул руку и представился.
        - Вы, кажется, наш рекламный агент? - спросил он.
        - Да. Салливан Хардинг, или просто Салли.
        - Хмм, - пробормотал Элвуд.
        Салли не понял смысла этого хмыканья.
        - И давно вы у нас работаете? - спросил блондин.
        - Не очень. Пару месяцев. А вы?
        - Я пришел сюда, когда вас еще на свете не было. А? - Элвуд усмехнулся.
        - Что вы думаете обо всем этом? - напрямую спросил Салли. - Я про звонки с небес.
        - Самая странная тема, на какую мне приходилось писать. - Элвуд покачал головой.
        - Как по-вашему, это стало благом для города? - спросил Салли, проверяя ответную реакцию блондина. - В конечном итоге?
        - Благом? - щурясь, переспросил Элвуд. - Что ж, давайте порассуждаем. Поведение наших горожан улучшилось. А? С тех пор как начались звонки с небес, мы больше не слышим о магазинных кражах. Поговорите со священниками. Все церкви полны. Священники утверждают, что прихожане никогда не молились так истово, как сейчас. Разве это не благо, мистер Хардинг? А?
        «Еще одно “А?” - и я заеду тебе по морде», - подумал Салли. Вслух он сказал другое:
        - Наверное, вы уже написали кучу статей об этих звонках.
        - Только ими и занимаюсь. - Элвуд вздохнул. - Едва хватает времени написать об играх наших «Ястребов». Знаете, я до сих пор помешан на футболе. Правда, в этом году нам не везло. Всего три победы.
        - Скажите, что-нибудь известно про Элиаса Роу? - Салли решил сменить тему. - Помните его, наверное? Он тоже признался, что ему звонили.
        Элвуд огляделся по сторонам.
        - На этой неделе Элиас был в городе, - понизив голос, сообщил корреспондент. - Его видели.
        - А что же он не присоединится к остальным?
        - Трудно сказать. Быть может, Элиасу звонит тот, с кем ему вовсе не хочется общаться. Об этом почему-то никто не думает. Но я думаю.
        - А кто ему звонит? - Салли стиснул кулаки.
        - Этого я вам сказать не могу. - Джупс ухмыльнулся. - Я должен защищать свои источники информации.
        - Элвуд, но как же так? - Салли заставил себя улыбнуться. - Мы ведь в одной команде, делаем общее дело.
        - Нет, - замотал головой блондин. - Деньги и журналистика всегда по разные стороны.
        Он насмешливо потрепал Салли по руке. Мозг Салли лихорадочно работал. Их беседа явно приближалась к концу, а он толком ничего не узнал.
        - Между прочим, без рекламы газета бы не выжила. Особенно без постоянных клиентов. Я как раз должен сегодня навестить одного из них. Похоронное бюро «Дэвидсон и сыновья». Вам оно знакомо?
        - Молодой человек, мне шестьдесят шесть лет. Представляете, на скольких похоронах я присутствовал? И потом, владелец - мой давний друг.
        «Отлично,- подумал Салли. - Блондин и Хорас. Интересная парочка».
        - Я говорил с женщиной, которая там работает. Ее зовут Мария. Она мне рассказала, что пишет для нас…
        - Да-да, некрологи, - перебил его Элвуд и поморщился. - Мне никогда не нравилась ее писанина. Но это обычный порядок: рекламодатель платит вам деньги и он же дает текст. Согласитесь, странная практика?
        - Конечно, - ответил Салли, продолжая думать о Марии. - Мне это тоже кажется странным. А откуда мы знаем, что печатаем достоверный материал? Кто-нибудь проверяет подробности?
        - У вас это вызывает любопытство? - Элвуд вгляделся в Салли, да так пристально, будто вел панорамную съемку. Салли неопределенно пожал плечами.- А чем оно вызвано, ваше любопытство?
        - Не суть важно.
        - Мистер Хардинг, вы верите в загробную жизнь? - спросил Элвуд, почесывая складки подбородка.
        - Почему вы спрашиваете? - Салли уперся взглядом в пол. Для него ответ был очевиден: нет.
        - Просто так. Люди же не вчера начали интересоваться небесами, раем, загробной жизнью - называйте как хотите. Это любопытство сопровождает их с тех пор, как появился человек. Или был сотворен. Через несколько дней мы, возможно, получим кое-какие доказательства. Возможно, эта история потрясет мир. Согласны?
        Салли замер.
        - Если окажется правдивой, - тихо сказал он.
        Пряча усмешку, Элвуд что-то пробормотал.
        - Кто такой Ник Джо… - Салли решил действовать напрямую, но тут его хлопнули по плечу.
        - Смотрю, у вас тут вовсю идет дружеская беседа, - прогремел Рон Дженнингс. - Я не против общения коллег, но, может, все-таки в другой раз? У нас дел - выше крыши. Салли, держите список клиентов. Их надо объехать сегодня. Идемте, не будем мешать Элвуду.
        Он вывел Салли в коридор. Оглянувшись, Салли увидел, как Элвуд бредет к своему столу.
        - Не забудьте: мы вдвое повысили расценки на рекламу, - говорил Рон, буквально выпроваживая Салли. - На этой неделе мы выходим колоссальным тиражом. Расскажите всем, что такая возможность бывает раз в жизни. Можете не сомневаться, они заплатят, - добавил издатель, открывая входную дверь. - Желаю успехов.
        Дверь захлопнулась. Салли стоял по щиколотку в снегу, вдыхал морозный воздух и прокручивал в мозгу недавний разговор с Элвудом. Приблизился ли он к разгадке? Или отдалился?
        Неподалеку остановился автобус: прибыла очередная партия жаждущих увидеть чудо. Колдуотер встретил их звоном церковных колоколов.
        - Хардинг!
        Салли резко обернулся. В дверях редакции стоял Элвуд Джупс, улыбался и молчал.
        - В чем дело? - спросил Салли. - Вы забыли мне что-то сказать?
        - Когда я окликнул вас на стадионе, вы не обернулись. Почему?
        Салли сглотнул.
        - Сам не знаю, - шепотом ответил он.
        - С вами обошлись несправедливо. - Элвуд цокнул языком. - У нас многие это знают. И плюньте вы на того идиота, который выкрикнул «Джеронимо!». Он был в стельку пьян. Ясно? - И Элвуд шумно захлопнул дверь.

* * *

        В свое время «Газетт» тоже откликнулась на катастрофу с истребителем Салли. Статья называлась: «Столкновение в воздухе: нашему земляку не повезло». Ее написал Элвуд Джупс. В основном там повторялась информация «Ассошиэйтед пресс» с добавлением слов отца Салли, с которым Элвуд говорил по телефону.
        «Я своего сына знаю, - сказал Фред Хардинг. - Он прекрасный, опытный летчик. В случившемся однозначно виновата наземная служба. Надеюсь, компетентные люди дознаются, как все было».
        Надежды отца не оправдались. Эллиот Грей погиб в автокатастрофе. Сведения о нем были весьма скупыми. В Линтоне он работал менее года, успев до этого сменить три других штата. Пленки с записями переговоров оказались либо совершенно чистыми, либо содержали невообразимую мешанину звуков, не поддающуюся расшифровке. Вначале подозрения пали на Эллиота Грея. Но уничтожение и порча записей требовали времени и специальных знаний. Принимая во внимание, что воздушный диспетчер бежал с дежурства и через считаные минуты погиб, врезавшись на своей «тойоте» в «шевроле» Жизели Хардинг, эту версию сочли невозможной и все свалили на сбой в работе оборудования. Тем более что в момент столкновения Грей был в диспетчерской один, остальные сотрудники готовились встретить подлетающую «сессну». Самолет сел на брюхо, приземлившись на траве рядом с полосой и успев своротить телефонный столб.
        У «сессны» был помят фюзеляж и расщеплен руль направления. Похоже, часть руля просто засосало внутрь реактивного двигателя истребителя Салли. Пилот «сессны» утверждал, что вообще не видел F-18, а диспетчер отвел ему для посадки «двадцать седьмую правую». Ту же полосу, что и истребителю! Это было ключевым моментом… пока не стали известны результаты анализа крови Салли. «Газетт» написала и о внезапном «смещении акцентов».
        Салли, естественно, не читал статью Элвуда. В то время он находился далеко от Колдуотера. Каждую ночь, ворочаясь на тюремной койке, он думал о роковых словах «двадцать седьмая правая» и о том, как гнусавый голос навсегда изменил его жизнь. Кстати, и это случилось лишь потому, что люди научились передавать человеческий голос сначала по проводам, а потом и без проводов.

* * *

        Джек уже не помнил, когда в последний раз пек блины. Однако кулинарные навыки быстро вернулись к нему. Он управлялся с двумя сковородами. Готовые блины Тесс складывала на большие подносы и относила людям, собравшимся в гостиной.
        После Дня благодарения старый дом, доставшийся Тесс от матери, превратился в нечто вроде перевалочной базы. Тесс категорически отказывалась называть своих гостей верующими и запрещала это другим. Люди рассаживались на полу и жадно расспрашивали Тесс про все, о чем говорила Рут. Особенно их интересовали советы ее покойной матери. В кухню - святилище, где висел телефон, - Тесс не пускала никого из посторонних. Исключение составляли Саманта, Лулу и с недавних пор Джек Селлерс. Когда телефон звонил, она снимала аппарат со стены и уносила в кладовку, благо длина провода позволяла.
        Начиная с прошлой недели, Джек заезжал сюда каждое утро перед работой. Невзирая на оголтелость протестующих и хищный интерес СМИ, ему нравилось провести часок, а иногда и больше, на старомодной кухне, под негромкий стук тарелок и мелодичный звон ложек и вилок. Ему нравилось, что у Тесс нет привычки держать телевизор включенным «для фона», нравился запах готовящейся еды и даже детская беготня - дневной центр частично тоже перекочевал в ее дом.
        Но больше всего Джеку нравилось быть рядом с Тесс. Он старательно отводил от нее взгляд, боясь выдать свои чувства. Его восхищало, с каким смирением она принимала звонки от матери. Так же вел себя сам Джек, когда слышал голос Робби. Она не хотела привлекать к себе излишнее внимание. Чувствуя это, Джек попытался отговорить Тесс от участия в пятничном шоу.
        - Зачем вам становиться участницей этого безобразия? - спросил он, когда они были на кухне вдвоем.
        Тесс задумалась, потом жестом позвала его в кладовую.
        - Я знаю, - шепотом произнесла она, входя внутрь. - Но когда я спрашивала об этом у матери, она ответила: «Расскажи всем». Значит, на небесах хотят, чтобы это не оставалось тайной.
        - То есть если вы откажетесь от участия, вы…
        - Да, я поступлю неправильно.
        - Совершите грех?
        - Что-то вроде этого.
        - Так говорит отец Кэрролл?
        Тесс кивнула.
        - А вы откуда знаете? - спросила она.
        - Я ведь тоже хожу в церковь, но…
        - Я бы не смогла вести себя так, как Кэтрин.
        - Согласен: это какое-то безумие.
        - Но если люди хотят знать то, о чем узнала я, имею ли я право скрывать от них свои знания?
        Джек помолчал, а затем произнес:
        - Там соберутся и все остальные.
        - Кроме вас, - сверкнув глазами, сказала Тесс.
        - Между прочим, моя бывшая перестала говорить с Робби. - Джек отвернулся. - По ее словам, после звонков сына ей становится очень грустно.
        - А вам?
        - Мне не становится грустно. Мне очень приятно слышать его голос. Но у меня…
        - Что?
        - Сам не знаю…
        - Остаются сомнения? - подсказала Тесс.
        - Да.
        - Сомнения - это способ найти Бога. - Она улыбнулась.
        Джек застыл на месте. Он уже слышал эти слова. От Робби.
        - Еще болит? - спросила Тесс, осторожно дотрагиваясь до раненого виска.
        Ему показалось, что ее пальцы прошли сквозь кожу.
        - Нет, - глухо ответил Джек, сглатывая.
        - Рана затягивается.
        - Угу.
        Их лица были так близко друг к другу.
        - Почему вас так тревожит это шоу? - спросила Тесс.
        - Потому… что я не смогу вас защитить.
        Слова вырвались раньше, чем Джек их осознал. Тесс улыбнулась. Они показались ей облачками пара, слетевшими с губ Джека и тут же растаявшими в воздухе.
        - Как приятно, - прошептала она.
        Потом она поцеловала Джека. Один раз. Слегка. Оба отпрянули и одновременно пробормотали: «Извините». Опустив голову, Тесс вышла из кладовой и услышала, как ее кто-то зовет.
        Джек не понимал, чтo с ним. Он стоял все в той же кладовой, но уже не был прежним Джеком Селлерсом.

* * *

        Толпы приезжих не обошли своим вниманием и местную библиотеку. Для Лиз настали жаркие дни. Посетители спрашивали книги и документы, связанные с историей Колдуотера. Авторы журнальных статей выискивали материалы для своих публикаций. Кому-то требовались карты города и окрестностей. Лиз едва успевала присесть.
        Но ровно в шесть часов вечера она тоном, не терпящим возражений, объявляла, что библиотека закрывается, выпроваживала посетителей и гасила свет в зале. Все это делалось для того, чтобы Салли мог спокойно работать. Во вторник вечером, за три дня до шоу, Салли вошел через заднюю дверь библиотеки, ведя с собой крепкого темнокожего мужчину в брезентовой куртке и шерстяной шапке.
        - Привет, - поздоровался Салли, не представив своего спутника.
        - Привет, - ответила Лиз.
        - Мы посидим у компьютера и… поговорим.
        Лиз пожала плечами и поковыляла к своему столу. Салли со спутником уселись возле компьютера. Салли достал желтый блокнот, а Элиас Роу стал медленно и обстоятельно вспоминать недавний разговор с Ником Джозефом.
        - Элиас, куда ты исчез? - спросил голос Ника.
        - Оставь меня в покое, - потребовал Элиас.
        - Ты должен кое-что сделать… для меня…
        - Ничего я тебе не должен. Зачем ты мне звонишь?
        - Ты должен… кое о ком позаботиться…
        - Что-о?
        - Ты должен позаботиться о Нике…
        - Я что, мало о тебе заботился? Я мог бы еще давно тебя выгнать, но терпел, давая один шанс за другим!
        - Что он сказал в ответ? - Салли перестал записывать и поднял голову.
        - Ничего.
        - Вы задавали ему вопросы, которые мы составили?
        - Пытался.
        Они с Салли составили целый вопросник в надежде получить хоть какую-то зацепку о природе звонков с небес. Одним из вопросов было: «Откуда ты звонишь?»
        - Ты знаешь откуда… - ответил Ник.
        - И он ни разу не произнес слово «небеса»? - спросил Салли.
        - Нет. Я его дважды спрашивал.
        - А вы спросили Ника о тех, с кем он работал?
        - Естественно. Так и сказал: «Помнишь парней, с которыми работал? Назови-ка мне их имена». И тут - молчок. Только потрескивание и шум.
        Это обстоятельство сразу насторожило Салли. Настоящему Нику Джозефу не составило бы труда ответить на этот вопрос. И еще: откуда Ник узнал новый номер Элиаса?
        В мозгу Салли завертелась мысль о возможной причастности Джейсона, но он тут же прогнал ее. Слишком уж нелепо было думать, будто этот вечно сопливый парень услужливо стукнул Нику на небеса.
        - А что с другими вопросами? - спросил Салли, уперев подбородок в ладони.
        - Я его спросил: «Как выглядит Бог?» Тоже вопрос из нашего списка. Сперва опять шум. Потом слышу: «Ник». А дальше… - Элиас замолчал.
        - Что дальше?
        - Я не успел и рта раскрыть, как он сказал: «Элиас, сделай то, что нужно». - Элиас беспокойно заерзал на стуле. - Знаете, меня это зацепило. Я уже рассказывал: работником Ник был никудышным. Сплошная головная боль. Испытывал мое терпение только так. Но с того дня, как я узнал о его смерти, меня не покидало…
        - Что не покидало?
        - Какое-то тяжелое чувство. Как будто я сделал что-то неправильное.
        - Но вы же…
        Их разговор прервал испуганный крик Лиз.
        - Что? - насторожился Салли, повернувшись в ее сторону. - Что случилось?
        - Там кто-то есть!
        - Где?
        - За окном!
        Но Салли не увидел ничего, кроме оконного стекла, подсвеченного уличными фонарями.
        - Извините, - оправдывалась Лиз. - Я не должна была кричать. Но я очень напугалась. Смотрю - на стекле чьи-то руки.
        Не слушая ее, Салли выскочил наружу и успел заметить отъезжавшую машину. Освободившееся парковочное место тут же было занято. Салли вернулся в библиотеку.
        - Это был мужчина или женщина?
        - Кажется, мужчина, - ответила смущенная Лиз. - Кто это мог быть?
        - Кто угодно.
        - Вот-вот, - подхватил Элиас.
        - Еще раз извините. Я не должна была орать, как испуганный ребенок.
        - Тут и взрослый испугается, - успокоил ее Салли. Он снова посмотрел на окно, затем на Элиаса. - Элиас, вам знаком человек по имени Элвуд Джупс? - спросил Салли, чувствуя, как колотится его сердце.

* * *

        В тот вечер Кэтрин, закутавшись в махровый халат, сидела у себя на кухне. Она пила клюквенный сок, вертя в руках рамку со старой фотографией. Ей тогда было двенадцать лет, Дайане - четырнадцать. Обе стояли в купальниках на песчаном берегу, держа над головой ленту с надписью «Победителям в парном плавании». Тогда они выиграли заплыв на одну милю. Соревнования проходили на озере Мичиган.
        Кэтрин смотрела на худощавые девчоночьи тела, бронзовые от загара, и такие же загорелые счастливые лица. Она и сейчас помнила их разговор.
        - Хорошая у нас с тобой команда, сестренка, - сказала ей Дайана.
        - Ты плыла быстрее меня.
        - Не выдумывай. Это я тебя догоняла.
        - Неправда!
        - Нет, правда! Если бы не ты, не видать нам первого места.
        Кэтрин вспоминала, как тогда ее захлестнула волна искренней любви к Дайане. И дело было не в комплиментах. Кэтрин прекрасно знала, что плавает хуже старшей сестры. Обогнать Дайану не могла ни одна колдуотерская девчонка. Важно было другое: Дайана всегда поддерживала в ней веру в собственные силы.
        - Я не помешаю?
        В дверном проеме стояла Эми. На ней была фуфайка с эмблемой Йельского университета и голубые лыжные штаны.
        - Садись.
        Эми уселась на соседний табурет.
        - Ты училась в Йеле? - спросила Кэтрин.
        - Мой старый дружок учился. Это все, что от него осталось.
        - М-да, - произнесла Кэтрин, поглядывая на стакан с клюквенным соком. - Мой бывший муж вообще ничего мне не оставил. - Она подняла голову. - Хочешь выпить чего-нибудь крепче сока?
        - Еще как хочу, - призналась Эми.

