Тень и искры Дженнифер Ли Арментраут
        Вселенная Крови и Пепла #0Плоть и огонь #1
        Будущее Серафены Мирель, рожденной в вуали Первозданных, обещанной Судьбами Девы, никогда ей не принадлежало. Еще до рождения ей было предназначено выполнить договор, в отчаянии заключенный ее предком ради спасения своего народа. Сера должна отказаться от собственной жизни и стать супругой Первозданного Смерти. Однако истинное предназначение Серы - самый охраняемый секрет во всей Ласании. Она не только тщательно оберегаемая Дева, но и убийца с единственной миссией, единственной целью - заставить Первозданного Смерти влюбиться, стать его слабостью, а потом… покончить с ним. Если она провалится, то обречет королевство на медленную смерть от Гнили.
        Сера всегда знала, кто она. Избранная. Супруга. Убийца. Оружие. Неуловимый призрак, искупавшийся в крови. Чудовище. Пока не встретила его. Пока неожиданные слова и поступки Первозданного Смерти не изгнали клубящуюся внутри ее тьму. Его соблазняющие прикосновения разожгли страсть, которую она никогда не позволяла себе испытывать и не могла позволить по отношению к нему.
        Но у Серы никогда не было выбора. Вся ее жизнь - выплата долга, ибо ее навсегда осенили Жизнь и Смерть.
        Дженнифер Арментроут
        Тень и искры
        Jennifer Armentrout
        A Shadow in the Ember: Flesh and Fire book 1
        
* * *
        Тебе, читатель
        Пролог
        - Ты не разочаруешь нас сегодня, Сера. - Слова донеслись из теней в глубине комнаты. - Ты не разочаруешь Ласанию.
        - Нет.
        Я сцепила руки, чтобы унять неутихающую дрожь, и сделала глубокий вдох. Задержав дыхание, уставилась на свое отражение в настенном зеркале. Нет причин так нервничать. Я медленно выдохнула.
        - Я вас не разочарую.
        Я сделала еще один глубокий спокойный вдох, с трудом узнавая отражение, которое смотрело на меня. Даже в неровном приглушенном свете канделябров, расставленных по маленькой комнате, я видела, что моя кожа так порозовела, что почти исчезли веснушки на щеках и переносице. Такой румянец можно было бы назвать сияющим, но мои зеленые глаза сверкали слишком ярко, слишком лихорадочно.
        Сердце по-прежнему колотилось, поэтому я опять задержала дыхание, как сир Холланд учил делать, когда кажется, будто не можешь дышать, не можешь контролировать то, что происходит вокруг или с тобой. «Вдохни медленно и ровно. Задержи дыхание, пока не почувствуешь, что сердце успокоилось. Выдохни. Задержи дыхание».
        Сейчас это не помогало так, как раньше.
        Мои волосы расчесывали до тех пор, пока кожа головы не начала гореть. Ее все еще покалывало. Половину моих светлых волос убрали наверх и закололи, остальные волной густых локонов падали на спину. Кожа на горле и плечах тоже порозовела - наверное, из-за ароматической ванны, в которой я провела несколько часов. Может, поэтому мне так трудно дышать. В воду добавили много масел, и я боялась, что пахну так, будто меня утопили в жасмине и сладком анисе.
        Оставаясь абсолютно неподвижной, я сделала медленный глубокий вдох. После ванны меня тщательно прихорашивали. Волосы со всего тела выщипали или удалили с помощью воска, и только бальзам, втертый в ноги, руки и, похоже, повсюду, смягчал жжение. Я опять задержала дыхание, подавив желание опустить взгляд. Я уже знала, что увижу, - практически всё.
        Платье, если его можно так назвать, почти полностью было сшито из прозрачного шифона. Рукава длиной в несколько дюймов прикрывали верхнюю часть рук, и тонкая ткань цвета слоновой кости свободно окутывала все тело, растекаясь по полу. Я возненавидела платье, ванну и последовавшие за ней процедуры, хотя и понимала, зачем все это.
        Чтобы сделать меня обольстительной.
        Юбки зашелестели рядом, и я медленно выдохнула. В зеркале появилось лицо мамы. Между нами нет никакого сходства. Я напоминаю отца. Знаю это, потому что долго рассматривала его единственный сохранившийся портрет. У него тоже были веснушки и такой же упрямый подбородок, как и у меня. И мне достались его глаза - не только цвет, но и разрез, приподнятые внешние уголки. Благодаря этому портрету, спрятанному в личных покоях мамы, я знала, как выглядел мой отец.
        Темно-карие глаза мамы на миг встретились в зеркале с моими, а потом она обошла вокруг меня. Ее корона из золотых листьев сияла в свете свечей. Мама изучала меня, выискивая выбившиеся пряди волос или волоски в том месте, где им быть не положено, любые изъяны или свидетельства, что невеста подготовлена неидеально.
        Цена, обещанная за двести лет до моего рождения.
        В горле снова пересохло, но я не осмелилась попросить воды. На моих губах - розовая краска, создающая впечатление, будто они покрыты росой. Если я что-то испорчу, мама будет недовольна.
        Пока она поправляла рукава, я вгляделась в ее лицо. Тонкие морщинки в уголках глаз казались глубже, чем днем раньше. Губы напряженно сжаты. Как всегда, по ее лицу ничего нельзя прочесть, да я и не знала, что искать. Печаль? Облегчение? Любовь? Звякнули тонкие золотые цепочки, и мое сердце забилось сильнее.
        Я увидела белую вуаль, которую кто-то подал ей, и мне вспомнился белый волк, которого я видела много лет назад у озера, где собирала камешки - теперь не помню для чего. Судя по внушительным размерам, это мог быть один из редких волков кийу, которые порой встречались в Темных Вязах, окружающих территорию замка Вэйфейр. Я встретилась взглядом со зверем, боясь, что он разорвет меня. Но он, прежде чем убежать, лишь посмотрел на горсть камней в моих руках так, словно я слабоумный ребенок.
        Мама надела мне на голову вуаль Избранной. Тонкая ткань окутала плечи и заструилась по спине, оставив открытыми только губы и подбородок. Я с трудом могла видеть, как сквозь дымку. На мою голову положили тонкие цепочки, удерживающие вуаль. Она была не такой плотной, как та, что я носила в присутствии других людей, за исключением своей семьи и сира Холланда, и не закрывала все лицо.
        «Пусть ты не Избранная, но ты рождена в царстве смертных в вуали Первозданных. Ты - Дева, обещанная Судьбами. И ты покинешь это царство, осененная Жизнью и Смертью», - сказала однажды моя старая няня Одетта.
        Однако я выглядела как Избранные - третьи сыновья и дочери, рожденные в покрове и предназначенные служить при дворе Первозданного Жизни. Я всю жизнь пряталась под этой вуалью, и хотя рождена в покрове и со мной в многом обращались как с Избранными, я еще и Дева. После Вознесения им будет оказана величайшая честь, какая может быть дарована смертным в любом королевстве. Вся страна будет праздновать, готовясь к ночи Ритуала, во время которого они вознесутся и войдут в царство Илизиума, чтобы служить Первозданным и богам. Мое же предназначение - наверное, самый тщательно охраняемый секрет во всей Ласании. Не будет ни празднований, ни пиров. Сегодня, в мой семнадцатый день рождения, я стану супругой Первозданного Смерти.
        К горлу подкатил ком. Почему я умираю от страха? Я к этому готова. Готова выполнить договор. Готова к тому, для чего рождена. Должна быть готова.
        Интересно, нервничают ли Избранные в ночь своего Ритуала? Скорее всего. Кто бы не волновался в присутствии младших богов, не говоря уже о Первозданных - существах столь могущественных, что они стали основой самой ткани нашего существования? А может, Избранные просто радуются, что наконец исполняют свое предназначение. Я наблюдала, как они улыбались и смеялись во время Ритуала, когда видны только нижние половины их лиц. Они явно горели готовностью начать новую жизнь.
        Я же не улыбалась и не смеялась.
        «Вдохни. Задержи дыхание. Выдохни. Задержи дыхание».
        Мама наклонилась ко мне.
        - Ты готова, принцесса Серафена.
        Серафена. Я так редко слышала свое полное имя, и никогда - вместе с официальным титулом. Словно щелкнул переключатель. В один миг бешеное биение сердца прекратилось, давление на грудь ослабело. Руки перестали дрожать.
        - Да.
        Сквозь вуаль я заметила, что королева Каллиф улыбнулась - по крайней мере, уголки ее губ приподнялись. Я никогда не видела, чтобы она улыбалась мне по-настоящему, как улыбалась мужу и моим сводным брату и сестре. Хотя она вынашивала меня девять месяцев и произвела на свет, я никогда не была ее дочерью. Никогда не считалась принцессой людей.
        Я всегда принадлежала Первозданному Смерти.
        Она бросила на меня последний взгляд, убрала прядь волос, которая выбилась на плечо, и вышла из комнаты, не проронив ни слова. Дверь за ней со щелчком закрылась, и мое восприятие мира, которое я оттачивала годами, обострилось.
        Тишина в комнате сохранялась несколько мгновений.
        - Сестренка, - раздался голос. - Ты застыла, как статуи богов в саду.
        Сестренка? Я скривилась, сдерживая отвращение. Он мне не брат, ни по крови, ни по узам, хотя он сын мужчины, за которого мама вышла замуж вскоре после смерти отца. В нем не было ни капли крови Мирелей, но народ Ласании не знал о моем рождении, и потому наследником стал он. Вскоре ему быть королем, и я уверена, что народ ждет кризис даже после того, как я выполню договор.
        Но, как наследник трона, сводный брат - один из немногих, кому известна правда о короле Родерике, первом правителе из рода Мирелей и моем предке, чье отчаянное решение ради спасения народа не только предопределило мою судьбу, но стало проклятием для будущих поколений того королевства, которое он хотел защитить.
        - Ты, наверное, нервничаешь. - Тавиус подошел ближе. - Знаю, принцесса Кейли нервничает. Она переживает из-за нашей брачной ночи.
        Я разжала пальцы и спокойно посмотрела на него.
        - Я пообещал ей, что буду нежным.
        Тавиус появился в моем поле зрения. Голубоглазый, со светло-каштановыми волосами, он считался красавцем, и я готова поспорить, что принцесса Айрелона при знакомстве с ним тоже так решила и сочла, что ей повезло. Вероятно, теперь она так не думает. Я наблюдала, как Тавиус кружит вокруг меня, словно большой серебристый ястреб из тех, что летают над верхушками Темных Вязов.
        - Сомневаюсь, что ты получишь такое же заверение от него.
        Даже сквозь вуаль я увидела его самодовольную ухмылку. Чувствовала, как он пялится.
        - Ты же знаешь, что о нем говорят - почему его черты никогда не изображают на картинах и не высекают в камне. - Тавиус понизил голос, изображая притворное сочувствие. - Говорят, он чудовищен, его кожа покрыта такой же чешуей, как у тварей, которые его охраняют. И у него клыки вместо зубов. Конечно, ты в ужасе от того, что должна сделать.
        Не знаю, покрыт ли чешуей Первозданный Смерти, но все они - и боги, и Первозданные - имеют острые удлиненные клыки. Достаточно острые, чтобы пронзать плоть.
        - Как ты думаешь, кровавый поцелуй подарит тебе огромное наслаждение, как некоторые утверждают? - издевался он. - Или доставит ужасную боль, когда он погрузит свои зубы в твою гладкую кожу? - Его голос стал хриплым. - Скорее всего - последнее.
        Я ненавидела его еще больше, чем это платье.
        Он крадучись обошел меня, постукивая пальцем по подбородку. По моей коже поползли мурашки, но я осталась неподвижной.
        - Но тебя обучали довести дело до конца, правда? Стать его слабостью, заставить его влюбиться, а потом покончить с ним. - Он остановился передо мной. - Я знаю, что ты провела какое-то время, обучаясь у куртизанок «Нефрита». Так что, возможно, ты не нервничаешь. Может, тебе не терпится услужить…
        Он протянул мне руку.
        Я схватила его запястье и вдавила пальцы в жилы. Он дернулся всем телом и выругался.
        - Дотронься до меня, и я сломаю все кости в твоей руке, - предупредила я. - А потом позабочусь, чтобы у принцессы не было причин страшиться брачной ночи, которую она обречена провести с тобой.
        Рука Тавиуса напряглась, он сердито уставился на меня.
        - Тебе так невероятно повезло, - огрызнулся он. - Ты и понятия не имеешь.
        - Нет, Тавиус. - Я оттолкнула его, напоминая, что моим обучением занимались не только куртизанки. Он споткнулся, но восстановил равновесие, избежав столкновения с зеркалом. - Это тебе повезло.
        Его ноздри раздувались. Он потер руку, но ничего не сказал, а я снова уселась неподвижно. Я говорила правду. Я могла сломать ему шею прежде, чем он успел бы поднять на меня руку. Благодаря своему предназначению я была обучена лучше большинства королевских гвардейцев, которые защищали Тавиуса. Тем не менее он заносчив и избалован настолько, чтобы попытаться совершить какую-нибудь невероятную глупость.
        Я даже надеялась на это.
        Тавиус сделал шаг вперед, а я улыбнулась…
        Стук в дверь помешал ему исполнить задуманное. Он опустил руки и рявкнул:
        - Что такое?
        Из-за двери раздался взволнованный голос одной из доверенных леди моей матери.
        - Жрецы ожидают его скорого прибытия.
        Тавиус с насмешливой улыбкой отстранился от меня. Я развернулась.
        - Пора тебе в кои-то веки принести пользу, - сказал он.
        Он открыл дверь и неторопливо вышел, зная, что я не стану отвечать при леди Кале. Эта женщина доложит моей матери обо всем, что бы я ни сделала в ее присутствии. А та, по какой-то богами забытой причине, заботится о Тавиусе так, словно он этого достоин. Я подождала, пока он исчезнет в одном из темных извилистых коридоров Теневого храма, расположенного за Садовым районом столицы у подножия Утесов Печали. Коридоров здесь так же много, как и подземных туннелей, соединяющих все храмы Карсодонии, столицы королевства, с замком Вэйфейр.
        Я подумала о смертной Сотории, в честь которой названы крутые обрывы. Легенда гласит, что она собирала цветы на утесах, когда, напуганная богом, сорвалась вниз и разбилась.
        Наверное, сейчас не самое подходящее время о ней думать.
        Подобрав воздушные юбки, я шла босиком по холодному полу.
        Леди Кала казалась размытым пятном в коридоре, но я все-таки заметила, как она поспешно отвернулась от меня.
        - Идем. - Она шагнула вперед, но остановилась. - Тебе видно в этой вуали?
        - Чуть-чуть, - призналась я.
        Она взяла меня под руку. Я поморщилась от неожиданного прикосновения и возблагодарила вуаль, которая скрывала меня. Как и любой Избранный, я не должна никого касаться, если это не связано с моими приготовлениями. Действия леди Калы о многом говорили.
        Она повела меня по бесконечным извилистым коридорам, где не было ничего, кроме бесчисленных дверей и светильников с пылающими свечами. Я уже начала думать, не заблудилась ли она, но тут у дверей показались неясные очертания двух молчаливых фигур, одетых в черное.
        Теневые жрецы.
        Они возвели обет молчания на новый уровень: им зашили рты. Я всегда удивлялась, как они едят и пьют. Судя по призрачным впалым фигурам под черными одеяниями, способы, которые они применяют, не слишком хорошо работают.
        Я подавила дрожь, когда жрецы открыли дверь, за которой оказался большой круглый зал, освещенный сотнями свечей. Третий Теневой жрец возник из ниоткуда и занял место леди Калы. Костлявые пальцы не коснулись моей кожи, но прижались к спине. Контакт все же беспокоил меня, хотелось сделать шаг в сторону, но я знала, что лучше не отстраняться от этих пальцев, холод которых проникал сквозь тонкую ткань. Заставив себя дышать, я уставилась на рельеф, высеченный на гладком камне. Круг, пересеченный линией. Такой же символ был изображен на всех каменных плитках. Никогда прежде его не видела и не знала, что он означает. Я подняла взгляд на широкую площадку, которая возвышалась впереди. Жрец направлял меня вдоль прохода, и ощущение тяжести в груди вернулось. Я не смотрела на пустые скамьи. Если бы я в самом деле была Избранной, на них бы сидела высокопоставленная знать, а с улиц доносились приветственные крики. От тишины в зале я похолодела.
        Раньше здесь стоял лишь трон, сделанный из того же камня, что и храм. Тенекамень цвета самого глубокого часа ночи - изумительный материал, который можно отполировать, чтобы он отражал любой источник света, и наточить так, что острый клинок, изготовленный из него, будет пронзать плоть и кость. Сверкающий трон поглощал свет свечей, и казалось, что камень полон темного огня.
        Спинка трона была выточена в виде полумесяца. Такой же формы, что и родимое пятно над моей левой лопаткой. Красноречивое указание на то, что еще до рождения моя жизнь мне не принадлежала.
        Сегодня здесь стояли два трона.
        Когда меня подвели к возвышению и помогли подняться по ступеням, я пожалела, что не попросила стакан воды. Меня направили ко второму трону, усадили и оставили одну.
        Уложив руки на подлокотники, я рассматривала скамьи внизу. Ни одного человека из Ласании. Никто даже не знает, что их жизни и жизни их детей сегодня ночью висят на волоске и что мне нужно сделать. Если бы они узнали, что Родерик Мирель - известный в истории Ласании как Золотой король - не проводил дни и ночи в полях со своим народом, копая и расчищая погубленную войной землю, пока не обнажится чистый, плодородный слой… Что он не засевал поля вместе со своими подданными; не выстраивал королевство, проливая кровь, пот и слезы… Если они узнают, что песни и стихи о нем основаны на сказках, тогда то, что осталось от династии Мирелей, наверняка рухнет.
        Кто-то закрыл двери, и я устремила взгляд в глубину зала, где различила при свете свечей темные очертания мамы и Тавиуса. Рядом с ними маячила третья фигура. Король Эрнальд. Моя сводная сестра - принцесса Эзмерия, или Эзра, - стояла рядом с отцом и братом, и мне не нужно было видеть выражение ее лица, чтобы знать: ей ненавистны условия этой сделки. Сира Холланда не было. Мне бы хотелось с ним попрощаться, хотя я и не ожидала, что он сюда придет. Его присутствие вызвало бы много вопросов у Теневых жрецов.
        И многое бы открыло.
        Что я не воплощение королевской чистоты, а скорее волк в шкуре жертвенного ягненка.
        Я не просто выполню договор, заключенный королем Родериком. Я покончу с ним прежде, чем он уничтожит мое королевство.
        Решимость наполнила мою грудь теплом, как всегда бывало, когда я применяла свой дар. Это моя судьба. Мое предназначение. То, что я сделаю, - важнее меня самой. Это ради Ласании.
        Поэтому я сидела, скрестив лодыжки под платьем, расслабив руки на подлокотниках трона, и ждала.
        Ожидание затягивалось.
        Секунды складывались в минуты. Не знаю, сколько их прошло, но в животе стали возникать крохотные узлы беспокойства. Он призван в свой храм. Разве… разве он не должен явиться?
        Ладони взмокли, напряжение в животе разрослось и достигло груди. Давление усилилось. Что, если он не появится?
        А почему бы и нет?
        Это же он диктовал условия.
        Когда король Родерик в отчаянии был готов на все, чтобы спасти погубленные войной земли и людей, которые голодали, уже вынеся столько потерь, наверное, он ожидал, что на его призыв отзовется младший бог, как это обычно случалось, если у кого-то хватало смелости призвать. Но Золотому королю ответил Первозданный.
        Исполнив просьбу короля Родерика, Первозданный Смерти назначил цену: отдать перворожденную дочь рода Мирелей ему в супруги.
        Первозданный должен прийти.
        А если не придет? Мое сердце колотилось, а пальцы сжимали холодный камень трона.
        «Вдохни. Задержи дыхание. Выдохни. Задержи дыхание».
        Если он не появится, все пропало. Все, что он даровал королю Родерику, продолжит разрушаться. Если он не придет за мной и я не исполню задуманное, я обреку королевство на медленную смерть от Гнили. Она появилась сразу после моего рождения, сначала на маленьком участке сада. Незрелые яблоки падали с деревьев, теряющих листву. Земля под ними стала серой, а трава и корни погибли. Потом Гниль распространилась, захватив весь сад. Со временем она опустошила еще несколько ферм. На почве, затронутой Гнилью, больше ничего не росло.
        И это еще не все. Изменилась погода: лето стало более жарким и сухим, а зима - более холодной и переменчивой.
        Народ Ласании понятия не имеет, что Гниль - это часы с обратным отсчетом, которые с момента моего рождения отмеряют время до окончания срока сделки, заключенной Золотым королем. Вполне возможно, король не понимал, что условия сделки будут выполнены, невзирая ни на что. Это осознание пришло лишь спустя десятилетия после ее заключения. Если я провалюсь, королевство…
        Все началось как низкий рокот, который можно было принять за отдаленное громыхание фургонов и экипажей по мощеным улицам Карсодонии. Но звук нарастал, пока я не почувствовала вибрацию в троне, на котором сижу, и в своих костях.
        Рокот стих, и свечи - все свечи - погасли, зал погрузился в темноту. Края моей вуали и подол платья зашевелил ветерок, несущий запах земли.
        Вдруг пламя в свечах вспыхнуло и устремилось к сводчатому потолку. Я сосредоточила взгляд на центральном проходе, где воздух раскололся и затрещал искрами белого света.
        Из разрыва просочился туман и пополз по каменному полу к скамьям. Моя кожа покрылась мурашками. Некоторые называют туман первозданной магией. Итер. Мощная субстанция, которая не только создала царство смертных и Илизиум, но и течет в крови богов, наделяя даже младших из них и неизвестных немыслимой силой.
        Я заморгала. Перед возвышением больше не было пусто. Там стоял мужчина в плаще с капюшоном, окруженный пульсирующими щупальцами глубоких теней, обведенных сияющим серебром. Я не позволяла себе думать, что сказал про него Тавиус. Не могла. Вместо этого попыталась что-нибудь разглядеть за клочковатой массой тумана. Я смогла лишь разобрать, что он невероятно высок. Даже с того места, где сидела, я поняла, что он будет возвышаться надо мной, а я вовсе не маленького роста - почти одного с Тавиусом. Но он - Первозданный, а исторические хроники гласят, что Первозданные казались гигантами по сравнению со смертными.
        Похоже, он широкоплеч - я решила так из-за более густой тьмы, которая приняла очертания… крыльев. Голова, укрытая капюшоном, приподнялась.
        Я моментально забыла про дыхательные упражнения. Лица я не видела, но ощутила пристальный взгляд. Этот взгляд пронзал меня, и в короткий миг паники я решила, что он знает: я провела семнадцать лет не только готовясь стать его супругой. Мое обучение простиралось далеко за пределы этого. А смирение и покорность, которым меня научили, - лишь еще одна моя вуаль.
        На миг сердце мое остановилось. Я сидела на троне, предназначенном для правительницы Страны теней, одного из дворов Илизиума, смотрела на Первозданного Смерти, и впервые в жизни меня охватил настоящий ужас.
        Первозданные не могут читать мысли смертных. Я убеждала себя в этом, цепляясь за остатки здравомыслия. У него нет причин подозревать меня в чем-то. Даже если он годами наблюдал, как я расту, или послал в Ласанию шпионов, мое происхождение хранилось в секрете. Никто не знал, что я принцесса крови Мирелей. Все, чем я занималась, делалось в глубочайшей тайне, - от обучения с сиром Холландом и до времени, проведенного с куртизанками «Нефрита».
        Он не мог знать, что за две сотни лет, которые потребовались, чтобы я родилась, появились знания, как можно убить Первозданного.
        Любовь.
        Роковая слабость, которая делает их настолько уязвимыми, что их можно убить. Любовь.
        «Заставь его влюбиться, стань его слабостью и покончи с ним».
        Вот в чем заключается мое предназначение.
        Успокоив колотящееся сердце, я вспомнила часы, проведенные с матерью, когда училась всему, чего ожидают от супруги Первозданного. Как двигаться, разговаривать и вести себя в его присутствии. Как стать той, кого он желает. Я готова - пусть даже он покрыт с головы до ног чешуей, как те крылатые твари, что охраняют Первозданных.
        Мои пальцы расслабились, дыхание замедлилось, и я позволила губам изогнуться в улыбке - застенчивой и невинной. При свете свечей я встала, не чувствуя ног. Сложила руки на животе, чтобы ничего от него не прятать, как велела мама. И начала опускаться на колени, как положено, приветствуя Первозданного.
        Единственным предупреждением, что он сорвался с места, стало движение воздуха.
        Удивленный выдох замер, не добравшись до моих губ. Внезапно Первозданный оказался передо мной. Нас разделяло не больше нескольких дюймов. Воздух вокруг меня заполнился вихрем света. Первозданный казался холодным, как зимы на севере и востоке. Какими постепенно, с каждым годом становились зимы в Ласании.
        Я не была уверена, что дышу, глядя в пустоту, где должно находиться его лицо. Первозданный Смерти приблизился еще, и виток тени коснулся голой кожи моей руки. Я ахнула от ледяного ощущения. Он опустил голову, и в моем теле напряглись все мышцы - из-за его присутствия или из-за инстинкта, предупреждающего, что бежать нельзя. Нельзя делать резких движений в присутствии хищника.
        - Ты, - произнес он. Его голос был полон дыма и тени, и всего, что ждет человека, сделавшего последний вдох. - Мне не нужна супруга.
        Я вздрогнула и прошептала:
        - Что?
        Первозданный подался назад, и тени вместе с ним. Он покачал головой. Что он имел в виду?
        Я шагнула вперед и повторила:
        - Что?..
        Ветер взметнулся за моей спиной, загасив свечи и погрузив зал в темноту. Рокот звучал слабее, чем прежде, но я не смела шевельнуться и понятия не имела, где Первозданный. Не видела даже край возвышения. Землистый запах исчез, пламя в свечах медленно разгорелось, слабо искрясь…
        Первозданного передо мной больше не было.
        Над отверстием в полу, которое теперь было запечатано, клубились остатки итера.
        Он ушел.
        Первозданный Смерти покинул храм. Он не забрал меня, и в самой глубине моей души расцвело и тут же исчезло чувство облегчения. Он не выполнил сделку.
        - Что… что произошло? - донесся до меня голос мамы, и я подняла голову - мама стояла рядом со мной. - Что произошло?
        - Я… Я не знаю. - Паника запустила в меня когти. Я повернулась к матери, обхватив себя руками. - Я не понимаю.
        В ее расширенных глазах отражалась та же буря, что бушевала во мне.
        - Он с тобой говорил? - прошептала мама.
        - Он сказал… - Я попыталась сглотнуть, но горло сжалось. Все вокруг приобрело размытые очертания. Никакие дыхательные упражнения не помогут справиться с такой тревогой. - Я не понимаю. Я сделала все…
        Пощечина обожгла мне щеку. Я не ожидала этого от мамы, не была готова, что она сделает что-то подобное. Я прижала к щеке дрожащую руку и застыла на месте, не осознавая, что произошло… и что меня ждет.
        Ее темные глаза стали шире, а кожа приобрела призрачную белизну.
        - Что ты сделала? - Она прижала руку к груди. - Сера, что ты сделала?
        Я ничего не сделала. Только то, чему меня учили. Но я не могла ей этого сказать. Ничего не могла сказать. Я лишилась дара речи, и что-то внутри меня разбилось и съежилось.
        - Ты, - сказала мама. Хотя в ее голосе не было дыма и теней, он звучал так же непреклонно. Ее глаза блестели. - Ты подвела нас. И теперь всё - всё! - пропало.
        Глава 1
        Три года спустя…
        Лорд Водинских островов с важным видом прошел в середину Большого Чертога замка Вэйфейр. Мягкий размеренный стук его отполированных сапог эхом повторял удары моих пальцев по бедру. Лорд был красив грубоватой красотой - обожженная солнцем кожа, руки, натренированные тяжелым мечом, который висел у него на боку. Самодовольная ухмылка на лице лорда Клауса, высокомерно вскинутая голова и мешок из грубой ткани в руках сказали мне все, что нужно, о том, как обернется дело. Но никто из присутствующих не шевельнулся и не издал ни звука.
        Даже королевские гвардейцы, напряженно застывшие перед возвышением. Они выглядели нелепо в своих разукрашенных костюмах. Золотая бахрома на пышных плечах и жилетах сливового цвета в тон панталонам. Мундиры с отворотами и плотные брюки были слишком плотными для жаркого карсодонского лета и не позволяли свободно двигаться, как простые туники и штаны, которые носили гвардейцы низших чинов и солдаты. Эта униформа кричала о привилегиях, не заслуженных мечами, которые были вложены в инкрустированные костью и камнями ножны.
        Никто не шевельнулся и на возвышении, где на тронах, украшенных бриллиантами и цитринами, сидели королева и король Ласании, взирая на приближающегося лорда. Их короны из золотых листьев ярко сияли в свете свечей. В глазах моего отчима светилась лихорадочная надежда, но взгляд матери ничего не выражал. Напряженно застывший рядом с королем наследник престола казался полусонным и раздраженным обязанностями, которые потребовали его присутствия. Зная Тавиуса, можно было предположить, что в столь позднее время он предпочел бы выпить несколько кружек эля и пристроиться между ног какой-нибудь женщины.
        Напряженное молчание нарушила королева Каллиф. Ее голос прорезал душный воздух, насыщенный ароматом роз.
        - Не ожидала, что на предложение, которое сделал вашему королю наш советник, отзоветесь вы. - Ее тон безошибочно намекал, что приезд лорда Водинских островов - оскорбление. Он не королевской крови. И его поведение достаточно красноречиво. Ему плевать. - Вы говорите от имени ваших короля и королевы?
        Лорд Клаус остановился в нескольких футах от королевских гвардейцев и решительно поднял взгляд. Он не ответил, лишь осмотрел возвышение и скрытые колоннами ниши. Рядом со мной напрягся сир Холланд - рыцарь королевской гвардии. Он крепче сжал меч, висящий на поясе, когда лорд остановил на мне взгляд.
        Я не отвела глаз, за что потом наверняка получу выговор, но во всем королевстве лишь горстка людей знает, что я последний потомок рода Мирелей, принцесса. И еще меньшему числу известно, что я была Девой, обещанной Первозданному Смерти. Этому самодовольному лорду даже невдомек, что он стоит здесь только потому, что я подвела Ласанию.
        Хотя я находилась в тени, взгляд лорда Клауса обвел контуры моего тела, задерживаясь на обнаженных руках и вырезе лифа. А затем лорд посмотрел мне в глаза и слегка вытянул губы, посылая поцелуй.
        Я выгнула бровь.
        Его ухмылка исчезла.
        Королева Каллиф заметила, куда направлено его внимание, и застыла.
        - Вы говорите от имени короны? - повторила она.
        - Да.
        Лорд Клаус перевел взгляд на возвышение.
        - И вы привезли ответ? - спросила королева. В нижней части мешка на грубой ткани расползалось пятно ржавого цвета. - Корона принимает нашу преданность в обмен на помощь?
        Урожай, который можно получить за два года. Едва достаточно, чтобы покрыть потери фермеров из-за Гнили.
        - Я привез ответ.
        Лорд Клаус швырнул мешок.
        Тот ударился о мрамор со странным чавкающим звуком и покатился по плиткам. Из него выпало что-то круглое, оставляя за собой… красный след. Каштановые волосы. Смертельная бледность. Оборванные полоски кожи. Отсеченные кости.
        Голова лорда Сарроса, советника королевы и короля Ласании, отскочила от сапога королевского гвардейца.
        - Боги милостивые! - ахнул Тавиус, отшатнувшись.
        - Это наш ответ на ваше дерьмовое предложение преданности. - Лорд Клаус сделал шаг назад и положил руку на рукоять меча.
        Несколько королевских гвардейцев потянулись к оружию, а сир Холланд хмыкнул и пробормотал:
        - Это было неожиданно.
        Я повернула к нему голову и заметила на его темно-коричневом лице мрачное веселье.
        - Спокойно! - приказал король Эрнальд, подняв руку.
        Королевские гвардейцы остановились.
        - А вот это я ожидал, - добавил сир Холланд шепотом.
        Я стиснула челюсти, чтобы не сделать чего-нибудь непозволительного, и сосредоточилась на маме. На лице королевы не проскользнуло ни одной эмоции. Она сидела расправив плечи и приподняв подбородок.
        - Простого «нет» было бы достаточно, - заявила она.
        - Но произвело бы это такое же впечатление? - возразил лорд Клаус с прежней полуусмешкой. - Преданность рушащегося королевства не стоит и урожая одного дня. - Он снова перевел взгляд на нишу. - Но если вы добавите к сделке вон ту милашку, я, возможно, соглашусь замолвить словечко в вашу пользу перед короной Водины.
        Король сжал подлокотники трона так, что побелели костяшки пальцев, а королева Каллиф сказала:
        - Моя прислужница не входит в сделку.
        Как и мама, я не выказала никаких эмоций. Ничего. Прислужница. Служанка. Не дочь.
        - Очень плохо. - Лорд Клаус поднялся по ступенькам к выходу из Большого Чертога. Держа руку на рукояти меча, он отвесил изысканный поклон - такой же издевательский, как и слова, произнесенные его прекрасно очерченными губами: - Да благословят вас Первозданные.
        Ответом ему была тишина. Он развернулся и вышел из Большого Чертога. Снаружи донесся его смех - густой и приторный, как аромат роз.
        Королева Каллиф подалась вперед, глядя в нишу. Ее взгляд встретился с моим, и я ощутила странную смесь эмоций. Любовь. Надежда. Отчаяние. Гнев. Не помню, когда в последний раз королева смотрела прямо на меня, но теперь она это делала, и во мне зародилось нехорошее предчувствие.
        - Покажи ему, какая ты милашка, - приказала она, и сир Холланд негромко выругался. - Покажи всем лордам Водинских островов.
        Почти задохнувшись от сжавшей горло печали, я оттолкнула эти мысли прежде, чем они разрастутся и обретут новую жизнь. Я отвернулась от всего и сделала долгий, медленный выдох. Как и множество раз прежде, под кожу просочилась пустота. Я кивнула, приветствуя ее, пока та впитывалась в мои мышцы и проникала в кости. Я позволила пустоте наводнить мысли, так что не осталось и намека на то, кто я. Я стала такой же, так бедные, неприкаянные духи, которые блуждают в Темных Вязах. Пустым сосудом, который снова наполнен целью. Это было как надеть вуаль Избранной. Я кивнула и повернулась, не сказав ни одного слова.
        - Надо было просто отдать ее лорду, - заметил Тавиус. - По крайней мере тогда от нее была бы какая-то польза.
        Я проигнорировала едкое высказывание принца и быстро зашагала через ниши к выходу из Большого Чертога. Юбка хлестала по каблукам моих сапог.
        В коридоре было тревожаще тихо. Я накинула на голову капюшон - действие, продиктованное в первую очередь привычкой. Многие из работающих в замке Вэйфейр считали меня простой прислужницей, ведь так обращалась ко мне королева. Для большинства же людей за пределами замка я была незнакомкой, как и в те времена, когда носила вуаль Избранной.
        Я шла мимо больших лиловых знамен, украшающих стены. Они колыхались на теплом ветру, дующем в открытые окна. В центре каждого знамени при свете ламп поблескивал золотой королевский герб.
        Корона из золотых листьев, пронзенная мечом.
        Этот герб должен был символизировать силу и лидерство. Мне же казалось, будто кому-то пробили череп. И, наверное, так думала не только я.
        Я прошла мимо королевских гвардейцев у двери, выходящей на стену, с которой открывался вид на море Страуд. Где-то там, я знала, ждет корабль с Водинских островов. Спустившись вниз и миновав конюшни, я пересекла двор и выскользнула через узкую калитку, которой редко пользовались. Она выводила на узкую тропинку, петляющую через утесы над Нижним Городом - районом складов и притонов, которые предназначались для портовых рабочих и моряков.
        При свете луны я прокладывала путь по крутому спуску к темно-багровым парусам небольшого корабля с водинским гербом. Четырехглавый морской змей.
        Боги, терпеть не могу змей. Хоть с одной, хоть с четырьмя головами.
        Судя по тому, что сказал лорд Саррос перед тем, как произошел несчастный случай с его головой, с лордом Клаусом путешествует небольшая команда - еще три лорда.
        Я закончила спуск и вступила в переулок между темными тихими зданиями. Кожу увлажнил воздух, напоенный соленым ароматом моря. Подошвы моих сапог не издавали ни звука на потрескавшемся камне. Я прокралась к зданию на пристани, рядом с которым был пришвартован водинский корабль. Подол моего платья трепал ветер. Благодаря годам усиленных тренировок с сиром Холландом мои шаги были легкими, а движения точными. Манера двигаться почти бесшумно - одна из причин, почему некоторые старые слуги боялись, что я призрак, а не существо из плоти и крови. Порой мне и самой казалось, что я… всего лишь нечеткое привидение.
        Сегодня была одна из таких ночей.
        В дюжине футов от причала я остановилась и стала ждать. Мимо шли моряки и рабочие. Некоторые торопились в притоны, другие уже шли оттуда, спотыкаясь. Я просунула руку в разрез на платье и обхватила пальцами рукоять кинжала, закрепленного на бедре. Железо согрелось моим прикосновением, став словно частью меня. Я пощупала лезвие, выступающее над ножнами. Тенекамень. Кинжалы из тенекамня - редкость в царстве смертных.
        На улицу открылась какая-то дверь. Из нее донесся грубый хохот, а следом визгливое хихиканье. Я смотрела прямо перед собой, неподвижно застыв в тени, и думала о маме - о своей семье. Наверное, они уже ушли в пиршественный зал, где будут ужинать и беседовать, делая вид, будто лорд Водинских островов не вернул им только что голову их советника. Будут притворяться, словно это не еще один знак, что королевство находится на грани краха. Я никогда с ними не ужинала. Даже до того, как подвела их. Прежде меня это не волновало. По крайней мере, не часто, потому что я была Избранной. У меня была цель.
        «Мне не нужна супруга».
        После этих слов в моей жизни многое изменилось. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня опять нарядили в то прозрачное платье, закутали в вуаль, привели в Теневой храм и призвали Первозданного Смерти.
        Он не появился.
        Дела пошли еще хуже, когда мне исполнилось девятнадцать и все повторилось. А полгода назад, в свой двадцатый день рождения я в четвертый раз сидела на троне в той проклятой вуали и платье. Его призвали снова, и он опять не пришел. Тогда все рухнуло. До тех пор я не знала, что такое тяжелая жизнь.
        Раньше мне всегда приносили еду в комнату - завтрак, небольшой обед, а затем ужин. После первого призыва все изменилось. Мне забывали приносить еду. Присылали меньше. А после последнего призыва доставлять еду в комнату вообще перестали. Мне приходилось совершать набеги на кухню в те короткие промежутки времени, когда там можно было найти что-то съедобное. Но с этим я могла справиться, как и с недостатком необходимых вещей и новой одежды на смену изношенной. Многие в Ласании имели еще меньше. Хуже всего было то, что в последние три года мама со мной почти не разговаривала. Почти не смотрела на меня, разве что в такие вечера, как этот, когда хотела отправить послание. Неделями я не видела ее, и хотя она всегда держалась отчужденно, раньше я иногда проводила время с ней. Она проверяла, как мы тренируемся, а порой даже обедала со мной. А еще был Тавиус, который понимал, что теперь его поведение не повлечет никаких последствий. Когда я не тренировалась с сиром Холландом - который верил, что Первозданный все же придет за мной, потому что я никому не передала тех слов, даже сводной сестре Эзре, - я
сидела в одиночестве, и долгие часы тянулись мучительно медленно.
        Но сегодня мать посмотрела на меня. Она заговорила со мной, потому что хотела этого.
        Во рту скопилась горечь. У входа в переулок появилась знакомая фигура. Я узнала покрой темно-красной туники и светлые волосы, сияющие в лунном свете.
        Мое сердце билось медленно и ровно. Я сняла капюшон и вышла из тени на свет фонаря.
        - Лорд Клаус, - окликнула я.
        Он остановился и повернулся к переулку. Склонил голову.
        - Прислужница?
        Не знаю, почувствовала ли я облегчение, или боль, или вообще ничего.
        - Да.
        - Проклятье, - протянул он, свернув в переулок. - Неужели эта сука королева передумала?
        В каждом его неторопливом шаге сквозили самоуверенность и беспечность.
        - Или я тебе приглянулся? - Он приосанился. - И ты здесь, потому что сама этого захотела?
        Я подождала, пока он отойдет от улицы и между нами останется всего несколько футов. Хотя в этой части Карсодонии можно кричать сколько угодно - никто и внимания не обратит.
        - Что-то вроде того.
        - Вроде того?
        Он присвистнул, и его взгляд соскользнул с моего лица на округлости груди, выступающие над тонким лифом.
        - Бьюсь об заклад, ты многое знаешь о некоторых вещах?
        Я не совсем поняла, о чем он, да и мне было все равно.
        - Королева недовольна вашим ответом.
        - Ну еще бы. - Остановившись передо мной, он перестал улыбаться и посмотрел мне в лицо. - Надеюсь, ты проделала весь путь сюда и ждала меня не затем, чтобы просто сообщить об этом.
        - Нет. Я пришла передать послание.
        - А послание находится под этим? - поинтересовался лорд Клаус, просовывая пальцы в разрез на моем платье. - Держу пари, оно приятное, теплое и…
        Он потянул тонкую ткань и обнаружил кинжал на моем бедре.
        - Послание не приятное, не теплое, и его сложно описать в тех словах, которые были готовы сорваться с твоих губ.
        Я вытащила кинжал.
        Он метнул взгляд на меня, на миг удивленно выпучив глаза.
        - Да ты шутишь.
        - Единственная шутка, которую я здесь нахожу, - твоя уверенность, будто ты переживешь эту ночь. - Я помолчала. - А еще то, с какой готовностью ты шагнул в ловушку.
        Его лицо пошло пятнами, а черты исказились гневом, смешанным с потрясением. Мужчины и их ранимое самолюбие. Ими так легко манипулировать.
        Лорд Клаус замахнулся увесистым кулаком. Зная, что он это сделает, я поднырнула под его руку и быстро выпрямилась у него за спиной. Ударила его, припечатав ногой в середину спины. Он с рычанием качнулся вперед, пытаясь удержаться на ногах. Выхватив меч, он замахнулся им по широкой дуге, заставив меня отскочить. Это одно из преимуществ длинных клинков. Меч вынуждает противника держаться подальше, чтобы не потерять жизнь или руку. Но меч тяжел, и мало кто может сражаться им с изяществом.
        Лорд Клаус к таким не относился.
        Как и я.
        - Знаешь, что я собираюсь сделать? - Он шагнул вперед.
        - Позволь предположить. Уверена, что-то отвратительное - твоим членом, а затем мечом.
        Он сделал обманное движение.
        - Узнаешь.
        Я ринулась навстречу его атаке, целясь пониже, и ударила его в живот. Он шатнулся назад, но быстро восстановил равновесие и замахнулся локтем. Он бы попал, если бы я не пригнулась. Лорд Клаус развернулся и сделал выпад мечом, но я метнулась влево. Клинок вошел глубоко в стену. В воздух взметнулось облако каменной пыли, а я повернулась и схватила противника под руку.
        Он потянул меч, а я крутанулась и впечатала локоть ему в лицо. Голова лорда Клауса дернулась назад. Выругавшись, он вырвал меч и развернулся ко мне. Из его носа текла кровь. Он бросился на меня, сделал отвлекающий маневр вправо, повернулся и высоко занес меч.
        Я качнулась вперед, схватила его за волосы и сильно дернула назад. Это застигло его врасплох, он потерял равновесие и начал падать. Вот почему я заплетаю волосы в косу и убираю под капюшон.
        Схватив свободной рукой его руку с мечом, я ударила локтем по его запястью. Он упал, вытянув ноги, и с оханьем выпустил меч.
        «Вдохни».
        Меч с тяжелым стуком ударился о землю, и я обнажила кинжал из тенекамня. Клинок у него был легкий, обоюдоострый. «Задержи дыхание». Пустота внутри меня начала трескаться, ненадолго позволив удушающей тяжести заполнить мое горло. «Я не чудовище», - прошептала я.
        - Ты дурная су…
        «Выдохни». Я заставила себя двигаться. Стремительно дернула его голову вверх и всадила кинжал. Острие пронзило шею, разрубив позвоночник, и, следовательно, связь тела с мозгом.
        Лорд Клаус дернулся один раз - и все закончилось. Больше он не издал ни звука. Ни вздоха. Внутреннее обезглавливание - быстрое, не такое ужасное и почти безболезненное.
        Тяжело дыша, я освободила кинжал и осторожно опустила безвольно качнувшуюся голову на землю.
        Я встала, вытерла клинок о платье и убрала в ножны. Повернувшись, заметила упавший меч лорда Клауса. К ладоням подступало тепло, жар моего дара давил на кожу. Я сжала руку в кулак, прогоняя тепло. Перешагнув через противника, подобрала меч и отправилась передать послание, чтобы мать могла гордиться мной.

* * *
        Спрыгивая с корабля на причал, я думала только об одном: о моем озере в глубине Темных Вязов.
        Я… сильно перепачкалась. Я перерезала канат, удерживающий водинский корабль у берега. Течения в море Страуд сильные. За считаные минуты судно унесло достаточно далеко. Пройдут дни или даже недели, прежде чем лорды Водинских островов вернутся домой.
        Но не целыми.
        Отойдя от поблескивающей воды, я сделала глубокий вдох. От меня несло кровью и едким дымом «Белой лошади» - вызывающего зависимость порошка, который получают из ониксово-черных полевых цветов, растущих на лугах Водинских островов. Его часто привозили купцы. Те лорды перебрали с дымом, и, возможно, именно он вызвал тупую боль, сдавившую мои виски. Головные боли, начавшиеся в прошлом году, прежде случались нечасто, но становились все более привычными. Я опасалась, что в конце концов меня ждет то же, что и маму, которой приходилось, спасаясь от боли, удаляться в личные покои на часы, а то и дни. Не удивительно, что одной из тех немногих вещей, которые нас объединяют, будет боль.
        Хорошо, что на темной ткани платья не были заметны следы моих вечерних занятий, но красные пятна на руках уже начали засыхать. Глядя на уплывающий корабль, я пожалела тех, кто взойдет на его борт.
        Я повернулась от причала, когда грубый крик, оборвавшийся глубоким стоном, и хриплый смех привлекли мое внимание к одному из ближайших кораблей. В свете фонарей показались очертания двух фигур. Одна почти перегнулась за борт корабля, а другая прижималась к ее спине. Судя по тому, как они двигались, они были настолько близки, насколько это возможно.
        Я перевела взгляд на тени, движущиеся возле притона на другой стороне улицы. Не я одна подсматривала.
        О боги.
        Во многих частях Карсодонии люди пришли бы в ужас от поведения этих двоих на палубе. Но здесь, в Нижнем Городе, любой может вести себя так, как заблагорассудится. И это не единственное место, где приветствовался разврат.
        Уголки моих губ приподнялись, но улыбка быстро угасла, когда горькая боль пронзила грудь. Ощущение пустоты ушло, и я осмотрела себя. При виде засохшей крови на руках меня охватило отвращение. Мне не нужно идти к озеру. Мне ничего не нужно делать теперь, когда я исполнила то, что приказала мать. Я в основном… свободна. Это одно из небольших благословений, которые принес мой провал. Я больше не сижу взаперти, мне не запрещено покидать замок Вэйфейр или Темные Вязы. Еще одно благословение - осознание, что моя чистота больше не является товаром, частью красивой упаковки, предлагающей невинность с оттенком соблазна. Я изогнула губы. Никто не знает, что Первозданный Смерти не придет за мной, но я - знаю. И у меня нет причин беречь то, что даже не должно оцениваться.
        Я опять перевела взгляд на корабль. Человек, прижавший другого к ограждению, неистово двигался, его бедра опускались с довольно… впечатляющей силой. Судя по звукам, доставляя немалое удовольствие.
        Мои мысли немедленно перекинулись к Люкс.
        Однажды сир Холланд посетовал, что мне недостает общения с родителями и что в последние три года это породило во мне склонность к импульсивным и безрассудным поступкам. Он сказал это, не зная и о половине моих самых опрометчивых решений. Не представляю, имеет ли какие-то последствия недостаток внимания со стороны мамы и отчима, но не могу поспорить с суждением рыцаря.
        Я импульсивна.
        А еще - очень любопытна.
        Я почти два года набиралась храбрости, чтобы начать исследовать то, что было запрещено мне как Деве. Испытывать то, о чем читала в неподобающих книгах из городского Атенеума, которые стояли на самых высоких полках, куда не добрались бы маленькие ручонки и любопытные умы. Я искала путь справиться с вечным ощущением пустоты.
        - О боги! - донесся с палубы резкий крик освобождения.
        В «Нефрите» были ванные комнаты, где я смыла бы кровь. «Нефрит» мог многое предложить, даже мне.
        Приняв решение, я подняла капюшон, быстро пересекла улицу и направилась к Золотому мосту. За последние три года я нашла множество коротких путей, и этот мост - самый быстрый способ пересечь реку Най, отделяющую Садовый район от таких менее богатых кварталов, как Перекресток Крофта. Здесь стояли свежевыкрашенные особняки и большие дома на одну или две семьи, а их обитатели тратили деньги на роскошные ткани, ели и пили в усаженных розами дворах и делали вид, будто Ласания не умирает. На другом берегу реки Най люди ни на минуту не забывали, что королевство обречено, а вкус легкой жизни могут мимолетно ощутить лишь те, кто переходит Най, спеша на работу в особняки.
        Думая о ванне и других вещах, ожидающих меня, я спешила по узким переулкам и дорогам. Наконец я одолела крутой подъем на холм и увидела мост. Газовые фонари на Золотом мосту бросали маслянистый свет на деревья жакаранды, растущие вдоль берега. Прежде чем перейти реку, я вошла в один из множества темных переходов, соединяющих разные уголки Садового района.
        Тяжелые вьющиеся побеги, усеянные фиолетовыми и белыми цветками душистого горошка, покрывали решетку беседки, тянулись от одной к другой, образуя длинные туннели, куда проникали лишь слабые проблески лунного света.
        Я не позволила мыслям блуждать, чтобы не думать о тех лордах. Иначе пришлось бы вспомнить еще девятерых, которые были до них, а затем и о той ночи, когда я потерпела провал. А потом придется признать, что мне никогда не испытать такой близости, как у тех двоих на корабле, если узнают, кем я когда-то была и кем стала. Я позволила себе думать только, как смою с себя кровь и запах дыма. Украду немного времени, чтобы забыться и побыть кем-то другим.
        Услышав пронзительный крик, я остановилась. Не знаю, как долго я шла, но этот крик нисколько не походил на те, что доносились с палубы корабля.
        Развернувшись на звук, я нашла ближайший выход из плетеного туннеля и выскочила на тихую улицу. Осматриваясь, я увидела темные здания и освещенный каменный мост, соединяющий две стороны Садового района, и поняла, где нахожусь.
        Люкс.
        Узкая улочка была обязана своим названием не величественным особнякам, а заведениям, спрятанным в густых садах. Заведениям с черными дверями и закрытыми ставнями, которые обещали… все виды наслаждений. Именно туда я и направлялась.
        Я не ожидала, что на Люкс будет так тихо в это время ночи. Сады почти всегда полны людей. Моя кожа покрылась мурашками. Я двинулась по каменному тротуару, держась ближе к изгородям, окружающим сады.
        Внезапно в нескольких футах впереди меня на дорожку выскочил человек. Я отшатнулась и в свете фонаря смогла разглядеть лишь светлые штаны и незаправленную белую рубашку. Мужчина проскочил мимо, похоже, даже не заметив меня. Я проследила, как он исчезает в темноте.
        Крик повторился, на этот раз короче и отчаянней. Я медленно развернулась и, крадучись, пошла вперед, миновав дом, в окнах которого трепетали на теплом ветру занавески. Моя рука скользнула в разрез платья к кинжалу.
        - Сделай это, - нарушил тишину сиплый голос. - Я никогда не буду…
        Я добралась до угла дома, когда тротуар и пустую улицу залила вспышка яркого серебристого света. Что за?..
        Говоря себе, что не нужно вмешиваться в чужие дела, я поступила противоположным образом и выглянула из-за угла здания.
        Я приоткрыла губы, но не издала ни звука. Что было разумно. Но я пожалела, что не пошла своей дорогой.
        Во дворе темного дома стоял на коленях человек, вытянув руки. Его тело согнулось назад под неестественным углом. Жилы на шее вздулись, а кожа… была освещена изнутри. Беловатый свет наполнял вены на его лице, горло и сбегал в грудь и живот.
        Перед ним… стояла богиня. Ее бледно-голубое платье в лунном свете казалось прозрачным, напоминая мое свадебное. Платье с низким вырезом приоткрывало округлости груди, плотно облегало талию и бедра и растекалось мерцающей водой под ногами богини. На одном плече воздушную ткань скрепляла сверкающая сапфировая брошь. Гладкая кожа богини была цвета слоновой кости, а волосы - блестящими и черными как смоль.
        Увидеть в столице бога или богиню не редкость. Они часто посещают царство смертных - как мне представляется, из-за страшной скуки или по делам Первозданных, которым служат. Последние же бывают здесь очень редко, если вообще бывают.
        Меня учили, что иерархия в Илизиуме примерно такая же, как и в царстве смертных. Вместо королевства каждый Первозданный правит своим двором, а вместо знати у них боги, которые отвечают перед дворами. В Илизиуме десять дворов Первозданных. Десять Первозданных правят всем, что лежит между небесами и морями - любовью, рождениями, войной и миром, жизнью и… да, даже смертью.
        Но меня поразило, что богиня держит руку на лбу мужчины. И от нее исходит белый свет, наполняющий вены.
        Рот мужчины раскрылся, но из горла не вырвалось ни звука. Только серебристо-белый свет. Он лился из его рта и глаз, потрескивая, искрясь, и взлетал в небо, поднимаясь выше дома.
        Боги милостивые, это же итер, сама сущность богов и Первозданных. Прежде я никогда не видела, чтобы его так использовали, и не думала, что может быть необходимость убивать смертного таким образом. В этом просто не было смысла.
        Богиня опустила руку, и итер исчез. Двор опять накрыли тени и пятна лунного света. Мужчина… рухнул вперед, не издав ни звука. Богиня отошла, позволив ему упасть на траву лицом вниз. Она посмотрела на свою руку и с отвращением скривила полные губы.
        Я знала, что мужчина мертв. Знала, что причиной тому итер, хотя и не подозревала, что его можно так использовать. Под моей кожей собралось тепло, и мне понадобились все силы, чтобы подавить импульс.
        Богиня повернулась к открытой двери дома. Оттуда вышел бог с кожей перламутрового оттенка, его волосы были почти такой же длины, что и у богини. Они спадали на его спину как жидкая ночь. Он что-то нес, спускаясь по ступенькам, что-то маленькое и бледное, безжизненное и…
        Я похолодела от ужаса, несмотря на летнюю карсодонскую жару. Бог нес… нес за ноги спеленатого младенца. К моему горлу резко подступила тошнота.
        Мне следовало уйти и заняться своими делами. Нельзя, чтобы богиня или бог меня заметили. Я не имела никакого отношения к происходящему здесь кошмару. Мне нельзя видеть больше, чем я уже увидела.
        Бог швырнул ребенка, и тот упал рядом с мужчиной на край мерцающего платья богини.
        Все это меня не касалось. Никто из смертных не мог вмешиваться в дела богов. Люди знали, что хотя боги могут быть милостивыми и щедрыми, они также могут быть жестокими и злобными, если их оскорбить. Каждый смертный усваивал это с рождения. Наверное, этот мужчина чем-то заслужил их гнев, но бог швырнул словно мусор младенца - невинного.
        Тем не менее последнее, что мне следовало сделать, - это сжать рукоять кинжала из тенекамня, который вполне мог убить бога. Но ужас уступил место жгучей ярости. Я больше не была пустой. Темное бешенство заполнило меня, выплескиваясь через край. Вряд ли я смогу уложить обоих, но уверена, что убью бога прежде, чем опять встречусь лицом к лицу с Первозданным Смерти. Я не сомневалась, что сегодня ночью моя жизнь закончится.
        И крохотная, глубоко спрятанная часть моей души, которая помнила тот момент, когда мама отвесила мне пощечину, прекратила волноваться, буду ли я жить или умру.
        Я вышла из-за дома…
        Единственным предостережением было движение воздуха вокруг меня - ветер, пахнущий чем-то чистым и цитрусовым.
        Мне зажали рот, и меня пронзил разряд энергии в тот момент, когда меня обхватили, придавив руки к бокам. Потрясение от контакта - разряд, последовавший за касанием, касанием чьей-то кожи к моей, - стоило мне доли секунды, которая была нужна, чтобы разорвать хватку. Я дернулась назад и ударилась о жесткую, как стена, грудь.
        - На твоем месте я бы не издавал ни звука.
        Глава 2
        Предостережение, едва громче шепота, прозвучало в тот момент, когда напавший оторвал меня от земли. Я была потрясена. Он унес меня со двора поразительно легко, словно маленького ребенка. А меня нельзя было назвать маленькой - ни ростом, ни весом. Мужчина к тому же оказался невероятно быстрым. В одно мгновение мы оказались в одном из увитых зеленью переходов.
        - Не знаю, что ты там задумала, - снова заговорил он. Тревога прозвенела во мне громко, как колокола, звучащие каждое утро в Солнечном храме. - Но, могу тебя заверить, это закончилось бы для тебя плохо.
        Как только он меня отпустит, ему самому будет плохо.
        Мое сердце сильно колотилось, я извивалась, пытаясь освободиться. Он только крепче стиснул мою талию, шагая дальше по туннелю, куда сквозь густые заросли, покрытые сладко пахнущими цветами, просачивались лишь узкие полоски лунного света. Я потянулась к кинжалу, повернув голову и пытаясь разжать его руку. Но мне ничего не удалось.
        Во мне вспыхнуло раздражение, смешанное с паникой. Я не привыкла, чтобы со мной так обращались, за исключением тренировок и боев. Даже когда я училась в «Нефрите». Ощущение его руки на моем рту, его пальцев на щеке и того, как крепко он держал меня - что меня вообще держали, - было почти таким же ошеломляющим, как и осознание, что я угодила в ловушку.
        Я подогнула ноги и ударила, но попала в пустоту. Сделала это еще раз, и еще, размахивая ногами, пока не заболели мышцы живота.
        - И что бы ты ни задумала сейчас… - продолжал он, стоя неподвижно - мои попытки вырваться не сдвинули его ни на дюйм. Он говорил почти со скукой. - Это тоже не закончится для тебя ничем хорошим.
        Тяжело дыша, я позволила телу обмякнуть и стала думать. Мужчина силен и может с легкостью нести меня. Я не буду отчаянно вырываться, как дикое животное.
        «Соображай, Сера. Думай». Я сосредоточилась на ощущении от него, пытаясь оценить его рост. Прижатая к моей спине грудь была твердой… и холодной. Как и рука на моем рту. Примерно такой бывала моя кожа, когда я выходила из озера. Я пошевелилась и подняла ногу, проводя ступней вверх по его ноге, чтобы найти колено.
        - Впрочем… - Он изысканно растягивал слова. Его голос был чувственным, и что-то в нем казалось странным. Едва заметный акцент напомнил о чем-то. - Мне страшно интересно, что это ты пытаешься сделать.
        Я прищурилась; моя ярость победила панику. Я нашла изгиб его колена и вскинула ногу, чтобы размахнуться для жестокого…
        Он с мрачной усмешкой отступил в сторону, избежав моего удара.
        - Нет уж, спасибо.
        Приглушенный звук, который я издала в его ладонь, был рожден чистейшей, незамутненной яростью.
        Мрачный смешок раздался снова, на этот раз тише, но я ощутила его каждым дюймом спины и бедер.
        - Ты злющее маленькое существо, правда?
        Злющее? Маленькое? Существо?
        Я не маленькая и не существо, но сейчас я действительно чувствовала все оттенки злости.
        - А еще немного неблагодарное, - добавил он.
        Его холодное дыхание коснулось моей щеки. Моей щеки. Воздух замер у меня в горле. Во время борьбы капюшон соскользнул назад, почти открыв мое лицо.
        - Тебя бы убили прежде, чем ты смогла воплотить свою неразумную идею. Я спас тебе жизнь, а ты пытаешься меня ударить?
        Я сжала кулаки и повернула голову. Он вдруг замер, прижавшись ко мне. Его тело излучало напряжение.
        - Это все, Мадис? - донеслись снаружи туннеля слова женщины.
        - Да, Кресса, - ответил глубокий, исполненный силы голос.
        Бог и богиня. Я застыла рядом с моим пленителем.
        - Пока что.
        Два слова, произнесенные Крессой, сочились раздражением.
        - Должно быть, мы уже близко, - сказал Мадис.
        Спустя мгновение тишины снова заговорила Кресса:
        - Тарик, ты знаешь, что с ними делать.
        - Разумеется, - отозвался второй мужчина.
        - Раз уж мы здесь, можем и поразвлечься, - заметил Мадис.
        Поразвлечься? После того, как он убил младенца?
        - Как хотите, - вымолвила богиня, и все стихло.
        Их трое. Тарик. Мадис. Кресса. Я снова и снова повторяла эти имена, когда вокруг воцарилась тишина. Я не была с ними знакома и понятия не имела, к какому двору они принадлежали, но их имена я не забуду.
        Держащий меня мужчина переступил с ноги на ногу, и его дыхание коснулось моей щеки.
        - Если я уберу руку, обещаешь не делать глупостей, в том числе не кричать?
        Я кивнула, прижавшись затылком к его груди. Крик никогда не был для меня способом решения проблем.
        Он медлил.
        - Мне кажется, что я об этом пожалею, - сказал он со вздохом, из-за чего я заскрежетала зубами. - Но, наверное, просто добавлю это в растущий список того, о чем жалею.
        Он убрал руку от моего рта и опустил на мой подбородок, обхватив его пальцами. Я сделала глубокий вдох, стараясь игнорировать холод, исходящий от него, и стала ждать, когда он меня отпустит.
        Он не отпускал.
        - Ты собираешься идти за этими богами, - заявил он через мгновение. - Об этом ты думала?
        Хороший вопрос, поскольку смертным запрещено вмешиваться в дела богов. Это считается оскорблением Первозданного, которому они служат. Но у меня был ответ.
        - Они убили младенца.
        Мгновение он молчал.
        - Это не твое дело.
        Я напряглась, услышав это.
        - Убийство невинного ребенка должно волновать каждого.
        - Ты так думаешь, - ответил он, и я нахмурилась. - Но это не так. Ты поняла, кто они, как только их увидела. Ты знала, что тебе следовало сделать.
        Я знала, и мне было плевать.
        - И ты также считаешь, что мы должны оставить тела там?
        - Вряд ли они их оставили.
        Когда боги убивали смертных, они оставляли тела, обычно в качестве предостережения. А если они их не оставили, то куда забрали? И зачем? Зачем они это сделали? Мог еще кто-нибудь быть в том доме?
        Я подняла голову. Его рука последовала за моим движением.
        - Так ты собираешься меня отпускать? - спросила я тихим голосом.
        - Не знаю. Не уверен, что готов к тому, что ты собираешься сделать.
        Я уставилась на темные побеги, нависающие над моей головой.
        - Отпусти меня.
        - Чтобы ты побежала туда и дала себя убить? - возразил он.
        - А вот это не твое дело.
        - Ты права. - Он помолчал. - Но ты и ошибаешься. Но поскольку спасение твоей жизни нарушило мои планы на вечер, хочу убедиться, что мои благородные действия стоили того, что я потерял, придя тебе на помощь.
        Я не могла поверить собственным ушам.
        - Я не просила твоей помощи.
        - Но все равно ее получила.
        - Отпусти меня и можешь возвращаться к своим важным планам на вечер, в которые, наверное, не входит проявить простую порядочность и забеспокоиться из-за бессмысленных убийств, - возмутилась я.
        - Тебе нужно понять пару вещей, - протянул он, и его большой палец скользнул по моей челюсти. Я застыла от такой неожиданной и непривычной для меня ласки. - Ты понятия не имеешь, в чем заключались мои планы на вечер, но да, они были очень важными. И ты не знаешь, что меня беспокоит, а что - нет.
        Я поморщилась.
        - Спасибо за разъяснение.
        - Но в одном ты права, - продолжал он, будто я ничего не говорила. - Во всем моем теле нет ни одной порядочной косточки. Да, у меня нет того, что ты называешь простой порядочностью.
        - Ну, это… повод для гордости.
        - Да, - согласился он. - Но сейчас я притворюсь порядочным и отпущу тебя. Тем не менее, если ты попытаешься вернуться туда, я тебя поймаю. Ты от меня не убежишь, и вся эта ситуация меня разозлит.
        Его странное стремление помешать мне лишиться жизни выглядело как самая настоящая порядочность. Но я не собиралась указывать на это.
        - Я чем-нибудь дала понять, что меня волнует, не разозлю ли я тебя? - поинтересовалась я.
        - Похоже, нет. Но надеюсь, ты найдешь в себе хотя бы каплю здравого смысла и решишь ею воспользоваться.
        Я вздрогнула от гнева.
        - Это было грубо.
        - Даже если и так, ты понимаешь? - спросил он.
        - А если я скажу «нет»? Будешь держать меня здесь всю ночь? - бросила я.
        - Поскольку мои планы рухнули, у меня есть немного свободного времени.
        - Ты издеваешься? - огрызнулась я.
        - Вовсе нет.
        Все мое тело ныло от желания врезать ему. И сильно.
        - Понимаю.
        - Хорошо. Если честно, у меня уже начали уставать руки.
        Погодите. Он намекает, что я?..
        Он отпустил меня. Боги, какой он высокий. Должно быть, от моих ног до земли был целый фут, судя по тому, как жестко я приземлилась. Я оступилась, и он подхватил меня под руки, не давая упасть. Еще одно доказательство порядочности, за которое я нисколько не была благодарна.
        Освободившись, я развернулась к нему и потянулась к кинжалу.
        - А теперь ты издеваешься. - Мужчина вздохнул и сделал выпад.
        Он был быстрым как молния и схватил мое запястье прежде, чем я выдернула клинок. Я ахнула. Одетый во все черное, он казался не более чем плотной тенью. Он притянул меня к груди и резко развернулся вместе со мной. Через пару быстрых ударов сердца я опять оказалась в ловушке, на этот раз между увитой растениями стеной и его телом.
        - Проклятье. - Я отклонилась назад, поднимая правую ногу…
        - Давай не будем это делать?
        Переместившись, он резко придавил бедром мою ногу, схватил меня за запястья и свел их вместе.
        Я боролась изо всех сил, а он поднял мне руки над головой и прижал к стене. На нас дождем посыпались цветы. Я подняла свободную ногу. Мне просто нужно немного места…
        - Полагаю, это означает «нет». - Он наклонился вперед и прижался ко мне всем телом.
        Я застыла. Воздух застрял в горле. Похоже, ни одна часть моего тела не осталась свободна. Мои ноги. Бедра. Живот. Грудь. Я чувствовала его, его бедра на моем животе, его живот и нижнюю часть груди - на моей груди; чувствовала сквозь одежду его кожу - холодную, как первое прикосновение осени. Мои ощущения смешались. Я заставила себя набрать воздуха в легкие - вдохнула его свежий цитрусовый запах, за которым даже не чувствовался аромат душистого горошка, росшего вокруг. Никто - даже сир Холланд и люди, знающие, кто я, - не приближался ко мне настолько.
        Я не видела, когда он переместил свободную руку, но почувствовала, как она проскользнула под мою голову и застыла между моим затылком и стеной.
        - Тебе нужно кое-что понять. - Его шепот наполнился мраком. - Хотя я не предлагаю перестать бороться - можешь делать все, что считаешь нужным, - тебе следует знать: ты меня не одолеешь. Никогда.
        От категоричности его слов по моим рукам пробежала дрожь. Я запрокинула голову и подняла взгляд… Да он выше меня на добрый фут, а то и больше. Может, даже выше Первозданного Смерти. По шее пробежал тревожный холодок. Большая часть его лица оставалась в тени, и я видела только твердую линию челюсти. Потом он чуть наклонил голову, попав в пятно лунного света - и я разглядела его.
        Этот мужчина… абсолютно, без сомнений был самым ошеломительным из всех, кого я встречала. А мне доводилось видеть красавцев. Некоторые были из Ласании, другие - из восточных королевств. Некоторые обладали более утонченными чертами, чем тот, кто прижимал меня к стене, но ни у одного они не были так гармоничны, так… чувственны, как у него. Даже в лунном свете было видно, что у него сияющая кожа золотистого оттенка, напоминавшего пшеницу. Высокие и широкие скулы, прямой, как клинок, нос, а губы… полные и широкие. Такой тип лица, который любой художник захочет изваять в камне или запечатлеть угольным карандашом. Но в его чертах таилась холодность. Словно сами Первозданные создали эти линии и грани и забыли добавить человечности.
        Я посмотрела ему в глаза.
        Серебро.
        Его глаза были невероятного, сияющего оттенка - яркие, как сама луна. Прекрасные. Вот все, что мне пришло в голову, а потом… я увидела свет за зрачками, завитки итера.
        - Вы бог, - прошептала я.
        Он ничего не сказал, но во мне проснулся инстинкт, побуждающий либо подчиниться, либо бежать - немедленно сделать либо одно, либо другое. Инстинкт кричал, что меня даже несколько дюймов не отделяют от одного из самых опасных в любом мире хищников.
        Но я… я не могла осмыслить, как он может выглядеть всего на несколько лет старше меня. Конечно, это не так. Ему могло быть сотни лет. Но кроме той ночи, когда должна была состояться моя свадьба, мне не доводилось находиться так близко к существам из Илизиума. Меня смутил его юный вид.
        Тут я осознала, что пыталась ударить бога - причем не один раз. И даже кинжалом.
        И он… не сразил меня.
        Ничем не навредил. Все, что он сделал, - это помешал навредить самой себе. Ну и да, он удерживал меня. Тем не менее мог сделать что-то гораздо, гораздо хуже.
        Может, он из двора Страны теней и отвечает перед Первозданным Смерти? У меня внутри все перевернулось. Понятия не имела, известно ли обо мне кому-нибудь из богов, которые служат Первозданному Смерти. Любые сделки между смертным и богом оставались только между ними двоими, но эта сделка - совершенно иное дело. Вполне возможно, что все боги в Стране теней знали: у Первозданного была супруга, которую он так и не забрал, хотя и заключил договор.
        Бог наклонил голову, и густые волны волос упали ему на щеки. Он поймал в плен мой взгляд, и я не могла отвернуться, даже если бы перед нами возник сам Первозданный Смерти. Не могла отвернуться, пока в серебре его глаз вихрились клубы итера.
        К горлу подступил ком. От того, что кто-то смотрел на мое лицо так пристально, я испытывала что-то совершенно нереальное. Я не привыкла к такому после семнадцати лет под вуалью Избранной. Когда на меня смотрели, у меня возникало ощущение… уязвимости, вот почему я старалась прятать лицо под капюшоном всегда, когда мамы не было рядом. Теперь она предпочитала, чтобы мое лицо оставалось открытым - словно напоминание о моем провале. Как бы это ни было глупо, но меня начало охватывать возбуждение.
        Он пробормотал ругательство.
        У меня в груди затрепетало. Неужели он понял, кто я? Как такое возможно? Меня так прятали. Моего лица не видели даже Теневые жрецы, хотя и знали, кто я.
        - Что?
        Он так пристально рассматривал мои черты, что начало покалывать веснушки у меня на носу и щеках. Он на миг закрыл глаза. Мы находились так близко друг к другу, что, когда его ресницы взметнулись вверх, я заметила, какие они густые.
        - Все смертные знают, что богам мешать нельзя.
        Я с усилием сглотнула, чувствуя, что нарастающее восхищение пропало.
        - Знаю. Но…
        - Они убили невинного, - перебил он и посмотрел на выход из туннеля. - Но тебе следовало догадаться, что лучше не вмешиваться.
        Я беспомощно расслабила руки. Я знала, что возражать богу нельзя. Следует поблагодарить его за помощь - помощь, о которой я не просила, - а потом постараться оказаться от него как можно дальше. Но я этого не сделала. Наверное, утратила контроль над собой. А может, дело было в моем безрассудстве, на которое сир Холланд сетовал при каждом удобном случае. Или я вдруг просто перестала беспокоиться.
        - А вам следовало обратить внимание на то, что они убили невинного ребенка, а не на то, что я собиралась сделать, - возмутилась я. - Или вам все равно, потому что вы бог?
        Его глаза загорелись ярче. У меня внутри расцвел страх и просочился в кровь. Смертным нельзя перечить богу. Это я тоже знала.
        - Эти трое заплатят за то, что сделали. Можешь не сомневаться.
        Я похолодела, хотя он и не обвинил меня в неподобающем поведении. Он говорил так, словно обладал достаточной силой и властью. Словно хотел лично проследить за этим.
        Он бросил взгляд на выход из туннеля, а затем посмотрел мне в глаза и предупредил:
        - Они идут.
        Не успела я и слова вымолвить, как он опустил мои руки и разжал хватку. Но воспользоваться свободой я не успела. Он схватил меня за талию, оторвал от земли и, проведя рукой по голому бедру, закинул мою ногу себе на пояс. Меня захлестнула паника. Что за?..
        - Обхвати меня второй ногой, - тихо приказал он мне. - Нельзя, чтобы они тебя увидели.
        То ли из-за его зловещего тона, то ли из-за неустойчивого положения, в котором оказалась, но я подчинилась. Обхватила его правой ногой и вцепилась в рубашку, подозревая, что он не хочет, чтобы видели и его.
        - Если только попробуете что-нибудь… - предупредила я.
        Он опустил голову, и я испуганно втянула воздух, почувствовав, как его губы изогнулись в улыбке, касаясь моей щеки. Они казались такими же холодными, как и его касания.
        - Что ты сделаешь? - прошептал он. - Опять потянешься к оружию на бедре?
        - Да.
        - Даже зная, что не успеешь нанести удар?
        Я крепче сжала его рубашку.
        - Да.
        Он негромко рассмеялся, и я ощутила это всем телом.
        - Ш-ш.
        Он только что шикнул на меня? Я напряглась, как тетива лука. Его переносица легла в изгиб моей щеки, и я замерла по совершенно иной причине. Его губы оказались так близко от моих, что касались уголка рта. Меня закрутил вихрь ощущений - дикая смесь недоверия, гнева и чего-то вроде предвкушения, которое я испытывала, входя в «Нефрит». Я не могла понять. Это не одно и то же. Я не знала этого мужчину. Неважно, сколько смертных с радостью поменялись бы со мной местами: людей часто тянуло к богам, как ночные розы - к луне. Но такие, как он, опасны. Он хищник, каким бы прекрасным и великодушным ни казался.
        Но ко мне редко приближались так близко, касались меня. Дотрагивались. Те, кто это делал, тоже были незнакомцами. Разве что когда они касались меня, то делали это вовсе не со мной. Я оставалась такой же безымянной, какими часто были они, когда я позволяла увести себя в темную нишу или за закрытые двери комнаты, где ничто не длилось долго. Где я носила вуаль, хотя мое лицо оставалось открытым.
        Но сейчас я чувствовала себя собой. Больше, чем когда-то за долгие годы.
        - Поцелуй меня, - велел он.
        Во мне вспыхнуло раздражение. Ненавижу, когда мне приказывают. Если честно, это началось давно. Наверное, это стало одной из причин, почему меня отвергли. Но его требование имело смысл. Показалось бы странным, если бы мы просто стояли вот так и ничего не делали, продолжая сверлить друг друга сердитыми взглядами.
        Поэтому я поцеловала его.
        Поцеловала бога.
        От соприкосновения наших губ у меня внутри все оборвалось, как бывало, когда я слишком близко подходила к краю Утесов Печали. Его губы были холодными, они казались мягкими и одновременно твердыми и соблазнительно отвечали на каждое движение моих. Он совершенно замер, и двигался только его рот. Рука на моем левом бедре и другая - на боку - оставались неподвижны. Он будто заледенел, и я сама не поняла, почему сделала то, что последовало дальше. Может, виной тому была моя импульсивность. Может, мое раздражение. Или его кажущееся спокойствие. И если быть до конца честной, возможно, это случилось из-за того, что он мог оказаться из Страны теней и служить Первозданному, который лишил меня возможности спасти королевство. Не исключено, что ни одна из этих причин не была верна, но меня это не заботило.
        Я поймала его нижнюю губу зубами и прикусила. Не до крови, но он дернулся всем телом, и его спокойствие исчезло.
        Он наклонил голову и углубил поцелуй. Теперь его губы больше не казались мягкими. Он раздвинул мои губы яростным толчком языка, а от ощущения его острых зубов на моей нижней губе по мне пробежала волна трепета. Его зубы. Клыки. О боги. Я и забыла об этом. Мои вены заполнил страх, ведь я знала, какие они острые. Знала, что бог может ими сделать. Но когда провела языком по его языку, в мою кровь хлынуло что-то еще - порочный и разрушительный, опьяняющий трепет. Его вкус был древесным и дымным - как в?ски. Бог издал глубокий горловой звук, от которого у меня заколотилось сердце.
        Его ладонь изогнулась на моем бедре, холодные пальцы вжались в кожу, оставляя обжигающий след. Он убрал руку с моей талии и просунул ее между моим затылком и стеной. По мне пробежала дикая дрожь. Он вцепился в мои волосы, и булавки, удерживающие косу, выпали, но меня это не заботило. Он оттянул мою голову назад и… целовал меня так, будто не мог оставить неисследованным ни один уголок моего рта. Словно ждал этого вечность. Это была глупая и странная мысль, но я целовала его в ответ, совершенно забыв, зачем мы это делаем, и лишь смутно слыша звуки шагов и заливистый смех нежелательного свидетеля - бога.
        Все ли поцелуи богов такие опасно дурманящие, как этот? Здравый смысл тихо взывал ко мне, говоря, что стоит начать беспокоиться. Что, если нас видел Первозданный? Что, если он передумал, но нашел меня целующейся с одним из его богов? Мне следовало заволноваться, но вместо этого я целовала бога еще крепче, не желая думать о проклятом Первозданном. Я позволила себе существовать в настоящем моменте.
        Все казалось таким же безумным, как когда я погружалась в озеро, чтобы проверить, как далеко могу зайти, и оставалась под водой, пока легкие не начинали гореть, а сердце - бешено стучать.
        Сейчас я чувствовала подобное - необходимость узнать, как далеко могу зайти. Я провела руками по его рубашке, по груди. Кончики его волос коснулись моих пальцев. Я сжала шелковистые пряди и притянула его ближе, прижавшись к нижней части его живота. Его рука соскользнула с моего бедра и обхватила ягодицу. Тонкое нижнее белье не могло стать преградой для его руки.
        Он стиснул меня, и я ахнула, а он провел языком по моему, взял зубами мою нижнюю губу и прикусил. Я вскрикнула от удовольствия и боли, пронзивших тело. Он провел языком по моей губе, смягчая жжение от укуса.
        А потом наши губы разомкнулись. Он прижался лбом к моему лбу, и несколько секунд не существовало ничего, кроме молчания между нами. Ничего, кроме моего колотящегося сердца и его учащенного дыхания. Он убрал руку обратно на мою талию. Минуло еще мгновение, и он медленно поставил меня на ноги. Я заставила себя разжать пальцы и выпустить его волосы. Мои руки упали на его грудь.
        Его сердце под моими ладонями билось так же быстро, как и мое.
        Шли секунды. Я открыла глаза. Он оставался на месте, прижавшись лбом к моему и держа руку между стеной и моим затылком.
        - Ты, - проговорил он невнятным голосом. - Ты была вполне убедительна.
        - И вы тоже, - сказала я, немного задыхаясь.
        - Знаю. Я хорошо умею притворяться.
        Притворяться? В чем притворяться? Что получил удовольствие? Целуя меня? Я прищурилась и оттолкнула его.
        Он шагнул назад и, мягко рассмеявшись, провел рукой, убирая волосы с лица.
        Я отошла от стены и взглянула на темную тропинку, но ничего не увидела в просачивающемся сквозь листву лунном свете. Потом поднесла палец к еще пульсирующим губам, отвела его в сторону и уставилась на темное пятно на кончике пальца. Он…
        Прокусил до крови.
        Я резко подняла голову.
        - Вы…
        Бог сделал шаг и обхватил мое запястье. Поднял мою руку и, прежде чем я успела предположить, что он собирается делать, взял в рот мой палец и стал сосать. Это движение отозвалось во мне самым постыдным образом - меня затопило горячим влажным жаром.
        Боги богов…
        Он медленно оторвался от моего пальца и поднял на меня взгляд.
        - Прошу прощения. Мне следовало уточнить. Я хорошо притворяюсь, что получаю удовольствие, когда на самом деле это не так, но я не притворялся, когда твой язык был у меня во рту.
        Он выпустил мою руку, а я на несколько секунд утратила дар речи.
        - Брать у меня кровь, - услышала я свои слова, - это… неподобающе, когда я даже не знаю вашего имени.
        - Это единственная неподобающая вещь из всего, что только что произошло?
        - Ну… нет. Произошло много чего неприличного.
        Он опять рассмеялся, и его смех звучал насыщенно, как темный шоколад. Я не сводила с него глаз. Может, я ошиблась насчет того, кому он служит, или, по крайней мере, он понятия не имеет, кто я на самом деле. Иначе вряд ли стал бы меня целовать. Я собралась спросить, знает ли он, кто я, но остановилась - нужно быть осторожной на случай, если он не знает.
        - Почему вы помешали мне пойти за теми богами? - спросила я, сжимая в кулак пальцы, в том числе тот, который побывал у него во рту.
        Он сдвинул брови.
        - Нужна еще какая-то причина, кроме той, чтобы не дать человеку погибнуть?
        - Обычно я бы ответила, что нет. Но вы бог и сами сказали, что в вас нет ни одной порядочной косточки.
        - Одно то, что я не смертный, не означает, что я хожу и убиваю людей или позволяю им оказаться убитыми.
        Я бросила взгляд в сторону входа в туннель.
        Он опустил подбородок, и его черты заострились в серебристом свете.
        - Я - не они, - сказал он негромко и убийственно мягко.
        У меня волосы встали дыбом, и я подавила желание отступить назад.
        - Значит, мне повезло?
        Он окинул меня взглядом.
        - Не уверен, насколько тебе повезло.
        Я застыла. Проклятье, что это должно означать?
        - И, возможно, одна порядочная косточка во мне все же есть, - добавил он, пожав плечами.
        Я уставилась на него, и у меня ушло мгновение, чтобы сосредоточиться на главном, и это было не количество порядочных косточек.
        - Бог, который прошел мимо… Он не мог вас почувствовать?
        Он покачал головой.
        - Нет.
        Бог, стоящий передо мной, должен быть очень могущественным. Я читала, что только самые сильные могут скрывать свое присутствие от других - как это умеют Первозданные. Складывалось впечатление, что мои прежние подозрения были верны. Он хотел спрятать не только меня, но и самого себя.
        Он собирался отвернуться от меня.
        - Тебе пора домой.
        - А вам? - бросила я, раздраженная тем, как быстро и легко он меня отпускает.
        Он метнул на меня недоверчивый взгляд. Смертные не задавали вопросов богам - особенно невежливых. Мои мышцы напряглись, я приготовилась встретить его гнев или проклятие.
        Вместо этого его губы медленно растянулись в ухмылке. Стоя в пятнах лунного света, я обратила внимание, как изгиб его губ смягчил черты лица, сделал почти теплыми.
        - Нет.
        Он не стал уточнять, и хорошо. Мне ни к чему это знать. Давно пора убраться от него подальше, пока я не разозлилась сильнее.
        Или, хуже того, не совершила еще каких-нибудь импульсивных поступков.
        Кроме того, у меня были планы - планы, которые несколько раз поменялись за последнее время.
        - Что ж, это было… интересно. - Я обошла его и направилась к выходу, чувствуя, как он сверлит взглядом мою спину. - Доброй ночи.
        - Ты идешь домой?
        - Нет.
        - А куда?
        Я не ответила. Бог он или нет, это не его дело, и я не стану задерживаться только затем, чтобы он еще раз попробовал отправить меня домой. Тем не менее… казалось странным уходить от него. Непонятно, почему это представлялось неправильным, в этом не было смысла. Он бог. Я - провалившаяся Дева. Он помешал мне совершить безрассудство. Нам пришлось целоваться, и это оказалось приятно. Ладно, более чем приятно, я даже боялась, что стану сравнивать каждый будущий поцелуй с этим. Но ничего из перечисленного не объясняло отчаянного желания остаться.
        Но я ушла.
        Я ушла от бога, оставила его в тенистом туннеле и не оглянулась. Ни разу.
        Глава 3
        Ступив из туннеля под свет фонарей, я накинула капюшон и заставила себя идти, хотя странное ощущение, что я делаю что-то неправильно, не исчезло. Но сейчас в моей голове не осталось места, чтобы размышлять о причинах этого. Я свернула направо и решила, что подумаю об этом позже, когда лягу спать.
        Подойдя к углу дома, я сделала глубокий вдох и вдруг поняла, что от меня больше не исходит запах «Белой лошади» и крови, теперь я пахну душистым горошком и свежими цитрусами, как бог. Я подавила стон.
        Передо мной открылся двор. Я приготовилась к тому, что тела не убрали, и набросила на себя вуаль пустоты. Теперь ничто не могло меня напугать или навредить.
        Но в бледном сиянии луны я увидела, что двор пуст.
        Ощущая тревогу, я прошла через открытые ворота и двинулась по мощеной дорожке. Мое внимание привлек участок земли, и я остановилась. Место, где стоял на коленях смертный, было выжжено, словно здесь прошел огонь. Ни крови. Ни одежды. Ничего, кроме обгорелой травы.
        - Ты куда?
        Я развернулась, услышав голос бога, и моя рука замерла над рукояткой кинжала. Сердце заколотилось.
        - Боги, - выдохнула я.
        Он накинул капюшон черной туники, и его лицо пряталось в тени. Я не подозревала, что он пошел за мной.
        - Прошу прощения. - Он слегка склонил голову. Я обратила внимание на серебряный обруч, сжимающий его бицепс. - За то, что напугал.
        Я сузила глаза. В его голосе вовсе не слышалось извинения. Казалось, он насмехался. Меня раздражал его тон, а еще больше - мягкий толчок в моей груди, за которым последовал прилив тепла.
        Может, это все из-за того, что я страшно голодна? В этом гораздо больше смысла.
        Бог шагнул вперед, и я снова подумала, какой он высокий. Я чувствовала себя миниатюрной, и мне это не нравилось. Он повернул голову туда, куда смотрела я.
        - Такое происходит, когда Кресса использует итер и он касается земли. - Бог наклонился и провел ладонью по траве. Его рука перепачкалась сажей и пеплом. Он посмотрел на открытую дверь дома. - Ты собиралась зайти.
        - Да.
        - Зачем?
        Я скрестила руки на груди.
        - Хотела выяснить, зачем они это сделали.
        - Я тоже.
        Он выпрямился и вытер ладонь о темные штаны.
        - Вы не знаете?
        Я пристально смотрела на него, начиная кое-что понимать. Этот бог явился сюда не просто так. Скорее всего, он уже находился в переулке до моего прихода или, по крайней мере, где-то поблизости.
        - Вы за ними наблюдали, правда?
        - Я следовал за ними, - сдержанно произнес он. - До того, как решил помешать тебе погибнуть - за что ты меня до сих пор не поблагодарила.
        Я проигнорировала последнюю фразу.
        - А зачем вы за ними следовали?
        - Я видел, что они отправляются в царство смертных, и хотел посмотреть, что они задумали.
        Я не была уверена, что он говорит честно. То, что он решил последовать за ними именно в эту ночь, когда они убили мужчину и ребенка, не казалось обычным совпадением.
        Он повернул ко мне голову.
        - Полагаю, если я посоветую тебе отправляться домой, ты опять сделаешь все наоборот.
        - Полагаю, вам не понравится мой ответ, если вы еще раз посоветуете мне это.
        Из-под капюшона донесся приглушенный смех.
        - Не знаю. Может, и понравится, - сказал он.
        Я приподняла брови, услышав это, а он пошел вперед.
        - Мы вполне можем исследовать дом вместе, - предложил он.
        Вместе.
        Такое обычное слово, но для меня оно прозвучало странно.
        Бог уже подошел к ступенькам, ведущим в дом. Удивительно, как он, высокий и крупный, передвигается так тихо. Должно быть, это какая-то божественная магия. Избегая обожженного участка, я быстро подошла к нему.
        Мы молча вошли в тихий дом. В маленькой прихожей оказались двери по обе стороны и лестница на второй этаж. Бог свернул налево, где, похоже, находилась гостиная, а я пошла прямо и поднялась по лестнице. Жуткую тишину нарушал лишь скрип половиц под моими ногами. На верху лестницы на узком столике слабо горела газовая лампа. Две двери вели в спальни. В одной стояла узкая кровать, письменный стол и платяной шкаф. Я нашла сложенные штаны и рубашки, по размеру, кажется, подходящие тому мужчине. В маленькой ванной комнате не оказалось ничего примечательного. Я вышла и направилась в спальню в конце коридора. Толкнула дверь. Рядом с аккуратно прибранной кроватью горела лампа. При виде колыбели, стоящей возле кровати, у меня сжалось сердце.
        Хотя я все это время думала, что ношу воображаемую вуаль, которая должна защищать меня, она не помогла.
        Я медленно вошла в комнату. В колыбели лежало крохотное одеяло. Я пощупала его мягкую ткань. Никогда не думала о детях. Как у Девы у меня никогда не возникало желания в будущем стать матерью. Это никогда не было частью моего предназначения, потому что даже если бы мне удалось влюбить в себя Первозданного Смерти, Первозданные не могут иметь детей со смертными.
        Но младенцы - невинные существа и полностью зависят от окружающих, в том числе богов. Убийство ребенка непростительно. Мои глаза обожгло. Если бы у меня был ребенок или пострадал кто-нибудь из моих потомков, я бы сожгла оба царства, чтобы добраться до того, кто им навредил, и содрать с него кожу.
        «Вдохни». Я задержала дыхание, пока волнение не стихло. Пока не исчезли все чувства. Тогда я медленно выдохнула и отвернулась от колыбели.
        Я скользнула взглядом по темно-зеленому дивану. На спинку было наброшено шелковое покрывало цвета слоновой кости. Я подошла к шкафу и открыла дверцы. Внутри аккуратно висели платья и яркие цветные туники. Нижнее белье было сложено на полках вместе с другими вещами, шкаф оказался намного больше, чем в соседней спальне.
        Мог ли в доме находиться кто-то еще? Может, мать? Или ее не было здесь?
        - Где же?..
        - На нижнем этаже.
        - Боги, - ахнула я, когда развернулась и увидела бога. Он стоял, сложив руки на широкой груди и прислонившись к дверному косяку. Капюшон все еще закрывал его лицо. - Как вы можете ходить так тихо?
        Лучше спросить: давно ли он там стоит?
        - Навык, - ответил он.
        - Может, вам стоит предупреждать о своем появлении, - огрызнулась я.
        - Может.
        Я сердито уставилась на него, хотя он не мог видеть моего лица.
        - Если ты ищешь хозяйку этих платьев, полагаю, это ее я нашел на нижнем этаже у входа в кухню. То есть, я нашел обожженный участок пола и одну туфлю.
        Я повернулась обратно к шкафу.
        - Вряд ли мужчина, которого я видела, и женщина жили в одной комнате. - Я показала на шкаф. И у меня возникла идея. - Здесь есть кабинет?
        - Кажется да, справа от прихожей.
        - Что-нибудь нашли?
        Я протиснулась мимо него, заметив, что он опустил руки и тихо следует за мной.
        - Только бросил беглый взгляд, - ответил он, когда я дошла до лестницы. - Сначала хотел убедиться, что дом пуст. - Он помолчал. - В отличие от некоторых. И под некоторыми я имею в виду тебя.
        Я закатила глаза. Ступеньки стонали под моими ногами. Бог шел следом, достаточно близко, чтобы мою спину покалывало. Он двигался совершенно бесшумно, а вот я топала так, словно с лестницы спускалось стадо коров.
        - Что бы ты сделала, если бы обнаружила, что в доме кто-то есть? - поинтересовался он, когда мы добрались до первого этажа.
        - Радовалась бы, что хоть кто-то выжил.
        Я вошла в кабинет. В окно проникал лунный свет, освещая маленькое помещение.
        - В самом деле?
        Я оглянулась, обходя письменный стол. Бог в стороне проверял полупустой стеллаж, встроенный в стену.
        - А вы бы не радовались?
        Я посмотрела на стол. На нем ничего не было, за исключением маленькой лампы.
        - Я бы решил, что трудно радоваться, когда убит твой ребенок и кто-то, с кем ты жил в одном доме, - ответил он.
        Я выдвинула средний ящик. Там не оказалось ничего, кроме перьев и закрытых чернильниц. Я задвинула ящик и перешла к другому.
        - Наверное, вы правы. Она бы попала в Долину.
        Я упомянула место в Стране теней, где заслужившие после смерти покой проводят вечность в раю.
        - Если это туда они ушли, - пробормотал он, беря с полки деревянную коробочку.
        У меня подскочило сердце. Не думает же он, что они могли попасть в Бездну, где все одушевленные существа - боги и смертные - расплачиваются за злые дела, совершенные при жизни? Младенец не мог туда попасть. А взрослые? Что ж, они могли натворить достаточно дел, чтобы заработать ужас, который будет длиться несколько жизненных сроков.
        Я подумала о тех лордах Водинских островов. Об ужасе, с которым, скорее всего, столкнусь, когда придет мой час.
        Покачав головой, я закрыла ящик и перешла к нижнему. Там лежала толстая конторская книга в кожаном переплете. Я вытащила ее и положила на стол. Быстро развязала шнурок и открыла. Внутри оказались исписанные страницы и несколько отдельно сложенных листов пергамента. То, что я искала, обнаружилось на втором листе.
        Я включила лампу и быстро пробежала глазами документ. Это было соглашение на право распоряжаться домом между короной и мисс Гален Казин, дочерью Гермеса и Джунии Казин, и господином Магусом Казин, сыном Гермеса и Джунии Казин.
        - Что-то нашла?
        Я не удивилась, когда бог неслышно подошел ближе.
        - Это документы на имущество. Они были братом и сестрой. Если здесь жили именно они.
        Это также означало, что, если мать ребенка Гален Казин, она была не замужем. Среди рабочего класса такое встречалось и не считалось позором. Но чтобы позволить себе дом в Садовом районе, нужно быть знатного рода или же нажить богатство. Здесь не найдешь незамужних матерей.
        - Интересно, где же отец.
        - А кто говорит, что тот мужчина во дворе не мог быть отцом? Возможно, это не был ее брат. - Бог помолчал. - Или он мог являться и тем, и другим.
        Я скривила губы. Даже если так, это не причина убивать их и младенца. Судя по тому, что я читала о богах и Первозданных, они бы и бровью не повели.
        Больше в кабинете не было ничего, что могло указывать на то, почему боги убили этих людей. Хотя я не представляла, что именно мы ищем. Дневник с хрониками злодеяний?
        - Ты разочарована.
        Я подняла взгляд на бога, который стоял у окна спиной ко мне, обозревая двор.
        - Это так очевидно?
        - Поиски не оказались бесплодными. Мы узнали, что они, скорее всего, были братом и сестрой, а она - незамужней матерью. У нас есть имена родителей.
        - Правда. - Но что это нам говорит? Я закрыла книгу и завязала шнурок. - У меня есть вопрос.
        - Да ну?
        Я кивнула.
        - Этот вопрос может показаться оскорбительным.
        Бог скользнул вперед. Именно так он передвигался - его ноги словно бы не касались пола. Он остановился по другую сторону стола.
        - Мне кажется, тебя это не остановит.
        Я чуть не усмехнулась.
        - Почему убийство этих смертных вызвало у вас любопытство? Я не собираюсь намекать, что вам все равно. Хотя вы и сказали, что лишены порядочности…
        - Одна порядочная косточка все-таки есть, - вставил он, и мне послышалась улыбка в его голосе.
        - Да, одна есть.
        Он долго молчал, и я чувствовала его пристальный взгляд.
        - Позволь мне задать тебе тот же вопрос. Почему тебе не все равно? Ты их знала?
        Я сложила руки на груди.
        - Почему мне не все равно? Помимо того, что они убили младенца?
        Он кивнул.
        - Я их не знала.
        Выдохнув, я оглядела кабинет: книги, которые, похоже, больше никогда не будут читать; безделушки, которые никто не будет ценить.
        - Если бог убивает смертного, то из-за какого-то проступка, - начала я.
        И в этом была вся сложность с богами. Они решают, что оправдать, а что является преступлением, за что наказывать и каким будет наказание.
        - И вам всем нравится… превращать такие вещи в показательный пример.
        Он склонил голову.
        - Некоторым.
        - Как послание людям. Что проступки не остаются тайной, - продолжала я. - Боги не убивают среди ночи, забирая тело, чтобы не осталось никаких следов. Похоже, они не хотели, чтобы об этом узнали. И это, в общем, не нормально.
        - Ты права. - Он шел, ведя пальцем по краю стола, и это беззвучное движение приковало мое внимание. - Вот почему я заинтересовался. Они не впервые убивают таким образом.
        Я оторвала взгляд от его руки.
        - Не впервые?
        Он покачал головой.
        - За последний месяц они убили по крайней мере еще четверых. Некоторые тела они забирают и редко оставляют какие-то следы. Но нет ни единой подсказки зачем.
        Я напрягла память, пытаясь вспомнить, не слышала ли о загадочных исчезновениях или странных смертях, но на ум ничего не пришло.
        - Теперь у нас семь смертных. - Он провел пальцем по стеклянному абажуру лампы. - Большинство - от двадцати до сорока лет. Две жертвы - женского пола, четыре - мужского. И младенец. Насколько мне известно, они еще никогда не убивали таких малышей. Общего между жертвами лишь то, что все они из Ласании.
        Он обхватил цепочку с бусинами - свет со щелчком выключился, и комната оказалась освещена лишь лунным свечением.
        - Один из них был… можно сказать… другом.
        Я этого не ожидала. Не то чтобы боги не могли иметь друзей среди смертных. Некоторые даже влюблялись в людей. Правда, редко. Большинство просто испытывали вожделение, но дружба была вполне возможна.
        - Ты удивлена, - заметил он.
        Я нахмурилась. Интересно, что мне это дает?
        - Наверное, я удивилась, что богов может волновать человеческая смерть, ведь вы в любом случае нас переживете. Знаю, это неправильно, - быстро добавила я. - Убитый друг, который был смертным… все равно остается другом.
        - Да.
        Должно быть, тяжело терять друзей. У меня их было не много. В общем-то, если подумать, то, не считая Эзры и сира Холланда, я не могла больше никого назвать. Тем не менее я представляла, что потерять друга - все равно что утратить частицу себя. Я почувствовала, что пустота начинает покидать меня, а в груди разрастается ноющая боль. Я не пыталась вернуть пустоту. Сейчас это ни к чему.
        - Мне жаль вашего друга.
        В мгновение ока он обогнул стол и остановился всего в нескольких футах от меня. Побуждение отшатнуться возникло одновременно с желанием шагнуть вперед. Я осталась на месте, не поддавшись ни одному из этих порывов.
        - Мне тоже, - сказал он через мгновение.
        Я вгляделась в тени под его капюшоном, не в силах различить ни единой черты.
        - Но вы… знали, что они делали. Поэтому вы следили за ними. Почему вы их не остановили?
        - Они пришли сюда раньше меня. - Его пальцы снова опустились на стол, обводя угол. - К тому времени, когда я их нашел, было уже слишком поздно. Я собирался схватить хотя бы одного из них. Знаешь, поболтать. Но, увы, мои планы изменились.
        Мое сердце тяжело сжалось, и я подвинулась ближе, чтобы посмотреть на бога.
        - Как я уже сказала, я не просила вас вмешиваться. - Я бросила взгляд на его руку, на длинные пальцы, скользящие по гладкой поверхности стола. - Вы сами решили изменить свои планы.
        - Пожалуй, да.
        Он наклонил голову. Интересно, видно ли ему сейчас мое лицо. По коже пробежал трепет. А если он…
        - Если честно, я недоволен этим решением. Если бы позволил тебе продолжать веселье, все наверняка закончилось твоей смертью, зато я сделал бы то, что задумал.
        Я не представляла, что на это ответить.
        - Как я уже говорила, мне повезло.
        - А как я уже говорил… - Он прекратил лениво поглаживать стол и схватился за край так крепко, что побелели костяшки пальцев. Я, насторожившись, расцепила сложенные на груди руки. Мой пульс участился. - Неужели ты правда думаешь, что тебе повезло?
        По мне пробежала дрожь. Когда странное ощущение исчезло, я замерла. Между нами повисло молчание, когда он поднял руку и снял капюшон. Пока его лицо было скрыто, я лишь чувствовала его пристальный взгляд. Теперь же мы стояли, смотря друг другу в глаза.
        - Знаю, тебе хочется знать, почему боги так поступили, но, когда ты выйдешь из этого дома, лучше обо всем забыть. Это не твое дело.
        Его слова задели болезненные струны в моей душе. То немногое, чем я могу управлять в этой жизни, принадлежит мне. Я продолжала напряженно удерживать его взгляд.
        - Только я могу решать, что меня касается, а что - нет. Что мне делать, а от чего отказаться, - это никого не касается. Даже бога.
        - Ты в самом деле так считаешь? - осведомился он подчеркнуто мягким голосом, который действовал мне на нервы.
        - Да.
        Я медленно поднесла руку к кинжалу. Бог не проявлял ко мне ни малейшей враждебности, но я не хотела рисковать.
        - Ты ошибаешься.
        Мои пальцы коснулись рукоятки кинжала.
        - Может быть, но это не изменит того, что не вам решать, как мне поступать.
        - И в этом ты тоже ошибаешься.
        Я во всем ошибалась. Никто из смертных не мог превзойти бога. Даже особы королевской крови. Сила короны лишь видимость. Истинная власть принадлежала Первозданным и их богам. И все Первозданные и боги отвечали перед своим королем. Первозданным Жизни.
        Но это не означало, что мне нравилось такое положение дел и то, как хищно бог на меня смотрел.
        - Если вы пытаетесь меня запугать, чтобы я подчинилась, лучше прекратите. Это не работает. Я не из пугливых.
        - Ты должна многого бояться.
        - Я не боюсь ничего, в том числе вас.
        Только что он стоял в нескольких футах от меня. В следующий миг - уже возвышался надо мной, обхватив пальцами мой подбородок. Удивление от того, какой он быстрый, померкло перед силой электрического разряда, который прошел по моей коже, когда его рука коснулась меня. Теперь ощущение было сильнее. Более острым.
        Его кожа показалась мне очень холодной, когда он наклонил назад мою голову. Его пальцы при этом не сжались крепче, не вдавились в меня. Он просто… коснулся. Холод обжигал, ставя ледяную метку.
        - А сейчас? - спросил он. - Боишься?
        Хотя он держал меня не крепко, было трудно сглотнуть, а сердце трепыхалось, как пойманная птица.
        - Нет, - выдавила я. - Только очень раздражена.
        Мгновение он молчал, затем сказал:
        - Ты лжешь.
        Я лгала. Вроде того. Бог держал меня. Как я могла не бояться? Но… странно и необъяснимо, однако я не пришла в ужас. Может, из-за гнева. Может, причиной был шок от всего, что я испытала сегодня ночью. Может, тревожное ощущение от его прикосновения или тот факт, что если бы он хотел причинить мне вред, то сделал бы это уже дюжину раз. А может, в глубине души меня не волновали последствия.
        - Немного, - призналась я и сделала движение. Быстро и уверенно. Мой кинжал оказался у его горла. - А вы боитесь?
        Он замер, переведя взгляд на рукоятку.
        - Тенекамень? Уникальное оружие для смертной. Откуда оно у тебя?
        Так я ему и сказала правду: его нашел мой предок, когда узнал, что кинжал из тенекамня может сделать с богом, даже Первозданным, когда тот ослабеет. Поэтому я солгала.
        - Он принадлежал моему сводному брату.
        Бог выгнул темную бровь.
        - Я позаимствовала его.
        - Позаимствовала?
        - На пару лет, - добавила я.
        - Похоже, ты его украла.
        Я ничего не ответила.
        Он уставился на меня.
        - Знаешь, почему такие кинжалы редкость в царстве смертных?
        - Да, - призналась я, хотя разумнее было притвориться, что мне это неизвестно.
        Но перевесило желание показать ему, что я не беспомощная смертная, которую можно запугать.
        - Итак, ты знаешь, что этот камень ядовит для смертной плоти?
        Разумеется, я знала. Если он соприкоснется с кровью смертного, то будет медленно убивать человека, даже если сама рана неопасна.
        - А знаешь ли ты, что случится, если попытаешься использовать этот клинок против меня?
        - А вы? - с колотящимся сердцем спросила я.
        За его зрачками вспыхнуло белое свечение и стало просачиваться в серебро радужки. Я вспомнила, как взметнулся итер вокруг Первозданного Смерти.
        - Знаю. Уверен, что и ты тоже. Но все равно попробуешь. - Он опустил взгляд на кинжал, прижатый к его коже. - Не странно ли, что это навевает воспоминания, как твой язык ощущался у меня во рту?
        Мое тело жарко вспыхнуло. Я нахмурилась.
        - Да, немного…
        Бог двинулся так быстро, что я не успела отреагировать. Он схватил мое запястье и развернул меня. Через миг кинжал был прижат к моему животу. Другая его рука оставалась на моем горле.
        - Это нечестно, - выдохнула я.
        - А ты, льесса, очень смелая. - Он провел большим пальцем по изгибу моего подбородка. - Но порой кто-то может оказаться чересчур смелым. - Его слова окутали меня, как сумеречный шелк. - Так, что это граничит с глупостью. Знаешь, что я думаю о глупых смельчаках? Что у них есть причины спешить навстречу смерти вместо того, чтобы благоразумно убегать от нее. А какие у тебя причины? Что заглушает твой страх и толкает к смерти?
        Я встрепенулась от его вопроса. Пульс участился. Так вот что я делаю? Стремлюсь к смерти? Я чуть не рассмеялась, но подумала… о своей импульсивности. Которая всегда преобладала над сдержанностью и благоразумием.
        - Я… не знаю.
        - Нет? - вырвалось у него.
        - Я отправляюсь бродить, когда нервничаю. А когда мне угрожают или говорят, что делать, я впадаю в гнев, - прошептала я. - Меня не раз предупреждали, что однажды язык доведет меня до беды и что мне следует вести себя осмотрительно.
        - Вижу, ты приняла те советы к сведению. Всегда встречать угрозу гневом - не очень мудрое решение.
        - Как сейчас?
        Бог ничего не сказал, прижимая меня к груди, а его большой палец медленно двигался по моему подбородку. При его силе ему даже не требовался итер. Достаточно было всего лишь резко крутануть рукой.
        Я вдруг поняла, что, наверное, его доброжелательность по отношению ко мне закончилась.
        У меня пересохло во рту и грудь сжало от страха перед тем, что сейчас последует. Я находилась на волосок от смерти.
        - Вы можете с этим покончить.
        - С чем именно покончить?
        - Убить меня, - произнесла я так, словно мой язык был окутан ватой.
        Он чуть-чуть наклонил голову.
        - Убить тебя? - Его дыхание овеяло мою щеку.
        - Да. - Мою кожу будто стянуло.
        Он откинул голову назад.
        - Мне даже не приходило и мысли убить тебя.
        - Правда?
        - Правда.
        Я удивилась.
        - Почему?
        Мгновение он молчал.
        - Ты серьезно спрашиваешь, почему я не думал убить тебя?
        - Вы бог, - заметила я, не зная, говорит он правду или играет со мной.
        - И это веская причина?
        - Разве нет? Я угрожала вам. Наставила кинжал.
        - Причем не раз, - уточнил он.
        - И была невежлива.
        - Очень.
        - Нельзя так разговаривать или вести себя подобным образом с богом.
        - Обычно - да, - согласился он. - В любом случае у меня сегодня нет настроения убивать.
        Уставившись в окно, я искала в его словах намек на фальшь.
        - Если вы не собираетесь меня убивать, тогда, наверное, следует меня отпустить.
        - А ты попробуешь ударить меня кинжалом?
        - Я… надеюсь, что нет.
        - Надеешься?
        - Если вы будете говорить, что мне делать или опять меня схватите, то скорее всего надежда окажется напрасной.
        Мы оба тихо засмеялись.
        - Ты хотя бы честна.
        - Хотя бы.
        Я старалась не замечать холода его тела, прижатого к моей спине. Ощущения от него. Оно меня не пугало. Даже не беспокоило, и я начинала гадать, что же со мной не так. Я боролась с желанием расслабиться и прижаться к нему.
        Он убрал руку с моего подбородка, и я сразу же развернулась. Он отступил и в мгновение ока очутился по другую сторону стола.
        - Будь осторожна, - сказал он, поднимая капюшон и скрывая лицо в темноте. - Я буду присматривать.
        Глава 4
        Ничего не видя, я сделала медленный и ровный вдох. В мышцах нарастало напряжение.
        - Давай, - раздался приказ.
        Крутанувшись, я метнула клинок, и через миг раздался глухой стук. Желая увидеть, куда кинжал попал, я потянулась к повязке на глазах, но ощутила холодную сталь на горле. Я застыла.
        - Что теперь? - послышался тихий голос.
        - Плакать и молить о пощаде? - предположила я.
        В ответ негромко рассмеялись.
        - Это сработает, только если тебя не собирались убивать.
        - Жаль, - пробормотала я.
        И начала действовать.
        Схватив чью-то руку, сжимавшую клинок, я вывернула ее. Свирепо улыбнулась, услышав резкий вдох. Вдавила пальцы в жилы, попав в нужное место. Рука судорожно дернулась, пальцы рефлекторно разжались, и рукоять короткого меча упала мне в ладонь. Низко пригнувшись, я ударила противника в ногу. Кто-то с кряхтеньем рухнул на пол.
        Наставив меч на распростертое тело, я стянула с глаз повязку.
        - Такой ответ сойдет?
        Сир Брайлон Холланд лежал на каменном полу западной башни.
        - Вполне.
        Я ухмыльнулась и перекинула через плечо толстую косу.
        Постанывая, сир Холланд поднялся на ноги. Родившийся по крайней мере на два десятка лет раньше меня, он выглядел гораздо моложе своего возраста, ни одна морщина не пересекала его лицо. Однажды я услышала, как один из гвардейцев спрашивал его, не обращался ли он к какому-нибудь богу за вечной молодостью. Сир Холланд ответил, что его секрет кроется в бутылке виски, выпиваемой каждый вечер перед сном.
        Уверена, он бы уже умер, если бы столько пил.
        - Но целишься ты плохо. - Он отряхнул черные штаны. Без уродливой сливовой с золотом униформы королевской гвардии он выглядел как обычный гвардеец. Я никогда не видела его в парадном облачении. - Нужно работать над меткостью.
        Нахмурившись, я повернулась к манекену у стены. Несчастный видал лучшие дни. Из многочисленных колотых ран торчали вата и солома. Полотняную рубашку за долгие годы заменяли много раз. Эту я стащила из комнаты Тавиуса, и теперь она висела клочьями на деревянных плечах. Голова, сделанная из мешка, набитого соломой и тряпками, печально завалилась набок.
        В узкое окошко лился солнечный свет, поблескивая на рукоятке стального кинжала, торчащего из груди манекена.
        - Разве я промахнулась? - возмутилась я, вытирая вспотевший лоб.
        Лето… постепенно становилось невыносимым. На прошлой неделе в Перекрестке Крофта в маленькой квартирке нашли пожилую пару, скончавшуюся от теплового удара. Они стали не первыми, и я боялась, что будут не последними.
        - Ты же сказал целиться в грудь. Я попала в грудь.
        - Я сказал целиться в сердце. Разве сердце обычно находится справа, Сера?
        Я поджала губы.
        - Ты правда думаешь, что человек может выжить после удара кинжалом в любую часть груди? Я скажу, что нет, не выживет.
        Взгляд, которым он меня удостоил, можно было назвать скептическим. Как ни прискорбно, к этому выражению лица я уже привыкла. Сир Холланд забрал у меня меч, подошел к манекену и выдернул кинжал.
        - После такой раны не выздоравливают, но смерть не будет ни быстрой, ни достойной и не сделает тебе чести.
        - Почему я должна заботиться, чтобы дать достойную смерть противнику, который пытался меня убить?
        Вопрос казался мне очень уместным.
        - По нескольким причинам, Сера. Мне нужно их перечислять?
        - Нет.
        - Очень плохо. Люблю слушать себя, когда что-то перечисляю, - ответил он, и я застонала. - Ты, моя дорогая, живешь опасной жизнью.
        - Не по своему выбору, - буркнула я себе под нос.
        Он саркастически вскинул бровь.
        - Тебя не защищают, как принцессу Эзмерию.
        Он пересек комнату, подошел к противоположной стене, где лежало оружие, и пристроил меч рядом с другим, более длинным и тяжелым.
        - К тебе не приставлены королевские гвардейцы, чтобы охранять твои покои или присматривать за тобой, когда ты пускаешься во все тяжкие в столице.
        - Я не пускаюсь во все тяжкие.
        Взгляд, которым он наградил меня на этот раз, говорил, что ему лучше знать.
        - Хотя лишь немногие знают, кто ты, - продолжал он, будто я ничего не говорила, - это не значит, что до некоторых не доходили слухи о твоем существовании. Есть люди, которые поняли, что ты не прислужница, в тебе течет кровь Мирелей. Достаточно, чтобы это дошло до тех, кто считает, будто может использовать тебя для достижения собственных целей.
        Я стиснула зубы. За последние три года меня дважды пытались похитить, узнав, что я на самом деле принцесса. У них ничего не получилось, но их кровь была не на моих руках.
        А Тавиуса, который, как я подозревала, стоял за теми слухами.
        - И не только это. Корона Водинских островов узнает о судьбе своих лордов - это лишь вопрос времени. Они попытаются взять нас в осаду. - Сир Холланд повернулся ко мне. - Ты станешь лишь еще одним телом, которое они разрубят, чтобы добраться до короны.
        Я и так еще одно тело. Которое в основном игнорируют. Но тем не менее…
        - И есть наследник, - невозмутимо продолжал он, - который все еще очень рассержен тем, что случилось на прошлой неделе в конюшне.
        - Ну да, а я все еще очень расстроена тем, что он хлестал ту лошадь, не признавая собственной глупости и неловкости, - возразила я. - Каждый раз, когда я его вижу, хочется врезать ему снова.
        - Хотя он безобразно обращался с животным, ударить в глаз наследника Ласании и угрожать отхлестать кнутом - не самое мудрое решение.
        - Зато самое приятное, - усмехнулась я.
        Он проигнорировал мое замечание.
        - Принц уже должен был взойти на трон. Это, скорее всего, уже случилось бы, если бы принцесса Кейли не захворала и не вернулась в Айрелон. - Сир Холланд оглянулся, его глаза цвета гикори пристально смотрели на меня. Я быстро стерла с лица ухмылку. - К чему, уверен, ты не имеешь никакого отношения.
        - Принцесса Кейли сильно заболела, и ей пришлось вернуться домой, чтобы вылечиться. Тавиус мог выбрать другую невесту. Однако он слишком ленив, чтобы взойти на трон и принять ответственность, а не вести себя как пьяная и развратная свинья. Поэтому он откладывает женитьбу насколько это возможно.
        - И болезнь принцессы Кейли никак не связана с твоим снадобьем, от которого у нее расстроился желудок и побледнела кожа?
        Я хранила абсолютно непроницаемое выражение лица.
        - Понятия не имею, о чем ты.
        - Лгунья из тебя никакая.
        «Ложь», - эхом прозвучал в голове призрачный голос. Я отчаянно его игнорировала. Как и все последние две недели после ночи в том доме.
        - Откуда ты вообще об этом узнал?
        - Мне известно больше, чем ты думаешь, Сера.
        У меня скрутило живот. Не имел ли он в виду, что я действительно пускаюсь во все тяжкие в столице? А именно - когда посещаю Люкс? Боги, надеюсь, что нет. Сир Холланд не был для меня фигурой отца, но при мысли, что ему известно, где я бываю, меня немного затошнило.
        Даже думать об этом не могла, поэтому выбросила эти мысли из головы.
        - Я способна справиться с Тавиусом.
        - С трудом, - ответил он, и я напряглась. - И только потому, что ты быстрее. В один прекрасный день ему повезет. Ты окажешься недостаточно быстрой. - Сир Холланд смягчился. - Не хочу быть грубым, но пока ты отсюда не исчезнешь, он будет оставаться угрозой для тебя.
        Я знала, он не собирался грубить. Сир Холланд никогда таким не был. Он просто излагал факты. Но покинуть Ласанию я могу только одним путем, и только после смерти. Я тяжело вздохнула.
        - Какое все это имеет отношение к быстрой смерти или смерти с достоинством?
        - Ну, помимо того, что умирающий все еще может держать оружие, врагов редко выбирают по собственному желанию. Враги обычно появляются из-за решений других людей или из-за ситуаций, которыми трудно управлять. Кому, как не тебе, это понимать.
        Он говорил не о лордах Водинских островов, а о тех людях, которые впадают в отчаяние, когда ситуация выходит из-под контроля, и начинают совершать то, о чем и помыслить не могли. О тех, кто превращается в чей-то кошмар, потому что это единственный способ выжить.
        Моя шея покраснела от стыда, и я неловко переступила с ноги на ногу.
        Сир Холланд посмотрел мне в лицо.
        - Сера, что с тобой происходит? Последние пару дней ты сама не своя. Что-то не так?
        - Что может быть не так?..
        Я осеклась. Очень многое не так, начиная с того, почему сир Холланд по-прежнему ежедневно меня тренирует. Ведь не затем, чтобы подготовить, если мне придется защищать себя или если королева решит, что мои умения можно использовать в своих целях.
        Сир Холланд вел себя так, словно выживание Ласании все еще зависело от меня, что Первозданный Смерти придет за мной. Мне не хватало духу передать ему слова Первозданного. Наверное… ему хотелось верить, что надежда есть, ведь распространению Гнили ничто не могло помешать. Единственный известный нам способ с ней справиться - убить Первозданного.
        Гниль разрасталась. За последний месяц прошло несколько дождей, но очень слабых. А перед тем грозы принесли град, который побил овощи. Люди беспокоились, что урожай зерна будет вполовину меньше, чем в прошлом году.
        Долго ли продержится Ласания?
        А еще были убитые сестра и брат Казин. Тот маленький ребенок. И никаких ответов, почему это случилось.
        Я ходила в их квартал на следующий день и расспрашивала о семье Казин. Узнала, что их родители умерли в прошлом году. О брате с сестрой и их родителях никто и слова плохого не сказал. О Гален отзывались как о благопристойной и скромной, она часто гуляла по утрам в садах с ребенком. Никто не знал, кто его отец. Соседи считали, что это какой-нибудь шалопай, который бросил ее, узнав о беременности. Магуса называли легкомысленным, но порядочным и дружелюбным. Выяснилось, что он служил гвардейцем в Карсодонии. Он был невысокого ранга - не королевским гвардейцем и не королевским рыцарем, но защитником города. Интересно, не встречала ли я его раньше? Не проходила ли мимо него в коридорах Вэйфейр? Он был одним из тысяч, именем без лица. Также я знала, что были убиты еще четверо смертных.
        «Я буду присматривать».
        По шее пробежал холодок. А еще был он. Бог, имени которого я не знала. У меня ушла почти неделя, чтобы в полной мере осознать, что я угрожала богу. И целовала. Получала удовольствие от его поцелуя. Но чего я не могла понять, так это почему все казалось таким правильным, когда я была рядом с ним. Это ощущение по-прежнему не имело смысла, но я не могла не думать: не присматривает ли он за мной, когда я хожу по улицам Карсодонии? И как бы ни было идиотски глупо, безрассудно и тревожно… предвкушала, что наши пути снова пересекутся. Я хотела знать, почему он меня поцеловал. Были другие способы остаться незамеченными - для начала просто убежать от тех богов.
        Я посмотрела на закрытую дверь.
        - Не знаю. Настроение странное.
        Сир Холланд подошел ко мне и отдал кинжал.
        - Уверена, что это все?
        Я кивнула.
        - Я тебе не верю.
        - Сир Холланд…
        - Не верю, - настаивал он. - Знаешь, почему мы по-прежнему тренируемся каждый день?
        Я крепче сжала кинжал. Слова, что я хотела сказать, вскипали во мне.
        - Честно? Я не знаю, почему мы это делаем.
        Он вскинул брови.
        - Сера, это был риторический вопрос.
        - А не должен быть, - бросила я. - Так какой в этом смысл?
        Он изумленно уставился на меня.
        - Смысл? Жизни…
        - …всех в Ласании зависят от того, покончу ли я с Гнилью, - перебила я. - Знаю. Я живу с этим с самого рождения. И вспоминаю об этом каждый раз, когда Гниль перекидывается с одной фермы на другую. А еще когда нет дождей, когда солнце продолжает выжигать урожай, когда думаю, что принесет зима. Я никогда не забываю обо всех этих жизнях. - Я сделала резкий вдох, но не стала задерживать дыхание, как он меня учил. Для воздуха не осталось места. - Я думаю об этом всякий раз, когда захватывают наш корабль или приходят слухи об очередной осаде. Все мои мысли, когда пытаюсь уснуть, или поесть, или делаю еще что-то, - о том, что я была Девой, а Первозданный Смерти счел меня недостойной.
        - Не думай, что ты недостойна. На тебе нет проклятия. Ты несешь искру жизни. Несешь надежду. Возможность будущего. Ты не знаешь, что думает Первозданный Смерти.
        - А как он может этого не думать?
        Сир Холланд покачал головой.
        - То, что происходит с Гнилью, - не твоя вина.
        Я чуть не рассмеялась абсурдности его утверждения. Некоторые считают, что Первозданные рассердились и Гниль - свидетельство их гнева. Поэтому верующие заполнили храмы, а вину возлагают на всё, от неудачных браков до поддельных икон. Они близки к истине, даже не понимая того. Другие взваливают вину на корону. Обвиняют короля с королевой в том, что они не подготовились к ухудшению погодных условий и почвы. И они тоже правы. Корона сложила все яйца в одну корзину, и эта корзина - я. Лишь недавно корона начала запасать продукты, которые можно засушить или законсервировать, и распорядилась высаживать более неприхотливые растения. Король с королевой пробуют заключать союзы, и хотя ни одна попытка не закончилась так плачевно, как с Водинскими островами, никто не хочет связываться с королевством, которое не может прокормить свое население.
        Я по пальцам одной руки могла сосчитать, сколько людей знает, что Ласания обречена. Срок соглашения, заключенного королем Родериком, заканчивался. Я не только была обещана Первозданному, само мое рождение означало, что срок сделки подошел к концу. И даже если бы Первозданный Смерти забрал меня, Ласания продолжала бы катиться к гибели.
        Я провела пальцем по лезвию. Бога можно убить, если разрушить тенекамнем мозг или сердце. Или парализовать, если оставить клинок в теле. Но Первозданные - другое дело. Если поразить тенекамнем их мозг или сердце, это лишь ранит, но не убьет. Они ослабеют, но не настолько, чтобы стать по-настоящему уязвимыми для тенекамня.
        Но их можно убить.
        Любовью.
        «Заставь его влюбиться, стань его слабостью и покончи с ним».
        Вот к чему я готовилась всю свою жизнь. Я научилась искусно владеть кинжалом, мечом, луком и могла защититься в рукопашной схватке. Мне рассказали, как себя вести, чтобы понравиться Первозданному, когда он меня заберет, а куртизанки из «Нефрита» учили, что самое опасное оружие - не то, которое творит насилие. Я была готова, чтобы заставить его влюбиться в меня. Стать его слабостью и убить.
        Это был единственный способ спасти Ласанию.
        Любые сделки, заключенные между богом или Первозданным и смертным, после смерти бога или Первозданного, ответившего на призыв, закрываются в пользу человека. В нашем случае это означало, что все, что делало Ласанию сильной две сотни лет назад, вернется и сохранится до конца времен. Это моя семья выяснила за то время, что прошло до моего рождения.
        Но Первозданный меня не забрал, поэтому эти знания оставались бесполезными. Я… все испортила. Он посмотрел на меня и, возможно, увидел это во мне. То, что я старалась скрыть.
        Я вспомнила, что сказала моя старая няня Одетта, когда я спросила ее: «Как ты думаешь, мама гордится, что ее дочь - Дева?»
        Няня схватила мой подбородок скрюченными холодными пальцами и сказала: «Дитя, Судьбы знают, что тебя осенили жизнь и смерть и создали то, чего не должно быть. Как может она испытывать что-то, кроме страха?»
        Мне не стоило задавать тот вопрос, но я была ребенком, и… просто хотела знать, гордится ли мама.
        И не следовало спрашивать у Одетты. Да благословят ее боги, но она тупа, как нож, который не точили годами, и с причудами. Всегда такой была. Но она обращалась со мной так же, как с другими.
        Ее слова не имели ни малейшего смысла, но порой я думала, не говорила ли она о моем даре? Не ощутил ли его Первозданный Смерти? И важно ли сейчас это вообще?
        Я провалилась.
        - Как это может быть не моя вина? - возмутилась я и, развернувшись к манекену, метнула кинжал.
        Клинок ударил в грудь, прямо туда, где должно находиться сердце.
        Сир Холланд уставился на манекен.
        - Видишь? Ты же знаешь, где сердце. Так почему не попала раньше?
        Я повернулась к нему.
        - У меня глаза были завязаны.
        - И что?
        - И что? Зачем я вообще тренируюсь вслепую? Или ожидается, что я в ближайшее время ослепну?
        - Надеюсь, что нет, - сухо ответил он. - Это упражнение помогает обострить другие чувства. Ты это знаешь, как и все остальное, что положено?
        - Что бы это ни было, уверена, ты мне скажешь.
        Я сердито перебросила косу через плечо.
        - Это не твоя вина, - повторил он.
        От этих слов ком подкатил к горлу. С такой же мягкостью он говорил со мной, когда мне было семь и я плакала, пока не разболелась голова, потому что все уехали в загородное поместье, а мне пришлось остаться. Такое же сочувствие он проявил, когда в одиннадцать лет я подвернула ногу, неудачно на нее приземлившись; и когда в пятнадцать не сумела отразить его удар, который чуть не вспорол мне живот. Он успокоил меня, когда я переживала, впервые отправляясь к куртизанкам в «Нефрит» незадолго до моего семнадцатилетия. Я не хотела туда идти. Сир Холланд и моя сводная сестра Эзра - единственные, кто не обращался со мной так, будто я была не живым человеком, а средством, которое не сработало.
        Я тяжело сглотнула.
        - Ага, нужно, чтобы кто-нибудь сказал это королеве.
        - Твоя мать… - Сир Холланд провел рукой по коротко остриженным волосам. - Она суровая женщина. Мы с ней во многом не соглашаемся, когда речь идет о тебе. Думаю, ты это знаешь. Но история повторяется, и королева видит невзгоды, которые терпит народ.
        - Так, может, ей стоит призвать бога и попросить прекратить невзгоды?
        - Ты же это не всерьез?
        Я открыла было рот, чтобы ответить, но потом передумала и вздохнула. Ну конечно не всерьез. Редко кому хватало отчаяния или глупости, чтобы отправиться в один из храмов. Но такое случалось. Я слышала истории.
        Орлано, повар в замке, однажды рассказывал, что в детстве жил по соседству с человеком, который призвал бога и сказал, что хочет получить руку дочери богатого землевладельца, отвергающего его брачные предложения.
        Бог в точности исполнил желание просителя.
        Преподнес ему руку девушки.
        Внутри у меня все сжалось, когда я шла к манекену. Что это за бог, если он способен на такое?
        Что за бог убивает младенцев?
        - Ты считаешь себя недостойной? - тихо спросил сир Холланд.
        Потрясенная вопросом, я уставилась перед собой, не видя мешка, заменяющего голову манекена.
        - Первозданный Смерти, отвечая на просьбу Родерика, попросил взамен супругу. Он явился и ушел без меня - без того, о чем просил. И с тех пор не возвращался. - Я посмотрела на рыцаря. - А ты что думаешь?
        - Может, он решил, что ты не готова.
        - Не готова к чему? Как именно он определяет, что супруга готова?
        Он покачал головой.
        - Может, хотел, чтобы ты повзрослела. Не все считают девушек в семнадцать или восемнадцать лет достаточно зрелыми и готовыми к браку…
        - А в девятнадцать? Двадцать? К девятнадцати большинство уже состоят в браке или помолвлены.
        - Тавиус не женат. И принцесса Эзмерия не замужем. И я не женат, - указал сир Холланд.
        - Тавиус не женат, потому что принцесса Кейли захворала, и ты же знаешь, он слишком ленив, чтобы взойти на трон. Поэтому будет откладывать женитьбу как можно дольше. А у Эзры другие планы. Ты же… - Я нахмурилась. - А ты почему не женат?
        Сир Холланд пожал плечами.
        - Мне просто не хотелось. - Мгновение он смотрел на меня. - Думаю, он придет за тобой. Вот почему я все еще тебя тренирую. Я не теряю надежды, принцесса.
        Я издала короткий смешок.
        - Не называй меня так.
        - Как?
        - Принцессой. Я не принцесса.
        - Правда? - Он скрестил на груди руки, как делал всегда, когда не пытался пнуть меня под зад или ранить острым колющим предметом. - Тогда кто же ты?
        Кто же я?
        Я посмотрела на свои руки. Хороший вопрос. Пусть я и королевской крови, но это признавали лишь трижды за всю мою жизнь. И определенно со мной не обращались соответствующим образом. Вся моя жизнь была сосредоточена на том, что я стану…
        - Убийца?
        - Воин, - поправил он.
        - Приманка?
        Выражение его лица было таким же мягким, как кусок черствого хлеба, который я стащила утром на кухне.
        - Ты не приманка. Ты ловушка.
        Я стала всего лишь оружием из плоти и крови.
        Кем еще я могу быть? Что лежит под поверхностью? Я размышляла над этим, играя повязкой, которая висела на моей шее. У меня нет времени на хобби и развлечения. Нет других навыков, кроме умения держать кинжал или лук и следовать этикету. У меня нет задушевных друзей - я не считала ими даже Эзру и сира Холланда. Когда я росла, ко мне допускали только няньку. Камеристку прогнали из опасений, что она будет дурно на меня влиять. Не то чтобы я нуждалась в постоянной компании. Но иметь друзей было бы неплохо. Все, что у меня имелось, помимо предназначения, - это мое озеро, и я не знала, считается ли оно, поскольку это… всего лишь озеро.
        Я с усилием выдохнула. Я не любила об этом думать - ни о чем из этого. Если честно, я вообще не любила думать. Потому что когда думала, чувствовала себя настоящим человеком. Не могла остановить мысли и зацикливалась на воспоминании, что испытала облегчение, когда Первозданный отверг меня. Я тонула в чувствах стыда и эгоизма. В такие дни мне приходилось принимать снотворное, которое целители изготавливали для мамы. Однажды, когда сир Холланд занимался делами королевской гвардии, а Эзра навещала подругу за городом, я проспала почти два дня. Никто обо мне даже не спросил. А проснувшись, я смотрела на флакон, думая, как было бы легко выпить его весь. Ладони вспотели, как всякий раз, когда это вспоминала, и я вытерла их о бедра. Не любила думать также о том дне, когда флакон стал подобием призрака, блуждающего по Темным Вязам, отказываясь уйти в Страну теней.
        - Давай, - сказал сир Холланд, выдергивая меня из размышлений. - Надень повязку и продолжай, пока не поразишь цель.
        Я со вздохом натянула ткань на глаза, а сир Холланд завязал так, чтобы повязка не сдвинулась. Я позволила миру погрузиться в темноту - что еще мне делать? Где я должна быть?
        Сир Холланд повернул меня к манекену, и я почувствовала, как мужчина отошел. Крепче сжимая кинжал, я думала о том, что он сказал. Воин. Может, он и прав, но ко мне подходит еще одно определение.
        Мученица.
        Независимо от того, придет ли за мной Первозданный и справлюсь ли я, если он придет, конечный результат будет тем же.
        Я не выживу.

