Из крови и пепла Дженнифер Ли Арментроут
        Кровь и пепел #1
        Дева…
        Жизнь Поппи никогда ей не принадлежала - она была избрана для особой миссии еще при рождении. Жизнь Девы - это одиночество. Она неприкасаема. На нее не смотрят. С ней не говорят. Удовольствие для нее - под запретом. В ожидании своего Восхождения Поппи борется со злом, которое погубило ее семью, а не ждет милости от богов, хотя у нее никогда и не было выбора.
        Долг…
        Будущее всего королевства зависит от Поппи, но сама она не знает, чего хочет на самом деле. Потому что у Дев есть сердце. И душа. И желание. Поэтому, когда златоглазый гвардеец Хоук удостаивается чести быть связанным с ней, Поппи понимает, что долг и судьба для нее теперь неразрывно связаны с желанием и жаждой. Хоук разжигает ее злость, заставляет сомневаться во всем, во что она верит, и дразнит запретными плодами.
        Королевство…
        Покинутое богами, но внушающее страх смертным, павшее королевство возрождается снова, намереваясь забрать то, что принадлежит ему по праву, с помощью насилия и жестокости. Чем ближе час расплаты, тем сильнее размывается граница между запретным и правильным. И когда пропитанные кровью нити, которые держат мир Поппи, начнут рваться, она рискует потерять не только свое сердце и благословение богов, но и свою жизнь.
        Дженнифер Арментроут
        Из крови и пепла
        Jennifer Armentrout
        From Blood and Ash
        Cover Design
* * *
        Тебе, читатель
        Об авторе
        Дженнифер - автор бестселлеров по версии New York Times и International Bestselling - живет в Шепердстауне в Западной Виргинии. Все слухи о ней не соответствуют действительности. Когда она не занята работой, то читает, смотрит по-настоящему страшные фильмы о зомби, делает вид, что пишет, и проводит время с мужем, с бывшим полицейским псом Дизелем, шаловливым щенком бордер-джека Аполло, шестью рассудительными альпаками, четырьмя пушистыми овцами и двумя козами.
        Мечтать о карьере писателя она начала еще в школе на уроках алгебры, когда большую часть времени писала рассказы… что объясняет ее плохие оценки по математике. Дженнифер пишет мистику для подростков, научную фантастику, фэнтези и современные любовные романы. Ее книги издаются в Tor Teen, Entangled Teen и Brazen, Disney/Hyperion и Harlequin Teen. Passionflix приобрели права на ее роман «Искушение», съемки должны были начаться в конце 2018 года. Остросюжетный любовный роман для подростков «Не оглядывайся» в 2014 году попал в номинацию на лучшую книгу для молодежи по версии YALSA, а роман «Проблема с вечностью» в 2017 году стал победителем RITA Award.
        Кроме того, она пишет современные и фантастические любовные романы для взрослых под псевдонимом Дж. Линн. Они издаются в Entangled Brazen и HarperCollins.
        Благодарности
        В 2016 году мы с Лаурой Кей сидели в аэропорту Цинциннати, когда я рассказала ей о замысле «Из крови и пепла». Она первой заявила, что я должна немедленно приступать к работе. Я не приступила. Это высокое фэнтези, я такое раньше никогда не писала. Я твердила себе, что мне нужно время, чтобы убедиться, смогу ли я сделать что-то логичное из этой безумной идеи. Времени я не нашла ни в 2016, ни в 2017, ни в 2018-м. Не нашла, пока не поговорила с Дж. Р. Уорд о книгах, написанных сердцем, - книгах, которые представляют собой не то, что от нас ждут, но которые все равно нужно написать. Эта беседа состоялась в сентябре 2019 года, после нее я набралась смелости и решила, что время пришло. Поэтому посылаю тысячу благодарностей Лауре Кей и Дж. Р. Уорд. Без вас «Из крови и пепла» никогда бы не превратилась из бесплотной идеи в роман.
        Но к воплощению книги причастны и другие люди. Бриджит Кеммерер. Когда я рассказала ей о книге, ее восторг придал мне смелости продолжать писать не свойственную для меня вещь. Но Гарем Хоука состоял из двух женщин. Венди Хиггинс, приславшая после прочтения книги самые чудесные и вдохновляющие слова. Джен Фишер, которая влюбилась в Хоука на третьей главе и написала невероятный отзыв. Андреа Джоун, которая слала отзывы размером со статьи. Все участники группы JLAnders, которые немедленно пожелали отправиться со мной в путешествие и вскочили на борт загадочного дразнящего корабля.
        Изначально я планировала издать книгу самостоятельно. На то было множество причин, но две из них особенно важны. Во-первых, я собиралась выпустить книгу как можно быстрее. Во-вторых, я хотела писать и публиковать эту книгу без ожиданий и давления. Но потом я услышала о Blue Box Press. Зная, какую потрясающую работу они проделали с серией повестей 1001 Dark Nights, я связалась с Лиз Берри. Я понятия не имела, что она подумает, когда рассказывала о романе и о том, каким образом хочу его издавать. Я думала, что она откажет прямо в ходе обсуждения, но она этого не сделала. После первого же телефонного разговора она не только захотела издать книгу, но и, клянусь, еще даже не прочитав ее, придумала маркетинговый план, который соответствовал всем моим пожеланиям. Я поняла, что «Из крови и пепла» попала в хорошие руки. MJ, Лиз, Джиллиан (и Стив Берри), спасибо, что решились вместе со мной на этот неожиданный прыжок. Ваши бесценные восторги, любовь, поддержка и отзывы помогли закончить книгу и довести ее до читателей. Спасибо всей команде: Челль, Джен Уотсон, Ким!
        Спасибо за поддержку Саре Дж. Маас. Постараюсь при следующей встрече не слишком сильно гладить тебя по голове. Лекси Блейк, без твоего совета мы бы до сих пор крутили туда-сюда заднюю сторонку суперобложки. Спасибо тебе. И тебе, Ханг Ли, за невероятный талант. Я назвала три предмета: мечи, стрелы и кровавый лес, и по очень короткому описанию у тебя получилась самая изумительная обложка. Ты просто супер. Спасибо Стефани Браун за заботу обо всем и Эрнесто Флуфингтону III за то, что носился над моей головой, как маленький гремлин, пока я работала. Всем рецензентам из JLAnders, которые как никто знали, что книга выйдет очень скоро, спасибо, что храните секреты и всегда пишете честные обзоры. Наконец, спасибо ТЕБЕ, читатель, который выберет эту книгу и прочитает ее. Без тебя все это было бы невозможно.
        Глава 1
        - Вчера вечером возле Кровавого леса нашли Финли. Мертвого.
        Я оторвала взгляд от карт и алой поверхности стола и посмотрела на троих мужчин, сидящих напротив меня. Место рядом с ними я выбрала не просто так. Пробираясь между занятыми столами, я… ничего не почувствовала.
        Никакой боли - ни физической, ни эмоциональной.
        Обычно я не пытаюсь выискивать тех, кому больно. Поступать так без причины - грубое вторжение в личное пространство, но в толпе трудно себя контролировать. Всегда есть кто-то, чья боль глубока и свежа, и эта мука настолько осязаема, что мне даже не нужно отпускать чутье. Я не могу просто проигнорировать и уйти. Человек проецирует свои страдания в окружающий мир.
        Мне запрещено что-либо делать, можно только игнорировать. Нельзя никому говорить о даре, которым меня наделили боги, и нельзя его использовать.
        Не сказать, что я всегда поступаю как положено.
        Само собой.
        Но когда я высвободила чутье, чтобы избежать тех, кто испытывает сильную боль, с этими мужчинами все оказалось хорошо. Что удивительно, учитывая их род занятий. Они были гвардейцами с Вала - громадной стены из известняка и железа, добытого в Райских пиках. Четыреста лет назад, после войны Двух Королей, Валом обнесли всю Масадонию и все города в королевстве Солис. Стенами поменьше окружили деревни, тренировочные лагеря, сельские общины и небольшие города.
        Из-за того, чт? гвардейцам постоянно доводилось видеть и делать, зачастую они сильно страдали - как от ран, так и от того, что болит сильнее поврежденной кожи или задетых костей.
        Эти же гвардейцы не только не страдали, но даже не надели броню и униформу. На них были свободные рубашки и штаны из оленьей кожи. Тем не менее я знала: даже теперь они следят, не появятся ли признаки пугающего тумана и приходящего с ним ужаса или же те, кто действует против королевства. Гвардейцы и сейчас были вооружены до зубов.
        Как и я.
        В ножнах на бедре, под складками плаща и тонкого платья я прятала кинжал, холодная рукоять которого никогда не согревалась теплом моей кожи. Кинжал мне подарили на шестнадцатилетие: из всего моего оружия это не самое смертоносное, зато любимое. Его рукоятка вырезана из кости давно истребленного вольвена - существа, которое было не человеком или зверем, а тем и другим сразу, - а лезвие сделано из кровокамня, наточенного до губительной остроты.
        Наверное, я опять совершаю что-то невероятно безрассудное, неподобающее и полностью запрещенное, но я не настолько глупа, чтобы войти в заведение вроде «Красной жемчужины» без умения и готовности защитить себя.
        - Мертвого? - переспросил другой гвардеец, помоложе, с каштановыми волосами и мягкими чертами лица. Кажется, его зовут Эйррик, и он ненамного старше моих восемнадцати. - Он был не просто мертв. Финли был обескровлен и истерзан, словно на него напали дикие псы и разорвали на куски.
        Мои карты расплылись перед глазами, а живот словно заполнили крохотные шарики льда. Дикие псы так не поступают. Не говоря уже о том, что в окрестностях Кровавого леса нет никаких диких псов. Это единственное на свете место, где деревья кровоточат, и их кора и листва становятся багровыми. Ходили слухи о других животных: гигантских грызунах и падальщиках, питающихся телами тех, кто слишком долго пробыл в лесу.
        - И ты понимаешь, что это означает, - продолжил Эйррик. - Должно быть, они близко. Нападение…
        - Не очень подходящая тема для разговора, - оборвал его гвардеец постарше.
        Я его знала. Филлипс Рати. Он прослужил на Валу много лет, что почти неслыханно. Гвардейцы долго не живут.
        Он кивнул в мою сторону.
        - Здесь леди.
        Леди?
        Так называют только Вознесшихся, но я тоже не кто-нибудь. И я не из тех, кого можно встретить в «Красной жемчужине». Если меня обнаружат… в общем, меня ждут большие неприятности. И взбучка.
        Наказание из тех, что обожает устраивать Дориан Тирман, герцог Масадонии. Из тех, на каких обожает присутствовать его ближайший друг, лорд Брендол Мэзин.
        Охваченная беспокойством, я посмотрела на темнокожего гвардейца. Филлипс не может знать, кто я. Верхняя часть моего лица скрыта белой полумаской, которую я когда-то нашла в Садах Королевы, и на мне простой светло-голубой плащ. Я его… э… позаимствовала у Бритты, одной из множества замковых служанок, которые болтают о «Красной жемчужине» - а я подслушиваю. Надеюсь, Бритта не обнаружит пропажу до того, как я верну плащ.
        Да что там маска! Масадонцев, видевших мое лицо, можно пересчитать по пальцам одной руки, и никого из них сегодня здесь нет.
        Поскольку я Дева, Избранная, обычно мои волосы и лицо, кроме губ и подбородка, покрывает вуаль.
        Сомневаюсь, что Филлипс мог узнать меня только по губам и подбородку, а если бы и узнал, никто из них сейчас бы здесь не сидел. Меня бы уже тащили, пусть и осторожно, к моим опекунам - герцогу и герцогине Масадонии.
        Так что бояться нечего.
        Расслабив плечи и шею, я улыбнулась.
        - Я не леди. Можете говорить о чем вам угодно.
        - Даже если и так, лучше мы сменим тему на менее мрачную, - ответил Филлипс, многозначительно глянув на двух своих товарищей.
        Эйррик посмотрел на меня.
        - Примите мои извинения.
        - Извинения не нужны, но приняты.
        Третий гвардеец опустил голову, уткнувшись в свои карты, и повторил извинения. Его щеки порозовели, что показалось мне очень милым. Гвардейцы с Вала проходят тяжелые тренировки, учатся обращаться с любым оружием и бороться врукопашную. Все пережившие первую вылазку за пределы Вала проливали кровь и видели смерть.
        И тем не менее этот человек покраснел.
        Я прочистила горло, выжидая момента спросить, кто такой Финли: гвардеец с Вала или следопыт из армейского подразделения, члены которого перевозят сообщения между городами и сопровождают караваны. Следопыты по полгода проводят снаружи, вне защиты Вала. Это одно из самых опасных занятий, потому они никогда не ездят в одиночку. Некоторые так и не возвращаются.
        К несчастью, те немногие, что все же возвращаются, приходят не такими, как прежде. Смерть неумолимо гонится за ними по пятам.
        Они возвращаются пр?клятыми.
        Почуяв, что Филлипс будет обрывать все дальнейшие разговоры, я не стала задавать ни один из вопросов, что так и просились на язык. Если с Финли были другие и их ранило то, что его убило, я все равно узнаю, так или иначе.
        Надеюсь только, что оповестят меня не крики ужаса.
        Жители Масадонии понятия не имеют, сколько людей возвращаются из-за Вала пр?клятыми. Их видят понемногу то тут, то там, но точной численности никто не знает. Иначе население, мало что знающее об ужасах за Валом, наверняка охватила бы паника.
        Но мне и моему брату Йену это известно.
        Вот почему, когда разговор за столом свернул на более заурядные темы, я усилием воли попыталась растопить лед внутри себя. Чтобы обеспечить безопасность людей внутри Вала, было отдано бесчисленное множество жизней, однако все усилия идут прахом. Не только здесь, но и по всему королевству Солис.
        Смерть…
        Смерть всегда найдет способ подобраться…
        «Стоп», - приказала я себе, когда тревога уже едва не поглотила меня с головой. Не нужно сегодня думать обо всех этих вещах, которых мне, наверное, и знать не следовало. Нужно наслаждаться жизнью, а не лежать одиноко с открытыми глазами всю ночь, не в силах уснуть, чувствуя, что я… что я ничего не контролирую и… и понятия не имею, кто я такая. И что я такое.
        Мне опять выпали неудачные карты. Я достаточно играла с Йеном, чтобы понимать: с такими не выкрутиться. Поэтому я объявила, что выхожу из игры. Гвардейцы кивнули, когда я встала, и пожелали доброго вечера.
        Лавируя между столами, я взяла бокал шампанского у слуги в белых перчатках и попыталась вернуть то радостное волнение, что бурлило в моих венах, когда я спешила по улицам в начале вечера.
        Осматривая помещение и держа чутье при себе, я размышляла о своем. Даже отбросив тех, кто умудряется наполнять болью воздух вокруг себя, мне не нужно прикасаться к людям, чтобы понять, страдают ли они. Нужно только посмотреть на них и сосредоточиться. Внешний вид человека не меняется, если он испытывает какую-то боль, и не меняется, когда я на нем сосредотачиваюсь. Я просто чувствую его страдание.
        Физическая боль почти всегда горячая. А что до неосязаемой боли…
        Она почти всегда холодная.
        Из размышлений меня выдернули похабные крики и свист. На краю стола рядом с тем, который я покинула, сидела женщина в красном. Наряд из лоскутов атласа и газа едва прикрывал ее бедра. Какой-то мужчина смял в кулаке край прозрачной короткой юбки.
        С вызывающей усмешкой оттолкнув его руку, она легла на спину, ее тело чувственно изогнулось. Густые светлые локоны рассыпались по забытым монетам и фишкам.
        - Кто хочет сегодня выиграть меня? - произнесла она глубоким манящим голосом, скользя ладонями по талии, затянутой в корсет с рюшами. - Поверьте, мальчики, я продержусь дольше, чем любой горшочек с золотом.
        - А если будет ничья? - спросил один из мужчин. Модный фасон его одежды говорил о том, что он зажиточный торговец или какой-то делец.
        - Тогда ночь для меня станет гораздо более увлекательной.
        Она провела рукой по животу, скользнув ниже, между своих…
        У меня вспыхнули щеки, и я быстро отвернулась, сделав глоток игристого шампанского. Мой взгляд упал на ослепительно сияющую розово-золотую люстру. Должно быть, дела в «Красной жемчужине» идут хорошо и у хозяев неплохие связи. Электричество стоит дорого, его контролируют герцог с герцогиней. Интересно, многим ли посетителям доступна такая роскошь?
        Под люстрой тоже шла игра в карты - и здесь тоже сидели женщины. Их замысловатые высокие прически украшала россыпь кристаллов, а одежда была куда менее смелая, чем у работниц заведения. На посетительницах были яркие лиловые и желтые платья, а также пастельные голубые и сиреневые.
        Мне разрешено носить только белое - и у себя в комнате, и на людях, куда я выходила нечасто. Поэтому меня заворожило то, как различные цвета одежды сочетаются с кожей и волосами. Наверное, я чаще всего похожа на привидение, блуждающее в белом по коридорам замка Тирман.
        На этих женщинах тоже были маски, закрывающие половину лица и позволяющие оставаться неузнанными. Мне стало интересно, кто они. Осмелевшие жены, которые слишком часто оставались одни? Незамужние девушки или вдовы? Служанки или городские женщины, у которых выдался свободный вечер? Были ли среди женщин в масках за столом и в толпе леди и лорды-в-ожидании? Явились ли они сюда по тем же причинам, что и я?
        От скуки? Из любопытства?
        От одиночества?
        Если так, то между нами больше сходства, чем я думала, даже если они вторые дочери и сыновья, после тринадцати лет отданные ко двору во время ежегодного Ритуала. А я… я Пенеллаф из замка Тирман, дочь рода Бальфуров, любимица королевы.
        Я Дева.
        Избранная.
        И меньше чем через год, в свой девятнадцатый день рождения, я вознесусь, как все леди и лорды-в-ожидании. Каждому из нас уготовано свое Вознесение, но мое будет самым значительным со времен первого Благословения богов, произошедшего после окончания войны Двух Королей.
        Если их поймают, с ними ничего страшного не случится. Если поймают меня… тогда на меня обрушится недовольство герцога.
        Я сжала губы. Во мне разгорался гнев, смешанный с липкими остатками отвращения и стыда.
        Герцог скор на расправу и питает нездоровую тягу к наказаниям.
        Но о нем я тоже не буду думать. Меня не беспокоит наказание. Иначе я бы просто вернулась в свои покои.
        Оторвав взгляд от стола, я заметила улыбающихся и смеющихся женщин без масок, не прячущих свои лица. Они сидели за столами с гвардейцами и торговцами, стояли в затененных нишах и разговаривали с женщинами в масках, мужчинами и работницами «Красной жемчужины». Они не стыдились и не боялись того, что их все видят.
        Кем бы они ни были, у них есть свобода, которой я сильно завидую.
        Независимость, которой я искала сегодня, - ведь я в маске, и никто, кроме богов, не знает, что я здесь. А что касается богов, то я давно решила, что у них есть дела поважнее, нежели наблюдать за мной. Иначе они уже призвали бы меня к ответу за множество поступков, которые мне запрещались.
        А значит, сегодня вечером я могу быть кем угодно.
        Свобода пьянила гораздо сильнее, чем я представляла. Даже больше, чем незрелый мак - курильщиков.
        Сегодня я не Дева. Не Пенеллаф. Я просто Поппи - это уменьшительное имя придумала мама, а теперь меня так называют только брат Йен и немногие близкие.
        Для Поппи не существует строгих правил, от нее ничего не ждут, в ее будущем нет Вознесения, которое приближается быстрее, чем могу к нему подготовиться. Ни страха, ни прошлого, ни будущего. Сегодня вечером я могу пожить в свое удовольствие хотя бы пару часов, получить как можно больше впечатлений, прежде чем вернусь в столицу, к королеве.
        Прежде чем меня отдадут богам.
        По спине пробежали мурашки - неуверенность и немного отчаяния. Я не дала им разрастись. Бессмысленно зацикливаться на том, чего не изменить.
        Кроме того, Йен вознесся два года назад и, судя по ежемесячным письмам, остался таким же, как был. Разница только в том, что он не рассказывает свои байки вслух, а пишет в письмах. В прошлом месяце он поведал о двух детях, брате и сестре, которые заплыли на дно моря Страуд и подружились с водным народом.
        Я улыбнулась и подняла бокал с шампанским. Понятия не имею, как он все это сочиняет. Насколько мне известно, заплыть на дно моря Страуд невозможно и водного народа не существует.
        Вскоре после Вознесения он по приказу короля и королевы женился на леди Клаудии.
        Йен никогда не рассказывал о жене.
        Счастлив ли он вообще в браке? Моя улыбка увяла, и я опустила взгляд на шипучее розоватое вино. Кажется, до свадьбы они были едва знакомы. Как долго нужно знать человека, с которым предстоит провести всю жизнь?
        А Вознесшиеся живут очень, очень долго.
        Все еще странно думать о Йене как о Вознесшемся. Он не второй сын, но из-за того, что я Дева, королева попросила богов сделать редкое исключение из естественного порядка и позволить ему вознестись. Я же избавлена от подобной участи: брака с незнакомцем, другим Вознесшимся, уверенным, что превыше всего желает красоты, потому что привлекательность божественна.
        И хотя я Дева, Избранная, меня никогда не сочтут божественной. Герцог уверяет, что я некрасива.
        Что я - трагедия.
        Я невольно потрогала жесткое кружево маски и тут же отдернула руку.
        Мужчина, в котором я признала гвардейца, поднялся из-за стола и повернулся к женщине в белой, как у меня, маске. Он протянул ей руку, что-то тихо сказав, она с улыбкой кивнула и вложила свою ладонь в его. Она встала, сиреневая юбка заструилась вокруг ее ног. Мужчина повел ее к двум единственным дверям, доступным для гостей: одна на выход, другая - в смежные помещения. Правая выходила наружу. Левая - к лестнице наверх, в более уединенные комнаты, где, по словам Бритты, всякое случается.
        Гвардеец повел женщину в маске через левую дверь.
        Он спросил. Она ответила да. Чем бы они ни занимались наверху, это будет по обоюдному согласию. Независимо от того, продлится это пару часов или целую жизнь.
        Я долго смотрела на закрывшуюся дверь. Неужели это еще одна причина, по которой я сюда пришла? Испытать удовольствие с кем-то по своему выбору?
        Я могла бы, если бы захотела. Я слышала, как беседуют между собой леди-в-ожидании, от которых не требуют оставаться нетронутыми. По их словам… для женщины есть множество способов получить удовольствие, сохранив непорочность.
        Непорочность?
        Я терпеть не могу это слово и его значение. Как будто девственность определяет мою божественность, мою невинность; как будто ее наличие или отсутствие каким-то образом важнее, чем сотни выборов, которые я делаю каждый день.
        В глубине души мне даже интересно, что сделают боги, если я приду к ним не девой. Будут ли они рассматривать все остальные мои деяния или отвернутся от них только потому, что я больше не девственница?
        Не знаю, но надеюсь, что это не так. Не потому, что я собираюсь заняться сексом сейчас, или на следующей неделе, или… вообще когда-нибудь, а потому что хочу иметь возможность делать такой выбор.
        Хотя я не уверена, что мне когда-либо подвернется такая возможность. Но здесь, в «Красной жемчужине», наверняка найдутся желающие поучаствовать в том, о чем говорили леди-в-ожидании.
        Сердце нервно затрепетало, и я заставила себя выпить еще шампанского. Сладкие пузырьки защекотали горло и немного смягчили внезапную сухость во рту.
        По правде говоря, решение отправиться на поиски приключений было спонтанным. Обычно по ночам мне не спится почти до рассвета. А когда я засыпаю, то почти жалею об этом. Только на этой неделе я трижды просыпалась от кошмаров, и мои крики звенели в ушах. А когда кошмары являются вот так, один за другим, они очень похожи на предзнаменование. Предупреждающе кричит инстинкт, похожий на мою способность чувствовать боль.
        Сделав неглубокий вдох, я оглянулась. Женщины в красном на столе уже не было: она сидела на коленях торговца, который спрашивал, что случится, если выиграют двое. Он рассматривал свои карты, но его рука была там, где раньше ее собственная. Глубоко меж ее бедер.
        Ну и ну!
        Прикусив губу, я бросилась прочь, пока мое лицо не запылало огнем. В соседнее помещение, частично отделенное стеной. Здесь тоже играли.
        И здесь тоже нашлись гвардейцы. Некоторых я даже узнала - они из королевской гвардии, такие же солдаты, как и те, что служат на Валу, только эти защищают Вознесшихся. У Вознесшихся есть личная охрана, потому что бывали случаи, когда членов двора похищали ради выкупа. Им обычно не причиняли серьезного вреда, но были похищения и по совершенно другим, более жестоким причинам.
        Я стояла возле горшка с лиственным растением, которое щеголяло крохотными красными почками, и не знала, что делать дальше. Можно присоединиться к другой карточной игре или завести беседу с кем-то из множества посетителей, бездельничающих вокруг столов, но у меня плохо получается болтать о пустяках с незнакомцами. Я наверняка ляпну какую-нибудь глупость или задам случайный вопрос не по теме. Так что это не вариант. Полагаю, пора вернуться в свои покои. Час уже поздний и…
        Меня охватило странное ощущение. Начавшись как покалывание в затылке, оно с каждой секундой усиливалось.
        Как будто за мной наблюдают.
        Осмотревшись, я не заметила, чтобы кто-нибудь обращал на меня пристальное внимание. Но я ожидала увидеть кого-то совсем рядом - настолько мощным было ощущение слежки. Меня охватило беспокойство. Я было повернулась к выходу, и тут слева раздался негромкий, протяжный звук какого-то струнного инструмента. Мой взгляд упал на прозрачный кроваво-красный занавес, который слегка раскачивался от движений посетителей.
        Я застыла, прислушиваясь к нарастающему и ослабевающему темпу, к которому вскоре присоединился тяжелый бой барабанов. Я забыла, что за мной наблюдают. Забыла о многом. Эта музыка… ничего подобного я раньше не слышала. Она становилась глубже и мощнее. Замедлялась, а потом ускорялась. Это было… чувственно. Что там служанка Бритта говорила о танцах в «Красной жемчужине»? Она понизила голос, когда речь зашла о них, а ее слушательницы выглядели шокированными.
        Пробираясь вдоль стены, я приблизилась к занавесу и протянула руку, чтобы сдвинуть его…
        - Не ходи туда.
        Вздрогнув, я обернулась. Позади меня стояла женщина - одна из леди, работающих в «Красной жемчужине». Я ее узнала. Когда я только что пришла, она стояла под руку с торговцем или дельцом, но запомнилась мне из-за её потрясающей красоты.
        Густые иссиня-черные кудри, кожа насыщенного коричневого цвета. На ней было красное платье без рукавов, с низким вырезом, и ткань струилась вдоль ее тела, точно вода.
        - Простите? - Я опустила руку, не зная, что еще сказать. - Почему нет? Там же просто танцуют?
        - Просто танцуют? - Она посмотрела поверх моего плеча на занавес. - Некоторые говорят, что танцевать - это заниматься любовью.
        - Я… Я такого не слышала.
        Я медленно оглянулась. Сквозь занавес проступали очертания тел, двигающихся под музыку с завораживающей текучей грацией. Некоторые танцевали в одиночку, их изгибы и формы были отчетливо видны, тогда как другие…
        Я резко втянула воздух и опять повернулась к женщине.
        Ее ярко накрашенные губы изогнулись в улыбке.
        - Ты здесь впервые, правда?
        Я открыла рот, чтобы возразить, но ощутила, как жар растекается по всей видимой части моего лица. Одно только это выдало меня с головой.
        - Это так очевидно?
        Она рассмеялась грудным смехом.
        - Не для всех. Но для меня очевидно. Раньше я тебя здесь не видела.
        Я потрогала маску, чтобы убедиться, что она не съехала.
        - Откуда ты знаешь?
        - У тебя хорошая маска.
        Странный понимающий блеск мелькнул в ее глазах. Они золотисто-карие, не цвета лесного ореха - оттенок золота слишком яркий и теплый. Она напомнила мне другого человека с глазами глубокого лимонного цвета.
        - Я узнаю лица, даже если они скрыты полумаской. А твое я никогда раньше не видела. Ты здесь впервые.
        Я понятия не имела, что ответить.
        - И для «Красной жемчужины» такое тоже впервые. - Она наклонилась ко мне, понизив голос. - В эти двери еще никогда не входила Дева.
        Меня захлестнуло потрясение, и я крепче сжала скользкий бокал с шампанским.
        - Не знаю, о чем ты. Я вторая дочь…
        - Ты подобна второй дочери, но не так, как тебе хотелось, - оборвала она и слегка прикоснулась к моей руке, прикрытой плащом. - Все хорошо. Бояться нечего. Я сохраню твой секрет.
        Я целую минуту таращилась на нее, прежде чем ко мне вернулся дар речи.
        - Если бы это была правда, зачем хранить такой секрет?
        - А почему бы нет? Чего я добьюсь, если кому-нибудь расскажу?
        - Заслужишь благосклонность герцога и герцогини.
        Мое сердце заколотилось.
        Ее улыбка исчезла, а взгляд стал жестким.
        - Мне не нужна благосклонность Вознесшихся.
        Она произнесла это так, словно я предложила ей получить благосклонность навозной кучи. Я почти поверила. Но никто в королевстве не станет упускать шанс заслужить почести от Вознесшихся, разве что…
        Разве что люди, которые не признают королеву Илеану и короля Джалару законными правителями. Которые поддерживают того, кто называет себя принцем Кастилом, истинным наследником королевства.
        Вот только он не принц и не наследник. Он всего лишь остаток Атлантии, развращенного королевства, павшего в конце войны Двух Королей. Монстр, сеющий хаос и кровопролитие. Воплощение чистого зла.
        Он Темный.
        И тем не менее есть люди, что поддерживают его притязания. Последователи, которые устраивают мятежи и стоят за исчезновением многих Вознесшихся. В прошлом Последователи только вызывали беспорядки мелкими собраниями и протестами, и даже тогда их было очень мало - благодаря наказаниям, которым подвергались все, в ком подозревали Последователей. Суды даже не созывали. Второго шанса не давали. Никаких тюремных сроков. Только смерть - быстрая и бесповоротная.
        Но в последнее время все изменилось.
        Многие считали Последователей виновными в загадочных смертях высокопоставленных королевских гвардейцев. Несколько гвардейцев в столице - Карсодонии - неожиданно упали с Вала. Двоих убили стрелами в затылок в Пенсдурте, небольшом городе близ столицы на побережье моря Страуд. Другие просто пропали, хотя в маленьких деревнях никогда ничего не видели и не слышали.
        Всего несколько месяцев назад вспыхнуло жестокое восстание в Триречье - многолюдном торговом городе за Кровавым лесом. Дворец Золотого Полумесяца, королевскую резиденцию в Триречье, мятежники сожгли и сровняли с землей вместе с храмами. Герцог Эвертон погиб в пожаре вместе с множеством слуг и стражников. Герцогине Триречья удалось сбежать только чудом.
        Среди Последователей были не только атлантианцы, скрывающиеся среди народа Солиса. Некоторые сторонники Темного не имели и капли атлантианской крови в жилах.
        Я одарила красавицу пристальным взглядом. Может ли она быть Последовательницей? Я не понимаю, как можно поддерживать павшее королевство - неважно, насколько тяжело живется Последователям и как они несчастны. И это при том, что атлантианцы и Темный виновны в появлении тумана и того кошмара, что нагноился внутри него. Кошмара, который, скорее всего, убил Финли и забрал бессчетное количество жизней, в том числе моих родителей. Да и мое тело избороздили шрамы после столкновения с ужасом, пришедшим из тумана.
        На миг отбросив подозрения, я открылась, чтобы почувствовать, нет ли внутри женщины какой-нибудь большой боли - не физической, а от горя или ожесточения. Боли того рода, что заставляет совершать страшные поступки, чтобы смягчить страдание.
        Ничего подобного от нее не исходит.
        Но это еще не означает, что она не Последовательница.
        Женщина склонила голову набок.
        - Я уже сказала, что тебе нечего меня опасаться. Что же до него… Это другое дело.
        - До него? - переспросила я.
        Она отодвинулась в сторону. Входная дверь отворилась, и внезапный порыв холодного воздуха возвестил о прибытии новых посетителей. Вошел мужчина, а за ним джентльмен постарше с песочного цвета волосами и обветренным загорелым лицом…
        Я недоверчиво вытаращила глаза. Это был Виктер Уордвелл. Что он делает в «Красной жемчужине»?
        Передо мной всплыли мысленные образы полуобнаженных женщин в коротких платьях, и я подумала о том, зачем сюда пришла. У меня расширились глаза.
        О боги!
        Я больше не хотела думать о цели его визита. Виктер - бывалый королевский гвардеец, давно разменявший четвертый десяток, однако для меня он не просто гвардеец. Кинжал у меня на бедре - его подарок. Это он нарушил обычай и научил меня не только обращаться с кинжалом, но и держать меч, поражать стрелой невидимую цель… даже драться без оружия и уложить мужчину вдвое крупнее меня.
        Виктер мне как отец.
        Кроме того, он мой личный охранник с тех пор, как я прибыла в Масадонию. Хотя он не единственный мой телохранитель. Он делит обязанности с Риланом Килом, который заменил Ханнеса, умершего во сне менее года назад. Я не ожидала потерять тридцатилетнего, пышущего здоровьем Ханнеса. Целители сочли, что у него была какая-то неизвестная болезнь сердца. И все же трудно представить, как можно лечь спать здоровым и не проснуться.
        Рилан понятия не имеет, что я так хорошо обучена, но знает, что я умею обращаться с кинжалом. Он не осведомлен, куда мы с Виктером так часто исчезаем из замка. Он добрый и беззаботный, но мы с ним не настолько близки, как с Виктером. Если бы сюда пришел Рилан, я бы с легкостью ускользнула.
        - Проклятье, - выругалась я, разворачиваясь и накидывая на голову капюшон.
        У меня очень заметные волосы цвета каленой меди, но даже спрятав их и полностью закрыв лицо, я рискую: Виктер все равно может меня узнать. Он обладает шестым чувством, присущим только родителям, которые всегда знают, если их дитя попало в беду.
        Я глянула на выход, и у меня внутри все сжалось: Виктер сидел лицом к двери - единственному выходу.
        Чем я прогневила богов?
        А они гневаются, потому что он, несомненно, меня увидит. Не выдаст, но я предпочла бы залезть в яму с тараканами и пауками, чем попытаться объяснить именно ему, что я делаю в «Красной жемчужине». А потом будут нотации. Не те речи и наказания, на которые горазд герцог, а такие, что проникают под кожу и много дней заставляют чувствовать себя ужасно.
        В основном потому, что тебя поймали на проделках, которые заслуживают порицания.
        И, честно говоря, я не хотела видеть лицо Виктера, когда он узнает, что я его здесь обнаружила. Я еще раз глянула украдкой и…
        О боги! Рядом с ним на коленях стоит женщина, держа руку на его ноге!
        Я готова выцарапать себе глаза.
        - Это Сария, - объяснила красавица. - Как только он приходит, она спешит к нему. Думаю, она по нему сохнет.
        Я медленно перевела взгляд на собеседницу.
        - Он часто сюда приходит?
        Она усмехнулась уголком губ.
        - Достаточно часто, чтобы знать, что происходит за красным занавесом и…
        - Довольно, - оборвала я. Теперь мне нужно выцарапать себе и мозги. - Больше не хочу ничего слышать.
        Она негромко рассмеялась.
        - У тебя такой вид, словно ты нуждаешься в убежище. И да, в «Красной жемчужине» такой вид легко распознать. - Она ловко забрала у меня шампанское. - Вверх по лестнице, там есть незанятые комнаты. Попробуй открыть шестую слева. Там ты найдешь убежище. Я приду за тобой, когда минует опасность.
        Я поймала ее взгляд, и во мне зародилось подозрение. Все же я позволила ей взять меня под руку и увести наверх.
        - Почему ты мне помогаешь?
        Она открыла дверь.
        - Потому что всем нужно немного пожить в свое удовольствие, пусть и всего пару часов.
        Я остолбенела и разинула рот: она повторила то, о чем я думала несколько минут назад.
        Подмигнув, она закрыла дверь.
        Не случайно она поняла, кто я. Она озвучила мои мысли? Это невозможно. С моих губ сорвался нервный смешок. Эта женщина могла быть Последовательницей или, по крайней мере, не поклонницей Вознесшихся. Но также она могла быть ясновидящей.
        Я не думала, что они еще остались.
        Я никак не могла поверить, что Виктер здесь и что он приходит сюда достаточно часто, чтобы его полюбила одна из леди в красном. Не знаю, почему я так удивилась. Не то чтобы королевским гвардейцам запрещено искать удовольствий и даже жениться. Многие из них… довольно распущены, поскольку их жизни полны опасностей и зачастую слишком коротки. Но у Виктера была жена, умершая родами вместе с ребенком задолго до того, как я с ним познакомилась. Он по-прежнему любил Камилию так же сильно, как в те времена, когда она была жива.
        Но ведь то, что он может найти здесь, не имеет ничего общего с любовью? И всем бывает одиноко, даже тем, чье сердце кем-то занято. Не важно, живым или мертвым.
        Слегка опечаленная этими мыслями, я повернулась к узкой лестнице, освещенной масляными светильниками, и тяжело вздохнула.
        - Во что я ввязалась?
        Только боги знают. И пути назад нет.
        Поднимаясь на второй этаж, я просунула руку под плащ, поближе к рукоятке кинжала. Коридор оказался широким и на удивление тихим. Не знаю, чего я ожидала, но мне показалось… я что-то слышу.
        Качая головой, я отсчитала шестую дверь слева. Взявшись за ручку, обнаружила, что она не заперта. Начала было открывать дверь, но остановилась. Что я делаю? За дверью меня может поджидать кто-то или что-то. Та женщина внизу…
        Отворилась соседняя дверь, и послышался мужской смешок. Я в панике бросилась в комнату и закрыла за собой дверь.
        Чувствуя, как колотится сердце, я огляделась. Светильников здесь не было, только канделябр со свечами на каминной полке. Возле пустого камина стоял диванчик. Даже не оглядываясь, я знала, что из мебели здесь должна быть еще кровать. Я сделала глубокий вдох, уловив аромат свечей. Корица? И еще что-то, напомнившее специи и хвою. Я начала поворачиваться…
        Мою талию обвила рука, и я оказалась прижата к очень твердому и очень мужскому телу.
        - Вот это неожиданность, - произнес глубокий голос.
        Глава 2
        Застигнутая врасплох, я подняла голову. Совершила ошибку, от которой предостерегал меня Виктер. Надо было схватить кинжал, а я просто стояла, в то время как мою талию сжали еще крепче, и ладонь мужчины легла на бедро.
        - Какой приятный сюрприз.
        Я вышла из ступора и резко развернулась к нему. Мой капюшон оставался на месте, а рука потянулась к кинжалу. Я подняла взгляд выше, еще чуть выше…
        О боги!
        Увидев его лицо в приглушенном свете свечей, я потрясенно застыла, утратив способность соображать.
        Я знала, кто это, хотя никогда с ним не говорила.
        Хоук Флинн.
        Гвардейца с Вала, прибывшего несколько месяцев назад из Карсодонии - столицы, знали все в замке Тирман. И я не исключение.
        Я хотела солгать самой себе и сказать, что это из-за его поразительного роста - он почти на фут выше меня. Или потому что он двигался с хищной, текучей грацией большого серого пещерного кота из тех, что обитают в Пустошах. Однажды в детстве я видела такого во дворце королевы. Страшное дикое животное сидело в клетке, и меня в равной степени очаровало и ужаснуло то, как оно расхаживало взад-вперед в тесном пространстве. Я не раз видела, как Хоук расхаживает так же, словно он тоже зверь в клетке. А может, из-за властности, исходящей от него, хотя он не намного взрослее меня - может, ровесник моего брата или на год-два старше. Или же причиной было мастерство владения мечом. Однажды утром я вместе с герцогиней стояла на одном из многочисленных балконов замка Тирман, глядя вниз на тренировочный двор; она рассказала, что Хоук приехал из столицы с блестящими рекомендациями и может стать одним из самых молодых королевских гвардейцев. Ее взгляд был прикован к скользким от пота предплечьям Хоука.
        Как и мой.
        После его прибытия я не раз пряталась в темных нишах, наблюдая, как он тренируется с другими гвардейцами. Кроме тренировок я видела его только на еженедельных заседаниях Городского Совета в Большом зале.
        А может, мой интерес был вызван только тем, что Хоук… что ж, он прекрасен.
        О мужчинах такое редко говорят, но я не могу придумать другого слова, чтобы его описать. У него темные густые волосы, которые завитками ложились на шею и спадали на такие же темные брови. Черты его лица заставляли меня отчаянно жалеть, что я не владею кистью или карандашом. Высокие и широкие скулы, удивительно прямой для гвардейца нос: многим из них его ломали хоть раз. Твердый квадратный подбородок и четко очерченные губы. Я несколько раз видела, как он улыбается: правый уголок губ приподнимался и появлялась глубокая ямочка. Не знаю, есть ли у него такая и на левой щеке. Но привлекательнее всего были его глаза.
        Они напоминали холодный мед - удивительный цвет, какого я раньше не видела, и у него была манера смотреть так, что чувствуешь себя раздетой. Я знала это, потому что ощущала его взгляд во время Советов в Большом зале, хотя он никогда не видел моего лица. Уверена, он обратил на меня внимание потому, что я была первой Девой за многие века. Когда я выхожу на публику, на меня всегда пялятся, будь то гвардейцы, лорды и леди-в-ожидании или простой люд.
        А может, я просто вообразила его пристальный взгляд, тайно желая, чтобы он испытывал ко мне такой же интерес, как я к нему.
        Возможно, это и все причины, почему я им заинтересовалась, но была еще одна, в которой я немного стеснялась признаться.
        Увидев его, я умышленно потянулась к нему чутьем. Я знала, что стоит так поступать без веской причины. Вторжение ничем нельзя оправдать. Даже желанием полюбопытствовать, что заставляет его так часто расхаживать, словно кот в клетке.
        Хоук всегда испытывал боль.
        Не физическую. Эта была глубже и ощущалась как острые льдинки на коже. Свежая и непрекращающаяся. Но страдание, следующее за ним как тень, похоже, не могло взять над ним верх. Если бы я не прозондировала, то никогда бы этого не почувствовала. Каким-то образом он держал эту боль под контролем, и я не знала больше никого, способного на такое.
        Даже среди Вознесшихся.
        Но я никогда ничего не чувствовала от них, хотя знала, что физическая боль им знакома. Мне следовало искать их общества: с ними я могу не беспокоиться, что уловлю отголоски чужой боли, но мне это, наоборот, казалось жутким.
        - Не ждал тебя сегодня, - заговорил Хоук и одарил меня своей полуулыбкой, не показывающей зубы и не затрагивающей глаза. На правой щеке появилась ямочка. - И пары дней не прошло, сладенькая.
        Сладенькая?
        Я заморгала, разинула рот и тут же захлопнула: до меня начало доходить. Он принял меня за другую! За ту, с кем наверняка встречался здесь раньше. Я посмотрела на свой позаимствованный плащ. Он был довольно заметным - светло-голубой, отороченный белым мехом.
        Бритта.
        Он принял меня за Бритту?
        Мы с ней примерно одного роста - чуть ниже среднего, а плащ скрыл мою фигуру, и близко не такую тоненькую, как у нее. Как бы я ни старалась, я никак не могла добиться такой стройности, как у герцогини Тирман или некоторых других леди.
        Внезапно, каким-то крошечным тайным уголком моей души, я… разочаровалась, даже немного позавидовала хорошенькой горничной.
        Я окинула взглядом Хоука. Он был в черной тунике и штанах, которые все гвардейцы носят под броней. Пришел сюда сразу после дежурства? Рядом с диванчиком стоял маленький столик, на нем - два бокала. До моего прихода Хоук был не один. Еще с кем-то? Кровать позади него заправлена, и не похоже, что на ней… спали.
        Что делать? Развернуться и бежать? Это было бы странно. Он наверняка спросит об этом Бритту, но как только я незаметно верну плащ и маску, окажусь вне подозрений.
        Но если Виктер все еще внизу, что очень вероятно, и красавица тоже…
        О боги, она же ясновидящая. Как подсказывала мне интуиция, она знала, что эта комната занята. И послала меня сюда намеренно. Знала ли она, что здесь Хоук и что, вероятно, он примет меня за Бритту?
        В это трудно поверить.
        - Пенс сказал тебе, что я здесь? - спросил он.
        У меня перехватило дыхание, а сердце заколотилось по ребрам, как молот. Наверное, Пенс - это гвардеец с Вала, ровесник Хоука. Блондин, насколько я помню, но внизу я его не видела. Я покачала головой.
        - Тогда ты за мной следила? Шла за мной? - Он негромко поцокал языком. - Мы об этом еще поговорим.
        В его голосе прозвучала странная угроза, отчего у меня создалось впечатление, будто он вовсе не рад тому, что Бритта шла за ним.
        - Но, наверное, не сегодня. Ты такая странно тихая, - заметил он. Насколько я знала Бритту, та не отличалась застенчивостью.
        Но как только я заговорю, он поймет, что я не горничная, и я… я не готова к тому, что он это обнаружит. Не знаю, к чему я вообще готова. Я больше не держалась за кинжал и не знала, что это означает. Знала только, что мое сердце по-прежнему бешено колотится.
        - Ну и обойдемся без разговоров.
        Он взялся за подол туники и, прежде чем я сделала очередной вдох, стянул ее через голову и бросил в сторону.
        Мои губы раздвинулись, а глаза расширились. Мне доводилось видеть мужские торсы, но не Хоука. Мускулы, которые играли под тонкими рубашками, в каких тренировались гвардейцы, теперь были выставлены напоказ. Он широк в груди и плечах и весь состоял из мышц, развитых годами усиленных тренировок. Легкая поросль волос ниже пупка исчезала под штанами. Мой взгляд опустился еще ниже, и сердцебиение вернулось, теперь уже другого рода, отчего не только запылала кожа, но и закипела кровь.
        Даже в свете свечей я видела, какие тесные у него штаны, как они облегают тело, не оставляя простора воображению.
        А воображение у меня богатое, спасибо леди за их любовь поболтать. И моей любви подслушивать.
        Внизу живота возникло странное ощущение. Оно не было неприятным. Вовсе нет. Теплым и покалывающим, словно мой первый глоток шипучего шампанского.
        Хоук шагнул ко мне, и я напряглась, желая убежать прочь, но усилием воли удержала себя на месте. Нужно отступить. Нужно заговорить и дать понять, что я не Бритта. Нужно немедленно уходить. То, как он крался ко мне, как его длинные ноги сокращали расстояние между нами, говорило о его намерениях, даже если бы он не снял тунику. И хотя у меня было мало опыта - ладно, вообще не было, - я заведомо знала, что если он доберется до меня, то прикоснется. Он даже может сделать больше. Может меня поцеловать.
        А это запрещено.
        Я - Дева, Избранная. Не говоря уже о том, что он принял меня за другую и что до моего прихода он наверняка был еще с кем-то. Не обязательно, однако он вполне мог.
        Я по-прежнему не двигалась и молчала.
        Я ждала, и сердце мое билось так быстро, что я ослабела. Руки и ноги начали слегка дрожать.
        А я никогда не дрожала.
        «Что ты делаешь?» - прошептал здравомыслящий, рассудительный голос в моей голове.
        «Живу», - прошептала я в ответ.
        «Совершаешь невероятную глупость», - возразил голос.
        Так и было, но я не двигалась с места.
        С обостренными чувствами я наблюдала, как Хоук остановился передо мной, поднял руки и взялся за мой капюшон сзади. На мгновение мне показалось, что он его снимет и загадка будет решена, но этого не произошло. Он сдвинул капюшон назад всего на пару дюймов.
        - Не знаю, во что ты сегодня играешь. - Его глубокий голос прозвучал хрипло. - Но хочу разобраться.
        Другой рукой он обвил мою талию. Я ахнула, когда он прижал меня к груди. Ничего похожего на короткие объятия Виктера. Никогда мужчина не держал меня так. Между нами не осталось и дюйма. Прикосновение всколыхнуло все мои чувства.
        Он поднял меня на цыпочки, а потом мои ноги оторвались от пола. Его сила ошеломляла - я ведь далеко не пушинка. Ошарашенная, я положила ладони ему на плечи. Жар его твердой кожи словно прожег мои перчатки, плащ и тонкое белое платье, в котором я обычно спала.
        Он наклонил голову, и я ощутила на губах тепло его дыхания. По спине пробежал трепет предвкушения, и тут же меня охватила неуверенность. Сейчас не время для борьбы двух противоречивых чувств. Он повернулся и шагнул вперед с той же кошачьей грацией. Спустя два прерывистых удара сердца он уложил меня на спину. Его хватка была крепкой, но осторожной, как будто он знал о своей силе. Он лег на меня, по-прежнему держа одну руку у меня на затылке, навалился всем своим весом, вжимая в кровать, и его губы накрыли мои.
        Хоук поцеловал меня.
        Ничего сладкого и мягкого - не таким я представляла поцелуй. Он оказался жестким, ошеломляющим и требовательным. Когда я резко втянула воздух, Хоук воспользовался этим и углубил поцелуй. Его язык прикоснулся к моему, испугав меня. Внутри поднялась паника, но возникло и кое-что еще, нечто более мощное - удовольствие, какого я раньше не испытывала. Вкус поцелуя был как золотистый ликер, который я когда-то тайком пробовала, и движения его языка отзывались во всем моем теле. Это и дрожь, пробежавшая по коже, и непонятная тяжесть в груди, и странное ощущение под пупком и еще ниже. Внезапная пульсация между ног. Я содрогнулась, мои пальцы вжались в его плоть, и я пожалела, что на мне перчатки - хотелось коснуться его кожи, и я сомневалась, что смогу уловить его ощущения. Он наклонил голову, и я почувствовала касание странно острых…
        Без предупреждения он прервал поцелуй и поднял голову.
        - Ты кто такая?
        Мои мысли путались, кожа гудела. Я медленно открыла глаза. Темные волосы падали ему на лоб. Черты его лица приглушал неяркий мерцающий свет, но мне показалось, что его губы припухли. Как, наверное, и мои.
        Слишком быстро, чтобы я успела заметить, Хоук сбросил капюшон, открыв мое лицо в маске. Он вскинул брови. Туман в моих мыслях начал рассеиваться. Сердце заколотилось уже по другой причине, хотя губы еще горели от поцелуя.
        Моего первого поцелуя.
        Взгляд золотистых глаз Хоука переместился на мою голову, и он убрал руку из-под моей шеи. Я напряглась, когда он приподнял прядь моих волос. В свете свечей они заблестели красно-коричневым. Хоук склонил голову набок.
        - Определенно ты не та, за кого я тебя принял, - пробормотал он.
        - Как ты узнал? - выпалила я.
        - Потому что когда я последний раз целовал хозяйку этого плаща, она чуть не втянула мой язык себе в горло.
        - О, - прошептала я.
        Мне тоже надо было так сделать? Не похоже, что это было бы приятно.
        Он изучающе уставился на меня, по-прежнему наполовину лежа на мне. Одну ногу он просунул между моими ногами, и я понятия не имела, когда это произошло.
        - Ты когда-нибудь целовалась?
        Мое лицо вспыхнуло. О боги, это так очевидно?
        - Конечно!
        Он усмехнулся краем рта.
        - Ты всегда лжешь?
        - Нет! - сразу солгала я.
        - Лгунья, - пробормотал он поддразнивающе.
        Смущение, затопившее меня, смыло все удовольствие - как будто меня окатили ледяным дождем. Я уперлась руками в его голую грудь.
        - Слезь с меня.
        - Сейчас.
        От того, как он это произнес, я прищурилась.
        Хоук рассмеялся. Я… я впервые услышала его смех. Когда я видела его в зале, он был спокоен и суров, как и большинство гвардейцев, а во время тренировок замечала на его лице только усмешку. Но никогда не слышала, чтобы он смеялся. Я вообще не была уверена, что он может смеяться при такой затаенной боли.
        Но сейчас он смеялся, и этот смех казался таким настоящим, искренним и приятным. Он прокатился по моему телу волной до самых кончиков пальцев на ногах.
        До меня потихоньку дошло, что я впервые слышу от Хоука столько слов. Он говорил с легким мелодичным акцентом. Определить этот акцент мне не удалось, но я же бывала только в столице и здесь, и не так уж много людей говорили со мной. И поблизости от меня, если знали, что я рядом. Этот акцент мог быть самым обычным.
        - Тебе правда нужно слезть, - сказала я, хотя мне нравилось ощущать его вес.
        - Мне здесь вполне удобно, - заметил он.
        - Ну а мне нет.
        - Скажешь, кто ты, принцесса?
        - Принцесса? - повторила я.
        Во всем королевстве не было принцесс и принцев - за исключением Темного, который сам назвал себя так. Не было со времен правления Атлантии.
        - Ты такая требовательная. - Он пожал плечом. - Принцессы представляются мне требовательными.
        - Я не требовательная, - заявила я. - Слезай.
        Он выгнул бровь.
        - Правда?
        - Если я прошу тебя слезть, это не значит, что я требовательная.
        - С этим можно поспорить… Принцесса.
        Мои губы изогнулись в ироничной усмешке, но мне удалось превратить ее в улыбку.
        - Не надо меня так называть.
        - Тогда как же мне тебя называть? Может, по имени?
        - Я… У меня… нет имени.
        - «Нет имени»? Что за странное имя. И девушки с такими именами имеют привычку носить чужую одежду?
        - Я не девушка, - огрызнулась я.
        - Надеюсь, что нет. - Он изогнул уголки губ. - Сколько тебе лет?
        - Достаточно, чтобы находиться здесь, если тебя это волнует.
        - Другими словами, достаточно взрослая, чтобы переодеться в кого-то, позволить принять тебя за другую и поцеловать…
        - Я тебя поняла, - оборвала я. - Да, я достаточно взрослая для всего этого.
        Он поднял бровь.
        - Я скажу тебе, кто я, хотя мне кажется, что ты уже знаешь. Я Хоук Флинн.
        - Привет, - ответила я, чувствуя себя дурой.
        Ямочка на его правой щеке стала глубже.
        - Теперь твоя очередь назвать свое имя.
        Мои губы не шевельнулись.
        - Тогда мне придется по-прежнему называть тебя принцессой.
        Его глаза теперь потеплели, и мне захотелось проверить, не пропала ли его боль, но я смогла удержаться. Наверное, боль ушла. Если так…
        - По крайней мере, скажи, почему не остановила меня, - произнес он прежде, чем я уступила любопытству и потянулась своим чутьем.
        Я понятия не имела, что отвечать, когда я сама себя не вполне понимаю.
        Уголок его рта дернулся вверх.
        - Уверен, что не только из-за моей обезоруживающей внешности.
        Я сморщила нос.
        - Ну разумеется.
        Он опять издал короткий удивленный смешок.
        - Похоже, ты только что меня оскорбила.
        Я с досадой поморщилась.
        - Я не хотела…
        - Ты меня ранила, принцесса.
        - Я в этом сильно сомневаюсь. Ты более чем хорошо осведомлен о своей внешности.
        - Да. Из-за нее немало людей сделали сомнительный жизненный выбор.
        - Тогда почему ты говоришь, что оскорблен?..
        Осознав, что он меня дразнит, и чувствуя себя дурой оттого, что не сразу это поняла, я снова попыталась оттолкнуть его.
        - Ты все еще лежишь на мне.
        - Знаю.
        Я набрала в грудь побольше воздуха.
        - С твоей стороны грубо продолжать это делать, когда я ясно дала понять: мне хотелось бы, чтобы ты слез.
        - Грубо с твоей стороны вваливаться в мою комнату, одетой как…
        - Твоя любовница?
        Он поднял бровь.
        - Я бы ее так не назвал.
        - А как бы ты ее назвал?
        Хоук, похоже, задумался, по-прежнему наполовину распростершись на мне.
        - Э… хорошей подругой.
        Отчасти я испытала облегчение от того, что он не назвал ее неуважительным словом, какие я слышала в разговорах мужчин о женщинах, с которыми они имели интимные отношения. Но хорошая подруга?
        - Хорошие подруги так себя не ведут.
        - Держу пари, ты мало что знаешь о таких вещах.
        Правдивость этого утверждения трудно игнорировать.
        - И ты держишь пари, основываясь только на одном поцелуе?
        - Только на одном поцелуе? Принцесса, много чего можно узнать по одному поцелую.
        Уставившись на него, я не могла не чувствовать себя… очень неопытной. Единственное, что я могла сказать по его поцелую: у меня возникло ощущение, что Хоук хочет овладеть мной.
        - Почему ты меня не остановила?
        Он осмотрел маску и перевел взгляд ниже, туда, где плащ разошелся, открыв мое слишком тонкое платье с довольно смелым вырезом. Если честно, я не знаю, о чем думала, надевая этот наряд. Как будто подсознательно готовила себя… к чему-то. У меня внутри все сжалось. Вероятнее всего, это платье было фальшивой бравадой.
        Хоук встретился со мной взглядом.
        - Кажется, я начинаю понимать.
        - Означает ли это, что ты собираешься встать и дать мне возможность двигаться?
        «Почему бы тебе не сбросить его?» - прошептал тот глупый, очень разумный и очень логичный голос.
        Это был серьезный вопрос. Я знала, как использовать вес мужчины против него же. Что важнее, у меня есть кинжал и я могу до него добраться. Но я не потянулась за ним и не попыталась отодвинуть Хоука. Что это значит? Я… наверное, я чувствую себя в безопасности. По крайней мере, в этот момент. Может, я очень мало знаю о Хоуке, но он не незнакомец, во всяком случае, не кажется мне таким, и я его не боюсь.
        Хоук покачал головой.
        - У меня есть предположение.
        - Жду его, затаив дыхание.
        На правой щеке опять появилась ямочка.
        - Я думаю, ты пришла в эту комнату намеренно.
        Он не ошибся, но, скорее всего, заблуждается насчет настоящей причины.
        - Вот почему ты молчишь и не пытаешься опровергнуть мои догадки насчет того, кто ты. Наверное, позаимствованный плащ - тоже очень продуманное решение. Ты пришла, потому что тебе от меня что-то нужно.
        Я хотела было возразить, однако слова не шли на язык. Молчание не было знаком возражения или согласия, но внутри опять все сжалось.
        Он слегка сдвинулся, положил ладонь на мою щеку и развел пальцы.
        - Я прав, принцесса?
        Сердце пустилось вскачь. Я попыталась сглотнуть, но в горле пересохло.
        - Может… может, я пришла… поговорить.
        - Поговорить? - Он поднял брови. - О чем?
        - О многом.
        Выражение его лица смягчилось.
        - Например?
        Несколько секунд в голове у меня было пусто, потом я выпалила первое, что пришло на ум.
        - Почему ты решил служить на Валу?
        - Ты пришла, чтобы спросить об этом?
        Ничто в его голосе или взгляде не говорило о том, что он мне поверил, но я кивнула, отметив эту ситуацию как еще один пример того, что я не умею вести беседу.
        Помолчав, он сказал:
        - Я пошел служить на Вал по той же причине, что и многие.
        - И почему же? - спросила я, хотя и знала большинство причин.
        - Мой отец был фермером, а такая жизнь не для меня. Если вступаешь в королевскую гвардию и защищаешь Вал, то предоставляется много других возможностей, принцесса.
        - Ты прав.
        Он прищурился, и по его лицу скользнуло удивление.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Детям выпадает не так много шансов стать не теми, кем были их родители.
        - Ты имеешь в виду, у детей не так много шансов улучшить свое положение, добиться большего, чем их предки?
        Я постаралась кивнуть как можно убедительнее.
        - Э… естественный порядок вещей не позволяет этого. Сын фермера станет фермером или…
        - Или предпочтет стать гвардейцем и рисковать жизнью за стабильное жалованье, которым не сможет насладиться в полной мере, потому что долго не проживет? - докончил он. - Не так много выбора, правда?
        - Правда, - согласилась я, но я об этом уже думала.
        Существовали ремесла, которыми Хоук мог заняться. Но быть торговцем или охотником тоже очень рискованно: этим людям приходится часто выходить за Вал. Просто это не настолько опасно, как вступить в королевскую гвардию и отправиться на Вал. Было ли источником его страданий что-то, что он повидал в качестве гвардейца?
        - Может, выбора не так много, но я все равно думаю - нет, знаю, - чтобы вступить в гвардию, требуется определенный уровень силы и отваги, - сказала я.
        - Ты так обо всех гвардейцах думаешь? Что они отважные?
        - Да.
        - Не все гвардейцы хорошие люди, принцесса.
        Я прищурилась.
        - Знаю. Смелость и сила еще не означают, что человек хороший.
        - В этом мы согласны.
        Он перевел взгляд на мои губы, и у меня внезапно сжалось в груди.
        - Ты сказал, твой отец был фермером. Он… он ушел к богам?
        По его лицу пронеслось какое-то выражение - слишком быстро, я не успела его определить.
        - Нет. Он жив и здоров. А твой?
        Я слегка покачала головой.
        - Мой отец… мои родители оба умерли.
        - Мне жаль, - произнес он, и это прозвучало искренне. - Потеря родителя или члена семьи чувствуется ещё долго после их ухода. Боль ослабевает, но никогда не исчезает. Спустя годы ты по-прежнему думаешь о том, что можно было сделать, чтобы вернуть их.
        Он прав. И именно в этом, наверное, лежит источник его боли.
        - Ты говоришь так, словно сам такое испытал.
        - Да.
        Я подумала о Финли. Хорошо ли его знал Хоук? Большинство гвардейцев были близки, связь между ними крепче кровной, но даже если он не знал Финли, наверняка у него были другие погибшие знакомые.
        - Сочувствую, - сказала я. - Сочувствую твоей потере, кто бы это ни был. Смерть…
        Смерть не изменить.
        Я повидала много смертей. Мне не полагалось, меня оберегали, но я видела смерть слишком часто.
        Он склонил голову набок, и темные локоны упали ему на лоб.
        - Смерть - как старый друг, который порой наносит визит, когда его совсем не ждешь, а в другой раз - когда вполне ожидаешь. Она приходит не в первый и не в последний раз, но ни одну смерть это не делает менее суровой и неумолимой.
        Печаль грозила затопить меня, прогнав теплоту из груди.
        - Так и есть.
        Он вдруг нагнул голову, почти коснувшись моих губ своими.
        - Сомневаюсь, что тебя привело в эту комнату желание поболтать. Ты пришла не затем, чтобы говорить о печальных вещах, которые нельзя изменить, принцесса.
        Я знала, почему пришла сюда, и Хоук был прав, снова прав. Не поговорить. Я пришла сюда жить. За впечатлениями. Чтобы иметь выбор. Побыть не тем, кто я есть. Ничего из этого списка не предполагало разговоров.
        Но сегодня я испытала свой первый поцелуй. Я могу на этом остановиться, а могу по собственному выбору сделать в первый раз еще многое.
        Неужели… Неужели я в самом деле размышляю над этим, что бы это ни было? О боги, и правда. По телу прокатилась легкая дрожь. Почувствовал ли он? Дрожь забралась внутрь, собираясь в крохотные узелки предвкушения и страха.
        Я Дева. Избранная. Моя прежняя убежденность насчет того, что волнует богов, ослабела. Сочтут ли они меня недостойной?
        Меня не охватила паника, как должна была. Вместо этого во мне разгорелась искра надежды, и это больше всего выбило меня из колеи. Крохотный проблеск надежды казался предательским и очень настораживающим: если меня признают недостойной, это повлечет самые серьезные последствия.
        Если я окажусь недостойной, меня ждет верная смерть.
        Изгнание из королевства.
        Глава 3
        Насколько я знала, недостойным Вознесения был признан только один человек. Его имя стерто из исторических хроник, как и любые сведения о том, кто это был и какие деяния стали причиной его или ее изгнания. Ему было запрещено жить среди смертных. Без семьи, поддержки и защиты его ждала неминуемая смерть. Даже у селян и фермеров с их невысокими Валами и среди гвардейцев смертность непомерно высока.
        Хотя мое Вознесение отличается от других, меня тоже могут счесть недостойной. Наказание для меня будет равносильно гибели, но у меня не было сил об этом думать.
        Нет.
        Это ложь.
        Я просто не хотела об этом думать. Должна была, но… Я не покинула комнату. Не остановила Хоука. Для себя я уже все решила, пусть и не понимала, почему он все еще здесь, со мной.
        Я облизнула нижнюю губу, чувствуя головокружение и даже слабость - прежде я никогда не чувствовала слабости. Эти невероятно густые ресницы опустились, и он так пристально уставился на мой рот, что это казалось лаской. Я поежилась.
        Казалось, его глаза стали еще ярче. Он очертил пальцем контур моей маски, коснулся места, где атласные ленты исчезали под волосами.
        - Можно снять?
        Не в силах вымолвить ни слова, я покачала головой.
        Хоук мгновение помедлил, затем появилась его полуулыбка, хотя на этот раз без ямочки. Он убрал палец с маски и провел им по моему подбородку, а потом вниз по горлу, к завязкам плаща.
        - А что насчет этого?
        Я кивнула.
        Его пальцы двигались очень проворно. Он отбросил плащ в сторону и провел по вырезу, по крутым холмикам моих грудей. За его прикосновениями тянулась целая буря ощущений, в которых я не могла разобраться.
        - Что ты от меня хочешь? - спросил он, играя с бантиком между моих грудей. - Скажи, и я сделаю.
        - Почему? - выпалила я. - Зачем тебе… делать это? Ты меня не знаешь и принял за другую.
        На его красивом лице мелькнуло веселье.
        - Мне сейчас нечем заняться, и я заинтригован.
        Я подняла брови.
        - Потому что тебе сейчас нечем заняться?
        - А ты предпочла бы поэтическую чушь о том, как я очарован твоей красотой, хотя и видел только половину лица? Которая, кстати, вполне привлекательна. Чтобы я сказал, что пленен твоими очами? Насколько я могу судить, они чудесного зеленого цвета.
        Я нахмурилась.
        - Ну нет. Не хочу, чтобы ты лгал.
        - Это не ложь. - Потянув за бантик, он склонил голову и коснулся губами моих губ. От этого легкого прикосновения по моему телу пробежала волна. - Я сказал правду, принцесса. Ты меня интригуешь, а такое случается очень редко.
        - Итак?
        - Итак, - повторил он со смешком, скользя губами по моему подбородку. - Ты изменила мои планы на вечер. Я собирался вернуться в казармы. Неплохо, хотя и скучно, провести ночь, хорошенько выспавшись. Но у меня есть подозрение, что если я проведу ночь с тобой, то скучно не будет.
        Я сделала неглубокий вдох, странным образом польщенная и тем не менее смущенная его мотивами. Вот бы у кого-нибудь спросить… Но даже если бы тут нашелся еще кто-то, это было бы странно и неловко.
        Мне вспомнились два бокала на столике рядом с диванчиком.
        - С тобой… с тобой кто-то был перед моим приходом?
        Он поднял голову и уставился на меня.
        - С чего бы такой вопрос?
        - Там два бокала, - показала я.
        - С чего бы такой личный вопрос из уст девушки, чьего имени я даже не знаю?
        К моим щекам прилила кровь. Он прав.
        Он молчал так долго, что у меня закралось сомнение. Наверное, не стоило интересоваться его компанией в этот вечер, но я поинтересовалась. И, похоже, это было ужасной ошибкой. Я перегнула палку. Я ничего не знаю о нем, о том, что…
        - Я был кое с кем, - ответил он, и моя досада усилилась. - С другом, который нисколько не похож на хозяйку этого плаща. Мы давно не виделись и хотели поговорить в уединенной обстановке.
        Тревога улеглась, и я решила, что он говорит правду. Зачем ему лгать ради меня, когда у него куча других, которые с готовностью его заинтригуют?
        - Итак, принцесса, что тебе от меня нужно?
        Я сделала еще один неровный вдох.
        - Что-нибудь?
        - Что-нибудь.
        На этот раз он обхватил ладонью мою грудь, поглаживая большим пальцем.
        Касание было совсем легким, но меня пронзило удовольствие, и я ахнула. Мое тело реагировало само по себе, выгибаясь от его прикосновений.
        - Я жду. - Он снова шевельнул большим пальцем, отчего мои и без того бессвязные мысли совсем разбежались. - Скажи, что тебе нравится, и я исполню.
        - Я… - Я прикусила губу. - Я не знаю.
        Хоук посмотрел мне в глаза, и мгновение так затянулось, что я начала думать, не сказала ли нечто неправильное.
        - Я скажу, чего хочу я. - Его большой палец медленно рисовал небольшие круги по самому чувствительному местечку. - Я хочу, чтобы ты сняла маску.
        - Я…
        По моему телу пробежал пульсирующий трепет, вызвав пьянящее удивление. То, что я почувствовала… ничего подобного я раньше не испытывала. Острое и сладкое. Другой вид боли.
        - Зачем?
        - Потому что хочу тебя видеть.
        - Ты меня видишь.
        - Нет, принцесса. - Он опустил голову так, что его губы коснулись выреза моего платья. - Я хочу по-настоящему видеть тебя, когда между моим ртом и тобой не будет одежды.
        Не успев спросить, о чем он, я ощутила сквозь тонкую шелковую ткань его теплый влажный язык. Я задохнулась, потрясенная его действием и волной жидкого жара, но затем его взгляд встретился с моим, и его рот сомкнулся на вершинке моей груди. Он прихватил губами сосок, и мой вздох превратился во вскрик, который потом наверняка меня смутит.
        - Сними маску. - Он поднял голову и провел рукой по моему бедру. - Пожалуйста.
        Если я сниму, он все равно меня не узнает. Хоук никогда не узнает, кто я, хоть в маске, хоть без нее, но…
        Если я сниму маску, скажет ли он то, что частенько повторял герцог? Что я шедевр и трагедия? А когда почувствует рваные шрамы на коже моего живота и бедер, отдернет ли он в ужасе руку?
        Я похолодела.
        Об этом я не подумала.
        Вообще.
        Чудесный опьяняющий жар угас. Хоук - не Вознесшийся, но почти безупречной внешностью он подобен им. Раньше я никогда не стыдилась шрамов. Они были доказательствами пережитого мной ужаса. Но если он…
        Рука Хоука скользнула по моему правому бедру, там, где разошлось платье, и остановилась прямо на рукоятке кинжала.
        - Что это?..
        Не успела я сделать очередной вдох, как он вынул кинжал из ножен; его пальцы прошли в опасной близости от одного шрама. Я села, но он оказался быстрее и откатился назад.
        Красное лезвие блеснуло в свете свечей.
        - Кровокамень и кость вольвена.
        - Отдай, - потребовала я, перекатываясь на колени.
        Он перевел взгляд с кинжала на меня.
        - Это уникальное оружие.
        - Знаю.
        Мои волосы упали вперед, укутав плечи.
        - И недешевое, - продолжал он. - Зачем оно тебе, принцесса?
        - Это подарок. - Это была правда. - И я не настолько глупа, чтобы идти в такое заведение безоружной.
        Мгновение он смотрел на меня, потом опять сосредоточился на кинжале.
        - Если носишь оружие, не умея им пользоваться, это не делает тебя умнее.
        Гнев вспыхнул так же ярко, как и желание, которое Хоук вызывал во мне несколько мгновений назад.
        - С чего ты взял, что я не умею им пользоваться? Потому что я женщина?
        - Не удивляйся тому, что меня бы это поразило. Обращение с кинжалом - не самый обычный навык для женщин Солиса.
        - Ты прав.
        Он в самом деле прав. Общество не одобряет женщин, умеющих обращаться с оружием и способных защитить себя. Меня это всегда беспокоило. Если бы моя мать умела защищаться, она могла бы до сих пор жить.
        - Но я умею им пользоваться.
        Он усмехнулся краем рта.
        - Теперь я в самом деле заинтригован.
        Двигаясь с невероятной быстротой, он воткнул кинжал в постель. Я ахнула, подумав, как к этому отнесутся хозяева «Красной жемчужины», но Хоук набросился на меня. Швырнул обратно на матрас, опять придавил всем своим весом и вжался в меня так, что сошлись все интересные части. Его рот накрыл мой…
        В дверь заколотили, и Хоук не стал говорить то, что собирался сказать.
        - Хоук? - прогремел мужской голос. - Ты здесь?
        Он застыл с закрытыми глазами. Его теплое дыхание коснулось моих губ.
        - Это Киеран, - назвал мужчина имя, которого я не знала.
        - Как будто я этого уже не понял, - пробормотал Хоук, и я хихикнула.
        Он открыл глаза, и на его лице опять возникла усмешка.
        - Хоук? - опять постучал Киеран.
        - Наверное, нужно ему ответить, - прошептала я.
        - Проклятье! - выругался он и, оглянувшись через плечо, крикнул: - Я сейчас абсолютно и счастливо занят!
        - Сожалею, - ответил Киеран, тогда как Хоук опять сосредоточился на мне. Киеран постучал опять. - Но прерваться придется, это неизбежно.
        - Единственная неизбежность - это сломать тебе руку, если ты постучишь в эту дверь еще раз, - предупредил Хоук, и мои глаза расширились. - Что, принцесса? - он понизил голос. - Я же говорил, что в высшей степени заинтригован.
        - Придется рискнуть рукой.
        Хоук издал разочарованное рычание - такой странно звериный звук. У меня по коже побежали мурашки.
        - Прибыл… посланник, - добавил Киеран.
        По лицу Хоука пробежала тень Он пошевелил губами, словно пробормотал что-то, но так тихо, что я не расслышала.
        Подступивший холод похитил часть жара.
        - Посланник?
        Хоук кивнул.
        - Поставки, которые мы ждали. Мне нужно идти.
        Я кивнула в ответ, понимая, что он должен уйти. И потянулась за плащом.
        Какое-то время Хоук не шевелился, потом слез с меня и встал. Что-то ответил Киерану, поднимая с пола тунику. Я выдернула из матраса забытый кинжал и быстро сунула в ножны, пока Хоук надевал тунику, портупею и поясной ремень. По бокам у него на поясе были ножны для оружия, которое я заметила только сейчас.
        Хоук взял с сундука возле двери два коротких меча, и я подумала, что мне следует внимательнее смотреть по сторонам, когда я в следующий раз ворвусь в какую-нибудь комнату.
        Клинки были наточены до смертоносной остроты, зазубрены с обеих сторон и предназначались для ближнего боя, чтобы рубить плоть и мышцы.
        Я умела ими пользоваться, но держала это при себе.
        - Я вернусь, как только смогу. - Он всунул мечи в ножны по бокам. - Клянусь.
        Я снова кивнула. Хоук пристально посмотрел на меня.
        - Скажи, что дождешься меня, принцесса.
        Мое сердце забилось быстрее.
        - Дождусь.
        Развернувшись, он направился к двери, но вдруг остановился и опять глянул на меня.
        - Буду с нетерпением ждать возвращения.
        Я ничего не сказала, и он ушел, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть. Когда дверь за ним захлопнулась, я выдохнула и посмотрела на свое платье. На груди оно еще было влажным, и белая ткань стала почти прозрачной. Мои щеки вспыхнули. Я соскочила с кровати и выпрямилась. Коленки были на удивление слабыми.
        Я перевела взгляд на дверь и закрыла глаза, не зная, испытываю ли разочарование или облегчение оттого, что нам помешали. Честно говоря, оба эти чувства смешивались, ведь я солгала Хоуку.
        Когда он вернется, меня здесь не будет.

* * *
        - Что ты делала прошлой ночью?
        Вопрос переключил мое внимание с печенья, которым я лакомилась, на сидящую напротив леди-в-ожидании.
        Тони Лайон была второй дочерью успешного торговца. Ее отдали ко двору в тринадцать лет во время Ритуала. Высокая и гибкая, с кожей насыщенного коричневого оттенка и прекрасными карими глазами, она выглядела всем на зависть. Некоторым леди и лордам-в-ожидании давали поручения помимо подготовки к вхождению во двор после Вознесения, и поскольку мы одного возраста, вскоре после Ритуала ее приставили ко мне в качестве компаньонки. В ее обязанности входило составлять мне компанию и, если нужно, помогать с одеждой и ванной.
        Тони одна из немногих, кто мог заставить меня смеяться над глупостями. На самом деле она также одна из немногих, кому вообще позволено со мной разговаривать. Она стала мне самой близкой подругой, и я ее очень любила.
        Думаю, она меня тоже любила, или, по крайней мере, я ей нравилась. Но ей приходилось все время находиться со мной, если только я не отпускала ее на день. Если бы ей не поручили стать моей компаньонкой, мы бы никогда не познакомились. На ней это бы никак не отразилось: она была бы обычной леди-в-ожидании из тех, кому запрещено общаться со мной и приходится меня сторониться.
        Осознание этого часто лежало камнем в груди. Еще одна глыба льда. Но даже зная, что наша дружба проистекает из обязанности, я доверяла Тони.
        До определенной степени.
        Она знает, что я обучена обращаться с оружием, но не знает о делах, в которых я иногда помогаю Виктеру. И о моем даре. Я держала все это в тайне, потому что поделиться с Тони этими секретами означало поставить под удар ее или других людей.
        - Я была здесь.
        Вытерев с пальцев маслянистые крошки, я обвела рукой почти пустые покои. Мы сидели в маленькой приемной, которая вела в спальню. Там стояли только два кресла у камина, кровать, тумбочка, платяной шкаф и сундук. Под ногами лежал тяжелый меховой ковер. Другие имели больше… бытовых удобств. У Тони в комнате была красивая кушетка и куча плюшевых ковриков. А у некоторых леди и лордов-в-ожидании есть туалетные столики и письменные столы, книжные полки на стенах и даже электричество.
        Со временем все эти предметы убирали из моих покоев то за одну, то за другую провинность.
        - Тебя не было в твоей комнате, - сказала Тони.
        Ее волосы были собраны в простой пучок на макушке, чтобы золотисто-каштановые кудри не падали на лицо, но это не помогало. Несколько прядей выбились из прически и легли на щеки.
        - Я проверяла вскоре после полуночи, и тебя здесь не было.
        У меня екнуло сердце. Неужели что-то случилось и герцог или герцогиня послали за мной Тони? Если так, то Тони не смогла бы солгать, но, полагаю, если меня разоблачили, я бы об этом уже знала.
        Меня бы уже позвали в кабинет герцога.
        - Зачем ты меня проверяла?
        - Мне показалось, твоя дверь открылась и закрылась, поэтому я решила посмотреть, но здесь никого не оказалось. - Она помолчала. - Никого. И тебя тоже.
        Моего возвращения она бы ни за что не услышала: я пробиралась по старому проходу для слуг. Пусть его дверь скрипела как мешок с костями, комната Тони находилась на противоположной стороне от моей спальни. Эта дверь - одна из причин, почему я не просила перевести меня в более новые, отремонтированные покои. Через старый ход можно проникать почти в любую часть замка и незаметно уходить и приходить.
        Это вполне компенсировало отсутствие электричества и вечный сквозняк, который гулял здесь даже в самые солнечные дни.
        Я глянула на закрытую дверь в коридор, и у меня вспотели ладони. Неужели меня искали? Опять же, я бы об этом уже узнала, так что Тони, скорее всего, послышалось.
        Хорошо зная Тони, я понимала, что она не отстанет, если я не дам какого-нибудь объяснения.
        - Мне не спалось.
        - Кошмары?
        Я кивнула, чувствуя себя виноватой из-за мелькнувшего в ее глазах сочувствия.
        - В последнее время они у тебя часто бывают. - Она откинулась на спинку кресла. - Уверена, что не хочешь попробовать снотворное, которое приготовил для тебя целитель?
        - Нет, мне не нравится идея о том, чтобы…
        - Чтобы отключиться? - договорила она. - Это не так уж плохо, Поппи. Ты хорошо отдохнешь. Если честно, при твоем недосыпе тебе следует хотя бы попробовать.
        Меня бросило в пот при мысли о снадобье, которое погрузит меня в такой глубокий сон, что не разбудит даже армия, марширующая через спальню. Я стану совершенно беспомощной, а на это я бы никогда не согласилась.
        - Итак, чем ты занималась? - Тони сделала паузу. - Вернее, следует спросить, куда ты ходила?
        Я зачарованно рассматривала изящную отделку салфетки, и Тони прищурилась.
        - Ты выбралась из замка, верно?
        Этим вопросом она доказала, что знает меня так же хорошо, как и я ее.
        - Не знаю, почему ты так решила.
        - А что, разве ты так уже не поступала? - Я глянула на нее, и Тони рассмеялась. - Ну же, расскажи, чем ты занималась. Уверена, ты провела время гораздо интереснее, чем я. Я слушала разглагольствования хозяйки Камбрии о том, как неподобающе ведут себя некие леди и лорды-в-ожидании. Пришлось отговориться сильным расстройством желудка, чтобы сбежать от нее.
        Я захихикала, зная, что Тони поступила бы именно так.
        - Хозяйку трудно выносить.
        - И это еще мягко сказано, - заметила Тони.
        Усмехаясь, я взяла чашку кофе со сливками. Хозяйки была служанками герцогини, помогали вести хозяйство, но также приглядывали за леди-в-ожидании. Хозяйка Камбрия - настоящий дракон в юбке, даже я ее побаивалась.
        - Я выбралась из замка, - признала я.
        - И куда же ты ходила без меня?
        - Ты расстроишься, если я скажу.
        - Вполне возможно.
        Я подняла голову.
        - В «Красную жемчужину».
        Глаза у нее стали как блюдца, что стояли перед нами на столике.
        - Ты серьезно?
        Я кивнула.
        - Не могу… - Она сделала глубокий вдох. - И как?
        - Я позаимствовала плащ у горничной и надела маску, которую где-то нашла.
        - Ты… ты коварная воришка!
        - Я утром вернула плащ, так что нечего называть меня воришкой.
        - Ну и что, если вернула. - Она наклонилась ко мне. - И как там?
        - Интересно, - ответила я.
        Она умоляла рассказать подробнее, и я поведала о том, что видела. Тони увлеченно ловила каждое слово, точно я делилась описанием настоящего ритуала Вознесения.
        - Как ты могла не взять меня с собой? - Она откинулась в кресле и надула губки, но потом опять подалась вперед. - Видела там кого-нибудь знакомого? Лорен утверждает, что ходит туда едва ли не через день.
        Лорен, еще одна леди-в-ожидании, много чего утверждает.
        - Ее я не видела, но…
        Я осеклась, не уверенная, что стоит рассказывать о Хоуке.
        После его ухода я задержалась не более чем на десять минут и с облегчением обнаружила, что Виктера нигде не видно. Как и странной женщины, которая знала больше, чем следует. Я изо всех сил старалась не думать о том, что произошло между мной и Хоуком.
        В ту ночь я сама не заметила, как вернулась к себе. Пока меня не сморила усталость, я лежала в постели, прокручивая в памяти все, что он говорил… все, что он делал. Я проснулась, охваченная странным разочарованием, с болью в груди и внизу живота.
        - Но что? - переспросила Тони.
        Я хотела ей рассказать. Боги, как я хотела с кем-нибудь поделиться тем, что произошло с Хоуком. У меня были сотни вопросов, но прошлая ночь была особенной. Я пересекла важную черту. Пусть я не чувствовала, что опозорила себя или совершила что-то в самом деле неправильное, я знала, что мои опекуны не согласились бы со мной. Как и жрецы. Одно дело пойти в «Красную жемчужину». И совсем другое - рассказать кому-то об этом. Такое знание может быть оружием.
        Я доверяла Тони, но, как уже упоминала, только до определенной степени.
        И хотя при одной лишь мысли о Хоуке у меня внутри все стягивалось множеством маленьких узлов, такое не должно повториться. Когда я увижу его на заседаниях Городского Совета, он не поймет, что это меня он называл принцессой. Не узнает, что был первым, кто поцеловал меня.
        То, что мы делали… принадлежит только мне.
        И останется при мне.
        Я медленно выдохнула, не обращая внимания на болезненный комок в горле.
        - Но многие были в масках. Она могла быть там, а я ее не узнала. Кто угодно мог быть.
        - Если ты еще когда-нибудь пойдешь в «Красную жемчужину» без меня, я наделаю дырок в подошвах твоих туфель, - пообещала Тони, играя с белыми бусинами на вырезе своего розового платья.
        Я издала сдавленный смешок.
        - Ого!
        Она захихикала.
        - Если честно, я рада, что ты со мной не пошла, - сказала я. И, увидев, как она нахмурилась, добавила: - Мне и самой не следовало туда ходить.
        - Ну да, ходить в «Красную жемчужину» запрещено. Я уверена, что это так же запрещено, как и учиться обращаться с кинжалом и мечом, будто ты гвардеец с Вала.
        Уж это я не смогла скрыть от Тони, а она так и не разболтала - одна из причин, почему я многое ей доверяю.
        - Да, но…
        - Как и в тот раз, когда ты улизнула посмотреть бой на ринге. Или когда уговорила меня искупаться в озере…
        - Это была твоя идея, - поправила я. Ее готовность помогать мне в том, что запрещено, была другой причиной, по которой я доверяла ей. - И твоей же идеей было купаться без одежды.
        - А кто купается в одежде? - Она невинно распахнула глаза. - И это была общая идея, спасибо тебе большое. Думаю, нам нужно это повторить, и как можно скорее, пока не стало слишком холодно даже для прогулок. Но я могу все утро перечислять твои поступки, запрещенные герцогом и герцогиней или недозволенные Деве, и до сих пор ничего не случилось. Боги не явились и не провозгласили тебя недостойной.
        - Это правда, - признала я, разгладив складку на юбке.
        - Ну конечно.
        Она взяла маленькое круглое печенье, обсыпанное сахаром, и бросила в рот. Каким-то образом ей удалось не уронить на себя ни крупинки сахара. Мне же стоит просто подышать в сторону печенья, и я оказываюсь покрыта белой сахарной пудрой в самых немыслимых местах.
        - Итак, когда мы туда отправимся?
        - Я… я не думаю, что следует туда ходить.
        - Ты не хочешь?
        Я открыла рот и тут же закрыла, стараясь не упасть в эту кроличью нору. Проблема в том, что я хотела туда вернуться.
        Когда я лежала в постели и не вспоминала одержимо время, проведенное с Хоуком, заново переживая острейшее желание и трепет от его поцелуя, я думала о том, вернулся ли он, как обещал, и правильно ли я поступила, когда ушла.
        Разумеется, в глазах опекунов и богов я поступила правильно, но так ли это для меня? Не следовало ли остаться и испытать бесконечно больше? Может, впредь мне такой возможности не выпадет?
        Я подняла взгляд на окна, выходящие на западную часть Вала. Там двигались только темные тени гвардейцев, патрулирующих край. С ними ли Хоук? Почему я вообще об этом думаю?
        Потому что в душ? я очень хотела бы остаться и нескоро перестану думать о том, что случилось бы, если бы я его дождалась. Исполнил бы он все, что бы я ни захотела?
        Я даже не знала, к чему бы это привело. Понятия не имела. Могла только дать волю воображению. Я слышала, как другие рассказывали о своих переживаниях, но эти переживания не были моими. Просто бледные копии реальных вещей.
        И если я вернусь, то лишь в надежде, что он будет там. Вот почему не стоит туда идти.
        Я посмотрела на открытый платяной шкаф. Первое, что бросилось в глаза, - белая вуаль с изящными золотыми цепочками, и на меня словно лег тяжелый груз. Я уже ощущала ее вес, хотя вуаль была сшита из тончайшего дорогого шелка. Когда ее впервые надели на меня в восемь лет, я запаниковала. Но прошло уже десять лет, и мне следовало привыкнуть к ней.
        Хотя мне больше не казалось, что я не могу сквозь нее видеть и дышать, она по-прежнему ощущалась тяжелой.
        Рядом с ней висела единственная цветная вещь в моем гардеробе: проблеск красного среди моря белого. Церемониальное платье, сшитое для приближающегося Ритуала. Платье принесли вчера утром, и я его еще не примеряла. Это первый раз, когда меня не спрячут под вуалью и позволят надеть не белое. Разумеется, я буду в маске, как и все остальные.
        Единственная причина, по которой мне позволят присутствовать на этом Ритуале, хотя на все предыдущие не пускали, - это будет последний Ритуал перед моим Вознесением.
        Какое бы радостное волнение я ни испытывала по поводу Ритуала, оно омрачалось тем, что этот Ритуал будет последним.
        Тони встала и подошла к окну.
        - Тумана давно не было.
        У нее имеется привычка перескакивать с одной темы на другую, но сейчас это показалось неприятным.
        - С чего это ты о нем подумала?
        - Не знаю. - Она поправила выбившийся локон. - Хотя на самом деле знаю. Я вчера вечером подслушала Дафину с Лорен, а они подслушали одного следопыта. Тот заявлял, что туман собирается за Кровавым лесом.
        - Я такого не слышала.
        У меня внутри все сжалось: я вспомнила Финли и пожалела, что съела столько бекона.
        - Наверное, не надо было об этом говорить. - Она отвернулась от окна. - Просто… туман уже десятилетия даже не приближался к столице. Не стоит о нем волноваться.
        Где бы мы ни находились, о тумане стоит волноваться. То, что он не приближался десятилетиями, не означает, что он не приблизится на сей раз. Но я промолчала.
        Тони отошла от окна, вернулась к столу и опустилась на колени рядом со мной.
        - Могу я на минутку быть с тобой честной?
        Я вскинула брови.
        - Разве ты не всегда честна?
        - Да, но… но это другое.
        Меня охватило больше, чем простое любопытство. Я кивком попросила ее продолжать.
        Тони сделала глубокий вдох.
        - Я знаю, что наши жизни различны, как и наше прошлое и будущее, но ты воспринимаешь Вознесение так, словно для тебя оно равносильно смерти, тогда как на самом деле все наоборот. Это жизнь. Это новое начало. Это Благословение…
        - Ты начинаешь говорить как герцогиня, - поддразнила я.
        - Но это правда. - Она взяла меня за руку. - Ты не умрешь через несколько месяцев, Поппи. Ты будешь жить, больше не связанная этими правилами. Ты будешь в столице.
        - Меня отдадут богам, - поправила я.
        - И разве это не изумительно? Ты испытаешь то, что выпадает очень немногим. Я знаю… Я знаю, ты боишься, что не вернешься от них, но ты же любимая Дева королевы.
        - Я ее единственная Дева.
        Она закатила глаза.
        - Ты знаешь, что причина не в этом.
        Я знала.
        Королева сделала для меня больше, чем требовалось. Однако это не меняет того, что мое Вознесение не имеет ничего общего с ее Вознесением.
        - А когда ты вернешься Вознесшейся, я буду рядом с тобой. Только подумай о шалостях, которые мы устроим.
        Тони снова сжала мою руку. Она в самом деле верит, что так будет.
        Так может быть. Но это не точно.
        Я понятия не имела, что значит быть отданной богам. Хотя все мельчайшие подробности истории королевства были задокументированы, кое о чем не писали. Я так и не смогла ничего найти о прежних Девах и больше сотни раз спрашивала жрицу Аналию о том, что значит быть отданной богам, но ответ всегда был один и тот же.
        «Дева не спрашивает о планах богов. Она верит в них, даже ничего о них не зная».
        Наверное, я правда недостойна быть Девой, потому что мне трудно верить в то, о чем я ничего не знаю.
        Но Тони верила. Так же, как и Виктер, и Рилан, и буквально все, кого я знала. Даже Йен.
        Однако никого из них не отдавали богам.
        Я поискала в глазах Тони хоть малейший намек на страх.
        - Ты что, вообще не боишься?
        - Вознесения? - Она встала и сплела пальцы в замок. - Нервничаю? Да. Боюсь? Нет. Я предвкушаю начало новой главы.
        Начало своей собственной жизни, в которой она сможет просыпаться и есть, когда захочет, проводить дни как ей вздумается и с кем пожелает, а не быть моей вечной тенью.
        Конечно, она не боится. И хотя мои чувства были иными, я не раз задумывалась, что это значит для нее.
        Тони всегда была не прочь поучаствовать в затеянных мной приключениях и частенько что-то предлагала сама. Но если боги следят за нами, особенно когда Вознесение так близко, они могут счесть ее недостойной за эти выходки. Эта мысль не впервые пришла мне в голову, но только сейчас я вдруг ясно осознала, что мое отношение к Вознесению может уничтожить ее энтузиазм.
        В горле поднялся кисловатый привкус вины.
        - Я такая эгоистка.
        Тони озадаченно вытаращила глаза.
        - Почему ты так решила?
        - Кажется, своим унынием я омрачаю твою радость, - сказала я. - Я в самом деле не думала, что ты с таким предвкушением ждешь Вознесения.
        - Ну, раз ты так говоришь. - Она рассмеялась, негромко и тепло. - Если честно, Поппи, ты ничего не испортила. Твои чувства в отношении Вознесения не влияют на мои.
        - Рада слышать, но все равно мне следует ради тебя испытывать больше воодушевления. Так… - я набрала воздуха, - …так поступают подруги.
        - Ты испытываешь ради меня воодушевление? Счастье? Хотя сама беспокоишься?
        - Конечно, - кивнула я.
        - Значит, ты поступаешь как подруга.
        Может, это и правда, но я пообещала себе стать лучше и не рисковать Вознесением Тони, втягивая ее в свои эскапады. Я смогу жить со страшными последствиями, если меня признают недостойной, потому что это моя жизнь и к этому привели мои действия. Но я не желаю, чтобы та же участь ждала Тони.
        С этим я жить не смогу.