* * *

        В течение суток Эми проехала триста двадцать шесть миль. Когда Фил выгнал ее с колдуотерского проекта, она вернулась в Алпену. Квартира, которую она снимала в таунхаусе, встретила ее полупустыми стенами. Рик съехал, оставив несколько книг, кучку грязного белья, одинокий сэндвич в холодильнике и коробку высокопитательных протеиновых батончиков «Пауэрбар» в кухонном шкафу. На столе лежала записка: «Когда у тебя найдется время, можем поговорить. Р.»
        Слова Рика она восприняла с горькой иронией. Чего-чего, а времени у Эми было теперь предостаточно. Она вынула мобильник, соображая, как ей лучше извиниться перед женихом. Но чем дольше Эми смотрела на зажатый в руке телефон, тем меньше ей хотелось ему звонить.
        Она вернулась в машину и поехала обратно в Колдуотер. Возле дома Кэтрин дежурили двое полицейских. Эми показала им свое удостоверение, обогнула дом и постучалась у заднего крыльца.
        - Я все-таки хочу досмотреть это до конца, - выпалила она, когда Кэтрин открыла дверь. - Как-никак, я заслужила такое право. И мне плевать, оставят они меня на работе или выгонят.
        - Я тебе постелю, - сказала Кэтрин. - Ложись, отдохни с дороги.
        По правде говоря, Кэтрин вообще не хотела, чтобы Эми уезжала. Эми была единственным человеком, которому она доверяла с самого начала. Когда они собрались у Фриды и Эми вдруг выкрикнула «ПРЕКРАТИТЕ!», а потом дрожала и не отвечала на вопросы своего начальника, Кэтрин не на шутку перепугалась за нее. Эми перенапряглась и нуждалась в отдыхе… Только на следующий день, уже дав согласие на участие в шоу, Кэтрин узнала, что Эми выгнали из проекта. Звезда ток-шоу на алпенском телевидении давно мечтала влиться в это начинание, а Фил не хотел ссориться с человеком, от которого во многом зависел рейтинг Девятого канала. И потом, Эми исполнила возложенную на нее задачу. Этот нервный срыв произошел как нельзя более кстати. Теперь Фил мог с чистой совестью отстранить ее от работы.
        Они сидели на тихой кухне. Кэтрин пила клюквенный сок, Эми - вино. Она уже не оглядывалась на свою видеокамеру, ища выгодный ракурс. И разговор у них шел не о небесах и не о звонках оттуда, а об отношениях с противоположным полом. Кэтрин рассказывала о своем бывшем муже Деннисе. Через год после развода он переехал в Техас. На момент раздела имущества ему удалось выставить себя бедняком и подтвердить это документально. Кэтрин почти ничего не получила, а Деннис в том же году купил себе дорогостоящий катер.
        - Как мужчинам это сходит с рук? - спросила Кэтрин.
        Вопрос был риторическим. Эми пожала плечами. Ее отношения с мужчинами строились несколько по-иному. Рик стал третьей жертвой в ее жизни, нацеленной на карьеру. В первого парня она влюбилась еще в колледже. Он слинял сразу же, едва услышал, в какой дыре Эми предложили работу. В общем-то, городишко Бофорт в Северной Дакоте и впрямь был жутким захолустьем. Новости на местном телевидении в основном крутились вокруг цен на зерно и прогнозов погоды для фермеров. Второй приятель вроде бы с пониманием относился к ее работе и ненормированному рабочему дню. Не возражал, когда Эми вечерами и даже ночами засиживалась в монтажной. Вскоре она узнала причину такого понимания: пока она строила свою карьеру, ее друг развлекался с двадцатидвухлетней блондинкой из спортивного клуба, куда они оба ходили на тренировки. В настоящее время он и блондинка жили в Джорджии, работая инструкторами в гольф-клубе.
        Рик был совсем другим. Во всяком случае, Эми так казалось. Будучи архитектором, человеком творческой профессии, он понимал и ее долгие задержки на работе, и необходимость пробиваться наверх в мире жесткой конкуренции. Не понял он только, почему она так цепляется за колдуотерский проект. По мнению Рика, это было даже хуже новостей по выходным.
        - Я тебе очень сочувствую, - сказала Кэтрин.
        - Сама виновата, - вздохнула Эми. - Я всегда гналась за карьерой. Злилась на себя, сравнивала с другими, которые в моем возрасте успели гораздо больше. Для меня это было смыслом жизни. Я не могла понять, почему его мнение не совпадает с моим. Я считала, что любовь - это когда двое думают одинаково. - Эми допила вино. - А может, мы так себя успокаиваем, когда хотим идти по жизни своей дорогой.
        - По-моему, это он проиграл, а не ты, - сказала Кэтрин. - Посмотри на себя.
        - Спасибо, Кэтрин. - Эми зажмурилась и почти засмеялась.
        - Дайана мне часто говорила: если ты нашла настоящего друга, ты богаче большинства людей. Если настоящий друг еще и твой муж - считай это редкой благодатью. - Она помолчала. - Но если настоящий друг - твоя сестра, не огорчайся. По крайней мере, она с тобой не разведется.
        - А у меня почти не было друзей. - Эми улыбнулась.
        - Что так?
        - Работа, вечная работа. Времени не хватало. А у тебя как?
        - У меня время было. Со мной хотели дружить, но я разбрасывалась людьми.
        - Не наговаривай на себя.
        - Это правда. Я была слишком резкой. Хотела быть правой во всем. Дайана надо мной подшучивала: «Кэт, не пылают ли твои туфли? Кажется, ты сожгла очередной мост». - (Эми засмеялась.) - Общество Дайаны заменяло мне всех друзей. А когда она умерла, оказалось, мне даже не с кем поговорить. Я ходила как в тумане. Ждала, что вот-вот услышу ее голос. Когда начались звонки, я ожила. Понимаешь, она была моей старшей сестрой. Всегда, когда мне было нужно, она оказывалась рядом. И почему бы ей сейчас не вернуться ко мне, хотя бы так?
        - Кэтрин, всем этим людям ровным счетом плевать на тебя. - Эми закусила губу, отвела глаза.
        - Ты о ком?
        - О телевизионщиках… О нас, - вздохнув, добавила Эми.
        - А я знаю, - помолчав, сказала Кэтрин.
        - Им нужны шоу и рейтинги.
        - И это я знаю.
        - Рик был прав. Мы выдаиваем из людей новости, а когда выжмем все до последней капли, уходим. Что остается? Выжженная земля.
        - Эми, я не вчера родилась.
        - Я часть этого конвейера, - сказала она, глядя Кэтрин в глаза.
        - Теперь уже нет, - улыбнулась Кэтрин. - Ты же крикнула: «Прекратите!»
        - Со мной что-то произошло. В тот момент мне показалось, что мы перестали рассказывать о событиях, а начали сами их создавать. - Эми шумно выдохнула. - Но я ведь цеплялась за твою историю.
        - Да.
        - Рассчитывала, что она поможет моей карьере.
        - Знаю.
        - На то же рассчитывают и все, кто причастен к медийному миру. Только потому они с тобой и возятся. Неужели ты этого не понимаешь?
        - Понимаю.
        Ответы Кэтрин ошеломляли Эми.
        - Но если ты все это знаешь, если тебе понятна вся эта механика, зачем же ты согласилась участвовать в их шоу?
        Кэтрин задумалась, а потом ответила:
        - В день, когда мы похоронили Дайану, я вернулась домой и уставилась на стены. Я просила Бога послать мне знак, что с моей сестрой все в порядке. Если она больше не может быть со мной, так пусть будет с Ним. Два года подряд я шептала эти слова. Каждый день. А потом вдруг зазвонил розовый мобильник Дайаны. Я помню, как покупала его для сестры. Она не любила технические штучки и просила что-нибудь попроще. После ее смерти я забрала телефон себе. На память. И вдруг он зазвонил.
        Эми смотрела на Кэтрин, не понимая, куда та клонит.
        - Я дождалась! Господь мне ответил! Сделал величайший подарок, о каком я не могла и мечтать, дал услышать голос моей сестры. И я поняла: взамен Бог просит совсем немного - рассказать людям, что Он действительно существует. Смела ли я сказать Богу «нет»? Могла ли я после этого наслаждаться Его подарком в одиночку? В древние времена избранные Богом поднимались на вершину горы и оттуда говорили с людьми. Но сейчас…
        - Сейчас у нас есть телевидение. Ты это имела в виду?
        - Да, наверное.
        - Но что будет, если они все устроят, а твоя сестра не позвонит? - медленно выговаривая каждое слово, спросила Эми.
        - Она позвонит. - Кэтрин скрестила руки на столе.
        Они помолчали.
        - А ведь я соврала тебе, - пробормотала Эми.
        - Когда? - спросила Кэтрин.
        - Когда сказала, что я верующая. Нет, Кэтрин. Не верила я. И сейчас не верю.
        Кэтрин раскачивалась на стуле.
        - В пятницу, быть может, поверишь.

* * *

        На следующий день Салли приехал в похоронное бюро «Дэвидсон и сыновья», снова выбрав обеденное время. Дождавшись, когда Хорас укатит, он поспешил внутрь, пройдя в комнатку Марии Николини.
        - Здравствуйте, - сказал он, просовывая голову в дверь. - Хорас на месте?
        - Нет. Только что уехал на ланч. Приехали бы на пару минут раньше, и вы бы его застали. У вас с ним какое-то фатальное несовпадение во времени.
        - Ничего, я подожду.
        - Я же вам сказала: он только что уехал. Неужели вам некуда спешить?
        - Мы готовим специальный выпуск газеты. Увеличиваем объем и тираж. Возможно, Хорас пожелает разместить дополнительную рекламу.
        - Понимаю, - взмахнула пухлыми ручками Мария.
        - Такое ощущение, что весь город с ума посходил, - сказал Салли, обдумывая, как ему быть дальше.
        - И не говорите. Утром я ехала на работу целых двадцать минут, а живу всего в миле отсюда.
        Их разговор прервал мелодичный перезвон колокольчиков. Мария посмотрела на экран небольшого монитора, куда транслировалось изображение с камеры у входной двери.
        - Извините. - Мария встала. - Этих людей я не знаю. Пойду их встречу. А то у нас дверь не запирается.
        Оставшись один, Салли посмотрел на шкаф с папками. У него забилось сердце. Он приехал сюда, намереваясь осторожно выяснить, имеет ли еще кто-нибудь доступ к рабочим записям Марии. В первую очередь, Элвуд Джупс. Салли никак не ожидал, что Мария оставит его наедине со своими сокровищами.
        Салли никогда не воровал, ни по нужде, ни из мальчишечьего озорства. Но сейчас ему это было необходимо. Кое-какие нити он, похоже, все-таки нащупал. На пятницу запланировано грандиозное шоу. За библиотекой кто-то следит. Вспомнились странные вопросы Элвуда Джупса… Как ему не хватает информации!
        А у Марии она есть.
        Салли глубоко вдохнул. Времени на рассуждения не было. Либо он сейчас залезет к Марии в шкаф, либо уберется ни с чем. Перед мысленным взором всплыли лица родителей, Джулза, Жизели. Салли мотнул головой, прогоняя их и попутно избавляясь от всех шипов совести.
        Подойдя к шкафу, он выдвинул нужный ящик…
        Благодаря образцовому порядку рабочие записи нашлись быстро. Все они были аккуратно озаглавлены: «Джозеф Ник», «Селлерс Роберт», «Рафферти Рут», «Баруа Симона» и «Йеллин Дайана». В коридоре послышались шаги Марии и посетителей, но Салли уже успел засунуть бумаги в портфель и защелкнуть замок. Когда дверь открылась, он сдергивал с вешалки пальто.
        - А знаете, Мария, съезжу-ка я еще по двум адресам, потом вернусь.
        - Вы же собирались дожидаться Хораса.
        - Мне Рон позвонил, - соврал Салли. - Просил поторопиться.
        - Я же вас не представила! - Мария его задержала. - Это мистер и миссис Альберго. А это - мистер Хардинг.
        Все трое кивнули.
        - Примите наши соболезнования, - сказала миссис Альберго.
        - Нет… - торопливо пробормотал Салли. - Я здесь по делу. Я не…
        Супруги переглянулись.
        - Мистер Хардинг потерял жену, - встряла болтливая Мария. - Но это было несколько месяцев назад.
        - Да, - чувствуя себя идиотом, закивал Салли. - Было… Извините, мне пора.
        - А мы приехали из-за моего отца, - вдруг сказала миссис Альберго. - Он пока жив, но очень болен. Рак костного мозга.
        - Это серьезно, - сказал Салли.
        - Очень серьезно, - подхватила Мария.
        - Ему осталось жить совсем немного. Вот мы и решили, когда это случится, похоронить его в Колдуотере. Так у нас будет больше шансов… снова услышать его голос… Вы ведь понимаете, о чем я.
        Салли ограничился сдержанным кивком, борясь с желанием сказать им что-нибудь циничное. На его беду, в разговор включился мистер Альберго.
        - Вы позволите вопрос?
        - Спрашивайте, - хмуро разрешил Салли.
        - Ваша жена… Она когда-нибудь… - Зять будущего покойника указал на небеса. - Вы понимаете, о чем я?
        - Понимаю. - Салли сглотнул и посмотрел на Марию. - Но должен вас разочаровать: оттуда звонят не всем.
        Мистер Альберго опустил руку. Молчание становилось все более тягостным. Салли чувствовал все возрастающее напряжение.
        - Мне нужно идти, - сказал он.
        Добравшись до стоянки, Салли выместил гнев на отцовской машине, пять раз подряд ударив по капоту «бьюика». «Этот ад никогда не кончится», - подумал он. Каждый приезд сюда - обязательно напоминание, очередной рубец на сердце. Портфель с ворованными бумагами он зашвырнул на заднее сиденье. Открывая водительскую дверцу, Салли вдруг заметил в дальнем конце стоянки серебристый «форд-фиесту».
        В машине кто-то был, и этот кто-то следил за ним.

* * *

        Пастор Уоррен, лежа на больничной койке, слушал новости по включенному телевизору. Наконец ему это надоело, он нащупал пульт и стал нажимать все кнопки подряд, пока телевизор не замолчал. Довольно новостей. Имеющегося у него запаса хватит на целый год.
        Врачи сказали, что с ним случился «небольшой сердечный приступ». Это скоро пройдет. Но им придется оставить его в больнице на несколько дней, чтобы провести дополнительное обследование. «Вы понимаете: в вашем возрасте… Мы хотим удостовериться, что во всем остальном у вас полный порядок».
        Стены палаты были окрашены в мягкие, приятные тона. Возле койки стоял металлический столик на колесиках и стул с красно-коричневой кожаной спинкой. Пастор вспоминал, как перепугал прихожан, упав возле церковной кафедры. Через несколько минут приехала «скорая» и доставила его сюда. Вспомнилась строчка из Евангелия: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас»[11 - Евангелие от Матфея, глава 11, стих 28.]. Уоррен всю свою жизнь посвятил Господу и ожидал - отчасти, даже надеялся, - что Господь скоро заберет его к себе.
        Сегодня его навестил отец Кэрролл. Сначала поговорили о погоде, старости, здоровье. Потом, естественно, коснулись грядущего телешоу.
        - Работники телевидения попросили меня присутствовать на этой передаче, - сказал отец Кэрролл. - Думаю, церкви это пойдет во благо.
        - Возможно, - вздохнул пастор Уоррен.
        - Как вы думаете, она сумеет добиться звонка?
        - Кто?
        - Кэтрин Йеллин. Я спросил: она сумеет убедить свою сестру, чтобы та ей позвонила?
        Пастор вглядывался в лицо католического священника, надеясь увидеть там что-то, чего не видел прежде.
        - А разве не Бог это определяет?
        - Конечно, - ответил отец Кэрролл и отвернулся.
        Через несколько минут он простился и ушел. Этот разговор утомил пастора. Он решил вздремнуть, но в палату вошла медсестра с новым пластиковым мешком для капельницы.
        - Пастор, к вам еще посетители, - сказала она.
        Он не сразу понял ее и переспросил.
        - Я сказала: посетители. Хотят вас видеть. Идут сюда.
        - А-а, - промямлил Уоррен, до подбородка натягивая одеяло.
        Кто ж это к нему пожаловал? Может, миссис Палт? Или кто-то из священников?
        Медсестра ушла, не закрыв двери.
        Пастор плохо видел, но этого посетителя узнал сразу, как только тот вошел.
        Элиас Роу!

* * *

        Лавры изобретателя телефона достались Александру Беллу. Куда менее известен Томас Уотсон, первый в мире человек, которому Белл позвонил. Уотсон был весьма ценным сотрудником Белла, однако их сотрудничество, продлившись еще пять лет, затем прервалось. В 1881 году Уотсон, получив свою долю за участие в изобретении (сумма по тем временам была весьма значительная), попытался реализовать себя в других сферах. Прежде всего, он немало времени провел в Европе, празднуя медовый месяц. Часть полученных денег он вложил в кораблестроение. Считая, что у него есть актерские способности, Уотсон пробовал играть в пьесах Шекспира.
        Но через тридцать восемь лет после первого телефонного разговора между Уотсоном и Беллом состоялся еще один. Теперь их разделяли не двадцать футов, а три тысячи миль. Белл находился в Нью-Йорке, Уотсон - в Сан-Франциско. Это был первый междугородний, точнее, трансконтинентальный звонок. Белл произнес ту же фразу, что и тогда: «Мистер Уотсон, приходите ко мне». На это Уотсон ответил: «Я бы с удовольствием, но боюсь, что путь к вам займет у меня не меньше недели».
        Уоррен не видел Элиаса пару месяцев и почти забыл его лицо. Теперь пастор заново всматривался, узнавая знакомые черты своего прихожанина. Этого человека Уоррен знал давно, еще с тех пор, как тот был подростком. Тихий, молчаливый, всегда готовый помочь, Элиас был мастером на все руки. В свое время он участвовал в перестройке церковной кухни, потом укладывал в церкви новый ковер. Многие годы Элиас не пропускал ни одной воскресной службы - вплоть до того дня, когда Кэтрин Йеллин возвестила о чуде.
        После этого Элиас пропал и появился лишь сегодня.
        - Пастор, я хочу попросить у вас прощения, - сказал он, присаживаясь на край больничной койки.
        - Ты не сделал ничего, за что надо просить прощения.
        - Я помешал вашей службе… тогда.
        - Я бы не сказал, что помешал. Ты счел нужным поддержать Кэтрин.
        - Наверное, - улыбнулся Элиас. - Все это время я постоянно молился.
        - Рад слышать. Но должен признаться, нам тебя очень недостает.
        - Пастор…
        - Да.
        - Со мной сюда пришел еще один человек. Вы разрешите ему войти?
        - Он здесь?
        - Да.
        - Ну что ж… приглашай.
        Элиас подошел к двери, что-то сказал, и в палате появился Салли. Элиас представил его священнику.
        - Пастор, я хочу попросить прощения не только за ту службу, - вдруг сказал Элиас.
        - Неужели? - удивился Уоррен. - И что же за грех ты совершил?

* * *

        Перед визитом в больницу Элиас побывал у Салли дома. Они внимательно прочли материалы к некрологу Ника Джозефа. Выяснилось, что Мария общалась с младшим братом Ника, Джо, и старшей сестрой Пэтти. Родители их тогда уже умерли. Сообщив подробности из жизни брата, Пэтти вдруг заговорила о «маленьком Нике».
        «Представляю, как тяжело было Нику умирать, не зная, кто же позаботится о его малыше. Мать мальчишки… о ней лучше не вспоминать… Вряд ли она вообще приедет на похороны… Когда он перестал посылать ей деньги, она буквально взбесилась. Уехала и даже адреса не оставила… Только прошу вас, Мария, про маленького Ника в некрологе писать не надо. Хорошо? Пусть это останется между нами…»
        Элиас и понятия не имел, что у Ника были жена и сын. Этого не знали и рабочие. Они считали, что Ник живет один - какая женщина выдержит вечно пьяного и болтающегося неведомо где мужа?
        - Пастор, Ник ведь тоже ходил в «Жатву надежды», - продолжал Элиас. - Вот я и подумал: если кто и знает о его семье, так это вы. А когда я пришел в церковь, мне сказали, что вы упали во время занятия и вас увезли в больницу.
        - Да. Сам того не ожидал, - признался Уоррен.
        - Я вам очень сочувствую.
        - Не стоит. У Господа есть свой замысел насчет каждого из нас… Давай вернемся к Нику. Значит, у него остался сын?
        - Да. Вы знали об этом?
        - Увы, нет. А ведь Ник регулярно меня навещал. И Пэтти тоже.
        - Погодите. Ник бывал у вас?
        - Он постоянно страдал от безденежья. Нашу церковь не назовешь богатой, но мы нередко выделяли ему скромные суммы.
        - Пастор, это я виноват в его безденежье. - Элиас потер вспотевший лоб. - Я его уволил. И не просто уволил, а еще лишил выплат за потерю трудоспособности. Формально я имел такое право: когда с Ником произошло несчастье, он был сильно пьян.
        - Знаю, - только и ответил Уоррен.
        - Он мне звонит. - Элиас отвернулся. Ему было стыдно.
        - Кто?
        - Ник. Это о его звонках я тогда рассказал в церкви. Он тоже звонит оттуда… с небес… как бы это ни называлось. Он продолжает на меня сердиться. Требует что-то сделать… для Ника. Я сначала думал, он имеет в виду себя. Теперь понимаю: он говорит о сыне.
        - Так ты поэтому скрылся из города? - Уоррен сощурился.
        - Простите, пастор. Я испугался. Я не знал, что у Ника есть сын.
        - Элиас, я тебя ни в чем не виню.
        - Я бы ни за что его не уволил.
        - Это не твоя…
        - Я бы стерпел его выходки…
        - Успокойся.
        - Эти звонки. Его голос. Они преследуют меня.
        Уоррен протянул руку, желая успокоить разволновавшегося Элиаса, и встретил взгляд Салли.
        - Мистер Хардинг, а как вы относитесь ко всему этому?
        - Я? - переспросил Салли, прижимая руку к груди. Уоррен кивнул. - Пастор, не сочтите это за оскорбление, но сам я не верю в звонки с небес.
        - Продолжайте.
        - Я думаю, эти звонки - чья-то хитрая уловка. Кто-то знает много подробностей о жизни этих покойных. Ник тщательно скрывал, что у него есть сын, даже вы не знали. Но голос, с которым разговаривает Элиас, - он знает. Что же получается? Элиасу действительно звонит умерший Ник? Я в этом сомневаюсь. Элиас специально задавал ему вопросы, на которые настоящий Ник ответил бы без запинки. А голос будто не слышал этих вопросов. Я склоняюсь к мысли, что всеми звонками заправляет хорошо информированный и технически очень грамотный человек.
        Уоррен уронил голову на подушку. Посмотрел на трубку капельницы, подведенную к его руке, и передвинул руку так, чтобы не видеть ни трубки, ни иглы, ни жидкости, поступающей в вену. «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные…»
        - Элиас… - Пастор протянул ему другую руку. Элиас осторожно сжал старческие пальцы. - Ты ничего не знал об этом ребенке. Бог тебя простит. Я думаю, это был способ показать тебе, что мальчику нужно помочь… Теперь, когда ты о нем узнал.
        Элиас кивнул. По смуглой щеке скатилась слезинка.
        - Мистер Хардинг, - позвал пастор.
        Салли выпрямился.
        - Я верил и верю в небеса. И верю в то, что Бог способен на мгновение приоткрыть завесу и показать их нам.
        - Понимаю, - пробормотал Салли.
        - Но не тем способом, что мы наблюдаем.
        Салли заморгал. Получается, старый пастор разделяет его точку зрения?
        - Как вы думаете, кто мог все это устроить? - спросил Уоррен.
        Салли откашлялся:
        - Кто-то из газеты, у кого есть доступ ко всем необходимым сведениям.
        Уоррен медленно кивнул.
        - Газеты - могущественная сила, - прошептал он и закрыл глаза. - Уж вы-то об этом знаете по собственному опыту.
        У Салли сдавило грудь. Значит, и пастору известна его история.
        - Да, пастор. Я хорошо это знаю.

* * *

        Зимой в Северном Мичигане темнеет рано. К пяти часам на улицах Колдуотера было уже темно. А на школьном футбольном поле включили мощные прожектора. Джефф Джекоби ходил по сцене, проверяя подготовку к телешоу. Продюсеры оказались правы: для денег нет ничего невозможного. Повсюду сооружались помосты для телеоператоров, и над каждым белел широкий навес. Рабочие расставляли штанги с осветительной аппаратурой и тянули провода от многочисленных портативных обогревателей. В дополнение к стационарным операторским площадкам из Детройта на грузовиках доставили передвижные, где кабинка оператора поворачивалась на триста шестьдесят градусов и поднималась на значительную высоту. Для них заснеженное футбольное поле застелили прочными деревянными щитами с гладкой поверхностью. Доступ на самые верхние трибуны перекрыли, а нижние на случай внезапного снегопада защитили брезентом. По обе стороны от сцены установили громадные демонстрационные экраны. За все годы жизни в Колдуотере Джефф еще не видел столь масштабных приготовлений. Он испытал прилив гордости, но следом в голову полезли тревожные мысли.
        Мэр уже знал сценарий пятничного шоу. Ребят с Девятого канала аккуратно подвинули, дав понять, что всем будет заправлять Эй-би-си. На сцене рассядутся избранные и знаменитая ведущая. Ровно в час дня начнется прямая трансляция. Ведущая будет расспрашивать избранных и принимать вопросы аудитории, поступающие как от зрителей на стадионе, так и из Интернета. Все это время Кэтрин будет ожидать звонка от Дайаны, постоянно находясь в поле зрения закрепленной за ней телекамеры. Телевизионные специалисты уже проверили ее розовый мобильник, убедившись, что сигнал беспрепятственно идет в эфир и на громкоговорители стадиона.
        Если Дайана позвонит, ее голос сразу услышат повсюду.
        А если не позвонит? Больше всего Джеффа тревожило именно это. Кэтрин уверяла, что сестра не обманет. Но можно ли ей верить? В качестве подкрепления продюсеры собрали многочисленных экспертов: ясновидцев, утверждающих, что они постоянно общаются с умершими, специалистов по паранормальным явлениям, которым удавалось принимать по радио и записывать призрачные голоса. Среди них оказалась женщина, пережившая клиническую смерть и с тех пор начавшая видеть души умерших. По ее словам, они окружают ее постоянно, даже во время встречи с продюсерами.
        Несколько часов общения с избранными и экспертами не развеяли сомнений мэра. К вопросу об истинности колдуотерского чуда добавился другой: почему эти звонки начались лишь осенью, а не гораздо раньше? Мэр слышал слова Анеша Баруа. Тот во время репетиции интервью говорил, что его умершая дочь называет небеса бесконечным светом. Бывшая жена Эдди Дукенса сказала ему: «Это похоже на наш первый дом, когда дети были еще маленькими и играли на лужайке». По словам Рут, матери Тесс Рафферти, там «все получают прощение» и там «не убоишься ужасов в ночи и стрелы, летящей днем…»[12 - Псалом 90, стих 5.].
        Но и эти признания не погасили тревог Джеффа. Он даже отвел Лэнса в сторону и спросил:
        - А вдруг за эти три-четыре часа Кэтрин так и не получит звонка?
        - Мы можем лишь надеяться, - улыбнулся продюсер.
        - Я не понимаю.
        - Вы - нет. - Улыбка Лэнса превратилась в кривую усмешку. - Вам этого не понять.
        Лэнс знал правду: не важно, будет звонок или нет. Чем дольше продолжается шоу, тем больше рекламы будет продано и тем больше денег они заработают. Общенациональная телесеть не делала никаких различий между шоу из Колдуотера, королевской свадьбой или любым другим проектом. Главное - соотношение затрат и доходов. Зрительский интерес к колдуотерскому шоу был невообразимо велик. Аудитория будет исчисляться десятками миллионов. И люди будут смотреть, смотреть, смотреть, до последней минуты надеясь, что звонок с небес все-таки прозвучит.
        А существует жизнь после смерти или нет - этот параметр Лэнс и его коллеги вообще не вводили в свое уравнение.