* * *
        Закончив тренировку с сиром Холландом, я, мучаясь от головной боли, осторожно спускалась по узкой лестнице, где попадались скользкие ступеньки. Солнце пыталось пробить темноту. Этот коридор был самым сумрачным в восточном крыле замка Вэйфейр. Я шла к последней маленькой комнате в конце тихого коридора. Дверь была приоткрыта, и я надавила на нее.
        На столе возле узкой кровати мерцала свеча, бросая мягкий свет на маленькое тело, лежащее на матрасе. Я на цыпочках направилась к табурету у кровати, поморщившись, когда под ногами заскрипели доски. Но человек на кровати не шелохнулся.
        В последнее время Одетта много спала, ее сон был все крепче. Она уже была старой, когда я пришла в этот мир, а теперь… ее срок близился к концу. Скоро она покинет царство смертных и отправится в Страну теней, где проведет вечность в Долине.
        Мое сердце сжалось, когда мой взгляд упал на седые волосы, все еще невероятно густые, и переместился к скрюченным, покрытым пятнами рукам, лежащим поверх одеяла - слишком толстого для такого дня, когда в окно дует теплый ветер, шевеля лопасти потолочного вентилятора. Я поправила край одеяла.
        Узнав, что Первозданный не забрал меня, Одетта посмотрела на меня слезящимися глазами и сказала: «Смерть не хочет иметь ничего общего с жизнью. Нечему тут удивляться».
        Я тогда не вполне поняла, что она имела в виду. До сих пор это было неясно. Но ее ответ не удивлял. Одетта никогда меня не баловала. Никогда не проявляла особой любви, но была мне матерью в большей степени, чем настоящая. И скоро ее не станет. Даже теперь она была так неподвижна.
        Слишком неподвижна.
        Я смотрела на ее впалую грудь, и у меня перехватило дыхание. Я не замечала никакого движения. Мое сердце заколотилось. Кожа старушки была бледной, но вряд ли это восковой налет смерти.
        - Одетта? - Мой голос прозвучал резко.
        Ответа не последовало. Я встала и повторила ее имя. Во мне разгоралась паника. Неужели… она умерла?
        Я не готова.
        Я потянулась к ее руке, но остановилась прежде, чем коснулась ее. Прерывисто вдохнула. Я не готова к тому, чтобы она ушла. Не сегодня. Не завтра. К моей руке прилил жар, а пальцы зависли в нескольких дюймах от ее…
        - Нет, - прохрипела Одетта. - Не смей.
        Я перевела взгляд на ее лицо. Глаза были слегка приоткрыты, и я заметила, как потускнела их когда-то яркая голубизна.
        - Я ничего не делала.
        - Может, я стою одной ногой в Долине, но еще не выжила из ума. - Она дышала слабо. - И не ослепла.
        Я взглянула на свою руку, которая зависла в нескольких дюймах от ее кожи, и отдернула, прижав к сердцу, продолжающему гулко биться.
        - Одетта, наверное, тебе померещилось.
        С ее губ сорвался сухой, надтреснутый смех.
        - Серафена, - сказала она, и я вздрогнула. Полным именем меня называла только она. - Посмотри на меня.
        Зажав руки между коленями, я взглянула на нее. Я не застала времена, когда на ее лице не было глубоких морщин.
        - Что?
        - Не прикидывайся простушкой, девочка. Я знаю, что ты собиралась сделать, - просипела она. Я хотела отрицать, но она меня остановила. - Что я тебе говорила? Все эти годы? Ты разве забыла? Что я тебе говорила?
        Чувствуя себя маленьким ребенком, я неловко поерзала на краю табуретки.
        - Больше никогда этого не делать.
        - И как ты думаешь, что случится, если ты это сделаешь? Когда ты была ребенком, тебе повезло. Но больше такого не будет. Ты навлечешь на себя гнев Первозданного.
        Я кивнула, хотя мне везло не раз с тех пор, когда в детстве я воскресила Баттерса. Ни разу мой… дар не привлек внимания Первозданного Смерти. И я…
        Не знала, что собиралась сделать.
        Дрожа, подняла руки и посмотрела на них. Сейчас они казались нормальными. Как и всё во мне. Я прерывисто выдохнула.
        - Я думала, что ты умерла…
        - И умру, Серафена. Скоро.
        Я посмотрела ей в глаза. Это игра моего воображения или она кажется под одеялом еще меньше? Более исхудавшей?
        - Я прожила достаточно долго. Я готова.
        Я прикусила задрожавшую губу и кивнула.
        Пусть эти глаза потускнели, но в них все еще есть сила удерживать мой взгляд.
        - Знаю. - Я сцепила руки и крепко прижала к коленям.
        Она пристально смотрела на меня, полуприкрыв глаза.
        - Ты пришла еще зачем-то, кроме как потревожить меня?
        - Хотела тебя проведать.
        Это была правда, но существовала еще одна причина. Вопрос, который некоторое время не давал мне покоя.
        - И я хотела кое о чем спросить, если ты не против.
        - Мне нечем заняться, кроме как лежать и ждать, когда ты уйдешь, - проворчала она.
        Я слегка улыбнулась, но улыбка быстро померкла, а внутри у меня все напряглось.
        - Когда-то давно ты кое-что сказала, и я хочу знать, что ты имела в виду. - Я взволнованно вдохнула. - Ты сказала, что меня осенили смерть и жизнь. Что это значит? Быть осененной и тем и другим?
        Одетта издала хриплый смешок.
        - Спустя столько лет ты пришла спросить?
        Я кивнула.
        - Есть причина, почему ты сейчас спрашиваешь?
        - Вообще-то нет. - Я пожала плечами. - Просто я всегда над этим размышляла.
        - И решила спросить, пока я не сыграла в ящик?
        Я нахмурилась.
        - Нет…
        Ее белые кустистые брови поползли на лоб. Я вздохнула.
        - Ладно. Наверное.
        Она рассмеялась хрипло, но ее глаза ярко вспыхнули.
        - Не люблю тебя разочаровывать, дитя, но я не могу ответить на этот вопрос. Это провозгласили Судьбы при твоем рождении. Только Судьбы могут сказать тебе, что это значит.
        Глава 5
        На следующее утро, подавляя зевоту, я вошла в освещенную свечами комнату, воспользовавшись дверью для слуг. Вяло переставляя ноги, пересекла тихую гостиную королевы. Я плохо спала ночью - до утра мучаясь из-за досадной головной боли и попыток разобраться в туманном ответе Одетты.
        Я не знала, почему так стараюсь понять, что имела в виду моя няня. Не впервые она говорила загадками. И, если честно, мне казалось, что она все приукрашивает. Например, что Судьбы - Арей - провозгласили, будто меня при рождении осенили жизнь и смерть. Откуда Одетте об этом знать? Именно, неоткуда.
        Качая головой, я прошла мимо плюшевых кушеток цвета слоновой кости. Толстый ковер заглушал звук моих шагов. Я добралась до конца длинной узкой комнаты на втором этаже, где горели два канделябра. Не припомню, чтобы когда-нибудь в них не зажигали свечи.
        В этой тихой, наполненной ароматами роз комнате висел портрет короля Ламонта Миреля. Я подняла голову и принялась неторопливо рассматривать изображение, зная, что у мамы сейчас второй завтрак и я могу спокойно здесь находиться.
        Мой отец.
        Сердце в груди сжалось. Возможно, от горя, хотя я не была уверена, что могу горевать по человеку, которого никогда не видела.
        Он погиб вскоре после моего рождения - бросился с восточной башни замка Вэйфейр. Никто никогда не говорил почему. Об этом вообще не говорили. Но я часто думала, не мое ли рождение - напоминание, что сделал его предок, - подтолкнуло его к такому шагу.
        Я сглотнула, вглядываясь в портрет, написанный так искусно, что казалось, словно отец стоит передо мной - в белых со сливовым одеждах, с короной из золотых листьев на волосах цвета насыщенного красного вина.
        Его волосы падали на плечи свободными волнами, тогда как мои… это масса небрежных кудрей и спутанных прядей, доходивших до бедер. У нас одинаковая форма бровей, выгнутых так, что придавали мне вопросительный или осуждающий вид. У нас похожий изгиб губ, но на портрете уголки его рта приподняты в легкой улыбке, тогда как я, если верить неоднократным замечаниям королевы, выгляжу хмурой. У него несколько веснушек на переносице, а у меня все лицо в крошечных крапинках, словно кто-то опустил кисть в коричневую краску и махнул ею на меня. Глаза у отца такие же травянисто-зеленые, что и мои, но меня всегда поражало, как они нарисованы.
        В его глазах не было ни света, ни блеска жизни или веселья, которое бы соответствовало изгибу рта. В них таился страх человека, которого преследуют. Я не представляла, как художнику удалось выразить эти эмоции, но они ясно читались.
        Смотреть в глаза отца было тяжело.
        Трудно было вообще смотреть на него. У него более мужские и жесткие черты, чем у меня, но между нами так много сходства, что задолго до своего провала я гадала, не было ли это одной из причин, почему мама не могла долго смотреть на меня. Я знала, что она его любила. И по-прежнему любит, хотя нашла место в своем сердце и для нежных чувств к королю Эрнальду. Вот почему свечи никогда не гасили. Вот почему король Эрнальд никогда не заходил в эту гостиную, а мама, когда ее настигали жестокие головные боли, скрывалась здесь, а не в покоях, которые делила с мужем. Вот почему она проводила долгие часы наедине с портретом Ламонта.
        Я часто думала, были ли они сердечной парой - если вообще существуют такие отношения, о которых пишут стихи и слагают песни. Две половинки целого. Говорят, что прикосновения таких людей полны энергии и их души узна?т друг друга. Говорят, что они даже могут являться друг другу во снах, и утрата одного становится для другого непоправимой.
        Если сердечная пара - не просто легенда, тогда, наверное, мои мать с отцом были такой парой.
        В груди ощущалась тяжесть, гнетущая и холодная. Иногда я гадала, не винит ли мама меня в его смерти. Может, если бы у них родился сын, отец был бы до сих пор жив? Но его нет, и мне плевать, во что верят жрецы Первозданного Жизни и что утверждают. Он должен быть в Долине и обрести покой, которого не мог найти при жизни.
        В глубине холода загорелась жаркая искра гнева. Это была еще одна причина, почему так тяжело на него смотреть. Я не хотела сердиться, потому что это неправильно, но отец покинул меня прежде, чем у меня появилась возможность его узнать.
        Внезапно дверь в гостиную скрипнула, и у меня упало сердце. Я развернулась, зная, что не успею убежать через дверь для слуг. Надежда, что это может быть одна из леди моей мамы, исчезла, как только я услышала ее голос. Во мне взметнулась буря эмоций. Страх перед тем, как она отреагирует, обнаружив меня здесь. Надежда, что она не выразит недовольства моим приходом. Горечь, предостерегающая, что глупо питать такую надежду. Я оказалась в ловушке, когда в комнату ворвалась королева Ласании в струящихся сиреневых юбках, сверкая драгоценностями. Позади нее шли леди Кала и портниха с платьем в руках.
        Я была не в силах отвести взгляд от мамы. Мы не виделись с того вечера, когда лорды Водинских островов отвергли предложение союза. Мне показалось, она изменилась. Морщинки в уголках глаз стали глубже. Она похудела - так казалось из-за платья или у нее пропал аппетит? Если она больна…
        - Большое спасибо, что закончили платье…
        Мама резко остановилась. Украшенный драгоценными камнями желтый гребень в волосах блеснул в свете лампы. Ее взгляд упал на меня. Она слегка расширила глаза, а затем прищурилась. Я расправила плечи и приготовилась.
        - Что ты здесь делаешь? - резко спросила она.
        Я открыла рот, но способность говорить начисто меня покинула. Мама пошла вперед, оставив леди Калу и портниху у двери.
        Она остановилась в нескольких футах от меня. Ее грудь резко вздымалась, губы напряженно сжались. Она отвернулась от меня и сказала портнихе:
        - Прошу прощения, Андреа.
        Андреа. Кажется, я ее узнала. Ее фамилия Джоанис. Она держала магазин одежды в Стоунхилле, который посещали многие знатные люди.
        - Знаю, ваше время очень ценится, - продолжала королева, - но я не предполагала, что здесь окажется моя прислужница.
        Прислужница.
        Леди Кала уставилась в пол, а портниха покачала головой.
        - Все хорошо, ваша милость. Я пока все подготовлю.
        Я перевела взгляд с мамы на портниху. Под глазами Андреа залегли темные круги, каштановые волосы выбились из аккуратного пучка на затылке. Готова поспорить - она провела много долгих ночей, дошивая пенное великолепие из кремового шелка и жемчуга, которое несла в руках. Когда я подумала, сколько монет должно стоить это платье, у меня задергался уголок рта. Услуги Андреа обходились недешево. А тем временем голодали тысячи людей.
        Но маме понадобилось новое платье, на деньги за которое можно несколько месяцев, если не дольше, кормить десятки семей или целый сиротский приют.
        - Не знаю, зачем ты сюда пришла, - проговорила королева вполголоса, приближаясь ко мне в своей жуткой бесшумной манере, пока я наблюдала, как швея вешает платье на крючок на стене. - Но, если честно, меня это сейчас не заботит.
        Я посмотрела на нее, не пытаясь найти проблеск тепла на ее лице. Та короткая вспышка надежды давно угасла.
        - Я не ожидала, что вы зайдете.
        - А мне почему-то кажется, что это ложь и ты пришла лишь затем, чтобы мешать.
        Морщинки в уголках ее глаз стали заметнее. Королева тоже наблюдала за Андреа - портниха рылась в сумке, которую принесла с собой.
        - И вообще, портниха наверняка сейчас удивляется, что делает в моих личных покоях прислужница, одетая как конюх. Ты накличешь неудачу.
        Я воззрилась на нее, одновременно недоумевая и забавляясь.
        - Если бы у меня была способность что-то накликать, это точно было бы что-то другое.
        - Да, пожалуй, ты права, - произнесла она ледяным тоном, которым кроме меня ни к кому не обращалась. - Ты бы использовала этот дар, чтобы причинять более серьезный вред.
        Намек задел болезненную струну, и я вспыхнула. Нет сомнений - ее пугало то, кем я стала. Я не могла ее винить. Осознание, что ее первенец убивает людей, должно быть, не давало покоя. Хотя это часто делалось по ее же приказу.
        Я твердила себе, что не нужно отвечать. В этом нет никакого смысла. Но я редко следовала голосу разума.
        - Я способна только на то, чего от меня ожидают.
        - И тем не менее ты подвела в том, чего от тебя ожидали, - тихо возразила она. - В то время как наш народ продолжает голодать и умирать.
        Мой затылок покалывало. Я заставила себя понизить голос.
        - Вы печетесь о народе?
        Королева несколько секунд молча наблюдала за портнихой.
        - Я только о народе и думаю.
        У меня вырвался негромкий смешок. Королева перевела взгляд на меня, но вряд ли меня видела.
        - Что смешного? - спросила она.
        - Ты, - прошептала я, и у нее дернулся правый глаз. - Если тебя беспокоит, что народ голодает, тогда почему бы не взять монеты, потраченные на очередное платье, и не отдать тем, кто нуждается?
        Она застыла.
        - Мне бы не понадобилось поддерживать видимость благополучия и тратить деньги на очередное платье, если бы ты не провалилась, исполняя свой долг. Не было бы Гнили. Не было бы голода.
        Ее слова падали на меня, как острые булавки, торчащие из клубка, который Андреа положила на ближайший столик.
        - А вместо этого королевства, которые когда-то умоляли о союзе с Ласанией, называют меня королевой-попрошайкой. - Мама устремила на меня взгляд. - Так что, пожалуйста, слоняйся в каком-нибудь другом месте этого огромного замка.
        - Может, я должна отправиться в лес и блуждать там вместе с призраками, - вымолвила я.
        Королева Каллиф сжала губы так, что они побелели.
        - Если хочешь.
        Безразличие ее тона и абсолютное пренебрежение подействовали сильнее, чем если бы она отвесила мне пощечину. Глаза защипало от гнева, который укоренился глубоко внутри и был причиной, почему я перестала сдерживать себя. Я не всегда была такой. Лучшую часть жизни я провела, делая то, что мне говорили, и редко отказывалась исполнить просьбу или приказ. Я была тихоней, бесшумно бродила по коридорам Вэйфейр, занятая тем, чтобы привлечь внимание и, возможно, снискать расположение королевы. Но три года назад это прекратилось. Я перестала держать язык за зубами. Перестала стараться. Мне было все равно.
        Может, это и есть ответ на вопрос, который задал тот проклятый бог. Почему я с такой готовностью устремляюсь к смерти.
        - Знаешь, если умолять о союзе - для тебя такое унижение, ты всегда можешь сделать то же, что и Золотой король, - заметила я, стараясь говорить чуть громче. - Тогда ты сможешь и дальше стоять в стороне, пока другие разбираются с проблемами, какими бы они ни оказались.
        Она перевела взгляд на меня.
        - В один прекрасный день язык доведет тебя до беды.
        - Разве это тебя не обрадует? - с вызовом ответила я, сознавая, что леди Кала и портниха вежливо стараются нас игнорировать.
        Взгляд королевы пронзил меня холодом.
        - Убирайся, - приказала она. - Сейчас же.
        Переполненная гневом и тяжелым чувством, которое не хотела признавать, я опустилась в преувеличенно изысканном реверансе. Мама уставилась на меня, раздувая ноздри.
        - Как прикажете, ваша милость. - Я выпрямилась и пересекла комнату.
        - Закрой за собой дверь, чтобы больше нам не мешали посторонние, - бросила королева Каллиф.
        Зажмурившись, я притворила дверь, постаравшись не хлопнуть - для этого подвига я напрягла всю силу воли. Я напомнила себе, что скоро ее слова не смогут меня достать. В коридоре я сделала долгий глубокий вдох и задержала дыхание. Пока легкие не начали гореть, а глаза - слезиться. Пока под веками не вспыхнули белые искры. Тогда я выдохнула. Только это помешало мне схватить дверную ручку и хлопать дверью снова и снова.
        Лишь убедившись, что могу доверять себе, я открыла глаза. Напротив покоев мамы стояли два королевских гвардейца.
        Боги… какой нелепый у них вид в этой униформе. Они как напыщенные павлины.
        Оба смотрели прямо перед собой с невозмутимым выражением, хотя я несколько секунд стояла перед ними, закрыв глаза и задержав дыхание. Полагаю, это не шло ни в какое сравнение со всеми моими странностями, которые им довелось повидать.
        Я пошла по коридору, потирая левое плечо, где чесалось родимое пятно в виде полумесяца. Глаза щипало, а в горле горело. Должно быть, из-за множества светильников в коридоре. С моей матерью это никак не было связано. Она не могла так сильно подействовать на меня. Даже когда куталась в свое недовольство мной как в толстую накидку.

* * *
        Душистый вечерний ветер трепал подол моего сюрко, вздымая его выше колен. Я шла по многолюдным Первозданным садам, которые занимали несколько акров вокруг внешней стены. Затем пересекла з?мковый мост, по которому ехали несколько украшенных драгоценностями карет, направляясь в Вэйфейр или из него, а внизу плескалась вода. Подняв капюшон, я обогнула узкий район, известный как Истфолл, где находились одна из Королевских Цитаделей и казармы, в которых жили и тренировались гвардейцы. Другая Королевская Цитадель, побольше, стояла на окраине Карсодонии и обозревала Ивовые равнины. Там тренировалась основная часть войск Ласании.
        Бесцельно шагая по Люкс мимо туннелей из вьющихся побегов, я повернула голову направо, не желая смотреть в ту сторону, но зная, что не смогу удержаться.
        Теневой храм стоял за толстой каменной стеной у подножия Утесов Печали. Сколько бы раз я ни проходила мимо, я не могла не восхищаться величественной красотой перекрученных шпилей, которые возносились почти так же высоко, как и утесы; красотой стройных башенок и гладких непроницаемо-черных стен, возведенных из отполированного тенекамня. Казалось, храм манил звезды с небес и заключал их в обсидиановый камень. Храм сиял, словно в нем расставили сотни зажженных свечей.
        Не в силах сдержать трепет, я отвернулась и заставила себя идти дальше. Я старалась не подходить к Теневому храму. Четыре посещения за прошедшие три года - более чем достаточно. Последнее, что мне сегодня нужно, - это раздумывать о том, что заставило Первозданного Смерти передумать.
        После посещения Одетты меня переполняла нервная энергия. Представив, что проведу долгую ночь, наблюдая, как ползают тени по потолку, я решила выбраться из Вэйфейр.
        Я не хотела быть одна, но не хотела и компании.
        Потому я отправилась бродить, как делала по ночам, когда нервное возбуждение не давало заснуть, - а таких ночей в последние месяцы становилось все больше. Пахло дождем. Было еще довольно рано, из освещенных свечами дворов доносился гул голосов и звяканье бокалов. Тротуары заполняли люди в платьях и рубашках, слишком теплых для жаркой погоды. Я шла, не смешиваясь с прохожими, оставаясь незаметной - призраком среди живых. По крайней мере, так мне казалось. Я перешла второй, менее величественный мост, соединяющий берега реки Най. Появился легкий туман, увлажнив мою кожу. Я вступила в расположенный на холме район Стоунхилл. Туман немного смягчил жару, но я надеялась, что густые тучи, надвигающиеся с моря, несут ливень.
        На вершине Стоунхилл стоял храм Фаноса, Первозданного Неба, Моря, Земли и Ветра. Очертания толстых колонн казались размытыми под моросящим дождем. Я вдруг поняла, что направляюсь именно сюда.
        Мне здесь нравилось. Не так высоко, как на Утесах Печали, но со ступеней храма видно всю столицу.
        Люди сновали туда-сюда по улочкам и склонам холмов, хотя большинство лавок уже закрылись на ночь. Я смотрела на освещенные факелами номера домов, узкие одноэтажные строения с занавешенными павильонами на крышах…
        Жар без предупреждения затопил грудь и прилил к коже. Я замедлила шаги на крутом склоне. Покалывающее тепло покатилось по рукам. Я резко втянула воздух, а сердце заколотилось о ребра.
        Это ощущение…
        Я знала, что оно означает, на что я реагирую.
        Смерть.
        Недавняя смерть.
        Делая медленные вдохи, я заставила легкие работать, развернулась и стала снова подниматься по склону. Прогнала тепло, подавив, но оно все равно тревожило меня. Я будто утратила контроль. Мой… дар вынуждал идти, хотя я знала, что ничего не сделаю, когда найду источник. Но все равно шла.
        Я увидела его менее чем за квартал впереди.
        Бога с длинными волосами цвета ночного неба. Он шел по противоположной стороне улицы. Его обнаженные руки казались серебристыми в лунном свете.
        Мадис.
        Так его звали.
        Отступив в узкий переулок, я прижалась к штукатурке, еще хранящей солнечное тепло. Взялась за рукоятку кинжала, спрятанного в складках сюрко. Прикусив изнутри щеку, я наблюдала за богом, а перед глазами стоял маленький ребенок, которого он швырнул как мусор.
        Мадис прошел под фонарем и остановился, когда поблизости залаяла собака. Он обернулся к противоположной стороне улицы и склонил набок голову. Собака перестала лаять, но похоже… бог услышал что-то другое. Я начала вытаскивать кинжал.
        «Что ты делаешь?»
        Голос, зашептавший у меня в голове, был смесью моего и голоса серебристоглазого бога. Я могла ударить Мадиса. Без сомнений. Но что потом? Конечно, смертный, убивший бога, не уйдет незамеченным. Ярость, вызванная тем, что он сделал с ребенком, толкала меня вперед, заставляя не думать о последствиях.
        «Что заглушает твой страх и толкает к смерти?»
        Слова серебристоглазого бога настойчиво звучали во мне, и я замешкалась. Мадис быстрыми шагами направился в темный переулок между домами. Я выругалась вполголоса и оттолкнулась от стены. Рукоятка кинжала врезалась в ладонь. Я последовала за богом. Дойдя до тротуара, остановилась и бросила взгляд в том направлении, откуда он пришел, думая о покалывающем тепле, которое теперь пропало.
        У меня появилось неприятное предчувствие, что это ощущение было связано с богом.
        Пробормотав ругательство, я заглянула в темный переулок.
        И пошла дальше, остановившись в конце улицы. Повернув за угол здания, снова ощутила слабое тепло. Никакого двора. Входная дверь выходила прямо на тротуар. Приземистый оштукатуренный дом, из решетчатых окон лился мягкий, мерцающий свет свечей. На крыше павильон с задернутым белым пологом, создающим уединение.
        Газовая лампа освещала номер дома и вывеску: «Ателье Джоанис».
        Я похолодела. Это не могла быть портниха, которая принесла маме платье из воздушного шелка и жемчуга. Слишком сильное совпадение - я случайно забрела сюда, бог Мадис причинил ей вред.
        Не успев себя остановить, я повернула ручку двери. Не заперто. Я подавила желание распахнуть ее, хотя тогда мне стало бы лучше. Вместо этого спокойно открыла ее.
        Как только я вошла в маленькую прихожую, в нос ударил запах горелой плоти. Мой желудок сжался. Я прошла в мастерскую мимо растений в горшках. В тени лежали рулоны тканей и стояли одетые манекены. Крепко сжимая кинжал, я прокралась в узкий темный коридор, где обнаружилась еще одна приоткрытая дверь. Планировка таких домов была мне знакома. Комнаты располагаются одна за другой, кухня обычно находится в задней части дома, подальше от жилых покоев. Спальни в середине, а гостиные в передней части, где я видела в окнах свет свечей.
        Я тихо приоткрыла дверь, отделяющую рабочие помещения от остального дома, и обвела взглядом пустые кресла со светлой обивкой, кушетку и зажженную газовую лампу на чайном столике, которую не заметила с улицы. Красная жидкость из перевернутого бокала заливала дубовый столик и полуоткрытую книгу. Из-под кушетки выглядывала тонкая бледная ступня. Я резко вдохнула и прошла дальше. Здесь стоял другой запах. Более свежий. Знакомый, но я не могла его определить. Я обошла кушетку.
        Милостивые боги!
        На спине лежало то, что осталось от мисс Андреа Джоанис. Ее руки покоились на бледно-сиреневом корсаже, словно кто-то сложил их там. Одна нога подогнута, колено прижато к ножке чайного столика. На руках, шее и щеках вздулись темные вены. Рот открыт, будто она кричала, и плоть… опалена и обуглена. Как и пол вокруг…
        И у нее не было глаз.
        Выжжены, и кожа вокруг обгорела странным узором, напоминающим… крылья.
        Единственным предупреждением стало легкое движение воздуха позади меня. Инстинкт взял верх, крича, что если в доме есть кто-то еще и приближается ко мне так тихо, то это не сулит ничего хорошего. Я повернулась, замахнувшись…
        Мое запястье сжала холодная рука, а я изогнулась, делая резкий выпад правой рукой с кинжалом. Клинок встретил сопротивление, и тенекамень, острый и смертоносный, пронзил кожу и погрузился глубоко в грудь в ту секунду, когда меня пронзил разряд энергии и я поняла, кто меня схватил.
        Кого я только что ударила кинжалом.
        В сердце.
        О боги.
        Я подняла взгляд от рукоятки кинжала, торчащей из груди, облаченной в черное, к глазам…
        Расширенным серебристым глазам, в которых клубились вихри итера.
        Глазам бога.
        Глава 6
        Мое сердце запнулось, а затем ускорилось. Воздух застрял в горле. Я смотрела, как он медленно опускает взгляд на свою грудь - на глубоко всаженный кинжал. Я оцепенела от шока, не чувствуя его руки, все еще обхватывающей мое левое запястье. Я не чувствовала ничего, кроме абсолютного ужаса.
        Тенекамень может убить бога, если ударить в сердце, а я промахнулась всего на долю дюйма - если вообще промахнулась. В глубине души я знала, что он выживет, но, наверное, это очень больно.
        Бурлящий серебром взгляд устремился на меня. Итер выплеснулся в радужку. Я знала, что он меня убьет. Иначе и быть не могло. Мне сдавило грудь, а он выпустил мое запястье и медленно сделал шаг назад, освобождаясь от кинжала. Клинок был покрыт кровью - темной и мерцающей в свете лампы, не похожей на кровь смертных. Я уставилась на кинжал и, приготовившись, отошла на несколько шагов назад.
        - Ты опять вошла в дом, не позаботившись проверить, в самом ли деле ты здесь одна, - сказал бог, и я поймала его взгляд. Итер бурлил в его глазах. - Это невероятное безрассудство. Не делай так больше.
        Я приоткрыла губы.
        - Я… только что ударила вас в грудь, и это все, что вы можете сказать?
        - Нет. Я как раз к этому и веду. - Он склонил голову набок, и темные волосы упали на щеку. - Ты ударила меня.
        - Да.
        Я сделала еще шаг назад. В горле так пересохло, что было не сглотнуть.
        - В грудь, - добавил он. Его туника была разорвана спереди, но на ней не виднелось пятен крови. Ничего. Если бы не кровь на клинке, я бы не поверила, что действительно сделала это. - Почти в сердце.
        У меня задрожали руки.
        - Похоже, на вас это слабо подействовало.
        Что ужасало.
        - Это больно, - прорычал он, поднимая голову. - Очень.
        - Мне жаль.
        Он опустил подбородок.
        - Тебе не жаль.
        Мне на самом деле было жаль. Вроде того.
        - Вы меня схватили.
        - Ты бьешь кинжалом всех, кто тебя хватает?
        - Да! - воскликнула я. - Особенно когда я в доме с трупом и кто-то хватает меня сзади без предупреждения!
        - Я не готов говорить о том, почему ты вообще оказалась в одном доме с трупом, - заявил он, и я нахмурилась. - Но, во-первых, в твоем голосе нет сожаления.
        - Было… есть… Но мне бы не пришлось вас бить, если бы вы меня не схватили.
        - Ты серьезно винишь меня? - В его голосе звенело недоверие.
        - Вы схватили меня, - повторила я. - Без предупреждения…
        - Может, стоило посмотреть, прежде чем бить? Или тебе такое никогда не приходит в голову?
        - А вам когда-нибудь приходило в голову объявить о своем присутствии, чтобы не получить удар кинжалом? - огрызнулась я.
        Бог двигался быстро. У меня не было шанса что-то предпринять. Внезапно он оказался передо мной, схватил кинжал за лезвие и выдернул у меня из руки. Секунду спустя на его пальцах потрескивали серебристо-белые искры. Свет вспыхнул и запульсировал, поглощая клинок и рукоятку. Тенекамень и железная рукоятка крошились в его кулаке.
        Я разинула рот.
        Бог разжал руку, и лампа осветила посыпавшийся на пол пепел - все, что осталось от моего оружия.
        - Вы уничтожили мой кинжал! - воскликнула я.
        - Да, - передразнил он меня.
        Опешив, я замерла. Даже думать не могла, сколько лет моя семья хранила этот кинжал, пока я не появилась на свет.
        - Как вы посмели?!
        - Как я посмел? Может, я не хочу, чтобы меня ударили им еще раз?
        - Вам было бы не о чем беспокоиться, если бы просто сказали «привет», - крикнула я.
        - А если я нечаянно тебя напугаю? - возразил он. - Ты, скорее всего, ударишь меня даже тогда.
        Я сжала кулаки.
        - Вот теперь я правда хочу ударить еще раз.
        - Чем? - Он опустил подбородок, и в его глазах поднялась буря. - Голыми руками? Мне уже хочется, чтобы ты попробовала.
        Его поддразнивающий тон заставил меня резко втянуть воздух. Бог забавлялся. Он уничтожил мой любимый кинжал. И я забыла о сдержанности.
        - Может, мне в руки попадет другой клинок из тенекамня. И вместо того, чтобы бить в сердце, не лучше ли целиться в горло? Может ли бог выжить без головы? Мне не терпится выяснить.
        Он выгнул бровь.
        - Ты что, серьезно?
        Я широко улыбнулась - той же улыбкой, которую недавно продемонстрировала маме.
        - Возможно.
        На его лице промелькнуло изумление, от которого расширились его бурлящие итером глаза.
        - Ты в самом деле осмеливаешься мне угрожать? Даже сейчас?
        - Это не угроза. Это обещание.
        Он подался назад. Я поняла, что позволила вспыльчивости взять надо мной верх, совершенно забыв, кто он.
        По комнате прокатилась волна энергии, охватив меня. Ощущение было обжигающе ледяным и оставило мурашки. Картины на стене затряслись.
        Я с трудом заставляла себя дышать, но замерла вместо того, чтобы поддаться инстинкту и бежать без оглядки - из дома, от этого существа с непостижимой мощью. Меня трясло, но я вскинула подбородок.
        - Это должно меня впечатлить?
        Бог замер, лишь свет яростно пульсировал. Мои мышцы словно сковало. Может, мама была права со своим пророчеством насчет моего языка?
        Бог рассмеялся, негромко и угрожающе. Я не видела, как он поднял руку, но почувствовала, как его холодный палец прижался к моей щеке. Сердце замерло, и я попыталась приготовиться к боли от итера, который выжжет меня изнутри, как произошло с братом и сестрой Казин и бедной женщиной, которая лежала здесь на полу.
        Но боли не последовало.
        Я почувствовала лишь грубые подушечки его пальцев, которыми он провел по моей щеке, остановившись в уголке губ.
        - Что тебя пугает по-настоящему, льесса? - спросил он, и мне показалось… что в его голосе звучит одобрение. - Если я - не пугаю?
        Льесса. Уже второй раз он меня так называл, и мне захотелось узнать, что означает это слово. Но теперь был не самый подходящий момент об этом спрашивать.
        - Я… боюсь, - призналась я, потому что… а кто бы не боялся?
        Серебристый свет в его глазах погас.
        - Только на поверхностном уровне. Это не тот страх, который определяет смертных, меняет их суть и заставляет делать выбор.
        Он провел большим пальцем по моему подбородку, задев губу. Его прикосновение обожгло как ледяная метка, пробудив во мне тревожные предчувствия и… что-то более сильное. Такое же очевидное, как и ощущение правильности, которое я испытала в нашу прошлую встречу. Видимо, со мной что-то неладно. Потому что это не имело смысла.
        - Ты можешь чувствовать ужас, но ты не напугана. Между тем и другим огромная разница.
        - Откуда… вы знаете?
        Он обхватил пальцами мой подбородок, и мое сердце заколотилось - из-за его прикосновения или оттого, что это прикосновение было таким ласковым. Он провел рукой по моей шее. Почувствовал ли он, как бьется мой пульс?
        - Вы бог мыслей и эмоций?
        Он издал хриплый, грубый смешок, и его пальцы скользнули под мой капюшон, под косу, лежащую на шее.
        - У тебя, - произнес он, медленно поглаживая мою шею. Было что-то особенное в том, как он это сказал. - У тебя неприятности.
        Я прикусила изнутри щеку. По мне пробежала волна трепета, угнездившись в самых неприличных местах и заставив меня задаться вопросом, насколько же я безумна.
        У меня складывалось впечатление, что очень.
        Вихрь дрожи, прошедший сквозь меня, - абсолютное безумие. Бог теперь даже не походил на смертного.
        - Не так чтобы очень, - прошептала я.
        - Ложь.
        Я всмотрелась в резко очерченные черты его лица.
        - Вы… на меня не сердитесь?
        - Я определенно возмущен.
        Я подумала о десятке других определений, чтобы описать собственную ярость, если бы кто-нибудь ударил меня в сердце.
        - Как я сказал, было больно. На мгновение.
        Только на мгновение?
        - Мне кажется, дальше ты собираешься спросить, уверен ли я, что не буду тебя убивать, - продолжал он, и я бы солгала, если заявила, что не думала об этом. - Не скажу, что это не приходило мне в голову, когда я ощутил, как клинок пронзает мою кожу.
        Его большой палец неторопливо погладил место, где бился мой пульс.
        - Что же вас остановило?
        - Многое. - Он слегка склонил голову, и я ощутила холодное дыхание на своем подбородке. - Хотя я ловлю себя на том, что сомневаюсь в собственном здравомыслии, учитывая последовавшие угрозы.
        Я промолчала, в кои-то веки прислушавшись к инстинкту самосохранения.
        - Ну надо же. - Уголки его губ приподнялись. - Я ожидал, что ты начнешь возражать.
        - Стараюсь прислушиваться к здравому смыслу и оставаться спокойной.
        - И как, работает?
        - Если честно, не очень.
        Бог негромко рассмеялся и убрал руку.
        - Что ты здесь делаешь?
        От резкой перемены в его тоне я на минуту растерялась и чуть не соскользнула по стене. Он повернулся к телу Андреа. Что я здесь делала? Я перевела взгляд на лежащую женщину. Ах да, убийство. Боги!
        - Я гуляла… - Я сложила руки на поясе, зная, что не могу сказать ему всей правды. - Увидела, что тот бог вышел отсюда, и подумала, что нужно зайти проверить.
        - Ты видела, как он выходил, но не видела, как вошел я?
        Проклятье.
        - Нет.
        Он оглянулся на меня.
        - С чего ты решила, что нужно проверить дом?
        Я застыла.
        - А почему нет? Разве человек не должен забеспокоиться, когда видит, как бог-убийца покидает жилище смертного?
        Он поднял бровь.
        - А разве смертные не должны беспокоиться о своей безопасности?
        Я закрыла рот.
        Бог отвернулся, и теперь, когда он не сверлил меня пронзительным взглядом, я смогла его рассмотреть. Он был одет как в прошлый раз: темные штаны, черная туника с капюшоном. Боги, он еще выше, чем я помнила. Я заметила кожаные ремни, проходящие через его грудь и верхнюю часть спины, сзади к ним крепился меч. Рукоять была наклонена вбок, чтобы легче вытаскивать. Не помню, чтобы он носил меч в нашу прошлую встречу.
        Зачем богу меч, если у него есть сила итера на кончиках пальцев?
        Я переступила с ноги на ногу.
        - Она убита так же, как и Казин, правда? Вот почему вы здесь.
        - Меня предупредили, что один из них вошел в царство смертных, - сказал он, обходя тело Джоанис.
        Значит, кто-то знал, что он выслеживает богов-убийц.
        - Я пришел сразу, как только смог. Мадис на этот раз поленился. Оставил ее здесь. Я пытался выяснить, кто она, но тут появилась ты, вошла в дом и не позаботилась проверить остальные комнаты.
        Я прищурилась.
        - Вы хотите сказать, что не позаботились дать знать о своем присутствии?
        Он снова оглянулся на меня.
        - Неужели ты думаешь, что кто-то враждебно настроенный дал бы знать о своем присутствии?
        - Нет, я думаю, что так поступил бы тот, кто не настроен враждебно. А других бы ждал удар в грудь. - Уголки моих губ опустились. - Если бы у меня был кинжал.
        - У тебя бы он был, если бы ты не колола им налево и направо.
        У меня правда был еще один. В сапоге. Не из тенекамня, а тонкий стальной. Однако речь шла не об этом.
        - Я не колю им налево и направо. - Обычно. - Теперь вы должны мне кинжал из тенекамня.
        - Разве?
        - Конечно, - кивнула я.
        - Кстати, где твой сводный брат достал такое оружие?
        Я не сразу вспомнила, что тогда врала ему.
        - Ему подарили на день рождения. Не знаю кто и почему. Мой сводный брат никогда не интересовался оружием.
        - Ты же знаешь, что смертным запрещено иметь кинжалы из тенекамня.
        Я знала, но только пожала плечами.
        Он приподнял уголок губ и отвернулся.
        - Ты забыла, что видела в доме Казин, как я просил?
        Я напряглась.
        - Не помню, чтобы вы просили. Скорее требовали. Но нет. Я не забыла.
        - Знаю.
        - Вы следили?
        Глаза, полные расплавленного серебра, встретились с моими.
        - Возможно.
        - Это… жутко.
        Он приподнял широкое плечо.
        - Я же сказал, что буду присматривать. Я решил, это необходимо. Чтобы убедиться, что ты больше ни во что не вляпалась.
        - Я не нуждаюсь в том, чтобы вы присматривали за мной.
        - А я и не сказал, что нуждаешься.
        Наклонив голову, он внимательно смотрел на меня.
        - Тогда о чем вы говорите?
        - Я хотел проследить, - сказал он, и в его голосе прозвучало удивление от того, в чем он признался.
        Я открыла рот и закрыла. Как… я должна на это реагировать?
        - Что ты выяснила? - спросил он чуть погодя.
        Мне пришлось приложить усилие, чтобы собраться с мыслями.
        - Если вы следили, то должны знать.
        Он усмехнулся.
        - Полагаю, ты узнала, что об этих смертных никто не говорил ничего плохого.
        - Другими словами, вам известно, что я почти ничего не выяснила. Были ли еще смерти? Кроме этой?
        Он покачал головой.
        - Ты ее знала?
        - Я… видела ее. Она портниха. Андреа Джоанис. - Я чуть-чуть подвинулась вперед. - Она очень талантлива. И очень востребована. То есть была. - Я немного смутилась. - Я ее недавно встречала.
        Его взгляд стал острее.
        - Встречала?
        Я кивнула, глядя на тело.
        - Да. Всего на несколько минут. Она принесла моей матери платье. - Я подумала, что эта подробность не важна. - Странное совпадение, правда?
        - Правда, - пробормотал он.
        Когда я подняла голову, он смотрел на меня так пристально, словно видел все, что я не сказала.
        - Вы нашли что-то, что указывало бы, зачем Мадис это сделал?
        Бог покачал головой.
        - Ничего.
        - Но вы считаете, она умерла по той же причине, что и все остальные?
        - Да.
        Он провел рукой, убирая волосы с лица.
        Я начала говорить, но остановилась.
        - Почему мне кажется, что ты хочешь что-то спросить?
        Я нахмурилась.
        - Вы бог. Как вы можете не знать, что задумали другие боги?
        - Одно то, что ты являешься богом, не означает, что тебе ведомо грядущее, дела других богов или причины их поступков, - ответил он. - Это недоступно даже Первозданным.
        - Я не совсем это имела в виду. А поскольку вы достаточно…
        - Продолжай.
        Я бросила на него невозмутимый взгляд.
        - Поскольку вы достаточно могущественны, разве вы не можете потребовать у них ответа?
        - Это так не работает. - Он подался вперед. - Есть вещи, которые боги и Первозданные могут делать, а есть то, что не могут.
        Во мне вспыхнуло любопытство.
        - Вы говорите, что даже Первозданные не могут делать все, что им вздумается?
        - Этого я не сказал. - Он наклонил голову. - Первозданные могут делать что захотят.
        Я всплеснула руками.
        - Если это не самое противоречивое утверждение, какое я слышала за всю свою жизнь, то не знаю, что это.
        - Я говорю, что Первозданные или боги могут делать что им угодно. Но каждое действие производит следствие, даже если и не очевидное.
        Что ж, это туманное объяснение имело смысл. Я посмотрела на портниху. Мне кое-что пришло в голову. Когда смертный умирал, считалось, что тело нужно сжечь, чтобы душа могла уйти в Страну теней. Не уверена, что случившееся с братом и сестрой Казин могло считаться погребальным сожжением.
        - Те, кто умирают как Казин… их души попадают в Страну теней?
        Бог долго молчал.
        - Нет. Они… просто перестают существовать.
        - О боги. - Я прижала ладонь ко рту.
        Он поднял взгляд на меня.
        - Это жестокая участь, даже страшнее, чем попасть в Бездну. Там ты по крайней мере существуешь.
        - Я… даже осознать не могу, каково это - просто перестать быть. - Меня передернуло. Надеюсь, он этого не заметил. - Это…
        - Это только для самых отъявленных негодяев, - закончил он за меня.
        Я кивнула, рассматривая гостиную. Ярко-голубые и бледно-розовые диванные подушки, каменные статуэтки морских созданий, по слухам, обитающих на побережье Илизиума, и маленькие безделушки, которые были частью жизни Андреа Джоанис. Кусочки того, кем она являлась и кем больше никогда не будет.
        Я прочистила горло, отчаянно ища другую тему для размышлений.
        - К какому двору вы принадлежите?
        Он поднял бровь.
        - Я хотела спросить, вы из Страны теней?
        Бог мгновение изучал меня, затем кивнул. Я напряглась, хотя не удивилась. Он продолжал смотреть на меня.
        - Ты хочешь спросить еще что-то.
        Так и было. Я хотела спросить, известно ли ему, кто я. Не потому ли наши пути уже дважды пересекаются таким странным образом. Возможно, он не знал о сделке, но ему могло быть известно, что я являюсь будущей супругой Первозданного, которому он служит. Но если он об этом не знал, это будет рискованный вопрос. Бог мог рассказать Первозданному, что у меня был кинжал из тенекамня и я не боялась им пользоваться.
        Поэтому я остановилась на том, что всегда вызывало у меня любопытство - о чем я спросила бы самого Первозданного, если бы появилась возможность. Раз он из Страны теней, то мог это знать.
        - Все души ждет суд после смерти?
        - На это не хватает времени, - ответил он. - Когда человек умирает и вступает в Страну теней, он опять обретает физическое тело. Большинство проходят через Столпы Асфоделей, которые ведут туда, куда должны уходить души. Для надежности там стоят стражи.
        - Вы сказали - большинство. А остальные?
        - Некоторые особые случаи рассматриваются отдельно. - Он сверлил меня взглядом. - Случаи тех, кого нужно увидеть, чтобы определить их судьбу.
        - Как? - Я подошла к нему ближе.
        - Душа после смерти обнажена. Лишена плоти, которая скрывает ее деяния, - объяснил он. - После смерти можно прочесть, достойна ли душа.
        - А… сейчас это возможно? Я хочу сказать, когда человек жив.
        Он покачал головой.
        - Некоторые могут что-то знать, только взглянув на смертного или другого бога, но ядро души для них не открыто.
        Я остановилась, ощутив слабый цитрусовый аромат.
        - Что знать?
        На его губах заиграла легкая усмешка.
        - Такая любопытная, - пробормотал он, окидывая взглядом мое лицо и слегка задержавшись на губах.
        По моим венам растеклось тепло, это было странно, раз теперь я точно знала, какому двору он служит. Но он смотрел на меня так, словно его очаровала форма моих губ.
        Как будто хотел снова попробовать их вкус.
        Меня захлестнула волна предвкушения. Я знала, что, если он это сделает, я его не остановлю. Это будет неудачное решение с моей стороны. Может, и с его - тоже. Но я часто принимала плохие решения.
        Бог отвел взгляд. Не знаю, ощутила я разочарование или облегчение. Он прикусил нижнюю губу. Показались кончики клыков. Определенно, я почувствовала разочарование.
        Вдруг самый центр моей груди, там, где часто возникало тепло в ответ на смерть, сдавило странное ощущение. Тяжесть накрыла меня, как удушающее колючее одеяло. Я сделала неглубокий вдох и нахмурилась, внезапно ощутив запах сирени. Гнилой сирени. Он напомнил мне что-то, что я не могла определить. В тот момент я, не желая этого, повернулась к телу Андреа.
        Погодите.
        Я шагнула ближе.
        - Вы двигали ее ноги?
        - Зачем бы мне это делать?
        В меня просочилась тревога.
        - Когда я вошла, одна ее нога была согнута в колене и прижималась к столу. Сейчас обе выпрямлены.
        - Я ее не двигал.
        Я перевела взгляд на лицо портнихи. Обожженная кожа на щеках и лбу, казалось, немного потускнела.
        - Может, ты…
        Хриплый вдох и хруст расширяющихся легких заставили бога замолчать. Я бросила взгляд на грудь портнихи в тот момент, когда ее корсаж приподнялся. Я застыла, не веря в происходящее.
        - Что за?.. - вымолвил бог.
        Андреа Джоанис села, ее рот раскрылся еще шире, опаленные губы раздвинулись, открывая четыре длинных зуба - два на верхней челюсти и два на нижней. Клыки.
        - …хрень? - договорил бог.
        - Это не… нормально, правда? - прошептала я.
        - Что именно? Клыки или то, что она мертва и все равно садится?
        Голова Андреа наклонилась к богу. Она словно смотрела на него глазами, которых больше не было.
        - Не думаю, что она мертва, - сказала я. - Не теперь.
        - Нет, - прорычал бог, отчего у меня по коже побежали мурашки. - Она по-прежнему мертва.
        - Вы уверены?.. - Я подавила вскрик, когда голова портнихи повернулась ко мне. - Кажется, она пялится на меня. Не уверена. У нее же нет глаз.
        Я инстинктивно потянулась к бедру, но там было пусто. Я повернулась к богу.
        - Мне бы хотелось, чтобы мой кинжал…
        От Андреа послышалось шипение - такой звук смертный издать не способен. Шипение нарастало, превращаясь в пронзительное рычание, от которого у меня волосы встали дыбом.
        Андреа перекатилась на ноги таким быстрым движением, что я отшатнулась. Скрючив пальцы, она ринулась вперед…
        Бог был так же невероятно быстр. Он встал передо мной и выхватил короткий меч. Клинок блеснул в свете свечей как отполированный оникс. Тенекамень. Он шагнул вперед, впечатывая сапог ей в живот. Портниха упала на чайный столик.
        Она оказалась на полу, быстро встала на корточки и, вскочив, опять бросилась на нас. Я потянулась к клинку в сапоге, но бог встретил ее атаку и всадил меч из тенекамня глубоко ей в грудь.
        Тело портнихи судорожно дернулось. Она попыталась схватить бога. По ее рукам побежали тонкие, как паутина, трещины, поднялись выше, распространились по горлу и щекам.
        Выдернув меч, бог отступил в сторону, не сводя глаз с портнихи. Трещины углубились. А потом ее ноги подкосились, и она, тяжело рухнув на пол, сложилась как тряпичная кукла.
        Я стояла, разинув рот. Ее тело опало, словно было всего лишь высохшей оболочкой.
        - Что… я только что видела?
        - Понятия не имею.
        Бог осторожно шагнул вперед и слегка пнул ступню Андреа. Кожа и кости превратились в золу и быстро рассыпались.
        Несколько мгновений спустя от портнихи не осталось ничего, кроме платья и кучки пепла.
        Я заморгала.
        - Это было… необычно.
        Бог взглянул на меня.
        - Да, необычно.
        - И вы понятия не имеете, что сейчас произошло? Никогда не встречали такого?
        Его глаза встретились с моими.
        - Я никогда о таком не слышал.
        Полагаю, как бог из Страны теней он бы знал о смертных, которые возвращаются после смерти.
        - Как вы думаете, что с ней было не так? Я хотела сказать, почему она напала на нас?
        - Не знаю. - Он убрал меч в ножны. - Но вряд ли Мадис просто убил ее. Он что-то сделал. Понятия не имею что. - Он сжал челюсти. - Я бы на твоем месте не стал рассказывать о том, что ты тут видела.
        Я кивнула. Будто мне поверят, если расскажу.
        - Я должен идти. - Он посмотрел на покрытое пеплом платье, лежащее на полу, потом на меня. - Ты тоже, льесса.
        Мне не хотелось оставаться в этом доме больше ни на секунду, но в моей голове роились сотни вопросов. Я решилась задать самый несущественный из них.
        - Что означает «льесса»?
        Бог не отвечал, казалось, целую вечность.
        - Для разных людей это слово может иметь разные значения. - В его глазах засветился итер, разливаясь в серебре. - Но все они подразумевают нечто прекрасное и могущественное.
        Глава 7
        На следующий день я снова находилась в восточной башне с повязкой на глазах.
        Сжав железный клинок, я дышала глубоко и размеренно, стараясь не думать, как прошлой ночью бог уничтожил мой кинжал. К счастью, я никогда не тренировалась с тем клинком. Даже думать не хотелось, как отреагирует сир Холланд, узнав, что я потеряла такое оружие.
        А прежде ударила им в грудь бога.
        Вряд ли сир Холланд воспримет это спокойно.
        Обдумывая случившееся, понимала, почему бог уничтожил клинок. Я его ударила. Но все равно я злилась. Кинжалу было больше ста лет, и если есть хотя бы слабая надежда, что я исполню свой долг - если у меня вообще появится шанс, - мне понадобится клинок из тенекамня.
        А еще я старалась не думать о том, что видела - что случилось с Андреа. Меня всю ночь не оставляли воспоминания о ней - как она садится и вскакивает на ноги, словно дикое животное. Понятия не имела, что с ней сделали, но надеялась, что бог разберется.
        «Нечто прекрасное и могущественное».
        Его слова привели меня в замешательство. Особенно если учесть, что он назвал меня словом, которое означает нечто прекрасное и могущественное, после того как я его ударила. Это казалось даже более необъяснимым, чем то, что случилось с портнихой.
        Льесса. Не верилось, что спросила об этом вместо того, что узнать о сотне более важных вещей. Например, как его зовут.
        - Давай, - приказал сир Холланд.
        Я крутанулась и метнула клинок, резко вдохнув, когда тот с глухим стуком попал в грудь манекена. Тренировка продолжалась, пока я не почувствовала, что больше не могу молчать о том, что видела вчера.
        Бросив клинок в очередной раз, я стянула с глаз повязку.
        - Могу я кое-что спросить?
        - Конечно, - ответил сир Холланд, направляясь к манекену.
        - Ты когда-нибудь слышал о?.. - Мне пришлось подумать, как задать вопрос и при этом не выдать лишнего. - О мертвых, которые возвращаются к жизни?
        Сир Холланд остановился и развернулся.
        - Не ожидал такого вопроса.
        - Знаю.
        Я теребила подол хлопковой рубашки.
        Он нахмурился.
        - С чего ты вообще об этом спрашиваешь?
        Я приняла безразличный вид.
        - Просто слышала, как кто-то в городе говорил об этом. Будто один смертный вернулся к жизни с клыками, как у бога, но… не совсем такими. У восставшего были клыки и на верхней, и на нижней челюсти.
        Сир Холланд вскинул брови.
        - Никогда не слышал ни о чем подобном. Если тот человек говорил правду, это… похоже, что-то противоестественное.
        - Ага, - пробормотала я.
        Он пристально смотрел на меня.
        - Где ты такое слышала?
        Не успела я сочинить правдоподобную ложь, как в дверь башни постучали. Сир Холланд вытащил клинок из манекена и, направившись к двери, оглянулся на меня. Я пожала плечами.
        - Кто там? - окликнул он, убирая клинок за спину.
        - Это я, - раздался приглушенный голос. - Эзра. Я ищу Серу.
        Возникла пауза. Сир Холланд прижался лбом к двери.
        - Я знаю, что она здесь. И знаю, вы знаете, что я знаю, что она здесь.
        Я растянула губы в усмешке, которая быстро угасла. Я могла придумать только одну причину, зачем Эзре искать меня в башне. Я взглянула на колотые раны в груди манекена и вспомнила все ужасные поступки, которые совершила за последние три года.
        Сир Холланд бросил на меня хмурый взгляд.
        - Тебе не следовало говорить ей, где ты тренируешься. - Он разрезал клинком воздух. - За ней могли проследить.
        - Это случилось нечаянно, - сказала я, гадая, кто в замке еще не знал правду обо мне и мог проследить за Эзрой.
        - Действительно? - сомневался сир Холланд.
        - Просто чтобы вы знали: я вас слышу, - раздался из-за двери приглушенный голос Эзры. - И Сера говорит правду. Однажды утром я пошла за ней. И так как не лишена наблюдательности, то обнаружила, что именно здесь она проводит большую часть своего времени.
        - Можно подумать, ты не поняла, что за тобой следят, - проворчал сир Холланд.
        Я повела плечом. Разумеется, я знала, что она идет за мной. Но поскольку даже после моего провала Эзра продолжала относиться ко мне с добротой, я не пыталась сбить ее со следа. И она прекрасно знала, что я тренируюсь. Сир Холланд просто драматизировал.
        - За мной не следили, - заявила Эзра из-за двери. - Но если буду и дальше стоять тут, разговаривая с дверью, привлеку внимание.
        - Пожалуйста, впусти ее, - сказала я. - Она не пришла бы без веской причины.
        - Как будто у меня есть выбор. - Сир Холланд отпер замок и открыл дверь.
        Принцесса Эзмерия стояла на верху узкой лестницы. Ее светло-каштановые волосы были убраны в пучок на затылке. Хотя в башне царила духота и снаружи, скорее всего, было не лучше, Эзра надела короткий черный жилет в тонкую полоску поверх кремового платья из легкого хлопка. Казалось, жара и влажность на нее не действовали.
        - Спасибо. Рада вас видеть, сир Холланд.
        Она с улыбкой кивнула раздраженному рыцарю. Чертами лица она походила на Тавиуса, но в ее карих глазах горела проницательность, а в очертаниях подбородка угадывалась твердость, которой не хватало ее брату.
        Сир Холланд пронзил ее бесстрастным взглядом.
        - Рад вас видеть, ваша милость.
        - Что тебе нужно? - спросила я, забирая у сира Холланда железный клинок и пряча в ножны.
        - Многое, - ответила она. - Хотелось бы шоколадную булочку из тех, которые печет Орлано, когда он в хорошем настроении. С холодным чаем. Хорошую книгу, где не описываются какие-нибудь страдания. Почему библиотекари в Атенеуме думают, что нам всем интересны книги, которые вгоняют в депрессию? - спросила она, покачиваясь на каблуках.
        Сир Холланд почесал лоб.
        - Еще мне нужно, чтобы закончилась эта засуха… О, и мир между королевствами. - Эзра широко улыбнулась и бросила озорной взгляд на сира Холланда. - Но сейчас Леди Милосердия просят твоей помощи, Сера.
        Сир Холланд опустил руку и хмуро посмотрел на меня.
        - Что этим леди из приюта от тебя понадобилось?
        - Ее умение незаметно забирать излишки еды с кухни, - спокойно ответила Эзра. - После недавнего прибавления осиротевших детей их кладовые почти опустели.
        Я застыла на мгновение. На лице сира Холланда отразилось подозрение. Умение, которое упомянула Эзра, нередко приходилась очень кстати. Я частенько брала остатки еды с кухни и относила к Утесам Печали, в старую крепость, переделанную под самый большой в Карсодонии сиротский приют. Но как бы он ни был велик, он уже переполнен детьми, родители которых либо умерли, либо бросили их, не имея возможности или желания о них заботиться. Но Эзра никогда раньше не приходила ко мне с такой просьбой. Я повернулась к сиру Холланду.
        - Встретимся завтра утром?
        Он кивнул. Я не стала задерживаться, чтобы не дать ему времени на вопросы.
        - Доброго дня, сир Холланд, - произнесла Эзра, отходя в сторону, чтобы освободить выход.
        Мы спустились на третий этаж, где находилась моя спальня и ряд пустых комнат. В солнечных лучах, просачивающихся через бойницы в стенах башни, танцевали пылинки. Мы молчали, пока не вышли в узкий коридор. Эзра повернулась ко мне и заговорила, не повышая голоса, хотя тут нас вряд ли могли подслушать.
        - Наверное, тебе нужно переодеться. - Она окинула взглядом мою свободную тунику. - Во что-то более… соблазнительное, для места, куда мы отправимся.
        Я склонила набок голову.
        - Так в чем же я должна тебе помочь?
        - Ну…
        Эзра опустила подбородок. Она стояла близко, но не слишком. Я сделала вид, будто не замечаю, как она старается не прикоснуться ко мне.
        - Я получила письмо от леди Сандерс по поводу ребенка - девочки по имени Элли. Она только что поступила под опеку леди Сандерс благодаря одной из куртизанок «Нефрита».
        Я нахмурилась.
        - Что девочка делала с куртизанками?
        Хозяйка «Нефрита» согласилась обсуждать со мной приемы соблазнения только потому, что считала меня гораздо старше шестнадцати лет. Но даже тогда, находясь под вуалью, скрывающей мои черты, я видела, что она полна подозрений, хотя некоторые в этом возрасте уже выходили замуж.
        - Они же не…
        - Нет. Одна из работающих с ними женщин нашла бедняжку на улице. У девочки был подбит глаз, тело в синяках, а еще она была истощена от голода. Элли лечится, - быстро добавила Эзра. - Леди Сандерс говорит, что ее мать умерла много лет назад, а отец потерял источник средств к существованию. Она полагает, что отец девочки когда-то работал на ферме, которую захватила Гниль.
        - Мне жаль это слышать, - проговорила я.
        - Отца мне не слишком жаль. Похоже, он предпочитал тратить деньги на выпивку, а не на еду, еще задолго до того, как потерял работу на ферме. - Эзра поджала губы. - У леди Сандерс сложилось впечатление, что смерть матери не была естественной, а ей способствовали тяжелые кулаки отца.
        - Прелестно, - проворчала я.
        - Стало еще хуже, - сказала она, хотя я не знала, как это возможно. - В какой-то момент отец занялся продажей интимных моментов…
        - Секс-торговлей? - прояснила я.
        - Да, можно и так сказать, когда человек с готовностью обменивает время, проведенное с интимными частями своего тела, на монеты, защиту, кров или… еще что-то. Но он из тех, кто заставляет других.
        Да, она права. Стало еще хуже.
        - Это еще одна причина, почему куртизанки из «Нефрита» не питали добрых чувств к этому человеку, - продолжила Эзра. - Как ты знаешь, они не в восторге, когда этим занимаются нелегально.
        Нет, не в восторге, когда кого-то силой вовлекают в ремесло, которым они занимаются добровольно.
        - У девочки, которую отдали леди Сандерс, есть младший брат, он по-прежнему живет с отцом. Мальчик находится в очень трудном положении. Он вынужден заниматься всеми видами воровства, чтобы стаканы отца не пустовали. Леди Сандерс опасается, как бы его не вовлекли в другие отвратительные дела в обмен на пищу и кровь - как и дочь.
        Я резко вздохнула, встревожившись, но Эзра, к сожалению, не сообщила мне ничего удивительного. И я, и Эзра видели такое и раньше. Невзгоды могут пробуждать в людях, которые пытаются выжить, самое худшее, и заставляют совершать поступки, о которых прежде не помышляли. Но есть и такие, в ком всегда таилась темнота; те, кто были хищниками задолго до того, как столкнулись с превратностями судьбы.
        - Леди Сандерс интересуется, не может ли моя подруга с определенными талантами… - Эзра многозначительно взглянула на мой клинок в ножнах, - …помочь вызволить ребенка.
        Другими словами, с умениями, которые сир Холланд годами оттачивал для совершенно иных целей.
        - А зачем мне нужно переодеться во что-то более соблазнительное?
        - Для отца. Его зовут Нор. Леди Сандерс полагает, что это уменьшительное от Норберта.
        - Норберт? - повторила я, моргая. - Ладно.
        - Как бы там ни было, Нор ведет свои дела в Перекрестке Крофта.
        Перекресток Крофта был кварталом, который река Най отделяла от Садового района.
        Дома у воды стояли вплотную друг к другу, места между ними почти не оставалось. Тамошние склады, кабаки, игорные притоны и прочие заведения и сравнить нельзя с теми, что были в Садовом районе. Большинство жителей Перекрестка Крофта - хорошие люди, которые просто пытались выжить. Но были здесь и люди вроде Нора, которые несли в Перекресток Крофта заразу с такой же легкостью, как Гниль, растекающаяся по земле.
        - С тех пор, как упустил дочь, он с сына глаз не спускает, - продолжала Эзра. - Единственный способ проникнуть в дом - если он по твоему виду решит, что ты ищешь работу определенного рода.
        - Чудесно, - пробормотала я.
        - Я бы сделала это сама, но…
        - Нет. Нет, ты этого не сделаешь.
        Эзра отличается выдающимся умом, но она не умеет защищать себя. Помимо этого, она принцесса, даже если нередко занимается делами, которые никто не счел бы обычными для принцессы.
        - Дай мне пару минут.
        Эзра кивнула, и я направилась в свою спальню.
        - Да, и надень что-то такое, что не боишься испачкать… кровью.
        Я остановилась и оглянулась через плечо.
        - Я в любой одежде не перепачкаюсь кровью. Я просто заберу ребенка. Вот и все.
        Она слабо улыбнулась и подняла брови.
        - Конечно. Так и будет.
        Глава 8
        Черный экипаж начал подскакивать на неровной мостовой. Так я поняла, что мы въехали в Перекресток Крофта.
        Сидящая напротив меня Эзра, нахмурившись, оглянулась на место кучера, которое занимала закутанная в плащ, неузнаваемая леди Марисоль Фабер. Я представляла, как ей душно в эту проклятую жару.
        Мне определенно было жарко. Помахивая рукой перед лицом, я мечтала расстегнуть и снять легкую накидку с капюшоном. К шее прилипли прядки волос.
        Понятия не имела, как давно Марисоль помогала Эзре в ее стремлении защитить самых нуждающихся жителей Карсодонии. Они дружили с тех пор, как отец Эзры женился на моей матери и моя сводная сестра переехала сюда. Но я начала участвовать в их предприятиях всего три года назад. Я узнала, чем Эзра занимается, когда увидела ее возле старой крепости. Я притащила туда бушель картофеля, который Орлано отдал в мое полное распоряжение. Заметив друг друга, мы сделали вид, что незнакомы. Позже, в тот же вечер, я подождала возвращения Эзры с прогулки по садам. Тогда я узнала, почему она проводит столько времени за пределами Вэйфейр.
        Я окинула сводную сестру изучающим взглядом. На ее лице не было ни капельки пота. Невероятно.
        - Неужели тебе не жарко? - спросила я.
        Эзра оторвалась от окна.
        - Вполне комфортно. - Она сдвинула брови и опустила взгляд. - Твое платье… в нем не должно быть жарко.
        Мне не требовалось смотреть на себя, чтобы понять, куда она уставилась. На изящные белые кружева низко вырезанного и очень тесного лифа. Если моя грудь останется в платье на время всего приключения, это будет чудом.
        - Кажется, его когда-то носила леди Кала. - Это объясняло, почему подол доходит лишь до икр и были видны мои сапоги. - Выбора особого не было.
        - Ах да. Могу представить.
        Она наморщила переносицу и опять посмотрела в окно. Повисла тишина.
        - Тебе нужны платья? - спросила она, переводя взгляд на меня. - У меня наверняка найдутся несколько более удобных.
        Я застыла, чувствуя, что начинают гореть щеки.
        - Нет, не нужны.
        - Уверена? - Она наклонилась вперед. - Мои платья не расползутся по швам у тебя на груди.
        - У меня есть другие платья - красивее этого. - И я почти не солгала. - Это - единственное, которое мне показалось соблазнительным.
        Эзра откинулась назад.
        - Думаю, соблазнительность ограничена временем, которое у тебя есть до того, как твоя грудь вывалится из него.
        Я фыркнула.
        Она улыбнулась, но улыбка быстро пропала. От выражения ее лица мне стало более неловко, чем от предложения поделиться платьями. Это была не жалость, а печаль, будто она хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов. А слова она находила всегда, причем в изобилии, но никогда не произносила ругательств. У меня на языке вертелся вопрос. Я хотела спросить, верит она еще, что Первозданный Смерти придет за мной, но остановилась. Ее ответ меня не утешит - ведь я знала правду.
        Вместо этого я спросила:
        - Как тебе удалось выбраться не замеченной королевскими гвардейцами?
        Уголки ее губ приподнялись.
        - У меня есть способы.
        Только я собралась спросить об этих способах, как экипаж сбавил скорость. Я выглянула в окно. По улицам спешили люди, направляясь в небольшие лавки и в темные извилистые переулки, вьющиеся под расшатанными металлическими лестницами, между узкими зданиями в несколько этажей. Многие дома выцвели до грязно-желтого и тускло-коричневого цвета и стояли вплотную друг к другу. Владельцы умудрялись разделить эти дома, где не было электричества, а порой и водопровода, на двадцать, а то и больше тесных комнатушек. Безответственно позволять людям жить в этих так называемых квартирах, но иначе целые семьи оказались бы на улице. Однако существовало решение.
        - Земли, испорченные Гнилью… Их ведь можно застроить? - спросила я. Эзра кивнула. - Не понимаю, почему на тех фермах нельзя построить новые дома. Пусть небольшие, но там по крайней мере не придется рисковать жизнью, поднимаясь по лестницам, которые могут в любой момент обрушиться у тебя под ногами.
        - Но что делать фермерам, когда с Гнилью будет покончено? - возразила Эзра.
        Что ж, можно считать, я все-таки свой вопрос задала. Если она верила, что Гниль исчезнет, значит, еще питала надежду, что я смогу исполнить свой долг.
        - А если нет? - поинтересовалась я.
        Эзра поняла, что я имею в виду.
        - Отец Мари решительно настроен отыскать причину. Мы с тобой знаем, что он ее не найдет, но он очень умен. Если кто-то сможет найти способ справиться с Гнилью, это будет лорд Фабер.
        Я надеялась, она права, и дело было не только в том, что мне хотелось немного смягчить ощущение своей вины.
        - А разве фермеры не могут стать домовладельцами? И получать доход, сдавая в аренду дома?
        - Могут. - Она наморщила нос. - Но где достать строительные материалы для этих домов?
        Да, это слабая сторона моей идеи. Залежи камня в Райских Пиках, из которых строили большинство зданий, покупались и разрабатывались дельцами и землевладельцами. Камень стоил денег, как и труд, который нужно затратить на строительство домов. За это должна платить корона, но королевская казна не была так богата, как когда-то, поскольку приходилось покупать все больше продуктов и товаров у других королевств.
        И тем не менее в казне хватило денег на новое платье королевы.
        - В доме Нора красные ставни на окнах. Кажется, он справа, - сказала Эзра, и экипаж резко остановился. - Его квартира находится на первом этаже - занимает весь этаж. Его контора прямо там.
        Я кивнула и взялась за ручку двери.
        - А как зовут его сына?
        Эзра вытащила из рукава свернутое в трубочку письмо и развернула его.
        - Его зовут… Нейт. - Она подняла на меня взгляд. - Гораздо лучше, чем Нор.
        - Согласна.
        Я подняла капюшон. Вряд ли в предстоящих событиях будет много участников, но мои светлые волосы были слишком заметными, а я предпочитала остаться неузнанной на случай, если… в общем, если все закончится скверно.
        - Ждите здесь.
        - Конечно. - Эзра помолчала. - Будь осторожна.
        - Непременно.
        Я приоткрыла дверь, впустив в экипаж уличный шум, и выскользнула наружу. Стараясь не думать, в какую жидкость я наступила - с неба она пролиться никак не могла, - я обошла экипаж и остановилась.
        - Марисоль? - прошептала я.
        Голова в капюшоне повернулась ко мне. Леди знала, кто я, но, как и Эзра, не изменила отношения ко мне. Нас ничто не объединяло, но она не проявляла жестокости и не вела себя так, будто я ее пугаю.
        - Убедись, чтобы она оставалась в экипаже.
        Она посмотрела на людную улицу.
        - Я отъеду, чтобы помешать ей совершить какую-нибудь глупость.
        - Прекрасно.
        Я ступила на потрескавшийся тротуар и смешалась с толпой.
        Зная, что лучше не дышать глубоко и не задерживаться на одном месте, я подождала, пока экипаж отъедет, и повернула направо, обойдя по широкой дуге голубей, которые резвились в грязи. Я шла среди мужчин и женщин, возвращавшихся с работы или идущих на работу. Некоторые, как и я, носили накидки, чтобы прикрыть лица от солнца или оставаться неузнанными. За такими я следила. Другие выходили из пабов, их блузы и туники были перепачканы пивом и еще невесть чем. Уличные торговцы расхваливали свой товар: сомнительных устриц, плоские маффины и вишни на палочках. Я держалась спокойно, не обращая внимания на долгие взгляды и непристойные комментарии пьяных мужчин, которые стояли у стен домов.
        Перекресток Крофта - одно из немногих мест в Карсодонии, откуда не были видны ни Солнечный храм - иногда называемый Храмом Жизни, - ни Теневой храм. Можно подумать, что на этот район власть храмов не распространялась и никто из Первозданных не управлял здесь жизнью и смертью.
        Женский голос перекрыл шум толпы:
        - Короне плевать, что мы теряем работу, дома, близких и будущее! Они ложатся спать сытыми, а мы голодаем! Мы умираем, а они ничего не делают с Гнилью!
        Я поискала, откуда доносится голос. Впереди, там, где экипаж Эзры растворился в море похожих экипажей и фургонов, находился перекресток. В его центре стоял один из самых маленьких храмов Карсодонии - храм Киллы, богини возрождения. Это было приземистое сооружение из белого известняка и гранита. Вокруг колоннады бегали босые дети. Подойдя ближе, я увидела на широких ступенях храма женщину в белом. Она кричала собравшейся перед ней кучке людей.
        - Времена Золотого короля миновали, и конец возрождения близок! - провозгласила она. Ей ответили кивками и возгласами согласия. - Мы это знаем. Корона это знает!
        Она осмотрела толпу и подняла голову, вглядываясь в улицу - теперь она смотрела прямо на меня. Я остановилась, дыхание сперло.
        - На троне больше нет Мирелей, - продолжала она, и я похолодела, уставившись на эту темноволосую женщину. - Нет сейчас и больше никогда не будет.
        Кто-то задел мое плечо и выругался себе под нос. Вздрогнув, я оторвала взгляд от женщины и заставила себя идти дальше. Женщина обратилась к собравшейся толпе и теперь говорила о богах, которые не должны и дальше оставлять без внимания тяготы смертных. Она не могла увидеть меня на тротуаре и узнать, кто я, - даже не будь на мне капюшона.
        Тем не менее меня не отпускала тревога. Я старалась выбросить из головы мысли об этой женщине, идя по переулку, где хозяйки развешивали белье на веревках, протянутых между двумя домами. В квартале от храма Киллы я заметила высокое здание, которое когда-то было цвета слоновой кости, а стало грязно-серым. Окна закрывали красные ставни. Только теперь я смогла забыть женщину на ступенях храма.
        Я ускорила шаг и обошла старика, который ковылял, тяжело опираясь на деревянную трость. Увидев на сводчатом крыльце мужчину, я замедлила шаги. Что-то подсказало мне, что это и есть Нор. Может, то, как он прислонился к грязному камню, изогнув уголок губ в самодовольной ухмылке и глядя на прохожих. Или пивная кружка в большой покрасневшей руке с разбитыми костяшками пальцев. А может, ярко-голубая незаправленная рубаха, из-под которой виднелась волосатая грудь.
        Или светловолосая женщина рядом с ним. Не низкий вырез ее черного корсета, туго облегающего под грудью, не разрез на юбке, который открывал подвязку на бедре, похожую на кровавое кольцо. А опухшая нижняя губа и подбитый глаз, плохо замаскированный косметикой.
        Женщина перевела взгляд на меня. Ее глаза были пустыми, но она застыла, когда я приблизилась.
        - Прошу прощения? - окликнула я.
        Нор медленно повернул голову в мою сторону, поднося кружку ко рту. Его темные зачесанные назад волосы открывали лицо, которое когда-то могло быть красивым. Но теперь кожа побагровела, черты заострились. Он окинул меня воспаленным взглядом, хотя под накидкой и капюшоном мало что мог увидеть.
        - Ага?
        - Я ищу человека по имени Нор.
        Вживаясь в роль, я старалась говорить негромко, мягко и неуверенно.
        Он снова отпил из кружки. Жидкость заблестела на губах и щетине на подбородке.
        - А зачем ты ищешь этого человека?
        Он самодовольно хихикнул, словно сказал что-то остроумное.
        Я бросила взгляд на женщину. Та нервно дернулась, уставившись на улицу.
        - Мне… сказали, что он может помочь найти работу.
        - Сказали? Ну-ну. - Он опустил кружку и прищурился. - Кто тебе это сказал, девочка?
        - Мужчина в пабе, вон там. - Я оглянулась через плечо и, шагнув на крыльцо, сняла капюшон. - Я спросила, не нанимает ли он на работу или не знает того, кто нанимает. Он сказал, что можно обратиться к вам.
        Нор негромко присвистнул, рассматривал мое лицо.
        - Нанимаю, девонька, но я ищу милашек вроде тебя не для того, чтобы подметать полы или подавать выпивку. Правда, девонька Молли?
        Женщина кивнула.
        - Правда.
        Он резко повернул к ней голову.
        - Правда, а дальше?
        И без того бледная Молли побелела еще больше.
        - Правда, сэр.
        - Ага, вот хорошая девонька.
        Нор ущипнул ее. Она взвизгнула, он рассмеялся, а в моей крови запел гнев.
        - Знаю. - Я поиграла пуговицей накидки. От этого движения накидка распахнулась, открыв верхнюю часть моего платья. - Я знаю, что это за работа. - Я провела пальцами по кружевам. - Я надеялась, что мы можем поговорить наедине и прийти к соглашению.
        - Соглашение? - Нор переключил внимание на меня, его темные глаза загорелись. - Да будут боги к тебе добры, девонька.
        Он проследил за моими пальцами, скользящими по округлостям над кружевом, словно они вели его к очередной полной кружке.
        - Как и сказал, я нанимаю, но нанимаю не любую девоньку.
        Я сильно в этом сомневалась.
        Он оттолкнулся бедрами от стены и провел рукой по жирным волосам.
        - Надо убедиться, что ты достойна того, чтобы тебя нанять.
        - Ну конечно. - Я улыбнулась ему.
        - Тогда пусть боги будут добры ко мне, - пробормотал он, облизнув нижнюю губу. Когда он повернулся, в мешочке на его бедре звякнули монеты. - Тогда идем в мой личный кабинет, чтобы прийти к соглашению.
        Молли повернулась, ее бесформенные губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать. Безучастные глаза встретились с моими, и она слегка покачала головой. Я лишь улыбнулась ей и вошла в нишу. Она закрыла рот, поморщилась и опять уставилась на улицу, а Нор открыл дверь мясистой рукой.
        Без сомнений, эта же рука оставила синяки на лице Молли.
        Нор придержал для меня дверь и с поклоном вытянул руку. Жидкость выплеснулась из кружки на липкий дощатый пол. Я вошла внутрь. В освещенной свечами комнате воняло потом и тяжелой сладкой гарью «Белой лошади». Я быстро огляделась, скользнув взглядом по кушеткам, обитым темной тканью. На кофейном столике между пустыми чашками лежало несколько курительных трубок, а почти вся поверхность была усыпана белым порошком. Как ни удивительно, здесь стоял письменный стол. На углу примостилась газовая лампа, бросая отблески на листки пергамента… и еще чашки.
        Дверь за мной закрылась. Тихо щелкнул замок. Я оторвала взгляд от стола.
        - Малец! - рявкнул Нор. - Я знаю, что ты здесь.
        Мальчик поднялся из-за стола. Он походил на духа из Темных Вязов - молчаливый и бледный. Он был совсем маленьким - не старше пяти или шести лет. Темные волосы падали на впалые щеки. Единственным цветным пятном выделялся фиолетовый синяк на челюсти. Вытаращенные глаза были почти так же пусты, как и глаза Молли.
        Я вцепилась пальцами в кружева, порвав их.
        - Вот ты где. - Нор прошел мимо меня и поставил кружку на пергамент. - Убирайся отсюда и займись чем-нибудь. У меня дела.
        Мальчик обежал вокруг стола и направился к двери, даже не глянув в мою сторону. Если он выйдет из дома…
        - Не туда, малец. Ты же знаешь. - Нор щелкнул пальцами и показал на узкий темный коридор. - Ступай в кровать, пока там есть пустая, и не выскакивай, как в прошлый раз.
        Малыш развернулся на впечатляющей скорости и исчез в коридоре. Дверь закрылась. Я надеялась, что ребенок будет сидеть там, хотя не стану его винить, если сбежит. Значит, у меня не так много времени, чтобы до него добраться.
        - Проклятые дети, - проворчал Нор. - У тебя дети есть?
        - Нет.
        - Ты не думай, у меня двое. То есть было.
        Он рассмеялся и, судя по звуку, протащил по полу стул.
        - Было? - спросила я.
        - Ага, моя девчонка смылась и, наверное, попала в беду. Скорее всего, из-за своего проклятого языка. Она так и не научилась правильно им пользоваться. Как и ее мать. - Он опять издал хриплый смешок. - Сколько тебе лет?
        Я повернулась к Нору, перекидывая накидку на плечи.
        - Это имеет значение?
        Он устремил взгляд на самую соблазнительную часть моего платья.
        - Не-а, девонька. Не имеет. - Нор сел на стул и вытянул ноги. - Ты выглядишь свеженькой. Бьюсь об заклад, была игрушкой какого-нибудь лорда. Ты ему надоела?
        - Была. - Я опустила подбородок и застенчиво улыбнулась. - Но его жена…
        Он хихикнул.
        - Здесь ты можешь не переживать насчет жен. - Пожирая меня взглядом, он опустил руку ниже пояса. - Ты такая хорошенькая.
        Я стояла неподвижно, больше не играя роль. Я стала ничем. Никем. Не чем-то прекрасным и могущественным. Это было как надеть вуаль, пока он изрыгал пошлости. Я потеряла себя. Стала существом, в котором воспитывали покорность и уступчивость. Созданием, которое должно было понравиться Первозданному Смерти, в которое он может влюбиться. Служанка. Жена. Теплое, мягкое тело. Убийца. И это отвратительное подобие мужчины смотрело на меня так, словно он мог вылепить из меня одну из своих девонек.
        - Не нервничай. - Нор похлопал по колену. - Я заключаю самые лучшие соглашения, когда у меня на коленях сидит хорошенькая девонька.
        - Я не нервничаю.
        Я в самом деле не нервничала. Не чувствовала абсолютно ничего, кроме отвращения и гнева, да и они были не настолько глубоки, чтобы заставить мое сердце биться сильнее. Думаю, я испытывала эти эмоции только потому, что нужно было что-то чувствовать, зная, чем все закончится.
        Я подошла к нему, сделав для себя заметку почистить после подошвы сапог, села к нему на колени и медленно привалилась к нему.
        - Проклятье. - Он сильно стиснул мое бедро.
        Я дернулась - не от неудобства, а от контакта. Ничего похожего на те долгие ночи, когда я искала спасения от одиночества. Ничего похожего на прикосновения того бога.
        - Ты не нервничаешь.
        - Нет.
        - Думаю, я тоже, девонька.
        Нор поднял другую руку, откинувшись на спинку стула. Разбитые костяшки задели мою щеку, а потом он схватил мою косу, свернутую в узел, и дернул назад. Кожу головы обожгло дикой болью. Я закрыла глаза, не сопротивляясь.
        - А теперь, девонька…
        Если он назовет меня девонькой еще раз…
        - Покажи мне, почему я должен позволить тебе дать мне это. - Его горячее дыхание обжигало мою шею. - Вместо того, чтобы просто взять это у тебя и оставить тебя себе, пока не надоешь мне. Тогда я позволю тебе заработать немного монет. Может, просто сделаю это в любом случае, так что лучше, чтобы ты произвела на меня впечатление.
        Я открыла глаза и положила руку ему на плечо. Сражаясь с болью от туго натянутых волос, опустила подбородок, пока не встретила взгляд его темных слезящихся глаз. Его лицо покраснело еще больше от похоти или гнева. Вряд ли он мог определить разницу между этими двумя чувствами.
        - Я произведу на тебя впечатление.
        - Уверенная, да? - Он опять облизнул губы. - Мне это нравится, девонька.
        Я улыбнулась.
        Вытянувшись так, чтобы он мог сосредоточиться только на том соблазнительном участке, я подвинула бедра вперед и подняла правую ногу. Не думая о том звуке, который он издал, о том, что чувствовала под собой, и о его запахе, я потянулась свободной рукой к голенищу сапога. Достаточно было просто вырубить его и не создавать трудностей. Я в полной мере сознавала, что сама позволила довести дело до этого момента. Могла обезвредить его, как только узнала, где ребенок, но не сделала этого, и это о многом говорило. Наверное, это должно меня обеспокоить. Я обхватила пальцами рукоятку тонкого стального клинка, незаметно вжавшегося в мою ладонь. Этот мужчина - эксплуататор и насильник. Держу пари, даже хуже, и леди Сандерс не ошиблась в своих предположениях о судьбе его жены. Этот человек, потянувшийся к пуговицам на штанах, был не лучше богов, которые убили тех смертных. Я вытащила клинок из сапога.
        - Так ты будешь приступать к делу? - спросил Нор, и я почувствовала, как его влажный язык скользнул по моему горлу - о чем я точно вспоминать не буду. - Или я должен показать тебе, как это делается?
        Я засомневалась, что собираюсь переживать о своих действиях.
        Я отклонилась назад, и он выпустил мои волосы.
        - Я готова приступить к делу.
        Его маслянистый взгляд был прикован к округлостям моей груди.
        - Так приступай.
        И я приступила.
        Я широко замахнулась и заметила, как он потрясенно вытаращил глаза. Заточенный край лезвия разрезал его горло, а я отскочила от брызнувшей горячей крови. Я была быстра, но все же почувствовала, что капли попали мне на грудь.
        Проклятье.
        Нор вскочил на ноги, спотыкаясь и схватившись за горло. Кровь залила его руки и потекла между пальцев. Он открыл рот, но смог издать лишь булькающий звук. Холодные, полные паники глаза вперились в меня. Он шагнул вперед и вытянул залитую кровью руку. Я отошла в сторону. Миг спустя его тело с глухим стуком рухнуло на грязный пол, зазвенели монеты.
        Не забывая о разрастающейся луже крови, я подобрала юбки и присела на корточки. Тело Нора судорожно дергалось. Я вытерла клинок о его рубашку и убрала обратно в сапог.
        - Может, Первозданный Смерти будет милостив к твоей душе. - Я начала подниматься, но остановилась. Схватила мешочек с монетами, висящий у него на левом бедре, и сдернула. - А вот за это спасибо.
        Выпрямившись, я несколько секунд смотрела на него, прогоняя тепло, подступившее к рукам, - инстинктивную реакцию на смерть. Смотрела на неподвижное тело, заглушая мысли, что могу это исправить.
        Не буду.
        Не буду, даже если смогу себе это позволить.
        Отвернувшись, я обошла письменный стол и вступила в коридор. Здесь было только две комнаты. Дверь слева приоткрыта. Комната оказалась заставлена койками с грязным постельным бельем. Я повернулась к другой двери и тихо позвала:
        - Нейт? Ты здесь?
        Ответа не последовало, но я услышала тихое шлепанье ног по полу.
        - Я пришла, чтобы отвести тебя к сестре. - Я застегнула накидку. - Элли возле Утесов с хорошей леди, которая о ней заботится.
        Через мгновение тишину нарушил тонкий голосок:
        - Элли - это не полное ее имя. Это ее короткое имя. А какое полное?
        Проклятье.
        Я покачала головой, отчасти довольная, что малыш не так уж доверчив. Элли. От какого имени оно может быть уменьшительным? Элизабет? Этель? Элена?
        - Элеанора? - предположила я, зажмурившись.
        Наступило долгое молчание. А затем:
        - С Элли правда все хорошо?
        Я открыла один глаз. Наверное, боги ко мне добры.
        - Да. С ней все хорошо. И я хочу забрать тебя к ней, но нам нужно уходить.
        - А что… насчет папы?
        Прикусив губу, я оглянулась на комнату, где его папа истекал кровью, и опять повернулась к двери.
        - Твой папа… решил вздремнуть.
        Вздремнуть? Я поежилась.
        - Он рассердится, когда проснется и не найдет меня, - прошептал Нейт за дверью. - Засветит мне еще один фингал, а то и хуже.
        Ну, он больше никому не сможет засветить фингал.
        - Он за тобой не придет. Обещаю. Леди Милосердия уберегут тебя от него. Как оберегают твою сестру.
        За дверью не было слышно никаких звуков, и я начала опасаться, что придется ее выбить. Не хотелось травмировать ребенка еще сильнее, но… Я отошла назад.
        Дверь приоткрылась, и появилось худенькое личико.
        - Я хочу увидеть сестру.
        Меня охватило облегчение. Я улыбнулась малышу - настоящей улыбкой, а не той, которой меня учили. Протянула ему руку.
        - Тогда идем к сестре.
        Покусывая губу, он переводил взгляд с моей руки на лицо и обратно. Приняв решение, мальчик взял меня за руку. Меня покоробило от прикосновения теплой кожи, но я заставила себя терпеть и сжала его ладонь.
        Я вывела его из коридора и прошла через переднюю комнату, не позволяя смотреть в сторону письменного стола. Мы вышли на крыльцо.
        Молли по-прежнему стояла там, играя завязками корсета. Она повернулась и, подняв брови, перевела взгляд с мальчика на меня.
        Я отдала ей мешочек с монетами.
        - Я бы не стала задерживаться возле этой двери, - прошептала я. Нейт тянул меня за руку. - Поняла?
        Молли бросила взгляд на закрытую дверь за моей спиной.
        - Я… поняла.
        Ее тонкие пальцы обхватили мешочек.
        - Хорошо.
        Я вышла из ниши на яркое солнце и даже не оглянулась.
        Ни разу, уводя мальчика прочь.
        - Вижу, я была права, - заметила Эзра, когда я заняла место напротив нее после того, как усадила мальчика рядом с Марисоль.
        - Насчет чего?
        Эзра ткнула пальцем мне в грудь. Я опустила взгляд и увидела темные брызги.
        - Ты его убила?
        Разгладив юбки, я скрестила ноги в щиколотках.
        - По-моему, он поскользнулся и упал на мой клинок.
        - Он упал на твой клинок горлом?
        - Правда, странно?
        - В самом деле странно. - Эзра склонила голову набок и уставилась на меня. - Рядом с тобой такое часто случается.
        - К сожалению. - Я смотрела на сводную сестру. - Мужчины, которые неосторожно размахивают кулаками, должны внимательнее смотреть, куда ступают.
        На лице Эзры появилась слабая улыбка.
        - Знаешь, ты меня чуточку пугаешь.
        Я повернулась к окну. Мы ехали по залитой солнцем улице.
        - Знаю.
        Глава 9
        Сквозь густые ветви вязов пробивались пятна солнечного света. Я шла по лесу к озеру. То, что я сделала с Нором, омрачало каждый мой шаг. Я не чувствовала ничего, только немного…
        Что-то, что мне не нравилось.
        Что-то, о чем я не хотела думать.
        Я представила улыбку на лице Нейта, когда он увидел сестру, ждущую его в приюте на Утесах Печали. Улыбку, которая заразила радостью остальных. Я старалась вытеснить из воспоминаний вытаращенные, потрясенные глаза его отца. Думала, с какой радостью мальчишка бросился к сестре. По пути в приют я смотрела из окна экипажа, не мучая себя мыслями об отсутствии раскаяния. Во всяком случае, старалась.
        Когда я проходила мимо пахнущих мускусом полевых цветов, густо разросшихся под вязами, мой желудок опять резко скрутило. «Что с тобой не так?» - повторяла я снова и снова. Ведь что-то не так, верно? Ладони взмокли. Я осторожно перебралась через упавшие ветки и острые камни, скрытые под листвой - скрытые так же, как и шлейф смерти, который я оставляю за собой.
        «Нечто прекрасное и могущественное».
        Я не чувствовала себя ни тем, ни другим.
        После той ночи, когда я провалилась, за мной приходили двое смертных, узнавших, кто я, и пожелавших использовать в своих целях. Потом еще трое, включая Нора, нашли смерть на острие моего клинка. Они не были хорошими людьми. Но такими же недостойными, как и я. Убийцами. Насильниками. Рано или поздно их все равно настигла бы смерть. Пятеро умерли от моей руки по приказу мамы, и это не считая лордов Водинских островов. Четырнадцать. Я забрала четырнадцать жизней.
        «Что с тобой не так?»
        Я прерывисто выдохнула. Сюда, в самую чащу леса, солнечный свет почти не проникал, и здесь сохранялась прохлада, но моя кожа казалась такой же липкой, как дощатый пол в том кабинете. Липкой от пота и крови. Возникло искушение снять накидку и платье. Почему бы и нет. В этот лес никто не ходит. Все боятся Темных Вязов - даже сир Холланд. Но я не стала раздеваться, потому что гулять по лесу в нижнем белье или нагишом странно даже для меня…
        Внезапный шорох в кустах заставил меня остановиться. Звук доносился сзади. Я развернулась, всматриваясь в деревья. В Темных Вязах бродят не только духи. Тут обитают медведи и огромные пещерные коты. И крысы, которые вырастают до страшных размеров, и дикие кабаны, и…
        Из листвы вырвалось что-то. Я споткнулась и отшатнулась назад, к стволу вяза. За деревьями промелькнул красно-коричневый мех. Сердце оборвалось, на миг я не могла поверить в то, что вижу.
        Волка кийу.
        Это был самый крупный вид волков во всех королевствах. Я часто слышала в лесу, а порой и в замке, их вой, но вблизи видела лишь однажды - когда была маленькой. Белого волка.
        Мои мышцы одеревенели. Я не смела издать ни звука, даже дышать глубоко. Волки кийу были известны своей свирепостью, они красивы так же, как и дики, и не особенно дружелюбны. Если подойти к ним слишком близко, можно жестоко поплатиться, и я молилась, чтобы он меня не увидел. Чтобы оказался не голоден. Я даже не могла дотянуться до клинка. Волка мне не убить. Крысу размером с дикого кабана? Запросто. Этих я могу бить и днем, и ночью.
        Волк перескочил через покрытый мхом валун, из-под мощных лап полетела рыхлая земля и мелкие камешки. Он сделал несколько прыжков рядом с тем местом, где я стояла, похоже, не заметив меня. Я не шевелилась, когда он прыгнул опять. Волк споткнулся, и у меня перехватило дыхание. Его лапы подогнулись, и он с глухим стуком упал на бок.
        И тут я увидела, почему он упал.
        Мое сердце сжалось от этого зрелища. Из его груди, поднимающейся и опадающей в неровном дыхании, торчала стрела. Его мех не был красновато-коричневым. Это кровь. Много крови.
        Волк попытался подняться, но повалился на землю. Я посмотрела в ту сторону, откуда он появился. Вэйфейр. Должно быть, зверь слишком близко подошел к краю леса, и его заметил кто-то из лучников, карауливших на внешних стенах. К печали, тяжело сжимающей грудь, добавился гнев. Зачем лучникам стрелять в волка, когда они находятся в полной безопасности? Даже если волк кого-то преследовал, я не видела необходимости его убивать. Они могли пустить стрелу в землю рядом со зверем или напугать его шумом. Незачем было стрелять в него.
        Я перевела взгляд на волка. «Пожалуйста, пусть все будет хорошо. Пожалуйста, пусть все будет хорошо». Я повторяла эти слова, хотя знала, что ничего не хорошо. Тем не менее детская надежда жила во мне.
        Волк прекратил попытки подняться, его дыхание становилось натужным и неровным. Я отошла от дерева и поморщилась, когда под ногой хрустнула ветка. Но волк почти не пошевелился или вовсе ничего не заметил. Он едва дышал.
        Я подбиралась ближе. Наверняка на меня нашло временное помрачение рассудка. Волк ранен, но даже умирающее животное может броситься и нанести рану. А волк точно умирал. Белки глаз резко обозначились. Его карие глаза не следили за моими движениями. Грудь не шевелилась. Кийу застыл.
        Это была тревожная неподвижность.
        Так же не шевелилась грудь того человека, когда я срывала с него мешочек с монетами. Так же неподвижна грудь Одетты каждый раз, когда я ее навещаю.
        Я подалась вперед, не сводя глаз со зверя. Из открытой пасти капала кровь. Мне на глаза навернулись слезы. Я давно не плакала. С той ночи, когда потерпела провал. Но я питала слабость к животным… ну, за исключением крыс. Животные не судят. Их не заботит, достойны ли они. Они не используют других и не причиняют им боль. Они просто живут и ожидают, что их либо оставят в покое, либо будут любить. Вот и все.
        Я опустилась на колени перед волком, еще не осознав, что делаю, и протянула руку. Задержалась, не касаясь шерсти, и сделала прерывистый вдох. В голове зазвучали слова мамы, сказанные давным-давно. «Не делай так больше. Ты поняла? Никогда так больше не делай». Я огляделась и никого не увидела в темном лесу. Я была одна. В этом лесу я всегда одна.
        С колотящимся сердцем я схватила древко стрелы. Никто не узнает. Руки стали теплыми, как и в тот момент, когда сердце Нора стукнуло в последний раз, но теперь не стала игнорировать или прогонять это ощущение. Я приветствовала его. Звала.
        - Прости, - прошептала я, выдергивая стрелу.
        От раздавшегося при этом звука и запаха железа у меня все перевернулось внутри.
        Волк никак не отреагировал, его кровь едва сочилась - верный признак, что сердце больше не билось. Я не стала мешкать ни мгновения.
        Я сделала то же, что и в шесть лет, когда поняла, что Баттерс, наш старый амбарный кот, умер. Сделала то, что проделывала лишь пару раз с тех пор, как узнала о своих способностях.
        Я погрузила руки в пропитанный кровью мех. В центре груди загудело, пьянящая волна затопила вены и распространилась по коже. Жар хлынул по рукам - словно я слишком близко подошла к открытому огню, - и скользнул между пальцев.
        Я пожелала, чтобы волк жил.
        Именно это я сделала с Баттерсом, взяв кота на руки. Это же делала еще несколько раз. Любая рана, забравшая жизнь, просто исчезала. Невероятно, но таков мой дар. Он позволял чувствовать недавнюю смерть - как это было с Андреа.
        А еще возвращал мертвых к жизни, но не так, как это было с портнихой, - хвала за это Первозданным и богам.
        Мое сердце ударило один раз, другой, третий. Внезапно грудь кийу поднялась под моей рукой. Я отшатнулась и села на землю.
        Пульсирующий жар в руках угас, а волк поднялся на лапы, дико вращая глазами, пока не увидел меня. Я застыла, держа обе руки в воздухе. Зверь уставился на меня, прижав уши, а потом на нетвердых лапах шагнул ко мне.
        «Пожалуйста, не откуси мне руку. Пожалуйста, не откуси мне руку». Рука нужна мне для очень многого - есть, одеваться, держать оружие…
        Навострив уши, волк обнюхал ту руку, на которой не было его крови. Меня пронзил страх. О боги, если он ее откусит, мне некого винить, кроме…
        Волк лизнул мою ладонь, развернулся и побежал прочь. Он быстро исчез в сгущающихся тенях между вязов. Я целую минуту не шевелилась.
        - Не за что, - прошептала я и от облегчения осела на землю.
        С участившимся сердцебиением я посмотрела на свои руки. Кровь на ладони казалась темной. Я как могла вытерла ее холодной травой.
        Я никогда не применяла дар на животных, чью смерть не видела, и никогда - на смертных, хотя подошла близко к тому, чтобы сделать это с Одеттой. Если бы она умерла…
        Я бы нарушила свои правила.
        Я считала, что у всех живых существ есть душа. Но животные - это одно, а смертные - совершенно иное. Вернуть смертного - немыслимо. Вроде черты, которую нельзя пересекать, и это слишком большая власть - выбирать, вмешиваться или нет. И я не хотела такой власти и такого выбора.
        Никто не знал, откуда у меня этот дар и зачем. Я еще до рождения была предназначена для смерти. Не было смысла в способности, которая связывала меня с Первозданным Жизни - Колисом. Неужели он узнал о сделке и наделил меня даром? Не это ли имела в виду Одетта, уверяя, будто, по словам Арей, меня осенили и жизнь, и смерть? Все же Колис - король богов. Должно быть, от него сложно что-то скрыть.
        Я опять посмотрела на ладони. Когда мы с Эзрой вошли в амбар, я не знала, что Тавиус увязался за нами. Увидев, что я сделала, он выскочил и наткнулся на королеву, которая испугалась, что применение такого дара разгневает Первозданного Смерти.
        Может, она была права.
        Возможно, именно поэтому Первозданный Смерти решил, что ему больше не нужна супруга. Я же способна воровать у него души.
        Похоже, причин так много…
        Я вспомнила, как после случая с Баттерсом сир Холланд усадил меня и объяснил, что я не сделала ничего плохого, вернув кота к жизни. Что бояться нечего. Он помог мне понять, почему я должна быть осторожна.
        «То, что ты умеешь, - это дар, удивительный дар, часть тебя самой, - говорил он, опустившись на колени, чтобы наши глаза находились на одном уровне. - Но он может стать для тебя опасным, если люди узнают, что ты, вероятно, можешь вернуть их близких. Если ты будешь решать, кого возвращать к жизни, а кого - нет, это может прогневить богов и Первозданных. Это дар от короля богов, который нужно держать при себе и использовать только тогда, когда ты будешь готова стать тем, кем тебе предназначено быть. А до тех пор ты не Первозданная. Будешь действовать как они - и Первозданные решат, что ты одна из них».
        Сир Холланд единственный назвал это даром.
        И в его словах был смысл. В том, что он сказал про потенциальную угрозу. Люди пойдут на все, чтобы вернуть своих близких. Кто знает, сколько просителей приходят в Солнечные храмы, умоляя именно об этом? Но эти просьбы никогда не исполнялись.
        Но то, что я должна использовать дар только когда буду готова стать тем, кем мне предназначено быть, вообще лишено смысла. Я решила, что он говорил о времени, когда я исполню свой долг. В общем, я ничего не знала.
        Закрыв глаза, опустила руки на колени. Грудь затопило опьяняющее тепло. Я уже чувствовала его раньше, когда применяла дар. Хотя нечасто это делала. Всего пару раз: на бродячей собаке, сбитой экипажем, и раненом кролике. Но не на таких крупных животных, как волк кийу.
        Тепло, хлынувшее в мою кровь, в этот раз было сильнее, и я решила, что это как-то связано с размерами волка. Ощущение, как от глотка виски, который расцветает теплом в груди, а потом стекает в живот. Напряжение в плечах и шее ослабло.
        Странно знать, что всего за несколько часов я забрала одну жизнь и вернула другую.
        Мои мысли перенеслись к тому младенцу. Если бы у меня была возможность, попыталась бы я применить дар? Нарушила бы свои правила?
        Да.
        Нарушила.
        Я не знала, сколько тут просидела, на лес уже опустилась ночь. Из размышлений меня вырвал далекий заунывный вой призрака. По коже побежали мурашки. Я вгляделась в густые тени между деревьями. К счастью, звук раздался не со стороны озера. Я встала. Пока духи меня не трогают, они меня не волнуют. Я зашагала прочь, надеясь, что волк больше не подойдет к стене. Вероятность того, что в следующий раз окажусь поблизости, очень мала.
        Углубляясь в лес, вытащила из волос шпильки и расплела косу, позволив тяжелым прядям упасть на плечи и спину. Наконец между стволами тонких вязов блеснула поверхность озера. Ночью чистая вода словно ловила звезды и отражала их свет.
        Осторожно пробираясь через покрытые мхом булыжники, я миновала вязы и тихо вздохнула, когда трава под ногами сменилась глиной и передо мной раскинулось озеро.
        Его питали ручьи, зарождающиеся где-то в Райских Пиках. Слева от меня, всего в дюжине футов, вода мощным потоком срывалась с утеса. Но дальше, где для меня было слишком глубоко, вода казалась совершенно неподвижной. Меня всегда завораживала мрачная мирная красота этого леса и озера. Я чувствовала себя дома здесь, слушая свист ветра между деревьев и плеск водопада.
        Не могла этого объяснить. Я понимала, нелепо чувствовать себя как дома на берегу озера, но мне было здесь уютнее, чем в стенах Вэйфейр или на улицах Карсодонии.
        Яркий лунный свет заливал озеро и усеивающие берег глыбы известняка. Высыпав шпильки на камень, я вытащила из сапога клинок и положила рядом. Потом быстро сняла перепачканное кровью платье, и оно упало на землю. Избавилась от нижней рубашки и нижнего белья, стянула сапоги. Интересно, могу ли я незаметно пробраться в свои комнаты в одной лишь нижней рубашке? При мысли, чтобы снова надеть это липкое платье, провонявшее гарью «Белой лошади», я наморщила нос. Но вряд ли удастся избежать внимания королевских гвардейцев, стоящих на входах, особенно после того, что сегодня произошло. Король с королевой наверняка узнают о моем скандальном возвращении. Я слегка улыбнулась, представив ужас на лице мамы.
        Одно это стоило того, чтобы рискнуть.
        Мои длинные волосы коснулись талии и упали на грудь, когда я положила нижнюю рубашку рядом со шпильками и кинжалом. Мне давно требовалось подрезать волосы. Больно распутывать пряди, стоит только подуть ветру.
        Убрав с лица волосы, пошла к воде. Я точно знала, где среди камней находятся земляные ступеньки, и предвкушение наполнило меня пьянящим трепетом.
        В лунном свете я отыскала ступеньки. Первое соприкосновение с холодной водой всегда действовало как шок, встряхивая тело. Однажды в особенно жаркий день я повела себя как полная идиотка, какой частенько бываю, и просто прыгнула в озеро. Я тогда чуть не утонула, когда свело легкие и все тело.
        Больше так не поступлю.
        Прикусив губу, я медленно пробиралась по плоскому дну блестящего водоема. Вода мерно плескала по моим икрам и расходилась от меня маленькими волнами ряби, которые уносило слабое течение. У меня перехватило дыхание, когда вода достигла бедер, а потом еще раз - когда поцеловала более деликатную кожу. Медленно переведя дух, я продолжала идти, пока тело с каждым шагом привыкало к температуре. К тому времени, когда вода защекотала соски моих грудей, напряжение начало покидать мышцы.
        Набрав побольше воздуха, я нырнула. Холодная вода омыла разгоряченное лицо и подняла пряди волос. Крепко зажмурившись, потерла руки, а потом лицо и наконец выскочила на поверхность. Опять окунулась и задержалась подольше, чтобы вода смыла неприятный запах и пот. Вынырнула, только когда легкие начали гореть. Убрав прилипшие к щекам волосы, я осторожно побрела дальше.
        Здесь вода доходила мне чуть выше пояса, но словно из ниоткуда попадались ямы, которые казались бездонными, так что я шла осторожно. Я не боялась воды, но плавать не умела и не знала, какой глубины озеро на середине или вблизи водопада. Мне очень хотелось это исследовать, но стоило отойти лишь на десять футов - и вода поднималась выше моей головы.
        Я со вздохом запрокинула голову и позволила глазам закрыться. Может, из-за плеска воды или уединенности озера, но здесь во мне всегда воцарялась блаженная пустота. Я не думала ни о том, что сделала, ни о маме. Не думала о Гнили и сколько еще голодных появится из-за нее. Не думала, что у меня был шанс ее остановить, но я провалилась. Не думала о человеке, с чьей жизнью я сегодня покончила, и о тех, что были до него. О том, что случилось с сестрой и братом Казин и Андреа Джоанис. Не строила предположений, что будет, когда Тавиус взойдет на престол. Не вспоминала о проклятом боге с серебряными глазами и холодной кожей, от прикосновения к которой становилось тепло в груди.
        Я просто существовала в холодной воде: ни здесь, ни там, нигде, и это казалось… избавлением. Свободой. Убаюканная и, наверное, чуть-чуть зачарованная, я внезапно ощутила странное покалывание.
        Я резко открыла глаза. По коже побежали мурашки. Я погрузилась в воду по плечи и потянулась к кинжалу, но пальцы коснулись голой кожи.
        Проклятье.
        Я оставила его на камне, и это было очень неудачно, потому что я поняла, что это за ощущение. Вполне узнаваемое, даже если это трудно объяснить. У меня участился пульс.
        Я не одна.
        За мной наблюдали.
        Глава 10
        Я не понимала врожденного чутья, предупреждавшего, что я не одна, но знала, что ему следует доверять.
        Оставаясь в воде, я осмотрела темные берега и быстро оглянулась. Ничего не увидела, но это еще не означало, что здесь никого не было. Лунный свет не проникал в густые тени, окутывающие значительную часть берега, деревья и утесы.
        Сюда никто никогда не приходил, но ощущение не исчезало, сжимая мои голые плечи. Я знала, что это не игра моего воображения. Здесь кто-то есть, наблюдает за мной, но как долго? Последние пару минут? Или с того момента, как я разделась и медленно вошла в озеро, обнаженная, как в день своего рождения? Гнев нахлынул на меня так яростно, что я удивилась, как не закипела вода вокруг.
        Кто-то пересилил страх перед лесом и пошел за мной. Мой инстинкт предупредил, что это нехороший знак.
        Мышцы напряглись.
        - Я знаю, что ты здесь! - крикнула я. - Покажись.
        Ответом был лишь плеск воды. Я не слышала ни переклички ночных птиц, ни неумолчного гудения насекомых. Не слышала с тех пор, как вошла в лес. Я похолодела, к горлу подступил ком.
        - Сейчас же покажись!
        Тишина.
        Мой взгляд скользнул по водопаду, белому в лунном свете, и остановился. За водопадом притаилась тяжелая тень, которая казалась чужой здесь.
        Высокая фигура двинулась вперед, проходя сквозь воду. У меня оборвалось сердце, как бывало, когда я пускала лошадь в галоп.
        Из водопада донесся глубокий, ровный голос.
        - Ну раз уж ты так мило просишь.
        Этот голос…
        Фигура четко обозначилась в лунном свете. Широкие плечи разбили воду, и он встал перед водопадом.
        Я прекратила дышать. Кажется, мое сердце перестало биться.
        Бог.
        В нем ничто не казалось реальным. Он стоял, а позади него вода падала на камни. Я потрясенно уставилась на него, и по мне побежали мурашки.
        - Это я, - сказал он. - Что теперь?
        Его вопрос вывел меня из ошеломленного состояния.
        - Что вы здесь делаете?
        Он вошел в озеро, потревожив воду. Его мокрые волосы были убраны назад. На резко очерченные линии груди падали брызги. Я быстро перевела взгляд на его лицо. Он, похоже, изучал меня.
        - А на что похоже? - спросил он.
        Его невозмутимый ответ задел во мне безрассудную струну. Неважно, что притворный поцелуй в туннеле превратился в настоящий, или что он не бросился на меня, когда я ударила его в грудь кинжалом - что многих на его месте разъярило бы. Неважно, что он могущественный бог, который после нашей первой встречи постоянно прокрадывался в мои мысли. Он наблюдал за мной, когда я находилась в самом уязвимом положении.
        - Похоже на то, что вас тут быть не должно.
        Он слегка наклонил голову, и по твердой линии его челюсти скользнул темный локон.
        - И почему же мне нельзя здесь быть?
        - Потому что это частная собственность.
        Почему мне кажется, что мы это уже поняли?
        - Неужели? - В его голос прокралось веселье. - Не знал, что есть земли, где богам ходить воспрещено.
        - Полагаю, есть много территорий, которые недоступны никому, в том числе богам.
        - А если я скажу тебе, что нет?
        У меня упало сердце.
        - Мне было бы очень неприятно это слышать.
        Он негромко рассмеялся.
        - Такая бесстрашная.
        Здравый смысл напоминал, что я должна испытывать некоторый страх, но я чувствовала только гнев.
        - Вы так и не ответили, что здесь делаете.
        - Пожалуй, да, не ответил. - Он поднял руку - ту, на которую был надет серебряный обруч, и убрал прядь волос, упавшую на лицо. - Я был поблизости, а поскольку очень жарко, решил поплавать и охладиться.
        Гнев не оставил места ни страху, ни здравомыслию.
        - И поохотиться на девушек?
        - Поохотиться на девушек? - В его тоне прозвучала легкая недоверчивость. - И на каких девушек я сегодня охочусь?
        - На ту, что стоит перед вами.
        - На голую девушку, которая стоит передо мной?
        - Спасибо за лишнее напоминание. Но да, за которой вы последовали в озеро.
        - Последовал?
        - Это что, эхо?
        - Прошу прощения…
        - В вашем тоне нет и намека на извинение, - огрызнулась я.
        Он мягко, едва слышно усмехнулся.
        - Я перефразирую. Не знаю, как последовал за тобой в это озеро, охотясь на тебя, когда пришел сюда первым. Поверь…
        - Да ни за что.
        На луну набежало облачко, и на лицо бога упала тень. Он опустил подбородок.
        - Поверь, я не ожидал, что ты сюда придешь.
        Где-то в глубине, где еще существовал здравый смысл, я понимала, что он говорит правду. Я пробыла под водой недостаточно долго, чтобы бог разделся и незаметно для меня прошел за водопад. Должно быть, он явился сюда первым. Но если честно, мне было все равно.
        Это мое озеро.
        - Я занимался своими делами. Урвал несколько минут, чтобы насладиться прекрасным вечером.
        - В озере, которое вам не принадлежит, - проворчала я.
        И мне плевать, что для бога нет недоступных мест.
        - Я плавал под водой и выплыл за водопадом. Кстати, тут очень красиво, - продолжал он без малейшего раскаяния. - Можешь хоть на миг представить мое удивление, когда из темноты вдруг выходит юная и очень требовательная смертная и начинает раздеваться? Что я должен был делать?
        Мое лицо вспыхнуло.
        - Не смотреть на меня?
        - Я не смотрел. - Он помолчал. - По крайней мере, у меня не было намерений.
        - Не было намерений? - недоверчиво переспросила я. - Как будто это делает все приличнее.
        На его лицо вернулась полуусмешка.
        - В твоем замечании есть смысл, но поскольку все случилось неумышленно, то позволительней, чем если бы было умышленно.
        - Нет. - Я покачала головой. - Ничуть.
        - Впрочем… - При этом он так высоко выгнул брови, что впечатлил бы этим даже мою маму. - Я был потрясен, так как не ожидал этого.
        - Потрясены или нет, вы могли объявить о себе. - Не верилось, что мне нужно это объяснять. - Не знаю, как у вас в Илизиуме, но здесь поступить так было бы вежливо и честно.
        - Правда, но все произошло так быстро. С того момента, как ты появилась и, к сожалению, очень ненадолго показала много неупоминаемых мест, и до того, как решила искупаться. Считаные секунды. Но я рад, что мы сошлись на том, что мои действия не так неприличны. Я буду сегодня спать лучше.
        - Что? Мы не сошлись. Я…
        Погодите. «К сожалению, очень ненадолго показала неупоминаемые места»? Я прищурилась.
        - Вы все равно могли что-нибудь сказать, чтобы я не стояла тут…
        - Как богиня, сотканная из серебра и лунных лучей, поднявшаяся из глубин самого темного озера? - закончил он.
        Я остановилась. Как… богиня? Сотканная из серебра и лунных лучей? Это звучало… Я не знала, как это звучит и почему у меня внутри все оборвалось. Его слова были нелепы, потому что он знаком с настоящими богинями.
        - Я подумывал объявить о своем присутствии, просто чтобы ты знала, особенно после прошлой ночи. Судьбы знают, я не хочу, чтобы меня опять ударили кинжалом.
        А я так хотела ударить его кинжалом еще раз.
        - Но потом подумал, что это лишь приведет к ненужному конфузу для обеих сторон, - продолжил он, выдергивая меня из ступора. - Я решил, что будет разумнее предоставить тебя самой себе и оставить в неведении. Эта неловкая, хотя и очень интересная встреча так бы и не состоялась. Я не думал, что ты обнаружишь мое присутствие.
        - Каковы бы ни были ваши намерения, вам следовало что-нибудь сказать. - Я начала вставать, но вспомнила, что это не лучшая идея. - Не хочу обидеть тем, что собираюсь сказать…
        - Уверен, ты не собираешься оскорблять меня, - промурлыкал он. - Так же, как не собиралась оскорбить, когда ударила кинжалом.
        Я проигнорировала усмешку в его голосе и напоминание о том, что сделала.
        - Но вам следует уйти.
        - Ну вот видишь, ты такая требовательная. А между тем игнорируешь то, что я от тебя требую. - Он откинул голову назад, и лунный луч поцеловал его щеки. - Огромная разница.
        У меня участился пульс.
        - Что? Смертная, которая не пресмыкается перед вами, умоляя о милости?
        - Некоторые умоляют о чуть большем, чем милость. - В его голосе звучала дымная, темная ласка. И этот голос пробуждал то странное ощущение тепла и узнавания. - Но ты не из тех, кто пресмыкается. И вряд ли из тех, кто умоляет.
        - Нет, - подтвердила я.
        - Как жаль.
        - Может, для вас.
        - Может, - согласился он и двинулся вперед.
        - Что вы делаете? - напряглась я.
        Он остановился достаточно близко от меня.
        - Поскольку ты так любезно потребовала, чтобы я ушел, мне придется идти.
        У меня заныли челюсти от того, как крепко я их стиснула.
        - А разве вы не можете идти в сторону любого другого берега?
        - Боюсь, в тех местах слишком глубоко. И один из берегов обрывистый.
        Я уставилась на него.
        - Вы бог. Разве вы не можете сделать что-нибудь… божественное? - выпалила я. - Например, выбраться из озера усилием воли?
        - Выбраться из озера усилием воли? - медленно повторил он, и на его лице опять появилась полуусмешка. - Это так не работает.
        Луна выбралась из-за облаков и залила его жемчужным светом.
        - Так мне остаться или уйти?
        Я сердито взглянула на него.
        - Уйти.
        - Как пожелаете, моя леди.
        Он слегка склонил голову и продолжил пробираться вперед.
        Я присмотрелась к нему. Вода опустилась ниже его груди, открыв тугие мышцы живота. Я знала, что должна отвернуться. Продолжать пялиться - значит, самой вести себя неприлично. Но его тело… такое интересное, и мне было любопытно, потому что…
        Ладно, у меня не нашлось бы веской причины пялиться.
        Мне было известно, как он силен, поэтому для меня не стало сюрпризом, как эта сила выражена в его теле. Несмотря на холод воды, по моей коже неумолимо расползалось тепло по мере того, как становились видны… толстые линии у его боков, глубокая чернота в углублениях, идущих вниз к его…
        - О боги! - вскрикнула я. - Стойте!
        Он задержался за одно дыхание до того, как вода открыла слишком много.
        - Да? - осведомился он.
        - Вы голый, - сообщила я.
        Минуло мгновение тишины.
        - Ты это только сейчас поняла?
        - Нет!
        - Тогда ты должна понять, что я буду голым, пока не заберу свою одежду, которую ты, видимо, не заметила, торопясь раздеться.
        Дыхание обожгло мне легкие.
        - Если тебе неудобно, можешь закрыть глаза или держать их подальше от моих неупоминаемых мест. - Он помолчал. - Или предпочтешь, чтобы я остался?
        - Я не хочу, чтобы вы оставались.
        - Почему мне кажется, что это ложь?
        - Это не ложь.
        - Еще одна ложь.
        Я поежилась от чарующих нот в его голосе и, когда он пошел дальше, смогла держать глаза на его лице. Вроде того. Мой взгляд опять опустился, но только до тех странных черных линий. Бог подошел достаточно близко, чтобы я разглядела, как они вьются по его боку. Они были не сплошные: вдоль линий тянулись мелкие отметины и фигуры. Продолжаются ли они и на спине? Во мне вспыхнуло любопытство. Что это за узоры?
        Не спрашивай. Держи рот на замке. Не спрашивай. Не…
        - Это чернила? - выпалила я, ненавидя себя за то, что спросила и продолжала говорить: - Из тех, что накалывают на коже иголками?
        Он остановился.
        - Да… что-то вроде того.
        Я не знала, отличается ли процесс татуировки у богов и Первозданных.
        - Это больно?
        - Только пока делается.
        Я подняла взгляд. Его губы чуть-чуть изогнулись - легчайший намек на улыбку. Но, как и прежде, это произвело изумительный эффект, согрев его холодные черты.
        - Ты знакома с татуировками?
        Я кивнула.
        - Видела у некоторых моряков. В основном на спинах и руках.
        Прядь волос упала ему на щеку.
        - Ты видела голые спины многих моряков?
        Не многих, но это не его дело.
        - А если и видела?
        - Вот как? - Легкая улыбка застыла. - Это делает все гораздо… интереснее.
        Я напряглась, почти ощущая боль.
        - Не понимаю как.
        - Я могу объяснить.
        - Нет необходимости.
        - Уверена?
        - Да.
        - У меня есть время.
        - А у меня нет. Так что уходите, - повторила я.
        Мое раздражение из-за него, прошедшего дня, того, что он здесь, в моем озере, и это место больше никогда не будет прежним, вырвалось на поверхность.
        - Но не приближайтесь ко мне. Иначе вам не понравится то, что будет.
        Бог неподвижно застыл - я даже не была уверена, что он дышит. И вода… рябь вокруг него прекратилась. У меня остановилось сердце.
        - Не понравится? - негромко переспросил он.
        Волоски на всем моем теле встали дыбом.
        - Нет.
        - И что ты сделаешь, моя леди? - Он склонил набок голову, и лунный свет поцеловал его скулу. - У тебя нет кинжала из тенекамня, чтобы угрожать мне.
        - Мне не нужен кинжал, - сказала я тонким голосом. - И я не леди.
        Он выпрямился.
        - Да, полагаю, не нужен, поскольку ты сидишь в озере голая, с незнакомым мужчиной, чью губу ты прикусила при встрече. При этом ты еще и повидала голые спины многих моряков. Я только стараюсь быть вежливым.
        Я скривила губы, выслушав это скрытое оскорбление. Следовало оставить его без ответа. Держать рот на замке, но я не стала. Последние три года изменили меня, и моя неспособность сдерживаться росла и расцветала, превратившись в неизлечимую болезнь. Такую, которая провоцирует опасное безрассудство.
        - Потому что я - принцесса, которая сидит голая в озере с незнакомым мужчиной и которая повидала голые спины многих мужчин, - заявила я, сказав то, что говорить запрещалось. - А вы с каждым мгновением приближаетесь к тому, чтобы потерять возможность когда-нибудь еще увидеть чужие неупоминаемые места.
        Он смотрел на меня с непроницаемым выражением. Мое сердце начало колотиться от тревоги…
        Бог рассмеялся. Запрокинул голову и расхохотался. И его смех… Это был приятный звук. Глубокий и хриплый.
        А также невероятно взбесивший меня.
        - Не знаю, что тут смешного, - выпалила я.
        - Ты, - ответил он сквозь смех.
        - Я?
        - Да. - Он опустил голову. - Ты меня веселишь.
        Если внутри у меня был какой-то переключатель, управляющий моим гневом и импульсивными реакциями, он снова и снова находил его с раздражающей точностью.
        И нажимал на него, когда наши пути пересекались.
        Я была много кем, но никак не источником веселья. Даже для бога.
        В моей крови вскипела ярость. Я выпрямилась во весь рост.
        - Вряд ли вы найдете меня такой смешной, когда будете испускать последний вздох.
        Он замер, и… боги богов, вода, стекающая по его груди, замерзла. Капли больше не падали.
        - Я уже задыхаюсь, - прошептал он. Его голос стал грубее и глубже.
        Смятение погасило мою ярость. Неужели у него какая-то дыхательная болезнь? Могут у богов быть проблемы со здоровьем? Если так, вряд ли эта холодная вода полезна для его легких. Не то чтобы я беспокоилась о его легких. Не представляла, почему вообще задумалась об их состоянии.
        Теплый ветер поднял пряди моих волос, скользнул по озябшим плечам и…
        О!
        Вода была мне только по пояс.
        - Если тебе интересно… - Его голос показался поцелуем на моей коже. - Сейчас я пялюсь умышленно.
        Я начала опускаться, ища укрытия в воде, но остановилась. Я не буду съеживаться, прячась от кого-то или чего-то.
        - Извращенец.
        - Каюсь.
        - Будете пялиться дальше, - прорычала я, - и я, если понадобится, выцарапаю эти глаза.
        Он издал короткий смешок, в котором прозвенело удивление.
        - Все еще не боитесь, ваша милость?
        Я ощетинилась: он произнес королевский титул так, словно это что-то глупое и несущественное. Вдобавок раздражало, что он, возможно, первый, кто так ко мне обратился.
        - Я по-прежнему вас не боюсь, - ответила я, окинув себя быстрым взглядом.
        К счастью, несколько прядей прилипли к груди. Они не очень много прятали, но это лучше, чем ничего.
        - Ну, а я тебя немного боюсь.
        Он оказался ближе ко мне, хотя вроде бы не двигался. Теперь нас разделяло меньше фута, и исходящий от него ледяной жар ударил по мне. Его близость сделала мою кожу особенно чувствительной.
        - Ты же хочешь выцарапать мне глаза.
        В его устах моя угроза звучала нелепо.
        - Мы оба знаем, что я не смогу выцарапать вам глаза.
        - И тем не менее, судя по небогатому опыту общения с тобой, знаю, ты попытаешься, даже если понимаешь, что потерпишь неудачу.
        С этим не поспоришь.
        - Что ж, если вас беспокоит вероятность, что я попробую это сделать, то следите, куда направлен ваш взгляд.
        - Я буду крайне осторожен, хотя это трудно, по причине… сильнейшего соблазна быть менее осторожным.
        - Уверена, вы говорите это всем леди, к которым пристаете.
        - Только тем, которым я бы позволил попробовать выцарапать мне глаза.
        - Это… абсурдно.
        Часто дыша, я прикрыла рукой грудь и отступила назад.
        Он смотрел на меня, но совсем не так, как Нор. В его взгляде сквозило любопытство.
        - Изумительно это наблюдать.
        - Что наблюдать?
        - Эти моменты, когда ты вдруг вспоминаешь, кто я. Еще одна попытка прислушаться к здравому смыслу?
        Я слегка подняла подбородок.
        - К несчастью.
        - Опять не слишком успешно?
        - Не слишком.
        Он лишь усмехнулся. Мне это не понравилось, потому что захотелось услышать его смех снова - глупая потребность.
        - Почему ты решила, что тебе сейчас нужно оставаться рассудительной?
        Я бросила взгляд на берег.
        - Я бы наверняка сказала что-нибудь такое, что заставило вас позабыть о своей порядочной косточке.
        Он прикусил нижнюю губу, и по какой-то идиотской причине я сосредоточила на этом все свое внимание.
        - Вряд ли тебе стоит беспокоиться о том, чтобы привести меня в такое настроение.
        - В какое?..
        Я осеклась, когда смысл его слов дошел до меня. Внизу живота возникло странное чувство - что мне не понравилось по множеству причин.
        - Знаю. Это было… неуместно с моей стороны.
        - Очень, - вымолвила я, думая, что, учитывая все обстоятельства, мой ответ был так же неуместен.
        - Ты неожиданно прямолинейна.
        - Не понимаю, как вы можете чего-то ожидать, если мы не знаем друг друга.
        - Думаю, я знаю достаточно.
        - Мне даже имя ваше неизвестно, - заметила я.
        - Некоторые называют меня Эш.
        - Эш? - повторила я, и он кивнул. Мне почудилось в этом имени что-то знакомое. - Это сокращение от чего-то?
        - Это сокращение от многого. - Вдруг он резко повернул голову к берегу. Прошло мгновение. - Кстати, я думал, ты извлекла урок из нашей последней встречи. У меня нет привычки наказывать смертных за то, что они высказываются откровенно. - Он бросил на меня взгляд. - В основном.
        Угрозу выцарапать глаза и удар кинжалом в грудь трудно отнести к откровениям, но я благоразумно не стала этого говорить.
        - И я к тебе не приставал. Меня много как можно назвать… - С этими словами он шагнул вперед. - Но я не из таких.
        Я открыла рот, но потеряла дар речи, пока он шел по мелководью. Я пялилась. Помогите мне боги, я не могла отвести глаз, пока он поднимался по земляным ступеням. Мое внимание привлек не его зад, хотя я видела и его. Не следовало смотреть, надо было сразу отвернуться. Я вела себя в высшей степени лицемерно и неприлично. Но не отвернулась. Его задница была великолепна, как и все остальное, что мне не следовало видеть.
        Я не могла оторваться от татуировок, протянувшихся по его спине от верхней части ягодиц до шеи. В центре спины находилось изображение спирали. Она разрасталась, от нее отходили толстые завитки, которые обвивали талию и перетекали на внутреннюю сторону бедер. Из-за слабого освещения я не смогла определить, чем это было сделано, но подобных татуировок я не видела ни у одного моряка. Во мне снова проснулось любопытство.
        - Что это за татуировка?
        - Из тех, что наносят на кожу чернилами. - Он начал поворачиваться ко мне, и я быстро отвела глаза. - Тебе нужно одеться. Я не буду смотреть. Обещаю.
        Я украдкой взглянула на него. Стоя спиной к озеру, он держал пару черных штанов, которые я и правда не заметила, когда пришла. Я перевела взгляд на груду своей одежды. Не могу же вечно стоять в воде и закидывать его вопросами.
        Я побрела к берегу. Бог наклонился, и я скользнула взглядом по его плечам. Выбравшись из воды, я схватила нижнюю рубашку. Она всего на один-два дюйма прикрывала бедра, но это был самый быстрый вариант. Меньше всего мне хотелось в присутствии бога втискивать грудь в корсаж проклятого платья.
        Я подобрала клинок в ножнах…
        - Очень надеюсь, что ты не задумала какой-нибудь глупости с этим клинком.
        Я повернулась, и во мне вспыхнуло раздражение, когда я увидела, что он по-прежнему стоит ко мне спиной. Видимо, его не беспокоило, что я могу сделать с клинком.
        - Поскольку угрозами сыпал не я, надеюсь, что все же нет.
        Он повернулся ко мне, и на его прекрасно очерченных губах застыла ухмылка. Он стоял в незастегнутых штанах и без рубашки. Хотя я была уверена, что он уже оделся. Его пальцы возились с пуговицами на штанах.
        - Вытащи клинок из ножен.
        Я подняла брови от такой неожиданной просьбы.
        - Хотите, чтобы я вас еще и этим ударила?
        Он рассмеялся.
        - Ты всегда такая неистовая?
        - Нет.
        - Я бы не стал такое утверждать. Но нет. Не хочу, чтобы ты ударила им меня. Мы не одни.
        Ветви деревьев затряслись от неожиданного порыва ветра. Я крепче сжала кинжал и посмотрела вверх. Все замерло, но из глубины леса донесся низкий стон.
        Эш наклонился и подобрал ножны. Схватив серебряную рукоятку, вытащил короткий меч, который я у него уже видела.
        Этот меч заставил меня вспомнить, что я подумала, когда он им воспользовался в прошлый раз.
        - Зачем вы носите меч?
        Он окинул меня взглядом.
        - А почему бы нет?
        - Вы бог. Неужели вам нужен меч?
        Эш пристально посмотрел на меня.
        - Я много чего могу. - Его взгляд и то, как он произнес эти слова, заставили мою кожу потеплеть. - Уверен, мои умения ты найдешь не менее интересными, чем я - твою смелость.
        Я резко вдохнула. Его слова заставили меня вспомнить те проклятые книги в Атенеуме. С иллюстрациями.
        - Но одно то, что я что-то могу, не означает, что должен это делать, - закончил он.
        Я перевела взгляд на темную линию деревьев, а потом снова посмотрела на него. Бог, имеющий ограничения? Интересно.
        - Сейчас к нам заявится компания, - сказал он, и я моргнула. - Не думаю, что ты найдешь их такими же занимательными, как наверняка нашла меня.
        - Я не нашла вас занимательным, - пробормотала я, и это была такая глупая ложь, что бог даже не стал ее опровергать. Да и кто бы не был впечатлен богом или Первозданным, даже таким раздражающим, как этот? - В этих лесах бродят духи. Должно быть, это их мы слышали.
        - Ты уверена?
        - Да. Они любят стонать и издавать противные звуки. - Я бросила на него хмурый взгляд. - Если вы из Страны теней, то как можете не знать?
        Эш всматривался в лес.
        - Это не духи.
        - В этот лес никто не ходит, - рассуждала я. - Это должен быть дух.
        - Ну я же вошел в этот лес.
        - Но вы же бог.
        - А почему ты думаешь, что существа, которые к нам приближаются, - из царства смертных?
        Я замерла, внутри образовалась пустота.
        - У меня вопрос. Твои духи, что бродят в этих лесах, они - из плоти и костей?
        Я подняла взгляд и увидела только темноту между вязов.
        - Нет. - Я повернулась к нему. - Конечно же нет.
        Эш указал мечом на деревья.
        - Тогда как ты назовешь этих существ?
        - Каких существ?
        Я подалась вперед и прищурилась. Сначала видела лишь тени, но потом различила, как что-то выплывает из мрака между вязами - фигура в черном плаще, словно вышедшая из ночного кошмара.
        Глава 11
        Они выглядели почти как смертные, но даже если когда-то были ими, то теперь уже - нет.
        На их коже лежала восковая бледность смерти, черепа были лишены волос, глаза казались бездонными черными ямами, а рты… выглядели пугающе. Они растягивались вдоль щек, словно на лицах вырезали широкие улыбки. И эти рты, похоже, были зашиты, как у Теневых жрецов.
        Я вытащила клинок из ножен и прошептала:
        - Кто это?
        - Определенно не неприкаянные духи.
        Я насчитала шестерых и медленно повернулась к богу.
        - В самом деле?
        Уголки его губ приподнялись.
        - Они известны как гирмы. А эта разновидность называется охотниками.
        Эта разновидность? Есть и другие? Никогда не слышала о таких созданиях.
        - Что они здесь делают?
        - Должно быть, что-то ищут.
        - Например? - не отставала я.
        Эш бросил на меня взгляд.
        - Очень хороший вопрос.
        Мое сердце забилось о ребра. Охотники стояли и смотрели на нас - по крайней мере, мне так казалось. Я не знала, что это за дыры у них на месте глаз. У меня возникло искушение броситься в бегство.
        Но я с детства ни от чего не бежала и сейчас не побегу.
        Снова раздался замогильный стон, и деревья содрогнулись в ответ. Охотники двинулись одновременно, выступив из леса клином.
        Эш напал прежде, чем у меня появился шанс отреагировать. Он всадил меч через спину одного прямо в грудь другого, поразив одним ударом двоих. Твари не издали ни звука, их тела лишь бились в судорогах.
        - Боги, - ахнула я.
        Он оглянулся через плечо, выдергивая меч.
        - Впечатлена?
        - Нет, - солгала я и отшатнулась назад, когда обе твари стали оседать на землю.
        Из них словно по щелчку пальцев испарилась вся влага. В считаные секунды они сжались и рассыпались в тонкий пепел, который исчез, даже не долетев до земли.
        - Иди домой. - Эш двинулся вперед, держа меч. - Это тебя не касается.
        Оставшиеся твари приближались. Потянувшись за спины, они достали из ножен мечи с клинками из тенекамня.
        Эш двигался с текучей грацией воина и с мастерством, которого большинству смертных не достичь даже за годы тренировок. Он крутанулся, замахнувшись мечом по широкой дуге, и перерезал шею твари.
        Кровь не брызнула, в воздухе не запахло железом. Зато завоняло гнилой сиренью. Этот запах мне что-то напомнил. Не бедную портниху, а…
        Одна из тварей размахнулась мечом, и Эш развернулся, встречая удар. Клинки столкнулись с силой, которая должна была сотрясти обоих.
        Эш рассмеялся, уставившись на охотника.
        - Неплохо. Но знай: нужно лучше стараться.
        Он оттолкнул существо, но оно быстро восстановило равновесие и напало в тот же момент, когда другой охотник ринулся вперед.
        Мне нужно было его послушаться, но я не могла стоять в стороне или позволить ему схлопотать удар в спину. У этих охотников клинки из тенекамня. Если они будут целиться чуть лучше, то могут его убить.
        Я без раздумий бросилась вперед, перекидывая клинок в руке. Мои босые ноги проскользили по мокрой траве. Охотник прицелился, готовясь вонзить меч глубоко в спину Эша. Не зная, причинит ли вред такой твари стальной клинок, я огрела нападавшего по затылку рукояткой. Железо с треском врезалось в кость, отчего у меня скрутило желудок, а охотник завалился назад, опустив меч.
        Но не упал, как можно было ожидать. Хотя я ударила достаточно сильно, чтобы это существо проспало целую ночь - или даже неделю. Я ошарашенно наблюдала, как оно поворачивается ко мне. Голова склонилась набок, и раздался низкий стон, исходящий из запечатанного рта.
        Оно пошло ко мне.
        - Проклятье, - прошептала я, отскакивая назад.
        Существо занесло меч.
        - Разве я не сказал тебе идти домой? - бросил Эш. - Тебя это не касается.
        - Сказали. - Я поднырнула под руку существа.
        - Я справляюсь. - Эш рассек живот очередного охотника. - Разве не очевидно?
        - Тогда мне следовало позволить ему ударить вас в спину? - Я схватила существо за руку, держащую меч, и крутанула его прочь от себя. - Не помешало бы сказать спасибо.
        - Я бы сказал спасибо. - Эш развернулся и всадил меч в грудь другой твари. Мне в лицо ударила вонь гнилой сирени. - Если бы для этого был повод.
        - Вы неблагодарны.
        - Тебе ли не знать, какова неблагодарность? Разве не так?
        На меня наступал охотник, опустив оружие. Я пнула его в живот, глядя на меч в его руке.
        - Хотя, если поразмыслить, мне стоит поблагодарить тебя, - сказал Эш.
        Я взглянула на него. Когда я увидела горячую интенсивность в его взгляде, у меня перехватило дыхание от необъяснимого и в какой-то степени идиотского импульса в животе, а потом ниже.
        Со мной определенно что-то неладно.
        - Пожалуйста, продолжай сражаться в этом… не знаю, как ты называешь этот очень легкий предмет одежды, - предложил он. - Отвлекает ли это меня? Да. Но самым лучшим способом.
        - Извращенец, - проворчала я и бросилась на занесшее оружие существо.
        Эш повернулся ко мне.
        - Что ты?..
        Я ударила кинжалом по запястью охотника. Рука судорожно разжалась и выронила меч. Он упал на землю, и я быстро его подобрала. Выпрямившись, оглянулась на бога с мечом в одной руке, а кинжалом - в другой и широко улыбнулась.
        Эш издал короткий смешок.
        - Ладно, продолжай. - Он повернулся к нападавшему. - Отсекай головы или бей в сердце. Это единственный способ с ними покончить.
        - Учту.
        Я шагнула к охотнику. Рана на его запястье уже начала закрываться, и существо… улыбнулось. По крайней мере попыталось. Зашитый рот приподнялся, словно в ухмылке…
        Швы разошлись, рот раскрылся. Из зияющей дыры повалили толстые веревки…
        Змеи.
        О боги. Мое тело сковало ужасом, сердце заколотилось. Змеи - единственные существа, которых я по-настоящему боялась, почти до потери рассудка. Ничего не могла с этим поделать. А змеи во рту? Это мой новый кошмар.
        Охотник качнулся вперед, и змеи полезли из его рта, извиваясь и шипя. У меня не было времени отшатнуться, чтобы избежать ужасной раны от этого существа, или, что еще хуже, прикосновения к змее. Если это произойдет, я точно умру. Сердце не выдержит.
        Занеся меч, я вонзила его глубоко в грудь охотника. Он дернулся, змеи обмякли, а охотник начал сжиматься и опадать пеплом, пока ничего не осталось.
        - Ты в порядке? - спросил Эш, шагнув ко мне. - Змеи не укусили?
        Меч в моей руке рассыпался, отчего я вздрогнула.
        - Нет. Не укусили.
        - Ты в порядке? - повторил он, останавливаясь.
        Я кивнула.
        - Уверена?
        Я оторвала взгляд от земли и посмотрела на Эша. Его черты смягчились.
        - Не похоже, что с тобой все хорошо, - сказал он.
        - Я…
        К моей ноге прикоснулось что-то гладкое и сухое. Я опустила взгляд и увидела, как длинное узкое тело скользнуло в траве.
        - Змея! - взвизгнула я, показывая на землю. Моя кровь превратилась в лед. - Змея!
        - Вижу. - Эш поднял меч. - Отойди от нее. Ее укус ядовит.
        Я не смогла отстраниться достаточно быстро.
        Отшатнувшись назад, я наступила на скользкий камень, и нога подо мной подогнулась. Я была слишком ошеломлена, чтобы помешать падению…
        Затылок пронзило ослепляющей болью, а потом все пропало.