* * *
        В тот же день, после того, как я поужинала в своей комнате, ко мне постучал Виктер. Когда я посмотрела на его лицо, загорелое и обветренное от жизни на Валу и долгих лет на солнце, я не стала думать о том, где он был прошлой ночью, и о вызванной этим неловкости. Я увидела его выражение и поняла: что-то произошло.
        - Что случилось? - прошептала я.
        - Нас зовут, - ответил он, и у меня дрогнуло сердце.
        Нас могут звать только по двум причинам. Первая - приказ герцога, а вторая - в равной степени ужасная, но совершенно другая.
        - К пр?клятому, - добавил Виктер.
        Глава 4
        Не теряя ни секунды, мы покинули комнату и вышли из замка по старому ходу для слуг. Потом как привидения двинулись по городу, пока не добрались до старой побитой двери.
        Дом в Нижнем квартале Масадонии отличался от прочих приземистых узких зданий, громоздящихся друг на друге, только белым носовым платком, воткнутым под ручкой.
        Оглянувшись на двух городских гвардейцев, болтающих при желтом свете уличного фонаря, Виктер быстро ухватил белый платок и сунул в карман своего темного плаща. Маленький белый лоскут был символом сети людей, верящих в то, что смерть, какой бы жестокой и разрушительной она ни была, заслуживает достоинства.
        Также он был свидетельством государственной измены и предательства короны.
        Мне было пятнадцать, когда я случайно узнала, чем занимается Виктер. Однажды утром он в спешке прервал нашу тренировку. Ощутив ментальную боль посланника, я поняла: что-то произошло. И последовала за моим телохранителем.
        Ясно, что Виктеру это не понравилось. То, что он делал, считалось изменой и было опасным не только из-за риска быть пойманным. Тем не менее мне никогда не нравилось то, как обычно решаются подобные дела. Я потребовала, чтобы он позволил мне помогать. Он сказал нет - повторил это, наверное, сотню раз, - но я не отставала. Кроме того, я хорошо подходила для таких дел. Виктер знал, как я могу помочь, и его сочувствие несчастным сыграло в мою пользу.
        Мы занимаемся этим уже около трех лет.
        Мы не единственные. Есть и другие - гвардейцы, горожане. Я никогда не встречала никого из них. Насколько я знаю, среди них может быть и Хоук.
        У меня внутри все перевернулось, и я выбросила из головы мысли о Хоуке.
        Виктер быстро постучал в дверь костяшками пальцев и опять положил руку в перчатке на рукоять меча. Через пару секунд петли заскрипели, старая раздолбанная дверь приоткрылась, и в проеме показалось бледное, круглое женское лицо с опухшими красными глазами. Ей могло быть около тридцати, но глубокая морщина между бровями и носогубные складки прибавляли десяток-другой. Причина того, что она так плохо выглядит, целиком крылась в боли, которая была глубже физической и объяснялась запахом, исходящим из глубины дома. В густом приторном дыме благовоний безошибочно угадывался тошнотворно-сладкий смрад гнили и разложения.
        Смрад проклятия.
        - Тебе нужна помощь? - негромко спросил Виктер.
        Женщина крутила пуговицу на помятой блузке, ее настороженный взгляд метался от Виктера ко мне.
        Я отпустила чутье. Глубоко укоренившаяся в душе боль окружала женщину и исходила волнами, которых я не видела, но ощущала как почти осязаемую сущность. Я чувствовала, как она проникает сквозь мой плащ и одежду, царапает кожу, словно зазубренные ледяные ногти. Боль была такой свежей и мощной, что казалось, будто женщина умирает, не имея никаких ран или болезней.
        Я вздрогнула под тяжелым плащом, борясь с побуждением шагнуть назад. Все мои инстинкты требовали, чтобы я находилась от нее как можно дальше. Ее горе железными кандалами легко на мои щиколотки, тянуло вниз и сжимало шею в тисках. Подступивший от эмоций ком в горле имел вкус… горького отчаяния и кислой безысходности.
        Я убрала чутье, но слишком долго была открытой и теперь настроилась на ее страдание.
        - Кто это? - Ее голос был хриплым от слез, глаза опухли.
        - Та, кто может тебе помочь, - ответил Виктер очень знакомым мне тоном.
        Он всегда говорил так спокойно, когда я готова была действовать в порыве гнева и натворить что-нибудь совершенно безрассудное. По мнению Виктера, такое случалось слишком часто.
        - Пожалуйста. Впусти нас.
        Ее пальцы застыли на пуговице под горлом, она коротко кивнула и отступила. Я вошла следом за Виктером, изучая тускло освещенную комнату, которая оказалась одновременно кухней и жилым помещением. В доме не было электричества, только масляные лампы и жирные восковые свечи. Ничего удивительного, хотя в Нижний квартал электричество было проведено, чтобы освещать улицы и некоторые деловые здания. В домах оно есть только у богатых, а таких в Нижнем квартале не водилось. Богачи живут ближе к центру Масадонии, около замка Тирман и как можно дальше от Вала.
        Но здесь Вал маячил совсем рядом.
        Я старалась не дышать глубоко и не замечать того, как горе женщины раскрасило маслянисто-черным стены и пол. Ее боль собралась здесь, среди безделушек и глиняных тарелок, стеганых одеял с обтрепанными краями и старой мебели. Сцепив руки под плащом, я сделала очередной вдох, на этот раз глубже, и огляделась.
        На деревянном столе - фонарь и горящие ароматические палочки. Несколько кресел перед кирпичным камином. Я обратила внимание на закрытую дверь рядом с камином. Присмотрелась, склонив набок голову в капюшоне. На ближайшей к двери каминной полке лежало узкое лезвие. В слабом свете оно казалось бордовым.
        Кровокамень.
        Женщина приготовилась управиться сама. Судя по тому, что она чувствует, у нее ничего не выйдет.
        - Как тебя зовут? - спросил Виктер, откинув капюшон.
        Он всегда так делал. Показывал лицо, чтобы успокоить семью или друзей, снять напряжение. На его лоб упал светлый локон. Он повернулся к женщине.
        Я же не стала раскрывать себя.
        - А… Агнес, - ответила она, сглотнув. - Я… я слышала о белых платках, но я… я сомневалась, что кто-то придет. Думала, это какая-то выдумка или обман.
        - Это не обман. - Виктер был одним из самых опасных гвардейцев в городе, если не во всем королевстве, но я знала, что Агнес видит в его голубых глазах только доброту. - Кто болен?
        Агнес сглотнула еще раз и на мгновение зажмурилась так, что кожа вокруг глаз сморщилась.
        - Мой муж, Марлоу. Он следопыт с Вала и… и он вернулся домой два дня назад… - У нее перехватило дыхание, и она тяжело выдохнула. - Его не было несколько месяцев. Я так ему обрадовалась. Я сильно по нему скучала и каждый день боялась, что он погиб на дороге. Но он вернулся.
        Мое сердце сжалось, словно его стиснули в кулаке. Я подумала о Финли. Был ли он следопытом из той же группы, что и Марлоу?
        - Поначалу казалось, что ему немного нездоровится, но в этом не было ничего необычного. У него выматывающая работа, - продолжала Агнес. - Но позапрошлой ночью… начали появляться признаки.
        - Позапрошлой? - В голос Виктера пробрались нотки тревоги, и мои глаза расширились от ужаса. - И ты ждала до сих пор?
        - Мы надеялись, это что-то другое. Простуда или грипп. - Она опять схватилась за пуговицы. Из деревянных кругляшков уже торчали нитки. - Я… я до прошлой ночи не знала, что это не просто простуда. Он не хотел, чтобы я знала. Марлоу - хороший человек, понимаете? Он не пытался скрыть. О-он собирался позаботиться о себе, но…
        - Но проклятие этого не позволит, - закончил за нее Виктер, и она кивнула.
        Я глянула на дверь. Проклятие у всех развивается по-разному. У одних за считаные часы, у других - за день или два. Но я не знала случаев, чтобы ушло больше трех дней. Когда он уступит - это вопрос времени, возможно, нескольких часов… или даже минут.
        - Все хорошо, - заверил ее Виктер, но на самом деле хорошо не было. - Где он сейчас?
        Прижав ладонь ко рту, она дернула подбородком в сторону закрытой двери. На рукаве ее блузки виднелись темные пятна.
        - Он все еще он, - ее слова прозвучали немного приглушенно. - Он… он все еще здесь. Вот так он хочет уйти к богам. Самим собой.
        - В доме есть еще кто-нибудь?
        Она покачала головой, испустив еще один прерывистый вздох.
        - Вы попрощались? - спросила я.
        Женщина дернулась на мой голос, и ее глаза расширились. Плащ на мне довольно бесформенный, так что она удивилась, услышав женский голос. Очень неожиданно увидеть женщину в такой ситуации.
        - Это ты, - прошептала она.
        Я улыбнулась.
        Виктер не улыбался. Краем глаза я заметила, что его рука опять легла на рукоять меча.
        Внезапно Агнес начала двигаться. Виктер бросился было вытаскивать меч из ножен, но прежде чем он или я успели среагировать, женщина рухнула на колени передо мной. Склонив голову, она сложила руки под подбородком.
        Я вытаращила глаза под капюшоном и медленно перевела взгляд на Виктера.
        Он выгнул бровь.
        - О тебе говорят, - прошептала она, коротко и резко раскачиваясь. У меня чуть не остановилось сердце. - Говорят, что ты - дитя богов.
        Я заморгала, по коже поползли мурашки. Мои родители были из плоти и крови. Я определенно не дитя богов, но в Солисе многие так думают о Деве.
        - Кто такое сказал? - спросил Виктер, взглядом предупредив меня, что об этом мы поговорим позже.
        Агнес покачала головой, ее щеки были залиты слезами.
        - Я не хочу никого втягивать в неприятности. Пожалуйста. Так говорят не со зла и не ради сплетен. Просто… - Она осеклась, посмотрела на меня и почти шепотом договорила: - Говорят, у тебя есть дар.
        Определенно кто-то разболтал. У меня по спине пробежала дрожь, но я проигнорировала ее. Боль женщины пульсировала и горела.
        - Я не важная персона.
        Виктер шумно вдохнул.
        - Агнес, пожалуйста.
        Я сняла перчатки и положила в карман. Украдкой глянув на Виктера, протянула ей руку из тяжелых складок плаща.
        Она уставилась на меня.
        Позже мне придется многое выслушать, но любая нотация стоит этого.
        Агнес медленно прижала свою ладонь к моей. Пока она вставала, я обхватила пальцами ее холодную руку, думая об искрящемся золотистом песке вокруг моря Страуд, о тепле и смехе. Представила своих родителей, их черты со временем стали нечеткими и расплывчатыми. Ощутила теплый влажный бриз в волосах и песок под ногами.
        Это было последнее счастливое воспоминание о родителях.
        Рука Агнес задрожала, она резко вздохнула.
        - Что?..
        Она осеклась, ее рот раскрылся, плечи опустились. Давящая боль исчезла, обрушилась, как спичечный домик под ураганом. Агнес быстро заморгала мокрыми ресницами, ее щеки порозовели.
        Я отпустила ее руку в момент, когда комната показалась более… открытой и светлой. Более свежей. Где-то в тенях по-прежнему таилось острое лезвие боли, но теперь она стала терпимой для нее.
        Для меня.
        - Я не… - Агнес прижала руку к груди, слегка тряся головой. Наморщив лоб, она уставилась на правую руку. Почти робко перевела взгляд на меня. - Я как будто снова могу дышать.
        На ее лице отразилось понимание, глаза благоговейно заблестели.
        - Дар.
        Я убрала руку обратно под плащ, чувствуя напряжение.
        Агнес задрожала. Я боялась, что она опять грохнется на пол, но она устояла.
        - Спасибо. Большое спасибо. О боги, спасибо…
        - Не за что меня благодарить, - оборвала я и спросила еще раз: - Вы попрощались?
        Время бежало - время, которого нам не хватало.
        Она кивнула. В ее глазах блестели слезы, но горе больше не сжимало ее, как раньше. То, что я сделала, не продлится долго. Боль вернется. Будем надеяться, что к тому времени она сможет с ней справиться. Если же не сможет, то горе всегда будет с ней - призрак, ворующий каждое радостное мгновение жизни, пока горе не станет единственным переживанием.
        - Теперь мы посмотрим на него, - объявил Виктер. - Будет лучше, если ты останешься здесь.
        Закрыв глаза, Агнес кивнула.
        Поворачиваясь, Виктер коснулся моего предплечья, и я пошла за ним. Когда он потянулся к двери, мой взгляд упал на диванчик возле камина. Полускрытая под диванной подушкой, на нем лежала набивная кукла с лохматыми желтыми волосами из пряжи. По моей коже побежали мурашки, а внутри поднялась тревога.
        - Вы… Вы облегчите ему уход?
        - Конечно, - ответила я, поворачиваясь к Виктеру.
        Положив руку ему на спину, я подождала, пока он нагнет голову. Понизив голос, я произнесла:
        - Здесь ребенок.
        Виктер застыл, держа руку на двери, а я наклонила голову в сторону диванчика. Он проследил взглядом. Я не чувствую присутствия людей, только боль, когда их вижу. Если здесь ребенок, он или она спрятался и, наверное, ничего не знает о том, что происходит.
        Но тогда почему Агнес не сказала?
        Беспокойство нарастало, в голову лезло самое плохое развитие событий.
        - Я займусь тем делом. А ты - этим.
        Виктер медлил, в его устремленных на дверь голубых глазах застыла настороженность.
        - Я сама могу о себе позаботиться, - напомнила я то, что он уже знал.
        Тот факт, что я могу защитить себя, был исключительно его заслугой.
        С тяжелым вздохом он пробормотал:
        - Но это не значит, что ты всегда должна это делать.
        Тем не менее он отошел назад и повернулся к Агнес.
        - Тебе не трудно принести выпить чего-нибудь теплого?
        - О нет. Конечно нет, - ответила она. - Могу приготовить чай или кофе.
        - У тебя нет горячего какао? - спросил Виктер, и я усмехнулась.
        Хотя такой напиток может оказаться под рукой у родителя и Виктер мог искать признаки существования ребенка, он питал большую слабость к какао.
        - Есть.
        Агнес прочистила горло, и я услышала, как она открывает кухонный шкаф.
        Виктер кивнул мне. Я шагнула вперед и, приложив ладонь к двери, распахнула ее.
        Если бы я уже не подготовилась к приторно-сладкой и горько-кислой вони, меня бы сбило с ног. Подавляя рвотные позывы, я пыталась привыкнуть к слабому свечному освещению. Просто надо… дышать пореже.
        Отличный план.
        Я окинула спальню быстрым взглядом. За исключением кровати, высокого платяного шкафа и двух хлипких приставных столиков тут ничего не было. Здесь тоже курились благовония, но они не могли заглушить вонь. Я переключилась на кровать, в центре которой лежало неестественно неподвижное тело. Войдя в спальню, закрыла за собой дверь и двинулась вперед, сунув правую руку под плащ. Сжав пальцами всегда холодную рукоять кинжала, я сосредоточилась на человеке. Или на том, что от него осталось.
        Я смогла определить только то, что он молод, у него светло-каштановые волосы и широкие дрожащие плечи. Его кожа посерела, щеки ввалились, словно он неделями ничего не ел. Под глазами залегли темные тени, веки то и дело спазматически дергались. Губы были скорее синими, чем розовыми. Сделав глубокий вдох, я опять открыла чутье.
        Он испытывал сильную боль, как физическую, так и эмоциональную. Не такую, как Агнес, но не менее мощную и изматывающую. Страдание не оставило места для света и было нестерпимым. Оно давило и терзало, и бедняга знал, что избавления не существует.
        Я заставила себя сесть рядом, и по мне пробежала дрожь. Вынув кинжал из ножен, я держала его под плащом, а левой рукой осторожно сняла простыню. Больной лежал с голой грудью и задрожал еще сильнее, когда его восковой кожи коснулся холодный воздух. Я скользнула взглядом по впалому животу.
        И увидела рану, которую он скрывал от жены.
        Над правым бедром виднелись четыре неровных пореза. Два в ряд сверху и еще два на дюйм ниже.
        Его укусили.
        Несведущий человек мог решить, что на него напал какой-то дикий зверь, но эту рану оставило не животное. Из нее сочилась кровь и что-то темное, маслянистое. Бледные красновато-синие линии расходились от места укуса к низу живота и исчезали под простыней.
        Болезненный стон заставил меня поднять взгляд. Губы мужчины раздвинулись, открывая то, как близок он к участи пострашнее, чем смерть. Десны кровоточили, пачкая зубы.
        Зубы уже начали меняться.
        Два на верхней челюсти, два на нижней. Я посмотрела на его руку, лежащую рядом с моей ногой. Ногти тоже вытянулись, став больше похожими на звериные когти. Не пройдет и нескольких часов, как его зубы и ногти затвердеют и заострятся. Они смогут резать и рвать кожу и мышцы.
        Он станет одним из них.
        Жаждущим.
        Побуждаемый ненасытной жаждой крови, он будет убивать всех, кого увидит. А если кто-нибудь переживет его нападение, то в конце концов станет таким же.
        Ну, это касается не всех.
        Я не стала.
        Но он превращался в существо из тех, что обитают за Валом, живут в густом неестественном тумане, в той гадости, которую наслало проклятием на эти земли павшее королевство Атлантия. После войны Двух Королей минуло четыреста лет, а зараза по-прежнему держится.
        Жаждущие были созданиями атлантианцев, результатом их отравленного поцелуя, который превращал невинных мужчин, женщин и детей в алчных существ, чьи тело и разум извращены и испорчены неутолимым голодом.
        Хотя большинство атлантианцев были истреблены, многие еще существовали, и достаточно одного живого атлантианца, чтобы создать дюжину Жаждущих, если не больше. Они не были совершенно безмозглыми. Ими можно управлять, но на это способен только Темный.
        Этот бедняга дал отпор и сбежал, но он должен был знать, что означает укус. Мы все с пеленок это знаем. Это часть кровавой истории королевства. Он проклят, и ничего нельзя поделать. Неужели он вернулся, чтобы попрощаться с женой? С ребенком? Неужели решил, что с ним будет по-другому? Что он благословлен богами?
        Что он Избранный?
        Это не имеет значения.
        Вздохнув, я подтянула простыню, оставив голой верхнюю часть его груди. Стараясь не дышать слишком глубоко, прижала к ней ладонь. Его плоть… казалась какой-то не такой, похожей на холодную выделанную кожу. Я сосредоточилась на пляжах Карсодонии и блистающих голубых водах моря Страуд. Вспомнила пышные облака. Они выглядели как мирный туман. Подумала о Садах Королевы рядом с замком Тирман, где я могла просто гулять, ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Где всё, в том числе мой разум, было спокойным и безмятежным.
        Подумала о теплоте тех слишком коротких мгновений с Хоуком.
        Марлоу перестал трястись, подергивание век немного стихло. Морщины в уголках глаз разгладились.
        - Марлоу? - позвала я, игнорируя тупую боль, разгорающуюся у меня за глазами.
        Головная боль неизбежна. Она всегда приходит, когда я неоднократно открываю чутье или пользуюсь даром.
        Грудь под моей рукой поднялась, слипшиеся ресницы затрепетали. Он открыл глаза, и я напряглась. Они оказались голубыми. В основном. На радужке появились красные пятнышки. Скоро глаза утратят всю голубизну и полностью покраснеют.
        Его пересохшие губы разомкнулись.
        - Ты… ты Рейн? Пришел забрать меня?
        Он подумал о боге обычных людей и окончаний, о боге смерти.
        - Нет, я не Рейн.
        Зная, что его боль улеглась достаточно надолго и времени хватит, я подняла левую руку и сделала то, что было категорически запрещено. Не только герцогом и герцогиней Масадонии, не только королевой, но также богами. Я сделала то, о чем просил Хоук, но получил отказ. Скинув капюшон, я сняла белую полумаску, которую носила на случай, если плащ соскользнет, и открыла лицо.
        Я надеялась, что в подобных ситуациях боги могут сделать исключение.
        Он окинул окаймленными алым глазами мои черты, начиная от медных кудрей на лбу, перевел взгляд на мою правую щеку, потом на левую. Задержался на доказательствах того, на что способны клыки Жаждущего. Не подумал ли он то же, что и герцог?
        «Какая жалость».
        Похоже, эти два слова были у герцога любимыми. И еще: «Ты меня расстроила».
        - Кто ты? - просипел Марлоу.
        - Мое имя - Пенеллаф, но мой брат и еще несколько человек называют меня Поппи.
        - Поппи? - прошептал он.
        Я кивнула.
        - Странное прозвище, но так меня звала мама. Оно прилипчивое.
        Марлоу медленно прикрыл глаза.
        - Зачем?.. - В уголках его губ появились трещинки, из новых ранок сочились кровь и темнота. - Зачем ты здесь?
        Заставив себя улыбнуться, я крепче стиснула рукоятку кинжала и совершила еще одно действие, которое должно бы помешать моему вхождению в храм. Но пока что ничего такого не произошло. Я не впервые открываю себя умирающим.
        - Я Дева.
        Его грудь поднялась в резком вдохе, и он закрыл глаза. По нему пробежала дрожь.
        - Ты Избранная, рожденная под покровом богов, защищенная еще в утробе, с рождения закрытая вуалью.
        Да, это я.
        - Ты… ты здесь ради меня. - Он открыл глаза, и я заметила, что краснота в них разлилась еще сильнее, оставив только намек на голубизну. - Ты… ты дашь мне умереть достойно.
        Я кивнула.
        Никому из проклятых укусом Жаждущего не дано умереть в своей постели, тихо и мирно. Доброта и сочувствие - не для них. Обычно их вытаскивают на городскую площадь и сжигают заживо перед горожанами. И неважно, что большинство стали проклятыми на службе во благо королевства или защищая тех, кто приветствует их ужасный конец.
        Взгляд Марлоу переместился на закрытую дверь позади меня.
        - Она… она хорошая женщина.
        - Она сказала, ты хороший человек.
        Жуткие глаза устремились на меня.
        - Я… - Его верхняя губа изогнулась, обнажая смертельно острый зуб. - Я недолго буду хорошим человеком.
        - Да, недолго.
        - Я… Я пытался сделать это сам, но…
        - Все хорошо.
        Я медленно вытащила из-под плаща кинжал. Темно-красный клинок блеснул в свете свечи.
        Марлоу уставился на кинжал.
        - Кровокамень.
        Пока признаки проклятия не появились, смертного можно убить любым способом, но уже проклятого берет только огонь или кровокамень. А полностью обращенного Жаждущего убивает только кровокамень или заостренный кол из древесины деревьев, выросших в Кровавом лесу.
        - Я только… только хотел попрощаться. - Он содрогнулся. - Вот и всё.
        - Я понимаю, - сказала я. Пусть мне хотелось бы, чтобы он не приходил, но чтобы понять его действия, мне не обязательно с ними соглашаться. Боль начала возвращаться к нему, резко усиливаясь и снова отступая. - Марлоу, ты готов?
        Опять глянув на закрытую дверь, он опустил веки и кивнул.
        С тяжелым сердцем, не зная, его или мое горе давит на меня, я немного подвинулась. Если у вас есть клинок из кровокамня или сук из Кровавого леса, то существует два способа убить Жаждущего или проклятого. Проткнуть сердце или поразить мозг. Первое не означает мгновенной смерти. Пройдут минуты, прежде чем несчастный истечет кровью, это болезненно и… грязно.
        Прижав левую ладонь к ледяной щеке, я наклонилась…
        - Я… я был не один, - прошептал Марлоу.
        Мое сердце замерло.
        - Что?
        - Ридли… его… его тоже укусили. - Он испустил свистящий вздох. - Он хотел попрощаться с отцом. Я не… не знаю, позаботился он о себе или нет.
        Если этот Ридли тянул до тех пор, пока не появились признаки проклятия, то он уже не способен о себе позаботиться. Что-то в крови Жаждущих и атлантианцев запускает примитивный инстинкт выживания.
        Боги!
        - Где живет его отец?
        - В двух кварталах. Третий дом. Синие… кажется, синие ставни, но Ридли… он живет в казармах с… с остальными.
        Боги милостивые, это скверно.
        - Ты поступил правильно, - сказала я, жалея, что он не сделал этого раньше. - Спасибо.
        Марлоу поморщился и опять открыл глаза. Они больше не были голубыми. Ему осталось совсем чуть-чуть. Секунды.
        - Я не…
        Я ударила стремительно, как черная гадюка из ложбин на дороге к храмам. Острие кинжала вонзилось в мягкое место у основания черепа. Под углом вперед и между позвонками; клинок вошел глубоко, перерезав мозговой ствол.
        Марлоу дернулся.
        Вот и всё. Он испустил последний вздох прежде, чем я это поняла. Смерть была настолько быстрой, насколько это возможно.
        Вытащив клинок, я встала с кровати. Глаза Марлоу были закрыты. Это… это небольшое благословение. Агнес не увидит, насколько близко он подошел к тому, чтобы превратиться в ночной кошмар.
        - Может, Рейн отведет тебя в рай, - прошептала я, вытирая кинжал маленьким полотенцем с приставного столика. - И может, ты обретешь вечный покой с теми, кто ушел до тебя.
        Отвернувшись от кровати, я убрала кинжал в ножны, надела маску и накинула капюшон на голову.
        Ридли.
        Я направилась к двери.
        Если Ридли еще жив, до обращения ему остались считаные минуты. Сейчас ночь, и если он в казармах, где спят те, кто не на дежурстве…
        Я содрогнулась.
        Как бы тренированы они ни были, они уязвимы так же, как и любой спящий. Мне на ум пришел один конкретный гвардеец с Вала, и мое нутро пронзил страх.
        Очень скоро начнется резня.
        Что еще хуже, проклятие распространится. А я как никто другой знала, насколько быстро оно разорит город, оставив на улицах только лужи крови.
        Глава 5
        Мы оставили Агнес в спальне. Она прижимала к груди обмякшую руку мужа и бережно убирала с его лица волосы.
        Этот образ я нескоро забуду.
        Но я не могу на этом зацикливаться. Я узнала от Виктера, что у Агнес есть дочь, но, к счастью, ее отправили к друзьям, сказав, что отец заболел. Виктер не видел причин не верить Агнес. Я испытала облегчение от того, что мои худшие опасения не подтвердились. Что ребенок не проклят тоже. Когда кто-то проклят, его укус может передавать проклятие, и хотя Марлоу не полностью обратился, с момента укуса он был подвержен вспышкам неконтролируемой ярости и жажды.
        Теперь я стояла перед еще одной крохотной хижиной, в тенях узкого грязного переулка, и выслушивала очередную трагедию. Как только я поделилась с Виктером словами Марлоу, мы отправились прямиком к отцу Ридли, поскольку это ближе, чем казармы. Я была безмерно рада тому, что не смотрю на этого мужчину, потому что слышала в его голосе душераздирающие нотки, когда он рассказывал Виктеру о случившемся. У меня раскалывалась голова. Если я увижу бедного отца, то захочу как-то облегчить его боль. Как только Виктер спросил у старика, не видел ли он сына, тот сразу понял, зачем пришел Виктер.
        Ридли не смог о себе позаботиться.
        Однако отец смог.
        Он показал Виктеру место во дворе под грушей, где похоронил Ридли. Он оборвал жизнь сына днем раньше.
        Я все еще думала об этом, когда мы с Виктером брели по густой роще за цитаделью, чтобы не нарваться на городских гвардейцев. Когда-то в Роще Желаний в изобилии водились животные - олени и дикие кабаны, но после многих лет охоты остались только самые крохотные существа и огромные хищные птицы. Теперь роща служила чем-то вроде границы между имущими и неимущими: густая полоса деревьев стирала тесные жилища Нижнего квартала с глаз тех, кто живет в домах втрое больше того, в котором горюет Агнес. Часть рощи, ближе к центру города, расчистили и разбили там парк, где проводят ярмарки и праздники, катаются верхом, торгуют и устраивают пикники в теплые дни. Роща буквально врезалась во внутреннюю стену замка Тирман.
        Мало кто отваживался ходить через рощу: считалось, что здесь блуждают души умерших. Или души гвардейцев? Или же между деревьями бродят духи загнанных на охоте животных? Точно не знаю, существует много разных версий. В любом случае, они нам на руку. Мы легко можем выскользнуть незамеченными из Садов Королевы в рощу, нужно только следить за патрулями. А уж из рощи можно идти куда угодно.
        - Нам нужно обсудить то, что произошло в том доме, - заявил Виктер, когда мы пробирались по лесу, ведомые лишь проблесками лунного света. - О тебе говорят.
        Я знала, что этот разговор неизбежен.
        - И ты используешь свой дар там, где он все равно не поможет, - добавил он, стараясь говорить тихо, хотя нас некому было подслушивать. Разве что какому-нибудь еноту или опоссуму. - Ты по сути просто подтверждаешь, кто ты.
        - Если люди и говорят, они ничего не разболтали, - ответила я. - И я должна что-то делать. Боль той женщины была… невыносимой для нее. Она нуждалась в передышке.
        - И стала невыносимой для тебя тоже? - предположил он. Я ничего не ответила. - Голова сейчас болит?
        - Ничего страшного, - отмахнулась я.
        - Ничего страшного? - прорычал он. - Я понимаю, почему ты хочешь помочь, и уважаю это желание. Но это риск, Поппи. Еще никто ничего не разболтал - наверное, люди чувствуют, что в долгу у тебя. Но это может измениться, и тебе нужно быть осторожнее.
        - Я осторожна.
        Хоть я не могла видеть его лица под капюшоном, я знала, что он смотрит на меня с недоверием. Я усмехнулась, но улыбка быстро пропала.
        - Я знаю, что риск…
        - И если герцог обнаружит, чем ты занимаешься, ты готова к последствиям?
        У меня внутри все ухнуло.
        - Да, - ответила я, играя с выбившейся из плаща ниткой.
        Виктер выругался вполголоса. В любой другой ситуации я бы захихикала.
        - Ты смелая, как гвардеец с Вала.
        - Принимаю это как большой комплимент, - улыбнулась я. - Спасибо.
        - И такая же глупая, как любой новобранец.
        Уголки моих губ опустились.
        - Забираю свое «спасибо» обратно.
        - Мне не следовало позволять тебе этим заниматься. - Он поймал низкую ветку и отодвинул в сторону. - Ты слишком часто выдаешь себя людям, а это очень рискованно.
        Пройдя под веткой, я посмотрела на него и напомнила:
        - Ничего ты мне не позволял. Просто не мог помешать.
        Он остановился, схватил меня за руку и развернул лицом к себе.
        - Я понимаю, почему ты хочешь помогать. Ты ничего не могла поделать, когда умирали твои отец и мать.
        Я дернулась.
        - Это не имеет к ним никакого отношения.
        - Это неправда, и ты это знаешь. Ты пытаешься восполнить то, что не могла сделать в детстве. - Он понизил голос так, что я с трудом слышала его сквозь ветер, шумящий в листве. - Но есть еще кое-что.
        - И что же это?
        - Мне кажется, ты хочешь, чтобы тебя поймали.
        - Что? Ты правда так думаешь? - Я шагнула назад, вырываясь из его хватки. - Тебе прекрасно известно, что сделает герцог, если узнает.
        - Поверь, известно. Вряд ли я забуду хоть один раз, когда мне приходилось помогать тебе возвращаться в комнату.
        Его голос стал жестким, и у меня вспыхнули щеки.
        Я это ненавидела.
        То, что чувствую порой, когда со мной что-то делают. Мне ненавистен удушающий, непереносимый стыд.
        - Ты слишком сильно рискуешь, Поппи, даже зная, что тебе придется отвечать не только перед герцогом или королевой. Иногда мне кажется, ты хочешь, чтобы тебя признали недостойной.
        Меня охватило раздражение. В глубине души я знала: это оттого, что Виктер разбередил старые раны и подобрался слишком близко к скрытой правде, которую я не хотела вытаскивать наружу.
        - Поймают меня или нет, разве боги уже не знают, что я делаю? Если от них ничего не скроешь, то о каком лишнем риске может идти речь?
        - Тебе вообще незачем рисковать.
        - Тогда зачем ты обучал меня последние пять лет или около того? - требовательно спросила я.
        - Потому что знаю, зачем тебе нужно чувствовать, что ты можешь себя защитить, - бросил он в ответ. - После того, что ты перенесла, с чем тебе приходится жить, я могу понять, что тебе необходимо уметь самой постоять за себя. Но если бы я знал, что ты будешь ввязываться в ситуации, где есть риск выдать себя, я бы не стал тебя обучать.
        - Ну, теперь слишком поздно, чтобы передумать.
        - Вот именно, - вздохнул он. - И чтобы избежать того, о чем я только сказал.
        - Чего избежать? - я прикинулась, что не понимаю.
        - Ты знаешь, о чем я.
        Качая головой, я отвернулась и пошла дальше.
        - Я помогаю людям не потому, что хочу, чтобы боги сочли меня недостойной. Я помогла Агнес не потому, что хотела, чтобы она рассказала кому-нибудь и правда обо мне вышла наружу. Я помогаю потому, что нельзя еще больше усугублять трагедию и заставлять людей смотреть, как их близких сжигают.
        Я перешагнула упавшую ветку. Головная боль усиливалась. Однако она не имела никакого отношения к моему дару - ее вызвал этот разговор.
        - Прости, что опровергла твою теорию, но я не мазохистка.
        - Нет, - сказал он за моей спиной. - Не мазохистка. Ты просто боишься.
        Я резко обернулась к нему.
        - Боюсь?
        - Твоего Вознесения. Да. Ты боишься. В этом не стыдно признаться. - Он прошел вперед и замер передо мной. - По крайней мере, мне.
        Но другим, моим опекунам или жрецам, я бы никогда не призналась. Они сочли бы страх святотатством, как будто единственная причина бояться - это что я жду чего-то ужасного, а не потому что просто понятия не имею, что со мной произойдет при Вознесении.
        Буду ли я жить.
        Или умру.
        Я закрыла глаза.
        - Я понимаю, - повторил Виктер. - Ты не представляешь, что случится. Я понимаю, да, но… Поппи, независимо от того, рискуешь ты умышлено или нет, боишься или нет, результат не изменить. Своими действиями ты только навлечешь гнев герцога. И всё.
        Я открыла глаза, но ничего не увидела в темноте.
        - Неважно, что ты делаешь, тебя все равно не признают недостойной. Ты вознесешься.

* * *
        Большую часть ночи я не спала из-за слов Виктера и в итоге пропустила обычную утреннюю тренировку в одной из старых комнат в заброшенной части замка. Виктер так и не постучал в старую дверь для слуг, что неудивительно.
        Не знаю, чем еще это может быть, как не доказательством того, насколько хорошо он изучил меня.
        Я на него не сердилась. Если честно, я могла раздражаться на него чуть ли не через день, но никогда не сердилась. Не думаю, что он решил, будто я сержусь. Просто прошлой ночью он… задел за живое и понимал это.
        Я боялась Вознесения. Я это знала. И Виктер знал. А кто бы не боялся? Хотя Тони считает, что я вернусь Вознесшейся, никакой уверенности в этом нет. С Йеном было не так, как со мной. Когда мы жили в столице и росли здесь, его не связывали никакие правила. Он вознесся, потому что он брат Девы, Избранной, и потому что королева просила об исключении.
        Так что да, я боялась.
        Неужели я намеренно выхожу за рамки дозволенного и радостно танцую на грани в надежде, что меня сочтут недостойной и лишат моего статуса?
        Это было бы… в высшей степени неразумно.
        Я могу быть довольно неразумной.
        Например, когда я увидела паука, то повела себя с хладнокровием наемного убийцы, словно паук был размером с лошадь. Это было неразумно. Но если меня признают недостойной, то изгонят, что равносильно смертному приговору. Если я боюсь умереть во время Вознесения, изгнание уж точно не улучшит ситуацию.
        И я боялась умереть, но мои опасения насчет Вознесения заключались не только в этом.
        Это был не мой выбор.
        Я с этим родилась, так же, как и все вторые сыновья и дочери. Хотя никто из них, похоже, не боялся своего будущего, оно тоже не было их выбором.
        Я не лгала и не имела никаких тайных намерений, когда помогала Агнес или показывала себя Марлоу. Я сделала это, потому что могла, потому что это был мой выбор. Я училась обращаться с мечом и луком, потому что это был мой выбор. Но не таились ли и другие мотивы в том, чтобы улизнуть тайком и посмотреть бой или поплавать без одежды? Пойти в игорный дом или пробраться в части замка, куда запрещено ходить? Или подслушивать разговоры, не предназначенные для моих ушей? Уходить из своих покоев без Виктера или Рилана, чтобы шпионить на балах в Большом зале или подглядывать за людьми в Роще Желаний? А что насчет «Красной жемчужины»? А того, что я позволила Хоуку меня поцеловать? Прикасаться ко мне? Все это я делала по своему выбору, но…
        Но могло ли быть так, как предположил Виктер?
        Что, если в глубине души я не просто пыталась жить в свое удовольствие и испытать как можно больше перед Вознесением? Что, если я бессознательно старалась сделать все, чтобы Вознесения не произошло?
        Эти мысли преследовали меня весь день, и в кои-то веки я не так уж сильно тяготилась своим заточением. По крайней мере, до тех пор, пока не зашло солнце. Тони я отпустила задолго до ужина - ей незачем сидеть со мной, пока я угрюмо пялюсь в окна. Наконец я разозлилась на саму себя и рывком открыла дверь.
        В коридоре бездельничал Рилан.
        Я резко вдохнула.
        - Куда-то собралась, Пен? - поинтересовался он.
        Пен.
        Так меня называл только Рилан. Мне нравилось. Я отпустила дверь, и она медленно качнулась назад, ударив меня по плечу.
        - Не знаю.
        Он ухмыльнулся, провел рукой по светло-каштановым волосам.
        - Пора, не правда ли?
        Оглянувшись на окно, я увидела, что уже смеркается, и удивленно вздрогнула. Целый день потратила впустую на самокопания.
        Если бы это услышала жрица Аналия, она пришла бы в восторг, но предмет моих размышлений ее бы не обрадовал. Как бы там ни было, мне хотелось дать себе пощечину.
        Но уже пора. Я кивнула и начала выходить…
        - Кажется, ты кое-что забыла, - сказал Рилан, похлопывая себя по бородатому лицу.
        Вуаль.
        Боги милостивые, я чуть не вышла в коридор без вуали или капюшона. Если не считать опекунов - герцога и герцогиню, - без вуали меня позволялось видеть только Тони, Виктеру и Рилану. Ну, еще королеве с королем и Йену, но их тут точно нет. Будь в коридоре кто-то еще, он бы, наверное, упал замертво.
        - Я сейчас вернусь!
        Его ухмылка стала еще шире, а я бросилась обратно в комнату и надела вуаль. У меня ушло несколько минут на то, чтобы застегнуть все цепочки. Тони управлялась с ними гораздо быстрее.
        Я начала выходить…
        - Обувь, Пен. Тебе нужно обуться.
        Оглядев себя, я издала неподобающий леди стон.
        - Боги! Минутку!
        Рилан захихикал.
        Совершенно растерянная, я надела сильно поношенные туфли, что представляли собой всего лишь атлас на тонкой кожаной подошве, и опять открыла дверь.
        - Плохой день? - предположил Рилан, входя в комнату.
        - Странный день, - возразила я, направляясь к ходу для слуг. - Я такая рассеянная.
        - Похоже на то, раз ты не замечаешь времени.
        Рилан прав. Если ничего не случалось, перед самым закатом он или Виктер всегда были готовы меня сопровождать.
        Мы быстро двигались по узкому, пыльному лестничному пролету. Лестница вела к площадке перед кухней. Хотя мы шли по старому ходу, чтобы нас видело как можно меньше людей, совсем избежать свидетелей было невозможно. Кухонные слуги останавливались на полушаге, когда мы с Риланом проходили мимо. Коричневая одежда и белые колпаки делали их почти неотличимыми друг от друга. Я услышала, как на пол упала корзина с картошкой, и уловила строгое, хлесткое замечание. Краем глаза увидела склоненные, будто в молитве, головы.
        Я подавила стон, а Рилан поступил как всегда и притворился, что в их поведении нет ничего странного.
        «Ты дитя богов».
        Я вспомнила слова Агнес. Они так считают только из-за вуали, картин и разных других произведений искусства, изображающих Деву.
        А еще потому, что они нечасто меня видели.
        Мы шли к пиршественному залу. Оттуда можно выйти в фойе и попасть в Сады Королевы. Там будет еще больше слуг, но другого пути из замка нет, разве что слезть по стене. Мы шагали мимо длинного стола, когда позади нас открылась одна из множества дверей, расположенных вдоль обеих стен.
        - Дева!
        От омерзения я покрылась гусиной кожей. Я узнала голос и хотела двигаться дальше, притворившись, что внезапно оглохла.
        Но Рилан остановился.
        Если бы я пошла дальше, ничем хорошим это бы не кончилось.
        Набрав побольше воздуха, я повернулась к лорду Брендолу Мэзину. Я видела не то, что большинство, - темноволосого мужчину лет двадцати пяти, привлекательного и высокого. Я видела грубияна.
        Я видела жестокого человека, который давно забыл, что значит быть смертным.
        В отличие от герцога, который, похоже, ненавидел меня ни за что, я точно знала, почему лорду Мэзину так нравится меня изводить.
        Из-за Йена.
        Причина была самая суетная и несущественная из всех возможных. За год до того, как мой брат вознесся, он обыграл лорда Мэзина в карты, и лорд невежливо предположил, что Йен жульничает. Я, хотя мне вообще не следовало присутствовать при игре, рассмеялась. В основном потому, что лорд совершенно не умеет играть в покер. С того момента лорд при любой возможности изводил меня и Йена. После Вознесения Йена стало только хуже, и лорд начал… помогать герцогу с его уроками.
        Сцепив руки, я молчала, а он зашагал ко мне. На нем была черная рубашка, длинные ноги обтягивали черные штаны. Темная одежда резко контрастировала с бледной кожей и губами цвета спелых ягод. Его глаза…
        Мне не нравилось в них смотреть. Они казались бездонными и пустыми.
        Как у всех Вознесшихся, они были такими черными, что не видно зрачков. Интересно, какого цвета были его глаза до Вознесения? Он вообще это помнит? Лорд выглядел так, словно прожил всего два десятка лет, но я знала, что он вознесся после войны Двух Королей вместе с герцогом и герцогиней. Ему сотни лет.
        Когда я не ответила, лорд Мэзин натянуто улыбнулся поджатыми губами.
        - Удивлен, что вижу тебя здесь.
        - Она идет на вечернюю прогулку, - сказал Рилан ровным тоном. - Как ей позволено.
        Похожие на осколки обсидиана глаза устремились на гвардейца.
        - Я тебя не спрашивал.
        - Я иду на прогулку, - выступила я вперед, прежде чем Рилан вымолвил еще хоть слово.
        Пугающий бездонный взгляд переместился на меня.
        - Ты идешь в сад? - Уголок его губ изогнулся, а я вздрогнула от неожиданности. - Разве не туда ты всегда ходишь в это время суток?
        Он не ошибался.
        И меня весьма обеспокоило то, что лорд об этом знает.
        Я кивнула.
        - Она уже должна идти, - вмешался Рилан. - Как вам известно, Деву нельзя задерживать.
        Другими словами, мне не позволено ни с кем общаться, даже с Вознесшимися. Лорд это знал.
        Но пренебрегал этим правилом.
        - Дева также должна быть вежливой. Я желаю с ней говорить и уверен, что герцог очень расстроится, когда узнает, что она не захотела отвечать.
        Я выпрямилась. Волна негодования пробежала по мне, и я едва не потянулась за кинжалом. Такая реакция меня в какой-то степени шокировала. Что бы я натворила, если бы не остановилась? Пырнула бы его? Я чуть не рассмеялась.
        Но ничего забавного здесь нет.
        Завуалированная угроза пожаловаться герцогу возымела действие. Лорд загнал нас с Риланом в угол, потому что хотя мне и нельзя общаться, по воле герцога на лорда Мэзина не распространяются те же правила, что и на всех. Если я уйду, меня накажут. И Рилана тоже. И хотя мое наказание не будет легким, его нельзя сравнить с тем, что ждет Рилана.
        Его могут выгнать из королевской гвардии, и герцог постарается предать огласке то, что Рилан утратил его благосклонность. Рилан станет безработным и обесчещенным. Это не то же самое, что изгнание, но жить ему станет неизмеримо труднее.
        Я расправила плечи.
        - Ничего не хотела так сильно, как поговорить с вами.
        Его красивые черты исказило самодовольство. А мне ничего не хотелось так сильно, как врезать ему по лицу.
        - Идем. - Он обвил рукой мои плечи. - Я хочу поговорить наедине.
        Рилан шагнул вперед…
        - Все хорошо, - заверила я, оглянувшись через плечо, хотя на самом деле хорошо не было. Но я хотела, чтобы он послушался. - Правда, все в порядке.
        Он стиснул зубы, уставившись на лорда. Рилана нисколько не радовала эта ситуация, но он коротко кивнул.
        - Я буду здесь.
        - Да, будь, - отозвался лорд.
        Боги!
        Не все Вознесшиеся такие, как лорд, который использовал свою власть и статус как отравленный меч, но лорд Мэзин еще не худший экземпляр.
        Он повел меня налево, столкнувшись со служанкой, которая чуть не выронила ведро. Он, похоже, вообще ее не заметил. Моя надежда на то, что он поговорит, отойдя на несколько шагов в сторону, быстро угасла, когда он направился в темную нишу между дверями.
        Мне следовало знать.
        Он отодвинул плотные белые портьеры и затащил меня в тесное пространство, где единственным источником света был маленький светильник над кушеткой, заваленной подушками. Я понятия не имела, для чего предназначены эти полускрытые комнатки, но уже не раз оказывалась в их ловушке.
        Я шагнула назад, немного удивившись, что лорд мне это позволил. Он смотрел на меня с самодовольной ухмылкой, а я остановилась поближе к портьере. Он сел на кушетку, вытянул ноги и сложил руки на груди.
        Мое сердце колотилось. Тщательно подбирая слова, я произнесла:
        - Я правда не могу задерживаться. Если меня кто-нибудь увидит, у меня будут неприятности со жрицей Аналией.
        - И что же случится, если добрая жрица из храма узнает, что ты задержалась?
        Его тело казалось расслабленным и обмякшим, но я знала, что это не так.
        Внешность может быть обманчивой. Вознесшиеся действуют быстро, когда хотят. Я видела, как они двигаются, превращаясь в размытую полосу.
        - Пожалуется герцогу на плохое поведение? - продолжал он. - Мне так нравятся его уроки.
        Отвращение росло во мне, точно сорняк. Разумеется, ему нравятся уроки герцога.
        - Не уверена, что она пожалуется.
        - Это можно проверить, - лениво предложил он. - По крайней мере, мне интересно.
        Я сжала кулаки.
        - Не хочу сердить герцога или жрицу.
        Он опустил ресницы.
        - Не сомневаюсь, что не хочешь.
        От впившихся в ладонь ногтей разошлась резкая, жалящая боль.
        - О чем вы хотели со мной поговорить?
        - Ты задала вопрос неподобающим образом.
        Я пыталась удержать себя в руках, успокоиться и была благодарна вуали. Если бы он видел мое лицо полностью, то точно бы знал, что я чувствую.
        Раскаленную докрасна ненависть.
        Я не знала, почему лорду доставляет такое удовольствие приставать ко мне. Почему ему нравится заставлять меня чувствовать неловкость. Но он занимался этим уже несколько лет. Хотя со слугами он обращался еще хуже. Я слышала, как шепотом предостерегали новый персонал: избегайте привлекать его внимание или вызывать недовольство. Так или иначе, со мной он не заходил дальше определенных границ. Что касается слуг, то тут я сомневаюсь, что для него существовала какая-то черта.
        Я вздернула подбородок.
        - Что вам угодно обсудить со мной, лорд Мэзин?
        На его лице появился намек на холодную улыбку.
        - Что-то я давно тебя не видел.
        Прошло шестнадцать дней с тех пор, как он в последний раз загонял меня в угол. То есть не так уж давно.
        - Я по тебе скучал, - добавил он.
        Сомнительно.
        - Милорд, мне нужно идти…
        Я резко втянула воздух. Он поднялся. Только что сидел, развалившись, на кушетке, и в следующую секунду уже стоит передо мной.
        - Я оскорблен. Я сказал, что скучал по тебе, а ты говоришь, что тебе нужно идти? Ты меня ранила.
        То, что он произнес почти те же слова, что и Хоук две ночи назад, не прошло для меня незамеченным. Как и моя абсолютно разная реакция на них. Хоук меня поддразнивал, а лорд Мэзин предупреждал. Сейчас эти слова меня не очаровали, а возмутили.
        - Это не входило в мои намерения, - выдавила я.
        - Уверена? - Его палец прижался к моему подбородку прежде, чем я даже заметила движение его руки. - А у меня сложилось впечатление, что ты сделала это намеренно.
        - Нет.
        Я отклонилась назад…
        Он обхватил пальцами мой подбородок, удерживая мою голову. Когда я сделала очередной вдох, мне показалось, его пальцы пахнут… цветами, мускусом и конфетами.
        - Постарайся быть более убедительной, если хочешь, чтобы я поверил.
        - Простите, если я не так убедительна, как должна быть. - Мне потребовались усилия, чтобы говорить ровно. - Вам не следует ко мне прикасаться.
        Он с ухмылкой провел большим пальцем по моей нижней губе. По мне словно пробежали тысячи крохотных насекомых.
        - Это почему же?
        Лорд точно знал почему, но я все равно ответила:
        - Я Дева.
        - Да.
        Он провел пальцами по моему подбородку до жесткого кружева, прикрывающего горло. Его рука двинулась дальше к моей ключице.
        Моя ладонь горела от желания ощутить рукоятку кинжала, а тренированные мышцы напряглись, готовясь действовать - остановить его. По мне пробежала дрожь, я боролась с желанием дать отпор. Но это не стоило того, что случится. Я твердила это себе, пока его пальцы скользили вниз по моему платью. Это был не просто страх наказания. Если я покажу свои навыки, герцог узнает, что меня обучали, и не так уж трудно догадаться, что виноват в этом Виктер. Опять же, с чем бы я ни столкнулась, это ничто по сравнению с тем, что ждет моего охранника.
        Но больше я терпеть не могла.
        Я шагнула назад, создавая между нами расстояние.
        Лорд Мэзин склонил голову набок и негромко рассмеялся. Инстинкт сработал, я кинулась к портьере, но недостаточно быстро. Он поймал меня за бедро. Не дав мне и секунды, обвил рукой мою талию и прижал спиной к себе. Его другая рука оставалась там же, где была, - между моих грудей. От соприкосновения с его телом меня охватило отвращение.
        - Помнишь последний урок? - Я ощутила на коже под вуалью его ледяное дыхание. - Не поверю, что ты забыла.
        Я не забыла ни одного.
        - Ты даже не пискнула, а я знаю, что было больно. - Он крепче стиснул мою талию, и даже при своих крайне ограниченных познаниях я догадалась, к чему прижимаюсь. - Признаю, ты меня впечатлила.
        - Рада это слышать. - Я заскрежетала зубами.
        - А, вот оно что, - проговорил он. - Этот тон не подобает Деве. Такой тон уже принес тебе неприятности один, два или даже дюжину раз. Интересно, когда ты проявишь свой норов? Уверен, ты тоже помнишь, что случилось в прошлый раз.
        Разумеется, это я тоже помнила.
        Я вышла из себя и огрызнулась в ответ герцогу. Он ударил меня так, что я потеряла сознание. Очнувшись, я чувствовала себя так, будто по мне проскакала лошадь, а герцог с лордом развалились на диванчике и, по-видимому, выпили бутылку виски, пока я лежала на полу.
        Несколько дней я чувствовала себя так, будто заболела гриппом. Наверное, у меня было небольшое сотрясение мозга.
        Тем не менее это стоило того, чтобы увидеть изумление в обычно невозмутимом взгляде герцога.
        - Может, я сам пойду к герцогу, - размышлял он. - Расскажу ему, как неуважительно ты себя вела.
        Я уставилась на серый камень стены. В крови у меня вскипела ярость.
        - Отпустите меня, лорд Мэзин.
        - Ты плохо просишь. - Его бедра прижались к моим, и моя кожа вспыхнула от гнева. - Ты не сказала пожалуйста.
        Я ни за что не скажу пожалуйста. Будь прокляты последствия, с меня довольно. Я ему не игрушка. Я Дева, и хотя он невероятно быстр и силен, я знаю, что могу причинить ему боль. На моей стороне элемент неожиданности, и мои ноги свободны. Я встала пошире, и тут ощутила на подбородке что-то влажное…
        До нас донесся крик, и от неожиданности герцог ослабил хватку. Я вырвалась и развернулась к нему. С бешено бьющимся сердцем просунула руку в разрез на платье, к рукоятке кинжала.
        Лорд пробормотал что-то, а крик повторился - пронзительный и полный ужаса.
        Воспользовавшись тем, что он отвлекся, я ринулась за портьеры вместо того, чтобы достать кинжал и отрезать то, что, уверена, лорд считал своей главой ценностью.
        Лорд раздвинул портьеры и выскочил из ниши, но на крики в пиршественный зал уже бежали люди. Слуги, королевские гвардейцы. Теперь лорд Мэзин ничего не сделает. Я это знала.
        Я встретилась с ним взглядом сквозь вуаль. У него раздувались ноздри. Он тоже знал.
        Крик раздался снова. Он доносился из одной из ближайших комнат. Через две двери от нас третья была открыта.
        Ко мне подскочил Рилан.
        - Пен…
        Я увернулась от него и побежала на звук. Случившееся в нише с лордом отошло на второй план. Я сжала рукоятку кинжала. Крики - всегда плохой знак.
        Из комнаты выскочила женщина - служанка, которая несла ведро. В ее лице не было ни кровинки, она сжимала и разжимала руку на горле. Качая головой, она попятилась назад.
        Я добежала одновременно с Риланом и заглянула внутрь.
        Я увидела ее сразу.
        Она лежала на кушетке цвета слоновой кости, бледно-голубое платье измято и спущено до талии. Одна рука безвольно свесилась, кожа приобрела меловой оттенок. Мне не нужно было открывать чутье, чтобы понять, что она не испытывает боли.
        Она вообще больше ничего не испытает.
        Я подняла взгляд. Ее голова покоилась на подушке, шея была вывернута под неестественным углом и…
        - Не надо на это смотреть.
        Рилан схватил меня, и на этот раз я не стала вырываться. Не остановила его, когда он отвернул меня. Но я уже увидела.
        Увидела глубокие раны-проколы.
        Глава 6
        Пока лорд Мэзин и еще несколько человек стояли в дверях, пялясь на мертвую девушку, Рилан быстро отвел меня обратно в комнату. Мне хотелось вытолкнуть лорда и закрыть дверь. Хотя жертва была одета, слишком много плоти выставлено напоказ. Это лишало ее достоинства и вызывало нездоровое любопытство.
        Она была личностью, и хотя от нее осталась всего лишь оболочка, она приходилась кому-то дочерью, сестрой, подругой. А люди будут говорить в основном о том, в каком виде ее нашли, что ее юбка задралась, а лиф сполз до талии. Не надо никаких свидетелей.
        Однако мне не дали возможности их прогнать.
        Все в замке Тирман фактически находились в изоляции, пока каждый уголок более чем сотни комнат осматривали в поисках преступника или других жертв.
        Я сидела в кресле, а Тони расхаживала перед камином, теребя крохотные жемчужные пуговицы на лифе.
        - Это Жаждущий, - сказала она. Темно-фиолетовое платье шелестело вокруг ее ног. - Наверняка Жаждущий.
        Я посмотрела на Рилана, который стоял, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Обычно он дежурил снаружи моей комнаты, но сегодня другое дело. Виктер помогал с поисками, однако я предполагала, что он скоро вернется.
        На мне не было вуали, и Рилан поймал мой взгляд. Он видел ту девушку.
        - Думаешь, это был Жаждущий? - спросила я.
        Он ничего не ответил.
        - Кто еще это может быть? - Тони повернулась ко мне. - Ты сама сказала, что ее укусили…
        - Я сказала, что рана выглядит как укус, но… не похожа на укус Жаждущего.
        - Я знаю, что ты видела укусы Жаждущих. - Тони села напротив меня, по-прежнему крутя жемчужины, как это делала Агнес с пуговицами на своей блузке. - Но почему ты так уверена?
        - У Жаждущих четыре удлиненных клыка, - объяснила я. Тони кивнула: это общеизвестно. - Но на жертве было только две отметины, словно…
        - Словно ей проткнули горло двумя острыми звериными клыками, - докончил Рилан.
        Тони повернулась к нему.
        - А если это пр?клятый? - спросила она. - Который еще не полностью обернулся?
        - Тогда отметины были бы как от обычных зубов или как укус Жаждущего, - ответил Рилан, качая головой и глядя в окно. - Я никогда не видел ничего подобного.
        Мне пришлось с ним согласиться.
        - Она… она была бледной, и это не из-за смерти. В ней словно не осталось крови, и даже если это был Жаждущий с двумя клыками… - Я сморщила нос. - Это было бы грязнее, не так аккуратно. Она выглядит, будто…
        - Будто что?
        Мне вспомнился облик девушки, и я посмотрела на свои руки. С ней кто-то был, по ее воле или нет. Но, насколько я знала, Жаждущие не интересуются ничем, кроме крови.
        - Просто похоже, что с ней в комнате кто-то был.
        Тони выпрямилась.
        - Если это не Жаждущий, то кто мог сделать подобное?
        Внутри и снаружи замка множество людей: слуги, гвардейцы, посетители… Вознесшиеся. Но все равно это не имеет смысла.
        - Ранка, похоже, находилась прямо на яремной вене. Кровь должна была быть повсюду, а я не увидела ни капли.
        - Это… это очень странно.
        Я кивнула.
        - И у нее практически сломана шея. Не знаю ни одного Жаждущего, который такое сотворил бы.
        Тони обхватила себя руками.
        - И я не хочу знать никого, способного на такое.
        Как и я. Но все мы знаем, что люди способны на любые зверства, как и Вознесшиеся. Они ведь тоже когда-то были смертными, и склонность к жестокости, похоже, одна из тех черт, что некоторые из них унаследовали в своем новом качестве.
        Мои мысли перекочевали к лорду Мэзину. Он жесток, задирист и, судя по нашему недавнему общению, может быть гораздо хуже. Но способен ли он на то, что произошло? Меня передернуло. Даже если это лорд Мэзин, то зачем он это сделал и как? У меня не было ответов.
        Я подумала о единственном существе, которое могло такое совершить. Но это казалось чем-то невероятным.
        - Ты… ты ее узнала? - тихо спросила Тони.
        - Нет, но думаю, что она леди-в-ожидании или посетительница, судя по ее платью.
        Тони слегка кивнула и опять принялась крутить жемчужину на лифе. Воцарилось молчание. Вскоре пришел Виктер и негромко заговорил с Риланом. Я сдвинулась на краешек кресла, когда он отошел от Рилана и со вздохом сел на край сундука, стоящего в изножье моей кровати.
        - В замке обыскали каждый дюйм. Ни других жертв, ни Жаждущего не нашли, - сказал он, наклонившись ко мне. - Капитан Янсен считает, что территория безопасна.
        Помолчав, он поднял голову и посмотрел искоса.
        - Относительно, так сказать.
        - Ты… ты ее видел? - спросила я. Он кивнул. - Думаешь, это нападение Жаждущего?
        - Никогда не видел ничего подобного, - ответил Виктер, повторяя слова Рилана.
        - Что это вообще значит?
        - Не знаю. - Он потер рукой лоб.
        Я отметила, как он массирует кожу над бровями и косится на нас, сидящих под масляными лампами. Иногда у Виктера болела голова. Не так, как у меня, когда я отпускаю чутье или слишком много использую свой дар, а гораздо сильнее. В таких случаях ему становилось плохо от света и звуков.
        Я отпустила чутье и сразу ощутила резкую пульсирующую боль за глазами. Быстро обрезала связь - разрубила воображаемый канат между ним и мной. Очередная головная боль - последнее, чего бы мне хотелось.
        - Если это не Жаждущий, то есть ли другие варианты? - спросила Тони.
        - Герцог считает, это работа Последователей.
        - Что? - Я вскочила на ноги.
        - Здесь? В замке? - воскликнула Тони.
        - Он так считает.
        Я подошла к Виктеру, и он поднял голову, предостерегающе глядя на меня.
        - А ты в это веришь? - спросил Рилан со своего места у двери. - Потому что я не знаю, как Последователь мог так ранить, не пролив крови.
        - Согласен, - пробормотал Виктер, глядя на меня. - Такое невозможно прибрать, особенно если жертву видели менее чем за час до этого.
        - Тогда почему герцог настаивает, что это Последователь? - усомнилась Тони. - Он неглуп. Он тоже должен понимать все это.
        Я потянулась за тонким шерстяным пледом и небрежно положила руку на затылок Виктера. Его кожа была теплой и сухой. Я вспомнила пляжи и смех мамы. Он сделал глубокий, прерывистый вздох, и я поняла, что его боль прошла.
        - Не знаю, почему герцог так считает, но у него должны быть на то причины. - Виктер с благодарностью глянул на меня, а я убрала руку и, вернувшись в кресло, уложила плед на колени.
        Тони посмотрела на меня и, сделав глубокий вдох, опять перевела взгляд на Виктера.
        - Ты знаешь, кто она?
        Он выпрямился. Глаза его явно прояснились.
        - Ее опознала одна из служанок. Жертву звали Малесса Экстон.
        Мне это имя было незнакомо, но Тони тихо охнула.
        Я повернулась к ней.
        - Ты ее знала?
        - Не очень. Вернее, я о ней слышала. - Она качнула головой, отчего несколько локонов выбилось из прически. - Вроде бы она появилась при дворе примерно в то же время, что и я. Ее часто видели с одной леди, которая живет в Лучезарном ряду. Кажется, это леди Ишервуд.
        Лучезарным рядом прозвали улочку недалеко от замка и парка Рощи Желаний. Многие роскошные дома в Лучезарном ряду принадлежали Вознесшимся.
        - Она была такой юной. - Тони опустила руку на колени. - У нее еще столько всего было впереди.
        Я ощутила ее печаль, которая перекликалась с моей собственной. Не глубокая боль, как после утраты знакомого человека, а сожаление, которое вызывает любая смерть, особенно такая бессмысленная.
        Рилан попросил Виктера выйти с ним; Тони, извинившись, ушла к себе. Мне приходилось удерживаться, чтобы не прикоснуться к ней. Если б я это сделала, я бы забрала ее боль, хотя и делала это раньше, а она даже не понимала. Подойдя к окну, я уставилась на ровный свет факелов за Валом.
        Вскоре Виктер вернулся.
        - Спасибо, - сказал он, подходя ко мне. - Эта головная боль выбивает меня из колеи.
        - Рада, что смогла помочь.
        - Не надо было. У меня есть порошок от целителя.
        - Знаю, но мой дар приносит облегчение гораздо быстрее, без головокружения и сонливости.
        И это лишь два из многих побочных эффектов коричневато-белого порошка.
        - Это правда.
        Несколько секунд Виктер молчал, и я знала, что его размышления так же тревожны, как и мои.
        Мне не верилось, что убийство - дело рук Последователя, хотя такие раны можно нанести чем-нибудь вроде ножа для колки льда. Тем не менее очень трудно перерезать человеку яремную вену и при этом не забрызгать кровью все вокруг. Но еще больше озадачивали мотивы. Чем поможет делу Последователей создание ран такого типа? Единственное известное мне существо, способное нанести такие раны, противоречит всему, во что верят Последователи.
        - Рилан мне рассказал.
        Я вскинула брови.
        - Что?
        Он устремил на меня глаза цвета морской воды.
        - Рилан рассказал о лорде Мэзине.
        У меня внутри все оборвалось. Я отвернулась. Не то чтобы я забыла стычку с лордом, просто это было не самое значительное или тревожное событие за последние пару часов.
        - Поппи, он что-нибудь сделал? - спросил Виктер.
        Жар залил мое лицо удушливой волной, и я прижалась щекой к оконному стеклу. Я не хотела об этом думать. Никогда не хотела. Подкатывала тошнота и эта… дикая неловкость, от которой кожа казалась липкой и грязной. Я не понимала, почему так себя чувствую. Я не виновата в том, что привлекаю внимание лорда, и даже если бы я старалась его привлечь, он все равно поступает неправильно. Но когда я думала о том, как нахально он прикасается ко мне, хотелось содрать с себя кожу.
        И я не хотела думать о том, как благодарна была крикам служанки, хотя понятия не имела, чем они вызваны.
        Я отбросила все эти мысли, чтобы вернуться к ним позже. Скорее всего, перед сном.
        - Он не сделал ничего, просто приставал.
        - Правда?
        Я кивнула. Это далековато от правды, но я ведь жива и здорова. А что Виктер сделает с правдой? Ничего. Он достаточно умен, чтобы это понимать.
        На его скулах заиграли желваки.
        - Надо, чтобы он оставил тебя в покое.
        - Согласна. Но я могу с ним справиться.
        Вроде того.
        Мне не хотелось думать, насколько близка я была к тому, чтобы натворить что-нибудь непростительное. Если бы я вытащила кинжал и воспользовалась им, надежды для меня не осталось бы. Но, боги, я бы не испытала ни капли вины.
        - Можешь, но не должна, - ответил Виктер. - И ему следовало бы знать.
        - Следовало, и он, скорее всего, знает. Но, наверное, ему плевать. - Я развернулась и оперлась на подоконник. - Знаешь, я видела ее в комнате, видела, как она… лежала. Это навело меня на мысль, что с ней кто-то был, по ее желанию или нет.
        Он кивнул.
        - Целитель, который осматривал ее тело, считает, что перед смертью у нее была физическая близость, но не обнаружил следов борьбы. Ни засохшей крови, ни кожи под ногтями. Но уверенности у него нет.
        Я поджала губы.
        - Думаю, Последователям нет смысла оставлять такие раны, даже если бы они могли сделать их… аккуратно. Что это за послание? Единственное существо, которое могло сделать с ней такое, это…
        - Атлантианец, - договорил Виктер, поймав мой взгляд.
        Я кивнула, довольная тем, что это произнес он, а не я.
        - Герцог должен это знать. Любой увидевший эти раны решил бы так и задался вопросом, зачем Последователям делать то, что легко соотносится с атлантианцами.
        - Вот почему я не думаю, что это был Последователь, - сказал Виктер, и мою грудь сдавило. - Я думаю, что это был атлантианец.

* * *
        То, что по замку Тирман свободно разгуливает Последователь, вызывало тревогу. Но мысль о том, что сюда проник незамеченным атлантианец, в самом деле ужасала.
        Я хотела найти какое-нибудь доказательство того, что у нас с Виктером паранойя, и поэтому на рассвете, когда в замке было тише всего, а мою комнату снаружи охранял Рилан, спустилась на первый этаж и прокралась мимо пугающе тихой кухни.
        Как только взойдет солнце, можно будет не волноваться, что я наткнусь на лорда Мэзина или какого-нибудь Вознесшегося.
        Войдя в пиршественный зал, я свернула налево, ко второй двери, где я встречаюсь со жрицей Аналией на еженедельных уроках. Войдя внутрь, я посмотрела через тускло освещенный коридор на комнату напротив, где нашли Малессу.
        Дверь была закрыта.
        Отведя от нее взгляд, я поспешила к голому деревянному стулу, увидев на нем книгу, которую не чаяла когда-либо читать по собственной воле.
        В основном потому, что я, наверное, уже миллион раз читала «Историю войны Двух Королей и королевства Солис».
        Я поднесла ее к единственному окну, к слабым лучам восходящего солнца, и быстро открыла. Осторожно листала тонкие страницы, зная, что если порву хоть одну, жрица Аналия будет весьма недовольна. Нашла нужную главу. Здесь было всего несколько абзацев с описанием облика атлантианцев, их особенностей и способностей.
        К сожалению, все здесь лишь подтверждало то, что я уже знала.
        На самом деле я никогда не видела атлантианца - по крайней мере, я так думала, в этом и крылась проблема. Атлантианцы выглядят как смертные. Даже вымерших вольвенов, когда-то живших в Атлантии, можно было легко спутать со смертными, хотя таковыми они никогда не были. Атлантианцы славились способностью смешиваться с людьми, чтобы покорять их и охотиться на них, - что делало их смертоносными и опытными хищниками. Атлантианец может пройти мимо меня, а я этого не пойму. Как не поймут и Вознесшиеся. Боги почему-то не приняли это во внимание, давая Благословение.
        Я просматривала текст, и мне в глаза бросилось одно слово, от которого у меня сжался желудок. Клыки. Я перечитала этот отрывок, хотя и знала, о чем идет речь.
        «Между девятнадцатым и двадцать первым годами чистокровные атлантианцы утрачивают детскую уязвимость, и злой дух в их крови активизируется. В этот период, по мере возмужания, отмечается ошеломляющее возрастание силы и способности исцеляться от большинства смертельных ран. Также отмечается, что до войны Двух Королей и истребления вольвенов исполнялся связующий ритуал между атлантианцем определенного класса и вольвеном. О такой связи мало что известно, но считается, что данный вольвен был связан обязательством защищать атлантианца.
        У истинных атлантианцев два верхних клыка превращаются в звериные, удлиняются и заостряются, но неопытный глаз не заметит ничего необычного».
        Я вспомнила ранки-проколы на шее Малессы. Клыки атлантианцев не такие крупные и заметные, как у Жаждущих, но герцог мог приказать проверить рты всем в замке.
        Следует признать, это было бы вторжением в личное пространство.
        Я стала читать дальше.
        «После появления клыков начинается следующая фаза взросления, когда атлантианцев охватывает жажда. До тех пор, пока удовлетворяются их неестественные запросы, они почти не стареют. Считается, что один год смертных равнозначен тридцати годам атлантианца. Самым старым из известных атлантианцев был Циллиан Да’Лаон, отметивший перед смертью 2702-й календарный год».
        Это означает, что атлантианец может выглядеть лет на двадцать-тридцать, а на самом деле ему свыше ста лет. Возможно, двести или даже больше. Но они все равно стареют, в отличие от Вознесшихся, которые благословлены богами и замирают на том возрасте, в котором получили Благословение. Самым старым Вознесшимся на вид больше тридцати, и они могут жить целую вечность.
        Тем не менее и атлантианцы, и Вознесшиеся живут так невероятно долго, что они близки к бессмертным - к богам.
        Такая продолжительность жизни казалась мне непостижимой. Я покачала головой и продолжила читать.
        «В это время атлантианцы способны передавать злой дух из своей крови смертным, создавая злобных хищников, известных как Жаждущие. Они имеют некоторые общие физические особенности со своими создателями. Это проклятие передается через отравленный поцелуй…»
        Отравленный поцелуй не имеет ничего общего с соприкосновением губ. Атлантианцы делают то же, что и Жаждущие, только… не так грязно. Атлантианцы кусают и пьют кровь смертных, чтобы жить.
        Невероятное долголетие, сила и способности к исцелению обусловлены их основным источником пищи - смертными. Я содрогнулась.
        Существо, которое укусило Малессу и питалось ее кровью, должно быть атлантианцем. Это объясняет отсутствие пролитой крови и то, что она была такой неимоверно бледной.
        Но не объясняет, почему атлантианец свернул ей шею и убил до того, как распространится проклятие. Почему атлантианец не позволил ей обернуться? Опять же, укус в том месте, которое нелегко спрятать. Сам укус - предупреждение всем, кто его видел.
        Среди нас живет атлантианец.
        Закрыв книгу, я аккуратно положила ее обратно на стул, размышляя. Мое Вознесение произойдёт в девятнадцатый день рождения - атлантианцы достигают зрелости примерно в этом возрасте. Меня это не слишком удивляло. В конце концов, наши боги когда-то были их богами.
        Но атлантианцев боги больше не поддерживают.
        Выйдя из комнаты, я направилась было к кухням, но мой взгляд упал на комнату, в которой нашли Малессу. Нужно вернуться в свои покои до того, как слуги приступят к обычным делам, но я поступила иначе.
        Я подошла к этой двери, обнаружила, что она не заперта, и повернула ручку. Не успев подумать, что я делаю и куда иду, шагнула внутрь. К счастью, настенные светильники отбрасывали в комнату неяркий свет.
        Кушетка исчезла, на ее месте было пусто. Кресла остались, как и круглый кофейный столик, на нем какая-то цветочная композиция. Я прокралась вперед, не зная, что вообще ищу и пойму ли, если это что-то найду.
        Кроме пропавшей кушетки, похоже, тут все осталось на своих местах, но в комнате было странно холодно, словно открыты окна. Хотя по эту сторону пиршественного зала окон вообще нет.
        Что здесь делала Малесса? Читала книгу, ждала какую-то другую леди-в-ожидании? Или леди Ишервуд? Или она пробралась сюда, чтобы встретиться с кем-то, кому доверяла? Или ее застали врасплох?
        По спине пробежала дрожь. Не знаю, что хуже - когда предают или застают врасплох?
        На самом деле знаю. Хуже, когда предают.
        Я сделала шаг и, посмотрев под ноги, резко остановилась. Что-то виднелось под ножкой кресла. Нагнувшись, я вытащила этот предмет из-под кресла. Склонив набок голову, я погладила большим пальцем гладкую и мягкую белую поверхность.
        Этот был… лепесток.
        Ощутив его аромат, я сдвинула брови. Жасмин. Как ни странно, мой желудок скрутило. Обычно этот запах мне нравился.
        Выпрямившись, я посмотрела на вазу с цветами. В композиции были несколько белых лилий, но никакого жасмина. Я нахмурилась и перевела взгляд на лепесток. Откуда он взялся? Качая головой, подошла к букету, приткнула лепесток к остальным цветам и в последний раз окинула взглядом комнату. На кремовом коврике не было никаких пятен, а он бы точно испачкался, если бы здесь пролилась кровь.
        Я понятия не имела, что делаю. Если тут были улики, их убрали, а если не убрали, то у меня нет никакого опыта в их поисках. Я просто хотела что-нибудь сделать или найти доказательство, которое отметет наши худшие опасения.
        Но здесь нечего делать и нет ничего, что опровергло бы самое очевидное предположение. Что я думаю о правде? Да, она часто бывает пугающей. Но правда дает власть.
        А я не из тех, кто прячется от правды.

* * *
        Без приключений я вернулась в свою комнату и оставалась там до вечера, точно как и в любой другой день.
        Меня навестила Тони - ненадолго, пока ее не позвала одна из хозяек. Никого не изолировали, но я подумала, что нападение, по крайней мере, замедлит приготовления к Ритуалу.
        Конечно, это была глупая мысль. Я сомневалась, что Ритуалу может помешать даже землетрясение.
        Я долго размышляла над тем, что случилось с Малессой. И чем больше думала о том, почему герцог солгал, уверяя, что нападение совершил Последователь, тем больше его решение обретало смысл. Просто он поступил так же, как и Филлипс, гвардеец с Вала, который не хотел говорить о гибели Финли, чтобы не сеять страх и панику.
        Но это не объясняет, почему герцог не был честен с королевскими гвардейцами. Если среди нас есть атлантианец, гвардейцы должны быть к этому готовы.
        Вознесшиеся могущественны и сильны, однако атлантианцы тоже обладают этими качествами. Быть может, даже в большей степени.
        Незадолго до заката в дверь постучал Рилан.
        - Не хочешь сходить в сад? Я решил спросить.
        - Не знаю. - Я посмотрела на окна. - Думаешь, все будет хорошо?
        - Да, - кивнул он.
        Мне в самом деле нужно подышать свежим воздухом и отвлечься от размышлений. Просто… не знаю. Не прошло и суток после убийства Малессы, и тем не менее сегодня самый обычный вечер.
        - Нечего здесь сидеть, - сказал Рилан, и я перевела взгляд на него. - Разве что ты сама этого хочешь. То, что случилось вчера с бедной девушкой и лордом, не имеет никакого отношения к тому, что доставляет тебе радость.
        Я слегка улыбнулась.
        - А тебе, наверное, надоело стоять в коридоре.
        - Возможно, - усмехнулся Рилан.
        С широкой улыбкой я шагнула назад.
        - Сейчас, только надену вуаль.
        Собралась я всего за пару минут. На этот раз по пути в сад нам никто не помешал; разве что останавливались и пялились слуги. Пока я шла к одному из своих любимых мест на территории замка, все мои тревоги и навязчивые мысли, как обычно, улетели прочь. Когда я попала в обширный сад, мой разум успокоился и я забыла обо всех заботах.
        Я не думала о Малессе и атлантианце, который пробрался в замок. Меня не преследовал образ Агнес, держащей обмякшую руку мужа, или то, что произошло в «Красной жемчужине» с Хоуком. Я даже не думала о предстоящем Вознесении и о том, что сказал Виктер. В Садах Королевы я просто… жила настоящим вместо того, чтобы погружаться в прошлое или думать о будущем с его бесконечными «а что, если».
        Не знаю, почему сады так назвали. Насколько мне известно, королева очень давно не была в Масадонии, но я полагала, что герцог с герцогиней назвали сады в ее честь из верноподданнических чувств.
        Пока я жила с королевой, я ни разу не видела, чтобы она ступала в роскошные дворцовые сады.
        Я посмотрела на Рилана. Обычно единственной опасностью, с какой он мог столкнуться, был внезапный ливень, но сегодня он держался более настороженно, чем когда-либо. Он непрестанно окидывал взглядом многочисленные тропинки. Раньше я думала, что он скучает на таких прогулках, но Рилан никогда не жаловался. Виктер же, в отличие от него, все время ворчал, что мы могли бы заняться чем-нибудь более полезным.
        Если подумать, Рилану могли нравиться эти вылазки, и не только потому, что ему надоедало стоять в коридоре возле моей комнаты.
        По саду пронесся холодный ветер, зашелестел листвой и задрал край моей вуали. Как бы мне хотелось ее снять. Она была достаточно тонкой, чтобы видеть сквозь нее, но несколько затрудняла прогулки в сумерках и в слабо освещенных местах.
        Я прошла мимо большого фонтана в виде статуи из мрамора и известняка, изображающей Деву в вуали. Из кувшина в ее руках струилась вода со звуком, напоминающим плеск волн в бухтах моря Страуд. Под водой поблескивало множество монет - подношений богам, чтобы те исполняли желания.
        Я приблизилась к дальней части сада, где внутреннюю стену, отделяющую замок Тирман от города, скрывала небольшая, но густая рощица жакаранды. Деревья были высокими, больше пятидесяти футов, и в Масадонии их круглый год усеивали воронкообразные цветы лавандового оттенка. Только в самые холодные месяцы, когда случались снегопады, лепестки опадали, покрывая землю фиолетовым морем. От жакаранды захватывало дух, однако я ценила эти деревья не только за красоту, но и за их пользу.
        Они скрывали провалы в стене, которыми мы с Виктером часто пользовались, чтобы незаметно выбираться в Рощу Желаний.
        Я остановилась перед массой переплетенных вьющихся стеблей, которые взбирались вверх по соединенным деревянным решеткам такой же высоты, что и жакаранды. Подняла голову к стремительно темнеющему небу и затем устремила взгляд вперед.
        Рилан остановился рядом со мной.
        - Вовремя мы.
        Я улыбнулась уголками губ.
        - Успели.
        Всего через несколько секунд солнце уступило место луне. Последние солнечные лучи угасли на стеблях. Сотни бутонов задрожали и медленно раскрылись, выпуская пышные лепестки цвета беззвездных небес.
        Ночные розы.
        Закрыв глаза, я вдохнула слабый сладкий аромат. Сильнее всего они пахли, когда раскрывались, и потом на рассвете.
        - Они прекрасны, - заметил Рилан. - Они напоминают мне…
        Его слова перешли в сдавленный хрип.
        Раскрыв глаза, я обернулась, и крик ужаса застрял у меня в горле. Рилан, споткнувшись, отшатнулся назад. Из его груди торчала стрела. У него на лице отразилось недоверие.
        Он поднял подбородок и прохрипел:
        - Беги. - Из уголка его губ потекла струйка крови. - Беги.
        Глава 7
        - Рилан!
        Я бросилась к нему, чтобы подхватить, но у него подогнулись ноги. Он был слишком тяжел, и я упала вместе с ним, стукнувшись коленями о землю. Даже не заметив удара, я прижала ладони к ране Рилана, пытаясь остановить кровь. Я отпустила чутье, ожидая ощутить боль.
        - Рилан…
        Какие бы слова я ни собиралась произнести, они замерли у меня на языке, оставив вкус пепла.
        Я… я ничего не почувствовала, и это было неправильно. Ему должно быть очень больно. Я могла бы помочь. Могла забрать боль, но ничего не чувствовала, и когда опять посмотрела ему в лицо, я не хотела видеть того, что увидела. Его глаза были распахнуты и невидяще устремлены в небо. Я потрясла головой, но его грудь под моими руками не двигалась.
        - Нет, - прошептала я. Кровь превращалась в лед и снежную слякоть. - Рилан!
        Ни ответа, ни какой-то иной реакции. На дорожке под ним расплывалась лужа крови, просачиваясь в символы, вырезанные в камне: круг, пронзенный стрелой посередине. Бесконечность. Власть. Королевский герб. Я надавила на грудь Рилана, отказываясь верить… Мои дрожащие руки стали мокрыми от крови.
        Позади, как раскаты грома, раздались шаги.
        Я повернулась. В нескольких футах от меня стоял человек с луком. Его лицо скрывал капюшон.
        - Дева, будешь делать что я скажу. - Голос мужчины звучал как шорох гравия. - Тогда никто не пострадает.
        - Никто? - выдохнула я.
        - Ну, больше никто не пострадает, - поправился он.
        Я уставилась на него, а грудь Рилана под моими ладонями по-прежнему не двигалась. В душе я знала, что она больше никогда не поднимется. Он умер, еще не успев упасть на землю. Его больше нет.
        Меня пронзила боль, такая резкая и настоящая. Что-то горячее ударило в мои вены и хлынуло в грудь, заполняя пустоту. Руки перестали дрожать. Страх и потрясение исчезли, сменившись гневом.
        - Встань, - приказал он.
        Я осторожно поднялась. Мое платье, пропитавшееся кровью Рилана, прилипло к коленям в тонких лосинах. Сердце замедлилось, а рука скользнула в прорезь на боку платья. Это он убил Малессу? Если так, то он атлантианец, и если я на что-то надеюсь, нужно быть быстрой.
        - Уходим отсюда, - сказал он. - Ты не пикнешь и не будешь доставлять мне проблем. Не будешь, Дева?
        Мои пальцы сжались на гладкой, холодной рукоятке кинжала. Я покачала головой.
        - Хорошо. - Он шагнул ко мне. - Не хочу причинять тебе боль, но если ты дашь мне повод, я не буду колебаться.
        Я не шевелилась. Жар моей ярости бушевал внутри, вырываясь на поверхность. Рилан погиб из-за меня. Как мой телохранитель он исполнял свой долг, но он погиб из-за того, что этот мужчина решил меня захватить. Малесса, возможно, подверглась нападению и была убита. Но зачем?
        Если он атлантианец или Последователь, я нужна ему для выкупа. Я привыкла к новостям такого рода. Например, в Триречье похитили трех Вознесшихся. Вернули их по частям.
        Но сейчас намерения этого человека меня не волновали. Значение имело только то, что он убил Рилана, который так же восхищался ночными розами, как и я. И не исключено, что он же убил Малессу, столь небрежно и неуважительно оставив ее тело на всеобщее обозрение.
        - Вот и хорошо, - ласково проговорил он. - Умница. Ты сообразительная. Будь такой и дальше, и все пройдет для тебя безболезненно.
        Он потянулся ко мне…
        Выхватив кинжал, я ринулась вперед и вонзила клинок ему под руку.
        - Что?..
        Я очутилась у него за спиной и схватила его за плащ. Ударила кинжалом в спину, целясь, куда учил Виктер.
        В сердце.
        Хотя и застигнутый врасплох, он действовал стремительно, уклонившись в сторону. Но недостаточно быстро, чтобы избежать кинжала. Клинок вонзился глубоко в бок, на считаные сантиметры промахнувшись мимо сердца, и хлынула кровь.
        Он завопил от боли. Этот звук напомнил мне собачий вой. Я выдернула кинжал, а из его горла вырвался совершенно другой звук. Раскатистое рычание, от которого у меня все волоски на теле встали дыбом.
        Такой… нечеловеческий звук.
        Я крепче сжала кинжал, поглубже вгоняя его в чужую спину. Мужчина развернулся. Я не заметила его кулака, пока моя челюсть и край рта не вспыхнули болью, сбив мне прицел. Во рту появился металлический привкус. Кровь. Кинжал вонзился в бок мужчины. Глубоко. Но недостаточно глубоко.
        - Сука, - прохрипел он и еще раз врезал мне кулаком по голове.
        Удар был внезапным и ошеломительным. Я шатнулась назад, перед глазами заплясали звезды, а затем потемнело. Я чуть не упала, удержавшись на ногах лишь усилием воли. Я знала, что если упаду, то уже не поднимусь. Виктер учил меня и этому.
        Быстро моргая, я пыталась прояснить зрение. Мужчина развернулся ко мне. Капюшон с него упал. Он был молод, всего на несколько лет старше меня, с лохматыми темными волосами. Он прижимал руку к боку, и кровь сочилась между его пальцев.
        Он быстро истечет кровью. Наверное, я задела что-то жизненно важное.
        Хорошо.
        Оскалившись со звериным ворчанием, он встретился со мной взглядом. Даже в лунном свете я увидела его глаза. Они были цвета замерзшей воды. Бледные, серебристо-голубые.
        - Ты за это заплатишь, - прорычал он. Его голос стал еще более скрипучим, словно ему в горло набили камней.
        Я подобралась. Инстинкт говорил, что если я побегу, то он погонится за мной, как любой хищник. А если я останусь близко, то смогу лучше прицелиться.
        - Еще один шаг ко мне, и в третий раз я не промахнусь мимо сердца.
        Он рассмеялся, и я похолодела. Его смех был слишком глубоким, каким-то нечеловеческим.
        - Я сдеру кожу с твоих слабых, хрупких костей. Мне плевать, зачем ты ему нужна. Я искупаюсь в твоей крови и буду пировать твоими внутренностями.
        Ко мне подкрался страх, но я не позволила ему укорениться.
        - Звучит восхитительно.
        - О, еще бы. - Он улыбнулся и шагнул ко мне. Его зубы были перепачканы кровью. - Твои крики…
        Откуда-то из рощи раздался резкий, пронзительный свист, и мужчина замолчал. Он остановился, его ноздри раздувались. Свист повторился, и злодей задрожал от ярости. Он сделал шаг назад, кожа вокруг его рта побелела.
        Я наблюдала за ним, не моргая и крепко сжимая кинжал, но мои ноги подкашивались.
        Он подобрал упавший лук и, морщась, выпрямился. Опять встретился со мной взглядом.
        - До скорой встречи.
        - Жду не дождусь, - ответила я сквозь зубы.
        Он осклабился.
        - Будешь умничать, воздам тебе по заслугам.
        Сомневаюсь, что мне понравится такое воздаяние.
        Пятясь, он зашел за розы, развернулся и припустил прочь, быстро растворившись в густых тенях под деревьями. Я осталась на месте, судорожно дыша, готовая к тому, что это какая-то уловка и он ждет, когда я повернусь спиной. Не знаю, сколько я так простояла, но к тому времени, как поняла, что он не вернется, дрожь дошла до кистей рук.
        Я медленно опустила кинжал. Мой взгляд упал на пятна крови в том месте, где он стоял. Сделав еще один короткий вздох, я посмотрела на розы. На лепестках цвета оникса блестели капли крови.
        Я затряслась с головы до ног.
        Усилием воли я заставила себя развернуться.
        Рилан лежал на том же месте, безвольно раскинув руки, с потухшими глазами. Я открыла было рот, чтобы заговорить, но не смогла. Да и все равно не знала, что сказать.
        Я опустила взгляд на кинжал в своих руках. В горле зарождался надрывный крик.
        Возьми себя в руки. Возьми себя в руки.
        Надо позвать кого-нибудь к Рилану. Он не должен лежать здесь вот так, и нельзя, чтобы меня видели с окровавленным кинжалом. Никто не должен знать о том, что я сражалась с нападавшим. Я сжала дрожащие губы.
        Возьми себя в руки.
        В какой-то миг дрожь прекратилась и сердце замедлило темп. Я по-прежнему не могла вдохнуть полной грудью, но шагнула вперед, наклонилась и вытерла клинок о штаны Рилана.
        - Прости, - прошептала я. От чувства вины по коже побежали мурашки, но это нужно было сделать. Я убрала кинжал в ножны. Голова и лицо болели. - Я приведу к тебе кого-нибудь.
        Ответа не было. И больше никогда не будет.
        Я двинулась по тропинке, не понимая, что делаю. Озноб охватил меня, просачиваясь через кожу вглубь тела. Я шла на свет в окнах замка. Обогнув фонтан, я остановилась - впереди послышались шаги. Моя рука скользнула к кинжалу, пальцы сомкнулись на…
        - Дева? Мы слышали крики, - позвал кто-то.
        Это был королевский гвардеец, который часто присматривал за леди и лордами-в-ожидании. При виде меня он вытаращил глаза.
        - Боги богов, что с тобой?
        Я попыталась ответить, но утратила дар речи. Другой гвардеец выругался, и тут мимо них протиснулся высокий человек с золотистыми волосами и невозмутимым обветренным лицом. Виктер. Он окинул меня взглядом, задержавшись на коленях и руках, а потом на не закрытой вуалью части лица.
        - Ты ранена? - Он схватил меня за плечи. Он держал меня бережно, и его голос был мягким. - Поппи, ты ранена?
        - Рилан. Он…
        Я подняла взгляд на Виктера и осеклась на полуслове, вспомнив, что говорил Хоук о смерти, которая приходит без предупреждения. Я это всегда знала, но все равно была потрясена.
        «Смерть - как старый друг, который порой наносит визит, когда его совсем не ждешь, а в другой раз - когда вполне ожидаешь».
        Смерть в самом деле наносит неожиданные визиты.