* * *

        Салли снилось, что он находится в кабине истребителя. Самолет трясло. Приборы показывали, что он теряет высоту. Салли готовился к катапультированию. И вдруг небеса стали черными. Салли повернул голову вправо и увидел прилипшее к окну лицо Элвуда Джупса.
        Он мигом проснулся.
        Было утро четверга. До шоу оставалось чуть больше суток. Салли решил проверить свои подозрения. Приехав на стоянку «Газетт», он через окошки заглянул внутрь салона серебристого «форда-фиесты». Это действительно была машина Элвуда. На заднем сиденье громоздились какие-то коробки. На некоторых из них был логотип «Радио-шэк» - сети магазинов, торговавших радиотоварами и электроникой.
        Войдя в редакцию, Салли принялся имитировать бурную деятельность: листал расценки на рекламу, заглядывал в блокнот, делал пометки. Украдкой посматривая на Элвуда, Салли видел, что тот внимательно наблюдает за ним.
        В половине одиннадцатого Элвуд покинул редакцию. Через пару минут ушел и Салли.
        Он ехал за серебристым «фордом-фиестой», держась на безопасном расстоянии. Вслед за «фордом» Салли свернул с Лейк-стрит. Проехав несколько кварталов, он резко затормозил, обнаружив, что Элвуд подъехал к похоронному бюро «Дэвидсон и сыновья».
        Салли передвинулся так, чтобы вести наблюдение за зданием, самому оставаясь незаметным. Ждать пришлось больше часа. Наконец «форд» проскочил мимо. Салли возобновил преследование. На сей раз Элвуд поехал на Катберт-роуд и затормозил возле дома Тесс Рафферти. Салли остановился поодаль и стал ждать. Спустя полчаса Элвуд появился снова. Теперь его путь лежал к футбольному полю. Там, дав Элвуду выйти, Салли продолжил наблюдение, пригибаясь и прячась за грузовиками с оборудованием. Элвуд разглядывал сцену, освещение и координационный пункт. Всякому, кто интересовался, зачем он здесь, блондин показывал редакционное удостоверение. Пробыв на поле час, Элвуд вернулся в редакцию «Газетт».
        Салли поехал в библиотеку. Возле стола Лиз толпилась очередь. Он жестом поманил девушку в служебную комнату.
        - Элвуда Джупса знаете?
        - Журналиста из местной газеты?
        - Возможно, он не только журналист.
        - Что вы этим хотите сказать?
        - У него могли быть причины устроить всю эту авантюру со звонками? Может, какой-то личный интерес?
        - Не знаю. Возможно, его дочь.
        - Она что, тоже умерла?
        - Покончила с собой. Это было несколько лет назад. На своей машине пробила ограждения моста и рухнула вниз. Жуткая трагедия.
        - Почему она это сделала?
        - Почему вообще люди кончают с собой? - Лиз покачала головой.
        - В «Газетт» наверняка об этом писали. У вас есть тот номер?
        - Посидите здесь. Я сейчас посмотрю.
        Через десять минут Лиз вернулась с пустыми руками.
        - Как раз этого номера и нет. Все остальные на месте, а его нет.

* * *

        Лихорадочная деятельность Салли продолжалась еще несколько часов. Он сгонял в «Дайел-Тек» и попросил проверить, не подключен ли телефон Элвуда Джупса к тому же тарифу, что и остальные избранные. Джейсон обещал узнать, но это требовало времени. Салли вернулся в редакцию, рассчитывая, что уж там-то он найдет нужный ему выпуск. Элвуд полулежал на своем столе и в открытую следил за Салли.
        - Что вас заставило приехать вторично? - спросил блондин. - И почему, позвольте узнать, вы роетесь в старых газетах?
        - Одному из моих клиентов понадобилось взглянуть на рекламу, которую он давал несколько лет назад. Его собственный экземпляр куда-то задевался.
        Элвуд хмыкнул.
        Узнав от Лиз дату, Салли быстро нашел нужную газету и тут же убрал в портфель, едва успев глянуть на крупный заголовок: «Расследование смерти на мосту». Кажется, Элвуд не заметил, какой именно номер он взял.
        Заехав в школу за Джулзом, Салли отвез сына к родителям, а сам поспешил домой. На ступеньках его уже дожидался Элиас Роу.
        Они внимательно прочли похищенные материалы, все записи бесед Марии с родственниками умерших. Джейсон сообщил: да, Элвуд подключен к тому же тарифному плану, что и остальные избранные. Потом они взялись за старую газету. История была по-настоящему трагической: двадцатичетырехлетняя женщина свела счеты с жизнью, направив машину в стылые ноябрьские воды.
        Оба не сразу заметили, что автором статьи был… Элвуд Джупс.
        - Как у него сил хватило писать о дочке? - удивился Элиас.
        - Я тоже удивляюсь. Хотя это вполне объяснимо. Элвуду не нравятся некрологи Марии. Он мне сам говорил.
        - Но как все это связано со звонками от Ника?
        - Не знаю, - развел руками Салли.
        - Другие утверждают, что голоса их родных звучат так же, как при жизни.
        - Мутная история, - поморщился Элиас.
        - Должно быть, Элвуд сечет в электронике и телефонах.
        Они замолчали. Салли выглянул в окно. Опять сумерки. День прошел незаметно. Меньше чем через сутки в Колдуотере начнется грандиозное шоу. Трибуны, забитые до отказа. Миллионы зрителей у телевизионных экранов и компьютерных мониторов. Границы Колдуотера расширятся до размеров всего мира. Затаив дыхание, люди будут ждать, надеясь увидеть и услышать разгадку величайшей тайны о существовании загробной жизни.
        Его размышления прервал настойчивый стук в дверь.
        Салли повернулся к двери и замер.
        Настойчивый стук повторился, уже громче.
        У Салли свело живот.
        - Вы кого-нибудь ждете? - спросил Элиас.
        Салли покачал головой. Он заглянул в дверной глазок, и его пробрала дрожь. Знакомое тошнотворное чувство, повторения которого не могло и не должно быть. Он же обещал себе, когда выходил из тюрьмы.
        - Полицейский инспектор Селлерс, - представился человек в форме. - Вам необходимо поехать со мной.

* * *

        Кэтрин и Эми стояли на невысоком холме, откуда открывался вид на футбольное поле и сверкающую огнями сцену. Заметно похолодало, и Кэтрин, зябко ежась, подтянула шарф повыше.
        - ПРОВЕРКА… ПРОВЕРКА… ПРОВЕРКА… - летел в морозный воздух мужской голос, усиленный множеством динамиков.
        Кто-то из звукооператоров проверял микрофоны. Казалось, над сценой сияет маленькое солнце - до того там было светло.
        - Ну и как тебе все это? - спросила Эми.
        - Широко они размахнулись, - ответила Кэтрин.
        - Ты еще можешь отказаться от участия.
        - Это уже не мне решать. - Кэтрин улыбнулась одними губами.
        - ПРОВЕРКА… РАЗ-ДВА… ПРОВЕРКА… - разносилось над стадионом и окрестностями.
        Шла завершающая стадия приготовлений. Это тоже снималось и передавалось в эфир. Эми насчитала не менее полудюжины телеканалов. Рослые операторы в теплых куртках. Камеры на их плечах чем-то напоминали базуки. Все они были направлены на сцену. У Эми вдруг защемило сердце. Какая вопиющая несправедливость: она сейчас тоже должна была бы находиться там, вести репортаж для Девятого канала.
        Потом ее охватило совсем другое чувство - облегчение. Так чувствует себя студент, узнав, что ему не надо сдавать экзамен.
        - Я могу с ними поговорить, - предложила Кэтрин.
        - О чем?
        - Скажу, что не стану участвовать, если тебя не вернут в программу.
        - Пару минут назад ты утверждала обратное. Ты сказала: «Это уже не мне решать».
        - Я не отказываюсь. - Кэтрин пожала плечами. - Просто могла бы внести некоторые изменения.
        - Зачем из-за меня осложнять себе жизнь?
        - Не будь дурочкой, - улыбнулась Кэтрин. - Как раз из-за тебя я бы это и сделала.
        Впервые за все месяцы знакомства с Кэтрин Йеллин Эми вдруг воочию увидела Дайану. Она поняла особые отношения, существовавшие между сестрами, и причину, почему смерть Дайаны стала для Кэтрин столь тяжелой утратой. Главным качеством Кэтрин была верность, а верности в одиночку не бывает.
        - Спасибо, Кэтрин. Не надо с ними говорить. Что случилось, то случилось.
        - Ты пробовала еще раз позвонить Рику?
        - Да. Он не отвечает. Не хочет общаться со мной.
        Кэтрин опустила глаза.
        - Ты что? - насторожилась Эми.
        - Да вот, думаю.
        - О чем?
        - Мы с тобой похожи. Ты не можешь заставить своего абонента ответить. А я - позвонить мне.

* * *

        Изобретя телефон, Александр Белл потом еще десять лет был вынужден защищать свой патент. Он делал это более шестисот раз. Его первенство оспаривали конкурирующие компании и алчные индивидуумы. Шестьсот раз! Белл настолько устал от судебных тяжб, что перебрался в Канаду. Там, по свидетельству очевидцев, вечерами он любил сидеть в каноэ, курить сигару и разглядывать небеса. Белла до глубины души огорчало, что люди обвиняют его в краже самого драгоценного - его же идей. То же делали и юристы, но в форме предположений и вопросов. Иногда вопросы бьют больнее, чем оскорбления.
        Салли Хардинг сидел в тесном кабинете начальника колдуотерской полиции. Джек Селлерс выстреливал в него один вопрос за другим.
        - Что вам известно о телефонных звонках?
        - О каких?
        - О тех, что с небес.
        - Вы хотите сказать, о тех, которые, по словам людей, поступают к ним с небес?
        - Какова ваша причастность?
        - Моя причастность?
        - Да, ваша.
        - Если вы о звонках, я к ним совершенно непричастен.
        - Тогда почему вы общаетесь с мистером Роу?
        - Мы с ним друзья.
        - Друзья?
        - Да. Познакомились недавно и подружились.
        - А ему звонят с небес?
        - Это вы у него спросите.
        - Зачем вы сегодня приезжали в редакцию «Газетт»?
        - Я там работаю.
        - Если не ошибаюсь, вы рекламный агент.
        - Верно.
        - Тогда что вы искали в старых номерах газеты?
        - А почему вы меня об этом спрашиваете?
        - Я хочу установить степень вашей причастности.
        - Причастности к чему?
        У Салли кружилась голова. Элиас сидел в другом помещении. Чувствовалось, внезапное появление Селлерса его напугало. За все это время они с Салли не перекинулись ни одним словом.
        - Вы собираетесь меня арестовать? За что?
        - Я всего лишь задаю вам вопросы.
        - Я обязан на них отвечать?
        - Уклонение от ответа создаст дополнительные подозрения.
        - В чем?
        - В вашей причастности.
        - Говорю вам, я не имею никакого отношения к этим звонкам.
        - Что вы делали в похоронном бюро «Дэвидсон и сыновья»?
        - Они постоянно размещают у нас рекламу.
        - А зачем вы ездили на футбольное поле?
        - Послушайте, откуда вам это известно?
        - Почему вы преследовали Элвуда Джупса?
        Салли передернуло. Как Селлерс об этом узнал?
        - Вы сидели в тюрьме?
        - Один раз, - промямлил Салли.
        - За что?
        - По ошибке.
        - Наверное, попытались вторгнуться в чью-то жизнь?
        - Я никогда ни в чью жизнь не вторгался.
        - Тогда почему вы сегодня повсюду ездили за Элвудом Джупсом? Что вам известно об этих телефонных звонках?
        Салли сглотнул, а затем выпалил, не успев толком подумать:
        - У меня возникло подозрение, что звонки - дело рук Джупса.
        Джек выпрямился. У него самым настоящим образом отвисла челюсть.
        - Как странно, - пробормотал он.
        Потом встал и открыл боковую дверь. Салли увидел Элвуда Джупса с блокнотом в руках.
        - Джупс подозревает вас в том же самом.

* * *

        Джек не смотрел полицейских сериалов. Большинство настоящих копов их не жалует. Когда сам работаешь в полиции, экранная фальшь только раздражает. В реальной жизни все происходит совсем не так, как у телевизионных сценаристов.
        Джек понимал: его разговор с Салливаном Хардингом - чистейшей воды самоуправство, и это в лучшем случае. Он не имел законных оснований допрашивать этого человека. Подумаешь, пару часов назад Джеку пожаловался Элвуд из «Газетт». Элвуда он давно знал. Ничего удивительного, если в маленьком городке начальник полиции хорошо знает единственного репортера местной газеты.
        Элвуд явился к нему и изложил свою теорию. Некто Хардинг, в прошлом военный летчик, а теперь рекламный агент, вдруг сдружился с Элиасом Роу. Поведение Роу тоже внушало репортеру подозрения. Заявив, что ему звонят с небес, Элиас потом исчез. Куда - никто не знает. Спрашивается, почему? Что общего нашлось у Хардинга с Элиасом? Дополнительные подозрения у Элвуда вызвало внезапное любопытство Салли. Начал забрасывать его вопросами, говорил о некрологах, что-то искал в старых газетах. Как тут не заподозрить неладное?
        В другое время и при других обстоятельствах Джек попросту сказал бы, что у Элвуда разыгралось воображение, посоветовал бы не быть таким подозрительным и выбросил это из головы. Но здесь… Джек не мог признаться ни Элвуду, ни кому-либо другому, что его тоже очень интересует подлинность этих звонков. А вдруг они чей-то жестокий розыгрыш? Узнать правду было очень важно не только для него самого. Для Дорин. Для Тесс. Для всех горожан. Эти звонки вернули ему сына, а Тесс - ее мать. Никому не позволено так жестоко играть на чувствах людей. В таком случае имеет место преступление, но преступление особого рода, о котором ничего не говорится в уголовном кодексе.
        Джеку пришлось поехать к Салли, притащить его в свой непрезентабельный кабинет и бомбардировать вопросами до тех пор, пока не стало ясно, что Элвуд и Салли подозревают друг друга в устройстве звонков с небес.
        То, что происходило дальше, отчасти было похоже на сериал. Комедийный. Салли и Элвуд пытались выяснить причины обоюдной слежки.
        - Зачем вы ездили в похоронное бюро? - спросил Салли.
        - Расспрашивал про вас. А что делали вы в библиотеке после ее закрытия?
        - Тоже расспрашивал про вас. А почему вас потом понесло на футбольное поле?
        - Хотел посмотреть, не толчетесь ли вы там.
        Словесная дуэль угрожала затянуться. Наконец Джек поскреб затылок и сказал:
        - Хватит!
        Он устал слушать эти препирательства. Ему было ясно, что оба никуда не двинулись дальше подозрений. Джек - тоже.
        - Извините, что вломился к вам домой, - сказал он Салли.
        - Бывает, - вздохнул тот.
        - Вообще-то, мы в Колдуотере так с людьми не обращаемся, - добавил Джек.
        - Колдуотер неузнаваемо изменился, - заметил Салли.
        - Полностью с вами согласен, - подхватил Элвуд.
        - Мой сын тоже ждет звонка оттуда.
        Салли не понимал, зачем он это сказал. И почему он сегодня говорит не подумав.
        - Звонка от умершей матери? - спросил Элвуд. Салли кивнул. - Представляю, как мальчишке тяжело.
        - Потому я и хотел доказать, что никаких звонков с небес нет.
        - Вы не хотите, чтобы он питал несбыточные надежды?
        - Вот именно. Уж если у взрослых крыша едет. Как же! Снова услышать голос близкого человека, который говорит, что с ним все в…
        - Это не совсем так, - перебил его Джек. - Услышать голос человека, которого, как вам казалось, вы потеряли навсегда… Вы ощущаете… некоторое облегчение. Вроде и не было никакой смерти. То есть поначалу это странно. Вы смотрите на телефон и думаете, что это чья-то жестокая шутка. А потом вы сами удивляетесь, насколько привычными становятся такие разговоры… - Джек сообразил, что надо давать задний ход. Салли и Элвуд недоуменно смотрели на него. - Так мне рассказывала Дорин, - соврал он.
        - Ваша жена? - спросил Салли.
        - Бывшая жена.
        Некоторое время все трое молчали. Наконец Элвуд захлопнул блокнот.
        - А из вас мог бы получиться неплохой репортер, - посмотрев на Салли, сказал он.
        - Вы так считаете? - усмехнулся Салли. - Только потому, что я пошел по ложному следу и на пустом месте наворотил целую историю?
        Элвуд тоже усмехнулся. Каждый из троих вдруг почувствовал, до чего же он устал.
        - Пора по домам, - сказал Джек, взглянув на часы и поднимаясь с места.
        Они вышли в общую комнату, где под надзором двух прикомандированных полицейских томился Элиас. Еще через минуту Джек и Элвуд уселись в свои машины и укатили: Джек поехал к Тесс и очень обрадовал ее своим появлением, а Элвуд - в «Пиклз» запивать пивом этот суматошный день.
        - Куда вас подбросить? - спросил Салли у Элиаса.
        - Я и пешком дойду. Здесь недалеко. Пойду к брату и хорошенько высплюсь.
        Он пожал Салли руку и зашагал по улице. Салли поехал домой. Над стадионом поднималось зарево. Лучи двух самых мощных прожекторов были направлены вверх. Прямо к небесам.
        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ

        на Эй-би-си

        Пятница, 22 декабря

        В е д у щ и й в студии: Пройдет совсем немного времени, и Колдуотер, неприметный городок в штате Мичиган, станет центром международного внимания. Миллионам телезрителей и пользователей Интернета предстоит убедиться в возможности общения с потусторонним миром. Этот вопрос всегда был актуален и для мировых религий. В Колдуотере находится наш специальный корреспондент Алан Джереми. Алан, вам слово.


        (В кадре - Алан, чуть ли не по колено утопающий в снегу.)

        А л а н: Как видите, небеса уже подали нам знак. Из-за так называемого озерного эффекта ночью на Колдуотер обрушился сильнейший снегопад. Толщина снежного покрова достигает пяти дюймов. Работе снегоуборочной техники мешают сотни машин, припаркованных на каждом свободном пятачке. Сегодня в местных школах отменены занятия. Деловая жизнь тоже замерла. Закрыты многие магазины. Вместе с остальным миром город замер в ожидании… чуда. За неимением более подходящего слова, многие именно так называют то, что происходит здесь уже несколько месяцев подряд. Я имею в виду звонки с небес. Но сегодня одна из местных жительниц, которой звонит ее умершая сестра, пообещала, что их разговор услышит весь мир.
        В е д у щ и й: Алан, кто эта женщина?


        (В кадре чередуются снимки Кэтрин.)

        А л а н: Ее зовут Кэтрин Йеллин. Ей сорок шесть лет. Риелтор, мать двоих детей, с мужем давно развелась. По словам Кэтрин, со старшей сестрой Дайаной они всегда были очень близки. Два года назад Дайана Йеллин умерла от аневризмы сердца. Кэтрин утверждает, что с сентября находится в постоянном контакте с сестрой, разговаривая с ней по телефону. По мнению Кэтрин, звонки идут с небес. Иными словами, из потустороннего мира.
        В е д у щ и й: Насколько я знаю, Кэтрин не единственная, кому звонят оттуда. Скажите, Алан, остальные придерживаются того же мнения?


        (В кадре - фото других избранных.)

        А л а н: Да. Их шестеро, это люди разного возраста и рода занятий, от руководительницы дневного центра до стоматолога. Ожидается, что все они примут сегодня участие в готовящейся встрече. Но основное внимание будет сосредоточено на Кэтрин, ее покойной сестре и… голосе оттуда. Телекамеры будут постоянно следить за Кэтрин. Все, что она скажет и что услышит по своему телефону, будет передаваться в режиме реального времени. В далеком тысяча восемьсот семьдесят восьмом году Александр Грэм Белл демонстрировал изобретенный им телефон английской королеве. Пожалуй, с тех пор мир еще никогда не ожидал с таким напряженным вниманием одного-единственного телефонного звонка.
        В е д у щ и й: Но этот звонок может неузнаваемо изменить многие наши представления.
        А л а н: Согласен. Ждать осталось совсем недолго. С вами был Алан Джереми. Эй-би-си, Колдуотер.

* * *

        - Нужны дополнительные снегоуборочные машины! Где они? - крикнул Лэнс, перекрывая шум вентиляторов и гудение мощных электрогенераторов.
        - Я пытаюсь их достать! - крикнул в ответ Джефф. - Обзвонил пять окрестных городов!
        Лэнс раздраженно мотал головой. Им сейчас нужно было бы вовсю заниматься последними приготовлениями к шоу, но вместо этого люди чистили снег. Добровольцы сметали его с трибун и вытирали мокрые сиденья. Начальник местной полиции Джек Селлерс куда-то вел своих молодцов. Чтобы не вязнуть в снегу, полицейские шли след в след. Колдуотерский мэр Джефф Джекоби командовал имеющимися снегоочистителями. Нужно было срочно делать проходы для зрителей. Сегодня ни одно из тысячи мест на стадионе не будет пустовать.
        «И угораздило же этот чертов снег выпасть именно сегодня!» - сердито подумал Лэнс. Он достал портативную рацию и вызвал Клинта:
        - Клинт, наши представители уже едут к участникам?
        В динамике послышался треск, сквозь который прорывались отдельные слова:
        - Мы им сказали… дррррззз…
        - Повторите еще раз!
        - Мы… бррррууммм…часов.
        - Что?
        - …пррршшш… что?
        - Клинт, они уже едут?
        - …их на десять часов.
        - На какие десять часов? Сейчас! Немедленно! Вы что, не видите, сколько снега навалило? Привезите их пораньше!
        - …дрррзззз… сейчас?
        - Да! Сейчас! Немедленно!
        Динамик рации разрывался от треска.
        - …повторите…
        Лэнс со злости швырнул рацию в сугроб. Какие остолопы отвечают здесь за связь? До грандиозного шоу осталось меньше четырех часов. Мир должен услышать звонок из другого измерения. А эти задницы даже не могут обеспечить работу примитивных раций!

