Легкий как перышко Зои Аарсен
        Выпускной год должен был стать лучшим годом в жизни МакКенны Брейди. Ее приняли в группу популярных девчонок под предводительством Оливии Ричмонд - местной принцессы, и теперь МакКенна обрела не только авторитет и лучших подруг, но и оставила в прошлом прежние раны.
        Однако все меняется, когда на девичник к Оливии приходит таинственная новенькая - Вайолет Симмонс.
        Вайолет предлагает сыграть в игру, во время которой ведущий предсказывает, как и когда погибнет игрок. Невинная забава! Во всяком случае, именно так и считали девушки, пока в скором времени Оливия не погибает…
        В точности так, как предсказала Вайолет.
        Зои Аарсен
        Легкий как перышко
        Zoe Aarsen
        LIGHT AS A FEATHER
        Text The author is represented by Wattpad.
        Cover illustration copyright
        Сover designed by Laura Eckes
        
        Пролог
        Сейчас, вспоминая вечеринку в честь дня рождения Оливии Ричмонд, я понимаю, что мои первоначальные ожидания были настолько наивными, что их можно было бы даже назвать жалкими. Шла вторая неделя одиннадцатого класса старшей школы. До Осеннего бала оставалась неделя, поэтому больше всего я беспокоилась о том, пригласит ли меня на танцы какой-нибудь симпатичный парень.
        Вайолет предложила сыграть в очень простую на первый взгляд игру. Не нужно заучивать правила, раздавать карты или разделяться на команды.
        Только вот она не упомянула, что победителем в ее игре всегда становится она сама.
        А также о том, что участие в игре может стоить жизни.
        Глава 1
        - Хм, ты не говорила, что Генри приедет домой на выходные, - упрекнула Кэндис Оливию, прервав ее монолог о поисках идеального платья для Осеннего бала.
        Охота за ним началась еще летом - тогда у Оливии уже сложился определенный образ. Мы все без труда могли его себе представить: за время похода в торговый центр Оливия дважды в ярких деталях описала предполагаемый наряд. Платье мечты должно было быть цвета ванильной глазури: не настолько желтое, чтобы быть летним, не настолько белое, чтобы походить на платье невесты, и куда менее официальное, чем платье на выпускной. Подошел бы цвет экрю, яичной скорлупы, или любой другой подобный оттенок, который подчеркнул бы эффектный загар Оливии, заработанный ежеутренней греблей в летнем лагере в Канаде. Мои ежедневные пробежки под палящим солнцем Флориды не принесли мне такого темного цвета кожи.
        Мы шли к дому Ричмондов от автобусной остановки, расположенной в паре кварталов от него. Мы планировали переночевать у Оливии, чтобы отпраздновать ее день рождения. Лямка моей сумки больно впивалась в плечо: пришлось все необходимые для вечеринки вещи взять с собой в школу, а потом и в торговый центр.
        Стояла первая неделя сентября. Хотя я знала Оливию, Мишу и Кэндис всю жизнь, общаться с ними я начала только в этом семестре. Меня ни за что не пригласили бы на вечеринку в честь дня рождения кого-то из них в девятом или десятом классах. Я понимала, что возможность вхождения в их компанию (как и последовавшую за этим новообретенную популярность) дала мне произошедшая со мной за лето метаморфоза. Я еще только осваивалась в новом кругу и привыкала ко вниманию парней, которые раньше на меня и не взглянули бы.
        Оливии позже всех из нас исполнялось шестнадцать - и ни у кого из нас в тот сентябрь еще не было собственной машины. Миша делила авто со старшей сестрой, которая, казалось, ее постоянно использовала. Разведенные родители Кэндис не разрешали ей садиться за руль, пока она не покажет им в табеле оценки получше. Это был тот редчайший случай, когда ее мама и папа сходились во мнениях. Ехать домой на автобусе не очень хотелось - но так мы меньше походили на «ботаников», чем если бы кто-то из родителей забирал нас из торгового центра на машине.
        В тот день у нас было хорошее настроение: мы выпили сладкого кофе латте, потратили деньги родителей на сережки и книжки в мягких обложках - просто ради того, чтобы принести что-то новое домой к Оливии. Странно было бы уходить из торгового центра с пустыми руками - это казалось бы пустой тратой времени. Я купила себе сережки-подвески. Мне показалось, что они будут классно смотреться на Осенних танцах, если кто-то из парней все-таки пригласит меня.
        Оливия бросила взгляд в сторону своего дома в конце квартала: это на его подъездной дорожке Кэндис заметила синий пикап Генри. Оливия сморщила свой ангельский носик и уперла руку в бок, словно возражая против присутствия старшего брата в их трехэтажном доме.
        - Хм, я не знала, что он приедет, - заметила Оливия.
        - Кто такой Генри?
        Вайолет Симмонс была в городе новенькой. Только девушка, переехавшая в Уиллоу этим летом, могла не знать, кто такой Генри Ричмонд.
        - Мой брат, - сообщила ей Оливия с отвращением в голосе.
        - Ее ужасно симпатичный брат, - добавила Кэндис. Ее грудь была пышной, а голос - басовито-грудным. Ее фамилия была причиной, почему каждый человек в классе смеялся, когда заменяющий учитель зачитывал список и объявлял ее как «Коттон, Кэнди»[1 - Cotton candy (англ.) - сладкая вата (Прим. переводчика).]. Она не была такой красивой, как Оливия, но издалека - если солнце освещало ее под удачным углом и если потом прищуриться - походила на модель. В течение первых двух недель пребывания в круге общения Оливии я постоянно удивлялась произносимым низким грудным голосом мыслям и замечаниям Кэндис. Например, она предполагала, что мистер Тиррелл, учитель биологии, хорошо целуется. В конце десятого класса (в те времена, когда я еще была прежней версией МакКенны) ее отстранили от занятий на три дня после того, как тренер Хайленд во время физкультуры поймал ее под трибунами с Айзеком Джонстоном. Кэндис высказывала вслух все то, что было у нее на уме, и, хотя она казалась мне «прикольной», я все же ее немного опасалась. Скорее всего, она все дни напролет думала лишь о том, как бы поразвлечься с парнями.
        - Ты невыносима, Кэндис, - закатила глаза Оливия.
        Но не только Кэндис считала Генри симпатичным. Я сама была влюблена в него примерно со второго класса, когда в нашем маленьком городе еще существовала традиция приглашать всех учеников младшей школы на дни рождения.
        Генри был на два года старше Оливии и недавно пошел в колледж в Нортвестерн. Он изучал социологию, а после окончания собирался заняться юриспруденцией. Я знала об этом, потому что выучила подписи ко всем его фотографиям в ежегодных школьных альбомах. В прошлом году Генри уже был выпускником, его приняли в Нортвестерн с хорошей стипендией, а я оставалась непримечательной десятиклассницей. Скорее всего, он ни разу не взглянул в мою сторону - даже когда наши пути пересекались в школьных коридорах. Если бы он и заметил меня, то вряд ли бы связал с той пухлощекой второклассницей, которая сидела за обеденным столом его родителей и пела при свете свечей «С днем рождения, Оливия», когда той исполнилось восемь.
        - Мне кажется, это мило! Он вернулся домой на твой день рождения, - сказала Миша.
        Она была полной противоположностью Кэндис. Маленькая и гибкая, Миша была школьной звездой по гимнастике. У нее были идеально прямые густые, тяжелые и блестящие каштановые волосы, достающие до талии. Она выбирала слова осторожно и была остра на язык - но за две недели нашего знакомства я поняла, что ее глаза скрывали целый океан мыслей.
        - Он вернулся домой не ради моего дня рождения, - возразила Мише Оливия. - Скорее всего, он здесь из-за своей дурацкой ноги.
        Генри выступал в составе теннисной команды старшей школы Уиллоу и впервые за двадцать лет привел ее к победе. Большую часть двенадцатого класса он играл со стрессовым переломом стопы. Генри обратился к врачу только после победы в чемпионате в Мэдисоне - после чего начал ковылять по школе в пластиковом гипсе. На выпускной церемонии он пересек сцену на костылях, и директор Ниландер одобрительно похлопал его по спине. Я знала об этом, потому что присутствовала на церемонии в качестве члена команды знаменосцев, хотя и была только десятиклассницей. Я держала огромной белый флаг в течение всего торжественного собрания под жарким июльским солнцем, наблюдая за Генри Ричмондом и восхищаясь его ростом, золотисто-каштановыми волосами и яркими зелеными глазами.
        Было бы враньем сказать, что я не радовалась присутствию Генри в доме Ричмондов в ночь пижамной вечеринки Оливии. Мы подошли к дому - лагерь на ночь мы намеревались устроить в подвале. Мое сердце затрепетало при мысли о том, что я увижу Генри и, возможно, смогу заглянуть в его спальню.
        Когда мы пересекали лужайку дома Ричмондов, нагруженные сумками из торгового центра вдобавок к школьным рюкзакам, стеклянная дверь открылась и на порог вышел сам Генри.
        - Только посмотрите, кто наконец дома! Именинница! - крикнул нам Генри. Он небрежно покручивал на указательном пальце ключи от своего пикапа.
        - Чего ты вернулся, ботан? - спросила Оливия, пихая его снятым с плеча рюкзаком. Он умело увернулся, явно привыкший к постоянным игривым потасовкам.
        - Я бы ни за что не пропустил твою вечеринку принцесс, - поддразнил ее Генри, оглядывая нас. Я почувствовала, как краснеют мои щеки, в то время как он нас осматривает: компанию самых красивых шестнадцатилетних девушек старшей школы Уиллоу. Конечно, он знал Мишу и Кэндис, так как те давно дружили с Оливией. Наверное, он также заметил, что в хихикающей компашке не хватает одного лица: Эмили Моррис, рыженькой девчонки, которая летом переехала в Чикаго.
        - Да уж, конечно, - усмехнулась Оливия. - Так где мой подарок?
        - Мое присутствие и так уже подарок, - пошутил Генри. - Кроме того, твой день рождения завтра. Так что даже если я привез тебе кое-что классное из колледжа, то придется подождать до утра.
        Я подумала о лежавших в моем рюкзаке серебряных сережках лентовидной формы, которые я собиралась утром подарить Оливии. На них я потратила большую часть денег, подаренных дедушкой, бабушкой и другими родственниками на мой собственный день рождения.
        - Злюка, - ответила Оливия.
        - Генри, ты уже знаком с Мишей и Кэндис. А это - Вайолет и МакКенна, - представила нас Оливия, кивая в сторону каждой из нас.
        - МакКенна, - повторил он, оглядывая меня с ног до головы своими ярко-зелеными глазами. За время, прошедшее после выпуска Генри и начала летних каникул, я съездила во Флориду к папе и его жене Ронде, работавшей медсестрой. Она помогла мне скинуть девять килограммов, из-за которых мне приходилось в течение нескольких лет покупать вещи большого размера в специальных магазинах. Когда я вернулась домой в Висконсин, мама оценила мой новый внешний вид - и наконец смирилась с дороговизной глазных линз. Мне еще в третьем классе поставили диагноз «близорукость» - но только сейчас я смогла наконец-то освободиться от очков. Если верить Оливии, меня стало просто невозможно узнать. Наверное, это должно было бы меня оскорбить - однако мне польстило, что она находит меня привлекательной.
        - Я тебя помню. Ты живешь на Марта-Роуд, да?
        Столь внезапного внимания с его стороны было достаточно, чтобы заставить меня заикаться. Если бы я знала, когда Оливия приглашала меня к себе, что там будет и Генри, - скорее всего, я бы испугалась и отказалась: придумала бы какую-нибудь отговорку - например, что нужно ехать в город с мамой.
        - Ага, - удалось ответить мне.
        Удивляло не то, что он знал, на какой улице я живу. Это было известно всем еще с тех пор, когда мне было восемь: все ездили мимо нас. Наверное, меня поразило, что он помнил это спустя столько лет.
        - Круто, - кивнул Генри, не улыбаясь.
        Последовало мгновение неловкой тишины, и я боялась, что все (кроме Вайолет) думали об одном и том же: о той причине, по которой Генри все еще помнит меня. Об этом редко говорили в городе, а я и подавно предпочитала об этом особо не думать. К счастью, никто ничего не сказал.
        «Ты МакКенна Брейди, та девочка»…
        - У меня есть билеты на «Пэкерс» на завтра, - объявил Генри, нарушая тишину. - Мы с папой поедем на игру после визита к рентгенологу.
        - Так и знала, - обратилась к нам Оливия. - Видите? Он здесь ради рентгена. Ему плевать, что мне исполняется шестнадцать.
        - Я ничего не могу поделать с тем, что футбольный сезон начинается в день рождения моей сестренки, - поддразнил ее Генри. - А теперь, простите, мама попросила меня выполнить несколько поручений в городе.

* * *
        На часах было уже почти шесть, и был вечер пятницы. Небо имело сиренево-голубой оттенок, как будто бы сейчас продолжалось лето, а не было начало сентября. Стояла сухая и теплая погода, так что на уроках я не могла сосредоточиться - мозг пребывал в убеждении, что все еще длятся каникулы. Было так тепло, что Оливия велела захватить на вечеринку купальники - если вдруг нам захочется окунуться в бассейн перед ужином. Я гадала, оставалось ли это в ее планах: хотя я уже надевала свой новый купальник пару раз у папы во Флориде, в многоквартирном доме, где он жил, - перед знакомыми в Уиллоу его демонстрировать еще не доводилось. Сама мысль о том, чтобы появиться в нем перед Генри, будоражила меня, и сердце начинало колотиться. Я лишь недавно скинула вес и все еще не могла поверить глазам, когда смотрела в зеркало. Мне всегда казалось, что килограммы могут как-нибудь внезапно вернуться.
        Ричмонды были богаты - или, по крайней мере, финансово успешны настолько, что я была уверена: мама Оливии не вырезает купоны из воскресной газеты для покупки средства для мытья посуды или замороженных низкокалорийных ужинов, как моя. Можно легко предположить, что утром на подъездной дорожке Ричмондов Оливию будет ждать миленькая малолитражная машина с бантиком. Пришлось подавить внезапный всплеск зависти. Мне исполнилось шестнадцать в июле - и задолго до этого дня я знала наверняка, что машину мне уж точно не подарят.
        Когда позади нас взревел двигатель пикапа Генри, Кэндис пробормотала:
        - А нельзя, чтобы твой брат приехал, когда день рождения будет у меня?

* * *
        Час спустя мы плавали в бассейне; разговор вернулся к предстоящим танцам. Я плескалась в дальнем конце бассейна, одной рукой придерживая розовый надувной матрас. Вполглаза наблюдая за приближением темных сердитых грозовых туч с юга, я одновременно приглядывала за раздвижными стеклянными дверями, ведущими в гостиную Ричмондов. Я лишь недавно подружилась с Оливией и не могла расспрашивать ее о брате - да и не была настолько уверена в своей привлекательности, чтобы подумать, будто он может мною заинтересоваться. Насколько я знала, Генри снова встречался с Мишель Кимболл, с которой у него были отношения в одиннадцатом и двенадцатом классах. Говорили, что они расстались в начале лета, потому что отправлялись осенью в разные колледжи. Мишель дружила с Амандой, старшей сестрой Миши, и я решила, что лучше не выказывать интереса к Генри.
        «После танцев обязательно поедем к “Бобби”, - сказала Миша, и мое внимание вернулось к девочкам в бассейне, отвлекшись от мысли, что стеклянная дверь может в любой момент открыться, пропуская Генри. - Аманда и Брайан отвезут меня с Мэттом. Пит будет на машине?»
        Вайолет навострила уши при упоминании Пита. Я гадала, рассказал ли уже ей кто-то в школе о том, что Оливия и Пит встречаются. Они влюбились друг в друга еще в четвертом классе. Если кто-то из парней Уиллоу и был недоступен - так это Пит. Вайолет должна была уже понять перед вечеринкой, что дружба с Оливией являлась чем-то вроде победы в социальной лотерее. Было бы крайне глупо с ее стороны проявить интерес к Питу, бросив тем самым вызов статусу Оливии. Наш городок - очень маленький, и мало кто из девочек будет с тобой общаться, если ты станешь врагом Оливии, Кэндис или Миши.
        Мише невероятно повезло, что ее сестра Аманда была двенадцатиклассницей и встречалась с капитаном школьном футбольной команды. Пусть даже она все время использовала их общую машину - зато Мише не приходилось идти в школу пешком или ехать на автобусе, потому что Аманда всюду ее возила.
        Ее популярность создала базу для Миши. Аманда была капитаном команды чирлидеров, а в этом году стала капитаном школьной сборной, будучи такой же гибкой и атлетичной, как и ее младшая сестра.
        - Таков план, - лениво протянула Оливия, наблюдая за тем, как ее длинные платиново-светлые волосы струятся по поверхности воды. Пит был одиннадцатиклассником, как и мы. Ему только что исполнилось шестнадцать, и он получил права. Родители Пита купили ему черный «Инфинити», и с тех пор каждое утро он въезжал на школьную парковку, словно король.
        «У Бобби» была единственной круглосуточной закусочной в городе - местом, где собирались крутые старшеклассники после школы и футбольных матчей. Даже McDonald’s и KFC закрывались в десять часов вечера. До одиннадцатого класса я отваживалась зайти туда с мамой только утром в выходные, чтобы позавтракать.
        - Так каков план? Поедем вместе? Мой отчим психанет, если я скажу, что поеду только с Айзеком, - сказала Кэндис.
        Она растянулась лицом вверх на плавучем матрасе цвета морской волны и водила руками по поверхности воды. Несмотря на весь ее аппетит насчет парней, Кэндис вроде как встречалась только с одним. Айзек (тот самый, который был причиной ее трехдневного отстранения от занятий в десятом классе) в этом году перешел в двенадцатый класс. Это был крупный парень с раскатистым смехом, он играл защитником в футбольной команде. Мне бы Айзек нравился, если бы каких-то пять месяцев назад он не дразнил меня «собакой» и «коровой». В этом году он пока что ни разу не отважился оскорбить меня. Вот какова сила привлекательности, поняла я: больше не нужно постоянно бояться глупых оскорблений. Айзек умом не блистал, что, кажется, беспокоило Кэндис - хотя ее тоже не торопились приглашать в Национальное Общество Почета[2 - Организация, созданная для объединения самых талантливых и успешных в учебе школьников (Прим. редактора).].
        - Ну, нужно понять, что будут делать вот эти две чудилы, - сказала Оливия, кивая на меня и Вайолет.
        Мы с Вайолет обменялись быстрыми неприязненными взглядами с разных концов бассейна. У нас обеих не было парней или намеченных партнеров для бала. Так как моя привлекательность была им внове - парни, знакомые со мной с детсадовских времен, не знали пока, что с этим делать. Для них я все еще оставалась МакКенной Брейди, умной девочкой, которая нравится родителям и учителям. Девочкой с очками и брекетами, с которой кое-что случилось в третьем классе. И, хотя я чувствовала взгляды парней в школьных коридорах, я никак не могла понять - хватит ли кому-то из них храбрости первым признать, что я изменилась, и позвать меня на свидание.
        Можно было взять все в свои руки и пригласить Дэна Маршалла, дружелюбного одиннадцатиклассника, чей шкафчик находился рядом с моим. Или Пола Фримана, который предложил мне свой конспект по алгебре после того, как я проболела неделю в конце десятого класса. Но приглашение на бал кого-то из них стало бы окончательным признанием поражения.
        Появление Вайолет заинтриговало всю старшую школу. Люди нередко уезжали из города, как, например, Эмили, и исчезали из мира Уиллоу навсегда, несмотря на искренние обещания писать письма и посылать электронные сообщения. Однако среди учеников редко появлялся кто-то новый. Уиллоу уже лет десять не был городом, привлекающим новых жителей. Он располагался слишком далеко от Грин-Бей - так что родителям, работающим там, пришлось бы целый час ехать из дома на работу.
        В восьмидесятых и девяностых тут процветал туризм для любителей природы, которые хотели увидеть побольше осенних листьев и вдохнуть чистого воздуха - чего не мог предложить Висконсин Деллс к югу от нас или округ Дор к востоку. Других причин приезжать в Уиллоу не было.
        Большие корпорации не могли предложить поблизости хорошо оплачиваемую работу. Здесь не было крупной научно-исследовательской лаборатории, способной привлечь ученых высокого уровня. Пляж вдоль озера Виннебаго был скалистым и окруженным лесами - ничего похожего на белые песчаные пляжи Тампы возле дома моего папы. Наверное, можно было бы назвать Уиллоу приличным местом проживания, если ты - обитатель Висконсина и тебе нравится плавать на лодке.
        Сам факт, что Вайолет была новенькой в городе, сразу же сделал ее знаменитостью старшей школы, а красота еще более усиливала интерес к ней. У Вайолет было личико в форме сердечка и широко расставленные ясные голубые глаза, которые казались пронзительно-яркими из-за контраста с очень темными волосами, обрамляющими лицо.
        Ее кожа была фарфорово-белой - и это в городе, где в сентябре все девочки старательно демонстрировали свои достижения в плане загара, нарушая границы дресс-кода старшей школы короткими шортами и майками, стараясь выставить напоказ как можно больше загорелого тела. Даже через две недели после начала школьных занятий все мы плохо знали Вайолет. Она была скрытной и не принимала участия в общей болтовне - скорее всего, потому, что еще не была ни с кем из школы достаточно знакома, чтобы присоединиться к этому делу. Вайолет любила накручивать волосы на пальцы, слегка покусывая губы, и часто полностью уходила в собственные мысли за обедом, не принимая участия в разговорах, пока кто-нибудь не называл ее по имени. Все в ней было каким-то девически-романтичным - вплоть до крохотного старинного медальона на шее.
        То, что она была новенькой, означало, что парни к ней не подходили - так же, как и ко мне.
        - Тебе нужно позвать Джейсона, - сказала мне Миша, переплыв бассейн под водой и вынырнув рядом со мной. - Он сказал Мэтту, что ты симпатичная. Он точно согласится.
        Осенний бал и абсолютно все, связанное с ним, приводили меня в ужас. Я никогда раньше не танцевала на публике - разве что на свадьбе моей кузины. Давящая необходимость найти партнера (иначе придется идти одной) была мне в новинку. Было неясно, чем для меня обернется отсутствие кавалера на балу, если никто так и не пригласит меня. Презрением Оливии? Исключением из престижной компании? Не угадаешь. В груди нарастало отчаяние: наступит вечер танцев, а у меня все еще не будет пары. В шкафу грустно висело лавандовое коктейльное платье. Я так и не надену его на танцы в следующую субботу - хотя тем вечером в бассейне Оливии я этого знать не могла.
        - Если он думает, что я симпатичная, почему сам меня не пригласит? Мне не нравится, что приглашать должна я, - пробормотала я в ответ.
        - Да ладно тебе, МакКенна! Сейчас же не Средние века. Тебе можно пригласить парня на танец, - пожурила меня Кэндис. - Тебе даже не нужно спрашивать напрямую. Просто постой возле его шкафчика и спроси, собирается ли он на танцы и пригласил ли уже кого-нибудь. Он все поймет. Парням частенько нужно подсказывать правильное направление.
        - Это не очень романтично, - заметила я. Почему моя жизнь не могла быть такой, как у Оливии и Кэндис, к которым парни подходят сами? Страх получить оскорбительный отказ им неизвестен.
        - А что насчет Трея Эмори для Вайолет? - предложила Миша. Оливия взвизгнула.
        Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, а живот свело от страха. Трей Эмори учился в двенадцатом классе и, можно сказать, был словно бы с другой планеты. Он не играл в спортивных командах, не ходил на футбольные матчи и в целом держался подальше от остальных - если не считать периодических прогулок с парнями-скейтбордистами, которые часто пропускали уроки, чтобы покурить возле служебного входа в школьную столовую. Он буквально излучал опасность и загадочность - а еще у него была настоящая татуировка. Учителя его не любили. И, хотя большую часть своей школьной жизни он проучился в классе коррекции, Трей выиграл соревнование старших школ штата по проектированию мостов и интересовался продвинутой физикой.
        И так получилось, что он жил рядом со мной.
        Вряд ли мои новые друзья знали, где живет семья Эмори, или что иногда мы с Треем обмениваемся ритуальным взмахом руки, если, закрывая жалюзи на ночь, замечаем друга друга в окнах.
        Однажды, ближе к концу десятого класса, когда я все еще была той прежней непопулярной МакКенной, мы одновременно вышли из дома в очень дождливое утро. Он даже не спросил, нужно ли меня подвезти. Просто помахал ключами и подождал на подъездной дорожке с включенным двигателем, пока я набиралась храбрости, чтобы пробежать сквозь стену дождя и забраться на пассажирское сиденье его старой побитой «Тойоты Королла». Когда мы проехали подъездную дорожку, я неловко поблагодарила его; всю остальную дорогу до школы мы ехали молча.
        - О боже, точно! - согласилась Кэндис. - Он фрик, но симпатичный фрик.
        - Кто такой Трей Эмори? - с невинным видом спросила Вайолет.
        - Ты знаешь кто, - поддела ее Оливия. - Это тот сексуального вида двенадцатиклассник с темными волосами. Он еще постоянно носит зеленую армейскую куртку.
        - Тот парень? Он пугает меня, - возразила Вайолет, откидываясь и позволяя волосам намокнуть.
        Мы с Треем были в каком-то смысле друзьями, но я не посмела встать на его защиту. Меня мучило подозрение, что наше знакомство не будет благосклонно воспринято.
        - Ну да, и что? Мне очень интересно, что там под армейской курткой, - продолжила Кэндис. Она была воистину неисправима.
        Вайолет вскинула одну из своих стройных лилейных ног, потревожив поверхность воды и образовав вокруг себя расходящиеся в нашу сторону круги.
        - Что бы у него там ни было - я не хочу, чтобы оно шло со мной на танцы.
        Меня несколько взволновало то, что Миша предложила Трея в качестве потенциального бойфренда Вайолет, а не мне, - и почему-то почувствовала облегчение, когда та отмахнулась от этой идеи. Скорее всего, это было из-за того, что я так давно его знаю и поэтому отношусь к нему немного собственнически - хотя он никогда не давал мне повода думать, будто я ему нравлюсь.

* * *
        Пару часов спустя, съев принесенную Генри пиццу, а также поданный родителями Оливии торт-мороженое, сопроводив его дурацким групповым исполнением «С днем рождения», мы впятером в пижамах спустились в подвал Ричмондов.
        Кэндис зевала, пока мы листали каталог «Нетфликс».
        Сейчас было только около одиннадцати вечера, а мы уже обсудили последние сплетни, Осенний бал и песни, под которые мы могли бы копировать движения из музыкальных клипов. В предыдущие две пятницы в это время мы впятером вываливались из кинотеатров, хихикая и визжа после просмотра ужастиков.
        - Как насчет «Кровавого урожая»? - предложила Миша, которая больше всех любила страшилки… Ей почему-то нравилось, когда ее пугают до смерти.
        - Давай, - скомандовала Оливия из своего гнездышка на диване. Из-под полосатого шерстяного одеяла торчала ее загорелая нога. Теплый летний вечер превратился в прохладную осеннюю ночь, и мистер Ричмонд спустился вместе с нами после ужина, чтобы зажечь в камине огонь. Я сидела на полу возле дивана, держась как можно дальше от камина. Как всегда, меня не покидал страх огня.
        - Мне нравится Райан Мартин, - прокомментировала Кэндис во время начальных кадров фильма, когда Райан Мартин, голливудская звезда, изображая вампира, вместе со своим верным кланом приехал в фермерское сообщество как раз в тот момент, когда город готовился к ежегодному карнавалу.
        Кэндис потянулась к пакету мини-претцелей, подвинутому Мишей, и засунула в рот сразу несколько штук.
        - Не могу представить, чтобы такой клевый парень, как Райан Мартин, когда-нибудь приехал в такой унылый городишко.
        - Эй, ты! Пит такой же клевый, как и Райан Мартин, - возразила Оливия.
        Кэндис драматично закатила глаза, глядя на подругу, сидящую на другом конце дивана.
        - Ну да, конечно. Как скажешь.
        Я нервно улыбнулась, не отваживаясь комментировать. На мой взгляд, Пит Николсон был таким же сексуальным, как и Райан Мартин, и таким же недоступным. Пит походил на олимпийского спринтера или кого-то в таком роде. Высокий, с идеальными чертами лица, он казался не на своем месте в нашем городке. Большинство парней Уиллоу телосложением напоминали коренастых футбольных полузащитников и готовились в будущем унаследовать загибающиеся фермы своих отцов.
        Парень Миши - Мэтт - был милым, но таким же маленьким и компактным, как она. Он носил бейсбольные кепки задом наперед и частенько использовал рэперские жесты, хотя единственным, что хоть как-то связывало его с рэперами, была команда по рестлингу.
        Айзек - «то-парень-то-нет» Кэндис - отличался квадратной челюстью и, наверное, считался бы симпатичным в любой американской школе, но было слишком легко себе представить рыхлого, опаленного солнцем фермера, которым он станет лет через десять. Многие мужчины в городе выглядели так, как однажды будет выглядеть Айзек: их лица преждевременно покрывались морщинами из-за долгих часов, проведенных за рулем трактора под палящим солнцем, а грязь под ногтями им не удавалось вычистить даже перед походом в приличный ресторан, где они иногда ужинали по воскресеньям.
        Вайолет смотрела на свои сложенные на коленях руки. Она редко упоминала парней или участвовала в разговорах о парнях в течение двух недель после попадания в наш круг. Может быть, она считала, что единственным парнем, достойным ее внимания, в Уиллоу был Пит.
        - А в твоем родном городе было больше симпатичных парней, чем здесь? - внезапно спросила я, понимая, что даже не помню название места, где Вайолет жила до этого.
        - Конечно, - ответила она. - То есть не так уж много, но, поскольку в моей предыдущей школе было три тысячи учеников, то понимаете… это чистая математика: из полутора тысяч парней симпатичных больше, чем один или два.
        Три тысячи учеников. В нашей старшей школе едва ли три сотни набиралось. В каждом классе было меньше восьмидесяти ребят, большая часть училась в двенадцатом и меньшая - в девятом.
        - Тысяча пятьсот парней, - мечтательно повторила Кэндис. - Не могу даже представить столько парней под одной крышей.
        - Напомни, откуда ты? - спросила Оливия у Вайолет.
        - Лейк-Форест, - ответила та. - Рядом с Чикаго.
        Я лишь раз побывала в Чикаго. Моя мама училась там в колледже задолго до встречи с папой; с ним они учились вместе в Университете Висконсин-Шебойган. Мама была выпускницей бакалавриата и проходила начальный курс естественных наук для получения магистерской степени по биологии - тогда она еще мечтала стать ветеринаром. Он же был уже профессором психиатрии, на десять лет ее старше, и ему уже тогда нравились девушки помоложе. Бедная мама слишком поздно поняла (когда сама уже перестала быть молоденькой), что его предпочтения не изменятся и в будущем.
        Я внезапно почувствовала укол вины за то, что бросила маму одну дома вечером пятницы. Прежде чем ко мне пришла популярность, мы по пятницам смотрели все наши любимые британские ситкомы до тех пор, пока лицо не начинало болеть от смеха. Скорее всего, она рада, что у нее появилось время на себя, но я все равно чувствовала себя неловко. Мне было немного жаль себя - единственную девушку в этом подвале, которая чувствовала, как на нее давит груз маминого одиночества.
        - Боже, - пробормотала Оливия, - не могу дождаться, когда вырвусь из этого места и смогу жить в настоящем городе.
        Мы все быстро потеряли интерес к фильму, и никто особенно не переживал за жителей терроризируемого вампирами города: всем просто хотелось, чтобы Райан Мартин почаще появлялся на экране. Меня стало клонить в сон, но я слишком хорошо знала, что происходит с первой заснувшей на пижамной вечеринке девушкой. Так что я встала, потянулась и сказала, что мне нужно наверх в туалет.
        - Мне тоже, - объявила Кэндис и последовала за мной по лестнице на кухню.
        - Одна из вас может воспользоваться ванной на втором этаже, - крикнула нам вслед Оливия.
        Мы добрались до вершины лестницы, когда я неожиданно почувствовала себя странно - словно вор. Сверху доносились звуки телевизора. Миссис Ричмонд уже убрала торт-мороженое, и на кухне было тихо, не считая жужжания холодильника из нержавеющей стали.
        - Комната Оливии направо после лестницы, - сказала мне Кэндис, заходя в туалет при кухне и включая там свет.
        Я приблизительно помнила схему дома Ричмондов еще по тем временам, когда играла здесь в детстве. Направляясь по коридору к передней части дома, откуда можно было подняться на второй этаж, я остановилась и выглянула через окна на подъездную дорожку. Похоже, рядом с пикапом Генри была припаркована красная «Тойота». На ней был большой розовый бант. Я тут же отвернулась, чувствуя себя виноватой, что заметила большой подарок на день рождения Оливии до нее самой.
        По пути наверх я услышала, как открылась дверь на втором этаже и в коридоре послышались звуки музыки. Внезапно на вершине лестницы появился улыбающийся Генри. Мы столкнулись на ступеньках. Он нес в левой руке пластиковый стаканчик и, очевидно, направлялся на кухню за новой порцией напитка.
        - Привет, - сказал он.
        - Привет, - ответила я в панике, понимая, что на мне очень-очень короткие красные шорты и открытая майка в качестве пижамы. Утром, готовясь к вечеринке и запихивая одежду в рюкзак, я не предполагала красоваться в таком наряде перед парнем.
        - Не нужно так переживать из-за Осеннего бала, - заметил он.
        - Что ты имеешь в виду? - спросила я, тут же краснея и надеясь, что он не подслушал наш разговор в бассейне.
        - Это просто дурацкие танцы, - ответил он, пристально глядя мне в глаза. - Просто кучка идиотов хлопает в такт плохой музыке. Конец мира не настанет, если ты туда не пойдешь.
        - Ну, это приятно слышать, потому что я и в самом деле вряд ли пойду, - сказала я и тут же поняла, насколько эти слова правдивы.
        - На самом деле ты могла бы пойти, - возразил Генри, изучая мое лицо. - То есть, возможно, я буду в городе в следующие выходные из-за последней встречи с врачом. Было бы весело еще раз оказаться в школьном спортзале. А еще здорово было бы пошпионить за моей сестрой и испортить ей важную романтическую ночь. Если, конечно, отсутствие партнера - единственная причина, по которой ты не хотела идти.
        Мое сердце заколотилось. Кажется, под его взглядом я уже начинала потеть.
        - Ты что… приглашаешь меня на танцы? - смущенно улыбнулась я, отчаянно надеясь, что правильно его поняла. Если это не так и Генри все расскажет Оливии, я умру от стыда.
        - Думаю, да, - сказал Генри. - То есть если так можно. Раз я технически больше не ученик Уиллоу, это ты должна пригласить меня.
        - А, конечно, - ответила я, с трудом веря, что это на самом деле происходит. Что Генри Ричмонд на самом деле пригласил меня. - Но Оливия может разозлиться. Знаешь, ты ведь будешь рядом и сможешь испортить, как ты сказал, ее важную ночь.
        Генри улыбнулся широкой улыбкой.
        - Да ладно тебе, МакКенна. Она переживет это. Будет весело. Я неплохо знаю свою сестру и думаю, она предпочтет, чтобы ты была на балу со мной, чем вообще бы не пошла. Так что скажешь?
        - Да, хорошо. Это было бы замечательно, - я не могла не улыбнуться так же широко, и у меня заболели щеки. - Можешь взять мой номер у Оливии, чтобы, ну, составить планы.
        По пути в ванную я танцевала в темной спальне Оливии, стараясь не наступить на разбросанную по полу одежду и обувь. Возможно, это был самый счастливый момент моей подростковой жизни - парень из колледжа пригласил меня на Осенний бал, и он был намного симпатичнее всех, кто учился в старшей школе Уиллоу. Я улыбнулась собственному отражению в зеркале над раковиной Оливии. Кожа на носу немного облезла после загара, а волосы стали волнистыми после того, как я их высушила, быстро помывшись после бассейна перед ужином. Нужно будет в миллионный раз поблагодарить Ронду за то, что приготовила мне столько салатов за лето и потащила на пилатес.
        Вымыв руки, я задумалась, пойдет ли на танцы Трей Эмори. Сама эта мысль казалась нелепой, так что я закатила глаза, все еще стоя перед зеркалом. Трей вряд ли наденет полиэстровый костюм, чтобы появиться в школьном спортзале. Да и танцевать, хлопая и притопывая под красно-черными флажками, он не станет. Такие парни, как он, не интересуются танцами, и потому предложение Миши Вайолет позвать его казалось нелепым. Этого никогда не будет. Но интересно, что он подумает, когда узнает, что я иду с Генри Ричмондом. Хотя, возможно, ему будет все равно.
        Вернувшись в подвал, я увидела, что фильм уже заканчивался, а Кэндис выключает лампы по обеим сторонам дивана, чтобы сделать атмосферу более подходящей для историй о привидениях.
        - Ты первая, Миша, - настаивала Оливия. - Миша рассказывает лучшие истории о привидениях, - сообщила она Вайолет.
        Глаза Миши загорелись энтузиазмом.
        - Ладно… Как насчет Кровавой Хизер?
        - О нет, - застонала Кэндис. - Ты всегда ее рассказываешь. Я уже слышала ее миллион раз.
        - Да, но Вайолет-то не слышала, - сказала Оливия.
        Я примерно понимала, о чем они говорят, но подробно ничего не помнила. Истории о привидениях - то, что дети, у которых есть старшие братья и сестры, слышат раньше остальных. Важная информация о свиданиях тоже относилась к таким вещам. У меня не было старших брата или сестры, а моя кузина Криста уехала из Уиллоу с тетей Джо-Анной и дядей Марти, когда я была в седьмом классе.
        - Ладно-ладно, - согласилась Кэндис. - Но пусть это будет сокращенная версия. Полный рассказ займет всю ночь.
        Я была не в настроении слушать историю о привидениях. Меня не покидало возбуждение после разговора с Генри на лестнице, и я едва могла усидеть на месте. Снова подумалось, что, несмотря на слова Генри, Оливия разозлится, если он придет на бал со мной. Миша, возможно, тоже - если ее старшая сестра решит, что я пытаюсь задвинуть бывшую девушку Генри на задний план. Один поход наверх в ванную слишком усложнил мне жизнь - изначальный восторг прошел.
        Миша, торжественно понизив голос до тихого шепота, начала взволнованно рассказывать историю.
        - Часть тридцать второго шоссе проходит через кладбище Святого Августина. Это рядом с аэропортом. Моя семья раньше проезжала его каждое лето по пути в наш летний домик у озера Верхнее…
        - А что стало с летним домиком? Нам обязательно нужно поехать туда на рождественские каникулы, - прервала ее Кэндис.
        - Теперь там живет мой дядя Роджер. Хватит прерывать, - возмутилась Миша. - Так вот. За пару миль до кладбища находится маленький бар, который называется «У Свена». Это просто маленький обветшалый спортивный бар. Ну, вы такие знаете, со светящимися кружками пива в окнах. Так вот, босс моей мамы отправляется туда как-то прошлой зимой после работы, чтобы посмотреть игру «Пэкерс». Он заказывает пару стаканов пива. Ему, наверное, не стоило бы в таком виде садиться за руль, но он решил, что все нормально, потому что не чувствует себя пьяным. Посетители бара в это время обсуждают надвигающуюся метель. На дворе декабрь, и уже темно. Дороги пустовали из-за прогноза погоды, а вокруг там - одни только фермы.
        Мы все внимательно слушали, наклонившись вперед, чтобы не пропустить ни одного слова. Телевизор все еще работал, но музыкальные клипы крутились без звука.
        - И вот он едет по дороге, а вокруг падает снег. Сначала всего пара крошечных снежинок, различимых в свете фар, но потом снегопад усилился. Босс моей мамы так занят был наблюдением за снегом, что с трудом заметил девочку, идущую вдоль шоссе. Со спины она кажется юной - ну, знаете, нашего возраста. В одной руке несет туфли. Он гадает, не мерещится ли ему. Снегопад все усиливается, а на девушке нет даже пальто, потому он решает, что она попала в неприятности и ее нужно подвезти домой. Он опускает окно и спрашивает, нужна ли ей помощь.
        Девушка садится на заднее сиденье машины и спихивает все его флаеры на другую сторону. Мама работает агентом по торговле недвижимостью, - пояснила Миша для Вайолет, не осознавая, что и я никогда раньше не слышала этой истории и не откажусь от пояснений. - Так вот, в машине ее босса на заднем сиденье много флаеров про продаваемые дома. В итоге он спрашивает, почему девушка бродит на улице в метель, и смотрит на нее в зеркало. Он сказал, что она была красива и совсем не дрожала, хотя одета была только в свитер. К ее ресницам прилипли снежинки, но она словно и не замечала этого.
        На губах Миши начала появляться тень улыбки. Могу поклясться, она наслаждалась нашим напряжением - тем, как мы вслушивались в каждое слово. Миша начала перескакивать с настоящего времени на прошлое, спеша поскорее поделиться всей историей, рассказывая ее так, словно произошла она всего пару дней назад.
        - Он спросил девушку, куда ее отвезти, и она дала ему адрес какой-то улицы и пояснила, как туда доехать. Он остановился перед домом с соответствующим адресом, а потом посмотрел в зеркало. У него чуть не случился сердечный приступ. Потому что теперь ее лицо было окровавлено. Словно кровь шла отовсюду: из носа, глаз и даже рта…
        - Фу! - вскрикнула Оливия, хотя уже слышала историю Миши раньше.
        Та продолжила:
        - Он дернул руль, и машина съехала в кювет. А когда повернулся посмотреть, в порядке ли девушка, ее уже не было. Он вышел из машины: вдруг каким-то образом она выпрыгнула из салона? Но ее нигде не было. Словно она вообще никогда не существовала. - Миша замолчала для драматизма, ее глаза горели. - Только вот флаеры на заднем сиденье были покрыты кровью.
        - Вау, - торжественно произнесла Вайолет, будто верила каждому слову.
        - Мамин босс вытащил машину из кювета, отправился в город в метель и пошел сразу в полицейский участок.
        - Это лучшая часть, - сообщила нам Кэндис.
        - Итак, он ввалился в полицейский участок с колотящимся сердцем и весь в поту - боялся, что снова глянет в зеркало заднего вида и увидит ее, истекающую кровью в его машине. Он подбежал к копу за стойкой регистрации и начал: «Со мной приключилось безумие. Я увидел девушку, идущую вдоль дороги. Спросил, нужно ли ее подвезти», а полицейский просто посмотрел на него и спросил: «А потом вы посмотрели в зеркало заднего вида и она исчезла?»
        Мне стало зябко. История была глупой, но Мише отлично удавалось сделать ее страшной.
        - А мамин босс говорит: «Да! Откуда вы узнали?» Разве не жуть? А полицейский такой: «Каждую зиму приходят люди и рассказывают ту же самую историю». Оказывается, сорок лет назад одну девушку сбила машина в метель, когда она возвращалась домой из бара «У Свена». Преступник просто бросил ее умирать на дороге в снегопад. Согласно легенде о Кровавой Хизер, призрак девушки является только тем, кто уезжает из «У Свена» и едет домой мимо кладбища в метель. Ее видят только мужчины.
        - Отличная работа, - похвалила Оливия Мишу. - А как насчет истории о шести белых лошадях?
        - Боже, нет! - запротестовала Кэндис. - Она слиииишком длинная.
        Вайолет села прямо на полу и сложила руки на коленях. Спокойно, тихим голосом и вскинув одну бровь, она спросила:
        - А как насчет «Легкий как перышко, твердый как доска»? Вы когда-то в это играли?
        Оливия закатила глаза.
        - Ох, последний раз в средней школе.
        - Мне она не нравится. - Кэндис покачала головой. - Не хочется связываться с духами. Слишком страшно.
        - Это не духи, - встряла я. - Это групповой гипноз. Моя папа писал об этом. Вот почему это срабатывает лучше с детьми, чем со взрослыми. Повтор строк гипнотизирует всех участников игры. - По правилам один участник придумывал сложную историю о смерти другого участника, который лежал распростертый на полу. Все остальные игроки становились на колени вокруг лежащего, подсунув кончики пальцев под его тело. В конце истории - как правило, необычайно кровавого или такого глупого, что раздавалось хихиканье, - все кроме «жертвы» должны были пропеть: «Легкий как перышко, твердый как доска» и поднять лежащего к потолку, используя лишь легкое давление кончиков пальцев. Я так и не смогла понять, как это работает, потому что в детстве, когда несколько раз играла в это и гипноз удавался, тело легко поднималось над головами. Неизбежно состояние гипноза прерывалось одним из игроков, который своим хихиканьем портил эффект, так что тело поднятой в воздух «жертвы» падало на пол.
        - Я в это вообще не верю, - сказала Кэндис, заставив меня почувствовать себя идиоткой, что вообще заговорила. Что-то странное происходит во время этой игры. Когда все получается, страшно аж до жути.
        Вайолет улыбнулась и пожала плечами.
        - Я просто предложила.
        - Давайте сыграем! - настояла Миша, стащив подушку с дивана. - Я хочу быть первой рассказчицей.
        Тут телефон Оливии звякнул: пришло сообщение.
        - Это Пит, - объявила она. - Уже полночь, он хотел первым поздравить меня. Разве это не мило?
        Мы все согласились, что это мило. Миша решила сделать Оливию первой героиней нашей игры. Меня мучили сомнения по поводу участия, хотя умом я понимала, что папины слова - правда. В этой игре нет ничего оккультного или мистического. Но придумывать истории о смертях казалось неправильным. Смерть уже посещала мой дом, и мне не хотелось искушать ее, даже ради всего лишь игры.
        Оливия легла на спину, положив голову на подушку на коленях у Миши. Я опустилась справа от Оливии, лицом к Вайолет, севшей слева. Кэндис встала на колени у ног Оливии и пощекотала их, так что та начала брыкаться и извиваться, а Миша тем временем начала свой рассказ. Оливия случайно выбросила ногу слишком высоко и заехала Кэндис в подбородок.
        - Ой! - вскрикнула Кэндис.
        - Не щекотаться! - потребовала Оливия.
        - А ну, все замолчите! - властно приказала Миша. - Чтобы все сработало, все должны быть серьезны! Правда.
        Мы все понемногу успокились. Миша подождала, пока потрескивание огня не стало единственным звуком в подвале. Вдалеке слышался шум ток-шоу, которое родители Оливии смотрели двумя этажами выше, - до нас доносились приглушенные аплодисменты его зрителей. Миша положила кончики пальцев на виски Оливии и сосредоточилось на необычном описании ее будущей смерти, как и следовало по правилам игры.
        - Это была ночь перед Осенним балом, - начала Миша жутким голосом.
        - Только не ночь перед танцами, - расстроилась Оливия. - Можно мне умереть в ночь после танцев, чтобы мне удалось пошалить с Питом в последний раз перед смертью?
        Кэндис усмехнулась:
        - Ты уже и так достаточно пошалила с Питом.
        Мы с Вайолет покраснели. Ни одной из нас пока не рассказали все детали того, как именно «пошалили» Оливия с Питом. Мы были одиннадцатиклассницами, так что, естественно, нам было любопытно, кто из нас уже дошел до кульминации отношений. Я едва прошла даже хоть какую-то часть пути, не считая парочки весьма сдержанных поцелуев, которыми я обменивалась с парнем по имени Роб, живущим в том же доме, что и папа с Рондой. Я ничего не знала об отношениях Вайолет с парнями - но, кажется, ей было так же неловко, как и мне.
        - Тихо! - приказала Миша. - Я рассказчица, и мне решать! Ладно, хорошо. Это была ночь после Осеннего бала. Родители Оливии Ричмонд посадили ее под домашний арест за то, что она задержалась на танцах, невинно заснув с Питом в большом поле за школьным стадионом. Как бы Оливия ни настаивала, что ее вина только в том, что ей хотелось спать, - ей не верили. Родители знали, что их дочь и ее парень давно «озабочены» и не смогли бы воздержаться от нескромных объятий.
        - Ты отвратительна, - заметила Оливия, не открывая глаз.
        - Проблема в домашнем аресте, - продолжила Миша, - состояла в том, что Пит пообещал показать Оливии что-то очень особенное в ту ночь, ночь после танцев. Поэтому Оливия подождала, пока родители уснут, и решила тайно покинуть дом, чтобы встретиться с ним у озера Шавано.
        Кэндис издала многозначительный звук «ооо», заработав себе сердитый взгляд Миши.
        - Она вылезла из постели и переодела синюю атласную пижаму на узкие джинсы и просто потрясающий кашемировый свитер, который ее лучшая подруга Миша подарила ей на шестнадцатый день рождения.
        - Хорошо придумано, - прошептала Кэндис слева от меня.
        - Она подняла окно спальни на втором этаже и вылезла наружу. Но ткань ее узких джинсов зацепилась за ржавый гвоздь в оконной раме. Она с силой дернула ногу, пытаясь вырваться, но выпустила из рук сточную трубу и упала вперед. Ее штаны порвались, и она свалилась на землю, при падении сломав шею. Однако сразу она не умерла. Она сделала свой последний мучительный вдох, когда солнце поднялось над горизонтом.
        Два дня спустя в похоронном доме, к ужасу ее друзей и любимых, тело Оливии лежало в гробу легкое как перышко, твердое как доска!
        - Легкое как перышко, твердое как доска, - пропели все мы одновременно, а наши пальцы мягко толкнули тело Оливии вверх.
        - Не работает, - заметила Кэндис после пяти повторов фразы.
        - Я ничего не чувствую, - объявила Оливия, открывая глаза, и села.
        - Можно я попробую? - спросила Вайолет, глядя прямо на Мишу.
        - Конечно, - сказала Миша и передала ей подушку, лежавшую на коленях.
        Когда Вайолет поменялась местами с Мишей, в ее поведении что-то изменилось. Впервые с нашей встречи она словно полностью проснулась, а не грезила наяву. И впервые той ночью мне показалось, что Вайолет действительно рада приглашению на вечеринку.
        Глава 2
        - У Оливии Ричмонд было все, чего могла пожелать себе девушка. Красивый дом, идеальные прямые светлые волосы, привлекательный парень и близкий круг друзей. Она начала свой одиннадцатый класс в старшей школе, имея все возможности этого мира. Она только что получила совершенно новенький красный «Приус» на шестнадцатилетие, и все в старшей школе Уиллоу знали, что той осенью ее назовут Королевой бала.
        Я не отваживалась поднять взгляд на Вайолет, но упоминание нового красного «Приуса» привлекло мое внимание. Откуда она знала, что в этот самый момент на подъездной дорожке Ричмондов стоит красная «Тойота»? Догадалась?
        Стиль повествования Вайолет заметно отличался от манеры рассказывать Миши. Она не пыталась говорить пугающим голосом, а вела повествование ровно, уверенно и торжественно, словно это все было правдой. Вайолет говорила, а время будто замедлило ход. Я слышала, как напольные часы Ричмондов стучат на верхнем этаже, слышала, как тихо сглатывает Кэндис в двух футах от меня. Дыхание Оливии стало ритмичным, но неглубоким, а ресницы трепетали так, словно она спала. Медальон Вайолет отражал свет пламени камина и отбрасывал блики на стены подвала.
        - В вечер перед Осенним балом, когда футбольная команда старшей школы Уиллоу собиралась обыграть команду Кеноши на другом конце штата, Оливия составляла план большого свидания с Питом. Она уже нашла идеальное платье сливочного цвета, новые сережки, которые будут красиво свисать с ее ушей, едва касаясь загорелых плеч. Но ей все еще не хватало идеальной пары туфель под платье, а времени почти не оставалось. Она объявила своим подругам в пятницу после школы, что поедет в торговый центр в Грин-Бей, чтобы найти их. Прошерстив весь молл и в конце концов вынужденная удовольствоваться не совсем идеальной парой, Оливия обнаружила, что ее новенькая машина, подарок на день рождения, не хочет заводиться. Она раз за разом пыталась запустить двигатель, но ничего не получалось.
        Тяжелые грозовые тучи затянули небо. Одноклассник Оливии, узнавший машину на парковке, предложил подвезти ее. Она согласилась. Они отправились в долгий путь в их маленький городок по лесистому загородному шоссе. Голова Оливии была заполнена мыслями о предстоящем бале и возникших трудностях из-за необходимости завтра утром вывозить машину с парковки молла. Капельки дождя превратились в град. Прежде чем Оливия и ее одноклассник поняли, что происходит, в них врезался несущийся навстречу грузовик, водитель которого не увидел их из-за поворота. Ребра Оливии были раздроблены, внутренности лежали на переднем сиденье разбитой машины. Правую руку отрезало - после града ее нашли в двадцати футах от места аварии. Обе ноги придавило приборной панелью, так что Оливия оказалась прижата к сиденью и не смогла бы спастись, даже если бы осталась в сознании и попыталась бы выползти из машины. Когда водитель грузовика смог наконец остановить его и бросился к автомобилю узнать, выжили ли пассажиры, ему пришлось отвернуться - Оливию практически обезглавило. Голова болталась на плечах, держась на паре мышц и кусочках
кожи - ее просто срезало с позвоночника.
        Через три дня, когда потрясенная семья и горюющий город Уиллоу собрались на похороны Оливии, ее тело лежало в гробу, легкое как перышко, твердое как доска.
        Я была так поражена кровавыми деталями и спокойствием, с которым Вайолет оборвала жизнь Оливии словами, что даже не думала о том, сработает ли гипноз. Комната наполнилась странным статическим электричеством. Краем глаза я увидела, что огонь в камине стал выше и ярче, чем раньше. Всего час назад, когда я ходила в туалет, дрова уже потухали и мерцали изнутри красноватым огнем. Это так смутило меня, что я промолчала, когда подруги начали повторять за Вайолет «Легкое как перышко, твердое как доска». И я по-настоящему испугалась, когда все же присоединилась к ним, а неподвижное тело Оливии поднялось, словно невесомое. Меня охватило неприятное чувство, будто кто-то или что-то тайно за нами наблюдает.
        - Легкое как перышко, твердое как доска, - торжественно повторяли мы, очень медленно, дюйм за дюймом, поднимая тело Оливии кончиками пальцев. Тут я осознала, что очень хочу, чтобы трюк не удался.
        «Это всего лишь игра», - напомнила я самой себе.
        Мы встали с колен, когда Оливия поднялась на уровень наших глаз. Мы продолжили поднимать ее до уровня плеч. Ее руки были скрещены на груди, серебристые светлые волосы свисали к земле.
        - О господи…

* * *
        Именно Кэндис разрушила заклятие. Мы все резко вернулись в реальность, и прежде, чем мы вообще успели почувствовать вес тела Оливии на наших руках, она свалилась на землю с громким стуком и теперь добродушно потирала зад. Меня накрыло облегчение.
        - Спасибо, девочки! - с сарказмом заметила она, совсем не пострадав после падения на ковер.
        Мы все и раньше играли в эту глупую игру - когда были помладше и сами проходили через это, - но все, кроме меня, были довольны этим маленьким успехом. Казалось, Вайолет так умело заколдовала нас, целиком и полностью, что мы даже не прикладывали усилий, чтобы слова возымели действие.
        - Это было поразительно! - воскликнула Миша. Ее лицо озаряла улыбка.
        В отличие от моих восторженных подруг, я переживала из-за того, что только что произошло: из-за удивительно реалистичных подробностей, рассказанных Вайолет, и легкости, с которой мы подняли Оливию с пола. Что-то в подвале, а точнее, что-то в Вайолет изменилось. Ее жуткий рассказ был таким реалистичным, словно она вспоминала настоящее событие, а не придумывала его на ходу.
        Это было похоже на то, как, наконец, понимаешь, что в пальце заноза: она не причиняет особой боли, но и забыть про себя не дает.
        С первого дня Вайолет в школе она мне казалась сдержанной, даже скромной. Однако, выступая в роли рассказчицы, Вайолетт показала, что при определенных обстоятельствах она может стать центром внимания. Не исключено, что она притворялась интровертом в первое время общения с нами, и ей нужно было время, чтобы расслабиться в присутствии малознакомых людей. Я могла это понять - сама стеснялась незнакомцев, - но это не объясняло, откуда Вайолет узнала о «Приусе» на подъездной дорожке. Я не могла расспрашивать ее при Оливии - испортила бы сюрприз, - но играть мне больше не хотелось.
        - А кем был водитель? - спросила Оливия. - Я бы с кем попало не поехала из Грин-Бей.
        - И ты пропустила деталь: где именно Оливия купила платье мечты? - поддразнила Миша Вайолет.
        - Точно. Хорошо бы узнать, где найти это платье, - согласилась Оливия.
        Вайолет покраснела, ее алебастровая кожа стала темно-розовой.
        - Простите, я не предсказываю будущее, - она глянула прямо на меня и добавила: - Просто придумываю историю.
        - Можно, я следующая! - настояла Кэндис, плюхнувшись на колени.
        Мы снова сели в наш маленький круг. Подружки жаждали увидеть, сможет ли Вайолет провернуть трюк во второй раз. Предупреждающий голос в голове настаивал: «Не делай этого снова. Только не с другим человеком». Однако я боялась, что мое нежелание участвовать рассердит остальных. С самой начальной школы мне хотелось вернуться в круг друзей Оливии. Я не собиралась все испортить, из-за нелепой игры показав себя боязливой, как малолетка.
        - Ладно, всем нужно успокоиться и сосредоточиться, иначе ничего не сработает, - напомнила нам Вайолет и поправила голову Кэндис на подушке, лежащей на полу перед ее коленями.
        Она постучала кончиками пальцев по вискам Кэндис и уставилась на потолок, погрузившись в мысли.
        - Кэндис Коттон. Что же нам делать с Кэндис Коттон?
        Как только в ее голове сформировалась история, выражение лица Вайолет поменялось. Ее взгляд стал увереннее, и она посмотрела на Кэндис, которая, как и следовало, закрыла глаза и скрестила руки на груди - как и Оливия до нее. Именинница же заняла место у ног Кэндис и, повернув руки ладонями вверх, положила два пальца ей под пятки. Та сделала глубокий вдох, готовясь к ужасной истории Вайолет. Ее грудь поднималась на вдохе и опускалась на выдохе.
        - Это случилось в октябре. Семья Кэндис была далеко от Уиллоу, неожиданно отправившись в путешествие. Кэндис радовалась возможности показать новый бикини на пляже и впервые в жизни поплавать в океане. В тот день волны были слабыми, поэтому она отказалась от предложения родителей поучиться кататься на серфинге и пошла одна к воде. Сначала Кэндис держалась берега, не уходила слишком далеко от того места, где ее братья строили замки из песка. Вода была теплой и соблазнительной, совсем не такой холодной, как она думала. Кэндис пошла дальше, погрузившись по бедра, и оставалась на месте, пока не почувствовала себя достаточно уверенной, чтобы справиться с сильным течением.
        После ее исчезновения братья рассказали родителям, что Кэндис ушла глубже в воду, прямо к волнам, словно у нее была некая миссия. Без страха, как будто бросала вызов океану: приди и возьми меня. Они сказали, что ее накрыла волна, и океан просто поглотил ее целиком, окутав волной и унеся прочь. Тело Кэндис выбросило на берег три дня спустя, в двух милях от того места, где она зашла в воду. В ее волосах запутались вонючие водоросли, а рыбы съели ее глаза и губы.
        Я почувствовала, как Кэндис дернулась под моими пальцами, услышав такое ужасное описание своего трупа.
        - Когда ее убитые горем родители опознали ее разлагающееся тело в кабинете судмедэксперта, вонь была уже невыносимой. Тело лежало на металлическом столе для аутопсии… легкое, как перышко, твердое как доска.
        - Легкое, как перышко, твердое как доска, - повторили мы.
        Невероятно, но тело Кэндис, которая была тяжелее и крупнее Оливии, поднялось в воздух так же легко, как и тело ее предшественницы. Приподнимая ее, я не смела смотреть на других девушек из-за страха разрушить их восторг, хотя мое сердце колотилось от ужаса. Мы подняли Кэндис на два фута над землей, когда вдруг она вздрогнула и упала.
        - О боже мой, это безумие! - завизжала она, прижимая руки к щекам. Ее глаза светились и слезились от возбуждения. - Я и правда чувствовала, как вы меня поднимаете!
        Подруги кипели энтузиазмом, взбудораженные нашим успехом. Я молчала и улыбалась, словно мне весело, но на самом деле молилась, чтобы кто-то достал «Твистер» или предложил заняться чем-то другим - чем угодно. Вайолет стала героиней вечеринки. Тепло, которое я почувствовала после встречи с Генри, полностью испарилось. Конечности похолодели от страха - такое же чувство охватывало меня при просмотре фильмов ужасов. Я очень надеялась, что это ощущение скоро пройдет. Смутившись, я задумалась, одну ли меня пугают гротескные детали, которые Вайолет с такой легкостью вплетает в свои истории. Возможно, она некий социопат, а мы не замечали ее ментального расстройства все эти две недели, отвлекшись на большие невинные голубые глаза и длинные ресницы.
        - У тебя так хорошо получается! - воскликнула Миша.
        - Да, ничего так, - согласилась Вайолет.
        Слова прозвучали так, словно она не пыталась казаться скромной, а просто не хотела, чтобы мы придавали ее таланту рассказчицы слишком большое значение.
        - Я даже на пляже раньше не бывала, - сказала Кэндис, - только на озере Виннебаго, а это не считается. Но все было так по-настоящему! Я почти почувствовала соленый запах воды, пока ты рассказывала историю.
        - Так весело! Я рада, что ты предложила эту игру, - в восторге заявила Оливия, а потом внезапно указала прямо на меня. - Пусть МакКенна будет следующей!
        - Нет-нет, - возразила я, протестующе подняв руки. Я нехотя наблюдала, как другие выслушивали свои истории, но собственную узнать не стремилась. - Это слишком странно.
        - Давай, МакКенна! - подначивала меня Кэндис. - Ты должна попробовать. Мы все участвуем.
        «Только не Вайолет», - подумала я.
        В конце концов пришлось лечь на пол, устроив голову на диванной подушке. Кончики пальцев Вайолет коснулись моих висков - холодное прикосновение к голове, такое легкое, что я едва его почувствовала.
        - Оу, - сказала Вайолет, как только прикоснулась ко мне. Кажется, она удивилась. - Это будет тяжело. - Брови Кэндис, сидевшей у моих ног, тревожно поползли вверх.
        Миша и Оливия обменялись озабоченными понимающими взглядами.
        - Почему? - спросила я, глядя на Вайолет.
        - Обычно во время игры идея приходит, как только я кого-то касаюсь, - объяснила Вайолет. - Но с тобой все не так. Мне представляется лишь огонь, но это кажется неправильным. То есть я могу рассказать тебе историю о пожаре. Но не уверена, что это сработает.
        Сердце яростно застучало, мне захотелось сесть и немедленно положить конец этой глупой игре. Я знала, что это нечестно: Вайолет новенькая в городе и не могла знать, какими зловещими были ее слова. Для меня вечеринка закончилась. Хотелось позвонить маме и попросить ее немедленно забрать меня, хотя было уже за полночь. Но я не могла. Мне было шестнадцать - уже не ребенок. Я даже не могла собраться с силами, чтобы сесть и освободить Вайолет от задачи рассказывать мою историю. Не хотелось, чтобы Кэндис, Миша и Оливия подумали, будто я трусиха.
        - Не рассказывай о пожаре, - наконец произнесла Оливия с нежностью в голосе. Похоже, она знала, какой ужас это у меня вызовет. - Что угодно, кроме этого.
        - Нет! Расскажи! - подначивала Миша. - Разве не жутко, если МакКенна умрет, как и…
        - Хватит, Миша, - приказала Кэндис, заставляя подругу замолкнуть. - Это просто отстой.
        Когда они сцепились взглядами, в подвале на мгновение повисла тишина. Миша не произнесла ни слова, но я почувствовала, как она отступила. Я подняла взгляд на Вайолет и вздрогнула. Она смотрела прямо на меня с таким лицом, что я сразу же поняла: Вайолет отлично понимает, почему мне не хочется слышать о своей смерти в огне. Она знала о Дженни, в этом не было сомнений, - и холодок пробрал меня до костей. Я отскочила от нее, забыв про переживания из-за популярности.
        - Я больше не хочу играть, - объявила я дрожащим голосом.
        - Все нормально, - заверила меня Кэндис. - Миша может попробовать.
        - Ага, давайте я, - вызвалась Миша.
        Она с готовностью растянулась на полу и положила голову на подушку. Я села у ее ног, желая оказаться как можно дальше от Вайолет. Я едва обратила внимание на рассказ о смерти Миши, что-то о том, как она подавилась и посинела.
        Вместо этого я стала размышлять о Вайолет. Кто она такая на самом деле? Нормально ли иметь такой контроль над подобными играми, так спокойно гипнотизировать своих сверстников? Может, ее огромные голубые глаза замечали намного больше, чем мы думали с первого дня учебы? Знала ли она о наших жизнях больше, чем была готова признать?
        Возможно, из-за желания Миши, чтобы игра сработала идеально, мы подняли ее выше остальных и едва дышали. Мы были возбуждены, поднимая хрупкое тело Миши к плечам, потом на уровень глаз, а затем и над головой.
        Нашу сосредоточенность нарушило жужжание телефона Оливии на кофейном столике. К счастью для Миши, мы поймали ее прежде, чем она упала с пятифутовой высоты.
        - Вау, подруга, ты так высоко поднялась, - сообщила Кэндис Мише, а Оливия бросилась на другой конец подвала за телефоном.
        - Это Пит! - прошептал она всем нам. - Они с Джеффом Харрисоном…
        Бум! Бум! Бум!
        Громкий стук в окошко заставил всех нас подпрыгнуть, и мы тут же услышали шум на втором этаже - родители Оливии бросились на помощь. Оливия разразилась смехом, осознав, что источником стука является красавчик Пит. Он сидел на корточках на заднем дворе с еще одним членом баскетбольной команды - Джеффом Харрисоном. Кэндис драматично схватилась за сердце, словно у нее случился приступ. Я все еще была слишком взвинчена из-за Вайолет, чтобы веселиться, но вздохнула с облегчением, что приехали мальчики. Их нежданный визит означал, что игра, скорее всего, закончилась.
        Мы услышали, как дверь наверху открывается, и замерли.
        Оливия жестом велела Питу отойти от окна.
        - Оливия, что там происходит? - услышали мы голос мистера Ричмонда с верхней площадки лестницы.
        - Ничего, папа! - ответила Оливия. - Просто Миша увидела паука.
        - Каких же он, интересно, был размеров? - спросил мистер Ричмонд тоном, означавшим, что он догадывается о вранье.
        Миша и Оливия подавили хихиканье, прикрыв рты руками.
        - Это правда, - крикнула Миша поверх ее плеча.
        - Отдохните, девочки, - посоветовал мистер Ричмонд. - Уже больше часа ночи. Завтра тяжелый день.
        - Хорошо, папа, - сказала Оливия, явно желая, чтобы он оставил нас в покое.
        Она подождала, пока мистер Ричмонд вернется к себе в спальню, кивками отсчитывая его шаги. Потом подтащила стул к окну и открыла его.
        - Пит, что ты тут делаешь? - спросила она, стоя на стуле; мы наблюдали за происходящим.
        - Мы с Джеффом проезжали мимо, и я решил, что было бы весело заглянуть и поздравить тебя с днем рождения лично, - сказал он, положив руку на сетку, которая их разделяла. Его взгляд прошелся по комнате, оценивая нас. Вайолет нервно покусывала нижнюю губу. Собирая пижаму на вечеринку, она, вероятно, не ожидала, что Пит увидит ее в ней - как и я не ожидала встретить Генри.
        - Так романтично, - пробормотала Кэндис, не обращаясь ни к кому конкретному.
        - Это очень мило, но вам, ребята, нужно убираться отсюда! Если папа вас услышит, то вызовет копов! - предупредила Оливия.
        Пит поклялся тихо уйти - если Оливия сдвинет сетку и он поцелует ее через окошко. Она возилась с сеткой, пока та бесшумно не упала на траву заднего двора. Потом поднялась на цыпочки, чтобы Пит мог наклониться в открытое окно и поцеловать ее.
        - Айзек никогда не бывает таким романтичным, - проворчала Кэндис.
        Час спустя мы уютно устроились под одеялами, готовясь ко сну. Я расстелила свой спальный мешок на полу и повернулась спиной к подругам, как только те начали дышать глубже, а потом и храпеть.
        У меня же не получалось заснуть. Роль Вайолет в игре, включая само предложение поиграть, беспокоила меня. Как она, не поднимаясь в дом ни разу за ночь, узнала, что родители Оливии купили ей красную «Тойоту»? Возможно ли, что кто-то в нашем крошечном городе рассказал Вайолет о Дженни - хотя тема была странной для обсуждения с кем-либо в старшей школе?
        Глаза начало жечь от усталости, и я посмотрела на часы на кабельной приставке возле телевизора: половина четвертого. Внезапно я почувствовала, что бодрствую не одна. Повернувшись, я увидела, что Вайолет сидит в спальном мешке и трет глаза.
        - Прости, если напугала тебя сегодня, - прошептала она, стараясь не разбудить других.
        - Все нормально, - соврала я, потому что так обычно отвечают девушки. Все было совсем не нормально, но после впечатляющего выступления Вайолет было страшновато обидеть ее. Я перекатилась на бок, снова повернувшись к ней спиной. Той ночью я едва сомкнула глаза, не в силах отбросить подозрение, что огонь в камине, столь ярко горевший во время игры, так и не потух окончательно.
        Глава 3
        Утром Оливия выбежала через двойные двери и завизжала от радости, увидев новую красную машину на подъездной дорожке.
        - О боже мой, как же она мне нравится! Очень-очень! - повторяла она, обнимая отца, потом мать, а потом снова отца.
        Никто из нас не решился вслух упомянуть о том, как странно, что Оливия получила в подарок именно ту модель машины, о которой Вайолет обмолвилась в истории, рассказанной всего несколько часов назад. Если Вайолет и была удивлена исполнившимся предсказанием, то не показала этого.
        Миссис Ричмонд приготовила нам всем блинчики в форме первых букв наших имен, что было немного по-детски, но всем понравилось. Я тихонько ела свою несчастную «М», будучи все еще под впечатлением от нашей вчерашней игры в подвале. К счастью, Генри уехал на встречу с рентгенологом еще до того, как мы проснулись. Я была не в настроении флиртовать и не хотела снова чувствовать себя неловко. Мне хотелось поскорее собрать свой рюкзак и помчаться домой, в безопасность, пока светло.
        Выйдя из ванной на первом этаже и направившись в подвал, чтобы забрать сумку, я услышала, как Оливия произносит слова «сестра» и «пожар». Понятно: она рассказывает Вайолет историю из моей жизни. Как ни странно, мне польстило, что Оливия вообще об этом помнит. Все пересказанные ею события случились примерно тогда, когда я перестала быть подходящей компанией для Оливии, Кэндис и других девочек, считавшихся самыми красивыми и дружелюбными в начальной школе. Я не могла винить их семьи за то, что они позволили нашей дружбе увянуть, когда мы были маленькими детьми. То, что случилось в моей семье, было таким ужасным, что другие родители хотели держать своих детей подальше от нее - словно бы расстояние было превентивной мерой, не позволяющей трагедии настичь и их семьи.
        Мои шаги на скрипящей лестнице прервали историю. Оливия с Вайолет неловко улыбнулись, когда я показалась в подвале. Только Кэндис повернулась и кивнула мне с грустными глазами - что подтвердило мое предположение.
        - Мы собираемся посмотреть «Кровавый урожай 2: Жатва» сегодня днем, - радостно объявила Оливия, ее приветливость сочилась ложью. - Хочешь присоединиться?
        - Не могу, - спокойно соврала я. - Я еду в магазин с мамой, чтобы подготовиться к танцам.
        Я порадовалась, что не сообщила новым друзьям о покупке лавандового платья. Я нарочно скрыла этот факт - на тот случай, если партнер так и не появится.
        В тот день лето плавно перешло в осень. Температура, наконец, упала на десять градусов, и резкий запах сухих листьев наполнил воздух, заглушая городские летние ароматы свежескошенной травы и жимолости. Я побежала домой, не желая дожидаться, пока мама приедет к Ричмондам за мной. Она заставляла других родителей нервничать. Ей повезло, что она может сбегать из Уиллоу на три дня каждую неделю для преподавания в Шебойгане. Там только те профессора, что уже давно вместе с ней преподавали в университете, знали ее так долго, чтобы помнить Дженни. В пределах города все ее ровесники помнили не только саму историю, но и заголовок, который появился на следующее утро после трагедии в «Газете Уиллоу»: «Ребенок погиб в трагическом пожаре». У многих моих знакомых родители были в разводе - и они жили со своими мамами после того, как их папы покинули Уиллоу, чтобы найти новую работу, новых жен и начать все сначала в новом туре жизненной игры. Но почему-то только мама вызывала неловкость, куда бы ни пошла. Даже кассиры в продуктовом грустно улыбались, отдавая ей сдачу.
        Идти мне предстояло примерно две мили, но я спешила, желая попасть домой, к своей собственной знакомой кровати, и поспать еще хоть пару часов. Мысли о Дженни измотали меня, и я сожалела, что воспоминания о ней всплыли сейчас, накануне Осеннего бала, когда моя жизнь стала резко меняться к лучшему. Бывали дни, когда я едва думала о ней - а потом, конечно же, чувствовала вину. Нельзя было даже сказать, что я по ней скучала. Она покинула нас так давно, что я едва помнила то время, когда она была жива. К той осени я уже прожила сама столько же лет, сколько до этого прожила с ней, и моя жизнь разделилась ровно на две половины: с Дженни и после Дженни. То, что заменило отчаянную тоску, последовавшую за ее смертью, сменилось тревогой - бесспорным, но неосязаемым чувством, что природа ошиблась, забрала не ту близняшку.
        - Природа не делает ошибок, - любила говорить мама о своей профессии, рассказывая будущим ботаникам и биологам о палочниках, которые могут слиться с окружающей средой, и земляных червях, которые позволяют земле дышать.
        Но что, если… Я не могла помешать себе гадать. Но что, если ошиблась-таки, один раз?
        Маме нравилось утешать себя, говоря, что смерть Дженни стала концом их с папой брака. По ее мнению, отец так и не набрался мужества, чтобы помочь ей пройти через потерю ребенка. Думаю, мой отец собрал бы свои вещи и уехал во Флориду, как только у мамы появились бы в волосах седые нити, даже если бы мы не потеряли Дженни годом ранее. Его внимание к ней стало исчезать не из-за пустой второй кроватки с розовым одеялом, стоявшей нетронутой рядом с моей даже после переезда в новый дом, и не из-за шкафа, полного платьев и трико, ставших слишком маленькими для меня, которые мама не хотела никому отдавать. Причиной было не столько нежелание мамы принять это и жить дальше, сколько морщинки, появившиеся вокруг ее глаз после всех тех ночей, когда она едва спала, а также пила чай на пороге дома, желая убедиться, что все электрические приборы отключены, прежде чем отправиться в постель. Несмотря на отличное знание человеческой психики, отец не понимал, почему мог простить маме этот навязчивый страх, но не мог преодолеть отвращения к ее старению.
        Кажется, он думал, что более молодая женщина в его жизни делала его круче в моих глазах, но его попытки разделять интересы Ронды выглядели жалко. В шестнадцать я уже бросала вызов его авторитету, решениям и опыту чаще, чем ему нравилось. Ронде тем летом, когда я приехала во Флориду, исполнилось двадцать семь лет.
        - Ха! - воскликнула тогда моя мама. Ей только что исполнился сорок один год.
        Осень была моим любимым временем года, несмотря на то что это сезон несчастливых воспоминаний. Среди них были годовщина смерти Дженни и того дня, когда папа, собрав все свои вещи, засунул их в багажник машины перед якобы трехдневной поездкой во Флориду. Цветные листья на деревьях и сухой их ворох, хрустящий под ногами, - все это не только вызывало ностальгию, но и успокаивало. В целом Висконсин - осенняя столица мира, по крайней мере, на мой взгляд. Никакое другое время года в Уиллоу не было так красиво и не дарило мне ощущение дома.
        Добравшись до нашего угла, я прошла пустое место, где раньше стоял наш прежний дом. Мама настояла на том, чтобы на полученные от страховой компании деньги мы купили единственный дом, выставленный на продажу в том же самом квартале в то время, когда сгорел дотла наш первый дом. Жутко? Да. Но в то время мама горевала: она не могла и думать о том, чтобы дух Дженни оставался один на нашей старой улице, а мы продолжили жить на другом конце города. Было немного странно каждый день проходить мимо этого пустого пространства, хотя периметр основания дома уже давно покрылся сухой травой. За восемь лет, прожитых в доме на другом конце квартала рядом с семьей Эмори, мама ни разу не подумала о переезде. Место на углу стало городской собственностью, и периодически кто-то из городского совета предлагал дурацкую идею разбить там парк. Этот проект всегда отвергали не менее двадцати матерей, которые поклялись, что не позволят своим детям играть на горках и качелях на месте такого ужасного события.
        - Привет, милая! - окликнула меня мама, услышав, как я вошла в кухню с заднего двора. Наша наружная дверь стучала дважды из-за испорченной пружины - бум-бум! Она была в гостиной, читала газету, как любила делать в выходные. На ней все еще были очки, и она пила кофе, который, скорее всего, приготовила пару часов назад, встав на прогулку с собакой. - И как прошла вечеринка?
        - Нормально, - ответила я. - Оливии подарили новенький «Приус».
        - Рэнди и Бет всегда баловали эту девочку. Начни намекать на это своему отцу, - посоветовала мне мама. - Новые машины не в моей власти.
        - Итак, - объявила я, опуская рюкзак на подлокотник дивана и улыбаясь маме, - угадай, кто пригласил меня на танцы в следующую субботу.
        - Да ты гонишь! - воскликнула мама. В ее защиту нужно сказать, что она учила ребят из колледжа и всегда была рада попрактиковаться в том, что считала «крутым сленгом». - Кто? Стой! Вы что, вчера гуляли с мальчишками?
        - Нет, мам, - возразила я. - Мы провели всю ночь в подвале Оливии, как я тебе и обещала. Ее брат пригласил меня.
        - Генри? Он не слишком взрослый для тебя?
        Одним из проклятий жизни в маленьком городке было то, что все родители знали всех детей в школе. Наши семьи вместе ходили на пикники, дети вместе учились, собирались на катке.
        - Он всего на два года старше меня. Небольшая разница, - настаивала я, хотя в душе думала, что она таки большая.
        Такая, что я все еще с тревогой представляла, как отреагируют Кэндис, Оливия и Миша. Оливия была относительно дружелюбной и милой почти со всеми девушками в школе - по крайней мере, лучше, чем тот общеизвестный стереотипный образ богатых популярных блондинок. Кэндис же, наоборот, могла быть злобной, а Миша в таких ситуациях обычно повторяла за Кэндис или Амандой.
        Моя мама хотела знать о вечеринке все - какие фильмы мы смотрели, какой торт подала мама Оливии, но я была рада отмахнуться от воспоминаний и больше о них не думать. Я объявила, что мы мало спали и что мне хочется пойти чуть отдохнуть, а потом направилась по коридору в свою комнату.
        Я сразу же заснула, добравшись до своей кровати. Мышцы все еще болели от напряжения - и от того, что прошлой ночью я плохо отдохнула. При воспоминании странного чувства, охватившего меня, когда Вайолет рассказывала свои истории, волосы на моих руках встали дыбом, хотя в комнате было тепло.
        «Конечно же, не злые духи поднимали тела», - заверила я себя. Это просто безумные мысли. Я даже не верила в привидения, духов или полтергейст - злых или добрых. Я провела большую часть своего детства, мечтая о послании от духа моей близняшки, но напрасно. Если Дженни не смогла понять, как пересечь границу, разделяющую живых и мертвых, чтобы общаться со мной, то зачем какому-то случайному духу, у которого вообще не было причин вмешиваться в вечеринку по случаю шестнадцатого дня рождения девушки в скучной части Висконсина, с нами связываться?
        «Но все равно, это было странно», - подумала я.
        Спала я спокойно, несмотря на то, что уже был день. Сны начинались и заканчивались внезапно, как часто и бывало, когда я засыпала не ночью или спала допоздна утром.
        Мне приснилась вечеринка в честь дня рождения кого-то из нас. Я не была уверена, кто именинник. Возможно, это нам с Дженни исполнялось пять лет: во сне разыгрывалось воспоминание, словно уютное домашнее видео, снятое камерой «Супер 8»[3 - Камера, использующая 8-мм пленку. Популярный в 1970-80-х в США аппарат, позволявший снимать фильмы в домашних условиях (Прим. редактора).], только без звука. Мы с Дженни были в одинаковых бумажных колпаках именинниц - розовых конусах, держащихся на наших головах благодаря тонким дешевым белым резинкам. Как часто и бывало в том возрасте, Дженни была одета в синее, а я в красное - примитивная техника мамы, призванная помочь различать близнецов. Мы с Дженни, сияя, наклонились вперед, чтобы задуть свечи. Там была Оливия, очень маленькая для ее возраста и с торжественным лицом. И Черил, с улыбкой на лице и хвостиками на голове. Мой отец обошел стол в обеденной комнате с видеокамерой в руках, мама порезала торт и положила кусочки на картонные тарелки с логотипом Барби. В тот неясный момент, когда это воспоминание покинуло мой сон, я пообещала себе, что, проснувшись,
спрошу маму, в каком году у нас была Барби-вечеринка.
        Примерно пару минут спустя, а возможно даже и часов, мой сон стал значительно мрачнее. Внезапно я оказалась посреди ночи на нашей старой лужайке. Я мерзла в тоненькой ночной рубашке и чувствовала обжигающий жар пламени, охватившего наш дом и обжигающего мои голые руки и ноги. Соседи подняли меня, отнесли подальше от дома, а тишину ночи разорвали сирены машин, доставивших пожарных в желтых костюмах к нашему дому (слишком поздно, чтобы это имело хоть какое-то значение). Ни во сне, ни наяву у меня не получалось вспомнить, как я оказалась на той лужайке или что разбудило меня так поздно ночью и подтолкнуло покинуть дом.
        Во сне, так же четко, как и в воспоминаниях, я видела, как через входную дверь выходят извивающиеся силуэты родителей, на фоне бушующего пламени позади них казавшиеся извивающимися черными силуэтами. Полосатая пижама папы загорелась. Пожарный бросил на него тяжелое одеяло и повалил на лужайку, чтобы потушить огонь, а мама с покрытым черной сажей лицом дико осматривала толпу, собравшуюся поглазеть на полуночный спектакль. Она казалась почти безумной и выглядела настолько неузнаваемой с этими спутанными волосами и измазанным лицом, что я видела лишь белую ткань ее ночной рубашки и расширенные черные зрачки, скачущие на фоне белков глаз. Увидев меня возле машины пожарных в объятиях соседа, она бросилась босиком по хрустящей замерзшей траве.
        - Где она? - спросила она сдавленным голосом, тряся меня за плечи. - Где твоя сестра?
        За восемь лет, прошедших после пожара, я так и не смогла вспомнить, на самом ли деле я видела, как Дженни машет мне, стоя у окна, пока пламя пожирает шторы, или мне это только показалось. Но когда грезы наяву или кошмары возвращали меня в тот момент, когда мама спросила, где Дженни, - я всегда видела ее силуэт, а черты ее лица оставались в тени. Она, пожираемая пламенем, понимала, что я выбралась живой. Если, как я считала, она и вправду добралась сама до окна, то, должно быть, поняла, что погибнет одна, без меня, - что, скорее всего, пугало ее больше, чем само приближение конца. Мне так никогда и не хватило храбрости спросить маму, нашли ли тело Дженни в том, что когда-то было нашей спальней, или в каком-нибудь другом месте.
        За годы после пожара, прокручивая эти ужасные моменты в голове сотни тысяч раз, я поняла, что, увидев меня тогда, мама понятия не имела, кто из близняшек спасся. В безумном отчаянии она только поняла, что из дома выбралась одна девочка. Во сне я не чувствовала ничего: ни страха, ни ужаса. Возможно, той ночью я находилась в состоянии шока, и подсознание подавило впоследствии все воспоминания и чувства.
        Первую половину жизни я делила свою личность с Дженни. Все видевшие нас полагали, что мы две части одного целого и не можем существовать друг без друга.
        - О, они такие милые, - говорили люди. Но это было не так. У нас была средняя внешность и щечки бурундуков. В тот год, когда Дженни погибла в пожаре, у нас обеих выпали передние зубы. Именно наша схожесть, но не наша внешность как таковая, была милой и запоминающейся. Если бы у меня не было сестры-близняшки, то у мамы за спиной люди, скорее всего, говорили бы, что я невзрачный ребенок.
        - Они так хорошо себя ведут, - делали бы моей маме комплименты. Но и это не было правдой. Мы постоянно ссорились и дрались. Всегда ревновали, когда родители уделяли внимание кому-то из нас. С какой бы игрушкой одна из нас ни играла, другой непременно хотелось именно ее. В нашем ящике всегда было по две одинаковые игрушки, но даже это не стало решением проблемы. Из всех вещей в коробке с игрушками больше всего наши ссоры вызывали наборы «Лайт-Брайт»[4 - Игрушка, состоящая из подсвечивающейся панели и цветных прозрачных колышков. Колышки вставляются в панель, формируя рисунок или надпись (Прим. редактора).]. Ссоры были такие яростные, что в итоге мама заявила, что отдала их бездомных детям (после смерти Дженни я нашла обе коробки спрятанными в гараже)…
        Обман родителей и учителей стал для нас нескончаемым источником развлечения: мы обменивались одеждой, значками с именами и настаивали, что нас нужно звать именем другой близняшки. Мама каждый день предупреждала папу, что находится на грани нервного срыва, проводя все дни дома, пока он ездил читать лекции в кампусе. Естественно, всю мою жизнь люди предлагали мне почитать исследования об идентичных близнецах и их телепатических способностях, секретных языках и кодах, необъяснимо одинаковых привычках. Я не помнила, чтобы нас с Дженни связывало что-то такое до ее смерти. Помнила лишь ее присутствие и успокоение от того, что она рядом. Будучи близняшкой, я была очень застенчивой: мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы знать, каким уродливым становится мое лицо, когда я злюсь. Я все еще помнила, как плакалась маме со словами «Пусть она прекратит делать такое лицо!», когда Дженни смотрела на меня, нахмурившись. Я считала это ужасным и знала, что могу выглядеть точно так же.
        Когда пожар потушили, глава департамента пожарных подошел к маме и папе, и они тихо о чем-то поговорили. Я была слишком далеко, чтобы их услышать. Мама упала в папины объятия, и нас троих отвезли в полицейской машине в больницу в соседнем городе, где дали отдельные палаты и следили за нашим состоянием после отравления дымом. Врач сказал мне, что маме дали успокоительное и что я смогу увидеть ее лишь утром. Медсестры принесли томатный суп и позволили не спать, а смотреть мультики, пока над горизонтом не поднялось солнце. Мне было восемь, и я была слишком маленькой, чтобы понять смерть. Слишком юной, чтобы понять, что Дженни больше нет - нет совсем - и что я больше ее не увижу. По крайней мере, целый год я ожидала, что однажды проснусь утром перед школой, и она внезапно вернется, целая и невредимая, как раньше, до пожара. Но, отложив в сторону расхожее мнение об особой связи близнецов, - каким-то образом той ночью в больнице я уже знала, что Дженни мертва. Не припомню, чтобы встревоженные медсестры сообщали мне об этом, но я знала.
        На следующий день мама пришла ко мне и села на кровать рядом со мной. Ее глаза были опухшими после тяжелого многочасового сна, вызванного лекарствами. Отец стоял рядом, положив руки ей на плечи.
        - Дженни, нам нужно кое-что сказать тебе. Тебе будет сложно это понять, - начала мама.
        Я открыла рот, чтобы поправить ее, но замешкалась. Мне стало ясно, что у меня есть шанс снова поменяться местами с сестрой. Я могла бы позволить им и дальше думать, что я - Дженни, а в пожаре погибла МакКенна. Но, будучи невинной, наивной восьмилеткой, я не увидела в этом для себя выгоды. Что-то подтолкнуло меня все же исправить эту ошибку.
        - Я МакКенна, мама, - исправила я ее.
        Я была слишком мала, чтобы понять, что и у родителей бывают любимчики; это происходит непроизвольно.
        Даже на медицинской табличке в ногах моей больничной койки стояло имя Дженнифер Лора Брейди. Намеренно ли родители так заполнили мои данные или это была невинная ошибка? Я не осмелилась об этом спросить.
        Проснувшись, я обнаружила, что солнце уже низко. Значит, было почти время ужина. Я зевнула и потянулась. Сон о пожаре закончился, как и обычно, сценой в больнице. Еще пару мгновений я неподвижно лежала, вспоминая, как почти через год после пожара мама сидела в одиночестве на пороге каждую ночь, уставившись на пустую выжженную площадку на углу улицы, а весна переходила в лето. Однажды ночью я вышла и села на порог рядом с ней.
        - Я могу быть Дженни, если хочешь, - серьезно сказала я. Ее горе было таким сильным, что я была готова сделать что угодно - даже пожертвовать своей личностью, - чтобы вернуть прежнюю маму.