* * *
        - Как это случилось? - настойчиво спросила герцогиня Тирман.
        Она расхаживала по комнате, в которой обычно принимали гостей. Драгоценные цветы на ее каштановых волосах сверкали в свете люстры.
        - Как мог кто-то пробраться в сад и чуть не схватить ее?
        Наверное, так же, как вчера кто-то пробрался в замок и убил леди-в-ожидании.
        - Пока мы разговариваем, внутреннюю стену обыскивают, - сказал вместо этого Виктер.
        Он стоял за моей спиной, а я сидела на краешке бархатной кушетки, боясь запачкать кровью золотые подушки.
        - Я полагаю, злоумышленник проник через поврежденную часть стены, которая спрятана за жакарандой.
        Та самая часть стены, через которую мы с Виктером незаметно выбирались с территории замка.
        Темные глаза герцогини вспыхнули от гнева.
        - Пусть выкорчуют все деревья! - приказала она.
        Я ахнула.
        - Простите, леди, - пробормотал целитель, промокнув влажной тканью мой подбородок и сунув тряпку Тони, которая взамен дала чистую. Ее позвали, как только меня привели в гостиную.
        - Все хорошо, - заверила я седовласого мужчину. Мою реакцию вызвали не действия целителя. Снадобье, конечно, щипало, но меня поразил приказ герцогини Тирман. - Эти деревья растут здесь больше ста лет…
        - И они прожили долгую, полноценную жизнь. - Герцогиня повернулась ко мне. - А ты - нет, Пенеллаф.
        Она направилась ко мне. Алая юбка собралась вокруг ее лодыжек, напомнив кровь, что разлилась вокруг Рилана. Я хотела отшатнуться, но побоялась обидеть герцогиню.
        - Если бы этого человека не спугнули, он забрал бы тебя, и эти деревья - последнее, о чем бы ты волновалась.
        В этом она права.
        Только Виктер знал, что произошло, - что мне удалось ранить злодея, прежде чем его отозвали. Хотя мы не стали делиться подробностями, чтобы не выдать себя, Виктер велит целителям в городе следить, не появится ли человек с такими ранами.
        Но деревья…
        Может, это они повредили стену, но та на моей памяти всегда была в таком состоянии. Не сомневаюсь, что герцог с герцогиней знали о стене и просто не отдавали распоряжения ее починить.
        - Насколько сильно она пострадала? - спросила герцогиня.
        - Раны неглубокие, ваша милость. Она отделалась ушибами. Немного неприятно, но скоро все заживет. - Старый целитель поднялся на негнущихся ногах, скрипя суставами. На его сгорбленных плечах висел длинный темный плащ. - Вам невероятно повезло, юная Дева.
        Это не везение.
        А хорошая подготовка.
        Вот почему я отделалась всего лишь болью в виске и разбитой губой.
        Но я кивнула.
        - Спасибо за заботу.
        - Можешь дать ей что-нибудь от боли? - спросила герцогиня.
        - Да, конечно. - Волоча ноги, он подошел к столику, на котором лежала его кожаная сумка. - У меня есть прекрасное снадобье.
        Порывшись в сумке, он достал флакон с розовато-белым порошком.
        - Помогает при любой боли, но вызывает сонливость. Имеет легкий снотворный эффект.
        Я не имела ни малейшего намерения принимать то, что содержится во флаконе, но его передали Тони, а она положила снадобье в карман.
        Как только целитель ушел, герцогиня повернулась ко мне.
        - Открой лицо.
        Слабо вздохнув, я взялась за цепочки, но ко мне придвинулась Тони и прошептала:
        - Давай я.
        Я хотела ее остановить, но мой взгляд упал на мои руки. Я вытерла их, как только меня привели в гостиную, но под ногтями осталась кровь, а на пальцах виднелись засохшие брызги.
        Неужели тело Рилана все еще лежит под розами?
        Тело Малессы унесли из комнаты только спустя несколько часов. Интересно, отдали ли его ее семье или сожгли из предосторожности?
        Тони расстегнула вуаль и аккуратно сняла, стараясь не зацепить волосы, выбившиеся из узла, в который я их собрала утром.
        Герцогиня Тирман встала передо мной на колени и холодными пальцами ощупала кожу вокруг моих губ, а потом правый висок.
        - Что ты делала в саду?
        - Смотрела на розы. Я хожу к ним почти каждый вечер. - Я подняла голову. - Рилан всегда сопровождает меня. Он не… - Я прочистила горло. - Он даже не видел нападавшего. Стрела попала ему в грудь прежде, чем он сообразил, что там кто-то есть.
        Ее бездонные глаза исследовали мои.
        - Похоже, он был не так внимателен, как должен был. Ему не следовало ни на миг терять бдительность.
        - Рилан был очень опытен, - сказала я. - Тот человек прятался…
        - Твой охранник был так опытен, что его сразила стрела? - тихо спросила она. - Неужели этот человек-призрак не издал ни звука? Не было никакого предупреждения?
        У меня задеревенела спина, когда я вспомнила, какие он издавал звуки. Ничем не напоминающие человеческие.
        - Рилан был настороже, ваша милость…
        - Что я тебе говорила? - Она вскинула изящно изогнутые брови.
        Силясь сохранить спокойствие, я сделала неглубокий вдох.
        - Рилан был настороже, Джасинда. - Я назвала ее по имени. Она временами требовала это, но я не понимала, когда она хочет, чтобы я так к ней обращалась, а когда нет. - Человек… он вел себя тихо, и Рилан…
        - Оказался не готов, - закончил вместо меня Виктер.
        Я так быстро повернула голову, что висок пронзила боль. Мне не верилось.
        Голубые глаза Виктера встретились с моими.
        - Ему нравились ваши вечерние прогулки в сад, - продолжал он. - Он не думал, что там будет угроза, и, к несчастью, чересчур расслабился. Вчерашний вечер должен был послужить уроком.
        Вчерашний вечер послужил уроком. Рилан неустанно следил за территорией. У меня поникли плечи, и затем шестеренки повернулись в моем мозгу. Йен.
        - Пожалуйста, не говорите ничего моему брату. - Мой взгляд заметался от герцогини к Виктеру. - Я не хочу его волновать, а он разволнуется, даже если со мной все хорошо.
        - Пенеллаф, мне придется сообщить о случившемся королеве. Ты это знаешь, - ответила герцогиня. - Ее решения вне моего контроля. Если она посчитает, что Йену нужно знать, она ему скажет.
        Я ушла в себя.
        Холодные пальцы герцогини коснулись моей щеки - левой щеки. Я повернулась к ней.
        - Пенеллаф, понимаешь ли ты, как это важно? Ты Дева. Ты избрана богами. С тобой связаны Вознесения сотен леди и лордов-в-ожидании по всему королевству. Это будет величайшее Вознесение со времен первого Благословения. Рилан и все королевские гвардейцы знали, что поставлено на карту, если с тобой что-то случится.
        Мне нравилась герцогиня. Она была добра, в отличие от своего супруга, и на какое-то мгновение мне показалось, что она волнуется обо мне самой. Но все же ее больше интересовало то, что я значу. Если со мной что-нибудь случится, она многое потеряет. Не только мою жизнь, но и будущее сотен тех, кто готовится к Вознесению.
        Мне следовало об этом помнить, и меня охватила печаль.
        - Если Последователи каким-то образом помешают Вознесению, это будет их величайшим триумфом. - Герцогиня встала, разглаживая ладонями платье. - Это будет таким жестоким ударом для нашей королевы, короля и богов.
        - Значит, вы думаете… это был Последователь? - спросила Тони. - Что он хотел схватить ее не ради выкупа?
        - На стреле, попавшей в Рилана, была метка, - ответил Виктер. - Обещание Темного.
        Обещание Темного.
        К горлу подкатил ком. Я встретилась взглядом с Тони. Я знала, что это означает.
        «Из крови и пепла
        Мы восстанем».
        Это обещание - что они восстанут - он дал своим людям и сторонникам, разбросанным по всему королевству. Это обещание оскверняло фасады домов в каждом городе и было вырезано на камнях руин, оставшихся от дворца Золотого Полумесяца.
        - Буду с вами откровенной, - сказала герцогиня, глядя на Тони. - И верю, что мои слова не превратятся в шепотки в устах сплетников.
        - Конечно, - пообещала Тони, а я кивнула.
        - Есть… причины считать, что напавший вчера вечером был атлантианцем. - Тони резко втянула воздух. Я же не отреагировала на эту новость, поскольку мы с Виктером это уже подозревали. - Эта весть не для широкой огласки. Паника, которую она может вызвать… что ж, она никому из нас не принесет пользы.
        Я глянула на Виктера. Он пристально смотрел на герцогиню.
        - Вот кто, по вашему мнению, приходил за мной сегодня? Тот же человек, который повинен в смерти Малессы?
        - Не могу сказать, что тот же, но мы полагаем, что повинный в дурном обращении с нашей леди-в-ожидании входит в ту же шайку, что и вчерашний посетитель, - объяснила герцогиня. Она направилась к комоду у дальней стены и налила себе какой-то прозрачный напиток из стеклянного графина. - Мы проверили, нет ли в замке посторонних, и решили, что преступник ушел и что все представление было устроено затем, чтобы показать, как легко им сюда проникнуть. Решили, что непосредственная угроза миновала.
        Она отпила из стакана; ее губы дернулись при глотк?.
        - Ясно, что мы ошиблись. Может, их уже нет в замке, но они есть в городе.
        Она повернулась ко мне. Алебастровая кожа герцогини стала еще бледнее.
        - За тобой приходил Темный, Пенеллаф.
        У меня екнуло сердце, и я вздрогнула.
        - Мы будем тебя защищать, - продолжала она. - Но я не удивлюсь, если король с королевой, узнав о случившемся, предпримут решительные меры, чтобы обеспечить твою безопасность. Они могут призвать тебя в столицу.
        Глава 8
        - Не думаю, что тот человек в саду был сам Темный, - сказала я Виктеру, пока мы шли под большими белыми знаменами, украшенными золотым королевским гербом. - Когда он говорил, что будет пировать моими внутренностями, он кого-то упомянул, сказал: «Мне плевать на то, зачем ты ему нужна». Если за нападением стоит Темный, полагаю, речь шла именно о нем.
        - Думаю, кто бы ни был в саду, он Последователь, - согласился Виктер.
        Он не убирал руку с эфеса короткого меча и осматривал обширный коридор так, словно Последователи притаились за статуями и горшками с лилиями.
        Леди-в-ожидании, стоящие небольшой группой, понизили голоса, когда мы проходили мимо. Некоторые прижали ладони ко ртам. Если они еще ничего не слышали, теперь мое перепачканное кровью платье дало им понять, что случилось еще что-то.
        - Надо было уйти старым путем для слуг, - пробормотала я.
        Я без того нечасто попадалась им на глаза, а увидев меня такой, они будут неделю сплетничать.
        - Не обращай на них внимания. - Тони переместилась вперед, чтобы заслонять меня.
        Белый флакон с порошком, который, как она знала, я не собираюсь принимать, по-прежнему был у нее.
        - Может, это хорошо, что они видят, - решил Виктер чуть погодя. - Случившееся может послужить хорошим напоминанием о том, что мы живем в неспокойное время. Мы все должны быть бдительны. На самом деле никто не в безопасности.
        По моей спине пробежала дрожь. Озноб еще не прошел, и все казалось нереальным, пока я не подумала о Рилане. Нутро болело сильнее, чем разбитый подбородок и висок.
        - Когда… когда будут хоронить Рилана?
        - Скорее всего, утром. - Виктер глянул на меня. - Ты знаешь, что тебе туда нельзя.
        Вознесшимся, как и лордам и леди-в-ожидании, не положено присутствовать на похоронах гвардейца. На самом деле, так просто не поступали.
        - Он был моим телохранителем и… и другом. Меня не волнует, делают так или нет. Из-за протокола я не пришла на похороны Ханнеса, а я хотела. - Вина по этому поводу все еще грызла меня, обычно в три часа ночи, когда я не могла заснуть. - Ради Рилана я хочу прийти.
        Тони, похоже, хотела возразить, но передумала. Виктер просто вздохнул.
        - Ты знаешь, его милость не одобрит.
        - Он редко что-то одобряет. Внесет этот поступок в свой все возрастающий список того, чем я его расстроила.
        - Поппи. - Виктер стиснул зубы, и я вспомнила наш спор прошлой ночью. - Можешь и дальше вести себя так, будто герцога можно сердить вот так запросто, но ты знаешь, что его гнева это не уменьшит.
        Я знала, конечно, но это ничего не меняло. Я всегда была готова иметь дело с последствиями. Как в тот раз, когда решила помогать несчастным, которых заражали Жаждущие.
        - Мне плевать. Рилан умер на моих глазах, и я ничего не сделала. Я вытерла… - мой голос дрогнул. - Я вытерла клинок о его одежду.
        Мы как раз входили в фойе. Виктер остановился, положил руку мне на плечо и мягко сжал.
        - Ты сделала все что могла. Ты сделала все, что нужно. Ты не виновата в его смерти. Он исполнял свой долг, Поппи. Как и я, если бы я погиб, защищая тебя.
        У меня остановилось сердце.
        - Не говори так. Никогда так не говори. Ты не умрешь.
        - Когда-нибудь умру. Может, мне повезет и бог Рейн придет за мной во сне, но с таким же успехом я могу погибнуть от меча или стрелы. - Он встретился со мной взглядом, хоть и сквозь вуаль, и к моему горлу подкатил ком. - Неважно, как и когда это случится, но это будет не твоя вина, Поппи. И ты не будешь ни минуты тратить на раскаяние.
        Мои глаза заволокли слезы, и его лицо расплылось. Я даже думать не могу, что с Виктером что-то случится. Достаточно тяжело было потерять Ханнеса и Рилана, которые не были мне так близки, как Виктер. Не считая Тони, он единственный знает, отчего я не сплю по ночам и почему мне нужна уверенность, что я могу себя защитить. Он знает больше, чем мой брат. Потерять его - все равно что заново потерять родителей, даже еще хуже, потому что воспоминания о матери и отце, их лица и голоса со временем потускнели. Они навсегда остались в прошлом, просто призраки тех, кем были когда-то. А Виктер есть в настоящем, его я вижу отчетливо и помню каждую черту.
        - Скажи, что ты это понимаешь, - мягко произнес он.
        Я не понимала, но все равно кивнула. Ему нужно видеть мое согласие.
        - Рилан был хорошим человеком, - его голос стал тверже, и на мгновение его глаза наполнились горем, доказывающим, что он все же не остался равнодушным к смерти Рилана. Просто он умеет это скрывать. - Знаю, что при разговоре с ее милостью не казалось, что я так думаю. Я не отрицаю своих слов, Рилан слишком расслабился, но такое может случиться с лучшими из нас. Он был хорошим охранником, и он заботился о тебе. Он бы не хотел, чтобы ты испытывала вину. - Виктер опять сжал мое плечо. - Идем. Тебе нужно вымыться.
        Когда мы подошли к моей комнате, Виктер проверил все вокруг, убедившись, что дверь на старую лестницу для слуг заперта. Меня обеспокоило то, что он чувствует необходимость проверить мои покои, но я поняла: он действует так, чтобы лишний раз подстраховаться.
        Я вспомнила кое-что из слов герцогини и, пока он не ушел, спросила:
        - Шайка, о которой говорила герцогиня… Ты знаешь, кто они?
        - Не знаю ни о каких шайках. - Виктер посмотрел на Тони, которая несла в ванную чистые полотенца. Он часто говорил открыто в ее присутствии, но сейчас… сейчас другое дело. - Но меня не держат в курсе того, что происходит, поэтому я не слишком удивлен.
        - То есть герцог просто старается избежать паники, - предположила я.
        - Герцогиня всегда была более прямолинейна, но, полагаю, капитану он сказал правду. - Он стиснул зубы. - Он должен был сказать и мне.
        Должен был. И неважно, что правду Виктер уже подозревал.
        - Постарайся отдохнуть. - Он положил руку мне на плечо. - Если тебе что-то понадобится, я буду снаружи.
        Я кивнула.
        Вскоре горячая ванна стояла у камина, и Тони забрала грязное платье. Я больше никогда не захочу его видеть. Я погрузилась в исходящую паром воду, принялась тереть ладони и руки, пока они не порозовели от жара и трения. Внезапно перед мысленным взором возник Рилан, я вспомнила потрясение, с каким он смотрел на свою грудь.
        Зажмурившись, я погрузилась в воду с головой и оставалась там до тех пор, пока легкие не начали гореть и лицо Рилана не исчезло. И только тогда позволила себе вынырнуть. Так я и сидела, прижав к груди ушибленные колени, пока кожа не сморщилась, а вода не начала остывать.
        Выбравшись из ванны, я накинула толстый халат, который Тони оставила на стуле, и босиком потопала по нагретым камням к зеркалу. Вытерла ладонью участок запотевшего стекла и уставилась в свои зеленые глаза. Этот цвет мы с Йеном унаследовали от отца - у мамы глаза были карие. Я это помнила. Однажды королева сказала, что за исключением глаз я точная копия матери, какой она была в моем возрасте. Мне достался ее крутой лоб, овальное лицо, острые скулы и полные губы.
        Я повернула голову. Небольшое покраснение и ссадины на виске и в углу рта были едва заметны. Мазь, которую целитель втер в кожу, сильно ускорила заживление.
        Наверное, это та же мазь, которой лечат рубцы, слишком часто появляющиеся на моей спине.
        Я выбросила эти мысли из головы и посмотрела на левую щеку. Ее тоже лечили, но отметины остались.
        Я редко смотрела на эти шрамы, но теперь изучала зазубренную полоску - розовую, чуть бледнее остальной кожи. Шрам начинался ниже линии волос и шел по виску, лишь чуть-чуть не задев левый глаз. Исцеленная рана заканчивалась около носа. Еще одна, покороче, располагалась выше, разрезая лоб и бровь.
        Я прижала влажные пальцы к длинному шраму. Мне всегда казалось, что глаза и рот слишком велики для моего лица, но королева сказала, что моя мама считалась красавицей.
        Что бы ни говорила королева Илеана о моей маме, в ее голосе звучала страдальческая нежность. Они были близки, и я знала: она сожалеет, что дала маме единственное, о чем та когда-либо просила.
        Позволение отказаться от Вознесения.
        Моя мама была леди-в-ожидании, ее отдали ко двору во время Ритуала, но отец не был лордом. Она предпочла моего отца Благословению богов, и такая любовь… что ж, у меня нет в этом никакого опыта. Может, никогда не будет, и я сомневалась, что такая любовь была у большинства людей, независимо от того, что готовило им будущее. Мама поступила неслыханным образом. Она была первой и последней, кто так сделал.
        Королева Илеана не раз говорила, что если бы моя мама вознеслась, она могла бы выжить той ночью. Но той ночи вообще могло бы не быть. Я бы здесь не стояла. Как и Йен. Она бы не вышла замуж за отца, а если бы вознеслась, то не смогла бы иметь детей.
        Так что сожаления королевы были излишни.
        Но если бы мои родители умели защищаться, когда той ночью на нас опустился туман, то, может, они до сих пор были бы живы. Вот почему я стою здесь, а не стала пленницей человека, решившего уничтожать Вознесшихся и более чем желающего проливать при этом кровь. Если бы Малесса умела защищаться, может, ее участь бы не изменилась, но, по крайней мере, у нее был бы шанс.
        Я опять встретилась взглядом со своим отражением. Темный меня не возьмет. Чтобы сдержать эту клятву, я буду убивать и, если придется, умру.
        Я опустила руку и медленно отвернулась от зеркала. Переодевшись, оставила у двери зажженную лампу и забралась в кровать. Не прошло и двадцати минут, как в смежную дверь негромко постучали и раздался голос Тони.
        Я перевернулась в сторону двери.
        - Я не сплю.
        Тони вошла и прикрыла дверь.
        - Я… Я не могу заснуть.
        - А я еще даже не пыталась, - призналась я.
        - Если ты устала, я вернусь к себе, - предложила она.
        - Ты знаешь, что я все равно нескоро усну.
        Я похлопала по кровати рядом с собой.
        Она подбежала и залезла под одеяло. Повернувшись на бок, посмотрела на меня.
        - Никак не могу перестать думать обо всем этом, а ведь меня там даже не было. Не представляю, что творится у тебя голове. - Она помолчала. - Наверное, что-то связанное с кровавой местью.
        Несмотря на все происшедшее, я заулыбалась.
        - Ты не так уж ошиблась.
        - Я потрясена, - ответила она, и тут же ее улыбка угасла. - Я все время думаю, каким все это кажется нереальным. Сначала Малесса, теперь Рилан. Я видела его сразу после ужина. Он был жив и здоров. Вчера утром я проходила мимо Малессы. Она несла букет цветов, улыбалась и выглядела счастливой. Как будто… Не могу постичь, что их больше нет. Вот они есть, и в следующее мгновение уже нет, безо всякого предупреждения.
        Тони была одной из немногих, кого смерть не коснулась близко. Ее родители, старший брат и сестра живы. Кроме Ханнеса не умер никто, кого она знала или часто видела.
        И хотя я слишком хорошо знакома со смертью, она по-прежнему потрясала и, как сказал Хоук, не становилась менее суровой и неумолимой.
        Я сглотнула.
        - Не знаю, каково было Малессе. - Насколько я знала, это было ужасно, хотя, если я так скажу, это ничем не поможет. - Но для Рилана все прошло быстро. Двадцать или тридцать секунд. И потом его не стало. Он не сильно страдал, и та боль, что он испытал, быстро закончилась.
        Тони глубоко вздохнула и закрыла глаза.
        - Он мне нравился. Не такой суровый, как Виктер, и не замкнутый, как Ханнес и остальные. Ты могла с ним поговорить.
        - Знаю, - прошептала я, мое горло горело.
        Немного помолчав, Тони открыла глаза и сказала:
        - Темный. Он больше воспринимается как…
        - Миф?
        Она кивнула.
        - Не то чтобы я не верила в его реальность. Просто о нем говорили как о какой-то страшилке. - Она свернулась калачиком и подтянула одеяло до подбородка. - Что, если в саду был сам Темный, а тебе удалось его ранить?
        - Это было бы… изумительно, и я бы до скончания века хвасталась перед тобой и Виктером. Но, как я сказала, я так не думаю.
        - Хвала богам, ты знала, как действовать. - Тони нащупала мою руку и пожала. - Иначе…
        - Знаю. - В такие моменты трудно помнить о том, что нас свели по обязанности. Я пожала ее руку в ответ. - Я рада, что тебя со мной не было.
        - Хотелось бы сказать, что я желала быть там, чтобы ты не столкнулась с опасностью в одиночку, но, если честно, я тоже рада, что меня с тобой не было, - призналась она. - Я бы только отвлекала визгом.
        - Неправда. Я показывала тебе, как обращаться с кинжалом…
        - Знать основы и применять клинок на живом существе - это далеко не одно и то же. - Тони убрала руку. - Я точно стояла бы столбом и вопила. Мне не стыдно в этом признаться, и мои крики, возможно, быстрее привлекли бы внимание гвардейцев.
        - Ты бы защищалась. - Я была в этом полностью уверена. - Я видела, как агрессивно ты себя вела, когда осталось одно последнее пирожное.
        Она засмеялась так, что вокруг глаз появились морщинки.
        - Но это же пирожное. Ради последнего я бы спихнула с балкона герцогиню.
        Я коротко усмехнулась.
        Тони играла выбившейся из одеяла ниткой. На ее губах расплылась и сразу исчезла широкая улыбка.
        - Как ты думаешь, король с королевой призовут тебя в столицу?
        У меня напряглись плечи.
        - Не знаю.
        Это неправда.
        Если они решат, что в Масадонии я больше не в безопасности, они потребуют вернуть меня в столицу, хотя до моего Вознесения еще почти год.
        Но не это вызвало холод в моей груди, растекшийся по всему телу. Герцогиня дала понять, что главная забота - не допустить, чтобы Вознесению помешали. И есть только один способ.
        Королева может подать богам прошение ускорить Вознесение.

* * *
        Рано утром, когда солнце светило слишком ярко для столь близкого к зиме дня, я стояла рядом с Виктером у подножия Нетленных холмов, перед храмами Рахара, предвечного бога, и Ионы, богини возрождения. Нависшие над нами храмы, сооруженные из самого черного камня с дальнего востока, оба были размерами с замок Тирман. Тени от них закрывали половину ложбины, но не то место, где мы стояли. Словно боги проливали свет на нас.
        Мы молча наблюдали за тем, как обернутое саваном тело Рилана Кила поднимают на погребальный костер.
        Когда я присоединилась к Виктеру, одетая не для тренировки, а в белое и в вуаль, он смирился. Он знал, что не отговорит меня, и ничего не сказал, пока мы шли к месту похорон, где собрались все жители Масадонии. Хотя мое присутствие вызвало множество потрясенных взглядов, никто не спрашивал, что я здесь делаю. И даже если бы мне что-нибудь сказали, я бы не изменила своего решения. Быть здесь - мой долг перед Риланом.
        Мы стояли в задних рядах небольшой толпы, в окружении королевских гвардейцев и гвардейцев с Вала. Из уважения к ним я не хотела подходить ближе. Рилан был моим телохранителем, другом, а им был братом, и на них его смерть повлияла иначе.
        Верховный жрец в белой мантии говорил о силе и смелости Рилана, о славе, которую он обретет в компании богов, о ждущей его вечной жизни, и в моей груди росла ледяная боль.
        Рилан на погребальном костре казался таким маленьким, словно уменьшился в размерах. Жрец полил его тело маслом и посыпал солью. В воздухе поплыл сладкий аромат.
        Гриффит Янсен, капитан королевской гвардии, вышел вперед с единственным факелом. Его белая накидка развевалась на ветру. Капитан Янсен повернулся к нам и стал ждать. Я не сразу поняла кого.
        Виктера.
        Поджечь костер поручат ему, как ближайшему соратнику Рилана. Он шагнул было вперед, но остановился и глянул на меня. Ясно, что он не хотел меня оставлять, даже в окружении десятков гвардейцев, когда очень маловероятно, что может что-то случиться.
        О боги. До меня дошло: мое присутствие мешает ему отдать дань уважения. Вчера вечером мне и в голову не пришло, что именно поэтому он не хотел, чтобы я шла с ним. Я даже не подумала, каким ударом это будет для него.
        Чувствуя себя эгоистичной дурой, я собралась было уверить, что буду в безопасности, пока он отдает долг уважения.
        - Я за ней присмотрю, - произнес глубокий голос за моей спиной. Голос, который я не должна была знать, но знала.
        У меня внутри все оборвалось, словно я стояла на краю пропасти, и в то же время заколотилось сердце. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.
        Хоук Флинн.
        О боги!
        После всех минувших событий я почти забыла о Хоуке. Ключевое слово - «почти», потому что, проснувшись в это утро, я жалела, что не дождалась в «Красной жемчужине» его возвращения. Я боялась, что враги схватят меня и подвергнут ужасной участи или убьют прежде, чем я испытаю то, о чем люди говорят только шепотом.
        Стальные серо-голубые глаза Виктера глянули поверх моего плеча. Прошло несколько долгих, напряженных мгновений. Гвардейцы наблюдали за нами.
        - Присмотришь?
        - Ручаюсь своим мечом и своей жизнью, - ответил Хоук, становясь рядом со мной.
        В ответ на это обещание у меня внутри опять все затрепетало, хотя я знала, что так сказал бы любой гвардеец, будь он с Вала или защитник Вознесшихся.
        - Капитан говорит, на Валу ты один из лучших, - произнес Виктер так тихо, что слышали только Хоук и я. - Говорит, что много лет не видел такого мастерства в обращении с луком и мечом.
        - Я мастер в своем ремесле.
        - В каком же? - спросил Виктер.
        - Убивать.
        Этот простой, короткий ответ, сорвавшийся с его губ, так твердо сжатых и таких мягких на ощупь, потряс меня. Но это слово не напугало меня, а вызвало совершенно иную реакцию, которая, наверное, должна была меня встревожить. Или, по крайней мере, заинтересовать.
        - Она - будущее этого королевства, - предупредил Виктер, и я поежилась от странной смеси неловкости и нежности. Он произнес то, что говорили все, от герцогини до королевы, но я знала: его слова относятся к тому, кто я такая, а не к тому, что я значу. - Вот кто стоит рядом с тобой.
        - Я знаю, с кем стою рядом.
        Из моего горла рвался истерический смешок. На самом деле он понятия не имеет, кто стоит рядом с ним. Хвала богам, мне удалось подавить смех.
        - Со мной она в безопасности, - добавил Хоук.
        Да, это так.
        И не так.
        Виктер посмотрел на меня, и я смогла только кивнуть. Говорить нельзя. Если я заговорю, Хоук может узнать мой голос, и тогда… боги, я даже помыслить не могла, что тогда будет.
        Бросив на Хоука последний предостерегающий взгляд, Виктер развернулся на каблуках и направился к гвардейцу, держащему факел. С бьющимся сердцем я быстро взглянула в сторону Хоука.
        И сразу об этом пожалела.
        В ярком свете утреннего солнца, когда иссиня-черные волосы не закрывали лицо, его черты казались тверже, суровее и еще прекраснее. Губы плотно сжаты, никакого намека на ямочку. Он был в той же черной униформе, что и тогда в «Красной жемчужине», но сейчас на нем еще кожаная с железом броня гвардейца с Вала. На боку висел широкий меч с темно-рубиновым лезвием из кровокамня.
        Почему он вызвался присматривать за мной? Здесь стояли десятки королевских гвардейцев. Это им следовало так поступить. Скользнув взглядом по толпе, я поняла, что все они стараются на меня не смотреть. Интересно, это потому, что они редко меня видят, или потому, что они боятся наказания герцога и богов, если вообще на меня посмотрят?
        Их долг - отдать жизнь за ту, к кому нельзя приближаться без позволения. За ту, на кого нельзя глазеть слишком долго - это считается непочтительным. Тревожная ирония ситуации лежала на их плечах тяжким грузом.
        Но Хоук совсем другой.
        Он никак не мог узнать, что это я была в «Красной жемчужине». Он никогда раньше не слышал моего голоса, и сомневаюсь, что у меня такие узнаваемые губы и подбородок.
        Герцогиня говорила, он прибыл из столицы с блестящими рекомендациями и, скорее всего, станет одним из самых молодых королевских гвардейцев. Если Хоук этого хочет, ему наверняка поможет то, что он вызвался за мной присмотреть. И в королевской гвардии внезапно появилось свободное место.
        Разве нельзя такое предположить?
        На его челюсти дрогнула мышца, что сразу меня заворожило. Но я тут же вспомнила, зачем я здесь. Вовсе не для того, чтобы сквозь вуаль пожирать глазами Хоука. Я перевела взгляд на Виктера, который шел к погребальному костру.
        Мне ужасно хотелось отвернуться или закрыть глаза, когда он опустил факел. Я не отвернулась. Я смотрела, как пламя облизывает дрова; слышала, как тишину нарушило потрескивание древесины. Мои внутренности сжались, когда пламя вспыхнуло, охватывая тело Рилана, а Виктер опустился перед костром на одно колено и склонил голову.
        - Ты оказала ему большую честь своим присутствием, - тихо сказал Хоук, но я вздрогнула от его слов.
        Я повернулась к нему. Его глаза были яркими, словно сами боги отполировали янтарь и вставили ему в глазницы.
        - Для всех нас твое присутствие здесь - большая честь.
        Я открыла рот, чтобы сказать: Рилан и все они заслуживают гораздо большего, чем честь моего присутствия. Но тут же осеклась. Нельзя рисковать.
        Взгляд Хоука скользнул к моему подбородку, задержался на уголке рта, где, как я знала, кожа была воспалена.
        - Ты пострадала. - Это был не вопрос, а утверждение, произнесенное твердым, как гранит, тоном. - Будь уверена, что больше такого не случится.
        Глава 9
        Я пригибалась и вертелась, кожа взмокла от пота, толстая коса хлестала по бокам. Я вскинула ногу, и моя босая ступня встретилась с подбородком Виктера. Застигнутый врасплох, он качнулся в сторону, а я пронеслась мимо него. Он начал было отбиваться, но вдруг замер и опустил взгляд на кинжал, который я держала у его горла.
        Уголки его губ опустились.
        - Я выиграла, - улыбнулась я.
        - Победа не главное, Поппи.
        - Нет?
        Я опустила кинжал и отступила назад.
        - Главное - выжить.
        - Разве это не победа?
        Бросив на меня косой взгляд, он провел рукой по лбу.
        - Что бы ты себе ни думала, это вовсе не игра.
        - Знаю.
        Я убрала кинжал в ножны на бедре. Одетая в плотные лосины и старую тунику Виктера, я прошла по каменному полу к старому деревянному столу, взяла стакан воды и сделала долгий глоток. Я была бы счастлива, если бы могла ходить в такой одежде весь день. Каждый день.
        - Но если бы это была игра, то я бы выиграла.
        - Поппи, ты взяла верх всего дважды.
        - Да, но оба раза я бы перерезала тебе горло. Ты взял верх трижды, но не смог причинить особого вреда, кроме поверхностных ран.
        - Поверхностных ран? - Он издал короткий смешок. - Только ты можешь счесть выпотрошенные внутренности поверхностной раной. Ты не умеешь проигрывать.
        - Так это все же игра?
        Он фыркнул.
        Широко улыбаясь, я пожала плечами. В солнечных лучах, льющихся из открытых окон, танцевали пылинки. Стекло давно сняли, поэтому здесь все время сквозило, зимой было очень холодно, а летом - невыносимо жарко. Зато к нам сюда никто никогда не совался, а перепады температуры вполне можно стерпеть.
        Это было утро следующего дня после похорон Рилана. Для замка еще несусветная рань. Почти все обитатели замка придерживались расписания Вознесшихся, и слуги, как и герцог с герцогиней, считали, что я еще в постели. Только Тони знала, где я. Не знал даже Рилан, так как по утрам у меня всегда дежурил Виктер.
        - Как твоя голова? - поинтересовался он.
        - Хорошо.
        Он выгнул светлую бровь.
        - Не обманываешь?
        У меня на виске остался только слабый синевато-пурпурный синяк. Покраснение вокруг рта прошло. Был еще неглубокий порез внутри щеки, который изредка кровил, но в остальном со мной все в порядке. Наверное, пожелание Виктера не переживать и вчерашний отдых пошли мне на пользу.
        После похорон Рилана я провела день в своих покоях, читая книгу, которую принесла Тони. Это была история двух несчастных влюбленных, предназначенных друг другу судьбой. Книга была из категории Запрещено-Читать-Пенеллаф, куда входило почти всё, за исключением учебной литературы и учений богов. Вчера вечером я дочитала роман и стала думать, принесет ли Тони еще книг. Сомнительно. Почти все ее свободное время поглощает подготовка к предстоящему Ритуалу. Даже если она не сможет принести мне что-нибудь почитать, я могу просто пробраться в Библиотеку и взять сама. Кроме того, я не хотела, чтобы она бродила по городу - не после попытки похищения и того, что случилось с Малессой.
        Это значило, что мне тоже не следует бродить без охраны, но Библиотека не очень далеко. Всего в нескольких кварталах от замка, туда легко попасть через Рощу. Я могу переодеться так, чтобы во мне не узнали Деву, но все равно рискованно и глупо поступать так вскоре после нападения.
        - Прошлой ночью немного болела, но когда я проснулась, все прошло. - Я помолчала. - У него слабый удар.
        Виктер фыркнул и подошел ко мне, убрав меч в ножны.
        - Хорошо спала?
        Я подумала, не солгать ли.
        - Я выгляжу невыспавшейся?
        Он остановился передо мной.
        - Ты вообще редко высыпаешься. Мне показалось, произошедшее с Риланом нарушит твой и без того плохой сон.
        - О, так ты беспокоишься обо мне? - поддела я. - Ты такой хороший отец.
        Его лицо стало непроницаемым.
        - Поппи, не уклоняйся.
        - Почему? У меня хорошо получается.
        - На самом деле нет.
        Я со вздохом закатила глаза.
        - Я не сразу засыпаю, но кошмаров уже давно не было.
        Виктер смотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, не лгу ли я. Этот человек мог распознать мое вранье. Я не лгала… не совсем. После похода в «Красную жемчужину» мне не снилось страшных снов, не знаю почему.
        Может, потому что, засыпая, я думала о том, что случилось в «Красной жемчужине», и это каким-то образом отвлекало мой мозг от травм прошлого. Если так, то дареному коню в зубы не заглядывают.
        - Как ты думаешь, кем заменят Рилана? - сменила я тему разговора прежде, чем он продолжит расспросы.
        - Еще не знаю, но думаю, что скоро этот вопрос решится.
        Мои мысли сразу перенеслись к Хоуку, хотя его, наверное, нет среди претендентов. Есть же много других гвардейцев с Вала, которые пробыли здесь дольше. Но меня все равно интересовал вопрос отбора.
        - Может, это будет тот гвардеец, который приехал недавно из столицы? Который стоял рядом со мной на похоронах?
        Который уверял, что больше я не пострадаю.
        - Ты говоришь о Хоуке? - спросил Виктер, закрепляя второй меч.
        - О, его так зовут?
        Он поднял на меня взгляд.
        - Лгунья из тебя никакая.
        - Я не лгу! - Я нахмурилась. - О чем я, по-твоему, солгала?
        - Разве ты не знаешь его имя?
        Молясь, чтобы меня не выдал румянец, я сложила на груди руки.
        - Откуда мне знать?
        - Его имя знают все женщины в городе.
        - Это имеет какое-то отношение к делу?
        Губы Виктера дернулись, словно он подавил улыбку.
        - Он очень красивый молодой человек, по крайней мере, мне так говорили, и нет ничего страшного в том, что ты его заметила. - Он отвернулся. - До тех пор, пока ты его только замечаешь и ничего больше.
        Мои щеки жарко вспыхнули, потому что я сделала больше, чем только заметила Хоука.
        - Когда бы у меня появилась возможность что-то сделать, кроме как замечать его, что, смею тебе напомнить, строжайше запрещено?
        Виктер опять рассмеялся, и я нахмурилась еще сильнее.
        - Когда тебя останавливали какие-то запреты?
        - Это другое, - сказала я, удивляясь, что боги не покарали меня на месте за такую откровенную ложь. - И когда бы у меня была возможность сделать что-то подобное?
        - Рад, что ты это понимаешь. Пора тебе заканчивать с приключениями.
        У меня внутри все перевернулось.
        - Понятия не имею, о чем ты говоришь.
        Он не обратил внимания на мои слова.
        - Раньше я не слишком заботился о ваших с Тони вылазках, но после того, что случилось в саду, им нужно положить конец.
        Я захлопнула рот на замок.
        - Думаешь, я не знал? - Он расплылся в самодовольной улыбке. - Я следил, даже когда ты не подозревала.
        - Ну, это… гнусно.
        Я не хотела знать, известно ли ему о моем визите в «Красную жемчужину».
        - Гнусно или нет, просто вспомни мои слова, когда в следующий раз будешь красться посреди ночи. - Не успела я ответить, как он добавил: - Что касается Хоука, то я бы сказал, что он слишком молод, чтобы стать твоим телохранителем…
        - Но?
        У меня заколотилось сердце, я едва заметила, что Виктер забрал у меня стакан.
        - Но его умения исключительны, он лучше многих королевских гвардейцев. Я вчера вовсе не льстил его самолюбию, когда это сказал. В столице о нем были высокого мнения, и, похоже, он близок к капитану Янсену. - Виктер допил воду. - Не удивлюсь, если его повысят в обход других.
        Мое сердце заколотилось о ребра.
        - Но… но стать моим телохранителем? Наверное, больше подошел бы кто-то лучше знакомый с городом.
        - На самом деле больше подойдет новый человек, менее склонный к расслабленности. Он будет смотреть на вещи не так, как мы, прожившие здесь долгие годы. Видеть слабые места и угрозы, которые мы можем проглядеть. И вчера он показал, что может без проблем выйти вперед там, где остальные стоят на месте.
        Все это имело смысл, но… но он не мог стать моим личным королевским гвардейцем. Если станет, то рано или поздно мне придется с ним заговорить, и в какой-то момент он меня узнает.
        И что тогда?
        Если он близок к капитану и решительно настроен на повышение, то наверняка меня выдаст. Гвардейцы высоких званий, имеющие шансы дожить до отставки с хорошим содержанием, - это те, которые охраняют герцога и герцогиню Масадонии.

* * *
        Днем, когда солнце стоит высоко, Большой зал, где проходят еженедельные Городские Советы и грандиозные празднества, - одно из самых красивых помещений во всем замке.
        Через каждые двадцать футов расположены окна, более высокие, чем в большинстве городских домов. Они впускали яркие и теплые солнечные лучи, которые заливали стены и пол из отполированного белого известняка. Слева из окон открывался вид на сады, справа - на храмы на вершине Нетленных холмов.
        Между окон висели тяжелые белые гобелены. В центре каждого красовался золотой королевский герб. По длинному и широкому залу разбросаны кремово-белые колонны с золотыми и серебряными крапинками. В серебряных горшках рос белый и лиловый жасмин, наполняя воздух насыщенным сладким ароматом.
        Настоящей достопримечательностью Большого зала был расписанный вручную потолок. Сверху на нас взирали боги. Иона и Рахар. Пламенная рыжеволосая Эйос - богиня любви, плодородия и красоты. Сэйон - темнокожий бог неба и земли - он был Землей, ветром и водой. Рядом с ним находился Теон - бог согласия и войны - и его сестра-близнец Лейла - богиня мира и возмездия. Бель - темноволосая богиня охоты, вооруженная луком. Перус - бледный беловолосый бог ритуала и процветания. Рядом с ним - Рейн, бог обычных людей и окончаний. И, наконец, моя тезка Пенеллаф - богиня мудрости, верности и долга, что я находила весьма ироничным. Лица всех богов выписаны поразительно живо и детально - всех, кроме Никтоса, короля всех богов, который дал первое Благословение. Его лицо и тело залиты ярким серебристым лунным светом.
        Но сейчас, когда я стояла на возвышении слева от сидящей герцогини, из окон не лились солнечные лучи. Царила темная ночь. Освещение давали несколько настенных светильников и масляных ламп, отбрасывая в зал золотистое сияние.
        Боги не выходят на солнце.
        Как и Вознесшиеся.
        Как к этому приспособился Йен? В солнечные дни он всегда выходил наружу со своими дневниками и записывал разные истории, что приходили ему на ум. Теперь он пишет при лунном свете? Если меня призовут в столицу, то скоро я это узнаю.
        Во мне начала зарождаться тревога, и я выбросила из головы мысль о поездке в столицу, прежде чем беспокойство разрастется. Я рассматривала толпу, заполнившую Большой зал, притворяясь, что не ищу одно конкретное лицо, и потерпела жалкое поражение.
        Я знала, что Хоук здесь. Он всегда присутствует, но я его еще не заметила.
        Полная нервной энергии, я расцепляла и скручивала кисти рук, пока какой-то банкир рассыпался в похвалах Тирманам.
        - Ты в порядке? - Виктер наклонил голову и понизил голос так, чтобы только я могла слышать.
        Я слегка повернулась влево и кивнула.
        - Почему ты спрашиваешь?
        - Потому что ты с самого начала заседания вертишься, словно у тебя на платье сидят пауки.
        Пауки на платье?
        Если бы у меня на платье сидели пауки, я бы не вертелась. Я бы завизжала и сорвала с себя всю одежду. И мне было бы плевать, что все смотрят.
        Я сама точно не знала, отчего стала такой беспокойной. Конечно, на то есть миллион причин, учитывая недавние события, но… кажется, есть еще что-то.
        Это началось, когда я покинула Виктера, - кратковременная головная боль, которую я приписала удару и тому, что, возможно, перестаралась на тренировке. После обеда она стихла, но затем сменилась энергичностью и нервозностью. Как после кофе, присланного Йеном из столицы. Мы с Тони выпили всего по полчашки, а потом весь день не могли усидеть на месте.
        Стараясь стоять смирно, я перевела взгляд налево, на сады, где раньше я находила такой покой. У меня заныло в груди. Я не ходила в сад ни вчера вечером, ни сегодня днем. Мне не запретили, но я знала, что стоит мне выйти из дворца, как меня сразу окружат гвардейцы.
        Я даже не представляла, как пройдет предстоящий Ритуал.
        Сомневаюсь, что вообще смогу когда-нибудь вернуться в сады, как бы я ни любила их и ночные розы. Даже сейчас, просто глядя на темные очертания деревьев в окне, я представляла безжизненный взгляд Рилана.
        Размеренно дыша, я переключила внимание с сада на переднюю часть зала. По обеим сторонам от возвышения стояли члены двора - Вознесшиеся. За ними - леди и лорды-в-ожидании. Среди них - королевские гвардейцы в белых накидках с гербом. Зал наводняли торговцы и дельцы, селяне и рабочие - все они пришли ко двору с разными прошениями, жалобами или чтобы подольститься к герцогу или герцогине.
        Люди пялились на нас, вытаращив глаза и разинув рты от благоговения. Некоторые из них впервые видели красавицу герцогиню Тирман с каштановыми волосами или герцога, блистающего холодной красотой, с очень светлыми, почти белыми волосами. Многие из них впервые были так близко к Вознесшимся.
        Они выглядели так, будто находятся в присутствии богов, и я полагала, что в какой-то степени так и было. Вознесшиеся - потомки богов. По крови, если не по рождению.
        А кроме того… еще есть я.
        Почти никто из обычных людей, стоящих в Большом зале, раньше не видел Деву. По одной только этой причине на меня бросали множество быстрых любопытных взглядов. Думаю, новости о смерти Малессы и попытке моего похищения уже широко разошлись и, уверена, внесли свою лепту в заполняющее зал встревоженно-любопытное гудение.
        Тони держалась совершенно иначе - она казалась полусонной. Я прикусила изнутри щеку, когда она подавила зевок. Мы здесь уже почти два часа, и мне стало интересно, болят ли задницы Тирманов так же, как мои ноги.
        Наверное, нет.
        Обоим на вид вполне комфортно. Герцогиня оделась в желтый шелк, и даже я не могла не признать, что герцогу очень идут черные брюки и фрак.
        Он всегда напоминал мне бледную змею, на которую я наткнулась на пляже однажды в детстве. На вид прекрасная, но ее укус опасен и часто смертелен.
        Банкир начал распространяться о достойном руководстве герцога и герцогини, и я, подавив зевок, перевела взгляд на храмы…
        И увидела его.
        Хоука.
        При виде него я ощутила странный толчок в груди. Он стоял между колоннами, сложив руки на широкой груди. Как и вчера, на его губах не было поддразнивающей полуулыбки, а черты казались бы суровее, если бы не падающие на лоб непокорные полночно-черные пряди, смягчающие выражение лица.
        Мою спину начало покалывать, кожа покрылась мурашками. Хоук смотрел на возвышение, туда, где стояла я, и, клянусь, даже через весь зал и сквозь вуаль наши взгляды встретились. Мы уставились друг на друга. Казалось, весь воздух вылетел из моих легких, весь зал унесся куда-то вдаль и воцарилась тишина.
        Мое сердце тяжело стучало, а ладони судорожно сжимались и разжимались. Он смотрит на меня, но так поступают и многие другие. Даже Вознесшиеся часто на меня пялятся.
        Я была диковиной, экспонатом, который раз в неделю выставляют на обозрение - как напоминание, что боги могут активно вмешиваться в рождения и жизни.
        Но мои ноги ослабели, а пульс участился, словно я целый час тренировала различные боевые приемы с Виктером.
        Мое внимание привлек Магнус, мажордом герцога, объявивший новых просителей.
        - Ваши милости, слова просят господин и госпожа Тулис.
        Из группы ожидающих выступила светловолосая чета в простой, но опрятной одежде. Муж обвивал рукой плечи невысокой жены, прижимая ее к себе. Волосы женщины были зачесаны назад с бескровного лица, никаких украшений она не носила, но в руках держала спеленатый сверток. Пока они шли к возвышению, сверток шевелился, из-под светло-голубого одеяла высовывались маленькие ручки и ножки. Глаза родителей были потуплены, головы склонены. Они подняли взгляды, только когда герцогиня это позволила.
        - Можете говорить, - произнесла она очень женственным и бесконечно мягким голосом.
        Она говорила как женщина, которая никогда не повышала голоса и не поднимала руку в гневе. И то и другое неправда - она делала это сотни раз. Интересно, есть ли у них с герцогом что-то общее? Я вообще не помнила, чтобы они прикасались друг к другу. Не сказать, что Вознесшимся так уж необходимо вступать в брак.
        В отличие от других, господин и госпожа Тулис явно испытывали друг к другу сильные чувства. Это читалось в том, как господин Тулис обнимал жену, и в том, как она взглянула сначала на него, а только потом - на герцогиню.
        - Спасибо. - Нервный взгляд жены метнулся на герцога. - Ваша милость.
        Герцог Тирман признательно склонил голову.
        - Не за что. Что мы можем сделать для вас и вашей семьи?
        - Мы пришли представить нашего сына, - объяснила она, поворачивая к возвышению сверток, из которого показалось сморщенное румяное личико с огромными глазами.
        Герцогиня наклонилась вперед, но ее сложенные руки остались на коленях.
        - Он милый. Как его зовут?
        - Тобиас, - ответил отец. - Смею сказать, ваша милость, он похож на мою жену, прелестный, как бутон.
        Мои губы изогнулись в усмешке.
        - В самом деле, - кивнула герцогиня. - Надеюсь, с вами и малышом все хорошо?
        - Да. Я вполне здорова, как и он, и сын - наша радость, настоящее благословение. - Госпожа Тулис выпрямилась, прижимая ребенка к груди. - Мы так его любим.
        - Он ваш первый сын? - спросил герцог.
        У господина Тулиса дернулся кадык.
        - Нет, ваша милость. Он наш третий сын.
        Герцогиня хлопнула в ладоши.
        - Тогда Тобиас - истинное благословение, он удостоится чести служить богам.
        - Поэтому мы здесь, ваша милость. - Мужчина приобнял жену. - Наш первый сын - наш дорогой Джейми - он… умер всего лишь три месяца назад.
        Господин Тулис прочистил горло.
        - Целители сказали, что от болезни крови. Понимаете, все произошло очень быстро. Только что он был здоров, носился повсюду и попадал в разные неприятности. А на следующее утро не смог подняться. Он протянул несколько дней, но покинул нас.
        - Мне очень жаль. - В голосе герцогини звучало сочувствие. Она выпрямилась в кресле. - А ваш второй сын?
        - Мы потеряли его от той же хвори, что и Джейми. - Мать начала дрожать. - Он прожил не больше года.
        Они потеряли двух сыновей? Мое сердце отозвалось болью за них. Несмотря на все свои утраты, я не могла даже приблизиться к постижению страдания родителей, которые потеряли ребенка, а тем более двух. Если бы я почувствовала их, то захотела бы что-то предпринять, а это не в моих силах. Не здесь. Я заперла свой дар.
        - Это истинная трагедия. Надеюсь, вы найдете утешение, зная, что ваш дорогой Джейми с богами, как и ваш второй сын.
        - Так и есть. Это помогло нам пережить потерю. - Госпожа Тулис бережно покачала малыша. - Мы пришли с надеждой, чтобы попросить…
        Она замолчала, не в силах договорить.
        Муж закончил за нее.
        - Мы пришли попросить, чтобы наш сын не проходил Ритуал, когда вырастет.
        По залу прокатился дружный вздох.
        Плечи господина Тулиса одеревенели, но он продолжал:
        - Я знаю, что много прошу от вас и от богов. Он наш третий сын, но мы потеряли двух первых, и хотя моя жена хочет еще детей, целители сказали, что ей больше не следует их иметь. Это наш единственный оставшийся ребенок. Он будет у нас последним.
        - Но все равно он ваш третий сын, - ответил герцог, и у меня сжалось сердце. - Жив ли первый - это не изменит того, что ваш второй сын, а теперь третий, предназначен служить богам.
        - Но у нас больше нет детей, ваша милость. - Нижняя губа госпожи Тулис дрожала, ее грудь вздымалась и опадала. - Если я забеременею, то могу умереть. Мы…
        - Я понимаю. - Однако тон герцога не изменился. - И вы должны понимать: пусть боги дали нам большую власть и авторитет, мы не можем ничего менять в вопросах Ритуала.
        - Но вы можете говорить с богами. - Господин Тулис шагнул было ближе, но резко остановился, когда несколько королевских гвардейцев двинулись вперед.
        Зрители зашептались. Я глянула туда, где стоял Хоук. Он смотрел на трагедию третьего сына Тулисов, что разыгрывалась перед нами, и его челюсти были тверды, как известняковые стены вокруг нас. Был ли у него второй, третий брат или сестра, которого отдали во время Ритуала? Который может отправиться служить ко двору и получить Благословение богов? Которого он больше никогда не увидит?
        - Вы можете просить за нас богов. Разве нет? - спросил господин Тулис. Его голос был хриплым, точно в горло забился песок. - Мы добрые люди.
        - Пожалуйста. - По лицу матери катились слезы. У меня чесались пальцы прикоснуться к ней, чтобы забрать боль хоть ненадолго. - Мы умоляем вас хотя бы попытаться. Мы знаем, что боги милосердны. Мы каждое утро и каждый вечер молимся Эйос и Никтосу за этот дар. Все, о чем мы просим…
        - Вы просите о невозможном. Тобиас - ваш третий сын, и таков естественный порядок вещей, - заявила герцогиня. У бедной матери вырвалось рыдание. - Я знаю, что это тяжело и больно, но ваш сын - дар богам, а не дар от них. Вот почему мы никогда их о таком не попросим.
        Почему? Какой вред от того, чтобы попросить? Наверняка у богов достаточно служителей, и один мальчик не нарушит естественный порядок вещей.
        Кроме того, в прошлом были исключения. Мой брат тому доказательство.
        Многие зрители казались шокированными, словно не могли поверить, что у кого-то хватило дерзости на такую просьбу. Хотя на лицах других отражалось сочувствие и гнев. Их взгляды были устремлены на возвышение, на герцога и герцогиню Тирман. И на меня.
        - Пожалуйста, умоляю вас, умоляю. - Отец упал на колени, молитвенно сложив руки.
        Я ахнула, мою грудь сдавило. Не знаю, как и почему, но мой дар вырвался из-под контроля, и мое чутье вышло наружу. Я резко вдохнула горе, хлынувшее в меня ледяными волнами. От его силы у меня затряслись колени, я едва могла дышать.
        Я почувствовала на спине руку Виктера и поняла, что он приготовился схватить меня, если я шагну к ним. Я призвала все свои силы, чтобы стоять на месте и ничего не делать.
        Оторвав взгляд от господина Тулиса, я заставила себя дышать глубоко и ровно. Взгляд моих расширенных глаз блуждал по толпе, пока я воображала мысленную стену, высокую, как Вал, и толстую, чтобы ничья боль не смогла ее проломить. Раньше это всегда срабатывало, сработало и сейчас. Сочувствие разжало когтистые лапы, но…
        Мой взгляд упал на какого-то блондина. Он стоял в нескольких рядах от возвышения, опустив подбородок, большую часть его лица скрывали упавшие вперед волосы. Я почувствовала… как что-то прожигает возведенную мною стену, но это было не похоже на страдание. Оно казалось горячим, как физическая боль, но… но, сглотнув, я ощутила в горле горький вкус. Должно быть, ему больно, но…
        Озадаченная, я закрыла глаза и стала восстанавливать стену, пока не ощутила лишь тяжелый стук своего сердца. Спустя несколько секунд я смогла сделать глубокий вдох, и наконец странное ощущение исчезло. Я открыла глаза.
        - Пожалуйста, - молил отец. - Мы любим сына. Мы хотим вырастить его хорошим человеком, чтобы…
        - Он вырастет в храмах Рахара и Ионы, где о нем будут заботиться, пока он служит богам, как заведено со времен первого Благословения. - Герцог говорил не допускающим возражений тоном, и женщина зарыдала еще горше. - Через нас боги защищают всех и каждого из вас от ужасов, находящихся за Валом. От того, что приходит с туманом. И все мы должны обеспечивать богов служителями. Вы хотите прогневить богов тем, что оставите ребенка дома, чтобы он стал старым, возможно, больным, и умер?
        Господин Тулис покачал головой. В его лице не было ни кровинки.
        - Нет, ваша милость, мы не хотим этого, но он наш сын…
        - Но именно об этом вы просите, - оборвал его герцог. - Через месяц после рождения вы отдадите его верховным жрецам, и вам за это воздастся.
        Не в силах больше смотреть на залитые слезами лица, я опять закрыла глаза, желая не слышать душераздирающих рыданий родителей. Хотя даже если бы я могла их забыть, то не стала бы этого делать. Мне нужно слышать их боль. Нужно видеть и запомнить. Служить богам в храмах - это честь, но вместе с тем и потеря.
        - Хватит плакать, - увещевала герцогиня. - Вы знаете, что это правильно и что у богов есть требования.
        Но правильным это не казалось. Какой вред был бы от просьбы оставить дома с родителями одного ребенка? Чтобы он рос, жил и стал полезным членом общества? Ни герцог, ни герцогиня не станут просить о такой простой услуге. Разве могут хоть одного смертного не тронуть мольбы матери, ее слезы, отчаяние ее мужа?
        Я знала ответ.
        Вознесшиеся больше не смертные.
        Глава 10
        Тони помогала закрепить вуаль, а я подавила зевок, чувствуя себя так, будто вовсе не отдыхала.
        Прошлой ночью мой разум отказывался отключаться. Я не переставая думала о Малессе и Рилане, об угрозе Темного и о том, что случилось с семьей Тулисов. Меня преследовало выражение полной безысходности на лице матери, когда муж вел ее из зала, а все расступались перед ними. Как будто просьба Тулисов сделала их заразными. Они ушли, баюкая младенца, а их горе задержалось, превратившись в осязаемую сущность.
        Но не только это будоражило мой ум.
        В памяти постоянно всплывало лицо Хоука, смотревшего на несчастную чету. От гнева он стиснул зубы и крепко сжал губы в упрямую линию. И среди публики он был не единственным, кто держался так, будто охвачен возмущением. Я вспомнила блондина и то, что почувствовала от него. Должно быть, то был какой-то вид боли, потому что я могу ощущать от других только боль. Но она напоминала мне гнев на лице Хоука и прочих присутствующих.
        Мужчин и женщин разных классов, которые не смотрели с неприязнью на Тулисов, а взирали на возвышение, неспособные скрыть недовольство и горечь. Отдали ли они своих третьих сыновей и дочерей жрецам? Или же вскоре их вторые сыновья и дочери отправятся после Ритуала ко двору?
        Заметили ли герцог с герцогиней эти взгляды? Сомневаюсь. Но уверена, что королевские гвардейцы их не проглядели.
        Как сказал Виктер, мы живем в неспокойное время, и смута распространяется. Вряд ли все беды можно спихнуть на Последователей. Часть вины ложится на естественный порядок вещей, на Ритуал, который кажется неправильным, когда игнорируются уважительные причины, как в случае Тулисов.
        Можно ли это изменить? Порядок вещей? Эти размышления тоже не давали мне уснуть. Наверняка на службе у богов достаточно сыновей и дочерей. У них есть целое королевство. Может, следует ввести индивидуальных подход, когда речь заходит о тех, кому служить богам во время Ритуала? Многие родители почитали за честь отдать своих детей, а некоторым на службе богам жилось лучше, чем если бы они остались дома. Когда перед Вознесением вернусь в столицу, смогу ли я изменить порядок вещей? Есть ли у меня на это власть? Уж точно у меня ее больше, чем у леди и лордов-в-ожидании, поскольку я Дева. Я могу просить королеву о Тулисах, а если вернусь от богов как Вознесшаяся, то смогу продолжать ходатайствовать об изменениях.
        Я могу хотя бы попытаться - это уже больше того, на что хватило герцога с герцогиней. Придя к этому решению, я наконец погрузилась в сон, но всего через пару часов проснулась, чтобы встретиться с Виктером.
        - Похоже, тебе не помешало бы вздремнуть, - заметила Тони, закрепляя последнюю цепочку вуали.
        - Если бы только я могла, - вздохнула я.
        - Удивительно, почему ты не можешь поспать днем. - Она подоткнула концы вуали так, чтобы та опускалась до середины спины. - Дайте мне удобное кресло, и…
        - Ты можешь отключиться за считаные минуты. Я прямо завидую. - Я обулась в белые туфельки со слишком тонкой подошвой. - Я не могу спать после восхода солнца.
        - Это потому что ты не можешь сидеть сложа руки. А чтобы уснуть, нужно немного побездельничать, что мне отлично удается.
        Я рассмеялась.
        - У всех свои таланты.
        Она стрельнула в меня взглядом, и тут раздался резкий стук в дверь, а затем послышался голос Виктера. Я со стоном направилась к двери, хотя и ожидала его прихода. Я должна встретиться со жрицей Аналией для молитв, но на самом деле во время таких визитов жрица нещадно критиковала меня, начиная с осанки и заканчивая складками на платье.
        - Если хочешь избежать визита, я скажу Виктеру, что ты выскочила в окно, - предложила Тони.
        Я фыркнула.
        - Этим я выиграю всего пять секунд.
        - И правда.
        Тони подошла к двери впереди меня и распахнула ее. Увидев лицо Виктера, я насторожилась. Складки вокруг его рта углубились от напряжения.
        - Что случилось? - спросила я.
        - Тебя зовут к герцогу с герцогиней, - объявил он, и от страха мои внутренности завязались узлом.
        Тони бросила на меня быстрый нервный взгляд.
        - Зачем?
        - Полагаю, речь пойдет об охраннике, который заменит Рилана, - ответил он.
        Тони испытала облегчение, судя по тому, как расслабились ее плечи. Я же напряглась еще сильнее.
        - И ты знаешь, кто это? - Я вышла за ним в коридор.
        Он покачал головой, и локон песочных волос упал ему на лоб.
        - Мне не сказали.
        В этом не было ничего необычного, но я подумала, Виктер должен был одним из первых узнать, с кем ему предстоит работать вместо Рилана.
        - А что насчет жрицы Аналии? - спросила я, игнорируя поднятые брови Тони, идущей рядом со мной.
        И да, я тоже удивилась своему вопросу после того, как выпрыгнуть из окна казалось предпочтительнее, чем полдня выслушивать нотации о моих недостатках. Но в душе у меня поселилось нехорошее, тревожное предчувствие.
        - Ей посоветовали отменить урок на этой неделе, - ответил Виктер. - Уверен, это известие тебя расстроит.
        Тони подавила смешок, а я показала язык спине Виктера.
        Мы дошли до конца пустого крыла замка и свернули на узкую лестничную площадку к главной лестнице. Широкие каменные ступени вели в большое фойе, где слуги вытирали пыль со статуй Пенеллаф и Рейна. Восьмифутовые статуи из известняка стояли в центре круглого помещения, их вытирали каждый день. Я не представляла, как на них могло появиться хотя бы пятнышко пыли или грязи.
        Фойе вело в переднюю часть замка, где находились Большой зал, гостиные и атриум. Однако Виктер повел нас под арку, украшенную пышной зеленой гирляндой. Большой пиршественный стол, предназначенный для десятков гостей, был пуст, за исключением золотой вазы посередине. В ней стояло несколько ночных роз с длинными стеблями. У меня перехватило дыхание, я не сводила глаз с роз, пока мы обходили стол и шли направо, к приоткрытой двери. Вид цветов, их аромат…
        Я практически чувствовала запах крови.
        Тони легонько тронула меня за плечо, привлекая внимание. Я вздохнула и заставила себя улыбнуться. Она задержала на мне обеспокоенный взгляд, пока Виктер открывал дверь в один из многих кабинетов Тирманов - тот, в котором устраивали официальные встречи. Я обвела взглядом комнату, и мое сердце замерло.
        Не потому что за столом темного дерева сидел герцог и, склонив голову, просматривал какую-то бумагу. Не потому, что справа от стола стояла герцогиня, беседуя с капитаном Янсеном. Мою реакцию вызвал темноволосый молодой человек рядом с капитаном. Одетый в черное, в броне из кожи и железа.
        Я разомкнула губы, сердце отчаянно заколотилось. Тони резко остановилась и быстро заморгала, словно наткнулась в кабинете на кого-то из богов. Она медленно повернулась ко мне, и уголки ее губ поднялись. Она смотрела на меня с любопытством и насмешкой, и я уверена, что если бы она могла видеть мое лицо, то у меня оказался бы такой вид, словно я вот-вот выскочу из кабинета.
        В этот момент я очень пожалела, что не рассказала ей о Хоуке и «Красной жемчужине».
        Я не могла придумать иной причины тому, что Хоук стоит здесь с капитаном, но отчаянно цеплялась за надежду, что Виктер ошибся и дело не касается замены Рилана. Но какая еще могла быть причина?
        Внезапно во мне зародился новый страх. А если Хоук выяснил, что это я была в «Красной жемчужине»? О боги! Это казалось невероятным, но разве назначение Хоука моим телохранителем не так же невероятно? Сердце забилось с новой силой, словно пыталось обогнать само себя.
        Герцог оторвался от бумаги. На его холодном красивом лице не было никаких намеков на то, о чем пойдет речь.
        - Виктер, пожалуйста, закрой дверь.
        Пока Виктер выполнял просьбу, детали парадного кабинета со всей яркостью бросились мне в глаза. Золотой королевский герб, нарисованный на белом мраморе стены позади герцога, ослеплял. На голых стенах разительным контрастом выделялись протянувшиеся по всему периметру кабинета черные рейки для защиты от спинок кресел. Помимо кресла, в котором сидел герцог, рядом стояло еще только одно - роскошное кремовое кресло с подголовником, которое обычно занимала герцогиня. Кроме него единственными местами для сидения служили отполированные скамьи из известняка, расставленные тремя аккуратными рядами.
        Кабинет был холодным, под стать герцогу, но все равно лучше того, который он обычно предпочитал. Того, в который меня так часто вызывали.
        - Спасибо. - Тирман кивнул Виктеру, улыбнувшись сомкнутыми губами, и положил бумагу на стол. Его черные, бездонные глаза переместились туда, где я стояла. Поджав губы, он поманил меня рукой. - Пенеллаф, прошу, садись.
        Я заставила себя преодолеть короткое расстояние на странно онемевших ногах, явственно осознавая, что Хоук следит за каждым моим шагом. Не нужно было оборачиваться, чтобы знать: он наблюдает за мной. Его взгляд всегда был таким пристальным. Я села на краешек средней скамьи, сложив руки на коленях. Тони устроилась позади меня, а Виктер встал справа, между мной и Хоуком.
        - Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь, Пенеллаф? - поинтересовалась герцогиня, занимая кресло за столом.
        Надеясь, что от меня ожидают только простого да и не будут задавать вопросов, я кивнула.
        - Я рада. Я боялась, тебя чересчур утомит присутствие на Городском Совете так скоро после нападения.
        В кои-то веки я возблагодарила вуаль. Потому что если бы мое лицо было видно, то никак не удалось бы скрыть, насколько нелепо беспокойство герцогини. Я была в синяках. Никаких серьезных ран или выстрелов в грудь, как с Риланом. Со мной все было хорошо. С Риланом - нет и никогда не будет.
        - Мы собрались здесь из-за того, что произошло в саду, - начал герцог, и я вся напряглась. - После гибели…
        Он сдвинул светлые брови. Я недоверчиво смотрела на него.
        - Как его имя? - спросил он у герцогини, и та наморщила лоб. - Гвардейца?
        - Рилан Кил, ваша милость, - ответил Виктер, прежде чем я сама выпалила имя.
        Герцог щелкнул пальцами.
        - Ах да, Риан. После гибели Риана у тебя остался только один телохранитель.
        Я стиснула кулаки. Рилан. Его звали Рилан, а не Риан.
        Герцога никто не поправил.
        - Надо же, - добавил он после паузы, и его губы слегка изогнулись в насмешливой улыбке. - Потерять двух телохранителей за год. Надеюсь, это не войдет в привычку.
        Он произнес это так, словно в том была моя вина.
        - Как бы то ни было, в связи с приближающимся Ритуалом и твоим грядущим Вознесением одного Виктера недостаточно, чтобы присматривать за тобой, - продолжал Тирман. - Нам нужно заменить Риана.
        Я прикусила щеку изнутри.
        - Поэтому, я уверен, ты теперь понимаешь, зачем здесь капитан Янсен и гвардеец Флинн.
        Я затаила дыхание.
        - С этого момента гвардеец Флинн займет место Риана, - сказал герцог. Он подтвердил то, что я уже предполагала, как только вошла в кабинет, но слышать это вслух - совершенно другое дело. - Уверен, это неожиданно, поскольку он в городе человек новый и довольно молод для того, чтобы войти в королевскую гвардию.
        Я так и думала. Герцог словно бы тоже ставил назначение под вопрос.
        - В очереди на повышение стоят несколько гвардейцев с Вала, и выбор Хоука не является пренебрежением к ним. - Герцог откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. - Капитан уверил нас, что Хоук лучше подходит для такого задания.
        Я не могла поверить в происходящее.
        - Да, гвардеец Флинн - новый человек в городе, но в этом нет ничего плохого. Он может смотреть на вероятные угрозы свежим взглядом, - заговорил капитан Янсен, почти слово в слово повторяя то, что сказал Виктер. - Любые гвардейцы проглядели бы потенциальную опасность в Садах Королевы. Не из-за нехватки мастерства…
        - Спорно, - пробормотал герцог.
        Капитан проявил мудрость, не заметив комментария, и продолжал:
        - …а из-за ложного ощущения безопасности и из-за самонадеянности, которые часто сопутствуют тем, кто слишком долго пробыл в одном городе. Хоук лишен этого недостатка.
        - Кроме того, он имеет недавний опыт столкновения с опасностями за Валом, - добавила герцогиня, и я перевела взгляд на нее. - До твоего Вознесения осталось меньше года, но даже если тебя призовут для Вознесения раньше, чем ожидается, телохранитель с таким опытом неоценим. Нам не придется отвлекать наших следопытов, чтобы обеспечить тебе как можно более безопасное путешествие в столицу. Как ты знаешь, Последователи и Темный - не единственные опасности в пути.
        Я знала.
        И ее слова имели смысл. У нас очень мало следопытов и не так много гвардейцев, подходящих для путешествия за Вал. Тех, кто отличается в искусстве…
        Убивать.
        Разве Хоук не сказал, что он мастер в своем ремесле?
        - Свою роль в этом решении сыграла и вероятность того, что вас могут неожиданно призвать в столицу, - заявил Янсен. - Мы планируем поездки за Вал загодя, по крайней мере за шесть месяцев, и может случиться так, что нам придется ждать возвращения следопытов, если королева потребует вашего присутствия. С приставленным к вам Хоуком мы, скорее всего, сможем избежать подобной ситуации.
        Неужели я прогневила богов?
        Что неудивительно, учитывая все мои выходки. Наверное, они наблюдали, и вот оно, мое наказание. Во имя всех богов, как капитан может думать, что единственный гвардеец с Вала больше подходит и более умел?
        Неужели Хоук настолько хорош?
        Я невольно посмотрела на Хоука - его взгляд был прикован ко мне. По спине пробежала дрожь. Он согласно наклонил голову, и, клянусь, его янтарные глаза слегка блеснули, словно вся эта ситуация его забавляла. Наверняка это моя паранойя.
        - Очень вероятно, что в каких-то ситуациях, как телохранитель Девы, ты можешь увидеть ее без вуали. - Тон герцогини был мягким, даже немного сочувствующим, и меня как громом поразило. Я поняла, что сейчас будет. - Когда видишь чье-то лицо впервые, это может отвлечь, особенно если это Избранная, и помешать тебе ее защищать. Вот почему боги дозволяют такое исключение.
        Я была так поглощена страхом разоблачения, что забыла о том, как Рилана назначили работать с Виктером.
        - Капитан Янсен, будьте добры, выйдите, - сказал герцог, и я уставилась на него расширенными глазами. На его лице блуждала едва уловимая улыбка - довольная, нисколько не напускная.
        Я даже не поняла, что капитан вышел, пока за ним не захлопнулась дверь, отчего я подскочила.
        - Ты сейчас увидишь то, что видели лишь немногие избранные, Деву без вуали, - обратился Тирман к Хоуку, но его взгляд был устремлен на меня, на мои дрожащие руки. На его лице появилась настоящая улыбка, отчего у меня внутри все перевернулось. - Пенеллаф, пожалуйста, покажи себя.
        Глава 11
        Всего несколько раз в жизни реальность казалась мне сном.
        Один из них - ночь, когда я услышала крики матери и призыв отца убегать. Все происходило как в тумане, словно моя душа каким-то образом отделилась от тела. Убийство моих родителей было гораздо более серьезным и болезненным событием, чем происходящее сейчас. Тем не менее я в одном шаге от разоблачения. А если Хоук расскажет герцогу, где я была…
        У меня пересохло во рту, а сердце словно стиснули в кулаке.
        Наверное, Виктер был в чем-то прав, когда говорил, что я хочу, чтобы меня признали недостойной. Но даже если и так, то я мечтаю быть как можно дальше от герцога в тот момент, когда это случится.
        В тот вечер в «Красной жемчужине» Хоук не видел мое лицо целиком, но видел достаточно, чтобы узнать. Рано или поздно он узнает. Может, когда услышит мой голос. Тем не менее я не предполагала, что это произойдет здесь, в присутствии герцога и герцогини.
        - Пенеллаф. - В тоне герцога звучало предостережение. Я слишком затянула. - Мы не можем ждать тебя весь день.
        - Дай ей еще минуту, Дориан. - Герцогиня повернулась к мужу. - Ты знаешь, почему она медлит. Время у нас есть.
        Я медлила не по той причине, о которой они думали и из-за которой герцог так довольно улыбался. Разумеется, мне было неуютно с открытым лицом и не хотелось показывать шрамы Хоуку. Однако, если честно, я сейчас волновалась вовсе не об этом. Но герцог, наверное, мысленно кричал от извращенной радости.
        Этот человек ненавидел меня всей душой.
        Дориан Тирман притворялся, что это не так; что он, как и его жена, считает меня чудом, Избранной. Но я знала правду. Наше общение в другом его кабинете показывало, как он ко мне относится.
        Не знаю, почему он так меня ненавидит, но на то должна быть какая-то причина. Насколько мне известно, с леди и лордами-в-ожидании он вел себя вежливо. А со мной? Ему ничто так не нравилось, как найти что-нибудь, причиняющее мне неудобство, и пользоваться этим. Чтобы доставить ему истинную радость, мне было достаточно чем-нибудь расстроить его и тем самым дать повод продолжить уроки.
        Лицо у меня горело как в огне - скорее от гнева и досады, чем от неловкости. Тони встала, но я уже взялась за застежки на цепочках и чуть не оторвала их, расстегивая. Вуаль освободилась. Прежде чем она упала, Тони подхватила ее и помогла снять.
        Холодный воздух защекотал мои щеки и шею. Я смотрела на герцога в упор. Не знаю, что он увидел на моем лице, но его улыбка пропала, а глаза превратились в осколки обсидиана. Он стиснул зубы, и я, понимая, что этого делать не следует, все же не смогла удержаться…
        И улыбнулась.
        Это был лишь намек на усмешку, возможно, незаметный ни для кого, кроме герцога, но он его увидел. Я знала, что увидел.
        Конечно, потом я за это заплачу, но в тот момент наказание меня не волновало.
        Справа кто-то пошевелился, прервав мои эпичные переглядки с герцогом и напомнив, что мы не одни в комнате. И на меня смотрит не только герцог.
        Хоуку была видна правая сторона моего лица, та, которую герцог часто называл прекрасной. Сторона, которую я, как предполагала, унаследовала от матери.
        Размеренно дыша, я повернула голову к Хоуку, чтобы он увидел мое лицо полностью. Не в профиль. Не в маске, скрывающей два шрама. Мои волосы были заплетены в косу и подколоты в узел, так что они не могли падать на лицо завесой. Он увидел все, что было открыто в «Красной жемчужине», и еще больше. Он увидел шрамы. Я приготовилась. Как и герцог, я знала, что нужно быть готовой, потому что в глубине души, известно это Тирману или нет, я сознавала, что реакция Хоука на меня подействует.
        И ранит меня больнее, чем следовало.
        Но будь я проклята, если это выдам.
        Подняв подбородок, я ждала увидеть потрясение, или отвращение, или, что еще хуже, жалость. Меньшего я не ожидала. Красоту желают, ей поклоняются, особенно безупречной.
        Потому что красота считается божественной.
        Взгляд Хоука блуждал по моему лицу и был таким пристальным, что я словно ощущала его на шрамах, на щеках и потом на губах. По моим плечам пробежала дрожь, и его глаза встретились с моими. Наши взгляды сомкнулись и не отрывались. Казалось, из комнаты вылетел весь воздух, и я чувствовала, что покраснела так, словно слишком долго просидела на солнце.
        Не знаю, что я видела на его лице, но его черты не искажало ни потрясение, ни отвращение, ни тем более жалость. Но лицо и не было совсем безучастным. Что-то такое таилось в его глазах, в уголках губ, но я понятия не имела, что это.
        Потом обманчиво любезным тоном заговорил герцог:
        - Она в самом деле уникальна.
        Я застыла.
        - Половина ее лица - шедевр, - промурлыкал герцог. Меня окатило холодом, а потом жаром, и внутри все сжалось. - А другая половина - кошмар.
        По моим рукам пробежала дрожь, но я не опускала подбородок, подавляя желание схватить что-нибудь и швырнуть в лицо герцогу.
        Заговорила герцогиня, но я не поняла, что она сказала. Не отрывая от меня взгляда, Хоук шагнул вперед.
        - Обе половины прекрасны как единое целое.
        Я разомкнула губы в резком вдохе. Я не могла смотреть на герцога, чтобы понять его реакцию, хотя уверена, что она поистине катастрофична.
        Хоук положил руку на рукоять меча и слегка поклонился, так и не отведя взгляда от моего.
        - Клянусь своим мечом и своей жизнью защищать тебя, Пенеллаф, - заговорил он глубоким и ровным голосом, напомнившим мне изысканный шоколад. - С этого момента и до последнего мгновения я твой.

* * *
        Закрыв за собой дверь спальни, я прислонилась к ней, тяжело дыша. Он произнес мое имя, когда приносил клятву телохранителя. Он поклялся не тому, что я представляю, а мне самой, и это…
        И это было не так, как полагалось.
        «Клянусь своим мечом и своей жизнью защищать тебя, Дева, Избранная. С этого момента и до последнего мгновения я твой».
        Вот такую клятву приносил Виктер, и Ханнес, и потом Рилан.
        Разве капитан не сообщил Хоуку правильные слова? Не представляю, что он мог забыть. После того, как Хоук выпрямился, лицо у герцога было такое, словно он мог взглядом поджечь мокрую траву.
        Тони развернулась ко мне, ее светло-голубое платье зашелестело вокруг ног.
        - Поппи, у тебя в телохранителях Хоук Флинн.
        - Знаю.
        - Поппи! - она практически прокричала мое имя. - Это! - Она показала на коридор. - Твой телохранитель.
        Мое сердце кувыркнулось.
        - Потише. - Я отлипла от двери и, взяв Тони за руку, оттащила ее в глубину комнаты. - Может, он стоит снаружи…
        - Как твой личный охранник, - заявила она в третий раз.
        - Знаю.
        С колотящимся сердцем я повела ее к окну.
        - И я знаю, что это звучит ужасно, но я должна сказать. Не могу сдержаться. - Ее глаза были широко распахнуты от возбуждения. - Это такое существенное повышение по службе.
        - Тони, - повторила я, отпуская ее руку.
        - Знаю. Сознаю, что это ужасно, но я должна сказать. - Она прижала руку к груди, глядя на дверь. - Он… он воспринял это с таким энтузиазмом.
        В самом деле.
        - И он явно заинтересован в продвижении по службе.
        Она сдвинула брови, повернувшись ко мне.
        - Почему ты так говоришь?
        Я уставилась на нее, гадая, обратила ли она хоть малейшее внимание на слова герцога.
        - Ты вообще слышала о настолько юных королевских гвардейцах?
        Тони наморщила нос.
        - Нет. Ты не слышала. Вот как полезна дружба с капитаном королевской гвардии, - подчеркнула я. Сердце по-прежнему колотилось. - Не могу поверить, что не нашлось настолько же квалифицированного королевского гвардейца.
        Она открыла рот, закрыла и прищурилась.
        - Какая-то у тебя странная реакция.
        Я скрестила на груди руки.
        - Не понимаю, о чем ты.
        - Не понимаешь? Ты смотрела, как он тренируется во дворе…
        - Не смотрела!
        Еще как смотрела.
        Тони склонила голову набок.
        - Я не один раз стояла рядом с тобой, когда ты наблюдала с балкона за тренировкой гвардейцев, и ты смотрела не на первого попавшегося. Ты смотрела на него.
        Я захлопнула рот.
        - Ты ведешь себя так, будто почти злишься на то, что его назначили твоим телохранителем. И если нет чего-то, что ты мне не говоришь, то я понятия не имею, в чем дело.
        Я много чего ей не говорила.
        Она пристально смотрела на меня, и подозрение в ее глазах нарастало.
        - Что ты мне не рассказала? Он что-то говорил тебе раньше?
        - Разве у меня была возможность поговорить с ним? - слабо возразила я.
        - Ты незаметно шныряешь по замку и, я уверена, ты подслушала много чего, и на самом деле тебе даже не нужно с кем-то разговаривать. - Она шагнула вперед и, понизив голос, спросила: - Ты подслушала, как он говорил что-то плохое?
        Я покачала головой.
        - Поппи…
        Меньше всего мне хотелось, чтобы она думала, будто Хоук сделал что-то нехорошее. Вот почему у меня вырвались следующие слова. А может, потому что я должна была что-нибудь сказать.
        - Я с ним целовалась.
        Тони разинула рот.
        - Что?
        - Или он со мной целовался, - поправила я. - Ну, мы целовались. Это был взаимный поцелуй…
        - Да я поняла! - воскликнула она и судорожно вздохнула. - Когда это было? Как это случилось? И почему я об этом слышу только сейчас?
        Я плюхнулась в кресло у камина.
        - Это было… это было в тот вечер, когда я ходила в «Красную жемчужину».
        - Я знала. - Тони топнула ногой в туфельке. - Я знала, было еще что-то. Ты вела себя как-то странно, слишком волновалась о том, что попадешь в неприятности. О! Мне хочется в тебя чем-нибудь швырнуть. Не могу поверить, что ты ничего не сказала. Я бы прокричала это с крыши замка.
        - Ты бы прокричала, потому что можешь. Тебе ничего не будет. А мне?
        - Знаю. Знаю. Все это запрещено. - Она подскочила к другому креслу, села, наклонилась ко мне. - Но я твоя подруга. Предполагается, что подругам говорят такие вещи.
        Подруга.
        Я так сильно хотела верить в то, что мы подруги. Что были бы подругами, если бы ее не приставили ко мне.
        - Прости, что я ничего не сказала. Просто… я делала многое, чего не следовало, но это… это другое. Я думала, если не буду никому говорить, то… ну, я не знаю.
        - Что тебе сойдет с рук? Что боги не узнают? - Тони покачала головой. - Если боги знают сейчас, они знали и тогда, Поппи.
        - Я знаю, - прошептала я.
        Я чувствовала себя ужасно, но не могла сказать ей, почему утаила. Я не хотела ее обидеть и чувствовала, что она обидится. И мне даже не нужно будет отпускать чутье, чтобы это понять.
        - Я прощу тебе твою скрытность, если расскажешь, что там случилось, во всех-всех подробностях, - заявила Тони.
        Я вымучила улыбку и сделала, как она просила. Ну, почти. Неторопливо расстегивая вуаль и расстилая ее на коленях, я поведала о том, как пришла к нему в комнату и как он принял меня за Бритту. Рассказала, как он предложил сделать все, что я пожелаю, когда понял, что я - не она, и как попросил подождать его возвращения. Но не рассказала, как еще он целовал меня.
        Тони смотрела на меня с не меньшим благоговением, чем Агнес, понявшая, что я - Дева.
        - О боги, Поппи!
        Я медленно кивнула.
        - Как жаль, что ты не осталась.
        - Тони, - вздохнула я.
        - Что? Только не говори, будто ты не жалела, что не осталась. Будто ни капельки не жалела.
        Я не могла этого сказать.
        - Спорим, что если бы ты осталась, то больше не была бы Девой?
        - Тони!
        - Что? - Она рассмеялась. - Я шучу. Но ты вряд ли осталась бы Девой. Скажи, тебе… понравилось? Целоваться?
        Я прикусила губу, почти жалея, что не могу солгать.
        - Да. Понравилось.
        - Тогда почему тебя так расстроило то, что он теперь твой телохранитель?
        - Почему? Наверное, твой разум затмили гормоны.
        - Спасибо большое, гормоны всегда затмевают мне разум.
        Я фыркнула.
        - Он узнает меня. Достаточно хоть раз услышать мой голос.
        - Наверное, да.
        - Что, если он тогда пойдет к герцогу и расскажет, что я была в «Красной жемчужине»? Что я… позволила себя поцеловать? - И даже больше. Но и поцелуй - достаточно плохо. - Он, наверное, один из самых молодых в королевской гвардии, если не самый молодой. Ясно, что он заинтересован в повышении, и лучший способ для этого - заручиться благосклонностью герцога. Ты знаешь, как относятся к его любимчикам среди гвардейцев и слуг! Даже лучше, чем к придворным.
        - Не думаю, что он добивается благосклонности его милости, - возразила Тони. - Он назвал тебя прекрасной.
        - Уверена, это просто из доброты.
        Она уставилась на меня так, словно я призналась в том, что ем собачью шерсть.
        - Во-первых, ты красивая. Ты знаешь это…
        - Я так сказала не затем, чтобы напроситься на комплимент.
        - Знаю, но испытываю непреодолимую потребность напомнить тебе об этом. - Она одарила меня широкой улыбкой. - Он не обязан был отвечать этому засранцу герцогу.
        Мои губы дернулись.
        - Он мог просто проигнорировать его замечание и произнести клятву королевского гвардейца, которая, между прочим, у него вышла такой… сексуальной.
        - Да, - согласилась я, думая о том, что до вечера в «Красной жемчужине» я бы не заметила этого. - Да, у него вышло именно так.
        - Чтоб ты знала, меня саму в жар бросило. Но вернемся к самому важному. Думаешь, он тебя уже узнал?
        - Не знаю. - Я прислонилась затылком к подголовнику. - Той ночью на мне была маска, и он ее не снял, но, думаю, я бы узнала человека, будь он в маске или без нее.
        Она кивнула.
        - Наверное, я бы тоже, и уж точно на такое способен королевский гвардеец.
        - Тогда это означает, что он предпочел не рассказывать.
        Он не произнес ни слова, когда вместе с Виктером вел нас в мои покои.
        - Хотя он мог и не узнать меня. В той комнате было плохое освещение.
        - Если он не узнал, то, я думаю, узнает, когда ты заговоришь, как ты и сказала. Вряд ли ты все время будешь молчать как рыба, когда он рядом, - заявила Тони. - Это было бы подозрительно.
        - Само собой.
        - И странно.
        - Согласна. - Я играла цепочкой на вуали. - Не понимаю. То ли он не узнал, то ли узнал и предпочел ничего не говорить. Может, он планирует помыкать мной или что-то вроде того.
        Тони сдвинула брови.
        - Ты невероятно подозрительна.
        Я хотела было возразить, но поняла, что не могу, и разумно пропустила ее замечание мимо ушей.
        - Наверное, он меня не узнал. - На меня нахлынула дикая смесь облегчения и разочарования, приправленные трепетом предвкушения. - Но знаешь что?
        - Что?
        - Я не понимаю, испытываю я облегчение или разочарование от того, что он меня не узнал. И радуюсь ли тому, что может узнать. - Покачав головой, я рассмеялась. - Я просто не знаю, но это неважно. То, что… что произошло между нами, было только один раз. Это просто… случайность. Такое больше не повторится.
        - Ну конечно, - пробормотала Тони.
        - Я даже не думаю, что он хотел бы это повторить, особенно теперь, когда знает, кто я такая. Если знает.
        - Ну-ну.
        - Но я пытаюсь сказать, что нечего даже рассуждать об этом. Имеет значение только то, что он сделает со своей осведомленностью, - закончила я и кивнула.
        У Тони был такой вид, словно она вот-вот захлопает в ладоши.
        - Знаешь, что я думаю?
        - Боюсь услышать.
        Ее карие глаза заблестели.
        - Дела принимают очень интересный оборот!
        Глава 12
        На следующее утро я сидела в просторном, залитом солнцем атриуме с Тони и не с одной, а даже с двумя леди-в-ожидании, удивляясь тому, как меня угораздило попасть в такую ситуацию.
        Мои прогулки всегда хорошо планировались по времени, чтобы кроме меня в помещении никого не было, особенно если я ходила в атриум. Когда я полчаса назад пришла сюда, тут, как всегда, было абсолютно пусто.
        Но через несколько минут все изменилось. Мы сидели с Тони и ели крохотные сандвичи, которые она прихватила в другой комнате, но тут явились Лорен и Дафина. И хотя я сидела очень пристойно - руки сложены на коленях, лодыжки скрещены, а ступни спрятаны под подолом платья цвета слоновой кости, - мне не следовало здесь находиться.
        Не следовало здесь сидеть, поскольку леди-в-ожидании расположились за тем же столом, что и я с Тони. Ситуацию легко можно истолковать таким образом, будто я общаюсь с ними, а это строжайше запрещено жрецами. По их словам, общение - слишком большая вольность.
        Хотя я не общалась. Наверное, я представляла собой картину благовоспитанности и безмятежности. Или меня можно было принять за статую Девы в вуали. Внешне я казалась спокойной, но внутри представляла собой измученный комок нервов. Отчасти это из-за недосыпа прошлой ночью - ну, если честно, несколько ночей. А отчасти потому, что мне непременно поставят в вину присутствие Дафины и Лорен. Я даже не знала, можно ли мне находиться в атриуме. Раньше этот вопрос не поднимался и со мной никто на эту тему не говорил. Тем не менее в мои прошлые визиты в атриум там никого не было, разве что проходил случайный слуга или гвардеец. Однако леди-в-ожидании были не единственными причинами моего неуемного беспокойства.
        Изначальная причина стояла наискосок от моего места, держа руку на рукояти меча и бдительно следя янтарными глазами.
        Хоук.
        Так странно поднимать голову и видеть его там. И не только потому, что обычно за нашими с Тони поздними завтраками в атриуме наблюдал Рилан. С Хоуком все было совершенно иначе. Рилан обычно небрежно стоял у самого входа и пялился в сад или болтал с каким-нибудь околачивающимся поблизости королевским гвардейцем. Хоук вел себя иначе. Он нашел место, откуда открывался обзор на весь ярко освещенный атриум и сад снаружи.
        К счастью, из этих окон не видно роз.
        К несчастью, я часто ловила себя на том, что смотрю на фонтан с Девой в вуали.
        Всего за один день фонтан превратился в болезненное свидетельство того, насколько небрежным стал Рилан с точки зрения обеспечения безопасности. Конечно, раньше на меня никто не покушался, вот он и расслабился. Мне было неприятно это признавать - как будто я его предаю. Но не только замена Рилана делала этот поздний завтрак столь отличным от прежних.
        Еще одним отличием было появление двух леди-в-ожидании. Полагаю, это вообще их первое посещение атриума со времени прибытия в замок Тирман.
        Дафина, вторая дочь богатого торговца, обмахивалась шелковым лиловым веером с таким остервенением, словно старалась убить какое-то видимое только ей насекомое. Хотя в окна лились лучи предполуденного солнца, в атриуме было прохладно, и я сомневалась, что Дафине стало жарко от огуречных сандвичей и чая.
        Лорен, вторая дочь успешного финансиста, прекратила нашивать крохотные стразы на маску для предстоящего Ритуала и полностью сосредоточилась на темноволосом королевском гвардейце, ловя каждое его движение. Уверена, она теперь знает, сколько вдохов в минуту делает Хоук.
        В глубине души я знала, почему не ушла из атриума, как следовало сделать и как ожидала от меня Тони. Я поняла, почему рискую нарушить запреты ради того, чтобы просто сидеть и думать о своем.
        Меня увлекли ужимки этих двух леди-в-ожидании.
        Лорен уже сделала несколько попыток привлечь внимание Хоука. Притворившись, что увлечена птичкой с синими крыльями, прыгающей по веткам ближайшего к окну дерева, она уронила мешочек со стразами, и Хоук галантно помог их собрать. Затем Дафина притворилась, что по какой-то непонятной причине падает в обморок. Каким-то образом вырез ее голубого платья соскользнул так низко, что мне стало интересно, как ей удалось не выпасть из него.
        Я бы не смогла потерять платье, даже если бы оно горело.
        У моего были струящиеся рукава, крохотные бусинки и лиф почти до самой шеи. Ткань такая тонкая и изящная, что не скрыла бы набедренные ножны с кинжалом. Я верну их на место, как только смогу переодеться во что-то другое.
        Как джентльмен, Хоук проводил Дафину до ее кресла и принес ей стакан мятной воды. Чтобы не отставать, Лорен испытала приступ внезапной и необъяснимой головной боли, который быстро прошел, как только Хоук одарил ее улыбкой, отчего на его правой щеке появилась ямочка.
        Не было у них ни головной боли, ни обморока. Я из любопытства отпустила чутье и не ощутила ни от одной из леди-в-ожидании ни боли, ни страдания, кроме легкой печали. Возможно, печаль вызвала смерть Малессы, хотя о ней никто не говорил.
        - Знаете, что я слышала? - Дафина захлопнула веер и прикусила нижнюю губу, глядя на Хоука. - Кое-кто… - она понизила голос и растягивала слова, - стал часто посещать один из этих… - Она бросила на меня взгляд. - Один из этих притонов в городе.
        - Притонов? - переспросила Тони, перестав делать вид, что двух леди здесь нет.
        Я не могла ее винить. Она дружила с этими леди-в-ожидании, и хотя те прекрасно знали, что им нельзя со мной сидеть, Тони, похоже, так же развлекалась их уловками, как и я.
        Дафина бросила на нее многозначительный взгляд.
        - Ты знаешь, что это, - там мужчины и женщины играют в карты и другие игры.
        Тони вскинула брови.
        - Ты говоришь о «Красной жемчужине»?
        - Старалась сказать это уклончиво. - Дафина со вздохом метнула многозначительный взгляд в мою сторону. - Но да.
        Я чуть не рассмеялась над попыткой Дафины уберечь меня от знаний о таком месте. Интересно, как бы она отреагировала, если бы узнала, что я там побывала?
        - И что ты слышала о том, что этот человек делает в таком заведении? - Тони толкнула меня ногой под столом. - Наверное, играет в карты? Или ты…
        Прижав руку к груди, она со вздохом обмякла на стуле. Из замысловатого узла, в котором она безуспешно пыталась удержать свои волосы, выбился локон.
        - Или ты думаешь, что он там играет в другие, более запретные… игры?
        Уж Тони точно знала, что Хоук делал в «Красной жемчужине».
        Я хотела пнуть ее… конечно, как Дева.
        - Уверена, он играет в карты, только и всего. - Лорен выгнула бровь и прижала желто-красный веер к своему темно-синему платью. Контраст между веером и платьем был… ужасным, но вместе с тем интересным.
        Я перевела взгляд на ее маску. На ткань уже были нашиты стразы всех цветов. Уверена, когда она закончит, маска будет выглядеть так, словно на лицо Лорен стошнило радугу.
        - Если это все, чем он там занимается, то это было бы… разочаровывающе, - добавила она.
        - Думаю, когда он туда приходит, то занимается тем же, чем и все, - сказала Тони шутливым тоном. - Находит кого-нибудь, чтобы… провести свободное время.
        Она бросила на меня озорной взгляд.
        Надо будет заменить сахар, с которым Тони любит пить кофе, крупной солью.
        Она знает, что я не присоединюсь к беседе. Я не могу. Мне нельзя разговаривать с леди, и я по-прежнему не могу говорить с Хоуком или в его присутствии. Когда вчера вечером он спросил, не желаю ли я куда-нибудь пойти после ужина, я отрицательно покачала головой, и больше он со мной тоже не говорил.
        Как и раньше, я не знаю, испытала ли я облегчение или разочарование.
        - Нельзя говорить о таком в этой компании, - предостерегла Дафина.
        Тони поперхнулась чаем, и я закатила глаза под вуалью.
        - Полагаю, если бы мисс Уилла жила в наше время, она завлекла бы его в свои сети, - сказала Лорен, и я заинтересовалась. Неужели она говорит об Уилле Колинс? - И написала бы о нем в своем дневнике.
        О да, она бы написала.
        Мисс Уилла Колинс жила в Масадонии лет двести назад. Похоже, она вела очень… бурную любовную жизнь. Мисс Колинс подробно и откровенно описывала свои скандальные любовные связи в дневнике, который попал в Библиотеку как своего рода историческая хроника. Я сделала мысленную заметку попросить Тони принести мне этот дневник.
        - Я слышала, она писала только о самых умелых… партнерах, - прошептала Дафина, хихикнув. - Если кто-то попадал на эти страницы, можно было не сомневаться, что это означает.
        Я знала, что это означает.
        Благодаря ему.
        Я перевела взгляд на Хоука. Черные штаны и туника облегали его тело как вторая кожа, и я не могла винить Дафину и Лорен в том, что они чуть не каждую минуту смотрели в его сторону. Он был высок, с развитой мускулатурой, а меч в ножнах на поясе и еще один на боку говорили о том, что он готов не только помогать упавшим в обморок леди. К его униформе добавилась белая накидка королевского гвардейца.
        Его присутствие наполняло воздух неизъяснимым напряжением, словно комната была наэлектризована. Это ощущали все находящиеся рядом с ним.
        Я скользнула взглядом по его груди. А когда вспомнила, насколько она тверда на ощупь, даже без брони, мои щеки вспыхнули. В груди поселилось знакомое ощущение, отчего шелк платья показался шершавым на коже, внезапно ставшей чувствительной и горячей.
        Может, какой-нибудь дурацкий веер был бы не лишним.
        Я подавила стон, желая дать самой себе пощечину. Но поскольку делать этого было нельзя, я просто отхлебнула чай, стараясь смягчить непонятную сухость в горле, и опять сосредоточилась на Дафине с Лорен. Они болтали о Ритуале, и их возбужденные голоса сливались в гул. До праздника осталась всего неделя, он состоится в ночь полнолуния перед осенним равноденствием.
        Их воодушевление оказалось заразным. Это будет первый Ритуал, на котором я буду присутствовать. В маске и не в белом. Большинство и не поймут, что я Дева. Ну, два гвардейца, которые наверняка будут со мной все время, наверное, выдадут меня тем, кто обратит внимание. Тем не менее, пока мой взгляд медленно перемещался обратно к Хоуку, во мне клубилось предвкушение, смешанное с неуверенностью.
        В животе что-то перевернулось.
        Увидев меня в маске, поймет ли он, что это я была тогда с ним в комнате? Будет ли это вообще иметь значение? Разве к Ритуалу он не поймет, что там была я? Если уже не понял.
        Хоук стоял, расправив плечи, и не отводил взгляда от нашей маленькой компании. Он словно притягивал солнечный свет, который как любовница ласкал его скулы и лоб. Его профиль был безупречен, точеные линии подбородка - как у статуй, украшающих сад и фойе замка.
        - Вы же понимаете, это должно означать, что он где-то рядом, - говорила Лорен. - Принц Кастил.
        Я резко повернулась к ней. Не знаю, о чем она говорила и как их беседа свернула на эту тему, но мне не верилось, что она произнесла это имя вслух. Я приоткрыла губы. Кроме Последователей никто не осмеливался называть его настоящее имя, и я сомневалась, что кто-то из них вообще произнесет его в замке. Называть его принцем - это измена. Он - Темный.
        Дафина нахмурилась.
        - Из-за… - Она глянула на меня. - Из-за нападения?
        Только тогда я поняла, что они, должно быть, говорили о попытке моего похищения, пока я…
        Пока я занималась тем же, чем и они до этого, - пялилась на Хоука и думала о нем.
        - Кроме того… - Лорен начала пришивать к маске кроваво-красный страз. - Я сегодня утром подслушала Бритту.
        - Горничную? - фыркнула Дафина.
        - Да, горничную. - Темноволосая леди-в-ожидании вздернула подбородок. - Они всё знают.
        Дафина рассмеялась.
        - Так уж и всё?
        Лорен кивнула и понизила голос.
        - В их присутствии говорят о чем угодно, даже о личном и интимном. Как будто слуги - всего лишь призраки. Нет ничего такого, чего бы они не услышали.
        Лорен права. Я сама наблюдала такое с герцогиней и герцогом.
        - И что сказала Бритта? - Тони поставила чашку на стол.
        Темные глаза Лорен метнулись на меня, а потом опять на Тони.
        - Она сказала, что принца Кастила видели в Триречье. Что это он устроил пожар, унесший жизнь герцога Эвертона.
        - Как можно такое утверждать? - возмутилась Тони. - Никто когда-либо видевший Темного не расскажет, как он выглядит, и не проживет достаточно долго, чтобы оставить его описание.
        - Ничего об этом не знаю, - ответила Дафина. - Я слышала от Рамси, что он лысый, с заостренными ушами и бледный, как… ну, вы понимаете.
        Я подавила желание хмыкнуть. Атлантианцы внешне ничем от нас не отличаются.
        - Рамси? Один из мажордомов его милости? - Тони выгнула бровь. - Смею спросить, как можно кому-то верить в этом вопросе?
        - Бритта уверяет, те немногие, кто видел принца Кастила, говорят, что он настоящий красавец, - добавила Лорен.
        - В самом деле? - задумчиво произнесла Дафина.
        Лорен кивнула, пришивая страз к маске.
        - Она сказала, что благодаря внешности он и попал во дворец Золотого Полумесяца. - Она понизила голос. - Герцогиня Эвертон завязала с ним плотские отношения, не зная, кто он. Вот так он получил возможность свободно разгуливать по дворцу.
        - О, Бритта много чего болтает.
        - Почти все, что она говорит, оказывается правдой. - Лорен пожала плечами, прилаживая изумрудно-зеленый страз рядом с красным. - Так что она может быть права и в отношении принца Кастила.
        - Тебе правда не следует произносить это имя, - посоветовала Тони. - Если тебя услышат, то отошлют в храмы быстрее, чем ты успеешь сказать: «Ой, я не подумала!»
        Лорен беззаботно рассмеялась.
        - Я не волнуюсь. Я не настолько глупа, чтобы говорить такое там, где меня могут подслушать, и сомневаюсь, что кто-нибудь из присутствующих разболтает.
        Она бросила на меня взгляд, короткий, но понимающий. Она знала, что я ничего не скажу, ведь тогда мне придется объяснять, почему я вообще ввязалась в беседу.
        Чего я, строго говоря, не делала.
        Я просто сидела.
        - А что… что, если он и правда здесь? - Лорен слегка вздрогнула. - Что, если он сейчас в городе? Что, если он получил доступ в замок Тирман? - Ее глаза вспыхнули. - Свел с кем-нибудь дружбу, например с бедняжкой Малессой.
        - Похоже, тебя такая вероятность нисколько не беспокоит. - Тони взяла чашку. - Откровенно говоря, ты этому даже радуешься.
        - Радуюсь? Нет. Заинтригована? Возможно. - Она со вздохом опустила маску на колени. - Иногда тут смертельно скучно.
        Ее заявление меня так потрясло, что я забыла, кто я и где я. Я разве что додумалась понизить голос, когда произнесла:
        - То есть старый добрый мятеж может оживить обстановку? Тебя развлекут мертвые мужчины, женщины и дети?
        На лицах Лорен и Дафины отразилось немалое удивление. Наверное, они вообще впервые услышали, как я говорю.
        Лорен сглотнула.
        - Наверное, я… я оговорилась, Дева. Прошу меня извинить.
        Я промолчала.
        - Пожалуйста, не обращайте внимания на Лорен, - умоляла Дафина. - Она порой говорит не подумав, и она ничего такого не имела в виду.
        Лорен выразительно закивала, но я не сомневалась, что она имела в виду именно то, что сказала. Мятеж внес бы оживление в монотонность ее будней, и она не подумала о жизнях, на которые он повлияет и которые заберет. Ее это просто не заботило.
        Затем это случилось опять, безо всякого предупреждения. Дар вырвался сам по себе. Прежде чем я поняла, что происходит, между мной и Лорен протянулась невидимая нить. Через эту связь на меня хлынул поток ощущений: смесь чего-то, напомнившего свежий воздух в жаркий день, и чего-то едкого, как горькая дыня. Я сосредоточилась на ощущениях, а сердце гулко билось о ребра. Они походили на… радостное волнение и страх. Лорен смотрела на меня так, словно хотела еще что-то добавить.
        Но я не могла поймать эти ощущения от Лорен. Это не имело никакого смысла. Должно быть, они исходили от меня и каким-то образом повлияли на мой дар.
        Дафина схватила ее под руку.
        - Идем, у нас дела.
        Лишенная выбора, Лорен вскочила с места и быстро вышла вместе с Дафиной, что-то шептавшей ей на ухо.
        - Кажется, ты их напугала, - сказала Тони.
        Подняв чашку дрожащей рукой, я быстро отпила сладкого чаю с лимоном. Я понятия не имела, что сейчас произошло.
        - Поппи. - Тони коснулась моей руки. - Ты в порядке?
        Я кивнула, осторожно поставив чашку.
        - Да, просто…
        Как это объяснить? Тони не знает о даре, но даже если бы знала, я не уверена, что смогла бы облечь свои ощущения в слова. И вообще не уверена, что в самом деле что-то произошло.
        Оглядев Тони, я отпустила чутье. Как и от Лорен и Дафины, я ощутила легкое сожаление. Никакой глубокой боли и ничего необычного.
        Мое сердце стало биться медленнее, а тело расслабилось. Я откинулась на спинку стула, гадая, не повел ли мой дар себя так странно просто из-за стресса.
        Тони уставилась на меня с беспокойством.
        - Я в порядке, - проговорила я по-прежнему негромко. - Просто не могу поверить в то, что ляпнула Лорен.
        - Я тоже, но ее всегда… забавляли самые мрачные вещи. Как и сказала Дафина, она ничего такого не имела в виду.
        Я кивнула, думая о том, что абсолютно неважно, имела ли она такое в виду или нет. Отпила еще глоток чаю, с облегчением заметив, что рука больше не дрожит. Чувствуя себя заметно лучше, я приписала странности стрессу и недосыпу. Мысли вернулись к Темному. Он вполне мог стоять за нападением и охотиться на меня, но это еще не означает, что он в городе. Тем не менее, если он здесь…
        Стоило подумать о дворце Золотого Полумесяца, как меня охватывало беспокойство. Нет ничего невозможного в том, чтобы подобное случилось здесь, особенно если учесть, что какой-то атлантианец или Последователь уже проник на территорию замка.
        - Что ты собираешься делать? - прошептала Тони.
        - С Темным, который, вероятно, находится в городе? - озадаченно уточнила я.
        - Что? Нет. - Она стиснула мое предплечье. - С ним.
        Я глянула на Хоука.
        - С ним?
        - Да. С ним. - Она со вздохом отпустила мою руку. - Если только нет еще одного парня, с которым ты целовалась в маске.
        - Ага. Таких много. Целая толпа, - сухо ответила я, и Тони закатила глаза. - Мне нечего с этим делать.
        - Ты хотя бы говорила с ним? - Тони постучала себя по подбородку, глядя на Хоука.
        - Нет.
        Она склонила набок голову.
        - Ты понимаешь, что когда-нибудь тебе придется при нем заговорить?
        - Я сейчас говорю, - заметила я, хотя и знала, что она вовсе не это имеет в виду.
        Тони прищурилась.
        - Ты шепчешь, Поппи. Я и то тебя с трудом слышу.
        - Ты прекрасно меня слышишь.
        У нее был такой вид, словно она хочет опять пнуть меня под столом.
        - Удивляюсь, почему ты еще не объяснилась с ним. Я понимаю весь риск, но я бы на твоем месте выяснила бы, узнал ли он меня. А если узнал, то почему ничего не сказал?
        - Не то чтобы я не хочу знать. Но…
        Я глянула на Хоука и замерла, когда его взгляд встретился с моим. Он смотрел прямо на меня, и хотя я знала, что он не может видеть мои глаза, казалось, что он их видит. Он не мог слышать нас с Тони оттуда, где стоял, и при том, как тихо я говорила, но его пристальный взгляд пронзал так, словно он мог видеть не только меня, но и сквозь меня.
        Я попыталась отогнать это ощущение, но чем дольше он удерживал мой взгляд, тем сильнее оно становилось. Должно быть, это из-за цвета его глаз. Такой странный, сияющий золотом оттенок. Глядя в эти глаза, можно много чего представить.
        Он разорвал зрительный контакт и стал смотреть на вход. Мое дыхание сделалось прерывистым, сердце колотилось так, будто я пробежала по всему Валу.
        - Это было… впечатляюще, - пробормотала Тони.
        Я заморгала, тряся головой, и повернулась к ней.
        - Что?
        - То. - Она подняла брови. - Вы с Хоуком пялились друг на друга. И нет, я не могла видеть твоих глаз, но знала, что вы старались испепелить друг друга.
        Я ощутила, как к щекам прилил жар.
        - Он просто делает свою работу, а я… просто забыла, что хотела сказать.
        Тони опять вскинула бровь.
        - И это всё?
        - Конечно. - Я разгладила платье на коленях.
        - Таким образом, он просто убеждался в том, что ты жива и…
        - Дышит? - предположил Хоук, напугав нас обеих.
        Он стоял всего в шаге от нас, подкравшись с незаметностью тренированного гвардейца и бесшумностью привидения.
        - Поскольку я отвечаю за ее жизнь, то в первую очередь должен убедиться, что она дышит.
        У меня застыли плечи. Как много он подслушал?
        Тони безуспешно попыталась прикрыть смешок салфеткой.
        - Рада это слышать.
        - Если нет, то это будет означать, что я пренебрегаю своими обязанностями.
        - Ах да, твои обязанности. - Она опустила салфетку. - Ты был очень занят, не щадя жизни и здоровья, защищал Поппи между поисками рассыпанных стразов.
        - Не забывай, что еще я помогал ослабевшим леди-в-ожидании добраться до ближайшего кресла, пока они не упали в обморок.
        В его странных, завораживающих глазах блестело озорство, и я… я была ошеломлена им, как и поведением обеих леди-в-ожидании раньше. Это был тот Хоук, которого я встретила в «Красной жемчужине». За поддразниванием и личным обаянием скрывался целый колодец боли.
        - У меня много талантов, - добавил он.
        - Не сомневаюсь, - ответила Тони с усмешкой, пока я боролась с побуждением выпустить чутье.
        Он перевел взгляд на нее, и на его правой щеке появилась ямочка.
        - Твоя вера в мои умения согревает мне сердце. - Он посмотрел на меня. - Поппи?
        Я захлопнула рот и округлила глаза под вуалью.
        Тони вздохнула.
        - Это ее прозвище. Ее так называют только друзья. И брат.
        - А, который живет в столице? - уточнил Хоук, по-прежнему глядя на меня.
        Я кивнула.
        - Поппи, - повторил он. Мое имя прозвучало так, словно было завернуто в шоколад и перекатывалось у него на языке. - Мне нравится.
        Я улыбнулась. Улыбка вышла такой же натянутой, как и внезапное напряжение внизу живота.
        - Хоук, над нами нависла угроза рассыпать стразы или тебе что-нибудь нужно? - поинтересовалась Тони.
        - Мне много чего нужно, - ответил он, опять переводя взгляд на меня. Тони подалась вперед, словно ей не терпелось услышать, что именно ему нужно. - Но обсудим это позже. Пенеллаф, тебя зовет герцог. Я сейчас же провожу тебя к нему.
        Тони вдруг застыла как статуя, я даже не была уверена, что она дышит. У меня внутри похолодело. Герцог так быстро зовет меня после вчерашнего? Я знала, что не для пустой болтовни. Неужели лорд Мэзин исполнил свои угрозы и нажаловался герцогу? Или это из-за того, как я, сняв вуаль, смотрела на герцога и улыбалась? Или он выяснил, что я ударила кинжалом человека, который пытался меня похитить? Многие только приветствовали бы то, что я помешала похищению, но герцога Тирмана заинтересовало бы лишь то, что я ношу кинжал. Мог ли кто-нибудь видеть меня там и доложить герцогу? Или он узнал о «Красной жемчужине»? У меня внутри все оборвалось. Я уставилась на Хоука. Он что-то сказал?
        Боги, поводов бессчетное множество, и ни одного хорошего.
        В животе бурлило, словно я напилась прокисшего молока. Мне удалось приклеить на лицо улыбку, и я встала со стула.
        - Я подожду в твоих покоях, - сказала Тони, и я кивнула.
        Хоук пропустил меня вперед и пошел на шаг позади меня. В такой позиции он мог реагировать на угрозы как спереди, так и сзади. Я вышла в зал, где на стенах висели мерцающие белые и золотые гобелены, а слуги в темно-бордовых платьях и туниках сновали по различным делам, которых требовало такое большое хозяйство.
        Хоук не повел меня к пиршественному залу, а направил к лестнице, и мое сердце упало еще глубже.
        Мы пересекли фойе, приблизились к подножию лестницы, и только тогда он спросил:
        - С тобой все хорошо?
        Я кивнула.
        - Похоже, тебя и твою камеристку встревожил вызов герцога.
        - Тони не камеристка, - выпалила я и тут же мысленно выругала себя.
        Глупо было так старательно молчать. Но все равно хорошо, что я заговорила не в фойе, где вокруг столько народу.
        И я хотела продержаться хотя бы день.
        Приготовившись к худшему, я искоса глянула на Хоука.
        Выражение его лица было абсолютно нечитаемым. Если он и узнал мой голос, то не подал виду.
        Меня охватила странная смесь разочарования и облегчения. Я уставилась прямо перед собой. Он в самом деле не знает, что это я была в той комнате? Опять же, чему я удивляюсь? Он принял меня за Бритту и повел себя так, будто это она. Кто знает, сколько случайных женщин он…
        - Не камеристка? - усомнился он. - Она леди-в-ожидании, но мне сказали, что она приставлена к тебе камеристкой. Компаньонкой.
        - Это так, но она не… - Дойдя до поворота каменной лестницы, я оглянулась на него. Он держал руку на рукояти меча. - Она… - Тони в самом деле была приставлена ко мне в качестве компаньонки. - Неважно. Все в порядке.
        Он уставился на меня, и оказалось, что он смотрит сверху вниз, хотя я стою на следующей ступеньке. Он все равно был выше, и это казалось нечестным. Темная бровь поднялась, в глазах читался вопрос.
        - Что? - спросила я.
        Сердце колотилось. Я подняла ногу, но недостаточно высоко, и споткнулась. Хоук отреагировал быстро, подхватив меня под локоть. Охваченная смущением, я прошептала:
        - Спасибо.
        - Не нужно притворных благодарностей. Это мой долг - обеспечивать твою безопасность. - Он помолчал. - Даже на предательских ступеньках.
        Я сделала глубокий вдох.
        - Мое спасибо не было притворным.
        - Тогда прошу прощения.
        Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы знать: он усмехается, и ручаюсь, та дурацкая ямочка красуется на своем месте.
        Он больше ничего не сказал, и до третьего этажа мы дошли в молчании. Один коридор вел в старое крыло - в мои покои и комнаты многих слуг. Налево располагалось новое крыло. Ощущая свинцовую тяжесть в животе, я повернула налево. Теперь я сосредоточилась на том, что меня ждет у герцога, и почти не думала о том, что Хоук меня не узнал. А если узнал, то почему ничего не сказал?..
        Он подошел к широкой деревянной двери в конце коридора и, открывая одну створку, задел рукой мое плечо. Подождал, пока я ступлю на узкую винтовую лестницу. Через множество овальных окошек лился солнечный свет.
        - Смотри под ноги. Если ты споткнешься и упадешь здесь, то наверняка и меня собьешь с ног.
        - Я не споткнусь, - фыркнула я.
        - Только что споткнулась.
        - Такое редко бывает.
        - Тогда для меня честь стать свидетелем такого исключительного события.
        Я обрадовалась, что он не видит моего лица. И не из страха, что он меня узнает, а потому что, уверена, я так вытаращила глаза, что они на лоб полезли. Он говорил со мной так, как не позволял себе ни один охранник, кроме Виктера. Даже Рилан не был так… фамильярен. Мы как будто знали друг друга много лет, а не несколько часов… или дней. Так или иначе, его непринужденная манера речи обескураживала.
        Он двинулся позади меня. Мы поднялись на четвертый этаж.
        - Знаешь, я уже видел тебя раньше.
        У меня перехватило дыхание, и только милостью богов я не споткнулась опять.
        - Видел на нижних балконах. - Открыв дверь, он жестом пригласил меня войти. - Ты смотрела, как я тренируюсь.
        У меня зарделись щеки. Я ожидала, что он скажет другое.
        - Я смотрела не на тебя. Я…
        - Вышла подышать свежим воздухом? Ждала свою камеристку, которая не камеристка? - Хоук схватил меня за руку, когда я проходила мимо него, и задержал. Нагнув голову так, что его губы почти касались моего скрытого вуалью уха, он прошептал: - Наверное, я ошибся, и это была не ты.
        У меня опять перехватило дыхание от исходящего от него насыщенного древесного аромата. Мы стояли не так близко, как в ту ночь в «Красной жемчужине», но если я совсем чуть-чуть поверну голову налево, то его губы коснутся моих. Бурление внутри вернулось, на сей раз угнездившись чуть ниже живота.
        - Ты ошибся.
        Он отпустил мою руку, и, подняв голову, я увидела, что он вздернул уголок губ. Сердце в груди выделывало странные вещи. С учащенным пульсом я ступила в просторный коридор.
        Перед личными покоями герцога и герцогини стояли два королевских гвардейца. На этом этаже было несколько комнат, где принимали придворных. У герцога и герцогини были собственные покои, соединенные спальнями, но судя по тому, где стоят гвардейцы, герцог сейчас в главном кабинете.
        Ненадолго я перестала думать о том, зачем меня могли позвать, но теперь тревога вернулась и заструилась по венам.
        - Пенеллаф? - позвал сзади Хоук.
        Только тогда я осознала две вещи. Во-первых, я застыла столбом посреди коридора, и это наверняка кажется ему странным. И во-вторых, он уже второй раз назвал меня по имени, а не Девой. Он не Виктер. Он не Тони. Только они обращались ко мне по имени, если мы были одни.
        Я знала, что должна его поправить, но не могла. Я не хотела, и это пугало не меньше, чем то, что ждет меня в кабинете герцога.
        Сделав глубокий вдох, я сцепила руки в замок, расправила плечи и шагнула вперед.
        Королевские гвардейцы поклонились при нашем приближении, избегая смотреть нам в глаза. Один из них, темнокожий, отступил в сторону и начал открывать дверь.
        Я зачем-то оглянулась на Хоука. Понятия не имею почему.
        - Я подожду здесь, - заверил он.
        Я кивнула и опять повернулась вперед, заставляя себя переставлять ноги и твердя себе, что переживаю по пустякам.
        Войдя в кабинет, первым делом я заметила, что шторы задернуты. Приглушенный свет нескольких масляных ламп будто бы поглощался темными деревянными панелями и мебелью красного дерева, накрытой алым бархатом. Мой взгляд упал на большой письменный стол и на комод за ним, где стояли хрустальные бутылки разных размеров с янтарной жидкостью.
        Затем я увидела его.
        Герцог сидел на кушетке, закинув ногу в сапоге на столик и держа бокал с выпивкой. Когда он уставился на меня глазами такими темными, что почти нельзя различить зрачок, у меня по спине пробежал холодок.
        Эта его особенность навела меня на мысль, что у Йена глаза тоже больше не зеленые, как у меня. А такие, как у герцога. Черные как смоль. Бездонные. Но будут ли они вызывать такой же холод?
        Вдруг я поняла, что герцог не один.
        Напротив него, бесцеремонно развалившись, сидел лорд Мэзин. У него в руках не было бокала, он бездумно постукивал пальцами по согнутому колену. На его красиво очерченных губах гуляла самодовольная усмешка. Все мои инстинкты кричали, что я должна бежать, поскольку бороться не смогу.
        Дверь со щелчком захлопнулась за моей спиной, отчего я слегка подскочила. Я терпеть не могла такую реакцию и надеялась, что герцог ее не заметил, но, увидев его ухмылку, поняла, что мой испуг от него не укрылся.
        Текучим движением, словно был без костей, Тирман поднялся с кушетки.
        - Пенеллаф, ты так сильно меня расстроила.
        Глава 13
        Похолодев до кончиков пальцев и стараясь дышать размеренно, я смотрела, как он пьет из бокала. Я знала, что должна тщательно подбирать слова. Наказания это не отменит, но может смягчить.
        - Простите, что расстроила вас. Я…
        - А ты вообще знаешь, чем меня расстроила?
        У меня одеревенели мышцы на плечах, и я метнула взгляд от молчаливого лорда в угол кабинета, где у книжного шкафа стояли несколько тонких красновато-коричневых прутов. Их выломали из дерева, выросшего в Кровавом лесу. Я перевела взгляд обратно на лорда Мэзина. Он улыбался. Я начала думать, что он нажаловался герцогу, но если я ошибаюсь в своих предположениях, то только добавлю себе проблем.
        И лорд Мэзин знал это. Он смотрел на меня, не выдавая ни малейшего намека на свою роль в происходящем, даже если это всего лишь роль зрителя. Он редко говорил, когда присутствовал на таких уроках. Хотя обычно я радовалась его молчанию, сейчас оно только усилило мою тревогу.
        Я заставила себя вымолвить следующие слова, хотя они и прозвучали неискренне.
        - Нет, но что бы это ни было, я виновата. Вы никогда не расстраиваетесь без причины.
        Что было неправдой.
        Случалось, что герцога расстраивала моя походка или то, как я режу еду за ужином. Я уверена, его может оскорбить даже количество моих вдохов в минуту.
        - Ты права. Я не расстраиваюсь без причины, - согласился он. - Но на этот раз меня потрясло то, что мне сказали.
        У меня перевернулся желудок, а на лбу выступил пот. Боги милостивые, неужели он узнал о «Красной жемчужине»?
        Я боялась, что Хоук что-то скажет, была одержима и подавлена этой идеей, хотя в глубине души мне не хотелось в это верить. Предательство имело вкус испорченной еды. Скорее всего, Хоук понятия не имел, зачем ведет меня в этот кабинет, но он должен был знать, что будут последствия. Разве нет? Наверное, он решил, что меня ждет всего лишь суровый выговор. Я же не кто-нибудь, а Дева. Избранная.
        И просто получу нагоняй.
        Сомневаюсь, что Хоук подозревает, насколько… ненормальны уроки герцога.
        Тирман шагнул ко мне, и все мои мышцы напряглись.
        - Сними вуаль, Пенеллаф.
        Я колебалась всего несколько мгновений, хотя не было ничего необычного в том, что герцог или герцогиня просили об этом. Им не нравилось разговаривать с половиной лица. Я не винила их. Но герцог обычно не заставлял меня открывать лицо в присутствии лорда Мэзина.
        - Не испытывай мое терпение. - Он крепче сжал бокал.
        - Простите, но мы… мы не одни, а боги запрещают мне показывать лицо, - сказала я, прекрасно зная, что делала это раньше, но в совершенно иных ситуациях.
        - Сегодня боги не найдут в этом вины, - оборвал герцог.
        Ну конечно нет.
        Я подняла руки, стараясь, чтобы они не дрожали, и расстегнула изящные застежки возле ушей. Потупив глаза, как нравилось герцогу, я сняла вуаль. Мои волосы были собраны в простой узел на затылке; открытые щеки и лоб покалывало. Тирман забрал у меня вуаль и отбросил в сторону. Я сложила руки и стала ждать. Я терпеть это не могла.
        Но ждала.
        - Подними глаза, - негромко потребовал герцог.
        Я подчинилась. Его черные как смоль глаза ощупывали мое лицо, дюйм за дюймом, не упуская ничего, даже медного локона, который щекотал мне висок. Это изучение длилось целую вечность.
        - С каждым разом, как я тебя вижу, ты становишься все красивее.
        - Спасибо, ваша милость, - пробормотала я, стараясь не выдать отвращения. Я знала, что будет дальше.
        Кончики его пальцев прижались к коже под моим подбородком. Он повернул мою голову налево, а потом направо, и цокнул языком.
        - Как жаль.
        В самом деле жаль.
        Я ничего не ответила и сосредоточилась на большой картине маслом, изображающей храмы и коленопреклоненных женщин в вуалях перед существом настолько ярким, что оно соперничало с луной.
        - Что ты думаешь, Бран? - спросил герцог лорда.
        - Как ты и сказал, очень жаль.
        Мне было плевать, что думает этот засранец лорд Мэзин.
        - Другие шрамы легко спрятать, но эти? - Герцог вздохнул почти сочувственно. - Наступит время, когда не будет вуали, чтобы спрятать эти достойные сожаления изъяны.
        Я сглотнула, подавляя желание отшатнуться, когда он убрал пальцы с подбородка и провел ими по двум рваным шрамам, которые тянулись вниз от левого виска, едва не задевали глаз и заканчивались около носа.
        - Знаешь, что сказал ее новый телохранитель?
        Лорд не ответил, но я решила, что он отрицательно качает головой.
        - Он назвал ее прекрасной, - ответил герцог. - Половина ее лица в самом деле изумительна. - Он сделал паузу. - Ты так похожа на свою мать.
        Я потрясенно уставилась на него. Он знал мою мать? Раньше он никогда об этом не говорил.
        - Вы ее знали?
        Он встретился со мной взглядом. Так трудно смотреть в эту бездонную черноту.
        - Да. Она была… особенной.
        Не успела я задать вопрос, как он продолжил:
        - Ты понимаешь, что телохранитель не стал бы говорить иначе? Он не сказал бы правду.
        Я дернулась. В груди образовалась пустота.
        Заметив эту реакцию, герцог опять улыбнулся.
        - Полагаю, это небольшая милость. Вред, причиненный твоему лицу, мог быть гораздо хуже.
        Я могла бы потерять глаз или, что еще хуже, погибнуть.
        Но я этого не сказала.
        Я опять перевела взгляд на картину, удивляясь тому, что его слова по-прежнему жалят, даже спустя столько лет. Когда я была юной, они ранили, и очень глубоко, но в последние пару лет осталось лишь тупое смирение. Шрамы - то, что я не могу изменить. Я это знала. Но сегодня слова герцога ранили так же, как когда мне было тринадцать.
        - У тебя такие прекрасные глаза. - Он убрал пальцы и прижал один к моей нижней губе. - И такие красиво очерченные губы.
        Он замолчал, и, клянусь, его взгляд опустился ниже.
        - Большинство сочтут твое тело привлекательным.
        Желчь поднялась в горле и расползлась по коже тысячей пауков. Только усилием воли я заставила себя стоять неподвижно.
        - Для некоторых мужчин этого будет достаточно. - Тирман провел пальцем по моей нижней губе и опустил руку. - Сегодня утром меня навещала жрица Аналия.
        Погодите. Что?
        Мое сердце замедлилось, и меня охватило замешательство. Жрица? А она что могла про меня наговорить?
        - Тебе нечего добавить? - поинтересовался Тирман, поднимая светлую бровь.
        - Нет. Простите. - Я покачала головой. - Я не знаю, что могла сказать жрица Аналия. Последний раз мы виделись неделю назад, в салоне на втором этаже, и все прошло хорошо.
        - Уверен, что хорошо, поскольку ты провела там всего полчаса и внезапно ушла. Мне сказали, ты так и не прикоснулась к вышиванию и не вступала в беседу со жрицами.
        Во мне вспыхнуло раздражение, но я знала, что лучше ему не поддаваться. Кроме того, если герцог рассержен именно этим, то все гораздо лучше, чем я боялась.
        - Я была занята мыслями о предстоящем Ритуале, - солгала я. - Наверное, я замечталась.
        На самом деле я не стала поддерживать беседу, потому что жрицы все время злословили о разных леди-в-ожидании и говорили, что те не заслуживают Благословения богов.
        - Уверен, что тебя волнует Ритуал. И если бы такое случилось только раз, я бы посмотрел сквозь пальцы на твое плохое поведение.
        Герцог лгал. Он никогда не смотрел сквозь пальцы ни на один случай якобы плохого поведения.
        - Но я узнал, что ты только что была в атриуме, - продолжал он, и мои плечи поникли.
        - Да. Была. Я не знала, что мне туда нельзя, - ответила я, и это была не ложь. - Я редко туда хожу, но…
        - Вопрос не в том, чтобы проводить время в атриуме, и ты достаточно умна, чтобы это понимать. Не прикидывайся дурой.
        Я открыла рот и тут же закрыла.
        - Ты разговаривала с двумя леди-в-ожидании, - продолжал он. - Ты знаешь, что это запрещено.
        Зная, что за этим последует, я молчала. Но как он мог так быстро узнать. Наверное, нас кто-то видел. Может, мажордом или какой-нибудь королевский гвардеец.
        - Тебе нечего сказать? - спросил он.
        Опустив голову, я уставилась в пол. Я могла сказать ему правду - что я произнесла всего одну фразу и, насколько я знала, эти леди вообще впервые пришли в атриум. Хотя это неважно. На герцога правда не подействует.
        - Такая скромница Дева, - промурлыкал лорд.
        Я практически чувствовала, как заострился мой язык, но, насколько могла, смягчила ответ.
        - Простите. Мне следовало уйти, как только они пришли, но я этого не сделала.
        - Почему?
        - Мне… было любопытно. Они говорили о предстоящем Ритуале, - произнесла я, поднимая голову.
        - Неудивительно. Ты всегда была таким бойким, любознательным ребенком, чей ум быстро перескакивает с одного на другое. Я предупреждал герцогиню, что тебя будет непросто воспитывать. - Его лицо приняло строгое выражение, а в глазах заблестело предвкушение. - Кроме того, жрица Аналия сообщила о своих опасениях: твои отношения с камеристкой стали слишком фамильярными.
        Я застыла. Герцог повернулся и начал расправлять вуаль, наброшенную на кресло. У меня закололо в затылке.
        - Тони - прекрасная камеристка, - сказала я. - И если мои доброта и благодарность были неверно истолкованы, то я прошу прощения.
        Он бросил на меня долгий взгляд.
        - Я знаю, что может быть трудно держаться в рамках с человеком, с которым проводишь так много времени, но Дева не должна завязывать тесных сердечных или дружеских отношений с теми, кто ей служит. Даже с теми, кто станет членом двора. Ты не должна забывать, что отличаешься от них. Ты была избрана богами при рождении, а их избирают во время Ритуала. Они никогда не будут равными тебе. Никогда не будут тебе друзьями.
        Я заставила себя выдавить слова, которые царапали мне сердце:
        - Я понимаю.
        Тирман взял новый бокал.
        Сколько он уже выпил? Мое сердце забилось втрое быстрее. Однажды, когда я вывела герцога из себя, он преподнес мне урок после того, как напился «красного пойла», как его называют гвардейцы, - зелья, которое гонят в Туманных утесах. Лорд Мэзин был тогда с ним.
        Именно в тот раз герцог меня ударил, и только несколько дней спустя я смогла возобновить тренировки с Виктером.
        - Сомневаюсь. - Его тон стал суровее. - Ты - Избранная от рождения, Пенеллаф. Кроме тебя за все время только еще один человек был избран богами. Вот почему Темный наслал на твою семью Жаждущих. Вот почему убили твоих родителей.
        Я опять вздрогнула, и внутри все оборвалось.
        - Это больно, ведь так? Но это правда. Это должно было стать твоим единственным уроком. - Он поставил бокал на столик, а лорд выпрямил ноги. - Но есть еще твое неумение держаться в рамках, недостаток внимания к жрице Аналии, сегодняшнее откровенное пренебрежение тем, что от тебя ожидается, и… - Он растянул это слово, наслаждаясь моментом. - И твое вчерашнее поведение со мной. Что? Думала, тебе сойдет с рук то, как ты себя вела, когда мы обсуждали замену Риана?
        Воздух, который я вдохнула, не наполнил мои легкие. Это не его имя.
        - Ты уставилась на меня так, будто хотела причинить вред. - Он захихикал: его позабавила идея, что я на такое способна. - Встреча закончилась бы совершенно иначе, если бы не присутствие посторонних и не обсуждение замены Риана на Хоука…
        - Рилана, - рявкнула я. - Его имя - Рилан, а не Риан.
        - Вот оно что. - Лорд Мэзин повторил слова, которые произнес в тот вечер, когда нашли Малессу. Он усмехнулся. - Теперь не такая уж скромница.
        Я не обратила на него внимания.
        Тирман склонил набок голову.
        - Ты хотела сказать, что его звали Рилан?
        Я втянула воздух, который словно исчез.
        - И разве это имеет какое-то значение? Он был всего лишь королевским гвардейцем. То, что я вспомнил о нем, для него уже большая честь.
        Вот теперь я действительно хотела причинить ему вред.
        - В любом случае ты только что доказала: я должен удвоить усилия по выполнению своих обязательств и как следует подготовить тебя к Вознесению. Видимо, я был с тобой излишне мягок. - Его глаза заблестели ярче. - К сожалению, это означает, что тебе нужен очередной урок. Надеюсь, это будет последний, но почему-то сомневаюсь.
        Я судорожно сцепила пальцы. Гнев поднялся так стремительно, что я удивилась, как это из моего рта при выдохе не вырвалось пламя. Надеждам Тирмана не суждено сбыться. Он не сможет найти повод для урока, только если окажется полностью недееспособен.
        - Да, - проговорила я, теряя контроль. - Надеюсь.
        Он оборвал меня резким взглядом и спустя напряженное мгновение произнес:
        - Полагаю, четырех палок будет достаточно.
        Не успела я напомнить себе, кто я и кто Тирман, как в моей крови вскипела ярость. Я утратила контроль. Ничего из того, что он мне выговаривал, не было важным. Ничего из этого не касалось Последователей и Темного, стоявших за попыткой моего похищения и убийством Рилана. Боги благословили Вознесшихся почти бессмертием и немыслимой силой, а они тратят время впустую, беспокоясь о том, с кем я разговариваю? Я не смогла удержаться.
        - Уверены, что достаточно? Я бы не хотела, чтобы вам казалось, будто вы мало делаете.
        Его взгляд посуровел.
        - А что насчет семи?
        Меня охватили дурные предчувствия, но мне доводилось получать и десять.
        - Вижу, с этим количеством ты согласна, - сказал герцог. - Бран, а ты что думаешь?
        - Думаю, этого хватит.
        В тоне лорда прозвучал неприкрытый энтузиазм.
        Герцог опять посмотрел на меня.
        - Ты знаешь, куда идти.
        У меня все силы ушли на то, чтобы пройти мимо него с высоко поднятой головой и не уложить его на лопатки. Это было самое сложное, пока я шла к его письменному столу с блестящей, чистой поверхностью. Вознесшиеся сильнее самых тренированных гвардейцев, но ни Тирман, ни Мэзин не участвовали в боях со времен войны Двух Королей. Я легко могла уложить его на лопатки.
        Но что потом?
        Потом будут еще уроки, и вести дойдут до королевы Илеаны. Она искренне огорчится, а ее мысли и чувства мне небезразличны, в отличие от мыслей и чувств герцога. Не потому, что я была ее любимицей, а потому что после ранения она заботилась обо мне, раненом и напуганном ребенке. Это она собственноручно меняла повязки и держала меня, когда я кричала и плакала по маме и папе. Это королева Илеана сидела со мной, когда я не могла уснуть, потому что боялась темноты. Она делала то, что королеве делать не положено. Она ухаживала за мной, как родная мать, и без ее заботы я вряд ли смогла бы выздороветь.
        Я остановилась перед столом. Мои руки тряслись от едва сдерживаемого негодования. В самой глубине сердца я верила: если бы королева Илеана узнала, что творит герцог в этом кабинете, то Вознесшемуся это не сошло бы с рук.
        Крем глаза я заметила, что лорд подался вперед, когда Тирман взял тонкий красный прут и провел ладонью по всей его длине.
        Но королева не узнает.
        Письма в столицу всегда читают, и до возвращения в Карсодонию я не увижу королеву. А тогда? А тогда уж я расскажу ей все.
        Если он делал это со мной, то наверняка делал и с другими. Пусть даже никто не говорил об этом.
        Он подошел ко мне, его глаза блестели от предвкушения.
        - Ты не подготовилась, Пенеллаф. Пора бы уже знать.
        Держа рот на замке, я отвернулась и взялась за пуговицы. Пальцы дрогнули только раз, когда я расстегивала лиф. Мэзин выбрал себе место, зная, что сейчас будет. Ему ничто не закрывало обзор.
        Герцог оставался рядом со мной, наблюдая, как лиф распахивается, открывая слишком тонкое нижнее белье. И то и другое соскользнуло с моих плеч, и одежда собралась вокруг талии. Спину и грудь омыл холодный воздух. Мне хотелось стоять так, будто вся пытка не производит на меня ни малейшего впечатления. Я хотела быть сильной, храброй и неподвижной. Я не хотела, чтобы они видели, как это унизительно, как меня волнует то, что меня видят такой - и не кто-то по моему выбору, не кто-то достойный.
        Но я не могла.
        Щеки горели, глаза щипало. Я прижала руку к груди.
        - Это для твоего же блага, - заговорил Тирман, подходя ко мне. Его голос звучал мрачно и грубо. - Это необходимый урок, Пенеллаф. Я должен удостовериться, что ты серьезно относишься к приготовлениям и не оскорбишь богов.
        Он говорил так, словно почти верил в свои утверждения, словно делал это не потому, что ему просто нравится причинять боль. Но мне было лучше знать. Я знала, что сделал бы Мэзин, если бы мог, и видела выражение глаз герцога. Я видела это слишком много раз, когда совершала ошибку и не отворачивалась. Его взгляд говорил мне, что если бы я не была Девой, он причинил бы другой вид боли. Как и Мэзин. Я не могла сдержать дрожи при этой мысли.
        Через мгновение на мое голое плечо легла рука, и меня охватило омерзение. Не только из-за прикосновения его чересчур холодной кожи, но и оттого, что я ничего не чувствовала.
        Ничего.
        Ни малейшего следа страданий, которые несут в себе все люди, неважно, насколько давно им нанесли вред. В герцоге не было никакой боли, как и у всех Вознесшихся. Хотя то, что я не чувствую чужой боли, должно было принести некоторое облегчение, у меня лишь мурашки бежали по коже.
        Это нечувствительность была напоминанием о том, насколько Вознесшиеся отличаются от смертных и что делает Благословение богов.
        - Пенеллаф, приготовься.
        Я оперлась ладонью о стол.
        В кабинете было тихо, если не считать глубокого дыхания лорда, а потом я услышала негромкий свист прута, что разрезал воздух за миг до того, как обрушиться на мою поясницу. Все тело дернулось от дикой боли, разорвавшей кожу. Первый удар всегда потрясает. Неважно, сколько раз я это испытывала и была ли к нему готова. Второй удар пришелся на плечи, обжег их, как огнем, и выбил из легких воздух.
        Еще пять.
        Обрушился следующий, и тело задрожало. Я подняла взгляд. Я не издам ни звука. Я не издам ни звука. От очередного удара мои бедра стукнулись о стол.
        Кушетка заскрипела - это поднялся лорд Мэзин.
        Кожа горела. Я прикусила губу, пока не ощутила кровь.
        Я смотрела сквозь слезы на картину, где женщины в вуалях поклонялись богам, и гадала, насколько ужасны должны быть атлантианцы, чтобы боги дали Благословение Вознесения людям вроде герцога Масадонии и лорда Мэзина.
        Глава 14
        Когда я вышла из кабинета герцога, боги даровали мне небольшую милость. Меня ждал не Хоук, и это было отрадно. Не знаю, как бы я скрыла от него то, что произошло.
        Вместо него рядом с двумя королевскими гвардейцами молча стоял Виктер. Когда я вышла в коридор, бледная, в холодном поту, ни один из гвардейцев не посмотрел на меня.
        Знали ли они, что произошло в покоях герцога? Я не издала ни звука, даже когда лорд Мэзин подошел к столу, убрал мою руку с груди и уложил ее на стол рядом с другой. Даже когда шестой и седьмой удары полоснули мою спину, как молнии, а лорд Мэзин ловил каждый жадным взором.
        Если гвардейцы осведомлены, я ничего не могу поделать ни с этим, ни с горечью позора, который обжигал сильнее, чем горела иссеченная спина.
        Но Виктер знал. Это знание отпечаталось в глубоких складках вокруг его рта, пока мы шли к лестнице. Каждый шаг натягивал пылающую кожу. Он подождал, пока за нами закрылась дверь, и задержался на лестничной площадке, озабоченно глядя на меня светло-голубыми глазами.
        - Насколько все плохо?
        Я прижала к юбке дрожащие руки.
        - Я в порядке. Просто нужно отдохнуть.
        - В порядке? - Его загорелые щеки покрылись пятнами. - Ты тяжело дышишь и идешь так, словно каждый шаг дается с трудом. Зачем притворяться со мной?
        Я не притворялась, но признаться в том, как мне плохо, означает дать Тирману то, что он хочет.
        - Бывало хуже.
        Ноздри Виктера затрепетали.
        - Этого вообще не должно было случиться.
        С этим я не спорила.
        - Он рассек кожу? - настойчиво спросил он.
        - Нет. Просто рубцы.
        - Просто рубцы. - Виктер рассмеялся, хрипло и невесело. - Ты говоришь так, будто это просто царапины. За что тебя наказали на этот раз?
        - Разве ему нужны причины? - Я улыбнулась устало и осторожно, словно от улыбки по лицу могли пойти трещины. - Его вывело из себя то, что я была недостаточно прилежна на занятиях со жрицами. И сегодня, пока я сидела в атриуме, туда заявились две леди-в-ожидании. Ему это не понравилось.
        - Разве это твоя вина?
        - А разве нужно, чтобы была моя?
        Виктер уставился на меня.
        - То есть вот поэтому он поднял на тебя руку? - нарушил он наконец молчание.
        Я кивнула, глядя в овальное окошко. Пока я была в кабинете, солнце ушло, и лестница уже не казалась такой светлой и просторной, как раньше.
        - И ему не понравилось мое поведение на вчерашней встрече. А это не самое малое оскорбление из тех, за которые он меня наказывал.
        - Вот почему я говорил, что ты должна быть осторожной, Поппи. Если он так избил тебя только за то, что ты сидела в помещении, куда вошли посторонние, то что он сделает, когда узнает о наших маленьких авантюрах?
        - Или если узнает, что я несколько лет тренируюсь как гвардеец? - Мои плечи напряглись, и кожа натянулась. - Конечно, он меня изобьет. И даст больше, чем семь ударов.
        Золотистая кожа Виктера побелела.
        - Он может подать прошение королеве о признании меня недостойной. А может, боги уже сами так решили, - продолжала я. - Но, как ты и говорил, мое Вознесение состоится независимо от того, что я делаю. А что будет с тобой? Виктер, что случится с тобой, если он когда-нибудь узнает, что ты меня тренировал?
        - Неважно, что со мной сделают или не сделают. - Он замолчал, и пауза затянулась. - Риск того стоит, если я буду знать, что ты сможешь защитить себя. Я бы с радостью принял любое наказание и не пожалел бы о том, что сделал.
        Я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и сказала:
        - Способность защитить свой дом, своих близких и свою жизнь стоит возможного риска.
        После недолгого молчания он закрыл свои морозно-голубые глаза. Может, он молил ниспослать ему терпение - я знала, что он не раз так поступал.
        Я слегка улыбнулась.
        - Я осторожна, Виктер.
        - Похоже, осторожность не поможет. - Он открыл глаза. - Я приветствую идею, что королева вызовет тебя в столицу раньше положенного.
        Я поежилась, начав спускаться по ступенькам.
        - Потому что тогда герцог не станет преподавать мне уроки?
        - Вот именно.
        Я очень рассчитывала на такой поворот событий, особенно потому, что решила все рассказать королеве.
        - Он был один? Я спрашивал гвардейцев, но они вели себя так, словно понятия не имеют, кто находится с ним в кабинете.
        Они всегда знают, кто в кабинете с герцогом. Просто не хотели говорить Виктеру, и я… я тоже не хотела.
        - Он был один.
        Он промолчал, и я не поняла, поверил ли он мне. Я решила сменить тему.
        - Как ты узнал, где я?
        Виктер шел в шаге позади меня.
        - Хоук прислал за мной одного из слуг герцога. Он… беспокоился о тебе.
        У меня екнуло сердце.
        - Почему?
        - Он сказал, вы с Тони обе были встревожены вызовом герцога. Он думал, я смогу объяснить.
        - А ты?
        - Я сказал ему, что не о чем беспокоиться и что я останусь с тобой до конца дня. - Виктер наморщил лоб, между делом беря меня под руку, чтобы поддержать. - Он не очень-то хотел уступать, но я напомнил, что старше по званию.
        Я скривила губы.
        - Уверена, это подействовало.
        - Как холодный душ.
        Мы спустились на следующий этаж. Осознание, что я все ближе к своей кровати, помогало мне идти. Я размышляла над тем, что сделал Хоук.
        - Он… он довольно наблюдателен, правда? И у него хорошая интуиция.
        - Да, - вздохнул Виктер, наверное, думая о том, что это не очень хорошо. - Да, он такой.

* * *
        За Валом пылали три дюжины факелов. Их огни сияли маяками в бескрайней темноте, обещанием безопасности для спящего города.
        Бросив тоскливый взгляд на кровать, я испустила усталый вздох и закрутила концы косы. Меня выдернули из сна кошмары о другой ночи. Кожа стала скользкой от холодного пота, а сердце вырывалось из груди, как пойманный в силки кролик.
        К счастью, я не разбудила криками Тони. Последние две ночи она поздно ложилась. Позавчера она провела большую часть вечера, делая все возможное, чтобы залечить рубцы. А вчера ее позвали хозяйки, чтобы помочь с приготовлениями к Ритуалу.
        Тони втирала в пылающую кожу моей спины рекомендованную целителями мазь, которой гвардейцы часто лечат свои многочисленные раны. Смесь состояла из хвойного экстракта, пахнущей полынью арники и меда. Ее же целитель применял в ночь после моего неудавшегося похищения. Мазь охладила кожу и почти сразу приглушила боль, однако по прошлому опыту мы знали, что ее следует применять каждые два часа, чтобы достигнуть желаемого эффекта.
        И она сработала. Ко вчерашнему вечеру остался только небольшой дискомфорт, хотя кожа еще была покрасневшей.
        Я не преуменьшала, говоря Виктеру, а потом Тони, что могло быть хуже. Рубцы, скорее всего, сойдут к утру и сейчас лишь слегка побаливают. Мне повезло, что на мне все заживает быстро, а еще больше - потому, что в тот день Тирман не пил «красное пойло».
        Герцог знал мою мать. Как? Насколько мне известно, она никогда не была в Масадонии, значит, герцог встретился с ней в столице. Вознесшиеся редко путешествуют, особенно так далеко, но очевидно, что они виделись.
        На лице Тирмана было такое странное выражение, когда он говорил о ней. Ностальгия, смешанная с… чем? Может, с гневом? Разочарованием? Неужели общение с ней стало поводом для того, как он обращается со мной?
        Или я просто ищу причины его отношения ко мне, как будто его жестокости есть какое-то объяснение?
        Я мало что знала о жизни, но понимала, что порой нет никаких причин. Человек, будь то Вознесшийся или смертный, таков, каков есть, и это ничем не объяснишь.
        Вздохнув, я переступила с ноги на ногу. Последние два дня я сиднем сидела в своей комнате, в основном потому, что отдых помогает мази действовать быстрее, а также потому, что я избегала… всех.
        Но в особенности Хоука.
        Я не видела его с тех пор, как вошла в кабинет герцога. Осознание того, что он почуял что-то неладное, клокотало во мне тревогой и смущением, хотя я не виновата в том, что делал Тирман. Я просто не хотела, чтобы Хоук понял, что что-то неладно. А он достаточно наблюдателен.
        Конечно, мое двухдневное затворничество в комнате могло оказаться тревожным знаком, но, по крайней мере, Хоук не видел, как осторожно мне приходится двигаться, пока заживает спина.
        Я не хотела, чтобы он видел меня слабой, хотя именно этого он и мог ожидать от Девы.
        А может, это связано с той причудливой смесью облегчения и разочарования, которые я испытывала каждый раз, когда он не показывал, что узнал меня.
        Я перевела взгляд обратно на факелы за Валом. Огни сегодня горели ровно, как и в последние несколько ночей. Если же пламя плясало, как безумные духи под порывами сумеречного ветра, это означало, что туман близко. И за густым белым туманом следовала ужасная смерть, сметающая все на своем пути.
        Моя рука рассеянно скользнула по тонким складкам платья к кинжалу на бедре. Пальцы сжались на холодной костяной рукоятке. Я буду готова, если или когда Вал падет.
        И буду готова, если Темный опять придет за мной.
        Моя рука опустилась дальше, на несколько дюймов выше колена, и задела участок неровной кожи на внутренней стороне бедра. Хоук подобрался невероятно близко к этому шраму. Что бы он сделал, если бы прикоснулся к нему? Отдернул бы руку? Или притворился бы, что ничего не ощутил?
        Я убрала руку. Сжала пальцы в кулак, словно обрезая эти мысли. Не буду об этом думать. Незачем идти по этой дороге. Ни к чему хорошему она не приведет. Не имеет никакого значения, узнал он меня или нет, если я всего лишь одна из многих девушек, которых он целовал в полутемных комнатах. Это не имело бы значения и если бы он вернулся в «Красную жемчужину», как обещал…
        Я потрясла головой, силясь разогнать мысли, но это не сработало. Единственное, что я обнаружила за эти два дня почти полной изоляции: я могу снова и снова твердить, что это не имеет значения, хотя на самом деле имеет.
        Хоук был первым, с кем я поцеловалась, даже если он этого не знал.
        Я молча подошла к западным окнам. Комнату заливал серебристый лунный свет. Прижав пальцы к холодному стеклу, я сосчитала факелы. Двенадцать на Валу. Двадцать четыре внизу. Все горят.
        Хорошо.
        Это хорошо.
        Я прижалась лбом к тонкому стеклу, которое почти не мешало холоду проникать в замок. На западе, где между морем Страуд и Ивовыми равнинами угнездилась Карсодония, нет нужды в застекленных окнах. Там царят вечные лето и весна, а здесь все время правят зима и осень. Тепло - одна из причин, почему я хочу вернуться в столицу. Солнечный свет. Запахи соли и моря, блестящие заливы и бухты.
        Тони, которая никогда не видела пляжей, сразу в них влюбится. Я устало улыбнулась. Когда Тони вызвала одна из хозяек, она бросила на меня такой взгляд, будто предпочла бы надраивать ванные комнаты, нежели проводить вечера, стараясь угодить тем, кому угодить невозможно.
        Я нередко чувствовала то же самое, когда общалась со жрицей. Уж лучше весь вечер выдергивать себе волоски с самых чувствительных мест, чем долгими часами терпеть этого дракона в юбке.
        Наверное, мне нужно лучше скрывать свои чувства, когда я прихожу к Аналии и другим жрицам.
        Я по-прежнему не могла поверить, что она пошла к герцогу жаловаться на то, что я не потратила полдня, выслушивая жалобы жриц на всех обитателей замка.
        Обхватив себя руками, я в сотый раз пожалела о том, что моего брата нет в Масадонии. Йену тоже снились кошмары, и если бы он по-прежнему жил здесь, то отвлек бы меня глупыми сказками своего сочинения.
        Интересно, снятся ли ему кошмары и после Вознесения? Если нет, то разве это не еще одна причина с надеждой смотреть в будущее?
        Я скользнула взглядом по Валу и заметила гвардейца, патрулирующего наверху стены.
        Я предпочла бы быть там, а не здесь.
        Вознесшиеся, да и большинство смертных, были бы в шоке, услышав такое. Даже мысль о том, что я, Дева, Избранная, которая отправится к богам, захочет поменяться местом с обычным человеком, гвардейцем, была бы оскорблением не только Вознесшихся, но и самих богов. Во всем королевстве люди пошли бы на что угодно, чтобы предстать перед богами. А я…
        А я получила привилегию независимо от того, что мне довелось испытать. Но там, на Валу, я хотя бы могла делать что-то полезное. Я бы защищала город и всех тех, кто обеспечил мне жизнь в довольстве. А вместо этого сижу здесь, постигая новые глубины жалости к себе, тогда как на самом деле мое Вознесение принесет больше блага, чем защита одного города.
        От него зависит все будущее королевства.
        Разве этого мало?
        Не знаю. Я хотела всего лишь закрыть глаза и уснуть, но была уверена, что не получится. В ближайшие часы мне не заснуть.
        В ночи, подобные этой, когда сон бежал от меня, я уступала желанию выбраться из замка и отправиться исследовать молчаливый темный город, пока не найду место, где не спят. Место вроде «Красной жемчужины». К сожалению, после попытки похищения это было бы величайшей глупостью. Даже я не настолько безрассудна. И…
        Пламя за Валом начало плясать, и я резко подалась вперед. Прижав обе ладони к стеклу, я не мигая уставилась на огни.
        - Ничего страшного, - сказала я пустой комнате. - Это просто ветерок…
        Еще одна вспышка, а за ней еще и еще - пламя всех факелов за стеной неистово задергалось, разбрасывая искры, словно поднялся ветер. Я затаила дыхание, но дальше ничего не происходило.
        Вдруг один из факелов в середине погас, и мое сердце заколотилось о ребра. Примеру первого факела стремительно последовали другие, и пространство за Валом внезапно погрузилось во тьму.
        Я отступила от окна.
        Вдруг в воздух взмыли десятки стрел и, пролетев по высокой дуге над Валом, ударили в заполненные хворостом траншеи. Взметнулась стена пламени, распространяясь по всей длине Вала. Огонь не защищает от тумана и того, что приходит с ним.
        Огонь делает видимым то, что таится в тумане.
        Вернувшись к окну, я дернула задвижку и распахнула его. В комнату ворвался холодный воздух и какая-то сверхъестественная тишина. Я схватилась за каменный край и высунулась наружу, всматриваясь.
        Из пламени клубился дым, поднимаясь в воздух и стелясь по земле.
        Дым не может так двигаться.
        Дым не ползает так под хворостом - густой, тяжелый белый дым на фоне ночной темноты. Дым не окутывает пламя, пытаясь его задушить, пока оно не погаснет, оставив только густой неестественный туман.
        Который не просто туман.
        Он заполнен извивающимися очертаниями тех, кто когда-то был смертным.
        Со всех четырех углов Вала затрубили в рога, разбивая напряженную тишину. За считанные секунды те немногие огни, что горели в окнах, погасли. Раздался второй предупреждающий сигнал, и весь замок словно содрогнулся.
        Очнувшись от бездействия, я закрыла окно и резко развернулась. У меня всего три минуты или даже меньше, прежде чем запрут все выходы. Я бросилась бежать…
        Через мгновение дверь смежной комнаты открылась, и ко мне ворвалась Тони. Ночная рубашка развевалась позади нее, а золотисто-каштановые кудри рассыпались по плечам.
        - Нет. - Она резко остановилась. Белки ее широко распахнутых глаз резко контрастировали с коричневой кожей. - Нет, Поппи.
        Не обращая на нее внимая, я подбежала к сундуку, откинула тяжелую крышку и стала рыться в нем, пока не нашла лук. Выпрямившись, бросила его на кровать.
        - Ты же не собираешься идти туда? - воскликнула Тони.
        - Собираюсь.
        - Поппи!
        - Со мной все будет хорошо.
        Я укрепила на спине колчан.
        - Все хорошо?
        Я повернулась к ней, и она вытаращилась на меня.
        - Не верится, что мне приходится указывать на очевидное. Ты Дева. Избранная. Ты не можешь идти туда. Если тебя не убьют там, то убьет его милость, едва узнает.
        - Он не узнает. - Я схватила черный плащ с капюшоном и, надев его, застегнула на шее и груди. - Герцог будет прятаться в своих покоях за спинами дюжины, а то и больше, королевских гвардейцев. Так же, как и герцогиня.
        - К тебе придут королевские гвардейцы.
        Я взяла изогнутый лук.
        - Я уверена, что Виктер побежал к Валу в тот момент, как услышал сигнал рогов.
        - А Хоук? Их обязанность - защищать тебя.
        - Виктер знает, что я сама могу себя защитить, а Хоук даже не поймет, что я покинула комнату. - Я помолчала. - Он не знает о ходе для слуг.
        - Ты ранена, Поппи. Твоя спина…
        - Моя спина почти полностью зажила. Ты это знаешь.
        - А что насчет Темного? Что, если это уловка?
        - Это не уловка, Тона. Я видела их в тумане, - сказала я, и ее лицо посерело. - И если Темный идет за мной, я буду готова к встрече.
        Она ходила за мной по пятам по комнате.
        - Пенеллаф Бальфур, остановись!
        Я удивленно развернулась. Тони стояла у меня за спиной.
        - Тони, у меня меньше двух минут. Потом я буду здесь заперта…
        - Здесь безопасно, - возразила она.
        Я взяла ее за плечо свободной рукой.
        - Если они проломят стены, то захватят город и найдут способ проникнуть в замок. И здесь их будет не остановить. Я это знаю. Они добрались до моей семьи. Они добрались до меня. Я не буду сидеть и ждать, когда это случится еще раз.
        Она отчаянно пыталась поймать мой взгляд.
        - Но тогда не было Вала, чтобы защитить тебя.
        Это была правда, но…
        - Тони, нет ничего абсолютно неуязвимого. Даже Вал может пасть.
        - Тебя тоже нельзя считать абсолютно неуязвимой, - прошептала она, ее нижняя губа дрожала.
        - Знаю.
        Она сделала глубокий вдох, и ее плечо опустилось под моей рукой.
        - Ладно. Если кто-нибудь придет, я скажу, что ты страшно перепугалась и заперлась в ванной комнате.
        Я закатила глаза.
        - Ну конечно, скажешь. - Я отпустила ее плечо. - В сундуке есть несколько кинжалов из кровокамня, а под подушками лежит меч…
        - Пожалуйста, скажи, что по ночам твоя голова не покоится на мече, - потребовала Тони. Ее голос звенел от недоверия. - Неудивительно, что тебе снятся кошмары. Только боги знают, какой это дурной знак - использовать меч вместо подушки…
        - Тони, - оборвала я прежде, чем она разойдется не на шутку. - Если замок падет, воспользуйся оружием. Ты умеешь.
        - Умею. - Умела она только потому, что я тайком учила ее, как меня - Виктер. - В голову или в сердце.
        Я кивнула.
        - Поппи, береги себя. Пожалуйста. Я очень сильно расстроюсь, если меня отправят прислуживать герцогине. Или, что еще хуже, отдадут в храм служить богам. Не то чтобы я не считала честью служить им, - добавила она, приложив руку к сердцу, - но этот их обет целомудрия…
        Я усмехнулась.
        - Я вернусь.
        - Возвращайся, Поппи.
        - Обещаю.
        Быстро поцеловав ее в щеку, я развернулась и направилась к двери для слуг рядом с ванной комнатой. Эта дверь была главной причиной, почему я просила и умоляла переселить меня в эту комнату в старом и уродливом крыле замка. Этими коридорами и дверями больше не пользовались, но они соединялись почти со всеми комнатами в старой части замка, в том числе с каменным мостом, ведущим прямиком на южную часть Вала.
        Старые петли заскрипели, когда я открыла дверь. Эти коридоры позволяли мне перемещаться по замку незамеченной. Последние годы я пользовалась ими, чтобы встречаться с Виктером для тренировок в одной заброшенной комнате, и по ним же я могла незаметно выскользнуть из замка.
        Но, что самое важное, по этим старым лестницам и коридорам при необходимости можно быстро сбежать.
        - Поппи, - окликнула меня Тони. - Твое лицо.
        Мгновение я смотрела озадаченно, но затем поняла, что я без вуали.
        - Точно.
        Я накинула на голову плотный капюшон и ступила на узкую винтовую лестницу.
        Металл заскользил по камню: толстая железная дверь загремела и начала опускаться, и я побежала вниз по растрескавшимся неровным ступенькам. Мои туфельки не слишком хорошо подходили для таких прогулок, но мне не хватило времени вытаскивать из укромного места под изголовьем кровати свои единственные сапоги. Если бы на них наткнулись горничные, то, конечно, разболтали бы, и в конце концов их сплетни дошли бы до кое-кого.
        У меня оставалось меньше минуты, чтобы выйти.
        Замок продолжал трястись, сверху сыпалась пыль и мелкие камешки. Сквозь пыльные разбитые окна проникал лунный свет. Обогнув последний лестничный пролет, я соскочила с двух нижних ступенек и выскользнула в пустую кладовую. Движение вызвало всего лишь тупую боль в заживающих рубцах.
        Сунув лук под плащ, я бросилась в кухню, где царила суматоха: слуги кричали, сзывая всех в убежища, которые также служили складами для продуктов. Гвардейцы бежали к главному выходу, который через несколько секунд закроют большим щитом. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания, и я мчалась к черному ходу, где железная дверь уже наполовину опустилась.
        Извергая ругательства, от которых Виктер бы покраснел, а Рилан… он бы улыбнулся, если бы был жив, я прибавила скорости и нырнула вниз. Туфельки из шелка и атласа помогли соскользнуть под дверь. Чуть не потеряв равновесие, я выскочила на ночной воздух. Тяжелая дверь со стоном встала на место.
        Я отпрянула и обернулась. Мои губы изогнулись в широкой ухмылке, которая сильно встревожила бы Тони.
        Я добралась до моста.
        Не теряя времени, я бросилась бежать по узкому проходу высоко над жилыми домами и лавками. Перил не было, и я не осмеливалась смотреть по сторонам. Стоит раз поскользнуться, и…
        И тогда туман больше не будет беспокоить.
        Добравшись до широкого края Вала, я швырнула лук наверх и затем залезла сама. Заживающая кожа на спине натянулась, отчего я поморщилась, а плащ и платье разошлись, почти полностью открывая ногу. Жаль, на мне нет тонких штанов, которые я иногда ношу под платьями, но надевать их не было времени.
        Схватив лук, я двинулась к западной стене. К тому моменту, как я туда добралась, туман словно бы превратился в твердую массу, источающую запахи металла и разложения. Впереди в каменных гнездах ждали лучники с луками и стрелами, словно хищные птицы, подстерегающие добычу. Я знала, что нельзя подходить слишком близко, потому что какой-нибудь гвардеец с Вала заметит и начнет задавать вопросы. И хотя Тони преувеличивала, говоря, что герцог меня убьет, я наверняка заработаю от него очередной урок.
        Я быстро огляделась. Город был абсолютно тих и темен, за исключением храмов. Огни в них никогда не гасли. Постаравшись избавиться от беспокойства, которое они частенько вызывали, я стала высматривать пустую амбразуру и наконец нашла. Если бы к ней приставили лучника, он был бы уже на месте.
        Держась в тени ближе к стене, я скользнула к амбразуре и опять улыбнулась, увидев несколько колчанов, прислоненных к короткой лестнице. Превосходно. Стрелы с наконечниками из кровокамня и древками из древесины, добытой в Кровавом лесу, нелегко найти, если ты Дева, которой не полагается их иметь. Прихватив несколько колчанов, я взбежала по лестнице.
        Частично скрытая за каменной стеной, я поставила колчаны рядом с собой и вытащила стрелу. И тут раздался звук, от которого волосы встали дыбом.
        Сначала это был низкий вой, напомнивший ветер в самую холодную пору зимы, но затем стенания сменились пронзительными воплями. По коже побежали мурашки, а желудок скрутило, пока я натягивала тетиву. Я никогда не забуду этот звук. Он ночь за ночью преследует меня во снах, заставляя просыпаться.
        С земли послышались крики, призыв стрелять. Благоговейно ахнув, я смотрела, как небо озаряется горящими стрелами. Они прорвали подступающий туман, а в воздух взлетела новая порция стрел по всему Валу, превратив ночь в серебристые сумерки.
        Гвардейцы ждали перед Валом в пешем строю. Черная броня делала их почти неотличимыми друг от друга. Я искала знакомый белый плащ королевского гвардейца. Вот. Светлые волосы и обветренное лицо цвета песка. У меня замерло сердце: Виктер стоял в самом центре строя. Я ожидала увидеть его там, где собирается смерть, но все равно в груди узлом затянулся страх. Виктер - самый храбрый человек из всех, кого я знала.
        А что насчет Хоука? Я не знала, где он. В замке, стоит за моей дверью, думая, что я у себя, или же на Валу? Или, как и Виктер, ждет перед Валом? Тяжесть в груди начала разрастаться, но я не могла позволить страху взять надо мной верх.
        Не сводя глаз с Виктера, я принялась натягивать тетиву, пока он надевал шлем. Защитники выпустили еще один залп стрел, которые на сей раз пролетели дальше. Когда они разрезали туман, раздались вопли.
        И тогда я увидела их.
        Их бледные, молочно-белые тела, полностью лишенные цвета, их ввалившиеся лица, горящие как угли глаза. Широко разинутые рты, два ряда острых зубов. Удлиненные пальцы с ногтями, превратившимися в когти. Клыками и зубами твари могли рвать кожу как мягкое масло.
        Мои шрамы служили тому доказательством.
        Вот в кого превратились бы Марлоу и Ридли, если бы с ними не покончили, пока не стало слишком поздно.
        Они появлялись из тумана - источник моих кошмаров, создания, посланные Темным больше десяти лет назад, чтобы в кровавой резне отнять родителей у меня и моего брата. Это они чуть не убили меня перед моим шестым днем рождения, они кусали и рвали когтями, охваченные безумной жаждой крови.
        Жаждущие пришли.
        Глава 15
        И теперь они кишели за Валом, сокрушительной волной наступая на гвардейцев. Я знала: эти твари не ведают страха смерти. Ночь разрезали крики боли и ужаса, от которых у меня перехватило дыхание. За считаные секунды я потеряла Виктера из виду.
        - Нет, - прошептала я.
        Мои пальцы на тетиве задрожали. Где он? Он не мог пасть. Не так быстро. Не Виктер…
        Я нашла его. Он удерживал позиции, рассекая мечом воздух. Снес голову одному Жаждущему, и тут же перед ним возник другой. Виктер крутанулся, едва избежав удара, который разорвал бы его нагрудник.
        Но сейчас не время расслабляться. Я перевела взгляд со своего телохранителя туда, где стрела с наконечником из кровокамня врезалась в голову Жаждущего, сбив его с ног. Из его затылка хлынула черная, как чернила, кровь. Я прицелилась в другого Жаждущего, выравнивая дыхание, пока оно не стало размеренным и глубоким, как учил Виктер. Годы тренировок и опыт сделали мою руку твердой. Я не впервые помогала гвардейцам на Валу.
        «Как только твои пальцы окажутся на тетиве, мир вокруг перестает существовать, - раздались в моей голове указания Виктера. - Есть только ты, натянутая тетива и твоя цель. Все остальное не имеет значения».
        И это всё.
        Я выбрала цель и выпустила стрелу. Пролетев по воздуху, она попала в сердце Жаждущему. Не успел этот некогда чей-то ребенок или родитель упасть на землю, как я уже натягивала следующую. Нашла новую цель - Жаждущего, за спиной которого гвардеец разрывал броню твари. Я отпустила тетиву и улыбнулась, когда стрела вонзилась в голову Жаждущего. Заряжая следующую стрелу, я заметила Виктера: он воткнул скользкий от черной крови меч в живот твари и с криком дернул вверх…
        Когда он вытаскивал меч, сзади на него налетел Жаждущий. Я выпустила стрелу. Та, разрезав воздух, попала в покрытый пучками волос затылок существа. Оно упало вперед и умерло еще до того, как рухнуло на землю.
        Виктер повернул голову и, клянусь, посмотрел прямо на меня - он знал, кто послал стрелу. И хотя я не видела его лица, но знала, что на нем сейчас такое же выражение, как всегда, когда он гордится и вместе с тем сердится.
        Усмехаясь, я приготовила очередную стрелу и… и на короткую вечность с головой погрузилась в свое занятие, укладывая одного врага за другим. Я опустошила два колчана, и тут один Жаждущий прорвался через линию гвардейцев. Добравшись до стены, он вцепился когтями в камень и начал подниматься.
        На мгновение я застыла, завороженная тем, как существо вырывает когти из камня и опять вцепляется в стену, подтягиваясь все выше.
        - О боги, - прошептала я.
        Жаждущий испустил пронзительный вопль, вырвав меня из ступора. Я прицелилась и выпустила стрелу прямо ему в череп. Удар сбил его со стены…
        Справа раздался крик, и я резко повернула голову. Стрелок завалился вперед, уронив лук, - Жаждущий схватил его за плечи и вцепился зубами в шею.
        Боги богов, они взобрались на стену.
        Я натянула тетиву и быстро выпустила стрелу. Попадание не было смертельным, но удар сбил Жаждущего, и тварь рухнула на землю. Но упал не только он. Гвардеец споткнулся и, не найдя опоры, свалился вниз. Я подавила крик, говоря себе, что человек умер еще до того, как раздался громкий звук упавшего на землю тела. На мгновение я зажмурилась.
        Может, разум Жаждущих и прогнил, но у них хватает соображения нападать на стрелков. Виктер однажды сказал, что с их жаждой крови соперничают только инстинкты выживания.
        Пронзительный крик заставил меня действовать. Справа еще один Жаждущий добрался до края Вала и схватил стрелка. Гвардеец выронил лук и, обняв тварь, бросился вперед.
        Он упал на землю за Валом, прихватив Жаждущего с собой.
        Пылающие стрелы опять взлетели высоко над стеной и упали вниз, поражая и смертных, и монстров. Перекрывая крики и нечеловеческие вопли, раздался стук копыт по мостовой и по сырой земле, но я по-прежнему смотрела туда, куда упал стрелок. На его тело налетели Жаждущие.
        Гвардеец пожертвовал собой. Неизвестный, безымянный человек предпочел погибнуть, но не позволить Жаждущему проникнуть за Вал.
        Сморгнув внезапные слезы, я молча покачала головой. Крики боя заставили меня действовать. Приподнявшись так, чтобы лишь слегка заглянуть за край, я посмотрела назад. Из ворот выезжали еще гвардейцы на лошадях, размахивая серповидными клинками. Они разделились на два потока, пытаясь перерезать подходы к Валу. Как только они выехали, ворота за ними сразу закрылись.
        Перед одним из гвардейцев выскочил Жаждущий, словно огромный камышовый кот. Он врезался в человека, свалив его с лошади. Оба грохнулись на землю.
        - Проклятье, - прошипела я, прицеливаясь в монстра, который уже взобрался на середину Вала.
        Я попала в череп, с которого наполовину облезли волосы, и сбила тварь со стены. Быстро натянула следующую стрелу, выискивая Жаждущих, которые уже поднялись на Вал. Они были непосредственной угрозой.
        Сразу стало ясно, что эти Жаждущие отличаются от прочих. Они казались не столь… чудовищными. Хотя такие образины могли привидеться только в страшном сне, их лица были менее впалыми, тела - не такими усохшими. Недавно обращенные? Возможно.
        Битва внизу утихала, тела падали одно на другое. Мельком увидев Виктера, вонзающего меч в голову упавшего Жаждущего, я опустилась на одно колено, чтобы можно было смотреть поверх стены. Плащ разошелся, открыв холодному воздуху почти всю ногу от икры до бедра.
        Осталась лишь горстка Жаждущих, половина которых жрала и рвала на части раненых гвардейцев, не замечая никого вокруг. Вблизи Вала больше никого не было. Взяв новую стрелу, я прицелилась в тварь, которая разорвала броню и живот человека, обнажив перекрученные кишки. К горлу подступила желчь. Гвардеец уже мертв, но я не могла позволить Жаждущему осквернять павшего.
        Прицелившись в измазанную кровью пасть, я выпустила стрелу. Жаждущий дернулся назад от удара. Удовлетворение, которое я испытала, смешивалось с печалью. Туман начал рассеиваться, открывая последствия бойни. Сегодня так много потерь. Слишком много.
        Камень холодил голое колено. Я потянулась за следующей стрелой, высматривая…
        - Должно быть, ты богиня Бель или Лейла в смертном обличье, - произнес за моей спиной глубокий голос.
        Резко втянув воздух, я развернулась на колене. Плащ и платье взметнулись вокруг ног. Стрела была готова вылететь, я целилась в…
        …Хоука.
        О боги…
        Я уставилась вниз, и внутри все перевернулось от облегчения и испуга. Он стоял в лучах лунного света, словно сами боги благословили его негасимым огнем. Чернильная кровь пятнала его высокие скулы и точеный подбородок. Выразительные полные губы были приоткрыты, словно он едва дышал, а эти странные, прекрасные глаза сияли в свете луны.
        Он держал перепачканный кровью меч. Кожаная броня исцарапана, выдавая то, как близок он был к поражению.
        Хоук сражался за Валом, хотя от него и Виктера как от королевских гвардейцев этого не требовалось. Но он все равно отправился сюда. В моей груди расцвело уважение, согревая меня, и я отреагировала не задумываясь: потянулась чутьем, чтобы проверить, не ранен ли он.
        Я ощутила в нем лишь отголосок постоянного страдания. Битва ослабила это чувство, и Хоук получил такую же передышку, какую дало бы мое прикосновение. Временно, но все равно эффективно. Он не был ранен.
        - Ты… - Он пристально и не мигая смотрел на меня, убирая меч в ножны. - Ты совершенно бесподобна. И прекрасна.
        Я подскочила, потрясенная. До этого он назвал меня прекрасной, когда увидел мое лицо, и тогда говорил так, будто в самом деле именно это и имел в виду. А сейчас? Он произнес слова, которые слишком часто не значат ничего и очень редко означают всё. И произнес их так, что в животе скрутился тугой напряженный клубок. Хотя Хоук понятия не имеет, с кем говорит: мой тяжелый капюшон оставался на месте.
        Мне нужно убираться.
        Я посмотрела ему за спину, ища самый легкий путь к бегству. Тяжело сглотнула. Может, Хоук еще не понял, что это я была в «Красной жемчужине», но сейчас он никак не мог меня узнать. Не представляю, что он сделает, когда обнаружит, что это я была на Валу.
        - Никак не ожидал обнаружить в амбразуре леди в капюшоне с талантами стрелка.
        На его правой щеке появилась ямочка, и у меня заныло внизу живота.
        Как у него выходит такая… обворожительная улыбка? Я знала, что многие пали жертвами таких улыбок.
        Сомневаюсь, что они сожалели о своем падении.
        Знаю, что я не сожалела.
        Он протянул руку в перчатке.
        - Я могу помочь?
        Подавив смешок, я опустила лук и переложила его в одну руку. Я молчала, чтобы он не узнал меня по голосу, и жестом велела отойти. Выгнув темную бровь, он переместил предложенную руку к сердцу и шагнул назад.
        И поклонился.
        Он в самом деле поклонился, с таким замысловатым взмахом, что у меня смех подступил к горлу. Мне удалось его подавить. Я опустила лук на нижний край и прислонила к стене. Не спуская глаз с Хоука, подошла к лестнице и неторопливо слезла, не поворачиваясь к нему спиной.
        Шум боя внизу почти стих. Мне нужно вернуться в свою комнату, но я не могу попасть в замок тем же путем, каким вышла, когда тут стоит Хоук. Это бы вызвало подозрения. Я прицепила лук на спину и спрятала под плащом, поморщившись, когда он коснулся заживающих рубцов.
        - Ты… - Он замолчал, и на его лице появилось странное выражение, которое я не могла определить. Подозрение? Удивление? Что-то совершенно иное? Он прищурился.
        Внизу застонали тяжелые ворота: их опять открывали, чтобы забрать раненых и погибших. Жаждущих сожгут на месте. Я попыталась выйти из амбразуры…
        Хоук плавно загородил путь. Мое сердце перевернулось, а руки сжались в кулаки. Я заставила пальцы расслабиться. Игривый блеск в глазах Хоука погас. Вызванное любопытством терпение кончилось.
        - Что ты здесь делаешь?
        Протискиваясь мимо него, я знала, что должна спуститься на землю и затеряться в толпе, когда люди начнут расходиться по домам, чтобы подсчитать потери.
        У меня ничего не вышло.
        Хоук поймал меня за руку.
        - Думаю…
        Сработал инстинкт, перехватив контроль над разумом. Я крутанулась под удерживающей меня рукой, игнорируя слабое жжение в спине. Отразившееся на лице гвардейца потрясение вызвало свирепую улыбку на моих губах. Выскочив за его спиной, я низко пригнулась и лягнулась, отчего у него подкосились ноги. Он выпустил меня, выбросив вперед руки, чтобы не упасть.
        Его брань звенела у меня в ушах, когда я бросилась бежать с парапета к внутреннему краю Вала. Ближайшая лестница всего в нескольких ярдах…
        Что-то вцепилось мне в плащ. Какая-то сила развернула меня и дернула обратно к стене. Я начала вырываться, но смогла двинуться лишь на несколько дюймов. Опустив взгляд, я увидела торчащий глубоко в стене кинжал, который пришпилил мой плащ. Я ошеломленно разинула рот.
        Хоук шел ко мне, опустив голову.
        - Это было не слишком мило.
        Что ж, дальше тоже будет не слишком мило.
        Я схватила рукоятку кинжала и выдернула его. Подбросив его и перехватив за лезвие, прицелилась в ответ…
        - Нет, - предупредил он, остановившись.
        Я метнула кинжал прямо в его раздражающе красивое лицо. Он крутанулся, как я и ожидала…
        И поймал кинжал за рукоятку, выхватив в полете, как будто это пустяк, и это было… впечатляюще. Я позавидовала. Я так не могу. Сомневаюсь, что даже Виктер так умеет.
        Его глаза блеснули золотом. Он негромко хмыкнул и опять двинулся ко мне.
        Оттолкнувшись от стены, я снова бросилась бежать, глядя на ступеньки, ведущие наверх. Если я до них доберусь…
        Передо мной упала, пригнувшись к земле, темная фигура. Я затормозила и, споткнувшись, потеряла равновесие. Проклятые туфли и их гладкие, мягкие подошвы! Я тяжело упала на бок, подавив крик боли, пронзившей поясницу. По крайней мере, я приземлилась не на спину.
        Хоук поднялся, держа кинжал у бедра.
        - А вот это было совсем не мило.
        Как он?.. Я бросила взгляд на узкий гребень стены. Он пробежал по нему? Здесь же всего несколько дюймов ширины.
        Он сумасшедший.
        - Я знаю, что мне нужно подстричься, но ты промахнулась, - сказал он. - Тебе следует хорошенько потренироваться, поскольку я неравнодушен к своему лицу.
        Я целилась куда надо.
        Я не ответила и недовольно ждала, когда он подойдет достаточно близко, а затем пнула его, попав ниже колена. Он закряхтел, а я вскочила на ноги, не обращая внимания на боль в ушибленном бедре и заду. Я крутанулась вправо, он прыгнул передо мной, но я метнулась налево. Он бросился следом, и я лягнула еще раз…
        Хоук поймал меня за щиколотку. Я ахнула, взмахнув руками, чтобы не упасть, и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Он вскинул брови, рассматривая мою голую ногу по всей длине.
        - Вот это да! - пробормотал он.
        Из моего горла вырвалось раздраженное рычание.
        Он рассмеялся.
        - И такие изящные туфельки. Атлас и шелк? Так же превосходны, как и твоя ножка. Такие туфельки не будут носить гвардейцы с Вала.
        Очень проницательно.
        - Если только у них не совершенно иная экипировка, чем у меня.
        Хоук выпустил мою ногу, но я не успела убежать - он сразу схватил меня за руку и дернул вперед. Внезапно я очутилась перед ним, стоя на цыпочках.
        У меня перехватило дыхание от неожиданного контакта. Моя грудь прижималась к твердой коже и железу на его животе. Тепло его тела, казалось, просачивалось через броню, проникало сквозь мой плащ и тонкое платье. Меня бросило в жар, и я сделала глубокий вдох. Помимо вонючей крови Жаждущих, от Хоука пахло темными специями и пьянящим дымом. У меня вспыхнули щеки.
        Его ноздри расширились, и, как бы безумно это ни звучало, его глаза словно стали ярче - потрясающими янтарными. Он поднял другую руку.
        - Знаешь, что я думаю…
        Он замолк на полуслове, когда к его горлу прижался клинок. Он уставился на меня, его губы сжались в тонкую линию. Он не шевелился и не отпускал меня, поэтому я чуть сильнее надавила кончиком кинжала. На его шее набухла капелька крови.
        - Поправка, - произнес он и рассмеялся. Струйка крови потекла по шее. Смех не был грубым или снисходительным. Ему в самом деле было забавно. - Ты абсолютно ошеломительное, смертоносное создание. - Помолчав, он опустил взгляд. - Хорошее оружие. Кровокамень и кость вольвена. Очень интересно… - Его взгляд вспыхнул. - Принцесса.
        Глава 16
        Кинжал. Проклятье. Я забыла, что он видел этот клинок в «Красной жемчужине». Боги, ну как я могла забыть? Я отдернула кинжал, но было уже поздно.
        И это тоже оказалось ошибкой.
        Другой рукой Хоук молниеносно схватил запястье моей руки с кинжалом.
        - Нам с тобой о многом нужно поговорить.
        - Нам не о чем разговаривать, - огрызнулась я, сердясь на себя за то, что совершила не одно, не два, а целых три невероятно глупых действия. И это не считая досады из-за того, что Хоук одержал верх.
        - Она говорит! - Он округлил глаза в притворном удивлении и опустил подбородок, заставив меня напрячься. - Я думал, ты любишь поговорить, принцесса. - Он помолчал. - Или так бывает только в «Красной жемчужине»?
        Я промолчала.
        - Только не притворяйся, что понятия не имеешь, о чем я. И что ты не она.
        Я дернулась, пытаясь освободить руки.
        - Отпусти.
        - О, не думаю, что ты будешь притворяться.
        Он резко повернулся, и внезапно мои спина и лук оказались прижаты к каменной стене Вала. От этого прикосновения незажившую спину обожгло волной тупой боли, но Хоук тут же очутился передо мной, поймав меня в ловушку своим телом. Между нами не было и дюйма пространства.
        - После всего, что между нами было, - продолжил он, - ты бросаешь мне в лицо кинжал?
        - А что между нами было? Несколько минут и пара поцелуев, - сказала я, и правда поразила меня своей пугающей ясностью.
        Вот и все, что между нами было. Боги, я была такой… затворницей. Из-за моего ограниченного опыта мне казалось… что это очень много. Всего лишь пара поцелуев… Меня словно холодным душем окатило.
        - Это было больше, чем пара поцелуев. - Он понизил голос. - Если ты забыла, я более чем желаю напомнить.
        Я внутренне напряглась. В глубине души мне хотелось, чтобы он напомнил о том, что я и так не забыла. Но, хвала богам, разум и логика победили.
        - Не было ничего достойного того, чтобы помнить.
        - Теперь ты оскорбляешь меня после того, как бросила мне в лицо кинжал? Ты ранила мои нежные чувства.
        - Нежные чувства? - фыркнула я. - К чему такой драматизм?
        - Трудно обойтись без драматизма, когда тебе швыряют кинжал в голову, а потом режут шею, - парировал он, держа меня на удивление мягко по сравнению с его жестким тоном.
        - Ты загораживал мне путь.
        - Правда? И поэтому ты пыталась перерезать мне горло? - Его золотистые глаза блеснули под густыми ресницами.
        - Всего лишь проколола кожу, - поправила я. - Потому что ты держал меня и не отпускал. Видимо, это тебя ничему не научило.
        - На самом деле я много чему научился, принцесса. Вот почему твои руки и твой кинжал далеко от моей шеи. - В качестве напоминания он погладил большим пальцем мое запястье, и я судорожно сжала рукоятку. - Но если ты уберешь кинжал, то я позволю твоим рукам подобраться к другим местам.
        Я чуть не задохнулась. Неужели он не понимает, кому это говорит? Или у меня такой обычный голос, что он меня так и не узнал? Но если он до сих пор не понял, то у меня по-прежнему есть преимущество. Небольшое, но все же.
        - Как великодушно, - резко ответила я.
        - Когда ты узнаешь меня получше, то поймешь, что я могу быть очень великодушным.
        - У меня нет ни малейшего намерения узнавать тебя получше.
        - То есть у тебя просто такая привычка пробираться в комнаты к молодым людям и соблазнять их, а потом сбегать?
        - Что? - ахнула я. - Соблазнять?
        - А разве не так ты со мной поступила, принцесса?
        Его большой палец опять неспешно погладил внутреннюю сторону моего запястья.
        - Ты смешон! - бросила я.
        - Я заинтригован.
        Застонав, я дернула руки, а он в ответ усмехнулся. Его глаза были как озера теплого меда.
        - Почему ты меня держишь?
        - Что ж, помимо твоего неравнодушия к моему лицу и моей шее, ты находишься там, где тебе быть не положено. Это моя работа - задержать тебя и допросить.
        - Ты именно так допрашиваешь на Валу тех, кого не узнал? - с вызовом поинтересовалась я. - Что за странный метод допроса.
        - Только хорошеньких леди со стройными голыми ножками. - Он наклонился вперед, и когда я сделала очередной вдох, моя грудь коснулась его груди. - Что ты здесь делаешь во время нападения Жаждущих?
        - Наслаждаюсь расслабляющей вечерней прогулкой, - огрызнулась я.
        Один уголок его губ изогнулся - на той стороне, где нет ямочки.
        - Что ты здесь делала, принцесса? - повторил он.
        - А на что похоже то, что я делала?
        - На первый взгляд - что-то невероятно глупое и безрассудное.
        - Прошу прощения? - недоверчиво произнесла я. - Что безрассудного в том, чтобы убивать Жаждущих и…
        - Я что-то не знаю о новой политике набора рекрутов? О том, что на Вал теперь берут полуодетых леди в плащах? Мы так отчаянно нуждаемся в защите?
        В моей крови как пожар вспыхнул гнев.
        - Отчаянно? Почему мое присутствие на Валу - это знак отчаяния, когда я, как ты видел, умею стрелять из лука? О, погоди, это потому что у меня есть грудь?
        - Я знал женщин с не такой прекрасной грудью, которые могли зарубить человека в мгновение ока. Но здесь, в Масадонии, таких нет.
        Мне хотелось бы знать, где живут такие удивительные женщины… погодите-ка. С не такой прекрасной грудью?
        - Ты очень умелая, - продолжал он, и мое внимание вернулось к нему. - Не только со стрелами. Кто учил тебя сражаться и применять кинжал?
        Я закрыла рот на замок, отказываясь отвечать.
        - Бьюсь об заклад, тот же человек, что дал тебе этот клинок. - Он помолчал. - Кто бы тебя ни тренировал, плохо, что он не научил тебя, как избежать плена. Ну, плохо для тебя.
        Во мне опять вспыхнул гнев, затмевая разум. Я вскинула колено вверх, целясь в самую чувствительную часть его тела - ту, которая каким-то образом делала его более пригодным для боя, чем я.
        Хоук почувствовал движение и блокировал мое колено бедром.
        - Ты такая неистовая. - Он сделал паузу. - Кажется, мне это нравится.
        - Отпусти! - возмутилась я.
        - Чтобы ты меня пнула или ударила кинжалом? - Он втиснул свою ногу между моими, чтобы на будущее предотвратить любой пинок. - Мы это уже проходили, принцесса. И не раз.
        Я оторвала бедра от стены и попыталась оттолкнуть его, но только прижалась своим самым чувствительным местом к его твердому бедру. От трения меня внезапно затопило такой волной жара, словно ударило молнией. Резко втянув воздух, я замерла.
        Хоук тоже застыл, прислонившись ко мне. Его большое тело было напряжено, грудь вздымалась и опадала рядом с моей. Что… что происходит? Я чувствовала жар, несмотря на то, что мы находились высоко и стояли на холодном ночном ветру. Казалось, моя кожа гудит, а по всему телу танцует приятная энергия, пульсирующий жар, сменивший болезненный холод.
        Прошло несколько слишком долгих мгновений, и наконец Хоук произнес:
        - Я вернулся к тебе той ночью.
        Шум внизу начал стихать. В любой момент сюда может кто-нибудь подняться, но я была невероятно безрассудна и глупа, позволив глазам закрыться, и его слова крутились в моей голове.
        Он тогда вернулся.
        - Я же сказал, что вернусь. Я пришел, а тебя не было, - продолжал он. - А ты обещала, принцесса.
        Я ощутила легкий укол вины. Оттого ли, что лгала ему, или оттого, что швырнула ему в лицо кинжал? Наверное, верны обе причины.
        - Я… я не могла.
        - Не могла? - Он опять заговорил тихо, его голос стал более низким и хриплым. - А мне кажется, если ты чего-то очень хочешь, то тебя ничто не остановит.
        Я рассмеялась, горько и хрипло.
        - Ты ничего не знаешь.
        - Может быть.
        Он отпустил мое предплечье и, прежде чем я поняла, что он задумал, его рука скользнула под мой капюшон. Его холодные пальцы дотронулись до неповрежденной кожи на моей правой щеке. Я ахнула от прикосновения и попыталась отстраниться, но деваться здесь было некуда.
        - А может быть, я знаю больше, чем ты думаешь.
        По моей коже поползли мурашки от тревоги.
        Хоук наклонил голову и прижался щекой к левой стороне моего капюшона.
        - Ты правда думаешь, что я не знаю, кто ты?
        Все мышцы в моем теле напряглись, а во рту пересохло.
        - Тебе нечего на это сказать? - Он помолчал и добавил едва слышным шепотом: - Пенеллаф?
        Проклятье.
        Я шумно выдохнула, не понимая, радоваться мне или бояться из-за того, что больше не нужно ломать голову: знает он или не знает? Смятение превратило мой гнев в нечто непонятное.
        - Ты только что догадался? Если так, то какой же из тебя телохранитель?
        Он рассмеялся глубоким, невероятно заразительным смехом.
        - Я понял в тот момент, когда ты сняла вуаль.
        Я разомкнула губы, чтобы выдохнуть.
        - Почему… почему ты тогда ничего не сказал?
        - Тебе? - уточнил он. - Или герцогу?
        - Или мне, или ему, - прошептала я.
        - Хотел посмотреть, что ты будешь делать. По-видимому, ты просто решила притворяться, что ты не та девушка, которая частенько бывает в «Красной жемчужине».
        - Я не часто бываю в «Красной жемчужине», - поправила я. - Но слышала, что ты там постоянный посетитель.
        - Ты расспрашивала обо мне? Я польщен.
        - Нет, не расспрашивала.
        - Не знаю, можно ли тебе верить. Ты так часто лжешь, принцесса.
        - Не называй меня так.
        - Мне больше нравится это обращение, нежели то, каким тебя положено называть. Дева. У тебя есть имя. Дева - не имя.
        - Я не спрашиваю, что тебе нравится, - ответила я, хотя была абсолютно согласна с его неприязнью к обращению, которое полагается мне адресовать.
        - Но ты спросила, почему я не рассказал герцогу о твоем небольшом исследовании, - парировал он. - Почему я это не сделал? Я твой телохранитель, и если бы я предал тебя, ты бы мне не доверяла, а это сильно усложнило бы мою работу по обеспечению твоей безопасности.
        Это вполне логичное объяснение вызвало у меня горечь разочарования, и я даже не хотела вникать в причины своей реакции.
        - Как ты видел, я сама могу за себя постоять.
        - Видел.
        Он подался назад, нахмурив лоб, и затем его глаза слегка расширились, словно он о чем-то догадался.
        - Хоук! - позвал кто-то с земли, отчего у меня заколотилось сердце. - Там наверху все в порядке?
        Хоук мгновение что-то высматривал в темноте под моим капюшоном, а потом оглянулся через плечо.
        - Все хорошо.
        - Отпусти меня, - прошептала я. - Сюда кто-то поднимается…
        - И застигнет тебя? Заставит раскрыть, кто ты? - Янтарные глаза опять смотрели на меня. - Может, это и к лучшему.
        Я резко втянула воздух.
        - Ты же сказал, что не предашь меня…
        - Я сказал, что не предал тебя, но это было до того, как я узнал, что ты можешь такое выкинуть.
        Я похолодела.
        - Моя работа станет намного легче, - продолжал он, - если мне не придется беспокоиться о том, что ты выбираешься из замка на бой с Жаждущими… Или чтобы встречаться со случайными мужчинами в заведениях вроде «Красной жемчужины». И кто знает, чем еще ты занимаешься в то время, когда все считают, что ты сидишь в безопасности в своих покоях?
        - Я…
        - Полагаю, когда я доведу это до сведения герцога с герцогиней, твоя страсть к стрельбе из лука и прогулкам по Валу больше не будет поводом для моего беспокойства.
        Мою грудь стиснула паника, и я выпалила:
        - Ты понятия не имеешь, что он сделает, если ты пойдешь к нему. Он…
        Я прикусила язык.
        - Он что?
        Сделав ровный, медленный вдох, я вздернула подбородок.
        - Это неважно. Поступай как считаешь нужным.
        Хоук смотрел на меня, как мне показалось, целую вечность. Наконец он отошел назад и выпустил меня. Между нами подул холодный ветер.
        - Лучше тебе поспешить в свои покои, принцесса. Закончим разговор потом.
        Я была охвачена смущением, но затем стряхнула его и, отойдя от стены, побежала прочь. Даже не оглядываясь, я знала, что Хоук не спускает с меня глаз.

* * *
        Прошмыгнув по старому ходу для слуг, я не удивилась, когда застала Тони в моих покоях, хотя я почти час ждала, когда поднимут ворота и можно будет пробраться в замок.
        - Я думала, ты никогда не вернешься, - выдохнула Тони.
        Я закрыла скрипучую дверь и медленно подняла руки, чтобы снять капюшон.
        Тони вскинулась.
        - Ты… ты в порядке?
        Она внимательно изучала меня взглядом, и я заметила, что она слегка дрожит.
        - Все плохо? Нападение?
        Я открыла рот, не зная, с чего начать, и вспоминая все случившееся. Я прислонилась к двери. От стычки с Хоуком еще колотилось сердце, в голове была каша, а живот скручивало от воспоминаний о том, как Жаждущие взбирались на Вал.
        - Поппи? - прошептала Тони.
        Я решила начать с самого важного.
        - Их было много. Десятки.
        Она сделала глубокий вдох.
        - И?
        Не уверена, что она хотела это знать, но пребывать в темноте гораздо опаснее, чем услышать правду.
        - И несколько монстров взобрались на Вал.
        Тони вытаращила глаза.
        - О боги! - Она прижала руки к груди. - Но щиты подняли…
        - Их остановили, но много… много гвардейцев погибло.
        Я оторвалась от двери и замерзшими пальцами расстегнула плащ, он упал на пол бесформенной кучей. Потом подошла к камину и несколько минут стояла, пока тепло прогоняло из меня холод.
        - Просто их было так много, что они практически затопили передний ряд. Если бы их было больше…
        - Они бы прорвались за стену?
        - Это вполне возможно. - Отойдя от огня, я сняла лук, бережно уложила его в сундук и накрыла крышкой. - Защитники выпустили всадников, но к тому времени уже как минимум два Жаждущих взобрались на Вал. Если они и в следующий раз будут так тянуть, то может быть слишком поздно. Но я не думаю… Вряд ли гвардейцы ожидали, что Жаждущие на такое способны.
        Тони села на край кровати.
        - Ты… убила кого-нибудь из них?
        Скинув туфельки, я посмотрела на нее.
        - Конечно.
        - Хорошо. - Тони перевела взгляд на окно. В темноте ярко горели факелы. - Завтра поднимут много черных флагов.
        Поднимут. Каждый дом, потерявший сына, отца, мужа или друга, поднимет флаг в память о них. Завтра или на следующий день капитан Янсен навестит каждый дом. Зажгут много погребальных костров.
        И я боялась, что некоторые из тех, кто так храбро сражался сегодня с Жаждущими, вернутся домой или в казармы укушенными. Такое случалось каждый раз после нападения.
        Я плюхнулась на кровать и уловила исходящий от моих волос запах горелого дерева. Не успела я еще что-нибудь сказать, как раздался стук в дверь.
        - Я открою.
        Тони поднялась, и я не остановила ее, решив, что это нас проверяет Виктер или другой королевский гвардеец. Я взяла косу и принялась быстро расплетать. Тони открыла дверь и сказала:
        - Дева спит…
        - Сомневаюсь.
        Сердце заколотилось под ребрами. Я вскочила с кровати и быстро повернулась в тот момент, когда Хоук входил в комнату. Я разинула рот, скопировав выражение лица Тони.
        Хоук захлопнул за собой дверь.
        - Пора поговорить, принцесса.
        Глава 17
        Хоук стер с лица кровь, его темные волосы были влажными и вились на висках. Он пришел без широкого меча, но два клинка покороче по-прежнему висели на поясе. Он стоял посреди моей комнаты - в сапогах, широко расправив плечи, стиснув челюсти, и сильно напоминал Теона, бога согласия и войны.
        И выглядел не менее опасным, чем на Валу.
        По ярости, горящей в его янтарных глазах, было ясно, что он пришел не с миром.
        Он глянул на потрясенную Тони, которая стояла так же молча и неподвижно, как и я.
        - Твои услуги сегодня больше не нужны.
        У Тони отвисла челюсть.
        Я стряхнула ступор и отреагировала совершенно иначе.
        - Ты не имеешь права ее выгонять!
        - Разве? - Он поднял темную бровь. - Как твой личный королевский гвардеец я имею право удалять любую угрозу.
        - Угрозу? - Тони нахмурилась. - Я не угроза.
        - Ты представляешь угрозу тем, что лжешь или придумываешь отмазки в пользу Пенеллаф, - возразил он. - Ты только что сказала, что она спит, тогда как я точно знаю, что она была на Валу.
        Тони захлопнула рот и повернулась ко мне.
        - У меня такое ощущение, будто я пропустила что-то важное.
        - Я не успела рассказать, - ответила я. - И это не так уж важно.
        Тони вскинула брови. Хоук хмыкнул.
        - Уверен, это одно из самых важных событий, случившихся с тобой за долгое время.
        Я прищурилась.
        - Ты чересчур самонадеян, если считаешь, что играешь такую важную роль в моей жизни.
        - Я прекрасно отдаю себе отчет в том, какую роль играю в твоей жизни.
        - Сомневаюсь, - повторила я его недавнее замечание.
        - Я все гадаю, веришь ли ты хоть в половину своей лжи.
        Тони метала взгляд с него на меня.
        - Благодарю покорно, я не лгу.
        Он улыбнулся, и на правой щеке появилась ямочка.
        - Самой себе ты можешь говорить что угодно, принцесса.
        - Не называй меня так! - Я топнула ногой.
        Хоук поднял бровь.
        - Тебе от этого полегчало?
        - Да! Потому что другой вариант - пнуть тебя.
        - Как неистово, - усмехнулся он.
        О боги!
        Я сжала кулаки.
        - Тебе нельзя здесь находиться.
        - Я твой телохранитель. Я могу находиться там, где считаю нужным, чтобы обеспечивать твою безопасность.
        - И от чего, по твоему мнению, меня нужно защищать здесь? - настойчиво поинтересовалась я, оглядываясь. - От строптивых столбиков кровати, о которые я могу ушибить палец ноги? О, погоди, ты беспокоишься, не упаду ли я в обморок? Я знаю, как хорош ты в таких ситуациях.
        - Ты немного бледна, - ответил он. - Моя способность подхватывать хрупких, изнеженных женщин может пригодиться.
        Я резко втянула воздух.
        - Насколько я могу судить, принцесса, помимо случайной попытки похищения, основную угрозу для тебя представляешь ты сама.
        - Ну… - вымолвила Тони, и когда я бросила на нее взгляд, который должен был обратить ее в бегство из комнаты, пожала плечами. - В общем-то он прав.
        - От тебя совершенно никакой помощи.
        - Нам с Пенеллаф нужно поговорить, - сказал Хоук, удерживая мой взгляд. - Уверяю тебя, со мной она в безопасности, и не сомневаюсь, что потом она перескажет тебе наш разговор.
        Тони скрестила на груди руки.
        - Да, перескажет, но это и близко не так интересно, как наблюдать самой.
        Я вздохнула.
        - Тони, все хорошо. Увидимся утром.
        Она уставилась на меня.
        - Точно?
        - Точно, - подтвердила я. - Я чувствую, что если ты не уйдешь, он так и будет стоять столбом и вытягивать драгоценный воздух из моей комнаты…
        - И при этом быть таким неотразимым, - сказал Хоук. - Ты забыла добавить.
        Тони хихикнула.
        Я проигнорировала его замечание.
        - Я хотела немного отдохнуть до того, как взойдет солнце.
        Тони громко выдохнула.
        - Прекрасно. - Она глянула на Хоука. - Принцесса.
        - О боги, - пробормотала я. За глазами начала пульсировать тупая боль.
        Хоук проводил взглядом Тони, пока она не выскользнула за дверь смежной комнаты, и затем произнес:
        - Она мне нравится.
        - Рада слышать. И о чем таком ты хотел поговорить, что это не может подождать до утра?
        Он окинул меня взглядом.
        - У тебя красивые волосы.
        Я удивленно вытаращилась на него. Мои волосы были распущены, и даже не видя их, я знала, что они растрепаны. С трудом подавила желание потрогать их.
        - Ты об этом хотел поговорить?
        - Не совсем.
        Его взгляд опустился, медленно блуждая от моих плеч и до самых пальцев ног. Взгляд был тяжелым, почти осязаемым, и я ощутила, что краснею.
        В этот момент я вспомнила, что открыто не только мое лицо: я одета лишь в тонкое платье для сна. Я знала, что свет камина и масляных ламп за моей спиной почти не скрывает от Хоука очертаний моего тела. Я покраснела еще сильнее, до головокружения, и бросилась за халатом, лежащим в изножье кровати.
        Губы Хоука изогнулись в понимающей полуулыбке, отчего меня охватила злость.
        Я остановилась, встретившись с ним взглядом, и не стала отводить глаза. Может, Хоук и не видел тогда все участки тела под тонким белым платьем, но он сделал больше, чем просто ощупал некоторые из них руками. Я подумала было прикрыть волосами левую сторону лица, но он уже видел шрамы, а я их не стыдилась. Я отказывалась принимать близко к сердцу слова герцога о том, почему Хоук назвал меня прекрасной. Прятать лицо или прикрывать тело довольно-таки бессмысленно - и, что важнее, я увидела вызов во взгляде Хоука. Он как будто ожидал, что я сделаю и то, и другое.
        А я не сделаю.
        Минуло долгое, томительное мгновение.
        - И это все, что на тебе было под плащом?
        - Это тебя совершенно не касается, - ответила я, держа руки по швам.
        На его лице промелькнуло что-то, напомнившее мне взгляд Виктера, когда я одерживала над ним верх, но это выражение пропало так быстро, что, наверное, мне просто показалось.
        - Похоже, все-таки касается, - сказал он.
        От его хриплого голоса у меня по коже побежали мурашки.
        - Значит, это твоя проблема, а не моя.
        Он опять уставился на меня с тем же странным выражением, которое наводило меня на мысль, что ему забавно и любопытно.
        - Ты… ты совсем не такая, как я ожидал.
        Его слова прозвучали так искренне, что моя злость отчасти улеглась.
        - Из-за моих умений обращаться со стрелами и клинком? Или оттого, что я уложила тебя на лопатки?
        - Вряд ли ты уложила меня на лопатки, - поправил он. Он нагнул голову и опустил ресницы, прикрывая странные глаза. - Из-за всего этого. Но ты забыла добавить «Красную жемчужину». Не ожидал встретить там Деву.
        - Могу себе представить, - фыркнула я.
        Он поднял ресницы. В его взгляде читалась куча вопросов. Не думаю, что на сей раз от них получится увильнуть.
        Вдруг почувствовав себя слишком уставшей, чтобы стоять и спорить, я направилась к одному из двух кресел у камина, очень хорошо осознавая, что мое платье разошлось на боку, открывая почти всю ногу.
        И очень хорошо осознавая, что Хоук следит за каждым шагом.
        - В тот раз я была в «Красной жемчужине» впервые. - Я села, опустив руки на колени. - И поднялась на второй этаж из-за прихода Виктера. - Сморщила нос, слегка передернувшись. - Он узнал бы меня хоть в маске, хоть без. Одна женщина сказала, что в той комнате никого нет, и я пошла наверх.
        Мне по-прежнему казалось, что она меня подставила, но тогда это не играло особой роли.
        - Я рассказываю это не потому, что мне нужно объясниться, а просто… говорю правду. Я не знала, что в той комнате окажешься ты.
        Он оставался там, где стоял.
        - Но ты меня знала, - произнес он, и это был не вопрос.
        - Конечно. - Я перевела взгляд на огонь. - Твой приезд вызвал… пересуды.
        - Очень лестно, - пробормотал он.
        Мои губы дернулись. Глядя на язычки пламени, танцующие среди толстых поленьев, я сказала:
        - А почему я решила остаться в той комнате, - не обсуждается.
        - Я знаю, почему ты осталась.
        - Знаешь?
        - Теперь это стало понятно.
        Я вспомнила ту ночь и то, что он тогда сказал. Похоже, он почувствовал, что я пришла туда испытать что-то новое. Пожить в свое удовольствие. Теперь, когда он знает, кто я, ему стало понятно.
        Но я по-прежнему не хочу это обсуждать.
        - Что ты будешь делать с тем, что я была на Валу?
        Он долго не отвечал, а потом шагнул ко мне. В движениях его длинных ног сквозила текучая грация.
        - Можно? - Он показал на пустое кресло.
        Я кивнула.
        Он сел напротив меня и наклонился вперед, поставив локти на колени.
        - Это Виктер тренировал тебя?
        У меня участился пульс, но я постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.
        - Это должен быть он. Вы близки, и он находится при тебе с самого твоего приезда в Масадонию.
        - А ты наводил справки.
        - Было бы глупо ничего не разузнать об особе, которую я обязан охранять.
        Звучит очень логично.
        - Я не буду отвечать на твой вопрос.
        - Боишься, что я расскажу герцогу, хотя до сих пор ничего ему не выдал?
        - На Валу ты сказал, что тебе следует довести это до сведения герцога, - напомнила я. - Что это облегчит тебе работу. Я не хочу, чтобы со мной еще кто-нибудь пострадал.
        Он наклонил голову.
        - Я сказал, что следует, но не сказал, что так и сделаю.
        - Есть разница?
        - Тебе лучше знать, есть ли. - Он изучал мое лицо. - А что сделает его милость, если я ему расскажу?
        Я сжала кулаки.
        - Это не имеет значения.
        - Тогда почему ты сказала, что я понятия не имею, что он сделает? Ты говорила так, будто собиралась продолжить, но остановилась.
        Я отвернулась и уставилась на огонь.
        - Я не собиралась ничего говорить.
        Некоторое время Хоук молчал.
        - Вы с Тони странно отреагировали на его вызов.
        С моего языка скатилась ложь:
        - Мы не ожидали, что он позовет.
        Опять пауза.
        - Почему после того визита ты почти два дня не выходила из комнаты?
        От ногтей, впившихся в ладони, разошлась резкая боль. Пламя умирало, слабо мерцая.
        - Что он с тобой сделал? - спросил Хоук слишком мягким голосом.
        Стыд сдавил мне горло, осев кислым привкусом во рту.
        - Почему тебя это волнует?
        - А почему не должно? - Его голос опять прозвучал неподдельно искренне.
        Я повернула голову прежде, чем осознала, что делаю. Хоук сидел, откинувшись на спинку кресла и держа руки на подлокотниках.
        - Ты меня не знаешь…
        - Держу пари, я знаю тебя лучше, чем большинство.
        У меня вспыхнули щеки.
        - Это не значит, что ты знаешь меня, Хоук. Недостаточно, чтобы волноваться.
        - Я знаю, что ты отличаешься от других придворных.
        - Я не вхожу в число придворных, - заметила я.
        - Ты Дева. Обычные люди видят в тебе дитя богов. Считают тебя выше Вознесшихся, но я знаю, что ты умеешь сопереживать. Той ночью в «Красной жемчужине», когда мы говорили о смерти, ты искренне сочувствовала моим потерям. Это не было наигранным.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я хорошо сужу о людях по словам, - заметил он. - Ты молчала из страха, что я тебя узнаю, пока я не назвал Тони твоей служанкой. Ты бросилась ее защищать, рискуя выдать себя. - Он помолчал. - И я видел тебя.
        - Видел что?
        Он опять наклонился вперед и понизил голос.
        - Я видел тебя на заседании Городского Совета. Ты была не согласна с герцогом и герцогиней. Я не видел твоего лица, но понял, что тебе неуютно. Ты переживала за ту семью.
        - Как и Тони.
        - Не хочу оскорбить твою подругу, но большую часть Совета она казалась полусонной. Сомневаюсь, что она вообще понимала, что происходит.
        Я не могла с этим поспорить, но то, что он видел, было лишь кратковременной утратой контроля над моим даром. Все же это не меняет того, что мне стало плохо от случившегося с семьей Тулисов.
        - Ты умеешь сражаться - и сражаешься хорошо. А еще ты несомненно смелая. Немало мужчин - тренированных мужчин - не идут на Вал во время нападений Жаждущих, если им не обязательно идти. Вознесшиеся могли бы сражаться на Валу, и их шансы выжить куда выше, но они этого не делают. А ты делаешь.
        Я покачала головой.
        - Все это просто отдельные черты. Они не означают, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы волноваться о том, что со мной случается или не случается.
        Он поймал мой взгляд.
        - А тебя волнует то, что случается со мной?
        - Ну да. - Я нахмурилась. - Я…
        - Но ты меня не знаешь.
        Я закрыла рот. Проклятье.
        - Ты порядочная, принцесса. - Он выпрямился. - Вот почему тебя это волнует.
        - А ты не порядочный?
        Хоук опустил взгляд.
        - Обо мне многое можно сказать. Вряд ли сюда входит порядочность.
        Я понятия не имела, как ответить на такую честность.
        - Так ты не собираешься рассказывать, что сделал герцог? - Он вздохнул и слегка согнул спину в кресле. - Знаешь, я все равно выясню.
        Я чуть не рассмеялась. Я была уверена, что уж об этом никто не станет рассказывать.
        - Ты так думаешь?
        - Я это знаю, - ответил он и через мгновение сказал: - Это так странно, правда?
        - Что странно?
        Он опять поймал мой взгляд, и у меня в груди что-то сжалось. Я не могла отвернуться. Я… словно попала в ловушку.
        - Ощущение, что я давно тебя знаю. Ты тоже это чувствуешь.
        Я хотела возразить, но он был прав, и это казалось странным. Я промолчала, потому что не хотела это признавать. Иначе я ступила бы на дорогу, по которой мне нельзя идти. Осознание этого вызывало какое-то глубокое, щемящее чувство в груди, но это я тоже не хотела признавать.
        Оно очень похоже на досаду. И разве это не означало, что я уже ступила на эту дорогу? Я отвела взгляд и стала смотреть на свои руки.
        - Зачем ты пошла на Вал? - спросил Хоук, меняя тему.
        - Разве это не очевидно?
        - Твоя мотивация - очевидна. Но все равно скажи. Скажи, что привело тебя туда сражаться с ними.
        Я сунула два пальца под правый рукав и провела по коже, пока не нащупала два неровных шрама. Есть и другие - на животе и на бедрах.
        Было так легко солгать, придумать множество причин, но вряд ли правда сейчас повредит. Правду будут знать трое вместо двух, ну и что в этом такого?
        - Шрамы у меня на лице. Знаешь, откуда они?
        - На твою семью напади Жаждущие, когда ты была ребенком, - ответил он. - Виктер…
        - Посвятил тебя в эту историю? - Я устало улыбнулась. - Дело не только в шраме.
        Он ничего не сказал, и я убрала руку из-под рукава.
        - Когда мне было шесть, родители решили уехать из столицы и поселиться в Ниельской долине. Они хотели более спокойной жизни - по крайней мере, мне так сказали. Я плохо помню путешествие, кроме того, что мама и папа всю дорогу держались очень напряженно. Мы с Йеном были малы и не так уж много знали о Жаждущих, поэтому не боялись поездки и остановки в одной небольшой деревушке, где, как мне потом сказали, десятилетиями не видели ни одного Жаждущего. Ее окружала невысокая стена, как и большинство небольших городков, и мы остановились в гостинице всего на одну ночь. Я помню, что там пахло корицей и гвоздикой.
        Я закрыла глаза.
        - Они пришли ночью, в тумане. Нас застигли врасплох. Мой отец… он вышел на улицу, чтобы удерживать их, пока мама прячет нас, но она не успела покинуть гостиницу - они ворвались через двери и окна.
        От воспоминания о криках матери я открыла глаза и сглотнула.
        - Какой-то женщине из постояльцев гостиницы удалось схватить Йена и спрятать в потайной комнате, но я не хотела бросать маму и просто…
        Я попыталась сложить обрывки воспоминаний о той ночи. Кровь на полу, на стенах; кровь течет по рукам мамы. Ее скользкая рука разжимается, и меня хватают чужие руки. Клацают зубы. Когти… А потом невыносимая, ужасная боль, и наконец я проваливаюсь в никуда.
        - Я очнулась спустя несколько дней, уже в столице. Рядом со мной сидела королева Илеана. Она рассказала, что случилось. Что наши родители погибли.
        - Мне жаль, - проговорил Хоук, и я кивнула. - Мне правда жаль. Чудо, что ты выжила.
        - Боги защитили меня. Так сказала королева. Что я Избранная. Позже я узнала, что это была одна из причин, почему королева умоляла моих родителей не покидать безопасную столицу. Что… что если Темный узнает о том, что Дева без защиты, он пришлет за мной Жаждущих. Тогда он хотел, чтобы я умерла, но сейчас, по-видимому, хочет, чтобы жила.
        Я рассмеялась, и это было немного больно.
        - В том, что случилось с твоими родителями, нет твоей вины, и для нападения на ту деревню могло быть множество причин. - Хоук провел рукой по волосам, убирая со лба уже высохшие пряди. - Что еще ты помнишь?
        - Никто… никто в той гостинице не умел сражаться. Ни мои родители, ни женщины, ни даже мужчины. Все полагались на горстку гвардейцев. - Я потерла пальцы. - Если бы мои родители умели защищаться, они могли бы выжить. Шанс был бы невелик, но тем не менее.
        На лице Хоука отразилось понимание.
        - И ты хочешь иметь такой шанс.
        Я кивнула.
        - Я не буду… не хочу быть беспомощной.
        - Никто и не должен быть беспомощным.
        Слегка выдохнув, я заставила пальцы не шевелиться.
        - Ты видел, что случилось сегодня. Они взобрались на Вал. Если бы хоть один его преодолел, за ним последовали бы и другие. Вал не так уж неприступен, а даже если бы и был, смертные возвращаются из-за Вала пр?клятыми. Это случается чаще, чем считается. В любой момент проклятие может распространиться по городу. Если я погибну…
        - Ты погибнешь, сражаясь, - закончил он вместо меня.
        Я кивнула.
        - Я уже сказал, что ты очень смелая.
        - Не думаю, что это смелость. - Я опять уставилась на свои руки. - Думаю, это… страх.
        - Страх и смелость - часто одно и то же. То, что делает тебя воином или трусом. Разница только в том, что у человека внутри.
        Я молча подняла на него ошеломленный взгляд. У меня ушло несколько секунд на то, чтобы подобрать ответ.
        - Ты говоришь так, будто гораздо старше, чем выглядишь.
        - Ну, не всегда. Ты сегодня спасла немало жизней, принцесса.
        Я постаралась не обращать внимания на это прозвище.
        - Но многие погибли.
        - Слишком многие, - согласился он. - Жаждущие - нескончаемая чума.
        Прислонившись затылком к подголовнику кресла, я вытянула ноги к огню.
        - Пока живы атлантианцы, будут и Жаждущие.
        - Так говорят, - произнес Хоук. Я повернула к нему голову. Он смотрел в угасающее пламя, и на его челюсти дергалась мышца. - Ты сказала, из-за Вала возвращается больше пр?клятых, чем считается. Откуда ты знаешь?
        Я открыла рот. Проклятье. Откуда бы мне это знать?
        - Ходят слухи, - начал он.
        Вот дерьмо!
        Он перевел взгляд на меня.
        - Об этом не так часто говорят, а если говорят, то шепотом.
        Во мне шевельнулась тревога.
        - А подробнее можно?
        - Я слышал, что дитя богов помогает пр?клятым, - произнес он, и я напряглась. - Она помогает им, даруя смерть с достоинством.
        Не знаю, испытала ли я облегчение от того, что он слышал только это и что ему неизвестно о моем даре. Но тревожным был сам факт, что до Хоука, пробывшего в городе совсем недолго, уже дошли такие слухи.
        Виктер бы не обрадовался, если бы узнал, что Хоук слышал о моих вылазках. Опять же, я сомневаюсь, что Виктер вообще позволит помогать ему после случая в доме Агнес.
        - Кто такое говорит? - спросила я.
        - Некоторые гвардейцы, - ответил он, и мне стало еще тревожнее. - Если честно, поначалу я не верил.
        Я постаралась, чтобы мое лицо ничего не выдало.
        - Что ж, тебе стоит доверять своей первоначальной реакции. Они ошибаются, если думают, что я пойду на измену короне.
        Он пристально изучал мое лицо.
        - Разве я только что не сказал, что хорошо разбираюсь в людях?
        - И что?
        - А то, что я знаю: ты лжешь, - ответил он.
        Интересно, что вообще натолкнуло его на мысль, будто гвардейцы говорят именно обо мне?
        - И я понимаю почему, - продолжал он. - Те люди говорили о тебе с таким благоговением. Еще до встречи с тобой я почти ожидал, что ты - дитя богов. Они тебя никогда не выдадут.
        - Возможно, это так, но ты же слышал разговоры. Другие тоже могут подслушать.
        - Наверное, я не вполне ясно выразился, когда говорил о слухах. На самом деле это говорили именно мне. Поскольку я тоже помогаю пр?клятым умирать с достоинством. Я делал это в столице и делаю здесь.
        Я приоткрыла губы. Тревога улеглась, но сердце затрепетало, как выброшенная на берег рыба.
        - Те, кто возвращаются пр?клятыми, уже отдали королевству всё. Они и их семьи не заслуживают того, чтобы с ними обращались не как с героями, которыми они являются, а вытаскивали из домов на публичную казнь.
        Я смотрела на него, не зная, что сказать. Он излагал мои собственные мысли, и я знала, что есть и другие люди, которые тоже так считают. Это очевидно. Но знать, что он идет на государственную измену ради того, что считает правильным…
        - Ладно, я слишком задержался и не даю тебе спать.
        Я выгнула бровь.
        - Это все, что ты хотел сказать о моем походе на Вал?
        - Я прошу тебя об одном.
        Он встал, и я приготовилась к тому, что он велит мне держаться подальше от Вала. Наверное, я скажу, что так и поступлю. Но на самом деле, конечно, не послушаюсь… и не думаю, что он поверит.
        - Когда ты пойдешь туда в следующий раз, надевай обувь получше и одежду поплотнее. Эти туфельки тебя погубят, а это платье… оно погубит меня.
        Глава 18
        Хоук не выдал меня, но кое-кому все же сказал.
        Я обнаружила это, когда всего через несколько часов после его ухода проснулась и пошла проверить, не явился ли Виктер на тренировку. Я ничуть не удивилась тому, что он ждал меня и был готов к упражнениям. Я хотела поговорить с ним о том, что случилось с Жаждущими, добравшимися до верха Вала.
        Виктер же хотел поговорить о том, что сказал ему Хоук. Похоже, выйдя от меня, Хоук пошел прямиком к нему. Это меня не слишком разозлило. В основном просто раздосадовало то, что Хоук считает необходимым все рассказывать Виктеру. Но это подтверждает, что Хоук понял: Виктер знает о моей вылазке на Вал или, по крайней мере, эта новость его не удивит и не рассердит.
        В части «не рассердит» Хоук все же просчитался.
        Нахмурившись, Виктер рыскал вокруг меня, проверяя мою стойку. Он убедился, что я стою твердо и держу ноги на ширине плеч.
        - Тебе не следовало ходить на Вал.
        - Но я ходила.
        - И тебя там поймали. - Виктер остановился передо мной. - Что бы ты делала, если бы тебя обнаружил какой-нибудь другой гвардеец?
        - Кто-то другой не поймал бы меня.
        - Поппи, это не шутка.
        - А я и не сказала ничего смешного. Просто это правда. Хоук… он очень быстрый и очень хорошо обучен.
        - Вот почему мы работаем над твоим умением драться врукопашную.
        Я поджала губы.
        - Я не так уж плохо дерусь врукопашную.
        - Если бы это было так, он бы тебя не поймал. Давай, - приказал Виктер.
        Опустив голову, я нанесла удар. Телохранитель блокировал предплечьем, и я отскочила назад, выискивая бреши в его обороне и не находя их. Значит, надо сделать брешь самой. Я сделала движение, будто собираюсь пнуть ногой. Руки Виктера опустились на долю дюйма. Брешь появилась, и я крутанулась, впечатывая кулак ему в живот.
        Он негромко крякнул.
        - Хорошее движение.
        Я с улыбкой опустила руки.
        - Ну вот видишь?
        Виктер ухмыльнулся, но улыбка быстро угасла.
        - Знаю, что тебе уже надоело это от меня слышать, - начал он, - но я скажу еще раз. Тебе нужно быть осторожнее. И ты бьешь рукой, а не всем телом.
        Мне и правда надоело это от него слышать.
        - Я осторожна, и я бью так, как ты меня учил.
        - Ты замахиваешься слабо. Вяло. Я тебя не так учил. - Он схватил мою руку и встряхнул, как мокрую тряпку. - В верхней части твоего тела мало силы. Твоя сила здесь. - Он положил ладонь мне на живот. - Когда замахиваешься, твой торс и бедра должны двигаться вместе с тобой. Вот так ты причинишь больше вреда.
        Я кивнула и сделала как он сказал. Промахнулась, но ощутила разницу в этом замахе.
        - Хоук не станет выдавать меня его милости.
        - Ты в самом деле так думаешь? - Он отбил мой следующий удар. - Уже лучше.
        - Если бы он собирался что-то сказать, то пошел бы прямиком к герцогу.
        - Могут быть сотни причин, почему он еще не ничего ему сказал.
        Пару дней назад я бы согласилась, но не теперь. Не после его признаний прошлой ночью.
        - Виктер, я не думаю, что он пойдет. Мне не о чем беспокоиться, и тебе тоже. Я не сказала ему, что это ты меня тренировал.
        - Поппи, - произнес он таким же тоном, как в тот раз, когда я спросила его мнения насчет того, могу ли я спрятать под вуалью широкий меч. Я по-прежнему считала, что могу, просто нужно его правильно разместить. - Ты его не знаешь.
        - Конечно. - Я скрестила на груди руки, а Виктер отступил. - Но ты тоже его не знаешь.
        - Тебе неизвестны его мотивы - почему он будет молчать.
        Я помнила, что Хоук сказал насчет «Красной жемчужины», и была уверена, что это же применимо и к Валу. Но было еще кое-что. То, что он по своей воле рискует схлопотать обвинение в государственной измене за помощь пр?клятым, очень многое говорило о нем как о человеке. Правда, я не думала, что следует поделиться этим с Виктером. У нас были причины не знать, кто еще вовлечен в сеть таких помощников.
        Поэтому я продолжила так:
        - Он сказал, что если выдаст меня, то утратит мое доверие, что усложнит его работу. Ты должен признать, в этом есть смысл.
        - Смысл есть, но это не значит, что нужно забывать об осторожности. - Виктер немного помолчал. - О, я понял.
        - Что понял?
        - Как я уже говорил, он привлекательный молодой человек…
        - При чем тут это?
        - А тебя окружали старики вроде меня.
        - Ты совсем не старик.
        - Спасибо. - Он моргнул. И, чуть помедлив, добавил: - Я так думаю.
        - Это никак не связано с его внешностью. Я не говорю, что не считаю его привлекательным. Считаю, но доверяю ему не поэтому. - И это правда. Моя вера объяснялась не тем, как Хоук выглядит. - Я не такая дура.
        - Я и не считаю тебя дурой. - Он провел рукой по волосам. - Итак, ты ему доверяешь?
        - Я… я рассказала ему о том, почему мне нужно быть на Валу. Рассказала о ночи, когда на мою семью напали. Знаешь, что он ответил? Хотя он и заявил сначала, что мне не следует ходить на Вал, он выслушал мои причины и единственное, что сказал, - что мне нужно надевать обувь получше. - Фразу о платье я решила оставить при себе. - Я доверяю ему, Виктер. Есть причины, почему доверять не следует?
        Виктер тяжело вздохнул, глядя в сторону.
        - Он не дал никакого повода ему не доверять. Я это знаю. Просто мы его не знаем, а ты дорога мне, Поппи. Не потому что ты Дева, а потому что ты… это ты.
        У меня в груди возник тугой клубок чувств, поднявшийся к горлу. Я бросилась к Виктеру, прежде чем он понял, что я делаю, обвила его руками за пояс и крепко обняла.
        - Спасибо, - проговорила я, прижимаясь к его груди.
        Телохранитель стоял неподвижно, как гвардеец, впервые попавший на Вал, а затем положил ладони мне на спину и похлопал.
        Я заулыбалась.
        - Я знаю, что никогда не смогу заменить тебе отца, даже пытаться не буду, но ты мне как дочь.
        Я обняла его еще крепче.
        Он опять похлопал меня.
        - Я волнуюсь за тебя. Отчасти потому что это моя работа, но в основном из-за тебя самой.
        - Ты тоже мне дорог. - Мои слова прозвучали глухо, потому что я уткнулась ему в грудь. - Хотя ты и считаешь мои удары слабыми.
        Он хрипло усмехнулся и прижал подбородок к моей макушке.
        - Ты бьешь слабо, когда делаешь это неправильно. - Он отстранился и обхватил мои щеки. - Но, девочка, стреляешь ты со смертельной меткостью. Никогда об этом не забывай.

* * *
        - Боги нас не подвели. Вознесшиеся вас не подвели.
        Голос герцога, стоящего на балконе замка, разносился в вечернем воздухе. Открытый двор, освещенный факелами и масляным лампами, заполняла толпа людей, в которой я увидела нескольких человек в траурной черной одежде. Гвардейцы верхом на лошадях следили за беспокойным сборищем.
        Я не помню, чтобы его милость вот так обращался к народу. Они с герцогиней никогда не стояли перед таким количеством людей, даже во время Городских Советов или Ритуала. Я безмерно удивилась, когда Виктер и Хоук пришли после ужина, чтобы отвести меня на балкон.
        Но, опять же, сколько лет назад было столь мощное нападение Жаждущих на Вал?
        Черные флаги подняли над слишком многими домами, и на рассвете зажгли слишком много погребальных костров. До сих пор нечем дышать от дыма и благовоний.
        - Хвала Благословению богов, - продолжал Тирман, - Вал устоял прошлой ночью.
        Я стояла позади, рядом с Тони, окруженная с обеих сторон Виктером и Хоуком, и гадала, каким образом Благословение богов удержало стену от падения. Это сделали гвардейцы, простые лучники, которые предпочли умереть, но не пустить Жаждущих на стену.
        - Они добрались до верха! - крикнул кто-то. - Они почти перешли через Вал. Мы в безопасности?
        - Когда это случится снова? - ответила герцогиня, и ее негромкий голос заставил заглохнуть перешептывания. - Потому что это повторится.
        Я подняла брови под вуалью. Хоук сухо прошептал над моим правым плечом:
        - Хороший способ прогнать страхи.
        Я скривила губы.
        - Правда предназначена не для того, чтобы прогонять страхи, - ответил Виктер.
        - Так вот почему мы лжем? - усомнился Хоук, и я сжала губы.
        Они спорили с тех самых пор, как пришли за мной и Тони. Один что-нибудь говорил. Что угодно. Другой возражал, но последнее слово оставалось за тем, кто заговорил первым. Началось с того, что Хоук назвал вечер на удивление теплым и сказал, что погода мне понравится. Виктер на это заявил, что наверняка температура будет падать слишком быстро для приятного вечера. Хоук в ответ поинтересовался, где Виктер научился так хорошо предсказывать погоду.
        Они уже целый час старались перещеголять друг друга в сарказме.
        Хоук победил по крайней мере в трех раундах.
        Даже после того, как я вступилась за него перед Виктером - и не лгала, когда говорила, что доверяю Хоуку, - в душе мне по-прежнему не верилось в то, что он сказал. Он не запретил мне в следующий раз пойти на Вал. Не потребовал, чтобы я оставалась в своей комнате, где вроде бы безопасно. Вместо этого он выслушал причины, почему я должна быть там, и принял их, только попросил надевать более подходящую обувь.
        И больше одежды.
        Последнее меня разозлило и взволновало, но в то же время смутило. И этим замечанием я ни за что бы не поделилась с Виктером сегодня утром.
        Я перевела взгляд на герцогиню, которая выступила вперед и стала рядом с мужем.
        - Боги вас не подвели, - повторила она, кладя руки на перила высотой по пояс. - Мы вас не подвели. Но боги недовольны. Вот почему Жаждущие добрались до верха Вала.
        По толпе, словно ливень, пронесся ропот смятения.
        - Мы говорили с ними. Они недовольны недавними событиями здесь и в ближайших городах, - продолжала она, разглядывая побледневшие и посеревшие лица внизу. - Они опасаются, что добрые люди Солиса начали терять веру в их решения и поворачиваться к тем, кто несет угрозу будущему нашего великого королевства.
        Шепотки превратились в обличительные выкрики, напугавшие лошадей. Гвардейцы быстро успокоили вставших на дыбы скакунов.
        - А чего вы ждали, если те, кто поддерживает Темного и плетет вместе с ним заговоры, стоят сейчас среди вас? - вопросил герцог. - Я говорю с вами, а в этот самый момент Последователи смотрят на меня, радуясь тому, что прошлой ночью Жаждущие забрали так много жизней. В этой самой толпе стоят Последователи, которые молятся о дне, когда придет Темный. Те, кто праздновал резню в Триречье и падение дворца Золотого Полумесяца. Посмотрите налево, посмотрите направо - и вы увидите кого-то из тех, кто измыслил заговор, чтобы похитить Деву.
        Я неловко переступила с ноги на ногу, когда на меня устремились сотни взглядов. Затем лица одно за другим, как костяшки домино, поставленные бок о бок, начали поворачиваться друг к другу, словно впервые видели соседей и знакомых.
        - Боги всё слышат и всё знают. Даже то, что не произнесено, а лишь таится в сердце, - сказал герцог, и мое сердце тревожно заныло. - А что мы можем ожидать? Когда те, кого боги защищают всеми силами, встали перед нами и подвергли сомнению Ритуал!
        Я напряглась, мгновенно вспомнив господина и госпожу Тулис. Герцог не назвал их имена, но с таким же успехом мог прокричать их с крыши замка Тирман. Я не видела в толпе Тулисов, но это не означало, что их здесь нет.
        - Что можно ожидать, когда здесь стоят те, кто желает нашей смерти? - вопрошал Тирман, воздев руки. - Когда мы даны вам богами и мы единственные, кто стоит между вами и проклятием, которое народ Темного наслал на нашу землю.
        И тем не менее ни один Вознесшийся - ни герцог или герцогиня, ни кто-либо из лордов и леди палец о палец не ударили ради защиты Вала. Все они сильнее и быстрее любого гвардейца. Полагаю, они могли бы уложить вдвое больше Жаждущих, чем я из своего лука, и, как сказал Хоук, у них гораздо больше шансов выжить в бою.
        - Как вы думаете, что бы произошло, если бы Жаждущие взобрались на Вал? - Тирман опустил руки. - Многие из вас родились в этих стенах и никогда не испытывали ужасов при набегах Жаждущих. Хотя некоторым из вас они знакомы. Тем, кто пришел из менее защищенных городов или подвергся нападению на дорогах. Вы знаете, что случилось бы, если бы хоть горстка тварей прорвалась мимо наших защитников - если бы боги отвернулись от народа Солиса. Была бы массовая бойня. Погибли бы сотни. Ваши жены. Ваши дети. Вы сами. Многие из вас не стояли бы здесь…
        Он сделал паузу, и толпа заволновалась…
        И тут это случилось снова.
        Мое чутье вырвалось на волю, что неудивительно. В такой толпе мне трудно сдерживать его, но… но я почувствовала не только боль.
        Что-то схватило меня за горло, напомнив ощущения в атриуме с Лорен.
        Ужас.
        Мой взгляд переносился с одного лица на другое, и я чувствовала нарастающий ужас, идущий с самых разных сторон. Потом на меня хлынуло еще одно ощущение. Горячее и едкое. Это была не физическая боль. Это был гнев. У меня заколотилось сердце. Я не чувствовала боль, но… но все равно что-то чувствовала. Это не имело смысла, однако я ощутила, как это нечто каленым железом прижимается к моей коже. У меня пересохло в горле, я тяжело сглотнула. Люди сложили ладони под горлом и начали молиться богам. Я сделала маленький шаг назад. На лицах остальных застыло суровое выражение…
        Виктер коснулся моего плеча и прошептал:
        - С тобой все хорошо?
        Да?
        Нет?
        Я не знала.
        По моей шее заплясали призрачные ледяные пальцы, и меня затопила волна тревожного возбуждения. Грудь сдавило. Захотелось бежать. Мне нужно убраться от людей как можно дальше.
        Но я не могла.
        Закрыв глаза, я сосредоточилась на дыхании, силясь восстановить ментальные стены. Вдох-выдох, как можно глубже и размереннее.
        - Если вам повезет, они доберутся до вашего горла. И тогда смерть будет быстрой, - говорил герцог. - Но большинство из вас не окажутся такими счастливчиками. Они будут рвать вашу плоть, упиваться вашей кровью, пока вы будете призывать богов, веру в которых утратили.
        - Менее успокаивающей речи после нападения мне еще не доводилось слышать, - пробормотал себе под нос Хоук.
        Его замечание вырвало меня из нарастающей паники, а сухость его слов обрубила канат, соединявший меня с людьми. Мое чутье исчезло, как будто за ним захлопнули и заперли дверь.
        Я… я больше ничего не чувствовала, только сердце бешено билось, а лоб покрывал пот. То, что Хоук сделал, не только ослабило хватку вцепившегося в меня общего страха, не только создало в нем брешь, но и полностью его уничтожило. Ощущения исчезли так быстро, что я почти усомнилась в том, что вообще их испытала. Может, просто разум сыграл со мной злую шутку? Лица передо мной опять стали отчетливыми, и на них виднелись различные оттенки страха и паники.
        Я стала смотреть на толпу обострившимся взором, находя лица, на которых не отражались никакие эмоции. При виде их невозмутимых черт у меня по спине пробежал холодок тревоги. Я сосредоточилась на одном человеке. Молодой, светлые волосы падают на плечи. Он стоял слишком далеко, чтобы я смогла различить цвет глаз, но он пристально смотрел на герцога с герцогиней, сжав губы в тонкую линию и выпятив челюсть, тогда как люди вокруг него обменивались взглядами, полными ужаса.
        Я узнала его.
        Он был на Городском Совете. Он тогда стоял с таким же выражением лица, и тогда со мной произошло то же самое - на меня накатила дикая волна ощущений, которых я не должна была чувствовать.
        Точнее, я не знала, что способна их улавливать.
        Я еще раз окинула взглядом толпу, с легкостью находя похожих на него. Я увидела таких как минимум дюжину.
        Я опять посмотрела на блондина, вспоминая то, что уловила тогда от Лорен. Теперь ее чувства обрели смысл. Она была в восторге от того, что Темный может находиться где-то рядом, как бы тревожно это ни было. И у нее были причины опасаться, что я что-то скажу. Этот же человек не показывал эмоций на лице, но если он был не согласен с тем, как поступили с семьей Тулисов, неудивительно, что сейчас он в гневе.
        Может, я все это выдумываю. Может, с моим даром что-то произошло. Возможно ли такое, что я способна чувствовать эмоции помимо боли? Я не знала, и мне нужно в этом разобраться, но сейчас на всякий случай нужно кое-что сказать.
        Я повернула голову к Виктеру.
        - Видишь его? - прошептала я и описала блондина.
        - Да. - Виктер шагнул ближе.
        - Есть и другие, подобные ему. - Я рассматривала публику.
        - Я их вижу, - сказал Виктер. - Хоук, будь настороже. Здесь…
        - Возможная опасность? - оборвал его Хоук. - Я слежу за этим блондином уже двадцать минут. Он медленно подбирается вперед. Еще трое тоже потихоньку подходят ближе.
        Я вскинула брови. Он очень наблюдателен.
        - Мы в безопасности? - спросила Тони, не сводя глаз с толпы.
        - Всегда, - прошептал Хоук.
        Она на мгновение встретилась со мной взглядом, и я кивнула, надеясь, что успокоила ее. Моя рука скользнула к бедру. Кинжал в ножнах покоился под длинной белой туникой. Прикосновение к костяной рукоятке помогло прогнать панику.
        Герцог продолжал гипнотизировать толпу рассказами о кровище и ужасе, а я сосредоточилась на блондине. Его широкие плечи окутывал черный плащ, под которым можно спрятать невесть сколько оружия.
        Я это знала по своему опыту.
        - Но мы говорили с богами от вашего имени, - зазвенел голос герцогини. - Мы поведали им, что народ Солиса, особенно жители Масадонии, достойны. Они от вас не откажутся. Мы об этом позаботились.
        Раздались восторженные крики. Настроение толпы резко изменилось, но блондин по-прежнему никак не реагировал.
        - И мы почтим их веру в народ Солиса. Мы не будем укрывать тех, кто подозревается в поддержке Темного; тех, кто ставит своей целью только разрушение и смерть, - говорила она. - Вы будете щедро вознаграждены в этой жизни и после нее. Это мы можем вам обещать.
        Опять восторженные крики. Кто-то завопил:
        - Мы почтим их во время Ритуала!
        - Почтим! - воскликнула герцогиня, отодвигаясь от перил. - Есть ли лучший способ выразить богам нашу благодарность, чем отпраздновать Ритуал?
        Герцог с герцогиней отошли от балкона бок о бок, почти касаясь друг друга, но все же не касаясь. Они подняли по одной руке и начали махать…
        - Ложь! - выкрикнул кто-то из толпы. Это был тот блондин. - Лжецы!
        Время словно остановилось. Все замерли.
        - Вы никак не защищаете нас, пока прячетесь в своих замках, за спинами ваших гвардейцев! Вы не делаете ничего, кроме как отнимаете детей во имя фальшивых богов! - орал он. - Где третьи и четвертые сыновья и дочери? Где они на самом деле?
        Затем послышался звук: резкий вдох, который доносился отовсюду. Ахнула и я, и все остальные.
        Плащ блондина разошелся, и он выдернул из-под него руку. Снизу раздался предупреждающий крик. Гвардеец на лошади повернулся, но недостаточно быстро. Блондин замахнулся и…
        - Схватить его! - закричал капитан Янсен.
        Блондин что-то швырнул. Не кинжал и не камень. Предмет странной формы летел прямо к герцогу Масадонии. Герцог увернулся с невероятной скоростью, превратившись в размытое пятно. Виктер оттеснил меня плечом. Хоук обвил рукой мою талию и притянул к себе. Предмет пролетел мимо нас, шмякнулся в стену и упал на пол. Я опустила на него взгляд.
        Это… это кисть руки.
        Виктер опустился на колени и поднял ее, поджав губы.
        - Что это, во имя богов? - пробормотал он.
        Но это была не просто рука. Это когтистая сероватая кисть Жаждущего.
        Я посмотрела на блондина. Королевский гвардеец швырнул его на колени и заломил ему руки. Его рот был в крови.
        - Из крови и пепла, - выкрикнул он. Гвардеец схватил его сзади за волосы. - Мы восстанем! Из крови и пепла мы восстанем!
        Он выкрикивал это снова и снова, даже когда гвардеец тащил его через толпу.
        Герцог повернулся к людям и рассмеялся, холодно и сухо.
        - Вот так боги разоблачили по крайней мере одного из вас, разве нет?
        Глава 19
        Хоук быстро увел меня с Тони обратно в замок, а Виктер пошел поговорить с капитаном.
        - Где этот человек мог достать кисть Жаждущего? - спросила Тони и крепко сжала губы.
        Мы шли через Большой зал и под знаменами.
        - Он мог выйти за Вал прошлой ночью и отрезать руку у одного из убитых, - ответил Хоук.
        Тони приложила ладонь к груди.
        - У меня просто слов нет.
        У меня тоже. Но эта конечность могла принадлежать и пр?клятому, который обратился в Жаждущего внутри Вала. Я не стала говорить этого, поскольку мы проходили мимо слуг.
        - Не могу поверить в то, что он сказал насчет детей - третьих и четвертых сыновей и дочерей.
        - И я, - отозвалась Тони.
        Это было ужасное заявление. Те дети, многие из которых теперь уже взрослые, живут в храмах и служат богам. Хотя я и не согласна с тем, что исключений не делают, возмутительно вот так намекать на то, что их похитили для каких-то гнусных целей. И всего-то нужно было бросить несколько слов, чтобы они распространились, как зараза, отравляя умы людей. Даже представлять не хочу, о чем сейчас думают родители этих детей.
        - Не удивлюсь, если так думает все больше людей, - заметил Хоук, и мы с Тони повернули к нему головы. Он шел рядом со мной, всего на шаг позади. - Никого из этих детей не видели.
        - Их видят жрецы, жрицы и Вознесшиеся, - поправила Тони.
        - Но не их родные. - Хоук скользнул взглядом по статуям. Мы шли к лестнице. - Наверное, если бы люди время от времени могли видеть своих детей, такие заявления легко можно было опровергнуть. Опасения бы улеглись.
        В его словах есть смысл, но…
        - Нельзя делать такие заявления без доказательств, - возразила я. - Они только вызывают ненужные волнения и страхи - страхи, которые сеют Последователи, чтобы потом ими воспользоваться.
        - Согласен. - Он посмотрел под ноги. - Следи, куда ступаешь. Я бы не хотел, чтобы ты следовала новой привычке, принцесса.
        - Споткнуться один раз - еще не привычка, - возмутилась я. - И если ты согласен, то почему не удивлен тем, что так думает все больше людей?
        - Согласие не означает, что я не понимаю, почему люди так думают, - ответил он, и я закрыла рот. - Если бы Вознесшихся в самом деле волновало, что в подобные заявления могут поверить, им нужно было всего лишь позволять иногда видеться с детьми. Не думаю, что это так сильно помешало бы их служению богам.
        Нет.
        Я тоже думаю, что не помешало бы.
        Мы шли по коридору второго этажа, направляясь в старое крыло замка. Я повернула голову к Тони - та уставилась на Хоука.
        - Что ты думаешь? - спросила я.
        Тони, моргая, перевела взгляд на меня.
        - Кажется, вы оба говорите одно и то же.
        По лицу Хоука скользнула усмешка, а я промолчала. Мы поднялись по лестнице, и Хоук остановился у двери Тони.
        - Если не возражаешь, мне нужно немного поговорить с Пенеллаф наедине.
        Я вскинула брови под вуалью, а Тони, приподняв уголки губ, посмотрела на нас с плохо скрытым интересом. Она ждала, что я дам понять, все ли в порядке.
        - Все хорошо, - подтвердила я.
        Тони кивнула и открыла свою дверь, задержавшись, чтобы сказать:
        - Если я буду нужна, постучи. - Она сделала паузу. - Принцесса.
        Я застонала.
        Хоук усмехнулся.
        - Она в самом деле мне нравится.
        - Уверена, что она была бы рада это слышать.
        - А ты была бы рада услышать, что в самом деле мне нравишься? - спросил он.
        Мое сердце замерло, но я проигнорировала глупый орган.
        - А ты бы огорчился, если бы я сказала, что нет?
        - Я бы сильно расстроился.
        - Не сомневаюсь, - фыркнула я.
        Мы подошли к моей двери.
        - О чем ты хотел поговорить?
        Он показал на дверь. Я поняла: он не хочет, чтобы нас подслушали, и стала открывать…
        - Мне следует войти первым, принцесса.
        Он с легкостью меня оттеснил.
        - Почему? - Я нахмурилась ему в спину. - Неужели ты думаешь, что меня кто-то поджидает?
        - Если Темный приходил за тобой один раз, он придет еще.
        По спине пробежал холодок. Хоук вошел в комнату. У двери и возле кровати горели две масляные лампы, в камин добавили дров, и огонь бросал неяркие теплые отсветы на стены. Я не стала задерживать взгляд на кровати, и потому каким-то образом оказалось, что я пялюсь в широкую спину Хоука, осматривающего комнату. Его волосы касались воротника, и эти пряди казались такими… мягкими. Той ночью в «Красной жемчужине» я их не потрогала и теперь об этом жалела.
        Мне нужна помощь.
        - Я могу войти? - поинтересовалась я, складывая ладони вместе. - Или мне нужно подождать, пока ты поищешь под кроватью бродячие комки пыли?
        Хоук оглянулся через плечо.
        - Я беспокоюсь не о пыли. А нет ли следов.
        - О боги…
        - И Темный будет приходить, пока не получит то, чего хочет, - добавил он, отворачиваясь. Я поежилась. - Нужно всегда проверять твою комнату, прежде чем ты войдешь.
        Я сложила руки на груди, похолодев, несмотря на огонь в камине. Хоук опять подошел к двери и тихо закрыл ее.
        Он повернулся ко мне, держа одну руку на рукояти короткого меча, и сердце в моей груди затрепетало вдвое быстрее. Черты его лица так поразительно сочетались друг с другом. Полные губы, надбровные дуги, впадины под высокими и широкими скулами - он мог служить источником вдохновения для картин, вывешенных в городской Библиотеке.
        - С тобой все хорошо? - спросил Хоук.
        - Да. Почему ты спрашиваешь?
        - Похоже, с тобой что-то произошло, когда герцог обращался к народу.
        Я сделала мысленную пометку не забывать, насколько он наблюдателен.
        - Я… - Я собралась сказать, что со мной все было в порядке, но поняла, что он не поверит. - У меня немного закружилась голова. Наверное, я сегодня мало ела.
        Его пристальный взгляд исследовал видимую ему часть лица, и даже несмотря на вуаль я чувствовала себя нестерпимо открытой, когда он смотрел на меня так.
        - Терпеть не могу эту штуку, - сказал он.
        - Какую? - озадаченно спросила я.
        Хоук ответил не сразу.
        - Терпеть не могу разговаривать с вуалью.
        - О! - Я поняла и коснулась спрятанных под вуалью волос. - Думаю, это многим не нравится.
        - Сомневаюсь, что тебе нравится.
        - Нет, - согласилась я и оглядела комнату, будто ожидала, что где-то здесь прячется жрица Аналия. - То есть я бы предпочла, чтобы люди могли меня видеть.
        Он склонил набок голову.
        - Каково это - носить ее?
        У меня перехватило дыхание. Никто… никто никогда не спрашивал меня об этом. И пусть я много чего могла сказать о мыслях насчет вуали и ощущениях в ней, я не знала, как все это облечь в слова, хотя и доверяла Хоуку.
        Некоторые вещи, если сказать их вслух, обретают собственную жизнь.
        Я подошла к креслу и села на краешек, пытаясь придумать, что ответить. В голову пришло только одно.
        - Она как будто душит.
        Хоук подошел ближе.
        - Тогда зачем ты ее носишь?
        - Не знала, что у меня есть выбор. - Я подняла голову.
        - У тебя есть выбор сейчас. - Он опустился передо мной на колени. - Здесь только ты и я, стены и скудный набор мебели.
        Я скривила губы.
        - Ты носишь вуаль, когда с тобой только Тони?
        Я отрицательно покачала головой.
        - Тогда почему не снимаешь сейчас?
        - Потому что… с Тони мне разрешено быть без вуали.
        - Мне говорили, что ты должна носить вуаль все время, даже с теми, кому можно видеть тебя без нее.
        Разумеется, он был прав.
        Хоук выгнул бровь.
        Я вздохнула.
        - Я не ношу вуаль в своей комнате, когда не ожидаю, что кто-нибудь придет, кроме Тони. И я не ношу ее здесь, потому что… чувствую, что тогда у меня больше контроля. Я могу…
        - Можешь выбирать, носить ее или нет? - докончил он за меня.
        Я кивнула, ошеломленная тем, что он это понял.
        - Сейчас у тебя есть выбор.
        - Да.
        Но было трудно объяснить, что вуаль также служит барьером. В ней я помню, кто я и как это важно. Ну а без нее было так легко хотеть… просто хотеть.
        Долгое мгновение Хоук рассматривал вуаль. Потом кивнул и медленно поднялся.
        - Если тебе что-нибудь понадобится, я буду снаружи.
        К горлу подкатил странный комок, мешая говорить. Я осталась в кресле, когда он вышел из комнаты, и уставилась на закрытую дверь. Я не шевелилась. Не снимала вуаль. Долго не снимала.
        Пока не перестала хотеть.

* * *
        Следующим вечером я стояла у двери приемной герцогини на втором этаже. Ее приемная располагалась в противоположном конце коридора от кабинета герцога. Я стояла к нему спиной и не хотела видеть этот кабинет, не хотела даже думать о нем.
        Перед комнатой Джасинды Тирман дежурили два королевских гвардейца, а рядом со мной ждал Виктер. Утром я рассказала ему, что на самом деле произошло во время обращения герцога и герцогини к народу и что я даже не уверена, почувствовала ли что-то на самом деле. Он предложил поговорить с герцогиней, поскольку жрица вряд ли даст мне какую-то полезную информацию, а герцогиня, в зависимости от ее настроения, может говорить откровенно.
        Оставалось только надеяться, что она в настроении разговаривать.
        В присутствии других королевских гвардейцев мы с Виктером молчали, но я знала: он обеспокоен тем, что я ему поведала. Тем, что это может означать. Мой дар развивается или же мне просто почудилось?
        «Это просто мог быть стресс после всего, что произошло, - сказал он утром. - Наверное, лучше подождать и никого не беспокоить, пока ты не будешь уверена, что дело именно в твоем даре».
        Виктер волнуется, что мне всего лишь показалось; что это можно будет каким-то образом поставить мне в вину, но я не хотела ждать, пока такое случится еще раз. Я предпочитала знать, дело в моем даре или нет, чтобы лучше реагировать.
        Дверь открылась, и вышел один из королевских гвардейцев.
        - Ее милость примет вас сейчас.
        Виктер остался снаружи, поскольку предполагалось, что о моем даре знают только герцог с герцогиней и жрецы.
        Я нарушила столько правил, и неудивительно, что Хоука вчера вечером поразило мое нежелание снимать вуаль. Вот о чем я думала, входя в приемную. Я отбросила эти мысли и огляделась.
        Мне всегда нравилась эта комната с ее стенами цвета слоновой кости и светло-серой мебелью. Она производила такое мирное впечатление, была такой теплой и приветливой, несмотря на отсутствие окон. Наверное, из-за ослепительных люстр. Герцогиня сидела за маленьким круглым столиком и пила что-то из крохотной чашки. Ее светло-желтое платье напомнило о весне в столице.
        Она подняла голову, и на лишенном возраста лице заиграла легкая улыбка.
        - Входи. Садись.
        Я заняла кресло напротив герцогини и обратила внимание на тарелку с печеньем. Остались только ореховые. Наверное, шоколадные съели в первую очередь - у герцогини была та же слабость, что и у Виктера.
        - Ты хотела со мной поговорить?
        Она поставила изящную чашку, расписанную цветами, на такое же блюдечко.
        Я кивнула.
        - Да. Знаю, что вы очень заняты, но я надеялась, что вы можете мне кое с чем помочь.
        Она слегка наклонила голову, и по ее плечам рассыпались красновато-коричневые локоны.
        - Должна признать, я сгораю от любопытства. Не помню, когда ты в последний раз приходила ко мне за помощью.
        Зато я помнила. В тот раз, когда я просила переселить меня в старое крыло замка. Уверена, герцогиня до сих пор не понимает, зачем мне это было нужно.
        - Я хотела поговорить… - Я сделала глубокий вдох. - Я хотела поговорить о моем даре.
        Ее непроницаемо-черные глаза слегка расширились.
        - Не ожидала такой темы. Кто-то узнал о твоем даре?
        - Нет, ваша милость. Дело совершенно в другом.
        Она взяла с колен салфетку и вытерла пальцы.
        - Тогда что же? Пожалуйста, не тяни.
        - Кажется, с моим даром что-то происходит, - сказала я. - Было несколько ситуаций, когда я… полагаю, я чувствовала что-то еще, кроме боли.
        Она медленно положила салфетку на стол.
        - Ты применяла свой дар? Ты знаешь, что боги запрещают тебе это делать до тех пор, пока тебя не признают достойной его использовать.
        - Знаю. Я его не применяла, - с легкостью солгала я. Возможно, со слишком большой легкостью. - Но иногда он вырывается. Когда вокруг меня большая толпа, я с трудом его контролирую.
        - Ты обсуждала это со жрицей?
        Добрые боги, нет.
        - Такое редко бывает, клянусь. И это случилось совсем недавно. Я удвою свои усилия по контролю за ним, но когда это случилось, мне показалось… показалось, что я чувствую не только боль.
        Герцогиня целую вечность смотрела на меня немигающим взором, а затем встала. Я с легкой тревогой наблюдала, как она подходит к белому шкафчику у стены.
        - И что ты, по твоему мнению, почувствовала?
        - Гнев, - ответила я. - Во время последнего Городского Совета и вчера вечером я чувствовала гнев. - Я не стала говорить о Лорен. Не буду ее выдавать. - От того мужчины, который…
        - Последователя?
        - Да. По крайней мере, я так думаю, - уточнила я. - Думаю, гнев исходил от него.
        Она налила себе из графина.
        - Ты чувствовала еще что-нибудь, что показалось тебе ненормальным?
        - Я… кажется, я почувствовала еще и страх. Когда герцог говорил о нападении Жаждущих. Ужас очень похож на боль, но они ощущаются по-разному, и, кажется, я могу чувствовать что-то, похожее на… не знаю. Радостное волнение? Предвкушение? - Я нахмурилась. - Полагаю, эти два чувства - одно и то же. В каком-то смысле…
        - А сейчас ты что-нибудь чувствуешь?
        Герцогиня повернулась ко мне, держа в руке бокал с напитком, который я приняла за шерри.
        Я изумленно вытаращилась сквозь вуаль.
        - Вы хотите, чтобы я применила дар на вас?
        Она кивнула.
        - Я думала…
        - Неважно, что ты думала, - оборвала она, и я напряглась. - Я хочу, чтобы ты сейчас высвободила свой дар и сказала, чувствуешь ли ты что-нибудь.
        Хотя ее просьба показалась мне более чем странной, я сделала, как она хотела. Отпустила чутье, почувствовала, как между нами протягивается канат и… и не соединяется ни с чем, кроме безграничной пустоты. По моей коже пробежала дрожь.
        - Чувствуешь что-нибудь, Пенеллаф?
        Оборвав связь, я покачала головой.
        - Ничего не чувствую, ваша милость.
        Герцогиня резко выдохнула через ноздри и осушила бокал одним глотком.
        Расширив глаза, я пыталась быстро осмыслить ее реакцию. Она как будто… почти ожидала, что я что-то почувствую от нее, но я никогда не была на это способна. И не думаю, что когда-нибудь такое смогу.
        - Хорошо, - выдохнула герцогиня.
        Она резко развернулась к шкафчику, чтобы поставить бокал, и юбки взметнулись вокруг ее лодыжек.
        - Я не знаю, в самом ли деле что-то почувствовала или… - Я оборвала фразу, встретив ее взгляд.
        - Полагаю, твой дар… созревает, - сказала она, подходя ко мне. Она вцепилась в спинку кресла, и в ярком свете люстры блеснуло обсидиановое кольцо на ее пальце. - Логично, что такое происходит по мере приближения твоего Вознесения.
        - Так это… нормально?
        Она поцокала языком. На мгновение мне показалось, что она собралась что-то сказать, но потом передумала.
        - Да, думаю, что так, но… но я бы не стала говорить об этом его милости.
        От этого слабо завуалированного предостережения у меня напряглись плечи. Я так и не знала, известно ли герцогине о… пристрастиях ее мужа. Не представляю, что она могла быть совершенно слепа в этом отношении, но в глубине души я на это надеялась. Потому что если она знала и ничего не предпринимала, чтобы ему помешать, делало ли это ее хоть немного лучше? Или я к ней несправедлива? Одно то, что она Вознесшаяся, не означает, что у нее есть власть над мужем.
        - Это… напомнило бы ему о первой Деве, - прошептала она.
        Я потрясенно уставилась на нее. Не ожидала, что герцогиня вспомнит первую Деву, ту, которая была до меня, - единственную другую Деву, о которой я знала.
        - Такое же… случилось и с предыдущей Девой?
        - Да. - Костяшки пальцев герцогини побелели, и я кивнула. Существовало только две Девы, Избранных богами. - Что ты знаешь о первой Деве?
        - Ничего, - призналась я. - Не знаю ни ее имени, ни даже когда она жила.
        Ни что случилось с ней во время Вознесения.
        Ни почему важно то, что мой развивающийся дар может напомнить герцогу о ней.
        - На то есть причина.
        Причина? Жрица Аналия никогда мне ничего не говорила и просто игнорировала мои вопросы о той Деве или о моем Вознесении.
        - Мы не говорим о первой Деве, Пенеллаф, - произнесла герцогиня. - Не потому, что мы так решили, а потому что не можем.
        - Боги… запретили это? - предположила я.
        Она кивнула. Ее взгляд словно пронзал мою вуаль.
        - Я единственный раз нарушу правило и буду молить богов о прощении, но я расскажу тебе в надежде, что в будущем тебя не ждет судьба первой Девы.
        У меня в самом деле были нехорошие предчувствия насчет того, что меня ждет.
        - Мы не говорим о ней. Никогда. Ее имя не достойно ни наших уст, ни воздуха, которым мы дышим. Если бы было возможно, я бы приказала полностью стереть ее имя и ее историю.
        Кресло треснуло под рукой герцогини Тирман, и я вздрогнула.
        Сердце почти остановилось в моей груди.
        - Боги… сочли ее недостойной?
        - Каким-то чудом нет, но это не означает, что она была достойной.
        Если ее не сочли недостойной, то почему о ней никогда не говорят? Если ее не признали недостойной, то, конечно же, она не была настолько плохой, чтобы о ней не говорить.
        - В конечном итоге не имело значения, достойна она или нет. - Герцогиня Тирман оторвала пальцы от искореженного кресла. - Ее действия привели ее на путь, который окончился смертью. Ее убил Темный.
        Глава 20
        - «После долгих лет разорения, опустошивших целые города и оставивших деревни и села в руинах, забравших сотни тысяч жизней, мир очутился на грани хаоса, и тогда, в преддверии битвы Сломанных костей, Джалара Солис с Водинских островов собрал свои силы перед городом Помпей, последней твердыней атлантианцев…»
        Я прочистила горло, чувствуя себя крайне неуютно, не только из-за длиннющей фразы из книги по истории, которую всегда ненавидела читать вслух, но и потому, что среди слушателей был Хоук. Я не смотрела на него с тех пор, как начала читать. Тем не менее я была уверена, что он изо всех сил старается не терять бдительности и не заснуть стоя от скуки.
        - «…возведенной у подножия гор Скотос…»
        - Скотос, - оборвала жрица Аналия. - Они произносятся как Скотис. Дева, ты знаешь, как это произносится. Читай правильно.
        Я крепче сжала пальцами кожаный переплет. В «Истории войны Двух Королей и королевства Солис» было свыше тысячи страниц, и каждую неделю на уроках со жрицей меня заставляли читать несколько глав. Наверное, я уже раз десять прочитала вслух весь том, и клянусь, каждый раз жрица меняла произношение «Скотос».
        Я этого не сказала, а набрала в грудь побольше воздуха и постаралась игнорировать почти непреодолимое искушение швырнуть книгу в лицо жрице. Мало бы ей не показалось. Возможно, книга сломала бы ей нос. Возникшая в моем воображении картина, как она хватается за окровавленное лицо, так меня развеселила, что это тревожило.
        Я подавила зевок и сосредоточилась на тексте. Я не выспалась, поскольку большую часть ночи думала о том, что рассказала герцогиня.
        Как и предупреждал Виктер, я получила мало ответов. Но было облегчением узнать, что случившееся - не игра моего воображения. Мои способности созревают, что бы это ни значило. Дальше герцогиня не захотела обсуждать. Поэтому, хотя я узнала, что случившееся - нормальное явление, о первой Деве мне сообщили только то, что она натворила что-то недопустимое и ступила на путь взаимодействия с Темным, который убил ее.
        Не очень-то утешительно.
        Как и сведения о том, что первая Дева каким-то образом была связана с герцогом. Не потому ли он так со мной обращался? Может, дело вовсе не в моей матери?
        Я сделала неглубокий вдох.
        - «…возведенной у подножия гор Скотис…»
        - На самом деле произносится «Скотос», - оборвал меня голос из угла комнаты.
        Я вытаращила глаза под вуалью, обернувшись к Хоуку. Его лицо было лишено всякого выражения. Я перевела взгляд на жрицу, сидящую напротив меня на таком же жестком, без подушек, деревянном табурете, что и я.
        Я понятия не имела, сколько лет жрице. Ее лицо, не тронутое макияжем, было гладким, но я полагала, что она приближается к тридцати годам. В ее зачесанных назад и собранных в узел на затылке каштановых волосах не было ни единой седой пряди. Из-за этой прически она напоминала мне ястребов, которых я иногда видела сидящими высоко на ветках в Садах Королевы. Бесформенное красное платье под самое горло оставляло неприкрытыми только кисти рук.
        Я никогда не видела, чтобы эта женщина улыбалась.
        И она определенно не улыбалась сейчас, глядя на Хоука.
        - А ты откуда знаешь?
        Ее тон сочился насмешкой, как кислотой.
        - Моя семья возделывала землю недалеко от Помпея до того, как там все разорили и превратили в нынешние Пустоши, - объяснил он. - Моя семья и другие жители того края всегда произносили название гор так, как Дева прочитала в первый раз. - Он помолчал. - Некоторым людям язык и акцент дальнего востока может показаться трудным для освоения. Тем не менее Дева, похоже, не входит в их число.
        Я была уверена, что в ответ на это явное оскорбление мои глаза выскочат из орбит. Я прикусила губу, чтобы не улыбаться.
        Напряженные плечи жрицы Аналии дернулись назад, когда она сердито уставилась на Хоука. Я практически видела, как из ее ушей валит пар.
        - Не помню, чтобы я тебя спрашивала, - сказала она таким же уничтожающим тоном, что и ее взгляд.
        - Примите мои извинения. - Он покорно склонил голову, но изобразить смирение у него не получилось, потому что в янтарных глазах плясали озорные искры.
        Она кивнула.
        - Извинения…
        - Я просто не хочу, чтобы Дева говорила как необразованная, если зайдет речь о горах Скотос, - добавил он.
        О боги…
        - Но отныне я буду молчать, - пообещал Хоук. - Пожалуйста, Дева, продолжайте. У вас такой приятный голос, когда вы читаете, что даже меня увлекла история Солиса.
        Мне хотелось рассмеяться. Смех зарождался в моем горле, угрожая вырваться наружу, но я не могла этого позволить. Я крепче вцепилась в книгу.
        - «…возведенной у подножия гор Скотос. Боги наконец выбрали сторону».
        Жрица Аналия ничего не сказала, и я продолжала:
        - «Никтос, король богов, и его сын Теон, бог войны, явились перед Джаларой и его армией. Проникаясь все большим недоверием к атлантианскому народу с его неестественной жаждой крови и власти, они искали помощи, чтобы положить конец жестокостям и угнетению, которым подвергались эти земли под управлением Атлантии».
        Я перевела дух.
        - «Джалара Солис и его армия были преисполнены мужества, но Никтос в мудрости своей увидел, что они не могут справиться с атлантианцами, которые достигли божественной силы, отворяя кровь невинных…»
        - За время своего правления они убили сотни тысяч. Отворяя кровь - это очень мягкий термин для того, что они на самом деле делали. Они кусали людей, - уточнила жрица Аналия. Я подняла на нее взгляд. Ее темно-карие глаза странно блестели. - Пили их кровь и пьянели от силы и почти-бессмертия. А те, кого не убили, превращались в моровое поветрие, известное как Жаждущие. Вот против кого смело встали наши возлюбленные король с королевой и приготовились умереть, чтобы свергнуть тиранов.
        Я кивнула.
        Пальцы жрицы порозовели от того, как крепко она сжимала кулаки.
        - Продолжай.
        Я не осмелилась посмотреть на Хоука.
        - «Не желая видеть поражение Джалары с Водинских островов, Никтос дал первое Благословение, поделившись с Джаларой и его армией кровью богов. - Я содрогнулась. Это был еще один мягкий термин, обозначающий питье крови богов. - Преисполнившись силой, Джалара с Водинских островов и его армия смогли одержать победу над атлантианцами в битве Сломанных костей, тем самым положив конец правлению мерзостного и развращенного королевства».
        Я начала переворачивать страницу, зная, что в следующей главе речь пойдет о Вознесении королевы и строительстве первого Вала.
        - Почему? - настойчиво спросила жрица.
        Я озадаченно посмотрела на нее.
        - Что почему?
        - Почему ты вздрогнула, когда читала о Благословении?
        Я не думала, что моя реакция окажется такой заметной.
        - Я…
        Я не знала, что сказать, чтобы жрица не рассердилась и не побежала жаловаться герцогу.
        - Ты встревожилась, - сказала она, смягчив тон. Но я знала, что нельзя доверять этой мягкости. - Что в Благословении так поразило тебя?
        - Я не встревожилась. Благословение - это честь…
        - Но ты вздрогнула, - настаивала жрица. - Если не из-за того, что Благословение не кажется тебе доставляющим наслаждение, то что же тебя встревожило?
        Доставляющим наслаждение? Я залилась краской и была благодарна скрывшей это вуали.
        - Просто… Благословение кажется похожим на то, как атлантианцы достигали своей мощи. Они пили кровь невинных, а Вознесшиеся пьют кровь богов…
        - Как ты смеешь сравнивать Вознесшихся с тем, что творили атлантианцы? - Жрица стремительно бросилась вперед и сжала пальцами мой подбородок. - Это не одно и то же. Наверное, ты соскучилась по палке и потому умышленно стараешься расстроить не только меня, но и герцога.
        В момент, когда она коснулась меня, я подавила чутье. Не хочу знать, испытывает ли она боль или еще что-то.
        - Я вовсе этого не говорила, - сказала я, увидев, что Хоук шагнул вперед. Я сглотнула. - Просто это напомнило мне…
        - Дева, меня очень беспокоит то, что ты считаешь эти две разные вещи одним и тем же. Атлантианцы брали то, что им не давали. А во время Вознесения боги добровольно предлагают кровь. - Она крепче сжала пальцы, стало почти больно, и мой дар напрягся под кожей, словно хотел освободиться. - И мне приходится объяснять тебе, будущему нашего королевства, наследию Вознесшихся?
        Сколько я себя помнила, все это говорили, даже Виктер. Мне это действовало на нервы и бременем ложилось на плечи.
        - Будущее всего королевства зависит от того, что меня отдадут богам в девятнадцатый день рождения?
        Ее и без того тонкие губы почти исчезли.
        - А что случится, если я не вознесусь? - настойчиво спросила я, думая о первой Деве. Похоже, она так и не вознеслась, но ничего страшного не произошло. - Как это может помешать вознестись другим? Неужели боги откажутся добровольно отдавать свою кровь…
        Жрица занесла руку, и я резко втянула воздух. Она не раз отвешивала мне пощечины, но сейчас болезненного удара не последовало.
        Хоук двигался так быстро, что я даже не заметила, как он бросился из угла. Но теперь он держал запястье жрицы.
        - Уберите пальцы с подбородка Девы. Сейчас же.
        Выпучив глаза, жрица Аналия уставилась на Хоука.
        - Как ты смеешь ко мне прикасаться?
        - А как вы смеете тронуть хоть пальцем Деву? - Он сердито смотрел на женщину, на его челюсти играли желваки. - Наверное, я неясно выразился. Уберите руки от Девы, или я буду действовать, как полагается при попытке причинить вред Деве. И уверяю вас, тогда мое прикосновение к вам станет наименьшей вашей заботой.
        Наверное, я перестала дышать, глядя на них. Никто никогда не вмешивался, когда жрица изрекала свои тирады. Тони не могла. Если бы она вмешалась, ее ждало бы еще худшее наказание, и я никогда не ожидала и не желала от нее помощи. Рилан часто отворачивался, как и Ханнес. Даже Виктеру никогда не хватало смелости. Обычно он находил способ не допустить обострения ситуации. Но все равно меня не раз били в его присутствии, и он ничего не мог поделать.
        Зато Хоук стоял между нами, явно готовый исполнить свои угрозы. И хотя я знала, что потом мы поплатимся за это, мне захотелось вскочить и обнять его. Не потому, что он защитил меня, - случалось, меня гораздо сильнее хлестали ветки в Роще Желаний. Причина была гораздо более мелочной. Видеть, как обычное самодовольство на лице жрицы сменяется потрясением, как у нее отвисает челюсть, а щеки покрываются красными пятнами, было почти так же приятно, как швырнуть ей в лицо книгу.
        Дрожа от гнева, она выпустила мой подбородок, и я откинулась назад. Хоук отпустил ее запястье, но не отошел. Жрица положила руки на колени ладонями вниз, ее грудь вздымалась и опадала под платьем.
        Она повернулась ко мне.
        - Тот факт, что ты вообще произносишь такое, показывает, что ты не испытываешь ни малейшего уважения к оказанной тебе чести. Но когда ты отправишься к богам, с тобой там будут обращаться с таким же почтением, какое ты выказала сегодня.
        - Что это значит? - спросила я.
        - Урок окончен, - объявила она вместо ответа и встала. - До Ритуала осталось всего два дня, и у меня очень много дел. Я не имею лишнего времени, чтобы тратить его на таких недостойных, как ты.
        Заметив, как прищурился Хоук, я встала, положила книгу на табурет и обратилась к нему, прежде чем он что-нибудь сказал:
        - Я готова вернуться в свои покои. - Я кивнула жрице. - Доброго дня.
        Она не ответила, и я направилась к двери, с облегчением увидев, что Хоук идет за мной. Прежде чем заговорить, я подождала, пока мы будем на полпути к пиршественному залу.
        - Тебе не следовало это делать, - сказала я.
        - Мне следовало позволить ей ударить тебя? В каком мире такое приемлемо?
        - В мире, где тебя наказывают за что-то, не причиняя особого вреда.
        - Мне плевать, что у нее удар слабее, чем у мышонка. Пусть такой мир катится в бездну, если кто-то находит подобное приемлемым.
        Я остановилась и с изумлением уставилась на него. Его глаза горели, как осколки янтаря, а челюсть была твердой как камень.
        - И это стоит того, чтобы потерять место и стать изгоем?
        Он сердито смотрел на меня.
        - Ты совершенно меня не знаешь, если вообще задаешь такой вопрос.
        - Я вряд ли хоть немного тебя знаю, - прошептала я, раздосадованная тем, как обжег смысл его слов.
        - Что ж, теперь ты знаешь, что я никогда не буду стоять и смотреть, как кто-то бьет тебя или кого-то еще без веской на то причины, просто потому, что может так делать, - выпалил он.
        Я хотела было сказать, что он говорит глупости и не понимает сути. Но это вовсе не глупости. В мире, где мы живем, все перемешалось, и боги знают, что не впервые я над этим задумываюсь. Но прежде эта проблема никогда не поражала меня с такой ясностью.
        Я молча отвернулась от него и продолжила путь. Он шел следом. Минуло несколько секунд.
        - Не то чтобы я довольна тем, как она со мной обращается. Я изо всех сил старалась не бросить в нее эту книгу.
        - Хотелось бы, чтобы бросила.
        Я чуть не рассмеялась.
        - Если бы бросила, она бы нажаловалась на меня. Наверное, на тебя точно нажалуется.
        - Герцогу? Ну и пусть. - Он пожал плечами. - Не могу представить, чтобы он был доволен таким обращением с Девой.
        Я фыркнула.
        - Ты не знаешь герцога.
        - Ты о чем?
        - Может, он даже одобрит ее действия, - ответила я. - Они оба теряют контроль, если что-то выводит их из себя.
        - Он тебя бьет, - заявил Хоук. - Вот что она имела в виду, когда говорила, что ты соскучилась по палке?
        Он схватил меня за руку и развернул лицом к себе.
        - Он бьет тебя палкой?
        От недоверия и гнева в этих золотистых глазах мне стало нехорошо. О боги! Поняв, что я сейчас практически призналась, я ощутила, как кровь отхлынула от моего лица и быстро прилила обратно. Я дернула руку, и он отпустил.
        - Я этого не сказала.
        Он смотрел прямо перед собой, двигая челюстью.
        - А что ты говорила?
        - Т-только то, что герцог скорее накажет тебя, чем жрицу. Понятия не имею, что она имела в виду, когда говорила о палке. - Я быстро добавила: - Иногда она болтает ерунду.
        Хоук смотрел на меня, опустив ресницы.
        - Тогда я неправильно тебя понял.
        Я с облегчением кивнула.
        - Я просто не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
        - А у тебя?
        - Со мной все будет хорошо, - быстро ответила я и пошла дальше. Проходящие мимо слуги бросали на нас взгляды. - Герцог просто… отчитает меня, преподаст урок, а тебя ждет…
        - Меня ничего не ждет, - сказал он, но я в этом не была уверена. - Она всегда такая?
        - Да, - вздохнула я.
        - Эта жрица… - Он помолчал, и я глянула на него. Хоук поджал губы. - Настоящая сука. Я редко такое говорю, но сейчас скажу. С гордостью.
        Меня душил смех, и я отвернулась.
        - Она… она - это нечто, и ее всегда расстраивают мои… старания быть Девой.
        - Как именно ты должна себя проявлять? - спросил он. - Или даже так: какие старания ты должна прилагать?
        Я чуть не бросилась на него и не обняла. Конечно, я этого не сделала, потому что это было бы в высшей степени неподобающе. Поэтому я только сдержанно кивнула.
        - Не знаю. Не похоже, что я пытаюсь убежать или лишиться Вознесения.
        - А если бы пыталась?
        - Забавный вопрос, - проговорила я. Мое сердце все еще колотилось от того, что я чуть себя не выдала.
        - Я спрашиваю серьезно.
        Сердце в моей груди замерло. Я остановилась в узком коротком коридоре и подошла к окну, выходящему во двор. Подняла голову на Хоука. Все в нем говорило о том, что это настоящий допрос.
        - Не могу поверить, что ты такое спрашиваешь.
        - Почему?
        Он подошел ко мне.
        - Потому что я не могу такое сделать. И не буду.
        - Мне кажется, возложенная на тебя честь приносит очень мало выгод. Тебе нельзя показывать лицо или выходить с территории замка. Для тебя даже не стало сюрпризом, когда жрица собралась тебя ударить. Это заставило меня думать, что пощечины - обычное дело. - Он сдвинул темные брови. - Тебе нельзя разговаривать с большинством людей, и большинству нельзя говорить с тобой. Ты изрядную часть дня сидишь взаперти в комнате, твоя свобода ограничена. Все права, которые есть у других, для тебя под запретом - это награды, которые, похоже, невозможно заслужить.
        Я открыла рот, но не знала, что сказать. Он перечислил все, что я не имела, и сделал это так до боли ясно. Я отвернулась.
        - Поэтому я бы не удивился, если ты пытаешься избежать этой чести, - закончил он.
        - А ты меня остановишь, если я сбегу? - спросила я.
        - А Виктер бы остановил?
        Я нахмурилась, не уверенная, хочу ли я знать, почему он это спрашивает, но все равно ответила честно:
        - Я знаю, что Виктер заботится обо мне. Он… он такой, каким, по моим представлениям, был бы мой отец, если бы не умер. И я Виктеру как дочь, которая так и не сделала вдоха. Но он бы меня остановил.
        Хоук ничего не сказал.
        - Итак, ты меня остановишь? - повторила я.
        - Думаю, мне было бы очень любопытно узнать, как именно ты планируешь сбегать.
        У меня вырвался короткий смешок.
        - Знаешь, я правда в это верю.
        - Она доложит на тебя герцогу? - спросил он чуть погодя.
        Мне сдавило грудь. Я повернула к нему голову. Хоук смотрел в окно.
        - Почему ты спрашиваешь?
        - Доложит? - спросил он еще раз.
        - Наверное, нет, - ответила я. Ложь слишком легко сорвалась с моих губ. Жрица, скорее всего, отправилась прямиком к герцогу. - Она слишком занята подготовкой к Ритуалу. Как и все.
        Как должен быть занят и герцог. Поэтому мне может повезти и у меня будет хотя бы отсрочка до того, как он неизбежно меня позовет. Надеюсь, это означает, что и Хоуку повезет. Если его отстранят от должности, то вряд ли я когда-нибудь снова его увижу.
        Печаль, которую принесла эта мысль, означала, что давно пора сменить тему.
        - Я никогда не была на Ритуале.
        - И никогда не прокрадывалась тайком?
        Я опустила голову.
        - Меня оскорбляет то, что ты вообще такое предположил.
        Он усмехнулся.
        - Странно, как мне могло прийти в голову, что ты, с твоей богатой историей шалостей, способна на такое.
        Я широко улыбнулась.
        - Если честно, ты мало что потеряла. Много разговоров, много слез и очень много выпивки. - Он встретился со мной взглядом. - После Ритуала все становится… интересно. Да ты сама знаешь.
        - Я не знаю, - напомнила я, хотя и представляла, о чем он говорит.
        Тони рассказывала, что когда Ритуал заканчивается и хозяйки с мажордомами уводят новых леди и лордов-в-ожидании, а жрецы остаются с третьими дочерями и сыновьями, празднество меняется. Становится более… безрассудным и необузданным. По крайней мере, я так поняла Тони, хотя было очень странно представлять Вознесшихся участниками подобного буйства. Они всегда были такими… холодными.
        - Но ты знаешь, как легко быть собой, когда носишь маску. - Он понизил голос, не отпуская моего взгляда. - Как все, чего хочешь, становится доступным, когда притворяешься, что тебя никто не узнает.
        К моим щекам прилил жар. Да, я знала, и очень мило с его стороны напомнить мне об этом.
        - Тебе не следовало это говорить.
        Он наклонил голову.
        - Поблизости никого нет, чтобы подслушать.
        - Ну и что? Ты… нам не следует об этом говорить.
        - Вообще?
        Я хотела сказать да, но что-то меня остановило. Я отвела взгляд. За окном тихо колыхались на ветру кусты сирени.
        Несколько секунд помолчав, Хоук спросил:
        - Хочешь вернуться к себе?
        Я покачала головой.
        - Не очень.
        - Хочешь выйти во двор?
        - Думаешь, там безопасно?
        - Между нами говоря, да.
        Я улыбнулась уголками губ. Мне нравилось, что он включает меня, признает, что я могу действовать сама по себе.
        - Когда-то мне нравилось во дворе. Там было одно место, где… не знаю, мне было так спокойно, и я могла просто быть. Не думать, не беспокоиться… ни о чем. Там было так мирно.
        - А больше нет?
        - Нет, - прошептала я. - Больше нет. Странно, что никто не говорит о Рилане или Малессе. Как будто их никогда и не было.
        - Порой вспоминать умерших - все равно что смотреть в лицо собственной смертности, - сказал Хоук.
        - Думаешь, Вознесшимся неуютно от мысли о смерти?
        - Даже им. Может, они и богоподобные, но их можно убить. Они могут умереть.
        Какое-то время мы оба молчали. Позади нас сновали слуги и не только они. Несколько леди-в-ожидании остановились и, болтая о Ритуале, сделали вид, что любуются садом. Но я знала, что они задержались недалеко от нас не из-за потрясающих цветов и роскошной зелени и не потому, что я так редко бываю на виду, а из-за красавца мужчины, стоящего рядом со мной. Казалось, он их не замечает, и хотя я смотрела прямо перед собой, чувствовала, как он постоянно переводит на меня взгляд. В конце концов проходившая мимо хозяйка разогнала леди, и мы опять остались одни.
        - Ты взволнована предстоящим Ритуалом?
        - Мне любопытно, - призналась я. До Ритуала оставалось всего два дня.
        - А мне любопытно увидеть тебя.
        Я разомкнула губы и тихо выдохнула, не осмеливаясь смотреть на него. Если я это сделаю, то, боюсь, совершу какую-нибудь невероятную глупость. Что-то такое, что могла сделать первая Дева и что заставило герцогиню счесть ее недостойной.
        - Ты будешь без вуали.
        - Да.
        А также надену не белое. Это будет почти как пойти в «Красную жемчужину»: я смогу смешаться со всеми, и никто не узнает, кто я и что я.
        - Но я буду в маске.
        - Предпочитаю такую версию тебя.
        - Когда я в маске? - уточнила я, предположив, что он думает о нашей встрече в «Красной жемчужине».
        - Честно? - Его голос прозвучал ближе, и когда я сделала очередной вдох, то ощутила запах хвои и выделанной кожи. - Я предпочитаю, когда ты без маски и без вуали.
        Я открыла рот, но как у меня уже входило в привычку, когда дело касалось Хоука, не знала, что сказать. Наверное, мне следует пресекать такие заявления, но возражения тоже не шли мне на язык, как и раньше.
        И тогда я сделала единственное, что смогла придумать: сменила тему.
        - Помню, ты говорил, что твой отец был фермером. - Я прочистила горло. - В семье были еще дети? Какой-нибудь лорд-в-ожидании? Или сестра? Или… - Я продолжила молоть чепуху. - У меня только Йен. Я имею в виду, у меня только один брат. Я так хочу его снова увидеть. Я по нему скучаю.
        Хоук молчал так долго, что мне пришлось повернуть к нему голову и убедиться - он по-прежнему здесь и по-прежнему дышит. Да, он никуда не делся. Он смотрел на меня, и его янтарные глаза были холодны.
        - У меня был брат.
        - Был?
        Мое чутье вырвалось, и я не смогла его контролировать. Я открылась и заставила свои ноги прирасти к месту, чтобы не отступить назад. Ничего необычного я не почувствовала, но ощутила страдание Хоука, горькую холодную боль, которая заколола мою кожу. Боль была острой. Так вот откуда она проистекает: он потерял брата.
        Я отреагировала, не задумываясь ни над тем, как он это воспримет, ни над тем, что мы не одни. Это было неконтролируемое стремление, словно дар сам меня направлял.
        Я коснулась его руки и сжала ее в надежде, что это будет расценено как жест сочувствия.
        - Мне жаль, - произнесла я, думая о теплых пляжах и соленом воздухе. Эти мысли быстро сменились воспоминаниями о моих ощущениях во время поцелуя Хоука.
        Он смотрел в окно. Напряженное выражение исчезло с его лица. Он моргнул - раз, другой.
        Убрав пальцы, я сцепила руки в замок. Надеюсь, он не понял, что я что-то сделала. Но все равно он стоял как окаменевший. Я подняла брови.
        - С тобой все хорошо?
        Он опять моргнул и негромко засмеялся.
        - Да. Просто… какое-то странное ощущение.
        - Какое? - Я внимательно смотрела на него.
        Хоук мотнул головой, потирая ладонью грудь.
        - Даже не знаю, как объяснить.
        Теперь я начала беспокоиться, что не убрала боль, а сделала что-то другое. Не знаю что, но если мой дар развивается, то возможно что угодно. Я опять потянулась чутьем и в ответ ощутила только тепло.
        - Тебе нехорошо? Может, обратимся к целителю?
        - Нет. Нисколько. - Его смех окреп, неуверенность из него пропала. Его глаза, теперь похожие на теплый мед, встретились с моими.
        - Кстати, мой брат не умер. Поэтому не нужно сочувствия.
        Настал мой черед моргать.
        - Да? Я просто подумала…
        Я замолчала.
        - Уверена, что не хочешь пойти в сад?
        Я подумала, что мне давно пора вернуться в свое затворничество, пока я не совершила еще что-то безрассудное. Я покачала головой.
        - Наверное, мне лучше уйти в свои покои.
        Мгновение помедлив, он кивнул. По пути в мою комнату мы оба молчали. Видимо, он пытался понять, почему почувствовал себя… легче, счастливее. А я все думала о том, что же случилось с его братом и вызвало такую реакцию. Тем более если брат до сих пор жив.
        Глава 21
        Не прошло и суток, как я совершила очередное безрассудство. Однако на сей раз оно могло окончиться весьма печально. Никогда не думала, что среди обстоятельств, при которых можно погибнуть, значится поход в Библиотеку за книгой.
        За восемнадцать лет жизни я совершала гораздо более опасные поступки, во время которых смерть могла настичь меня с куда большей вероятностью. Я могла привести кучу примеров, когда я сама малость удивлялась, что выбралась живой и невредимой. Но вот я стою здесь, один неосторожный шаг - и я разобьюсь насмерть, сжимая в руках предполагаемый дневник мисс Уиллы Колинс - книгу, о которой говорили Лорен с Дафиной. Совершенно очевидно, что эта книга относилась к числу особенно запрещенных жрицей Аналией. И если бы ее у меня обнаружили, то появилась бы еще одна причина считать, что я без уважения отношусь к своим обязанностям Девы.
        Поэтому я непременно должна ее прочитать. Я и так целый день скучала.
        Я уже по крайней мере по три раза перечитала все книги, которые тайком принесла мне Тони, и не могла заставить себя еще хоть раз читать чересчур знакомые страницы. Тони опять позвали помогать герцогиня и хозяйки; я подозревала, что могу не увидеть ее и завтра утром. Таким образом, меня ждал еще один тоскливый день в четырех каменных стенах, за исключением перерыва на тренировку с Виктером. И чем дольше я сидела в своей комнате, не зная, чем занять ум, тем больше думала о том, что говорил Хоук о правах, которых меня лишили.
        Не то чтобы я об этом не знала, но, похоже, другие никогда не смотрели на мою ситуацию с такой точки зрения. Может, они были со мной так долго, что подобное положение вещей стало для них нормальным. Но Хоук - новичок, и ему моя ситуация нормальной не казалась.
        Вот почему я без сопровождения отправилась через Рощу Желаний в Библиотеку, пока ничего не подозревающий Хоук стоял снаружи моей комнаты, уверенный, что я внутри. Виктер… я понятия не имела, где находился Виктер. Судя по усталости и печали в его глазах утром, ночью его звали позаботиться о пр?клятом, а меня он с собой не взял.
        Кроме того, было ощущение, что он больше не будет привлекать меня к таким делам, и меня это раздосадовало. Разумеется, я собиралась обсудить это с ним при первой же возможности. Не хочу стоять в стороне, когда могу помочь людям. И ему придется с этим смириться.
        Но сейчас мне нужно сосредоточиться на том, чтобы не погибнуть, или, что хуже, не попасться.
        Холодный ночной ветер хлестал меня, а я стояла, распластавшись на каменной стене и молясь всем богам, чтобы карниз шириной со ступню, на котором я стояла, не обрушился под моим весом. Вряд ли при его строительстве учли, что в один прекрасный момент на него ступит совершенно безмозглая Дева.
        Как так получилось, что все пошло наперекосяк?
        Пробраться в Библиотеку не составило труда. Когда я торопилась по переулку к черному ходу Библиотеки, в бесформенном черном плаще, надежной маске и в капюшоне, скрывающем лицо, вряд ли кто-то на улицах Масадонии мог определить, мужчина перед ним или женщина, не говоря уже о том, чтобы узнать Деву. Передвигаться незамеченной по сети узких коридоров и лестниц тоже было легко.
        Я знала, как при необходимости делаться похожей на привидение, тихое и неподвижное.
        Проблемы возникли, когда я отыскала переплетенный в кожу дневник мисс Колинс. Вместо того чтобы покинуть Библиотеку и уйти в замок, я нырнула в пустую комнату.
        Я просто… Просто чуть не умерла от скуки в своих покоях и боялась туда возвращаться. А заваленные подушками диванчики так и манили. Однако меня смутил заполненный напитками бар - странно увидеть такое в Библиотеке. Но я села у большого окна, выходящего на город, и открыла потрепанный том. К концу первой страницы мои щеки горели. Я узнала, что происходит, когда целуют не в губы и не в грудь, как… как делал Хоук, когда еще не знал, кто я, а в гораздо более интимные места.
        Я не могла остановиться, одну за другой проглатывая пожелтевшие страницы.
        Мисс Уилла Колинс жила… очень интересной жизнью со многими, многими… очаровательными людьми. Я дошла до места, где она рассказывала о короткой интрижке с королем, которую я не могла, да и не хотела представить, но тут из-за двери донеслись голоса - особенно один голос, который я никак не ожидала услышать в Библиотеке.
        Голос герцога.
        Значит, я так увлеклась дневником, что не заметила, как зашло солнце.
        Он не вызывал меня к себе ни вчера вечером, ни сегодня. Благодаря подготовке к Ритуалу я получила отсрочку, как, полагаю, и Хоук - поскольку он по-прежнему мой телохранитель. Но отсрочка быстро закончится, если герцог меня здесь обнаружит.
        Вот почему я стояла на карнизе за окном комнаты, которая оказалась личным кабинетом герцога в Библиотеке. Мне повезло только в том, что окно, через которое я вылезла, выходило не на улицу, а на Рощу Желаний.
        Только ястребы могли увидеть меня… или стать свидетелями моего падения.
        Услышав звяканье льда в стакане, я подавила стон. Он находится в комнате уже по крайней мере полчаса, и бьюсь об заклад, что наливает вторую порцию виски. Понятия не имею, что он там делает. До Ритуала остались считаные часы, и я предполагала, что он занят, встречаясь с новыми леди и лордами-в-ожидании, а также с родителями, которые отдадут в храм третьих сыновей и дочерей. Но нет же, он сидит в Библиотеке и в одиночку пьет виски…
        Раздался стук в дверь. Я закрыла глаза и с досадой слегка ударилась затылком о стену. Компания? Он собирается принимать посетителей?
        Наверное, боги все же наблюдали за мной все время и это просто еще одно наказание.
        - Входите, - откликнулся герцог, и я услышала, как дверь открылась. - Ты опаздываешь.
        О боги! Я узнала этот холодный, ровный тон. Герцог не в духе.
        - Примите мои извинения, ваша милость. Я пришел, как только смог, - донеслось в ответ.
        Мужской голос, который я не узнала сразу, и это означает, что он может принадлежать кому угодно: Вознесшемуся лорду, мажордому, торговцу, гвардейцу.
        - Ты не очень-то спешил, - сказал герцог, и я поморщилась: на его собеседника наверняка устремлен очень раздраженный взгляд. - Надеюсь, у тебя есть для меня что-нибудь. Если так, это немало поспособствует восстановлению моей веры в тебя.
        - Есть, ваша милость. Мне понадобилось некоторое время, вы же знаете, что этот человек не слишком разговорчив.
        - Ну еще бы. Они только перед публикой могут устраивать целые спектакли с речами, а стоит увести их от благодарных слушателей, как сразу немеют, - заметил герцог. - Полагаю, тебе пришлось быть в высшей степени убедительным, чтобы заставить его говорить.
        - Да. - Грубый смех. - Он не атлантианец. Это подтвердилось.
        - Жаль, - сказал герцог, и я нахмурилась. Почему он счел это плохой новостью?
        - Я узнал его имя. Лев Баррон, первый сын Александера и Мэгги Баррон. У него было два брата, второй умер от… болезни перед своим Ритуалом, а третьего отдали в храмы три года назад. Он никогда не был под подозрением, и его поведение на собрании стало неожиданностью.
        Они говорят о Последователе, который бросил руку Жаждущего, когда герцог с герцогиней выступали перед народом после набега тварей.
        - Ты проверил его семью? - спросил герцог.
        - Да. Отец недавно умер. Мать живет одна в Нижнем квартале. Она оказалась полезной, чтобы его разговорить.
        Герцог усмехнулся, и от этого звука у меня внутри все перевернулось.
        - Что ты еще узнал?
        - Не думаю, что он связан с общиной Последователей. Он уверяет, будто никогда не встречал Темного и не считает, что он сейчас в городе.
        Меня охватило облегчение, хотя ветер взметнул полы моего плаща.
        - И ты ему веришь? - спросил герцог.
        - Я привел ему веские причины не лгать, - ответил мужчина. Я решила, что он гвардеец.
        И подумала о матери схваченного. Не она ли была причиной того, что он заговорил?
        Если это так, то… Я ощутила неприятную тяжесть внутри. С Последователями нужно обращаться со всей суровостью, но я не знала, как относиться к тому, что для выуживания информации используют членов их семей.
        - Он сказал тебе что-нибудь насчет своих заявлений? О третьих сыновьях и дочерях?
        - Он сказал только то, что ему известна правда, - что они не служат богам и скоро все об этом узнают.
        - Он не уточнил, что имеет в виду под правдой?
        Я повернула голову к окну, почти не дыша. Мне так хотелось знать, что герцог думает по этому поводу.
        - Нет, ваша милость. Единственное, что мне еще удалось из него вытянуть, так это откуда он взял кисть Жаждущего.
        Что ж, это тоже интересно.
        - Видимо, он отрезал руку у одного из зараженных гвардейцев, вернувшихся в город. Он помогал семье справиться с гвардейцем, когда тот изменился.
        - Смерть с достоинством, - презрительно усмехнулся герцог, и я вытаращила глаза. Он… знает об этом? О нас? - В один прекрасный день эти добросердечные помощники погубят весь город.
        Это заявление было слегка преувеличенным, но я не думала, что в нашей сети могут быть Последователи.
        - А он рассказал, кто еще помогает справиться с новообращенными Жаждущими?
        - Нет. Такое он бы говорить не стал.
        - Тоже жаль. Мне хотелось бы знать, кто именно скрывается от нас и почему. - Герцог вздохнул, как будто для него нет ничего хуже, чем остаться без ответов. - Что-нибудь еще?
        - Нет, ваша милость.
        После недолгой паузы герцог спросил:
        - Последователь еще жив?
        - Пока что.
        - Хорошо. - Кажется, герцог встал, и я надеялась, что это означает его скорый уход. О боги, пожалуйста, пусть он уйдет. - Думаю, я сам его навещу.
        Я подняла брови. Вот это меня удивило.
        - Как пожелаете. - На какое-то время воцарилось молчание. - Будет ли суд, к которому нужно приготовиться?
        Я чуть не рассмеялась. Последователям не устраивают настоящих судов. Их ставят перед публикой и обвиняют, а затем быстро следует казнь.
        - После моего визита к нему это будет не нужно, - ответил герцог, и я разинула рот.
        Значение его слов было абсолютно ясным. Если суда не будет, значит, не будет публичной казни, а единственная тому причина - если Последователь будет мертв. Такое случалось прежде, когда они попадали в заключение. Обычно считалось, что они сами накладывали на себя руки либо охранники проявляли излишнее рвение. Но могло ли быть так, что сам герцог вершил правосудие?
        Тот самый Вознесшийся, который после войны Двух Королей не запачкал рук даже крошечным пятном крови?
        Мне не следовало удивляться. В нем полно жестокости и злобности, но он всегда хорошо прятал их под маской любезности. Меня также не должно беспокоить то, что Последователей убивают без судебного фарса. Они поддерживают Темного, и даже если не все они участвуют в мятежах и кровопролитии, одни их речи не раз сеяли семена, вырастающие в кровавые расправы.
        Но… но меня беспокоила мысль о том, что кого-то в темной, мрачной темнице убивает Вознесшийся, который сам едва ли лучше атлантианца.
        Наконец дверь открылась и закрылась и в комнате воцарилась тишина. Я подождала, напрягая слух, но ничего не услышала. Гадая, почему герцог решил устроить встречу здесь, и удивляясь тому, что он знает о нашей сети, я стала мелкими шажками пробираться по карнизу. Прижимая дневник к груди онемевшими пальцами, я приблизилась к окну…
        В комнате что-то клацнуло. Я застыла. Это закрылась дверь? Или ее заперли? О боги, если дверь заперта, мне придется ее взламывать… Погодите, ведь эту дверь можно запереть только изнутри. Неужели в комнату кто-то вошел? Герцог вернулся? Он никак не мог узнать, что я здесь, если только вдруг не обрел способность видеть сквозь стены. Кто еще?..
        - Ты все еще там, принцесса?
        При звуке этого голоса я разинула рот и вытаращила глаза. Хоук. Это Хоук. В этой комнате. Я не могла поверить.
        - Или ты упала и разбилась? - продолжал он. Мгновение я обдумывала преимущества прыжка вниз. - Очень надеюсь, что этого не случилось. Уверен, это очень плохо отразится на мне, поскольку я полагал, что ты была в своей комнате.
        Пауза.
        - Хватит упрямиться. И стоять на карнизе в дюжинах футах от земли по причинам, которые я не в силах постичь, но до смерти хочу узнать.
        - Проклятье, - прошептала я и огляделась, словно могла найти другой путь бегства.
        Это было глупо. Если у меня внезапно не отрастут крылья, единственный выход отсюда - в окно.
        Мгновение спустя Хоук высунул голову и посмотрел на меня. Он вскинул бровь, и мягкий свет лампы высветил его скулу.
        - Привет? - пискнула я.
        Он окинул меня пристальным взглядом.
        - Залезай внутрь.
        Я не двигалась.
        С тяжелым вздохом, который мог сотрясти стены, он протянул мне руку.
        - Сейчас же.
        - А сказать пожалуйста? - пробормотала я.
        Он прищурился.
        - Я много чего могу сказать, и тебе следует быть благодарной, что я придержу все это при себе.
        - Ну и пусть, - проворчала я. - Уйди.
        Он подождал, но я не взяла его руку, и тогда он исчез в комнате, бормоча под нос:
        - Если ты свалишься, у тебя будет куча неприятностей.
        - Если я свалюсь, то умру, поэтому вряд ли у меня будут какие-то неприятности.
        - Поппи! - рявкнул он, и я невольно улыбнулась.
        «Неужели он впервые назвал меня так?» - думала я, осторожно пробираясь по карнизу. Вцепившись в край оконной рамы, я нагнулась. Хоук стоял возле диванчика, но, увидев меня, с невероятной быстротой сорвался с места. Испуганная, я дернулась назад, но не упала. Он схватил меня за талию. Спустя секунду я была в комнате, мои ноги стояли на твердом полу, а дневник был зажат между грудью Хоука и моей. И вообще телесного контакта было очень много: я прижималась к нему животом и бедрами, а когда сделала вдох, то практически ощутила на языке вкус темных специй и хвои. Не успела я вымолвить и слова, как он поднял руку и сжал в кулаке мой капюшон.
        - Не… - начала я.
        Слишком поздно.
        Хоук сдернул капюшон.
        - Маска. Навевает воспоминания.
        Его взгляд блуждал по прядям волос, выбившихся из косы и упавших мне на щеки.
        Вспыхнув, я попыталась вырваться. Он не отпустил.
        - Понимаю, что ты, наверное, возмущен… - начала я.
        - Наверное? - усмехнулся он.
        - Хорошо-хорошо. Ты точно возмущен, - поправила я. - Но я могу объяснить.
        - Надеюсь на это, потому что у меня слишком много вопросов. - Он поймал мой взгляд, и его золотистые глаза заблестели. - Начни с того, как ты выбралась из своей комнаты. И, во имя богов, что ты делала на карнизе?
        Последнее, чего мне хотелось, - так это рассказывать о старом ходе для слуг. Я попыталась освободить немного места между нами.
        - Можешь меня отпустить?
        - Могу, но не знаю, должен ли. Ты можешь отколоть что-нибудь еще более безрассудное, чем выбраться на карниз шириной не более фута.
        Я прищурилась.
        - Я же не упала.
        - Это как-то улучшает ситуацию?
        - Этого я не сказала. Просто обращаю внимание на то, что ситуация была полностью под моим контролем.
        В глазах Хоука отразилось изумление, и он рассмеялся - расхохотался так, что этот звук прокатился по мне и вызвал резкую волну горячей дрожи. К счастью, он, похоже, не заметил моей реакции.
        - Ты держала ситуацию под контролем? Мне страшно представить, что бывает, когда ситуация не под твоим контролем.
        Я смолчала, сомневаясь, что любые мои слова пойдут мне на пользу. Как и наша близость. Как и на Валу, он прижимал меня к себе так, что я вспоминала нашу встречу в «Красной жемчужине», а это событие не из тех, которые мне нужно помогать вспомнить. Трудно мыслить ясно, когда он так близко. Я попыталась вырваться, но в результате мы только сильнее прижались друг к другу.
        Обвивающая меня рука Хоука напряглась, и что-то изменилось в его хватке: как будто он больше не удерживал меня на месте, а… просто держал. Обнимал меня. У меня внутри все оборвалось. Я медленно подняла на него взгляд.
        Он смотрел на меня. Линия его губ была напряженной. Мы молчали. Я знала, что должна потребовать меня отпустить. Более того - заставить его это сделать. Я умела вырываться из хватки, но… не двигалась. Даже когда он поднял другую руку и коснулся пальцами щеки сразу под маской. Стоять на месте и позволять это, наверное, было самой сладкой пыткой, которой я когда-либо себя подвергала.
        Он медлил, и я гадала, не ждет ли он, чтобы я что-то сделала, что-то сказала. Я по-прежнему не шевелилась, и его глаза загорелись яростным, обжигающим янтарем. Он убрал пальцы с маски и медленно провел по изгибу скулы. Моя кожа гудела, а его взгляд перемещался следом за кончиками пальцев. Они скользнули вниз по моему лицу к приоткрытым губам. Я резко втянула воздух, и в груди вдруг стало слишком тесно.
        Он нагнул голову, и у меня перехватило дыхание. Каждая мышца в моем теле напряглась от смеси паники и предвкушения. В том, как он опустил ресницы и как наклонился, сквозило неприкрытое намерение - он собирается меня поцеловать. Мое сердце бешено заколотилось, когда его губы скользнули по моей щеке, оставляя за собой огненную дорожку. Я знала, что должна сделать, но не делала. Может, Хоук был прав, когда говорил, что я могу иметь все что пожелаю, когда я в маске. Я могла притвориться, что никто не знает, кто я. Он должен быть прав.
        Потому что мои глаза закрыты, и я не шевелюсь. Хоук был первым, кто меня поцеловал, но если он поцелует меня сейчас, это… это будет первый наш настоящий поцелуй. Сейчас он знает, кто я. Он видел меня без вуали. Он знал.
        И я хотела этого - хотела его.
        Глава 22
        Мое сердце неистово колотилось, когда его пальцы переместились к моему подбородку. Он наклонил мою голову назад, и мне показалось, что я падаю. Он приблизил губы к моему уху, и от его теплого дыхания по мне пробежала горячая дрожь.
        - Поппи, - пробормотал он прерывисто, его язык заплетался.
        - Да? - прошептала я, не узнавая собственный голос.
        Его пальцы скользнули по моей шее.
        - Как ты выбралась из своей комнаты незаметно от меня?
        Я резко открыла глаза.
        - Что?
        - Как ты ушла из своих покоев? - повторил он.
        Только через секунду я сообразила, что он не пытался поцеловать меня. Он просто меня отвлекал. Чувствуя себя полной дурой, я вполголоса выругалась и попробовала вырваться. На сей раз он меня отпустил.
        С пылающим лицом я отступила на несколько шагов назад, глубоко дыша, и опустила дневник.
        Я была невероятно… глупа.
        Отчаянно стараясь не дать ему понять, как близка я была к тому, чтобы позволить себя поцеловать, и догадаться, что я таким образом истолковала его намерения, я вздернула подбородок. Я все еще была не в себе и не испытывала облегчения.
        - Может, я прошла мимо тебя.
        - Нет, не прошла. И я знаю, что не выбиралась в окно. Это было бы невозможно. Ну и как ты это проделала?
        Раздосадованная, я отвернулась к окну, навстречу дующему из него холодному воздуху. Может, я такая дура, что дала себя поймать, но не настолько глупа, чтобы думать, будто смогу уйти от ответа.
        - В моих покоях есть старый ход для слуг. - Я крепче сжала дневник. - Оттуда я могу незаметно попасть на первый этаж.
        - Интересно. И в какое место первого этажа он выходит?
        Я с усмешкой повернулась к нему.
        - Если хочешь это знать, выясняй сам.
        Он поднял бровь.
        - Хорошо.
        Глядя ему в глаза, я не могла не признаться себе, что по-прежнему не испытываю никакого облегчения. Только… боги, только разочарование от того, что он меня не поцеловал. И если это о чем-то говорит, то о том, что мне нужно себя контролировать.
        - Так вот как ты выбралась на Вал незамеченной, - заключил он, и я пожала плечами. - Полагаю, Виктер все об этом знает. А Рилан знал?
        - Какая разница?
        Он склонил голову набок.
        - Сколько людей знают об этом ходе?
        - Почему ты спрашиваешь? - возмутилась я.
        Хоук шагнул ко мне.
        - Потому что это касается безопасности, принцесса. Ты не забыла, что Темный хочет тебя захватить? Уже была убита женщина, и нам известно по крайней мере об одной попытке похищения. Возможность незаметно перемещаться по замку и попасть прямиком к твоим покоям - для него это ценные сведения.
        У меня по спине пробежал холодок.
        - О ходе известно кое-кому из тех слуг, что давно работают в замке Тирман, но большинство не знают. Да это и неважно. Дверь запирается изнутри. Ее придется взламывать, а если такое произойдет, я буду готова.
        - Уверен, что будешь, - пробормотал Хоук.
        - И я не забыла о том, что случилось с Малессой и что меня пытались похитить.
        - Не забыла? Значит, просто не приняла во внимание ничего из этого, когда решила отправиться через город в Библиотеку.
        - Я не отправилась через город. Я шла через Рощу Желаний, а на улице находилась меньше минуты, - сказала я. - Кроме того, на мне были плащ и маска. Никто не видел ни малейшего участка моего лица. Я не волновалась о том, что меня могут схватить, но на всякий случай шла подготовленной.
        - Со своим надежным кинжальчиком? - На его щеке появилась ямочка.
        - Да, со своим надежным кинжальчиком, - бросила я. Еще пара секунд - и я метну этот кинжал ему в лицо. Опять. - Раньше он меня не подводил.
        - И благодаря ему ты избежала похищения в ту ночь, когда погиб Рилан? - предположил Хоук. - Похитителя отпугнули не приближающиеся гвардейцы.
        Я шумно выдохнула. Теперь нет смысла об этом лгать.
        - Да. Я его пырнула, и не один раз. Он был ранен, когда его позвали. Надеюсь, он умер.
        - Ты такая неистовая, - практически промурлыкал Хоук.
        - Ты все время это говоришь, но на самом деле нет.
        Он опять рассмеялся, громко и от души.
        - На самом деле ты себя не знаешь.
        - Ну и ладно, - проворчала я. - А как ты вообще понял, что я ушла?
        - Я заходил. - Он провел рукой по спинке диванчика. - Подумал, что ты, может быть, нуждаешься в компании и глупо мне стоять в холле и скучать, когда ты сидишь в своей комнате и, скорее всего, тоже скучаешь. И ты точно скучала, поскольку решила улизнуть.
        Сказанное застигло меня врасплох.
        - Правда?
        Он вскинул брови.
        - Я имею в виду, ты правда заходил спросить… не нуждаюсь ли я в компании?
        Хоук кивнул.
        - С чего бы мне лгать?
        - Я…
        Я не знала, как объяснить, что даже Виктер во время своих дежурств так не поступал. Моим телохранителям не позволялось входить ко мне, поскольку герцог счел бы такой поступок чересчур фамильярным. Старое крыло замка никто не проверял, но Виктер все равно оставался снаружи, а я сидела внутри. Однако Хоук совсем другой. Он с самого начала это показал.
        Я покачала головой.
        - Неважно.
        Он промолчал, и я посмотрела на него. Он стоял ближе, прислонившись к диванчику.
        - Как ты очутилась на карнизе?
        - Ну, это забавная история…
        - Представляю. Поэтому, пожалуйста, не упусти ни одной подробности.
        Он скрестил руки на груди.
        Я вздохнула.
        - Я пришла взять что-нибудь почитать и осталась в этой комнате. Я… я пока не хотела возвращаться к себе и не поняла, что это особая комната. - Я посмотрела на бар с напитками. Один только он должен был послужить предупреждением. - Я сидела здесь, когда услышала из коридора голос герцога. Так что я решила, что лучше спрячусь на карнизе, чем он застанет меня здесь.
        - А что бы случилось, если бы он тебя застал?
        - Он не застал, и это все, что имеет значение. - Я опять вздохнула и быстро продолжила: - У него была здесь встреча с тюремным охранником. По крайней мере, мне так показалось. Они говорили о Последователе, который бросил кисть Жаждущего. Охранник заставил его говорить. По его словам, Последователь не верит в то, что Темный находится в городе.
        - Это хорошие новости.
        Что-то в его голосе привлекло мое внимание. Я посмотрела на него.
        - Ты ему не веришь?
        - Не думаю, что Темный прожил бы так долго, если бы позволял всем кому не лень знать, где он, даже своим самым ярым сторонникам, - ответил Хоук.
        К сожалению, в его словах есть смысл.
        - Я думаю… думаю, что герцог собирается сам убить Последователя.
        Он слегка склонил голову набок.
        - Тебя это беспокоит?
        - Не знаю.
        - Думаю, что беспокоит, ты просто не хочешь признаться.
        До чего же меня раздражает то, что он оказывается прав, да еще так часто.
        - Мне просто не по душе, когда кто-то умирает в тюрьме.
        - Умереть на публичной казни лучше?
        Я изумленно уставилась на него.
        - Не совсем, но, по крайней мере, тогда…
        - Что тогда?
        Я тяжело вздохнула.
        - По крайней мере, тогда не создается впечатления, будто от нас что-то скрывают.
        Хоук уставился на меня почти с любопытством.
        - Интересно.
        Уголки моих губ опустились.
        - Что интересно?
        - Ты.
        - Я?
        Он кивнул и вдруг протянул руку. Прежде чем я поняла, что он делает, Хоук схватил книгу.
        - Нет!
        Я была к этому не готова. Мои пальцы скользнули по кожаному переплету, и я выпустила книгу. Она в руках Хоука! О боги, дневник у него, и это хуже, чем если бы я упала с карниза и разбилась. Если он увидит, что это…
        - Дневник мисс Уиллы Колинс? - Он повернул книгу и сдвинул брови. - Где я слышал это имя?
        - Отдай! - Я потянулась за книгой, но Хоук отскочил. - Отдай сейчас же!
        - Отдам, если ты мне почитаешь. Уверен, это гораздо интереснее, чем история королевства.
        Он открыл книгу.
        Может, он не умеет читать?
        Пожалуйста, пусть он окажется неграмотным!
        Усмешка медленно сошла с его лица.
        Ну конечно, он умеет читать. Почему жизнь так несправедлива?
        Пролистывая страницы, он поднял темные брови. Я знала, что на первой. Мисс Уилла Колинс до крайности подробно описывала интимный поцелуй.
        - Какое интересное чтение.
        Мое лицо пылало, обожженное тысячей солнц, и я раздумывала, насколько рассердится Хоук, если я брошу ему в лицо кинжал.
        Опять.
        На его лицо вернулась усмешка вместе с ямочкой.
        - Пенеллаф, - он произнес мое имя так потрясенно, что я закатила бы глаза, если бы не сгорала со стыда, - это… очень неприличное чтение для Девы.
        - Заткнись.
        - Очень неприличное, - пожурил он, качая головой.
        До крайности рассерженная, я вздернула подбородок.
        - Нет ничего плохого в том, что я читаю про любовь.
        - А я этого и не говорил. - Хоук посмотрел на меня. - Но не думаю, что то, о чем она писала, имеет какое-то отношение к любви.
        - О, ты так хорошо в этом разбираешься?
        - Полагаю, больше, чем ты.
        Я закрыла рот. Правдивость этого утверждения уязвила меня, и я выпалила:
        - Так и есть. О твоих визитах в «Красную жемчужину» болтают так много служанок и леди-в-ожидании - полагаю, опыта у тебя изрядно.
        - Неужели кое-кто ревнует?
        - Ревную? - рассмеялась я, закатив глаза. - Я уже говорила, ты сильно преувеличиваешь свое значение в моей жизни.
        Он усмехнулся и вернулся к книге.
        Раздраженная, я повернулась к бару. Там стоял невысокий графин.
        - Только то, что у тебя больше опыта в том… в том, что происходит в «Красной жемчужине», не означает, будто я не понимаю, что такое любовь.
        - Ты вообще была когда-нибудь влюблена? - спросил он. - Привлек ли твое внимание кто-нибудь из мажордомов герцога? Или кто-то из лордов? А может, какой-нибудь храбрый гвардеец?
        Я покачала головой.
        - Я никогда не влюблялась.
        - Тогда откуда тебе знать?
        - Я знаю, что мои родители сильно любили друг друга. - Я играла с драгоценными камнями на пробке графина. - А ты, Хоук? Ты был влюблен?
        Я не ожидала ответа, поэтому немало удивилась, когда спустя несколько секунд он сказал:
        - Да.
        У меня в груди что-то странно кольнуло, когда я оглянулась на него через плечо. Непонятное ощущение заставило меня осознать: неприятный холод исчез. Я понятия не имела, что в Хоуке так на меня действовало. Наверное, это потому, что он меня злил.
        - В кого-то у тебя на родине?
        «Ты все еще ее любишь?»
        Этот второй вопрос напрашивался, но, хвала богам, мне удалось его удержать.
        - Да. - Он по-прежнему смотрел в книгу. - Но это было давно.
        - Давно? Когда же? В детстве? - поинтересовалась я, зная, что он всего лишь на несколько лет старше меня, хотя и говорит порой так, словно прожил целую вечность.
        Он усмехнулся, и его губы изогнулись в легкой полуулыбке. На правой щеке возникла ямочка, отчего покалывание внутри меня усилилось.
        - Как много ты прочитала?
        - Это не твое дело.
        - Может, и нет, но мне нужно знать, дочитала ли ты до этого места.
        Он прочистил горло.
        Погодите.
        Он собирается читать мне это?
        Нет.
        Умоляю, нет.
        - Только первую главу, - поспешно ответила я. - А ты, похоже, уже на середине книги, так что…
        - Хорошо. Тогда это будет для тебя новым. Видишь, до какого места я дошел? - Он ткнул пальцем в страницу и похлопал по центру. - О да. Здесь. «Фултон пообещал, что когда он сделает это со мной, я целый день не смогу ходить ровно, и он оказался прав». Хм. Впечатляет.
        Я вытаращила глаза.
        - «То, что он делал языком и пальцами, превосходило только его потрясающе огромное, развратно пульсирующее, порочно сотрясающее…» - Хоук усмехнулся. - У этой женщины был дар подбирать определения, правда?
        - Прекрати.
        - «…мужское естество».
        - Что? - ахнула я.
        - Это конец фразы, - объяснил он и поднял голову.
        Я сразу поняла: то, что он собирается изречь, сожжет меня заживо.
        - О, ты, наверное, не знаешь, что такое мужское естество. Полагаю, она писала о его члене. Пенисе. Его…
        - О боги, - прошептала я.
        - Его, по-видимому, невероятно большом, пульсирующем и сотрясающем…
        - Я поняла! Вполне поняла.
        - Я просто хочу убедиться. Не хотелось бы, чтобы ты постеснялась уточнить и осталась в заблуждении, будто она пишет о его любви к ней или о чем-то в этом роде.
        - Я тебя ненавижу.
        - Нет, это не так.
        - И я сейчас ударю тебя кинжалом, - предупредила я. - Самым неистовым образом.
        На его лице мелькнула настороженность, и он положил книгу.
        - А вот теперь, полагаю, да.
        - Отдай дневник.
        - Ну конечно. - Он протянул книгу, я быстро выхватила ее и прижала к груди. - Тебе стоило только попросить.
        - Что? - У меня отвисла челюсть. - Я просила.
        - Прости. - По его тону было заметно, что он нисколько не раскаивается. - У меня что-то со слухом.
        - Ты… Ты просто ужасен.
        - Ты неправильно употребляешь слова. - Проходя мимо меня, он погладил меня по макушке. Я ударила кулаком, но немного промахнулась. - Ты имела в виду, что я прекрасен.
        - Я правильно употребляю слова.
        - Идем. Нужно отвести тебя в замок, пока не возникла еще какая-нибудь угроза для тебя, помимо твоей собственной глупости. - Он остановился у двери. - И не забудь книгу. Завтра изложишь вкратце каждую главу.
        Я не собираюсь больше беседовать с ним об этом дневнике.
        Но я не стала ему это говорить и вышла за ним из комнаты. Только когда он взялся за ручку, чтобы закрыть дверь, меня осенило:
        - Как ты узнал, где я?
        Хоук оглянулся на меня через плечо, и на его губах заиграла слабая улыбка.
        - У меня невероятные умения по части выслеживания, принцесса.

* * *
        - «У меня невероятные умения по части выслеживания», - бормотала я себе под нос на следующий день.
        - Что? - Тони, нахмурившись, повернулась ко мне.
        - Ничего. Просто разговариваю сама с собой. - Я сделала глубокий вдох и выбросила из головы мысли о Хоуке. - Прекрасно выглядишь.
        Это была правда.
        Волосы Тони, завитые тугими кудрями, обрамляли лицо. Ярко-красные губы соответствовали маске и платью - тонкое, без рукавов, оно облегала ее гибкий стан. Она не только прекрасно выглядела, но и держалась так уверенно и непринужденно, что я восхитилась ею. Тони подошла к камину, где я стояла.
        - Спасибо. - Она расправила ткань на плечах и опустила руку. - А ты выглядишь просто потрясающе, Поппи.
        В моей груди зародился трепет, опустившийся в живот.
        - Правда?
        - О боги, да. Разве ты еще не смотрела на себя?
        Я покачала головой.
        Тони удивленно уставилась на меня.
        - То есть ты надела платье - этот невероятно прекрасный шедевр портного - и даже не посмотрела на себя? И дело не только в платье, нужно заняться твоими волосами. Я могу сделать прическу «птичье гнездо».
        Я нервно хихикнула.
        - Очень надеюсь, что не сделаешь.
        Она покачала головой.
        - Ты иногда бываешь такой… странной.
        Бываю. Признаю. Но трудно объяснить, почему я до сих пор на себя не посмотрела. Я так редко вижу себя не в белом, но не смотрюсь в зеркало, даже когда одеваюсь во что-то другое для вылазок. А сейчас все иначе, потому что мне позволено быть не в белом. Потому что меня увидят некоторые мои знакомые.
        Меня увидит Хоук.
        Трепет в груди превратился в большую хищную птицу, которая начала клевать меня изнутри. Это так… нервировало.
        - Идем. - Тони схватила меня за руку и потащила в ванную. Единственное зеркало почти в полный рост висело там в углу. Она привела меня прямо к нему. - Смотри.
        Я чуть не закрыла глаза, так это было глупо, но все же стала смотреть. Уставилась на свое отражение, не узнавая себя, и дело даже не в том, что я без вуали и на мне красная полумаска, которую доставили вместе с платьем.
        - Что думаешь? - поинтересовалась Тони. Ее отражение появилось за моей спиной.
        Что я думаю? Я чувствую себя… голой.
        Платье прекрасно, в этом нет никаких сомнений. Алые рукава из легчайшей ткани, длинные и воздушные, но достаточно плотные, чтобы скрыть шрамы на внутренней стороне предплечий; изящные кружева на манжетах. Тонкая ткань была непрозрачной на груди и до бедер, платье скользило по всем изгибам моей фигуры. Юбка свободная. Более плотные ленты из газа, нашитые через каждые несколько дюймов, создавали впечатление ярусов, но остальная ткань просвечивала, как ночная рубашка.
        В самом деле, мне следовало примерить это платье. Оно достаточно долго провисело в моем шкафу. Я понятия не имела, почему его не примерила.
        Ложь.
        Я знала, что если его примерю, то, наверное, отошлю обратно.
        Тони посоветовала оставить большую часть волос распущенными. Только по бокам мы убрали их с лица, скрепив крохотными заколками. Остальные волнами падали до середины спины.
        Меня в этом платье увидит Хоук.
        - А если использовать волосы как плащ? - предложила я, разделив пряди на две части и перекинув через плечи.
        - О боги! - засмеялась Тони, убирая мои руки. Она переложила тяжелые волны обратно. - Ты же ничего не сможешь видеть.
        - Знаю, но…
        Я прижала ледяные ладони к пылающим щекам.
        - Тебе никогда не позволяли носить подобное, - закончила она за меня. - Я понимаю. Нервничать - это нормально.
        Она отошла и принялась рыться в маленькой сумочке, которую принесла с собой.
        - Но ты прекрасно выглядишь, Поппи.
        - Спасибо, - пробормотала я, глядя в зеркало. Я чувствовала себя красивой в этом платье. Да и любая бы почувствовала.
        Тони опять подошла, держа в одной руке баночку, а в другой кисточку.
        - Разомкни губы и не шевелись.
        Я послушалась и стояла неподвижно, пока она красила мои губы в тот же цвет, что и платье. Закончив, она шагнула назад. Мои губы стали… яркими.
        Раньше я никогда не красила губы или глаза. Очевидно же, что мне это не дозволялось. Почему? Моя кожа должна быть такой же чистой, как и мое сердце, или что-то вроде того. Я точно не знала. Когда-то герцогиня объясняла, но, наверное, я погрузилась в собственные мысли посреди той беседы.
        - Превосходно, - пробормотала Тони, убирая баночку и кисточку обратно в сумку. - Готова?
        Нет.
        Вообще не готова.
        Но нужно быть готовой. Ритуал начнется на закате, а солнце уже садится.
        Я кивнула с сильно бьющимся сердцем. Тони улыбнулась, и я, наверное, улыбнулась в ответ. По крайней мере, понадеялась на это, выходя из ванной в комнату. Когда Тони приблизилась к двери и начала открывать, у меня слегка закружилась голова. Там будут Хоук с Виктером, и мне хотелось развернуться и убежать - не знаю куда. Может, в постель, где я смогу закутаться в одеяло…
        Виктер стоял один.
        Я посмотрела по сторонам, ожидая увидеть Хоука, но в коридоре больше никого не было.
        - Вы обе прелестны, - сказал Виктер.
        Так странно видеть его не в черном и без белой накидки королевского гвардейца. Для Ритуала он оделся в темно-красную тунику без рукавов и такого же цвета штаны.
        - Спасибо, - ответила Тони и взяла меня под руку. Я пробормотала то же самое.
        Уголки губ Виктера приподнялись.
        - Уверена, что готова, Поппи?
        - Она готова, - ответила Тони, похлопав меня по руке.
        - Да, - вымолвила я, поняв, что Виктер не сдвинется с места, если я ничего не скажу.
        Он кивнул, и мы пошли по коридору. Неужели Хоук сегодня не работает? Я думала, они оба должны дежурить, когда я буду на Ритуале, но что, если я ошибаюсь? Хотя он же сказал… ему будет любопытно меня увидеть. Разве это не означало, что он будет присутствовать, даже если не дежурит?
        Сердце колотилось, пока мы спускались по лестнице на второй этаж. Меня не должно волновать, будет ли он присутствовать и что он сказал. Я оделась не для него.
        Но где же он?
        Я уговаривала себя не спрашивать. Напоминала себе снова и снова, но все равно выпалила:
        - А где Хоук?
        - Кажется, у него разговор с капитаном. Он встретит нас на Ритуале.
        Меня окатила волна облегчения, а следом - сладкая дрожь предвкушения. Я шумно выдохнула. Если мой вопрос или реакция показались Виктеру странными, он этого ничем не выдал. Зато Тони сжала мою руку. Я посмотрела на нее.
        Она расплывалась в улыбке, и если бы маска не закрывала ее брови, я бы увидела, что она подняла одну.
        Мы вышли в фойе. Его наводняло целое море красного: множество людей - и обычные горожане, и слуги, и леди с лордами, как Вознесшиеся, так и в-ожидании. Смешивались запахи и звуки: духи и одеколоны, смех и разговоры.
        Так много всего разом. Первое, что я сделала, пока мы проходили мимо одной из статуй, - заперла свой дар, возвела вокруг него стены. Но сердце все равно колотилось, когда мы вошли в зал со знаменами. Впереди маячил ярко освещенный арочный вход в Большой зал.
        Когда мы вступили в Большой зал, мне показалось, что воздух сразу вытекает из моих легких, не наполняя их.
        Боги…
        Так много народу. Перед возвышением, между колоннами и в оконных нишах теснились сотни людей. Обычно я стояла на возвышении, отделенная от толпы, но сегодня все иначе. Я по-прежнему удивлялась тому, что герцог с герцогиней не потребовали, чтобы я осталась с ними, но возле них просто не было места. Там находились человек шесть жрецов из храма, в том числе жрица Аналия, и столько же королевских гвардейцев.
        Я огляделась, стараясь дышать ровно. Белые и золотые знамена, обычно висевшие между окон и позади возвышения, заменили багровыми знаменами Ритуала, украшенными королевским гербом. В вазах стояли темно-красные цветы - различные розы и другие похожие по оттенку. На возвышении господствующий красный цвет нарушался всплеском белого. В кои-то веки этим исключением была не я: одетые в белые туники и платья, там стояли вторые сыновья и дочери со своими семьями. Позади них толпились родители третьих сыновей и дочерей, держа детей на руках. На всех них, даже на родителях, были венки из красных роз.
        - Я буду счастлива больше никогда в жизни не видеть роз, - заметила Тони, проследив за моим взглядом. - Не представляешь, сколько шипов я выдернула из пальцев, пока плела эти венки.
        - Но они прекрасны, - сказала я.
        Виктер рассматривал толпу, которая продолжала прибывать.
        Большинство не обращало на нас внимания, когда мы шли среди них. Лишь немногие бросали на нас более пристальный взгляд. Они округляли глаза под масками, узнав Тони или Виктера и поняв, что между ними иду я. Мои щеки горели, но было так мало тех, кто меня заметил. Для всех остальных я… просто одна из них. Для большинства я была просто одной из толпы. Я была никем.
        Сжимавшие мою грудь тиски ослабли, пульс замедлился. Дышать стало гораздо легче, и больше не казалось, что ментальные стены, возведенные вокруг моего дара, вот-вот упадут.
        Сейчас я не Дева.
        Я Поппи.
        Я на мгновение закрыла глаза. Мышцы, натянутые как тетива лука, расслабились. Это… это как раз то, что я предвкушала, - я могу побыть просто Поппи.
        И это делало текущий момент, этот вечер, немного волшебным.
        Открыв глаза, я опять посмотрела на возвышение, избегая левого края, где стояла жрица. Я заметила герцогиню - та говорила с королевским гвардейцем, которого я узнала. Он часто стоял на страже у кабинета герцога.
        Я осмотрела возвышение, но герцога не обнаружила. Интересно, где он? Один из жрецов подошел к герцогине и гвардейцу. Я опустила взгляд на людей у подножия возвышения, и мой восторг угас, когда я подумала о семье Тулисов. Они должны быть здесь со своим сыном, готовые распроститься с еще одним ребенком. Этот вечер не станет для них праздником, не…
        - Дева.
        Мои волосы встали дыбом, когда я оборачивалась, уже зная, кого увижу.
        Лорда Брендола Мэзина.
        Глава 23
        Не считая герцога и Темного, он был последним из тех, кого мне хотелось видеть рядом с собой. На нем, как и на Виктере, была красная туника без рукавов, за маской мерцали непроницаемо-черные глаза.
        - Мой лорд. - Мне удалось произнести это ровным тоном.
        Не размыкая губ, он изогнул их в сардонической усмешке и окинул меня взглядом, задерживая его так, что мне захотелось, чтобы меня с ног до головы покрывал какой-нибудь мешок. Наконец он отвел глаза и кивнул Тони с Виктером, но тут же переключил внимание обратно на меня.
        - Я слышал, некая жрица очень тобой недовольна.
        Напряжение вернулось, вцепившись когтями мне в шею. Я подняла взгляд на лорда.
        Он шагнул ближе - слишком близко по любым меркам приличия.
        - Полагаю, тебя ждет очередной урок, дорогая.
        Я резко вдохнула и чуть не лишилась чувств от какого-то крепкого одеколона. Я встретилась взглядом с лордом, и в этот момент аромат пробудил воспоминания. От него пахло не одеколоном в тот вечер, когда он затащил меня в нишу, - вечер, когда убили Малессу.
        От него пахло чем-то другим - чем-то сладким и мускусным.
        Жасмином.
        Он пах жасмином.
        Мне тут же вспомнился лепесток, который я нашла под креслом в комнате Малессы. В помещении не было жасмина, если только его не заменили на лилии, но разве Тони?..
        - Прошу прощения. - Виктер шагнул ко мне и взял меня под руку. - Нам нужно быть…
        - Не нужно убегать. - Мэзин не отпускал мой взгляд. - Я уже ухожу. Наслаждайтесь Ритуалом.
        С этими словами он обошел нас и направился к ступенькам, ведущим на основной уровень Большого зала.
        - В чем дело? - тихо спросил Виктер.
        - Ни в чем. - Лихорадочно соображая, я повернулась к Тони. - Ты говорила, что видела Малессу в день ее смерти. Утром, правильно?
        Тони поджала губы.
        - Да. Видела.
        - Она несла букет? Не помнишь, из каких цветов?
        Она заморгала.
        - Я… не знаю. Помню только, что белые.
        Лепесток на полу был белым, и точно от жасмина. Мне стало нехорошо.
        Тони пристально посмотрела на меня.
        - Почему ты спрашиваешь?
        - Хороший вопрос, - присоединился Виктер.
        - Не знаю…
        Я оглядела толпу, но не смогла найти лорда. Я вспомнила, как он стоял в дверях, уставившись на Малессу и не двигаясь. Он остался там, когда Рилан повел меня в мои покои. И он вышел из какой-то комнаты. Я не уверена, из какой именно, и что вообще все это означает?
        Он мог быть с Малессой перед ее смертью, или же это совпадение, но ее убил атлантианец. Это было вполне очевидно. Больше никто не мог нанести такие раны и при этом не залить кровью все вокруг.
        - Поппи. - Виктер слегка коснулся моей руки. - Все хорошо?
        Я кивнула. Поговорю с ним позже, но пока я даже не уверена в том, что пришло мне в голову.
        На середину возвышения вышел жрец.
        - А где герцог? - прошептала Тони. - Ритуал начинается.
        Герцога по-прежнему не было. Герцогиня в который раз подходила к запасному входу в левой части возвышения.
        - Сегодня мы собрались, чтобы воздать почести богам, - заговорил жрец, и толпа внизу притихла. - Воздать почести Ритуалу.
        - Простите, - произнес кто-то негромко позади нас.
        Я обернулась одновременно с Виктером и с потрясением узнала женщину.
        Это была Агнес.
        О боги…
        Я вытаращила глаза, а она нервно переводила взгляд с меня на Виктера. Как и на всех, на ней было красное: юбка и такая же блузка. Она выглядела лучше, чем в прошлый раз, но под глазами у нее залегли глубокие тени, свидетельствующие о том, что ее горе не прошло.
        - Простите, что мешаю, - произнесла она, потупившись. - Я увидела вас… и не могла не подойти.
        - Хорошо. - Виктер бросил на меня взгляд. - Хотите поговорить со мной где-нибудь наедине?
        Она кивнула, не поднимая головы, и я ни на секунду не усомнилась в том, что она меня узнала.
        Виктер посмотрел на меня.
        - Я скоро вернусь.
        - На самом деле я хотела бы поговорить с ней, - сказала Агнес. В этот момент жрец вознес молитву. - Если можно.
        Она на мгновение подняла на меня взгляд.
        - Всего минуту.
        Виктер хотел было отказать, но люди вокруг начали обращать внимание и смотреть на нас с укором.
        - Ладно, - быстро произнес он. - Мы отойдем в сторону.
        «Кто это?» - одним губами спросила Тони, и я заставила себя небрежно пожать плечами.
        - Я буду здесь, - заверила она.
        Виктер быстро вывел Агнес в почти пустой холл, по которому немногие опоздавшие спешили в Большой зал. Мы остановились в нише возле арочного прохода в сад.
        - С вашей стороны было очень неразумно подходить к нам, - почти сразу начал он.
        - Знаю. Прошу прощения. Мне не следовало, но… - Она посмотрела на меня, и ее глаза слегка расширились. - Я не думала, что вы будете здесь.
        - Как вы меня узнали?
        Виктер дернул головой в мою сторону, маска почти не скрыла его недоверия. То, что она узнала меня, даже не видя моего лица, было опасным знаком.
        - Не узнала, пока с вами не заговорил Вознесшийся, то есть лорд, - ответила Агнес. - Я не ожидала увидеть вас здесь.
        - Проклятье, - пробормотал под нос Виктер.
        Что ж, еще одна причина ненавидеть лорда Мэзина. Как будто их и без того мало.
        - О чем вы хотели с ней поговорить?
        Агнес сглотнула.
        - Если бы я могла поговорить с ней наедине…
        - Этого не будет. - Мягкость исчезла из тона Виктера. - Ни за что.
        На вспыхнувшем лице женщины мелькнуло беспокойство.
        - Нет, - сказала я. - Что бы это ни было, можете говорить перед Виктером.
        Она сложила руки.
        - Вы… Я только… только хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали. - Она огляделась и продолжила: - За то, что вы сделали для моего мужа и меня.
        - Не нужно благодарностей, - заверила я. Неужели она именно это хотела сказать мне наедине?
        Виктер, наверное, думал о том же, судя по тому, как он прищурился.
        - Знаю. Вы были так добры. Оба. Не думаю… нет, знаю, что я не смогла бы справиться с этим сама. Я только…
        Она замолчала, крепко сжав губы.
        Из зала донеслись приветственные крики, и я посмотрела на вход. Там начали объявлять имена новых леди и лордов-в-ожидании.
        - И это все? - спросил Виктер.
        - Просто… - Грудь Агнес вздымалась и опадала от взволнованного дыхания. - Я слышала о том, что с вами случилось… что случилось здесь. О той… той бедной девушке. И что кто-то пытался вас похитить. Ходят слухи.
        - Какие слухи? - настойчиво спросил Виктер.
        Агнес облизнула губы.
        - Говорят, это Темный приходил за вами.
        Это была не новость, но все равно у меня по коже побежали мурашки.
        - Не знаю насчет той бедной девушки, - продолжала Агнес. - Просто… Я не думала, что вы будете здесь сегодня. А увидев вас, почувствовала, что мне нужно рассказать вам, что я слышала.
        - Спасибо, - сказала я. Из зала опять донеслись радостные крики. - Ценю ваше внимание.
        Агнес на мгновение встретилась со мной взглядом.
        - Я только хотела убедиться, что вы в безопасности.
        - Я здесь как раз для этого. - Виктер выпрямился во весь рост.
        Она кивнула.
        - Особенно в такой толпе. Здесь так много людей, и если он… он уже пробирался сюда однажды, то может сделать это еще раз. И другие тоже.
        - Он пробирался сюда дважды, - поправила я. - Или, по крайней мере, это были двое его сторонников.
        Она открыла рот и закрыла.
        - Думаю, теперь вы поняли, что я ее личный королевский гвардеец, - сказал Виктер, и Агнес кивнула. - Обеспечивать ее безопасность - именно моя обязанность. Ценю вашу готовность рассказать о том, что вы слышали.
        Она опять кивнула.
        - Мы будем перед вами в неоплатном долгу, если вы расскажете все, что знаете, - продолжал он. - И мне кажется, есть еще что-то, чем вы не поделились.
        Я бросила на Виктера быстрый взгляд.
        - Не понимаю, о чем вы.
        - Нет? - тихо переспросил он.
        Она покачала головой.
        - Я отняла у вас слишком много времени. Мне нужно идти. - Она начала пятиться. - Простите. Просто… - Она встретилась со мной взглядом. - Будьте осторожны. Пожалуйста.
        Агнес развернулась и поспешила прочь. Виктер бросился было за ней, но остановился и проворчал:
        - Проклятье. Куда пропал Хоук?
        - Не знаю. - Я огляделась, задержавшись на одном из арочных проходов в сад и темноте за ним. - По-твоему, она нам что-то не сказала?
        - Я не уверен, - он провел рукой по волосам, - но мне так показалось. Может, это просто паранойя. Идем. - Он положил руку мне на спину. - Думаю, ничего страшного.
        Я сомневалась, что он в самом деле так считает, но позволила увести себя обратно в Большой зал к Тони.
        - Все хорошо? - поинтересовалась она.
        - Да.
        По крайней мере, я на это надеялась. Понятия не имею, как расценивать сказанное Агнес.
        Глянув на Виктера, Тони пояснила:
        - Они почти закончили с третьими сыновьями и дочерями.
        Я посмотрела на возвышение.
        - Герцога до сих пор нет?
        - Нет, - шепотом ответила Тони. - Странно, правда?
        Очень странно. Неужели что-то случилось, когда он вчера вечером ходил к Последователю? Если так, то уже что-нибудь бы объявили. Моя голова была так забита мыслями о пропавшем герцоге, подозрениями относительно лорда Мэзина, неожиданным появлением Агнес, что я не следила за церемонией. Честно говоря, жрец словно бы вещал на другом языке. Может, так и было. К сожалению, я не в силах сосредоточить внимание на его речи, хотя мне всегда было любопытно, что…
        Я ощутила покалывание сзади на шее, и меня охватило сильнейшее ощущение, будто на меня смотрят. Я не могла этого объяснить, но знала, что когда оглянусь, то увижу его.
        Хоука.
        И я не ошиблась.
        Я сделала очередной вдох, но воздух, казалось, просочился мимо моих легких, когда я окинула взглядом алые штаны и красную тунику, оставлявшую лишь узкую полоску кожи под горлом; точеные линии челюсти и полные губы. Изгиб полумаски привлекал взгляд к линии скул. Прядь темных волос на лбу касалась жесткой ткани маски.
        Он был…
        Такими я представляла богов, ожидающих в храмах. Эффектный, недосягаемый и обольстительный до такой степени, что это даже немного пугало.
        И я знала, что он смотрит на меня так же неотрывно, как и я на него. Он окинул меня таким пристальным взглядом, что он ощущался как прикосновение, и по мне пробежала волна дрожи. Я предельно остро почувствовала каждый участок своего тела, как открытый, так и нет. Трепет в груди вернулся с мстительной настойчивостью.
        - Привет, - сказала я и сразу пожалела, что не придержала язык.
        Он приподнял уголок губ, и на щеке появилась ямочка.
        - Ты… прелестно выглядишь, - произнес он, и мое сердце ухнуло вниз самым приятным образом.
        Он повернулся к Тони.
        - И ты.
        Тони улыбнулась.
        - Спасибо.
        Хоук посмотрел на Виктера.
        - И ты тоже.
        Виктер фыркнул, я улыбнулась, а Тони хихикнула.
        - Ты сегодня выглядишь в высшей степени великолепно, - сказала она, и, клянусь, щеки Виктера порозовели. Он отвернулся к возвышению.
        - Простите, что задержался, - произнес Хоук, занимая место позади меня.
        - Все хорошо? - спросила я, глядя на возвышение.
        Если лорду Мэзину известно о происшествии со жрицей Аналией, значит, она нажаловалась герцогу, как я и ожидала. Сомневаюсь, что она спустила бы Хоуку с рук случившееся.
        - Конечно, - ответил он. - Меня взяли помочь с проверкой безопасности. Я не думал, что это займет столько времени.
        Я хотела спросить, говорил ли с ним кто-нибудь о том случае со жрицей. Однако если я скажу это в присутствии Виктера, тот начнет задавать вопросы. А я не хотела его волновать.
        Когда увели дочерей и сыновей, отданных ко двору и в храмы, герцогиня сошла с возвышения, остановилась поговорить с семьями и некоторыми придворными. Заиграла музыка, и слуги внесли подносы с шампанским. Леди и лорды, как Вознесшиеся, так и ожидающие, разделились на небольшие компании. Торговцы и другие горожане присоединились к ним.
        Виктер смотрел куда-то перед собой. Наконец он повернулся ко мне.
        - Мне нужно поговорить с капитаном.
        Я кивнула, и он глянул на Хоука.
        - Я за ней присмотрю, - ответил Хоук, прежде чем Виктер заговорил, и мое сердце опять ухнуло вниз тем же глупым и забавным образом.
        Я ожидала, что Виктер возразит, но, к моему удивлению, он принял этот ответ. Неужели Хоук начал ему нравиться? И он стал ему доверять? Или просто хочет поймать капитана, пока тот не пропал из виду?
        Наверное, последнее.
        - Я что-нибудь пропустил?
        Хоук переместился направо и остановился позади меня.
        - Нет, - ответила Тони. - Если только ты не ждал с нетерпением молитв и слезливых прощаний.
        - Не особо, - сухо сказал он.
        Это мне кое о чем напомнило. Я обратилась к Тони.
        - Семью Тулисов убрали из списка?
        Она наморщила лоб.
        - Знаешь, вряд ли.
        Означало ли это, что они просто не пришли? Если так, это сочтут изменой. К ним домой пошлют гвардейцев, ребенка все равно отдадут служить богам, а господина и госпожу Тулис, скорее всего, бросят в тюрьму.
        Их единственный шанс - покинуть город, но никто не может войти в город или выйти без ведома Тирманов. Тулисы должны обладать невероятно хорошими связями, чтобы решиться на такое геройство, а даже если они и выберутся из города, то куда им идти? По всем окрестным городам и селениям разошлют вести, чтобы их задержали.
        Даже зная все это, я понимала, почему они могут пойти на такой риск. Это их единственный ребенок.
        Моим вниманием завладела приближающаяся герцогиня. По бокам от нее шли несколько королевских гвардейцев; как и Виктер с Хоуком, они сменили белые накидки и черную форму на красное.
        - Пенеллаф, - произнесла она, сохраняя на лице дежурную улыбку.
        - Ваша милость, - проговорила я как можно более чинно.
        Она кивнула Тони и Хоуку, задержав на нем взгляд на несколько секунд. Я прикусила изнутри щеку, чтобы не улыбнуться.
        - Тебе нравится Ритуал?
        Учитывая то, что я застала всего несколько минут церемонии? Я кивнула.
        - Его милость не присутствует?
        - Полагаю, он опаздывает, - ровно ответила она, но уголки ее губ напряглись. Она подошла ближе и понизила голос: - Помни, кто ты, Пенеллаф. Ты не должна вращаться в компаниях и общаться с остальными.
        - Знаю, - заверила я.
        Ее темные глаза на миг встретились с моими, и она двинулась дальше, как украшенная драгоценностями колибри, порхая от одной группы к другой. Мое внимание привлек взрыв смеха с основного уровня зала. Я увидела Лорен и Дафину.
        - У меня есть вопрос, - сказал Хоук.
        Я наклонила голову.
        - Да?
        - Если ты не должна вращаться в компаниях и общаться, что, между прочим, одно и то же…
        Я усмехнулась, и он продолжил:
        - …то какой смысл было позволять тебе приходить?
        Моя улыбка погасла.
        - В самом деле хороший вопрос, - заметила Тони, слегка хлопнув в ладоши.
        - Если честно, не знаю, в чем смысл, - призналась я.
        Несколько минут мы молчали. Я потеряла герцогиню из виду, а герцог, судя по всему, так и не появился.
        Вздохнув, я посмотрела на Тони.
        Она в самом деле сегодня потрясающе красива: красное подчеркивало насыщенный тон ее коричневой кожи. Даже не проследив за ее взглядом, я знала, на чем она так живо сосредоточилась. Ее выражение лица можно было описать только как тоскующее, когда она наблюдала, как несколько пар танцуют вальс, которому я, наверное, никогда не смогла бы научиться, даже если бы мне позволили. Тони с азартом следила за их движениями, и я не сомневалась, что она знает каждый шаг этого танца. Тогда почему она здесь, а не с ними?
        Разумеется, я знаю ответ.
        Из-за меня.
        Вина камнем опустилась на мою грудь.
        - Тони?
        Она повернулась ко мне.
        - Да?
        - Не нужно стоять со мной. Можешь пойти развлечься.
        - Что? - Она наморщила нос под маской. - Я развлекаюсь. А ты разве нет?
        - Я тоже, но ты не должна стоять со мной. Тебе следует быть там. - Я показала на танцоров и людей, что собирались группами по трое или четверо. - Все хорошо.
        - Я в порядке. - Она нацепила ослепительную улыбку, и у меня сжалось сердце. - Лучше я постою здесь с тобой, чем буду там без тебя.
        - Ты лучшая, - сказала я, жалея, что не могу ее обнять. Вместо этого я сжала ее руку. - В самом деле лучшая, но не нужно сегодня быть моей тенью. У меня уже есть две.
        Тони метнула взгляд поверх моего плеча.
        - На самом деле только одна. Виктер все еще с капитаном.
        - Мне хватит и одной. Пожалуйста. - Я опять сжала ее руку. - Тони, ступай. Прошу.
        Она внимательно посмотрела мне в глаза, и я ощутила ее нерешительность. Прежде чем она сказала нет, я солгала:
        - На самом деле я очень устала. Я плохо спала прошлой ночью и не собираюсь оставаться здесь надолго.
        - Уверена?
        Я кивнула.
        Все тело Тони практически завибрировало от усилий не броситься мне на шею, но ей удалось изобразить кивок, и я отпустила ее руку. Кинув на меня последний долгий взгляд, она спустилась по ступенькам и направилась туда, где стояли Дафина с Лорен и три лорда-в-ожидании.
        Я с облегчением улыбнулась. Надеюсь, она получит удовольствие от этой ночи, а чтобы это гарантировать, мне нужно уйти. Если я надолго застряну здесь, между огромными красными геранями, она вернется.
        Я почувствовала, что Хоук подошел ближе, еще до того, как он заговорил, и по моей коже пробежала теплая волна. Я повернула голову направо. Он стоял всего в нескольких дюймах от меня.
        - Ты так добра, - заметил он, глядя вниз на зал.
        - А что такого? Зачем ей стоять здесь без дела только потому, что мне самой больше ничего нельзя?
        - Тебе в самом деле можно только стоять?
        - Ты же был здесь, когда ее милость напомнила, что мне нельзя вращаться в компаниях и…
        - И вступать в отношения.
        - Она сказала «общаться», - поправила я.
        - Но тебя не обязали стоять здесь.
        - Нет.
        Я повернулась к залу, подавив очередной вздох. Я должна уйти. Мысль о моей комнате мало привлекала, но если я не уйду, Тони вернется ко мне.
        - Я бы хотела вернуться в свои покои.
        - Уверена?
        Нет.
        - Конечно.
        - Как скажешь, принцесса.
        Я повернулась и сердито посмотрела на него, а он отступил в сторону.
        - Перестань называть меня так.
        - Но мне нравится.
        Протиснувшись мимо него, я приподняла подол юбки и шагнула на небольшое возвышение.
        - А мне нет.
        - Ложь.
        Я покачала головой и обогнула группу улыбающихся лиц в масках. На меня никто не глянул, и большинство решило, что им показалось, будто герцогиня со мной разговаривала.
        За пределами Большого зала было гораздо холоднее благодаря свежему ветру, проникающему сквозь открытые выходы в сад. Я лишь мельком глянула на сад и двинулась к холлу.
        - Куда ты идешь? - спросил Хоук.
        Я остановилась и озадаченно посмотрела на него.
        - В свои комнаты, я же…
        Я оборвала фразу.
        Янтарные глаза Хоука скользили по мне оценивающим взглядом, задержавшись на волосах, окутывающих плечи, и опустившись к зубчатым кружевам на лифе. Вырез был не таким глубоким, как у некоторых леди-в-ожидании, открывал только самый верх моих грудей, но… но для меня и это чересчур, учитывая то, что в моих обычных платьях вырез доходил до самого горла.
        - Я ошибся, когда сказал, что ты прелестно выглядишь, - произнес он.
        - Что?
        - Поппи, ты совершенно восхитительна. Прекрасна. - Он слегка покачал головой. - Мне просто… мне нужно тебе это сказать.
        Его слова вызвали во мне такой резкий взрыв эмоций, что я потеряла контроль над своим даром, и мое чутье вырвалось, прежде чем я смогла его остановить. Я не ощутила от Хоука боли, кроме небольшой печали. Я взглянула ему в лицо и… почувствовала что-то еще. Две разные эмоции. Одна напоминала лимон - терпкая на вкус. Другое ощущение было сильнее и… пряным, с примесью дыма. Я решила, что первая могла быть смущением или неуверенностью. Как будто он в чем-то не уверен. Вторая…
        Боги!
        Моему чутью понадобилось несколько секунд, чтобы на ней сосредоточиться и понять, что это. Меня охватил жар и… слабость. Это походило на возбуждение.
        - У меня есть идея, - сказал Хоук, медленно подняв пристальный взгляд к моим глазам.
        - Идея? - переспросила я, обуздывая свой дар и закрывая его. Казалось, мне не хватает воздуха.
        Он кивнул.
        - Но это не возвращение в твою комнату.
        Во мне поднялись предвкушение и волнение, но…
        - Я уверена, что если не останусь на Ритуале, то должна вернуться в свою комнату.
        - Ты в маске, и я тоже. Ты одета не как Дева. Так воспользуйся собственной идеологией прошлого вечера: никто не узнает ни тебя, ни меня.
        - Да, но…
        - Если только ты в самом деле не хочешь к себе. Может, ты так увлеклась той книгой…
        - Я не увлеклась той книгой. - Мои щеки вспыхнули.
        - Я знаю, что тебе не хочется сидеть взаперти в своих покоях. - Я открыла рот, но он добавил: - Незачем мне лгать.
        - Я…
        Я не могла солгать. Мне никто бы не поверил.
        - И куда ты предлагаешь пойти?
        - Куда?
        Он показал подбородком в сторону сада, и свет настенных ламп блеснул на изгибе его маски.
        Мое сердце на миг замерло и тут же заколотилось.
        - Не знаю. Это…
        - Когда-то сад был местом, куда можно сбежать, - сказал Хоук. - А теперь стал местом кошмаров, но только от тебя зависит, останется ли он таковым.
        - От меня? Как я изменю то, что там погиб Рилан?
        - Никак.
        Я уставилась на него.
        - Не понимаю, к чему ты клонишь.
        Он шагнул ближе и наклонил голову.
        - Ты не можешь изменить то, что там произошло. Как не можешь изменить то, что когда-то сад вселял в тебя покой. Ты просто заменишь последнее воспоминание - плохое - новым, хорошим, и будешь делать так до тех пор, пока первое не перестанет преобладать над последующими.
        Я открыла было рот, но потом задумалась над его словами. Перевела взгляд на темноту за дверным проемом. Сказанное им в самом деле имеет смыл.
        - Ты говоришь так, будто это легко.
        - Нет. Это тяжело и доставляет неудобства, но работает.
        Он протянул голую руку, и я уставилась на нее, словно у него на ладони сидело какое-то опасное животное - пушистое и милое, которое мне хотелось погладить.
        - И ты будешь не одна. Я буду с тобой, и не просто затем, чтобы за тобой присматривать.
        «Я буду с тобой, и не просто затем, чтобы за тобой присматривать».
        Я изумленно посмотрела ему в лицо. Его слова задели струну, к которой я старалась никогда не прикасаться. Боги, я даже не могла сосчитать, сколько раз мне было одиноко с тех пор, как уехал Йен, хотя я редко оставалась одна. Но окружающие меня люди зачастую находились рядом только потому, что должны. Даже Тони и Виктер. Этот факт не уменьшал того, как сильно они меня любят и как сильно я люблю их, но не изменял того, что хотя они и находились рядом, но иногда были не со мной. И того, что многое из наших отношений я сама себе надумывала. Где-то в самой глубине души я сомневалась и беспокоилась, что нашей дружбы с Тони не было бы, если бы ее не приставили ко мне камеристкой. Я беспокоилась, что тогда она была бы такой, как Дафина и Лорен или другие леди-в-ожидании.
        Откуда Хоук это знает? Или он понимает эти мои чувства? Я хотела спросить, но, опять же, мне не нравилось касаться этой темы. Одиночество часто накрывало меня тяжелым, колючим одеялом стыда и плащом, сотканным из неловкости.
        Но с Хоуком я не чувствовала себя одинокой, хотя и знала его так недолго. Может, это просто от его присутствия? Когда он находится в комнате, то словно становится ее центром. Или есть что-то большее? Я не могла отрицать того, что он меня привлекает, пусть это и запрещено.
        И я не хотела возвращаться в свою комнату и оставаться наедине со смущающими мыслями, с которыми я ничего не могу поделать. Я не хотела еще одну ночь напролет мечтать о том, чтобы пожить полной жизнью, вместо того чтобы на самом деле жить.
        Хотя уйти к себе было бы разумно, если я права насчет того, что почувствовала от него. Я могла ошибаться, но что, если не ошиблась? Хватит ли мне силы воли напомнить себе, кто я? Я даже не пыталась это понять.
        Но я… я хотела.
        Размеренно дыша, я потянулась к его руке, но остановилась.
        - А если кто-то увидит меня… увидит тебя?
        - Увидит нас? Держащимися за руки? Боги милостивые, как неприлично. - По его лицу опять скользнула быстрая усмешка, и появилась ямочка. - Здесь никого нет. - Он огляделся. - Если только ты не видишь людей, которых я видеть не могу.
        - Да, я вижу духов тех, кто сделал неправильный выбор в жизни, - сухо ответила я.
        Он хохотнул.
        - Сомневаюсь, что кто-нибудь узнает нас во дворе. Мы в масках, а путь освещает только лунный свет и несколько фонарей. - Он пошевелил пальцами. - Кроме того, мне кажется, все будут слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание.
        Мое безграничное воображение тут же подсказало, чем, возможно, другие будут так заняты, что не обратят на нас внимания.
        - Ты очень плохо на меня влияешь, - пробормотала я, вложив свою руку в его ладонь.
        Хоук переплел свои пальцы с моими. Тяжесть и тепло его руки оказались поразительно приятными.
        - Только плохо и можно повлиять, принцесса.
        Глава 24
        - Какая-то хромая логика, - заявила я.
        Он усмехнулся и направился к выходу в сад.
        - Моя логика никогда не хромает.
        - Мне кажется, человеку сложно самому судить о своей логике, - заметила я с легкой улыбкой.
        Мы вышли в сад, и нас приветствовал прохладный ночной воздух. Мое сердце забилось быстрее от знакомого сладкого аромата цветов и насыщенного запаха сырой почвы.
        Я лихорадочно озиралась, выискивая какие-нибудь изменения после моей прошлой прогулки по саду. Они должны быть. Вдоль главной аллеи светили масляные фонари, но на боковых дорожках было темно, туда даже лунный свет не проникал. Я замедлила шаги. Легкий ветерок качал кусты и играл с моими волосами.
        - В последний раз я видел своего брата в моем любимом месте, - негромко произнес Хоук.
        Его слова переключили мое внимание, и я перестала рассматривать в поисках невесть чего каждый цветущий куст, мимо которого мы проходили. Как будто ожидала увидеть, как с увядших лепестков капает кровь, или что наконец появится герцог. У меня создавалось впечатление, что Хоук не хочет обсуждать связанное с братом горе, поэтому такая тема разговора меня удивила.
        - У меня на родине есть скрытые пещеры, о которых знают лишь немногие, - продолжал он. Его пальцы по-прежнему были крепко переплетены с моими. - Чтобы их найти, нужно забраться в один из особых туннелей. Там тесно и темно. Мало кто осмеливался пройти их до самого конца.
        - А ты и твой брат осмелились?
        - Мой брат, я и наш друг сделали это, когда были совсем юными и наша лихость заглушала здравый смысл. Но я рад, что мы на это решились. В конце туннелей оказалась огромная пещера с такой голубой, бурлящей теплой водой, какую мне никогда не доводилось встречать.
        - Как горячий источник?
        Из теней донесся негромкий разговор, стихший, когда мы проходили мимо.
        - Да и нет. Вода там… Ее просто не с чем сравнить.
        - Там?..
        Я оглянулась на тропинку, с которой послышались тихие звуки, с усилием сглотнула и быстро отвернулась. Я все острее ощущала руку Хоука в своей, грубые мозоли на его ладонях и силу его хватки. Я вспомнила то тяжелое, пряное и дымное ощущение, которое недавно уловило от него мое чутье.
        - Где это… откуда ты?
        - Из маленькой деревушки, о которой, я уверен, ты никогда не слышала, - ответил он, сжав мою руку. - Мы забирались в пещеру при каждой возможности. Втроем. Это был наш маленький мирок, и тем временем произошло много событий - событий, которые были слишком серьезными и взрослыми, и мы не могли их понять.
        Его голос стал каким-то далеким, будто Хоук пребывал в другом месте и времени.
        - Нам нужно было это убежище, куда мы могли уйти, не беспокоясь о том, что тревожило наших родителей; где не было этих нервных разговоров шепотом, которые мы не совсем понимали. Мы знали достаточно, чтобы понимать: надвигается что-то плохое. Пещера была нашим раем. - Он остановился и посмотрел на меня. - Как этот сад для тебя.
        Мы стояли в нескольких футах от фонтана со статуей Девы в вуали, и до нас доносилось журчание воды.
        - Я потерял обоих, - сказал Хоук. Хотя глаза его были в тени, взгляд его не утратил своей силы. - В юности - брата, а спустя несколько лет и лучшего друга. Место, которое когда-то было воплощением счастья и приключений, превратилось в кладбище воспоминаний. Я не мог и помыслить о том, чтобы отправиться туда без них. Как будто там завелись привидения.
        Мне не нужно отпускать чутье, чтобы понять: он охвачен болью. Применять на нем мой дар дважды - плохая идея, особенно после того, как мои способности начали развиваться. Но все равно я сосредоточилась на очень поверхностных радостных мыслях и на мгновение позволила им хлынуть через наши соединенные ладони.
        Его рука слегка задрожала, и я заговорила, чтобы его отвлечь.
        - Понимаю. Я все время оглядываюсь, надеясь, что сад выглядит иначе. Как будто видимые изменения отразят то, каким он мне кажется теперь.
        Хоук откашлялся.
        - Но сад такой же?
        Я кивнула.
        - У меня ушло немало времени на то, чтобы справиться с нервами и вернуться в пещеру. Я чувствовал себя так же - как будто в мое отсутствие вода должна была превратиться в болото, грязное и холодное. Но на самом деле не превратилась. Она осталась такой же спокойной, голубой и теплой.
        - И ты заменил печальные воспоминания счастливыми? - спросила я.
        Он покачал головой, и лунный свет выхватил полуулыбку на его лице. Из его черт ушло напряжение.
        - Возможности не представилось, но я собирался.
        - Надеюсь, ты это еще сделаешь, - сказала я, зная, что как королевскому гвардейцу ему, наверное, придется ждать такой возможности много лет. Ветер перекинул прядь моих волос через плечо на грудь. - Мне жаль твоего брата и друга.
        - Спасибо. - Он посмотрел в усеянное звездами небо. - Знаю, это не похоже на то, что произошло здесь с Риланом, но понимаю, каково это.
        Я опустила взгляд на наши соединенные руки. Я держала слабо, но вместе с тем жестко, мои пальцы скорее прилипали, чем обхватывали. Мне захотелось обвить его пальцы своими.
        - Порой я думаю… думаю, что это благословение - то, что я была так мала, когда мы с Йеном потеряли родителей. Я плохо их помню и поэтому… я… не знаю… равнодушна к ним? Как бы дурно это ни звучало, но мне повезло. Это помогает справиться с их потерей, потому что они словно бы не были настоящими. Для Йена все иначе. У него осталось гораздо больше воспоминаний о них.
        - В этом нет ничего дурного, принцесса. Думаю, так устроены разум и сердце. Ты не виделась с братом с тех пор, как он уехал в столицу?
        Я покачала головой.
        - Он старается писать почаще. Обычно каждый месяц. Но с того утра, как мы расстались, я его не видела.
        Сжав губы, я все же обвила его пальцы своими, и у меня внутри что-то слегка дрогнуло. Хоук больше не держал мою руку - мы держались за руки. Для большинства это ничего бы не значило. Некоторые, наверное, сочли бы это глупым, но для меня такое прикосновение имело огромное значение, и я дорожила им.
        - Я скучаю по нему. - Я подняла взгляд. Хоук смотрел на меня. - Уверена, ты тоже скучаешь по брату, и надеюсь… Надеюсь, что увидишь его снова.
        Он слегка склонил голову набок и открыл рот, словно хотел что-то сказать, но тут же закрыл. Через мгновение он поднял другую руку и поймал прядь моих волос. От неожиданности я резко вдохнула. Когда костяшки его пальцев скользнули по голой коже моих ключиц, следом за ними пробежала волна дрожи, которая не остановилась там же, а опустилась к груди и еще ниже.
        Вспыхнув, я выпустила его руку, отступила назад и отвернулась. Сердце заколотилось, и я сцепила пальцы. Такая сильная реакция на прикосновение - это нормально? Я не знала, но полагала, что нет.
        Я сделала несколько шагов, придумывая, что сказать. Что угодно.
        - Я… - Я прочистила горло и выпалила: - Мое любимое место в саду - ночные розы. Там есть скамейка. Раньше я почти каждый вечер приходила посмотреть, как они раскрываются. Они были моими любимыми цветами, но теперь мне тяжело на них смотреть, даже на срезанные и в букетах.
        - Хочешь пойти туда? - спросил Хоук. Он шел всего в шаге позади меня.
        Я подумала об этом, о шелковистых черных лепестках и фиолетовых цветах жакаранды… и о крови, пролившейся на тропинку. О том, как она заполнила трещины в камне, напомнив другую ночь.
        - Я… Вряд ли.
        - А хочешь посмотреть мое любимое место?
        Я оглянулась через плечо, а он остановился рядом со мной.
        - Твое любимое место?
        - Да. - Он опять протянул руку. - Хочешь посмотреть?
        Зная, что этого делать не следует, но все же не в силах остановиться, я опять вложила свою руку в его ладонь. Хоук молча повел меня вокруг фонтана и по главной аллее. Я поняла, куда он меня ведет, только когда мы свернули налево и воздух наполнил нежный и сладкий аромат лаванды.
        К иве.
        На самом южном краю Садов Королевы росла огромная столетняя плакучая ива. Ее ветви почти касались земли, образуя густой полог. В теплые месяцы рядом с листьями появлялись крохотные белые цветки.
        - Любишь плакучую иву? - спросила я при виде дерева.
        Рядом с ней на столбах горели несколько фонарей. Их огни за стеклом были неподвижны.
        Хоук кивнул.
        - Никогда не видел ив, пока не попал сюда.
        Неудивительно, что он не видел ив в столице - эти деревья славятся тем, что их поверхностные корни выбиваются из земли. Но странно, что на родине Хоука есть возделанные поля и пещеры, но нет плакучих ив.
        - Мы с Йеном играли внутри. Там нас было не видно.
        - Играли? Или прятались? - переспросил он. - Потому что я бы там прятался.
        Я чуть улыбнулась.
        - Ну да. Я пряталась, а Йен тащился со мной, как хороший старший брат. - Я посмотрела на Хоука. - А ты заходил под ветки? Там есть скамейки, но отсюда их не видно. - Я нахмурилась. - На самом деле там сейчас может кто-то быть, мы же не знаем.
        - Там никого нет.
        Я подняла брови.
        - Откуда ты знаешь?
        - Просто знаю. Идем. - Он потянул меня за руку, направившись к дереву. - Смотри под ноги.
        Я подумала, что его уверенность связана с невероятными умениями по части выслеживания, и двинулась за ним вдоль низкой каменной стены. Мы прошли мимо фонаря. Свободной рукой Хоук приподнял несколько ветвей, и я ступила внутрь. Когда ветви вернулись на место, мы очутились в почти непроглядной темноте. Через густую листву не проникал лунный свет, и под полог просачивался лишь слабый свет фонаря.
        Я огляделась, но различила только очертания ствола.
        - Боги, я и забыла, как тут темно по ночам.
        - Здесь ты словно попадаешь в другой мир, - заметил Хоук. - Как будто мы прошли сквозь вуаль в заколдованный край.
        Я широко улыбнулась: его слова напомнили мне о Йене.
        - Тебе нужно побывать здесь летом. Ива так цветет! Или когда идет снег, или в сумерках. Снежинки покрывают ветки и землю, но почти не проникают внутрь. Тогда тут и в самом деле как в ином мире.
        - Может, мы это увидим.
        - Ты так думаешь?
        - Почему бы и нет? - отозвался Хоук, и я почувствовала, что он повернулся ко мне. Я ощутила на лбу его дыхание. - Снег еще будет, разве нет? Мы выйдем из замка перед самым закатом и придем сюда.
        Отчетливо сознавая, как близко он стоит, я нервно облизнула губы.
        - Но будем ли мы еще здесь? Королева может вызвать меня в столицу до зимы, - сказала я то, о чем старалась не думать.
        - Возможно. Если так, то нам придется найти другие приключения, правда? Или, может быть, злоключения?
        Я рассмеялась.
        - Наверное, трудно будет куда-то выбраться в столице. Не со мной… при том, что мое Вознесение будет так близко.
        - Тебе нужно больше верить в меня, раз ты думаешь, будто я не могу найти способ выбраться. Уверяю, куда бы мы ни попали, ты не окажешься на карнизе.
        В темноте мне показалось, что я чувствую кончики его пальцев на моей левой щеке, но касание было слишком легким и коротким.
        - Мы выбрались сюда в ночь Ритуала и прячемся внутри плакучей ивы, - добавил он.
        - Это оказалось совсем нетрудно.
        - Только потому, что вел я.
        Я опять рассмеялась.
        - Конечно.
        - Твое сомнение меня ранит. - Он отвернулся и потянул меня за руку. - Ты сказала, тут есть скамейки? Погоди. Я их вижу.
        Я уставилась в темное пятно, которое, как я считала, было его затылком.
        - Как ты можешь видеть эти скамейки?
        - А ты разве не видишь?
        Я прищурилась, вглядываясь во мрак.
        - Э… нет.
        - Наверное, у меня зрение лучше.
        Я закатила глаза.
        - Кажется, ты сказал, что видишь их, и мы, наверное, сейчас о них споткнемся…
        - Вот же они.
        Хоук остановился и, что невероятно, сел так уверенно, будто прекрасно видел скамейку.
        Я уставилась на него с отвисшей челюстью. Боги, он ведь может видеть, как я ловлю ртом воздух, словно умирающая рыба! Я захлопнула рот. Наверное, зрение у Хоука и правда лучше моего.
        Или мое зрение хуже, чем я думала.
        - Не хочешь сесть? - поинтересовался он.
        - Я бы села, но в отличие от тебя не вижу в темноте…
        Я ахнула, когда он потянул меня за руку вниз. Не успела я ничего понять, как очутилась у него на коленях - на коленях!
        - Удобно? - спросил он, и по голосу мне показалось, что он улыбается.
        Я не нашла слов. Он по-прежнему держал меня за руку, а я сидела у него на коленях и могла думать только о той части дневника Уиллы Колинс, где она описывала, как сидела на коленях у мужчины. На них было меньше одежды…
        - Нет, тебе неудобно. - Он обхватил меня одной рукой за плечи и боком прижал к своей груди. - Вот. Так гораздо лучше.
        Правда, стало лучше.
        И не лучше.
        - Не хочу, чтобы ты замерзла, - добавил он, и его теплое дыхание коснулось моего виска. Он настолько выше меня, что даже сидя я по-прежнему не достаю макушкой до его подбородка. - Мне кажется, это одна из моих важных обязанностей на посту твоего личного королевского гвардейца.
        - Так вот что ты сейчас делаешь? Защищаешь меня от холода, усадив к себе на колени?
        - Вот именно.
        Его рука легла на мой бок, обжигая клеймом. Я уставилась туда, где по моим представлениям должно быть его горло.
        - Это очень неприлично.
        - Неприличнее, чем читать непристойный дневник?
        - Да, - настаивала я, хотя мои щеки вспыхнули.
        - Нет. - Его раскатистый смех прокатился по моему телу. - Я даже не могу солгать. Это неприлично.
        - Тогда почему?
        - Почему? - Его подбородок коснулся моей макушки. - Потому что я так хочу.
        Я моргнула: раз, потом другой.
        - А если я не хочу?
        Он опять рассмеялся, и по мне пробежала новая резкая волна дрожи.
        - Принцесса, я уверен, что если бы какие-то мои действия были тебе неугодны, то в следующий миг я лежал бы с кинжалом в горле. Даже если ты не видишь в темноте дальше собственного носа.
        Ну…
        - Кинжал ведь при тебе?
        Я вздохнула.
        - Да.
        - Пойми же, - он отпустил мою руку, и я уронила ее на колени, - нас никто не видит. Никто даже не знает, что мы здесь. Насколько всем известно, ты в своей комнате.
        - Все равно это безрассудно по многим причинам. Если сюда кто-то придет…
        - Я услышу заранее.
        Я не успела возразить, что его слух не может быть таким же острым, как зрение, потому что он добавил:
        - А если кто-то и придет, то не будет знать, кто мы.
        Я отодвинула назад голову, создавая между нами немного пространства.
        - Вот для чего ты привел меня в это место?
        - Для чего же, принцесса?
        - Чтобы… вести себя неприлично.
        - И зачем же мне это делать? - спросил он, понизив голос и коснувшись моей руки.
        - Зачем? Это вполне очевидно, Хоук. Я сижу у тебя на коленях. Сомневаюсь, что в таком положении ты ведешь невинные беседы.
        - Я очень редко делаю что-то невинное, принцесса.
        - Да ладно? - пробормотала я.
        - То есть ты предполагаешь, что я привел тебя сюда, а не в какую-нибудь уединенную комнату с кроватью, чтобы повести себя особенно неприлично?
        Он провел кончиками пальцев по моей правой руке.
        - Именно это я и говорю. Хотя лучше всего было бы отвести меня в мою комнату.
        Мое сердце начало колотиться, как только мой зад опустился на его колени, но теперь казалось, что оно вот-вот вырвется из груди.
        - А если я скажу, что это неправда?
        - Я… - Его пальцы двигались к моему бедру, и внутри у меня все затрепетало. - Я бы тебе не поверила.
        - А если я скажу, что изначально таких намерений у меня не было? - Его большой палец двинулся по моему бедру. - Но благодаря лунному свету и тебе с распущенными волосами, в этом платье, мне пришло в голову, что здесь прекрасное место для очень неприличного поведения.
        - Тогда я… я бы сказала, что это более вероятно.
        Его рука скользила по тонкой, прозрачной ткани платья.
        - Ну вот и выяснили.
        - По крайней мере, ты честен.
        Я прикусила губу. Трепет внутри усилился. Это было опасно. Даже если нас никто не обнаружит, это все равно что искушать судьбу перед богами. Пара сорванных поцелуев - ладно, чуть больше, чем пара сорванных поцелуев, - это, наверное, простительно. Но вот такое?
        Даже те сорванные поцелуи были непростительны, по крайней мере, если верить герцогу с герцогиней и королеве. Опять же, если боги могут вмешиваться, то почему до сих пор этого не сделали? Тони однажды сказала, что не уверена, были ли навязанные мне правила велением богов.
        И если я правильно поняла то, что говорила герцогиня о первой Деве, та совершила много запретного.
        И ее не признали недостойной.
        - Вот что, давай заключим сделку, - предложил Хоук.
        - Сделку?
        - Если делаю что-то, что тебе нравится… - Его ладонь скользнула по моему бедру, и у меня перехватило дыхание. Он положил руку на прикрытый платьем кинжал. - Я разрешаю ударить меня кинжалом.
        - Это было бы чересчур.
        - Надеюсь, ты не нанесешь глубокую рану, - добавил он. - Но она будет стоить того, чтобы меня вразумить.
        Я усмехнулась.
        - Ты так плохо на меня влияешь.
        - Кажется, мы уже сошлись на том, что повлиять можно только плохо.
        - А я, кажется, уже сказала, что твоя логика хромает, - повторила я, закрывая глаза, а его пальцы ощупывали контуры ножен с кинжалом.
        По моей спине прокатилась новая волна дрожи, и внезапно возникло настойчивое побуждение сжать ноги. Каким-то образом мне удалось сдержаться.
        Я сопротивлялась, хотя и не забыла, что вчера вечером позволила бы ему меня поцеловать.
        - Хоук, я Дева, - напомнила я ему - или себе, точно не знаю.
        - А мне все равно.
        Я потрясенно вытаращила глаза.
        - Поверить не могу, что ты такое сказал.
        - Сказал. И скажу снова. Мне все равно, кто ты.
        Он убрал руку с моей спины, и в следующее мгновение его ладонь с безошибочной точностью прижалась к моей щеке.
        - Мне все равно, кто ты.
        О!
        О боги!
        Моя грудь наполнилась воздухом так быстро и плотно, что я только каким-то чудом не взлетела с колен Хоука прямо на иву. То, что он сказал…
        Это были самые сладостные и прекрасные слова, какие только можно услышать.
        - Почему? - настойчиво спросила я, почти желая, чтобы он их не произносил. - Почему ты так сказал?
        - Ты серьезно об этом спрашиваешь?
        - Да. Твои слова не имеют смысла.
        - Это твои не имеют.
        Я ударила его в плечо - или в грудь. Во что-то невероятно твердое.
        - Ой! - воскликнул Хоук.
        Я ударила недостаточно сильно для такой реакции.
        - Разве тебе больно?
        - Ты меня ушибла.
        - Не будь смешным, - возразила я. - И это твои слова не имеют смысла.
        - Из нас двоих честен только я. Это ты меня ударила, так почему же мои слова не имеют смысла?
        - Потому что все это приключение не имеет смысла.
        Внезапно меня охватило раздражение, и я начала вставать, но рука на бедре остановила меня. Или я позволила ей остановить.
        Раздражение усилилось.
        - Хоук, ты можешь проводить время с кем угодно, есть множество людей, с которыми не нужно прятаться под ивами.
        - И тем не менее я здесь с тобой. И прежде чем ты подумаешь, что это из-за моих обязанностей, - нет, не из-за них. Я мог просто отвести тебя в комнату и остаться в коридоре.
        - О чем я и говорю. Это не имеет смысла. Ты можешь найти целую толпу желающих поучаствовать в… в том, чем бы это ни было. - Мне вспомнилась красотка Бритта. Я уверена, что она была с ним. - А со мной нельзя. Я… не для участия.
        - Разве можно так сказать?
        - Неважно. Мне нельзя этого делать. Ничего из этого. Мне не следовало допускать то, что было в «Красной жемчужине», - продолжала я. - И неважно, если мне хочется…
        - А тебе хочется. - Его шепот защекотал мою щеку. - И хочешь ты меня.
        У меня перехватило дыхание.
        - Это не имеет значения.
        - То, что ты хочешь, всегда имеет значение.
        Я издала невеселый смешок.
        - Не имеет, и это еще одна причина, почему все это бессмысленно. Ты мог…
        - Я тебя с первого раза услышал, принцесса. Ты права. Я мог найти кого-то, с кем было бы гораздо легче. - Он провел пальцами по моей маске, от правого уха и вдоль щеки. Я понятия не имела, как он умудряется что-то видеть в такой темноте. - Леди или лордов-в-ожидании, которых не обременяют правила и ограничения, и они не Дева, которую я поклялся защищать. Есть много способов провести время и при этом не объяснять подробно, почему я предпочел быть там, где нахожусь, с тем, кого я выбрал.
        Уголки моих губ опустились.
        - Дело в том, - продолжал он, - что никто из них меня не интригует. А ты - да.
        «Ты меня заинтриговала».
        - Для тебя это в самом деле так просто? - спросила я, желая верить ему и в то же время не веря.
        Он прижался лбом к моему лбу, и я вздрогнула.
        - Все не так просто. А если что-то просто, то оно редко чего-то стоит.
        - Тогда почему?
        - Похоже, это твой любимый вопрос.
        - Может быть. - Я скривила губы. - Вот только… боги, я по многим причинам не понимаю, почему ты так заинтригован. Ты меня видел. - Я покраснела и искренне понадеялась, что он этого не видит. Я терпеть не могла такое говорить, но это была реальность. - Ты видел, что я выгляжу как…
        - Видел, и ты уже знаешь, что я думаю. Я сказал это перед тобой, перед герцогом, сказал тебе, когда мы вышли из Большого зала…
        - Я помню, что ты сказал, и не поверю, что в твоих глазах выгляжу так, что меня нужно осыпать комплиментами. Только… - Боги, я вообще пожалела о том, что заговорила. Я покачала головой. - Неважно. Забудь, что я сказала.
        - Не могу. И не забуду.
        - Чудесно, - пробормотала я.
        - Просто ты привыкла к подлецам вроде герцога. - Его голос прозвучал как низкое рычание. - Может, он и Вознесшийся, но он ничтожество.
        У меня ухнуло сердце.
        - Хоук, нельзя такое говорить. Ты…
        - Я не боюсь говорить правду. Может, у него есть власть, но он просто слабый человек, который доказывает свою силу, унижая более слабых. Кого-то вроде тебя с твоими силами. Вы заставляете его чувствовать себя несостоятельным, а он такой и есть. А твои шрамы? Они свидетельство твоей стойкости. Доказательство того, что ты выдержала. Того, что ты жива, хотя многие вдвое старше тебя не смогли бы. Они не уродливы. Далеко нет. Они прекрасны, Поппи.
        Поппи.
        - Ты в третий раз назвал меня так, - проговорила я.
        - В четвертый, - поправил он, и я моргнула. - Мы ведь друзья? Только друзья и брат зовут тебя так, и ты можешь быть Девой, а я - королевским гвардейцем, но учитывая всё, надеюсь, что мы друзья.
        - Друзья, - согласилась я. Так оно и было.
        Он прижал ладонь к моей щеке и тяжело вздохнул.
        - И сейчас… сейчас я не такой уж хороший друг или телохранитель. Я не… - Он убрал руку. На несколько секунд его пальцы обвили мою шею, но он опустил руку. - В самом деле следует отвести тебя в твои покои. Уже поздно.
        Я прерывисто выдохнула.
        - Да.
        Он собирается отвести меня обратно - в комнату, где я буду Девой, Избранной. Туда, где я не Поппи, а тень человека, которому нельзя набираться опыта, испытывать потребности, жить или хотеть. Где я не буду той, кого он видит.
        - Хоук? - прошептала я. Мое сердце грохотало, как раскаты грома. - Поцелуй меня. Пожалуйста.
        Глава 25
        Хоук замер. Я даже не была уверена, что он дышит. Моя просьба поразила его - и поразила меня.
        Кажется, я тоже перестала дышать.
        - Боги, - выдохнул он, и его ладонь вернулась на мою щеку. - Тебе не придется просить дважды, принцесса, и никогда не придется умолять.
        Не успела я ответить, как его губы мягко коснулись моих. Я ахнула и, клянусь, ощутила, как его губы изогнулись в улыбке. Хотелось бы мне ее увидеть, потому что, похоже, улыбка была полной, обоими уголками рта и с обеими ямочками. Но потом его губы начали двигаться, неспешно, словно исследуя изгибы моих. Я не шевелилась, а сердце трепетало, как бабочка в сачке. Губы Хоука двинулись в обратный путь. Трепет охватил каждый участок моего тела. Вся дрожа, я вцепилась в его тунику на груди и, несомненно, смяла тонкую ткань.
        Это прикосновение вряд ли было поцелуем, но, боги, его нежность и сладость потрясли меня до самой глубины души.
        Затем Хоук наклонил голову набок и усилил давление, углубляя поцелуй. Внезапно все изменилось. От этого поцелуя - от его внезапности - у нас обоих перехватило дыхание. Оторвавшись друг от друга, мы ловили ртами воздух и тяжело дышали. Я не видела в темноте его глаза, но чувствовала пронзительный взгляд.
        В этот момент я не думала о том, кто я. Не думала о том, что это запрещено - и неспроста запрещено. Если честно, я вообще ни о чем не думала. Не знаю, кто двинулся первым. Хоук? Я? Оба одновременно? Наши губы снова соприкоснулись, и на этот раз замешательства не было. Лишь желание, такое сильное, и сотни других мощных, запретных ощущений, которые вдруг забились во мне. Его губы обожгли мои, разогрели кровь, и меня словно объяло пламя. Его руки двинулись к моим плечам, скользнули по рукам. Хоук вздрогнул, и из его горла вырвалось полурычание-полустон. Он разомкнул мои губы, и я затрепетала от удовольствия и паники. Голод, таившийся в нашем поцелуе, должен был напугать меня и, наверное, немного напугал, потому что мне казалось, что это чересчур… но в то же время совершенно недостаточно. Я застонала, кода его руки двинулись вниз по моим бокам. По телу пробежали искры, и оно словно загорелось…
        Он схватил меня за талию, приподнял и усадил так, что мои колени оказались по обе стороны от его бедер. Его штаны и мое платье вовсе не были преградой: я ощутила его и содрогнулась, когда по мне прокатилось внезапное, пульсирующее желание. Его ответный стон - еще один глубокий, хриплый звук - разбил всю мою нерешительность. Я уперлась ладонями в его грудь, восхищаясь тем, как дернулось его тело, кода я переместила руки на плечи и обвила его шею. Я сделала то, что хотела еще в «Красной жемчужине»: зарылась пальцами в его волосы, которые оказались такими же мягкими, как я и думала. Больше ничего в его теле мягким не казалось, он весь был горячим и твердым.
        Хоук обнял меня и прижал к себе так крепко, что между нами совсем не осталось пространства. Он поцеловал меня снова и продолжал целовать, и я знала: это больше, чем поцелуй. Поцелуй перерос во что-то большее, вышел за пределы того, что Хоук чувствует и заставляет чувствовать меня.
        Его слова задели самую глубинную часть меня, и это было так волнующе. Я почувствовала себя живой, словно наконец проснулась.
        И я не хотела останавливаться.
        Тем более когда меня захлестнуло такой волной ощущений. Я поняла, что утратила контроль над даром. Щиты полностью поднялись, и я не могла определить, какие из чувств исходят от Хоука, а какие от меня или нас обоих.
        Инстинкт взял надо мной верх, направляя тело - мои бедра стали покачиваться, и Хоук опять содрогнулся, хватая мою нижнюю губу своими. Он схватил в кулаки мою юбку и стал задирать, пока его ладони не коснулись моих икр. По мне пробежала дрожь, как от удара молнии.
        - Помни, - прошептал он в мои губы, скользя ладонями по изгибу моих колен, - если тебе что-то не понравится, только скажи, и я остановлюсь.
        Я кивнула, ища в темноте его рот, а найдя, удивилась - как я могла так долго продержаться, не целуясь с ним?
        И как я смогу обходиться без этого?
        Эта мысль угрожала погасить жар, но его руки двинулись дальше по моей коже, посылая горячие волны в каждый участок моего тела. Я сместилась вперед так, что наши бедра слились, и начала двигаться. Мы двигались. Кажется, я прошептала его имя, прежде чем поцеловала его снова, просунув язык между его губ, к его зубам…
        Хоук отдернул назад голову и, тяжело дыша, прижался лбом к моему лбу.
        - Поппи, - проговорил он так, что мое имя прозвучало одновременно как молитва и как проклятие.
        - Да?
        Я сжимала и разжимала пальцы на его шелковистых, мягких волосах.
        - Я в пятый раз называю тебя по имени, если ты еще считаешь.
        - Считаю, - улыбнулась я.
        - Хорошо. - Он убрал руки из-под платья и коснулся моей щеки, провел пальцем по краю маски и вздохнул. А затем в очередной раз удивил меня. - Кажется, минуту назад я был нечестен.
        - В чем?
        Я выпустила его волосы и положила руки ему на плечи.
        - Насчет «остановиться», - тихо признался он, очерчивая пальцами контуры моей щеки и подбородка. - Я бы так и сделал, но сомневаюсь, что ты бы меня остановила.
        - Не совсем понимаю, о чем ты.
        Я закрыла глаза. Хотя я была в замешательстве от его слов и от того, что мы не целуемся, мне нравилось то, как мы близко, как его голова прислоняется к моей.
        Он провел кончиками пальцев по моей шее.
        - Хочешь, чтобы я сказал напрямик?
        - Я всегда хочу, чтобы ты говорил честно.
        Мое чутье по-прежнему открыто. Я это знала, потому что через связь прошло какое-то чужое ощущение, но слишком быстро, чтобы разобрать.
        Он поцеловал меня в висок, и у меня к горлу подступил ком.
        - Я был в шаге от того, чтобы повалить тебя на землю и стать очень, очень плохим телохранителем.
        По мне прокатилась волна жара, дыхание перехватило. Я знала мало, но достаточно, чтобы понять, о чем он.
        - Правда?
        - Правда, - серьезно ответил он.
        Мне следовало испытывать облегчение от того, что он остановился, и я его испытывала, но в то же время нет. В моих чувствах царила полная неразбериха. Но одно я знала точно.
        - Не думаю, что я бы тебя остановила, - прошептала я.
        Я бы позволила ему повалить меня на землю и приветствовала бы все, что он делает, наплевав на последствия.
        Хоук вздрогнул и простонал:
        - От тебя никакой помощи.
        - Я плохая Дева.
        - Нет. - Он поцеловал меня в другой висок. - Ты совершенно нормальная девушка. А плохо - то, чего от тебя ожидают. - Он помолчал. - И да, ты очень плохая Дева.
        Я не стала обижаться, потому что не могла отрицать это утверждение, даже если не принимать во внимание сегодняшнюю ночь. Я рассмеялась, и в награду Хоук опять обнял меня. Он притянул меня к себе и положил руку мне на затылок. Я прижалась щекой к его плечу, его хватка на мгновение стала крепче, а затем он принялся разминать мышцы на моей шее. Не знаю, сколько времени мы просидели молча под ивой, но еще долго после того, как моя кровь остыла, а сердце успокоилось. Ни я, ни Хоук не шевелились. Наверное, сидеть вот так, обнявшись, так же хорошо, как целоваться и прикасаться.
        Может, даже лучше. Просто по-другому.
        Но становилось поздно и, что неудивительно, ответственность проявил Хоук. Он поцеловал меня в макушку, отчего у меня сладостно, почти болезненно сжалось сердце.
        - Надо отвести тебя обратно, принцесса.
        - Знаю.
        Я по-прежнему держалась за него. Он усмехнулся, и я улыбнулась ему в плечо.
        - Только ты должна меня отпустить.
        - Знаю, - вздохнула я, но не двигалась, думая о том, что как только мы выйдем из-под ивы, то вернемся в реальный мир из нашего рая, где я - Поппи, и неважно, кто я. - Я не хочу.
        Он долго молчал, и я испугалась, что ляпнула что-то не то. Но затем он опять обнял меня крепче и, когда заговорил, его голос прозвучал странно хрипло:
        - Я тоже.
        Я чуть не спросила, почему мы должны уходить, но мне удалось прикусить язык. Хоук встал, потянув меня за собой, и я неохотно опустила ноги. Мы задержались на слишком короткое мгновение: он обнимал меня одной рукой, мои же руки были вытянуты по бокам, а наши тела по-прежнему соприкасались.
        Затем я сделала глубокий вздох, открыла глаза и шагнула назад. Я не видела Хоука, но не удивилась, когда его рука нашла мою. Мы пошли к пологу из ветвей.
        Он остановился.
        - Готова?
        Вообще-то нет. Но я сказала да, и мы вышли из-под ивы. Мне на грудь грозил опуститься камень, а я сопротивлялась. По крайней мере, не сейчас. У меня есть целая ночь, чтобы превратить в воспоминания все, что я прочувствовала.
        И много ночей впереди, чтобы вспоминать.
        Мы вышли на освещенную фонарями аллею. За исключением шума ветра и наших шагов, в саду было тихо. Я посмотрела на темные дорожки, гадая, что случилось с теми, кто там негромко беседовал и тихо стонал. Мы завернули за угол к фонтану…
        И столкнулись лицом к лицу с Виктером без маски.
        У меня оборвалось сердце, и я, споткнувшись, отшатнулась на шаг назад. Хоук развернулся, чтобы меня подхватить, но я устояла на ногах.
        - О боги, - прошептала я, глядя на Виктера. - Ты чуть не довел меня до сердечного приступа.
        Он наградил меня пристальным взглядом, а затем повернулся к Хоуку. Стиснув челюсти, посмотрел вниз - мы все еще держались за руки.
        Плохо дело.
        Виктер медленно поднял голову, а я попыталась освободить руку. Хоук на мгновение задержал ее, но затем отпустил. Я сцепила пальцы и уставилась из-под маски на Виктера.
        - Дева, тебе пора возвращаться в свою комнату, - вымолвил он тихо.
        Я поморщилась от его тона.
        - Я как раз веду Пенеллаф в ее комнату, - ответил Хоук.
        Виктор резко повернулся к нему.
        - Я знаю, как ты ее ведешь.
        У меня отвисла челюсть.
        - Сомневаюсь, - пробормотал Хоук.
        Не следовало этого говорить.
        - Думаешь, я не понял? - Виктер шагнул к нему вплотную, и хотя Хоук был на дюйм или два выше, их глаза оказались на одном уровне. - Достаточно только раз глянуть на вас обоих.
        Глянуть на нас обоих? Моргая, я поднесла палец к губам, которые все еще гудели и ощущались припухшими. Я посмотрела на Хоука. Его губы тоже опухли.
        Хоук не дрогнул под пристальным взглядом Виктера, и я в самом деле не знала, что он может ответить.
        - Виктер, ничего не было.
        Ну…
        - Ничего? - прорычал Виктер. - Парень, может, я и родился ночью, но точно не вчерашней.
        Я заморгала.
        - Спасибо, что указываешь на очевидное, - ответил Хоук. - Но ты переходишь черту.
        - Я? - Виктер рассмеялся, но ничего веселого в его смехе не было. - Ты понимаешь, что она значит? - он говорил тихо, едва слышно. - Ты вообще понимаешь, какими могли быть последствия, если бы на вас наткнулся не я, а кто-то другой?
        Я шагнула к нему.
        - Виктер…
        - Я точно знаю, кто она, - выпалил Хоук. - А не что она значит. Может быть, ты забыл, что она не просто неживая вещь, чье единственное назначение - служить королевству, но я не забыл.
        - Хоук! - Я повернулась к нему.
        - О да, кто бы говорил, Хоук. Так вот как ты ее воспринимаешь? - Виктер сделал еще шаг. Теперь они оказались так же близко друг к другу, как мы были с Хоуком под ивой. - Еще одна зарубка на спинке твоей кровати?
        Я ахнула и опять развернулась.
        - Виктер!
        - Потому что она представляет такую сложную задачу? - продолжал Виктер, и я раскрыла рот.
        Хоук опустил подбородок.
        - Я понимаю, что она под твоей защитой. Но говорю еще раз - ты переходишь черту.
        - И я обещаю тебе, что… только через мой труп ты проведешь с ней еще хоть минуту наедине.
        Хоук улыбнулся, приподняв уголок губ. Тот, что без ямочки. Черты его лица стали резче в лунном свете, под глазами и на скулах обозначились тени.
        - Ты для нее как отец, - голос Хоука прозвучал так мягко, что у меня по спине пробежал холодок. - Если с тобой случится какое-нибудь несчастье, ей будет очень больно.
        - Это угроза? - Виктер вскинул брови.
        - Просто даю тебе понять: это единственная причина, почему я в этот самый момент не исполняю твое условие, - предостерег Хоук. - Но все же отойди. Иначе кто-то пострадает, и это буду не я. А Поппи расстроится. - Он повернулся ко мне. - Я в шестой раз произношу это имя.
        Я только и могла, что уставиться на него.
        - Я не хочу ее расстраивать, поэтому отойди. Назад.
        - Остановитесь, вы оба, - прошептала я, хватая Виктера за руку, но он не сдвинулся с места. - Серьезно. Нагнетание ни к чему не приведет. Пожалуйста.
        Они не отвели взглядов друг от друга, как будто меня здесь не было. Наконец Виктер шагнул назад. Не знаю, увидел ли он что-то на лице Хоука, или это просто потому, что я тянула его руку, но он сделал еще один шаг прочь. В лунном свете он казался необычно бледным.
        - Я буду охранять ее до конца ночи, - заявил Виктер. - Ты свободен.
        Хоук усмехнулся, и я бросила на него сердитый взгляд, которого он, похоже, и не заметил. Он ничего не сказал, когда Виктер взял меня под руку и отвернулся. Я пошла с ним, но всего через пару шагов оглянулась через плечо.
        Там, где стоял Хоук, было пусто.
        Я быстро осмотрелась, но никого не увидела.
        - Куда он?..
        - Даже не знаю, что тебе сказать, - произнес Виктер. - Боги! Я закончил разговор с капитаном и не мог тебя найти, зато наткнулся на Тони. Она сказала, ты вернулась в свою комнату. Я пошел проверить, но тебя там не оказалось. Я решил, что ты можешь быть в саду, но не ожидал найти такое.
        Похоже, он точно знал, что хотел сказать.
        - Проклятье, Поппи. Ты прекрасно все понимаешь. Ты же знаешь, какой это риск, и я говорю не о долбаном королевстве.
        Проклятья из его уст привлекли мое внимание. Я подняла голову, а он не замедлил шага и тащил меня за собой.
        - Если кто-то видел вас, придется как минимум пропустить несколько тренировок, - продолжал он, и у меня внутри все оборвалось. - И Хоук тоже все понимает. Проклятье, ему не следовало тебя даже пальцем касаться…
        - Виктер, ничего не было.
        - Не морочь мне голову, Поппи. У тебя такой вид, словно ты вдоволь нацеловалась. Надеюсь, что это и всё.
        - О боги! - воскликнула я. Мое лицо пылало.
        - Не лги мне.
        - Мы шли в мою комнату…
        Виктер остановился и, подняв брови, потрясенно смотрел на меня.
        - Не для того, о чем ты подумал, - настаивала я, и это была правда. - Пожалуйста. Только дай мне объяснить.
        Я отчаянно соображала, как все исправить.
        - Не думаю, что я хочу знать.
        Я пропустила его слова мимо ушей.
        - Когда ты ушел поговорить с капитаном, я ужасно себя чувствовала, ведь Тони не отходила от меня. Я знала: пока я остаюсь на Ритуале, она будет считать, что обязана находиться рядом со мной. Поэтому, чтобы она могла развлечься, я сказала, что ухожу в свою комнату.
        - Это не объясняет того, как ты оказалась здесь с ним.
        - Я как раз к этому подвожу. - Я старалась не терять терпения. - Хоук знал, что я не хочу возвращаться к себе, и знал, как сильно я любила сады. Поэтому он увел меня, чтобы я могла… могла преодолеть то, что произошло здесь с Риланом. Вот почему мы здесь оказались.
        - Мне кажется, ты много что пропустила.
        Я понимала, что сейчас нельзя лгать, по крайней мере, не во всем.
        - Мы погуляли, и Хоук показал его любимое место в саду. Я… я попросила поцеловать меня.
        Виктер отвернулся, стиснув зубы.
        - И да, он поцеловал. Это было, но это и всё. Он остановился, прежде чем это зашло дальше. - Я говорила правду. - Я знаю, что мне не следовало просить…
        - Ему не следовало так охотно тебе уступать.
        - Дело не в этом.
        - Дело в этом, Поппи.
        - Нет. - Я выдернула руку и сжала кулаки, чтобы подавить желание что-нибудь взять и швырнуть. - Проклятье, дело не в нем!
        На лице телохранителя мелькнуло изумление.
        Я постаралась говорить тише:
        - Дело вот в чем - в том, что мне ничего нельзя. Мне нельзя даже один вечер пожить нормальной жизнью, развлекаться и получать удовольствие. Меня постоянно предупреждают, чтобы я помнила, кто я. У меня нет привилегий, которые есть у тебя, есть у Тони, есть у всех. А у меня нет. - Мой голос дрогнул, в горле запершило. - У меня нет ничего.
        Выражение его лица смягчилось.
        - Поппи…
        - Нет. - Я шагнула назад. Его лицо расплывалось. - Ты не понимаешь. Я не могу отметить свой день рождения, потому что это неугодно богам. Мне нельзя пойти на пикник в рощу или на ужин с остальными, потому что я Дева. Мне не разрешают защищать себя, потому что это неподобающе. Я даже не умею ездить верхом. Мне запрещено читать почти все книги. Я не могу общаться и заводить друзей, потому что мое единственное назначение - отправиться к богам, чтобы служить королевству, и мне никто не объяснил, в чем это служение заключается. Что это означает на самом деле?
        Я тяжело дышала, стараясь обуздать эмоции, но не могла. Что-то во мне лопнуло, вырвалось наружу, и я не могла остановиться.
        - Я даже не знаю, есть ли у меня будущее после Вознесения. Меньше чем через год, или даже еще скорее, я совсем потеряю возможность делать то, что все остальные воспринимают как должное. У меня нет никакой жизни, Виктер. Никакой.
        - Поппи, - прошептал он.
        - У меня забрали все - свободу воли, право выбора, будущее, и мне до сих пор приходится терпеть уроки герцога, - бросила я, содрогаясь. - Я до сих пор должна стоять и позволять ему бить меня. Позволять смотреть на меня и прикасаться ко мне! Делать то, что хочет он или лорд…
        Я лихорадочно втянула воздух, схватила волосы и откинула их назад. Виктер закрыл глаза.
        - Мне приходится стоять и терпеть. Я даже не могу кричать или плакать. Я ничего не могу! Поэтому прости, что я выбрала что-то, что хочу сама, и этим разочаровала тебя, королевство, всех - и богов тоже. Много ли чести быть Девой? Чем именно мне нужно гордиться? Кто захочет такую жизнь? Покажи мне этого человека, и я с радостью поменяюсь с ним местами. Тебя не должно удивлять, если я хочу, чтобы меня признали недостойной!
        Как только эти слова слетели с моих губ, я прижала ладони ко рту. Виктер смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и правда легла между нами, как обоюдоострый меч.
        - Поппи. - Виктер огляделся и потянулся ко мне. - Все хорошо. Все будет хорошо.
        Я увернулась от него, прижимая пальцы ко рту. Ничего не было хорошо. Ничего не будет хорошо. Я высказала это. Правду. Вслух. У меня колотилось сердце, внутри все бурлило.
        Я развернулась и пошла к замку. Мне было тошно.
        - Я хочу вернуться в свои покои, - прошептала я, опуская руки. Виктер хотел что-то сказать, но я оборвала его: - Пожалуйста. Я просто хочу в свою комнату.
        Он не стал отвечать, слава богам, но шел за мной. Я могла сосредоточиться лишь на том, чтобы переставлять ноги, - иначе подступивший к горлу клубок гнева и ярости взорвался бы. Я бы взорвалась. Вот что я чувствовала. Я готова обратить все в искры и пламя, и мне было все равно, как я выгляжу, когда мы вступили в холл и вышли на свет. Было все равно, что увидят люди, если узнают во мне Деву. Я дрожала всем телом, стараясь удержать…
        Громкий треск, словно раскололось дерево, заставил нас резко остановиться. Мы повернулись к Большому залу, когда послышались крики, затем вопли - пронзительные вопли. У меня ухнуло сердце.
        Из Большого зала выскочила леди-в-ожидании, прижимая руки ко рту. Красное платье развевалось вокруг ее ног.
        Виктер бросился к залу, но остановился и повернулся ко мне. Он собирался отвести меня в мою комнату, но вопли не смолкали, и за ними последовали крики паники и ужаса. Выскочила еще одна леди-в-ожидании, потом еще, потом слуга с пустым подносом. Он отвернулся, и его стошнило.
        - Что случилось? - спрашивала я, но никто не отвечал. Никто даже не слышал меня за криками. Я поймала взгляд Виктера. - Там Тони.
        Его упрямо стиснутая челюсть говорила о том, что Тони его не заботит. Он хотел схватить меня, но я увернулась - он сам учил двигаться быстро. Я бросилась к входу в зал, а он выругался.
        Из зала хлынул поток людей, толкая меня плечами. Со всех сторон неслись размытые лица в масках. Меня оттолкнули в сторону, мои туфельки заскользили на отполированном полу, но я рвалась вперед. Тони все еще там. Только об этом я и могла думать, протискиваясь сквозь охваченную паникой толпу.
        Я остановилась, и мой взгляд упал на возвышение, на то, что было за возвышением.
        - О боги, - прошептала я.
        Я поняла, что означал треск. Надломилось одно древко, удерживающее тяжелые знамена Ритуала. Они упали, накрыв возвышение, но стена все равно была в красных потеках.
        Я увидела, что сломало древко и что висело на уцелевшем. Веревки вытянули руки в стороны, и столько красного на бледной коже. Волосы такие светлые, почти белые. Я знала, кто это. Знала, почему герцогиня стоит посреди Большого зала, опустив руки, и почему все застыли в шоке.
        Это герцог.
        Даже со своего места я поняла, что торчало из его груди, что пронзило его сердце. Я узнала бы этот предмет где угодно.
        Прут, которым он меня бил.
        И над ним красным - кровью - написан девиз Темного.
        «Из крови и пепла…
        Мы восстанем».
        Глава 26
        Герцог Масадонии мертв.
        Убит.
        Я не могла оторвать от него взгляда, даже когда ко мне подошел Виктер. Он что-то сказал, но я не расслышала за стуком собственного сердца.
        Герцога пронзили в грудь таким же способом, каким можно убить пр?клятого или Жаждущего, - колом из дерева, выросшего в Кровавом лесу.
        Тем же самым прутом, который он часто любовно поглаживал перед тем, как хлестнуть меня по спине, оставив синяки, а порой даже рассечь кожу.
        Я молча гадала, как можно было воткнуть прут в грудь герцога. Концы у палки не острые, а гладкие и закругленные. Какая нужна сила… Не говоря уже о том, что герцог дал бы отпор, если только его предварительно не оглушили.
        Такое по силам только атлантианцу.
        Виктер тронул меня за руку, и я медленно отвела глаза от останков герцога.
        - Он мертв, - сказала я. - Он правда мертв.
        Из горла рвался совершенно неподобающий смешок, и я, зажав рот, опять повернулась к проткнутому герцогу.
        Я не считала ситуацию забавной. Ни капли. Мне не нравился этот человек - если честно, я ненавидела его всеми фибрами души, - но в замок Тирман опять пробрался атлантианец, и это пугало. Вот поэтому ничего забавного не было.
        Но и ничего печального.
        Боги, я в самом деле недостойная и, наверное, совершенно ужасная, но с моих губ сорвался тихий вздох… вздох облегчения. Больше не будет уроков. Больше не будет долгих взглядов и прикосновений. Больше он не причинит мне боль. Больше не будет тяжелого, липкого стыда.
        Я перевела взгляд на высокого темноволосого Вознесшегося, который подошел к герцогине. Больше не будет лорда Мэзина.
        Без герцога он не сможет мне так докучать, и я опять едва сдержала улыбку.
        Мое внимание привлекло какое-то движение слева, и я повернулась. Сквозь толпу Вознесшихся и леди с лордами-в-ожидании торопливо протискивалась Тони.
        Ее глаза под маской были расширены. Она качала головой, и ее кудряшки подскакивали на щеках.
        - Глазам своим не верю! - Она стиснула мои руки, глядя на возвышение. Содрогнувшись, быстро повернулась ко мне. - Этого не может быть!
        - Может. - Я опять посмотрела на возвышение. Гвардейцы пытались снять герцога, но он висел слишком высоко. - Нужна лестница.
        - Что? - прошептала Тони.
        - Лестница. Они до него не достанут, - заметила я и ощутила на себе взгляд Тони. - Как ты думаешь, он провисел там весь Ритуал? Все время?
        - Даже не знаю, что думать. - Она отвернулась от возвышения. - Вообще.
        - Зато мы теперь знаем, почему он не появился на церемонии.
        - Поппи! - тихо воскликнула она.
        - Прости. - Я смотрела, как герцогиня повернулась к лорду, и ее губы быстро задвигались. - Герцогиня вовсе не выглядит огорченной, правда?
        - Пора отвести тебя в твои покои, - вмешался Виктер.
        Наверное, он прав, поэтому я кивнула и начала разворачиваться…
        Разбилось стекло. Я крутанулась на этот звук: в воздухе летели осколки. Это было одно из выходивших в сад окон. Тони крепче вцепилась в мою руку. Разбилось еще одно окно, на этот раз слева, и мы обе развернулись в ту сторону. Осколки посыпались на группу, с которой недавно была Тони. Вопли ужаса сменились криками боли - острое стекло резало кожу. Группа бросилась врассыпную, от нее отделилась девушка, которая дрожащими руками закрывала окровавленное лицо. Ее щеки и лоб покрывало множество порезов. Это была Лорен. Она согнулась с криком. Блондинка перед ней медленно повернулась.
        Из ее глаза торчал осколок стекла, по лицу текла кровь. Она рухнула, как бумажный мешок.
        - Дафина! - закричала Тони, отпуская мою руку и бросаясь к ней.
        Я стряхнула шок и опять схватила Тони за руку. В это время какой-то лорд-в-ожидании упал на колени и стал заваливаться вперед. В него тоже попало стекло? Не уверена. Тони крутила головой.
        - Что? Я должна подойти к ней. Ей нужна помощь…
        - Нет. - Я тащила ее назад, а Лорен подошла к подруге и пыталась ее поднять, заставить двигаться. Взорвалось еще одно окно. - Нельзя подходить к окнам. Прости. Нельзя.
        Глаза Тони заблестели.
        - Но…
        Что-то просвистело в воздухе и ударило лорда. Он крутанулся от толчка, и Тони закричала. Из его глаза торчала стрела. Он Вознесшийся, но он упал и умер прежде, чем коснулся пола. Вокруг него растекалась кровь.
        Вознесшийся может умереть.
        Их головы и сердца так же уязвимы, как и у смертных, и выпустивший стрелу это знал.
        Выхватив из ножен короткий меч, Виктер отпихнул меня с Тони за спину, а герцогиня, окруженная королевскими гвардейцам, закричала:
        - Уведи ее отсюда! Сейчас же! Уведи…
        Стоявшего перед ней королевского гвардейца пронзила стрела. Он потянулся к стреле, безмолвно открывая и закрывая рот, а из его шеи брызнула кровь.
        Боги…
        Я налетела на Тони, пока Виктер разворачивал нас к выходу. Мы бросились вперед, а я потянулась к кинжалу на бедре…
        Всего через пару секунд нас остановили крики снаружи Большого зала. Эти звуки…
        Боли.
        Ужаса.
        Смерти.
        Затем в Большой зал хлынул поток людей, Вознесшихся и смертных, обычных горожан и придворных, - все бежали к нам. Платья и туники у многих стали еще краснее, лица были либо смертельно бледными, либо забрызганы алым. Некоторые упали, не добежав до ступенек; из их спин торчали стрелы и ножи. Другие в панике бросились вниз по лестнице.
        Сейчас сюда набьется толпа.
        Я не стала вытаскивать кинжал. Я не могу с ними сражаться. Они не враги.
        Виктер выругался и развернулся ко мне. Тони застыла. Я встретилась с ним взглядом и поняла, что сейчас будет. Мое сердце упало.
        - Защитите Деву! - прокричал он.
        Обхватив Тони обеими руками, я прижала ее к себе как можно крепче. Виктер обнял меня. Нас окружили гвардейцы, и благодаря тому, что я притянула к себе Тони, они были вынуждены создавать баррикаду вокруг нас обеих.
        - Мне страшно, - прошептала Тони мне в щеку.
        - Все хорошо, - солгала я, стараясь не закрывать глаза, как бы мне этого ни хотелось.
        Сердце колотилось по ребрам. На долю секунды я вознесла мольбу богам. Я молилась, чтобы Хоука здесь не было, чтобы он ушел в город выпустить пар.
        - Крепись, - сказала я Тони.
        Мы словно попали под обвал.
        Со всех сторон в гвардейцев врезались тела, толкая их ко мне и Тони. Рукоятки мечей били в ребра и другие кости. Локти вдавливались в плоть. Разбивались вазы. Людей давило. Напор толпы, сотен гостей, выскочивших из Большого зала, а затем вернувшихся, был слишком силен…
        По полу прокатилась массивная волна, отрывая одного гвардейца, затем другого, еще и еще, пока я не ощутила, что хватка Виктера ослабела. Потом он исчез, и что-то - кто-то - с силой врезалось в меня и Тони. Ее оторвало от меня и унесло волной вопящих и визжащих людей, которые бежали от чего-то, что их так напугало.
        Это была моя последняя мысль перед тем, как зал будто перевернулся вверх дном. Мои ноги оторвались от пола, и я почувствовала себя в воздухе и словно без костей. Я увидела нарисованных богов на потолке, а потом искаженные ужасом лица, кровь и пену.
        Я рухнула на жесткий пол, поскользнувшись и ударившись коленями. Попыталась подняться, зная, что оставаться на полу нельзя.
        - Тони! - закричала я, ища ее взглядом, но видела только красное… везде.
        Мне в ребра врезалось колено, выбив воздух из легких. На спину опустилась нога в сапоге, швырнув меня на пол. Спина взорвалась болью. Пытаясь подняться, я вслепую ползла по покрытому мусором полу, раздавленным розам и, боги… боги, по влажным и теплым телам.
        Что-то вцепилось в мою юбку, я упала вперед и лицом к лицу столкнулась с Дафиной. Время словно остановилось, пока я смотрела в ее единственный прекрасный голубой глаз, широко раскрытый и остекленевший. Ее маска, такая же броская, как и у Лорен, пропиталась кровью, и теперь в ней преобладал красный цвет. Я протянула руку, чтобы вытереть кровь со стразов…
        И увидела Лорен. Та свернулась клубочком рядом с Дафиной и закрыла руками голову. Я подобралась к ней и схватила ее за руку. Она резко подняла голову. Жива. Она жива!
        - Вставай!
        Я потянула ее, пытаясь подняться, но что-то меня не пускало. Я оглянулась и сразу об этом пожалела. Это было тело. Я схватила свою юбку, разрывая ее. Поворачиваясь к Лорен, я ощутила слабый запах - что-то сернистое и едкое. У меня внутри все оборвалось.
        - Вставай. Вставай. Вставай!
        - Не могу! - закричала она. - Не могу. Не могу…
        На меня кто-то упал, и я с криком схватила Лорен за платье, за руку, за волосы - до чего только смогла дотянуться - и потащила ее через Дафину. Мое чутье высвободилось полностью, ужас и боль исходили от Лорен, исходили отовсюду. Я поднялась на ноги и поставила Лорен. Увидев колонну, направилась к ней.
        - Видишь колонну? - спросила я. - Там можно стоять. Можно за нее держаться.
        - Рука! - ахнула она. - Кажется, сломана.
        - Прости. - Я отпустила руку и обхватила ее за талию.
        - Мне нужно к Дафине. - твердила она. - Нужно к ней. Ее нельзя так оставлять. Мне нужно к ней.
        У меня к горлу подступил комок, но я тащила Лорен к колонне. Я не могла думать о Дафине, ее маске и уцелевшем прекрасном глазе. Не могла думать о телах, через которые перебиралась. Не могла.
        - Мы почти пришли.
        На нас кто-то упал, но я удержалась, и Лорен тоже. Мы почти пришли. Еще несколько шагов - и мы будем в стороне от давки. Мы будем…
        Лорен дернулась, и что-то влажное и теплое брызнуло на мою правую щеку и шею. Руки Лорен обмякли, я подхватила ее, и ее внезапная тяжесть натянула ушибленную кожу на ребрах.
        - Держись, - твердила я. - Мы почти…
        Я опустила на нее взгляд, потому что она падала, а я не могла ее удержать.
        Она упала, и я не могла поверить в то, что вижу. Я отказывалась примириться с увиденным. Меня толкали то вправо, то влево. Этого не может быть - из ее затылка торчит стрела с дрожащим оперением.
        - Мы почти пришли, - прошептала я.
        В воздухе что-то просвистело - еще и еще. Я медленно подняла голову и всмотрелась в тени сада. Некоторые были гуще и темнее остальных. И они приближались.
        Я совсем недавно была там с Хоуком. Успел ли он уйти вовремя? Или его там настигли…
        Нельзя так думать. Он должен остаться в живых. Должен.
        Кто-то схватил меня за руку и развернул.
        - Боковой выход. - Передо мной возникло лицо капитана Янсена. - Дева, нам надо уходить через боковой ход.
        Я тупо заморгала.
        - Виктер, Тони. Я должна их найти…
        - Они сейчас не имеют значения. Мне нужно вывести тебя. Проклятье!
        Я отвернулась, отчаянно высматривая в толпе тех, кто мне дорог. Капитан схватил меня, но не удержал мою скользкую руку, и я побежала в бурлящую людскую массу.
        - Тони! - закричала я, проталкиваясь мимо пожилого мужчины. - Виктер! Тони…
        - Поппи! - Меня схватили за спину, и я крутанулась. За меня цеплялась Тони. Ее маска пропала, прическа растрепалась. - О боги, Поппи!
        Держась за нее, я посмотрела поверх ее плеча и встретилась с ледяным взглядом лорда Мэзина.
        - Рад видеть, что ты еще жива, - сказал он.
        Не успела я ответить, как к нам протиснулся Виктер и оторвал меня от Тони.
        - Ты не пострадала? - выкрикнул он, вытирая кровь с моего лица. - Ты ранена?
        Я разомкнула губы и увидела герцогиню в окружении гвардейцев. А за их спинами висел герцог.
        Пламя облизывало его ноги, взбиралось вверх к груди и расползалось по рукам.
        - Боги! - вымолвила Тони.
        Я решила, что она тоже это увидела, но потом поняла - она смотрит на вход. Я повернулась.
        Их были десятки, они стояли в дверном проеме и в разбитых окнах, одетые в церемониальные наряды Ритуала, лица закрыты серебряными масками. Вольвены. Маски изображали характерные черты вольвенов: уши, острые морды, удлиненные клыки. Загородившие вход были вооружены кинжалами и боевыми топорами. Огненные стрелы пускали те, что стояли в окнах. Последователи. Возможно, под масками скрывались даже атлантианцы.
        И тут меня осенило.
        Они были среди нас весь вечер. Я вспомнила Агнес, то, что она говорила, и как нервничала, и что Виктеру показалось, будто она что-то недоговаривает. Неужели она знала и пыталась меня предупредить? Меня, но не гвардейцев и не обычных людей, которые лежали на полу, раненые и мертвые. Не убитого Вознесшегося. Не Лорен или Дафину, которые никому не причинили вреда.
        Я сжала кулаки.
        - Из крови и пепла! - прокричал один из Последователей.
        - Мы восстанем! - закончил другой.
        - Из крови и пепла! - подхватили еще несколько, спускаясь по ступеням. - Мы восстанем!
        Виктер схватил меня, я взяла Тони за руку.
        - Быстрее, - сказал он, кивая на капитана, который сейчас стоял рядом с лордом.
        Королевские гвардейцы окружили нас с герцогиней и стали проталкиваться через толпу к открытой двери, от которой отпихивали людей. Мне стало дурно от того, что мы убегаем, а они останутся в зале.
        - Это неправильно, - сказала я. Меня потянули в дверной проем, и я закричала, стараясь перекрыть вопли: - Их перебьют!
        Идущая впереди герцогиня повернула голову, и ее черные глаза встретились с моими.
        - О них позаботятся придворные.
        В обычных обстоятельствах я бы рассмеялась. Придворные? О людях позаботятся Вознесшиеся, которые, похоже, никогда не брали в руки оружия? Но было что-то такое в ее глазах, похожих на горящие угли, - там, где находились бы зрачки, если бы их можно было увидеть.
        Мы прошли через дверной проем, и… и в Большой зал вошли другие. Не гвардейцы. Это были Вознесшиеся, и мужчины, и женщины, и их глаза горели тем же злобным огнем.
        Ускорив шаг, я оглянулась через плечо. В зал заскочила последняя Вознесшаяся, ее алое платье развевалось, как плащ. Королевский гвардеец закрыл дверь и прижался к ней спиной, выставив перед собой скрещенные мечи.
        Мы бежали по фойе вокруг статуй, а мимо нас проносились гвардейцы. Я оборачивалась на каждого, надеясь и боясь, что увижу Хоука, но все лица были незнакомыми.
        Крики в Большом зале стихли.
        Я замедлила шаг. Тони тоже обернулась. Крики просто… прекратились.
        - Поппи, идем, - подгонял Виктер.
        Мы ворвались в пиршественный зал. К нам подбежал гвардеец, его лицо и руки были забрызганы кровью.
        - Они зашли с черного хода, окружили весь проклятый замок. Единственный путь - прорываться сквозь них.
        - Нет, - возразила герцогиня. - Мы переждем здесь. Эта комната сойдет. - Она прошла вперед. - Они до нас не доберутся.
        - Ваша милость… - начал Виктер.
        - Нет. - Герцогиня повернулась к нему, в ее глазах горел тот же странный огонь. - Они до нас не доберутся. - Она бросила взгляд на меня. - Заведи Пенеллаф.
        Виктер сжал губы, и мы обменялись взглядами. Он покачал головой. Вцепившись в руку Тони, я пересекла зал и вошла в одну из приемных. Хорошо, это хотя бы не та комната, где убили Малессу.
        Потому что велика вероятность того, что именно здесь мы все умрем.
        Капитан остался снаружи. Он обнажил меч, и я знала, что он вернется в Большой зал. Мой кинжал едва не обжигал бедро.
        Когда дверь за нами закрылась, я выпустила руку Тони и огляделась. Здесь было только одно окно, но слишком маленькое, чтобы в него мог пролезть кто-то крупнее ребенка.
        Герцогиня рухнула на кушетку, сжав губы в тонкую линию. Лорд Мэзин подошел к ней, и несколько королевских гвардейцев остались с нами.
        - Милая девочка, у тебя такой вид, будто ты вот-вот упадешь в обморок от страха, - сказала герцогиня Тони. - Уверяю тебя, здесь с нами все будет хорошо. Иди сюда. - Она похлопала по кушетке. - Садись со мной.
        Тони посмотрела на меня, и я незаметно кивнула. Она сделала неглубокий вдох и села рядом с герцогиней, которая повернулась к лорду.
        - Бран, не нальешь ли нам виски?
        Лорд встал, чтобы исполнить просьбу, а я глянула на Виктера и прошептала:
        - Это невероятная глупость.
        На его лице играли желваки.
        - Если сюда придут, мы окажемся легкой добычей, - тихо продолжала я. - И это если мы не сгорим заживо в пожаре от подожженного герцога.
        Он отвернулся от герцогини и кивнул.
        - Ты вооружена?
        - Да.
        - Хорошо. - Он вперился взглядом в дверь. - Если сюда кто-нибудь войдет, без колебаний делай как я тебя учил.
        Я вопросительно глянула на него.
        - Мне все равно, кто тебя увидит, - прошептал он. - Защищайся.
        Я медленно выдохнула и кивнула. В тишине слышалось лишь позвякивание стаканов, а потом и оно стихло. Гвардейцы не сводили глаз с двери, а я оставалась рядом с Виктером, поминутно глядя на Тони. Она сидела, уставившись перед собой и держа в руках совершенно забытый стакан виски. Каждый раз, когда я смотрела в ту сторону, я встречалась взглядом с лордом.
        Несправедливо, что он до сих пор жив, когда многие погибли.
        Я имела в виду именно это, и плевать, насколько недостойна такая мысль. Не знаю, сколько прошло времени, но я опять вспомнила о Хоуке, и моя кровь заледенела от страха.
        Я слегка коснулась спины Виктера и, когда он обернулся, прошептала:
        - Как думаешь, с Хоуком все хорошо?
        - Он умеет убивать, - ответил телохранитель, опять сосредотачиваясь на двери. - Уверен, с ним все в порядке.
        Погибло немало гвардейцев, умевших убивать. Талант ничего не значит, если из ниоткуда прилетает стрела.
        Я заставила себя дышать глубоко и ровно. Герцог мертв, Масадония превратилась в очередной дворец Золотого Полумесяца. Но с Тони все хорошо. И с Виктером. И с Хоуком должно быть хорошо. Пусть… пусть этой ночью дело не обернется так, как той, когда пришли Жаждущие, и мама…
        В дверь что-то ударилось, и Тони ахнула, прижав руку ко рту.
        Виктер поднес палец к губам. Я затаила дыхание. Не нужно паниковать, этот стук может ничего не значить. Да, мы здесь как рыбы в садке, но мы…
        Дверь затряслась на петлях от следующего удара. Тони и герцогиня встали. Гвардейцы выхватили мечи и двинулись загораживать вход.
        В дверь врезался боевой топор, древесина треснула и раскололась.
        - Как вы сказали, ваша милость? - вздохнул лорд. - Они до нас не доберутся?
        - Заткнись, - прошипела герцогиня. - У нас все хорошо.
        От двери отвалился большой кусок. У нас далеко не все хорошо.
        Виктер оглянулся на меня. Наши взгляды встретились, и я выдохнула воздух, который удерживала. Повернувшись, поставила ногу на пустое кресло и стала задирать юбку…
        - А теперь становится интересно, - заметил лорд.
        Доставая из ножен кинжал, я поймала его взгляд и пожалела о том, что не могу метнуть этот клинок ему в сердце. Должно быть, он это понял по моим глазам, потому что его ноздри раздулись.
        - Пенеллаф? - ахнула герцогиня. - Зачем тебе кинжал? Да еще под юбкой? Ты все время носила его там?
        Тони издала истерический смешок, прикрыв рукой рот, и сделала большие глаза.
        - Простите. Простите.
        Герцогиня Тирман покачала головой.
        - Зачем тебе кинжал, Пенеллаф?
        - Постараться сделать все возможное, чтобы не погибнуть, - ответила я.
        У нее отвисла челюсть.
        Зная, что мы поговорим об этом потом - если будет это «потом», - я повернулась к двери. В зале было тихо. Никакого движения за брешью в двери. Один из гвардейцев подкрался к ней и выглянул, наклонив голову набок.
        - Дерьмо! - воскликнул он, оборачиваясь. - Назад!
        Я отскочила, Виктер тоже, но двое гвардейцев двигались недостаточно быстро. Дверь слетела с петель и врезалась в них. Один упал, а другого ударило в грудь тараном. Раздался тошнотворный хруст.
        Виктер взмахнул мечом, разрубая кости и жилы. Таран упал на пол вместе с рукой. Мужчина рухнул назад и закричал, из отрубленной руки хлестала кровь. Он упал на бок, и тут же в комнату хлынул целый рой Последователей, проглотив Виктера и гвардейцев. Один из нападавших выступил вперед, размахивая боевым топором. Не время паниковать и бояться. Я не знала, пришли они за мной или просто чтобы проливать кровь, но в маске и этом платье они не поймут, что я Дева.
        Мужчина в волчьей маске усмехнулся.
        - Хорошенький кинжал.
        Он не знал, что я умею им пользоваться.
        Он занес топор, и, кажется, герцогиня закричала. Или Тони - я не поняла, но эти звуки ушли на задний план, когда я позволила инстинктам взять верх.
        Лезвие топора просвистело в воздухе, я ринулась вперед, под руку нападавшему. Метнулась ему за спину, когда он поворачивался, и вонзила кинжал сзади в шею, в то место, куда поражала пр?клятых.
        Он умер еще до того, как осознал, что я его убила.
        Он завалился вперед, а я увидела, что герцогиня пялится на меня, разинув рот.
        - Сзади! - крикнула Тони.
        Я крутанулась и кинулась на пол, другой топор пронесся мимо. Я лягнулась, сбив с ног нападавшего. Он упал, в этот момент Виктер развернулся, его меч описал дугу и опустился. Я вскочила на ноги, и тут другой Последователь собрался метнуть кинжал в спину Виктера.
        Я предупреждающе вскрикнула, и мой телохранитель двинул назад локтем, попав мужчине под подбородок и сломав шею.
        На меня бросился еще один Последователь, размахивая топором. Я метнулась влево, и что-то - стекло - ударилось в его металлическую маску. Я оглянулась: стакана у Тони больше нет, но она недолго оставалась с пустыми руками и схватила графин, держа его как меч.
        Я бросилась вперед, вонзила кинжал в грудь Последователя. Он упал, потащив меня за собой. Я с ворчанием приземлилась на него и начала подниматься, но на мою руку наступила нога в сапоге. Руку пронзила дикая боль, и кинжал у меня выбили.
        Из моих легких вышибло воздух. Боги, как больно. Я откинулась назад, упав на ягодицы. Подняв голову, начала отползать. Саднящая рука наткнулась на рукоять топора.
        Последователь надо мной обеими рукам занес меч, готовясь его обрушить. У меня екнуло сердце.
        - Это Дева! - пронзительно крикнула герцогиня. - Она Избранная!
        Что?..
        Последователь промедлил.
        Крепче сжав рукоять топора, я бросилась вперед, поднимая в воздух тяжелое оружие. Он попытался отшатнуться, но я попала ему в живот. Брызнула кровь, Последователь завопил, роняя меч и хватаясь за живот, его внутренности…
        У меня к горлу поднялась желчь, и я обрушила топор на его шею, тем самым спасая от мучительной смерти.
        Несмотря на боль в руке, я перехватила топор. Другой Последователь уложил одного из гвардейцев и двинулся к Тони. С его меча капала кровь. Я занесла топор над головой и сделала, как учил Виктер: убедилась, что клинок нацелен верно, пронесла его над головой и опустила. Он пролетел по воздуху и поразил Последователя в спину. Тот завалился вперед, его меч упал на пол.
        - Боги! - вымолвил лорд Мэзин, уставившись на меня широко раскрытыми глазами.
        - Запомните это, - предупредила я и быстро нагнулась, чтобы подобрать с пола короткий меч. - И это.
        Этим легким обоюдоострым мечом я рассекла горло очередного Последователя.
        Тяжело дыша, я повернулась к двери в тот момент, когда Виктер пронзал мечом последнего нападавшего. Кроме моего телохранителя на ногах остался только один гвардеец. Я опустила меч и перешагнула через… части тела. Моя грудь вздымалась и опадала.
        - Это все?
        Виктер выглянул в зал.
        - Думаю, да, но оставаться здесь нельзя.
        Я ни за что на свете не останусь в этой комнате, и пусть герцогиня с лордом делают что хотят. Я повернулась к Тони.
        - Как? - настойчиво спросила герцогиня. Ее руки и одежда остались чистыми, а я словно искупалась в крови. - Как такое возможно? - Она уставилась на побоище. - Как?
        - Я ее учил, - ответил Виктер, поразив меня. - И сейчас как никогда рад этому.
        - Полагаю, ей не нужны никакие королевские гвардейцы, - сухо заметил лорд и, сморщив нос, щелчком смахнул что-то с туники. - Но для Девы это очень неподобающе.
        Я готова показать ему, насколько могу быть неподобающей.
        Виктер коснулся моей руки, отвлекая внимание на себя, и одними губами сказал:
        - Пойдем. - Он посмотрел на Тони. - Здесь небезопасно.
        - Правда? - Тони шагнула вперед, все еще держа графин. - А то я не заметила.
        Виктер опять перевел взгляд на меня и, хотя его щеки были скорее красными, чем золотистыми, он улыбался.
        - Я горжусь тобой.
        В саду мне хотелось бросить в него чем-нибудь, а теперь - обнять. Я шагнула к нему в тот момент, когда Тони закричала.
        Время замедлилось. И все равно его было недостаточно, чтобы остановить происходящее.
        Виктер повернулся к двери, где раненый Последователь поднялся на ноги и занес меч. Меч пронесся в воздухе, его лезвие блестело от крови.
        - Нет! - закричала я, но было слишком поздно.
        Меч попал в цель.
        Тело Виктера дернулось, спина согнулась, когда меч пронзил его грудь, как раз над сердцем. Он опустил голову, на его лице отразился шок. Я тоже смотрела, не в силах понять, что вижу.
        Последователь выдернул меч, а мое оружие выскользнуло из рук, когда я попыталась подхватить Виктера. Он не может упасть. Он не может умереть. Он пытался устоять, когда я обхватила его. Он открыл и закрыл рот.
        Его ноги подкосились, и он завалился. Он упал. Я не помнила, как упала следом, зажимая обеими ладонями его рану. Я подняла голову, чтобы позвать на помощь.
        Голова Последователя без предупреждения слетела с тела, и я увидела Хоука. Янтарные глаза горели яростью, щеки были перепачканы кровью и… и сажей. За ним стояли еще гвардейцы. Взгляд Хоука метнулся по комнате и остановился на нас. Я увидела выражение его лица, его золотистых глаз, когда он опустил окровавленный меч.
        - Нет! - выпалила я.
        Хоук закрыл глаза.
        - Нет, нет, нет! - У меня заболело горло. Я прижимала руку к ране Виктера, а кровь хлестала мне в ладонь и текла к локтю. - Нет. Боги, нет. Пожалуйста. С тобой все хорошо. Пожалуйста…
        - Мне жаль, - прохрипел Виктер, кладя руку поверх моей.
        - Что? - задохнулась я. - Ты не можешь сожалеть. С тобой все будет хорошо. Хоук! - Я повернула к нему голову. - Ты должен ему помочь.
        Хоук опустился на колени, положил руку на плечо Виктера и тихо произнес:
        - Поппи.
        - Помоги ему, - потребовала я. Хоук ничего не сказал и не сделал. - Пожалуйста! Приведи кого-нибудь. Сделай что-нибудь!
        Виктер крепче сжал мою руку. Опустив взгляд, я увидела на его лице боль. Я чувствовала эту боль своим даром. Я была так потрясена, что даже не подумала применить дар. Я попыталась забрать боль, но не смогла сосредоточиться, не смогла найти те радостные, счастливые воспоминания. Я ничего не могла сделать.
        - Нет, нет, - твердила я, закрыв глаза.
        У меня не просто так этот дар. Я могу ему помочь. Могу забрать его боль, и это успокоит его, пока не подойдет помощь…
        - Поппи, - прохрипел он. - Посмотри на меня.
        Я открыла глаза и содрогнулась от того, что увидела. В углах его чересчур бледных губ запеклась темная кровь.
        - Прости, что я… не… защитил тебя.
        Его лицо расплывалось перед моими глазами. Теперь кровь из его раны не текла так свободно.
        - Ты защищал меня. И по-прежнему будешь защищать.
        - Нет. - Его взгляд переместился поверх моего плеча на лорда Мэзина. - Я… подвел тебя… как человек. Прости.
        - Мне не за что тебя прощать, - плакала я. - Ты не сделал ничего неправильного.
        Его тускнеющие глаза уставились на меня.
        - Пожалуйста.
        - Я прощаю тебя. - Я наклонилась и прижалась лбом к его лбу. - Я прощаю тебя. Прощаю. Я прощаю тебя.
        Виктер содрогнулся.
        - Пожалуйста, не надо, - прошептала я. - Пожалуйста, не покидай меня. Я не могу… Я не могу без тебя. Пожалуйста.
        Его рука выскользнула из моей.
        Без толку втянув воздух, я приподняла голову и принялась лихорадочно осматривать его лицо. Его глаза открыты, губы разомкнуты, но он не видел меня. Он больше ничего не видел.
        - Виктер? - Я прижалась к его груди, чтобы расслышать сердце - это все, чего я хотела. Всего лишь услышать стук сердца. Пожалуйста. - Виктер?
        Кто-то тихо прошептал мое имя. Хоук. Он накрыл мою руку своей. Я посмотрела на него и покачала головой.
        - Нет.
        - Мне жаль, - произнес он, осторожно поднимая мою руку. - Мне так жаль.
        - Нет, - повторила я, делая короткие, быстрые вдохи. - Нет.
        - Полагаю, Дева также перешла определенную черту со своими гвардейцами. Не думаю, что уроки вообще возымели на нее какое-то действие.
        Меня накрыло ледяной волной, хлынувшей от макушки и вниз по спине. Хоук поднял голову на лорда. Его губы шевелились, и, наверное, он что-то говорил, но слова улетали прочь. Я не слышала Хоука из-за шума в ушах и жгучей ярости, вскипевшей в моих венах.
        «Прости меня».
        «Я подвел тебя».
        «Прости меня».
        «Я подвел тебя».
        Моя рука нащупала металл. Я поднялась, вся в крови, и развернулась. Увидела лорда Мэзина - на нем ни пятнышка крови, ни одна прядь волос не выбилась.
        Он смотрел на меня.
        «Прости меня».
        Он самодовольно ухмылялся.
        «Я подвел тебя».
        - Я это не скоро забуду, - сказал он, кивая на Виктера.
        «Прости меня».
        Из меня вырвалось рычание - вспышка ярости и боли, засевшей так глубоко, что она необратимо расколола что-то внутри меня.
        Стремительно, как меня учил Виктер, я взмахнула мечом. Лорд Мэзин был не готов к нападению, но он двигался быстро, как любой Вознесшийся. Он выбросил руку, словно собирался перехватить мою, - и, клянусь, он думал, что сможет. Ухмылка не сходила с его лица, но ярость оказалась быстрее, сильнее, смертоноснее.
        Гнев обратился в чистую силу. Даже боги не смогли бы сбежать от него, не говоря уже о каком-то Вознесшемся.
        Я перерезала жилы, мышцы, а затем кость на его руке. Конечность упала на пол, такая же бесполезная, как и весь он. Он завыл, как жалкое раненое животное. Меня охватило блаженное удовлетворение. Лорд расширенными глазами уставился на кровь, бьющую из обрубка чуть выше локтя. Раздались крики и вопли, но я не остановилась. Я обрушила меч на левое запястье, отрубив руку, которой он прижимал мою к столу герцога, лишая меня последних остатков скромности, пока герцог бил меня по спине прутом.
        «Я подвел тебя».
        Лорд шагнул назад, споткнувшись о кресло. Его губы раскрылись, и он издал новый звук, похожий на свист ветра, когда приходит туман. Я взмахнула мечом по широкой дуге, и меч - меч Виктера - нашел свою цель.
        «Прости меня».
        Я снесла с плеч голову лорда Брендола Мэзина.
        Тело соскользнуло на пол, а я опять подняла меч и вонзила в его плечо, в грудь. Я не остановилась. Не остановилась, даже когда крики и вопли заполнили весь окружающий меня мир. Я не остановлюсь, пока от него не останутся одни только куски.
        Меня обхватили сзади и вырвали из рук меч. Я уловила аромат хвои и дерева. Поняла, кто меня держит, поняла, кто оттащил меня от того, что осталось от лорда. Но я боролась, царапалась, пытаясь освободиться. Хватка была железной.
        - Остановись, - сказал Хоук, прижимаясь щекой к моей щеке. - Боги, остановись. Остановись.
        Я лягнулась, ударила его в подбородок, а потом в бедро. Дернулась назад, отчего он споткнулся.
        «Прости меня».
        Хоук обхватил меня обеими руками, поднял и опустил так, что у меня подогнулись ноги и я не могла брыкаться.
        - Остановись. Пожалуйста, - говорил он. - Поппи…
        «Я подвел тебя».
        Крики стали такими громкими, что заболели уши, голова, кожа. Самым дальним уголком разума я сознавала, что это я так кричу. Но не могла остановиться.
        Перед глазами что-то вспыхнуло, и меня настигло забвение.
        Я провалилась в небытие.
        Глава 27
        Опираясь на подоконник, я смотрела на горящие за Валом факелы. Глаза болели от непролитых слез.
        Я хотела бы заплакать, но кто-то словно перерезал канат, соединявший разум с эмоциями. Это не означало, что смерть Виктера меня не тронула. Боги, мне было больно каждый раз, когда я вспоминала его имя, но этим ограничивалось все, что я чувствовала спустя полторы недели после его смерти. Резкий укол боли, пронзающей грудь. Ни сожалений, ни страха. Только боль и гнев… столько гнева.
        Может, это потому, что я не видела его похорон. Я вообще не ходила ни на какие похороны, а мертвых было так много, что их хоронили сразу по десять и даже больше - по крайней мере, так говорила Тони.
        Я не по своей воле пропустила церемонии. Я спала. Я проспала большую часть недели. Все эти дни прошли во сне либо в забытьи от снотворных. Я даже не помнила, как Тони помогала мне смывать кровь и как я ложилась в кровать. Я знаю, что она со мной разговаривала, но не помню ни единого слова. У меня было странное впечатление, что со мной кто-то находился, пока я спала. Ощущение мозолистых ладоней на щеке, пальцев, убирающих волосы с лица. Я смутно помнила, что Хоук разговаривал со мной, что-то шептал, когда комнату заливал солнечный свет и когда опускалась темная ночь. Даже сейчас я ощущала прикосновения к лицу, к волосам. Это была единственная связь с реальностью, пока я спала.
        Я крепко зажмурилась и открыла глаза, только когда эти фантомные ощущения пропали.
        После нападения прошло не меньше четырех дней. Как я потом узнала, Хоук надавил какую-то точку на моей шее, чтобы я потеряла сознание. Позже я очнулась в своей комнате, где были Хоук, Тони, герцогиня и целитель. Оказалось, я потеряла голос. Крики… они надорвали мне горло.
        Мне дали снотворное, и впервые в жизни я его приняла. И пила бы до сих пор, если бы Хоук четыре дня назад не унес порошок из моей комнаты.
        Тогда я узнала, что в ту ночь напали не только на Ритуал. Последователи подожгли несколько богатых домов в Лучезарном ряду, отвлекая гвардейцев от Вала и замка. Вот где был Хоук, когда ушел из сада, и это объяснило сажу на его лице.
        Устроить пожары - ловкий ход, отдаю должное Последователям. Гвардейцы отвлеклись, и Последователи смогли снять охрану вокруг замка, прежде чем их заметили. Смогли устроить массовую бойню, прежде чем удалось позвать гвардейцев, ушедших в Лучезарный ряд.
        Никто не знал, что означало нападение во время Ритуала и меня ли вообще искали. Той ночью не удалось взять живым ни одного Последователя: уцелевшие сбежали и растворились в тенях.
        Вознесшиеся сделали то, что пообещала герцогиня. Им пришлось запачкать руки, но их помощь подоспела слишком поздно. Большинство оставшихся в зале погибли. Выжили немногие, и почти все они пребывали в таком состоянии, что даже ничего не помнили.
        Той ночью погибло больше ста человек.
        Боги, я предпочла бы не просыпаться.
        Во сне я хотя бы не думала о пришпиленном к стене горящем герцоге. Не думала о Дафине с единственным голубым глазом или Лорен, которая пыталась помочь подруге, но погибла, сраженная стрелой. Я не помнила, каково это - ползти по мертвым и умирающим, зная, что ничем не могу им помочь. В мои сны не вторгались металлические волчьи маски. И последняя улыбка Виктера, и как он сказал, что он гордится мной. Во сне я не думала, что его последними словами стала мольба простить за то, что он меня не защитил. И во сне я не помнила, как мой дар подвел меня, когда я больше всего в нем нуждалась.
        Лучше бы я не говорила о том, что делала в саду.
        Лучше бы… Лучше бы я вообще не ходила на Ритуал, а потом под иву. Если бы я осталась в своей комнате, где мне и полагалось быть, мы бы не попали в самую гущу событий. Нападение все равно бы произошло, и люди бы погибли, но, может быть, Виктер остался бы в живых.
        Однако голосок на задворках разума нашептывал: Виктер, узнав о том, что происходит, все равно ушел бы. А я - за ним. Его настигла смерть, и этот же голосок шептал, что смерть все равно нашла бы дорогу.
        В дни, которые я провела в глубоком забытьи, я могла не признавать того, что сделала с лордом Мэзином, и того, что я чувствую по этому поводу.
        Или чего не чувствую.
        Я вонзила ногти в ладони.
        Я ни капли не сожалела. Я сделала бы это снова. Боги, я желала это повторить, и это меня пугало.
        Во сне я ни о чем не думала и ни о чем не заботилась.
        Но теперь я проснулась, и со мной были только мои мысли, боль и гнев.
        Я хотела найти Последователей, всех до единого, и сделать с ними то же, что и с лордом.
        Я попыталась сделать это на вторую ночь после моего пробуждения. Надела плащ и маску, прихватила короткий меч, который когда-то дал Виктер, поскольку кинжал пропал в той неразберихе в ночь Ритуала. Я собиралась нанести визит Агнес.
        Она знала, и ничто не убедит меня в обратном. Она знала, и ее попытки предупредить меня оказалось недостаточно. Она виновна в пролившейся в ту ночь крови, ее руки запятнала кровь Виктера. Моего наставника и друга, который пил у нее какао и успокаивал ее. Она могла все это предотвратить.
        Хоук настиг меня на полпути через Рощу Желаний и волоком притащил обратно в замок. После этого сундук с оружием убрали из моей комнаты, а ход для слуг заколотили со стороны лестницы.
        Поэтому я сидела. Ждала.
        Каждый вечер с тех пор, как я очнулась, я ждала, что меня вызовет герцогиня. Чтобы наказать. Ведь я сделала кое-что настолько запрещенное, что все мои прежние выходки по сравнению с этой были сущей ерундой.
        Я убила Вознесшегося.
        Дева или нет, но за этим должно последовать какое-то наказание. Меня должны признать недостойной.
        Стук в дверь отвлек меня от окна. Дверь открылась, и вошел Хоук. Он был в униформе - все черное, за исключением белой накидки королевского гвардейца.
        Виктера еще никем не заменили. Не знаю почему. Может, увидев, на что я способна, герцогиня решила, что меня больше не нужно так усиленно защищать. Хотя защищать себя нелегко, если у тебя нет никакого оружия. А может, дело в том, что я уже потеряла трех телохранителей всего за год. Или в том, что при нападении погибло столько гвардейцев. Теперь они не полностью укомплектованы.
        Мы с Хоуком пристально смотрели друг на друга с разных концов комнаты. Моя спина напряглась.
        Наши отношения стали странными.
        Не знаю, оттого ли, что произошло в саду и потом с Виктером, или оттого, что я натворила в той комнате после смерти Виктера. Может, из-за всего. Хоук молчал в моем присутствии, и я понятия не имела, что он чувствует и о чем думает. Мой дар прятался за такой толстой стеной, что ее нельзя было приоткрыть даже слегка.
        Он стоял молча, скрестив руки на груди, и смотрел на меня. С тех пор, как я проснулась, он поступал так раз пятьсот. Может, он пытался со мной поговорить, но я лишь смотрела на него.
        Может, именно поэтому все было так странно.
        Я прищурилась, когда молчание стало гнетущим.
        - Что такое?
        - Ничего.
        - Тогда зачем ты пришел?
        - Нужна причина?
        - Да.
        - Мне не нужна.
        - Просто проверяешь, не придумала ли я способа выбраться из комнаты? - с вызовом спросила я.
        - Принцесса, я знаю, что ты не можешь выбраться из комнаты.
        - Не называй меня так, - огрызнулась я.
        - Не могу не отметить, что это прогресс.
        Я нахмурилась.
        - Какой еще прогресс?
        - С тобой, - ответил он. - Ты не очень-то любезна, но, по крайней мере, разговариваешь. Это прогресс.
        - Это не намеренно, - бросила я в ответ. - Просто мне не нравится, когда ты меня так называешь.
        Он хмыкнул.
        - А впрочем, мне все равно.
        Я оторвала от него взгляд, чувствуя… Не знаю, что я чувствовала. Я поерзала: неудобно сидеть на жестком каменном подоконнике.
        Я не сердилась на Хоука. Я просто злилась… на всё.
        - Я понимаю, - тихо произнес он.
        Я глянула на него. Он оказался ближе, а я даже не услышала, как он подошел. Теперь он стоял всего в паре шагов от меня.
        - Понимаешь? - Я подняла брови. - Что именно?
        Хоук пристально смотрел на меня, и в этот момент я почувствовала еще кое-что, кроме гнева и боли. Стыд обжег меня, словно кислота. Конечно, Хоук понимает - по крайней мере, в какой-то степени. Но все равно он, наверное, понимает лучше, чем многие другие.
        - Прости.
        - За что? - спросила я уже мягче.
        - Я уже говорил это тебе, вскоре после всего, но сомневаюсь, что ты слышала.
        Я вспомнила смутные ощущения его присутствия.
        - Мне следовало повторить это раньше. Прости за все, что случилось. Виктер был хорошим человеком. Несмотря на нашу последнюю перепалку, я уважал его и прошу прощения за то, что ничего не мог сделать.
        Все мышцы в моем теле словно окоченели.
        - Хоук…
        - Не знаю, изменилось бы что-то, если бы я был здесь - где мне и следовало быть, - продолжил он. - Но я прошу прощения за то, что меня не было. К тому времени, как я сюда добрался, я ничего не мог сделать. Прости…
        - Тебе не за что извиняться. - Я слезла с подоконника. Все суставы одеревенели от долгого сидения. - Я не виню тебя в том, что случилось. Я на тебя не сержусь.
        - Знаю. - Он смотрел поверх меня в окно. - Но это не меняет того, что мне хотелось бы сделать что-то и предотвратить случившееся.
        - Мне много чего хотелось бы сделать по-другому, - призналась я, глядя на свои руки. - Если бы я ушла в свою комнату…
        - Если бы ты ушла в свою комнату, это все равно бы случилось. Не взваливай все на себя. - Через мгновение я ощутила его пальцы под своим подбородком и подняла на него взгляд. - Ты не виновата, Поппи. Ни в чем. Разве что я… - Он осекся и негромко выругался. - Не бери на себя чужую вину. Понимаешь?
        Я понимала, но это ничего не меняло, поэтому я сказала:
        - Десять.
        Он сдвинул брови.
        - Что?
        - Ты в десятый раз назвал меня Поппи.
        Он улыбнулся уголком губ, и на щеке появился слабый след ямочки.
        - Мне нравится тебя так называть, но принцессой - еще больше.
        - Да ладно, - отозвалась я.
        Он опустил подбородок.
        - Это нормально, понимаешь?
        - Что?
        - Все, что ты чувствуешь. И чего не чувствуешь.
        У меня перехватило дыхание и сдавило грудь, и не только от боли. Внутри появилось что-то более легкое, более теплое. То, что он все понимает, некоторым образом доказывало: когда-то он побывал в такой же ситуации, что и я. Не знаю, кто из нас двинулся первым, но мои руки вдруг обвились вокруг него, и он обнял меня так же крепко, как и я его. Я прижалась щекой к его груди под сердцем, а когда он коснулся подбородком моей головы, я облегченно вздохнула. Нежные объятия не исправят мир. Гнев и боль никуда не делись. Но Хоук такой теплый, и его объятия… боги, это как надежда, как обещание, что мне не всегда будет так плохо.
        Мы некоторое время стояли так, затем Хоук отстранился и убрал с моего лица выбившийся локон, отчего по мне пробежала знакомая дрожь.
        - Я зашел не просто так, - сказал он. - С тобой хочет поговорить герцогиня.
        Я заморгала. Итак, время пришло.
        - И ты говоришь об этом только сейчас?
        - Нам нужно было сначала поговорить о более важных вещах.
        - Вряд ли герцогиня с этим бы согласилась.
        На лице у него было написано, что ему все равно.
        - Пора решить, как меня наказать за то, что… за то, что я сделала с лордом, да?
        Хоук нахмурился.
        - Если бы я думал, что тебя позвали для наказания, я бы не повел тебя туда.
        Во мне вспыхнуло удивление: еще одна эмоция, которую я могу испытывать.
        - И куда бы ты меня повел?
        - Куда-нибудь подальше, - ответил он, и я ему поверила. Он бы поступил так, как не стал бы делать никто другой, даже… даже Виктер. - Тебя позвали, потому что пришли вести из столицы.

* * *
        Когда Тони пришла помочь мне с вуалью, казалось странным, что мне нужно носить ее после всего случившегося. И еще более странным казалось то, что замок выглядит точно так же, как до нападения. Весь, за исключением Большого зала. Насколько я могла разглядеть, его забаррикадировали. Бросив быстрый взгляд на комнату, в которой погиб Виктер, я поняла, что дверь заменили.
        Вот и все, что мне нужно знать.
        Герцогиня была в белом, как и я, но если я носила белые одежды Девы, то она надела траур. Она сидела за столом, который раньше принадлежал герцогу, и читала какую-то бумагу. Это не тот стол, что стоит в более приватном кабинете герцога. Если бы мы встретились там, то не знаю, что бы я сделала.
        Я до сих пор не могла поверить в то, каким образом убили герцога. Конечно, оружие было случайным совпадением, но в моей голове крутилось что-то все время ускользающее.
        Когда дверь за нами закрылась, герцогиня подняла голову. Она выглядела… иначе. Дело не в цвете одежды и не в том, что ее волосы убраны назад в простой пучок. Было что-то еще, чего я никак не могла понять. Я прошла мимо скамей. В кабинете находились еще двое - капитан и королевский гвардеец.
        Она окинула меня взглядом. Интересно, она смогла разглядеть, что мои волосы под вуалью распущены?
        - Надеюсь, с тобой все хорошо, - произнесла она и помолчала. - Или, по крайней мере, что тебе лучше, чем когда я видела тебя в прошлый раз.
        - Со мной все хорошо, - ответила я, и это не казалось ни ложью, ни правдой.
        - Отлично. Прошу, садись.
        Она показала на скамью, и я подчинилась.
        Тони села рядом, а Хоук остался стоять слева от меня. Я изо всех сил старалась не думать, что это место Виктера.
        - Многое случилось, пока ты… отдыхала, - начала герцогиня. - Королеву и короля известили о недавних событиях.
        Она похлопала длинным пальцем по бумаге.
        Должно быть, известие отправили в столицу с почтовым голубем, но привезти сюда королевское послание мог только следопыт. Ему пришлось скакать днем и ночью, по пути меняя лошадей. Путешествие на такое расстояние обычно занимает несколько недель.
        - После попытки похищения и нападения во время Ритуала они решили, что тебе небезопасно здесь оставаться, - заявила герцогиня. - Они отзывают тебя обратно в Карсодонию.
        Я предчувствовала, что так и будет. После попытки похищения знала: очень вероятно, что королева вызовет меня в столицу, и понимала, что в таком случае Вознесение состоится раньше ожидаемого. Наверное, поэтому я не удивилась, но это не объясняет отсутствие страха и опасений.
        Я чувствовала только… смирение. Может, еще немного облегчения, потому что я больше не хотела оставаться в замке Тирман и не думала о том, что будет, когда я приеду в столицу. Я даже не думала о том, что опять увижу Йена. Но я знала, что еще чувствую. И это смущало.
        - Прошу прощения, - выпалила я. - Значит, меня не накажут?
        Хоук повернулся ко мне, и даже не глядя я знала: на его лице сейчас такое же выражение, какое было бы у Виктера.
        Герцогиня долго молчала, но наконец ответила:
        - Полагаю, ты говоришь о лорде Мэзине.
        Я кивнула, чувствуя внутри тугой узел.
        Она наклонила набок голову.
        - Думаешь, тебя надо наказать?
        Я начала отвечать так, как сделала бы две недели назад, до нападения, когда я все еще из кожи вон лезла, чтобы быть такой, какой, я начинала верить, мне никогда не суждено стать.
        - Не думаю, что могу ответить на этот вопрос.
        - Почему не можешь? - На лице герцогини отразилось любопытство.
        - Потому что… было кое-что. - Я остановилась на этом, потому что Тони прижала свою ногу к моей. Я набрала побольше воздуха. - Я знаю, что меня следует наказать.
        - Следует, - согласилась герцогиня. - Он был Вознесшимся, одним из самых старых.
        Я почувствовала, как напрягся Хоук, слегка придвинувшись ко мне.
        - Ты рубила его как мясник, - продолжала она. Мне следовало ощутить ужас или отвращение, но не затопившую меня волну удовлетворения. - Однако я уверена, что у тебя были на то причины.
        Я разинула рот.
        Герцогиня откинулась на спинку кресла и взяла перо.
        - Я знала Брана много, много лет, и для меня в его… личности осталось мало тайн. Я надеялась, он лучше понимает, кто ты. Очевидно, я ошибалась.
        Я чуть-чуть наклонилась вперед.
        - Вы…
        - Я бы не стала задавать этот вопрос, - оборвала она, и ее немигающий взгляд встретился с моим. - Тебе не понравится мой ответ, и ты не поймешь. Я не ожидаю от тебя иного. Прими это как надлежащий урок, Пенеллаф. Порой правда ничем не помогает, а только разрушает и портит то, что не уничтожила. Правда не всегда дает освобождение. В это верят только глупцы, которых всю жизнь кормили ложью.
        Взволнованно дыша, я захлопнула рот и откинулась назад. Она знала. Она всегда знала о лорде и герцоге. Может, не в точности о том, что они делали, но знала. Я вцепилась в юбку.
        - Ты Дева, - продолжала герцогиня. - Вот почему тебя не накажут. Считай, что тебе повезло, и больше не говори об этом. - У нее дернулся глаз. - И сделай себе одолжение, не думай больше о них, не трать на это время. Я - не буду.
        Я уставилась на нее. Она разжала пальцы, которые сдавливали перо так, что побелели костяшки. И тут до меня дошло. Если герцог так обращался со мной, то почему я решила, что к жене он относился по-другому? Ведь я никогда не видела, чтобы они как-то выражали любовь друг к другу, даже в рамках холодной натуры Вознесшихся. Я не видела, чтобы они прикасались друг к другу.
        Быть Вознесшейся еще не означает, что с тобой не будут дурно обращаться.
        Я опустила взгляд и кивнула.
        - Когда… когда я отправлюсь в столицу?
        - Завтра утром, - сказала герцогиня. - Ты выедешь с восходом солнца.
        Глава 28
        - Я не брошу здесь Тони, - заявила я. - Ни за что!
        - Она с нами не едет. - Янтарные глаза Хоука яростно вспыхнули. - Прости, но нет.
        Прошло не более получаса после того, как мы покинули кабинет герцогини. Мы спорили в моей комнате, в присутствии зрителей: здесь были Тони и капитан, но мы с Хоуком вели себя так, словно они вообще находились в другом здании.
        Мы препирались уже десять минут.
        - Хорошо, что не ты главный, - подчеркнула я и повернулась к капитану. - Мне нужно…
        - Простите, Дева, но я с вами не еду. - Капитан Янсен шагнул в комнату из дверного проема. - Едет небольшая группа, а Хоук - ваш личный королевский гвардеец. Он возглавляет группу.
        - Как он может возглавлять? - почти прокричала я. - Он совсем недавно мой телохранитель.
        - Но он ваш единственный телохранитель.
        Это утверждение причиняло боль, поэтому я развернулась к Хоуку и поступила совершенно по-детски - сорвалась на него.
        - Ты серьезно думаешь, что я брошу ее здесь? Здесь, где Последователи убивают направо и налево?
        - А ты серьезно ожидаешь, что я выведу ее за Вал?
        Тони шагнула вперед.
        - Если мне можно…
        - Да! - воскликнула я. - Меня же ты выведешь за Вал.
        - Да. Нам выделят для сопровождения лишь нескольких гвардейцев, и все они будут сосредоточены на твоей безопасности. Не ее.
        - Я могу…
        - Знаю, что ты можешь сама себя защитить. Поверь, принцесса, все в этой комнате знают. Но мы едем за Вал. Ты знаешь, по какой дороге мы отправимся? - настойчиво спросил он. - Нам придется ехать через Голые равнины и Кровавый лес.
        Мое волнение усилилось.
        - Знаю.
        - И мы будем путешествовать по землям, густо заселенным Последователями. Это не увеселительная поездка, и я не стану рисковать твоей безопасностью.
        Он сердито смотрел на меня. Тот Хоук, который так крепко и так нежно прижимал меня к себе всего несколько часов назад, исчез, и вместо него…
        Вместо него появился королевский гвардеец, которым Виктер бы гордился. Эту боль не остановить. В этот момент Хоук не был моим другом или… или тем, кем он мне доводился. Сейчас он был королевским гвардейцем, чей долг - охранять мою жизнь и в безопасности доставить меня к королеве и королю.
        Он наклонил голову и встретился со мной взглядом.
        - Если мы возьмем с собой Тони, то с таким же успехом можем отправить ее вперед как приманку для Жаждущих.
        Я изумленно уставилась на него.
        - Это самое абсурдное заявление на свете.
        - Не более абсурдное, чем спорить с половиной твоего лица, - возразил он.
        Я вскинула руки.
        - Это твои трудности, не мои.
        Он смотрел на меня, играя желваками. Затем, издав короткий смешок, повернулся к Тони.
        - Я знаю, ты хочешь поехать с ней. Я понимаю твое желание, но это будет не обычный караван. Не будет десятков охранников, мы не станем останавливаться на хороших постоялых дворах. Мы будем двигаться быстро, и весьма вероятно, что Ритуал окажется не последним разом, когда ты увидишь кровопролитие.
        Я повернулась к Тони, но не успела заговорить, как она сказала:
        - Знаю. Понимаю. - Она шагнула вперед. - Поппи, я ценю твое намерение взять меня с собой, но я не поеду.
        Иной раз и перышко может сбить с ног.
        - Ты… ты не хочешь?
        Она же так мечтала повидать столицу.
        Но если меня здесь не будет, то она сможет распоряжаться своим временем - по крайней мере, большей его частью. Я сжала губы.
        - Я хочу. Очень. - Она остановилась передо мной и взяла меня за руки. - И надеюсь, что ты этому веришь. Но сама идея такой поездки меня пугает.
        Я… я хотела ей верить.
        Она прижала к груди наши соединенные руки.
        - Кроме того, Хоук сказал правду. Так много гвардейцев… погибли. А те, что едут с тобой, не могут сосредотачиваться на мне. Я не умею сражаться. Не умею так, как ты. Я не могу сделать то, что сделала ты.
        Что я сделала? Она имеет в виду мое умение защищать себя или… или то, что я сотворила с лордом?
        - Я не могу ехать, - прошептала она.
        Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она права. И Хоук прав. Безответственно и неразумно брать с собой Тони. И хотя я беспокоилась, что оставляю ее в городе, где начались беспорядки, я спорила, потому что…
        Потому что оставляю здесь все знакомое.
        Столько всего произошло. Так много потерь. И поскольку у меня не осталось душевных сил и места в голове, чтобы волноваться насчет приближающегося Вознесения или того, что боги признают меня недостойной, проблемы завтрашнего дня меня не занимали. Но все продолжало меняться, и Тони… она была последней нитью, связывающей меня с прошлым.
        Что, если я ее больше не увижу?
        Постараюсь об этом не думать. И Тони не позволю. Переведя дыхание, я открыла глаза.
        - Ты права.
        Ее глаза наполнились слезами.
        - Ненавижу, когда я права.
        - Хвала богам, в этой комнате есть хоть кто-то разумный, - пробормотал Хоук.
        Я резко повернулась к нему.
        - Тебя никто не спрашивает.
        Капитан Янсен негромко присвистнул.
        - Что ж, принцесса, до тебя дошло.
        Я выпустила руки Тони и повернулась к нему. Он ухмыльнулся и направился к двери, но остановился.
        - Все же осмелюсь дать совет. Не бери много вещей. И не трудись упаковывать эту проклятую вуаль - ты поедешь без нее.

* * *
        Я стояла рядом с черными стенами Вала, закрыв глаза и подняв голову навстречу прохладному воздуху, целующему мои голые щеки и лоб. Такая мелочь, но прошло уже много лет с тех пор, как солнечные лучи и ветер касались всего моего лица. Кожу приятно пощипывало, и эти мгновения не омрачали даже причины, по которым я сняла вуаль.
        Вуаль делала меня очень явной мишенью во время путешествия в Карсодонию. Лучший способ избежать внимания Последователей и Темного - сделать так, чтобы во мне не распознали Деву. Вот почему наша группа собиралась возле Вала, а на мне был простой темно-коричневый плащ, плотный свитер, моя единственная пара штанов и сапоги. Понятия не имею, что думали при виде меня люди, но за Деву меня точно никто не принял.
        Именно поэтому я попрощалась с Тони в моей комнате. Немногочисленные слуги в коридорах могли узнать в Тони мою компаньонку, и Хоук не исключал того, что среди персонала замка по-прежнему могут быть Последователи.
        Поэтому прощаться с Тони было еще тяжелее. До того, как она присоединится ко мне в столице, может произойти что угодно, а я об этом даже не узнаю, пока мне кто-нибудь не сообщит. Я не в силах буду ничего сделать, и от такой беспомощности мне становилось нехорошо. Остается лишь надеяться, что мы еще увидимся. Буду в это верить.
        Но не молиться.
        До сих пор боги никогда не отвечали на мои молитвы.
        И неправильно просить их о чем-то, когда я… Я больше не могла отрицать того, о чем говорил Виктер.
        Я хочу, чтобы меня признали недостойной.
        Я вздохнула и сосредоточилась на ощущениях от ветра, поднимающего волосы со лба и висков.
        Герцогиня попрощаться не пришла.
        Меня это не удивило. И не уязвило, как случилось бы прежде. Я даже не испытала разочарования и не знала, хорошо это или плохо.
        - Похоже, ты наслаждаешься.
        Я открыла глаза и обернулась на голос Хоука. И почти пожалела о том, что не оставила глаза закрытыми.
        Он стоял возле мощного черного коня и был одет не как гвардеец. Темно-коричневые штаны облегали длинные ноги, подчеркивая силу его тела. Еще на нем была плотная рубаха с длинными рукавами, подходящая для холодной погоды, и подбитый мехом плащ. Его волосы в солнечном свете были черны, как вороново крыло.
        Каким-то образом в обычной одежде он выглядел еще эффектнее.
        И он смотрел на меня, вскинув бровь, а я… ну да, я просто таращилась на него. К моим щекам прилил жар.
        - Мне хорошо.
        - Потому что ветер касается твоего лица? - спросил он, сразу поняв, о чем я.
        Я кивнула.
        - Могу только представить, каково это. - Он скользнул взглядом по моему лицу. - Версия, которую я предпочитаю.
        Я прикусила губу и легонько погладила нос коня.
        - Какой красавец. У него есть имя?
        - Мне сказали, его зовут Сетти.
        - В честь боевого коня Теона? - улыбнулась я. Сетти ткнулся носом в мою ладонь, прося еще ласки. - У него большие копыта.
        - Да, - ответил Хоук. - Полагаю, ездить верхом ты не умеешь.
        Я покачала головой.
        - Не ездила верхом уже… - Я улыбнулась еще шире. - Боги, уже три года. Мы с Тони прокрались в конюшню, и нам удалось взобраться на лошадь, прежде чем пришел Виктер.
        Моя улыбка сникла, я опустила руки и шагнула назад.
        - Так что нет, я не умею ездить верхом.
        - Это будет интригующе. - Он сделал паузу. - И мучительно, поскольку ты поедешь со мной.
        У меня замерло сердце. Я посмотрела на него.
        - Почему интригующе? И мучительно?
        Он изогнул уголок губ, и появилась ямочка.
        - Помимо того, что это позволит лучше за тобой присматривать? Призови свое воображение, принцесса.
        Воображение меня не подвело.
        - Это неподобающе, - заявила я.
        - Да? - Он опустил подбородок. - Ты здесь не Дева. Ты Поппи, без вуали и без всех своих обязательств.
        Я поймала его взгляд. Прилив предвкушения и облегчения дал понять, что под болью и гневом теплятся и другие чувства.
        - А когда приедем в столицу? Я опять стану Девой.
        - Но это будет не сегодня и не завтра. - Он отвернулся к одной из седельных сумок. - У меня есть для тебя кое-что.
        Я ждала, гадая, что это может быть, потому что единственные вещи, которые я смогла взять, были белье и еще два свитера.
        Порывшись в кожаной сумке, Хоук вытащил нечто обмотанное тканью и начал разворачивать.
        Мое сердце остановилось и заколотилось снова, когда я увидела, что у него в руке. Я сразу узнала рукоять цвета слоновой кости и красновато-черное лезвие.
        - Мой кинжал. - К горлу подступил ком. - Я думала… думала, что он пропал.
        - Я нашел его позже той ночью.
        Под кинжалом в свертке лежали ножны.
        - Я не хотел отдавать его тебе, пока беспокоился, что ты сбежишь и пустишь его в ход. Но в поездке он тебе пригодится.
        То, что он позаботился о том, чтобы я могла защитить себя, много для меня значило. Но то, что он нашел кинжал и приберег его для меня…
        - Не знаю, что сказать. - Я прочистила горло. Хоук протянул мне кинжал, и в тот момент, когда мои пальцы сжали рукоятку, я прерывисто выдохнула. - Виктер подарил его мне на шестнадцатилетие. Этот клинок был моим любимым.
        - Прекрасное оружие.
        Ком в горле рассосался, но я смогла только кивнуть, осторожно убирая кинжал в ножны и прикрепляя их на правое бедро. Наконец мне удалось сказать:
        - Спасибо.
        Хоук не ответил. Подняв голову, я увидела, что к нам приближается небольшая группа. Двое незнакомых мужчин ехали верхом, и еще шестеро вели лошадей на поводу.
        Двух гвардейцев я узнала сразу. Я играла с ними в карты в «Красной жемчужине». Филлипс, а второго, кажется, зовут Эйррик. Если они и узнали меня, то ничем этого не выдали, поприветствовав короткими кивками и избегая встречаться со мной взглядами.
        Мои шрамы закололо, но я устояла перед побуждением прикоснуться к ним или повернуться так, чтобы мои сопровождающие их не видели.
        Я удивилась их появлению - они ведь не следопыты. Наверное, для нас не нашлось достаточного числа свободных следопытов, но я была рада видеть Филлипса. Ему не раз доводилось сталкиваться с Жаждущими, и он все еще жив.
        - Команда в сборе, - пробормотал Хоук и уже громче стал представлять сопровождающих.
        Он называл имена, однако большую их часть я пропустила мимо ушей, за исключением двух знакомых. Но одно из имен я вспомнила.
        - Это Киеран. Мы вместе приехали из столицы, и он знает дорогу, по которой мы поедем.
        Это был гвардеец, который стучал в дверь той ночью в «Красной жемчужине». Прямо-таки воссоединение. Наконец мне удалось на него глянуть. На вид он был ровесником Хоука. Темные волосы коротко подстрижены, глаза удивительного светло-голубого цвета, напоминающего зимнее небо, разительно контрастировали с теплым бежевым оттенком кожи, как у Тони.
        - Приятно познакомиться, - произнес Киеран, взбираясь на лошадь.
        - Мне тоже, - пробормотала я.
        В его голосе звучал тот же легкий акцент, что и у Хоука, незнакомый и мелодичный. Черты его лица были угловатыми и очень привлекательными. Киеран посмотрел на Хоука.
        - Если мы надеемся пересечь равнины до ночи, пора отправляться.
        Хоук повернулся ко мне.
        - Готова?
        Я посмотрела на запад, на центр Масадонии. Над Нижним кварталом и цитаделью возвышался замок Тирман - обширное сооружение из камня и стекла, полное прекрасных воспоминаний и преследующих в ночи кошмаров. Где-то там бродит Тони, а герцогиня принимает управление городом. Где-то там мое настоящее превращается в прошлое.
        Я повернулась к Валу. Где-то там ожидает мое будущее.
        Глава 29
        После нескольких часов скачки по Голым равнинам я больше не полагалась на воображение, а наконец поняла, что имел в виду Хоук, когда сказал, что я поеду с ним.
        Между нашими телами почти не осталось пространства. Поначалу так не было. Когда перед нами открылись тяжелые ворота Вала и мы проехали мимо факелов, я, помня о том, что наши сопровождающие знают, кто я, сидела прямо и отчаянно старалась не обращать внимания на руку Хоука вокруг моей талии. Однако темп был изнурительным. Не быстрая скачка, но я не привыкла к верховой езде, и моя поза быстро стала неуклюжей и мучительной. С каждым часом я все больше придвигалась к Хоуку, пока не прислонилась спиной к его груди. Мои бедра прижались к его ногам. В какой-то момент капюшон соскользнул, и я не стала его надевать обратно, отчасти потому, что мне нравилось, как ветер овевает лицо.
        А отчасти - чтобы чувствовать теплое дыхание Хоука на щеке всякий раз, когда он наклонялся что-нибудь сказать.
        Я оказалась права: для Девы все это неподобающе. Или, по крайней мере, Деве не подобает испытывать то, что я чувствовала в его руках.
        Но спустя некоторое время я расслабилась и стала наслаждаться этими ощущениями, зная, что, как только мы приедем к месту назначения, все закончится, независимо от того, насколько Хоук уверен в своих навыках.
        В столице все будет иначе.
        Я смотрела по сторонам на пустынный пейзаж. Когда-то здесь были фермы и постоялые дворы, где можно было передохнуть. А теперь - ничего, кроме бесконечной травы, искривленных деревьев и высокого тростника на руинах сельских домов и таверн.
        Уверена, здесь водятся привидения.
        Жаждущие разорили равнины, осквернили кровью некогда плодородные земли и перебили всех, кто осмеливался пустить корни за пределами Вала.
        И так близко к Кровавому лесу.
        Я следила, не появится ли впереди лес, и изо всех сил старалась не думать о том, как высоко стоит солнце сейчас и где мы окажемся с наступлением ночи.
        Хоук сдвинулся, и каким-то образом его рука опустилась между складками моего плаща. Конь замедлил шаг. У меня во рту пересохло: ладонь Хоука лежала на моем бедре, и хотя нас разделял шерстяной свитер и мои штаны, его прикосновение ощущалось как клеймо.
        - Все хорошо? - спросил он, и его дыхание коснулось моей щеки.
        - Я не чувствую ног, - призналась я.
        - Через пару дней привыкнешь, - усмехнулся он.
        - Чудесно.
        Когда его большой палец погладил мое бедро, я сделала глубокий вдох. И крепче вцепилась в луку седла.
        - Ты наелась?
        Мы на ходу перекусили сыром и орехами, и хотя в это время дня я обычно обедала гораздо плотнее, не уверена, что научусь есть верхом на лошади. Я кивнула. Киеран и Филлипс, ехавшие впереди, тоже замедлились. Время от времени они переговаривались, но издалека я не могла разобрать слов.
        - Мы останавливаемся? - спросила я.
        - Нет.
        Я сдвинула брови.
        - Тогда почему мы замедлились?
        - Дорога для… - Подъехавший к нам слева Эйррик осекся, и я усмехнулась.
        Я знала, что он чуть не назвал меня Девой. За последние пару часов он делал это так часто, что Хоук пригрозил выбить его из седла, если услышит это еще раз. К счастью, сейчас он вовремя спохватился.
        - Дорога становится неровной, и здесь течет ручей, но в зарослях его трудно разглядеть.
        - Это еще не всё, - добавил Хоук. Его большой палец по-прежнему двигался размеренными кругами по шерстяной ткани.
        - Не всё?
        - Видишь Ладди? - Хоук говорил о следопыте, который ехал справа от нас и за все время не проронил ни слова. - Он высматривает крысищ.
        Я скривила губы. Крысищи - это вам не обычные грызуны. По слухам, они размером с кабана - прямо твари из кошмаров.
        - Я думала, они вымерли.
        - Это единственные существа, которых не едят Жаждущие.
        Разве это не говорит о чем-то? Я содрогнулась.
        - Как ты думаешь, сколько их здесь?
        - Не знаю.
        Хоук крепче сжал мою талию, и у меня возникло впечатление, что он точно знает сколько.
        Я глянула на Эйррика.
        Он отвел взгляд.
        - Эйррик, а ты не знаешь, сколько?
        - Ну, я знаю, что когда-то было больше. - Он встревоженно посмотрел на Хоука и сразу уставился перед собой. - Раньше они не были проблемой. По крайней мере, так мне в детстве рассказывал дедушка. Он жил здесь, среди последних поселенцев.
        - Правда?
        Хоук продолжал меня гладить. Эйррик кивнул.
        - Он выращивал кукурузу и помидоры, фасоль и картофель. - Гвардеец слегка улыбнулся. - Рассказывал, что крысищи причиняли лишь мелкие неприятности.
        - Не представляю, что крысы весом почти двести фунтов причиняли лишь мелкие неприятности.
        - Ну, они просто рылись в отбросах и больше сами боялись людей, чем пугали, - объяснил Эйррик. Я не сомневалась, что испугалась бы их вне зависимости от того, трогали ли они людей. - Но когда все переселились, они утратили…
        - Источники пропитания? - закончила я за него.
        Эйррик кивнул, оглядывая горизонт.
        - А теперь они считают едой всё, на что наткнутся.
        - В том числе нас.
        Я искренне надеялась, что у Ладди превосходное зрение и развитое шестое чувство во всем, что касается крысищ.
        - Ты меня интригуешь, - заметил Хоук, пуская Сетти впереди Эйррика.
        - Интриговать - твое любимое слово, - сказала я.
        - Это когда ты рядом.
        Я позволила себе улыбнуться, потому что мне так хотелось и потому что на меня никто не смотрел.
        - Чем же я сейчас интригую?
        - А когда ты не интриговала? Ты не боишься Последователей и Жаждущих, но дрожишь как мокрый котенок при упоминании крысищ.
        - Жаждущие и Последователи не снуют на четырех лапах, и у них нет меха.
        - Что ж, крысищи не снуют. Они бегают так же быстро, как гончая за добычей.
        Я опять содрогнулась.
        - Мне от этого не легче.
        Он рассмеялся.
        - Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось?
        - Не говорить о гигантских крысах-людоедах?
        Хоук стиснул меня, и это ощущение отозвалось теплом в груди.
        - Помимо этого.
        Я фыркнула.
        - Будь добра, открой сумку возле твоей левой ноги. Только осторожнее, держись за луку.
        - Я не собираюсь падать.
        Но я все равно держалась, когда потянулась вперед, чтобы открыть клапан сумки.
        Хоук хмыкнул, но я проигнорировала его, роясь внутри.
        Мои пальцы коснулись чего-то гладкого и кожаного. Нахмурившись, я схватила предмет и вытащила. Увидев красный переплет, я ахнула и засунула книгу обратно в сумку.
        - О боги! - Я вытаращила глаза и уселась прямо.
        Хоук расхохотался, и Киеран оглянулся на нас. Заметил ли он, как я покраснела?
        - Поверить не могу. - Я развернулась назад и на мгновение чуть не утонула в ямочке на правой щеке Хоука. Ямочка на левой тоже начала появляться. Потом я вспомнила, что обнаружила в сумке. - Как ты нашел эту книгу?
        - Как я нашел фривольный дневник леди Уиллы Колинс? У меня свои методы.
        - Как?
        Последний раз я видела дневник, когда прятала его под подушку, а потом произошло столько событий… Мне даже в голову не приходило, что его мог кто-то найти и задать вопросы.
        Много вопросов.
        - Я никому не скажу, - ответил он, и я шлепнула его по руке. - Как неистово.
        Я закатила глаза.
        - Ты разве не собираешься мне почитать?
        - Категорически нет.
        - Может, я тебе потом почитаю.
        Еще хуже.
        - Нет необходимости.
        - Уверена?
        - Абсолютно.
        Он рассмеялся мне в шею, на сей раз негромко и мягко.
        - До какого места ты дошла, принцесса?
        Я сжала губы и вздохнула.
        - Почти до конца.
        - Ты должна мне все рассказать.
        Ну уж это вряд ли. Просто не верится, что он не только нашел эту проклятую книгу, но и уложил в сумку. Из всех вещей, которые можно было взять, он прихватил дневник. Уголки моих губ изогнулись, я невольно улыбнулась, а потом рассмеялась. Его рука опять сжала меня крепче, и я расслабилась, прислонившись к нему.
        Хоук был… интригующим.
        После этого мы ускорили темп, словно гнались за луной. Не нужно смотреть вперед, чтобы понять - мы опаздываем.
        И потом я увидела это.
        При первом проблеске красного я похолодела. Затем перед нами открылся весь пейзаж: багровое море, простирающееся настолько далеко, насколько хватает взгляда.
        Мы добрались до Кровавого леса.
        Лошади несли нас вперед, хотя все мои инстинкты протестующе кричали. Я не могла оторвать глаз от леса, хотя это был вид, который будет много лет преследовать в страшных снах. Я никогда не видела Кровавый лес вблизи, поскольку ехала в Масадонию другим, более длинным путем. Передо мной предстала мешанина красного цвета и еще более темного оттенка, напоминающего запекшуюся кровь. Земля под копытами стала каменистой, что-то трещало и хрустело. Ветки? Я начала опускать взгляд…
        - Нет, - приказал Хоук. - Не смотри вниз.
        Я не смогла остановиться.
        Мне стало дурно. Земля была усеяна выгоревшими на солнце костями. Черепа оленей и более мелких животных. Кроликов? Были и длинные кости, слишком длинные для животных, и…
        Резко втянув воздух, я отвела взгляд.
        - Кости… - Я сглотнула. - Не все они кости животных?
        - Не все.
        Я опустила ладонь на обвивающую мою талию руку и вцепилась в нее.
        - Это кости погибших Жаждущих?
        Если они не кормятся, то чахнут, пока от них не остаются только кости.
        - Некоторые из них.
        По мне пробежала дрожь.
        - Я же сказал не смотреть.
        - Знаю.
        Но я посмотрела.
        И теперь не могла закрыть глаза. Красная листва блестела в заходящем солнце, словно множество листьев были заполнены крохотными лужицами крови. Ужасный и пугающе прекрасный вид.
        Лошади замедлили шаг, и кобыла Эйррика попятилась, мотая головой, но он подстегнул ее. Мы вступили в лес, и мое сердце заколотилось, когда к нам простерлись ветви, а их гладкие листья тихо зашелестели, словно приманивая нас.
        Температура упала, как только мы проехали под первым ветвями: солнце почти не проникало сквозь листву. Я посмотрела вверх, и по моей коже побежали мурашки. Некоторые ветки опускались так низко, что можно было дотянуться до листьев, напоминающих кленовые. Правда, я не стала этого делать.
        Мы молча выстроились в ряд по двое, бок о бок, и двинулись по утоптанной тропе. Все держались настороже. Поскольку под копытами ничего не хрустело, я осмелилась посмотреть вниз.
        - Листьев нет, - сказала я.
        - Что? - тихо спросил Хоук, наклонившись ко мне.
        Я окинула быстрым взглядом темную почву под деревьями.
        - На земле нет листьев. Только трава. Как такое возможно?
        - Это неестественное место, - ответил Филиппс.
        - И это еще мягко сказано, - добавил Эйррик, озираясь.
        Хоук откинулся назад.
        - Скоро нам придется сделать привал. Лошадям нужен отдых.
        Грудь сдавило, и я крепче вцепилась в его руку. Я сознавала, что мои ногти впились в его кожу, но не могла отпустить.
        Я прерывисто выдохнула и увидела облачко пара, вырвавшееся изо рта.
        Мы ехали еще час. Хоук подал сигнал, только когда сквозь деревья стали пробиваться серебристые проблески лунного света. Лошади замедлились до быстрого шага и наконец остановились, тяжело дыша.
        - Похоже, это лучшее место для лагеря.
        У меня возникло странное желание захихикать, хотя ничего забавного в том, что мы собирались делать, не было.
        Мы собирались провести ночь здесь, в Кровавом лесу, где бродят Жаждущие.
        Глава 30
        Я никогда в жизни так не мерзла.
        Холод, идущий от земли, просачивался сквозь походную постель, а тяжелое шерстяное одеяло ничего не могло поделать с ледяным воздухом. Пальцы в перчатках казались ледышками, и дрожь ничуть не помогала согреться.
        В Кровавом лесу градусов на двадцать холоднее, чем за его пределами. Если бы на равнинах пошел дождь, здесь он обернулся бы снегом.
        Последние минут двадцать я изо всех сил старалась уснуть - в бессознательном состоянии я не буду волноваться о том, как бы не превратиться в глыбу льда. Но при каждом шорохе травы и порыве ветра моя рука тянулась к кинжалу, спрятанному под сумкой, что служила подушкой. Холод, страх перед свободно разгуливающими крысищами и угроза нападения Жаждущих не давали сомкнуть глаз. Не знаю, как можно спать в таких условиях. Во время торопливого тихого ужина мне с трудом удалось что-то съесть.
        Четверо гвардейцев спали. Еще четверо караулили в нескольких ярдах от нас, по углам лагеря. Хоук поговорил с одним из них и направился ко мне. Тут же захотелось притвориться, будто я сплю, но я знала, что он распознает обман.
        Хоук опустился передо мной на колени.
        - Тебе холодно.
        - Я в порядке, - пробормотала я, стуча зубами.
        Через мгновение его пальцы без перчатки коснулись моей щеки. Я напряглась.
        - Поправка. Ты замерзла.
        - Я согреюсь. - Я на это надеялась. - В конце концов.
        Он опустил руку между коленей.
        - Поппи, ты не привыкла к такому холоду.
        - А ты?
        - Ты понятия не имеешь, к чему я привык.
        Это правда. Я уставилась на темные очертания его кисти - пальцы невероятно длинные и изящные для таких грубых, мозолистых рук. Такие пальцы больше подошли бы художнику, а не гвардейцу и убийце.
        Хоук встал, и на миг мне показалось, что он отойдет к гвардейцам, стоящим на карауле, но нет.
        Как можно плотнее кутаясь в грубое одеяло, я наблюдала, как он разворачивает одеяло из своей сумки и бросает сумку на землю. Ни слова не говоря, он перешагнул через меня, словно я была всего лишь бревном.
        Не успела я сделать очередной вдох, как Хоук лег рядом со мной.
        Я повернула голову к нему.
        - Что ты делаешь?
        - Стараюсь, чтобы ты не замерзла до смерти. - Он развернул тяжелое меховое одеяло и кинул себе на ноги. - Если замерзнешь, то я очень плохой телохранитель.
        - Я не собираюсь замерзать до смерти.
        Мое сердце лихорадочно заколотилось. Хоук был так близко, что если бы я перевернулась на спину, то коснулась бы его плечом.
        - Ты дрожишь так, что привлечешь всех Жаждущих в радиусе пяти миль.
        Он перевернулся на бок, лицом к моей спине.
        - Ты не можешь спать рядом со мной, - прошипела я.
        - Нет.
        Взяв край одеяла, он накинул его на меня.
        На несколько драгоценных мгновений меня ошеломил вес его руки на моей талии.
        - Тогда как ты это называешь?
        - Я сплю с тобой.
        Я широко распахнула глаза.
        - А есть разница?
        - Огромная.
        Его теплое дыхание коснулось моей щеки, отчего пульс сначала замедлился, а потом участился.
        Я уставилась в темноту, каждой клеточкой тела сосредоточившись на тяжести обнимающей меня руки.
        - Хоук, ты не можешь со мной спать.
        - Я не могу позволить тебе замерзнуть и заболеть. Разводить костер слишком опасно, и если только ты не предпочитаешь, чтобы я позвал кого-нибудь другого спать с тобой, иных вариантов нет.
        - Я не хочу, чтобы со мной спал кто-нибудь другой.
        - Я так и знал. - Его тон был одновременно поддразнивающим и самодовольным.
        К моим щекам прилил жар.
        - Я не хочу, чтобы со мной кто-то спал.
        Он поймал в темноте мой взгляд и заговорил еще тише:
        - Поппи, я знаю, что у тебя бывают кошмары и что они могут быть сильными. Виктер меня предупреждал.
        Скорбь разбила смущение, прежде чем оно толком сформировалось.
        - Предупреждал? - хрипло переспросила я.
        - Да.
        Я зажмурилась от боли. Конечно, Виктер посвятил в это Хоука. Наверное, в первый же вечер после того, как ко мне назначили нового телохранителя. В самой глубине сердца я знала, что Виктер поделился этими сведениями ради моего же блага, а не затем, чтобы подготовить Хоука к тому, что однажды ночью я проснусь от кошмара. Поделился, чтобы возможная реакция Хоука не повергла меня в смущение и не усугубила стресс.
        Виктер был…
        Боги, как я по нему скучаю.
        - Я хочу быть поближе, чтобы вмешаться, если тебе приснится кошмар, - продолжал Хоук, и я открыла глаза. - Если ты закричишь…
        Ему не нужно было заканчивать фразу. Если я закричу, то могу привлечь внимание какого-нибудь Жаждущего.
        - Поэтому, пожалуйста, расслабься и отдыхай. Завтра будет тяжелый день, мы ведь не хотим провести еще одну ночь в Кровавом лесу.
        С моего языка готовы были сорваться сотни возражений, но… я замерзла. И если мне приснится кошмар, то кому-то придется меня разбудить, прежде чем я начну кричать. И жар Хоука… тепло его тела уже просачивалось сквозь одеяло, проникало в мою холодную кожу и кости.
        Кроме того, он всего лишь будет спать рядом со мной. Или спать со мной, как он сказал. Ни то, ни другое не запрещено.
        И разве мы уже не делали такое, что мне следовало прекратить или избежать? По сравнению с ночью в «Красной жемчужине» и прогулкой во время Ритуала сейчас все в высшей степени целомудренно, независимо от того, что теперь я дрожу вовсе не от холода.
        - Спи, Поппи, - сказал Хоук.
        Вздохнув как можно громче и оскорбительнее, я опять прижалась щекой к сумке и поморщилась. Ткань успела основательно остыть, пока я держала голову поднятой. В итоге я устроилась, глядя прямо перед собой на неясные очертания одного из гвардейцев, залитого лунным светом.
        Я закрыла глаза и сразу сосредоточилась на том месте, где мое тело соприкасалось с телом Хоука.
        Его рука обвивала мою талию, но ладонь меня не касалась. Кисть просто свисала передо мной. На удивление… любезно с его стороны. Он прислонился грудью к моей спине, и при каждом его вдохе наши тела соприкасались сильнее.
        Единственными звуками, помимо стука моего сердца - слышит ли его Хоук? - были шум ветра в листве, напоминающий трение сухих костей, и негромкое ржание лошадей.
        Неужели Хоук уже уснул? Если так, то я рассержусь.
        - Это очень неподобающе, - прошептала я.
        Его ответный смешок подействовал на меня таким неправильным - и правильным - образом.
        - Более неподобающе, чем когда ты переоделась в совершенно другую деву в «Красной жемчужине»?
        Я захлопнула рот так быстро и крепко, что удивительно, как не сломала зуб.
        - Или более неподобающе, чем в ночь Ритуала, когда ты позволила мне…
        - Заткнись, - прошипела я.
        - Я еще не закончил. - Его грудь прижалась к моей спине. - А что насчет вылазки на бой с Жаждущими? Или тот дневник?..
        - Я поняла, Хоук. Можешь замолчать?
        - Ты первая начала.
        - На самом деле нет.
        - Что? - У него вырвался негромкий смешок. - Ты сказала, я цитирую: это глубоко, чрезвычайно, неоспоримо…
        - Ты просто учишь наречия? Потому что я этого не говорила.
        Хоук вздохнул.
        - Прости.
        Но в его голосе не было раскаяния, ни капельки.
        - Оказывается, мы теперь делаем вид, что не было ничего из этих неподобающих вещей, - сказал он. - Впрочем, я не удивлен. И вообще, ты чистая, непорочная и нетронутая Дева. Избранная.
        О боги…
        - Которая хранит себя для Вознесшегося мужа. Который, между прочим, не будет чистым, непорочным и нетронутым…
        Я попыталась двинуть его локтем, но забыла, что завернута в одно одеяло и накрыта сверху вторым. Мне удалось лишь раскрыться спереди, навстречу холодному воздуху.
        Хоук рассмеялся.
        - Я тебя ненавижу. - Я принялась обратно укутываться в одеяло.
        - Понимаешь, проблема как раз в этом. Ты не испытываешь ко мне ненависти.
        Я не ответила.
        - Знаешь, что я думаю?
        - Нет. И знать не хочу.
        Он проигнорировал мои слова.
        - Я тебе нравлюсь.
        Я сдвинула брови, уставившись на расчищенную поляну.
        - Достаточно, чтобы вести себя со мной очень неподобающе. - Он помолчал. - Много раз.
        - Боги милостивые, сейчас я бы предпочла замерзнуть до смерти.
        - Ладно. Мы же притворяемся, что ничего не было. Я все время забываю.
        - То, что я не вспоминаю об этом каждые пять минут, еще не значит, будто я притворяюсь, что забыла.
        - Но так забавно вспоминать об этом каждые пять минут.
        Я подтянула край одеяла к подбородку и улыбнулась уголками губ.
        - Я не притворяюсь, что ничего этого не было, - тихо призналась я. - Просто…
        - Этого не должно было быть?
        Я не хотела так говорить. Казалось, что если я это скажу, то пути назад не будет.
        - Просто мне не положено… делать ничего из этого. Ты же знаешь. Я Дева.
        Хоук несколько секунд молчал.
        - А что ты на самом деле об этом думаешь, Поппи?
        После нескольких безуспешных попыток ответить я закрыла глаза и просто сказала правду:
        - Я этого не хотела. Я не хотела, чтобы меня предназначали богам, а потом - если будет это потом, - отдали замуж за кого-то незнакомого, кто, может быть…
        - Может быть что? - Его голос прозвучал тихо, даже ласково.
        Я с усилием сглотнула.
        - Кто, может быть, будет… - Я вздохнула. - Ты знаешь, каковы Вознесшиеся. Красота в глазах смотрящего, а изъяны… они неприемлемы.
        Наконец к моим щекам прилил жар. Слова на вкус отдавали пеплом.
        - Если я в итоге стану Вознесшейся, уверена, что, кого бы королева ни подобрала мне в пару, будет все едино.
        Хоук долго ничего не говорил, и я была так благодарна, что чуть не перекатилась, чтобы его обнять. Никакие его слова не сделали бы сказанное мной менее унизительным.
        - Герцог Тирман был скотиной, - наконец произнес Хоук. - Я рад, что он мертв.
        У меня вырвался сдавленный смешок, достаточно громкий, чтобы расхаживающий невдалеке гвардеец остановился.
        - О боги, я нечаянно.
        - Все хорошо. - Судя по голосу, он веселился.
        Улыбаясь в одеяло, я сказала:
        - Он определенно был скотиной, но… даже если бы у меня не было шрамов, я бы не ждала будущего с радостью. Не понимаю, как это получилось у Йена. Он почти не знал свою жену, и я… я не думаю, что он счастлив. Он никогда о ней не рассказывает, и это печально, потому что наши родители любили друг друга. И ему следовало выбирать пару по любви.
        И мне следует, хоть я и Дева.
        - Я слышал, твоя мать отказалась от Вознесения.
        - Так и есть. Мой отец был первенцем. Богатый, но не избранный. Мама была леди-в-ожидании, когда они познакомились. Это вышло случайно. Его отец - мой дедушка - был приближенным короля Джалары. Однажды он взял с собой в замок моего отца, и там он увидел маму. Считается, что это была любовь с первого взгляда. - Моя улыбка угасла. - Я знаю, это звучит глупо, но я верю в это. Так бывает - по крайней мере, у некоторых.
        - Это не глупо. Любовь с первого взгляда существует.
        Я слегка нахмурилась. Его голос звучал словно издалека. Не могу объяснить почему, но у меня сложилось впечатление, что он тоже влюблялся в кого-то после первой же встречи и одной беседы. Я вспомнила, как он однажды признался, что когда-то был влюблен.
        В груди разгорелся пожар.
        - Так вот зачем ты ходила в «Красную жемчужину»? В поисках любви?
        - Сомневаюсь, что там кто-нибудь ищет любовь.
        - Никогда не знаешь, что там найдешь. - Он помолчал. - А что нашла ты, Поппи?
        Вопрос прозвучал так мягко, почти… обольстительно.
        - Жизнь.
        - Жизнь?
        Я опять закрыла глаза.
        - Я просто хотела пожить в свое удовольствие перед Вознесением. - Перед тем, что произойдет во время Вознесения. - Я столько всего не испытывала. Ты же знаешь. Я шла в «Красную жемчужину» не за чем-то конкретным. Просто хотела что-нибудь испытать…
        - Жизнь, - ответил он. - Я понял.
        - Понял? Правда? - Я сомневалась, что даже Тони понимала.
        - Да. Все вокруг тебя могут делать что хотят, а ты скована архаичными правилами.
        - Ты называешь волю богов архаичной?
        - Это ты сказала, не я.
        Я сморщила нос.
        - Я никогда не понимала, почему так. - Я открыла глаза. - Все оттого, как я родилась.
        - Боги избрали тебя еще до рождения. - Он придвинулся ближе, словно мы и без того не были под одним одеялом, и я ощутила чужое дыхание сзади на шее. - Все потому, что ты - рожденная в покрове богов, защищенная еще в утробе, с рождения закрытая вуалью.
        - Да, - прошептала я, открывая глаза. - Иногда я бы хотела… хотела быть…
        - Кем?
        Кем-то другим. Не Девой. Но одно дело думать об этом и совсем другое - сказать вслух. Я чуть не призналась в этом Виктеру, но тогда я ближе всего подошла к тому, чтобы произнести эти слова.
        Давно пора сменить тему.
        - Неважно. И я плохо сплю. Еще одна причина, почему я пошла в «Жемчужину».
        - Кошмары?
        - Иногда. А порой… в голове полно мыслей. Я что-то прокручиваю снова и снова.
        Дрожь немного уменьшалась.
        - И чем же так занята твоя голова? - спросил Хоук.
        Вопрос застал меня врасплох. Больше никто, за исключением, может быть, Тони, меня об этом не спрашивал. Даже Виктер. Йен бы спросил, если бы был рядом.
        - В последнее время я думала о Вознесении.
        - Представляю, с каким предвкушением ты ждешь встречи с богами.
        Я хрюкнула как поросенок.
        - Вовсе нет. На самом деле я боюсь.
        Я резко втянула воздух, поражаясь тому, как охотно говорю это вслух.
        - Все хорошо, - сказал он, похоже, почуяв мое недоверие. - Я мало что знаю о богах и Вознесении, но я бы тоже боялся встречи с ними.
        - Ты? - с сомнением переспросила я. - Боялся бы?
        - Веришь или нет, но есть вещи, которые меня пугают. В их числе тайна вокруг настоящего ритуала Вознесения. Ты была права тогда в разговоре со жрицей. Этот ритуал так похож на то, что делают Жаждущие, но его совершают для того, чтобы остановить старение, предотвратить болезни на время, которое в глазах смертных представляется вечностью.
        Внутри меня шевельнулась тревога.
        - Это же боги, их Благословение. Они появляются во время Вознесения. Ты меняешься уже от того, что смотришь на них, - объяснила я, но мои слова прозвучали как-то неубедительно.
        - Должно быть, то еще зрелище. - Если я говорила легкомысленно, то его тон был сухим, как Пустоши. - Я удивлен.
        - Чем?
        - Тобой. - Его грудь опять соприкоснулась с моей спиной, когда он сделал глубокий вдох. - Просто ты не такая, как я ожидал.
        Ну конечно, не такая.
        Большинство с радостью бы предвкушали встречу с богами и возможность вознестись. Йен, Тони и все леди и лорды-в-ожидании, но не я и не моя мама, и поэтому мы были другими. Не уникальными. Не особенными. Но… нам обеим было трудно быть теми, кто мы есть, хотя и по совершенно разным причинам.
        Я покачала головой.
        - Мне нужно поспать. Как и тебе.
        - Солнце взойдет скорее, чем мы думаем, но ты не уснешь сразу. Ты напряжена, как тетива лука.
        - Что ж, спать на жесткой, холодной земле в Кровавом лесу, ожидая, когда же мне в горло вцепится Жаждущий или крысище, - это не очень убаюкивает.
        - Жаждущие до тебя не доберутся. Как и крысища.
        - Знаю. У меня кинжал под сумкой.
        - Ну конечно, кинжал.
        Я улыбнулась в темноту.
        - Спорим, я могу сделать так, что ты расслабишься и уснешь, словно на облаке, купаясь в солнце.
        Я опять фыркнула и закатила глаза.
        - Ты во мне сомневаешься?
        - Никто и ничто на свете не сможет такое сделать.
        - Ты столько всего не знаешь.
        Я прищурилась.
        - Может, я правда многое не знаю, но уж это я знаю точно.
        - Ты ошибаешься. И я могу доказать.
        - Ну ладно, - вздохнула я.
        - Я докажу, и когда я это сделаю, то перед тем, как уснуть с улыбкой на лице, ты скажешь, что я был прав.
        - Сомневаюсь, - ответила я, желая, чтобы он на самом деле доказал…
        Рука, висевшая передо мной, внезапно прижалась к верхней части моего живота, напугав меня.
        Я резко повернула назад голову.
        - Что ты делаешь?
        - Расслабляю тебя. - Он опустил голову.
        - Как это меня расслабит?
        - Подожди, я тебе покажу.
        Я хотела было сказать, что не нужно мне ничего показывать, но его ладонь начала медленно двигаться. Я закрыла рот. Каким-то образом он просунул руку под мое одеяло, под плащ и свитер, к тонкой нижней рубашке. Его пальцы описывали круги, сначала маленькие, потом побольше, пока он не опустился ниже пупка, а его большой палец почти касался снизу моих грудей. Он просто гладил меня по животу, но ощущение было новым, и казалось… что это нечто большее. От его руки исходило будоражащее тепло.
        - Не думаю, что меня это расслабит.
        - Расслабит, если ты перестанешь вытягивать шею. - Он вдруг наклонил голову и коснулся губами моей щеки. - Поппи, ляг на спину.
        Я сделала, как он просил, только потому, что его губы были так близко к моим.
        - Когда ты меня слушаешься, мне кажется, что сейчас звезды упадут с неба. - Он тоже опустился, чтобы говорить мне в ухо. - Хотелось бы как-то поймать этот момент.
        - Ну а теперь я хочу опять поднять голову.
        - Почему я не удивлен? - Поглаживания переместились ниже пупка. - Но если ты поднимешься, то не узнаешь, что я затеял. А если я что-то о тебе знаю, так это то, что ты любопытна.
        Под его рукой расцвело ответное тепло и распространилось вниз. Я бросила нервный взгляд на гвардейца.
        - Я… я не думаю, что надо это делать.
        - Что «это»? - Он коснулся пояса моих штанов, и я дернулась. - У меня есть вопрос получше. Поппи, зачем ты приходила в «Красную жемчужину»? Зачем позволяла себя целовать под ивой?
        Я открыла рот, но его губы коснулись моей щеки, похитив все слова.
        - Ты пришла туда пожить в свое удовольствие. Разве не так ты сказала? Ты позволила мне затянуть тебя в пустую комнату, чтобы испытать что-то новое. Позволила целовать себя под ивой, потому что хотела испытать новые ощущения. В этом нет ничего неправильного. Вообще ничего. - Его губы скользнули по моей щеке, вызывая приятную дрожь на коже. - А почему нельзя сегодня?
        Я на мгновение закрыла глаза и сразу открыла, сосредоточившись на гвардейце.
        - Позволь показать тебе немного из того, что ты пропустила, потому что больше не приходила в «Красную жемчужину».
        - Гвардейцы, - прошептала я.
        Меня беспокоили именно они. Не боги. Не правила. Не то, кто я.
        - Никто не видит, что я делаю. - Его рука скользнула дальше, между моих бедер. Я ахнула, когда он обхватил меня снизу ладонью. Ткань штанов больше не казалась плотной. - Но мы знаем, что они там.
        Я едва дышала от вихря ощущений внизу живота и ноющей тяжести в груди.
        - Они понятия не имеют, что происходит. Не знают, что моя рука между ног Девы. - Его голос превратился в горячий шепот. Он подтянул меня назад и прижался ко мне, а с моих губ сорвался еще один вздох. Мой зад угнездился между его бедер. Он издал глубокий, раскатистый звук, от которого меня обдало жаром. - Они понятия не имеют, что я к тебе прикасаюсь.
        Он больше не держал меня ладонью, он прикасался, потирая двумя пальцами шов штанов, прямо посередине. Меня затопило волной влажного жара. Я опустила взгляд, почти ожидая увидеть, что он делает под одеялом.
        Я ничего не увидела в темноте.
        Зато все чувствовала.
        Как он туда добрался? Я не могла понять и не была уверена, что хочу в этом разбираться. Я уже ощутила вкус к тому, что сейчас чувствую, и простое поддразнивание казалось нечестным. И разве не это означает жить полной жизнью? Брать больше, чем глоток здесь и кусочек там. Хотелось выпить залпом и проглотить столько, сколько получится.
        Я хотела чувствовать как можно больше, особенно после того, как долгое время испытывала лишь боль и гнев. Сейчас они оба пропали.
        Я скоро приеду в столицу, и вполне возможно, что мое Вознесение произойдет раньше, чем ожидалось. А если я после него выживу, то не сомневаюсь, что, кем бы я ни стала в итоге, я не испытаю и половины того, что вызывает во мне Хоук, будь то раздражение или гнев, смех или веселое удивление, или вот это… эта всепоглощающая волна острого удовольствия.
        Его пальцы играли со швом, нажимая так, что я ощущала это прикосновение всем телом до самых кончиков пальцев. Каждый участок моего тела обрел повышенную чувствительность.
        И как, по его мнению, это поможет мне заснуть?
        Я сейчас очень даже бодрствовала, пульс стучал, сердце бешено колотилось, а он прикасался и тер так, что мои бедра начали извиваться.
        Он передвинул руку вверх по штанам, и его ладонь коснулась голой кожи в нижней части живота. Длинные пальцы нашли пульсирующую точку и начали совершать медленные, размеренные круги.
        - Держу пари, что ты мягкая, влажная и уже готова. - Его голос прозвучал как низкое рычание над моим ухом. - Мне проверить?
        Я содрогнулась, наполовину боясь, что он проверит.
        И еще наполовину - что не проверит.
        Трение его пальцев, грубая ткань на моей коже… и его слова… О боги, это неприлично, абсолютно греховно, и я не хотела, чтобы это прекратилось.
        - Хочешь? - спросил он, и мои бедра инстинктивно поднялись, ища его прикосновений. Он опять издал тот же звук, это одобрительное рычание, такое дикое и первобытное. - Я могу сделать больше.
        Слегка приоткрыв глаза, я наблюдала за фигурой одного из гвардейцев, патрулирующего северную сторону лагеря. Кожа и все тело горели запретным жаром, а бедра опять начали двигаться. На сей раз это не была неконтролируемая реакция, я целенаправленно покачивала ими в такт медленным, размеренным кругам, которые описывали его пальцы, и с восторгом принимала последовавшее за этим болезненное удовольствие.
        Не следовало такое позволять. Даже в уединенной комнате, а уж тем более не здесь, где кто-нибудь из караульных мог просто оглянуться. Если бы они присмотрелись внимательнее, то поняли бы: что-то происходит. Я почти уверена, что ближайший к нам гвардеец, за которым я наблюдаю, - Киеран. Похоже, он так же бдителен, как и Хоук.
        Это неправильно.
        Но тогда почему же это… кажется таким правильным? Таким хорошим? Я превращалась в существо из жидкости и пульсирующего огня, все благодаря этим двум длинным, изящным пальцам.
        - Поппи, ты чувствуешь, что я делаю?
        Я кивнула.
        - Представь, каково станет, если между моими пальцами и твоей кожей ничего не будет?
        Я содрогнулась.
        - Я бы сделал это. - Его пальцы надавили чуть сильнее, чуть грубее, и мои ноги дернулись. - Я бы проник в тебя, Поппи. Ощутил бы твой вкус. Держу пари, ты сладкая как мед.
        О боги…
        Я прикусила губу и выпустила одеяло. Опустив руку вниз, положила на его предплечье. Он остановился. Он ждал. Я без слов приподняла бедра к его руке, а мои пальцы впились в его кожу. Ноющая боль становилась невыносимой.
        - Да, - выдохнул он. - Тебе этого хочется?
        - Да, - прошептала я, заставляя это слово покинуть мои губы.
        Его пальцы опять начали двигаться, и я чуть не закричала.
        - Я бы пустил в ход другой палец. Ты напряжена, но ты готова к большему.
        Я судорожно дышала, ощущая, как его предплечье сгибается под моей рукой, а мои бедра движутся теми же кругами, что и его пальцы на мне.
        - Я бы просовывал пальцы в тебя и обратно. - Его губы терлись о мою кожу под ухом. - И ты бы скакала на них, как сейчас скачешь на моей руке.
        Именно это я и делала, совершенно бесстыдно. Вцепившись в его предплечье, я качалась на его руке, преследуя это невероятное напряжение, которое все нарастало и крепло.
        - Но мы не будем делать это сегодня. Нельзя. Потому что если хоть часть меня окажется в тебе, я весь буду в тебе, и я хочу слышать каждый звук, который ты издашь.
        Не успела я испытать разочарование, не успела осмыслить его нежные обещания, как он передвинул руку ниже и прижал к самому моему центру, а его большой палец поглаживал пульсирующую часть. В его движениях больше не было ничего медленного. Он точно знал, что делает с этим водоворотом нарастающего напряжения. Хоук передвинулся рядом со мной, вторая его рука каким-то образом оказалась под моими плечами. Он прижал меня к себе спереди, и теперь я двигалась не на его руке, а на нем самом. Покачивания моих бедер стали беспорядочными и резкими. С губ сорвался негромкий низкий стон. Я ощутила себя в ловушке, бесподобно прижатой к его твердому телу. Что-то… что-то происходило. То, на что намекали и обещали его поцелуи и прикосновения. Мое тело внезапно напряглось, как тетива лука, и мои губы приоткрылись за секунду до того, как Хоук прижал ладонь к моему рту, заглушая стон, который я не смогла бы сдержать. Его горячие губы двинулись по моему горлу. Его губы, его зубы. Такие острые…
        Напряжение лопнуло. Я сдалась внезапному и мощному взрыву удовольствия. Это как стоять на краю пропасти и затем упасть. Я падала, содрогаясь раз за разом, и продолжала падать, пока его рука между моих бедер замедлялась и затем остановилась. Не знаю, сколько прошло времени, я не поняла, когда Хоук убрал пальцы с моих бедер, а руку с моего рта. Мое сердце только начало успокаиваться, когда я осознала, что он приложил ладонь к моему животу, а другой рукой обвивает мои плечи, прижимая к себе мое обмякшее тело.
        Надо что-то сказать… но что? Благодарность казалась неподобающей. И вообще нечестно, что он дал мне это, а я ему - ничего в таком роде. Наверное, нужно проверить, не заметил ли Киеран или еще кто-то из гвардейцев, что делал Хоук - что мы делали под одеялами, но у меня закрывались глаза. Я не могла вымолвить ни слова.
        - Знаю, ты в этом не признаешься. - Голос Хоука был тихим и невнятным. - Но мы оба всегда будем знать, что я был прав.
        Мои губы изогнулись в сонной улыбке.
        Он был прав.
        Опять.
        Глава 31
        Проснувшись на рассвете, я поверить не могла, как крепко и глубоко я спала. Как будто лежала не на жесткой земле, а в самой мягкой постели.
        Сомневаюсь, что я проснулась бы сама, если бы не приглушенная беседа поблизости.
        - Мы проехали больше, чем я предполагал, - негромко говорил Хоук. - Нужно добраться до Триречья до наступления ночи.
        - Мы не можем там останавливаться, - ответили ему, и я узнала голос Киерана. - Ты это знаешь.
        В Триречье орудовали Последователи, так что его слова звучат разумно. Я открыла глаза и в рассветных сумерках увидела гвардейцев в нескольких шагах от меня. Я вспыхнула, подняв взгляд на Хоука. Его лица я не могла разглядеть, но сразу подумала о том, чем мы занимались.
        - Знаю. - Хоук стоял, скрестив руки. - Если сделаем привал на полпути в Триречье, то можем скакать всю ночь и к утру приехать в Новую Гавань.
        - Ты к этому готов? - спросил Киеран, и я сдвинула брови.
        - А почему бы нет?
        - Думаешь, я не замечаю, что происходит?
        Мое сердце заколотилось, а в воображении сразу возник образ Киерана, патрулирующего лагерь, пока Хоук шептал мне на ухо такие непристойные, бесстыдные слова. Неужели Киеран нас видел?
        О боги! Кожу закололо и обдало жаром, но под смущением я, к своему удивлению, не обнаружила ни капли сожаления. Я бы не отдала ни секунды из того, что испытала.
        Хоук не ответил, и я мгновенно подумала о самом худшем. Он жалеет? То, чем мы занимались, запрещено не только мне. Я не знаю всех правил, установленных для королевских гвардейцев, но вполне уверена, что капитан не стал бы закрывать глаза на то, чем занимались мы с Хоуком.
        Но Хоук должен был знать, что так нельзя.
        Как и я. Но тем не менее я согласилась на это.
        - Помни о своем задании, - сказал Киеран.
        Хоук опять не ответил, и он повторил:
        - Помни о своем задании.
        - Не забываю ни на секунду, - голос Хоука был суров. - Ни на секунду.
        - Это хорошо.
        Хоук начал поворачиваться ко мне, и я закрыла глаза, не желая, чтобы они догадались, что я слышала их разговор. Я почувствовала, что он остановился надо мной, а через мгновение его пальцы коснулись моей щеки.
        Я открыла глаза и уставилась на него, не зная, что сказать. Мысли разбегались. Он провел большим пальцем по моей щеке, а потом над нижней губой, отчего по телу пронеслась знакомая волна дрожи.
        - Доброе утро, принцесса.
        - Доброе, - прошептала я.
        - Ты хорошо спала.
        - Да.
        - Я же говорил.
        Я широко улыбнулась, несмотря на подслушанный разговор и на то, что мои щеки запылали.
        - Ты был прав.
        - Я всегда прав.
        - Сомневаюсь.
        - Доказать тебе еще раз? - поинтересовался он.
        Мое тело пробудилось и всецело приветствовало эту идею, но разум тоже работал.
        - Не думаю, что в этом будет необходимость.
        - Жаль, - проговорил он. - Нам пора выезжать.
        - Хорошо. - Я села и поморщилась, разминая затекшие суставы. - Мне нужна пара минут.
        Когда я выпуталась из одеял, Хоук взял меня за руку и помог подняться, а потом поправил на мне одежду. Он задержал ладони на моих бедрах таким знакомым интимным жестом, что у меня дрогнуло сердце. Я подняла голову и даже в полумраке Кровавого леса почувствовала себя в ловушке его пристального взгляда.
        - Спасибо за прошлую ночь, - произнес он, так тихо, что слышала только я.
        Я удивилась.
        - Разве не я должна тебя благодарить?
        - Мое самолюбие уже польщено тем, что ты так считаешь. - Он переплел пальцы с моими. - Не нужно. Ты доверилась мне прошлой ночью, но, что важнее, мы вместе разделили риск.
        В самом деле.
        Он шагнул ко мне ближе, и я ощутила аромат хвои и темных специй.
        - И для меня честь, что ты пошла на этот риск со мной, Поппи. Поэтому спасибо тебе.
        Во мне поднялась сладостная волна, но в его голосе звучало странное напряжение. Мы держались за руки, и я отпустила чутье - после ночи Ритуала я этого еще ни разу не делала.
        Я ощутила уже знакомую бритвенно-острую печаль, угнездившуюся у него глубоко внутри, но было еще кое-что. Не сожаление, а что-то со вкусом лимона. Я сосредоточилась, пока его эмоции не стали моими, а я смогла пропустить их через себя и понять, что чувствую. Смятение. Вот что это было. Смятение и внутренняя борьба, что неудивительно. Я и сама чувствовала нечто схожее.
        - Ты в порядке? - спросил Хоук.
        Разорвав связь, я кивнула и отпустила его руку.
        - Мне нужно собраться.
        Чувствуя на себе его взгляд, я шагнула в сторону и подняла голову. Сквозь густую листву пробивался слабый серый свет.
        Киеран все это время смотрел на нас, и стиснутая челюсть говорила о том, что он недоволен.
        Киеран выглядел обеспокоенным.

* * *
        Моя тревога о том, что разговор с Киераном изменит поведение Хоука, растаяла, даже не оформившись. Охватившее меня облегчение должно было послужить предостережением, что ситуация… ну, она обостряется.
        Она уже обострилась.
        Мне не следовало успокаиваться. Скорее наоборот: нам обоим нужно очень настойчиво напомнить о нашем долге. Но я не просто успокоилась, я испытывала восторг и надежду.
        Но на что мне надеяться? Для нас нет будущего. Сейчас я могу быть Поппи, но я по-прежнему Дева, и даже если во время Вознесения меня признают недостойной, это не означает, что для нас с Хоуком все закончится хорошо. Меня, скорее всего, ждет изгнание, и я не думаю, что вместе со мной накажут еще кого-то.
        Вряд ли то, кем мы с Хоуком были и что значили друг для друга, может вырасти во что-то такое, ради чего он отправится в изгнание вместе со мной. Это глупо. Это…
        Это было бы как та великая любовь, которую мама испытывала к моему отцу.
        В любом случае прошлая ночь казалась сном. Я могла описать ее только так. И я не позволю всяким «что, если» и последствиям уничтожить воспоминание и то, что эта ночь значила для меня. Я перейду этот мост, когда настанет время.
        А пока я могла только следить за тем, чтобы не свалиться с Сетти.
        Щеки пощипывал ледяной ветер. Мы ехали по Кровавому лесу, красные кленовые листья и серо-багровая кора превращались в размытые полосы.
        Мы забрались в самое сердце леса, где деревья стояли не так тесно и между ними проникало больше света. Но солнце все равно не грело. Чем дальше мы ехали, тем холоднее становилось, а деревья казались еще более странными.
        Стволы и ветви изгибались, спиралями закручиваясь вверх, сучья переплетались. Это не могло быть из-за ветра. Все деревья стояли прямо, а кора… она казалась мокрой, словно истекала соком.
        Я была права, предположив, что если пойдет дождь, то здесь он превратится в снег. Через пару часов пути начался снегопад, и роскошная ярко-зеленая трава по обе стороны протоптанной тропы начала покрываться белым одеялом. Я натянула рукавицы, но, кажется, мои пальцы с ночи так и не оттаяли. Накинула капюшон, но он только немного защищал лицо, и я понятия не имела, долго ли еще нам ехать. Лес казался бесконечным.
        Из земли начали выбиваться корявые толстые корни, словно пытаясь отвоевать обратно клочок земли, которым пользовались живые. Мы поехали медленнее.
        Лошади осторожно пробирались между препятствиями. Я отпустила луку седла и посмотрела вниз, восхищаясь силой корней. Мое внимание привлекло что-то на земле. Я глянула направо, мимо лошади Эйррика, и заметила под деревом груду камней, уложенных так аккуратно, что вряд ли это получилось естественным образом. В паре футов дальше виднелась еще одна куча камней, На сей раз в ней просматривался определенный узор.
        Слева от тропы я заметила еще один безупречный круг из камней. Таких кругов оказалось много, в центре некоторых лежал камень, другие были пусты, а в некоторых камни размещались в виде стрелы, пронзающей круг.
        Как на королевском гербе.
        Меня кольнула тревога. Камни не могли образовать такие узоры сами по себе. Я повернулась в седле, чтобы указать на это Хоуку…
        Вдруг одна из лошадей попятилась, чуть не выкинув Киерана из седла. Он вцепился в поводья и успокаивающе погладил лошадь по шее.
        Мы все остановились.
        - Что такое? - спросил Ной, следопыт, ехавший впереди.
        Филлипс поднял палец, призывая к тишине. Затаив дыхание, я огляделась. Ничего не услышала и не увидела, но почувствовала, как напряглись мышцы Сетти. Он начал гарцевать и пятиться. Я положила руку ему на шею, стараясь успокоить, а Хоук натянул поводья. Остальные лошади тоже занервничали.
        Хоук молча похлопал по месту, где находился мой кинжал, и я кивнула. Просунув руку под плащ, достала клинок из ножен и принялась внимательно осматривать деревья…
        Он возник из ниоткуда. Черно-красный ком взвился в воздух и врезался в бок Ноя. Его испуганная лошадь поднялась на дыбы, и Ной упал, сильно ударившись о землю. Существо мгновенно оказалось сверху него, пытаясь вцепиться в лицо острыми зубами, а человек отбивался.
        Это был крысище.
        Мне удалось сдержать крик, поднявшийся к горлу. Существо было огромным, больше кабана. Изогнутый хребет порос лоснящимся гладким мехом. Уши торчком, морда длиной с половину моей руки. Пытаясь добраться до следопыта, оно гребло когтями землю, вырывая пучки травы.
        Филлипс повернулся в седле, натягивая лук. Он выпустил стрелу, и та, просвистев в воздухе, вонзилась в загривок зверя. Крысище завизжал, катаясь и лягаясь в попытке избавиться от стрелы.
        Ной поднялся на ноги и вытащил короткий меч. В солнечных лучах блеснул кровокамень. Следопыт обрушил меч на зверя, и тот затих.
        - Боги, - прокряхтел он, вытирая брызги крови со лба, и повернулся к Киерану, который еще держал лук с натянутой стрелой. - Спасибо, дружище.
        - Не за что.
        - Если есть один, значит, поблизости целая стая, - заявил Хоук. - Нам нужно…
        Лес со всех сторон словно ожил. Листва зашумела громче, особенно справа.
        Я дернулась назад, врезавшись в Хоука. Стая в самом деле появилась. Ной с проклятьями бросился к низкой ветви и запрыгнул на нее. Грызуны выскочили из кустов и помчались между деревьями.
        Они не нападали.
        Они бежали мимо нас, проскакивая между возбужденными лошадьми. Их были десятки, они с галдежом и визгом перепрыгивали через корни и исчезали в зарослях под деревьями.
        Это зрелище ничуть не успокаивало. Если они бегут, то потому, что спасаются от чего-то.
        Глянув на землю, я увидела щупальца тумана. Волосы встали дыбом. Это внезапный запах…
        Воняло смертью.
        - Нужно убираться. - Киеран заметил то же, что и я, - Немедленно.
        Ной спрыгнул на землю, и его ступни исчезли в быстро сгущающемся тумане. У меня сердце подскочило к горлу. Наклонившись вперед, я вцепилась в луку седла и почувствовала, как напрягся подо мной Сетти. Ной подбежал к своей лошади и одной рукой схватил поводья, а другой занес меч.
        Выскочивший из-за деревьев Жаждущий в развевающихся лохмотьях был так же быстр, как стрела, поразившая крысище. Он схватил Ноя, погружая ему в грудь когтистые пальцы, и вцепился зубами в шею следопыта. Ной закричал, заваливаясь назад и роняя меч. Хлынула алая кровь, заливая его грудь, а лошадь бросилась бежать мимо гвардейцев, возглавляющих нашу группу.
        Раздался вой, от которого у меня заледенела кровь, а желудок сжался. Первому вою вторили другие голоса…
        Хоук выругался, а Ладди развернул лошадь и пронзил копьем из кровокамня голову Жаждущего, который убил Ноя.
        - Убежать не получится. - Ладди поднял копье наконечником вверх. - Не на этих корнях.
        Мое сердце бешено колотилось. Я поняла, о чем он. Удача нам изменила: туман уже достигал колен.
        - Ты знаешь, что делать, - сказал Хоук. - Делай.
        Я коротко кивнула, а он спрыгнул на землю, покрытую перекрученными корнями. Я соскользнула с коня и шагнула чуть дальше на ровное место. Я оглянулась: остальные сделали то же самое. Эйррик заметил у меня в руках кинжал и поднял брови.
        - Я умею им пользоваться, - заверила я.
        Он ухмыльнулся как мальчишка.
        - Почему-то я не удивлен.
        - Вот они. - Киеран поднял меч.
        Он оказался прав.
        Они хлынули из-за деревьев: масса дряблой серой плоти и полусгнившей одежды. Некогда паниковать. Жаждущие невероятно быстры, хотя состоят практически из кожи и костей.
        - Не давайте им добраться до лошадей, - крикнул один из гвардейцев в тот момент, когда Хоук шагнул вперед, вгоняя меч в грудь твари.
        Я подобралась, не видя ничего, кроме окровавленных клыков, и затем один Жаждущий пошел прямо на меня. Бросившись вперед, я врезала ему кулаком в плечо, ощутив, как кожа и кости словно проваливаются под моей рукой, и вонзила кинжал ему в грудь. Когда я выдернула клинок, брызнула гнилая кровь. Жаждущий упал, а я крутанулась и схватила за изорванную рубаху другого, нацелившегося на Сетти. Всадила кинжал в основание черепа и, поморщившись, вытащила.
        Я подняла голову и наткнулась на взгляд Хоука. Он натянуто улыбнулся, слабо обозначилась ямочка.
        - Никогда не думал, что сочту сексуальным то, как расправляются с Жаждущими. - Он крутанулся и снес голову ближайшей к нему твари. - Но смотреть, как ты с ними сражаешься, очень возбуждающе.
        - Как непристойно, - пробормотала я, отпуская Жаждущего.
        Я повернулась и отскочила от следующего. Он схватил мой плащ, а я ударила Жаждущего кинжалом в грудь. Он упал, чуть не повалив и меня тоже.
        Мой кинжал разил без промаха, но, к сожалению, в таком бою требовался близкий контакт. Я быстро осмотрелась. Киеран с мечами в обеих руках двигался с грацией танцора, укладывая одного Жаждущего за другим. Ладди превосходно управлялся с копьем, а Филлипс с луком. Эйррик стоял недалеко от меня. Туман уже поднялся до бедер.
        Ко мне с воем бросился очередной Жаждущий. Крепче сжав рукоять из кости вольвена, я подождала, пока он приблизится, и затем метнулась влево, вгоняя лезвие из кровокамня ему под подбородок. Резко втянув воздух, отошла назад, стараясь успокоить желудок. Эта вонь…
        - Принцесса, вот оружие получше.
        Хоук подобрал с земли меч Ноя и бросил мне. Я поймала.
        - Спасибо.
        Убрав кинжал в ножны, я развернулась и рассекла шею очередного Жаждущего.
        Я любила кинжал, но легкий меч с лезвием из кровокамня в такой ситуации полезнее. Теперь я могу держаться чуть дальше от противника. Я поразила очередного Жаждущего. Сердце колотилось в груди. Я наткнулась ногой на что-то сзади и дернулась вправо, опуская ногу и целясь в грудь Жаждущего. Поскользнулась на корнях, и удар оказался неудачным: я промахнулась мимо сердца. Выдернула меч и, переступив, чтобы стоять тверже, нацелилась в шею твари.
        Я забыла о корнях.
        Нога соскользнула, я споткнулась и отчаянно пыталась удержать равновесие, но все равно упала, и что-то врезалось в меня, сбив с корней. Эйррик. Он перехватил Жаждущего, и они вместе исчезли в тумане.
        Я с головой погрузилась в туман и не видела ничего, кроме белой пелены. Меня охватила паника. Свободная рука ударилась о землю, которая оказалась слишком скользкой. Я словно переместилась на много лет назад, в ту ночь, когда была маленькой и напуганной, когда отчаянно цеплялась за руку матери, а она выскальзывала…
        В голове раздался голос Виктера. Предупреждение, которое он дал мне в самом начале обучения.
        «Никогда не поддавайся панике. Иначе ты погибла».
        Он был прав. Страх может усиливать восприятие, но паника замедляет все реакции.
        Я не ребенок.
        Я больше не маленькая и беспомощная.
        Я умею давать отпор, умею защищаться.
        Я с криком вырвалась из пут воспоминаний и вскочила на ноги в момент, когда ко мне приблизился безволосый Жаждущий. Я пырнула его мечом в сердце. Он лишь заскулил, когда его бездушные глаза встретились с моими, и с содроганием упал навзничь. Я развернулась в поисках Эйррика и заметила, что туман становится ниже и редеет. Хороший знак. Я двинулась вперед. Стало видно, как раненый Жаждущий ползет к одной из лошадей. Я опустила ногу ему на спину, и он с воем припал к земле. Я ударила его мечом, и он затих.
        Туман уже почти рассеялся.
        Хоук проткнул грудь последнего Жаждущего. Тяжело дыша, я осматривалась, оценивая наши потери. Не считая Хоука, на ногах стояли только пять гвардейцев. Киеран и Ладди склонились над следопытом, который был точно мертв. А Ной умер в тот момент, когда Жаждущий вонзил зубы ему в шею.
        Я повернулась дальше и нашла взглядом Филлипса. Он стоял на коленях перед…
        Эйррик.
        Нет.
        Он лежал на спине. И он сам, и Филлипс прижимали руки к его животу. На фоне бледной кожи каштановые волосы Эйррика казались гораздо темнее, и… и так много крови. Я опустила меч и направилась к ним, перешагивая через тела Жаждущих.
        - Она… с ней все в порядке? - Эйррик смотрел на Филлипса, из уголков его рта текла кровь.
        Филлипс глянул на меня. Его коричневая кожа посерела, глаза были печальны. Он кивнул.
        - Более чем.
        - Хорошо. - Он испустил свистящий вздох. - Это… хорошо.
        С болью в сердце я опустилась на колени и положила меч.
        - Ты меня спас.
        Он перевел взгляд на меня и выдавил слабый смешок вместе с кровью.
        - Не думаю, что… тебя… нужно было спасать.
        - Было нужно. - Я посмотрела на его живот. Когти Жаждущего оставили глубокие раны - слишком глубокие, и внутренности вываливались. Я подавила содрогание. - Ты подоспел вовремя, Эйррик. Ты меня спас.
        Подошел Хоук и тоже опустился на колени рядом с Филлипсом. Поймав мой взгляд, он слегка покачал головой. Как будто мне нужно это говорить. С такой раной не выжить, и она, должно быть, очень болезненная. Мне не нужно применять дар, чтобы это понять, но я отпустила чутье и вздрогнула от дикой муки, пульсирующей через связь.
        Сосредоточившись на Эйррике, я взяла его руку обеими своими. Я не могу его спасти, но могу сделать то, что не получилось с Виктером. Я могу помочь Эйррику, облегчить его страдания. Делать это запрещено, а при свидетелях и вовсе неразумно, но мне все равно. Я не стану сидеть и бездействовать, зная, что могу помочь.
        Поэтому я вспомнила пляжи и то, как Хоук заставлял меня смеяться, заставлял чувствовать себя живой. И послала тепло и счастье Эйррику через нашу связь.
        Я знала, в какой момент он получил эти ощущения. Его лицо расслабилось, а тело прекратило дрожать.
        Эйррик посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он казался ужасно юным.
        - Мне… больше не больно.
        - Нет?
        Я заставила себя улыбнуться, держа связь открытой и омывая его волнами света и тепла. Я не хотела, чтобы проскользнул хотя бы намек на боль.
        - Нет. - На его лице появилось благоговейное выражение. - Знаю, что я не в порядке, но… но я чувствую себя хорошо.
        - Рада это слышать.
        Он смотрел на меня, и я знала, что Филлипс и Хоук за нами наблюдают. Даже не глядя на них, знала: они поняли, что внезапное облегчение не имеет ничего общего с приближением смерти. С такой раной никто не умирает мирно.
        - Я тебя узнал, - произнес Эйррик. Его грудь тяжело вздымалась и медленно опускалась, изо рта опять текла кровь. - Не думаю… что мне следовало говорить, но мы встречались. Мы играли в карты.
        Я удивилась и улыбнулась по-настоящему.
        - Да, играли. Как ты узнал?
        - Это… твои глаза. - Его грудь опустилась и совсем не сразу поднялась опять. - Ты проигрывала.
        - Да. - Я наклонилась, не пуская боль. - Обычно я лучше играю. Меня учил брат. Но мне все время выпадали плохие карты.
        Он опять рассмеялся, на этот раз еще слабее.
        - Да… плохие карты. Спасибо… - Он посмотрел куда-то поверх моего плеча. Он видел что-то за моей спиной, за нами всеми. И это было приятное зрелище. Губы Эйррика задрожали, и он улыбнулся. - Мама?
        Его грудь больше не двигалась. Она поднялась, но не опустилась. Эйррик отошел. Губы по-прежнему изгибались в улыбке, а глаза подернулись пеленой, но блестели. Не знаю, видел ли он мать, видел ли вообще что-то, но надеюсь на это. Я желала, чтобы его встретила мать, а не бог Рейн. Приятно думать, что умирающих приветствуют близкие. Хотелось бы верить, что Виктера ждали жена и их ребенок.
        Я медленно опустила руку Эйррика, уложила на его грудь. Подняла голову. Филлипс и Хоук изумленно смотрели на меня.
        - Ты с ним что-то сделала, - заявил Хоук, изучая меня взглядом.
        Я не ответила.
        Да и не нужно было. Филлипс сказал за меня:
        - Так это правда. Те слухи. Я слышал, но не верил. Боги! У тебя дар касания.
        Глава 32
        Мы мчались, не сбавляя скорости. У нас стало на три гвардейца меньше, чем когда мы выехали из Масадонии. Через пару часов нам встретилась лошадь Ноя - она пощипывала траву. Ее привязали к кобыле Ладди и поскакали дальше.
        Мы всего на несколько часов остановились за стенами Триречья, чтобы дать отдых лошадям, и потом ехали всю ночь. Мое сердце устало колотилось, ноги онемели и ныли, и я волновалась.
        Когда к нам присоединились остальные гвардейцы, Филлипс не стал говорить о том, что я сделала, но постоянно украдкой бросал на меня взгляды. Он смотрел так, словно не был уверен в том, что я настоящая. Такие же взгляды кидали на меня слуги, когда я показывалась им в вуали.
        Я чувствовала себя неуютно, но это ничто по сравнению с тем, как отреагировал на мой дар Хоук.
        Он уставился на меня поверх тела Эйррика так, словно я была головоломкой, в которой потерялись все крайние кусочки. Ясно, что он удивлен, и я его не винила. Конечно, у него возникли вопросы. Когда мы остановились возле Триречья, я попыталась поговорить с ним о том, что сделала, но он только покачал головой, сказал «позже» и заявил, что мне нужно отдохнуть. Разумеется, я противилась, но все закончилось тем, что он то ли притворился, что спит рядом со мной, то ли правда уснул.
        Не знаю, был ли он рассержен, встревожен или… сбит с толку оттого, что я ему не сказала о своем даре, но я не жалела, что применила его, чтобы облегчить смерть Эйррика. Мы с Хоуком поговорим, и это «позже» может наступить раньше, чем он хочет. Меня так и подмывало использовать дар и проверить, что он чувствует. Но мне удалось сдержаться. Не буду жульничать, пусть лучше сам скажет.
        Потому что сейчас считывать его эмоции было бы жульничеством.
        К тому времени, как мы добрались до Нового Пристанища, уже близился вечер. Мы почти без проблем миновали небольшой Вал. Хоук просто сошел с коня и поговорил с одним из гвардейцев, а потом опять уселся на Сетти позади меня, и мы двинулись по мощеной улице.
        Киеран занял место Эйррика и ехал рядом с нами по сонному городку, окруженному дремучим лесом. Мы миновали лавки, закрытые ставнями на ночь, и вступили в жилой район. Дома здесь были маленькими, как в Нижнем квартале, но вовсе не ютились друг на друге. Кроме того, они в гораздо лучшем состоянии. Очевидно, торговый городок процветал, а местные Вознесшиеся справлялись лучше, чем Тирманы.
        Мы проехали примерно квартал, когда дверь одного из домов открылась и вышел пожилой мужчина с коричневой кожей. Он ничего не сказал, только кивнул Киерану и Хоуку. Из-за его спины выскочил мальчишка и бросился к соседнему дому. Он постучал в дверь, и ставни открылись. Ехавший впереди Филлипс потянулся к мечу, но из окна высунул голову еще один мальчишка.
        - Мой папа…
        Он замолчал и вытаращился на наш маленький караван. Восторженно завопив и оскалившись в широкой улыбке, он исчез в доме и что-то крикнул отцу.
        Мальчишка из первого дома побежал дальше и позвал еще одного ребенка, на этот раз девочку с волосами еще рыжее моих. Когда она нас увидела, глаза у нее сделались как блюдца.
        На другой стороне улицы тоже открылась дверь, и на сей раз вышла женщина средних лет с малышом на бедре. Она заулыбалась, а малыш помахал. Я неуклюже помахала в ответ и заметила, что первый мальчишка уже собрал целую команду. Теперь по обочине перед нами бежала группа детей, открывалось все больше дверей, и жители Нового Пристанища выходили на крылечки поглазеть. Нас никто не окликал. Некоторые махали. Другие улыбались. Лишь немногие недовольно кривили губы.
        Я откинулась назад и прошептала:
        - Все это немного странно.
        - Не думаю, что у них часто бывают гости, - ответил Хоук, сжимая мою талию, и глупое сердце в ответ слегка подскочило в груди.
        - У них сегодня волнующий день, - сухо заметил Киеран.
        - В самом деле? - пробормотал Хоук.
        - Они ведут себя так, словно среди нас есть особы королевской крови.
        Он фыркнул.
        - Тогда у них и в самом деле нечасто бывают гости.
        Киеран наградил его долгим взглядом искоса, но Хоук, похоже, расслабился, и я приняла это за добрый знак.
        - Ты бывал здесь раньше? - поинтересовалась я.
        - Только недолго.
        Я глянула на Киерана.
        - А ты?
        - Проездом раз или два.
        Я вскинула бровь, но тут впереди показалась крепость Пристанища. Расположенная вблизи леса, она не была обнесена еще одной стеной, как замок Тирман, но к тому же имела гораздо более скромные размеры. Высотой всего в два этажа, это сооружение из зеленовато-серого камня выглядело словно постройка из другой эпохи.
        Но это вряд ли.
        Мы двинулись по двору к конюшням. Что-то холодное коснулось кончика моего носа. Я посмотрела вверх. С неба срывались снежинки. Мы проехали в открытые ворота, из которых пахло лошадьми и сеном. Нам кивнули несколько гвардейцев в черном.
        Я прерывисто выдохнула и на мгновение закрыла глаза. Путешествие через королевство еще и близко не завершено, но, по крайней мере, эту ночь мы проведем в постелях, в четырех стенах и под крышей.
        В условиях, которые я перестала воспринимать как должное.
        Хоук спрыгнул на землю и, повернувшись ко мне, поднял руки и пошевелил пальцами. Я выгнула бровь и соскользнула с другого бока коня.
        Хоук вздохнул.
        Усмехаясь, я погладила шею Сетти. Надеюсь, он набьет брюхо отборным сеном и отдохнет. Он это заслужил.
        Перекинув через плечо седельную сумку, Хоук подошел ко мне.
        - Держись поближе.
        - Разумеется.
        Он стрельнул в меня взглядом, говорящим, что он не доверяет моему быстрому согласию. Как только к нам присоединились остальные, мы покинули конюшню. Снег немного усилился и уже припорошил землю. Я плотнее закуталась в плащ.
        Главный вход открылся, и вышел еще один гвардеец - высокий блондин с блеклыми голубыми глазами.
        Киеран приветствовал его рукопожатием.
        - Рад встрече, - сказал гвардеец. Он скользнул взглядом по Хоуку и потом по мне. На несколько секунд задержав внимание на левой стороне моего лица, опять повернулся к Киерану. - Рад встрече с вами всеми.
        - Я тоже, Делано, - ответил Киеран, а Хоук положил руку мне на поясницу. - Давно не виделись.
        - Не так уж давно, - прогремел голос из крепости.
        Я повернулась к освещенному фонарями пространству. Из большой двустворчатой двери к нам шел высокий темноволосый и широкоплечий мужчина с бородой. На нем были темные штаны и плотная туника. Хотя он был одет не как гвардеец, на поясе у него висел короткий меч.
        Киеран улыбнулся, и я изумилась. Я впервые видела его улыбку, и она превратила холодного красавца в очень привлекательного молодого человека.
        - Элайджа, уж ты по мне больше всех соскучился.
        Элайджа встретил Киерана на полпути и заключил в медвежьи объятия, оторвав гвардейца от пола. Глаза орехового цвета, скорее золотистые, чем карие, остановились на мне с Хоуком.
        Элайджа поднял уголок губ и выпустил Киерана - точнее, уронил. Тот, споткнувшись, шагнул назад и восстановил равновесие, качая головой.
        - Что тут у нас? - спросил Элайджа.
        - Нам нужно укрытие на ночь, - ответил Хоук.
        Элайджа почему-то счел ответ Хоука забавным. Он откинул назад голову и расхохотался.
        - У нас куча укрытий.
        - Это хорошо.
        Хоук так и не убрал руку с моей спины, пока я смущенно оглядывала прихожую.
        Из глубины здания вышли несколько человек, мужчин и женщин. Как и в городке, все они смотрели по-разному. Большинство улыбались, но у некоторых были такие взгляды, что напомнили мне Последователя, швырнувшего в герцога кистью Жаждущего.
        Где же лорд или леди, которые управляют городом? Солнце еще не село, но здесь нет окон, и, следовательно, они бы не оскорбили богов, если бы вышли сюда. Я не видела среди собравшихся ни одного Вознесшегося. Может, этот мужчина - один из мажордомов, а лорд чем-то занят? Я заметила, что Киеран внимательно осматривается. Наверное, он думает о том же.
        - Нам в самом деле… многое нужно узнать, - сказал Элайджа, хлопая Киерана по плечу тяжелой ручищей, отчего я подняла брови.
        Вперед выступила темноволосая женщина в темно-зеленой тунике до колен и таких же штанах. Ее плечи покрывала тяжелая кремовая шаль. Мой взгляд сразу приковала ее обувь.
        На ней были сапоги.
        Она подошла ближе, и я заметила, что цвет глаз у нее почти как у Элайджи, если не точно такой же. Они родственники? Она казалась лет на десять моложе, по возрасту ближе ко мне с Хоуком. Племянница? Она одарила всех нас сдержанной улыбкой и, как и Делано, задержала взгляд на моих шрамах. На ее лице не было жалости, просто… любопытство. Что гораздо лучше жалости.
        - Мне нужно кое с кем поговорить, а Магда покажет твою комнату. - Хоук повернулся к темноволосой женщине прежде, чем я ответила. - Проследи, чтобы ее поселили в комнате с ванной и дали горячей еды.
        - Да… - Она начала приседать, словно в какой-то разновидности реверанса, но остановилась на полпути, мило покраснела и глянула на меня. - Простите, меня сегодня немного шатает. - Она погладила слегка округлившийся живот. - Наверное, тому виной второй малыш.
        - Поздравляю, - сказала я, надеясь, что это подходящий ответ, и повернулась к своему телохранителю. - Хоук…
        - Позже, - ответил он и направился к Киерану с Элайджей. К ним уже присоединился Филлипс, который пристально оглядывал каждый уголок крепости.
        - Идемте. - Магда слегка коснулась моей руки. - У нас на втором этаже есть комната с ванной. Я пришлю горячей воды, и вы искупаетесь, пока вам готовят ужин.
        Не зная, что еще делать, я последовала за Магдой. Мы вышли из прихожей через боковую дверь, ведущую на лестницу. Удивительно, что Хоук оставил меня одну. Наверное, он знает, что я прекрасно могу за себя постоять, но все равно это странно. Разве только он точно уверен, что здесь нет Последователей.
        Но даже в этом случае непонятно, откуда Хоук знает имя женщины, если он бывал в городке лишь недолго. Она же нам не представилась.

* * *
        Комната оказалась на удивление просторной, хотя единственным источником дневного света здесь было маленькое узкое окошко, выходящее во двор. Мне понравились деревянные балки на потолке, а постель выглядела заманчивее всего на свете.
        Я не осмелилась к ней приблизиться в одежде, перепачканной кровью Жаждущих, грязью и потом. Накинув плащ на массивный деревянный стул, убедилась, что кинжал не видно под свитером.
        В комнате разожгли камин. Еду принесли раньше, чем горячую воду. Рагу из говядины оказалось таким вкусным, что я съела все до последней капли вместе с лепешками и, наверное, вылизала бы миску, если бы не маленькая армия слуг, которыми командовала Магда.
        Когда ванну наполнили исходящей паром водой, Магда повесила на крючок светло-голубой халат. Я уставилась на него, и внезапно к горлу подкатил ком.
        Халат не был белым.
        Я закрыла глаза.
        - Поппи, - произнесла женщина, и я резко открыла глаза. Она уже спрашивала, как меня зовут, и я назвалась этим именем. - Все хорошо?
        - Да. - Я заморгала. - Просто… в пути столько всего было.
        - Могу себе представить, - ответила Магда, хотя я в этом усомнилась. - Если оставите одежду у двери, я прослежу, чтобы ее к утру вычистили.
        - Спасибо.
        Она улыбнулась.
        - Свежее мыло и полотенца рядом с ванной. Вам нужно еще что-нибудь?
        Я хотела спросить, где Хоук, но сомневалась, что она знает. Я покачала головой, и она направилась к двери. И тут я вспомнила о Вознесшихся.
        - Магда? - позвала я. - Какой лорд или леди живет здесь?
        - Лорд Хальверстон уехал на охоту с несколькими мужчинами, - ответила она. - Он бы поприветствовал вас, но уже приготовился к отъезду, и закат приближался.
        - О.
        Лорд уехал на охоту? Люди здесь… такие странные.
        - Еще что-то?
        На этот раз я покачала головой и не стала больше ее задерживать. Я быстро разделась, оставила одежду у двери и с кинжалом в руке пробежала по холодному полу, который еще не успел нагреться от камина.
        Большая ванна была второй по заманчивости вещью на свете.
        Ноющие мышцы расслабились в горячей воде, и я просидела в ванне дольше необходимого, оттерев грязь мылом с ароматом сирени и дважды вымыв волосы. Наконец я решила, что сморщусь как чернослив, если задержусь еще хоть на минуту. Вытершись полотенцем, я надела теплый халат и пошлепала босиком к туалетному столику, где, к счастью, нашлась расческа.
        Я поплелась в спальню, лениво расчесывая узлы и распутывая волосы. Кинжал положила на столик. Теперь оставалось только ждать.
        Я села на край кровати, гадая, чем сейчас занимается Тони. Завела ли она друзей среди других леди и лордов-в-ожидании? Меня охватила грусть, и я приветствовала ее. Это гораздо лучше, чем чувствовать только гнев и боль, но я скучала по Тони.
        Скучала по Виктеру.
        К горлу подкатил ком. Я разгладила ладонями мягкую голубую ткань. Глаза щипало, но слезы… их не было. Мне почти хотелось, чтобы они полились. Вздохнув, я оглянулась на изголовье кровати. Там лежали две подушки, словно кровать предназначалась для двоих…
        Я вздрогнула от стука в дверь. Соскочила с кровати и двинулась к столику за кинжалом. Дверь открылась. Я схватила кинжал и развернулась.
        - Хоук, - выдохнула я.
        Он поднял брови.
        - Я думал, ты спишь.
        - И поэтому вломился?
        - Я постучал, значит, не вломился. - Хоук закрыл дверь и вышел на свет. Он искупался и переоделся, влажные волосы вились на щеках. - Но рад, что ты готова на случай, если явится кто-то, кого ты не хочешь видеть.
        - А если этот кто-то, кого я не хочу видеть, - ты?
        На его лице появилась усмешка.
        - Мы с тобой оба знаем, что это не так. - Он окинул меня взглядом. - Нисколько.
        - Твое самомнение никогда не перестанет меня удивлять.
        Я положила кинжал обратно на столик и огляделась. Поскольку единственным другим местом, чтобы сесть, был неудобный на вид стул, я снова примостилась на краю постели.
        - Я никогда не перестану тебя удивлять, - ответил Хоук.
        Я улыбнулась.
        - А вот и подтверждение.
        Он усмехнулся и направился вперед.
        - Ты поела?
        Я кивнула.
        - А ты?
        - Пока купался.
        - Хорошо, когда умеешь делать несколько дел одновременно.
        - Я много чего умею. - Он остановился в нескольких футах от меня. - Почему ты не спишь? Разве ты не вымоталась?
        - Я знаю, что утро настанет быстрее, чем хотелось бы, и мы уедем, но я не могу уснуть. Пока что. Я ждала тебя. - Внезапно занервничав, я теребила пояс халата. - Это место… необычное, правда?
        - Не удивительно, что оно кажется таким, если ты привыкла только к столице и Масадонии. Здесь все проще, без церемоний.
        - Я заметила. Не видно ни одного королевского герба.
        Он склонил голову набок.
        - Ты ждала меня, чтобы поговорить о королевских знаменах?
        - Нет. - Я вздохнула и выпустила из рук пояс. - Я ждала, чтобы поговорить о том, что сделала с Эйрриком.
        Хоук ничего не ответил.
        Моя нервозность сменилась раздражением.
        - Сейчас для тебя недостаточно «позже»? Когда же будет подходящее время?
        Он изогнул губы.
        - Время подходящее, принцесса. Мы вдвоем, а это как раз то, что нужно.
        Я открыла рот и тут же захлопнула. Проклятье. Так вот почему он все время переносил разговор? Если так, то это вполне логично.
        - Ты объяснишь, почему ни ты, ни Виктер никогда не говорили, что у тебя есть этот… дар касания?
        Мои челюсти расслабились.
        - Я не называю его так. Мало кто… слышал о том, что я делаю. Из-за этого дара некоторые считают, что я - дитя богов. Ты, похоже, все слышал и все знаешь, так неужели до тебя эти слухи не доходили?
        - Я знаю многое, но нет, об этом никогда не слышал, - ответил Хоук. - И никогда не видел, чтобы кто-то делал то же, что и ты.
        Я поймала его взгляд, и мне показалось, что он говорит правду.
        - Это дар богов. Вот почему я Избранная. - По крайней мере, это одна из причин. - Сама королева велела никогда не говорить о даре и не применять его до тех пор, пока меня не признают достойной. По большей части я подчинялась этому приказу.
        - По большей части?
        - Да, по большей части. Виктер о нем знал, но Тони - нет. Рилан и Ханнес тоже не знали. Знала герцогиня, знал герцог, но это и все. И я… не применяла его часто.
        - Что это за дар?
        Я испустила долгий вздох.
        - Я могу… чувствовать боль других людей, как физическую, так и душевную. Ну, с этого начиналось. Похоже, чем ближе я к Вознесению, тем сильнее становится мой дар. Наверное, следует сказать, что теперь я чувствую эмоции людей, - поправила я, теребя одеяло. - Мне не обязательно прикасаться. Я могу просто посмотреть на человека и… и как бы открыть себя. Обычно я контролирую дар и держу чутье при себе, но иногда это трудно.
        - Например, в толпе?
        Я поняла, что он имеет в виду обращение герцога к горожанам, и кивнула.
        - Да. Или когда кто-то проецирует свою боль, не сознавая этого. Но это редкость. Я вижу не более того, что видишь ты или любой другой, но чувствую, что человек это делает.
        - Ты… просто ощущаешь, что чувствуют люди?
        Я подняла голову.
        Он уставился на меня слегка расширенными глазами.
        - То есть ты чувствовала боль Эйррика с его очень мучительной раной?
        Я кивнула.
        Хоук заморгал.
        - Должно быть, это было…
        - Очень больно? - докончила я. - Да, но это не худшее из того, что мне доводилось чувствовать. Физическая боль всегда теплая и острая, но душевная, эмоциональная боль… словно окатывает студеной водой в холодный день. Такая боль гораздо хуже.
        Хоук подошел к кровати и сел рядом со мной.
        - А ты можешь чувствовать другие эмоции? Радость или ненависть? Облегчение… или вину?
        - Могу, но только с недавних пор. И я не всегда точно знаю, что чувствую. Приходится полагаться на то, что мне знакомо и… - Я пожала плечами. - Но думаю, на твой вопрос можно сказать да.
        Впервые за все время нашего знакомства Хоук потерял дар речи.
        - И это не все, что я могу, - добавила я.
        - Ну еще бы.
        Я проигнорировала сухость его тона.
        - Еще я могу облегчать боль через прикосновение. Обычно человек этого не замечает, если только не был охвачен очень сильной и очевидной болью.
        - Как?
        - Я думаю о… счастливых моментах и посылаю их через связь, которую устанавливает мой дар, - объяснила я.
        Хоук опять уставился на меня.
        - Ты думаешь о счастье, и это срабатывает?
        - Ну, я бы так не сказала. Но да.
        На его лице промелькнуло нечто непонятное, и он поймал мой взгляд.
        - Ты когда-нибудь ловила мои эмоции?
        Я хотела солгать, что нет.
        - Да.
        Он выпрямился.
        - Поначалу я делала это не намеренно… ладно, намеренно, но только потому, что ты всегда казался… не знаю. Ты выглядел как зверь в клетке, когда я видела тебя в замке, и мне было любопытно узнать почему. Я понимаю, что мне не следовало это делать. И делала это… нечасто. Заставила себя прекратить. Вроде того. - Его брови взлетели на лоб. - Большей частью. Иногда я просто не могла удержаться. Это все равно что отрицать собственную природу и…
        И не применять то, с чем я родилась.
        Вот почему порой было так трудно контролировать дар. Разумеется, нередко меня подстегивало любопытство, но это казалось противным природе - отвергать дар и держать взаперти. Это угнетало.
        Так же, как вуаль, правила, ожидания от меня и… будущее, которое я никогда не выбирала сама.
        Почему вся моя жизнь кажется такой неправильной?
        - И что ты почувствовала от меня?
        Оторвавшись от размышлений, я посмотрела на него.
        - Печаль.
        На его лице возникло потрясение.
        - Глубокое горе и сожаление. - Я опустила взгляд на его грудь. - Они всегда там, даже когда ты дразнишься и улыбаешься. Не знаю, как ты с ними справляешься. Я решила, что большая их часть связана с твоим братом и другом.
        Хоук ничего не ответил, и я подумала, что сказала слишком много.
        - Прости. Не следовало применять на тебе дар и, наверное, нужно было просто солгать…
        - А ты пыталась облегчить мою боль?
        Я положила ладони на колени.
        - Да.
        - Дважды. Правильно? После урока со жрицей и в ночь Ритуала.
        Я кивнула.
        - Что ж, теперь я понимаю, почему мне стало… легче. В первый раз это длилось… проклятье, длилось какое-то время. Впервые за годы я так спокойно спал. - Он издал короткий смешок, и я глянула на него. - Плохо, что это нельзя разливать по бутылкам и продавать.
        Я даже не знала, что сказать.
        - Почему? - спросил он. - Почему ты забрала мою боль? Да, я… печалюсь. Постоянно скучаю по брату. Эта тоска преследует меня, но она терпима.
        - Знаю. Ты не давал разрешения вмешиваться в твою жизнь, но я… мне не нравилось знать, что тебе больно, - призналась я. - А я могла помочь, хотя бы временно. Я просто хотела…
        - Чего?
        - Хотела помочь. Хотела использовать дар на благо людям.
        - И ты это делала? Не только со мной и Эйрриком?
        - Делала. Помнишь пр?клятых? Я часто облегчала их боль. И Виктер страдал ужасными головными болями. Я иногда помогала ему и Тони, но она не знает.
        - Так вот откуда пошли слухи. Ты помогала пр?клятым.
        - И иногда их семьям. Приходилось, если они сильно убивались.
        - Но тебе этого делать нельзя.
        - Нельзя, и это так глупо. - Я воздела руки. - Я не должна этого делать. Причина вообще бессмысленна. Разве боги уже не сочли меня достойной, если наделили этим даром?
        - Вполне логично. - Хоук помолчал. - А твой брат так может? Или еще кто-то из родных?
        - Нет. Только я и последняя Дева. Мы обе родились под покровом. Мама поняла, что у меня дар, когда мне было года три-четыре.
        Он нахмурился и опять уставился на меня как на головоломку с недостающими частями.
        - Что?
        Он покачал головой, стряхивая изумление.
        - А сейчас ты меня читаешь?
        - Нет. Я правда стараюсь этого не делать, даже если очень хочется. Это все равно что жульничать, когда речь идет о ком-то…
        Я осеклась. Я хотела сказать: «о ком-то, к кому я неравнодушна».
        У меня внутри все перевернулось. Я с округлившимися глазами повернулась к Хоуку. Я к нему неравнодушна. Весьма. Но не так, как неравнодушна к Тони или Виктеру. Это другое.
        О боги.
        Наверное, это не очень хорошо, но и плохим не кажется. Это как предвкушение и надежда, радостное волнение и еще много чего другого. Но ничего плохого.
        - Я бы не прочь иметь твой дар, потому как мне хотелось бы знать, что ты сейчас чувствуешь.
        Хорошо, что он не знает.
        - Я ничего не чувствую от Вознесшихся, - выпалила я. - Абсолютно ничего, хотя знаю, что они испытывают физическую боль.
        - Это…
        - Странно, правда?
        - Я хотел сказать «тревожно», но да, это странно.
        Я наклонилась вперед и понизила голос:
        - Знаешь, меня всегда беспокоит, когда я ничего не ощущаю. Это должно бы казаться облегчением, но на самом деле нет. Мне просто… становится холодно.
        - Могу понять. - Он чуть-чуть подался ко мне и тоже понизил голос. - Мне следует тебя поблагодарить.
        - За что?
        - За то, что облегчала мою боль.
        - Не нужно благодарностей.
        - Знаю, но все равно хочу. - Его губы были невероятно близки к моим. - Спасибо.
        - Не за что.
        Я прикрыла глаза. От него пахло хвоей и мылом, а его дыхание согревало мои губы.
        - Я был прав.
        - В чем?
        - В том, что ты смелая и сильная. Ты сильно рисковала, когда применяла дар.
        - А я думаю, что рисковала недостаточно, - ответила я. - Я не смогла помочь Виктеру. Я была слишком… ошеломлена. Может, я хотя бы смогла забрать его боль, если бы меня не сразило произошедшее.
        - Но ты забрала боль Эйррика. Ты помогла ему. - Он опустил голову, и мы соприкоснулись лбами. - Ты абсолютно не такая, как я ожидал.
        - Ты все время это твердишь. Чего же ты ожидал?
        - Если честно, то больше не знаю.
        Я закрыла глаза и обнаружила, что мне нравится эта близость. Мне нравится… когда ко мне прикасаются по моему выбору.
        - Поппи?
        А еще нравится, как он произносит мое имя.
        - Да?
        Он коснулся моей щеки пальцами.
        - Надеюсь, ты понимаешь: кто бы и что тебе ни говорил, ты самая достойная из всех, кого я встречал.
        Мое сердце сжалось самым приятным образом.
        - Значит, ты встречал мало людей.
        - Даже слишком много. - Он поднял голову и поцеловал меня в лоб. А потом откинулся назад и провел большим пальцем по моему подбородку. - Ты заслуживаешь гораздо большего, чем тебя ждет.
        Заслуживаю.
        Я открыла глаза.
        В самом деле заслуживаю.
        Я не плохая. Под вуалью, за своим титулом и даром я такая же, как все. Но ко мне никогда так не относились. Как заметил однажды Хоук, у всех есть привилегии, которых я даже не могу заслужить. И я…
        Проклятье, мне так это надоело.
        Хоук отстранился назад.
        - Спасибо, что доверилась мне, - сказал он напряженным тоном.
        Я была не в силах ответить, слишком поглощенная тем, что происходило внутри меня, ибо там что-то менялось, что-то смещалось. Что-то огромное и вместе с тем маленькое. Сердце заколотилось так, словно я боролась за собственную жизнь и… боги милостивые, так оно и было. Прямо сейчас. Боролась за жизнь, за то, чтобы ее прожить. Вот что встало на место внутри меня.
        Дева или нет, хорошая или плохая, Избранная или отверженная, я заслуживала жить - и жить без оков правил, на которые я никогда не соглашалась.
        Я посмотрела на Хоука, посмотрела по-настоящему, и увидела то, что лежит за пределами физического. Он всегда вел себя со мной не так, как все, и никогда не пытался остановить. С ночи на Валу и до боя в Кровавом лесу, когда он бросил мне меч, он не только защищал меня. Он верил в меня и уважал мою потребность самой постоять за себя. Как он сказал однажды, мы словно давно знаем друг друга. Он… он понимает меня, и я, кажется, могу понять его. Потому что он смелый и сильный, и у него глубокие чувства и мысли. Он перенес потери, но выжил и продолжает жить даже со страданием, которое, как я знаю, таится в нем.
        Он принял меня.
        И я доверила ему свою жизнь.
        И вообще всё.
        - Не надо на меня так смотреть, - хрипло вымолвил он.
        - Как так?
        - Ты сама знаешь, как на меня смотришь. - Он закрыл глаза. - А может, и не знаешь, и вот почему я должен уйти.
        - Как я смотрю на тебя, Хоук?
        Он открыл глаза.
        - Так, как я не заслуживаю. Не от тебя.
        - Неправда.
        - Хотелось бы, чтобы так и было. Боги, мне нужно уйти. - Он встал и попятился, не отводя от меня взгляда. Я сомневалась, что он вообще хочет уйти. Он глубоко вздохнул. - Доброй ночи, Поппи.
        Я смотрела, как он идет к двери, и его имя вертелось у меня на языке. Я не хотела, чтобы он уходил. Не хотела провести ночь одна. Не хотела, чтобы он думал, будто этого не заслуживает.
        Чего я хочу, так это жить.
        Чего я хочу, так это его.
        - Хоук?
        Он остановился, но не обернулся.
        Мое сердце опять бешено забилось.
        - Ты… ты останешься со мной сегодня ночью?
        Глава 33
        Хоук не ответил. Как и в тот раз под ивой, я даже не была уверена, что он дышит. Сейчас воспоминание о ночи Ритуала не вызвало резкой боли.
        Затем он заговорил:
        - Я ничего не хочу так сильно, как этого, но вряд ли ты понимаешь, что случится, если я останусь.
        У меня слегка закружилась голова.
        - А что случится?
        Он повернулся и устремил на меня пронзительный взгляд.
        - Я не смогу быть с тобой в постели и не оказаться через десять секунд на тебе. Может, мы даже до кровати не успеем добраться. Я знаю свои пределы. Знаю, что я не настолько хорош, чтобы помнить о своих и твоих обязанностях или о том, что я настолько недостоин тебя, что это будет грехом. И даже зная это, я все равно сорву с тебя халат и поступлю так, как обещал тебе той ночью в лесу.
        Меня обдало жаром.
        - Знаю.
        Он резко втянул воздух.
        - Знаешь?
        Я кивнула.
        Хоук сделал шаг от двери.
        - Я буду не просто держать тебя. Я не ограничусь поцелуями. Внутри тебя будут не только мои пальцы. Моя потребность в тебе слишком велика, Поппи. Если я останусь, ты не выйдешь из этой двери Девой.
        От прямоты его слов по мне пробежали мурашки. Но меня потрясли не сами слова, а его потребность во мне. Я не предполагала, что могу быть объектом такого неистового желания. Мне никогда этого не позволяли.
        - Знаю, - повторила я.
        Он сделал еще шаг ко мне.
        - Правда, Поппи?
        Я правда знала.
        Так странно понимать себя и быть такой уверенной, когда я так долго жила, себя не понимая. Мне никогда не позволяли решать, кто я, что мне может нравиться или не нравиться, чего я хочу или не хочу. Но теперь я знала.
        Узнала в тот момент, когда попросила его остаться. Я знала, что могут быть последствия. Знала, кто я такая и чего от меня ждут, и знала, что больше так не могу. Я не этого хочу в жизни. Это не мой выбор.
        Но вот это… этого я хотела.
        Я хотела Хоука.
        Это был мой выбор.
        Я возвращала обратно свою жизнь, и это началось задолго до него. Началось, когда я потребовала от Виктера научить меня сражаться, а потом брать меня с собой помогать пр?клятым. Эти шаги были существенными, однако кроме них я делала и более мелкие, но в чем-то даже более важные. Я менялась, развивалась, как и дар, которым мне было запрещено орудовать, но все равно хотелось воспользоваться. Это происходило с каждым приключением или рискованной выходкой, на которые я шла. Это сквозило в моем желании испытать то, что мне не разрешалось.
        Вот почему я осталась с Хоуком в «Красной жемчужине».
        Вот почему я встретила взгляд герцога и улыбалась ему, когда сняла вуаль.
        Вот почему я заговорила с Лорен в атриуме, а потом пошла на Вал. Вот поэтому я молчала, когда герцог преподавал мне уроки.
        Когда я отсекла руку, а потом и голову лорда Мэзина, я разрубила цепи, носить которые никогда не было моим выбором. Просто тогда я этого не понимала. За прошлые годы и особенно за последние недели я сделала так много этих маленьких шагов. Не знаю, когда это наконец произошло, но в одном я совершенно уверена.
        Хоук был не катализатором.
        Он был наградой.
        На удивление твердыми руками я взялась за пояс и, развязывая его, не отвела взгляда. Халат распахнулся и соскользнул с моих плеч. Я позволила ему упасть к ногам.
        Хоук не спускал с меня глаз. Он смотрел на меня не мигая, и его глаза встретились с моими. Затем его взгляд начал скользить по моему телу. Света было достаточно, чтобы он мог все разглядеть. Все впадинки и округлости, все потайные местечки и все шрамы. Рваные порезы на руках и животе, шрамы на ногах, которые выглядели как раны от острых ногтей, но служили доказательством того, что я избрана богами.
        Эти отметины на ногах оставлены не когтями, а клыками, разорвавшими кожу. В ту ночь меня укусили.
        Но я не стала пр?клятой.
        Хоук не поймет правды об этих шрамах. Двое из тех, кто знал, теперь мертвы, остались только королева с королем, герцогиня и мой брат. Впервые в жизни я хотела рассказать кому-то правду об этих шрамах. Хотела рассказать Хоуку.
        Но не сейчас.
        Не когда его взгляд медленно возвращается к моим глазам. Не когда он смотрит на меня так, словно впитывает каждый дюйм моего тела. Я невольно задрожала, когда его взгляд наконец встретился с моим.
        - