Возврат времени Даль Адамант

        Время — это необратимый ход событий, которые были, будут или происходят сейчас. Все это очевидно и не требует разъяснений, но что будет, если все устойчивые понятия о времени окажутся не утвердившими себя априори, а лишь туманными стереотипами? Это может показаться просто необоснованными домыслами, но что сделали бы вы, если следующий день разделил бы вас столетием с привычным настоящим целой пережитой эпохой? Смогли бы вы принять историю за сегодняшний день и верить в собственное будущее?

        Даль Адамант
        ВОЗВРАТ ВРЕМЕНИ

        Предисловие

        Я всегда знал, что живу не в том мире, в котором должен жить на самом деле. Меня тревожило чувство, что я здесь чужой и мое пребывание здесь ошибочно. Чем взрослее и мудрее становился я, тем глубже понимал, что следует начать существовать в реальности, а не быть одержимым минувшим столетием. Мои отчаянные попытки жить в ушедшей эпохе не более чем иллюзия, плод моего воображения. Но я заблуждался, судьба преподнесла мне весьма необычный и коварный сюрприз. Мне выпал шанс не жить прошлым, а существовать настоящим в былом столетии. Однако, взамен за свою щедрость, судьба забрала у меня целую историю моей жизни.

        Глава 1 Знакомьтесь Джон

        Меня зовут Джон Ховард, мне 23 года. На протяжении нескольких рутинных лет жизни, поднимаясь с постели, я смотрел в потолок, и прокручивая в своей сонной голове прошедшие дни, недели и месяцы, с сожалением понимал, что сегодня будет так же обыденно, как и за все это время. Так было уже последних два года, с тех пор как я переехал в Гранд Айленд. Здесь я устроился работать в автомобильной мастерской, а возвращаясь вечером с работы на свою ферму, занимался уходом за моими обширными овощными плантациями. Этот бизнес приносил мне куда больший доход, чем моя официальная работа, причем в этом малом бизнесе я сам себе начальник и подчиненный. Через год или более я планировал уйти со своей работы и всерьез заняться ведением своего прибыльного дела. Жил я один, рядом с фермой в уютном доме, вдали от цивилизации и городского шума, где приятный чистый воздух, яркое голубое небо и бескрайние просторы, уходящие далеко за горизонты, там, где небо касается земли. Все те, кто знали меня хоть немного, если и не считали меня странным или старомодным, то говорили, что я рожден не в свое время. Я знал, что их слова
действительно имеют ко мне отношение и притом самое непосредственное. Если бы я появился на свет до середины двадцатого века, я бы чувствовал себя, как в своей лодке. Люди говорили так потому, что знали мои увлечения и интересы. Мне близка по душе культура ушедших десятилетий. Музыка, которую я слушал, относилась к периоду двадцатых и пятидесятых годов, книги и фильмы также относились к данному историческому периоду. Вся техника, начиная от музыкальных аудио проигрывателей и заканчивая автомобилями, также относилась к стилю ретро.
        Не смотря на то, что в автомобильной мастерской я работал не так давно, на моей практике мне довелось обслуживать клиента, у которого был автомобиль марки «Форд» довоенного времени, а точнее модель «Т». Эта крошка, не смотря на свои годы, выглядела даже лучше, чем на сто процентов. И как владельцу удалось сохранить ее в таком первозданном виде, я не мог себе представить. Меня немало удивила надпись металлическими буквами в салоне на приборной панели — «Жестянка Лиззи». Тут мне сразу вспомнился старый журнал про первые автомобили и мотоколяски, который я читал пару месяцев назад, во время обеденного перерыва. В нем было написано, что «Жестянка Лиззи» — это не что иное, как своего рода прозвище автомобиля Форда модели «Т». Если бы такой «Форд» поставить рядом с современными спортивными автомобилями, то у большинства людей именно эта машина вызовет, куда больший интерес, чем современные престижные и дорогие четырехколесные стальные жеребцы. У меня буквально слюнки текли, когда я впервые увидел эту красавицу. Передо мной стояла машина пережившая целое поколение. Не обращая внимания, на то, что я не
был достаточно опытен в техническом обслуживании подобных автомобилей, я взялся за ее работу. Даже наши, проверенные временем специалисты не решались браться за починку «Форда», считая, что такая древность им не по зубам и запчасти для нее уже невозможно найти. Ее разве что в музей или на выставку, но я пообещал владельцу автомобиля попробовать поставить ее на колеса.
        Я взялся за эту работу, так как мне было очень интересно работать с транспортной технологией на полвека старшей меня самого, и как ни странно мне удалось справиться со своей задачей. Проблема была в подаче горючего к четырехцилиндровому двигателю. Оказалось, что у этого автомобиля бензин подавался самотеком прямо из бака, находящегося под сиденьем. Система подачи топлива пропускала примерно две трети горючего через трещину вдоль трубы. Неисправность мог исправить любой из нашего автосалона, но взялся за работу только я, за что владелец автомобиля лично отблагодарил меня дорогими наручными часами марки «Генри Мозер», которые уже давно утратили свой статус бренда. Видимо, этот человек очень любил раритетные вещи. В этом незнакомце я словно увидел самого себя. Был бы не удивлен, если у него дома находился целый музей старинных вещей и всевозможного антиквариата.
        Мой дом изнутри и снаружи выглядел так, словно это пристанище среднестатистической американской семьи сороковых годов. Люди всегда воспринимали мое жилище с удивлением. На этот раритетный дизайн ушло много средств, трудов и времени. Конечно, я знал, что в мире есть несколько сотен или даже тысяч людей во многом схожих с моими пристрастиями и архаическим фанатизмом, но от этого становилось не легче. Одно общение с таким человеком было подобно разговору людей, которые пару минут назад узнали, что они родные братья и оба хотят как можно скорее рассказать друг другу обо всех событиях, произошедших в их жизни и в тоже время узнать все о своем собеседнике.
        До наступления своего совершеннолетия я жил в маленьком забытом богом городке Блэкуэлл в Оклахоме. Мои мать и отец едва сводили концы с концами. Глава семьи работал за гроши в шахте, где труд рабочего был явно недооценен, а мать пыталась прокормить семью всем, что даровала земля огородов. Мое детство прошло не так, как хотелось бы маленькому мальчику. В то время как мои друзья бегали на улице, развлекались, радовались, общались и веселились, я уже приносил в семейный бюджет денежные средства, трудясь разнорабочим или посыльным, за скромную оплату. Мне приходилось работать, дабы хоть как-то материально помочь собственным родителям. Хотя, скорее всего это было похоже на выживание, а не на жизнь.
        Именно в эти годы у меня появилась первая любовь. Помню день, когда первый раз по-настоящему познал это чувство окрыленности. Я был самым счастливым человеком, все мои проблемы в мгновенье растворились и мир приобрел новые краски, словно радуга на лугу. Я сходил с ума, когда смотрел в ее голубые глаза, таял от ее роскошных волос каштанового цвета, а ее улыбка превращала меня в беспомощного младенца, который не может оторвать глаз от интересной игрушки. Ее звали Джессика, она была дочерью местного шерифа Кингсли. Я нравился ей, она нравилась мне, все было просто идеально и я начал стремительно привыкать к ней. Но поскольку шериф не желал, чтобы его дочь имела со мной близость, он пытался прервать наше общения всеми доступными средствами.
        Через месяц я узнал, что вся семейка Кингсли переехала в Кламат-Фолз в Орегоне. После этого я быстро стал забывать о Джессике. Все свое время я уделял сельскому хозяйству и хотел основать на этом свой бизнес, что на деле у меня фактически получилось, хоть и с немалыми усилиями, но мои труды и старания были оправданы. Сначала родители помогли мне поступить в колледж Остин в Далласе. Поначалу мне даже не верилось, что мне выпал шанс учиться здесь. Мать и отец сделали все возможное, чтобы я нашел свое место в жизни, но после первых двух месяцев меня выгнали из колледжа за спровоцированную драку со студентом. Если бы не его богатый папочка меня бы вряд ли за это вышвырнули из учебного заведения. Отец пижона Уилла настоял на моем отчислении из Остина, и его слово осталось решающим. Меня даже не спрашивали кто виновник инцидента, а сразу сообщили о прекращении моего обучения.
        Мотив причинения физического ущерба студенту косвенно относился к девчонке, которую Уилл публично унижал, поливая ее словесной грязью с головы до пяток. Говорил ей неприличные и непристойные выражения в адрес ни в чем неповинной студентки, попросту клевеща на нее. Я не мог оставаться в бездействии, смотря на такой беспредел. Не выдержав хамского отношения к слабому полу, я подошел и одним точным ударом руки пригвоздил его к шкафчику, но за него сразу вступился его друг Рональд и мы сильно потрепали друг друга, мне неслабо тогда досталось.
        После потерянной возможности образования, в скором времени я сам перебрался Гранд Айленд, где начал зарабатывать и закладывать фундамент для своего бизнеса. Я приобрел дом и прилежащий к нему участок земли на пару гектар, а на ремонт и архитектуру своего владения мне потребовалось всего два месяца. На новом месте я довольно быстро адаптировался и за короткие сроки сумел найти себе жилье, работу и просторы для своего бизнеса. Мне хотелось обеспечить себе беззаботное будущее, чтобы уже в тридцать лет я мог прийти домой, сесть в кресло-качалку у камина, смотреть на языки пламени и выпивать дорогое виски.
        Когда я прожил первый год в Гранд Айленде, у меня появился любимый человек, с которым я познакомился на выставке в музее. Умная красавица по имени Маргарет, редкая смесь лучших качеств эффектной женщины. Познакомиться нам помог «мистер-случай» и моя, порой излишняя, инициатива. Не далеко от холла, когда я уже собирался уходить из музея, я увидел мужчину в униформе, он стоял и говорил с девушкой, и их диалог не был похож на разговор старых добрых друзей. Как оказалось, работник музея настаивал, чтобы посетитель внес сумму штрафа за нарушения установленных правил обращения с экспонатами музея. Я решил поинтересоваться, в чем причина дискуссии, и тогда парень доходчиво объяснил мне, что девушка вопреки установленному регламенту музея целенаправленно трогала один из древних хрупких экспонатов. Недолго думая, я поставил точку в их беседе и внес небольшую сумму за банальное женское любопытство. Мы разговорились и еще долгое время ходили и общались по Бродвею. Так мы с Маргарет начали наши бурные отношения, а спустя месяц она переехала жить ко мне.
        Мой доход постепенно увеличивался, и я мог позволять себе иногда посещать закрытые вечеринки для элиты, так сказать людей высшего сорта. Мое первое впечатление запомнилось очень хорошо, тогда я чувствовал себя, словно родился вновь. Здесь было идеально все до самых мелочей. Архитектура, живая музыка, закуски, спиртные напитки, коктейли, мужчины в смокингах, женщины в роскошных платьях и бижутерии с модными прическами. Уже на входе, заметив швейцара, я понял, что пришел туда, куда попасть может далеко не каждый, однако оказался в роли счастливчиков. Попасть туда мне помог человек, с которым я едва успел познакомиться. Дэвид Ванхарт — один из знаменитых современных писателей фантастов, мне довелось познакомиться с этим великим человеком в городском парке, на музыкальном фестивале.
        С того момента мы виделись еще дважды. Один раз на вечеринке, а другой в его загородном доме. Тогда мы устроили небольшой пикник со своими дамами на заднем дворе, а ближе к вечеру к нам в голову пришла идея сыграть в карты на раздевание, и как ни странно я первый стянул с себя всю одежду до трусов. После того, как они увидели мой трусы с сердечками, игра не могла продолжаться без смеха, и спустя немного времени Дэвид уговорил нас отправиться в ресторан и поужинать за его счет. До двух часов ночи мы активно беседовали и баловали свои желудки изысканными блюдами и напитками. Когда мы с Маргарет собирались уходить, Дэвид предложил нам провести ночь у него дома. Недолго думая мы согласились на это предложение.
        Утро в этом доме я встретил первым. Едва поднявшись с дивана, так чтобы не разбудить Маргарет, я взглянул на настенные часы над камином. На часах было без пяти минут восемь. Чувствовал я себя на удивление бодро, на новом месте спалось крепко и комфортно.
        Я вышел на балкон с видом на озеро. Распахнув окно, с лучами солнца меня встретил легкий утренний ветерок, на секунду я закрыл глаза и глубоко вдохнул в себя букет запахов природы. Посмотрев вокруг, я понял, что жизнь была бы сказкой, если бы каждый день меня из окна ласкали лучи восходящего светила и пробуждал легкий шумок ветра. Еще минут десять я стоял на балконе в трусах и мечтал о прекрасной жизни. Вскоре к моему наблюдению присоединился Дэвид, он вошел не балкон в домашнем халате и закурил. Заметил он меня, как только сделал первую затяжку.
        — Джон! Доброе утро.
        — Доброе утро Дэвид, извините меня за такой непристойный вид.
        — Перестань, к тому же ты довольно забавно выглядишь в этом нижнем белье с сердечками.
        — Еще забавней, что не в своем доме, — добавил я.
        — Да кстати, Джон, на следующей неделе я улетаю в Париж, а поскольку мой дом-работник ушел на пенсию, не окажешь ли ты мне услугу. Присмотришь за моим владением во время моего отсутствия?
        — Не знаю… если вы мне доверяете, то я наверное, смогу с этим справиться.
        — Джон, я повидал много разных людей, и для того, чтобы понять, каков из себя человек и что он представляет собой как личность мне не нужно много времени. Люди не доверяют друг другу, пока события их не проверят и не вскроют все карты. Они не понимают, что люди меняются. Ведь если бы было иначе, то слова предательство, измена, зависть утратили бы свое значение. Не меняется лишь душа, она стабильна и ты Джон, человек с чистой душой и большим сердцем. За все это время ты был откровенен со мной. Ты обладаешь всеми качествами настоящего джентльмена, и мне будет не о чем беспокоиться, если ты примешь мое предложение.
        — Вы как будто прочитали меня словно бюллетень. Своей проницательностью вы напоминаете меня, разве что я не могу столь четко и грамотно выразить свои мысли.
        — Ховард, ты замечательная личность, быть может, я назову героя своего нового романа твоим именем, который будет похож на тебя по всем чертам характера.
        — Кажется, я нашел книгу, которую буду читать своим детям Дэвид.
        — А я в свою очередь нашел новую идею своего произведения.
        После этого он посмотрел, куда-то вдаль, тогда я сделал то же самое и повернулся в сторону, что и он. Это был тот самый момент, когда нет нужды говорить, чтобы понять чувства своего собеседника, следует просто насладиться моментом.
        Через три дня Дэвид позвонил мне, чтобы отдать ключи. Я приехал в аэропорт, встретил его, помог с багажом и взял ключи от загородного дома. Дэвид сказал, что летит в Париж на неопределенный срок, так что я могу жить в его доме, ни в чем себе не отказывая. В моем распоряжении была охрана по периметру дома и две горничные с другими работниками по дому, все продукты питания доставлялись на дом через сутки. Личный водитель для поездок в город, бассейн на заднем дворе и особняк в четыре этажа, буквально целый комплекс элитного санатория.
        Спустя неделю с того момента как Девид улетел во Францию, поздно вечером ко мне подошел дворецкий и сообщил мне прискорбное известие:
        — Дэвид скончался. Погиб от отека дыхательных путей. Наступило удушье, но никого не было рядом, чтобы оказать помощь. Его тело обнаружила уборщица номера в отеле.
        Эта новость прозвучала для меня так, словно я потерял родного человека. Я так хотел бы увидеть его снова, еще раз сходить куда-нибудь вместе, снова выпить вдвоем, поговорить о вечном, но теперь это будут только воспоминания. За все время общения с Дэвидом, я чувствовал, что он открыт душой, не только по отношению ко мне, но и ко всем людям. Он был для меня кем-то большим, чем просто друг, он был для меня как брат, несмотря на его молодой возраст, этот человек был мудрым не по годам.
        — Сэр, я бы посоветовал оставаться здесь до прибытия его родственников, они прибудут не раньше чем через два дня, я сообщу им о вас, — произнес дворецкий, и в его старческом голосе чувствовалось сострадание.
        — Хорошо, я останусь здесь до их прибытия.
        После этой трагичной новости я вышел на задний двор сел в беседку и просидел там более трех часов, просто смотря на уходящий вниз склон от ворот до асфальтированной дороги, пытаясь принять эту потерю. Это был первый случай в моей жизни, когда мой разум отказывается верить в утрату едва знакомого мне человека. Спустя некоторое время я перекусил, в силу моего опыта в кулинарии, и отправился в ближайший городской бар. Мне не хотелось утруждать водителя подбросить меня в город, и я сам пошел до ближайшей автобусной остановки. Как раз повезло подоспеть ко времени отправления последнего маршрутного автобуса. В нем сидели только мужчина преклонного возраста и парень, у окна, в кожаной куртке. По пути в город на небе сгустились тучи, грянул гром и начался дождь. Я сидел у окна и наблюдал, как капли дождя беспорядочно стекают по стеклу. По краю дороги мелькали деревья и лужи, вскоре начали виднеться дома, магазины, заправки и вот я в Гранд Айленде. Я вышел на остановке, недалеко от центра города, и направился в ближайший бар рядом с химчисткой. Когда я зашел внутрь, к моему удивлению в баре был только один
спящий посетитель в белом костюме, за столиком у входа. Я подошел к барной стойке и первым делом спросил у бармена о том мужчине в костюме.
        — Извините, а этот мужчина давно здесь в таком состоянии?
        — Нет, где-то около получаса примерно.
        — Неужели?
        — Просто до этого он так надрался текилы, что начал устраивать здесь настоящий разгром. Вскоре все клиенты разбежались. Я не стал вызывать полицию, подумал, что он сам устанет и уснет. Вот полюбуйтесь, — указал рукой бармен на пьяницу.
        — Да спит как ангелок, — сказал я про человека в белом костюме.
        — Этот ангелок распугал мне всех клиентов.
        — А вы, что владелец этого бара?
        — Да, а откуда вы это знаете?
        — Ну, обычный бармен, работающий на начальство, был бы рад отдохнуть какое-то время от рутинной работы, разве нет?
        — Логично. Кстати я Иен.
        Сказал бармен и протянул мне руку в знак знакомства.
        — Очень приятно, я Джон.
        — Что привело тебя сюда? Не угодил своему босу или проблемы на личном фронте?
        — Нет, один мой знакомый, покинул, этот, бренный мир.
        — Оу… тогда принимай мои соболезнования.
        — Хочется забыть об этом, все думаю о Дэвиде, мысли никак не уходят из моей головы.
        — Я налью тебе виски.
        — Виски, типичное решение всех насущных проблем, — сказал я с сарказмом, вполголоса.
        Бармен обернулся к стеллажу с алкогольными напитками, чтобы достать бутылку. В это время послышался звук дверного колокольчика и в бар вошел молодой парень, на вид не более двадцати пяти лет с вьющимися короткими волосами, одетый в яркую рубашку с короткими рукавами и модные джинсы. Он подошел к барной стойке и сел слева от стула, на котором расположился я. Сначала он мельком посмотрел на меня, а затем уткнулся в пепельницу стоящую перед ним, затем снова взглянул на меня и мои часы. Мне подумалось, что он просто решил узнать, сколько на данный момент времени, однако он продолжал их разглядывать, к тому жена его запястье имелись наручные часы. Я с интересом смотрел на молодого человека, пока он не заметил мой пристальный взгляд, и чтобы не делать ситуацию неловкой парень спросил:
        — Который час?
        — Без четверти одиннадцать, — ответил я.
        Но после этого интерес к моим наручным часикам не угас, незнакомец вновь взглянул на них и не удержавшись, задал еще один вопрос:
        — Простите, это случайно не «Мозеры»?
        — Ну да, они самые.
        — Такие часы редкость.
        — Вы специалист по часам?
        — Нет, мой отец носит часы той же марки.
        — Твой виски, — сказал бармен и подвинул ко мне стакан.
        — Мне что ни будь покрепче, — обратился парень к бармену и достал пачку сигарет.
        Он достал себе сигарету, а затем протянул мне руку с пачкой, чтобы угостить табачком.
        — Нет, я не курю.
        Тот убрал сигареты в карман рубашки и вытащил оттуда же зажигалку, подпалил табачный кончик сигареты, а затем повернулся к пепельнице, которая стояла на барной стойке. Бармен налил ему спиртного и поставил выпивку рядом с пепельницей.
        — Какой недуг привел тебя сюда дружище? — спросил Иен у незнакомца и принялся натирать стаканы тряпкой.
        — Моя жена ушла от меня. Сказала, что я неисправим и мой азарт по приоритетам, выше, чем наша личная жизнь, а затем она забрала свои вещи и уехала с дочкой к маме. Я остался без семьи и без цента в кармане, — сказал он и залпом выпил содержимое бокала, — Все что мог, я уже потерял, даже чувство собственного достоинства куда-то пропало.
        После этих слов, сидящий в баре человек вызвал у меня чертовски сильное чувство сожаления, и даже некоторое понимание. Мне было его искренне жаль, однако посодействовать в решении проблемы случайного незнакомца я не собирался, как вдруг меня осенило. В этот момент я начал рассуждать неординарно, не так как мыслит большинство людей. Хотелось попробовать повлиять на него, стимулировать потенциал здравого бытия, попытаться донести до его затуманенного рассудка рациональное восприятие проблемы, заставить его действовать, а не пускать сопли, развесившим уши барменам. Я не собирался играть роль священника, пытающегося направить его на истинный путь, я хотел помочь, разбавить красками его удрученное состояние.
        — Быть может это и не мое дело, но почему вы продолжали играть в азартные игры, если понимали, чем это может закончиться? — обратился я к приунывшему посетителю.
        — Я сам себе, то не могу ответить на этот вопрос, не то, что вам. Как же я хочу вернуться в то время и дать себе в морду, чтобы не совершать подобные ошибки.
        — Послушай… — сказал я парню и положил свою ладонь ему на плечо, — Если тебе нечего терять, почему бы тебе не попытаться вернуть все то, что у тебя отняли?
        — Это невозможно.
        — Нет ничего невозможного. Удел слабых — не пытаться искать выход из бедственного положения.
        — Тогда нарисуй мне четырехугольный треугольник, умник.
        Парень взял салфетку со стола и положил на нее шариковую ручку, которую достал из кармана, и двинул ее ко мне. Он оказался находчивым, но сдаваться я не хотел и сразу предложил ему свою позицию.
        — А как ты смотришь на то, чтобы поговорить со своей супругой? Объяснил бы ей, что она приняла поспешное решение и…
        — Не стоит, — прервал меня незнакомец.
        — Почему? — с недоумением спросил я.
        — После этого мы не сможем снова жить с ней как прежде, в любви, радости и гармонии.
        — А если попробовать?
        — Да ни за что. К чему тебе эти заботы? Тебе что, мало своих проблем?
        — У меня пока нет таких проблем, в любом случае я смог бы найти им решение.
        — Тогда пусть все останется, как есть.
        После этих слов я допил свой виски и направился к выходу.
        — Кстати, мое имя Райан.
        Услышал я это от незнакомца, как только моя рука коснулась ручки на входной двери.
        — Джон, — произнес я, чуть повернув голову в сторону барной стойке.
        — Удачи тебе Джон, — сказал бармен.
        — Пока Иен, — ответил я ему, а затем вышел за дверь.
        На улице шел сильный дождь. Я поднял воротник куртки и пошел к ближайшему банкомату, чтобы снять деньги на такси и доехать до дома Дэвида. Пройдя несколько улиц, я увидел круглосуточный банкомат у гостиницы. Мне необходимо было снять немного денег, но когда я вставил карту в терминал, оказалось, что в банкомате нет денежных купюр. Тогда я нажал кнопку возврата карты и вытащил ее из разъема.
        Неожиданно у меня зазвонил телефон, я посмотрел на экран. Входящий вызов был от Маргарет.
        — Да милая.
        — Джон, где ты?
        — Я в городе, скоро приеду.
        — Возвращайся скорее, я волнуюсь.
        — Все в порядке, будь уверена.
        — Жду тебя.
        Я завершил телефонный вызов, убрал мобильный, обернулся назад и замер от удивления. В двух метрах от меня стоял молодой человек, на вид не более двадцати лет, одетый в молодежную толстовку с капюшоном, а в его руке, на свету, блестело стальное лезвие выкидного ножа. По его выражению лица можно было наблюдать панику и растерянность, и смотрел он мне только в глаза. Стоял и не решался совершить задуманное, как будто ждал моей реакции на происходящее. Я застыл в положении с приоткрытым ртом и рукой поднесенной к переднему верхнему карману куртки.
        Медленно и осторожно я начал опускать руку вниз, но не успела моя рука опуститься, как он оттолкнулся ногами от асфальта и вонзил мне нож в область живота, пронзив лезвием брюшную полость. Клинок вошел так резко, что боль я почувствовал не сразу. Этот человек разжал руку и отпустил рукоять, медленно сделал пару шагов назад и убежал через дорогу в переулок, даже не пытаясь меня ограбить. Скорее всего, он сам был шокирован, от того, что совершил, после чего удрал с места преступления.
        Я обхватил место пореза и, сделав шаг вперед, упал боком на мокрый тротуар. Резкая боль импульсивно ударила по всему телу и прошла с головы до кончиков пальцев ног. Мне стало тяжело дышать, заложило уши, звук стал слышен, словно из стеклянной банки. Меня стало тошнить, темная пелена застилала мне глаза лишая возможности видеть. Я лежал на твердом асфальте, а капли дождя били по мне и размывали, хлещущую из раны, кровь, которая медленно стекала по моему телу. Мои руки так дрожали, что я больше не мог держать место ранения, дабы не сдвинуть нож и не сделать себе тем самым еще больнее.
        Перед тем, как я потерял сознание, я подумал, что это конец и сейчас тикают мои последние минуты жизни. Не знаю, правда или нет, что многим людям перед кончиной вся жизнь проносятся перед глазами, но я не увидел, ни одного фрагмента из моей памяти о прожитых десятилетиях. Мной еще не успел овладеть страх и природный инстинкт самосохранения, заставляющий паниковать, звать на помощь и пытаться всеми силами спасти свою жизнь.
        Темнота и только темнота — это все, что я помнил после этого момента, словно я крепко заснул и не видел никаких сновидений.
        Открыть глаза я смог лишь в госпитале, когда пришел в себя. Еще до того, как наступил рассвет. Слева на соседней кушетке сидел Райян, прижавшись плечом к стене с закрытыми глазами. Его джинсы были влажными от дождя, а на них виднелись следы крови, немного выше колен. На нем была еще сырая белая майка, а поверх всего надет белый медицинский халат нараспашку. Я смотрел на этого человека и никак не мог понять, как я здесь оказался и что здесь делает тот посетитель из бара. Только логически я мог предположить, что после того как я потерял сознание этот человек вызвал медработников и не позволил мне умереть, но я не хотел спешить с выводами. Нужно его разбудить, необходимо было немного привстать, чтобы потрясти его до пробуждения, но как только я попытался это сделать, его пробудил мой глухой стон от резкой боли в животе.
        — А-а-а! Как же больно!
        — Джон! — проснулся Райян. — Тебе плохо? Не двигайся, я позову доктора!
        И в ту же секунду он вскочил и помчался к дверям палаты.
        — Стой! — хрипящим голосом я обратился к Райяну.
        — В чем дело?
        — Все в порядке, сейчас пройдет.
        — Еще скажи можно просто зеленкой помазать, лежи и не двигайся. В любом случае нужно об этом предупредить, ты пробыл четыре часа в отключке.
        Он выскочил за дверь, после чего раздались быстрые шаги.
        — Четыре часа? — спросил я вслух у самого себя, не веря в это безумие.
        Время, которое я был без сознания, для меня показалось мгновением, словно я на секунду закрыл глаза и оказался уже здесь, в госпитале. Ход моих мыслей развеяла ноющая боль в животе. Я плавно стащил с себя покрывало и увидел, как кровь сочится из-под марлевой повязки. В этот момент в палату зашел дежурный врач и как только он посмотрел на меня его глаза стали полны удивления, и понятно почему. Мне стало даже как-то неловко, что я, будучи взрослым и здравомыслящим человеком пытаюсь встать на ноги спустя четыре часа после тяжелой травмы. Врач подошел ко мне и быстро оценил ситуацию. Опытный доктор достал из кармана халата медицинские перчатки и шустро натянул их на руки, затем взял пару странных медицинских инструментов в одну руку, а другой рукой стянул чистый полотенец с соседней тумбочки, скрутил его в трубочку и поднес к моему лицу.
        — В зубы! — сказал доктор.
        Без лишних слов я выполнил его просьбу, догадавшись, что сейчас будет ужасно болезненно. Я схватился обеими руками за края дна кушетки, но доктор схватил мою правую руку и сказал.
        — Не напрягайте тело, будет еще больнее, от напряжения в мышцах.
        Я расслабился, как он сказал, и врач приступил к своей работе. Поначалу стало как-то щекотно и неприятно, затем пошли кратковременные боли от его действий, но я пытался не смотреть туда, а потом боли стали еще чаще и сильнее. Вдруг стало так больно, что я зажмурил глаза, стиснул зубы и замычал, как буйвол. После врачебного вмешательства боли прекратились, и окровавленные инструменты доктора со звуком упали на металлический поднос.
        — Доктор, насколько плачевно мое состояние? — спросил я.
        — Ну, в целом, ваше состояние организма сильно подорвано, вы потеряли большое количество крови и нам пришлось перелить вам донорскую, так что вам необходимо обеспечить полный покой. Не совершайте резкие движения, у вас могут снова разойтись швы от внезапного сокращения мышечных волокон. Да, и еще, завтра утром придет детектив и проведет с вами беседу по поводу случившегося покушения. У вас в крови был обнаружен алкоголь, в небольшом количестве, но это уже дело полицейских.
        Доктор, не теряя ни минуты своего драгоценного времени, вышел из палаты. Напротив моей постели стоял Райян, опершись к стенке. Руки его были скрещены на груди, и смотрел он куда-то в пол. Мне трудно было, что-то ему говорить и я оставил его наедине со своими мыслями, а сам откинул голову на подушку и уставился в потолок.
        — Помнишь, что случилось вчера ночью у банкомата? — сказал Райян, все продолжая смотреть в пол.
        — Ко мне подошел какой-то кретин и вонзил мне нож в живот. Скотина… Я тогда думал, что это конец, склею ласты и все. Однако, вот я здесь. Так что случилось, когда я вырубился? Может, ты расскажешь? Ведь ты неспроста здесь, не так ли?
        — Конечно, я знаю что произошло, ты даже не представляешь, какую картину я увидел тогда. Честно сказать, когда мне пришлось оказывать тебе первую помощь я и не думал, что ты встанешь на ноги после того как ты щедро окрасил дождевые лужи в темно-бордовый цвет своей кровью.
        — В последний момент я тоже так думал, и это было неимоверно страшно.
        — Тебе повезло, что я оказался там. На улице в такую погоду никого рядом с тобой не было. В баре я не стал задерживаться и ушел оттуда, как только допил спиртное и выкурил еще одну сигарету. Ко всему прочему вышло так, что я живу в той стороне, в которой ты направился, выйдя из бара. Я шел по улице и увидел у банкомата лежащее на асфальте тело. Первое, что пришло мне в голову — человек либо потерял сознание, либо у него сердечный приступ. Но о том, что я увидел я и подумать не мог. Пущее удивление я получил, когда увидел, что этот человек Джон из бара с кем я несколько минут назад беседовал.
        — Я не меньше был удивлен, когда увидел тебя здесь. Теперь выходит, я тебе жизнью обязан? — задал я ему риторический вопрос в ожидании подтверждения.
        — Нет, жизнью ты обязан врачам, которые всеми силами боролись за твое существование, а я просто оказался в нужном месте в нужно время, не более того.
        — Не скромничай, если бы не ты, дело до врачей могло и не дойти, их помощь была бы уже ни к чему.
        — И все же, мне не хочется, чтобы ты мне был, чем-то обязан. Думаю на моем месте, ты поступил бы так же.
        — Спасибо тебе Райян, — поблагодарил я своего спасителя.
        Он молча, подошел ко мне и сел на вторую кушетку рядом.
        — Слушай, твоя речь за барной стойкой, заставила меня задуматься. Последнее время я только и делал, что надирался по полной, а после той беседы мне даже капли в горло не лезло. Конечно, после этого я не перестану навсегда выпивать, но я понял, что нужен своему ребенку. Когда я снял с себя рубашку и сделал тебе перевязку, вызвал скорую помощь, а дождавшись, ехал с тобой до госпиталя, то я прозрел. Пока я способен ходить по земле я могу изменить что угодно, если иметь твердое желание. Все сказанное тебе в баре было лишь моими иллюзиями. Вбил себе в голову, что я никчемная амеба, никому ненужная и всем противная. Теперь я думаю иначе, и в этом твоя заслуга. Этот случай меня чему-то научил, и за это тебе спасибо, Джон.
        Он не торопясь встал и собрался уйти, но я не хотел терять связь с Райяном и попросил оставить мне его номер телефона.
        — Подожди! Может, оставишь свой номер, на всякий случай?
        — Да, конечно.
        Он достал ручку и написал в блокноте свой номер, вырвал из него лист и положил его на тумбочку.
        — Поправляйся Джони. Да и еще, когда я ехал в фургоне, на твой телефон часто звонила некая Маргарет. Мне пришлось ответить на звонок, но у меня не хватило смелости сказать ей о твоем состоянии. Тебе стоит ей позвонить и все рассказать.
        — Конечно.
        Через месяц я был в полном здравии и уже забыл о случившемся, разве что иногда, когда мылся в душе, вспоминал о той ночи, при виде уродливого шрама на моем теле. Когда мы с Маргарет переехали обратно в наш дом, нам сообщили о предстоящих похоронах Дэвида. Естественно мы были там, а помимо нас было огромное множество людей, провожавшие Ванхарта в мир иной, предавая его тело земле. Лишь издалека я и Маргарет могли наблюдать за погребением талантливого писателя.
        Однажды, в один прекрасный день, мне позвонил Райян и пригласил меня на день благодарения. Я с уверенностью пообещал ему, что буду присутствовать на предстоящем фуршете, и уже на следующий день я находился в гостях у Райяна.
        — Джон! Мой самый почетный гость. Присоединяйся к нам, будь как у себя дома.
        С этими словами он встретил меня, как только я вышел из такси, перед его домом. На газоне во дворе Райяна было много гостей, а по улице выстроилась полоса из автомобилей, приехавших родственников, друзей и знакомых. Все радовались, веселились, общались и смеялись — это был настоящий праздник, о котором не стыдно похвастать друзьям. После того, как Райян встретил меня, следом за ним подошла женщина и улыбаясь сказала:
        — Рады вас видеть.
        Она сделала небольшую паузу и перевела взгляд на Райяна в ожидании ответа.
        — Это Джон.
        — Джони! Так это ты? А мы тебя ждем, ты как раз подоспел к моей фирменной лазанье, которую вот-вот будут подавать на стол.
        — А это моя супруга Синди, — представил меня ей Райян.
        — Очень приятно, Джон.
        — Вы как раз вовремя! — воскликнула она. — Давайте сфотографируемся на память. Сейчас я позову Эдди. Он наш дальний родственник, прилетел к нам с родителями из Неаполя. Такой милый мальчик.
        Мы встали поближе, а маленький Эдди принялся настраивать фокус объектива.
        — Сколько время? Сейчас должна приехать твоя сестра, помнишь? — спросил Райан у своей жены.
        — Без четверти восемь, — подсказал кто-то из гостей.
        Я по привычке взглянул на циферблат своих часов, но они почему-то отставали на двадцать минут.
        — Помню, она опять опоздает.
        — Как всегда, — сказала Синди.
        — Ну что, все на месте? — сказал я.
        Никто не ответил, но все были готовы к снимку. Тогда я махнул мальчишке рукой, чтобы он нажал на кнопку затвора камеры.
        — На счет три, — сказал мальчик и начал отсчет.
        — Раз.
        — Два-а-а…

        Глава 2 Пришелец из Риверсайда

        Яркий белый свет бьет мне в глаза. Мне хочется вдохнуть, но не выходит. Хочу пошевелиться, но тщетно. Пытаюсь закричать — безнадежно. Я не могу даже сомкнуть глаз. Не слышно ни одного звука. Что со мной? Мгновение, а затем вокруг так резко стало темно. Неожиданно я почувствовал, как ноги коснулись земли и мое тело рухнуло.
        Встать, нужно встать. Плохо видно, кажется предо мной было дерево. Откуда оно тут?
        — Моя рука! Часы!
        Скорее я снял свои раскаленные до красна часы и бросил их куда-то в невысокую траву. На их месте остался болезненный ожег. Это было ужасно неприятно.
        — Минуточку, а где это я? — сказал я шепотом самому себе, забыв о феномене с часами, и стал оглядываться по сторонам.
        — Что за бред? Как меня сюда вообще занесло?
        Бродя по незнакомому месту, я вышел на дорогу и двинулся вдоль, по ее левому краю. По обочинам дороги стояли лавочки, скорее всего это был городской парк. В моем желудке что-то скручивало и дрожало.
        Я быстро побежал к ближайшим кустам, пока меня не стошнило прямо на дороге. Пришлось выбросить свой любимый серый галстук, благодаря своим рефлексам.
        Может я перебрал на дне благодарения, а теперь ничего не помню? И что за ерунда случилась с этими часами? Словно в механизме среди шестеренок и винтиков был миниатюрный ядерный реактор!
        Я достал телефон, и набрал номер Райяна, но не смог дозвониться до него, так как сеть на аппарате отсутствовала.
        — Где же я нахожусь, если на мобильном нет сигнала? — сказал я вслух.
        Мне хотелось пить. В горле от жажды пересохло. Наверно я точно слишком много выпил спиртного, а теперь у меня организм требует воды. И как же хочется спать, глаза закрываются на ходу. Увидев первую понравившуюся мне лавку, я сел на нее и попытался снова позвонить. Но, ни с Райяном ни с Маргарет поговорить мне не удалось. Сети по-прежнему не было. Спать хотелось все сильнее, и я решил хоть немного вздремнуть на скамье. Едва я прилег и через минуту меня посетил крепкий сон.
        Я проснулся с первыми лучами солнца. Мои шея и поясница жутко болели. Все тело просто ломило от проведенной ночи в парке, на твердой древесной скамье. Во рту было сухо, как в пустыне, а жажда дала знать о себе в первые минуты пробуждения. По привычке я взглянул на часы, но вместо них увидел уродливый ожег на руке. Я мог дать логическое объяснение всему, что произошло со мной после дня благодарения, но случай с раскаленными часами был вне моего рационального понимания. Все это было слишком странно, чтобы оказаться правдой. Чтобы узнать время я достал телефон, но его аккумулятор оказался разряжен. Мобильник даже не реагировал на нажатие клавиши питания.
        Недолго раздумывая, я встал и начал искать выход из парка. Я двигался в одном направлении. По пути мне встретились две дамы, выгуливающие своих пуделей, одетые в классические кремового цвета платья. У одной из них была одета очень интересная плетеная летняя шляпка.
        — Прошу прощения, не подскажите который час? — вежливо обратился я к дамам.
        — Где-то без четверти шесть.
        — А вы не знаете, где я сейчас нахожусь?
        — Вы в парке Риверсайд.
        — Риверсайд? — с удивлением спросил я.
        Так как свой город я знал, как свои пять пальцев, я не припоминал парка с таким названием.
        — Но в Гранд Айленде нет такого парка.
        — Но это не Гранд Айленд, это Детройт.
        С удивленным лицом я пошел дальше. Еще пущее удивление было в лицах этих молодых дам. Они смотрели на меня как на клоуна, а одна из них почему-то все время смотрела на мои черные туфли без шнурков. Меня стало одолевать волнение, со мной случилось много того, чему я никак не мог дать объяснения. Как я оказался в Детройте вообще не поддавалось никакому разумному объяснению, и самое странное, что я абсолютно ничего не помнил. Такое было со мной впервые. Мне в голову лезли самые бредовые мысли, но ни в одну из них верить я не желал, пока не узнаю истину. К тому же дать логическое объяснение, исходя из последних событий, происходящему было просто нереально.
        Вдали было видно двух людей, которые стояли у лошадиной повозки с мешками. Ближе я разглядел двух мужчин, оба в серых грязных штанах с подтяжками, а один в странной фуражке, объемной формы.
        — Эй, парни! Можно позвонить с вашего телефона? У моего разрядился аккумулятор, а я даже не знаю где я нахожусь.
        Парни сделали такое лицо, будто впервые увидели человека. Смотрели на меня как дети, которые не понимали, о чем их спросили. Затем один из них сказал.
        — Что там у тебя разрядилось?
        — Мне нужно позвонить.
        — Если тебе позвонить, то телефон в нескольких кварталах отсюда, на Джефферсон-авеню.
        — А может я позвонил с одного из ваших?
        — Кто же с собой телефоны носит? — усмехнулся второй молодой парень.
        — Ясно, не буду тратить ваше время.
        Я пошел прямо по дороге, а те двое стали говорить между собой, как только я стал уходить.
        — Какой-то он странный.
        — Просто не надо, напиваться до чертиков, сухой закон к тому же.
        — Мне кажется он из Канады, с Виндзора. Они через тоннель так и прут к нам, алкоголики. Да и акцент у него какой-то.
        — Еще и не местный, как он только бомбистам не попался, они бы с него шкуру содрали.
        — Надоел ты со своими бомбистами, выдумки это все.
        Слушая этот диалог, я подумал, что у меня уже начинает подкашивать сознание. Мне стало не по себе. Руки и ноги дрожали, в глазах все плыло, словно я пьян.
        Я прислонился к стене жилого дома, медленно сполз по стенке и сел на землю. Присев на что-то неровное, я просунул руку под себя и достал пустую консервную банку. Но только я хотел кинуть ее в сторону, мне в глаза бросилась выдавленная на заводе дата изготовления — «07.02.31».
        — Не может быть… Не может быть! Нет, этого не может быть!
        Я вскочил и выбежал на середину дороги, поднял голову в небо и закричал.
        — Где я?! Что со мной!
        Доля секунды, и я уже не вижу неба. Боль от бедра пошла по всему телу. Мой подбородок ударился о металлическую поверхность, а затем меня отбросило в обратную сторону, прямо на асфальт. Я ударился головой о твердый грунт, левой частью выше виска. Тут же я попытался подняться, но пробуя встать на ноги упал, отбив себе локоть. Взглянув вправо, я увидел человека в очках, выбегающего из раритетного автомобиля.
        — Сэр, вы в порядке?
        Следом за ним из автомобиля вышла дама и спросила этого мужчину.
        — Мерфи что с ним?
        — У него кровь на голове. Клайд открой заднюю дверь.
        Это последнее что мне запомнилось, после чего густая белая пелена окутала мой рассудок, и я потерял сознание.
        Прейдя в себя, я очнулся в незнакомой спальной комнате. Слева из окна ярко светил белый лунный свет, а из соседней комнаты слышался такт маятника настенных часов. Спать совсем не хотелось. Я поднялся с кровати и начал искать переключатель, чтобы включить свет, и при лунном свете это не составило особого труда.
        Сделав щелчок я увидел в проходе, того самого, сбившего меня мужчину. Он стоял, держась одной рукой за дверную раму, и щурился от яркого света. Увидеть его перед собой было так внезапно, что от неожиданности я вдохнул в себя и замер.
        — Здравствуйте, — сказал я, сам не зная для чего.
        Это выглядело странно и глупо, я захотел было поправить ситуацию и что ни будь добавить, но воздержался, дабы не сделать ее еще более напряженной.
        — Здравствуй. Кофе будешь?
        Вопрос звучал совсем непринужденно, и отказываться от предложения я не стал. Мужчина выглядел лет на сорок или сорок пять, одетый в белую майку и коричневые брюки. В его русых волосах и усах виднелась седина. Когда я пошел за ним следом, то увидел ту женщину из авто. Она стояла около двери в той комнате, откуда зашел этот мужчина. На ней был синий домашний халат, выглядела она лет так на сорок, вероятно она была его супруга. В руке она держала керосиновую лампу, от которой шел слабый тусклый свет. Она смотрела на меня так, как если бы хотела попросить прощения и в то же время спросить у меня что-то очень важное, такое, что ей не терпится узнать. Сам же хозяин дома вел себя спокойно и равнодушно.
        — Вы долго не приходили в себя. Извините нас за то, что сбили вас и не доставили в госпиталь, но вы не волнуйтесь. Наша дочь медсестра, она сделала все необходимое, чтобы помочь вам, — сказала та женщина.
        Его жена, судя по глазам, чувствовала вину передо мной, однако, это я выскочил на проезжую часть и как ненормальный кричал в небеса.
        — Вы ни в чем не виноваты, ни вы, ни ваш муж.
        — И все же, примите наши извинения, мы сожалеем, что это произошло.
        — Незнакомец, иди на кухню, — послышался голос мужчины в единственной комнате где был включен свет.
        Я прошел на кухню, а следом за мной вошла и его супруга, но мужчина отправил ее в спальню.
        — Иди в постель дорогая, я хочу сам с ним поговорить.
        Молча, не задавая лишних вопросов, она вышла из кухни и закрыла за собой дверь. Кухня, в которую я зашел, выглядела необычно и не образцово среднестатистической семьи американцев. Сразу в глаза бросился холодильник с большой ручкой на двери, такой я лет пятнадцать назад видел у своей бабули.
        Я сел за стол, а мужчина заварил две чашки чая и стал добавлять в него сахар.
        — Тебе с сахаром?
        — Да.
        Добавив сахар, мужчина взял две чашки, сел за стол напротив меня и пододвинул ко мне одну из них. Он смотрел на меня и мешал свой чайный напиток ложкой.
        — Как тебя зовут парень?
        — Джон. А вы Мерфи, так?
        — Да, я Мерфи, и раз уж ты запомнил мое имя на месте аварии, значит с памятью у тебя порядок. Мне бы стоило извиниться за этот инцидент, но я думаю, ты будешь еще благодарен мне, за то, что я не доставил тебя в госпиталь.
        — Благодарен? — возразил я.
        Он закончил перемешивать чай, поднялся из-за стола и ничего не сказав, вышел из кухни. Я услышал, как он открыл дверцу шкафа или тумбочки, что-то достал оттуда и вернулся обратно. В руках у него был мой мобильный телефон и бумажник. Увидев, что в его руках находились мои вещи, я стал очень недоволен. Даже тот факт, что я был длительное время без сознания не давал ему право брать мои вещи, а тем более убирать их куда-то. Прежде чем он сел за стол я высказал ему о своем недоумении по этому поводу.
        — Так значит, я должен быть вам благодарен за то, что вы шарите по чужим карманам?
        — Может это и неправильно, но на твоем бы месте я бы так не возникал.
        — С чего бы это? — еще более возмущенно спросил я.
        Мерфи уже сел за стол и положил мой телефон с бумажником на стол, а затем посмотрел на меня, как опытный следователь в полиции. Его глаза перестали бегать по сторонам и пристально смотрели на меня.
        — Не знаю, кто ты такой, но есть у меня такое странное чувство, что человек за столом напротив меня не от мира сего, — тут он сделал паузу, а я промолчал и позволил ему продолжать, — я хотел узнать твою личность, надеясь найти при тебе документы. В твоем пиджаке был бумажник со странными купюрами, надписи на которых гласят, что это доллары, а вот их вид совсем не похож на современные деньги. Подделать эти купюры в кустарных условиях просто невозможно, тем более что бумагу для печати денег выпускает только одна единственная фирма. Монеты подделать тоже нелегко, а что самое интересное, года указанные на них далеко не соответствуют нашему времени. К тому же на бумажных купюрах имеются некие микро-печати, а вот изображения людей на пятидолларовых, пятидесятидолларовых и стодолларовых банкнотах мне знакомы. Еще в бумажнике находилось водительское удостоверение, материал из которого оно сделано я не узнаю. Думаю это обыкновенная бумага, покрытая какой-то прозрачной пленкой, а на удостоверении твое цветное изображение, и оно явно не похоже на рисунок, а под ним имя — Джон Ховард. Если на все эти вещи я
мог подумать, что это просто очень качественная подделка, то об этом приборе я не мог ничего даже предположить.
        Он взял мой телефон в руки, покрутил его в руках и положил обратно на середину стола.
        — Что это?
        Поначалу я не знал, что ответить. Я колебался над ответом и никак не мог решить, говорить ему правду или нет, не знал как вести себя в этом мире, а с Мерфи подавно. Понимал только одно, все это со мной происходит наяву. Я даже не знал, как ему объяснить, что эта вещь с кнопками и экраном не только выполняет функцию телефона, но и может воспроизводить музыку, видеозаписи, демонстрировать изображения, записывать звуки и видео, печатать текст и многие другие возможности, о которых здешние жители и догадываться не могут.
        — Это компактный телефонный аппарат.
        — Да? И как же он работает?
        Я приблизился к краю стола, положил обе руки на стол и смотря на него проницательным взглядом спросил.
        — Для начала объясните мне, что здесь происходит?!
        — Что-то не так?
        — Да здесь вообще все не так! Я не могу поверить в то, что меня окружает. С какой стати я должен объясняться перед вами?!
        Я встал из-за стола и, жестикулируя, кричал во весь дом.
        — Перестань шуметь и присядь, — спокойным голосом сказал Мерфи.
        Я сел на стул и замолчал.
        — Ты знаешь, какой сейчас год?
        От такого вопроса у меня по всему телу побежали мурашки. По всей спине прошел холод, и я с ужасом начал верить, что нахожусь не в своем настоящем, и в то что все происходящее натуральная правда. Наверно любой человек на моем месте не стал бы говорить, что он пришелец из будущего, но почему-то с этим человеком я решил вести разговор откровенно. Мне было наплевать, поверит он в мои слова или нет. Я хотел только точно знать, куда я попал, а по возможности понять, как и почему.
        — И какой сейчас год?
        — Тысяча девятьсот тридцать второй. Но что-то мне подсказывает, что ты не только не из этих мест, но и не из этих времен. Так кто же ты?
        — Здесь я никто и мне однозначно тут не место.
        — Но ты же кем-то был там, откуда ты родом?
        — Послушайте, я здесь чужой, мне здесь не место, мое место, в Гранд Айленде в двадцать первом веке. Вы конечно можете думать, что я полный псих, несущий бред в каждом предложении, но я говорю правду.
        — Тогда и ты послушай. Я повидал много за свою жизнь и ни за что бы не поверил в эту бредятину, которою ты несешь, если бы я не обнаружил эту вещь.
        Мерфи взял телефон в руки и принялся его вертеть и рассматривать.
        — Как же он работает?
        — Так же, как и стационарные телефоны, только эти можно носить с собой.
        — Что-то вроде радио наверно. Так это приемник и передатчик одновременно?
        — Послушайте, я не ученый, я их не разрабатываю, я и сам толком не знаю, как это происходит.
        — А можно с него позвонить? Скажем на соседнюю телефонную будку или моей кузине?
        — Это уже вряд ли.
        — Почему?
        — По двум причинам, первая — это отсутствие систем мобильной связи, а вторая он просто-напросто разряжен.
        — Разряжен? А что это значит?
        — Нет энергии.
        Я пытался описывать свой телефон как можно проще, чтобы он мог хоть как-то понять, как он функционирует. Это было схоже с обучением младенца игре в шахматы. Он задавал мне огромное количество вопросов, а я пытался объяснить ему весь функционал штуковины из моего будущего. Ушел целый час на беседу о замысловатой технологии будущего.
        — Кто бы мог подумать? Граммофон, радио, кинотеатр, фотоаппарат, телефон, письма и даже часы, все находится в этой штуковине.
        Когда Мерфи упомянул о часах, меня неожиданно осенило, и я тут же вспомнил о часах на моей руке, которые загадочным образом накалились у меня на руке, как в печи у кузнеца. Тогда я их снял и выбросил в парке, а это могла быть единственная зацепка в разгадке моего перемещения из настоящего в прошлое.
        — Вот я кретин, — схватился я руками за голову.
        — Эй, ты чего? — спросил Мерфи.
        Медлить было нельзя, еще оставалась надежда найти путь домой, и упустить я ее не хотел.
        — Где мы находимся?
        — У тебя, что провалы в памяти? Я же говорил — это тридцатые.
        — Место! Мне нужно знать, что это за место.
        — Ты на загородной ферме.
        — Ты знаешь, где находится парк Риверсайд?
        — Знаю, а что такое?
        — Мне нужно туда попасть и как можно быстрее. Поможешь?
        Мерфи посмотрел на меня и, ни спрашивая о моей затее, пошел в прихожую, а я следом за ним.
        — А где мой пиджак? — спросил я его.
        — Он остался в спальне, — сказал Мерфи.
        Я взял свой пиджак и вышел на веранду. Мерфи уже сел за руль автомобиля и завел двигатель. Когда я стал открывать дверь машины, на улицу выбежала его жена.
        — Мерфи! Ты куда собрался?
        — Дорогая, мы с Джоном едем в Риверсайд. Не волнуйся, мы не на долго, иди в дом милая.
        — Порой, я удивляюсь твоим поступкам, — ответила его супруга, приподняв брови.
        — Я скоро буду, обещаю.
        Мерфи захлопнул дверь автомобиля, и мы отправились в путь. Мы ехали по сырой проселочной дороге. Автомобиль подскакивал на каждой кочке, и я боялся, что мы застрянем в грязи с этой колымагой. Звук двигателя был схож со звуком мини трактора или мотоблока. Не смотря на хрупкий вид этой машины, мы без проблем выехали на трассу.
        — Может скажешь, зачем мы ночью едем в городской парк? — спросил меня Мерфи, не сбавляя ходу.
        — Как бы странно это не звучало, но мы едем туда за моими часами.
        — За часами?
        — Да, ты не ослышался, мы едем за часами.
        — Что в них такого особенного?
        — Не знаю, но я обязательно выясню это.
        — Ты полон загадок, парень из будущего, — сказал он с насмешкой.
        — Что это за машина?
        — Это «Форд Т», на таких разъезжает половина Детройта. Я взял ее не так давно, и сразу полюбил эту жестянку. А какие у вас там автомобили? Они хотя бы с колесами?
        — Все те же четыре колеса и работают на бензине, только выглядят по-другому, а некоторые могут разгоняться свыше сотни миль в час.
        — Ого, если бы я тебя на таком звере сбил, шансов выжить у тебя было бы не много. Кстати ты как себя чувствуешь, кости и суставы целы?
        — Нормально, только плечо немного болит, а в остальном порядок, шрамы и гематомы пустяки.
        — Кстати, у тебя неплохие физические данные. Ты служил или атлетикой занимаешься?
        — Немного увлекаюсь бодибилдингом.
        — Боди… бил… Что это за занятие такое?
        — Почти то же самое что и тяжелая атлетика.
        Дорога, как мне показалось, была не такой долгой. Мерфи остановился у дома напротив парка и заглушил мотор. Он взял из багажника керосиновую лампу, и мы оба пошли в Риверсайд.
        — И все-таки я не понимаю, зачем тебе часы, если в твоей штуковине они есть? — обратился ко мне Мерфи, пока мы продвигались вглубь парка.
        — Это классика, они придают стиль. Работают довольно долго в отличие от телефона, если они не механические, как у меня.
        — А что, есть и другие?
        — Да, электронные.
        — У вас там, что все работает на электричестве?
        — Почти все, даже некоторые автомобили.
        — Бог мой, знал бы об этом Тесла.
        — Между прочим, в будущем автомобили марки «Форд» по сей день разъезжают по всему миру, точнее сказать не по сей день…
        — Я тебя понял, не утруждайся, — перебил меня фермер.
        Мы с Мерфи находились уже близко к месту, где я выбросил часы. Оставалось только узнать то место, около которого я очутился.
        — Постой. Вот та лавка, где я спал.
        — Ты что, спал в парке?
        — А где, по-твоему, я должен был провести ночь?
        — Ну не под открытым небом.
        — Теперь нам нужно найти то самое дерево.
        — Шутишь? Тут повсюду деревья.
        — А мне нужно одно, — сказал я и пошел дальше по дороге, разглядывая деревья.
        — Интересно через сто лет все будут такими ненормальными? — сказал себе под нос Мерфи, и пошел за мной следом.
        Минут двадцать мы бродили по парку в поисках того самого дерева. Мы ходили кругами, и по нескольку раз приходилось возвращаться к одному и тому же месту. Я уже начал сомневаться, что помню, где это место, а Мерфи все болтал сам себе, что это дурная затея, и все время называл меня чудиком из будущего.
        — Вот оно, Мерфи иди сюда!
        Мерфи, который крутился с фонариком неподалеку, неохотно подошел ко мне.
        — Не прошло и года, — сказал он с улыбкой.
        — Теперь где-то тут должны быть мои часы.
        — Джон я уже замерз. Ты точно знаешь что делаешь?
        — Честно говоря, я мало чего об этом знаю, но мне нужны эти часы.
        — И что я с тобой связался, — глубоко вздохнув, пробормотал он.
        — Лучше перестань болтать и помоги мне.
        Я ползал по сыроватой траве, а Мерфи светил мне керосиновой лампой. Свет от нее был слабый, но все же это было лучше, чем ничего. К нашему общему удивлению свои «Мозеры» я нашел быстро. Они были испачканы в земле и под циферблатом находились капельки воды, которые, скорее всего, образовались там из-за конденсата. Стрелки часов были неподвижны. Я попробовал их завести, но мои старания были бесполезны. Механизм часов однозначно был испорчен. Помимо того, что мои часы попали под дождь, они загадочным образом смогли нагреться до такого состояния, будто их бросили в раскаленную печь на несколько часов.
        — Я думал они будут выглядеть иначе, — сказал Мерфи.
        — Иначе? Хотел увидеть часы будущего?
        — Ну да.
        — В будущем они побывали, но они из прошлого.
        В тот самый момент, в моей голове возникла мысль о не случайности их появления в моей жизни. Произведены они сравнено давно, а человек, который мне их подарил, таким образом, отблагодарил меня за ремонт «Форда». Не зря тогда меня удивило состояние этого транспорта. Автомобиль, будто год назад выпустили с конвейера. Вспомнить приметы, по которым я бы мог разузнать водителя сложно, помнил только то, что он был с бородой и черными, уложенными назад, волосами.
        — Ты закончил? — вмешался Мерфи, пока я стоял и размышлял.
        — Да, пойдем уже отсюда.
        Я и сам уже замерз, у меня был просто звериный голод, да и нытье Мерфи мне уже порядком надоело.
        Когда мы вышли из Риверсайда, то увидели, как двое парней околачиваются у машины Мерфи. Подойдя ближе, я разглядел их лица. Это были два чернокожих. Один из них был довольно крупного телосложения. Высокий и слегка полноватый, а второй был среднего роста, с густой щетиной на лице. Оба были в фуражках и куртках, почти одинаковые по цвету. Один из них скручивал колесо, а второй ходил рядом, видимо следил за обстановкой.
        — Мерфи, по-моему те парни разувают твою машину.
        — Я вижу, — сказал он со вздохом.
        — Эй, да тебя грабят прямо на глазах!
        — И что ты предлагаешь? Пойти и заработать пару переломов?
        — А ты значит считаешь, что стоять и наблюдать, как с твоей тачки снимают колеса вполне нормально?
        — Купить новое колесо для меня не проблема, а вот проблемы у тебя будут, когда эти хреновы черномазые, припрутся к твоему дому и спалят его, к чертям собачим.
        — Были случаи?
        — Представь себе.
        Конечно я хорошо понимал, что мне вряд ли удастся оказать на них какое-то влияние, а протестовать их действием подавно, но стоять и спокойно смотреть на то, как два негра наживаются на деталях автомобиля Мерфи, я просто не мог, и я стал действовать.
        — Эй, ты куда? В конец спятил? Стой! — кричал мне он в спину.
        Но я не собирался останавливаться, а продолжал, не сбавляя темпа идти к машине.
        — Вы что творите?! — обратился я к ним.
        — Не суй свой нос не в свое дело, иди куда шел ясно, — громким внушительным басом ответил мне тот, что ошивался рядом.
        — Не в свое дело? Это не твоя машина!
        В этот момент, ко мне сзади подбежал Мерфи, стал толкать и тянуть меня подальше от машины.
        — Парни все в порядке, он просто не в себе, не обращайте на него внимания, мы сейчас уйдем отсюда.
        — Валите оба отсюда, а тебя придурок, чтобы я больше не видел, — сказал тот здоровяк и показал на меня пальцем, а Мерфи все дальше и дальше пытался меня увести от них.
        — Валить отсюда должен ты! — сказал я и рывком двинулся к ним, а затем встал метрах в пяти от здоровяка, в ожидании самого худшего.
        Ноги и тело желали провалиться сквозь землю или испариться, но разум диктовал — остаться, а не убегать от опасности.
        — Что ты стоишь как столб? Разберись с ним, или так и будешь с ним трепаться, болван?! — крикнул здоровяку второй черный, что снимал колеса с Форда, и как ни в чем не бывало, продолжил заниматься своим делом.
        Черный громила медленно шел на меня, пощелкивая суставами кистей рук, а я все стоял и никак не мог решить, как поступить. Убежать и остаться целым и невредимым, или испытать свою судьбу и везенье, которым я отродясь не славился. Остановился я все же на последнем варианте, правильно я поступил или нет, не знаю, но в любом случае я был однозначно прав. Еще пару шагов и эта громила забьет меня как кол в землю, если продолжу стоять перед ним как дерево, надо действовать. Его глаза были полны ярости и надеяться, что смогу от него легко отделаться было бессмысленно, поэтому я был готов защищаться. Поскольку вывести из строя такую тушу обычными ударами мне было не под силу, я решил выбить ему глаза. У любого человека они слабо защищены и одного точного попадания будет предостаточно, чтобы лишить его возможности атаковать. Но попытка будет одна, и бить нужно наверняка.
        И вот, когда остался последний шаг, после которого он сможет нанести мне первый удар, я попытался атаковать первым, но его боковой удар в голову достиг меня раньше. Свалившись на землю, я стал подниматься, считая искры, мелькающие перед глазами, а пока я поднимался этот амбал врезал мне ногой в тазобедренный сустав. Удар пришелся в кость и особого вреда он мне не нанес. Вероятно, он хотел попасть мне в бок по органам, но промахнулся. Его удар откинул меня и перевернул на спину, а я инстинктивно выставил руки перед лицом, как вдруг раздался звук битого стекла, и на меня посыпались осколки. Открыв глаза, я увидел стоящего надо мной здоровенного черного, который, с искривленной от боли физиономией, держался рукой за затылок. Мерфи разбил бутылку о его голову и побежал прочь.
        — Джон беги! Вставай и беги!
        Громила помчался за ним. Бегал он не так уж и быстро, но Мерфи тоже был не в те годы, чтобы удрать от него. Нужно было, как-то отвлечь этого черного на себя, но не тут-то было. Второй черный, достал из заднего кармана нож и быстро направился ко мне.
        — Я убью тебя, чертов ты недоумок! Неужели нельзя было просто пройти мимо?!
        Рисковать выбить у него нож я не стал, и так понятно, что сегодня был не мой день. Я начал бегать вокруг машины, чтобы не дать ему близко ко мне подойти. Это еще больше злило его. Он только крутился вокруг автомобиля и кричал на меня.
        — Куда ты? Скотина! Что страшно тебе? Ну, чего ты бегаешь, как курица. Я все равно тебя достану, тварь!
        У этого человека, были явные проблемы с психикой, нужно его быстро как-то нейтрализовать. Пока я крутился вокруг машины, заметил лежащие инструменты и большой разводной гаечный ключ. Схватив ключ, я со всей силы вмазал им по морде этого психопата. Удар прошел на отмажь и попал ему прямо в правую скулу. Он свалился на землю и начал стонать, держась руками за лицо. С ним время терять уже нечего, надо скорее было спасать Мерфи. Со всех ног я помчался ему на помощь. Он и тот здоровяк уже бежали в обратную сторону.
        — Джон! Что ты стоишь? Бежим отсюда!
        Но бежать я уже не собирался, мне хотелось врезать этому негру так, чтобы он на всю жизнь это запомнил. Я бежал им на встречу, держа в руке тяжелый гаечный ключ. Когда я почти был у цели, Мерфи не повезло, он споткнулся и упал на дорогу, а здоровяк взял его за одежду и начал поднимать. Хорошо, что я вовремя подоспел и на бегу запустил в него ключ. Мне удалось попасть точно в голову. Громила снова стал мычать и скулить от боли, держась руками за голову, но видимо его голова это не самое уязвимое место. Пока тот мучился от боли, я поднял с земли инструмент и ударил ему сзади по колену, чтобы свалить его с ног. Он упал на одно колено и схватил меня рукой за край пиджака, а я нанес ему еще несколько боковых ударов по лицу. Я бил до тех пор, пока он не отпустил мою одежду и не оперся руками о землю. Я решил, что ему будет этого достаточно, но я ошибался. Он схватил меня за ноги и рывком на себя повалил на дорогу, и начал вырывать ключ из моих рук. Сопротивляясь, я коленом врезал ему по морде. Громила закричал, отпустил ключ и стал на меня замахиваться, но тут Мерфи опять меня спас. Он обхватил его
рукой, сзади за шею и начал тянуть на себя. Я начал подниматься с земли и не успев поднять голову, услышал, как Мерфи закричал мне.
        — Джон берегись!
        Я увидел лицо второго черного. В руке он держал нож, а его сжатая ладонь, из которой торчало лезвие, уже направленно неслась мне в грудь. Я не успел среагировать и смог только выставить руки перед собой, а нож на треть вошел мне в грудную мышцу, в область сердца.
        — Бен, валим отсюда, валим! — кричал громиле его напарник, а тот, как ни в чем небывало встал и прихрамывая побежал за ним.
        — Джон, бог мой, тебя ранили! Не вытаскивай его, моя дочь тебе поможет.
        Я стоял и смотрел на торчащую из меня рукоять. Боль была терпимой и чувствовал я себя более менее удовлетворительно. После случившейся передряги дыхание было учащенное, пульс отдавался в висках, а сердце чуть ли не вырывалось из грудной клетки. Я начал волноваться, кровь сочилась из раны не так стремительно, но какого либо облегчения мне это не придавало. Конечно, я понимал, что извлекая нож из тела можно сделать только хуже, к тому же об этом сказал и Мерфи, но расхаживать с ним мне не очень-то хотелось. Вопреки его словам, базовых знаний о действиях при ранениях и здравому смыслу я выдернул из себя нож. Пока в моей крови присутствовал адреналин, это оказалось не очень болезненно. Кровь сначала побежала чуть быстрее, а потом медленнее. Я достал платок из внутреннего кармана пиджака и приложил к порезу и поспешил к Мерфи, который закручивал заднее колесо. Увидев меня, он с ходу стал на меня браниться.
        — Ты что, совсем больной?! Какого черта ты его вытащил? Ты можешь хоть раз меня послушать, чокнутый ты пришелец?!
        — Перестань, мне и так немало досталось.
        — Если бы ты делал, как я говорю, этого бы не произошло.
        — Мерфи, извини меня, но сейчас есть дела поважнее, и медицинская помощь будет очень кстати.
        — Что же тебе так не везет? За два дня умудрился попасть в аварию и получить от грабителей.
        — Знаешь, очутившись в прошлом мне уже сказочно повезло, — сказал я саркастически.
        — Готово, садись в машину, — сказал Мерфи, закрутив последний болт колеса.
        Без лишних вопросов я залез в автомобиль, а он остался снаружи и вращательными движениями заводил мотор, с помощью специального большого металлического ключа. После того, как двигатель заработал, Мерфи залез в салон, и мы поехали обратно, к нему домой.
        Пока мы добирались до дома, я хотел немного вздремнуть, но он все время толкал меня в плече, чтобы я не засыпал и продолжал держать место пореза, не допуская кровопотери. Путь обратно до дома, казался мне долгим и утомительным, в отличие от проделанного пути в Риверсайд. Мерфи выжимал из этого авто все что мог. В салоне немного пахло бензином, а видимость на дороге стала хуже, из-за запотевшего лобового стекла, так как щеток «дворников» для этого транспорта предусмотрено не было. Когда я это заметил, то спросил его, как он справляется с этим неудобством во время дождя и в зимнее время года.
        — А как ты передвигаешься на ней зимой и в дождь, ведь видимость ухудшается из-за попадания осадков на стекло?
        — Так же как и всегда, только иногда приходится выходить из машины и чистить стекло, к тому же зимой я не так часто ее завожу. В ней холодно и передвигается она по заснеженной дороге с трудом, хотя зимы у нас не такие суровые. Ты меньше болтай и держи рану, не о погоде сейчас думать надо.
        Подъехав к дому, он заглушил двигатель и тут же выскочил из машины, чтобы разбудить свою дочь и супругу, а я медленно и не спеша вылез из машины и зашел в дом. Дочь вышла в прихожую, протирая сонные глаза и щурясь от света, спросила у своего отца:
        — Папа, что опять стряслось?
        — Оставь все вопросы на потом, ты давай, лучше сделай ему перевязку, а я поставлю машину в гараж.
        Мерфи вышел из дома, а его дочь пошла наверх по лестнице.
        — Иди за мной, я наложу повязку и продезинфицирую рану.
        Голос у нее был приятный и нежный. Русые прямые волосы, до плеча, их кончики плавно и мягко колыхались от походки, а на ней была одета белая сорочка с кружевами, которая немного казалась ее великовата. Я поднялся по лестнице и зашел в комнату, где был свет.
        — Садись на кровать и снимай пиджак с рубашкой.
        Я снял пиджак, а затем белую рубашку и бросил их на спинку стула. Продолжая держать рану платком, я сел на край кровати. Дочь Мерфи села рядом, держа в руке тряпку пропитанную спиртом.
        — Боже, это похоже на ножевое ранение, что у вас случилось? Отец не ранен? — спросила она удивленно, подняв на меня свой взгляд.
        — С твоим отцом полный порядок, в отличие от меня. Кстати, все задаюсь одним вопросом. Нормально, что я до сих пор на ногах после ранения в сердце?
        — Рана расположена вертикально и в длину около трех сантиметров. Скорее всего, лезвие ножа встало между ребер грудной клетки. Ты счастливчик.
        — Не хотел бы я, чтобы мне так еще раз посчастливилось, а за отца не волнуйся, с ним все хорошо.
        Это ее немного успокоило, и она стала подносить пропитанную спиртом ткань к ране на моей груди. Когда она коснулась места пореза, стало немного неприятно щипать, и я от неожиданности дернулся. Она тоже испугалась и резко убрала руку. Вышло так, что одна бретелька ее сорочки соскочила с плеча, обнажив часть ее бюста, естественно я это заметил, но когда она посмотрела на меня, то увидела, как я смотрю не в ее глаза, а намного ниже. Она опустила немного голову и медленно стала поднимать бретельку. Я быстро отвернулся в сторону, чтобы еще больше ее не смущать, хотя сам понимал, что я выглядел, как полный идиот в этой ситуации.
        — Извините меня, мисс. Мне за себя очень неловко.
        — Ничего страшного, моя ночнушка мне и вправду, малость великовата.
        Мы оба кротко посмеялись, и она продолжила обрабатывать рану. Затем она взяла бинт и стала перематывать рану через шею, за спину, поперек туловища, а потом опять за шею поперек груди и так несколько раз. Я смотрел, как она с этим справляется, и было сразу видно, что у нее есть небольшой опыт в медицине.
        Когда дочь Мерфи закончила бинтовать рану, она завязала концы бинтов у меня на груди и посмотрела на меня, причем ее лицо было довольно близко к моему. Я смотрел в ответ и не понимал, что она хочет. Поначалу я думал, что она пытается мне что-то сказать и просто не может сформулировать вопрос или же стесняется о чем-либо спросить. Но когда она стала приближаться ко мне, приоткрыв рот и медленно постепенно прикрывать глаза, я понял, что она хочет поцеловать меня. Сам я абсолютно не желал верить в происходящее и стал отклоняться назад, а она все продолжала тянуться ко мне. Еще чуть-чуть и придется или падать с кровати, или позволить ей себя поцеловать.
        — Нелли! Где Джон? — раздался голос Мерфи, который зашел домой и хлопнул дверью.
        Она открыла глаза и убежала из комнаты, а я так и остался лежать на кровати с удивленными глазами, пока Мерфи не вошел в комнату.
        — Что с тобой? Тебя как будто током ударило.
        — Просто закололо немного, в груди, — ловко я выкрутился с объяснением и поднялся с кровати.
        — Может позвать Нелли?
        — Нет! — воскликнул я категорично. — Не стоит, мне уже лучше.
        — Ну, как знаешь. Если все хорошо тогда пойдем вниз.
        Мерфи опять привел меня на кухню, закрыл дверь и шепотом сказал.
        — Джон, слушай, сегодня день был слишком напряженным, а тебя еще и ранили эти черномазые, так что иди в постель, где ты очнулся, а завтра мы с тобой поболтаем.
        — Хорошо Мерфи, спасибо тебе за такое гостеприимство. Если бы не ты, даже не знаю, где бы я был сейчас и куда бы меня вообще занесло.
        — Об этом можешь не беспокоиться, я можно сказать, уже дважды в долгу перед тобой, так что иди спать, утром мы все решим.
        — Хорошо.
        За два дня моего пребывания в Детройте, почти середины двадцатого века, я умудрился попасть в аварию, получить хорошую взбучку от пары грабителей и вскружить голову дочери Мерфи. Не очень хорошее складывалось начало.
        Засыпая, я пожелал, чтобы на утро проснулся у себя дома, в своей постели вместе с любимой Маргарет, а все произошедшее было лишь кошмарным сном.

        Глава 3 Как в своей лодке!

        Наступило утро. Лучи солнца были направлены прямо в окно, лицом к которому я лежал на кровати. На часах в комнате было почти половина восьмого и в доме пахло чем-то аппетитным, а на кухне были слышны звуки фарфоровой посуды. На протяжении нескольких лет, вставая утром, я привык надевать часы на руку, но они остались в моем пиджаке еще со вчерашнего вечера. Немного потянувшись, лежа на кровати, я протер глаза, поднялся, натянул свои серые брюки и вышел из комнаты. Я был по торс голый. Расхаживать так в чужом доме не очень прилично, нужно что-нибудь одеть на тело, но моя рубашка была испачкана кровью, а надеть пиджак без рубашки совсем не разумно. Зайдя на кухню, я увидел Клайд, которая что-то старательно готовила.
        — Эмм… Доброе утро. Прошу прощения, а где Мерфи?
        — Он ушел в банк час назад, по пути, сказал, зайдет к одному своему знакомому, должен будет вернуться к началу полудня.
        — А вас зовут Клайд?
        — Да, Мерфи наверно говорил вам обо мне.
        — Нет, он мне о вас не рассказывал, я помню это с момента аварии, когда Мерфи назвал вас по имени.
        — Еще раз скажу Джон, что нам очень жаль. Кстати, как вы себя чувствуете?
        — Лучше, только шея болит. Не могу нормально повернуться вправо.
        — Надеюсь это не серьезно.
        — Я тоже надеюсь.
        — Джон, Мерфи оставил вам одежду, она лежит в гостиной, на тумбочке.
        Пройдя в гостиную, я увидел на тумбочке, коричневые сложенные брюки, а на них лежала белая рубашка. Мне была необходима только верхняя одежда, поэтому я надел рубашку и вернулся на кухню. Клайд окинула меня взглядом и улыбнулась.
        — Вам идет, у вас с Мерфи почти одинаковые габариты.
        Она взяла кастрюлю через полотенце, поставила ее на стол и открыла крышку.
        — Нелли, ужин готов! — крикнула она своей дочери.
        — А сколько лет вашей дочери? — спросил я ее, как бы невзначай.
        — Осенью будет двадцать четыре, а что?
        — Да так, интересно просто.
        — Выглядит она, конечно гораздо моложе, а вот по уму она гораздо старше.
        — В этом вы правы, — сказал я, вспоминая, как их дочь хотела вчера коснуться моих губ, даже не зная моего имени.
        — А вот и она.
        Нелли зашла на кухню. Опустив голову, она посмотрела на меня и села за стол.
        — Доброе утро Нелли, — сказал я и сразу отвел взгляд в окно.
        — Доброе утро. Вам уже лучше?
        — Лучше, — ответил я, не смотря ей в глаза.
        — Джон, поужинаете с нами? Куриный бульон просто объедение, к тому же все ингредиенты были выращены исключительно на нашей ферме, — сказала Клайд и налила мне в тарелку четыре целых половника.
        — Благодарю.
        Я взял ложку в руку и принялся помешивать ее стряпню. Клайд разлила всем по тарелкам бульон и села сама за стол. Есть я хотел как зверь, поэтому я первый приступил к еде, но поднеся третью ложку ко рту, я увидел как Нелли и ее мать удивленно смотрят на меня. От их взгляда мне стало даже как-то некомфортно.
        — В чем дело?
        Они молча переглянулись, а затем снова удивленно взглянули на меня.
        — А вы разве не молитесь перед трапезой?
        Сам я был атеистом, но кто знает, как ко мне здесь отнесутся с такими убеждениями веры. Тут не двадцать первый век и люди могут меня не понять.
        — Простите меня. Понимаете, там, где я вырос так не принято.
        — Как так можно? А откуда вы?
        — Из Гранд Айленда.
        — Никогда не слышала о нем, но может, все-таки помолитесь вместе с нами?
        — Разумеется.
        Они тихо проговаривали молитвы, а я молча сидел и в предвкушении смотрел в тарелку. Все-таки я был в гостях, и поддержать их нравы было в моих же интересах.
        — Теперь можно приступать, — сказала Клайд, взглянув на меня.
        — Приятного аппетита, — сказал я в ответ.
        Наконец-то я доел бульон, вышел из-за стола и решил подышать свежим воздухом на улице.
        — Я пойду, прогуляюсь ненадолго, — предупредил я их обоих.
        — Хорошо, на заднем дворе есть кресло-качалка и лежак, — сказала Клайд и стала убирать со стола грязную посуду.
        Я вышел из дома на передний двор. Во всей округе было всего пять домов, расположенных не так далеко друг от друга. У каждого дома рядом построены амбары, а вокруг большие поля и пыльная серая дорога, ведущая наверх к трассе. У каждого дома, были крыши из черепицы, а из них торчали трубопроводы от печей и каминов. Еще у пары домов стояли высокие ветряные мельницы, а на зеленой траве, в самой дальней части от полей, паслось стадо коров. Неподалеку от пастбища сидел пастух, под одним единственным деревом, стоящим посреди луга. У одного из домов, за забором, я увидел розовые силуэты свиней, а где-то слева были слышны звуки кудахчущих кур.
        Погода была солнечной. На синем ясном небе тучек почти не проплывало. Свежий, теплый ветер шелестел листья дуба, стоящего рядом с домом Мерфи, и шевелил зеленую травку. По выложенной из камней дорожке к дому я прошел до главной проселочной дороги и обернулся назад, взглянуть на дом Мерфи. Это был двухэтажный домик с тупоугольной крышей. Простой, аккуратный, и красивый. В нем не было большой роскоши, а рядом справа от дома стоял гараж. Слева находился большой деревянный амбар, красного цвета с приоткрытыми воротами. Я решил прогуляться по заднему двору, именно там находилось солнце в первой половине дня. Пройдя между домом и амбаром, я увидел большое кукурузное поле, усеянное тысячами початков, а левее от амбара, паслось порядка двадцати овец. Такие безобидные и пушистые, они даже не обращали на меня внимания, как на незнакомого человека. За стеной дома стояла кресло-качалка и лежак, а между двух яблонь неподалеку висел гамак с натянутой сетью под верхушками плодоносных деревьев. Наверное, для того, чтобы яблоки не падали с дерева лежащему в гамаке.
        Я сел в деревянное кресло и начал наблюдать за окружающей меня природой, а пока мои глаза наслаждались здешними широтами, я задумался над моим путешествием в прошлое. Помнил, как взглянув на часы, заметил, что мои часы почему-то отстают, а потом я оказался в Риверсайде. Совпадение или все это как-то связано — неизвестно. Еще я вспомнил, как незнакомый мне человек, владелец «Форда» подарил мне эти часы в автосервисе. Это была еще одна загадка для размышления. Не мог я не вспомнить и свою любимую Маргарет, как мы были счастливы вместе, как любили друг друга, как проводили вместе время. А сейчас? Теперь я не могу быть рядом с ней, мы в разном времени, она еще даже не родилась. Не рожден и я в это время, но уже живу сейчас. Все это казалось таким запутанным, неясным и непонятным. Мой разум сравнивал это с переездом в новый город, к новым знакомым, в новый дом. Мне казалось, что все это просто путешествие в старый город, где нет экскурсий, аттракционов и развлечений, зато от достопримечательностей и живой истории просто глаза разбегаются. На самом же деле я находился не просто не в своем мире, я
находился в месте, время которого на сто лет отличается от периода времени, откуда я родом. Сейчас время моего мира еще не пришло, а в моем мире это время уже история. Я потерял все, что у меня было: материальные ценности, друзей, близких, любимую девушку. Вместе с этим рухнули все мои планы и цели, и я потерял абсолютно все что имел. Остались только воспоминания и загадочные часы. Это все, что у меня было от прежней жизни. В моем времени у меня было свое место, свой род деятельности, там была вся моя жизнь, а здесь я ничего не имею, ничего собой не представляю, и никого здесь не знаю. Я даже не являюсь гражданином Америки, просто бродяга, пришелец. Все что я хочу это вернуться домой, в мое время, которое тут еще не наступило.
        У меня есть два пути, либо ждать целое столетие пока я появлюсь на свет, чтобы предупредить самого себя не брать часы у незнакомца и не фотографироваться на дне благодарения, либо найти способ совершить такой же прыжок во времени в будущее. Первый вариант был конечно возможен, я бы мог оставить самому себе какое-нибудь послание и прожить остаток своих дней в Детройте, но есть вероятность, что ничего из этого может и не выйти, а попробовать вернуться обратно тем же путем стоит. Если я сюда смог попасть, то и исчезнуть отсюда вполне возможно. Главное понять, как это осуществить, а еще узнать каким способом я попал в прошлое. К моим рукам идут несколько нитей, которые приведут меня к отгадке всего случившегося, и я могу ими манипулировать, но пока не знаю как. С этим еще предстоит разобраться.
        Пугал еще один нюанс. Так как я теперь существую в прошлом, то мое взаимодействие с окружающим миром может катастрофически сказаться на мне, а тем более с моим настоящим. Мое существование уже успело изменить ход событий прошлого, и кто знает, как может измениться будущее из-за меня. Надеюсь, мое пребывание в тридцатых не будет для моего настоящего мира фатальным. До того момента, как я появился в старом Детройте, я всегда относился к рассказам и байках о путешественниках во времени с твердым скептицизмом. Я не верил в необъяснимые и сверхъестественные события, которые писали в прессе, показывали по телевидению, вещали по радио или просто рассказывали друзьям ночью в лагере у костра. Я был убежден, что всему есть логическое объяснение. Ведь люди верят в магию и волшебство только потому, что не могут объяснить то или иное явление, а все непознанное пугает большинство людей. Теперь мне пришлось усомниться в своих железных убеждениях. Все же наши знания просто ничтожно малы, а присвоенные миром стереотипы мешают нам мыслить по другому. Мы больше полагаемся на убеждения, чем на существующую
реальность. Одни люди не могут объяснить что-то неизвестное и начинают придумывать всевозможные варианты этого события, которые будут выглядеть правдоподобными и реалистичными, а другие начнут говорить о проклятии и потустороннем мире. Однако в большинстве случаев и те и другие оказываются неправы, когда узнают причину, из-за которой это произошло.
        Поток моих философских мыслей прервал, сигарообразный дирижабль, медленно проплывающий в небе. Такое здесь вероятно обычное явление, нежели в моем мире. Я пристально наблюдал за ним, пока не услышал, как неподалеку едет автомобиль, наверняка это возвращался Мерфи. Я встал с кресла и подошел к входу в дом. По дороге ехала такая же машина, как у Мерфи, но в ней сидел другой человек. Он проехал мимо этого дома и остановился у следующего. Спешить мне все равно некуда, времени у меня полно, да что там в моем распоряжении целое столетие. Не мешало бы здесь осмотреться, и я неторопливо пошел по проселочной дороге на край этого поселения, как раз там, где стояла ветряная мельница.
        Когда я собирался пройти мимо остановившейся машины, из нее вылез сосед Мерфи, молодой парень среднего роста, с короткой стрижкой, в грязноватой засаленной коричневой рубашке с засученными рукавами и серыми брюками, которые ему были слегка коротки. Приятная внешность, голубые глаза, трехдневная щетина и счастливая улыбка сияла на его лице. Открыв дверь автомобиля, парень сразу взглянул на меня и немного прищурился от солнца.
        — Привет, — сказал он и протянул мне руку, приветствуя меня.
        — Добрый день, — ответил я ему и пожал ему мозолистую руку.
        — Отличный денек сегодня, урожайный. А ты прибыл сюда кому-то в гости? — сказал парень и открыл капот машины, а затем начал там, что-то подкручивать и регулировать.
        — Да, я в гостях у Мерфи и Клайд.
        — А-а-а, милые люди и дочка у них красавица. А вы их родственник?
        — Нет, я знакомый Мерфи.
        — Эх, опять одна из свечей вышла из строя, — сказал парень и стукнул кулаком по кузову.
        — Разбираетесь в автомобилях?
        — А что там разбираться, машина настолько проста, что в ней может и ребенок разобраться. В хозяйстве самое то, настоящая не убиваемая стальная лошадка, а удобств мне и не надо. В нашей деревеньке всего три машины, у Мерфи, у меня и грузовик у Шона.
        — Я тоже специалист по авто, раньше работал в сфере обслуживания.
        — Ого. Да ты парень с головой, да и с рукам видимо тоже дружишь.
        — Неплохое у вас тут местечко, тихое, спокойное.
        — Это да, и шума нет и город близко. Кстати, я Кевин. А тебя как?
        — Джон.
        — Ты из Детройта?
        — Нет, я не отсюда.
        — Не местный значит.
        — Нет, не местный.
        — Да ты не волнуйся, мы народ мирный. Сам не будешь шалить, мы и слова поперек не скажем. Если хочешь, приходи ко мне завтра, вместе с Мерфи на День благодарения, моя жена такую индейку приготовит, пальчики оближешь.
        — Я передам Мерфи о твоем приглашении.
        — Приходи, для нового знакомого у меня может заваляться бутылка крепкого виски, — сказал Кевин, а затем пошел в дом.
        Стоять на месте было нечего и я отправился к самому последнему дому этого поселения. Весь путь занял у меня не больше пары минут. Подходя к концу деревушки, я увидел небольшой водоем, а на том берегу, рядом с водоемом, сидел человек на лошади и следил за своим стадом коров. Остановившись у края водоема, я сел на зеленую травку и просто отдыхал, наблюдая за тишью воды.
        Спустя пару минут послышались легкие шаги за спиной. Я обернулся и увидел Нелли. Когда мы встретились друг с другом взглядом, она замедлила шаг.
        — Привет, — робко произнесла она и поправила волосы.
        — Виделись, — ответил я и повернулся к озеру.
        — Я не помешаю?
        — Нет, разумеется.
        Нелли села рядом со мной и посмотрела вдаль. Мы оба молча смотрели на озеро. Неожиданно Нелли начала рассказывать случай из своего детства.
        — Когда я была маленькой, я часто приходила сюда, если мне было грустно или одиноко. Здесь можно было провести весь день, и никто тебя не потревожит.
        — Согласен, тут красиво. Прежде я такого не видел.
        — Откуда ты Джон?
        Я тяжело вздохнул и опустил взгляд на край озера.
        — Не из этих краев.
        — Тогда откуда? Расскажи, мне будет интересно.
        — Не могу сказать, тебе не стоит знать, откуда я родом.
        — Я наверно кажусь тебе назойливой?
        Я посмотрел ей в глаза и прежде, чем дать ответ опять отвел взгляд на озеро.
        — Нет Нелли, мне на самом деле трудно говорить об этом после всего, что со мной случилось.
        — У тебя есть подружка? — сказала она и посмотрела мне в глаза.
        В ту секунду я уже начинал ее бояться. Ее поведение было чуждо манерам обычной девушки, а ведь она может и не отстать от меня. Ко всему прочему, она же дочь Мерфи, да и вообще мы из разного времени и в моем будущем уже есть спутница. Я даже думать об этом не хотел, в этот момент я пожалел, что она вообще пришла к озеру.
        — Почему ты меня об этом спрашиваешь?
        — Ты мне нравишься, — произнесла Нелли и виновато опустила глаза.
        Мне стало жаль ее. Что бы девушка призналась парню о своих чувствах, нужно было действительно влюбиться в него по уши. Шаг, на который она осмелилась, наверняка был для нее тяжелым решением. Вот и еще одна проблема. Теперь дочь моего единственного здесь хорошего знакомого Мерфи влечена мною. Нужно обойтись с ней как то поделикатней, и не выставлять себя перед ней дураком.
        — Нелли, ты очень симпатичная и привлекательная девушка, но я думаю, что ты выбрала не того мужчину, что тебе нужен. Мне кажется, что ты спешишь с выбором своего счастья. Понимаешь к чему я?
        — Я не хочу ничего понимать, я хочу только тебя, — она схватила меня ладонями за обе щеки и наши уста слились вместе, смакуя друг друга.
        От удивления я потерял дар речи, причем как морально, так и физически. Мне стоило это предвидеть, но я надеялся на ее благоразумность, и она не станет пытаться меня снова целовать.
        Не успев, до конца, осознать, как такое произошло, я уже обнаружил себя лежащим на траве, а сверху на мне лежала Нелли. Она вела себя как дикое животное. Рывком она распахнула на мне рубашку, да так, что часть пуговиц разлетелась в стороны. Я попытался встать подняв свой корпус вместе с ней, но как только я почти поднялся и был готов оттолкнуть ее от себя она всем своим весом навалилась мне на грудь, до того как я принял нормальное положение. Я вновь оказался лежащим спиной на земле, а на мне опять Нелли прижималась своей объемной грудью ко мне.
        — Не будь недотрогой. Нас здесь все равно никто не увидит, — сказала Нелли, смотря мне в глаза.
        Мы лежали на склоне озера и я решил приподнять Нелли, взявшись за ее талию и повалить в сторону озера, но когда я попытался это провернуть она крепко за меня вцепилась и мы друг на друге два раза перевернулись и она опять оказалась на мне верхом. Пока мы переворачивались, я ударился локтем о камень, и рука на время онемела, а Нелли воспользовавшись этим, страстно оприходовала мои губы. Когда она расстегнула мне брюки, моему терпению пришел конец. Я поднял туловище и оттолкнул ее от себя, не травмированной рукой. Встав в полный рост, я увидел Мерфи! Я чуть в обморок не упал со стыда. Когда я сделал пару шагов, не заметил, как мои брюки сползли, и я еще раз ударился коленом о тот злосчастный камень.
        — Нелли! А ну быстро в дом!
        Она побежала прочь с озера, а я с трудом встав на ноги и немного запыхаясь обратился к Мерфи.
        — Мерфи, ты все не так понял, я тут вообще не при чем!
        Он смотрел на меня и улыбался.
        — Что тут смешного?
        — Джон, ты бы видел себя в этих трусах с сердечками.
        — Что не день, то приключение, — произнес я, натягивая на себя брюки.
        — Хорошо, что я пришел раньше и увидел настоящую картину, как вы здесь кувыркаетесь.
        — Я же говорю, она сама на меня набросилась.
        — Знаю, я видел что происходило.
        Натянув одной рукой брюки на пояс, я пошел за ним, придерживая их рукой. Мне было очень стыдно за весь этот спектакль.
        — Эй, Мерфи! Не спеши так, подожди меня.
        — Как вы там вдвоем-то оказались?
        — Я сидел у озера, а она пришла сама, чуть позже.
        — Видимо Нелли следила за тобой.
        — А вообще у нее был кто-нибудь до меня?
        — Сказать честно, ты первый такой счастливчик.
        — Но чего она ко мне так привязалась?
        — А мне, откуда знать?
        — Но ведь это не нормально.
        — Джон, ты ей голову вскружил, а теперь думаешь, она будет себя адекватно вести?
        — И что мне теперь делать?
        — Боюсь, Джон, она теперь от тебя еще долго не отвяжется.
        Я умолк и задумался, а ведь другой отец меня бы сейчас головой окунул в это озеро, и ему было бы наплевать, кто это затеял, я или она. Скорее всего, Мерфи был мудрый и разумный человек, другой мне бы это с рук не спустил.
        — Ну и как она тебе? — спросил неожиданно меня Мерфи.
        — Да ты что, в конец с ума сошел? — удивился я.
        — Ты что забыл, откуда я? — спросил я у него.
        — Ну и что, ей всегда нравились необычные мужчины.
        — Да вы что, совсем тут сбрендили?! Что ты несешь? Какие необычные мужчины? Мерфи, очнись, твоя дочь втюрилась в человека, который еще даже не должен существовать.
        — Но ты же здесь, живой и здоровый, может так и должно быть.
        — Мерфи, так не должно быть, вообще всего этого не должно быть, и меня здесь тоже быть не должно.
        — Может ты и прав, а может и нет. Кстатитебе стоило бы переодеться.
        Мы подошли к дому, Мерфи зашел первым, а я за ним. Он дал мне новую рубашку, я одел ее и вышел на улицу. Мы сели в его припаркованный у дома автомобиль.
        — Джон.
        — Да?
        — Ты же понимаешь, что способ вернуться в твое время ты найдешь не сразу, а может у тебя и вовсе пути обратно нет. Но, не смотря на это тебе нужно здесь как-то существовать, и я хотел предложить тебе работу на моей ферме. Жить и питаться можешь у меня, мне кажется это лучший вариант для тебя, на данный момент.
        Мерфи был прав, мне нужно здесь как-то жить. Сразу найти работу я не смогу, а для того чтобы снять номер в гостинице нужны деньги, которых у меня абсолютно нет, и он предлагает мне весьма выгодное предложение. Предоставляя мне жилье, он получит помощника на своей ферме, причем не просто помощника, а человека имеющего не малый опыт в сфере сельской промышленности, а взамен я получу теплый уголок в доме Мерфи.
        — Что ж, ты прав, это взаимовыгодное предложение. Честно сказать, я удивлен вашей заботой, но что ты скажешь жене и дочери?
        — Мы с Клайд, давно хотели нанять разнорабочего на ферму, который бы помогал в уходе за животными, сборе урожая и транспортировке сырья нашим заказчикам.
        — Транспортировке?
        — Да, необходимо развозить продовольствие.
        — Ты имеешь ввиду, на машине?
        — У моего брата есть грузовик, нам приходиться использовать его для доставки урожая покупателям.
        — Но у меня нет прав образца вашего года, как я буду водить машину?
        — Об этом можешь не беспокоиться, получить водительское удостоверение не составит для тебя труда. Ты ведь умеешь водить машину?
        — Да, но на таких я не разу не ездил.
        — Брось, эти железные лошадки определенно проще будущей автомобильной техники, разве нет?
        — Наверно. Однако, это будет непривычно.
        — Опомнись, для тебя здесь теперь все непривычно. Ну так что, ты согласен стать моим помощником?
        Мерфи улыбнулся и посмотрел на меня. В его глазах была видна уверенность того, что я не смогу отказаться от его предложения, стать помощником фермера.
        — Да, теперь я твой помощник.
        — А ты мне нравишься, я знал, что ты не сможешь отказать. Может, прокатимся?
        — Зачем?
        — Я познакомлю темя с одним своим приятелем, заодно и город посмотришь.
        — Ну хорошо, поехали.
        Он вышел из автомобиля, чтобы завести вручную двигатель. Машину немного потрясло и мотор заработал. Мерфи сел за руль, после чего мы отправились в Детройт.
        На окраине города стояла маленькая скромная мастерская по ремонту часов. Мы остановились перед самым входом, и зашли в мастерскую. Над входной дверью зазвенел колокольчик. Слева стоял прилавок с разными частями механизмов часов и их комплектующих, а на стене за прилавком находился не малый ассортимент часов на любой вкус. Справа от входа на стене висела большая картина с пейзажем и небольшая черно-белая фотография в рамке, на которой был запечатлен молодой кудрявый мужчина, а напротив входа метрах в пяти сидел пожилой мужчина, кропотливо орудующий крохотными инструментами, ремонтируя карманные часы. Мастер, сидящий за столом, скорее всего, был ровесником моему новому знакомому Мерфи. Его волосы были абсолютно седые. Он сидел в очках с круглыми линзами. Мерфи сразу направился к тому мастеру. Он подошел и постучал по столу.
        — Мерфи! Из-за тебя я чуть пинцетом храповик не погнул! — воскликнул часовщик, подскочив на своем месте.
        — Ну мне же нужно было привлечь твое внимание.
        — Ты по делу ко мне забрел или как всегда?
        — На этот раз я как раз по делу.
        — Да? И что за дело? — с интересом спросил тот.
        Мерфи махнул мне рукой.
        — Иди к нам.
        Я подошел к ним и встал рядом с Мерфи.
        — Знакомьтесь. Джон это мой старый добрый друг, Ральфи.
        — Не такой я уж и старый, — перебил его мастер.
        — Не моложе меня дружище.
        — Ладно, выкладывай, зачем пришел.
        — Ральфи, ты не мог бы рассказать нам об одних часах?
        — Каких часах?
        — Джон покажи ему, — сказал он мне.
        Я достал свои нерабочие часы, а затем дал их в руки Ральфи.
        — Ого, часы «Генри Мозер и Ко», такие часы у нас редкость. Эта модель, по всей видимости, произведена еще до революции в России. Такие часы собирались в Санкт-Петербурге, а почти все механизмы доставлялись из Швейцарии. Хотите, чтобы я их починил? — спросил Ральфи, продолжая, с большим интересом, разглядывать мои часы, не отрывая от них глаз.
        — Нет, мне бы просто хотелось узнать, почему они сломались.
        — Так и быть, приходи через неделю, попробую для тебя разобраться в причине их неисправности.
        — Спасибо. Я верю, ты обязательно узнаешь. Слушай, может перекинемся по рюмке чая? — спросил Мерфи часовщика.
        — А говорил то, что по делу пришел. И Джон с нами?
        — Пожалуй, я воздержусь, — ответил я ему.
        — Ну как знаешь. Если хочешь, можешь погулять по городу или посидеть в машине, только смотри не заблудись. Да, чуть не забыл, вот тебе немного денег. Тут неподалеку есть одна хорошая забегаловка. Захочешь перекусить иди вниз по дороге, слева будет приметная вывеска, так что не ошибешься.
        Он достал бумажник и дал мне семьдесят пять центов. По нынешним расценкам этого времени на эти деньги можно будет хорошо поужинать. Что ж, почему бы старым добрым друзьям не разделить на двоих бутылку хорошего виски? Тем временем я бы мог побродить по окрестностям, посмотреть на местных жителей, автомобили, здания культуры и многое другое.
        — Хорошо, а ты смотри не забудь меня здесь.
        — Естественно, об этом не беспокойся.
        Ральфи встал из-за стола, достал из висящего на спинке стула пиджака ключи и открыл дверь, находящуюся за его рабочим местом. Он и Мерфи ушли за дверь, а я вышел из мастерской на улицу.
        Стоило мне пройти пару шагов по тротуару, как мои глаза стали разбегаться во всех направлениях, как глаза туриста. Каждый уголок архитектуры приятно радовал своими очертаниями и стилем. Все что не ускользало от моих любопытных глаз, начиная с фонарных столбов и заканчивая классическими рельефными зданиями с узорами, заставляло меня смотреть на окружающий меня мир с диковиной и безудержным интересом. Мне почти ни разу не удалось увидеть мужчину без головного убора, а женщины выглядели элегантно и привлекательно в своих одеяниях. Удлиненные женские наряды, длинные волосы, завивающиеся в прекрасные локоны, серьезные мужчины в плащах и пиджаках, а некоторые даже в джемперах расхаживали по улицам. Узор тканей, как женской, так и мужской одежды, была клетка и полоска, а так же горошек или цветочки. Костюмы мужчин почему-то смотрелись не так эффектно, они больше смахивали не на деловой стиль, а на обычную повседневную одежду, хотя на их фоне встречались мужчины в фетровых шляпах, костюмы которых были больше похожи на утвердившую себя классику. Некоторые леди были чуть ли не увешаны в аксессуарах и
бижутерии. Несмотря на малое разнообразие косметики в этот период, женщины хорошо следили за своей внешностью. Я сразу обратил на это внимание, заметив аккуратные тонко выщипанные брови, накрашенные глаза и алые губы у некоторых дам. Особо грациозно выглядели девушки в длинных вечерних платьях, элегантными прическами и летними зонтиками. Очень привлекали их удлиненные перчатки. Не знаю почему, но мне это нравилось. Таких, модно одетых людей, встречалось очень мало, большинство были одеты в примитивные дешевые костюмы из грубоватых тканей. На дорогах разъезжали немного угловатые автомобили с фарами, похожие на круглые глазки. С запасными колесами, они отлично вписывались в дизайн машины с их мрачноватой окраской серых тонов. Автомобили казались мне чем-то средним между королевской каретой и мотоциклом, но все же это были полноценные машины, хотя и очень примитивные.
        Двигаясь дальше, я свернул в узкий людный переулок и обратил свое внимание на небольшое скопление людей, заполнившее весь проход по переулку. Мне стало любопытно посмотреть, что же привлекло этих горожан. Оказалось, что люди стоящие в переулке играли на небольшие деньги в игру, где нужно угадывать в какой из трех стаканчиков находится горошина. Человек, ведущий игру, на твоих глазах накрывает горошину стаканчиком и начинает их перемешивать, а ты должен уследить за его хаотичным перемещением, чтобы знать, где находится горошина. Мне было известно, что весь принцип ведения игры основан на знании психологии и ловкости рук. Человек, следящий за движением стаканчика, концентрирует все свое внимание на траектории движения стаканчика с горошиной, а тем временем благодаря ловким движениям рук человек, двигающий стаканчики, накрывает горошину другим стаканчиком. Но народ постоянно обманывать не получиться, поэтому приходится менять тактику игры.
        — Прошу, кто следующий доброволец? Никакого надувательства, никакого обмана, угадай и деньги твои, проще и быть не может! Дамы и господа, удвойте сумму ваших кошельков, все честно, глаза вас не обманут, — зазывал народ инициатор игры.
        — Шарлатан! Пять раз сыграл и все попусту, — возразил его пламенной речи один из стоящих в толпе.
        — Вероятно сегодня не ваш день, а может в шестой раз судьба заготовила для вас подарок. Не хотите попытать счастье?
        — Нет уж, спасибо, я не настолько глуп.
        — Есть еще желающие? Подходите не стесняйтесь. Вот вы мистер, — указал на меня мужчина, стоящий у стальной бочки на которой находились стаканчики.
        Я взглянул на него удостовериться, что его речь была обращена ко мне, и сомнения отпали, когда он обратился ко мне снова.
        — Да, вы мистер. Не желаете сыграть? Угадайте где горошина и деньги ваши.
        — А какая минимальная ставка? — спросил я.
        — Двадцать пять центов, угадаешь и четвертак твой, а если нет, можешь сыграть еще раз.
        Я достал четвертак, от тех денег, которые мне дал Мерфи и положил его на стальную бочку, парень взял монету и положил в блюдце к остальным деньгам, выигранных у горожан.
        — Готов? — спросил меня паренек.
        — Готов.
        — Смотри. Вот горошина, — он положил ее посередине двух стаканчиков и накрыл ее третьим, — а теперь следи за стаканчиком.
        Парень начал быстро и ловко перемещать стаканчики по ржавой бочке. С самого начала я не следил за стаканчиком, под которым находилась горошина, а внимательно смотрел на поверхность бочки, что бы если он переместит горошину под другой стаканчик, я бы знал под какой именно. Парень закончил водить стаканчиками по бочке и поставил их в ряд.
        — Ну, в каком из них горошина? — сказал паренек.
        Несмотря на мои старательные наблюдения, я не увидел предполагаемой махинации. То ли я был недостаточно внимателен и не заметил стандартную уловку, то ли он и вправду не жульничал. Люди, следящие за ходом игры, сразу начали указывать, на каком из стаканчиков следует сделать выбор, причем их мнения сильно расходились. Кто-то считал, что горошина в левом стаканчике, кто-то думал, что в правом, некоторые были убеждены, что горошина в стаканчике посередине, а другие и вовсе говорили, что ни в одном из стаканчиков ее нет.
        — В правом, точно говорю тебе, в правом, зуб даю! — говорил мужчина в засаленной фуражке.
        — Неправда, в левом, в конце он поменял их местами, в левом я точно видела, — сказала молодая девушка с тонким приятным голоском.
        — Парень, горошина или в левом или в среднем стакане, правый всего пару раз двинулся, я то уж точно знаю.
        — Да она в правом стаканчике, не слушай этого лузера, он так четыре бакса ему проиграл, — возникал мужчина в фуражке.
        — А сам то, неудачник.
        — Между прочим, я два раза угадал!
        — Ага, и десять проиграл!
        — Кого ты слушаешь? В среднем горошина, я своими глазами видел как он сам наблюдал за ним, — уверял меня мужчина в солидном смокинге и фетровой шляпе.
        — Олухи, какой бы выбор он сделал, все равно горошины под стаканчиком не окажется! — кричал кто-то сзади.
        Советы быстро перешли в дискуссию, все спорили друг с другом и отстаивали свое мнение, тем самым еще больше меня запутывая в правильном выборе. Мне пришлось положиться на свою интуицию и логику. Мое чутье подсказывало мне, что выигрыш в правом стаканчике, да и логика убеждала меня на выборе правого стаканчика, так как большинство утверждало, что горошина в левом или среднем, а как показывает практика, мнения большинства ошибочны.
        — В правом, — ответил я, указав пальцем на стакан.
        — Уверен? — спросил меня инициатор игры.
        — Нет, но я выбираю его.
        Он поднял стаканчик, а под ним лежала зеленая горошина.
        — Ты выиграл, сыграешь еще?
        — Давай.
        — Пятьдесят центов на кону.
        Он снова положил горошину на бочку и накрыл ее стаканчиком, но на этот раз левым. Я придерживался той же тактики и смотрел на поверхность, по которой кружились стаканчики. Пока паренек их передвигал, я увидел как он, еле заметно, накрыл горошину другим стаканчиком, передвинул его влево к другому стаканчику и поменял их местами. Оставив стаканчик с горошиной слева он покрутил пару раз два других, затем передвинул их оба к стаканчику с горошиной, одной рукой поменял местами два крайних правых, а самый левый передвинул в центр. После чего, немного закрыв мне обзор своей левой рукой, передвинул правый стакан с горошиной между другими двумя и поменял местами средний и левый.
        — Выбирай, — сказал паренек.
        — В левом! — выкрикнул кто-то из толпы.
        — Да, я тоже так считаю, этот шулер накрыл горошину другим стаканчиком, она в левом.
        — Не путайте вы его, она в среднем.
        Наблюдающие горожане разглагольствовали, но в этот раз я наверняка знал, где лежит горошина. Его якобы необходимый жест потянуться за дальним стаканчиком и загородить рукой промежуток между двумя другими, произошел неспроста. Главное было сразу это понять и следить за другим стаканчиком, которым, скорее всего, он незаметно накрыл горошину.
        — В правом, — сказал я.
        — Ты что? В левом же! — удивился мужчина в фуражке.
        Парнишка открыл правый стаканчик, и как ни странно под ним оказалась горошина.
        — Ты выиграл один доллар, продолжишь?
        — Хватит с него, пусть и мне улыбнется удача, — сказал тот мужчина в засаленной фуражке и подошел к бочке.
        — Держи доллар, — сказал паренек и дал его мне.
        Теперь у меня был целый доллар и пятьдесят центов. Перед тем как уйти из переулка к бульвару я посмотрел, выиграет ли тот мужчина или нет. К сожалению, он проиграл два доллара. А толпа все так же заваливала игроков ложными подсказками, от чего играющие начинали сомневаться в выборе, прислушиваясь к общему мнению.
        Покинув переулок и выйдя к бульвару вдоль улицы, я продолжил гулять по городу. Я шел, пересекая следующий перекресток, а по другую сторону дороги стоял молодой парень с неухоженными волосами и смуглой загорелой кожей. Одежды, как таковой на нем не было, одни лохмотья. Ботинки со стертыми кончиками носа, которые отслаивались от подошвы, рваным левым рукавом темной рубашки и коротковатыми потертыми штанами с латками на дырках. Парень бурно ораторствовал, пытаясь что-то донести прохожим. К сожалению, я слышал лишь обрывки его пронзительных речей. Но вскоре я перебрался на противоположную сторону улицы, чтобы послушать его пропаганду.
        Подходя ближе и ближе к парню, я наконец-то смог разобрать, о чем он говорит.
        — Всем плевать на нас! Правительство мучает людей голодом! Мы стали скотом, Америка не потерпит такого обращения с народом. Граждане! Опомнитесь, мы сильная нация, так почему люди должны страдать, жить в нищете и гибнуть от голода? Неужели вам достаточно, огромных очередей на целые мили ради бесплатного супа? Страна в большой депрессии, власти заставляют фермеров уничтожать свои посевы, банки оставляют своих клиентов за дверьми. Что с тобой, Америка? Вы думаете, вас это не коснется, вы считаете это не вашей проблемой, но это проблема огромного масштаба и быть может завтра вы окажитесь на моем месте. Власть дразнит нас, зарывая в землю туши свиней, овец и рогатого скота. Поливает керосином горы фруктов и овощей у нас на глазах. Голодающих охватывает ярость! Что мы будем есть?! Мы не звери! Мы люди, и мы не позволим издеваться над собой. Бездомные вынуждены, целыми семьями, кочевать по просторам Америки на крышах товарных поездов в поисках любой подвернувшейся работы, за что их зверски ловили и избивали полицейские. Преступников даже не пытаются сажать в тюрьмы, чтобы не кормить. Мы стали
свидетелями рукотворного голода! Вы думаете, я лентяй и тунеядец, который может работать только своим языком? Нет, скажу я вам, раньше я работал на заводе этой скотины Генри. Я безупречно выполнял свою работу, пока он не уволил меня, как неугодного работника из-за голодного марша в начале марта, а я даже в нем не участвовал. Полиция Генри Форда стала стрелять по рабочим, мои друзья-коллеги умирали в больницах от ранений. Четверо скончались на месте. Отныне я буду плевать в каждый выпущенный автомобиль корпорации Форда!
        Парень подошел к стоящему у обочины автомобилю марки «Форд» и противно харкнул в правое дверное стекло. Из машины тут же выскочил водитель. Пожилой мужчина, на вид лет около пятидесяти.
        — Ты что себе позволяешь? Бомжара!
        — Это знак моего протеста, — с испуганным лицом произнес бунтующий парень.
        — Убери это немедленно, протестант хренов!
        — Да, конечно мистер, простите, — ответил парень.
        Рукавом своей рваной рубашонки он стер слюну со стекла, а водитель авто влепил ему смачный подзатыльник.
        — Чтобы больше я тебя рядом с моей машиной не видел! — сказал он парню и сел в автомобиль.
        Бродяга пошел прямо по улице, а я поспешил за ним вслед. Сровнявшись с парнем, я заговорил с ним.
        — И куда ты теперь? — спросил я его.
        Парень взглянул на меня, наморщил лоб, затем отвернулся и опустил нос. Шел и глядел себе под ноги.
        — А тебе какое дело? — грубо ответил он мне.
        — Можешь не говорить, если это секрет.
        — Я иду на Бангор стрит, — все также угрюмо ответил паренек.
        Немного поразмыслив, я вытащил из кармана один доллар и протянул его парню.
        — Вот, держи, тебе это нужнее чем мне.
        — Парень, не глядя, отвел мою протянутую руку в сторону.
        — Не нужна мне ваша жалость, — сказал он.
        — Жалость может и не нужна, а деньги лишними не бывают, — ответил я и сунул доллар ему в карман.
        Парень остановился и достал доллар из кармана, а я пошел дальше.
        — Спасибо сэр! — крикнул вслед мне парень, до того как я скрылся за углом дома.
        Спускаясь вниз по улице, я проходил мимо престижного кафе, из которого доносилось звучание старого проигрывателя шеллаковых пластинок. Спокойная классическая джазовая музыка тихо играла в заведении. С улицы можно было услышать легкое шуршание, издающееся от проигрывателя вместе с мелодией, попадающими частичками пыли с пластинки на иглу проигрывателя. В кафе находилось немало посетителей, но заходить туда я не стал, Мерфи говорил о какой-то уютной забегаловке, и именно туда я и направился.
        Я перешел дорогу, свернул на лево и дойдя до перекрестка повернул еще направо, за угол местной пивнушки под названием «Серый Пес». Наверняка вечерами здесь становиться шумно, от пьяных посетителей так и норовящих почесать, о кого ни будь свои кулаки, но это были всего лишь мои домыслы, первое впечатление может быть обманчиво.
        Пройдя две улицы, я увидел, по ту сторону дороги, скромный бар. Выше навеса перед входом красовалось название бара — «Брунхильда» и ниже, прописным шрифтом подписано «Бар». Первая выпуклая буква названия бара была наклонена к следующей букве «р», из-за отвалившегося верхнего крепления.
        Я перешел дорогу и стал подниматься по ступенькам в бар. Под навесом висел открытый фонарь с лампой, раскачивающийся от ветра, поскрипывая каждый раз, когда начинал болтаться из стороны в сторону. Невысокая платформа из старых скрипучих пыльных досок, находящаяся под навесом, была ограждена древесными перилами, а на ее углах и краях порожек на платформе стояли деревянные балки, держащие края навеса. По бокам от входной двери стояли большие стекла, через которые можно было бы хорошо разглядеть все, что происходит внутри. Слева от входной двери стоял старый деревянный стул, прислоненный спинкой к стенке. На двери изнутри, за стеклом, висела табличка с надписью — «Открыто».
        Я взялся за дверную ручку и стал толкать дверь вперед, но она не открывалась. Тогда я попытался потянуть дверную ручку на себя, дверь распахнулась и я вошел внутрь. По правой стороне размещались в ряд восемь столиков, четыре у окон, а остальные находились ближе к барной стойке. В конце второго ряда столиков от окон справа стояло пианино, а на крышке клавиш стояла пустая ваза и пепельница. Этот музыкальный инструмент, по-видимому уже давно не использовался и просто являлся частью скромного интерьера. Слева у барной стойки красовался музыкальный автомат, а над ним висела картина с мрачным пейзажем пасущихся бунгало. В ближнем углу, у окна, за столиком сидели двое молодых юноши. Они говорили больше, чем ели и часто посмеивались. Через столик от них сидел мужчина с залысиной, в клетчатом сером костюме. Он с интересом читал газету, периодически прерываясь на глоток кофе из единственной стоящей чашки на столе. На втором ряду, ближе к пианино, сидела девушка в черной шляпке с перьями, перчатками с длинными манжетами, в тон к шляпке, и красивым вечернем платье. На ее столе стояла чашка с чаем, выпитым на
две трети, и овощной салат с зеленью.
        Пока я водил взглядом по заведению, стоящий бармен обратился ко мне.
        — Добрый день. Чего желаете?
        Я подошел к нему и сел на высокий стул у стойки. Мне хотелось чего ни будь перекусить, но поскольку я совершенно не разбирался в нынешних ценах, мне пришлось узнать расценки у бармена.
        — А что можно у вас взять на пятьдесят центов?
        — Пять чашек кофе.
        — А из еды?
        — Я бы предложил вам нашу фирменную шарлотку, и если хотите, возьмите себе кружку «Кока-Колы» за двадцать три цента.
        — У вас есть кола? — удивленно спросил я бармена.
        — Конечно, а какими еще напитками радовать клиентов, если полки для выпивки пустуют? Такими темпами скоро будем, как японцы устраивать чайные церемонии.
        — И что, больше негде даже выпить? — спросил я, и в этот момент мужчина, попивающий свой наполовину остывший кофе, пренебрежительно посмотрел на меня, опустив газету, а затем снова увлекся чтением своей газеты.
        — Ну как негде… — бармен наклонился и сделал жест указательным пальцем.
        Я приблизился к нему, чтобы тот шепнул мне что-то на ухо, — на Спрингуэллс Корт, можно обзавестись отменным канадским алкоголем, — прошептал бармен и подмигнул левым глазом.
        — Буду знать, — ответил я бармену.
        — Ну, так что, шарлотка с колой?
        — Давайте.
        Бармен налил колу в стакан и поставил на барную стойку.
        — Сьюзан! Шарлотку парню, — крикнул он, обернувшись к двери за барной стойкой.
        Я взял прохладный стакан с колой и сделал первый глоток. Вкус напитка был не совсем похож на колу, которую я пробовал раньше, это был скорее сладкий сироп бордового цвета и без газов, хотя традиционный привкус у напитка все-таки чувствовался. Производившаяся, в этот период, здешняя «Кока-Кола» мне очень понравилась. Я бы выпил еще, но денег у меня больше не было. Я достал два четвертака и дал их бармену.
        — Сдачи не надо, — добавил я.
        К барной стойке подошла тучная женщина, держа в руке тарелку с моим заказом.
        — Ваша шарлотка, — ласково произнесла официантка.
        — Спасибо.
        Я взял у нее тарелку и сел за второй столик от двери, по дальнему ряду от окон. Шарлотка была изумительна, несмотря на столь скромное заведение. За окном потихоньку начали сгущаться тучи. Съев половину блюда, сидящая за последним столиком девушка встала из-за стола и шествуя элегантной походкой, подошла ко мне. Я оценивающе поднял голову и взглянул на нее, ее глаза блестели, а соблазнительная улыбка не давала отвести взгляд.
        — Могу ли я скрасить ваше одиночество своим присутствием? — спросила милая леди.
        — Эмм… Хорошо, — ответил я ей, тщетно скрывая удивление. Однако, почему бы не пообщаться с симпатичной девушкой, к тому же если она сама того хочет.
        — Меня зовут Глория, а вас?
        — Джон. Приятно познакомиться, Глория.
        — Взаимно. Расскажите, чем вы занимаетесь?
        Сразу я не мог ответить на этот вопрос подсевшей ко мне девушке. Теперь я работаю на ферме, нежели являюсь ее владельцем, как в свое время, и мне не очень-то хотелось рассказывать о моей нынешней работе. А сказать, кем я был в своем мире, получалось бы ложь. Не говорить же мне ей о моем неплановом путешествии, но я нашел выход из положения.
        — Я приезжий, из Гранд Айленда, навещаю своих родственников.
        — Правда? Скажу вам по секрету, я тоже не из этих краев, наш музыкальный ансамбль держит путь в Форт-Уэйн, и мы пока остановились здесь в Детройте.
        — Вы музыкантша?
        — Да, играю на контрабасе, — с некой гордостью ответила она.
        — Такая хрупкая девушка и с таким большим инструментом, это достойно похвалы и внимания, — сказал я восхищаясь.
        Девушка медленно приблизилась, коснулась моей левой руки, находившейся на столе, и нежно, поглаживая мою тыльную сторону ладони тоненькими пальчиками, тихим голосом сказала:
        — Я бы могла показать тебе мое исполнение и на твоем инструменте, — возбуждающе сказала девушка и эротично прикусила нижнюю губу.
        От ее слов у меня как будто в груди, изнутри кто-то водил пером, щекоча до мурашек. Я просто обомлел, от такого поворота событий. Почему за всю свою жизнь ни одна девушка не пыталась первой со мной познакомиться? Максимум строили глазки или тонко намекали, а тут уже одна хочет переспать без прелюдий, а другая открыто меня совращает. Для пущей убедительности в своих намерениях Глория просунула свою ножку между моими ногами. От неожиданности я буквально подскочил на стуле.
        — Ты так напряжен, — сказала она, продолжая сексуально водить ножкой по внутренней стороне бедра. Я схватился правой рукой за край сиденья стула, а левую постарался расслабить, насколько это было возможно. Хотя зачем я скрывал свой «дискомфорт» даже не знаю, не рассчитывал же я оказаться с ней в одной постели, скорее я старался сдержать чувства в себе, чтобы не выглядеть идиотом.
        — Перестань, — прошептал я, тщетно скрывая явно выраженное возбуждение.
        — Что такое? Тебе не нравиться, или ты стесняешься?
        Девушка не послушала меня, а стала еще ближе продвигаться ножкой дальше, мне хотелось встать из-за стола, но было уже поздно и брюки стали тесны.
        — Нет, все в порядке, — сказал я, хотя сам прекрасно понимал, что у меня далеко не все хорошо, а как раз наоборот.
        — Мне кажется, ты вспотел, — сказала Глория и наконец коснулась ножкой самого пекла. Я сдавил, со всей силы, рукой сиденье стула, резко вдохнул в себя через рот и задержал дыхание.
        — Чувствую, я тебе тоже нравлюсь, — сказала она и медленно, ведя по моей ноге, опустила свою ножку.
        — От вас ничего не скроешь, — сказал я двусмысленно.
        — Так чего же мы ждем, раз оба знаем, чего хотим?
        — Оба? С чего вы взяли, что я чего-то хочу.
        — Смешной ты, недотрога. Буду ждать тебя на улице, — поднявшись, прошептала мне на ушко Глория и не спеша вышла из бара.
        Когда эта девушка вышла за дверь, бармен продемонстрировал независтливое остроумие.
        — Я вижу, у кого-то сегодня будет бурный вечер, а?
        — Ну, это вряд ли.
        — А чего тут знать то? Крошка уже на все готова, вино и дефицит половой близости уже сделали за тебя всю работу, рыба уже сама идет в сети.
        — Срамота! — сказал мужчина, читавший газету.
        — Эй! Ходишь сюда каждый вечер и заказываешь одно кофе, сиди и читай свои новости папаша, — упрекнул его бармен.
        Мужчина пробурчал себе под нос, что-то невнятное и стал дальше читать газету.
        — Сегодня твой день парень, — подмигнул мне бармен.
        В бар зашел еще один посетитель, с легкой щетиной на лице, в полосатых темных брюках и заправленной в них коричневой рубашке. Он зашел и сразу же направился к барной стойке.
        — Привет Пол, — сказал ему бармен.
        — Мне как всегда.
        Он налил ему какой-то мутный напиток и поставил пепельницу. Посетитель достал табак и специальную бумагу, сделал самокруток и закурил. Сделав первую затяжку, он задал вопрос бармену:
        — Не знаешь, кто эта красотка, которая только что вышла отсюда?
        — Она уже занята, вон тот везунчик, — сказа бармен и кивнул в мою сторону.
        — Да? Он, что станцевал для нее польку? Хе-хе, — дерзко ответил он и ухмыльнулся.
        — Успокойся Пол, лучше пей свое пойло.
        — А ты мне не указывай тут, — пригрозил мужчина бармену и залпом выпил содержимое в стакане.
        Я ничего ему не ответил, поднялся из-за стола и направился к выходу.
        — Казанова, — сказал мне в спину человек, сидящий за барной стойкой, когда я подошел к дверям.
        — Ты бы был поскромнее, дружок, — зло ответил я ему повернув голову к плечу.
        — Какие мы колючие, — ехидно добавил он, когда я стал выходить из бара.
        Напротив бара, на тротуаре, стояла Глория и ждала меня. Я решил проводить ее, а по пути попробовать придумать какую ни будь причину просто разойтись с ней. Если ничего толкового не придумаю, скажу, что женат. Лучше я бы это сказал сразу, как только она подсела ко мне.
        Не торопливо я спустился по паре ступенек и подошел к ней.
        — Прогуляемся или возьмем такси? — спросила она, мило мне улыбаясь.
        — Пожалуй, прогуляемся.
        — Тогда вперед, мой кавалер, — сказала девушка и взяла меня под руку.
        Мы пошли налево по улице, все дальше и дальше я уходил от мастерской, где остался Мерфи, не хотелось бы здесь потеряться. Медленной походкой мы пошли по улице, а из бара вышел Пол и встал у перил деревянной платформы. Он стоял и курил сигарету, смотря нам в след. Глория шла медленно и не спеша, и мне приходилось придерживаться того же темпа, что и она. Всегда я ходил быстрым шагом и из-за своей привычки я иногда ускорялся, а она, держась за мою руку, одергивала меня.
        По пути, Глория многозначительно подмигнула мне и облокотила голову к моему плечу.
        — Люблю немногословных мужчин, язык мужчины дан ему не для пустой болтовни.
        Ее слова прозвучали для меня, более чем двусмысленно, но я надеялся, что это просто моя извращенная фантазия и она говорила без контекста.
        — А какие леди нравятся молчаливому Джони? — спросила она.
        — Скромные.
        — Но ложишься в постель, все равно с другими, да?
        — Выходит, что так.
        — Откровенный, прямолинейный мужчина, от таких я просто теряю голову.
        Мы дошли до поворота, на углу стоял сгоревший черный дом, а людей вокруг почти не было.
        — Мне так хорошо, что хочется танцевать.
        Она отпустила мою руку и стала кружиться в ритме вальса, напевая какую-то мелодию. Глория была немного пьяна и покружившись плавно стала падать на спину держа правую руку у лба, а я поймал ее и подхватил на руки.
        — Ой…
        — Вино дает о себе знать, — сказал я улыбнувшись.
        — Самую малость, — сказала она и засмеялась.
        Я поставил ее на землю и обхватил сзади за плечо, своей рукой, чтобы она снова не потеряла равновесие и мы пошли дальше. В этом районе людей встречалось мало, и расслышать шаги человека идущего сзади не составляло труда, ради интереса я мельком обернулся и посмотрел на идущего за нами. Вслед нам шел последний посетитель из бара, который откровенно мне дерзил. Он шел за нами не просто так, поэтому я стал более настороженным и осмотрительным. Теперь придется проводить Глорию до самой гостиницы, в таком состоянии ее нельзя бросать, к тому же нас преследовал мужчина из бара, явно не с благородными намерениями.
        Мы шли и разговаривали на разные темы, она больше рассказывала о себе, а я больше слушал, иногда подшучивая и поддакивая. Минут пятнадцать мы бродили по дворам и узким улочкам, а человек, следящий за нами, все продолжал идти нам вслед, и меня это стало напрягать. Мы с Глорией проходили мимо заправочной станции, и я попросил ее ненадолго остановиться.
        — Зачем мы остановились? — спросила она.
        — В глаз, что то попало, — сказал я и стал его потирать, хотя на самом деле с глазом было все нормально. Мне нужно было потянуть время, чтобы посмотреть, как поведет себя наш преследователь.
        — Дай я посмотрю.
        Глория поводила тоненьким пальчиком по моим ресницам.
        — Ничего нет, — сказала она.
        Девушка посмотрела на меня, робко чмокнула прямо в губы и моргнула невинными глазками. В этот момент я увидел, как следящий за нами мужчина спешно двигался в нашу сторону. Я смотрел на него через плечо Глории. Уверенно и целенаправленно он шел к нам. Я соблюдал предельное спокойствие и хладнокровие. Когда он вплотную подошел к нам, то схватил девушку за руку и дернул к ее себе.
        — Куда это ты собралась потаскушка? — сказала эта скотина из бара.
        — Отпустите меня, мне больно!
        Он прижал ее к себе и насмешливо смотрел мне в глаза, в которых горела ярость, ждущая вырваться наружу.
        — Что глаза вытаращил? Она пойдет со мной.
        — Никуда я с вами не пойду, не трогайте меня! — стала отбиваться девушка.
        Я был готов порвать его на части. С каждой секундой я становился агрессивнее, и чем больше я себя сдерживал, тем сильнее пульсировала кровь в моих венах.
        — Убери, от нее, свои руки! — скалясь, сказал я этому падонку.
        — А то что? Наш ловелас пожалуется своей мамочке?
        — Слушай сюда, озабоченный, я же ясно сказал. Убери от не свои лапы.
        — Или что? Заплачешь? Сосунок!
        — Ты так и будешь прикрываться дамой, или наконец отпустишь ее?
        — О, да он у нас герой! — сказал он и толкнул Глорию.
        Девушка упала на землю, а он двинулся ко мне. Когда между нами расстояние сократилось всего в один шаг, сжатой в кулак правой рукой я отправил ему сильный, резкий прямой удар в переносицу, и мужчина сразу свалился на землю. После хорошо проведенной атаки я выбил фалангу среднего пальца, из-за некачественно поставленного удара. Боль была ноющей и тупой, хотя я этого не показывал. Правая рука стала не работоспособна, но применять ее уже пропала надобность. Мужчина медленно попытался встать и тут же свалился, пробуя опереться на вторую ногу. Он лежал на земле, держась за сломанный нос, и стонал от боли. Я подошел к упавшей на землю Глории и подал ей левую руку, после чего мы быстро покинули то место.
        — Спасибо тебе Джон, ты поступил как настоящий мужчина, защитив меня от того негодяя, — сказала она когда мы ушли с заправки.
        — Я не мог иначе поступить.
        — Героизма тебе не отнимать.
        — Ты не ушиблась?
        — Нет, я в порядке.
        — Мне кажется, ты немного прихрамываешь.
        — Когда я упала, подвернула ногу, но это терпимо.
        — Далеко до гостиницы?
        — Совсем немного, это будет третье здание, как повернем за угол на следующей улице.
        Я взял Глорию на руки и понес ее в гостиницу. Хрупкую и нежную девушку я нес на своих руках до самого холла гостиницы. Я опустил ее, и размял свою выбитую правую руку.
        — У тебя слегка опухла кисть, — сказала она посмотрев на мою руку.
        — Пройдет.
        — Надо подержать под холодной водой, чтобы облегчить боль, пойдем в номер.
        — Не надо, я потерплю.
        — Пойдем, ты уже показал свое мужество, не стоит терпеть боль.
        Она потащила меня за собой, взяв за другую руку. Глория открыла дверь в номер и показала где ванная комната. Я открыл водопроводный вентиль и стал держать припухшую область пальцев под струей воды. Постояв пару минут у раковины, я перекрыл воду и вытер руки. Когда я вышел из ванны, девушка, с закрытыми глазами, лежала в вечернем платье на кровати, а шляпка лежала на тумбочке. Глория быстро уснула, когда решила прилечь. Две минуты и ей овладел крепкий сон младенца. На тумбочке, рядом со шляпкой лежал ключ от номера, тихо и осторожно я взял ключ и так же тихо вышел в коридор. Закрыв дверь в ее номер, я спустился вниз и отдал ключ управляющему гостиницы, а затем покинул здание.
        Темные, густые тучи продолжали застилать небо, нагоняя мрак на город. Прохладный ветер разносил пыль по обочинам дорог, вокруг не было ни одного прохожего. На улицах царила тишина, в которой иногда, из домов, слышались голоса их жителей. Мой пройденный маршрут я помнил отлично. Быстрым шагом я пошел к часовой мастерской, где остался Мерфи со своим другом. Проходя мимо бара «Брунхильда», начался сильный дождь, который бил каплями по моей спине и погодные условия вынудили меня подыскать временное укрытие от ливня. Я спрятался под козырек у продуктового магазина, пока не стихнет дождь. Лужи бурлили от падающих с неба капель. Дождь шумел, гремела льющаяся вода из труб, идущих вниз от крыш домов, по стальным корпусам припаркованных автомобилей капли играли глухие переливы звуков, ударяющихся о металл капель дождя. Когда я укрылся от дождя, наискось по дороге, ко мне побежала лохматая дворовая собака. Она забежала под козырек и стала трясти телом, начав с головы, чтобы осушить намокшую шерстку. Капли с дворняги разлетелись в разные стороны, тем самым немного обрызгав нижнюю часть моих брюк. Псина села
на задние лапы и дрожа, смотрела то на меня, то на дорогу. Животному тоже нужно было где-то укрыться от дождя и мы вместе ждали, когда закончиться ливень.
        Как только капли дождя стали реже бить по мокрому асфальту я отправился дальше к мастерской, а собака так и осталась сидеть у магазина и смотреть мне вслед. Быстрыми шагами я шел за Мерфи, чтобы не пришлось снова прятаться от сильного дождя. Ударил гром и вспышка грозового разряда на мгновение осветила холодным белым светом улицу. Нужно бы поскорее добраться до часовщика, погода становилась все хуже, а я уже промок наполовину. В правом ботинке стала журчать вода всякий раз, когда я наступал этой ногой.
        Добравшись до ремонтной мастерской, я не смог попасть внутрь. Они закрыли дверь изнутри, чтобы ничего не украли, пока они распивают виски в каморке. Я постучал в двери, но никто меня не услышал. В мастерской горел свет, но ни Мерфи ни его друга я не видел, они оба продолжали сидеть в каморке. Дождь стал усиливаться, либо они не слышали, как я стучу в дверь, либо они просто не обращали на это внимание, приняв меня за очередного посетителя. Хорошо, что Мерфи оставил машину незапертой. Я сел на переднее пассажирское сиденье и захлопнул дверь.
        По крыше машины стучали капли, ручьями стекающие по стеклам автомобиля, а молния продолжала сверкать, освещая все вокруг, как фотовспышка. Я с детства боялся грозы, у меня была настоящая астрапофобия, с которой приходилось безуспешно бороться. Причина моего страха к такому погодному явлению берет свои истоки от одного очень давнего случая, тогда мне было всего десять лет. С тех пор прошло много времени, а я все продолжал бороться со своими страхами.
        В машине было совсем нечем заняться. Под шум дождя меня стало клонить в сон, захотелось ненадолго вздремнуть. Даже звуки грома не помешали мне крепко заснуть, облокотив голову на дверное стекло.
        Мне приснился короткий сон, будто я рыбачу сидя на высокой плотине электростанции в пасмурную погоду. Когда рыба клюнула на крючок, я стал накручивать леску, как вдруг пойманная рыба, висящая на крючке, стала увеличиваться в размерах и тяжелеть, от чего я сорвался с плотины и стал падать вниз. Но так и не успел упасть в воду, потому что часовщик Ральфи постучал в дверное стекло, тем самым разбудив меня. Я открыл дверь и вышел из машины, снаружи дождь до сих пор не утих.
        — Джон, Мерфи нужно отвезти домой, не мог бы ты помочь мне посадить его в машину, — пьяным голосом сказал часовщик, еле стоявший на ногах.
        — А где он?
        — Он там, в кладовой, все тебя ищет: «Где Джон, где Джон? Куда он пропал?». Мне уже кажется, он хватил белочку. Целый час мне рассказывал, что ты из будущего, а потом еще о каких-то переносных карманных телефонах, проигрывающих музыку и делающие фотографии. Нельзя ему постольку пить, да и мне тоже. Отвези его домой, пока он совсем ласты не склеил.
        — Ладно, сейчас заберу его.
        Я зашел в мастерскую и прошел в кладовку. Мерфи, трясущейся рукой, наливал виски в бокал.
        — Почему ты не забрал у него выпивку? — спросил я Ральфи.
        — У него отнимешь… Я уже пробовал, он только все запчасти раскидал, один черт нашел последнюю бутылку, старый балбес.
        — О-о, Джон, вернулся? Извини Джон-ни, я проболтался, он теперь все-е-е знает, но мы никому не скажем, тс-с-с… Да, Ральф?
        — Угу, не сомневайся, — сказал он, еле сдерживая смех и свое равновесие.
        — Мерфи пошли в машину, пора домой.
        — Нет-нет-нет, мы же еще не закончили, правда, Ральфи?
        — Мерфи, хватит на сегодня, поезжай домой, я спать хочу.
        — Спать он хочет, а я хочу жрать и пить!
        — Так, Джон веди его в машину и дай бог, чтобы он там уснул. Он мне уже весь мозг прожужжал своими небылицами.
        — Ральфи, Ральфи, дружище, а не пойти бы нам жить в степи? Станем отшельниками, и плевать мы хотели на всех этих чиновников. Во-о-от где независимость, надо жить по своим правилам, — бормотал напившийся фермер.
        На него было тошно смотреть. Развалился за столом с бутылкой скотча, болтал всякую ерунду, нелепо жестикулируя хаотичными движениями. Я положил его руку себе на плечо и повел в машину. Мерфи с трудом передвигал ноги. Было ощущение, что он вот-вот уснет, пока дойдет до машины, с моей помощью. Посадив Мерфи на заднее сиденье, я пошел заводить машину. Специальным заводным ключом я стал пробовать запустить двигатель у капота. Пару раз мне довелось видеть, как это делает Мерфи. Кое-как я завел машину, она судорожно задрожала, затарахтела и двигатель вошел в свой такт. Я сел в автомобиль и сразу растерялся, глядя на средства управления. Внизу находились три педали, вроде все как обычно только почему-то не было спидометра и рукояти для переключения передач, которая по идее должна быть справа между сидениями. Тогда я подумал, что в этом авто имеется только одна передача, не автомат же здесь. Для начала я попробовал плавно надавить на правую педаль, но это совсем не на что не повлияло, двигатель продолжал работать в том же режиме, это точно была не педаль подачи топлива. Тогда я надавил на педаль, но опять
ничего не произошло, такое чувство, что педали вообще не работают. Методом исключения я нажал на левую педаль. Поразительно, но двигатель совсем не реагировал. Может было нужно сказать волшебное слово, чтобы она поехала, так как другого объяснения я не находил.
        — Что за чепуха? — опешил я, — Мерфи, как мне поехать на этой железке?
        — Ты что там? Как ездить забыл? — спросил он пьяным голосом.
        — Мерфи, просто скажи мне, как мне управлять этим куском железа и все!
        — Тише-тише, громко, голова болит.
        — Завтра она будет болеть еще больше. Давай лучше объясни мне что делать.
        — Э-э-э, ладно. Вот это руль, его надо крутить налево или направо, — стал показывать мне Мерфи.
        — Ты что, издеваешься?
        — Хе-хе, да шучу я. Постой, а как ты ее завел, а?
        — Слушай, просто покажи, как ехать.
        — Значит, слушай. Левая это следующая передача, центральная — предыдущая передача и задний ход, а правая…
        — А правая?
        — Правая, это тормоз.
        — Минуточку, а где педаль газа?
        — Это не педаль, а правый рычаг за, рулем.
        Управление совсем было не похоже на системы управления машин, которые я водил до этого. Пришлось бороться с привычными навыками, приобретенными многолетним стажем езды на «современных» автомобилях. Сначала я нажал на левую педаль и медленно потянул рычаг, находящийся за рулевым колесом. Автомобиль тихо тронулся с места, но я сразу нажал на правую педаль тормоза. Мерфи был не в том состоянии, чтобы показывать дорогу домой, поэтому я вышел из машины и забежал к Ральфи, спросить, как добраться до дома алкоголика сидящего в машине. Часовщик уже засыпал в кладовой, сидя на стуле, и положив руки на стол, под голову.
        — Ральфи. Проснись!
        — Ну что еще стряслось? — вяло проболтал он.
        — Для начала скажи мне, как добраться до дома Мерфи и закрой мастерскую на ключ, а потом спи, сколько хочешь.
        — Да, точно, закрыть забыл. Слушай, вот ключ дубликат, закрой мастерскую снаружи и выключи свет, ключ отдай Мерфи, а добраться до его дома легко. Развернешь машину назад и будешь ехать прямо до тех пор, пока не увидишь бензоколонку с небольшим рядом баром неподалеку, проедешь еще дальше около мили и там свернешь налево, на проселочную дорогу, ну а там дальше сам.
        Он дал мне ключ от мастерской и лег на старую кушетку в кладовой. Уходя, я выключил свет, как он и просил, а затем закрыл дверь снаружи на ключ и сел обратно в машину. Осторожно я развернул машину и поехал на ферму. К счастью на дорогах почти не было автомобилей. Когда я разворачивался, четыре раза заглох двигатель и все четыре раза приходилось заводить его заново снаружи. Видимо электрический стартер не работал, и приходилось запускать двигатель механическим путем. Я стал мокрый с головы до ног, пока несколько раз заводил машину снаружи.
        Приноровившись к необычному вождению автомобиля, я доехал до дома Мерфи. В общих чертах водить «Форд Т» не так сложно. Для меня это было скорее непривычно, но адаптироваться можно ко всему. Машина без труда преодолела размытую дождем проселочную дорогу, однако все-таки один раз двигатель заглох по моей ошибке. Пришлось выходить на грязную дорогу и заводить мотор. Мерфи спал в машине, а дождь наконец-то перестал поливать меня, как растение на грядке.
        Я подъехал к дому и заглушил двигатель. Не успел я вылезти из машины, как на порог уже вышла его жена Клайд.
        — А где Мерфи? — спросила она.
        — Ваш муж в машине, они с другом немного перебрали, и мне пришлось самому сесть за руль.
        — Давай его в дом.
        Мои попытки разбудить его были бесполезны, и пришлось тащить его в дом на руках. Нести его было трудно. Тело спящее и вялое и он постоянно норовил выскользнуть из моих рук, так как его центр тела провисал и Мерфи буквально складывался пополам. Перекинуть его через плечо я не рискнул, у него мог еще сработать рвотный рефлекс. Кое-как я притащил его в комнату и уложил на кровать.
        — Пусть спит, завтра я ему устрою взбучку. Надеюсь, в следующий раз вы оба вернетесь домой в целости и добром здравии, — сказала Клайд, войдя за мной в комнату.
        — Мы постараемся.
        — Я приготовила для тебя комнату на втором этаже, напротив уборной. Раньше там была кладовая, теперь все вещи оттуда лежат на чердаке.
        — Спасибо, я вам очень признателен. Если хотите я могу вам помочь, чем ни будь.
        — В этом нет необходимости. Отдыхайте Джон, а я пока сготовлю ужин. Вы наверное голодны?
        — Немного.
        — Через двадцать минут все будет готово, присоединяйтесь к нам с Нелли.
        — Хорошо. Я пока пойду, прогуляюсь, после дождя.
        — Без вас не начнем, — сказала она улыбнувшись и пошла на кухню.
        Я вышел из дома и спустился к озеру, понаблюдать за закатом солнца, после дождливой погоды. На берегу лежала к верху дном деревянная лодка и весло. Я перевернул ее и сдвинул к воде, взял весло и оттолкнувшись им от берега начал грести к середине озера.
        Доплыв до центра водоема, я положил весло в лодку, поудобнее расположился в ней и расслабившись принялся смотреть на уходящее за горизонт солнце. Оранжевой водной рябью было покрыто озеро, как корками апельсинов, сверчки верещали вечернюю серенаду, а на берегах шумел камышами ветер. Лодка, как колыбельная, плавно покачивалась то в одну сторону, то в другую. Приятной свежестью наполнялись мои легкие. Небосвод разделился на два оттенка, одна половина была окутана густыми не просветными тучами, а другая ярко красной линией у горизонта и белыми маленькими тучками. Когда светило коснулось горизонта, его контуры стали более отчетливы, а исходящий свет тусклее и визуально казалось, что солнце стало чуть больше обычного. На душе стало спокойно, я ощущал облегчение и умиротворенность.

        Глава 4 Враг бизнеса

        Прошло около полутора месяца, с тех пор, как я оказался в прошлом. За время моего пребывания в этой эпохе я успел освоиться к непривычному меня миру, окружающим людям, технике, актуальным социальным проблемам общества, здешней жизни, государственным законам, разным мелочам обихода и многому другому. Ральфи починил мои часы со значительной заменой запчастей внутреннего механизма. Работали они, как и прежде, без видимых отклонений.
        Я сумел получить водительское удостоверение на управление грузовика. Управлять им было гораздо привычнее, нежели на машине Мерфи. Как оказалось такое своеобразное управление было присуще только модели «Форд Т» и на него была специальная категория водительских прав. Получить водительское удостоверение было очень просто. Нужно было прийти в специальный пункт выдачи прав и показать свои навыки и умения в вождении автомобиля, после чего мне выдали специальную справку, удостоверяющую право на законное вождение автомобилем. Мерфи за пару дней обучил меня управлению на таких автомобилях и объяснил разные мелкие нюансы. Ездить на примитивных автомобилях было не сложно. Простота и надежность были их главными качествами.
        Я трудился на моего нового друга Мерфи. Моя работа меня устраивала, основной задачей была поставка груза. Я развозил продовольствие по разным пунктам, обычно это были ангары железнодорожных станций, откуда привозимое мною сырье транспортировались на сотни миль товарными поездами. Счастье, что его ферма была независимой. Банки, которые не могли выплачивать средства своим клиентам, присылали агентов к арендаторам и заставляли покинуть свои поля. Один трактор мог заменить пять семей фермеров. Они выплачивали трактористу жалованье и забирали урожай, банкам это выгодно. Я собственными глазами видел, как техника вытесняет ручной труд. Неутомимые, бесчувственные железяки бороздили и окучивали поля, отнимая работу у арендующих фермеров. Многие уходили, куда глаза глядят. Большинство ехало в Калифорнию, а другие перебивались любой подвернувшейся работой. Некоторые просто погибали от голода. Обреченные и озлобленные люди были вынуждены покидать родные места, чтобы спастись от голодной нищеты. Я видел ту великую депрессию, о которой мне рассказывали в школе на уроках истории. Америка переживала сложный
период. Экономика страны терпела крах, а люди вынуждены страдать ценой своей жизни. Голодающие дети фермеров, их семьи, расхаживающие в старом тряпье, эти люди не стыдились своего внешнего вида, потому что нет тех, кто бы мог посмеяться или унизить их этим. Все были вынуждены одеваться в лохмотья, чтобы элементарно купить еды. Расовое доминирование белых над афроамериканцами, казалась для меня безмерно жестокой. Их считали за рабов, а не за людей. Чернокожих унижали, оскорбляли, избивали женщин и детей. После такого не удивительно, что их ненависть к белым людям перешла в десятки поколений.
        Поскольку телевизоры еще не стали неотъемлемой частью домашней аппаратуры, не говоря уже о компьютерах, я стал много читать книг и газет. Еще я любил прогуливаться по городу, наблюдая за жизнью людей. Бродя по незнакомым улицам, иногда зависал в придорожном баре «Серебряная Подкова» у заправки, недалеко от фермы.
        Много чего поменялось. Пришлось даже привыкать к чистке зубов специальным порошком, а некоторые люди их чистили солью. Я забыл о электро-бритвах и гелях для бритья. Раздражение от лезвия примитивной складной бритвы, в виде ножа, стали обычным делом. Не смотря на отсутствие привычных мне развлечений, люди забавляли себя другими, не менее интересными, занятиями. Мерфи и Клайд часто приглашали домой соседей на ужин, и беседовали часами напролет, ходили смотреть на спортивные игры, и собирались целыми семьями на пикники. Один раз, я и Мерфи ходили смотреть, на заезд болидов формулы один. Трибуны были заполнены людьми до отказа, Мерфи тогда даже выиграл деньги, поставив небольшую ставку на будущего победителя.
        Мне нравилась такая жизнь. Люди и понятия не имели, что такое социальные сети и компьютеры, а почтой и телефонными звонками пользовались только по необходимости. Живое общение незаменимо. Когда ты слушаешь человека, то обращаешь внимание на его мимику, эмоции, жесты, интонацию речи, познаешь черты характера, проявляешь симпатию или дружелюбие, узнаешь много разной информации от собеседника. Жаль, что со временем большинство людей утратят традиции приходить в гости к своим соседям и каждые выходные собираться с друзьями на пикник.
        За полтора месяца Нелли не давала мне покоя, и я всячески избегал ее. Но невозможно прятаться от человека в доме, в котором она живет. Ее поведение порой пугало меня, но вскоре Нелли осознала мою твердую неприступность и не повторяла подобного.
        Несмотря на мои ментальные предрассудки, не рассказывать людям о грядущем будущем, я все же поделился с Мерфи тайной о предстоящих, глобальных событиях мира. Вторая мировая война, выпуск на орбиту земли искусственных спутников и международной космической станции, создание ядерного оружия, сверхзвуковых самолетов, распад СССР и прекращение холодной войны с Россией и создание сети интернет. Однако последнее Мерфи не очень понимал. Он представлял это, как телевидение, над которым властен зритель и может узнать, что угодно и когда угодно. Поговорить, купить, почитать или посмотреть, но в целом он уяснил главную суть, пусть и слишком абстрактно. Когда я сказал ему, что в будущей истории Америки к власти придет чернокожий президент он сначала воспринял это, как шутку, но потом он немало удивился, поверив в истину сказанных мною слов. Еще я рассказывал ему о многих изобретениях, облегчающих жизнь людей, например: микроволновые печи, кондиционеры, банкоматы, стиральные машины, принтеры и многие другие новшества.
        Ни Нелли, ни его жена Клайд не знали о моем истинном происхождении. Хотя поначалу они подозревали, что-то неладное, когда слышали от меня новые слова и устойчивые выражения, твердо укрепившиеся в диалекте людей недалекого будущего. Моя одежда была слишком приметной, ее эластичная ткань, надписи фирмы производителя, прострочка швов, стальная молния на брюках все это для них диковины. Они никогда раньше подобного не видели. Я и подумать не мог, что даже классический смокинг может во многом отличаться от своих далеких предшественников.
        Мне по-прежнему хотелось вернуться обратно. Тоска сдавливала мое сердце, черствый ком стоял в моем горле, когда я вспоминал самые счастливые прожитые моменты. Печально осознавать, что я никогда не увижу близких, друзей, родной дом, Маргарет, любимые места с которыми связаны мои самые заветные воспоминания. С другой стороны, судьба преподнесла мне щедрый подарок. Я получил, то самое от чего фанател всю свою жизнь. Вот он, мир, о котором я всегда мечтал. Но подарок судьбы, оказался коварен. Пришлось жертвовать всем, что я имел и кого когда-либо знал. Остались только воспоминания, а надежда вернуться уходила с каждым новым днем.
        Сегодня утром я проснулся с улыбкой. Этот день предвещал остаться на моей памяти, как один из самых ярких дней. Нутром я чувствовал, что-то сегодня произойдет очень хорошее. Вроде день как день, а настроение такое прекрасное, что хочется поделиться им с каждым.
        — Доброе утро Мерфи, собираешься куда-то? — сказал я своему другу, спускаясь по лестнице.
        Он сидел на тумбочке и натирал свои ботинки.
        — Доброе утро Джон, сегодня у нас с Клайд годовщина свадьбы и я веду ее в ресторан. Решил вспомнить молодость, именно там я сделал ей предложение.
        — А по тебе не скажешь, что ты романтик.
        — Если бы ты знал, каким я был в свои двадцать лет. Ни одна девушка не могла мне отказать. Я был самым ярким мужчиной и затмевал всех конкурентов. Красив, молод, горяч и безумен. Клайд была первой и единственной девушкой, которая мне отказала, и это ударило по моему самомнению. Тогда я стал добиваться ее руки и сердца, сам не заметил, как по-настоящему влюбился.
        — Не знал, что ты был так популярен среди девушек.
        — Будь я моложе, я бы дал тебе фору.
        — Как вижу ты и сейчас не плох, а?
        — Эх, лесть всегда найдет в сердце уголок, но теперь, смотря в след проходящей молодой девушке, видишь в ней не надежду, а воспоминания.
        — Ты что, еще и на чужие бампера заглядываешься?
        — Такова уж мужская сущность. Не важно, на кого ты заглядываешься, важно быть верным тому на кого ты смотришь каждое утро, открывая глаза.
        — А Клайд замечает это?
        — Всегда, когда она видит, как я пялюсь на чужие ягодицы, я говорю ей эту фразу. Наизусть ее выучил. Однажды я и Клайд гуляли вечером по городскому парку. Я увидел объявление розыска пропавшего мальчика и проходя мимо засмотрелся на лицо разыскиваемого, как вдруг Клайд влепила мне такую оплеуху, что искры в глазах засверкали. Ей показалось, что я обернулся посмотреть вслед идущей женщине, которая прошла мимо нас. Мне пришлось извиняться перед ней фактически не за что, так как она совсем не верила в мою правду.
        — Женщины, с ними тяжело, а без них совсем тяжко.
        — Верно подмечено. Кстати Джон сегодня завтрак готовила Нелли. Хотела удивить тебя и мне кажется, у нее получилось. Блюдо оказалось весьма пикантным.
        — Готовит она так же хорошо, как и ее мама.
        — В нашем доме ты всегда будешь сыт и доволен, никто не готовит лучше них.
        — Ладно Мерфи, мне нужно подкрепиться. Желаю хорошо провести время со своей супругой.
        — Спасибо, этот день мы сделаем незабываемым.
        — Я не сомневаюсь.
        С кухни пахло чем-то аппетитным. Мой желудок уже был готов оценить хваленый завтрак Нелли как можно скорее. По запаху казалось меня ждет мясное блюдо, и я поспешил оправдать свои ожидания.
        — Доброе утро Джон, — сказала Нелли и поставила тарелку с готовым завтраком на стол.
        — Привет Нелли, а что на завтрак?
        — Куриное рагу, мое любимое блюдо.
        — Выглядит аппетитно.
        — Я старалась. Мама идет сегодня в ресторан, и я взяла на себя все ее домашние обязанности.
        Я сел за стол, пододвинул к себе тарелку с куриным рагу и попробовал сочное мясо домашней птицы. Вкус превзошел все мои ожидания. Нелли действительно удалось меня удивить, готовила она не хуже своей матери. Пока я завтракал, Нелли сидела за столом напротив меня и молча смотрела, пока я завтракал.
        — Спасибо Нелли, мне очень понравилось, а теперь я поеду к дяде Раймонду на хлопковую ферму. Сегодня работы не так много, но лучше сделать все пораньше, чтобы после первой половины дня можно было бы хорошенько отдохнуть.
        — Джон, а ты не мог бы подбросить меня в город до оранжереи «Анны Скиппс»?
        — А дорогу покажешь?
        — Конечно, так ты меня отвезешь?
        — Да, только оденусь.
        — Я буду ждать на улице, — сказала Нелли.
        Я натянул свои любимые серые брюки, которые я недавно купил, так как те, что дал мне Мерфи, постоянно врезались. Надел белую рубашку, серую жилетку, черные туфли и фетровую шляпу в тон жилетки и брюкам.
        Дочь Мерфи стояла у порога дома. На ней была одета женская рубашка и длинная однотонная коричневая юбка. Я вышел на улицу и мы вместе пошли к соседу, к самому последнему дому ближе к озеру, чтобы взять грузовик.
        — Джон, что ты делаешь сегодня вечером? — спросила она.
        — Пока не знаю, вторую половину дня я еще не планировал, а что?
        — Просто у тебя здесь нет ни друзей, ни знакомых и я хотела бы предложить тебе сходить на вечеринку вместе с моими друзьями и подружками. Сегодня у моей лучшей подруги день рождения, но поскольку у меня нет кавалера, я решила предложить сходить с тобой. Ведь ты все равно весь вечер проведешь в городском парке или как обычно зависнешь в придорожном баре.
        — Возможно, я и вправду столь однообразен, раз ты заранее знаешь, как я проведу вечер.
        — Ты скромный. Сам бы ты ни за что не напросился на вечеринку.
        — Все равно я там никого, кроме тебя, не знаю. Думаю мне нечего там делать.
        — У тебя же совсем нет друзей, а там и познакомишься с кем-нибудь.
        — Хорошо, я буду на вечеринке, — неохотно согласился я.
        — Спасибо Джони! — радостно вскрикнула Нелли и обняла меня.
        — Я надеюсь, все пройдет без твоих «штучек», ведь так?
        — Обещаю, ничего такого, только из дружественных побуждений.
        Вскоре мы подошли к дому соседа Мерфи. Грузовик стоял рядом со старым деревянным забором. Я постучался в дверь дома. На порог вышла его жена Франческа с ключами от машины в руке.
        — Здравствуй Джон, вот ключи, не забудь заправиться на первой же бензоколонке, горючего в баке на самом донце осталось.
        — Ага, спасибо.
        — Здравствуй Нелли, — сказала супруга друга Мерфи, когда заметила ее.
        — Здравствуйте, тетя Франи.
        — В город собралась?
        — Да, в оранжерею.
        — А родители об этом знают?
        — Да, я предупредила их за неделю до этого.
        — К подружкам, да?
        — У Дороти день рождения, Джон тоже пойдет.
        — А ты знаком с ней? — спросила Франческа у меня.
        — Это я пригласила его. У меня не было пары и я попросила его пойти вместе, — сказала Нелли за меня.
        — Ну ладно. Хорошо вам отдохнуть.
        — Счастливого дня, — попрощался я с Франческой и пошел к грузовику.
        Зеленый грузовик стоял на бугре и был слегка наклонен в правую сторону. Я всегда парковался на этом месте. Изредка он мог стоять чуть ближе к углу забора, когда брат Мерфи брал машину для своих нужд. Автомобиль был в хорошем состоянии. Кузов кабины не имел коррозий и повреждений, почти как новый. Приходилось самому следить за состоянием грузовика. Его законный владелец редко им пользовался, а до меня на нем ездил его сын Альберт, но только по поручению отца, так как ему не нравились громоздкие автомобили. Конечно, такой транспорт предназначен для работы, а не для показухи и поэтому Альберт никогда не садился за руль по собственному желанию. Он конечно не мажор, просто у него был свой вкус к транспорту.
        Я открыл дверцу с пассажирской стороны и помог Нелли сесть в машину, а затем сам сел в грузовик. Повернул ключ зажигания, и двигатель нехотя зарычал, как сонный лев. Медленно, но послушно машина двинулась вперед.
        Я выехал на трассу и набрал скорость. Подъезжая ближе к бензоколонке Нелли заметила, что я не сбавляю ход и напомнила мне про опустевающий бензобак. Если бы не ее внимательность, я бы вспомнил об этом, только когда машину стало рывками подергивать, из-за кончавшегося топлива. На заправке чернокожий мужчина залил полный бак и пожелал удачного дня. Видимо сегодня и вправду был особенный день. Не сглазить бы череду приятных событий.
        Когда мы доехали до окраины Детройта, Нелли указала мне дорогу до оранжереи. Она попросила высадить ее чуть подальше, у телефонной будки рядом с кондитерской фабрикой, а я поехал обратно. Мне предстоял путь до поворота на ферму Мерфи и дальше прямо по трассе около пятнадцати миль до фермы дяди Раймонда. Кузов машины нагревало солнце, а порывистый ветер задувал в кабину, не давая мне вспотеть. Я должен был забрать Нелли сегодня в три часа дня у причала, а потом отвезти ее домой.
        Добравшись до пункта назначения, я оставил грузовик у обочины и по пыльной дороге, усыпанной крупным щебнем, пошел к хижине Раймонда. Уже издалека я увидел его сидящим на стуле, приставленным к открытым воротам амбара. Узнать фермера мне помогла плетенная соломенная шляпа на его голове и клетчатая рубашка с преимущественно красным цветом, торчащая из комбинезонных штанов с лямками и большим карманом в районе живота. Я часто приезжал на его ферму и почти каждый раз он был на том же самом месте. До обеденного времени и после дядя Раймонд сидел на своем старом скрипучем деревянном стуле и смотрел на пасущихся овец у старого дуба. Фермеру прошлой зимой исполнилось восемьдесят два года, хотя с виду я бы не дал ему больше шестидесяти. Клайд рассказывала мне, что когда-то у фермера Раймонда была своя баржа, которая досталась ему от отца и он назвал баржу в его честь — «Джек Стивенсон». Двадцать лет он мучился с этой ржавой посудиной. От нее были только одни убытки и прибыль с рыбной ловли не покрывала расходов на ремонт старой баржи. В конце концов, он умышленно ночью потопил старое судно. Почему он так
решил избавиться от проблем, никто не знает. На то у него были свои причины.
        Раймонд был веселым человеком. Не смотря на его странности и причуды, с ним никогда не соскучишься. Он часто шутил, напевал обрывки песен и мог часами рассказывать истории из своей жизни. На какую тему бы я с ним не заговорил, он всегда поддержит ее рассказом из своих прожитых лет. Слушал я его внимательно не упуская ни одного слова. Старый фермер делился полезным опытом и мог рассказать это так, что все будут слушать с открытыми ртами и ни разу его не перебьют и не переспросят. Соседские дети часто просили рассказать его что-нибудь интересное, когда им наскучит гоняться друг за другом или лазить по деревьям. Жил он не один, а со своими сыновьями и их семьями. Материальный достаток Стивенсонов не позволял им построить или купить новый дом.
        — Привет дядя Раймонд, — поприветствовал я его подойдя к дому.
        — Здравствуй Джон, в гости заехать решил?
        — Если бы, погостить меня уже сегодня пригласили. Я к вам по делу.
        — По какому такому делу, — удивленно насторожился пожилой фермер.
        — Хватит шуток, я как всегда за хлопком. Мне нужно сегодня освободиться пораньше. Так какое мое задание на сегодня?
        — Кхе-хе-хе! — засмеялся старческим голосом он.
        — Что смешного?
        — Мерфи тебе наверно ничего не говорил. Сегодня для тебя нет никакой работы.
        — Он меня об этом не предупредил.
        — Но во всем есть свои плюсы, ты же хотел сегодня раньше освободиться?
        — Я вроде и рад, что сегодня нет никакой работы, а вроде и нет. Ведь я мог бы и не ехать сюда вовсе.
        — Будь оптимистом, у тебя есть выбор. Либо радоваться выходному, либо обижаться на Мерфи, за то, что из-за него тебе пришлось потерять свое драгоценное время.
        — Ладно, поеду я обратно. Время для меня действительно дорого. Всего доброго дядя Раймонд.
        — Передавай Мерфи и Клайд от меня привет и удачи на дороге Джон.
        — Конечно дядя Раймонд.
        По пыльной сельской дороге я пошел обратно к зеленому грузовику. Солнце на небе еще не достигло зенита, а его лучи заметно напекали мне голову, но будь я в фуражке, которую оставил в фургоне, это было бы не так заметно. Ветра практически не было. Ни одна травинка не дрожала, все растения замерли в ожидании малейшего потока воздуха. Все небо было синее. Нет ни облака, которое могло бы разбавить эту однотонность. Воздух ощущался горячим и сухим, как в пустыне.
        Я подошел к обочине, где припарковал грузовик и перешел на другую сторону трассы. Стоя на краю дороги, я чувствовал себя как рыба на сковороде. Тепло от горячего асфальта жарило не меньше чем небесное светило, и подошва моей обуви стала заметно горячей. Я забрался в автомобиль, завел двигатель и поехал в обратном направлении к дому Мерфи. По пути мне пришла пара идей, как провести этот день. Поначалу я хотел как всегда заехать в придорожный бар и зависнуть там на пару часиков, но потом решил сразу поехать домой и немного поспать, а после отдыха почитать книгу и выбрать наряд в котором пойду с Нелли на вечеринку.
        Когда я вернулся, дома уже никого не было. Мерфи и Клайд уже уехали, а Нелли я отвез в оранжерею. Грузовик я оставил у амбара Мерфи, чтобы не ходить за ним лишний раз. В гостиной я прилег на пару минут на диван и крепко уснул на целую пару часов. Дневной сон дал мне бодрости и хороший прилив сил. Теперь мне не придется зевать и прикрывать рот на предстоящем празднике, но чашечку кофе вечером я все-таки выпью.
        Поднявшись с дивана, первым делом я отправился на кухню и на скорую руку приготовил для себя омлет. После обеденной трапезы я, как и планировал, уединился с чашкой горячего крепкого кофе и занимательной книгой, которую Клайд принесла для меня из городской библиотеки. В этот момент мне в голову пришла мысль, сходить на озеро неподалеку от поселения. Такой день, а я сижу дома, как консервированный огурец в банке. День удался жарким, и поплавать в местном озере было бы очень даже кстати.
        Не теряя ни минуты, я вышел из дома и двинулся к озеру, даже не убрав за собой посуду. На полях никого не было, все соседи сидели дома или же уехали в город, поскольку работать в такую жару было просто мучением, а поселенцы в этих краях не столь молоды и сильны, чтобы рисковать своим здоровьем и слабым сердцем, занимаясь земледелием под палящим солнцем.
        У озера, да и во всей округе царили тишина и спокойствие здешних широт и просторов. Лишь редкая водная рябь плескала о борт перевернутой лодки, лежащей на берегу, периодически булькая, когда вода касалась края бортика лодки. Оставив всю одежду на берегу, кроме нижнего белья, я пошел в озеро. Вязкий ил проскальзывал между пальцев ног, но уже через пару шагов вода скрыла мои бедра. Я поплескал руками себе в грудь, растер ее и неглубоко нырнул. Сначала я неторопливо доплыл до середины, а затем брасом пересек озеро и оказался на противоположном берегу. Немного передохнув, я стал возвращаться к противоположному берегу, но в этот раз уже передвигаясь по озеру на спине с закрытыми глазами, чтобы не щуриться от ярких солнечных лучей.
        Вдруг я услышал, как кто-то прокричал мое имя с берега, на котором я оставил одежду.
        — Джон! Джо-о-он! Плыви сюда!
        Прислушавшись, я не заметил, как перестал ритмично двигать своими конечностями, и вода скрыла мое лицо. Опомнившись, я всплыл на поверхность и, пытаясь разглядеть зовущего меня человека, поплыл к берегу. Голос был женский и приближаясь ближе к берегу я наконец-то разглядел стоящую на берегу Нелли, которая держала в руках мою одежду. Медленно передвигаясь по вязкому илу я вышел на берег и уставился на нее.
        — Искупаться решил? — риторически спросила Нелли.
        — Как видишь.
        — Пойдем, примешь душ, а я пока приготовлю что-нибудь поесть, — сказала она и стала уходить вместе с моей одеждой.
        — Эй, а мои вещи?
        — Хочешь натянуть брюки поверх мокрых трусов, с которых еще вода капает?
        — Дай хотя бы рубашку, она хоть немного прикроет часть, что ниже пояса. Все равно я ее сегодня больше не стану одевать.
        Нелли остановилась, окинула меня взглядом и протянула мне мою рубашку.
        — Кроме меня, тебя все равно больше никто не увидит, но если так надо, держи.
        — Спасибо.
        Я накинул рубашку, надел туфли и отправился в дом, вместе с Нелли. Как и обещала, она приготовила нам ужин, пока я мылся в душе. После того как мы подкрепились я нарядился в коричневые брюки, темно-зеленую почти серую рубашку и темно-коричневого цвета жилетку. Подобрал туфли в тон брюкам и серую клетчатую фуражку. Но так рано наряжаться для меня не было нужды, так-как Нелли на протяжении утомительных двадцати минут забегала в прихожую, чтобы узнать мое мнение о ее нарядах, а я сидел на тумбочке и ждал, когда она наконец определиться с выбором. Вскоре время стало поджимать, и последнее одеяние Нелли, к обоюдному счастью, стало финальным. Теперь мы могли отправляться на день рождения ее подруги.
        Добравшись до назначенной улицы, я повернул руль вправо и грузовик завернул за угол, а затем свернул влево на небольшую площадку у склада. Припарковав фургон передком к краю дороги, я заглушил двигатель. Кабина слегка потряслась и когда поршни двигателя замерли, старая жестянка, будто выдохнула от усталости.
        — Пойдем, нас уже заждались, — сказала Нелли и открыла дверь автомобиля.
        Я вылез из кабины и захлопнул дверцу.
        — Пойдем, — сказал я.
        Развернулся и медленным шагом пошел вперед, но заметив отсутствие цокота каблуков женских туфель, обратил внимание, что она не идет за мной следом.
        — В чем дело, что ты там стоишь?
        — Ты ничего не забыл? — спросила Нелли.
        Я задумался, сморщил лоб и стал перебирать мысли в своей голове, чтобы понять, что или о чем я мог забыть.
        — А что я мог забыть? Мы вроде бы вместе собирались.
        Она покачала головой и пошла ко мне.
        — Ты мой кавалер, а я твоя леди. Забыл?
        — Почему забыл? Я помню. Ты якобы моя дама, а я твой бойфренд.
        — Глупый, так что же ты пошел без своей дамы? Оставил меня, как младшую сестричку, которая навязалась на праздник к старшему брату.
        — А что в этом такого? — спросил я, не понимая, что она толком от меня хочет.
        — Этим вечером мы с тобой любящие парень и девушка, так что возьми меня за руку и пойдем в ресторан, — сказала Нелли.
        — Ладно, как скажешь, — сказал я, взяв ее за руку.
        У дверей ресторана слышались мелодичные переливы песен джазового направления, перемешивающиеся с хаотичными голосами гостей. Нелли потянула дверную ручку на себя и, висящий над дверью, маленький колокольчик осведомил гостей о новых посетителях. Мы зашли внутрь и нас сразу же встретили две девушки в скромных, но ярких нарядах и парень среднего роста в желтой клетчатой рубашке, и в светлой цилиндрической шляпе с темной каймой.
        — Нелли, милая, — сказала девушка с волнисто уложенными волосами и слилась в крепких долгожданных объятиях со своей подругой.
        — Вечер добрый. Сэр, а вы… — произнес парень и посмотрел на меня, в ожидании ответа.
        — Это Джон, мой кавалер, — ответила Нелли.
        — Меня зовут Джон, — сказал я парню и пожал ему руку.
        — Стен Бернс. Очень приятно видеть новые лица на нашем празднике. Проходите, чувствуйте себя как дома и не скромничайте, налегайте на закуску. Веселье только начинается.
        Стен показался мне очень приятной личностью. Его не наигранная улыбка, доброжелательность и дружелюбие не оставили меня равнодушным к нему. Я почему-то увидел в нем надежного человека, на которого можно положиться в трудную минуту, но пока это всего лишь предположения и предрассудки людской симпатии, которая может быть обманчива.
        Когда я вошел в зал все стали присматриваться к новому ранее незнакомому гостю, а я не обращал на это ни малейшего внимания, так как все оно было обращено на красивые яркие апартаменты. Мое внимание было приковано к яркой сцене в огнях прожекторов, живой музыке, под которую хочется закрутиться в танце, саксофонистов в дорогих костюмах, красотку вокалистку с нежным волнующим голосом, а так же гостей в элегантных нарядах и созданную позитивную атмосферу грядущего веселья.
        — Правда здорово? — прошептала мне Нелли, когда увидела мои восторженные глаза, которые не могли налюбоваться окружающей обстановкой.
        — Если честно, это превзошло мои ожидания, — прошептал я ей, не отрывая глаз от сцены, на которой протягивала высокие ноты сногсшибательная певица.
        — Джон, моя сумочка осталась в машине, тебя не затруднит принести ее мне? — сказала она мне с изумительно умилительным выражением лица.
        Сначала я хотел шуткой упрекнуть ее в рассеянности, но воздержался. С улыбкой помотал головой из стороны в сторону и пошел за оставленной в фургоне дамской сумочкой.
        За дверьми ресторана царила безмятежность, которую разбавляли мягкие глухие переливы музыки, доносившиеся из ресторана. Вокруг стояли только жилые здания домов. В ночное время суток под открытым небом находиться на улице становилось прохладно, и пока я дошел до грузовика, мое тело покрылось мурашками от гуляющего, по узким, извилистым, улочкам холодного ветерка.
        Оказавшись у грузовика, я забрался в кузов и стал искать сумочку по всему салону автомобиля, в котором трудно было что-то разглядеть из-за полумрака. В итоге сумочку удалось найти между пассажирской дверью и спинкой седла. Не удивительно, что она ее забыла. Не торопясь, я вылез из автомобиля и прежде, чем закрыть дверь обратил внимание на суетливую личность, ходившую между припаркованными большегрузными машинами. Человек заглядывал внутрь автомобилей через стекла и пробовал открывать двери. И так от одной машине к другой.
        Я закрыл дверь кузова и, держа на виду подозрительного человека, начал возвращаться обратно к Нелли, но бдительный мужчина заметил меня и направился в мою сторону.
        — Эй! Ты шофер этого корыта? — на ходу прокричал мне он.
        — Да, — максимально невозмутимо ответил я ему.
        Когда он приблизился, оказалось, что человек стоящий напротив меня своей внешностью смахивает на криминальную личность. Шрам на правой брови, легкая небритость, хрипящий и грубый тембр голоса, огрубевшие кожные покровы, с внешней стороны суставов на второй и третьей фалангах пальцев обеих рук, кривой от травм нос, отсутствие зуба в верхнем ряду, все эти мелочные факторы выдавали в нем далеко не законопослушного гражданина.
        — Заработать хочешь? — прямо спросил он.
        — Я не владелец этого транспорта, к тому же у меня нет на это времени.
        — Я заплачу не мало, подумай хорошенько, — сердито сказал незнакомец.
        — Ничем не могу помочь, у меня на сегодня другие планы, — сказал я и поспешил вернуться в ресторан, но уже через пару шагов, мужчина с угрожающей внешностью окликнул меня.
        — А ну стоять!
        Я тут же замер и медленно стал разворачиваться к нему лицом. В своей руке он держал пистолет револьверного типа, направленный прямо на меня. От неожиданности я даже задержал дыхание, и некая волна прошла по телу. Выброс адреналина в кровь заставил мое сердце биться чаще, дыхание стало интенсивнее, а кисти рук начали непроизвольно дрожать. Осознав, что сейчас со мной происходит и, оценив всю опасность сложившейся ситуации, я попытался побороть инстинкт самосохранения. Сейчас мои необдуманные действия могут оказаться для меня фатальными, и я оставался обездвиженным до тех пор, пока человек, направивший на меня оружие, не скажет, что ему от меня надо.
        — Полезай в машину и садись за руль. Только давай без глупостей, не у одного тебя мало времени.
        Медленно с опаской я двигался к фургону, а незнакомец все продолжал держать меня на прицеле. На смену мурашек на моем теле выступил пот. С каждым шагом я пытался контролировать себя, не делать резких движений, чтобы не дать повода дрогнуть его руке и нажать на спусковой крючок.
        — Живее! — крикнул бандит и опустил ствол дулом вниз, убедившись в моей покорности.
        Я залез в фургон и сел на место водителя, а он на сиденье рядом и приставил холодное дуло пистолета к моему виску.
        — Слушай меня внимательно. Будешь делать так, как тебе скажут, а вздумаешь поступить по-своему, я тебя прикончу. Ясно?
        От приставленного оружия к своей голове я с трудом мог сдерживать врожденные природные инстинкты, а радикально мыслить в такой экстремальной ситуации попросту невозможно. Еще немного и я бы перестал контролировать свой страх и сдерживать себя в действиях. Неизвестно, чем все это могло бы закончиться, но события стали развиваться иначе. Если я правильно догадался, меня угораздило наткнуться на мафиози, который возможно не однократно участвовал в противозаконных деяниях. Не исключено, что его руки могут быть запачканы чужой кровью.
        — Что тебе от меня нужно? — спросил я у своего пассажира и взялся руками за руль.
        — Двигай к причалу на юге Ривер-роуд.
        — Я не знаю дороги.
        — Отлично! Теперь мне еще на каждом повороте указывать твоей тупой морде, куда свернуть. Езжай вдоль аллеи. Осел.
        Мужчина сильно нервничал. Это было заметно по его глазам, к тому же он всю дорогу раздражающе постукивал дулом пистолета по ноге и почесывал ладонью свою щетину. Проехав где-то треть пути до пункта назначения, я наконец-то перестал быть таким напряженным, нежели до этого. Мафиози с задумчивым взглядом смотрел через дверное стекло, иногда поворачивая голову прямо, чтобы сказать, куда мне дальше двигаться. Что было на уме у загадочной криминальной личности, сидящей со мной в фургоне, я и представить не мог, да и не очень оно мне хотелось. Чем еще я был озадачен, так это тем, какими словами я буду оправдываться перед Нелли и Мерфи, если повезет остаться в живых. Сказать им всю правду — все равно, что подписать себе смертный приговор, но как тогда придумать более убедительную историю и оправдать себя в угоне грузовика непонятно куда, а главное зачем. В первую очередь я переживал за Нелли, которая несомненно начнет меня искать.
        Мысленно я укорял себя за невезучесть и печально сложившуюся статистику попадать в нелепые и экстремально-казусные ситуации на свою шкуру. Хорошо, что мне обычно удается как-то выпутаться из всех этих испытаний. Можно ли назвать это удачей, даже не знаю. Однако не была бы моя жизнь сплошной, унылой рутиной, если бы не все эти приключения? Такие мысли в моей голове заставляли задуматься, но не давали возможности найти на все это объяснение. Я не из тех людей, которые верят в судьбу и считают, что все уже предначертано. Разного рода шарлатаны, провидцы и экстрасенсы предсказывают будущее таким людям, хотя на самом деле не способны ответить самим себе, что будет завтра. Конечно, я не отрицаю существование людей со сверхспособностями, но их единицы на каждый миллион. Человек должен сам вершить свое будущее, а не верить в существование шаблонов каждого нового дня, месяца, года и всего не наступившего. Настоящее — это мгновение, отделяющее прошлое от будущего. Его нельзя измерить временем, оно всего лишь превращает не свершившиеся моменты в историю, но именно от этого мгновения зависит, каким было все
минувшее и каким будет следующее неизведанное. Раньше я был абсолютно уверен в этих словах, но когда меня загадочно перекинуло на несколько десятков лет назад, мышление о времени кардинально поменялось. Старые убеждения утратили актуальность в моем понимании. Скептицизм к лицезрящим будущее перешел в парадокс. Человек, некогда отрицающий возможность заглянуть вперед, теперь сам рассказывает о далеком втором тысячелетии, при этом утверждая о своем происхождении из того исторического периода. Спасибо Мерфи, который оказался не таким как я, убежденным засранцем, отрицающим возможность существование чего-либо, что противоречит собственным познаниям мира.
        Пока я был загружен философскими, душещипательными размышлениями, совсем не заметил, как мы уже двигались по Ривер-роуд. Гангстер, сидевший в машине замер, смотря в одну точку, не отрывая глаз.
        — Сбавь скорость.
        Не задавая лишних вопросов, я переключил коробку передач на первую ступень и всматриваясь в место, куда обратил свой взор мафиози пытался понять, зачем он велел мне двигаться тише.
        — Видишь тот старый склад с залатанной стальными листами, крышей? — вполголоса сказал гангстер.
        — Да вижу.
        — Поворачивай туда и посигналь в клаксон, только не глуши двигатель, когда будешь подъезжать.
        Я в точности последовал его указаниям. Остановил у склада грузовик и ждал дальнейших развитий событий.
        — Посигналь еще раз.
        Я нажал на клаксон, но и в этот раз ничего не произошло.
        — Что-то случилось? — спросил я у него, теряя терпение от настораживающей обстановки.
        — Так, ты сиди в машине пока я не вернусь, не при каких условиях не заглушай мотор, а попытаешься смыться, всажу пулю на месте. Уяснил?
        — Я не самоубийца, мне все предельно ясно.
        — Не смей подвести меня, умник.
        Мафиози вылез из кузова фургона, огляделся по сторонам и сунул пистолет за ремень брюк со стороны поясницы. Недолго думая он зашагал вдоль стены склада, чтобы обогнуть здание с другой стороны.
        Как только он свернул за угол, я тут же взглянул на часы, узнать который час, но не успел я отвести взгляд от циферблата, как пронзающий воздух звук выстрела ударил по моим ушным раковинам, содрогая перепонки.
        Я резко перевел взгляд на угол склада, за которым скрылся гангстер. Мое сердце стало колотиться как больная канарейка в клетке. Буквально по всему телу чувствовалась пульсация учащенного ритма сердца. Глаза оставались неподвижными и испуганными, продолжая с ужасом смотреть в сторону источника звука выстрела. Вдруг я заметил незнакомого человека в брюках с подтяжками, в испачканной белой рубашке. Он выскочил из-за угла, и сразу повернул голову в мою сторону, после чего прямиком направился к машине. В руке у него был пистолет, с которым он шел к грузовику, а пока он шагал к машине, из того же самого угла показались еще двое мужчин и оба с оружием в руках. У одного из них был пистолет, а у другого автомат Томпсона с коробочным магазином. Его я сразу узнал по одним только контурам и бликам на стальном корпусе от лунного света. Они незамедлительно последовали за своим приятелем и в итоге, на меня двигались трое вооруженных преступника. Утопично было ждать от них какого-либо милосердия, но и предпринять что-то ради спасения своей жизни я не мог. Попытка бегства однозначно закончилась бы летально. В тот
момент я решил, что конец близок. Им ничего не стоит прищучить обычного гражданского. Избавиться от случайного свидетеля было в их же интересах.
        Я выскочил из кабины автомобиля, не захлопнув дверь. В пяти шагах от меня находился гангстер с пистолетом в руке, он сразу направил пистолет на мишень, как только увидел меня стоящим на земле. Бежать уже поздно, оставалось надеяться на чудо. Я остановился и поднял руки вверх. Если уж мне предстоит умереть, то надежда на пощаду умрет вместе со мной.
        — Не стреляйте! Я безоружен, я всего лишь шофер, — запинаясь, пробормотал я, до того, как вооруженный преступник прижал меня к кузову фургона.
        Надавливая рукой мне на грудную клетку, он приставил дуло пистолета к моему лбу и суровым басом произнес:
        — Молчать!
        Те двое, что следовали за ним, прошли мимо нас и оглядели улицу по сторонам. Человек, который пригвоздил меня к корпусу грузовика, в черной мятой фуражке и с левым ослепшим глазом смотрел на меня таким пронзительным взглядом, что мне стало немного не по себе.
        — Все чисто, — сказал мафиози с пистолетом, осматривающий улицу, своему напарнику, который приставил оружие к моей голове.
        Человек, экипированный автоматом Томпсона, остался стоять на своем месте, продолжая наблюдать за проезжей частью и следить за обстановкой, а второй гангстер, не медля подошел ко мне.
        — Ты от Орландо? — спросил меня мужчина, давивший мне на грудь, как наковальня.
        — Я не знаю никакого Орландо и того человека, что привез сюда тоже не знаю, — ответил я, метая взгляд с одного преступника на другого.
        — Что мне с ним делать? — спросил у своего напарника гангстер, держащий меня под прицелом.
        — Убери пушку от его башки, пока он в штаны не наделал. Посмотри на него, у него от страха коленки трясутся, на Орландо такие не работают. Кстати, он даже может нам пригодиться.
        — Какая от него польза? — спросил у своего напарника тот, что направил на меня пистолет.
        — Если хочешь сам всю ночь таскать эти хреновы ящики, валяй. Я третью ночь подряд выполняю самую гнусную работу, а я в рабы не нанимался.
        — Точно. Пусть этот шоферюга поможет нам сделать нудную работу, — сказал гангстер с ослепшим левым глазом.
        Мафиози наконец-то убрал оружие от моего лба и отошел на пару шагов назад.
        — Заглуши мотор и следуй за мной, — сказал мне напарник полуслепого гангстера, и как мне показалось, он был главным среди их троих.
        Я залез в кузов, заглушил работающий двигатель, выбрался из машины и захлопнул дверцу. Главарь гангстеров пошел первым к воротам склада, а полуслепой мафиози с пистолетом стоял и ждал, пока я отправлюсь следом за его напарником. Третий же преступник, вооруженный автоматом, остался стоять у машины. Двое из гангстеров были одеты в темные пиджаки и брюки с белой рубашкой на тело, кроме сурового, полуслепого гангстера в брюках на подтяжках, засаленной рубашке с засученными рукавами на предплечьях и в мятой фуражке.
        Мы обошли угол портового склада. Ворота были открыты и внутри, тусклым светом, горела электрическая лампа. Огромное множество ящиков, коробок и пыльных мешков были расставлены по всей площади большого, пахнущего вечной сыростью склада.
        — Начинай таскать те запечатанные ящики, лежащие у деревянной опоры на палубу того судна, — сказал главный мафиози и достал, из внутреннего кармана пиджака, пачку сигарет.
        — Что будет после того, как я перетаскаю весь груз? — спросил я у него.
        Гангстер зажег табачный конец сигареты, затянул дым в свои легкие и выдохнув его стукнул указательным пальцем по сигарете, чтобы стряхнуть пепел.
        — Грузи ящики и проваливай. И сделай одолжение дружек, задавай поменьше вопросов.
        Он сел на деревянную бочку и с пустым взглядом уставился в сторону противоположного ряда складов и ангаров. Его напарник сел за руль черного автомобиля, который стоял рядом со стопками досок не далеко от причала. Он положил пистолет на пассажирское сиденье и взял газету с приборной панели. Удивительно, что недалекий, полуслепой убийца читает новости из собственного интереса. Их третий соучастник вернулся к складам, открыл дверь автомобиля и кинул автомат на заднее сиденье, после чего пошел к месту убийства, чтобы перетащить тело, ехавшего со мной бандита, за склад.
        Мне ничего не оставалось, как выполнить за них эту работу. Когда я вошел внутрь склада и взял первый ящик, то почувствовал прохладу сырого воздуха и запах плесени, что вызывало у меня отвращение, всякий раз, когда я снова и снова возвращался на склад. На всех ящиках, которые мне нужно было перетаскать на палубу, было написано «Виндзор ликероводочный завод». Судя по всему, эти люди воруют незаконно приобретенный алкоголь контрабандистов. Так сказать более наглые преступники наживаются на более порядочных, однако по сути и те и другие обеими ногами погрязли в криминале. В общих чертах, схема действия данной преступной организации проста и надежна. Оперативно, без лишнего шума они расхищают нелегальные товары и бесследно исчезают с места преступления, а контрабандисты, закупившие партию нелегальных товаров, обнаружив его отсутствие ничего не смогут предпринять в рамках закона. Только глупец обратиться в полицию, чтобы заявить о пропаже сотни галлонов импортного канадского виски, во времена сухого закона.
        С предельной осторожностью я переносил груз с причала на судно, чтобы не уронить ящик или не упасть в воду передвигаясь по хлипкому, узкому деревянному мостику. Деревянный мостик скрипел и трещал под моими ногами. Начало и конец древесной перекладины были крайне неустойчивы, так как углы обоих краев различались друг от друга по длине и все четыре угла мостка не могли одновременно касаться поверхности. При легкой тряске от походки в ящиках булькала алкогольная жидкость. Уже после третьей ходки с судна до склада мои ладони стали липкими, будто мои руки побывали в бочке смолы. Трое грабителей равнодушно смотрели, как я перетаскиваю чужие запасы алкогольных напитков один за другим. Они молча наблюдали за мной и не переговаривались друг с другом, чем меня сильно напрягала такая подозрительно тихая атмосфера. Всего мне пришлось погрузить около двадцати ящиков и не смотря на их компактность и относительно небольшой вес у меня стала болеть спина в области поясницы.
        Когда весь груз был погружен на судно, я вернулся к складу с распахнутыми воротами и остановился напротив главного гангстера, который все также сидел на деревянной бочке.
        — Все ящики на судне, — сказал я.
        Его полуслепой напарник сразу посмотрел на меня своим единственным здоровым глазом, а затем они оба переглянулись между собой. Тот, что сидел на бочке, встал на ноги и прикрыл ворота склада.
        — Теперь уматывай отсюда и забудь все, что видел этой ночью. Если хочешь спать спокойно, держи язык за зубами.
        Сомневаясь и не веря, что все это происходит на самом деле я все же пошел к зеленому фургону, пока есть такая возможность. Ведь они легко могут передумать. Одноглазый мафиози пристально смотрел мне вслед, пока я не дошел до фургона и как только я сел за руль он обернулся к своему главному и что-то сказал ему. Тот посмотрел в мою сторону, коротко ему ответил и сел за руль черного автомобиля. В тот момент мне жутко хотелось поскорее уехать оттуда, только бы быть подальше от этих людей и больше никогда с ними нигде не пересекаться.
        С третьего раза мне удалось завести двигатель, топлива оставалось на самом донце бензобака. Если у меня не получиться найти, по близости, бензоколонку, то я застряну тут до рассвета. Я сдал назад и выехал на проезжую часть, прокрутил руль в обратную сторону и поехал по улице Ривер-роуд. Вокруг не встретилось ни одного транспортного средства. Сейчас было бы очень кстати, если бы хоть один автомобиль проезжал мимо. У водителя я мог узнать о ближайшей заправке, но вокруг никого, даже пешеходы куда-то пропали. Продолжая ехать по Ривер-роуд, вдали я увидел две машины стоящие поперек дороги. Подъезжая ближе к двум автомобилям, я разглядел одну патрульную машину полицейских. Сначала я решил, что стражи порядка прибыли к месту аварии второго автомобиля, но подъехав ближе, я увидел два полицейских транспорта. По-видимому, они перекрыли эту улицу для перехвата нарушителей. Тут я и догадался, по какой причине они перекрыли улицу, и для каких целей.
        Я остановился перед заграждением из служебных машин. Ближе всех стоящий полицейский подошел к моей машине.
        — Проезжая часть перекрыта, разворачивайте грузовик и ищите объездной путь.
        — Как скажите сэр.
        — Всего доброго и удачи на дороге.
        После краткой беседы с полицейским я развернул грузовик и тихим ходом поехал в обратном направлении.
        В моем распоряжении было всего пару минут до того, как я окончательно приду к решению — осведомить преступников об оцепленной улице. Казалось бы, ответ напрашивается сам собой, но не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Пусть и не по своей воле, но я стал соучастником организованного ограбления. Своими руками я помог осуществить имущественную кражу, а сложившиеся обстоятельства всего лишь гнусное оправдание для меня. Помимо этого, меня сильно озадачила мысль о моей безопасности. Те серьезные дяди мне не просто намекнули, а в открытую приказали держать язык за зубами, особенно это касается полиции. Если я сейчас уеду отсюда, то перестрелка между гангстерами и копами случиться неизбежно, а недалекие мафиози могут решить, что я осведомил легавых и тогда за мной начнется слепая охота, без суда и следствия. Ко всему прочему пострадают люди. Бессмысленная пальба может унести жизни чьих-то отцов, мужей и сыновей, однако сейчас все в моих руках, я могу предотвратить напрасное кровопролитие. У меня есть возможность сообщить гангстерам о блокаде и дать возможность мафии завершить свои
грязные делишки, во избежание несчастных случаев, но в ущерб правосудию. Сейчас тот самый случай, когда выбор одного из двух решений принесет вместе с собой неблагоприятные последствия и поэтому я выбрал выход из экстренной ситуации с наименьшими неблагоприятными последствиями для всех ее действующих сторон.
        Мотор грузовика тихо пыхтел и машина медленно катилась по ровной асфальтированной дороге. До поворота на тот старый переулок оставалось проехать два смежных склада. Вдруг из-за угла показался передок черного автомобиля с круглыми глазками фар, в котором находились главарь гангстерской группировки и его одноглазый напарник на переднем сиденье. Едва водитель заметил меня в грузовике, посматривая по сторонам дороги, он коснулся плеча полуслепого напарника, и они синхронно вышли из машины.
        — Эй, ты какого черта вернулся сюда?
        — Тебе мало приключений на свою задницу, олух? — продолжил его полуслепой напарник.
        — Для начала выслушайте меня, прежде чем гнать отсюда, у меня и так не было желания возвращаться обратно.
        — Тебе вообще не стоило приезжать сюда, а ты еще умудрился притащить к нам наемника. Ты не доставил нам ничего кроме проблем, на твоем месте я бы давно укатил отсюда на этой деревенской телеге.
        — Да я бы и не приехал сюда, если эта наемная крыса не приставила мне ствол к виску, а сейчас я здесь по собственной воле. Так может, ты дашь мне сказать хоть слово и объяснить, зачем я примчал увидеть тебя снова? — гонором ответил я этому полуслепому.
        — Карл, я сейчас прикончу этого болтливого ублюдка, — сказал свирепый, как псина, его напарник.
        — Остынь Бруно, ты назойлив не меньше его. Пусть говорит, — упрекнул своего друга главный из мафиози и замолчал, дав мне возможность изложить свое известие.
        Напряжение между нами росло с каждой секундой, поэтому надо было поскорее ввести их в курс дела, и я начал говорить.
        — Когда я поехал в сторону города, по этой улице, дорогу мне преградили два полицейских автомобиля. Кажется, вас загнали в ловушку и сейчас вы направляетесь к ним прямо в лапы.
        Когда я замолчал, выражения лиц у стоящих напротив меня брутальных гангстеров сменились с призрения и недоверия на обескураженность и смятение, причем по их мимике можно было с точностью сказать, что они сразу поверили в сказанное мной известие. Полуслепой мафиози в мятой фуражке сразу же повернулся в сторону выезда с портовых складов, а другой член мафии стоял и смотрел мне в глаза. Он был обескуражен такой новостью, но в душе понимал, насколько мой заблаговременный и нежданный визит помог избежать неведомой грядущей опасности для них.
        — Бруно, думаешь это блеф? — продолжая смотреть на меня, главный гангстер спросил у своего напарника.
        — Я не знаю, в нашем деле нужно всегда быть начеку. Риск конечно дело благородное, но идти в лапы к смерти мне не хочется. Сам знаешь, каково это размышлять, будет ли этот день последним или дьявол даст тебе очередную отсрочку. Если ты поверишь ему, поверю и я. Ты знаешь, последнее слово останется за тобой.
        — Как тебя зовут парень? — спросил меня мафиози в шляпе и модном смокинге.
        — Джон, — незамедлительно ответил я.
        — Так вот Джон, если ты водишь нас за нос или же хочешь заманить нас в ловушку к легавым, то наши люди найдут и прикончат тебя, а вместе с этим и всю твою семью. Ты, это понимаешь?
        — Да, я понимаю.
        — Тогда заводи свой грузовик, мы выберемся отсюда вместе с твоей помощью.
        — Вы уверены, что это хорошая идея? Почему нельзя воспользоваться судном?
        — Твое дело выполнять, а не задавать вопросы, — сказал на это его единоокий напарник.
        Воздержавшись предлагать мафии иные варианты, избежать стычки с копами, я послушно забрался в кабину зеленого фургона и запустил двигатель. Одноглазый Бруно достал из багажника автомобиля автомат Томпсона и тройку заряженных обойм к нему, а второй уже успел забраться в кабину и захлопнул дверь. Гангстер, экипированный автоматическим огнестрельным оружием, забрался в открытый кузов фургона и стукнул ладонью по крыше кабины, дав знать, что можно трогаться с места.
        — А теперь слушай мой указ. Ехать будешь с умеренной скоростью до тех пор, пока я не отдам тебе команду прибавить оборотов. Твоя главная задача следить за дорогой, только учти, если один из нас совершит роковую оплошность, мы все окажемся в полном дерьме.
        Медлить не стоило, поэтому я сразу поехал в сторону заблокировавших улицу полицейских автомобилей. Гангстер, сидевший со мной в кабине грузовика, был хладнокровен и внимателен. Если он и был взволнован или напряжен, то его взгляд, жесты и действия не демонстрировали в нем беспокойства. В его лице только твердая уверенность, выдающая лидера. Когда вдалеке стали виднеться два автомобиля по центру улицы, главный мафиози велел мне ехать прямо до тех пор, пока я не увижу слева поворот на узкую улочку. Кое-как мне удалось не повредить фургон проезжая между близкими друг к другу постройками и заборами. Затем мы выехали на широкую асфальтированную дорогу и, не успев набрать ход, сзади послышался пронзительный звук служебной сирены полицейских.
        Неизвестно откуда и в какой момент они оказались позади грузовика. Словно полицейские наперед знали наш маршрут. На мой взгляд, они долго находились в засаде, чтобы подкараулить преступников, но теперь неважно, как именно они сели нам на хвост, сейчас нам предстоит избавиться от преследователей. Я надавил до упора на педаль газа, и тяжелый грузовой автомобиль сердито заревел, с трудом набирая скорость, а полицейские продолжали догонять, подбираясь ближе и ближе к фургону. Удирать на увесистом стареньком грузовике было очевидно безнадежно, но теперь было поздно думать об этом.
        Неожиданно сигналы сирены прервала, разрывающая воздух, автоматная очередь, которая доносилась с кузова грузовика. Одноглазый напарник начал палить по машине полицейских и преследующий нас автомобиль стал держаться подальше от фургона. Упускать нарушителей они были не намерены, поэтому они открыли ответный огонь по грузовику из табельных револьверов. По спине начинали бегать мурашки, когда я слышал, как рядом со мной пули пробивают обшивку кузова. От звуков выстрелов дворовые собаки начали лаять, осведомляя соседских сородичей и своих хозяев о возможной опасности.
        — Налево! — крикнул мне гангстер, сидящий в кабине.
        Увидев ближайший поворот со стороны водительского места, я резко выкрутил руль, едва вписавшись в поворот. Грузовик с трудом поддавался таким маневрам, от чего можно было разбиться из-за малейшей неосторожности, потеряв управление.
        Через секунду после удачного поворота двигатель грузовика начал периодически «задыхаться» и тяжелый автомобиль несколько раз толчками подергался вперед, после чего окончательно заглох двигатель. Я попытался повторно завести машину, но мои тщетные старания оказались бессмысленны, так как бак с горючим был уже пуст. Я уже забыл о нехватке топлива и вспомнил об этом только сейчас, когда заметил на нуле уровень топлива на приборной панели автомобиля. В отличие от меня, мафиози, который сидел в фургоне не растерялся и тут же выбежал из машины и спрятался за углом дома с пистолетом в руках. Приближающийся звук сирены стал слышен более отчетливо, когда патрульная машина показалась из-за зданий вдоль улицы. Нужно было срочно укрыться, чтобы не попасть под обстрел, и я вылез из грузовика и побежал к гангстеру с пистолетом, а его напарник уже вылез из кузова и поспешил к своему главному.
        — Что за чертовщина с твоей ржавой помойкой? — спросил меня главный мафиози.
        — Бензин закончился.
        — Ладно, хрен с этой тачкой. Бруно, стреляй в конец переулка и не давай им и носа высунуть, будем двигаться к причалу.
        — А что делать мне? — спросил я.
        — Что угодно, только не мешайся нам.
        — Постойте!
        — Не путайся у нас под ногами, придурок! — вскрикнул на меня гангстер с пистолетом и стал стрелять в конец переулка, держа дуло пистолета рядом с моей головой.
        Безысходность и растерянность, два фактора, которые вынуждали меня вести себя, как собачонка на привязи и держаться рядом с гангстерами, надеясь улизнуть от правосудия и не попасть под непрерывный шквал пуль с двух противоположных сторон. Когда я и преступники добрались до конца переулка, отстреливаясь от копов, оба гангстера перепрыгнули невысокое стальное ограждение и спрыгнули в воду. Сначала я хотел скрыться от полицейских, убегая по узким улочкам и дворам, но когда я оглянулся назад и увидел бегущих за нами полицейских, я быстро перелез через ограждение и спрыгнул в воду, даже не посмотрев перед этим вниз. Во время падения я увидел, как приземляюсь прямо рядом с деревянным пирсом.
        Все произошло очень быстро. Сначала правой ногой я коснулся края пирса и ступня тут же соскользнула с сырых досок прямо в воду. Выставленные перед собой обе руки не уберегли меня от удара головой о твердую поверхность, и я с огромной силой ударился своим черепом о пирс, после чего мгновенно потерял сознание.

        Глава 5 Мисс Патрисия

        Шум плеска воды пробудил мое обездвиженное тело. Шею ломило от боли, голова казалась каменной и тяжелой. Правый плечевой сустав при любом положении руки сопровождался ноющей болью. На груди осталась глубокая ссадина, а моя левая нога, скорее всего, была вывихнута, так как опираться стопой о поверхность стало затруднительно.
        Непонятно как, но я очнулся в лодке у побережья Детройта. До ближайшего причала можно добраться за несколько минут, для этого были необходимы только какие-нибудь средства передвижения, чтобы перебраться на сушу. Навесной двигатель позади лодки выглядел, мягко говоря, неработоспособным. Многочисленные вмятины на его корпусе, отсутствие некоторых деталей механизма, подозрительное наклонное положение двигателя и элементарное отсутствие топлива свидетельствовали о негодности двигательного аппарата. Не смотря на все это мне необходимо обязательно выбраться на сушу. К счастью, в старой лодке было деревянное весло.
        Честно говоря, я был очень озабочен своими дальнейшими действиями и на первый взгляд мои мысли и предостережения, о предстоящих последствиях минувшей ночи, глобально отличались от истинных проблем, что поджидали меня в этот день. Я неизвестно где находился, грузовик Мерфи остался без присмотра в незнакомой мне местности, а Нелли наверняка уже предупредила своего отца о моей пропаже с единственным хозяйственным автомобилем небольшого поселения. По номерам оставленного фургона полиция начнет поиски законного владельца транспорта и естественно меня станут разыскивать. Помимо собственных проблем я доставил, мягко говоря, проблемы людям которые, до нынешнего времени, были уверены в моей ответственности и возлагали на меня свои надежды, как на самого молодого трудолюбивого фермера. Теперь мне будет стыдно взглянуть им в глаза. Меня приютили, выражаясь почти буквально, как бездомную дворнягу, исходя лишь из собственного, искреннего желания помочь заблудшему в пучине времени человеку. Теперь только остается надеяться на милосердие и помощь Мерфи. Кроме него мне все равно не к кому пойти.
        Я остановился у крайнего левого пирса, смягчив удар киля лодки, уперев веслом о бетонированную береговую стенку. Медлить было нельзя, так как полицейские могут оказаться у Мерфи раньше, чем это сделаю я, поэтому на свои последние деньги я поймал городское такси и попросил водителя отвезти меня за город к бару «Серебряная подкова». Пришлось долго уговаривать шофера доставить меня по указанному адресу за пределами города, но приличная сумма денег выбили из него еще пару миль до сельской местности. Из недовольного, своей напряженной работой, таксиста хорошая денежная прибавка превратила его невеселую физиономию в счастливое выражение лица.
        Таксист довез меня до той придорожной забегаловки. Огромной силы соблазн манил меня заглянуть в придорожный бар и перекусить чем-нибудь. Казалось, что десяток бывалых шахтеров бурят глубокую скважину в моем желудке, но сейчас потребность в пище важна для меня меньше всего.
        Под поздними утренними лучами солнца, по запыленной сельской дороге я шел к фермерскому дому, перебирая по пути свои мысли о предстоящей беседе с Мерфи. На отдаленном от города месте, царила тишина и безмятежность, однако красота здешней природы спокойствия не внушала. Думать о чем-то хорошем в эти минуты было невозможно.
        Когда издалека стал виднеться фермерский дом я начал продумывать свою изъяснительную речь перед Мерфи, но тут же возникла проблема, как начать свой разговор. С какой стороны не зайти, новости были, мягко говоря, удручающими. Собравшись с мыслями, я постучал в дверь дома, но никто не открыл мне, тогда я постучал понастойчивее еще раз, дверь также осталась заперта. У меня с собой находились ключи от фермерского дома, но войти в него до прихода одного из хозяев я не счел нужным. Пришлось дожидаться одного из хозяев дома.
        Мерфи не заставил себя долго ждать, спустя примерно десять минут я увидел, как он идет к своему дому. С его плохим зрением и без очков ему не сразу удалось увидеть меня, сидящим на пороге его дома. Заметив у своего дома некий силуэт, он тут же поспешил ко мне.
        — Джон! Где тебя носит? Куда тебя понесло среди ночи, а? И почему ты оставил мою дочь одну?
        — Мерфи, прости, это сложно объяснить.
        — А ты постарайся! Объясни мне, почему Нелли вернулась домой со слезами на глазах, почему был угнан грузовик с парковки и зачем моему соседу, только что звонили из полиции!?
        — В это трудно поверить, но прошлой ночью меня взяли в заложники какие-то гангстеры. Ситуация была не в моей власти.
        — Не в твоей власти? Да, как тебя вообще угораздило попасть в такую авантюру? Ты хоть понимаешь, во что ты влип?
        — Смутно представляю. Возможно, я даже не подозреваю, что меня ждет.
        Его суровая физиономия медленно сменилась на снисходительное выражение лица. Он словно проникся моему состоянию, заставив себя воздержаться от бурных выяснений сложившихся обстоятельств. На пару минут между нами воцарилась тишина, и никто из нас двоих не проронил ни единого слова. После, Мерфи устремил свой взгляд вдаль к горизонту, затем тяжело вздохнул и склонил голову вниз.
        — Что собираешься теперь делать, Джон? — спокойно спросил он меня.
        — Понятия не имею, — ответил я ему и сел на порог дома.
        — Тебе нужно убираться отсюда. Пока поиски полиции продолжаются тебе здесь не место.
        Он подошел к порогу дома, где я сидел со стыдливыми глазами, смотрящими в сырые камни.
        — Джон, уйди с порога, мне нужно открыть дверь, — поспешил прервать мой прощальный монолог пожилой фермер.
        — Да, конечно Мерфи.
        Он повернул, вставив в навесной замок, ключ и открыл дверь, оставив ее распахнутой. Я вошел в дом. Мерфи взял чемодан и стал расхаживать по дому, набивая его одеждой. Я попытался разузнать, что у него на уме, но вразумительного ответа не получил, сказал только что все объяснит мне в машине. За вещами, которые он складывал в чемодан, я не следил, и пока Мерфи собирал все необходимое в неизведанный путь я вышел из дома и терпеливо ждал его на улице.
        Пока я дожидался отъезда, в моей голове будто образовалась бездна, которая поглощала все мои мысли и не давала возникнуть новым. Почему Мерфи ведет себя столь загадочно, как меня угораздило оказаться в лодке у побережья в бессознательном состоянии, как я умудрился отделаться от мафии и полиции, можно ли рассчитывать на прощение Нелли за испорченный вечер и куда меня отправят в ближайший час — все эти вопросы не питали во мне интерес. Я просто ждал, морально пустив свою судьбу, как по течению реки, к скалистой пропасти. Я укорял себя за свою преследуемую невезучесть. Где бы я не находился, куда бы я не попал меня всюду преследует несчастье. И вот когда ты думаешь, что череда неприятных событий завершилась, и судьбоносный рок потерял за тобой след, новая беда бьет тебя в спину, снова опрокидывая лицом в грязь. И больше всего меня раздражали не мои неудачи, а то, что я раз за разом обвиняю некую абстракцию — судьбу, якобы написанную злорадствующим недоумком, который только и жаждет подкинуть для меня новое коварное испытание. Но когда в моих извилинах проскальзывала такая мысль, я брал себя в руки и
разгребал, рухнувшие на меня проблемы. Именно благодаря своей самокритичности, я не смел позволить себе уподобиться неудачникам, которые споткнувшись о новые препятствия, не видят выхода из бедственного положения, либо и вовсе пускают все на самотек, в надежде, что проблема сможет решиться сама собой.
        Наконец хозяин вышел из дома. В одной руке он нес старый, потрепанный чемодан коричневого цвета, в другой руке он держал мой серый плащ, который постоянно врезается в область подмышек.
        — Хватай плащ и запрыгивай в машину, все ответы на вопросы получишь в пути, — сказал он и суетливо направился к своему автомобилю.
        Мы сели в черный «Форд» и поехали по неровной, ухабистой дороге к ближайшей трассе. Выехав на основную дорогу, Мерфи сразу начал вводить меня в курс дела, а я внимательно слушал, не упуская ни одной детали и вникая в каждое произнесенное им слово. Путь был долгим и, преодолевая расстояние, Мерфи изложил мне все, что я должен был знать.
        — Оставаться у меня тебе больше нельзя. После минувшей ночи Клайд и Нелли будут не в восторге от твоего появления. Семья Харрисов уже ошеломлена новостью из полиции. Сейчас мы едем к моему старому другу, который может взять тебя к себе в помощники. Он часто выходит в плавание, по этому стражам порядка будет трудно тебя отыскать, а его экипаж всегда сыт, одет и доволен. Если у тебя есть свои идеи можешь сказать их сейчас, я пойму и поддержу твое решение, если оно есть.
        — Мне некуда пойти, ты же знаешь. Твоя помощь для меня неоценима, и я искренне сожалею, что ничего нельзя вернуть обратно, — сказал я ему и отвернулся лицом к дверному, пассажирскому стеклу.
        — Не укоряй себя так. Мы многое не в силах вернуть, к тому же если бы ты мог повторить свое перемещение в прошлое и все исправить, я уверен, ты бы такого не допустил.
        — Если бы я знал, как это осуществить я сразу бы вернулся в двадцать первый век.
        — И даже бы не попрощался? — спросил Мерфи с улыбкой.
        Я обернулся к водителю и, увидев его позитивный настрой, мой угрюмый вид ненадолго растаял.
        — Я не смог бы уйти не попрощавшись. Жаль только, что я так и не смогу попрощаться с Нелли и Клайд.
        — Они поймут, Нелли у меня отходчивая, а супруга мудрая женщина, так что не беспокойся об этом. Интересно, что же заставило тебя пропасть вместе с фургоном в ночь именин подруги моей дочери? — спросил он неожиданно.
        — Не вдаваясь в подробности, расскажу в общих чертах, где я был и что я там видел. На парковке меня взял в заложники, в качестве водителя, некий вор. Затем его на моих глазах убили из огнестрельного оружия, а люди, покончившие с ним, заставили меня таскать ящики со склада на судно, а после этого…
        — На судно говоришь? — перебил он меня.
        — Именно. После погрузки, не желая возиться со мной, меня отпустили, но я не допустил, чтобы их посадили за решетку, а меня потом закопали на пустыре. В погоне полицейских машин за грузовиком, я и двое гангстеров спасались бегством, а затем я потерял сознание и оказался в старой шлюпке у берегов Детройта, рядом с лодочным причалом. Ну а потом уже добрался до твоей фермы.
        Он сморщил лицо, окинул меня сомнительным взглядом, задумался на минуту и спросил:
        — Джон, о чем ты думал, когда давил на педаль газа старого тяжеловесного грузовика, если позади тебя гонит полицейский патруль?
        — Не знаю. Я делал так, как мне велели. Меня все равно лишили права выбирать.
        — Чертовы макаронники, зарабатывают на жизнь убийствами, наркотиками и грабежами. Их сицилийские семьи безнаказанно творят беспредел за беспределом по всей округе. Они паразиты на теле общественности. Но тебя можно понять. Никто не хочет выйти утром из дома и наступить на тушку обезглавленной сельди.
        — Спасибо за понимание, но причем тут рыба под дверью? — спросил я с недоумением.
        — Они так предупреждают жертву. Дают понять, что положили на неприятеля глаз, знают кто ты, где живешь, и в скором времени, тебя ждет расправа. Но теперь их старые традиции не соблюдаются. Честно говоря, я сам не уверен, что они так когда-нибудь делали, но у любых слухов имеются корни.
        — Буду иметь ввиду.
        — Ладно, теперь это в прошлом. Так ведь Джон?
        — Да, в прошлом.
        Мерфи по пути рассказывал о своем друге Джери Фостере и его роде деятельности. Оказалось, что фермер в свои молодые годы занимался рыбной торговлей и рыболовством, а его друг был ему верным напарником. Однажды на побережье Калифорнии его напарник лишился обеих ног. Свирепая белая акула утащила с собой на дно его левую ногу, но Джери в панике стал бить руками морского хищника по глазам и спугнул акулу. Вторую ногу пришлось ампутировать, чтобы не пошло заражение от глубоких ран, к тому же кости голени были сильно раздроблены и молодой статный парень стал привязан к инвалидному креслу до конца жизни. Его чудом удалось спасти. После нападения белой акулы Джери потерял сознание и его легкие стали наполняться водой. Капитан корабля — Мерфи, вместе с членами экипажа вытащили изуродованное обездвиженное тело на берег, оказали первую помощь своему товарищу и доставили его в местный госпиталь. Его жена была в шоке, когда увидела своего возлюбленного в медицинской палате. Она заботилась о нем и продолжала любить его, не смотря на то, каким сделало его морское чудовище, а его годовалая дочь продолжала расти в
благополучной семье.
        Вскоре после несчастного случая с его другом, Мерфи потерял свою мать. Ее ферма досталась капитану корабля в наследство, как единственному сыну и он оставил свой бизнес во главе с Джери, который по сей день продвигает начатое дело своего друга и капитана. Джери имел нескромное владение. Его дом находился среди фруктовых садов на холмистой местности. Жилище в три этажа, оформление поместья выполнено в классической архитектуре девятнадцатого столетия. Жена и дочь капитана с инвалидностью редко видели главу семьи из-за его, так сказать «плавающего» графика работы, но это не мешало ему проводить время с семьей.
        После долгой дороги мы приехали к дому мореплавателя. По периметру дома тянулась изгородь из стальных прутьев с узорами и в красивом оформлении. Участок покрывал ровный зеленый газон. Дорога из каменной кладки вела от ворот к дому, а края дороги были усыпаны яркими бордовыми цветами. Мерфи и я прошли по декоративной дорожке к дому. На услышанный стук в дверь, с верхних этажей спустилась дочь Джери и впустила нас в дом.
        Девушка, которая открыла передо мною дверь, словно повернула ключом замок в моем сердце. От нее невозможно было отвести глаз. Смотря на нее, я испытывал неповторимое блаженство. Мысли в моей голове спутывались. Дрожащее от волнения дыхание затрудняло мою речь. Чувство окрыленности волной хлынуло на меня и разум попал в безудержный шторм.
        Ее грациозность завораживала. Нежный и ласковый голос звучал как пение сказочных птиц, волнистые длинные волосы до самых лопаток, будто шелковые нити касались спины. Идеальные женские формы пробуждали во мне мужские истоки. Я видел перед собой ангельское создание. Богиня, творение истинной красоты, женщина, чью красоту немыслимо передать словами. Лицо прекрасной дамы сияло в лучах небесной звезды, улыбка и блеск смыкающихся губ оставляли беспомощными попытки отвлечься от девушки великолепной внешности.
        — Дядя Мерфи! — воскликнула дочь Джери и обняла его прямо в дверях.
        — Здравствуй Патрисия, как давно я не навещал вас. Ты уже так выросла.
        — Да бросьте дядя Мерфи, не прошло и года с нашего совместного круиза на папиной «Франческе».
        Джери именовал новый корабль в честь своей любимой супруге и очень дорожил им. Относился к нему трепетно и бережливо.
        — А где папуля? — спросил он ее.
        — Отец обещал вернуться в эту среду. Эти два дня можете переждать у нас, — сказала молодая девушка и окинула меня смущенным взглядом.
        — Кстати Патрис, познакомься, это мой хороший друг Джон, ему нужна работа, поэтому я хотел бы порекомендовать его Джери.
        — Ой, где же мои манеры… Пожалуйста проходите, будьте как у себя дома, а я через несколько минут подам, что ни будь к чаю, — сказала дочка Джери и ушла на кухню.
        Мерфи и я оставили пиджаки с головными уборами в прихожей, прошли в уютную гостиную и ждали возвращения Патрисии.
        Интерьер и архитектура дома не блистала роскошью, но мебель и комнаты были вполне цивильно оформлены. Монотонные средние тона придавали классическую строгость помещениям. Бюджетные элементы апартаментов ухожены и все в хорошем состоянии. Невооруженным глазом видно, что хозяева следят за порядком в доме и поддерживают жилище в первозданном виде. Трофей рыбы Меченоса, находящийся на подставке над камином, неплохо вливался в скромный интерьер. Сразу видно, что в этом доме есть человек занимающийся морской охотой, и судя по трофею, ловец рыб имел большой стаж и богатый опыт в своем деле.
        Не успел я толком осмотреть владения Джери, как Патрисия принесла три чашечки горячего чая с печеньем и поставила их на маленький столик у дивана. Она села на второй диван, расположенный напротив нас, и сделав первый глоток бодрящего горячего напитка.
        — Джон, а какие у вас увлечения, интересы. Чем вы зарабатывали раньше?
        Сначала я немного растерялся, но затем быстро собрался с мыслями и ответил на довольно простой поставленный вопрос.
        — Я работал водителем грузовика на ферме Мерфи. Поставлял товары заказчикам. Так же у меня есть опыт в ремонте автомобилей, но сейчас мне нужна новая работа.
        — Ну, если вы разбираетесь в машинах, однозначно у вас имеется за плечами опыт в сфере обслуживания автомобилей. На палубе техника не в дефиците. Отец будет заинтересован иметь такого члена экипажа.
        — Буду очень признателен, если стану востребованным компаньоном вашему отцу.
        — Мы замолвим за тебя словечко, — сказал Мерфи и похлопал меня по плечу.
        — Если Джону еще удастся починить старый мамин «Ролс-Ройс», то папа будет просто в восторге от такого нового работника.
        — Не стоит его утруждать, пусть отдохнет пару дней, — сказал Мерфи, пытаясь избавить меня от реставрации устаревшей модели автомобиля.
        — Пожалуй, я могу попытаться вернуть былую резвость на дороге вашей машине.
        — Правда? Если у вас есть желание, я буду вам благодарна за проделанную работу. Вознаграждение гарантирую.
        — Я обязательно загляну под капот вашего автомобиля.
        Следующий час Мерфи и Патрисия активно общались между собой, рассказывали друг другу разные истории и события, а я вел пассивную беседу, лишь изредка я о чем-либо спрашивал или рассказывал сам. Но большую часть времени я не слушал их беседу, а любовался сногсшибательной девушкой.
        Внешность прекрасного создания завораживала. Попытки сконцентрироваться на чем-то другом терпели крах, пока я с прискорбным ужасом не осознал, что я питаю к ней отнюдь не только дружественный интерес, а влечение порожденное влюбленным рассудком. Как мальчишка потерял голову от одного только взгляда. Мысли только о ней. Одурманен женской красотой, лишен свободы мысли, не властен над собственным воображением, как же так? Неужели меня угораздило влюбиться в тот самый запретный плод, который не должен быть даже в мечтах? На смену моей эйфории внезапно пришел испуг. Страх возник от сомнений в собственных силах. Я побаивался, что не смогу устоять перед такой девушкой. Одна мысль, что я могу пренебречь нормальному ходу событий истории, ради привлекательной леди, сильно настораживала меня. Вскоре мимолетная боязнь своих чувств сменилась разочарованием, и над душой повисло отчаяние. Внутреннее противоречие рушило все надежды романтического признания в симпатии милой красавице, а воспоминания о Маргарет окончательно притупили вспыхнувшие огнем страстные чувства. Я подавлен морально вдвойне, нежели до
встречи с дочкой своего будущего наставника.
        — Джон, почему вы молчите? Мы наверно уже изрядно наскучили вас своей болтовней, — прервала мой диафильм воображения Патрисия.
        — Нет, нет, что вы. На самом деле мне с вами очень интересно, — вежливо ответил я на прозвучавшую правду.
        — Патрис права, мы немного увлеклись своей беседой. Что ж, приятно было, посидеть, пообщаться, но мне пора возвращаться домой.
        — Жаль, еще столько хотелось вам рассказать, но не смею вас задерживать.
        Мерфи встал с дивана и пошагал к прихожей. Я отправился за ним, а Патрисия прошла вслед за гостями.
        — Патрисия, Джону нужно где-то переждать, пока твой отец не вернется домой. Позволишь ему остаться у вас на пару дней?
        — Конечно, уютный уголок для гостя я смогу найти.
        — Прекрасно, тогда передавай обязательно привет своему отцу и маме. Ну а я снова навещу вас через два дня.
        — Хорошо, счастливой дороги дядя Мерфи, тете Клайд от меня привет.
        — Обязательно ей передам. А ты Джон выйди со мной на пару слов, — сказал он мне и переступил порог.
        Я вышел из дома и подошел к старику фермеру. Тихим голосом, чтобы никто не услышал, он сказал:
        — Пока Джери не вернулся, не покидай территорию дома. Историю минувшей ночи не рассказывай никому. Я сам объясню все своему другу, как только вернусь. Не печалься и ничего не бойся. Все будет хорошо.
        — Все в порядке, я человек с закалкой.
        — Правильно, так держать. А мне пора.
        — Удачи тебе.
        — Взаимно, тебе удача тоже не помешает.
        — Точно, — сказал я напоследок и вернулся в дом.
        Патрисия провела меня в комнату, рядом с подсобным отделением. Мое временное пристанище оказалось весьма удобным местечком, не смотря на скромную площадь. В ответ за радушный прием и гостеприимство хозяйки, я попросил показать упомянутый ею старенький «Ролс-Ройс».
        В запыленном гараже, с густой паутиной на потолке и углах, стояла бездушная четырехколесная старушка, носившее имя «Серебряный Дух». Она выглядела, как царская карета, под капотом, которой спали примерно четыре десятка лошадей. Я восхищался ездовым творением инженеров начала девятнадцатого века, и пообещав Патрисии реанимировать чахлую машину ее мамы, и уже этим поздним вечером старый автомобиль обрел былую резвость и возможность вновь сиять серебряным кузовом под полной луной. Откашлявшийся двигатель, от длительной спячки, замурчал так тихо, что я поначалу удивился вялому такту его поршней, но на мелодичный рокот моторного отделения прибежала Патрисия. Как оказалось, это его нормальный заводской шумок, подобный биению крохотного сердца вольных пернатых.
        — Глазам своим не верю, вам удалось ее починить. Хотите верьте, хотите нет, но лучший автомеханик в округе поставил крест на эту семейную реликвию. Четыре года никто не выезжал на ней из гаража. Стояла здесь из года в год, покрываясь новым и новым слоем пыли, а вы вот так, за один день оживили это сокровище.
        — Это было не сложно.
        — Перестаньте скромничать, вы действительно мастер своего дела. Один из немногих специалистов, знающих толк в своем деле. Подумать только, до этого момента я была твердо убеждена, что у вас ничего не получиться, но я оказалась неправа. Браво Джон!
        — Пустяки, рад стараться для вас мисс.
        — Теперь рабочее место на палубе моего отца у вас в кармане.
        Пока она любовалась и восхищалась результатами моей работы, я заглушил двигатель и убрал инструменты на место.
        — Через десять минут жду вас за кухонным столом. Мне не терпится дать вам отведать рыбье рагу, приготовленное по особому рецепту. Вам должно понравиться.
        — Уверен, ваше блюдо превосходно.
        — Не льстите раньше времени, оцените мое рагу после трапезы, — добавила дочка моего будущего наставника и удалилась на кухню.
        Пока готовился обед, я расхаживал по участку вокруг дома. На заднем дворе скрывался живописный сад. Изобилие фруктов и ягод не оставило меня без внимания. Я сорвал пару самых спелых яблок и утолил легкий голод, перед хваленым рыбьем рагу. Сорт съеденных мной фруктов я вкусил впервые. Ароматные и сочные плоды яблони хотелось съесть еще немного, но аппетит мне еще скоро потребуется. Мне так же хотелось опробовать и другие разновидности фруктовых и ягодных культур, но шарить по чужому саду, как ненасытный бродяга совсем неразумно.
        Вид из окон дома в сторону этого сада мечта каждого жителя крупного мегаполиса. Красоты природы всегда завораживали меня. Вдалеке от цивилизации можно не вспоминать о повседневной суете и почувствовать себя свободным, побыть наедине со своими мыслями, на пару минут забыть, что ты из себя представляешь, в сфере общественности.
        Разгуливая и размышляя по плодоносном саду, в одном из окон дома на первом этаже, я увидел, как Патрисия орудует столовыми приборами на кухне. Она была так увлечена приготовлением блюда, что даже не заметила, как я прошел мимо окна кухонной комнаты. Молодая домохозяйка напевала какой-то веселый мотив песни, занимаясь основной женской обязанностью. Пританцовывая и расхаживая по кухне от плиты до стола, девушка своим позитивным поведением заразила и мою вечно хмурую душу.
        Наблюдая за ней, я перестал беспокоиться о прошлом и о минувшем будущем. А хотя какая к черту разница, прошлое ли это, будущее ли, что толку ворошить прожитые воспоминания разных эпох. Мне уже так осточертело гоняться за прежней жизнью, которая перестала быть для меня настоящим. Теперь это будущее, разделяющее меня столетием с сегодняшним днем. Вся эта утопия, поросшая вечными вопросами и парадоксами, сводит меня с ума. Каждое утро я просыпаюсь с надеждой открыть глаза и убедиться, что все это оказалось просто кошмарным сном, вздохнуть с облегчением и забыть очередное сновидение. Отрицание реальности собственного бытия убивает мой здравый рассудок. Надоело глушить мысли собственных сомнений о действительности, произошедшего той ночью в парке Риверсайд. Сложно признать собственное пребывание в ушедшем веке своим настоящим. Грань между прошлым и будущем становиться абстракцией, как и все приобретенные за жизнь представления о времени, пространстве и материи. Зачем озадачивать себя вопросами, на которые не у кого не найти ответов? Основная масса людей всех времен и народов понятия не имеют, как
именно устроен автомобиль, компьютер, часы или даже их собственный организм. Читая однажды газету, я наткнулся на научную статью, в которой ученые описывали грандиозное открытие. Группа исследователей нейробиологии смогли распознать принцип передачи импульсов между нейронами головного мозга человека. После прочтения данной статьи я иронично произнес: «- Наконец-то, чей-то мозг понял, как он работает». И суть здесь в том, что без знаний свойств работы мыслительного органа он прекрасно выполняет свои функции. Новорожденным не прилагаются пособия по применению центральной нервной системы. Человек применяет разум, не догадываясь, как он устроен, так же как автомобиль, компьютер или часы на его запястье. Отныне я избавлю себя от вопросов, как я попал во времена, о которых читал в учебниках истории и начну жить сейчас. Пора начать встречать рассвет твердо зная, что я проснулся сегодня, а сомкнул глаза вчерашним вечером.
        — Мистер Джон! — позвала меня Патрисия, выглянув в открытую створку кухонного окна.
        Я повернулся лицом к дому и взглянул на обаятельную девушку, смотрящую из окна.
        — Обед готов.
        — Ах да, уже иду.
        Не вынуждая себя ждать, я обошел дом и зашел внутрь, с его главной стороны. Приятный запах рыбы с самого порога начал манить меня к обеденному столу. Мне не терпелось попробовать готовое рагу и оценить старания милой девушки. Не сомневаюсь, что ей удастся угодить моим вкусам. Я уверен, что окажусь в восторге от преподнесенного угощения. Блюдо еще не остыло и пришлось терпеливо дождаться, пока аппетитное рагу остынет.
        — Кофе, чаю не желаете? — спросила Патрисия.
        — Не отказался бы от чашечки кофе.
        Она достала пару фарфоровых чашек и поставила их на стол.
        — Вы наверно не так давно начали работать на фермере? Дядя мне о вас ничего не рассказывал.
        — Так и есть. Менее двух месяцев я помогал Мерфи в сельском хозяйстве. Обычно приходилось доставлять товары разным покупателям.
        — Странно, обычно мой дядя не нанимал водителей для перевозок. Если только на сезон посева или жатвы урожая мог платить добровольцам, обрабатывающим почву.
        — Я трудился у вашего дяди взамен на крышу над головой и регулярное питание.
        — Ох, простите меня ради бога за любопытство. Я не знала, что у вас нет жилья.
        — Не беспокойтесь, спрашивайте, что хотите. Мне не трудно рассказать немного о себе.
        — Я иногда бываю такой назойливой.
        — Что вы, вовсе нет. Мне очень интересно беседовать с вами.
        Патрисия взяла с подоконника еще горячее рыбье рагу, поставила по центру стола и присела на стул.
        — Дядя Мерфи очень добрый человек, вам повезло встретить такую личность в сложный жизненный период.
        — Вы правы, никто другой не поверил бы, откуда я прибыл, — сболтнул я мысли вслух.
        — Я доверяю вам. Мне вы можете все рассказать.
        Она посмотрела на меня таким искренним взглядом, от которого я не осмелился лгать в глаза женщине, проникшей сочувствием к незнакомцу.
        — Мне жаль мисс, но поведать вам об этом, я не могу.
        Лицо милой девушки внезапно поменялось. Недоумение с настороженностью я увидел в ее глазах.
        — Патрисия, только не подумайте ничего дурного.
        — Вы меня пугаете, — тихим дрожащим голосом промолвила она.
        — Чем же я так напугал вас?
        — Вы так странно себя ведете, когда я спрашиваю о вашем прошлом, — все так же недоверчиво ответила девушка.
        Мне было невыносимо неловко перед ней. Замкнувшись в себе, я посеял страх в светлой голове любезной домохозяйки. Остается только догадываться, какие мысли посещают ее воображение и представление о незваном гостье.
        — Прошу, поверьте. Вы напрасно сомневаетесь во мне. Неужели я похож на человека, способного обидеть такую любезную и беззащитную даму, как вы мисс?
        После моего откровенного высказывания Патрисия смутилась и стала слегка напряжена.
        — Нет, совсем не похожи. Однако вы так загадочны и таинственны. В ваших глазах пустота, утрата, тоска терзающая сердце и душу. Мне стало жаль вас Джон…
        — Ничья жалость мне не нужна! — воскликнув, я прервал ее речь.
        Слова девушки затронули самое больное в моем сердце и сознании. Она слово в слово произнесла мои переживания и страдания. Прочла мои чувства как строки по листу бумаги и я не смог выдержать произнесенной истины. Она замерла с приоткрытыми губами и удивленно смотрела на меня.
        — Я не голоден, — спокойно произнес я и вышел с кухни.
        Так и не отведав блюда, которым Патрисия хотела накормить меня, я около полутора часов просидел за дверью у порога дома, в полной отрешенности от всего мира. Сидел, и смотрел в даль, ни о чем не думая. Каким же жалким я был тогда на самом деле. Патрисия оказалась права, и повел я себя как полный кретин. Для меня в тот момент все потеряло значение. Заточение в тридцатых, тоска по дому по близким, неприятность с грузовиком Мерфи, настораживающая симпатия к дочери будущего наставника, моя дальнейшая судьба, чем закончиться сегодня и с чего начнется завтра, все это не тревожило меня. Находясь в полной фрустрации я просидел на пороге дома до тех пор, пока Патрисия не стала беспокоиться за меня.
        Девушка вышла из дома и села на порог рядом со мной, а я даже не обратил на нее внимания. Я все продолжал смотреть в одну точку, облокотившись телом на выступ дверного проема.
        — Вы так и не отведали моего рагу, — успокаивающим нежным голосом сказала она.
        — Уверен, оно было восхитительно.
        — Я подогрела его для вас снова.
        — Мне не хочется есть.
        — Когда же вы ели последний раз?
        — Вчера, вечером я успел подкрепиться.
        — Боже, Джон, вы срочно должны поесть. Вставайте немедленно.
        Хрупкая обаятельная леди нежными ручками взяла мою ладонь и повела в дом. Покорно и смиренно я следовал за ней до кухонного стола. Рагу, разогретое повторно все так же стояло на столе.
        — Почему вы не обедали сами? — спросил я, глядя на не тронутое блюдо.
        — Пока вы не начнете есть, я не притронусь к нему.
        — Садитесь мисс, поужинаем вместе.
        — Так то лучше, — сказала она с улыбкой и села напротив.
        Патрисия аккуратно положила в маленькое блюдце рагу, приправленное овощным ассорти, и поставила тарелку на мой край стола. Я взял в руку, лежащую рядом с блюдцем вилку, и вкусил смачный кусочек готового ужина. Сочетание овощей и мяса рыбы подобраны в отличной пропорции, а вкус рагу превзошел все мои ожидания. Блюдо получилось в лучшем исполнении класса морепродуктов.
        — Вы великолепно готовите мисс, — похвалил я молодую девушку опустошив рот.
        — Это лучший комплимент, который может получить женщина за свои старания.
        — Ваш труд не был напрасным. Я в восторге.
        Патрисия улыбнулась украдкой и принялась есть ужин.
        — Патрисия, простите, что обидел вас своей невоспитанностью.
        — Я не сержусь. Вы же не со зла накричали на меня.
        — Конечно, нет. Надеюсь, и ваш дядя не станет сердиться на меня.
        — Этому есть причина?
        — Я испортил единственный грузовой автомобиль на целую ферму, и к сожалению починить мне его уже не удастся.
        — Не беспокойтесь, Мерфи обязательно что-нибудь придумает. Кстати, какое-то время вы можете пожить у меня. Комната рядом с чуланом давно пустует.
        — Мисс, ваша доброта безгранична. Но разве я не буду смущать вас своим присутствием?
        — Глупости. Считайте это благодарностью за устранение неисправности машины моей мамы.
        — Я не забуду такого гостеприимства Патрисия.
        — Какой же вы робкий Джон. Подумайте сами, каково будет у меня на сердце, если я оставлю вас на произвол судьбы и откажу в помощи. А если бы я не предложила вам уютный уголок в моем доме, вы бы осмелились сами попросить меня об этом?
        Зная, что мне не пришло бы в голову просить ее о ночлеге на неопределенный срок, я опустил глаза в тарелку и промолчал.
        — Чем меньше человек имеет средств и материальных ценностей, тем больше он поделиться с вами. Именно поэтому Мерфи разделил кров своей семьи со случайным знакомым. Так же и я не могу поступить иначе с приемником моего дорогого дядюшки.
        — А что на это скажут ваши родители?
        — Об этом можешь не беспокоиться, они не будут против.
        — С чего такая уверенность? Что если они не одобрят мое присутствие в этом доме.
        — Этот дом принадлежит мне. Вы что, не знали?
        — А как же машина вашей матери, трофеи морских обитателей в гостиной, разве все это не вещи ваших родителей?
        — Совершенно верно, все эти вещи моих родителей. Выкупив свой прежний дом, они перевезли все самое необходимое, а сломанный автомобиль и трофеи папы остались здесь. Мама не позволила отцу украсить их небольшое жилище мертвой сушеной рыбой, однако пару трофеев он все же с собой прихватил.
        После сказанного мы вместе посмеялись над настойчивостью ее отца, и беседа с Патрисией затянулась на несколько мимолетных часов. Мы непрерывно болтали друг с другом на самые разнообразные темы. Ее насыщенное устное повествование не утомляло меня, как часто это бывает в беседе с прекрасным полом. Мое участие в беседе оставалось минимальным. В большей степени я слушал Патрисию и лишь иногда вставлял собственный контекст в ее занимательный монолог. Во время общения за обеденным столом, между нами ни разу не возникло мертвой паузы. Обсуждаемые темы незамедлительно сменяли друг друга. Каждому из нас хотелось как можно больше узнать друг о друге. Не смотря на мою биографию из жизни следующего тысячелетия, я почти в точности поведал Патрисии историю своих прежних лет. Стоило только опустить несколько незначительных моментов, из истории своего прошлого, и мой рассказ прекрасно вписывался в рамки рационального понимания обывателя данного исторического периода.
        Этим вечером я раскрыл все потаенные особенности ее сущности. Я не переставал умиляться положительными качествами ее натуры и характера. Поистине женственна, обаятельна, грациозна внешне и духовно, скромна и ласкова, умна, мила и этот перечень данных ее личности можно продолжать без конца, пока не иссякнет лексикон комплиментов. Самое интересное, что мои попытки найти в ней хотя бы один единственный недостаток не увенчались успехом. Будто их и нет вовсе, словно я повстречал совершенство. И чем больше я испытывал симпатию к Патрисии, тем меньше беспокоился о последствиях влияния на правильный ход событий истории. Не обращая внимания на явные признаки неравнодушных чувств к ней, я никак не мог смириться с фактом безумной симпатии к Патрисии, но и совладать с немыслимой силой притяжения к дочери рыбака мне было не под силу. Шанс повстречать в жизни свой идеал второй половины, ради которой человек готов на все ради совместного счастья, дается лишь однажды и, упустив его, можно пожалеть об этом в дальнейшем, и уже поздно будет вернуть упущенное. Остается только укорять себя за потерянную когда-то
возможность разделить судьбу с той самой, о которой продолжаешь вспоминать, вот уже несколько лет, имея жену и детей. Мы просто боимся ошибиться. Сомневаемся в любимом человеке, продолжаем искать свое счастье, и часто делаем неправильный выбор, только потому, что надеялись найти кого-то лучше. Однако, если поспешить с выбором спутницы жизни, можно встретить истинную судьбу довольно поздно, чтобы остаться с ней навсегда. Нужно всего лишь прислушаться к своим чувствам. Главное только понять и отличить их от потребности сношаться. Телесная и духовная нравственность совершенно чужды друг другу. Совокупление — это физиологическая потребность, любовь — это душевная необходимость. Я больше желал овладеть ее сердцем, чем жаждал удовлетворить природные инстинкты с ней в одной койке. Да, мне несомненно хотелось уединиться с ней и я бы соврал если бы стал отрицать очевидное, но прежде всего я мечтал признаться Патрисии в чувствах, которые не дают мне покоя с первых минут нашего знакомства.
        Стук в дверь, неожиданно прервал нашу беседу. Хозяйка встала из-за стола и направилась к прихожей, узнать кого принесло на ночь глядя. Я остался на кухне, а через несколько минут сюда вернулась Патрисия, но не одна. Следом за ней вошел незнакомый мне мужчина и протянул мне руку, чтобы поздороваться.
        — Добрый вечер, меня зовут Стивен Пауэлл, работаю медбратом в местном госпитале.
        Я пожал ему руку, но от растерянности забыл представиться сам. На мужчине, сшитый словно по заказу, сидел однотонный деловой костюм. На запястье его правой руки были надеты механические часы, скорее всего какой-то популярной марки, и вероятно Стивен был левша, раз носит часы на правой руке. Коротко стриженные, не уложенные волосы и недельная щетина придавали легкую небрежность его внешности.
        — Стив, это Джон. Раньше он работал шофером грузовика на ферме моего дяди.
        — А мистер Джон немой что ли? — спросил он у меня.
        С сарказмом этот медбрат спросил меня или нет, я так и не понял, но все же ответил ему.
        — Джон Ховард к вашим услугам.
        — Вы видимо тут по делу?
        — Да, я хотел встретиться с отцом Патрисии, чтобы тот взял меня на работу.
        — Кстати, Джону удалось отремонтировать тот самый «Ролс-Ройс», — сказала Патрисия.
        — Серьезно? А я думал, этот хлам безнадежен.
        Стивен сел на стул и положил на правое колено фуражку, которую держал в руках все это время.
        — Подожди меня здесь, я скоро буду готова, — сказала Патрисия Стиву.
        Стивен Пауэлл оказался ее ухажером. Неожиданно, ее гость стал мне очень неприятен. Зависть стала разрушать меня изнутри. Я возненавидел его только потому, что он был ее поклонником. Мне казалось, что он отнял у меня счастье. Пришел негодяй и все испортил, хотя негодяй здесь был только я. Стив словно стоял на моем пути к сердцу обаятельной девушки, но на самом деле было все не так. Сегодня едва успел познакомиться с красивой леди и уже сгораю от ревности к ее мужчине. Это опахивало большой долей эгоизма с моей стороны. Конечно, глупо было предполагать, что такая девушка останется незамеченной среди множества знакомых ей мужчин, а еще глупее было представлять себя на месте Стива. Но что поделать с соблазном к такой женщине? К сожалению, ответить себе на этот вопрос я не мог.
        — Насколько я вижу, ты разбираешься в технике. Да? — спросил меня Стив, как только Патрисия вышла из кухни.
        — За моими плечами опыт и знания в сфере обслуживания транспортных средств, если ты об этом, — строго ответил я ему.
        — Так значит, ты специалист?
        — Можно и так сказать.
        — Но ее отец моряк, чем же тогда ты будешь ему полезен?
        — Понятия не имею. Может быть, в моторное отделение понадобиться механик или еще куда ни будь.
        — Ты же неплохой мастер, твое место на суше. Если хочешь, я могу помочь с поиском работы. Есть у меня один знакомый…
        — Не надо, я как ни будь сам, — прервал я Стива.
        — Ну, мое дело предложить. Нет, так нет, — равнодушным тоном ответил Стивен.
        Больше мы не разговаривали. Мы просто сидели за одним столом и даже не смотрели друг на друга.
        Вскоре Патрисия была готова к свиданию. Перед своим уходом она показала мне комнату, где я буду спать и дала постельное белье. Рассказала, чем можно будет перекусить, если я проголодаюсь, а затем показала, где в доме находится уборная. Из окна я наблюдал, как они вместе спускались к воротам, до тех пор, пока пара не скрылась из виду.
        Оставшись один в чужом доме мне совершенно было нечем себя занять. В гостиной стояла книжная полка с большим выбором литературных произведений разных жанров. Только читать мне не хотелось. То ли утомился слишком, то ли настроения не было, но до книг мне не было дела. Чтобы скоротать время я расхаживал по дому и осматривал комнаты. Над каждым дверным проемом висела гардина с тканевыми занавесками по обе стороны прохода. В одной из комнат я увидел художественную картину некой девочки в белом платьице и красивым белым бантиком на голове. Она сидела на стуле и держала куклу, а глаза девочки смотрели вправо и немного вверх. Ее детское личико было похоже на лицо взрослой Патрисии, но на самом деле это оказался портрет ее матери. В углу картины была надпись «Сьюзен Фостер 1897 год». Рядом с этой же картиной стояло плетенное кресло, на которой лежала книга с торчащим клочком бумаги между страниц. В спальную комнату Патрисии я зашел только чтобы взглянуть на ее фотографию в рамке. На черно-белом снимке было запечатлено, как она стоит в белом платье на песчаном пляже, в шляпке и сложенным зонтиком в руке, а
на заднем фоне много отдыхающих людей и резвящихся у морских волн детей. В ее комнате еще стоял граммофон и небольшая стопка шеллаковых пластинок.
        Разгуливать по дому мне довольно быстро надоело, и я собрался лечь спать пораньше. Сначала я заправил койку чистым постельным бельем, которое мне оставила хозяйка, справил нужду перед сном и лег в постель. Очень долго мне не удавалось заснуть. Возможно, мне мешал звук настенных часов, доносящийся из гостиной, или я слишком рано лег спать, к тому же мне всегда непривычно засыпать на новом месте. Но причина моей бессонницы крылась вовсе не в этом. На самом деле мне не давали покоя чувства и мысли, связанные с милой девушкой Патрис.

        Глава 6 Последний круиз

        «Забыть моряка — это подлость, не ждать моряка — это месть, любить моряка — это гордость, а ждать моряка — это честь!», спустя три с лишним месяца после знакомства с другом Мерфи это было самое актуальное высказывание в отношении матроса Джона Ховарда и дочери его капитана — Патрисии Фостер. Как можно было уже догадаться, мое сердце окончательно утонуло в морской пучине любви, полной неизведанных тайн. Добиться расположения к себе такой очаровательной девушки мне удалось с немалыми усилиями. Первое время я всячески избегал самих мыслей об этом, а чтобы меньше поддаваться собственному соблазну я избегал любых встреч с Патрисией, дабы свести наше общение к минимуму. Но это было бесполезно. Я все так же продолжал жить под крышей ее дома и следовательно не мог избегать контакта с самой хозяйкой. Обзавестись собственным жильем мне тогда было не под силу, и оставшись в безвыходном положении я предложил ей брать с меня символичную сумму денег в качестве арендной платы за проживание, и на это она согласилась не раздумывая.
        У Патрисии я бывал редко. Не успеешь отвыкнуть от соленого запаха морской волны, как снова отправляешься в плаванье. Стивен Пауэлл оказался большой ошибкой в жизни Патрис. Мне точно неизвестно, почему она стала бояться и избегать его. Со слов Патрисии выяснилось, что этот подлец начал распускать руки и избивать бедную Патрис. Она перестала видеться с ним, но неугомонный Стив приходил вечерами к ее дому, в стельку пьяный, барабанил в дверь и настаивал впустить его. Патрисия всячески игнорировала его и старалась не попадаться ему на глаза. Похождения Стива к порогу дома бывшей леди продолжались не долго. Он осознал безнадежность своих действий и оставил девушку в покое. Хорошо, что озарение пришло к Стивену до того, как моему терпению пришел конец. Из-за графика своей работы я не мог застать прежнего ухажера Патрисии и заставить его забыть дорогу к этому дому. Я мог бы положить конец похождениям Стива, если бы знал, где он живет и проводит свое свободное время, но Патрисия была категорически против моего вмешательства в сложившуюся ситуацию. Она просила меня не связываться с ним не при каких
обстоятельствах. Если бы он попался мне тогда на глаза, я проверил бы, сможет ли он также распускать руки с мужчиной, нежели с беззащитной женщиной.
        Теперь, когда у Патрисии не стало любого мужчины, я должен был немедленно это исправить, но моя кандидатура долгое время ей даже не рассматривалась. Нужно было, чтобы она привыкла ко мне, и для этого я тратил огромную часть своих денег на рестораны, театры, отдых на пляже. Вместе мы проводили немало времени, но все мои намеки остались не увиденными и не услышанными. Все мои комплименты, признание в нравственности и симпатии не были восприняты всерьез. Я не переставал отчаиваться в себе. С каждым безрезультатным свиданием я терял и без того малую надежду связать свою жизнь с Патрисией. И когда я окончательно утратил веру в себя, мне пришла в голову идея попытать счастье и сказать ей все как есть.
        После вечерней прогулки я собрался с духом и у порога дома признался Патрисии в любви, поведал ей все, что чувствовал к ней с самого первого дня знакомства. Но тогда она отвергла меня. Этой же ночью я собрал все свои вещи, пока она спала, и больше туда не возвращался, а все это время приходилось разоряться на номера в гостиницах.
        Спустя неделю я снова ушел в дальнее плаванье. Капитан Джери вскоре позвал меня в свою каюту и передал письмо от своей дочки. Он сразу же попросил прочитать его, и вот, что было написано в том письме:

        «Здравствуй дорогой Джон. Искренне прошу тебя дочитать это письмо до конца. Все эти дни сказанное тогда тобой не дает мне покоя. Я места себе не нахожу, нельзя просто так забыть таких слов. Теперь я понимаю, каково было тебе все это время. Я много думала о тебе. О твоем внимании и заботе ко мне, об откровении в любви, что не могло больше таиться так долго. Если бы я только могла знать, что ты уделял мне столько внимания для того, чтобы превратить очередное совместное времяпровождение в первое свидание. Ума не приложу, как я не замечала этого раньше. Мне кажется, что я совершила большую ошибку, сделала поспешные выводы и лишилась чего-то большего, чем просто друга. Если твои речи действительно шли от самого сердца, если твои чувства ко мне истинны, если сказанное тобой в тот вечер откровенная правда — не совершай ту же роковую оплошность, которую так безрассудно допустила я. Позволь мне вернуть утраченное счастье.
        С любовью, Патрисия Фостер.»

        После прочтения столь многообещающих и трепетных строк, я был бы полным глупцом, если бы дал волю моральным принципам и чрезмерной гордости, не уступив место возможно единственному шансу расположить к себе ту желанную женщину, за жизнь которой готов пожертвовать собственной. В присутствии капитана, мне едва удалось не растрогаться и сдержать свою большую радость. Когда я закончил читать, Джери ничего не спросил о письме от его дочери. Лишь меня уходящего, попросил встретиться с ним вечером на палубе у груды старых истрепавшихся канатов, когда весь экипаж начнет расходиться по своим каютам. Тем вечером, я и капитан Джери долго беседовали у тех заплесневелых канатов. Немало поведал ему я о влечении к его милой дочурке, и не меньше рассказал мне капитан о Патрисии. Как оказалось ей часто везет на всяких недоумков вроде Стива, и тем не менее Джери возлагал на меня большие надежды.
        Через две с половиной недели я вернулся с дальнего плавания. Оказавшись на пристани, я поспешил увидеть свою любимую. Едва не пустившись в бега, я торопливыми шагами преодолел расстояние почти в целую милю. Перед самым домом я замедлил шаг, чтобы отдышаться после марафонского забега и остановился у ворот дома Патрисии. Для меня это был очень волнующий момент долгожданной встречи с поистине идеальным воплощением всех тех женственных черт, которыми может обладать настоящая леди. Когда дверь открыла она, я не знал что сказать, а впрочем, тогда слова были здесь совсем не к чему. Прекрасная мисс Фостер встретила меня на пороге дома, стоящего в форме матроса с потрепанной сумкой за плечом, сияющего от счастья моряка, глаза которого блестели от надежды обрести любовь и стать любимым. Патрисия воздержалась от лишних слов и, не сдержав эмоций и чувств, крепко обняла меня, пустив слезы в мою рубашку. Ее жест меня удивил и тронул до глубины души. Прижавшись своей грудью к ее бюсту, мне на мгновение показалось, что наши сердца ритмично и часто забились в унисон. Мы хотели так много рассказать друг другу, что
даже не знали с чего начать наше откровение, но в скором времени мы без остановки поведали все потаенные чувства и желания в каждом из нас. Говорили без остановки, не смыкая уст, и тем же вечером сливались этими устами в ненасытных поцелуях.
        Капитан Джери был очень рад за нас. Счастье дочери бесценно для любого отца. После этого мистер Фостер проник уважением ко мне. Я и капитан отныне стали близкими людьми. Команда и коллектив судна Джери могли похвастать прекрасной сплоченностью и опытом. Экипажу не занимать отменного юмора, а о их широкой душе можно было слагать легенды. Каждый человек на борту не откажет в помощи товарищу. Опытные моряки всегда готовы помочь и подсказать молодым матросам в сложном деле, а отдохнуть в веселой обстановке после долгой работы всегда гарантированно. Но жизнь моряков дальнего плавания не так легка, как может показаться на первый взгляд. Порой моря и океаны бывают суровы и беспощадны к путникам синей волны. Взволнованное море или встревоженный океан не щадят кочевников водной глади. В сильный шторм корабль может не справиться с натиском огромных водных хребтов. С каждым ударом волны о судно, затаив дыхание, надеешься не пойти на корм голодным акулам или другим свирепым обитателям морских глубин. Однажды я оказался очевидцем такой природной стихии. Тогда суровое явление природы испытало меня на прочность,
выдержку и профессиональную закалку.
        Все незакрепленные в каютах инструменты и вещи летали от одной переборки до другой. У картавого шведа, что был поваром в камбузе, даже выбило иллюминатор, сорвавшимся с полки чемоданом. В нем лежали шесть бутылок дорогого канадского виски. Только одна бутылка чудом не разлетелась в дребезги. Так и лежала среди осколков других пяти бутылок. Пока самые опытные моряки боролись с неисправностями в моторном отсеке, я и молодой напарник Ричард откачивали воду из затапливаемых трюмов. По десять раз перелатанные корпуса судна сразу дали о себе знать в суровых условиях, настигнувших мореплавателей в пути. Вода прибывала вдвое быстрее, чем мы успевали избавляться от сотен литров ледяного морского бульона. Вскоре на помощь мы позвали еще троих членов экипажа и кое-как устранили течи в трюмах, качая помпы и затыкая дыры корпусов, всем, что попадалось под руку. В одном из гальюнов, пенящейся соленой водой размыло по палубе зловонные экскременты. Драить кому-то шваброй по мерзкой жиже у того гальюна было потом жутко невыносимо на следующие сутки.
        Работать на строгого, но справедливого капитана Джери Фостера мне было по душе. После той трагедии с грузовиком я вновь продолжал заниматься любимой работой. Только теперь я чинил корабельные двигатели, а не автомобильные как прежде. Мерфи пару раз наведывался в гости к Фостерам, чтобы узнать, как у меня обстоят дела. Когда Джери рассказал своему старому доброму другу про наши неравнодушные чувства с Патрисией, Мерфи почти не удивился этому. Он вспомнил, как его дочь Нелли куражилась со мной у озера, и решил, что моя новая связь с дочерью его друга не случайна. По этому поводу Мерфи неоднократно подшучивал на эту тему, напоминая про мои былые деньки, проведенные с его дочкой.
        Спустя неделю, после последнего визита Мерфи, я вместе с Джери и Патрисией навестили семью фермеров. Мерфи и Клайд, к моему огромному удивлению, встретили меня весьма радушным приемом и попросили приходить к ним в гости чаще. О том случае, который произошел в празднование дня рождения одной из подруг Нелли, никто не вспоминал и не терзал меня вопросами, каким образом в грузовике появились пулевые отверстия и гильзы, усыпанные по кабине и кузову. Нелли не переставала донимать меня своими воспоминаниями и историями. Она только и делала, что рассказывала случаи и события происходившие вместе со мной. К всеобщему удивлению она даже не постеснялась говорить о таких личных событиях в присутствии Патрисии и своих родителей, а мне оставалось только краснеть от стыда перед своей дамой и родителями двух девушек. К счастью, все с юмором отнеслись к ее приукрашенным россказням.
        Много чего поменялось в моей жизни за этот короткий период времени. Столько приятных и запоминающихся событий произошло в моей жизни, что я почти не заметил, как быстро подкралась осень. Сухая пожелтевшая листва усыпала дворы и улицы, обнажив пышные макушки деревьев. Яркое солнце теперь опаздывает к восходу и спешит уйти за горизонт, скорее завершая холодный пасмурный денек. Но пока моря не покрылись льдами, я еще не раз успею сходить в море, а после долгих плаваний меня ждет мой первый отпуск. Весь экипаж отправится в увольнение и опустошат свои каюты, а капитан оставит свой штурвал до наступления весны. Команда корабля оставит старый пароход зимовать у причала рядом с другими морскими судами. Простые корабли замрут в прибрежных льдах, а большие крейсеры и ледоколы будут рубцевать замерзшие воды. Впереди у меня было еще два выходных, а через двое суток мне придется снова расстаться с сушей, и пока стоит насладиться свободными преподнесенным временем.
        Мое выходное утро началось с чашечки крепкого бодрящего кофе и голоса диктора местной радиостанции. Хрипящий от помех приемник вещал свежие новости. Диктор зачитал несколько малозначимых событий, произошедших в штате, а затем упомянул что-то о деятельности президента Франклина Рузвельта, но я прослушал короткую передачу радионовостей. Патрисия, проснулась еще до того, как я успел допить свой кофе, и пришла на кухню.
        — Доброе утро, милый. Опять забыл меня разбудить? — ласково произнесла Патрис и поцеловала меня в щеку.
        — Не хотел тревожить твой сон дорогая.
        — Ты каждое утро мне это говоришь.
        — И с каждым новым днем я не перестаю умиляться твоему тихо сопящему носику.
        Патрисия убавила громкость радиоприемника, который стоял у окна, и прислонилась к краю подоконника.
        — Когда-нибудь я точно опоздаю на работу, — с улыбкой произнесла Патрис.
        — Сувениры из бирюзы никуда не денутся. Приезжие провинциалы еще спят сладким сном в своих гостиничных номерах.
        — И все же, моя торговая лавка должна открываться по расписанию.
        — До полудня в магазине редко увидишь хотя бы одного посетителя. Ты сама мне об этом рассказывала.
        — Как знать, когда придет новый клиент. Возможно сейчас, какой-нибудь покупатель ожидает открытия сувенирной лавки.
        — Милая, ты же владелец этой сувенирной лавки. Почему бы тебе не нанять туда продавца, а самой отдыхать дома?
        — Тогда работнику придется платить жалование из собственного кармана.
        — Недостаток средств нам не грозит. Наши сбережения не будут потрачены, теперь я один могу нас обеспечить, ты же знаешь.
        — Я знаю, и уже давно догадываюсь, что ты хотел бы чаще видеть меня дома.
        — Конечно хочу. Ведь рядом друг с другом мы только вечерами, из той пары или тройки дней, что я нахожусь дома.
        — А я не вижу тебя по несколько недель. Мне очень хотелось бы не отпускать тебя бороздить по волнам на папиной старой посудине. Но ты ведь упрямый, — многозначительно сказала она.
        Я медленно подошел к ней и взял ее за руки.
        — Патрисия, милая моя, я же мужчина, я обязан содержать нас обоих.
        — Пообещай мне, — неожиданно промолвила она.
        — Что я должен пообещать?
        — Обещай, что расстанешься с морем. Мне так тоскливо без тебя. Иногда я сижу одна на пустующем пляже и всматриваюсь в горизонт, смотрю на край моря и скучаю по любимому матросу. Волны шумят, чайки голосят, а я мечтаю только об одном — чтобы сейчас ты сидел со мной на берегу и крепко прижимал меня к себе, согревая прохладным вечером. Не могу я без тебя. Ты едва успеваешь вернуться, и вот уже снова отправляешься в долгий путь.
        — Как же тогда я буду…
        — Прошу тебя, Джон, обещай, что распростишься с волнами, — перебила Патрисия.
        Я молчал и смотрел на Патрисию, не зная, что ответить.
        — Пообещай мне. Пожалуйста, скажи, что положишь конец морским путешествиям.
        Ее пронзительный взгляд молил меня согласиться дать прошеное обещание, и таким глазам невозможно было отказать.
        — Обещаю. Обещаю, что найду другую работу до начала весны.
        — Ах, Джон… Не вериться, что ты согласился.
        — Должен признаться, я сам подумывал об этом. Но найти новый способ дохода будет довольно трудно, да и работа будет не так прибыльна, как прежде.
        — Теперь это не главное. Если уж тебе так важно оставаться главным кормильцем в доме, вместе, мы обязательно найдем тебе другую работу.
        — Несомненно, найдем.
        Я поцеловал ее в лоб и крепко обнял, а Патрисия еще крепче прижалась ко мне.
        — Я не оставлю свою любимую одну, чего бы мне это не стоило.
        Патрис еще сильнее скрепила свои объятия и стала плакать.
        — Любимая, что с тобой? Почему ты вся в слезах, что случилось?
        Она зарыдала еще сильнее и пошла в спальню.
        — Постой. Что происходит? В чем дело Патрисия?
        Я отправился за ней в нашу спальную комнату. Она села на кровать и стала утирать руками слезы со своего лица. Мне было совершенно не понятно, почему она так себя ведет. Я начал волноваться. Какова была причина ее слез? Она услышала то, что хотела и внезапно чему-то встревожилась. Все это выглядело очень странно.
        Я присел рядом с Патрис и осторожно заговорил с ней.
        — Милая. Скажи мне, почему ты так расстроилась? Что так беспокоит тебя? Если все дело в моих частых и долгих рейсах, я обещаю отныне не покидать тебя. Хочешь, я сегодня же поговорю с твоим отцом? А? Он не будет против. Ты же его любимая дочка, а я твой мужчина.
        Она все еще не могла сдержать слез и все продолжала смотреть на свои коленки, на которых дрожали ее худенькие кисти рук. Я встал перед ней на одно колено и взял обеими ладонями ее маленькую ручонку.
        — Прошу не молчи, только не молчи, слышишь? Пожалуйста, ответь мне, что не так?
        По щекам Патрисии скатились еще две слезы. Ей было трудно говорить. Что-то никак не дает ей покоя.
        — Патрисия, посмотри мне в глаза.
        Она немного успокоилась и наконец, взглянула на меня.
        — Пожалуйста, скажи мне, что с тобой?
        Патрисия положила свою вторую руку на мои ладони, что держали ее другую хрупкую нежную ручонку и робко произнесла:
        — Джон, я беременна.
        Прозвучал самый неожиданный ответ, который мог быть услышан. В моей голове все перевернулось к верху дном. Все мои мысли растворились. Я словно упал в темную глухую пропасть. Все эмоции разом смешались в одно неповторимое чувство.
        Первое, что приходит мужчине в голову от такого известия — это страх ответственности. Любого мужчину, узнавшего о его растущем чреве в утробе будущей матери, пугает виновника зачатия новой жизни. Но вслед за неожиданным удивлением, приходит осознание того, что теперь в теле твоей возлюбленной находится живая частичка себя. Растущий организм, твой ребенок, ваше первое дитя.
        — У нас, будет ребенок? Это же, здорово! От чего тогда я вижу слезы на твоем лице?
        — Я боялась, сказать тебе об этом.
        — Но почему?
        — Просто, мне казалось, ты можешь расстроиться, узнав об этом.
        — Глупенькая, как же я могу расстроиться? Что ты такое говоришь? Наоборот, я счастлив.
        — Правда?
        — Иди ко мне, — сказал я, привставая с колена, чтобы обнять ее и успокоить.
        Откровенно говоря, в тот момент мне стало совсем не по себе. Узнав от Патрисии о зачатии ребенка, меня охватил сильнейший испуг. И причина моего страха рождения ребенка крылась не в боязни принятия на себя ответственности за плотские утехи, а в последствиях, сотворенной жизни в этом бесспорно чужом для меня мире.
        Патрисия, после откровенного разговора, на моих глазах засияла от счастья. А мне приходилось старательно скрывать свои противоречивые предрассудки о моем скором отцовстве. Когда Патрис ушла в свою сувенирную лавку, я поспешил на поиски цветов и подарка.
        От ювелирного магазина к изысканным ассортиментам парфюма, от дамского гардеробного инвентаря до курортных агентств и так снова и снова в погоне за оригинальным подарком. Как оказывается порой сложно определиться с выбором подарка человеку, которого знаешь так близко, как себя самого. Хочется удивить и обрадовать преподнесенным дарованием, сразить подходом к выбору подарка, выразить свою наблюдательность в нужде и желании к вещи, олицетворяющую твою заботу. Желание угодить дорогому тебе человеку приобретенной материальной ценностью вынуждает избирательно подойти к покупке, а в зависимости от причины торжества, подарок должен еще и обладать оттенком на повод преподнесения даров.
        Потребовалось три часа, чтобы навернуть несколько кругов по торговым лавкам, магазинам и бутикам, но в итоге, мне все равно пришлось вернуться к изначальной позиции поисков. Лучшего подарка, чем кольцо в честь помолвки было не найти. Я отдал все свои сбережения на золотое колечко в традиционной коробочке, покрытой красным бархатом, ее любимые белые тюльпаны и путевку на двоих в гостиницу у побережья Авалона. Теперь дело оставалось за малым, нужно было только придумать, как эффектнее преподнести Патрисии этот сюрприз и сделать ей предложение. Поскольку моя любимая изредка приходила домой в обеденное время, чтобы поесть или перекусить, я зашел в местную пиццерию и переждал там необходимое время до возвращения Патрисии обратно на работу.
        Когда я вернулся, в доме никого не было, а это означало, что в распоряжении романтика есть пара-тройка часов для творчества. Жаль у меня не осталось денег на ужин в каком-нибудь ресторане или кафе, поэтому придется взять на себя обязанности повара. Но мои скудные познания в кулинарии и отсутствие опыта готовки изысканных блюд существенно ограничивали разнообразие предстоящего рациона. Хотя кого я обманываю? Кроме яичницы, макарон и бутербродов я не умею толком ничего готовить. Конечно, для себя я всегда смогу состряпать питательную и простую пищу, но сегодня должен быть не мой обычный завтрак или полдник, нужно что-то особенное, с изюминкой.
        Заглянув в холодильник и осмотрев полупустые полки для продуктов, размышлять о разнообразии блюд к ужину было не к чему. Запасы нашей провизии оказались на исходе. Два куриных яйца, мороженная курица, двухдневное молоко, вареная фасоль и небольшой кусочек сыра — это все чем мог меня порадовать ассортимент нашего холодильника. Обычно Патрисия не позволяет исчерпать запасы продуктов больше чем на треть. Лишь за редким исключением наш провиант мог лишиться былого разнообразия, и как раз сегодня было то самое исключение. К тому же если бы я чаще заглядывал в этот сейво-подобный холодильник на ножках, то без проблем мог бы сэкономить пару, а то и тройку долларов на ужин, вне привычной домашней обстановке. Ко всему прочему, весь этот, организованный мной переполох в честь заведомо несостоявшегося романтического ужина нужно вовремя прекращать. Не стоит браться за то, чего толком не умеешь, особенно если никогда и не умел вовсе. Кухня не потерпит моих неопытных рук. Однако, форс-мажор с кулинарным сюрпризом не помешает мне произвести желаемое впечатление на Патрисию. Если в кармане осталась пара
четвертаков, а материальные угодья только добавят лишней приторности сюрпризу, тогда пора пустить в ход свою импровизацию и превратить шаблонное прошение руки и сердца любимой дамы в самый незабываемый и неповторимый момент во всей ее жизни.
        Я посидел на табурете у кухонного стола, походил из комнаты в комнату, в которой либо присаживался на мягкую мебель либо останавливался у окна и любовался видом, а затем снова проходил один круг за другим, полагаясь, что вскоре меня постигнет озарение и я начну претворять эту чудесную идею в жизнь. Но как бы старательно я не пытался придумать, что-нибудь оригинальное и неповторимое для моей Патрисии, в голову лезли только банальные идеи. Что-то обыденное, вроде серенады под окном или же кольцо в бокале шампанского, на которое у меня нет наличных.
        Я уже места себе не находил. То ли волнение мешало сосредоточиться, то ли эмоции переполняли меня, а может быть и то и другое. Я и так с самого утра не могу в двух словах описать свои чувства. Возможно, прогуливаясь по улицам, мне повезет придумать нечто эдакое, для моей невесты. Это была вполне неплохая мысль, расслабиться и собраться с мыслями на свежем воздухе.
        На улице было жарковато, поэтому свой клетчатый замусоленный пиджак я оставил висеть на крючке в прихожей. Так и вышел на улицу в темно-коричневых брюках на подтяжках черного цвета, натянутых поверх белой рубашки и потрепанной фуражке, со слегка погнутым козырьком. Я закрыл дом на ключ, положил его в левый карман брюк и не торопливой походкой отправился бродить по ближайшему кварталу.
        По небу проплывали частые облака, а с южной части города надвигалась мрачная синева. Шаркая каблуками своих изношенных туфель по пыльной обочине, я шел к окраине городских строений. Там всегда было спокойно. Улицы не были переполнены прохожими, а автомобили почти не разъезжали по узким дорожкам среди малоэтажных домов. Дорога, что проходила поблизости от дома Патрисии до ближайшей городской местности, соединяла Детройт и кукурузные плантации двух семей фермеров.
        До города еще оставалось идти где-то мнут двадцать. Позади дороги послышался звук мотора, а когда я оглянулся, то увидел «Вольво Якоб» — редкая машина для здешних мест. Когда звук мотора стал слышен совсем неподалеку, раздался звонкий гудок клаксона автомобиля. От неожиданности я даже немного вздрогнул. Водитель, со свистом тормозных колодок, остановился рядом со мной и взглянул на меня через пассажирское окно, открытое наполовину.
        — Сэр, если вы держите путь в город, садитесь в машину. В одночасье до Детройта доедем.
        За рулем сидел пожилой мужчина, примерно ровесник Мерфи. Улыбчивый и веселый водитель, в прекрасном настроении. Радушие этого молодого человека внушало доверие в его намерениях. Я открыл дверь и сел на мягкое кожаное кресло автомобиля.
        — Куда держите путь? — спросил меня жизнерадостный водитель и плавно тронулся с обочины на своем автомобиле.
        — Да вот, хотел прогуляться по городским улочкам. Чего дома сидеть в хорошую погоду.
        — Погодка и впрямь разыгралась, правда вот тьма идет из-за горизонта со стороны озера. А вы где-то неподалеку живете, да? Раньше я вас тут не встречал.
        — Я приезжий. Поселился тут не так давно, да и дома бываю редко. Работа такая.
        — А вы кто по профессии?
        — По профессии автомеханик, а на жизнь зарабатываю матросом.
        — Ого, да вы моряк! — воскликнул он удивленно. — Наверно тяжел труд мореплавателя.
        — В основном на судне всегда работ невпроворот. Чинить автомобили попроще и поприбыльней.
        — Заработать свой кусок хлеба на сегодняшний день, та еще задачка. Каждый выживает, как может. Из моих знакомых, половина! — выделил голосом водитель и указал пальцем в крышу машины, — перебрались в Канаду. А что от этого толку? Избавились от одних проблем и появились новые. Там другая страна, другая культура и жизнь не такая, как у нас. Счастье то у нас под носом где-то прячется, а мы его не замечаем, а если и замечаем, то сразу в нем подвох начинаем искать.
        — Таков людской порок, все мы боимся ошибаться. Живем стереотипами и лишь потом понимаем чего лишились.
        — Это вы в точку. Время сейчас такое. Наивностью и доверием можно многим поплатиться.
        — Мне кажется, тут не во времени дело, а в людях.
        — И все же раньше люди добрее были, отзывчивее.
        — А что вы хотели, дети они всегда доверчивы и жизнерадостны.
        — Причем тут дети? — возмутился он.
        — Как причем… Раньше мы детьми ведь были, от того и не замечали насколько коварен мир на самом деле. Вот когда сами познали жизнь во всей ее красе и величии, тогда до нас и снизошло озарение, что люди могут быть алчными и бездушными, а не только дружелюбными и отзывчивыми, как мы считали раньше.
        — Может быть так и есть, но для меня нравы так и останутся чуждыми. Возможно я в чем-то неправ, но теперь старого дурака не переубедить.
        Водитель засмеялся и мельком взглянул на своего попутчика, а я улыбнулся ему в ответ.
        — Эх, пережить бы вновь счастливые моменты своей молодости. Отдал бы год жизни, чтобы хотя бы минуту побыть молодым.
        Едва водитель успел договорить, как автомобиль помчался с бешеной скоростью, и безобидная транспортная техника превратилась в настоящую карету смерти. Машина понеслась прямиком вниз по склону шоссе. Увидев растерянное лицо водителя, я сразу начал принимать меры, дабы предотвратить предвидимую катастрофу. Но только я попытался взять управление в свои руки, водитель нажал на педаль тормоза, и машина окончательно потеряла свою устойчивость на дороге. Дым трущейся резины протекторов шин из-под колес и свистящий звук несущейся по шоссе машины еще больше напугал владельца нашей гробовозки. Испуганный фермер мертвым хватом вцепился за руль, продолжая давить на тормозную педаль, пустив свой автомобиль юзом на встречную полосу. Хорошо, что машин на дороге совсем не было, а скорость автомобиля была не велика. Машину три раза развернуло по шоссе, после чего автомобиль остановился рядом с обочиной встречной дороги, как вкопанный.
        Мертвая тишина стояла в кабине, и лишь шипение, выходящего под давлением газа, из патрубков было слышно под капотом автомобиля. Из-под бортовой панели дым стал просачиваться в салон автомобиля. Мы медленно повернули головы друг на друга, переглянулись и быстро вылезли из машины.
        — Съездил в город называется. Лучше бы дома хозяйственными делами занимался, — укорительно произнес водитель.
        Фермер вышел, встал у переднего левого колеса и не знал, как быть и что делать. Я подошел с противоположной стороны к капоту машины, открыл его, разгоняя дым рукой от моего лица, и визуально осмотрел двигатель.
        — Дело худо, да? — спросил он у меня, через занавесу дыма.
        — Да. Судя по всему дела вашего автомобиля плохи. Ремонт наверняка выйдет вам в многозначную сумму долларов. И все же, нам обоим сказочно повезло, что мы остались целыми и невредимыми. Отделались только легким испугом.
        — Легким?! Да у меня вся жизнь перед глазами пронеслась. Чуть сердце не остановилось в преклонном то возрасте.
        Мы обреченно смотрели на машину с дымящимся двигателем. Оставлять водителя у разбитого корыта было бы дерзким поступком. Нужно помочь пожилому доброму человеку, и как не случайно я оказался весьма полезным попутчиком. Вот тот момент, когда необходимо применить весь свой богатый опыт автомеханика.
        — Рано волнуетесь. Машину так вертело по дороге, что последствия могли быть очень чреваты для нашего здоровья и жизни. Внешне автомобиль не вредим, ни царапинки, да и мы соответственно не пострадали. Инструмент кстати в машине имеется?
        — Инструмент? — спросил он у меня так, будто вовсе не слушал, о чем я говорил.
        — Гаечные ключи, отвертки, — ответил я жестикулируя.
        — Да, там в багажнике, слева в потрепанном чемоданчике лежат. Вот ключи от багажника.
        Я достал инструменты, разложил их у левого колеса машины, открыл до конца крышку капота и попятился назад, воротя лицо от едкого дыма. Пока дым над двигателем рассеивался, я проверил коробку передач, исправность рабочего и стояночного тормозов и педаль подачи топлива. Педаль не возвращалась в исходное положение, после ее нажатия. Снова заглянув под капот, первым делом я проверил исправность регулятора числа оборотов двигателя и не прогадал. Заело рейку топливного насоса на регуляторе. Такая неисправность не требует особых знаний для ее устранения, но последствия такой поломки могли быть очень опасны. Из-за заедания рейки двигатель пошел в разнос, и машина понеслась, как ужаленная кобыла. Если бы водитель догадался выжать сцепление, выключить передачу или же элементарно заглушить двигатель, риск стать участниками автокатастрофы даже не возник.
        Около пяти минут пришлось орудовать над двигателем отвертками и гаечными ключами, запачкав руки в моторном масле и черной копоти. На всякий случай я осмотрел двигатель на наличие других неисправностей. Проверил правильность его работы и регулятора оборотов. Все работало должным образом, благодаря умелым рукам мастера своего дела. Уж это я умел в совершенстве. Услышав звук запущенного мотора водитель «Вольво» с изумленным взглядом подошел к передней части машины, посмотрел на тарахтящий двигатель, на меня, а затем снова на агрегаты под капотом.
        — Так быстро? — спросил у меня удивленный пожилой фермер.
        — Это я еще не спешил. Остерегаясь повторной такой поездки, пришлось еще проверить некоторые детали, однако я настоятельно советую вам провести капитальный ремонт двигателя. Мотор-утопленник — штука отнюдь не надежная. Разобрать и проверить его на наличие дефектов, и желательно доверить эту работу умельцам своего дела в автомобильных мастерских.
        — У меня, просто нет слов. Скажу вам открыто, мне безумно повезло со своим попутчиком. Кстати, мы все еще не знакомы. Я Роберт, — с улыбкой произнес он и протянул мне свою руку.
        — Джон. Будем знакомы, — ответил я Роберту и пожал ему руку, своей черной от масла, копоти и грязи ладонью.
        — Автомобиль на ходу? Мы сможем доехать до города на моей машине?
        — Да, сейчас она в полном порядке.
        — Тогда поехали.
        Мы сели в заведенный автомобиль, захлопнули двери и поехали в сторону Детройта, не развивая большую скорость. Роберт сразу начал рассказывать по пути о своих молодых годах.
        — Раньше, когда автомобили и мотоколяски только начинали появляться на дорогах города, люди ездили на конных повозках, и их было куда больше, чем современных механических колесниц. Понадобилось совсем немного времени, чтобы заполнить улицы транспортной техникой. А ведь когда-то эти тарахтящие повозки были в диковину.
        — Что-то новое и неосвоенное всегда кажется чуждым, даже если у этой инновации есть большие перспективы.
        — Да, и я о том же. Будет вам известно, что во времена, когда книги и книгопечатание стали быстро развиваться и пользоваться большим спросом, как ни странно нашлись «умники» осуждающие новое поколение, которое и являлось основной массой читателей. Якобы чтение — пустая трата времени. Развлечение, не приносящие никакой пользы. Говорили, что лучше бы они не сидели дома с книжками в руках, а занимались какой-нибудь работой по дому. Сельским хозяйством и всякими другими полезными делами.
        — Никогда бы не подумал, что чтение книги, когда-то считали бесполезным занятием.
        — И я бы не подумал. Сам был удивлен не меньше вашего, когда прочитал познавательную статью для эрудитов в утренней газете. Мы то с вами люди образованные, знаем, что чтение книг дает новые знания и развивает культуру общества, а тогда народные глупцы этого не осознавали. Я сам люблю на досуге провести время с какой-нибудь художественной литературой в руках. Заварить покрепче кофе, взять с собой горстку печений на тарелке, сесть у окна светлым, ясным днем на удобное кресло, надеть очки и погрузиться в сюжет интересного произведения на пару часов. Если книга окажется очень интересной и занимательной, время пролетит быстро. Вникая в красочно описанные события произведения, переживая за судьбу героев книги и сопереживая им, погружаясь в душе-трепещущий сценарий бестселлера, зачитываешься взахлеб. Чем дальше и дальше вникаешь в повествование автора, тем становиться все интереснее и интереснее переворачивать страницу за страницей. Вот вы, например, любите читать?
        — Естественно. Пусть я и не заядлый книголюб, но интересная литература не редко была частью моего досуга.
        — Правда? А какую вы последнюю книгу прочитали?
        — «Лучистый восход».
        — Странно, об этом произведении я слышу впервые. Видимо недавно вышла раз я о ней не слышал, — сказал Роберт и усмехнулся, мельком покосившись на меня, стараясь следить за дорогой в оба глаза.
        — Молодой автор, малоизвестный, но его творчество вполне достойно внимания широкой публики. Рекомендую прочитать эту книгу.
        — Хорошо. Возьму себе на заметку. «Лучистый восход» называется книга, да?
        — «Лучистый восход», не сложно будет запомнить.
        Навстречу нам по дороге поднимался медленным ходом по серпантину пикап. Роберт два раза посигналил в клаксон встречной машине и махнул ее водителю рукой, а тот посигналил в ответ и показал ладонь Роберту, взаимно улыбаясь ему.
        — О-о-о. Сегодня мы пируем. Наконец-то Стен вернулся. Кстати, Джон, мне кажется, я знаю какие у нас с вами планы на этот вечер.
        — Серьезно? И какие же, — ответил я с ухмылкой.
        — Мы со Стеном и нашими односельчанами будем отмечать одно замечательное событие, и я приглашаю вас к нашему застолью.
        — Нет, нет, нет, — ответил я, — Я бы с удовольствием, но у меня сегодня очень много важных дел.
        — Бросьте, какие еще важные дела?
        — Это уже личное.
        — Да что вы так сразу, Джон? Я же от чистого сердца, все за мой счет. Любая работа должна быть вознаграждена. Вы мне помогли, а я хочу вас за это отблагодарить и приглашаю вас сегодня ко мне и Стену.
        — Роберт, я бы с радостью, но сегодня у меня очень важный день, я вынужден отказаться от вашего приглашения.
        — Есть веские причины? — спросил меня Роберт уже без прежней улыбки.
        — Именно так, — ответил я ему и с грустным лицом опустил свой взгляд, уставившись в окно у пассажирского сиденья.
        Я совершенно не понимал, что со мной происходит. Не мог понять своего состояния, я словно счастлив и опечален одновременно. Смешанные и неясные чувства не давали мне покоя ни на минуту. Возможно это страх перед большой ответственностью, ведь Патрисия станет матерью моего юного наследника, а я стану отцом. Сегодня я должен ей показать, что я готов быть отцом ее ребенка и мужем самой прекрасной жены на свете.
        — У вас такое лицо, будто сегодня у вас кто-то умер, — сказал Роберт, остановившись у перекрестка.
        Роберт смотрел на меня так, будто его сказанная фраза попала прямо в точку.
        — Сегодня утром, моя возлюбленная сказала мне, что беременна. У нас будет малыш.
        — Так что же вы тогда сидите с такой кислой физиономией? Такое событие, а вы нос повесили. Вы должны прыгать от счастья, друг мой.
        — Я счастлив, очень счастлив, — сказал я с какой-то неуверенностью.
        — Судя по вашим глазам, мне кажется, вы удручены этой новостью.
        — Просто, все произошло настолько неожиданно, что я все еще никак не могу в это поверить. Раз, — я щелкнул пальцами и сделал небольшую паузу, — и ты папа.
        — Счастье и горе, как две незваные гостьи — приходят тогда, когда их не ждешь. Вы должны были предвидеть это, когда засыпали со своей девушкой под одним одеялом.
        — Я об этом не задумывался. Понимал, что в один прекрасный момент Патрисия может сказать…
        — Патрисия?! — с удивленными глазами посмотрел он на меня.
        — Вы ее знаете?
        — Конечно, знаю. Я давно знаю семью Фостеров, а Патрисию я помню еще маленькой милой девочкой, бегающей в нашем саду с моей дочерью. Могу с уверенностью сказать, она будет вам хорошей домохозяйкой. Преданной, верной женой и матерью, хранящий домашний очаг, окружая заботой своих детей. Главное самому любить и дорожить ею.
        — В этом вы правы Роберт, она просто сокровище немыслимой красоты. Взаимная, неподкупная любовь — это все что мне нужно. Любить и быть любимым, есть та основа и фундамент, на которых зиждиться истинная верность.
        — Правильно. Если любите Патрисию, искренне, без фальши, вы должны понимать, что сегодня вы стали самым счастливым папой на свете, — сказал Роберт и приподнял брови.
        Он произнес это так, что душу пробрало, и посмотрел на меня такими глазами, в которых я увидел искренность и опыт молодого парня, который так же, как и я когда-то стал отцом.
        — Действительно, я самый счастливый папа на земле, — сказал я с озарением.
        В этот момент меня словно осенило, и раскрылись глаза перед явью. Теперь я буду отцом. Я всего лишь не был готов к этому, от того и не мог смириться с этим, но настоящий мужчина всегда в ответе за свои слова, а судят его по поступкам. Следует показать Патрисии, что Джон Ховард будет лучшим отцом ее ребенка и верным мужем до конца своих дней. Неожиданно мне пришла одна идея, как преподнести сюрприз Патрисии.
        — Роберт, — обратился к нему.
        — Что?
        — У вас есть конюшня?
        — Нет, я не развожу лошадей. Мой хороший знакомый Биф имеет конюшню.
        — Биф?
        — Да, Биф. Мы хорошо знаем друг друга, имели раньше партнерские взаимовыгодные отношения.
        — Мне нужна ваша помощь мистер Роберт.
        — Смотря о какой помощи идет речь, Джон.
        — Я хочу взять молодого белого гунтера в прокат, только вот заплатить за лошадь я смогу лишь через неделю. Вы можете поговорить с вашим старым партнером о такой сделке?
        — Да хоть прямо сейчас. Только позвольте спросить из любопытства, куда вы дели все свои сбережения? — заинтересовался Роберт.
        Тогда я достал из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку с кольцом, открыл ее и протянул коробочку с кольцом поближе к его глазам. Он пригляделся, прищурившись из-за плохого зрения, и сказал:
        — Будет вам гунтер, самых чистых кровей!
        — Правда? Только…
        — Что — «Только»?
        — Вьючный жеребец мне нужен сегодня к вечеру, — произнес я растягивая каждое слово предложения, от своей неуверенности.
        Мне показалось, что требую от Роберта слишком много и сразу, однако мои предположения оказались напрасны.
        — Решено. Мы едем к Бифу за вашей белогривой лошадью.
        — Роберт, вы мне просто немыслимо помогли.
        — Не стоит благодарностей. Вы сегодня безвозмездно отремонтировали мой автомобиль, а я добрых поступков не забываю. Вот я и нашел способ вознаградить вас за ваши труды.
        — Большое спасибо, — с искренностью сказал я Роберту и похлопал его по плечу.
        Мы свернули на западные поля Детройта, прозванные безжизненными, за их не урожайность и необитаемость. Как раз неподалеку от этих полей находилось старое ранчо Бифа. Он всю свою жизнь занимался выращиванием и разведением лошадей самых разных пород, начиная от кельтских пони и заканчивая фризскими лошадьми. Роберт по пути рассказывал, что отец Бифа унаследовал ранчо от своего дяди Аскавхетео, коренного американца. Бледнолицые пожгли их деревню, но шестилетний мальчишка сумел спастись по быстрой реке в каноэ своего отца. Маленький мальчик со слезами на глазах смотрел на пылающий кемпинг, в котором остались гореть заживо его родители. Старший брат посадил Аскавхетео в каноэ и покачиваясь в нем, маленький мальчик уплывал по течению. Он протягивал руки своему брату, оставшемся на берегу и кричал, чтобы тот не оставлял его одного, а стремительная река уносила каноэ с мальчиком прочь от родного дома. На глазах младшего сына вожака племени, один из бледнолицых выстрелил в спину его брату. Старший брат упал в реку, а конница вооруженных бледнолицых стреляла вверх из своих револьверов, одержав победу над
беззащитными поселенцами краснокожих. Их победные возгласы, на фоне пылающей пламенем деревней и застреленным телом родного брата, запомнилась для выжившего мальчика страшной картиной, оставив огромную рану на сердце осиротевшего индейца.
        По дороге Роберт только и говорил о Бифе. Большую часть о родословной Бифа я пропустил мимо ушей, но самые интересные моменты мне запомнились хорошо. И откуда он столько о нем знал? Интересно было бы спросить его об этом, но я не стал узнавать об этом у Роберта, чтобы он не начал рассказывать еще одну историю о Бифе. Самое интересное, как только он начинал что-то рассказывать, его невозможно было остановить. Сколько бы я не пытался сменить тему, он все равно продолжал свой монолог, у которого, казалось, нет конца и края. Роберт умолк, только, когда мы приехали к дому Бифа.
        — Вот мы и приехали, — сказал Роберт.
        — Ну наконец-то.
        — Вы куда-то спешите?
        — Время конечно есть, но разбрасываться им тоже не разумно.
        — Это да, это верно вы подметили мистер Джон. Что ж, пойдемте.
        Мы дошли до ранчо, но дверь дома Бифа оказалась заперта. Внутри тоже никого не было, и к тому же машины самого владельца ранчо тоже нет на месте, как впрочем, и самого хозяина.
        — Кажется его нет дома, — указал Роберт на и без того очевидный факт.
        — Что делать будем?
        — Надо подумать.
        Он почесал затылок, сдвинув фуражку на лоб, огляделся по сторонам и взглянул на свои наручные часы.
        — Сегодня пятница, так? — спросил меня Роберт.
        — Угу, пятница.
        — Обычно в это время он должен быть на ранчо. Ладно, сейчас узнаем где этот Биф.
        Мы, не теряя ни минуты, отправились на поиски Бифа. Сначала мы взяли курс к ближайшей телефонной будке. Я остался сидеть в машине, а Роберт вышел из автомобиля и позвонил кому-то по городскому телефону. Постепенно я начинал разочаровываться, от того, что все, как всегда идет не по плану. Как угодно, только не так, как мной задумано. При этом, что бы не случилось я не позволю, идущим мне наперекор обстоятельствам, испортить самый знаменательный день в моей жизни.
        Роберт повесил трубку телефонного аппарата, находившегося через дорогу, и вернулся к машине, придерживая свою шляпу.
        — Биф в городском саду. Поехал с семьей за покупками. Он будет ждать нас на городской площади через десять минут.
        — Надо торопиться.
        — Успеем. Кстати белогривая породистая Матильда сегодня в будет в вашем распоряжении, — запыхаясь от небольшой пробежки, сказал Роберт и подмигнул мне.
        Мы посмотрели друг на друга, и чуть ли не синхронно улыбаясь, пожилой фермер произнес:
        — Я же знал, что у нас все получиться.
        — А я уже подумал, что у вас не выйдет договориться со своим старым партнером.
        — Куда бы он делся. Он тот еще должник. Я его однажды выручил в одном деле, теперь настала пора и ему мне помочь с одним дельцем.
        Роберт завел двигатель и мы поехали к Бифу, который должен был ждать нас на городской площади. Добрались мы до центра Детройта довольно быстро, почти за пятнадцать минут мы доехали до назначенного места. Даже в самом центре города, в то время, когда люди возвращаются с обеда на свою работу, никаких заторов и проблем с движением автотранспорта не было. Машин и пешеходов больше чем обычно, но при этом мы нигде не задержались, ни минутой больше. Через полтора часа Патрисия будет возвращаться с сувенирной лавки домой, и если действовать оперативно и продуманно я смогу осуществить задуманную мной идею эффектного прошения руки и сердца любимой дамы. У меня сразу пришло в голову столько разных идей, как сделать предложение своей любимой девушке. Хотя еще пару часов назад у меня в голове не возникало ни одной здравой мысли, как удивить Патрисию своим предложением.
        Роберт остановил свой автомобиль на парковке, у площадки для игры в крикет. Площадка, огражденная стальной сеткой была давно не ухожена, а ворота закрыты на замок. До площади, где нас ждал Биф, было рукой подать. Мы с Робертом обошли здание офиса, прошли по узенькому переулку между двух многоэтажных жилых домов, над которыми висела куча стиранного белья на растянутых веревках между домами, и вышли как раз на городскую площадь. Старый приятель Бифа сразу увидел его у часовой башни. Нас он заметил, только когда мы вплотную подошли и поприветствовали его.
        — Давно не виделись Биф, — сказал Роберт и обнял того по-дружески, хлопнув ему пару раз по спине.
        Биф был полноватый, дружелюбной внешности и невысокого роста мужчиной. Выглядел он лет на сорок, сорок пять. На солнце его залысина блестела, как полированный шар для боулинга, а редкая седина вокруг лысины и густых усах сразу бросалась в глаза, среди черного цвета растительности на голове и лице. Этот тучный коневод одевался скромно, но за своей одеждой он бережно следил и ухаживал. Его черные туфли, со стертыми с правых наружных сторон каблуками и слегка потертыми носами обуви, были начищены и натерты ваксой. Коричневые шерстяные брюки, видимо от другого комплекта костюма, хорошо сочетались с клетчатым модным пиджаком, одетым на синюю однотонную рубашку с расстегнутой верхней пуговицей.
        — Сколько лет прошло с тех незапамятных времен?
        Биф взглянул на меня из-за плеча Роберта и спросил:
        — Так вот кому понадобилась моя белокурая Матильда, — сказал Биф и пожал мне руку.
        — Мое имя Биф, в свое время участвовал в скачках, правда сейчас из меня жокей уже не тот, но резвость моих вьючих меринов по-прежнему приносят призовые места их наездникам в крупных скачках.
        — Я бы взглянул на гонки ваших быстрых скакунов.
        — А чего глядеть, ведь можно и поучаствовать. У меня есть черная лошадка, я зову ее Гончая Чарли. Молодая лошадь, из семнадцати забегов прискакала к финишу первой четырнадцать раз.
        — А остальные три? — спросил его Роберт.
        — Остальные три раза Чарли наградила своих наездников призовым вторым и третьим местом.
        — Я не жокей, и вообще я ни разу не ездил верхом на лошадях. Мне бы какую-нибудь спокойную, а самое главное красивую особь.
        — Хотите сразить чье-то сердце, как принц на белом коне?
        — Именно.
        — И как я понимаю, этот принц стоит сейчас передо мной. Что ж моя Матильда без сомнения сможет вам в этом помочь.
        — Я и не сомневаюсь, уверен в ней на все сто.
        — Она не самый мой быстрый скакун, но поистине одна из красивейших лошадей во всем Детройте! — с гордостью сказал Биф и указал пальцем в небо, обратив тем самым внимание на самую красивую питомицу во всей округе.
        — Не терпится взглянуть на вашу хваленую лошадку, — как бы невзначай я намекнул ему, что следует поторапливаться.
        — Тогда чего мы ждем? Едем на ранчо.
        — Пойдемте к моей машине, она за углом тех домов, — позвал нас Роберт к своему автомобилю.
        Я, Роберт и Биф вернулись к оставленной у площадки для крикета машине и, не теряя нашего драгоценного времени, поспешили обратно на ранчо Бифа. По пути на ранчо Биф и Роберт активно беседовали, а я с интересом слушал истории из жизни старых добрых друзей и не вмешивался в их разговор. Мне даже на минуту показалось, что они забыли о моем присутствии. Я сидел на заднем сидении автомобиля и не вмешивался в их беседу. Лишь когда разговор двух друзей затронул темы личного характера они посмотрели на заднее пассажирское сиденье, и вспомнив о третьем, едва знакомом, попутчике сменили тему своей беседы.
        В своем диалоге Роберт упомянул также о том происшествии на дороге и оказанной мной помощи, в починке его автомобиля. Биф не стал расспрашивать меня о моих навыках и опыте в ремонте автомобильной техники, а просто похвалил меня и выразил уважение, за то, что не оставил его друга в беде и помог в нужный момент. Они много говорили о семейных проблемах их детей, ушедших из жизни их друзей и знакомых, а также о своих внуках. Вспоминали счастливые моменты своей ушедшей молодости, но меня это не успело наскучить, так как мы очень скоро подъехали к тому самому ранчо Бифа.
        — Вот мы и на месте. Добро пожаловать в мой дом, — сказал Биф, вылезая из машины.
        Я вышел из машины и пошел следом за старым приятелем Роберта, пока тот закрывал двери автомобиля на ключ. Биф вошел в свой дом и попросил меня пройти в прихожую.
        — А где ты оставил свою машину? — спросил Роберт у Бифа, закрывая за собой входную дверь.
        — Оставил ее жене, — ответил он снимая с себя пиджак.
        За тесноватой прихожей скрывались неплохие хоромы, хотя снаружи дом выглядел совсем серым и неприметным. В гостиной было светло и уютно. Тона стен, мебели и других предметов в комнате хорошо сочетались с теплыми оттенками помещения для гостей. Безмятежные изображения пейзажей на картинах навивали спокойствие, а живописный вид из окна на цветущие поля просто радовали глаз.
        — Пройдемте на задний двор, — позвал меня Биф.
        — Уже иду, — крикнул я ему, когда он вышел из дома через заднюю дверь.
        На стене, над вазой с цветами висела черно-белая фотография в рамке. На ней был запечатлен Биф с неким мужчиной в белой рубашке с закатанными рукавами и брюками на подтяжках. Они вдвоем стояли у какой-то пещеры, но походного обмундирования на фото у них не было. Мужчина, стоящий рядом с Бифом, у которого была густая борода, показался мне очень знакомым. Такое впечатление, что я уже где-то его видел, только никак не мог вспомнить, откуда я знаю этого человека, будто я с ним когда-то встречался. Только вот где и когда я мог запомнить облик этого человека на фотографии, для меня было загадкой.
        — Ну где вы там? — поторопил меня Биф.
        Биф ждал меня во дворе, и чтобы не задерживать друг друга я вышел во двор.
        — Что-то вы долго. Уже успели заблудиться? — спросил он и ухмыльнулся.
        — Там, в гостиной, на стене висит фотография, где вы стоите у пещеры, а с вами рядом еще некто. У меня такое чувство, что я его уже где-то видел.
        — Снимок был сделан не так давно. В прошлом году я был в Орегоне, а со мной четверо туристов из Детройта. Тот, что на фото откуда-то с пригорода, местный часовщик. Чинит, собирает, разбирает всякие модели часов.
        — И хорошо ремонтирует?
        — По словам его клиентов, свою работу делает качественно и в короткие сроки, одним словом мастер своего дела.
        — Стоит заглянуть к нему в мастерскую.
        — А что не так с вашими часами? — спросил он меня и взглянул на «Мозеры».
        — Иногда они останавливаются, стрелки не двигаются, а потом сами в течение дня продолжают ходить, как ни в чем не бывало.
        — Может быть, пружина ослабла?
        — Самому хотелось бы знать, что с ними не так.
        — Хорошо, пойдемте в стойло, покажу вам Матильду.
        Биф пошел к конюшне, а я за ним. Он достал из своего кармана связку ключей, открыл навесной замок на воротах стойла и, сдвинув запор, распахнул деревянные, красного цвета ворота.
        — Вот она, — сказал Биф, смотря на свою белогривую парнокопытную, одну из самых грациозных видов животных.
        Сильная, стройная, с шелковистым белым волосом лошадь стояла по левому ряду загона. Прямой взгляд голубых глаз этого животного сразил меня с первых же секунд. Мощь, сочетаемая с неповторимой красотой белогривого скакуна, оставляла тщетными попытки усомниться в великолепии этого величественного животного. Белошерстая Матильда с любопытством смотрела на меня и Бифа. На секунду в ее взгляде я почувствовал большое возмущение, нежели интерес. Мне тогда показалось, что Матильда встревожена моим присутствием. Животное смотрело на меня подозрительным взглядом, а я с восторгом любовался красивой статной лошадью.
        — Ну, что скажите? — спросил Биф, ожидая услышать в ответ похвалу.
        — Никогда не видел столь прекрасного животного.
        — Не вы один, — с гордостью подметил он.
        Матильда, по-прежнему смотрела на нас, шевеля своими ушками.
        — Смотрите. Слышит, что мы о ней говорим.
        — Какое умное животное у вас, Биф.
        — В том, что Матильда сообразительна я убедился еще при ее взрослении. Она всегда отличалась от своих сородичей более развитым интеллектом. От того всегда была одна. Изгой среди остального стада.
        Биф и я подошли ближе к белой лошади. Сильное и красивое животное смотрело с высока, постоянно наблюдая за нами.
        — Мускулистое, грациозное, умное животное. Она лучшая в своем виде и роде.
        — Так вот ты какая, — сказал я не сводя с нее глаз.
        — До полного совершенства ей не хватает только одного — храбрости. Будь она не такой пугливой, не знала бы одиночества.
        — Такая сильная лошадь и не знает, что такое смелость?
        — Как бы странно это не звучало, но все именно так. Знаю, здесь попахивает парадоксом, и скажу вам по секрету, Матильда сейчас немного напряжена присутствием незнакомца. Она не паникует только потому, что ее хозяин рядом, иначе шум в конюшне был слышен за милю отсюда. Да, и еще один немало важный момент, не подходите никогда к ней сзади, да и к другим лошадям тоже. Мой покойный пес однажды подошел к Матильде сзади, пока та была в поле. От неожиданности, она ударила задней парой конечностей по моему псу.
        — Так это после этого вы говорите о вашем псе, как о покойном?
        — Да. Так, что будьте с ней поосторожнее.
        Белая лошадка недовольно фыркала и шевелила своими ушками, подслушивая наш разговор.
        — Кстати, а где Роберт? — спросил я у Бифа.
        — Не знаю. Может, ждет нас в гостиной. Давайте лучше пока я познакомлю вас с Матильдой.
        — В каком смысле познакомите?
        — Она должна понимать, что вы к ней дружелюбны и не причините ей вреда. Животное должно быть уверено, что вы для нее не враг, а друг.
        — То есть, мне нужно ей как-то понравиться. Я правильно понимаю?
        — Что-то вроде того.
        — Я взглянул сначала на лошадь, затем на Бифа, а потом снова с недоумением посмотрел на лошадь.
        — И как вы предлагаете мне заполучить ее доверие?
        — Коснитесь ее, — сказал Биф и взглядом указал на Матильду.
        Лошадь стояла и наблюдала за мной, не сводя своих глаз.
        — Чего вы ждете? Погладьте ее, — подначивал меня ее хозяин.
        Бифу было виднее, как приручить себе скакуна, поэтому следовало его послушать. Осторожно, без резких движений я попытался прикоснуться к ее мордашке. Сначала она чуть-чуть попятилась и немного отошла в сторону, но я подошел поближе и дотянулся до ее шеи. Я заметил, что Матильда взволнована, и все же я продолжал гладить ее по щеке и почесывать ей гриву. И вот она уже не отворачивалась от меня, а сама стала подставлять свою мордочку, чтобы я продолжал ее гладить.
        — Она проявляет дружелюбие, — сказал Биф, держа руки скрещенными у себя на груди.
        Биф достал откуда-то из ящика свежую морковь и дал мне ее в руку.
        — Теперь вы должны покормить ее из своих рук. Дайте ей морковку.
        Лошадка смотрела на свежий овощ голодными глазами. Не спеша я протянул ей руку, держа в ней морковь. Матильда медленно, не упуская меня из виду, взялась зубами за лакомство и принялась ее жевать, громко при этом хрумкая. Когда она съела лакомство, лошадь слегка опустила голову и подошла чуть ближе к заграждению, за которым я находился.
        — Смотрите, — сказал Биф и не торопясь подошел ко мне, — она проявляет покорность. Прикоснитесь к ней снова.
        Лошадь сомнительно водила глазами из стороны в сторону, поглядывая то на меня, то на своего хозяина Бифа, изредка опуская глаза вниз.
        — Ну же, смелее, — шепотом произнес хозяин Матильды.
        Тихо, не спеша, стараясь не спугнуть белую лошадку, я протянул к ней руку и медленно провел ладонью по гриве. Сначала она вздрогнула, а затем стала подкрадываться ко мне все ближе и ближе. Ее слегка учащенное дыхание постепенно переходило в обычный ритм, и она заметно перестала нервничать.
        — Видите? Теперь она не боится вас. Животное сейчас понимает, что у вас нет плохих намерений. Но с какой легкостью вы получили ее доверие, с таким же успехом можно потерять весь налаженный контакт с лошадью. Теперь нужно, как говориться: — «ковать железо пока горячо».
        — И долго придется налаживать с ней дружеские отношения? Время и так в спину дышит. И как это понимать? Предлагаете прогуляться с ней по парку, как со своей собакой?
        — Нет, выгуливание питомцев в парке это забота собачников.
        — И что нужно делать, чтобы она ко мне привыкла?
        — Все просто. Вам нужно ее оседлать.
        — Звучит совсем просто, — сказал я и взглянул на Матильду, которая все по-прежнему шевелила своими шустрыми ушками.
        — Прокатитесь на ней верхом, чтобы вы и Матильда могли почувствовать друг друга. Как скакун своего наездника, так и наездник своего скакуна.
        Лошадь смотрела на меня уже не подозрительным взором, а с некой игривостью, как будто сама хотела прокатить меня по полям с легким ветерком. Возможно, мне это только казалось, и она просто наблюдала за мной без единой мысли, но некую искру в ее глазах я все-таки увидел. Что-то такое, чего я не видел прежде даже у самых смышленых домашних питомцев. Нечто загадочное таилось в ее взгляде.
        — Чего вы так удивленно на нее смотрите? — спросил меня Биф, через пару секунд.
        — А сложно ли ездить на лошади?
        — Вы что, никогда не катались верхом? — спросил он меня и посмотрел так, будто я с луны свалился.
        — Ни разу.
        Биф смотрел на меня в недоумении, а я с не менее недоумевающим и потерянным лицом смотрел на него. Для него может быть это было в диковину столкнуться с человеком, который никогда не ездил на верхом, но ему не ведом мой прежний образ жизни, в мире, где езда на лошадях считается почти экзотикой для аристократов или профессиональных жокеев на скачках.
        — Что ж, тогда придется научить вас. Лучше поздно освоить верховую езду, чем никогда не получить навыков хорошего наездника. Ведь так? — улыбаясь, сказал Биф, а затем открыл калитку загона, в котором была Матильда.
        — Пойдем Матильда, пойдем. Давай пошли, — повел Биф ее за собой на задний двор.
        Лошадь неторопливо следовала за хозяином к выходу из стойла. Я подождал, пока она выйдет наружу и вышел следом за ними.
        — Джон, принеси уздечку для нее.
        У деревянных бочонков стоял ящик с крышкой, для оголовья на лошадей. Я вытащил оттуда одну уздечку и принес ее Бифу. Он надел на голову лошади уздечку, хорошо затянул ремни и осмотрел все ее подковы. Пока я доставал удила для лошади, хозяин Матильды уже где-то взял седло и оборудовал им свою лошадь, закрепив подпругами.
        — Смотрите, — произнес Биф, взбираясь на большую сильную лошадь.
        Он хлестнул ремнями уздечки по шее Матильды, и та помчалась вперед. На их пути была небольшая яма, но лошадь с легкостью ее перепрыгнула и продолжила скакать дальше. Биф сделал малый круг на своем скакуне и остановил лошадь, почти перед моим носом.
        — Ну, теперь попробуйте сами.
        Опытный всадник слез с лошади и отошел в сторонку.
        — Полезайте на нее.
        Кое-как, самым неуклюжим из возможных способов я взобрался на Матильду, уселся на ней, пытаясь подобрать удобное для себя положение и соблюдая при этом равновесие. Прежде чем поехать на лошади, я крепко схватился за удила, а пятки вставил в стремена. Но пока я «тянул кота за хвост», Биф шлепнул ладонью Матильде по ягодице и резвый скакун сорвался с места, как угорелый. Мне едва удалось не упасть с лошади, когда та быстро рванула вперед. В первые пару секунд я хотел выругаться на Бифа нехорошими словами, за его ловкость рук, но впереди росли массивные деревья с низкими ветвями на стволах, и лошадь как раз галопом неслась туда на всех своих четырех. Бегущему животному под моими ногами нет дела до наездника, который может сейчас остаться висеть на одной из тех веток впереди, или же свалиться на землю.
        Потянув упряжку в правую сторону, мне удалось совершить отнюдь не хитрый маневр и повернуть массивное тело быстрого животного в безопасное для меня направление. Первое мое ощущение от верховой езды, после легкой порции адреналина, имело мало приятного, так как мое непривыкшее седалище испытывало не малую динамическую нагрузку, приходящуюся на область моих ягодиц. Что-то похожее ощущалось, когда после непогожего сезона садишься на велосипед и отправляешься куда-нибудь по бездорожью.
        Длинная грива Матильды красиво развивалась на ветру. Она бежала энергично, не сбавляя скорости, и по-моему совершенно не чувствовала усталости. Управляя быстрой лошадью и чувствуя под собой могучую силу, данную ей самой природой, я представлял себя непобедимым рыцарем далекого средневековья. Азарт нахлынул на меня, как прибрежная морская волна и, ударив Матильде пятками по бокам, она понесла меня еще быстрее. Мне не с чем было сравнить, на сколько быстра была эта лошадка. На мой взгляд, она может дать фору большинству своих сородичей, к тому же Биф отзывался о ней, как о лучшем скакуне. Глухой цокот копыт доносился до моих ушей, сквозь встречные порывы ветра, а позади поднималась пыль и клочки зеленой травы с землей летели в разные стороны от копыт.
        Роберт шел к Бифу. Я находился неподалеку и когда увидел, как он подошел к нему и они оба стали о чем-то разговаривать. Не сбавляя скорости, я помчал к ним на Матильде. Приближаясь к Бифу и Роберту, я плавно, но быстро потянул за упряжку, и лошадь сбавила темп, а продолжая тянуть, она и вовсе остановилась.
        — Ну как? — спросил Биф, улыбаясь и щурясь от солнечных лучей, проскальзывающих через густые темные тучи.
        — Я чувствую себя великим лордом знатных кровей на этой кобыле.
        — Не удивительно, ведь это чистокровная «Пасо Фино».
        — Самых чистых кровей?
        — Самых чистых, — сказал Биф, кивая с уверенной улыбкой.
        Я слез с лошади. Матильда глубоко дышала, перегоняя воздух через свои широкие ноздри.
        — Когда будет необходимо снова сесть на роскошную лошадь, только скажите. Все уже оговорено, можете не беспокоиться, — сказал Роберт.
        Я взглянул на часы, чтобы узнать который час, но стрелки часов замерли на четверти третьего часа и секундная стрелка больше не двигалась.
        — На моих часах неверное время. Сколько на ваших? — спросил я у них обоих.
        — Половина четвертого, — ответил Биф, когда достал из своих брюк карманные часы.
        — Ого, следовало бы поторопиться.
        — Так, что вы медлите? — спросил Биф.
        — В путь! — поддержал его Роберт и указал рукой на Матильду.
        Тогда я поправил подтяжки брюк и смело взобрался на скорую лошадь, ударил каблуками обуви ей по бокам, и она понесла меня навстречу ветру по зеленой лужайке заднего двора к открытым воротам ранчо. Звонкий цокот копыт на стальных подковах об асфальт был слышен издалека. До центра Детройта было рукой подать, однако время все же поджимало, так что медлить и щадить силы лошади не стоило.
        Я несся на белогривой лошадке, не теряя ни минуты. Когда я въехал на лошади в центр города, люди, которые видели Матильду, пробегающую мимо них, зачастую останавливались и смотрели вслед. Маленькие дети показывали на нас пальцами и останавливали своих родителей на тротуарах, чтобы полюбоваться красивой породистой лошадью. Конницы, повозки, кареты не были для улиц Детройта чем-то новым и необычным. С каждым годом люди все больше переходили на четырехколесные изделия с моторами, но старый добрый звонкий цокот копыт лошадиных подков на дорогах, по-прежнему оставался еще одним дополнением к смешанным звукам городских улиц. Не смотря на это, Матильда была сравнима с роскошным, новым, блестящим лимузином в сером потоке тарахтящих машин.
        Прорываясь между колоннами машин и срезая путь по узким улочкам, Матильда скакала так быстро, что казалось ее уже не остановить. Петляя по забытым дорогам, через несколько крутых виражей показались знакомые павильоны, памятники архитектуры и другие узнаваемые особенности рельефа местности, зданий и сооружений. Я не раз бывал здесь и знал, куда следует направляться. Пара кварталов и еще парочка домов на углу последней улицы оставались до торговой лавки Патрисии.
        Я потянул лошадиную упряжку на себя, чтобы гончая кобыла сбавила ходу и мы немного отдышались. Она от стремительной скачки, а я от непрерывной балансировки своего тела, дабы не свалиться на достаточной скорости и не расшибиться о землю. Мне было напряжено ехать в первый раз на такой шустрой лошади. Прекрасно осознавая тот факт, что Матильда это животное и ей присущи инстинкт самосохранения и какой-никакой разум, поэтому в моем случае врезаться во что-либо на ней или сбить кого-то сводились к нулю.
        Остановив лошадь у поворота, за которым находилась лавка Патрисии, я слез с лошади и почувствовал, как редкие, мелкие капельки дождя падали с неба и попадали на мои уши и тыльные стороны кистей рук. Серая дорога и пыль у поребриков, стали постепенно намокать и темнеть, а капли начинали лить все чаще и чаще. Все небо затянуло темными тучами, и холодный ветер пробирал кожу до мурашек.
        Я выглянул из-за края стены дома на углу. Через дорогу Патрисия стояла у входа своей торговой лавки и закрывала дверь на замок, затем она положила связку ключей в карман своего плащика и быстрым шагом пошла в мою сторону. Дождь начинал усиливаться с каждой секундой. Казалось, погода хочет сорвать мои планы, но ради любимой девушки я ни перед чем не отступлюсь.
        Пока Патрис еще не дошла до поворота, я быстро метнулся к лошади, и чуть было не поскользнувшись на дороге, успел ухватиться за Матильду одной рукой за ее гриву, а другой за ремень уздечки. Она недовольно зафыркала и попятилась назад. Встав на ноги, я залез в седло и слегка стукнул каблуками ей по бокам, чтобы та медленно пошла вперед. Патрисия выбежала из-за угла и удивленно взглянула на белую лошадь. Уже перейдя на шаг, Патрис рассмотрела на ней всадника и от удивления обронила дамскую сумочку, прикрывая ладошками рот от удивления.
        — Джон. Ты что тут делаешь? — громко произнесла Патрисия, перебивая тем самым шум ветра и журчащей воды от дождя.
        — Я, хочу сделать тебе предложение, — сказал я, прищуривая глаза от брызг льющихся капель дождя.
        Осторожно, стараясь не поскользнуться и не оступиться с высокой намокшей кобылы, я слез с нее и медленно подошел к Патрисии, шаркая ботинками по лужам. Она стояла с приоткрытым ртом и глубоко дышала всей грудью. Легкий озноб сковал ее тело. Ее руки дрожали от холода. Интригующий момент превратил ее живые хрустальные глаза в неподвижные стеклышки.
        — Патрисия… — произнес я почти шепотом.
        — Да?
        Я достал из кармана красную бархатную коробочку, аккуратно открыл ее и почувствовал бегущий ручеек у своей коленки, встав на нее перед Патрисией.
        — Ты выйдешь за меня? — произнес я дрожащим голосом.
        В небе раздались грозовые раскаты, которые отдавались даже в груди, а через секунду где-то рядом сверкнула яркая вспышка, от удара молнии.
        — Да! — воскликнула она, сдерживая безумную улыбку от счастья.
        Поднявшись с колена и вытащив из коробочки обручальное кольцо, я взял ее правую руку. Патрисия слегка напрягла тонкие пальчики своей миниатюрной ручки, и я надел кольцо на ее безымянный палец. Она подняла взгляд с кольца на меня, и мы слились в страстном поцелуе, поглощая друг друга в безумной игре губ и объятий.
        Дождь намочил всю нашу одежду и опустошил, и без того безлюдные улицы в этом районе. Матильда промокла целиком. Ее грива и хвост вяло висели, а с них струей стекала дождевая вода. Гром снова содрогнул окна квартир и яркая вспышка молнии осветила все вокруг, но ни на дождь, ни на грозу мы не обращали внимания. Мы просто полностью утопали друг в друге. Пик эйфории и грань безумной страсти сводили нас обоих с ума. Таких ощущений я никогда раньше не испытывал и в какой-то момент, я просто сильно прижал ее к себе и держась за ее талию, плавно провел ладонями вверх к лопаткам по ее спине и прижимаясь к ее груди прошептал:
        — Более прелестного создания, чем ты, я никогда не встречал.
        После небольшой паузы, я почувствовал щекочущее дыхание Патрисии у своей шеи, после чего она прошептала мне:
        — Я хочу домой.
        — Как будет угодно, моя госпожа, — произнес я выразительно.
        Я сразу принял образ воспитанного вельможи, создавая мнимую атмосферу времен властвования королей и лордов, ушедших в небытие времен. Белая Матильда была очень кстати к этой инсценировке.
        — Ну хорошо, мой рыцарь. Наши хоромы ждут, — подыграла она.
        Я одним махом оседлал лошадь, так словно я делал это тысячу раз. Раз, два и я уже сижу верхом. Мне даже показалось, что сама Матильда удивилась моей сноровке.
        Я взял Патрис за руку, она поставила одну ногу в стремя и смелым движением оказалась в седле позади меня. Краем глаза, посмотрев назад и убедившись, что любимая удобно села и крепко держится за наездника, я стукнул каблуками лошади по бокам и она сорвалась с места с пронзительным: «И-го-го», цокая стальными подковами по мокрой дороге, из-под которой летели брызги в разные стороны.
        Чем ближе мы приближались к дому, тем слабее становился ливень, переходя сначала в обычный дождь, а затем в мелкую капель. Возвышаясь над городом по уходящей к холмам дороге, между густых серых облаков, пробивались лучи алеющего заката, освещая теплым светом побитые от дождя листья на ветвях деревьев, кустарников и плодоносных культур местных фермеров. В большом кукурузном поле, граничащим с густыми лесами сияла радуга. Она начиналась от равнины и растворялась над пахотой по другую сторону дороги. Это был чудесный момент, похожий на финал сказки со счастливым концом. Я, на белом коне, скачу со своей принцессой к нашему замку, вокруг тишина, легкий холодок, радуга у горизонта и теплый солнечный свет, провожает нас вдаль.
        Быть здесь и сейчас, созерцать все это собственными глазами — неповторимо. И все же для меня это было лишь каплей в море. Я несомненно был в восторге от лучшей хронологии событий в моей жизни. Но все это ничто, если бы за моей спиной не было ее.

        Глава 7 Два отражения

        — Джон, это не выносимо! — вопила Патрисия на родильном столе. Ее крики, как с острыми зубьями пила, рассекала мое сердце на части. Она крепко сжимала мою руку и от сильной боли вцепилась за мое предплечье своими, казалось бы миниатюрными слабенькими ручонками так, что мне даже трудно было представить какую муку она сейчас испытывает.
        — Не уходи… Слышишь? Прошу тебя, только не уходи, — шептала она.
        Со слезами на глазах она смотрела на меня, словно моля о помощи.
        — Я с тобой милая. Все будет хорошо. Ты сможешь, только потерпи.
        Вдруг, стал слышен плач новорожденного. Я обернулся и увидел медсестру с маленьким, хрупким ребенком на руках.
        — У вас мальчик, — сказала сестра улыбаясь.
        Я хотел подойти и взглянуть на малыша, но неожиданно почувствовал, что Патрисия больше не сжимает мне руку и не стонет от боли. Взглянув на нее, я ожидал увидеть изнуренную, уставшую, но полную счастья и облегчения мать моего сына. Без признаков жизни она лежала на родильном столе и не дышала. Врачи начали суетиться вокруг Патрисии, попросили покинуть палату и стали выталкивать меня из нее.
        — Патрисия! Что с ней!?
        — Сейчас вы должны покинуть палату.
        — Объясните мне что происходит! Почему все молчат? Я хочу знать, что с ней!
        — Сэр, пожалуйста, успокойтесь, возьмите себя в руки.
        — Патрисия, очнись… Очнись! Очнись милая!
        — Вставай… Вставай Джон, — тихо проговаривала Патрисия, пока я резко не дернулся от такого бредового кошмара.
        — Ты что-то бормотал во сне, меня звал. Что же там снилось моему голубчику? А? — спросила она с загадочной улыбкой.
        Пока она гладила меня по утренней растрепанной шевелюре на голове, я играючи повалил ее на кровать и начал щекотать. Она смеялась и немного сопротивлялась от моих шаловливых рук.
        — Ну Джон… Хватит. Ай! Ха-ха-ха! Ну, перестань.
        — Ну уж нет, ты уже никуда не денешься.
        — Прекрати, Джон… Ха-ха! Я, я больше не могу, уже живот болит.
        Я перестал щекотать Патрисию и положил ладонь на ее животик.
        — Наш малыш, — прошептала она, прикоснувшись к моей руке.
        — Как назовем нашего ребенка? — спросил я ее так же шепотом.
        — Если будет мальчик, назовем его Джон, в честь папы.
        Она смотрела на свой животик и держалась за мою грубую мозолистую руку, вечно немного пахнущую морской рыбой. Такой счастливой по утрам я ее еще никогда не видел. Она вся сияла от счастья, хотя и старалась не показывать этого так открыто. По ее лицу было заметно, как ее переполняют материнские чувства.
        — Я приготовила твои любимые оладьи на завтрак, — вновь прошептала она.
        — Оладьи?
        — Да. Ты же любишь оладьи?
        — Люблю ли их я? Обожаю! — воскликнул я, встав с кровати.
        — Тогда жду тебя на кухне, и поторопись, пока они не остыли.
        Я оделся, заправил кровать и спустился вниз. Умывшись и расчесав свою взъерошенную прическу, я привел свой внешний вид в порядок и зашел на кухню. На столе стояла большая утварь с моими обещанными оладьями и две тарелки по обе стороны маленького столика, а рядом вилка и еще горячий кофе в небольшой белой чашечке.
        — Кушай любимый, — ласково сказала Патрисия и, достав сливки из холодильника, села за стол.
        — Ты сегодня снова уходишь в море? — спросила она опечаленно.
        — Угу, — промычал я с набитым ртом.
        Прожевав свою первую плюшку и запив ее кофе, ответил ей внятным языком.
        — Как я уже говорил, сегодня мое крайнее плавание.
        Лицо Патрисии сразу поменялось. Я увидел ее счастливый взгляд и взаимно улыбнулся ее очаровательной улыбке.
        — Но не обольщайся Патрисия, без работы мне сидеть не придется. Найду себе что-нибудь по душе и поближе к дому, со стабильным графиком. Все-таки я неплохой автомеханик.
        — Знаю. Ты никогда не сможешь спать спокойно, если останешься без заработка. Мне тебя не переубедить.
        Патрисия давно смирилась с моей настойчивостью, упрямством и принципиальностью. Я понимал, она хотела, чтобы ее любимый чаще появлялся дома и больше времени проводил с ней, а нашим общим капиталом занималась только сама Патрисия. Первое время так и было. Какой-то период я не имел ни работы, ни денег, ничего. Ее это вполне устраивало. Она кормила меня, покупала мне одежду, ходили в театр за ее счет, но все это время я чувствовал себя альфонсом. Себя утешал лишь тем, что в скором времени я начну зарабатывать и сам себя содержать, а не быть безработным нахлебником. Но до моей первой зарплаты я терпел и переступал через себя не раз, а с первым авансом, который я выпросил у капитана корабля, подарил ей роскошный букет цветов и два билета в театр. Пусть хоть и этот капитан был ей отцом.
        Я всячески старался быть самодостаточным мужчиной, напоминать вновь и вновь своей женщине, что я сильный доминирующий пол. Мне всегда хотелось показать ей, что мне по карману заказать столик на двоих в каком-нибудь авторитетном ресторане. Отправиться на недельку-другую в романтическое путешествие к морским берегам с виллами и видом на пляж. Но на самом же деле я не мог себе такого позволить, со своими скудными доходами. Иногда Патрисия, зная мою твердолобость в плане личных финансов, договаривалась со своим отцом, и тот выплачивал мне двойные оклады или давал хорошую премию. Но однажды я раскусил это, ведь Джери никогда не платил ни цента больше членам команды его судна. Тогда мы с Патрисией поссорились, но этим же днем и помирились. Принципы принципами, однако, любовь важнее всякого принципа.
        После хорошего завтрака я вымыл всю посуду, затем почистил зубы и побрился. У Патрисии был выходной, и она осталась дома, а я отправился в речной порт, чтобы встретиться с капитаном судна, на котором я работал.
        На улице, впервые за последнюю пасмурную неделю, стоял прохладный и солнечный осенний денек. Дороги еще не полностью успели просохнуть от частых дождей, и желтая листва обнаженных деревьев скрыла лужи. Кучки листьев прибились к поребрикам дорог, и редкие одинокие листочки были усыпаны на газонах соседских домов. Ветер по-прежнему резво гулял, но солнце согревало и было даже немного жарко в легком пальтишке. У дома через дорогу, на крыльце стоял некий незнакомый мужчина с густой бородой. Точно не сосед, возможно, его друг или знакомый гость. Я помахал ему рукой, а он с опущенной на брови шляпой отвернулся и сделал вид, будто меня не видел. Я посмотрел, пожал плечами и пошел в гараж за машиной Патрисии. Не так давно она купила себе новеньки «Форд Б», совсем еще молодое авто, которое только начинало осваивать улицы Детройта. Патрисия ездила на ней только одним маршрутом — до работы и обратно.
        Я выгнал машину из гаража, закрыл его и поехал в порт к Джери. По правде сказать, новенький автомобиль был неприхотлив и комфортен. За рулем я чувствовал себя уверенно и расслабленно. Это был самый надежный железный конь. Молодой, быстрый и выносливый — все, что нужно для дальних поездок.
        Порт находился относительно недалеко, и петлять по городским улочкам не приходилось. С окраины города до ближайшего речного причала всего несколько кварталов и поскольку порт находился далеко от центра Детройта, людей там бывало реже, чем дворняг, которые небольшими стайками рыщут по помоям и не дают покоя местным кошкам. Даже не представляю, что для жильцов здешних домов хуже, раздражающие мяуканье бродячих котов или лай десятка псов, блуждающих по окрестностям. Не смотря на это здесь довольно тихое местечко. Красивый вид на речку и зеленые холмы, на том берегу, отлично вписывались в умиротворяющую атмосферу этого района.
        В конце безлюдной улицы показался незнакомец, тот самый, что ошивался в доме напротив этим утром. Он не спеша шагал по дорожке и смотрел себе под ноги. «Что за подозрительный тип?» — подумал я. Но особого внимания я ему не придал, для начала надо встретиться с отцом Патриссии, а потом можно и подумать паранойя это или совпадение.
        Я ждал несколько часов и за это время вспоминал, как когда-то я мог просто набрать номер и позвонить нужному человеку и назначить встречу по телефону. Конечно, телефоны здесь есть, но они ведь не мобильные. Стоят на улицах, а не лежат в карманах одежды каждого прохожего, а телефонных будок на судне не бывает. Единственный мобильный телефон в этом времени, остался на память моему хорошему другу Мерфи. Все-таки с ходом времени и ростом эволюции мы во многом упростили себе жизнь, хоть и ценой утраты некоторых моральных устоев и традиций.
        К лучшему это или нет, не могу утверждать однозначно, но на каждом этапе эволюционного прогресса есть свои исключительные положительные и отрицательные стороны.
        Меня немало беспокоила мысль о предстоящем разговоре с отцом Патрисии. Нужно будет столько всего рассказать, даже не представляю, с чего следует начать, а как он все это воспримет известно ему одному. При этом я понятия не имею, что ему ответить, если он спросит, где я буду теперь работать и что собираемся с его дочерью делать дальше, раз уж теперь мы будущие родители. Могу только надеяться на его благосклонность и взаимопонимание. Хотя, мне кажется, я просто сильно волнуюсь перед этим разговором, и Джери довольно мудрый и понимающий человек и капитан, да и вообще хороший отец, раз воспитал такое сокровище, как Патрисия.
        Однажды, мы разговаривали с ними на палубе, и он рассказывал, что после того, как он потерял ноги, почти каждый его сон осознанный. Во сне он может бегать, ходить и прыгать, но со временем он чаще стал видеть себя во сне в инвалидной коляске, после чего он мог понимать, когда он спит, а когда нет, если видел себя во сне без инвалидного кресла. Не знаю, почему мне это вспомнилось сейчас. Наверное, это было самое яркое воспоминание с Джери.
        После полудня Джери так и не появился. Я уже утомился его ждать, но он мог вернуться позже, поэтому я не возвращался домой, чтобы застать его, если он прибудет сегодня в порт. Мои часы опять остановились, а заводить их бесполезно, они все равно ходят и не ходят сами по себе. То не работают, то тикают, как ни в чем не бывало. Время приходилось спрашивать у прохожих, пока не стали наступать сумерки. Тогда и без того стало понятно, что нечего мне больше здесь выжидать. Джери все равно не встретить сегодня, к тому же я был очень сильно голоден. Надеюсь, Патрисия приготовит что-нибудь к моему приезду. К вечеру стало прохладно и в машине будет тоже холодно, так что я бы рассчитывал на горячее блюдо от своей любимой.
        Бездарно проведя свой день, я взглянул на только что включенные фонарные столбы, освещающие причал, глубоко вздохнул, развернулся и пошел к машине. На улице стало ощутимо холоднее, чем ранним утром. Не так что бы можно было замерзнуть, ошиваясь тут всю ночь, но и теплой осенней ночью это не назовешь. Дойдя до машины, я достал ключи от нее, открыл дверцу, сел в автомобиль и завел двигатель. Пока машина прогревалась, я протер лобовое стекло ветошью и стал протирать ей руль.
        Неожиданно, со стороны пассажирского сиденья кто-то постучался в стекло. Из-за запотевшего стекла я не мог разглядеть стоящего за ним человека, но я все же открыл ему дверь. В машину сел бородатый странный мужчина, тот самый, что весь день попадался мне на глаза. Он ничего не говорил и почему-то старался не смотреть на меня. Я подождал еще немного, но он молча сидел и ничего не говорил. Тогда я спросил его первым.
        — А вы чего сели в мою машину? — спросил я ненавязчиво.
        Мужчина вздохнул, провел указательным и большим пальцами по усам и бороде, а затем произнес:
        — Джон, а ты меня не узнаешь?
        Он повернулся и уставился на меня своими пронзительными глазами. Странное чувство я испытал на тот момент. Я чувствовал, что знаю этого бородатого мужчину, но никак не мог понять, где я с ним встречался. К тому же он знает мое имя, но кто он такой я не мог никак вспомнить. Понимаю, что где-то я видел эти глаза, бороду и его голос мне до боли знаком.
        — Я не припоминаю, но кажется, где-то я вас уже видел, — сказал я нетерпеливо ожидая ответа незнакомца.
        Он снова уставил взгляд на капот машины и ненадолго замолчал, а затем ответил мне.
        — Помнишь часы, которые я отдал тебе за ремонт своего «Форда»?
        У меня мурашки пробежали по всему телу, от услышанного.
        — Так это ты?! — произнес я дрожащим голосом.
        После этих слов меня слегка задурманило. Все получилось настолько неожиданно и запутанно, что я не до конца понимал что происходит, а он продолжил говорить.
        — Я знаю о тебе если не все, то очень многое. Я долго думал, с чего следует начинать с тобой разговор, а потому решил сказать все сразу, а уже потом отвечать на твои вопросы. Ты себя тогда в автосервисе тоже не узнал, но как бы странно сейчас это не прозвучало, ты должен это знать. Я — это ты, или наоборот ты — это я, но в целом это не важно. Разницы между нами нет, кроме нашего с тобой возраста. Ты более молод, чем я в свои сорок три года. Мы с тобой один и тот же человек, у нас общего больше, чем у однояйцовых близнецов.
        — Постой, постой, ты хочешь сказать, что ты, это я через пару десятков лет?
        — Именно.
        Я пребывал в жутком недоумении, и мой разум растворялся от каждого сказанного им слова.
        — Я верю, что ты тот самый владелец машины, которую я починил и ты мне дал эти чертовы часы, благодаря которым кстати я оказался в прошлом! Но ты не можешь быть мной! Это просто невозможно.
        — Ты часто щелкаешь суставами пальцев, пускаешь во сне слюну, тебе делали обрезание в одиннадцать лет, шериф Кингсли разбил твою первую любовь, у тебя жуткая непереносимость бобов в отличие от…
        — Это все не доказывает что мы одна и та же личность!
        — А в детстве, когда ты ждал дома с работы свою мать, тебя ударила молния. Тебя откинуло на несколько метров. Ты рассказал ей об этом, но она тебе не поверила. Она конечно сказала, что верит твоим россказням, но ты то знал, что это не так. Не поверил тебе и отец, и вообще никто тебе не верил. Даже ты сам однажды решил, что ничего этого не было, но ты по-прежнему боишься грозы, как бы старательно ты этого не скрывал.
        Он говорил это так уверенно и внушительно, от чего мне стало жутко не по себе.
        — Да это бред! — возмутился я, отказываясь верить в его убедительные доказательства.
        — Может это откроет тебе глаза? — сказал он и засучил рукав плаща на левой руке.
        На запястье я увидел шрам, точно такой же, как у меня, который остался от часов, когда я был в парке Риверсайд. После этого я пригляделся к незнакомцу. Я обратил внимание на все мелочи, на родинки, ногти, нос, глаза и просто обомлел от того, что наконец то до меня дошло, с кем я сейчас разговариваю. Только сейчас у меня глаза открылись, даже его голос был абсолютно моей копией, похожим на свою запись с диктофона. Это сравнимо с ударом молотка по затылку. Раз! И картинка переворачивается с ног на голову, меняя все смыслы.
        — Вижу по глазам у тебя ко мне много вопросов, — произнес мой двойник, спуская рукав, прикрывая шрам.
        — Если ты это я, то как так произошло, что я сейчас разговариваю со старым вариантом самого себя?
        — Ну, для начала я не так уж и стар, а вот почему один и тот же человек оказался в прошлом, да и еще и в двух вариантах, загадкой остается для нас и на сегодняшний день. Но я знаю ответы на вопросы, над которыми ты ломаешь голову с первой прогулке по Риверсайду.
        — Я хочу знать все, что тебе известно. Во всех подробностях, — сказал я с пылающими от нетерпенья глазами.
        — Пустишь меня за руль?
        — Зачем?
        — Я живу не так далеко отсюда, предстоит серьезный разговор, это не просто болтовня в авто.
        — Да, я выйду и сяду на твое место.
        Старый Джон сел за руль, уверенно развернул машину и повез меня в свой дом.
        Трудно передать свои ощущения и моральное угнетение, когда сначала ты беседуешь с самим собой, немного постаревшим и бородатым, а затем этот «Я» заверяет, что знает ответ, как я оказался в Детройте тридцатых годов. Представить бы, каково ему видеть себя со стороны. Наверно так же, как и мне, мы же одинаковые, а значит и эмоции должны проявляться идентично друг друга. По логике, мы даже мыслить по ситуации должны схоже. Парадокс, но хотелось бы знать, что я думал, будь я на его месте. Мне так некомфортно приходилось находиться с Джоном старшим, и судя по всему ему соответственно. Полагаю, он чувствует тоже, что и я, мы оба чувствуем неуютно рядом с самим собой. По сути, я мог предугадать любые его мысли и мотивы, но это вовсе не так. Пусть мы и самые точные копии одного и того же Джона, однако находясь по разные стороны автомобиля мы уже живем разной жизнью. Но что если через двадцать лет я сяду в машину к молодому Джону, и события будут развиваться так же? Выходит он был на моем месте и сейчас просто Джон старший отыгрывает уже известный сценарий. Надеюсь скоро я узнаю хоть что-нибудь о всем        Джон старший свернул к обочине на узенькой улочке и немного заехал парой левых колес на тротуар, чтобы автомобиль не мешал проезду другим машинам.
        — Приехали. Вот твои ключи, не забудь закрыть машину, — сказал он и вылез из авто.
        Недолго мешкая, я закрыл двери авто и пошел следом за самим собой. Джон старший жил в маленькой квартирке обветшалого жилого дома. Где-то рядом лаяли собаки, и на втором этаже был слышен плачь годовалого ребенка, на фоне скандала его родителей. Неподалеку от его дома стоял наполовину разобранный автомобиль на трех кирпичах, под каждой опорой колеса. Под навесным фонарем у входа в дом надоедливо стукался о стекло лампочки бестолковый мотылек. Мне на плече капнуло пару раз со стираного белья на третьем этаже, и я сразу отошел в сторону, а потом вошел в дом следом за Джоном старшим. Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Он достал ключи и открыл дверь в свою квартиру.
        — Заходи. Чувствуй себя как дома.
        Квартира была скромно обставлена, но хорошо ухожена и тут было довольно уютно. Хотя не мешало бы сменить невзрачные занавески на окнах.
        Джон старший снял плащ и повесил его в шкаф в прихожей, вместе с моим пиджаком и фуражкой. Забавно, но он немного был полнее, чем я. Не сказать что сильно, но по сравнению со мной было очень заметно.
        — Давно ты здесь живешь? — спросил я его, проходя в гостиную.
        — Я поселился тут недавно, месяца четыре назад. Тут неплохой район. Адекватные соседи и до центра не так далеко.
        Джон старший сел в кресло у окна и закинул ногу на ногу, откинувшись на спинку кресла.
        — Что тебе известно о перемещении во времени? — сразу спросил я его, сдерживая свою нетерпеливость и любопытство.
        — Как и ты, в автомобильной мастерской я получил часы, что у тебя на руке, и как станет позже известно, от самого себя. После я попал в парк Риверсайд и до сегодняшнего дня, как и ты, был в неведении, почему я оказался в прошлом. В этот самый день меня встретил тот самый «Я», что отдал часы в мастерской и сказал, что в 1952 году снова произойдет скачек во времени и мне придется отдать самому себе эти часы, как это сделал он, как это сделал я, как это должен сделать теперь ты. Все это временная петля, не имеющая начала и конца, а мы с тобой, прошлое и будущее одного и того же узника времени — Джона Ховарда. Чтобы это проще понимать, нужно говорить не о тебе и мне, а о нем, о Джоне. Ты и я — его прошлое и будущее, которые сейчас встретились друг с другом.
        Вот тут все вопросы разом получили свои ответы, а если не все, то многое прояснилось после сказанного. Пусть местами мне было не до конца все понятно, но он доходчиво объяснил, что я сам себя заточил в этом времени.
        — Получается… я сам себя отправил в прошлое?
        — Можно и так сказать, однако во всем этом есть одна интересная деталь.
        — Какая? — спросил я его настороженно.
        — У временной петли, как я и говорил нет ни начала, ни конца, как круговорот, повторяющий один и тот же цикл. Нет точки отсчета, нет ключевого момента, создавшего бесконечную череду одних и тех же повторяющихся событий. Это похоже на игрушечный поезд, путешествующий по кольцевому железнодорожному пути. Если время представить, как линию, тогда кольцевая нашего поезда это и есть временная петля, так сказать западня с одним и тем же бесконечным маршрутом, пересекающая линию времени.
        Джон старший ненадолго замолчал, а затем вполголоса, растягивая каждое слово, произнес:
        — Но, что может заставить поезд повернуть вспять и ездить по кругу? Если только он не маршрутный…
        Я сел на стул у старого комода и уставился в пол. Я не знал, что ответить себе старшему. Мне казалось, что я сейчас для него пережиток прошлого и все это с ним уже однажды было, когда он был на моем месте. Для него это словно спектакль, где он актер, а я зритель. Я абсолютно не представлял, как вести себя в такой неоднозначной ситуации. Все казалось непонятной утопией, и теперь от внесенной ясности все стало еще сложнее для понимания.
        — Значит, ты знаешь мое будущее, и все что сейчас со мной происходит, было и с тобой?
        — Мне известно, что будет с тобой через минуту, через пару часов, двадцать лет, известно настолько, насколько хороша моя память. Мне известно то, что я уже пережил, другими словами — для тебя моя история жизни не что иное, как твое будущее. Кстати твои мысли, для меня являются воспоминаниями, и я как никто другой понимаю, что сейчас происходит с твоим потрясенным рассудком. Но будь уверен, так близко наяву прикоснуться к пережитому моменту своего прошлого, просто не под силу передать словами.
        — Постой, но если тебе известен весь сценарий нашей встречи, разве ты не можешь вести себя по-другому? Допустим, исключить какое-то событие или внести новое? Скажем, предложить мне перед беседой чая или что-то вроде того.
        — Предлагаешь мне импровизировать со своим прошлым? — сказал Джон старший и взглянул на меня вызывающим взглядом.
        — Не-е-т, просто пытаюсь понять, какого это знать, что можешь повлиять на ход своей истории.
        — Это трудно, Джон младший, — сказал он и направил на меня револьвер.
        Я не сразу заметил, что у него в руке, но разглядев четко направленное на меня дуло револьвера, я замер. В моей голове пронеслось столько разных мыслей, и все они сумбурно смешались в кашу. Я не верил своим глазам. Не мог поверить в то, что лицезрел. Его нижние веки налились слезами и рука, в которой он держал оружие, стала заметно дрожать.
        — Ты хочешь убить меня? — сказал я абсолютно спокойным голосом, уже смирившись с происходящим.
        — Нельзя вмешиваться в прошлое. Ты даже не представляешь, что натворил, решив, что Патрисия будет матерью твоего ребенка.
        — А что может произойти. Я и так прожил здесь немало времени и внес вклад в историю многих жителей Детройта.
        — Ты создал новую жизнь! Погубив жизнь Патрисии, а вместе с этим и свою, лишив будущего вашего ребенка.
        — Ты же можешь все изменить! Если я буду знать свое будущее, я не допущу твоих ошибок, тогда с Патрисией и ребенком все будет в порядке.
        — Ты не понимаешь. Твое вмешательство в историю и стало твоей ловушкой!
        — Что ты имеешь ввиду?
        — Ты так в нее влюблен, что не сможешь допустить, чтобы вы не повстречались. Зная и понимая это, на моем месте ты не захочешь ничего менять. И что ты сделаешь? Снова отправишь себя из настоящего в прошлое?
        — Думаешь, выходом будет свести счеты со своим прошлым, уничтожив его? Это же самоубийство! Вдруг это тоже петля?
        — Прошлое уже не изменить.
        Он резко приставил пистолет к своему виску. Его лицо отражало всю горесть, печаль и беспомощность. Для него это казалось безвыходной ситуацией.
        — Подожди! Может еще все можно изменить! — прокричал я, смотря в отражение своего будущего.
        — Будущее в твоих руках Джон.
        Оглушительный выстрел раздался на весь дом и на моих глазах, мое престарелое тело упало с кресла, истекая кровью из дыры в голове.
        — О, не-е-ет… — промолвил я, медленно вставая со стула.
        Чудовищную картину я наблюдал в ту минуту. В полном смятении от случившегося, и лишенный здравого понимания всего происходящего, на моих глазах, мне стало вовсе не по себе. Такое можно видеть только в самом жутком и кошмарном сне, но каждую секунду я убеждался, что все это наяву. Я смотрел на собственный труп и не мог никак осознать — «Неужели я могу быть способным на такое?». Самоубийство, подумать только, я видел собственное самоубийство! До чего же это было непереносимо. Мне стало слегка дурно. Меня едва не стошнило от одного вида мертвого тела Джона старшего. Он лежал на полу с открытыми, как стекла, глазами и бездонным, жутким, застывшем взглядом, сводящим с ума. Лицо было повернуто к полу и по щеке стекали капли крови. Лежа бочком у кресла, с оставшимся пистолетом в руке. Мое престарелое тело наводило неописуемый страх на меня. Как он мог поступить так с самим собой и пережитком своего прошлого?
        Я не мог больше смотреть на это и вышел в прихожую. Необходимо срочно убираться отсюда и так, чтобы никто меня не видел из жильцов дома. Сейчас не время было мешкать. Я схватил свой плащ, открыл дверь и быстро вышел из квартиры, аккуратно прикрыв входную дверь. Стараясь не топать громко своими ботинками, я спустился по лестнице на первый этаж и вышел из дома. Быстро осмотревшись по сторонам, я не заметил никого поблизости и пошел к машине. Мне показалось, что за мной следят из окон дома, но я не стал поднимать голову, чтобы не выдать свою личность. Я хорошо слышал, как скрипнула оконная рама, и чувствовал, как некто наблюдает за мной, но я упрямо шел к машине, не оборачиваясь и не поднимая головы.
        Когда я сел в машину, понял, что за мной следила девушка из окна на втором этаже. Находясь в машине, я посмотрел в сторону дома и сразу увидел ее, а она почти сразу скрылась за окном.
        — Нужно поскорее сваливать отсюда, — сказал я сам себе и торопливо завел машину.
        Возвращаясь домой, я ехал так быстро, как только мог. Все что мне хотелось на тот момент это забыть все, что случилось этим вечером, но всю дорогу в моей голове прокручивался один и тот же момент. Выстрел… и Джон падает, выстрел и снова падает. Еще эти слова: «Будущее в твоих руках Джон». Для чего он это сказал и какое будущее он имел ввиду? Уведенное мной самоубийство произвело на меня такое сильное впечатление, что ни о чем кроме этого я не мог думать. Стоило на секунду закрыть глаза и в темноте закрытых век, будто фотоснимок мертвого Джона Ховарда я видел перед собой. Не хотелось даже моргать, чтобы не видеть этого. Как бы мне хотелось забыть все это раз и навсегда. Никогда еще мне не было так жутко не по себе. Столько всего произошло за один вечер и сколько необычного пришлось узнать, а закончилось все в один миг.
        Наконец-то я добрался домой. В окнах был свет, значит, Патрисия была дома. Машину я оставил перед воротами, немного встряхнул себя и пошлепал ладонями по щекам, чтобы немного придти в себя. Не хотелось бы выглядеть немой контуженой рыбой, когда Патрис спросит, где так долго меня носило.
        Подойдя к крыльцу дома, я постучал в дверь несколько раз, и через минуту Патрисия открыла мне дверь.
        — Патрис, прости, что так долго. Я прождал на причале весь день, но так и…
        — Простите, а мы знакомы? — сказала она, оборвав мою речь, когда я попытался войти в дом.
        — О чем ты? — сказал я с усмешкой и посмотрел в ее глаза.
        И тут я увидел выражение ее лица. Она пыталась вспомнить, кто я такой, но не могла. Мы смотрели друг на друга в растерянности, а я не понимал, что черт возьми происходит.
        — Извините, но я не припоминаю, чтобы мы встречались. Вы чего-то хотели?
        — Патрисия, кто там? — послышался чей-то голос из соседней комнаты.
        За ее спиной я увидел, как в прихожую вошел Стивен, в белой майке и брюках.
        — Что он здесь делает?! — грубо спросил я Патрисию.
        — Вообще-то я ее муж мистер, — сказал он, встав у двери рядом с Патрисией.
        — Это мой муж Стив. А вы кто?
        — Да, кто вы? — поддакнул ей Стивен.
        — Это розыгрыш что ли? Вы оба не знаете кто я такой?!
        Они переглянулись между собой и оценивающе посмотрели на меня.
        — Понятия не имею, что вам нужно, но мы вас незнаем, — сказала Патрис и хотела закрыть перед моим носом дверь.
        — Постой! — остановил я ее, придерживая рукой дверь.
        Из гостиной мы втроем услышали младенца, он плакал и кричал, как это часто делают все малыши.
        — Джон опять проснулся, пойду снова уложу его, — сказала Патрисия и ушла в гостиную.
        — Джон? — удивленно сказал я и посмотрел на Стива.
        — Что здесь происходит?!
        С криком, я схватил его левой рукой за плече, а правой за шею, и вместе с ним вломился в гостиную.
        Патрисия испугано прижала маленькое дитя к себе и испуганным голосом закричала:
        — Я сейчас вызову полицию!
        Вот тут меня мгновенно настигло неудачное совпадение. За окном, у машины, что я оставил у ворот остановился полицейский автомобиль. Из него вышли три полицейских и, увидев открытую дверь дома, вломились и скрутили руки нам со Стивеном. Ребенок плакал и кричал так громко, что я вовсе не слышал, что говорили полицейские, цепляя мне на руки наручники.
        — Прекратите! Это мой муж, вон тот самозванец вломился к нам в дом, — говорила Патрисия, указывая пальцем на меня, лежащего в наручниках на полу.
        Как же мне было скверно на душе в тот момент. Я уже ничего не понимал, что со мной происходит. Меня и Стива посадили в машину, которая подъехала чуть позже, а Патрисию и ребенка повезли в участок в первой машине, для выяснения обстоятельств. После того, как нас привезли в участок, Стива освободили почти сразу, а Патрисия сказала полицейским, что никогда меня ранее не видела. Говорила, что я вломился в их дом и напал на ее мужа. Когда она, уходя посмотрела на меня, сидящего за решеткой, я не увидел в ее глазах ни капли теплых чувств, только гнев и призрение. Никакой любви, никаких эмоций. Ее глаза были пустыми. Для них я был незнакомцем. Меня будто никогда не было в ее жизни и теперь уже нельзя ничего изменить. Словно кто-то переписал историю, в которой я и Патрисия никогда не были вместе. Теперь мне уже не увидеть ее счастливых глаз и милой улыбки, теперь для меня нет места рядом с ней. Все выглядело так, что меня никогда не было в этом мире. Ничего из того, что я пережил в прошлом, никогда не было. Ума не приложу что, послужило причиной всего этого временного коллапса, но ясно было одно — я сам
все это натворил. Теперь я видел, как моя любимая, которая еще сегодня утром готовила мне завтрак, смотрит на меня, как на бандитское отродье. Она уходила из участка с ребенком на руках и мужем, а я провожал ее взглядом до самого выхода. Больно было понимать насколько загублена и убога оказалась моя жизнь, счастья в которой уже нет и не будет. Все мои мечты бесследно растворились прямо на глазах, а от любви любимой мною женщины не осталось и следа.
        После всей этой суматохи с полицией, меня через несколько дней отпустили из-под стражи. Патрисия и Стив не стали обвинять меня в каких-либо противозаконных деяниях и меня просто отпустили. Полиции просто не было до меня никакого дела. Я для них был просто обычный городской бродяга, как никому неизвестный, погибший той ночью, Джон Ховард.
        Пойти, после освобождения из полицейского участка, мне теперь все равно было не к кому, и я захотел еще раз увидеть ее. Вспомнить, как она выглядит, как когда-то возвращался к ней после дальнего плаванья, а она встречала меня своими крепкими долгожданными объятиями. Хотелось просто увидеть ее хотя бы раз, одним глазком издалека. На минуту представить, что заметив меня, она подойдет ближе и обнимет, как раньше. Прижмется грудью к сердцу и утешит всю его боль.
        На следующий день я добрался до дома Патрисии. Сидел на крыльце соседнего дома до самого обеда. На улице стояла прохладная погода, и я сильно замерз, но продолжал ждать. Мне не хотелось ни есть, ни спать, не пить, хотелось только увидеть ее вновь. Я был готов сидеть здесь вечность, только бы увидеть ее в последний раз.
        Когда черный «Форд» проезжал вдалеке у дома Патрисии я почувствовал, что она рядом. Казалось, я ощущаю ее присутствие за несколько миль, знаю, что она сидит в том автомобиле. Машина остановилась у ворот и Патрисия вышла из машины с маленьким малышом на руках. Затем с водительского места вылез Стив и пошел открывать ворота.
        — Джон! — громко произнесла она.
        В моем сердце, будто все перевернулось, когда она произнесла знакомым голосом мое имя.
        — Не клади всякую гадость себе в рот, — сказала она, вытащив у маленького мальчика какие-то нитки от одежды из его крохотной ручонки.
        Единственная горячая слеза скатилась по моей щеке и застыла на подбородке. Держа ребенка на руках, она понесла своего сына в дом, а малыш смотрел на меня из-за ее плеча и показывал на меня пальцем, но к счастью Патрисия не обратила на это никакого внимания.
        Когда Патрисия и Стивен вошли в дом, я подошел к окну гостиной и еще раз посмотрел на нее.
        — Дя! — произнес малыш, заметив меня в окне, с ее рук.
        — Кого ты там увидел? — спросила его Патрисия и подошла к окну.
        Я быстро спрятался сбоку, чтобы меня не увидели.
        — Нету никакого «Дя». Пойдем, мама тебя накормит. Пойдем? — сказала она и пошла с ребенком на кухню.
        Я снял со своей руки часы и положил их на наружный подоконник гостиного окна, а затем ушел оттуда в сторону Детройта. До самого вечера я бродил по улицам города. Шел куда глаза глядят. Ходил по бульвару из квартала в квартал. Побывал в самых разных частях города, и почти везде был впервые. Я плутал по городу так долго, что дорогу назад было уже трудно найти, но мне оно теперь все равно без нужды. Уже поздней ночью, ноги словно сами занесли меня на железобетонный мост над рекой. Бледная луна светила на небе этой ночью, и яркие звезды блестели на чистом небосводе.
        Под серединой моста, прямо подо мной проплывал пароход, и оставалось время немного поразмышлять. Все было в моих руках, и я все упустил, а ведь все так хорошо начиналось. Все закончилось в одночасье, безвозвратно и навсегда. Потерял все, что у меня было и ради чего? За что мне все это? Если бы я мог дать себе ответы на все эти вопросы. Надеюсь, Джон ты знал что делал, когда застрелился на глазах своего прошлого. Могу предположить, что будь я на твоем месте, сделал бы то же самое, ради не появившегося на свет Джона Ховарда, но на твоем месте мне уже никогда не быть, как и будущему Джону.
        Однажды я сказал себе, что будущее в моих руках, но знал ли я тогда, какое будущее меня ждет. Его у меня теперь попросту нет, обреченный скиталец времен, заблудшая душа — вот, кто я теперь. Никогда не мог подумать, что я мог бы покончить жизнь самоубийством. Разве это был единственный выход Джон? Неужели ничего нельзя было исправить?
        Пароход проплыл под мостом, и я бесследно исчез. Ушел навсегда. И только пароход продолжал идти вперед по реке. Только он шел против течения, не смотря ни на что.