* * *
        - Что-то мне не хочется готовить. Может, сходим к «Бобби»? - предложила мама, когда я, открыв холодильник, стала обозревать его содержимое. Показаться с мамой «У Бобби» в вечер субботы было бы ужасно, будь я прежней МакКенной. Но сейчас, поколебавшись пару мгновений, я согласилась. Проспав целый день, я не на шутку проголодалась, а в нашем холодильнике ничто не могло сравниться с гигантским салатом шефа в закусочной.
        Выйдя на улицу, мы увидели, как Трей подъезжает к своему дому на немытой серой «Тойоте». Я моментально вспомнила ее салон: мягкие сиденья и слабый хвойный запах освежителя воздуха, висевшего на зеркале заднего вида. Моим первым побуждением было отвернуться, притворившись, что я не слышала, как всего в десяти футах от меня заглушили двигатель. Но маме обязательно нужно было помахать ему, так что избежать дружеского обмена фразами не получилось.
        - Привет, Трей! - крикнула мама, когда тот вылез из припаркованной машины.
        - Привет, миссис Брейди! - ответил Трей. К маме все еще обращались «миссис», хотя все в городе знали, что отец бросил нас семь лет назад[5 - В английском языке есть нейтральное обращение «миз» (mizz, сокращенно Ms) по отношению к разведенным (и другим) женщинам (Прим. редактора).]. Он небрежно кивнул мне, ни словом более не признавая мое присутствие. Его поведение сказало мне все, что мне нужно было знать: он считал мое восхождение к популярности отвратительным и был разочарован во мне. Социальная дистанция между нами значительно увеличилась.
        - А этот Трей красивый парень, - заметила мама, когда мы сели в машину и стали пристегиваться. - Я бы и не подумала, что он вырастет таким симпатичным. Ребенком он выглядел нелепо. Что говорят о нем в школе? Девушка есть?
        Я видела, на что она намекает. Неприятная правда состояла в том, что я сомневалась, интересовался ли Трей мною в романтическом плане - и позволили бы наши совершенно разные друзья нам встречаться без известного рода неловкости. Ну, в конце концов он знал, где меня найти. Мамины намеки почему-то расстроили меня - наверное, потому что Трей мне нравился еще с начальной школы, когда он вел себя, как старший брат. Я понятия не имела, какие девчонки его привлекают, но была уверена, что сама я недостаточно для этого крута. Хотя это было и неважно, потому что мечтала я о Генри Ричмонде.
        - Он настоящий фрик, мама. Девушки его избегают.
        Мама завела машину и спокойно сказала мне:
        - Фрик? Мне не нравится твоя новая привычка смотреть свысока на других детей в школе. С тех пор как ты начала снова общаться с Оливией и Кэндис, ты перестала, мне кажется, замечать, как критично ты стала настроена. Ты не была такой, когда дружила с Черил.
        Ох, ну конечно же мама не понимает, что невозможно быть одновременно принятой в престижный круг и при этом поддерживать крепкие отношения с непопулярными друзьями. И она никогда не поймет, почему я, обычная девушка из старшей школы Уиллоу, не могу состоять в романтических отношениях с Треем Эмори - даже если, как откровенно выразилась Оливия днем ранее, он действительно сексуален, если не обращать внимания на его странности. Я помнила, каким серьезным умником он был в детстве. А также то, как когда-то, давным-давно, он сильно старался меня рассмешить.
        Во время ужина «У Бобби» я почувствовала вибрацию в сумочке и достала телефон. Это было сообщение с неизвестного номера, содержавшее вложенное фото рентгеновского снимка с подписью: «К танцам готов. Генри».
        Субботние вечера в сентябре служили напоминанием, что я еще не полностью сбежала от предыдущей жизни. Хотя все в школе и так знали, что у меня нет парня, я все равно порадовалась, что никто не видел, как мы вместе с мамой едем с ужина домой на закате. Вечера пятниц были предназначены для подружек - для ночевок друг у друга, совместных походов в кино. Субботние же вечера оставляли для парней. Кэндис и Айзек уже наверняка катались по городу в его пикапе, явно не планируя ничего хорошего. Скорее всего, Мэтт и Миша тоже запланировали поход в кино или за пиццей к «Федерико».
        Оливия была из тех девушек, что стремятся к постоянному самоутверждению: даже со своего романтического свидания с Питом в честь ее дня рождения она весь вечер присылала мне, Кэндис, Мише и Вайолет сообщения. К одному из них она прикрепила фото золотого ожерелья с подвеской в форме буквы «О», которое ей подарил Пит.
        Год назад мне показалась бы невероятной мысль, что у меня может появиться парень до окончания школы. Теперь же я начала задумываться о возможных свиданиях по вечерам в субботу. Возможно, в будущем июле, ближе к семнадцатому дню рождения, рядом окажется симпатичный парень с блестящими глазами - вроде Генри, - который порадует меня романтичным подарком. В конце концов, год назад невозможно было бы даже подумать, что меня пригласят на вечеринку в дом Оливии.
        Я лежала на животе на кровати и читала журнал, когда мое внимание привлекла вспышка света за окном. Я встала и подняла жалюзи. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела, что это Трей бродит с фонариком по своему заднему двору. В его спальне горел свет - как и в передней части дома, где, судя по доносившимся звукам, его родители и младший брат смотрели поздние субботние комедийные телепрограммы. Трей присел на корточки рядом с кустами у забора, отделявшего его двор от нашего, и начал там словно бы что-то искать.
        Снедаемая любопытством, я (хотя и не могла бы вспомнить, когда в последний раз мы с ним нормально общались) подняла окно и тихонько спросила:
        - Что ты там делаешь?
        Послышался шорох. Трей встал, луч его фонарика, скользнув по обшивке дома, остановился на моем лице. Инстинктивно я прикрыла глаза.
        - У одной из уличных кошек, которых кормит моя мама, здесь котята, - прошептал он в ответ. Из-за громкого стрекота сверчков я едва смогла его расслышать.
        - Погоди минутку, - пробормотала я, внезапно ощутив желание принять участие в том, что он делает. Я стянула со стула кардиган, накинула его на себя и выскользнула на улицу через заднюю дверь кухни. Открыв нашу заднюю калитку, а потом - калитку, ведущую на участок Эмори, я присоединилась к Трею в прохладной темноте. Он снова присел на корточки и наклонился. Все еще включенный фонарик лежал на траве рядом с ним, но его свет был направлен в сторону от того, что он разглядывал. Черная выцветшая футболка, приподнявшись на спине Трея, выставила напоказ волнистую линию его позвоночника и немного - ложбинку в нижней части спины. Я покраснела из-за того, что, пусть ненамеренно, рассматривала вот так его тело - и была рада, что темнота скрывает мое смущение.
        - Кажется, их тут шестеро, - прошептал он, не глядя на меня. Я присела рядом с ним и присмотрелась. Маленькая трехцветная кошка растянулась под белыми кустами азалии в саду Эмори, все еще цветущими из-за столь необычной для осени теплой погоды. - Посмотри-ка на серого малыша.
        Шесть (а может, и больше) пушистых комочков, прижавшись к маме, сосали молоко. Кошка окинула нас равнодушным взглядом золотистых глаз.
        - Я услышал мяуканье из своей комнаты, - сказал Трей. - Хотел принести сюда кошачью еду, но кошка-мама может испугаться моего приближения.
        Мы молча наблюдали за семейством пару минут, в основном полагаясь на свет почти полной луны. Я подумала о том, как странно сидеть вот так, в паре дюймов друг от друга, слегка соприкасаясь локтями, и впервые свободно общаться после нескольких лет молчаливого знакомства. Главная странность состояла в том, что меня не покидало чувство, что это - в порядке вещей. Словно это самая естественная вещь в мире - сидеть тут вдвоем в полночь и смотреть под цветущие кусты азалии.
        - Ты можешь оставить банку с кошачьей едой здесь, - наконец, предложила я ему. - Просто не ставь слишком близко к кустам.
        - Хорошая идея, - согласился Трей и медленно встал. Потом он пересек двор и тихо вошел в дом через заднюю дверь, а вскоре вернулся с открытой банкой довольно дорогих кошачьих консервов, поставил ее в паре футов от мамы-кошки и снова присел рядом со мной. Запах еды привлек внимание кошки, но она не рискнула покинуть котят даже ради того, чтобы найти его источник.
        - Боюсь оставлять их одних ночью, - озабоченно признался Трей.
        - Кошки рожают котят в пригородах постоянно, и все с ними нормально, - заверила я его, не особо, впрочем, веря своим словам. В Висконсине было полно ночных животных, представлявших угрозу для мамы-кошки, которой нужно было защитить шесть котят. Прежде чем наша собака Мокси состарилась, она постоянно убивала вторгшихся в наш двор и оставляла их трупы на пороге задней двери: то опоссума, то енота, то - белку или бурундука.
        - Может, мне поспать здесь, - внезапно проговорил Трей. - Чтобы отпугнуть других животных? Я уже пытался перенести кошку - но она сбежала. Сомневаюсь, что получится занести ее и котят домой.
        Его руки были все в царапинах - скорее всего, после попыток забрать кошку. Я была удивлена, но тронута, когда он снова ушел домой и вернулся со спальным мешком и подушкой.
        - А твои родители не посчитают странным решение спать на улице? - спросила я, уже начиная замерзать - и к тому же я заметила, что мама выключила свет в гостиной: обычно это значило, что она идет спать.
        - Мои родители и так уже считают меня странным, - пожал плечами Трей.
        Мы стояли лицом к лицу. Я просто не знала, что сказать. Трей Эмори так переживал за уличную кошку и ее новорожденных котят, что был готов спать во дворе. Это было странно, но в то же время мило. Чего еще я не знала о парне, жившем так близко от меня? Мы довольно долго молча смотрели друг на друга. Я подумала, не набирается ли он смелости сказать мне что-то - и сама пыталась подобрать слова, чтобы сказать ему, как мне жаль, что мы так отдалились за последние несколько лет.
        А потом он внезапно протянул руку и убрал за ухо прядь волос с моего лба.
        - Доброй ночи, наверное, - пробормотал он.
        Должно быть, на моем лице что-то промелькнуло после прикосновения его пальцев, потому что он застенчиво улыбнулся и извинился:
        - Прости, это было странно, да?
        - Нет, не странно, - заверила я его, хотя, кажется, неестественно высокий голос меня выдал. Мысли путались в голове: хотел ли он показать, что я ему нравлюсь? Или скорее говорил «пока», как старший брат? Или это формальность? Я предпочла выбрать второй вариант - но никак не могла оторвать взгляда от глаз Трея.
        - Не, это было странно. Нужно было просто пожать тебе руку, - вот эту саркастичную сторону характера Трея я помнила с детства. Его шутливость вызвала у меня странное ощущение покалывания по всему телу, с ног до головы.
        Я закатила глаза:
        - Вот рукопожатие точно было бы странным. - Не размышляя над смыслом сказанного, я добавила: - Салют был бы лучше. В следующий раз лучше отсалютуй.
        - Хорошо, - согласился он, удерживая мой взгляд, и кивнул. - В следующий раз.
        Я оглянулась по пути к калитке, ведущей прочь из двора Эмори, и увидела, как Трей расстилает спальный мешок в паре футов от кустов. Сердце мое упало, когда я вспомнила, что в комнате на телефоне у меня есть сообщение от Генри Ричмонда. Я собиралась на Осенний бал с одним из самых привлекательных парней, когда-либо учившихся в старшей школе Уиллоу. Не стоило тратить время на нелепый флирт с соседом.

* * *
        Утром моим первым побуждением было выглянуть из окна и посмотреть, оставался ли Трей до сих пор во дворе.
        И потом целый день я пыталась прогнать из своей головы мысли о нем - и не могла не гадать, каковы шансы на то, что он тоже думает обо мне. Между нами было что-то, чего я не могла точно объяснить - как и не могла бы объяснить того, что происходило в подвале Оливии вечером пятницы.
        Но в одном в те выходные я была уверена: даже приходя в волнение от каждого нового сообщения Генри, я просто не могла дождаться новой встречи с Треем.
        Глава 4
        В то утро понедельника что-то в моей прогулке до школы казалось другим.
        Возможно, потому, что летняя жара спала, - или потому, что я надеялась встретить Трея где-нибудь в школьном коридоре. Впервые в этом учебном году я шла вприпрыжку, словно не могла дождаться, когда вернусь к повседневности уроков и оставлю позади все странности, пережитые на пятничной вечеринке.
        Перед началом урока в коридоре ко мне подошла Оливия.
        - Брат сказал, что ведет тебя на бал, - заявила она; я не могла понять, рада она этому или нет. - Это круто.
        Я выдохнула с облегчением.
        - Правда? Потому что если нет, я могу попросить кого-то другого. Честно, Оливия. Если тебе будет неловко, я попрошу Дэна.
        Дэн со своей стрижкой «ежик» и бесконечными веснушками находился в другом конце коридора и не мог нас слышать. Он уже собрал учебники для первого урока и пожелал мне хорошего утра.
        - Не глупи! Конечно, это круто. Ты и мой брат - симпатичная пара. Возможно, Кэндис психанет, но просто игнорируй ее. Генри считает ее треплом.
        Благословение Оливии позволило мне расслабиться по поводу танцев.
        - А что насчет Миши? - деликатно спросила я. - Как думаешь, подумают ли они с Амандой, что я мешаю Мишель?
        Оливия наморщила носик.
        - У Мишель уже новый парень в Университете Миннесоты. Я бы не стала переживать по этому поводу.
        В обед в столовой разговор вернулся к футбольной игре в пятницу в Кеноше. Повезем ли мы целый автобус учеников на другой конец штата, чтобы подбодрить команду? Вердикт прозвучал так: мы поедем в Кеношу, раз Кэндис настаивает, что нужно поддержать Айзека. Но не станем нисходить до того, чтобы ехать на автобусе с отвратительными девятиклассниками и неуправляемыми десятиклассниками.
        - Я могу взять машину, - предложил Пит. - Впятером мы поместимся в «Инфинити». - Он осмотрел наш стол и посчитал головы. - Один, два, три, четыре, пять, - произнес он, сначала ткнув себе в грудь, потом показывая по очереди на Оливию, меня, Кэндис и Джеффа. Хотя Джефф был высоким и играл в футбол с Питом, он не был особенно симпатичным или прикольным. Меня не покидало чувство, что к середине недели Оливия надавит на Пита, и тот вынудит Джеффа пригласить Вайолет на танцы, чтобы никто не оставался в стороне.
        - Нам с Амандой придется ехать на автобусе для чирлидеров, - сообщила Миша Вайолет. - Можешь поехать с нами, если хочешь. Будет весело. - Вайолет кивнула. Она сидела на дальнем конце стола и ела йогурт.
        Я никогда не бывала на футбольной игре в качестве зрителя. Будучи знаменосцем, я всегда сидела со своей командой в непривлекательной синей униформе и ждала выступления на поле. Я никогда не думала, что однажды буду сидеть на трибунах, есть хот-доги и попкорн с крутыми ребятами из школы. Пусть я и не была большим фанатом спорта, но мысль о поездке в Кеношу на машине Пита вызвала трепыхание бабочек в моем животе.
        После обеда я вместе с Кэндис направилась к своему шкафчику. Она была необычайно молчалива весь последний час. Из всей нашей маленькой компании друзей я, наверное, была наименее близка с Кэндис. Но наши шкафчики находились у одной стены в одном и том же коридоре, так что время от времени я ходила с ней - как правило, не зная, что сказать.
        - Я собиралась тебе кое-что сообщить, - произнесла она шепотом, как только другие прошли дальше в направлении своих шкафчиков, чтобы взять учебники для дневных занятий, - по поводу пятницы. В том, что Вайолет рассказала обо мне, когда мы играли в ту игру, было что-то странное.
        Я резко остановилась, удивленная внезапной переменой в Кэндис: она довольно резко перешла от веселых планов в столовой к вечеру прошедшей пятницы - и, едва вспомнив вечеринку Оливии, тут же стала серьезной. Я снова ощутила тот дискомфорт, который испытала тогда в подвале. Возможно, не мне одной было слишком неуютно, чтобы веселиться во время игры.
        - Да? - спросила я, не желая самой признаваться в неприятных воспоминаниях о вечеринке.
        - Во время истории про воду, в которой я ушла от братьев навстречу волнам. Но у меня нет родных братьев. У меня есть два единокровных брата от второго брака папы, но я почти уверена, что никогда не упоминала Дилана и Джордана при Вайолет. Они живут в Грин-Бей, и я с ними редко вижусь.
        Я нахмурилась: мы были знакомы с самого садика, но даже я не знала, что у ее отца два сына от новой жены. Оба родителя Кэндис завели новых супругов, но я знала только о существовании ее младшей единоутробной сестры Джулии, которая сейчас училась в восьмом классе.
        - Это странно, - согласилась я, гадая, нужно ли довериться Кэндис и рассказать о собственном удивлении из-за знаний Вайолет о красном «Приусе», стоявшем на парковке дома Ричмондов в ночь вечеринки.
        Именно тогда я подняла взгляд и увидела, что к нам идет Трей. Я непроизвольно улыбнулась и подняла руку, чтобы помахать, но наши взгляды встретились на мнгновение, а потом от отвернулся и прошел мимо меня - так, словно меня вообще не существовало. Я покраснела от унижения. Видимо, я неправильно оценила то, что произошло между нами той ночью на заднем дворе, - мне стало стыдно от того, как сильно колотится мое сердце. К счастью, Кэндис не заметила моего временного замешательства - ее взгляд последовал за Треем, уходящим по коридору.
        - Мило, - сквозь зубы пробормотала она с неприятной улыбкой. Мы дошли до моего шкафчика, и Кэндис подождала, прижав учебники к груди, пока я открою замок. Ее мысли вернулись к Вайолет и событиям вечера пятницы. - Как думаешь, Вайолет шпионила за нами? Я даже полистала свой инстаграм: вдруг она видела фотографии моих братьев там, - но ничего не нашла.
        Понятно: переживания Кэндис по поводу Вайолет уходят корнями в повседневность, а не в мир сверхъестественного, как мои. Глупо думать, что у Вайолет есть экстрасенсорные способности или она умеет как-то общаться с призраками.
        - Может, кто-то сказал ей, - предложила я. - Например, Оливия.
        Кэндис нахмурилась - я ее не убедила. И понятно почему. Оливия не стала бы занимать себя деталями жизни кого-то другого. Она существовала в своем собственном идеальном мирке, в счастливом неведении о тривиальных проблемах других людей.
        - Не знаю. Просто это кажется странным.

* * *
        У нас с Вайолет был общий урок после обеда, история США, которую вел мистер Дин.
        - Класс, я знаю, что в это время года у всех на уме только Осенний бал: выборы его двора и Короля с Королевой. Но хочу напомнить вам, что в эту пятницу - выборы в ученический совет. Мне бы хотелось, чтобы вы подумали о вступлении в совет класса, - сказал мистер Дин. Он помогал ученическому совету, наблюдал за выборами и давал задания четырем представителям каждого класса. Я редко думала об ученическом самоуправлении. Оливия всегда была президентом нашего класса, а Майкл Уолтон, умник из команды по математике, - вице-президентом. Все знали, что Майкл выпустится отличником. Трейси Хартфорд, самая большая сплетница в одиннадцатом классе, всегда была секретарем, а Эмили Моррис отвечала за финансы.
        Когда прозвенел звонок и я начала собирать учебники, меня окликнул мистер Дин:
        - Мисс Брейди? Могу я с вами поговорить?
        Вайолет вскинула бровь, глянув на меня по пути из класса и гадая, почему мистер Дин позвал меня поговорить тет-а-тет.
        Я подошла к учителю, стиравшему записи с доски. На дом на выходные нам было задано написать эссе по памфлету Томаса Пейна «Здравый смысл». Я не очень-то хорошо справилась, так как была слишком занята мыслями о Трее, Генри и странностях на вечеринке Оливии.
        - Да, мистер Дин? - спросила я.
        - Я хотел спросить, не думала ли ты попробоваться на роль казначея одиннадцатого класса, - сказал мистер Дин. - Мне кажется, у тебя отлично получится.
        Я не понимала, почему он считал, что у меня вообще что-то может получиться. На самом деле я выделялась лишь на уроках искусства. Не было причин думать, что пожилой мистер Дин с его подтяжками и галстуком-бабочкой обменивался историями с мисс Киркович - гораздо более молодой и продвинутой учительницей искусства. Кроме того, я уже слышала, что Джейсон Аркадиан, представлявший половину нашего жалкого школьного клуба по дебатам, уже подал свою кандидатуру с пятью подписями. Джейсон не был так популярен, как Пит и Айзек, но все же люди знали, кто он такой. Его никогда не называли коровой, он не терял близнеца в ужасной трагедии, о которой знали все в городе. К тому же я понимала, что придется приложить немало усилий, чтобы победить его.
        - Математика плохо мне дается, - заверила я учителя. - Сомневаюсь, что буду хорошо управлять финансами класса.
        - Но тебя будут любить. Ты дружелюбна ко всем в классе, - возразил пожилой мужчина. - Казначей одиннадцатого класса - очень важная роль. Ты будешь отвечать за сбор средств на поездку.
        Каждый год, во время первой недели мая, одиннадцатый класс отправлялся в однодневное путешествие - например, в Чикаго или Миннеаполис. В предыдущий год ученический совет одиннадцатого класса организовал продажу нарциссов и шоколада. Оба варианта оказались неудачными, собранных денег не хватило, и в итоге всем ученикам пришлось сдать по двести долларов, чтобы участвовать в поездке. Мне не хотелось думать об участии в выборах, но предложение мистера Дина попробовать заставило меня вспомнить о валяющихся на земле листьях, которые утром видела по пути в школу. Можно было бы организовать учеников собирать листья и убирать снег - две задачи, помощь с которыми нужна была всем в Уиллоу.
        - Я подумаю об этом, - заверила я мистера Дина и помчалась на физкультуру.
        В коридоре у класса истории меня терпеливо ждала Черил. Я почувствовала отвращение к самой себе за то, как обращалась с ней с начала школьного года. Черил был мягкой, действительно милой - из тех девушек, что полностью обретают себя в колледже: там у нее появится умный парень, и она, наконец, реализует весь свой академический потенциал. Но в старшей школе Черил была девочкой в больших тяжелых очках… и в дешевых «неправильных» джинсах.
        - Привет, - застенчиво поздоровалась она. Бедная Черил. Официально я не отказывалась от нашей с ней дружбы, но она все понимала. Теперь в обед я сидела с новыми друзьями, а на лабораторных работах вставала в пару с Мишей, а не с ней. Миша настаивала, что ей нужна моя помощь, а Черил получит хорошую оценку по химии и сама. - Хотела спросить, что ты делаешь в пятницу. Мама достала билеты на концерт «Ягненка и Совы» в Мэдисоне, и я подумала - может, ты захочешь пойти.
        Внутри все оборвалось. Черил знала, что мне нравился фолк-дуэт «Ягненок и Сова» из Новой Зеландии. Я понятия не имела, что у них тур по США. Внезапно я почувствовала зависть, что у нее есть билеты, и ярость, что она купила их в очевидной попытке вернуть нашу дружбу. Черил они не нравились так, как мне. Пропуск первой футбольной игры года за пределами школы ради поездки с Черил (и возможно, с ее мамой или папой) на хипстерский фолк-концерт на юге точно не останется ненаказанным Оливией и Кэндис.
        - Я бы хотела, - с печальным видом солгала я, - но, возможно, мне придется остаться после уроков в пятницу из-за встречи, о которой мне только что рассказал мистер Дин. К тому же обычно пятницы я провожу дома. С мамой. Ну ты знаешь - в это время года.
        Я ненавидела себя за использование смерти Дженни как способа отказаться от поездки на концерт, но слова легко сорвались с языка. Лицо Черил тут же потемнело. Смесь разочарования, что я отказала, и стыда: я намекнула на то, что она забыла, какое эмоционально сложное это время года для моей семьи. Лишь увидев ее реакцию, я пожалела о выборе причины, но было слишком поздно отказываться от вранья. Я не знала, что скажу, если она узнает, что я уехала на игру с новым кругом друзей, - хотя и понимала, что буду чувствовать себя очень виноватой, если это произойдет.
        - О боже, МакКенна, прости, - извинилась Черил. Казалось, она вот-вот заплачет. - Я совсем забыла. Просто я так скучаю по тому времени, когда мы гуляли вместе, понимаешь? Я подумала, было бы весело отправиться вместе на концерт.
        Мое сердце практически разрывалось. Я никогда раньше не обрывала дружбу и мечтала найти способ пригласить и Черил в круг друзей Оливии, но в старшей школе это так не работает. Я была очень недовольна собой. Но мне хотелось обрести свое место. Хотелось пойти на Осенний бал за руку с Генри и не переживать, что меня снова назовет «коровой» какой-то идиот из одиннадцатого класса. Я мечтала получить воспоминания о популярности, на которые смогла бы оглядываться, когда покину Уиллоу и поступлю в колледж. После наполненного горем детства мне казалось, я заслуживаю пары лет популярности.
        - Все нормально, Черил. Может быть, мы встретимся на следующих выходных, - предложила я, в душе понимая, что к следующим выходным тоже придумаю отговорку.

* * *
        Мы вышли на беговую дорожку: все в одинаковых красно-черных спортивных костюмах, словно клоны. Оливия и Миша промчались мимо нас - они относились к физкультуре серьезнее, чем я, Кэндис и Вайолет. Кэндис отвернулась от нас с Вайолет и теребила свой телефон, пролистывая песни, которые не устраивали ее в тот момент, и не в такт подпевала выбранным. Если бы и я захватила телефон, то могла бы избежать разговора с Вайолет. Мы просто шли, раздражая тренера Стерлинг. Длинные тени вытянулись на гравии впереди нас.
        - По поводу пятницы, - мягко произнесла Вайолет. Она, казалось, нервничала, беспокойно теребя свой медальон. - Наверное, я должна извиниться перед тобой за свои слова. Я не знала о твоей семье. В выходные я чувствовала себя просто ужасно, но не хотела писать тебе… ну, потому что все стало бы только хуже.
        - Все нормально, - ответила я, не желая разговаривать о Дженни на стадионе в такой прекрасный осенний день; дул прохладный ветерок. - Ты новенькая в городе. Откуда тебе было знать?
        Она нервно прикусила губу, как часто делала. Не будь Вайолет такой хорошенькой, было бы легко отнести ее к нервным ботаникам и застенчивым чудакам нашей школы.
        - Не хочу показаться фриком, но иногда я вижу всякое. На самом деле я не обсуждаю это с людьми… Ну, то есть… никогда. Но как я и сказала, мне очень жаль, что я упомянула пожар.
        Я почувствовала, как все вокруг меня словно бы затормаживается, как замедленные кадры в фильме. Правильно ли я ее услышала? У нее какие-то экстрасенсорные способности? Возможно, мои подозрения не были беспочвенными.
        - Э… а ты могла бы уточнить? - спросила я. - Нельзя сказать такое просто так и не объяснить.
        Вайолет пожала плечами, словно сказанное ею не было чем-то особенным.
        - Ну, знаешь, разное. О людях. Не что-то вроде рентгеновского зрения или типа того. Но я смутно улавливаю, что с ними случилось или случится, и никогда не знаю, что на самом деле это значит. Коснувшись твоего лба, я почувствовала запах огня и увидела дым. Не знала, что ты пережила пожар в доме, - извинилась она. - Пожалуйста, не рассказывай больше никому. Я знаю, что это звучит безумно. - Теперь я уже и передвигалась медленно, как улитка. Было невозможно поверить в сказанное Вайолет. И все-таки…
        - То есть… машина Оливии? - осмелилась спросить я. - Ты упомянула в истории, что ее родители собирались подарить ей красную машину на день рождения. Произнося это, ты знала, что красный «Приус» уже стоял на парковке Ричмондов?
        Вайолет сморщила носик, очевидно, переживая из-за моих расспросов. Мне не хотелось на нее давить - но, вполне естественно, у меня возникла масса вопросов.
        - Нет, я не знала, что он уже там. Она говорила, что хочет «Приус», так что я придумала ту часть. Наверное, просто угадала.
        - Это очень и очень странно, - заметила я. С одной стороны, я была благодарна, что Вайолет открылась мне. С другой - она ужасно пугала меня. - Что еще ты знаешь… обо мне?
        Она осмелилась взглянуть мне в глаза лишь на секунду, а потом посмотрела в небо, избегая моего взгляда.
        - Ничего, правда. Это все. Только пожар. И… у тебя ведь есть собака? Медленная, пятнистая и пушистая?
        Мокси была британским спаниелем. Она действительно стала в последнее время медленной, едва ковыляя на пораженных артритом лапах. Я кивнула, признавая, что у меня на самом деле есть собака, но не поверила Вайолет ни на секунду.
        Она знала больше, намного больше. Но если я расскажу об этом друзьям, они посчитают меня сумасшедшей.
        И, по всей видимости, каким-то образом Вайолет достаточно хорошо меня узнала, чтобы довериться. Наверное, почувствовала, что я ее подозреваю.
        Но больше всего меня интересовало другое (хотя я и не осмеливалась об этом спросить): если Вайолет почувствовала пожар, который когда-то убил мою сестру, были ли ее истории об Оливии, Кэндис и Мише как-то связаны с реальностью?

* * *
        - Мистер Дин считает, что мне нужно выдвинуть свою кандидатуру на место классного казначея, - рассказала я маме за ужином, помешивая макароны в тарелке. За столом я вела себя необычайно тихо, думая о Вайолет и обо всем том, что она поведала на уроке физкультуры. Обычно я бываю не так замкнута во время еды - но в тот момент мне не хотелось признаваться маме, что я подозреваю подругу в обладании сверхъестественными способностями. Она тут же позвонила бы папе и попросила бы его оценить мое психическое состояние.
        - Казначей? А почему казначей? Ты бы гораздо лучше проявила себя в качестве секретаря, - сказала мама. Она никогда не поощряла меня стремиться к тому, к чему не лежало сердце. «Побереги свою энергию для важных дел», - любила она говорить.
        - Я не могу претендовать на место секретаря. Победить не получится. Трейси Хартфорд всегда баллотируется на место секретаря и каждый год побеждает. Я могу попробовать стать казначеем, потому что тут у меня хоть какой-то шанс есть, - пояснила я.
        Мама вылила еще одну порцию холодного соуса на макароны.
        - Это не мысли победителя, - пожурила она меня. - Я даже не знала, что тебя интересует ученический совет. Кто еще баллотируется?
        - Джейсон Аркадиан, - ответила я, яростно накручивая спагетти на вилку.
        Бесполезно объяснять маме, что вряд ли мои соученики проголосуют за меня, а не за Трейси. И что, если я решусь бросить ей вызов, баллотируясь в секретари, могу огрести публичное унижение.
        - Ну, а Джейсон Аркадиан очень хочет быть казначеем класса? Разве ты не будешь жалеть, что лишила его этого шанса, просто чтобы поразвлекаться пару дней? - критично спросила мама. Она явно не понимала нравы и обычаи старшей школы Уиллоу.
        - Нет, потому что я тоже заинтересована в этой должности, - призналась я. Теперь, после предложения мистера Дина, все эти планы и возможности, связанные с выборами, дали моему мозгу безопасную гавань - вдали от тревожных мыслей о Вайолет и ее странных видениях. Я могла бы успешно собирать деньги, в этом не было сомнений. Я плохо знала уехавшую в Чикаго Эмили Моррис, но мне казалось, что та баллотировалась только из-за Оливии. Мне даже не придется прилагать особых усилий, чтобы превзойти ее в работе. - Мне нужно будет организовать сбор средств для поездки класса в мае. У меня уже есть пара идей.
        Мама уставилась на меня с другого конца стола так, словно перед ней инопланетянин.
        - Ты серьезно?
        - Да, - ответила я.
        - Ну, если тебя это интересует, тогда и меня тоже. Это будет хорошим дополнением к твоему заявлению в колледж. Что нужно делать?
        Я сказала ей, что мне нужно будет официально объявить свою кандидатуру в пятницу на собрании после школы. Как только слова сорвались с губ, я поняла, что присутствие на этом собрании усложнит поездку в Кеношу. Но зато почувствовала себя немного лучше по поводу отказа поехать с Черил в Мэдисон. Получается, я не совсем соврала ей: в конце концов, у меня правда было назначено мероприятие в пятницу после уроков, которое не позволяет мне пойти с ней на концерт.
        - Завтра куплю ватман в «Уолгринс». Но все-таки подумай о противостоянии Трейси Хартфорд. Ее мать слишком болтлива, - заметила мама.

* * *
        Вечером, делая домашку, я нарочно не опускала жалюзи, потому что заметила, что и Трей не опустил свои. Его было невозможно разглядеть в комнате, но свет был включен - так что, скорее всего, он не спал. Я весь день переживала из-за того, что он проигнорировал меня там в коридоре, возле шкафчиков. Хотя, учитывая то, что Вайолет рассказала мне на физкультуре, - пожалуй, у меня были и более серьезные основания для тревоги. Генри написал мне. Мое сердце колотилось - бум-бум-бум, - пока я читала его сообщение. Он спрашивал, какого цвета мое бальное платье. Генри собирался арендовать смокинг и хотел, чтобы пояс совпал по цвету с платьем и мы в самом деле походили на пару. Интересно, купит ли он бутоньерку. Мама просто растает, если в нашем доме появится парень и наденет мне на руку бутоньерку.
        Около часа ночи я почувствовала такую усталость, что едва могла держать глаза открытыми. Я встала, чтобы опустить жалюзи. Поднявшись, глянула в окно и увидела, что Трей смотрит прямо на меня. В этот раз не стала махать ему - не хотела снова почувствовать себя дурой.
        Мгновение мы удерживали взгляды друг друга. Наконец, Трей кивнул, признавая мое присутствие. Я первой отвернулась и закрыла жалюзи, со стыдом гадая, что могло бы случиться, если бы я оставила их поднятыми, переодеваясь в пижаму. Подсматривал бы Трей? Хотел бы он, чтобы я знала, что он смотрит? Всего лишь представляя себе такую возможность, я почувствовала, как загорелись щеки, а пульс участился. Почему я вообще думаю о флирте с Треем Эмори?
        В ту ночь мне не давали уснуть мысли о Вайолет. Кто она такая? Так ли она невинна, как хочет казаться? В самом ли деле она знала обо мне так мало, как утверждала?
        А еще меня не оставляли мысли о Трее: ненавидел ли он меня и если да, то почему? Я знала, что мне не стоило обо всем этом думать. Нужно подумать о планах предстоящей предвыборной кампании. К тому же Генри Ричмонд думал обо мне, у него был мой номер телефона, и мы должны встретиться в субботу вечером.

* * *
        - Посмотрите, девочки. Мне кажется, это оно.
        Оливия вышла из примерочной в платье, которое с трудом нашла в «Тарте», одном из двух крутых бутиков в маленьком молле в Ортонвилле, что к западу от Уиллоу. Этот торговый центр был далеко не таким большим, как в Грин-Бей, но мы решили съездить туда в среду после школы: вдруг «платье мечты» Оливии найдется там. У мамы Кэндис был маникюрный салон в торговом центре Ортонвилла, поэтому Кэндис настаивала, чтобы мы избегали основного торгового холла - иначе ее мама могла бы узнать, что ее дочка поехала за покупками вместо выполнения домашней работы.
        - Ого. Думаю, это оно, подруга, - заметила Кэндис, попивая через трубочку ледяной шоколадный латте.
        Платье (без бретелек и достаточно темного, чтобы не казаться летним, оттенка кремового цвета) идеально сидело на Оливии. Его покрывал слой маленьких простроченных дырочек. Когда Оливия покрутилась перед зеркалом, юбка раскрылась вокруг ее колен, словно она была принцессой из диснеевского фильма.
        - Мне оно вроде как нравится, - объявила Оливия. - Не совсем то, что я себе представляла, - но, может, так даже лучше.
        - Оно такое сексуальное, - вставила Вайолет. - Купи его на всякий случай, вдруг его позже уже не будет.
        Прежде чем Оливия вернулась в примерочную, чтобы снова надеть джинсы и шелковую блузку, я мельком увидела цифру на ценнике и чуть не ахнула. Я гадала, узнала ли Вайолет платье, которое Оливия понесет домой в фирменном ярко-розовом пакете «Тарт», - выглядело ли оно так же, как платье из ее предсказания. Вайолет была необычайно энергична и разговорчива по пути из Уиллоу, и я подозревала, что она намеренно избегала зрительного контакта со мной.
        Вернувшись в город, Оливия высадила Мишу первой, потому что той нужно было на урок гимнастики вместе с Амандой. Вайолет настояла на том, чтобы ее высадили у библиотеки, откуда мама заберет ее после работы. Я удивилась, что, помимо Кэндис, которая ехала на переднем пассажирском сиденье красного «Приуса», я осталась в машине последней. Если тебя высаживают последней - значит, Оливия меньше всего хочет от тебя избавиться.
        Я решила, что пришло время проверить реакцию Оливии на мои планы баллотироваться в казначеи. Я объявила об этом как бы между прочим, словно все еще раздумывала над идеей.
        - Уверена, что хочешь этого? Ну, этот ученический совет - такой скучный. Просто ужас. Я выдвинула свою кандидатуру на место президента только потому, что папа очень хочет, чтобы я получила стипендию Университета Висконсина.
        Поразмыслив над шансом победить в выборах, к среде я уже была уверена, что хочу участвовать. Что важнее, я была уверена, что хочу победить. Странно, что за два дня, прошедшие после того, как мистер Дин посоветовал мне попробовать, я перешла от «мне плевать на ученический совет» до чувства, что просто жить не смогу, если не одержу победу.
        - Абсолютно, - ответила я. - Мне не будет скучно. Не считай меня фриком, но чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея.
        - Ты точно псих! - воскликнула Оливия. - Но собрания станут менее отстойными, если там будешь и ты. Нужно баллотироваться вместе, вроде как командой! - Получив не только одобрение Оливии, но и почувствовав ее энтузиазм, я лишь утвердилась в своем решении. Благодаря паре слов Оливии мое участие в выборах превращалось из сомнительной затеи с риском для моего социального статуса в необходимый шаг к моей уверенной победе.
        - О боже, девчонки, вы так помешаны на политике, - пожаловалась Кэндис. - Что мне делать в этом захолустье, когда вы обе попадете на Капитолийский холм?
        - Выйти замуж за Айзека и нарожать ему штук пятьдесят детей, - пошутила Оливия.
        Мы подъехали к моему дому, и в груди заныло, когда я увидела, что машины мамы еще нет. Наверное, она все еще едет из Шебойгана. В любое время дня мне было неприятно входить одной в пустой и темный дом - таким острым было ощущение, что мне бы не пришлось проводить время в одиночестве, если бы не случился пожар. По крайней мере, Мокси будет мне рада, даже если я просто выпущу ее обнюхать все на заднем дворике.
        Я взяла рюкзак и открыла заднюю дверь машины, но тут Оливия сказала:
        - А у Вайолет все еще нет партнера для танцев.
        Я замерла. Тон Оливии из беспечного и шутливого мгновенно стал угрожающим. Как это возможно, что уже среда, а Вайолет все еще не набралась сил пригласить кого-то? Неужели она не знала, что Оливия и Кэндис не позволят ей пойти на бал в одиночку? Посещение танцев без партнера возможно для непопулярных девчонок, но это непозволительно для подруги девушки, которую через пару недель могут назвать Королевой бала.
        - Она говорила тебе, что собирается пойти одна? То есть я знаю, она сказала, что у нее есть платье, но это просто… - Кэндис замолкла, подбирая правильное слово. - Жалко.
        Я покачала головой, желая отдалиться от вопроса наличия партнера для танцев у Вайолет.
        - Нет, она ничего не говорила, - заявила я.
        - Ну, если она что-то таки скажет, попробуй отговорить ее идти на танцы в одиночку? То есть, конечно, она может делать что хочет, но это будет смотреться странно, - сказала Оливия.
        Я открыла ключами заднюю дверь и вошла в дом, все еще чувствуя себя неловко - несмотря на то, что интерес Генри ко мне не позволит кому-либо вести такие же разговоры за моей спиной. Если бы не это, Оливия и Кэндис могли бы наброситься на меня так же, как сейчас на Вайолет. Подобные мысли меня ужасали: совершенно ясно, что «настоящий» парень важнее для достижения популярности, чем победа на выборах в ученический совет. Генри просто пригласил меня на танцы - но никак не дал понять, что хочет и дальше со мной встречаться. Бал выпускников создаст те же самые проблемы заново.
        Мокси приковыляла к задней двери, чтобы поприветствовать меня, помахивая хвостом. Я погладила ее и вышла с ней на задний двор, чтобы она могла размять лапки. Солнце уже садилось, хотя еще и семи не было, - еще одно напоминание, что лето закончилось. Я услышала, как открывается задняя дверь Эмори. Мое тело словно пронзил разряд электричества, когда я глянула за забор. Трей вышел на улицу с банкой кошачьих консервов в руках.
        - Привет, - без энтузиазма поздоровался он, пересекая двор и подходя к кустам, где мы в начале недели видели кошку с котятами.
        - Привет, - ответила я, стараясь оставаться такой же равнодушной, как и он.
        Трей исчез из виду, присев у кустов азалии, чтобы поставить еду на землю, а я мялась, желая что-то добавить.
        - Как у них дела? - крикнула я за забор, мечтая, чтобы мне не так страстно хотелось обратить на себя внимание Трея.
        Он встал, но ответил только через некоторое время.
        - Они в порядке. - Трей смотрел прямо на меня поверх забора. - Один не пережил первую ночь. Но остальные пятеро подрастают.
        Мысль о не пережившем первую ночь котенке наполнила меня грустью. Жалость охватила меня - для меня это ощущение было так же знакомо, как голод или бессонница.
        - Это ужасно, - произнесла я слегка дрожащим голосом. Я даже не подозревала, что могу расплакаться из-за смерти маленького котика, которого даже ни разу не погладила.
        Трей нахмурился, опустив взгляд (наверное, на маму-кошку под кустами), и согласился:
        - Да. - Было еще не совсем темно, и наш мрачный разговор сопровождался начинавшейся трескотней сверчков. Луна уже высоко стояла в вечернем небе.
        Трей быстро глянул за плечо на собственный дом, потом на меня.
        - Странно, - произнес он.
        - Что?
        - Ты это чувствуешь? Словно кто-то следит за нами.
        Я осмотрелась, в тот момент явственно ощущая, что он прав. Мне казалось, что здесь кто-то есть и он наблюдает за нами, как в подвале Ричмондов в предыдущую пятницу, когда мы с девчонками играли в эту дурацкую игру. Я понимала, что глупо даже думать об этом, - но Вайолет сказала мне, что может видеть разные вещи, когда касается людей: события из их жизни, которые иначе не могла бы знать. Интересно, она ли наблюдала за нами там и тогда. Я почувствовала, как волоски встают дыбом на руках, а кожа покрывается мурашками. Чувство не из приятных. Мне захотелось оказаться с Треем на одной стороне забора.
        - Ага, - согласилась я. - Я тоже это чувствую.
        Кажется, Трей собирался что-то добавить - но тут мы услышали шум двигателя маминой машины. Фары осветили алюминиевую облицовку дома Эмори, когда она подъехала к дому. Из машины доносилась кантри-музыка.
        - Увидимся, - тут же помахал мне Трей. Он вернулся в дом через заднюю дверь, и я похлопала в ладоши, подзывая Мокси.
        - Мокси! Пойдем, девочка! - позвала я. Уши моей любимой старой собаки навострились, и она поковыляла ко мне так быстро, как могла. Мама вошла в дом и поставила сумки с купленным фаст-фудом.
        Я подождала, пока Мокси поднимется по ступеням на веранду. В кухне она заскулила, почувствовав запах завернутых в фольгу бургеров, лежавших на столе.
        - Это с Треем ты разговаривала, когда я вернулась домой? - спросила мама.
        - У Эмори котята на заднем дворе, - ответила я, избегая вопроса о разговоре с Треем.
        - Трею бы не помешало постричься, - продолжила мама, игнорируя мою попытку сменить тему и передавая мне тарелку. - Вы с Дженни всегда играли у Эмори в детстве. У них были отличные качели. Трей отвез вас в школу на автобусе, когда вы только пошли в первый класс.
        Я молча развернула свой бургер, не желая вспоминать прошлое. Я смутно помнила, как мы втроем играли во дворе Эмори, махали ногами на качелях, поднимаясь все выше и выше. Дженни говорила, что хочет прикоснуться к небу.
        - Я всегда думала, что кто-то из вас выйдет замуж за Трея. Вы трое были тогда неразлейвода. Мэри Джейн давала мальчику много свободы. От оказывался есть корочку хлеба, когда оставался у нас на обед, потому что его мама срезала ее для него…
        - Мама, - холодно прервала я ее. - Я не хочу думать об этом.
        Слова сорвались с губ, прежде чем я их обдумала, но они были честными. Я не хотела вспоминать. Мысли о том, каково это - бегать по Марта-Роуд с Дженни, были слишком странными и вызывали грусть. В детстве мы летом слонялись по округе. Теперь эти воспоминания о падениях с велосипедов, разбитых коленках, прятках в квартале и лазании по заборам возвращались.
        Мама сосредоточенно выдавила кетчуп и горчицу на бургер и снова накрыла его булкой, видимо, осторожно подбирая слова.
        - Прости, МакКенна. Это все из-за времени года. Как только листья начинают менять цвет, я не могу не вспоминать, каково было, когда вы были маленькими девочками.
        Я решила проигнорировать ее и кинула Мокси большой кусок мяса из бургера.
        - Я не влюблена в Трея. Так что… просто перестань думать, что мы будем вместе. Этого не будет.
        Позже тем же вечером я упорно пыталась заснуть. Все переживания, мучившие меня в начале недели - из-за Вайолет и игры, - ушли, и мои мысли полностью обратились к Трею Эмори. Во время двух последних встреч с ним я даже не додумалась приглядеться, какого цвета его глаза. Уверена, светлые. Зеленые или голубые? Вспомнить не получалось. В ту ночь на нем не было армейской куртки, но я так удивилась, увидев его во дворе, что во время разговора даже не обратила на это внимания. Я думала о его бицепсах: они заметнее под черной футболкой, чем мне представлялось. Интересно, качался ли он. Если да, то где? И почему так старался прятать руки под старой курткой?
        И я совсем не подумала о том, что Оливия нашла себе платье, но не туфли для танцев.
        Глава 5
        Утром в пятницу я убрала розовый кашемировый кардиган в школьную сумку, готовясь к игре в Кеноше вечером.
        - Вернусь поздно, - сообщила я маме на кухне. Она исправляла работы студентов, зажав красную ручку в пальцах и готовясь нанести удар.
        - Насколько поздно? - спросила мама, едва отрывая взгляд от проверки.
        - Поздновато, - уклончиво ответила я. Кеноша находилась в трех часах езды от Уиллоу, а игра начиналась в семь. Даже если бы все закончилось ровно в девять, в чем я сомневалась - по прошлому опыту знала, что вступительное шоу будет длиться по крайней мере двадцать минут, - домой я доберусь не раньше полуночи.
        - Можешь уточнить, насколько «поздновато»? - попросила мама, наконец откладывая красную ручку, поправляя очки и глядя на меня.
        Я закатила глаза, зная, что она возмутится, если я вернусь после полуночи.
        - Я еду на футбольный матч с Оливией и Кэндис. Игра должна начаться в семь, но, скорее всего, начнется позже. Она продлится около двух часов и пройдет аж в Кеноше, потому я не успею до комендантского часа, если мы останемся до конца матча.
        - Мне не нравится мысль, что ты вернешься после полуночи, - сказала мама. - А кто поведет машину?
        Я поколебалась, не желая сознаваться, что мы поедем на машине Пита. Дорогой машине Пита.
        - Парень Оливии, - ответила я.
        - А сколько лет парню Оливии? Достаточно, чтобы купить пиво?
        Становилось все сложнее подавить стон и желание сказать маме, что она ведет себя нелепо.
        - Мам, никто не собирается пить пиво. Не понимаю, в чем проблема. Ты отпускала меня на игры в прошлом году с оркестром и не психовала из-за этого.
        Мама вздохнула, словно больше не могла ничего слышать.
        - МакКенна, ты мне нравилась намного больше до того, как стала популярной. Ты должна вернуться домой к полуночи. Точка.
        Я громко вздохнула, давая ей понять, что она разрушает мою социальную жизнь. И как мне теперь сказать друзьям, что мне предстоит испортить вечеринку и вернуться домой раньше всех?
        В обед столовая гудела от возбуждения. Футбольная команда, включая самого Айзека, вела себя шумно и несносно - очевидно, заводясь перед вечерним матчем.
        - Нужно уехать не позднее трех сорока пяти, - сказал нам Пит. - У меня часовая баскетбольная тренировка после уроков, а потом давайте все встретимся перед библиотекой.
        Я вздохнула от облегчения. Какое бы информативное собрание мистер Дин ни приготовил для тех из нас, кто собирался баллотироваться в ученический совет, оно не могло занять больше часа.
        - Ты же пойдешь на собрание по выборам в ученический совет, да? - спросила я Оливию, рассчитывая, что мы пойдем туда вместе (и надеясь, что она не шутила, когда назвала нас командой).
        - Не уверена, - ответила та, сморщив носик. - У меня небольшой кризис. Я все еще не нашла туфли для завтрашнего бала, которые бы подходили к платью. То есть у меня есть пара белых на каблуках со свадьбы дяди, но они совершенно не подходят. Я думала о том, чтобы быстро смотаться в молл после школы и потом встретиться с вами на игре.
        В животе возникло неприятное чувство. Если Оливия не собиралась на собрание мистера Дина, то насколько вообще она собиралась претендовать на место президента? Что, если мистер Дин не позволит ей участвовать в выборах, потому что она так спокойно проигнорировала важное собрание? Что, если Майкл Уолтон увидит свой шанс и украдет у нее желанную роль президента, а мне придется провести остаток одиннадцатого класса, слушая его нудные жалобы на нехватку нормальных баков для раздельного мусора в столовой?
        - О боже, Оливия, это прям как в истории Вайолет, - объявила Кэндис, широко раскрыв глаза.
        Сидевшая на другом конце стола Вайолет повернулась к нам.
        - То была просто глупая история, - пробормотала она.
        И правда странно, что в пятницу, в день большой игры, как говорила Вайолет в истории о вымышленной смерти Оливии, та действительно собиралась поехать в торговый центр. Я почувствовала холодок, вспоминая, как Вайолет сказала мне после вечеринки, что иногда видит разные вещи.
        - А что насчет танцев? - внезапно спросила Оливия, словно именно в тот момент она поняла, что Вайолет так и не подтвердила наличие партнера. Тема схожестей между обстоятельствами этого дня и историей Вайолет была забыта. - С кем ты идешь?
        Лицо Вайолет просияло, глаза вспыхнули.
        - А разве я не говорила вам? Я иду с парнем из моей церкви. Он учится в школе Святого Патрика в Ортонвилле.
        Миша глянула на меня, вскинув бровь, а я отвернулась, не желая демонстрировать Вайолет наши сомнения. Она точно ни разу не упоминала этого загадочного парня. Оливия, не отличавшаяся скептицизмом, помимо особенных случаев, выглядела по-настоящему удивленной. - Правда? Отлично! А как его зовут?
        - Марк, - ответила Вайолет. - Риган. Кажется, он ходил в школу Уиллоу до пятого класса, а потом родители перевели его в частную.
        - Я его помню, - скучающим тоном заметила Кэндис. - Помню, как он в первом классе съел несваренные макароны, когда нам нужно было сделать из них ожерелье для мам на уроке ИЗО. Кучерявые волосы, ямочки на щеках?
        Вайолет кивнула.
        - Интересно. Не могу представить, как он выглядит сейчас, - прокомментировала Миша, очищая шершавую кожуру апельсина.
        Я попыталась вспомнить кучерявых парней из начальной школы в нашем классе, которые могли бы в какой-то момент перейти в частную школу. Память заполонило слишком много имен и лиц детей, которые уехали из Уиллоу, так что Марка Ригана я не вспомнила.
        - Круто, - искренне улыбнулась Оливия, радуясь, что не нужно журить Вайолет за неумение привлечь интерес парней перед танцами. - Он приедет сегодня на игру?
        Вайолет покачала головой.
        - Нет. Он в футбольной команде школы Святого Патрика и сегодня у них своя игра в Ортонвилле. Возможно, я поеду на нее, а не на нашу. Ну, если вы не против, ребята.
        Все за обеденным столом решили, что Вайолет может поехать на игру в Ортонвилл, а не в Кеношу с нами. Оливия была рада, что угроза похода Вайолет на танцы в одиночку исчезла. Они с Питом переплели пальцы на столе, счастливо глядя друг на друга так, как могут смотреть только влюбленные друг в друга самые популярные ребята в школе. Никто не может быть идеальнее Оливии и Пита.
        После восьмого урока я побежала к шкафчику, спеша покончить с собранием мистера Дина по поводу ученического совета. Я все еще боялась того, что в гонку вступит какая-то темная лошадка и украдет у меня победу. На это был способен кое-кто из одиннадцатого класса: парни из баскетбольной и футбольной команд, кто-то из подруг Трейси Хартфорд из команды по софтболу или из французского клуба. Не стоило заранее настраиваться на легкую победу.
        Рядом с моим шкафчиком объявилась Оливия. Тряпичная сумка с монограммой, в которой лежали учебники, уже висела на ее плече.
        - Я поговорила с мистером Дином, - сообщила она мне. - Он сказал, что раз я уже участвовала в выборах, то сегодня могу пропустить собрание.
        Она улыбалась так, словно у нее было что-то на уме.
        - Гммм, - произнесла я, как будто бы совершенно не понимая, почему она продолжала стоять рядом с моим шкафчиком, и засунула в рюкзак книги, к которым не прикоснусь до воскресенья.
        - Нуууу, - продолжила Оливия, растягивая слово на целую октаву нот, - ты не съездишь со мной в торговый центр?
        Я закрыла шкаф и повернула замок.
        - Оливия, отпустили тебя, а не меня. Если я хочу участвовать, мне нужно пойти туда, даже если это просто дурацкое требование. - При любых других обстоятельствах я бы забыла обо всех планах, чтобы уступить просьбе Оливии. Но у нее уже все было, а мне не обязательно было рисковать своим шансом на получение должности, чтобы поехать искать для нее туфли. Но я не могла отделаться от мысли, что отказ присоединиться к ней в поездке в Грин-Бей может поставить под угрозу всю мою новую жизнь в школе - даже планы пойти на бал с ее братом через двадцать четыре часа.
        - Знаю, знаю. Просто не хочется ехать в молл одной. Пожалуйста, а? Мы можем вместе доехать до Кеноши, и я даже куплю тебе тако по пути, а? - Оливия, привыкшая получать желаемое, смотрела на меня теплыми, цвета голубой лагуны глазами. Я почувствовала, что уверенность начала ускользать из моих рук, но не могла подчиниться ей. И не стала бы. Если бы я отказалась от решения баллотироваться, то жалела бы об этом поспешном решении весь год.
        Я попыталась подавить нарастающее раздражение из-за предположения Оливии, что ее нежелание ехать в магазин в одиночку важнее моего стремления занять место в школьном совете.
        - Я бы с радостью, Оливия, честно, но я и правда хочу стать казначеем класса. Это всего лишь одно собрание. Скорее всего, я освобожусь через двадцать минут, если ты сможешь подождать.
        Оливия вздохнула: она была сердита на меня, но смирилась, что я не сдамся:
        - Ни за что. Мистер Дин будет болтать минут сорок и заставит вас прослушать урок о коллегии выборщиков, сравнивая дурацкий ученический совет старшей школы Уиллоу с президентскими выборами. Я уже дважды через это проходила.
        Она достала из розовой кожаной сумочки ключи от новой машины и помахала ими передо мной.
        - Последний шанс поехать со мной в Грин-Бей.
        - Погоди-ка. Ты едешь в большой торговый центр в Грин-Бей? - внезапно спросила я, вспомнив детали истории Вайолет, рассказанной на дне рождения Оливии. - Зачем тебе это? Это жутко, Оливия. Прямо как в истории Вайолет.
        - О боже, - улыбнулась Оливия, наморщив лоб. - Ты же не боишься ехать со мной за покупками из-за этой дурацкой страшилки? Я уже искала туфли во всех магазинах дряхлого молла в Ортонвилле. А танцы завтра!
        - Нет, конечно нет! Это было бы глупо. - Настоящей причиной отказа ехать в Грин-Бей было собрание, которое должно было вот-вот начаться в классе мистера Дина. - Но признай, жутко, что Вайолет сказала, что ты поедешь в Грин-Бей за туфлями в день перед танцами.
        - МакКенна, ты слишком доверчивая. В истории Вайолет была гроза, а сейчас на улице идеальная солнечная погода. Кэндис проверила прогноз на всю неделю, чтобы удостовериться, что игру не отложат. Все будет хорошо. - Оливия закатила глаза и хлопнула меня по руке. - Значит, никаких тако для тебя.
        - Увидимся вечером, - сказала я, надеясь, что не разозлила ее по-настоящему. Она направилась по длинному коридору к дверям на парковку, ее длинные светлые волосы потоком струились по спине почти до талии. Наблюдая за ней, я поняла, что велика вероятность того, что Пит не станет ждать меня после школы - именно так действовала Оливия, когда злилась. Словно королева, передвигающая пешки себе в угоду.