* * *
        Я сделала слабый вдох и ощутила свежий цитрусовый аромат.
        Эш.
        Моргая, я открыла глаза.
        Сначала образ расплывался, но постепенно линии и углы стали более четкими. Его лицо нависало надо мной, густые волосы упали на щеки. Я сосредоточилась на ямочке на подбородке, заметив, что она не естественного происхождения. Что могло оставить шрам на лице бога? Я перевела взгляд на его рот, на прекрасно очерченные губы. Он…
        - Ты прекрасен, - прошептала я.
        Его глаза слегка расширились.
        - Спасибо.
        У меня на языке вертелось множество слов, подробно описывающих, насколько он прекрасен, но туман в мыслях начал рассеиваться…
        Я только что сказала ему, что он прекрасен? Да.
        Боги.
        Куртизанки «Нефрита» говорили, что мужчины любят лесть, но вряд ли мои безыскусные слова к ней относились. Я не собиралась соблазнять его. Придется притвориться, что этого не было. Я посмотрела за его плечо и увидела усеянное звездами небо. Мы по-прежнему находились возле озера, и я лежала на траве. Вроде того. Моя голова была приподнята и покоилась на его коленях. Все мое тело замерло, только сердце продолжало биться, пустившись вскачь, как дикая лошадь.
        - Хотя должен признать, - произнес он, привлекая мое внимание, - я беспокоюсь, не ударилась ли ты головой сильнее, чем мне показалось. Это первые приятные слова, которые ты мне сказала.
        - Наверное, я себе что-то повредила. - Мне действительно так казалось, потому что я не могла поверить, что он еще здесь. - А где мой кинжал?
        - Рядом с тобой, справа, ты можешь до него дотянуться.
        Я повернула голову и различила в траве темно-серый клинок.
        Я села, и он положил руку мне на плечо, на тонкую бретельку нижней рубашки. По моей руке пробежал слабый разряд энергии.
        - Тебе нужно еще немного полежать, - сказал он. - Ты пробыла без сознания недолго, но если у тебя есть повреждения, ты упадешь, если начнешь быстро двигаться.
        Его совет был не лишним. Однажды на тренировке я получила удар по голове и потеряла сознание. Целитель Диркс рекомендовал то же самое. Поэтому я не стала двигаться.
        Это не имело отношения к тому, как я вся сосредоточилась на ощущении его холодной руки. Моего плеча касались лишь его пальцы, но казалось… больше. Это было глупо. Но временами я задумывалась, достойна ли вообще, чтобы кто-то прикасался ко мне.
        Я сдвинула брови.
        - Почему вы не ушли?
        - Ты ударилась.
        - И что?
        Выражение его лица изменилось, взгляд обострился, а губы сжались в тонкую линию.
        - Ты в самом деле невысокого мнения обо мне, если думаешь, что я мог бросить тебя.
        Я задала этот вопрос не только потому, что он бог - хотя это тоже меня немного удивило, - но и потому, что людей, которые остались бы, можно пересчитать по пальцам одной руки. Я немного задвигалась, пытаясь избавиться от неприятных мыслей.
        Минуло мгновение.
        - Как ты себя чувствуешь? Голова не болит, не тошнит?
        - Нет. Немного ноет, и все. - Я отвела от него взгляд. - Поверить не могу… сама себя вырубила.
        - Ну, думаю, не сама. Сыграла роль змея.
        Содрогнувшись, я закрыла глаза.
        - Ненавижу змей.
        - Никогда бы не подумал, - сухо заметил он. - Они сделали тебе что-нибудь плохое? Кроме того, что держат под контролем численность вредителей?
        Я распахнула глаза, услышав поддразнивание в его голосе.
        - Они ползают.
        - И это всё?
        - Нет. Они ползают, и они быстрые, хотя у них нет лап. Никогда не знаешь, что они тут, пока чуть не наступишь, - увлеченно продолжила я. - И их глаза… Они как бусины и холодные. Змеям нельзя доверять.
        Он усмехнулся.
        - Уверен, они чувствуют то же самое по отношению к тебе.
        - Прекрасно. Тогда они должны держаться подальше от меня.
        Полуусмешка оставалась на его лице.
        - Хотя эти змеи не такие, как обычные.
        Передо мной возник образ охотника.
        - Я… никогда не видела ничего подобного.
        - Мало кто видел.
        Я вспомнила запах гнилой сирени.
        - Именно это случилось с Андреа? Она стала… гирмом?
        - Нет. Я все еще не знаю, что с ней случилось.
        - Но они ведь когда-то были смертными? - У меня столько вопросов. - Как они оказались такими? Зачем змеи? Почему у них зашиты рты, как у жрецов?
        - Есть две разновидности гирмов. Эти были смертными, которые призвали бога. В обмен на какую-то вещь или желание они предложили себя на вечное служение. И стали после смерти гирмами.
        Я сглотнула. Стали бы смертные предлагать себя, если бы знали, каким будет конечный результат? Наверное, все зависит от того, как отчаянно они стремились к желаемому.
        - А зачем зашивать рты? А глаза?
        - Предполагается, что тогда они будут преданы только тому богу или Первозданному, которому служат.
        - Значит, жрецы - гирмы? - спросила я.
        Если они больше не являются по-настоящему живыми, это объясняет, как они могут существовать с зашитыми ртами. А также почему они наводят такую жуть.
        Он кивнул.
        - Первозданные зашивают жрецам рот?
        Он поджал губы.
        - То, что происходит с ними после смерти, давным-давно определено. Это ожидаемо.
        Ожидаемо или нет, это неестественно жестоко.
        - А змеи… - продолжил он, вырвав меня из размышлений. - Ими замещаются внутренности.
        Я на несколько мгновений утратила дар речи.
        - Не знаю, что на это сказать.
        - Нечего тут говорить.
        Эш расслабился, глядя на озеро.
        Я вытаращила глаза.
        - Не уверена, хочу ли это знать, но внутри жрецов из храмов тоже змеи?
        Он изогнул губы, словно борясь с улыбкой.
        - Вынужден согласиться, что ты не захочешь знать ответ.
        - О боги, - простонала я, передернувшись. - Вы сказали, есть две разновидности гирмов?
        - Те, что предлагают вечное служение, обычно известны как охотники и искатели. Их цели - находить и возвращать. Есть и другие типы гирмов. На самом деле их десятки, но эти - основные. - Пальцы Эша начали медленно выводить круги на моей ключице, отчего я вздрогнула. - Кроме того, некоторые служат, чтобы искупить грехи вместо того, чтобы попасть в Бездну.
        - Значит, их служение не вечное?
        Я замерла от его прикосновения. Подушечка его большого пальца была грубой, и я решила, что мозоли у него остались после долгих лет упражнений с мечом. У меня тоже уже появляются. Хотя он бог - часто ли ему приходилось брать в руки меч? Он мог использовать итер, чтобы покончить с тем, во что превратилась Андреа, но предпочел клинок.
        - Нет. Их служение длится определенное время. Обычно их называют стражами. Это своего рода солдаты. В эту группу попадают жрецы. Они более… смертные, чем первая группа, поскольку могут мыслить самостоятельно.
        - Что происходит, когда они обращаются в пепел, как эти охотники?
        - Для тех, кто искупает грехи, все зависит от того, как долго они служили. Они могут вернуться к Первозданному или богу, которому служат, или отправиться в Бездну. Что же до охотников, то они попадают в Бездну.
        Я подняла взгляд на его лицо. Эш по-прежнему смотрел на озеро. Сознает ли он, что делает? Что так невзначай прикасается ко мне?
        Я не могла вспомнить, когда в последний раз до меня так дотрагивались. Те, с кем я проводила время в Люкс, так не прикасались, и они хотели меня. Может, он сам не замечал, что делал, но я заметила, и, если во мне еще осталась хоть искра надежды исполнить мой долг, мне нужно отодвинуться.
        Но я не шевелилась.
        Я так и лежала, положив голову ему на колени, позволяя его руке выводить ленивые круги. Прикосновение меня заворожило. Мне это нравилось.
        И почему бы нет? Я больше не Дева. В последние три года я решила, что позволю себе наслаждаться всем, что мне запрещалось.
        Я прочистила горло.
        - Вы сказали, что охотники обычно что-то ищут?
        - Это единственная причина, почему охотники оказались в царстве смертных. - Он немного помолчал. - Они могли искать меня.
        Я обдумала это.
        - А зачем им вас искать?
        Он посмотрел мне в глаза.
        - У меня множество врагов.
        У меня подскочил пульс.
        - Что вы наделали?
        - Почему я должен что-то наделать? Может, я навлекаю гнев тем, что отказываюсь выполнять требования, или потому что вмешиваюсь в чужие дела. Немного предвзято полагать, будто я что-то натворил.
        Я сдвинула брови, вспомнив, что сделали боги, за которыми он следил.
        - Ненавижу это признавать, но в ваших словах есть смысл.
        - Тебе очень больно это признавать?
        - Да.
        Он отвел от меня взгляд, но его рука по-прежнему двигалась. Неужели он не сознает, что делает? Он ведь должен? Рука - часть его тела. Я открыла рот…
        - Ты собираешься спросить, имеет ли это отношение к богам, за которыми я следил. - В его тоне сквозила ирония.
        Я нахмурилась.
        - Нет.
        Он посмотрел на меня, выгнув бровь.
        Я со вздохом закатила глаза.
        - Ладно. Собиралась. Это потому что вы пытались выяснить, зачем они убивают смертных?
        Он мягко рассмеялся.
        - Возможно, но я не часто провожу время в царстве смертных, льесса.
        Сердце в моей груди подскочило, когда я снова услышала это слово.
        - Одно это могло вызвать интерес других, а я нахожу их интерес раздражающим. Но я во многом отказывал и многое не позволял. Даже не знаю, что выбрать. Когда охотники не вернутся к ним, они поймут, что гирмы в самом деле меня нашли.
        - Довольно опрометчиво со стороны богов тратить время, чтобы провоцировать друг друга.
        - Ты бы удивилась, - пробормотал он.
        И я удивилась.
        Он перевел взгляд на меня.
        - Ты понимаешь, что не бог, но рискуешь вызвать у меня больше, чем просто раздражение.
        Я поджала губы, глядя на озеро, и протянула:
        - Ну-у… У меня скверная привычка принимать плохие решения.
        Эш рассмеялся - тем глубоким смехом, который заставлял уголки моих губ приподниматься. Я проигнорировала это.
        - Тебя это беспокоит? - спросил Эш.
        - Что? - Я не поняла, о чем он.
        Он посмотрел мне в глаза.
        - Как я к тебе прикасаюсь.
        Что ж, вот и ответ на мой невысказанный вопрос. Он точно знал, что делают его пальцы.
        - Я…
        Я не возражала. Прикосновение удивительным образом давало мне силу, словно я стала частью чего-то или кого-то. Я не осознавала, что улыбаюсь, пока не заметила, что губы Эша разомкнулись и он уставился на меня пристальным взглядом.
        - Меня это не беспокоит. Это… какое-то новое ощущение.
        - Новое ощущение? - Он улыбнулся одними уголками губ. - А такое прикосновение?
        Теперь двигались все его пальцы, не только большой. Слегка согнув их, он провел ими по моей руке, рождая легкий трепет.
        - Теперь по-другому?
        - Да.
        Его взгляд изменился, стал озадаченным. Мне пришло в голову, что в случайных прикосновениях, наверное, для многих нет ничего необычного.
        Мое смущение усилилось. Я перевела взгляд на небо.
        - Имела в виду, что все хорошо. Я не возражаю.
        Эш не ответил, но его большой палец продолжал медленно двигаться, на этот раз вверх-вниз. Ощущение его кожи на моей было необычным, и это не имело никакого отношения к тому, что он бог.
        Я лежала, стараясь забыть неловкость, и не могла не думать, сколько ему лет. Насколько знала, Первозданные и боги до восемнадцати-двадцати лет взрослеют как смертные, а затем их старение резко замедляется. Эш выглядел не старше Эзры или Тавиуса, а последнему недавно исполнилось двадцать два. Боги обычно казались моложе Первозданных.
        - Сколько вам лет?
        Он перевел взгляд на озеро.
        - Я старше, чем выгляжу, и, наверное, моложе, чем ты думаешь.
        Я нахмурилась.
        - Не очень-то хороший ответ.
        - Знаю.
        - И?
        - Это имеет значение? - возразил Эш. - Сто лет мне или тысяча? Я все равно живу дольше, чем все, кого ты знаешь. Мой жизненный срок непостижим для тебя или любого смертного.
        Пожалуй, он прав. В самом деле неважно, сколько он прожил, если даже через сотню лет он по-прежнему будет выглядеть, словно ему двадцать с небольшим.
        Что произошло бы, если бы я стала супругой Первозданного? Остановилось бы мое старение благодаря первозданной магии? Я никогда об этом не задумывалась. Все равно я бы умерла, и это было неважно. Значение имело только то, исполню ли я свой долг.
        Я выбросила эти мысли из головы. Не хотела думать ни о чем из этого. Не сейчас.
        Опустив подбородок, он посмотрел на меня своими странными глазами, в которых бурлили вихри серебра.
        - Хочешь, я открою тебе секрет?
        - Секрет?
        Он кивнул.
        - Из тех, которые нельзя выдавать.
        - И меня придется убить, если выдам?
        Он слегка улыбнулся.
        - Я буду очень разочарован, если выдашь.
        Я не могла отвести взгляда от медленного кружения итера в его глазах.
        - Хотя здравый смысл подсказывает, что этот секрет лучше не знать, мне очень любопытно.
        Послышался негромкий смех. Его большой палец поглаживал изгиб моего плеча.
        - То, что написано в вашей истории о богах, Первозданных и Илизиуме, не всегда точно. Возраст некоторых Первозданных может тебя поразить.
        - Потому что они настолько стары?
        - Потому что они сравнительно молоды, - поправил он. - Первозданные, которых ты знаешь, не всегда были у власти.
        - Нет? - прошептала я.
        Эш покачал головой.
        - Некоторые боги ходят среди царств гораздо дольше, чем Первозданные.
        Я бы упала, если бы уже не лежала. Это немыслимо. И он прав. Я понятия не имела, сколько лет Первозданному Смерти. Его, как и Колиса - Первозданного Жизни - никогда не изображали на картинах.
        - У меня столько вопросов, - призналась я.
        - Могу представить. - Он окинул взглядом мое лицо. - Но уверен, что сейчас на твои вопросы нельзя ответить.
        Не сейчас? Значит, будет «потом»? Меня охватило предвкушение.
        Никогда с таким нетерпением не ждала «потом».
        Приятное тепло, вызванное его прикосновениями, остыло, и мне вдруг стало неуютно. Я села, и на этот раз он меня не остановил. Его ладонь соскользнула с моей руки, но ощущение после нее осталось. Я осторожно потрогала затылок. Никаких ран, что хорошо, и болело не сильно.
        Я посмотрела на себя и чуть не задохнулась. Там, где нижняя рубашка соприкоснулась с влажной кожей, и без того легкая ткань стала еще прозрачнее. Я видела розовые кружк? на грудях и затвердевшие от холодной воды…
        - Уверена, что ты в порядке?
        - Да.
        Надеясь, что он не видит румянца, расползающегося по моим щекам, я перевела взгляд на него. Он сидел, прислонившись к камню, о который я ударилась. Вытянутые ноги скрещены в лодыжках. На нем все еще не было рубашки. Неужели он не взял ее с собой?
        Эш наблюдал за мной.
        - Тебя обеспокоило убийство твари?
        - Нет.
        Понятия не имела, почему мы вообще об этом говорим. Он решил, что меня это должно беспокоить?
        - На случай, если все же беспокоит, - сказал он, - они не были смертными.
        - Знаю.
        Я потянула край рубашки - она задралась, когда я села.
        - Но если кто-то не является смертным, не значит, что его нужно убивать, - добавила я, сознавая, насколько веско это прозвучало.
        - Бесподобное заявление, но ты меня неправильно поняла. - Он оперся на валун. Перекатывающиеся мышцы на его руке… здорово отвлекали. - Или забыла, что я сказал. Охотники больше не живые.
        - Я помню, что вы сказали, но они все равно чем-то являются. Они ходят, дышат…
        - Они не дышат, - перебил он и перевел взгляд на меня. Его глаза были как озера лунного света. - Они не едят и не пьют. Они не спят и не видят снов. Это мертвецы, получившие телесный облик, чтобы служить потребностям бога.
        Я слегка вздрогнула от этого описания.
        - Может, вы просто придаете мало значения убийству, - сказала я, сознавая собственное лицемерие, если учесть, сколько жизней забрала за три последних года.
        - Убийству нельзя не придавать значения, - ответил он. - Оно всегда должно затрагивать тебя, независимо от того, в который раз убиваешь. Оно всегда должно оставлять отметину. А если этого не происходит - такой человек вызывает серьезную озабоченность.
        Хотелось бы принять это высказывание с облегчением. Тот, кто убивает не задумываясь, будь он смертным, богом или Первозданным, - ужасен.
        Вот почему Эзра побаивалась меня.
        Я задумывалась… уже после. Иногда.
        - Так вы много убивали? - спросила я.
        Он выгнул бровь.
        - Такое предположение и вопрос… очень личные и не очень уместные.
        - Конечно, шпионить за моими неупоминаемыми местами - тоже очень личное и неуместное, так что мои вопросы и предположения не могут быть большим оскорблением.
        Он мягко изогнул губы.
        - Я не шпионил за тобой и готов поспорить, что ты это уже знаешь. Однако ты сама смотрела на меня, когда я выходил из озера.
        У меня запылала шея.
        - Не смотрела.
        - Ты так мило лжешь, - промурлыкал он, и, помогите мне боги, это была ложь.
        Я выпрямилась и скрестила на груди руки.
        - А почему вы вообще здесь? Вполне могли уйти, когда обнаружили, что я в порядке.
        - Я мог уйти, но, как уже сказал, было бы бестактно бросить человека, лежащего без сознания.
        - Разве мне не повезло, что попался такой вежливый извращенец?
        Эш рассмеялся, негромко и чувственно.
        - А ты почему не ушла, льесса?
        Глава 12
        Ну…
        Проклятье.
        Я выдохнула.
        - Хороший вопрос.
        - Или бессмысленный.
        - Как так?
        Он подвинулся ближе, и меня окутал свежий цитрусовый аромат.
        - Потому что мы оба знаем, зачем остались здесь. Я интересую тебя. Ты интересуешь меня. Потому мы и остались.
        С языка рвались отрицания, но я предвидела, как буду жалко звучать, если попытаюсь их озвучить.
        Что я здесь делаю? С ним?
        Мой взгляд упал на его губы, и у меня внутри все перевернулось. Я быстро отвела глаза. Но сердце все равно зачастило. Я здесь, потому что когда еще смогу открыто поговорить с богом, обладающим довольно мягким характером? Когда мне вообще доводилось говорить так открыто с кем-либо? Все разговоры омрачались тем, что я подвела королевство.
        Но он - бог. И даже если бы не был им, нельзя сказать, что я его хорошо знала. Я была едва одета, и Эш вынуждал меня держаться с опаской. Я понимала, как веду себя неразумно и опрометчиво, что выйдет мне боком.
        Я взглянула на Эша. Он смотрел на меня, прикусив губу. Мое сердце бешено заколотилось, и я могла думать только о том, что сегодня странный день.
        - Почему вы заинтересовались настолько, чтобы остаться? - спросила я.
        Он вскинул темные брови.
        - А почему нет?
        - С чего бы смертной оказаться предметом интереса жителя Илизиума?
        Он наклонил голову.
        - Я начинаю думать, что ты мало о нас знаешь.
        Я пожала плечами.
        Ветер подхватил прядь его волос и швырнул на лицо.
        - Мы находим смертных очень интересными - ваш образ жизни, правила, которые вы создаете, чтобы управлять, а порой и ограничивать себя. Насколько неистово вы живете - любите и ненавидите. Смертные нас сильно интересуют. - Он повел плечом. - А ты? Ты интересуешь меня, потому что, похоже, говоришь все, что приходит в голову. И, кажется, тебя мало волнуют последствия.
        Я сдвинула брови.
        - Не уверена, что это комплимент.
        Он усмехнулся.
        - Комплимент.
        - Придется поверить на слово.
        На его лице снова появилась едва заметная улыбка. Некоторое время он молчал, а потом удивил меня, заговорив:
        - Ты спрашивала, много ли я убивал. Только когда приходилось. Много ли? Уверен, для некоторых - много. А для других? Возможно, для них убийство - все равно что глазом моргнуть, но мне ни одно убийство не доставило удовольствия. - Его голос звучал сурово. - Ни одно.
        Хотя его ответ застиг меня врасплох, было ясно, что он не любит говорить об этом. Я поерзала и сжала колени.
        - Простите.
        - Извинение?
        - Я… мне вообще не следовало об этом спрашивать. Это не мое дело.
        Эш уставился на меня.
        - Что?
        - Ты такая противоречивая.
        Он поймал мой взгляд и отвел глаза в сторону. Прошло несколько долгих мгновений. Молчание не казалось неуютным - может, потому что я привыкла держаться тихо.
        - Помню, когда убил в первый раз. Помню, как меч ощущался в моей руке - словно он стал вдвое тяжелее. Все еще вижу выражение его лица. Я никогда не забуду, что он сказал. «Давай». Так и сказал. «Давай».
        Я сжала колени крепче.
        - Ни одна смерть не была легкой, но эта… - Он разжал руку и снова сжал, словно пытаясь вернуть пальцам чувствительность. - Эта навсегда оставила след во мне. Он был моим другом.
        Я приложила ладонь к груди.
        - Вы… убили друга?
        - У меня не было выбора. - Он уставился на озеро. - Это не оправдание и не отговорка. Это просто надо было сделать.
        Я не понимала, как он мог такое совершить, но мне требовалось понять.
        - Почему? Что случилось бы, если вы не убили?
        На его челюсти заходили желваки.
        - Если бы я не забрал его жизнь, умерли бы десятки, если не больше.
        - О, - прошептала я, чувствуя легкую дурноту.
        Неужели его друг причинял вред людям, вынудив Эша вмешаться? Если так, то я могла понять. «Давай». Знал ли друг, что его нужно остановить? Я не стала спрашивать. Но хотела. Вопрос практически жег язык, но мне не казалось правильным задавать его. Как и не казалось правильным, что Эш был вынужден сделать такое, а также потерял еще одного друга из-за тех трех богов.
        - Мне жаль, что вам пришлось совершить это.
        Эш повернул ко мне голову и испытующе взглянул на меня.
        - Я… - Он замолчал. - Спасибо.
        - Не за что.
        Я взяла прядь своих мокрых волос и начала накручивать на палец. Хотелось поделиться чем-нибудь личным, но не знала как. Как почувствовать себя достаточно уверенно для этого. Единственное, что пришло мне на ум и, к несчастью, сорвалось с губ, было совершенной нелепостью.
        - Я терпеть не могу платья.
        Повисла тишина.
        - Что?
        Наверное, это мне нужно зашить рот.
        - Просто платья такие… громоздкие.
        А еще терпеть не могу, когда мои бедра трутся друг о друга, но это я с ним обсуждать не буду.
        Он пристально смотрел на меня. Неуютно было находиться в центре внимания его стальных глаз.
        - Могу себе представить.
        Я кивнула и с пылающим лицом уставилась на озеро, покрытое легкой рябью. Не следовало ничего говорить, тем более богу, который служит Первозданному. Но о том, что совершала, я не говорила никому. Даже сиру Холланду. До сих пор я не понимала, какой груз несут невысказанные слова.
        Но не могла их озвучить. Они откроют слишком много. Они слишком большое бремя.
        Глядя на озеро, я искала другую тему для разговора.
        - Вы больше ничего не выяснили, почему те боги убивают смертных?
        - К сожалению, нет. Трех богов трудно выслеживать. - Он вздохнул. - И я могу действовать только так, чтобы не привлекать ненужного внимания. Иначе не выясню, почему они это делают.
        - Ваш друг, которого убили Кресса и остальные, как его звали?
        - Латан. Думаю, он бы тебе понравился. Он тоже никогда меня не слушал.
        Мои губы тронула, тут же исчезнув, слабая улыбка.
        - Его тело осталось, или он…
        - Его тело осталось, душа нетронута. Он не стал тем, во что превратилась та женщина прошлой ночью.
        - О, - прошептала я, глядя, как лунный свет играет на черной воде. - От этого его смерть не становится легче. Но хотя бы он не был уничтожен.
        Эш долго молчал.
        - Знаешь, что ты мне напоминаешь?
        Я повернулась к нему, и он поймал мой взгляд. Жар снова опалил мою кожу и просочился в вены. Причиной было не смущение. Это был другой, томный и пылкий жар.
        - Почти боюсь спрашивать.
        Мгновение он молчал.
        - Цветок, который когда-то рос в Стране теней.
        Все мое существо сосредоточилось на нем. Я представила место, где он живет… Илизиум. Что я предвкушала, когда стану супругой Первозданного, так это возможность увидеть царство богов. Я вся обратилась в слух.
        - Его лепестки были цвета крови в лунном свете. Они оставались закрыты, пока кто-нибудь не приближался. Когда они открывались, то казались невероятно изящными, словно могли разбиться от легчайшего дуновения ветра, но эти цветы росли дико и необузданно в любом месте, где было хоть немного почвы. Даже в трещинах камней. И они были невероятно непредсказуемы.
        Неужели я в самом деле напоминала ему изящный, прекрасный цветок? Не представляла, что во мне можно назвать изящным. Ногти?
        - А как цветы могут быть непредсказуемыми?
        - Они были довольно темпераментны.
        У меня вырвался смех. Глаза бога опять засветились итером. Он перевел взгляд на озеро.
        - Поэтому вы их вспомнили?
        - Возможно.
        - Любопытно, как цветок может быть темпераментным, особенно такой изящный.
        - Дело в том, что они только выглядели изящными. - Он приблизился ко мне, убрав руку с камня. - По правде говоря, они были живучими и смертоносными.
        - Смертоносными?
        Он кивнул.
        - Когда они раскрывались, обнажалась их сердцевина. А в ней - иголки с сильным ядом. В зависимости от настроения цветы их выпускали. Одна иголка могла уложить бога на неделю.
        - Судя по описанию, изумительный цветок. - И немного пугающий. - Не знаю, считать ли комплиментом то, что я напоминаю вам растение-убийцу.
        - Если бы ты их увидела, знала бы, что это комплимент.
        Я улыбнулась, польщенная. Наверное, мало нужно, чтобы польстить моему самолюбию.
        - А теперь вопрос у меня, - сказал он.
        - Спрашивайте.
        - Почему ты пришла к озеру? Полагаю, у принцессы есть доступ к большой ванне с горячей водой.
        Я напряглась. Совсем забыла, как в гневе выдала, что я принцесса.
        - Мне здесь нравится. Озеро…
        - Успокаивает? - закончил он, и я кивнула. - Если не считать охотников. Часто ты сюда приходишь?
        - Как только могу, - призналась я, изучая его профиль.
        Все так странно. Он. Я. Мы. Этот разговор. Как легко мне с ним. Всё.
        - Ты никогда не беспокоилась, что кто-нибудь наткнется на тебя?
        Я покачала головой.
        - Вы первый, кого я увидела в этом лесу, - ну, первый бог. Не считая духов, но они никогда не подходят близко к озеру.
        - И никто не знает, что ты здесь?
        - Полагаю, некоторые гвардейцы знают, что я бываю на озере, поскольку возвращаюсь с мокрыми волосами.
        Он сдвинул брови.
        - Трудно поверить, что никто из них никогда не ходил за тобой.
        - Я же говорила, люди боятся этого леса.
        - Насколько знаю смертных мужчин, многие из них преодолеют любой страх, когда поймут, что можно застать в компрометирующем положении прекрасную женщину. Особенно принцессу.
        - Прекрасную?
        Я рассмеялась, качая головой.
        Он бросил на меня взгляд.
        - Не жди, что поверю, будто ты не знаешь о своей красоте. Ты не похожа на жеманницу и до сих пор производила на меня сильное впечатление.
        - Я этого и не говорю. Но спасибо, буду спать крепче, зная, что произвожу на вас впечатление.
        - Ну, я не был сильно впечатлен, когда велел идти домой, а ты осталась.
        Я уставилась на него.
        - Но потом ты пнула охотника, и я… ну да, тогда что-то почувствовал.
        Я прищурилась.
        - Не могу сказать, что был впечатлен, когда мне показалось, будто ты собралась обнять охотника, - продолжал он. - Но потом ты его разоружила. Это было впечатляюще…
        - Можете на этом остановиться.
        - Уверена?
        Поддразнивающая улыбка вернулась.
        - Да, - заявила я. - Не знаю, почему до сих пор сижу и беседую с вами.
        - Может, ты чувствуешь, что в долгу передо мной, поскольку я присматривал за тобой, пока ты была без сознания.
        - Я была без сознания несколько секунд. Вы не несли караул бесконечные часы.
        - Я довольно важная фигура. Эти секунды были как часы.
        - Вы мне не нравитесь, - сказала я.
        Он перевел взгляд на меня. Усмешка держалась на его губах.
        - Но ты же понимаешь, что нравлюсь. Вот почему ты до сих пор здесь и больше не угрожаешь выцарапать мне глаза.
        Я не нашлась что ответить.
        Эш подмигнул.
        - Но выцарапать глаза я еще могу, - предупредила я.
        - Не думаю. - Он прикусил нижнюю губу, привлекая мое внимание к этому действию. - У тебя ничего не получится, и ты это прекрасно знаешь. Но, помимо этого, ты назвала меня прекрасным, а выцарапанные глаза меня испортят, правда?
        У меня вспыхнули щеки - то ли от напоминания о моих словах, то ли от того, как блестела его нижняя губа.
        - Перед тем, как это сказать, я повредила голову.
        Его смех был не громче шепота.
        Я накрутила на палец еще один виток своих волос, сосредоточившись на ряби, бегущей по озеру. Наверное, уже поздно и мне пора домой, но не хотелось уходить и возвращаться в обычную жизнь.
        - На что похожа Страна теней?
        - Очень похожа на этот лес, - ответил Эш.
        Я оглянулась на него - он смотрел на деревья, покрытые пятнами лунного света.
        - Правда?
        - Ты удивилась.
        Действительно удивилась.
        - Не думала, что в Стране теней красиво.
        - Страна теней состоит из трех разных областей.
        Я слегка подскочила, когда его пальцы задели мои и по руке пробежал статический разряд. Повернула к нему голову. Он осторожно высвободил мои пальцы из волос.
        - Можно?
        Утратив дар речи, я только кивнула, хотя не совсем поняла, на что он просит позволения. Я молчала, а он потянул прядь моих волос и выпрямил локон.
        - Есть Бездна, которая сначала приходит на ум, когда представляют Страну теней, - огненные ямы и бесконечные пытки, - сказал Эш, глядя на мои волосы. - Но есть и Долина - рай для достойных.
        - А на что похожа Долина?
        Он поднял на меня изучающий взгляд. Прошло мгновение.
        - Этого я тебе сказать не могу.
        - О.
        Разочарованная, я опустила взгляд на длинные пальцы, держащие мою руку.
        - О том, что ожидает в Долине, нельзя рассказывать никому, ни смертному, ни богу. Даже Первозданные не могут входить в Долину, - добавил он. - Но остальная часть Страны теней подобна прихожей или сельской местности, окружающей город. Там по-своему красиво, но когда-то это была одна из самых великолепных частей Илизиума.
        Когда-то?
        - Что же там случилось?
        - Смерть, - ровно заявил он.
        Я похолодела.
        - А на что похож остальной Илизиум?
        - Небо такого голубого цвета, какой ты никогда не увидишь в царстве смертных; чистые воды, густая и яркая трава. За исключением ночи темнота в Далосе держится недолго.
        У меня перехватило дыхание. Далос.
        Город богов, где находится двор Первозданного Жизни - Колиса.
        - Правда, что там здания достигают облаков?
        - Многие даже выше.
        Я попыталась представить, как это выглядит.
        И не смогла.
        Я замолчала, глядя, как он играет прядью моих волос. Меня охватило благоговение: рядом со мной сидит бог, играет моими волосами и дразнит.
        - Разве ты не должна сейчас быть дома и благопристойно лежать в постели? - поинтересовался он.
        - Возможно.
        Он окинул взглядом мое лицо.
        - Должно быть, тебя ищут.
        Я рассмеялась, отводя взгляд.
        - Не ищут.
        - Правда? - с сомнением спросил он. - Все думают, что ты уже там, где тебе полагается быть?
        Я кивнула.
        - Я прекрасно умею незаметно приходить и уходить.
        - Почему меня это не удивляет?
        Я слегка улыбнулась.
        - Это улыбка? - Он наклонился вперед, разглядывая меня слишком пристально, чтобы это было всерьез. - Да. Ты удостоила меня уже тремя улыбками. У меня на сердце полегчало.
        Я покачала головой и закатила глаза.
        - Должно быть, вам мало нужно, чтобы полегчало на сердце.
        - Видимо, для этого нужна смертная принцесса. Которая глухой ночью бродит по лесам с духами и плавает в озере бесподобно голой.
        Я предпочла не обращать внимание на часть про бесподобно голую.
        - Для богов обычное дело сидеть и болтать со смертными после того, как шпионили за ними?
        Он снова издал этот звук - глубокий и темный смешок, проводя большим пальцем по моим волосам. И я ощутила это прикосновение позвоночником.
        - Первозданные и боги делают со смертными различные вещи после того, как их пути случайно пересекутся.
        Я вспомнила тот опыт, который у меня уже был с «различными вещами».
        Эш оторвал взгляд от моих волос. Его глаза были как расплавленное серебро.
        - Особенно с теми, чьи неупоминаемые места мы имели удовольствие мельком увидеть.
        - Мы можем притвориться, что этого не было?
        Его усмешка стала шире.
        - А ты в самом деле можешь притвориться, что этого не было?
        Нет.
        - Да.
        Плечи Эша приподнялись в беззвучном смехе.
        - А другие?.. - Я осеклась.
        - Что?
        Было трудно подобрать нужное слово.
        - Другие так же добры, как вы?
        - Добр? - Он склонил голову. - Я не добр, льесса.
        То, как он сказал «льесса»… Это было непристойно.
        - Вы спокойно реагировали на то, на что большинство других ответило бы жесткостью, причем без колебаний.
        - Ты о том, как ударила меня кинжалом? - уточнил Эш. - В грудь?
        Я вздохнула.
        - Да. В том числе. Или скажете, что вместе с одной порядочной косточкой в вашем теле есть одна добрая косточка?
        - Я бы сказал, что в моем теле есть одна порядочная, добрая косточка, когда дело касается тебя, льесса.
        У меня перехватило дыхание.
        - Почему?
        Серебряные глаза встретились с моими. Клубы итера застыли.
        - Не знаю. - Он издал короткий удивленный смешок и нахмурился. - И мне не нужно знать. Неважно, ушел бы я после того, как ты очнулась, или задержался. Я не знаю. И это… интересное ощущение.
        Его слова не обидели меня, потому что я бы не поверила, приведи он целый список причин, почему ведет себя со мной так странно. Он бог. Живет ли он сотни лет или больше, все мои знания поместятся у него в ладони. Он - чистая сила, получившая физическое воплощение, и в Илизиуме должно быть бесчисленное множество существ, которые… во всем превосходят меня. Есть смертные, которые гораздо интереснее и достойнее, чтобы получить его внимание. И это не самоуничижение. Это правда. Я уникальна из-за того, что сделал мой предок, и потому что родилась в покрове и получила дар. А не из-за того, что сделала со своей жизнью. Ясно только одно: он не понимал, почему мы здесь сидим.
        - Но кое-что я знаю.
        Во мне вспыхнуло любопытство.
        - Что же?
        - Я хочу тебя поцеловать, хотя для этого у меня нет иных причин, кроме той, что я хочу этого. - Его горячий пристальный взгляд удерживал мой. - Я бы даже сказал, что нуждаюсь в этом.
        В моей груди поднялся и быстро распространился по телу дикий трепет, словно разрастались те смертоносные цветы, которые я ему напоминала.
        Хочу ли я его поцеловать?
        Я вспомнила, как мы целовались в ночь, когда впервые встретила трех богов, и импульс внизу живота сказал мне, что да, хочу. Эш привлекал меня на самом глубинном уровне, и этому не могло помешать то, насколько он порой мог бесить, и то, что он бог - бог, который служит Первозданному Смерти. И одно, и другое должно было уничтожить мое влечение, но я не могла отрицать, что именно из-за Эша меня охватывал жар, не имеющий ничего общего со смущением.
        Все казалось нереальным. С того момента, как я исцелила волка кийу, и до этой самой секунды. Я словно вступила в иной мир, в котором не должна становиться кем-то еще. В мир, где меня хотят, а не отвергают; желают, а не презирают. Мир, где я могу быть собой, а не провалившейся Девой или будущей супругой.
        Не следовало это делать. Как не следовало, набравшись смелости, ходить в «Нефрит», чтобы испытать физическое удовольствие на своих условиях и только для себя. Понятия не имела, что подумает Первозданный, если вообще придет забрать меня и поймет, что на самом деле я больше не Дева. К тому же впутывать в эту историю Эша - еще больший риск, он же не просто бог из какого-то далекого двора.
        Но я хотела чувствовать. Хотела быть кем-то. Хотела, чтобы меня снова поцеловали. Поцеловал он.
        Не позволю той, кем я должна была стать, кем стала или любой мысли о Первозданном Смерти помешать мне делать то, что хочу.
        Сердце забилось с головокружительной быстротой.
        - Тогда поцелуй меня.
        Глава 13
        Теперь по лицу Эша расползалась не легкая усмешка, а широкая улыбка, пылкая и чувственная. Я заметила зубы, а среди них два слегка удлиненных, острых… Клыки.
        Увидев их своими глазами, я поняла, что они не с палец величиной, как уверял однажды Тавиус, но все равно могут разорвать мою кожу с легкостью. Клыки еще раз напомнили, кто такой Эш, и вызвали страх и постыдное волнение, от которых по телу прошла дрожь.
        Эш переместился, сократив расстояние между нами, и меня окутало цитрусовым ароматом. Каждая клеточка моего тела напряглась, я затаила дыхание в предвкушении.
        - Я никогда так сильно не хотел услышать слово «да», - сказал он, коснувшись переносицей моего носа. Охвативший меня трепет был вызван не холодом его кожи. - Никогда.
        Потом его губы встретились с моими, и поначалу это было именно касание. Но все мое тело ответило на него, как в момент погружения в воду. Его губы были холодными, а их нажатие - мягким, как атлас поверх стали. Он слегка наклонил набок голову, и я перестала думать о его губах.
        Вообще ни о чем не думала.
        Давление его поцелуя усилилось, он потянул острыми клыками мою нижнюю губу. Я ахнула, мое тело содрогнулось.
        Его негромкий смех коснулся моих губ.
        - Мне нравится этот звук. Сильно.
        - Мне это понравилось, - прошептала я. - Сильно.
        - Но, льесса, это почти не поцелуй.
        Он положил руку мне на шею, и кровь застучала у меня в висках. Льесса. «Нечто прекрасное и могущественное…» Сейчас я это чувствовала.
        Его рот снова прикоснулся к моему, и поцелуй… в нем больше не было ничего мягкого. Он стал жестче, и от ощущения кончика его языка на моих губах у меня заколотилось сердце. Я открылась ему, и поцелуй не только стал глубже. Его язык, наполняя меня вкусом холодного меда, исследовал мой; он целовал меня так, словно его вело то же исступленное любопытство, что и меня. Любопытство узнать, каково это, когда тебя хотят, желают, ласкают. Просто чувствовать. Знаю, это смешно. Вряд ли боги могли испытывать такое же любопытство, но необузданность его поцелуя говорила, что он хочет большего, - он запустил руку в мои волосы, а другую прижал к щеке. В его поцелуе воплотилось так много. Понятия не имела, что поцелуй может быть таким.
        Желая чувствовать больше, я провела руками по его плечам. Он вздрогнул от моего прикосновения. Его кожа была холодной - не знаю, как такое возможно, когда я горела. Я потянула его к себе, желая быть ближе, и лишь слегка беспокоилась, что не опасаюсь этого желания. Где-то в глубине я сознавала, что тревожиться следует больше, потому что меня уже охватило удивительно импульсивное и восхитительное безрассудство.
        Но Эш стал ближе, и это было все, о чем я хотела думать. Его большое тело надавило на меня, и я не колебалась ни мгновения, прежде чем лечь на траву. Вес его тела и холод кожи просочились сквозь мою тонкую рубашку, а его грудь прижалась к моей, что произвело на мои чувства головокружительный эффект.
        Он издал раскатистый звук, прокатившийся по моей коже, по груди и спустившийся ниже. Похоже, на него это тоже подействовало, и меня потрясло, что он - бог - может реагировать так сильно.
        Я провела слегка дрожащими пальцами по его волосам, а потом по татуировке, поднимающейся до шеи. Он убрал руку из моих волос, пока я гладила мышцы вдоль его позвоночника, и провел ею по моей руке, от кончиков пальцев до плеча, а потом обратно. Его ладонь скользнула на мою грудь, а потом на талию. Выгнув спину, я испустила негромкий стон - похожие слышала только в темных уголках сада или в занавешенных комнатах «Нефрита».
        Его рука застыла на моем бедре, прикосновение стало тяжелее. Он оторвался от меня.
        - Ты довольна поцелуем?
        Я открыла глаза, и наши взгляды встретились.
        - Сойдет.
        Он рассмеялся низким горловым смехом.
        - Тебя трудно впечатлить, правда?
        - Не особенно, - ответила я, хотя была сильно впечатлена.
        - Ой. - Он крепче сжал мое бедро. - Тогда мне придется это исправить.
        Это поддразнивание было незнакомым и волнующим. Подобные чувства я переживала, когда находила новый переход в Садовом районе, но сейчас было гораздо, гораздо приятнее. Мне понравилось. Сильно. Внутри меня что-то пробудилось, что-то легкое и свободное.
        - Наверное, придется.
        Однако сделала это я.
        Я завладела его ртом. Наши губы соединились неистово и требовательно, разжигая внутри меня головокружительные ощущения, в которые я с готовностью упала. Я самым восхитительным образом потерялась в них - в нем. Ощущения от его холодных губ. Прикосновения его языка к моему и неожиданное покусывание клыками. Его медовый вкус и насыщенный аромат. Именно о таких поцелуях я читала в книгах, но ни разу не испытывала их в «Нефрите», когда стремилась унять свою беспокойную энергию. Я могла так целоваться часами, и мне бы не надоело. Я хотела еще. Он сжал мое бедро и опустил руку ниже. Глубоко во мне возник коварный вихрь предвкушения.
        Рука Эша переместилась к краю моей рубашки, а потом он провел огрубевшей ладонью по моей ноге. В этот момент я была рада, что не в штанах.
        Его губы двигались на моих. Он провел рукой вверх по моей ноге. Я отреагировала не задумываясь - изогнула ногу в молчаливой просьбе продолжать исследовать. Его ладонь погладила верхнюю часть моего бедра, и мое тело напряглось. Ноющая боль угнездилась в самом неупоминаемом месте, от которого его руку отделяли считаные дюймы.
        Но он застыл.
        Эш прервал поцелуй. Он дышал так же тяжело, как и я, и меня это поразило. На бога происходящее подействовало так же, как на меня.
        - Это будет… - Он сглотнул, глядя между нами. - Боги…
        Все мое существо сосредоточилось на том, как кончики его пальцев касаются изгиба моей ягодицы. Я проследила за его взглядом. Свободный лиф моей рубашки сполз вниз, обнажив затвердевшие соски. Его взгляд спустился к подолу, который сбился вокруг его руки и задрался выше бедер. Даже в лунном свете контраст нашей кожи показался удивительно интимным зрелищем. Как и потаенные участки, теперь открытые ароматному ночному ветру - и ему.
        Дрожа, я посмотрела на него. Его черты обострились. В приоткрытых губах сквозили голод и потребность. Я увидела кончики клыков, и по мне пробежал трепет. Не следует ли мне прикрыться от его взгляда? И ожидает ли он этого от меня? Если ожидает, то будет разочарован. Я хотела, чтобы он смотрел на меня так, словно хочет поглотить.
        Наверное, я и в самом деле хотела, чтобы он меня поглотил.
        Он поднял взгляд, и я ощутила жар в его пристальном взоре. Он опустил голову и завладел моим ртом в требовательном поцелуе. Потянул острыми клыками мою нижнюю губу. Я уступила и открылась. Поцелуй углубился, его язык скользнул по моему, а его рот перехватил мой придушенный стон. Его вкус, его аромат… все исходящее от него затопило меня, мои чувства, воспламенило. В самой моей середине, вблизи его руки, оставшейся на моей ноге, возникло ноющее желание. Его большой палец прошелся по изгибу моего бедра, посылая по мне пульсирующие волны. Его губы оставили мои и двинулись по моей шее, задержавшись на пульсе. Горячий влажный язык скользнул по моей плоти. Он наклонил голову, и я ощутила резкое и неожиданное царапанье клыков.
        Мое тело выгнулось, с губ тихим выдохом слетело его имя.
        - Эш.
        Одурманенная желанием, не сразу поняла, что он застыл. Я открыла глаза.
        - Что-то… не так?
        Он слегка покачал головой.
        - Нет. Просто я… - Он поцеловал место, которое куснул. - Никогда не слышал, чтобы мое имя так произносили. Странное ощущение.
        Как такое возможно? Я провела пальцами по его рукам.
        - Неприятное ощущение?
        - Нет. Вовсе нет.
        В его голосе прозвучало удивление этим признанием. Я не знала, что думать.
        Но потом снова полностью потерялась, когда его губы начали двигаться, покрывая быстрыми горячими поцелуями мое горло и ключицу. Он перемещался ниже, пока его подбородок не задел округлость моей груди. Я вцепилась в упругие мускулы его рук, когда его холодное дыхание затанцевало над набухшим бугорком плоти.
        - Знаешь что? - спросил он.
        - Что?
        Я уставилась на его темную макушку, мое сердце колотилось.
        - Можешь называть меня как тебе нравится.
        У меня вырвался легкий смешок.
        - Не уверена, что ты серьезно.
        - Серьезно. - Он передвинул голову. Взгляд серебряных глаз встретился с моим. - Как угодно.
        Я не могла отвести глаз. Он удерживал мой взгляд, когда его рот сомкнулся на моей груди, втягивая чувствительную кожу. Я ахнула, когда холод коснулся моей разгоряченной плоти. По мне пробежала еще одна пульсирующая волна. Его волосы упали вперед и скользнули по моей коже.
        Он оторвался и поцеловал меня между грудями. Я задыхалась.
        - Не хочу, чтобы другая чувствовала себя обделенной.
        Я усмехнулась, и моя голова упала на сырую траву.
        - Это в тебе говорит единственная добрая и порядочная косточка?
        - Возможно.
        Его язык закружился на другой груди. Он втянул в рот покалывающий сосок и провел по нему кончиками клыков. Я вскрикнула.
        - Но, - он провел языком по саднящему месту, - думаю, моя основательность связана со всеми нечестивыми и неприличными косточками в моем теле.
        Я прикусила губу, а он снова взял в рот мою кожу. Ощущение… чего-то недозволенного. А потом его большой палец двинулся по внутренней части моего бедра, выводя медленные, сводящие с ума круги и приближаясь к тому ноющему местечку. Я ждала, прикоснется ли он. Надеясь, что прикоснется. Мне это было нужно, но его пальцы приближались и удалялись, приближались и удалялись, а его рот дразнил мою грудь.
        Потребность, интерес и огонь, который он разжег во мне, затопили мое тело жидким жаром. Терпение, которое никогда не было моей сильной стороной, лопнуло.
        Я провела ладонью по тугим мускулам его руки до того места, где он прикасался к моему бедру. Его большой палец замер, а остальные он выпрямил, касаясь влаги, собравшейся между моих бедер. Я потрогала его пальцы.
        Он поднял голову, и я открыла глаза. Он смотрел на меня таким голодным взглядом, что по мне пробежала дрожь.
        - Чего ты хочешь от меня, льесса?
        Нечто прекрасное и могущественное…
        Вот чего я хотела.
        Он приоткрыл губы, показав кончики клыков.
        - Покажи.
        Не отводя от него взгляда, с колотящимся сердцем я поднесла его руку к тому ноющему месту. Бедра дернулись от холодного прикосновения к моей горячей и влажной коже.
        В серебре его радужки заклубился итер.
        - Покажи, - повторил он грубым голосом, проводя пальцем по моему центру. - Покажи, что тебе нравится, я дам тебе это.
        Я едва дышала. Моя рука слилась с его рукой. Никогда в жизни не делала ничего подобного. Но это казалось… таким естественным. Таким правильным. И тем не менее соблазнительно скандальным. Я двинула его большой палец своим, выводя круги вокруг сосредоточия нервов. Воздух, который мне удалось вдохнуть, застрял у меня в горле.
        - Это все? - протянул он с соблазнительными нотками в голосе, двигая большим пальцем под моим. - Или тебе нужно что-то большее, льесса? Большее, чем тебе нравится? Покажи.
        Я не могла не подчиниться, словно в его голосе звучал приказ. Но я полностью себя контролировала, когда прижала его палец к своей мягкости, жаркой и влажной. Я ахнула, когда его холодный палец раздвинул мою плоть и медленно погрузился в меня.
        Эш перевел взгляд с моего лица на наши соединенные руки, и его грудь резко поднялась. Он наблюдал за мной - наблюдал за нами, как его палец продвигался все глубже. Он смотрел, когда я подняла бедра, двигаясь на его пальцах, его руке. Он не отвел взгляда. Даже не моргнул, когда я прижала еще один палец к тому, который пронзал мою плоть. Кажется, он не дышал. Наверное, мы оба не дышали, когда его пальцы заполнили меня, растянули мою плоть, пока я не ощутила небольшой дискомфорт, за которым последовало острое наслаждение.
        - Ты… - Он резко вдохнул, вытаскивая пальцы и следя за движениями моих бедер сверкающими глазами. - Такая теплая. Такая мягкая и горячая. Влажная.
        Он вздрогнул, и его голос стал невнятным. Он просунул пальцы, а мои просто держались за его запястье.
        - Ты как шелк и солнечный свет. Прекрасная.
        Он провел зубами по нижней губе, и мне показалось, что его клыки стали длиннее и острее. Моя спина выгибалась, я терлась о его руку. В том, как я наблюдала за ним, наблюдала за нами, было что-то шокирующее, отчего у меня внутри поднялась буря. Мои нервы натянулись так, что, казалось, вот-вот лопнут.
        - Вот так, льесса, трахай мою руку.
        Его слова обожгли мою кожу и запылали во всем теле. Я запрокинула голову и закрыла глаза. Кровь стучала в висках, а бедра качались и изгибались на нем. Напряжение нарастало и накручивалось все туже.
        Он двигался на мне, грудь к груди, а его рот снова сомкнулся на моем. Его поцелуй был таким же необузданным, как и нарастающие во мне ощущения. С диким самозабвением подчинившись его требованию, я запустила другую руку в его волосы. Я слышала только звуки наших поцелуев и влажных толчков его пальцев. Чувствовала только его и все нарастающее напряжение глубоко в моем центре. Мое тело натянулось как тетива, а затем все разорвалось.
        Он поймал ртом мой крик, когда наслаждение развернулось сокрушительными спазмами, вырвалось и затопило каждый нерв, вену и частицу тела. Это было потрясающе - одна за другой волны чистых ощущений.
        Только когда моя рука упала с его запястья, он медленно убрал пальцы и отстранился от меня.
        - Прекрасная, - прошептал он в мои опухшие губы, и я открыла глаза.
        - Я…
        Он поднял те два очень коварных блестящих пальца, и я лишилась дара речи. Его сияющие глаза заглянули в мои, и он поднес пальцы ко рту. Мое тело выгнулось, словно он втянул в рот мою плоть, а не свою.
        Никогда в жизни не видела ничего настолько бесстыдного.
        Он усмехнулся сквозь пальцы, медленно убирая их изо рта.
        - У тебя вкус солнца.
        Сердце зачастило.
        - А… какой вкус у солнца?
        Его губы коварно изогнулись.
        - Как у тебя.
        Наши губы снова соединились. Должно быть, из-за его слов, моего вкуса на его губах или того, что я все еще чувствовала в себе его пальцы. А может, подействовало все разом. Как бы то ни было, во мне вспыхнула потребность дать ему то же, что он дал мне. Разделить наслаждение. Я просунула руку между нами и нашла его толстую твердость под мягкими штанами. При этом по мне пробежала еще одна волна удовольствия. Его тело дернулось, как и мое при его первом прикосновении.
        Эш снова издал темный, упоительный звук и положил руку поверх моей. С трепетом прижался к моей ладони.
        - Это… будет больше, чем поцелуи и прикосновения.
        - Будет? - Никогда не слышала таких бархатных ноток в своем голосе. Никогда мое сердце не билось так, как сейчас. Во мне снова заклубилось предвкушение. - Хочу сделать то же, что ты сделал для меня.
        Он стиснул челюсти, когда я обхватила его сквозь штаны.
        - Ты понятия не имеешь, как сильно этого хочу.
        - Я тоже этого хочу, - прошептала я в пространство между нашими ртами.
        - Я сейчас хочу не твою ладонь вокруг моего члена. Я хочу тебя. Тугую, влажную и теплую, - выдохнул он. По мне прокатилась волна трепета, и я сжала его крепче. Он застонал. - Если ты продолжишь ко мне так прикасаться, так и будет. Я буду внутри тебя, и ты не пальцы мои будешь трахать.
        Он опустил голову и задел губами мои.
        - Думаю, ты это знаешь.
        Я знала.
        О боги, знала целиком и полностью.
        Я сглотнула и неуверенно провела рукой по его твердой груди. В голове роились сотни мыслей, боролись импульсивность и осторожность, безрассудство и здравый смысл. Мы уже зашли слишком далеко. Часть его была во мне. Он знает, какова я на вкус. Было бесчисленное множество причин прислушаться к здравому смыслу, и совсем немного - чтобы уступить безрассудству. Но последние кричали в моей голове громче и настойчивее.
        Чем бы это ни было, я не хотела, чтобы это закончилось. Не хотела возвращаться к реальности, в которой больше никогда этого не испытаю. Эту самозабвенную свободу. Связь с собственным телом. С ним. Действительность. Не умирающую надежду исполнить свой долг; взять что-то подобное этому - прекрасное и могущественное - и использовать, чтобы убивать. Не необходимость быть кем-то другим, а быть собой.
        Поэтому я отбросила осторожность и здравый смысл.
        - Я знаю, что будет.
        Его губы на моих изогнулись в улыбке.
        - Ты принцесса.
        - И что? А ты - бог.
        Эш рассмеялся - этот звук растекся по моим венам.
        - И тебе не следует предаваться разврату в лесу прямо на земле.
        - А если я не принцесса? - возразила я, убирая руку. - Тогда можно приступать к упомянутому разврату?
        Его смех защекотал мои губы, а его рука скользнула по изгибу бедра.
        - Никому не следует предаваться разврату на земле в лесу. Особенно если они наверняка горько пожалеют впоследствии.
        - Откуда ты знаешь, что я пожалею?
        - Пожалеешь.
        Он коснулся губами моих.
        Я поняла, что он имеет в виду последствия, которые часто случаются после хорошего разврата. Дети. Я расслабилась. Он предусмотрительно думал о таких вещах, тогда как мне это и в голову не пришло. Дети у смертных и богов рождались крайне редко, я никогда таких случаев не встречала.
        - Это можно предотвратить, - прошептала я, имея в виду траву, которую, как знала, женщины применяют до или после, чтобы помешать этому. - Это…
        - Знаю, что это, - перебил он. - Но, как ни удивительно, говорю о другом.
        Я нахмурилась.
        - Тогда о чем именно я пожалею? Или ты думаешь, что я не знаю, чего хочу и в чем нуждаюсь?
        - Ты производишь на меня впечатление человека, который точно знает, чего хочет и в чем нуждается. Но это неразумно.
        - Тогда что ты делаешь? - настойчиво спросила я, слегка толкая его в грудь.
        - Стараюсь не приступить к упомянутому разврату.
        Он обхватил мой зад, пальцы вжались в мою плоть.
        По мне пробежала волна.
        - На случай, если ты не понимаешь, это странный способ не вовлекать в разврат.
        - Знаю, - ответил он. - Наверное, это потому, что у меня не так много опыта с тем, что приводит к разврату.
        Во мне вспыхнуло удивление. Я открыла рот, чтобы спросить, имеет ли он в виду то, о чем я подумала, потому что как бог он не может… Но его губы накрыли мои. И поцелуи… его поцелуи очень отвлекали. Его губы двигались на моих медленно, опьяняюще, словно он пил с них влагу. Казалось, прошли часы, хотя знала, что минуло всего несколько минут. Поцелуи стали медленнее и нежнее. Больше никаких неожиданных уколов клыков, и с каждым движением его губ и поглаживанием языка я понимала, что дальше этого мы не зайдем.
        Несмотря на то, что я ему возражала, и на его раздражающую и удивительную сдержанность… такое завершение казалось правильным. Разумным, потому что будет трудно забыть, как он меня целовал; удовольствие, которое он мне доставил; и то, что сейчас чувствую. А что-то большее было бы невозможно оставить.
        Его губы медленно оставили мои, и он отстранился. В моей голове царил приятный туман. Я открыла глаза и увидела, что он всматривается в лес.
        Меня охватило беспокойство.
        - Ты что-то услышал?
        - Ничего нового. - Глядя на меня, он провел рукой по моей ноге и убрал. - Если я останусь, то, наверное, буду как одержимый считать твои веснушки.
        Его слова затронули мое сердце, и я резко вдохнула. Мне не нужно это чувствовать.
        - Но мне пора уходить.
        Я заставила себя разжать руки на его плечах - не помнила, когда они там оказались - и кивнула.
        - Я уже должен был уйти, - добавил он. - Не ожидал, что сегодня вечером задержусь.
        Я проигнорировала укол разочарования.
        - Думаю, сегодняшний вечер… был совершенно неожиданным.
        - Согласен.
        Он дотронулся до моей щеки, удивив меня. Поймал локон волос, выпрямил и медленно накрутил на палец. Уставившись на мои волосы, погладил их большим пальцем.
        - А теперь ты отправишься домой, в постель, где гораздо удобнее, чем на земле в лесу?
        Я кивнула.
        Но он не слез с меня, его вес по-прежнему был таким приятным и дурманящим. Пока он сосредоточил все внимание на моих волосах, я воспользовалась возможностью рассмотреть его лицо: лоб и гордая линия носа, высокие угловатые скулы и потрясающе мягкие губы. Мужественная челюсть и слабый шрам на подбородке. Я запечатлела в памяти все эти детали, ощущая его тело на себе и то, как мои губы покалывает после его прикосновений.
        Я слабо выдохнула.
        - Если ты собираешься уходить, то придется отпустить мои волосы.
        - Правда.
        Эш высвободил палец, но не позволил волосам упасть, а заправил мне за ухо с нежностью, которую я не замечала в нем раньше.
        Он опустил голову и поцеловал меня в лоб - что, я была уверена, тоже не забуду. Потом он поднялся с той же грацией, с какой сражался.
        Я быстро села и убедилась, что рубашка прикрывает насколько возможно все неупоминаемые места. Я бросала украдкой взгляды вниз, туда, где по-прежнему видела его возбуждение. Он молча надел рубашку. Лунный свет блеснул на серебряном обруче вокруг его бицепса. Он натянул сапоги и подобрал ножны и меч.
        Эш повернулся ко мне, и его взгляд… Я чувствовала его как физическое прикосновение к моей щеке, груди и потом по всей длине ноги. За взглядом последовал жар, который, как подозревала, будет мучить меня бессонными ночами.
        Он посмотрел в лес и посоветовал:
        - Не задерживайся с возвращением.
        Я вскинула брови, подавляя возражения, рвущиеся с языка. Был ли его приказ продиктован желанием контролировать все или же беспокойством - я не привыкла ни к тому, ни к другому. Мне редко велели что-либо делать, кроме как идти прочь, особенно в последние три года.
        Он шагнул ко мне и остановился. Волосы упали ему на щеку и челюсть, коснувшись плеча.
        - Я…
        Казалось, он силится придумать, что сказать дальше.
        - Было приятно поговорить, - произнесла я, и это было чистой правдой.
        Эш молчал и стоял совершенно неподвижно. Мои щеки вспыхнули.
        - Хотя ты и шпионил за мной, - быстро добавила я. - Самым неподобающим образом.
        Он слабо улыбнулся. Его черты потеплели.
        - С тобой тоже было приятно поговорить. Правда, - сказал он, и мое глупое сердце застучало в груди. - Будь осторожна.
        - Ты тоже, - выдавила я.
        Эш на мгновение задержался, прежде чем развернуться и уйти. Его шаги были едва слышны. Моя улыбка слегка угасла. Я наблюдала за ним, пока он не скрылся в густых тенях. В груди возникла странная ноющая боль. Ощущение потери, не имеющее никакого отношения к тому, к чему привели или не привели поцелуи, или даже к отсутствию контакта. Будто я встретила друга и сразу его потеряла. Вот как это ощущалось. Тем, о чем мы разговаривали, делятся только с друзьями. Что до прочего… вряд ли друзья разделяют такое.
        Это была своего рода потеря, потому что вряд ли опять его увижу. Если он по-прежнему будет присматривать за мной, я об этом не узнаю, как и раньше. Может, он осознал, что это зашло слишком далеко. Он ведь так и не спросил моего имени.
        Я для него все еще незнакомка.
        Качая головой, встала и отыскала при свете луны платье. Надевая его, услышала звук, которого прежде в лесу не хватало.
        Пение птиц.
        Они устроили перекличку и щебетали, а лес снова ожил.
        Глава 14
        - Прошлой ночью в Перекрестке Крофта случился бунт. Началось с протестов против короны, которая ничего не делает, чтобы остановить Гниль. Но из-за реакции гвардейцев возник бунт.
        Сидящая на моей кровати Эзра провела рукой по лицу. После завтрака она немного пришла в себя, но выглядела так, будто спала еще меньше, чем я. Под глазами у нее залегли темные круги.
        - Шесть человек убиты. Гораздо меньше, чем предполагалось, как ни ужасно это звучит. Но много раненых. Пожары уничтожили несколько жилых домов и лавок. Некоторые утверждают, что поджоги - дело рук гвардейцев.
        - Я ничего не слышала.
        Рассеянно закручивая волосы в подобие толстой веревки, я глубже опустилась в изумрудные подушки кресла, стоящего у окна. Окно выходило на Темные Вязы - место, которое теперь казалось иным миром.
        - Позволь предположить. Гвардейцы действовали по приказу короны?
        - Да, - сказала Эзра и замолчала, оглядывая мою спальню.
        Ее взгляд скользнул по узкому платяному шкафу - единственному предмету мебели, не считая кресла, в котором я сидела, кровати и сундука в изножье. Книги высились наклонными башнями у стены, поскольку книжных полок у меня не было. Не было безделушек и столовых этажерок, картин Майи - Первозданной Любви, Красоты и Плодородия. Или Киллы. Не было роскошных диванчиков. Моя комната ничуть не походила на покои Эзры и Тавиуса. Раньше это меня задевало - даже когда я была Девой. Теперь я привыкла.
        - Но это не значит, что у них нет свободы воли или способности управлять своими действиями, - продолжала Эзра. - Они могли решить проблему другими способами.
        Это не первый протест, переросший в насилие. Чаще всего ситуацию обостряла реакция на протесты. Иногда бунт поднимали люди, но я не могла их винить. Ясно, каково им, когда мирные демонстрации не привлекали внимания короны, а многие их родственники и друзья стали безработными и голодали.
        - Гвардейцы могли действовать иначе. - Я смотрела, как качаются верхушки вязов. Где-то за этими деревьями пряталось озеро. У меня внутри все сжалось. Даже думалось об озере теперь по-другому, и я не знала, хорошо это, плохо или вообще не имеет смысла. - Но вряд ли они старались смягчить ситуацию и, возможно, сами устроили пожары в наказание или чтобы казалось, будто виноваты протестующие.
        - К сожалению, не могу не согласиться. - Эзра помолчала. - Удивлена, что ты не знаешь о случившемся и не была в самой гуще событий.
        У меня перехватило дыхание при следующем вдохе, и я крепче скрутила волосы. В памяти возникли сияющие серебристые глаза. Внутри сжалось, на этот раз ниже. Как я могла объяснить, что делала прошлой ночью? Даже заговорить об этом, когда немедленно вспоминалось, как ощущалась кожа Эша. Какими были его губы, пальцы…
        «Покажи».
        Я прочистила горло и выдала неуклюжую полуложь:
        - Я была на озере и потеряла счет времени.
        Если расскажу Эзре о прошлой ночи, даже без интимных подробностей, у нее, понятное дело, возникнут вопросы. Я бы рассказала, но… просто не хотела говорить об Эше и о том, чем он со мной поделился. Все казалось слишком нереальным. Я опасалась, что, если начну описывать это, возникнут крошечные дыры, которые разрушат воспоминания.
        Я оставила волосы в покое.
        - Выходили ли к людям прошлой ночью король с королевой или наследник? Пытались их успокоить? Выслушали их просьбы?
        Эзра издала сухой смешок.
        - Ты серьезно спрашиваешь? - Она покачала головой, теребя кружева на воротнике бледно-голубого платья. - Тавиус закрылся в своей комнате. И все еще не выходил, там и завтракал. Король обратился к людям с уверениями, что делается все возможное.
        - Очень своевременно.
        Эзра фыркнула.
        Я прижалась щекой к спинке кресла и принялась рассматривать сводную сестру, обратив особое внимание на темные круги у нее под глазами. Хотя она не сказала, я знала, что ночью она выходила к людям, помогала как могла. Как делала день за днем.
        - Наследницей должна стать ты, - заявила я. - Из тебя выйдет лучшая правительница, чем из Тавиуса.
        Она подняла брови.
        - Кто угодно будет лучшим правителем, чем Тавиус.
        - Правда, - тихо согласилась я. - Но ты была бы лучшим правителем, потому что на самом деле заботишься о людях.
        Эзра слегка улыбнулась.
        - Это ты заботишься.
        А как я могла этого не делать, если мне было предназначено положить конец людским бедам? Я подавила вздох.
        - Ты знаешь, что произойдет, если Гниль продолжит распространяться. Как ты думаешь, Тавиус с этим справится?
        Ее улыбка померкла.
        - Мы можем только надеяться, что этот день наступит не скоро, или Тавиус женится на ком-то более…
        Она нахмурилась, подыскивая нужное слово.
        Более мягкое, чем те, что вырвались у меня.
        - На более умной? Отзывчивой? Сострадательной? Смелой? Заботливой?..
        - Да, со всеми этими качествами, - рассмеялась Эзра и посмотрела на меня. - С тобой все хорошо?
        - Да. - Я нахмурилась. - Почему ты спрашиваешь?
        - Не знаю. - Она продолжала разглядывать меня. - Просто ты… какая-то не такая. Я чувствую. Назови это семейной интуицией.
        Семейной? Порой я забывала, что мы родня. Я подавила желание вжаться в кресло.
        - Наверное, твоя интуиция немного тебя подводит.
        - Возможно. - Она откинулась назад, легкая улыбка вернулась на ее губы, но не коснулась глаз. - Я собираюсь в Перекресток Крофта посмотреть, как ремонтируют поврежденные здания, а потом навестить целителей - узнать, не нужна ли им помощь с ранеными. Пойдешь со мной?
        От ее вопроса у меня потеплело на душе.
        - Спасибо. - Я опустила ноги с кресла. - Но я хотела посмотреть, нет ли на кухне остатков еды, и сходить к Куперам. Пенн и Амарис оба ищут работу, поскольку теперь все их земли потеряны.
        Эзра медленно кивнула и сказала:
        - Знаешь, что я думаю? Ты - та королева, которая нужна народу Ласании.
        Я громко расхохоталась, хотя она говорила, как всегда, серьезно. Этого не может быть и никогда не будет. Я все еще смеялась, когда Эзра ушла, а я надевала простую коричневую юбку и белую блузку из тонкой хлопковой ткани. Я предполагала, что жара сегодня будет особенно жестокой, и даже мне не хотелось носить штаны. Быстро заплела волосы, сунула в сапог маленький нож с зазубренным лезвием, а стальной кинжал - в ножны на бедре, и пошла к западной башне. Утреннее солнце пыталось рассеять сумрак внутри. Я спустилась по скользким ступенькам и вступила в коридор, которым почти не пользовались. У меня вошло в привычку передвигаться по пустым коридорам. Так больше шансов не попасть на глаза новым слугам, которые еще не знали обо мне, и избегать старых, которые ведут себя как их учили - словно вообще меня не видят. Будто я всего лишь неприкаянный дух.
        Я вошла в кухню. Пахло жареным мясом, между столами сновали слуги - прибирали или готовили. Я свернула направо, направляясь к огромному мужчине, который рубил кусок говядины с таким остервенением, словно тот нанес жестокое оскорбление ему и всему его роду.
        Меня он едва терпел.
        - У тебя есть что-нибудь для меня? - поинтересовалась я.
        - Ничего, что сгодилось бы даже для самых голодных ртов, - проворчал Орлано, не переставая рубить.
        Я огляделась и обнаружила ведра с картофелем и овощи, сложенные рядом с корзинами яблок.
        - Ты уверен?
        - Все, на что ты смотришь, - это на вечер. Ожидают каких-то дорогих гостей. - Мясницкий нож опустился с влажным чавканьем. - Так что не вздумай ничего стащить. Тем голодным ртам придется добывать пропитание самим.
        - Они и так добывают себе пропитание, - проворчала я, гадая, что это за гости. Не сразу вспомнила, что приближается Ритуал. - И все равно нуждаются.
        - Это не мои проблемы. - Он вытер руку о фартук. - И не твои тоже.
        - Ты уверен? - Я поморщилась, когда он бросил в миску куски говядины и они упали с чавканьем. - Может, это проблемы короля с королевой.
        Мясницкий нож застыл в воздухе. Орлано повернул голову ко мне и прищурил темные глаза под седыми бровями.
        - Не смей при мне такое говорить. Даже у этих проклятых кастрюль и сковородок есть глаза и уши. Не такой уж я незаменимый.
        Я не могла понять, подозревает ли Орлано, кто я, но иногда, как сейчас, казалось, он знает, что я провалившаяся Избранная и принцесса.
        - Король Эрнальд любит твою выпечку и жаркое, - сказала я. - Наверное, ты самый незаменимый во всем замке, включая королеву.
        Он отмахнулся, но его глаза наполнились гордостью.
        - Убирайся отсюда. Эти девки должны чистить яблоки, а не пялиться на тебя и молиться.
        Уголки моих губ опустились. Я посмотрела на яблоки. Две молоденькие служанки в белых блузках, так сильно накрахмаленных, что они хрустели, взволнованно наблюдали за мной и поваром. Овощечистки в их руках замерли, чего нельзя сказать о губах. Ха. У них и правда был такой вид, будто они молятся. Только боги знали, какие слухи до них доходили.
        - Ладно. - Я оттолкнулась от кухонного стола.
        - Есть немного помятых яблок и картошки, которые испортятся к тому времени, как отправлять их в духовку. - Орлано вернулся к мясу. - Можешь их забрать.
        - Ты самый лучший, знаешь это? - воскликнула я. - Спасибо.
        Он покраснел.
        - Убирайся отсюда.
        Посмеиваясь себе под нос, я обежала вокруг стола, быстро сложила еду в грубый мешок и направилась к большой арке, ведущей во двор. При этом постаралась пройти мимо яблок и двух служанок.
        Замедлив шаги, посмотрела на них.
        - Будьте осторожны с молитвами. Какой-нибудь бог или Первозданный запросто может ответить.
        Одна из них уронила овощечистку.
        - Девчонка! - крикнул Орлано.
        Подмигнув им, я поспешила убраться с кухни, пока Орлано меня не вышвырнул. Мое хорошее настроение сохранялось до тех пор, пока я не вышла на раннее утреннее солнце и не заметила суету у конюшен.
        Проклятье.
        Знать, живущая за пределами Карсодонии, уже начала прибывать на Ритуал, двор заполнили экипажи с родовыми гербами. Последнее, что нужно короне, - так это кормить знатные семьи, у которых нет проблем с тем, чтобы обеспечить себя самим.
        Народу это не понравится.
        Вся еда, которая будет приготовлена в следующие несколько дней, могла пойти тем, кто в ней нуждается. Но в таком случае корона не смогла бы поддержать видимость стабильности - королевство трещало по швам и разрушалось. И никакие модные платья или изысканные пиры не могли это скрыть.

* * *
        Я поднималась на пыльный холм. Мешок с яблоками и картошкой казался тяжелым, хотя был заполнен наполовину. От недосыпа каждый шаг ощущался как двадцать, но, несмотря ни на что, я улыбалась. Раскидистые дубы вдоль грунтовой дороги заслоняли яркий свет утреннего солнца.
        Прошлая ночь казалась нереальной, лихорадочным сном. В сон поверить было проще, чем в то, что я провела несколько часов у озера, беседуя с богом из Страны теней. И он прикасался ко мне. Доставлял удовольствие.
        Когда взобралась наверх, лоб покрылся испариной. Я ниже натянула капюшон, чтобы прикрыть лицо от солнца. Эш. Внизу живота растеклось тепло. Мысли о его поцелуях, его прикосновениях не помогали охладить мою разгоряченную кожу, но уж лучше сосредоточиться на них, чем на разрушении королевства или на множестве других вещей, которые я не способна изменить. Думая о которых я чувствую себя никчемной и виноватой. Но те поцелуи, то, как он прикасался ко мне и что говорил? Это возбуждало меня, заставляло чувствовать себя распутной и сводило с ума. Но не вызывало и намека на сожаление. Я испытала огромное наслаждение и неожиданно заполучила множество воспоминаний, которые останутся со мной надолго.
        Но к ним подмешивалась и печаль, потому что все закончилось. И я знала, что с каждым днем воспоминания будут терять свою живость и четкость. Превратятся в потускневший сон. Но не позволяла печали одержать верх. Иначе она испортит все хорошее, что принесла мне та ночь, а хорошего у меня и так мало.
        Ко мне продолжали возвращаться слова Эша: у него не так много опыта в том, что касается разврата. Неужели он намекал, что у него мало или вообще нет опыта в интимных отношениях? Это казалось невозможным. Он бог, проживший, наверное, несколько сотен лет. И он слишком хорош в поцелуях и касаниях для того, кто не имеет опыта. Но…
        Он просил показать, чего я хочу - что мне нравится. И я показала.
        Имеет ли значение, если у меня было больше партнеров, чем у него? Если у него вообще никого не было? Нет. Меня просто обуревало любопытство - узнать о его прошлом и о том, что он делает, когда не охотится на богов и не присматривает за мной. Неужели он никогда не встречал девушку, которая бы его привлекла? По крайней мере настолько, чтобы быть с ней. К которой он испытывал бы вожделение или даже влюбился? И если так, то как я могу быть первой? Должны быть другие, которые… во всем меня превосходят. Любая богиня.
        За исключением Крессы.
        Мысли об Эше быстро отошли на задний план, когда на меня хлынули солнечные лучи и я увидела то, что меня ожидало.
        Гниль распространилась.
        Замедлив шаги, оглядела деревья справа, и у меня упало сердце. Когда-то ветви жакаранды были усыпаны фиолетовыми трубкообразными цветами. Теперь пожухшие бутоны усеивали землю. На голых ветках угадывалась серость Гнили, покрывающая ветви и стволы, словно мох.
        Фермеры старались делать то, что, как они верили, делал король Родерик. Они днями и ночами, неделями и месяцами копали и скребли, но Гниль въедалась глубоко. А под ней находилась твердая каменистая почва, лишенная необходимых растениям питательных веществ.
        Я уставилась на Гниль, и мою грудь заполнил холод. Определенно, она стала распространяться быстрее. Даже если Первозданный Смерти придет за мной, не уверена, что успею заставить его влюбиться.
        Ласания не могла ждать годами.
        Я подошла и, отодвинув носком сапога мертвый цветок, увидела то, что и ожидала. Почва разрушилась, посерев.
        - Боги, - прошептала я, глядя на землю.
        Сделала вдох. И замерла, когда ощутила запах Гнили. Неприятный запах. Он напоминал…
        Гнилую сирень.
        Так пахли охотники. Этот же запах наполнил воздух перед тем, как Андреа Джоанис села - мертвая, но способная двигаться.
        Это не было игрой моего воображения. Гниль пахла точно так же.
        Я оглянулась на город. Сквозь деревья мрачно блестел на солнце Теневой храм. Ближе к центру ярко сиял Солнечный храм. На них почти больно было смотреть. Дальше на высоком холме стоял замок Вэйфейр, а за его башнями цвета слоновой кости мерцало темно-синее море Страуд. Скоро ли Гниль доберется до ферм, мимо которых я прошла, и города, лежащего за ними? Что будет, если она дойдет до Темных Вязов, а потом до моря?

* * *
        Подойдя к ферме Мэсси, за каменным домом и опустевшей конюшней я увидела лишь небольшой клочок неиспорченной земли. Серость Гнили опасно близко подкралась к кочанам капусты, которую еще рано собирать.
        Прижимая мешок к груди, я подавила желание убежать, оказаться как можно дальше от подступающей катастрофы. Хотя это бессмысленно. Там, куда я иду, гораздо хуже.
        Скрип дверных петель привлек мое внимание. Вышла госпожа Мэсси с плетеной корзиной. Заметив меня, она помахала рукой.
        Переложив мешок, я помахала в ответ, чувствуя укол вины. Госпожа Мэсси понятия не имеет, что я могла остановить разорение ее фермы. Если бы она знала, вряд ли вышла меня приветствовать. Наверное, попыталась бы ударить меня по голове этой корзиной.
        - Доброе утро, - сказала я.
        - Доброе.
        Она спустилась на потрескавшуюся мощеную дорожку. Ее штаны на коленях были испачканы землей - значит, она работала на том участке, что еще остался от фермы, а господин Мэсси, скорее всего, уехал в город. Такие люди, как они, часто встают раньше, а ложатся спать позже всех.
        Тавиус часто называл их низшим классом. Только человек, совершенно не годящийся в правители, мог думать так о главной опоре королевства, но наследник… в общем, он просто засранец. Тавиус выказывал мало уважения к тем, кто обеспечивал его едой, и я не удивилась бы, будь это взаимно. Если люди еще не утратили почтения к нему, это всего лишь вопрос времени.
        - Что тебя привело к нам? - поинтересовалась госпожа Мэсси. - Тебя прислала корона?
        Она полагала, что я работаю в замке, и еду, которую приношу, присылает корона. Никогда не давала ей повода думать иначе.
        - Я хотела навестить Куперов. Не знаю, известно ли им, что произошло ночью в Перекрестке Крофта. Было повреждено несколько зданий. Уверена, лишние рабочие руки там не помешают.
        Госпожа Мэсси кивнула.
        - Это ужасно. - Она прижала корзину к округлому бедру и бросила взгляд в сторону города. - Но предстоящий Ритуал принесет… немного радости.
        Я кивнула.
        - Уверена, что принесет.
        - Знаешь, я ведь никогда не бывала на Ритуале. А ты?
        - Не было возможности, - ответила я. Было бы рискованно показываться на Ритуале, особенно в присутствии правителей. Но мне было интересно, что там происходит. - Уверена, там скучно.
        Госпожа Мэсси рассмеялась, и по ее загорелому лицу побежали морщины.
        - Не следует так говорить.
        Я усмехнулась, но мое веселье быстро померкло, когда посмотрела на серые поля.
        - Она расползлась с моего последнего прихода.
        - Да. - Женщина убрала локон, выбившийся из-под кружева белой шляпы. - Кажется, движется быстрее. Наверное, нам придется собирать урожай раньше, чем он поспеет. Больше ничего не остается: деревянное заграждение, которое построил Уильямсон, не остановило ее, как мы надеялись.
        Она слегка покачала головой и устало улыбнулась.
        - Я так рада, что наш сын нашел работу на кораблях. Знаешь, до Уильямсона начинает доходить, что его сын не пойдет по его стопам, как сам Уильямсон пошел по стопам своего отца. Но здесь для нас нет будущего.
        У меня сжалось сердце. Я крепче стиснула мешок, не зная, что сказать.
        Если бы меня сочли достойной…
        - Прости. - Госпожа Мэсси нервно засмеялась и прочистила горло. - Все это тебя не касается.
        - Нет, все хорошо. Не нужно извиняться.
        Она резко выдохнула, глядя на свою разоренную ферму.
        - Говоришь, собиралась навестить Куперов?
        Я кивнула, глядя на жалкий мешок с едой. По дороге я уже заходила в три дома.
        - Вам что-нибудь нужно? У меня есть яблоки и картошка. Немного, но…
        - Спасибо. Я признательна за твое доброе предложение, - сказала она, но ее спина была прямой, а рот крепко сжат.
        Я переступила с ноги на ногу, сознавая, что, наверное, оскорбила ее. Среди рабочего класса много гордых людей, не привыкших и не желающих получать то, что им кажется подачками.
        - Я не подразумевала, что вы нуждаетесь.
        - Знаю. - Она слегка разжала губы. - И придет день, когда я отброшу гордость и приму такую щедрость. К счастью, мы еще до этого не дошли. Куперам это пригодится больше. Они уже давно не могут ничего вырастить - ни единой картофелины или боба.
        Я посмотрела вперед, где невысокий пологий холм скрывал из виду дом Куперов.
        - Как думаешь, Пенн еще не нашел новый источник доходов?
        - Амарис недавно говорила, что они оба искали. - Она перевела взгляд туда же, куда смотрела я. - Но поскольку работники убегают на другие фермы и в город, они ничего не нашли. Думаю, решили переждать. Надеюсь, Пенн будет рад узнать, что где-то требуется помощь.
        Теперь у Пенна был шанс найти временную работу - хоть какую-то пользу можно извлечь из того, что случилось ночью в Перекрестке Крофта. Я хотела спросить, что будут делать Мэсси, когда их постигнет та же участь, что и ферму Куперов. Станут ли держаться за свою землю, веря, что когда-нибудь ситуация исправится? Или бросят ферму, где их семья жила столетиями? Мэсси старше Куперов, но дело не в возрасте. Других источников дохода было не много.
        Проклятие или нет, но что-то нужно делать. Я думала об этом не впервые. И даже не в сотый раз.
        Я попрощалась с госпожой Мэсси и направилась к Куперам. На картошке и яблоках они долго не продержатся, но это хоть что-то, и я была уверена, что завтра смогу принести еще. Большая часть приготовленной сегодня для гостей еды останется нетронутой.
        Мертвые деревья давно были убраны, но я все равно поразилась, когда дошла до вершины холма и не увидела ничего, кроме тонкого слоя пепла, покрывающего землю.
        Когда впереди показался дом Куперов, я ожидала услышать смех их дочери и радостный визг сына - оба были слишком малы, чтобы в полной мере понимать, что вокруг происходит. Но единственным звуком оставался шорох сухой травы под ногами. Подойдя к дому, увидела, что входная дверь приоткрыта.
        Я поднялась на крыльцо и позвала:
        - Пенн? - Я толкнула дверь бедром. - Амарис?
        Ответа не последовало.
        Может, они в сарае. У них осталось несколько кур - по крайней мере так было, когда я приходила пару недель назад. А еще они могли пойти в город. Может, Пенн подумывает обратиться в судоходную компанию. Решив, что могу оставить яблоки и картофель на кухне, открыла дверь полностью.
        В нос ударил запах.
        Мое сердце забилось не от вони Гнили. Этот запах был сильнее и напоминал испорченное мясо. У меня все перевернулось внутри.
        Я окинула взглядом кухню. На столе стояли догоревшие свечи. Газовые светильники на каминной полке давно погасли. В гостиной, где находились несколько стульев и потертый диван, тоже никого не было. В коридоре, ведущем в спальню, стояла корзина с аккуратно сложенными мячиками и тряпичными куклами.
        Я уставилась на дверной проем, вцепившись в шершавый мешок.
        Нет. Нет. Нет.
        Замедлила шаги, словно шла через воду, но ноги несли меня вперед, хотя внутренний голос шептал, а потом кричал остановиться. Когда вошла в коридор, по коже побежали мурашки. Запах… я задохнулась.
        Нет. Нет. Нет.
        Дверь справа была закрыта, но слева - нет. Оттуда доносилось жужжание, тихое гудение, которое мне следовало узнать, но в тот момент я не догадалась. Заглянула в комнату.
        Мешок с яблоками и картошкой выпал из онемевших пальцев. Даже не услышала, как он ударился о пол.
        Жужжало множество мух. А запах исходил от…
        Куперы лежали на кровати. Пенн и его жена Амарис. А между ними - их дети. Донован и маленькая Мэтти. Рядом с Пенном валялся пустой флакон, из тех, в которых целители смешивают лечебные снадобья. Я решила, что они лежали на кровати, как это часто бывало, - читали детям или просто проводили вместе время.
        Но они не спали. Я это знала. Знала, что единственные живые существа в комнате - проклятые мухи. Знала, что кроме насекомых в этом доме уже некоторое время никого нет. Вот почему мой дар не предупредил, что я найду. Сейчас ни я, ни кто-то другой - ни смертный, ни бог - ничего не мог сделать. Слишком поздно.
        Они мертвы.
        Глава 15
        Меня трясло, пока я шла по главному коридору Вэйфейр мимо королевских знамен и позолоченных светильников, которые горели, хотя в окна лился дневной свет. Из кухни в Большой Чертог и обратно нескончаемым потоком сновали слуги. Они несли вазы с ночными розами - в это время дня их лепестки были закрыты, отутюженные скатерти и начищенные до блеска бокалы. Не верилось, что весь этаж замка пропах жареным мясом и выпечкой, тогда как Куперы лежат мертвые в своей постели. Пенн и Амарис решили, что их единственный выход - тот пустой флакон. Они предпочли быструю смерть долгой и изнурительной. А тем временем здесь приготовлено столько еды, что им хватило бы на месяцы.
        Мне хотелось сорвать знамена и светильники, разодрать ткань и разбить стекло. Сжав запыленную юбку, я поднималась по широкой, отполированной до блеска каменной лестнице на второй этаж, где, как знала, найду отчима. Приемные на нижнем этаже, расположенные рядом с пиршественным залом, использовались только для встречи гостей. Я туда уже заглядывала, и обе комнаты оказались пусты.
        Добравшись до лестничной площадки, направилась в западное крыло замка. В коридоре возле личных покоев отчима я заметила нескольких мужчин. Королевские гвардейцы стояли в своей нелепой униформе и смотрели прямо перед собой, держа руки на рукоятях мечей, которые вряд ли когда-либо использовались в бою.
        Когда подошла, никто из них не взглянул на меня.
        - Мне нужно увидеть короля.
        Королевский гвардеец, заслоняющий дверь, даже не моргнул, продолжая пялиться вперед. И не шевельнулся, чтобы отойти в сторону.
        Терпение покинуло меня в тот момент, когда я вспомнила, что стало с семьей Куперов. Я шагнула к гвардейцу так близко, что увидела выступившие жилы на его стиснутой челюсти.
        - Либо ты отойдешь, либо я тебя отшвырну.
        Это привлекло внимание пожилого мужчины. Он перевел взгляд на меня, морщины в уголках его глаз стали глубже.
        - Сомневайся, что я исполню эту угрозу. Потому что мне ничего так не хочется, как доказать, что ты ошибаешься, - пообещала я.
        Лицо мужчины побагровело; костяшки пальцев, крепко сжимающих меч, побелели.
        Я склонила набок голову и выгнула бровь. Если он посмеет поднять кулак хоть на дюйм, я буду не я, если не сломаю все до единой кости в его руке.
        - Пайк, отойди, - приказал другой королевский гвардеец.
        У Пайка был такой вид, словно он предпочел бы окунуть лицо в кастрюлю с кипящей водой, но он отошел. Однако не открыл дверь, как сделал бы для кого-то другого. Его откровенное неуважение не стало неожиданностью, но мне было все равно. Я схватила тяжелую золотую ручку и открыла дверь.
        Как только вошла в залитую солнцем комнату, меня окутал сильный запах трубочного табака. Солнце отражалось от стеклянных статуэток ручной работы, расставленных на полках. Некоторые изображали богов и Первозданных. Другие - животных, здания, экипажи и деревья. Король коллекционировал их, сколько я себя помнила. Сам он сидел за тяжелым железным столом спиной к окнам и балкону, на который выходил прошлой ночью.
        Король Эрнальд всегда казался мне огромным - широкогрудый и высокий, готовый смеяться и улыбаться. Однако в отличие от мамы он не был неподвластен старению. Каштановые волосы начали седеть на висках, морщины в уголках глаз и на лбу становились глубже.
        А сейчас в нем не было ничего огромного.
        Король Ласании посмотрел на дверь, и на его лице промелькнуло удивление. Впрочем, оно быстро пропало, и его черты разгладились, став маской невозмутимости, которую он всегда носил в моем присутствии. Когда он знал, что я рядом, его смех стихал, а улыбки таяли.
        Думаю, в глубине души он меня боялся, даже еще до того, как меня признали недостойной.
        Мой отчим был не один. Я поняла это, когда вошла в кабинет и увидела затылок моего сводного брата. Тавиус сидел на диванчике посреди комнаты и лениво ковырялся в тарелке с финиками.
        Больше в кабинете никого не было.
        - Сера, - ровням тоном произнес король. - Что ты тут делаешь?
        Ни малейшего тепла или любви в голосе. Вопрос прозвучал как требование. Раньше меня бы это уязвило. Но после того, как меня признали недостойной, я не чувствовала ничего. Однако сегодня его тон пробудил во мне вспышку ярости. Если он не знает, зачем я пришла, то понятия не имеет, что последние несколько часов я наблюдала, как гвардейцы, которых я позвала, хоронят Куперов.
        - Куперы мертвы, - объявила я.
        - Кто-кто? - переспросил мой сводный брат.
        У меня одеревенела спина.
        - Фермеры, чьи земли поразила Гниль.
        - Ты имеешь в виду Гниль, которую ты не смогла остановить, - поправил Тавиус и взял финик.
        Я не обратила на него внимания.
        - А вы хотя бы знаете, кто это?
        - Я знаю, кто они, - ответил отчим и положил курительную трубку на хрустальный поднос. - Меня уведомили об их кончине не более часа назад. Это очень прискорбно.
        - Это более чем прискорбно.
        - Ты права, - согласился он, и я прищурилась. У меня хватило здравого смысла проявить осторожность. - То, на что они решились, - это трагедия. Их дети…
        - Вы хотите сказать, трагедия - то, на что им пришлось решиться. - Я скрестила на груди руки, чтобы не схватить какую-нибудь из его драгоценных статуэток и не швырнуть. - То, что у них не было иного выбора.
        Отчим нахмурился и подвинулся вперед в кресле.
        - Всегда есть выбор.
        - Должен быть, но когда видишь своих детей… - У меня перехватило дыхание, и воздух обжег легкие, когда в ушах зазвучал смех маленькой Мэтти. - Я не согласна с тем, что они сделали, но они дошли до предела.
        - Если дела у них были так плохи, почему они просто не начали искать другую работу? - бросил Тавиус, словно ему первому пришла в голову эта мысль. - Это был бы лучший выбор.
        - Какую работу они могли найти? - возмутилась я. - Ты думаешь, можно просто зайти в лавку, или в какое-то предприятие, или на корабль и найти работу? Особенно если они всю жизнь совершенствовались в одном ремесле?
        - Тогда, наверное, им следовало освоить другое ремесло в тот момент, когда твой провал уничтожил их земли, - предположил Тавиус.
        - Сколько ремесел ты решил освоить и довести до такого совершенства, чтобы можно было устроиться на работу? - с вызовом спросила я.
        Он ничего не ответил.
        Ну конечно. Единственное ремесло, которым он мастерски владел, - это как быть выдающимся засранцем.
        - Полагаю, твой сводный брат пытается сказать то же, что и я, - рассудил король, кладя ладони на стол. - Выбор есть всегда. Они сделали неправильный.
        - Вы говорите так, словно у них не было причин. Они умирали. От голодной смерти!
        - И они предпочли лишить жизни себя и своих детей, а не сделали все возможное, чтобы накормить их! - Король поднялся из кресла. Его сливово-черное шелковое одеяние взметнулось. - И что, по твоему мнению, я должен был сделать, чтобы не допустить такого исхода? Я не могу управлять Гнилью. Не могу исцелить земли. Ты это знаешь.
        Поверить не могла, что он вообще задает такой вопрос.
        - Вы могли их накормить. Позаботиться, чтобы у них была еда, пока они не соберут новый урожай или не найдут работу.
        - И ты полагаешь, что он должен делать это для каждой семьи, которая больше не может работать на своей земле? - осведомился Тавиус.
        Сжав кулаки, повернулась к нему. Ни пятнышка грязи на кожаных сапогах, которые он задрал на спинку оттоманки. Он склонил голову в мою сторону, и ни одна прядь волос не выбилась на лоб. Фингал под глазом, который я ему поставила, уже поблек. Черты лица Тавиуса казались гармоничными, но было в них и что-то неправильное.
        - Да, - ответила я. - И не только для фермеров. Тебе как наследнику трона следует это знать.
        Его губы, и без того тонкие, крепко сжались.
        - Для земледельцев, которые рассчитывают на урожай, чтобы кормить детей. Для владельцев лавок, которым с каждой неделей все труднее закупать еду, потому что цены растут. - Я уставилась на него. - Ты даже не знаешь, почему растут цены?
        Его лицо расслабилось.
        - Знаю. Из-за тебя. - Он улыбнулся и бросил в рот финик. Сомневалась, что он знает. - Скажи, сестричка. Как, по твоему мнению, мы можем обеспечить каждую семью?
        Желудок скрутило от отвращения к нему.
        - У нас есть продукты. Мы можем дать им немного еды, начиная с фиников в этой тарелке.
        Тавиус ухмыльнулся и съел еще один фрукт.
        Я повернулась к королю.
        - Здесь, в этих самых стенах, еды более чем достаточно, чтобы кормить сотни семей целый месяц.
        - А что потом? - спросил отчим, поднимая руки ладонями вверх. - Что нам делать через месяц, Сера?
        - У нас не то чтобы кончается еда. Есть другие фермы…
        - Которые уже на пределе возможностей, учитывая земли, которые больше не способны ничего производить, - перебил он. - Где мы проведем линию? Как решим, кого кормить, а кого - нет? Как ты сказала, нуждаются не только фермеры. Все земледельцы и не только. Но есть и другие - кто не может или не желает прокормить себя. Те, кто придут с протянутыми руками и открытыми ртами. Если мы начнем кормить их, мы все умрем от голода.
        Я глубоко вздохнула, но это меня не успокоило.
        - Я искренне сомневаюсь, что кто-то предпочтет не обеспечивать себя и умереть от голода.
        Король фыркнул и выпрямился.
        - Ты бы удивилась.
        Он взял украшенную рубинами чашу.
        - Что-то же мы можем сделать, - не унималась я.
        - Ну, у меня есть идея, - объявил Тавиус. Я даже не позаботилась взглянуть на него. - Продукты, о которых ты говорила? Мы можем начать с того, что заберем еду у тех, от кого в этих стенах нет никакого проку.
        - О, позволь предположить… Ты говоришь обо мне. - Я оглянулась на него через плечо. Он выгнул бровь. - Я хотя бы понимаю, насколько от меня нет проку. - Я улыбнулась, его же улыбка исчезла. - В отличие от некоторых в этой комнате.
        Самодовольство слетело с его лица, сменившись вспышкой гнева.
        - Как ты смеешь дерзить мне?
        - Говорить правду - это не дерзость, - парировала я.
        Тавиус резко поднялся, и я повернулась к нему лицом.
        - Знаешь, в чем твоя проблема? - спросил он.
        - В тебе? - предположила я, хотя это звучало так по-детски.
        Его глаза сузились.
        - Во мне? Шутка могла быть смешной, если бы не была такой убогой. Проблема - это ты. Ты всегда была проблемой.
        - Тавиус, - предостерег его отец.
        Сводный брат шагнул ко мне.
        - Ты подвела ту семью. Они мертвы из-за тебя. Не из-за меня.
        Я застыла - эти слова пронзили меня, но я не подала виду и встретила его взгляд.
        - Значит, из-за моего провала погибнет еще больше людей, если корона ничего не будет предпринимать. Что ты собираешься делать, когда взойдешь на престол? Позволить людям и дальше умирать, пока ты сидишь в замке и ешь финики?
        - О. - Он жестко рассмеялся. - Жду не дождусь, когда стану королем.
        Я фыркнула.
        - Серьезно? Когда ты взойдешь на престол, от тебя потребуется что-то делать, а не сидеть целыми днями на одном месте и пить ночи напролет.
        Его ноздри раздулись.
        - В один из этих дней, Сера, клянусь…
        Что-то темное открылось в центре моей груди, в том месте, где обычно зарождалось тепло моего дара. Ощущение было скользким и холодным, оно ползло по мне змеей. Я уставилась на сводного брата.
        - Что? Ты что-то сделаешь? Ты? А подбитый глаз не забыл? - Я улыбнулась, а он прищурился. - Если так, легко могу напомнить.
        Он сделал шаг вперед.
        - Ты маленькая су…
        - Довольно, Тавиус! - прогремел голос отчима, напугав меня так, что я подскочила. - Довольно, - прорычал он, когда сводный брат хотел заговорить снова. - Оставь нас, Тавиус. Сейчас же.
        Ошеломленная, что отчим выгоняет из кабинета не меня, я не заметила, как Тавиус бросился к столу.
        - Вот, дорогая сестренка. - Он схватил тарелку с финиками и швырнул в меня. - Можешь раздать нуждающимся.
        Финики взлетели в воздух. Тяжелая керамическая тарелка ударила по руке, которую я подняла, чтобы защитить лицо. По мне пробежала вспышка боли. Резко втянула воздух, а тарелка упала на мраморные плитки пола и треснула.
        Рука горела. Я бросилась к Тавиусу.
        - Ты, сукин…
        - Довольно! Оба!
        Король ударил кулаками по столу. Через мгновение двери распахнулись. Вошли два королевских гвардейца, держа руки на мечах.
        - Сера, оставайся на месте. Ни шагу к брату! Это приказ. Если не подчинишься, до конца недели будешь сидеть в своей комнате. Обещаю.
        Ярость вспыхнула во мне, как пожар, глаза защипало. Я заставила себя оставаться на месте, хотя так хотелось подобрать расколотую тарелку и обрушить ее на голову Тавиусу. Но король выполнит свою угрозу. Запрет меня в комнате, и я проиграю, если он так сделает.
        - А ты, сын, - продолжал отчим. Тавиус остановился, вытаращив глаза, напуганный громовым голосом короля. - До конца дня не хочу тебя видеть. Иначе у тебя на голове может оказаться не эта тарелка, а что-то другое. Ты понял?
        Коротко кивнув, Тавиус без слов развернулся и прошел мимо королевских гвардейцев. Король махнул им, они тихо удалились и прикрыли за собой дверь.
        Нас окутала тишина.
        Потом король заговорил.
        - Ты в порядке?
        Его мягкий вопрос озадачил меня. Я опустила взгляд. Пульсирующая болью рука покраснела. Будет синяк.
        - Со мной все хорошо. - Я посмотрела на разбитую тарелку. - Было бы еще лучше, если вы меня не остановили.
        - Уверен, что так, но, если бы не остановил, ты могла его серьезно ранить.
        Я медленно развернулась.
        Король взял кубок и осушил одним глотком.
        - Ты бы в два счета расправилась с братом.
        Его слова не следовало воспринимать как комплимент, но они все же окутали меня, как теплое одеяло.
        - Он больше никогда этого не сделает, - добавил он, провел рукой по волосам. - Такое поведение ему не свойственно. Да, он вспыльчив. Но обычно он так не поступает. Он беспокоится.
        Я бы не стала это утверждать с такой уверенностью. Тавиус всегда был жесток, а мама и отчим либо слепы, либо предпочитают этого не видеть.
        - И о чем же он беспокоится?
        - О том же, что терзает тебя. Просто он не выразил это словами, как это сделала ты.
        Я ни минуты не верила, что Тавиус беспокоится о людях, которые не способны прокормить себя. Если он о чем-то беспокоится, то о том, как это однажды повлияет на него.
        - Мне жаль, что тебе пришлось увидеть такое сегодня утром, - продолжал король. Я снова удивленно замолчала. - Знаю, что это ты их обнаружила. - Он откинулся назад и положил руку на подлокотник кресла. - Никому не следует видеть такое.
        Я заморгала, и мне потребовалось мгновение, чтобы осознать еще и эти неожиданные слова.
        - Может, и нет. - Я прочистила горло. - Но думаю, что некоторым нужно видеть, чтобы понять, насколько становится плохо.
        - Я знаю, насколько все плохо, Сера. Даже не видя их.
        Он поймал мой взгляд.
        Я шагнула к его столу, сцепив руки.
        - Нужно что-то делать.
        - Будет сделано.
        - Что? - спросила я. Неужели он все еще верит, что я могу это остановить?
        Король перевел взгляд на одну из полок со стеклянными безделушками.
        - Нам просто нужно время. - В его голосе прозвучали усталость и уныние. Он откинулся на спинку кресла. - Нам нужно подождать, и Гниль будет устранена. Со временем все наладится.

* * *
        Покидая кабинет отчима, я испытывала неприятное ощущение. Такое бывает, когда впечатление от кошмарного сна держится часами после пробуждения и приходится напоминать себе, что приснившиеся ужасы - ненастоящие.
        Ощущение тревоги. Я сошла с лестницы и направилась к пиршественному залу с опущенной головой, игнорируя слуг и то, как они игнорируют меня. Не представляла, на какие перемены надеется король. Нужно действовать. Не терпеть. Не предаваться напрасным надеждам.
        Я вошла в пиршественный зал, потирая ушибленную руку. Нужно переодеться и найти сира Холланда. Для тренировки наверняка уже поздно. Возможно…
        - Пожалуйста.
        Я остановилась и огляделась. В большом зале никого не было. Ниши, ведущие в приемные, тоже казались пустыми. Подняла голову на галерею. У каменных перил никто не стоял.
        - Пожалуйста, - прошептали опять, откуда-то слева. Я повернулась к освещенной свечами нише и закрытой двери внутри нее. - Пожалуйста. Кто-нибудь…
        Я шагнула в тень, сжала дверную ручку и затаила дыхание, словно это поможет лучше слышать. Долгую секунду я ничего не слышала.
        - Пожалуйста, - опять раздался тихий плач. - Помогите.
        Кто-то был в беде. В голову лезли самые плохие мысли. Этими комнатами не пользовались, в них никто не заглядывал, и здесь могли происходить самые ужасные вещи. Я подумала о королевских гвардейцах и хорошеньких служанках. В крови вскипел гнев, и я повернула ручку. В мыслях мелькнуло сомнение: странно, что дверь открылась с легкостью. Гнусности обычно совершаются за запертыми дверями. Но, может, упал кто-то из слуг, чистивших уродливые люстры. Несколько лет назад одного из слуг постигла из-за этого мучительная смерть.
        Я вошла в комнату, освещенную лишь несколькими светильниками, и мой взгляд упал на темноволосую девушку. Она стояла на коленях рядом с низким столиком между двумя длинными диванами.
        - Ты в порядке? - спросила я, бросаясь вперед.
        Девушка подняла голову, и я сразу ее узнала. Одна из кухонных служанок, которые молились. Она не ответила.
        - С тобой все хорошо? - снова спросила я, опускаясь на колени.
        Я не заметила ни складочки на ее накрахмаленной белой блузке. Она была бледна, светло-голубые глаза широко раскрыты, но из узла на затылке не выбился ни один локон, а кружевной чепец на голове даже не съехал.
        Служанка метнула взгляд на что-то поверх моего плеча.
        Я услышала тяжелые шаги, приглушенные толстым ковром, и мои мышцы напряглись. Дверь закрылась…
        Щелкнул замок.
        Девушка перевела взгляд на меня, ее губы задрожали.
        - Прости, - прошептала она.
        Проклятье, это ловушка.
        Глава 16
        По шее побежали мурашки. Я слегка повернула голову налево и увидела возле двери пару ног в темных штанах. Мне следовало подумать, прежде чем врываться в незнакомую комнату, пусть даже в Вэйфейр.
        Разве я не проходила этот урок десяток раз за последние три года?
        - У меня не было выбора, - прошептала служанка. - Правда, я…
        - Довольно! - рявкнул мужской голос, и служанка сразу замолчала.
        Голос донесся справа. Либо переместился тот, кого я заметила у двери, либо их двое. В крови загудело раздражение, и я полезла правой рукой в сапог. У меня выдался не очень хороший день, я была измотана после тех чудесных часов у озера. Бедные Куперы мертвы. Рука еще болела. Сир Холланд рассердится, потому что сегодня я наверняка пропущу тренировку, а моя единственная юбка, не вызывающая желания ее сорвать, сейчас будет испорчена.
        Я понимала, чем это закончится.
        Кровопролитием.
        И чьей-то смертью.
        - Знаю, что вы думаете, - сказала я, медленно вставая и вытаскивая нож из сапога.
        Он был достаточно мал, чтобы прижимать его большим пальцем и держать ладонь открытой так, что казалось, будто в ней ничего нет. Я слегка повернула голову налево - пара ног по-прежнему там.
        - Вы слышали какие-то слухи. Что я проклята. Что если убьете меня, то покончите с Гнилью. Не поможет. Или слышали что-то насчет того, кто я, и думаете, будто можете использовать меня в своих целях. Этого тоже не будет.
        - Мы ни о чем не думаем, - ответил мужчина слева. - Только о монетах, которыми набьем карманы. Этого достаточно, чтобы не задавать вопросов.
        Это… что-то новое.
        Я переложила нож, повернув тонкое лезвие между пальцев. «Убийству нельзя не придавать значения». Эш прав. Я заставила себя медленно вдохнуть, а потом задержала дыхание и оглянулась через плечо направо, услышав звук обнажаемой стали. Я увидела что-то черное, и внутри все сжалось. Черные штаны. Мускулистые руки. Фиолетовая парча на широкой груди.
        Это гвардейцы.
        Сердце тревожно забилось, но я не позволила страху одержать верх. Отбросила все мысли и чувства и превратилась в существо, которое стояло в кабинете Нора. Пустое и пластичное создание. Чистый холст, подготовленный стать тем, что пожелает Первозданный Смерти, или использоваться так, как угодно моей матери. Порой я гадала, что нарисовал бы на мне Первозданный. Рукоятка маленького ножа скользнула между пальцев, я оставалась пустой. Медленно выдохнув, повернулась направо. Но целилась не туда. Отвела руку назад - и нож полетел.
        Знала, что попала, потому что услышала прерывистый вздох, а служанка испуганно вскрикнула. Некогда было смотреть, сработали ли тренировки с завязанными глазами, потому что другой гвардеец атаковал меня, обнажив меч.
        Он был молод. Ненамного старше меня, и я подумала об отметинах, которые, по словам Эша, оставляет каждая смерть.
        Я ударила, впечатав ступню в грудь гвардейца. Юбка соскользнула по ноге, а он отшатнулся назад. Вытаскивая из ножен стальной клинок, быстрым взглядом обежала комнату. Я ошибалась насчет количества. Их трое, и все молодые.
        Ну, возможно, через пару секунд останутся двое.
        Сир Холланд был бы разочарован.
        Я чуть-чуть промахнулась. Нож попал гвардейцу в горло. Алая кровь струилась по его рукам и заливала тунику. Он споткнулся и упал на диван. Служанка попятилась, а другой гвардеец ринулся ко мне.
        Он размахнулся мечом, а я поднырнула под его руку и выскочила прямо перед третьим гвардейцем. Тот вытащил еще и кинжал. Выругавшись себе под нос, я схватила руку, в которой он держал меч, и крутанулась, разворачивая его вместе с собой. Отпустив, врезала локтем ему в спину. От этого моя поврежденная рука вспыхнула болью. Я резко втянула воздух и сильно толкнула. Крик гвардейца оборвался хрипом.
        Развернулась и увидела, что гвардейца насадил на свой клинок его товарищ.
        - Дерьмо, - прорычал он, отталкивая умирающего в сторону.
        Тот упал на одно колено и завалился лицом вперед, ударившись о низкий столик. Ваза с лилиями разбилась. Вода разлилась, а изящные белые лепестки посыпались на ковер.
        - Это не я, - сказала я, пятясь. Девушка отступила к стене, и… похоже, опять начала молиться. - Это все ты.
        Он переложил клинок в другую руку.
        - Значит, мне больше монет достанется.
        Уцелевший гвардеец стремительно бросился вперед. Отразил мой удар и крутанулся прежде, чем я сделала следующий выпад. Я бросила взгляд на запертую дверь. Никак не успею добраться до нее и отпереть.
        - Кто тебе платит? - спросила я.
        Сузив глаза, он медленно кружил вокруг меня.
        - Это неважно.
        Может, и неважно. У меня уже были подозрения. Я развернулась и полоснула клинком. Гвардеец обрушил кулак на мою руку, ударив прямо по синяку. Я закричала. Тело пронзила боль. Рука разжалась. Кинжал упал, беззвучно ударившись о ковер.
        Гвардеец негромко рассмеялся.
        - На мгновение я и правда забеспокоился.
        - Ага, пока не прекращай.
        Повернувшись вполоборота, схватила первое, что попало под руку.
        Вышитая подушка.
        - Что ты собираешься с ней делать? - поинтересовался он. - Задушить меня?
        - Возможно.
        Я запустила неожиданно тяжелую подушку ему в лицо.
        Он дернулся назад.
        - Что за?..
        Я крутанулась, выбросив ногу вверх, попала сапогом в подушку и его лицо. Он закряхтел и сделал несколько неловких шагов назад. Я подобрала упавший клинок и вскочила. Схватила его руку с кинжалом и потянула вниз, протыкая подушку стальным клинком. Мужчина завыл, в воздух полетели перепачканные красным перья. Он потянулся ко мне и выронил меч. Я выдернула клинок, пытаясь игнорировать мягкий чавкающий звук и пронзительные крики гвардейца.
        Я опять ударила клинком в его грудь, попав в сердце. Кинжал пронзил плотную парчу, кость и погрузился в тело, словно в сахарную вату.
        Крики оборвались.
        Вытащив клинок, отошла в сторону. Ноги гвардейца подкосились, он завалился на бок и задергался. По ковру цвета слоновой кости разливалась алая лужа, поглощая другие красные пятна.
        - Боги, - вымолвила я, глядя на служанку, которая прижималась к стене. - Ковру потребуется основательная чистка, правда?
        Вытаращив глаза, она медленно качала головой. Несколько мгновений ее губы двигались беззвучно.
        - Я не хотела это делать. Они поймали меня. Сказали, что нужна моя помощь. - Слова вырывались между рыданиями. - Я не знала зачем, пока меня не привели сюда. Думала, они собирались…
        - Ты знаешь, кто им платил? - перебила я.
        - Н-нет. - Она трясла головой. - Клянусь. Понятия не имею. - Ее глаза наполнились слезами. - Я даже не знала, кто ты. Думала, что прислужница.
        Подавив вздох, опустила взгляд на трех гвардейцев, стараясь не смотреть на лица, не позволяя себе узнать их. У кого водится столько денег, что можно убедить гвардейцев убить человека, работающего на корону или находящегося под ее защитой?
        На ум приходил только один, кто мог это сделать, зная, что останется безнаказанным.
        Тавиус.
        У меня упало сердце. Мог ли он в самом деле стоять за нападением? Я сжала губы. Я серьезно задаюсь этим вопросом? Конечно, он на такое способен, но мог ли он все организовать за то короткое время, когда покинул кабинет отца? Или это было спланировано заранее? Вспомнились все его подначки, и я крепче сжала кинжал. Есть ли у него такие деньги и готовность раскошелиться?
        В дверь громко застучали. Я повернулась, послышался мужской голос:
        - Дайте я попробую.
        Не успела подойти и отпереть дверь, как ручка начала поворачиваться. Металл заскрипел, а потом затрещал, когда механизм уступил.
        Боги милостивые…
        Я шагнула назад, а дверь распахнулась и в комнату ворвались несколько королевских гвардейцев. Они подняли мечи, но мое внимание привлек мужчина в дверном проеме.
        Я никогда раньше его не видела.
        Никогда не видела никого, подобного ему.
        Он был высокий и… весь золотой. Грива волос. Кожа. Замысловато раскрашенное лицо. Мерцающая золотая краска в виде крыльев. Но его глаза… были такого бледно-голубого оттенка, что слабое свечение итера за зрачками становилось почти незаметным.
        Я поняла, что он - бог, но обеспокоило меня не это. Его раскраска напомнила обожженную кожу на лице портнихи.
        Бледный взгляд упал на меня, скользнул по телу, лежащему на полу, и наконец остановился на служанке, которая вжималась в стену, словно пыталась с ней слиться. Все еще тяжело дыша, я убрала руку с кинжалом за спину.
        Бог усмехнулся.
        Позади него появилась мама с лицом таким же бледным, как ее кремовое платье. Мне вдруг тоже захотелось слиться со стеной.
        - Я нашла их здесь в таком виде, - солгала я и посмотрела на служанку. - Правда?
        Она выразительно закивала, и я снова повернулась к вошедшим. Бледные глаза бога буравили меня, клубы итера в них были гораздо слабее, чем у Эша. Что вообще бог делал в замке? Я сглотнула, желая спрятаться, но он продолжал на меня смотреть.
        Его улыбка стала шире.
        - Что за ужасная находка.
        Я посмотрела на маму. Ни секунды не думала, что она поверила, но она ничего не сказала. Не в присутствии бога.
        Выражение лица королевы смягчилось.
        - Да, - произнесла она, и ее грудь резко поднялась. - В самом деле ужасная находка.

* * *
        - Ты правда думаешь, что Тавиус имеет какое-то отношение к нападению? - тихо спросила Эзра на следующий день.
        Мы развешивали выстиранное белье на веревках во дворе целителя Диркса.
        Я приняла предложение Эзры помочь пострадавшим во время беспорядков. То есть случайно услышала, как она отдает распоряжение кучеру, и последовала за ней на окраину Садового района, где лечили тяжело раненных. Было ясно, что Дирксу нужна любая помощь. В передней комнате его дома находилось с десяток коек и тюфяков с ранеными. Требовалось промывать раны. Стирать постельное белье, чтобы не допустить инфекции. Кормить и поить раненых. Целитель Диркс не сказал мне ни слова, только указал на корзины с бельем, которое нужно развесить для просушки. Не представляла, известно ли пожилому целителю, кто я. Он годами не задавал никаких вопросов, когда сир Холланд приводил меня к нему, чтобы лечить травмы, полученные на тренировках. Если он что-то подозревал, то не говорил ни слова. Наконец Эзра присоединилась ко мне, и мы впервые смогли обсудить вчерашнее.
        - Думаю, что за нападением стоит он, - сказала я.
        Взглянув на железные ворота, у которых стояли несколько королевских гвардейцев, взяла из корзины мокрую простыню.
        - У кого еще могут быть деньги? - Набросила простыню на веревку и стала расправлять. - Или смелость рискнуть и нанять гвардейцев?
        - Я не защищаю брата, но даже мне сложно представить, что у него хватит дури убить единственного человека, способного остановить Гниль, - заметила Эзра.
        - Значит, ты о нем гораздо лучшего мнения, чем я.
        Я натянула капюшон еще ниже, скорее чтобы защититься от яростного солнца, а не скрыть лицо.
        - А девушка? - Эзра наклонилась за последней простыней. Встряхнула ее, и мне в нос ударил запах лекарств. - Ты правда думаешь, что она тут ни при чем?
        - Не знаю. - Я поймала другой конец простыни и помогла расправить ее на веревке. - Она была напугана, но не уверена - из-за меня или потому что ее заставили.
        Эзра отодвинула простыню и прошла под веревкой ко мне.
        - Как бы то ни было, нужно на всякий случай удалить ее из Вэйфейр.
        - И куда она пойдет? - спросила я. - Если ты что-нибудь о ней скажешь, она, скорее всего, потеряет работу.
        - А если она сыграла роль в нападении, следует оставлять ее работать в том же доме, где живешь ты?
        Эзра поправила белый бантик на лифе своего светло-голубого платья.
        - Но если она не виновата и останется без работы. - Я взяла корзину. - Мы не только накажем невинную жертву. Она, скорее всего, обвинит меня и проклянет, а это последнее, что мне нужно.
        Эзра вздохнула.
        - Ты права, но тебе стоит хотя бы сказать сиру Холланду. Он может проверить ее прошлое и узнать, будет ли она и дальше представлять угрозу. - Она наморщила лоб и перевела взгляд с королевских гвардейцев на меня. - Просто я не уверена, что Тавиус причастен. И ты знаешь, говорю это не потому, что считаю его неспособным на такое. У Тавиуса вряд ли есть лишние монеты. Он вечно пытается занять у меня. Он все спускает на мисс Аннеку.
        - Мисс Аннеку? - нахмурилась я.
        Прижав плетеную корзину к груди, я повернулась к Теневому храму, маячившему у подножия Утесов Печали. Шпили из тенекамня отражали солнечный свет, словно отвергая саму жизнь.
        - Недавно овдовевшая жена торговца, - пояснила Эзра, подняв брови. - У них с Тавиусом отвратительная интрижка. Странно, что ты не знаешь.
        - Очень стараюсь не думать о Тавиусе и отгораживаюсь от всего, что касается его, - ответила я. Могло ли быть, что эта вдова снабжает Тавиуса деньгами? Я вздохнула. - Поверить не могу, что все произошло, когда королева возвращалась из сада. Она была страшно недовольна.
        - Вчера она почти весь ужин сетовала на испорченный ковер, - сказала Эзра, и я закатила глаза. - По-видимому, ковер привезли откуда-то с востока, и, судя по ее словам, это «невосполнимая потеря».
        Очевидно, моя жизнь невосполнимой потерей не являлась.
        Мама не сказала мне ни слова после того, как я покинула комнату. Она даже не соизволила убедиться, не ранена ли я, как сделал сир Холланд. Король тоже не поинтересовался.
        - А что у тебя с рукой? - Эзра прищурилась. - Повредила в схватке с гвардейцами?
        - Не совсем, хотя они тоже добавили. Это утонченные манеры принца Тавиуса.
        Я рассказала, что произошло.
        Она сжала челюсти, уставившись на мою руку.
        - Знаешь, мне никогда не верилось, что люди могут быть злыми по своей сути. - Она подняла на меня взгляд. - Даже после всего, что повидала, помогая в городе. Злодеяния могут совершаться ради выгоды либо под влиянием обстоятельств. И никогда в силу характера. Но порой смотрю на брата и думаю, что, возможно, он - воплощение зла. Может, он просто таким родился.
        - Ну, - пробормотала я, - не могу сказать, что с тобой не согласна. Я лишь хочу, чтобы это осознало больше людей.
        - Я тоже. - Эзра подошла так близко, что если бы одна из нас шевельнулась, наши голые руки соприкоснулись. - Кстати, помнишь бога, которого видела вчера с королевой?
        Мне сразу вспомнилась нарисованная на его лице золотая маска.
        - Я слышала, как королева после ужина говорила о нем с моим отцом. Его зовут Каллум. - Она опустила подбородок. - Он из двора Далоса.
        Я встрепенулась.
        - Он из двора Первозданного Жизни?
        Эзра кивнула.
        - Кажется, он имеет какое-то отношение к предстоящему Ритуалу.
        Это было логично, но я не помнила, чтобы раньше замок посещал какой-нибудь бог из двора Далоса.
        Мы шли по извилистой тропинке мимо приподнятых грядок с лекарственными растениями.
        - Давай узнаем, чем еще мы можем помочь целителю Дирксу, - предложила Эзра, и я кивнула. - А потом мне нужно ехать домой. У отца назначена беседа с лордом Фабером. Не знаю о чем, но Мари будет сопровождать отца, и меня тоже пригласили.
        Интересно, о чем король хочет поговорить с лордом Фабером? Я последовала за Эзрой к занавешенной двери.
        - Эй!
        Я оглянулась на голос и посмотрела мимо королевских гвардейцев и через двор, где…
        Возле экипажа Эзры стоял светловолосый мужчина и гладил морду лошади. Высокий и худощавый, все черты - глаза, скулы, челюсть - резко очерчены. На нем была черная туника без рукавов, отделанная серебряной парчой, и темные сапоги до колен. Было что-то нездешнее в том, как он непринужденно стоял. У меня волосы на затылке встали дыбом. Я не сразу поняла, что солнце словно не касалось его - он и только он стоял в тени.
        Мое сердце тяжело заколотилось. Я повернулась к Эзре. Она пыталась заглянуть за меня.
        - Я сейчас вернусь.
        - Кто это? - спросила она.
        Королевские гвардейцы смотрели на незнакомца с такой же тревогой, что и я.
        - Не знаю. Если выясню, потом скажу. - Я подавила улыбку, когда она бросила на меня нетерпеливый взгляд. - Обещаю.
        - Да, непременно, - прошептала она и так быстро развернулась, что взметнулась юбка.
        Держась начеку, я опустила правую руку к бедру, где висел кинжал в ножнах. Миновав королевских гвардейцев, замедлила шаг и остановилась возле незнакомца, который ласкал лошадь.
        - Кто вы? - спросила я.
        Он повернул ко мне голову, и я увидела его глаза насыщенного янтарного цвета. Я подошла достаточно близко, чтобы различить за зрачками сияние итера.
        Бог.
        Я приложила руку к сердцу и начала опускаться на колено в знак уважения, которого удостаиваются только боги и Первозданные. Я вдруг осознала, что перед Эшем никогда так не делала.
        - Ваше высочество.
        - Пожалуйста, не надо, - попросил он. На миг я застыла, а потом выпрямилась. - Меня зовут Эктор.
        Я открыла рот…
        - Мне все равно, как тебя зовут, - остановил он, и я закрыла рот. Я лишь собиралась поздороваться. - Наверное, тебе интересно, зачем я пришел.
        Интересно.
        - Если так, то у нас есть что-то общее, - продолжал он, наклонив голову. Светлые локоны упали ему на лоб. - Мне это тоже интересно, но предпочитаю не задавать вопросы, а просто делать то, что мне сказали.
        Я недоуменно вскинула брови.
        Эктор в последний раз провел рукой по лошади и повернулся ко мне. Он что-то держал в другой руке. Узкую коробку из светлой березовой древесины.
        - Мне приказано отдать это тебе.
        Я уставилась на коробку.
        - Кем приказано?
        - Кажется, ты прослушала про не задавать вопросы. Соображать надо. - Он протянул коробку. - Возьми.
        Я взяла, только потому… что еще могла сделать? Опустила взгляд, медленно перевернула коробку и опять подняла голову. Эктор уже шел по улице.
        Ну ладно.
        С любопытством и легкой опаской шагнула в тень соседнего дома. Я бы солгала, сказав, будто не боюсь того, что может оказаться в коробке, которую вручил мне незнакомый бог. Нащупала крышку и подняла.
        Я ахнула, задрожав от потрясения. Коробка затряслась в моих руках. Я постаралась унять дрожь, не в силах поверить в то, что вижу.
        На кремовом бархате лежал кинжал. И не какой-нибудь кинжал.
        Уголки моих губ поползли вверх, и по лицу расплылась улыбка. Я освободила клинок из его мягкого гнезда. Кинжал… великолепное творение. Произведение искусства. Рукоятка была сделана из гладкого, белого и удивительно легкого материала. Это какой-то камень? Навершие рукояти вырезано в виде полумесяца. Я схватила рукоять. Боги, кинжал был таким изящным, но прочным.
        Прекрасным и могущественным.
        Сам клинок был по крайней мере семи дюймов в длину и формой напоминал тонкие песочные часы, смертоносно острые с обеих сторон. Замысловатая гравировка на лезвии изображала шипастый хвост, а на рукояти - мускулистое чешуйчатое тело и голову дракона с раскрытой пастью, извергающей огонь.
        Кинжал из тенекамня.
        Отполированное черное лезвие расплывалось перед глазами. Я сморгнула непрошеные слезы. Эмоции не имели отношения к тенекамню. Даже к тому, кто передал его мне. Просто…
        Мне никогда в жизни ничего не дарили.
        Ни на Ритуалах, когда родственники и друзья часто обмениваются подарками. Ни на день рождения.
        Но сейчас я получила подарок - прекрасный, полезный и совершенно неожиданный. И его преподнес мне бог.
        Эш.
        Глава 17
        Одетта ушла в Долину ранним утром следующего дня.
        Я узнала об этом только потому, что зашла к ней перед тренировкой с сиром Холландом и обнаружила в ее комнате служанку, снимающую с кровати постельное белье. Я поняла, что произошло, еще до того, как заговорила, спросив, где Одетта. Внезапная тяжесть в груди сказала, что момент, о котором она предупреждала, настал.
        Я не пошла в башню. Вместо этого отправилась в Стоунхилл, где жила ее семья, и подоспела как раз к началу церемонии. Не потому ли так часто приходила в этот район и проводила время в храме Фаноса, что считала Одетту своей семьей?
        Я стояла в задних рядах среди скорбящих и удивилась, когда почувствовала, что ко мне подошли. Это были сир Холланд и Эзра. Ни один из них не произнес ни слова, когда подняли погребальный костер, на котором лежала Одетта, и стало видно худенькое тело, закутанное в саван. Они молча стояли рядом со мной, и их присутствие немного смягчило тяжесть в груди.
        Я не плакала, когда вынесли факелы и положили на пропитанные маслом дрова. Не потому, что не могла, а потому что знала: Одетта не хотела бы, чтобы я плакала. Она говорила, что я должна быть готова. И я была готова, насколько это возможно. Пламя медленно поползло по дровам, колеблясь от соленого бриза, пока бледный саван не скрылся в огне.
        Тогда я развернулась и ушла, зная, что в царстве смертных от этой сумасбродной женщины ничего не осталось. Она вступила в Страну теней, миновав Столпы Асфоделей, о которых говорил Эш. Я шла по берегу, уверенная, что Одетту радушно приняли в Долине, и она наверняка уже там на что-то ворчит.

* * *
        Утром в день Ритуала я проснулась с головной болью, которая не проходила, сколько воды я ни заставляла себя пить.
        Тренировка превратилась в сущую пытку - головная боль перешла в боль в челюсти и вызвала тошноту в желудке. Духота в башне не способствовала улучшению моего состояния.
        Сир Холланд кружил вокруг меня, на темной коже его лба блестели капли пота. Я устало следила за ним. Он бросился на меня, и я должна была с легкостью отразить его удар, но мои движения стали медлительными. Его голая ступня угодила мне в подбородок. Из моих легких вырвался болезненный выдох, и я похромала назад.
        - Ты в порядке? - спросил сир Холланд.
        - Да.
        Я согнулась, потирая подбородок.
        - Уверена? - Он подошел ко мне, вытирая лоб тыльной стороной ладони. - Ты весь день неуклюжая.
        - Я и чувствую себя неуклюжей, - пробормотала я, выпрямляясь.
        На лице сира Холланда отразилась тревога. Он окинул меня взглядом.
        - Ты немного бледна. - Он упер руки в бока. - Что происходит? Это из-за Одетты?
        Меня кольнула грусть, но я покачала головой. После смерти Одетты прошло два дня, и я раз десять ловила себя на том, что направляюсь ее навестить, прежде чем вспомнить, что ее больше нет здесь.
        - Просто сильно болит голова, и с желудком нехорошо.
        - Челюсть болит?
        Я нахмурилась.
        - Откуда ты знаешь?
        - Ты трешь лицо.
        О, и правда. Я перестала тереть.
        - Челюсть побаливает, - призналась я. - Может, подхватила какую-то хворь или заболел зуб.
        - Может, - буркнул он, и я нахмурилась сильнее. - Ступай и до конца дня ничего не делай. Тебе нужно отдохнуть.
        Обычно я стала бы возражать и продолжила тренироваться, несмотря на недомогание, но сейчас мне хотелось просто сидеть. Или лежать.
        - Да, пожалуй, так и сделаю.
        Сир Холланд кивнул. Неловко помахав ему на прощание, повернулась к двери.
        - Я принесу тебе кое-что, что может помочь, - сказал он.
        - Не хочу снотворного, - заявила я, потянувшись к двери.
        - Это не снотворное.
        К тому времени, как вернулась в свои покои, боль в животе усилилась. Я с трудом стащила с себя одежду и натянула старую мужскую рубашку, которую когда-то бросили в прачечной. Она была мне велика и доходила до колен. Не такая легкая, как моя ночная, но у меня хватило сил только надеть ее.
        Чуть позже в мою спальню постучали. Вошел сир Холланд с чашкой и мешочком.
        Он протянул мне все это, а я заглянула в темную жидкость, от которой шел пар, и спросила:
        - Что это?
        - Немного витекса, ромашки, фенхеля, ивы и мяты, - сказал он, задержавшись в дверях. - Это поможет.
        Я понюхала жидкость, подняв брови, и села на кровать. Сладкий, мятный, землистый запах.
        - Пахнет… необычно.
        - Так и есть. Но тебе нужно выпить все, и быстро. Ладно? Ты же не хочешь, чтобы остыло.
        Я кивнула и сделала долгий глоток. На вкус не так уж плохо, но все равно проглотить было довольно трудно.
        Сир Холланд сел на край кровати и вперил взгляд в маленькое окошко, через которое лился солнечный свет.
        - Знаешь, о чем я думаю? О том разговоре, когда спросил тебя, кто же ты.
        - Да. - Я наморщила лоб. - Ты назвал меня воином.
        Он кивнул с легкой улыбкой.
        - Да. Я думал об этом. О том, кого ты мне напоминаешь.
        Я почти боялась услышать.
        - И кого же?
        - Соторию.
        Я не сразу вспомнила, кто это.
        - Девушку, которую так напугал бог, что она упала с Утесов Печали и разбилась? - Не знаю, была ли Сотория мифом или действительно жила когда-то, но я оскорбилась. - И с чего ты решил, что я могу спрыгнуть с утеса?
        - Сотория не была слабой, Сера. То, что ее напугал бог, - только часть ее истории.
        - Разве другая часть - не про ее смерть?
        На его лице появилось ироничное выражение.
        - История этой юной девы не закончилась с ее смертью. Понимаешь, тот, кто, по сути, стал причиной ее смерти, считал, что влюблен в нее.
        - Поправь, если я ошибаюсь, - сказала я, чувствуя, что головная боль уже уменьшается, - но он видел только, как она собирала цветы. Он не разговаривал с ней. Так с чего он решил, что влюбился в нее?
        Сир Холланд пожал плечами.
        - Он увидел ее и влюбился.
        Я закатила глаза.
        - Он считал так, но это больше походило на одержимость.
        - Ты имеешь в виду после того, как он… поговорил с ней?
        Сир Холланд покачал головой.
        Я издала сдавленный смешок.
        - Прости. Не понимаю, как можно стать одержимым девушкой, которую лишь видел собирающей цветы. Я хочу сказать, любовь с первого взгляда? В это могу поверить, но только если они все же поговорили. - Я нахмурилась и задумалась. - И даже тогда я бы сказала, что это была похоть. Не любовь.
        Он усмехнулся и вытянул ногу.
        - Что ж, он стал одержим идеей вернуть ее и быть с ней.
        У меня перехватило дыхание. Никогда не слышала эту часть легенды.
        - Ему удалось?
        - Его предупредили, что так нельзя. Что ее душа ушла в Долину, и она обрела покой. Но он… нашел способ.
        - Боги.
        Я закрыла глаза, охваченная ужасом и печалью. Если Сотория была реальной, у нее уже забрали жизнь. Мне стало дурно от того, что у нее отобрали и покой. Это вопиющий произвол.
        - Сотория восстала и не обрадовалась этому. Она была напугана и несчастна. Бог не мог понять ее уныния. То, что он сотворил, не сделало ее лучше и не заставило полюбить его. - Сир Холланд помолчал. - Никто не знает, как долго длилась вторая жизнь Сотории, но в конце концов она умерла. Некоторые говорят, что она уморила себя голодом, другие уверяют, что она начала жить заново, но боролась со своим похитителем, несмотря на все его могущество. Она была сильна, Сера. Она была воином и боролась, несмотря на горе от потери жизни в таком юном возрасте. Несмотря на утрату покоя и контроля, независимо от того, что неравенство сил было не в ее пользу. Вот чем ты напоминаешь мне ее.
        - О, - прошептала я, допивая чай. - Что ж, неплохо.
        Я надеялась, что история Сотории - всего лишь старая легенда.
        - Допила?
        - Да.
        - Хорошо. Может быть небольшая сонливость, но не как от снотворного, - объяснил он, поднимаясь. - В мешочке есть еще, если тебе понадобится. Нужно настоять травы в кипятке минут двадцать.
        - Спасибо тебе. - Было странно произносить эти слова.
        - Не за что. - Он подошел к двери и остановился. - Сера, все будет хорошо. Отдохни.
        Как только он ушел, я сделала, как он велел. Закрыла глаза. Барабанный бой в голове и бурление в желудке почти полностью прошли. Как и предупреждал сир Холланд, от снадобья я почувствовала усталость или, по крайней мере, расслабилась настолько, чтобы задремать.
        Не знаю точно, когда заснула, но спустя некоторое время боль прошла - и в висках, и в челюсти, а желудок успокоился настолько, что я смогла надеть штаны и решила что-нибудь поесть.
        Не знаю, как рецепт этого снадобья, которое оказалось настоящим чудом, попал к сиру Холланду. Наверное, я обниму его при следующей встрече.
        Наевшись, я почувствовала себя практически хорошо и пошла в ванную почистить зубы. Склонившись над маленьким умывальником, прополоскала рот. Ставя кувшин на узкую полку, я посмотрела вниз.
        - Что за?.. - прошептала я, уставившись на красные потеки в пене.
        Кровь.

* * *
        Я очень мало знала об Избранных, как мужского, так и женского пола, но то ли любопытство, то ли беспокойство потянули меня на Ритуал в Солнечный храм.
        Храм уже заполнили знать, богатые торговцы и землевладельцы. Благодаря бледно-розовому платью, которое носила в тех редких случаях, когда мама желала меня видеть, во мне признавали одну из прислужниц королевы. Я легко двигалась среди людей, которые поднимались по широким ступеням. Как и весь двор, храм был выстроен из раскрошенных бриллиантов и известняка. Солнце заливало стены и шпили, сверкая в бриллиантовых вкраплениях. На верху лестницы к колоннам крепились два больших факела. Серебристо-белое пламя слегка колыхалось на горячем ветру. Лавируя в толпе, я двинулась дальше, к главному залу Солнечного храма. Волоски у меня на затылке встали дыбом. Коридор был длинным и узким, с множеством закрытых дверей по бокам, и я представила, как за ними шуршат одеяния жрецов. Я содрогнулась, вспомнив, что говорил Эш о внутренностях жрецов.
        Боги, это последнее, о чем мне следовало думать. Я подошла к входу в главный зал храма. Солнечный свет струился через стеклянный потолок, падая на кремовый с золотым пол. Я вошла в зал, сдерживая трепет. Здесь горели всего несколько десятков из сотен канделябров, расставленных вдоль стен. Я редко приходила в Солнечный храм, да и вообще в любой храм, но зал наполняла особая энергия, которая пропитывала сам воздух, которым я дышала, и потрескивала на моей коже, напоминая те разряды, которые чувствовала, прикасаясь к Эшу.
        Скамьи уже были заполнены, и я, сняв капюшон, направилась к отгороженной колоннами нише. Ходить по Солнечному храму в капюшоне - знак неуважения, но это и привлекает слишком много внимания.
        Я остановилась около золотой колонны и перевела взгляд на возвышение. По полу и у подножия трона, изготовленного из той же бриллиантовой крошки и известняка, что и весь храм, были разбросаны белые пионы. Спинка трона, вырезанная в виде солнца, поглощала лучи, льющиеся с потолка. По бокам трона стояли два солнечных жреца в безупречно белых одеяниях. Они безучастно смотрели в толпу, и у них был такой же изможденный вид, что и у теневых жрецов.
        Отведя от них взгляд, я заметила в передних рядах блестящие короны королевы и короля. Они сидели впереди, справа от возвышения. Усыпанное крошечными жемчужинами платье мамы сверкало на солнце. Я иронично изогнула губы.
        Ей повезло, что портниха успела закончить платье.
        Скрестив на груди руки, переключила внимание на напряженную Эзру, которая сидела рядом с братом. Казалось, она даже не дышит. Можно представить, чего ей стоит оставаться здесь. Тавиус так широко расставил ноги, как могут только мужчины, и занимал по крайней мере два места.
        Вот засранец.
        Я поискала сира Холланда среди королевских гвардейцев, ждущих в нише поблизости от королевской семьи, но не нашла.
        Мне стало жарко, когда обвела взглядом толпу, гадая, знает ли кто-нибудь о том, что случилось с Куперами, наверняка и с другими семьями и происходит сейчас, пока все эти люди сидят здесь и, скорее всего, думают о пирах и хорошем вине, которые ждут их чуть позже. Волнуют ли их вообще чужие беды?
        У меня задергалась мышца на челюсти. Может, я несправедлива, и многим не все равно. Богатство и знатность не обязательно делают человека равнодушным к нуждам других. Я знала, что леди Розалин, которая сейчас уставилась на возвышение, часто посылала еду детям, находящимся на попечении Леди Милосердия. Лорд Малвон Фабер, отец Марисоль, не раз пускал к себе в дом тех, чьи жилища пострадали от пожаров или ливней. Лорд Карил Гавлен, сидящий с дочерью позади короля с королевой, все еще платил работникам, хотя они уже не могли возделывать ту же площадь земли.
        Многим из присутствующих было не все равно - возможно, они беспокоились даже больше, чем мне известно, но горстка других, которым наплевать, все портила. И еще будущий король, который предпочитал гоняться за удовольствиями и волочиться за каждой юбкой, чем кормить свой народ.
        Мое внимание привлекло мерцание жемчуга в волосах Эзры. Я всматривалась в крошечные круглые камешки. Красивые. Я не носила никаких драгоценностей, кроме золотых цепочек, которые когда-то удерживали мою вуаль. Мне никогда не давали украшений - ни колец, ни ожерелий, ни заколок, ни безделушек. И я никогда не покупала ничего на те монеты, что находила во время своих вылазок в город. Я не стремилась владеть драгоценностями, поскольку считала, что они не для меня. Звучит глупо, но когда Эзра или мама надевали эти блестящие красивые штучки, те казались на своем месте. Это можно было сказать почти о каждой женщине и мужчине, которые здесь сидели.
        Мама повернула голову к Эзре, которая что-то говорила. Королева улыбнулась, и у меня перехватило дыхание. Такая милая улыбка, я и не помнила, чтобы она когда-нибудь так улыбалась мне.
        Так она улыбалась Эзре, но не мне - не своей дочери.
        Я сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле, но чуть не задохнулась. Мама рассмеялась, и я ощутила это каждой косточкой. Со мной она никогда не смеялась. Да и с чего бы? Я - провалившаяся Дева, а Эзра - принцесса.
        Боги, я же ревновала. После стольких лет. Как такое возможно? Захотелось рассмеяться, но какое-то мгновение я действительно желала быть Эзрой.
        Сидеть там и быть достойной семьи, которая меня окружает. Кроме Тавиуса, но включая Эзру, конечно. Я мечтала об этом.
        Меня наполнили странные мысли - вопросы, которыми я перестала задаваться много лет назад. Насколько другой была бы моя жизнь, если бы мой предок не согласился на такую возмутительную сделку? Не родись я в покрове - как Дева, обещанная Первозданному Смерти. Праздновали бы мои дни рождения с тортами и свечами? Стала бы моим первым полученным подарком кукла или какая-нибудь прелестная безделушка? А теплые объятия и сплетни по вечерам в чайной? А Ритуалы, на которых я сидела бы рядом с мамой? Может, еще и с папой?
        Гордилась бы мной мама вместо того, чтобы сожалеть о том, кем я стала?
        Все эти вопросы вылетели у меня из головы, когда позади трона заколебался и раздвинулся плотный белый занавес с золотыми символами солнца. Я крепче сжала сложенные на груди руки. Солнечный жрец вывел Избранного. Им оказался молодой человек в просторных белых штанах и жилете. Вуаль Избранного скрывала его лицо, оставляя открытыми только рот и подбородок, а кожа была раскрашена золотой краской, что напомнило мне Каллума.
        Когда Избранного усадили на трон, разговоры стихли до шепота. На вуаль надели венок из пионов и еще каких-то хрупких цветов. Солнечный жрец встал позади трона, а еще трое жрецов опустились на колени.
        Остававшиеся незажженными свечи вспыхнули, а меня сковало странное ощущение. Я узнала его. Так же я почувствовала себя на озере. За мной наблюдали.
        Я напряженно осмотрела передние скамьи, и у меня упало сердце, когда наткнулась на взгляд Тавиуса. Его губы изогнулись в ухмылке, и я подавила желание показать ему средний палец - в высшей степени неприличный жест в Храме Жизни.
        Тавиус подался вперед, наклонив голову к маме. Ее бледные плечи, окутанные в шелк, напряглись. Подлец. Я застыла, а королева повернула голову. Я хотела отступить назад в тень, но там не было места. Чувствуя на себе ее взгляд, я стиснула зубы.
        Ну вот, всё как всегда.
        Не стоило приходить, а если задержусь, королева рассердится еще сильнее. Я начала поворачиваться, но тут по залу пронесся порыв теплого ветра, потревожив пламя свечей. Я остановилась, а по толпе пронесся ропот. Ветер принес аромат…
        Воздух наполнился энергией, которая потрескивала на моей коже и окутывала окружающих людей. Я метнула взгляд на центральный проход, где пространство начало искажаться и вибрировать. Зная, что сейчас будет, я взглянула на возвышение, где молодой человек сидел, сложив руки и скрестив ноги в лодыжках. На его лице играла невероятная улыбка. Он не волновался насчет своего Вознесения. Он весь сиял, его тело напряглось в предвкушении, а первозданная энергия нарастала. В золотом зале прогремел раскат грома, а снаружи донеслись приветственные крики. В сотнях свечей ревело пламя, устремляясь к стеклянному потолку, а пространство с рокотом раскололось. Вырвались клубы итера, падая на бриллиантовую крошку и известняк пола. Проход заполнила масса пульсирующего серебряного света, вихрем собираясь вокруг высокой мужской фигуры.
        Все вокруг преклонили колени, прижав руку к груди. Когда клубы серебристого света улеглись, я опомнилась и тоже опустилась на одно колено и подняла к груди руку.
        Как и все, я не отводила глаз от центрального прохода. Я впервые увидела Колиса, Первозданного Жизни. Оказалось, что у него тоже золотые волосы и кожа, как и у бога Каллума. Высокий и широкоплечий, он носил белую одежду, искрящуюся золотом. Мое внимание привлек золотой обруч на его мощном бицепсе.
        Избранный встал с церемониального трона, преклонил колено и опустил покрытую вуалью голову. Колис был размытым золотым очертанием и искрящимися щупальцами итера, когда стремительно взошел на возвышение. Края вуали Избранного взметнулись. Крупное тело Первозданного заслонило от меня юношу, когда Колис поднял вуаль, открывая лицо Избранного только себе.
        Не знаю, сказал ли он что-то Избранному. Не знаю, билось ли чье-нибудь сердце так же быстро, как и мое; чувствовал ли еще кто-нибудь текущую по затылку первозданную энергию, отчего было практически невозможно держать голову поднятой. Ощутил ли кто-то тошноту, когда Колис выпрямился во весь рост и заговорил голосом, от которого у меня все внутри задрожало.
        - Избранный, ты достоин.
        Все вокруг ударили руками по полу. Громовой стук эхом донесся с переполненных улиц перед Солнечным храмом, со всей Карсодонии. Я вздрогнула, не в силах шевельнуть рукой. Достоин. Это слово свернулось комком у меня внутри. Первозданный повернулся к присутствующим. Мне сдавило грудь, а храм содрогнулся под силой сотен бьющих в пол ладоней. Лицо Первозданного…
        Слишком яркое, на него было больно долго смотреть - смотреть достаточно, чтобы разглядеть его черты. Он медленно оглядывал скамьи и ниши. Его взгляд остановился, как и мое сердце, а мои глаза начали слезиться и гореть. По коже побежали мурашки, а дыхание застряло в горле.
        Первозданный Жизни смотрел прямо в нишу, где я стояла, преклонив колено, и я больше не могла держать глаза открытыми. На ресницах собрались слезы, и они опустились, но я все равно чувствовала его взгляд - горячий, как само солнце, теплый, как дар, бьющийся у меня в груди.