* * *

        Салли наполнил миску хлопьями для завтрака и долил туда молока.
        - А сахар? - спросил Джулз.
        - Хлопья и так сладкие. Ты сначала попробуй.
        Он сел возле окна. За окном простиралась снежная равнина. Кое-где земля была похожа на сгустки замороженных сливок. Ветви деревьев прогнулись под тяжестью снега.
        Пытаясь хоть немного взбодриться, Салли залпом проглотил чашку крепчайшего кофе. Давно ему не случалось так уставать. Версия, на которую он ухлопал столько времени и сил, оказалось ложной. Кто он после этого? Дурак. Измотанный дурак. Если бы не Джулз, он бы сейчас на весь день завалился спать.
        - Малыш, раз у вас сегодня не будет занятий, я отвезу тебя к дедушке с бабушкой. Договорились?
        - Давай сначала во дворе поиграем. Стадли сделаем.
        Салли улыбнулся. Это Жизель придумала для снеговика такое имя. Он вспомнил, как она весело кричала Джулзу: «Снег выпал. Идем делать Стадли!» Они торопливо одевались и выскакивали на улицу.
        Салли посмотрел на сына, и у него защемило сердце. Сколько времени он ухлопал на свои поиски. Мотался туда-сюда, болтал с Элвудом, Марией, Элиасом. Рылся в некрологах, одержимый желанием опровергнуть чудо звонков с небес. А сын каждый день продолжал любить своего непутевого отца. Вот оно, настоящее маленькое чудо.
        - Мы обязательно поиграем во дворе, - сказал Салли. - И сделаем Стадли.
        - Круто! - завопил Джулз.
        Сын стал торопливо есть. Молоко текло у него по подбородку. Салли пришлось взять салфетку и вытереть мальчику лицо.
        - Пап.
        - Да?
        - Ты не грусти. Мама тебе позвонит.
        - Мы, кажется, собирались лепить снеговика. - Салли опустил салфетку.
        - Стадли, - поправил сын.

* * *

        Через час возле крыльца стоял мускулистый снежный джентльмен. Нос ему заменяла палочка, а для глаз и рта Джулз пожертвовал несколько своих любимых крендельков. К дому подкатил на грузовичке Фред Хардинг.
        - Это у тебя кто? - спросил он внука. - Почетный караул?
        - Дед приехал! - завопил обрадованный Джулз.
        Топая по снегу, он подошел к Фреду и, как в раннем детстве, обнял за ноги.
        - Спасибо, что заехал за нашим парнем, - сказал отцу Салли. - Мы немножко задержались. Решили пустить часть снега на этого красавца.
        - Я не тороплюсь, - ответил Фред.
        - Как добирался? - Салли отряхнул перчатки. - Дороги уже почистили?
        - Им сейчас не до дорог. Наставили копов на каждом шагу. Уж не знаю, кого они там охраняют. Со снегом вообще чехарда. Повсюду машины, не повернуться, а эвакуаторов не хватает.
        - А вы с мамой…
        - Что? Ты хотел спросить, пойдем ли мы на шоу?
        - Это у них так называется?
        - Ты бы сам как это назвал?
        - Пожалуй, так бы и назвал. Шоу.
        - Твоей матери любопытно. Вроде хочет пойти.
        - Не хочу, чтобы и он становился зрителем этого безумия. - Салли вздохнул и кивнул на Джулза.
        - Не волнуйся. Он останется дома, со мной. Я так думаю: если небесам захочется с нами поговорить, мы их услышим и дома.
        Салли хмыкнул, вспомнив, от кого унаследовал свой цинизм.
        - А мне надо на работу, - сказал он, поправляя шерстяную шапочку.
        - Неужто сегодня кто-то работает?
        - Как видишь. Надо заехать за чеком в похоронное бюро.
        - К Дэвидсону с сынками?
        - Угу.
        - Веселенькое местечко.
        - Ты там кого-нибудь знаешь? Расскажи. Один владелец чего стоит. Такое ощущение, что говоришь с дворецким Ларчем[13 - Персонал американского мультсериала «Семейка Адамс».].
        - Это ты про Сэма?
        - При чем тут Сэм? - не понял Салли.
        - Владельца зовут Сэм. Сэм Дэвидсон. Он никак не тянет на Ларча. Маленький, толстенький.
        - Я говорил про Хораса. - Салли удивленно моргал.
        - А-а. Нет, тот парень не владелец, а директор. Он купил долю в похоронном бизнесе, и Сэм отправился на покой.
        Салли смотрел на отца. До сих пор он считал Хораса владельцем.
        - А когда Хорас купил долю?
        - Где-то года два назад. Я до сих пор не знаю, все ли у него дома. Приехать в Колдуотер, чтобы управлять похоронным бюро? Тут поневоле будешь чесать в затылке.
        - Значит, Хорас - приезжий?
        - Конечно. Я помню всех, с кем рос. А этот откуда-то прибыл. Вот только зачем?
        Салли оглянулся на крепенького снеговика, и ему показалось, что тот подмигивает крендельковым глазом.
        - Поеду я, - сказал Салли отцу.

* * *

        Утром Кэтрин помолилась, затем занималась макияжем. Услышав, что в кухне появилась Эми, Кэтрин запахнула халат и пошла туда.
        - Доброе утро, Эми.
        - Доброе утро, Кэтрин. Как ты себя чувствуешь?
        - Нервничаю.
        - Я тебя понимаю.
        В руках у подруги Эми увидела розовый мобильник.
        - Давай я приготовлю тебе завтрак, - предложила Кэтрин.
        - Побереги силы.
        - Говорят, завтрак…
        - Важнее обеда и ужина, - перебила ее Эми.
        - Да. Пожалуй, я с этим согласна.
        - Я не могу позволить себе лишние калории. - Эми улыбнулась. - Толстяки в этой профессии не задерживаются.
        - По-моему, ты никогда не растолстеешь.
        - Месяц спокойной жизни, и ты меня не узнаешь.
        Обе засмеялись.
        - Знаешь, когда…
        В дверь позвонили.
        Кэтрин посмотрела на часы. Ее лицо помрачнело.
        - Они же собирались приехать к десяти. А сейчас всего двадцать минут десятого!
        - Оставь это мне, - предложила Эми. - Я сама с ними разберусь.
        - Ты серьезно?
        - Конечно. Одевайся и не высовывай носа.
        Кэтрин убежала в спальню. Эми вышла и открыла дверь. На крыльце стояли трое.
        - Что вам угодно? - холодно спросила она.
        - Мы с телевидения.
        - Кэтрин еще не готова.
        - Нам велели приехать пораньше, привезти Кэтрин. Потом, надо еще раз ее телефон проверить.
        - Она будет готова к десяти.
        Телевизионщики переглядывались. Все они были молодыми темноволосыми парнями в куртках с эмблемами их телеканалов. За их спинами, вдоль Ганингем-стрит стояли машины с аналогичными логотипами. «Очевидец» с Седьмого канала, Четвертый местный, Шестой. Кучка операторов, будто взвод стрелков, наводили камеры на дом Кэтрин. Эми вдруг почувствовала, что от собственной жизни ее отделяет миллион миль.
        - Она что, не может в темпе собраться? - удивленно спросил один из парней. - Чем раньше, тем лучше. Сами знаете, сколько шумихи вокруг этого шоу.
        - Простите, а почему Кэтрин должна подстраиваться под вас? - Эми скрестила руки на груди. - Ее просили быть готовой к десяти. К десяти она и будет готова. И нечего ее торопить. Кэтрин не электронное устройство. Она человек.
        Все трое как-то странно шевелили губами. Эми даже показалось, что они проглотили язык.
        - Послушайте, это не вы делали первые репортажи? - вдруг спросил кто-то.
        - Это она, - подхватил другой. - Эми Пенн. «Горячие новости на Девятом». Я смотрел все ваши выпуски.
        - По условиям шоу, Кэтрин не имеет права контактировать с другими каналами.
        - Мы получили эксклюзивные права…
        - Вы обговорили это с Лэнсом?
        - Вы знаете, сколько денег они вбухали…
        - Это нарушение…
        - Вы должны…
        Эми захлопнула дверь.

* * *

        «Бьюик» Салли полз на черепашьей скорости. Снег и скопление машин. Никто в Колдуотере такого еще не видел. До многих кварталов снегоуборочная техника не добралась, и снегу там было по колено. Выхлопные трубы машин и автобусов выбрасывали белые ядовитые облачка, везя паломников к футбольному полю. Сейчас туда можно было куда быстрее дойти пешком.
        Когда Салли приехал в похоронное бюро, его часы показывали половину двенадцатого. До начала шоу оставалось полтора часа. Он выскочил из машины, побежал к крыльцу, как вдруг поскользнулся на обледенелой дорожке и упал лицом прямо в снег. В отличие от Джулза, мокрая и холодная масса на физиономии не приводила его в восторг. Он неуклюже встал, отряхнулся и уже медленнее побрел к крыльцу.
        Внутри было пусто. Как всегда, играла негромкая музыка. Салли только сейчас увидел, что его куртка и брюки намокли от снега. Завернув за угол, он почти столкнулся с Марией. Та была в пальто.
        - Здравствуйте… мистер Хардинг. Что это с вами?
        - Поскользнулся на вашей дорожке.
        - У вас все лицо красное. Надеюсь, вы не поранились?
        Мария подала ему несколько бумажных платков.
        - Спасибо, Мария. А где Хорас?
        - Боже мой, это какой-то рок. Вы опять его не застали. - (Салли шумно выдохнул.) - Могу лишь сказать, что сегодня он не уехал на ланч.
        - Тогда где он? Отправился на стадион, шоу смотреть?
        - На стадион собираюсь я. Еще немного - и ушла бы. Честно говоря, не знаю, где сейчас Хорас.
        - Он вам не сказал?
        - По пятницам он мне этого не говорит.
        - Почему?
        - Хорас по пятницам не работает.
        Салли сглотнул с таким трудом, будто в глотке застряло страусиное яйцо.
        - Пятница у него всегда выходной? - почти шепотом спросил он.
        - Пожалуй, с конца лета. Или с начала осени.
        «Пятницы. Все эти звонки - они тоже происходят по пятницам».
        - Мария, мне нужно вас кое о чем спросить. Возможно, мой вопрос покажется вам странным и даже диким.
        - Хорошо, спрашивайте, - с опаской ответила она.
        - Когда Хорас начал работать в похоронном бюро?
        - На этот вопрос я отвечу без запинки: это был апрель прошлого года. У моей внучки день рождения в апреле.
        Апрель прошлого года? Спустя месяц после катастрофы с самолетом?
        - А из каких краев его занесло в Колдуотер?
        - Откуда-то из Вирджинии. Он не очень распространялся об этом… Да вы и сами знаете почему.
        - Нет, не знаю, иначе не спрашивал бы.
        - Военные - люди скрытные.
        - А кто вам рассказал, что я был военным?
        - Хорас. Я думала, он это узнал от вас.
        Салли еще раз сглотнул.
        - Интересно, а чем занимался Хорас, будучи военным?
        - Я не решалась спрашивать его о таких вещах. Но однажды случайно услышала его разговор с мистером Дэвидсоном. Они говорили про какое-то место в Вирджинии. Форт… форт… Второе слово забыла.
        - Форт-Бельвуар?
        - Да. Видите, какой вы умница? А вам откуда это знакомо?
        Салли отер вспотевший лоб. Форт-Бельвуар был средоточием армейской электронной разведки. В числе прочего, там занимались подслушиванием и перехватом телефонных разговоров.
        - Мне надо идти. - Мария посмотрела на часы и покачала головой. - Мы с дочкой договорились встретиться на стадионе.
        - Хорошо. Еще один вопрос.
        - Только один.
        - Помните, вы рассказывали, что тщательно записываете свои разговоры с родными умерших, а потом по этим материалам составляете некрологи?
        - Ну да. Я так привыкла.
        - Хорас… видел ваши записи?
        - А почему вы спрашиваете? - Мария оторопела.
        - Он их видел? - резко повторил вопрос Салли.
        - Н-наверное. - Испуганная женщина даже попятилась. - Я же их не запираю. Но ему незачем копаться в моих записках.
        - Почему?
        - Потому что он тоже присутствует на всех этих встречах.
        - Что-о?
        - У него такой принцип. Он всегда встречается с родственниками. Говорит с каждым. И у него есть номера всех газет с некрологами.
        Последние слова Марии вернули Салли в сентябрь. Он вспомнил свою первую встречу с Хорасом. «Прощальная церемония была просто великолепна». Хорас не только встречался с родственниками покойных - он присутствовал на церемониях прощания и на похоронах. Он читал все некрологи. Он знал все о родных Ника Джозефа, Рут Рафферти, Робби Селлерса.
        И о Жизели тоже.
        - Где он живет? - спросил Салли, надвигаясь на Марию.
        - Мистер Хардинг, вы меня пугаете!
        - Я спрашиваю, где он живет?
        - Зачем…
        - Прошу вас, - сквозь стиснутые зубы произнес Салли. - Мне очень нужно знать… где… он… живет.
        - Я не знаю. - Глаза Марии стали совсем круглыми. - Этого он мне никогда не говорил.

* * *

        К полудню все места на трибунах были заняты. Мощные тепловентиляторы, подключенные к еще более мощным генераторам, гнали струи теплого воздуха. Яркий свет прожекторов не только освещал, но и обогревал сцену, позволяя расстегнуть куртки и пальто.
        Джек закончил краткий инструктаж полицейских. Ему еще не приходилось командовать таким количеством подчиненных. Он забыл, когда в последний раз пользовался портативной рацией. Сейчас этих раций были десятки, и все - настроенные на одну частоту. После этого он провел Тесс к учительской трибуне, которая сегодня была местом сбора участников шоу. Тесс сжимала сумочку, где лежал новенький мобильный телефон. Все звонки с ее старого домашнего телефона будут переадресованы на мобильник. Эту идею ей подсказала Саманта, освободив Тесс от необходимости дежурить у стационарного аппарата. Теперь, если Рут вдруг позвонит во время шоу, она не пропустит драгоценный звонок.
        - Вы по-прежнему можете отказаться от участия, - шепнул ей Джек.
        - Зачем? Я не боюсь вопросов.
        Джек знал: она не лукавит и не пытается выглядеть храброй. Он немало дней наблюдал, как Тесс общается с последователями, собиравшимися в ее гостиной. Она отвечала на все их вопросы.
        - Я все время буду находиться на сцене, - сказал Джек.
        - Замечательно, - улыбнулась Тесс.
        Вчера, после этой бредовой беседы с Хардингом, Джупсом и Элиасом Роу, он заехал к ней домой. Ему нужно было облегчить душу, выговориться. Пока он говорил, Тесс внимательно слушала, время от времени откидывая падавшие на лоб волосы.
        - Значит, никакого заговора нет, - произнесла она, когда Джек окончил рассказ.
        - К счастью, нет. Просто два очумелых парня с взаимными подозрениями.
        Ему показалось, что она счастлива. В какой-то мере он тоже был счастлив. Звонки с небес выдержали натиск, и это делало их убедительнее.
        Потом Тесс угостила его горячим шоколадом с молоком. Они сидели на диване и говорили о завтрашнем шоу и о том, какая поднимется истерия. Незаметно для себя Джек задремал. Открыв глаза, он обнаружил, что по-прежнему находится в доме Тесс, на диване, но уже не сидит, а лежит, заботливо укрытый теплым одеялом. В доме было темно. Джек взглянул на часы: раннее утро. Он мог бы еще поспать, а потом дождаться, когда Тесс проснется и спустится вниз. В нем зашевелилось давнее чувство, когда он начинал день не один. Однако Джек быстро погасил его, понимая, что грядущий день потребует от него максимальной собранности. Да и Тесс незачем смущать… Он аккуратно сложил одеяло, на цыпочках вышел из дома, поехал к себе, принял душ, а затем отправился в школу, где с тех пор и находился.
        На учительской трибуне, превращенной в ВИП-ложу, к Тесс сразу же подошла женщина. В руках она держала планшет с зажимом для бумаг.
        - Здравствуйте. Я Тесс Рафферти, - представилась Тесс.
        - Рада вас видеть. - Женщина тут же поставила галочку против имени Тесс. - Если хотите, у нас есть кофе и сэндвичи. А я буду дальше заниматься писаниной.
        - Доброе утро, Тесс, - послышалось слева.
        Тесс увидела отца Кэрролла. Он был в теплом шерстяном пальто, надетом поверх сутаны. Рядом сидел епископ Хиббинг.
        - Доброе утро, отец, - ответила несколько смущенная Тесс. - Доброе утро, епископ.
        Она оглянулась на Джека. Он представился священникам, после чего отвел Тесс в сторону.
        - У меня еще уйма дел. В последний раз спрашиваю: вы действительно готовы участвовать?
        - Конечно, - уверила его Тесс.
        - Я потом к вам загляну.
        Она улыбнулась. Джек удалился, пытаясь заглушить свои личные чувства решением величайшей оперативной задачи, когда-либо стоявшей перед ним. Он направился к сцене, где ему предстояло находиться в течение всей передачи. А зрители все прибывали. Вход на стадион был перекрыт, и люди занимали окрестные холмы. «Они готовы сидеть на снегу», - подумал Джек.
        К счастью, снегопад прошел, ветер стих, в облаках показалось солнце. Телевизионщики сновали между камерами, осветительными установками, пультами управления и передвижными аппаратными. Интересно, каким Колдуотер станет завтра? В какую сторону изменится: в лучшую или в худшую?
        Почти возле самых ступенек, ведущих на сцену, у Джека зазвонил мобильник.
        - Инспектор Селлерс слушает, - привычно ответил он.
        - Пап… Это Робби…
        - Сынок, ты? - Джек застыл как вкопанный.
        - Пап, расскажи им обо мне… Расскажи, где я нахожусь…

* * *

        Салли позвонил Лиз и попросил о срочной встрече. В библиотеку пришлось бежать, увязая в сугробах, - машина на заснеженных и забитых транспортом улицах была бесполезна. Он судорожно глотал воздух, и каждый глоток царапал и обжигал легкие.
        - Что случилось? - тревожно спросила Лиз, когда Салли появился на пороге задней двери.
        - Мне нужен… адрес. - Салли пытался успокоить дыхание. - Поищите… где живет Хорас.
        - Какой Хорас?
        - Из похоронного бюро.
        - Сейчас посмотрим. - Лиз проковыляла к столу, включила компьютер. - У них должны быть архивные материалы, документы по закладным. Но для поиска требуются ключевые слова.
        Салли опустился на корточки. Он все еще тяжело дышал.
        - Начните с имени Хорас… Черт, как же его фамилия? Введите слова «похоронное бюро». Посмотрим, что выскочит.
        - Смотрите. - Лиз забарабанила по клавишам. - Куча информации про Дэвидсона с сыновьями… Похоронное бюро «Дэвидсон и сыновья»… Хорас Белфин, директор…
        - Поищите его домашний адрес!
        - Сомневаюсь… Сейчас гляну…
        Салли бросил взгляд на часы. Время двигалось к половине первого.
        Лиз продолжала выстукивать запросы, потом вдруг остановилась.
        - Есть более простой и быстрый способ, - сказала она.

* * *

        Через десять минут они толкнули дверь и под звяканье колокольчика ввалились в офис «Недвижимости Колдуотера». Секретарский стол пустовал, но в соседней комнате, в самом углу, сидел человек. Это был Лу.
        - Я могу вам чем-нибудь помочь? - спросил он.
        - Возможно, - тяжело дыша, ответил Салли. - Хотя у нас довольно странная просьба.
        - А что теперь в Колдуотере не странное? Только, пожалуйста, не говорите, что хотели бы купить дом, куда ваши умершие родственники смогут позвонить. Этим я сыт по горло.
        Салли и Лиз переглянулись.
        - Вы так скептически настроены? - удивился Салли.
        - Я не собираюсь на всех углах опровергать слова нашей знаменитой коллеги Кэтрин Йеллин. - Лу оглянулся по сторонам, словно их кто-то мог подслушать. - Нашей дорогой, любимой Кэтрин. Но вы правы: я действительно настроен скептически. Должен признаться, я ни во что это не верю, однако не собираюсь никого разуверять. - Лу шмыгнул носом. - Так вы хотели бы купить дом?
        - Для начала - найти, - ответил Салли. - И очень может быть, этот дом подведет основу под ваш скептицизм.
        Лу выпятил челюсть:
        - Говорите.

* * *

        Без пяти минут час из теплой палатки вышла ведущая сегодняшнего шоу. Трибуны встретили ее громом аплодисментов. На ней было пальто цвета фуксии, черный свитер-водолазка, юбка до колен, черные колготки и черные сапоги. Ведущая уселась на высокий стул. По другую сторону расположились Тесс Рафферти, Анеш Баруа, Эдди Дукенс и Джей Джеймс. Они сидели на таких же стульях в ряд. Затем на сцену поднялась Кэтрин Йеллин в темно-фиолетовом брючном костюме, выбранном с помощью Эми. В руках она держала розовый мобильный телефон. Толпа приветствовала ее аплодисментами и возгласами, слившимися в общий гул. Кэтрин проводили к стулу, поставленному отдельно специально для нее. Рядом встал Джек Селлерс. Ранее речь шла о двух полицейских, но в последнюю минуту Лэнс решил, что столь важную участницу должен охранять сам начальник колдуотерской полиции. Джек стоял с каменным лицом. Он еще не опомнился после короткого разговора с Робби.
        - Благодарю всех, кто сюда пришел! - прокричал в микрофон мэр Джефф Джекоби. - Нам пора начинать. Еще раз напоминаю: сегодняшняя встреча транслируется напрямую. Все, что увидим мы, одновременно увидят десятки миллионов телезрителей. И что бы ни случилось, постараемся сделать так, чтобы Колдуотер не ударил в грязь лицом. Думаю, вы со мной согласитесь. - Повернувшись, мэр кивнул седовласому священнику: - Отец Кэрролл, надеюсь, вы не откажетесь перед началом этой встречи благословить собравшихся?

* * *

        Салли торопился выбраться на шоссе номер 8. Он спрямлял и укорачивал себе маршрут, проезжая по заснеженным лужайкам и огибая стоявшие там машины. «Бьюик» подбрасывало, и каждый раз Салли рисковал удариться головой о приборную доску. Он ехал по тротуарам, заставлял машину преодолевать бордюры, не желая слушать жалобный скрип колесных подвесок. Выбора у него не было: если снизить скорость, машина увязнет в снегу.
        На клочке бумаги Лу написал ему адрес и набросал схему проезда. Согласно документам, хранящимся в агентстве недвижимости, пятнадцать месяцев назад Хорас купил дом в окрестностях Мосс-Хилла, по сути - целую усадьбу со старым фермерским домом и амбаром. Заплатил наличными. Поскольку сделка совершалась в агентстве, у них осталась копия договора. Злорадно усмехаясь, Лу извлек папку и подал Салли.
        - Знаете, я никогда не верил Кэтрин. Даже когда она поговорила с тем светом прямо из этой комнаты.
        Салли вывернул с лужайки на расчищенную улицу. Подпрыгнув, «бьюик» выкатился на утоптанный снег. Перед мысленным взором Салли неотступно маячило вытянутое, изможденное лицо Хораса. Он вспоминал все их разговоры, стараясь найти малейшую зацепку, которая свидетельствовала бы о причастности директора похоронного бюро к этим звонкам.
        «Прощальная церемония была просто великолепна… Полагаю, семья вам рассказала».
        «Семья - это я».
        «Конечно».
        У Салли противно урчало в животе. Наконец он достиг нужного выезда. К счастью, шоссе успели основательно почистить. Колеса «бьюика» радостно зашуршали. Салли надавил на газ. Слева ползла вереница машин, направлявшихся в Колдуотер. Правая полоса была пуста.
        «Как поживаете, мистер Хардинг?»
        «Да так себе».
        «Понимаю».
        Салли взглянул на часы.
        Десять минут второго.
        Шоу началось.

* * *

        Когда королева Виктория пожелала увидеть телефон в действии, Александр Грэм Белл с радостью согласился. Он понимал всю важность и значимость этого события. Оно состоялось в январе 1878 года в личном дворце королевы на острове Райт. Прошло менее двух лет с того знаменательного дня, когда император Бразилии воскликнул: «Боже мой! Эта штука говорит!» За это время Белл значительно усовершенствовал свое изобретение, и королеву ожидало внушительное представление. К дворцу протянули целых четыре линии, чтобы ее величество услышала в слуховой трубке сначала просто голос из соседнего здания, затем четырех певцов, находившихся в городке Каус, игру на рожке из Саутгемптона и, наконец, лондонского органиста.
        Присутствовали во дворце и газетные репортеры. Все понимали: если изобретение Белла произведет на королеву должное впечатление, его ждет блестящее будущее на территории всей Британской империи.
        И надо же так случиться, что за считаные минуты до начала Белл вдруг обнаружил, что три линии из четырех молчат. Времени выяснять причины уже не оставалось. В зал входила королевская семья. Белла представили ее величеству королеве Виктории, ее сыну, герцогу Коннаутскому, и дочери, принцессе Беатрис.
        Придворный передал Беллу вопрос королевы: «Не соблаговолит ли профессор рассказать нам об устройстве, которое он называет телефоном?»
        Белл поднес к уху слуховую трубку, вдохнул и мысленно помолился о том, чтобы последняя линия оказалась работающей.

* * *

        В больничной палате негромко бормотал телевизор. Элиас Роу осторожно взял сухонькую руку пастора Уоррена.
        - Пастор, там началось, - сказал Элиас.
        - Что? А-а, понял…
        В приоткрытую дверь Элиасу был виден пустой больничный коридор. На местах оставался лишь дежурный персонал. Многие отправились на стадион. Кое-кто взял в этот день выходной «по религиозным мотивам». И в Колдуотере, и по всей стране очень и очень многими владело ощущение, будто они присутствуют при историческом событии. В том, что шоу проводится за три дня до Рождества, тоже усматривали особое значение. По накалу страстей этот день не уступал дню выборов президента. Говорили, что эта пятница навсегда изменит историю человечества, как изменил ее американский астронавт, ступивший на Луну.
        После вчерашней дурацкой встречи Салли и Элвуда Элиасу захотелось покоя и ясности. Поэтому он пришел в палату, где лежал пастор Уоррен. Они вместе помолились. Теперь Элиас расположился на мягком стуле возле койки пастора, и они смотрели кульминацию событий, начавшихся четыре месяца назад. И для Уоррена, и для Элиаса это были едва ли не самые странные месяцы. Элегантно одетая ведущая представила зрителям нескольких избранных, а затем и Кэтрин Йеллин. Камеры без конца показывали собравшихся на трибунах. Люди сидели, сложив руки и закрыв глаза, - молились.
        - Кэтрин, вы просили свою сестру Дайану выйти сегодня с нами на контакт? - спросила ведущая.
        - Да.
        «А она нервничает», - подумал Элиас.
        - Вы объяснили ей, для чего? - продолжала ведущая.
        - Да.
        - И что вы ей сказали?
        - Я спросила ее… если Господь хочет, чтобы весь мир убедился в реальности загробной жизни, согласна ли она показать это… всему миру?
        - И она дала согласие?
        - Да, - почти шепотом ответила Кэтрин, глядя на свой розовый мобильник.
        - Вам передали список вопросов, набравших большинство зрительских голосов? Все эти вопросы касаются той таинственной сферы, которую мы привыкли называть небесами, раем, потусторонним миром и так далее.
        Кэтрин вертела в руке планшет с пришпиленным листом бумаги.
        - Да.
        - Как я понимаю, вы все пришли сюда со своими телефонами. - Ведущая повернулась к остальным избранным. - Пожалуйста, покажите их нам.
        Все послушно достали мобильники. Кто-то положил телефон себе на колени, кто-то держал у груди. Камера поочередно показывала крупным планом каждого из избранных.
        Ведущая повернулась к экрану «телеподсказчика», позволявшего ей незаметно для зрителей читать текст, набранный большими белыми буквами.
        - Феномен голосов из потустороннего мира отнюдь не нов. Сейчас через спутник к нашему разговору подключится эксперт по паранормальным коммуникациям, доктор Саломея Депазна. Она находится в Хьюстоне. Доктор Депазна, вы нас слышите?
        На громадных экранах появилось лицо женщины средних лет, с седыми прядями в волосах. В широком окне за ее спиной виднелась панорама Хьюстона.
        - Я рада принять участие в вашей программе.
        - Скажите, доктор, зафиксированы ли в прошлом случаи общения людей с…
        Дррррнннн!
        Ведущая смолкла.
        Дррррнннн!
        Тесс опустила голову.
        Это звонил ее новенький мобильник.
        - Боже мой, - прошептала она.
        Дррррнннн!
        А потом… Дззинннь!
        Затем… Оле-оле-оле…
        Один за другим, оживали мобильные телефоны в руках всех избранных. Избранные очумело переглядывались.
        - Вы меня слышите? - вопрошала с экрана доктор Депазна. - Куда вы пропали?
        Сообразив, чтo происходит, зрители начали кричать:
        - Поговорите с ними! Ответьте им!
        Тесс взглянула на Анеша, тот - на Джея, а Джей - на Эдди. Джек Селлерс, стоявший возле Кэтрин, увидел смущенное лицо, повернутое к нему. Он не сразу понял, что его мобильник тоже звонит.

* * *

        Нужный Салли дом находился в самом конце грунтовой дороги, заваленной снегом. Участок был огорожен металлической сеткой. Фермерский дом стоял в глубине, амбар - позади него. Можно было подъехать к воротам, однако Салли не хотел обнаруживать себя. Набрав побольше воздуха, он прыгнул на изгородь и вцепился в ячейки сетки. Десять лет военной подготовки научили его преодолевать препятствия, но он уже забыл, когда в последний раз занимался подобными вещами. То, что раньше делалось играючи, сейчас потребовало заметных усилий. Однако Салли удалось достичь верха. Он протиснулся между заостренными столбиками, оттолкнулся и прыгнул в снег.
        «Вы меня помните?»
        «Конечно, мистер Хардинг».
        «Можете называть меня Салли».
        «Тогда и вы зовите меня Хорасом».
        Салли продвигался к фермерскому дому, думая о скорой встрече с его хозяином. Снегу здесь выпало больше, чем в Колдуотере, на ногах будто гири повисли. Слезились глаза, текло из носа. Подойдя ближе, Салли увидел около амбара конструкцию, похожую на трансформаторную будку. Над ней поднимался металлический шест высотой никак не меньше шестидесяти футов. К нему крепились непонятные штуки, внешне напоминавшие ломаные подсвечники, только крупнее. С верхушки свешивались ветви с зелеными листьями. Казалось, шест пытались замаскировать под дерево. Маскировщик не учел лишь одного: зимой эта зелень выглядела нелепо.
        Салли сразу узнал военный камуфляж. «Подсвечники» на шесте были антеннами сотовой связи.

* * *

        - Анеш, что сказала ваша дочь?
        - Мы здесь…
        - А ваша мама, Тесс?
        - Мы здесь…
        - Джей, что вам передал ваш партнер?
        - Мы здесь…
        - Эдди, ваша бывшая жена сказал те же слова?
        Он кивнул.
        - А вы, инспектор полиции Селлерс?
        Джек не сразу понял вопрос ведущей. Он неуклюже стоял между Кэтрин и избранными и выглядел человеком, оказавшимся здесь случайно.
        - Что сказал позвонивший вам? - допытывалась ведущая.
        - Это был мой сын.
        Джек услышал собственный голос, усиленный многочисленными динамиками. Как эхо в глубоком каньоне.
        - Как звали вашего сына?
        - Робби, - нехотя ответил Джек.
        - Когда он умер?
        - Два года назад. Он был солдатом.
        - Сын звонил вам прежде?
        Джек поднял голову. Вряд ли Дорин пришла на стадион, но могла смотреть шоу по телевизору. Она все равно узнает. Как жена отнесется к его вранью? Джеку хотелось извиниться перед ней. Комок в горле мешал ему говорить. Джек мельком взглянул на Тесс. Та едва заметно кивнула.
        - Да. С тех пор, как начались звонки.
        Толпа на трибунах зашумела.
        - А что сын сказал вам сейчас?
        Джек сглотнул:
        - Он сказал: «Конец - это не конец».
        Ведущая смотрела в главную камеру, сложив руки на коленях. Ее лицо раскраснелось от события, которое она еще не успела осознать. Неужели они только что были свидетелями исторического момента? Как объяснить, что все телефоны зазвонили разом? Почему голоса оттуда произнесли одни и те же слова и смолкли? Она старалась не растеряться и не поддаться эмоциям. Ведь эту запись будут смотреть грядущие поколения.
        - Давайте поговорим о том, чему мы все были свидетелями…
        - МЫ НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛИ! - донесся голос откуда-то с трибун.
        Ведущая попыталась определить откуда. Загораживаясь локтем от яркого света, она всматривалась в лица сидящих.
        - МЫ НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛИ! ОТКУДА НАМ ЗНАТЬ?
        Люди на трибунах что-то бормотали, вытягивая шеи. Наконец оператор заметил и взял в кадр того, кто кричал. Это был довольно пожилой мужчина в длинном расстегнутом пальто, пиджаке и галстуке. Он стоял в проходе самого верхнего яруса. Оператор включил максимальное приближение. Лицо человека появилось на обоих экранах.
        - СИДЯЩИЕ НА СЦЕНЕ ВПОЛНЕ МОГУТ ВАМ ВРАТЬ! - выкрикнул очередную фразу Элвуд Джупс. Он простирал руки, поворачиваясь во все стороны и обращаясь к землякам: - НЕ ТОРОПИТЕСЬ ИМ ВЕРИТЬ! ВЫ ЖЕ НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛИ!

* * *

        Салли добрался до амбара и припал ухом к деревянной стенке. Изнутри доносился приглушенный шум. Так могло шуметь что угодно. Большая дверь находилась всего в двадцати футах от него, однако Салли предпочел не выдавать своего присутствия и не стучать. Если все это действительно устроено Хорасом, нужна внезапность. Этого мерзавца надо застичь на месте преступления.
        Амбар стоял на каменном фундаменте, имел металлическую крышу и был обшит кедровой вагонкой. Окон не было. Салли приблизился с южной стороны и теперь огибал амбар сзади. Салли дрожал всем телом, ощущая безмерную усталость и жжение в легких. Но он представлял себе Джулза, своего малыша. Вот сын подносит к уху мобильный телефон - уже настоящий - и оттуда раздается голос Жизели. Салли слышал ликующий крик сына: «Мама мне позвонила!» Но звонок от мамы, как и все прочие, устроило дьявольское отродье по имени Хорас. Тощий, похожий на призрака Хорас, чей собственный голос лишен не только эмоций, но и жизни.
        Злость придавала сил. Салли пробирался через сугробы, вытаскивая ноги из снежного плена, пока не добрался до северной стороны. Там он увидел рельс длиною около десяти футов, а ниже - раздвижную дверь.

* * *

        - Поясните ваши слова, - сказала ведущая, подходя к краю сцены. - Значит, вы считаете, что эти люди сговорились между собой и дурачат вас, меня и всех остальных?
        - Насколько могу судить, да, - ответил Элвуд в протянутый ему микрофон.
        Его слова взбудоражили трибуны. Элвуд напомнил людям, что все они пришли сюда, рассчитывая собственными ушами услышать голос оттуда. Но вместо этого они получают лишь пересказ из уст пятерых избранных. Самих голосов с того света никто другой не слышал.
        - Вы местный житель? - спросила у Элвуда ведущая.
        - Да. Я здесь родился и живу практически безвылазно.
        - А кто вы по роду занятий?
        - Репортер местной газеты.
        Ведущая вопросительно посмотрела на продюсера.
        - Тогда почему вы не прошли в сектор для прессы?
        - Потому что репортер - это всего лишь профессия. До того как им стать, я родился и рос в Колдуотере. Здесь я ходил в школу. Здесь женился. Здесь растил свою маленькую дочь. - Элвуд помолчал. - И здесь она умерла.
        На трибунах оживленно переговаривались. Чувствовалось, Элвуду трудно говорить.
        - Многие местные жители знают эту историю. Машина, рухнувшая с моста. Моя дочь была хорошей девочкой. Но скверные болезни не щадят даже хороших девочек. Она знала, чем кончится ее болезнь, и решила не дожидаться агонии.
        - Поверьте, мне очень тяжело слышать об этом. - Ведущая придала лицу сочувственное выражение.
        - Давайте обойдемся без банальностей, - оборвал ее Элвуд. - Вы ее не знали и меня не знаете. Это было несколько лет назад. Но в сентябре, когда начались звонки с небес, мне тоже позвонили. Каково, а?
        - Подождите. Давайте уточним. Вам позвонила ваша умершая дочь?
        - Я не знаю, кто мне позвонил. Но я слышал ее голос.
        На трибунах снова зашумели.
        - И что вы сделали?
        - Я потребовал от звонившего прекратить эту жестокую игру и пригрозил, что в следующий раз все запишу на диктофон и обращусь в полицию.
        - И что было дальше?
        - Она… больше не звонила. - Элвуд опустил голову и вытер лицо носовым платком. - Поэтому я хочу услышать не пересказ… Я хочу услышать настоящий голос оттуда… исходящий с небес… И пусть все, кто его услышит, станут свидетелями и судьями. Пусть решат, правда ли это. И тогда я пойму… - Он замолчал.
        - Что вы поймете? - осторожно спросила ведущая.
        - Не совершил ли я ошибки. - Элвуд снова вытер лицо и отдал микрофон.
        Собравшиеся затихли.
        - Ваше желание совпадает с желанием всех, кто здесь находится и кто смотрит нас по телевизору, - сказала ведущая, возвращаясь на свое место. - Я хочу обратиться к Кэтрин Йеллин. - Она повернулась туда, где сидела Кэтрин. «Персональный» оператор Кэтрин тут же навел камеру. - Кэтрин, мы рассчитываем на вас.
        Побледневшая Кэтрин стиснула в руке старый мобильник-раскладушку, который когда-то покупала Дайане в подарок. Ей казалось, что на нее сейчас устремлены взоры всех жителей Земли.

* * *

        Расставив ноги ради лучшей устойчивости, Салли взялся за кромку двери. Он собрал все силы, какие у него оставались, дабы не упустить шанс застичь Хораса врасплох. Случай не повторится, а потому надо действовать быстро. Сделав три коротких выдоха, он рванул дверь, как когда-то рукоятку катапульты. Дверь поддалась. Салли протиснулся внутрь.
        Постепенно глаза привыкли к темноте. Амбар был напичкан оборудованием, которое перемигивалось множеством красных огоньков. К стойкам, змеясь, подходили толстые кабели питания и отходило множество других, разноцветных. Назначения этих устройств Салли не понимал. Здесь стоял большой металлический стол и пустой стул. Шум, который он слышал снаружи, был звуком плазменного телевизора, показывающего мультфильм.
        - Хорас! - крикнул Салли.
        Его голос полетел вверх, к потолочным балкам. Ответа не было. Салли обошел вокруг непонятных устройств, мысленно приказывая себе успокоиться.
        - Хорас Белфин!
        Ответа по-прежнему не было. Салли подошел к столу, на котором аккуратной стопкой лежали бумаги. Из кофейной чашки торчало несколько маркеров. Салли включил настольную лампочку. Поверхность стола ярко осветилась. Салли рванул выдвижной ящик, потом другой: в первом была бумага и канцелярские принадлежности, во втором - компьютерные кабели. Он дернул ручку третьего ящика и оторопел.
        Внутри лежали… точные копии папок Марии. Такие же цветные наклейки. На папках аккуратно были написаны знакомые фамилии… Баруа. Рафферти. Селлерс. Йеллин…
        - Мистер Хардинг!
        Салли резко обернулся.
        - Мистер Хардинг!
        Голос раздавался снаружи. У Салли вдруг так сильно затряслись руки, что он даже не смог задвинуть ящик.
        - Мистер Хардинг, что же вы? Прошу вас, выйдите из амбара.
        Салли пошел на голос. Возле двери он сделал глубокий вдох, потом чуть приоткрыл дверь и выглянул наружу.
        - Мистер Хардинг! - Возле дома стоял Хорас в черном костюме и махал ему рукой. - Идите сюда! - крикнул директор похоронного бюро.

* * *

        Когда Кэтрин рожала своего первенца, Дайана была рядом с ней в родильной палате. И Кэтрин была рядом с сестрой, когда та рожала свою первую дочь. Они вместе проходили через тяготы родовых схваток, крепко держась за руки.
        - Потерпи еще немного, - уговаривала ее тогда Дайана. - У тебя получится.
        Лицо Кэтрин заливал пот. Два часа назад Дайана привезла ее в больницу, гоня машину как сумасшедшая. Деннис в это время был на работе.
        - Поверить не могу… нас даже не остановили за превышение скорости, - шептала Кэтрин в перерывах между схватками.
        - Я даже жалею, что не остановили, - призналась Дайана. - Мне всегда так хотелось сказать копу: «Я совсем не виновата, что ребенок моей сестры торопится появиться на свет».
        Если бы не очередная схватка, Кэтрин бы рассмеялась.
        - Боже мой, Дайана… как ты это выдерживала?
        - Спокойно, сестренка, - улыбнулась Дайана. - Если не забыла, ты сидела рядом со мной.
        Кэтрин вспоминала тот давний разговор, сжимая не руку сестры, а старый розовый мобильник. Она смотрела на толпы людей, заполнивших трибуны. Огни притушили - в эфире был перерыв на рекламу. Кэтрин вдруг отчаянно захотелось убежать со сцены, вернуться домой, вновь стать самой собой и тихо ждать звонка Дайаны. Как же она устала от людского гула, яркого света, наведенных камер. А теперь, когда этот чокнутый Элвуд Джупс заявил, что не верит, все еще больше глазели на нее и ждали, ждали. Ждали чуда.
        На сцене визажист торопливо подправлял макияж ведущей. Рабочие придвигали тепловентиляторы поближе к участникам шоу. В нескольких футах от Кэтрин стоял Джек Селлерс и глядел в пол.
        Кэтрин знала этого человека. Она пару раз встречала его, но давно, в те полузабытые дни, когда людей в Колдуотере знали по именам и роду занятий. «Джек, начальник полиции». «Кэтрин, риелтор». А потом город разделился на тех, кто разговаривал с небесами, и всех остальных.
        - Джек, - негромко позвала она.
        - Да? - Он встрепенулся, вскинув голову.
        - Как вы думаете, что он имел в виду?
        - Кто?
        - Ваш сын, когда сказал: «Конец - это не конец». Как вы поняли его слова?
        - Наверное, он хотел сказать, что тот свет действительно существует… - Джек пожал плечами. - Во всяком случае, я надеюсь, что он это имел в виду. - Джек обвел глазами трибуны. - Я вообще не собирался никому рассказывать, - признался он Кэтрин.
        - Теперь уже слишком поздно, - вздохнула она.
        В это время ее розовый мобильник ожил.

* * *

        Салли подошел к дому и, прежде чем войти, ощупал дверь и косяк.
        - Входите же быстрей! - крикнул ему Хорас и исчез в доме.
        Там вполне могла ждать ловушка, а он явился сюда с пустыми руками. Салли оглядывался, ища что-нибудь, пригодное в качестве оружия.
        Коридоры были узкими, дощатые полы - старыми и скрипучими. Унылую картину дополняли стены, выкрашенные в тусклые тона. Комнаты были маленькими; надо думать, во времена постройки дома люди были ниже ростом.
        Он вышел в кухню, оклеенную обоями в цветочек. Мебель из светлого дуба, на столе кофейник с остывшим кофе. Салли прислушался. Откуда-то доносились голоса. Он пошел на звук и в конце коридора увидел дверь и лестницу в подвал. Хотелось бежать отсюда, но он понимал необходимость дойти до конца. Салли сбросил тяжелое пальто, чтобы не сковывало движений, и оно неслышно упало на пол.
        Он стал спускаться, думая о Жизели.
        «Малышка, останься со мной».
        Вниз. В логово Хораса.

* * *

        Спустя девять лет после изобретения телефона Александр Белл проводил эксперименты по записи звука. Звук он записывал через мембрану, соединенную с резцом. Резец чертил бороздки на восковом диске. Белл произнес несколько случайных цифр. В конце записи, чтобы не оставалось сомнений в авторстве, он произнес:
        - Сим свидетельствую, что это говорю я… Александр… Грэм… Белл.
        Более века никто не пытался прослушать диск. Он хранился в ящичке, среди прочих музейных коллекций. И только когда настала эра компьютеров, лазерных проигрывателей и трехмерного изображения, ученым удалось, образно говоря, «извлечь звук из воска». Исследователи впервые услышали голос давно умершего изобретателя, его манеру произношения и даже легкий шотландский акцент: «Александр… Грэм… Белл».
        Современные люди оставляют бесчисленные образцы своих голосов. Чаще всего это сообщения голосовой почты. Уникальное изобретение Белла поначалу передавало голос на расстояние нескольких футов. Сейчас голос можно беспрепятственно передавать на спутники и сохранять в цифровом формате, делая бесчисленные копии без потери качества. И не только сохранять. При желании записанными в цифровом формате голосами можно манипулировать.
        Спустившись в подвал, Салли еще не знал, что видит перед собой воплощение технологии манипулирования чужими голосами. Хорас сидел на стуле с высокой спинкой, окруженный несколькими ярусами телеэкранов, показывавших колдуотерский стадион. Здесь же стояло несколько мониторов. Картину дополняли клавиатуры и не менее дюжины металлических ящиков, наполненных электроникой. Десятки кабелей разного диаметра сплетались в толстый пучок, уходящий вверх, в сторону амбара.
        - Располагайтесь, мистер Хардинг, - не оборачиваясь, бросил ему Хорас. - Можете выбирать любой стул.
        - Чем вы занимаетесь? - прошептал Салли.
        - Если бы вы не знали, то не вытрясли бы мой адрес и не приехали бы сюда. - Хорас нажал несколько клавиш. - Самое время.
        Он нажал последнюю клавишу. На экранах появилось лицо Кэтрин Йеллин. Ее взгляд был устремлен на розовый мобильный телефон, зажатый в руке. Он звонил: один раз, второй. Оператор приблизил изображение. В это время Кэтрин раскрыла мобильник.
        - Алло! Дайана? - спросила она.
        Ее голос гремел из динамиков, ударяясь в стены подвала. Салли попятился. Хорас взглянул на один из мониторов, где было что-то вроде таблицы, после чего нажал несколько клавиш.
        - Да, Кэт… это я, — ответил голос Дайаны Йеллин.
        Салли слышал его в подвале. Кэтрин - из динамика розового мобильника. Мощные громкоговорители разносили его над стадионом. Он звучал из десятков миллионов телевизоров и десятков миллионов компьютерных колонок. Голос мертвой Дайаны Йеллин звучал по всему миру, заставляя многих и многих верить, что он исходит с небес. Действительность была гораздо прозаичнее: голос Дайаны, пропущенный через хитроумные устройства Хораса, исходил из подвала старого фермерского дома в штате Мичиган.
        Мечты Александра Белла о разговорах на далекие расстояния не только воплотились, но и получили дьявольское продолжение, какое даже не снилось изобретателю. Дайана Йеллин умерла два года назад, а ее голос вел разговор с живыми.
        - Дайана, это действительно ты… - сказала Кэтрин.
        Хорас еще постучал по клавишам.
        - Да, Кэт… это я.
        - Я сейчас не одна. Тебя слушает множество людей.
        Опять стук по клавишам.
        - Знаю… вижу…
        - Дайана… ты можешь… рассказать миру о небесах?
        Хорас взмахнул руками, как пианист, только что исполнивший блестящий пассаж.
        - Спасибо, Кэтрин Йеллин, - прошептал он.
        Он нажал клавишу на другой клавиатуре, и на соседнем мониторе появились слова.
        - Когда знаешь вопрос, это очень помогает… в работе, - сказал Хорас, поворачиваясь к Салли.

* * *

        В течение девяноста четырех секунд мир слушал рассказ о жизни после смерти. Повествование, переданное голосом умершей женщины. Очень скоро ее слова перенесут на бумагу, напечатают и будут повторять бесчисленное количество раз. Вот что поведал миру голос Дайаны Йеллин:
        - Здесь… на небесах, мы способны видеть вас… Мы чувствуем вас… Нам ведомы ваши страдания, ваши слезы… У нас нет тел… Нет возраста… Старики, приходящие сюда… ничем не отличаются от детей… Никто не ощущает себя одиноким… Мы все пребываем в свете… свет - это благодать… прощение освобождает нас… и мы все - часть… одной великой общности…
        Голос смолк. Кэтрин подняла голову.
        - Дайана, какой общности? - шепотом спросила она.
        Хорас слегка кивнул. Он ждал этого вопроса и нажал клавишу, отправив заготовленный ответ:
        - Любовь… мы в ней рождаемся… в нее мы и возвращаемся…
        Экран показывал плачущую Кэтрин. Она держала мобильник, словно трепещущую птицу.
        - Дайана!
        - Да… сестра…
        - Ты тоскуешь по мне… как я по тебе?
        Хорас замер над клавиатурой, затем отстучал:
        - …Каждую минуту…
        У Кэтрин текли слезы. Остальные участники шоу могли лишь взирать на нее в немом благоговении. Кэтрин вспомнила о вопросах. Взяв пюпитр, она дрожащим голосом принялась читать.
        - Бог слышит… наши молитвы?
        - …Всегда…
        - Когда мы получим ответы?
        - …Вы их уже получаете…
        - Вы находитесь выше нас?
        - Мы рядом с вами…
        Салли приблизился к Хорасу. По худым впалым щекам директора похоронного бюро катились слезы.
        - Значит, нас действительно ожидают небеса? - спросила Кэтрин.
        Хорас вздохнул и отпечатал последний ответ Дайаны:
        - Нет… моя милая сестра… это вы… их ждете.

* * *

        Салли действовал яростно и стремительно. Только потом в его памяти стали всплывать подробности. Он вырывал шнуры из розеток, опрокидывал на пол мониторы. По стойке с аппаратурой он ударил, как по футбольному мячу, свалив и ее. Он был ослеплен бешенством. Ему казалось, что его насильно заставляют смотреть и слушать отвратительный фильм, от которого у него раскалывалась голова. Салли крушил все, до чего мог дотянуться. Он тяжело дышал. Его мускулы напряглись и стали похожи на ненавистные кабели. Опрокинув и растоптав то, что казалось ему сердцем дьявольского спектакля, Салли обернулся и увидел наблюдавшего за ним Хораса. Тот не был ни рассержен, ни раздражен. На старческом лице не отражалось никаких эмоций.
        - ПРЕКРАТИТЕ! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ! - крикнул Салли.
        - Все уже и так закончилось, - тихо ответил Хорас.
        - Кто вы на самом деле? Зачем вы издеваетесь над людьми?
        - Я ни над кем не издеваюсь, - возразил Хорас, явно изумленный обвинением Салли.
        - Нет, издеваетесь! Вы творите жуткие вещи!
        - Вы так думаете? - Он кивнул в сторону экранов. - Что-то я не вижу испуганных.
        Учиненный Салли погром лишил телевизоры звука, но изображение сохранилось. Люди на трибунах ликовали. Они улыбались, обнимались, молились, стоя на коленях, плакали на плече друг у друга. По сцене, торжествующе улыбаясь, ходила ведущая. Отсутствие звука только усиливало нереальность происходящего.
        - Это безумие, - прошептал Салли.
        - Почему?
        - Потому что это гнусная ложь.
        - Насчет существования загробной жизни? Вы уверены?
        - Вы даете людям ложную надежду.
        Хорас сложил руки на коленях:
        - А что ложного в надежде?

* * *

        Салли сел на стол, пытаясь успокоиться. У него сдавило горло. Он дышал ртом. Голова болела так, что глаза отказывались смотреть.
        Хорас нажал какую-то кнопку, и экраны погасли.
        - Скоро вы увидите последствия, - сказал он.
        - Вам не удастся улизнуть.
        - Мистер Хардинг, не надо мне грозить.
        - Я расскажу всем.
        - Сомневаюсь. - Хорас поджал губы.
        - Вы меня не остановите. - (Хорас равнодушно передернул плечами.) - Предупреждаю: если вы попытаетесь применить ко мне свои штучки, я не посмотрю на ваш возраст…
        - Мистер Хардинг, вы меня не так понимаете. Я не собираюсь причинять вам вред. И в силе я заметно вам уступаю. Я ведь весьма слаб здоровьем.
        Салли с трудом сглотнул. Судя по тощей фигуре Хораса, землистому лицу, темным кругам под глазами, должно быть, директор похоронного бюро и впрямь был болен. До этого Салли относил и бледность, и потухший взгляд на счет особенностей работы Хораса.
        - Это… откуда? - Салли разглядывал горы опрокинутого им и частично раздавленного оборудования. - Трофеи с вашей прежней службы? Вы же служили в военной разведке?
        - Кажется, вы тоже этим занимались. - Хорас улыбнулся. - В какой-то мере.
        - Подслушивание телефонных разговоров? Радиоперехват? Хакерские атаки?
        - Берите выше.
        - Международный шпионаж?
        - Выше.
        - Вы мне не ответили: это все оттуда? Надо же, сколько всего вам понадобилось для устройства так называемых звонков с небес!
        - Вы об этом? - Хорас махнул в сторону опрокинутой стойки. - Чтобы достать такие штучки, необязательно служить в разведке.
        - Рассказывайте! - потребовал Салли. - Я жду объяснений.
        - Извольте.
        Менее чем за десять минут Хорас подробно рассказал такое, отчего у Салли поползли мурашки. Он и не представлял, каких умопомрачительных высот достигли компьютерные технологии. Оказалось, провайдеры годами хранят записи голосовой почты. Хакерские программы позволили Хорасу получить доступ к нужным записям. Затем ему понадобились программы для распознавания и редактирования голоса. Люди так привыкли к голосовой почте, что каждый день оставляют десятки сообщений. Набираются обширные словари, с помощью которых можно скомпоновать любую фразу. Главное - разговоры должны быть недолгими, а фразы - короткими, с обязательными паузами. Это усиливало «эффект потусторонности». То, что ответы иногда получались невпопад, подчеркивало, что звонившие находятся как бы в ином измерении. И конечно, Хорас тщательно изучил истории жизни умерших, их семейные связи, интересы, особые словечки. Обстоятельные некрологи и записи бесед с родственниками существенно облегчали ему задачу. Такому похоронному бюро, как «Дэвидсон и сыновья», позавидовал бы любой крупный город.
        Под конец рассказа Салли уже понимал механику устройства массового обмана. Не понимал он лишь причин, заставивших Хораса решиться на такое.
        - Чего вы рассчитывали достичь?
        - Заставить мир поверить.
        - Зачем?
        - Если мир наполнен верой, поведение людей становится лучше.
        - А вам-то какое дело до их поведения?
        - Считайте это моим покаянием.
        Ответ застал Салли врасплох.
        - Покаянием?
        - Иногда невиновного человека сажают в камеру. Вам, мистер Хардинг, это знакомо. - Хорас отвел глаза. - А иногда… наоборот.
        - Но почему именно эти люди? - спросил ошеломленный Салли.
        - Я мог бы выбрать и других.
        - Но почему Колдуотер?
        - Из-за вас, - ответил Хорас и поднял руки.
        - Из-за меня? Я-то какое отношение имею к вашим фокусам?
        - Вы в самом деле не понимаете? - За все время их разговора на лице Хораса впервые появилось удивление.
        Салли выпрямился и сжал кулаки. Наверное, со стороны это выглядело комично, ведь Хорас не собирался на него нападать.
        - Простите меня, мистер Хардинг. Я думал, к моменту приезда сюда вы это уже поняли. - Хорас снова отвел взгляд. - Как вы нашли мой дом?
        Салли объяснил: Мария, библиотека, агентство недвижимости.
        - Вы читали копию договора о покупке дома?
        - Да.
        - Наверное, просто пробежали глазами. Прочтите еще раз.
        Хорас глубоко вздохнул, потом тяжело встал, упираясь ладонями в стол. Сейчас он был похож на изможденного солдата, откидывающего полог палатки. Салли показалось, что его собеседник может в любой момент рассыпаться.
        - Вы не сумеете скрыться, Хорас.
        - Не в вашей власти мне помешать.
        - Я вызову полицию.
        - Сомневаюсь. - Хорас подошел к задней стене. - Мистер Хардинг, я очень сожалею, что вам не удалось проститься с женой. Я знаю, каково вам было и каково вам сейчас. - Хорас поправил свой черный пиджак. Салли обратил внимание на его бледные руки со вздутыми венами и выступающими костяшками. - Поверьте мне, церемония прощания была на редкость прекрасной.
        - Не смейте говорить о Жизели! - хриплым, срывающимся голосом потребовал Салли. - Вы ее совсем не знали!
        - Вероятно, скоро я с ней познакомлюсь, - тихо ответил Хорас. Он сложил ладони, словно собирался молиться. - А сейчас мне необходимо отдохнуть. Прошу меня извинить.
        Хорас нажал кнопку на стене - и подвал погрузился во тьму.

* * *

        В древности известия передавались из уст в уста, распространяясь с той скоростью, с какой двигался вестник. Дни утомительной дороги верхом, переправы через реки и горы. Даже эстафетная передача ненамного ускоряла движение новостей. И на каждом этапе - из уст в уста, еще раз и еще. Новость, скажем, двухнедельной давности считалась свежей.
        Сегодня нам не требуются гонцы. Весь мир собирается у одного костра. Все семь миллиардов жителей Земли. И то, что произошло на стадионе в Колдуотере, разнеслось по всей планете, достигнув самых удаленных ее уголков. На это понадобились не месяцы, не недели и даже не дни - считаные часы. За один вечер жителям планеты напомнили то, о чем веками не уставали твердить мировые религии: небеса - они совсем рядом.
        Новость попала в вечерние газеты. «ВОТ ОНО, ДОКАЗАТЕЛЬСТВО!» - кричали заголовки. «НЕБЕСА ГОВОРЯТ С НАМИ!» От Майами до Стамбула, на городских и сельских улицах собирались толпы ликующих людей. Они обнимались, пели и молились. Церкви, соборы, синагоги, мечети и все прочие храмы были переполнены желающими покаяться. Тишину кладбищ нарушили многочисленные посетители, захотевшие навестить могилы своих родных и близких. Неизлечимо больные уже не боялись закрыть глаза.
        Конечно, были и сомневающиеся. Такие люди всегда есть. Но с тех пор как мир впервые услышал голос с того света, эта новость стала темой подавляющего большинства разговоров.
        - Вы слышали?
        - Что вы об этом думаете?
        - Вы в это верите?
        - Разве это не чудо?
        Только один человек, едущий сейчас в старом «бьюике» по двухполосному шоссе, знал правду и думал, как сделать ее достоянием всего мира. Борясь с жуткой усталостью, он сжимал рулевое колесо. Он со вчерашнего вечера ничего не ел. Его ноги насквозь промокли от бросков по снегу, когда он безуспешно пытался разыскать исчезнувшего Хораса.
        Салли далеко не сразу сумел выбраться из подвала. Похоже, Хорас отключил свет не только в подвале, но и по всей усадьбе. По пути к лестнице Салли несколько раз обо что-то ударился. Оказавшись снаружи, он обшарил весь дом, а затем и амбар, но Хорас как сквозь землю провалился. Утопая в снегу, Салли облазал окрестные кусты. Хорас исчез. Смеркалось. Салли охватило отчаяние. Он понимал, что непременно должен хоть кому-нибудь рассказать об увиденном. А для этого нужно поскорее отсюда убраться, пока кто-то или что-то не преградит ему путь.
        Он снова перемахнул через забор - только за счет всплеска адреналина. Салон машины встретил его холодом. Двигатель долго не желал заводиться. Вместе с сумерками на землю опустился густой туман. Салли включил фары и двинулся в обратный путь. Шоссе было относительно свободным, но за поворотом - там, где почти рукой подать до окраин Колдуотера, - он увидел длинную вереницу машин, перемигивающихся габаритными огнями. Автомобильная пробка растянулась на милю. Все жаждали попасть в Колдуотер.
        - Нет, - прошептал Салли. - Боже, только не это. Я же здесь застряну.
        Эта была новая волна паломников, подхлестнутая недавним телешоу. При такой скорости он приедет не раньше чем через два, а то и три часа. Салли вдруг сильно захотелось обнять Джулза, крепко прижать к себе. Глаза застлали слезы. Вспомнив про мобильный телефон, он зубами стянул перчатку, вытащил мобильник и набрал домашний номер родителей. Гудок, потом второй и вдруг…
        - Мамочка, это ты? - зазвучал в салоне голос Джулза.
        У Салли зашлось сердце. Вряд ли отец включал телевизор и смотрел это безумие. Но Джулз мог случайно увидеть кусок репортажа, что-то услышать, поймать обрывки разговоров взрослых. Салли онемел.
        - Мама, я тебя слушаю.
        Потом Салли услышал голос отца, идущего к телефону:
        - Джулз, кто там звонит? Дай мне трубку…
        Салли поспешно нажал красную кнопку и отключился.
        «Сомневаюсь, что вы это сделаете», - сказал ему Хорас, когда он пригрозил старику полицией.
        Неужели этот электронный дьявол оказался прав? Неужели знание о циничной фальши звонков с небес парализует ничуть не меньше, чем доказательство истинности потустороннего мира? Салли смотрел на красно-желтую гирлянду габаритных огней, потом со всей силой ударил по приборной доске. Нет! Нет!!! Он не поддастся чарам этого тщедушного маньяка.
        Салли включил в салоне свет и стал рыться в ворохе бумаг на пассажирском сиденье. Найдя клочок бумаги с нужным ему номером, Салли дрожащими пальцами вдавил кнопки мобильника.
        - Джупс? - спросил он, услышав ответ.
        - Это кто?
        - Салли Хардинг.
        - Черт! Я вас не уз…
        - Не важно, - перебил его Салли. - Слушайте внимательно. Все эти звонки с небес - фальшивка. Подстава. У меня есть доказательства.
        Элвуд молчал.
        - Элвуд, вы меня слышите? - не выдержал Салли.
        - Да, и очень внимательно.
        - Все держалось на компьютерных технологиях. Соответствующие программы. Уворованные голосовые сообщения, которые оставляли умершие, пока еще были живы. Эти сообщения были основой для всех звонков, с самого первого и до сегодняшних.
        - Что-о?
        - Говорю вам: все эти месяцы людям втюхивали компьютерную стряпню, а они думали, что им действительно звонят умершие родственники.
        - Постойте…
        - Вы должны немедленно об этом рассказать…
        - Я расскажу… Салли, куда вы пропали? Хотя бы скажите, кто все это устроил?
        - Это был…
        Салли замолчал, судорожно сглатывая. Он думал о том, чтo скажет в следующее мгновение. Одна фраза могла изменить все. Салли увидел толпы журналистов и телевизионщиков, спешащих к похоронному бюро вместе с полицией. Он вдруг понял: есть что-то, о чем он должен узнать первым, раньше их всех.
        - Подробно расскажу при личной встрече, - сказал он Элвуду. - Еду в город. Застрял в пробке.
        - Хардинг, я вряд ли смогу вам особо помочь. Наша газета выйдет не раньше следующей недели. Но если то, что вы рассказали, - правда, вам нужен человек, способный дать этому немедленный ход. Я знаю одного парня из «Триба».
        - Откуда?
        - Из «Чикаго трибьюн». Мы когда-то с ним вместе работали. Ему вы можете доверять. Я дам ему ваш номер, и он вам перезвонит. Согласны?
        Салли вдруг почувствовал себя невероятно одиноким.
        - Хорошо, - сказал он. - Пусть он позвонит где-то через час. Мне еще тут надо кое-что доделать.

* * *

        Почти каждый дом в Колдуотере был украшен гирляндами рождественских огней. Свет горел едва ли не над каждым крыльцом. Казалось, люди начали отмечать Рождество, не дожидаясь его наступления. Улицы бурлили. Ликующие толпы, забыв про холод, ходили от дома к дому. Никого не волновало, местный ты или приезжий. Раз ты находишься в Колдуотере, значит причастен к чуду. Двери домов были распахнуты, и оттуда выносили угощение. Повсюду слышались взрывы смеха, которым вторили автомобильные гудки. Повсюду звучала рождественская музыка.
        Телешоу давно окончилось, однако собравшимся не хотелось покидать стадион, по-прежнему залитый ярким светом. Сотни людей, взбудораженных увиденным, бродили по футбольному полю. Ведущая и мэр Колдуотера давали интервью. Кэтрин Йеллин охраняли десять полицейских, сдерживая напор восторженной публики. Ее атаковали вопросами, но Кэтрин лишь устало улыбалась. Неожиданно она заметила в толпе Эми Пенн.
        - Эми! - радостно крикнула Кэтрин. - Пожалуйста, проведите ее на сцену, - попросила она полицейских.
        Джек Селлерс отыскал Тесс. Они с Самантой стояли, взявшись за руки, а рядом десятки глоток выкрикивали: «Бог велик!» или просто: «Поздравляем!» Не обращая внимания на то, что Джек в форме, его хлопали по плечу, пожимали руку, терлись о его мундир. Некоторые кричали: «Инспектор Селлерс, благословите нас!» Один хлопок по плечу оказался особенно сильным. Джек обернулся и увидел Рэя и Дайсона.
        - Мы за тобой, - сказал ему Рэй.
        Они встали по обе стороны от своего начальника.
        - Очень хочется домой, - наклоняясь к Джеку, призналась Тесс. - Все это уже слишком.
        - Идемте, - сказал он.
        Толпа не хотела их отпускать, и Рэю с Дайсоном приходилось оттеснять людей, без конца повторяя:
        - Просим дать дорогу… Дайте пройти!
        Элиас Роу по-прежнему сидел в палате пастора Уоррена. Оба молчали. Когда разговор Кэтрин с Дайаной внезапно прервался, Элиас спросил пастора:
        - Подтверждают ли ее слова то, во что мы верим?
        - Если ты веришь, подтверждения тебе не нужны, - тихо ответил Уоррен.
        Элиас не знал, о чем еще говорить, и потому молчал.
        Вошедшая сестра сменила пакет капельницы и заодно поделилась восторгами по поводу удивительных событий. Она улыбалась. Потом девушка ушла, и в палате снова стало тихо, если не считать слабого попискивания кардиомонитора.
        - Элиас, возьми меня за руку, - попросил Уоррен.
        Элиас сжал в своей широкой ладони тощие пальцы пастора.
        - А ты хороший строитель, - тихо сказал пастор.
        - И вы тоже, пастор.
        Уоррен смотрел в потолок. Потом закрыл глаза.
        - Меня не будет на рождественской службе.
        - Это еще не факт, - возразил Элиас. - Возможно, к тому времени вы уже покинете больницу.
        - Покину. - Не открывая глаз, Уоррен слабо улыбнулся.

* * *

        Салли не мог ехать быстрее вереницы машин, державших путь в Колдуотер. За час он едва одолел полмили. Журналист из «Чикаго трибьюн» до сих пор не позвонил. Салли включил радио. Почти все станции продолжали обсуждать недавнее телешоу, воспроизводя запись слов Дайаны. Салли прошелся по всему диапазону, и отовсюду слышалось:
        - Мы способны видеть вас… Мы чувствуем вас…
        С досадой Салли выключил приемник. Его охватило чувство беспомощности. Он застрял: в этой машине, в этой пробке. Угнетала страшная правда, о которой весь остальной мир и не догадывался. Салли последовательно вспоминал разговор с Хорасом и искал зацепку, ключ. Хорас утверждал, что выбрал Колдуотер из-за него, Салли Хардинга.
        «Вы читали копию договора о покупке дома?»
        «Да».
        «Наверное, просто пробежали глазами. Прочтите еще раз».
        А что там читать? Обычный юридический документ, написанный на профессиональном жаргоне. Такую бумагу подписывает каждый, кто покупает дом.
        Салли решил было позвонить Лиз и попросить прочесть ему договор. Однако что-то его остановило. Салли вдруг показалось: если он расскажет Лиз шокирующие новости, какие-то нехорошие люди потом попытаются вытрясти из нее эти сведения.
        Вместо звонка он послал эсэмэску:


        Вы в библиотеке?

        Через минуту пришел ответ.


        Да. Очень волновалась. С вами все в порядке? Где вы сейчас?



        Со мной все ОК. Договор у вас?



        На дом?



        Да.

        Прошло полминуты.


        Я отдала его вам.

        Салли оторопел. Он снова перечитал последний ответ Лиз, затем стал рыться в бумагах на пассажирском сиденье… Не то… Опять не то… И это тоже…
        А вот это она. Копия договора купли-продажи.
        Шрифт был мелким, а свет в салоне - тусклым, что затрудняло чтение. Стандартная часть: условия сделки, описание построек и участка, регистрационный номер. Салли устал читать длинные громоздкие фразы. Может, Хорас решил посмеяться над ним?
        Он добрался до конца листа, где слева стояла подпись продавца, а справа - покупателя. Сощурившись, Салли прочитал имя и фамилию купившего усадьбу.
        Потом прочитал снова, чувствуя, как его начинает бить дрожь.
        Закорючка подписи не сказала ему ничего. А вот ее расшифровка в скобках… Там стояло: «Эллиот Грей».

* * *

        Машина сзади принялась сигналить. Салли подпрыгнул на сиденье и выругался. Затем снова пробежал глазами договор. В мозгу проносились тысячи мыслей. Эллиот Грей? Такое просто невозможно! Имя, превратившееся для него в неотступный кошмар. Эллиот Грей, который своей идиотской ошибкой разрушил лучшую часть жизни Салли. Но ведь Грей мертв. Зачем Хорасу понадобилось бить по самым больным его местам? Почему…
        Зазвонил мобильник. Номер был незнакомым.
        - Алло! - сказал Салли, нажав зеленую кнопку.
        - Здравствуйте. Я Бен Гиссен из «Чикаго трибьюн». А вы - Салливан Хардинг?
        - Да, это я.
        - Тут такое дело. Мне позвонил один старый приятель. Элвуд Джупс. Он работает в Колду…
        - Я знаю.
        - Отлично. Он сказал, что у вас есть какая-то важная информация насчет этих звонков с небес. Джупс говорил, очень важная. Что там на самом деле произошло?
        Салли выдержал паузу.
        - А каково ваше мнение? - спросил он, понизив голос.
        - Мое?
        - Да.
        - Я нахожусь далеко от гущи событий, чтобы высказывать какие-то мнения. Зато я готов очень внимательно выслушать ваш рассказ.
        Салли выдохнул. Ему было никак не выкинуть из головы Эллиота Грея. Ну почему Хорас приплел эту тварь?
        - С чего мне начать? - спросил Салли, все еще продолжая думать о покойном диспетчере.
        - Решайте сами, - ответил чикагский журналист. - Можно было бы…
        Звонок оборвался.
        - Алло! - крикнул Салли. - Алло. Я вас не слышу!
        Он посмотрел на мобильник и чертыхнулся.
        Поднеся дисплей к тусклому плафону, Салли убедился, что аккумулятор не разряжен. Оставалось ждать, когда Бен Гиссен перезвонит. В этом Салли не сомневался. И он ждал.
        Через пару минут телефон зазвонил снова.
        - Я уж думал, что потерял вас, - сказал Салли.
        - Ни в коем случае, - ответил ему мягкий женский голос.
        У Салли перехватило дыхание.
        Жизель.

* * *

        Как себя вести, когда мертвые возвращаются? Люди очень этого боятся, хотя порой жаждут вновь увидеть и услышать того, кто ушел навсегда.
        - Салли, - произнес до боли знакомый голос.
        Этот голос взорвал его изнутри, заставил истекать печалью и радостью. Да, это был ее голос, исходивший из ее уст, из ее тела и души. Ее голос…
        Нет!
        - Я знаю, что это не ты, - заплетающимся языком произнес Салли.
        - Малыш, не надо.
        - Я знаю, что твои слова - уловка Хораса. Я видел, как он заставляет мертвецов говорить.
        - Пожалуйста. Если ты меня любишь. Не делай.
        Салли сглотнул, чувствуя соленый вкус слез. Он не хотел и в то же время отчаянно хотел слушать ее голос.
        - Чего не делать? - наконец прошептал он.
        - Не рассказывай ему.
        И связь оборвалась.

* * *

        Салон «бьюика» превратился для Салли Хардинга в персональный ад. Спрятав лицо в ладонях, он кричал. Он рвал на себе волосы, заставляя их корни вопить от боли. Схватив телефон, Салли швырнул его на пол. Потом поднял. Он орал в микрофон, он звал Жизель. К счастью, плотные стекла машины почти не выпускали его голос наружу.
        Тщедушный, но бесконечно жестокий монстр! Неужели Хорасу было мало сотен миллионов одураченных? Или он задумал шоу как отвлекающий маневр, а главный удар направил в Салли?
        К горлу подступила тошнота. Салли пришлось глотать собственную желчь, не давая ей выплеснуться изо рта. Этот краткий разговор отнял у него последние силы.
        Когда мобильник зазвонил опять, Салли вздрогнул и зябко поежился. Вызов повторился несколько раз, прежде чем Салли решился ответить.
        - Кто? - едва слышно прошептал он.
        - Это Бен Гиссен… Мистер Хардинг, вы меня слышите?
        Салли казался себе воздушным шариком, напоровшимся на гвоздь. Зная, что голос Жизели - обман, он тем не менее хотел снова ее услышать.
        - Алло… Вы меня слышите? Я Бен Гиссен. У нас вдруг прервался разговор.
        - Извините, - промямлил Салли.
        - Главное, что я снова до вас дозвонился… Я внимательно вас слушаю. Что вы хотели мне рассказать?
        Салли смотрел на машину впереди и щурился, как спросонья, ожидая, когда в глазах прояснится. Кажется, в той машине сидели дети. Или подростки? Салли подумал о Джулзе, о жителях Колдуотера, ставших жертвами манипуляций Хораса. Только что Хорас манипулировал и им. Не исключено, что этот паук прослушивает его мобильник. Салли стало муторно.
        - Вы могли бы приехать в Колдуотер? - спросил он у Гиссена. - О важных вещах лучше рассказывать не по телефону.
        - У вас действительно есть доказательства, что звонки с небес кем-то подстроены? Не хотелось бы ехать так далеко ради…
        - У меня есть доказательства, - равнодушным тоном перебил его Салли. - Все, какие вам понадобятся.
        - Но я нахожусь в Чикаго. Смогу приехать лишь…
        Не дослушав журналиста, Салли отключился, потом развернул машину и по свободной полосе понесся в обратную сторону. «Я убью тебя, Эллиот Грей», - думал он, давя на газ.

* * *

        Джек открыл дверцу патрульной машины и помог Тесс выйти.
        - Дорожка скользкая, - сказал он, беря ее за руку.
        - Спасибо, - благодарно улыбнулась Тесс.
        От стадиона до ее дома они ехали молча, если не считать восклицаний вроде «надо же» и «невероятно». Такие восклицания часто слышишь от людей, уцелевших после стихийного бедствия. Улицы были полны приезжих, смеющихся и горланящих песни. Сугробы по обе стороны дороги напоминали баррикады. Автомобильные фары выхватывали из темноты счастливые лица под нависшими капюшонами курток и нахлобученными шерстяными шапочками. Люди что-то кричали и махали вслед.
        - Раньше я знала в лицо почти всех жителей города, - сказала Тесс.
        - А я знал, где все они живут, - добавил Джек.
        К счастью для Тесс, лужайка перед ее домом была пуста. После стадиона тишина казалась чем-то неестественным. Они с Джеком поднимались на крыльцо, как вдруг заверещала рация.
        - Джек, вы в городе? - спросил мужской голос.
        - Да, - нажав кнопку, отозвался Джек.
        В динамике затрещало, потом вызывающий спросил:
        - Мы можем поговорить?
        - Можем, но через несколько минут. Я сам выйду на связь.
        Джек прицепил рацию к поясу, вздохнул и виновато посмотрел на Тесс. Ему так хотелось посидеть на ее кухне. Увы, не получится.
        - Я жутко устала, - призналась Тесс.
        - Еще бы.
        - А вы, наверное, устали еще сильнее. Вы с какого часа сегодня на ногах?
        - Не помню, - пожал плечами Джек. Она покачала головой. - Вы хотели что-то сказать?
        - Подумала о… завтрашнем дне.
        - О том, что будет завтра?
        - Да. Об этом, - ответила Тесс и отвернулась.
        Джек отлично понял все, что осталось невысказанным. Весь вечер его не покидало странное чувство. Поведав миру о словах Робби, он… выполнил свою задачу.
        - Кажется, ваша мама говорила, что звонки довольно скоро прекратятся.
        Тесс кивнула и закрыла глаза. Она прильнула к плечу Джека, замерла на несколько секунд, а потом, открыв глаза, слегка поцеловала его в губы.
        Его рация снова заверещала, но Джек игнорировал мигающий сигнал.
        - Мы ведь как-то жили… до этих звонков, - глухо произнес он.
        - Да. Жизнь продолжается. Ничего, я приду в норму. Спасибо, что подвезли меня.
        Тесс вошла в дом и закрыла дверь. Джек вернулся в машину. Он знал: сейчас самое время заехать к Дорин, рассказать ей про звонки от Робби, объяснить, почему все это время он держал их в тайне. Так он и сделает. Но сначала узнает, зачем он понадобился. Джек снял с пояса рацию и нажал кнопку.
        Можно только гадать о том, какое впечатление произвела бы на великого Александра Белла обычная полицейская рация.
        - Джек Селлерс на связи.
        Треск. Затем тот же голос:
        - Вам необходимо срочно приехать в Мосс-Хилл.
        - Это еще зачем? Что случилось?
        Снова треск.
        - Вы должны это видеть своими глазами. Приезжайте.

* * *

        Желания вращают стрелку нашего компаса, указывая курс, однако плавание мы совершаем на корабле реальной жизни. Нередки случаи, когда по разным причинам этот корабль меняет первоначальный курс.
        Кэтрин Йеллин всего лишь хотела отдать дань памяти своей сестре. Первоначальным желанием Эми Пенн была успешная карьера на телевидении. Элиас Роу мечтал, чтобы его строительный бизнес не страдал от отсутствия заказов. А пастор Уоррен всю свою сознательную жизнь хотел служить Богу.
        Компас желаний каждого из них указывал достаточно четкий курс, но события шестнадцати недель внесли свои коррективы, существенно изменив направление плавания.
        В тот знаменательный вечер пятницы, покидая ярко освещенную сцену, Кэтрин думала о том, что при жизни Дайана никогда не говорила ей «моя милая сестра». Впервые она произнесла эти слова сегодня, в присутствии сотен зрителей.
        Эми Пенн, идущая следом за Кэтрин, смотрела на телевизионщиков как на служителей некоего культа, непонятного и чуждого ей.
        Элиас Роу чувствовал, что обязан разыскать сына Ника Джозефа и помочь мальчишке, которого никогда не видел.
        Пастор Уоррен счел, что его миссия на земле закончена. Его церковь вполне оправдывала свое название. Надежда собрала обильную жатву, и новому пастору придется думать о дополнительных скамьях. А он может с чистой совестью отправиться на встречу с Господом, что и сделал поздним вечером все той же пятницы. Кардиомонитор Уоррена в последний раз пискнул и затих.
        Было желание и у Салли Хардинга. Всего одно: убить человека по имени Эллиот Грей, или Хорас Белфин, или как бы тот ни назывался. Жизель уже не вернуть, но этот тщедушный дьявол заплатит и за ее гибель, и за испоганенную жизнь Салли.
        Эти четыре мили Салли пролетел на бешеной скорости. Его подхлестывала ярость.Она гнала кровь по жилам и питала легкие кислородом. Все его мышцы напружинились. Руки мертвой хваткой сжимали рулевое колесо. Еще немного - и они вот так же сомкнутся на горле Хораса.
        Но реальная жизнь внесла свои коррективы, заставив Салли резко надавить на тормоза. Возле фермерского дома стояли полицейские машины с включенными мигалками. По периметру участка расхаживали копы. Поодаль он заметил еще несколько автомобилей, почти сливающихся с темнотой. Скорее всего, это были федералы.
        - Боже мой, - прошептал Салли.
        Реальная жизнь изменила курс его желания. Почему она уберегла Хораса от мести - этого Салли не знал.
        Он снова развернул свой «бьюик».



        После полуночи

        Празднества в Колдуотере продолжались. Никто не требовал тишины, никто не жаловался, что крики и пение мешают спать. Лейк-стрит была запружена народом. Яблочная давильня бесплатно угощала горячим сидром. На вынесенных столах лежали пироги, печенье и прочие сласти. Перед банком стоял церковный хор, распевая старый гимн:
        Бог вечный в вышине небес,
        Сияет милость нам Твоя и слава…

        В двух милях от города Салли Хардинг, зажатый в автомобильной пробке, потерял последние крупицы терпения и резко повернул руль вправо. Он вывел «бьюик» из длинной цепи машин и нажал на газ, двинувшись по каменистой обочине - узкой полосе между шоссе и озером Мичиган. Ему нужно было побыстрее попасть домой. Увидеть Джулза. Найти ответы.
        С чего это в дом Хораса нагрянули копы? Знала ли о нем полиция, а если знала, как давно? Что будет дальше? Не явятся ли они и к нему?
        «Но почему Колдуотер?»
        «Из-за вас».
        «Из-за меня? Я-то какое отношение имею ко всем вашим фокусам?»
        «Вы в самом деле не понимаете?»
        Кем был Хорас? Неужели Эллиот Грей остался жив? Нет, это абсурд. Салли попытался сосредоточиться, но в голове стучало, и последовательно мыслить он не мог. Машина мчалась по каменистой полосе. Салли вдруг прошиб пот. Болела шея. В горле пересохло. Внутри, в мозгу, он услышал: «Сбрось скорость». Он едва разобрал эти слова, будто они приходили откуда-то издалека.
        Глаза затуманились. Салли моргнул, потом еще раз. Машина подпрыгнула, наскочив на валун. По лобовому стеклу забарабанили мелкие камешки, поднятые колесами. Всего на мгновение он перестал следить за дорогой. Вместе с шоссе каменистая полоса поворачивала влево. И вдруг в свете фар Салли увидел три человеческие фигуры: мужчину, женщину и ребенка. Должно быть, захотели узнать, велика ли пробка, вот и вылезли из машины. Люди обернулись и испуганно застыли. Салли оторопел, но включился разум тела. Нога вдавила педаль тормоза, руки вывернули руль. Машина послушно рванулась вправо, перемахнув через заснеженные прибрежные кусты. На мгновение она застыла в воздухе, больше похожая на самолет, чем на автомобиль. Салли инстинктивно вскинул руки, ища рычаг катапультирования, - и «бьюик» рухнул на лед озера.
        Потом был сильный удар. Машину качнуло в обратную сторону и начало кружить. Салли вылетел с водительского сиденья и головой пробил стекло противоположной дверцы. «Бьюик» продолжал вертеться волчком, но затем со скрежетом остановился. Четыре тысячи фунтов стали давили на несколько дюймов ледяной кромки, под которой была вода.
        Салли распластался на пассажирском сиденье. Из разбитой головы текла кровь.

* * *

        Есть ли в жизни преграды, непреодолимые для любви? Нет.
        Мейбел Хаббард, оглохшая в раннем детстве, подарила Александру Беллу пианино. Это был ее свадебный подарок. Она попросила мужа каждый день играть для нее, словно музыка могла пробиться к ней сквозь вечную тишину. Через несколько десятилетий, возле постели умирающего Белла, она повторяла слова, которых не слышала сама: «Не покидай меня». И Белл, уже не способный говорить, отвечал жестами, означавшими: «Не покину».
        Есть ли в жизни преграды, непреодолимые для любви? Сознание Салли заволокла тьма, заглушив собой все внешние звуки. Но когда лед под колесами машины начал ломаться, он услышал слова, почти повторявшие фразу, когда-то впервые произнесенную по телефону: «Иди сюда. Хочу тебя видеть».

* * *

        То, что произошло дальше, не поддавалось никакому объяснению. Но Салли запомнил случившееся. Крепко. На всю оставшуюся жизнь. Вначале он услышал три знакомых слова.
        Лететь.
        Какая-то сила выталкивала его из покореженной машины.
        Ориентироваться.
        Он куда-то быстро бежал.
        Сообщать.
        В следующее мгновение Салли оказался далеко от озера, у дверей комнаты Джулза. Сын спал, а возле него на кровати сидела Жизель - молодая, улыбающаяся.
        - Привет! - сказала она.
        - Привет, - оторопело пробормотал Салли.
        - Времени очень мало. Ты должен поскорее вернуться.
        Салли чувствовал только тепло и легкость. Удивительную легкость, как будто он десятилетним мальчишкой валяется на мягкой летней траве.
        - Нет, - сказал он.
        - Не упрямься, - улыбнулась Жизель. - Упрямство тебе не поможет. - Она склонилась над Джулзом. - До чего же он красивый.
        - Жаль, ты его не видела… с тех пор.
        - Видела. Постоянно.
        Душа Салли рыдала, но ни слез, ни печали не было на лице. Словно почувствовав его состояние, Жизель повернулась к нему.
        - Ты… здесь. Этого просто не может быть, - прошептал Салли.
        - Я всегда здесь. - Она указала на полку, где стояла урна с ее прахом. - Мне было очень приятно. Но эта вещь здесь лишняя.
        Салли неотрывно смотрел на нее. Никакой ураган не заставил бы его моргнуть.
        - Я очень виноват перед тобой, - прошептал Салли.
        - В чем?
        - Когда ты умерла, меня не было рядом.
        - Это не твоя вина.
        - Я не смог проститься с тобой.
        - Какое бесполезное слово, - усмехнулась она. - Особенно когда кого-то любишь.
        - Мне стыдно. - Салли трясло.
        - Стыдно? За что?
        - Я был в тюрьме.
        - Нет.. - Ее взгляд наполнился печалью. - Ты и сейчас еще там.
        Жизель шагнула к нему. Ее лицо излучало сияние, что было непривычно, но глаза оставались прежними, до боли знакомыми, дарившими ему счастье каждое мгновение совместной жизни.
        - Хватит страдать, - прошептала она. - Узнав, что ты остался жив, я была счастлива.
        - Когда?
        - С самого начала.
        - С какого начала?
        - Когда я умерла.
        - Но ведь это не начало, а конец.
        - Нет. - Жизель покачала головой. - Это вовсе не конец.
        Салли отпрянул, словно его дернули за полу рубашки. Его захлестнуло волной невыразимой грусти.
        - Не говори ему, - прошептала Жизель.
        Эти слова он уже слышал.
        - Не говорить… кому?
        Жизель посмотрела на спящего Джулза. Он повернулся на бок. Из-под подушки торчал голубой игрушечный мобильник.
        - Не говори ему, что никаких небес не существует. Он должен в них верить. Он должен верить, что и ты в них веришь.
        - Я не скажу, - пообещал Салли и добавил: - Я люблю тебя.
        - И я тебя люблю, - улыбнулась Жизель.
        Салли чувствовал, что она рядом, сбоку, сзади - везде. Это было похоже на материнские объятия, в которых успокаивается и затихает плачущий ребенок.
        Потом комната стала размываться, меркнуть. Салли куда-то несло, и в хаосе шумов и звуков он отчетливо слышал три слова: «нажми на ручку».
        Салли не помнил, как выбрался из машины и прополз несколько ярдов по заснеженному льду. Холодный воздух обжигал легкие. Салли поднялся на нетвердые ноги. Перед глазами была туманная пелена. Рана на голове продолжала кровоточить. Он посмотрел вверх и увидел темное ночное небо, затянутое облаками. Жизель исчезла. В ушах шумел ветер, донося автомобильные гудки.
        Резкий треск заставил его обернуться. Отцовский «бьюик» пробил лед и начал тонуть.



        На следующий день

        ВЫПУСК НОВОСТЕЙ

        на Эй-би-си

        В е д у щ и й: История о колдуотерском чуде получила неожиданное продолжение. С места событий - наш корреспондент Алан Джереми.


        (Алан на фоне дома Хораса.)

        А л а н: Совершенно верно - такого продолжения никто не ожидал. По данным местной полиции, звонки с небес, всколыхнувшие весь мир, вполне могут оказаться не телефонным мостом между нашим и потусторонним мирами, а делом рук некоего Хораса Белфина, директора местного похоронного бюро. К сожалению, расспросить самого Белфина уже не удастся. Вчера вечером он был найден мертвым в своем доме. Причина смерти до сих пор остается неизвестной. Вот что рассказал нам Джек Селлерс - начальник колдуотерской полиции.


        (В кадре - Джек Селлерс.)

        Д ж е к: Судя по всему, мистер Белфин был причастен к подслушиванию телефонных разговоров и даже вмешательству в них. Мы пытаемся составить более или менее целостную картину. Пока я не могу сказать, каким образом все это осуществлялось. Но дом был буквально набит электронным и компьютерным оборудованием.
        А л а н: Нам говорили, что делом заинтересовались федеральные власти. С чего бы?
        Д ж е к: Об этом следует спрашивать у них.
        А л а н: Инспектор, вам ведь тоже приходили звонки от вашего покойного сына. Как бы вы…
        Д ж е к: Моя история не столь уж важна. Сейчас мы пытаемся разобраться в том, что же все эти месяцы происходило в Колдуотере.
        А л а н: Реакция тех, кто с самого начала не верил в колдуотерское чудо, последовала достаточно быстро.


        (В кадре - лицо протестующего.)

        Протестующий: Мы расскажем всем! Люди, неужели вы так наивны? Неужели вы думаете, что можно снять трубку и поговорить с вашими умершими близкими? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: все это с самого начала и до вчерашнего дня оставалось циничным и гнусным розыгрышем. Повторяю: с самого начала!


        (Алан закрывает дверь дома Хораса.)

        А л а н: В этом старом фермерском доме и жил Хорас Белфин. Общая площадь участка - пять акров. Почти два года назад он приобрел долю акций похоронного бюро «Дэвидсон и сыновья». Согласно официальным данным, Белфин не был женат и не имел семьи. Это все, что нам известно на данный момент. В последующие часы я еще несколько раз выйду в эфир, чтобы познакомить вас с мнениями жителей и гостей города. Но уже сейчас у нас есть основания усомниться в подлинности колдуотерского чуда…



        Два дня спустя. Рождество

        Рождественское утро сопровождалось обильным снегопадом, и спозаранку жителям снова пришлось браться за лопаты. Их скрип слышался по всему городу. Чистили подходы к домам, ступени церквей. Из труб поднимались струйки дыма.
        Праздничная рождественская служба в церкви «Жатва надежды» одновременно стала и поминальной службой по пастору Уоррену. Местное духовенство во главе с отцом Кэрроллом отдало дань его памяти. Впервые за эти месяцы в церкви появился Элиас Роу. Встав со скамьи, он сказал:
        - Что бы сейчас ни говорили о небесах, я знаю: пастор Уоррен их достиг и отныне пребывает там.
        Кэтрин Йеллин тоже пришла на службу вместе с Эми Пенн, которую представила как свою подругу, не вдаваясь в подробности. Розовый мобильник лежал у нее в сумочке, но она больше не доставала его каждую минуту и не ждала, что он зазвонит. Прихожане ободряюще похлопывали ее по плечу и говорили: «Все будет хорошо».
        Дом Тесс Рафферти был полон гостей: даже ее мать в праздники не собирала столько. Это было больше похоже на торжественное собрание, чем на праздник. Все говорили вполголоса, передавая друг другу блины. Джек заметил, что Тесс поглядывает на старый телефонный аппарат, и улыбнулся. Она тоже попыталась улыбнуться, подавляя желание заплакать.
        Салли Хардинг сидел в гостиной родительского дома и смотрел, как Джулз открывает последний из подарков - набор книжек-раскрасок. Их ему преподнесла Лиз, расположившаяся на полу рядом с мальчиком. По случаю Рождества розовая прядка ее волос была перекрашена в зеленый цвет.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил сына Фред Хардинг.
        - Нормально. - Салли потрогал повязку на голове и усмехнулся. - Болит только, когда я думаю.
        Убедившись, что Джулз погружен в разглядывание книжек, Салли прошел в свою бывшую комнату и закрыл дверь. Родители превратили ее в комнату для гостей, но на стенах по-прежнему висели результаты экзаменов времен его колледжа и несколько фотографий школьной футбольной команды.
        Салли достал из кармана смятый конверт, на котором было напечатано его имя. Он вспомнил ту страшную ночь. Бешеное кружение машины, удар… потом берег, куда он неизвестно как выбрался. И «бьюик», медленно уходящий под воду. Салли понимал: нужно добраться до шоссе, но сил не было. Пройдя несколько шагов, он рухнул в сугроб и лежал, пока не услышал сирену «скорой помощи». Кто-то вызвал службу 911. Салли отвезли в больницу, зашили рану на голове и диагностировали сильное сотрясение мозга. Дежурный врач не скрывал своего удивления: очнуться, суметь открыть дверцу тонущей машины и выбраться наружу… О таком он еще не слышал. Сколько времени было в распоряжении Салли? По всем расчетам, не больше минуты.
        Салли оставили на ночь в больнице. Проснулся он рано утром. В голове еще гудело. Открыв глаза, он вдруг увидел входящего в палату Джека Селлерса. Тот был в форме.
        - Ну как, очухались? - спросил Джек.
        - Похоже, что да.
        - Что вы мне можете о нем рассказать?
        - О ком?
        - О Хорасе.
        - Немного, - соврал Салли.
        - У него там был не дом, а настоящий пункт слежения, - сказал Джек. - Я таких игрушек отродясь не видел. Да и времени их рассматривать особо не было. Где-то минут через двадцать в дом нагрянули федералы. Представляете? Человек десять, если не больше. Оборудование забрали с собой, а нам велели помалкивать.
        - А как вы нашли Хораса?
        - Он сам позвонил.
        - Вам?
        - Ну, не лично мне. В пятницу, ближе к вечеру, он позвонил в участок и сообщил о трупе в своем доме. Когда мы приехали, то нашли в подвале, в потайной комнате, труп самого Хораса. Лежал на полу.
        - Он что же, покончил с собой? - спросил оторопевший Салли.
        - Не знаю. Его федералы тоже забрали.
        Салли откинулся на подушку. У него болела и кружилась голова. Хорас мертв. Это он еще понимал. Но если Хорас и есть Эллиот Грей… Думать было тяжело и больно.
        Джек полез в карман и достал мятый конверт:
        - Я сейчас нарушаю миллионы законов. Это я нашел в его столе. И взял. А иначе забрали бы они… Я так понимаю, у вас были свои счеты с Хорасом. У меня тоже. И еще у нескольких людей, кое-кто из которых мне небезразличен. То, что хотите знать вы, хочу знать и я, но вовсе не обязательно, чтобы об этом узнал весь мир. Надеюсь, вы поняли. Мне и так пришлось нелегко.
        Салли кивнул. Джек подал ему конверт. Салли сложил конверт пополам.
        - Прошу вас, не показывайте никому. Прочтете дома, когда вернетесь. А потом…
        - Что - потом? - спросил Салли.
        Джек шумно выдохнул:
        - Думаю, вы мне позвоните.

* * *

        Салли не торопился вскрывать конверт. Все это время он вспоминал странное видение: спящий Джулз и рядом с ним - улыбающаяся Жизель.
        «До чего же он красивый».
        «Жаль, ты его не видела… с тех пор».
        «Видела. Постоянно».
        После этого Салли хотелось ни на секунду не расставаться с сыном, словно это каким-то образом возвращало им и Жизель. Репортер из «Чикаго трибьюн» действительно приехал в Колдуотер, но Салли не стал говорить ни с ним, ни с Элвудом Джупсом, объяснив тот звонок эмоциональным срывом, который вызвало у него телешоу. Этим же он объяснил и свое «выпадение из реальности», погубившее «бьиюк» и чуть не стоившее жизни ему самому. В конце концов оба репортера отстали от него и отправились искать другие источники.
        Но сейчас, слушая веселый смех Джулза, который затеял какую-то игру с Лиз, Салли понял: пора. Он был готов прочесть содержимое конверта. Возможно, там он найдет объяснение всему, что столько времени не давало ему покоя.
        Салли вскрыл конверт и начал читать.

* * *

        Дорогой мистер Хардинг!
        Прежде всего я прошу у вас прощения.
        Мое настоящее имя, как вы уже знаете, - Эллиот Грей. Я отец Эллиота Грея-младшего, моего единственного сына, с которым вы также познакомились при весьма трагических обстоятельствах.
        В тот страшный для вас день я находился в диспетчерской аэропорта Линтон и собственноручно уничтожил записи ваших переговоров с наземной службой. При моих навыках это не составило особого труда.
        Мною двигало глупое стремление спасти сына.
        Между мною и им многие годы существовала полоса отчуждения. Его мать умерла молодой, когда он был совсем маленьким. Он рос, почти не видя меня. Понятное дело: то, чем я занимался, вызывало у него только неприязнь. Оглядываясь назад, я понимаю, что не вправе его винить. Моя работа была скрытной; мне приходилось принимать чужие обличья. Меня месяцами не бывало дома. Я делал это во имя страны и гордился, что служу своему правительству… Удивительно, как мало эти слова значат для меня сейчас, когда я пишу свое письмо-исповедь.
        Незадолго до того злополучного дня я безуспешно пытался встретиться с сыном. Я звонил ему, но он отказывался говорить со мной. На тот момент мне было шестьдесят восемь лет. У меня обнаружили неоперабельный рак. Я чувствовал необходимость положить конец нашему отчуждению и решил просто приехать к нему домой.
        К сожалению, Эллиот встретил меня холодно и даже враждебно. По отцовской наивности я думал, что смогу многое ему объяснить и наши отношения более или менее наладятся. Увы, я ошибался. Мои попытки лишь взбудоражили и разозлили его. В таком состоянии он поехал на работу. А через час он сообщил вам неверные данные для захода на посадку.
        Такие мгновения круто меняют жизнь людей.
        Уверен: всему виной было мое присутствие в диспетчерской. Я знал характер сына, знал его слабости и недостатки. Однако свою работу он, как и я, делал безупречно. Я поехал в аэропорт Линтон, чтобы передать ему конверт с моим завещанием. Конечно, я мог бы оставить документ у него дома. Тем более что я тоже был рассержен таким приемом. Но где-то в глубине души у меня было желание еще раз его увидеть. Оказалось, что я приехал вовремя. В тот момент ваш самолет упал. Я слышал звук падения.
        Есть состояния, для описания которых не годятся никакие слова. Я проходил специальное обучение и умею действовать собранно, даже если все вокруг погружено в хаос. К сожалению, мой сын поддался панике. Когда я вошел в диспетчерскую, он был там один. Обхватив голову, он раскачивался на стуле и повторял: «Что я наделал? Что я наделал?» Я велел ему запереть дверь и не мешать мне. Я быстро стер записи всех радиопереговоров. Как любой оперативник, я мыслил конкретно: нет записей - нет доказательств вины моего сына.
        Я до сих пор не могу понять, чтo заставило моего сына вскочить и выбежать из диспетчерской. Внезапные поступки всегда кажутся нам алогичными. И всегда оставляют после себя множество вопросов.
        В аэропорту уже знали о катастрофе с военным самолетом. Возникшая суматоха позволила мне уйти оттуда незамеченным, этому меня тоже учили. Уходя, я еще не знал, какие удары нанесет мне судьба в ближайшие минуты. Как вы, наверное, знаете, моего сына выбросило из машины, и к моменту приезда «скорой» он был мертв. Ваша жена осталась жива, но находилась в критическом состоянии. Я привык к миру, построенному на сдерживании и равновесии. Вплоть до того дня я никогда не думал о жертвах. Я выполнял задания и приказы. Но в тот день я создал ситуацию, жертвой которой стал мой сын и еще двое ни в чем не повинных людей - вы и ваша жена. Меня охватило доселе незнакомое чувство - раскаяние. Все мои мысли были только о том, как исправить то, что еще можно исправить.
        Через неделю, на похоронах Эллиота, я увидел его друзей. Я даже не знал, что у него есть друзья. Они с большой теплотой говорили о нем и его уверенности в лучшем мире, ожидающем нас, когда мы покинем этот. По их словам, Эллиот верил в милосердие небес. Все это для меня явилось полнейшей неожиданностью.
        Впервые в жизни я плакал о моем сыне.
        Я отправился в Колдуотер, чтобы отдать долги - ему и вам. Я легко получил доступ к вашему послужному списку и изучил вашу биографию. Когда вы вернулись, я издали наблюдал за вами, за вашим общением с сыном и родителями. Я знал, что вы целыми днями просиживали в палате, где лежала тогда ваша жена. Когда вам предъявили обвинение, я кусал локти, зная, что ничем не могу помочь: ведь я уничтожил все доказательства вашей невиновности. Пока шло судебное разбирательство, газетчики изощрялись, придумывая все новые причины бегства Эллиота.
        Совесть не давала мне покоя. Мистер Хардинг, я всегда был человеком действия. Зная, что моя жизнь близится к концу, я решил действовать. Купил дом неподалеку от Колдуотера, сменил имя и обзавелся новыми документами - там, где я работал, такое делается без особых хлопот. По счастливому стечению обстоятельств я узнал, что Сэм Дэвидсон собирается отойти от дел. Я купил часть акций похоронного бюро и стал его директором. Видя, что в своем горе я не одинок, и соболезнуя горю других, я находил в этом какое-то утешение. Я беседовал с родными умерших, выслушивал их запоздалые сожаления. Почти у всех было одно желание: еще хотя бы раз поговорить с тем, кого они любили. Оно перекликалось с моим, когда в тот роковой день я поехал к сыну на работу. И я решил подарить некоторым из них такую возможность. Осуществить свой последний акт сострадания и, быть может, дать вам и вашему сыну надежду, которая помогла бы вам обоим пережить потерю жены и матери.
        Уверен, что сейчас, когда вы читаете мое письмо, вы уже знаете многие подробности. Знаете, чьи восемь голосов я выбрал, знаете время звонков и прочие детали. Но не рассчитывайте на впечатляющие доказательства. Мое прежнее начальство сделает все, чтобы замести любые сколько-нибудь важные следы. В том ведомстве, где я работал, никого из сотрудников никогда не считают бывшим. Возможно, мои прежние коллеги и будут несколько шокированы тем, с чем они столкнутся, но сделают все, чтобы выставить меня мелкой сошкой и сохранить вокруг меня покров тайны. Вам же, мистер Хардинг, я пишу об этом лишь потому, что никогда бы не смог искупить свою вину перед вами.
        Возможно, вы считаете, что люди моей профессии не верят в Бога. Это не так. Не что иное, как истовая вера в Бога и Его поддержку, оправдывала все, чем я занимался на своей прежней работе. А то, что я делал в Колдуотере, было моим покаянием. Как и все мы, я умру, не узнав последствий своих действий. Но если звонки с небес привели хотя бы нескольких людей к вере, возможно, Господь будет ко мне милосерден.
        Как бы то ни было, к тому моменту, когда мое письмо попадет к вам, я уже познаю тайну небес. Если бы я смог оттуда связаться с вами и рассказать об их существовании, я бы непременно это сделал, чтобы выплатить хотя бы ничтожную часть своих долгов. Но вместо этого я заканчиваю свое письмо тем же, чем и начал. Я прошу вас меня простить. Возможно, вскоре я смогу попросить прощения и у моего сына.
        Прощайте.


Эллиот Грей-старший (он же Хорас Белфин)


* * *

        Как погасить в себе гнев? Как избавиться от ярости, к которой ты привык, как хромой привыкает к костылю? Вокруг ничего не изменилось. Салли вертел в руках прочитанное письмо. Его по-прежнему окружали стены комнаты, в которой он провел детство. Но злость и горечь, многие месяцы не оставлявшие его, куда-то уходили. Таяли, как сон. Эллиот Грей, кого Салли даже мертвым считал своим врагом, вдруг предстал в ином свете. Зная причины допущенной им ошибки, Салли, к своему удивлению, был готов его простить. Теперь он знал, куда исчезли записи его переговоров с Греем, знал оборотную сторону звонков с небес, столько времени державших Колдуотер под гипнозом. Даже Хорас перестал казаться ему чудовищем. Салли впервые увидел в нем несчастного, смертельно больного старика, потерявшего единственного сына и пытавшегося хоть как-то исправить то, что уже никогда не исправишь. «Иногда невиновного человека сажают в камеру. Вам, мистер Хардинг, это знакомо. А иногда… наоборот».
        Салли еще раз перечитал письмо. Зацепившись за слова «восемь голосов», он невольно принялся их подсчитывать. Дочь Анеша Баруа - один. Бывшая жена Эдди Дукенса - второй. Деловой партнер Джея Джеймса - третий. Мать Тесс Рафферти - четвертый. Сын Джека Селлерса - пятый. Сестра Кэтрин Йеллин - шестой. Бывший работник Элиаса Роу - седьмой. Дочь Элвуда Джупса - восьмой.
        Восемь.
        А как же Жизель? Почему Хорас не упомянул ее? Забыл? Странно для человека его профессии. Салли вытащил мобильник и стал просматривать список входящих звонков. Журналист из «Чикаго трибьюн» звонил ему в семь часов сорок шесть минут. Салли нашел звонок с «неизвестного номера» - тот, что ненадолго вернул ему голос Жизели.
        Семь часов сорок четыре минуты.
        Порывшись в карманах, Салли нашел бумажку с номером Джека Селлерса, которую тот передал ему в больнице, и быстро набрал номер.
        - Селлерс слушает.
        - Это Салли Хардинг.
        - Привет. С Рождеством вас.
        - Спасибо. И вас тоже.
        - Слушайте, я тут сижу с друзьями. Если хотите…
        - Нет, благодарю. Я у своих.
        - Хотите мне что-то рассказать?
        - Попозже. Мне нужно кое о чем вас спросить.
        - Спрашивайте.
        - Меня интересует время смерти Хораса.
        - Точное время я вам назвать не могу. Когда наши его обнаружили, он был уже мертв. Первым его нашел Рэй. Это было в шесть часов пятьдесят две минуты.
        - Как вы сказали?
        - Шесть часов пятьдесят две минуты. Это время Рэй указал в отчете.
        А время звонка Жизели - 7:44.
        - Вы уверены?
        - Абсолютно.
        У Салли закружилась голова. Он вспомнил, как ответил на ее звонок, думая, что звонит чикагский журналист: «Я уж думал, что потерял вас». И как в ответ услышал: «Ни в коем случае».
        Ничего не объясняя Джеку, Салли отключился. Он побежал в гостиную, подхватил Джулза на руки и крепко прижал к себе.



        Прошло два месяца

        Маленькие города сохраняют свой ритм вне зависимости от числа приезжающих и уезжающих. Конечно, приезжие способны на какое-то время изменить этот ритм, но не более того. Так случилось и с Колдуотером. Уехали грузовики, закрылись магазины и киоски. С каждым днем число приезжих неумолимо уменьшалось. Закусочная Фриды больше не работала круглые сутки, и в зале всегда имелись свободные места. Их хватало и на заснеженных улицах, и уже никто не спрашивал двадцать долларов за час парковки. Президент местного банка и мэр города в одном лице сидел у себя в кабинете, меланхолично постукивая карандашом по столу.
        Звонки с небес прекратились. Прошло Рождество, а за ним и Новый год. Кэтрин Йеллин больше не слышала голоса сестры. Тесс Рафферти не звонила умершая мать, а Джеку Селлерсу - его погибший сын. Телефоны остальных избранных тоже принимали лишь звонки из реального мира. Будто и не было никакого чуда.
        История Хораса Белфина породила бесчисленные домыслы. Многие считали, что звонки с небес - дело рук этого странного старика. Однако пресс-секретарь военного ведомства, выступая перед журналистами, посоветовал им не подменять фантазией факты. А факты в его изложении выглядели так: Хорас Белфин служил в одном из военных учреждений штата Вирджиния и занимал там весьма скромную канцелярскую должность. Был уволен по состоянию здоровья после того, как врачи обнаружили у него неоперабельную опухоль мозга.
        Но полностью избежать утечки информации не удалось. В прессу попали сведения о том, что дом Хораса был нашпигован электронным оборудованием. Федералам пришлось опубликовать заявление и подкрепить версию военных своей, такой же далекой от правды. Говорилось о каких-то «разрозненных данных, требующих дальнейшего изучения». Особо дотошные журналисты требовали подробностей. А потом интерес начал затухать. Новых звонков с небес, которые могли бы его подогревать, больше не было, и обстоятельства колдуотерского чуда стали забываться. Людям постоянно хочется нового, и в этом взрослые ничем не отличаются от детей, бросающих недочитанную книжку, чтобы взяться за другую.
        С лужаек и полян исчезли палатки верующих в истинность звонков с небес. Вместе с ними город покинули и протестующие. Католическая церковь в лице епископа Хиббинга сочла эту историю законченной и прекратила расследование. Мир впитал в себя колдуотерский феномен точно так же, как снежный ком поглощает прилипающие к нему снежинки. Кто-то внимательно изучал слова Дайаны Йеллин, считая их новым Евангелием; кто-то отмахивался от них, называя выдумкой. Так бывает со всеми чудесами. Жизнь движется дальше, и те, кто поверил в то или иное чудо, продолжают с благоговением рассказывать о нем. Те же, кто в него не верил, если и вспоминают, то с презрительной усмешкой.
        Прекращение звонков с небес огорчило многих горожан. И похоже, никто не заметил другого чуда, вызванного этими звонками. Почти все, кому звонили оттуда, получили то, в чем остро нуждались. Кэтрин Йеллин, страдавшая от одиночества после смерти Дайаны, обрела в лице Эми Пенн подругу и младшую сестру. Эми вдруг поняла, что вовсе не хочет строить карьеру на телевидении. Она перебралась в Колдуотер, сняла домик и стала писать книгу о колдуотерском феномене. К ней каждый день приходит Кэтрин, и они пьют кофе.
        Тесс Рафферти и Джек Селлерс нашли утешение друг в друге, помогая врачевать душевные раны, оставленные смертью близких. Отец Кэрролл и другие городские священники не могли нарадоваться, видя полные церкви: Бог все-таки ответил на их молитвы об умножении паствы. Элиас Роу, помня свои разговоры с пастором Уорреном, извинился перед родными Ника Джозефа. Видя, в каких условиях они живут, он построил им небольшой дом, а Нику-младшему предложил летом поработать у него. Элиас надеется, что сын не пойдет по стопам покойного отца и сумеет заработать себе на учебу в колледже.
        Салли Хардинг перенес урну с прахом Жизели из дома на кладбище. Ночью он впервые за многие месяцы спал спокойно.

* * *

        Рассказывают, что мысль о создании телефона пришла к Александру Беллу, когда он был еще подростком. Он заметил: если встать рядом с роялем, у которого поднята крышка, и пропеть какую-то ноту, отзовется струна, настроенная на тот же тон. Казалось, рояль ему отвечает. На его «ля» инструмент отвечал своим «ля». Так появилась идея соединить голоса с помощью проволоки.
        Правда, в ней не было ничего нового. На каждый зов следует отклик. Так было от начала времен, так продолжается и сейчас. Мы уверены в этом, как в непреложном законе природы. И нет ничего удивительного, что в маленьком городке, который называется Колдуотер, семилетний мальчишка, услышав звук, открывает глаза, подносит к уху голубой игрушечный телефон и улыбается. Вот лучшее доказательство того, что небеса всегда рядом с нами и душа каждого, о ком помнят, продолжает жить среди нас и после смерти тела.

        notes


        Примечания

        1

        Псалом 70, стих 18. - Здесь и далее прим. пер.



        2

        Отче наш, сущий на небесах… (греч.)



        3

        Да святится Имя Твое… (греч.)



        4

        Да будет Воля Твоя на земле, как на небе (греч.).



        5

        Хлеб наш насущный… (греч.)



        6

        Дай нам на сей день; и оставь нам долги наши… (греч.)



        7

        Речь идет о Педру II (1825-1891).



        8

        Имеется в виду комедия Вуди Аллена «Бродвей Дэнни Роуз» (1984).



        9

        В оригинале - игра слов. Дужка (грудная кость птицы) по-английски называется wishbone - «кость желания».



        10

        Исайя, глава 60, стихи 4-5.



        11

        Евангелие от Матфея, глава 11, стих 28.



        12

        Псалом 90, стих 5.



        13

        Персонал американского мультсериала «Семейка Адамс».