* * *
        - Голосование пройдет через неделю, в понедельник. Все бюллетени будут посчитаны тем же вечером. Всю следующую неделю можно продвигать свою кампанию. Бюллетени будет считать команда из учителей, чтобы избежать возможного обмана.
        Мистер Дин все говорил и говорил, задокументировав и точно описав все подробности ученических выборов. По крайней мере, теперь я могла немного расслабиться, увидев, против кого играю. Никто не пытался противостоять Оливии Ричмонд - это было бы чистым безумием. Соперницей Майкла Уолтона стала Николь Блументаль, единственная его конкурентка за звание отличника. Джейсон Аркадиан, сидевший через ряд от меня, улыбнулся мне слабой улыбкой, а потом в течение всего собрания что-то чиркал в блокнотике на пружинках. Я с грустью вспомнила, как Миша в бассейне Оливии сказала, что я нравлюсь Джейсону. Надо полагать, он исцелился от этих чувств.
        Я слышала, как за стенами класса этажом ниже «марширующий оркестр» загружал оборудование в оранжевый школьный автобус, который повезет его в Кеношу. Я вспомнила большую игру в прошлом году - как мне было некомфортно в форме знаменосца морского цвета в необыкновенно жаркий сентябрьский вечер. Интересно, садились ли уже в автобус, готовясь к долгой поездке, Келли и Эрика - девочки, с которыми я больше всего общалась в команде знаменосцев.
        Я прикрыла зевок тыльной стороной ладони. В классе истории было душно. Обернувшись глянуть, открыты ли окна сзади, я с тревогой заметила приближающиеся грозовые тучи. В начале собрания небо было голубым и чистым. Теперь же солнечные лучи на улице казались неестественно яркими, в то время как густое одеяло из облаков закрыло небо.
        Я тут же подумала о Вайолет. Возможно, я параноик, но она нашла удобную отмазку не ехать на футбольную игру сегодня утром - словно знала, что детали истории сложатся, как пазл. Времени злиться на Вайолет не было. Нужно было связаться с Оливией и уговорить ее не ехать в молл.
        Не желая привлекать внимание мистера Дина, я незаметно достала из сумочки телефон и написала Оливии: «Ты в молле? Все хорошо?»
        Она ответила минут через пять: «Только добралась. Вечность искала, где припарковаться».
        Мистер Дин уже заканчивал собрание, раздавая листовки с правилами рекламы в школе. Разрешалось использовать постеры, значки и стикеры. Но если наклейки найдут на школьном имуществе, например на шкафчиках, то их сдерут уборщики. Постеры, оскорбляющие других кандидатов, не разрешаются. Рекламные материалы, упоминающие школьных учителей или кого-то из работников, а также использующие богохульства, не разрешаются. У меня прямо голова пошла кругом, когда я представила себе, сколько времени мистер Дин потратил на выдумывание всех этих способов нелегального продвижения для победы на школьных выборах.
        Наконец, собрание подошло к концу. Без десяти четыре - я уже на пять минут опаздывала на встречу с Питом на парковке перед отъездом в Кеношу. Я умирала от страха, что компания уехала без меня. Я волновалась, что останусь, - но также боялась, что Оливия прямо сейчас проходит через все этапы истории Вайолет, которые приведут к ее смерти. Я бросилась вниз по лестнице на первый этаж и выбежала на парковку.
        На улице я замерла, пораженная странной энергией вокруг. Облачное небо было ярким из-за подсвечивающих его солнечных лучей; все на парковке замерло. В воздухе словно витал электрический заряд: казалось, что-то вот-вот случится; что-то жуткое, лишь ждущее, когда его запустят. Я осмотрелась в поисках черного «Инфинити» Пита. Не увидев его в первых трех рядах машин, я достала из сумки телефон и притворилась занятой. Могли ли они на самом деле уехать без меня? Неужели они уже на пути в Кеношу и смеются, зная, что я ищу здесь машину Пита? Я почувствовала, что начинаю потеть. Наверное, пришел конец моей краткосрочной популярности, прямо сегодня, этим странным днем.
        Внезапно дверь за мной открылась, и я повернулась, ожидая увидеть Кэндис или Джеффа. К моему удивлению, появился Трей Эмори с его обычным хмурым лицом и в армейской куртке. Когда наши взгляды встретились, он показался таким же удивленным встрече со мной, как и я.
        - Почему ты не на пути в Кеношу? Разве ты не едешь на большую игру? - спросил Трей голосом, полным сарказма.
        - Еду, - нервно ответила я, жалея, что он появился в этот самый момент. - Но, возможно, друзья уехали без меня. Я была на собрании и немного опоздала.
        Трей внимательно посмотрел на меня и перенес вес с одного старого черного кеда на другой.
        - Ну, вряд ли настоящие друзья уехали бы без тебя.
        Я слегка поковыряла лак на ногте. Жизнь была проще до того, как меня затянули в мир Оливии. Прямо сейчас я могла бы сидеть в машине мамы Черил, во все горло петь песни «Ягненка и Совы», словно перед одиннадцатым классом ничего не изменилось.
        - Почему ты все еще в школе? - спросила я, отчаянно желая сменить тему.
        Трей пожал плечами.
        - Оставили после уроков. Мы вчера меняли свечи зажигания и проводку в машине тренера Стерлинг на автомеханике и… скажем, она не была довольна работой.
        Я едва могла поверить своим ушам. Тренер Стерлинг ездила на почти легендарном куске мусора, припыленно-синем «Кадиллаке Флитвуд» 1989 года, который едва помещался на учительской парковке. Ученики на уроках автомеханики всегда работали с ним, бесплатно его налаживая для тренера Стерлинг.
        - Боже, Трей! Нельзя вот так шутить с машиной учителя!
        Трей невинно улыбнулся.
        - Я не намеренно сделал это. Возможно, я просто плохо чиню машины.
        Я вспомнила «Тойоту» самого Трея: непонятно, как она вообще еще не развалилась. Он копался в ней почти каждую субботу.
        - Ну да, конечно. Скорее всего, ты мог бы сам преподавать на уроке автомеханики.
        Он опустил взгляд на свои кеды, скорее всего покраснев, а потом добавил:
        - Ну, возможно, я решил воспользоваться машиной тренера Стерлинг для эксперимента, потому что ей не нравится мое чувство юмора.
        Я собиралась продолжить расспросы, но тут на парковку въехал черный «Инфинити» Пита. Из окна ревела музыка. На переднем сиденье сидел Джефф, а Кэндис и Мелисса, которую я плохо знала, расположились сзади.
        - Ты готова, МакКенна? - спросил Джефф через опущенное окно.
        - Где вы были? - осмелилась спросить я.
        - Заскочили ко мне, чтобы взять зонтики, - сказала Кэндис с заднего сиденья. - Будет дождь.
        Я подняла взгляд к небу. Облака сгущались и уже больше походили на грозовые тучи, чем какие-то пять минут назад. Заметила ли Кэндис схожие моменты в сегодняшнем дне и истории Вайолет о смерти Оливии? Я надеялась, что Оливия откажется от миссии по поиску туфель и поедет в Кеношу прежде, чем небо потемнеет еще больше.
        - Думаете, игру отменят?
        - В Кеноше дождя нет. Я проверяю это в приложении погоды, - сообщил нам всем Джефф.
        Трей, стоявший рядом со мной, незаметно направился в сторону своей машины. Я хотела окликнуть его, но засомневалась. Я надеялась, он не рассердится, что я привлекала к нему внимание перед машиной с кучей популярных ребят в ней.
        - Эй, Трей! - крикнула я, игнорируя голос разума.
        Он затормозил на секунду и обернулся, но продолжил идти спиной вперед, не желая останавливаться на пути к машине.
        - Увидимся, - слабым голосом промямлила я.
        Он быстро махнул, на мгновение вытянув руку из кармана, и не сказал ни слова.
        Я забралась на заднее сиденье машины Пита, а Мелисса села посередине, оставляя мне место.
        - Привет, - поздоровалась я с ней.
        - Мелисса идет на танцы с Джеффом, - сообщила мне Кэндис, объясняя присутствие девушки с ярко-рыжими волосами и веснушками.
        - Оливия с кем-то недавно связывалась? - спросила я. Прошло уже пятнадцать минут с ее последнего сообщения, я начинала нервничать. И тут наши с Кэндис телефоны одновременно завибрировали.
        - Помяни черта, - рассмеялась Кэндис. Мы обе открыли переписку: Оливия хотела узнать наше мнение по поводу двух разных пар балеток кремового цвета, найденных ею в молле. - Я за первую пару, - прокомментировала Кэндис, показывая фотографии на экране телефона Мелиссе в ожидании одобрения.
        Я понизила голос и обратилась к Кэндис:
        - Только подумай, Кэндис. Оливия ищет туфли в Грин-Бей, а сегодня день перед балом. - Она растерянно глянула меня, и я продолжила: - И она поехала туда одна, в своем красном «Приусе». Разве это не стремно?
        - А что тут стремного? - невинно спросила Мелисса.
        Поняв мой намек, Кэндис заморгала:
        - Ох, точно. Черт. - Вместо того, чтобы писать Оливии советы по выбору туфель, она настрочила длинное письмо и встревоженно глянула на меня, прежде чем нажать «Отправить». Потом глубоко вздохнула и сказала: - Лучше подстраховаться, чем потом пожалеть, так ведь?
        Час и двадцать минут прослушивания «тяжелого металла» спустя, когда мы уже оказались рядом с Ошкошем, начался дождь. Это встревожило меня. Все начало походить на историю, рассказанную Вайолет, словно некое затянутое дежавю. Я заставила себя представлять, что нас ждет по прибытии в Кеношу: рев толпы, запах хот-догов и Оливия на трибуне.
        - Ребята, - произнесла Кэндис таким тоном, словно бы предлагая некое развлечение, - знаете, что было бы классно? Если бы вы остановились на следующей заправке.
        Пит и Джефф одновременно застонали. Я же втайне радовалась, потому что мне тоже нужно было в туалет - только вот я не настолько была дружна с Питом, чтобы попросить остановиться. Громко жалуясь на девушек и их слабые мочевые пузыри, Пит съехал с шоссе и припарковался. Дождь пошел увереннее, капли барабанили по крыше машины Пита, сбегая тоненькими ручейками по окнам. Вооружившись зонтиками из дома Кэндис, мы бросились через площадку, петляя между припаркованными грузовиками. Пит специально прыгнул в лужу, чтобы окатить Джеффа. Тот ответил проклятиями в адрес Пита: его джинсы промокли.
        - Ужасный дождь, - сказала Кэндис, пока мы при ярком свете флуоресцентных ламп мыли руки в дамской комнате. - Боюсь, они отменят игру.
        Мелисса присоединилась к нам секундой спустя и встала у свободной раковины между нами.
        - А кому позвонить, чтобы узнать? - поинтересовалась я, не желая ехать до самой Кеноши, чтобы потом развернуться и поехать домой. Было бы настоящим облегчением узнать, что Оливия едет из Грин-Бей домой, а не в Кеношу, да и самой поехать домой: все еще смущал спор с мамой из-за комендантского часа.
        - Давай напишем Мише, - предложила Кэндис. - Команда чирлидеров уже должна быть на месте.
        Мы собрались в небольшом фуд-корте, где уже сидели несколько водителей грузовиков и поедали бургеры, не глядя друг на друга. Некоторое время мы ждали ответа Миши с информацией, будет ли игра перенесена. Через широкие стеклянные двери было видно, как дождь превратился в ливень, а ослепительная молния разорвала небо за пару мгновений до того, как оглушительный раскат грома сотряс здание.
        - Позвони Оливии, - дрожащим голосом попросила я Кэндис. Я была уверена, что она в опасности. - Тебя она послушает. Скажи ей, что нужно уезжать из молла прямо сейчас, если она еще не уехала.
        Кэндис не спорила. Она достала телефон и открыла список контактов.
        - Боже, - пробормотал Пит, - похоже на конец света.
        - Вряд ли игру не отменят, - заметила Мелисса, засовывая в рот ломтик картофеля фри. Джефф тоже угостился картошкой, присаживаясь на твердый пластиковый стул рядом с ней. Энтузиазм, с которым мы прибыли на заправку, постепенно испарялся. Одежда промокла, волосы растрепались; и чем дольше мы сидели в теплом кафе, тем большим испытанием казалась долгая поездка до Кеноши.
        Кэндис прижала телефон к уху, ожидая ответа Оливии, а потом глянула на экран и объявила:
        - Миша. - Она ответила на звонок, отойдя от нас на пару минут, чтобы поговорить. Я начала дышать чаще, представляя Оливию одну в Грин-Бей. Хоть бы Кэндис поскорее закончила болтать с Мишей и снова позвонила Оливии! Вернувшись, Кэндис объявила: - Игру отменили. То есть перенесли.
        Водитель грузовика с длинной неопрятной бородой и в бейсболке «Брюэрс» прошел мимо нашего стола по пути к ближайшей мусорке, куда он скинул бумажную обертку и салфетки с подноса.
        - Ребята, вам лучше некоторое время тут посидеть. Было дано предупреждение о ливневом паводке. Лучше не выезжать на дорогу сейчас.
        Пит закатил глаза, как только водитель повернулся к нам спиной, но никто даже не попытался встать из-за стола и вернуться в «Инфинити» Пита. Кажется, никто из водителей грузовиков на станции отдыха тоже не собирался уезжать. Они все терпеливо наблюдали за молниями через толстые стекла кафе, попивали кофе и просматривали газеты, ожидая окончания грозы.
        Кэндис снова позвонила Оливии и оставила голосовое сообщение, строго требуя перезвонить.
        - Я ужасно психую, - тихо сказала я Кэндис, больше не в силах сдерживать свое возбуждение и страх из-за событий этого дня. Мы сидели рядом на твердой пластиковой скамье, за соседним столиком расположились Мелисса и Джефф. Я подумала о том, что мне сказала Оливия в коридоре чуть ранее сегодня, когда умоляла поехать с ней в торговый центр. Она спросила, боюсь ли ехать в Грин-Бей с ней из-за «дурацкой страшилки». Это не просто «страшилка». Это было нечто куда более зловещее - и, кажется, события развивались со скоростью экспресса. - Это Вайолет. Она сказала, что все это произойдет. Она как-то подстроила все это.
        - Согласна, - сказала Кэндис без раздумий. Она снова позвонила Оливии и, как не удивительно, та ответила. - Оливия? Игру отложили. - Она замолчала, прижимая руку к свободному уху, чтобы перекрыть резкую музыку в кафе и лучше слышать подругу. - Ты где? - Она снова замолчала, все еще с трудом слыша Оливию. - Мы рядом с Ошкошем, но собираемся развернуться, как только закончится дождь, и ехать домой. Ты меня слышишь?
        Кэндис убрала телефон от уха и сердито посмотрела на него, словно собиралась швырнуть его в стену.
        - Ее аккумулятор садится, - расстроенно сказала она. - Говорит, что в порядке и все еще в молле, но…
        Кэндис не нужно было заканчивать предложение, я уже знала, в чем дело.
        - Ее машина не заводится.
        Наши взгляды встретились, и меня обдало таким холодом, что я задрожала. Мелисса заметила наши серьезные лица и перестала жевать.
        - Что с вами обеими случилось? - спросила она.
        - Ничего, - резко бросила Кэндис через плечо. Ее губы вытянулись в прямую линию, и она встревоженно посмотрела на меня.
        - Думаешь, нам стоит сказать что-то Питу? - спросила я. Пит и Джефф играли в видеоигры на телефонах, не замечая нашей паники.
        - Ну уж нет. - Кэндис покачала головой. - Они решат, что мы свихнулись.
        - Если честно, я тоже так считаю. Но это совершенное безумие.
        Казалось, Кэндис вот-вот расплачется. Это выбило меня из колеи еще больше. Кэндис Коттон, девушка, которая ничего не боится, была в ужасе. Мне было лучше в ее компании: если Кэндис была готова признать, что на наших глазах разворачиваются события из истории Вайолет - значит, я не параноик.
        - Что нам делать? Позвонить в полицию? - серьезно спросила я.
        - Не в полицию, - твердо сказала Кэндис, снова поднимая телефон и нажимая на экран. - Звоним Вайолет.
        Она нетерпеливо постукивала по покрытому крошками столу, пока в телефоне раздавались гудки: один, два, три, а потом звонок переключился на голосовую почту. Кэндис нахмурилась и поднесла телефон к моему уху, чтобы я услышала знакомое сообщение от Вайолет: «Привет! Это Вайолет! Я не могу сейчас ответить, потому…»
        Кэндис закончила звонок и нажала «набрать снова».
        - Ох, как эта девица за это поплатится! Зачем мы вообще согласились играть в эту тупую игру в прошлую пятницу?
        Она снова подождала, пока включится голосовая почта Вайолет, раздраженно вскинула голову, и на этот раз оставила яростное сообщение.
        - Вайолет, это Кэндис. На улице льет, а Оливия застряла в молле в Грин-Бей. Думаю, ты понимаешь, почему я тебе звоню. Лучше перезвони мне как можно скорее, как только получишь это сообщение.
        Мне было уже совсем нехорошо от тревоги. Мы просидели в кафе на заправке еще минут пятнадцать, пока снаружи продолжала бушевать буря. Наконец дождь резко прекратился, и мы глянули друг на друга, удивленные такой внезапной переменой.
        - Ну что, рискнем? - спросил Джефф.
        - Оливия застряла в торговом центре в Грин-Брей, и ее машина не заводится, - сообщила Кэндис парням. - Раз уж игру отменили, нужно заехать за ней.
        - Но туда же ехать примерно час, - сказал Пит. - По меньшей мере. Почему она мне не позвонила?
        Я присоединилась к Кэндис и вставила:
        - Ее телефон разрядился, и мы доберемся туда раньше ее родителей.
        Пита не нужно было долго убеждать.
        - Давайте так и сделаем. Возможно, кто-то даст ей зарядить телефон в молле.
        Мы убрали свои подносы и покинули кафе, удивленные свежестью и чистотой воздуха после проливного дождя. Что-то не позволило нам сразу же броситься к машине. Мы немного постояли у дверей кафе, засунув сложенные зонтики под мышки и удивленно осматривая мокрую парковку.
        Один из водителей грузовиков - не тот бородатый, который предупредил нас о потопе, но постарше, с огромным животом, - открыл одну из дверей и высунулся, чтобы окликнуть нас:
        - Ребята, может, стоит подождать еще минут пять или около того. - Он с сомнением глянул на небо. - Пахнет градом.
        Пит вежливо улыбнулся и ответил голосом, предназначенным для учителей и родителей.
        - Спасибо за предупреждение, но нам нужно ехать.
        Водитель грузовика пожал плечами, словно мы были компашкой глупых, а мы направились к машине Пита. Но едва мы успели дойти до середины парковки, как на землю упала первая градинка. Первые несколько шариков льда были размером с наперсток и падали на парковку с невероятной скоростью, разбиваясь на кусочки, как только касались земли или крыш машин. Я услышала за спиной вопль Кэндис, а Мелисса передо мной натянула на голову капюшон толстовки, чтобы защититься от града. Я попыталась было открыть зонт, но сдалась. Всего за пару секунд град стал сильнее; градины стали невероятно огромными, словно маленькие твердые, как камень, шарики для пинг-понга, несущиеся с небес. Они били по грузовикам на парковке, по капотам припаркованных машин, и при ударе раздавались звуки, похожие на выстрелы. Я чувствовала, как град бьет по спине, плечам и голове, и было так больно, что едва получалось думать. Мы развернулись и бросились назад в кафе. Мне было трудно рассмотреть, куда я бегу, - а град все сыпался на асфальт, скользкий и хрустящий под ногами.
        Бум! Бум! Бум!
        Пит открыл дверь кафе, и мы ворвались внутрь, дрожа и тяжело дыша из-за возбуждения. Мы стояли там в неловком молчании, наблюдая за градинками, пытаясь успокоиться и понять, что творится с погодой вокруг нас. Град был таким плотным, что мы даже не видели машину Пита на парковке.
        - Просто безумие какое-то, - пробормотал себе под нос Пит.
        - Что-то словно прямо из Библии, - добавил Джефф.
        Когда через пару минут град резко прекратился, мы подошли к машине Пита и обнаружили, что большая градина попала прямо в центр лобового стекла, оставив в нем выбоину и покрыв его паучьей сетью трещин.
        - Вот черт, чувак, - сказал Джефф Питу.
        - Ну, привет. Теперь мы не сможем заехать за Оливией.
        Пит достал телефон, чтобы позвонить в службу помощи автомобилистам и вызвать эвакуатор.

* * *
        Примерно час спустя мы стояли, наблюдая, как эвакуатор увозит машину Пита, с хрустом раздавливая колесами остатки тающего града, и обсуждали, чьим родителям нужно позвонить и попросить нас забрать. Как ни странно, грозовые тучи проплыли, так что взгляду открылось чистое голубое небо, быстро темнеющее с приходом ночи. Мы пока не слышали новостей от Оливии, но Кэндис была уверена, что все хорошо. Возможно, она пыталась убедить в этом саму себя.
        - Она все говорила, что ее телефон разряжается. Только поэтому она не перезвонила, - настаивала Кэндис.
        Но я нутром чувствовала, что случилось что-то очень и очень плохое.
        Точно так же я себя чувствовала, когда просыпалась после кошмара о Дженни и пожаре - словно что-то изменилось, и оно было не просто ужасным, но и непоправимым. Наконец, я набралась смелости позвонить маме. Трудно было сказать почему, но, когда я услышала ее голос, по моим щекам потекли слезы.
        - МакКенна, ты где? - спросила она. Как я и думала, она была в своем кабинете в университете, даже не подозревая о буре, которая только что окатила волной града большую часть центрального Висконсина.
        - Возле Ошкоша, - ответила я, стараясь заставить голос не дрожать. - Мы попали под ужасный град, и лобовое стекло машины Пита уничтожено. - Кажется, мама не понимала, почему я так эмоциональна.
        - Но ты в порядке? Почему ты так расстроена?
        Очевидно, я не могла рассказать ей, что у меня были веские причины считать, что одну из моих ближайших подруг в этот самый момент жестоко убивали возле Грин-Бей и что доказательствами этой теории являлась странная история, рассказанная одной из моих самых странных подруг, которая обладает (а может, и нет) экстрасенсорными способностями.
        - Просто я очень хотела на игру, а ее перенесли, - солгала я.
        - Мне приехать и забрать тебя? Как вы доберетесь домой?
        Я сглотнула и собиралась попросить ее приехать и забрать меня, но тут Кэндис прошептала: «Моя мама уже едет».
        - Меня довезет домой мама Кэндис, - сказала я, надеясь, что мама все равно приедет и заберет меня.
        Мама Пита приехала почти час спустя, чтобы забрать его и Джеффа, и подождала в кафе, пока не приедет мама Мелиссы на «Мерседесе». Потом они обе пошли и взяли себе кофе, ожидая маму Кэндис, которую мы все еще называли «миссис Коттон», хотя она после второго замужества уже несколько лет как была миссис Лерер. Мама Пита приехала на гигантском SUV, в который могли бы уместиться все - но мы все еще были в том возрасте, когда все родители хотели сами приехать и забрать детей. Наконец (вместе с ее единоутробной сестрой Джулией) прибыла мама Кэндис, вся увешанная тяжелыми позвякивающими бирюзово-серебряными украшениями. После того как она тоже выпила кофе, чтобы не заснуть по пути домой, все три машины родителей вереницей покинули заправку. Мы медленно и осторожно ехали в сторону Уиллоу: дороги были предательски скользкими из-за таявших льдинок. Когда мы въехали в город, не было еще и восьми вечера - но мы с Кэндис обе зевали после напряженного дня.
        - Мам, а мы можем проехать мимо дома Ричмондов, чтобы узнать, вернулась ли Оливия домой? - спросила Кэндис, сидя на пассажирском месте, пока ее мама поворачивала, приближаясь к Марта-Роуд. Я сидела сзади с Джулией, которая был ростом с Кэндис, но совершенно не похожа на нее.
        У мамы Кэндис был гортанный, низкий голос, как и у дочери.
        - Ох, это же на другом конце города, а дороги просто ужасные.
        - Но это очень важно, - настаивала Кэндис. - Она не отвечает мне уже два часа, а когда мы в последний раз созванивались, она застряла в молле Грин-Бей.
        Мама Кэндис повернула на Марта-Роуд. По дороге к моему дому, глянув мимо головы Джулии, я, как всегда, увидела пустую площадку - как обычно, тихую и неподвижную.
        - Ты можешь позвонить им, когда мы доберемся до дома.
        Мама Кэндис остановилась перед моим домом.
        Я тут же заметила странную вещь: в нашем доме горел свет (значит, мама уже вернулась из кампуса), а вот дом Эмори стоял, погруженный в темноту. Отца Трея всегда было видно через переднее окно - он садился смотреть телевизор в гостиной, как только возвращался домой с работы. Брат Трея Эдди всегда пользовался игровой консолью, подключенной к телевизору, когда его не смотрел мистер Эмори. А свет в кухне Эмори горел практически двадцать четыре часа в день. Странно было видеть их дом таким темным и пустым.
        - Спасибо, что подвезли, - поблагодарила я, вылезая из машины.
        - Тут же позвони мне, если Оливия свяжется с тобой, - велела Кэндис.
        Оказавшись дома, я не смогла не написать Генри: вдруг у него есть новости от сестры. Я понимала, что вряд ли, так как он был в колледже и не планировал возвращаться в Висконсин до утра. Моя тревога лишь возросла, когда он не ответил мне. Я подождала, пока мы с мамой доели пиццу, а потом решила позвонить Ричмондам, чтобы успокоиться, - хотя знала, что мне будет неловко, когда родители Оливии ответят на звонок. Я приготовилась извиниться за что, что мешаю их отдыху в пятницу вечером, и вежливо поинтересоваться, доехала ли Оливия из торгового центра домой. Даже если отмести страхи из-за мрачной истории Вайолет - могло получиться, что Оливия застряла на парковке торгового центра, находящегося в часе пути отсюда, и не могла никому позвонить, чтобы добраться домой. Так что вполне понятно, заверила я себя, что обеспокоенная подруга может позвонить домой.
        Но мне никто не ответил.
        Я написала Кэндис: «Есть новости?»
        Она ответила: «Никаких. Ответа нет. И от Вайолет тоже».
        Я рано пошла спать, уверяя себя, что завтра вечером буду гулять допоздна. Мне хотелось верить, что через какие-то двадцать четыре часа я буду танцевать с Генри, с Оливией все будет хорошо, и я лишь удивлюсь, как совпали события этого дня с историей Вайолет. Около полуночи я услышала, как машина подъехала к соседнему дому, и, сев в кровати, увидела, как мистер и миссис Эмори входят в боковую дверь, Эдди за ними, устало потирая глаза. Они что-то серьезно обсуждали, но окно было закрыто, так что их голоса звучали приглушенно и неразборчиво. Меня взволновало, что с ними не было Трея. Где он мог быть в такой-то час? Впервые я поняла, что у Трея может быть девушка, о которой я не знаю.
        Примерно через десять минут после возвращения Эмори, когда я, наконец, начала засыпать, дверь моей спальни открылась и на пороге показалась мама. Свет из коридора очерчивал ее силуэт.
        - МакКенна, дорогая? Ты спишь?
        Я попыталась высвободиться из объятий сна и сосредоточиться на маме. Что-то было не так, я это тут же поняла. Мама никогда не заходила в мою комнату без стука - а тем более никогда не будила меня посреди ночи.
        - Боюсь, у меня просто ужасные новости, милая. Произошла авария.
        Глава 6
        Церемонию прощания с Оливией провели в понедельник. Занятия в тот день отменили, чтобы все могли прийти. Это было мрачное событие, просто невыносимо долгое: в течение трех часов ученики, родители и родственники Ричмондов входили и выходили из похоронного дома Гундарссона. Мама настояла на том, чтобы пойти со мной (хотя я знала, что вряд ли ей было легко отменить свои занятия только для того, чтобы очутиться в похоронном доме). Ричмонды, высокие и светловолосые, собрались в передней части большой комнаты и тихо разговаривали, время от времени вытирая глаза платками. Гроб Оливии, роскошно украшенный и отполированный, был закрыт. Рядом с ним на мольберте стояла большая фотография улыбающейся Оливии в волейбольной форме, а сверху - несколько небольших детских фотографий, на скорую руку соединенных в подобие коллажа. До меня дошли слухи, что Генри пришлось опознавать тело сестры у коронера, потому что оно было так изуродовано, что миссис Ричмонд потеряла сознание, едва его увидев. Он поприветствовал меня полной боли улыбкой, когда я вошла, но через пару минут натянутого разговора извинился, вернулся к
семье у гроба и больше даже не смотрел в мою сторону.
        За выходные я собрала кусочки истории из различных источников. Заголовок в утреннем субботнем выпуске «Газеты Уиллоу» гласил: «Трагедия в Грин-Бей: гибель местного подростка в аварии». Каких-то три параграфа о столкновении рассказывали, что два местных подростка из старшей школы Уиллоу попали в автомобильную аварию рядом с Грин-Бей, когда во время града в них врезался восемнадцатиколесный грузовик. Водителя машины, в которой ехала Оливия, не называли, но, судя по всему, он отделался минимальными травмами. К статье прилагалась фотография того, что осталось от машины. Понять, что это автомобиль, было невозможно - просто искореженная груда металла. Выражение лица сотрудника полиции, сфотографированного рядом с обломками, показывало, что его мысли совпадали с моими: как кто-то мог выжить после такой аварии? Газета заявила, что водитель грузовика, врезавшегося в ребят, был в полном отчаянии: из-за сильного града он не увидел, как их машина выезжает на дорогу. Черил позвонила мне в субботу днем, чтобы поделиться слухами: тело Оливии практически разорвало надвое из-за силы столкновения. Только что
купленные в торговом центре туфли нашли футах в тридцати от машины, за пределами загородного шоссе, в лесу.
        «Недалеко, - добавила Черил, - от оторванной руки Оливии».
        Конечно же я гадала, кто ее вез. Ни в одном из грустных разговоров с друзьями, позвонившими мне, не было упомянуто имя водителя. Кажется, никто не знал, с кем Оливия провела последние мгновения жизни.
        Я спряталась в задней части комнаты, прямо у дверей, и молча наблюдала, как входят ребята из школы и учителя. Никто не знал, что сказать родителям Оливии, как стоять, куда деть руки, куда направить взгляд. Все хотели узнать побольше деталей, как и я, но разговаривать на церемонии прощания было немыслимо. Весь день играла нежная классическая музыка, доносящаяся вместе с прохладным воздухом из вентиляционных решеток.
        По обеим сторонам гроба стояли огромные букеты, присланные Клубом Львов, Рыцарями Колумба, Комитетом родителей и учителей, советом учителей старшей школы и бухгалтерской фирмой отца Оливии. С гроба свисали бледно-розовые бутоны роз и гипсофилы, удерживаемые белой шелковой лентой. Вероятно, это было то самое украшение, которое Пит собирался повязать на руку Оливии в вечер Осеннего бала. Танцы отменили в связи с трагической смертью Оливии. Пит прибыл ненамного позже меня и мамы, остался на пару минут со своими родителями, а потом обнял маму и папу Оливии и быстро ушел. Завидев меня на другом конце комнаты, он кивнул. У него были красные и опухшие глаза. Увидев, что парень моего возраста плакал, я почувствовала неловкость. Костюм сидел на нем идеально, и я задумалась, не на бал ли он его купил.
        Трейси Хартфорд с мамой приехали рано. На их лицах читалось мрачное ханжество. Они старательно здоровались со всеми прибывающими и благодарили их за присутствие, словно сами были членами семьи Оливии. На самом деле Оливия едва ли вообще разговаривала с Трейси, считая ее назойливой сплетницей, но Хартфорды просто жили слухами - и, безусловно, оказались в своей стихии в похоронном доме. Они просили всех присутствующих расписаться в гостевой книге, и так на этом настаивали, словно определенное количество подписей могло бы вернуть Оливию к жизни.
        Не помню, чтобы я ходила на поминовение или бдение у гроба Дженни. Если его и проводили, то в этой же самой комнате, где мы теперь собрались, чтобы отдать дань уважения Оливии. Уиллоу был маленьким городом, и всех поминали в Гундарссоне, а хоронили либо в нашей церкви Святой Моники (где похоронили Дженни), либо на еврейском кладбище на другом конце города.
        Я надела свое единственное черное платье, купленное еще до похудения и потому бывшее в два раза больше меня нынешней. Теперь я стояла, отдирая с ногтей голубой лак, и вежливо разговаривала со знакомыми, которые приходили и уходили. Миша и Аманда приехали со своими родителями, и мы с Мишей обнимались минут пять, хотя по телефону общались почти каждый час с рассвета субботы.
        - Кэндис уже пришла? - спросила она, но я покачала головой.
        У Кэндис случился настоящий нервный срыв. Словно мало было неожиданно потерять лучшую подругу, так теперь ее уверенность в том, что в смерти Оливии каким-то образом виновата Вайолет, доводила ее до грани безумия. С пятницы она трижды звонила мне, каждый раз в истерике рассказывая, как бы она хотела рассказать всему миру о том, что сотворила Вайолет, потому что этого бы хотела Оливия. Страшно было думать, что каким-то образом Вайолет смогла так точно предсказать будущее Оливии, но еще ужаснее была мысль, что она вызвала эту аварию.
        Я пыталась не говорить Кэндис, что согласна с ней. Нам все равно не удастся убедить родителей или полицию, что Вайолет как-то связана с несчастным случаем. Я не получала от Кэндис весточки с утра воскресенья (и даже не получила ответа, когда написала, чтобы узнать, в порядке ли она, днем в воскресенье).
        - Вчера мама отвезла ее в больницу, - рассказала мне Миша. - Мне написала Джулия. Они боялись, что у нее нервный срыв; сейчас она в психиатрическом отделении.
        Внезапно мне стало невыносимо холодно в мягкой прохладе прихожей похоронного дома. Невыносимое и непреодолимое подозрение, что мы сами навлекли на себя эту ужасную трагедию, засело где-то внутри меня. Мы вели себя так по-детски и безответственно, играя в эту дурацкую игру. Если мои страхи верны, то Оливия заплатила за этой своей жизнью. Бедная Кэндис. Конечно же, психиатры не поверят ей. Я представила ее в роли пациента, окруженного высокомерными лицами врачей, пока она пытается рассказать им об игре на дне рождения, выставляя себя совершенно безумной.
        «Легкий как перышко, твердый как доска».
        - Я думала, мама позволит ей прийти сюда, но, может, и нет, - размышляла Миша. - Возможно, ей хуже, чем я думала.
        Трудно было считать смерть Оливии простым совпадением. Хотя и нельзя было отрицать, что Вайолет откуда-то точно знала, что произойдет, - поверить, что это правда, все еще было сложно. Не было разумных объяснений тому, как она могла все предсказать или повлиять на события.
        - Мы выйдем подышать, - сказала я маме, теребящей сумочку, словно готовясь уйти. Естественно, остальные не могли не таращиться на нее, так как многие гости на поминовении Оливии жили уже достаточно долго в нашем городе, чтобы помнить пожар. Конечно же они думали, что моя мама вроде как обязана выразить соболезнования Ричмондам, учитывая, что и сама потеряла ребенка вследствие ужасного несчастного случая. Но моя мама - не такая. Пусть прошло уже восемь лет - ее горе оставалось глубоко личным. Завидев чуть ранее приближение мамы Трейси Хартфорд, она притворилась, что изучает карточку с молитвой в память об Оливии.
        - Тебе не нужно оставаться. Я вернусь домой, когда буду готова.
        Мама выглядела так, словно я отдала ей выигрышный лотерейный билет, - и призналась, что ей еще нужно дома подготовиться к предстоящим занятиям. Она вышла вместе со мной и Мишей на парковку, и мы молча подождали, прижавшись спинами к кирпичной стене Гундарссона, пока она не сядет в машину и не уедет. На улице было холодно: за десять дней, прошедших с вечеринки Оливии, значительно похолодало. Я застегнула джинсовую куртку, а Миша глубже закуталась в свой шерстяной кардиган. Мы стояли на улице и пару секунд молча смотрели, как по шоссе проезжают машины. Наши глаза постепенно привыкали к яркому, облачному дню после долгого времени, проведенного в сумрачной прихожей похоронного дома.
        - Родители спросили меня об игре. Мама Кэндис позвонила моей маме и спросила, что мы делали в пятницу вечером, - наконец сказала Миша, бесцветным и лишенным эмоций голосом.
        - Боже, ты же не рассказала ей? - спросила я, внезапно испугавшись, что по старшей школе поползут слухи, будто мы вызывали призраков или поклонялись злу. Живот скрутило, слово я понимала, что попала в неприятности. Но ведь я была уже не маленькая, чтобы бояться наказания. В основном, я чувствовала смущение, потому что наша игра была слишком детской для учеников старшей школы. Просто ужасно, если все старшие классы узнают, как самые красивые и популярные девушки в школе провели вечер той пятницы.
        - Нет! Конечно нет, - воскликнула Миша, потом поразмыслила секунду и добавила: - Я сказала, что мы рассказывали истории о привидениях, и все. Ну, мне, конечно, неприятно, что таким образом я намекаю, что Кэндис врет, - но, в конце концов, ей нужно взять себя в руки! Она же не может просто так заявлять, что Вайолет как-то связана со смертью Оливии. Она выставит нас всех сумасшедшими.
        - Вайолет вообще с тобой связывалась? - спросила я. - Я оставила ей два голосовых сообщения, но она так и не перезвонила.
        В этот момент на парковку похоронного дома въехала машина, и мы обе повернули головы. Это была машина Эмори. Когда она остановилась, Трей вышел из нее вместе с родителями. Его было не узнать. И дело было не в синяке под глазом или ярко-синей перевязи на левой руке, а в темном костюме цвета морской волны и шелковом галстуке. Я тут же предположила, что он подрался, и подумала, не устроил ли он драку в пятницу вечером. Я знала, что иногда он проводил время в Толлмэдж-парк с любителями тяжелого металла из школы. Периодически туда приходили хулиганы из Ортонвилла, чтобы подраться. Наши взгляды встретились, и Трей быстро отвернулся, направляясь ко входу вслед за родителями.
        - Не могу поверить, что он здесь, - заметила Миша, когда Эмори подошли к месту, где стояли мы.
        - Почему? Потому что он не дружил с Оливией? - спросила я.
        Миша глянула на меня так, словно я сошла с ума.
        - Нет, МакКенна. Это Трей Эмори вел машину в тот день.
        Время вокруг меня остановилось. Сердце замерло на долгое мгновение, пока я пыталась осознать слова Миши и обдумывала связь Трея со смертью Оливии.
        - Мы говорили по телефону раз пятьдесят с утра субботы, а ты мне об этом ни разу не сказала, - хриплым голосом заметила я.
        - Я думала, что сообщила тебе утром. Он встретился с Оливией на парковке молла и предложил завести машину. Когда это не сработало, предложил поехать в Уиллоу с ним. А потом начался град.
        Эмори дошли до входа в прихожую похоронного дома; Трей вошел, не обращая внимания ни на меня, ни на Мишу. Миссис Эмори узнала меня и остановилась поздороваться, а мистер Эмори преданно стоял позади нее, положив руку ей на талию, когда она наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку. От миссис Эмори пахло дорогими духами, какие наносят только на важные события.
        - Привет, МакКенна, - устало поздоровалась она. - Твоя мама здесь с тобой?
        - Она уже уехала, - ответила я. - У нее были дела дома.
        - Значит, я зайду попозже поздороваться, - грустно сказала миссис Эмори, словно они с мамой были близки. Мама Трея была чуть младше моей. Насколько я знала, они редко разговаривали, помимо вежливого обмена приветствиями на подъездной дорожке. Они с мистером Эмори вошли в похоронный дом, а Миша повернулась ко мне, вскинув бровь.
        - От кого ты слышала про Трея? - спросила я слегка сдавленным голосом.
        - Ты что, знакома с ними? - подозрительно спросила Миша, среагировав на мой разговор с родителями Трея. Она выразительно глянула в сторону дверей похоронного дома, давая понять, что говорит об Эмори.
        - Вроде того. Они живут на нашей улице.
        Кажется, такое объяснение удовлетворило Мишу, и она поверила, что я не скрывала от нее тайную дружбу.
        - В моей команде по гимнастике есть одна девочка, Меган, ее мама работает в отделении экстренной терапии в больнице Святого Матфея в Суамико. Она сказала мне, что в пятницу скорая доставила туда Трея, он был в шоковом состоянии. Даже не мог рассказать врачам, что случилось. Он все видел, - сказала мне Миша, широко распахнув глаза. - Им пришлось дать ему успокоительные и взять удостоверение личности из бумажника, чтобы понять, кому звонить. Мои тупые предки заставили нас с Амандой идти на урок гимнастики вчера вечером, хоть мы и в трауре. Так что я только прошлым вечером узнала об этом, когда Меган все рассказала.
        Миша продолжила жаловаться на родителей, которые настояли, чтобы она готовилась к отборочным соревнованиям штата в феврале, несмотря на шок из-за смерти Оливии. Ее голос звучал словно издалека, а мои колени стали подгибаться. Сердце болело за Трея. Мне было лишь больнее, что он даже не поздоровался, проходя мимо нас в похоронный дом. Черил сказала мне, что травмы Оливии были такими же страшными, как их описала Вайолет в своем предсказании. Я не могла представить, что значит находиться в самом центре подобной мясорубки. Я подумала о любимой «Королле» Трея и поняла, что это она была той горой металлолома на фотографии в городской газете. Машина, которую он чинил каждые выходные, стала грудой обломков.
        Но, несмотря на сочувствие, я не могла не задуматься: что делал Трей в молле Грин-Бей в пятницу вечером после того, как мы встретились на школьной парковке?
        Я так погрузилась в размышления о Трее, что не обратила внимания, упоминала ли Миша о том, что связывалась с Вайолет. Солнце начало садиться сразу после шести часов, и родители Миши настояли, что отвезут меня домой. На выходе из похоронного дома Гундарссона я, наконец, уступила просьбам Трейси Хартфорд расписаться в гостевой книге. Почти все страницы были заполнены вперемешку аккуратными росчерками родителей и рисунками котят, бабочек, сердечек и единорогов. Майкл Уолтон показал себя еще тем фриком, подписав «вице-президент одиннадцатого класса» под своим именем. Медленно выписывая свое имя красивым почерком, я чувствовала, что обещаю Оливии разобраться, почему это все случилось. Вспомнилось, как она пыталась подкупить меня тако. Будь я лучшей подругой, не будь я так серьезно настроена баллотироваться в ученический совет и получить некую независимость, я могла бы спасти жизнь Оливии.
        Или умерла бы вместе с ней.

* * *
        Мама приготовила настоящий ужин: рулет из индейки и запеченная молодая картошка - все продукты из списка, рекомендованного мне Рондой. Стало понятно, что мама больше переживает из-за влияния смерти Оливии на меня, чем показывала раньше. Мы ели молча, и она рассказала мне, что до моего приезда звонил папа.
        - Твой отец переживает за тебя, - сказала мама. - Если хочешь поговорить с профессионалом, он может договориться о встрече с одним из его коллег в Шебойгане.
        Я не подняла взгляд, а продолжила тыкать вилкой в рулет из индейки. Мои чувства, связанные со смертью Оливии, были слишком сложными, чтобы делиться ими с психиатром. Конечно же я была расстроена потерей. Но я была честна с собой и признавала, что всего лишь три недели близкого общения не дают мне оснований быть этим раздавленной. Я не настолько уж хорошо знала Оливию - и теперь уже не узнаю.
        В первую очередь я чувствовала удивление и давящую ответственность. Горло и грудь болели от слез из-за чувства вины - а не потому, что я не представляла свою жизнь без Оливии. Профессиональный психиатр не смог бы понять, что я чувствую, будучи уверенной, что мое участие в той дурацкой игре на вечеринке привело к смерти моей подруги.
        Что еще хуже: мы все играли в нее. Вайолет предсказала смерть всем нам.
        Ну, кроме меня.
        Впервые меня охватил ужас из-за мысли… станут ли Кэндис и Миша следующими?
        - Я в порядке, - ответила я маме и убрала тарелку.
        Когда я переоделась в пижаму, Мокси поскребла в мою закрытую дверь, давая понять, что хотела бы еще раз выйти на задний дворик. Я надела шлепанцы и джинсовую куртку и пошла за ней на кухню. Открыв дверь на нашу маленькую террасу, я удивилась, увидев Трея, сидящего на ступенях, спиной ко мне. Он уже снял свой костюм и был снова в армейской куртке и джинсах. Трей пошевелился, лишь когда Мокси бросилась на него и атаковала своими собачьими поцелуями. Ее хвост мотался из стороны в сторону. Правой рукой Трей погладил собаку по пушистой шерсти и повернулся, разрешая ей лизать ему лицо. Левая рука, все еще в синей повязке, неподвижно висела перед грудью.
        Внимание Мокси привлекло шуршание листьев в дальнем углу двора, и она поспешила туда так быстро, как только позволяли ее больные лапы, чтобы все изучить. Я мгновение поколебалась, а потом пересекла террасу и села на ступеньки рядом с Треем. В небе виднелся улыбающийся месяц. Облака медленно проплывали мимо, словно караваны кочевников. Я понимала, что сказать нечего, но мозг перебирал разные варианты приветствий, каждый из которых казался неподходящим. Даже простая фраза «Ты в порядке?» казалась неправильной. Конечно же не в порядке, это было очевидно. Я не осмеливалась смотреть на Трея даже краем глаза, потому что знала: если увижу его лицо хоть мельком, не смогу не пялиться на его опухший глаз. Миша сказала, что Трей не мог и слова произнести в больнице вечером в пятницу. Вполне возможно, он все еще был не в силах разговаривать.
        Через пару минут молчания я, не говоря ни слова, взяла его за руку. Вот так молча мы и сидели на прохладном ночном воздухе, сцепив и опустив руки на деревянную ступеньку между нами. Я чувствовала, как неистово бьется в груди сердце, и мучительно пыталась придумать, что бы такого сказать, чтобы утешить его после всего пережитого. Интересно, чувствовал ли он ответственность за аварию: в газете говорилось, что это он случайно выехал на встречку. Сердце ныло от желания сказать, что это не его вина. Он никак не мог предотвратить случившееся - но объяснить, почему я так считаю, тоже не могла. Если бы я не вела себя, как эгоистичная девчонка, и не сбежала в пятницу на игру - возможно, ему бы не пришлось переживать всю эту боль.
        В горле стоял ком. Увидев Трея вот таким, полным боли, мне ужасно захотелось получить шанс все исправить. Когда я наконец открыла рот, то дрожащим голосом произнесла:
        - Трей, мне жаль.
        Он долго молчал, прежде чем ответить.
        - Мне жаль, что ты не смогла пойти на танцы. - Из всего, что он мог сказать в тот момент, - последнее, чего я ожидала, так это извинений из-за отмены танцев. Бал и все мои романтические ожидания в связи с ним остались частью другой жизни, которую я едва помнила.
        - Меня не волнуют танцы, - честно сказал я.
        Столько всего более важного, чем медленный танец с едва знакомым парнем, появилось на горизонте. Например, необходимость понять, на самом ли деле Вайолет убила Оливию каким-то странным мистическим способом.
        - Прямо сейчас меня волнуешь ты.
        - Ну да, но раньше-то они тебя волновали. До вечера пятницы волновали, - медленно сказал Трей, произнося это как утверждение, а не обвинение.
        Я чувствовала необходимость сознаться. Словно у меня не было другого выбора, как признаться ему, чем мы занимались на вечеринке Оливии, как мы вызвали все те события, как мы с Мишей пытались их понять и как они сводили Кэндис с ума. Теперь он стал частью происходящего, и я не могла не задуматься, видела ли Вайолет Трея, предсказывая смерти Оливии. Но я не была уверена в ментальном состоянии Трея. Готов ли он слушать про всю эту паранормальную чушь вскоре после пережитого им кошмара?
        - Теперь ничто, случившееся до пятницы, не имеет значения, - наконец ответила я, решив не рассказывать пока про Вайолет и игру.
        Трей повернулся ко мне. Почувствовав его взгляд, я решилась повернуться и рассмотреть его. Правый глаз так опух, что почти не открывался, а кожу вокруг покрывали яркие фиолетовые синяки. В похоронном доме Гундарссона я не заметила, что у него еще и были черные швы в форме буквы X вдоль правой скулы, а нижняя губа распухла. Глаза были голубыми, поразительного цвета аквамарина, отметила я, вспомнив, как не обратила на это внимания в нашу последнюю встречу.
        - Это неправда. Многое, случившееся до пятницы, имеет значение.
        Я была так поражена серьезностью его травм, полученных им в аварии, что не могла вымолвить ни слова. Просто чудо, что он вообще не погиб на месте. Трей не мог знать, предлагая подвезти Оливию, что ждало его на шоссе, - но я-то знала. Я сжала его руку, вспомнив, как он коснулся моих волос на прошлых выходных.
        - Ты прав, - согласилась я. Поддавшись порыву, я наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.
        - Мне жаль, - прошептала я, - что тебя втянули во все это.
        Его губы на мгновение удивленно раскрылись, но я уже встала, высвободив руку.
        - Мокси, девочка, пойдем, - позвала я, и собака глянула на меня с другого конца двора, а потом поковыляла к террасе. Стоя и неловко ожидая свою собаку, я гадала, помешала ли я сейчас Трею меня поцеловать. Испортила ли свой первый поцелуй с парнем, который мне действительно нравился? Но не Трею полагалось поцеловать меня в одиннадцатом классе. Это должен был быть Генри на Осеннем балу. Генри, о котором я грезила.
        Ничто из этого не должно было случиться.

* * *
        - Где ты была?
        На следующее утро мы с Мишей нашли Вайолет в дальнем углу раздевалки. Она как раз переодевалась в спортивную форму. Ее лицо было бледным, глаза запали, словно она болела гриппом все выходные. Когда Вайолет увидела, как мы подходим, ее лицо не изменилось, и она тут же отвернулась, вводя комбинацию цифр на своем шкафчике. Потом она села на ближайшую скамью и стала завязывать кроссовки.
        - Ты меня слышала? Я писала тебе все выходные, Вайолет. Что происходит? - Миша уперла руки в боки и нависла над ней, закипая от гнева. Несмотря на свой невысокий рост, Миша источала невероятную силу.
        Другие девушки вокруг, также переодевающиеся на физкультуру, оглянулись на нас. В тот день все в школе были напряжены. Словно выходные, минуя понедельник, после неожиданной трагедии с силой пихнули нас в спину (так инструктор по парашютному спорту выталкивает из самолета новичка, не решающегося самостоятельно прыгнуть) прямо в расписание вторника. Смерть Оливии упомянули в объявлениях по радио, и половина учеников внезапно разразилась слезами еще до начала учебного дня. В субботу утром мы все получили сообщения, что Осенний бал отменяется, и ходили слухи, что и бал выпускников будет перенесен или отменен.
        Когда Вайолет, завязав шнурки, подняла на нас взгляд, ее глаза блестели от слез, и она хмурилась так, словно сдерживаемые рыдания причиняли ей физическую боль.
        - Простите, но чего вы от меня хотели? Лишь только услышав об Оливии, я знала, что вы будете на меня злиться, - всхлипнула она.
        - Никто на тебя не злится! - заорала Миша, явно сердитая. Теперь уже другие девушки таращились на нас. Мы устроили настоящее шоу в раздевалке. - Но тебе придется кое-что объяснить, Вайолет. И, кажется, ты знаешь почему.
        Я стояла за спиной Миши, скрестив руки на груди. Как правило, я избегала конфронтаций. Мне было страшно обвинять Вайолет, не понимая, как именно она манипулировала событиями, приведшими к аварии. Я подумывала о том, чтобы понаблюдать за Вайолет, подобравшись к ней поближе. Если бы я получше узнала ее и убедила, что я на ее стороне, - возможно, она бы обо всем мне рассказала. После вечеринки Оливии она призналась, что ее посещают видения о смерти других людей. Уже одно это указывало, что мне легче всех в этой школе будет получить от нее ответы.
        Я опустила руки и встала между Мишей и Вайолет.
        - Мы не злимся, Вайолет. Мы просто сбиты с толку.
        - Пойдем, дамы! Хочу видеть всех на дорожках! - в раздевалке раздался громкий голос тренера Стерлинг, и пару секунд спустя она вышла из-за ряда синих шкафчиков. - П?ртной! Брейди! Одеваемся и выходим.
        Вайолет сердито посмотрела на нас обеих и, воспользовавшись появлением тренера Стерлинг, бросилась прочь из раздевалки на стадион.
        Миша опустила сумку на скамейку и вытащила костюм для физкультуры.
        - Зачем ты любезничаешь с ней? Она что-то знает, - сощурила она глаза. - Я вижу, что она о чем-то недоговаривает.
        Я не рассказывала Мише или Кэндис о видениях Вайолет. Миша уже так злилась, что рассказывать ей сейчас не имело смысла. Она бы просто психанула, что я не сказала ей раньше. Кроме того, я могла бы воспользоваться поведанным мне Вайолет секретом, чтобы заслужить ее доверие.
        - Она ничего не скажет нам, если будет думать, что мы на нее сердимся.
        - Нам нет необходимости с ней миндальничать, - огрызнулась Миша. - Оливия мертва!
        На улице стоял идеальный осенний день, в воздухе пахло сухими листьями, а солнце все еще грело мои голые руки и ноги. Мы с Мишей бросились бежать за Вайолет, уже обогнавшей нас на круг.
        - Ты не сможешь постоянно убегать, Вайолет, - предупредила Миша, оказавшись за ее спиной.
        Вайолет перешла на легкий бег, а потом и на шаг, позволяя себя догнать. Смотрела она только вперед, избегая встречаться с нами взглядом. Потом вытащила наушники из ушей, так что теперь они болтались на длинных проводах у самых ее ног.
        - Почему ты не отвечала на звонки и сообщения все выходные? - спросила Миша.
        - А что вы бы хотели услышать? - спросила Вайолет высоким и встревоженным голосом. - Я не знала, что все это случится. Это - просто совпадение, но лишь только услышав новости, я тут же поняла, что вы подумаете, будто я как-то к этому причастна.
        - Ну да. Конечно, - ответила я насколько возможно нежно, не желая расстраивать ее сильнее. - Но, Вайолет, а что нам было думать? Ты предсказала все подробности.
        - Я ничего не предсказывала, - настаивала Вайолет.
        - Ну, тогда как ты это назовешь? - спросила Миша. - Ты точно знала, что произойдет, как и где это произойдет. Мы не параноики, Вайолет. В такое количество совпадений сложно поверить.
        - Ладно, хорошо, - саркастичным тоном ответила Вайолет. Раньше мы сарказма за ней не замечали. Ее тон был удивительно резким, совершенно не характерным для нее. - Я увидела будущее на вечеринке Оливии и предсказала эту ужасную аварию до последней детали. Только послушай себя, Миша. Ты говоришь, как псих.
        Миша на мгновение замолчала.
        - Если бы я на самом деле видела будущее, то работала бы сейчас на ЦРУ и предотвращала бы теракты. А еще каждый вечер играла бы в лотерею, чтобы благодаря своим выигрышам жить в шикарном замке. Да ладно вам, - все более уверенным голосом защищалась Вайолет. - Я ведь права, МакКенна?
        Она была права: просто нелепо было предполагать, что у нее есть магические способности. В то же время я была уверена, что с Вайолет не все так просто. Каким-то образом она поняла, что, если расскажет мне о своих способностях в контексте того, как она узнала о смерти моей сестры, я никому ее не сдам. Она давала мне идеальную возможность встать на ее сторону. В этот момент, пусть даже это разозлит Мишу, именно это мне и нужно было сделать.
        - Ты права, - тихо признала я. - Но, Вайолет, ты не можешь не согласиться, что это все очень странно.
        - Да, странно, - согласилась она. - Просто попытайтесь понять, что я сейчас чувствую. Оливия была и моей подругой.
        Она вернула наушники на место и побежала вперед по дорожке.
        Глава 7
        Собирая учебники после уроков, я заметила, что мистер Дин разговаривает в коридоре с Вайолет. Когда Оливия погибла, а Кэндис попала в больницу, я снова стала ходить домой одна, как и в десятом классе. Вайолет медленно кивала, вслушиваясь в каждое слово мистера Дина. Я не могла не задуматься, рассказывает ли он ей об ученическом совете. Выборы отложили из-за неожиданной смерти Оливии, но только на неделю. Голосование должно было состояться в следующий понедельник; мне ничего не оставалось, как сразу же по возвращении домой начать подготавливать постеры.
        На следующее утро я пришла в школу пораньше, с каждым шагом своего почти двухмильного пути надеясь, что никто из школы, а особенно Трей (которого я в предыдущий день вообще не видела), не проедет мимо и не заметит, что я несу в руках огромные свернутые трубками ватманы.
        В школе я развесила свои плакаты, приклеив их скотчем. В итоге они всегда оказывались в паре дюймов от плакатов Майкла Уолтона - что, возможно, было своего рода подсознательной стратегией. Добравшись до своего шкафчика, я увидела, что школьники уже начинают наполнять здание; и тут на другом конце коридора заметила кое-что неожиданное.
        Вайолет вешала плакат над питьевым фонтанчиком, а Трейси Хартфорд, судя по всему, держала еще пару штук, помогая ей.
        Я, словно в трансе, подошла посмотреть. Ну конечно: постеры, которые вешала Вайолет, сообщали, что она баллотируется в президенты класса. На них красовалось ее улыбающееся лицо и бросалась в глаза сделанная большими печатными буквами, обведенными маркерами и залитыми краской, надпись: «Вайолет Симмонс - в президенты одиннадцатого класса». Ее постеры выглядели стильнее и сдержаннее, чем мои собственные (на которых я попыталась скрыть нехватку творческого вдохновения обилием блесток).
        - Что это? - спросила я, пока Вайолет разглаживала ладонью еще один постер на другой стене.
        - О, привет, МакКенна. Мистер Дин вчера спросил, не хочу ли я попробоваться на место президента класса, так как выборы уже скоро, - с невинным видом ответила Вайолет.
        - У нее все получится, - добавила Трейси, улыбаясь Вайолет (как будто кто-то спрашивал ее мнение).
        - Правда? - я была уверена, что скрыть сомнение в голосе не получилось.
        - Ну, в своей прежней школе я была секретарем класса, - сказала Вайолет, убирая волосы за ухо. Я впервые услышала о работе Вайолет в ученическом совете школы в Иллинойсе. - И - ну, поскольку Трейси - бесспорная кандидатура на роль секретаря, то глупо было бы соперничать с ней. Так что, если она - секретарь, а ты - казначей, то было бы здорово, если бы и я вошла в ученический совет, ну… президентом.
        - А кто-то еще баллотируется? - довольно-таки невежливо уточнила я. Меня просто удивило, что не прошло и недели со смерти Оливии, а Вайолет уже метит на ее место. Это был весьма расчетливый шаг - но, как видно, Вайолет пыталась скрыть свои амбиции под видом благотворительности для одноклассников.
        Вайолет с Трейси обменялись неловкими взглядами, Трейси закатила глаза:
        - Ну, конечно, Майкл Уолтон хотел бы претендовать на место президента класса - но он уже был номинирован на вице-президента, а менять должность уже слишком поздно.
        Я прикусила губу. Мистер Дин - единственный учитель в школе, которого, по-видимому, настолько заботит ученический совет, что он смог так легко закрыть глаза на нарушение правил. - И как ты убедила мистера Дина дать тебе баллотироваться? Ты ведь уже пропустила период выдвижения.
        Необходимо было собрать пять подписей, чтобы участвовать в выборах. Я получила их от Кэндис, Айзека, Пита, Миши и Мэтта во время обеда в пятницу перед собранием. Должна была быть причина, почему для Вайолет создали столько лазеек. Хотя можно предположить, что большие голубые глаза и длинные ресницы - все, что нужно было мистеру Дину, чтобы сделать для нее исключение. Или же Вайолет смогла повлиять на него каким-то другим, более странным способом.
        - Никто, кроме Оливии, не выдвигал свою кандидатуру, - заметила Вайолет, - поэтому мне позволили предоставить подписи сегодня утром.
        И в этот момент мистер Дин вышел из своего класса истории в другом конце коридора и кивнул нам, подняв руку в дружелюбном приветствии.
        - Ну, - произнесла я (все еще не понимая, что не так с Вайолет, но все больше осознавая, что она опасна), - было бы круто, если бы мы все попали в ученический совет. - Вернувшись к шкафчику, чтобы забрать книги для утренних уроков, я поняла, что мне стоит приложить усилия, чтобы стать близкой подругой Вайолет и выведать о ней информацию. И хотя меня мутило от мысли о сотрудничестве с ней в ученическом совете в течение целого года - кажется, она и вправду была в восторге от того, чтобы мы с Трейси стали ее новыми лучшими подругами.
        В обед все сразу заметили, что Вайолет, через стол от нас, сидит с Трейси Хартфорд. Миша кипела:
        - Кем она себя возомнила? Вы видели ее постеры? Неужели она думает, что сможет занять место Оливии?
        Мэтт положил руку на спину Миши, пытаясь ее успокоить.
        - Она просто баллотируется в совет. Это не так уж важно.
        Но ничто не могло успокоить Мишу, бросавшую сердитые взгляды в ту часть столовой.
        - Это важно, и это не просто место в совете.
        Мои попытки выглядеть так, словно я не переживаю из-за Вайолет, были прерваны парнем в зеленой армейской куртке, стоявшим возле автоматов. Без сомнений это был Трей - непонятно, почему я не заметила его раньше. Он стоял ко мне спиной, и я наблюдала, как правой рукой он сует потертый доллар в автомат и нажимает кнопку выбора. Автомат выплюнул заказ, Трей взял банку содовой и пошел прочь - вниз по лестнице, ведущей в раздевалку.
        Я снова задумалась, видела ли Вайолет Трея в своем предсказании смерти Оливии. Она точно знала, что Оливия в момент смерти не будет вести машину. Но знала ли она, что Трей выживет?
        И опять задалась вопросом: что делал Трей в Грин-Бей в пятницу. Как и все остальное, связанное с аварией, - совпадение, что он столкнулся с Оливией, когда ее машина не заводилась, не могло не казаться подозрительным.
        Подозревать Трея в пособничестве Вайолет мне хотелось меньше всего.
        Во время долгой прогулки домой я остановилась примерно через полторы мили, чтобы сменить стильные узкие «оксфорды» на кроссовки. На задней стороне левой щиколотки уже образовался большой водяной пузырь. Обойдя угол и пройдя мимо пустой площадки, я вдруг почувствовала, что дома что-то не так. Я не могла сказать, что именно. Это не было похоже на предчувствие или предвидение опасности. Просто слабое подозрение - похожее на то, как я ощутила мозоль на ноге полчаса назад.
        Войдя в дом, я обнаружила невероятную тишину. Пошла на кухню и по привычке открыла холодильник, прежде чем поняла, что не слышала, как Мокси трясет своим ошейником. Она уже давно не встречала меня у двери из-за артрита, но обычно, лишь только очутившись дома, я слышала, как она поднимается из какого-нибудь угла дома, где спала, встряхивает шерсть и ошейник со звенящими подвесками.
        Но в тот день не было никакого звона. Я медленно закрыла дверь холодильника - меня начало охватывать ужасное чувство. У меня пока не было причин плакать, но я чувствовала, как слезы подступают к глазам. Сначала я проверила столовую, где Мокси любила лежать рядом с радиатором. Потом заглянула в комнату мамы, надеясь увидеть черно-белый меховой шарик у изножья кровати, где наша собака тоже часто любила подремать.
        - Мокси? - позвала я в коридоре, недоумевая, где еще она может быть. У Мокси были любимые места в доме, где она могла растянуться и отдохнуть, но я не обнаружила ее ни в одном из них. Наконец, проверив все обычные места, я вошла в свою комнату. Мокси лежала, свернувшись шариком, на кровати, положив голову на подушку - так она спала в детстве. Родители подарили Мокси мне и Дженни, когда нам исполнилось три, потому что сестра неотступно просила купить щеночка. Я села на край кровати, не желая пугать собаку, если она спала, - но уже догадывалась, что это не так. Я нежно коснулась мягкой головки Мокси - и мои страхи подтвердились. Она не дышала: ее грудь не поднималась, а ноздри не раздувались, как когда она спала и ей снилось, что она кого-то преследует во дворе.
        «Не могу поверить, что это произошло», - подумала я.
        Я прижалась головой к холодному неподвижному тельцу собаки - и в это мгновение почувствовала, что Мокси никогда не была так далека от меня, как сейчас. Осталось неизвестным, когда именно она умерла. Скорее всего, она забралась на мою кровать и ушла в вечность после того, как мама днем уехала в Шебойган. Я хотела написать маме, но не могла найти подходящих слов, которые не огорчили бы ее до крайней степени. Вполне возможно, эта новость так расстроит маму, что она не сможет вести машину. Так что вместо этого я пару раз поцеловала Мокси в головку и погладила по шерсти, прежде чем отправиться в гараж, решив похоронить ее до возвращения мамы. Ей и так будет сложно принять смерть нашей собаки - незачем ей еще и смотреть на ее неподвижное бездыханное тельце.
        Выйдя на задний двор, я принялась копать возле забора, где сама Мокси любила рыть ямки. Через несколько минут мои ладони начали гореть от трения о рукоять лопаты, а я сама обливалась потом. Я сделала небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, и глянула на результат своего труда - ямку едва ли глубже пяти дюймов. Я услышала, как за спиной хлопнула калитка. Оглянувшись, я увидела, как ко мне подходит Трей с лопатой из своего гаража в руках. На его левой руке больше не было синей повязки. Не говоря ни слова, он начал копать в том же месте. Я вытерла пот со лба рукавом толстовки и подумала, достаточно ли восстановилась его левая рука, чтобы он так ее напрягал, - но спросить не осмелилась.
        - Если ты не против, скажи, пожалуйста, для чего мы копаем? - поинтересовался Трей через пару минут, остановившись, чтобы перевести дыхание.
        - Моя собака умерла, - сказала я как можно спокойнее, не желая плакать перед ним. Я чувствовала, что из носа вот-вот потечет, но старалась подавить наворачивающиеся на глаза слезы. Синяки на его лице отвлекли меня от горя, вызванного смертью Мокси: припухлость исчезла; теперь вдоль его скулы виднелся только темно-лиловый синяк - такой же, как вокруг губы и вдоль челюсти. Трей не стал больше допытываться, и вскоре мы уже стояли перед ямой достаточного размера: примерно три фута глубиной.
        - Думаешь, этого хватит? - спросил он меня, и я кивнула.
        - Где она? - уточнил Трей, глядя мимо меня на дом. Я поняла, что он предлагает сходить и принести Мокси, чтобы мне не пришлось это делать. Я не знала, знаком ли он с планировкой дома - но потом вспомнила, что все дома в нашем квартале являются практически копиями друг друга.
        - Она на моей кровати, - удалось произнести мне, не расплакавшись.
        Трей вошел в дом, а я стояла и смотрела в пустоту, погрузившись в оцепенение. День превращался в вечер, теплое солнце исчезало за горизонтом. Я почувствовала запах огня и предположила, что кто-то из соседей впервые этой осенью разжигает костер. Светлячки, наполнявшие двор всего пару вечеров назад, уже покинули его на зиму. Я с усилием проглотила комок в горле. Сама мысль, что Мокси не увидит следующего лета и не будет лаять на светлячков, заставила мое сердце сжаться от боли.
        Трей вернулся пару минут спустя, легко неся тело Мокси, словно она ничего не весила. Я оценила нежность, с которой он положил ее в вырытую яму и расположил лапки так, чтобы она по-прежнему казалась спящей. Я была готова разразиться потоками слез - чувствуя при этом, что странно быть опустошенной смертью собаки больше, чем гибелью подруги. Мысль, что Мокси наконец не испытывает постоянной боли из-за артрита и, возможно, прямо сейчас вместе с Дженни смотрит на меня с небес, не помогала успокоиться.
        - Я закопаю ее, - наконец сказал Трей, заметив, что я так и не пошевелилась с тех пор, как он вылез из ямы. Я поняла, что не могу заставить себя кинуть на нее землю. Я не уверена, что у меня хватило бы на все это сил, не будь здесь Трея, и не помоги мне его присутствие не окунуться в горе с головой. Я отвернулась и тихо плакала, пока Трей закапывал яму, бросая туда землю из маленькой горки.
        - Теперь можешь посмотреть, - объявил он некоторое время спустя, когда над ямой уже образовался мягкий холмик земли.
        Мы оба обернулись, услышав, как к дому подъезжает машина мамы и выключается двигатель. Она вышла из машины, все еще полная энергии после удачного учебного дня в кампусе, и помахала нам поверх забора.
        - Эй, ребята, что вы там делаете? - спросила она, проходя через калитку на участок. Ее улыбка тотчас погасла, как только она увидела, что мы неловко стоим во дворе с лопатами, а за нами - холмик земли. - Что это?
        - Мама, - начала было я, - это Мокси…
        Мама подняла руку, чтобы остановить меня, уже понимая, что я собиралась сказать. Она опустила взгляд на землю, избегая смотреть на нас.
        - Ладно, - резко сказала мама, словно не могла слушать продолжение. - Ладно.
        - Ее уход был мирным, - выпалила ее, желая каким-то образом облегчить ее боль. Я знала: для мамы смерть Мокси означала, что у нее забрали одну из последних частичек Дженни, которые еще сохранялись. Мама шла домой, качая головой, и я подумала, что она сейчас уйдет в свою комнату и не появится до утра, как она иногда делала на второй неделе октября - в годовщину смерти Дженни.
        - Хочешь побыть одна? - спросил Трей.
        Я мгновение подумала об этом и решила, что совсем не хочу оставаться одна во дворе рядом с горкой земли. А еще я не хотела оставаться одна в доме и слушать плач мамы через стену.
        - Нет, - ответила я.
        - А прогуляться хочешь? - спросил он немного неловко, засовывая свободную руку в карман джинсов.
        Я согласилась пройтись, и мы убрали лопаты в гаражи. Не желая заходить в дом, я схватила с крючка на стене возле двери немодный и тяжелый мамин кардиган; пару минут спустя мы с Треем встретились на лужайке перед домом.
        Мы молча повернули налево в конце Марта-Роуд и пошли к одному из торговых центров. Это была одна из немногих дорог, ведущих от моего дома, вдоль всей длины которой можно было идти по тротуару. Большинство тротуаров в пределах города почти сразу же превращались просто в канавы, поэтому было довольно сложно спокойно по ним идти из-за опасения, что тебя вот-вот задавит несущаяся машина. Сухие, со сладковатым запахом листья хрустели под нашими ногами; нельзя было не заметить отсутствие стрекотания сверчков.
        - Хотел спросить тебя, - произнес Трей, как только мы оказались в паре кварталов от дома. - Вечером в понедельник ты извинилась, что меня втянули во все это. Что ты имела в виду?
        Слова Трея выдернули меня из оцепенения, вызванного смертью Мокси, и я попыталась вспомнить, что именно сказала ему на нашей террасе. Дала ли я ему повод думать, что смерть Оливии была случайностью?
        - Ну, ты знаешь, я просто хотела сказать, что ты тоже попал в аварию, вот и все, - попыталась объяснить я, не желая думать о Вайолет в такое тяжелое время. Но потом вспомнила: Вайолет как-то упомянула Мокси. Она знала, что у меня есть собака. Безумие ли - считать, что она как-то виновата в смерти Мокси? Помимо артрита, у моей собаки в последние недели не было никаких проблем со здоровьем. Сама мысль, что Вайолет как-то связана со смертью Мокси, так разозлила меня, что я даже немного вспотела, несмотря на довольно прохладный вечер.
        - Тогда это прозвучало совсем не так, - через мгновение возразил Трей. - Казалось, что ты что-то знаешь об аварии. И я испугался, понимаешь? Потому что прямо перед тем, как в нас врезался грузовик, Оливия сходила с ума в машине. Она все говорила: «Это прямо как в истории. Тебе нужно остановиться. В нас врежутся». Ты знаешь, о чем она говорила?
        Я промолчала, не зная, подходящее ли сейчас время для откровений обо всем случившемся на вечеринке у Оливии. Меньше недели назад он чудом спасся после аварии, так что вряд ли он эмоционально готов услышать детали истории Вайолет.
        Но Трей продолжил:
        - Потому что мне действительно нужно знать. Это сводит меня с ума, МакКенна. Только об этом и думаю. О чем она говорила? Какая история? Откуда она знала, что в нас врежется грузовик? Она была так уверена, что в нас врежутся, что я боялся, как бы она не открыла пассажирскую дверь и не выпрыгнула. Она хотела, чтобы я остановился на обочине, но я плохо видел из-за сильного града. Поэтому она схватила руль, а потом все произошло слишком быстро.
        Мы находились на длинной, окаймленной лесом дороге, предшествующей перекрестку с парой магазинов. Мимо проезжало очень мало машин. Уже почти стемнело, и вдоль дороги начали включаться немногочисленные фонари. Каким-то образом наступление ночи усложнило для меня задачу рассказать Трею правду. Словно если я сознаюсь ему в том, что мы сделали после наступления темноты, то навлеку на нас еще более страшные вещи. В темноте никто не может быть в безопасности.
        - Ты понимаешь, о чем она говорила? - снова спросил Трей.
        Я сделала глубокий вдох, понимая, что пути назад не будет, если после рассказа о событиях на вечеринке Оливии он решит, что я совсем спятила.
        - Ладно, но все это прозвучит, как чистый бред. Это я признаю. Но в этом есть что-то такое странное, что между этими событиями должна быть связь. - Я осмелилась взглянуть на него: скептично ли он настроен? Однако Трей вроде был готов слушать дальше, и я продолжила: - На вечеринке в честь дня рождения Оливии две недели назад мы сидели допоздна и решили сыграть в игру.
        - Только ты и Оливия? - прервал меня Трей.
        - Нет, я, Оливия, Кэндис, Миша и Вайолет, та новая девочка из Иллинойса. Вайолет предложила сыграть в игру «Легкий как перышко, твердый как доска». Это дурацкая игра, в такое играют дети в средней школе. Но нам было скучно, и мы согласились. Суть игры в том, что один человек, рассказчик, придумывает изощренную историю о смерти одного из игроков. А потом в конце истории другие повторяют слова и поднимают участника, чью историю только что рассказали, кончиками пальцев.
        - Что ты имеешь в в виду - кончиками пальцев? - спросил Трей.
        - Именно это, - ответила я. - Ладно, я забыла сказать, что, пока ведущий рассказывает историю, герой этой истории лежит на полу. В конце истории, если игра прошла правильно, игрок становится невесомым. Словно все оказываются под заклятием, и этого человека можно спокойно поднять в воздух - пока кто-то не чихнет, не рассмеется, или что-то другое не разрушит эффект.
        - Ну, звучит и в самом деле бредово, - сказал Трей. - Никогда не слышал о такой идиотской игре.
        - Ну да, - нехотя согласилась я, - многие говорят, что этой игрой можно вызвать злых духов - но, по-моему, это все глупости. Мой отец считает, что это - некая форма группового гипноза. Всех игроков гипнотизируют повторяющиеся слова. Под гипнозом можно сделать много того, что кажется невозможным.
        - Так вы сыграли в эту странную игру и кто-то предсказал смерть Оливии? - уточнил Трей.
        Я споткнулась о трещину в тротуаре в темноте, и Трей поймал меня за локоть и не дал упасть.
        - Ну да. Но это было нечто большее, чем предсказание смерти, Трей. Рассказчицей была Вайолет и… даже не знаю, как объяснить. Она так достоверно рассказывала историю - вплоть до малейших деталей. Она знала все: что Оливия поедет в торговый центр за туфлями, что это произойдет в ночь перед танцами. Даже знала, что кто-то на парковке предложит подвезти Оливию после того, как ее машина не заведется.
        Я увидела, как поежился Трей под своей армейской курткой. Он смотрел вперед с каменным лицом. Мое сердце бешено колотилось в ожидании его ответа. Мне совершенно не хотелось раздувать из мухи слона или заставить его думать, что мы действительно хотели поиграться с привидениями. Но я, видимо, не совсем правильно подобрала слова - и сделала именно то, чего пыталась избежать.
        - Она предсказала меня? Она знала, что это я повезу Оливию домой?
        Меня и саму это интересовало.
        - Она ничего не говорила о тебе, Трей, - честно сказала я ему. - Но это не значит, что Вайолет не знала. Она просто не уточняла. - Я сделала паузу и осторожно взвесила слова, прежде чем задать вопрос, который волновал меня с тех пор, как я узнала, что он вел машину, попавшую в аварию, ставшую причиной гибели Оливии. - А что ты делал в Грин-Бей в тот вечер?
        Трей глянул на меня пустыми глазами, совершенно подавленный.
        - Не знаю. Наверное, поехал что-то купить? Но я не помню что. Врачи в неотложке сказали мне, что, возможно, у меня кратковременная потеря памяти - но мне трудно вспомнить только это. Я и правда понятия не имею, зачем туда поехал в пятницу после школы.
        Хотя он и не ответил на мой вопрос, нетрудно было поверить, что Трей действительно забыл причину поездки в молл, учитывая физические и эмоциональные травмы, которые он получил всего несколько дней назад. Я оставила эту тему.
        Мы добрались до торгового центра и медленно пересекли парковку. Трей повел меня в магазин мороженого Руди, возле которого из минивэна вываливалась компашка (кажется, четвероклассников) в футбольной форме.
        - А вы кому-то рассказывали об этом? Например, родителям? - спросил Трей.
        - Боже мой, нет, - ответила я. - Ну, только Кэндис, скорее всего, рассказала - и она сейчас в психушке. Мы же будем выглядеть врушками. Или психами. Никто нам не поверит. Мы с Мишей надавили было на Вайолет - и она вела себя так, словно это все только в нашей голове. Возможно… возможно, так и есть.
        Трей остановился перед дверью в магазин мороженого.
        - Хочешь мороженое?
        Я хотела, но отказалась.
        - Не-а, мне не очень хорошо после всех этих разговоров.
        Трей вскинул бровь, глядя на меня, словно не мог поверить, что я отказываюсь от мороженого.
        - Ну а что, если я куплю себе рожок и угощу тебя?
        Мы вошли вовнутрь и подождали в очереди, стоя за шумными детишками из футбольной команды. Трей заказал себе два шарика шоколадного мороженого в рожке с радужной посыпкой.
        - Никогда бы не подумала, что ты из тех, кому нравится радуга, - пошутила я.
        Он ответил улыбкой:
        - Я полон сюрпризов.
        Оказавшись снова на парковке, Трей передал мне рожок еще до того, как сам попробовал.
        - Ты первая.
        Я слизнула посыпку с верхнего шарика и почувствовала сладость на языке. В последний раз я ела мороженое на вечеринке Оливии.
        Я отдала рожок и заметила, как мимо торгового центра проезжает синий пикап. За рулем сидел Генри Ричмонд. Сердце сжалось в груди. Мы едва ли поговорили с ним на прощании, потому что он ходил за матерью и вежливо благодарил присутствовавших за то, что они пришли. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что даже не попробовала отнестись к нему с большим пониманием в тот день - ведь и я потеряла когда-то сестру. Но именно по этой причине я знала: горе настолько огромно, что слова не принесут утешения. Мы обменялись с ним парой телефонных сообщений, но я смущалась, не зная, как отмена Осеннего бала повлияет на наши отношения.
        Трей заметил проезжающего мимо Генри.
        - Он твой парень или вроде того? - спросил он.
        - Нет, совсем нет, - ответила я, не желая, чтобы Трей понял, как сильно мне нравился Генри всего пару дней назад. - Он пригласил меня на танцы, потому что знал, что я дружу с его сестрой, а я согласилась, потому что хотела пойти на Осенний бал. Вот и все.
        - В прошлом году в столовой этот парень называл меня фриком. В этом году я - тот, кто слышал последние слова его сестры перед смертью. Старшая школа просто… - Трей замолчал, словно забыл, что еще собирался сказать.
        Я забыла, что Генри из тех, кто охотно оскорблял менее популярных ребят, когда еще учился в школе - а это было совсем недавно. Осознав это, я почувствовала, что хочу защитить Трея. Я начинала понимать, что он был намного добрее и чувствительнее, чем мог быть парень моего возраста. Мне стало стыдно, что его могли дразнить в школе - не говоря уже о том, что год назад я сама иной раз принимала в этом участие.
        - Так он тебе нравится, - повторил Трей, ожидая от меня подтверждения.
        - Раньше нравился, - уточнила я.
        - И когда это время стало прошлым? - как бы в шутку спросил Трей.
        Я не была уверена, что правильно понимаю, к чему он клонит, и хотела бы знать, интересуется ли он мной - или я просто воображаю, что мы стали ближе в последнее время.
        - Недавно, - ответила я. - Возможно, в ту ночь, когда родились котята, он потерял свою привлекательность. - Это было правдой. Несмотря на все, что произошло на вечеринке Оливии, я много думала о Трее, и не только из-за постоянных докапываний мамы.
        Трей остановился и взял меня за руку. Наши пальцы переплелись, и он посмотрел мне в глаза. Мимо нас проехала какая-то машина. Я знала, что он собирался сделать, и мне хотелось замедлить время, чтобы запомнить этот момент во всех подробностях. Он наклонился и неловко поцеловал меня. Сначала наши губы делали совсем не то, а носы мешались. Наверное, первые поцелуи обычно именно так и происходят, когда никто еще не знает, что делать. Через пару секунд все стало на свои места и Трей подтянул меня к себе.
        - Рад, что мы наконец освободили дорогу, - застенчиво улыбнулся он, когда мы разомкнули объятия.
        - Правда? А дорогу чему? - поддразнила его я.
        - Всему, - последовал ответ, и мое сердце воспарило.
        - Так позволь мне спросить, - сказал Трей, когда мы, взявшись за руки, повернули к обратно к дому. - Когда вы играли в ту игру, Вайолет рассказала историю еще о чей-то смерти? Предсказала ли она твою?
        Я почувствовала, как тьма вокруг нас стала плотнее - спокойствие и радость, испытанные мной мгновение назад, когда Трей поцеловал меня, улетучились. Как могла я так быстро забыть, что смерть ждала за поворотом? Она могла забрать меня или Трея в любой момент.
        - Она предсказала смерти всем, - чуть ли не прошептала я. - Кроме меня. Она не могла представить для меня другой смерти, помимо…
        Трей глянул на меня с напряженным вниманием.
        - Она сказала, что видела лишь пожар. Видела смерть Дженни. Не мою.
        Мы шли по кварталу молча, пока Трей обдумывал услышанное. Впервые я задумалась, нависла ли надо мной угроза смерти. Даже после гибели Дженни я так остро не ощущала собственную смертность. Все умирают, все умирает, но никогда раньше до этого момента я не задумывалась, когда наступит моя собственная смерть. Что же Вайолет такого сделала, чтобы устроить трагедию всего за пару дней? Намеренно ли? Лелеяла ли она тайное желание убить всех, кто с ней подружился?
        - Как хорошо ты знаешь эту Вайолет? - спросил Трей, словно читая мои мысли. - Мне она кажется довольно хреновой подругой.

* * *
        Я поделилась с Треем деталями историй Вайолет о Кэндис и Мише и созналась, что собиралась подобраться к ней поближе в попытке понять, что именно происходит.
        - Этот план кажется опасным. На мой взгляд, нужно эту Вайолет вернуть в девятый круг Ада, а не становиться ее подругой, - заметил Трей.
        - Но я ей нравлюсь. И кажется, она считает, что во мне есть что-то особенное - потому что ей не удалось предсказать мою смерть. Я и правда думаю, что если смогу получше ее узнать, то пойму, сбудутся ли остальные предсказания, - объяснила я ему. Чем больше я раздумывала над своим планом подобраться поближе к Вайолет, тем больше убеждала себя, что все пройдет успешно. Учитывая слова Трея о том, как Оливия схватила руль его машины и заставила предсказание сбыться - нужно было срочно во всем разобраться, прежде чем подобное случится с кем-то еще.
        Трей вызвался поискать информацию о паранормальных явлениях, чтобы понять, существует ли сверхъестественное объяснение силы Вайолет. Мы обменялись номерами телефонов. Забавно: мы знали друг друга всю жизнь, но никогда раньше не переписывались. Я вернулась домой с чувством, что отправляюсь на миссию - это слегка притупило боль от тишины вместо топота по коридору лапок готовой встретить меня Мокси.
        Приготовившись ко сну, я задумалась, испытывает ли Вайолет хоть малейшее чувство вины за содеянное или крепко спит, ничуть не переживая из-за горя, обрушившегося на семью Оливии. Засыпая, я вспомнила, как Дженни помахала мне, стоя в огне у окна, пока дом горел. Мне нужно было изо всех сил постараться понять, что Вайолет сделала с Оливией. Никогда не прощу себе, если мне этого сделать не удастся.

* * *
        Странно было проснуться утром не под шорох корма, который мама обычно насыпала на кухне в миску Мокси. Когда будильник зазвенел и я вышла из комнаты, дверь маминой комнаты все еще была закрыта. Перед выходом из дома я быстро убрала еду и миски с водой Мокси в коробку в гараже, чтобы маме не пришлось их видеть, когда она проснется. Оказалось, Трей сидел на ступеньках и ждал меня. Не обменявшись ни словом, мы направились в школу.
        Пойти вместе казалось как никогда правильным решением.
        Я не стала читать статью о прощании с Оливией и похоронах в «Газете Уиллоу», пока не вернулась домой. Под заголовком «Весь город оплакивает смерть старшеклассницы» процитировали слова одиннадцатиклассницы Вайолет Симмонс: «Никто не может поверить, что это произошло. Оливия Ричмонд вдохновляла нас всех и была одной из моих лучших подруг».
        Любой человек в городе, прочитавший статью, подумал бы, что Оливия и Вайолет были друзьями всю жизнь.
        Глава 8
        Кэндис вернулась в школу в следующий понедельник, напичканная лекарствами, похудевшая и утратившая веселость. Только после этих изменений я поняла, насколько больше она мне нравилась раньше, когда была маленьким взрывом солнечного света и шума.
        Мать Кэндис в прошлую пятницу поменяла ей расписание. Мы с Мишей видели, как миссис Лерер сидела в кабинете директора с мистером Бобеком, школьным психологом. Миша сказала мне, что мама Кэндис позвонила ее маме, чтобы расспросить о Вайолет. Она сообщила миссис Портной, что вычеркнет из расписания Кэндис уроки, на которые ходит новенькая. Кэндис перестала рассказывать о предполагаемых злых силах Вайолет и ее вине в смерти Оливии только через пару недель интенсивной психотерапии и приема успокоительных.
        Не знаю, что мама Кэндис сказала мистеру Бобеку в качестве оправдания отказа от обязательных уроков, но в результате меня, Мишу и Вайолет вызвали в офис директора для сурового выговора. Когда на уроке английского мне передали записку на бумаге розоватого цвета с требованием прийти, я удивилась.
        - Девочки, я не знаю, какое религиозное воспитание вы получили, и, если честно, это не мое дело, - сказал нам директор Ниландер, откинувшись назад во вращающемся кресле. Я сидела посередине, пытаясь сохранять безопасную дистанцию с Вайолет, сидевшей слева, и чуть ли не чувствовала ярость, исходившую от сидевшей справа Миши. - Но когда я слышу обвинения, что ученицы моей школы играют в игру со злыми духами и, предположительно, призывают их, я считаю должным вмешаться.
        Мое внимание обратилось к окну, к дождю и лужам, уже появившимся на учительской парковке. Директор Ниландер с женой были прихожанами церкви Святой Моники, куда мы, бывало, ходили до развода моих родителей. Насколько я знала, семья Портной вообще редко посещала церковь, не считая Пасхи и Рождества, так что не могла не чувствовать, что директор Ниландер ругает именно меня - хотя и знала, что Вайолет с семьей часто ходили в церковь.
        - А теперь, если у вас есть вопросы о жизни после смерти или о вашем Создателе или, Господи, просто о том, как весело провести время, советую вам поговорить с представителем вашей церкви, учителем, которому вы доверяете, или родителями. Очень опасно ввязываться в оккультные практики, - предупредил нас директор Ниландер, поправляя на курносом носу очки в проволочной оправе.
        Когда мы вышли в жутковато тихий коридор, пустой, так как уроки уже начались, Миша одарила Вайолет сердитым взглядом:
        - Это было ужасно. Надеюсь, ты счастлива. И я прочитала, что ты сказала журналисту из городской газеты. У тебя не было на это права, слышишь меня? Никакого права! - Она развернулась на маленьких каблуках кожаных балеток и оставила меня стоять с раскрытым ртом напротив Вайолет.
        - О гооосподи, - протяжно произнесла Вайолет, широко раскрыв глаза и приоткрыв губы в полуулыбке, словно Миша переборщила с реакцией. - Это же не я нас сдала. Я ничего не говорила. Это Кэндис начала болтать.
        Придерживаясь плана подружиться с Вайолет, я осталась на месте и смотрела, как Миша уходит прочь.
        - Знаю, - заверила ее я.
        - Ну да ладно, - Вайолет сощурилась, когда Миша исчезла из поля зрения за поворотом. - В любом случае ее дни сочтены.
        Я не смогла скрыть удивление и замешательство от слов Вайолет и дернулась. Уверена, на моем лице был написан ужас из-за ее намеков. Она тут же поняла, что сказала, и поспешила исправиться.
        - Я про ее популярность, - пояснила Вайолет. - Без Оливии у Миши нет шансов остаться популярной. В школе есть масса девушек покрасивее.
        - Может, ты и права, - пробормотала я, гадая, получается ли у меня убедительно вставать на ее сторону.
        Вайолет испытующе глянула на меня.
        - Тебе стоит сесть во время обеда со мной и Трейси. Сможем обсудить ученический совет. Выборы уже почти закончились, толком и не начавшись.
        - Может быть, - неуверенно произнесла я, а потом одернула себя: - То есть конечно.
        Мне хотелось сесть с Кэндис и услышать ее низкий голос. Но мне не удастся убедить Вайолет, что я на ее стороне, если я не пойду на жертвы. Обед с Мишей и Кэндис - не вариант. А еще я хотела встретиться с Треем в библиотеке, но этому придется подождать. Невозможно угадать, когда я перестану нравиться Вайолет.
        На уроке испанского я написала Трею, что пообедаю с Вайолет, но хочу пойти домой вместе с ним. Прошлым вечером мы с Треем условились провести вместе обеденный перерыв, изучая злых духов и игры. Он поймет, почему важнее сесть с Вайолет и в течение часа послушать ее. Миша не будет такой понимающей.
        - Боже, я просто хочу перевестись из физкультурного класса к Кэндис, - ворчала Миша, когда я подошла к ее шкафчику. Она уже переодевалась в физкультурную форму у другого ряда шкафчиков, подальше от Вайолет, набирающей комбинацию на своем замке. Я положила холщовую сумку на скамью и подождала, пока Вайолет не покинет раздевалку и не поднимется в спортзал.
        - Слушай, Миша, - начала я, желая объяснить решение не сидеть с Мишей и Кэндис в обед в тот час, когда они с Вайолет окажутся в одном помещении. Но сразу же поняла, что подруга скептично отнесется к моей затее. - Я тут подумала. Единственный способ узнать, повлияла ли Вайолет каким-то образом на смерть Оливии, - кому-то из нас остаться ее подругой.
        Миша сердито посмотрела на меня.
        - Она убила нашу подругу, МакКенна. Я правда не могу понять, почему ты хочешь остаться с ней друзьями. Или я о чем-то не знаю?
        Я сняла вязаную полосатую кофту и натянула футболку для физкультуры.
        - Я не имею в виду в самом деле друзьями. Просто хочу постараться узнать, что она сделала.
        Миша, завязывавшая шнурки на кроссовках, подняла на меня полный гнева взгляд.
        - Ты что, спятила? Она же убийца.
        Девушки, переодевавшиеся в соседнем ряду, с любопытством оглянулись на нас, выходя из спортзала.
        - Слушай, нам, наверное, не стоит больше обсуждать в школе произошедшее с Оливией, - решила я. - У тебя сегодня есть гимнастика? Мы можем остаться наедине и тогда поговорить?
        - Я пойду домой к Кэндис, - заносчиво сообщила мне Миша и добавила: - Можешь встретиться с нами там.
        В обед я села с Вайолет и Трейси и пыталась прислушиваться к их большим планам на одиннадцатый класс, краем глаза приглядывая за Питом, сидевшим за нашим старым столом. По бокам от него сидели Айзек и Мэтт. Интересно, где были Миша и Кэндис, и тут я поняла: возможно, Миша решила, что Кэндис лучше не видеть меня рядом с врагом.
        Вайолет и Трейси продолжали болтать о продаже выпечки и предложениях по переработке контейнеров из фольги. В этих контейнерах нам подавали в столовой все: от картофельных шариков до лазаньи. Я поделилась с ними планами организовать уборку листьев и очистку подъездных дорожек, чтобы собрать деньги на поездку. Миловидное личико Вайолет покраснело от возбуждения.
        - О боже, МакКенна, это просто отличная идея! Ты гений! - воскликнула она. Ее одобрение, даже если это было лестью, понравилось мне больше, чем мне хотелось бы.
        Мы с Вайолет вместе пошли на уроки американской истории. По пути прошли мимо Кэндис, которая одарила меня гневным взглядом. Айзек стоял, словно защитник, рядом с ее шкафчиком, положив руку ей на плечо. Я надеялась, что Миша уже объяснила ей, почему я провожу время с Вайолет. Мысль о том, что Кэндис на самом деле злится из-за этого, так расстроила меня, что я едва могла сосредоточиться на уроке мистера Дина об исторической дуэли Аарона Берра и Александра Гамильтона.
        После уроков я выскользнула из здания, не останавливаясь у шкафчика, где меня могли заметить те, разговаривать с кем я не хотела. Мы с Треем встретились у входа в библиотеку, перед автоматом, и неловко улыбнулись друг другу. Я снова удивилась, какой он симпатичный, несмотря на все швы и синяки. И почему я так долго этого не замечала?
        - Нужно снова отправиться в район Шервуд Хиллз, - сказала я Трею, как только мы оказались на улице и открыли зонты. - Я пойду домой к Кэндис, чтобы встретиться с ней и Мишей.
        - Я хожу на тригонометрию вместе с Кэндис, - сообщил мне Трей. - Она казалась отрешенной. Учительница обратилась к ней, а она даже не отреагировала на собственное имя.
        В тот день Кэндис не походила на саму себя. На ней был кардиган крупной вязки, цветочная блузка на пуговицах и пара розовых вельветовых брюк - хотя и узких, но не в ее обычном стиле. Размышляя над этим, я поняла, что она выглядела так, словно в школу ее одевала мама.
        - Ты нашел что-то полезное в библиотеке? - спросила я. Когда Трей вызвался поискать информацию, я предложила заглянуть в Google. Он покачал головой, словно я глупый ребенок, и настоял, что начинать поиски нужно с настоящих книг в настоящей картотеке. Возможно, глупо было думать, что мы найдем ответ в книге или еще где-то. Но, кажется, Трей был уверен, что ценную информацию в интернете не найти.
        - Забавно, что ты спросила, - он снял свой черный рюкзак и достал книгу в твердой обложке. Ее углы уже потрепались, а на выцветшей бумажной обложке было написано «Вопросы к Мертвым» Джеймса В. Листермана. - Я нашел вот это. Отмечать эту книгу в карточке выглядело бы странно, так что я просто захватил ее с собой.
        Он передал книгу мне, и я даже не стала ругать его за кражу. Я начала рассматривать ее, пытаясь не намочить под дождем. Сначала я проверила выходные данные. Книгу выпустили в 1910 году. Она пахла плесенью, а страницы казались такими хрупкими, словно могли треснуть и рассыпаться, пока я их листала.
        - Вау, какая она старая, - прокомментировала я. - Ты нашел здесь что-то полезное?
        - Определенно кое-что многообещающее, - ответил Трей. - Кажется, - если старина Джеймс В. Листерман знал, о чем говорил, - Вайолет заключила сделку с каким-то злым духом, чтобы служить посредником. Проводником для общения духов, которые могут передавать ей информацию.
        - Зачем кому-то вообще заключать такую сделку? - спросила я.
        - Ну, - протянул Трей. Кажется, он прочитал больше, чем, на мой взгляд, можно было успеть за часовой обеденный перерыв, - если Вайолет хотела что-то от кого-то (например, от Оливии), она могла заключить сделку с каким-то злым духом, с которым удалось связаться. Или если злой дух каким-то образом выделил Вайолет из толпы, связался с ней и мучил, потому что ему нужно было что-то от нее, - она бы согласилась сделать что угодно, лишь бы покончить с этим. Даже убить кого-то. Нельзя сказать точно, пока не спросим у нее. А еще в этой книге говорится, что духи могут быть лгунами и манипуляторами, так что они могли Вайолет обмануть. Но, естественно, пока не спрашивай ее.
        - А можно позаимствовать книгу? - спросила я, приподнимая том.
        Трей забрал книгу из моих рук и засунул в рюкзак.
        - Только после того, как я прочитаю ее от корки до корки. Это довольно жуткий материал.
        Трей дошел со мной до въезда в квартал Кэндис. Пока мы прощались, мне хотелось отбросить в сторону все, связанное с Оливией, Кэндис, Мишей и Вайолет, и просто вернуться домой с Треем, к нормальной жизни. Но я уже знала: что бы Вайолет ни устроила, это поставило точку в моей нормальной жизни навсегда - или, по крайней мере, на время, пока я не буду уверена, что мы с друзьями в безопасности.
        - Наконец-то, - сказала Кэндис, открыв входную дверь и увидев меня. Сейчас она больше походила на себя и ухмылялась так же, как раньше, до несчастного случая.
        - Привет, - ответила я, входя в огромный дом Коттонов и наслаждаясь его запахом, не похожим на запах моего: ароматические смеси и толстые красные восковые свечи с запахом ягод. - Ты больше… походишь на себя, чем сегодня в школе.
        - Это потому, что я принимаю лекарства утром и вечером. Примерно в это время дня действие утренних таблеток проходит, - объяснила Кэндис. На кухне за столом сидела Миша и весьма сосредоточенно печатала что-то на телефоне.
        - Итак, по поводу твоего плана остаться друзьями с Вайолет, - подняла на меня взгляд Миша, когда я села за кухонный стол. Джулия, единоутробная сестра Кэндис, находилась в соседней гостиной. Я не заметила ее, когда только вошла. Она растянулась на диване, свесив голые ноги за край. - Мне это не нравится. Что, если ты двойной агент? То есть вдруг ты верна Вайолет и шпионишь за нами?
        Я взглянула на Мишу, а потом на Кэндис, не веря своим ушам. Абсурдно, чтобы они обвиняли меня в пособничестве Вайолет, когда на самом деле я предлагала остаться рядом с ней - несмотря на инстинкт держаться как можно дальше.
        - Ты шутишь, да? - спросила я. - Я не хочу иметь с ней ничего общего! Я практически уверена, что она подстроила смерть Оливии и как-то связана со смертью моей собаки. Просто я ничего не могу доказать, как и вы. Так что, если вы не хотите, чтобы это сошло ей с рук и она продолжила все это творить, одна из нас должна завоевать ее доверие и узнать, каковы ее планы.
        Миша выглядела виноватой и пожала плечами, бросив взгляд в сторону Кэндис. После мгновения сомнений Кэндис, кажется, оценила логику моего плана. Она вытащила из-под стола стул и села.
        - Что случилось с твоей собакой?
        Я нехотя созналась в странном разговоре с Вайолет на стадионе после вечеринки Оливии, когда Вайолет угадала, что у меня есть собака, и описала Мокси. Потом я рассказала, как вернулась домой после школы и нашла Мокси мертвой на моей кровати.
        - Это ужасно, МакКенна, - покачала головой Миша. - Мне кажется, она - зло. Настоящее зло. Посмотри. В ее предыдущей школе в Лейк-Форест в Иллинойсе в прошлом году четыре ученика погибли при странных обстоятельствах. И становится лишь страшнее. Одну из девушек сбила машина, и водитель скрылся с места преступления, а она была капитаном чирлидеров, в которой состояла Вайолет. Один из парней был девятиклассником. На его похоронах Вайолет сказала местной газете, что присматривала за ним, когда он был еще совсем маленьким.
        - А что насчет двух других ребят? - спросила Кэндис, внезапно сосредототочиваясь и складывая руки на столе.
        - Пока не нашла никаких определенных связей, но я потратила на поиски лишь час. Вайолет настоящий фрик, у нее даже снэпчата нет. Впрочем, это имеет мало значения. Только представь, сколько раз в день ты сталкиваешься в школе с теми, кого плохо знаешь. Все они могли так или иначе знать Вайолет.
        - А Вайолет упоминала, почему ее семья переехала в Уиллоу? - я не могла вспомнить, чтобы она называла причину внезапного приезда в удаленный городок. Мне ответила Кэндис:
        - Сказала, что по работе ее папы.
        Миша фыркнула:
        - Работе? О какой работе здесь может идти речь?
        Мама Миши была риелтором в Уиллоу, она занималась продажей почти всех домов в городе. Мистер Портной владел несколькими дилерскими конторами по продаже роскошных машин в Уиллоу, Шебойгане и Грин-Бее. Мама Кэндис управляла маленьким маникюрным салоном в торговом центре Ортонвилла, а ее папа был совладельцем строительной компании в Грин-Бей. Мой отец отказался от предложений рядом с Уиллоу и направился во Флориду, где получил лучшую работу в университете штата. В Уиллоу просто не было достаточного количества рабочих мест, ради которых чьи-то родители могли бросить все и переехать с семьей.
        Наше удивление перед обстоятельствами, которые могли привести Вайолет в наш ничем не примечательный городок, вдохновило Мишу начать делать список вопросов. В итоге он стал моим заданием. В нем были перечислены вещи, которые я должна была узнать о Вайолет. Единственный ли она ребенок в семье? Посещала ли она и другие школы до Лейк-Форест? Я должна была наблюдать за ней, шпионить, между делом задавать вопросы и сообщать все новости Мише и Кэндис.
        Разумеется, я думала о том, что Вайолет не обрадуется, если поймает меня с поличным. К счастью, Миша и Кэндис разделяли мои переживания из-за потенциальной опасности - мы решили в качестве прикрытия перестать вести себя в школе как друзья. Пусть все думают, что мы поссорились из-за отказа Кэндис дружить с Вайолет, а я буду сообщать всю информацию по электронной почте, а не в сообщениях - на тот случай, если Вайолет заглянет ко мне в телефон.
        Тут мы услышали, как открылась автоматическая дверь гаража, Джулия сразу же выключила телевизор. На кухню, где мы сидели, вошла мама Кэндис. С ней в помещение ворвался порыв прохладного воздуха, пропитанного духами. Она поставила бежевые пакеты из продуктового на кухонный стол.
        - Привет, девицы. Чем занимаемся?
        - Просто делаем домашку, мама, - радостно соврала Кэндис.
        - Ты уже принимала лекарства? - спросила ее мама, открывая холодильник, чтобы найти место для упаковки соевого молока.
        Кэндис вздохнула так громко, что это походило на рев дракона. Встав из-за стола, направилась за оранжевыми баночками прописанных таблеток, стоявших в шкафчике над раковиной. Через пару минут ее взгляд затуманился, вернулась отсутствующая и пассивная версия Кэндис.
        Возвращаясь домой из квартала богачей, я чувствовала себя еще более одиноко, чем когда-либо в десятом классе. Мой путь лежал мимо кладбища у церкви Святой Моники. Меня тянуло войти в ворота и пройти не только мимо могилы Дженни, но и утолить свое любопытство по поводу надгробия Оливии. Знак на главных воротах гласил, что кладбище ежедневно закрывается на закате. Не обдумывая заранее своих действий, я вошла в ворота. Когда я проходила мимо будки охранника, мужчина в форме глянул на наручные часы и сказал:
        - Я закрываюсь минут через двадцать, милая.
        Я попросила его подсказать, как найти могилу Оливии Ричмонд; ему пришлось посмотреть на компьютере. Он нарисовал на карте линию вдоль дороги, по которой мне нужно идти, чтобы найти ее участок. Он оказался в противоположной стороне от могилы Дженни, расположенной в северо-восточном углу кладбища.
        Я торопливо шла по дорожке, ведущей к неподписанному участку, служившему последним пристанищем Оливии. Надгробный камень еще не поставили, но было легко понять, что тут похоронена Оливия, потому что земля была свежей и коричневой, а сверху лежали три букета из розовых цветов.
        Встав на дорожке, я почесала затылок, не решаясь приблизиться к могиле. Было невозможно связать воспоминания о хихикающей, шепчущей Оливии, ее блестящих платиновых волосах и густых ресницах с этой горой земли в пятнадцати футах от меня. Как и в случае Дженни, смерть Оливии не казалась окончательной. Казалось, ее душа бродит где-то неподалеку.
        В ту ночь я металась в постели, пока наконец не начала урывками погружаться в странный сон. Я увидела себя в зеркале прежней, такой, какой я была в десятом классе, - девочкой с круглым лицом. Отражение шептало какие-то слова, как будто пытаясь мне что-то сказать. Наконец мне удалось преодолеть отвращение к своему образу и наклониться к зеркалу, чтобы послушать.
        - Я все еще часть тебя, - сообщило мне отражение. Оно потянулось ко мне, и я почувствовала его руку на шее и…
        Я проснулась в холодном поту. Сердце бешено колотилось в груди. Я увидела, что был только час ночи. Вставать в школу было еще очень рано, но в то же время слишком поздно, чтобы выбраться из постели и сходить за стаканом воды, не потревожив маму. Кое-как успокоившись в темноте и тишине спальни, я задумалась о значении своего сна.
        Папа искренне верил в психологическое значение снов. С самого нашего с Дженни детства он расспрашивал нас о снах и просил пересказывать ему их во всех подробностях. Мне пришло в голову, что, возможно, мой сон был не про набор веса и превращение в старую МакКенну. Может, он о Дженни. Если бы она не умерла в восемь, то скинула бы вес и стала красивой в то же время, что и я? Похудела бы она и стала популярной до меня?
        Гадая, каково было бы ходить в старшую школу вместе с Дженни, я внезапно ощутила, что не одна в спальне. Легкий ветерок бесшумно играл с тонкими занавесками по сторонам от жалюзи над моим окном. Когда он успокоился, комната показалась невыносимо холодной; я словно чувствовала, что в комнате кто-то дышит.
        Вдох, выдох. Вдох, выдох.
        Я села прямо в постели и не двигалась, гадая, оставит ли оно меня в покое - что бы это ни было, - если подумает, что я снова уснула. Крепко зажмурившись, я убедилась, что со мной в комнате абсолютно точно что-то было. Слышать его дыхание я не могла - скорее, я ощущала ритмичность подъема и спада напряжения в комнате, подобную движению грудной клетки Мокси во сне. Холод комнаты и странное присутствие рядом со мной заставили мои голые руки, лежавшие поверх одеяла, покрыться гусиной кожей.
        «Я схожу с ума», - решила я. Все эти разговоры о злых духах и предсказании смерти свели меня с ума.
        К моему ужасу, на полке, на которой я с детства выставляла музыкальные игрушки, внезапно начала играть музыка. Я зажмурилась еще сильнее, не желая видеть, но и так зная, что керамическая Минни Маус, которую отец купил мне в «Дисней Уорлд», медленно поворачивалась кругами под механическую мелодию «Это маленький мир». Рядом с ней фарфоровая балерина вращалась на платформе под «Танец Феи Драже» из «Щелкунчика». На другом конце деревянная шкатулка для украшений с серебряной звездой на крышке распахнулась сама по себе и начала играть свою версию из «Титаника» - «Мое сердце бьется для тебя». Попурри из песен, которые я обожала в детстве, играло, сливаясь в какофонию, хотя я не включила ни одну из фигурок. Жуткая музыка и внезапное включение испугало меня до тошноты. Я была слишком напугана, чтобы издать хоть звук.
        Я попыталась убедить себя, что нужно просто выпрыгнуть из постели и включить свет. Пространство между краем кровати и стеной, на которой находился выключатель, составляло каких-то пару футов. Можно все сделать за долю секунды, если просто набраться смелости, отбросить одеяло и кинуться туда. Я решила, что сделаю это на счет пять…
        «Пять, четыре, три, два…»
        Внезапно я почувствовала прикосновение холодных, влажных пальцев к моему предплечью.
        Тихо ойкнув от испуга, я вскочила с кровати, вслепую бросилась в другой конец комнаты и нашла выключатель. Не позволяя себе окончательно запаниковать, я повернулась, уверенная, что сейчас увижу, как что-то жуткое нависло над моей кроватью. Но там ничего не было. Абсолютно ничего необычного. Привычные полосатые простыни, слегка поблекшие после стирки. Плюшевые кролик и собачка сидели рядом с подушкой, как и всегда. Полка с музыкальными игрушками над кроватью выглядела так же, как и всегда. Музыка мгновенно оборвалась. Комната стало странно и подозрительно скучной. Ненормально тихой.
        Я не могла не заметить сквозь жалюзи, что свет в спальне Трея все еще включен. Хотя его силуэта в окне видно не было, я решила, что он не спит. Я надеялась, что Трей не заметил, что я включила свет. Возможно, он читал загадочное произведение Джеймса В. Листермана. Чем бы Трей ни занимался в этот час, я смутилась, опасаясь, что он мог заметить, что я не сплю. Какой-то части меня хотелось, чтобы Трей оказался в моей комнате и успокоил, заверив, что бояться нечего. Однако это происшествие взбудоражило меня, и я была рада, что он не видел меня в таком состоянии. Я схватила подушку с кровати и, выключив свет, отправилась в гостиную, решив, что спать там будет спокойнее.
        Пока я лежала на диване, стараясь заснуть, умиротворенная светом лампы на столике рядом со мной, мои мысли устремились на опасную территорию.
        А что, если это не Вайолет приносит зло в наши жизни?
        А если это Дженни, решившая, что хочет поменяться со мной местами?
        Чем больше я об этом думала, тем теория казалась мне логичнее. Если духи на самом деле давали Вайолет видения о смерти других - почему бы видения об Оливии, Кэндис и Мише не послала ей Дженни? Одна только мысль, что сестра представила Вайолет свою смерть как мою, пронзила меня холодом до самых костей. Но зачем бы Дженни хотеть убить моих друзей? Заманила ли она Вайолет в Уиллоу именно для этого - или ее приезд оказался просто на руку Дженни?
        Прежде чем заснуть, я случайно скользнула взглядом по находящейся среди других снимков одной из наших с Дженни фотографий. Они так давно стояли над телевизором, что я редко вглядывалась в отдельные фотографии. Все это были снимки из фотостудий, которые я вроде бы помнила, но довольно смутно. Привлекшая мое внимание фотография была сделана прямо перед нашим первым днем в детском саду. Это был один из тех редких моментов, когда мы оделись в совершенно одинаковые розовые платья c оборками, а волосы заплели в длинные каштановые косички. Через мгновение я ясно вспомнила, как фотограф поставил нас перед безвкусным фоном, напоминавшим меняющие цвет осенние листья, и заставил неестественно радостно кричать «Сыр!». Глядя на фотографию теперь, десять лет спустя, я и правда не смогла бы сказать, какая из двух маленьких улыбающихся девочек я, а какая - моя погибшая сестра-близнец.
        Глава 9
        - А что с твоей машиной? - спросила я Трея на следующее утро, когда мы встретились у моего дома, чтобы вместе пойти в школу. - Покроет ли страховка покупку новой?
        - Ты что, уже собираешься найти парня, который сможет возить тебя в школу?
        Я шутливо замахнулась на него.
        - Да нет! Просто любопытно. Я ведь знаю, как ты любил свою машину.
        - Не знаю. Не уверен, что скоро захочу снова сесть за руль.
        Несколько дней стояла плохая погода, дождь каждое утро поливал наш городок. Трей настоял на том, чтобы он нес зонтик над моей головой, пока мы шли в школу. Я не подумала, что после аварии он не захочет водить машину, - это ужасно, ведь ему так нравилось с ней возиться. Кажется, он не хотел обсуждать машину, так что я быстро сменила тему, не желая портить ему настроение.
        - Итак, Джеймс В. Листерман говорил что-то о Вайолет? - спросила я.
        - Ну, она же сказала тебе, что слышит голоса, да? Что духи рассказывают ей всякое? Эта способность, если она не врет и действительно что-то слышит, называется «яснослышание».
        - Как ясновидение, только ты не видишь, а слышишь?
        - Именно, - подтвердил Трей. - Очевидно, не все обладают такими способностями, так что книга Листермана предполагает одну из двух возможностей их получения. Либо Вайолет обнаружила, что может слышать духов, так как один из них, знавший ее при жизни, связался с ней, или потому что она близка с кем-то, с кем хочется связаться этот дух, но не может.
        Во мне на мгновение все похолодело. Я не была готова рассказывать Трею, что не исключала возможности, что Дженни как-то с этим связана. Но его слова укладывались в мою теорию: возможно, Дженни связалась с Вайолет в попытке добраться до меня. Вспоминая ночь пожара, я не могла не признать: если за происходящим стоит дух Дженни, то трудно ее строго судить. Наверное, на ее месте я бы тоже затаила обиду на то, что меня оставили умирать в одиночестве.
        - Так что, наверное, вопрос таков: умер ли недавно кто-то очень близкий Вайолет? Кто-то из родителей или дедушка с бабушкой? - спросил Трей. Я понятия не имела, как выяснить это, не вызывая подозрений.
        На физкультуре тренер Стерлинг оказала мне услугу, сделав нас с Мишей капитанами волейбольных команд. Мы выбирали одноклассников одного за другим, пока не сформировались команды для школьного турнира. Появилась возможность изобразить соперничество: мы сердито смотрели друг на друга, выбирая людей. Мне понравилось приятное удивление, промелькнувшее на лице Вайолет, когда я позвала ее в команду. Удивительно, но моя команда выиграла оба матча, которые удалось впихнуть в пятидесятиминутный урок физкультуры. Наверное, это имело бы больше значения, если бы меня интересовал волейбол. Неприязненное выражение лица Миши по пути в раздевалку заставило меня напомнить себе, что мы лишь разыгрываем противостояние.
        В обед мы с Вайолет и Трейси работали над речами для выборов. Мы должны были произнести минутную речь по радио старшей школы в пятницу, когда все сидят в своих классах. Я никогда не думала о публичном выступлении, но теперь, когда одно из них внезапно и неизбежно замаячило впереди, отрицать страх перед ним было бы бессмысленно. Вайолет написала себе план речи в блокноте на пружинках, такой краткий и точный, что я задумалась - не работала ли она над ним все выходные и лишь притворялась, что написала первый набросок вместе с Трейси и мной. Речь Трейси должна была основываться на ее оптимизме по поводу планирования мероприятий. Она собиралась пообещать балы в будущем, вечеринку в честь Хэллоуина, вечеринку в честь каникул для одиннадцатиклассников и явно была готова настаивать на сомнительном обещании на два дня съездить всем одиннадцатым классом в Мичиган и покататься на лыжах.
        - Как мы вместим две поездки в один год? - решилась спросить я.
        - Ну, ты можешь сказать о дополнительных мероприятиях по сбору денег, - Трейси злобно улыбнулась мне в ответ.
        «Отлично. Приведение всего класса в раздражение просьбами потратить еще больше времени зимой на продажу всякой дряни, которой никто в городе покупать не захочет, поможет мне успокоить нервы за три дня до публичной речи», - саркастически подумала я.
        По всей видимости, естественного способа начать расследование личной истории Вайолет не было. За обедом я бросала тоскливые взгляды на свой прежний стол, где сидели Айзек и Мэтт. Пит потерянно ел картошку фри. Миша и ее сестра притворялись, что не видят, как я за ними наблюдаю. Мне уже сказали, что в ближайшем будущем Кэндис будет обедать в кабинете медсестры.

* * *
        Несмотря на то что я репетировала свою речь в течение всей недели, в пятницу я все еще не чувствовала себя готовой выступить по радио из кабинета директора. Я плохо спала всю неделю - с того самого переполоха в моей комнате, и мне было трудно держать глаза открытыми в классе, хотя больше в моей спальне ничего необычного не произошло.
        - И последнее объявление на сегодня, прежде чем я передам слово кандидатам в ученический совет двенадцатого класса: администрация решила перенести Осенний бал на следующую пятницу, четвертого октября. Ортонвилл-Лодж щедро предложили провести это мероприятие у себя. Ранее купленные билеты остаются в силе, а новые будут доступны для покупки одиннадцатому и двенадцатому классам в столовой на следующей неделе.
        Девятиклассница, только что застенчиво зачитавшая объявления, отошла от микрофона школьной аудиосистемы в офисе администрации, чтобы уступить место Аманде Портной, которая была готова начать свою речь. Аманда который год подряд баллотировалась вместе с Крэйгом Бэбсоном в президенты - теперь уже двенадцатого класса. Даже после трех поражений Крэйг, кажется, считал, что стоило рискнуть проиграть в четвертый раз - если он все-таки выиграет в двенадцатом классе, то сможет включить этот пост в приложение к заявлению о приеме в колледж. Аманда спокойно подошла к микрофону со своими записями на карточках.
        Мой мозг был все еще сосредоточен на упоминании Осеннего бала, чтобы уделять внимание словам Аманды. Как вообще директор Ниландер мог решить, что проведение бала так скоро после смерти Оливии - хорошая идея? Будут ли там названы Король и Королева? Я пыталась представить себе директора Ниландера объявляющим победителей на подиуме в банкетном зале Ортонвилл-Лодж, единственном отеле на мили вокруг. За какую Королеву вообще теперь голосовать, когда Оливия погибла? Я вспомнила ее могилу, не отмеченную даже надгробным камнем. Как-то неправильно было так быстро двигаться дальше без нее.
        - Прежде всего я хотела бы поблагодарить директора Ниландера за перенос Осеннего бала. Празднование продолжения жизни и нашего времени вместе как одноклассников - лучший способ пережить трагедию, обрушившуюся на нашу школу две недели назад. Нельзя упускать из виду тот факт, что жизнь коротка и каждый момент имеет значение, - говорила между тем в микрофон сменившая предыдущего выступающего Вайолет. Она была такой спокойной, собранной, что ее добавленный в текст комментарий про перенос бала казался отрепетированным. Почти все кандидаты уже выступили с речами, а я едва слышала хоть слово. Придется подойти к микрофону меньше чем через пять минут, а сосредоточиться не получалось. Мысль о том, что мне придется надеть лавандовое платье, приготовленное для Осеннего бала в то время, когда я все еще мечтала о танце с Генри под диско-шаром, вызывала головокружение. Пойду ли я на бал с Треем? Бойкотируют ли его Миша и Кэндис? Рискнет ли пойти Пит?
        - МакКенна, - прошептала Вайолет.
        Настал мой черед. Трейси стояла рядом с микрофоном, только что закончив речь, и натянуто мне улыбалась. Я сжала написанные мной прошлой ночью карточки в руке и подошла к микрофону, избегая взгляда Джейсона Аркадиана. Я не слышала ни слова из речи Вайолет после ее красноречивого упоминания смерти Оливии - словно бы она никак с ней не связана. Речи Майкла и Трейси пронеслись мимо моих ушей, ни одна фраза из них не запомнилась. Мне лишь осталось прочитать заметки с карточек, а потом к микрофону подошел бы Джейсон и постарался бы, скорее всего, уничтожить меня.
        - Кхм, - попыталась сосредоточиться я, - я МакКенна Брейди, и я баллотируюсь на роль казначея одиннадцатого класса. Как уже сказала Трейси, у нас много отличных идей на этот год, но, чтобы сделать их доступными для всех, придется собирать деньги. Вместо того, чтобы полагаться на сборщиков, которые потребуют от нас продажи конфет, сыра и чего-то другого соседям и членам семьи, как мы обычно делаем, я хочу предложить, чтобы мы оказали некоторые услуги нашему городу, которые потребуют от каждого из нас немного времени. Но в этот раз не придется достигать финансовых целей по отдельности.
        Мой голос дрожал, пока я пыталась разобрать свой собственный почерк на карточках. Я представила, как в этот момент на мою речь реагирует вся школа, которая уже выслушала двенадцать речей кандидатов в ученический совет. Я была уверена, что в классах уже летали бумажные шарики, а ученики обменивались СМС. Но мне нужно было продолжать - не для того даже, чтобы выиграть выборы, а просто чтобы не выставить себя полной дурой.
        - Я рассматривала такие идеи, как уборка лужаек осенью, уборка снега зимой и стенд на «Дни Виннебаго», где мы сможем предложить городу собственные таланты и собрать деньги на поездку классом, а также получить опыт для заявок в колледж. - Я поколебалась, зная, что буду ненавидеть себя за следующие слова - но раз Вайолет уже начала говорить об этом, то надо и мне. - Все согласны, что волонтерская работа после школы или в выходные - отстой. Но мы заслуживаем того, чтобы одиннадцатый класс стал хорошим периодом нашей жизни. Мы уже понесли потерю в этом году и должны помочь друг другу провести остаток года весело - так, чтобы он запомнился. Если вы проголосуете за меня, я буду без устали трудиться, чтобы мы все запомнили этот год только с положительной стороны.
        Когда я отошла от микрофона, мои руки дрожали. Я услышала, как одна из секретарей сморкалась, а повернувшись, увидела, что она промакивает слезы в уголках глаз. Взглянув на меня, она подняла большие пальцы вверх. Майкл Уолтон похлопал меня по спине, дружелюбно улыбаясь. Вайолет проговорила одними губами: «Отличная речь». Трейси нетерпеливо улыбнулась мне и похлопала ресницами. Она и правда стала утомлять меня, особенно потому, что так быстро подлизалась к Вайолет. Трейси понятия не имела, во что ввязывается.
        В своей речи Джейсон сосредоточился на необходимости создать фонд нашего класса, чтобы мы могли позволить себе дорогой подарок в двенадцатом классе. Мне было немного жаль Джейсона, и я задумалась, не стоило ли просто промямлить свою речь и отдать ему победу.
        После уроков Вайолет нашла меня у шкафчика. На ее плечах уже висел рюкзак.
        - Приходи ко мне домой. Мы могли бы испечь капкейки и раздавать в обед в понедельник. Для продвижения кампании.
        Я подумала о главе в учебнике истории про Конституцию, которую нужно было еще прочитать тем вечером, и упражнениях по спряжению испанских глаголов, которые я так и не закончила во время часов самостоятельной работы, но заставила себя улыбнуться. Шанс изучить дом Вайолет был слишком соблазнительным, чтобы отказаться от него. Кто знал, выпадет ли мне другой?
        - Конечно, звучит отлично. Только нужно написать маме и предупредить, что я не пойду домой сразу после школы.
        Вайолет жила на окраине города. После уроков мы подъехали к ее дому в белом «Ауди», недавно купленном ей родителями. Собственность ее семьи была спрятана за высоким забором, и она набрала код безопасности в приложении на телефоне, чтобы открыть главные ворота. Дом находился в конце участка, и к нему вела длинная дорога. Густые вечнозеленые растения почти скрывали его, но вдалеке над зелеными верхушками выглядывали острия тюдоровской крыши.
        - Вау, ты словно живешь посреди леса, - прокомментировала я, уже гадая, как именно описать маме путь сюда, чтобы забрать меня.
        - Ага, это отстой. Так далеко от всего, даже от продуктового.
        Из-за тени от деревьев, растущих вдоль дорожки, я чувствовала, будто вступаю в иной мир. Дождь на время прекратился, и падающие сквозь сосновые иголочки лучи оставляли замысловатый узор на тротуаре. Повеяло тяжелой, влажной смесью запахов почвы, сосен и разлагающихся листьев, а от чириканья птиц кружилась голова.
        Вскоре после поворота я увидела дом. Под колесами зашуршал гравий, и мы оказались на круговой подъездной дорожке вокруг большого фонтана перед домом. Там Вайолет и припарковалась. Белые цементные ступени вели к парадной двери. Дом оказался трехэтажным, с красивыми решетками на окнах. Пышные красные герани стояли в огромных керамических кадках по обеим сторонам от двери. Дом Симмонсов походил на английское поместье больше всех других зданий, виденных мной в Уиллоу.
        - Как твои родители вообще нашли такой дом? - спросила я не ради сбора информации, а из личного любопытства. Если у семьи достаточно денег на покупку такого роскошного дома, то зачем им жить в Уиллоу, в Висконсине?
        - Ну, это не совсем они нашли его. Скорее он нашел их, - вздохнула Вайолет и достала ключи из застегивающегося кармана рюкзака. Мы поднялись по ступеням. - Мой отец вырос в этом доме. Когда два года назад умерла моя бабушка, дядя решил продать его, но отец хотел, чтобы он остался в семье. В детстве я, бывало, приезжала сюда на лето и считала этот дом замком.
        Входная дверь скрипнула, и, прежде чем мы зашли внутрь, нас обдало из прихожей прохладой. Переступив порог дома Вайолет, я почувствовала себя как в музее. Все было из полированного дерева, а из зала на второй этаж вела широкая лестница. Темный деревянный пол гостиной покрывал необъятных размеров персидский ковер смеси цветов: насыщенного бирюзового, мятного и фуксии, а вся мебель казалась старинной и профессионально отреставрированной. Когда мы вошли и Вайолет скинула обувь, справа над камином я увидела картину, написанную маслом, в изысканной раме. На ней была изображена семья из четырех человек: муж с вежливой улыбкой на лице и в темном костюме, жена с красиво завитыми волосами и два долговязых сына-подростка. Женщина (я решила, что это бабушка Вайолет) нежно положила руки на плечи сидящих сыновей. В отличие от изображенных на портретах семей, виденных мной в музее, бабушка и дедушка Вайолет были одеты довольно скромно. На женщине была, как казалось, простая бирюзово-зеленая блузка, расстегнутая у шеи. Вместо массивного жемчужного ожерелья или изысканных бриллиантов там висела аккуратная золотая
подвеска. Вайолет не особо походила на бабушку, у которой был персиковый цвет кожи и темно-русые волосы, в то время как у внучки - фарфоровая кожа и волосы цвета воронова крыла. На портрете бабушка тепло и терпеливо улыбалась, наполняя помещение дружелюбием.
        - Это потрясающе, - сказала я с большим восхищением в голосе, чем собиралась. Но это было так. Никогда за всю свою жизнь я не попадала в такой дом и даже не думала, что обычные современные люди могут жить в таких огромных домах. Он был похож на поместье из какого-то исторического фильма. Ничего жуткого или намекающего на присутствие привидений в нем не было. Огромные окна наполняли его радостным солнечным светом, несмотря на густо растущие вокруг дома высокие деревья.
        - Да, он замечательный, - признала Вайолет. - Наш дом в Лейк-Форест был намного меньше. Этот роскошный и все такое, но родители целый год переделывали его, прежде чем мы смогли в него въехать. - Она мгновение поколебалась, словно стыдилась следующего признания. - Вообще-то он мой. Бабушка в завещании оставила его мне. Так что мне было решать, оставим мы его в семье или продадим застройщикам, которые собирались построить на территории кондоминиумы. Папа и дядя начали какую-то тяжбу из-за всего этого, было ужасно неловко. Но бабушка бы перевернулась в могиле, если бы я позволила этому случиться. Это такое особенное место!
        Мое сердце билось несколько сильнее обычного. Трей спрашивал у меня, умирал ли недавно кто-то из близких Вайолет, а любимую бабушку, обожавшую Вайолет настолько, чтобы подарить ей огромный особняк, точно можно считать таким человеком. Я подозревала, что наследство Вайолет заставило бы Джеймса В. Листермана вскинуть брови.
        На огромной кухне Вайолет стала доставать коробки со смесью для торта из шкафчика, продолжая рассказывать мне, что ее отец работал инвестиционным банкиром в Чикаго, но после смерти бабушки Вайолет организовал собственный фонд и собрал собственную клиентуру, чтобы быть готовым работать на самого себя в Висконсине.
        - В холодильнике есть яйца, - сказала мне Вайолет, предлагая взять их. - Сегодня можно заморозить капкейки, а глазурью я покрою их в воскресенье. - У мамы Вайолет был красивый автоматический миксер. Мне казалось, что такие есть у профессиональных поваров, а открыв холодильник и уставившись на изобилие провизии, я задумалась: что бы сказала мама о доме Симмонсов? Ее нелегко было впечатлить деньгами, но Симмонсы, очевидно, были очень и очень богаты.
        Пока мы смешивали густое шоколадное тесто и наливали его в формочки для капкейков, я узнала, что Вайолет - единственный ребенок в семье. Она сказала, что родители пытались завести и второго, но потерпели неудачу, долгое время это давило на их брак, так что Вайолет опасалась, что они разведутся. Она рассказала мне, что в предыдущей школе у нее был парень по имени Эрик и они предпочли расстаться до ее отъезда в Уиллоу, чем пытаться поддерживать связь. Поездка из Уиллоу в Лейк-Форест занимала три часа. Они знали, что их отношения не настолько серьезны, чтобы выдержать это. Вайолет была так этим расстроена, что удалила все профили в соцсетях, потому что просто не хотела знать подробности отношений Эрика с кем-то другим. Возможно, таким образом она незаметно ответила на один из вопросов в списке Миши, но я точно не знала. Если у Вайолет имелся сверхъестественный способ узнать, что за вопросы в списке, то она ловко отвечала на них один за другим, и я не чувствовала себя в безопасности, будучи гостьей в ее доме.
        Вайолет казалась такой расслабленной и открытой, что мне даже почудилось, что мы обычные подружки и проводим время вместе при нормальных обстоятельствах. Сейчас и здесь, на ее солнечной кухне, пока Вайолет разогревала духовку и бегала от шкафчика к шкафчику, смерть Оливии стала далеким воспоминанием. Было бы легко забыть, что я нахожусь здесь только потому, что друзья поручили мне узнать обличительные сведения, подтверждающие теорию, что Вайолет была виновна в случившемся. Что на самом деле мне нужно было выуживать информацию.
        - А как насчет тебя? - спросила Вайолет, поставив первую партию капкейков на противень в духовку. Теперь она принялась разливать по стаканам диетическую колу. - Тот парень, с которым я видела тебя на пути в школу, - твой бойфренд?
        Мое сердце подскочило, а конечности онемели. Я почувствовала, как к щекам прилила кровь, и помедлила с ответом, понимая, что меня застали врасплох и, скорее всего, я стану мямлить. В голове столько всего промелькнуло: Вайолет и правда видела, как мы вместе шли в школу? Знала ли она, что Трей был водителем той машины, в которой погибла Оливия? Я вспомнила, как Миша и Кэндис дразнили ее на вечеринке Оливии, заявляя, что из них с Треем получится прекрасная пара. Хотя в то время казалось, что Вайолет на самом деле понятия не имеет, кто такой Трей, предположение, что они будут хорошо смотреться вместе, наполнило меня ревностью. В голове я быстро обдумала все известные мне факты об отношениях Трея и Вайолет; она знала, кто он такой, но доказательств, что они когда-либо общались, у меня не было.
        - Трей - мой сосед, - призналась я, предоставляя ей только ту информацию, которую она и сама легко узнает. - Мы вроде как… друзья. У него странная репутация в школе, понимаешь? То есть пару недель назад Миша и Кэндис говорили о нем, и я ничего не сказала, потому что они не поймут. Мы знаем друг друга с самого детства.
        - А до него? Ты с кем-то в школе встречалась? - спросила она, ее глаза были большими и невинными. Без какой-либо определенной причины помимо очень странного подозрения я почувствовала, что она что-то задумала. Словно лев, замедляющий шаг и пританцовывающий при виде своей добычи. Мой разум метался, пытаясь обхитрить ее. Мне хотелось утолить ее любопытство по поводу моего прошлого, но не давать ей подробностей, которые могут поставить меня под удар. Смерть Мокси была свежа в моей памяти, и я даже не сказала о ней Вайолет.
        - Нет, - рассмеялась я, решив, что лучше быть просто честной - тогда, по крайней мере, меня не поймают на лжи. - Я сбросила много килограммов за лето. До этого я не была особо популярной. Парни даже не смотрели на меня. Никогда.
        Вайолет моргнула, очевидно, удивленная моим признанием. Но она не могла не знать, что до одиннадцатого класса я была намного крупнее. Все в школе об этом знали, любой мог рассказать ей.
        - Я бы никогда и не подумала, - сказала она (очевидная ложь!). Возможно, папа-психиатр - преимущество, о котором раньше я не задумывалась. Папа всегда мог легко определить, когда кто-то привирал - и, возможно, я тоже научилась этому, внимательно наблюдая за ним.
        - Так что по поводу Осеннего бала? - спросила она, сменив тему. - Ты пойдешь с Треем?
        Я пожала плечами, не желая признаваться, что ответа у меня нет. Инстинктивно мне хотелось пойти на танцы, потому что все в одиннадцатом и двенадцатом классах так делают - а я стремилась быть такой же, как все. Но на самом деле в душе я не хотела идти, если имелся хоть малейший шанс, что Трею там будет неуютно. Чем больше я думала об этом, тем больше понимала: когда мы вместе ступим на танцпол, на нас точно будут показывать и таращиться.
        - Не знаю, - ответила я. - Не уверена, что сейчас вообще готова к такому. Всего пару недель назад все было по-другому.
        - О боже, МакКенна! - воскликнула Вайолет. - Ты должна пойти! Ну, послушай. Просто ужасно, что Оливия умерла. Но это наш одиннадцатый класс. Жизнь продолжается, понимаешь?
        Капкейки в духовке наполнили дом восхитительным ароматом, а за окнами кухни Вайолет уже начало садиться солнце. Надев рукавицы, я достала первые три подноса с капкейками, а Вайолет поставила в духовку следующие три. Отвернувшись от жара духовки, она поморщилась от боли и поднесла руку к груди.
        - Ой, - пробормотала она. Медальон на ее шее раскалился, пока она расставляла подносы в духовке, и когда она отстранилась, он обжег ее кожу, оставив на ней маленький красный след.
        Я услышала, как где-то в доме, скорее всего, в паре комнат от нас, открылась и закрылась дверь, по деревянному полу застучали каблуки, приближаясь к нам. В кухню вошла хорошо одетая женщина с гладкими каштановыми волосами до плеч, в бежевом шерстяном костюме и с портфелем в руках. Она была такой же красивой, как Вайолет, с такими же ярко-голубыми глазами.
        - Привет, мама, - поздоровалась Вайолет, едва повернувшись к матери. - Это МакКенна. Она баллотируется на казначея, и мы готовим капкейки для кампании.
        - Ну, это мило, - улыбнулась мне миссис Симмонс. - Ты уже давно живешь в Уиллоу, МакКенна?
        - Всю свою жизнь, - ответила я с ноткой гордости.
        Поздно вечером Вайолет отвезла меня домой - я возненавидела себя за тот стыд, который испытала, когда ее красивая белая «Ауди» остановилась перед нашим простым одноэтажным домом. За ужином я спросила маму, знала ли она среди влиятельных семей города Симмонсов. Я пыталась понять, кем были дедушка и бабушка Вайолет и как они получили свое богатство. Мама, выросшая рядом с Сент-Луисом, никогда не слышала о Симмонсах. Она посоветовала мне позвонить папе, который вырос в Ортонвилле. Я набрала его номер, звонок переключился на голосовую почту - но, даже оставив сообщение, я понимала, что в тот вечер он мне не перезвонит. Мне бы стоило испытывать гордость, составляя электронное письмо Мише и Кэндис обо всем, что я узнала о жизни Вайолет до перехода в нашу старшую школу. Но вместо этого я подумала о зловещем выражении ее лица, когда она махала мне на прощание из темного салона машины. Сама не зная того, я дала ей желаемое. Я была в этом уверена, но не понимала, как именно это произошло.
        Позже тем же вечером, готовясь ложиться спать и переживая из-за того момента, когда придется выключить свет, я получила сообщение от Трея. Там было только два слова: «Осенний бал?»
        Поразмыслив секунду, я написала: «Зависит от тебя».
        Когда почти через десять минут ответа так и не последовало, я глянула на кровать, положив руку на выключатель. Потом нажала на него и три секунды простояла неподвижно, прежде чем признать, что боюсь оставаться в комнате и засыпать одна после визита призрака в начале недели. Так что я решила попробовать заснуть при свете и забралась на кровать. Даже натянув на себя одеяло, я чувствовала себя странно, закрывая глаза в ярко освещенной комнате.
        Тут послышался тихий стук в окно, и я подскочила от страха. Звук затих, а потом кто-то снова постучал, и я решила, что злому духу явно недостанет хороших манер, чтобы стучать, прежде чем войти. Поэтому я тихо подошла к окну и подняла жалюзи. На улице стоял Трей, в одной только белой футболке и спортивных штанах, и дрожал. Я подняла окно, удивившись его появлению.
        - Что ты делаешь? - прошептала я, не желая, чтобы мама на другой стороне стены услышала нас.
        - Почему ты все еще не выключила свет? - спросил он.
        - Потому что, - выпалила я, - мне страшно оставаться одной в темноте.
        Он показал мне поднять окно, и я так и сделала (понимая, что мама убьет меня, если узнает, что я приглашаю парня в пижаме в спальню в такой час). Мне понадобилось несколько попыток, чтобы поднять заевшую оконную сетку. Не помню, чтобы вообще когда-то ее поднимала. Трей подтянулся и тихо проник вовнутрь. Как только он оказался в моей спальне, мы опустили сетку и закрыли окно. И тут до меня дошло: поздно ночью в моей спальне парень. Он с интересом осмотрел мою комнату, словно пытаясь все запомнить, хотя и был здесь недавно, когда забирал Мокси для похорон.
        - На днях здесь случилось что-то странное. Словно тут вместе со мной было что-то еще, - поспешила объяснить я. И тут поняла, когда слова уже сорвались с губ, как нелепо это звучало, - но столько всего странного произошло за короткий промежуток времени, что оправдываться нужды не было. - Помнишь, как в ту ночь, когда мы сидели возле котят, тебе показалось, что за нами кто-то следит? Вот только на этот раз все было… еще более жутко.
        - Я останусь, если хочешь, по крайней мере пока ты не уснешь, - шепотом предложил он, продолжая осматривать мою комнату, словно где-то была установлена ловушка.
        - Нет… если останешься, то лучше до рассвета, - попросила я, будучи уверенной: что бы ни потревожило мой сон в ту ночь, оно спокойно подождет ухода Трея, если соберется снова меня навестить. Я понимала, что слишком нахально просить парня провести всю ночь со мной в спальне, но меня так пугала мысль засыпать одной, что я все равно попросила.
        - Хорошо, - пожал плечами Трей.
        Я закрыла дверь на замок на тот случай, если мама решит открыть ее утром, хотя она редко так поступала.
        - Выключай свет, - велел Трей, - вдруг твоей маме станет любопытно, почему он включен. Не хочу слушать потом странные лекции родителей об ответственности взрослых. За последние две недели мне хватило семейного времяпровождения на всю жизнь.
        Мы оба забрались на мою узкую двойную кровать - и тут, лежа рядом с ним под одеялом, я поняла, что у Трея могли быть и другие намерения, помимо защиты меня от злых духов. Но, даже не попытавшись поцеловать меня или прикоснуться ко мне, он положил голову на подушку и обнял меня, готовый защищать. Наши глаза привыкли к темноте комнаты, и я немного расслабилась, увидев белки его глаз в паре дюймов от моих.
        - Так ты узнала что-то полезное сегодня у Вайолет? - спросил он. - Или вы просто плели косы и ели сэндвичи «Хот Покет» - ну, или что там еще делают девочки?
        - Ты имеешь в виду, когда мы щекочем друг друга большими перьями, звоним симпатичным парням, а потом бросаем трубку?
        - Так это ты все названивала?
        Я поделилась с ним новостями, которые выглядели важными тогда, на кухне Вайолет, но теперь казались незначительными. Однако упоминание смерти бабушки Вайолет и оставленного в наследство великолепного дома за деревьями разожгло интерес Трея.
        - Так эта бабушка… умерла недавно? - тихим голосом спросил он. - Может, это зацепка.
        - Кажется, она умерла два года назад. Вайолет сказала, что ее родители потратили целый год на обновление дома.
        Трей обдумал услышанное.
        - По времени подходит. Они с бабушкой были близки?
        Я попыталась вспомнить, упоминала ли Вайолет что-то, намекнувшее бы на близкие отношения с бабушкой, но в голову приходило только утверждение Вайолет, что дом - особенное место.
        - Должно быть. То есть бабушка оставила Вайолет дом, и, кажется, ее дядя был весьма этим расстроен.
        - Итак, в той книге из библиотеки говорится, что часто дух использует предмет из собственной жизни, чтобы связаться с медиумом, - размышлял вслух Трей. - Дала ли бабушка Вайолет какую-то вещь, которая стала бы каналом для общения?
        Я попыталась прочистить разум, чтобы представить себе Вайолет. Перед глазами стояли ее длинные волосы, длинные ресницы… но тут я снова почувствовала то же самое, что и в ночь понедельника.
        Вдох, выдох.
        Я впилась ногтями в руку Трея и хрипло прошептала:
        - Ты это слышишь?
        Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами.
        - Не слышу, но чувствую.
        Трей подтянул меня к себе, и мы оба мгновение лежали молча, прежде чем я спросила:
        - Что нам делать?
        Он медленно, едва заметно покачал головой.
        - Ничего. Давай посмотрим, что произойдет.
        В комнате, как и в ту ночь, стало невероятно холодно. Я почувствовала, как кончик носа превращается в ледышку, и видела пар, облачками выходящий из ноздрей Трея. Ощущение, что в комнате дышит кто-то, все усиливалось, и я сильнее вцепилась в руку Трея. Создавалось впечатление, что всю энергию высосали из моего тела, и нечто слегка потянуло меня к потолку, а потом отпустило, все в том же ровном ритме…
        Вдох. Выдох.
        Меня парализовало от страха - я снова ждала, что те же пальцы опять коснутся меня, как и той ночью. Почему я была настолько наивна, чтобы подумать, что с Треем буду в безопасности? Он был таким же беззащитным против этого существа, как и я (чем бы оно ни было, то существо, которое Вайолет, скорее всего, натравила на меня). Желудок завязался узлом, и я понимала, что момент, когда я могла бы набраться храбрости и броситься к выключателю, прошел. Делать было нечего, только ждать, когда этот ужас закончится.
        Я услышала тихий шум. Трей осмелился сесть прямо и глянуть на другой конец комнаты, и через мгновение я последовала его примеру. Полка над моим столом вибрировала. Сначала это было едва заметно - но меньше чем через минуту она уже так тряслась, что я испугалась, как бы она не свалилась со стены на стол и не разбудила маму. На этой полке я держала свои CD-диски, большую часть из которых мне оставил папа еще в средней школе. Я редко их слушала, так как загружала музыку на телефон. Мы с Треем наблюдали, как полка бьется о стену, видели, как болты, удерживающие ее на месте, вываливаются, словно кто-то с силой вытягивает их. Внезапно один диск в пластиковом футляре упал с полки на мой стол. Полка тут же перестала трястись, и холод, наполнявший комнату, исчез. Если бы не один свалившийся диск, можно было бы подумать, что последние пару минут странного феномена в моей комнате нам привиделись. Мы с Треем сидели, застыв от страха, долгое, ужасающее мгновение, прежде чем отважились пошевелиться. Я была уверена, что в любую секунду мама постучит в дверь, желая знать, почему в такое позднее время из моей
комнаты доносился шум. Но как бы я ни напрягала слух, чтобы понять, что происходило в доме за пределами моей комнаты, - к своему удивлению, слышала только тиканье часов на камине в гостиной. В доме было тихо.
        - Что, черт возьми, это было? - спросил Трей.
        Я отпустила его руку и поняла, что поранила ногтями его кожу. Красные полукруги остались на том месте, где я в нее впилась.
        - Прости, - сказала я. - Не знаю, что это. Но именно по этой причине я собиралась спать с включенным светом.
        - Это же произошло в прошлый раз? - спросил меня Трей, потрясенный случившимся.
        Он откинул мое одеяло и подошел к столу. Включив маленькую лмпу, поднял диск, свалившийся с полки.
        - Death Cab for Cutie, - прочитал он название на обложке и показал его мне. - У преследующего тебя призрака плохой вкус в музыке.
        - Аккуратнее, - предупредила я. Даже не вставая с постели, я знала, какой это диск: сингл Soul meets body, который папа прислал мне из Флориды, после того как я услышала отрывок в ресторане, пока жила у него. Он воспользовался приложением «Шазам», чтобы найти название песни, вооружившись лишь парой строчек, которые я смогла вспомнить. Я не знала, когда в последний раз ее слушала, и не понимала, почему то, что проникло в мою комнату ночью, указывало мне на нее. Трей поднял диск, намереваясь поставить его на место, и я тут же закричала: «Нет!» Я боялась, что это может дать призраку, посетившему нас сегодня, весомую причину вернуться. Трей положил диск обратно на стол.
        - Лампу гасить не будем, - заявил он, прежде чем вернуться ко мне в постель. В этот раз, когда он обнял меня, я почувствовала уверенность, что сегодня нас больше не посетят. Я заметила, что он босой и замерзает, когда переплела наши ноги под одеялом. - Что бы это ни было, оно так уже поступало? - спросил он.
        - Оно не шатало мою мебель, но, кажется, прикоснулось ко мне.
        - Жуть. Сомневаюсь, что это чья-то бабушка. В сысле, пожилые люди не слушают Death Cab for Cutie, не так ли?
        Я поколебалась, прежде чем сознаться, о чем думала уже неделю.
        - Возможно, это Дженни.
        - Твоя сестра? Зачем твоей сестре преследовать тебя? И почему сейчас, после всех этих лет?
        Мне хотелось рассказать ему о том дне после пожара в больнице, когда мои родители посчитали меня погибшей в огне, а Дженни спасшейся, - но я не могла заставить себя произнести эти слова.
        - Думаю, это дух, которого вызвала Вайолет, когда вы играли в ту игру. Нужно узнать побольше об этой бабушке. Если это не она пришла за Оливией и теперь мучает тебя - возможно, это другой дух, который воспользовался ею, чтобы установить связь с Вайолет.
        Мы оба на пару минут замолчали, а его дыхание успокоилось. Мне показалось, он заснул.
        - Я рада, что ты здесь, - прошептала я. - А то я начинаю думать, что схожу с ума.
        - Ты не сходишь с ума, - устало пробормотал Трей. - Что бы здесь ни происходило, это все по-настоящему. Думаю, нам нужно найти способ связаться с этим существом, чем бы оно ни было, и велеть ему идти прочь. - Он поцеловал меня в лоб.
        Проснувшись утром, я обнаружила, что солнце взошло, а лампочка в светильнике на столе перегорела ночью. Трей уже перебежал через свою лужайку и вернулся к себе в комнату. Прохладный утренний ветерок дул в открытое окно. Я подумала о том, что Трей сказал перед тем, как мы оба уснули. По телу прошла дрожь. Меньше всего на свете мне хотелось «связываться» с этой штукой.
        Глава 10
        Никто в школе не удивился, когда меня, Вайолет, Трейси и Майкла выбрали в ученический совет одиннадцатого класса. Кроме меня самой, наверное. Победителей объявили во вторник утром.
        - Мои поздравления, - сказал мне Дэн Маршалл у шкафчиков после уроков. Дэн дружил с Джейсоном, и я искренне надеялась, что того не слишком расстроили новости о моей победе.
        Собирая учебники, я заметила в другом конце коридора - там, где находились в основном шкафчики одиннадцатиклассников, - Трея. При виде него у меня от волнения по спине побежали мурашки. Когда его взгляд остановился на мне, пусть он и стоял далеко, мое сердце начало биться чаще. Трей никогда раньше не задерживался возле моего шкафчика, чтобы не давать пищу для сплетен. Но в день, когда меня выбрали казначеем, он все-таки подошел, положил руки мне на бедра и нежно и медленно поцеловал в губы. Близость наших тел вызывала у меня головокружение. Я чувствовала вкус эфирного масла на его губах и ощущала тепло его кожи даже через рукав его куртки.
        - Простите, - услышала я, как рядом бормочет Дэн, отступая, закрывая шкафчик и оставляя нас наедине. Он был хорошим парнем. Когда мы с Треем отстранились друг от друга, я заметила, что несколько ребят удивленно смотрит на нас.
        - Поздравляю, мадам Казначей, - шутливо поздравил меня Трей. - Не могу поверить, что встречаюсь с представителем правительства.
        Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Сверстники, те самые, что обзывали меня каких-то шесть месяцев назад, проголосовали за меня. За меня. Я на самом деле победила в своего рода конкурсе популярности. Ужасный дух, дважды посетивший меня в спальне, не появлялся с той ночи, когда уронил CD-диск с полки, - это было невероятным облегчением. В тот день, когда мы с Треем шли домой, счастливо размахивая руками, мы позволили себе поверить, что паранормальная активность, которую привнесла в нашу жизнь Вайолет, исчезла. Листья на деревьях вдоль дороги по пути к Марта-Роуд окрасились из ярко-зеленого в теплые оттенки золота и хурмы. Всего через пару недель ветки станут голыми и пойдет снег.
        Однако мое возбуждение из-за победы было кратковременным. Когда мы с Треем добрались до дома, машина мамы уже стояла на подъездной дорожке (что было странно, потому что обычно по вторникам она читала лекции и возвращалась домой поздно). Мы обнаружили ее в гостиной - она действительно рано вернулась из университета, и не одна.
        - Знаю, это не совсем разумно, - призналась мама. Она сидела на полу рядом с черно-белым щенком неопределенной породы, который радостно вилял хвостом. Малыш грыз кость из сыромятной кожи длиной с него самого. - В доме так пусто без Мокси. А ты скоро уедешь в колледж.
        - Но, мама… - Я замолчала. Вид хорошенькой маленькой собачки с блестящими глазами цвета какао - как и характерный солоноватый запах - вызвали у меня грусть. Я думала только о том, как Вайолет смогла узнать о Мокси, даже не видя ее. Мама из лучших побуждений принесла в дом маленькое невинное существо, чтобы составить себе компанию - но понятия не имела, какой опасности подвергает эту собачку. Она назвала щенка Мод. Я не хотела привязываться к ней, чувствовать прикосновение ее холодного влажного носа к руке, не хотела переживать из-за нее, потому что боялась, что тогда она тоже станет жертвой Вайолет.
        - Дорогая, сделай мне одолжение. Принеси еду, миски для воды и поводок Мокси из гаража, - попросила меня мама.
        Я вздохнула и пошла к двери кухни. В основном мы использовали примыкающий гараж для хранения вещей. Мама только зимой парковала там машину, и первые морозы каждый раз заставляли ее всю субботу перекладывать коробки, чтобы освободить место. Трей последовал за мной, и я мгновение осматривалась, не в силах вспомнить, в какую коробку закинула еду и миски Мокси в утро после ее смерти.
        - Может… - Я подняла одну из коробок с громоздкого старого отцовского верстака и заглянула внутрь. Там лежали только рождественские украшения. Потом я вспомнила, что положила миски в одну из коробок на низкой полке возле газонокосилки. Когда я подняла нужную коробку, чьи картонные створки уже были полуоткрыты, и собралась поставить ее вниз, чтобы получше рассмотреть содержимое, дно ее распахнулось и все содержимое вывалилось на пол.
        Я ахнула, прежде чем поняла, на что смотрю.
        Прямо на ногу мне упала одна из игрушек «Лайт-Брайт», из-за которой мы с Дженни ссорились так много лет назад. Пластиковые цветные колышки рассыпались на цементном полу вокруг моих ног. Я вспомнила, что доски «Лайт-Брайт» - одни из немногих игрушек, которые пережили пожар и были собраны волонтерами Красного Креста, разбиравшими остатки сгоревшего дома. Но не вид игрушки поразил меня.
        Цветные пластиковые колышки, вставленные в черный экран, несомненно образовывали букву «В».
        - Вот же черт, - прошептал Трей, заглянув мне за плечо и тут же поняв, почему я заволновалась.
        - Это знак, Трей, - пробормотала я, едва не плача. - Должен быть. Эта коробка стояла здесь уже много лет. Я даже не помню, чтобы играла с этим после пожара. Возможно, последней игрушку брала Дженни. Не могу представить, зачем кому-то из нас выкладывать такую букву, когда нам было восемь.
        - Ладно, возможно, это знак. Но от кого? - спросил Трей. - Очевидно, это «В». «В» как в «Вайолет». Знаешь, мы уже неделю думаем, что то, что пришло в комнату, пришло за тобой. Но что, если оно… пыталось предупредить тебя? Или защитить тебя?
        - Это не имеет смысла. Это все бессмысленно! Почему умерла Оливия? Почему умерла Мокси? Почему тот диск упал с моей полки? Не могу найти связь, - бормотала я.
        - Ну, может, связи и нет, - предположил Трей. - Никто не говорил, что паранормальные духи - хорошие менеджеры проектов. Возможно, Мокси умерла по естественным причинам, потому что пришло ее время. Может, диск Death Cab for Cutie упал с полки, потому что уже стоял близко к краю.
        Я пыталась выровнять дыхание и успокоиться, не желая тревожить маму, если вдруг она услышит, как мы разговариваем на повышенных тонах, пока играет со щенком в гостиной.
        - Я больше так не могу, - хрипло воскликнула я. - Каждый раз, когда я уже думаю, что все закончилось, происходит нечто еще более странное.
        Трей облокотился о верстак и пробежал пальцами по своим темным волосам.
        - Кажется, нам нужно взять инициативу в свои руки, МакКенна. Я не рад этому и не особенно хочу углубляться. Но, нравится тебе это или нет, мы уже ввязались в это.
        - Я ввязалась, - поправила я. - Я играю в игру. Это я пытаюсь влезть в голову Вайолет.
        - А я был с Оливией в машине, - напомнил Трей. - Она знала, что все происходит по-настоящему. В последние моменты жизни она понимала, что нечто странное действительно происходит, и что что-то за ней идет, а я не поверил ей. Мне нужно знать, почему оно забрало ее, но почти не тронуло меня. Я участвую в этом так же, как и ты.
        Мы оба на мгновение замерли. Я без лишних вопросов знала, что мы делаем одно и то же: слушаем, ждем, определяем, одни мы или нет. За последние несколько дней это стало нашей общей привычкой. Мы едва дышали, боясь приглядываться к теням и зная, что в любой момент оно может вернуться.
        - Итак… как твой друг Джеймс В. Листерман предлагает с этим связаться? - спросила я.

* * *
        После того как Трей отклонил предложение остаться на ужин и вернулся через задний двор к себе домой, мама спросила меня:
        - Когда ты звонила отцу в последний раз?
        Я застонала и сползла со стула. Я терпеть не могла, когда она доставала меня советами, как мне строить общение с папой. Мы все время переписывались, и он звонил мне по выходным, но по какой-то причине маме нравилось заниматься управлением наших с ним отношений.
        - Ну, не знаю… Я писала ему утром - сообщила, что победила на выборах. Это считается?
        Мама сняла кипящую кастрюлю с макаронами с плиты и осторожно поставила в раковину, а потом вылила горячую воду в дуршлаг. Над ее головой поднялось облако пара, и окно над раковиной запотело.
        - У тебя было несколько тяжелых недель. Ему полезно узнать, что происходит в твоей жизни сейчас. Папа ждет твоего звонка после ужина.
        Я молча съела спагетти, злясь, что мне нужно говорить с папой и что мама привела в дом нового щенка.
        - Мама говорит, у тебя появился парень, - вместо приветствия сказал папа.
        - Она преувеличивает, - сообщила я ему. - Я просто иду на Осенний бал с соседом Треем Эмори. Помнишь его?
        Папа заверил меня, что помнит, - хотя, скорее всего, врал. Вряд ли он старался не забывать жизнь, которую оставил в Уиллоу.
        - Я серьезно, МакКенна, мама сегодня позвонила мне, чтобы сказать, что у тебя тяжелое начало одиннадцатого класса. Кажется, ты проходишь через серьезные испытания.
        Я поколебалась перед тем, как ответить. Мой папа образованный парень - так что, скорее всего, он мог бы дать хороший совет по поводу игры, в которую мы играли на вечеринке Оливии, - и нашел бы другое объяснение паранормальным способностям Вайолет.
        - Слушай, пап, помнишь, как ты рассказывал мне о групповом гипнозе? Как командиры заставляют солдат петь, чтобы завести их перед битвой?
        Отец помнил.
        - Ну, а как насчет тех случаев, когда из-за повтора фраз что-то происходит? - спросила я. - Вот, помнишь ту игру, «Легкий как перышко, твердый как доска»? Когда один рассказывает историю о смерти другого и потом все поднимают его кончиками пальцев?
        - МакКенна, хочешь сказать, что вместо того, чтобы распивать напитки до совершеннолетия и экспериментировать с наркотиками, вы с друзьями играете в глупые детские игры? - спросил отец, от души рассмеявшись.
        - Папа! Это не смешно! Одна из моих подруг погибла! Мама же говорила тебе?
        В трубке повисло молчание, пока отец размышлял над моим всплеском эмоций.
        - Ты права, МакКенна. Прости за эту бестактность. В твоем возрасте такая потеря просто ужасна. Игры, вроде упомянутой тобой, можно объяснить несколькими способами. Самый простой - девушка твоего возраста, когда ее вес равномерно распределен и поднимается с нескольких точек - может показаться не такой уж тяжелой. Из-за этого эффекта в сочетании с отвлечением на пение или монотонное повторение фразы (даже, может быть, легкого гипноза) участниками игры тело может показаться невесомым. Нужно отбросить всякие мысли о… ну, связи сверхъестественных сил со смертью твоей подруги. Не знаю, как объяснить понятнее. Люди постоянно погибают в автомобильных авариях. Если тебе трудно справиться с горем, то я буду рад устроить тебе встречу с кем-то из университета.
        Все бывшие коллеги папы из Университета Висконсин-Шебойган были психиатрами, занимавшимися невменяемыми в отношении совершенного преступления, и исследовали новые лекарства для контроля шизофрении.
        - Нет, спасибо, пап, - отказалась я. Однако у меня появилась идея. Если из-за группового гипноза, как утверждал мой отец, мы были уверены, что поднимали друг друга в воздух, то, быть может, из-за него же происходят все эти странные вещи. Возможно, я все еще под гипнозом! Все мы! Вот почему все это произошло с Кэндис. Мысли носились в моей голове со скоростью пулеметной очереди. Возможно ли, что мы с Треем ошиблись насчет Вайолет и существует другое объяснение? - Кстати, моей подруге Кэндис очень трудно смириться со смертью Оливии. Скорее всего, это ей нужно с кем-то поговорить.
        Папа был рад предложить услуги своих бывших коллег. Он сказал, что пришлет мне список имен и контактную информацию психиатров, которых готов рекомендовать.
        - Еще кое-что, папа. В детстве ты был знаком в Уиллоу с какими-нибудь Симмонсами?
        Он замолчал и минуту раздумывал над моим вопросом.
        - Подожди секунду, МакКенна. Ты спрашиваешь о далеком прошлом. Симмонс… Симмонс. Не могу вспомнить друзей или одноклассников с такой фамилией. Но уверен, что в Уиллоу в то время жила весьма состоятельная семья по фамилии Симмонс. Они имели какое-то отношение к строительству. Когда библиотека расширилась, новое крыло назвали в их честь.
        Владение строительной компанией могло бы, конечно, позволить дедушке и бабушке Вайолет заработать достаточно денег, чтобы позволить себе иметь такой большой, окруженный деревьями дом. По крайней мере это была хоть какая-то зацепка. Если папа прав насчет библиотеки, я могла бы начать с истории нового крыла.
        Той ночью в объятиях Трея я поделилась с ним планом использовать Кэндис в качестве «подопытного кролика». Если бы я смогла убедить ее посетить психотерапевта и убрать воздействие гипноза, под которым она, возможно, находится, - попробовала бы определить, улучшилось ли ее общее состояние. Если это сработает, у меня будет отличная причина считать, что и мне это поможет.
        - А если это не поможет Кэндис, ты поверишь, что все происходит по-настоящему, а не просто в твоей голове? - спросил Трей.
        Я кивнула.
        - Возможно, мы все еще находимся под действием какого-то психологического феномена. Если это так, то, скорее всего, все происходящее - его часть.
        Трей убрал волосы с моего лица и осторожно произнес:
        - Что насчет той штуки в комнате? Я не был под гипнозом, и я верю, что все было по-настоящему.
        Я знала, что его слова - правда. Это противоречило моей теории (или, может быть, надежде), что все происходящее - просто игра разума. Трей только что пережил серьезную травму - и, хотя он был в моей комнате, когда в последний раз проявилось то «существо», мне нужно было убедиться, что я не схожу с ума. Оставила ли Дженни послание на давно забытой игрушке в гараже? Все становилось слишком серьезно - мой разум не мог с этим справиться.
        - Знаю, Трей. Но прошло уже больше двух недель. Мы так быстро пришли к заключению, что в этом виноваты привидения и злые духи, что, может, нам просто… нужно попытаться мыслить рационально.
        Трей наклонился и поцеловал меня в губы.
        - Рационально, - прошептал он, - если ты готова мыслить рационально и перестать верить в призраков, то могу сказать, рационально, конечно, так как был влюблен в тебя с седьмого класса и мы делили постель несколько последних дней, что следующим рациональным шагом должно стать нечто большее, чем просто «обнимашки».
        Его теплая ладонь проскользнула под мою футболку и двинулась вверх, хотя он удерживал мой взгляд, ища подтверждение, что я не против его прикосновений.
        - Все нормально, - заверила я его и зарылась пальцами в темную гриву его волос, притягивая его голову к себе. Его губы встретились с моими, зажигая в сердце уверенность: никто другой в мире никогда не сможет понять меня лучше Трея. Мы целовались так, словно давно не виделись и очень долго отчаянно скучали друг по другу - что почти было правдой, хотя я всегда знала, где найти его. В вихре эмоций я забыла о буре с градом, о смерти Оливии и просто желала…
        Но тут к нам обоим вернулось ощущение, будто кто-то дышит в комнате.
        - Да ладно, - пробормотал Трей. Он тут же отпрянул от меня.
        Я вцепилась в одеяло, натянув его до самого подбородка. Мы оба сидели прямо, осматривая комнату в поисках признаков чьего-либо присутствия, которое мы чувствовали. Мое внимание остановилось на ручке шкафа на другом конце комнаты - точнее, на моем ученическом пропуске, который я носила на шнурке и часто вешала на ручку шкафа на ночь. Карточка пропуска медленно проворачивалась вокруг ручки, словно бы невидимая рука рывками вращала ее по неровному кругу.
        - Трей, ты это видишь? - прошептала я, удивившись, когда мое дыхание превратилось в белый пар во внезапно захолодевшем воздухе комнаты.
        - Ну, да, - тихо произнес он. - Вижу.
        Стальной каркас моей кровати начал слегка дрожать. Вибрация, сперва едва заметная, становилась все сильнее. Я видела, как движется изножье, и слышала металлический лязг соединений каркаса.
        Вдох, выдох.
        - Вот же… - пробормотал Трей, придвинувшись ко мне и наблюдая за движущимся изножьем. Я не осмеливалась повернуться и взглянуть, но чувствовала, что изголовье за подушкой тоже шевелится. Грохот становился все громче. Изножье отходило от остальной части кровати, а потом бросалось вперед, его левая сторона подскакивала не в том же ритме, что правая. Я серьезно задумалась, выдержат ли болты, скрепляющие кровать, такое напряжение и не распадется ли вся конструкция, так что пружинная сетка и матрас упадут на пол.
        - Оно что, пытается сбросить нас с кровати? - в ужасе спросила я Трея.
        - Кажется, да. Может, если мы спрыгнем, оно перестанет это делать.
        Мои мысли тут же обратились к темному пугающему проему между полом и кроватью. В детстве я больше всего боялась, что там прячется монстр и терпеливо ждет шанса ухватить меня за лодыжки своими холодными, сморщенными лапами, как только мои ноги коснутся пола. Вскочить с кровати казалось не менее страшным решением, чем остаться на ней. Но вся кровать уже начала трястись и раскачиваться, - она создавала столько шума, что мама вряд ли могла не услышать.
        - Ладно, - согласилась я.
        - На счет три… три, два, один.
        Трей откинул одеяло, и мы вместе соскочили с матраса на ковер. Прежде чем мы приземлились на пол, кровать перестала вибрировать. Липкое, тошнотворное чувство, охватившее меня с появлением призрака в комнате, исчезло. Я тут же почувствовала себя полной идиоткой, стоящей в темноте посреди спальни в мокрой от пота футболке, не в силах перевести дыхание из-за страха. Мы с Треем уставились друг на друга, стоя по разные стороны кровати, и покачали головами, пытаясь отойти от пережитого шока. Это было самое агрессивное появление призрака - можно было предположить, что ему не понравились наши поцелуи.
        - Чем бы оно ни было, ему не понравились наши игры, - очень тихим голосом заметила я.
        - Да, оно явно не фанат романтики. Учтем это, - ответил Трей.
        Внезапно я услышала, как открылась дверь маминой комнаты в другом конце коридора.
        - МакКенна, что там происходит?
        Мои глаза широко распахнулись в панике. «Прячься!» - одними губами велела я Трею, который стал дико озираться. Никакого логического оправдания его присутствия в моей комнате в три часа ночи не было - особенно учитывая то, что он был бос и одет лишь в спортивные штаны. Трей инстинктивно метнулся к окну, но я отчаянно покачала головой и замахала руками.
        - Нет! Слишком громко! - настояла я. Когда он залез в комнату, я закрыла окно - а рама всегда визжала, когда ее поднимали. Я ткнула пальцем под кровать. - Туда!
        Он бросил на меня умоляющий взгляд, явно представляя себе те же ужасы, о которых думала и я перед прыжком с кровати. Но после секундного колебания Трей встал на колени и забрался на животе под кровать. Мама уверенно постучала в запертую дверь и потеребила ручку, а потом сказала:
        - МакКенна, открой эту дверь. Что ты там вообще делаешь?
        Быстро, но не очень связно размышляя, я схватила со стола наушники и засунула их в уши. Сжав телефон в руке, я открыла дверь в комнату, тут же испытывая чувство вины при виде мамы, стоящей в коридоре в халате.
        - Привет, - глупо сказала я.
        - Хочешь рассказать мне, что это был за шум? - строго спросила она. Я слышала, как в другом конце коридора щенок копошится и скулит в своей корзинке.
        - Какой шум? - изобразила недоумение я, невинно моргая.
        Мама с подозрением заглянула в комнату и включила свет.
        - Я только что слышала грохот и шум. Словно ты прыгала на кровати.
        Я изо всех сил старалась не думать о Трее под кроватью и надеялась, что он задержит дыхание, свернувшись калачиком, чтобы мама его не заметила. Впервые до меня дошло, что, возможно, мне стоит больше бояться маминого гнева, узнай она о ночных визитах Трея через окно, чем периодических визитов злобного духа.
        - Ой, прости, - произнесла я, вытягивая наушники. - Я не могла уснуть и решила послушать музыку. Наверное, я и не заметила, как шумно танцевала.
        Мама глянула на меня с сомнением.
        - Ложись спать, - строго сказала она мне, - и не запирай дверь. Мне не нужно напоминать тебе, как это опасно в случае пожара.
        Я громко вздохнула, а она направилась в свою комнату. Я закрыла дверь, но осталась стоять за ней, не выключая свет и прислушиваясь, прежде чем снова обратиться к Трею. Как я и подозревала, мама прошла по коридору только через несколько мгновений - ее босые ноги шлепали по полу. Мод побежала за ней на кухню.
        - Что происходит? - прошептал из-под кровати Трей.
        - Она ведет щенка на улицу, - шепотом ответила я, услышав, как открылась кухонная дверь и по террасе застучали коготки собачки, понесшейся на траву, чтобы облегчиться. Я подождала, пока не услышала, что мама вернулась с Мод в комнату, а в доме снова не наступила тишина. Только потом выключила свет. Трей вылез из-под кровати, и мы оба в замешательстве уставились на гору одеял.
        - Как думаешь, если мы вернемся в постель, оно появится снова? - спросил Трей.
        Я пожала плечами, действительно подозревая, что именно так и будет.
        - Возможно, мне стоит уйти, - Трей смотрел на пустую кровать и чесал голову.
        - Нет! - возразила я, не желая оставаться в комнате в одиночестве. В итоге мы сложили подушки на мою кровать, словно это я, и накрыли их одеялами. А потом легли на пол подальше от кровати, оставив безопасное расстояние в пару дюймов между нашими телами. Мы легли там, где мама не заметит нас, когда откроет дверь, не желая снова рисковать. На всякий случай я поставила будильник на телефоне, чтобы проснуться до того, как мама придет проверить, собираюсь ли я в школу.
        - Ты же понимаешь, что мы спим на полу? - спросил Трей, прежде чем я заснула. - Это официально - и совершенно безумно.
        Это и в самом деле было безумно. Но все же часть меня надеялась, что тряску кровати можно объяснить каким-то логичным, естественным феноменом. Я была уверена, что для продвижения в расследовании нужно разобраться с двумя вещами: объяснимое и необъяснимое. Сначала мне нужно уговорить Кэндис пойти на встречу с психиатром в Шебойгане. А потом нам с Треем нужно попытаться связаться с духом напрямую - если и правда некий дух так старательно мешал нашей жизни.

* * *
        «Хобби и поделки Хэнка» был единственным магазином игрушек в границах города - шансов, что там продается доска Уиджа, было столько же, сколько найти ее в магазине удобрений или кормов для животных. Доску можно была найти только в большом магазине в торговом центре Грин-Бея в нескольких милях от Уиллоу. Я не могла просить Трея отвезти меня туда: в последний раз он там был, когда на парковке предложил подвезти Оливию до дома. Покупка доски Уиджа - моя «личная миссия», и мне это не нравилось. Я надеялась, что мама разрешит воспользоваться машиной - но, конечно же, не подумала о возможных трудностях. Даже получив права, я никогда не ездила одна, а мама так и не оформила мне отдельную страховку. Я была указана в ее страховке, когда училась водить, - но теперь, получив права, я лишилась и этого.
        - Если подождешь до субботы, я подвезу тебя, - радостно предложила мама за завтраком.
        Моя попытка одолжить машину, замаскированная под желание купить кое-что для грядущих танцев, терпела крах.
        - Бал в пятницу, мам. Поездка в магазин в субботу мне не поможет.
        - Тогда я заберу тебя после школы, и мы поедем туда сегодня вечером, - предложила она, попивая чай.
        - Нет, все нормально, - быстро отказалась я, не желая, чтобы мама стала свидетелем столь странного приобретения, как доска Уиджа. Мама не должна была узнать, что я покупаю какие-то оккультные игрушки.
        Она вскинула бровь, глядя на меня через весь стол.
        - В последнее время вы с Треем проводите много времени вместе. Ни о чем не хочешь мне рассказать?
        Я закатила глаза. Это так в ее духе: связать мое желание поехать в молл с подростковым сексом. На секунду я таки почувствовала вину за то, что Трей проводил каждую ночь в моей комнате, - но напомнила себе, что ничего сексуального не было в том, как мы цеплялись друг за друга в страхе до самого рассвета и просыпалась от малейшего звона часов в гостиной или неожиданного скрипа досок в доме. Просто смешно, как мало мы на самом деле «кувыркались».
        - Мама, между мной и Треем нет ничего, о чем бы тебе стоило знать. Клянусь. Ну, ты довольна? Просто права я получила еще в августе, и мне бы хотелось съездить по делам самой.
        - Ну, тогда, вероятно, тебе стоит подумать о подработке, - ответила мама. - Дополнительная страховка на машину будет стоить пару сотен баксов каждые несколько месяцев. Сомневаюсь, что твой папа согласится платить больше алиментов, чтобы ее покрыть. Он, скорее, пришлет тебе велосипедный шлем - если, конечно, ты согласишься ездить в школу на велосипеде.
        Я вздохнула и убрала со стола пустую чашку из-под хлопьев. Поиск подработки просто для того, чтобы съездить в молл за доской Уиджа, - не тот вариант, который стоит рассматривать за два дня до Осеннего бала, к тому же всего через пару часов после того, как некий дух чуть не разломал мою кровать. Нужно найти другой способ добраться в Грин-Бей - а это непросто, учитывая, что в нашей части Висконсина нет общественного транспорта, идущего дальше Ортонвилла.
        - Не получится, - сообщила я Трею спустя десять минут по пути в школу.
        - Она не позволила тебе воспользоваться машиной? - спросил он, оборачиваясь на наш дом.
        - Я не указана в ее автостраховке, - пояснила я. - Придется попросить Мишу или Аманду подвезти меня.
        Трей скривил губы, а потом сказал:
        - Или мы можем позаимствовать машину моей мамы после школы, а я скажу, что поведу.
        Весь день в школе у меня сердце уходило в пятки, стоило лишь представить, как я еду в Грин-Бей одна. Я даже не была уверена, что помню дорогу. Когда за рулем сидел кто-то другой, я знала, где нужно повернуть, - но на месте водителя я наверняка все забуду. Я понятия не имела, есть ли в машине мамы Трея хороший GPS-навигатор или мне придется держать открытой карту и телефон на пассажирском сиденье, чтобы не ошибиться поворотом.
        - Так как, думаешь, ничего страшного? - голос Вайолет вырвал меня из размышлений и вернул в столовую. Она выжидательно на меня посмотрела. На другом конце стола Трейси, втянув щеки, попивала диетическую колу через трубочку и также ждала моего ответа.
        - Прости, что - ничего страшного? - спросила я.
        - Что я пойду на бал одна, - Вайолет повторила то, что, кажется, подробно объяснила, пока я не слушала. - Марк не сможет пойти со мной на танцы в пятницу. У школы Святого Патрика игра в тот вечер, и он не успеет приехать в Ортонвилл вовремя.
        Трудно было не заподозрить, что Вайолет рассказывает мне обо всем этом только для того, чтобы я была в курсе, - а не чтобы получить поддержку. Хотя никто это не обсуждал, но я уже знала, что рейтинг популярности в старшей школе Уиллоу последнее время изменился. Вайолет стала президентом одиннадцатого класса. Она могла бы пойти на бал одна. И даже могла бы прийти голая, горланя «Знамя, усыпанное звездами», - и никто не посмел бы раскритиковать ее. Я уже не балансировала на краю популярности, как еще совсем недавно. У меня было место в ученическом совете и настоящий (пусть в некотором роде и тайный) парень. Кроме того, я в тайне сохраняла хорошие отношения с Мишей и Кэндис. Их все еще обожали девяти- и десятиклассники - хотя в глазах одиннадцатиклассников они стали отходить на задний план.
        Я потыкала вилкой в салат из капусты.
        - А, ну конечно. В чем проблема? Ты - президент класса. Тебе нужно пойти. Ну, и сейчас мне сложно сказать, какие парни в школе… Ну, ты понимаешь…
        Я замолчала, не желая завершать фразу в голове, которая звучала примерно так: «достаточно безумны, чтобы пойти с тобой». Вайолет и Трейси вопросительно посмотрели на меня, ожидая продолжения.
        - Достаточно популярны, чтобы пойти с тобой, - нашлась я. Мой ответ, судя по всему, их удовлетворил.
        - Это так, - согласилась Трейси, тыкая пластиковой вилкой в макароны с сыром. - В том смысле, что все симпатичные двенадцатиклассники заняты, а среди одиннадцатиклассников остались лишь сомнительные варианты.
        На мгновение мне показалось, что Вайолет встретилась взглядом с Питом, сидящим на другом конце столовой. Он тут же отвернулся, и я усомнилась в том, что видела.
        Глава 11
        В тот же день после занятий мама Трея отдала ему ключи от своего серого «Сивика». Кажется, делала она это неохотно - хотя и радовалась, что тот решился снова сесть за руль. Пока Трей заводил двигатель, я устроилась на пассажирском сиденье и пристегнулась, надеясь, что он каким-то образом победит страх и сам отвезет нас в Грин-Бей. Однако, проехав один квартал, Трей остановился, глубоко вздохнул под жужжание двигателя и вытер пот со лба.
        - Все? - заботливо спросила я. Невозможно было не заметить, как ему страшно вести машину.
        Без лишних слов он отстегнулся и сбросил ремень. Потом поставил машину на стояночный тормоз и ушел с места водителя. Я сделала глубокий вдох и приготовилась к первой в моей жизни одиночной поездке на машине. Я вышла из автомобиля, собираясь обойти ее и сесть за руль, когда Трей удивил меня, устроившись на пассажирском сиденье:
        - Может, ты подкинешь меня до «Старбакса» в Силвер-Спрингс, а потом заберешь по пути из молла? - предложил он.
        Я без лишних слов поняла, что ему не хотелось оказаться на парковке торгового центра так скоро после встречи с Оливией в день ее гибели. Я согласилась и прошлась по списку всего, что нужно проверить в машине, прежде чем ехать. Двигатель включен? Проверила. Потом я глянула в зеркало заднего вида и боковое, нажала на педаль газа. Как ни странно, машина не сдвинулась с места.
        - Возможно, сначала нужно снять шину с ручника, - мягко напомнил мне Трей.
        Уже два месяца прошло с того дня, как папа во Флориде свозил меня за правами - и еще за три месяца до этого, в десятом классе, я регулярно садилась за руль на уроках вождения. Стыдно было в этом признаться, но я давно не практиковалась и чувствовала себя не готовой ехать в одиночку в Грин-Бей и обратно в машине подороже тех, что мне доводилось водить раньше. Но мы с Треем твердо решили: нам нужна доска Уиджа. Это был лучший способ связаться с Дженни - или любым другим духом, который мог сотрудничать с Вайолет. А другого способа достать ее не было. Покупка в интернете вынудила бы меня попросить карточку у мамы, а потом удовлетворять ее любопытство, когда посылка прибудет домой. Нравилось мне это или нет, надо было ехать в Грин-Бей самой, потому что связаться с духом нужно было срочно.
        Я высадила Трея у «Старбакса», как он и просил, а потом вернулась на загородное шоссе. К счастью, ливень, шедший весь день, немного затих, - но даже это слабо успокоило мои страхи из-за мокрых листьев, разбросанных по дороге. Ну, хотя бы мне не пришлось искать кнопки управления дворниками в машине миссис Эмори. Поездка в Грин-Бей была скучной и ничем не запомнилась. Иногда встречались такие «будоражащие воображение» вещи, как сараи, окрашенные в ужасные цвета, устаревшие билборды с рекламными баннерами или магазины, продающие машины. Я радовалась, что по крайней мере все еще было светло, но понимала, что поездка обратно в Уиллоу в темноте будет намного сложнее, даже если я быстро куплю доску. Нервничая, я переключила радио, наполнив салон непритязательной кантри-музыкой - которая, по всей видимости, нравилась миссис Эмори. Я была слишком сосредоточена на том, чтобы не сводить глаз с дороги, так что у меня не было возможности поискать радиостанцию поприятней.
        Припарковаться оказалось непросто, и, чтобы ни с кем не столкнуться из-за неудачного поворота, я оставила машину дальше от входа в молл, чем было необходимо, и довольно-таки далеко от других машин. Выбравшись из машины миссис Эмори и закрыв двери автоматическим ключом, я вздохнула с облегчением и огляделась. Наверное, именно на этом месте Оливия поняла, что предсказание Вайолет сбывается. Минуту я стояла на парковке, прижимая сумку к груди и гадая, почему Оливия просто не переждала бурю в торговом центре. Она ведь наверняка поняла, что находится в опасности, когда машина не завелась.
        Оказавшись в торговом центре, я быстро зашла в «Хобби и поделки Хэнка», желая поскорее покончить с поиском доски Уиджа. Прошла по секции настольных игр, чувствуя себя ненормальной и пытаясь игнорировать матерей, которые покупали для своих детей игры вроде «Четыре в ряд» и «Змеи и лестницы». Потом пробежалась глазами по настольным играм, стоящим на полках распродажи, и начала задумываться, не проделала ли я весь этот путь в Грин-Бей напрасно. Наверное, лучше было бы остаться дома и доделать домашнее задание. Но тут на верхней полке под стопкой «Стратего» я заметила белую коробку с надписью «Уиджа» на крышке. Похоже, это был последний экземпляр в магазине.
        - С вас двадцать три доллара и пятьдесят четыре цента, - сказала девочка-подросток за кассой, лопая жевательную резинку и ухмыляясь. Я порылась в кошельке в поисках точной суммы, ненавидя кассиршу за многозначительную улыбочку. Меня раздражало, что она смеет думать, будто знает причины покупки мной столь глупой игрушки. Я не могла дождаться, когда девица, наконец, положит коробку в непрозрачный пластиковый пакет и отпустит меня восвояси. Матери с капризничающими детьми уже столпились за мной, нетерпеливо ожидая очереди, чтобы оплатить Барби и грузовички «Тонка».
        - Ну вот, - быстро сказала я, передавая ей несколько банкнот и горсть монеток.
        - В это время года многие их покупают, - сообщила она мне, передавая чек.
        Конечно, скоро же Хэллоуин! Значит, все-таки покупка доски Уиджа в начале октября не кажется такой уж странной. Я бросилась на парковку, сжимая покупку под мышкой, закинула доску на заднее сиденье, прежде чем усесться на водительское место и пристегнуться. На долю секунды, ушедшей на то, чтобы вставить ключ в замок зажигания и завести двигатель, я почувствовала страх и нежелание ехать домой в темноте с оккультным инструментом общения с мертвыми в салоне на заднем сиденье.
        «Соберись, МакКенна. Добраться домой можно только на машине».
        Я пощелкала музыкальные каналы, нашла станцию с поп-музыкой, которую отлично знала, и осторожно выехала с парковки. Переключила фары на дальний свет, хотя еще было не совсем темно, но снова включила ближний, когда кто-то просигналил мне на шоссе. Весь путь обратно до Силвер-Спрингс я ехала медленно, боясь пропустить поворот и потеряться в лесу. Чувствовала, как тяжесть машины миссис Эмори прижимает меня к земле. Когда я заехала на парковку «Старбакса», Трей помахал мне через окно и поднял большой бумажный стаканчик. Он встретился со мной на забитой автомобилями парковке, чтобы мне не пришлось мучиться в попытке втиснуть машину на свободное место.
        - Ты ее купила, - констатировал он с облегчением, увидев сумку на заднем сиденье.
        - Да, - подтвердила я.
        Он потянулся на заднее сиденье, взял пакет с игрой, положил его на колени и стал рассматривать.
        - Так, и где будем испытывать?
        - Эй, можешь убрать ее? Она меня пугает, - призналась я, испытав облегчение, когда мы проехали мимо знакомого знака у шоссе:
        «НАСЕЛЕНИЕ УИЛЛОУ: 4218 ЧЕЛОВЕК»
        Мысленно я вычла одного человека из этого числа.
        - Серьезно, МакКенна. Теперь, когда мы достали эту доску, где бы нам проверить ее действие? Нельзя этого делать в твоей комнате. Если вдруг, каким-то чудом, этот кусок мусора, произведенный… - он снова осмотрел коробку и прочитал логотип, - компанией Winning Moves, на самом деле поможет нам связаться с духами и они окажутся громкими, лучше бы нам не быть в этот момент под одной крышей с твоей мамой.
        - Ну, а где тогда? В твоем подвале? - спросила я, остановившись на светофоре.
        В городе машин стало больше.
        - Возможно, - Трей обдумывал этот вариант. - Хотя провести тебя туда может быть не так-то легко - если только ты не придешь после ужина. Скажем, что будем вместе делать домашку.
        Когда включился зеленый, я снова нажала на газ. Мы ехали молча, пока я не повернула на Кэррол-Роуд, что на расстоянии одного квартала от моего дома. Часы показывали, что уже седьмой час - поесть и загрузить посудомойку я успею только к восьми.
        - Ладно, значит, «делаем домашку» у тебя. Но не окажешь ли мне услугу? Забери доску к себе. Если мама найдет ее, то вопросам не будет конца. - Я остановилась у обочины, чтобы поменяться местами с Треем и не дать его маме поводов подозревать, что я вела машину все это время.
        Сев за руль, Трей сказал:
        - Я вспомнил, почему в тот вечер отправился в Грин-Бей. Мне нужно было купить свечи зажигания для «Кадиллака» тренера Стерлинг. Должно быть, я увидел Оливию на парковке молла, когда проезжал мимо по пути в магазин «Аутозон».
        - Но ты точно все еще не помнишь, КАК столкнулся с ней? - уточнила я. Мне не хотелось показывать, какое облегчение я испытала от того, что он вспомнил причину той поездки.
        За ужином мама напала на меня с вопросами. Примеряла ли я уже платье для бала, чтобы понять, подходит ли оно? Какие сережки я надену? Повезет ли Трей меня на танцы в пятницу? В какое время ждать меня дома? Было как-то странно, что она больше переживала из-за бала, чем я сама. К тому же у меня не было ответов на ее вопросы, потому что мы с Треем еще ничего не планировали насчет танцев.
        Убрав со стола, сполоснув тарелки, загрузив их в посудомойку и включив ее, я закинула рюкзак на плечо, даже не проверив, какие книги принесла домой. У двери я крикнула маме: «Я к Трею, делать домашку!»
        Подвал Эмори был совсем не похож на подвал Ричмондов. Он напоминал гигантский незаконченный строительный проект: провода торчали из гипсокартона, а в углу на цементном полу стоял неработающий унитаз, купленный для ремонта в ванной - также незаконченного. Голая лампочка свисала на проводе с потолка, диван в клеточку, покрытый пятнами, стоял у стены рядом с лестницей. Заплесневевшие коробки из-под настольных игр лежали стопкой на полке для инструментов. Весь подвал пропах запустением, и кожи касался влажный воздух. Я подозревала, что здесь внизу жило больше пауков, чем можно было бы себе представить.
        Мы с Треем опустились на старый ковер, вытянув ноги и прижавшись спиной к клетчатому дивану. Он поставил доску между нами. От ее вида меня пробрала дрожь. Слово «да» было напечатано в верхнем левом углу, а «нет» - в верхнем правом. Алфавит располагался двумя аккуратными арками, а внизу собрались цифры. Под ними заглавными буквами было написано слово «Прощай».
        Трей разместил планшетку-указатель, на которую нам нужно будет положить пальцы, в центре доски над словом «Уиджа», между надписями «Да» и «Нет» в противоположных углах.
        - Выглядит дешево, нет? - смущенно спросил Трей. - Наверное, эта штука помогает связаться только с потрепанными духами.
        - Ха-ха, - сухо ответила я.
        Мы слышали, что его родители смотрят телевизор в гостиной наверху, но создавалось впечатление, что они находятся в другом измерении. Трудно сказать почему, но доска Уиджа на полу наводила на меня ужас. Я боялась положить пальцы на пластиковую планшетку из-за ощущения надвигающегося на меня рока, словно мы собирались открыть ворота и впустить к себе ужасные создания из другого мира.
        - Я не уверена, - тихо призналась я. - Вчера это казалось хорошей идеей - но что, если мы с чем-то свяжемся и не поймем, как его контролировать?
        Трей наклонился и нежно поцеловал меня в щеку.
        - В книге сказано, что это наш мир и у нас здесь больше силы, чем у них. По-настоящему злые духи могут использовать безумные тактики, чтобы напугать нас, но нам нельзя забывать, что это наше место, а не их. Джеймс. В. Листерман написал, что нужно продемонстрировать свою власть при общении с ними. Нужно доказать, кто тут босс.
        Мне казалось нелепой идеей говорить духам, способным выкинуть меня из собственной кровати одной только своей силой, что мы тут главные. Лучше бы в подвале Эмори был камин, как в доме Ричмондов, чтобы, если что-то пошло не так, мы могли бросить доску в пламя - в фильмах ужасов такой метод избавления от нее казался действенным. Я последовала примеру Трея и положила ледяные пальцы на планшетку рядом с его.
        - Сначала нужно разогреться, - решил он и стал сам мягко водить указку круговыми движениями по доске. Через минуту или около того я глянула на Трея, предлагая ему начать.
        Трей кивнул мне и нервно прочистил горло.
        - Мы пытаемся связаться с духом, который посещает комнату МакКенны на Марта-Роуд, - сказал он уверенным голосом. - Но здесь рады только добрым, не желающим зла духам.
        Я почувствовала под пальцами слабую вибрацию и не могла понять, это Трей пытается меня напугать или нет, но планшетка словно проводила какую-то едва заметную энергию. Она двигалась по доске широкими кругами и остановилась над словом «УИДЖА» внизу.
        - Нам полагается начать с легких вопросов, на которые можно ответить «да» или «нет», - сообщил мне Трей. - Тут кто-то есть? - обратился он к доске.
        Медленно и неуверенно планшетка приблизилась к левому углу и остановилась, указывая на «Д» в слове «да», я вздрогнула, а Трей глянул на меня, спрашивая разрешения продолжить, и я неохотно кивнула, чувствуя, как холодеют кончик носа и губы. Температура в подвале словно упала градусов на двадцать за последнюю минуту.
        - Это ты - тот дух, что пытался связаться с МакКенной Брейди? - осторожно спросил Трей.
        Мое сердце замерло, когда планшетка закачалась, но не сдвинулась.
        - Она уже на «Да», - прошептала я. - Спроси что-то еще.
        - Что ты можешь рассказать нам о Вайолет Симмонс?
        Планшетка потянула наши пальцы к центру доски, остановилась, а потом сдвинулась к «Нет» в правом углу.
        - Что это значит? - тихо спросил меня Трей, не адресуя вопрос доске. - Нет?
        - Может, это слишком сложный вопрос, чтобы так на него ответить, - предположила я, но потом планшетка начала снова двигаться. Сначала она медленно подползла к «И» на верхней строчке, а потом сдвинулась к «З» и замерла.
        - «Зэ», - произнес Трей. - Кажется, я знаю, что это.
        Планшетка, как и ожидалось, сдвинулась ко второй строчке и указала на «Л».
        - «Зло». Мы поняли, - заверил Трей духа. Он глянул на меня и толкнул локтем. - Теперь ты спроси что-нибудь.
        В моей голове засел лишь один вопрос, но задавать его было слишком страшно. Если ответ будет таким, как я и боялась, то вернуться в то время, когда я считала, что Дженни упокоилась с миром (где бы это ни было), будет невозможно. Останутся лишь знания, что ее существование продолжилось и после того, как тело погибло в пожаре, и что она все еще с завистью следила за моей жизнью, как я и опасалась. Мне и правда не нравилась идея покинуть подвал Трея и вернуться в свой дом, зная, что Дженни рядом со мной, наблюдает за мной, приглядывает. После секундного колебания я поняла, что Трей внимательно смотрит на меня, ожидая, когда я заговорю. Он точно знал, какой вопрос крутится на кончике моего языка.
        - Я спрошу, - успокоил он меня. - Ты Дженни?
        Планшетка подлетела к правому углу доски и приземлилась на «Нет».
        Я выдохнула с облегчением, воздух покинул мои легкие с тихим свистом. Осознание того, что дух, пытающийся изо всех сил связаться со мной, не мой близнец, было огромным облегчением… и ужасной трагедией.
        Поэтому оставался только один логичный вопрос: кто пытался до меня достучаться?
        Словно прочитав мои мысли, Трей спросил:
        - Ладно… так кто ты?
        Планшетка медленно, но уверенно подвела наши пальцы к букве «О» на доске.
        Трей отдернул руку и покачал головой.
        - Быть не может. Не может быть, - пробормотал он.
        Чтобы исключить любой шанс, что мы ее неправильно поняли, планшетка начала двигаться только с моими пальцами к букве Л.
        - Отпусти ее, - велел Трей.
        Я убрала руку, и указка тут же стала быстро двигаться сама по себе, составив: «Л-И-В-И-Я». Я ахнула от ужаса. Как вообще она двигалась сама по себе? Я даже едва могла поверить, что и правда это вижу.
        - Ты тот дух, что посещает спальню МакКенны? - спросил Трей. Планшетка подъехала к «Да».
        Мы оба наблюдали за замершей на время указкой, затаив дыхание в ожидании возобновления движения.
        - Кажется, она ушла, - предположила я. При звуке моего голоса планшетка тут же подъехала к букве «О». Я вцепилась в левую руку Трея, затаив дыхание, когда планшетка начала выписывать:
        «О-Н-А-В-С-Е-З-Н-А-Л-А».
        - Боже, - пробормотала я.
        - Будут и другие смерти? - спросил Трей. Я видела, как из его рта в морозный воздух вокруг нас вырывался пар.
        Планшетка оставила ответ, которого мы оба боялись больше всего.
        «ДА. ПРОЩАЙ».

* * *
        Той ночью, много часов спустя после того, как я безжизненным голосом пожелала родителям Трея спокойной ночи и вернулась через задний дворик в свой дом, Трей залез в мое окно. Я положила голову ему на грудь и уставилась на стену.
        - Что будем делать с Вайолет? - спросила я, зная, что у Трея не найдется ответа. - Как нам остановить ее?
        - Не знаю, - сказал Трей, прижимая меня к себе, словно защищая - но и сжимая, будто в тисках.
        - Зачем Оливии связываться со мной, а не с Мишей? Они были близкими подругами. Она пытается защитить нас? Или просто мстит Вайолет?
        Ответы Оливии вызывали еще больше вопросов. Одно было точно: Оливия не придет ко мне в комнату этой ночью - но, даже зная, что она не станет нас беспокоить, мы все равно не могли погрузиться в романтическую атмосферу. Мне все больше казалось, что нам нужно положить конец планам Вайолет, прежде чем еще кто-то умрет. На этот раз мы с Треем знали, что произойдет и что, если мы не остановим это… вина частично ляжет на нас.

* * *
        Персонал Ортонвилл-Лоджа постарался на славу, богато украсив большую залу, в которой обычно проводились банкеты торговых конференций для риелторов и сотрудников фирм по продаже оборудования для стрижки газонов. Цветы прислал тот самый флорист в Уиллоу, который обеспечил цветами похороны Оливии. Гроздья орхидей и гвоздик, окрашенных в синий, расставили по всей зале, и теперь они наполняли помещение своим ароматом. С хрустальной люстры свисал диско-шар, а потолок пересекали вымпелы. Для диджея поставили огромный стол, колонки установили в четырех углах. Фотограф украсил местечко в коридоре, ведущем в бальную комнату, беседкой и фоном из облаков. Пары позировали для фотографий, выбирая реквизит из коробки с цветочными гирляндами и юбками из травы. Тема танцев была выбрана двенадцатым классом: «Тропический Рай». Учитывая, что мы танцевали в зале в центральном Висконсине под хиты топ-40 и слышали, как прохладный осенний ветерок свистит в окнах отеля, эта тема казалась немного ироничной. Но, кажется, никому не было дело до абсурдного притворства, будто наши школьные танцы проходят где-то на островах
Фиджи.
        - Как похоже на Таити, - заметил Трей у буфета с закусками, предлагавшего попкорн, окрашенный в лавандовый пищевыми красителями, и водяные каштаны в беконе, поданные на маленьких зубочистках.
        На танцах присутствовали обычные подозреваемые. Тренер Стерлинг, как ни странно, оделась в длинное серое платье и туфли, а не кроссовки. Мистер Дин надел коричневый костюм и галстук с турецкими огурцами. Директор Ниландер, как и всегда, привел с собой жену. Наш город был таким маленьким, что все знали: Кэти Уэйн из девятого класса сидит с детьми Ниландеров этим вечером. Мне стало немного стыдно за прежних подруг - Черил, Келли и Эрику, которые специально купили одинаковые платья. Они пришли на танцы вместе, без партнеров, втроем. Еще год назад я была бы с ними, сидела бы за их столом в дальнем углу, хихикая над кружкой пунша в таком же платье цвета лесной зелени.
        Миша сделала высокую прическу и была похожа на маленькую фею в очень коротком розовом платье без бретелек. В зал она вошла под руку с Мэттом, Кэндис и Айзек шли сразу за ними. Кэндис выглядела спокойной и умиротворенной в сине-зеленом платье с тонкими лямками. Ее завитые волосы ниспадали на плечи, как у кинозвезды. Как только я их увидела, почувствовала резкую неприязнь к Вайолет, потому что понимала: скорее всего, они все приехали на танцы вместе с Амандой и Брайаном. Мне пришлось напомнить себе, что я сама вызвалась оставаться рядом с Вайолет, даже если это означало пропустить все веселье.
        Мы с Треем остались у стены бальной комнаты, молча наблюдая за другими и взявшись за руки под столом, где никто не мог их увидеть. Несколько сопровождающих бросили на меня вопросительный взгляд, когда мы вошли, явно сообщая, что считали нас странной парой. Трей удивил меня бутоньеркой с белой розой. Я понятия не имела, когда он нашел время выбрать или купить ее у флориста, поскольку мы возвращались из школы домой вместе - но подозревала, что его мама как-то в этом замешана.
        Весь день меня мучила пульсирующая головная боль и подозрение, что на танцах произойдет что-то важное. Сегодня на занятиях все были взбудоражены в ожидании главного события вечера - но я заблудилась в своих мыслях. Учительница испанского, попросившая описать погоду в будущем времени, застала меня врасплох. Приехав домой, я скорее с раздражением, чем с радостью узнала, что мама вернулась с работы пораньше, желая помочь мне с подготовкой к важному вечеру. Я рявкнула на нее, когда она предложила, чтобы я предоставила ей заняться моим макияжем, пока я буду завивать себе волосы, - но потом сдалась. В итоге она согласилась подвезти меня и Трея на танцы и забрать оттуда.
        - Вот она, - сообщил мне Трей, как можно незаметнее кивая в сторону входа.
        В широком проходе стояла просто сногсшибательная и отчаянно нервничающая Вайолет. Яркий свет из коридора подсвечивал ее сзади. Волнистые волосы она оставила распущенными, а голубое мини-платье сидело на ней просто идеально. Многие парни повернулись, чтобы оглядеть ее, и мгновение спустя к ней присоединились Трейси и Майкл, еще более красивый, чем обычно. Трейси и Майкл заключили вполне ожидаемое партнерство с начала выборов в ученический совет. Вообще-то они смотрелись вместе довольно симпатично - несмотря на то, что оба раздражали. Трейси выглядела эффектно. Она убрала волосы в тугой французский узел, открывавший длинную шею. Однако именно Вайолет, бесспорно, притягивала к себе все взгляды.
        В итоге, взяв чашки с пуншем и поздоровавшись с другими учениками, обе девушки подошли к столу, за которым сидели мы с Треем, и я изо всех сил постаралась радостно их поприветствовать.
        - О боже, МакКенна! Выглядишь чудесно!
        Я покраснела - в основном из-за того, что купила лавандовое платье так давно и теперь, когда вечер танцев наконец наступил, оно едва казалось подходящим. У меня создавалось впечатление, что я была другим человеком, когда его покупала. Я не могла не поморщиться, когда глянула на себя в зеркало дома. Мама настаивала, что нужно надеть аметистовые серьги, чтобы дополнить наряд, - и, хотя висящие камни казались мне перебором, они просто блекли на фоне огромного количества украшений на Трейси. На ней красовались инкрустированные камнями заколки, свисающие почти до плеч сережки, и огромное коктейльное кольцо виднелось на пальце левой руки. На Вайолет был все тот же золотой медальон, сейчас дополненный парой бриллиантовых сережек.
        Мы обменялись комплиментами по поводу платьев и немного посплетничали о нарядах других популярных (и не очень) школьниц. Я кивала, но не участвовала в разговоре - особенно когда звучали мерзкие комментарии в адрес Черил, Келли и Эрики. Аманда Портной смотрелась просто великолепно в расшитом блестками золотистом платье, явно не купленном в одном из магазинов рядом с Уиллоу. Я не могла не задуматься, как бы волшебно выглядела Оливия, доживи она до этого дня.
        Через некоторое время пришедшие расслабились и начали выходить на танцпол - и как только это случилось, началась настоящая вечеринка. Айзек вызвал тренера Холланда, тренера мужской футбольной команды, на танцевальную дуэль, и все хватались за живот от смеха. Джиджей включил Celebration группы Kool & the Gang, против которой никто не смог устоять, не считая меня и Трея. Мы остались сидеть, общаясь только мимикой, наблюдая и выжидая.
        - Ребята, пойдем танцевать! Это же вечеринка! - крикнула нам покрасневшая от подпрыгиваний во время Rapper’s Delight Трейси. Она схватила меня за руки и попыталась стащить со стула на танцпол.
        - Не, я плохо танцую, - отказалась я.
        - Давай, Трей! Скажи своей девушке, пусть встает! - обратилась Трейси к Трею, словно они были друзьями.
        Но Трей был не из тех, кто с готовностью принимает ложную дружбу, даже если в тот вечер казался менее пугающим в костюме, чем обычно.
        - МакКенна не хочет танцевать, - твердо сказал он.
        - Ну, тогда вы многое упускаете! - предупредила нас Трейси, проигнорировав его неприязнь, и вернулась на танцпол с улыбкой на лице. Там ее уже ждал хлопающий в ладоши Майкл.
        Трей легонько толкнул меня и кивнул в сторону Пита и Вайолет, которые вели якобы дружеский разговор рядом с чашей пунша. Кажется, Пит говорил ей, что она отлично выглядит, - а та застенчиво пожимала обнаженными плечами и, флиртуя, положила ладонь на его руку. Пит, как всегда, выглядел сексуально. На нем был другой костюм - не тот, что на похоронах Оливии. Пиджак остался где-то на спинке стула, а из нагрудного кармана белой рубашки торчала розовая гвоздика. Мое сердце просто громыхало от ярости, и я огляделась, чтобы понять, видят ли Миша и Кэндис то же самое, - но, наконец найдя их в толпе, поняла, что они, ни о чем не подозревая, танцевали вместе.
        Пит. Значит, возможно, один из мотивов Вайолет - увести Пита. Трей вскинул бровь, глядя на меня. Он подумал о том же.
        Примерно в десять вечера директор Ниландер взошел на подиум с двумя конвертами, и диджей выключил музыку после окончания медленного танца.
        - Внимание! Внимание! - произнес директор, постучав по микрофону, чтобы убедиться, что он работает. Толпа на танцполе успокоилась, а мы с Треем передвинули стулья так, чтобы видеть директора, произносящего речь. Он прочистил горло. - Мне бы хотелось поблагодарить всех за то, что присоединились к нам сегодня вечером и проявили похвальный командный дух нашей школы. Я знаю, что школьный год был испорчен трагедией, но сегодня вечером, хорошо проводя время в компании друг друга, мы показываем, что ученики старшей школы Уиллоу помнят нашу погибшую подругу Оливию Ричмонд, но готовы двигаться дальше, с оптимизмом глядя в будущее.
        Послышались тихие аплодисменты. Все удивились, что директор назвал Оливию по имени.
        - А теперь, нужно сказать, мы немало удивились, подсчитывая голоса за Короля и Королеву бала в этом году. Многие из вас голосовали за Оливию Ричмонд, и нам показалось, что ради ее памяти будет правильным упомянуть об этом и признать ваши голоса.
        Зал наполнил шепот. Директор Ниландер не стал вдаваться в подробности и не сказал, выиграла ли Оливия. Никто не знал, чего ожидать.
        - Однако, хотя мы признаем, что Оливия была любимым членом нашего сообщества, нужно смотреть в будущее. Поэтому мне приятно объявить Короля и Королеву бала этого года.
        Возбуждение начало нарастать. Болтовня становилась все громче, и мы с Треем обменялись озадаченными взглядами. «Как другая девушка могла получить больше голосов?» - гадала я. Я написала имя Оливии - как и все, кого я знала. На другом конце зала Аманда (которая в прошлом году, учась в одиннадцатом классе, была Королевой Осеннего бала) выглядела рассерженной и что-то говорила Мише.
        Директор Ниландер открыл первый конверт. Тренер Стерлинг стояла слева от него, а мистер Полсон, учитель труда, - справа. Директор наклонился вперед к микрофону и прочитал с бумажки, которую достал из конверта:
        - В этом году Королевой бала стала… Вайолет Симмонс.
        Я не могла сдержаться и с широко распахнутыми глазами вскочила на ноги. Трей встал позади меня и положил руки мне на плечи, чтобы не дать выбежать из-за стола. Толпа разразилась радостными аплодисментами, и мне пришлось напомнить себе, что никто, кроме меня, Трея, Миши, Аманды и Кэндис, не имел причин быть недовольным победой Вайолет. Для всех остальных одиннадцатиклассников Вайолет была просто таинственной новой девочкой, близко дружившей с Оливией. Им, наверное, казалось естественным, что она получила больше всего голосов после Оливии.
        Но всем в нашей компании было очевидно, что Вайолет - возможно, единственный человек во всем одиннадцатом классе, который проголосовал за себя, и что этого одного голоса хватило, чтобы принести ей титул Королевы. Не веря своим глазам, я смотрела, как другие ученики обступили Вайолет. Девушки, с блестящими от слез радости глазами, хлопали ее по спине и подталкивали к передней части бальной комнаты. Вайолет в удивлении прикрыла рот руками и качала головой так, словно не могла поверить, что назвали ее имя. Это была и правда впечатляющая актерская игра, так как вряд ли она на самом деле удивилась.
        - Мои поздравления, Вайолет. И далее, Королем нашего бала становится… Пит Николсон. Поздравляю, Пит!
        Директор Ниландер гордо осматривал собравшихся, а Пит наконец встал со своего места, подталкиваемый другими парнями из баскетбольной команды. В отличие от Вайолет он казался смущенным такой победой и несколько неуверенно занял место рядом с ней. Поприветствовав ее застенчивой улыбкой, Пит уставился в пол, нервно сжимая и разжимая руки.
        - Так держать, мужик! - крикнул из толпы мужской голос, заставив Пита неохотно кивнуть в ответ.
        - Что-то сейчас произойдет, - сказал Трей, схватив меня за руку. - Ты это чувствуешь?
        Да, я чувствовала, что что-то вот-вот случится, - но не могла объяснить, что именно. В комнате было тепло, но волоски на моих предплечьях встали дыбом. Что-то во всей этой ситуации, когда я стояла рядом с Треем и слушала аплодисменты, вызывало дежавю. А потом меня накрыло тошнотворное чувство, как только я услышала первые аккорды песни, которую никак не ожидала услышать этой ночью. Трей сжал мою руку, тоже понимая, что происходит. Soul meets body группы Death Cab for Cutie наполнила бальную комнату Ортонвилл-Лоджа, когда Пит легонько приобнял Вайолет и они наклонились, чтобы их короновали. После того как директор Ниландер надел им на головы безвкусные пластиковые короны, Пит и Вайолет взглянули на аплодирующую толпу. Из глаз девушки лились слезы, подкрашенные потекшей фиолетовой подводкой и поблескивающие под лучом прожектора. Меня не покидало ощущение, что я во сне и все происходящее неправильно, но я могла лишь наблюдать.
        И тут я увидела в толпе Мишу и Мэтта. Наши взгляды встретились: она выглядела разгневанной, в ее глазах стояли слезы ярости. Мэтт обнимал ее за плечи и гладил по щеке, нашептывая что-то на ухо и пытаясь успокоить. Двенадцатиклассники в лучших воскресных костюмах начали скандировать, вскинув кулаки в воздух: «Поцелуй ее! Поцелуй ее!»
        Пит повернулся к Вайолет, смущенно улыбаясь, но не желая разочаровывать толпу. Я пыталась отчаянно вспомнить, сколькими подозрениями мы поделились с Питом после несчастного случая, - и поняла, что, возможно, мы вообще ему ничего не сказали, стараясь сберечь его от эмоциональной боли. Скорее всего, он просто посчитал слова Кэндис последствием ее горя из-за смерти Оливии.
        Трей медленно покачал головой, когда тренер Стерлинг и учитель труда повесили ленты на плечи Пита и Вайолет. И только когда Пит взял Вайолет за руку и поднял их руки над головами в знак победы, я заметила, что Айзек пытается удержать Кэндис. Она извивалась от ярости и орала в толпе, но из-за громкой музыки я не слышала, что она кричала. Все старания, вложенные в создание внешнего вида, рухнули под напором животной ярости. Она выглядела чудовищно, царапая Айзека, чтобы тот отпустил ее. Лицо Кэндис покраснело. В итоге он отпустил ее руку, и она тут же бросилась на подиум, двигаясь так быстро, что чуть не свалилась на собственных каблуках. Ворвавшаяся на подиум и расталкивавшая всех на своем пути Кэндис напоминала пушечное ядро. Она пронеслась с такой скоростью, что никто не успел понять, что происходит. Она врезалась в Вайолет, перевернув подиум, и они вместе рухнули на пол. Вайолет не ожидала ее появления: она была слишком занята, грациозно помахивая рукой присутствующим.
        - Что за… - Трей умолк.
        Танцы сразу же превратились в хаос. Учителя бросились разнимать Кэндис и Вайолет. Пит и тренер Стерлинг помогли Вайолет подняться на ноги и вновь обрести равновесие. Из носа у нее текла кровь, пачкая голубое платье. В потасовке ее корона упала на пол и валялась, забытая, за подиумом. Мелисса (девушка, ехавшая с нами в Кеношу в тот вечер, когда Оливия попала в аварию) кинулась к банкетному столу, вернулась со стопкой мягких белых салфеток и прижала их к лицу Вайолет. Пит суетился около Вайолет, бросая гневные взгляды на Кэндис, пока мистер Полсон тащил ее прочь. Кто-то из учителей вызвал скорую помощь и полицию, так что несколько минут спустя снаружи раздались сирены. Никто в зале не знал, что делать. Все оглядывались, беспомощные и удивленные. Музыку выключили, и все огромное помещение наполнилось нестройным бормотанием сбитых с толку подростков.
        - Пойдем, - Трей взял меня за локоть и потянул к двойным дверям, ведущим в лобби отеля. Постояльцы удивленно глядели на шокированных подростков, покидающих бальный зал в вечерних нарядах. Кэндис притащили ко входу отеля; мистер Полсон и один из учителей физики крепко держали ее. Через огромные, от пола до потолка, окна лобби мы видели, как двое взрослых мужчин пытаются удержать ее, а она неистово бьется в их руках, пытаясь освободиться. Мы же просто наблюдали, пораженные ее поведением.
        - Она явно не под гипнозом, - заметил Трей.
        Это была правда. Скорее было похоже, что в Кэндис кто-то вселился, чем загипнотизировал ее. Cанитар что-то вколол ей, и четыре секунды спустя Кэндис обмякла, ее колени подогнулись. Санитары подхватили ее прежде, чем она упала на землю. Аккуратно поместив ее на каталку, они отвезли ее к машине скорой помощи.
        - Кто-нибудь должен позвать экзорциста, - проворчала двенадцатиклассница, проходя позади нас и возвращаясь на танцы из женского туалета, расположенного дальше по коридору. Нам повезло быстро добраться до лобби, потому что позади нас сопровождающие и отельные администраторы мешали другим ученикам покинуть бальный зал. Они просили их сохранять спокойствие, чтобы специалисты могли позаботиться о Кэндис. Среди них был и Айзек - его попытки объяснить, что Кэндис его девушка, не помогли ему выйти в лобби.
        - Сохраняйте спокойствие, - услышали мы директора Ниландера, раздающего приказы в микрофон в зале. - Вечер только начался. - Мы с Треем наблюдали, как скорая помощь увозит Кэндис, а за ней следуют две полицейские машины. Позади нас снова зазвучала музыка, и бал продолжился как ни в чем не бывало.
        Что касается наших одноклассников, все они были потрясены бурной потасовкой, которую начала девушка, слетевшая с катушек. Я была поражена. Дух Оливии приходил в мою спальню, чтобы предупредить об этом. Она привлекла мое внимание к песне, чтобы я поняла, что произойдет нечто важное. Я разозлилась на себя за то, что не увидела подсказку.
        - Просто не понимаю, - пожаловалась я Трею после того, как тренер Стерлинг направила нас обратно в зал. - Что теперь?
        - Смерть Кэндис была предсказана в игре. Как Вайолет описала ее? Есть ли вероятность, что она умрет по пути в больницу или там? - спросил Трей.
        Мне пришлось вспомнить детали истории, которую Вайолет придумала для Кэндис.
        - Она должна утонуть. На пляже. На глубине. Вайолет сказала, что рыбы съедят лицо Кэндис.
        Трей обнял меня и нежно ущипнул за плечо.
        - В Висконсине нет пляжей, глупышка, разве что скалистые, около озер. Наверное, Оливия хотела, чтобы мы обратили внимание на нечто другое. Может, предупредить о том, что Вайолет хочет заполучить Пита? Это вполне очевидно.
        В эту самую минуту Вайолет и Пит танцевали под медленную музыку. Они стояли не слишком близко друг к другу, но явно вели дружелюбный разговор, а этого было достаточно, чтобы вызвать наше любопытство. Вайолет выглядела красиво, несмотря на кровавые пятна на платье, которые не удалось полностью вывести газированной водой. Интересно, планировала ли Вайолет изначально пойти на Осенний бал с Марком Риганом, или ее упоминание об этом было частью продуманного плана убить Оливию и украсть Пита.
        - Ты это видишь? - услышала я чей-то голос позади себя и, развернувшись, заметила, что рядом со мной села Миша и злобно смотрела на Вайолет, танцующую на другом конце зала. Она рисковала разоблачить нашу фальшивую ссору, разговаривая со мной, но сейчас она была не в том настроении, чтобы подумать об этом. - Пит. Она хочет Пита. Наверное, она убила Оливию, просто чтобы пойти с ним.
        В этот момент Вайолет посмотрела прямо на нас, словно ею управляла какая-то мистическая сила, и встретилась со мной взглядом. Судя по выражению ее лица, я огребла неприятности. Это явно не походило на любопытство, вызванное тем, что я разговариваю с моим якобы неприятелем. Сложно было понять, догадалась ли она, что моя ссора с Мишей была подделкой, или просто решила, что мы в процессе примирения. Но одно было точно: Вайолет не была рада видеть нас вместе.
        Миша сердито посмотрела на нее в ответ и зарычала:
        - Ох, только посмотри на это! Кто-то не рад, что мы снова друзья. Как жаль. Не надо больше прятаться, МакКенна. Я хочу, чтобы эта девчонка знала, что ты и моя подруга. Тебе опасно подбираться к ней так близко.
        Мне пришлось согласиться с Мишей. Вайолет явно обыгрывала всех в популярности, в ученическом совете, в отношениях с парнем… во всем. Мне нужна была какая-то подсказка, чтобы понять, почему Оливии пришлось умереть и позволить всему этому случиться.
        Глава 12
        Щеночек Мод сидела возле двери ванной и лаяла на меня, пока я стирала макияж, вернувшись домой чуть позже тем же вечером.
        - Не знаю, что в нее вселилось. Она весь вечер вела себя тихо, - сказала мама, наблюдая за собачкой. Мод посмотрела на меня и гавкнула, а потом повернулась к маме, словно хотела сказать: «Видишь?»
        - Безумная собака, - проворчала я и направилась в свою комнату.
        Час спустя Трей постучал ко мне в окно и объявил:
        - Не уверен, что получится и дальше оставаться у тебя. Мои родители знают, что что-то не так.
        У меня сперло дыхание от неконтролируемого страха.
        - Что ты имеешь в виду, говоря, что они знают? Знают, что ты приходишь сюда? - Я глянула в окно на дом Эмори, темный и тихий в ночи.
        - Они знают, что я куда-то хожу. Вчера мама усадила меня и сказала, что они не хотели беспокоить меня перед важным вечером, но волнуются из-за моего состояния - и заметили, что я куда-то сбегаю по ночам. - Он опустился на край моей кровати, не желая слишком удобно устраиваться и глядя на меня в поисках ответа, оставаться ему или уходить.
        - Вот черт, - выругалась я. Уже и так было поздно. Я слышала громкое тиканье часов на камине в гостиной. - Возможно, все будет хорошо. Может, раз я облажалась с ее последней подсказкой, дух Оливии оставит меня в покое.
        - Ты уверена? - спросил Трей, не поверив мне. Мне не хотелось, чтобы он уходил, - но я подозревала, что его родители догадываются, куда тот ходит по ночам, и не хотела, чтобы они сообщили об этом маме. Тепло его тела в постели рядом со мной стало уже таким привычным, и мне было немного страшно столкнуться с гневом Оливии из-за того, что я не поняла, чего она хотела от меня на танцах. Трей нежно взял меня за руки и провел большими пальцами по кончикам моих. - Мне не очень хочется оставлять тебя спать здесь одну.
        Я осмотрела свою темную комнату, глянула на полку с музыкальными шкатулками и на другую, с дисками, и пожала плечами.
        - Могу поспать в гостиной. Думаю, там безопасно.
        Как только Трей ушел и вернулся в свою комнату через окно, я, схватив подушку и одеяло, бросилась прочь из своей спальни. Едва очутившись на диване в гостиной, я услышала, как Мод тихо скулит в маминой комнате. И тут я вспомнила, как в кино об охотниках за привидениями домашние животные часто засекают паранормальную активность, которую не видят люди, - и начала психовать.
        Утром мой страх, что Мод почувствовала присутствие духа Оливии в моей комнате, подтвердился, когда я заглянула туда после рассвета. Сначала все в спальне показалось на своем месте, как и до моего поспешного ухода, но потом я чуть не выпрыгнула вон из кожи, когда заметила одно слово, написанное сливовой помадой на зеркале:
        «НЕГА»
        Тем утром Миша взяла их с сестрой машину, и мы поехали в больницу Ортонвилла, чтобы навестить Кэндис. Я не оставляла надежду попытаться определить, под гипнозом ли она, хотя ее поведение на балу давало понять, что это не так. Мы с Мишей беззаботно болтали о бале и парнях - в основном, для того, чтобы отвлечься от серьезности ситуации. Она сказала мне, что считала нас с Треем очень симпатичной парой, хотя никогда бы не предположила, что мне нравятся хмурые одиночки.
        - Ты не можешь не признать, что он странный, - настаивала Миша, - но симпатичный. Этого я не отрицаю.
        - Ладно, он странный, - согласилась я. - Но и я не лучше.
        Миша рассказала мне, что я пропустила невеселую поездку «К Бобби» после танцев. Мэтт отвез ее домой на машине своего отца после того, как там объявились Вайолет, Пит, Мелисса, Джефф, Трейси и Майк. Тогда у Миши пропало всякое желание гулять дальше.
        - Нет, серьезно, кем она себя возомнила? Я попросила Мэтта поговорить с Питом, но они не такие уж хорошие друзья. Думаю, если ему и правда нравится Вайолет, мы мало что можем с этим поделать. Но боже мой! Сам факт, что она приударила за парнем Оливии, когда еще и месяца с ее смерти не прошло, - отвратителен, - заметила Миша.
        Медсестра на стойке регистрации в отделении неотложной помощи сказала нам, что мы никак не можем посетить Кэндис, потому что ее отправили в отдел психиатрии, а ближайшими членами семьи мы не являемся.
        - Это очень и очень важно, - настаивала Миша. - То есть это вопрос жизни и смерти.
        - Уверена, так и есть, дорогая, - покровительственно сказала нам медсестра, - но придется подождать, пока ее не выпустят.
        К счастью, прежде чем уехать, на парковке мы успели заметить маму Кэндис и выскочили из машины Миши, чтобы успеть ее перехватить по дороге к автомобилю.
        - Миссис Лерер! - позвала Миша.
        Мама Кэндис замерла перед дверью водителя, словно испугавшись, что кто-то позвал ее по имени. Она выглядела измученной, с мешками под глазами, и была одета не так изящно, как обычно, - в выцветший спортивный костюм. В одной руке она держала стаканчик кофе из столовой больницы, а в другой - ключи от машины.
        - О, привет, девочки. Простите, ночь была долгой. Я сначала не узнала вас.
        - Нам очень нужно повидаться с Кэндис, - взмолилась Миша.
        - Сомневаюсь, что больница это позволит. Кэндис сейчас тяжело, и к ней не пускают посетителей. Она все еще одержима идеей, что эта девочка, Вайолет, управляет злыми силами из-за той игры, в которую вы играли в доме Оливии пару недель назад. Ее врачи, видимо, думают, что игра стала навязчивой идеей психоза, от которого она теперь страдает. Вряд ли ей стоит видеть сейчас друзей из школы.
        - Мой папа - психиатр, - вставила я. - Он сказал, что вам нужно отвезти Кэндис в Университет Висконсин-Шебойган и позволить одному из его бывших коллег с ней поговорить. Он назвал мне одно имя, - я передала ей распечатанное письмо папы, в котором указывалась информация о докторе Фелипе Эрнандесе. Мама Кэндис прочитала его, прежде чем убрать в сумочку.
        - Спасибо, МакКенна, и спасибо твоему папе. Я понятия не имею, что с этим делать. Не знаю, чем ей еще помочь. Днем из Грин-Бея приедут папа и мачеха Кэндис, и тогда завтра мне станет понятнее, как быть дальше.
        На пути назад в Уиллоу я пыталась принять решение: говорить или не говорить Мише о странных событиях в моем доме и о доске Уиджа, с помощью которой мы связались с Оливией. Мне очень хотелось поделиться с ней, но не хотелось оказаться в палате психиатрического отделения рядом с Кэндис. И все же, если есть шанс, что Миша получает сообщения от Оливии, то, может, ее сообщения вместе с моими помогут нам понять, как остановить Вайолет.
        - Ты в последнее время замечала что-то странное в своем доме? - дрожа от волнения и ожидания, спросила я. Услышав, что на телефон в сумке пришло сообщение, я проигнорировала его. Вайолет писала мне все утро, желая узнать, присоединюсь ли я к ней и Трейси, чтобы днем посмотреть фильм. А я еще не нашла в себе силы ответить.
        - Что ты имеешь в виду под «странным»? - спросила Миша. - Моя сестра - буквально террористка. Это странно.
        - Как… - Я замолкла, подозревая, что не стоило заходить на эту территорию. - Просто какие-то необычные происшествия, неприятные ощущения. Общая странность.
        Миша отвела взгляд с дороги и посмотрела на меня, словно бы говоря: «Ты шутишь?»
        - О чем, черт возьми, ты говоришь, МакКенна? Ты тоже сходишь с ума? Не уверена, что смогу справиться, если обе мои лучшие подруги съедут с катушек.
        - Нет, нет, - отмахнулась я, смутившись, что мне так польстили слова Миши об одной из лучших подруг. - Просто… существует слово, которое все время возникает в моей жизни, и я не могу объяснить его. Слово «нега» что-то тебе говорит?
        - Похоже на что-то из поэзии, - пожала плечами Миша. - Как, например, «утренняя нега».
        Мне было трудно скрыть разочарование. Это ничем не помогало - и, судя по всему, Миша, в отличие от меня, не замечала ничего странного. Хотя она могла удивить меня огромным разнообразием любопытных фактов, которые хранила в голове, я сомневалась, что Оливия перед смертью читала поэзию. Получение подобных знаний не входило в круг ее интересов.
        - Правда? - спросила я. - То есть, на твой взгляд, это слово никак не связано с Оливией?
        Мы остановились на красном свете перед перекрестком, и Миша уставилась на меня.
        - Не знаю, о чем ты, МакКенна. Ты пытаешься сказать мне, что, по-твоему, получаешь сообщения от Оливии… с того света?
        Я сделала глубокий вдох.
        - Прежде чем полностью слететь с катушек, делилась ли Кэндис с тобой беспокойством по поводу того, что Вайолет узнала о ее единокровных братьях, хотя она не помнила, чтобы рассказала ей о них раньше? Помнишь, Вайолет сказала мне на стадионе перед смертью Оливии, что духи что-то ей говорят. Поэтому я знаю, что, хотя это звучит натянуто, но, возможно, Оливия теперь дух и пытается нам что-то сказать. В моем доме происходило кое-что странное, и видела это не только я, но и Трей. Мне кажется, что Оливия пытается предупредить нас. Думаю… произойдет еще что-то плохое.
        Свет сменился с красного на зеленый, но Миша не спешила нажимать на педаль газа.
        - Ты правда, правда пугаешь меня.
        Мы проехали еще несколько кварталов, прежде чем Миша произнесла:
        - Что плохого, по-твоему, может произойти? Еще кто-то из нас умрет, как Оливия?
        Я смотрела на маленький городок, мелькающий за окном, не желая произносить слова, которые вертелись на языке. Флорист, магазин питания, пиццерия, из которой всегда доставляли заказы даже снежной зимой («У Федерико» - конкурирующая с ней пиццерия на другом конце города - в зимние месяцы предлагала только самовывоз). Когда мы проезжали мимо начальной школы, я сказала:
        - Миша, нам нужно остановиться в библиотеке. Мне нужно кое-что посмотреть.
        Не задавая лишних вопросов, Миша свернула направо на парковку маленькой общественной библиотеки, расположенной в кирпичном здании недалеко от начальной школы. Я всю свою жизнь ходила сюда с мамой и никогда не обращала особого внимания на заднее крыло, двухэтажное и с огромными, от пола до потолка, окнами. Теперь, приглядевшись, я поняла, что оно было более современным по стилю и возвышалось над основным зданием. Очевидно, его добавили позже, и никто особо не старался придать ему вид естественного продолжения.
        - Не понимаю, что мы ищем?
        Я указала на новое крыло библиотеки и повернулась к Мише.
        - Угадай, чей дед заплатил за возведение вот того крыла библиотеки. Полагаю, оно может даже называться в его честь.
        Миша сощурилась, глядя на меня.
        - Пойдем посмотрим.
        Мы обе удивились, увидев внутри надпись: «Возведение этого крыла библиотеки стало возможно благодаря подарку семьи Харольда Дж. Симмонса». На медной табличке на стене первого этажа рядом со входом в крыло был указан год: 1984. Я медленно провела пальцами по имени дедушки Вайолет. В этом крыле библиотеки находился детский отдел, а наверху, на втором этаже, хранились книги по искусству, истории и театру. Мы с Мишей вошли внутрь, словно во сне, хотя и ходили сотни раз мимо этих рядов книг еще в детстве.
        - Вау, семья Вайолет, должно быть, была безумно богатой, - заметила Миша, поднимая взгляд на второй этаж библиотеки, балкон которого выходил на читательский отдел детской секции, - я никогда особо не думала об этом, но это строительство явно обошлось недешево.
        Мы уселись за ряд компьютеров в кабинете и поискали имя дедушки Вайолет. Нам выдало столько результатов, что сложно было их все прочитать. Он владел архитектурной и строительной фирмой (как и по воспоминаниям моего папы), и нам выдало сотни ссылок на контракты с его фирмой и здания, которые она построила от берегов озера Верхнего до Чикаго.
        - О! А как насчет вот этой? - Миша указала на заголовок на экране, гласивший: «Разборки из-за поместья Симмонсов завершены».
        Я щелкнула по ссылке, и, пока мы ждали появления новой статьи на экране, Миша барабанила ногтями по столу, за которым мы сидели, чем заслужила раздраженный взгляд мужчины за компьютером рядом с нами. Фотография и параграфы текста загрузились, и мы бросились читать. Судя по всему, когда дед Вайолет умер, за четырнадцать лет до смерти ее бабушки, его завещание оспаривалось бывшим бизнес-партнером, утверждавшим, что его лишили половины денег. Харольд Симмонс не оставил Артур Фитцпатрику ничего, ни пенни, и тот утверждал, что оставленное мистером Симмонсом завещание - подделка, сфабрикованная и подписанная за пару недель до его внезапной смерти. Вдова Харольда Симмонса, бабушка Вайолет, заявила, что весь изначальный капитал строительной компании был предоставлен Харольдом и что все доходы принадлежали ему согласно соглашению, заключенному при создании компании. Она настаивала, что Артуру Фитцпатрику никто ничего не должен, помимо щедрой зарплаты, которую ему и выплачивали во время работы с мистером Симмонсом.
        - Скандал, - прошептала Миша.
        Битва в судах продолжалась три года, пока судья, наконец, не вынес решение в пользу мистера Фитцпатрика, выделив ему участок земли, часть дохода от бизнеса и договор на завершение одного из больших неоконченных проектов для новой, только что сформированной компании. Статья заканчивалась словами мистера Фитцпатрика и бабушки Вайолет, Энн Симмонс.
        «Наконец-то суд вынес справедливое решение. Я рад оставить это дело позади и смотреть вперед в яркое будущее «строительной фирмы “Фитцпатрик и Сыновья”, - заявил мистер Фитцпатрик при выходе из здания суда Округа Шон».
        «Мистер Фитцпатрик, возможно, получил то, что хотел, но я не успокоюсь, пока собственность моей семьи не вернется полноправному владельцу», - говорила миссис Энн Симмонс».
        Я откинулась назад на стуле, переводя дыхание. Так, значит, бабушка Вайолет, оставившая ей свое великолепное поместье, умерла, затаив обиду. Ни один из этих фактов не объяснял то, что мне пыталась сказать Оливия, - но, по крайней мере, я чувствовала, что хоть как-то продвигаюсь вперед. Я скинула ссылку на статью Трею и вместе с Мишей продолжила поиски информации.
        Меньше чем за год после суда Артур Фитцпатрик построил на полученной земле кондоминиум, распроданный по частям. Это напомнило мне слова Вайолет о том, как ее дядя хотел продать землю особняка под кондоминиум и что бабушка перевернулась бы в гробу, если бы такое случилось. Мистер Фитцпатрик умер естественной смертью за пять лет до смерти бабушки Вайолет. Мы закончили читать некролог в «Курьере Ортонвилла» и покачали головами. Его пережили жена, несколько детей и внуков, но ко времени его смерти они уже жили в Калифорнии.
        - Возможно, это не имеет ничего общего с бабушкой, - объявила я, не желая слишком полагаться на надежду, что мы наконец-то нашли что-то важное. - Вайолет может быть просто злой, и все.
        Мишу, казалось, это не убедило.
        - Бабушка была готова мстить, и мы не знаем, удалось ли это ей. А теперь Вайолет живет в ее доме. Вся семья просто злая. Это уже что-то. Больше, чем мы знали час назад.
        Мы обсудили возможность найти историческую связь между семьями Симмонс, Ричмонд и Портной или связь между Артуром Фитцпатриком и семьями моими друзей, но быстрый поиск дал мало результатов. Миша вздохнула.
        - Мамины родители приехали из России после Второй мировой войны. Папа вырос в Миннесоте и переехал сюда, когда они с мамой поженились. Я правда не думаю, что между моей семьей и Симмонсами есть хоть какая-та связь. То есть если Симмонсы имеют какое-то отношение к какой-либо семье в городе - это, скорее всего, семья Трейси Хартфорд. Ее дедушка был окружным судьей лет сто. Если придется читать все эти свидетельства о собственности, я умру от скуки. При одной только мысли об этом у меня начинается головная боль.
        Миша не могла надолго на чем-то сосредоточиться, так что настоящим детективом она бы не стала. Мы закончили поиски в библиотеке и поехали к ней домой, чтобы решить, что делать дальше. Я написала Вайолет, соврав, что навещаю дедушку и бабушку и не смогу пойти в кино с ней и Трейси до воскресенья. Я просто хотела оставить один день для себя, один день на сплетни о бале, и стать обычной одиннадцатиклассницей в старшей школе.
        Когда мы приехали в дом семьи Портной, Аманда позвала нас к себе, как только услышала, что открывается дверь гаража в кухню.
        - Миша! Поднимайтесь сюда! Вы это видели?
        Мы поднялись наверх в комнату Аманды на втором этаже. Она вся была практически обклеена звездами YouTube. Сестра Миши сидела за столом, спиной к двери, не отрываясь от экрана телефона.
        Войдя в комнату, мы увидели, что она смотрела на ужасно нелестные фотографии нападающей на Вайолет Кэндис с вечера танцев, которыми с ней поделились в Instagram.
        - Господи, только посмотрите на это. Кэндис тут смахивает на маньяка. - Волосы Кэндис были размытым пятном, лицо покраснело от ярости, а выражение лица можно было описать не иначе, как «демоническое».
        - Кто выставил эти фотографии? - спросила Миша, готовая защищать подругу.
        - Какие-то придурки из футбольной команды. Я уже попросила Брайана заставить их убрать отметку Кэндис. Боже мой, что с ней не так? - Аманда прищелкнула языком. Фотографии были ужасны, но комментарии оказались еще хуже. Злобные, жестокие - и их написали как мальчики, так и девочки, которых Кэндис, возможно, считала своими друзьями. - Мне так жаль Кэндис. Я знаю, что она вам нравится, но, боюсь, ее популярность в старшей школе практически стала равной нулю.
        Миша жестом показала мне идти за ней в спальню.
        - Поверить не могу, что не подумала об этом раньше. А что, если нам попробовать найти ребят из предыдущей школы Вайолет и поговорить с ними? - предложила Миша с горящими глазами. Это был неплохой способ узнать, связывал ли кто-то Вайолет с гибелью четырех ребят в Лейк-Форест в прошлом году. Миша зря времени не тратила и занялась поисками страниц двух погибших школьников, чьи имена были нам известны. Родители девочки-капитана команды чирлидеров в старшей школе Лейк-Форест организовали частную группу под названием «Помним Ребекку». Мы не могли видеть посты, но нам удалось полистать список участников группы, и я попросила Мишу остановиться, когда на экране появилось фото парня нашего возраста по имени Эрик.
        - Погоди-ка, - велела я. - Вот этот парень. Вайолет говорила мне, что встречалась с парнем по имени Эрик и они расстались перед ее переездом из-за трудностей отношений на расстоянии.
        Миша скептически глянула на фотографию красивого улыбающегося спортсмена.
        - Вайолет сказала, что та школа была по-настоящему большой. Ты не думаешь, что Эриков там много?
        Я не могла это объяснить, но у меня возникло чувство, что мы смотрели на фотографию того самого Эрика, который встречался с Вайолет.
        - Ну, этот Эрик переживал за Ребекку Шермер и вошел в группу памяти на Facebook. Вроде как логично, что и Вайолет дружила с Ребеккой Шермер, если та одна из погибших? А если Вайолет встречалась с Эриком…
        В тот день Миша написала немного загадочные письма нескольким ребятам, оставившим посты на странице памяти Ребекки Шермер и Джоша Лумиса, девятиклассника, за которым когда-то присматривала Вайолет, а также Эрику. Она представилась ученицей из новой школы Вайолет в Уиллоу, в Висконсине, собирающейся устроить сюрприз-вечеринку, чтобы отметить победу Вайолет на выборах в ученический совет. Она попросила их всех ответить тайно, чтобы не испортить сюрприз, а тех, кто не сможет прийти, попросила написать большие поздравления, чтобы она могла их распечатать и вставить в открытку, которую подарит Вайолет на вечеринке. Нужно было признать, Миша придумала гениальный план. Вряд ли кто-то захочет лично посетить вечеринку и ехать из Иллинойса сюда, а мы многое поймем об отношении других людей к Вайолет по их ответам. А лучше всего было то, что вряд ли кто-то станет писать Вайолет и рассказывать, что ребята из ее новой школы расспрашивают о ее прошлом. Миша также отправила запрос на вступление в группу «Помним Ребекку» - хотя понимала, что вряд ли родители Ребекки впустят туда человека, чьего имени они не
знали.
        - Ты только посмотри, - сказала мне Миша пару часов спустя по телефону, пока мы с мамой смотрели телевизор. - Мне пришли три ответа. Молли Вега черканула: «Я плохо знала Вайолет. Удачи с вечеринкой». А потом Майк Голдсмит написала: «Не могу сказать ничего хорошего об этой девушке». А затем… сейчас… Кили Олден: «Я бы посоветовала тебе держаться от Вайолет подальше. Жаль, что теперь вы застряли там с ней - но, по крайней мере, она больше не в нашей школе».
        - Стремно, - заметила я. Мама оторвала взгляд от газеты и заинтересованно глянула с другого конца дивана.
        - А тот парень? Эрик? Ее бойфренд? Он написал так: «Не хочу иметь ничего общего с Вайолет Симмонс. Больше никогда не пишите мне». А потом обновил все настройки безопасности, чтобы я больше не могла с ним связаться.
        Так, значит, не только мы обнаружили, что Вайолет приносит несчастья. К сожалению, никто из предыдущей старшей школы Вайолет не уточнил в письме Мише, почему ее так не любили. У нас не было точных свидетельств, что она играла с другими учениками в «Легкий как перышко, твердый как доска», - поэтому нам было неизвестно, что она такого натворила в предыдущей школе, чтобы заработать себе такую плохую репутацию.

* * *
        Проведя еще одну беспокойную ночь на диване, я согласилась посмотреть фильм с Вайолет и Трейси в маленьком торговом центре в Ортонвилле днем в воскресенье, несмотря на суровое предостережение Миши. Я боялась оказаться одна с Вайолет, опасалась сидеть вместе с ней в движущейся машине. Скорее всего, меня ожидают упреки за то, что разговаривала с Мишей на танцах в пятницу вечером, и я боялась, что чем дольше откладываю извинения, тем хуже будет наказание.
        - С твоим носом все в порядке? - спросила я, пытаясь говорить как можно дружелюбнее, забравшись на заднее сиденье машины Трейси. С носом Вайолет все (вроде как) было в порядке, но под ее глазами виднелись синяки, замаскированные плотным слоем тоналки фарфорового цвета. Наверное, они с Кэндис стукнулись головой, когда упали на пол.
        - Да, все в порядке. Не сломан, просто болит, - ответила Вайолет с переднего пассажирского сиденья.
        - Мне очень жаль, что так случилось. Кэндис просто… потеряла контроль. Она снова в палате психиатрического отделения. Кто знает, когда ее освободят, - сказала я, ощущая себя прогнившей насквозь, потому что прозвучали мои слова так, будто я рада, что Кэндис заперли.
        - О господи, понимаю. Папа хочет, чтобы ее исключили из школы. Она представляет опасность для себя и других учеников, - отвлеченно произнесла Вайолет, переключая радиостанции.
        Я промолчала.
        Когда мы добрались до угла Марта-Роуд и пустая парковка появилась за пассажирским окном Вайолет, Трейси прокомментировала:
        - Разве не здесь раньше стоял твой дом?
        У меня словно весь воздух выбили из легких. Конечно, так и было, я проходила поворот на мою улицу каждый день, но не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то так прямо спрашивал меня о пожаре. Пустая парковка была ничем не примечательной, просто, как и обычно, заросшим высокой засыхающей желтой травой пространством.
        - Эм, да, - сказала я, чувствуя себя неуютно. - Мои родители купили дом в конце квартала, решив не отстраивать этот.
        - Боже, я бы тоже купила новый дом. Кто захочет жить на месте такого пожара? То есть, эм, это же идеальное место для фильма ужасов, - сказала Трейси, подтверждая мое мнение о ней, как о самой бесчувственной девушке в мире.
        Приехав в торговый центр, мы поняли, что опоздали на пятнадцать минут на романтическую комедию, ради которой Трейси и Вайолет выманили меня из дома. Вайолет взялась изучать расписание фильмов на мобильном телефоне, нахмурившись и утверждая, что не понимает, почему на сайте кинотеатра была выставлено неправильное время.
        - В любом случае мы, наверное, пропустили только рекламу, - пожали плечами Трейси, но, когда мы попытались купить билеты на уже начавшийся фильм, прыщавый подросток за стойкой отказался продать их. Днем в воскресенье народу здесь было много, и, пока мы решали, что нам делать, вокруг нас бродили семьи с маленькими детьми. Мы могли либо купить билеты на следующий сеанс «Запаха любви», который начинался почти через три часа, либо пойти на другой фильм, который показывали тем днем: детский мультик или 3D-блокбастер, начинавшиеся через полчаса.
        - Наверное, я не против посмотреть «Братство», - сказала Вайолет. - По крайней мере, в этом фильме есть горячие парни.
        «Братство» - скоростной экшен, разворачивающийся на Ближнем Востоке и повествующий о группе отчаянных агентов специального подразделения, выполнявших дурацкую миссию по устранению главы террористической организации.
        Мы купили билеты и взяли из ведра в лобби кинотеатра 3D-очки. Фильм был кошмарным - но именно такие зарабатывают миллионы долларов. Я начала терять интерес уже через двадцать минут, когда стало ясно, что побочная сюжетная линия о двух не ладящих между собой спецагентах испортит любую драматическую сцену сомнительными репликами, которые должны быть смешными. На половине фильма спецагенты оставили бомбу на открытом рынке. Когда опустилась ночь, огонь быстро распространился, перекидываясь от прилавка к прилавку и сжигая все вокруг. Горячий пустынный ветер только помогал ему в этом. Огненная буря на экране, треск пламени и звуки лопающегося дерева, от которого рассыпались искры, - все это уже было для меня чересчур. «Это просто фильм», - напомнила я себе, но почувствовала, как начинаю дышать учащеннее - и я была готова поклясться, что ощущаю запах дыма. Лоб покрыла испарина, и мое сердце понеслось галопом. Мне казалось, что я не могу вздохнуть, голова начала кружиться. Сорвав 3D-очки и даже не объяснившись, я перешагнула через Вайолет и направилась по рядам дальше, отчаянно желая выбраться наружу,
подальше от рева пламени.
        Выйдя в коридор, я вытерла пот с лица рукавом кардигана. Дурацкое бряканье автоматов видеоигр, оставленных без присмотра в коридоре и прокручивающих цикл своих трейлеров, успокоило меня, дыхание пришло в норму. В женском туалете я ополоснула лицо холодной водой. Хотя я и достаточно успокоилась, чтобы вернуться в зал, я задержалась чуть дольше, изучая свое отражение в зеркале. Такие мысли были чистым безумием, но не специально ли Вайолет сделала так, что мы пропустили «Запах любви» и пошли на «Братство»? Знала ли она об этой ужасной сцене с огнем из трейлера или рекламы? Должно быть, она понимала, насколько такие кадры могут быть травматичными для меня, особенно в 3D. Я поняла, что мне страшно возвращаться на свое место в зале, и по-детски жалела, что не могу позвонить маме и просто попросить забрать меня.
        Уже приближаясь к тяжелой двери в кинозал, я услышала гудки телефона в сумке. На экране появилось имя Миши, и я снова отошла в коридор, чтобы поговорить с ней без свидетелей.
        - Я все выяснила, - сообщила мне Миша по телефону.
        - Да? Что? - спросила я. Мне казалось, что каким-то образом Вайолет слышит нас, хотя и сидела посреди переполненного зала кинотеатра.
        - Кэндис позвонила мне. Ей лучше, и ее отпускают завтра днем. И знаешь что? Ее папа решил, что ей нужно сменить обстановку. Он везет ее на Гавайи, - сказала Миша. Она казалась довольной собой.
        - О боже, Миша, - произнесла я, испытывая тошноту. Живот скрутило. - Волны! Она может утонуть на пляже.
        - Ну конечно же. Не понимаешь? «НЕГА». Должно быть, это сообщение от Оливии, и значит оно «Не ГА», то есть «Никаких Гавайев».
        Глава 13
        В тот вечер я начала испытывать беспокойство, как только солнце стало садиться. Небо превратилось из розового в золотое, а потом начало темнеть; я подозревала, что дух Оливии ожесточится, так как мистер Коттон решил запустить цепь событий и повезти Кэндис в то место, где она рискует утонуть в глубоких волнах, предсказанных Вайолет. Теперь я начинала понимать, почему Оливия хотела предупредить выбранной песней: нужно было помешать Кэндис броситься на Вайолет на балу выпускников, потому что эта атака привела к ее попаданию в психиатрическую палату - а это уже натолкнуло ее отца на идею о поездке. Теперь я все ясно понимала: я практически проваливала миссию по защите Кэндис и тем самым помогала предсказанию Вайолет сбыться.
        - Ложишься спать так рано? - спросила мама в гостиной, после того как вернулась с Мод с заднего двора, где собачка побегала перед сном. Ее тон предполагал, что мне нужно пойти спать, учитывая, что уже был вечер воскресенья, а утром надо было идти в школу.
        Я притворялась, что погружена в просмотр телевизионных новостей о серийном убийце, жившем в Ла-Кроссе.
        - Ага, сейчас, только досмотрю до конца, - заверила ее я.
        - Уверена, что стоит смотреть такую жуткую передачу перед сном? - продолжила мама. - Ты же не хочешь потом мучиться из-за кошмаров.
        Избегая смотреть ей в глаза, я ответила:
        - У меня нет кошмаров. Я хорошо сплю.
        - Тогда почему в последнее время ты спишь здесь, на диване? - она вскинула бровь и бросила на меня скептический взгляд, прежде чем исчезнуть в коридоре. - Спокойной ночи, спи крепко. Пусть клопы не кусают, - крикнула она.
        Когда телепередача, наконец, подошла к концу, я выключила телевизор и вздрогнула от полнейшей тишины в доме. Я включила свет в коридоре и погасила лампу в гостиной, уже накручивая себя мыслями о том, что ждет меня в спальне. С тех пор как Мод заинтересовалась паранормальной активностью, устраиваемой Оливией в моей комнате, я начала закрывать дверь. Это мешало щенку проникнуть туда, но каждый раз вызывало во мне панику, когда нужно было открыть ее и заглянуть внутрь. В ту долю секунды мое сердце, кажется, остановилось.
        Я наклонилась вперед и прислушалась, не доносятся ли из моей комнаты странные звуки. Ничего не услышав, я потянулась к ручке двери - и тут же, отдернув руку, прижала ее к груди, осознав, что произошло. Я удивленно ахнула: ручка оказалась раскаленной. Пальцы обожгло - но, опустив на них взгляд и рассчитывая увидеть ожоги, я ничего не обнаружила. Да и ничто в ручке не намекало, что она горячая. Я снова легонько постучала по ней кончиком указательного пальца: она все еще оставалась невыносимо обжигающей. Мне пришлось продумать варианты возможных действий.
        Можно было попробовать выйти через входную дверь и прошмыгнуть в дом Эмори - но тихо сделать это не получится. Да и боковая дверь в кухне с ее испорченными пружинами создаст много шума. Через гараж не выбраться, если только я не воспользуюсь пультом дистанционного управления открытием дверей, что точно разбудит маму. Даже не заглядывая в свою комнату, я уже знала, что не смогу спать там сегодня ночью, а идея заснуть на диване и еще больше встревожить маму мне тоже не нравилась. Если это Оливия играла со мной в такие игры - то устроить имитацию пожара в моей спальне всего через пару часов после ужаснувшей меня сцены в фильме было действительно жестоко.
        Поэтому я решила пересечь свою спальню как можно быстрее, выбраться через окно и броситься к Трею. Обмотав нижней частью футболки ладонь, я повернула ручку и открыла дверь. В спальне было подозрительно тихо и прохладно. Я быстро закрыла дверь за собой, как можно скорее прокралась к окну, вылезла наружу и снова опустила сетку. На ногах не было обуви - только носки. Я открыла калитку на заднем дворе, а потом - калитку участка Эмори. Я легонько постучала костяшками пальцев в окно Трея, надеясь, что он еще не спит. В комнате за жалюзи было темно. Когда я уже начала паниковать, что он не отвечает, а меня обдувает холодный ветер, окно наконец, поднялось и показался улыбающийся Трей.
        - МакКенна Брейди! Какой приятный сюрприз! - шутливо воскликнул он.
        - Можно войти?
        Было странно оказаться в спальне Трея в темноте. Смущаясь, он подобрал кучку грязного белья с пола и закинул в шкаф. В комнате стоял терпкий запах, бывший для меня символом безопасности: то ли не очень чистых простыней, то ли старых кроссовок. Мы забрались в его узкую кровать, и он накрыл меня фланелевым одеялом, предупреждая:
        - Тебе точно придется проснуться и вернуться домой рано утром. Если мои родители обнаружат тебя здесь - твоя мама тебя убьет, ты станешь призраком и будешь меня преследовать.
        - Оливия злится на меня. Я все испортила на балу, - призналась я ему. Я рассказала о горячей ручке двери и о том, что Кэндис поедет на Гавайи с отцом на две недели, сразу после окончания четверти.
        - В книге сказано, что чем больше дух привыкает к новой обстановке (ну знаешь, в виде привидения), тем легче ему пользоваться своими силами, - как бы между прочим заметил Трей. - Скорее всего, она просто пытается найти более эффективный способ общаться с тобой.
        Я прижалась к Трею под одеялом и внезапно сказала:
        - Вайолет заманила меня сегодня на фильм с ней и Трейси, и там была сцена бушующего пожара, которая меня сильно впечатлила. Ладно, может, она и не знала, что в фильме будет такая сцена, - но мне кажется, что все же она знала. Я стала полным параноиком?
        - Ну, может, немного, - ответил Трей, обнимая меня одной рукой, словно защищая. - Во многих фильмах есть сцены пожара.
        - Ага, но эта была очень реалистичной. Мне пришлось выйти из зала и взять себя в руки, и весь день я гадала, снова и снова думая: почему я, а не она?
        Мгновение Трей смотрел на меня обеспокоенно и затем спросил:
        - Почему Дженни, а не ты?
        Я кивнула, не в силах добавить что-то еще из страха расплакаться.
        - Разве ты ничего не помнишь о той ночи, когда случился пожар?
        Не знаю, как Трей мог бы помнить подробности, которых не помнила я. Это меня поглотило пламя, я задыхалась из-за дыма и смотрела, как проваливается крыша.
        - Ты не помнишь причину, по которой не погибла в пожаре с Дженни? - глядя на меня, он пытался понять, вернулись ли ко мне воспоминания.
        - Ты правда помнишь ту ночь? - спросила я. В принципе это было вполне возможно. Все-таки это произошло на его улице - и, наверное, было единственным запоминающимся событием в нашем городке за все его детство.
        - Я много чего помню о той ночи, - уверенно сказал он. - Мама разбудила меня, потому что почувствовала запах дыма. Помню, как она бежала к входной двери, а потом и по улице, в халате. Ночное небо над твоим домом светилось из-за пожара. Мама велела папе не выпускать меня из дома, но через несколько минут он надел на меня куртку, и мы последовали за ней к повороту, где находился твой старый дом. Ты стояла на улице с собакой, босая и в пижаме, и просто смотрела, как пламя забирается все выше и выше. Собака сходила с ума. Она без устали лаяла и никого к тебе не подпускала. Помню, как подумал, что странно увидеть тебя тут одну - я всегда думал о тебе и Дженни как о едином целом. Как два носка, которые всегда идут в паре.
        - Ты понял, что это я стою там, а не Дженни? - удивленно спросила я.
        Трей кивнул.
        - Конечно. Я всегда вас различал. Дженни по-другому держалась. И брови у нее были потяжелее. А еще она грызла ногти.
        «Невероятно - подумала я про себя, - что Трей сразу же понял, что выжила я, а не Дженни, в то время как мои собственные родители не могли различить нас».
        - Наверное, я никогда не видел вас по отдельности до той ночи. Можешь спросить мою маму, если хочешь. Она еще говорила всем, кто готов был слушать, что собака, должно быть, разбудила тебя и вывела наружу.
        Я изо всех сил пыталась вспомнить ту ночь, но перед глазами всплывало одно и то же: невыносимая тяжесть в груди от дыма, рев пламени и ощущение, что мне нужно срочно выйти на улицу. Разбудила ли меня Мокси? Открыла ли она сетку от комаров, как любила делать щенком, - еще тогда она научилась стоять на задних ногах, нажимать на ручку передними лапами и открывать дверь, - чтобы заставить меня последовать за ней на лужайку? Трудно сказать. Я почти ничего не помнила о том, как стояла на улице, кроме того момента, когда увидела мамин силуэт, появившийся в двери на фоне стены огня. Если мама Трея была права и Мокси разбудила меня, то почему меня, а не Дженни? Вернулась бы Мокси в дом, чтобы разбудить и Дженни, если бы пламя не разгорелось так быстро? Во время расследования пожарные установили, что в подвале произошла утечка газа. Вот почему весь дом так быстро загорелся. Причиной возникновения пожара могло стать что угодно, даже крошечная искра статического электричества.
        - Так что, если гадаешь, почему выбралась ты, а не Дженни, все дело в Мокси. По какой-то причине она смогла разбудить тебя, а не сестру. Все просто, МакКенна. Тут не о чем думать.
        Мгновение я лежала молча, думая о жизни и энергии вселенной и как нечто такое простое, как прикосновение мокрого собачьего носа к коже, стало вопросом жизни и смерти для меня и моей близняшки.
        - Мы держали ее здесь, с нами, - сказал мне Трей. - Мокси. Мы продержали ее здесь две или три недели, пока твоя семья находилась в другом месте. Я все надеялся, что вы уедете и она останется моей собакой.
        Я удивленно покачала головой, тронутая тем, что он вспоминал Мокси с такой нежностью. Неудивительно, что он без колебаний помог мне ее похоронить.
        - Я об этом и не знала, - призналась я. Недели после пожара были размытом пятном. Я точно помнила, что скучала по школе. После времени, проведенного в больнице, и похорон Дженни мы с мамой уехали на пару недель в Миссури к бабушке и дедушке, а папа остался в мотеле Уиллоу и разбирался со страховкой. Я мало чего помнила о том времени - лишь случайные детали: мое красное лоскутное одеяло на коричневом клетчатом диване, сэндвичи с индейкой и майонезом, приготовленные бабушкой, а еще мама, исчезающая за дверью своей бывшей детской, где она плакала часами напролет подальше от моих глаз. Теперь, вспоминая все это, я точно знала: Мокси с нами не было.
        - Прости, - извинилась я. - Что мы не переехали навсегда.
        - Не надо, - поддразнил Трей и подтолкнул меня. - Если бы ты навсегда уехала, а не стала бы жить по соседству, я бы последние пару лет подсматривал, как раздевается кто-то другой.
        Мои глаза широко распахнулись, а челюсть отпала.
        - Трей!
        - Возможно, это был бы какой-нибудь отвратительный, волосатый парень, - продолжил мучить меня Трей. Он наклонился и взял мое лицо в руки, а потом поцеловал в наморщенный лоб.

* * *
        Как ни странно, на следующей неделе в школе Кэндис снова стала самой собой, словно бы обещание поездки на Гавайи переключило ее внимание. В столовой она закатывала глаза при виде Вайолет и словно не обращала внимания на насмешки и издевки учеников младших классов, слышавших про ее безумную выходку на балу. Я продолжала сидеть с Вайолет, Трейси и Майклом за обедом, но не пыталась больше скрывать симпатию по отношению к Мише и Кэндис. Приближалась середина семестра, и листья уже начали опадать со всех деревьев в городе, так что я занялась подготовкой к нашей первой кампании по сбору денег. Мне нужно было организовать уборку дворов в выходные, которую я решила назвать «Услуги по уборке, 11 класс». Я нарисовала серию постеров, приглашающих одноклассников присоединиться к шестичасовым сменам, чтобы помочь нашему классу «нагрести» деньги на катание на лыжах, которое Вайолет собиралась организовать в январе. К концу января нам нужно было собрать просто невероятное количество денег. Богатые ребята нашей школы, скорее всего, могли попросить родителей выписать чеки, чтобы покрыть их нужды, - но у всех
остальных был шанс собрать большую часть денег на поездку благодаря этим сменам. Никому, конечно, не нравилось работать руками, но я надеялась, что ребята воспользуются возможностью оплатить поездку за счет нескольких часов тяжелого труда.
        К моему удивлению и облегчению, почти все анкеты были заполнены уже к обеду в среду, всего через три дня после их появления в столовой. Одноклассники явно были готовы поработать ради поездки, но оставался большой вопрос: заинтересуются ли горожане предложением старшеклассников убрать листья, постричь лужайки и подрезать живые изгороди? Мы жили в городе, где у каждой семьи в гараже хранилось оборудование для ухода за лужайками на пару тысяч долларов, так что невозможно было предугадать, захочет ли кто-то платить за нашу помощь.
        Мама Кэндис забрала ее из школы (заглянув перед этим в кабинет директора) в четверг, чтобы отвезти в Шебойган на встречу с папиным бывшим коллегой доктором Эрнандесом. Нужно сказать, Кэндис даже ждала этого сеанса, надеясь, что доктор Эрнандес встанет на ее сторону в вопросе об успокоительных и антидепрессантах, которые ей пришлось принимать весь последний месяц. Она настаивала, что лекарства притупляют ее чувства и она кажется себя глупой, так что жаждала отказаться от них. Мы с Мишей прошлись к Кэндис на первый этаж перед обедом и через щели в жалюзи кабинета директора наблюдали, как она здоровается с мамой. Они обменялись любезностями с администрацией, прежде чем выйти в коридор. Миссис Лерер сдвинула свои слишком большие солнечные очки на глаза в попытке избежать взглядов любопытных подростков, как только они снова оказались в переполненных коридорах школы. Кэндис направилась к западному выходу, двойным дверям, ведущим на гостевую парковку, держась прямо и не переживая, видит ли кто, как она уходит посреди дня с мамой.
        Весь день во время занятий я не могла не гадать, сможет ли Кэндис, вернувшаяся позже тем же вечером, найти какое-то логическое объяснение всему произошедшему за последние несколько недель. Даже несмотря на все собранные доказательства, я все еще желала найти какую-то разумную причину всех странностей, свидетельницей которых стала. Папа учил меня, что логика - лучшая защита от сомнений, и, хотя я была уверена, что увиденное мною - правда, мне очень хотелось найти причину, почему это не так. Меня не удивило, что тем вечером Кэндис связалась с Мишей, прежде чем позвонить мне. Миша напечатала мне волнующее сообщение «Она все отрицает» за десять минут до звонка Кэндис. Я вежливо улыбнулась маме и прошла по коридору в мою комнату, чтобы она не слышала моего разговора с Кэндис.
        - Так что говорят? Ты съехала с катушек? - поддразнила ее я.
        - Совсем не съехала. Но я страдаю от дезориентации и от синдрома осложненного горя - но боюсь, это все, - вздохнула Кэндис. - Прости, что разочаровала.
        Мне не хотелось выпытывать у нее больше информации и рисковать расстроить ее, но в то же время я отчаянно стремилась узнать больше о мнении психиатра об обстоятельствах смерти Оливии.
        - Он спрашивал тебя об Оливии и происшествии?
        - Ух, конечно. Мы какое-то время говорили об эмоциях, через которые люди проходят, когда кто-то из близких умирает. Все это было логично. Пытаясь рассказать ему о вечеринке Оливии, я поняла, что плохо помню, что именно произошло той ночью. Я все еще считаю, что с Вайолет что-то не так. Но насколько похожа ее история о смерти Оливии на то, что потом действительно случилось?
        Я не могла поверить своим ушам. Казалось, что Кэндис промыли мозги. На другом конце провода раздался ее глубокий вздох.
        - Я готова принять возможность, что могла придумать многие детали, которые меня расстроили.
        На ум пришло миллион возражений, но я держала себя в руках, не желая нарушать спокойствие, которого Кэндис достигла во время встречи с доктором Эрнандесом.
        - Сомневаюсь, что ты все придумала, - мягко заметила я. - Мы с Мишей тоже там были и последние несколько недель обе считали, что Вайолет виновна в смерти Оливии. Он говорил что-то о возможности гипноза? Что из-за него у нас странные мысли по поводу игры?
        Кэндис секунду помолчала, а потом ответила:
        - Честно, МакКенна, наверное, мне не стоит думать об игре. Я просто хочу закончить четверть и отправиться на Гавайи. Все, о чем я могу думать, - загар. И мне кажется, что и тебе стоит поговорить с психиатром. Не пойми меня неправильно, но, возможно, у тебя все еще остались нерешенные проблемы после смерти твоей сестры.
        Естественно, я ощетинилась от такого заявления и не могла не задуматься, были ли это мысли Кэндис, или просто доктор Эрнандес, с которым я ни разу не виделась, но который точно все знал обо мне, поскольку работал с моим отцом, поделился своим мнением. Наш разговор подходил к концу, и Кэндис спросила, готова ли я к сбору денег в выходные. Я удивилась, что ее интересовали услуги по уборке. За последние несколько недель Кэндис настолько выпала из обычной жизни старшей школы, что я сомневалась, читала ли она постеры на стенах и слушала ли утренние объявления.
        Хотя я надеялась, что папин друг-психиатр может найти какое-то разумное объяснение тому, что с нами происходило после игры, теперь я сожалела, что посоветовала Кэндис посетить его. Кажется, она совершенно не понимала, в какой опасности находится, даже когда я намекнула, что пляж на Гавайях слишком напоминает историю, рассказанную Вайолет для нее на вечеринке Оливии. Так или иначе, нам с Мишей придется сильно постараться, чтобы отговорить Кэндис от поездки.
        Пока Кэндис пыталась игнорировать подозрение, что Вайолет причастна к смерти Оливии, происшествия в моей комнате всю неделю лишь усугублялись. Чтобы не разбудить маму, я начала ждать до глубокой ночи с включенным в комнате светом, и только когда убеждалась что она точно спит, спускалась в гостиную с одеялом и спала на диване. Ночевки в комнате Трея в воскресенье оказалось достаточно, чтобы мне расхотелось повторять этот опыт в ближайшее время. То ли будильник на его телефоне не сработал, то ли Трей неосознанно отключил его после первого звонка, но мы проспали. Заслышав громкий стук его мамы в дверь, я спряталась под одеяло. Меня не покидала уверенность, что очень неловкий (и, по сути, беспочвенный) разговор с мамой о сексе уже был не за горами.
        Утром в пятницу, когда я пришла за апельсиновым соком после беспокойной ночи, мама уже ждала меня на кухне, уперев руки в боки.
        - Когда я встала сегодня утром, одна из плиток была включена - и, кажется, она горела всю ночь, - сказала она едва контролируемым, сердитым голосом.
        Уже подозревая, по чьей вине была включена конфорка, я изобразила удивление и заметила, что левый угол плиты потемнел от жара.
        - Прости, - произнесла я, не зная, что сказать. - Даже не помню, когда в последний раз пользовалась плитой.
        Я понимала, что нет смысла отрицать свою вину: нас в доме только двое, а обвини я во всем дух Оливии, мама отвезет меня в психиатрическую больницу, чтобы меня осмотрели, быстрее, чем я успею произнести: «Шучу». Я не удивилась, что Оливия сумела включить газовую плиту, учитывая, как, наверное, она злилась, что я избегаю ее попыток помучить меня в спальне. Я сняла все полки и фотографии в рамках со стен и убрала шкатулки и диски в коробки. Видимо, в отчаянии Оливия решила проявить свою силу в других частях дома - наверное, мне следовало опасаться, что она начнет вытворять свои фокусы и в спальне мамы.
        - Честно, МакКенна, - удивленно произнесла мама, глядя на меня. - Что происходит? Ты не спишь по ночам, неосознанно делаешь всякое вроде этого. Ты что, ходишь во сне? Я и правда переживаю.
        - Сомневаюсь, что я хожу во сне, - ответила я, не зная, как объяснить, что я невиновна в происшествии на кухне. - Но, наверное, возможно все. Я и правда не помню, как включала конфорку. Я же ничего вчера не готовила.
        Мама ни на секунду не поверила в мою невиновность.
        - Возможно, вся эта затея с ученическим советом была ошибкой. Если ты испытываешь слишком много стресса, то это в итоге может плохо кончиться.
        - Дело не в стрессе, - быстро заверила ее я. - Мне нравится эта работа. - Но, уже произнося эти слова, я понимала, что пытаюсь убедить не только ее, но и себя.
        В ту ночь Трей сказал родителем, что переночует у друга, и забрался ко мне в окно с рюкзаком. Он удивленно оглядел пустые стены и покачал головой.
        - Словно ты съехала, - заметил он.
        Дух Оливии вел себя необычайно тихо, не устраивая никакого переполоха. Это было жутко - я все время ждала, что, открыв утром дверь, увижу, что остальная часть дома просто исчезла.

* * *
        Утром на рассвете прозвенел будильник, и я оставила Трея спать в моей комнате. Мама подвезла меня в торговый центр, где одиннадцатиклассники собирались для оказания услуг по уборке. Вайолет и Трейси уже были там, ждали и попивали латте в машине Трейси. Мы с мамой привезли с собой стол со складными ножками и постеры, которые мы с Вайолет, Трейси и Майклом сделали на неделе. Пока мама вытаскивала стол из багажника на парковку, к нам подошли поздороваться Вайолет и Трейси.
        - Привет, девчонки, - сказала мама, открывая ножки стола. Она явно понятия не имела, кто из девочек Вайолет, а кто Трейси. Я смущенно представила их, желая, чтобы мама побыстрее уехала - до того, как начнут собираться волонтеры из школы.
        - МакКенна так здорово все придумала! Она правда придумывает гениальные варианты сбора денег, - старательно расхваливала меня Вайолет.
        Мама вопросительно взглянула на меня.
        - Не знаю, откуда это в ней. Точно не мои гены.
        Тридцать минут спустя первая смена учеников бродила по парковке и стояла с табличками у дороги, чтобы привлечь внимание проезжающих мимо машин. На часах было девять утра, а наши услуги были официально доступны весь день, по крайней мере так было указано на постерах и в статье, которую написали о нас в «Газете Уиллоу». Ребята пришли с граблями, мотыгами, садовыми ножницами и перчатками, как им и было сказано, и теперь с нетерпением ждали клиентов. Я пыталась радостно встречать всех приехавших на первую смену и почувствовала укол совести, увидев, как на парковку заезжает черный SUV мамы Эрики. Она громко поздоровалась со мной:
        - МакКенна! Ты так похудела! Никогда бы тебя не узнала!
        Я вспыхнула, смущаясь, что миссис Блум напомнила всем присутвующим, что в прошлом октябре я была на четырнадцать килограммов тяжелее.
        К десяти утра на парковку уже приехало несколько машин с желающими заказать услуги. Я посадила за стол резерваций Трейси, а Вайолет отмечала, сколько ребят мы направим на то или иное задание. Мы поделили одноклассников на пары. Пары принимали листки бумаги, на которых были указаны адрес и телефон дома, куда их направляют, и уезжали подстригать лужайки и кусты. К счастью, наш город был таким маленьким, что мы знали по именам почти всех заказчиков. Джеффа Харрисона и Тони Фортунадо из баскетбольной команды мы отправили в дом Хайлендов, чтобы почистить сточные канавы родственников тренера. Сара Чейни и Кристал Бломквист отправились домой к хозяину самого большого продуктового в нашем городе, чтобы посадить оранжевые хризантемы и бархатцы. Потом к нам заехали муж с женой и тремя детьми и сказали, что их трем акрам земли пригодится любая помощь, которую мы готовы предложить. Я была рада чем-то заняться - наконец-то подумать о чем-нибудь еще помимо призраков.
        Неожиданно, около часа, на парковке появился Трей, как раз к началу дневной смены.
        - Привет! - воскликнула я. - Ты же даже не одиннадцатиклассник!
        Он поцеловал меня в щеку и пояснил:
        - О, я пришел не работать. Просто пофлиртовать с девушками.
        Я покраснела и взяла его за руку. Никогда не видела, чтобы Трей флиртовал с девушками, не считая меня самой.
        - Твоя мама вошла в твою комнату после того, как отвезла тебя, - тихо сообщил он мне, подойдя поближе.
        - О боже, она увидела тебя там?
        - Нет, конечно, нет, - но она осматривала твои вещи, - продолжил он, ожидая моей реакции.
        Сначала я разозлилась (а кто бы остался спокойным на моем месте?) - но потом вспомнила наш разговор предыдущим утром и поняла, что, скорее всего, она просто вела себя как хорошая мать и проверила, не прячу ли я в комнате наркотики. Я мысленно быстренько пробежалась по списку вещей в комнате, чтобы убедиться, нет ли там чего-нибудь подозрительного. Доска Уиджа была спрятана в подвале Эмори на самом виду: на полке с покрытыми пылью настольными играми. Никогда в жизни я не вела дневник, и, поскольку Трей залезал ко мне в окно уже в пижаме, никаких вещей оставить у меня в комнате он не мог.
        - Но не это странно, - сказал Трей. - Она оставила дверь открытой, когда ушла. Зашла Мод. Я перепугался: собака села и просто смотрела на потолок, не моргая и не отрывая от него взгляд. Она знает, что кто-то там есть.
        По коже пробежал холодок. Я ведь так отчаянно хотела обезопасить Мод от духов, пытающихся связаться со мной.
        - Она лаяла?
        - Нет, - ответил Трей. - Просто сидела там, словно смотрела телевизор. Она даже не заметила, как я ушел.
        Миша приехала вскоре после того, как Трей принес мороженое и отправился домой. Ее подвезла Аманда, и она почти на полчаса опоздала на свою смену. Миша направилась по парковке прямо ко мне, игнорируя всех остальных.
        - Я приехала, - объявила она. - Но, пожалуйста, не заставляй меня говорить с ней. - Она бросила злобный взгляд на Вайолет, сидящую на другой стороне парковки. Та улыбалась и отлично проводила время, обсуждая с Джеффом и Тони их утреннюю работу по стрижке газона.
        Готовая принять новое задание и самой заняться физическим трудом, я перепоручила Мелиссе свои обязанности, и та села за стол к Трейси. Мы с Мишей застыли в агонии, увидев, как на парковку въезжает машина Пита. Как и стоило ожидать, он вышел из машины и застенчиво подошел к Вайолет, легонько положил одну руку ей на плечо и поцеловал подозрительно близко к губам.
        - Поверить не могу! - пробормотала Миша, крепче стискивая рукоятку грабель. - Значит, она и правда хочет его. Она даже выглядит не так, как когда переехала сюда. Я помню ее в первый день в школе. Еще подумала, что она слишком застенчивая и могла бы немного расслабиться. На ней сейчас другая одежда и гораздо больше косметики.
        Я тоже это заметила. Возможно, до смерти Оливии Вайолет немного сдерживалась, не желая явно провоцировать королеву. Но теперь королева больше ей не мешала, и она уже не скромничала, а хлопала длинными накрашенными ресницами и старательно показывала, что она - самая красивая девушка в старшей школе Уиллоу.
        Флирт Пита с Вайолет не был единственным сюрпризом этого дня. Следующей машиной, приехавшей на парковку, был черный «Мерседес», принадлежавший никому иному, как мистеру Ричмонду. Отец Оливии и Генри был классическим красавцем. Прежде чем выйти из машины, он отрепетированным грациозным движением снял солнечные очки-авиаторы. Увидев нас с Мишей у столика, мистер Ричмонд улыбнулся. Благодаря ямочке на подбородке и широким плечам он походил на модель из каталога. На нем был свободный спортивный свитер крупной вязки оттенка морской волны и брюки цвета хаки.
        - Девочки, не подскажете, к кому мне обратиться за помощью с работой во дворе? - игриво спросил он своим глубоким голосом. Мне захотелось, чтобы мой собственный папа больше походил на мистера Ричмонда и поменьше - на «пляжного бездельника» с серьезным кризисом среднего возраста, преподающего дважды в неделю, а в остальное время занятого преимущественно починкой своей лодки.
        - Вы обратились по правильному адресу, - ответила Миша своим особенным, задорным голосом, предназначенным для родителей.
        Поскольку мы с Мишей уже решили взять на себя следующее задание, мы залезли на заднее сиденье машины мистера Ричмонда и вежливо обсуждали школу по пути к нему домой. Миша близко дружила с Оливией намного дольше меня, и мистер Ричмонд засыпал ее вопросами о родителях, сестре и планах на колледж. Я нахмурилась, увидев на подъездной дорожке пикап Генри. Мы не связывались со времени церемонии прощания, но я слышала, что он ушел из колледжа, чтобы провести остаток семестра с родителями в Уиллоу. Естественно, у Ричмондов была идеальная лужайка перед домом, так что максимум, что мы могли сделать за два часа, - это собрать опавшие с деревьев листья вдоль обочины и вырвать сорняки между кустами и пушистыми золотарниками, высаженными по периметру дома. С тяжелым сердцем я дергала траву возле окна подвала, через которое Пит целовал Оливию в ночь ее дня рождения. Я подавила желание заглянуть в туманное окно подвала Ричмондов, не желая видеть то место, где мы сыграли в ту роковую игру, и снова переживать эти моменты.
        От одного только запаха ароматической смеси в коридоре дома Ричмондов на меня нахлынули эмоции. Хотя мистер Ричмонд позвал меня в дом лишь несколько мгновений назад, мне казалось, будто я вламываюсь туда. Я невольно старалась вести себя как можно тише, морщась при малейшем звуке собственных шагов. Уже потянувшись к выключателю в ванной на первом этаже, я почувствовала (не знаю, что меня вдохновило на это) внезапное непреодолимое желание забежать по лестнице на второй этаж и воспользоваться ванной, примыкающей к комнате Оливии. Дом казался тихим и пустым, и, хотя машина Генри стояла на подъездной дорожке, я решила, что, скорее всего, он отправился куда-то с мамой. Теперь, когда мысль о том, чтобы зайти в комнату Оливии, пришла мне в голову, я не могла от нее избавиться. Меня словно бы магнитом тянуло в ту часть дома. Простояв в ванной, пытаясь подавить возбуждение, по крайней мере, тридцать секунд, я, наконец, развернулась на каблуках и ринулась наверх. Сердце буквально выпрыгивало у меня из груди.
        Я удивилась, что дверь в комнату Оливии была открыта настежь. Свет низкого солнца падал через окна и наполнял комнату, и я поразилась, как мало она поменялась с последнего моего посещения. Белое одеяло Оливии лежало на ее широкой двуспальной кровати. Плюшевые мишки «Гунд» сидели по обеим сторонам подушки, словно стражи. Бутылочка духов цвета янтаря терпеливо ждала на туалетном столике, и я импульсивно поднесла тяжелый стеклянный пузырек к носу. За деревянную раму зеркала туалетного столика были вставлены фотографии Оливии, Миши и Кэндис. На одной из них Оливия широко улыбалась в объятиях Пита (я догадалась, что это снимок с бала выпускников прошлого года. Гору одежды, валявшуюся на полу в день рождения Оливии, убрали, а плюшевый единорог (одна из игрушек, которые можно выиграть, бросая дротики в шарики в «Дни Виннебаго») сидел на белом плетеном кресле-качалке в углу. Тут, в центре комнаты Оливии, казалось, что она просто ушла из дома, а не из жизни - словно в любую секунду она может войти и спросить, что я делаю в ее комнате.
        Игнорируя свой мочевой пузырь, я решилась открыть шкафчик Оливии - и, заглянув, нашла платье на бретельках цвета яичной скорлупы, которое Оливия купила в «Тарт». Оно висело в пластиковом чехле на вешалке, отдельно от других знакомых предметов одежды, словно никто не менял ничего в шкафу Оливии с той самой ночи игры. Я подумала о Мод в моем доме, уставившейся на потолок, и поняла, почему у меня создавалось впечатление, что Оливия в любой момент поймает меня с поличным. Потому что, скорее всего, ее дух точно знал, где я.
        - Что делать, Оливия? - тихо спросила я, оглядывая комнату. - Я не знаю, как помешать Кэндис отправиться в поездку с отцом. Дай мне хоть какой-то знак.
        Я быстро воспользовалась ванной, даже не потрудившись включить свет. Повернув кран, чтобы помыть руки, заметила, что флакон жидкого мыла с запахом лимона заменили хрустальной тарелочкой с белым мылом в форме сердечек. И тут начались мучения: помыть ли руки новехоньким нетронутым мылом, оставив доказательства, что я побывала в комнате Оливии, - или просто не мыть руки? После двух часов уборки листьев и рытья в земле мне очень хотелось помыться. Поддавшись импульсу, я быстро намылила руки одним из кремово-белых сердечек, а потом, чувствуя себя преступником, спрятала остатки мыла в салфетку и засунула в карман джинсов. Затем бросилась вниз по лестнице, не желая, чтобы Ричмонды увидели, как я исследую комнату Оливии. На улице мистер Ричмонд уже завел двигатель, собираясь отвезти нас обратно к торговому центру.
        Глава 14
        После того вечера Вайолет объявила день успешным: двадцать два одиннадцатиклассника собрали деньги на поездку в горы, а прогнозы, что позже днем пойдет дождь, не сбылись. Я согласилась поехать домой с Амандой и Мишей.
        - Я тут подумала, - объявила Миша, - о том, что ты начала рассказывать мне в прошлую субботу. Если ты смогла связаться с Оливией, то и я хочу поговорить с ней.
        Я вспомнила про доску Уиджа в подвале Трея и решила, что дать Мише попробовать сыграть - возможно, не такая уж ужасная идея. Все-таки Миша дружила с Оливией дольше, чем я. Может, у Оливии получится лучше объяснить Мише, что делать, хотя сложно было не гадать, почему в таком случае она прячется в моей спальне, а не устроила призрачное жилье в доме семьи Портной.
        - Может быть, мы с Треем придем завтра вечером? Я буду весь день занята нашими услугами по уборке, но мы закончим к пяти.
        Вечером в воскресенье мы с Треем направились к дому Портных, расположенному на другом конце города. Шел дождь, погода стояла мрачная. В руках мы несли коробку с доской в фирменном пакете магазина. Трей театрально закатил глаза, пока я разговаривала с охранником на пропускном пункте, при въезде в охраняемый район, в котором находился дом Миши.
        - Мы в гости к семье Портной, - объявила я. - Меня зовут МакКенна Брейди. - Охранник кивнул и позвонил хозяевам, чтобы подтвердить, что они ожидали гостей.
        - От кого защищают эти ворота? - размышлял Трей. - Людей, которые там не живут, вроде нас?
        Я ухмыльнулась, понимая, о чем он, но не желая беспокоить охранника. Уровень преступности в Уиллоу был относительно низким, так что весь смысл огороженной территории терялся. Ворота скорее служили барьером между богатыми внутри и менее богатыми снаружи - как физическое напоминание остальным в городе о том, что «здесь живем мы, а не вы».
        Охранник махнул нам, разрешая пройти, и мы пешком зашли на территорию района и прошли еще два квартала мимо больших особняков с ухоженными лужайками, прежде чем добраться до кирпичного дома, в котором жила семья Портной. Миша встретила нас у входа; она ела мороженое прямо из коробки. Я тут же почувствовала зависть к ее стройной фигурке.
        - Пойдем в мою комнату, - предложила она. - Родителей нет дома.
        Мы поднялись на второй этаж и прошли мимо комнаты Аманды в конец коридора. Комната Миши была декорирована оттенками пурпурного, на полу лежал лавандовый ковер, а кровать была застелена темно-фиолетовым бархатным одеялом.
        - Вы уже пользовались этой штукой? - скептическим тоном спросила Миша, когда мы сели на пол и Трей открыл доску.
        - Да, - призналась я. - Только однажды, пытаясь связаться с тем, что устраивало беспорядок в моем доме. Мы уверены, что это Оливия ответила нам.
        Миша что-то проворчала, наверное, удовлетворившись моим ответом. Было совсем еще не поздно (даже не время ужина), но за окном уже царила ночь, потому что солнце садилось рано - знак, что зима быстро приближается.
        - Нужно выключить свет или типа того? - спросила Миша.
        Трей кивнул. Выключив свет, Миша уселась между нами, и мы втроем положили кончики указательных пальцев на планшетку.
        - Это страшно? В смысле, мне нужно сначала сходить в туалет? - серьезно спросила Миша.
        - Ты должна объявить, что мы ищем Оливию. И просто скажи: «Здесь рады только добрым духам», - сказал Трей. В его голосе слышалось раздражение, вызванное ее легкомысленностью. Он оставался терпеливым и дружелюбным только ради меня.
        - Ладно, - сказала она, делая глубокий вдох и повторяя за ним. Мы втроем молча и затаив дыхание опустились на колени. Наши пальцы лежали на неподвижной планшетке; мы ожидали, когда нас испугает резкое движение. Но все вокруг казалось неправильным. Слишком много шума и энергии жизни: из вентиляции доносился шорох потоков горячего воздуха, а на улице лаяла собака.
        - Кажется, ничего не происходит, - заметила я. - Может, тебе стоит попробовать, Трей.
        Я видела, что Трей подозревал то же самое, что и я, - дом семьи Портной просто был неподходящим местом для вызова духа, но он сдержался и произнес твердым голосом:
        - Мы хотим поговорить с Оливией Ричмонд. Но здесь рады только добрым, не желающим зла духам.
        Мы подождали еще минуту, и терпение Миши иссякло. Она села на пятки и сложила руки на груди.
        - Это нечестно и смешно. Я не верю, что вы вообще раньше говорили с Оливией. И если вы солгали мне, это отвратительно.
        Трей провел руками по волосам, и раздражение, кипевшее в нем с тех пор, как охранник остановил нас у ворот, наконец вылилось наружу:
        - Мы действительно общались с Оливией, но, чтобы это сработало, все должны быть…
        Внезапно планшетка, на которой оставался только мой палец, начала носиться по доске. Трей и Миша немедленно замолкли, глядя, как моя рука скачет из одного угла доски в другой. Внезапное движение и меня застигло врасплох - но, даже попытавшись убрать руку, я просто не смогла это сделать. Палец казался словно бы приклеенным к планшетке.
        - Что происходит? - с ужасом в голосе спросила Миша. - Это шутка?
        - Нет! Я не могу убрать руку! - воскликнула я. Страх в моем голосе убедил ее, что я не дурачусь. Планшетка остановилась на букве «Н».
        - Ты видишь это, Трей? «Н».
        Миша потянулась вперед в попытке положить палец обратно на планшетку, и Трей схватил ее за руку, останавливая.
        - Не надо, - предупредил он.
        Через мгновение планшетка снова дернулась, передвигая мою руку на «Е».
        Потом «Л».
        Потом «Ь», «З» и, наконец, остановилась на «Я».
        Миша, удивившись, прижала руки ко рту. Ее глаза округлились.
        - Нельзя что? - ахнула Миша. Я почувствовала, как ее ногти впиваются мне в правое плечо. - Нельзя играть с этой доской? Кэндис нельзя ехать на Гавайи? Нельзя пытаться связаться с Оливией? Нельзя мешать Вайолет?
        Но планшетка ничего не уточнила. Мы молча наблюдали, как она протащила мой палец к «Б», «О», «Л», «Ь», «Ш» и, наконец, к «Е».
        - Что происходит? Что это значит? Больше нельзя что? - взвизгнула Миша.
        - Это Оливия? Мы говорим с Оливией? - в отчаянии спросила я доску.
        Планшетка пугающе остановилась на «Нет».
        Я сглотнула, готовясь услышать ответ на следующий вопрос.
        - Мы говорим с Дженни? - планшетка лениво покружила по доске мучительно долгое время, прежде чем снова остановиться на «Нет». Я скорее испугалась, чем расстроилась, что мы не связались с моей сестрой. Мы уже дважды пытались с ней поговорить, и оба раза потерпели неудачу.
        - Кто еще это может быть? - спросила Миша.
        - Кто ты? - задал вопрос Трей.
        Планшетка сдвинулась на несколько сантиметров к рисунку луны в верхнем правом углу доски, а затем остановилась.
        - Луна? - спросила я. - Что это значит?
        Во время долгой театральной паузы планшетка оставалась неподвижной, и я гадала, покинул ли нас дух, не попрощавшись. Но тут я почувствовала вибрацию под пальцами, как будто указка набирала энергию, как машина, двигатель которой заводят. Я с облегчением поняла, что могу убрать пальцы, и именно так и сделала, собираясь разрушить связь.
        - Я не знаю, что происходит, - сказала я Трею и Мише, - она что-то делает.
        Пластиковая планшетка в форме сердечка стала вращаться сама по себе, набирая скорость, пока не превратилась во вращающееся размытое колесо.
        - Ох, - пробормотал Трей.
        - Такое раньше случалось? - спросила Миша.
        Прежде чем кто-то из нас успел ответить, планшетка соскочила с доски и полетела прямо в нее. Угодив острием Мише прямо в горло, она упала на пол. Мы с Треем в ужасе наблюдали за этим. Миша поднесла руки к шее, ее глаза широко распахнулись от удивления, но тут она поняла, что не ранена. Хотя планшетка ударила ее достаточно сильно, она не оставила на коже и следа.
        И тут Миша прошептала:
        - Знаете что, ребята? Больше не хочу играть.

* * *
        Час спустя Уиджа уже лежала в коробке, а Миша злилась, что только мне удалось наладить хоть какую-то связь с духом.
        - Это нечестно! Мы все пытались. Что в тебе такого особенного, что они хотят говорить только с тобой?
        На это у меня не было ответа. Меня тоже не радовало, что дух выбрал меня счастливым получателем его сообщений. Особенно потому, что связавшийся с нами дух не был Оливией - а это означало, что во всем этом были замешаны и другие духи, которые так или иначе знали что-то обо мне, хотя я понятия не имела о значении луны, о котором они пытались мне сообщить.
        - Может, это из-за… ну, ты понимаешь… - нахмурилась Миша, словно я должна точно знать, на что она намекает. - Твоя сестра. Может, она - что-то вроде проводника между нами и ими. Возможно, духам на той стороне легче связаться с тобой, потому что она там, с ними. - Она резко замолчала, прежде чем успела сказать, что идентичные близнецы рождаются из одной яйцеклетки. Так как моя семья формально принадлежала к католичеству, я краем уха слышала о спорах по поводу того, общая ли у близнецов душа или нет - поскольку католики считают, что душа формируется в момент зачатия. Если это правда, то половина моей души (часть Дженни) мертва. Такое логическое заключение пугало меня, но также предполагало, что каждый идентичный близнец, умерший раньше брата или сестры, мог внезапно стать порталом для посланий из загробной жизни. Бредово, но из всех объяснений, почему Оливия поселилась в моей комнате и почему доска Уиджа лучше всего работала со мной, это казалось самым вероятным.
        Трей прочистил горло, предлагая Мише заткнуться.
        - Моя сестра уже давно мертва, - сказала я, - и до этого года я никогда не сталкивалась с привидениями. Мы купили доску в надежде связаться с ней, но пока что Дженни не отвечала.
        Однако слова Миши мучили меня весь остаток вечера. Почему духи, связывающиеся с нами через доску Уиджа, хотели все время общаться только со мной?
        В ту ночь я лежала в кровати Трея и смотрела в потолок. Заснуть не получалось. Почему Дженни не связалась со мной? Если даже Оливия смогла такое провернуть, то почему Дженни не поняла, как это сделать?
        Глава 15
        Утром во вторник, когда занятия возобновились после Дня Колумба, мистер Дик пожал мне руку и восхищенно сообщил, что услуги по уборке имели невероятный успех и являются выдающимся примером сообразительности, которую он мечтал увидеть за всю свою (более чем двадцатилетнюю) карьеру учителя. Приятное чувство, вызванное его комплиментом, угасло еще прежде, чем я села на свое место. Я была прискорбно не подготовлена к грядущей межсеместровой аттестации, и я знала об этом. Даже обещание грядущих приятных приключений в январе не помогало собраться с мыслями на занятиях, когда мне нужно было концентрировать внимание на учебных предметах. В ту неделю все ученики в школе были через край переполнены энергией: в пятницу на западной окраине города рядом с озером открывался ежегодный фестиваль «Дни Виннебаго», во время которого двенадцатиклассники традиционно сновали в толпе, помечая девятиклассников красной помадой - рисуя «F» на их лбах в качестве посвящения их в старшеклассники. Каждый год фестиваль приносил с собой маленькую, но странную волну преступлений, а еще рев рока со стороны шатких на вид горок,
разносящегося по равнинам, окружающим наш городок на мили вокруг. Каждый год я слышала издалека шум Def Leppard, пытаясь заснуть в собственной спальне. Моя мама не была фанатом «Дней Виннебаго», почитая его чем-то вроде трехдневной эпидемии чумы, с толпами шпаны и горами мусора.
        - Может, нам сломать ей ноги? - вслух предложила Миша во время урока на стадионе, пока мы проходили круги в куртках поверх спортивной формы. Краем глаза мы следили за Вайолет на другой стороне стадиона. Трейси бежала за ней, пытаясь не отставать.
        - Ноги Вайолет? А что это даст?
        - Не Вайолет, - поправила меня Миша. - А Кэндис.
        Я замерла на дорожке и покачала головой, не веря своим ушам.
        - О чем ты вообще? Предлагаешь избить ее бейсбольными битами? Зачем нам ломать ей ноги?
        Миша пожала плечами:
        - Ну, с гипсом на ногах она не сможет войти в воду. Если мы не можем помешать ей поехать на Гавайи, надо что-то сделать, чтобы она не плавала.
        Я пошла дальше, заметив, что тренер Стерлинг смотрит на нас, стоя перед двойными дверями спортзала с планшетом в руках.
        - Ты с ума сошла! Я не хочу, чтобы меня исключили из школы - или, что еще хуже, посадили в тюрьму.
        - Но нам же нужно что-то сделать! - воскликнула Миша. - Кэндис уезжает в субботу.
        Я хмуро перебрала в голове наши варианты - и не смогла придумать ни одного плана действий, который мог бы помешать Кэндис отправиться в поездку.
        - Мистер Коттон не отменит дорогой отдых из-за просьб пары истеричных девочек-подростков.
        - Конечно нет! Боже, я же не тупая, - огрызнулась она. - Но, возможно, мы можем убедить ее отказаться от поездки. - Миша подняла руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, и посмотрела на парней, гонявших мяч по футбольному полю. - И под «мы» я имею в виду того, кого она может послушать. - Айзек Джонстон вместе с другими парнями оттачивал футбольные приемы. Он избегал Кэндис с тех самых пор, как она психанула на балу. На мой взгляд, шансов, что Айзек, а не мы, поможет спасти жизнь Кэндис, убедив мистера Коттона отменить поездку, было еще меньше. Но я знала, что не стоит отговаривать Мишу, если она уже на что-то решилась.
        После урока тренер Стерлинг рявкнула на меня, проходя мимо в раздевалке.
        - Брейди! Зайди в мой кабинет, когда переоденешься. Мне нужно с тобой поговорить.
        Я понятия не имела, что тренер хочет со мной обсудить. Я никогда не проявляла атлетических способностей и старалась избегать ее внимания.
        - Здрасьте, - сказала я, легонько постучав по косяку двери в ее кабинет. Она сидела за столом и смотрела репортаж ESPN о женской баскетбольной ассоциации. Услышав моей голос, тренер повернулась и закрыла ноутбук.
        - МакКенна, что происходит?
        Она казалась встревоженной, а я не понимала, почему она вообще решила, что со мной что-то происходит.
        - Не уверена, что понимаю вас, тренер, - невинно ответила я. - Со мной ничего не происходит.
        Она позвала меня в свой кабинет, чтобы выразить беспокойство по поводу того, что я сильно похудела, и выдала мне предписание, чтобы я сходила к медсестре Линдвалл. Мне не хотелось, чтобы меня забрали в психиатрическую больницу, как Кэндис, - поэтому я не могла объяснить медсестре, что ем-то я много, но выгляжу исхудавшей из-за постоянного стресса, вызванного необходимостью спасаться от злых духов и страхом перед ужасной смертью близкой подруги в ближайшем будущем. Мне не нужно было гадать, что вызвало внезапную тревогу тренера Стерлинг. Наверняка к ней подошла Вайолет и поделилась переживаниями из-за моего ухудшающегося здоровья. Заставить учителей и работников школы Уиллоу сомневаться в моей ментальной стабильности (как они уже сомневались в Кэндис) - отличный способ исключить всякую возможность того, чтобы они когда-либо могли принять всерьез мои обвинения в адрес Вайолет.
        Медсестра Линдвалл попросила меня весь остаток осеннего семестра приходить по утрам каждую пятницу перед объявлениями в классе, чтобы взвешиваться. Нужно отдать должное гениальной стратегии Вайолет: она нашла способ обратить мешки под моими глазами себе на пользу. Когда мы встречались в коридоре, она многозначительно улыбалась мне, укрепляя мою уверенность в том, что это она виновата в неуместном вмешательстве тренера Стерлинг.
        На этой неделе мне начали сниться ужасные кошмары о пляжах и Гавайях. Трудно было сказать, Оливия ли насылает на меня эти сны, или это - результат переработки моим подсознанием наших с Мишей обсуждений деталей плана помешать Кэндис полететь на Гавайи. Утром, открыв глаза, я переворачивалась на бок, чтобы через окно взглянуть на дом Эмори. Я часто видела, что Трей уже не спит, а стоит и смотрит на меня. В моей голове постоянно играла мелодия укулеле, которую я точно нигде и никогда не слышала, кроме моих гавайских снов. Она пронзала мой мозг, стучала в виски, мешая сконцентрироваться на подготовке к межсеместровой аттестации, и еще громче - в пятницу, когда я садилась перед экраном компьютеров в классах и смотрела, открыв рот, на тесты, которые не могла выполнить.
        Во время межсеместровой проверочной по испанскому я почувствовала, как кто-то положил руку мне на плечо, и, обернувшись, увидела, что это учительница миссис Гомес смотрит на мой экран. Прошло сорок минут занятия, а я дала ответы только на пять первых вопросов теста.
        - Все в порядке, МакКенна? - тихо спросила она, чтобы не отвлекать других учеников, усердно работающих над заданиями.
        - Голова болит, - удалось выдавить мне сквозь аккорды укулеле в голове, от которых зрение туманилось и звенело в ушах.
        - К медсестре, - скомандовала миссис Гомес.
        И я оказалась в кабинете медсестры Линдвалл второй раз за неделю. Я неловко вытянулась на кушетке, пытаясь подавить выдуманную музыку в голове с помощью ибупрофена, и смотрела на белый потолок. Хотя мне было трудно на чем-то сконцентрироваться - словно в тумане, я осознала, что завалила промежуточные тесты. Неудача и низкие оценки за семестр станут проблемой следующей недели после «Дней Виннебаго». Кэндис с отцом и единокровными братьями сядет на самолет и отправится на Гавайи. Я буду волноваться о своих баллах и после того, как Кэндис вернется в Уиллоу в целости и сохранности.
        Придя из школы, я не стала говорить маме о моих промежуточных оценках, не желая давать ей еще больше поводов волноваться из-за меня.
        Тем вечером я гуляла на «Днях Виннебаго», взявшись с Треем за руки. Крики с карусели «Сюрприз», гремящая музыка и запах попкорна вызывали сенсорную перегрузку - однако я была рада, что все это отвлекло меня от страхов.
        - Думаю, безопасности ради нам стоит избегать опасных аттракционов, - сказал Трей, когда мы встали перед неустойчивым, на первый взгляд, колесом обозрения. Мы поколебались, но потом все же встали в очередь за билетами. И тут увидели, как Вайолет забирается в кабинку вместе с Питом. На ней были обтягивающие ярко-красные джинсы и новенькая с иголочки белая кожаная куртка. Длинные темные волосы струились у нее по спине. Джефф и Мелисса забрались в кабинку после них, чтобы прокатиться всем вместе, и татуированный оператор закрыл за ними дверь. Они походили на идеальную компанию популярных друзей из старшей школы, у которых не было никаких забот. Колесо обозрения медленно двинулось, давая возможность следующим пассажирам занять свои места. Из всех, кто смотрел на них из очереди, только мы с Треем знали, что их свело вместе подстроенное Вайолет убийство.
        В таком маленьком городке, как Уиллоу, на таких крупных мероприятиях, как «Дни Виннебаго», можно было рассчитывать встретить чуть ли не всех жителей. У лотка, продающего хот-доги и гамбургеры, мы увидели (и проигнорировали) Трейси и Майкла, которые целовались, сидя за столом. Тренер Хайленд с женой и маленькими детьми раскачивались в такт музыке у сцены, установленной для выступления «Норвежского леса», местной группы каверов «Битлз».
        Мы несколько раз прошли мимо маленькой будочки, которую по моему предложению установили для сбора средств для одиннадцатого класса: Хейли Уэст и Пол Фриман рисовали карикатуры людей за небольшое вознаграждение, чтобы оплатить расходы на поездку на лыжи. Знаю, я должна была обрадоваться, увидев Хейли и Пола занятых работой с клиентами, но мои обязанности члена ученического совета были мне уже не по силам в эти выходные. Я радовалась, что будочка слишком крошечная, чтобы я стояла и контролировала происходящее. Рядом со столом комитета учителей и родителей, продававшего билеты на лотерею, среди призов которой были вручную сшитые стеганые одеяла и услуги местного салона красоты, я увидела Генри Ричмонда. Он глядел на колесо обозрения, в кабинке которого Пит и Вайолет флиртовали и смеялись на фоне ночного неба. Я могла лишь представлять, какие мысли вертелись в его голове, когда он смотрел, как парень его погибшей сестры уже ухаживал за новой девушкой, хотя с момента похорон едва прошел месяц. Не знаю, видел ли Трей то, что видела я (как не знаю, хотелось ли мне, чтобы он это видел), - но выражение
боли на лице Генри было для меня подобно пощечине.
        - Хочешь, чтобы я выиграл тебе зеркало с рисунком Элвиса? - шутя предложил Трей, когда мы проходили стенд, у которого можно было выиграть красивые зеркала, бросая дротики в шарики. Мы оба были молчаливы и подавлены, и я почувствовала прилив любви к Трею за попытку поднять мне настроение.
        - Не, - отказалась я, - оно станет еще одним хрупким предметом в комнате, который смогут разбить призраки.
        Трей приобнял меня, подтянул поближе и поцеловал в лоб:
        - Знаешь, вполне возможно, что смерть Оливии - ужасное совпадение, а Кэндис в целости и сохранности вернется домой в следующие выходные.
        Мне хотелось верить ему, и я верила. Но он был с Оливией в машине. Слышал ее последние слова.
        - Я знаю, что на самом деле ты так не думаешь, - ответила я, сжимая его руку.
        Когда мы встали в очередь за ватой и Вайолет похлопала меня по плечу сзади, чтобы поздороваться, я почувствовала неконтролируемый порыв бросить ей вызов. Если не ради Кэндис, то хотя бы ради Генри.
        - Здесь так весело! - воскликнула она. Стоявший рядом с ней Пит улыбался своей классической красивой улыбкой.
        Я не сразу вспомнила, что Вайолет из большого города и, скорее всего, никогда раньше не бывала на передвижных фестивалях в маленьких городах.
        - Наслаждайся. Это единственное, что происходит здесь за весь год, - пробормотала я. Мне не хотелось идти сюда в тот вечер, но «Дней Виннебаго» нельзя было избежать, и мне нужно было заглядывать в нашу будку по крайней мере раз в день.
        - Вы уже побывали на колесе обозрения? Потрясающе! Оттуда, сверху, видны огни Ортонвилла.
        Я постаралась выдавить из себя улыбку. Мне, хоть и с трудом, удавалось оставаться вежливой, иногда даже дружелюбной, в разговорах с Вайолет всю эту неделю после бала.
        - Может, мы прокатимся на нем попозже. Меня слегка пугают аттракционы на этом карнавале. Каждый год по крайней мере один ломается и начинается переполох.
        Вайолет глянула на Пита в поисках подтверждения, и тот пожал плечами, соглашаясь. Она игриво замахнулась:
        - Пит! Ты и слова не сказал об этом, когда мы сели на колесо.
        - В целом это безопасно! - ответил он.
        Мы подошли к продавцу сахарной ваты, и Трей открыл кошелек, чтобы купить нам по пушистому голубому шарику.
        Восторг Вайолет из-за фестиваля заставлял меня нервничать - мне хотелось закричать, что у нее нет права наслаждаться всем этим, веселиться так скоро после смерти Оливии, в то время как Кэндис направляется к своей предсказанной смерти.
        - Знаешь, завтра Кэндис едет на Гавайи с отцом, - между прочим заметила я, сверля Вайолет глазами.
        Та вскинула бровь, но не признала, что поняла мои намеки.
        - Я слышала, - ответила она. - Нужно признать, я немного завидую. В этом году холода пришли пораньше. Я бы не отказалась от недели в тропиках.
        Я сердито посмотрела на нее и покачала головой. Миша права. У Вайолет просто каменное сердце. Ее двуличие по отношению к Кэндис разожгло во мне ярость, которую я до этого момента подавляла - то ли наивно надеясь, что на самом деле Вайолет невиновна в смерти Оливии, то ли из-за страха перед ее силой. Но, столкнувшись, с ней в очереди, я заметила, что Вайолет не встречается глазами с Треем. Интересно, знала ли она все-таки о том, что именно Трей поведет машину, в которой погибнет Оливия, и почему не предупредила его, или почему не назвала его имя нам, рассказывая историю смерти Оливии? Мы с Треем решили пройтись к «Бобби» за милкшейками вместе с Эрикой, Келли и Черил, прежде чем отправиться домой. У всех девочек было веселое настроение, они постоянно хихикали - наверное, потому что среди них был двенадцатиклассник. Трей вел себя с ними явно дружелюбнее, чем с Мишей, и я была благодарна ему за это.
        На следующее утро Миша подъехала к моему дому в шесть, когда солнце еще даже не поднялось, - как мы и планировали. Мы не знали, во сколько рейс Кэндис, так что решили, что нам нужно перехватить ее как можно раньше, и я не хотела, чтобы мама устроила мне допрос с пристрастием из-за того, что я отправилась к подруге в такой ранний час. Технически, убеждала я себя, я не покидаю дом без разрешения, раз уже утро, а не ночь.
        С неприятным чувством пустоты в груди мы с Мишей направились прямо к дому Джонстонов. Айзек сидел на переднем крыльце, как и обещал нам - хотя и ясно дал понять, забравшись на заднее сиденье маленького «Фольксвагена» Миши, что не рад нам помогать.
        - Это так глупо, - проворчал он. - Вы, ребята, понимаете, что Кэндис безумна, да? Типа, сбрендила больше бренди…
        - Это отвратительно и бесчувственно по отношению к ментально больным людям, - прервала я его.
        - О, да ладно. Думаю, я должен извиниться перед вами обеими, потому что вы, судя по всему, такие же сумасшедшие, как и она, - рявкнул Айзек.
        Сидевшая за рулем Миша через плечо передала ему коробочку для ювелирных украшений.
        - Вот, не потеряй. А то мама откажется от меня.
        Айзек закатил глаза и приоткрыл шкатулку, чтобы взглянуть на маленькое бриллиантовое кольцо внутри.
        - Не могу поверить, что вы меня на это уговорили.
        Раздраженная Миша отъехала от дома.
        - Тебе не нужно на ней действительно жениться! Нужно просто рассказать о своей любви и сделать предложение, словно ты говоришь серьезно. Это вопрос жизни и смерти. Будь уверен.
        - Давайте просто уже сделаем это. Я хочу обратно в постель, - пробормотал Айзек, откидываясь назад и застегивая ремень.
        Я тоже сомневалась, что наш план будет успешным, но молчала весь путь до дома Кэндис. Мы с Мишей всю неделю пытались убедить ее, что небезопасно ехать на Гавайи, но нам противостояли гигантские дозы OBJ[6 - Лекарства - стабилизаторы настроения.], которые она принимала в дополнение к почти ежедневным посещениям психиатра. Врач убедил ее, что столкновение со страхом воды - самый действенный способ преодолеть помешательство, так что ничего из сказанного нами с целью убедить ее, что мы, как и она, уверены в причастности Вайолет к смерти Оливии, не прорвалось сквозь ее спровоцированный лекарствами оптимизм.
        Хотя это была экстремальная и отчаянная мера, мы уговорили Айзека попросить ее сбежать с ним, потому что это было единственным, по нашему с Мишей мнению, что могло сработать. Нам совершенно не нужно было, чтобы Кэндис в самом деле вышла за него. Пусть она просто заберется к нам в машину, и мы увезем ее на несколько часов - этого хватит, чтобы пропустить рейс и чтобы в результате родители решили оставить ее в больнице. Это был жестокий план - и я была уверена, что, если он сработает, я буду чувствовать себя виновной в последствиях. Но, по крайней мере, предсказание Вайолет о смерти Кэндис не сбудется. Мы выиграем себе больше времени, чтобы понять, что с нами сделала Вайолет.
        - Еще раз: Кэндис выходит из дома, ты говоришь, что любишь ее и хочешь жениться, чтобы получить законное право голоса в лечении ее ментального заболевания, - сказала Миша, снова повторяя план для Айзека. - Мы говорим ей, что направляемся в часовню в Висконсин-Деллс для свадьбы, она садится в машину, мы уезжаем.
        Припарковавшись у обочины, мы увидели, что свет в доме Кэндис не горит. Айзек снова заявил, какая глупая, по его мнению, вся эта затея, а потом написал Кэндис, попросив ее выйти к нему на улицу. Мы ждали в тишине, понимая, что она может и не ответить, учитывая все тяжелые лекарства - к тому же ее отношения с Айзеком оставляли желать лучшего с самого дня бала.
        - Попробуй еще раз, - подначивала Айзека Миша. - Скажи ей, что настоятельно требуешь, чтобы она вышла.
        - Насто… как это пишется? - спросил Айзек.
        Когда через пару минут ответа так и не последовало, я предложила воспользоваться методами старой школы и кинуть камешек в окно. Мы обошли дом и встали под окном, как считала Миша, спальни Кэндис. Я кинула ветку в стекло и вздрогнула от звука, испугавшись, что занавеску отодвинут мама или отчим Кэндис. Но прошла минута, и Айзек раздраженно проворчал:
        - Мы простоим тут весь день. - Он достал из кармана джинсов четвертак и кинул в окно. Тот отскочил с резким звоном - намного громче, чем можно было ожидать.
        - Что ты делаешь? - зашипела Миша на Айзека. - Хочешь, чтобы мама Кэндис вызвала полицию?
        И тогда окно в десяти футах от нас открылось, и мы втроем удивленно уставились на младшую сестру Кэндис, смотревшую на нас сверху.
        - Что происходит? - спросила она.
        - Позови Кэндис, Джулия, - велела Миша. - Нам надо с ней поговорить.
        Джулия потерла заспанные глаза.
        - Ее здесь нет. Она уже уехала отдыхать.
        Когда до меня дошел весь смысл слов Джулии, сердце остановилось. Кэндис уже уехала. Мы опоздали. Казалось, время замедлилось.
        - Как? - спросила я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. - Мне казалось, она уезжает сегодня.
        - У них был очень ранний рейс, поэтому ее папа забрал ее после ужина, и она спала у него дома, - объяснила Джулия. - Они должны приземлиться примерно в одиннадцать по нашему времени. Так что вы можете тогда ей и позвонить.
        Миша ходила кругами, дергая себя за волосы.
        - Нет! Нет! Нет!
        - Мы можем позвонить в авиакомпанию и сказать, что в самолете бомба, - предложил Айзек, внезапно осознав, насколько серьезна ситуация. - Скорее всего, им придется срочно приземлиться.
        - Ну да, а потом ФБР приедут и арестуют нас! - закричала Миша. - Боже, Айзек!
        Я вспомнила, как жутко описала Вайолет найденное тело Кэндис, и вздрогнула. Я всеми фибрами души надеялась, что Вайолет ошибалась насчет Кэндис - по крайней мере насчет ее гибели в воде во время этой поездки.
        Вечером я сидела перед телевизором с «Илиадой» на коленях, а Кэндис прислала мне фотографию из Гонолулу, которую сделала, пока ждала рейс в Кону. На Гавайях солнце уже садилось, небо над верхушками пальм окрасилось в розовый и коралловый цвета. Я написала в ответ лишь: «Держись, пожалуйста, подальше от пляжа».

* * *
        В понедельник после занятий мама ждала меня, скрестив руки на груди.
        - Сядь, - велела она, как только я вошла в дом, и указала на кухонный стул.
        Меня не удивило, что я завалила тест по испанскому. Несколько более удивительным был провал теста по математике и лабораторной по химии. Я получила тройку по английскому (что меня немного даже обрадовало, так как я так и не закончила читать «Илиаду»). Возможно, я прочитала чуть больше, чем остальные, и потому заработала свою тройку. Но мои оценки стали полной противоположностью всей моей прежней успеваемости. Раньше, до одиннадцатого класса, я была отличницей.
        - Ну, на семестровой по испанскому у меня ужасно болела голова, и миссис Гомес отправила меня к медсестре, - сказала я, нервничая и обдирая ногти. - Сегодня она сказала мне, что можно пересдать его.
        - И ты пересдашь. Сегодня мне позвонил мистер Бобек и сказал, что все учителя обеспокоены. Это твой предвыпускной класс, МакКенна. Через год в это время ты должна будешь рассылать заявки в колледжи. Сейчас не самое подходящее время портить свои оценки.
        Я терпеливо слушала, как мама говорила о сложностях оплаты моего обучения в колледже и необходимости получить стипендию, о своей тревоге о том, что мое похудение вызвало у школы вопросы по поводу адекватного выполнения ею родительских обязанностей.
        - Так скажи мне, МакКенна. Что дальше? - спросила она, глядя на меня и сложив руки на кухонном столе. - Тебе нужно встречаться с врачом каждую неделю?
        Я опустила взгляд на ноги. Единственный ответ, приходивший на ум, внезапно показался мне идеальным - может, я и не смогла помешать Кэндис поехать на Гавайи, но могла убедить маму, что мне нужно встретиться с ней там. Так что я выпалила:
        - Родители Кэндис Коттон везут ее на Гавайи, потому что ей очень тяжело после смерти Оливии. Думаю, и мне бы не помешала смена обстановки…
        - Я абсолютно с тобой согласна, - прервала меня мама. - Не знаю, сколько раз я уже спрашивала тебя, что происходит в этом семестре. Ты не рассказываешь о друзьях, о том, что вы делаете с Треем каждый день после школы, почему ты спишь на диване каждую ночь. Я уже поговорила с твоим отцом. В этом году ты проведешь праздничную неделю в честь Дня Благодарения с ним и Рондой.
        Я не могла представить, как пережить целую неделю вдали от Трея, до которой оставалось меньше месяца. Пришлось подавить порыв накричать на нее за то, что она рылась в моей комнате, ведь она лишь задумается, как я об этом узнала, будучи в миле от дома.
        - Отлично, - сказала я слабым голосом.
        - Твой отец хочет поговорить с тобой вечером. Он уже дома, - сообщила мне мать.
        Я позвонила папе из своей комнаты, чтобы мама не подслушивала наш разговор. Пусть я и ушла в спальню ради приватности, но дверь оставила приоткрытой, потому что боялась - закрой я ее, что угодно может произойти, пока я говорю по телефону.
        - Так что там с этими двойками, МакКенна? - спросил он меня. - Твоя мама говорит, ты завалила межсеместровые, а учительница физкультуры считает, что у тебя пищевое расстройство.
        На фоне я слышала крики чаек и далекие голоса. Наверное, они с Рондой разлеглись на пляже и наблюдали, как садится солнце. Или отдыхали с соседями на яхте. Я пыталась вспомнить, каково нам жилось, когда папа еще был с нами, до его переезда во Флориду. Уже прошло столько времени, что я едва могла представить, какова была бы разница, если бы он сейчас копался в гараже, а не находился в тысяче миль от нас.
        - Не знаю, - пробурчала я. Кажется, это был самый честный ответ. Я не знала. Не знала, выживет ли Кэндис, не знала, как буква «В» появилась на доске «Лайт-Брайт» в гараже, не знала, связаны ли Артур Фитцпатрик и завещание бабушки Вайолет с игрой, в которую мы играли в день рождения Оливии. Не знала, почему Вайолет не смогла предсказать смерть мне.
        - Поделись со мной, дорогая. У тебя проблемы?
        - Просто плохо сплю, - призналась я.
        - Так в чем дело? Слишком много работы в ученическом совете? Парень-сосед заставляет тебя делать то, к чему ты не готова?
        - Боже, пап, нет! Трей ничего не заставляет меня делать.
        Мы проговорили минут сорок, но я все равно не нашла способа рассказать ему, что на самом деле происходит в моей жизни. Он сообщил, что купил мне билет на самолет, вылетающий из Висконсина в субботу перед Днем Благодарения, и что я проведу девять дней в Тампе. Ронда предлагала съездить в Ки-Уэст, пока я буду у них гостить, и отправиться в тур по болотам, чтобы посмотреть на аллигаторов. Я выглянула в окно. На улице холодный воздух осенней ночи подхватывал сухие листья и кружил их в миниатюрных торнадо на подъездной дорожке Эмори. Трудно было представить, что через четыре недели я буду разъезжать по жарким болотам в одной только майке.
        На следующее утро вся старшая школа гудела от сплетен, потому что Вайолет не только с первой попытки попала в пом-команду (нашу версию чирлидеров) для баскетбольных матчей - но девушка, бывшая капитаном в прошлом году, в этом даже не попала в команду. Мы с Мишей обменялись взглядами и закатили глаза. Не нужно было ничего говорить, чтобы понять, что мы думаем об одном и том же. Каким-то образом Вайолет удалось все это организовать.
        Ее одиннадцатый класс уже выглядел просто идеально. Я не могла не гадать, что еще ей нужно от нас. У Кэндис не было ничего, чему могла бы позавидовать Вайолет, так что я не могла понять, что она выиграет от ее смерти.
        Я отказалась от предложения Вайолет зайти к ней после школы, чтобы посмотреть телевизор и приготовить печенье, объяснив это неофициальным домашним арестом, который снимут только тогда, когда я улучшу оценки. Это не совсем ложь. Ее разочарование было чуть ли не осязаемым, но я совершенно не сожалела. Я знала, что она лишь хочет рассказать о своем новом романе с Питом и поделиться восторгом по поводу формы пом-команды. Я поняла, что для приглашения было выбрано странное время - возможно, тактически она пыталась снова заполучить меня в свои когти, пока Кэндис в отъезде. Я вспомнила свои первые мысли о Вайолет в начале школьного года, как она казалась такой скромной и неуверенной, как нервно накручивала на пальцы длинные темные волосы. Было ли это все представлением? Намеренно ли она пыталась убедить нас, что вся такая застенчивая и тихая, чтобы завоевать наше доверие?
        На той неделе наши компании в столовой соединились. Новый статус Вайолет как девушки Пита позволил ей присоединиться к нему за столом, которым раньше правила Оливия. Во вторник они с Трейси, взяв свои подносы, пересели - без объяснений или извинений. Миша по крайней мере признала, что, если разозлить Вайолет, Кэндис может оказаться в большей опасности, - потому села на другой конец стола с Мэттом, чтобы оказаться как можно подальше от Вайолет, но и не пересаживаться за другой стол. Мэтт и Миша были уже давно вместе - он понимал мотивы ее поведения и общался с Вайолет редко, но вежливо.
        Во время уроков на наши с Мишей телефоны одновременно приходили беззаботные сообщения от Кэндис. Мы получали и рассматривали фотографии и быстрые заметки о шведском столе в отеле, в котором они остановились, и о гавайской вечеринке, на которую они с семьей сходили на второй вечер. Она отправляла фотографии тарелок с лососем ломи-ломи и свининой калуа, свежими ананасами и салатом с макаронами. Еще там были снимки танцоров в травяных юбках, брошенной на столике в номере фиолетовой гирлянды Кэндис после веселой ночи и фотографии ее единокровных братьев, бегающих по высохшей черной лаве в вулканическом парке.
        А потом в среду сообщения резко перестали приходить.
        - Что делаешь сегодня? - в тревоге написала я Кэндис в четверг утром, лишь только проснувшись.
        Когда она все так же не отвечала, пока мы с Треем шли в школу, я начала нервничать, хотя на Гавайях была все еще середина ночи.
        Я знала, что это глупо и похоже на навязчивую идею, но сердце неровно билось от страха. Казалось, что в четверг реальность исказилась: время то замедлялось, то снова ускорялось. Я не могла отделаться от ощущения, что то, чего мы с Мишей боялись, происходило на самом деле, - но, конечно, не получая новостей от Кэндис, мы не могли знать, правда ли это. Батарейка на ее телефоне могла сдохнуть, там могла плохо ловить связь, или ей слишком весело, чтобы поддерживать с нами общение. Что бы там ни было, я не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме неотвязной мысли, что происходящее было вне моего контроля.
        Оказавшись в классе, я внезапно поняла, что назойливая музыка укулеле, мучившая меня последние две недели, как ни странно, затихла. Я так привыкла заглушать ее, что прислушиваться и ничего не слышать казалось странным. Я испытала огромное облегчение, как будто сняла тяжелую сумку с книгами после долгой дороги домой - но это все равно вызывало беспокойство. Исчезновение музыки могло означать много чего, но для меня это скорее подтверждало, что я потеряла связь с Кэндис.
        Когда тем днем я впервые столкнулась с Вайолет в коридоре, она грустно улыбнулась мне, прежде чем махнуть рукой, и я задалась вопросом, знала ли она, через что Кэндис проходит в этот самый момент. На Вайолет был красивый серый кашемировый свитер. Такую одежду (которая делала ее больше похожей на любительницу панк-рока, чем было на самом деле) нельзя было найти нигде на расстоянии поездки на машине от Уиллоу. Наверное, она все купила онлайн. Во время физкультуры Вайолет выбрала меня первой в команду по волейболу и нежно потянула за хвостик.
        - В последнее время твои волосы выглядят очень красиво, - сделала она комплимент. - Словно осенью они темнеют.
        - Спасибо, - пробормотала я.
        Вайолет слабо мне улыбнулась, и на секунду мне показалось, что она собиралась добавить что-то еще, но потом передумала. Тренер Стерлинг подула в свисток, чтобы команды встали по обеим сторонам сетки, момент был упущен.
        Переодеваясь у шкафчиков после занятия, Миша мучилась от беспокойства.
        - О ней ничего не слышно с вечера вторника, - сказала она мне хриплым шепотом, не желая, чтобы Вайолет подслушала нас. Мы обе получали одинаковые сообщения от Кэндис, поэтому слова Миши меня не удивили. - Вчера я отослала ей десять сообщений, и она ничего не ответила. Я правда начинаю паниковать.
        - Помнишь название отеля, где они остановились? - спросила я.
        Миша не помнила, и мы весь обеденный перерыв искали в Google отели залива Хонаунау, названия которых показались бы знакомыми. Больше всех наше внимание привлекли «Орхидейная деревня Кохала» и «Кохала Лани Халили». Мы попросили пропуск у сопровождающего в столовой и из пустого женского туалета позвонили на ресепшены обоих отелей, надеясь оставить сообщение в номере Кэндис.
        - Здравствуйте, я бы хотела оставить сообщение семье Коттон, - сказала Миша своим самым «взрослым» голосом, набрав номер отеля «Орхидейная деревня Кохала». Спустя мгновение она кивнула мне и затем снова повернулась к телефону.
        - Ох, простите, должно быть, неправильный номер.
        Нам больше повезло с «Кохала Лани Халили». Консьерж связал Мишу с номером, как мы надеялись, отца Кэндис. Дрожащим голосом Миша сказала:
        - Здрасьте, это Миша Портной из Уиллоу, хочу оставить сообщение для Кэндис. Мы с МакКенной просто хотели поздороваться и надеемся, что Кэндис хорошо проводит время. Пожалуйста, напиши нам, как только сможешь, чтобы мы знали, что все хорошо.
        - Странная система голосовых сообщений в отеле, - сообщила мне Миша, закончив звонок.
        Но за весь день ответ так и не пришел.
        Когда в три часа прозвенел звонок, знаменуя конец уроков, Миша кивнула сестре на парковке, молча сообщив, что пропустит еще одно занятие по гимнастике. Мы прошлись до моего дома вдвоем, потому что Трей отсиживал наказание за ругательства на своей продвинутой физике.
        - Как думаешь, странно будет позвонить маме Кэндис, чтобы узнать, созванивалась ли они сегодня? - спросила Миша.
        Мы обе решили, что ответить на вопрос можно лишь: «да, очень странно».
        Моя мама оставила записку и сообщила, что уехала в кампус, чтобы лично передать свое расписание занятий, и что домой она вернется с ужином. Мы включили телевизор и болтали во время программы музыкальных клипов по кабельному, а потом Миша заскучала и начала листать каналы. Вот тогда мы и попали на окончание анонса вечерних новостей, во время которых симпатичная брюнетка-ведущая сказала: «Сообщают, что подростка унесло в море на популярном гавайском курорте. Подробности в пятичасовых новостях».
        Мое сердце остановилось, а конечности тут же похолодели. Миша ахнула, словно кто-то ударил ее в солнечное сплетение и выбил из легких весь воздух. Вот так, через секунду анонс новостей прошел и переключился на рекламу энергетического напитка. Мы разинули рты.
        - Этого не может быть, - прошептала я. В груди стало слишком тесно, чтобы дышать.
        - Это оно, МакКенна. Это она! Это снова происходит! - голос Миши срывался, охрипший от истерики. Она тряслась на краю дивана, ее нижняя губа дрожала. На ее глаза навернулись слезы и покатились по щекам, когда она моргнула.
        Мой разум изо всех сил пытался найти другое объяснение только что услышанному. Мы просто не могли ждать до пяти часов, чтобы узнать всю информацию, поэтому проверяли телефоны, как маньяки, ища в Twitter новости по хэштегам. Основные новостные сайты предоставляли только сухие факты - история еще даже не попала на первые полосы. Пресса сообщала, что американский подросток пропал на пляже Большого острова Гавайи. Власти надеялись на счастливый исход. Имен не называли, и никакие новостные источники не сообщали, что пропала именно девушка. Ничто в истории не подтверждало, что она как-то связана с Кэндис - и все-таки все это было слишком большим совпадением. Мы снова обсудили, стоит ли звонить маме Кэндис - но решили этого не делать, не желая еще больше расстраивать миссис Лерер, если она уже знала о поисках (и не хотели быть вестниками дурных новостей, если по какой-то причине она еще не слышала о том, что происходит на Гавайях). Кровь заледенела в моих жилах. Мне не хотелось в этом признаваться Мише, что меня охватило тяжелое предчувствие.
        Наказание Трея закончилось, и он постучал в входную дверь, прежде чем войти. Еще в школе он прочитал в интернете заголовок новостной статьи.
        - Есть новости? - спросил он, уже понимая, как мы психуем, ожидая хоть какого-то сообщения от Кэндис. Трей поставил свой рюкзак с принтом на пол рядом с диваном и подсел ко мне.
        - Никаких, - сообщила я ему.
        Он потер нос и предположил:
        - Вы пытались, ну, связаться с ней?
        Миша сердито глянула на него. Ее лицо раскраснелось.
        - Конечно, пытались! Мы уже два дня постоянно пишем ей, Трей!
        Он пожал плечами и добавил:
        - Я имел в виду, ну, знаете, с помощью доски. На той случай, если она не может отвечать на сообщения прямо сейчас.
        - Это жутко, понятно? - огрызнулась Миша. - Нам нужно не терять надежду! Мы ничего толком не знаем. Возможно, Вайолет хотела убить Оливию, чтобы заполучить Пита, но с чего ей так ненавидеть Кэндис? - Меня не покидало ужасное чувство, что исчезновение Кэндис означало, что Вайолет нужно не только то, что она забрала у Оливии. Целью игры было нечто большее, хотя я и не понимала, что именно. Пару минут мы притворялись, что сосредоточенно смотрим дурацкое реалити-шоу, но воздух в гостиной становился все гуще от наших мыслей. Мы смотрели, как проходят минуты на часах на кабельной приставке, отсчитывая секунды, оставшиеся до пяти часов.
        - Трей, - мягко позвала я.
        - Я принесу доску, - согласился он, вскакивая с дивана.
        Поскольку мама Трея была дома и могла заинтересоваться, почему он проводит время в подвале с двумя девочками младше себя, а я не хотела привлекать новых духов в свою спальню, мы надели куртки и быстро направились к перекрестку. Я сама предложила попытаться поискать Кэндис в мире духов, разместившись на заброшенной площадке, где раньше стоял мой дом. Мне казалось, что если вообще существовал шанс связаться с Дженни, то только тут, на том самом месте, где она погибла. Тем вечером мое беспокойство за Кэндис победило страх заброшенного участка. Еще до того, как мы опустили доску на землю среди сорняков, у меня появилось тошнотворное, вызывающее холодок чувство, что мы уже знаем, что произошло с Кэндис.
        - Готовы? - спросила я Трея и Мишу, когда мы расселись вокруг доски в высокой траве. Небо над нами было бледно-желтого цвета. Мы слышали визг машин, проезжающих по загородной дороге позади нас. Они неслись вперед, вон из города. Зная, что высокие сорняки на участке почти полностью нас скрывают, мы не обращали внимания на машины.
        В этот раз Миша была готова серьезно общаться с духами. Ее нервные смешки и выходки остались в прошлом; выглядела она такой же измотанной, как и я сама. Мы втроем положили пальцы на планшетку и медленно ее подвигали, чтобы разогреть доску. Говорила я.
        - Мы надеемся вступить в контакт с духом Кэндис Коттон, если она уже перешла на ту сторону. Здесь рады только добрым духам.
        Мы ждали. Дул слабый ветерок, шурша в голых ветках деревьев на Марта-Роуд. На мгновение я почувствовала в воздухе намек на зиму, холод, запах пламени в каминах города. А потом поняла, что планшетка под моим пальцем наполняется энергией, и подняла взгляд на Трея и Мишу. Чувствуют ли они то же самое?
        - Оно здесь, - прошептала Миша.
        Планшетка подъехала к букве «Т» и остановилась.
        - Спроси, это Кэндис? - попросила Миша.
        Но я колебалась. Какой бы дух с нами ни связался через доску, у него уже было послание для нас. Планшетка медленно, но уверенно стала двигаться от буквы к букве, выкладывая:
        «Т-Ы-С-Л-Е-Д-У-Ю-Щ-А-Я».
        Глава 16
        - ЭТО БЫЛО РАЗРЫВНОЕ ТЕЧЕНИЕ. НИКТО НИЧЕГО не мог поделать. Разрывное течение.
        В день прощания мачеха Кэндис была похожа на сломанную пластинку. Ее явно потрясло произошедшее в последние несколько дней - и, хотя мы с Мишей хотели, чтобы она просто замолкла, никто из нас не чувствовал себя в силах положить конец ее тираде. Она казалась более молодой, худой версией мамы Кэндис, стильной и атлетически сложенной. На ней было сине-белое платье с запахом, казавшееся слишком неофициальным для церемонии прощания. Мистер Коттон - скорее всего, единственный человек, способный хоть как-то заставить жену замолчать, стоял словно в тумане, теребя ногти и кивая всем, прибывшим в похоронный дом, но почти все время молчал.
        С другой стороны стояла кипящая от негодования мать Кэндис - казалось, она взорвется. Вены на ее шее выступали как металлические стержни, поддерживающие ее голову, и ее сестры кружили вокруг нее, как пчелы, пытаясь успокоить.
        - Мы даже не видели, как она ушла под воду! Течение просто унесло ее в море. Кто мог это предвидеть? - продолжала мачеха Кэндис, несмотря на то, что отец Фэи из церкви Святой Моники, который должен был провести короткую службу позже тем же вечером, пытался утихомирить ее. - Ну, кто мог знать, что разрывное течение может унести кого-то на курорте, где за ночь платят шесть сотен долларов?
        - Да заткните уже ее! - услышала я голос матери Кэндис из угла. Ее сестры подбежали и окружили ее.
        Мы с Мишей, Мэттом и Треем сидели на том же диване с цветочным узором, который мы с Мишей заняли во время прощания с Оливией. Церемония поминовения Кэндис сильно отличалась от прощания с Оливией, которое было торжественным и полным уважения. Уже вторая церемония в память о старшекласснице, менее чем через два месяца после смерти Оливии, казалась слишком большой трагедией для нашего города. Ближе к вечеру стало ясно, что Ричмонды не приедут отдать день уважения - возможно, им было слишком тяжело так скоро снова ступить в похоронный дом Гундарссона. Как и гроб Оливии, этот тоже был закрытым; цветов оказалось так много, что директору похоронного бюро некуда было их ставить. Несколько букетов разместили в коридоре по обеим сторонам входа в прихожую, где все собирались почтить память Кэндис. Казалось, ее родственникам нет конца и края. Тут были рослые люди всех возрастов, они утешали друг друга и приносили друг другу кофе из зоны отдыха. Церемония прощания проводилась в среду. Уроки в старшей школе Уиллоу отменили на весь день, чтобы ученики могли прийти - но из-за взрывного поведения Кэндис в
последние недели перед смертью на церемонию пришло намного меньше школьников, чем на прощание с Оливией.
        - Мама Кэндис убьет ее мачеху, - пробормотала Миша, впечатленная склонностью к насилию в семье Коттон.
        - Не думаю, что мне нужно это видеть. - Я поднялась с дивана, расправила юбку черного платья; несколько мгновений спустя Миша встала, чтобы выйти со мной в коридор, а потом и в зону отдыха. Мне было неловко видеть маму Кэндис при таких ужасных обстоятельствах. Она неплохо держалась с самого утра, когда узнала, что Кэндис утонула. Моя мама подвезла нас в дом Коттонов утром в субботу, чтобы узнать, можем ли мы чем-то помочь. К тому моменту представители власти на Гавайях, вынужденные расширить зону поисков тела, посоветовали родителям Кэндис готовиться к худшему. Я раньше не знала (или не помнила) о том, что моя мама и мама Кэндис вместе играли в женской лиге боулинга Уиллоу, когда мы с Дженни были еще маленькими. Мы сидели на кухне в их доме, когда миссис Лерер позвонили с Гавайев и подтвердили, что тело Кэндис выбросило на берег, почти в двух милях от места исчезновения.
        - Ну, - произнесла мама Кэндис с жутким спокойствием, - теперь мы знаем.
        В зоне отдыха мы нашли Джулию, которая ела печенье с подноса с парой кузин ее возраста. На ней было короткое платье с черным кружевом, немного неподходящее для девочки тринадцати лет. Интересно, купили ли это платье на школьные танцы. Конечно, в момент приобретения никто не думал, что Джулия в итоге наденет его на церемонию прощания со своей единоутробной старшей сестрой.
        - Как ты, Джулия? - спросила я, наливая себе кофе.
        - В порядке, - ответила она, но глаза выглядели припухшими. Если она и помнила, как мы с Мишей и Айзеком разбудили ее в утро отъезда Кэндис на Гавайи, то не стала об этом упоминать.
        Вайолет не пришла на церемонию прощания с Кэндис, что не удивительно. Но, с другой стороны, это все-таки удивляло. Я гадала, посмеет ли она показаться на следующее утро на службе перед похоронами. Родители Миши не разрешили ей переночевать у меня после церемонии - и, хотя моя мама, скорее всего, разрешила бы мне переночевать у Миши, мне не хотелось покидать дом и Трея. Дух Оливии таинственным образом покинул мою комнату с той среды, когда Кэндис перестала мне писать, - и мне было интересно, почему она перестала меня доставать. Если изначально ее действия были направлены на то, чтобы предотвратить смерть Кэндис, то я потерпела неудачу - и, возможно, раз Оливия ушла из моей комнаты, Мише опасность не угрожает. Или, может быть, дух Оливии сейчас встречает дух Кэндис на той стороне. Причина была мне неизвестна, но я подозревала, что в моей комнате еще будет наблюдаться паранормальная активность - хотя и было неизвестно, когда это произойдет.
        Той ночью я попыталась решить, что надеть на следующее утро на службу по Кэндис, и сорвалась. Двумя месяцами ранее я была уверена, что это лучший учебный год моей жизни. Надеялась, что Кэндис, Миша и Оливия станут подругами, с которыми я буду всегда поддерживать связь. Мы могли бы стать соседками в колледже, подружками невесты на свадьбе друг друга, крестными детей друг друга. А теперь двое из них мертвы - и у меня есть все причины верить, что вскоре умрет и Миша. Тогда я останусь совсем одна с воспоминаниями о том, что сделала Вайолет, и чувством вины, потому что оказалась недостаточно умной, чтобы перехитрить ее.
        Согнувшись пополам от всхлипов, я задумалась, как вообще что-то в моей жизни может наладиться после всего этого. Может быть, я никогда не сбегу от игры Вайолет. Возможно, призраки будут преследовать меня до конца жизни. Я заснула с включенным светом и так проспала всю ночь. Наутро мое лицо было липким от слез.
        Наступил Хэллоуин; в этот день тело Кэндис должны были предать земле.
        Утром мама повезла меня до дома Гундарссона на панихиду и предложила остаться со мной, а не ждать в машине. Учитывая все произошедшее, она хорошо держалась в этой ситуации - даже не стала задавать вопросы о проблемах Кэндис из-за смерти Оливии. Мама позволила мне остаться дома и не ходить в школу всю неделю. Я бы больше это оценила, если бы не испытывала панику из-за соответствия смерти Кэндис предсказанию Вайолет. Меня накрыло холодное, парализующее чувство страха. Тело онемело. В этот раз никаких сомнений не было: мы точно находимся под каким-то заклятием или проклятием.
        Хотя у меня не было сил думать о дальнейших действиях, пока я горевала по Кэндис, - я знала, что нам с Треем понадобится помощь, чтобы покончить с этим всем. В то дождливое утро похорон подруги сложно было думать о том, как мы выступим против Вайолет и того, что помогает ей из мира духов.
        Трейси прибыла на службу в качестве посланника ученического совета и бормотала что-то о социальном долге классного секретаря отдать дань уважения. А еще она сказала, что Вайолет всю неделю не ходила на занятия из-за сильной простуды и не могла почтить память Кэндис, хотя и очень хотела приехать. Когда Трейси спокойно сообщила нам об этом, я почувствовала, как Миша напряглась рядом со мной, словно кошка, готовая прыгнуть. Может быть, я проживала эту неделю в безэмоциональной пустоте, но внутри Миши пылало смертоносное пламя. И неудивительно.
        Мама стояла рядом со мной на кладбище Святой Моники, пока отец Фэи помолился с немногими собравшимися у могилы. Трей был рядом со мной и легонько держал меня за левую руку. Длинные темные волосы закрывали большую часть его лица. Айзек Джонстон вытер слезы с глаз и покачал головой, когда гроб опустили в землю. Интересно, помнил ли он, как мы с Мишей убеждали его, что попытка помешать Кэндис уехать на Гавайи - вопрос жизни и смерти?
        По пути домой с похорон мы проехали мимо родителей, выпрашивающих вместе с детьми сладости на Хэллоуин. Дети в костюмах и с тыквами в руках на порогах домов стали жестоким напоминанием, что мир продолжал двигаться дальше, хотя Оливии и Кэндис больше не было с нами. Дома я сменила черное платье и колготки на клетчатую пижаму и забралась под одеяло, хотя на улице все еще было светло. Какая-то часть меня знала, что в это время родители даже еще домой с работы не возвращаются, а школьный марширующий оркестр все еще тренируется на футбольном поле, - но мне хотелось закрыть глаза и про все забыть. Хотелось проснуться в другом городе, другой жизни, в совершенно другом существовании, в котором я никогда не ходила на вечеринку Оливии и не становилась частью этого кошмара.
        «Ты следующая».
        Кто следующий? Кого имел в виду дух на заросшем участке. Он отрицал, что был Оливией или Кэндис. Находилась ли я под угрозой? Была ли я защищена от игры, потому что Вайолет не смогла увидеть мою смерть? Но ведь это было не совсем так - Вайолет сказала, что видела огонь. Что станет с мамой, если и вторая ее дочь погибнет в пожаре?
        Проснувшись посреди ночи, я увидела, что Трей лежит рядом, а свет включен.
        - Не помешает, - сказал он мне, когда я осмотрелась, пытаясь понять, который час.
        - Что бы ни было в моей комнате, оно ушло, - заверила его я. - Если это на самом деле была Оливия, то мы потерпели неудачу. Мы не сумели вовремя сложить вместе все кусочки пазла. Теперь они заполучили и Кэндис.
        Трей внимательно посмотрел на меня, прямо в глаза, и после долгой паузы спросил:
        - В тот вечер, когда вы играли, чья очередь шла после Кэндис?
        - Моя.
        Он кивнул.
        - Мы попросим помощи - и покончим с этим.

* * *
        В пятницу мама встала в дверном проходе и проинформировала меня, что едет в кампус на занятия, но сразу же вернется после этого, а разбираться со своим расписанием будет по скайпу. Я без лишних слов поняла: она рассчитывает, что на следующей неделе я вернусь в школу.
        Мама Трея отвезла его в школу, но он сразу же вернулся пешком и начал беспрестанно стучать мне в дверь, пока я не встала с кровати и не вышла к нему в пижаме.
        - Одевайся, - велел он. - Мы идем в город встретиться кое с кем.
        Я не стала задавать вопросы, просто натянула джинсы и толстовку и последовала за Треем на освежающий утренний воздух и длинную прогулку в город. День был туманным, что типично для осени в Висконсине. Школа и обычная жизнь словно бы остались в миллионе миль отсюда. Миша не присылала мне ни электронных писем, ни сообщений с тех пор, как мы узнали, что Кэндис точно умерла; я подозревала, что ее тоже не пускали в школу всю неделю. Все казалось ненастоящим. Я не могла думать ясно, не могла сосредоточиться и следовала указаниям Трея, которые едва слышала.
        - Назовите причину прихода, - произнес женский голос через переговорное устройство системы безопасности у задней двери кирпичного здания дома приходского священника за церковью Святой Моники. Мы с Треем поеживались, стоя на цементной лестнице, ведущей к домику, в котором жил священник и находилась администрация церкви. Стоя там в этот пасмурный день, я внезапно почувствовала себя уязвимой. На нас смотрели гипсовые статуи Девы Марии и святого Августина. Я не чувствовала себя в опасности, пока мы шли из нашего района, но теперь, на пороге церкви, я ощутила жгучую необходимость зайти внутрь.
        - Мы пришли попросить помощи у отца Фэи по личному вопросу, - заявил Трей, сильнее сжав мою руку. Над дверью домика на виду у всех была установлена камера наблюдения - наверное, потому что здесь также находилась бесплатная столовая и время от времени на этом пороге появлялись люди не совсем в своем уме, требующие помощи. У нас спросили, как нас зовут, Трей ответил, и нас впустили.
        - Отец, здесь двое подростков, они хотят поговорить с тобой, - сказала в трубку стационарного телефона седовласая секретарь в вязаной жилетке поверх цветочной полиэстеровой блузки, как только мы вошли. Она сидела за заваленным вещами столом за стеклом с отверстием внизу, как в кассе банка. Женщина показала нам на деревянную скамейку напротив окна, приглашая сесть туда.
        Мы тихо сели и расстегнули куртки, так как в вестибюле было тепло. Скорее всего, дальше по коридору, за дверным проемом находилась кухня - оттуда доносился запах супа и звон тарелок.
        - Что за личное дело? - спросила секретарша, глядя на нас через окно и прикрывая рукой трубку.
        - Это личное дело, - повторил Трей, сердито глядя на нее.
        Мгновение спустя она положила трубку и произнесла: «Он вас примет».
        Когда мы встали и пошли в конец коридора, она какой-то кнопкой открыла замок на двери, и мы прошли в уютную кухню церковных служащих. Отец Фэи стоял у плиты в коричневом шерстяном кардигане и помешивал суп деревянной ложкой. На холодильнике висел календарь на месяц с большой фотографией собора Дуомо в Милане, вместе с различными церковными листовками, закрепленными магнитами. На одной стене висели часы с кукушкой.
        - Так, личный вопрос, - произнес отец Фэи, когда мы зашли. Я почувствовала себя великаном-переростком, как только мы очутились в маленькой комнатке; пожилой мужчина жестом пригласил нас сесть за кухонный стол. - Дайте угадаю. Вы влюблены друг в друга и хотите пожениться, но родители думают, что вы слишком юны. Или вы действительно влюблены и поддались греху плоти, а теперь попали в неприятную ситуацию и хотите услышать мой совет.
        - Ничего такого, сэр, - сказал Трей, отодвигая стул, чтобы я могла сесть. - Моя подруга и ее подруги из школы сыграли в оккультную игру, и теперь что-то злое убивает их одну за другой. - Он вытащил из рюкзака книгу «Вопросы к мертвым» и положил ее на кухонный стол.
        Не поворачиваясь к нам, отец Фэи медленно выключил газ на плите. Когда рев кипящего супа затих, мы услышали звуки утреннего шоу, доносящиеся из небольшого радио на кухонной стойке.
        - Вы говорите о Кэндис Коттон и девочке Ричмондов, полагаю.
        - Да, - подтвердил Трей.
        - И что заставляет вас думать, что к их смерти имеют отношение оккультные силы, а не просто естественные явления? - терпеливо спросил он. - Мы живем в обществе, которое слепо верит, что для страданий всегда должна быть веская причина. Когда плохое происходит с нами и людьми, которых мы любим, мы находим успокоение в идее, что для плохого есть причина. Мы верим, что со временем поймем эти причины. Мы не можем сомневаться в воле Божией.
        - Мы все сыграли в эту игру на дне рождения Оливии. В школе есть новенькая из другого города, это была ее идея. Она придумала истории о том, как мы все умрем, - и они сбываются, до малейших подробностей. И после смерти Оливии что-то поселилось в моей спальне. Оно пыталось оставлять нам подсказки до того, как умерла Кэндис. Пыталось предупредить нас о том, что с ней произойдет. - Мне было неловко обо всем этом рассказывать, и я пыталась говорить серьезно, как взрослая, насколько это было возможно.
        Отец Фэи накрыл кастрюлю с супом металлической крышкой и повернулся к нам, скрестив руки на груди.
        - Следуйте за мной, - велел он.
        Подвал домика священника был отделан панелями, а пол покрыт ковром, но все еще казался влажным и незавершенным. Отец Фэи закрыл за нами дверь, как только мы начали спускаться по лестнице на нижний уровень здания.
        - Просто правило безопасности в церкви. Вам ничто не угрожает, и я все объясню, когда мы спустимся.
        В дальнем конце подвала, за столиком для пинг-понга, длинного стола в окружении стульев и нескольких полок для инструментов, заставленных коробками с надписями «Вещи для воскресной школы», отец Фэи отворил простую с виду деревянную дверь, рядом с которой на столе стояла миска со святой водой. Он опустил туда пальцы и перекрестился, потом посоветовал нам сделать то же самое.
        - Я проводил первое причастие вам обоим. Знаю, что вам знакома эта традиция.
        Мы оба послушно перекрестились и прошли за отцом Фэи. Мое сердце бешено колотилось, так как я понятия не имела, чего ожидать на другой стороне. За долю секунды до того, как отец Фэи включил свет, я успела представить страшную каменную спиральную лестницу, уходящую вниз к недрам земли и ведущую нас в темницы или тайные комнаты, наполненные инструментами пыток. Но на другой стороне всего лишь находилась огромная относительно простая комната с двумя оранжевыми диванами, длинным коричневым столом, забитыми книгами полками и чем-то похожим на стол для медицинского обследования в центре комнаты.
        - Простите меня за драматическую эвакуацию в подвал, - извинился отец Фэи, присев в углу на похожий на библиотечный стул. Мы с Треем сели на диван напротив него, и я немного расслабилась, когда поняла, что все еще чувствую запах супа и поток теплого воздуха из вентиляционных отверстий центрального отопления. - На втором этаже над административными офисами живут два пожилых священника. Вы, скорее всего, помните отца Новики. У него был удар два года назад, теперь приходящие медсестры ухаживают за ним. А еще мы присматриваем за отцом Адейими, миссионером из Африки, поправляющимся после операции на сердце. Вы должны понимать, что больные и пожилые люди особенно уязвимы. Так что безопаснее всего обсуждать такое здесь, вот почему я и закрыл дверь - чтобы нас никто не побеспокоил.
        Должно быть, на моем лице отразились удивление и ужас, потому что я и не думала, что призраки могут ходить за нами. Или что у Церкви есть тайные комнаты без окон в домах священников.
        - Духи цепляются за силу, которая подходит их нуждам, - объяснил отец Фэи. - Наверху ты упомянула, что что-то поселилось в твоей спальне. Не обманывайся. Оно проявляет свою силу в спальне, потому что поняло, как управлять энергией в том месте. Но следует оно за тобой.
        Слова отца Фэи поразили меня. Никогда взрослый не разговаривал со мной так прямо о таких пугающих вещах. Он не пытался приукрасить ситуацию или убедить меня, как часто делают взрослые, что все не так плохо, как кажется.
        - Вы его видите? Оно здесь со мной? - встревоженно спросила я. Инстинктивно наклонилась вперед и глянула через плечо.
        Священник терпеливо покачал головой и сложил руки на коленях.
        - Я не обладаю магическими способностями, мисс Брейди. Я - простой служитель церкви. У меня нет волшебной палочки, чтобы взмахнуть перед вами и увидеть, стоит ли за вами бугимен. Но, как я и говорил, духи цепляются за энергию людей. Вы можете не чувствовать, что что-то следует за вами, но, скорее всего, оно с вами постоянно.
        Трей потеребил книгу в руках и пробормотал:
        - После смерти Оливии мы начали свое расследование. Мы подумали, возможно, Вайолет, девочка в нашей школе, заключила какое-то соглашение с духом и теперь отправляет ему души.
        Отец Фэи постучал пальцами по краю стола, размышляя над услышанным.
        - Возможно. Но в обмен на что? Зачем Вайолет служить этому духу? Что он дает ей в обмен?
        - Популярность, - предположила я. - Она новенькая в городе, но внезапно превратилась из застенчивой и тихой девушки в президента класса и капитана пом-команды. А еще она встречается с парнем Оливии. Такое впечатление, что она украла всю жизнь Оливии за пару дней.
        - И эта девочка участвовала в вашей игре? - спросил отец Фэи, внезапно больше заинтересовавшись нашими предположениями, когда мы оказались в подвале. Он наклонился вперед, уперевшись локтями в колени.
        - Это она рассказывала истории о нашей смерти. И она предложила поиграть, - добавила я.
        Священник снова задумался:
        - Значит, эта девушка недавно приехала в город, вовлекла вас в эту игру, и вы считаете, что смерти дочек Ричмондов и Коттонов соответствовали деталям, представленным в игре?
        Я торжественно кивнула, гадая, приходит ли он к выводу, что мы с Треем спятили. Трей снова поднял принесенную книгу.
        - Тут сказано, что Вайолет может связываться с миром духов через предмет.
        - Да, обычно так и бывает, - согласился священник, снова откидываясь назад на стуле. - Однако не думайте, что этот предмет будет легко определить. Иногда, когда человек умирает и чувствует, что у него остались незаконченные дела среди живых, его дух цепляется за значимый для него предмет, и тогда он способен контролировать живые души посредством него. Это не всегда злые намерения: иногда дух кого-то из родителей, бабушки или дедушки остается среди живых, чтобы присматривать за оставшимся на земле ребенком. Но чаще всего дух будет обманывать или мучить живого человека, чтобы заставить его выполнять поручения в нашем измерении. Если вы уничтожите физический предмет - уничтожите и саму связь. Загвоздка именно в том, чтобы понять, что это за вещь. Вполне возможно, девочка, которой манипулируют, даже не подозревает, какой предмет связывает ее с этой силой.
        Трей сжал мою руку. Вот что мы пришли услышать: что есть способ оборвать игру Вайолет. Пусть даже решение будет сложным и опасным, мы знали, что придется принять его.
        - Но должен предупредить, ребята, - продолжил отец Фэи. - Судя по всему, эта девочка, Вайолет, связалась с очень мощным духом. От него нелегко будет избавиться. Если он смотрит на живых глазами Вайолет, то, скорее всего, уже знает, что вы его подозреваете, так что она будет вас остерегаться. Вам придется подойти к этому делу очень осторожно.
        Отец Фэи попросил меня повторить для него как можно точнее все истории, которые Вайолет рассказывала на вечеринке Оливии, и делал подробные записи, пока я пыталась ничего не упустить. Трей дополнял мой пересказ истории Оливии, поскольку сам стал свидетелем исполнения предсказания Вайолет во время аварии. Я засомневалась, закончив историю Кэндис, и сказала:
        - Следующая была я, но, попытавшись рассказать мою историю, Вайолет не смогла придумать ничего хорошего. Сказала, что на ум приходит только огонь, а это казалось неправильным.
        - Интересно, - прокомментировал отец Фэи, поправляя очки. - Для этого может существовать ряд причин, но, если успешное получение этим духом души частично связано с предсказанием смерти, может, какая-то душа на другой стороне вышла вперед, чтобы защитить тебя.
        - Дженни, - пробормотала я. Конечно, отец Фэи знал, что когда-то у меня была близняшка. Он крестил нас и произносил надгробную речь на похоронной службе Дженни.
        - Мы верим, что все души, попадающие в рай или чистилище, являются частью духовного союза Бога. Церковь торжествующую (как мы называем души, которые попали на небеса) можно призвать, чтобы помочь живым на земле, - объяснил отец Фэи.
        Я попыталась вспомнить уроки воскресной школы, которую иногда посещала ребенком в Святой Монике после церковной службы, - но не могла вспомнить ничего о надежде на помощь от мертвых. Трей критически анализировал все, в отличие от меня, и уже суммировал рассказанное священником, сделав свои заключения.
        - Вы хотите сказать, что вера в привидения - фундаментальная часть религии? - с сомнением переспросил Трей. - И что привидения могут вмешиваться в наши дела, когда захотят?
        Отец Фэи улыбнулся, видимо, довольный интерпретацией Треем его слов.
        - Я не использовал слово «привидение». Но в нашей вере мы считаем, что души вечны. Душа, посвященная Богу, остается посвященной Богу и может ходатайствовать на небесах за живых.
        Я продолжила делиться воспоминаниями о вечеринке Оливии, закончив предсказанием смерти Миши от удушения. В тот вечер в доме Оливии на ее дне рождения я ни за что бы не подумала, что окажусь в церковном подвале. Чтобы избежать недомолвок, Трей рассказал отцу Фэи о всех трех случаях использования доски «Уиджа», и отец неодобрительно покачал головой.
        - Я настойчиво прошу вас избавиться от нее как можно быстрее. Просто ужасно, что эти инструменты зла продаются как что-то обычное в магазинах игрушек. Это очень опасные вещи, дети не должны иметь к ним доступ.
        Если бы какой-то другой взрослый, не отец Фэи, назвал бы нас детьми, мы, наверное, закатили бы глаза.
        - Но, если Вайолет одержима, как нам получить над ней преимущество? То есть нам нужна поддержка, - сказал Трей в нашу защиту. - Мы типа беспомощны против нее.
        - Вайолет не одержима. Одержимость связана с демонами, а они очень отличаются от духов. Демоны редко имеют другие цели, кроме как доставить сообщение или помучить. Вообще-то от демонов достаточно легко избавиться, - заметил отец Фэи, махнув рукой в сторону стола в центре комнаты. Впервые с тех пор, как мы заняли наши места в помещении, я осознала настоящее назначение стола. Должно быть, комнату использовали для экзорцизма. При близком рассмотрении я заметила, что к столу прикреплены ремни, как в автомобилях. Они явно застегивались на груди и ногах того, кто лежал на столе, сдерживая его движения. На стенах ничего не висело, здесь не было предметов, которые можно было бы сорвать и кинуть. Внезапно осознав, что сюда приводили одержимых людей и что изгнанные демоны попадали в это помещение, я поежилась.
        - Не нужно бояться, - успокоил меня отец Фэи, замечая мой дискомфорт, - Это простой процесс. И мне жаль это говорить, но и весьма распространенный.
        Трей подозрительно оглядел комнату.
        - Это помещение используют для…
        - Экзорцизма, да, - равнодушно сказал отец Фэи. - Я не собирался пугать вас, но у каждой церкви есть свои способы борьбы с такими вещами. Это работа на благо общества, хотя ее редко обсуждают. Эту комнату тщательно очищают после каждого использования - и, надо сказать, последний раз мы пользовались ею довольно-таки давно. Власть дьявола заключается в страхе; чем больше мы поддаемся своим страхам, тем сильнее он становится. А вот мстительные духи…
        Он замолк, снял очки и потер переносицу.
        - Духи могут получить силу несколькими способами. Души могут принести в загробную жизнь много гнева, а также амбиций и знаний. Поскольку они наполовину здесь и, - он махнул рукой на потолок и затем на пол, - повсюду, они могут оставаться там столько, сколько захотят. Они единственные могут отправить себя в вечное изгнание и, к несчастью для нас, иногда некоторые из-за обид и личных интересов задерживаются слишком надолго.
        - Так нет способа избавиться от них? Никаких охотников за привидениями, магических заклинаний, направления их к свету? - в отчаянии спросил Трей.
        Отец Фэи покачал головой, вопрос Трея его явно позабавил.
        - Вы пересмотрели слишком много фильмов.
        Мы поделились с ним всем, что знали о Вайолет, ссоре ее бабушки с Артуром Фицпатриком, жизни Вайолет до приезда в город и наследства в виде особняка бабушки. Я слышала отчаяние в наших голосах, пока мы пытались все это осознать, и гадала, видел ли священник, насколько срочно нам нужна его помощь. Насколько сильно нам нужен кто-то постарше и мудрее, чтобы дать совет или, по крайней мере, поверить нам, что один неправильный шаг с нашей стороны - и либо я, либо Миша (либо мы обе) умрем.
        - Ну, я могу вам сказать следующее, - произнес он, откидываясь на стуле и складывая морщинистые руки на животе. - Когда духи цепляются за слугу в этом мире, то могут воспринимать наш мир только его глазами. Если у них и есть какая-то слабость в данной ситуации, то как раз это: ограниченное зрение. Исходя из ваших слов, я бы посоветовал сосредоточиться на уничтожении предмета, который связывает Вайолет с контролирующим ее духом. Это не освободит ее или кого-то из вас от духа навсегда, если он решит продолжать искать путь в наш мир, но это будет сильным ударом и замедлит духа на пути к достижению цели. Я бы не стал пытаться понять цель в попытке положить этому конец. Потому что такая задача может занять слишком много времени и оказаться слишком опасной.
        Я в замешательстве наклонила голову. Правильно ли я поняла священника?
        - Но, если мы уничтожим предмет, как это остановит проклятие, наложенное на меня и Мишу? Разве это не просто помешает Вайолет втягивать новых людей в это все в будущем?
        - Предмет служит связующей нитью между Вайолет и духом, но также средством проявления воли духа в нашем мире, - сказал отец Фэи. - Разделите Вайолет и этот предмет, и вы разрушите проклятие.
        - Так как нам понять, что это за вещь? - спросил Трей. - Поможете нам с этим?
        Как только Трей произнес просьбу, температура в комнате словно изменилась, и отец Фэи поерзал на стуле.
        - Мне очень жаль, но я могу предложить лишь совет, но не в силах помочь вам в этом деле. Я настоятель этого прихода, единственный священник, имеющий право проводить мессу, управляющий администрацией. Мой долг перед горожанами и людьми, проживающими в городе, слишком важен, чтобы я рисковал… запятнать душу.
        Я почувствовала боль в груди, горло сжалось так, словно я вот-вот заплачу. Мы с Треем остались одни в этом ужасном хаосе. Единственный человек в городе, поверивший нам и способный помочь, отказался это делать. Нам придется самим понять, как спасти себя - или, если точнее, как спасти меня и Мишу.

* * *
        Той ночью, после того как мама вернулась домой, нас удивила своим визитом мать Кэндис. Моя мама поставила кофе, а миссис Лерер, сев на кухне, передала мне пластиковый пакет.
        - Отец Кэндис привез это с Гавайев, - объяснила она, когда я взяла пакет. - Кэндис, видимо, купила это для тебя и Миши в первый вечер поездки.
        Я заглянула в пластиковый пакет и увидела внутри нечто похожее на дешевое игрушечное укулеле. Пакет был из подарочного магазина на Гавайях, на дне лежал скомканный чек. Я подумала о музыке, которая наполняла мою голову и отвлекала меня все дни до отъезда Кэндис на Гавайи и во время межсеместровых работ. Это было самое сильное предупреждение от Оливии, а я с ним ничего не сделала.
        Мама Кэндис посидела у нас на кухне, всхлипывая и разговаривая с мамой еще долго после того, как я ушла спать, спрятав укулеле в коробку в моем шкафу, где хранила другие проблематичные предметы. Я чувствовала запах сигаретного дыма и думала, что мама, скорее всего, разговаривает с миссис Лерер о потере ребенка. Вскоре после того, как часы пробили полночь, мне написал Трей, спрашивая, хочу ли я, чтобы он пришел ко мне. Я убедила его, что все в порядке и ему стоит остаться на ночь в своей комнате. Казалось, что горе мамы Кэндис заполнило весь дом, осев в моей спальне, окружая меня, пока я спала.

* * *
        В понедельник я проснулась на рассвете без помощи будильника и оделась в школу, не радуясь возвращению туда. До начала объявлений я пошла прямо к мистеру Дину и храбро вошла в его класс, а Трей остался ждать меня в коридоре с книжками в руках.
        - Мистер Дин? - спросила я. Он оторвал взгляд от работ, которые проверял, и посмотрел на меня. - У меня плохие новости. Я плохо сдала межсеместровые тесты и поэтому отказываюсь от места классного казначея, чтобы сосредоточиться на исправлении оценок.
        На лице мистера Дина отразилось чистейшее удивление, но я придерживалась своей истории. Набирая комбинацию на замке шкафчика и бросив «Доброе утро» Дэну Маршаллу, я думала о том, как мои приоритеты изменились с начала года. В сентябре популярность казалась важнее всего. А теперь я добровольно отказалась от места в мире популярных людей, не страшась реакции Вайолет. Двенадцатый класс будет рулеткой, если я вообще до него доживу.
        Мы с Мишей решили, что во время обеда пересядем за другой стол. Мы с ней и Мэттом бродили по столовой с пустыми подносами в руках, и в итоге, рассмотрев почти все предложения кухни на сегодня, я встала в очередь за Мишей, остановившись на сэндвиче с индейкой.
        - И это все? - спросила я, заметив, что она вернула поднос в стопку и держала в руках лишь пакетик обезжиренного молока.
        - Я не голодна, - заявила она.
        Когда Миша заплатила и отошла к столам, чтобы подождать нас, а я подошла к кассе, чтобы заплатить за сэндвич, Мэтт, стоявший за мной, прошептал:
        - Она не ест. Уже давно не ела ничего твердого.
        - Почему? - спросила я, протягивая руку, чтобы забрать сдачу у кассира.
        - Она боится подавиться.
        Мы пошли в зону столов. Солоноватый запах жаренных во фритюре картофельных шариков и пряных куриных котлет лип к одежде и волосам. Когда мы нашли место на конце стола десятиклассников и присели, они глянули на нас так, словно мы с ума сошли. Я почувствовала, что на другой стороне столовой в нашу сторону поворачивались головы, но не стала гадать, что о нашем внезапном уходе думают Пит, Джефф и Айзек. Пусть Вайолет и Трейси им объяснят. Я наблюдала, как Миша, сидящая напротив меня, разворачивает трубочку и засовывает ее в пакет с молоком.
        - Тебе нужно кушать, Миша, - предупредила я ее. - Жуй медленно, если так тебе спокойнее, но давай же. Нельзя просто перестать есть.
        Миша моргнула и будничным жестом смахнула слезу или выпавшую ресницу.
        - Тебе легко говорить. Тебе не предсказывали смерть от удушья. Тебя не мучают кошмары о том, что ты не можешь дышать…
        Миша резко замолкла. Обернувшись через правое плечо, я увидела стоящую за собой Вайолет. Ее поза и жесты были агрессивными, но голос - мягким и неуверенным. Правда, как и сказала Трейси на прощании с Кэндис, у нее, кажется, был насморк, словно от сильной простуды, а нос был розовым и пересохшим от постоянного высмаркивания.
        - Почему вы сидите здесь? За нашим столом есть место, - сказала она. На ней был красивый новый свитер со стильным воротником-хомутом, разноцветный кашемир был усеян тонкими золотистыми нитями. Такой свитер точно не мог быть дешевым и служил еще одним неприятным напоминанием о богатстве семьи Симмонс. - И мистер Дин сказал, что ты ушла из ученического совета. Я не понимаю, МакКенна. Мы столько всего замечательного запланировали на этот год.
        - Ты убила Кэндис, - уверенно сказала я тихим голосом, чтобы десятиклассники на другом конце стола нас не услышали. Хотя я знала, что пришло время бросить ей вызов, как мы с Треем и обсуждали, я все же жалела, что он избегал столовую во время обеда и мне придется говорить с ней в одиночку. Мы решили, что легче отвлечь ее от наших настоящих планов, убедив ее, что злимся. Пришло время перестать прятаться по углам.
        - Не говоря уже об Оливии - но это и так понятно.
        Я запретила себе отворачиваться от Вайолет, хотя мне было и неловко смотреть, как она краснеет и пытается подобрать слова для ответа. Лодыжка повернута, губы сжаты, пальцы впились в бедро. Она явно испытывала дискомфорт из-за конфронтации, так же, как я - из-за необходимости вести себя уверенно.
        - МакКенна, ты же понимаешь, что это нелогично. Я даже рядом с Гавайями не была в момент смерти Кэндис. Да и рядом с Оливией тоже. Человек не в силах контролировать погоду. Я не могу управлять океаном.
        Чувствуя, как пульс ускоряется из-за гнева, я успокоила нервы, прежде чем ответить:
        - Мы все знаем, что ты управляешь происходящим с нами. Мы запланировали для тебя что-то особенное и ждем, каков будет твой следующий шаг.
        Вайолет открыла рот, чтобы заговорить, но не смогла. Ее взгляд перебегал с меня на Мишу и обратно. Мгновение поколебавшись, она взяла себя в руки.
        - Это что, угроза? - надменно спросила она.
        - Лучше бы тебе поверить, что это так, Вайолет, - отчаянно блефуя, сказала я.
        - Мы убьем тебя, - вырвалось у Миши, ее слова застигли врасплох и меня, и Мэтта. - Если ты умрешь, заклинание будет разрушено. Я не боюсь убить тебя, чтобы спасти свою жизнь.
        Мы с Треем не рассказали Мише о визите к отцу Фэи, как и о нашем плане определить, что за вещь Вайолет служит для связи с духом. Ее выпад насчет убийства был ужасно странным, но идеально служил нашей цели: отвлечь Вайолет от задуманного мной и Треем. Лицо Вайолет побледнело и лишилось всяких эмоций, когда она развернулась на каблуках и вернулась к нашему бывшему столу. Мы не стали наблюдать за остальными и их реакцией на ее объяснение, почему мы не пришли с ней.
        - Ты с ума сошла? - спросила я Мишу. - Она может пойти к директору и сказать, что ты угрожала ей! Она может пойти в полицию!
        - Ну и пусть, - твердо сказала Миша, делая глоток молока. - Я не шучу. Я задушу ее голыми руками. Если я умру, то пусть и она тоже.
        Мэтт обнял ее и поцеловал в щеку.
        По спокойному тону Миши я поняла, что она не шутит.

* * *
        На физкультуре я попыталась устроить так, чтобы меня отправили к медсестре, утверждая, что у меня судороги, - но тренер Стерлинг пресекла все мои попытки, проинформировав меня о том, что физические упражнения могут быть таким же отличным лекарством, как и Тайленол. Ранее на той же неделе, прежде чем Миша вернулась в школу, ее родители сделали то же, что прежде - родители Кэндис: перестроили ее расписание так, чтобы она не встречалась с Вайолет, разве что за обедом. Жаль, что я не могла честно рассказать маме о том, что происходит в школе, и попросить ее сделать то же самое и для меня. Я знала, что, если я попрошу ее об этом, то столкнусь с потоком скептических вопросов. Я переоделась в красно-черный спортивный костюм у шкафчиков (не там, где обычно, в попытке избежать встречи с Вайолет и Трейси). Подумав, натянула серую толстовку с капюшоном, потому что становилось прохладно.
        На дорожке я бежала на своей скорости, избегая встречаться взглядом с другими. Я сосредоточилась на словах песни, играющей на моем телефоне, пока не услышала свое имя.
        - МакКенна!
        За мной бежала Вайолет, пытаясь догнать. Я заметила, что Трейси только на половине дорожки, поэтому вытащила наушники, готовая выслушать Вайолет.
        - Что? - поинтересовалась я.
        - Почему ты внезапно так злишься на меня? - спросила она, и казалось, что она искренне поражена резкой переменой в наших отношениях, произошедшей за неделю.
        - Не внезапно, Вайолет, - сурово ответила я. - Я была готова поверить в совпадение, когда умерла Оливия. Но не теперь, когда умерла и Кэндис. Я слежу за тобой и знаю, что ты делаешь. Думаю, ты больная. Ты просто будешь сидеть и смеяться, пока мы все не умрем.
        - Нет, - Вайолет покачала головой. - Это неправда. Я не контролирую происходящее. Мне очень жаль, что Оливия и Кэндис умерли. Ты должна мне верить.
        Я так злилась на ее жалкие заявления о невиновности, что хотелось плюнуть в нее.
        - Скажи мне одно, - попросила я, останавливаясь и поворачиваясь к ней. Мне было все равно, увидит ли кто-то нашу ссору на дорожке. - Когда настала моя очередь, почему ты не увидела мою смерть?
        Вайолет побледнела и выдавила из себя:
        - Не помню. Прошло уже несколько месяцев.
        - Ты помнишь и знаешь почему! - выкрикнула я. Вайолет дико озиралась, но я смотрела на нее в упор, требуя ответа.
        - Потому что ты уже мертва, - наконец сказала она как бы между прочим.
        Ее ответ так сильно поразил меня, что у меня отвисла челюсть.
        - Не могу объяснить, как это работает. У меня просто начинается видение, и во время твоего я видела тебя в огне. Видела, как ты умерла, - пробормотала она.
        Даже не успев обдумать ее ответ, чтобы заинтересоваться упомянутыми видениями, я возразила:
        - Ты видела не меня, идиотка. Ты видела мою близняшку. Это она погибла в пожаре.
        Брови Вайолет подскочили, словно бы я только что поставила на место недостающий кусочек пазла.
        - Близняшка! Вы с сестрой были близняшками!
        Я пошла вперед, боясь раскрыть больше информации о себе, которую она сможет использовать против меня. Онемелыми пальцами я надела наушники, и музыка выбила отчаяние из моей головы.
        Уже мертва.
        Побежав, я услышала, как Вайолет зовет меня по имени, но не стала останавливаться.
        Каким бы маловероятным это ни казалось, вполне возможно, что каждый раз, когда Вайолет слышала слухи о пожаре, уничтожившем мой дом, о Дженни говорили как просто о моей сестре, но не близняшке. Моя теория о том, что мы с Дженни делили душу на двоих (и, значит, я наполовину мертва) внезапно показалась правдивее. Но если я уже наполовину мертва, проклятие на меня не действует?
        При мысли о том, что у меня может быть иммунитет против заклятия, я словно засветилась изнутри. Если у Вайолет нет власти надо мной, то мне не придется волноваться о том, что произойдет с мамой, если я внезапно умру, - или о реакции Трея. Осознание, что жизнь будет продолжаться, сделало утренний воздух свежее, солнечный свет теплее, музыку в моих ушах красивее. Но, не успев по-настоящему испытать облегчение, я вспомнила, что у Миши нет иммунитета. А я все еще не имею ни малейшего понятия, как спасти ее.

* * *
        После школы Миша и Трей встретили меня у шкафчика. Миша планировала напроситься ко мне домой, чтобы якобы делать вместе домашнее задание и избежать уроков гимнастики с сестрой - та ждала ее на парковке, скорее всего, не выключая двигатель.
        - Просто подожди меня здесь, - сказала Миша у западного входа в школу, прежде чем, надев черную замшевую куртку, побежать к хэтчбэку сестры. Мы с Треем смотрели, как сестры ссорятся, и, наконец, Аманда включила задний ход и выехала с парковки. Уезжая, она что-то крикнула Мише, скорее всего, что-то вроде: «Погоди, вот узнают об этом мама и папа».
        Миша пожала плечами, присоединившись к нам у дверей школы и поправив на плече стильную сумку-почтальонку.
        - Все в порядке? - спросил Трей.
        - В порядке, - пропела Миша. - Моя сестра просто не понимает, почему гимнастика не кажется важной тому, кто скоро умрет.
        Как только эти слова сорвались с языка Миши, красные двери школы позади нас распахнулись, и мы оказались лицом к лицу с Вайолет. Мгновение неловкой тошнотворной тишины мы четверо смотрели друг на друга.
        - Привет, - наконец смущенно произнесла Вайолет, а затем повернулась и подняла руку, чтобы защитить глаза от солнца, что-то ища на парковке.
        - Думаю, ты должна извиниться перед Треем, - заметила Миша, не давая Вайолет просто так уйти.
        Вайолет удивленно посмотрела на нее:
        - За что?
        - Ты знала, что это Трей поведет машину в вечер смерти Оливии, - вмешалась я. - И не сказала ни слова.
        Трей опустил взгляд, ему явно было не по себе, что его втянули в эту ссору.
        Вайолет отчаянно захлопала ресницами.
        - Не знаю, о чем вы говорите, - но по тону ее голоса была очевидно, что она точно знала, о чем речь.
        - Не нужно этих глупостей, Вайолет. Трей знает, он знает все. - Я шагнула к ней, изучая ее, пытаясь определить, что ей могла подарить бабушка. Ее винтажную кожаную сумку-почтальонку от Луи Виттон? Браслет с шармами на запястье? Может ли ключ к нашим проблемам быть таким же ускользающим, как флакончик духов, туман магии, которым Вайолет брызгалась каждое утро? - Один твой звонок Трею мог бы спасти жизнь Оливии. Тебе лишь нужно было сказать ему, и она бы не умерла. Оливия знала, понимаешь. Трей сказал, что прямо перед столкновением с грузовиком она просила его съехать на обочину. Последние мгновения ее жизни были полны ужаса, и это все - твоя вина.
        Такое прямое обвинение, кажется, оказало на Вайолет эмоциональный эффект. Скорее всего, она особо не думала о том, что ее действия привели к смерти двух подруг. Возможно, она была так занята, раздавая предсказания, что забыла о моральном долге человека.
        - Поверьте мне, ребята. Я не знала, что это будет он, - сказала Вайолет, ее взгляд молил о милосердии, а голос почти звенел. Она так отчаянно желала, чтобы я в ней не сомневалась. - Они не показали мне его лицо.
        - И с чего нам тебе верить? - огрызнулась я, не веря ее заявлениям, что нечто, позволившее ей увидеть смерть Оливии, скрыло от нее лицо Трея. - Если бы ты предупредила его, Оливия была бы жива.
        - Но в этом-то и дело, - выпалила Вайолет. Двери в школу распахнулись, и мимо нас к припаркованному минивэну чьей-то мамы пронесся поток девятиклассников. Вайолет подождала, пока машина отъедет, и продолжила: - Я не могу никого предупреждать. Не могу изменить то, что происходит. Они не позволяют мне увидеть достаточно, чтобы помешать этому произойти.
        Все, сказанное ею, так шокировало нас, что я даже не знала, как продолжать допрос. Я заметила одну странность: она намекала, что с ней общался не один дух, а несколько. На секунду я потеряла дар речи, пытаясь осознать, что только что сказала Вайолет. Я попыталась вспомнить совет отца Фэи: «Не пытайтесь понять мотивы духа. Просто сосредоточьтесь на предмете, связывающем ее с ним».
        - Что ты имеешь в виду, они позволяют тебе что-то видеть? Кто? - спросила я. - И ты знала. Если это происходило и раньше - значит, ты знала, что Оливия умрет! - Мои губы формировали слова, пока я обыскивала Вайолет взглядом. Был ли это предмет в сумке и мы его не видели? Придется ли нам с Мишей взламывать ее шкафчик в раздевалке, чтобы обыскать содержимое кожаной сумочки? Или она спрятала это в спальне? Нет… я подозревала, что она принесла это нечто с собой в дом Ричмондов в ночь вечеринки Оливии.
        Глаза Вайолет наполнились слезами, покатившимися по ее щекам, и она даже не пыталась стереть их.
        - Я не знала, не точно. Я никогда точно не знаю, что произойдет.
        Миша готова была взорваться.
        - О чем ты вообще говоришь, Вайолет? Это не имеет смысла! Кто тебе что показывает?
        Вайолет глубоко вздохнула и подозрительно оглядела парковку. Через закрытые окна машин гремел рэп, двери хлопали и клаксоны гудели на углу: ученики нетерпеливо ждали своей очереди, чтобы покинуть парковку.
        - Я расскажу вам, что захотите, но не здесь.
        - Лучше бы тебе это сделать, - предупредила Миша. - Потому что это ты предложила сыграть в эту дурацкую игру, и думаю, ты обязана нам все объяснить.

* * *
        В это время дня беговые дорожки пустовали, хотя через деревья, отделяющие их поля, мы видели и слышали, как футбольная команда готовится к игре в эти выходные. Вайолет сказала Трейси, что потусит с нами, и отказалась от предложения подвезти ее домой, и весь путь от парковки к цементной дорожке, ведущей на футбольное поле, мы слышали, как Трейси лихорадочно пишет Вайолет - ее телефон постоянно гудел в сумке. Мы стояли у маленькой трибуны. Я поежилась в джинсовой куртке, жалея, что мы не можем насладиться еще одной неделей тепла перед тем, как начнется зима. Трей сел на холодное алюминиевое сиденье на первом ряду, а Вайолет осталась стоять, сжимая в руках маленькую кожаную сумочку. Пиная сухую траву под ногами, она заговорила.
        - Какое-то время назад они начали показывать мне разные вещи. Я даже не помню, когда это началось, - тихо произнесла она. - Не спрашивайте меня, кто они, потому что я не знаю. Духи. Привидения? Дружелюбные? Злые? Не знаю.
        Я никогда их не боялась, и они мне никогда не вредили. В определенных ситуациях мне легко понять, что они хотят мне показать, как во время игры, например. Сложно все это объяснить, правда. Они что-то сообщают мне, но я не слышу голоса. Они показывают мне что-то, но это не то же самое, что смотреть на эти трибуны.
        - Что они тебе говорят делать? - спросила я. Порыв ветра пошевелил сухие листья на деревьях вокруг стадиона.
        Вопрос смутил Вайолет, и она поковыряла ногти, прежде чем ответить.
        - Просят поговорить с определенными людьми. Порасспрашивать об их жизни. Предложить почитать будущее по руке.
        Мне тут же поплохело. Прозвучало так, словно она занималась этим дольше, чем мы подозревали. Кто знает, как давно это происходит, сколько жизней потеряно?
        - Как с Джошем Лумисом и Ребеккой Шермер? - спросила Миша, вскинув бровь.
        Вайолет не удивилась, услышав имена из прошлого.
        - Наверное, - она пожала плечами. - Слушайте, сначала я не понимала, что случившееся с ними связано со мной. Джош всегда был болезненным ребенком. Ужасно так говорить, но никто не удивился, когда он умер от приступа астмы. Они не говорили мне, что, прочитав ладонь, я открою дверь этим событиям. Вот как это происходит в моей голове. Словно открывается дверь, и вещи просто начинают входить в нее.
        Я не могла не закатить глаза. То, с какой легкостью она очутилась в жизни Оливии, доказывало, что она вполне могла контролировать эти предсказания, если хотела.
        - А после его смерти ты не поняла, что это твоих рук дело? - спросила Миша, не покупаясь на показную невинность Вайолет.
        - Нет! Совсем нет. Представьте себя на моем месте. Вы бы сложили два и два? Это как… Что, если дама, работающая кассиром в столовой, завтра бы умерла? Вы бы решили, что ее смерть связана с гамбургером, который вы вчера купили, или пятидолларовой купюрой, которую вы ей дали? Нет!
        - А что насчет Ребекки? Ты все поняла, когда она умерла? Или до тебя дошло только после третьих или четвертых похорон? - рявкнула Миша.
        Вайолет выпрямилась и отвела плечи назад, становясь в защитную позу.
        - Послушай, Ребекка была моей подругой. Я не монстр, знаешь ли. - Две огромные слезы скатились с ее нижних век по щекам. Она быстро вытерла их пальцами и высморкалась в платок, который достала из кармана пальто. - Я до сих пор не знаю, кто сбил ее. Полиция так и не поймала того человека…
        - Так, скажи мне: твои родители перевезли тебя из Лейк-Фореста из-за всего, что ты там натворила, или потому что нужно было разобраться с недвижимостью здесь, в Уиллоу? - спросила я. На долю секунды Трей поднял взгляд с трибун на Вайолет. Когда их глаза встретились, Вайолет отвернулась к забору вокруг трека.
        - То, что случилось в Лейк-Форест, не моя вина, - настаивала она. - Я не совершала преступлений!
        Миша фыркнула.
        - А на наш взгляд, это все твоих рук дело, - провозгласила она, делая шаг вперед и тыкая пальцем в грудь Вайолет. - Ты убила Оливию, Кэндис и теперь я, скорее всего, следующая. Насколько я помню, убийство все еще считается преступлением. Ты должна это все остановить.
        Я немного боялась Миши. Она вела себя дико - но, с другой стороны, если бы я все еще верила, что умру следующей, возможно, действовала бы еще решительнее.
        - Кажется, ты не понимаешь, Миша, - неровно улыбнулась Вайолет, засовывая руки в карманы пальто. - Я не могу изменить показанное мне. Я никого не убивала. Не знаю, как все это остановить.
        Это не успокоило Мишу. Она сложила руки на груди и уставилась на Вайолет.
        - Я не хочу погибнуть от удушья - ни сейчас, ни когда-либо потом. Но, если уж я должна умереть, то не прочь забрать и тебя с собой. Хочу все прояснить. Если не остановишь все это, я тебя убью.
        Я вся похолодела изнутри, услышав твердую уверенность в тоне Миши, и сталась не смотреть на нее. Я слышала слева тяжелое сердитое дыхание и пыхтение подруги. Надо сказать, что благодаря десятилетним занятиям гимнастикой она была очень сильной. Если бы Миша захотела кого-то покалечить, то физически она вполне была способна это сделать. А если бы она захотела кого-то убить и попросила бы меня о помощи - не знаю, что бы я ответила. Хотя я и верила утверждениям Вайолет, что она не знает, как остановить проклятие, - я не верила в ее невиновность. Я считала, что в этой деятельности ею манипулируют. Ей определенно говорили, что отвечать и как сбить нас со следа.
        Взгляд Вайолет метался между нами, она явно гадала, побежим ли мы за ней, если она рванет через трек к парковке, куда вскоре приедет школьный автобус, чтобы забрать детей, оставшихся на дополнительный час внешкольных занятий. Возможно, духи контролировали ее слова, но не ее мысли, и, скорее всего, в этот момент она считала, что, если Миша бросится на нее, она труп.
        - Как ты предлагаешь мне это сделать, Миша? - спросила она. - Не знаю, сколько раз повторять вам, что я не могу это остановить.
        - Тогда вызови своих духов. Заставь их все исправить, - потребовала Миша.
        Голос Вайолет задрожал. Она была готова расплакаться.
        - Клянусь, это все работает не так, - настаивала она. - Я не могу просто вызвать их. Они приходят ко мне только при определенных обстоятельствах - или внезапно, когда им захочется.
        Мы с Мишей обменялись решительными взглядами.
        - Хочешь сказать, например, во время игры в «Легкий как перышко, твердый как доска», - предположила Миша. Вайолет переминалась с ноги на ногу. Под ее ногами скрипел гравий, попавший с дорожки на траву. Наконец она сказала:
        - Да. Или если бы мы провели какой-то сеанс. Но даже тогда гарантий нет. Они не принимают просьб. Просто приходят, что-то мне показывают - и уходят.
        Губы Миши цвета сливы сложились в тонкую решительную линию.
        - Тогда мы сыграем снова, чтобы вернуть их, и ты им скажешь, что они совершили ошибку.
        Вайолет взглянула на меня, словно собираясь возразить, но потом осторожно добавила:
        - Но игра не сработает снова. Они уже показали мне вашу смерть. Если они снова появятся, то могут просто все повторить - или разозлятся.
        - Мы сыграем с Треем. Они еще не рассказывали его историю, - предложила Миша.
        Я ахнула, противясь такому. Я бы ни за что не стала рисковать жизнью Трея.
        Мой парень опустил взгляд на гравий, а Вайолет медленно покачала головой.
        - У них нет для него истории.
        - Значит, МакКенна. Они не показали ее смерть, - напомнила нам обеим Миша.
        Глаза Вайолет в ужасе распахнулись, и она повернулась ко мне в поисках спасения. Мне не хотелось снова участвовать в игре, но было не время сообщать Мише, что у нас с Треем был другой план того, как лишить Вайолет силы.
        - Ладно, - согласилась Вайолет. - Завтра.
        - Не завтра, - Миша покачала головой. - Сегодня вечером. Приходи ко мне к восьми. Я хочу разобраться с этим как можно скорее. Завтра я уже могу быть мертва, помнишь?
        - Сегодня не могу! - возразила Вайолет. - У моей мамы день рождения, и к нам приедут гости. Я не смогу выбраться.
        - Ну, ладно, тогда завтра у меня.
        Нижняя губа Вайолет задрожала, но она согласилась.
        - После баскетбольного матча. Это лишь вторая игра сезона, и я должна там присутствовать.
        Миша вскинула руки в раздражении.
        - То есть баскетбольная игра важнее моей жизни! - Она глянула на меня и Трея в поисках поддержки, но я не могла признаться ей, что мы не собирались больше играть с Вайолет в игры, пока та стояла рядом и слушала. Из сумки Миши донеслась вибрация, и, достав телефон, она увидела сообщение от Мэтта. Прочитав его, она сказала:
        - Ладно. Завтра после игры, если иначе никак. Завтра вечером мы все будем на трибунах, так что даже не думай исчезнуть из пом-команды, чтобы поехать к «Бобби» или вроде того. Мы будем тебя ждать. - Миша развернулась на каблуках и направилась к воротам, ведущим на парковку, на которую за ней уже приехал Мэтт в «Хонде» своей мамы.
        - Думаешь, она и правда меня убьет? - спросила меня Вайолет, когда Миша исчезла в воротах и села в машину мамы Мэтта.
        - Она может, - заметила я. Все могло бы сложиться по-другому после смерти Оливии. Но гибель Кэндис изменила все. Я была уверена, что чувствовала дуновение ветра. Миша была обречена так же, как две другие мои подруги. - Слушай, я не рада снова играть в это с тобой, но готова попробовать, потому что беспокоюсь за Мишу, - хотя ты, очевидно, нет.
        Вайолет снова опустила взгляд на землю и удивила меня громким, несдержанным всхлипом. Когда она снова посмотрела на меня, ее глаза были наполнены слезами, а нос порозовел.
        - Я не хотела говорить об этом Мише, но ее план не сработает.
        Мы с Треем уже знали, что игра не поможет снять проклятие, но все же я уперла руки в боки. Холодный ноябрьский ветер проникал сквозь мою кожаную куртку, и я пожалела, что не послушалась маму и не надела с утра зимнюю.
        - И почему же?
        - Потому что, - начала Вайолет, - я уже сказала тебе. Они не смогли показать мне твою смерть. Та дверь уже была закрыта. Если мы попробуем снова, они разозлятся.
        - Все, хватит, - объявил Трей Вайолет. - Ты пропустишь свой автобус.
        Мы с Треем почти не разговаривали по пути домой.
        - Эта девчонка сумасшедшая, - пробормотал он, когда мы дошли до угла Марта-Роуд. - Не обращай внимания на ее слова о том, что ты уже мертва. Она не понимает, о чем говорит.
        - Знаю, что не мертва. Я же стою тут, - заметила я. - Но я тут подумала, вдруг у нас с Дженни общая душа, понимаешь? Одна душа, разделенная напополам, - вот что видит Вайолет, когда пытается меня прочесть.
        Трей все качал головой.
        - У всех своя душа, и твоя идеальна. Мы не можем верить ее словам. Я наблюдал за ее реакцией на стадионе. Они - или оно, что бы ни стояло за этим всем, - подсказывают ей, что говорить. Она ждала от них инструкций каждый раз, когда открывала рот. Словно читала с телесуфлера.
        - А что насчет предмета? - спросила я, все еще считая, что уничтожение этой вещи более безопасное решение, чем повторная игра в «Легкий как перышко, твердый как доска». Но чтобы избежать ее, нам нужно понять, что это за предмет, и уничтожить его до завтра. - Есть идеи?
        - Никаких, - ответил Трей. - Мне кажется, что это что-то в ее сумочке, потому что во время разговора она прижимала ее к себе.
        За ужином мама завалила меня вопросами о том, как прошел мой день, очевидно, стараясь быть более внимательной родительницей. Но я не вслушивалась, просто давала адекватные ответы на вопросы об уроках, потерявшись в размышлениях о мистических предметах и загробной жизни. Мод доставала нас весь ужин, сначала выпрашивая себе кусочек куриного пирога, а потом принявшись скрестись в дверь на террасу.
        - Ладно, хорошо! - наконец воскликнула мама, включив свет на заднем дворе и открыв дверь, чтобы щенок мог выбежать на улицу.
        Почти час спустя я натянула ботинки и куртку, чтобы заманить Мод обратно в дом после того, как она отказалась это сделать, когда мама звала ее.
        - Наверное, там кролик или что-то вроде того, - предположила мама.
        Оказавшись на улице, я подождала, пока глаза привыкнут к темноте, несмотря на свет, падающий на нашу террасу, и тогда увидела темный силуэт Мод в дальнем углу двора. Она что-то копала. Снаружи было жутко холодно, траву покрывала изморозь, и я выругалась на щенка, вытащившего меня из теплого дома. Увидев меня, Мод разволновалась и, радостно лая, стала бегать кругами вокруг ямки, неподалеку от того места, где мы с Треем закопали Мокси.
        - Что ты тут делаешь, плохая девочка? - спросила я. Подойдя поближе, я заметила, что ямка, которую она так хотела мне показать, была не очень глубокой, примерно фут в ширину и странной формы. Стоя над ней, я поняла, что щенок каким-то образом вырыл в нашем газоне ямку, очень похожую на сердце. Мод с энтузиазмом гавкала, словно говоря мне: «Видишь»?
        И тут до меня дошло, словно кто-то дал пощечину. Свитера!
        Как только похолодало, Вайолет стала надевать новый свитер каждый день. Все они были из плотной шерсти или кашемира и прикрывали ее шею. У каждого из свитеров был или воротник-хомут, или высокий ворот, или рубчатый круглый воротник, или ворот-труба.
        Они прикрывали золотой медальон, который она так спокойно показывала во время первых теплых недель учебного года. Не знаю, подсознательно ли она прятала его под одеждой, или специально натягивала свитера в надежде, что мы не вспомним, как в начале школьного года она носила медальон каждый день. Я совсем о нем забыла - пока мне не напомнила Мод. Я вспомнила тарелочку с мылом в форме сердечек в ванной дома Ричмондов и как мне не хотелось использовать их. И я поняла: «мертва» я, как утверждала Вайолет, или нет, но «с той стороны» мне могли помочь так же, как ей, если не больше. Возможно, Дженни, Оливия, Кэндис (или даже Мокси) направили Мод на улицу, чтобы подстегнуть мое визуальное мышление.
        Это медальон, медальон в форме сердечка, соединял Вайолет со всеми этими неприятностями. Я была точно в этом уверена.
        Глава 17
        Времени у нас с Треем почти не оставалось. Нужно было достать медальон до игры с Вайолет, на которой настаивала Миша. Во всех прокручиваемых в моей голове сценариях самым удобным временем стащить медальон была бы пара минут в раздевалке до физкультуры. Так как Миша больше на нее не ходила (и Вайолет тут же поймет, что мы что-то задумали, если увидит ее со мной в раздевалке) - мне придется застать ее там одну, если плана получше придумать не получится. По очевидным причинам идея наброситься на Вайолет в одиночку пугала меня. Что, если я потяну за медальон, а замочек не сломается? Или случится что-то более непредвиденное: например, золотая цепочка порежет кожу на шее Вайолет. Меня не покидало ощущение, что мы близки к завершению этой истории, - но и она наверняка это чувствовала.
        В пять утра я услышала вибрацию телефона на прикроватном столике и инстинктивно села, чтобы ответить. Это была безутешная Миша. Трей тоже сел и стал тереть глаза. Я похлопала его по плечу и отправила досыпать.
        - Ты иногда думаешь о том, каково это - умереть, МакКенна? - спросила меня Миша. Ее голос был хриплым, словно она проплакала много часов.
        - Конечно, - созналась я. - Все время. Я уже давно об этом думаю. Наверно, это происходит мирно. Ты плывешь к свету, полному милости, а потом погружаешься в полное спокойствие и удовлетворение. Я верю в это все. - Я не стала говорить ей, что верила в это, потому что так было легче, потому что без этого я бы не смогла не думать о всей боли и ужасах, которые испытывала Дженни, покинувшая нашу общую жизнь.
        - Я в это не верю, - возразила Миша. - Когда умерла моя бабушка, папа сказал, что жизнь - лишь набор нейронов, зажигающихся в нашем мозгу и помогающих нам воспринимать энергию вокруг нас. Когда мы умираем, эти нейроны прекращают двигаться и ничего не остается. Лишь тьма. Ничего. Вот что происходит с нами, когда мы умираем.
        Последовала долгая пауза, и я постаралась не дать ее словам оказать на меня слишком сильное влияние. Сама только мысль, что все умершие близкие мне люди просто унеслись в пустоту, приносила слишком много боли.
        - Мы знаем, что это не так. Оливия связалась со мной. Она не находилась в состоянии ничего, - вспомнила я.
        - Что происходит? - сонно поинтересовался Трей. Я отмахнулась от него, понимая, что эмоциональное состояние Миши вызовет у него лишь раздражение.
        - Я не хочу быть сердитым призраком. Я хочу остаться с родителями и выиграть медаль в соревнованиях GK U. S. Classis. А еще я хочу пойти в колледж в Ла-Кроссе, выйти замуж за Мэтта и стать мамой. Как все это случилось? Зачем мы вообще играли в эту совершенно дурацкую игру? Я хочу все вернуть! Я не хочу умирать, МакКенна!
        Я слышала отчаяние в ее словах, но простого ответа у меня не было. Нечестно было убеждать ее, что она не умрет. Все-таки Оливия и Кэндис уже погибли.
        - Мы пытаемся, Миша. Пытаемся.
        Я вернулась в постель и задумалась, ела ли она что-то твердое вчера. Если мы не найдем способа помешать Мише умереть, как предсказала Вайолет, то она все равно может погибнуть от истощения.
        Несмотря на объятия Трея и уже такое знакомое движение его груди за моей спиной при дыхании, несмотря на запахи и с детства привычную мне обстановку моей спальни, я чувствовала, что безопасность, которую я ощущала большую часть жизни, ускользает, как вода между пальцев. Я старалась убедить себя, что духи, манипулирующие Вайолет, лишь пугают меня, чтобы я не делала того, что должна. Но в глубине души я ощущала, будто стою на краю обрыва. Мне казалось, что, как только я отброшу одеяло и вылезу из постели, моя жизнь изменится и больше никогда не станет прежней.

* * *
        К шести часам, еще за час до официального начала баскетбольного матча против старшей школы Анджелика, парковка уже была вся заставлена машинами. Утром перед занятиями по физкультуре я не стала ругаться с Вайолет в раздевалке: Трей считал, что слишком рискованно пытаться это сделать днем в школе. Но мы с ним понимали, приехав на игру, что нам нужно добраться до медальона Вайолет тем же вечером.
        Я припарковалась, сидя за рулем «Сивика» миссис Эмори. Трей был на пассажирском сиденье рядом со мной, Миша - на заднем (несмотря на требование Мэтта остаться дома, подальше от всего этого). Она считала, что мы пришли на игру, чтобы не позволить Вайолет исчезнуть, не исполнив обещания снова сыграть с нами. Мы с Треем обсудили возможные трудности из-за приезда Миши на игру вместе с нами и решили, что и для нее, и для нас будет лучше, если мы не расскажем ей о медальоне и нашем плане отобрать его у Вайолет. Миша вела себя так непредсказуемо, что невозможно было предугадать, что она выкинет, если что-то пойдет не так. Мы также понимали, что у нас нет четкого плана и что придется быть готовыми действовать по обстоятельствам, как только представится подходящая возможность, какими бы ни были последствия.
        Как только я припарковалась (в задней, более свободной части площадки, все еще не доверяя своим водительским навыкам), Трей сказал:
        - Смотрите!
        На парковку въехал белый «Ауди» Вайолет. Когда машина повернула к свободному месту ближе к западному входу в школу, мы увидели профиль Вайолет за рулем. На ней была черно-красная форма пом-команды. Припарковавшись, она нанесла блеск на губы, посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида и вышла из машины, закинув спортивную сумку на плечо и привычным жестом закрыв машину ключом на цепочке. Ее длинные темные волосы были завязаны в хвост, который раскачивался из стороны в сторону. Она направилась к зданию школы и исчезла в красных дверях.
        - Пф, - фыркнула Миша. - У нее еще хватает нахальства являться в хорошем настроении.
        Мы с Треем проигнорировали ее реплику, молча подумав об одном и том же: Вайолет уже была в форме. Если она сейчас и задержится в раздевалке, то только для того, чтобы оставить сумку и побежать в спортзал разминаться с остальной командой. Мне нужно было, чтобы она нашла себе занятие, хотя бы на пару минут, чтобы мой план мог сработать: чтобы мне удалось застать ее врасплох и сорвать медальон с ее шеи. Тут был элемент неожиданности.
        - Пойдем, - сказал Трей. - Не могу поверить, что уже почти закончил школу, а ни разу не посетил школьный баскетбольный матч.
        Я закатила глаза, зная, что пару недель назад он ни за что, ни за что не пошел бы добровольно на школьное спортивное мероприятие.
        У западного входа школы нас поприветствовали две похожие на нердов девятиклассницы. Они сидели за столом, продавая билеты.
        - Билеты стоят по пять долларов, - счастливо сообщила девушка и поставила нам на руки красный штамп «Оплачено». Коридоры были необычно пустыми (поскольку уже наступил вечер) и темными - чтобы школьникам из Анджелики было не с руки слоняться по зданию во время игры. Из спортзала уже доносился праздничный рев: танцевальная музыка гремела из динамиков, зрителям продавали попкорн и содовую, а родители из нашего города искали, где им сесть на трибунах. Мы пробрались в зал и поискали себе незаметные места среди фанатов команды-хозяина. Родители Пита и его младшие братья уже оставили на переднем ряду сумки и куртки, а мать Джеффа настраивала видеокамеру, ожидая разыгрывания мяча.
        Мы забрались на самый верх трибун и сели почти в углу - где, как мы надеялись, Вайолет не заметит нас, выступая с пом-командой. Мои конечности онемели и стали холодными, как ледышки, в ожидании начала игры. Посидев пару минут и понаблюдав за активностью в спортзале, мы так и не увидели никого из членов пом-команды на поле.
        - Где она? - вслух спросил Трей.
        - Скорее всего, в раздевалке, болтает и разогревается. Обычно команды переодеваются в женской раздевалке, - сообщила нам Миша, которая знала все о спортивной жизни нашей школы, выступая в составе чирлидеров в футбольный сезон. - По крайней мере на домашних играх. Команда чирлидеров из школы-гостьи пользуется раздевалкой вместе с нами, но мы стараемся не разговаривать друг с другом.
        Живот свело от мысли, что нужно войти в раздевалку под любопытными взглядами девочек не только из пом-команды Уиллоу, но и Анджелики. Еще больше свидетелей. Еще больше людей попытаются остановить меня, если Вайолет позовет на помощь. Еще больше проблем для Трея, если он последует за мной и случайно увидит кого-то из девушек в раздетом виде.
        - Как думаешь, спустится ли пом-команда снова в раздевалку во время игры? - как бы между прочим спросил Трей Мишу. Музыка, доносившаяся из динамиков в спортзале, затихла и началась новая, полная тяжелых басов песня, отмечая выход пом-команды Уиллоу, которая протанцевала в центр поля и построилась там. Вайолет в идеально сидящей на ней форме стояла в центре, уперев руки в бока и гордо улыбаясь. Остальные члены команды встали за ней, натянув на лица неестественно широкие улыбки и склонив бедра.
        - Возможно, в перерыве между таймами, чтобы освежиться, - ответила Миша, когда начался танец.
        Между таймами. Это имело смысл. Пом-команда хозяев, скорее всего, будет выступать минут пять. Первое выступление было скандально откровенным. Я едва могла поверить, что нахожусь на баскетбольном матче в старшей школе в Висконсине - столько там было непристойных движений и выпячивания груди. Многие отцы присвистнули, а матери неодобрительно перешептывались на трибунах. Весь зал наполняла музыка, и фанаты на трибунах отбивали ритм. Вайолет явно нравилась реакция толпы: ее новая (и, по всей видимости, настоящая) личность раскрылась вовсю. Этим ноябрьским вечером на баскетбольном поле не осталось и следа от той скромной тихони, которую мы знали в сентябре. Девушка, ведущая программу, казалась выше известной нам Вайолет, собраннее ее. Она излучала уверенность и была похожа на человека, у которого есть все, чего только можно пожелать, и который ничего не боится. Я вздрогнула, подумав, что она выглядит непобедимой.
        Во время выступления я ждала, когда Вайолет заметит нас на трибунах и встретится со мной взглядом. С самого прихода в зал я не могла отделаться от ощущения, что она знала о нашем присутствии и его причине. Когда позже я пойду в раздевалку, она будет меня ждать. Все будет не так просто, как надеялись мы с Треем. Я никак не могла подготовиться к предстоящему мне испытанию, пока играла музыка и девушки из пом-команды трясли задами и размахивали помпонами. И все-таки Вайолет так и не посмотрела наверх - туда, где мы сидели. Программа закончилась идеально исполненным кувырком назад и приземлением на поперечный шпагат подброшенной в воздух Вайолет. Зал наполнили аплодисменты, а я сосредоточилась только на одном: блеске золотой цепочке вокруг шеи Вайолет.
        Медальон был на ней. Он был спрятан под обтягивающим полиэстеровым свитером командной формы, поэтому его почти не было видно.
        Трей тоже увидел блеск и мягко толкнул меня локтем.
        Пом-команда села на самую нижнюю скамью трибун, в паре футов от вошедшей в зал под аплодисменты баскетбольной команды школы. С наших мест было видна темная головка Вайолет, и мы наблюдали, как она хихикает, болтая с девочками из команды. Во время розыгрыша мяча, когда Джефф и Питт вышли на поле, чтобы встретиться с двумя форвардами из Анджелики, она села прямо, прикрыв рот руками. Когда Пит в первый раз за игру забросил мяч в корзину почти с середины поля и попал, Вайолет тут же вскочила на ноги и, вскинув руки в воздух, начала кричать. Потом, когда судья зафиксировал нарушение со стороны форварда Анджелики, случайно сделавшего подножку Питу, ведущему мяч, Вайолет нахмурилась и поделилась своим раздражением с соседкой, двенадцатиклассницей по имени Энни, чей брат тоже играл в команде.
        В конце первой четверти команда Уиллоу вырвалась вперед на девять очков, и родители ушли с трибун, чтобы сходить в туалет и купить содовой, пока тренеры обеих команд давали советы своим спортсменам. Пом-команда Анджелики выполнила первый танец, а потом встала наша команда и пропела короткую кричалку.
        Менее чем через пять минут судья дунул в свисток, вызывая обе команды высоких парней на поле. Я раньше не смотрела школьный баскетбольный матч целиком, потому что марширующий оркестр и команда знаменосцев выступала только на футбольных играх - так что я едва понимала правила игры.
        Через пятнадцать минут, когда вторая четверть подошла к концу, команда Анджелика каким-то образом смогла догнать нашу и сравнять счет.
        Наша пом-команда встала и покинула спортзал через двери на другом конце огромного помещения: двери, которые вели в коридор, откуда по лестнице можно было попасть в раздевалку и тренажерный зал, а также на поле.
        - Мне нужно в туалет, - объявила я Трею и Мише, понимая, что если Вайолет собиралась уйти, а промежуток между таймами был нашим шансом столкнуться с ней, то лучше бы мне спуститься с трибун и ждать в коридорах школы.
        - Мне тоже, - сказал Трей, снова надевая зеленую куртку, чтобы не оставлять ее на трибунах.
        Я беспомощно посмотрела на Мишу, гадая, что нам делать, если она захочет присоединиться, - но та лишь пожала плечами, продолжая пить диетическую колу.
        Тишина в коридорах была приятной переменой после грохочущих басов и шума в спортзале. Слева от нас в очереди за содовой и попкорном переговаривались между собой родители, а за ними коридор бежал вдоль периметра спортзала к лестнице, ведущей в раздевалку. С другой стороны от нас жужжали и сверкали торговые автоматы, а дальше коридор вел к западному входу в школу, через который мы ранее и вошли, купив билеты.
        - Сюда, - тихо позвал меня Трей и потянул за последний в ряду автомат, когда из-за угла вышла пом-команда. Мы осторожно наклонились, чтобы увидеть, как девушки входят в спортзал. Музыка ознаменовала их выступление в перерыве между таймами, и мы прокрались вперед, остановившись в дверях, через которые они только что вошли, - убедиться, что они выстраиваются перед шоу. В ожидании вступительных тактов девушки стояли на коленях, упершись лбом в пол, в центре зала лицом к зрителям, образуя букву «V». Когда заиграла музыка, они все выпрямились и грациозно встали на ноги. Спортзал сотрясся от басовой партии танцевального ремикса Cry out исполнителя хип-хопа Тайни Джей. Как только девочки встали и начали синхронно танцевать, зрители разразились криками.
        Трей повернулся ко мне и произнес: «Нужно пойти вниз и ждать».
        Я кивнула, в последний раз взглянув на баскетбольное поле. Вайолет, театрально вскинувшая руки в воздух, развернулась как раз вовремя, чтобы посмотреть прямо на меня, застывшую в дверном проеме - словно она все это время знала, где я была. На ее лице не было никаких эмоций, как на пустом листе бумаги, и мгновение спустя она продолжила танцевальную программу, будто бы не заметив меня. Но я поняла: она знает, что час настал. Знает, что я пришла за ней. Сердце билось в груди, как дикое животное, пойманное в ловушку моих ребер и пытающееся вырваться. Ее взгляд сказал мне, что, если я не приду за ней, она придет за мной.
        - Не знаю, я теперь не уверена, что ждать ее в раздевалке - хорошая идея, - встревоженно пробормотала я, когда Трей оттащил меня от дверного проема и повел вниз по коридору к лестнице, ведущей к раздевалке. Родители и учителя стояли неподалеку от входа в зал, пока продолжалось выступление, и почти не обратили на нас внимания, когда мы прошли дальше по неосвещенному коридору.
        - Так безопаснее всего, МакКенна. В этом небольшом помещении лишь два выхода. Я пойду с тобой, - попытался убедить меня Трей.
        - Она знает, Трей, - запротестовала я, отмечая истеричные нотки в моем голосе и ненавидя себя за это. - Она знает, что мы будем внизу. Я боюсь!
        Трей положил руки мне на плечи в попытке успокоить.
        - МакКенна, послушай. Вот оно. У нас есть только один шанс. Все зависит от него. Ты же это знаешь. Жизнь Миши зависит от того, заберем ли мы этот медальон у Вайолет или нет, - и сделать это нужно немедленно!
        В спортзале громыхала музыка, мешая мне сосредоточиться и представить себе последовательность действий: спуститься по лестнице, войти в женскую раздевалку, где-то спрятаться (например, в душевой), пока не услышу, как входит пом-команда, а потом атаковать. Таков был план, засевший в моей голове с прошлой ночи. Я так подробно продумала его, что уже представляла прикосновение к ладони теплой металлической цепочки медальона, срываемого с шеи Вайолет. Я чувствовала лимонный запах средства для мытья в раздевалке и видела, как несусь оттуда прочь с медальоном в руке. Но на этом план заканчивался. Отец Фэи сказал, что нам нужно уничтожить этот предмет. Но как нам уничтожить золотую вещь на парковке? Почему мы раньше не подумали о такой важной детали?
        - Это неправильно, Трей. Обстановка не та. Она может вырваться и выйти через другую дверь. Я ни за что ее не поймаю: она быстрее меня. Я все провалю. У меня не будет второго шанса, если я нападу на нее при стольких свидетелях, а она сбежит, - бормотала я.
        На его лице отразилось глубокое разочарование. Мне очень хотелось доверять его инстинктам, но все пошло не так. Как замечательно он выглядел в тот момент! Его голубые глаза были такими проникновенными, губы были такими полными и розовыми, что меня охватило удивление, что с конца сентября мы столько ночей провели вместе, лишь целуясь, и то не часто. Я боролась с почти непреодолимым желанием забыть о Вайолет и затащить Трея в машину его матери, сорвать с него одежду и наконец отдаться волне желания, которую я подавляла уже столько недель. И, словно бы что-то двигало моим телом, моя рука поднялась и погладила его по щеке. Большой палец прижался к его нижней губе.
        - МакКенна, что ты…
        Я не знала, что делала. Казалось, моими мыслями управлял кто-то другой. Мной будто бы двигала какая-то внешняя сила. И тут я поняла, что, скорее всего, именно это и происходит. Дух, контролирующий Вайолет, пытался отвлечь меня от того, что нужно сделать, - и отлично с этим справлялся.
        - Прости, - сказала я, покраснев, когда вновь обрела контроль над своими мыслями. Наверное, я показалась Трею слегка спятившей: сначала паниковала и трусила, а потом чуть ли не набросилась на него.
        - Что-то пытается управлять моим разумом. Но я действительно не хочу ждать Вайолет внизу. Мне правда кажется, что это плохая идея.
        Я слышала, как в спортивном зале затихает музыка. Аплодисменты становились все громче, как и топот на трибунах. Шум в ушах оглушал: казалось, что мои барабанные перепонки взорвутся. Мне хотелось просто сбежать из здания школы на парковку, подальше от истязавшего мозг звука.
        - МакКенна, - настойчиво произнес Трей, тряся меня за плечи.
        Прежде чем у меня появилась возможность собраться с мыслями, из зала начали выходить девушки из пом-команды. Они выскочили все вместе, и вела их двенадцатиклассница Шеннон Лиу, еще сияющая от возбуждения после выступления. Вся команда слилась перед моими глазами, напоминая гигантского спрута с двадцатью голыми загорелыми ногами и длинными волосами разных цветов. И тут мой взгляд выхватил из центра группы красивую девушку с льдисто-голубыми глазами. Вайолет.
        Не совсем соображая, что именно я делаю, и не давая ей и доли секунды, чтобы успеть поднять глаза и увидеть нас с Треем, прячущихся в тени коридора, я прыгнула вперед. Я двигалась слишком внезапно, чтобы Трей смог меня удержать, - слишком быстро, чтобы подумать о том, что импульсивные и безрассудные действия могут поставить все под угрозу. С моих губ не сорвалось ни звука, когда я всем телом навалилась на Вайолет, отталкивая с пути Стефани де Мило и роняя ее на плиточный пол. Я схватила Вайолет и толкнула ее назад. Мы обе упали, и я вцепилась в медальон, сжав зубы и почувствовав, как пальцы сомкнулись на золотой цепочке, исчезающей под свитером.
        - О, нет! Помогите! - закричала Вайолет, поняв, что происходит. Я сидела на ней, прижимая ее плечи к полу коленями. Ей явно было больно, но у меня не было времени переживать из-за этого.
        Цепочка оказалась на удивление крепкой, хотя золото и выглядело хрупким и старым. Я потянула достаточно сильно, чтобы сломать застежку - по крайней мере, так мне казалось; но, когда я уже думала, что металл вот-вот лопнет - почувствовала, как сильные руки хватают меня под мышки и оттаскивают назад. Меня с силой сдернули с Вайолет, и я почувствовала, как медальон выскальзывает из моих пальцев. Я смотрела, как подвеска в форме сердца, висящая на золотой нити, вновь скрывается под свитером Вайолет.
        - Что, черт возьми, это такое?! - заорал позади меня мистер Саймон. Я узнала голос тренера баскетбольной команды мальчиков, хотя раньше никогда с ним не разговаривала. Еще до того, как мои ноги коснулись земли и я смогла встать, за моей спиной на тренера Саймона налетел Трей и повалил его на землю. Я упала вместе с ними (поскольку тренер Саймон продолжал держать меня), но быстро пришла в себя. Вскочив на ноги и освободившись, я повернулась и увидела, что Трей пытается удержать высокого лысеющего тренера на полу.
        - Беги, МакКенна! - прокричал он.
        Я повернулась к Вайолет и увидела, что она тоже встает.
        Повсюду началась суета, ко мне и Трею бежали другие учителя и родители, но ничто не могло меня остановить. С решимостью, которой никогда раньше в жизни не испытывала, я набросилась на Вайолет, как тигрица, растолкав других девочек из пом-команды. Вайолет рванула достаточно быстро, чтобы спастись от моей хватки, и со всех ног бросилась к лестнице, ведущей ко входу в раздевалку. Я была всего на шаг позади нее, прыгая по ступенькам, и неловко пропустила одну. С чувством неприятной пустоты в животе, зная, что каждой части тела сейчас будет очень больно, я врезалась в Вайолет со спины и толкнула ее вперед. Я пролетела лицом вниз по крайней мере четыре ступеньки и потом проехалась еще по двум, смягчая падение вытянутыми руками и поджав ноги. Развив большую скорость, я перелетела через Вайолет (вероятно, больно задев ее спину и плечи), прокатилась вперед по оставшимся ступенькам, свернувшись калачиком (и пересчитав ребрами ступени), пока не ударилась об пол внизу.
        Я сделала глубокий вдох, подозревая, что тепло на моем лбу - из-за крови. Прежде чем я успела привыкнуть к ужасной боли в спине и ребрах, Вайолет собралась с силами и бросилась к раздевалке. Услышав наверху лестницы шаги и взволнованные голоса, справляющиеся о моем состоянии, я с трудом встала на ноги. Нельзя было терять ни секунды, и я побежала к раздевалке. Ворвавшись внутрь, я врезалась левым бедром в косяк, и тело пронзила еще одна вспышка боли. Почувствовав, как боль охватывает мой левый бок, я последовала за Вайолет (бросившуюся бежать вдоль ряда синих стальных шкафчиков) в холодную, тихую раздевалку, но тут же потеряла ее из виду.
        Не думая об осторожности, я обошла угол - и только тогда, гадая, куда Вайолет направилась, поняла, что она может ждать меня тут, готовясь стукнуть по голове контейнером для мусора или чем-то еще. Мгновение я стояла неподвижно, едва отваживаясь дышать и отчаянно пытаясь услышать какой-либо звук, намекнувший бы мне, куда делась Вайолет. Прошло несколько секунд, но я так ничего и не услышала, кроме шагов и голосов девушек и родителей, спускающихся в раздевалку. Нужно было действовать быстро, нельзя было допустить, чтобы меня остановили. С тех пор, как медальон коснулся моих пальцев, я понимала, что хочу снова почувствовать его в руке. Словно моя кожа жаждала его, мечтала о нем.
        Справа от меня был ряд синих туалетных кабинок, за отгороженным квадратным помещением, служившим кабинетом тренеру Стерлинг. Возможно (хотя и вряд ли), Вайолет спряталась в одной из кабинок - но на проверку каждой из них времени не было. Слева от меня располагались душевые, выложенные белой плиткой, их высокие стены отлично могли скрыть Вайолет от моего взгляда, заскочи она туда. За душевыми стояли ряды шкафчиков, а в конце помещения виднелись двойные двери, запертые изнутри на ночь и ведущие на стадион. Не имея иного выбора, кроме как двигаться вперед, после секундного колебания я направилась к последней душевой кабинке. До меня доносились голоса людей, бегущих за мной из спортзала в раздевалку.
        Лишь только заглянув в душевую, я услышала впереди легкие шаги и выскочила как раз вовремя, чтобы увидеть, как закрываются двери. Я изо всех сил ринулась к ним, ощутив новый всплеск энергии, и вылетела из раздевалки как раз в тот момент, когда туда вбежали преследовавшие меня девушки из пом-команды.
        Оказавшись на улице, я поразилась тишине ночи. А еще удивилась холоду: было так морозно, что в воздухе пахло снегом. Впереди, примерно в футах десяти, Вайолет бежала к воротам на парковку. Она лишь раз оглянулась через плечо. Темные волосы развевались за ее спиной. Добравшись до забора, Вайолет вцепилась в ворота, мешавшие ей выбежать на парковку, но те, к ее удивлению, застряли. Сзади я точно видела то, что она поняла лишь через мгновение: ворота были закрыты на цепь и замок - скорее всего, чтобы не дать гостям шататься по стадиону ночью. Я слышала, как раздраженно зарычала Вайолет, проводя пальцами по замку, а потом не стала тратить время и сделала то, чего я от нее никак не ожидала: полезла по забору в коротенькой, похожей на помпон юбочке.
        - О боже, - пробормотала я себе под нос. Я замедлила шаг и резко остановилась около забора. Вайолет уже немного вскарабкалась вверх. Я потянулась и схватила ее за левую ногу, намереваясь стащить ее на на асфальт, - но она лишь крепче ухватилась за забор. Я потянула сильнее - и Вайолет, застав меня врасплох, спрыгнула с забора, опрокинув меня. В ее глазах пылала ярость. Я больно упала назад, ударившись об асфальт и мгновенно почувствовав, что отбила копчик. Вайолет с силой пнула меня в живот, выбивая весь воздух из легких. Я лежала, пытаясь сделать вдох, а потом встала на четвереньки. Она уже полезла на забор во второй раз и, не восстановив дыхание, я вскочила на ноги и потянулась к ней, пытаясь стащить вниз.
        На этот раз это я застала ее врасплох. Ее тело шлепнулось на асфальт с неприятным шмяком, а голова стукнулась о землю. Пока она медленно моргала, пытаясь сосредоточиться и понять, что только что произошло и насколько сильно она ударилась, я схватила медальон на ее шее и рванула изо всех сил.
        В этот раз она вскрикнула «Ай!», ее пальцы подлетели к шее. Цепочка врезалась в чувствительную кожу, прежде чем лопнула застежка.
        Крепко сжимая медальон в правой руке, я начала взбираться по забору так быстро, как только могла, пока оглушенная Вайолет лежала на асфальте подо мной. Когда я добралась до верхушки забора, подоспели девушки из пом-команды, и, пока половина из них склонилась над Вайолет, чтобы помочь ей подняться на ноги, вторая половина начала трясти забор в надежде сбросить меня. Я перекинула ногу через верхушку и осторожно сползла немного вниз, прежде чем спрыгнуть. Приземление было жестким, и боль пронеслась от копчика по всей спине. Я отерла с правого глаза струйку крови. Бросив быстрый взгляд через левое плечо, я увидела, как пришедшая в себя Вайолет яростно и грубо расталкивает членов команды, пытающихся ей помочь. Поставив ногу в черной кожаной танцевальной туфельке на нижнюю секцию алюминиевого забора, Вайолет начала так быстро карабкаться вверх, словно ее подняли сверхъестественные силы.
        Теперь настала моя очередь бежать - бежать со всех ног. В голове вместо мыслей вспыхивали туманные цветные пятна, вызванные ужасной физической болью. В правом кармане моих черных джинсов лежали ключи от «Сивика» миссис Эмори, но добраться до него можно было, только лавируя между припаркованными машинами. Вполне возможно, что Вайолет быстрее добежит до автомобиля, чем я, - а если и нет, мне не хотелось уезжать одной, без Трея. Я не смогу одна решить, куда ехать и что делать с медальоном.
        К счастью, именно в тот момент Трей выбежал через западные двери школы; за ним следовала Миша. Он заметил меня, а потом и Вайолет, бегущую следом, и, неожиданно ускорившись, навалился на нее сбоку и сбил с ног.
        - Не вставай! - предупредил он ее, рванув за мной к припаркованной машине его матери. Из школы выскочили родители и учителя из Уиллоу и Анжелики. Они видели, как Трей напал на Вайолет. Среди них был и тренер Саймон, прижимавший к носу окровавленный платок. Несколько матерей рванули к Вайолет, которая послушалась Трея и не вставала. Нервничая, я переложила медальон из потной правой ладони в левую и открыла ключами дверь машины. Потом подняла взгляд и увидела, какой переполох мы устроили на парковке: девушки из пом-команды рассерженно кричали и визжали, родители пробирались к нам между припаркованными машинами, а Миша, обхватив себя руками, в одиночестве стояла на лестнице, ведущей к западному входу в школу.
        - Не осматривайся, просто езжай! - скомандовал Трей. Я забралась на водительское сиденье и включила двигатель, чтобы открыть ему дверь. Он залез в машину и захлопнул дверь за несколько секунд до того, как коренастый папа одного из баскетбольных игроков добрался до нашего автомобиля и проорал:
        - Вылезайте из машины, вы оба! У вас большие неприятности!
        Я попыталась не обращать внимания на голос мужчины и опустила медальон на пластиковый подлокотник за рычагом переключения скоростей. Трей пристегнулся и уверенно сказал:
        - Поехали.
        Я постаралась стартовать как можно быстрее, позабыв о скудости своих водительских навыков, и, услышав хруст металла, поняла, что задела бампер соседней машины, слишком резко сдав назад. Решив не терять времени на проверку того, насколько большой ущерб нанесла, я направила «Сивик» миссис Эмори к выезду с парковки. Нарушая правила, я повернула направо и через пассажирское окно увидела чьего-то рассвирепевшего отца, с раскрасневшимся лицом и сжатыми в кулаки руками. У входа в школу обеспокоенные родители помогали хромающей Вайолет зайти в здание.
        Глава 18
        - Куда теперь? - спросила я Трея в ужасе, едва притормозив перед знаком «СТОП» в конце квартала, а потом резко повернув машину влево, не включая поворотники. Пульс бешено колотился. Я чувствовала, что обливаюсь ледяным потом. Ладони стали такими скользкими, что я боялась не совладать с машиной.
        - Нужно уничтожить эту штуку, - пробормотал Трей, изучая медальон. - Но как уничтожить золотой медальон?
        На следующем углу я повернула направо и влилась в поток других машин, направляющихся к загородному шоссе. Это был наш единственный шанс быстро выбраться за пределы города. Но, ненадолго почувствовав облегчение, я тут же услышала сирены нескольких полицейских машин позади нас. Кто-то в старшей школе вызвал копов, и теперь они бросились в погоню.
        - О боже! - воскликнула я. - Как думаешь, нужно остановиться?
        - Ну, ты только что напала на другую ученицу, я ударил учителя, и мы покинули место происшествия. Я сомневаюсь, что нужно сейчас останавливаться, - заметил Трей.
        - Верно, - согласилась я, импульсивно меняя полосу движения и подрезая кого-то слева. До нас донеслись сердитые гудки. Мне хотелось, чтобы между нами и полицией было как можно больше машин.
        Короткими, обгрызанными ногтями Трей сумел открыть медальон и издал звук, похожий на что-то среднее между «упс» и «ого». Я оторвала взгляд от дороги и увидела внутри маленький локон волос цвета меда. Он распрямился, как только Трей открыл половинки сердечка и вытянулся, щекоча его ладонь.
        - Не знаю, противно это или круто, - пробормотал он.
        Я тут же вспомнила портрет в прихожей Симмонсов, на котором была изображена бабушка Вайолет, ее идеально уложенные светлые волосы, ее вежливую улыбку. Внезапно воспоминание об этой терпеливой улыбке стало зловещим. На картине бабушка Симмонс не приветствовала гостей. Она говорила мне через потрескавшуюся краску, что ее терпение переживет мое. Симмонсы могли доставить неприятности, и я ошиблась, перейдя им дорогу.
        Когда я повернула направо на шоссе, ведущее прочь из города, нас встретили еще две полицейские машины. Завидев нас, они включили сирены, и ночь разукрасили вращающиеся красный и синий огоньки.
        - Мне это и правда не нравится, - сказала я Трею дрожащим голосом. Невозможно было не задуматься, звонил ли уже кто-то моей маме и сообщил ли ей, что за мной сейчас гонится полиция.
        - Просто езжай дальше, - Трей почесал голову, погрузившись в размышления, а потом добавил: - Озера. Если мы доберемся до окружного шоссе, проехав мимо аэропорта, то сможем выбросить эту штуку с подвесного моста в озеро Уайт-Ридж.
        Это место еще было далеко впереди. Поездка до озера Шавано и группки маленьких озер вокруг него в лесистой зоне займет почти тридцать минут, если мчаться на всей скорости. Я не была уверена, что моих нервов и водительских навыков хватит на это. На загородном шоссе было всего четыре полосы - две на восток, куда направлялись и мы, и две на запад. Я понятия не имела, что делать, если полиция сумеет перекрыть нам путь. А еще меня беспокоил заполненный лишь на четверть бензобак.
        - Трей, не уверена, что мы доберемся так далеко, - ответила я, слишком напуганная, чтобы плакать.
        - Подумай о Мише, - подбодрил меня Трей. - Нужно по крайней мере попытаться.
        - Ты и правда думаешь, что, выбросив медальон в глубокие воды, мы сможем его по-настоящему уничтожить? - спросила я. Я бы чувствовала себя увереннее, если бы мы подготовили чан с кислотой, куда можно было бы его бросить, или достаточно мощную печь для сжигания, чтобы расплавить драгоценный металл. Но это были окраины Висконсина в восемь вечера во вторник - как нам вообще найти что-то из этого? - Золото не ржавеет.
        - Может, - медленно произнес Трей, - если мы просто оставим медальон там, где Вайолет не сможет его найти, ситуация значительно улучшится. И если же вся сила в волосах, то с ними легко разобраться прямо сейчас.
        Он порылся в кармане куртки, пока не нашел коробок спичек.
        - Трей! Я веду машину! - прокричала я, поддавшись страху огня. Я не хотела чувствовать запах паленых волос или видеть дым в машине, в которой сижу, в то время как мне нужно сосредоточиться на бешеной езде по загородному шоссе, учитывая, что мимо нас проносились другие автомобили. Позади орали сирены гнавшихся за нами трех полицейских машин.
        - Это полиция. Остановитесь у обочины.
        Офицер полиции, сидевший на переднем пассажирском сиденье, опустил стекло и выкрикивал в рупор приказы.
        - Все в порядке, - заверил меня Трей. - Если сожгу волосы сейчас, работа будет наполовину сделана, даже если бензин закончится.
        Он был прав, поэтому я глубоко вздохнула и попыталась не смотреть на него, когда он поджег край золотистого локона. Волосы свернулись и быстро почернели, наполняя машину тошнотворным сладковатым запахом и клубами дыма.
        - Сделано, - сказал Трей, приоткрывая окно, чтобы просунуть левую руку и вытряхнуть оставшийся пепел на ветер.
        - Вы арестованы. Остановитесь у обочины.
        Впереди (примерно в сорока футах) по дороге ехал лесовоз, доверху заполненный свежесрубленными деревьями, закрепленными сложной сетью веревок и крюков. Он занимал больше одной полосы, и было невозможно объехать его, не выехав на встречную полосу, по которой плотно двигался поток машин.
        - Что делать, что делать? - в ужасе спросила я Трея.
        Трей уверенно положил руку на мое правое бедро, чтобы успокоить.
        - Ищи разрыв во встречном потоке, а потом ныряй туда и мчись.
        Слушая его, я не отрывала взгляд от дороги, но тут он добавил:
        - И молись изо всех сил, чтобы перед грузовиком не оказалось машины, когда мы его объедем.
        Я глубоко вздохнула, когда слева от нас пронесся синий микроавтобус «Вольво», направила машину мамы Трея на встречную полосу и надавила на газ. Почти в сотне футов впереди, на той же скорости к нам приближалась темно-красная «Киа», грозя врезаться в нас, если мне не удастся обойти лесовоз и вернуться на прежнюю полосу. По какой-то непонятной причине водитель грузовика набрал скорость, и я сомневалась, что мне удастся обогнать его прежде, чем в нас врежется «Киа».
        - Боже! - завопила я. В самую последнюю секунду я поняла, что, если попытаться подрезать грузовик на той же скорости, он заденет заднюю часть нашего «Сивика». Я повернула налево, на вторую полосу на запад, едва увернувшись от встречной «Джетты». Душа ушла в пятки от ужаса, когда я услышала шорох гравия под нашими вращающимися колесами. Нас вынесло на край дороги - но, к счастью, я вовремя вывернула руль, и машина не успела соскочить с гравия в высокую траву.
        - О господи, - прошептал Трей. Его голос вибрировал из-за кочек гравия, на которых подскакивала машина. Он обеими руками держался за сиденье, не выпуская медальон из левой.
        - Все хорошо, я справлюсь, - воскликнула я, не в силах поверить, что нас не уничтожила ни одна из встречных машин, от которых нам только чудом удалось увернуться. Оба водителя ударили по тормозам, когда мы пронеслись мимо, проехали немного вперед и остановились посередине своих полос. Так как пока никаких машин на полосе на запад не намечалось, я нажала на газ, как только мы вернулись на асфальт, не желая застрять на неустойчивом гравии. Мы вклинились перед лесовозом, и его водитель резко остановился. Где-то за спиной мы слышали визг тормозов - полицейские тоже отчаянно пытались избежать столкновения с кузовом грузовика.
        В отличие от сцен погони из фильмов, веревки, удерживающие бревна на месте, не порвались, вызывая хаос и ломая полицейские машины. Но, пока копы отвлеклись, у меня появилась возможность объехать пикап «Шевроле» перед нами и здорово оторваться.
        - Это было круто, но, кажется, попозже, когда у нас будет время, я обмочусь, - сообщил Трей.
        Я вымученно улыбнулась. Я получила права в августе - но сейчас была уверена, что после этой дикой гонки к озеру Уайт-Ридж мне больше никогда не позволят водить машину.
        Меньше чем через минуту мы услышали позади сирены, и ситуация стала чуть хуже, когда оказалось, что у перекрестка где-то за две мили до озерного края нас ждали еще две полицейские машины. Послушавшись Трея, я промчала перекресток без остановки, и две новые машины присоединились к погоне.
        - Эти двое немного опоздали на вечеринку, - заметил Трей.
        Мне хотелось расплакаться от облегчения, когда мы проехали самое маленькое из озер, находящихся на севере от озера Шавано, большого водоема на юге. Впереди я увидела лаймово-зеленый металлический мостик, висевший над озером Уайт-Ридж. Мы были близко. Так близко.
        И тут «Сивик» остановился.
        Стрелка бензобака показывала на «E», сообщая, что наша удача закончилась и мы наконец потратили весь бензин. Вполне возможно, что последнюю милю мы ехали просто по инерции.
        - Нет, нет, нет! - орала я, в отчаянии хлопая по рулю ладонями.
        - Нет времени. Пошли, - сказал Трей. Он передал мне медальон, прежде чем выскочить с пассажирского места. Я последовала за ним и услышала, как полицейские машины, заскрежетав, остановились позади нас, несомненно, оставляя черные следы на асфальте.
        - Это полиция! Вы арестованы! Приказываю остановиться и поднять руки над головой!
        Я проигнорировала команды полиции, и мы с Треем из последних сил пробежали оставшиеся несколько футов до маленького моста. Мы выбежали на середину, и, на секунду засомневавшись, я посмотрела на серые воды озера. Той ночью в бледном лунном свете и в обрамлении черных деревьев, сбросивших листья на зиму, оно казалось необычно мрачным. Ощущая в правой руке вес и холод металлического медальона, я отклонилась назад и изо всех сил швырнула золотое украшение как можно дальше в тихо журчащие воды. Он без всплеска исчез под темной поверхностью, и мгновение спустя я почувствовала, как сильные руки полицейского застегивают на мне наручники. Я повернулась к Трею, стоявшему слева от меня, которому тоже надели наручники. Его повели к полицейской машине. Трей улыбался той драгоценной, редкой улыбкой, которую могу увидеть только я - улыбкой, которую он дарил только мне еще с самого нашего детства.
        Наконец-то все закончилось.
        Эпилог
        Когда я вернулась домой на зимние каникулы, мне показалось, что наш скромный домик изменился. Он стал меньше, чем в моих воспоминаниях об отъезде пару недель назад. Сейчас я заметила, что черепице не помешает уделить внимание, коричневая краска на ставнях облупилась, а маленький почтовый ящик у входной двери проржавел. Я понимала, что дело не в самом доме, а в моем восприятии, которое изменилось за время отсутствия, - и все же было странно смотреть на дом своего детства свежим взглядом.
        Мама приложила поразительные усилия, украсив кусты перед домом белыми рождественскими огоньками. Я отложила на время тоску по дому, напомнив себе, что, раз я уже вернулась, не было причин скучать по нему. Чего точно не стоило делать - так это думать о том, что я вернусь в Иллинойс всего через десять дней.
        - Мило, - прокомментировала я с переднего сиденья машины, когда мы въехали на подъездную дорожку. Я не врала. Огоньки выглядели красиво, и мне было приятно увидеть, что мама наконец-то проникается духом праздника. Мне не вспомнить, когда она последний раз приклеивала к окнам изображения Санты. Возможно, мое отсутствие помогло ей - эта мысль вызывала боль в груди.
        - Это была идея Гленна, - сказала мама, покраснев.
        Каким-то чудом за недели моего обучения в интернате у мамы установилась дружба с элементами флирта с ветеринаром, который занимался Мод. Выяснилось, что они вместе учились в Университете Висконсин-Шебойган на ветеринарной программе для аспирантов. А еще - что Гленн недавно развелся. Учитывая все многочисленные законы, которые мы с Треем нарушили во время маленького побега в ноябре, повезло, что окружной судья приговорил меня всего лишь к обучению в исправительном интернате. Новая школа была ужасна, но хуже формы, плохой еды, неудобных кроватей и строгого комендантского часа был контроль над общением. В кампусе Шериданской школы для девочек мобильные телефоны были под запретом, как и доступ в интернет. С Треем я могла общаться только десять минут вечером в воскресенье по платному телефону в коридоре общежития.
        Трея приговорили к обучению в военной академии на севере. В штате Висконсин не было программ для девушек, имеющих проблемы с законом, поэтому маме предложили два варианта: школа в Иллинойсе или в Миннесоте. Она умоляла судью передумать, утверждая, что не может найти объяснения моему поведению в ту роковую субботу, помимо посттравматического расстройства от потери двух подруг в течение двух месяцев. Судья не повелся на ее мольбы, более того - этого мужчину средних лет больше тронули театральные слезные воспоминания Вайолет о пятом ноября. Однако в Висконсине хватало исправительных учреждений военного типа для мальчиков. Родители Трея выбрали первый в предложенном их адвокатом списке, желая задобрить суд и вернуться к нормальной жизни.
        В моем животе запорхали бабочки, когда я зашла в дом, зная, что всего через несколько часов, на следующее утро, Трей приедет домой. У нас почти не было времени попрощаться, прежде чем нас отправили в разные школы в ноябре. Никто из нас не рисковал связываться каким-либо другим способом, кроме телефонных разговоров, страшась более сурового наказания. Как и прежде, дом пах кофе и тостами. Мод значительно подросла, теперь ее голова доставала мне до колен.
        - Бьюсь об заклад, приятно снова оказаться дома, - сказала мама. Я не была полностью откровенна с ней по поводу трудностей жизни в Шеридане. Многие девушки очутились там, потому что забеременели, попались на воровстве, побили сводных братьев и сестер или постоянно сбегали из дома. Прежде чем я покинула Уиллоу, Трей научил меня, как пережить время в интернате: оставаться одной, не заводить друзей и следовать правилам. Меня выматывала необходимость не высовываться и игнорировать девушек, чья главная радость в жизни заключалась в том, чтобы мучить других. Но мама ничем не могла бы мне помочь, так что не было смысла заставлять ее волноваться еще сильнее.
        - Очень приятно, - согласилась я.
        - Ты бы хотела на ужин что-то особенное? - спросила мама.
        Я хотела на ужин много чего особенного - все что угодно, кроме безвкусных жареных куриных ножек и мясных пирогов, которыми кормили в Шеридане.
        - Пицца от «Федерико» отлично подойдет. На самом деле подойдет все что угодно, - ответила я. Мне все еще было стыдно за то, через что маме пришлось пройти из-за меня, и мне было неловко что-либо просить.
        - Я не против пиццы, - согласилась мама и направилась на кухню, чтобы сделать заказ с городского телефона. - Принеси почту, хорошо?
        Я открыла входную дверь и вытащила из почтового ящика конверты. На вид это был обычный набор: еженедельные флаеры из бакалейного магазина, счет за воду, выписка по кредитной карте мамы и две рождественские открытки в красных конвертах. Последним в стопке оказался большой бежевый конверт, адресованный мне. Я наткнулась на него, когда зашла на кухню. Мод ходила за мной, а я все гадала, кто прислал это письмо.
        Мама спросила:
        - Грибы и шпинат?
        Меня так заинтриговал конверт, что я едва расслышала ее вопрос. Мое имя написали как «мисс МакКенна Брейди» - никто из моих знакомых не называл меня «мисс». В верхнем левом углу конверта в качестве обратного адреса был указан Уиллоу, но название улицы было мне незнакомо, что было странно. Почтовый штемпель тоже был из Уиллоу. Прикрыв трубку рукой, мама ждала моего ответа.
        - О, да, конечно, - ответила я.
        Я положила письма на кухонный стол и отнесла сумки и подозрительный конверт в свою комнату. Оказавшись в спальне, я вздохнула от облегчения, увидев знакомую кровать, книги и стол. Ничто не изменилось в комнате после моего отъезда, хотя много чего произошло в Уиллоу. Мишу по ее настоянию перевели в школу Святого Патрика, и она писала мне подробные письма о том, как трудно привыкнуть к жизни под надзором монашек. Аманда все еще училась в Уиллоу, поскольку до выпуска ей остался всего один семестр, но я подозревала, она не все школьные сплетни рассказывает Мише. Черил посылала мне длинные написанные от руки письма, покрытые наклейками и иллюстрациями происходящего в старшей школе, но ее не интересовала жизнь популярных людей. Она стала встречаться с Дэном Маршаллом, и большая часть ее писем сообщала об их свиданиях и том, как сильно он ей нравился.
        Я села за свой стол и осмотрела конверт, даже не догадываясь, от кого он может быть. Все, связанное с судом, уже отправили маме, и вряд ли кто-то в Уиллоу, помимо Эмори, Миши и Черил, вообще знал, что меня отпускают домой на Рождество. Наверное, письмо написал кто-то, сочувствующий Вайолет и желавший пригрозить мне: про погоню много рассказывали в местных новостях. Скорее всего, прежде чем открывать конверт, нужно было бы показать его маме. Но любопытство взяло вверх.
        Внутри лежала распечатка календаря, подробно иллюстрирующего фазы луны. Он был прикреплен скрепкой к нескольким распечаткам новостных статей из интернета.
        Сначала я подумала, что кто-то отправил мне натальную карту или что-то еще, связанное с астрологией. Две даты на лунном календаре были обведены красной шариковой ручкой - 13 сентября в колонке «Полная Луна» и 27 октября в первой колонке слева под заголовком «Новолуние». Рядом со вторым красным кружком было приписано: «23 октября».
        По телу пробежала дрожь. Именно в этот день Кэндис перестала писать нам с Гавайев. В тот день ее единокровные братья увидели, как она ушла прямо в Тихий океан. Мне отправили не гороскоп, а какую-то подсказку.
        Первая статья, прикрепленная под календарем, описывала аварию, в которой погибла Оливия, и была распечатана с сайта «Газеты Уиллоу». На ней красной ручкой обвели дату: 13 сентября. Вторая статья, также из «Газеты Уиллоу», рассказывала об исчезновении Кэндис на Гавайях. На ней также обвели дату смерти: 23 октября. Я снова глянула в лунный календарь, пытаясь понять значения чисел. Оливия и Кэндис погибли с разницей в шесть недель. Оливия умерла за пятнадцать дней до новолуния, которое приходилось на 28 сентября, а Кэндис - 23 октября, то есть за четыре дня до следующего новолуния 27 октября. Что все это значит?
        Остальные новости, вложенные в конверт, были с сайта «Чикаго Трибьюн» Лейк-Фореста. Они представляли собой некрологи четырех подростков, и их даты смерти также были обведены красным. Я узнала два первых имени: Ребекка Шермер и Джош Лумис. Все четыре подростка, погибшие в Лейк-Форест год назад, умерли в течение четырех месяцев - и все незадолго до новолуния.
        Тяжело дыша, словно только что проснувшись после ужасного кошмара, я бросила бумаги на кровать, не желая больше к ним прикасаться. Кто мог отправить мне такую загадку? Кто знал, что я вернусь домой на Рождество и что смерти ребят в Лейк-Форест были связаны со смертями в Уиллоу? Если отправивший мне конверт намекал, что в действиях Вайолет был какой-то порядок, какая-то схема, то я не хотела об этом знать. Миша не погибла до новолуния, мы спасли ее. Меньше всего сейчас мне хотелось опять связываться с Вайолет и влипать в неприятности.
        В косяк двери постучала мама, и от неожиданности я подскочила.
        - Я подумала, что тебе захочется иметь его при себе, пока ты дома, - сказала она и, войдя в комнату, передала мне телефон. Потом чуть поколебалась и добавила: - Больше никаких неприятностей, МакКенна. Ты должна мне пообещать.
        - Обещаю, - серьезно и искренне ответила я.
        Как только мама вышла, я позвонила Мише. Очень хотелось услышать ее голос и удостовериться, что она в безопасности. Она взяла трубку после первого же гудка.
        - О боже! Ты дома?
        - Ну да, - буркнула я. - Возможно, вопрос покажется странным, но ты не посылала мне конверт с жутким лунным календарем?
        - Лунный календарь? Нет. Но я рада, что ты вернулась, потому что ты просто не поверишь. Аманда рассказала мне, что Вайолет гадала по картам Таро во время самоподготовки и рассказывала другим, как они умрут.
        На ватных ногах я встала с кровати и подошла к окну. Взглянула на снежный участок между моим домом и домом Трея. Жалюзи были опущены. Я не знала, разрешат ли нам встретиться, когда он приедет домой на следующее утро.
        Тихая мелодия «Это маленький мир» полилась из-под двери моего шкафа - и кровь в моих венах застыла. Еще осенью я собрала все музыкальные шкатулки и убрала их в шкаф. Ни одну из них не заводили неделями. Меня пробрала дрожь. Мы с Треем потерпели неудачу. Вайолет продолжала играть, и это не радовало дух Оливии.
        ¦ ПРОЩАЙ ¦
        Благодарности!
        Хотя список людей, которых я должна поблагодарить за помощь с этим проектом и вдохновение, очень длинный, стоит начать с благодарности Кортни Гринштайн - за то, что пригласила меня на вечеринку в честь Хэллоуина в пятом классе. Тогда я впервые играла в «Легкий как перышко, твердый как доска» - и, очевидно, игра сильно впечатлила меня.
        Я должна поблагодарить всю команду Wattpad за неоценимую поддержку. Аллен, Ева и Айван создали платформу для сообществ и самовыражения, которая изменила мир сторителлинга и помогла мне найти читателей, желающих испугаться. Спасибо моим фанатам на Wattpad, которые смешат меня комментариями и поражают фан-артами. Эшли Гарднер, Кейтлин О’Ханлон, И-Яна Такер, Эбби Хо, Алиша Д’Суза, Келли Стин и многие другие на Wattpad (в прошлом и настоящем) шли со мной по этому пути, начиная с самой первой главы. Особое спасибо Монике Пачеко, которая заставила меня вернуться в Уиллоу после долгого отсутствия. И огромное спасибо Арону Левицу и Эрику Лерману за то, что присматривали за этим проектом в Голливуде, и Келси Граммер - за верность истории и щедрость в помощи с ней.
        Не знаю, как мне отблагодарить Джессику Смит, Ребекку Виткус и всех в Simon Pulse за их преданность, общий энтузиазм и любовь к особенностям маленьких среднезападных городков, а также желание разбираться с моим чрезмерным использованием предлогов.
        Спасибо моей замечательной подруге Робин Эпштейн, которая не только лучшая в мире слушательница, но еще и сама - прекрасная рассказчица.
        И конечно, спасибо Дженни.
        notes
        Примечания
        1
        Cotton candy (англ.) - сладкая вата (Прим. переводчика).
        2
        Организация, созданная для объединения самых талантливых и успешных в учебе школьников (Прим. редактора).
        3
        Камера, использующая 8-мм пленку. Популярный в 1970-80-х в США аппарат, позволявший снимать фильмы в домашних условиях (Прим. редактора).
        4
        Игрушка, состоящая из подсвечивающейся панели и цветных прозрачных колышков. Колышки вставляются в панель, формируя рисунок или надпись (Прим. редактора).
        5
        В английском языке есть нейтральное обращение «миз» (mizz, сокращенно Ms) по отношению к разведенным (и другим) женщинам (Прим. редактора).
        6
        Лекарства - стабилизаторы настроения.