* * *
        Когда день Ритуала сменился ночью, у меня опять начала побаливать челюсть. Не так сильно, как раньше, но все равно было неприятно. Я бесцельно бродила по Первозданным садам, не испытывая желания покинуть Вэйфейр, хотя Большой Чертог был заполнен знатью и другими людьми, празднующими Ритуал. Мне удавалось избегать мамы, что будет труднее, когда гости уедут. Тогда она наверняка позовет меня.
        Я вздохнула, и мои мысли унеслись обратно в Солнечный храм и к Первозданному Жизни. По затылку пробежала дрожь, я остановилась перед ночными розами у входа в сад. Они расползались по земле и оплетали большую чашу фонтана. Наверное, внимание Колиса ко мне лишь игра моего воображения. Ниша, где я стояла на коленях, была заполнена людьми. Но я подумала о своем даре и его источнике: должно быть, этот дар исходил от него.
        Раздался высокий, пронзительный свист. Я резко подняла голову и повернулась к гавани. Над морем Страуд высоко в небо взметнулся столб белых искр. Еще один пронзительный свист - и взорвался фейерверк из ослепительных красных искр.
        Привлеченная зрелищем, я вышла из Первозданных садов и вступила в крытый переход. С утесов фейерверк будет хорошо виден. А потом я, возможно, схожу к озеру. Я не возвращалась туда после той ночи, когда встретила Эша. Наверное, опасалась, что озеро больше не будет казаться…
        - Сера, - послышался тихий шепот.
        Я остановилась и повернулась налево.
        - Эзра? Что ты здесь делаешь? Ты же должна быть…
        Слова замерли у меня на языке, когда я рассмотрела сводную сестру в тусклом свете фонарей. Она была бледна, измучена и…
        У меня упало сердце, когда увидела темно-красные пятна на ее лифе. И красновато-коричневые - на зеленой юбке.
        - Ты ранена? Тебя кто-то ранил? - Все во мне застыло, и я стала пустой. Я сотворю ужасные вещи с любым, кто посмел ее тронуть. - Кому мне нужно причинить боль?
        Эзра никак не отреагировала на мой вопрос.
        - Я в порядке. Я не ранена. Кровь не моя, но… мне нужна твоя помощь.
        Я почувствовала небольшое облегчение.
        - Чья на тебе кровь? - спросила я, ловя ее взгляд в мягком свете газовых фонарей. Я прищурилась. - Тебе нужна помощь, чтобы похоронить тело?
        - Боги богов, надеюсь, ты шутишь.
        Я не шутила.
        - Хотя именно к тебе обращусь, если мне понадобится похоронить тело, - поправилась она. - Мне кажется, ты бы прекрасно подошла для такого предприятия, и уверена, ты хранила бы секрет до гроба.
        Не думаю, что такой характеристикой можно гордиться. Но то, что она сказала, - правда.
        - Но сейчас это к делу не относится. Сера, мне очень нужна твоя помощь. Отчаянно. - Она сцепила руки. - Произошло нечто ужасное, и помочь можешь только ты.
        Волна тревоги вернулась. Я окинула взглядом переход. Никого. Пока что.
        - Эзра…
        - Это Мари. Ты же помнишь ее? Она…
        - Да, конечно, я помню твою подругу детства, с которой ты по-прежнему дружишь и которую я видела сегодня в храме, - перебила я. Неужели Эзра все же повредила голову? - Что с ней стряслось?
        - Еще один ребенок нуждался в нашей помощи. Никакой опасности не предполагалось. Девочка живет неподалеку от «Трех Камней». Знаешь это место?
        - Да. - Это был паб в Нижнем Городе. - Что там случилось?
        - Произошло недоразумение. Мы планировали забрать девочку сегодня, когда все празднуют Ритуал. Лучшая возможность. Вот и всё, - говорила Эзра приглушенным голосом.
        Она пошла вперед, не оставив мне иного выбора, как следовать за ней. Сводная сестра вывела меня из крытого перехода на ухоженный внутренний двор и направилась к конюшням. Над морем взорвался очередной фейерверк, бросив на ее лицо синюю тень.
        - Мы сразу ее нашли. Она была в жалком состоянии, грязная и неопрятная, - продолжала тараторить Эзра - эта особенность присуща нам обеим, когда мы нервничаем, хотя в нас нет ни капли родственной крови. - И совершенно напуганная, Сера.
        - Что случилось? - повторила я.
        - Я не знаю. Похоже, все произошло в считаные секунды.
        Мы завернули за угол, и показались конюшни, освещенные множеством фонарей. Я сразу заметила экипаж без королевских знаков, которым Эзра пользовалась для таких целей. Он стоял чуть в стороне от ворот, ближе к конюшням, в тени внутренней стены. Несмотря на теплый вечерний воздух, по мне побежали мурашки.
        Я замедлила шаги, но Эзра пошла быстрее.
        - Несколько мужчин в пабе затеяли спор, который переместился на улицу. Кто-то швырнул пивную кружку, и девочка испугалась. Она бросилась в укрытие, в тот переулок, где она жила, и…
        Мы подошли к экипажу, в котором царила тишина. Эзра резко вдохнула и потянулась к двери. Небо озарили белые искры.
        Все мысли о побеге и корабле исчезли. Эзра открыла дверь, и из экипажа полился тусклый свет фонаря.
        - Мужчины начали драться на улице, а Мари попала в самую гущу, когда бросилась за девочкой. Наверное, они приняли ее за мужчину. Из-за ее плаща, понимаешь? - Эзра залезла в экипаж, придерживая дверь для меня. - Ее сбили с ног, и она ударилась головой то ли о здание, то ли о землю. Я не знаю, но…
        Первое, что я увидела, - стройные ноги в черных штанах, согнутые в коленях, и безвольные руки. Потом - помятую и незаправленную бежевую блузу под безрукавкой, с пятнами крови на плечах и воротнике. Я подняла взгляд на лицо Мари. На ее лбу запеклась коричневая кровь. Глаза, которые я помнила проницательными, черными, были наполовину закрыты. Губы разомкнуты, словно во вдохе.
        Но девушка, обмякшая на сиденье экипажа, прислонившись к стенке, не дышала.
        Я посмотрела на Эзру, которая присела на корточки и взяла окровавленную тряпку.
        - Она мертва, - сказала я.
        - Знаю. - Эзра перевела взгляд на меня. - Думаю, она… - Сестра прерывисто вдохнула. - Я привезла ее, чтобы показать целителю, но она… скончалась прежде, чем я тебя нашла. Она умерла совсем недавно.
        Я застыла.
        - Эзра…
        Она заглянула мне в глаза.
        - Сера, она не должна оставаться мертвой.
        Глава 18
        - Я не забыла, что ты сделала, когда мы были детьми. - Грудь Эзры бурно поднималась и опускалась. - Когда тот уродливый кот…
        - Его звали Баттерс, - перебила я. - И он был не уродливый.
        Она вскинула брови.
        - Он выглядел так, будто вылез из Страны теней.
        - Не нужно с таким пренебрежением относиться к памяти Баттерса. Он просто был… - В моей памяти всплыл пятнистый кот с оторванным ухом и проплешинами. - Он просто был не такой, как все.
        - Такой или нет, но ты вернула Баттерса к жизни, когда он отравился. Ты прикоснулась к нему, и кот воскрес.
        - Чтобы умереть полчаса спустя.
        - Но не по твоей вине, - напомнила Эзра. - Его вторая смерть не имеет к тебе никакого отношения.
        Разве?
        Я старалась не думать о том, что случилось, когда Тавиус побежал к моей маме рассказать, что я сделала. С королевы мигом слетело ее неизменное добродушие. Конечно, известие, что твой ребенок вернул к жизни мертвого амбарного кота, не могло не вселить тревогу, но приказать схватить кота и?..
        Я крепко зажмурилась и открыла глаза, когда Эзра сказала:
        - Ты можешь ей помочь.
        Я медленно покачала головой. Марисоль всегда была добра ко мне. Она была хорошим человеком.
        - Баттерс был котом…
        - Ты с тех пор такое делала? - спросила Эзра. - Возвращала к жизни какое-нибудь несчастное создание? Уверена, что делала, так что не лги. Ты всегда питала слабость к животным. Не может быть, что не делала.
        Я вспомнила волка кийу.
        - А на людях пробовала? - не отставала Эзра.
        Мои мысли перескочили с волка на Одетту. Именно это я собиралась сделать перед тем, как она открыла глаза. Но тогда я запаниковала. Тогда я не думала. А сейчас думаю.
        - Эзра…
        Мне была ненавистна сама мысль отказать ей. Она - моя семья. По-настоящему родной человек, хотя у нас разные родители и нет ни капли родственной крови. Она не раз защищала меня от колкостей Тавиуса, когда я была Девой и не могла ответить ему. Именно Эзра стояла рядом со мной в те редкие моменты, когда мы собирались вместе - как прошлым вечером, чтобы я не выглядела так неловко, как себя чувствовала. Она видела во мне личность, а не вещь. Но вернуть к жизни мертвую?
        - На смертных я не пробовала, - ответила я.
        - Но сейчас можешь хотя бы попытаться. Сера, пожалуйста. Всего лишь попытка. Если не сработает, тогда я буду знать… что мы испробовали все. А если сработает? Ты будешь применять дар, чтобы помогать тем, кто этого заслуживает. - Она осторожно промокнула кровь на шее Марисоль. - И, если сработает, я постараюсь, чтобы она не узнала, что произошло. Кроме нас с тобой, никто не должен знать правды.
        Я уставилась на Марисоль, и мне сдавило грудь. На нее еще не легла серая бледность смерти. Животные, которых я возвращала, потом жили нормальной жизнью, пока их не настигала судьба или старость. Но с людьми все должно быть иначе.
        - Пожалуйста, - умоляла Эзра, и у меня сжалось сердце. - Пожалуйста, помоги Мари. Я не могу… Ты не понимаешь. - Ее голос надломился, когда она посмотрела на Мари. - Я просто не могу ее потерять.
        Я перевела взгляд с одной на другую, и дыхание застряло у меня в горле. Все начало вставать на свои места. Они были близки - и в детстве, и сейчас. Марисоль не замужем; Эзра не проявляет к своим многочисленным женихам никакого интереса. Теперь я догадывалась почему.
        - Эзра, ты ее любишь? - прошептала я.
        Сводная сестра подняла на меня взгляд и ответила без малейшего колебания:
        - Да. Я ее очень сильно люблю.
        Любовь.
        Интересно, каково это - любить настолько глубоко и всецело, что готова пойти на что угодно. Мне не доводилось чувствовать ничего, выходящего за пределы мимолетного любопытства и вожделения, и боги знают, что я бы хотела испытать большее - найти и удержать это. Но ничего подобного не вспыхивало во мне по отношению к тем, кого я встречала в Садовом районе.
        Я понятия не имела, каково это - переживать такую любовь. Это так волнующе, как я себе представляла, или ужасно? Или и то и другое? Это должно быть настоящим чудом. И я не могла допустить, чтобы Эзра это потеряла.
        Выругавшись вполголоса, я наклонилась вперед.
        - Понятия не имею, сработает ли.
        - Знаю. - Она поймала мой взгляд. - Я бы не стала просить, но…
        - Ты ее любишь и пойдешь ради нее на все.
        Я опустилась на колени перед Марисоль, не в силах поверить, что это делаю.
        - Да, - прохрипела Эзра.
        Я положила ладонь на руку Марисоль. Ее кожа уже казалась иной. Стараясь игнорировать это ощущение, я обхватила ее пальцы и сделала то же, что и раньше. Не требовалась концентрации или особого ритуала. В мои руки хлынуло тепло, их начало покалывать. Я перевела взгляд на лицо Марисоль и просто пожелала, чтобы она ожила.
        Но она не подавала признаков жизни.
        Я приложила другую руку к ее щеке. Живи. Ты должна жить.
        Как и Эзра, она действительно помогала народу Ласании. Она была хорошей. Живи.
        Вдали взорвался еще один фейерверк, и тут что-то произошло. С моим прикосновением.
        Я ахнула. Или это ахнула Эзра. А может, мы обе при виде слабого белого свечения, сочащегося из-под моей кожи и вдоль кончиков пальцев.
        - Не помню, чтобы такое было с Баттерсом, - прошептала Эзра.
        - Не… не было.
        Вытаращив глаза, я наблюдала, как серебристое свечение пульсирует, обволакивая Марисоль. Свет… это же итер. Итер подпитывал мой дар. Просто я никогда прежде не видела, чтобы он исходил от меня.
        Но тем не менее ничего не произошло.
        Меня начала охватывать печаль из-за Эзры и Марисоль, и тепло в моих руках угасло вместе со свечением.
        - Прости, Эзра, но…
        Пальцы Марисоль дернулись в моих. Потом кисть, и наконец судорога прошла по всей руке.
        - Сработало, - хрипло выдавила Эзра, а потом спросила громче: - Сработало?
        Я метнула взгляд на лицо Марисоль. На него вернулся теплый оттенок, хотя при свете фонаря трудно было сказать. Я не осмеливалась заговорить, но вспомнила о портнихе. Что, если Марисоль вернется такой же?
        Наверное, следовало подумать об этом заранее.
        Ресницы Марисоль затрепетали, а грудь поднялась в глубоком вдохе, который перешел в приступ кашля, сотрясший все ее тело. Я увидела ее зубы. Никаких клыков, хвала богам.
        Сработало.
        Боги богов, и правда сработало.
        Я выпустила ее пальцы и откинулась назад, глядя на свои руки. Потеряв равновесие, я упала на задницу.
        Эзра обхватила плечи Марисоль.
        Сработало.
        Внезапно влажную кожу на шее обдало холодным воздухом, и я резко вскинула голову. По спине пробежала дрожь. Я запустила руку под волосы и схватилась за шею, но не ощутила ничего.
        - Вдохни пару раз поглубже. - Эзра взглянула на меня сияющими глазами и опять вернулась к Марисоль. - Как ты себя чувствуешь?
        - Немного кружится голова. И болит, будто по ней пробежал табун лошадей. - Марисоль нахмурилась и повернулась к Эзре. - Но в остальном хорошо. Немого сбита с толку. Мы… мы забрали девочку? С ней все хорошо?..
        Эзра обхватила щеки Марисоль и поцеловала ее, заглушив то, что та хотела сказать. И совсем не дружеским поцелуем.
        Это развеяло все мои сомнения насчет их отношений, потому что поцелуй был из тех, о которых я читала в книгах и которыми мы обменивались с Эшем.
        Когда они оторвались друг от друга, на лице Марисоль блуждала растерянная улыбка.
        - У меня… странное ощущение, что я совершила какую-то невероятную глупость.
        Эзра хрипло рассмеялась.
        - Ты? Какую-то глупость? Не в этот раз. - Она погладила щеку Марисоль большим пальцем. - Тебя оттолкнули. Ты ударилась головой.
        - Я? - Она прижала ладонь к виску. - Я даже не помню, как упала.
        Она опустила руку.
        - Сера? - Она слегка наморщила лоб. - Что ты здесь делаешь?
        - Эзра решила, что ты мертва, - сказала я. - И привела меня, чтобы я помогла тебя похоронить.
        - Что? - промямлила она, глядя на Эзру.
        Моя сводная сестра рассмеялась, рассеянно потирая ладонь Марисоль между своих.
        - Глупости. Я везла тебя к семейному целителю, когда наткнулась на нее. Правда, Сера?
        - Правда. - Мои руки дрожали, и я спрятала их. - Но ты в порядке, так что мне можно идти.
        - Хорошо. - Марисоль слабо улыбнулась. - Спасибо, что не похоронила меня заживо.
        Я заморгала, поднимаясь на ноги.
        - Не за что.
        - Кстати, хорошо выглядишь, - заметила Марисоль, глядя на меня. - Правда, красиво. Это сюрко. Цвет тебе идет.
        - Спасибо, - прошептала я.
        Я и забыла, во что переоделась. Развернувшись, я открыла дверь экипажа. В этот момент взорвался белый фейерверк.
        Эзра двинулась за мной, освещенная вспышками.
        - Я скоро вернусь.
        - Я никуда не уйду. - Марисоль откинулась назад и оглядела себя. - Боги, я грязная. Во что угодила моя голова? В кучу грязи?..
        Я соскочила на землю, прошла несколько шагов и остановилась. Подол сюрко зашелестел вокруг коленей. Меня переполняла теплая беспокойная энергия. Эзра вышла из экипажа и закрыла за собой дверь.
        - Я правда не думала, что сработает, - начала я.
        Эзра пересекла разделяющее нас расстояние и потянулась ко мне, но остановилась.
        - Я хочу тебя обнять, но кровь… Она испортит твое сюрко.
        Никогда не ожидала услышать от Эзры таких слов.
        - Оно тебе и правда очень идет. - Она вдохнула. - Спасибо. Боги, Сера, спасибо. Не знаю, смогу ли тебе когда-нибудь отплатить.
        - Не нужно. Ну, можешь отплатить тем, что она никогда не узнает правды.
        Понятия не имела, что подумает Марисоль, если узнает. Будет ли благодарна? Или озадачена? Даже напугана? Разозлится?
        - Я позабочусь, чтобы она никогда не узнала, - поклялась Эзра. Повисла тишина. - Ты понятия не имеешь, правда?
        - О чем я не имею понятия?
        - То, что ты сделала, - не что иное, как благословение. - У нее был такой вид, словно она хочет меня встряхнуть. - Ты - благословение, Сера. Неважно, кто что говорит и во что верит, но ты - благословение. И всегда была. Ты должна это знать.
        К моим щекам прилил жар. Я принялась теребить пуговицы своей накидки.
        - Иногда мои руки бывают особенными. Вот и все.
        - Это не руки. Это даже не твой дар, а у тебя он в самом деле есть. В тебе нет изъянов. И ты - не изъян.
        Я прерывисто вдохнула, продолжая играть пуговицей. То, что она сказала…
        Вряд ли она понимала, как много эти слова для меня значат. И вряд ли я могла это признать, потому что в таком случае подтвердила бы, как сильно ранят другие слова.
        - Сера, - прошептала Эзра.
        Я прочистила горло.
        - Наверное, тебе стоит отвезти ее к целителю, - сказала я, быстро меняя тему. - Может, не сегодня. На случай, если у нее еще остались серьезные повреждения. Но за ней нужно присматривать.
        - Я об этом позабочусь.
        Я кивнула и взглянула на нее.
        - Твой отец и королева знают о ней? О вас?
        Эзра издала смешок.
        - Вообще ничего. Если узнают, то свадьба будет спланирована раньше помолвки.
        Я скривила губы и расцепила руки.
        - Разве это плохо? Ты же ее любишь.
        - И я… думаю, она любит меня. - Эзра опустила подбородок и усмехнулась одними уголками губ. - Но все равно это что-то новое. Я хочу сказать, мы знакомы с детства, но это не значит, что мы все это время знали, что значим друг для друга. Или, по крайней мере, понимали. Я не хочу впутывать сюда корону.
        - Это понятно. - Я почесала затылок. - Тебе пора возвращаться.
        - Да, пора. - Она медлила. - Не хочешь присоединиться к нам? Пока мы будем приводить себя в порядок, я велю принести в мои покои еды.
        - Спасибо, но я скоро отправлюсь спать. - Я заметила, как она сглотнула. - А тебе лучше пойти к Марисоль.
        Она кивнула и начала поворачиваться, но остановилась. Пересекла пространство между нами и обхватила меня руками.
        Сначала я потрясенно застыла. Она прикасается ко мне, обнимает. Несколько секунд я не знала, как реагировать. Меня захлестнули ощущения, когда я подняла руки и неловко ответила на ее жест, обняв. Объятие вышло неуклюжим и странным… но потом показалось чудесным.
        Эзра крепко стиснула меня и отпустила.
        - Сера, я люблю тебя.
        Я ошеломленно смотрела, как она отступает назад, неуверенно улыбаясь. Потом она развернулась и пошла к экипажу. Я не дышала, пока она не залезла внутрь.
        Потом на миг прикрыла глаза и прошептала:
        - Я тоже тебя люблю.
        Развернувшись, поспешно пересекла двор, удаляясь от экипажа и сводной сестры, от первого человека, который меня обнял. Оставляя позади тот холодный поцелуй страха на моей шее, который вытеснил тепло, опустившись камнем на мою грудь и предупреждая, что я пересекла черту.
        Сделала то, о чем предостерегала Одетта.
        Сыграла роль Первозданной.
        Глава 19
        Это сработало.
        Я не могла осмыслить то, что сделала. Вернула к жизни смертную. То ли я никогда не верила, что мой дар сработает на человеке, то ли сомневалась, что пойду на такое. А серебристое свечение? Это что-то совершенно новое. Появилось ли оно потому, что я применила дар на смертной? Не знаю. Несколько часов я пролежала в кровати, пытаясь отбросить мысли и уснуть, хотя холодное давление на затылок давно исчезло.
        Кроме Эзры никто никогда не узнает. Марисоль не будет знать правду, и предостережения Одетты можно тогда не опасаться.
        Все хорошо.
        Ничего не изменилось. Душа Марисоль еще не вошла в Страну теней, поэтому он - Первозданный Смерти - даже не узнает. Я сделала это один-единственный раз и больше не повторю, так что хватит об этом думать.
        Темнота уже сменилась серым рассветом, когда я наконец заснула. Я металась и ворочалась на узкой кровати, ночная рубашка колола, подушка казалась то слишком плоской, то высокой. Мне снилось, что за мной гонятся волки и змеи. Снилось, как я преследую темноволосого мужчину, который не оглядывается, как бы я его ни звала. И каждый раз, когда просыпалась, в моих ушах звучал голос Одетты.
        Не знаю, что меня вырвало наконец из беспокойного сна, но когда открыла глаза, моя голова лежала не на подушке и ярко светило солнце позднего утра. Я быстро заморгала, удивленная, что проспала. Не собиралась столько спать, но была рада, что боль в висках прошла. Я перекатилась на спину.
        Прислонившись к закрытой двери, в моей комнате стоял Тавиус со скрещенными на груди руками.
        Я пялилась на него целую вечность, не уверенная, что в самом деле его вижу. Для этого визита не было никаких причин. Вообще. Должно быть, мне снился кошмар.
        - Ну наконец-то ты проснулась, - сказал Тавиус.
        Я стряхнула оцепенение и резко села.
        - Что ты делаешь в моей спальне?
        - Разве мне нужна причина? Я принц. Могу делать что захочу.
        Он рассмеялся, словно сказал что-то забавное.
        Изучающе глядя на него, я опустила ногу на каменный пол. Волосы у него были не причесаны, щеки разрумянились, на подбородке проступала щетина. Белая рубашка была не заправлена и помята. Как и свободные белые штаны. Вид такой, будто он еще не ложился. Я перевела взгляд на его лицо. Глаза Тавиуса горели.
        - Ты пьян? - осведомилась я. - Или заблудился по пути в свою комнату?
        - Я точно знаю, куда шел. - Он расцепил руки и оттолкнулся от двери. - Нам нужно поговорить.
        С меня мгновенно слетели остатки сна. Я еще раз окинула Тавиуса взглядом - нет ли у него оружия. Но ничего не увидела.
        - Нам не о чем разговаривать. - Я скользнула рукой по тонкому матрасу к подушке, где последние три года во время сна держала кинжал. - Разве что ты хочешь выразить сожаление, что из-за тебя погибли три молодых гвардейца.
        Он нахмурился.
        - Понятия не имею, о чем ты.
        - Ты в самом деле будешь притворяться, что не имеешь никакого отношения к нападению на меня?
        Я поставила на пол другую ногу и переместилась к изголовью кровати.
        - А, ты об этом.
        - Да, я имела в виду гвардейцев, нанятых тобой рискнуть жизнью за монеты, которых у тебя нет.
        Он презрительно усмехнулся.
        - Ты о себе слишком высокого мнения, если думаешь, будто я потрачу хоть одну монету на что-то, имеющее отношение к тебе.
        - Если ты хотел меня оскорбить, придумай что-нибудь получше, - бросила я, засовывая руку под подушку.
        - Это всего лишь правда, сестренка.
        - Не называй меня сестрой, - прошипела я. - Это - оскорбление.
        Он резко вдохнул и откинул назад голову. Его ноздри раздулись.
        - Ты будешь говорить со мной почтительно.
        У меня вырвался сухой смешок.
        - Нет. Не буду. Я дам тебе шанс покинуть эту комнату, пока не пострадали ни твое тело, ни самолюбие.
        У него забилась жилка на виске, и я подготовилась к вспышке его гнева. Но он негромко рассмеялся, и во мне зародилась тревога.
        - Ты сегодня такая болтливая, сестра. Должен признать, предпочитаю, когда ты безропотная и кроткая.
        - Вот как?
        Я пошарила под подушкой и… ничего не нашла. Посмотрела на подушку, и внутри все сжалось.
        - Что такое, сестра? - поинтересовался Тавиус, и я перевела взгляд на него. Он завел руку за спину. - Что-то потеряла?
        Тавиус вытащил из-за спины кинжал из тенекамня, и я недоверчиво уставилась на него. В груди расцвела тревога.
        - Откуда он у тебя?
        - Ты спала. Даже не почувствовала, когда я достал его из-под подушки. Неудачное место для такого оружия. - Он ухмыльнулся. - Под матрасом было бы надежнее.
        Как долго он пробыл в моей спальне? К горлу подступила желчь. Я убрала руку из-под подушки и вцепилась в край матраса. Тавиус не мог действовать достаточно тихо, чтобы стащить кинжал. Похоже, я спала гораздо крепче, чем думала. Я заставила себя сделать долгий медленный вдох. Пусть у него мой кинжал, но других преимуществ у него нет.
        - Тавиус, о чем ты хочешь поговорить?
        Я старалась держаться от него на расстоянии шести футов.
        - Такая непокорная, - прошептал он.
        Его румянец вспыхнул сильнее. Он без предупреждения всадил кинжал в платяной шкаф, и я подскочила. Белая рукоятка задрожала от удара. Я не могла смириться с тем, что он застал меня врасплох. И ненавидела его самодовольную ухмылку.
        Держу пари, он гордился тем, что сделал кинжалом. Но этот самонадеянный глупец не осознавал, что отказался от единственного шанса защитить себя - каким бы ничтожным этот шанс ни был.
        - А теперь ты захочешь уйти из моей спальни, - предупредила я, вставая.
        - А ты - захочешь пересмотреть свое поведение, особенно после того, что произошло.
        А что произошло?
        - Это потому что я пришла на Ритуал? - Мышцы ног напряглись. - И меня в самом деле накажут за такое ужасное оскорбление?
        - Все покатилось в Бездну, когда ты посмела показаться там. Но…
        Он сглотнул и опустил взгляд. Моя ночная рубашка едва доходила до колен. Из-за своей развращенности он отвлекся.
        Это ему дорого обойдется.
        Я метнулась вперед - не к нему, а за кинжалом. Такой выбор казался мне более разумным, чем то, чего хотела. А я хотела броситься на Тавиуса и вырубить его. Но я знала: что бы ему ни сделала, это будет иметь последствия для меня. Вот почему выбрала кинжал, решив, что смогу прогнать его угрозами.
        И этот выбор дорого обошелся мне.
        Тавиус двигался быстрее, чем я предполагала. В один миг я поняла, что недооценивала его. Он врезался в меня и прижал мои руки к бокам.
        - Я так не думаю, - сказал он.
        Он крутанулся вместе со мной так резко, что у меня подогнулись ноги, и толкнул нас вперед. Я ударила ногой, но попала в пустоту. Он опять повернулся, и скудно обставленная спальня бешено завертелась. Я увидела кровать прежде, чем он швырнул меня животом на матрас.
        Матрас почти не смягчил падения. Удар выбил воздух из моих легких и вызвал тупую боль в теле. Я начала переворачиваться, но Тавиус навалился на меня, прижав мои ноги и туловище своим весом, а мои руки оказались зажаты подо мной.
        Я попала в ловушку.
        - Пусть ты и тренируешься, но в конечном счете ты всего лишь слабая женщина. - Он придавил меня сильнее. - Которая наконец послушается меня.
        Я попала в ловушку.
        - Слезь с меня! - закричала я в матрас.
        Он вдавил локоть в мой затылок, заставив вжаться лицом в постель. Я попыталась дышать, но не могла. Боролась, но сумела выиграть не более дюйма. Во мне, как дикое животное, бушевала паника. Я закричала в матрас, но звук вышел приглушенным. Сердце отчаянно колотилось. Мне не хватало воздуха. Даже когда удалось повернуть голову набок и больше не дышать в простыню.
        - Ты сейчас же начнешь относиться ко мне с почтением. Знаешь почему? - Мою щеку обожгло его несвежее дыхание - вонь эля и ликера. - Спроси, сестра. Спроси, почему.
        - Почему? - выплюнула я.
        Его локоть вжался ниже моей шеи, послав всплеск боли по всему позвоночнику. Во мне клокотала ярость, смешиваясь с нарастающей паникой. Я не могла вдохнуть, а ощущение Тавиуса на моем теле было невыносимым. Я опять закричала, и он придавил мою голову рукой, вжимая лицо в матрас. Сердце рвалось в груди. Милостивые боги, я его убью. Выцарапаю ему глаза, потом отрежу ему руки, его…
        Он прошептал мне на ухо:
        - Потому что я теперь король.
        Мое сердце застучало.
        - Ага, - выдохнул он, схватив меня за волосы и подняв мою голову. Я втянула полный рот воздуха. - Ты верно расслышала. Я - король.
        - Как? Твой отец…
        - Умер ночью. Во сне.
        Он дернул назад мою голову и удерживал шею под неестественным углом. Кожу головы обожгло острой болью, давление распространилось по позвоночнику.
        - Целители сказали, что от болезни сердца.
        Я не могла поверить в то, что услышала. Бессмыслица. А если он говорит правду?.. Что с Эзрой? Что с моей мамой?
        - Итак, я взошел на престол, хотя напиваюсь и волочусь за юбками. Что ты об этом думаешь?
        Что я об этом думаю?
        - У судьбы есть чувство юмора, - выдавила я.
        - Ты глупая сука. - Мне на щеку брызнула слюна, а он продолжал тянуть. Боги, он мне шею сломает. - Вряд ли ты понимаешь, что это значит для тебя. Мой отец позволял тебе делать что заблагорассудится, хотя ты подвела нас. Позволял говорить, что тебе хочется. Говорить со мной вот так. Больше этому не бывать.
        - У тебя настолько ранимое самолюбие? - выплюнула я.
        Тавиус уронил меня лицом в матрас. Облегчение, что давление на шею и спину прекратилось, сменилось паникой удушья. Я стала дергаться, чтобы вдохнуть.
        - Но теперь все изменится. У тебя больше не будет никакой защиты. И твой рыцарь тебе не поможет.
        Я прекратила двигаться. Прекратила бороться, когда смысл его слов пробился сквозь панику.
        Он крепче вцепился мне в волосы.
        - Сегодня утром сир Холланд получил другое назначение. Он на корабле, который отплывает к Водинским островам. Будет лично присутствовать на заключении мирного договора между нашими королевствами.
        У меня сжалось горло. Сир… Сир Холланд отправлен в Водину? После того, что сделано с их лордами, - того, что с ними сделала я? Это смертный приговор. Если Тавиус говорил правду. Я не могла представить, что сир Холланд уедет, не повидавшись со мной. Он бы нашел время. Разве что ему не дали возможности. В груди завязался узел.
        - Он жив? - прохрипела я.
        - В данный момент должен быть жив, - ответил Тавиус.
        Не уверена, что поверила ему. Но могла ли сомневаться в его словах?
        - А ты? - продолжал он. - Ты пожалеешь, что не отправилась в Водину вместе с ним.
        Глаза начали гореть. Я отчаянно старалась обуздать эмоции. Король Эрнальд мертв. Мы никогда не были близки, но я знала его всю жизнь. А Эзра? Мама? Сир Холланд? А народ Ласании? Этого не может быть.
        - Я не такой, как мой отец, - сказал он. - И не как твоя мать. Я ни секунды не верил, что Первозданный придет за тобой. Он увидел, какая ты недостойная. Он отверг тебя. Ты не спасешь королевство.
        Его слова резали мою кожу.
        - А ты спасешь?
        - Да.
        Я чуть не рассмеялась.
        - Как?
        - Скоро увидишь, - пообещал он. - Но сначала тебе нужно кое-что понять. Я прямо сейчас могу сделать с тобой все, что захочу. Ни одна живая душа не войдет и не остановит меня, и, если честно, всем на тебя плевать.
        Тавиус наклонил мою голову набок.
        - Что, уже не такая болтливая? - Он рассмеялся. - Ага, пора пересмотреть свое поведение.
        - Почему? Почему ты меня ненавидишь? - спросила я, хотя уже говорила себе, что мне все равно. - С самого первого дня.
        - Почему? - Тавиус рассмеялся. - Ты совсем тупая?
        Я удивилась, что он знает это слово.
        - Наверное.
        - Ты была Девой, предназначенной Первозданному Смерти. Ты провалилась, но это не меняет того, кто ты на самом деле. Принцесса Серафена, последняя из рода Мирелей.
        У меня замерло сердце, когда на меня снизошло понимание, сменившееся неверием.
        - Ты… беспокоишься, что я попытаюсь заявить права на престол.
        - Ты могла, - прошептал он. - Многие не поверили бы тебе. Сомневаюсь, что тебя поддержала бы даже твоя мать. Но найдется достаточно людей, которые захотят поверить любому, кто уверяет, что он Мирель.
        Все эти годы я считала, что Тавиус не стремится принять корону. Я и не предполагала, что его ненависть вызвана моими правами на престол. Я ошибалась - так сильно ошибалась.
        - У меня есть вопрос, сестра. Чего ты сейчас от меня хочешь?
        Чтобы ты умер.
        Умер долгой, медленной и мучительной смертью.
        - Хочешь, чтобы я слез с тебя? - издевался он. - Так скажи.
        Я промолчала.
        Он вцепился мне в волосы и дернул мою голову так резко, что по всему позвоночнику пробежала боль.
        - Скажи это с уважением, Сера.
        Все мое существо возмутилось, но я заставила себя разжать челюсти. Заставила язык произнести слова.
        - Слезь с меня, Тавиус.
        - Нет. Не так. Сама знаешь.
        Я ненавидела его. Боги, как я его ненавидела.
        - Пожалуйста.
        Он негромко поцокал, явно наслаждаясь ситуацией.
        - А вот так: «Слезьте с меня, пожалуйста, король Тавиус»?
        Я открыла глаза и уставилась на лучи света, льющиеся сквозь маленькое окно.
        - Ты для меня не король и никогда им не будешь.
        Тавиус застыл надо мной, а потом расцепил руки и внезапно скатился с меня. Я быстро перевернулась на спину, тяжело дыша.
        Он улыбнулся, отступая назад.
        - Боги, я надеялся, что ты так и ответишь. Знаешь, что ты только что сделала?
        Я злобно смотрела на него. Челюсть болела.
        - Ты призналась в государственной измене.
        Его глаза лихорадочно заблестели. Он схватил рукоятку моего кинжала и выдернул его. При этом отлетел кусок дерева. Тавиус сунул кинжал за пояс и рявкнул:
        - Стража!
        Я вскочила на ноги. Дверь распахнулась, и вошли два королевских гвардейца. Но не из-за них по моей спине покатилась холодная волна страха. А от того, кто остался в коридоре. Это был Пайк - королевский гвардеец, который дежурил у кабинета моего отчима в тот день, когда я нашла Куперов. И от того, что он держал в руках.
        Лук.
        Нацеленный прямо мне в грудь.
        Все во мне замерло. Я уставилась на острый наконечник стрелы в руке Пайка.
        - Если будешь с ними драться, думаю, точно знаешь, что произойдет, - предупредил Тавиус.
        Не могла отвести взгляда от наконечника.
        Я быстра, но не быстрее стрелы. Азарт на лице Пайка говорил, что он надеется на мое сопротивление. О том же свидетельствовала и улыбка Тавиуса.
        Тогда я поняла: что бы ни планировал Тавиус сейчас или потом, он, вполне вероятно, не рассчитывает, что я останусь в живых. И, скорее всего, хочет, чтобы я плакала и умоляла.
        Я не оправдаю их ожиданий. Не буду с ними драться. Они ничего от меня не получат. Я выпрямила спину и сделала медленный глубокий вдох. Я не дам им того, что они ждут.
        Внутри меня все замедлилось, а мир вокруг словно бы ускорился. Два гвардейца схватили меня под руки и вывели из комнаты. Тавиус разговаривал с гвардейцем, который ждал в конце коридора, но слишком тихо, чтобы расслышать. Гвардеец развернулся и побежал впереди нас, а меня потащили на первый этаж и повели по коридору для слуг.
        Лица людей, мимо которых мы шли, сливались в размытые пятна. Не знаю, смотрели ли они на нас и что при этом думали. Гвардейцы вели меня в Большой Чертог мимо колонн, украшенных золотыми завитками. Мы вошли в самое большое помещение Вэйфейр. Со стеклянного купола, выше, чем многие дома в Карсодонии, до самого пола свисали знамена. В свете множества газовых ламп и свечей блестели золотые королевские гербы. Главный этаж окружали колонны, отгораживая уединенные ниши. Их тоже украшали золотые узоры, и такие же завитки тянулись как золотые прожилки по полу из мрамора и известняка, по широким ступеням ниш и дальше, до самого возвышения, где стояли троны короля и королевы, украшенные бриллиантами и цитринами.
        Сейчас троны были пусты, но один задрапирован белой тканью с разбросанными по ней черными лепестками. Знак того, что король скончался.
        В огромном круглом зале все еще царил беспорядок после ночного празднества. Когда мы вошли, слуги - десятки слуг - неподвижно застыли.
        - Всем выйти, - рявкнул Тавиус. - Немедленно.
        Никто не замешкался. Все бросились вон из зала - суетливая толпа из накрахмаленных белых туник и блузок. Я столкнулась взглядом с одной из служанок. С ней. Девушкой, которая была в комнате, где меня поджидали гвардейцы. Ее голубые глаза были широко распахнуты. Она быстро отвела взгляд и уставилась в пол.
        Тавиус сошел по широким ступеням на основной уровень, и я проследила, куда он направляется. К статуе Первозданного Жизни. Первозданный Колис был изображен с захватывающими дух подробностями. Калиги на толстых подошвах и броня на ногах выглядели как настоящие, как и туника до колен и кольчуга, прикрывающая грудь и торс. Все детали были высечены из самого светлого мрамора. В одной руке он держал копье, в другой - щит. Воин. Защитник. Король Первозданных, богов и смертных. Даже кости его рук и завитки волос были тонко изваяны. Но на месте лица находился лишь гладкий камень.
        Мне всегда становилось не по себе от этого лишенного черт лица, как и от редких изображений Первозданного Смерти.
        Тавиус посмотрел на статую.
        - Годится. - Он повернулся ко мне с застывшей на лице самодовольной ухмылкой. - Думаю, это подходящее место для тебя.
        «Вдохни». Что он задумал и каким будет мое наказание? Королевские гвардейцы заставили меня сойти по ступеням. Подошвы ног стали мокрыми от разлитой жидкости. «Задержи дыхание». Белые лепестки захрустели под моими ногами. Я посмотрела на каменное, лишенное черт лицо Колиса, борясь с дрожью в ногах. Позади, у входа в зал, послышались шаги. «Выдохни».
        - О, как раз вовремя. - Тавиус сцепил руки. - Свяжите ее и поставьте на колени.
        «Вдохни». Я почувствовала, что мне тычут в спину наконечником стрелы. Неловко опустилась на колени у ног короля Первозданных. Королевские гвардейцы свели вместе мои руки, а тот, который ждал снаружи моей комнаты в конце коридора, внезапно очутился рядом и обвязал запястья веревкой. Я никак не отреагировала, когда путы туго затянулись и гвардеец закрутил веревку вокруг ладоней статуи, заставив меня поднять руки над головой. «Задержи дыхание». Мои легкие горели. Гвардейцы отступили назад. Что происходит? Что?.. В поле зрения появился Тавиус. Я повернула вбок голову и увидела, что он делает…
        Тонкий свист разрезал воздух, и я заледенела. Нет. Нет, он не будет. Сердце бешено заколотилось, желудок сжался, и я натянула путы. Я узнала этот звук. Слышала его, когда вошла тем вечером в сарай, где Тавиус хлестал лошадь за то, что сбросила его. Не может…
        - Ты всегда напоминала мне дикую лошадь. Чересчур упрямая. Норовистая. Гордая, несмотря на все свои неудачи, - протянул Тавиус, подходя ближе. Я услышала, как он провел кожаный кнут между пальцами. - Есть только один способ заставить лошадь уважать хозяина. Нужно ее сломать.
        Тавиус опустился на колени рядом со мной. В его глазах не было ничего теплого. Ничего человеческого.
        - Тебя следовало сломать еще в ту ночь, когда ты подвела все королевство. Но сегодня ты усвоишь урок.
        Я смотрела на него, и мое сердце билось тише. Меня здесь не было. Я не чувствовала под коленями холодные плитки и тугие грубые веревки на запястьях. Я надела вуаль. Я ушла в себя, но не угасла совсем. Я не пустой сосуд. Не чистое полотно. Внутри меня вспыхнуло что-то темное и страшное, словно от сильного удара по кремню. В центре груди зарождался ледяной огонь. Он хлынул по всему телу, заполняя пустоту. Кровь загудела, в центре груди возникла пульсация. Я ощущала в горле вкус темноты и смерти, горя ледяным огнем. Подняла глаза на Тавиуса, и уголки моих губ приподнялись.
        Тогда я услышала слова, которые сорвались с моих губ, - пропитанный дымом приговор.
        - Я тебя убью. - Я едва узнавала свой голос. - Отсеку твои руки, вырежу сердце из груди и швырну в огонь. Буду смотреть, как ты горишь.
        У Тавиуса расширились зрачки.
        - Ты… глупая сука.
        Я рассмеялась, не зная, откуда исходит этот смех, но чувствуя, что он древний и бесконечный. И это не мой смех. Наверное, Тавиус это тоже услышал. На секунду я увидела в его глазах страх. Сомнение. Только на секунду, а потом его губы изогнулись в презрительной усмешке.
        - Ты ничего не сделаешь, сестра. Вряд ли ты сможешь даже произнести свое имя к тому времени, как я закончу с тобой. Я сломаю тебя, - поклялся он. - Ты будешь меня уважать.
        - Никогда, - прошептала я и отвернулась, сосредоточившись на каменной руке, держащей копье.
        Текли секунды. Тавиус стоял на коленях рядом со мной, его грудь быстро поднималась и опадала. Я оставалась в том далеком месте, где не было ничего, кроме ледяного огня, не оставляющего возможности для страха или еще чего-то. Потом Тавиус встал. Я не чувствовала ничего, кроме поцелуя обещанного возмездия. Когда он зашел мне за спину, я высоко вскинула подбородок. Не шевельнулась, когда он грубо перекинул мою косу через плечо, открывая спину. Когда в воздухе засвистело, я не вздрогнула.
        По спине растеклась резкая боль, от плеч до талии, внезапная и сильная. Из меня вырвалось хриплое дыхание. Это был единственный звук, раздавшийся в Большом Чертоге. Королевские гвардейцы хранили молчание. Тавиус ничего не говорил. Я заставила себя дышать сквозь боль.
        Свист кнута стал единственным предупреждением. Я напряглась, но к такому не подготовиться. Никакие дыхательные упражнения не сгладили бы того, что приближалось. Взорвалась жестокая боль, и мое тело дернулось вперед, а потом упало назад, насколько позволили веревки. Я содрогнулась, твердя себе, что могу это выдержать. Тавиус недостаточно силен.
        Он слабый.
        Я медленно выпрямилась, и ночная рубашка соскользнула по моим рукам, разорванная сзади. Я сдержу обещание, как только смогу. Отсеку ему руки и скормлю этот кнут, пока он не подавится. Вырежу его сердце и потом буду смотреть, как он горит.
        - Посмотри на себя. - Голос Тавиуса прозвучал невнятно. Он хлестнул кнутом плитки пола, и мое тело дернулось. Он рассмеялся. - По-прежнему такая же непокорная, но это притворство. Ты напугана. Ты слаба. Хочешь, чтобы я остановился? Ты знаешь, что надо сказать.
        Я повернула голову в сторону и увидела его сквозь пряди выбившихся волос. Он стоял позади меня.
        - Тавиус, - произнесла я сквозь зубы, - пожалуйста, пошел в жопу.
        Кто-то ахнул - один из королевских гвардейцев. Я услышала, как переступили сапоги, но Тавиус засмеялся, проклиная меня. Я увидела, как он поднимает кнут, и закрыла глаза.
        - Во имя богов, Тавиус, что ты делаешь? - прозвенел по Большому Чертогу голос моей матери. Я открыла глаза. На обеих фигурах были белые траурные одеяния. Мама ахнула. - Боги милостивые…
        - Ты совсем спятил? - послышался голос Эзры. Это была она. Обжигающая боль в спине стихла, и я увидела, что она стоит рядом с мамой. - Боги, что с тобой не так?
        - Во-первых, вы обе не обратились ко мне как следует. Но учитывая потрясение последних нескольких часов, я закрою на это глаза, - спокойно заявил Тавиус, не обращая внимания на их реакцию. - Что до того, чем сейчас занят, я делаю то, что надо…
        Он отшатнулся в сторону, вытаращив глаза и уставившись в пол.
        - Что это?..
        Эзра остановилась на ступенях. В открытые двери Большого Чертога ворвался сливовый с золотом ураган - королевские гвардейцы. Пол подо мной завибрировал, лепестки задрожали. В плитках возникли тонкие трещины и побежали по резным калигам на ступнях Колиса. Трещинки поползли вверх по каменным ногам. Я удивленно подняла голову. Что происходит?..
        Большой Чертог сотряс удар грома. Кто-то закричал. Изящные бокалы на подносах и столах взорвались. Стулья опрокинулись. Столы раскололись. С колонн и стен посыпалась штукатурка, трещины побежали по колоннам и стеклянному куполу.
        По Большому Чертогу пронесся порыв ледяного ветра, и воздух затрещал энергией. Все волоски на моем теле поднялись. Из трещин в полу начал сочиться слабый туман.
        Итер.
        Тавиус шагнул назад, а пространство между нами начало вибрировать. Воздух затрещал, испуская серебристо-белые искры, которые кружились и взметались. А потом само пространство разорвалось.
        Из излома хлынул мрак, прошитый нитями серебра. Выплеснулся на пол и поднялся густым, вихрящимся туманом. В пульсирующей массе проступила высокая фигура, а толстые щупальца поползли по воздуху и полу, формируя колонну цвета ночи, а потом еще одну, полностью закрывшие все другие в зале. В каждой колонне из бурлящих теней начали возникать очертания, а тени - все тени в зале - отступили, словно возвращаясь назад к нему.
        Я поняла, кто стоит в центре, даже не видя его лица внутри пульсирующей полночной тьмы, которая протянулась вверх и вперед в виде огромных крыльев, заслонивших солнечный свет.
        Смерть наконец вернулась.
        Глава 20
        В обоих мирах было всего десять существ, достаточно могущественных, чтобы разрывать пространство.
        Первозданные.
        Но когда тени прекратили бешеное вращение, а крылья превратились в смутные очертания, я увидела, кто стоит в центре, и испытала шок.
        Это был он. Бог из Страны теней.
        Эш.
        Он оглянулся на меня через плечо. Поразительные черты его лица представляли сочетание резких линий. Я смотрела на него с колотящимся сердцем. Его кожа истончилась, от нее исходило серебристо-белое свечение. Дыхание застряло у меня в горле.
        О боги…
        Серебро разлилось в его глазах, переливаясь. Его глаза искрились мощью, которой можно по мановению пальца разрушать целые миры. На его щеках появилась сеточка вен, расползаясь по горлу и по рукам с серебряным обручем, а потом дальше вдоль вихрящихся теней под кожей. Он был… как самая яркая звезда и самое темное ночное небо, обретшие смертный облик. И в этом облике он был невероятно прекрасным и устрашающим.
        Во мне росло недоверие, сменившееся отрицанием, потому что этого не могло быть.
        Все время это не мог быть он.
        - Кто… кто вы? - прохрипел Тавиус.
        Пришедший медленно повернул голову к моему сводному брату.
        - Я известен как Эшер.
        Я вздрогнула. «Это сокращение от чего-то?» - спросила я, когда он назвал свое имя. «Это сокращение от многого».
        - Благословленный. Я Хранитель душ и Первозданный бог обычных людей и окончаний. - Его голос разносился по Большому Чертогу, и ответом ему была абсолютная тишина. Я с трудом дышала. - Я Никтос, правитель Страны теней, Первозданный Смерти.
        Кнут выпал из руки Тавиуса на потрескавшиеся мраморные плиты.
        Эзра и мама опомнились первыми, опустились на колени и приложили руку к сердцу. Королевские гвардейцы, которые вошли за ними, последовали их примеру. Тавиус и остальные гвардейцы застыли, как и я.
        Никтос посмотрел направо - как я вскоре поняла - на бога, который передал мне кинжал из тенекамня. Эктор коротко кивнул и повернулся ко мне.
        Первозданный перевел взгляд на людей, которые стояли перед ним, а Эктор опустился на колени рядом со мной. Глаза глубокого янтарного цвета наполнились отвращением.
        - Животные, - проворчал он.
        - Ты оскорбляешь животных, - раздался новый голос.
        Я подняла голову и увидела чернокожего бога, стоящего слева от Первозданного. Он взглянул на мою спину и сжал челюсти.
        - Крови нет.
        - Он не повредил кожу, - услышала я свой шепот. - Для этого у него не хватает умения обращаться с кнутом.
        Глаза цвета отполированного оникса заглянули в мои. В них ярко светился итер. Незнакомец улыбнулся.
        - Очевидно, что нет.
        - Сэйон? - Эктор осторожно прикоснулся к моим плечам. - Можешь избавить ее от веревок?
        - С радостью.
        Бог обхватил пальцами мои путы. Веревка распалась под его рукой. По моим запястьям пробежал слабый электрический разряд, и веревка пеплом осыпалась на пол. Я начала падать вперед, но Эктор меня удержал.
        Мои руки опустились, и с приливом крови в них возникло резкое покалывание.
        - Это… это по-настоящему?
        - К несчастью, - вымолвил Эктор.
        Сэйон фыркнул и сменил Эктора.
        - К несчастью? - Он опустил меня так, что я села, но рук не убрал, и по моей коже пробежал еще один разряд энергии. - Я собираюсь получить свою ежедневную дозу развлечений.
        Эктор со вздохом поднялся.
        - С тобой что-то неладно.
        - Что-то неладно со всеми нами.
        - Добром это не кончится.
        - А когда кончалось? - спросил Сэйон.
        - Кто? - рявкнул Первозданный, резко привлекая мое внимание. От него исходила ярость, я никогда не слышала, чтобы он так говорил. - Кто принимал в этом участие?
        - Они, - ответил тихий дрожащий голос - тот же напуганный голос, который заманил в комнату, где на меня напали.
        Я заметила девушку у двери. Она стояла, преклонив колено и не поднимая головы.
        - Я увидела их с ней в коридоре, ваше высочество. Трое гвардейцев и принц, а потом появился четвертый с… - Она встряхнулась. - Я пошла за ее милостью.
        Первозданный повернул голову в сторону трех королевских гвардейцев, стоявших с Пайком, который по-прежнему держал лук. Один из них заговорил дрожащим голосом:
        - Я думал, он собирается просто припугнуть ее. Я не знал…
        Первозданный поднял на него глаза - и всё. Лишь посмотрел на него. То, что королевский гвардеец собирался сказать в свое оправдание, закончилось сдавленным хрипом. Он завалился вперед, кровь быстро отхлынула от его лица. Голова дернулась назад, а губы раздвинулись, обнажая зубы в крике, который так и не прозвучал. Я вздрогнула, когда на восковой коже мужчины возникли крохотные трещины - бескровные разрезы открылись на щеках, поползли к горлу и по рукам.
        Королевский гвардеец разбился на куски, как хрупкая стеклянная посуда, и обратился в тонкий пепел, а потом… в ничто. От него не осталось ничего, даже одежды или оружия.
        Пораженная, я взглянула на Первозданного. Такая мощь… немыслимо. Она ужасала и впечатляла.
        - Начинается, - проворчал Эктор.
        Боги, так вот на что он способен. И я пырнула его кинжалом? Я ему угрожала. Много раз. Один из гвардейцев бросился бежать и успел сделать лишь шаг, прежде чем замер в воздухе, а его вытянутые руки застыли по бокам. Меня посетила мысль: зачем вообще Первозданному меч, если он способен на такое? Из моего горла вырвался неуместный смешок, а гвардеец разинул рот в молчаливом крике. На его щеках возникли трещины, когда он оторвался от пола. Он медленно крошился, от макушки до сапог, обрушиваясь потоком пыли.
        Эктор взглянул на меня, подняв бровь.
        - Простите, - пробормотала я.
        Должно быть, это произошло из-за боли в спине, которая отступила, а потом вновь нахлынула. От шока. От всего.
        Третий гвардеец с мольбой упал на колени. Он тоже рассыпался в ничто.
        - Похоже, он разозлился, - заметил Эктор.
        - Ну… в последнее время он был в дурном настроении, - ответил Сэйон, и я почувствовала, что во мне снова нарастает смех. - Пусть повеселится.
        - Со мной такого не будет, - заявил Пайк и - вот идиот! - поднял лук и выстрелил.
        Первозданный развернулся, двигаясь так быстро, что превратился в размытое пятно, и поймал стрелу прежде, чем она коснулась его груди.
        - А вот это было смело, - заметил Сэйон. - Глупо, но смело.
        - Ты выстрелил в меня? Ты серьезно? - Первозданный отбросил стрелу. - Нет, с тобой такого не будет.
        - О боже, - добавил Эктор и опять вздохнул.
        Первозданный внезапно очутился перед Пайком. Я даже не заметила, как он двигался.
        Он взял руку Пайка и резко повернул. Кость треснула. Лук с грохотом упал на плитки, а Первозданный схватил гвардейца за горло и сказал:
        - Есть много вариантов, что с тобой сделать. Тысячи. Я со всеми прекрасно знаком. Выбор бесконечен. Некоторые варианты безболезненны. Некоторые быстрые. Но ни того, ни другого не будет.
        Голова Первозданного метнулась вперед. На миг мелькнули клыки, и у меня сжался желудок. Он вцепился в горло Пайка, оборвав его короткий, резкий крик ужаса. Откинув голову назад, Первозданный раскрыл рот гвардейца и сплюнул ему в рот его же кровь. Меня затошнило, и я уперлась рукой в пол. Первозданный отшвырнул Пайка. Тот упал, извиваясь и ловя воздух разорванным горлом. Я не смогла отвернуться. Даже когда он затих и его окровавленные руки соскользнули с шеи.
        Эктор склонил голову набок.
        - Ты называешь это дурным настроением?
        - Ну… - Сэйон замолчал.
        Первозданный повернулся к Тавиусу.
        - Ты.
        Его слова источали лед, перепачканные кровью губы изогнулись в ухмылке. Он опустил взгляд. Штаны Тавиуса потемнели с внутренней стороны ног. - Так перепугался, что обоссался. Жалеешь о своих действиях?
        Тавиус ничего не сказал. Думаю, он был не в силах говорить. Он смог только резко кивнуть.
        - Следовало подумать, прежде чем браться за кнут, - прорычал Первозданный. - И трогать мое.
        Что это за «мое»?
        Горло щекотал смех. Он теперь заявляет на меня права?
        Вокруг меня пронесся порыв воздуха. Я успела только моргнуть - и место, где стоял Тавиус, оказалось пустым. Я опустила брови. Секунду спустя мама закричала. Я повернулась, почти не ощущая, как натянулась чувствительная кожа спины.
        Первозданный пришпилил Тавиуса к статуе Колиса в нескольких футах от пола, обвив кнутом его горло. Сейчас кожа Первозданного казалась скорее серебристой, чем смуглой, она истончилась, и тени на ней проступили отчетливее.
        - Я хотел спросить, что ты за человек, но вот доказательство, что ты - жалкая куча дерьма в облике мужчины.
        Лицо Тавиуса пошло красными и фиолетовыми пятнами. Он брызгал слюной и цеплялся за кнут на шее.
        Первозданный опустил подбородок и склонил голову набок. Другой рукой потянулся к поясу Тавиуса и выдернул кинжал, который подарил мне.
        - Это, - прорычал Никтос, убирая кинжал в кожаную перевязь на груди, - не твое.
        - Нет! Пожалуйста! Он мой приемный сын. - Мама бросилась вперед, спотыкаясь о подол платья. - Не знаю, что на него нашло. Он бы никогда такого не сделал. Пожалуйста. Умоляю…
        - Умоляй о чем хочешь. Мне все равно. - Голос Первозданного стал гортанным, а теневые крылья высоко взметнулись, снова потревожив воздух. - Он доказал, как мало ценности он представляет для царства смертных.
        - Не делайте этого, - плакала мама, простирая руки. Я зажмурилась. Не желала слушать, как она умоляет о нем… - Пожалуйста.
        - Он чудовище. Всегда был чудовищем. - Ровный голос Эзры прорезал комнату, и я открыла глаза. Она так и не поднялась с колена. - Наш отец это знал. Все это знают. Он, как вы сказали, представляет мало ценности.
        - Но он будущий король, - заявила мама. Тавиус выпучил глаза, на его висках вздулись вены. - Он больше никогда не сделает ничего подобного. Я обещаю.
        Я уставилась на маму, часто дыша. Она продолжала вымаливать его жизнь. Ледяной огонь вернулся, унося потрясение и неверие. Он приглушил боль в плечах и спине. Приглушил все. Я высвободилась из рук Сэйона и встала на ноги, держась на удивление устойчиво. Я не сводила глаз с мамы, хотя она не смотрела на меня.
        - Отпусти его, - сказала я. - Пожалуйста.
        - Будешь умолять сохранить ему жизнь? - Я с трудом узнавала голос Первозданного. Статуя за спиной Тавиуса трескалась. - Он причинил тебе боль. Поставил на колени и хлестал кнутом.
        - Я не буду молить о его жизни, - ответила я, поворачиваясь к Первозданному. В груди поднимался пульсирующий ледяной жар.
        Минуло долгое мгновение, и Первозданный посмотрел на меня. Его глаза… Серебро сияло почти ослепительно, потрескивающий итер закрывал зрачки. Энергия зарядила воздух, а позади Первозданного - вокруг него - продолжала сгущаться темнота, выползая из укромных уголков Большого Чертога. Тени двигались и под его кожей.
        - Как пожелаешь, льесса.
        Первозданный отпустил моего сводного брата. Тот упал на колени, а потом перекатился на бок, оторвал кнут от горла и, сипло дыша, отбросил в сторону. Кнут проскользил по лепесткам и потрескавшемуся полу и остановился у моих ног.
        Я посмотрела на него.
        - Спасибо.
        - Не благодари за это, - вымолвил Первозданный.
        Тени втянулись обратно в его кожу и устремились в потаенные углы зала. Последним угасло сияние. Он встретился со мной взглядом.
        - Не позволяй, чтобы это оставило на тебе отметину. - Он повернулся к Тавиусу, стоящему на коленях. - Ты не умрешь от моей руки, но у меня будет целая вечность, чтобы поступить с твоей душой так, как я сочту нужным. И у меня куча идей. - Он подмигнул и потрепал смертного по щеке. - Жду с предвкушением. Мы оба ждем.
        Сэйон негромко рассмеялся.
        - Какая уступчивость.
        - Спасибо, - прошептала мама. - Спасибо за ваше…
        - Заткнись! - рявкнул Никтос и перешагнул через дрожащее тело Тавиуса.
        Мама замолчала, и я повернулась к ней. Наконец она посмотрела на меня. Посмотрела покрасневшими опухшими глазами, но я ничего не почувствовала и взглянула на Первозданного. Он убрал руку, открывая рукоять меча, висящего у него на поясе. Тавиус выпрямился и прислонился к статуе Колиса. Краснота спала с его лица, он откинул голову назад. На горле отчетливо проступала отметина от кнута.
        Я схватила рукоять меча Первозданного и выдернула из ножен. Эктор отошел в сторону. Тенекамень оказался тяжелее, чем я ожидала, но вес меча было приятно ощущать. Я повернулась к сводному брату. Тавиус посмотрел на меня.
        - Что я тебе обещала? - спросила я.
        Он выпучил слезящиеся глаза, когда до него дошло. Вскинул руку, словно мог предотвратить то, что последует.
        Я размахнулась мечом из тенекамня и обрушила его на правое предплечье Тавиуса. Клинок не встретил сопротивления и ровно рассек ткани и кость. Тавиус завыл - я никогда не слышала такого звука от смертного - и пополз вдоль статуи. Брызнула кровь. Кто-то закричал. Наверное, мама. Я обрушила меч на его левую руку, чуть ниже плеча. Его пронзительный вопль зазвенел под стеклянным потолком.
        Я воткнула меч в правую сторону груди Тавиуса, пришпилив его к статуе Первозданного Жизни. Он бился и дергался, закатив глаза. Кровь залила мою ночную рубашку. Я шагнула к Тавиусу.
        - Думаю, этого достаточно, - произнес Первозданный.
        - Нет, недостаточно.
        Я подобрала кнут, бросилась вперед и схватила пропитанные кровью и потом волосы Тавиуса. Дернула его голову назад. На меня уставились вытаращенные, полные паники глаза. Я сунула рукоятку кнута ему в рот, протолкнув как можно сильнее.
        - Ладно. - Сэйон прочистил горло. - Должен признать, я этого не ожидал.
        Свет быстро померк в глазах Тавиуса. Ледяной жар в моей груди отозвался, но я убрала руки с его головы прежде, чем дар исправит мою тяжелую работу. Я отошла назад, вытирая кровь о ночную рубашку. Из ран Тавиуса кровь теперь текла тонкой струйкой.
        Я не вырезала его сердце и не предала его огню, но… сойдет и так, и отметины не останется.
        Сделав еще шаг, я оглядела зал. Мама перестала кричать. Лица казались размытыми пятнами, пока я искала взглядом Эзру.
        - Займи трон, - хрипло сказала я, и она застыла. - Ты следующая в очереди.
        Эзра покачала головой.
        - Трон принадлежит…
        - Трон принадлежит тебе, - перебила я.
        Она метнула взгляд на того, кто стоял за моей спиной, а потом на мою мать, которая рухнула в ворох белых юбок, прижимая руку к груди и глядя на меня. Она увидела, кто я, кем она помогла мне стать.
        Чудовище, как и Тавиус, только иного рода.
        Я повернулась к Первозданному - еще одному, кто помог мне превратиться в это существо, и медленно подняла взгляд на его лицо. Он смотрел на меня с непроницаемым выражением, а кровь Тавиуса текла по полу, холодя мои босые ноги.
        Я стояла, уставившись на него, и пустоту во мне сменил рокот.
        Первозданный Смерти.
        Мой суженый.
        Никтос.
        Ключ к тому, чтобы остановить медленное мучительное разрушение моего королевства.
        Вдруг прежнее ощущение чего-то знакомого обрело смысл. Я уже слышала когда-то его голос.
        «Мне не нужна супруга».
        Первозданный резко вдохнул. Во мне бурлили эмоции, накатывая волна за волной, неся в нарастающем приливе столько чувств, что я задыхалась, - неверие, надежда, страх и гнев. Много гнева.
        - Ты, - прохрипела я.
        - Выйдите все отсюда, - приказал Первозданный. - Выйдите все, и вы тоже.
        Боги замешкались.
        - Ты уверен? - спросил Эктор.
        - Идите.
        Первозданный не отводил глаз от меня.
        Я услышала, как боги уходят, как уводят тех, кто остался жив, и Сэйон спрашивает:
        - У вас есть виски? Я не прочь выпить.
        Первозданный продолжал смотреть на меня, и по мне пробежала дрожь. Неужели он только сейчас понял, кто я? Три года прошло с тех пор, как он видел меня в прошлый раз. За это время многое изменилось. Мои черты утратили мягкость юности. Я стала чуть выше и полнее, чуть жестче, но меня нельзя не узнать. Видимо, я просто не запомнилась ему, в то время как вся моя жизнь вертелась только вокруг него. И из-за него последние три года… были всего лишь болью, разочарованием и неисполненным долгом.
        Все мое существо сосредоточилось на нем, грудь быстро поднималась и опадала.
        Он склонил голову и опустил темные брови. Рыжевато-каштановые волосы упали ему на щеки, и что-то глубоко внутри меня начало дрожать и раскрываться. Я почувствовала ярость, горячую и едкую ярость, столь мощную и всепоглощающую, что она обожгла мое горло.
        Я потеряла свой обычный контроль. Бросилась на Первозданного, замахнувшись кулаком ему в лицо.
        Он расширил глаза от удивления, и эта секунда могла ему дорого обойтись. Я зацепила костяшками пальцев его челюсть в момент, когда он отстранялся. Он повернулся, схватил мое запястье и развернул меня. Колонны Большого Чертога завертелись, а мои босые ноги заскользили по крови. Через миг моя спина оказалась прижата к его груди, а его рука обхватила мою талию.
        - Не такой реакции я ожидал, - сказал он. - Очевидно.
        Из моего горла вырвался нечеловеческий звук - яростное рычание. Я отвела назад свободную руку, стараясь дотянуться до его волос. Совершенно неподобающий жест, но мне было все равно.
        - О, не надо так. - Он поймал мою руку и тоже прижал к моей талии, скрестив свои руки мне на груди.
        Игнорируя боль, я подняла ногу и сильно топнула. Он переступил и поднял меня, чтобы мои ноги не касались пола.
        Потом развернулся вместе со мной, встав спиной к статуе и Тавиусу.
        - Кажется, ты на меня сердишься.
        - Тебе так кажется?
        Я дернулась назад, надеясь, что он потеряет равновесие.
        Он не шелохнулся.
        - Вижу, я был прав, когда решил, что ты из тех, кто будет бороться, даже зная, что это бесполезно. - Он задел подбородком мою макушку. - Как это утомляет, когда всегда оказываешься прав.
        Я с криком дернула назад голову. Череп пронзило болью, когда я врезалась в его лицо.
        - Судьбы! - проворчал он, а я свирепо улыбнулась.
        Он сдавил меня крепче и опустил подбородок, прижимая холодную щеку к моей.
        - Еще не закончила?
        - Нет, - процедила я, беспомощно растопыривая пальцы.
        Меня сжигали раздражение, усиливающее ледяной жар в груди, и осознание, что даже после многих лет тренировок кто-то с легкостью меня обезвреживает.
        - А я думаю, что закончила.
        Его холодное дыхание коснулось моей щеки.
        - Мне плевать, что ты думаешь, - бросила я, пытаясь вырваться, но это было бесполезно и принесло боль. Я не выиграла и дюйма. Подняла обе ноги, но это не помогло. Он не сдвинулся с места.
        Он вздохнул.
        - Наверное, ты будешь продолжать, пока не выбьешься из сил.
        Упершись обеими ногами в пол, я изо всех сил толкнулась. Первозданный не шевельнулся, но напрягся.
        - Я бы посоветовал прекратить, - проговорил он. Его голос стал глубже и грубее. - Ты не только бередишь раны на спине, но и, наверное, не предполагаешь, что твои действия вызывают реакцию, на которую ты не рассчитываешь.
        Ушло несколько секунд, чтобы пожар в моей крови утих, я осознала значение его слов… и немного здравомыслия вернулось ко мне. «Вдохни». Я уставилась на трещины в белых с золотом колоннах и сделала глубокий вдох. Моя грудь поднялась, прижавшись к его рукам. «Задержи дыхание». Ко мне медленно возвращались ощущения. Щека зудела от контакта с его щекой. Ночная рубашка была слишком тонкой. Всю спину и бедра покалывало от соприкосновения с его телом. Волоски на его руках щекотали чувствительную кожу моей груди. Мой пульс беспорядочно забился, я смотрела перед собой, не способная разобраться в вихре ощущений. Соприкосновение кожи с кожей - это слишком.
        Я зажмурилась. «Выдохни». Я действительно пыталась напасть на Первозданного Смерти?
        Не хотела об этом думать. И о том, что наверняка ждет меня после того, как я разделалась с будущим королем Ласании. Оставалось лишь сосредоточиться на том, что я сейчас здесь с Первозданным, ради которого меня больше десяти лет тренировали и подготавливали. Смех рвался из горла, но затих на моих запечатанных молчанием губах. Не важно, что произошло в Большом Чертоге. Не важно, кто сейчас на троне. У меня все равно есть долг перед Ласанией.
        Предполагалось, что я должна соблазнять Никтоса, а не расчленять перед ним людей и не пытаться его убить. По крайней мере до тех пор, пока он в меня не влюбится. Охваченная гневом и недоверием, я, видимо, упустила из виду очень важный момент.
        Я осознала ситуацию, гнев медленно утихал и теперь едва теплился, как последние три года… а может, даже дольше.
        Никтос.
        Известное имя, но его никогда не произносили из страха привлечь внимание Первозданного или вызвать его гнев. Имя, о котором я не позволяла себе даже думать.
        Но Первозданный наконец оказался здесь со мной. Сколько раз за последние три года я желала, чтобы мне выпал шанс исполнить свой долг? И не сосчитать. И наконец, возможно, это он.
        Возможно, я получила шанс.
        Не представляла, как можно соблазнить и влюбить в себя мужчину, которого пырнула его кинжалом в грудь.
        Но знала, что он имел в виду, когда сказал, что мои действия вызывают реакцию, на которую я не рассчитывала. За свою жизнь я достаточно повидала мужчин, чтобы понять, о чем он… и почувствовать теперь то, чего не заметила, когда в ярости толкала его. К моей пояснице прижималось нечто толстое и твердое. Он был возбужден.
        Мой разум оттолкнул все прочее, ухватившись за мысль, что с этим можно работать. Возможно, у меня еще был шанс - пусть небольшой. Физическая близость - только часть соблазнения. Остальное сейчас почти невозможно - завязать дружбу, узнать, что ему нравится, а что - нет, чтобы я могла стать такой, какую он хотел, завоевать его доверие, а потом и сердце.
        Мне стало нехорошо. «Стать такой, какую он хочет». Когда я была моложе, не сомневалась ни в своем предназначении, ни в том, что оно подразумевало. Тогда я была юной и не хотела ничего, кроме как спасти свое королевство.
        Теперь я смеялась над идеей стать другой, чтобы добиться чьей-то любви. Если это необходимо, чтобы влюбить кого-то в себя, я не желала этим заниматься.
        Но дело было не во мне. И никогда не было. Дело в Нейтах и Элли, и всех, кто продолжает терпеть лишения. Мне нужно об этом помнить.
        - Ты не забыла дышать? - тихо спросил Первозданный.
        Наверное.
        Я резко выдохнула и открыла глаза. Легкие горели, перед глазами мелькали белые пятна. Мне нужно подумать. Он пришел за мной. Это должно что-то значить.
        Он переступил с ноги на ногу, и от этого легкого движения по мне пробежал трепет.
        Невозможно было думать, когда он держал меня так близко.
        - Отпусти меня.
        - Мне не кажется, что стоит это делать.
        Я подавила резкий ответ, который наверняка бы мне не помог.
        - Пожалуйста?
        По нему прокатился смех - и по мне тоже. Я широко раскрыла глаза от этого ощущения.
        - Ты говоришь «пожалуйста», и я еще больше боюсь тебя отпускать.
        Я разжала и снова сжала кулаки.
        - Ты Первозданный. Я не могу тебе навредить.
        - Думаешь, если я Первозданный, то нечувствителен к боли? - Он потерся щекой о мою, и по моей коже пробежал трепет. - Если так, то твои предположения неверны.
        Я уставилась в пол.
        - Я не смогу серьезно навредить тебе.
        - Правда. - Он не ослабил хватки. - Но ни секунды не верю, что этот факт помешает тебе попытаться снова.
        Не помешает. Но очередная попытка навредить ему ни на дюйм не приблизит меня к цели.
        - Я не буду ничего делать. Обещаю.
        - Звучит так же маловероятно, как то, что пещерный кот не поцарапает руку человека, который попытается его погладить.
        Я резко вдохнула, вздрогнув от ощущения его рук на моей груди.
        - Значит, ты меня боишься?
        - Немного.
        Я язвительно усмехнулась.
        - Никтос? Первозданный Смерти боится смертную девушку?
        Его дыхание защекотало мою челюсть.
        - Я не настолько глуп, чтобы недооценивать смертных, как женщин, так и мужчин. Особенно после того, что ты только что сделала. И не называй меня так.
        Я нахмурилась.
        - Никтосом? Это же твое имя.
        - Для тебя я не Никтос.
        Я не поняла, стоит ли мне оскорбиться. Ладно. Называть его Эшем гораздо легче, чем именем, означающим смерть.
        Я перевела взгляд с пола на его руки, сложенные на моей груди. При дневном свете его кожа оказалась на несколько тонов темнее моей и гладкой под редкими волосками.
        - Ты не покрыт чешуей.
        - Что?
        Мне вспомнились насмешки Тавиуса. Я закрыла глаза и опять упустила контроль, который на этот раз освободил место не для гнева, а чего-то другого. Боли от незажившей раны.
        - Ты меня отверг, - выпалила я.
        Его хватка ослабела.
        - Что еще хуже, ты даже не понял, кто я, правда?
        Хрипота в моем голосе не была фальшивой. Как бы мне этого ни хотелось.
        Никтос отпустил меня, и по мне пробежала волна покалывания. Мою спину и плечи овеял теплый воздух.
        - Я всегда знал, кто ты.
        Я распахнула глаза и повернулась лицом к нему.
        - Знал?
        Бурлящие серебром глаза заглянули в мои.
        - Знал, кто ты, когда ты бросилась на тех богов, а я помешал тебе погибнуть.
        Он знал и ничего не сказал? И похоже, удивился моему гневу?
        - Тебе было известно, кто я, и ты ничего не сказал? Ни в ту ночь, когда мы нашли тело? Ни ночью у озера? - Я задрожала. - Ты знал, но не признался, от чего сокращено имя Эш?
        Он прикусил нижнюю губу и посмотрел на тело Тавиуса.
        - У меня ощущение, что если отвечу честно, ты возьмешь назад свое обещание.
        - Я уже на пути к этому, - бросила я прежде, чем смогла остановиться. Я шагнула вперед и понизила голос. - Ты заключил сделку. Ты ее не выполнил, Эш.
        Он стиснул зубы и посмотрел на меня.
        - А зачем я, по-твоему, явился сюда?
        Глава 21
        «А зачем я, по-твоему, явился сюда?»
        Я открыла рот, но не нашла слов. Казалось, пол подо мной задрожал. У меня ушло несколько секунд, чтобы полностью осознать то, что он сказал и что это может означать.
        - Ты пришел, чтобы исполнить сделку?
        - А у нас есть выбор? - отозвался Эш. - Я не могу оставить тебя здесь после того, что произошло. - Он указал на обмякшее тело Тавиуса. - Принцесса или супруга, но ты убила преемника короля.
        Я заморгала.
        - Ты сам собирался его убить.
        - Да. - Он перевел взгляд на меня. - Но я Первозданный. Ваши смертные законы ко мне неприменимы. Ты хотела его убить. - Его серебряные глаза засияли ярче. - Я ни секунды не сомневаюсь, что он это заслужил.
        Заслужил. Но…
        - Ты исполняешь сделку только затем, чтобы я не попала на плаху?
        - До тебя только сейчас дошло? - Он сдвинул брови, и в его голосе зазвучало недоверие: - Постой. Ты вообще не ценишь свою жизнь?
        Я даже не потрудилась ответить.
        Под его кожей замерцал едва сдерживаемый гнев.
        - Ты убила его, полагая, что я оставлю тебя одну справляться с последствиями?
        - Прости, но с чего бы мне думать иначе? Ты отказался следовать условиям сделки, которую сам же заключил.
        - Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
        У меня вырвался хриплый смешок.
        - Я точно знаю, о чем говорю. Я была готова выполнить договор, заключенный моим предком. Это из-за тебя я потерпела провал. Но…
        Я остановилась прежде, чем выдала бы свою осведомленность, что сделка ограничена во времени. Если он поймет, что мне это известно, то может обнаружить и остальное. Я заставила себя выдавить:
        - Но за это заплатила я.
        На его челюсти задергалась мышца.
        - Как именно ты за это заплатила, принцесса? - с вызовом спросил он, и у меня напряглась спина. - Тебе ведь вернули твою жизнь. Свободу выбирать, что делать. А это, как я уже знаю, ты очень ценишь.
        Я изумленно уставилась на него. Сердце замедлило ритм, а потом ускорилось.
        - Ты серьезно об этом спрашиваешь?
        Он неловко дернул головой в сторону Тавиуса, а потом посмотрел на меня. В его глазах бурлил итер.
        - Как же ты заплатила?
        Я ни за что не расскажу ему о том, какой была моя жизнь. Никогда не покажу свои раны. Хотя, может, я уже сделала это, судя по тому, как он сверлит меня взглядом, словно пытается проникнуть в мои мысли.
        - Что к этому привело? - Он сделал осторожный шаг вперед. - Что они сделали с тобой?
        Этот вопрос проник сквозь бурю эмоций. Меня затопило раздражение, которое всегда сопровождало мысли о моей семье, и это стало благословением. Это было знакомо. На это можно опереться. Я сосредоточилась на этом чувстве, вспоминая инструкции сира Холланда и следуя им шаг за шагом, пока не перестала ощущать стыд, пока не перестало казаться, будто я задыхаюсь.
        - Впечатляет, - прошептал Эш.
        Я уставилась на него.
        - Что?
        - Ты.
        Я скривила губы. Пустая лесть - последнее, что мне нужно.
        - Ты никогда не собирался за мной приходить. - Я уже знала это, но услышать подтверждение - совершенно иное. - Правда?
        - То, что я сказал три года назад, не изменилось, - ровным тоном ответил он. - Но возникли эти обстоятельства. Теперь я исполню условия сделки и заберу тебя как супругу.
        Я вскинула брови.
        - Ты, даже если бы постарался, не смог изобразить меньше энтузиазма.
        Эш ничего не ответил.
        Это не должно иметь значения. Важно, что он берет меня в супруги. Это даст мне реальную возможность. Шанс. Шанс королевству. Но мой язык… боги, не могу его контролировать, и это оскорбительно.
        - А если я не хочу быть твоей супругой?
        - Льесса, сейчас не имеет значения, что хочет каждый из нас. Таков расклад. И нам придется с этим смириться. Я не брошу тебя здесь.
        Я недоверчиво подалась назад.
        - И я должна быть за это благодарна?
        Эш самодовольно ухмыльнулся.
        - Я бы не осмелился просить твоей благодарности. Это было неизбежно. Так или иначе это бы произошло.
        - Потому что ты устроил это! - едва не завопила я. - Ты заключил сделку…
        - И я пришел, чтобы выполнить ее! - прокричал Эш, напугав меня. Его глаза казались осколками чистого льда. - Выбора нет. Не у тебя. Не сейчас. Даже если тебе удастся избежать наказания за то, что здесь произошло, я объявил свои притязания на тебя перед всеми. Молва разойдется и в конце концов привлечет внимание богов и других Первозданных. Они начнут интересоваться тобой. Может, даже решат, что ты имеешь на меня какое-то влияние. Они будут тебя использовать, и какова бы ни была твоя плата последние три года, она ничто в сравнении с тем, что они сделают.
        «У меня множество врагов».
        Я отчетливо вспомнила, как он это сказал. В моей голове возникло столько вопросов. Я хотела побольше узнать об этих врагах, как именно он их заполучил. Хотела понять, зачем им влиять на него, чего они надеются добиться от Первозданного Смерти. Я не представляла, у кого хватает смелости навлечь на себя его гнев. У меня появилось множество вопросов, но ни один из них не имел значения.
        Как и причины, по которым он решил исполнить сделку. Я смеялась над ранимым самолюбием Тавиуса, но сама была ничуть не лучше.
        Причинами могли быть жалость, сочувствие, вожделение или просто то, что ситуация вышла из-под его контроля. Причины, стоящие за его решением, не были важны. Важна только Ласания. Я отвернулась от него, и на миг мой взгляд упал на Тавиуса. Я закрыла глаза. Чего я добиваюсь, споря с Первозданным? Спор вряд ли поможет завоевать его любовь и спасти Ласанию.
        В груди резко кольнуло: я не могла этому помешать. «Покончи с ним». Вспомнилось, что чувствовала, когда сидела рядом с ним у озера. Как он вызывал у меня улыбку и смех. Как легко было с ним разговаривать. Боль в груди усилилась. Я отбросила прочь все воспоминания и заставила себя думать о Куперах - о родителях и детях, лежавших бок о бок в кровати. Держась за этот образ, я резко выдохнула и открыла глаза.
        Эш смотрел на меня. Некоторое время мы оба молчали, потом он заговорил:
        - Выбора больше нет. Прошу за это прощения.
        Я обхватила себя руками, сбитая с толку по множеству причин. В его голосе прозвучало искреннее сожаление, и я не понимала почему. Мы оказались в этой ситуации из-за сделки, которую он заключил.
        Все, что я должна была сделать, - это из-за его выбора.
        Он протянул руку, и мне отчаянно захотелось убежать.
        - Я… хочу попрощаться с родными.
        - Нет. Мы уходим сейчас же.
        Но я стояла на своем.
        - Почему мне нельзя попрощаться?
        Он уставился на меня холодным взглядом.
        - Потому что если я еще раз увижу женщину, которая, кажется, приходится тебе матерью, я, скорее всего, убью ее за то, что она умоляла пощадить это дерьмо.
        Я замерла. Несомненно, он говорил правду. Он убьет ее, и какая-то мрачная и свирепая часть меня хотела это увидеть.
        Со мной что-то неладно.
        - Моя семья узнает, что я с тобой? - спросила я.
        Эш кивнул.
        - Им сообщат.
        Я вложила свою дрожащую руку в его. Между нашими ладонями пробежал разряд, и Эш крепко сжал мою руку.
        Воздух застрял у меня в горле, когда с пола поднялся белый туман, достаточно густой, чтобы скрыть трещины в плитках. Туман заклубился по подолу моей ночной рубашки. Он стал гуще, когда Эш шагнул ко мне. Его бедра коснулись моих, и я ощутила аромат цитруса.
        Он поймал и удержал мой взгляд, дотронувшись кончиками пальцев до моей щеки. Туман поднимался, скользя по моим ногам, по бедрам. Когда он обвил наши руки, холодный и шелковистый, меня охватила паника, как бы я ни боролась с ней.
        - Может немного жечь, - сказал Эш, и серебро в его глазах завихрилось, смешиваясь с туманом, с мощными силами. - За это я тоже прошу прощения.
        У меня не было возможности спросить, что он имеет в виду, или сопротивляться. Туман поглотил нас. Резкий ожог прошел от пальцев моих ног до выбившихся из косы кудрей. Перед глазами вспыхнул серебристо-белый свет, а потом я провалилась.

* * *
        Я пришла в себя, и меня сразу охватили ощущения. Я ехала верхом, сидя в седле боком и прижимаясь к холодному телу Эша. Моя щека была прижата к его плечу, и с каждым вдохом я чувствовала аромат цитруса и свежего горного воздуха. На миг я почти смогла притвориться, что это обычное объятие. Что его сильная рука на моей талии держит меня так осторожно и крепко, потому что я желанна. Любима.
        Но притворяться у меня никогда не получалось.
        Я выпрямилась.
        - Осторожно. - Голос Эша проник в мои уши словно дым, а его рука крепче сжала мою талию. - С Одина высоко падать.
        Я опустила взгляд, и мне стало нехорошо. Вороной конь оказался на несколько футов выше всех лошадей, которых я видела в жизни. Если упаду, то наверняка переломаю кости, а то и похуже. Я поерзала и нахмурилась, когда по моим рукам скользнуло что-то мягкое. Я была закутана в черный плащ.
        - Плащ нашел Сэйон, - ответил Эш на мой невысказанный вопрос. - Не знаю, где он его достал, и, наверное, никто из нас не захочет знать. Но он решил, что тебе в нем будет удобнее.
        Вцепившись онемевшими пальцами в края мягкого плаща, я подняла взгляд на густой полог ветвей, которые узн?ю где угодно.
        - Мы в Темных Вязах, - сказала я.
        Казалось, мой рот и горло были набиты шерстью.
        - Да. - Его дыхание потревожило волосы у меня на макушке. - Я думал, ты проспишь дольше. Ты не должна была проснуться, пока мы не прибудем в Страну теней.
        Я посмотрела на него. Мы ехали среди густого леса, и черты Эша оставались в тени.
        - Что ты сделал?
        - Ты о тумане? Это итер. По сути, продолжение нашего существа и воли. Если мы позволяем, он определенным образом воздействует на смертных. В твоем случае он усыпил. Я не хотел привлекать лишнего внимания.
        - А как туман воздействует на других?
        - Может убить за считаные секунды, если на то будет наша воля.
        Я тяжело сглотнула и поймала себя на том, что держусь напряженно и прямо, как доска. Я подумала об Эзре, Марисоль и сире Холланде - где бы он ни находился.
        - Ты сказал, другие боги могли узнать, что ты приходил за мной. С моей семьей все будет хорошо?
        - Должно быть, - ответил он. - Как только ты будешь представлена как моя супруга, только самые глупые боги посмеют преследовать твою семью, поскольку твои родные станут моими родными.
        Не очень-то обнадеживало. «Вдохни». Эзра умна. И мама тоже.
        - Но Сэйон или Эктор предупредят их, если уже не предупредили, - добавил он. - И нужно будет предпринять… определенные шаги, на всякий случай. Они оставят охранные заклятия.
        - Охранные заклятия?
        - Чары, порожденные первозданной магией, которые помешают богам войти в их дома. - Он слегка переместился. Минуло мгновение. - Я позабочусь, чтобы они были в безопасности, даже если мне кажется, что они этого не заслуживают.
        Я бросила на него взгляд, ощутив прилив благодарности. Хотя не хотела ее чувствовать.
        - Эзра - моя сводная сестра. Она хорошая. Она заслуживает.
        - Придется поверить тебе на слово.
        Между нами повисло молчание. Я смотрела на Темные Вязы, и у меня возникало множество вопросов.
        - Как ты узнал о том, что происходит? - спросила я, чувствуя, как потеплели щеки. - Как узнал, что нужно прийти?
        «Почему ты наконец пришел?» Этого я не спросила - мне ни к чему это знать.
        Он долго не отвечал.
        - Я знал, что тебе больно.
        Я сдвинула брови и оглянулась на него.
        - Как? - Потом поняла. - Сделка?
        - Отчасти.
        Он не стал пояснять, и я ощутила волну покалывания.
        - Отчасти?
        - Сделка связывает нас на базовом уровне. Я знал, когда ты родилась. Если ты будешь серьезно ранена или близка к смерти, я тоже узнаю.
        - Это… жутковато.
        - Уверен, что от следующего открытия тебе станет еще страшнее.
        - Не терпится услышать, - пробормотала я.
        Он слегка улыбнулся, глядя на меня.
        - Твоя кровь.
        - Моя кровь?
        Он кивнул.
        - Я попробовал твою кровь на вкус, льесса. Не намеренно, но это пригодилось.
        Я не сразу вспомнила ночь в туннеле из лоз, когда он куснул мою губу.
        - Моя кровь позволяет чувствовать мои эмоции, когда меня рядом нет?
        Его лицо напряглось.
        - Только сильные эмоции. А то, что ты чувствовала, было сильно.
        Я встревоженно развернулась. Это была боль? Или паника, когда меня держали? Или то древнее, обжигающе-ледяное существо во мне? Мне не понравилось, что он может чувствовать что-то из этого. А еще не нравилась моя дурацкая поза боком в седле. Откинувшись назад, я подняла правую ногу и перекинула ее на другую сторону. От этого заболели плечи и верхняя часть спины, напоминая, что кожа там очень чувствительная. Эш держал меня крепче, пока я устраивалась, чтобы ехать лицом вперед.
        - Удобно? - спросил он. Это единственное слово прозвучало тяжело и громко.
        - Да, - бросила я.
        Он усмехнулся.
        Я вцепилась в луку седла, чтобы не развернуться и не совершить какую-нибудь глупость. Например, врезать Первозданному, который одним взглядом обращает смертных в прах.
        - Что мы делаем в этом лесу?
        - Ты не можешь попасть туда, куда мы направляемся, через разрыв в мирах, - ответил он.
        Я сосредоточилась на его руке, которая теперь лежала на моем боку. Его большой палец… лениво чертил круги, как и тогда у озера.
        - Такое путешествие разорвет смертного на части, - продолжал он, и это отвлекло меня. - Нам придется пойти другим путем.
        Первозданный замолчал, и единственным звуком оставался топот копыт Одина. Птицы не пели. Как и в ту ночь у озера, когда не было слышно никаких признаков жизни. Словно животные чуяли то, чего я не сознавала. Что среди них бродит смерть.
        Вряд ли я теперь об этом забуду после того, что видела. Но его проклятый палец по-прежнему выписывал маленькие круги. Я чувствовала холод даже сквозь плащ и ночную рубашку. Непонятно, почему его кожа такая холодная и почему мне становится тепло от его прикосновений. Даже жарко.
        - Почему у тебя такая холодная кожа?
        - А какова, по-твоему, должна быть смерть, льесса?
        У меня дрогнуло сердце. Я смотрела прямо перед собой. Это не бог Эш, который дразнил и ласкал меня у озера. Это Первозданный Смерти, который вместе с Золотым королем устроил все это. Лучше мне об этом не забывать.
        - Ты сейчас… на удивление любезна, - заметил Эш.
        Я оглянулась на него.
        - Наверное, это ненадолго.
        Он опять слегка улыбнулся.
        - Думаю, да. - Он направил коня, чтобы обойти скопление валунов. - Ты все еще на меня сердишься.
        Было бы разумно солгать. Сказать, что я все простила. Именно этому меня учили. Покоряться. Никогда не противоречить. Стать такой, как он желает. Если я озвучу свой гнев, мне это не поможет, но мысли разбегались, и я не могла составить план, не говоря уже о том, чтобы вести себя так, будто не сержусь из-за того, что он скрыл от меня правду о себе и не собирался исполнять сделку. Будто я не теряюсь в догадках, почему он все-таки вмешался.
        - Почему? - потребовала я. - Почему тогда у озера ты не сказал, кем являешься? Почему солгал?
        - Я не лгал. - Он поймал мой взгляд. - Некоторые называют меня Эшем. Я ни разу не назвал себя богом и не отрицал, что я Первозданный. Ты сама все решила.
        - Недомолвка - все равно ложь, - возразила я, сознавая свое лицемерие, поскольку тоже много чего утаивала. Например, то, что собиралась сделать.
        Эш ничего не сказал.
        И это не помогло.
        - Мы разговаривали. Мы рассказывали о себе. - К моему лицу прилил жар. - Был подходящий момент. Ты должен был сказать, прежде чем я…
        - Прежде чем ты попросила тебя поцеловать?
        Его дыхание коснулось моей щеки, и я вздрогнула.
        - Я не это собиралась сказать.
        Неправда.
        Он негромко рассмеялся.
        - Если бы ты поняла, кто я, ты все равно оставалась бы такой… заинтересованной?
        Я резко повернула к нему голову и вдохнула, когда его холодное дыхание затанцевало на моих губах. Наши лица оказались так близко, а наши рты разделяли несколько дюймов. Стоило кому-то из нас сдвинуться - и наши губы встретятся.
        Я была бы заинтересована еще больше, но по совершенно иным, неправильным, причинам. Или, наоборот, правильным. Неважно. Я перевела взгляд на его рот. Меня охватило нарастающее горячее волнение. Его большой палец двигался по моему телу, и там распространялось тепло. Тепло и покалывание, которые раньше ощущались желанными и наполненными предвкушением. Пылким и чувственным обещанием. И это не исчезло, хотя, наверное, должны было, учитывая, как я планирую это использовать, что могу и сделаю с помощью своей страсти.
        Я отвернулась; в груди и животе что-то сжалось. Вспомнилась первая ночь, когда меня привели в Теневой храм. Как прежде несколько часов держали в ароматизированной ванне, а потом удалили волоски даже из самых немыслимых мест. Казалось, то, чего от меня ожидали, только тогда стало реальностью. Даже уроки куртизанок «Нефрита» не подготовили меня к тому, что для убийства Первозданного необходима определенная соблазнительность. И только когда волоски выщипали и меня намазали бальзамом, чтобы унять жжение, до меня дошло, что мне придется предстать обнаженной перед Первозданным Смерти. Без этого отвратительного свадебного платья. Без туники или трико. Даже без кинжала. Не будет никакой защиты, и это… меня ужаснуло. С тех пор, когда в Люкс я позволяла себе быть кем-то другим, я никогда не оставалась полностью голой. Возможно, такая открытость по-прежнему пугала меня. Но тогда в озере с ним я была голой. А на берегу? Я могла с легкостью быть голой и там.
        Все время, пока я готовилась к этому самому моменту, когда он заявит на меня права, я ни разу не думала, что могу получать удовольствие от соблазнения. Не верила куртизанкам, когда они об этом говорили. Не потому, что сомневалась в удовольствии от такой близости, я просто не представляла, что мне может понравиться соблазнение Первозданного, которого я должна убить.
        Теперь жар в моей крови говорил, что, скорее всего, мне это понравится. Должно быть, это неправильно. Извращенно. Чудовищно. Но отчасти это его вина. Он заключил ту сделку. Он знал, что она ограничена по времени, но не выказывал ни малейшего сочувствия к смертным, которые теперь из-за этого страдали. Грудь опять сдавило. Впереди между деревьев показалась сверкающая поверхность озера, и нас приветствовал плеск воды.
        Я выпрямилась.
        - Почему мы приехали к моему озеру?
        - Твоему озеру? - Он рассмеялся, по-прежнему негромко, но на этот раз смеялся дольше. - Интересно, что ты испытываешь по отношению к этому озеру… собственническое чувство. Это из-за ощущений, которые оно в тебе пробуждает?
        Один миновал последние деревья.
        - Как ты можешь их описать? Умиротворение? - Он помолчал. - Возможно, чувство, будто ты дома?
        Я сжала губы и ничего не сказала. Мы приблизились к берегу.
        Первозданный крепче сжал поводья Одина.
        - Знаешь, что покрывает дно озера?
        - Тенекамень, - прошептала я, и внутри что-то перевернулось.
        - Это единственное место в царстве смертных, где можно найти тенекамень. И на то есть причины. - Он наклонился ко мне, и я напряглась. - Есть причины, почему смертные боятся этого леса. Почему здесь блуждают духи.
        Я окинула взглядом воду, текущую со скал, и бегущую по озеру рябь.
        - Наверное, даже есть причина, почему ты никогда не боялась. - Его дыхание коснулось моей щеки, и мое сердце сначала замерло, а потом забилось быстрее. - Почему ты чувствуешь здесь такой покой.
        - О чем ты говоришь? - прошептала я.
        - Есть разные способы попасть в Илизиум. Один из них - ехать на восток, за горы Скотос и еще дальше - туда, где, как считают смертные, мир кончается. - Он переложил поводья Одина в мои онемевшие руки. - Но это слишком долго. Есть более быстрые пути - через так называемые врата. Только жители Илизиума знают, как их найти и открыть. Как использовать. Каждые врата ведут в определенную часть Илизиума. Твое озеро - врата в Страну теней.
        К нему.
        Я уставилась на темную воду, и по моей коже побежали мурашки.
        Эш поднял руку, и все остановилось. Замерло. Вода, текущая со скал, зависла в воздухе. Рябь успокоилась, и мое сердце, наверное, тоже.
        Мои руки соскользнули с луки седла, а озеро… раскололось напополам, раздвинулось и открыло ровное, блестящее дно из тенекамня. В лунном свете по камню побежали трещины. Из них просочился серебристо-белый туман и беззвучно создался широкий и глубокий разлом.
        За свою жизнь я побывала на этом озере сотни раз - в детстве купалась и играла, позже пряталась и забывалась. Это озеро, вода и земля вокруг него казались домом. И все это время существовало то, что находилось под водой. То, что мое озеро из себя представляло.
        Эш сжал мою руку, подталкивая Одина вперед. Конь пошел, негромко заржав.
        - Знаешь, ты права. В тот раз у озера ты должна была узнать, кто я на самом деле. Мне следовало сказать.
        Он обхватил мою талию и притянул меня назад. Я не сопротивлялась и прижалась к нему. Сердце екнуло.
        Вокруг ног Одина закружилась белая дымка, и он понес нас в затянутый туманом разлом. По мне прокатилась дрожь. Не знаю, из-за опасного спуска или слов Первозданного.
        - Но ты говорила без страха. Действовала бесстрашно. Каждый раз, когда мы встречались, - продолжал он. - Ты заинтересовала меня, и я этого не ожидал. Не хотел. Но у озера ты была просто Серафеной.
        У меня перехватило дыхание при звуке моего имени, сорвавшегося с его губ. Он впервые его произнес.
        - А я был просто Эш. Не было никакой сделки. Никаких обязательств. Ты осталась только потому, что хотела. Я остался только потому, что хотел. Ты позволила мне прикасаться к тебе: ты этого желала, а не исполняла обязательство. Может, мне следовало открыться тебе, но я… наслаждался близостью. И не был готов к тому, чтобы это закончилось.
        И он перенес меня в Страну теней.
        Глава 22
        Признание Эша, правда его слов повисли в воздухе - ни теплом, ни холодном. В поглотившей нас абсолютной темноте.
        Голова кружилась, и я боялась, что больше никогда не смогу видеть. Я опустила руку, прислонившись к груди Эша. Спина заболела, и я вцепилась в его руку. Я не видела. Не видела ничего…
        Вверху появилась крохотная точка света, потом другая, и наконец небо заполонили сотни тысяч светлых крапинок.
        Звезды.
        Это были звезды, но не такие, как в царстве смертных. Ярче, они лучились, отбрасывая серебристое свечение. Я осмотрела небо, ища…
        - А где луна? - хрипло спросила я.
        - Луны нет, - ответил Эш. - Сейчас не ночь.
        Я сдвинула брови, глядя на небо, напоминающее ночное.
        - Это день?
        - Это не день и не ночь. - Его рука вокруг моей талии разжалась. - Просто то, что есть.
        Я не понимала, как Одину удается идти вперед. Его копыта клацали по камням. Я посмотрела вниз, на клубы тумана, плывущие над дорогой, и перевела взгляд обратно на небо. Чем дольше смотрела, тем больше понимала, что небо не похоже на ночное. Да, светили звезды, я никогда не видела таких ярких, но небо… оно было не черным, скорее затянутым мраком. Темнее, чем в грозу или самые пасмурные дни в царстве смертных. Оно напомнило мне предрассветный час, когда солнце поднимается и пробивает темноту, окрашивая мир в оттенки железа.
        - А солнца нет? - спросила я, облизывая губы.
        - В Стране теней - нет.
        С трудом сознавая, что в самом деле попала в Страну теней, я не знала, как относиться к тому, что здесь нет ни солнца, ни луны.
        - Как же вы узнаете, когда ложиться спать?
        - Спишь, когда устанешь.
        Он заявил это так, словно заснуть - проще простого.
        - А как в остальном Илизиуме?
        - Остальной Илизиум выглядит так, как должен, - невозмутимо ответил он.
        Я хотела спросить, почему и что это означает, но голый пейзаж изменился. Появились высокие деревья, все ближе подступая к дороге. Голые изогнутые ветки - словно скелеты. Впереди темнели большие каменистые холмы.
        Меня охватили неуверенность и запутанные эмоции, которые я не могла описать. Любопытство. Пробудилось давнее стремление узнать, как выглядит Илизиум. Я начала наклоняться вперед, но остановилась и заставила себя расслабиться, прислонившись к Эшу.
        Отодвигаться от того, кого хочешь соблазнить, - верный способ добиться противоположного. Я бросила взгляд на руку, крепко обхватившую меня. И несмотря на холод его кожи, ощущение было… приятным.
        Раздался глубокий, пыхтящий звук, и я вскинула голову. Один из холмов встряхнулся и поднялся. Перед нами был не холм. Я разинула рот. Крылья взметнулись в стороны, а потом вверх, в звездное небо. Земля вокруг задрожала, остатки тумана разлетелись, и на дорогу упало что-то большое и шипастое. Проведя взглядом по хвосту, я обнаружила существо по крайней мере вдвое крупнее Одина.
        Кажущееся в звездном свете черно-серым, оно стояло на четырех мускулистых лапах и трясло громадным телом. В воздух летели комья земли. Вдоль хвоста и толстой чешуи на спине тянулись шипы - некоторые маленькие, как мой кулак, другие размером в несколько ладоней. Существо резко изогнулось - я не предполагала, что такая громадина может так быстро двигаться, - и повернуло длинную грациозную шею в нашу сторону.
        С каждым вдохом воздух казался мне все более разреженным. Я задохнулась от крика, который так и не вырвался из моего горла, когда дорогу перегородила лапа с огромными острыми когтями. Через мгновение перед нами возникла голова - голова размером почти с половину Одина.
        Я прижалась спиной к Эшу и уставилась на это - на широкий плоский нос и большую пасть, заостренные рожки на голове, похожие на корону, и глаза яркого красного цвета, резко контрастирующие с непроницаемо-черным вертикальным зрачком.
        Я знала, кто передо мной. Я читала о таких существах в пыльных томах. Знала, в чем их предназначение. Они охраняют Илизиум. Догадывалась, что они существуют в действительности, но не предполагала, что когда-нибудь увижу одного из них - поверить не могла, что столкнусь с драконом.
        Очень большим драконом с серой и черной чешуей и множеством зубов. Я еще дальше откинулась назад. Его ноздри раздулись: похоже, он нюхал воздух - нюхал нас.
        - Все хорошо, - сказал Эш, и я поняла, что вцепилась в его руку. - Нектас не причинит тебе вреда. Ему просто любопытно.
        Просто любопытно?
        Горячее дыхание дракона вскинуло мои волосы вокруг лица, и я вздрогнула.
        Нектас негромко заурчал и наклонил голову, а потом опустил ее почти к самой гриве Одина.
        - Думаю, он хочет, чтобы ты его погладила, - сказал Эш.
        - Что? - прошептала я.
        - Так он поймет, что ты не причинишь ему вреда, - объяснил Эш. Как я в любом из миров могу представить угрозу такому существу? - И он позволит, давая понять, что тоже не причинит тебе вреда.
        - Полагаю, ты - мальчик. - Я сглотнула.
        Дракон издал вибрирующий звук.
        - Где же твоя смелость? - поинтересовался Эш.
        - Моя смелость заканчивается, когда я оказываюсь перед существом, которое способно проглотить меня целиком.
        Нектас пыхнул горячим дыханием и склонил набок голову.
        - Он уязвлен тем, что ты так думаешь, - заметил Эш. - Кроме того, вряд ли он сможет проглотить тебя целиком.
        Я продолжала смотреть на чудовище; у меня пересохло во рту. Он прекрасный и пугающий. Не знала, довелось ли хоть одному из ныне живущих смертных видеть дракона. Я сглотнула и, медленно отпустив руку Эша, потянулась к дракону. Дыхание перехватило.
        Если он откусит мне руку, я буду очень разочарована.
        Нектас опять издал вибрирующий звук. Я дотронулась до него кончиками пальцев. Слегка нажала, удивившись, что бугристая чешуя ощущается как гладкая кожа. Неловко погладила его нос. Дракон запыхтел, звук сильно походил на смех.
        Откинув назад голову, Нектас устремил взгляд поверх моего плеча, а потом отвернулся. Когда он оттолкнулся задними лапами, земля задрожала. Мощные крылья с шипами размахнулись, и нас обдал порыв ветра. Дракон с поразительной быстротой поднялся в небо.
        - Видишь? - Эш крепко держал поводья Одина. - Он не причинит тебе вреда.
        Я трогала дракона.
        Это все, о чем я могла думать.
        - Можешь опустить руку. - В его тоне прозвучало веселье.
        Моргая, я прижала руку к груди.
        - Это дракон, - вымолвила я.
        - Он дракен, - поправил Эш. Нектас тем временем летел вперед. - Они все дракены.
        Они? Дракены? Остальные холмы тоже оказались не холмами. Они встряхивались и, следя за Нектасом, поднимали к небу головы, формой напоминающие ограненный бриллиант. Их крылья раскрывались, взметая комья земли и пыль. Дракены поднимались и вытягивали шеи. Все они были меньше Нектаса, но не менее сильными. Их чешуя блестела в звездном свете, как оникс, когда они отталкивались задними лапами и взмывали в небо.
        - У тебя… тебя защищают четыре… дракена? - спросила я.
        Сердце ухнуло вниз. Конечно, я не забыла, какие стражи у Первозданных. Но все равно испытала потрясение.
        Эш подтолкнул Одина вперед.
        - Да.
        Я проследила, как три дракена догоняют в небе Нектаса, грациозно размахивая крыльями.
        - У них есть имена?
        - Орфин, Этон и Кроули, - ответил Эш. - Орфин и Этон близнецы. Кроули - кажется, их дальний родственник.
        - Ты называешь их дракенами? А чем они отличаются от драконов?
        - Очень многим.
        Я подождала.
        - Пожалуйста, скажи, что будешь объяснять дальше.
        - Буду. Просто думаю, как это сделать. - Его большой палец снова пришел в движение. - Драконы - очень древние существа. Очень могущественные. Некоторые считают, что они существовали в обоих царствах задолго до богов и смертных.
        - Я… этого не знала.
        - Ну конечно. Давным-давно один очень могущественный Первозданный подружился с драконами, несмотря на то что не мог с ними общаться. Он хотел узнать их предания, их историю. Он был тогда очень молод и… довольно импульсивен. Он знал, что единственный способ поговорить с ними - дать им облик богов, двойную жизнь. В которой они могли бы обращаться то в драконов, то в богов.
        Должно быть, молодой Первозданный, о котором он говорил, - Колис. Единственный Первозданный, который способен создавать любые формы жизни.
        - Они могут выглядеть как ты и я?
        - По большей части, - подтвердил он. Мне очень хотелось узнать, что он имеет в виду. - Тех, что выбрали двойную жизнь, назвали дракенами.
        - А драконы еще остались? Те, которые не меняют облик?
        - К сожалению, нет. Драконы и дракены живут необычайно долго, но их предки давно вымерли. - Его большой палец лениво вырисовывал круги. - Они не единственные, кому тот молодой Первозданный даровал двойную жизнь.
        Я когда-то слышала о существах, которые живут в море у берегов Илизиума. У меня возникло множество вопросов, но все они отошли на задний план, когда я увидела, куда полетели дракены.
        Внизу появилась освещенная факелами стена - высокая, как внутренняя стена Вэйфейр, но замок, в котором я выросла, бледнел в сравнении с тем, что возвышался на пологом холме. Это было огромное сооружение. В небо возносились башни и башенки, замок, обласканный звездами, блестел как тысячи светильников. Он напомнил мне Теневой храм, только гораздо крупнее.
        К самым стенам подступал густой лес, а позади них, насколько хватало глаз, сверкали пятнышки света. Их было столько, что и не сосчитать. Город.
        Мы начали спускаться с холма, приближаясь к воротам. Сердце бешено заколотилось, а внутри скрутились узелки страха. Я замерла от предвкушения и чувства, напоминающего любопытство, но гораздо глубже него.
        - Это твой дом?
        Воздух стал разреженным, и я не была уверена, что мне не показалось, будто вокруг дворца кружили дракены.
        - Он известен как Дом Гадеса. Окружающая его стена называется Валом, - объяснил Эш. - Внутри Вала располагаются и Гадес, и город Лифи, до самого Черного залива.
        Дорогу впереди обступали деревья, но стена и ворота стали видны лучше. На стене что-то находилось - несколько объектов, которые я не могла разглядеть. Мы завернули за поворот дороги. Стена, похоже, была возведена из тенекамня, но ее поверхность не казалась такой гладкой и блестящей. Она не отражала свет звезд, а словно поглощала любой свет, отчего фигуры на стене было трудно рассмотреть, пока массивные железные ворота не начали бесшумно открываться.
        Я скользнула взглядом по стене, и у меня закружилась голова. Силуэты на стене напоминали кресты. Я почти перестала дышать, хотя грудь поднималась с каждым вдохом.
        Это были люди.
        Голые люди, пришпиленные к стене кольями, воткнутыми в руки и грудь. Их головы безвольно свешивались, воздух наполняло зловоние смерти.
        К горлу подступила желчь. Я крепче вцепилась в луку седла и прошептала:
        - Зачем? Почему эти люди висят на стене?
        - Это боги, - ответил Эш тоном бесстрастным и холодным, как вода в озере. - И они служат напоминанием.
        - О чем?
        - О том, что жизнь любого существа хрупка, как огонек свечи, - ее легко загасить или затоптать.

* * *
        Два дракена спустились по обе стороны от ворот, подняв порыв ветра, и приземлились на Вал. Ни то, как содрогнулась стена, ни глубокий рокочущий звук, который они издали, не прогнали ужас от того, что я видела на Валу.
        Я ошеломленно молчала. Люди на Валу - мужчины и женщины в черной и серой броне останавливались и низко кланялись, когда Эш проезжал мимо. Но я их едва видела. Едва замечала множество балконов и винтовых лестниц, которые соединяли этажи дворца.
        Эш прибивал богов к стене.
        Я оторопела от такой жестокости. У того, кто однажды сказал, что каждая смерть должна оставлять отметину, слова расходились с делом. Мы въехали в ярко освещенную конюшню.
        Из стойла к нам вышел мужчина и с поклоном принял поводья Одина. Если он что-то говорил, я не слышала. Если он смотрел на нас, я ничего не видела.
        Казалось, меня сейчас стошнит.
        Я не протестовала, когда Эш первым спешился и поднял руки, чтобы помочь мне. Я едва почувствовала его ладонь на моей пояснице и мягкую солому под ногами, когда он повел меня из конюшни к боковому входу в замок.
        Дверь открылась, и показался мужчина с золотисто-рыжими волосами и кожей такого же насыщенного золотистого тона. Он посмотрел на меня темно-карими глазами - глазами, в которых светилось серебро. Бог. Он перевел сияющие глаза на Эша, а потом снова на меня.
        - У меня много вопросов, - сказал он.
        - Не сомневаюсь, - сухо отозвался Эш, глядя на меня. - Это Рейн. Один из моих гвардейцев. Как Эктор и Сэйон.
        Я заставила свои губы двигаться, глядя в темные глаза Рейна.
        - Я…
        - Знаю, кто ты, - сказал Рейн, удивив меня. Он взглянул на Эша, подняв бровь. - Вот почему у меня много вопросов. Но понимаю, вопросы подождут.
        Он молчал, пока Эш вел меня к темной внутренней лестнице.
        - Теон и Лейла внутри, - тихо сообщил бог, следуя за нами.
        Эш вздохнул.
        - Ну конечно. - Остановившись, он повернулся ко мне. - Я надеялся, что у нас будет время до того, как все узнают о твоем прибытии. Очень немногим… известно о тебе. Те, кого ты встретишь, не знают. И, уверен, у них тоже будет много вопросов.
        - Уж это наверняка, - согласился Рейн.
        - Вопросов, которые по большей части останутся без ответов, - многозначительно добавил Эш, бросив взгляд на бога. - Тебя представят как мою супругу, и это все. Хорошо?
        В другое время я сама задала бы кучу вопросов. Теперь же просто кивнула. Мои руки слегка дрожали, когда Эш потянулся и открыл дверь.
        От неожиданного и мощного света я отшатнулась назад и заморгала, пока глаза привыкали. Свет был таким же ярким, как солнечный, и на миг мне показалось, что это Эш излучает свою силу. Но я ошиблась.
        Я подняла взгляд на сверкающую люстру из множества стеклянных свечей, подвешенную в центре холла. В свечах не горел огонь, но они сияли ярко-желтым светом, как и светильники на черных колоннах, которые тянулись вверх.
        - Первозданная энергия, - пояснил Эш, проследив за моим взглядом. - Она дает свет всему дворцу и Лифи.
        Онемев, я отвела глаза от люстры. По бокам холла находились две изогнутые лестницы с перилами и ступенями из тенекамня. Позади них за широкой остроугольной аркой раскинулся огромный зал.
        - Идем.
        Эш подтолкнул меня вперед, и я сделала крошечный шаг. Тут из зала под арку вышли двое.
        Я остановилась, прежде чем сделать следующий шаг. Неужели я случайно накурилась «Белой лошади»?
        Передо мной стояли высокие мужчина и женщина, одетые в туники из серебристой парчи в том же стиле, что и у Эша, только с длинными рукавами. Волосы мужчины были заплетены в косички, аккуратно уложенные рядами на голове, а косы женщины ниспадали на плечи. Оба одного роста, с насыщенно-черным оттенком кожи, широко расставленными золотистыми глазами и практически идентичными чертами лица. У мужчины был пошире лоб, у женщины более резкие скулы, но очевидно, что они близнецы. Мне раньше не доводилось видеть близнецов, даже двойняшек, но уставилась я сейчас не на них.
        А на… фиолетово-черное крылатое существо величиной со среднего пса. Оно хлопало кожистыми крыльями, словно побуждая женщину положить руку ему на голову.
        При виде меня они остановились.
        Я знала, что разинула рот. И не могла закрыть, потому что между ними стоял крошечный дракен.
        - Здравствуйте, - протянула женщина и перевела вытаращенные глаза на Эша. - Ваше высочество?
        Эш не убирал руку с моей поясницы.
        - Теон, Лейла. Это Сера. Она гостья.
        - Я уже понял, что гостья, - заметил Теон. - По крайней мере, надеюсь, что ты не решил последовать семейной традиции похищать смертных девушек.
        Погодите. Что?
        Эш стиснул челюсти.
        - В отличие от некоторых это меня не привлекает.
        - Она особая подруга? - поинтересовалась Лейла.
        - На самом деле да. Она… - Похоже, он набрал побольше воздуха и приготовился. - Она будет моей супругой.
        Оба воззрились на нас.
        Прошло несколько долгих мгновений. Маленький дракен крутил головой из стороны в сторону.
        - У меня есть вопрос, - заявила Лейла, почесывая дракена под подбородком. Существо заурчало. - Точнее, несколько вопросов, начиная с того, почему у твоей супруги такой вид, словно ее швырнули из царства смертных в наше?
        Неужели я выгляжу настолько неопрятно? Я оглядела себя. Подол плаща заканчивался на икрах, открывая перепачканные кровью ступни. Из-под плаща виднелась обвисшая ночная рубашка. Даже знать не хотела, на что похожи мои волосы и чем заляпано лицо.
        - Я не швырял ее в это царство, - проворчал Эш. - Перед нашим отбытием случилось происшествие.
        - Что за происшествие? - спросил Рейн, который стоял, прислонившись к колонне.
        - Которое больше не имеет значения.
        В глазах Лейлы загорелся интерес.
        - Расскажи.
        - Может, позже, - ответил Эш.
        Брат Лейлы поднял руку.
        - У меня тоже есть вопросы.
        - Меня это не волнует, - сказал Эш. Рейн негромко откашлялся. - Вам двоим нечем заняться? Если так, уверен, для вас найдется немало дел.
        - На самом деле мы собирались вывести маленького Ривера-Задницу проветриться, - улыбнулась Лейла, а дракен согласно взвизгнул.
        - Дракена зовут Ривер-Задница? - выпалила я.
        Лейла негромко рассмеялась и наградила меня улыбкой.
        - Его зовут Ривер, - сказала она, а дракен подпрыгнул на задних лапах. - Но я люблю добавлять про задницу. Похоже, ему это тоже нравится.
        - О, - прошептала я.
        У меня чесались руки погладить маленького дракена. Существо такого размера не так пугало, как Нектас.
        - Так почему бы вам не продолжить путь? - предложил Эш.
        Расплывшись в улыбке, Теон наклонил голову.
        - Как пожелаешь.
        Его сестра присоединилась к нему, и они пошли дальше. Поравнявшись со мной, бог поклонился и проговорил, понизив голос:
        - Моргни два раза, если тебя похитили.
        Лейла усмехнулась и бросила на Эша долгий взгляд.
        - Или просто моргни.
        Я чуть не моргнула, потому что было ясно: они дразнят Эша - Первозданного, который развешивает богов на стенах своего замка.
        - Ступайте, - приказал Эш.
        Они пошли дальше. Я развернулась и посмотрела на маленького дракена, покачивающегося на плече Лейлы.
        - Какой малыш дракен, - сказала я.
        Эш посмотрел на меня.
        - Ривер очень рассердится, если услышит, что ты называешь его малышом. Дракены не вылупляются размером с Нектаса.
        - Надеюсь, нет, учитывая, что яйцо тогда должно быть огромным, - возразила я. - Просто…
        Я покачала головой и обхватила себя руками. Кажется, моя голова сейчас взорвется.
        - Увидеть дракена, хоть большого, хоть маленького, - должно быть, то еще потрясение, - заметил Рейн, и я взглянула на него. Его золотисто-рыжие волосы горели как пламя на фоне темной колонны. - Могу предположить, что нужно время, чтобы привыкнуть.
        Я неуверенно кивнула.
        - Наверное, да.
        Бог слегка улыбнулся.
        Эш переместился так, что наполовину заслонил Рейна, и грозно спросил:
        - Ты еще здесь?
        - Я решил, что раз уж Сэйона нет, я возьму на себя честь позлить тебя, - невозмутимо ответил тот.
        Первозданный издал негромкий предостерегающий рык. У меня перехватило дыхание. Рейн должен был знать о богах на стене, как и близнецы. Неужели кто-то из них в самом деле хотел разозлить Эша?
        - У меня есть веская причина здесь околачиваться. Мне нужно с тобой поговорить. - Рейн оттолкнулся от колонны, и я выглянула из-за Эша. Лицо бога бороздили наряженные морщины. - Это важно.
        Очевидно, что он не хотел говорить об этом при мне.
        Что раздражало.
        Эш кивнул и посмотрел на меня, собираясь что-то сказать, но вдруг прищурился и быстро взял меня за руку. Я вздрогнула. Он слегка повернул мою руку.
        - Откуда этот синяк? Я хотел спросить об этом раньше.
        - Что?
        - Этот синяк. Он старый.
        Я посмотрела на свою руку. Тавиус. Боги. Я и забыла о том случае с тарелкой фиников.
        - Откуда он взялся? - спросил Эш.
        - Я на что-то наткнулась.
        Я потянула руку.
        - Ты не похожа на человека, который на что-то натыкается.
        - Откуда ты знаешь?
        Я дернула руку.
        Эш опустил подбородок.
        - Потому что твои движения производят впечатление уверенности и точности.
        - Это не значит, что я не бываю неуклюжей.
        - Правда? - Он отпустил меня.
        Я скрестила руки на груди.
        - Правда.
        - Очень занимательно, - произнес Рейн.
        Эш его проигнорировал. Его пронзительный взгляд был устремлен на меня.
        - Чтобы получился такой синяк, ты должна была очень сильно наткнуться.
        - Должна была, - пробормотала я, проходя через холл.
        Здесь не было ни статуй, ни знамен, ни картин. Голые стены и пол, холодные и пустые.
        Это и будет… мой дом? Надолго?
        На столько, на сколько потребуется.
        Меня охватила глубокая усталость, и я почувствовала ноющую боль в висках, словно вторящую боли в плечах и спине. Интересно, мои ноги ослабели некоторое время назад или это случилось сейчас? Я прикладывала все силы, чтобы держаться на них.
        - Эй. - Эш взял меня за подбородок, и я вздрогнула от неожиданности.
        - Что?
        - Я спросил, не хочешь ли ты есть. - Он настойчиво ловил мой взгляд. - Наверное, ты не услышала.
        Хочу ли я есть? Не знаю. Я покачала головой.
        Его внимание было всецело сосредоточено на мне, и я гадала, не может ли он видеть все.
        - Как твоя спина?
        - Хорошо.
        Он не отводил взгляда, а затем кивнул и, продев палец в выбившуюся прядь моих волос, осторожно убрал ее назад. Нежность, пронизывающая этот жест, напомнила мне о том, что было у озера. Непонятно, как он мог прикасаться так ласково, когда это он прибил богов к Валу.
        Эш откинул голову назад и повернулся к арке.
        - Эйос?
        Я развернулась в тот момент, когда из-под арки вышла женщина. Я заморгала, мне снова показалось, что у меня галлюцинация. Она… боги богов, она была прекрасна. Лицо в форме сердца, глаза под густыми ресницами сияют, как цитрины; пухлые губы, высокие скулы и полные щеки. Пройдя под аркой, она убрала за ухо локоны ярко-рыжих волос и сцепила руки на животе. На ней было серое платье с длинными рукавами, перехваченное на талии серебряной цепочкой.
        Эйос остановилась перед нами и легко поклонилась.
        - Да?
        - Будь добра, покажи, пожалуйста, Сере ее комнату и позаботься, чтобы ей принесли поесть и приготовили ванну, - попросил Эш.
        Желание сказать ему, что не нужно говорить за меня, замерло на языке. Обращаясь к той, кого я приняла за богиню, хотя, возможно, она была и служанкой, он произнес «пожалуйста». Использование этого слова для многих означает простую вежливость, но я выросла среди знати и богачей и знала, что очень немногим оно вообще известно. И, если честно, не ожидала, что оно сорвется с губ Первозданного.
        С другой стороны, я не ожидала, что Эш способен в качестве предостережения прибивать богов к стене.
        - Разумеется. Буду рада помочь. - Эйос повернулась ко мне. Она быстро заморгала, но затем ее лицо прояснилось. - Да. Ванна определенно не помешает.
        Я поджала губы, но не успела сказать и слова, как она взяла меня под руку. Странный разряд энергии, прошедший между нами, не сочетался с легкостью, с которой она прикоснулась ко мне.
        Эйос подняла брови и бросила взгляд на Первозданного.
        - Никтос…
        - Знаю, - сказал он, и его голос прозвучал устало. Я посмотрела на него, желая услышать, что именно он знает, но он заговорил первым: - Я скоро вернусь. Эйос можно доверять.
        Я не доверяла никому из них, но кивнула. Чем скорее останусь одна и смогу все обдумать, тем лучше. Наверняка к тому времени боль в висках утихнет. Эш на мгновение задержался. Его глаза потемнели до оттенка грозовой тучи. Затем он скованно развернулся и направился к Рейну. Они прошли через арочный проем.
        - Идем, - тихо произнесла Эйос и повела меня к лестнице.
        Мы поднялись по каменным ступеням, которые холодили мои босые ноги, и повернули налево.
        - Комната для тебя приготовлена. То есть она готова уже довольно давно, и в ней на всякий случай регулярно вытирали пыль. Думаю, она тебе понравится, - сказала Эйос.
        Я повернула к ней голову. На вид она моего возраста, но я знала, что такое впечатление может оказаться обманчивым.
        - К ней примыкают личная ванная комната и балкон, - продолжала она. - Довольно красивая комната.
        Меня посетило сразу несколько мыслей.
        - Как вы узнали, что я прибуду?
        Эйос отвела взгляд.
        - Ну, я не знала наверняка. Просто догадывалась, что есть такая вероятность.
        Если она меня ждала, то ей кое-что известно из этой истории.
        - Вы знали о сделке?
        - Да. - Она ослепительно улыбнулась и направила меня ко второй лестнице.
        - Как давно вам известно, что я могу приехать сюда?
        - Пару лет, - ответила она так, словно это ничего не значило, но это говорило об очень многом.
        Мы продолжили подниматься до четвертого этажа. Здесь Эйос повела меня по широкому коридору, освещенному шаровидными светильниками из морозного стекла. Кроме них на стенах ничего не было.
        Мы прошли мимо двойных дверей, выкрашенных черной краской, с серебряными завитками, выгравированными посередине. Эйос остановилась перед следующими двойными дверями, такими же, как и первые. Других дверей в коридоре не было.
        - На этом этаже нет других комнат, кроме той, мимо которой мы прошли? - спросила я, когда она достала из кармана ключ.
        - Есть еще одна комната в другом крыле, но большинство гостей останавливаются на третьем или втором этаже.
        Она отперла дверь, а я оглянулась на двойные двери в коридоре.
        - А что насчет персонала… вас?
        На ее красивом лице промелькнуло замешательство.
        - Я не персонал.
        - Простите. - Я почувствовала, как краснею. - Я просто предположила…
        - Все хорошо. Любой бы такое предположил. Здесь нет персонала.
        - А теперь мне неловко, - призналась я.
        Она слегка улыбнулась.
        - Некоторые из нас помогают по собственному желанию. Мы… вроде как навязали Никтосу свои услуги, - сказала она, и меня слегка покоробило, что она называет его настоящим именем. - Иначе в Гадесе царил бы беспорядок, а он, наверное, никогда бы не ел.
        Я могла только смотреть на нее.
        - Так или иначе, я обычно весь день чем-то занята. - Она рассмеялась. - Знаю, непохоже, что сейчас день, но ты увидишь, что через несколько часов небо потемнеет.
        - Погодите. - Мне нужно было кое-что прояснить. - Вы помогаете в замке, потому что сами этого хотите, но вам не платят?
        - Нам не нужна плата. Никтос обеспечивает тех, кто следит за Гадесом. На самом деле, - она сдвинула брови, - все, кого ты встретишь здесь и в Лифи, хорошо обеспечены, в том числе и те, у кого более официальные обязанности.
        - Чем хорошо обеспечены? - повторила я, словно это были слова на непонятном языке.
        - Убежищем. Пищей. - Она разомкнула губы, словно хотела еще что-то добавить к этому списку, но передумала. Ее улыбка стала немного нервной. - Ответ на твой другой вопрос: здесь больше никто не живет.
        - Даже тот бог, что был внизу? Рейн?
        - Нет, у него дом в Лифи.
        - А те мужчины и женщины возле стены… я имею в виду, возле Вала? А дракены?
        - Гвардейцы? У них есть свое жилье - своего рода общежитие между замком и Лифи. - Она взялась за ручку двери. - У дракенов тоже есть дома.
        Значит, в этом огромном замке живет один Эш? Хотя обычно основной персонал и охранники размещаются в резиденции.
        - Почему здесь больше никто не живет?
        Улыбка Эйос угасла.
        - Это было бы небезопасно.
        Глава 23
        У меня по спине пробежал холодок.
        - Что значит было бы небезопасно?
        - Ну, Никтос бы не хотел… - Эйос повернулась ко мне с расширенными глазами. - Прости. Я только сейчас поняла, как это прозвучало. - Она рассмеялась, но нервно. - Понимаешь, его высочеству приходится разговаривать с самыми разными людьми, и некоторые из них могут быть немного… непредсказуемыми. Разумеется, ты здесь в полной безопасности.
        - Правда? - усомнилась я.
        Она уверенно кивнула.
        - Да. Просто Никтос любит уединение, и… и так лучше.
        Она отвернулась к двери, открыла одну створку и, поманив меня за собой, исчезла в темноте.
        Я не верила, что она оговорилась, но робко шагнула внутрь. Загорелся свет в потрясающей стеклянной люстре, подвешенной в центре огромного помещения.
        Одна часть комнаты представляла гостиную. Здесь стояли два дивана и два кресла, обитые роскошным кремовым бархатом, а также круглый низкий столик. Дальше, ближе к занавешенным дверям, располагался стол, а на нем - прозрачная ваза, наполненная голубыми и серыми камешками, и два стула с высокими спинками. Перед огромным камином стояла кушетка, сделанная из роскошного материала оттенка слоновой кости. Под кушеткой лежал пышный ковер. Тут даже была корзина со свернутыми одеялами.
        Я медленно повернулась, и у меня упало сердце при виде кровати под балдахином. По сравнению с ней кровать Эзры показалась бы детской. Еще в комнате у окна стоял большой платяной шкаф. Я заметила три двойные двери: за диванами, возле стола и позади кровати.
        - Это моя комната? - спросила я.
        Эйос кивнула и, подойдя к прикроватной тумбочке, включила лампу.
        - Да. Не подходит? Если нет, я уверена…
        - Нет, все хорошо. Более чем хорошо.
        Я не верила глазам. Личные покои мамы и то меньше.
        - Прекрасно. - Она пронеслась мимо кровати. - Выключатель на стене у двери. Он для люстры на потолке. Остальные лампы можно включить и выключить, повернув выключатель на них. Ванная комната здесь. Идем. Взгляни.
        Я как в тумане пошла за ней. Эйос щелкнула еще одним настенным выключателем. Комнату залил свет, и я чуть не упала в обморок.
        В моей ванной комнате в Вэйфейр было только самое необходимое: туалет, раковина и маленькая медная ванна, в которой я едва могла сидеть. Вот и все. Здесь же было… нечто невероятное.
        Ванна на львиных ножках казалась достаточно большой, чтобы в ней могли улечься два взрослых человека, вытянув ноги. Здесь было не одно, а целых два зеркала во весь рост: одно рядом с ванной, а другое возле умывальника. Нигде ни пятнышка, и пахло лимоном.
        - Как ты думаешь, подходит?
        Качая головой, я повернулась к главной комнате. Здесь могло поместиться десять моих спален, и еще осталось бы место. Горло начало гореть.
        - Более чем подходит.
        - Хорошо. - Эйос вышла из ванной и, остановившись рядом со мной, склонила голову. - Ты в порядке?
        - Ага. Да. - Я прочистила горло.
        Она мгновение помедлила и направилась к двери возле стола.
        - Отсюда ты можешь выйти на балкон. Он довольно большой, и там можно посидеть. Я бы посоветовала держать двери закрытыми, когда отдыхаешь. Температура меняется не сильно, но иногда с гор дует холодный ветер.
        С гор?
        - Не хочешь разжечь огонь? - спросила она.
        - Нет-нет. Спасибо.
        - Если передумаешь, нужно лишь дернуть за веревочку у двери, и кто-нибудь отзовется. - Эйос раздвинула занавески на кровати, открыв меховые одеяла и гору подушек. - Что бы ты хотела съесть? Ежедневно приходят два повара. И Эрик, и Валри изумительно готовят. Для них нет ничего невозможного.
        - Я… не знаю, - сказала я, в кои-то веки не имея понятия, чего мне хотелось бы съесть.
        На губы Эйос вернулась легкая улыбка.
        - Как насчет того, чтобы они приготовили для тебя немного супа с хлебом?
        - Было бы неплохо.
        - Прекрасно. Я велю принести горячей воды и… - Она прижала к губам указательный палец. - Я не ошибаюсь в предположении, что ты не взяла с собой никакой одежды?
        - Разве что это. - Я потеребила полы плаща.
        - Ну, это не годится. Я поищу что-нибудь для тебя.
        - Спасибо.
        - Прямо сейчас еще что-нибудь нужно?
        Я хотела сказать нет, но остановилась.
        - Погодите. А куда ведет эта дверь?
        Я показала на дверь за гостиной зоной.
        - В соседнюю комнату. В покои Никтоса.
        Сердце подскочило в груди.
        - У нас смежные покои?
        - Да.
        Логично. Ведь я его супруга.
        Эйос задержалась у двери, играя цепочкой на шее.
        - Не знаю, какие обстоятельства привели к твоему прибытию, но точно знаю, что не доверяю никому в обоих царствах больше, чем Никтосу, и нигде не буду в большей безопасности, чем здесь. - Она поймала мой взгляд; в ее глазах читалось то же загнанное выражение, что и у женщины, стоявшей рядом с Нором. - Я подумала, что ты должна это знать.
        Я проследила, как она уходит. Как долго я так простояла? Минуту или пять. Потом направилась к занавешенной двери, даже не думая зачем.
        Отодвинув тонкую белую занавеску, открыла стеклянную дверь и вышла наружу. Балкон оказался просторным. Возле перил стояло широкое глубокое кресло и кушетка. Вниз не вело винтовой лестницы, не было никакой возможности спуститься, кроме долгого падения. Но на балкон выходила еще одна дверь.
        Дверь из спальни Эша. Рядом с ней стояло такое же кресло. Интересно, сидит ли он здесь когда-нибудь.
        И почему он поселил меня в соседней комнате.
        Я пробралась между сиденьями. Холодный ветерок взметнул пряди моих светлых волос, по коже пробежали мурашки. Положив руки на перила, я стала смотреть вдаль. Гладкий камень холодил ладони. Я увидела мерцающие огни города, а за ними далекие скальные купола и утесы, окутанные туманом… или облаками. Здесь вообще бывают облака? Я опустила взгляд вниз и ахнула.
        Цвет.
        Я увидела что-то цветное.
        За пределами блеклого двора росли деревья. Сотни деревьев. Тысячи. Между замком и искрящимися огнями Лифи. И они ничем не походили на деревья, которые я видела по пути в Страну теней. Серые стволы, раскидистые изогнутые ветви, но не голые. Их густо покрывали листья в форме сердца.
        Листья цвета крови.

* * *
        Эйос довольно быстро вернулась с едой и одеждой, которую ей удалось достать. Это был халат из шенили или еще какой-то мягкой ткани. Подобных вещей у меня никогда не было. Эйос повесила халат на крючок в ванной.
        Как оказалось, я сильно проголодалась. Я съела суп и несколько кусков поджаренного хлеба с чесноком и сливочным маслом, а потом мужчина, которого видела в конюшне, принес несколько ведер горячей воды. Он представился как Бейнс, и, хотя не подходил настолько близко, чтобы можно было рассмотреть его глаза, я предположила, что он тоже бог. На пол поставили несколько кувшинов с водой, а Эйос тем временем бросила в ванну пенящуюся соль, пахнущую лимоном и сахаром.
        Оставшись одна, я отправилась в ванную. Эйос выключила верхний свет, оставив только настенные светильники. Мягкого свечения было более чем достаточно, чтобы разглядеть себя в большом зеркале.
        Неудивительно, что Лейла спрашивала, не швырнули ли меня в царство богов.
        Лицо усеивали крапинки засохшей крови, смешиваясь с веснушками. Те и другие резко выделялись на бледной коже. Красным были перепачканы и волосы, которые наполовину выбились из косы и спутались. Глаза были широко раскрыты, а их зелень казалась слишком яркой. У меня был такой вид, будто я в лихорадке.
        Или в ужасе.
        Не знала, страшно ли мне. Чувствую ли я вообще что-то. Я позволила плащу соскользнуть на пол и скривилась при виде своей ночной рубашки. Скорее красной, чем белой. Ее уже не спасти. Я осторожно сняла ее через голову, поморщившись от этого движения. Отбросив испорченную вещь, перекинула косу и выбившиеся пряди через плечо и повернулась к зеркалу вполоборота.
        - Боги, - прошипела я при виде припухших полос в верхней части спины. Они были воспаленного красного цвета. Вдоль одной проступили капельки крови.
        Я пожалела, что не вырезала Тавиусу сердце.
        Перешагивая бортик ванны, я не испытывала ни малейшего раскаяния в том, что сделала со сводным братом. Отсутствие чувства вины должно было меня обеспокоить, но нет… Я сделала бы это еще раз, потому что даже обжигающая вода не стерла удушающего воспоминания о его дыхании на моей щеке.
        Я опустилась в глубокую ванну, зашипев сквозь зубы, когда пахнущая лимоном вода коснулась ран, оставленных кнутом. Закрыв глаза и стиснув зубы, медленно оторвала пальцы от края ванны и расплела косу. Потом взяла кусок мыла и начала тереть кожу, постаравшись дотянуться до воспаленных рубцов на спине. Мысли тем временем перенеслись к событиям двух последних дней. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я с помощью дара вернула к жизни Марисоль. Я все еще не могла поверить, что король Эрнальд умер. Насколько знала, он был здоров. Я надеялась, с Эзрой все хорошо и она меня послушается. А мама? Она останется королевой, если только Эзра не выйдет замуж. Но она, наверное, довольна. Уверена, что Эзра тоже довольна, зная, что появился шанс остановить Гниль. А я… мне захотелось вернуть кинжал. Он теперь у Эша. Отдаст ли он его? Погруженная в свои мысли, не заметила, что кто-то вошел в спальню, пока не услышала шаги за дверью ванной.
        Безоружная, я повернулась, чтобы увидеть вошедшего, и схватилась за края ванны. Сердце тяжело забилось при виде того, кто стоял у двери.
        Первозданный.
        Он ничего не говорил, только смотрел на мою спину, и его глаза неестественно горели. Его грудь поднялась в резком вдохе.
        - Мне не терпится нанести визит в Бездну к этому ублюдку.
        Воздух медленно вытек из моих легких. Я положила мыло в коробочку рядом с ванной и опустила руки в воду.
        - Он там?
        - Да.
        - Хорошо.
        Эш склонил голову набок. Прошло долгое мгновение.
        - Я не хотел мешать. Думал, ты уже искупалась.
        Я заставила себя расслабиться.
        - Ты не помешал.
        - Нет? - Он поднял брови.
        - Нет.
        - Ты же купаешься. Тебя не беспокоит, что я шпионю за твоими… неупоминаемыми местами?
        Я издала сухой смешок.
        - На озере ты видел гораздо больше, чем сейчас.
        - Правда. - Он опустил ресницы и провел зубами по нижней губе. - Я принес кое-что для ран на твоей спине.
        Он помолчал, показывая баночку с каким-то белым кремом.
        - Это уймет боль и не даст остаться шрамам.
        - Спасибо.
        Это слово странно прозвучало в моих устах. Я редко его произносила. Не было поводов говорить его часто.
        Эш ничего не сказал, но не двинулся с места и не отвернулся. То ли от горячей воды, то ли от его внимания меня бросило в жар. Наконец он заговорил:
        - Могу помочь втереть мазь, когда закончишь купаться.
        Я наклонилась, волосы упали вперед и легли на воду. У меня не было времени решить, как вести себя, чтобы исполнить свой долг, но мне удалось распознать интерес во взгляде Эша. Вот почему он не уходил.
        - Мне осталось вымыть волосы.
        - Тебе помочь?
        Меня удивило его предложение. С губ рвалось «нет», и я чуть было не произнесла его. Но вместо этого кивнула.
        Эш оттолкнулся от двери и поставил баночку на полку у входа, после чего подошел к ванне и опустился на колени. Убрав свои волосы за ухо, перевел взгляд с моей спины на лицо.
        - Сильно болит?
        Я сглотнула.
        - Не очень.
        - Ты так мило лжешь, - пробормотал он. - Так легко.
        Повернувшись, я сделала глубокий вдох.
        - Могло быть хуже.
        - С этим можно поспорить.
        Он задел кончиками пальцев мою руку, и по моей коже пробежал заряд энергии. Эш взял мои волосы и убрал с плеч.
        - Откинь голову назад.
        Я опустила взгляд на мыльную воду, и у меня перехватило дыхание. Соски были ясно видны. А он находился так близко и был таким высоким, что, даже стоя на коленях, мог их видеть.
        Первозданный Смерти.
        Который собирался вымыть мои волосы.
        - Сера? - тихо позвал он.
        Его дыхание коснулось моей макушки.
        При звуке моего имени по мне пробежал трепет. Я откинула голову назад. Мысли так метались в голове, что их было трудно поймать.
        Эш взял кувшин и стал медленно лить воду по всей длине волос.
        - У меня есть к тебе вопросы.
        - У меня тоже.
        Сердце стучало слишком часто. С одной стороны, инстинкт требовал, чтобы я воспользовалась моментом. С другой - я понятия не имела, что делать. А в глубине души была совершенно сбита с толку его действиями, заворожена ими. Никто никогда не мыл мне волосы. Никто с тех пор, как в детстве это делала Одетта.
        - Уверен, что есть. - Он обхватил мой затылок, поддерживая голову. - Но сначала я. Какой была твоя жизнь последние три года?
        Мне пришлось увиливать.
        - Такой же, как у любой принцессы.
        - Я ни на секунду в это не поверил. Для принцессы ты слишком уверенно владеешь мечом и кинжалом.
        - Кажется, мы уже выяснили, что ты знаешь не очень много принцесс, - возразила я.
        - Знаю достаточно, чтобы понимать: большинство из них не стали бы сражаться с охотниками так бесстрашно и со знанием дела. Тебя кто-то обучал, - говорил он, смачивая волосы у меня на затылке.
        - Меня обучали, - созналась я.
        Если бы солгала, стало бы очевидно, что я что-то скрываю.
        - С каким оружием?
        - С любым.
        - Зачем?
        - Родные хотели, чтобы я могла защитить себя.
        - Разве тебя не защищали королевские гвардейцы? Наклони голову назад чуть сильнее.
        - Нельзя полагаться только на гвардейцев. Родные хотели позаботиться о том, чтобы я осталась жива и смогла исполнить сделку.
        Чтобы сохранить равновесие, мне пришлось взяться за края ванны. Я запрокинула голову еще дальше, и моя спина выгнулась.
        - Прекрасно. Так… прекрасно. - Его голос стал грубее. Вода полилась на волосы. - Кто тебя обучал?
        - Рыцарь. - Я всем телом ощущала, как вода течет по груди и по ребрам. - Теперь моя очередь задавать вопросы.
        - Приступай.
        Эш подвинулся ближе, и его холодное тело прижалось к моей спине. Розовую кожу на сосках защипало.
        Когда мне мыла голову Одетта, такого не было. Вообще. Я закрыла глаза.
        - Ты правда думал, что я буду жить своей жизнью и забуду о сделке?
        - Я на это надеялся.
        Эш поставил кувшин и взял из коробки бутылочку.
        Меня кольнула злость.
        - А тебе никогда не приходило в голову, что этого не случилось, учитывая, что тебя призывали еще три раза?
        - Ты о чем?
        Недоумение в его голосе заставило меня сильнее сдерживать раздражение.
        - Тебя призывали еще три раза с тех пор, как…
        Вдруг до меня дошло, и я начала поворачиваться к нему.
        - Не двигайся, - приказал он.
        Я остановилась. Не потому, что он так велел, а потому что в его голос вернулись те грубые нотки. Открыв глаза, повернула голову настолько, чтобы заметить пыл в его взгляде, устремленном на мою грудь. У меня участился пульс. Я попыталась собраться с мыслями.
        - Разве теневые жрецы не призывали тебя?
        - А зачем? Они знали мое решение, как знала и ты. Если бы ты вернулась, они либо проигнорировали запрос, либо в угоду тебе сделали вид, что призывают меня. - Он начал намыливать мои волосы. - Но почему ты или твоя семья решили призвать меня снова?
        Кожу начало покалывать, когда я поняла, что своими вопросами выдала постыдный секрет.
        - Я… я никому не говорила о том, что ты сказал мне той ночью.
        Первозданный молчал.
        - Я была удивлена и разочарована, - выдавила я. - И… постеснялась сказать, что ты меня отверг.
        - В этом не было ничего личного.
        - Правда? - Я подавила смешок.
        - Да. - Стараясь не тянуть мои волосы, он продолжал втирать пахнущее ванилью мыло. - У тебя красивые волосы. Словно сотканные из лунного света. Изумительные.
        - Я подумывала их обрезать.
        Эш усмехнулся.
        - И обрезала бы, правда?
        Я не ответила, и мои глаза закрылись. Он массировал пряди и кожу головы. От этих прикосновений мышцы шеи расслабились.
        - У тебя хорошо получается. Ты часто моешь кому-нибудь волосы?
        - Это в первый раз.
        - Для меня тоже, - шепотом призналась я и почувствовала, как его пальцы на миг застыли, а потом продолжили осторожно тереть.
        В голове стоял туман, но что-то в его словах пробудило воспоминания. Мои подозрения насчет его опытности вернулись, равно как и то, что он сказал о своем возрасте, - что он моложе, чем я ожидаю.
        - Когда ты устроишься, нам нужно будет кое-что обсудить, - сказал он прежде, чем я спросила, сколько ему лет. - Но кое-что я хочу прояснить сейчас. Ты не сделала ничего такого, что заставило бы меня отказаться от исполнения сделки.
        Я открыла глаза.
        - Ты просто передумал и решил, что тебе не нужна супруга?
        - Тем более такая, которая бьет меня кинжалом.
        Я нахмурилась, уловив в его тоне поддразнивание.
        - Ты все время будешь мне это припоминать?
        - При любом удобном случае.
        - Чудесно. - Я закатила глаза. - Я теперь жалею, что не ударила сильнее.
        - Это невежливо.
        - Кто-то может счесть невежливым, что ты три года бросал супругу, - парировала я. - Но знаешь что?
        Эш рассмеялся низким и чувственным смехом.
        Я прищурилась.
        - Разве я сказала что-то смешное?
        - Ты не сказала ничего смешного. - Он выпустил мои волосы. - Просто ты очень… прямолинейна. И я нахожу это…
        - Если ты скажешь «забавным»… - предупредила я.
        - Интересным. Я нахожу тебя интересной. - Он наклонил голову набок, и пряди волос упали ему на щеки. - И неожиданной. Ты не такая, как я помню.
        - Ты не пробыл рядом со мной достаточно долго, чтобы узнать, какая я.
        - То, что я почувствовал, когда увидел тебя на том троне, в том платье, сказало мне достаточно.
        Я застыла.
        - Я ненавидела то платье всеми фибрами души.
        - Знаю. Закрой глаза. Я буду промывать твои волосы.
        Я сделала, как он просил. Кувшин царапнул каменный пол.
        - Что ты знаешь? И что обо мне сказало то, как я сидела на троне в том платье?
        - Сказало, что ты позволила себя упаковать и преподнести незнакомцу, - ответил он, начиная смывать мыло с волос. - Сказало, что ты, похоже, стремилась быть отданной, хотя, скорее всего, сама ничего не решала. У тебя не было выбора.
        Я резко вдохнула. Было больно, но он так точно выразился.
        - Ты мог увидеть во мне девушку, достаточно смелую, чтобы исполнить сделку, в которой я ничего не решала.
        - Это я тоже увидел. - Он поднял пряди моих волос, промывая их водой. - Я понял, что ты смелая. Что ты, должно быть, достойна уважения.
        Внутри меня что-то перевернулось. Достойна уважения. Что достойного в том, что я должна сделать? Это достойно… и в то же время нет.
        - Но я почувствовал не это, когда посмотрел на тебя, - продолжал он. - Я ощутил горечь страха. Терпкость страдания и безнадежности. И соленый вкус решимости. Вот что я почувствовал при виде тебя. Девушки, едва достигшей взрослости, вынужденной исполнять обещание, которое она никогда не давала. Я понял, что ты не хотела там находиться.
        Меня потрясла точность его слов, задевшая даже тот уголок души, где хранилось воспоминание об облегчении, которое я почувствовала после его отказа. Но он никак не мог все это узнать.
        - Ты все это определил, посмотрев на меня всего несколько секунд? - Я заставила себя усмехнуться. - Не может быть.
        - Да. - Он провел пальцами по моим волосам, смывая мыло. - Я все это почувствовал.
        - Ты понятия не имеешь, что я чувствовала…
        - На самом деле имею. Я точно знаю, что ты чувствовала тогда и что чувствуешь сейчас. Твой гнев горячий и едкий, а неверие - холодное и кислое, как лимон. Есть еще кое-что, - добавил он, и у меня замерло сердце, а глаза открылись. - Не страх. Не могу вполне определить, но чувствую этот вкус. Я могу чувствовать вкус твоих эмоций. На такое способны не все Первозданные, но мне всегда удавалось, как и всем, в ком течет кровь моей матери.
        Глава 24
        Мои руки соскользнули с бортов ванны в остывающую воду, а сердце заколотилось.
        - Правда? - прошептала я.
        - Да.
        Я несколько раз вдохнула.
        - Можешь сказать, что я чувствую?
        - Сейчас тебе просто не верится.
        - Это… - Я была рада, что сижу. - Довольно бесцеремонная способность.
        - Да, - согласился Эш, отставляя кувшин. Он не шевелился. Я тоже. - Вот почему я редко пользуюсь ею намеренно. Но иногда чувства смертного или даже бога столь сильны, что я не могу заслониться от их эмоций. Именно это произошло, когда я посмотрел на тебя. Твои эмоции достигли меня прежде, чем я от них закрылся. Я знал, что хотя казалось, будто ты шла за меня добровольно, на самом деле это было не так.
        «Сера, что ты сделала?»
        В ушах зазвучал полный паники голос мамы. Я закрыла глаза. До меня дошла суровая истина. Сир Холланд ошибался. Мама была права. Предательский внутренний голос был прав. Это моя вина.
        Сердце в груди сжалось. Я покачала головой. Нет. И это неправда. Вина не только моя. Я открыла глаза и хрипло произнесла:
        - Я была… напугана. Меня выдавали замуж за Первозданного Смерти. Я волновалась. Разумеется, я чувствовала безнадежность. Будто мне ничто неподвластно. Но я была там. Все же была там. - Говоря это, я не лгала. - Знала, чего от меня ждут, и была готова это исполнить. А ты - нет.
        Он молчал, но я чувствовала его взгляд на себе - на моей спине.
        - Да, не готов. Мне не нужна была супруга, которую заставили выйти за меня. И пусть ты шла добровольно, это не отменяет того, что это был не твой выбор. Никогда.
        - Мой выбор - соблюсти условия сделки, - возразила я.
        - Правда? Твоя семья позволила бы тебе отказаться от участия в сделке? Отказать Первозданному? Полагаешь, что могла бы? Разве чувство долга не вбивали в тебя с самого рождения? Не было у тебя никакого выбора.
        Боги, он прав. Я это знала. Всегда знала. Я не ожидала, что на всем свете именно он это признает, и именно ему будет не все равно, особенно учитывая, что условия сделки назначил он сам. Но это ничего не меняло. Ни того, что это соглашение сделало с королевством; ни того, что знаменовало мое рождение; ни того, что я должна сделать.
        Я открыла было рот и закрыла - во мне возникло совершенно новое чувство. Уважение. К нему. Кого должна убить, чтобы спасти свое королевство. К Первозданному, который неумышленно стал источником моих несчастий. Как можно не уважать его, если он не пожелал участвовать, когда понял, что у меня и правда не было выбора?
        Затем пришло недоумение: почему он этого не учел, когда назначал условия? Он мог запросить любую цену. Выбор был за ним.
        Мне пришла в голову еще одна мысль, и я вскинула подбородок.
        - Ты сейчас читаешь мои эмоции?
        - Нет. И это правда. Я знаю, как удерживать свои… стены вокруг тебя.
        Он что, счел меня слишком эмоциональной? Как бы то ни было, я благодарна ему за…
        - Что ты имеешь в виду, говоря о стенах?
        - Это как Вал вокруг Гадеса, только вот здесь. - Он похлопал пальцем по моей голове. - Выстраиваешь их мысленно. Это своего рода щиты.
        - Это… сложно.
        - Этому пришлось очень долго учиться.
        - Я кое-чего не понимаю, - заявила я чуть погодя. - Зачем ты вообще просил супругу? Ты мог потребовать что угодно, когда заключал сделку.
        - Ответ на твой вопрос очень сложен.
        - По-твоему, у меня не хватит ума, чтобы понять?
        - По-моему, этот разговор нужно продолжить, когда ты будешь полностью одета.
        - А ты боишься, что я попробую тебя утопить? - огрызнулась я.
        Эш рассмеялся, выжимая воду из моих волос.
        - И это тоже. - Он взял одну из шпилек, которые я вытащила из косы, свернул мои волосы и сколол их концы так, чтобы они не упали обратно в воду. - Надеюсь, мои услуги сегодня вечером оправдают твои ожидания.
        У меня в голове немедленно промелькнула мысль об услугах другого рода, и мне захотелось себя ударить. Сильно.
        - Сойдет.
        Мой ответ снова вызвал у него смех.
        - Если ты закончила, - сказал он, вставая, - я могу смазать твои раны.
        Я все еще была поражена его способностью читать эмоции и раздосадована отказом объяснить, зачем он попросил супругу. Но я взялась за борта ванны, с плеском встала и повернулась к нему.
        Его грудь застыла. Не уверена, что он вообще дышал, но сияющие завитки в его серебристых глазах дико завихрились. Его пристальный взгляд обжигал.
        Влечение. Желание. Его определенно влекло ко мне. Он хотел меня. Я напомнила себе, что с этим точно могу работать.
        - Я мокрая.
        Он прохрипел ругательство, следя за капельками воды, стекающими по моей груди, по изгибу живота и ниже, между бедер.
        Мою кожу покалывало там, куда следовал его взгляд.
        - Поможешь?
        Он приоткрыл губы так, что стали видны кончики клыков.
        - Проблема, - невнятно пробормотал он. - Ты проблема, льесса.
        «Нечто прекрасное и могущественное».
        В этот момент я не могла не чувствовать себя именно такой.
        - Полотенце, - сказала я, стряхивая рукой задержавшиеся под пупком капельки воды. - Надеюсь, ты можешь подать мне полотенце.
        Слегка улыбаясь, он проследил за моей рукой.
        - Да. - Не отводя от меня глаз, он схватил с полки полотенце. - Я могу помочь.
        У меня опять заколотилось сердце. Я вылезла из ванны и откинула голову назад. Эш ничего не сказал, и я потянулась за полотенцем.
        - Нет. - Он опустил подбородок. - Ты же просила помочь.
        Утратив дар речи, я стояла, пока он проводил полотенцем по моей левой руке, а потом по правой. Я отчетливо сознавала, что он смотрит на меня. Он провел полотенцем по моему животу, на котором лежала моя рука, а затем по бедру. Мои груди налились тяжестью. Кожа горела, как в тот момент, когда я села в горячую воду, только теперь жар растекался в крови.
        - Не знаю, понравится ли тебе то, что я собираюсь сказать. Если нет - не буду тебя винить, - произнес он. - По крайней мере сейчас знаю, что ты чувствуешь, когда я к тебе прикасаюсь.
        Он провел полотенцем вверх по моему животу и между грудей. Волоски на его руке задели нижние полукружия груди, и я ахнула.
        - Этот звук, который ты издала… Это не наигранно.
        Да, не наигранно.
        Прикусив кончиками клыков нижнюю губу, он коснулся полотенцем моих ноющих сосков. Я дернулась от всплеска удовольствия.
        - Ты позволила не потому, что это твоя обязанность. Не потому, что этого от тебя ожидают. - Он обошел меня и стал вытирать спину, стараясь не трогать рубцы. - Ты позволила прикасаться к тебе, потому что тебе это нравится.
        И это правда. Хотя так не должно быть. Я не должна наслаждаться ничем из этого. Но оставаться отстраненной. Расчетливой. Хотя нельзя отрицать, что по мне пробежал трепет предвкушения и мне отчаянно захотелось большего. Как хотелось у озера, когда я была просто Серой, а он просто Эшем, как он и говорил.
        - Ты читаешь мои эмоции?
        - Незачем. - Мягкое полотенце потерлось о нижнюю часть моей спины. - Я могу определить это по твоему румянцу и тому, как… затвердели самые интересные места. Как у тебя сбилось дыхание и участился пульс.
        - Пульс? - прошептала я. В ногах возникла странная слабость.
        - Да. - Его холодное дыхание танцевало на моем голом плече. - Я чувствую все это. Это может почувствовать даже бог. Такая… особенность хищника.
        Я поежилась от его слов и того, как полотенце двигалось по изгибу моих ягодиц. Моя кожа словно вибрировала, а вихрь предвкушения усиливался, переместившись ниже пупка, а потом еще ниже.
        - Ты хочешь моих прикосновений.
        Он провел полотенцем вниз по моим ногам, а потом вверх между ними. Теперь его дыхание касалось моей поясницы. Я стояла с закрытыми глазами, но воображение рисовало образ - Первозданный Смерти позади меня на коленях.
        - И этого хочешь? - Обернутая полотенцем рука скользнула между моих бедер, задев пульсирующую плоть между ними. У меня вырвался еще один вскрик, а его рука мягко терла, двигаясь туда-сюда. - Это не имеет никакого отношения к сделке.
        В самом деле никакого.
        - И это… что это?.. - Я ахнула, когда его холодная рука задела мою разгоряченную и вовсе не сухую плоть. - Что это меняет? Ты же сказал, что тебе по-прежнему не нужна супруга?
        - Не нужна.
        Он убрал проклятое полотенце, провел им по моему боку, а потом по сгибу на бедре. Затем поднялся, а полотенце снова скользнуло между моих бедер. Я вздрогнула, когда холодная кожа его руки прижалась к нижней части моего живота. Он осторожно двигал полотенце небольшими кругами.
        - Но это не значит, что я не заинтересован в определенных аспектах этого союза.
        Он шагнул ко мне ближе, настолько, что я ощутила прикосновение его бедер. Кончики холодных пальцев коснулись моей руки.
        - И это не значит, что ты не заинтересована в тех же самых аспектах.
        Его самоуверенность возмутила меня и придала храбрости.
        - Я нахожу очень мало интересного в этом.
        - Правда?
        Обернутая полотенцем рука продолжала медленно выводить дразнящие круги.
        - Правда.
        Мои бедра дернулись, а потом начали двигаться, следуя за ним. За ним. Боги, меня должно встревожить то, как быстро я потеряла контроль. Встревожит. Но потом.
        - Мне кажется, ты опять лжешь, - промолвил он с легкой улыбкой. - Ты заинтересована так же, как у озера, когда умоляла поцеловать тебя.
        - Тебя подводит память. Я разрешила меня поцеловать.
        Он провел ладонью вверх и вниз по моей руке, задев пальцами мою грудь и двигая полотенце между моих ног.
        - Или потребовала, чтобы я тебя поцеловал.
        - В любом случае я не умоляла.
        - Это игра слов.
        - Нет.
        Я встала так, чтобы ему было легче добраться.
        - В самом деле? - переспросил он.
        - В самом деле.
        Я открыла глаза и посмотрела вниз, заметив свои торчащие соски.
        - Ты снова так мило лжешь.
        - Я не лгу. Ты слишком самоуверен…
        Я ахнула, когда он выронил полотенце и вместо мягкой ткани к моему комку нервов прижались его холодные пальцы.
        - Боги, - выдохнула я, и меня поглотил вихрь ощущений, а напряжение так нарастало, что я стала задыхаться.
        - Нет, - пробормотал он, поглаживая большим пальцем мое чувствительное место. - Вообще не заинтересована во всех этих аспектах.
        Он раздвинул мою плоть и погрузил палец внутрь.
        Я вскрикнула и вцепилась в его руку. Я не забыла шокирующий контраст его холодных прикосновений к моей разгоряченной коже, но никакое воспоминание не передаст всех ощущений. Я задрожала.
        - Помню, как ты показала, что тебе нравится. Снова и снова проигрывал это в своей голове. Я теперь могу написать об этом целый том. - Его большой палец продолжал двигаться. - Сжимая в кулаке член, я вспоминал, как ты держала мою руку у озера.
        - О боги, - ахнула я. - Ты… правда вспоминаешь?
        - Чаще, чем следует.
        Его палец входил и выходил, подводя меня все ближе к краю.
        Нарастающее напряжение разорвалось быстро и неожиданно, как удар молнии. Волна освобождения была сильной и сокрушительной. Если бы он не обхватил меня другой рукой за талию, я вряд ли удержалась бы на ногах.
        Пальцы Эша стали двигаться медленнее, но он убрал руку, только когда мои бедра перестали дергаться. Несколько долгих мгновений он просто держал меня. Мы оба молчали, и я понятия не имела, о чем он думает, но как только остыла, то поняла, что попытка его соблазнить с треском провалилась. Соблазненной оказалась я сама.

* * *
        Я сидела на кровати лицом к закрытой двери на балкон, придерживая халат, спущенный до локтей.
        Эш открутил крышку принесенной баночки и сел за моей спиной.
        - Поначалу может холодить, - сказал он. - А потом кожа онемеет.
        Я кивнула, чувствуя себя не в своей тарелке после того, что произошло в ванной комнате. Он тогда отстранился прежде, чем у меня появился шанс взять контроль над ситуацией. О его возбуждении свидетельствовала выпирающая под штанами твердость. Он снял с крючка халат и подал мне. Меня впечатлила его сдержанность в том, что касается собственного удовольствия.
        В действительность меня вернуло прикосновение его пальцев, когда он убрал мои выбившиеся пряди волос. Я ощутила пряный и лекарственный аромат.
        - Из чего приготовлена мазь?
        - Тысячелистник, арника и некоторые травы, растущие в Илизиуме, - ответил он. Я резко втянула воздух, когда снадобье коснулось раны. - Прости.
        - Все хорошо. - Я опустила подбородок. - Не больно. Просто холодно.
        Эш растер мазь по коже. Он не обязан был это делать. Не должен был мыть мне волосы. Это говорило о доброте, но не соответствовало тому, что он сделал с теми богами на Валу.
        Но это не помешало мне наслаждаться его прикосновениями. Мне должно быть стыдно, но не было. Может, потому что сознавала: мне суждено совершить что-то гораздо хуже.
        Сидя послушно, я вспомнила, о чем хотела спросить его в ванной комнате.
        - Сколько тебе лет? На самом деле.
        - Кажется, мы уже выяснили, что мой настоящий возраст не имеет значения, - повторил он то, что я однажды сказала.
        - Не имел, когда я не знала, кто ты.
        - Я тот же, кто сидел рядом с тобой у озера. - Его покрытые мазью пальцы скользнули по моим плечам. - И ты же это знаешь, верно?
        Тот же?
        - Откуда мне знать?
        - Ты должна знать.
        Ощущение холода от мази начало проходить, сменяясь онемением, как он и обещал.
        - Может, мы не совсем незнакомцы, но знаем ли друг друга на самом деле? - рассудила я. - Ты говорил, что убийство всегда должно воздействовать, оставлять отметину, которая никогда не изгладится. Но ты… - Я поджала губы. - Я тебя не знаю.
        - Ты знаешь больше, чем большинство.
        - Сомневаюсь.
        - Я никогда не говорил о первом человеке, которого убил. Никому, кроме тебя.
        Он убрал руку с моей спины, и я услышала, как закручивается крышка баночки.
        - Никто не знает, что это был близкий мне человек. - Он взялся за воротник халата и натянул его, чтобы прикрыть мои спину и плечи. - Ничто из того, что я говорил у озера, не было ложью.
        - Если все, о чем ты говорил, правда, зачем ты прибил тех богов к стене? - настойчиво поинтересовалась я, затягивая пояс халата и поворачиваясь к Эшу лицом. Это движение не вызвало боли. - Как может убийство оставлять отметину, если ты такое творишь?
        - Ты думаешь?.. - Белая аура за его зрачками стала ярче. Это было красиво и немного пугающе. - Ты думаешь, это сделал я?
        - Когда я тебя спросила, ты сказал, они служат напоминанием, что жизнь хрупка, даже у богов.
        Он с недоверием уставился на меня.
        - Неужели те слова стали основанием подозревать меня? - Выражение его лица быстро смягчилось. - Да, они служат предупреждением, но оно исходит не от меня.
        Я озадаченно воззрилась на него. Говорит ли он правду? Чего он хочет добиться, если лжет?
        - Если это сделал не ты, то кто же?
        Вихрь в его глазах утих. Он подобрал локон, упавший на мое плечо.
        - Льесса, я не единственный Первозданный.
        - Тогда кто же это сделал? Кто посмеет разгневать Первозданного Смерти?
        - Ты не стесняешься злить меня или спорить со мной.
        - Я сейчас не спорю с тобой.
        Он поднял бровь.
        - Что касается тебя, ты почти каждый наш разговор переводишь в спор.
        - Это ты начинаешь со мной спорить.
        Он опустил ресницы и подчеркнуто сосредоточился на распутывании моих волос.
        Выпрямив локон, он изогнул уголок губ.
        - Ты сейчас со мной споришь.
        Я всплеснула руками.
        - Это потому что ты говоришь… ладно, не будем.
        Эш выпустил волосы и поймал мой взгляд. Его слабая улыбка растаяла.
        - Что ты знаешь о политическом устройстве Илизиума?
        Его вопрос застиг меня врасплох.
        - Не много, - призналась я. - Я знаю, что Первозданные правят дворами, а боги им подчиняются.
        - Каждый двор - это территория в пределах Илизиума, где для каждого Первозданного и его богов достаточно земли, чтобы проводить время как им вздумается. И у каждого Первозданного достаточно власти, чтобы делать, что захочется.
        Он встал с кровати и подошел к столу. Там стоял графин, которого раньше не было, и два стакана.
        - Но как бы ни был кто-то могуществен, всегда найдутся те, кому хочется больше власти. И имеющейся будет недостаточно.
        У меня по спине пробежал холодок. Эш вытащил пробку из графина и налил в два низких стакана янтарной жидкости.
        - И им нравится играть с другими Первозданными, чтобы проверить, как далеко возможно зайти. Как сильно можно надавить, прежде чем получить отпор. В каком-то смысле они так развлекаются. - Он принес стаканы. - Хочешь виски?
        Я взяла стакан.
        - Ты говоришь, что другой Первозданный совершил это от скуки?
        - Нет. Такое не совершают от скуки. - Он отвернулся от меня и сделал долгий глоток. - Все это, чтобы проверить, как сильно можно на меня надавить. Многим Первозданным нравится… играть со мной.
        Виски с дымным вкусом легко обжег мне горло.
        - Знаю, что повторяюсь, но не могу понять, зачем такое делать. Ты Первозданный…
        - Смерти. Я могуществен. Один из самых могущественных. Я могу убивать быстрее, чем большинство других. Могу назначить наказание, которое продолжится после смерти. Меня боятся смертные, боги и Первозданные, даже те, кто давит на меня. - Эш обернулся и сделал еще глоток. - И причина, по которой на меня пытаются оказать влияние, имеет отношение к вопросу, которым ты, похоже, одержима. Который очень сложен и на который лучше не отвечать, когда один из нас купается.
        У меня ушло мгновение, чтобы сообразить.
        - Почему ты не исполнил сделку?
        Он кивнул.
        - Потому что я ее не заключал.
        Потрясенная, я медленно поставила стакан на кровать.
        - Что?
        - Это был не я. Я тогда не был Первозданным Смерти. - На его лице появилось напряженное выражение. - Это был мой отец. Он заключил сделку с Родериком Мирелем. Это он потребовал себе в супруги первую дочь из рода Мирелей.
        Глава 25
        Я могла только смотреть на Эша. Его слова эхом звучали в моей голове. Во мне вскипело отрицание. Я не хотела верить, но у озера Эш говорил, что не все Первозданные жили с самого начала.
        Мне просто не приходило в голову, что он имел в виду Первозданного Смерти.
        Мысли в голове завертелись.
        - Первозданным Смерти был… твой отец? Он заключил сделку?
        - Да. - Эш уставился на почти пустой стакан. - Мой отец много кем был.
        Был.
        - Он умер?
        - Первозданные нечасто умирают. Уход такого могущественного существа может вызвать резонанс, который почувствуют даже в царстве смертных. Может даже привести в действие столь мощные силы, что порвется ткань, связывающая наши царства. - Он покрутил в стакане оставшуюся жидкость. - Единственный способ предотвратить это - передать силу, то есть итер, тому, кто сможет ее удержать. - Его рука застыла. - Вот что случилось, когда отец умер. Все перешло ко мне. Страна теней. Двор. Его обязанности.
        - И я? - хрипло добавила я.
        - И сделка, которую он заключил с Родериком Мирелем.
        Я резко выдохнула, и во мне взорвались эмоции. Я ощутила облегчение, потому что, если бы обязательства не перешли к Эшу, не было бы возможности остановить Гниль. Но потом до меня дошло, что если бы условия сделки не перешли к нему, то в момент смерти Первозданного она расторглась бы в пользу Ласании. Этого не произошло. Очевидно, Эш все же ее унаследовал. И мое облегчение исчезло. Появилось чувство, которое я не хотела и не могла признавать.
        Он перекинул ногу за ногу.
        - Пей, льесса. У тебя такой вид, словно тебе нужно выпить.
        Мне потребовалась бы целая бутылка виски, чтобы продержаться до конца этого разговора. Я сделала большой глоток, и сама этому удивилась. Когда ставила стакан на стол, мне кое-что пришло в голову.
        - Ты говорил, что есть Первозданные, которые моложе некоторых богов. Ты ведь говорил о себе?
        Он кивнул, и я крепче сжала стакан.
        - Ты… уже существовал, когда он заключил сделку?
        Я сразу пожалела, что спросила, ведь если его тогда еще не было и ему придется умереть из-за поступка своего отца… то все еще хуже.
        - Я тогда только прошел через Отбор - определенный период в жизни, когда наши тела достигают зрелости, старение замедляется, а итер усиливается. Мне… - Он поджал губы. - Мне было примерно на год меньше, чем сейчас тебе.
        От того, что он тогда по крайней мере уже жил, легче не стало. Он был моего возраста. Вспомнилось, что он сказал в Большом Чертоге. «Выбора больше нет. Прошу за это прощения». Боги. Выбора не было не только у меня, но и у него. Он это не выбирал. Мне стало дурно.
        Он склонил голову.
        - Ты удивлена?
        Я напряглась.
        - Ты читаешь мои эмоции?
        - Твое потрясение немного пробилось сквозь мои стены, но они стоят. - Он поймал мой взгляд. - Клянусь.
        Я поверила ему. Закрываться от моих эмоций - добрый и порядочный поступок.
        Я выпила еще.
        - Конечно, удивлена. Сильно. Ты вовсе не так стар, как я думала.
        Он вскинул темную бровь.
        - Для смертных есть разница между двумя сотнями и двумя тысячами лет?
        Разве он не спрашивал об этом у озера?
        - Да. Как ни странно это звучит, разница есть. Две сотни лет - это долго, но две тысячи - непостижимо.
        Эш ничего не ответил, и это дало мне время попытаться разобраться во всем - почему его отец так поступил.
        - Твоя мать?..
        Его бровь поднялась еще выше.
        - Ты говоришь так, будто не уверена, что она у меня была.
        - Думаю, была.
        - Хорошо. Я на миг испугался, что ты могла поверить, будто я вылупился из яйца.
        - Не знаю, что на это ответить, - вымолвила я. - Твои родители не жили вместе?
        - Они жили вместе.
        Я открыла рот, закрыла, потом все же попыталась спросить:
        - И они… нравились друг другу?
        Он опустил подбородок.
        - Они очень любили друг друга, насколько я помню.
        - Тогда, уверена, ты поймешь, почему я еще больше недоумеваю, зачем твой отец просил супругу, когда у него уже была жена.
        - Когда он заключал сделку, у него больше не было жены, - тихо поправил Эш. - Мама… умерла при родах.
        Я приоткрыла губы. Во мне поднималось сожаление, печаль, которую я не хотела испытывать по отношению к нему. Я попыталась ее подавить, но не смогла. Она камнем опустилась мне на грудь.
        - Не извиняйся. - Он повертел шеей из стороны в сторону. - Я сказал это не затем, чтобы ты меня жалела.
        - Знаю.
        Я прочистила горло и подавила желание спросить, как они умерли. Хотела знать, но чутье подсказывало: чем больше узнаю о их смерти, тем труднее будет сделать то, что я должна.
        - Вот почему ты так и не потребовал исполнения сделки.
        - Ты на это не соглашалась.
        Узел в груди затянулся еще сильнее, хотя ему следовало ослабнуть. Как и после открытия, что не он заключал соглашение, которое сделало меня тем, кем я сейчас являюсь. Убийцей. Соглашение, которое лишило меня выбора. И отправило по пути, где я в итоге погибну.
        Но, боги, я хотела, чтобы сделку заключил он. Тогда я могла бы за это держаться. Убедить себя, что он получает по заслугам. Оправдать свои действия.
        - Ты тоже на это не соглашался, - заявила я, глядя на него.
        Он изучал меня со свойственной ему пристальностью, а затем отвел взгляд.
        - Так и есть.
        Я посмотрела на свой стакан. Мне больше не было дурно. Хотелось плакать. Боги, когда я последний раз плакала?
        - Тебе известно, почему твой отец попросил супругу?
        - Я задавал себе этот вопрос тысячу раз. - Эш рассмеялся, но без веселья. - Понятия не имею почему. Зачем он захотел получить в супруги смертную. Он умер, любя мою мать. Это не имело смысла.
        Да, не имело, и это еще больше сбивало с толку.
        - Почему ты не пришел ко мне и не рассказал все это?
        Это ничего бы не изменило, хотя, может… мы нашли бы другой путь.
        - Я думал об этом, и не раз. Но решил, что чем меньше я с тобой общаюсь, тем лучше. Поэтому за тобой часто присматривал Латан.
        Присматривал за мной?
        - Тот, которого убили?
        - Он был… доверенным гвардейцем. - От меня не укрылось, что на этот раз он не назвал его другом. - Он знал о сделке моего отца и знал, что я не собираюсь ее выполнять. Но это не значило, что другие не могли узнать о смертной, обещанной мне в супруги. Либо о сделке разболтали твои родные, либо это произошло потому, что ты была отмечена с рождения и благодаря сделке родилась в покрове.
        У меня перехватило дыхание, а по затылку пробежала дрожь.
        - И эта отметка, хоть и невидимая смертным и большинству других, временами может ощущаться. Это, возможно, и вызвало к тебе любопытство. - Эш убрал со стола ногу. - Латан заметил, что боги проявляют активность в Ласании - те боги, которых ты видела той ночью.
        - Которые убили брата и сестру Казин и ребенка? И Андреа?
        - Я беспокоился, что они почувствовали отметку и ищут тебя.
        У меня внутри все сжалось.
        - Думаешь, те люди умерли из-за меня? Потому что боги искали меня?
        - Поначалу, возможно, думал. - Он похлопал пальцами по колену. - Но убийства были бессмысленны и не указывали на закономерность. Разве что у всех жертв когда-то в роду были боги. Это единственное, что приходит в голову. Они не были настоящими боглинами, но могли оказаться потомками бога.
        - Боглинами? - переспросила я, сдвинув брови.
        - Это дети смертного и бога, - объяснил он. - Если у боглина рождается ребенок от смертного, дитя тоже будет носить отметку, но не будет боглином.
        Тогда я поняла. У смертного и бога могут быть дети, но такое случалось редко - по крайней мере, я так считала.
        - Я никогда не слышала, чтобы их так называли.
        - Это наш термин. У некоторых из них бывают определенные божественные способности, в зависимости от того, насколько силен родитель. Большинство боглинов живут в Илизиуме, - продолжал он, поджав губы. - Похоже, из всех жертв только портниха имела с тобой какие-то контакты. И, насколько мы знаем, с остальными не делали то, что сделали с ней.
        Его слова принесли небольшое облегчение. Я не хотела, чтобы кровь тех людей оказалась на моих руках. Крови на них и без того достаточно.
        - А Казин? Магус? По-видимому, он был гвардейцем, но не знаю, видела ли я его и служил ли он в Вэйфейр.
        На лице Эша появилось задумчивое выражение.
        - И все равно, если ты не была хорошо знакома ни с ним, ни с портнихой, не понимаю, как эти смерти могут быть связаны с тобой.
        Я тоже не понимала. Но все же это… казалось как-то связанным со мной.
        - Ты узнал еще что-нибудь о том, что случилось с Андреа?
        - Ничего. Никто об этом не слышал, даже если учесть вероятность, что у нее в роду был бог. И да, недостаток информации сильно раздражает.
        Должно быть, нечасто Первозданный не может в чем-то разобраться. У меня возникла еще одна мысль.
        - Латан был смертным?
        Эш медленно выдохнул.
        - Он был боглином. Мне следовало уточнить раньше.
        Но так ли это было необходимо? Боглин или смертный, жизнь - это жизнь.
        - Как он умер?
        - Он пытался им помешать. - Эш уставился на балконную дверь, выражение его лица стало непроницаемым. - Его превосходили силой и численностью. Он это понимал, но не остановился. - Эш допил виски. - Так или иначе, я не пришел к тебе, потому что не хотел рисковать и выдавать тебя тем, кто попытался бы использовать тебя.
        - Твоим врагам? - спросила я. - Богам, что служат при дворе Первозданного, который давит на тебя?
        - Да.
        - Но с чего Первозданные или боги решили, что происходящее со мной может повлиять на тебя?
        - А почему бы им так не решить? Они же не знали о моих намерениях в отношении тебя, особенно если им было неизвестно о сделке моего отца. - Он бросил на меня взгляд. - У них не было причин считать, что ты для меня не представляешь важности.
        Он прав.
        В этот момент я поняла, что всю жизнь считала Первозданного Смерти холодным, равнодушным существом из-за того, что он представлял. Я ошибалась. Эш не холоден и не равнодушен. Он знал, что каждая смерть оставляет отметину. Он понимал силу свободы выбора. Я вспомнила, что говорила Эйос. Существовали же причины, почему она чувствовала себя с ним в безопасности и доверяла ему. Эшу не все равно, и я была готова держать пари, что в его теле не одна порядочная косточка.
        Но ничего из этого не помогало.
        Совсем.
        Мой долг был больше, чем я, - чем то, что я чувствовала. Но не Эш возложил на меня этот долг.
        - Спасибо, - прошептала я.
        Это слово по-прежнему странно ощущалось на моих губах. И на этот раз причинило боль.
        Он перевел взгляд на меня.
        - За что?
        Я коротко усмехнулась.
        - За то, что в твоем теле есть порядочная косточка.
        Он слегка улыбнулся.
        - Не хочешь есть? Я знаю, повара присылали тебе суп, но могу попросить приготовить, что ты захочешь.
        Мне бы хотелось, чтобы он отказал мне в еде.
        - Все хорошо.
        Я провела пальцем по граням стакана. Из водоворота вопросов возник новый.
        - А есть ли… какие-то последствия для тебя? - Во мне появилось неожиданное, нежеланное и совершенно лицемерное беспокойство. - Насколько я понимаю в сделках, они требуют исполнения от всех участников.
        - Никаких последствий, Сера.
        Я пристально смотрела на него. Он ответил без промедления. Может, даже слишком быстро, но меня это не волновало. Нисколько.
        - Как долго Латан за мной присматривал?
        - Только последние три года, когда ты стала более… активной. Тебя это злит?
        Конечно, жутковато узнать, что за мной следили. Разумеется, мне это не понравилось, но все не так просто.
        - Не знаю, - призналась я, - должна ли рассердиться.
        Тем не менее не могла не думать обо всех эксцентричных и глупых поступках, которым Латан мог стать свидетелем. Понятно, что до моего семнадцатого дня рождения присматривать за мной было незачем. Я тогда покидала Вэйфейр только затем, чтобы побыть в Темных Вязах.
        - Зачем ты дал ему такое поручение? Ты меня не знал. Сделку заключил не ты. У тебя не было передо мной обязательств.
        - Хороший вопрос. - Эш сверлил меня глазами цвета грозовых туч. - Может, если бы их не было, я той ночью не оказался бы там, чтобы помешать тебе напасть на богов. Они бы убили тебя. И, возможно, так для тебя было бы лучше.
        Он продолжал удерживать мой взгляд, и меня пробрал холод. Воздух застрял в груди.
        - Потому что вот к чему мы пришли, - сказал Эш. - Ты в Стране теней. И скоро все узнают, что ты - моя супруга. Мои враги станут твоими.

* * *
        После ухода Эша у меня оставалось еще много вопросов, и я ожидала, что буду просто лежать и обдумывать, чем он поделился. Но либо я так вымоталась, либо хотела сбежать от реальности, потому что на удивление быстро заснула. Я спала крепко и, похоже, долго. Проснувшись, понятия не имела, сколько времени прошло. Небо было такого же серого оттенка, его усеивали звезды. В плечах угнездилась тупая боль. Я проверила спину, стоя перед большим зеркалом. Раны казались уже не такими красными и опухшими. Бальзам Эша сотворил чудо.
        Затянув пояс халата, я подошла к балконной двери и открыла ее. Передо мной предстало серое безоблачное небо, усыпанное звездами. Я направилась к перилам. Отсюда открылся вид на деревья с листвой цвета крови и мерцающие огни города.
        Я узнала так много, что мысли путались, но неизменно возвращались к одному и тому же.
        Эш не заключал сделку.
        Вцепившись в перила, я резко втянула воздух и закрыла глаза.
        Это сделал его отец по одному ему известным причинам. Внутри меня клубилось беспокойство. Несправедливо, что Эш должен заплатить жизнью за то, что сделал его отец. Несправедливо, что я тоже заплачу своей.
        В этом деле все было нечестно.
        Я сжимала перила, гладкий камень вдавливался в ладони. Правда, ничего не изменилось. И не могло измениться. Гниль нужно остановить, и Эш… Первозданный Смерти, тот, кто сейчас в ответе за договор, заключенный нашими предками. Я должна исполнить свой долг. Иначе Ласания падет. Люди будут и дальше умирать. Кто бы ни принял корону, не спасет все семьи от участи Куперов.
        Может ли одна жизнь быть важнее десятков тысяч? Миллионов? Даже если это Первозданный? Но что будет, если мне повезет, если он влюбится в меня и я стану его слабостью? Какой гнев навлечет его смерть на оба царства? Сколько жизней будет потеряно до того, как его место займет новый Первозданный?
        Первозданный, в теле которого нет добрых и порядочных косточек. Который не ценит свободу воли. Первозданный, который не будет вмешиваться, если кто-то станет находить удовольствие в насилии. Которого не волнуют убийства людей, в чьих жилах течет хотя бы капля божественной крови.
        - Боги, - прошептала я.
        Внутри все сжалось. Как могу я это сделать? Как могу спрятать от него эмоции, не дать им просочиться сквозь стены, которые он возводит?
        И как могу не сделать?
        Народ Ласании важнее моего отношения к тому, что мне предстоит совершить. Люди важнее Эша. Важнее меня.
        Я открыла глаза, и мое внимание привлекло движение во дворе. Я отшатнулась назад и всмотрелась вниз. У меня перехватило дыхание, когда я увидела высокую широкоплечую фигуру Эша. Я узнала его даже издалека. По двору гулял ветер, разбрасывая по плечам его волосы. Он уверенными широкими шагами шел к роще темно-красных деревьев.
        Что он делает?
        Стук в дверь вырвал меня из размышлений. Я знала, что это не Эш, и по привычке потянулась к бедру, но кинжала там не было. Я была безоружна. Подойдя к двери, поняла, что это пришла Эйос.
        Она вплыла в комнату с охапкой одежды в руках.
        - Рада, что ты проснулась, - сказала она. - Мы начали волноваться. Ты спала целые сутки.
        Сутки?
        Я заморгала. За ней вошел юноша, который склонил голову и поставил на стол накрытое блюдо и стакан. До меня долетели запахи еды, отозвавшись в пустом желудке. Юноша не поднимал головы, и большую часть его лица скрывала завеса светлых волос. Эйос направилась к платяному шкафу и распахнула его. Я же следила, как юноша уходит, подволакивая левую ногу. Только закрывая за собой дверь, он наконец поднял голову, и я увидела, что глаза у него карие и итер в них не светится.
        - Не знаю, что ты любишь, - сказала Эйос, - поэтому взяла всего понемножку. Прошу, поешь, пока не остыло.
        Словно в тумане я подошла к столу и подняла крышку с еды. На блюде оказалась горка взбитых яиц, ломтики бекона, тосты и небольшая тарелка фруктов. Я несколько мгновений смотрела на еду, не в силах вспомнить, когда в последний раз ела что-то подобное. Я медленно села и перевела взгляд на стакан апельсинового сока. Горло обожгло. Я закрыла глаза, пытаясь совладать с эмоциями. Это просто теплые яйца и бекон. Вот и все. Удостоверившись, что могу себя контролировать, открыла глаза и медленно взяла вилку. Попробовала яйца и чуть не застонала. Сыр. Яйца смешаны с расплавленным сыром. Я расправилась с горкой яиц меньше чем за минуту.
        - Я нашла для тебя кое-какую одежду, - продолжала Эйос, развешивая вещи в шкафу.
        Заставив себя есть медленнее, оглянулась на нее через плечо и вспомнила, как светились ее глаза.
        - Ты богиня, да?
        Эйос лукаво вскинула брови.
        - Чаще всего - да.
        Я слегка улыбнулась.
        - А юноша, который только что был здесь? Он… боглин?
        Покачав головой, она опять повернулась к шкафу и убрала туда что-то похожее на серый свитер.
        - Ты когда-нибудь встречала боглинов?
        - Насколько я знаю, нет, - призналась я, думая об Андреа. - Я мало что о них знаю.
        - А что бы ты хотела знать? - Она отвернулась от шкафа.
        - Всё.
        Эйос негромко рассмеялась. Смех прозвучал тепло и беззаботно.
        - Доедай, а я расскажу.
        В кои-то веки я не имела ничего против того, что мне приказывают. Я разломила поджаренный, намазанный маслом тост.
        - Большинство боглинов - смертные, - сказала Эйос. - В них нет божественной сущности. Поэтому они живут и умирают так же, как прочие смертные.
        Эш говорил, что большинство боглинов живут в Илизиуме.
        - Они обычно живут в царстве смертных?
        - Некоторые. Другие предпочитают Илизиум. Но итер в своей крови обычно несут те, у кого один из родителей был могущественным богом. Тогда итер переходит к ребенку.
        Могло ли такое быть с братом и сестрой Казин? У кого-то из них, возможно даже у младенца, оказалось достаточно итера, чтобы сделать их боглинами? А неизвестный отец ребенка? Или вместо итера в них ощущался всего лишь след? И все равно, зачем богам убивать их?
        - Первые восемнадцать-двадцать лет жизни они живут практически как смертные, - продолжала Эйос, и я прислушалась к ней. - Они могут даже не знать, что в них течет кровь богов. Но затем они узна?т.
        - Отбор? - предположила я, беря ломтик бекона.
        Она кивнула.
        - Да. Они проходят через Отбор. Вот тогда некоторые узна?т, что они не совсем смертные.
        Я подняла брови.
        - Неплохой способ понять кое-что о себе.
        - Так и есть. - Она склонила голову, и несколько длинных рыжих локонов упали ей на плечо. - Но большинство не переживают изменений. Понимаешь, их тела по-прежнему смертные. И когда начинается Отбор, итер усиливается, нарастает и проникает в каждую клетку. Их тела не справляются, и боглины погибают.
        - Это… - Я покачала головой и уронила бекон обратно на тарелку. - Похоже, итер ведет себя как сорняк, бесконтрольно вырастающий в их телах.
        Эйос удивленно рассмеялась.
        - Наверное, можно сказать и так. А для некоторых итер - как прекрасный сад. Те, кто переживает Отбор, потом стареют гораздо медленнее, чем смертные. Собственно, каждые три десятилетия смертных для боглинов как один год.
        Много ли смертных доживают до ста лет? Одетта приблизилась к этой отметке.
        - Для меня это все равно что бессмертие.
        - Боглины могут жить тысячи лет, если они осторожны. Они подвержены лишь очень немногим болезням. Но они… не являются неуязвимыми для ран, в отличие от богов и Первозданных. Поэтому большинство боглинов, переживших Отбор, живут в Илизиуме.
        Логично. Пятисотлетний человек, выглядящий лет на двадцать, определенно привлек бы внимание. Наверное, поэтому мы считали, что боглины - потомки смертных и богов - рождаются очень редко. Вдруг мне в голову пришла мысль, от которой стало нехорошо.
        - А Первозданные и смертные могут иметь детей?
        Она покачала головой.
        - В этом отношении Первозданные - совершено иные существа.
        Я выпила сока, чтобы скрыть облегчение. У меня могут уйти месяцы… даже годы, чтобы исполнить свой долг. Я не хотела принести в этот мир ребенка только затем, чтобы оставить его сиротой, каким был Эш.
        Какой, в некотором смысле, была и я.
        Моя рука слегка дрожала, когда я ставила стакан.
        - А почему некоторые выживают, а другие - нет?
        - Все зависит от того, помогает ли боглину бог. - Эйос играла цепочкой на шее. - Для боглина это единственный способ выжить.
        - И как помогают боги?
        Она усмехнулась, и в ее золотистых глазах мелькнули озорные искры.
        - Это может показаться тебе возмутительным.
        - Вряд ли, - пробормотала я.
        Эйос рассмеялась.
        - Ну тогда ладно. - Она подошла ближе, и подол ее туники взметнулся вокруг колен. - Им нужно кормиться от бога.
        Я подалась вперед.
        - Полагаю, ты имеешь в виду не такую еду, которую я сейчас ела?
        - Нет. - Она поднесла палец к розовым губам, и ее улыбка стала шире. Она постучала ногтем по изящному клыку. - У боглинов они не отрастают, но им нужна кровь. Сначала довольно много. И время от времени потом, когда Отбор завершится.
        - И что, всем богам нужно кормиться таким образом? - спросила я.
        Она заняла стул напротив меня.
        - Да.
        Желудок скрутило. Я знала, что они могут… кусать, но не знала, что им это необходимо.
        Ее улыбка слегка погасла.
        - Тебя это беспокоит?
        - Нет, - быстро сказала я. - То есть от идеи пить кровь становится немного дурно.
        - Как и многим, кто не такие, как мы.
        Я вспомнила, как Эш царапал клыками мою кожу. И почувствовала, что покраснела.
        - Вы все кормитесь от смертных?
        Эйос выгнула бровь, глядя на меня.
        - Можем. Для нас это то же самое, что кормиться от бога.
        Я перевела взгляд на красивое лицо Эйос. А от кого кормится Эш?
        - С Первозданными то же самое?
        - Им не нужно кормиться, если только они не чувствуют себя ослабевшими. - Она опять взялась за цепочку. - Такое бывает нечасто.
        - О, - прошептала я, не радуясь облегчению, которое испытала. В голову пришла новая мысль. - А со смертными что-нибудь происходит, когда бог или Первозданный кормится от них?
        - Нет. Нет, если мы осторожны. Очевидно, что на смертных кормление действует сильнее, чем на любого из нас, и если мы берем слишком много, то… в общем, случится трагедия, если только они не третьи сыновья или дочери. - Она сжала губы. - Возносить их, чтобы спасти, запрещено.
        Во мне вспыхнуло любопытство.
        - Почему?
        Вокруг ее рта возникли напряженные морщинки.
        - Они станут так называемыми деми - существами с божественной силой, которые не предназначены, чтобы нести такой дар… и бремя. Они нечто иное.
        Я нахмурилась. Это был совсем не ответ.
        - Но что касается твоего первого вопроса, - продолжала Эйос, меняя тему. - О юноше, который заходил сюда. Его зовут Пакстон, и он смертный.
        Я удивилась.
        - А что здесь делает смертный?
        - В Илизиуме много смертных, - сказала она так, словно это общеизвестно.
        - Они все… возлюбленные?
        Я теребила пояс халата, думая, что Пакстон для этого выглядит слишком юным.
        - Некоторые дружат с богами или стали их возлюбленными. - Эйос повела плечом. - У других есть таланты, которые приглянулись кому-то из богов. Для многих прибытие в Илизиум - это возможность начать новую жизнь. У всех свои пути.
        Возможность начать новую жизнь. У меня екнуло сердце. Разве это не здорово? Я посмотрела в тарелку. А у меня не было возможности начать новую жизнь или пойти другим путем. Никогда не было.
        - Могу я кое о чем спросить? - поинтересовалась Эйос.
        Я подняла голову и кивнула.
        - Ты знала? - Она придвинулась ближе и понизила голос. - О сделке, до того, как он пришел за тобой?
        - Да.
        - Тем не менее, наверное, с этим было нелегко справиться. - Эйос сложила ладони вместе. - Знать, что ты обещана Первозданному.
        - Да, но я давно усвоила: если ты не можешь с чем-то справиться, то найдешь способ это сделать. Придется.
        На лице Эйос появилось мечтательное выражение, и она медленно кивнула.
        - Да, придется. - Она прочистила горло и, резко поднявшись, подошла к шкафу. - Кстати, я нашла два платья, которые должны тебе подойти. Но Никтос обмолвился, что ты предпочитаешь платьям штаны.
        Я медленно встала и нерешительно двинулась вперед. Он не забыл сказать об этом Эйос?
        - Я не смогла найти трико, но эти бриджи должны тебе подойти. - Эйос вытащила пару бежевых штанов, а потом показала на пару черных. - Надеюсь, они сгодятся.
        - На самом деле я предпочитаю их, а не трико. Они плотнее и с карманами.
        Эйос кивнула, перебирая вещи, которые там развесила.
        - У тебя есть несколько блузок с длинными рукавами, жилетки и свитера. Они довольно простые. - Она провела рукой по чему-то бледному и шелковому. - Две ночные рубашки и нижнее белье. Думаю, скоро у тебя будет много вещей на выбор.
        Отвернувшись от шкафа, она сложила руки.
        - Тебе еще что-нибудь нужно?
        Я открыла рот, не желая ее отпускать. Большую часть жизни я провела в одиночестве, предоставленная самой себе. Но эта комната была такой громадной, и все в ней незнакомым. Я покачала головой.
        Эйос направилась к двери, но я ее остановила.
        - У меня есть еще один вопрос.
        - Да?
        - Ты со двора Страны теней?
        Она покачала головой.
        - Я когда-то жила при дворе Китреи.
        У меня ушло мгновение, чтобы вспомнить, что я учила о других дворах.
        - Майя, - сказала я, удивившись, что не забыла имя Первозданной Любви, Красоты и Плодородия. - Ты служила Первозданной Майе?
        - Одно время.
        Во мне проснулось любопытство. Не знала, что боги могут покидать Первозданных, которым они рождены служить.
        - Как же ты здесь оказалась?
        Ее плечи напряглись.
        - Как уже сказала, это единственное место, где я чувствую себя в безопасности.
        Сбитая с толку, не стала ее останавливать, и Эйос ушла. Я была рада, что она чувствует себя здесь в безопасности, но насколько замок надежен, если любители давить на Первозданного Смерти развесили богов на Валу?
        В этот момент до меня дошло, что Эш так и не сказал, кто сделал это с богами.
        Я повернулась к платяному шкафу. Нижнее белье оказалось кружевными лоскутами, которые многие сочли бы неприличными. Перебрав одежду, я наконец нашла узкий кожаный ремешок. Взяв свитер и бриджи, переоделась.
        Потом взяла расческу и, потратив уйму времени, чтобы распутать множество узлов в волосах, заплела косу, вспоминая, как Эш сказал, что мои волосы словно сотканы из лунного света.
        Такая глупость.
        Вернувшись в спальню, поймала себя на том, что уставилась на входную дверь.
        Я здесь заперта?
        О боги, если меня посадили под замок, я… не знаю, что сделаю. Возможно, найду какой-нибудь тяжелый предмет и огрею Эша по голове.
        Сердце заколотилось. Я подошла к двери, ступая босыми ногами по холодному камню, положила руку на бронзовую ручку и, набрав побольше воздуха, повернула.
        Не заперто.
        Я с облегчением открыла дверь…
        И ахнула. В коридоре лицом к комнате стоял светловолосый и светлокожий бог. Как и раньше, он был одет в черное с серебряным орнаментом на груди, на боку висел короткий меч.
        - Эктор, - пискнула я. - Привет.
        - Здравствуй.
        - Чем могу помочь?
        Он покачал головой, не двигаясь с места. Его ноги словно вросли в пол, как дерево.
        Погодите…
        Я резко вдохнула.
        - Сомневаюсь, что ты стоишь тут, потому что тебе больше нечем заняться, верно?
        - У меня нашлось бы множество дел поинтереснее, - ответил он.
        - И тем не менее ты охраняешь мои покои?
        - Что, разве не похоже?
        Во мне закипел гнев, грозя выплеснуться наружу. Что хорошего в незапертой двери, если Эш поставил перед моей комнатой стражника?
        - Ты здесь, чтобы я не покидала свои покои?
        - Я здесь ради твоей безопасности, - поправил Эктор. - А еще слышал, что ты любишь разгуливать по опасным территориям.
        - Не знаю, о чем ты.
        - Прости. Может, неверно расслышал и у тебя нет привычки посещать места, не убедившись в их безопасности.
        - О, догадываюсь, что ты поговорил с Эшем.
        - С Эшем? - повторил Эктор, вскинув брови. - Не знал, что вы так накоротке.
        А он сам разве нет? «Я для тебя не Никтос». Это сказал Эш, когда я его так назвала.
        Я раздраженно выдохнула. Неважно.
        - Если я захочу прямо сейчас выйти из комнаты, ты меня остановишь?
        - В данный момент - да.
        - Почему?
        - Потому что если с тобой что-нибудь случится, Никтос, наверное, будет недоволен.
        - Наверное?
        Эктор пожал плечами.
        - А если позже? - не отступала я.
        - Тогда и поглядим.
        - Поглядим? - Я хрипло рассмеялась. С ума сойти. - Где он?
        - Он сейчас занят.
        - И, полагаю, ему нельзя мешать?
        Эктор кивнул.
        - И что же мне делать? - поинтересовалась я. - Сидеть в комнате, пока он не освободится?
        - Не имею понятия, что тебе полагается делать. - Его янтарные глаза встретились с моими. - Но, если честно, сомневаюсь, что даже он знает, как с тобой быть.
        Глава 26
        На следующее утро я резко села на кровати, морщась и плохо соображая, когда в мою спальню вошла женщина, постучав всего один раз.
        - Принесла вам поесть, - объявила она, быстро проходя в комнату.
        Ее короткие медово-каштановые волосы доходили до подбородка.
        Я заморгала, еще не проснувшись. Она поставила на стол накрытое блюдо и графин. При этом длинные свободные рукава белой блузы соскользнули по ее рукам, открыв тонкий кинжал с черным лезвием, прикрепленный к предплечью. И это оружие было у нее не единственным. Еще один кинжал висел на бедре. При виде оружия я напряглась, сонливость мгновенно слетела.
        - Кто ты такая? - настойчиво спросила я.
        - Мое имя Давина. Большинство зовут меня Дав. - Она развернулась. - А вас, полагаю, я должна называть «мейя льесса».
        Я разомкнула губы, а волосы у меня встали дыбом. Эту реакцию вызвали не ее слова, а глаза.
        Их яркая голубизна, соперничающая с водами моря Страуд, резко контрастировала с черными вертикальными зрачками.
        Зрачки напомнили мне дракена, которого я видела на дороге по пути в Страну теней, только у него глаза были красными.
        Она, не моргая, смотрела на меня.
        - С вами все хорошо?
        - Ты дракен? - выпалила я.
        Она подняла бровь.
        - Довольно грубый вопрос. Но да, я дракен.
        Поначалу я думала, как кто-то примерно моего роста и худощавее может превратиться в существо размером с дракена, которого я видела. Хотя я не могла представить даже как она превращается в существо размером с Ривера, который был гораздо меньше. Но тем не менее.
        Я вдруг поняла, что все еще пялюсь на нее. Мое лицо залил румянец.
        - Прости. Мой вопрос был бестактным. Я просто…
        Мне в самом деле нечего было сказать.
        Она кивнула, и я не поняла, приняла ли она мои извинения.
        Я перевела взгляд на кинжал у нее на бедре.
        - А что означает… «мейя льесса»?
        Ее бровь, казалось, поднялась еще выше.
        - Это значит «моя королева».
        Я подскочила.
        - Твоя королева?
        - Да, - протянула она. - Вы ведь его супруга? Поэтому вроде как королева.
        Я это понимала, хотя признавать такое было странно. Но Эш говорил, что «льесса» означает многое, и это все нечто прекрасное и могущественное.
        Королева должна быть могущественной.
        И супруга короля - тоже.
        - Вы уверены, что с вами все в порядке? - осведомилась Дав.
        - Думаю, да.
        Слегка покачав головой, я откинула одеяло.
        - А где?.. - Я хотела назвать его Эшем, но вспомнила реакцию Эктора. - А где Первозданный?
        В последний раз мельком видела его, когда он шел в ту рощу красных деревьев.
        - Занят.
        Я напряглась.
        - До сих пор?
        - До сих пор.
        Приказала себе сделать глубокий вдох и сохранять спокойствие. Я не знала эту женщину. Она дракен и явно не из тех, кого можно злить. Поэтому заставила себя говорить ровным тоном.
        - Чем же он занят?
        На миг мне показалось, что она не станет объяснять мне, как Эктор, но она ответила:
        - Он в Умирающем лесу, разбирается с Тенями.
        Умирающий лес? Тени?
        - У меня такое впечатление, что тебе не понравятся мои новые вопросы, - начала я, и на ее суровом лице промелькнуло веселье. - Но что это за Умирающий лес и Тени?
        Она мгновение изучала меня.
        - Умирающий лес - это… умирающий лес. Мертвые деревья. Мертвая трава. - Она помолчала. - Все мертвое.
        Я сжала губы, думая, что уже бывала в таком лесу.
        - Наверное, его следует называть Мертвым лесом.
        Ее голубые глаза заблестели весельем.
        - Я говорила это себе много раз.
        Слегка расслабившись, я встала. Халат скользнул по моим ногам.
        - А что такое Тени?
        - Души тех, кто вступил в Страну теней, но отказался пройти через Столпы Асфоделей, чтобы встретить суд за деяния, совершенные при жизни. Они не могут вернуться в царство смертных. И не могут попасть в Долину. Поэтому они заперты в Умирающем лесу. Они стали… неприкаянными. Хотят жить, но неспособны обрести жизнь.
        - О, - прошептала я, сглотнув. - Это ужасно.
        - Да. Тем более что они обезумели от непрестанного голода и жажды. Они могут кусаться.
        Мои брови поползли вверх. Кусаться?
        - Обычно они не доставляют проблем, но порой выбираются из Умирающего леса в Лифи, - объяснила она. - Тогда Никтосу приходится загонять их обратно. То еще веселье.
        - То еще веселье, - повторила я.
        - А теперь, если вы меня извините, у меня много дел. - Дав направилась к двери. - В которые не входит отвечать на вопросы. Не в обиду вам будет сказано.
        Она остановилась у выхода и поклонилась.
        - Доброго дня, мейя льесса.
        С этими словами Дав вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
        - Вот это да! - пробормотала я, переводя взгляд на стол.
        У меня вырвался смешок. Несмотря на свойственную дракенам неприветливость, она мне понравилась.
        Проходили часы, а Эш не появлялся. Легкий обед, а затем ужин мне принес Эктор. Он не задерживался и полностью игнорировал мои вопросы. Как и каждый раз, когда я открывала дверь и обнаруживала его в коридоре.
        Опустилась ночь. Когда я вышла на балкон и посмотрела на небо, оно оказалось темного оттенка железа, а звезды и огни города стали ярче. Листва в лесу приобрела темно-багровый, почти черный оттенок.
        Я отправилась спать, раздосадованная и раздраженная. Проснувшись утром, опять обнаружила за дверью Эктора, и мое раздражение переросло в ярость.
        Бог же беспечно помахал мне.
        Я гадала, что же натворил Эктор, если заслужил свой пост у моей двери. Должно быть, он с ума сходил от скуки. Я точно сходила. Единственное, что удерживало меня в здравом рассудке и мешало ломать вещи в этой слишком тихой и большой комнате, - это хождение из угла в угол. И составление планов.
        Ладно. Составление планов - не лучшее определение того, чем я занималась. Но, планируя, какими тяжелыми предметами можно огреть по голове Эша, я испытывала вызывающее тревогу удовлетворение. Ничего из этих фантазий не помогло бы соблазнить Первозданного, но как я заставлю его влюбиться, если он держит меня одну взаперти?
        Еще я видела мельком юного дракена по имени Ривер. Время от времени он появлялся во дворе, обычно с Эйос или незнакомым гвардейцем. Дракен подпрыгивал и пытался взлететь на тонких крылышках. Я увлеченно наблюдала за ним из тени балкона.
        Стук в дверь заставил меня развернуться. Я бросилась к ней, открыла и резко остановилась. На пороге стоял бог, но не Эш и не Эктор.
        - Привет! - Он низко поклонился. - Не знаю, помнишь ли ты меня…
        - Сэйон, - сказала я. - Ты был там, в Большом Чертоге.
        - Да. Как ты себя чувствуешь? - довольно вежливо поинтересовался он. - Надеюсь, лучше, чем в нашу прошлую встречу.
        Когда он видел меня в прошлый раз, я засовывала кнут в глотку сводного брата.
        - Намного лучше, - честно ответила я.
        Отметины, оставленные кнутом, превратились из воспаленных рубцов в бледно-красные полосы и больше не болели.
        - Рад слышать. - Гладкая коричневая кожа его головы блестела в свете коридорных ламп. - Хочешь позавтракать?
        - Мне бы хотелось выйти из этой комнаты.
        - Если примешь предложение позавтракать, тебе придется из нее выйти. - Он отступил назад. - Так да или нет?
        Мгновение я колебалась. Я не знала Сэйона, зато знала, что мне нужно выбраться из этой комнаты прежде, чем я свяжу простыни и попробую спуститься с балкона.
        - Да.
        - Прекрасно. - Сэйон подождал, пока я выйду в коридор, и закрыл дверь. - Пожалуйста, следуй за мной.
        Я с опаской подчинилась и пошла за ним, не переставая оглядываться по сторонам. Жаль, что у меня не было никакого оружия. Мы прошли по широкому коридору к лестнице. Сэйон ничего не говорил, а поскольку светская болтовня никогда не была моей сильной стороной, молчание меня вполне устраивало.
        Когда мы спустились на первый этаж, меня переполняла нервная энергия. Ярко освещенный холл пустовал. Я посмотрела на деревянные двойные двери, выкрашенные черной краской.
        - Надеюсь, ты не собираешься сбежать, - заметил Сэйон.
        Я резко повернула к нему голову.
        - Нет.
        - Хорошо. А то я слишком ленив, чтобы гоняться за тобой.
        Уголки его губ поднялись. У него была очаровательная улыбка, такая же совершенная, как и остальные черты, но его острый взгляд заставил меня усомниться в искренности этой улыбки. Он жестом велел следовать за ним под арку.
        - Никтос будет недоволен, если узнает, что тебе удалось сбежать от меня.
        С чего он решил, что я собираюсь сбежать?
        - Если он так беспокоится, как бы я не сбежала, ему следовало самому присматривать за мной.
        - Что самое интересное, я ему так и сказал.
        - Правда? - усомнилась я.
        Я прошла в зал за остроугольной аркой. Здесь с обеих сторон располагались двери, но стены были черные и голые. В центре находился пустой белый пьедестал.
        - Правда.
        Я посмотрела на Сэйона.
        - И как он это воспринял?
        Его улыбка стала шире, но не потеряла очарования. Мы вошли в следующий коридор.
        - Он проворчал что-то о том, что скормит меня Нектасу.
        Я вытаращила глаза, надеясь, что это шутка.
        - А что… чем питаются дракены?
        - Уж точно не мной, - ответил он. - Это было сказано при Нектасе, который, хвала богам, не выразил ни малейшего намерения меня съесть.
        Коридор разделился на два, ведущие в противоположные стороны. Впереди располагались две двери на таком расстоянии друг от друга, что комнаты за ними могли находиться в разных домах. Но мое внимание привлекло то, что стояло в центре, между дверями. Я замедлила шаги. Две толстые черные колонны обрамляли короткий коридор, выходящий в круглый зал, освещенный сотнями свечей. Он напомнил Теневой храм, и у меня по спине пробежал холодок. Мы подошли ближе. Золотистый огонь свечей разгонял тени и бросал отсветы на массивные блоки тенекамня, установленные на возвышении. Это же трон. Точнее, троны. Два трона, их спинки вырезаны в виде огромных широко раскинутых крыльев, соприкасающихся кончиками.
        Троны Первозданного и супруги.
        Они были незабываемо прекрасны.
        Я посмотрела вверх: вместо потолка - открытое небо. Никакого стекла. Ничего. Тут никогда не бывает дождей?
        Сэйон направился к комнате слева от тронного зала, а мне пришлось приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от тронов. Бог открыл дверь.
        - Только после тебя.
        Я вошла в круглую комнату, наполненную ароматами специй и запахами еды, и окинула все взглядом. Голые стены, если не считать светильников со свечами. Никакой первозданной магии, мягкий свет на гладкие черные стены бросало пламя свечей. В центре стоял стол, такой же большой, как и в пиршественном зале Вэйфейр. На нем горели с десяток свечей разной высоты, но на бокалы и накрытые блюда падало серебристое сияние.
        Я посмотрела вверх, и у меня захватило дух. Купол был стеклянным, и над столом светили звезды. Я приоткрыла рот.
        - Прекрасна.
        Я ахнула и развернулась. Всего в нескольких футах от меня стоял Эш. Он был во всем черном, на тунике никаких украшений. Распущенные волосы смягчали резкие линии скул и твердой челюсти.
        Ошеломленная его внезапным появлением, я налетела на кресло с подголовником.
        - Да, - прошептала я. Невозможно было отрицать жуткую красоту этого места. - Комната прекрасна.
        На его сомкнутых губах заиграла улыбка, а взгляд, будто наполненный звездным светом, скользнул по мне.
        - Комнату я даже не заметил.
        Я не сразу поняла, что он имел в виду. Удивленно оглядела себя. Я надела не платье, а блузу с длинными рукавами и жилетку - примерно так была одета Дав. Я посмотрела на Эша, и меня окатило волной противоречивых чувств, когда его взгляд задержался на шнурках жилетки, на вырезе блузы, а потом на облегающих бриджах. Я злилась по множеству причин - начиная с того, что сидела взаперти, и кончая его беззастенчивым разглядыванием. Но было еще одно чувство - дымное и теплое. Мы молча стояли и словно впитывали друг друга. Эш подошел ближе; от пылкой пристальности его взгляда по мне пробежал трепет предвкушения…
        Я подскочила от щелчка закрывшейся двери. Только теперь поняла, что Сэйон оставил нас одних. Я стряхнула опутавшие меня чары.
        - Ты приказал своему лакею запереть дверь, или в этом нет необходимости, раз уж ты сам здесь?
        - Надеюсь, ты не станешь называть так Сэйона в лицо, - ровным тоном ответил Эш. - Иначе мне не будет покоя.
        - Разве я как-то дала понять, что меня волнует твой покой? - огрызнулась я.
        И отругала себя в тот же момент, как эти слова сорвались с моих губ. Не следовало показывать свое раздражение. Надо было смолчать. Быть покладистой. Понимающей. Какой угодно. Любое из этих качеств могло мне помочь.
        - Ты на меня сердишься.
        - А ты удивлен? Ты держал меня в комнате как заключенную.
        - Держать тебя в комнате было необходимым злом.
        Я набрала побольше воздуха в легкие. Не помогло.
        - Нет необходимости делать меня пленницей.
        Его глаза стали как сталь.
        - Ты не пленница.
        - Мне так не кажется.
        - Если тебя держали взаперти день или два, это не равнозначно плену. Ты понятия не имеешь, каково это, когда тебя удерживают против твоей воли, - холодно ответил он.
        - А ты знаешь?
        Его кожа истончилась, черты обострились.
        - Я очень хорошо знаю, каково это.
        Я замолчала. Не ожидала такого.
        Выражение лица Эша смягчилось, и он оторвал от меня взгляд.
        - Еда остывает. - Он подошел к столу и отодвинул кресло справа. - Садись. Пожалуйста.
        Я заняла предложенное место, снова и снова прокручивая в голове его слова. Его держали в плену? Хотя он был молод в сравнении с остальными, он все равно могуществен. Кто мог такое сделать?
        Эш подошел ко мне сбоку и начал открывать крышки, пока я отказывалась признавать, как приятно он пахнет. Под каждой крышкой оказывались горы еды. Бекон. Сосиски. Яйца. Хлеб. Фрукты.
        - Воды? Чаю? Лимонада? - предложил он, протягивая руку к графинам. - Виски?
        - Лимонада, - рассеянно ответила я.
        Он налил лимонад в стакан и положил на тарелку всего понемногу - бекон, сосиску, яиц, фруктов и две булочки. Потом поставил тарелку передо мной.
        Мне прислуживал Первозданный Смерти. Видимо, он считал, что мне нужно есть за пятерых. В горле поднимался почти истерический смех, но я подавила его. Эш налил себе виски и сел во главе стола слева от меня. Такое расположение удивило меня. Мама и отчим садились на противоположных концах стола. Место справа от короля или, в некоторых случаях, - от королевы обычно предназначалось для советника или другого облеченного властью лица.
        Эш протянул руку и взял что-то завернутое в ткань. У меня перехватило дыхание, когда он развернул сверток и в нем оказались ножны с кинжалом из тенекамня - тем самым, что он мне подарил.
        - Забыл отдать, когда мы виделись в прошлый раз. - Он протянул мне кинжал. - Ножны и лямки можно регулировать. Должны подойти.
        Я уставилась на кинжал с колотящимся сердцем. Он вручал мне оружие, которым я могу покончить с ним.
        Стараясь игнорировать тяжесть в груди, я взяла кинжал. От соприкосновения наших пальцев по мне пробежала слабая волна энергии. Я приподняла правую ногу и слегка дрожащими руками закрепила ремни с ножнами вокруг бедра.
        - Спасибо, - прошептала я. Слова были на вкус как сажа.
        Несколько долгих мгновений Эш молчал, затем ответил:
        - Я не собирался оставлять тебя одну так надолго. Это было не намеренно.
        Я метнула на него взгляд.
        - Каковы же были твои намерения?
        - Не заставлять тебя чувствовать себя заключенной. Ты не пленница. И никогда не будешь моей пленницей. - Он посмотрел на свой стакан. - Кое-что случилось.
        Он казался искренним.
        - И ты не доверяешь мне, чтобы позволить свободно ходить по замку?
        Эш выгнул бровь.
        - Ты серьезно?
        Я сжала губы и решила, что он улыбнется, но он сказал:
        - В тот момент это было все, что я мог придумать: позаботиться, чтобы ты находилась в безопасности, пока я занят. В любом случае я хотел… - Он прочистил горло. - Хотел извиниться, что огорчил тебя.
        Я подняла брови.
        - Извинение звучит так, словно это причиняет тебе боль.
        - Так и есть.
        Я прищурилась.
        Он заглянул мне в глаза.
        - Я прошу прощения, Серафена.
        То, как он произнес мое имя, мое полное имя… Оно прозвучало как грех. Я отвела взгляд так быстро, что несколько локонов скользнули на плечи и упали мне на лицо. Я оставила волосы распущенными, решив, что это может помочь, раз уж они ему так нравятся.
        - Я не люблю сидеть взаперти. Когда меня держат где-то, прячут и… - Забывают. Прячут и забывают. - Мне это не нравится.
        - Я слышал, - наконец сказал он, и я слегка выдохнула. - По словам Эктора, ты довольно громко выражала свое недовольство.
        - Не делай так больше. - Слово «пожалуйста» осталось непроизнесенным, но я чувствовала его всем своим существом. Погодите… - Ты можешь читать мои эмоции. А мысли?
        Он поднял брови.
        - Хвала Судьбам, твои мысли я читать не могу.
        Меня охватило облегчение… «Хвала Судьбам»? Я вперила в него взгляд, но придержала замечание.
        - Ты говорил, что твоя способность читать эмоции перешла к тебе от матери?
        - Да. - Он поднял стакан. - Ее семья ведет происхождение из двора Лото - двора Первозданного Эмбриса.
        Во мне вспыхнул интерес.
        - Как звали твою мать?
        - Миселла.
        - Красивое имя.
        - Да.
        Я опустила взгляд на тарелку.
        - Должно быть, тяжело не знать матери. Я не знала отца, так что… - Я сжала губы. - Ты ее навещаешь?
        Я предположила, что она ушла в Долину.
        - Нет.
        Я взглянула на него, думая о своем отце.
        - Есть какие-то правила? Против того, чтобы навещать ушедших близких?
        - Как Первозданный Смерти я рискую уничтожить души смертных, если они находятся в моем присутствии какое-то время, по крайней мере тех, кто прошел суд. Так заведено, чтобы помешать Первозданному Смерти создавать свою версию жизни. Для богов и смертных нет особых правил, но это было бы неразумно. Визиты к умершим любимым могут привести к тому, что и живые, и ушедшие захотят невозможного, будь то продолжать видеться с любимыми или вернуться к живым. Умершие начнут покидать Долину, и это ничем хорошим не кончится.
        Я подумала о духах в Темных Вязах. Тех, кто отказался идти в Страну теней. Их голоса никогда не звучали радостно. Только печально и потерянно. Становятся ли покинувшие Долину Тенями, о которых говорила Дав? В любом случае я не желала такой участи отцу, которого никогда не знала. И никому бы не пожелала.
        Разве что Тавиусу.
        Было бы хорошо, если он обрел такую судьбу.
        Эш наклонился вперед. Я не слышала и не видела, как он двигался. Но почувствовала, что он стал ближе, и это не имело смысла. Но когда подняла голову, оказалось, что я права. Он взял упавшую мне на лицо прядь волос и заправил за мое плечо.
        - Еда остывает.
        Я кивнула, и он откинулся назад. Чувствуя себя глупо, я смотрела, как он накладывает себе почти столько же еды, только гораздо больше бекона.
        - Значит, ты ешь пищу? - спросила я.
        Мои мысли вопреки воле перенеслись к разговору с Эйос.
        Он поднял взгляд и сказал, растягивая слова:
        - Да. Я не выживу, если буду поглощать только души проклятых.
        Я воззрилась на него.
        - Шучу. - Он изогнул губы. - Насчет душ.
        - Надеюсь, - проворчала я. - Я не знала, нужно ли Первозданным есть или…
        Я заставила себя пожать плечами.
        - Мы можем прожить какое-то время без еды, гораздо дольше, чем смертные. - Он сделал глоток виски. - Но в конце концов слабеем. А если мы продолжаем слабеть, то становимся… чем-то совершенно иным.
        - Что это значит?
        Он поймал мой взгляд.
        - Ешь, а я буду рассказывать.
        Я подняла бровь.
        - Это подкуп?
        Он повел плечом и откусил сосиску.
        - Если это сработает, можешь называть как хочешь.
        В список моих любимых вещей не входило, когда меня принуждали к чему-либо, даже поесть, как бы я ни была при этом голодна. Но я все же наколола на вилку яйцо, потому что любопытство во мне всегда было сильнее.
        - Доволен? - спросила я с набитым ртом.
        Он изогнул губы. Должно быть, из моего рта выпал кусочек яйца и плюхнулся на тарелку.
        Все мое обучение пропало впустую. С соблазнением у меня выходило ужасно.
        Но он улыбнулся шире, и, к моему удивлению, больше из моего рта ничего не выпало. У меня каждый раз захватывало дух от его улыбки и того, как она озаряла его лицо и заставляла глаза переливаться серебром.
        Эш усмехнулся.
        - Очень.
        - Великолепно.
        Ухмыльнувшись, он прожевал сосиску и проглотил.
        - Мы можем слабеть, - сказал он, и у меня задрожала рука. - Страдать от голода и ран. В том числе.
        Я быстро отпила лимонад. Слишком хорошо представляя, что означает «в том числе».
        - И что потом?
        - А потом, когда мы ослабеем от голода и истощения, мы можем стать чем-то более… примитивным. Чем-то первобытным. - Он проглотил еду. - Вся наша видимость человечности слетает, а под ней оказывается то единственное, чем мы являемся.
        Глаза цвета грозовых туч заглянули в мои.
        - Ты бы не захотела оказаться рядом, если такое случится.
        У меня по спине пробежал холодок.
        - Такое происходит только с Первозданными?
        Его густые ресницы опустились, Эш покачал головой.
        - Любой Первозданный когда-то был богом, льесса. Из мощной кровной линии, но все равно богом. То, что происходит с Первозданными, с богами может случиться еще скорее.
        - О, - прошептала я, едва чувствуя вкус сладкого сока и соленого бекона. - Но тогда вы можете покормиться, верно? Чтобы такого не случалось.
        - Они могут.
        Что-то в том, как он это сказал, привлекло мое внимание.
        - Ты можешь.
        - Могу, - подтвердил он, кладя вилку рядом с тарелкой. - Но я не кормлюсь.
        Я нахмурилась.
        - Никогда?
        - Больше нет.
        Мое недоумение усилилось.
        - А если ты ослабеешь?
        Он поднял взгляд на меня.
        - Я позабочусь, чтобы такого не случилось.
        А что насчет того случая, когда я пырнула его кинжалом? Он тогда вообще не ослабел? И почему он не кормится? Мы оба некоторое время молчали, видимо, сосредоточившись на еде.
        Вытерев пальцы салфеткой, я больше не могла сдерживаться.
        - Ты был пленником?
        Эш не ответил. Он сидел, устремив взгляд прямо перед собой, и поглаживал большим пальцем край стакана.
        - Я много кем был.
        Я смяла салфетку.
        - Это совсем не ответ.
        Эш перевел взгляд на меня.
        - Да, не ответ.
        Подавив раздражение, положила вилку рядом с тарелкой, прежде чем сделать ею что-нибудь неразумное. Мне хотелось знать, что именно он имеет в виду, и не из пустого любопытства. Я могла понять, что Первозданные нападают друг на друга, переходя границы дозволенного, но держать кого-то из них в плену?
        И я хотела ошибаться. Хотела, чтобы он имел в виду что-то другое. При мысли, что его - или вообще кого-то - держали в плену без веской причины, у меня внутри все переворачивалось, и я начинала ему сочувствовать. А мне нельзя этого делать.
        - Не было бы проще, если бы мы на самом деле узнали друг друга? Или ты предпочитаешь, чтобы мы оставались незнакомцами?
        - Я бы не хотел этого. Если говорить откровенно, Сера, я бы желал, чтобы мы опять оказались так же близки, как тогда на озере.
        Он поймал и удержал мой взгляд, а мое дыхание истончилось. Он провел кончиками клыков по нижней губе, и мои вены затопило жаром. Я тоже этого хотела. Разумеется, из-за моего долга.
        - Я очень этого хочу, но некоторые вещи не обсуждаются, Серафена. Это одна из них.
        Я отвела взгляд. Мои плечи напряглись, когда я решила надавить на него. Но я тут же усмирила это желание. Не только потому что если узнаю о нем больше, это… помешает мне исполнить долг, но и потому что есть вещи, которые не обсуждаются. Моя мама. Тавиус. Ночь, когда я выпила снотворное. Правда о том, каково мне было дома. Я понимала, что о чем-то очень тяжело говорить.
        Мое внимание привлек тихий жалобный звук. Я наклонилась, и над краем стола появилась маленькая зеленовато-коричневая овальная голова.
        Я уставилась на крохотного дракена, который вытянул длинную тонкую шею и зевнул.
        Эш вскинул бровь.
        - Что? Я даже не знал, что она здесь.
        Я уронила салфетку.
        - Как ее зовут?
        - Джадис, но ей недавно пришлось по душе имя Джейд, - объяснил Эш, а дракенка хлопнула крылом по столу и начала рассматривать блюда. - Удивительно, что она так долго проспала. Обычно она просыпается, как только учует запах еды.
        Дракенка заверещала и положила на стол передние лапы. Когти на них были крохотные, но уже настолько острые, что ими можно ломать дерево. Крылышки казались почти прозрачными, а ее глаза стали вдвое больше, когда она увидела остатки еды.
        - Сколько ей лет?
        - Исполнилось четыре несколько недель назад. Она самая младшая. Риверу - дракену, которого ты видела с Лейлой, - десять лет.
        Она вскочила на стол, и Эш вздохнул.
        - Джадис, ты же знаешь, что нельзя ходить по столу.
        Маленькая дракенка повернула голову к Первозданному и издала негромкую трель.
        На лице Эша заиграла улыбка.
        - Слезай.
        Я вытаращила глаза, а дракенка топнула задней лапой и пронзительно вскрикнула.
        - Джадис, слезай со стола, - повторил Эш терпеливо и ласково.
        Дракенка вздохнула и слетела вниз. Над краем стола взметнулись шипастые крылья, и она издала раздраженный звук.
        Эш рассмеялся.
        - Ну иди сюда, маленькая негодница.
        Джадис соскочила со стула, и ее когти застучали по каменному полу. Эш наклонился и протянул руку.
        - Она еще не умеет летать, - пояснил он. Джадис запрыгнула ему на руку, а потом на колени. Она издала трель, и ее взгляд прилип к тарелке с беконом. - Пройдет еще несколько месяцев, прежде чем она сможет удерживать свой вес в воздухе. Ривер только учится летать.
        Я смотрела, как он берет ломтик бекона.
        - Ты понимаешь их, когда они в этом облике?
        - Я достаточно с ними общался, чтобы понимать, - пояснил он, а Джадис принялась радостно жевать. - Первые шесть месяцев жизни они проводят в облике смертных, а потом в первый раз обращаются и обычно первые несколько лет остаются дракенами. Это не значит, что ты не увидишь их в смертном облике, но мне говорили, что им удобнее быть дракенами. Они взрослеют подобно богам или Первозданным - первые лет восемнадцать живут как смертные. Но все это время в облике дракенов они стремительно растут. За несколько лет они почти достигают размеров Одина, а к восемнадцати становятся как Нектас.
        Трудно было представить, как это маленькое существо, поедающее бекон, может вырасти до размеров огромного дракена, который приветствовал нас на входе в Страну теней. Я подумала о Давине.
        - Как они могут из человека превратиться в существо величиной с Нектаса? - Я сдвинула брови. - Разве что он и в человеческом облике немыслимо крупный мужчина?
        - Он примерно как я, - ответил Эш. То есть большой, но не сравнить с дракеном. - Ты можешь подумать, что это болезненно, но мне говорили, что превращаться - словно снять слишком тесную одежду.
        Конечно, тут не обходится без первозданной магии.
        - Сколько они живут?
        - Очень, очень долго.
        - Долго, как боги?
        - Некоторые - да. - Он окинул меня взглядом. - Они плохо размножаются. По крайней мере, мне так говорили. Потомство у них может не появляться столетиями.
        Столетиями.
        Я откинулась на спинку стула и тяжело сглотнула.
        - Хватит. - Эш отодвинул от Джадис тарелку, когда она попыталась ее схватить. - Нектас сожжет меня заживо, если узнает, что я кормил тебя беконом.
        - Нектас ее отец?
        - Да. - Его голос посуровел, а Джадис подняла голову и посмотрела на него. - Ее мама умерла два года назад.
        У меня сжалось сердце при мысли, что такое маленькое существо осталось без матери.
        Джадис опустила голову, и ее яркие кобальтовые глаза заглянули в мои. Она загудела, подняв крылья.
        - Она хочет к тебе, - сказал Эш. - Ты не против?
        Я быстро кивнула, и Эш опустил дракенку на пол. Она торопливо подбежала ко мне и встала на задние лапы.
        - Что мне делать?
        - Просто протяни руку. Она ухватится, не цепляясь когтями. К счастью, она уже переросла этот этап, - добавил он, что-то пробормотав себе под нос.
        Ух!
        Я сделала, как сказал Эш, и Джадис без промедления схватила мою руку. Я ощутила давление холодных лап, пока она взбиралась по руке и запрыгивала мне на колени.
        Дракенка уставилась на меня.
        Я - на нее.
        Она что-то проблеяла и хлестнула меня по ноге хвостом.
        - Можешь ее погладить. Это не змея, - тихо сказал Эш.
        Я взглянула на него. Он приложил два пальца к уголку рта. Конечно, он не забыл, как я отреагировала на змей.
        - Ей нравится, когда ее чешут под челюстью.
        Надеясь, что она не примет мой палец за что-нибудь вкусное, вроде бекона, я приложила палец под ее челюсть. В том месте, где, как полагала, когда-нибудь вырастет оборка вокруг шеи, выпирали чешуйки. Дракенка сразу сложила крылья и закрыла глаза.
        Я улыбнулась, испытывая легкое благоговение перед этим существом.
        - Все еще не могу поверить, что вижу дракена, прикасаюсь к нему, - призналась я и улыбнулась шире, когда она наклонила голову. - Я читала о них в исторических хрониках и видела рисунки. Но там всегда писали о драконах, а не о дракенах, и вряд ли многие верили, что драконы в самом деле существовали. Если честно, сомневаюсь, верила ли я.
        - Наверное, это к лучшему, - заметил Эш. - Не думаю, что они прожили бы долго в царстве смертных, ни в облике дракена, ни в человеческом.
        Я кивнула. Смертные склонны уничтожать существ, которых прежде не видели или боятся. Шейка Джадис завибрировала под моим пальцем.
        - У меня есть вопрос, который, как мне кажется, неприлично задавать при ней.
        Эш негромко рассмеялся.
        - Не терпится услышать.
        Лучше бы он не смеялся. Мне слишком нравится его смех.
        - Они едят?.. - Я показала на себя свободной рукой.
        Он улыбался.
        - Они по натуре охотники, поэтому едят почти все - в том числе смертных и богов.
        - Чудесно, - пробормотала я.
        - Тебе не стоит об этом волноваться. Нужно очень сильно разозлить дракена, чтобы он захотел тебя съесть. Мы вовсе не такие вкусные, какими себя считаем. Видимо, слишком много костей и мало мяса.
        - Ну, тогда хорошо. - Я улыбнулась, а Джадис прижалась головой к моему пальцу. - А как они тебя охраняют?
        Эш несколько мгновений молчал.
        - Они знают, когда Первозданный, с которым они близки, ранен. Могут это чувствовать. Они защищают Первозданных в определенных ситуациях.
        - В каких ситуациях?
        Эш допил виски.
        - Если в дело не замешаны другие Первозданные. Им запрещено нападать на Первозданных.
        - А… Нектас знал, что я сделала тогда, в царстве смертных, когда ты без предупреждения подошел ко мне?
        - Ты имеешь в виду, когда ударила меня в грудь кинжалом? - ухмыльнулся он.
        - Не знаю, почему ты улыбаешься.
        Его глаза изменились. В них не стало бурлить серебро, но они посветлели до оттенка олова.
        - Твое нежелание говорить о том, что ты сделала, дает мне маленькую надежду не опасаться новой атаки.
        - Я бы не стала слишком полагаться на это убеждение, - промолвила я и тотчас пожалела, что не подумала, прежде чем говорить, - по многим причинам.
        Однако он рассмеялся, и его реакция меня позабавила. А еще я почувствовала что-то похожее на стыд.
        - Да. Нектас знал: что-то произошло, - ответил он, и мое сердце заколотилось. - Но он почувствовал, что рана несерьезная.
        - Я ударила тебя…
        Джадис подтолкнула мою руку, потому что я перестала гладить. Я опять принялась ее почесывать.
        - Просто небольшая рана.
        - Просто небольшая рана? - оскорбилась я.
        - Если бы тебе удалось ранить меня серьезно, Нектас пришел бы за мной.
        - Даже в царство смертных?
        - Даже туда.
        Хвала богам, что я ранила Первозданного несерьезно. Иначе я превратилась бы в кучку пепла.
        - А как он это чувствует?
        - Он связан со мной. - Эш помолчал. - Все местные дракены связаны со мной. Точно так же, как дракены из других дворов связаны со своими Первозданными.
        Я сглотнула при этом новом подтверждении, что не выживу.
        - Мне и правда нужно лучше сдерживать гнев.
        Эш рассмеялся.
        - Ну, не знаю. Твой гнев…
        - Если ты назовешь его забавным, я точно потеряю контроль.
        Его ответная улыбка пробудила чувство, которое, я надеялась, он не сможет сейчас ощутить.
        - Я хотел сказать - интересный.
        - Не уверена, что это лучше. - Я продолжала почесывать шейку Джадис, отбросив тревогу. - Я ничего не знаю насчет связей.
        - Конечно, не знаешь. Смертным ни к чему об этом знать. - Прошла пара секунд. - Она не такая страшная, как ее отец, правда?
        - Да. - Малышка по-прежнему довольно урчала. - Она такая милая.
        - Я припомню тебе эти слова, когда она вырастет размером с Нектаса.
        От его поддразнивания у меня сильнее забилось сердце. Ей еще несколько лет расти до размеров Нектаса. Если мой план сработает, ни один из нас не увидит ее взрослой.
        - Полагаю, ты закончила с завтраком? - спросил Эш, отвлекая меня от размышлений. Я кивнула. - Хорошо. Нам нужно поговорить, и я хочу, чтобы это произошло подальше от хрупких предметов, которые ты, возможно, захочешь швырнуть.
        Глава 27
        Мы встали, и Эш забрал Джадис, что было к лучшему, поскольку мне вряд ли понравится то, что он собирается сказать.
        Малышка немедленно взобралась ему на плечо, растопырив лапы и опустив крылья. Я не могла оторвать от нее взгляда - она такая смешная и милая.
        Сэйон ждал нас в коридоре.
        - Вот, - сказал ему Эш, снимая с плеча Джадис. - Мы потревожили ее утренний сон, так что ей нужно еще поспать.
        Бог наморщил лоб, беря обмякшую дракенку.
        - И что мне с ней делать?
        Он держал ее как ребенка, который обмочился.
        Джадис пискнула.
        - Укачай, чтобы она уснула, - предложил Эш, и я заморгала. - Ей это нравится.
        Сэйон уставился на него.
        - Укачать? Чтобы она уснула? Серьезно?
        - Я так делаю, - пожал плечами Эш. Теперь и я вытаращилась на него. - У меня всегда получается. Если ты ее не убаюкаешь, она будет сопротивляться сну и станет так капризничать, что ты пожалеешь. Она способна испускать искры, а в последнее время и немного пламени.
        - Великолепно, - пробормотал Сэйон, перекидывая дракенку на руку.
        - Развлекайся.
        Эш кивком велел мне следовать за ним, и я не сразу заставила ноги двигаться.
        Мы пошли по коридору. Оглянувшись, я увидела, что Сэйон раскачивает Джадис на руках взад-вперед.
        - Сомневаюсь, что он умеет убаюкивать.
        Эш посмотрел назад и негромко рассмеялся.
        - Ничего, она его быстро научит.
        Я отвела взгляд от одного из самых необычных зрелищ в моей жизни.
        - Я решил, что пора обсудить твое будущее, - сказал Эш, когда мы шли мимо тронного зала.
        - Звучит зловеще.
        - В самом деле?
        - Да, - вздохнула я. - Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя дар оформлять помещения?
        - Я минималист.
        И это еще слабо сказано.
        Интересно, как выглядели его личные покои? Наверное, там только самое необходимое. Тумбочка. Шкаф для одежды. Огромная кровать. Хотя это уже выходило за рамки минимализма. Никаких картин или скульптур, ни знамен или любых признаков жизни. Стены холодны и суровы, как и он сам.
        Мне было так не по себе, что я не заметила, как Эш остановился, и врезалась ему в спину. Я ахнула.
        - Прости…
        Эш дернулся и зашипел сквозь зубы. Что это за звук? Я взглянула на его лицо. Его рот напряженно сжался, глаза потемнели до серо-стального цвета, а белая аура за зрачками стала ярче. Инстинкт побудил меня отступить назад, потому что это шипение напомнило раненое животное. Ему больно?
        Я потянулась к нему, движимая уже другим инстинктом, как в случае с волком кийу, и подумала о Тенях.
        - Ты в порядке?
        - Нет! - рявкнул он.
        Я застыла, моя рука остановилась в нескольких дюймах от него. Щеки обожгло жаром, и я отдернула руку. Смущение усилилось, превратившись в горечь отвержения. Я сказала себе, что это глупое ощущение. Меня не волнует, что он вдруг не захотел моих прикосновений. Но мне нужно, чтобы он их захотел, а это огромная разница.
        - Со мной все хорошо. - Он сжал челюсти и повернул голову в сторону. - Мне следовало знать, что ты не всегда смотришь, куда идешь.
        - А я не ожидала, что ты такой нервный, - возразила я. - Могу сказать, что очень разумно было увести меня из обеденного зала. И очень неразумно - вернуть мне кинжал.
        Он выгнул бровь.
        - Почему? Или мне стоит волноваться, что в мою грудь вонзится острый предмет?
        - В том числе, - проворчала я.
        Он наклонил голову, и я увидела, как это происходит, - как меняются его глаза. Это был эффект не столько цвета, сколько игры теней. Тени сгущались, пока глаза не приобрели цвет грозовой тучи.
        - Должен признать, мне интересно, что еще ты имела в виду под «в том числе».
        По мне пробежала волна раздражения и жара, потревожив ту безрассудную, импульсивную часть моей души, которой следовало заниматься выполнением моей миссии, тогда как казалось, что с ней она имеет очень мало общего. Я встретила взгляд Эша и шагнула к нему так близко, что ощутила холод его тела.
        - Что ж, у тебя нет никаких шансов узнать, что еще было «в том числе», если будешь от меня шарахаться.
        В его глазах заклубился итер. Эш опустил ресницы.
        - А вот теперь мне очень интересно.
        - Сомневаюсь.
        Эш замер, как у озера или когда я вылезла из ванны. Он стоял не шелохнувшись, даже его грудь не двигалась.
        - Ты думаешь, что мне не интересно? - тихо спросил он.
        Ощущение от его взгляда усилилось, и мою кожу начало покалывать. Возникло побуждение отступить назад. Он смотрел на меня как хищник на добычу. Мне следовало держать рот на замке, но его слова все еще обжигали кожу, а мой рот сам знал, что ему делать.
        - Похоже, это всего лишь разговоры, и ты ничуть не заинтересован в чем-то большем, чем просто прикасаться ко мне. И неважно, что, как утверждаешь, ты делал рукой и…
        Эш двинулся стремительно, как удар молнии, загородив мне дорогу.
        - Я хочу кое-что прояснить.
        Я вскинула на него взгляд. Клубы итера просочились в радужку его глаз. Он шагнул ко мне. На этот раз я отступила.
        Он слегка улыбнулся и опустил подбородок.
        - На самом деле мне нужно кое-что прояснить.
        - Ладно.
        Я сглотнула, а он шагнул вперед. Я не поняла, что продолжаю отступать, пока не уперлась спиной в холодную каменную стену.
        Эш прижал руку к стене рядом с моей головой и наклонился так близко, что я вдохнула аромат цитруса.
        - Мой интерес к тебе выходит далеко за рамки разговоров.
        Кончики его пальцев задели мою щеку, и по мне пробежал всплеск энергии. Язык прилип к нёбу. Эш был так высок, что, когда стоял близко, я видела только его и больше ничего.
        - Мой интерес к тебе - очень настоящая, очень мощная потребность. - Он провел пальцами по изгибу моей челюсти, а потом по горлу и остановился на бешено бьющемся пульсе. - Он почти что стал самостоятельным осязаемым существом. Я ловлю себя на том, что думаю об этом в самые неподходящие моменты.
        Его дыхание затанцевало на моих губах. Вопреки голосу рассудка мои мышцы напряглись от предвкушения.
        - Ловлю себя на том, что часто вспоминаю твой вкус на моих пальцах.
        Я сделала опьяняющий вдох, по всему телу пробежала дрожь. Я прижала ладони к стене.
        - Стараюсь не думать, - продолжал он, наклонив голову и понизив голос почти до шепота. - Между нами и так все достаточно сложно, ведь так?
        Я ничего не сказала, все так же стояла с колотящимся сердцем и ждала.
        - Но когда я рядом с тобой, мне не хочется ничего простого. - Губы Эша коснулись моей щеки, отчего у меня вырвался прерывистый вздох, а затем переместились к уху. - Или держать себя в узде. Или быть порядочным.
        Я вздрогнула от ощущения языка, скользнувшего по моей коже.
        - Я снова хочу ощутить на языке твой вкус. Хочу быть так глубоко внутри тебя, чтобы забыть свое проклятое имя. - Его острые зубы сомкнулись на мочке моего уха. Мое тело дернулось, и в этом не было ничего наигранного. - И мне не нужно читать твои эмоции, чтобы знать, как сильно ты тоже этого хочешь.
        Во мне вспыхнуло бесстыдное желание, и я даже не стала цепляться за мысль, что не наслаждаюсь этим - им и его прикосновениями.
        - Так что не забудь об этом в следующий раз, когда усомнишься в моем интересе, - предупредил он. - Потому что я не стану загонять тебя к стене. Ты будешь стоять ко мне задом, будешь подо мной, и ни один из нас не вспомнит собственное имя. - Он запечатлел поцелуй на моем пульсе. - Тебе ясно, льесса?
        Я призвала все свои силы, чтобы ответить.
        - Да.
        - Хорошо. Рад, что мы друг друга поняли, - протянул Эш и отступил назад. - А теперь, наверное, надо показать тебе здесь все.
        Я оставалась у стены, в коленях поселилась странная слабость, а пульс колотился.
        Эш самодовольно ухмыльнулся.
        - Если ты готова.
        Я застыла, бросив на него взгляд. Он улыбнулся шире. Забыв себя, я оттолкнулась от стены.
        - Я не такая, как ты.
        - Вот так-то лучше. - Он отвернулся от меня, и я хмуро уставилась в его спину. - Большинство помещений на этом этаже не используются.
        Он зашагал вперед, и мне ничего не оставалось, как следовать за ним.
        - Кухня в конце этого коридора, а в конце другого - Большой Чертог. Который, как и большинство комнат, стоит без дела.
        Мне наконец удалось собраться с мыслями.
        - А где твой кабинет?
        - Он вон там. - Эш показал на двери в затененной нише. - И это всего лишь кабинет.
        Эш шел дальше, а во мне вспыхнуло любопытство.
        - Там только стол и пара стульев?
        Он оглянулся на меня через плечо.
        - Ты что, провидица?
        Я фыркнула.
        На его губы вернулась слабая улыбка. Он пошел дальше.
        - Там все, что нужно.
        Все, что нужно, - это стол и стулья. Но если Эш подобен смертным правителям, то, скорее всего, проводит в кабинете уйму времени. Я вспомнила стеклянные фигурки, которые стоят в кабинете отчима. Или стояли. Остались ли они там или мама их убрала?
        Эш дошел до следующей ниши и открыл двойные двери.
        - Это библиотека.
        Он вошел в просторное помещение, и там загорелся свет. Желтоватые отсветы упали на ряды книг вдоль стен. Полки тянулись от пола до потолка, а до верхних можно было добраться только с помощью лестницы на колесиках. В центре комнаты я увидела единственный во всем замке намек на настоящий цвет. Друг напротив друга стояли два длинных дивана, оба темно-багрового цвета. На дальней стене над зажженными свечами висели два портрета, но они были слишком далеко, и я не могла рассмотреть их.
        - Сколько книг!
        Я свернула налево. Многие корешки покрывал тонкий слой пыли.
        - Большинство принадлежали моему отцу. Некоторые - матери.
        Эш вышел на середину комнаты, глядя, как я обхожу полки.
        - Здесь не так много… занимательного чтения. По большей части учетные книги, но там, сзади, есть несколько романов. Наверное, их собрала мама. - Он помолчал. - Ты любишь читать?
        Я кивнула, оглянувшись на него. Он стоял, сцепив руки за спиной.
        - А ты?
        - Любил, когда был моложе.
        - А теперь нет?
        Я оторвала от него взгляд. На некоторых корешках были надписи на языке, который я даже не пыталась понять.
        - Когда-то чтение было бегством от действительности, но потом это перестало работать, - сказал он.
        Я повернулась к нему, собираясь спросить, какое бегство от действительности он имеет в виду, но он заговорил снова.
        - Можешь пользоваться библиотекой, когда захочешь.
        Я кивнула, пристально глядя на него.
        - Не знаю, что из этого навело тебя на мысль, будто я начну швырять в тебя острые предметы.
        Он улыбнулся одним уголком губ.
        - И еще. Ты можешь свободно передвигаться по замку и его территории, но есть условия.
        - Правила? - уточнила я.
        - Договоренности, - пояснил он.
        - О каких договоренностях может идти речь, если я ни на что не соглашалась?
        - И правда. Надеюсь, это станет договоренностями.
        - А если я не соглашусь?
        - Тогда будут правила, которые тебе не понравятся.
        Я прищурилась.
        - И каковы условия?
        - Первая договоренность: ты можешь ходить куда угодно в замке и на его территории, как я уже сказал, но не заходи без меня в Красный лес.
        Меня это удивило.
        - Полагаю, мне нельзя ходить в Умирающий лес из-за Теней.
        Он вскинул бровь.
        - Тебе уже кто-то об этом говорил.
        Я пожала плечами.
        Он сцепил руки за спиной.
        - Иногда Тени пробираются в Красный лес. Но не часто.
        Рада была это слышать, потому что, похоже, между Красным лесом и замком нет никакой стены.
        - Тогда почему я могу ходить туда с тобой? Твое присутствие отгоняет Теней?
        - К сожалению, нет.
        Я вспомнила его реакцию, когда налетела на его спину.
        - Ты был ранен, когда боролся с ними? Я слышала, они могут кусаться.
        - С тобой точно кто-то поговорил. Они кусаются, и у них есть когти.
        У меня по спине пробежал холодок.
        - Они могут прокусить твою кожу?
        - Ты же знаешь, что мою кожу вполне можно проткнуть.
        Я закатила глаза.
        - То был кинжал из тенекамня.
        - Острые предметы, будь то зубы или кинжал, могут проткнуть мою кожу и кожу любого бога.
        - И это случилось с твоей спиной? - Я подошла ближе.
        Он долго не отвечал.
        - Да.
        - И почему это не исцеляется?
        - У тебя столько вопросов.
        - И что?
        Он слегка улыбнулся.
        - Так мы договорились?
        - Ты не сказал, почему я не могу заходить туда без тебя.
        Он поймал мой взгляд.
        - Потому что в таком случае ты, скорее всего, умрешь.
        - О!.. - Я моргнула. - И что еще?..
        - Второе соглашение: ты можешь ходить в город, если пожелаешь, - продолжил он, и я закрыла рот. - Но только после того, как я представлю тебя как мою супругу. И если тебя будут сопровождать.
        - У меня есть новые вопросы.
        Эш невозмутимо посмотрел на меня.
        - Ну конечно есть.
        - Почему я должна ждать, пока ты представишь меня как свою супругу?
        - Все смертные, что живут в Стране теней и Лифи, находятся под моим покровительством. Но даже покровительство Первозданного имеет свои пределы. В Лифи могут заходить боги из других дворов. Любой бог или Первозданный поостережется связываться с моей супругой. Даже те, которые любят давить на меня. Но до тех пор ты будешь казаться всего лишь смертной.
        Мне это совсем не понравилось.
        - Потому что смертные находятся в самом низу иерархии?
        - Ты знаешь ответ.
        Я сжала губы.
        - Как мило.
        На его челюсти дернулась мышца.
        - Надеюсь, ты понимаешь, что я так не считаю в отличие от некоторых.
        Я знала это, но хотела, чтобы все было иначе. Если бы он смотрел на смертных как на существ, стоящих ниже него, мне было бы легче исполнить свой долг.
        - А зачем взрослой женщине, представленной как твоя супруга, нужно сопровождение? - спросила я.
        - А почему взрослая женщина входит в опасный дом, не убедившись сначала, что в нем никого нет? - возразил он.
        Я сжала кулаки.
        - Ты говоришь так, будто у меня это вошло в привычку.
        - А разве нет?
        - Нет.
        Судя по его взгляду, он в этом сильно сомневается.
        - Вошло ли это опасное безрассудство в привычку или нет, но ты не знакома с городом и его жителями, а они не знакомы с тобой. И хотя большинство Первозданных и богов не осмелятся причинить вред моей супруге, некоторые просто не следуют правилам или лишены обычной порядочности.
        - А это правило? Не вредить супруге Первозданного?
        - Да, - кивнул он.
        - Это правило нарушалось?
        - Только однажды.
        Я хотела спросить кем, но он продолжал:
        - Следующая договоренность…
        - Есть еще? - недовольно бросила я.
        - Да, есть еще.
        Я сердито воззрилась на него.
        - Ты издеваешься.
        - У меня бывают… посетители. Гости, которых я не хотел бы видеть рядом с тобой. Причем они могут приходить неожиданно.
        У меня заныли челюсти от того, как крепко я их сжала.
        - В таких случаях ты должна уходить в свои покои и оставаться там, пока за тобой не придет кто-нибудь из моих гвардейцев или я.
        Я застыла. Ни одно из этих правил не должно было меня раздосадовать. Мама заявила бы, что это одна из ситуаций, требующих полного подчинения. И, конечно, если я просто соглашусь с этими правилами, это поможет мне исполнить мою миссию. Но я напряглась. Я провела всю жизнь под вуалью, даже когда носить ее больше не требовалось. Спрятанная, пристыженная. Забытая.
        - Почему это тебя… огорчает? - спросил Эш.
        Я резко повернула к нему голову и прошептала:
        - Что?
        Он опустил подбородок.
        - Ты огорчена…
        - Я раздражена…
        - Да, это тоже. Но еще ты чувствуешь…
        - Нет. - У меня упало сердце. - Ты же не читаешь мои эмоции?
        Он ничего не сказал, и меня стрелой пронзил гнев.
        - Кажется, ты говорил, что не делаешь этого.
        - Я стараюсь. Но, видимо, мои щиты опустились. То, что ты чувствуешь, похоже на… - Он пытался подыскать слово, и я безмолвно закричала. - Я не смог это заблокировать.
        Я громко вдохнула. Не хочу, чтобы он знал, как огорчили меня его слова. Не хочу, чтобы вообще кто-то об этом знал.
        - Есть еще правила?
        - Не совсем правила, - сказал он некоторое время спустя. - Но мы должны обсудить твою коронацию как моей супруги.
        Внутри все перевернулось. Я не знала, почему занервничала.
        - Когда это будет?
        - Через две недели.
        Две недели. Боги. Я сглотнула и сложила руки на талии.
        - Как это будет проходить?
        - Будет празднование, - ответил он. - Придут высшие боги из других дворов. Возможно, даже Первозданные. Ты будешь коронована перед ними. - Он обвел меня взглядом. - Я пришлю портниху из Лифи, чтобы подобрать тебе подходящее платье.
        Я напряглась.
        - Лучше, если это платье не будет похоже на свадебное.
        - У меня нет намерений выставлять тебя перед всем двором и остальными жителями Илизиума, - сказал он, и я не могла отрицать, что почувствовала облегчение. - И еще она поможет тебе с гардеробом.
        Я кивнула, мысли пустились вскачь.
        - А я?.. - Я набрала побольше воздуха и медленно выдохнула. - Меня вознесут как Избранных после того, как признают достойной?
        Под его кожей пробежали тени. Так быстро, что, наверное, мне просто показалось.
        - Что ты знаешь о Вознесении, льесса?
        Я пожала плечами.
        - Не так много, кроме того, что Первозданный Жизни дарует Избранному вечную жизнь.
        Черты его лица напряглись, а затем смягчились.
        - И как, по-твоему, возносятся?
        - Не знаю. Это держится в строгом секрете.
        В его глаза просочились слабые клубы итера.
        - При Вознесении нужно полностью осушить кровь смертного и заменить ее кровью Первозданного или бога. Это не всегда проходит удачно, - сказал он, и я вспомнила о боглинах и их Отборе. - Но Избранные рождаются в покрове. Они уже несут в своей крови некую отметку - немного божественной сущности. Это позволяет им пройти Вознесение.
        Я перевела взгляд на его рот. Что происходит со смертными после Вознесения? Я знала, что они не становятся богами, но у меня был вопрос поважнее.
        - А меня будут возносить?
        Итер в его глазах вспыхнул сильнее.
        - Тебя не будут возносить. Ты останешься смертной.
        По мне прокатилась волна удивления. Хотя я знала, что не имеет значения, вознесусь или нет. Я не планировала, что мы оба проживем достаточно долго, чтобы постичь бессмертие. Но он этого не знал.
        - Как ты можешь иметь смертную супругу? Такое когда-нибудь бывало?
        Если да, то не попало ни в какие документы.
        - Смертных супруг никогда не было. Но это не твой выбор. И не мой, - заявил он. Я почувствовала себя отвергнутой. Так нелепо, что захотелось дать самой себе пощечину. - И я бы никогда не заставил никого жить в этом практически вечность.
        В этом.
        Он выплюнул эти слова, словно говорил о Бездне. Мгновение ничего не понимала, но я ведь многого не знала об Илизиуме и его устройстве, о богах и Первозданных, которые переходят границы дозволенного, и какими могут быть последствия, помимо тех, что я видела по пути в замок.
        И тем не менее это тоже было не важно. Мне не нужно, чтобы он меня возносил. Только чтобы в меня влюбился.
        Нервничая, я подняла на него взгляд.
        - Есть еще правила, ваше высочество?
        На его лице опять появилась эта полуулыбка, выводя меня из себя.
        - Почему меня возбуждает, когда ты меня так называешь?
        - Потому что ты надменный и властный женоненавистник? - предположила я прежде, чем смогла остановиться.
        Эш рассмеялся, и поле моего зрения, казалось, начало заволакивать красным.
        - Я надменный и иногда могу быть властным, но я не испытываю ненависти к женщинам, и мне не нужно контролировать их больше, чем мужчин.
        Я бесстрастно уставилась на него и повторила:
        - Есть еще правила?
        - Ты злишься… нет, я не читаю твои мысли. Это очевидно.
        - Да, я злюсь. - Я отвернулась от него и двинулась вдоль полок. - То, что ты называешь договоренностями, - это правила, а я не люблю правила.
        - У меня и в мыслях не было, что ты их любишь, - заметил он.
        - Мне не нравится, что ты решил, будто можешь устанавливать правила, словно у тебя есть…
        Здравый смысл наконец вернулся ко мне и заставил замолчать.
        Эш выгнул бровь.
        - Словно что, льесса? Словно что у меня есть? Власть? Это ты собиралась сказать? И замолчала, когда до тебя дошло, что так оно и есть?
        Я сжала губы. Не поэтому, хотя, наверное, следовало замолчать именно по этой причине.
        - У меня есть власть. Над тобой. Над всеми здесь и над всеми смертными в этом царстве и за его пределами, но эти условия я ставлю не поэтому, - сказал он, а я как раз дошла до конца полок и остановилась у портретов. - А чтобы помочь тебе оставаться в безопасности.
        - Мне не нужна такая помощь.
        Я подняла взгляд на портреты. На одном был изображен мужчина. На другом - женщина.
        - Один из самых смелых поступков - принять помощь других.
        - А ты так поступаешь?
        Я рассматривала женщину. Красивая. Розовая кожа, ярко-рыжие волосы, почти как у Эйос, обрамляли овальное лицо. Густые брови, пронзительные серебристые глаза. Высокие скулы и полные губы.
        - Ты часто принимаешь помощь других?
        - Не так часто, как следовало бы. - Его голос раздался ближе.
        - Тогда ты, возможно, не знаешь, смело это или нет.
        Я перевела взгляд на мужской портрет. Хотя я предполагала, чьи это портреты, но оказалась не готова к тому, как сильно он похож на Первозданного, стоящего позади меня. Черные волосы до плеч - чуть темнее, чем у Эша, и такая же бронзовая кожа. Те же черты лица. Мощная челюсть и широкие скулы. Прямой нос и полный рот. Это было как смотреть на постаревшую версию Эша, не такую утонченную благодаря более мягким чертам, которые тот унаследовал от матери.
        - Это твои родители?
        - Да. - Он стоял прямо за моей спиной. - Это мой отец. Его звали Эйтос.
        Я мысленно повторила имя.
        - А это моя мама. - Эш остановился рядом со мной, и прошло долгое мгновение. - Я помню отца. Его голос. С годами воспоминания тускнеют, но я все еще вижу его, когда закрываю глаза. Благодаря портрету я знаю, как выглядела мама.
        Горло обожгло, и, стараясь подавить это ощущение, я скрестила руки на груди.
        - Это трудно… видеть ее мысленно, правда? Когда ты не стоишь перед портретом?
        - Да.
        Я чувствовала на себе его взгляд.
        - В личных покоях мамы висит портрет моего отца. Единственный, который сохранился. Это странно, потому что портреты других королей висят в пиршественном зале. - Я сделала глубокий вдох, надеясь смягчить жжение в горле. - Я решила… что маме больно смотреть на него. Она его любила. Была в него влюблена. Когда он умер… наверное, он забрал с собой какую-то часть нее.
        - Могу себе представить. - Эш помолчал. - Любовь - это ненужный риск.
        Мое сердце тяжело заколотилось. Я посмотрела на него.
        - Ты в самом деле так думаешь? - Я подумала об Эзре и Марисоль, и с моих губ сорвалась правда - только не наша правда. - Я думаю, что любовь прекрасна.
        - Я это знаю. - Эш смотрел на родителей. - Мама умерла, потому что любила моего отца, умерла, когда я был еще в утробе.
        Я застыла, услышав эти слова. Мое сердце замерло.
        - Вот почему меня назвали Благословленным. Никто не понимает, как я пережил такое рождение.
        Мне сдавило грудь.
        - Любовь стала причиной их смертей задолго до того, как оба испустили последний вздох. Еще до того, как отец познакомился с матерью. Любовь - прекрасное оружие, которым часто пользуются, чтобы управлять другими. Она не должна быть слабостью, но становится ею. И платят за это невинные. Я никогда не видел от любви ничего хорошего.
        - Ты. Ты произошел от любви.
        - Ты в самом деле считаешь меня кем-то хорошим? Ты не знаешь о том, что я творил. О том, что делали с другими из-за меня. - Эш отвел взгляд, и его глаза приобрели стальной оттенок. - Мой отец любил маму больше всего в обоих мирах. Больше, чем следовало. И тем не менее не смог ее уберечь. Вот почему я ставлю эти условия. Правила, как ты их называешь. Не затем, чтобы утвердить власть над тобой или контролировать тебя. Но сделать то, что не удалось моему отцу. Позаботиться, чтобы ты не повторила судьбу моей матери.
        Глава 28
        Вечером, поужинав в одиночестве в своей комнате, я взяла мягкий плед и вышла на балкон.
        Закутавшись, я стояла у перил. Весь день прошел как в тумане - я снова и снова прокручивала в уме то, что Эш сказал о своих родителях и о любви.
        Я прерывисто выдохнула, глядя на серый двор. Его мать была убита, когда он еще находился в ее утробе. Я не могла…
        К горлу подкатил ком. Не потребовалось логических рассуждений, чтобы понять: тот единственный раз, когда были нарушены правила в отношении супруги Первозданного, привел к смерти его матери.
        К ее убийству.
        Я смотрела на медленно темнеющую листву Красного леса. Во мне поднялось горе и сдавило грудь. Кто же убил его мать? Тот, кто убил и отца? Именно поэтому он так ослабел, что его стало возможным убить? Потому что он любил жену больше всего в обоих мирах? Должно быть, это сделал другой Первозданный. Я не знала, кто именно. Мне было известно только то, что записано о них жрецами и смертными, а этой информации слишком мало, чтобы составить какое-то мнение.
        Вот почему его отец просил супругу? Но если его жену убили, зачем ему смертная невеста, которая будет еще более уязвимой?
        Не потому ли, что он не боялся в нее влюбиться?
        Но это тоже не имело смысла, ведь его любовь к жене уже причинила вред. Жива она или мертва - это ничего не меняло.
        Бессмыслица какая-то. Должна быть причина, почему отец Эша это сделал, но так ли уж важна причина?
        «Нет», - прошептал голос, казавшийся соединением голоса мамы и моего собственного.
        А что важно, так это вероятность, что Эш… неспособен влюбиться из-за того, что случилось с его родителями. Я нисколько не сомневалась, что он верит в каждое слово, которое сказал о любви, и это было печально.
        И ужасно.
        Если он не позволяет себе влюбиться, то как мне это изменить? Проклятье, да я не могу продержаться и нескольких минут, не переча ему.
        Мне не нужно было рождаться первой дочерью после заключения сделки. Кто угодно подошел бы для этого задания лучше, чем я. Возможно, даже крысища из Темных Вязов.
        В отчаянии я села на край кушетки и повернулась к Красному лесу. Листва приобрела глубокий красновато-черный оттенок - знак, что наступила ночь. Я вспомнила, что сделала в ночь перед тем, как Эш пришел за мной. Перед тем, как случилось все с Тавиусом.
        Я помогла Марисоль, потому что любила Эзру. Конечно, не такой любовью, которая связывала родителей Эша, но любовь… она и правда заставляет совершать глупости. Как бы отреагировал Эш, если бы узнал о моем даре, о том, что я могу остановить душу на пути в Страну теней и вернуть в тело здоровой и невредимой?
        Как Первозданный Смерти он бы вряд ли обрадовался, узнав такое…
        Движение во дворе отвлекло меня от размышлений. Я узнала высокую фигуру Эша. Как и в прошлый раз, он был один. И исчез в багровом мраке Красного леса.

* * *
        Три дня спустя тупая боль вернулась, угнездившись в висках. И слабые следы крови, когда я чистила зубы. Боль была несравнима с той, которую я чувствовала в день, когда сир Холланд напоил меня своим чаем, но, стоя в глубокой тени тронного зала в окружении гвардейцев Первозданного, я боялась, что станет хуже. Я не помнила, какие травы были в мешочке, который оставил мне сир Холланд.
        Переминаясь с ноги на ногу, переводила взгляд с возвышения из тенекамня на Первозданного, сидящего на троне. При виде него мое тело напряглось. Одетый в черное, с парчовой отделкой цвета железа на поднятом воротнике и с полосой богато вышитой ткани, перекинутой через грудь, он выглядел так, словно явился из теней самого звездного часа ночи. Он взирал на человека, идущего по центру зала к возвышению. Принимая просителей, Первозданный не надевал корону. За троном не висело знамен. Не было никакой церемониальной пышности. Гвардейцы, выстроившиеся вдоль ниши, не носили ливрей или парадных нарядов, зато были вооружены до зубов. У каждого на бедре крепился короткий меч, а в ножнах на спине - длинный. На ремнях, скрещенных на груди, висели гнутые кинжалы. Все клинки - из тенекамня.
        - Ты всегда так вертишься? - прошептали справа от меня.
        Я замерла, прекратив топтаться, и взглянула на Сэйона. Он смотрел прямо перед собой.
        - Наверное? - ответила я, понизив голос.
        - Говорил же тебе, нельзя ее сюда приводить, - заметил слева от меня Эктор.
        За моей спиной усмехнулся Рейн.
        - Боишься, что папочка Никтос рассердится, что позволил ей прийти сюда, и отправит тебя спать без ужина?
        Я подняла брови. Папочка Никтос?
        - Рассердится он не на меня, - ответил Эктор, наблюдая за просителем так же внимательно, как и Сэйон. - А на вас двоих, поскольку я единственный был против.
        - Разве мы не команда? - спросил Сэйон. - Если достанется одному, то достанется всем.
        - Я не из такой команды, - ухмыльнулся Эктор.
        - Предатель, - проворчал Рейн.
        Я закатила глаза.
        - Меня даже не видно. Вряд ли он знает, что я здесь.
        Сэйон посмотрел на меня, подняв бровь. Он и два других бога были так же вооружены, как и гвардейцы.
        - Даже мизинец Никтоса знает, где ты находишься.
        В этот самый момент Первозданный повернул голову к темной нише, и по мне пробежал холодок тревоги. Я практически почувствовала его взгляд, пронзивший строй гвардейцев, стоящих перед нишей. И задержала дыхание, пока он не переключил внимание на что-то другое.
        Я подумала, что позже у меня будут проблемы, хотя вряд ли нарушила какое-то правило. Прием просителей - не то же самое, что неожиданный визит гостей. По крайней мере, так я рассуждала, глядя, как мужчина остановился перед Первозданным и низко поклонился. Я не знала, что Эш сегодня принимает просителей. Думала, что он и его гвардейцы опять исчезнут в комнате за возвышением - он делал так несколько раз за последние три дня.
        И мне было очень любопытно, что там происходит. Что обсуждается.
        Я бесцельно бродила по пустому замку, как делала последние три дня, когда увидела, как Эш снова входит в тронный зал с несколькими гвардейцами, и решила последовать за ним. Я сделала по залу всего пару шагов, когда из ниоткуда появился Сэйон и загородил мне дорогу. Ожидала, что он заставит меня уйти, но он этого не сделал.
        И вот я впервые после нашего разговора в библиотеке так долго находилась в присутствии Эша. С тех пор не было совместных ужинов или завтраков. Неожиданных визитов. Он лишь ненадолго подошел ко мне вчера, когда я стояла снаружи дворца, наблюдая за Эйос и Ривером. Эш задержался, только чтобы спросить, как я, и сразу ушел. Через пару минут я увидела, как он выезжает за ворота на Одине в сопровождении нескольких гвардейцев.
        Излишне говорить, что мне не только не сиделось на месте, я сердилась и испытывала сотни других эмоций. Но больше всего - разочарование. Как я должна соблазнять его, если мы не видимся?
        Конечно, каждую ночь я пялилась на проклятые двери, соединяющие наши покои. Не раз стояла перед ними, размышляя, не постучать ли. Каждый раз при этом вспоминала, что он сказал о любви, и возвращалась в постель.
        Я не думала почему.
        А думала лишь, каким провалом обернулось мое задание.
        Темноволосый мужчина поднялся с колен и выпрямился.
        - Ваше высочество, - произнес он.
        - Хамид, - отозвался Эш, и по залу пронесся внезапный порыв ветра, потревожив пламя свечей.
        Я перевела взгляд на открытый потолок. Там летал дракен. Дракены всегда кружили вокруг замка, когда к Первозданному приходили люди поговорить о доставке грузов, о прибывших из других дворов и спорах между арендаторами. Все это было на удивление обыденно.
        Кроме дракенов.
        - Что тебе от меня нужно? - спросил Эш.
        - Ничего… мне ничего от вас не нужно, ваше высочество.
        Хамид сцепил руки и нервно посмотрел на Первозданного.
        - Он смертный? - поинтересовалась я.
        - Да. - Эктор наклонил ко мне голову. - Как ты догадалась?
        Я пожала плечами. Трудно объяснить, но этот мужчина не обладал врожденной уверенностью в себе или надменностью, которые сквозили в каждом жесте богов и Первозданных.
        - Кое-что вызывает у меня растущую озабоченность, - продолжал Хамид, глядя сквозь завесу темных волос. - И хотя я надеюсь, что моя тревога окажется напрасной, боюсь, что это не так.
        - И что же это? - Эш постукивал по подлокотнику трона.
        - Это новенькая в Лифи, молодая женщина по имени Джемма…
        - Да. - Пальцы Эша застыли. - Я знаю, кого ты имеешь в виду. И что с ней?
        - Я видел ее каждый день на протяжении последнего месяца. Она приходила в пекарню и каждый раз просила кусок шоколадного торта с клубникой, - объяснил Хамид. Я на миг представила, как это вкусно. - Очень тихая девушка. Очень вежливая. Почти не смотрит в глаза, но я думаю… ладно, это неважно. - Он глубоко вздохнул. - Какое-то время я ее не видел. Я поспрашивал. Никто ничего не знает.
        Эш застыл на троне, и боги вокруг меня - тоже.
        - Когда ты видел ее в последний раз?
        - Четыре дня назад, ваше высочество.
        - Ты не заметил с ней кого-нибудь? Никто не проявлял к ней интерес? - спросил Эш.
        Смертный покачал головой.
        - Нет.
        - Я велю разобраться. - Эш бросил быстрый взгляд на ниши. - Спасибо, что обратил мое внимание.
        Сэйон сразу отошел, оглянулся на Рейна, а потом на меня.
        - Прошу прощения?
        Не успела я и слова сказать, как он и Рейн вышли из ниши и направились к выходу из зала. Нахмурившись, я повернулась к Эктору.
        - Кто такая Джемма?
        Эктор сжал челюсти.
        - Никто.
        Не думала, что она никто, раз вызвала такую реакцию у Эша. Я более чем заинтересовалась. Хамид покинул зал, и вошел Теон.
        Я не видела этого бога со дня прибытия. От его улыбчивости и насмешливости не осталось и следа. Быстрыми шагами он шел к возвышению. Как и у других богов, у него на бедре висел короткий меч, а на спине - длинный. Когда он приблизился, Эш наклонился вперед. Я не расслышала, о чем ему тихо говорил Теон, но поняла: что-то случилось, потому что Эш опять бросил быстрый взгляд в сторону ниши.
        - Оставайся здесь, - приказал Эктор и вышел.
        Я встревоженно наблюдала, как он протискивается через строй гвардейцев и поднимается по ступенькам на возвышение. Пламя свечей заколебалось от ветра - наверху пролетел дракен, издав пронзительный крик. У меня по коже побежали мурашки. Эктор наклонил голову к Эшу, посмотрел на Теона и кивнул. Эш встал с трона, а Эктор стремительно развернулся. Я сделала было шаг вперед, но Эктор спрыгнул с возвышения и вернулся ко мне.
        - Идем. - Он протянул ко мне руку, но остановился, не прикоснувшись. - Мы должны идти.
        Похоже, кое-что никогда не меняется. Я нахмурилась.
        - Что происходит?
        - Ничего.
        Я не хотела уходить, но почувствовала внезапное напряжение в воздухе. Которое предупредило, что я должна подчиниться.
        Я двинулась с места, заметив, что Эктор держится слева и заставляет меня идти между ним и стеной. Как только мы вышли в коридор, я остановилась.
        - Что происходит? Только не говори, что ничего. Что-то случилось.
        - Прибыл… неожиданный гость. - Светловолосый бог скривил губы. - Как заявил его высочество, ты знаешь, что делать в таких случаях.
        Я сжала кулаки.
        - Знаю.
        - Прекрасно. - Он повел меня по широкому коридору. - Хочешь вернуться в свои покои?
        - Не очень.
        Он поднял бровь.
        - Тогда единственный вариант… - Он остановился, зашел в нишу и открыл двери. - Библиотека.
        Я уставилась в тускло освещенное пространство. Эта комната нравилась мне больше, чем моя спальня, хотя она была пронизана тяжелым, навязчивым ощущением - печалью, которая въелась в стены и окутывала томики на полках, как тонкий слой пыли, который сыпался на пол и витал в воздухе. Мой взгляд упал на освещенные свечами портреты на дальней стене. Это Эш каждый день зажигает свечи и меняет догоревшие? Часто ли он приходит сюда, чтобы вспоминать отца? И увидеть лицо, которое связывает с именем матери?
        Я вошла внутрь. Меня приветствовала печаль, окутал запах книг и благовоний. Я повернулась к Эктору.
        - И я должна оставаться здесь, пока мне снова не позволят бесцельно бродить по замку?
        - Именно так. Сомневаюсь, что она заинтересуется библиотекой, - ответил он, и я застыла. - Кто-нибудь известит тебя.
        У меня вдруг заколотилось сердце. Она.
        - И кто… кто гость?
        - Друг Никтоса, - ровно ответил Эктор. По его тону не похоже было, что она ему нравится. Но и я вряд ли ему сильно нравилась. Его сияющие глаза заглянули в мои. - Помни, на что ты согласилась.
        - Я помню.
        Пристально глядя на меня, Эктор медленно закрыл за собой дверь. В тот момент, когда дверь щелкнула, я подошла к ней и стала ждать.
        Кто же та гостья?
        И почему Эш не захотел, чтобы я осталась рядом? Внутри разлилась кислота. Конечно, это была не ревность, больше походило на… негодование. Для того, кто утверждал, будто думал о моем вкусе в самые неподходящие моменты, он в последние три дня проявлял слишком мало интереса. И совсем не стремился к удовольствию, которого мужчины всегда хотят. Не потому ли, что он получал его где-то в другом месте, несмотря на мое впечатление относительно его опыта?
        Соперничество - это последнее, что мне было нужно, когда я, похоже, не могла завоевать его сердце своей яркой индивидуальностью. Мои возможности ограничены.
        Но дело было не только в этом. Я должна стать его супругой. Если он собирается интересоваться другими, то по крайней мере может делать это не здесь.
        Приоткрыв дверь, выглянула в коридор, удивившись, что Эктор не стоял там. Я не стала терять ни секунды. Быстро закрыла библиотеку и поспешила по коридору. Дойдя до кабинета Эша, я услышала бархатный голос:
        - В последнее время особенно трудно добиться у тебя аудиенции.
        - Неужели? - отозвался Эш.
        Выругавшись себе под нос, я быстро огляделась, метнулась в нишу и прижалась спиной к холодной каменной стене.
        - Да, - ответила женщина. - Я начинаю принимать это на свой счет.
        - Ничего личного, Весес. Я просто был занят.
        Весес? Первозданная Ритуала и Процветания? У меня пересохло в горле, и я приникла к узкой щели между колонной и стеной. Несколько недель перед Ритуалом Весес чествовали обрядами, известными только Избранным. Ее молили ниспослать удачу, но такие просьбы были сопряжены с риском. Весес могла быть мстительной и насылать неудачи на тех, кого считала недостойным благословения.
        - Слишком занят для меня? - спросила Весес, и в мягкости ее тона проступили острые края.
        Не она ли тот Первозданный, который давил на Эша?
        - Даже для тебя, - подтвердил Эш.
        - А теперь я немного оскорблена. - Острота в ее голосе превратилась в клинок. И оба Первозданных появились в узком поле моего обзора. - Я уверена, что это не намеренно.
        Первым я увидела Эша. Он был безоружен, как и в тронном зале. Но если учесть, на что он способен, сложно было сказать, означает ли это, что он не видит в Весес угрозы.
        - Ты должна уже понять, что я никогда не причиняю неумышленных оскорблений.
        Первозданная рассмеялась, и я заскрежетала зубами, услышав эти медовые звуки. Секунду спустя показалась и она. Если Эш был воплощением полуночи, то она представляла солнечный свет.
        Золотистые волосы идеальными густыми кольцами падали на худые плечи и достигали немыслимо тонкой талии, затянутой в платье того же оттенка, что и волосы, или немного бледнее. Легкая ткань облегала стройную фигуру. Я посмотрела на свои штаны, думая, что одна моя нога, наверное, толщиной как обе ее.
        Я подняла взгляд и пожалела, что не продолжаю смотреть на свою ногу. Весес как раз повернулась к Эшу. Ни одно из множества ее изображений, которые я видела, не отдавало должного ее красоте. Гладкая розовая кожа лица, никаких веснушек. Изящный нос и брови, словно она сделана из того же стекла, что и фигурки в кабинете моего отчима. Полные, словно надутые губки цвета абрикоса. Она была невероятно красива.
        Я ненавидела эту Первозданную.
        Хорошо понимая, насколько… мелочны причины моей неприязни.
        - Нет. - Весес подняла руку и провела по руке Эша. Первозданная носила похожий серебряный обруч вокруг тонкого бицепса. - Ты оскорбляешь только умышленно.
        - Ты слишком хорошо меня знаешь. - Эш открыл дверь своего кабинета.
        Вот теперь я на самом деле ее ненавидела.
        И его.
        Всех.
        - Знаю? Если так, то я не была бы ошеломлена слухами, которые до меня дошли.
        Ее тонкие пальцы добрались до серебряного обруча на его предплечье.
        Это был один из тех исключительно редких моментов в моей жизни, когда я прислушалась к голосу рассудка и осталась на месте. Она Первозданная. Которая может наслать беду по щелчку пальцев. И только боги знают, что невзгод в моей жизни и без того предостаточно. Тем не менее мне пришлось призвать все силы, чтобы остаться в своем укрытии.
        Эш посмотрел на нее. Она была ростом почти как он, поэтому их глаза находились на одном уровне.
        - И что за слухи до тебя дошли?
        Она играла обручем, а я размышляла, как сильно может войти в грудь Первозданной кинжал из тенекамня.
        - Я слышала, ты взял супругу.
        Я приоткрыла губы и прижалась к колонне.
        Губы Эша изогнулись в улыбке.
        - Новости расходятся быстро.
        Руки Весес застыли, она уставилась на него. По ее коже пробежало слабое серебристое свечение. Изящные черты посуровели.
        - Так это правда? - спросила она, и мне показалось, что в ее голосе не прозвучало радости.
        - Да.
        Она долго молчала.
        - Это… очень интригующе.
        - В самом деле?
        Его равнодушный тон уязвил меня.
        - Да. - Весес улыбнулась. - Уверена, не только я найду это интригующим, Никтос.
        На его челюсти дернулась мышца. Весес убрала руку с его предплечья и, проведя ею по груди Эша, шагнула в темноту кабинета. Он последовал за ней, придержав двери. Остановившись на пороге, обернулся…
        И посмотрел прямо в нишу.
        Я отшатнулась назад, к стене. Он знал, что я здесь. Как такое возможно? С колотящимся сердцем подождала, пока не закроется дверь, и выглянула в просвет между стеной и колонной. Коридор был пуст.
        Я вышла из ниши, и во мне поднялась новая волна раздражения. Эш в последние дни был так занят, что я его почти не видела, но при этом он нашел время для Весес? Она Первозданная, но какая разница.
        Я поспешила мимо библиотеки к задней лестнице, которую обнаружила пару дней назад, и вышла из боковой двери возле кухни в серость Страны теней. Ветра сегодня не было. Воздух казался неподвижным, застоявшимся. Я посмотрела вверх, но не заметила ни одного облака. Здесь никогда их не бывало, и ничто не мешало видеть звезды.
        Я пересекла двор и посмотрела на высокий, внушительный Вал. Как и ожидала, охраны не было. Я никогда не видела стражников с этой стороны. Обычно они патрулировали западную часть Вала, фасад и северные области Красного леса, выходящие на Лифи.
        Я шла дальше, под ногами хрустела серая трава. Понятия не имела, куда иду. Знала только, что не проведу больше ни мгновения в пыльной и печальной библиотеке, моих покоях или пустом замке, где я чувствовала себя такой же невидимой, как и в Вэйфейр.
        И это было глупо. Нужно, чтобы меня увидел только Эш, но я все равно была призраком. Ничем.
        Я не поняла, как близко подошла к Красному лесу, пока не обнаружила красную листву всего в нескольких футах от себя. Я замедлила шаг, с любопытством рассматривая листья. Никогда раньше не видела таких ярко-красных. Или коры цвета железа. Почему они стали такими? Я прошла всего несколько футов в глубь рощи, куда мне запрещено было заходить. Я помнила предупреждения Эша, но неужели эта роща может оказаться опасна, когда ее не отделяют от Гадеса ни ворота, ни стены?
        Я оглянулась, но не увидела Эктора. Сэйон и Рейн заняты в Лифи пропавшей женщиной, и нет никого, кто побежал бы обо мне докладывать.
        И разве я не могу сама о себе позаботиться, пока Эш только боги знают чем занят с Весес?
        В висках ощущалась слабая боль. Я подняла руку и потрогала лист на низко опущенной ветке. Он оказался гладким и мягким, как бархат. Я провела большим пальцем по упругому листу, и в моем воображении возник образ, как Эш делал то же самое с моими волосами.
        Очарован ли Эш волосами Весес так же, как, похоже, очарован моими? Полагаю, да. Ее кудри густые и упругие, ничего общего с моим гнездом из перепутанных прядей.
        - Я хуже всех, - пробормотала я, закатив глаза.
        Опустив руку, шагнула вперед.
        Мне не следовало удивляться, что он проявил интерес к Весес. Видимо, я ошиблась в предположениях относительно его опыта. Его поцелуи и прикосновения были достаточным доказательством мастерства - мастерства, которое, держу пари, хорошо известно и Весес. Я скривила губы…
        Пронзительный крик боли заставил меня прирасти к месту. Я посмотрела наверх: что-то крылатое и серебристое врезалось в красную листву и с глухим стуком упало на землю. Ястреб. Большой серебристый ястреб. Еще один спикировал вниз и ушел в сторону, заметив меня. Не знала, что такие ястребы живут в Илизиуме, а тем более в Стране теней. Я лишь изредка видела их на краю Темных Вязов.
        Вытаращив глаза, наблюдала, как ястреб пытается поднять сломанное крыло. По его горлу и животу текло красное. Он забился на серой траве, жалобно крича, темные когти скребли землю.
        Что происходит, когда я оказываюсь рядом с раненым животным? Как я всегда?..
        В груди внезапно запульсировало мощное тепло. В вены хлынул покалывающий итер, ошеломив меня. Похоже на то, что случалось, когда я оказывалась рядом с мертвыми, но ястреб… он был еще жив.
        Я в замешательстве опустила взгляд на руки. Появилась слабая аура, свет приглушенно мерцал между пальцами и на коже. Так же было, когда я прикоснулась к Марисоль.
        Но Марисоль была мертва.
        - Что это такое?
        Я посмотрела на ястреба. В груди пульсировало, и по мне прокатилась волна… побуждения. Требования, которое тянуло вперед. Я опустилась на колени перед ястребом прежде, чем поняла, что делаю. Он перевел дикий взгляд с неба на меня, белки его глаз резко выделялись.
        Вдруг ястреб замер. Я знала, что он еще жив, хотя не могла определить, дышит ли он. Но я знала благодаря дару. Понимала, что птица еще не умерла, хотя и не пыталась запустить в меня когти, которые с легкостью разорвали бы мою плоть.
        На моих руках заплясали разряды энергии, к ладоням подступил жар. Я не знала, что происходит, не понимала этого мощного инстинкта, но он казался старым. Древним. Как и то темное ощущение, которое испытала, когда смотрела на Тавиуса, стоя на коленях перед статуей Колиса. Оно было настойчивым, и я могла только подчиниться. Я положила руку на открытую грудь ястреба, надеясь, что он останется неподвижным.
        Гул внутри меня усилился, руки засветились ярче, а через миг свечение окутало ястреба и упало на землю. Искрясь и потрескивая, оно просачивалось в почву и расползалось.
        Я судорожно вдохнула, а ястреб дернулся и пронзительно вскрикнул. На меня накатила паника. Я не видела ястреба под свечением. Что, если сделала что-то неправильное? Что, если убила птицу? Если так, больше не прикоснусь ни к одному существу…
        Тяжелое крыло выпрямилось и опустилось, задев мою руку. Я испуганно отдернула ее и отпрянула. Свечение рассеялось, и ястреб…
        Он встал, нерешительно подняв оба крыла. Размах его крыльев был огромен, и я вспомнила старые сказки Одетты о таких птицах и их добыче. О том, как они ловят небольших животных и даже детей. Я ей не верила.
        Но теперь, увидев одного из них, больше не сомневалась в их существовании.
        Ястреб повернул ко мне голову. Я постаралась не делать резких движений, пока он смотрел на меня бесстрастными черными глазами, светящимися умом. Ястреб негромко защебетал - этот звук напомнил зов дракенов.
        А потом взлетел.
        Я осталась сидеть на земле, совершенно ошеломленная. Я… исцеляю прикосновением? Раньше такого не было, но я и не пробовала. Изумленно посмотрела на руки. По мне пробежало тепло, смягчая напряжение в шее и плечах. Мой дар менялся? Развивался? Вряд ли так было всегда, потому что прежде мне доводилось находиться рядом с ранеными людьми и животными. Ничего подобного не произошло, когда Тавиус отхлестал кнутом лошадь, а я вмешалась, но я… чувствовала, что она еще жива. Так же, как чувствовала, когда кто-то умер. А что насчет Одетты? Мой дар ожил, когда она спала. Я списала это на страх пробудить его, но, может, я ошибалась. Возможно, дар побуждал исцелить ее? Я опустила руки на траву, сжала ее в кулаках…
        Трава.
        Я оглянулась. Трава была серой, как… Гниль, но мягкой. Я резко вдохнула, узнав вонь гнилой сирени. Осмотрела тонкие чахлые сорняки, покрывающие землю Красного леса. Вспомнила деревья, которые видела, когда мы въехали в Страну теней. Умирающий лес. Искривленные ветви, лишенные листвы, кора темного стального оттенка, как и у этих деревьев.
        Как у деревьев в Ласании, зараженных Гнилью.
        - Дерьмо, - прошептала я.
        Как могла не замечать этого раньше? Это Гниль? Возможное последствие неисполненной сделки? Или что-то другое?
        Хрустнула ветка, и я сразу поняла, что это не Эш и не его гвардейцы. Никто из них не произвел бы ни звука. Опять треск. Вонь гнилых цветов усилилась.
        Я положила руку на кинжал на бедре, оттолкнулась от земли и развернулась.
        Пространство между деревьями с красными листьями казалось неправильным. Я прищурилась. Тени… они были гуще и двигались вперед в пятнах звездного света. Темные штаны. Восковая кожа. Голые черепа и широко растянутые зашитые рты.
        Я сразу их узнала.
        Охотники.
        Глава 29
        У меня внутри все перевернулось. Я метнулась под низкую ветку, покрытую густой листвой, и замерла, надеясь, что они меня не увидят. Быстро сосчитала их. Пятеро. Боги. Я держалась абсолютно неподвижно. Они боевым клином двинулись вперед.
        Что они делают в Стране теней?
        Эш намекал, что в царстве смертных они искали его. Они снова его ищут? Очевидно, уже нашли, но почему они здесь?
        Я постаралась не произвести ни звука, вынимая из ножен кинжал. Не хотела привлекать их внимание, потому что не желала видеть, как раскрываются их рты.
        Я напомнила себе, что Эш напал на них первым, поэтому велика вероятность, что они пойдут своей дорогой, даже если увидят меня. Не смея глубоко дышать, наблюдала за их приближением. «Идите. Продолжайте свое отвратительное шествие…»
        Ближайший охотник дернул головой в мою сторону. Остальные разом остановились и повернулись ко мне.
        - Дерьмо, - прошептала я, выпрямляясь. Охотник, который остановился первым, наклонил голову. - Привет?..
        Остальные четверо тоже склонили головы набок.
        - Я просто… гуляю, - продолжила я, крепко держась за ветку. - Вот и все. Идите по своим делам и…
        Первый охотник вышел вперед и потянулся к рукояти меча за спиной. Проклятье.
        Я отвела ветку назад и отпустила. Она метнулась и врезалась в лицо охотника. Существо отшатнулось и издало приглушенное ворчание. Я не теряла ни секунды, зная, что может вырваться изо рта твари. Вспомнила инструкции Эша. В голову или сердце. Я выбрала сердце и выскочила из-под ветвей. Или попыталась выскочить. Нога за что-то зацепилась - за выпирающий из земли корень или камень.
        - Проклятье!
        Я споткнулась и потеряла равновесие. Выбросив вперед руку, уперлась ладонью в грудь охотника, чтобы не упасть. Его кожа показалась холодной, как глина для лепки. Меня передернуло. Мое прикосновение, похоже, подействовало на существо. Оно выпучило глаза, и по нему прокатился приглушенный стон. Остальные издали такой же звук, а я вогнала кинжал в грудь охотника. Он дернулся, на этот раз молча. Вытащив кинжал, повернулась к остальным, в то время как поверженный начал съеживаться и обрушился на землю тонким слоем праха, воняющего гнилой сиренью.
        Еще четыре охотника. Перевес не в мою пользу, но я не позволила себе поддаться панике и всадила кинжал в грудь следующего охотника. Развернулась, напрягая мышцы. Ни одно из существ не потянулось к мечу, но они шли на меня. Я ощутила прилив адреналина, приветствуя битву, и еще какое-то необузданное чувство. Всплеск энергии. Может, жажду убийства.
        Я улыбнулась.
        - Давайте.
        Двое вышли вперед, и я метнулась между ними. Развернувшись, ударила одного в грудь. Охотник споткнулся, а я крутанулась и всадила кинжал ему в сердце. Холодные пальцы сомкнулись на моей руке. Поморщившись, резко повернулась и налетела на охотника. Его на удивление острые ногти оцарапали меня. Я зашипела от боли и врезала ему локтем в подбородок так, что его голова дернулась. Существо отпустило меня, и я ударила его кинжалом в грудь.
        Охотник взорвался облаком пепла, и я бросила быстрый взгляд на руку. Царапины немного припухли, на них выступили крохотные капли крови.
        - Вот сволочь, - бросила я.
        Приглушенный крик заставил меня развернуться, и я увидела, как что-то схватило охотника за ноги и утащило под землю.
        Я отшатнулась назад, уставившись на то место, где охотник исчез в разворошенной серой почве. Что сейчас произошло? Что?..
        Взлетели серые комья. Взорвалось еще несколько таких гейзеров, изрыгая грязь и траву. Камешки ударили меня по щекам. Я заслонилась рукой, а когда ее опустила, взорвался еще один участок земли, прямо передо мной.
        То, что вырвалось из возникшей дыры, могло обеспечить меня кошмарами на целую жизнь.
        Отскочив назад, уставилась на то, что точно не было охотником. На краю неровной ямы сидело, пригнувшись, существо, которое, судя по виду, когда-то было смертным, и смотрело на меня. Ключевое слово - «было». Его кожа выгорела до землисто-серого цвета, не считая темных, почти черных кругов под глазами. Щеки ввалились, губы стали восковыми. Когда-то белая одежда превратилась в грязные лохмотья и висела на костлявых плечах и бедрах. Сквозь прорехи виднелась бескровная кожа.
        Это и была Тень?
        Если так, то Давина и Эш забыли упомянуть, что они вылезают из земли.
        Осторожно пятясь, крепче сжала кинжал, а из земли с невероятной быстротой вылезли другие твари. Они двигались слишком быстро для существ, казавшихся очень и очень мертвыми. Я увидела четверых, они присели и глазели на меня, раздувая ноздри. Они… нюхали воздух. У одного вырвался низкий утробный стон. Продолжая увеличивать пространство между нами, я перевела взгляд на застонавшего. Это была женщина. С ее черепа свисали темные свалявшиеся клочья волос. Она поднялась.
        - Не подходи, - предупредила я, и женщина остановилась.
        Мое сердце тяжело колотилось. Если это Тени, я не представляла, как их убить. Никто не упоминал, как их загнать назад, откуда они пришли.
        Тень уставилась на меня - они все пялились на меня. У одного из них вырвался резкий и хриплый звук, переросший в пронзительный вой. Моя кожа покрылась мурашками. Этот вопль был… голодным.
        Женщина разинула рот и оскалила клыки. Клыки тоже никто не упоминал, говоря, что Тени могут кусаться. И зачем вообще им клыки? Почему они появились у Андреа после смерти? Так происходит с боглинами?
        И почему я вообще сейчас думаю о таких вещах?
        Стон перешел в шипение, и в этот момент я решила, что не собираюсь участвовать в битве. Я обернулась, только теперь обнаружив, как далеко ушла от дворца.
        Эш рассердится.
        Но это была не самая моя насущная проблема. Существо ринулось вперед, скрючив руки, как когтистые лапы, и широко разинув рот.
        Поздно бежать.
        Шагнув навстречу, я всадила кинжал в его грудь. Впалая плоть легко подалась, и на мою руку хлынула темная, мерцающая красная жидкость, воняющая гнилью и разложением. Кровь. Мерцающая кровь. Ноги у твари подогнулись, и я охнула от неожиданного веса тела. Я чуть не рухнула вместе с ним, мне с трудом удалось выдернуть клинок и устоять на ногах. Тварь осталась на том же месте, где упала, подогнув ноги, раззявив рот и уставившись в никуда. Я подождала, но она не рассыпалась в пыль, как охотники.
        Услышав шипение, я резко вскинула голову, и кровь застыла у меня в жилах. Среди деревьев появились еще четыре твари, вылезшие из ям, которые я не заметила.
        Эш очень сильно рассердится.
        Одна из них бросилась на меня, оскалив клыки. Я поднырнула ей под руку и ударила в ногу. Кость треснула с тошнотворным звуком. Я ударила не так уж сильно, но нижняя часть ноги сломалась, а тварь все равно шла на меня, волоча обезображенную ногу. Я метнулась вперед и вонзила кинжал ей в грудь. Существо начало падать…
        Оно врезалось в меня всем весом и повалило на землю. Я извернулась и упала на спину. Надо мной возникло жуткое лицо, щелкая клыками. Я вдавила руку в грудь существа, удерживая его подальше. Дернула кинжал, но он не поддавался. У меня вырвался разочарованный вскрик.
        О боги, кинжал застрял.
        Я потянула изо всех сил, моя рука задрожала под весом существа, которое продолжало хватать зубами воздух. Знала, что если эти клыки приблизятся, они разорвут мою плоть. И начала паниковать. Извиваясь, смогла просунуть ногу под существо и вдавить колено ему в живот. Вес, давящий на мою руку, немного уменьшился. Кинжал вышел на дюйм. Я потянула сильнее…
        Холодные, лишенные кожи пальцы вцепились в мою щиколотку и сильно дернули. Кинжал высвободился, но моя рука тоже выскользнула из-под груди существа. В горле возник горький вкус ужаса. Я размахнулась кинжалом, всаживая его в голову твари. В лицо мне брызнула темная, мерзко воняющая кровь. Подавляя рвотные позывы, выдернула кинжал, а другое существо тем временем тащило меня по земле, лишенные плоти пальцы вжимались в мою икру, в бедро. Я потянулась к существу и увидела, как на нас бежит еще одно. Я не успевала. Даже если убью еще несколько, этого будет недостаточно. Я знала это, опуская кинжал…
        По деревьям пронесся порыв холодного ветра и ледяной ярости. Красная листва бешено затряслась. Тварь, державшая мою ногу, вдруг дернулась назад и вверх.
        Эш.
        Я мельком увидела его суровое лицо, когда он отшвырнул тварь в сторону, насадив на низкую ветку.
        Тяжело дыша, я подняла голову.
        - Нет, - перебил меня Эш, разворачиваясь. - Ни слова.
        Я поднялась на ноги.
        - Прошу прощения?
        - Если не умеешь считать, ты произнесла уже два. - Он поймал еще одну тварь за горло, но отшвыривать не стал, а поднял вверх, и по его руке хлынуло серебристо-белое свечение. - Я хочу, чтобы ты молчала.
        Я открыла рот. Потрескивающая и искрящая энергия вырвалась из его ладони, пробежала по существу, и у того под кожей загорелась белым сеть вен. Оно завыло, взорвавшись серебряным пламенем. Я захлопнула рот, сделала шаг назад и наткнулась на одеревеневшие руки. Я отскочила в сторону, а пылающее существо и само пламя исчезли.
        - Я хочу…
        - А я хочу, чтобы ты молчала, - повторил Эш, впечатывая ладонь в лицо другого существа. Тварь, окутанная серебристой энергией, заверещала. Эш оттолкнул ее, и она завертелась, падая. - И хочу, чтобы ты подумала о том, что натворила.
        Я заморгала.
        - Может, еще поставишь меня в угол?
        Эш резко повернул ко мне голову, и у меня внутри все перевернулось. Его глаза горели ярче звезд.
        - Это поможет тебе подумать? - Он схватил за плечо другое существо и поджег, даже не глядя на него. - Если так, то непременно.
        - Я не ребенок. - Я отскочила от вопящего существа, охваченного огнем.
        - Хвала богам. - Он шагнул к твари, насаженной на ветку.
        - Тогда не говори со мной как с ребенком.
        Эш прижал руку к голове существа, а оно щелкнуло на него зубами, прежде чем исчезнуть.
        Эш повернулся ко мне.
        - Я бы не стал так говорить, если бы ты не вела себя как ребенок, который не может выполнять свои обещания. - Лес вокруг погрузился в тишину. - Что я тебе говорил об этом лесе? Ты забыла, что с тобой случится, если ты сюда зайдешь?
        - Ну, я не забыла, просто…
        Эш выжидающе уставился на меня. Его ноздри раздувались, в глазах бурлил итер.
        - Ты же заходил в этот лес! - рассудила я. - Я дважды видела, как ты сюда входил.
        - Ты - не я, Сера. - Он шагнул вперед. - Знаешь, что находится в этом лесу? В этом самом месте, куда я запретил тебе заходить? И от которого ты согласилась держаться подальше? Знаешь, почему листва на деревьях стала красной?
        Свечение в его глазах стало затухать.
        Я посмотрела на оставшиеся тела.
        - Тени?
        Он хрипло рассмеялся.
        - Это не Тени. Ты стоишь в Красном лесу, где корни каждого дерева пропитаны кровью погребенных богов. Это кровавые деревья.
        По мне пробежал холод. Я подавила желание залезть на одно из них, чтобы убраться с земли.
        - А почему боги погребены в земле?
        - Они погребены в наказание, - ответил он, и я не смогла удержать подступивший ужас. Эш прищурился. - Наказание, которое многие сочли бы слишком мягким за их бесчинства.
        Приходилось верить ему на слово.
        - Как же они освободились? Такое часто бывает?
        - Такого не должно быть. - Он сверлил меня взглядом. - Эти пробыли под землей не слишком долго.
        Я не хотела думать о тех, которые пробыли под землей дольше.
        - Но все они так близки к смерти, насколько это возможно, не будучи на самом деле мертвыми. Обычно они магически связаны и не должны разрывать эти путы.
        Боги невероятно могущественны. Представить не могла, чем их возможно удержать.
        - А из чего сделаны эти путы?
        - Из костей других богов и первозданной магии, - ответил он, и у меня сжался желудок. - Ими связывают запястья и ноги богов. Если они пытаются вырваться, кости врезаются в кожу.
        Я перевела взгляд на дерево.
        - Листва стала красной из-за этого наказания?
        - В данном случае да.
        Я подняла брови.
        - В том месте, где погребен бог или Первозданный или где пролилась их кровь, вырастает кровавое дерево. Оно служит памятником либо предостережением, - объяснил Эш. - В любом случае эту землю нельзя тревожить.
        - Буду знать, - буркнула я. - Но я не тревожила.
        - Тревожила. - Его глаза снова ярко вспыхнули. - У тебя шла кровь.
        Я сначала не поняла его, забыв про царапины.
        - Совсем чуть-чуть. - Я взглянула на свою руку.
        - Это не имеет значения. Одна-единственная капля пробуждает тех, кто погребен не слишком глубоко. Их притягивает все живое, а ты, льесса, очень даже живая. Если бы я не пришел, тебя бы сожрали целиком.
        Сожрали бы меня… целиком? Меня передернуло. Наверное, хорошо, что я не упомянула охотников.
        - Я от них отбивалась…
        - С трудом, - перебил он. - Они бы одержали верх. И все это… - Он рубанул рукой воздух. - Все, что было сделано ради твоей безопасности, пропало бы впустую.
        Я замерла.
        - Нужно ли тебе напоминать, что я никогда не просила что-то делать ради моей безопасности?
        - Мне не нужно об этом напоминать, общение с тобой само об этом напомнит.
        - Не терпелось это услышать, - проворчала я, убирая кинжал в ножны.
        - Дорога в Бездну выстлана благими намерениями. Об этом ты слышала?
        - Ты мог бы вышить это изречение на подушке.
        Он бросил на меня невозмутимый взгляд.
        - Что ты вообще здесь делаешь? - потребовала я ответа. - Я думала, ты занят с неожиданным гостем.
        - Я очень занят с этим гостем. И тем не менее я здесь, спасаю тебя. Опять.
        Не уверена, какая часть этого заявления сильнее меня разозлила: упоминание Весес как гостьи или то, что он спас меня. Опять.
        - Я правда очень хочу снова ударить тебя кинжалом.
        Он изогнул губы.
        - Хотелось бы посмотреть, как ты это делаешь. Но я занят тем, что стараюсь отвлечь упомянутого гостя…
        - Отвлечь? - Я рассмеялась, хотя сердце сжалось. - И как же ты отвлекаешь гостя в своем кабинете? С помощью занимательной беседы и неотразимого обаяния?
        Его улыбка стала холодной, как и его ярость.
        - Уверен, ты помнишь, как неотразимо мое обаяние.
        К моим щекам прилил жар.
        - Я все пытаюсь забыть его.
        - Разве не ты только что назвала его неотразимым?
        В его глазах вспыхнуло и завихрилось серебро.
        Жар его гнева и что-то еще, более мощное, обожгло мою шею.
        - Я пошутила.
        - Не сомневаюсь.
        - Я…
        - У меня нет на это времени. - Он оглянулся через плечо и крикнул: - Сэйон!
        Бог появился между красных деревьев. Его губы были сжаты, а глаза расширены.
        - Да? - протянул он.
        О боги, неужели он прятался тут все время? И когда он вернулся?
        - Можешь проследить, чтобы она как можно быстрее вернулась в замок и при этом больше не попадала в неприятности? А когда закончишь, пожалуйста, найди Рахара. Нужно проверить могилы. - Эш бросил на меня долгий предупреждающий взгляд. - Буду очень признателен.
        - Задание кажется довольно простым, - отозвался бог.
        Эш фыркнул.
        - Оно таким кажется, но, уверяю тебя, простым оно не будет.
        Оскорбившись, я шагнула вперед.
        - Если этот лес так опасен, то почему его не отгораживают ворота или стена?
        Первозданный оглянулся на меня.
        - Потому что у большинства после предупреждения хватает ума не лезть в Красный лес. - Он прищурился. - Ключевые слова «у большинства».
        - Грубо, - проворчала я.
        - А то, что ты сделала, - глупо. И вот к чему мы пришли. - Эш отвернулся и двинулся прочь прежде, чем я успела ответить. Проходя мимо Сэйона, он бросил: - Удачи.
        Я разинула рот.
        Сэйон поднял брови и посмотрел на меня. Мы оба не двигались, пока Эш не исчез за деревьями.
        - Что ж… немного неловко.
        Я сложила руки на груди.
        - Надеюсь, ты не будешь усложнять задачу, - добавил он. - У меня и без того был трудный день.
        На меня нашло ребяческое желание убежать и сделать его день гораздо труднее. Но у меня не было ни малейшего желания находиться на земле, в которой погребены боги. Потому поступила как взрослая и пошла к замку.
        Бог с усмешкой выгнул бровь.
        - Спасибо.
        Я ничего не сказала, проходя мимо него. Он поравнялся со мной и молчал несколько благословенных секунд.
        - Как ты поранилась?
        - Не знаю, - солгала я. - Может, поцарапалась о кору. - Я сменила тему: - Вы нашли пропавшую девушку?
        - Нет. Не нашли.
        - Ты думаешь, что-то… Ой.
        У меня вдруг закружилась голова.
        Сэйон остановился.
        - Ты в порядке?
        - Да, я…
        Внутри взорвалась жестокая боль. Я отшатнулась назад и споткнулась. Жжение прошло по руке и через грудь, ошеломив мощью и неожиданностью. Я посмотрела вниз, ожидая увидеть торчащую из меня стрелу, но не увидела ничего, кроме трех царапин на предплечье и тонких черных линий, расходящихся от них по коже.
        Я налетела на дерево, и Сэйон выругался. Он схватил меня за руку, и я едва почувствовала разряд энергии от его прикосновения.
        - Откуда эти царапины? И не смей говорить, что от дерева. От дерева такого не бывает.
        Я попыталась сглотнуть, но горло странно сжалось.
        - Я… в лесу были охотники. Гирмы. Один из них… - Во рту возник странный цветочный вкус. Руки и ноги начало покалывать. - Я… со мной что-то не то.
        - Один из них поцарапал тебя? - За его зрачками запульсировал итер. - Сера, ты поцарапалась?
        Он опустил голову к моей руке и понюхал ранки.
        - Почему ты… нюхаешь меня?
        Мои ноги подогнулись, перед глазами вспыхнули огни, и я услышала, как Сэйон выругался.
        А потом провалилась в никуда.
        Глава 30
        Пробуждение походило на блуждание в густом тумане. За проблески воспоминаний было трудно ухватиться, и они все время ускользали в сумрачном небытие. Пропавшая девушка. Прекрасная Первозданная в светло-желтом платье и раненый серебристый ястреб. Охотники и погребенные голодные боги. Охотник поцарапал меня и… что-то произошло. Головокружение. Внезапная сильная боль, а потом я потеряла сознание.
        Туман рассеялся, и я постепенно осознала, что лежу на животе, а под щекой что-то мягкое. Во рту был странный вкус - горький, но вместе с тем сладкий.
        Резко вдохнув, я напрягла мышцы и перенесла вес на предплечья, готовясь приподняться…
        - Не надо.
        При звуке незнакомого голоса открыла глаза и увидела у кровати мужчину. У него были длинные черные волосы - почти такие же длинные, как у бога Мадиса, - с рыжеватыми прядями. Волосы падали на плечи свободной рубахи, расстегнутой на шее. Его возраст я определить не смогла. Крупные и гордые черты лица со слегка наметившимися морщинками в уголках глаз. Он развалился в кресле, вытянув длинные ноги и положив босые ступни на кровать. Его локти упиралась в подлокотники, а кисти свободно свешивались. Вряд ли можно было принять более расслабленную позу, но в нем угадывалось напряжение, словно он в любой момент может сорваться с места.
        Глядя на него, я осознала три вещи. Никогда раньше не видела этого мужчину. Я совершенно голая под простыней и понятия не имела, как оказалась в таком виде и почему. И его глаза… какие-то неправильные. Радужки винного цвета, а зрачки тонкие и вертикальные, как… у Давины. Мое сердце заколотилось в груди.
        Он дракен.
        Мужчина не улыбался и не хмурился. В его чертах не было ничего мягкого. Он просто смотрел на меня. По моей коже побежали мурашки.
        - Твое тело уже должно было очиститься от яда, - сказал он. - Но если ты хочешь сесть, на всякий случай делай это медленно. Если ты опять потеряешь сознание, это может встревожить Эша.
        Эша.
        Я впервые услышала, как Первозданного назвали уменьшительным именем.
        - Кто… ты? - прохрипела я. В горле пересохло.
        - Мы уже встречались.
        Мое сердце забилось еще быстрее.
        - На… на дороге, когда я только приехала?
        Он кивнул.
        - Я Нектас.
        Еще раз окинула его взглядом. Крупный мужчина. Возможно, даже выше Эша, но все равно не представляла, как он может превращаться в огромное существо, которое видела на дороге. Я посмотрела мимо него, держась за отполированный столбик кровати, к которому крепился белый прозрачный балдахин.
        - А где Эш?
        - Проверяет могилы. - Нектас слегка наклонил голову, и завеса длинных черных с рыжиной волос упала на его правую руку. - Он попросил меня побыть здесь, чтобы ты, проснувшись, не попала сразу же в неприятности.
        Вполне в духе Эша сказать такое.
        - Я не попадаю в неприятности.
        Нектас поднял бровь.
        - Правда?
        Я предпочла его проигнорировать.
        - А почему я голая?
        - Яд выходил через поры. Твоя одежда испорчена, и ты вся была покрыта ядом. Эш решил, что ты не захочешь проснуться в таком виде. Эйос раздела тебя и искупала.
        Что ж, это уже лучше.
        Вроде того.
        - А что за яд?
        - Он находится внутри гирмов и распространяется через их рты и ногти. - Дракен до сих пор ни разу не моргнул. - Первым признаком были черные полосы на твоих руках. Когда Сэйон принес тебя, эти отметины покрывали все твое тело. Тебе повезло, что выжила.
        У меня внутри все оборвалось. Я бросила взгляд на руку. Никаких черных полос, кроме слабых розовых царапин.
        Я вдруг вспомнила, что Эш говорил о змеях, которые вылезают изо ртов охотников. Их укусы ядовиты. Он не стал упоминать, что ногти гирмов - тоже.
        - Я долго спала?
        - День, - ответил он.
        Сердце опять тяжело заколотилось.
        - Почему я не умерла?
        - У Эша было противоядие. Настойка из растения, которое растет за пределами Страны теней, близ Красной реки. Трава останавливает распространение яда и выводит его из организма. Настойки было очень мало. Он предпочел дать ее тебе, чтобы спасти твою жизнь, что удивительно.
        Я не знала, что на это сказать.
        - Ты думаешь, ему следовало позволить мне умереть?
        Он сухо улыбнулся.
        - Было бы лучше, если бы он не давал тебе противоядие.
        Я подняла на него взгляд.
        - Потому что тогда он освободился бы от сделки?
        Нектас кивнул, подтверждая, что он из тех немногих, кому о ней известно.
        - Он бы освободился от тебя.
        - Ну и ну, - прошептала я.
        - Не обижайся, - ответил он. - Но это не его сделка.
        Я удержала его немигающий взгляд.
        - И не моя тоже.
        - Тем не менее вот к чему вы пришли. - Нектас поднял брови. - И он спас твою жизнь, когда было бы выгоднее позволить тебе умереть.
        У меня перехватило дыхание и стало трудно следовать инструкции сира Холланда.
        - Наверное, ему было неловко, - рассудила я, не зная, почему говорю это дракену. - Из-за сделки. Он чувствует себя… обязанным.
        Дракен опять улыбнулся.
        - Не думаю, что его решение имеет отношение к сделке. Полагаю, что к ней не имеет отношение ни одно из его последних решений.

* * *
        Вскоре после того как Нектас вышел на балкон, оставив меня в замешательстве, явилась Эйос. Она принесла халат цвета слоновой кости из мягкой ткани. Мои мысли перескакивали с одного на другое.
        Все, что делал Эш, он делал из-за сделки. Я не верила, что он чувствует себя обязанным передо мной и что это чувство я могу использовать.
        Горечь во рту не проходила. Эйос подала мне халат и спросила:
        - Как ты себя чувствуешь?
        Ее лицо было бледнее обычного, брови озабоченно сдвинуты.
        - Не чувствую себя отравленной, - призналась я, завязывая пояс халата.
        - Полагаю, это хорошо. - Она взяла несколько подушек, взбила их и уложила в изголовье кровати. - Я принесу тебе что-нибудь выпить.
        - Ты не должна это делать.
        - Знаю. - Эйос подошла к столу и закатала рукава свитера. - Я делаю много такого, чего не должна. Это в том числе. Виски или воды?
        Я оперлась на груду подушек.
        - Виски. Мне правда хотелось бы виски.
        Эйос слегка улыбнулась. Налила янтарную жидкость из хрустального графина в маленький стакан и принесла мне.
        - Если твой желудок это выдержит, то я принесу тебе поесть.
        Я сделала маленький глоток дымного напитка, наслаждаясь, когда виски прошел по горлу и расцвел теплом в груди.
        - Спасибо.
        С балкона вернулся Нектас.
        - Он идет.
        У меня задрожали руки. Дракену не нужно было пояснять, кого он имел в виду. Меня затопило нервной энергией, и я отпила побольше виски, опустошив полстакана. Проглотила и подняла голову.
        Нектас смотрел на меня.
        - Тебе долить? - с усмешкой спросила Эйос.
        - Нет. Это… было бы неразумно.
        - Почему? - поинтересовался дракен.
        - Тогда я с большей вероятностью выкину что-нибудь из категории «попасть в неприятности», - призналась я. Должно быть, алкоголь развязал мне язык, потому что потом я спросила: - А другая Первозданная все еще здесь?
        - Нет. - Усмешка пропала с губ Эйос. - Она ушла.
        - Пока что, - уточнил Нектас. - Она вернется.
        - Да, - пробормотала Эйос, глядя на закрытые двери.
        У меня сложилось впечатление, что они оба не в восторге от Весес. И Эктор тоже. Но вот двери открылись, и все остальное отодвинулось на второй план. Эш вошел в спальню, и я сосредоточилась на нем, ощутив комочек тепла в груди.
        Я была уверена, что он возник не из-за виски.
        Эйос и Нектас направились к двери, но дракен остановился.
        - Она беспокоится, что из-за алкоголя может попасть в неприятности.
        У меня отвисла челюсть.
        - Просто хотел тебя предупредить, - закончил Нектас.
        - Предупреждение - это всегда хорошо, - проговорил Эш, и я, прищурившись, уставилась на него.
        Дракен хрипло расхохотался и закрыл двери. Эш не отводил взгляда от меня.
        Глядя на него, я сделала изящный глоток.
        - Похоже, меня по ошибке записали в создательницу проблем.
        - По ошибке?
        Эш подошел ко мне. Он не стал садиться в кресло, а устроился на краю кровати рядом со мной.
        Я кивнула.
        Он медленно обвел взглядом мое лицо.
        - Как ты себя чувствуешь? Если не учитывать виски?
        - Нормально. - Я опустила стакан на колени. - Нектас сказал, что ты дал мне лекарство.
        - Да.
        - Я этого не помню.
        - Ты то приходила в себя, то теряла сознание. Я применил принуждение, - сказал он, и я резко вдохнула. - Иначе ты бы умерла. Но прошу прощения, что принудил тебя. Это было необходимо, но мне не нравится использовать силу.
        Я подняла на него взгляд, и в груди возник странный трепет, не имеющий отношения к теплу или виски. Я подумала о друге, которого ему пришлось убить.
        - Ты абсолютно честен.
        - Да.
        - Спасибо, - прошептала я, думая о том, что сказал Нектас.
        Он пристально посмотрел на меня.
        - Не нужно меня благодарить.
        - Я думала, ты оценишь проявление благодарности.
        - Не когда речь шла о твоей жизни.
        По мне пробежала дрожь. Я подняла стакан и сделала еще глоток. Эш изучающе смотрел на меня.
        - Тебя ничего не смущает? - спросил он.
        - Ты о чем?
        - Ты чуть не умерла, и, похоже, тебя это не волнует.
        - Наверное, из-за виски.
        - Нет.
        Я прищурилась.
        - Ты читаешь мои эмоции?
        - Немного. - Он склонил набок голову. - Только пару секунд.
        - Тебе стоит это прекратить даже на пару секунд.
        - Знаю.
        Я уставилась на него.
        - Я прекращу. - Он слегка улыбнулся. - Как ты стала такой сильной, льесса?
        Льесса. Называет ли он так Весес? Я хотела спросить, но остановилась.
        - Не знаю.
        - Ты должна знать.
        Глядя на почти пустой стакан, покачала головой.
        - Я… мне пришлось.
        - Почему?
        Я открыла рот и закрыла.
        - Не знаю. Ну да ладно. - Я сменила тему. - Итак… эти погребенные боги - были не единственными существами в Красном лесу.
        - Я это уже понял, - сухо ответил он. - Почему ты мне не сказала? Я видел царапины. Я смог бы что-нибудь сделать прежде, чем яд проник в твое тело.
        Значит, он не вернулся бы к Весес?
        - Я подумала, что ты и так уже рассержен из-за богов. Решила рассказать об охотниках позже.
        У него был такой вид, будто он совершенно не согласен с этим решением.
        - Если бы знала, что у них на ногтях яд, что-нибудь сказала.
        - Если бы ты не пошла туда, где тебе не положено находиться, этой проблемы не возникло.
        Что ж, тут он прав.
        - Я пыталась от них спрятаться. Они шли к замку, когда увидели меня. - Я посмотрела на Эша. - Как думаешь, что они здесь делали?
        - Хороший вопрос. Охотники редко заходят в Страну теней. - Он изучающе посмотрел на меня. - А ты уверена, что встретила именно этот вид гирмов?
        Я кивнула, и меня кольнула тревога. Не привлекло ли их то, что я сделала в лесу? Они появились в Темных Вязах после того, как я исцелила волка кийу. Но как бы они узнали?
        Я сделала еще глоток.
        - Ты ходил к могилам?
        - Да.
        - Выяснил, как они выбрались из цепей?
        - Кто-то очень осторожно их освободил.
        Я вытаращила глаза.
        - Кто мог такое сделать?
        - Мои гвардейцы - хорошие люди. Они мне преданы. Что важнее, никто из них не стал бы такое делать, зная, что если боги выберутся, то быть беде. Это могли совершить другие боги, чтобы просто посмотреть, что будет. Возможно, кто-то пытался освободить конкретного пленника, а потом передумал и открыл всю могилу. - Эш помолчал. - Если бы они не вылезли сегодня, велика вероятность, что набросились бы на того, кто полез бы в гробницу следующим.
        - Так что ты должен меня поблагодарить?
        - Я бы не заходил так далеко.
        Я так не считала.
        Чувствуя на себе тяжесть его взгляда, я украдкой посмотрела на него. Как и Нектас, он казался расслабленным, но под этой видимостью таилось опасное напряжение. Я подумала о том, что обнаружила перед появлением охотников и что он говорил о Стране теней, когда мы сидели у озера.
        - Почему здесь все такое серое? Все, кроме Красного леса? Ведь так было не всегда?
        - Нет, не всегда, - подтвердил он. - Но Страна теней… она умирает.
        Грудь сдавило.
        - Это из-за того, что сделка не была исполнена?
        Он нахмурился.
        - Нет.
        Я удивилась. Значит, это не то же, что Гниль? У меня не было возможности спросить.
        - Сера, зачем ты пошла в лес? Я же тебя предупреждал. Безопасна только та часть, что прилегает к городу. Тебе не следовало ходить туда в одиночку.
        - Я и не собиралась, - начала я и вздохнула. - Это вышло ненамеренно.
        - Ты зашла в лес. Как это могло быть ненамеренно?
        Не могла сказать ему о ястребе.
        - Я не собиралась туда ходить.
        - Не собиралась? У меня сложилось впечатление, что ты редко что-то делаешь просто так.
        Я рассердилась.
        - А у меня складывается впечатление, что ты очень плохо меня знаешь, если так думаешь. Я много чего делаю просто так.
        - Хорошо, - протянул он, и его губы дернулись. - Это успокаивает.
        - Неважно. Я бы не зашла туда, если бы… - Я остановилась. - Мне было скучно и надоело сидеть на одном месте.
        - Сидеть на одном месте? У тебя есть все это. - Он развел руками. - Ты можешь ходить куда угодно в пределах замка…
        - Кроме твоего кабинета, - выпалила я, и виноват в моей несдержанности был проклятый виски, что же еще? Глаза Эша потемнели до серо-стального цвета, и я быстро добавила: - Не знаю, много ли времени ты проводишь в библиотеке, но это не самое приятное место.
        - И ты решила, что мой кабинет - приятное?
        Я хрюкнула как поросенок.
        - Уверена, что недавно он таким был.
        Я подняла стакан, но он оказался пуст.
        - И что это означает?
        Я начала наклоняться к тумбочке, но он забрал у меня стакан и сам его поставил. Я подняла бровь.
        - В самом деле? Уверена, в твоем кабинете было очень занимательно и очаровательно.
        Эш выпрямился и негромко рассмеялся.
        - Ничего себе!
        - Что такое? - Я вцепилась в край простыни.
        - Ты ревнуешь.
        По моей шее поднялся жар.
        - Прости, я не расслышала.
        Он опять засмеялся, но быстро замолчал и наклонился вперед.
        - Ты в самом деле ревнуешь. Вот почему ты пошла в проклятый лес.
        - Что? Я пошла не поэтому.
        - Чушь.
        Я вытаращила глаза. Гнев смешался со смущением и, к несчастью, с виски.
        - Знаешь что? Ладно. Да. Я ревновала. Ты был слишком занят, чтобы даже поговорить со мной дольше пяти секунд за последние пару дней, и оставлял меня одну. Чтобы я одна гуляла по замку. Одна обедала. Одна шла спать. Одна просыпалась. Я уже начала гадать, чем заслужила это вечное одиночество.
        Он удивленно расширил глаза. Нельзя было так говорить. Это не притворство. Не уловка. Это правда, и я не могла остановиться.
        - Я вижу людей, только когда твои гвардейцы пытаются незаметно следовать за мной или когда мне приносят еду.
        У Эша отвисла челюсть. Понятия не имела, на что именно он так отреагировал, я не сознавала, что говорю. Слова вырывались из меня.
        - Так что да. Я сижу на одном месте, одна, пока мой будущий муж занимается какими-то делами с Первозданной, которая, похоже, ужасно хорошо с ним знакома. Конечно, я ревную. Ты рад? Тебе забавно? В любом случае все это так несущественно, что даже не смешно.
        Он уставился на меня.
        - С чего ты решила, что заслужила одиночество?
        Из всего, что я сказала, он зацепился за это?
        - Не знаю. Тебе виднее. Я понятия не имею. Может, со мной что-то не так. Может, моя личность не внушает симпатии. - Я оттолкнулась от подушек. - В смысле, я создаю проблемы и болтлива…
        - Стой. - Эш положил руку у моей ноги, мешая мне встать. Разве что мне пришлось бы его оттолкнуть. - Ты можешь посидеть?
        - Я не хочу сидеть. Терпеть не могу бездействие. Мне нужно двигаться. Я привыкла везде ходить, что-то делать, а не сидеть сложа руки, - огрызнулась я. - Даже не хочу об этом говорить. Уверена, ты тоже не собираешься, потому что так занят…
        - Я сейчас не занят.
        - Мне все равно.
        Его глаза вспыхнули.
        - Тогда тебе, наверное, не все равно будет узнать, что ни одна минута в присутствии Весес не доставила мне удовольствия.
        - Правда? - Я сухо усмехнулась, отчего у меня заныла спина. - Она красивая.
        - Ну и что? Имеет ли это значение, если она ядовита, как гремучая змея? Я не только ей не доверяю, она мне не нравится. Она… - На его челюсти дернулась мышца. - Змея худшего сорта.
        - Тогда что она здесь делала?
        «Почему ты позволил ей прикасаться к тебе?» Хвала богам, мне удалось удержаться от этого вопроса.
        - Ты уже знаешь. Она услышала, что я взял супругу, и ей стало любопытно.
        - А какое ей вообще дело?
        - А тебе?
        Я замолчала.
        Итер за его зрачками вспыхнул ярче. Мгновение Эш ничего не говорил.
        - Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя здесь… одиноко. Я не знал, нужно ли тебе личное пространство, и говорил другим, чтобы дали тебе время. Это я виноват. - Он наклонился ближе, и я ощутила его дразнящий аромат. - Но я избегал тебя.
        У меня екнуло сердце.
        - Не обязательно было подтверждать то, что я сказала.
        - Не потому, что от тебя неприятности или ты болтливая. На самом деле я нахожу эти черты… странно привлекательными.
        - Кто в здравом уме может найти их привлекательными?
        - Это еще один хороший вопрос, - сказал Эш, и я нахмурилась. - Но я избегал тебя, потому что, когда нахожусь рядом с тобой дольше нескольких минут, мой интерес быстро затмевает здравый смысл. А я не могу позволить себе отвлекаться и запутываться.
        В моей груди затрепетало.
        - Чушь.
        - Ты правда так думаешь?
        - Не знаю, что думаю, но слова ничего не значат. - Я поймала его взгляд. Мой долг или что-то другое, в равной степени ужасное, побудило меня продолжить: - Как я уже сказала, твой интерес - всего лишь разговоры, Никтос. То, что я…
        Не успела я сделать следующий вдох, как рука Эша оказалась на моей щеке, а его губы - на моих. Не было ничего нежного, ласкового или успокаивающего в том, как его пальцы прижались к моему лицу. Его поцелуй обжигал, и я ответила без промедления, без размышлений. Схватила его за ворот туники и поцеловала так же неистово.
        Вздрогнув, он приподнялся, перенеся вес на другую руку, и навис надо мной. Наши тела не соприкасались, но он держал меня прижатой к горе подушек, и меня подхватил вихрь ощущений. Его язык прокатился по моему, я повторила за ним, и у него вырвался первобытный рокот.
        Эш поднял голову, тяжело дыша.
        - Знаешь, что самое трудное, льесса? Я не понимаю, почему борюсь с этой потребностью. Ведь ты приняла бы меня?
        - Да, - прошептала я без малейшего стыда или вины.
        Это было бы правдой, даже не будь сделки и моего долга. И мне следовало ужаснуться.
        - Ты была бы моей. - Его губы скользнули по моим. Я затрепетала, когда кончики его клыков прошлись по моей шее и по плечам. - Я был бы твоим.
        Его пальцы добрались до выреза халата и округлостей моей груди.
        - Да.
        - Тогда почему мы не можем? - Он обхватил рукой мою грудь, а его большой палец поглаживал затвердевший сосок. - Это не должно все усложнить. Возможно, даже поможет нашему соглашению.
        Его рука скользнула ниже, от моей ноющей груди к животу.
        - Может, мне не придется беспокоиться, что ты пойдешь в Красный лес.
        - Я не собиралась туда ходить, - сказала я с колотящимся сердцем.
        - Нет. Просто нечаянно зашла. - Он куснул мои губы, а его рука скользнула между половинками халата. От ощущения холодной руки на животе я ахнула. - Раздвинь ноги, льесса.
        Я подчинилась.
        - Неужели это единственный раз, когда ты без возражений сделала то, о чем я прошу?
        - Наверное.
        Смех Эша защекотал мои губы. Холодные пальцы скользнули между моих бедер, и у меня вырвался вздох.
        - Проклятье, - прохрипел он, задев губами мои губы. - Ты такая изумительно влажная.
        Медленными, дразнящими движениями он погладил влагу и просунул палец в меня. Я застонала и потянула его рубашку.
        - И ты издаешь изумительные звуки. Они как песня.
        Его палец начал двигаться, и все мое тело затрепетало. Я подняла бедра, но его рука замерла.
        - Нет. - Он подождал, пока я открою глаза. - Не шевелись, льесса. - Он просунул палец так глубоко, насколько смог. - Может, ты чувствуешь себя хорошо, но твоему телу сегодня здорово досталось.
        - Вряд ли я смогу лежать неподвижно.
        Он погладил большим пальцем комок нервов, и у меня кровь застучала в висках.
        - Тогда мы прекратим. - Эш посмотрел мне в глаза и добавил еще один палец. - Ты не кончишь на моих пальцах, и я не попробую тебя на вкус снова. Ты же не хочешь, чтобы я остановился?
        - Нет. - Я сжала его тунику.
        - Тогда не двигайся.
        С колотящимся сердцем я проследила, как он выпрямляется. Он оторвал взгляд от моего лица и медленно перевел вниз, к моей слегка поднимающейся и опускающейся груди и туда, где халат разошелся у пупка. Он видел самые интимные мои части, и это было не так, как на залитом лунным светом берегу озера или когда он стоял позади меня в ванной комнате. Сейчас ничего не было скрыто. Да я и не хотела скрывать. Даже не потому, что находилась полностью в его власти и старалась не шевелиться, пока его пальцы двигались все быстрее, а большой поглаживал пульсирующий комок нервов. Я смотрела, как он наблюдает за своими действиями - за тем, как его длинные ловкие пальцы двигаются между моих расставленных бедер. Я никогда в жизни не видела ничего настолько… эротичного.
        Мое тело напряглось, с губ сорвался стон. Бедра дернулись, и Эш стиснул их, удерживая меня неподвижно. На меня обрушилось землетрясение.
        - Вот. - Его голос прозвучал почти гортанно. Я раньше никогда не слышала от него такого. - Я тебя чувствую.
        Его жадное внимание обжигало мою кожу, превратив кровь в жидкий огонь. Казалось, каждая клеточка моего тела напряглась. Его пальцы двигались внутри меня, и я затряслась. Он издал хриплый стон, когда я распалась, утонула в волнах наслаждения, моя голова откинулась назад. Блаженство прокатилось по мне, расслабив напряженные мышцы и унеся прочь все мысли. Я не стала ничем - тем до боли знакомым образом, который заставлял меня чувствовать себя одинокой, недостойной и бесчеловечной. Я была собой. Той, кто я есть. Мягкое прикосновение губ Эша к моим напомнило мне, что я существую.
        Я по-прежнему здесь. Он убрал с меня руку и сунул пальцы в рот. Я уловила дразнящий проблеск его клыков, и мое тело сжалось от этого зрелища.
        Он опустил руку и усмехнулся, а затем поцеловал меня, нежно и медленно. Было что-то сладостное в этих легких, почти робких поцелуях. А еще - что-то нечестивое, потому что с его губ я пробовала на вкус саму себя.
        Я еще глубже утонула в подушках, расслабившись. Он оторвал от меня губы и убрал с моего лица прядь волос.
        - Тридцать шесть.
        Я лениво открыла глаза.
        - Что?
        - Веснушек, - пояснил он. Его щеки… порозовели. - У тебя на лице тридцать шесть веснушек.
        В груди поднялся вихрь.
        - Ты правда их сосчитал?
        - Да. - Эш откатился назад. - Еще в первый день, когда ты попала сюда. А потом пересчитал и убедился, что не ошибся. - Он поправил развязавшийся пояс моего халата. - Надеюсь, у тебя не осталось сомнений в моем интересе к тебе.
        - Нет.
        - Хорошо.
        Так и было. Должно быть. Его влечение ко мне настоящее. Это шаг в нужном мне направлении. Тем не менее во мне проснулась тревога.
        Он поднял на меня взгляд. Медленное бурление итера в его глазах производило почти гипнотический эффект.
        - Мне нужно вымыться и переодеться.
        Я сдвинула брови и хотела спросить почему, но он встал, и я увидела, что его штаны потемнели на бедрах и в паху. Ткань казалась мокрой. Неужели… его настигло освобождение? Я к нему не прикасалась. Он к себе тоже.
        На его полных губах появилась кривая усмешка.
        - Как я сказал, надеюсь, ты не сомневаешься в моем интересе.
        Я утратила дар речи, а он пошел к двери, соединяющей наши покои. Он остановился и обернулся.
        - Скоро вернусь.
        Я ничего не сказала, а он отодвинул засов, открыл дверь и исчез в темноте своей комнаты. Я молча смотрела, как он закрывает дверь. Странно, что наши комнаты разделяли только засов и тоненькая деревянная дверь.
        Закрыв глаза, погрузилась в подушки. Вряд ли он вернется, и сейчас это, наверное, к лучшему. Мне… было не по себе. Должно быть, из-за виски и того лекарства.
        Несколько минут спустя дверь негромко щелкнула, и я открыла глаза. При виде Эша все мысли улетучились.
        Он вымылся и переоделся. Теперь на нем были свободные черные штаны и белая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. Влажные волосы зачесаны назад с красивого лица.
        Он вернулся.
        Как и сказал.
        У меня заколотилось сердце.
        Эш остановился рядом с кроватью.
        - Я знаю, что тебе нужно отдохнуть. Знаю, что должен… оставить тебя в покое, но я… - Его грудь поднялась в глубоком вдохе. - Если ты не против, я просто хочу побыть с тобой. Вот и все. Побыть здесь.
        У меня пересохло в горле и защемило сердце.
        - Я не против, - кивнула я.
        Он не шевелился, казалось, целую вечность. Неужели он подумал, что я ему откажу? Но потом он улегся на кровать, повернувшись ко мне лицом. Кажется, я перестала дышать, когда поймала его взгляд.
        - Ты в порядке? - спросил он через несколько мгновений.
        - Да, - прохрипела я.
        Он поднял бровь.
        - Уверена?
        - Угу.
        Он усмехнулся.
        - Ты как будто застыла.
        - Разве?
        - Да.
        - Это нечаянно. - Мои щеки потеплели. - Просто… никогда не лежала рядом с кем-то.
        - Правда? - В его голосе прозвучало сомнение. - Я предположил обратное.
        - Нет… погоди. - Я расширила глаза. - Ты имеешь в виду секс? Да. Я им занималась. - Я застыла. - Тебя это беспокоит?
        - Нет. - Он рассмеялся и положил руку между нами. - Тогда что ты имела в виду?
        - То, что я никогда не лежала в постели с кем-то. Не спала, не отдыхала. Никогда.
        - Я тоже.
        Его глаза были мягкого серого цвета, пульсация итера за зрачками притухла.
        - Не спал рядом с кем-нибудь?
        - Да. Или что-то еще. Ни с Весес. Ни с кем-то другим. Я раньше ни с кем не лежал рядом.
        Хотя я предполагала, что у него мало опыта, судя по тому, что он сказал у озера, я все равно была потрясена. Думала, что какой-то опыт у него все же есть.
        - Почему? - спросила я и сразу пожалела. - Прости. Наверное, это не мое дело…
        - Я думаю, твое, - сказал он, и этот проклятый странный вихрь возник во мне снова. Эш погладил косу, упавшую мне на руку. - Не знаю. Я просто никогда… не позволял довести до этого. Казалось, сблизиться с кем-то - это слишком большой риск.
        Мою грудь остро кольнула печаль. Может, он считал так из-за других Первозданных, но я предполагала, что скорее всего, - это из-за того, что случилось с его родителями.
        Я вспомнила богов на стене.
        Вспомнила, что Нектас - единственный, кто называет его Эшем. Понятия не имела, означает ли это что-нибудь, но он же сказал, что сближаться с кем-то - это риск.
        - У тебя есть друзья, - напомнила я. - Эктор? Рейн? Сэйон?..
        Он посмотрел на меня, поглаживая большим пальцем мою косу.
        - Они преданные гвардейцы. Я им доверяю.
        Держу пари, что даже если он и называл Латана другом, возможно, для него это было всего лишь слово, которое на самом деле ничего не значит. Я уставилась на шрам на его подбородке, и мое горло начало гореть. Похоже, он так же одинок, как и я.
        Может, поэтому задала следующий вопрос. Вопрос, ответ на который, наверное, не хотела знать, хотя он был мне необходим.
        - Почему же ты принимаешь этот риск сейчас?
        Его густые ресницы поднялись, и серо-стальные глаза пронзили мои.
        - Потому что я, похоже, не могу остановиться, хотя и знаю, что должен. Знаю, что, возможно, в итоге возненавижу себя за это. И ты, возможно, в итоге возненавидишь меня.
        Глава 31
        - Ты можешь, - подбадривала Эйос, сложив руки под подбородком. - Просто подпрыгни.
        Фиолетово-черный дракен балансировал на краю валуна, высоко подняв кожистые крылья. Я затаила дыхание, когда Ривер подпрыгнул в воздух и поднялся на крыльях. Под валуном в восторге кружила зеленовато-коричневая Джадис. Ривер опасно нырнул вниз, мы с Эйос шагнули вперед, но он наконец с победным криком пронесся над нашими головами.
        - Хвала богам, - пробормотала я, тяжело переводя дух. - Никогда в жизни так не переживала.
        Дракен поднялся, скользя по воздуху. Я наблюдала за ним, боясь, что он упадет.
        Эйос негромко рассмеялась и перекинула через плечо прядь медных волос.
        - Я тоже. - Она посмотрела на меня. - Как ты себя сегодня чувствуешь?
        - Хорошо.
        Джадис защебетала и пронеслась по двору за Ривером, взбивая серую пыль. Я посмотрела на свою руку.
        - Царапины почти не видны.
        - Тебе повезло, что вовремя получила противоядие, - заметила Эйос, наблюдая за дракеном. - Еще несколько минут - и могло быть слишком поздно.
        Я рассеянно кивнула, и мои мысли унеслись в спальню к Эшу. Я испытывала гамму эмоций: от странного вихря в груди до затаенной тревоги. Прошлой ночью я уснула рядом с ним. Не знаю точно, когда это произошло. Мы оба молчали, он продолжал играть моей косой. Не представляю, как долго он лежал рядом. Когда проснулась, он уже ушел, но его аромат остался на подушке и простыне. Возможно, он провел со мной всю ночь.
        И это хороший знак.
        Я прикусила нижнюю губу и повернулась к Эйос и дракену. Богиня пришла утром с завтраком и поела вместе со мной в моей комнате. После еды спросила, не хочу ли я с ней прогуляться. Так мы оказались здесь с дракенами. Интересно, не приложил ли к этому руку Эш? Не сказал ли ей, что мне не нужно столько личного пространства? Я не стала спрашивать - это было бы неловко. Кроме того, я все еще не могла поверить, что призналась в своих мыслях, будто заслужила одиночество.
        Проклятый виски.
        Джадис припустила по двору, видимо, разгоняясь, чтобы взлететь. Она уже делала несколько таких попыток. Эйос побежала за ней, а Ривер неловко приземлился на валун. Он наблюдал за мной, прищурившись, с расстояния в несколько футов. Вид у него был задумчивый и почти настороженный. Я протянула к нему руку, а Джадис выглянула из-за моей ноги. Ривер склонил набок голову и сложил крылья на спине.
        - Не очень-то доверяешь? - Я опустила руку, и мои мысли вернулись ко вчерашнему дню.
        Я перевела взгляд на Эйос. Она схватила Джадис и увела подальше от слишком высокого валуна.
        - Могу я задать вопрос? - спросила я.
        - Конечно.
        - Это насчет Первозданной Весес, - сказала я. Эйос слегка напряглась, а Ривер опять взлетел. - У меня сложилось впечатление, что здесь ее никто не любит, а Эш назвал ее гремучей змеей. Она имеет какое-то отношение к тем богам на стене?
        По двору пронесся ветер, взметнув пряди волос Эйос. Она выпустила Джадис и выпрямилась.
        - Нет, так далеко она не зашла, насколько я знаю, но она… многие в Стране теней ее не любят. Она может быть очень злопамятной, если ее злят или игнорируют. - Эйос рассмеялась, но как-то натянуто. - Тебе когда-нибудь встречались люди, которые считали, будто имеют право на все, чего захотят? Такова Весес. И это право она распространяет на людей. Многие боги и богини были бы рады оказаться объектом ее благосклонности. И многих она ею одаривает. - Эйос повернулась ко мне и убрала прядь волос за ухо. - Но она будет цепляться за то, чего иметь не может. И если ей не удается добиться своего, она бывает очень недовольна.
        - И она хочет Эша? - предположила я.
        - Только потому, что он никогда не проявлял к ней внимания такого рода. Для нее это личное. Хотя он до тебя ни к кому не проявлял такого внимания.
        «До тебя».
        Мой желудок ухнул вниз, а сердце подпрыгнуло. Я проигнорировала и то, и другое.
        - Она вредила кому-то из-за недостатка интереса к ней?
        - Не думаю, но она может… усложнить жизнь. Хотя ее мало кто любит, у нее обширные связи. - Эйос наморщила лоб. - Знаешь, она не всегда была такой. По крайней мере, как я слышала. В юности Миселла рассказывала мне о Весес - о том, как она была добра и щедра, даруя удачу богам и смертным, даже тем, кто ее об этом не молил. Она очень стара. Ей давно пришло время отдыхать. Не знаю, испортился ли ее характер из-за слишком долгой жизни или от чего-то другого.
        Мое внимание привлекли два упоминания.
        - Миселла? Ты говоришь о матери Эша?
        Эйос кивнула, и на ее лицо легла слабая, печальная улыбка.
        - Мы были дальними родственницами. Кузины, как сказали бы смертные. Кто-то из ее тетушек или дядюшек происходил из двора Китреи. Я была очень юна, когда ее убили.
        Не потому ли Эйос чувствует себя здесь в безопасности? Благодаря родству с Эшем? Я опустила взгляд на Джадис, которая запрыгнула на мою ступню.
        - А что значит отдыхать? Лечь спать?
        - Для некоторых - да. Для других это больше похоже на уход в отставку. Понимаешь, Первозданные могут жить бесконечно. Продолжительность их жизни непостижима для большинства богов. Хотя некоторые боги так могущественны, что тоже могут жить бесконечно. И за такое долгое время… разум может сгнить.
        Эйос скрестила на груди руки, глядя на скользящего по воздуху Ривера.
        - Смотреть, как мир вокруг тебя рушится и возрождается, раз за разом. Не видеть ничего нового. Ничему не удивляться и так привыкнуть к потерям, что даже мысль о любви больше не приводит в восторг.
        По моей коже под черной туникой побежали мурашки. Я попыталась осмыслить, на что это похоже. Жить так долго, что успеваешь повидать все на свете.
        - Чем дольше живет Первозданный или бог, тем сильнее риск, что он станет не столько личностью, сколько итером, - продолжала Эйос. - Некоторые переносят бесконечную жизнь лучше, чем другие, но в конце концов этот удар настигает нас всех. Есть способы его избежать. Один из них - впасть в глубокую спячку, уснуть. Но так поступили очень немногие. Те, кто не желает спать, могут уйти в место, которое мы называем Аркадия. Оно очень похоже на Долину. Сад, так сказать. Это позволяет вознестись, а Первозданным - обрести покой.
        - Это… иной мир? - спросила я.
        Джадис поставила лапу на мою другую ступню. Что это делает малышка?
        Эйос кивнула.
        - Но Весес на такое не способна. И никто из них не способен.
        Я хотела спросить почему, но она посмотрела мимо меня на замок, и на ее хмурое лицо вернулась улыбка.
        - Бель.
        Оглянувшись через плечо, я увидела две фигуры, идущие по двору, обе в черных туниках с изящной серебряной вышивкой по воротнику и на груди.
        Та, кого я приняла за Бель, была высокой и стройной, со светлой золотистой кожей, напомнившей искрящиеся пески на пляжах моря Страуд. Толстая коса полночного цвета была переброшена через плечо. Точеные черты лица, в светлых золотисто-карих глазах сиял итер. На бедре - короткий меч, а за ее плечом я заметила изгиб лука.
        Рядом с ней шел мужчина с темно-коричневой кожей, в тунике без рукавов, облегающей широкие плечи и грудь. Темные волосы коротко подстрижены. В красивых чертах лица и бесстрастно сжатых губах мне почудилось что-то знакомое.
        Когда они приблизились, Эйос улыбнулась шире. Мужчина взглянул на меня, а Бель вышла вперед и крепко обняла Эйос.
        - Рада тебя видеть. - Эйос шагнула назад и взяла Бель за руки. - Тебя так долго не было, что я начала беспокоиться.
        Темноволосая богиня рассмеялась.
        - Ты же знаешь, что обо мне не стоит беспокоиться.
        - Я беспокоюсь обо всех, когда вас нет.
        Эйос говорила уже не так радостно, и у меня сложилось впечатление, что она сказала правду.
        - А со мной обнимешься? - спросил мужчина, когда Бель отошла назад. В его темно-карих глазах тоже горел итер.
        - Рахар, мы утром уже виделись. - Эйос выгнула бровь. Я сразу вспомнила его имя - этот бог проверял могилы вместе с Эшем. - Но ты в самом деле хочешь обняться?
        - Не очень.
        Эйос со смехом бросилась к нему и обняла бога так же крепко, как до этого Бель. У бога с прижатыми к бокам руками был до того неловкий вид, что я не сдержала улыбку. Джадис наконец спрыгнула с моих ног и посеменила к Бель.
        - Привет, Джадис-букашка. - Бель наклонилась и почесала дракенку под подбородком.
        - Ни фига себе, это Ривер летает? - Рахар, прищурившись, смотрел в усеянное звездами небо.
        - Да, - оглянулась Эйос. Ривер кружил над Валом. - Сегодня он наконец освоился с полетом.
        - А это, должно быть, она, - заявила Бель. Отведя взгляд от Ривера, я повернулась к ней. Она изучала меня с неприкрытым любопытством. - Будущая супруга.
        У меня сбилось дыхание, но я кивнула.
        - Видимо, так.
        Бель коротко усмехнулась, а потом приложила правую руку к груди и поклонилась в пояс. Этот жест сбил меня с толку. Никто раньше такого не делал.
        - Не нужно так, - выпалила я. Она выпрямилась. - Я же еще не супруга. Можешь называть меня Сера.
        - То, что титул еще не официальный, не означает, что ты не заслуживаешь уважения к своему положению, - заявила Бель и медленно повернулась к Рахару.
        Рахар нахмурился.
        - Что такое?
        Она подняла брови и указала на меня блестящим черным ногтем.
        Я застыла, к щекам прилил жар.
        - В самом деле, нет необходимости…
        - Нет, есть, - перебила Бель, глядя на меня. - Если мы не будем выказывать уважения к твоему положению, то и другие дворы не будут. А если они не будут тебя уважать, ты вряд ли доживешь до коронации, пусть даже ты супруга Первозданного.
        Я открыла рот, но понятия не имела, как реагировать на это не слишком обнадеживающее заявление.
        - А знаешь, она права, - рассудил Рахар, глядя на меня. - Новости о тебе уже разлетелись. Многим очень любопытно… и они озадачены, почему Эш выбрал в супруги смертную.
        Я по-прежнему не знала, что сказать.
        - Ладно, - вздохнула Эйос. - Крайне неловкое знакомство.
        - Но это правда, - сказала Бель. - Некоторые боги делают ставки на то, как долго она проживет.
        Я медленно заморгала.
        - В самом деле?
        Она кивнула и опустила взгляд на кинжал из тенекамня у меня на бедре.
        - Но Рахар говорит, что ты умеешь сражаться.
        Я переключила внимание на него, мельком заметив, как Джадис прыгает за Ривером и кусает его за хвост. Никогда не видела ничего более странного… и более очаровательного.
        - Я слышал, что ты в одиночку противостояла погребенным богам, - пояснил он. - Она умеет сражаться.
        - Хорошо. - Бель улыбнулась и сложила на груди руки.
        - Что ж. - Я покачала головой. - Похоже, коронация - это что-то забавное.
        Рахар сухо и резко засмеялся.
        - Это определенно будет нечто.
        Его смех показался мне смутно знакомым. Я присмотрелась к Рахару. Гордые черты и разрез глаз напоминали…
        - Ты родственник Сэйона?
        Он слабо улыбнулся.
        - Сэйон мой кузен. Когда я это призна?. - Взгляд его темных глаз стал пронзительным. - Кстати, он рассказал, что ты сделала с кнутом.
        Я вытаращила глаза.
        Бель склонила набок голову.
        - А что ты сделала с кнутом? - Она посмотрела на Эйос. - Ты знаешь?
        Эйос покачала головой.
        - Она сунула рукоятку кнута в глотку одному засранцу, - ответил Рахар, и Эйос повернулась ко мне.
        - Правда? - Глаза Бель заблестели.
        Я переступила с ноги на ногу.
        - Да, вроде того. Но он это заслужил.
        Улыбка на лице Бель стала шире. Джадис жалобно пискнула, потому что Ривер снова взмыл в небо. Но было во взгляде Бель что-то еще. Что я не могла определить.
        - Странно, что у супруги Первозданного такая склонность к насилию.
        Я застыла.
        - Ты знаешь много супруг Первозданных?
        - Да.
        - Смертных?
        Она натянуто улыбнулась.
        - Нет.
        - Итак. - Я прочистила горло. - Признаться, мне мало известно об Илизиуме и внутреннем устройстве дворов, так что следует ли мне волноваться насчет коронации?
        Эйос поджала губы.
        - Ну…
        Предупреждающий крик привлек мое внимание к дракенам. Ривер неистово хлопал крыльями, пытаясь спуститься. У меня внутри все упало. Джадис балансировала на валуне, слабо поднимая почти прозрачные крылышки. Она передвигалась к краю.
        - Боги.
        Я бросилась вперед. Мне удалось схватить ее за хвост и подсунуть руку ей под живот. С тяжело колотящимся сердцем прижала дракенку к груди, а она что-то исступленно щебетала.
        - Ты еще не умеешь летать, - сказала я, не зная, понимает ли она меня. - Ты бы сломала крыло.
        Бель ударила себя рукой в грудь.
        - О Судьбы, у меня чуть не случился сердечный приступ.
        - Сердечный приступ? Да у меня вся жизнь пронеслась перед глазами. - У Рахара был потрясенный вид. Ривер тем временем неуверенно приземлился на валун. - Нектас нам бы шеи свернул. Но сначала бы поджарил.
        Я скривила губы, представив эту картину, и поставила извивающуюся дракенку на землю. Ривер уже был рядом и пронзительно клекотал. Без понятия, что он ей говорил, но звучало это не слишком приятно. Как только я ее отпустила, она врезалась в старшего дракена.
        - Думаю, сегодня вы нагулялись. - Эйос пошла к Джадис.
        Мое сердце все еще тяжело колотилось, когда Бель сказала:
        - Что касается твоего вопроса насчет коронации… Следует ли тебе волноваться? Ответ - да. - Я повернулась к ней. - И хочешь совет? Что бы ни случилось, не показывай страха.

* * *
        Совет Бель не выходил у меня из головы, когда я стояла в своей спальне в одной нижней рубашке, а женщина, которую впервые видела, кружила вокруг меня с измерительной лентой в руках.
        Ее звали Эрлиной. Она была смертной, и ей, казалось, за тридцать. Она пришла из Лифи, чтобы снять с меня мерки. Не только для коронационного платья, но и чтобы сшить мне настоящий гардероб вместо собранного из позаимствованных вещей.
        - Поднимите руку, ваше высочество, - тихо попросила Эрлина.
        Вспомнив слова Бель, я подавила желание заявить, что не надо обращаться ко мне так официально. Я собиралась остаться в живых подольше, чтобы успеть исполнить свой долг. Так что подняла руку.
        Портниха встала на маленькую табуретку, которую принесла с собой, и вытянула ленту вдоль всей моей руки. Свободные рукава ее ярко-голубой блузки затрепетали. Затем она развернулась и записала мерки в толстый журнал в кожаном переплете.
        Я перевела взгляд на закрытую дверь, за которой, скорее всего, стоял Эктор. Он привел меня в комнату и сообщил, что прибыла портниха. Я еще не видела Эша, и когда спросила о нем, мне ответили, что он у Столпов.
        Вершил суд над душами? На что походила такая ответственность? Такое давление? Наверное, это напоминало то, как я решаю, применить ли свой дар.
        - А теперь другую, - сказала Эрлина. Я подняла бровь, и на ее озорном лице с утонченными чертами появилась легкая усмешка. - Вы не поверите, но у некоторых людей руки и ноги не одинаковой длины. Такое бывает редко, обычно из-за какой-то травмы, но лучше проверить.
        - Что ни день, узнаёшь что-то новое, - пробормотала я.
        - Длина одинаковая, - кивнула Эрлина, быстро измерив мою руку.
        Она перешла к плечам, которые, как я уже знала, были у меня гораздо шире, чем у большинства леди. И уж конечно шире, чем у нее. Она такая тоненькая.
        - Вы знали, что ваша ступня примерно такой же длины, что и предплечье?
        - Серьезно? - заморгала я.
        Она взглянула на меня сквозь бахрому ресниц.
        - Да.
        Я посмотрела на свое предплечье.
        - Теперь я хочу это проверить.
        - Как и большинство, когда впервые об этом слышат.
        Эрлина спрыгнула с табуретки и пошла к журналу. Ее темно-каштановые волосы были скручены в высокий узел, который немного съехал на сторону. Она повернулась ко мне.
        - Мне сказали, что вы предпочитаете штаны платьям.
        Я удивилась. Видимо, Эш не забыл, что я говорила.
        - Да. Это… - Я осеклась прежде, чем назвала Первозданного Эшем. - Это Никтос тебе сказал?
        - Да, когда заходил в лавку на прошлой неделе.
        У меня внутри все перевернулось. Прошлая неделя. Мне казалось, я здесь дольше, но в то же время словно еще вчера стояла на коленях перед Марисоль.
        - Я бы пришла раньше, но работа задержала.
        - Все хорошо, - заверила я.
        Она слегка улыбнулась.
        - Я сначала сошью вам платье и несколько блузок и жилеток, потому что работы с ними меньше, чем со штанами. - Она собралась положить журнал на стол, но остановилась. - Вы предпочитаете бриджи или трико? Прежде чем ответите, на мне сейчас именно трико. - Она защипнула черную ткань. - Они почти такие же плотные, как бриджи, и такие же прочные, но гораздо удобнее и мягче. Вот потрогайте.
        Я провела пальцами по удивительно мягкой ткани.
        - Я бы решила, что это бриджи. Трико, к которым я привыкла, гораздо тоньше.
        - И довольно прозрачные, - добавила она, и я кивнула. - Вот почему я потратила неприлично много времени, перебирая ткани, чтобы найти что-то практичное. Можно подумать, учитывая, сколько портных и швей во всех королевствах, почему бы им не усовершенствовать бриджи. Не то чтобы что-то не в порядке с ними, но лично я предпочитаю, чтобы пояс не оставлял отметин на коже.
        Я усмехнулась.
        - Тогда трико.
        - Прекрасно.
        Она опять вскочила на табуретку.
        Когда она переместила измерительную ленту с моих рук на грудь, я вспомнила, что говорили Рахар и Бель. Если весть о смертной супруге Эша разлетелась по другим дворам, дошла ли она до жителей Лифи?
        И что они подумали?
        Я сказала себе, что мне все равно, потому что это не важно. Я не буду настоящей супругой. У меня обязательства перед Ласанией. Я королева Ласании, даже если никогда не носила корону. Но я все равно спросила, потому что… не удержалась.
        - О вас слышали. - Эрлина соскочила с табуретки, чтобы записать мерки. - Конечно, многим любопытно. Вряд ли кто-то ожидал, что его высочество возьмет в супруги смертную.
        - Это понятно.
        - Но они взбудоражены. Точнее сказать, в восторге. И считают за честь, - быстро добавила Эрлина, и ее золотисто-бежевые щеки слегка порозовели. Она прижала журнал к груди. - В Лифи много смертных, - объяснила она, снова меня удивив. - Потому что благодаря его высочеству многие чувствуют… что нас здесь принимают. Хотя он и Первозданный, он смотрит на нас как на равных, и… таких, как он, мало. Многие ждут не дождутся, когда вас официально представят.
        Я кивнула, почувствовав странный трепет в груди. Не хотелось думать, что Эш относится к смертным как к равным. Не потому что это нелепо, а потому что мне это казалось правдой.
        Я прочистила горло.
        - И они в восторге от того, что он женится?
        - Конечно. - Она улыбнулась шире. - Мы хотим видеть его живым, видеть счастливым.
        У меня внутри все оборвалось.
        - Жители Страны теней… они его уважают?
        Она слегка сдвинула брови, а потом ее лицо озарилось пониманием.
        - Должно быть, трудно поверить, что мы полюбили Первозданного Смерти. До прихода в Страну теней я бы рассмеялась от такой мысли, но… - На ее лицо легла тень, и она подошла ко мне, опустив подбородок. - Но тогда я многого не знала. Так или иначе, его высочество предан нам. А мы преданы ему.
        Я встретила взгляд ее темно-карих глаз.
        У меня возникло множество вопросов, а в центре груди поселилась тревога.
        - Там… откуда я пришла, мало кто уважает корону. И на то есть причины.
        Она обхватила лентой мою талию.
        - А откуда ты? - спросила я.
        Она переместила ленту на мои бедра.
        - С Терры.
        Я мало знала о Терре помимо того, что там в основном возделываемые земли и не так много городов, как в Ласании.
        - Ты давно здесь живешь?
        - Смотря что считать «давно». - Она отошла, чтобы записать измерения. - Я покинула царство смертных в восемнадцать лет, но в Страну теней попала ближе к девятнадцати. С тех пор прошло… тринадцать лет.
        - А где ты была до прихода сюда?
        Она опустилась на колени и протянула ленту по моей ноге.
        - При дворе Далоса.
        Я вытаращила глаза.
        - Ты была в Городе богов? С Первозданным Жизни? Я не знала, что там живут смертные… ну, кроме Избранных.
        - Нет, не живут, - заявила она, застыв на мгновение. - По крайней мере, не жили, когда я там была.
        Холодная лента прижалась к внутренней стороне моего бедра.
        - Тогда как же ты?.. - озадаченно спросила я и осеклась.
        - Я была Избранной.
        Мгновение я с изумлением смотрела на нее.
        - Была?
        Эрлина кивнула.
        - И больше нет? Ты не вознеслась?
        Она натянуто улыбнулась.
        - Не вознеслась, хвала богам.
        Я приоткрыла губы и вспомнила реакцию Эша, когда упомянула Вознесение Избранных. Ясно, что он о чем-то умолчал.
        - У меня столько вопросов.
        Она остановилась и взглянула на меня широко раскрытыми глазами. На краткий миг мне показалось, что я вижу в ее глазах страх. Ужас. Она перешла к другой моей ноге, снимая мерки. До конца работы она больше ничего не сказала и заговорила, только чтобы спросить, какие цвета я предпочитаю. Вскоре Эрлина ушла, покинув комнату так поспешно, словно здесь кишат призраки.
        Я просунула руки в халат, совершенно сбитая с толку тем, что рассказала портниха, и гадая, что она, очевидно, скрывала. Я завязывала пояс, когда в дверь постучали.
        - Да? - откликнулась я.
        Дверь открылась, и появился Эш. При виде него у меня в груди затрепетало. На нем была темная одежда с серебряной отделкой, в которой он принимал просителей в тронном зале. Рыжевато-каштановые волосы убраны назад, придавая кинжальную остроту его суровой красоте.
        Я не видела его с тех пор как уснула. Рядом с ним. Не потому ли сейчас мою кожу обдало жаром?
        Эш задержался у входа, устремив взгляд серебристых глаз на меня - на мои пальцы, еще не выпустившие пояс. В его глазах вспыхнул итер, и он закрыл за собой дверь.
        - Я видел, как только что ушла Эрлина. Решил проверить, как у тебя дела.
        Проверить меня?
        Зачем ему это делать? Или так поступают нормальные люди? Понятия не имела и не знала, почему у меня в груди возникло такое странное ощущение. Я опомнилась.
        - Все прошло хорошо.
        - Отлично.
        Я кивнула.
        Эш не двигался, и я тоже замерла. Мы оба молчали. В глубине души знала, что это прекрасная возможность усилить его влечение ко мне. Под халатом у меня ничего нет, кроме кружевных лоскутов. Если я развяжу пояс, халат распахнется. А вопросы насчет того, что рассказала Эрлина, не очень помогут моей миссии.
        Но я хотела понять, почему Избранная попала в Страну теней.
        - Эрлина была Избранной.
        Выражение его лица быстро изменилось. Он сжал челюсти.
        - Помимо этого она мало что рассказала, - быстро добавила я, не желая навлечь на нее неприятности. - Почему она не вознеслась?
        Он крепче сжал губы.
        - По мнению смертных, именно это происходит с Избранными?
        Я замерла.
        - Да. Нас так учат. Именно к этому Избранные готовятся всю жизнь - к Ритуалу и Вознесению. Они все время служат богам.
        - Он не служат, - ровным тоном произнес Эш. - То, что тебе известно о Ритуале и Избранных, не что иное как ложь. - На его челюсти дрогнула мышца. - Что до Ритуала, который вы празднуете - в честь которого устраиваете пиры и вечеринки… Вы празднуете то, что для большинства из них означает неминуемую смерть. Так было не всегда. Когда-то Избранные возносились. Они служили богам. Но сейчас все иначе, и причем уже очень давно.
        Я похолодела.
        - Я не понимаю.
        - Уже несколько столетий не возносили ни одного Избранного. - Глаза Эша стали цвета неба в Стране теней. - С момента прибытия в Илизиум с Избранными обращаются как с вещами, которыми можно попользоваться и выбросить, ими играют и в конце концов ломают.
        Я в ужасе уставилась на него. Первой моей реакцией было отрицание. Я не могла в это поверить.
        Не могла… боги, не могла постичь. В голове не укладывалось, что мужчин и женщин, проживших всю жизнь в царстве смертных под вуалями, подготовленных служить богам, забирают из царства смертных только затем, чтобы убить. Мне вспомнилась улыбка на лице юного Избранного. Она была такой широкой. Настоящей и радостной.
        И были тысячи таких Избранных. Тысячи.
        - Почему? - прошептала я, садясь на кушетку. Внутри все перевернулось.
        - А почему бы нет?
        Я тяжело вдохнула.
        - Это не слишком хороший ответ.
        - Согласен. - В его глазах поднимался медленный вихрь.
        - Тогда почему Избранных забирают, если их не возносят, чтобы служить Первозданному Жизни и богам?
        - Я не знаю, почему до сих пор проводят Ритуалы, - сказал он. Поверила ли я ему? - Но они служат богам, Сера. Служат их капризам. И многие из тех богов делают с Избранными что захотят, потому что могут. Потому что для некоторых - это все, что они знают. Это не оправдание. Нисколько. Но пока смертные будут продолжать проводить Ритуалы, новых Избранных будет ждать та же судьба.
        Меня затопил раскаленный гнев, и я вскочила на ноги прежде, чем это поняла.
        - Смертные проводят Ритуалы, потому что боги просят об этом. Потому что нам говорят, будто Избранные служат богам. Ты утверждаешь, что это наша вина. Как будто мы способны сказать «нет» богам и Первозданным.
        - Не думаю, что это вина смертных, - поправил он.
        Я опустила руки, отступая назад. И отвернулась от Эша прежде, чем сделать что-нибудь безрассудное. Например, схватить низенький столик и швырнуть в него. Я пересекла комнату и остановилась перед дверью на балкон. Неужели Колис не знает, что происходит? Или ему все равно? Я посмотрела на руки. Не могла поверить. Он же Первозданный Жизни.
        Но как он может не знать? Он самый могущественный из всех Первозданных. Король богов.
        - Как такое допускает король богов? - спросила я.
        Перед глазами возник его образ в Солнечном храме. «Избранный, ты достоин». Я вздрогнула.
        - А с чего ты решила, что он запретит это? Только потому, что он Первозданный Жизни? - В тоне Эша прозвучала резкость. - Думаешь, его это волнует?
        Я повернулась к нему. По выражению его лица ничего нельзя было понять.
        - Да. Я так решила.
        Он поднял бровь.
        - Тогда ты знаешь о Первозданных еще меньше, чем я считал.
        Сердце глухо заколотилось в груди.
        - Ты в самом деле полагаешь, что Колис не имеет ничего против зверского обращения с Избранными?
        Его ледяной взгляд столкнулся с моим.
        - Я бы не посмел предположить, что ваш Первозданный Жизни может быть таким жестоким.
        По мне пробежала волна гнева.
        - Почему он такое позволяет? Почему вообще кто-то такое делает? - Я вспомнила, что сказала Эйос. - Не может быть, что из-за слишком долгой жизни это единственный способ получить удовольствие и развлечься.
        - Я не способен ответить на этот вопрос, даже не могу сказать, это из-за утраты человечности или они просто считают смертных существами ниже себя. Не знаю, что именно развращает и отравляет их умы, если они в конце концов начинают творить такое. Не понимаю, как можно находить удовольствие в боли и унижении других. - Эш подошел ближе. - Я почти жалею, что ты об этом узнала. По крайней мере, так скоро. Некоторые вещи лучше никогда не знать.
        - Для тех, кто не имеет к этому отношения, - возможно. Но для Избранных? Для их родных? Им внушают, что это честь. Люди желают стать Избранными, Эш. Разве это правильно?
        - Нет.
        - Это нужно прекратить. Ритуалы. Все это представление с Избранными. Нужно прекратить.
        В его глазах мелькнула гордость, но это произошло так быстро, что уверенности у меня не было.
        - И как ты предлагаешь это сделать? - спросил он. - Думаешь, смертные поверят, если сказать им правду?
        - Наверное, нет, если скажет другой смертный. - Я это даже не рассматривала. - Но поверят богу. Поверят Первозданному.
        - Думаешь, люди поверят Первозданному Смерти?
        Я замолчала.
        - Даже если к ним придет другой Первозданный и покажет, что на самом деле происходит, они будут возражать. Гораздо легче жить во лжи, чем признать, что тебе лгали.
        Я уставилась на него, рассматривая холодные линии и углы его лица. В его словах сквозила правда. Печальная, суровая правда.
        - А что делаешь ты?
        Его глаза искали мой взгляд.
        - Я не сижу сложа руки, даже если так кажется. - В радужку его глаз просочились клубы итера. - Я даю убежище таким людям, как Эрлина.
        - Ты… ты спас ее? Привез сюда?
        - Я всего лишь спрятал ее. Как сделал с другими Избранными. Стараюсь прятать как можно больше, не привлекая внимания, - сказал он, и под его кожей собралась тьма.
        Всего лишь спрятал? Будто это пустяк. Но достаточно ли этого? Нет. За долгие годы забрали тысячи Избранных. Но это уже кое-что.
        - Они по-прежнему в опасности? - спросила я. - В Лифи бывают другие боги. Они могут их узнать?
        - Всегда есть риск, что их увидит кто-то знакомый. Люди это знают. - На его скулах заходили желваки, и он перевел взгляд на незажженный камин. - В основном нам везло.
        - В основном, - тихо повторила я, вспомнив девушку, которая пропала, и как неохотно говорил о ней Эктор. - Пропавшая девушка, Джемма, была Избранной?
        Его глаза цвета железа метнулись, встретившись с моими.
        - Да.
        - И ее не нашли?
        - Еще нет.
        Мое сердце тяжело сжалось.
        - Думаешь, какой-то бог мог узнать в ней Избранную?
        - Возможно. То ли ее узнали, то ли она увидела знакомого бога и предпочла исчезнуть.
        Это звучало вероятно.
        - Куда она могла пойти?
        - С одной стороны от Лифи находится залив. С юга город граничит с Красным лесом, а Умирающий лес окружает его с запада и севера. Я послал гвардейцев обыскать леса, но если она в них вошла…
        Ему не нужно было продолжать. Если Джемма вошла в лес, то, скорее всего, погибла. Мне до сих пор не верилось, что единственная капля моей крови выманила на поверхность погребенных богов. Но даже если девушка не разбудила богов, там еще были Тени и, возможно, охотники. Избранных обучали самообороне. Не так хорошо, как меня, но они умели держать оружие. Но я все равно сомневалась, что этого достаточно.
        Я могла лишь представить, с чем столкнулась Джемма, будучи Избранной, если пошла на такой риск. В моей груди собрались гнев и отвращение вместе с изрядной порцией отрицания. Я покачала головой.
        - В глубине души мне не хочется во все это верить, - призналась я. - Я верю, просто…
        Эш пристально смотрел на меня, словно пытался что-то осознать.
        - Не понимаю, почему все это оказалось для тебя сюрпризом.
        Я посмотрела на него.
        - А разве не должно было?
        - Ты думаешь, только смертные способны на жестокость? Причинять боль без причины только потому, что они это могут? Манипулировать и издеваться? Первозданные и боги тоже на это способны. Способны на гораздо худшее из-за гнева, от скуки, ради развлечения и эгоистичного удовольствия. Что бы ты ни нарисовала в воображении, это даже не приблизится к тому, на что способны мы.
        «На что способны мы?» Я отвела взгляд и сжала губы. Он включил в это утверждение и себя, но он же старался спасать Избранных.
        И я здесь, чтобы убить его. Что тогда произойдет с Избранными? Даже если он может спасти лишь небольшую часть.
        Боги.
        У меня сжалось сердце. Я не могла о них думать. Не могла думать об их судьбе, когда знала, что станет с народом Ласании, если не доведу дело до конца. Я с усилием сглотнула.
        - Ты сказал, что такое происходит с большинством из них. Кто-нибудь выживает, кроме тех, кого ты прячешь?
        - Насколько знаю от тех, кто помогает Избранным уйти и оказаться в относительной безопасности, некоторые Избранные исчезают.
        - Что это значит? Они не могут просто исчезнуть.
        - Но так происходит. - Он встретил мой взгляд. - Нет никаких доказательств, что их убивают, но их больше никто не видит и не слышит. Они просто пропадают.
        Глава 32
        Улегшись в постель, я металась и крутилась, засыпала, чтобы через несколько минут снова проснуться, и ловила себя на том, что смотрю на дверь в комнату Эша.
        Мне не давало покоя то, что я сегодня узнала, как бы ни старалась об этом не думать. Правда о том, что происходит с Избранными. Осознание, сколько богов способны на такую жестокость. Вероятность, что Колис, величайший Первозданный из всех, осведомлен об этом. Все это крутилось у меня в голове.
        - Только Ласания, - прошептала я в тишину комнаты.
        Я перекатилась на спину и уставилась в потолок из тенекамня. Но что, если выполню свою миссию? Если остановлю Гниль? От чего я спасаю Ласанию, если Первозданный Жизни и боги, которые ему служат, не возражают против жестокого обращения с Избранными? Ответ казался простым. В Ласании живут миллионы, а Избранных всего тысячи. Можно ли пожертвовать меньшим числом людей, чтобы спасти большинство? Я не знала, но прекрасно понимала, что уход Эша вызовет новые смерти, поскольку мощь Первозданного высвободится и найдет новый дом. Я не понимала, почему об этом думаю.
        Я застонала и перевернулась на бок. В случае если я совершу задуманное, меня не станет. Возможно, меня уничтожат - и мою душу в том числе. Избранные - не моя проблема. Политика Илизиума - не моя проблема.
        Я легла на спину, а потом опять на бок, наконец досада заставила меня отбросить одеяло и вскочить с кровати. Я натянула на плечи нелепые рукава ночной рубашки, которую Эйос положила в шкаф еще в первый день. Прошла босиком по каменному полу к кушетке, сняла с ее спинки меховой плед и, набросив на плечи, вышла на балкон, в ночную тишь Страны теней. Подойдя к перилам, плотнее запахнула плед, когда случайный порыв ветра поднял пряди распущенных волос и швырнул мне в лицо. Внизу за двором колыхалась багровая листва Красного леса. Сколько там погребено богов? Еще один случайный вопрос, который…
        - Тоже не спится?
        Я ахнула и развернулась. Эш сидел на кушетке рядом с дверью в свою комнату. Серебристый звездный свет падал на широкую голую грудь и руку, которая покоилась на согнутом колене. Мое сердце забилось сильнее, на меня накатило желание броситься обратно в комнату и спрятаться под одеялом.
        Но мне удалось устоять.
        - Я тебя не видела, - наконец сказала я и вспыхнула. Ну, разумеется. - Да, я не могу уснуть.
        Я отодвинулась от перил.
        - Давно ты здесь?
        - Час. Может, больше.
        - Все хорошо? - спросила я.
        - В каком-то смысле, - кивнул он.
        Я сделала маленький шаг вперед.
        - Что значит «в каком-то смысле»?
        - В каком-то смысле все хорошо, потому что я жив, - ответил он чуть погодя, и, хотя его лицо скрывалось в тени, я ощутила его пристальный взгляд. - Могу представить, что ты не можешь уснуть после того, что сегодня узнала.
        - Разум не отключается.
        - Мне это знакомо.
        - Ты часто думаешь о Избранных?
        - Всегда. - Он долго молчал. - Уверена, что с тобой все в порядке?
        Он уже спрашивал об этом во время тихого совместного ужина. Беспокоился, как я справляюсь с тем, что узнала об Избранных. А я… не привыкла, что обо мне беспокоятся.
        - Да. - Я провела ногой по гладкому каменному полу. - Может, я склонна к импульсивным поступкам, как часто говорил сир Холланд, но у меня довольно практичный склад ума.
        - Практичный?
        Я бросила на него мрачный взгляд.
        - Я пытаюсь сказать, что умею справляться. Я справлюсь с тем, что сегодня узнала.
        Он изучающе смотрел на меня из тени.
        - Знаю, что справишься. Ты всегда так делаешь. Борешься с тем, что возникает на твоем пути.
        Я пожала плечами.
        Немного помолчав, он сказал:
        - Не хочешь посидеть со мной?
        Сердце замерло.
        - Конечно.
        - Ты говоришь не слишком уверенно.
        Я услышала улыбку в его голосе.
        - Нет, я уверена. Просто… удивлена, - призналась я.
        - Почему?
        Я опять пожала плечами и заставила ноги двигаться, сказав себе, что это хороший знак. Если он хочет, чтобы я побыла с ним, это что-то значит. Я села рядом и уставилась перед собой.
        Пару секунд Эш молчал.
        - Сегодня я не избегал тебя. Я был у Столпов.
        - Я и не думала, что избегал.
        Посмотрела на него и напряглась, вспомнив уроки мамы. «Мужчины не любят отчитываться за время, проведенное без тебя», - говорила она. А учитывая, что я вчера натворила, мне стоило помнить этот совет, который в иной ситуации я бы проигнорировала.
        - Я хотела сказать, ты не должен объяснять мне, где был.
        Он беспокойно постукивал пальцами по согнутому колену.
        - А мне кажется, что должен после прошлой ночи.
        Сосредоточившись на верхушках деревьев за стеной, я устояла перед порывом прижать руку к щекам и проверить, такие ли они горячие, какими кажутся. Наверное, да.
        - Еще ты должна знать: я не свожу глаз с проклятой двери в твою комнату и поэтому не могу уснуть.
        Я быстро перевела на него взгляд.
        - А еще лежу, гадая, какой Бездны поселил тебя в соседней комнате. Это казалось хорошей идеей, - добавил он, и у меня внутри все перевернулось. - А теперь не уверен, потому что слишком часто думаю: нужно всего лишь пройти пару шагов, и окажется, что та комната не пуста. В ней будешь ты.
        Мое сердце замерло.
        - И это плохая идея?
        - Непонятно.
        Я со смехом отвернулась.
        - Ну, мне кажется, ты должен знать, что я тоже смотрела на эту проклятую дверь, которая всего в нескольких шагах, и…
        - И что? - В его голосе сгустились тени.
        - И я не возражаю против плохих идей, - сказала я.
        Эш засмеялся.
        - Да, ты бы не стала возражать.
        Я усмехнулась, натягивая плед до подбородка.
        - У меня талант следовать плохим идеям. - Я прочистила горло, ища, что бы сказать. - Я сегодня познакомилась с Рахаром и Бель.
        - Знаю.
        Я подняла брови и взглянула на него.
        - Откуда?
        - Видел тебя, когда зашел к гвардейцам. Я был занят, но все равно знал, где ты. С кем ты. Когда ушла.
        - Ну… это жутковато.
        - А еще я говорил с Рахаром и Бель.
        Он немного подвинулся вперед, так, что на его лицо упал звездный свет. На его губах играла насмешливая улыбка.
        У него такие выразительные губы.
        - Я узнала от них кое-что интересное.
        - Насчет пари, которые заключают боги при других дворах? - предположил Эш.
        - Да, - вздохнула я.
        - Им не стоило об этом рассказывать. И Рахар, и Бель часто говорят прежде, чем думают.
        - Ну, поскольку я сама такая, на них не обижаюсь. А где была Бель? Эйос отреагировала так, словно Бель долго отсутствовала.
        - Она немного охотница. За информацией. У нее дар быть невидимой, поэтому она часто путешествует в другие дворы и пытается добыть полезную информацию.
        - Для чего полезную?
        - У тебя столько вопросов.
        - Это у тебя столько вопросов. - Я метнула на него взгляд. - Это она помогает Избранным выбраться из Далоса?
        - Она, - подтвердил Эш.
        Я задумалась.
        - Они знают о сделке, которую заключил твой отец?
        - Нет, но наверняка подозревают, что не все так просто.
        Я медленно кивнула. Не удивительно, что у богов, знакомых с Эшем, появились вопросы насчет его неожиданного выбора смертной супруги.
        - А как дела у Столпов? Там были души, которые ты должен судить сам?
        - Были, а дела шли и хорошо, и плохо. Делать выбор никогда не бывает легко. Жизнь важна, льесса, но следом за ней наступает вечность. Многие делят все на черное и белое. Верят, что если ты совершаешь то-то или то-то, то заслуживаешь рая либо наказания. - Он убрал прядь волос, упавшую ему на щеку. - Все не так просто. Есть люди, которые творят ужасные дела, но это не значит, что они сами ужасны.
        Я повернулась к нему и подняла ногу на кушетку.
        - Ты же можешь это определить, потому что видишь души обнаженными после смерти. Ты должен знать.
        - Да, но я вижу следы того, что они делали. Эти пятна омрачают много хорошего, но тех, кто является серым, не так легко судить, как людей, которые молят богов забрать чужие жизни.
        Я вскинула брови.
        - Люди молят об этом?
        - Я потерял счет, сколько раз просители приходили в Теневой храм и призывали бога, чтобы навлечь смерть на ближнего. Я… - Он медленно выдохнул. - Было время, когда я отвечал на такие призывы.
        Я застыла. Боги часто отвечали на призывы. Наверное, и он поступал так, как и его отец.
        - Я ходил в Теневой храм и слышал смертных. Слушал, о каких милостях они просили, - о жизнях, которые хотели оборвать. В некоторых я сразу распознавал плохих людей. Испорченных и прогнивших до самой сердцевины. Они молили о смерти ради выгоды или из-за мелочных обид. Их мольбы были как мор, которому нельзя позволить распространяться. Эти люди не выходили из храма.
        Я разжала пальцы на пледе, догадавшись, почему они не выходили.
        - Но были и другие. - Его руки застыли и словно одеревенели. - Те, что просили о смерти других, потому что искали избавления от жестокого хозяина или деспотичного отца. Некоторые были доведены до крайности и не видели иного выхода, потому что его и не было. Даже если эти люди не причиняли никому вреда, у них были намерения. Следует ли их наказывать? Обращаться с ними иначе? А что насчет тех, кто убивал, чтобы защитить себя или других людей? Они отличаются от прочих убийц, но виновны в таком же преступлении.
        - Как… как ты узнаёшь, что делать?
        - Все, что я могу, - взглянуть на их жизнь в целом. И каждый раз, приговаривая душу, задаюсь вопросом, правильный ли сделал выбор. Не наказал ли незаслуженно? Или позволил слишком легко отделаться? Я спрашиваю себя, хотя знаю, что никогда не получу ответ.
        - Не представляю, как совершить такой выбор, - призналась я. - А что ты делал для тех, кому ответил? Кто просил смерти людям, от которых пострадал?
        - Я не заключал с ними сделок. Никогда. Но давал им милость, о которой они молили. - Он смотрел вперед, стиснув челюсти. - Находил обидчика и приканчивал его. Говорил себе, что это не доставляет мне удовольствия. Что я убираю зло из царства смертных.
        - Разве это была неправда? Ты убивал, но… не извращенным образом. Наслаждался справедливостью. Знанием, что они больше никому не причинят вреда, и именно ты об этом позаботился.
        Он перевел взгляд на меня и кивнул.
        - Странно, что ты знаешь.
        Плед соскользнул с моих плеч.
        - Почему ты в конце концов перестал?
        - Потому что смерти больше не оставляли отметину. И я начал получать удовольствие, особенно в тот момент, когда люди понимали, кто именно ответил на их призыв или пришел к ним в дом. Когда в их глазах появлялось осознание: я не только заберу у них жизнь - я навечно завладею их душами. Тогда я прекратил - перестал вмешиваться и предоставил богам отвечать на призывы. Теперь обычно этим занимается Рахар.
        Я глубоко вдохнула.
        - Как ты понял, что дошел до такой точки?
        Мгновение он не отвечал, но я чувствовала на себе его взгляд.
        - Это трудно облечь в слова. Ты просто знаешь.
        «Ты просто знаешь». Я натянула на себя плед, задумавшись.
        - Ты сейчас читаешь мои эмоции?
        - Нет. А надо?
        Я покачала головой. Я сама не знала, что сейчас чувствую.
        - Я убивала.
        Эш ничего не сказал, но я чувствовала его пристальный взгляд.
        - В основном мужчин. Нехороших. - Слова царапали горло. - Злодеев. Насильников. Убийц. Я никогда это не планировала. Не бывало так, что я просыпалась утром и решала забрать чью-то жизнь. Я помогала моей сводной сестре спасать детей, которые подвергались опасности, и… такое просто случалось. Или иногда мама…
        - Твоя мама?
        Эти два слова упали между нами как ледяной дождь.
        Я кивнула.
        - Она использовала меня, чтобы отправлять послания - которые не рассматривались бы как действия короны.
        Я знала, что необязательно об этом рассказывать. Мне это вряд ли поможет, но, казалось, где-то глубоко во мне сломался замок, выпустив слова, которые никогда прежде не произносила.
        - Не то чтобы я себя не контролировала. Контролировала. Я знала, что порой сама нагнетаю ситуацию до точки, когда могу убедить себя в необходимости убийства. - Я подумала о Норе. - В том, что это самозащита. Но, если честно, я хотела с ними покончить. Вершить правосудие. - Я пожала плечами, и мне на щеку упала прядь волос. - Забавно, я гадала, знаешь ли ты. Ты знал?
        - Нет, - ответил он, и я не поняла, стало ли мне легче. - То, что я Первозданный Смерти, не значит, что мне все известно о живых - кто отнимал жизни, а кто нет. Это так не работает.
        Я медленно кивнула.
        - Порой спрашиваю себя, нет ли во мне чего-то такого, что заставляет так поступать. Понимаешь? Потому что не все на такое способны. Моя сводная сестра - точно нет. И мама - вряд ли. Думаю, не из-за сделки ли это - не оттого ли, как меня воспитывали. Или просто со мной что-то неладно - эта способность отключать эмоции и хладнокровно забирать жизнь? Не было ли это во мне всегда?
        - Как тебя воспитывали? Что ты имеешь в виду?
        - Меня обучали самообороне, - ответила я, потому что не было необходимости лгать. Но я могла выдать слишком много. Тем не менее с моего языка рвались слова, и на сей раз я не могла винить в?ски. - Не уверена, чувствовала ли когда-нибудь отметины, о которых ты говорил. Наверное, иногда - да, но тогда заставляла себя не думать о том, что сделала. И это было легко. Может, даже чересчур легко. Я казалась себе… чудовищем.
        Кончики его пальцев скользнули по моей щеке, вызвав разряд энергии. Удивленная, я подняла подбородок, а Эш собрал мои волосы и заправил мне за ухо.
        - Ты не чудовище.
        Боги, если бы он знал.
        - Я совершала чудовищные поступки, которые… буду совершать снова. Вспомни, что я сделала с Тавиусом.
        - Ублюдок это заслужил. - Глаза Эша вспыхнули. - И когда его душа выйдет из ям, я лично сделаю с ним что-нибудь похуже.
        Удовлетворение, которое испытала, услышав это, наверное, стало еще одним указанием, что со мной что-то неладно.
        - А что за ямы?
        - Ямы Вечного пламени, - объяснил он. - Я позаботился, чтобы его душа без промедления попала туда. Он будет гореть, пока я его не освобожу.
        О.
        Проклятье.
        - Но эти чудовищные поступки, скорее всего, спасли кому-то жизнь, - произнес он, и у меня перехватило дыхание.
        Сир Холланд сказал нечто подобное после того, как мама впервые заставила меня отправить послание.
        Я хотела спросить, как бы он судил мою душу, но решила, что лучше этого не знать.
        Он провел пальцами по изгибу моей щеки.
        - Я знаю одно, льесса. Чудовище не стало бы беспокоиться, чудовище ли оно.
        У меня перехватило дыхание. Я никогда об этом не думала. И теперь не понимала, почему меня это так поразило или почему не пришло в голову раньше, ведь эта идея довольно проста. Не то чтобы слова Эша стерли мои грехи. Эш был прав. В основном. Тем не менее его слова немного разогнали тьму, которая всегда теснилась на задворках моего разума. Когда я сделала вдох, казалось, впервые за долгое время начала дышать. Хотелось поблагодарить за это Эша.
        Недолго думая, выпустила плед и преодолела небольшое расстояние между нашими ртами. Я поцеловала Эша, и его губы сразу приоткрылись, впуская меня. У него был вкус дымного виски и самого холодного часа ночи. Я положила руку ему на грудь и ощутила его дрожь. Тогда перенесла руки на его плечи и перебралась к нему на колени. От ощущения его кожи сквозь тонкую ночную рубашку меня пронзило обжигающе-ледяное чувство. Вздрогнув, он запустил руку в мои волосы. Я навалилась на него, укладывая на спину. Первозданный Смерти уступил без промедления, без вопросов. Я поцеловала его, позволив себе потеряться в ощущениях от его губ, вкуса его рта и твердости, прижатой к моему животу, - позволив себе наслаждаться всем этим. Просто существовать в том, как бережно он вплетал пальцы в мои волосы, нежно касался спины. Как он застонал, когда я отстранилась. Просто жить в том, как он резко вдохнул, когда я поцеловала его шрам, а потом под подбородком.
        Я прошлась языком и губами вдоль его шеи, довольная тем, как он откинул голову на подлокотник кушетки. Мои губы зацепили край его татуировки. Я подняла голову. Вблизи наконец смогла разглядеть в звездном свете все отметины на его коже.
        - Это капли, - сказала я, трогая татуировки пальцем. Я посмотрела на него. - Что это за капли?
        - Кровь, - ответил он. - Они представляют капли крови. Но красные чернила не задержатся на моей коже. Очень непросто оставить шрамы на коже бога, не говоря уже о Первозданном. Чтобы сохранились хотя бы черные, нужно втирать соль.
        Я зашипела сквозь зубы.
        - Ой!
        - Не слишком приятная процедура.
        Я поцеловала каплю.
        - Что ты имеешь в виду?
        Некоторое время он молчал.
        - Они представляют тех, кто лишился жизни от моих рук, действий или решений, которые я принимал или не принимал.
        Я застыла, уставившись на татуировки.
        - Их, должно быть… сотни. Может, даже тысячи.
        - Они напоминают, как легко можно уничтожить жизнь.
        Напоминание. У меня защемило сердце и сжалось горло.
        - Ты не в ответе за то, что делают другие.
        - Ты этого не знаешь, льесса.
        Я покачала головой.
        - В ответе те, кто совершал эти действия.
        Эш ничего не сказал, и я знала, что капли крови, наколотые чернилами на его кожу, - это тяжкое бремя потерянных жизней, а не отнятых им. Я посмотрела на завиток, который тянулся вдоль его груди и исчезал под поясом штанов. Какая из частей татуировки представляла Латана - друга, которого убили Кресса и те два бога? Или родителей Эша? Богов, прибитых к стене? Избранных, которых он не спас? Только на этой части его тела десятки узоров. Столько потерь… слишком болезненное напоминание, которое могло придавить горем и незаслуженным чувством вины. Я бы не выдержала такого веса.
        Должно быть, Эш сильнее всех, кого я знала.
        Склонившись, я попробовала на вкус кожу его груди, проследовала по четким линиям живота. Я полностью осознавала, как каждый поцелуй, каждое поглаживание моих пальцев, следующих за моим ртом, заставляют его дышать чаще и вызывают дрожь. Я продолжала, мои губы затанцевали вокруг его пупка и ниже. Я соскользнула по его телу, и мои соски задели его напряженную плоть, отчего его тело дернулось, а мое сжалось. Я пристроилась между его ног, покусывая кожу над его поясом. Мои пальцы скользнули по его бокам к поясу на штанах.
        - Что ты задумала? - спросил Эш глубоким голосом.
        - Ничего.
        Я проложила дорожку поцелуев и нашла татуировку, которая тянулась по его бокам.
        Он запустил пальцы в мои волосы и убрал пряди с моего лица.
        - Это не похоже на «ничего», льесса.
        - Я… исследую.
        - Что именно ты исследуешь?
        Я подняла голову, и у меня перехватило дыхание. Все его тело напряглось: мышцы живота и груди, шея и челюсть. Кожа истончилась, и под ней появились тени. Глаза горели как звезды.
        - Тебя, - прошептала я с бешено бьющимся сердцем. - Я могу прекратить, если хочешь.
        Он обхватил мой затылок.
        - Это последнее, чего я хочу, - сказал он, и я начала улыбаться. - Не прекращай.
        - Чего не прекращать?
        - Улыбаться мне, - прошептал он, и в его глазах завихрилось серебро.
        - Почему?
        - Потому что когда ты улыбаешься, нет ничего, что я бы не позволил тебе делать со мной.
        Я улыбнулась смелее.
        Он со стоном выругался. У меня вырвался смех - легкий и воздушный звук, который прозвучал приятно, хотя Эш прищурился.
        - И это тоже не прекращай.
        Моя улыбка стала еще шире.
        - Значит, я могу делать что угодно?
        - Что угодно. - Он не сводил с меня бурлящих серебром глаз.
        Я прикусила губу и опустила взгляд туда, где даже в темноте была видна выпуклость на штанах.
        - Что угодно?
        Он кивнул.
        Я поднялась на колени.
        - Не двигайся.
        Я остановилась.
        - Разве я не могу делать что угодно?
        - Можешь, но… я только сейчас увидел, что на тебе надето.
        - А что не так с?..
        Я посмотрела на себя и замолчала. При свете звезд тонкая ткань стала почти прозрачной, не скрывая темных сосков и теней между бедер.
        - Ой.
        - Можешь носить это платье когда захочешь, я не буду жаловаться, - глухо сказал он, и я опять начала улыбаться. - Ты прекрасна, Серафена.
        Мое сердце сжалось, угрожая разрушить это мгновение напоминанием об ответственности. Я этого не позволю.
        Я просто хотела существовать в этот момент с этим прекрасным, сильным и добрым созданием.
        - Спасибо, - прошептала я, убирая руку с его живота.
        Я провела пальцами по мягкой ткани его штанов и его твердости, взяла ее в руку сквозь ткань, и его тело дернулось. Я посмотрела на него. Он приоткрыл губы настолько, что показались кончики клыков.
        - Значит, я могу делать что угодно? А если я хочу?.. - Я погладила его большим пальцем, и от этого ощущения внутри возникла пустота. - А если хочу поцеловать тебя? - Я провела пальцем вверх, погладив изгиб головки. - Здесь.
        Он выругался.
        - Это попадает под «что угодно»?
        Его грудь поднялась и тяжело опустилась.
        - Это самое первое из «все что угодно».
        - Первое?
        - И последнее. Второе - твоя ночная рубашка и пожелание носить ее когда захочешь.
        Рассмеявшись, я поцеловала его, наслаждаясь игривостью и близостью, которой никогда не чувствовала прежде, с другими. Может, потому что сейчас речь не шла о том, чтобы украсть пару минут удовольствия и забыться. И это не имело отношения к моему долгу. Были только он и я. Это касалось только нас, и было… забавно.
        Его руки заскользили по моей талии, а я просунула руку под пояс его штанов. Мои пальцы коснулись холодной твердой кожи, и я почувствовала, как он вздрогнул. Вдохнув его стон, обхватила его рукой и, затрепетав, провела по всей длине. Он поднял подо мной бедра, и я разорвала наш поцелуй. Эти невероятно яркие глаза встретились с моими, и глубоко внутри я ощутила всплеск удовольствия. Он не моргнул, ни разу, пока я водила по нему рукой. Я наблюдала за напряжением, залегшим вокруг его рта, стиснутыми челюстями и клубами итера в глазах. С колотящимся сердцем я провела рукой по его груди и животу, где под кожей сгущались тени, создавая завораживающий мраморный эффект.
        Я потянула пояс его штанов. Эш приподнял бедра, чтобы я смогла снять их. Только тогда отвела взгляд от его лица и посмотрела вниз. Кожа там была темнее, он оказался даже толще и тверже в моей ладони, когда я провела рукой к блестящему кончику, а затем обратно по всей длине.
        Он прекрасен.
        Я опустила голову, волосы упали мне на плечи и на лицо. Я поцеловала его сразу под гребнем, и его бедра дернулись. Я запечатлела быстрые поцелуи по всей длине, а потом облизнула его кожу, и мое дыхание участилось так же, как у Эша. Когда мои губы остановились на, видимо, чувствительном месте, он провел кончиками пальцев по моей щеке. Я подняла взгляд, а он поймал прядь моих волос и убрал с лица. Кажется, он не дышал. Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как приподнялись уголки моих губ, когда сомкнула рот на его члене.
        Когда я взяла его в рот, отреагировало все тело Эша. Приподнялись бедра, выгнулась спина, поджалась нога. Он прорычал ругательство.
        Поглаживая языком его кожу, я взяла в руку остальную часть. Мощный соленый вкус заплясал на моем языке как афродизиак. Я втянула его кожу, немного удивляясь, как сильно наслаждаюсь сама. Может, из-за самого момента, а может, из-за грубых звуков, которые он издавал. Как продолжал сжимать мои волосы, дергать за пряди, а затем отпускать. Или как силился сдерживать движения бедер. Как дрожала его рука. Обе руки - одна в моих волосах, а другая у меня на затылке. Может, просто из-за него. Меня. Внезапно нахлынувшей силы, пришедшей с осознанием, что он - Первозданный Смерти, - а я заставляю его трепетать.
        - Сера, - выдавил он, сжимая руку на моем затылке. - Я… долго не продержусь.
        Я вспыхнула и стала быстрее двигать рукой, втягивать сильнее. Его рука запуталась в моих волосах, а бедра двигались, глубже вжимаясь в мою ладонь. В мой язык.
        Эш не просто поднимал бедра. Он приподнял меня и потянул.
        - Сера, льесса…
        Я провела зубами по чувствительному участку, и, вместо того чтобы попытаться убрать меня, он прижался, и все его тело выгнулось подо мной. Я почувствовала, как его член дернулся в моей ладони, и Эш приподнял ногу. Замер. Глубокий горловой стон обжег мою кожу.
        Его мышцы медленно расслаблялись, и я, следуя за его телом, освободила рот и руку. Я поцеловала татуировку на внутренней части бедра и, осторожно натягивая ему штаны, подняла голову.
        Эш смотрел на меня диким взглядом и ничего не говорил. Ни слова, а потом взял меня и поднял. Не успела я догадаться, что он задумал, как его губы сомкнулись на моих, и он перевернулся так, что я оказалась под ним. Поцелуй не был нежным, а глубоким и ошеломляющим. Я знала, что он чувствует не только мой вкус на своих губах, но и свой тоже. Давление его губ и поглаживания языка выражали благодарность. И преклонение.
        И я не чувствовала себя чудовищем.
        Глава 33
        До меня медленно доходили ощущения: свежий цитрусовый аромат, вес мягкого и теплого мехового пледа и холод, касающийся меня в разных местах. Мысли еще туманил сон. Я теснее прижалась к большому и твердому телу позади себя, ощущая руку Эша под своей щекой.
        Эш.
        Я лежала, не смея пошевелиться. Все чувства прояснились и сосредоточились на ощущениях от него - от его тела, прижатого к моему. Он крепко обнимал меня, между нами не было и дюйма пространства. Я чувствовала спиной, как с каждым ровным дыханием поднимается и опускается его грудь. На моей талии лежала тяжелая рука, словно он хотел меня удержать. Эта странная мысль быстро потерялась в пронесшемся по мне сладком и горячем ощущении. Эш просунул бедро между моими, и мягкая ткань его штанов прижималась к моему очень интимному месту. У меня участился пульс и возникло удивительное чувство.
        Меня никогда не обнимали так долго - ни спящую, ни бодрствующую. Я поняла, что уснула раньше него. Он мог бы разбудить меня. Мог перенести в спальню или оставить на балконе. Вместо этого укрыл пледом и уснул рядом со мной. Опять. Но он целовал меня, пока я больше не могла удерживать глаза открытыми, и я никогда так не целовалась. Он словно не мог остановиться. Выдержать и мгновения, не прикасаясь губами к моим. Я раньше не чувствовала себя такой желанной. Он целовал меня так, словно ему это было необходимо. Смотрел… как Эзра смотрела на Марисоль, когда поняла, что с той все будет хорошо.
        Кажется, что-то переменилось перед тем, как мы уснули. Словно между нами что-то возникло - что-то большее, чем вожделение. Это было уважение и, наверное, понимание. Пусть он Первозданный, но мы в чем-то странно похожи, и это связало нас так, как было не под силу сделке, заключенной его отцом.
        В груди потеплело, как это бывало, когда я использовала свой дар, но только по-другому и сильнее. Ощущение было опьяняющим, новым и…
        Пугающим. Оно казалось слишком теплым, слишком настоящим и желанным. И мне нельзя было этого хотеть. Я могла желать эти моменты жизни и простого существования, но я не заслужила их. Я не могла позволить себе быть желанной - многое зависело от того, исполню ли я свой долг. То, что я должна сделать, важнее меня. Важнее Эша.
        Даже если он носил на коже напоминание о множестве потерянных жизней.
        Я открыла глаза, и в висках возникла слабая ноющая боль. Мой взгляд упал на его руку, слегка сжимающую плед. Я медленно пробежала кончиками пальцев по его руке, по жилам и крепким костям.
        Что-то зашевелилось и поползло по кушетке через мои укрытые ноги. Мои пальцы застыли. Я повернула голову и вытаращила глаза. Рядом с моими ногами свернулась клубочком Джадис.
        Я моргнула раз, другой, но дракенка по-прежнему лежала там, аккуратным маленьким клубочком с крепко прижатыми к телу крыльями.
        - Это еще что такое? - прошептала я.
        - Она здесь уже довольно долго, - тихо ответили мне.
        Я потрясенно перевела взгляд к перилам балкона. Увиденное заставило меня усомниться, что я проснулась.
        На перилах сидел на корточках Нектас, босой и без рубашки. Хотя перила казались слишком узкими, он будто нисколько не боялся свалиться и разбиться насмерть.
        Как он там оказался? Судя по тому, где он сидел, вряд ли пришел из замка.
        - И я тоже здесь довольно долго, - добавил он негромко. Я подняла брови. - Я искал дочь. Решил, что она где-то с ним. Но не ожидал найти с ним тебя.
        Я не могла ничего ответить.
        Он склонил набок голову, и темные с рыжиной пряди упали ему на плечо. Жуткие и прекрасные алые глаза посмотрели мимо меня.
        - Я никогда не видел, чтобы он спал так крепко. Даже когда он был младенцем. Его мог разбудить самый тихий звук.
        Я изумилась. Рука Эша под моей оставалась расслабленной и неподвижной.
        - Ты знал его тогда? - спросила я, не в силах представить Эша младенцем.
        - Я знал его родителей. Называл их друзьями, и так же называю Эша, - ответил он и выпрямил шею. Его взгляд поймал мой и удержал. - Думаю, и тебя тоже я буду звать другом.
        Я наверняка спала.
        - Почему?
        - Потому что ты дала ему покой.

* * *
        Эш проснулся вскоре после того, как дракен спрыгнул с перил на землю. Как взрослая, я притворилась, что сплю, когда Эш вытащил из-под меня руку и сел надо мной. Кончики его пальцев коснулись моей щеки, убирая выбившиеся пряди волос, и мое сердце учащенно забилось. А потом остановилось, когда я ощутила холодное прикосновение его губ к моему виску.
        Это было так мило.
        Я не хотела, чтобы он был милым.
        Не хотела, чтобы Нектас называл меня своим другом.
        Не хотела давать Эшу покой.
        - Льесса. - После сна его голос прозвучал хрипловато. - Если ты продолжишь притворяться, что спишь, Джадис начнет кусать тебя за пальцы ног.
        Я резко открыла глаза.
        - Ой!
        Он рассмеялся, и его холодное дыхание затанцевало на моей щеке.
        - Мне жаль тревожить твой притворный сон.
        - Я не притворялась.
        Я взглянула на него - в расплавленном серебре его глаз появилась… мягкость. В моей груди что-то глупо подскочило.
        - Лгунья, - поддразнил он. - Мне нужно готовиться к предстоящему дню.
        Он сказал это неохотно. Неужели он предпочел бы остаться здесь?
        - Сегодня утром я опять принимаю просителей, и мне кажется, тебе это не понравится, - продолжал он, а Джадис тем временем вытянулась у моих ног. - Тебе туда нельзя.
        Он прав. Я открыла рот.
        - Ты еще не была официально представлена как моя супруга, - сказал он прежде, чем я заговорила. - До тех пор это слишком большой риск.
        - Ты ожидаешь, что я буду сидеть взаперти в своих покоях?..
        - Не взаперти в своих покоях, - перебил он. - Просто оставайся в своей комнате, пока я не управлюсь. Тебя не придется долго скрывать, льесса.
        Скрывать.
        Я постаралась подавить досаду. Я должна согласиться. Облегчить ему жизнь. Но я терпеть не могла, когда меня скрывают.
        - А что потом? Ты пойдешь к Столпам? Или еще чем-то займешься? А меня опять придется скрывать?
        Эш застыл надо мной.
        - Или мне можно выходить из комнаты под присмотром кого-нибудь из твоих доверенных гвардейцев?
        Он переместился и сел с другого бока от меня, поставив ноги на каменный пол. Джадис подняла голову и зевнула.
        - Я знаю, что соглашение не идеальное, - сказал он.
        - Ты имеешь в виду, что это соглашение долго не продержится.
        Дракенка перелезла через мои ноги и потянулась, поднимая тонкие крылышки.
        - Когда я стану твоей супругой, риски никуда не денутся.
        - Тогда риск будет меньше.
        - А если нет? Если Первозданный попытается надавить на тебя, используя меня?
        Он оглянулся на меня через плечо.
        - Тогда мы пересмотрим соглашение.
        - Нет. - Я села, удерживая его взгляд. Он поднял брови. - Меня скрывали большую часть моей жизни. Знаю, что сейчас мне лучше затаиться, но вечно это продолжаться не может. Ты решил исполнить сделку, потому что в царстве смертных для меня стало небезопасно. Но если я и здесь не в безопасности, то какой смысл мне тут находиться, Эш?
        За его зрачками вспыхнуло белое сияние.
        - Здесь тебе безопаснее. А там, в царстве смертных? Любой бог мог тебя найти. Теперь, когда разнеслись вести, что я взял смертную супругу, в царстве смертных у тебя не будет никакой защиты. И дело даже не в этом, а в том, что однажды ты вошла бы в еще один опасный дом, не убедившись, что в нем никого нет.
        Я прищурилась, ощущая жар раздражения.
        - Я могу себя защитить.
        - Этого будет недостаточно, - заявил он.
        - И что? Тогда я умру.
        Его глаза вспыхнули.
        - Сера, неужели ты совершенно не ценишь свою жизнь?
        - Я этого не говорю. - Я почесала Джадис под подбородком, и она привалилась к моему боку.
        - Тогда что же ты говоришь?
        Что я говорила? Я смотрела, как Джадис закрыла глаза и задрала голову.
        - Не знаю.
        - В самом деле?
        Я поджала губы.
        - Просто… моя смерть неизбежна…
        - Ты смертная, Сера. Но большинство смертных не ведут себя так, будто их жизнь уже потеряна.
        Но моя потеряна.
        Она была потеряна еще до моего рождения.

* * *
        Когда я расставалась с Эшем и Джадис, вцепившейся в его широкое плечо, между нами висело напряжение. Вряд ли оно было связано с тем, что я не хотела оставаться в своей комнате, а скорее с тем, что не ценю собственную жизнь.
        Но как я могла ценить то, что на самом деле никогда не было моим?
        Чувствуя сильную усталость, я ушла в свою комнату. В конце концов я согласилась на просьбу Эша. Надо было сделать это сразу.
        Я надела халат и, потирая ноющую челюсть, села на диван и попыталась понять, почему я спорила с Эшем. Я не любила, когда меня скрывают. Мне это так надоело. Несмотря на риск, я не собиралась сидеть взаперти все то время, которое понадобится, чтобы выполнить мою миссию.
        Но что-то другое развязало мне язык, когда я поведала ему то, о чем никогда прежде не говорила вслух. Его слова, которые развеяли часть таящейся во мне тьмы. Его татуировки и то, что они означают. Прошлая ночь, которая не была связана с моим долгом, зато имела отношение к тому, чем поделился Нектас. И все это выбило меня из колеи…
        У меня было такое ощущение, будто мне предложили сделать что-то невозможное, причем способами, которые я раньше никогда не рассматривала.
        В конце концов я потащилась в ванную комнату и привела себя в порядок. Поскольку у меня болела голова, оставила волосы распущенными и пошла к гардеробу. Большая часть моей одежды находилась в стирке, осталось только одно платье.
        Заставив себя порадоваться, что у меня вообще нашлась чистая одежда, я переоделась в простое дневное платье приятного темно-синего цвета с длинными рукавами. Задрав юбку, засунула ножны с кинжалом в сапог. Только я закончила затягивать тесноватый корсаж, как в дверь постучали. Надеясь, что грудь останется в платье, я открыла дверь. В коридоре стоял Эктор, держа руку на рукояти меча.
        - Тебе опять поручили караулить мои покои?
        Он склонил набок голову, и волосы упали ему на лоб.
        - Если я солгу, ты мне поверишь?
        - Нет.
        Он слегка улыбнулся.
        - Я подумал, что ты будешь не против прогулки по двору, поскольку у меня сложилось отчетливое впечатление, что ты не любишь сидеть в спальне.
        - На это отчетливое впечатление повлияли мои жалобы на то, что я сижу в спальне? - поинтересовалась я.
        - Возможно.
        Мне всей душой хотелось оказаться вне комнаты, хотя у меня болела голова.
        - Его высочество сказал, что я должна оставаться в своих покоях.
        Эктор поднял бровь при словах «его высочество».
        - Если мы не станем подходить к южным воротам, тебя будет не видно.
        - Ладно.
        Я вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
        Борясь с улыбкой, бог кивнул и указал в сторону скромной лестницы в конце коридора, ведущей к одному из множества боковых выходов замка.
        - Только после тебя.
        Я двинулась вперед, но через несколько шагов мне кое-что пришло в голову. Я взглянула на бога, идущего рядом со мной.
        - Он сказал, что мне можно выходить во двор?
        Ему не нужно было пояснять, кто такой «он».
        - Возможно. - Эктор открыл тяжелую дверь.
        Мы начали спускаться по узкой винтовой лестнице. Я отказывалась признавать, что Эш думает обо мне. Мы вышли в тихий уголок двора возле неохраняемой части Красного леса. У меня не было никакого желания приближаться к этому месту, поэтому я свернула налево, туда, где учился летать Ривер, - к западной стене недалеко от главных ворот.
        Несколько минут мы молча шли вдоль Вала. Стену над нами патрулировали гвардейцы.
        - Все ли гвардейцы боги или…
        - Боги и смертные, - ответил Эктор. - Есть даже несколько боглинов.
        - А как можно стать гвардейцем?
        - По желанию. Они проходят усиленную подготовку. Обычно их главная забота - Тени, но время от времени к стене подходит что-нибудь еще.
        - Что-нибудь еще?
        Эктор кивнул, глядя прямо перед собой. Лицо его было расслаблено, но он неустанно осматривал двор, словно в любой момент из-под земли мог выскочить какой-нибудь погребенный бог.
        Но единственным существом, которое бросилось к нам, была маленькая дракенка. Она выбежала из ближайшей боковой двери в сопровождении сердитой Давины и гораздо более спокойного Ривера.
        - Привет. - Я опустилась на колени, а Джадис пронеслась мимо Эктора и опустила передние лапы на мои согнутые колени. - Чем занимаешься?
        - Доводит меня до белого каления, - посетовала Давина, а Ривер остановился рядом с Эктором. - Как только она увидела, что вы гуляете под окном, словно с ума сошла.
        Улыбаясь, я почесала дракенку под подбородком, и та заурчала.
        - Мы побудем здесь. Я могу за ней присмотреть.
        Ривер повернул ко мне голову в форме ограненного бриллианта и что-то проворчал.
        - Могу присмотреть за обоими, - поправила я и посмотрела на Джадис. - Если ты обещаешь не спрыгивать с камней.
        Дракенка защебетала.
        - Дареному коню в зубы не смотрят. - Давина развернулась, собранные в хвост волосы хлестнули воздух, и направилась к замку. - Развлекайтесь.
        Я посмотрела на Эктора, а Джадис развернулась к Риверу.
        - Не уверена, что я ей нравлюсь.
        Эктор рассмеялся.
        - Никто не знает, нравится ли Давине или она готова спалить его заживо.
        - Рада, что тут ничего личного, - пробормотала я, и мы пошли за дракенами. - Они понимают, когда мы к ним обращаемся? Дракены?
        - Понимают. Ну… Джадис бывает трудно долго сосредоточиться на чем-то… - Он замолчал и нахмурился, когда Джадис схватила свой хвост. - И слушать.
        Я улыбнулась, а дракенка вдруг остановилась и бросилась на хвост Ривера.
        - Она напоминает мне нечто среднее между щенком и маленьким ребенком.
        - Ага, только ни щенок, ни ребенок не могут извергать огонь.
        Я поморщилась.
        - Верно подмечено.
        Мы шли дальше, и мои мысли унеслись к тому, что я вчера узнала об Избранных.
        - Ты был знаком с Джеммой?
        Эктор заморгал, переводя взгляд на меня.
        - Какой неожиданный вопрос.
        - Знаю. - Я сцепила руки. - Просто я думала о ней, о Избранных. Эш рассказал мне правду.
        Мгновение бог молчал.
        - Уверен, тебя это потрясло.
        - Да. С одной стороны, мне трудно поверить.
        - А с другой?
        - А с другой, хочу спалить все дотла.
        На нас упала большая тень, и я задрала голову. В небе парил темно-зеленый дракен, испуская протяжный раскатистый зов, на который через мгновение отозвался другой дракен, летящий еще выше. Чувствуя на себе взгляд Эктора, я повернулась к нему.
        - Что такое?
        - Ничего. - Он пошел дальше, не сводя глаз с Ривера, который взмыл в воздух над Джадис. - Что касается твоего вопроса, я не слишком хорошо знал Джемму. Она недолго пробыла в Стране теней, всего несколько месяцев.
        Значит, она наверняка была пугливой. Печаль сдавила грудь, и я вздохнула.
        - А здесь бывают облака? Дождь?
        Эктор выгнул бровь, услышав очередной неожиданный вопрос.
        - Нет. Так всегда. - Он поднял голову к серому небу. - Ты можешь подумать, что я за долгие годы привык не видеть облаков и солнца. Нет, не привык.
        Я удивилась.
        - Ты не отсюда?
        Он покачал головой.
        - Но пробыл здесь так долго, что это единственный настоящий дом, который я помню. Ну, если не считать голубого неба Вати.
        - Вати? - Наморщив нос, я пыталась вспомнить то, что знала о Илизиуме. - Это… Двор Аттиса?
        - Это Двор двоих: Первозданного Согласия и Войны и Первозданного Мира и Возмездия, - сказал он, упомянув также Первозданного Кина. - Я здесь всего одно-два столетия.
        У меня вырвался смешок.
        - Всего одно-два столетия?
        Он усмехнулся.
        - Я гораздо старше, чем кажусь.
        - Старше Эша?
        - На несколько сотен лет.
        - Ого! - проговорила я.
        - Я неплохо выгляжу для своих лет, правда? - Его глаза насмешливо блеснули.
        Я кивнула.
        - Ты знал его родителей?
        - Да. Я очень хорошо знал Эйтоса и Миселлу.
        Я остановилась в тени внушительной башни и повернулась к нему. Джадис подошла ко мне и, потянув мою юбку, прижалась щекой к ткани. Я понятия не имела, что она делает, но решила ей не мешать.
        - Нектас, похоже, тоже был близок с его родителями.
        - Был. - Эктор перевел взгляд на меня. - Когда он тебе это сказал?
        - Сегодня утром.
        Я смотрела, как Ривер приземляется за спиной Эктора.
        - Когда ты была с Никтосом? - Он негромко рассмеялся, а я вытаращила глаза. - Я видел вас утром, когда зашел поговорить с ним.
        - О, - прошептала я, чувствуя, как вспыхнули щеки.
        Я посмотрела на южную часть Вала, где гвардеец выкрикивал приказ об открытии ворот. Нектас и Эктор оба знали родителей Эша и, похоже, близки к Первозданному, однако ни один из них не знал, почему его отец заключил сделку.
        - Кто-нибудь из вас думал, что Эйтос может заключить такую сделку?
        Эктор долго не отвечал.
        - Эйтос любил Миселлу, а после ее смерти любовь стала еще сильнее. Он бы никогда снова не женился, но… - Он скосил глаза и тяжело вздохнул. - Но, если честно, Эйтос был очень умен. Он всегда планировал наперед. У него была причина.
        Но что это за причина - причем разумная?
        - Знаешь, я тоже за тобой присматривал.
        Я вскинула брови, и Эктор поморщился.
        - Не хотел, чтобы это прозвучало так жутко. Я иногда присоединялся к Латану, когда он следил за тобой. Поэтому я знал тебя и смог найти, когда Эш передал кинжал.
        - Я… это неожиданно. - Я медленно выдохнула. - Не уверена, как к этому относиться - когда за мной следят, а я об этом не подозреваю.
        - Да. - Эктор рассеянно почесал челюсть. - Наверное, если скажу, что намерения у нас были добрые, легче не станет.
        - Станет. И не станет…
        С другой стороны двора раздался крик, и мы резко развернулись. Крик повторился. Я застыла.
        - Что происходит?
        - Не знаю, но это от южных ворот. - Эктор бросился было вперед, но выругался. - Я могу оставить тебя здесь?
        - Конечно.
        Он прищурился.
        - У меня такое ощущение, что я об этом пожалею, но стой здесь. Я скоро вернусь.
        Я послушно кивнула, а Ривер выгнул шею в сторону, откуда доносился шум.
        - Я никуда не денусь, - заверила я.
        Бросив последний предостерегающий взгляд, Эктор побежал и исчез за башенкой.
        Опустившись на колени, я оторвала Джадис от Ривера.
        - Простите, - сказала я, протягивая другую руку к Риверу. Джадис пронзительно защебетала. - Но вы пойдете со мной.
        Ривер повернул ко мне голову и прищурил ярко-алые глаза.
        - Кажется, ты относишься к приказам примерно так же, как и я, - вздохнула я. - Но надеюсь, ты пойдешь со мной. Хочу разузнать, что там происходит. А ты?
        Он посмотрел на южный фасад и кивнул. Джадис вскарабкалась на мою левую руку. Я встала, надеясь, что дракенка крепко держится, и развернулась. Ривер, разбежавшись, поднялся в воздух и полетел рядом с тем местом, где сидела Джадис. Присутствие Ривера успокоило ее, она вытянула шею и опустила маленькую головку. Мы обогнули западную часть дворца и, держась ближе к стене, миновали нескольких гвардейцев. Они наградили меня долгими взглядами. Я впервые прошла вблизи от них, хотя многих видела на Валу. Насколько знала, никто из них не заходил в замок.
        Впереди закрывались южные ворота. Перед ними вокруг повозки собралась толпа, в которой я сразу нашла Эктора. Он наклонился над задней частью повозки. Рядом с ним стоял Рахар.
        - Мы нашли ее примерно в миле от горы Ри. Ее заметила Орфин, - сказал Рахар.
        Я тем временем пробиралась вперед, проталкиваясь между собравшимися. В груди внезапно начало покалывать, и у меня перехватило дыхание. Ответное пульсирующее тепло заставило меня остановиться. В задней части повозки лежал сверток.
        Рахар провел рукой по коротко стриженным волосам.
        - Сюда было ближе, чем до целителей. Я послал Орфин за помощью, но… сами видите. Выглядит скверно.
        Плечи Эктора напряглись, когда он заглянул в повозку.
        - Да. Скверно. - Наклонившись, он поднял сверток на руки. Повернулся, глядя мимо меня, а потом его взгляд метнулся назад. - Ну конечно, ты не послушалась.
        Я начала отвечать, но увидела закутанную в одеяло девушку. Сначала тонкую безвольную руку, а потом изящные, перепачканные кровью пальцы со сломанными ногтями.
        Боги богов.
        В горле поднялась желчь, а тепло в груди снова запульсировало. Ее опухшее лицо было покрыто кровью - разбиты щеки и лоб. Губы разорваны, нос свернут под углом - явно сломан.
        - Кто это?
        - Джемма, - выдавил Эктор сквозь зубы.
        Я застыла в ужасе. Эктор прошел мимо меня, сжимая челюсти, и направился к лестнице. Я повернулась и увидела Эйос, вышедшую во двор. Она резко остановилась и прижала руку к горлу.
        - Это?.. - Она метнула взгляд на Рахара. - Это Тени?
        - Похоже на то, - ответил Рахар.
        Эйос сорвалась с места.
        - Я принесу полотенца и лекарства. Ты несешь ее в кладовую?
        - Да.
        Эйос развернулась и поспешила обратно в замок, а Эктор оглянулся на Рахара.
        - Позови Никтоса.
        - Уже. - Рахар бросился бежать.
        Эктор направился к двери, которую держали открытой двое вооруженных мужчин. Проходя мимо меня, он сказал:
        - Сера, ты должна вернуться в свои покои.
        Должна.
        Определенно, тем более что в груди распространялось тепло, проникая в кровь. Как в тот раз, когда я увидела раненого серебристого ястреба, но гораздо сильнее. Какой бы инстинкт ни пробуждался во мне вместе с даром, он предупреждал, что Джемма… эта Избранная умирает. Я чувствовала, как вспыхнул мой дар. Мне нужно уйти как можно дальше.
        Но я вошла за Эктором в узкий коридор. Джадис крепко цеплялась за мое плечо, а Ривер летел впереди. Я шла, потому что это несправедливо. Я не была знакома с этой девушкой, но понимала, что она всю жизнь провела в вуали, ее держали взаперти и лелеяли. И ради чего? Чтобы вручить богам, которые будут над ней издеваться? Это нечестно.
        Открылась дверь, яркий свет освещал стены, где висели охапки сухих трав. Эктор уложил Джемму на стол, очень осторожно, но она застонала.
        - Прости, - тихо сказал он, вытаскивая из-под нее руку.
        Он убрал с ее лица пропитанные кровью волосы, которые, наверное, были бы светло-рыжими, если их вымыть. Раскрыл одеяло, и я резко вдохнула при виде окровавленной блузки. Кровь шла из рваных ран на горле, на груди…
        Эктор вскинул голову, бурлящие серебром глаза устремились на меня.
        - Тебе правда не стоит здесь находиться.
        Я отошла назад. Джадис негромко защебетала. Я открыла рот, но не смогла найти слов, глядя на девушку. Меня охватило острое ощущение… цели. Ривер встал в углу комнаты и сложил крылья.
        - Боги богов, - раздался хриплый голос.
        Я оглянулась и увидела богиню Лейлу, которая вошла в другую дверь. Ее черные косы были собраны сзади в узел. Она отшатнулась, а ее темно-коричневая кожа посерела.
        - Проклятые Тени.
        - Да, - прорычал Эктор.
        Следом за Лейлой появился ее брат.
        Теон остановился. Его ноздри раздувались, лицо посуровело. Он опустил взгляд… Центр моей груди взорвался жаром, как бывало, когда…
        Я сделала резкий вдох и перевела взгляд на Джемму.
        - Она… она мертва.
        - Как ты можешь знать? - возразил Эктор. - Нет…
        Он осекся, глядя на нее. Его руки упали.
        Я была права. Хотя на вид в ней ничего не изменилось, я ощущала, что она умерла. Так же я знала тогда, что ястреб был всего лишь ранен. Тепло в груди мощно загудело, хлынуло в мою кровь. Джадис издала трель и подняла крылья, задев мою шею. Ривер вскинул голову и закричал, привлекая внимание близнецов.
        - Что это с ними? - спросил Теон.
        - Я не знаю. - Эктор медленно перевел взгляд от дракена к Джадис, которая суетилась на моем плече. - Никогда их такими не видел.
        Рейн первым прибыл из тронного зала, и его ругательства потонули в крике дракенов. Вибрирующий жар… пробудил… инстинкт. Инстинкт, который никогда не проявлялся так мощно. Сердце тревожно оборвалось, а Джадис толкнулась головой в мою голову. Ривер вторил дракенке. Неужели они почуяли то, что нарастает во мне? Неужели они способны это чувствовать?
        Джадис начала спускаться, и я опомнилась, в последний момент помешав ей упасть. Я поймала ее извивающееся тельце и опустила на пол. Она побежала к Риверу, прижалась к его боку и залезла ему под крыло.
        Я должна что-то делать. Я раскрою свой дар, не зная, к каким последствиям это приведет, но не могу бездействовать и позволить ей умереть, когда способна этому помешать. Я могу ее исцелить. Я не стану стоять сложа руки.
        Рейн что-то говорил об Эше, словно из ниоткуда появился Сэйон и подошел к столу. Он уставился на Джемму, качая головой. Я двинулась вперед, ощущая, как открывается и усиливается мое чутье. Приблизившись к девушке, я теперь видела, что она ненамного старше меня.
        - Ты… ты светишься, - прохрипел Эктор.
        Сэйон поднял голову, близнецы повернулись ко мне.
        Слабое серебристо-белое свечение сочилось из-под рукавов и устремлялось к моим ладоням.
        - Это еще что такое? - прошептал Теон.
        Я сделала глубокий вдох и ощутила аромат сирени. Недавно распустившейся сирени. Этот запах… исходил от меня. Кто-то заговорил - я не поняла, кто и что он сказал. Не расслышала из-за гула в ушах и призыва… зова, проникшего глубоко в мышцы, подавляющего все мысли. Я сознавала, что Лейла и Теон отступили назад, а Сэйон и Эктор глазели в ошеломленном молчании.
        - Сера, - пробился сквозь гул голос Эша.
        Я подняла голову. Он стоял в дверном проеме, позади него - Рахар. Первозданный широко распахнул глаза, оттенки серебра и клубы итера, вихрящиеся в радужках, ярко сверкали - так же, как и свечение, исходящее от моих рук.
        Он так же недоверчиво застыл, как и другие, в то время как по мне продолжало распространяться гудящее тепло.
        Мое сердце учащенно забилось. Я не могла подавить дар, заглушить его или отключить, как бывало в прошлом.
        - Я не могу стоять сложа руки, - прошептала я, хотя он понятия не имел, о чем я говорю.
        Он об этом не знал. Я ему не рассказывала. Может, следовало, но теперь слишком поздно.
        Ривер опять закричал, и этот звук нарушил тишину в комнате. Эктор выругался вполголоса, а серебристо-белый итер завихрился вокруг моих пальцев. С пересохшим горлом и колотящимся сердцем я положила дрожащую ладонь на руку Джеммы.
        Сэйон что-то сказал, налетев на стену. Травы над ним закачались.
        - Ты это чувствуешь? - спросил он. - Мы все чувствуем.
        Я не знала, о чем он говорит. И не хотела знать. Вихрь мыслей мешал ясно думать.
        Мерцающий свет сорвался с моих пальцев и яркой, мощной волной устремился к Джемме. У меня перехватило дыхание, когда итер просочился в ее кожу, заполнил ее вены, пока они не стали видны - ожившая паутина на бледной плоти, синяках и ранах.
        - Что?..
        В комнату вошла Эйос с тазом воды. Она резко остановилась и медленно опустила таз.
        Серебристый свет горел на коже Джеммы ярко, как солнечные лучи летним днем. Ее грудь поднялась в глубоком неровном дыхании, которое прокатилось по всему ее телу. Я подняла руку. Свечение запульсировало и стало тухнуть, медленно угасая, пока…
        Ее перепачканная кровью кожа разгладилась, кожа на порозовевших щеках стянулась. Царапина на лбу зажила, виднелась лишь розовая полоса. Рана на горле закрылась, оставив только неровный шрам с проколами. Глаза Джеммы открылись. Карие. Она посмотрела прямо на меня, а потом опять закрыла глаза. Ее грудь медленно поднималась и опускалась, она дышала глубоко, как спящая. Зажившие губы приоткрылись в ровном выдохе.
        - Ты… - прошептал Эш, и его глубокий голос прозвучал хрипло.
        Я посмотрела на него. Никогда не видела его таким потрясенным, таким открытым.
        - Ты несешь в себе искру жизни.
        Глава 34
        Искра жизни.
        «Ты несешь искру жизни, - прошептал в моей голове голос сира Холланда. - Несешь надежду. Возможность будущего».
        Ривер опять издал странный неровный звук, который подхватила Джадис. Снаружи отозвался хор глубоких голосов, отчего затряслись травы, развешанные на стенах.
        Похоже, только Эйос была способна двигаться. Она подошла к столу, поставила таз и, бросив на меня взгляд, проверила пульс Джеммы.
        - Она точно жива.
        - Вот… - заговорил Эш.
        Под его кожей бешено кружились тени. Я смотрела на него и видела только его. Видела, как его неверие сменилось удивлением, превратившимся в нечто мощное и яркое, нечто сродни надежде. В груди все сжалось, я не была уверена, что дышу.
        - Вот что он сделал, - закончил Эш.
        Сэйон выругался, и мне показалось, что ему нужно сесть.
        - Что сделал? - спросил Теон, а я прижала руку к груди. - Кто и что сделал?
        Эш выпрямился во весь рост. Его взгляд по-прежнему был прикован ко мне.
        - Никому не говорите о том, что видели в этой комнате. Никому. Джемма не была ранена, как поначалу решили. Ей скажут то же самое. Кто ослушается, будет жалеть об этом всю вечность. Все поняли?
        Его слова вызвали в комнате волнение. Наконец один за другим боги дали понять, что им все ясно.
        - Хорошо. - Эш не сводил с меня глаз. - Теон? Лейла? Пожалуйста, отнесите Джемму в какую-нибудь комнату на втором этаже.
        Близнецы подчинились приказу Первозданного и вышли вперед. Оба бросали на меня взгляды, в которых сквозили настороженность и изумление. Теон бережно поднял на руки спящую Джемму.
        Лейла взяла таз.
        - Надо вымыть ее, - пояснила она. - Ей это необходимо.
        - Спасибо, - сказал Эш, все еще сверля меня взглядом. По мне побежали мурашки. - Эктор?
        Бог прочистил горло.
        - Д-да?
        - Позаботься, чтобы гвардейцы стояли по всему Валу, во всех четырех углах и у залива. А потом убедись, что с Перекрестка нас непременно известят, если появится кто-то из другого двора. Ступай, - приказал Эш, все так же глядя на меня. - И побыстрее.
        Эктор ушел, и меня охватила тревога.
        - Почему ты это приказал?
        Под кожей Эша продолжали собираться тени; он не сводил с меня взгляда.
        - Я почувствовал то, что ты сейчас сделала. Все мы почувствовали.
        - И мы все - тоже.
        Голос Нектаса напугал меня. Дракен появился из того коридора, которым пришла я. Рубашки на нем не было, длинные волосы с рыжеватыми прядями взлохмачены. Его тело казалась крепче, гребни чешуек более заметны. Он только что обратился?
        Джадис оторвалась от Ривера и побежала к отцу. Он наклонился и поднял ее.
        - Я не понимаю.
        - Это был всплеск силы, - сказал Эш, и я, посмотрев на него, отошла от стола, на котором осталась лужа крови. - Огромный всплеск силы, льесса. Который, скорее всего, почувствовали по всему Илизиуму множество богов и Первозданных. Я не сомневаюсь, что они придут искать источник.
        У меня скрутило желудок.
        - Я не знала, что это вызовет всплеск силы. Наверное, это плохо?
        - Зависит от того, кто это почувствует. - На лице Эша появилось хищное выражение. - Это может быть очень плохо.
        Я открыла рот и потянулась к кинжалу. Прижала руку к рукоятке под платьем.
        - Когда мы узнаем, очень ли это плохо?
        Эш проследил за моим движением, и на его губах заиграла холодная свирепая улыбка.
        - Скоро. - Он шагнул ко мне. - Ты ведь не в первый раз это сделала?
        Я подняла голову.
        - Льесса, - практически урчал Эш и, опустив подбородок, медленно огибал стол. Я взглянула на богов и дракена. Вряд ли они вмешаются. - Я чувствовал это раньше. Годами. Сегодня особенно сильно. И я не понимал раньше, что это. Не мог даже определить, откуда это исходит.
        Я застыла. Он… чувствовал это раньше?
        - И, проклятье, знал, что не только я это чувствовал.
        Тени начали сгущаться и двигаться под столом, направляясь к нему. Я заметила, как Нектас жестом подзывает Ривера.
        - Помнишь ту ночь у озера, льесса? Я чувствовал это в тот день. И в ночь перед тем, как пришел за тобой.
        Воздух за ним начал сгущаться так, что я больше не видела Нектаса.
        - И недавно, в тот день, когда ты пошла в Красный лес и погребенные боги вырвались из-под земли.
        Мое сердце бешено заколотилось.
        - Охотники… они приходили за тобой дважды, насколько мне известно, - сказал Эш, и я подскочила. - Да. - Он кивнул. - Вот что они искали. И, держу пари, именно это нужно было Крессе и ее друзьям.
        - Что? - Мое сердце сжалось. - Ты же говорил, что…
        - Я так думал до сих пор. - Эш был всего в нескольких футах от меня, и тени за его спиной приобрели очертания крыльев. - Теперь я понимаю, они искали источник силы, и в этом оказались замешаны смертные.
        - Почему? Зачем им это? Почему они убивали людей, если думали, что это исходило от них?
        - Потому что таких всплесков не должно быть в царстве смертных. - Его бурлящие глаза встретились с моими. - И даже в Илизиуме. Если бы я почувствовал это в любой другой части Илизиума, более близкой к царству смертных, меня бы это тоже привлекло. Знаешь, какую силу я только что почувствовал? Многие восприняли бы ее как угрозу. - Он покачал головой. - Тебе так невероятно повезло, льесса.
        - Я сейчас не чувствую, что мне повезло.
        - Почему ты мне не рассказала?
        Я ничего не ответила, и он склонил голову.
        - Не молчи, льесса. - На его губах играла холодная улыбка. Я стиснула зубы. - Что это за глупая храбрость?
        - Может, ты пугаешь ее, - послышался голос Эйос откуда-то из-за пульсирующих теневых крыльев.
        - Нет. Серу не так легко напугать.
        Эш стоял так близко, что я, вдыхая воздух, чувствовала аромат цитруса и свежести. Я откинула голову назад.
        - Сера не знает страха. Разве не так, льесса?
        - Так, - выдавила я.
        Кожа Эша истончилась. Он наклонил голову, и ледяное дыхание коснулось моей щеки.
        - Тогда почему ты не рассказала мне о своем маленьком таланте?
        - Потому что ты - Первозданный Смерти, - огрызнулась я. - И вряд ли тебе понравилось бы, что я ворую у тебя души. Вот и все. Так что отстань.
        Кто-то издал сдавленный звук, но Эш… боги, он рассмеялся, и этот смех был полон темного дыма.
        - Значит, ты уже возвращала людей к жизни.
        - Только однажды. Ну… дважды, если считать и этот раз. Раньше я использовала дар только на животных. И никогда - на людях. Такое у меня было правило, - выпалила я. - Пока я его не нарушила. Это было в ночь перед тем, как ты пришел за мной, но только один-единственный раз. А два дня назад я нашла раненого серебристого ястреба. Вот почему так далеко зашла в Красный лес. Я прикоснулась к ястребу, и его раны зажили. Такое случилось впервые, и я… как будто знала, что он просто ранен, а не умирает. Я даже не была уверена, что это сработает. И не представляю, откуда он у меня… этот дар.
        - Теперь я вижу. - Его дыхание коснулось моих губ, пробуждая во мне странную смесь беспокойства и предвкушения. - И точно знаю, от кого ты получила искру жизни. От Первозданного Жизни.
        Можно было предположить.
        - От Колиса?
        В комнате раздался резкий звук - возможно, кто-то выругался. Эш рассмеялся, на этот раз холоднее.
        - От моего отца.
        Я замерла.
        - Что?
        - Истинным Первозданным Жизни был мой отец. - Холодные пальцы Эша коснулись моей щеки. - Пока его брат не похитил это у него. Его близнец, Колис.
        Глава 35
        Мы перешли в комнату за тронами. Здесь было что-то вроде командного штаба. На стенах висело множество мечей и кинжалов, в центре стоял длинный овальный стол. Его деревянную поверхность покрывали зарубки и бороздки - похоже, в него не раз всаживали кинжалы. Возможно, это делали собирающиеся тут боги. К этому времени Эктор уже вернулся и привел с собой Бель, которая безуспешно старалась не пялиться на меня.
        У Рейна с Сэйоном и Рахара получалось ненамного лучше. Все глазели на меня. Даже Нектас, стоявший в углу. Он не сразу сюда пришел, и когда присоединился к нам, я увидела, почему он задержался, и испытала почти такое же потрясение, какое принесло открытие, что отец Эша был Первозданным Жизни.
        Нектас баюкал на груди закутанную в одеяло темноволосую девочку в свободной ночной сорочке. Это была Джадис, которая… казалась теперь маленьким смертным ребенком не старше пяти лет. Из-под одеяла выглядывала ее тонкая босая ножка.
        - Одеяло, - пояснил Нектас, проходя мимо меня с девочкой на руках. - Она хотела свое одеяло.
        Я могла только пялиться и гадать, не потому ли она прижималась к подолу моего платья.
        Когда выглядела как дракен.
        Ривер оставался в облике дракена, был настороже и держался рядом с Нектасом.
        Эйос поставила передо мной стакан виски, к которому я не притронулась. Я медленно повернулась к Эшу. Тени исчезли с его кожи, но смотрел он на меня так же пристально, как и раньше. Он успел проведать Джемму. Та находилась под присмотром целителя. Я понятия не имела, что ему сказал Эш, чтобы скрыть, насколько серьезно пострадала Джемма.
        Часто дыша, я посмотрела на Эша. Мой желудок сжался.
        - Значит… Колис твой дядя?
        Мой голос прозвучал словно издалека.
        Эш кивнул.
        - Они были близнецами. Идентичными. Одному было суждено представлять жизнь, другому - смерть. Мой отец, Эйтос, был Первозданным Жизни, а мой дядя Колис - Первозданным Смерти. Они целую вечность правили вместе, как им было предназначено.
        Я уронила руки, по коже побежали мурашки.
        - И что же произошло?
        - Мой дядя влюбился.
        Такого я не ожидала.
        - Мне кажется, в этой истории должно быть что-то еще.
        - Всегда есть что-то еще, - сказала Эйос, сидящая рядом с Бель.
        - Все началось давным-давно. Сотни лет назад, если не тысячу. Задолго до того, как Ласания стала королевством. - Эш сел на стул рядом со мной, во главе стола. - Не знаю, всегда ли отношения моего отца с братом были натянутыми или когда-то между ними царил мир. Но они постоянно соперничали. Мой отец не был таким уж невинным, но, насколько знаю, причина всего крылась в зависти. Как-никак, мой отец являлся Первозданным Жизни, ему поклонялись, его любили и боги, и смертные.
        Нектас кивнул.
        - Он был справедливым королем, добрым и великодушным. И любознательным. Это он даровал драконам смертный облик.
        Вытаращив глаза, я повернулась к Эшу, и мое сердце остановилось.
        На лице Первозданного появилась легкая отрешенная улыбка. Красивая и печальная.
        - Его очаровывали все проявления жизни, особенно смертные. Даже став Первозданным Смерти, он приходил в восторг от всего, что они могли достичь за такое немыслимо короткое по меркам Илизиума время. Он часто общался со смертными, как и многие Первозданные в те дни. Но Колис… Первозданного Смерти уважали и боялись вместо того, чтобы приветствовать, ведь он открывал врата в следующий этап существования.
        Рахар сдвинул брови.
        - Я всегда думал, боялись бы люди так сильно смерти, если бы взглянули на нее иначе - как на новое начало, а не конец.
        «Возможно», - подумала я и сглотнула. Но смерть - величайшее неизвестное. Никто не знает, как его будут судить и что его ждет. Трудно этого не бояться.
        - Когда Колис входил в царство смертных, все встречные пугались и отказывались смотреть ему в глаза, тогда как его близнеца тепло приветствовали. Думаю, это его задевало. - Слабая улыбка Эша превратилась в ироничную усмешку, и я представила, как это задевает его самого. - В одну из этих прогулок по царству смертных Колис увидел смертную девушку, которая собирала цветы на свадьбу сестры или еще зачем-то.
        - Погоди. Ее звали Сотория? - Мои мысли завертелись. - Та, что упала со скал, которые теперь называют Утесами Печали?
        - Наверное, она, - подтвердила Бель.
        Я в изумлении покачала головой.
        - Никто не знает, описывает ли легенда о Сотории действительные события.
        - Это правда. - Бель едва заметно улыбнулась. - Колис наблюдал за ней и, видимо, тут же влюбился.
        Я моргнула раз, другой и посмотрела на Эша, вспоминая, что рассказывал о Сотории сир Холланд. Он говорил, что бог напугал ее. Не потерялась ли с годами эта часть легенды?
        - Как бы то ни было, она вскружила ему голову, - продолжал Эш. - Так сильно, что он вышел из тени деревьев и заговорил с ней. В те времена смертные знали Первозданного Смерти. Его черты запечатлевали на картинах и в скульптурах. Сотория узнала его, как только он подошел к ней.
        О боги…
        - Мне известно, что произошло. Он напугал ее, она бросилась бежать и упала с утеса.
        Сэйон поднял темные брови.
        - Романтично, а?
        Я пожала плечами.
        - Он ведь вернул ее к жизни?
        - Вернул. - Эш склонил голову. - Откуда ты знаешь?
        - Эта часть легенды не очень широко известна, и никто не знает, что это был Колис, но я… надеюсь, что эта часть - неправда.
        - Это правда. - Эш почесал подбородок. - Колис был убит горем и безутешен. Он обратился к брату, призвал Эйтоса в царство смертных. Он умолял его дать Сотории жизнь. Эйтос был на такое способен и делал это в прошлом, но у моего отца имелись правила.
        Я поерзала на стуле, думая о правилах, которые установила для себя, но которым не следовала.
        - Одно из них, - продолжал Эш, - не забирать душу из Долины. Понимаешь, традиция сжигать тело, чтобы освободить душу, придумана смертными, и она предназначена скорее для тех, кто остался, чем для тех, кто ушел. Душа после смерти сразу покидает тело.
        - Я этого не знала, - прошептала я.
        - Откуда тебе знать. - Он вздохнул. - Большинство смертных, которые, в отличие от духов из Темных Вязов, не отказались покидать царство смертных, довольно быстро минуют Столпы Асфоделей. Но многие ненадолго задерживаются по той или иной причине. Хотя Сотория умерла неожиданно и очень молодой, она приняла смерть. Ее душа прибыла в Страну теней, прошла через Столпы и вступила в Долину за считаные минуты после смерти. Она не задержалась.
        Я сделала прерывистый вдох. Задержалась ли Марисоль? А Джемма? Я сильнее вжалась в стул.
        - Значит… души вообще не заперты? Им не приходится ждать?
        - Большинству - нет, - сказал он, и я вспомнила, что он говорил о душах, которым требуется его суд. - Мой отец не стал бы забирать душу из Долины. Это неправильно. Запрещено им самим и Колисом. Эйтос напомнил брату, что тот согласился никогда такого не делать. Колис не слушал, и мой отец сказал ему, что несправедливо даровать жизнь одному и отказывать в этом другому, в равной степени достойному. Но я полагаю, что это была одна из ошибок моего отца. Он верил, что может определить, достоин ли человек. И, возможно, как Первозданному Жизни ему удавалось это сделать. Вероятно, какая-то врожденная способность позволила ему вынести суждение и определить, что Сотория не входила в число этих избранных. Не знаю, как он делал выбор, когда использовать свою силу, а когда - нет.
        Мое сердце тяжело перевернулось.
        - Вот почему я до недавнего времени никогда не применяла дар на смертных. - Мне было тяжело продолжать, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. - Я не хотела такой… власти, способности делать подобный выбор. И мне всегда казалось, что как только сделаю выбор, то осознаю, что могу воспользоваться властью, чтобы… В общем, не знаю, делает ли это меня слабой или несправедливой, но я не хочу такой власти.
        - Эта способность - благословение, Сера. И проклятие, - сказал Нектас, привлекая мое внимание. - Твое признание - не слабость, а сила, потому что большинство не понимают, как быстро эта мощь может обернуться против них.
        - Мой отец не понимал, - сказал Эш, и я перевела взгляд на него. - Если бы он никогда не применял свой дар жизни на смертных, может, Колис и не ожидал бы этого от него. Но он надеялся, а мой отец отказал… и с этого все началось. Сотни лет боли и страданий невинных. Сотни лет мой отец жалел, что сделал такой выбор.
        У меня по спине пробежал холодок.
        - Что случилось?
        - Поначалу ничего. Отец думал, что Колис смирился с его решением. В это время Эйтос встретил мою мать. Она стала его супругой, и жизнь была… нормальной. Но часы начали обратный отсчет. Следующие годы - десятилетия - Колис пытался вернуть Соторию. Он не мог ее навещать из опасений уничтожить ее душу.
        - Но он нашел способ?
        - Да, в каком-то смысле, - тяжело вздохнул Эш.
        - После долгих лет поисков он понял, что существует только один способ, - сказал Рейн, уставившись в стол. - Только Первозданный Жизни мог вернуть Сотории жизнь. И он нашел способ стать им.
        - Как? - выдохнула я.
        - Не знаю. - Эш покачал головой. - Никто не знает. Это известно только Колису и моему отцу, но один никогда об этом не скажет, а другого больше нет.
        - У Колиса все получилось, - сказал Эктор. - Ему удалось занять место своего близнеца, поменяться предназначениями. Колис стал Первозданным Жизни, а Эйтос - Первозданным Смерти.
        - Это привело к катастрофе. - Нектас переложил Джадис поудобнее. - Погубило сотни богов, служивших и Эйтосу, и Колису, и ослабило многих Первозданных, нескольких даже убило, отчего следующие по силе боги возвысились до первозданной мощи. Многие мои сородичи тоже погибли.
        Лицо Нектаса посуровело, и он быстро поцеловал Джадис в макушку.
        - В царстве смертных это отозвалось землетрясениями и цунами. Разрушениями на многих территориях. Огромные куски суши откололись и образовали острова, а некоторые города погрузились на дно морей и океанов. Какое-то время царил хаос, но Эйтос тогда понял, что натворил его брат. Он предупреждал Колиса, чтобы тот не возвращал Соторию. Говорил, что она пребывает в покое, находясь на следующем этапе своей жизни. Что прошло слишком много времени, и если он исполнит задуманное, Сотория вернется не такой, как была. Это будет противоестественно и поколеблет и без того неустойчивый баланс жизни и смерти.
        Я сложила руки на груди.
        - Пожалуйста, скажи, что он этого не сделал.
        - Он сделал, - заявил Нектас.
        - Боги.
        Я закрыла глаза, опечаленная и охваченная ужасом за Соторию. Однажды у нее уже забрали жизнь, а теперь еще и лишили покоя. Мне сделалось нехорошо. Это был немыслимый произвол.
        - Сотория восстала и, как и предупреждал мой отец, оказалась другой. Не злой, а унылой и напуганной тем, что произошло, - негромко продолжал Эш, повторяя то, что поведал мне сир Холланд. - Когда она умерла снова, мой отец… кое-что сделал, чтобы его брат больше не смог до нее добраться. На такое был способен только Первозданный Смерти. С помощью Первозданной Киллы он отметил ее душу.
        Я подалась вперед.
        - Что это значит?
        - Они предназначили ее душу к возрождению, - ответил Эш. - Это значит, что душа Сотории никогда не войдет в Страну теней и будет постоянно возрождаться после смерти - снова и снова.
        - Это… - Я покачала головой. - Это значит, что она сейчас жива? Она помнит свои прошлые жизни?
        - Ее воспоминания о прошлых жизнях несущественны, если они вообще есть. Из-за того, что мой отец и Килла отметили ее душу, она будет рождаться в покрове. Колис это знает. Он по-прежнему ищет ее.
        Я резко вдохнула.
        - Он ее находил?
        - Насколько мне известно, сейчас она остается за пределами его досягаемости. - Эш отвел взгляд и стиснул зубы. - Надеюсь, так было в каждой жизни.
        Я хотела спросить, известно ли ему, кто она, но знать это казалось чем-то нечестным и рискованным для ее души. Она и без того довольно натерпелась.
        - Так вот что твой отец сделал для Сотории, чтобы она оставалась в безопасности.
        - Это было не идеальное решение. Можно даже сказать, что в каком-то смысле все стало хуже. Но это единственное, что он мог сделать.
        - Колис всегда был таким?
        Эш посмотрел на Нектаса, и дракен ответил:
        - В нем всегда было что-то безрассудное и необузданное. Он считал, что его должны почитать. Но было время, когда Колис любил смертных и своих богов. Потом он изменился. Не думаю, что виной тому его возраст. Его распад… занял много времени, прежде чем мы его потеряли.
        Мне казалось, что мой разум взорвется.
        - Отцу и Килле это дорого обошлось. - Эш устремил взгляд на меня. - Колис не просто возненавидел моего отца, он поклялся, что заставит его заплатить.
        Я напряглась, пытаясь подготовиться к тому, что узнаю дальше. Не верилось, что Колис, которого меня учили считать безупречным, милостивым и великодушным королем богов, на самом деле эгоистичное чудовище.
        Зато теперь я понимала, почему он ничего не делал, чтобы прекратить издевательства над Избранными.
        - Это Колис убил мою мать, поразил ее, когда она была беременна мной, - ровным тоном произнес Эш. - Он сделал это, потому что считал справедливым, если мой отец, как и он, потеряет любовь. Он уничтожил душу моей матери, приведя ее к окончательной смерти.
        Я в ужасе закрыла руками рот. Возникло желание отрицать то, что он сказал. Не позволить себе поверить в это. Но так будет неправильно. Нечестно заставлять Эша доказывать то, что, как я интуитивно знала, было правдой. Сожаление обожгло мое горло и защипало в глазах. Плохо уже то, что его родителей убили, но знать, что это сделал их кровный родственник? Мне стало дурно.
        Эш тяжело сглотнул.
        - Думаю, что с ее смертью отец утратил частицу себя, как это случилось и с твоей матерью.
        Мне захотелось подойти к нему. Прикоснуться. Утешить. Не уверена, что испытывала такую потребность раньше. Я даже не представляла, как это делать, поэтому прижала руку к груди и осталась сидеть.
        - Мне так жаль. Понимаю, что это ничего не меняет. И ты не хочешь это слышать, но мне хотелось бы как-то это изменить.
        Глаза цвета грозовых туч встретились с моими, и он кивнул.
        Я опустила руку на колени.
        - Как другие Первозданные это позволили? Почему никто, кроме Киллы, не вмешался, когда он занял место твоего отца? Когда вернул к жизни ту бедную девушку?
        - Колис уничтожил все записи, раскрывающие правду, - сказал Эктор с другого конца стола. - И в Илизиуме, и в царстве смертных. С тех пор Первозданного Смерти больше не изображают на картинах. Колис ударился в крайности, дабы скрыть, что не он должен быть Первозданным Жизни. Даже когда стало ясно: что-то идет не так. Он утратил способность создавать и поддерживать жизнь.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Это никогда не было его предназначением, как и предназначением моего отца не было стать Первозданным Смерти, - сказал Эш. - Я же был в этом рожден, мое предназначение таково. Но Колис навязал иную участь себе и моему отцу. Силы жизни, которые он получил, были временными. Спустя несколько столетий они пошли на убыль. К тому времени мой отец был мертв, а Колис… сумел овладеть другими силами. Но после меня Первозданные не рождались. Колис не может давать жизнь. Не может ее создавать.
        До меня кое-что дошло.
        - Вот почему Избранные не возносятся?
        - Ну да, - кивнула Бель. - Но он не может отменить Ритуалы. Это вызвало бы много вопросов. Равновесие, и без того хрупкое, сместилось еще сильнее.
        - Куда сместилось? - поинтересовалась я.
        - К смерти, - пояснил Эш, и я похолодела. - Смерти всего сущего, в конце концов. И здесь, и в царстве смертных. На полное разрушение царства смертных может уйти несколько человеческих жизней, но это уже началось. Нельзя, чтобы правили два Первозданных Смерти, а как раз это происходит. Потому что Колис в своей сути Первозданный Смерти.
        О боги.
        - Только Первозданные и немногие боги знают, что сделал Колис и кто он на самом деле, - снова заговорил Эш. - Большинство Первозданных преданы ему, потому что им либо все безразлично, либо они обязаны ему своей первозданной силой. Что же до других, которые считают сотворенное им немыслимым, они бездействуют. Либо из страха, либо осторожничают и следуют доводам разума.
        - Разума? - недоверчиво переспросила я. - А как насчет трусости? Они Первозданные. Пусть он король, но он всего лишь один…
        Эш наклонил голову.
        - Сера, ты не понимаешь. Силы, которые он похитил, практически обратились в ничто, но сам он не ослабел. Он самый старый Первозданный. Самый могущественный. Он может убить любого из нас. И что потом? Новый бог не может возвыситься. Без Жизни - не может. Это нанесет удар по царству смертных. По твоему дому. Ничего нельзя сделать. - Он наклонился ко мне. - По крайней мере, я так считаю. Отец никогда не говорил ни мне, ни кому-либо, почему он заключил сделку. Две сотни лет это оставалось проклятой загадкой. Но у него была причина. - Он посмотрел мне в лицо. - Он дал нам шанс что-то сделать.
        Я качнулась назад, потом вперед.
        - Например? Что я могу сделать с искрой жизни, кроме того, что возвращать мертвых? - Я издала сдавленный смех. - И да, знаю, это кажется впечатляющим и все такое…
        - Кажется? - усмехнулся Сэйон. - Это в самом деле впечатляюще.
        - Но как это может что-то изменить? Исправить то, что натворил Колис?
        Эш дотронулся до моей руки, отчего я ощутила волну энергии.
        - То, что сделал Колис, нельзя исправить. Но что сделал мой отец, поместив в тебя искру жизни? Скрытую все это время в роду смертных? Он позаботился дать жизни шанс.
        - Должно быть, есть что-то еще, - сказал Рахар, откинувшись на спинку стула. - Большинства из нас не было на свете, когда правил Эйтос.
        Рейн и Бель подняли руки.
        - Но вряд ли он всего лишь позаботился, чтобы первозданная искра жизни существовала. - Рахар покачал головой. - Это должно означать что-то еще.
        - Согласен. - Сэйон смотрел на меня.
        - Но что? - Я оглядела комнату.
        - А вот это - по-прежнему загадка. - Эш убрал руку с моей и откинулся назад. - Что сейчас творится в твоей голове?
        Я рассмеялась.
        - Вряд ли ты в самом деле хочешь это знать.
        - Хочу.
        Сэйон с сомнением поднял брови.
        - Погоди. Это искра жизни твоего отца. Не значит ли это, что мы… родственники?
        Эш усмехнулся.
        - Боги богов, нет. Это все равно что взять чью-то кровь. Это не означает, что вы породнились.
        - О, хвала богам. Потому что это было бы…
        Я замолчала при виде любопытных взглядов, ждущих от меня продолжения. Я прочистила горло.
        - Просто… не могу придумать, что еще может означать мой дар. Как он может помочь. Твой отец… его душа тоже была уничтожена?
        Я подумала, что если нет, то стоит рискнуть и связаться с ним, даже если самому Эшу запрещено это делать. И тут меня осенило.
        - Если ты не мог сам вступить с ним в контакт, то уже направил бы к нему кого-то.
        - Его душа не уничтожена. - Кожа Эша истончилась, в его глазах завихрился итер. - В Колисе все еще остается Смерть, как и в моем отце сохраняется немного Жизни. У Колиса достаточно силы, чтобы захватить и удерживать душу. Душа моего отца у него.
        - Боги, - вымолвила я. Мне стало дурно, и я на миг закрыла глаза. - А твой отец сознает свое положение?
        - Не думаю, хотя не уверен - может, я убедил себя в этом, чтобы было легче, - признался он. Прошло мгновение, и итер в его глазах затих. Эш глубоко вздохнул и взглянул на Эктора. - Теперь мы знаем, почему маки вернулись.
        - Что? - Я перевела взгляд с одного на другого.
        Эш посмотрел на меня.
        - Помнишь, я рассказывал тебе о цветах?
        - О темпераментном растении, которое я тебе напоминаю?
        Рейн прикрыл ладонью смешок, а Эш кивнул.
        - Они не такие, как маки в царстве смертных. Не считая отравленных иголок, они скорее красные, чем оранжевые, и в Илизиуме растут гораздо обильнее. Боги… - Он провел большим пальцем по нижней губе. - Их не было сотни лет, но через несколько дней после твоего прибытия один расцвел в Красном лесу.
        Я вспомнила, как он пересекал двор и в одиночку входил в Красный лес, причем не один раз. Так вот что он проверял.
        - Но я ничего не сделала.
        - Не думаю, что тебе нужно что-то делать, достаточно просто находиться здесь, - сказал Нектас, потирая спину Джадис, которая вертелась у него на руках. - Твое присутствие медленно возвращает жизнь обратно.
        Это… невероятно, но тут мне вспомнились слова Эша.
        - Ты сказал, что отсутствие Первозданного Жизни уже ощущается в царстве смертных.
        Он кивнул.
        - То, что вы называете Гнилью. Это же происходит и в Стране теней. Это последствие того, что Первозданного Жизни больше нет.
        Я воззрилась на него, а мое сердце словно остановилось. Поначалу в голове было пусто - совершенно пусто. Наверное, я неправильно расслышала. Или не так поняла.
        - Гниль - это следствие окончания сделки, которую твой отец заключил с Родериком Мирелем.
        Эш положил руку на выщербленный стол.
        - Сера, это не имеет никакого отношения к сделке.
        Я была потрясена до самой глубины души.
        - Не понимаю. Это началось после моего рождения. Погода тоже начала меняться. Засухи, град. Зимы…
        - Сделка имела срок. То, что мой отец сделал с климатом, - неестественно. Так не могло продолжаться вечно. - Эш пытался поймать мой взгляд. - Но это означает, что климат вернется к тому, что было раньше, - четкой смене сезонов, как в некоторых областях царства смертных. Конечно, вряд ли в Ласании будет так холодно, как в Айрелоне, ожидать слишком суровой погоды не стоит.
        Мое сердце забилось быстрее. В ушах возник гул. Я едва расслышала слова Сэйона:
        - На погоду влияет то, что сделал Колис. Вот почему в царстве смертных она стала неустойчивой, участились засухи и бури. Это следствие нарушения равновесия.
        - Сделка не имеет никакого отношения к Гнили? - прошептала я.
        Эш покачал головой. Мне хотелось отрицать то, что он утверждал. Верить, что это какая-то хитрость.
        - А ты думала, что они связаны? - спросил Эш.
        У меня задрожали ноги.
        - Мы знали, что срок сделки заканчивается с моим рождением. Именно тогда появилась Гниль. Так считалось, поколение за поколением. Что когда сделка закончится, все станет как было до нее.
        - И стало, - согласился Эш. - Погода вернулась к первоначальной, какой была в те времена. Но, как объяснил Сэйон, из-за нарушения равновесия она стала более неустойчивой. Необычные погодные явления происходят по всему царству смертных.
        - Похоже, появление Гнили - простое совпадение, - заявил Рейн. - А может, она связана с твоим рождением и тем, что сделал отец Никтоса. Может, появление искры жизни запустило какой-то процесс. Но почему из-за этого стала портиться земля - непонятно.
        Эш наклонился ко мне.
        - Но это не входило в сделку, которую заключил мой отец. То, что происходит в Ласании, случилось бы в любом случае. В конце концов это распространится по всему царству смертных, равно как и по всему Илизиуму.
        - Знаешь что? - вмешалась Эйос. Я повернула голову к ней, и наши взгляды встретились. - Мне кажется, Рейн что-то понял. Может, это имеет отношение к сделке, но не так, как ты думаешь.
        - Что ты хочешь сказать? - спросил Эш, глядя на богиню.
        - Может, Гниль - последствие деяний Колиса - не проявлялась так долго потому, что в роду Мирелей жила искра жизни. Я хочу сказать, что царство смертных гораздо уязвимее к действиям Первозданных. Отсутствие Первозданного Жизни должно было сказаться уже давно, верно? - Эйос оглядела стол. Некоторые согласно кивнули. - Искра жизни в каком-то смысле была защищена в вашем роду. Находилась там, но… когда ты родилась, искра перешла в смертное тело - уязвимое и имеющее конечный срок.
        - Ты имеешь в виду мою смерть, - хрипло сказала я.
        Эйос поморщилась.
        - Да. А может, нет, - быстро добавила она, когда я вздрогнула. - Может, искра жизни ослабела в смертном теле и больше не может сдерживать последствия действий Колиса. - Она слегка пожала плечами. - Или я полностью ошибаюсь, и просто не обращайте на меня внимания.
        - Нет. В твоей идее что-то есть, - задумчиво произнес Эш и переключил внимание на меня. Мне стало нехорошо. Мгновение он изучал меня. - Сера, что происходит?
        Я не могла ответить.
        - Ты не просто удивилась. - В его радужки просочился итер. - Ты переживаешь слишком сильно, это не может быть растерянность из-за недопонимания.
        Недопонимание? Меня сотряс хриплый смех. Должно быть, Эш улавливал мои эмоции, читал их, но в этот момент мне было все равно. Вряд ли он мог точно определить, что именно я чувствую.
        Дрожь распространилась по телу, лишая меня возможности отрицать его слова.
        Все встало на свои места. В тот день в Красном лесу я поняла, что происходящее в Стране теней напоминает распространение Гнили в Ласании - серая, высохшая трава, голые скрученные ветви, вонь гнилой сирени, пропитывающая мертвую почву.
        Но это означало… если сделка не связана с Гнилью, я ничего не могу сделать. Что еще хуже, она распространится по всему царству смертных. И если Эйос права, это из-за моего рождения. Потому что искра теперь живет в теле, которое в конце концов умрет, унеся ее с собой. Часы, которые вели обратный отсчет, подводили не к завершению сделки. А к моему концу.
        Прижав руку к животу, я встала, не в силах больше сидеть, и отошла от стола.
        - Сера. - Эш повернулся ко мне. - Что происходит?
        Я убрала с лица волосы, дергая пряди. Я не видела Эша. Не видела никого в комнате. Перед глазами стоял образ Куперов, лежащих на кровати, пока над ними роились мухи. А потом я подумала о других семьях. Сотни тысяч, миллионы бедных семей.
        - Я считала, что могу это остановить, - прошептала я. Горло горело. - Так я провела всю… свою жизнь. Мои мысли. Все, что я делала. Одиночество. Проклятая вуаль Избранной. Тренировки… Всё впустую. Проклятая подготовка. - Я провела руками по лицу. - Это стоило того. Я бы спасла свой народ. Неважно, что в итоге случилось бы со мной…
        Эш внезапно оказался передо мной, его холодные ладони прижались к моим щекам.
        - Неужели вы полагали, что исполнение сделки остановит Гниль?
        У меня вырвался придушенный смешок.
        - Нет. Мы думали…
        «Заставь его влюбиться.
        Стань его слабостью.
        Покончи с ним».
        Я содрогнулась от резкого ощущения - я по-настоящему дышала. То же самое чувствовала, когда меня преподнесли ему в ту первую ночь, а он не забрал меня. Облегчение. Но теперь по совершенно иной причине. Мне не нужно им манипулировать. Не нужно заставлять его влюбиться, а затем убивать.
        В поле зрения появилось его лицо, резкие скулы. Роскошные рыжевато-каштановые волосы и поразительные глаза, бурлящие итером. Черты Первозданного, который оказался вовсе не таким, как я предполагала или хотела верить. Чутким и добрым, несмотря на все потери и боль, которые ему выпали и которые многих других превратили бы в чудовищ. Человеком, который… начал мне нравиться. Стал мне небезразличен еще до того, как я узнала, кто он, - когда мы сидели бок о бок у озера. Человеком, который заставил меня чувствовать себя личностью, а не чистым полотном или пустым сосудом.
        Рожденной только для того, чтобы убивать.
        Мне не нужно делать то, чего я не хочу. И, о боги, я не хотела ему вредить. Даже быть на это способной. И теперь я не должна это делать. Облегчение было всепоглощающим, оно захлестнуло меня волной эмоций, в которых я чуть не утонула. Меня остановило только воспоминание о той ночи, когда он не забрал меня.
        Вина.
        Горькая, клокочущая вина.
        Умрут миллионы, даже если мне не нужно забирать его жизнь. Это не благословение. Не отсрочка.
        - Сера, - прошептал Эш.
        Я подняла на него взгляд, и у меня сбилось дыхание, когда он провел по моей щеке пальцем, вытирая слезинку. Я попала в плен его ярких глаз, в которых метались клубы итера.
        - Вряд ли она думала, что спасет свой народ, став твоей супругой, - раздался голос Бель, напомнив, что мы не одни. Итер в глазах Эша затих. - Думаю, она узнала, как завершить сделку в пользу призвавшего.
        Эш молча смотрел на меня. Кто-то выругался. Я слышала, как скрипели ножки стульев по каменному полу, и затем почувствовала это. Руки Эша задрожали, и внезапно комната наполнилась энергией, потрескивающей на моей коже. Я увидела, как истончилась его кожа и под ней сгустились тени.
        - Ты думала, что будущее Ласании зависит от сделки, от того, что ты исполнишь ее, но не как моя супруга. - Его голос был так тих и мягок, что по мне пробежал холодок. - Ты знала, как завершить сделку в пользу призвавшего?
        Все мое существо кричало, что я должна солгать. Во мне возникло на удивление сильное чувство самосохранения. Солгать было самым разумным, но мне надоело лгать. И скрываться.
        - Да.
        Эш резко вдохнул. Из углов комнаты отделились тени и собрались вокруг него - вокруг нас.
        - Вот почему ты продолжала приходить в Теневой храм после того, как я отверг тебя? Вот почему хотела исполнить сделку, на которую не подписывалась?
        В моей груди возникла еще одна трещина.
        - Да.
        Из его глаз вырвался итер, а сквозь мятущиеся тени за его спиной начал пробиваться свет. Мой выдох повис облачком между нами.
        - Твои тренировки. Твоя подготовка. - Он оскалил зубы, и показались кончики клыков. - Все, что ты делала с того дня, как появилась на свет, и до этого момента, было для того, чтобы стать моей слабостью?
        Мне сдавило грудь. Я не могла отвечать. Казалось, что из комнаты пропал воздух, а оставшийся слишком холодный и густой, чтобы им дышать. Внутри меня возникло жжение, которое поползло к горлу, а обрамленные итером тени за спиной Эша приняли очертания крыльев.
        Я умру.
        Я поняла это, глядя в его неподвижные, мертвые глаза. И я не могла его винить. Я стояла перед ним, потому что собиралась убить его. Всегда знала, что приму смерть от его рук или из-за того, что покончила с ним.
        - Ты, - произнес он.
        Его голос - шепот ночи. Он провел рукой по моей челюсти, прижал ладонь к моему горлу, запрокинул мою голову назад. Теперь я смотрела не на Эша. А на Первозданного. Первозданного Смерти. Он стал для меня Никтосом.
        - Ты должна знать, что тебе не удалось бы уйти, даже если твой замысел удался. Ты бы умерла в тот момент, когда вытащила этот проклятый тенекамень из моей груди.
        - Эш, - произнес Нектас рядом с нами.
        Первозданный не шевелился. Он, не моргая, смотрел на меня.
        - Неужели ты совершенно не ценишь свою жизнь?
        Я вздрогнула.
        - Эш, - повторил Нектас, а Ривер издал негромкий звук.
        В глазах Эша метался итер. Он медленно убрал руки, и тени вокруг него обрушились. Мгновение он стоял, черты его лица обострились. Затем он шагнул назад.
        У меня подгибались колени, а сердце бешено колотилось. Я прислонилась к стене.
        - Я…
        - Не надо извинений, - рявкнул Никтос. - Не смей…
        Где-то снаружи протрубил горн, и этот звук эхом разнесся по дворцу. Сигнал повторился. Я отскочила от стены.
        - Что это?
        - Предупреждение. - Никтос уже отвернулся от меня. - Мы в осаде.
        Глава 36
        - Они почувствовали волну силы, - вскочила на ноги Бель.
        Я оторвалась от стены, остальные боги встали.
        - Вы думаете, это Колис?
        На меня никто не смотрел. Только Нектас.
        - Сам он не придет, - ответил дракен, а Джадис подняла голову и зевнула. - Он пришлет других.
        - Если бы он пришел за тобой, ты бы добилась того, к чему так отчаянно стремишься, - оглянулся на меня Никтос. - Смерти.
        Сердце сжалось, холод его слов пронзил меня. Нельзя отрицать - они жалили.
        - Сэйон, иди разузнай что сможешь. Встретимся у конюшни. Рахар, Бель, идите с ним. Никому ни слова о том, что здесь узнали. Никому, - приказал Никтос. - Поняли?
        Трое богов подчинились и быстро покинули комнату. Никто из них не смотрел в мою сторону.
        - Отведу молодняк в безопасное место. - Нектас жестом подозвал Ривера. - На всякий случай, если я прав насчет того, кто к нам пожаловал. Мы присоединимся к тебе, как только они окажутся в безопасности.
        Никтос кивнул, стоя спиной ко мне, а дракен направился к двери. Голова Джадис покоилась на плече отца. Она сонно помахала мне, когда они проходили мимо. Этот жест… не знаю почему, запечатлелся в моем сердце, словно вырезанный ножом. А взгляд, которым меня наградил ее отец, говорил, что он держит этот нож неподалеку.
        «Думаю, и тебя тоже я буду звать другом».
        Я вдохнула. Сомневалась, что Нектас и сейчас так думает. Да и с чего бы? Я пришла сюда, замышляя убить Первозданного, который был ему как родной.
        Эйос встала и бросила на меня торопливый взгляд.
        - Пойду проверю Джемму. Не разбудили ли ее сигналы. Позабочусь о ней, если разбудили.
        - Спасибо, - сказал Никтос.
        Он снял со стены короткий меч и прикрепил на бедре, затем схватил кинжал и сунул в сапог. Длинный меч в ножнах оказался за его спиной.
        - А с ней что делать?
        Я резко повернула голову к Эктору, который задал вопрос.
        - Я могу помочь.
        Никтос медленно повернулся ко мне, а Рейн вскинул брови. Во взгляде Первозданного сквозила бесконечная холодность. Я подавила порыв отшатнуться от него.
        - Я могу. - Я постаралась, чтобы голос звучал ровно. - Я тренировалась со стрелами и мечом.
        - Ну конечно, ты тренировалась, - презрительно усмехнулся он.
        Я поморщилась. Что-то еще сильнее резануло по сердцу, оставив отметину. Горло и глаза начали гореть, а внутри поднималась горечь. Я не могла набрать воздуха - в горле стоял ком. Нельзя этого допустить. Я закрылась. Закрылась от всего. «Вдохни». Я мысленно надела вуаль. Было тяжелее сделать это, чем раньше. Вуаль казалась тонкой и прозрачной, как никогда. «Задержи дыхание». Я стала ничем - чистым холстом, пустым сосудом, который нельзя уязвить словами или действиями, кроме тех, которые я вызываю сама.
        Я выдохнула.
        - Опасность пришла в Страну теней из-за того, что я сделала. Я не буду стоять в стороне и бездействовать, когда могу сражаться. - Я подняла подбородок и встретила холодный взгляд Никтоса. - Я не представляю угрозы для твоих людей.
        Он склонил набок голову.
        - Ты не представляешь угрозы для меня.
        Я застыла.
        - Я могу помочь, но ты волен делать что хочешь. Запереть меня или взять с собой. Сейчас ты только теряешь время.
        Никтос опустил подбородок, уставившись на меня.
        - Хотя мне очень нравится идея запереть тебя, сейчас нет времени позаботиться, чтобы ты надежно охранялась и не сбежала. Поэтому ты пойдешь со мной. - В мгновение ока он оказался передо мной. Я напряглась, но мне удалось не дрогнуть. - Но если ты сделаешь что-нибудь, что поставит под угрозу жизни моих людей, заточение - это наименьшая неприятность, которая тебя ждет.
        От меня не укрылись недоверчивые взгляды, которыми обменялись Рейн и Эктор, и я ни на секунду не усомнилась в словах Никтоса.
        - Я не хочу никому из них навредить.
        - Нет. - Он насмешливо улыбнулся. - Только мне.
        Вуаль слетела.
        - Тебе я тоже не хочу навредить.
        - Да брось.
        Он схватил меня за руку. Разряд энергии вызвал теплый гул. Держа крепко, но не больно, Никтос повел меня из комнаты.
        Протащил мимо тронов, и мы спустились с возвышения. Эктор и Рейн шли сразу за нами. В темном зале царила жуткая тишина, если не считать стука наших сапог. Мне было трудно поспевать за его широкими шагами. Я сосредоточилась на том, чтобы не возвращаться мысленно в ту комнату и к тому, почему он теперь для меня Никтос. Он шел так быстро, что я не заметила небольшую ступеньку между открытым залом и холлом. Я споткнулась…
        Никтос крепче сжал мою руку и удержал от падения лицом вниз на жесткий тенекамень.
        - Спасибо, - промямлила я.
        - Не надо, - бросил он.
        Я сжала губы, и вуаль опустилась снова. Его гнев неудивителен. Я не собиралась его винить. Это из-за неспособности оставаться в пустоте мое сердце сжималось.
        Через открытые двери пронесся Сэйон и резко остановился, заметив нас.
        - Что-то происходит у стены вдоль залива. - Он скользнул взглядом по нашим соединенным рукам, но не выказал никакой реакции. - Пока не знаю что. Рахар готовит Одина. Бель уехала вперед.
        - Не знаешь, есть ли раненые? - на ходу спросил Никтос.
        - Перевернулся один из небольших кораблей, - сообщил Сэйон, идя на шаг позади нас. Впереди Рахар вел огромного вороного коня к уже оседланным лошадям. - Операция по спасению остановилась, когда одна из шлюпок опрокинулась.
        - Что такого находится в этом заливе, если оно способно переворачивать корабли? - спросила я.
        - Там ничего не должно быть, - произнес Никтос, удивив меня, потому что я не ожидала ответа.
        - Воды давным-давно мертвы. Мало что может прожить в них долго, - добавил Рахар. - Кроме того, вода непроницаемо черная…
        - Что еще больше осложняет спасательные работы, - сказал Сэйон. - Или вообще делает их невозможными. Любой - хоть бог, хоть смертный, попав в эти воды, скорее всего, не вернется.
        Я похолодела. Никтос взял у Рахара поводья и повернулся к Эктору.
        - Принеси мне плащ с капюшоном. Встретимся у ворот перед заливом.
        Эктор бросил взгляд в мою сторону, сдвинув брови. У него был такой вид, словно он хотел что-то сказать, но передумал.
        - Конечно.
        Он повернулся и побежал к одному из скрытых под лестницами боковых входов.
        - Остальные ворота в город заперты? - спросил Никтос.
        - Запирают, как сказал один гвардеец, - подтвердил Сэйон. - И началась эвакуация от залива.
        Я повернулась к Одину, не зная, как взбираться на такого огромного коня. Нужно было что-то придумать - я не настолько глупа, чтобы просить для себя лошадь. Я потянулась к седлу, но Никтос взял меня за талию и поднял с потрясающей легкостью.
        Я хотела поблагодарить, но заткнулась и перекинула ногу через седло.
        - Она в самом деле едет с нами? - поинтересовался Рейн, садясь на лошадь.
        - А ты хочешь остаться и следить, чтобы она сидела там, куда мы ее поместим? - Никтос взлетел на коня, усевшись позади меня, а я стиснула зубы.
        - Нет, - ответил Рейн.
        - Тогда она едет с нами. - Никтос сжал поводья Одина. - Держись.
        Я вцепилась в луку седла за секунду до того, как Один пустился в галоп, быстро набирая скорость. Из-под копыт летели комья земли и клубы пыли. Я наклонилась вперед, а Никтос направил Одина вокруг Вала. Сэйон и Рахар ехали рядом. Мы проскакали через узкие ворота по утрамбованной земле, на которой поблескивали крупинки втоптанного в нее тенекамня. Вдоль дороги стояли голые согнутые деревья, напомнившие те, что встретились мне по пути в Страну теней. Вокруг серых стволов сгущался туман. Сквозь тяжелые сучковатые ветви с красной листвой проглядывал Вал. Он становился таким высоким, что я не видела вершин парапетов. За деревьями показались башни, расположенные в сотнях футов друг от друга, а затем Вал словно бы начал удаляться от дороги, пока не скрылся из виду.
        Никтос резко повернул Одина направо. Первозданный наклонился, и его грудь прижалась к моей спине. Ощущения от его холодного тела грозили захлестнуть меня и отключить и без того не слишком надежный самоконтроль. Это соприкосновение… боги, я не могла позволить себе думать об этом. Мы летели между кровавых деревьев. Белый туман растекался, сгущался, неистово клубился. Этот туман - итер - поднимался все выше, и мне начало казаться, что сердце мое бьется так же неистово.
        - Мы срежем путь. - Никтос опустил руку на мою талию и крепко сжал. - Наверное, тебе лучше закрыть глаза.
        Мои глаза оставались широко распахнуты.
        - Почему?..
        Я резко вдохнула - деревья впереди исчезли, и земля словно провалилась в туманную бездну.
        В горле застрял крик. Сэйон вырвался вперед, низко пригибаясь на черном коне, почти таком же огромном, как Один. Сэйон и его конь исчезли. Я начала вжиматься спиной в Никтоса…
        Один прыгнул в туман.
        Мгновение ничего не существовало, только туман и ощущение… полета. Я не могла даже дышать в эти секунды невесомости…
        Удар Одина при приземлении выбил остатки воздуха из моих легких и отбросил меня назад на твердое тело Первозданного.
        На головокружительной скорости мы скакали сквозь пелену итера. Копыта Одина стучали по камням, Никтос держал меня. Я ничего не видела. Ничего, кроме тумана. Но если бы мы сорвались с горы или откуда мы спускались, я не встретила бы падение с закрытыми глазами.
        Один прыгнул еще раз, мы вырвались из густого тумана и теперь скакали по серой траве и твердой земле. Рейн и Рахар присоединились к нам и ехали сбоку. Я не сразу поняла, что вижу. Казалось, это Сэйон, и он скакал вдоль стены, где вились слабые клочья тумана.
        Я оглянулась на туманную гору. Из непроглядной стены итера вырвались десятки всадников. Никтос отдал приказ, который я не расслышала из-за грохота копыт.
        Впереди показались закрытые каменные ворота. На самом верху Вала, где горели факелы, виднелись фигуры гвардейцев, повернувшихся к тому, что находилось за стеной.
        Никтос замедлил шаг Одина и остановил его поодаль от группы гвардейцев. Один из них отделился. Прищурившись, я узнала Теона - одного из немногих богов, не присутствовавших, когда раскрылась моя измена. Не сомневалась, что он и его сестра скоро об этом услышат. Или боги подчинятся приказу Никтоса и никому не расскажут о том, чему стали свидетелями?
        - В воде что-то есть, - сказал Теон, взяв Одина под уздцы и едва взглянув на меня. - Оно пришло с моря и врезалось в один из наших кораблей с припасами. Разорвало сукина сына надвое.
        Выругавшись, Никтос соскочил с коня, повернулся и без слов протянул ко мне руки. Я взялась за них, пораженная, что даже в своей холодной ярости он по-прежнему… внимателен.
        - Есть какие-нибудь догадки, что это? - спросил он.
        - Пока нет, - ответил Теон.
        Никтос сделал шаг и вдруг застыл. В тот же момент в центре моей груди запульсировало тепло. В звездном свете я увидела, как от слабого тумана, стелющегося по земле, поднялись тени. Никтос закрыл глаза, черты его лица стали резче.
        - Смерть, - прошептала я.
        Он повернул ко мне голову и открыл глаза.
        - Ты ее чувствуешь?
        Сглотнув, я кивнула.
        - Да, чувствую.
        На его челюсти дернулась мышца.
        - Это ты чувствуешь, как души отделяются от тел.
        Теон выругался себе под нос, а я уставилась на Никтоса. Мне не приходило в голову, что как Первозданный Смерти он тоже способен чувствовать смерть.
        Как и я.
        Похолодев, я отвернулась. На нас скакал Эктор. Он резко остановил лошадь, разогнав туман, и бросил Никтосу черный плащ. Первозданный кивнул в знак благодарности и, повернувшись ко мне, накинул мягкую ткань на мои плечи. Гвардейцы побежали вверх по лестнице на стену. Эктор спешился.
        - Ты останешься с Эктором и Рейном, - сказал Никтос и надел капюшон мне на голову.
        Вид у богов был не слишком довольный, но я кивнула.
        - Оставайся с ними, - приказал Никтос.
        Я потянулась к пуговицам плаща, но он опередил меня, быстро застегнул плащ и поймал мой взгляд. Его глаза ярко горели.
        - Помни мое предупреждение.
        Теон нахмурился, услышав тон Первозданного, но быстрый взгляд Рейна заставил его молчать.
        - Я помню, - сказала я.
        Никтос еще мгновение удерживал мой взгляд, а затем посмотрел на Рейна и Эктора.
        - Позаботьтесь о том, чтобы она осталась жива.
        Он вернулся к Одину, взобрался на коня и повернул к гвардейцам. Я проследила, как он на ходу наклонился в седле и подхватил лук и колчан, поданные гвардейцем. Тени прорезали туман. Сэйон, Рахар и Теон последовали за ним. Ворота открылись, и Никтос проскакал в них. За ним проехали только три бога и кто-то еще, как и я, в капюшоне, отделившийся от всадников.
        - С ним… все будет хорошо, да? - спросила я, когда ко мне подошел Рейн с растрепанными золотисто-рыжими волосами. - Он выехал в сопровождении всего трех богов? С ними все будет в порядке?
        - Думаешь, я правда поверю, что тебя это волнует?
        Я посмотрела на него.
        - С ним все будет хорошо?
        - Он же Первозданный, - ответил бог. - А ты что думаешь?
        Я понимала, что он живет и дышит. Следовательно, его можно ранить. А богов можно убить.
        - Тебя здесь быть не должно, - заявил Эктор.
        - Но я здесь. - Я повернулась к ступеням и пошла вперед, надев воображаемую вуаль. - Что может быть в воде?
        Эктор прошел мимо меня и первым ступил на лестницу. Он оглянулся через плечо.
        - Ты веришь в чудовищ?
        У меня оборвалось сердце.
        - Смотря в каких.
        Он с ухмылкой отвернулся. Я оглянулась на Рейна, но тот смотрел прямо перед собой. Я быстро последовала за Эктором по лестнице, не позволяя себе думать, насколько высоко мы поднимаемся.
        Когда мы почти добрались до верха, Рейн сказал:
        - Что бы ты ни делала, пожалуйста, не дай себя убить. Уверен, Никтос придерживает эту честь для себя.
        - И не собираюсь, - заявила я.
        - Он не убьет ее, - сказал сверху Эктор. - Ведь она несет в себе искру.
        Рейн сзади вздохнул, и до меня дошло, что Эктор прав. Никтос не убьет меня. Пока не разберется, что означает эта искра во мне помимо того, что я могу возвращать к жизни мертвых. А когда разберется? Убьет? Возможно, тем самым приговорив царство смертных к быстрой гибели, если Эйос права? Или будет держать взаперти, подальше от тех, кто может мне навредить, и от тех, кому, как он считает, могу навредить я?
        Внутри все перевернулось. Я шла вдоль широкой крыши. Вдали не было видно ничего, кроме скалистых холмов и ровной земли. Никтоса или его гвардейцев я не заметила. На повороте стены ускорила шаг, глядя по сторонам. Мы вошли в город - низкие, приземистые строения напомнили склады в Карсодонии. Я шла вперед, скользя взглядом по непримечательным зданиям, пока наконец передо мной не открылся вид на город.
        У меня перехватило дыхание. Лифи оказался больше, чем я ожидала.
        На черепичных крышах блестел звездный свет. Жилые дома и деловые здания теснились друг к другу, между ними тянулись узкие извилистые дорожки, совсем как в Перекрестке Крофта. На улицах и в окнах горели свечи и газовые фонари. В этом большом городе не было храмов - во всяком случае, я их не видела. Один район раскинулся на склоне холма, дома там располагались в шахматном порядке.
        - Сколько здесь жителей? - спросила я, когда Эктор вышел вперед.
        - Сто тысяч. - Рейн обошел меня. - Или около того.
        Боги богов. Я понятия не имела. Большинство из них боги или смертные? Сколько среди них Избранных?..
        Послышалось что-то похожее на раскат грома. Крики и вопли на улицах стали громче. Мне сдавило грудь, и я бросилась к парапету вместе с Рейном и Эктором. Положив руки на грубый камень, наклонилась и всмотрелась в сумрак.
        По узким улочкам неслись люди - пешие, верхом и в экипажах. Меня охватил ужас: они напирали, толкались и падали, пытаясь на бегу перекричать друг друга…
        - Они бегут от залива, - крикнул Эктор, отрываясь от парапета. - Дерьмо. Я думал, оттуда уже всех эвакуировали.
        - Это как раз и происходит. - Рейн побежал вдоль стены, глядя вперед. - Что там такое в воде?
        Гвардейцы отдавали приказы, пытаясь успокоить людей и восстановить хотя бы подобие порядка, но их возгласы тонули среди паники. Раздались резкие крики боли, я вздрогнула и отшатнулась от бушующего внизу бедствия. Давка была ужасной. Люди гибли в отчаянной попытке добраться до безопасного места.
        Я заставила себя отвернуться и уйти от парапета. Юбка хлестнула меня по ногам. Я не могла позволить искре снова перехватить контроль. Вдоль восточной стены суетились гвардейцы. Я торопливо шла за Эктором и Рейном. Мы добрались до выходящего на залив края стены. Другие гвардейцы не обращали на меня ни малейшего внимания. Либо они ничего не знали, либо полностью сосредоточились на происходящем внизу. Я приблизилась к парапету, ступая между щитов, колчанов и изогнутых луков. Под капюшон пробрался несвежий ветер и бросил волосы мне на лицо. Перед нами блестела поверхность залива.
        Увиденное пробудило воспоминания десятилетней давности, когда судно, перевозившее нефть, врезалось в другое. Мы с Эзрой взобрались на утесы и наблюдали, как люди короля Эрнальда пытались остановить разлив нефти. Судно затонуло, а нефть растеклась по воде. Фанос, Первозданный Небаи Моря, разгневался и вырвался из моря ужасающим вихрем. От его яростного рева у нас из ушей потекла кровь. В считаные секунды он уничтожил все корабли в порту. Погибли сотни людей - утонули, были отброшены на портовые постройки, перестали существовать вместе с десятками кораблей.
        Зато с тех пор воду не загрязняли.
        Но сейчас, насколько я знала, Фаноса в воде не было. И тем не менее от увиденного у меня остановилось сердце. Транспортный корабль, разломленный надвое, затонул в бешено бурлящих водах.
        Еще один корабль раскачивался, а люди боролись с такелажем и что-то кричали друг другу. На бурных водах плавали вверх дном шлюпки, должно быть, присланные на помощь затонувшему кораблю. Я не заметила, чтобы в воде кто-нибудь плавал или барахтался, и вспомнила, что мы с Никтосом почувствовали у ворот.
        Смерть.
        В воде что-то было. Гвардейцы, выстроившиеся вдоль стены, подняли луки и прицелились.
        Рейн выругался и резко остановился передо мной.
        И тут я увидела то, что вырвалось на темную блестящую поверхность залива.
        Я приоткрыла губы. Боги богов, они размером с лошадь. Они карабкались по бортам кораблей, мускулистые черные тела блестели, как масляные. Корабли на причале дрожали, словно тростинки на ветру. Древесина трещала и ломалась в хватке чудовищ. Их ноги пробивали дыры в палубах.
        Я никогда не видела их вживую, только на картинках в толстых книгах об Илизиуме, но знала, что это даккаи - раса злобных плотоядных существ, которые, по слухам, рождаются в бездонных ямах где-то в Илизиуме.
        Их лица были лишены черт, за исключением раскрытого рта, полного острых зубов. Говорили, это одни из самых ужасных существ в Илизиуме.
        - Почему они здесь? - Я посмотрела на Рейна.
        - Они как обученные ищейки, способные чуять итер. Он привлекает их. - Бог устремил на меня сияющие глаза. - Их послали за тобой.
        Я повернулась обратно к докам. Внутри угнездился тошнотворный ужас. Даккаи вот-вот доберутся до города, и ничто не встанет между ними и домами на холме, куда так отчаянно бегут люди. Они идут за мной, а погибнуть могут невинные…
        Внезапно небо прорезала яркая вспышка, ослепив меня. Я отшатнулась назад, а гвардейцы издали ликующие возгласы. Они бросились к краю стены, встали на колени и прицелились из луков.
        Пронзительный вопль заставил меня снова обернуться к заливу. Я успела увидеть, что стрела поразила даккая в голову. Он упал навзничь и рассыпался в ничто, совсем как охотники. Еще одна стрела попала во второго даккая, который добрался до вершины утеса. Оттуда летели стрелы. Я развернулась, и у меня чуть не подкосились ноги.
        Из тумана вырвались пять огромных черных коней и поскакали вниз по склону, разбивая копытами камни. Никтос. Он и четверо остальных на скаку пускали стрелы в даккаев. Гвардеец в плаще, который присоединился к ним у ворот, выпрямился во весь рост. Встречный ветер сорвал капюшон, открыв толстую косу цвета самой темной ночи. Это была женщина, и она выпустила следующую стрелу, стоя на скачущей лошади.
        - Долбаная Бель, - проворчал Рейн с усмешкой, запрыгивая на парапет и натягивая тетиву. - Как всегда, не может не покрасоваться.
        Так это Бель?
        Гвардейцы выпустили залп стрел, и я начала действовать. Схватила лук и стрелу из ближайшего колчана и быстро натянула тетиву, как учил сир Холланд много лет назад.
        Как только Никтос вырвался вперед, я прицелилась и выпустила стрелу. Несколько даккаев бросились к морякам, которые бежали к пирсам, очевидно, не зная, что на кораблях гораздо безопаснее. Я выпустила еще одну стрелу и смотрела, как она прорезает ночь и ударяет в затылок даккая. Существо рассыпалось в прах, и я скривила губы.
        - Кто?.. - спросила я, натягивая следующую стрелу. Я так и не понимала, что вижу. - Как вы думаете, кто их послал?
        Рейн выстрелил после меня и схватил новую стрелу.
        - Это питомцы двора Далоса.
        У меня сперло дыхание. Колис. Я еще не обдумала то, что узнала о нем. Я выстрелила в тварь, которая полезла на утес.
        Еще несколько даккаев заметили моряков, которые пытались вернуться на корабли. Один даккай бросился на моряка, повисшего на борту корабля, и тот закричал. Я выпустила стрелу, и она поразила даккая в затылок прежде, чем он схватил моряка. Существо упало спиной в воду и взорвалось.
        Я снова и снова целилась и стреляла в тварей, наводнивших корабль. Тем временем всадники достигли края утеса. Скакавший впереди поднялся выше и привлек мое внимание, когда я натягивала стрелу. Никтос спрыгнул с Одина и, кувыркнувшись в воздухе, приземлился, присев на корточки. Я позволила себе восхититься этим трюком.
        И немного позавидовать.
        - Вот хвастун, - пробормотала я, а потом подалась вперед, когда Один взвился в воздух, прыгая на него…
        Никтос поднял руку, сжатую в кулак, и Один… превратился в тень, которая обернулась вокруг руки Никтоса и впиталась в кожу вокруг серебряного обруча.
        - Что это? - прошептала я, вытаращив глаза.
        - Впервые такое видишь? - спросил Эктор, стоявший с другой стороны от Рейна. - Ловко, правда?
        - Как такое возможно? - изумилась я.
        - Один не обычная лошадь, - ответил Эктор.
        - Да ты что? - бросила я.
        Никтос крутанулся, привлекая мое внимание. Сверкнув серебряным обручем на бицепсе, он схватил даккая одной рукой, поднял огромное существо в воздух и грохнул об землю, а потом наступил сапогом на горло и выхватил короткий меч, лезвие которого блеснуло, как оникс. Никтос быстро обрушил меч, и даккая не стало.
        Бель, где-то потерявшая плащ, приземлилась рядом с ним. Жеребец, на котором она ехала, умчался прочь от доков, а за ним - остальные лошади, подальше от даккаев. Бель завела назад руку, отцепляя от бедра стрелу. Ее длинные ноги были затянуты в бриджи, руки обнажены, но никакие обручи их не украшали. До Бель было слишком далеко, чтобы я могла рассмотреть ее лицо. Наверное, Никтос что-то ей сказал, потому что до нас донесся ее смех, похожий на звон колокольчиков. Гвардейцы вдоль стены застыли, а она разогналась, взмыла в воздух и обрушилась на даккая с кулаками… нет, с каким-то оружием. Даккай разлетелся в прах, а она приземлилась на то место, где он стоял.
        - Кажется, я влюбился, - сказал Эктор.
        У меня возникло ощущение, будто я тоже немного влюбилась.
        Рейн фыркнул.
        Через доки метнулся даккай, взмыв в воздух. Теон ударил его, отбросив назад, и вонзил меч в грудь другого существа.
        - А теперь, кажется, влюбился я, - пробормотал Рейн.
        Теон развернулся и полоснул даккая, которого ударил.
        Я зарядила новую стрелу и опять увидела Никтоса. Он с впечатляющей силой пнул даккая в грудь, и тот отлетел на несколько футов. Сэйон, развернувшись, поразил существо мечом, который затем всадил в другого.
        Бель, похоже, развлекалась вовсю. Она быстро разделалась с даккаями, которые лезли на корабль, и моряки теперь стояли как зачарованные, глядя на нее. Отпустив тетиву, я проследила за стрелой, а когда та попала в голову существа, потянулась за следующей.
        - Еще даккаи! - закричал гвардеец на стене. - Идут на сушу.
        Никтос повернулся, а несколько даккаев всплыли из воды и с воплями хлынули в доки.
        Один из даккаев подбежал к Никтосу сзади, и я, сменив прицел, выпустила стрелу. Когда Первозданный обернулся, та попала точно в цель, поразив чудовище.
        Никтос поднял голову и повернулся туда, где стояла я.
        У меня дрожала рука, когда я отвела взгляд и потянулась за следующей стрелой. Вряд ли я получу благодарность.
        - Несколько только что взобрались наверх, - прокричал гвардеец, бегущий по стене. - Они идут к воротам.
        - Вперед! - приказал Никтос.
        Бель бросилась бежать. Она быстро исчезла за углом здания, а воздух наполнился криками тревоги. Десятки новых тварей кишели в доках, выбираясь из воды, словно прилив смерти.
        - Боги богов, - прохрипел Рейн. - Сколько их!
        С тяжело колотящимся сердцем я бросилась вперед, прицеливаясь. Поразила одного, а на его месте появилось еще трое. Я осматривала доки широко раскрытыми глазами. Увидела, как Никтос оттолкнул даккая назад, а другой врезался ему в бок. Он покачнулся, и крик застрял у меня в горле. Я выпустила стрелу в даккая.
        - Почему он не использует свою силу? Почему никто из них не пользуется итером?
        - Даккаи чувствуют итер, они им кормятся. Он привлечет еще больше, - объяснил Рейн, отбрасывая пустой колчан. - Проклятье, они так и кишат.
        Я глянула на свой почти пустой колчан, и из моих легких вырвался хриплый вздох.
        - Стена! - закричал гвардеец. - На стене!
        Я посмотрела вниз, и у меня упало сердце. Около дюжины даккаев лезли по стене, всаживая кулаки в камень и откалывая его так, чтобы на гладкой поверхности появились опоры.
        Боги милостивые…
        Двигались они быстро, взбираясь на несколько футов за секунду. Еще несколько частых ударов сердца - и они перелезут через край и бросятся на нас.
        Глава 37
        Я развернулась к колчану и выхватила стрелу. Их осталось всего несколько штук - слишком мало. Я подошла к бреши в стене, наложила стрелу и выпустила. Та угодила в гладкую блестящую макушку даккая. Он свалился со стены и рассыпался, а его место занял другой. Слишком близко кто-то закричал, и меня пробрал страх. Я натянула тетиву и поискала взглядом Никтоса. Он оказался у кромки воды, окруженный…
        Внезапно небо и залив исчезли. Мгновение я не могла понять, что случилось. Сердце запнулось, я увидела острые белые зубы величиной с мой палец и поняла, что лица даккаев не совсем лишены черт. На месте носа у них были две узкие щелочки, которые расширялись, когда твари нюхали.
        Я отпустила тетиву. Стрела пронзила рот даккая и отбросила его назад. Послышался хриплый крик, и я развернулась, в груди запульсировала искра жизни. Я схватила стрелу и повернулась обратно. Хотя сердце колотилось, пальцы не дрожали.
        Даккай перелез через стену и приземлился на парапет. С меня соскользнул капюшон, я дернулась и упала. Крошечные обломки камня посыпались мне на лицо. Эта тварь нюхала воздух, как пес, охотящийся на лису.
        Отныне мое представление об ищейках изменится.
        Существо размахнулось толстой мускулистой рукой и врезало кулаком по луку. Оружие раскололось напополам. Паника запустила ледяные когти в мое сердце. Я задрала юбку и достала из сапога кинжал. Изо всей силы всадила его в грудь твари. Клинок встретил сопротивление твердой, похожей на панцирь кожи, но сила моего размаха доставила кинжал куда надо. Даккай завыл, запрокинул голову и рассеялся слабым туманом. Этот туман увлажнил мои щеки и руки, а затем его разогнало следующее существо, перемахнувшее через стену. Оно шумно нюхало воздух. У меня остановилось сердце. Кто-то закричал, а горячее несвежее дыхание обожгло мне лицо. Грудь даккая пронзила стрела, и он свалился с Вала.
        Я перекатилась на колени и поднялась на ноги. Рейн отшвырнул лук, выхватил меч и всадил в даккая, перелезшего через Вал. Я крутанулась, услышав хрип. Эктор был прижат к стене парапета, удерживая тварь, вцепившуюся ему в горло. Подхватив юбку, я запрыгнула на невысокую стену и перехватила кинжал за лезвие. Отведя назад руку, я скользнула на парапет позади Рейна и швырнула кинжал. Он ударил даккая в спину и через миг упал к ногам Эктора, а даккай рассыпался.
        Эктор вскинул голову, его выпученные глаза устремились на меня.
        - Спасибо.
        Кивнув, подобрала кинжал и, поднявшись, повернулась к карнизу. Даккаи лезли через стену. Гвардейцы лежали в лужах крови, с разорванными глотками и животами. В центре моей груди потеплело, искра почувствовала раны и искала мертвых. Некоторые из павших гвардейцев, наверное, были богами. Я тяжело сглотнула, заставляя искру угаснуть.
        С колотящимся сердцем я развернулась. По стене взбирался даккай. Я бросилась вперед, всаживая в него кинжал. Руки обдало влажным туманом, и я выглянула за Вал. Сердце сжалось - в доках сновали десятки тварей. Я поискала взглядом Никтоса или богов, которые были с ним, но никого не смогла найти в гуще гладких мускулистых тел. Неужели их всего пятеро против полчища зубов и когтей, а пользоваться можно только клинками?
        Проворчав ругательство, я отошла от стены в поисках ближайшей лестницы. Заметив ее, бросилась к крутым ступеням.
        - Ты куда? - спросил Эктор.
        - Вниз.
        - Нельзя! - закричал Рейн.
        - Попробуйте меня остановить.
        С парапета спрыгнул даккай, и я отшатнулась. Выругавшись, пригнулась и всадила кинжал в бок твари. Быстро выпрямилась, а Рейн направился ко мне. Судя по выражению его лица, он намеревался сделать именно то, что я и предложила. Я развернулась, вознамерившись бежать быстрее бога…
        С запада донесся низкий рокот - из тумана, через который мы проехали. Я вскинула голову, а звук превратился в громовое рычание, сотрясшее расшатанные и разбитые камни.
        - Ну наконец-то, - проворчал Эктор.
        На далекой стене тумана появились темные очертания - что-то очень большое и крылатое. По моей коже побежали мурашки, а из тумана выступила фигура, и еще одна. В моих легких закончился воздух. Пробирающий до костей рык перекрыл крики и вопли.
        Из тумана вырвался огромный серо-черный дракен. Нектас. Он летел над Валом, и кончики его крыльев задели одну из башен. Он издал оглушительный рев. Я крутилась, следя за его полетом. Он резко устремился вниз, раскрыв пасть. Из нее вместе с хриплым ревом вырвался серебристо-белый огонь, который упал на берег и доки, сжигая тварей, стирая их с лица земли. Нектас направился к заливу, поднялся выше, развернулся и полетел назад, а мертвые воды озарил еще один серебристый огненный шар…
        - Пригнись! - Рейн схватил меня за руку и потянул вниз. В этот момент что-то заслонило звезды над нами.
        Нас обдало душным ветром с запахом гнилой сирени. Края моего плаща взметнулись. Дракен приземлился на парапет, с которого я стреляла, и весь Вал содрогнулся. Я подняла голову в тот момент, когда ониксово-черный дракен вытянул шею и выдохнул серебристый огонь на стену, поджигая карабкающихся даккаев. Несколькими футами дальше стену сотряс такой же дракен. Близнецы? Как их зовут? Орфин и Этон. Над головой взорвался огромный шар серебряного пламени и упал на доки. На стену взлетел черно-коричневый дракен…
        Рейн обхватил рукой мой затылок и заставил пригнуться. Дракен хлестнул по Валу шипастым хвостом, сметая брошенные мечи и луки. Мир озарился серебристым взрывом.
        - Боги богов, - прошептала я.
        - Ага, - протянул Рейн. - Дракены не обращают внимания на окружение. Особенно Орфин.
        Заметно.
        Ее брат Этон оттолкнулся и полетел вниз. Рейн убрал руку, и я восприняла это как знак, что теперь можно подняться. Я встала и сделала шаг на нетвердых ногах. Эктор ступал чуть поодаль. На камне виднелись глубокие борозды в тех местах, где прошлись когти дракенов.
        Земля внизу озарилась серебристым огнем - какой-то дракен подпалил группу даккаев. Вверху парил Нектас. Я поискала взглядом, кто еще держится на ногах. Сначала увидела Теона вблизи обугленных доков. Потом Сэйона и Рахара около утесов. Сердце забилось быстрее. А где же?..
        Волна огня улеглась, и тогда я увидела Никтоса. Он шел к стене с мечом на боку. Должно быть, он теперь меня ненавидит, но я все равно ощутила облегчение, когда увидела, что он держится на ногах. Поднятый дракенами ветер швырнул волосы на его лицо, заляпанное синевато-красным. Кровь. У него шла кровь. Он запрокинул голову, ища на верху Вала место, где я стояла. У меня перехватило дыхание, хотя знала: он просто хочет убедиться, что я еще жива.
        Не потому что это его волнует.
        И не потому, что я по-прежнему его впечатляю.
        А из-за искры жизни.
        У меня заныло в груди, я не хотела слишком далеко углубляться в причины. Орфин резко повернула голову на запад, оскалила зубы, и из ее горла вырвался низкий предостерегающий рык. Я отступила назад и повернулась к бескрайнему, усеянному звездами небу. Их ослепительный свет закрыло облако и начало быстро разрастаться. Вот только в Стране теней не бывает облаков.
        - Прочь с Вала! Прочь с Вала! - закричал кто-то.
        Где-то внизу зазвучал горн, Орфин сорвалась с Вала и взлетела…
        С неба упал шар серебристого огня, лишь чуть-чуть разминувшись с дракенкой. Я бросилась на пол и перекатилась на спину, а огонь попал в башню и сотряс весь Вал. Орфин врезалась в алого дракена, и Вал обдало порывом ветра. Я застыла, пораженная тем, как она вонзает когти задних лап в бока, а потом в горло существа гораздо крупнее нее.
        Рейн прорычал ругательство и, схватив меня за руку, рывком поднял на ноги.
        - Надо убираться с Вала.
        - Почему они сражаются?
        Он стащил меня с парапета. Мои сапоги скользили по камню. Два дракена завертелись в воздухе, превратившись в клубок хлопающих крыльев и зубов.
        - Дракены связаны с Первозданным, Сера. - Рейн поднял голову, когда алый дракен пронзительно закричал. - Но не со всеми Первозданными.
        Я это знала, но не могла поверить, что двое из них затеяли драку.
        - Но я думала, что им нельзя нападать на других Первозданных.
        - Но это не значит, что нельзя нападать на двор. - Он подтолкнул меня вперед. - И не значит, что все Первозданные следуют правилам.
        У меня сложилось неприятное ощущение, будто я знаю, чей это дракен.
        - Колис?
        Рейн не ответил. Мы побежали по Валу, и вскоре к нам присоединился Эктор. Два дракена сражались в небе, хлеща воздух шипастыми хвостами. Алый дракен резко изогнулся, стряхивая Орфин, и она налетела на ту часть Вала, где мы недавно стояли. Тенекамень с грохотом треснул. Меня охватил страх и тревога за дракенку, но Орфин извернулась и вцепилась когтями в камень, а затем соскользнула на другую сторону Вала. Перед нами показалась лестница.
        - Быстро! - прокричал Эктор. - Быстрее!
        Сзади на нас налетел порыв ветра, мои плащ и платье затрепетали. Я резко оглянулась, и у меня замерло сердце. Алый дракен перелетел через Вал и несся прямо на нас. Мощная пасть разинута, оборки вокруг головы трепещут. Внутри меня взорвался ужас. В самом центре тьмы в его горле вспыхнул серебристый огонь…
        И тут в алого дракена ударила волна серебряного пламени, сбив его с курса. Я споткнулась, а над Валом пролетел Нектас, его огромные крылья выгнулись над нами аркой. Он набросился на врага, изрыгнув на него огонь. Красный дракен с пронзительным криком полетел вниз и тяжело ударился о землю. Несколько гвардейцев на лестнице прижались к стене, чтобы не свалиться.
        Рейн замедлил шаг, по-прежнему крепко держа меня за руку, а Нектас спикировал вниз и стал кружить вокруг упавшего дракена. Поверженный пытался встать на ноги и бил хвостом по редкой серой траве. Он зарычал, царапая землю острыми и толстыми когтями. Гвардейцы на лестнице остановились. Рейн и Эктор - тоже. Я ощутила в груди теплую пульсацию, и мое внимание привлекло движение на земле.
        Первозданный Смерти выступил вперед. Его меч блестел в свете звезд. Мерцающая синевато-красная кровь текла по его щекам и из прорехи в черной рубахе, но шагал он широко и уверенно. Нектас оглушительно заревел. Дальше на Валу Этон приземлился рядом с сестрой и толкнул ее крылом, а она злобно смотрела вниз на алого дракена.
        И потом это произошло.
        Алый дракен содрогнулся и заискрился - по всему его дрожащему телу вспыхнули серебристые огоньки, и он запрокинул голову. Толстый шипастый хвост исчез первым, затем тело быстро съежилось, лапы и крылья превратились в ноги и руки, чешуя пропала, и показались участки обожженной покрасневшей кожи на груди и животе. Шипы погрузились в плечи, оборки разгладились и сменились кудрявыми каштановыми волосами.
        На земле лежал голый мужчина, его тело представляло калейдоскоп обожженной плоти и глубоких кровоточащих борозд. К моему горлу подступила желчь. Как он еще жив? Он перекатился на спину, подальше от Нектаса, и повернул голову к Первозданному.
        Плечи дракена сотряслись от вырвавшегося из него хриплого и влажного звука. Он смеялся - смеялся, когда к нему подходила Смерть.
        - О Никтос, мой мальчик, - проскрипел дракен сквозь грубый смех. - У тебя есть кое-что… чего у тебя быть не должно, и тебе следует об этом знать. У тебя будет столько проблем, когда он…
        - Заткнись, - прорычал Никтос и опустил меч.
        Одним чистым уверенным ударом он отсек голову дракена.

* * *
        Я ждала у подножия тронов под неусыпными взорами Эктора и Рейна, сидя на краю возвышения. Никтос приказал им отвести меня в замок. Наверное, он так решил из-за того, что вокруг меня было много умирающих и мертвых, и он не хотел, чтобы я использовала искру перед множеством свидетелей. Тем временем сражение пошло на спад, и я не желала рисковать, поскольку могла утратить контроль над даром.
        Боги не знали, что со мной делать, и всю обратную дорогу спорили, куда меня поместить: в мою спальню или в одну из камер, которые, по-видимому, находились под тронным залом. У меня были другие планы. Я похлопывала по плоской стороне изогнутого кинжала из тенекамня, лежащего на моем колене.
        Я хотела сидеть здесь, когда Никтос вернется.
        Наверное, это было глупое решение. Возможно, мне лучше скрыться из виду. Но я не буду прятаться из-за того, что ему известно, к чему меня готовили, и не буду прятаться от него.
        И он был ранен. Я хотела убедиться, что с ним все хорошо. Неважно, как он теперь относился ко мне, зная правду. Тревога возрастала с каждой минутой. Мы провели рядом слишком мало времени, чтобы я могла определить, насколько серьезно он ранен.
        Поэтому я сидела здесь с Эктором и Рейном. Оба гвардейца больше следили за моим кинжалом. Они могли убить меня итером, но знали, что Никтос не хочет моей смерти. А кроме того, теперь им было известно, как ловко я управляюсь с клинком.
        После нашего возвращения приходила только Эйос. Она сообщила богам, что Джемма ненадолго просыпалась, когда заглянул Хамид - мужчина, который сообщил Никтосу о ее исчезновении, но потом она опять уснула. У Эйос сложилось впечатление, будто Джемма не знает, что я сделала, но с уверенностью этого сказать нельзя.
        Эйос не говорила со мной, и это слегка задевало. Она мне нравилась, но Никтос ее кровный родственник, и даже не будь он ей родным, она, наверное, все равно смотрела бы на меня как на предательницу.
        «Вдохни».
        Я задержала дыхание, пока легкие не начали гореть, а затем медленно выдохнула. Жалела ли я о том, на что готова была пойти ради спасения своего народа, даже если это никак бы им помогло? Как я могла жалеть? И как могла не жалеть? Но эмоциональное смятение - далеко не самое важное из того, с чем я должна справиться. Помимо того, что я могла ошибаться относительно намерений Никтоса не убивать меня, был еще другой Первозданный, который послал даккаев и дракенов, когда ощутил, что я воспользовалась искрой жизни. А если этот Первозданный - Колис? Король богов? Пусть он не способен вдохнуть жизнь, но все же он самый старый и самый могущественный Первозданный. Если он захочет моей смерти, я буду мертва.
        Но вопрос в том, сколько еще людей умрут до тех пор? Я закрыла глаза и увидела брата и сестру Казин. Когда я убила лорда Клауса, я не использовала искру жизни, но она сильно пульсировала. Не уверена насчет той ночи, когда погибла Андреа Джоанис, но были убиты и другие смертные и боглины. И боги тоже. И погибнет еще больше.
        Странное чувство в груди предупредило меня о возвращении Никтоса. Я по-прежнему не понимала этого ощущения и почему оно вообще возникало, но открыла глаза и убрала кинжал в сапог за секунду перед тем, как Никтос вошел в тронный зал. Он вытер кровь с лица, но все равно оставались порезы на щеке и горле. Странная синевато-красная кровь больше не текла, но раны не затянулись, как в тот раз, когда я ударила его кинжалом.
        Он был не один. Рядом шел Нектас, без рубашки, как уже ходил сегодня днем… или ночью? Я понятия не имела, сколько прошло времени. Еще с ними был Сэйон, но он замедлил шаги, когда Никтос вышел вперед.
        Я соскользнула с возвышения и выпрямилась удивительно уверенно. Перед глазами все еще стояло то, как он хладнокровно обрушил меч на дракена. Теперь его равнодушные, застывшие серебряные глаза устремились на меня.
        - Мы не знали, что с ней делать, - признался Эктор, нарушая напряженное молчание. - Я предложил отвести ее в комнату.
        - А я решил, что ей больше подойдет камера, - заметил Рейн с другой стороны возвышения, а Нектас остановился посреди прохода. - Но она все это время сидела здесь, размахивая кинжалом, который ты ей подарил. А поскольку ты, похоже, хочешь сохранить ей жизнь, мы остались здесь.
        Уголки моих губ опустились. Я не размахивала кинжалом.
        Никтос остановился в нескольких футах от меня и вымолвил:
        - Ты не ранена?
        Я покачала головой.
        - Но ты…
        Я испуганно вдохнула, когда Никтос внезапно оказался передо мной. Он двигался быстрее, чем я могла уследить. Не успела даже дернуться, как он просунул руку под мое правое бедро и поднял мою ногу. Я удивилась и начала заваливаться набок. Он обхватил другой рукой мою талию, удерживая меня в равновесии. Я не поняла, что он делает, но не могла ни двигаться, ни думать, глядя в его равнодушные глаза.
        - Э-э, - пробормотал Рейн.
        Не говоря ни слова и не отводя глаз, Никтос провел рукой по моему бедру. За его ладонью последовал вихрь покалываний, и у меня перехватило дыхание. Он ухмыльнулся, а его холодные пальцы скользнули по моему обнаженному колену. Что он?..
        Удерживая мой взгляд, он провел рукой дальше, сомкнув пальцы на рукоятке моего кинжала и вытащил его.
        - Не хочу, чтобы в мою грудь воткнулся еще один кинжал.
        - О, ладно, - сказал Рейн. - Теперь все понятно.
        Никтос отпустил мою ногу, и я, пошатнувшись, прислонилась к краю возвышения. Из легких вылетел воздух. Никтос отодвинулся от меня.
        - Я и не собиралась.
        - Правда? - Он сунул кинжал за пояс. - Разве не это ты планировала сделать?
        Я замолчала. Что мне на это сказать? Он ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз, и я призвала все силы, чтобы не отрицать то, что отрицать невозможно.
        - Это Колис послал даккаев и дракенов?
        - Да, - ответил Никтос.
        Мой взгляд упал на прореху в его рубашке. Рана еще кровоточит? Теплая пульсация в груди подталкивала меня.
        - Итак, он знает, что я здесь.
        - Ему известно, что здесь что-то есть, - поправил он. - Он не догадывается, что является источником и что я намерен оставить это у себя.
        Сердце глупо трепыхнулось в груди.
        - Ты считаешь, твой отец что-то сделал помимо того, что поместил искру жизни в мой род.
        Его губы сжались в тонкую линию.
        - Я догадываюсь, что у него были и другие причины помимо того, чтобы поддерживать искру жизни. Иначе он не вложил бы ее в смертное тело. И пока не разберусь, почему он это сделал, Колис до тебя не доберется.
        Грудь пронзило острое жало. Я стиснула руки и заставила свой голос звучать ровно.
        - А до тех пор?
        - Посмотрим.
        Значит, если он выяснит, что кроме искры жизни других причин нет, он, скорее всего, покончит со мной. Хотя я в этом сомневалась. Он не поступит так с царством смертных, если есть хотя бы малая вероятность, что Эйос права.
        - Я не это имела в виду.
        Он поднял бровь.
        - Не это?
        - Колис пошлет еще, чтобы найти источник? - спросила я.
        - Скорее всего, у нас будет короткая передышка, - ответил он.
        Мне вспомнились издевательские слова дракена.
        - А ты? Что он с тобой сделает за то, что ты прячешь источник этой силы?
        Черты его лица обострились.
        - Это не твоя забота.
        - Чушь.
        Никтос широко раскрыл глаза, и в радужки просочился итер.
        - Что-что?
        - Ты сказал, что это не моя забота. Я ответила, что это чушь.
        Первозданный склонил голову набок. Нектас за его спиной бесшумно двинулся вперед.
        - Сколько людей сегодня погибло? - спросила я.
        Первозданный не ответил.
        - Сколько? - настаивала я.
        - По крайней мере двадцать, - сказал Сэйон у входа в зал, и его голос разнесся эхом. - Мы все еще ждем новостей, не умер ли еще кто-нибудь в Лифи.
        Меня передернуло. Двадцать. И это не считая раненых.
        - Не притворяйся, что тебя заботят здешние жители, - рявкнул Никтос, делая шаг ко мне.
        Все мои мышцы окаменели, а внутри вспыхнул гнев.
        - Я не притворяюсь. Я не хочу, чтобы из-за меня погибали.
        Он опустил подбородок.
        - Только я. Верно?
        У меня во рту разлилась едкая горечь, проникшая в грудь. Я разжала руки.
        В глазах Никтоса запульсировал итер.
        - Это стыд я от тебя чувствую? - Он рассмеялся, и этот смех ничем не походил на тот, что я слышала от него раньше. - Или ты настолько хорошая актриса? Думаю, да. - Он окинул меня взглядом и скривил губы. - Кажется, ты забыла упомянуть актерское мастерство вместе со склонностью к плохим идеям среди твоих многочисленных… талантов.
        Я втянула воздух, который обжег горло. Я сразу поняла, о чем он. Он напоминал о нашем разговоре на балконе. Его слова ранили так глубоко, что я забыла об остальных присутствующих.
        - А как ты изображаешь боль? - Никтос покачал головой, скривив губы. Это отвращение… обрушилось на меня. - Это низко даже для тебя.
        У меня отвисла челюсть.
        - Прекрати читать мои эмоции! - закричала я, а Сэйон отодвинулся от стены, вытаращив глаза. - Тем более что ты не собираешься верить в то, что читаешь, болван!
        Никтос застыл.
        Наверное, это должно было стать предупреждением, что я перегнула палку. Но я… дошла до предела.
        - Ты правда думаешь, что я хотела сделать это с тобой? С кем-то? Мы считали, что это единственный способ спасти наш народ. Это - все, чему меня учили. Всю мою жизнь. Это все, что знала в жизни. - Мой голос надломился, и я сделала резкий вздох. - Я бы сказала, что сожалею, но ты мне не поверишь. Я не виню тебя в этом, но не смей говорить, будто то, что я делала с тобой, было чистым притворством или что мои чувства фальшивы. Всю свою проклятую жизнь мне не разрешали иметь собственных чувств и желаний! Последние три года я ненавидела себя за то облегчение, которое испытала, когда ты не забрал меня, ведь это означало, что я не должна делать то, чего от меня ждали.
        Никтос уставился на меня.
        Зал пронизывала тишина, и я поняла, что дрожу. Всем телом. Я никогда не произносила этих слов вслух. Никогда. Сердце колотилось, в горле разрастался ком, угрожая задушить меня.
        - Знаю, что я такое. Всегда знала. Я из самых худших. Чудовище, - прошептала я хрипло. - Но никогда не говори мне, что я чувствую.
        Никтос даже не моргал.
        Нектас подошел ближе к Никтосу. Взгляд красных глаз переместился с меня на Первозданного. Дракен наклонился и заговорил слишком тихо, чтобы я расслышала. Никтос не сводил с меня глаз, но его грудь поднялась в резком вдохе.
        Минуло долгое мгновение, наконец он отвернулся от меня к Нектасу.
        - Ты должен быть на стене на случай, если я ошибался насчет передышки.
        Нектас покачал головой.
        - Там есть другие. Они стоят на страже.
        - Я предпочел бы, чтобы там был ты.
        - А я предпочитаю не отходить от тебя, - возразил дракен. - Не сейчас.
        - Я в порядке, - негромко заявил Первозданный. - Я тебе это уже три раза сказал.
        - На самом деле пять, - не уступал Нектас. - И мне лучше знать.
        Я сразу забыла, что сейчас кричала на Первозданного, и обратила внимание на прореху в его тунике. Большое темное пятно расползлось на его груди.
        Эктор спрыгнул с возвышения.
        - Сколько этой крови - твоя?
        - Большая часть, - ответил Никтос, и дракен издал негромкое неодобрительное рычание.
        - Дерьмо, - вымолвил Рейн, спрыгивая на пол к Эктору. - Твои раны не исцеляются?
        - Ты хочешь сегодня умереть? - рявкнул Никтос.
        Сэйон вытаращил глаза и уставился в пол, ничего не говоря.
        - Я могу попробовать, - начала я, и Никтос повернул голову в мою сторону. - Мой дар - искра. Она сработала на раненом ястребе.
        - Не считая того факта, что искра жизни не настолько сильна, чтобы подействовать на меня или бога, я не уверен, что доверяю тебе настолько, чтобы позволить попробовать.
        Я поморщилась. И снова.
        Никтос резко вдохнул, раздувая ноздри, и отвернулся.
        - Мне просто нужно вымыться, что я и собираюсь сейчас сделать, если вам всем от этого станет легче, - сказал он.
        - Мне от этого легче не станет, - возразил Нектас.
        - Очень плохо. - Никтос сердито глянул на дракена и начал поворачиваться, но потом снова посмотрел на меня, стиснув челюсти. Затем перевел взгляд на Нектаса. - Помести ее в надежное место, где она не сможет совершить одну из глупостей, которыми наверняка набита ее голова. Она не ценит собственную жизнь.
        Я открыла рот, но Нектас перебил меня.
        - Это я могу.
        - Прекрасно, - рявкнул Первозданный и развернулся.
        Его сапоги тяжело застучали по полу из тенекамня, и он стремительно покинул тронный зал.
        Как только он скрылся из виду, я обратилась к Нектасу.
        - Он сильно ранен?
        - Перед нами тебе не нужно притворяться, - бросил Эктор.
        Я наставила на него палец.
        - Что я сейчас сказала насчет того, чтобы мне не говорили, что я должна чувствовать? Это касается и тебя.
        Эктор вскинул брови. Я развернулась.
        - Это касается всех вас.
        Все, включая дракена, уставились на меня.
        Сэйон прочистил горло.
        - В доках и на берегу даккаи набросились на него всем скопом. Немало их ударов попали в цель.
        Рейн обменялся озабоченным взглядом с Эктором.
        - Насколько плохо?
        - Достаточно плохо, что ему нужно покормиться, - ответил Нектас. - И у него хватает упрямства, чтобы это перетерпеть.
        Выругавшись, Эктор провел рукой по лицу.
        У меня внутри все оборвалось, когда я вспомнила, что Никтос рассказывал во время нашего первого завтрака.
        - Что случится, если он не покормится и перетерпит? Он превратится… во что-то опасное? Он упоминал о чем-то таком.
        Нектас опустил подбородок.
        - Он достаточно ослабел, чтобы скатиться в такое состояние.
        Рейн выдал проклятие.
        - Но даже если он удержится, он все равно ослабел, - продолжал Нектас. - И это последнее, что нам сейчас нужно.
        Я убрала волосы с лица.
        - Почему он не кормится?
        Нектас встретил мой взгляд.
        - Потому что его заставляли убивать, чтобы кормиться. Вот почему.
        Я приоткрыла губы и шагнула назад, словно пытаясь оказаться подальше от того, что сказал Нектас. Но вспомнила завтрак в то утро и как решила, что его удерживали против воли. Я закрыла глаза.
        - Он был пленником у Колиса?
        После долгого молчания Нектас ответил:
        - Колис делал с ним все, что заблагорассудится.
        На мою грудь опустилась такая тяжесть, что могла придавить меня к полу.
        - Как… нам заставить его покормиться?
        - Никак, - сказал Рейн. - Нам остается только надеяться, что он это перенесет.
        - Думаю, мы сейчас можем заставить его покормиться, - сообщил Нектас. Я открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на меня. - Он достаточно рассержен на тебя, чтобы от тебя покормиться.
        Я моргнула раз, другой.
        - Я… не уверена, что и думать насчет того, с какой легкостью ты это предложил.
        Дракен поднял брови.
        - Но?
        Но Никтос слаб, а это последнее, что им сейчас нужно. Его необходимо покормить, и если я была готова к тому, что дракен сожжет меня заживо после убийства Никтоса, то могу подготовиться и к этому.
        - Ладно, - вздохнула я.
        Эти сбивающие с толку красные глаза устремились на меня.
        - Ты точно решила? Ты можешь сказать «нет». Никто тебя не заставит и не будет иметь к тебе претензий.
        Я понятия не имела, будет ли кто-то иметь ко мне претензии - они могли использовать против меня более серьезные средства. Я могла сказать «нет», но, если бы Никтос не узнал правды, я бы предложила себя. И в глубине души я знала, что это не имеет отношения к сделке. Я сделала бы это, потому что не хотела, чтобы он страдал.
        - Точно решила, - сказала я, глядя на Нектаса. - Попробую. Уверена, я скажу что-нибудь такое, что его рассердит.
        Нектас улыбнулся.
        - Ты уверен? - спросил Рейн. - Она пришла сюда, чтобы его убить.
        - Он сам привел ее сюда, - резко поправил Нектас, удивив меня. Хотя вряд ли это что-то меняет. - У тебя есть идеи получше?
        Рейн взглянул на меня.
        - Нет. - Он помолчал. - А если он ее убьет?
        - Ну, - протянул Эктор, проходя мимо меня. - Тогда нам не придется беспокоиться, что она попытается его убить.
        - Я не собираюсь его убивать, - огрызнулась я.
        - Теперь, - поправил Эктор.
        - Идем. - Нектас жестом велел следовать за ним, и я пошла, наградив Эктора сердитым взглядом.
        Сэйон показал мне большой палец, когда мы проходили мимо него.
        - Мы будем молиться.
        Я не удостоила его ответом и проследовала за Нектасом к задней лестнице. Сердце билось на удивление ровно. Когда мы начали подниматься, я спросила:
        - С Орфин все хорошо?
        - Будет хорошо, - ответил он, и больше мы ничего не говорили, пока не поднялись на следующий этаж.
        - Я удивилась, что ты такое предложил, - призналась я. - А если он на тебя рассердится?
        - Он сказал, чтобы я поместил тебя в надежное место. - Нектас открыл дверь и придержал для меня. - Что я и делаю.
        Я сдвинула брови, проходя дальше. Нектас не последовал за мной.
        - Если ты постучишь, он не ответит, но уверен, что двери между вашими спальнями не заперты.
        Я уставилась на дверь.
        - Ты уверен, что это сработает? Может, он слишком рассержен.
        - Позволь задать тебе вопрос. - Нектас подождал, пока я посмотрю на него. - Довела бы ты дело до конца, если бы не узнала, что его убийство не спасет твой народ?
        Я открыла рот. Слово «да» поднялось в горле, но замерло. Оно не сорвалось с моего языка, потому что я не знала, пошла бы на это. Я не могла сказать «да».
        - Вот почему. - Нектас открыл дверь. - Думаю, он тоже это знает.
        Я не была в этом так уверена, но не собиралась дальше думать о том, в чем призналась и что это означает. Я зашла в комнату и обратила взгляд на дверь в его спальню. Я не стала терять времени на случай, если во мне пробудится здравый смысл, и остановилась только затем, чтобы скинуть сапоги и чулки. Их покрывала кровь даккаев, и я не хотела наследить в комнатах. Я подошла к двери между нашими спальнями и повернула ручку.
        Нектас был прав. Дверь не заперта.
        Она приоткрылась, и по моей спине пробежала легкая дрожь. Передо мной оказался узкий проход и за ним - пустая, тускло освещенная комната. Мое сердце билось спокойно. Я закрыла за собой дверь и побрела вперед, каменный пол холодил ноги. Я вошла в спальню, где пахло цитрусом и, как и ожидалось, стояла только самая необходимая мебель. Большая кровать и прикроватные столики. Гардероб и пара сундуков. Стол с одним стулом. Длинный диванчик. Вот и все.
        Мое спокойствие поколебалось, когда я перевела взгляд на полуоткрытую дверь с другой стороны комнаты и заметила там фарфоровую ванну. Я прошла дальше, и у меня пересохло в горле, когда я увидела в ванной комнате Никтоса.
        Он стоял перед умывальником в одних расстегнутых штанах, низко висящих на бедрах, и держался за край раковины побелевшими пальцами. Тяжело дыша, он провел мокрым полотенцем по окровавленной груди и зашипел сквозь оскаленные зубы. Такие раны стали бы губительными для смертного. Он, похоже, не заметил моего появления, что говорило о том, как он ослабел. Мгновение я могла только смотреть на мерцающую кровь, текущую по рельефному животу. Как он еще держался на ногах?
        - Никтос, - прошептала я.
        Он застыл над раковиной, опустив голову. Пропитанное кровью полотенце замерло на груди. Он медленно поднял голову и посмотрел на меня. Мой желудок скрутило. Он никогда не был таким бледным. Я никогда не видела свечения в его глазах таким слабым.
        - Я четко помню, что приказал Нектасу поместить тебя в какое-нибудь надежное место, где ты не сможешь навлечь на себя неприятности.
        - Да, и он решил, что послушался тебя.
        - Он не послушался.
        Я сглотнула, когда его немигающий взгляд упал на меня. Его глаза… боги, они были такими равнодушными.
        - Тебе нужно покормиться.
        - А тебе нужно уйти, - бросил он. - Ты - последняя, кого я хочу сейчас видеть.
        У меня одеревенела спина.
        - Тебе нужно покормиться, - повторила я. - Вот почему я пришла.
        Он повернул голову странным животным движением. Хищным.
        - Ты что, не слышала меня?
        - Слышала. - Я шагнула ближе и остановилась, когда он раздвинул губы, обнажив клыки. Мое сердце споткнулось. - Но я бы не пришла, если бы ты кормился как… другие Первозданные.
        Полотенце выскользнуло из его рук и упало на пол. Он словно и не заметил.
        - Откуда тебе знать, что делают другие Первозданные?
        - Я… не знаю, но могу представить, что они заботятся о том, чтобы не ослабеть. И быть в состоянии защитить своих людей.
        Он убрал руку с раковины, поднимая один палец за другим, выпрямился и повернулся ко мне. Он двигался необычно. Слишком плавно. Слишком сосредоточенно.
        - Ты правда не боишься смерти?
        - Я всегда знала, что меня ждет ранняя смерть того или иного рода, - призналась я.
        - Как? - Его голос… в нем стало больше теней. Он был ледяным и темным. - Как, по-твоему, ты умрешь?
        - Я считала, что это случится либо от твоей руки, либо от рук твоих гвардейцев, если я…
        - Если тебе удастся ослабить меня? Если я влюблюсь в тебя? - Он скользнул к выходу из ванной. Моя кожа покрылась мурашками. - Если у тебя получится меня убить?
        Я кивнула.
        Долгое напряженное мгновение он смотрел на меня. Его скулы обозначились резче.
        - Ты должна уйти.
        - Я не уйду.
        - Прочь! - проревел он.
        Я поморщилась от этого утробного звука, а внутри возникли крохотные зернышки страха. По Никтосу пробежала дрожь.
        - Если ты не уйдешь, я буду кормиться от тебя и при этом трахать, - предупредил он.
        От его слов меня захлестнула волна шелковистого жара. Надо бы в этом разобраться.
        - Это обещание? - Я подняла бровь. - Или опять просто разговоры?
        Из горла Никтоса вырвалось низкое рычание, которого я не ожидала от него услышать. Волоски у меня на затылке встали дыбом, а инстинкт побуждал отшатнуться.
        - Безрассудство, - прошипел он.
        - Я думала, ты знаешь, что это один из моих талантов.
        В его глазах на миг ярко вспыхнул итер.
        - Я могу убить тебя. Ты это понимаешь? Я не кормился… десятилетиями. И сейчас себе не доверяю. Ты это понимаешь, льесса?
        Нечто прекрасное и могущественное.
        Королева.
        Я вскинула подбородок, и волосы упали с моих плеч. Его безжизненные глаза следили за тем, как я открываю шею.
        - Ты меня не убьешь.
        - Глупость, - промурлыкал он и приоткрыл губы. Его разорванная грудь быстро поднялась и опустилась.
        - Возможно, но я все равно стою здесь.
        - Так тому и быть.
        Я сделала вдох. И все. Единственный короткий вдох - и Никтос оказался рядом со мной, запустил руку в мои волосы и оттянул назад голову. Он напал стремительно, как гадюки с Утесов Печали, и погрузил клыки глубоко в мое горло.
        Глава 38
        Все мое тело дернулось от внезапного взрыва жгучей боли. Огонь его укуса пронзил меня, поразив своей мощью. Крепко держа мои волосы и плечо, Никтос вжался в меня, и я уперлась спиной в стену. Я схватила его руки, вонзив ногти в его холодную кожу.
        Мне некуда было деться - некуда сбежать. В горле поднимался крик, но на него не хватало воздуха. Я не могла дышать сквозь огонь, охвативший мои внутренности. Никтос потянул глубже и сильнее из моего горла, всасывая кровь сокрушительными толчками, и я выгнула спину.
        А затем… все изменилось.
        Секунды прошли с того момента, как его клыки пронзили мою плоть, - и тиски на моем плече ослабели. Огонь его рта на моем горле не погас, а его пальцы теперь обхватывали мой затылок, но появилось что-то еще - такое же ошеломительное и мощное, как и боль. Ожог от его губ, жадно двигающихся на моем горле, перерос во внезапное желание в крови, угнездившееся в грудях и между бедер. Сила этой жаркой волны была поразительной. Она хлынула в мои мышцы, они напряглись и стали сокращаться.
        Никтос застонал, вжимаясь в меня. Он провел пальцами по краям корсажа и взялся за шнуровку посередине. Переместившись, просунул свое сильное бедро между моими, и я ощутила, как нечто длинное и толстое прижалось к нижней части моего живота.
        «Я буду кормиться от тебя и при этом трахать».
        Меня затопило влажным жаром, и я содрогнулась. Я открыла глаза, но ничего не видела. Его рот продолжал тянуть из моего горла. Моя кровь стала пламенем, голова, обхваченная его рукой, запрокинулась к стене. Я застонала, и он потянул сильнее. Я чувствовала, как рывки его рта достигают самого нутра. Мое тело реагировало инстинктивно, и вместо того, чтобы отодвинуться от него, я запустила руку в его мягкие волосы и притянула его ближе, удерживая его жадный рот у моего горла, желая… чтобы меня поглотила мощь, нарастающая в моем теле. Чтобы он меня поглотил. Я невольно начала двигаться, покачиваться на его твердом бедре. Напряжение внутри меня внезапно взорвалось, волнами накатило наслаждение. Я дрожала в этом мощном освобождении.
        Я задыхалась, ловя ртом воздух и содрогаясь. Как только волны улеглись, пульсирующее напряжение снова начало нарастать в моем горле и под его губами, пока он продолжал кормиться. По моему телу пробежала волна резких покалываний, сердце учащенно забилось.
        Он издал звук у моего горла - глубокое, раскатистое рычание, которое должно было меня встревожить, но я давно перешла грань осторожности. Я потянула его волосы. Он вцепился пальцами в тонкую ткань моего корсажа. Я дернулась и ахнула, когда он резко потянул мое платье спереди. Звук рвущейся материи царапнул мой слух и вызвал взрыв возбуждения. Он разорвал платье до талии, освободив мои груди и верхнюю часть живота. Рукава соскользнули по моим рукам. Мои соски коснулись его холодной, скользкой от крови груди, и я разомкнула губы в резком вскрике. Отпустив его волосы, я высвободилась из рукавов, и ткань упала на мои бедра.
        Я хотела чувствовать больше. Хотела чувствовать его. Хотела.
        Никтос поднял голову, оторвавшись от моей шеи, и я вдруг увидела бурлящие серебром глаза. Такие яркие и полные жизни. Мы оба ничего не говорили. Я перевела внимание на его приоткрытые рубиново-красные губы. Опустила взгляд ниже на перепачканную кровью грудь. Его раны уже начали исцеляться и закрываться. А еще ниже, на тугих мышцах живота вместо рваных ран теперь виднелись розовые рубцы.
        То, что сделала с ним моя кровь, - чудо. Может, большее, чем искра жизни. По крайней мере в тот момент мне так казалось.
        Я посмотрела еще ниже и ощутила легкую слабость, вряд ли имеющую отношение к кормлению. В его расстегнутых штанах был виден член, и головка с каплями жемчужной жидкости торчала к пупку.
        Бурлящие глаза Никтоса смотрели на меня. Его взгляд был таким пристальным, что ощущался физической лаской на моей груди и животе. Я взглянула на мерцающую синевато-красную кровь, размазанную над моим пупком, на груди и сосках.
        Он убрал руку из моих волос и перекинул пряди мне через плечо. Они упали на грудь, и он обхватил пальцами ее тяжесть. У меня вырвался приглушенный стон, и он заглянул мне в глаза.
        Я не сразу обрела дар речи.
        - Ты взял достаточно?
        - Этого будет достаточно, - ответил он.
        Его голос прозвучал невнятно от желания, потребности и… голода. Он провел большим пальцем по моему затвердевшему соску и отступил на шаг, уставившись на мое полуобнаженное тело. Я сразу ощутила потерю, мне не хватало его.
        - Должно быть достаточно, - добавил он.
        Я взглянула на раны на его груди. Та, которую я нанесла ему в ту ночь, когда мы нашли Андреа, зажила сразу.
        Он взял недостаточно.
        Но я бы солгала, если бы сказала, что это единственная причина, которая подстегнула меня. Что мой порыв не имел отношения к моему желанию.
        Я хотела этого. Хотела его. Для себя, и ни по какой иной причине.
        И он тоже этого хотел, даже если ненавидел меня.
        С колотящимся сердцем я сняла платье с бедер вместе с легкомысленным нижним бельем, переступила кучку одежды и стала перед ним полностью обнаженная.
        Он вздрогнул.
        - Сера…
        Я провела рукой между грудей к животу, привлекая его взгляд, и остановилась сразу под пупком. Он приоткрыл губы, и снова показались клыки. При виде них у меня на горле запульсировала ноющая боль - напоминание о боли и удовольствии от его укуса.
        - Ты взял недостаточно.
        Никтос ничего не сказал. Его грудь быстро поднималась и опадала.
        - Ты обещал. - Мой пульс грохотал. Я провела пальцами по влажному жару между бедер и сделала резкий вдох, как и он. Мои щеки вспыхнули. - Ты обещал кормиться и трахать меня.
        Он застыл. А я трогала себя, протягивая палец по влажности, вспоминая, как именно ощущались его пальцы внутри меня. Я просунула туда палец…
        Никтос двигался стремительно, как вспышка молнии среди бешеного урагана. Он очутился рядом со мной, убрал мою руку и взял в рот мой палец. У меня вырвался приглушенный стон. Он перевел взгляд на меня и выпустил мою руку. От голода в его взгляде по мне волной пробежали мурашки.
        - Обещал, - сказал он напряженным голосом. - Я предупредил тебя о том, что случится.
        - Предупредил.
        Он изогнул уголок губ и опять вонзил клыки. На этот раз в мою грудь, чуть выше розовой ареолы. Боль была такой же сильной, как и в прошлый раз, такой же ошеломительной и безраздельной. Я ничего не понимала, когда он обхватил мою талию и поднял меня. Его рот сомкнулся на моей коже, на соске. Он сильно втянул, отчего по мне пронеслась волна боли, сменившейся жестоким, сокрушительным удовольствием. Он поймал мою голову прежде, чем она запрокинулась, прижал меня к своему телу и развернулся. Я ощутила, как его член уперся в мою ноющую середину.
        Я едва осознала, что моя спина оказалась на чем-то мягком и теплом. Я обхватила затылок Никтоса, удерживая его. Я могла сосредоточиться только на его холодном весе, ощущении его голодного рта на моей груди и того, как он сдвинулся, стягивая с себя штаны. Комната завертелась, а мое тело заискрилось и воспламенилось.
        Втянув еще моей крови, он провел большим пальцем по моей нижней губе. Я повернула голову и, поймав его палец ртом, втянула так же сильно, как он мою грудь.
        Его раскатистый стон взорвался во мне новым наслаждением. У его пальца был странный вкус, напоминающий мед, но более густой и насыщенный. Я подумала, что это, наверное, его кровь, и неохотно выпустила палец. Он погладил мою челюсть и горло, а потом провел ладонью от моей другой груди к изгибу бедра, отчего по мне пробежал трепет. Он пристроился между моих бедер, и ощущение твердого и холодного, прижатого к моему жару, заставило меня вцепиться в его волосы. Он просунул руку между нашими телами, направляя себя. Мое дыхание замерло, а затем участилось, когда я почувствовала, как он протолкнулся. От натяжения стало больно. Я ахнула и сдвинула бедра. Он задержался на мгновение и вошел полностью. Я задрожала и вскрикнула, запрокинув голову.
        Глубокие рывки на моей груди замедлились; он оставался глубоко во мне. Он разжал рот, и эти опьяняющие тянущие ощущения, которые отзывались во всем моем теле, прекратились. Он лизнул влажным холодным языком мой покалывающий сосок, и у меня вырвался хриплый вскрик. Он поднял голову, и я открыла глаза. Наши взгляды встретились и не отрывались целую вечность, а потом он посмотрел вниз, туда, где соединялись наши бедра.
        - Прекрасная, - прошептал он, и моя грудь - мое сердце - переполнилось.
        Капля крови - моей крови - сорвалась с его губ и упала на мою грудь. Он опустил голову и слизнул эту капельку. И продолжил лизать, взяв в рот сосок. Я охнула и дернула бедрами.
        Никтос издал прерывистый стон и посмотрел вниз. Его рука крепче сжала мое бедро. Он передвинулся и наблюдал, как выходит дюйм за дюймом, а затем снова полностью погружается в меня. Мой стон удовольствия слился с его стоном, и я выгнула спину. Мои глаза снова закрылись. На миг все мои чувства оказались переполнены. Присутствие Никтоса в моем теле было ошеломительным и не оставляло других ощущений, кроме изысканной полноты. Я поджала пальцы ног и прошептала:
        - О боги.
        Скользя руками по его холодным плечам и бицепсам, я чувствовала, как он дрожит. Он подложил руку мне под голову, я открыла глаза и вдохнула.
        Он замер неподвижно, черты его лица обострились и напряглись. В серебристых глазах бурлили яркие крапинки итера. Под его кожей вихрились тени.
        - Никтос?
        Он содрогнулся, и над его плечами возникли темные туманные очертания призрачных крыльев. Он вытянул шею с проступившими на ней толстыми жилами, борясь со своей истинной сущностью. Я коснулась его щеки, и вихрь итера замедлился.
        Он опять содрогнулся.
        - Я… Я никогда не чувствовал ничего подобного.
        К моему горлу подкатил ком. Для него это первый опыт, и я не знала, как воспринимать это. Глаза защипало, отчасти из-за того, что для меня это тоже было как в первый раз, и я не понимала почему. Тем не менее хотела, чтобы он это знал.
        - Я тоже, - прошептала я, и он поднял на меня глаза.
        Уставился на меня. В его чертах так сильно отпечаталась потребность во мне, что я больше ничего не могла прочитать.
        - Не лги мне теперь, даже если делаешь это так мило.
        - Я не лгу, - поклялась я. Хотела, чтобы он мне верил. Это была правда. - Я тоже никогда такого не чувствовала. Никогда.
        На его челюсти дернулась мышца.
        - Я сейчас плохо себя контролирую, - невнятно произнес он. - Не хочу навредить тебе.
        - Ты не навредишь.
        По нему пробежала волна, по всему его телу, и я ощутила ее глубоко внутри себя.
        - Ты не знаешь. И я не знаю, - сказал он.
        - Но ты же не навредил, когда кормился, - рассудила я, поглаживая большим пальцем его челюсть. - И теперь не навредишь.
        - Твоя вера в меня… - Он вцепился в мои волосы. - Она восхитительна, но безрассудна.
        - Твой страх не оправдан, - возразила я и подняла ноги на его бедра.
        У нас обоих перехватило дыхание. Прижавшись коленями к его бокам, я перекатила его на спину. Мне это удалось только потому, что я застигла его врасплох. От этого усилия у меня весь воздух вылетел из легких, и в то же время по мне прокатилось удовольствие - изменение позиции усилило ощущение от него, он даже каким-то образом проник еще глубже. Я уперлась ладонями ему в грудь, восстанавливая равновесие.
        - Но я безрассудна.
        Ответный стон Никтоса отозвался во мне.
        - Боги богов…
        Он смотрел на меня, а мои волосы упали вперед, ему на грудь. Здесь раны исчезли, а на животе стали почти незаметны.
        Я почувствовала облегчение. Его глаза казались калейдоскопом серебряного и белого, а черты лица не такими обострившимися, но я все равно видела тени под кожей, создающие красивый мраморный эффект. Я нерешительно качнулась вперед.
        - Это так… ты собираешься меня убить?
        - Нет.
        Я поднялась так, что внутри остался лишь кончик, а потом опустилась обратно так, что нас не разделяло и дюйма.
        - Уверена? Потому что я думаю, что ты убиваешь.
        Он положил одну руку на мою талию, а другой взял мои волосы и убрал назад. Я качнула бедрами. Его полуприкрытые глаза поймали мои, а потом он перевел взгляд на волосы, которые держал, на мою грудь и наконец туда, где мы соединялись.
        - И кажется, мне понравится такой способ умереть.
        С колотящимся сердцем я откинула назад голову и схватила его запястье. Поднесла его руку ко рту, поцеловала ладонь и опустила к моей груди. Трепеща, я раскачивалась в медленном, томительном темпе, протягивая его любопытные исследующие пальцы по своему животу туда, где мы соединялись. Я прижала его пальцы к тугому, чувствительному комку нервов и вскрикнула, когда глубоко внутри меня отозвался резкий вихрь.
        Он прорычал ругательство и оттолкнулся бедрами от кровати, поднимая нас обоих.
        - Ты слишком хороша, льесса.
        Льесса.
        Моя голова дернулась вперед, глаза открылись. Его слова, трение при каждом выходе и возвращении, его дразнящие пальцы вызвали бурю ощущений, которые быстро превратились в водоворот глубокого напряжения. Я была близка, я судорожно вцепилась в него, вогнав ногти в его плечи, а Никтос следовал за мной, его бедра поднимались, встречаясь с моими. Вскоре наши движения утратили ритм. Нас вел чистый инстинкт, подпитанный общей потребностью, толкающий нас все ближе к краю, с которого я наконец сорвалась. Я выкрикнула его имя, когда напряжение лопнуло и по мне прокатились волны освобождения. Я скользнула вперед, упираясь обеими руками в его грудь, а его толчки стали быстрее и глубже. На меня каскадом обрушилось наслаждение, а он крепко обхватил меня, прижимая мою грудь к своей, и перекатил под себя. Его бедра лишь раз глубоко толкнулись, он кончил и уткнулся головой в мое плечо, содрогаясь от освобождения.
        Я обнимала его, поглаживая по спине, а по моему телу все еще прокатывались отголоски. Он лежал так некоторое времени. Часть веса он перенес на руку, но все равно был тяжелым. Я лелеяла эти минуты, впитывала их. Эту близость и то, что мы все еще соединены. Между нами не было ничего, только его запах и мой. В эти мгновения я была Серой, а он для меня - Эшем. И я поглощала все это. С жадностью. Нас. Потому что, как и у озера, я знала, что это не продлится долго.
        И оно не продлилось.
        Никтос медленно поднял голову. Мои руки замерли на мощных мышцах его спины. Он уставился на меня. Опять считает веснушки? Смотрит, не изменились ли они загадочным образом? Или собирается меня поцеловать? Я хотела, чтобы он меня поцеловал.
        Он опустил ресницы, прикрывая глаза, а потом скатился с меня и лег рядом на спину.
        Несколько минут я не шевелилась. Не могла. Я приложила все силы, чтобы протолкнуть комок в горле и наспех заштопать трещины, которые расползались в груди. Неужели я правда думала, что он меня поцелует? После того, что узнал? Он хотел меня - моей крови и моего тела. Ему это было необходимо так же сильно, как и мне узнать - каково ощущать его внутри себя. Поцелуи сюда не входили. Поцелуи… это нечто гораздо более интимное и теперь запретное.
        Сглотнув комок в саднящем горле, я повернулась к нему. Никтос лежал на спине, подсунув одну руку под голову, а другая покоилась между нами. Он не смотрел в потолок. Он смотрел на меня.
        - Как? - спросил он. - Как ты можешь быть такой убедительной?
        Я напряглась. Он говорит о том, что только что было между нами? Но тут поняла, что он не смотрит на меня. Он вглядывается в меня. Читает.
        - Ты читаешь мои эмоции.
        - Учитывая все, это действо не идет вразрез с твоими планами, - ответил он. - Ведь так?
        - Это не делает тебя менее бестактным, - огрызнулась я.
        - Не делает, но ты не ответила на мой вопрос. Как ты можешь быть такой убедительной? Тебя и этому учили?
        Меня накрыла волна колючего жара.
        - Меня не учили изображать эмоции.
        Он поднял бровь.
        - Не учили? Скажи, Сера. Разве это не входило в соблазнение? Чтобы заставить меня влюбиться? Заставить поверить, будто ты что-то чувствуешь ко мне?
        Вина растопила часть гнева, но не весь.
        - Во-первых, мы не знали, что ты умеешь читать эмоции. Если бы знали, то, наверное, меня бы научили, как чувствовать настолько глубоко, чтобы и самой в это поверить.
        Его глаза вспыхнули серебром.
        - Во-вторых, зачем мне теперь притворяться? Это бессмысленно. Я не спасу свой народ таким образом. И, наконец, мне нужно напомнить, чтобы ты не указывал, что мне чувствовать?
        Никтос стиснул челюсти и отвернулся.
        Я уставилась на суровые линии его лица, подавляя желание закричать. Просто кричать, пока не надорву горло. Но мне удалось сдержаться.
        - Ты взял достаточно крови? Честно?
        Минуло мгновение.
        - Более чем достаточно.
        - Хорошо.
        Я села, спутанные волосы упали на плечи.
        Он мгновенно насторожился, а я оглядывалась в поисках какой-нибудь одежды. Платье испорчено, но мне всего лишь нужно дойти до двери. Я начала продвигаться к краю кровати…
        - Куда ты собралась?
        Я остановилась и оглянулась через плечо.
        - В свою спальню.
        Он прищурился.
        - Зачем?
        - А что… нельзя? - Сердце оборвалось. - Или меня отошлют в другое место? В камеру, о которой ты упоминал? - Я напряглась. - Если так, то я хотя бы должна найти какую-нибудь одежду взамен той, что ты порвал.
        И тут произошло нечто странное. Он, казалось, расслабился. Легкая усмешка смягчила его черты.
        - Да, я порвал то платье.
        Я уставилась на него, охваченная недоверием и сотней других эмоций.
        - И почему это вызывает у тебя улыбку?
        - Это будет мое любимое воспоминание на долгие годы.
        Я прищурилась.
        - Рада слышать, но у меня не так много одежды, чтобы ее рвали на мне.
        Полные расплавленного серебра глаза уставились на меня.
        - Ты не жаловалась, когда я это делал, - промурлыкал он. - Если мне не изменяет память, ты сама с готовностью срывала это платье.
        Это так, но речь не о том. Он что, дразнит меня? Или он?.. У меня участился пульс. Не может быть. Я осмелилась бросить быстрый взгляд ниже его пояса и поразилась. Он был не просто наполовину отвердевший, и это… впечатляло. Такое свойственно Первозданным? Мышцы внутри меня сжались, и я перевела взгляд к его глазам.
        Он поймал мой взгляд, а потом посмотрел ниже.
        - Ты сидишь рядом, такая бесподобно голая, а я умышленно пялюсь.
        - Вижу, - язвительно заметила я, раздраженная им… и собой, потому что ничего не делала, чтобы прикрыться. Ничего не делала с тем, что мне нравится, как он пялится.
        Он опять приподнял уголок губ и провел зубами - клыками - по губам.
        - Меня очаровывают мои отметины на твоих неупоминаемых местах.
        Я опустила взгляд и ахнула при виде фиолетово-розовых пятен на коже и двух проколов. Меня пронзило бритвенно-острое возбуждение, когда я вспомнила, как он толкал член и втягивал ртом.
        - Извращенец, - лениво бросила я.
        - Я даже не спорю. - Он отвернулся. - Я не посажу тебя в камеру.
        - Нет?
        - А зачем? - Он закрыл глаза. - Тебе нужно отдохнуть. И мне тоже. Мы должны быть готовы к тому, что будет дальше.
        Колис.
        Я сглотнула. Я забыла о нем, когда решила накормить Никтоса.
        - Отдохнуть - значит поспать, Сера. Для этого обычно требуется лечь, если только ты не умеешь спать сидя. Меня бы это впечатлило. А кроме того, отвлекало бы.
        Я открыла рот и обнаружила, что утратила дар речи.
        - Ты хочешь, чтобы я спала рядом с тобой?
        - Я хочу, чтобы ты отдохнула. Если ты будешь рядом, мне не придется беспокоиться, что ты можешь сделать или не сделать.
        Я не вполне понимала, что, по его мнению, я могу сделать, если выйду отсюда, но находиться рядом с ним, когда он уязвим во сне, казалось последним, чего он может хотеть. Ведь он явно считал, будто вина, которую я испытываю, - не настоящая. Что мое нежелание исполнить мой долг - всего лишь милая ложь.
        - А ты не боишься?
        - Чего?
        Я отвернулась от него, качая головой.
        - Ну, не знаю. Что я нападу на тебя?
        Никтос от души расхохотался.
        Я вскинула брови.
        - Почему мое предположение тебя так смешит?
        - Потому что оно смешное.
        Я не шевелилась.
        - Ложись спать, льесса.
        Опять это слово - которое больше не означает для него ничего прекрасного и могущественного. Не может значить «королева». Я никогда не стану его супругой. Отныне это слово лишь насмешка. Или, что хуже, никогда для него ничего не значило.
        Когда я осознала, как сильно меня это задевает, в груди вспыхнула непрошеная мрачная боль.
        За ней так же быстро разгорелся гнев.
        - Знаешь что?
        Он вздохнул.
        - Что?
        - Да пошел ты.
        Понимала, заявлять такое - ребячество, но мне было все равно. Я встала на колени на неприлично огромной кровати…
        Никтос и близко не был так расслаблен, как я считала. С поразительной быстротой он одной рукой обхватил сзади мою талию, а другой схватил за подбородок, запрокинув назад мою голову. Сердце сбилось с ритма, когда я ощутила сзади его пульсирующую твердость, а его дыхание окутало мое ухо. Сердце пропустило еще один удар, поскольку я знала, как легко ему было бы сорвать на мне гнев, и тем не менее я не чувствовала страха, а только тепло.
        Его тело было теплым.
        Я вытаращила глаза и расслабилась в его объятиях. Грудь, прижатая к моим плечам, твердый живот у моей спины и член - все было теплым.
        - Хочешь знать, почему меня рассмешило твое предположение? - спросил Никтос прежде, чем я успела заговорить.
        Рука переместилась с моей талии на живот, и я ощутила там его пальцы - теплые пальцы.
        - Хочешь? - настойчиво повторил он, поскольку я молчала.
        Он провел большим пальцем по моей нижней губе, а пальцы другой руки приблизились к моим широко раздвинутым ногам.
        - Нет. - Я облизнула губы, разрываясь между желанием указать, что он чувствует, и совершенно иной, несвоевременной потребностью. - Но уверена, что ты сам скажешь. Ты любишь разговоры.
        Его ответный смех, глубокий и чувственный, прокатился по мне, а его пальцы продвинулись ниже, тронув тугой комок нервов. Мои бедра шевельнулись, и он опять издал смешок, на этот раз тише.
        - Тебе нравится, когда мои пальцы внутри тебя, правда?
        Он провел пальцем по чувствительному месту, и мои соски затвердели. На сей раз мои бедра дернулись. У него вырвался глубокий грубый звук, а его палец прошелся по свежей влаге.
        - Думаю, кое-что другое нравится тебе больше, чем мои пальцы, - тихо произнес он, раздвигая набухшую плоть. - Разве не так?
        Когда он просунул палец, я качнулась назад, поджав пальцы ног, и его твердость прижалась к моей заднице.
        - И что? - с вызовом спросила я. Его бедра двигались позади меня. - Знаешь, что я думаю? Ты забыл, что собирался сказать.
        - О, поверь мне, льесса, я не забыл.
        Его дыхание окутало мою шею и отметины укусов на ней. По мне прокатилась знакомая волна. Он продолжал раскачиваться на мне, а его палец лениво входил и выходил из меня. Я следовала этим движениям, и с каждым из них его член опускался все ниже, пока не уперся в его руку и меня.
        - Я просто позволил тебе забыть.
        Я застыла.
        Никтос переместился и надавил на меня так, что я опустилась на ладони, потом на локти и на живот. Я почувствовала его вес на моей спине, и мой пульс загрохотал. Все еще держа одну руку на моем подбородке, а другую между бедер, он заставил меня запрокинуть голову и выгнуть бедра. Его палец по-прежнему двигался, а другой поглаживал выпуклость, исторгая из меня стоны.
        - Это смешно, потому что ты не можешь мне навредить. - Его странно теплое дыхание по-прежнему обдавало отметины на моем горле. - Ты никогда не сможешь меня ослабить настолько, чтобы представлять реальную угрозу.
        У меня перехватило дыхание, когда сквозь туман возбуждения прорвался смысл его слов. Я поняла, о чем он говорит. Я не представляю реальной угрозы, потому что он никогда меня не полюбит.
        Наверное, мой ответ спровоцировало мое безрассудство. Или боль в центре груди. Я повернула к нему голову.
        - Ты в этом уверен?
        Он издал нечто среднее между смехом и рычанием. Потом резко опустил голову. Я замерла, почувствовав его острые клыки на своем горле, чуть выше отметин. Однако он не проткнул мне кожу. Он просто держал меня так, - о, боги - просовывая вместо пальцев горячий и твердый член. От ощущений у меня захватило дух. От этого полного и абсолютного господства в том, как он держал меня. От бесконечного давления, заполняющего меня коварным и развратным жаром…
        Больше не было медленных нерешительных движений. Он трахал меня, прижимая клыки и разминая комок нервов. При каждом мощном толчке клыки царапали мою шею, но не прорывали кожу. Ни разу. И, боги, я хотела этого, но никак не могла перехватить контроль, как было в первый раз. Сейчас полностью контролировал он, и боец во мне, бесстыдная часть меня, знала это и подчинялась.
        И это было чудесно.
        Боги, он… быстро учился.
        Толчки Никтоса, глубокие и сильные, не оставляли места ни для чего, кроме ощущения от него. Его бедра бились в мой зад. Он удерживал меня в этой позе, с запрокинутой головой, уязвимым горлом и выгнутыми бедрами. И когда я почувствовала, что его большой палец прижался к моим губам, я взяла его в рот.
        И сильно укусила.
        Он прорычал ругательство.
        Я гортанно рассмеялась и лизнула укушенный палец. Только через миг я поняла, что укусила до крови. Потрясение собственными действиями быстро прогнало покалывание на языке и медовый, но более дымный вкус. Вкус его крови. Немного, всего капли. Я сглотнула, вздрогнув от изысканного вкуса. Мне следовало встревожиться тем, что я попробовала его кровь, но я застонала и качнула бедрами.
        Он легонько шлепнул меня по заднице, отчего во мне снова вспыхнуло нечестивое удовольствие.
        - Негодница, - пробормотал он.
        Потом он взял меня. Он завладел мной так, как я и не представляла, что захочу. Его тело билось в мое, неистово и безудержно. В меня ударило освобождение, накатывая волнами нарастающего наслаждения. Я закричала, запрокинув голову на его плечо. Он наконец убрал руку и сдвинул с моего лица волосы, пока я билась и дрожала. Он с хриплым криком сорвался с края следом за мной, и его длинное тело затрепетало вокруг меня.
        Никтос обнял меня, прижав мою спину к своей груди. Он склонил голову, и его губы коснулись моей кожи, а затем я ощутила поцелуй на отметинах, которые он оставил. И тогда затрепетала я, поняв, что ни один из нас больше никогда не будет прежним.
        Глава 39
        Я проснулась с легкой ноющей болью в висках и, прежде чем открыла глаза, поняла, что лежу одна, потому что меня больше не обнимали. Мы уснули на боку, моя спина прижималась к его груди, а его руки обвивали меня.
        Лежа в тишине его комнаты, я не знала, что думать об этом - что думать обо всем. Всё… стало так запутано. Всё. Начиная с того, что узнали мои предки и что в любом случае случится с Ласанией, со всем царством смертных и в конце концов с Илизиумом. И кончая тем, что отец Никтоса был настоящим Первозданным Жизни и поместил в меня искру жизни. А еще была правда о Колисе и… и то, что происходит между мной и Никтосом.
        По крайней мере, он покормился. Не потому ли его тело стало теплым? Или по какой-то иной причине? Я понятия не имела. Но, видимо, он не собирался запирать меня в камере.
        Если бы запер, я поняла. Да и кто не понял? Но вряд ли бы я смирилась. Хотя он прав. Я не представляю для него настоящей угрозы.
        Грудь пронзило что-то холодное. Я повернула голову, вдыхая его запах, и открыла глаза. Передо мной были голые стены. Что мне теперь делать? Я не могу исправить наши отношения с Никтосом, ибо что тут исправлять? Я даже не уверена, что Первозданные способны на что-то вроде любви. И способна ли я. Но я… хотела его дружбы. Хотела его уважения. Хотела, чтобы он был Эшем, а я - Серой. Но этого никогда не будет.
        Я не могла спасти мой народ. А если бы могла? Что, если эта искра жизни помещена в меня по иной причине? Но почему? И что случится с теми, кто живет здесь, пока мы в этом разбираемся? Будут еще нападения и, возможно, в конце концов явится сам Колис. Король богов придет за Никтосом. У меня было неприятное ощущение, что он уже делал это в прошлом. И, верит ли мне Никтос или нет, но мне не все равно, что случится с ним и его людьми.
        Какие у меня варианты? Найти способ сдаться Колису? Он убьет меня, и это, возможно, ускорит гибель царства смертных, если Эйос права. Просто даст больше времени Стране теней. Может быть. Это не то же, что попасть между молотом и наковальней. Это значит, что меня раздавит и одно, и другое.
        Но что толку лежать в кровати, которая даже не моя?
        Я села и поморщилась от болезненных ощущений не только в голове. Давно я не предавалась подобной активности, а именно такой - и вовсе никогда. Я опустила взгляд и прикусила губу при виде сморщенных ранок-проколов на груди. Осторожно потрогала кожу на горле - тоже очень чувствительная, но не болит. Я начала вставать, и по мне пробежал легкий трепет. Только сейчас я заметила халат в изножье кровати. Я недоверчиво уставилась на него. Должно быть, его принес Никтос. И я…
        Я шлепнула себя руками по лицу. Больно. Но еще больнее - его проклятая заботливость даже теперь. А я собиралась воспользоваться этой добротой. Собиралась убить его. И не имеет значения, довела бы я дело до конца. Имеет значение только намерение.
        Слезы собрались в крепко зажмуренных глазах и обжигали горло, грудь раздирали рыдания. «Я не запл?чу, - сказала я себе. - Я не запл?чу». Слезы ничем не помогут. Только еще сильнее разболится голова. Мне нужно собраться, встать и решить, что мне теперь делать. Я сосредоточилась на дыхательных упражнениях сира Холланда, пока давление в глазах не спало и не пропал обжигающий ком в горле. Затем встала и надела халат. Заставила себя переставлять ноги и покинула пустую и холодную комнату Никтоса, которая недолго была полной и теплой.

* * *
        Как только я вышла из своей ванной комнаты, в дверь постучал Пакстон. Рядом с ним стояло несколько ведер воды, от которых шел пар. Юноша склонил голову так, что завеса светлых волос закрыла почти все лицо.
        - Его высочество подумал, что вы, возможно, будете не против теплой ванны, - сказал он, сцепив руки. - Поэтому я принес горячей воды.
        По многим причинам удивленная этим жестом и тем, как Никтос узнал, что я вернулась в свои покои, я снова чуть не ударила себя по лицу. Но не сделала этого и шире открыла дверь.
        - Очень мило с его стороны… и с твоей - принести все это наверх.
        - Большую часть нес он, - уточнил Пакстон.
        Я вскинула брови и выглянула в коридор. Там никого не было. Юноша бросил на меня взгляд темно-карих глаз.
        - Должно быть, он на приеме, ваше высочество.
        - Не называй меня так, - сказала я прежде, чем вспомнила советы Бель.
        - Вы станете его супругой. Поэтому к вам нужно так обращаться.
        У меня пересохло в горле. Должно быть, Пакстон ничего не слышал. Что Никтос расскажет местным?
        Юноша слегка поднял подбородок.
        - И вы же принцесса, верно? Мне так сказала Эйос.
        - Да. - Мои губы, несмотря ни на что, растянулись в ироничной усмешке. - Но только один процент моей жизни.
        Пакстон бросил на меня быстрый любопытный взгляд, поднимая два ведра.
        - Вы же родились принцессой?
        - Да.
        Я потянулась к ведру.
        - Тогда вы принцесса сто процентов жизни. И я сам возьму ведра. Вам не нужно их носить.
        - Я могу их отнести.
        - Я возьму их.
        Он прошел с ведрами мимо меня в ванную комнату, осторожно держа их на одном уровне. Хромота ему не мешала.
        Трудно стоять и ничего не делать, когда у меня есть две действующие руки.
        - А как насчет того, чтобы я взяла одно?
        - Я бы предпочел, чтобы вы не брали.
        Но я уже взяла ведро. Вздох Пакстона был довольно красноречив.
        - Ты давно здесь живешь? - спросила я, меняя тему.
        - Около десяти лет. - Он держал ведра довольно уверенно для таких маленьких рук. - С пяти лет. А до этого жил в Айрелоне.
        Значит, ему пятнадцать. Я повернулась, а он поспешил в коридор, чтобы взять еще два ведра.
        - Твоя семья тоже здесь?
        - Нет, ваше высочество. - Он прошел мимо меня. В коридоре осталось еще два ведра. Я подавила порыв схватить оба и подняла только одно. - Мои мама с папой умерли, когда я был совсем маленьким.
        - Мне жаль.
        Я зашла в ванную, где Пакстон забрал у меня воду и вылил в ванну.
        - Я их даже не помню, но все равно спасибо.
        Он опять исчез в коридоре и быстро вернулся с последним ведром.
        - Как ты сюда попал?
        - Мой дядя не хотел кормить лишний рот, и я оказался на улице, где вытаскивал монеты, если получалось. - Пакстон вылил воду в ванну. - Я увидел человека в дорогом плаще и решил, что у него есть чем поживиться. - Он выпрямился. - А это оказался его высочество.
        Я заморгала.
        - Ты… ты обокрал Первозданного Смерти?
        Пакстон выглянул из-за волос.
        - Попытался.
        Я уставилась на него.
        - Даже не знаю, смеяться над тобой или рукоплескать.
        Он быстро усмехнулся и принялся собирать пустые ведра.
        - Его высочество примерно так же отреагировал. В свою защиту могу сказать, что я не понял, кто он такой.
        - И он привез тебя сюда?
        - Думаю, ему с первого взгляда стало меня жалко. - Пакстон пожал плечами, пустые ведра закачались. - С тех пор я живу с Карповыми.
        Я понятия не имела кто такие Карповы, но у меня сложилось впечатление, что этого сироту привело в Страну теней гораздо больше приключений. А еще подумала, что все царство смертных поразилось бы, если бы узнало, что Первозданный Смерти гораздо великодушнее и милостивее, чем большинство людей, которые, скорее всего, передали бы маленького карманника властям.
        Это удивляло и обескураживало.
        - Знаете, я о вас слышал, - сказал Пакстон, отвлекая меня от размышлений.
        Я напряглась, отчего головная боль вспыхнула сильнее.
        - О чем?
        - О том, что вы делали прошлой ночью - на Валу, - ответил он, и я почувствовала облегчение. - Все говорят о том, как смертная супруга Первозданного была там, выпускала стрелы и убивала тварей.
        Его расширенные глаза наполняло одобрение, но мое облегчение было недолгим.
        - Мы будем с гордостью называть вас королевой.
        Пакстон торопливо поклонился и ушел, прикрыв за собой дверь. Я возненавидела себя еще сильнее.
        - Фу, - пробормотала я. - Я худшая.
        Я устало побрела обратно в ванную и, порывшись на полках среди бутылочек и баночек, выбрала спрессованный шарик белой соли с цитрусовым ароматом, напомнившим запах Никтоса, и терпкими нотами бергамота и мандарина. Опустив шарик в ванну, я наблюдала за тем, как он начал шипеть и пениться.
        Выпрямившись, я бросила быстрый взгляд в зеркало. Укусы на шее не были видны за пышными волосами. Я стряхнула с себя халат и повесила на крючок в гардеробе. Положила на табурет пушистое полотенце и подобрала наверх волосы, сколов их несколькими шпильками, чтобы не намочить. Возиться с мокрыми волосами не было сил. После этого шагнула в теплую воду, окунулась и зашипела сквозь зубы. Сразу же расслабились мышцы, о которых я даже не подозревала, что они напряжены и болят. Я согнула колени и опустилась, положив голову на край ванны. Я устала гораздо сильнее, чем думала. То ли из-за кормления Никтоса, то ли от всего остального. Возможно, причина и в том, и в другом.
        Глаза закрылись, и я позволила мыслям унестись вдаль. Тепло воды, приятный аромат и тишина уняли головную боль и убаюкали. Я почувствовала, что засыпаю.
        Из блаженного покоя меня вырвал далекий тихий стук. Я оттолкнулась от ванны, пытаясь подняться и разлепить глаза…
        Вспышка черного. Вот и все. Перед моим лицом промелькнуло что-то тонкое и темное. Я инстинктивно вскинула руку. Полоска ткани на моем горле дернула меня назад. Я вцепилась в нее пальцами, а он туже затянул ее на моей шее.
        Глава 40
        Меня окатило волной неверия, настал момент абсолютной неподвижности - мозг и тело еще не осознали, что происходит. Почему это происходит.
        Удушье от впившейся в горло ткани, хотя я вцепилась в нее пальцами, вывело меня из ступора. Надо мной грубо ругнулись и дернули пояс. Мои плечи врезались в борт ванны, и сердце чуть не выскочило из груди. Выпучив глаза, я пыталась втянуть воздух, но в горло попала лишь тонкая струйка. Я повернулась, потянулась назад и схватила руку - теплое твердое запястье. Инстинктивно вцепилась в него пальцами. Мужчина опять выругался, издав глубокий утробный звук. Мой взгляд бешено метался по черным стенам ванной комнаты. Нападавший слегка ослабил хватку, в мои легкие попало больше воздуха, и я схватила удавку, не давая ей полностью перекрыть мне дыхание.
        - Не сопротивляйся, - прохрипел мужчина, придавив рукой мою макушку. - Будет легче, если ты прекратишь.
        Не сопротивляться? Сердце беспорядочно колотилось, а плечи соскользнули по стенке ванны. Если он окунет меня, я пропала. Я это знала. Мой подбородок погрузился в воду, и мысли охватила паника. «Думай, Сера. Думай». Я уперлась ногами в ванну. «Думай, Сера…» Мой взгляд упал на табуретку. Дерево. Если ее сломать, у меня будет оружие.
        - Прости, - выдавил нападающий. - Это нужно сделать. Прости…
        Выпустив его руку, я ринулась вбок. Вода выплеснулась за борт, а я протянула руку, коснувшись пальцами полотенца…
        Нападающий дернулся в сторону, и я поскользнулась в ванне. Проклятое полотенце за что-то зацепилось, и табуретка перевернулась. Дерево стукнуло по каменному полу, и мужчина сильнее надавил на меня. Я опустилась вниз, набрав полный рот теплой мыльной воды. Паника и страх переросли в гнев - грохочущую раскаленную ярость, которая пробилась сквозь ужас и прочистила мои мысли. Я изо всех сил оттолкнулась ногами от дна ванны.
        Удерживающая меня рука сорвалась, и я выскочила на поверхность. По лицу текла вода, волосы прилипли к щекам. Кашляя, я запрокинула назад голову и попала в подбородок нападавшего.
        Мужчина выругался и подался назад.
        Игнорируя резкую боль в позвоночнике, я продолжила двигаться, а мужчина пытался устоять на ногах в луже воды вокруг ванны. Я изогнулась вбок, перекинув руку через бортик. Фарфор прижался к голой коже, и я просунула голову в разрыв между поясом и моим горлом. Я перевалилась через край ванны на мокрый пол. Хватая ртом воздух, развернулась на коленях, но далеко не ушла.
        Нападавший врезался в меня, повалил на пол и поставил колено на спину.
        - Отпусти! - закричала я.
        На краткий и ужасный момент я вернулась в то утро с Тавиусом, когда он удерживал меня таким же образом. Горький вкус паники грозил вернуться.
        Нет. Нет. Нет…
        Внезапно вес мужчины исчез. Он выругался. Наверное, поскользнулся на мокром полу. Я схватила ножку табуретки. Передышка была слишком короткой. На моей шее сомкнулись руки, и я размахнулась табуреткой, с диким удовольствием услышав, как та врезалась в чью-то голову. Он закричал и выпустил мою шею. Я проползла вперед, встала на колени и изо всей силы грохнула табуретку о край ванны. Табуретка раскололась надвое, и у меня оказалась ножка с зазубренным концом.
        Мужчина схватил меня, но не смог удержать - я была мокрая и скользкая. Я с криком развернулась и ударила деревянным обломком в его тело - куда смогла достать. Это оказался его живот сбоку. Мужчина завыл, попятился и поскользнулся в луже. Он тяжело упал и ударился головой о ванну, после чего рухнул на пол и остался недвижим. Я наконец смогла его рассмотреть. Курчавые темные волосы. Розовая кожа. Средних лет. Что-то в нем показалось мне смутно знакомым, но тут по ванной комнате пронесся порыв ледяного ветра, воздух затрещал от энергии. Я выдернула деревянный обломок из бока мужчины и, поднявшись на корточки, вскинула голову. Тени отделились от каменных стен, от углов комнаты, словно их позвали. Дверь распахнулась.
        - Никтос, - прошептала я, падая на колени.
        Первозданный очутился передо мной. На мужчину возле ванны он едва взглянул. Под истончившейся кожей Никтоса пульсировали тени. В глазах ярко вихрился итер.
        - Сера.
        На миг мне почудилась в его голосе искренняя тревога, а в глазах - настоящий страх, но, должно быть, мне это показалось от испуга.
        - С тобой все в порядке? - Он взял меня за предплечья.
        Тяжело сглотнув, я кивнула.
        - Как ты узнал? - Но в тот же момент я вспомнила. - Моя кровь.
        - Я почувствовал. - Он наклонился и убрал волосы, прилипшие к моему лицу. Его черты заострились. - Твой… страх. Его вкус.
        Послышались шаги, остановившиеся у входа в ванную, и я услышала рычание Сэйона.
        - Судьбы!
        За плечом Никтоса я увидела в дверном проеме Эктора рядом с Сэйоном. Они побледнели, когда окинули взглядом сцену перед собой.
        - Полезно иметь в себе твою кровь. - Никтос опустил взгляд и, задержав его на моем горле, стиснул челюсти.
        - Насколько сильно моя кровь позволяет тебе чувствовать мои эмоции, когда я не рядом?
        - Только если они чрезмерные.
        - Немного нечестно, - проворчала я.
        Серебристые бурлящие глаза встретились с моими.
        - С одной стороны, меня изумляет и озадачивает, что ты вообще способна сейчас гневаться по этому поводу. - Он помолчал, переведя взгляд обратно на мое горло. - С другой стороны…
        Он не закончил, но на пол упали щупальца тени, заставив Эктора отступить назад. Бог повернул голову к Первозданному.
        Его реакция… Неужели Никтос в самом деле встревожился? Если и так, имеет ли это значение? Потому что я… сейчас представляю для него ценность. Нет, не я сама. Важно то, что несу в себе. Разумеется, его встревожит утрата искры жизни или что там еще сделал его отец.
        - Принеси полотенце, - сказал Никтос.
        Он переместился, заслонив меня собой, хотя вокруг него собралось столько туманной тьмы, что вряд ли боги что-то могли увидеть.
        - Не это, - возразил он, когда Сэйон потянулся к полотенцу, которое лежало на табуретке. - А чистое.
        - Конечно.
        Через мгновение Сэйон подал полотенце.
        Никтос набросил его мне на плечи, но не опустил руки. Он свел края полотенца и убрал несколько мокрых прядей волос. Итер горел в его глазах, и белые полосы прорезали клубившиеся вокруг него тени.
        - Он пытался тебя задушить?
        Голос Никтоса был мягким - слишком мягким.
        - Пытался. - Я подавила дрожь. - Как видишь, ему не удалось.
        Похоже, это не успокоило Первозданного. Он потрогал мою шею, прикосновение было болезненным.
        - На твоей коже не должно быть синяков.
        Я метнула на него взгляд. Он сказал это так, словно мог воплотить это пожелание в реальность. Почему его это волнует?
        - Я в порядке, - повторила я и прижала полотенце. - То есть практически уверена, что больше никогда в жизни не буду принимать ванну, но я в порядке.
        Никтос смотрел на меня, слегка сдвинув брови.
        - Это… Хамид, - проговорил Сэйон. Я заметила, что он повернулся к лежащему мужчине. - Какого хрена?
        Знакомое имя. Я вспомнила:
        - Это человек, который доложил о пропаже Джеммы?
        Мужчина застонал, привлекая мое внимание.
        - Он еще жив, - сказал Сэйон, и в тот же момент Эктор шагнул вперед.
        Никтос отвернулся от меня.
        - Не…
        Все случилось так быстро… По ванной комнате пролетел заряд серебристо-белой энергии и ударил в Хамида. Я испуганно вдохнула и дернулась назад. Никтос схватил меня за талию и удержал прежде, чем я упала. Прижал меня к груди и повернулся вместе со мной. Аура итера поглотила мужчину. Она потрескивала и искрилась, и вот от него не осталось ничего, кроме тонкого пепла.
        - Не знаю, смогу ли когда-нибудь снова пользоваться этой ванной комнатой, - пробормотала я, а Сэйон вскинул брови, глядя на меня.
        Никтос сделал глубокий вдох. Тени разбежались от него и скользнули обратно в стены и углы.
        - Ты его убил.
        - Не надо было? - Эктор опустил руку. - Он пытался ее убить, а ты по каким-то причинам не в восторге от этой идеи.
        - Я получил бы огромное удовольствие от его смерти после того, как поговорил с ним. - Никтос сердито сверлил взглядом бога, и только теперь я поняла, что мужчина не просто умер. Его душа уничтожена. - Теперь его нельзя расспросить.
        - Дерьмо. - До Эктора, видимо, тоже это дошло. Он провел рукой по волосам. - Мне нужно думать, прежде чем действовать.
        - Ты - и думать? - рявкнул Никтос.
        Эктор съежился.
        - Прошу прощения?
        - Ты приберешь здесь, - распорядился Никтос и повел меня из ванной.
        - С радостью, - отозвался Эктор. - Наверное, мне понадобится ведро и тряпка. Возможно, метла… - Он осекся под сердитым взглядом Первозданного. - Или мне хватит полотенец и тому подобного.
        Я хотела оглянуться, но Никтос повел меня к кушетке. В этот момент в комнату вошел Рейн с мечом в руке и резко остановился.
        - Я захочу знать, что случилось? - спросил он.
        - Хамид только что пытался убить Серу, - ответил Сэйон с порога ванной комнаты.
        На лице Рейна отразилось недоумение. Он убрал меч в ножны.
        - С чего бы Хамиду такое делать?
        - Мне бы хотелось это знать. - Никтос усадил меня на кушетку.
        В пустом камине заревело пламя. Я вздрогнула и перевела на Никтоса вытаращенные глаза.
        - Первозданная магия, - рассеянно пояснил он, словно зажег свечу. - Где твой халат?
        - Я… не знаю.
        Он схватил плед и остановился.
        - Тебе не обязательно выпускать из рук эту деревяшку, но нужно снять полотенце, - мягко сказал он, и я заморгала, осознав, что все еще держу отломанную ножку табуретки. - Никто не смотрит.
        В этот момент меня совершенно не заботило, даже если бы на меня смотрел весь двор Страны теней. Я сняла полотенце, и мне на плечи опустился теплый и мягкий плед. Я вцепилась в его края одной рукой, потому что была не готова расстаться со своим единственным оружием.
        - Мне бы хотелось мой кинжал, - проговорила я, ни к кому в особенности не обращаясь.
        Все, включая Никтоса, уставились на меня так, словно я повредилась головой. Я вздохнула.
        - Как он вообще сюда попал? - Рейн развернулся, подошел к двери и осмотрел ее. - Не похоже, что ее взломали.
        - Я оставила дверь не запертой. - Я на миг закрыла глаза. - Считала, что ее кто-то охраняет.
        - Я тоже. - Рейн оглянулся через плечо на Никтоса.
        Я смотрела на Первозданного с таким же недоумением. Неужели он никого не поставил снаружи следить, чтобы я ничего не натворила?
        На его челюсти дернулась мышца.
        - У меня до этого еще руки не дошли.
        - Он сегодня утром был очень занят, - вмешался Сэйон. - Сначала убеждал тебя и остальных, которые квохтали вокруг него как наседки, что он в порядке. Потом ему пришлось проверять, какой урон нанесен Валу.
        Позаботиться о… пленнице не входило в число его первостепенных задач? Что мне об этом думать?
        - И какой урон нанесен Валу?
        - Небольшой, - ответил Никтос.
        - Еще кто-нибудь умер?
        Он посмотрел на меня. На мгновение показалось, что он не ответит. Или заявит, что это не мое дело.
        - Есть раненые, но все не смертельно.
        Я кивнула, тихо выдохнув. По крайней мере, это хорошие новости.
        - Итак, - протянула я, глядя на Первозданного. - Меня только что пытался убить совершенно не знакомый со мной человек.
        - Похоже, что так, - согласился Никтос. Он провел большим пальцем по моему подбородку, но тут же опомнился и опустил руку. Прошло несколько мгновений. - Он что-нибудь говорил?
        - Только… что ему жаль и это нужно сделать.
        - Почему он решил, что это нужно сделать? - задался вопросом Рейн. - Проклятье, никогда не ожидал от него ничего подобного.
        - Ты хорошо его знал?
        - Достаточно. Он был тихим и замкнутым человеком. Добрым и бескорыстным. И он ненавидел Колиса так же, как и любой из нас.
        Я сосредоточилась на этом.
        - Он давно здесь жил?
        Никтос кивнул.
        - Он был боглином, который так и не вознесся - для изменений в нем не хватило итера, но его мать хотела, чтобы он жил с ней. Она была богиней.
        - Была? - прошептала я.
        - Ее убили несколько лет назад. - Никтос не стал вдаваться в подробности.
        Да ему и не надо было.
        - Колис?
        - Он уничтожил ее душу, - сказал Никтос, и у меня в груди возникла пустота. - Не представляю из-за чего. Она в то время находилась при другом дворе. Причиной могло стать что угодно - мелкая обида или отказ подчиниться. Он позаботился, чтобы Хамид узнал о ее смерти во всех подробностях.
        - Боги, - прошептала я. Мне стало нехорошо.
        Сэйон посмотрел на меня и задержал взгляд на моем горле - на отметине, оставленной Никтосом. Я натянула плед повыше.
        - Может, он как-то узнал, что она планирует? - предположил Сэйон.
        Я застыла.
        - Это невозможно, - возразил Рейн. - Никто не посмел бы говорить об этом.
        - Планировала, - промямлила я, но меня, похоже, никто не услышал.
        - Ты прекрасно знаешь, что никто из нас не ослушался бы приказа. Мы не посмели бы его разозлить, - высунулся из ванной комнаты Эктор. - И в отличие от меня Никтос подумал бы, прежде чем уничтожать душу, чтобы не оставлять нас в покое и после смерти.
        Но с чего бы смертному, с которым я никогда не общалась, убивать меня? И тут меня осенило.
        - Он навещал Джемму. Наверное, во время нападения или после, - сказала я, и Никтос повернулся ко мне. - Эйос говорила, что Джемма ненадолго просыпалась. На такое короткое время, что Эйос не разобралась, поняла ли Джемма, что с ней случилось. Но, возможно, она поняла и что-то сказала Хамиду, когда Эйос с ней не было?
        - Такое возможно, - согласился Никтос.
        - Джемма все еще здесь. - Эктор протиснулся мимо Сэйона со свертком полотенец в руках. - Она спала, когда я проверял ее, а это было как раз перед тем, как я встретил всех вас внизу. Это было… Менее получаса назад?
        Никтос повернулся к Рейну.
        - Найди Эйос и узнай, оставался ли Хамид наедине с Джеммой. Пусть Эйос не отходит от нее, даже если та еще спит. А потом проверь дом Хамида и пекарню, где он работал. Не найдется ли там чего-нибудь интересного.
        - Конечно. - Рейн взглянул на меня, поклонился и быстро покинул комнату.
        Я все еще думала о том, что Джемма могла сказать Хамиду.
        - Но если Джемма поняла, что умерла, а я вернула ее к жизни, то почему Хамид пытался меня убить? Он беспокоился о Джемме. Разве он не обрадовался тому, что она жива?
        - Да, казалось бы. Это хороший вопрос, на который мне хотелось бы знать ответ. - Никтос многозначительно глянул на Эктора, который с величайшим интересом изучал пол. Никтос переключил внимание обратно на меня. - Ты уверена, что в порядке?
        Я кивнула, но он все равно подошел ко мне.
        - Позволь еще раз взглянуть на твою шею.
        Я замерла, а он убрал назад мои волосы, коснувшись плеча. Я отчаянно старалась не думать, как он трогал меня раньше, как обнимал. Он поднял взгляд, и когда заговорил, мне показалось, что его голос звучит глуше.
        - Синяки вряд ли останутся.
        - Ты снова читаешь мои эмоции?
        Он ничего не сказал и выпустил мои волосы, коснувшись пальцами щеки - теплыми пальцами.
        - О боги, - подскочила я.
        Никтос не сводил глаз со сломанной ножки в моих руках, словно боясь, что я пущу ее в ход. Как ни абсурдно, мне в самом деле захотелось этого.
        - Что такое?
        - Твоя кожа. Она теплая, - сказала я. - Она теплая с прошлой ночи, после того как ты…
        Я осеклась, когда Эктор с любопытством посмотрел на нас.
        - Ну, с прошлой ночи. Это потому что ты покормился?
        Никтос нахмурился.
        - Нет. Кормление ее бы не изменило. Моя кожа была холодной, сколько я себя помню. Кожа Колиса, скорее всего, тоже такая.
        - Теперь это не так. А ты сам не понял?
        Он покачал головой, и я посмотрела на двух оставшихся богов.
        - Неужели никто из вас не заметил?
        Сэйон издал смешок.
        - С чего бы?
        - Это очень заметно.
        - Если бы кто-нибудь из нас к нему прикоснулся, - возразил Эктор. - Но мы не подходим к нему так близко. Он не любит, когда к нему прикасаются.
        Я подняла брови и глянула на Никтоса.
        - А у меня сложилось другое впечатление.
        - Ага, твои прикосновения ему нравятся, - заявил Эктор.
        Я вспыхнула.
        Никтос повернулся к богу и прорычал:
        - Тебе сегодня жить надоело?
        Мне тоже начало так казаться.
        - Начинаю думать, что да, - пробормотал Эктор и переложил в руках полотенца. - Можно тебя потрогать? Проверить, говорит ли она правду.
        Я закатила глаза.
        - С чего бы мне об этом лгать?
        - А почему мы теперь не должны подвергать сомнению все, что исходит из твоих уст? - бросил Никтос.
        Сотни возражений вертелись на моем языке, но я словно окаменела. Его обвинения обоснованны, но холодность его тона напомнила мою мать и потрясла до глубины души.
        Эктор двинулся к Никтосу. Первозданный смотрел на меня с непроницаемым выражением лица. Заставив себя вспомнить дыхательные упражнения сира Холланда, я сосредоточилась на Экторе.
        Бог прикоснулся к руке Никтоса и вытаращил глаза.
        - Ничего себе! Твоя кожа теплая.
        - Это не имеет никакого смысла. - Никтос все еще смотрел на меня. Я это чувствовала. - Это… должно быть, из-за твоей крови.
        - Если и так, я сделала это не намеренно.
        - Я этого и не предполагал.
        - Ты уверен?..
        Я нервно вдохнула и выронила деревянную ножку - череп и челюсть пронзила резкая боль, после которой осталась болезненная дрожь.
        Никтос шагнул ко мне.
        - Ты в порядке?
        - Да, - вымолвила я, прижимая ладонь к лицу. Свет внезапно показался чересчур ярким, и я прищурилась.
        - У тебя болит голова?
        - Или лицо? - спросил Эктор.
        - Немного. - Я сделала неглубокий вдох. Пульсирующая боль угнездилась в виске и под глазами. - Это просто… головная боль. Я в порядке. Разве мы не должны идти в… Ой!
        Я заморгала - пол будто слегка накренился под ногами.
        - Это странно.
        Никтос очутился рядом со мной и подхватил меня под руку. Я едва ощутила разряд энергии от его прикосновения.
        - Что странно?
        - Пол, - ответила я, и он нахмурился сильнее.
        - У тебя кружится голова? - спросил Никтос. Я хотела кивнуть, сознавая, что это довольно глупо, но боль усилилась. - Я взял у тебя слишком много крови…
        - Дело не в этом, - сказала я. - У меня и прежде болела голова - иногда в висках и под глазами. А иногда в челюсти.
        Он опустил брови.
        - И как часто это бывает?
        - Время от времени. Но так сильно… было еще только раз. Я думала, что это проблема с зубом. Бывает немного крови, когда я чищу зубы.
        Эктор опустил полотенца и уставился на меня.
        - Когда это началось?
        - Кровь? - поморщилась я.
        - Все это, - настойчиво спросил Никтос.
        - Не знаю. Пару лет назад. Это… не такая уж большая проблема. У мамы тоже бывают головные боли. Может, передалось от нее.
        Никтос уставился на меня с серьезным видом.
        - Не думаю, что дело в этом.
        - А что это может быть? - спросила я.
        - Невозможно, - выдохнул Сэйон.
        Я никогда не видела его таким сбитым с толку.
        - Я знаю, о чем ты думаешь, но это невозможно.
        - Что? - выдавила я сквозь пульсирующую боль. - Что невозможно?
        - Невозможно то, что думаю. Но, кажется, знаю, что может помочь. - Никтос повернулся к богам. Ему довольно было бросить на них лишь взгляд, и они вышли из комнаты. - Почему бы тебе не прилечь? Я скоро вернусь.
        Я не стала с ним спорить и кивнула. Он направился к двери, но остановился.
        - Снаружи будет стража, - сказал он, слегка наклонив голову. - Ты будешь в безопасности.
        Никтос выскользнул из комнаты прежде, чем я успела что-то сказать. Голова болела так сильно, что я даже не пыталась вникнуть в то, что он считает невозможным. Вспомнив, где мой халат, я подошла к гардеробу и с трудом оделась. По пути к кровати подобрала отломанную ножку. На ее конце была кровь. Стоит ли снаружи стража или нет, я не хотела рисковать.
        Я залезла в постель и зарылась лицом в груду подушек. Я недолго оставалась одна. Вскоре после ухода Первозданного явился Нектас. Он не сказал ни слова, а у меня так раскалывалась голова, что его молчание меня не беспокоило.
        Дракен вышел на балкон, оставив дверь полуоткрытой. Время от времени, открывая глаза, я видела, как он подходит к двери, словно проверяя меня.
        Вскоре он вошел в комнату и, как и в прошлый раз, объявил, что идет Никтос.
        - Ты его чувствуешь? - спросила я. Мое лицо было наполовину спрятано в подушке. Нектас кивнул и остановился посреди комнаты. - Это… из-за связи?
        Он опять кивнул.
        - Тебе нравится быть связанным с Первозданным?
        Он снова кивнул.
        - Для большинства из нас это сознательный выбор. - Нектас перевел на меня немигающий взгляд. - Мы принимаем узы по доброй воле и потому рассматриваем их как честь. И Первозданные - тоже.
        Для большинства из нас?
        - Узы перешли к нему от отца?
        - Нет. Это так не работает. Когда его отец умер, узы разорвались. Дракены связали себя с Никтосом по собственной воле.
        - А те, кто не попадает в категорию «большинство»? - поинтересовалась я и поморщилась - пульсирующая боль в голове заставляла молчать.
        Нектас ответил не сразу.
        - Узы можно навязать силой, как и почти всё. Некоторым дракенам не давали выбора.
        - А что… насчет того дракена прошлой ночью? Алого?
        - Я не знаю, связался ли он узами добровольно или нет, но Колис не дает выбора.
        Я не успела спросить, как Колис или любой Первозданный может навязать узы силой. Открылась дверь, и вошел Никтос с большой кружкой в руках. Его взгляд сразу упал на меня и больше не отрывался.
        - Спасибо, - сказал он дракену и обратился ко мне: - Как ты себя чувствуешь?
        - Лучше.
        - Она врет, - сообщил Нектас.
        - Откуда ты знаешь? - проворчала я.
        - У дракенов очень острое обоняние. - Никтос сел рядом со мной. - А также зрение и слух.
        - У боли есть запах?
        - У всего есть запах, - ответил Нектас, и я искоса посмотрела на него. - У каждого есть уникальный запах.
        - И как пахну я? - спросила я.
        - Ты пахнешь… - Он сделал глубокий вдох, и я скривила губы. - Ты пахнешь смертью.
        Разинув рот, я уставилась на него.
        - Это довольно грубо.
        Никтос прочистил горло и опустил подбородок.
        - Может, он говорит обо мне.
        - Да, - подтвердил дракен.
        Я посмотрела на Никтоса, и до меня дошло, что он имеет в виду. Шею залило краской.
        - Я же искупалась…
        - Это не смоет такой запах, - возразил Нектас.
        Я уставилась на них.
        - Указывать на это… еще грубее.
        Нектас склонил набок голову и раздул ноздри, вдыхая еще раз.
        - А еще ты пахнешь…
        - Можешь не говорить, - перебила я. - Я передумала. Не хочу знать.
        Он принял слегка разочарованный вид.
        - Я принес кое-что выпить, - сказал Никтос. - Думаю, это поможет от головной боли. Вкус не очень, зато работает.
        Я села и взяла теплую кружку.
        - Это какой-то чай? Сир Холланд заваривал для меня, когда голова болела так же сильно.
        - Это чай, но вряд ли тот же самый, - ответил Никтос. - От него станет легче.
        - От его чая головная боль прошла. - Я понюхала темную жидкость. - Пахнет точно так же.
        Я сделала глоток и узнала сладкий и землистый мятный вкус.
        - И вкус тот же самый. Витекс? Мята? И другие травы, которых я не знаю? И, полагаю, выпить нужно все, пока не остыло?
        На лице Никтоса мелькнуло удивление.
        - Да.
        - Тот же чай, хвала богам.
        Я сделала большой глоток и заставила себя выпить все остальное.
        - Это было… впечатляюще, - пробормотал Никтос.
        - И немножко больно, - прохрипела я. Глаза и горло щипало. - Но чай действует, так что оно того стоило.
        Никтос забрал у меня пустую кружку.
        - Ты уверена, что это тот самый чай?
        - Да. - Я опять улеглась на бок. - Тот же самый. Сир Холланд дал мне еще мешочек с травами на случай, если головная боль вернется.
        - Он сказал, почему, по его мнению, чай поможет? - спросил Нектас.
        - Нет, насколько помню. - Я засунула руки под подушку. - У мамы были мигрени, так что он, наверное, решил, что у меня то же самое, и понял, что это поможет.
        - Это не имеет смысла. - Никтос нахмурился и поставил кружку на тумбочку. - Смертный никак не мог узнать об этом чае.
        Я подняла бровь, уже ощущая, что боль уменьшилась.
        - Это какой-то особый чай?
        - Он неизвестен в царстве смертных. - Нектас бросил взгляд на Первозданного, а затем на меня. - Ты уверена, что этот сир Холланд смертный?
        - Да. - Я рассмеялась. - Он смертный. - Я перевела взгляд с одного на другого. - Может, этот чай известен больше, чем вы думаете.
        - Может, ты ошибаешься насчет того, что сир Холланд смертный, - бросил в ответ Нектас.
        - Когда именно начались головные боли? - перебил Никтос. - Ты сказала, что пару лет назад?
        Я перевела внимание на него.
        - Не знаю. Может, полтора года назад? Ближе к двум?
        - Это не пара лет назад.
        - Прости. Когда вы допрашивали меня, у меня голова раскалывалась напополам.
        Никтос изогнул губы, словно боролся с улыбкой.
        - И болит не всегда так сильно, как сегодня?
        - Да. Обычно я игнорирую боль, и она в конце концов проходит. Это лишь второй раз, когда она такая сильная.
        Никтос вглядывался в мое лицо пристально, словно искал ответы.
        - А кровь, когда ты чистишь зубы?
        - Редко. Думаешь, это как-то связано с зубами? Однажды мой отчим…
        - Это не зубная инфекция, - перебил Нектас.
        - Ты и инфекцию можешь унюхать?
        - Да, в самом деле могу.
        - О. - Я глубже забилась в подушку. - Звучит как-то мерзко.
        - Может быть, и так, - подтвердил дракен.
        - Неважно, пахнет инфекция или нет, - сказал Никтос, и я прищурилась. - Твои головные боли - не мигрень.
        - Не знала, что Первозданный Смерти - еще и целитель, - вымолвила я.
        Он бросил на меня непроницаемый взгляд.
        - Тебе уже стало лучше? Действительно?
        - Да.
        - Тогда это оно. - Он взглянул на Нектаса, и тот кивнул. - Думаю, твое недомогание - симптом Отбора.
        - Что? - Я резко села и поморщилась от вспыхнувшей боли, которая сразу улеглась. - Это невозможно. Оба мои родители смертные. Я не боглин…
        - Я и не предполагаю, что ты боглин, - перебил Никтос. На его губах появилась и исчезла усмешка. - Я думаю, что помещенная в тебя искра жизни дала побочный эффект, схожий с Отбором. Ты сейчас как раз в подходящем возрасте.
        - С небольшим запозданием, - добавил Нектас.
        Я нахмурилась.
        - Не понимаю.
        - Боглины проходят через Отбор, потому что у них в крови есть итер, - объяснил Никтос. - Искра, которую поместил в тебя мой отец, - это итер. Он подпитывает твой дар, и он достаточно силен, чтобы пробудить симптомы, которые были бы изнурительными, если бы не сочетание трав, которое когда-то открыл бог, наделенный даром составлять зелья. На это ушли сотни лет, как рассказывал отец. Зелье необходимо, поскольку никакие иные снадобья не унимают головную боль и прочие симптомы Отбора. Его дают всем богам, когда они вступают в Отбор, и всем боглинам, о которых нам известно. - Он опустил уголки губ. - Вот почему мне хотелось бы знать, откуда об этом зелье известно смертному.
        И мне тоже. Но были более важные вещи, которые меня интересовали.
        - Это означает, что я пройду Вознесение?
        - Нет, - ответил Никтос. - Это всего лишь искра жизни - огонек итера. Более сильный, чем в боглинах, но ты не потомок богов. Он не часть тебя. Возможно, ты помучаешься еще пару недель или месяцев с этими симптомами, и потом они пройдут. Ты будешь в порядке.
        Отрадно это слышать, особенно после того, что я узнала от Эйос об Отборе. Играя кончиками волос, я взглянула на Никтоса. Боль продолжала слабеть с каждым мгновением, и на ее место приходило множество вопросов и слов, которые я хотела сказать.
        Нектас прочистил горло.
        - Если вы меня извините…
        Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты, оставив меня наедине с Никтосом. Первозданный смотрел на меня, в нем сквозила настороженность, которой прежде не было.
        - Если у тебя опять заболит голова или появятся другие необычные симптомы, чай ослабит их, - сказал он. - Так что не надо терпеть.
        - Не буду.
        Я накручивала волосы на палец.
        Первозданный еще немного посидел со мной и начал вставать.
        - Тебе нужно отдохнуть. От чая ты можешь почувствовать сонливость.
        - Знаю, но…
        Никтос выжидающе выгнул бровь.
        Я набрала побольше воздуха.
        - Я хотела поговорить с тобой о…
        - О прошлой ночи?
        - Нет, хотя, наверное, в том числе.
        - То, что произошло прошлой ночью, больше никогда не повторится, - заявил он, и мои пальцы застыли на волосах. Он сказал - как мечом обрубил. - Ты будешь в безопасности. Ты станешь моей супругой, как и планировалось.
        Я опустила руки.
        - Ты по-прежнему хочешь, чтобы я стала твоей супругой?
        Он натянуто улыбнулся.
        - Это никогда не имело отношения к нашим желаниям, а всегда было необходимостью. И если мы этого не сделаем, возникнет слишком много подозрений.
        Мое сердце заколотилось.
        - Я буду твоей супругой только по титулу?
        Он склонил голову.
        - Ты ожидаешь чего-то еще? Думаешь, что мой интерес пересилит здравый смысл? Особенно после того, как я узнал о твоем предательстве?
        Дыхание обожгло мои внутренности.
        - Я ничего от тебя не жду. Прощения или понимания. Просто хочу иметь возможность…
        - Возможность чего? Объясниться? Нет необходимости. Мне известно все, что мне нужно знать. Ты была готова пойти на все, чтобы спасти свой народ. Я это уважаю. - Выражение его лица было так же сурово, как сомкнувшиеся вокруг меня стены. - И также уважаю то… как далеко ты была готова зайти, чтобы исполнить свой долг. Но ради чего? Любовь никогда не обсуждалась.
        Я это понимала. После всего, что ему пришлось пройти. Я просто не желала признаться в этом самой себе. Я искала не любви. Об этом речи не шло. Тем не менее трудно было говорить о том, чего я хотела. Слова так просты, что многие принимают их как должное.
        - Дружба, - прошептала я. Горло затопило жаром. - Я говорила о дружбе.
        - Дружба? Даже если я думал о ней, то никогда не имел в виду тебя. Я никогда не смогу тебе доверять. Буду подвергать сомнению каждую мысль или действие. Тебя же воспитывали и готовили быть такой, какую я, по твоему мнению, хочу. Ты просто сосуд, который был бы пустым, если бы не искра жизни.
        Я отшатнулась, тело оцепенело.
        Глаза Никтоса ярко вспыхнули, и он отвернулся от меня.
        - Как я и сказал, ты будешь в безопасности. Ты станешь моей супругой только по титулу, как, полагаю, планировал для тебя мой отец. Вот и все. Больше обсуждать нечего.
        Глава 41
        На следующее утро я сидела перед незажженным камином, уставившись на обгорелые щепки, и рассеянно потирала ладонями колени. Мои выстиранные бриджи принесли вместе с завтраком. Это сделала Давина, и она почти ничего не сказала. Не представляла, нормально ли это для нее или она услышала правду, несмотря на приказ Никтоса.
        Хорошего было только то, что вместе с едой, к которой я почти не прикоснулась, принесли нож для масла. Такой нож не причинит серьезного вреда богу, но, уверена, смертному от него не поздоровится. Так что я стащила нож и сунула в сапог.
        Я плохо спала прошлой ночью, даже после зелья. Еда не вызвала у меня интереса.
        Я вспомнила, когда последний раз ощущала такую же пустоту. После того, как приняла снотворное. Дело не только в Никтосе. Но и в правде, которая мне стала известна о Колисе. В угрозе, которую представляю для Страны теней. Во мне. В Тавиусе и Норе, лорде Клаусе и всех остальных. В том, как я скучаю по Эзре и сиру Холланду. Хочу сказать маме, что Гниль возникла не из-за меня. И в том… как сильно желаю, чтобы Никтос был Эшем.
        Чувствуя слабость, я играла концом косы. А еще дело в том, что прошлое нельзя переделать. Его нельзя простить. Нельзя забыть.
        Из размышлений меня вырвал стук в дверь. Я встала.
        - Да?
        - Это Эйос.
        Удивленная, я обошла кушетку.
        - Заходи.
        Дверь открылась, и в комнату вошла не только Эйос, но и Бель, которая стояла в коридоре, когда Давина приносила завтрак. Видимо, сегодня на дежурстве Бель, и я не знала, охраняет ли она меня или других - от меня.
        - Нужно, чтобы ты пошла со мной, - объявила Эйос.
        Я напряглась и с подозрением спросила:
        - Куда?
        - Ты никуда не должна ходить. - Бель за ее спиной сложила на груди руки. Мой взгляд упал на ее оружие - гораздо лучше моего жалкого ножа для масла. - Я сказала ей, что Никтос желает, чтобы ты оставалась в своих покоях, но Эйос, как всегда, не слушает.
        Рыжеволосая богиня и теперь не слушала.
        - Джемма проснулась.
        - О. - Я перевела взгляд с одной богини на другую. - Это же хорошая новость, правда?
        - Да, - ответила Эйос, а Бель пожала плечами.
        - Она сказала, почему ушла в лес?
        - Она заметила бога, который был при дворе Далоса, и испугалась, что он ее узнает, - сказала Эйос. - Джемма запаниковала и убежала в Умирающий лес, заблудилась и увидела Тени. Она попыталась спрятаться, но они ее нашли. Однако я пришла по другому поводу. Она утверждает, будто не знает, что случилось потом - не знает о том, что ты сделала.
        - Это тоже хорошо… - Я замолчала, потому что Эйос сжала челюсти. - Или нет?
        - Думаю, она лжет. Она точно знает, что ты сделала, и что-то сказала Хамиду, - пояснила Эйос. - Я рассказала ей, что натворил Хамид. Она растерялась и выпалила, что это ее вина. Вот почему я пришла. Я хочу, чтобы ты поведала ей, что сделала.
        - На случай, если кому-нибудь интересно, я не считаю, что это хорошая идея, - заявила Бель.
        - Никому не интересно, - ответила Эйос. - Полагаю, если она узнает, что нам известно о ее смерти, она расскажет, что сообщила Хамиду.
        Я не знала, сработает ли это, но хотела попробовать. Неплохо было бы получить хоть какие-то ответы. Однако…
        - Ты доверяешь мне?
        Эйос сморщила нос.
        - А ты сделаешь что-то такое, о чем я пожалею? Ты что-то задумала?
        - Еще, - добавила Бель.
        - Нет, - заявила я.
        - И у тебя же нет оружия? - спросила Эйос.
        - Нет.
        Не считать же оружием нож для масла.
        - Тогда почему я не должна тебе доверять?
        Я подняла брови.
        - Если не считать очевидного?
        - В точности мой вопрос, - добавила Бель.
        Эйос вздохнула.
        - Смотри, это же ясно - по крайней мере для меня, - ты не хотела делать то, что должна была. Это не означает, что я согласна с твоими действиями или что я не разочарована. Похоже, ты делаешь его… - Она вздернула подбородок. - Так или иначе, как будто нам всем не доводилось совершать ужасные вещи потому, что, по нашему мнению, у нас не было выбора.
        Мгновение я не могла говорить.
        - Ты когда-нибудь замышляла убить того, от кого не видела ничего, кроме доброты и надежности?
        Эйос встретилась со мной взглядом и ответила ровным тоном:
        - Возможно, я делала худшее. Все мы. Так что, пойдешь со мной?
        Я заморгала.
        - Да…
        - Спасибо.
        Эйос развернулась, серая юбка затрепетала вокруг ее ног.
        Я опустила рукава свитера и вышла за ней в коридор. Мои мысли были заняты тем, что могла сделать Эйос. Или Бель. Потому что она не оспорила это утверждение. Только когда мы спустились на второй этаж, я спросила:
        - А где Никтос? И не будет ли у вас неприятностей из-за того, что выпустили меня из комнаты?
        - Он в Лифи, - ответила Бель, пока мы шли по широкому тихому коридору. - Там что-то случилось. Точно не знаю. Вряд ли что-то серьезное, - добавила она, когда я открыла рот. - Но надеюсь, он не узнает о нашем маленьком походе.
        - Я ничего не скажу, - заверила я.
        - Надеюсь, - заметила Бель.
        Она остановилась перед белой дверью, открыла ее без стука и вошла.
        Эйос покачала головой, услышав испуганный вздох из маленькой комнаты. Я последовала за ней и впервые по-настоящему встретила Джемму.
        Боги богов…
        Она сидела на кровати, сложив руки на коленях, и ее раны… полностью исчезли. Никаких глубоких порезов на лбу и щеках. На шее следов не осталось, и на груди, готова поспорить, - тоже.
        У меня еще не было возможности увидеть, что творят мои прикосновения. На животных большинство ран не заметны, а ту, от которой умерла Марисоль, я не видела. Эта искра… боги, такое же чудо, как и то, что сделала моя кровь с Никтосом.
        Бель закрыла за мной дверь, а я прошла дальше. Вымытые от крови, волосы Джеммы оказались светлыми, лишь на несколько тонов темнее моих. И я была права: если она и старше меня, то ненамного. Это значило, что она пробыла при дворе Далоса дольше большинства, потому что в Страну теней попала недавно.
        Джемма сначала посмотрела на Эйос, затем перевела взгляд на меня и застыла.
        - Думаю, тебе нужно с ней познакомиться, - сказала Эйос, сев на кровать рядом с Джеммой. - Это Сера.
        Девушка не отводила от меня глаз. Ее била дрожь, карие глаза были широко раскрыты. Я подошла к кровати.
        - Не знаю, узнала ли ты меня, - начала я. - Но я…
        - Узнала, - прошептала она. - И мне известно, что ты сделала.
        Эйос вздохнула.
        - Что ж, это оказалось гораздо легче, чем я ожидала. - Она повернулась к Джемме. - Ты могла просто сказать мне правду.
        - Да. Следовало сказать. Но… нельзя было ничего говорить Хамиду. Он умер из-за меня. Это моя вина. Мне жаль. Я не собиралась ничего говорить. - Джемма вздрогнула, и по ее щекам потекли слезы. - Меня просто застигли врасплох, и я не подумала… Боги, не надо было ничего говорить.
        - Все хорошо. - Эйос хотела взять ее за руки, но остановилась, когда Джемма вздрогнула. - Мы не сделаем тебе ничего плохого.
        Бель за моей спиной негромко хмыкнула в знак несогласия, и Эйос бросила на нее предостерегающий взгляд.
        - Никто из нас не сделает тебе ничего плохого.
        - Я боюсь не вас.
        - Знаю. Колиса, - тихо сказала Эйос, и я взглянула на нее.
        Сочувствие в ее голосе проистекало из знания того, о чем она говорит, как и затравленное выражение в ее глазах.
        Джемма перестала дрожать, но побледнела еще больше.
        - Я туда не вернусь.
        - И не надо, - пообещала Эйос.
        - Но это из-за меня Хамид напал на нее. Теперь его высочество ни за что не позволит мне остаться.
        Она так вцепилась в одеяло, что побелели костяшки пальцев.
        - Ты разве просила Хамида напасть на меня? - поинтересовалась я.
        Она покачала головой.
        - Боги богов, нет.
        - Тогда вряд ли Никтос призовет тебя к ответу, - сказала я.
        Она перевела взгляд на меня. В ее глазах ясно читались надежда и страх поверить в эту надежду.
        - Он не заставит тебя никуда уходить, если ты не хочешь, - продолжала я, не сомневаясь, что это правда. - Этого ты тоже не должна бояться.
        - Она говорит правду, - кивнула Эйос.
        Ноющая боль пронзила грудь - она так отчаянно хотела в это верить.
        - Только время докажет правоту моих слов. Надеюсь, ты никуда не денешься и больше не сделаешь ничего… безрассудного. - Я в полной мере сознавала иронию ситуации - это я высказывалась против безответственных поступков! - Что же ты рассказала Хамиду?
        Ее грудь поднялась в глубоком вздохе, и она опустила взгляд на свои руки.
        - Я… знала, что умираю, - тихо проговорила она, - когда меня нашел бог. Потому что почти не чувствовала его рук, когда он поднял меня. Я чувствовала… как покидаю свое тело. Не прошло и пары мгновений, как увидела две колонны высотой до неба, а между ними - яркий теплый свет.
        Я напряглась. Она говорит о Столпах Асфоделей и Долине. Неужели Марисоль испытала то же самое? Я знала, что ее душа не задержалась бы надолго. И если так, осознала ли она, что ее вернули назад? Я сглотнула, надеясь, что Эзра сумеет ее переубедить или хотя бы уговорить никогда об этом не рассказывать. Иначе обе они окажутся в опасности, особенно если об этом узнает какой-нибудь бог, служащий Колису.
        - Я почувствовала, как лечу туда, а затем меня потянуло обратно, - продолжала Джемма. - Я поняла, что кто-то вернул меня. - Она повернула ко мне голову. - Это ты. Я почувствовала твои прикосновения. А когда посмотрела на тебя, то просто осознала. Не могу объяснить как. Это тебя он ищет.
        - Колис? - уточнила Бель. Джемма снова вздрогнула, услышав его имя, и кивнула. - Откуда ты знаешь?
        - Я… - Джемма натянула одеяло до талии. - Я некоторое время была его фавориткой. Он держал меня… - Она сглотнула, вытянув шею, и Эйос закрыла глаза. - Он держал меня при себе. Говорил, что ему нравятся мои волосы. - Она рассеяно коснулась светлой пряди. - Он говорил об этой… силе, которую почувствовал. Все время говорил. Был одержим ею и во что бы то ни стало хотел найти. Эту странную силу. Свою грейсу.
        - Грейсу? - переспросила я.
        - Это из старого языка Первозданных, - ответила Бель. - Кажется, означает «жизнь».
        - А также означает «любовь». - Эйос открыла глаза и, нахмурившись, взглянула на меня. - Это многозначное слово.
        - Как льесса? - спросила я, и она кивнула. - Что ж, очевидно, он имел в виду жизнь.
        Я представила, что Колис по-прежнему считает себя влюбленным в Соторию.
        - Он почувствовал волны силы, которые я распространяла годами. Мы это знаем.
        - Точнее, мы это подозревали, - поправила Бель. - Но не были уверены, пока позапрошлой ночью не появились даккаи.
        Я перенесла вес на другую ногу.
        - Именно это ты рассказала Хамиду?
        Джемма прерывисто выдохнула.
        - Я никогда не понимала, что имел в виду Колис, когда говорил о своей грейсе. До тех пор, пока не увидела тебя и не осознала, что ты вернула меня к жизни. Я рассказала Хамиду, что, наверное, это тебя ищет Колис. Что это ты - сила, которую он почувствовал, и что ты здесь, в Стране теней. - Она покачала головой и снова сглотнула. - Я знала, что случилось с матерью Хамида. Он рассказывал. Мне следовало подумать. Хамид… он ненавидел Колиса, но также боялся его. Он был в ужасе от мысли, что Колис может явиться в Страну теней и убить еще больше людей.
        - Так вот почему, - задумчиво произнесла Бель, перебрасывая через плечо косу. - Он считал, что защищает Страну теней, позаботившись о том, чтобы у Колиса не было причин сюда приходить. Он хотел устранить тебя. И я вроде как не могу осуждать его за такой ход мыслей.
        Я воззрилась на нее.
        - Учитывая, что это я была той, кого он хотел устранить, я вроде как виню его.
        - Это понятно, - язвительно отозвалась богиня.
        Но ход мыслей Хамида тоже понятен. Я легко могла представить, как поступаю так же. Но кроме того, поняла, как нелегко забыть, что ты была объектом чьих-то кровожадных намерений, неважно, насколько благородных.
        Теперь я знала, что Никтос никогда не забудет. Впрочем, мне это, похоже, и без того было известно.
        Я выбросила из головы эти мысли, и у меня возник вопрос, который, наверное, лучше было не задавать при Джемме. Почему Колис не пришел в Страну теней?
        Джема снова заговорила, и я переключила внимание на нее.
        - Я не уверена, что его грейса - человек. Он никогда не говорил о ней как о живом существе. Но как о предмете. Вещи, которая принадлежит ему.
        Видимо, Колис из тех, для кого живые существа - не что иное как вещи.
        - Он когда-нибудь упоминал, что собирается делать с грейсой, когда найдет ее? - поинтересовалась Эйос.
        - Кажется, мы знаем ответ, - сухо произнесла Бель.
        Я не могла не согласиться. Колис не способен создавать жизнь. В искре такой силы он увидит угрозу и попытается ее устранить.
        - Нет. Мне он ничего не говорил, но… - Она посмотрела на нас. - Он что-то делал с другими Избранными. Не со всеми, но с теми, которые исчезли.
        Я резко перевела взгляд на нее, вспомнив слова Никтоса: «Они просто пропали».
        - Что ты имеешь в виду?
        - Это были лишь разговоры среди других Избранных. Тех, которые пробыли при дворе дольше всех. Колис что-то сделал с ними.
        - С теми, которые исчезли? - спросила Бель, шагнув вперед.
        Джемма кивнула.
        - Они возвращались какими-то не такими.
        По мне пробежал холодок, а она продолжала:
        - Другими. Холодными. Безжизненными. Некоторые сидели в комнатах и выходили только в короткие ночные часы. У них менялись глаза. - В ее собственных появилось отстраненное выражение. - Становились цвета тенекамня. Черными. Они всегда казались… голодными.
        Ее слова затронули что-то в моей памяти. Что-то знакомое.
        - Они смотрели так, что становилось страшно. - Голос Джеммы, чуть громче шепота, стал испуганным. - Словно они отслеживали каждое твое движение, каждый удар сердца. - Она выпустила одеяло. - Он называл их своими возрожденными. Своими выходцами. Говорил, что работа над ними еще ведется. - Она рассмеялась, но как-то слабо. - Однажды он сказал, что ему нужна лишь его грейса, чтобы их усовершенствовать.
        Эйос оглянулась через плечо на Бель, а потом на меня. Не похоже, что у Джеммы были еще сведения, но даже если и так, мы чувствовали, что сегодня об этом не узнаем. Девушка была близка к обмороку. Эйос заверила ее, что она здесь в безопасности, и, похоже, Джемма ей поверила. После чего мы направились к выходу.
        Кое-что пришло мне в голову, я остановилась перед дверью и повернулась к Джемме, пока Эйос и Бель ждали меня в коридоре.
        - Прости.
        На ее лице отразилось недоумение.
        - За что?
        - За то, что вернула тебя к жизни, если ты этого не хотела.
        - Я не хотела умирать, - через миг ответила Джемма. - Я не затем пошла в Умирающий лес. Просто… не хотела возвращаться туда. Больше не хотела бояться.

* * *
        Выйдя в коридор, я остановилась в нескольких футах от двери Джеммы. Богини смотрели на меня.
        - Как вы думаете, кто такие возрожденные? Эти выходцы?
        - Не знаю. - Бель прислонилась к стене. - Я раньше ничего подобного не слышала и, поверь, мне надоело выяснять, что происходит с пропавшими Избранными.
        - Я очень надеюсь, что «возрожденные» - это не буквально. - Эйос потерла руки. - Потому что не хочу думать, что Колис нашел способ создавать жизнь.
        - Возможно, этот способ включает тебя. - Бель дернула подбородком в мою сторону.
        - Спасибо за напоминание, - пробормотала я, хотя их слова навели меня на вопрос, над которым я размышляла в комнате Джеммы. - Почему Колис не пришел в Страну теней? Почему не явился сам, когда я вернула Джемму?
        - Его нога не ступала в Страну теней с тех пор, как он стал Первозданным Жизни, - ответила Бель. - Сомневаюсь, что он может сюда прийти. Но не радуйся, - добавила она, заметив мой облегченный вздох. - Как ты убедилась, ему не нужно сюда приходить, чтобы заявить о себе. И мы не знаем наверняка, в самом ли деле он не может явиться.
        Я кивнула, размышляя о том, что рассказала Джемма.
        - Итак, Колису определенно известно об искре жизни. Он может не знать, откуда она взялась, но знает о ее существовании. И полагает, что может ее как-то использовать. Эйтос, видимо, этого не учел.
        Эйос отклонила назад голову.
        - Сомневаюсь, что даже Судьбы знают, зачем он поместил искру жизни в твой род.
        Я замерла - ее слова задели знакомую струну в памяти. Нахмурившись, я рылась в воспоминаниях, пока… перед мысленным взором не возникла Одетта.
        - Судьбы, - прошептала я. - Арей.
        - Да. - Эйос окинула меня взглядом. - Арей.
        С колотящимся сердцем я повернулась к ней.
        - Моя старая няня Одетта говорила, что меня при рождении осенили Смерть и Жизнь, и только Судьбы могут ответить зачем. Я всегда думала, что Одетта… излишне драматична, потому что откуда ей знать, что могут сказать Судьбы и что им известно? Но если она говорила правду? Если Судьбы знают? Такое возможно?
        - Насколько мне известно, Судьбы не знают всего. - Бель оттолкнулась от стены, ее глаза загорелись. - Но больше, чем другие.
        - Где сейчас Одетта? - спросила Эйос.
        Сердце пронзила боль.
        - Она недавно умерла и должна быть в Долине. Дракены могут к ней как-нибудь добраться? - Я вспомнила, что говорил Никтос. - Погодите. Если Судьбам известно, что задумал Эйтос, почему Никтосу не сходить к ним?
        Бель рассмеялась.
        - Первозданные не могут ничего требовать от Арей. Они не могут даже прикоснуться к ним. Это запрещено, чтобы сохранять равновесие. Никтосу такое и в голову бы не пришло. И даже Колису, который обычно не заботится о соблюдении правил.
        - Нам нужно найти Никтоса, - сказала я, переводя взгляд с одной богини на другую. - Он должен знать об этих возрожденных и Одетте.
        - Ты знаешь, где он в Лифи? - на ходу спросила Эйос. Я пошла за ней.
        - Знаю, но я на дежурстве, - ответила Бель.
        - Тогда мы возьмем ее с собой. - Эйос глянула на меня. - Ты же будешь вести себя хорошо?
        Я вздохнула.
        - Не понимаю, почему все ждут от меня чего-то… - Я осеклась, когда обе посмотрели на меня. - Знаете что? Даже не отвечайте на этот вопрос. Я буду вести себя хорошо.
        - Никтос рассердится, - проворчала Бель, когда мы дошли до винтовой лестницы и начали спускаться.
        Рассердится. Я не хотела возвращаться в покои, оставаться со своими мыслями и пустотой, но…
        - У вас будут большие неприятности?
        - Никаких, как только он услышит, что мы скажем. - Эйос провела ладонью по гладким перилам.
        - Ты так говоришь, потому что никогда его не злила, - сказала Бель.
        - Правда, - рассмеялась Эйос. Мы спустились на первый этаж, и впереди открылся обширный холл. - Но что плохого он может сделать?
        Бель фыркнула.
        - Одно его недовольство чего стоит…
        Огромные двери внезапно распахнулись и ударились о толстые стены из тенекамня.
        Бель резко остановилась передо мной и выбросила руку, загораживая путь Эйос.
        - Какого хрена?
        Я остановилась за ними, а в открытые двери вошла женщина. Внутри меня все застыло, когда я увидела слабую ауру вокруг нее.
        Богиня. Кресса.
        Глава 42
        На Крессе было другое платье - цвета пионов, которые разбрасывали по возвышению Солнечного храма. В ярком свете люстры ткань казалась почти прозрачной. Я видела впадинку пупка, темные вершины грудей и…
        В общем, много чего видела.
        Но это не имело значения. Эта стерва была там, когда Мадис убил младенца. Моя рука скользнула на правое бедро, но там было пусто.
        - Что ты здесь делаешь? - возмущенно осведомилась Бель.
        Кресса метнула взгляд на лестницу, и ее розовые губы изогнулись в улыбке.
        - Бель, - промолвила она, и звук ее голоса привел меня в бешенство. - Давно не виделись. - Она опустила подбородок. - Эйос? Ты ли это? Выглядишь… неплохо. Уверена, Колис будет рад это слышать.
        Эйос застыла, а затем все произошло быстро. Кресса выбросила вверх руку, и вспыхнул яркий серебристый свет. Итер. Заряд энергии ударил в лестницу, наэлектризовав воздух. Бель оттолкнула Эйос в сторону, а я бросилась вперед и схватила ее за плечо. Но в этот момент заряд энергии отрикошетил от тенекамня.
        - Эйос! - вырвалось у меня.
        Итер ударил в нее, и она вскрикнула от боли. Серебристая энергия мерцающей рябью прокатилась по ней от живота до ступней. Богиня упала как подкошенная, увлекая меня с собой. Я повалилась на пол.
        Эйос обмякла в моих руках, но искра жизни в моей груди не пульсировала.
        - Она жива, - прошептала я хрипло, укладывая ее на бок. - Она жива…
        - Не высовывайся, - приказала Бель.
        Крутанувшись, она вцепилась в перила, перемахнула через них и приземлилась на корточки.
        Пригибаясь и держа руку на плече Эйос, я выглянула через перила. Бель поднялась и с мечом в руке пошла вперед. Ее окружала серебристая аура. Я сжала плечо Эйос, надеясь, что она это чувствует, и начала продвигаться к лестнице, жалея, что у меня нет ничего лучше дурацкого ножа для масла. В комнате за тронами не счесть оружия, но мне до него не добраться, разве что подняться обратно по этой лестнице, а потом еще и по другой. На это уйдет слишком много времени, за которое может произойти что угодно.
        - Мне хотелось бы с тобой поиграть. - Кресса оставалась на месте, держа руки по бокам. - Но у нас нет времени.
        - О, тебе придется его выкроить.
        Бель атаковала: сделала выпад мечом, а с другой ее руки сорвалась вспышка итера.
        Кресса с поразительной быстротой уклонилась от обоих ударов. Крутанулась, схватила Бель за руку и вывернула. Бель поднырнула и ударила Крессу в бок. Богиня споткнулась и испустила хриплый смешок.
        - Больно. - Она выпрямилась и отбросила назад гриву темных волос. - Но не настолько, как будет это.
        - Ты права. Это будет…
        Бель дернулась и замолчала.
        Кресса опять засмеялась.
        - Что ты хотела сказать?
        Мгновение я не понимала, что случилось, но тут увидела, как Бель опустила взгляд. Я проследила за ним… острие кинжала торчало из середины ее груди. Я не верила своим глазам, а руки Бель разжались, и меч упал на пол с грохотом, похожим на раскат грома. Этот кинжал… о боги, он был из тенекамня. Смертелен, если пронзить голову или сердце бога, а этот клинок прошел очень близко от сердца. Должно быть, даже попал в него. И Кресса его швырнуть никак не могла.
        Я резко повернула голову к атриуму. Никого там не увидела, хотя кто-то должен быть. Тот, кто прошел через другой вход.
        - Сука, - прошептала Бель, отшатываясь назад.
        - Спасибо, - ухмыльнулась Кресса.
        Бель повернулась к лестнице и упала на одно колено. Искра в моей груди затеплилась, и у меня перехватило дыхание. Она ранена. Сильно. Я знала, как должен подействовать кинжал. Бель будет парализована, неспособна исцелиться и полностью уязвима, пока кто-нибудь не вытащит клинок.
        Я должна его вытащить. Я поднялась с корточек, приглядывая за Крессой и зная, что должен быть кто-то еще вне поля моего зрения. Бель встряхнула головой и упала на руку, тяжело дыша.
        - Убирайся…
        Кресса бросилась к Бель и ударила ее ногой под подбородок. Такой удар убил бы смертного. Возможно, мог сломать Бель шею. Она упала вперед, потеряв сознание. Я должна вытащить из нее кинжал, а потом всадить поглубже в сердце Крессы, пока эта сука им не подавится.
        Кресса метнула взгляд на лестницу.
        - Привет. - Она отошла от Бель, ее губы растянулись в насмешливой улыбке. - Должно быть, это она. Смертная, будущая супруга Первозданного Смерти. Весь Илизиум гадает, с чего это он выбрал смертную, а я думаю, что у нас есть ответ. Не так ли, Мадис?
        Порыв ветра взметнул волосы у меня на висках. Я развернулась и увидела перемахнувшую через перила размытую фигуру. Она приземлилась за моей спиной. Я мельком увидела бледную кожу. Белую тунику, отороченную золотом. Янтарные глаза. Длинные иссиня-черные волосы…
        Голова взорвалась резкой внезапной болью, и я провалилась в никуда.

* * *
        В сознание меня привело сотрясение от сильного удара о пол. Я распахнула глаза и увидела возвышение и два трона из тенекамня.
        Я слегка повернула голову, поморщившись от пронзившей череп боли. Заморгала, чтобы прогнать из глаз белые вспышки. В поле зрения медленно проступили очертания Эйос и Бель. Они лежали между двумя колоннами: Эйос на боку, а Бель на животе, и из ее спины торчала рукоятка кинжала. Должно быть, их сюда приволокли.
        - Она очнулась, - произнес женский голос. - Наверное, ты ударил ее не слишком сильно.
        Кресса.
        Я перекатилась на спину, игнорируя вспышку боли в позвоночнике.
        - Я же уронил ее на пол. - Мадис стоял, прислонившись к колонне и скрестив руки на груди. - Скажи спасибо, что случайно не убил ее, учитывая то, как слабы смертные.
        - Но в самом ли деле она смертная? - возразила Кресса.
        Внезапно она очутилась передо мной. Густые черные волосы окутали ее плечи. У меня внутри все сжалось.
        - Ты смертная?
        Я осторожно села, подтянув к себе правую ногу, и с усилием сглотнула, чтобы избавиться от сухости в горле.
        - Насколько мне известно, смертная.
        Кресса улыбнулась, показав кончики клыков.
        - Нет. Если ты - та, кого мы ищем, то я не уверена в твоей смертности.
        Меня окатила волна тревоги, а Кресса выпрямилась и отошла на несколько шагов.
        - А если нет? Что ж, тогда плохо. - Кресса смотрела на меня безжалостными золотыми глазами. - Скоро мы выясним, тебя ли защищали викторы.
        - Викторы?
        Я взглянула на Бель и Эйос. Могу ли я как-то до них добраться? Хотя бы до Бель, чтобы вытащить кинжал? На это у меня больше шансов, чем попасть в комнату за тронами.
        Кресса выгнула бровь.
        - Куда же он запропастился? - Мадис посмотрел на вход в тронный зал. - Никтос и остальные не должны долго отсутствовать.
        Мое сердце тяжело перевернулось.
        - Что вы сделали?
        - Привели в город пару дюжин Теней, - сказала Кресса. - Ситуация обострилась гораздо быстрее, чем я ожидала. Он будет занят некоторое время, наводя порядок.
        Боги богов, я даже думать не хотела о том ужасе, который Тени принесут людям. Но Никтос должен знать - он должен ощутить мои эмоции, разве нет? Чувствовала ли я что-то чрезмерное? Вряд ли, и впервые я прокляла свою неспособность с легкостью испытывать настоящий ужас. Я снова посмотрела на Бель.
        - Даже не думай, смертная, - предупредила Кресса.
        Я перевела на нее взгляд.
        - У меня есть имя.
        - Не похоже, что мне плевать?
        - А не похоже, что мне плевать на то, что тебе плевать? - бросила я.
        Она склонила голову и прищурилась. Сделала шаг вперед.
        Мадис расцепил руки и оттолкнулся от стены. Я напряглась.
        - Осторожно, - сказал он. - Если это она и ты ее убьешь, ты пожалеешь, что не умерла сама.
        - Боги, надеюсь, что это не ты, - презрительно усмехнулась она, но я не обратила на нее внимания.
        Они не хотят моей смерти. Я вспомнила, что говорила Джемма о Колисе и о пропавших Избранных, которые возвращаются другими.
        - Почему так важно, жива я или нет? - спросила я, подтягивая другую ногу.
        Я чуть подвинулась вперед. Если им нельзя меня убивать, я могу побежать к Бель.
        - Скоро узнаешь, - ответил Мадис. - Но, поверь, лучше тебе не знать. Что бы ни хотела сделать с тобой Кресса - а у нее очень живое воображение…
        - Очень, - подтвердила богиня.
        - Поблекнет по сравнению с тем, что тебя ждет, - закончил Мадис.
        - Это все, что вы хотели сказать? - осведомилась я. - Держу пари, вы целую вечность ждали подходящего момента, чтобы выдать неловкую банальность.
        Кресса сжала губы в тонкую линию.
        - Хочешь меня проверить? - Она перевела взгляд за мою спину. - Ну наконец-то.
        Я оглянулась на вход в тронный зал и увидела бога. Волосы и кожа - как солнечный свет, глаза - как два драгоценных цитрина.
        Высокий бог с золотыми волосами и глазами прошел в тронный зал. На ногах - черные штаны, воротник белой рубашки расстегнут. Увидев меня, он улыбнулся.
        - Ну привет, - протянул он, и я напряглась.
        Бог опустился на колени передо мной и окинул взглядом мое лицо.
        - Что думаешь, Тарик? - спросила Кресса.
        Это был третий бог. Теперь все в сборе.
        - Думаю, что мы наконец нашли. - Он потянулся ко мне. - Проклятье, точно как он описывал. Это…
        Когда он взял меня под руку, я без размышлений вытащила нож для масла и изо всех сил всадила в грудь Тарика…
        От удара в моей руке задрожали кости. Нож раскололся надвое. Разинув рот, я дернула сломанный клинок назад. Я понимала, что он не причинит большого вреда, но не думала, что случится такое. Боги богов… Я подняла взгляд на Тарика.
        - Это был нож для масла? В самом деле? - Он выгнул светлую бровь. - Тебе от этого стало легче?
        Я снова размахнулась, целясь сломанным концом ему в глаз.
        Тарик схватил мое запястье и резко крутанул. Я стиснула зубы от боли. Мои пальцы разжались. Бесполезный нож выпал из руки.
        - Она боец, - заметил Тарик, приложив ладонь к моей голове, а я попыталась ударить локтем. - Прекрати.
        Мой локоть угодил ему под челюсть; его голова дернулась назад. Кресса рассмеялась, а Тарик закряхтел. Он резко выпрямил голову, его глаза дико вспыхнули.
        - Я сказал, прекрати!
        Я подалась назад, стараясь отвоевать достаточно места, чтобы ударить ногами…
        Выругавшись себе под нос, бог встал, схватил меня за плечи и рывком поставил на ноги. Я вырвалась и отступила назад. Быстро оглядевшись, убедилась, что остальных богов рядом нет. Они остались у колонн.
        Тарик вздохнул.
        - Ты в самом деле хочешь попробовать?
        - Нет, - призналась я, подобравшись. - Но попробую.
        Я напала первой, но он схватил мое запястье и толкнул - толкнул сильно. Я улетела назад, проскользив по полу, и ударилась о каменную колонну с такой силой, что весь воздух вылетел из легких.
        - Ты просто оттягиваешь неизбежное, - заметил Мадис.
        Тарик направился ко мне.
        Оттолкнувшись от стены, я развернулась и ударила, целясь ему в колено, но попала в пустоту. Я споткнулась и едва удержалась на ногах.
        - Ты не сможешь со мной бороться.
        Я завертелась и обнаружила, что бог стоит за моей спиной. Я бросилась вперед, замахнувшись кулаком…
        Он снова исчез.
        - Это уже начинает надоедать.
        Я развернулась снова. Он стоял посреди зала, сложив на груди руки. Я начала злиться. Оттолкнувшись ногой от стены, набрала скорость и взмыла в воздух…
        Меня схватили сзади, и я издала крик досады.
        - Я бог.
        - Мои поздравления, - огрызнулась я и откинула назад голову.
        Она врезалась в его лицо. От удара меня пронзила боль. Я задрыгала ногами…
        Тарик отпустил.
        Я упала, в последний момент изогнувшись так, что приземлилась на колени. Вскочила на ноги и развернулась. Бог схватил меня за горло и поднял. Его пальцы впились в мою кожу. Я попыталась ударить ногой, он ринулся вперед и впечатал меня спиной в колонну. Я сделала болезненный вдох, а он оторвал меня от пола, прижав рукой поперек груди и навалившись на меня всем телом. Теперь наши глаза были на одном уровне.
        - Посмотри на меня, - потребовал он, и его голос… боги, что-то такое было в его голосе. Он забирался под кожу, пытаясь найти способ проникнуть внутрь. - Посмотри на меня.
        Его голос врезался в меня бритвенно-острыми ногтями, царапал разум, заставляя подчиниться. Сделать то, что он требует. В глубине души мне хотелось подчиниться. Но я подавила этот порыв…
        - Интересно. - В голосе Тарика прозвучало любопытство. Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. - Принуждение на нее не действует.
        - Это должна быть она, - воскликнула Кресса. - Давайте убираться отсюда вместе с ней…
        - Нужно убедиться. - Тарик убрал руку с моего горла и обхватил подбородок. - И есть один способ подтвердить это.
        - Ты знаешь, что это она, - возразила Кресса, выступая вперед. - Ты просто ненасытен. Глупо.
        - Возможно. - Тарик улыбнулся, оскалив клыки. При виде них у меня замерло сердце. - Но мне всегда было интересно, какова на вкус грейса.
        Он грубо повернул мою голову набок.
        - Похоже, кто-то это уже выяснил. - Его смех ударил мне в горло. - О, король будет очень этим недоволен.
        Времени подготовиться не было. Он атаковал без предупреждения и погрузил клыки в то же место, что прежде Никтос. Он проткнул кожу, и это было больно. Когда он сделал глубокий глоток крови, потянув сильнее, чем казалось возможным, меня ошеломила обжигающая боль. Она не ослабла. Не превратилась в нечто горячее и чувственное. Боль была нескончаемой и становилась только сильнее с каждой волной, распространяясь от кожи в кровь и кости. Меня охватила паника. Я вырывалась, но бог был слишком силен. Он не отрывался от моей шеи.
        Мое тело застыло у стены, а чьи-то пальцы будто царапнули мой разум и погрузились глубже, вцепившись в меня - в мои мысли, воспоминания, в самую суть моего существа. Я не знала, как он это делает, но он отрывал слои и видел то, что видела я, слышал слова, которые произносила и которые говорили мне. Он проник в мои мысли…
        Опять взорвалась боль, на сей раз внутри моей головы, глубокая и мучительная. Казалось, мой череп раскалывается. У меня вырвался крик. Перед глазами вспыхнули звезды, а горло склеилось, оборвав вопль. Жестокая боль вспыхнула по позвоночнику, обожгла все нервы. Она не давала мне дышать и думать, я не могла от нее спрятаться. Нельзя было накрыться вуалью, стать пустым сосудом или чистым полотном. Боль угнездилась глубоко внутри, пустила корни и угрожала разорвать на части. Во рту растекся металлический вкус. Чистый ужас вцепился когтями. Никтос ошибался. Меня можно привести в ужас. Я как раз в таком состоянии. Я не вынесу этого. Я вонзила ногти в кожу Тарика. Я не вынесу…
        Внезапно проникшие внутрь меня когти убрались. Тарик оторвался, и я не почувствовала ни как он убрал клыки, ни как я упала на пол. Я лежала на боку, выпучив глаза, мышцы снова и снова сводила судорога, а огонь на коже и в мышцах угасал.
        - Это она? - настойчиво спросила Кресса.
        Ее голос звучал издалека, затем начал приближаться с каждым словом.
        Мое зрение прояснилось, огонь в крови утих, мышцы расслабились. Хватая ртом воздух, я царапала пол. Жестокая боль в шее и груди все еще не проходила.
        - О боги, да, - выдохнул Тарик. - Но это гораздо более… - Он покачнулся и посмотрел вниз. - Это еще что?
        Пол вибрировал. Темнота собиралась в нишах, отрывалась от стен и бежала по полу к выходу. Я попыталась поднять голову, но мышцы шеи превратились в вату. Весь дворец сотряс раскат грома. Нет. Это не гром. Это рев. Дракен.
        По залу пронесся порыв ледяного ветра, воздух затрещал от энергии.
        Тарик шагнул назад и повернулся к входу в зал. Воздух шипел и потрескивал. Собрав все оставшиеся силы, я села и прислонилась к колонне. Задыхаясь, сделала глубокий вдох и… уловила свежий цитрусовый аромат. У меня перехватило дыхание.
        Никтос.
        У входа в зал возникла бурлящая масса теней. То, что я увидела, ничем не походило на Никтоса, которого я знала.
        Его кожа полночного цвета, прочерченная серебристыми полосами итера, была твердой, как камень, из которого возвели замок, и такой же гладкой. Тени вихрились по его коже, и было трудно разглядеть, изменились ли его черты. Двойная арка за его спиной больше не была крыльями из дыма и теней, она обрела твердость и походила на крылья дракенов, только из бурлящей черной с серебром массы. Энергия била из его глаз, настолько переполненных итером, что не было видно ни зрачков, ни радужки.
        Раньше я видела лишь отблески этого - того, что существовало под кожей Первозданного. Он был ужасен и прекрасен.
        Никтос поднялся в воздух, широко раскинув крылья, держа руки по бокам. На раскрытых ладонях плясал итер.
        - На колени, - приказал он. - Немедленно.
        Глава 43
        Все трое богов без промедления опустились на одно колено перед Никтосом и покорно склонили головы.
        - Вы осмелились войти в мой двор? - Голос Никтоса прогремел по залу и сотряс весь замок. Я заметила, что Эйос шевельнулась, но не могла оторвать взгляда от Первозданного. Он двинулся вперед, его крылья бесшумно двигались. - И тронуть то, что принадлежит мне?
        - У нас не было выбора. - Кресса ахнула, когда под потолком пронесся ветер, взметнув ее волосы. Она подняла голову. Ее кожа приобрела оттенок выбеленной кости. - Мы…
        - У нас всех есть выбор, - прорычал Никтос.
        Кресса дернулась назад, а затем взмыла в воздух. Я увидела, как Эйос садится и пробирается к Бель. Тело Крессы застыло. Рот раскрылся в безмолвном крике. Как и с гвардейцами в Вэйфейре, Никтосу не нужно было к ней прикасаться. На ее гладкой щеке появилась глубокая, неумолимая трещина. Богиня не раскрошилась, она взорвалась и рассыпалась в мерцающую пыль.
        - И ты сделал неверный, - произнес Никтос и повернул голову к Мадису. - Присоединяйся к сестре.
        Бог повернулся, но с открытого потолка спустилась тень - огромная, серая с черным. Нектас. Дракен приземлился на задние лапы, а передними ударил по краю возвышения. Он вытянул вперед длинную шею, взметнул крылья над тронами и разинул пасть. Густая оборка вокруг головы завибрировала, из пасти вырвалось серебристое пламя и в считаные секунды поглотило Мадиса.
        Когда огонь погас, на месте Мадиса не осталось ничего. Даже пепла.
        К моей руке прикоснулись, и я вздрогнула. Резко повернув голову, я увидела Сэйона, присевшего на корточки.
        - Ты в порядке? - Его обеспокоенный взгляд упал на мое горло. - Сера?
        - Да, - прохрипела я.
        Теперь я увидела, что Никтос явился не один. Из ниш вышли Эктор и Рейн с мечами в руках.
        - Бель. - Я повернула голову туда, где бросили ее и Эйос.
        В моей груди вспыхнуло, отчего я похолодела. Бель лежала на спине, а кинжал валялся на полу. Эйос склонилась над ней, обхватив ладонями лицо богини.
        Нектас предупреждающе зарычал, и я повернула к нему голову. Тарик вскочил на ноги. Из него вырвался итер, завихрился по голым бицепсам и предплечьям, потрескивая и разбрасывая серебристые искры. Свет вылетел из его ладони, вытянулся и обрел плотность, приняв вид… меча.
        Оружие из чистого итера.
        Боги богов.
        - Ты серьезно? - скучающим тоном осведомился Никтос.
        Он мгновенно спустился и приземлился перед Тариком. Сложил за спиной крылья и схватил запястье Тарика. Меч отлетел в сторону, потрескивая и искря.
        - Тебе следовало подумать, прежде чем пускать в ход против меня итер. - Голос Никтоса был холоден и полон теней. - Ты всего лишь злишь меня.
        Свечение итера на Тарике погасло, меч рассыпался в ничто. Кожа бога побледнела под золотистым мерцанием.
        - Ты хоть знаешь, что у тебя есть?
        Он начал поворачивать голову ко мне.
        - Не смотри на нее. Иначе тебе не понравится то, что случится. - Никтос отпустил запястье Тарика и схватил бога за горло, отворачивая его голову от меня. - И мне известно, что у меня есть.
        - Тогда ты должен знать, что он ни перед чем не остановится, чтобы добраться до нее, - ухмыльнулся Тарик и скосил на меня глаза.
        - О боже, это плохо кончится, - проворчал Сэйон.
        - Я же сказал не смотреть на нее, - тихо - чересчур тихо - произнес Никтос.
        По моей спине пробежал холодок. Тело Тарика дернулось, с его губ сорвался хриплый крик. Белки его глаз покраснели. Когда из глаз бога полилась кровь, я отшатнулась к Сэйону, прижав ладонь ко рту. Тарик испустил пронзительный вой, а его глаза… расплавились и потекли по щекам.
        - Не говори, что я тебя не предупреждал, - сказал Никтос.
        Меня передернуло, к горлу подступила желчь. Я никогда не видела ничего подобного. И никогда не захочу увидеть снова.
        Тарик хрипло выругался, дрожа.
        - Убей меня. Давай, сделай это, Благословленный. Это не поможет. Он не остановится. Он разнесет оба царства. Кому как не тебе это знать. - Тарик запрокинул голову, оскалив окровавленные зубы, и рассмеялся. - Убей меня. Возьми мою душу. Это будет ничто по сравнению с тем, что он сделает с тобой, потому что ты не сможешь его остановить. И твой отец не смог. Он заберет ее…
        Тарик завыл, и все его тело забилось в судорогах.
        Сначала я не поняла, что произошло, а потом увидела запястье Никтоса возле пупка Тарика. Его рука…
        Его рука была внутри бога.
        Он протянул руку вверх по животу Тарика, разрывая плоть. По рубашке бога потекла мерцающая синевато-красная кровь. Звуки… которые он издавал…
        Никтос наклонился вперед и произнес прямо в ухо Тарика:
        - Ты меня недооцениваешь, если думаешь, что я не могу сделать с тобой еще хуже. - Первозданный улыбнулся, и я заледенела. - Я чувствую запах ее крови на твоих губах. Потому нет ничего, что я не сделаю с тобой.
        Тело Тарика оцепенело, а рука Никтоса разрезала центр его груди, пронзив сердце. Никтос повернул руку и выдернул ее. Тарик завалился вперед и с чавкающим звуком упал в лужу крови.
        Я едва дышала. Первозданный развернулся, и эти белые глаза встретились с моими. Сэйон крепче стиснул мои руки, а затем разжал, когда грудь Никтоса поднялась. Пробегающие по его ногам тени испарились, а итера в глазах стало меньше.
        В одно мгновение Никтос очутился на коленях передо мной. Теперь он выглядел таким, каким я его знала. Кожа теплого золотисто-бронзового оттенка, никаких крыльев. Когда он посмотрел на мое пульсирующее болью горло, итер в его глазах бешено завихрился, а кожа истончилась. Он поднял руку - окровавленную руку. Я прерывисто вдохнула.
        Никтос задержал пальцы в нескольких дюймах от моего лица. Его взгляд поймал мой. Он опустил руку.
        - Я не причиню тебе вреда, - сказал он. - Никогда.
        Я сглотнула.
        - Знаю.
        Я в самом деле это знала. Всегда знала, но слова… они хлынули из меня. Словно Сэйон не сидел за моей спиной, все еще держа меня под руки. Я поймала взгляд Никтоса.
        - Но я… была в ужасе. Этот бог. Тарик. Он что-то сделал. Он проник в мою голову и увидел меня. Увидел все, и это…
        Я втянула воздух, чувствуя, как сдавило грудь.
        - Он рылся в твоих воспоминаниях. Не все боги на такое способны. Это жестокий способ узнать то, что нужно. Ему не обязательно было тебя кусать, но это все равно болезненно.
        Никтос сжал губы и поймал мой взгляд. На этот раз он поднял другую руку и обхватил мою щеку. Его рука по-прежнему была теплой.
        - Не забывай, Сера. Ты не боишься. Ты можешь испытывать страх, но никогда не боишься.
        Я выдохнула и кивнула, а затем почувствовала, как моих пальцев коснулось что-то твердое. Я опустила взгляд и увидела, что Никтос вложил мне в ладонь рукоять кинжала из тенекамня. Того, что подарил мне, а потом отобрал. Мои пальцы дернулись и сомкнулись на рукоятке. Я подняла взгляд. Никтос ничего не сказал и убрал руку. Оружие придало мне спокойствия, ослабило давление в груди и прочистило мысли. Я понимала: то, что он отдал кинжал, о чем-то говорит. Не то чтобы он теперь мне доверял, но он словно знал, как мне необходимо иметь оружие. Знал, что меня это успокоит. И то, что он вернул кинжал, кое-что значило. Значило очень многое.
        - Спасибо, - прошептала я, и Никтос закрыл глаза. Его черты напряглись…
        - Никтос, - позвал Рейн. Его голос звучал так, словно у него полный рот гальки.
        Никтос открыл глаза и оглянулся через плечо.
        - Что?.. - Он осекся и медленно встал. - Нет.
        Сначала я увидела Эктора. Он был бледен, глаза в звездном свете казались стеклянными. Потом я заметила Эйос. Она раскачивалась взад-вперед с мокрыми щеками. Пульсация. Я почувствовала ее. Медленно перевела взгляд на Бель. Она была так неподвижна, так бледна. У меня сжалось сердце, и я подалась вперед.
        - Нет, - повторил Никтос и скованно подошел к ним.
        - Кинжал оставался в ней слишком долго. Или задел сердце, пока они волокли нас, - сказала Эйос дрожащим голосом. - Она боролась. Я видела, как она боролась. Она не…
        Остальные ее слова заглушило рыдание.
        Никтос опустился перед Бель. Ничего не говоря, прикоснулся к ее щеке. Его грудь поднялась. Он не выдохнул и не произнес ни слова, но его черты исказились болью, жестокой и душераздирающей.
        Негромкая трель привлекла мое внимание к Нектасу. Он оставался на возвышении, опустив голову между передними лапами. Красные глаза встретились с моими.
        - Я… могу ей помочь, - вымолвила я с колотящимся сердцем.
        Никтос покачал головой.
        - В тебе есть искра жизни, но ее недостаточно, чтобы вернуть назад бога.
        Я встала, слегка покачиваясь. Сэйон по-прежнему не отходил от меня, поддерживая под руки.
        - Я могу попробовать.
        Первозданный покачал головой.
        - А почему нет? - спросила Эйос. Ее голос дрожал. - Если не получится - то не получится. А если возникнет всплеск силы, то мы можем подготовиться. Мы должны попробовать.
        Мои шаги были шаткими и неуверенными, но я чувствовала, как теплеет в груди искра.
        - Я могу попробовать. - Я опустилась на пол рядом с Никтосом. Только тогда Сэйон меня отпустил. - Мне нужно. Они приходили за мной. Она умерла из-за меня.
        Никтос повернул голову ко мне.
        - Она умерла не из-за тебя. Не бери на себя эту вину, - приказал он.
        Минуло мгновение, и он перевел взгляд за мою спину на тех, кто стоял в зале. Затем посмотрел на Нектаса:
        - Убедись, что гвардейцы на Валу готовы… в общем, ко всему.
        Дракен поднял голову и закричал. Дрожащий пронзительный звук эхом разнесся по залу, и послышался ответный зов. С открытого потолка упала тень, а потом еще одна, когда взлетел дракен.
        - Попробуй, - сказал Никтос.
        Набрав побольше воздуха, я оставила кинжал на полу и положила ладони на руку Бель. Ее кожа оказалась ужасно холодной и странно ощущалась под моими пальцами. Может, потому что она богиня. Гудящий в моей крови итер поднялся к коже. Из-под рукавов свитера вырвалось мягкое свечение и устремилось к ладоням. «Живи, - подумала я. - Живи». Я хотела, чтобы это сработало. Не знаю, нравилась ли я Бель, но она старалась меня защитить. Не отошла в сторону и не позволила богам забрать меня. Она не заслужила такой смерти, и…
        И Эш не заслужил еще одной капли крови под кожей.
        «Живи».
        Серебристый свет омыл Бель и просочился в ее кожу, осветил ее вены так, что я больше не видела богиню за этим свечением. Ничего не произошло. Эйос опустила голову. Ее плечи тряслись, потому что ничего…
        Свет вспыхнул и распространился, скатился с Бель мощной аурой, которая превратилась во взрывную волну. Вокруг нас заревел ветер, трепля мои волосы и одежду. Пол задрожал - все тряслось, а по небу полыхнула молния. Я никогда не видела здесь молний.
        Аура погасла. Ветер и тряска улеглись.
        Нектас издал негромкую трель, и грудь Бель резко поднялась, словно она сделала глубокий вдох. Я убрала руки, боясь, что мне померещилось. Но ее веки вздрогнули. Ресницы поднялись, открывая глаза цвета звездного неба, яркие и серебристые.
        - Ничего себе! - прошептал Рейн.
        Никтос дернулся и положил руку ей на макушку.
        - Бель?
        Она сглотнула и хрипло прошептала:
        - Никтос?
        Получилось.
        Хвала богам, получилось.
        Первозданный облегченно вздохнул, за ним - я и все в зале. Эйос бросилась вперед, схватила руку Бель и крепко сжала.
        - Как ты себя чувствуешь? - хрипло спросил Никтос.
        - Уставшей? Правда, уставшей. Но я в порядке. - Она взглянула на меня, и в ее голосе прозвучало смущение: - Ты… пыталась ударить того ублюдка ножом для масла?
        - Да, - ответила я, и это слово прозвучало как смех. - Вышло не слишком хорошо.
        - С ума сойти, - прошептала она, сглотнув. - Я… видела это.
        - Что видела? - Никтос погладил ее по лбу.
        Она закрыла глаза и прошептала:
        - Свет. Яркий свет и… Аркадию. Я видела Аркадию.
        Я сцепила руки и прижала к груди, а мышцы Бель расслабились, ее дыхание стало глубже.
        - Бель? - позвал Никтос, убирая руку с ее щеки.
        Она не ответила.
        - С ней все хорошо? - спросила Эйос.
        - Она спит, - сказал Никтос, глядя на богиню. Прошло несколько долгих мгновений. - Вот и все.
        - Вот и все? - повторил Эктор и резко рассмеялся. - Это не все.
        Он стоял на коленях, в его зрачках мощно пульсировал итер. Он смотрел на меня - смотрел со смесью благоговения и страха.
        Никтос медленно повернулся ко мне.
        - То, что ты сделала, - невозможно. Искры жизни для этого было бы недостаточно, - выдохнул он, исследуя мои черты так, словно что-то искал. - Ты не просто вернула ее. Ты… ты ее вознесла.
        Глава 44
        Я впервые оказалась в кабинете Никтоса. Как и подозревала, здесь был необходимый минимум вещей, как и в его спальне.
        Массивный письменный стол, сделанный из темной древесины, отливающей красным в свете настольной лампы - единственного предмета на нем. За столом стоял стул, кроме того, в кабинете были комод, приставной столик и светло-серый диван с кучей подушек, на котором я сидела. Я утонула в этих подушках. Диван будто проглотил меня. Я смотрела на пустые книжные полки вдоль стен.
        Никтос навещал Бель, которую поместили в комнате на втором этаже. Без понятия, сколько прошло времени, но никаких сообщений с Вала о надвигающемся нападении не поступало. Это не означало, что можно расслабляться. Сэйон не мог стоять спокойно и расхаживал из угла в угол. Эктор тоже - то заходил в кабинет, то выходил. Оба бросали на меня украдкой взгляды - нервные взгляды. Я посмотрела на Эктора, который стоял снаружи. Он одарил меня пристальным взглядом и тут же отвел глаза.
        - Могу я вас кое о чем спросить? - поинтересовалась я, слегка поморщившись от боли в горле.
        Сэйон повернулся ко мне.
        - Конечно.
        - Вы меня боитесь?
        Эктор вскинул голову и ничего не сказал. Сэйон долго молчал, но наконец заговорил, глядя на кинжал из тенекамня, который вернул мне Никтос. Я положила его на подлокотник дивана, так, чтобы до него можно было легко дотянуться.
        - То, что ты сделала, должно быть невозможным.
        Вздохнув, я подтянула ноги к груди и еще больше утонула в подушках.
        Я не просто вернула Бель к жизни.
        Я ее вознесла.
        - Почему это вас так напугало? - спросила я.
        - Не напугало. - Эктор прислонился к дверному косяку. - Мы… нервничаем. Сбиты с толку. Нам не по себе…
        - Ясно! - перебила я. - Чего не понимаю, так это почему у вас такая реакция. Я не могла ее вознести. - Мне на лицо упал выбившийся локон. - Я даже не вполне понимаю, что это значит для бога.
        Сэйон шагнул вперед и остановился.
        - Обычно? Если это было сотни лет назад и Первозданный Жизни возносил бога? Это значило… как правильно сказать? - Он глянул на Эктора. - Это означало вступление в новый этап жизни. Переход.
        - Какого рода переход? Во что может перейти бог?
        Как только я это произнесла, вспомнила, что рассказывал Никтос. Первозданные когда-то были богами.
        - Она теперь Первозданная?
        - Нет. - Эктор нахмурился. - По крайней мере, я так не думаю. Ее глаза изменились. Раньше они были карие. Ты же видела. Теперь они серебристые. Как у Первозданных. И эта волна энергии, которая вырвалась от нее. Такое происходит, когда бог возносится. Но она не Первозданная.
        - Но она теперь не просто богиня. - Сэйон скрестил на груди руки. - Когда она начала дышать, когда вернулась, произошла перемена. Выброс энергии. Мы все его почувствовали. Держу пари, она стала могущественнее. Меня еще не было на свете, когда Первозданные возносили, но…
        Я посмотрела на Эктора.
        - Ты уже был.
        Он медленно кивнул, пересек комнату, двигая челюстями, и прислонился к столу.
        - Это было похоже - всплеск энергии. Не такой сильный, как когда Первозданный вступает в Аркадию и на его место восходит новый. Не думаю, что это почувствовали в царстве смертных, но что-то произошло. Может, она и не Первозданная, но она вознеслась, и это важное событие. Очень неожиданное и важное.
        Я почувствовала, что это не все.
        - И это плохо?
        - Для Первозданного Ханана может быть плохо, - ответил Никтос, появившийся в открытых дверях.
        Я вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на него. Он сменил рубашку на свободную белую. И был без оружия, но разве ему нужно оружие?
        - Вознесение Бель означает, что она может оспорить его власть над двором Сирты, и он это почувствует.
        У меня екнуло сердце, и я медленно покачала головой. Ханан - Первозданный Охоты и Божественной справедливости.
        - Даже не знаю, что сказать.
        - Нечего говорить. Ты вернула ее. - Никтос подошел ко мне и остановился в нескольких футах. В его глазах слабо клубился итер. - Спасибо.
        Я открыла рот, но несколько секунд ничего не могла произнести.
        - Она… в порядке?
        - Она спит. Начинаю думать, что это обычное дело после таких событий. Джемма тоже спала. - Он опустил взгляд. - Ты не вымылась?
        Никтос сам приказал привести меня сюда, поэтому я находилась здесь. Похоже, он это вспомнил, потому что застыл, а потом взглянул на Эктора.
        - Можешь принести из кухни чистое полотенце и тазик воды?
        Эктор кивнул и оттолкнулся от стола. Никтос остался на месте.
        - Эйос с Бель, но она рассказала о том, чем поделилась с вами Джемма.
        - Хорошо. - Если честно, я забыла обо всем, что рассказала Джемма, и о том, что я поняла потом. - Она рассказала про Одетту?
        - Да.
        - Мы можем с ней поговорить?
        - Нет, после ее ухода прошло слишком мало времени, - сказал он, и меня кольнуло разочарование. Его черты смягчились. - Ее смерть и новое начало - совсем свежие. Она может возжелать жизни, и это нарушит ее покой.
        - Понимаю…
        Во мне возникли горько-сладкие чувства. Мне хотелось бы с ней повидаться, но не желала рисковать ее… погодите. Я посмотрела на Никтоса, сузив глаза.
        - Ты опять это делаешь.
        - Прости, - пробормотал он и повернулся к Эктору, который вернулся с небольшим белым полотенцем и тазиком. - Спасибо.
        Бог кивнул.
        - Я подожду Нектаса. - Он направился было к двери, но остановился и повернулся ко мне. Поймав мой взгляд, приложил руку к сердцу и поклонился в пояс. - Спасибо за то, что сделала для Бель. Для всех нас.
        Я замерла.
        - Удивлена его благодарностью? - спросил Никтос, ставя тазик на стол рядом с нетронутым стаканом виски, который кто-то налил мне. - И я не читаю твои эмоции. Ты рот разинула.
        Я захлопнула рот, наблюдая, как он намачивает конец полотенца. Затем он опустился передо мной на колени.
        - Что ты делаешь?
        - Вытираю тебя.
        - Я могу сама.
        Я потянулась к полотенцу, а Сэйон занял место у двери.
        - Знаю, - сказал Никтос. - Но я хочу сам.
        Мое сердце - глупое, неразумное сердце - подскочило. Будь я одна, ударила бы себя в грудь. Это его желание, скорее всего, вызвано благодарностью. Не прощением. И не пониманием. Я опустила руки на колени.
        - Итак… э… зачем Эктор ждет Нектаса?
        - На случай, если Одетта что-то знала, я позвал Судьбы - Арей.
        Мое сердце подскочило.
        - Я думала, что Первозданные не могут приказывать Арей?
        - Но я их позвал. Они могут не ответить, и, если не ответят, я не могу заставить их явиться.
        Я медленно выдохнула.
        - Ты думаешь… Одетта что-то знала? Что-то, связанное с Судьбами?
        - Такое возможно. - Он осторожно убрал в сторону мою наполовину расплетенную косу. - Обычно Арей перемещаются незаметно, но…
        Я взглянула на него. Он уставился на мое горло, стиснув челюсти и сжав губы так, что вокруг рта собрались морщинки. Итер в его глазах вспыхнул ярче.
        - Он всю вечность будет гореть в Бездне. - Никтос перевел взгляд к моим глазам, а потом отодвинулся и бережно промокнул ранку. - Одетта могла знать что-то насчет участия Судеб. - Он отвел взгляд. - Как мы уже убедились, в последнее время происходят странные вещи. Так или иначе, узнаем через пару часов, если Арей откликнутся.
        Я отчаянно старалась не обращать внимания на прикосновения его пальцев и свежий цитрусовый аромат.
        - Как ты думаешь, Колис или Ханан ответят на этот всплеск силы?
        Казалось, Никтос размышлял над этим вопросом.
        - Честно? Колис должен знать, что к нам приходили эти трое. Но теперь, уверен, он понимает, что они мертвы. Вознесение Бель, вероятно… встревожило его и других Первозданных.
        - Ей не нравится это слово, - заметил Сэйон.
        Я бросила на него взгляд, выгнув брось.
        Никтос намочил другую часть полотенца.
        - Думаю, Колис будет держаться в стороне, пока не разберется, с чем имеет дело.
        - А Ханан? По-твоему, как он отреагирует?
        - Ханан стар. Он знает правду о Колисе и моем отце. - Никтос провел полотенцем по ранке, и я дернулась от мимолетной боли. Он перевел взгляд на меня. - Прости.
        - Все хорошо, - прошептала я, чувствуя, как вспыхнули мои щеки. - Ничего страшного.
        Никтос долгое мгновение смотрел на меня, а затем продолжил вытирать кровь с моей шеи.
        - Ханан держится особняком. Не знаю, что он думает о Колисе, но вряд ли в восторге от того, что почувствовал. Бель будет для него угрозой. Других Первозданных обеспокоит вероятность, что с ними тоже может что-нибудь случиться.
        - Такое будет с каждым богом, которого я верну?
        - Хороший вопрос, - встрял Сэйон. - Наверное, нет? Разве бог не должен быть уже подготовлен к этому? Возможно, ему суждено вознестись.
        - Согласен, - сказал Никтос. - Хотя мы не можем быть уверены, когда толком не представляем, как такое возможно.
        - А почему бы и нет? - размышляла я. - Смерть есть смерть. Жизнь - есть жизнь. Разве боги и смертные не похожи в этом отношении?
        Никтос приподнял уголок губ, и я потерялась в этой улыбке. Но она слишком быстро погасла.
        - Это не так. Боги - совершенно иные существа, и на Вознесение требуется очень много силы. Очень много. - Он встал и взял тазик. - Тарик или его спутники что-нибудь тебе говорили?
        Пока Никтос убирал тазик и полотенце на стол, я вспоминала, что они сказали мне, и мои мысли перекинулись на тех, кого они принесли в жертву.
        - И что? - повернулся ко мне Никтос.
        - Как ты и сказал после того, как узнал об искре, они, скорее всего, искали в Ласании меня. Или же всплеск силы. Они говорили, что поняли: это меня защищали викторы.
        - Викторы. - Никтос посмотрел на Сэйона и покачал головой. - Я давно о них не слышал.
        - Я тоже. - Сэйон нахмурился, пристально глядя на меня. - Но то, что у нее были викторы, вполне логично, особенно если учесть, что сделал твой отец.
        - Они… в основном смертные, рожденные служить одной цели, - объяснил Никтос, садясь рядом со мной. - Охранять предвестника великих перемен или целей. Некоторые ничего не знают о своих обязанностях, но все равно служат через множество механизмов судьбы - например, оказываются в нужное время в нужном месте или представляют того, кого им предназначено защищать, кому-то другому. Другие знают и принимают участие в жизни подопечных. Иногда их называют хранителями. Я никогда не слышал, чтобы у человека было больше одного виктора.
        - И ты думаешь, что убитые теми богами смертные были викторами?
        - Такое возможно. Богу или Первозданному нелегко их узнать. У них есть метки, как и у боглинов и потомков богов, - пояснил Никтос. - Однако нужно что-то подозревать, чтобы почувствовать эти метки. А у меня… таких подозрений не было.
        Да и откуда им было взяться в то время? Он знал лишь, что его отец заключил сделку. Но понятия не имел, что сделал его отец.
        - А что ты имеешь в виду под «в основном смертные»?
        - Он имеет в виду, что они не смертные и не боги. Они вечные, как и Судьбы, - сказал Сэйон.
        Я подняла брови.
        - Что ж, это все проясняет.
        Сэйон ухмыльнулся.
        - Они рождаются как смертные, но их души проживают множество жизней.
        - Перерождаются, как Сотория? - уточнила я.
        - Да и нет. - Никтос откинулся назад. - Они живут как смертные, служа своим целям. Они умирают на службе или спустя много времени после ее окончания, но их души возвращаются на гору Лото, где живут Арей. Там они остаются, пока не придет их время и они не получат снова физическое воплощение.
        - Возрождаясь, они ничего не помнят из прошлых жизней, только этот зов, который кто-то сознает, а кто-то - нет. Так Судьбы удерживают равновесие, - добавил Сэйон. - Но когда викторы возвращаются на гору Лото, они вспоминают свои жизни.
        - Все свои жизни?
        Бог кивнул, и я медленно выдохнула. Помнить столько жизней - столько смертей и потерь. Но и столько радости. Если брат и сестра Казин были викторами, осознавали ли они свой долг? А что насчет Андреа и тех, чьих имен я не знаю? Что насчет младенца?
        А что, если сир Холланд был виктором?
        У меня сперло дыхание. Мог ли он быть им? Он защищал меня тем, что тренировал и никогда не опускал рук. Никогда. И он знал о том зелье. Это… имело смысл. Мне захотелось плакать.
        Я откинула голову на подушку. Столько всего нужно осмыслить. Очень много для короткого времени.
        - Если хочешь искупаться или отдохнуть, скажи, - предложил Никтос.
        Я посмотрела на него и ощутила, как дрогнуло сердце, когда наши взгляды столкнулись.
        - Я бы предпочла остаться здесь, пока мы не узнаем, ответят ли Судьбы. Я не хочу…
        Я не хотела возвращаться в свои покои. Быть одна. Слишком много всего в моей голове.
        В кабинете повисла тишина, и я закрыла глаза. Я не помнила, как уснула, но, должно быть, это произошло. Следующее, что ощутила, - мягкое прикосновение, тычок в мою щеку. Моргая, я открыла глаза и обнаружила, что моя голова покоится на коленях Никтоса, а я смотрю в алые глаза мальчика лет девяти-десяти с лохматыми волосами песочного цвета.
        Алые глаза с тонкими вертикальными зрачками.
        - Привет, - сказал мальчик.
        - Привет, - прошептала я.
        Он склонил набок голову, и на маленьком эльфийском личике отразилось недоумение.
        - Я думал, ты мертва.
        Что за?..
        - А ты - нет.
        - Нет? - По крайней мере я не думала, что умерла.
        - Вы оба спали, - заявил мальчик, кивнув. - Он не слышал, как я вошел. Он всегда меня слышит.
        Никтос пошевелился, очевидно, теперь его услышав. Его бедро напряглось под моей щекой.
        Я отстранилась, положила руки на подушки и разогнула ноги. Малыш наблюдал за мной со слишком серьезным для такого юного существа видом.
        - Ривер, - произнес Никтос хриплым со сна голосом, - что ты здесь делаешь?
        Чуть не задохнувшись, я уставилась на светловолосого мальчугана, пытаясь совместить образы дракена и ребенка. Это было еще более странно, чем увидеть Джадис в облике маленькой девочки.
        - Смотрел, как вы спите, - ответил Ривер.
        Я поджала губы.
        - Уверен, ты делал не только это. - Никтос наклонился вперед. Я заметила, как его волосы упали на щеку. - У тебя должна быть причина прийти сюда.
        - Да. - Ривер стоял, выпрямившись, в тунике без рукавов и свободных штанах того же серого цвета, который часто носил Нектас. - Нектас послал меня за вами. Он в тронном зале.
        - Хорошо. Мы будем там через минуту.
        Ривер коротко кивнул и бросил взгляд на меня.
        - Пока.
        - Пока. - Я неловко помахала ему, даже не уверенная, увидел ли он, поскольку Ривер проворно выбежал из кабинета. - Он…
        - Впечатляет?
        У меня вырвался сдавленный смешок.
        - Да.
        Я перебралась на край дивана. Наверное, Никтосу не понравилось, что я использовала его как подушку.
        - Прости, - промямлила я. - Что спала на тебе.
        - Все хорошо, - через мгновение сказал Никтос.
        Я оглянулась на него. Он смотрел прямо перед собой с непроницаемым выражением лица.
        - Я не собирался спать, но тебе нужно было отдохнуть. Нам обоим нужно было. - Он встал, глядя на меня. - Если Нектас послал за нами, значит, Судьбы ответили.
        Мое сердце учащенно забилось, и я поднялась так быстро, что закружилась голова. Я шатнулась назад и наткнулась на диван.
        Никтос схватил меня под руку.
        - Ты в порядке?
        - Да.
        Он ловил мой взгляд.
        - Болит голова?
        - Н-нет. Видимо, просто слишком быстро встала.
        Никтос уставился на меня.
        - Наверное, это из-за крови. - На его челюсти дернулась мышца. - У тебя ее взяли слишком много, и она не успела восполниться.
        - Я в порядке, - настаивала я. Сделала шаг, но остановилась, заметив, как напряглись его черты. - Не чувствуй себя виноватым в том, что кормился от меня.
        Он промолчал.
        - Тебе нужна была кровь. Я рада, что смогла сделать это для тебя. Если у меня немного кружится голова от кровопотери, то это из-за Тарика. Не из-за тебя.
        Он ничего не говорил.
        Я почувствовала себя немного глупо. Наверное, неправильно его поняла.
        - В общем, просто хотела это прояснить. Нам нужно идти…
        Аромат цитруса и свежести… Я не заметила, как он пересек разделявшее нас расстояние, но почувствовала его ладонь на моей щеке и в тот же миг - его рот на моем.
        Никтос поцеловал меня.
        Ощущение от его губ - теплых губ - стало опьяняющим шоком. А от того, как он клыками потянул мою нижнюю губу, по мне пробежал горячий трепет. Я открылась и поцеловала его так же неистово, как и он меня. Он целовал жестко и требовательно. Будто заявляя на меня права. У меня опять закружилась голова, на этот раз из-за него. Поцелуй ошеломил меня, я не хотела, чтобы Никтос останавливался. Я потянулась к нему…
        Никтос отстранился и отступил назад. Его рука задержалась на моей щеке, а потом упала. У него был такой же потрясенный вид: черты обострились, в глазах бушевал итер, грудь вздымалась в глубоком учащенном дыхании.
        - Это… - Никтос сглотнул и на миг закрыл глаза. Когда он их открыл, итер улегся. - Это ничего не меняет.

* * *
        Когда мы покинули кабинет и направились в тронный зал, слова Никтоса все еще звучали в моей голове, а его поцелуй держался на моих губах.
        В груди возникло такое ощущение, словно кто-то залез внутрь и сжимает мое сердце. Но было и еще что-то. Что-то маленькое и слабое, напоминающее надежду. Не уверена, что вызвало эти эмоции, но, когда мы подошли к залу, я убрала их подальше, чтобы разобраться с ними позже.
        Под арочным входом в зал стояли Рахар и Эктор. Они были не одни, а с незнакомым мужчиной: обветренное загорелое лицо, волосы песочного цвета падали на широкие плечи, подпоясанная светло-серая туника. Рядом с ним стояла богиня. Я сразу поняла, что она богиня: в ее чертах сквозило что-то неземное, а под светло-коричневой кожей угадывалось легкое свечение. Ее волосы были цвета меда, на несколько тонов светлее платья, а глаза - такими ярко-голубыми, каких я никогда не видела. Когда мы подошли, мужчина приложил руку к сердцу и поклонился в пояс. Богиня сделала то же самое.
        - Пенеллаф? - В голове Никтоса прозвучало удивление.
        - Здравствуй, Никтос. - Выпрямившись, она шагнула вперед и бросила на меня быстрый взгляд. - Давно не виделись.
        - Очень давно, - подтвердил он. - Надеюсь, все хорошо?
        - Да.
        Пенеллаф улыбнулась, но улыбка быстро угасла, когда она снова взглянула на меня.
        Никтос проследил за ее взглядом.
        - Это…
        - Я знаю, кто она, - перебила Пенеллаф, а я подняла брови. - Я пришла из-за нее.
        - Из-за меня?
        Она кивнула и посмотрела на Никтоса.
        - Ты позвал Арей.
        - Да, но…
        - Но я не Арей. Ты поймешь, почему я пришла. - Она отошла назад и сцепила руки. - Один из Арей ждет вас в зале. Вас обоих.
        Никтос посмотрел на меня, и на его лице мелькнуло любопытство. Я кивнула, и Пенеллаф повернулась к мужчине.
        - Подождешь нас здесь?
        - Конечно, - ответил он.
        Она наклонила голову.
        - Спасибо, Страж.
        Я бросила на него взгляд, когда мы проходили мимо. Трудно было сказать, боглин он или смертный, но в его глазах я не увидела никакой ауры. Рахар и Эктор расступились, и Пенеллаф проплыла мимо них. Я ускорила шаг, а Никтос, оглянувшись, замедлился. Я догнала его, и мы вошли в освещенный свечами зал.
        К нам присоединился Нектас. Его длинные волосы были связаны сзади. Ривер шел вместе с ним.
        - Спасибо. - Никтос задержался, чтобы хлопнуть дракена по плечу.
        - Мы подождем вас в коридоре, - ответил Нектас, кивнув в мою сторону. Он положил руку на затылок Ривера, подгоняя мальчишку вперед. - Подождем вас обоих.
        К горлу подступил ком. Не знаю почему. Может, из-за того, что Нектас признал меня. Я с усилием сглотнула и перевела взгляд на возвышение и троны. Наверное, я не выспалась или…
        Все во мне замерло. Ноги отказались двигаться, и я резко остановилась. В голове стало пусто, когда я увидела стоящего перед возвышением в приглушенном свете свечей и звезд. Это немыслимо. Совершенно. Должно быть, зрение меня подводит.
        Это не мог быть сир Холланд.
        Глава 45
        - Не понимаю, - прошептала я.
        Я прошла еще немного и остановилась в нескольких футах от сира Холланда.
        - Ты его знаешь? - Никтос подошел ближе, глядя на мужчину.
        - Да, - подтвердил сир Холланд, ловя темными глазами мой взгляд. - Мы знакомы большую часть ее жизни.
        - Он обучал меня, - прошептала я. Хотелось прикоснуться к нему, убедиться, что он настоящий, обнять. Но я не могла шевельнуться. - Это сир Холланд. Не понимаю, как такое возможно.
        - Можешь называть меня просто Холланд, - сказал он. - Это мое имя.
        - Но… почему ты здесь? - с недоумением спросила я. Пенеллаф прошла мимо него в просторный зал. - Ты виктор?
        - Нет. Я не удостоен такой чести, - ответил он.
        - Он здесь, потому что он Дух Судьбы, - холодно заявил Никтос. - Он Арей, который, видимо, маскировался под смертного. - Он пристально смотрел на Холланда. - Теперь понимаю, почему ты знал о зелье.
        - Он не дух.
        Чтобы убедиться в этом, больше для самой себя, я прижала палец к его темно-коричневой руке.
        - Духи Судьбы - Арей - подобны богам. - Никтос убрал мою руку с Холланда. - Они не такие, как те духи, что блуждают вокруг твоего озера.
        Холланд проследил взглядом за рукой Никтоса и приподнял уголок губ.
        Ошеломленная, я могла только смотреть. Во мне проснулась рассудительность. Среди всех лишь сир Холланд всегда верил… в меня. Его непоколебимая вера теперь обрела смысл. Я все еще пребывала в шоке, но после того, как узнала правду о Колисе, могла с этим справиться. Могла понять. К тому же помогало то, что с Холландом было все хорошо, Тавиус не сделал ничего ужасного с ним. У меня возникло столько вопросов. Прежде всего хотелось спросить, всегда ли он знал, что я не исполню свой долг, но сейчас не время для таких разговоров.
        - Значит, тебя не отправили на Водинские острова?
        - Отправили, но я туда не поехал. Я понимал, что мое время в царстве смертных подошло к концу. Я вернулся сюда ждать.
        - Потому что знал… что мы придем поговорить с тобой?
        Он кивнул.
        Это… в общем, сбивало с толку. Много ли известно Холланду? Наверное, больше, чем мне бы хотелось. Я сглотнула.
        Тут меня осенило.
        - Вот почему ты не старел.
        - Да, дело не в виски, - подтвердил он.
        - Да ты что? - буркнула я.
        Пенеллаф рассмеялась и подошла к Холланду. Ее платье расстелилось вокруг ног озером шелка.
        - Он так и говорил?
        Я кивнула, уставившись на человека, который был ближе всех к тому, чтобы считаться моим другом. На человека, которому доверяла. И который оказался не смертным. Я не была уверена, следует ли мне чувствовать себя обманутой.
        - Я очень много всего не понимаю, но вот это до меня и правда не доходит.
        - Кажется, я знаю, - сказал Никтос, привлекая к себе мое внимание. Он так смотрел на Холланда, будто готов вышвырнуть его через отверстие в крыше. - Та няня говорила правду. Арей присутствовали при ее рождении, а ты, один из Арей, каким-то образом узнал о сделке и занял место человека, который должен был ее обучать. - Он помолчал. - Обучать убить меня.
        - Убивать, - поправил Холланд.
        - Тебе не приходило в голову сообщить ей о бессмысленности этой затеи? - поинтересовался Никтос, и я обрадовалась, что он поднял этот вопрос.
        - Я не мог. Я мог только тренировать ее.
        - За это тебя стоит поблагодарить, - заметил Никтос, хотя я уже знала, что этого не будет. - Но ты же Арей. Тебе нельзя вмешиваться в судьбу.
        - Он и не вмешивался, - улыбнулась Пенеллаф.
        Никтос бросил на нее недоверчивый взгляд.
        - Формально - нет, - добавила она.
        - Я никогда не вмешивался напрямую, - сказал сир Холланд. Пора прекратить думать о нем как о рыцаре, когда он, по сути, бог. - Вот почему я не мог сказать, кто я или что Гниль не имеет отношения к сделке. Иначе это бы расценивалось как вмешательство. Я и так зашел слишком далеко, когда дал тебе чай.
        - Ты зашел слишком далеко уже тем, что находился рядом с ней. Так что это сильно смахивает на игру словами. - Никтос сложил руки на груди. - Эмбрису было известно об этом? О твоем участии?
        Мое сердце забилось быстрее. Вот почему Никтос был не в восторге от этого открытия. Если Первозданный Эмбрис знал, то мог рассказать обо мне Колису.
        - Если бы я в самом деле вмешивался, он бы узнал. Но ему сейчас ничего не известно о сделке и о том, от кого исходит сила.
        - Погодите. Как такое возможно? - спросила я, осознав кое-что. - Если Арей служат при его дворе, почему Эмбрис не знал о сделке, обо всем?
        - Потому что Арей не служат Эмбрису. Они просто живут там, - объяснил Никтос, наклонившись так, что коснулся моей руки. - Судьбы не отчитываются ни перед кем из Первозданных.
        - Если только мы не переходим через грань, - уточнил Холланд. - Тем, что вмешиваемся напрямую.
        Должна была согласиться с Никтосом насчет игры словами, но у меня возник более важный вопрос.
        - Почему ты вообще в этом участвовал? Ты так долго был со мной. Столько лет…
        Неужели у него нет семьи? Друзей? Близких, по которым он скучал? Или он уходил и возвращался?
        - Это было долго, - заговорила Пенеллаф. - Это были очень долгие годы.
        - Я участвовал, потому что знал, что так надо. Нелегко было уходить так часто и надолго, но это важнее меня. Важнее всех нас. - Холланд прислонился к колонне и поднял взгляд на Никтоса. - Я участвовал, потому что знал твоего отца. Когда он был истинным Первозданным Жизни. Я считал его другом.
        Я посмотрела на Никтоса, но по его лицу ничего нельзя было понять.
        - Тебе было известно, что с ним должно было случиться? - спросил он.
        Холланд покачал головой.
        - Нет. Арей не могут видеть судьбу Первозданных. - В его голосе прозвучало горе. - Если бы увидел, то не стоял бы сейчас здесь. Я не… не думаю, что мог бы сидеть и ничего не делать.
        Я сдвинула брови.
        - Ты бы вмешался? Каким бы стало наказание?
        - Смерть, - ответил Никтос. - Окончательная.
        Я перевела взгляд на него и содрогнулась. Во мне поднялся страх.
        - Это ничего, что ты здесь?
        Я ощутила, как пальцы Никтоса коснулись моих. Меня это удивило, но мягкий гул от контакта успокаивал.
        - Тебе не нужно уйти?
        - Арей никак не могут вмешаться в твою судьбу, - сообщила Пенеллаф. - Больше не могут.
        Ее слова прозвучали как предзнаменование, и я похолодела.
        - Тогда ты знаешь, зачем мы тебя позвали. Можешь сказать, почему мой отец это сделал? - спросил Никтос. - Почему вложил такую силу в смертный род, что надеялся этим достигнуть?
        - Лучше спроси, что именно сделал твой отец, - возразил Холланд. - Как ты знаешь, он был истинным Первозданным Жизни. Колис не мог забрать все. Это было невозможно. В Эйтосе все еще оставались искры жизни, как и в Колисе - искры смерти. И при твоем зачатии часть этой силы перешла в тебя. Всего лишь ее проблеск, не такой мощный, как искра, оставшаяся в твоем отце, но довольно существенный.
        Никтос покачал головой.
        - Нет. У меня никогда не было этой способности. Я всегда был…
        - Ты и не знал бы об этой искре в себе, пока не прошел Отбор. Но твой отец отобрал у тебя искру прежде, чем Колис узнал, что она у тебя есть, - объяснил Холланд. - Эйтос знал, что иначе Колис увидит в тебе еще более серьезную угрозу, которую уничтожит.
        В глазах Никтоса медленно завихрился итер.
        - Отец… - Он прочистил горло, но все равно его голос прозвучал хрипло. - Он забрал ее у меня ради моей безопасности?
        Холланд кивнул, и у меня сжалось сердце.
        - Он забрал эту искру и вместе с той, что оставалась в нем, поместил в род Мирелей. - Темные глаза сосредоточились на мне. - Вот что в тебе. То, что осталось от силы Эйтоса, и то, что перешло к Никтосу.
        Я открыла рот, но не нашла слов. Никтос устремил на меня пораженный взгляд.
        - Во мне… находится частица его? И частица его отца?
        - В тебе находится экстракт его силы, - сказала Пенеллаф, и я повернула к ней голову.
        - Это все равно очень странно и… неловко, - призналась я.
        Пенеллаф отвернулась, изогнув губы, а потом встретилась со мной взглядом.
        - Это не значит, что в тебе есть частица Никтоса или его отца, и это не делает тебя их потомком, - заверила она. Хвала богам - еще немного, и меня бы вырвало. - В тебе просто есть экстракт их силы. Это… как бы тебе объяснить? - Она наморщила лоб и взглянула на Холланда. - Это подобно тому, как бог возносит боглина. Общая кровь не делает их родственниками. Единственное, что может произойти, - экстракт… может узнавать свой источник.
        - Что это значит? - спросила я.
        - Это объяснить еще труднее, но мне представляется, очень похоже на то, как две души, которым предназначено быть едиными, находят друг друга. - Она снова посмотрела на Холланда, и мое сердце подскочило. - Вам обоим может быть уютнее вместе, чем с другими.
        Я прислонилась к возвышению и сделала неглубокий вдох. Трудно отрицать, что с Никтосом мне гораздо уютнее, чем с кем-либо еще. И что я никогда по-настоящему не боялась его.
        - Я почувствовала в себе это… тепло, когда впервые тебя увидела. Правильность. - Я повернулась к Никтосу. - Не в ту ночь в Теневом храме, а в Люкс. Я ничего не говорила, потому что не была уверена в этих ощущениях, и это казалось глупостью. Но той ночью в Люкс… мне было трудно уйти от тебя. Это казалось неправильным. Я не понимала почему. - Я повернулась к Холланду и Пенеллаф. - Это могло быть причиной?
        - А я думал, дело в моем личном обаянии, - пробормотал себе под нос Никтос, и я бросила на него лукавый взгляд. - Я тоже чувствовал нечто подобное. Тепло. Правильность. Я… не знал, что это означает.
        Я вытаращила глаза.
        - Ты чувствовал?
        Он кивнул.
        - Как я уже сказала, это подобно тому, как сходятся две души, предназначенные друг для друга, - повторила Пенеллаф.
        «Подобно тому, как сходятся две души». Вот почему я так сильно интересовалась Никтосом, несмотря на его намерение не исполнять сделку? Вот почему он обретал покой в моем присутствии? Могло ли это объяснить, почему меня так тянуло к нему, даже когда я считала, что должна покончить с ним? Возможно, для меня в самом начале так и было. Но теперь? Вряд ли. Теперь причина в нем - в нем самом. В его силе и уме. Его доброте, несмотря на все, что он перенес. Его верности людям - тем, о ком он заботится. В том, как он переносит необходимость убивать. Какие чувства он во мне вызывал. В том, что на кратчайшие мгновения я не была чудовищем, а была личностью. Собой. Не тем, что из меня вылепили.
        А для Никтоса? Это в самом деле неважно. Он знал, что я замышляла. Чем бы ни был вызван его интерес, это не имело никакого значения.
        - И ты не знаешь, почему мой отец это сделал? Чего он хотел этим добиться?
        - Меня… посетило пророческое видение перед тем, как твой отец заключил сделку со смертным королем, - заявила Пенеллаф, удивив меня. - Такого никогда не бывало, поэтому я не поняла того, что увидела. Не поняла слов, прозвучавших в моей голове, но знала, что в них был какой-то смысл. Что они важны. Особенно когда я рассказала Эмбрису, и он отвез меня в Далос. - Она с усилием сглотнула. - Колис расспрашивал меня довольно пристрастно.
        Я напряглась, чувствуя, что эти расспросы больше походили на допрос - причем болезненный.
        - Колису казалось, будто он может выбить из меня понимание. Прояснение. - Она покачала головой. - Будто я скрываю от него сведения. Но я сама не могла разобраться в том, что видела и слышала.
        - Видения и пророчества так не работают, - сказал Холланд. - Они очень редки, и те, кто их получает, - всего лишь посланники, а не толкователи.
        Он взял Пенеллаф за руку и пожал. Мне невольно подумалось: есть ли между ними что-то? Насколько мне известно, у него никогда никого не было, но очевидно, что я многого не знала.
        - Колис в конце концов сдался. - Взгляд Пенеллаф немного прояснился, и она улыбнулась Холланду. - После этого я пошла на гору Лото, решив, что если кто-то может разобраться в пророчестве, так это Арей.
        - Поначалу мы мало чем могли помочь. Мы терпеть не можем пророчества. - Холланд сухо рассмеялся. - До тех пор, пока не пришел Эйтос с вопросом, можно ли что-то сделать с его братом. Тогда я вспомнил пророчество и проявленный к нему интерес Колиса. Мы рассказали Эйтосу, и он, похоже, что-то понял.
        - И что же это за пророчество? - спросил Никтос. - Можете нам рассказать?
        - Я видела лишь разрозненные образы. Людей, не похожих на смертных, правящих в царстве смертных, в странах, которые вряд ли сейчас существуют.
        - Например?
        - Опустошенные города. Сокрушенные и возрожденные королевства. Великие и… ужасные войны - войны между королями… и между королевами. - Она сдвинула брови. - Лес с деревьями цвета крови.
        Никтос нахмурился.
        - Красный лес?
        Она кивнула.
        - Но в царстве смертных, кишащий смертью. Пропитанный грехами и тайнами многих сотен лет.
        - Что ж. - Я медленно выдохнула. - Во всем этом нет ничего хорошего.
        - Но еще я видела ее. Видела их. Избранную и потомка Первых. - Пенеллаф перевела взгляд на меня. В ее глазах ярко горел итер. - Королеву Плоти и Огня. И его - короля, восставшего из Крови и Пепла. Они правили бок о бок, и это… казалось правильным. Они воспринимались как надежда.
        Я понятия не имела, кто они и что это значит, но придется поверить ей на слово.
        - Видела ли ты еще что-нибудь?
        - Настолько непонятное, что даже не передать, но я помню слова. Никогда их не забуду.
        Она опустила взгляд, а Холланд пожал ее руку и отпустил. Она прочистила горло.
        - Из отчаяния золотых корон, рожденная от смертной плоти, поднимется великая первозданная сила как наследница земель и морей, небес и всех миров. Тень в искре, свет в пламени, дабы стать огнем во плоти. Когда звезды падут в ночи, могучие горы обрушатся в моря, а старые кости поднимут мечи бок о бок с богами, обманщик утратит славу и двое родятся в царстве смертных от одного и того же злодеяния, от одной и той же великой первозданной силы. Первая дочь, с наполненной огнем кровью, предназначенная для некогда обещанного короля. И вторая дочь, с кровью, наполненной пеплом и льдом, вторая половинка будущего короля. Вместе они переделают миры, возвестив о начале конца.
        Пенеллаф помолчала и подняла взгляд. Ее глаза горели, как отшлифованные сапфиры.
        - И все начнется, когда прольется кровь последнего Избранного. Великий заговорщик, рожденный из плоти и огня Первозданных, пробудится как Вестник и Носитель Смерти и Разрушения в землях, дарованных богами. Берегитесь, ибо конец придет с запада, дабы разрушить восток и опустошить все земли, что лежат меж ними.
        Она испустила прерывистый вздох.
        - Это… вот оно.
        Я хотела что-то сказать, но остановилась и взглянула на Никтоса. Он задумчиво поджал губы, а изгиб бровей словно говорил: «Это еще что такое?»
        - Это… - Никтос медленно заморгал. - Звучит впечатляюще.
        Пенеллаф беспечно рассмеялась.
        - Но ведь так оно и есть?
        Никтос медленно кивнул.
        - Думаю, можно с уверенностью предположить, что в последней части говорится о моем дяде. Великий заговорщик, полноправный Носитель Смерти - это он. Он вместе с моим отцом родился на западе. - Никтос посмотрел на меня. - Они родились в царстве смертных. Примерно там, где сейчас расположена Карсодония.
        - И последняя часть пророчества означает, что он уничтожит все земли от запада до востока, включая царство смертных? - Я вытерла ладони о бедра.
        - Зависит от того, что это за Избранный, - сказал Холланд. - Имеются ли в виду те избранные, которые предназначены служить богам, или… кто-то вроде тебя, избранный для иной цели.
        - А «рожденный из плоти и огня Первозданных» может означать какое-то перевоплощение, а не настоящее рождение, - добавил Никтос.
        - Ладно. Это я поняла. Но какое отношение это может иметь к Колису? - спросила я. - Как он может пробудиться, если он…
        Я замолчала.
        - Разве что он отправится спать, - проговорил Никтос, глядя на Холланда и богиню. - Чего никогда не случится.
        Холланд наклонил голову.
        - Пророчества… это всего лишь возможности. Очень многое может их изменить, и, насколько понимаю, не все слова нужно воспринимать буквально. Проблема в том, что мы зачастую не знаем, какие именно.
        Я фыркнула.
        - А первая часть? Про отчаяние золотых корон? Может, речь идет о Родерике Миреле? Он был в отчаянии, когда заключал сделку.
        - И я так думаю, - подтвердил Холланд. - Эйтос заключил сделку с Родериком вскоре после того, как узнал о пророчестве. Но опять же, очень многое может изменить пророчество. Изменить его значение и смысл каждого слова.
        - Чудесно, - проворчал Никтос, и я чуть не рассмеялась.
        Холланд сочувственно улыбнулся.
        - Не бывает так, что только одна нить направляет течение жизни и ее воздействие на миры.
        Холланд открыл ладонь и растопырил пальцы. Я ахнула при виде множества мерцающих ярко-голубых нитей.
        - У большинства жизней их десятки. У некоторых - даже сотни возможных вариантов. У тебя… - Он поднял взгляд на меня, и я сглотнула. - У тебя много нитей. Много различных путей. Но все они заканчиваются одинаково.
        Я похолодела.
        - Как?
        - Иногда лучше не знать, - ответил он.
        Пенеллаф подошла ближе.
        - Но иногда знание - сила.
        - Я хочу знать, - кивнула я.
        На лице Холланда мелькнула ласковая улыбка, и он сказал:
        - Все пути заканчиваются твоей смертью до того, как ты встретишь двадцать первый день рождения.
        Я оцепенела. До двадцати одного года? Боги… это совсем скоро.
        Никтос шагнул вперед и заслонил меня.
        - Этого не будет.
        - Пусть ты Первозданный, - перевел на него взгляд Холланд, - но ты не Судьба.
        - Судьбы могут катиться в Бездну, - прорычал Никтос.
        Его кожа истончилась, и под ней завихрились тени.
        - Если бы. - Холланл слегка улыбнулся, ничуть не встревоженный вскипевшей внутри Никтоса бурей. - Смерть всегда находит тебя, так или иначе. - Он перевел взгляд на меня. - От рук бога или введенного в заблуждение смертного. От самого Колиса или даже от Смерти.
        Я застыла, а сердце сжалось.
        - Что? - прорычал Никтос.
        - Здесь много разных нитей, - тихо сказала Пенеллаф, глядя на Никтоса. На ее черты легла великая печаль. - Много разных способов погибнуть от твоих рук. Но вот эта нить. - Она подняла палец и почти коснулась одной из мерцающих струн, которая, похоже, оборвалась и стала короче. - Это было не намеренно.
        - О чем ты говоришь? - настойчиво спросил Никтос.
        - В нее попала твоя кровь, правда?
        Никтос застыл. Казалось, он даже не дышал. Мой взгляд метался между ним и богиней.
        - Во мне нет его крови. Он не…
        Я резко вдохнула. Та ночь, когда Никтос кормился от меня. Я до крови укусила его палец и попробовала кровь. Я уловила момент, когда Никтос тоже вспомнил, и повернулась к Холланду.
        - Это была всего лишь капля. Даже и того меньше.
        - Но этого стало достаточно, - заявил Холланд. - Искра жизни в тебе достаточно сильна, чтобы вызвать симптомы Отбора, но не настолько, чтобы запустить изменения. Симптомы бы прошли, но не теперь, когда в тебе есть кровь могущественного Первозданного. Ты вступишь в Отбор.
        - Нет. - Никтос покачал головой. В его глазах клубился итер. - Она не может. Она не боглин. Она смертная…
        - В основном, - прошептала Пенеллаф. - Ее тело смертное. И ее разум. - Она посмотрела на меня, и ее глаза заблестели. - Но то, что всегда было внутри тебя, - Первозданное. И не важно, что оба твои родители были смертными. Ты родилась с искрой не одного, а двух Первозданных. И она попытается пробиться.
        - Так нельзя. - Никтос запустил руку в волосы и убрал их с лица. - Должен быть способ остановить это.
        - Его нет. - Я вцепилась в свои колени и перевела взгляд с Холланда на богиню. - Или есть? Какое-нибудь особое зелье или сделка?
        Холланд покачал головой.
        - Нет. Некоторые вещи неподвластны даже Первозданным. Это - одна из них.
        - Она не… - Никтос осекся и повернулся ко мне.
        Я никогда не видела его таким бледным и испуганным.
        - Это не твоя вина. - Я встала, удивившись, что ноги не дрожат. - Это сделала я. Не ты. И не похоже, будто ты знал, что случится.
        - Такая безрассудная. Импульсивная, - прошептал Холланд.
        У меня вырвался смешок.
        - Да, ты всегда знал, что это мой главный недостаток.
        - Или главная сила, - возразил Холланд. - Твои действия могли дать шанс осуществиться тому, во что поверил Эйтос, услышав пророчество.
        И Никтос, и я уставились на него.
        - Что?
        - Присмотритесь к этой нити. - Пенеллаф опять поднесла палец к оборванной струне. - Взгляните.
        Никтос опустил голову. Поначалу я ничего не увидела, но когда прищурилась… Заметила тень нити, едва очевидную, с изменчивой длиной. Она то протягивалась дальше всех других, то снова сокращалась до длины остальных.
        - Что это? - спросила я.
        - Это неожиданная нить. Непредвиденная. Неизвестная и незаписанная, - объяснила Пенеллаф. - Которую даже Судьбы не могут предсказать и не могут ею управлять. - Уголки ее губ приподнялись. - Есть только одно, что может отменить предначертание.
        - И что же это? - спросил Никтос. Его опущенные руки были сжаты в кулаки. - И как это найти?
        - Это нельзя найти, - сказала Пенеллаф, а я была готова закричать от разочарования. - Можно только принять.
        - Ты должна объяснить чуть подробнее, - рявкнул Никтос.
        - Это любовь, - ответил Холланд. - Любовь - единственное, с чем даже судьбе не совладать.
        Я заморгала.
        Это все, что я могла сделать.
        Никтос, похоже, был так же ошарашен, как и я, и не способен сформулировать ответ.
        - Любовь сильнее судьбы. - Холланд опустил руку, и все нити, кроме одной, исчезли. Между нами поблескивала только оборванная, постоянно изменяющаяся. - Любовь даже сильнее того, что течет по нашим венам, в равной степени изумительна и ужасна в своем эгоизме. Она может протянуть нить одной лишь силой воли, стать той частицей чистой магии, которую не под силу уничтожить природе, и которая может оборвать нить неожиданно и преждевременно.
        - Что ты имеешь в виду? - спросила я.
        - Твое тело не способно выдержать Отбор. Не может без непреклонной воли того, что сильнее судьбы и даже смерти. - Холланд посмотрел на Никтоса. - Без любви того, кто поможет ей вознестись.
        Я вспомнила, что рассказывала Эйос о боглинах и Отборе.
        - Ты говоришь о крови бога. Мне понадобится кровь бога, который меня любит?
        Поверить не могла, что произнесла эти слова.
        - Не просто бога. Первозданного. И не любого Первозданного. - Голубые глаза Пенеллаф устремились на Никтоса. - Кровь Первозданного, которому принадлежала искра. Эта кровь и непреклонная воля любви могут победить судьбу.
        Никтос отшатнулся назад, тени заклубились вокруг его ног, а я села. Или упала. К счастью, приземлилась на край возвышения. Мое сердце сжималось. Никтос медленно повернул ко мне голову и уставился на меня. Его глаза горели как луна, и не нужно было владеть его способностью читать эмоции, чтобы понять: он в ужасе.
        Или быть Судьбой, чтобы знать: я в самом деле умру.
        Никтос никогда меня не полюбит.
        Даже если бы я не замышляла его убить. Никтос не способен любить. Этого в нем нет. Он это знает. Я это знаю.
        - Это нечестно, - хрипло сказала я, злясь на все. - Поступать с ним так.
        - Поступать так со мной? - выдохнул он. В тенях, клубящихся вокруг него, появились серебристые полосы итера. - Это нечестно для тебя.
        - Для вас обоих, - мягко сказала Пенеллаф. - Но жизнь, судьба и любовь редко бывают справедливыми, правда?
        Мне захотелось ударить богиню: она говорит мне то, что я и без нее знала.
        Но я сделала глубокий вдох и на миг закрыла глаза. Нужно усвоить столько информации - столько ненужных сведений, которые полностью затмевает тот факт, что я скоро умру, причем мучительной смертью. Во мне вспыхнул гнев, и я вцепилась в него. Это обжигающее чувство было знакомым, и оно лучше печали и безысходности.
        - Есть еще кое-что, - заявил Холланд.
        Я рассмеялась, и смех прозвучал странно.
        - Ну конечно, есть еще.
        - У тебя было столько же исходов, сколько и жизней, - сказал он.
        - У меня было много жизней?
        Холланд кивнул, и снова появились мерцающие нити. Десятки нитей.
        - Что это значит? - Никтос перевел взгляд с нитей на Холланда. - Ее душа перерождалась?
        Холланд тоже смотрел на нити.
        - Судьба не знает всего, потому что действия человека могут изменить ход жизни. Например, она изменила свою жизнь одной каплей крови. - Он взглянул на Никтоса. - Или твой отец изменил судьбу, или Первозданная Килла, когда помешала душе войти в Страну теней и оставила ее возрождаться снова и снова.
        - Ты говоришь о Сотории, - сказала я, и он кивнул. - Какая может быть связь с ней?
        Холланд перевел взгляд на меня.
        - Ты воин, Серафена. Всегда им была. Она тоже училась, чтобы стать воином.
        По мне побежали мурашки.
        - Нет.
        Он покачал головой.
        - У тебя было много имен.
        - Нет, - повторила я.
        - Ты прожила много жизней. Но вот эту, самую первую, Эйтос вспомнил, когда ответил на призыв Родерика Миреля. Он всегда помнил Соторию.
        Никтос будто окаменел.
        - Ты в самом деле имеешь в виду то, что я думаю?
        - Да.
        - Многие могли счесть Эйтоса импульсивным, но он был мудрым, - продолжал Холланд, и в его глаза прокралась печаль. - Он знал, к чему приведут действия Колиса. Колису никогда не было предназначено стать Первозданным Жизни. Эти силы и дары не могли в нем оставаться. То, что он сделал, - неестественно. Жизнь не может существовать в таком состоянии. Эйтос знал, что силы угаснут, так оно и случилось. Вот почему больше не рождаются Первозданные. Вот почему земли в царстве смертных начинают умирать. Вот почему боги не возвышаются. Он знал, что действия Колиса погубят оба мира, и мы тоже это знаем.
        - Твой отец хотел, чтобы ты был в безопасности, - снова сказала Пенеллаф. - Но еще он хотел спасти оба мира. Хотел дать шанс смертным и богам. Дать тебе возмездие. - Она посмотрела на меня, и я вздрогнула. - Итак, вот что он сделал. Он спрятал искру жизни там, где она будет в безопасности и будет набираться силы, пока не придет время родиться новому Первозданному - единственному существу, которое может ослабить его брата.
        - Я не могу быть ею. Никоим образом. Я не Сотория. Я…
        Я лишилась дара речи, когда до меня дошел смысл ее последних слов.
        Пока не придет время родиться новому Первозданному…
        - «Рожденная от смертной плоти, тень в искре», - медленно повторил Никтос, и его грудь поднялась в глубоком вдохе. - То, что сказал Холланд насчет того, что боги не возвышаются, - правда. Этого не происходило с тех пор, как мой отец поместил искру в твой род. Но ты вознесла богиню.
        - Я… нечаянно, - начала я. - Но думаю, что сейчас это наименьшая из моих забот.
        - Ты права. Сейчас это наименьшая из наших забот, но значение этого вполне ясно. - Никтос повернулся к Судьбе. - Разве не так? Это она.
        Холланд кивнул.
        - Вся жизнь - в обоих мирах - продолжала возникать только потому, что в роду Мирелей хранилась эта искра. Сейчас она несет в себе единственный огонек жизни в обоих мирах. Жизнь продолжается благодаря ей. - Холланд поймал и удержал мой взгляд. - Если ты умрешь, во всех королевствах и всех мирах не будет ничего, кроме смерти.
        Пол подо мной словно покачнулся.
        - Это… не имеет смысла.
        - Имеет. - Никтос медленно повернулся ко мне, посмотрел мне в глаза и не отводил взгляда. Он даже не моргал. - Это ты. - На его лице отразилось восхищение, его глаза расширились, губы приоткрылись. - Ты - наследница земель и морей, небес и всех миров. Королева, а не король. Ты - Первозданная Жизни.
        Благодарности
        Спасибо изумительной команде Blue Box - Лиз Берри, Джиллиан Стейн, М. Дж. Роуз, Челль Ольсен, Ким Гуидроз и другим людям, которые помогали выйти в свет книгам «Крови и пепла». Спасибо моему агенту Кевану Лайону, Джен Уотсон и моей помощнице Малиссе Кой за усердную работу и поддержку, Стефани Браун - за изумительный мерч. Огромное спасибо Ханг Ли за такие прекрасные обложки. Большое спасибо Джен Фишер, Стейси Морган, Лесе, Дж. Р. Уорд, Лауре Кайя, Андреа Джоун, Саре Маас, Бриджид Кеммерер, К. А. Таккер, Тиджейн, Вонетте Янг, Моне Авард и многим другим за то, что помогали сохранять здравомыслие и смеяться. Спасибо команде ARC за поддержку и честные отзывы. Большое спасибо JLAnders - лучшей читательской группе, какая может быть у писателя, и Blood and Ash Spoiler Group за то, что с вами было потрясающе редактировать, и за то, что вы такие замечательные. Ничего из этого не было бы возможно без тебя, читатель. Спасибо тебе.
        Об авторе
        Дженнифер - автор бестселлеров по версии The New York Times и International Bestselling - живет в Шепердстауне в Западной Виргинии. Все слухи о ней не соответствуют действительности. Когда она не занята работой, то читает, смотрит по-настоящему страшные фильмы о зомби, делает вид, что пишет, и проводит время с мужем вместе с бывшим полицейским псом Дизелем, шаловливым щенком бордер-джека Аполло, шестью рассудительными альпака, четырьмя пушистыми овцами и двумя козами.
        Мечтать о карьере писателя она начала еще в школе на уроках алгебры, когда большую часть времени писала рассказы… что объясняет ее плохие оценки по математике. Дженнифер пишет мистику для подростков, научную фантастику, фэнтези и современные любовные романы. Ее книги издаются в Tor Teen, Entangled Teen и Brazen, Disney/Hyperion и Harlequin Teen. Passionflix приобрели права на ее роман «Искушение», съемки должны были начаться в конце 2018 года. Остросюжетный любовный роман для подростков «Не оглядывайся» в 2014 году попал в номинацию на лучшую книгу для молодежи по версии YALSA, а роман «Проблема с вечностью» в 2017 году стал победителем RITA Award.
        Кроме того, она пишет современные и фантастические любовные романы для взрослых под псевдонимом Дж. Линн. Они издаются в Entangled Brazen и HarperCollins.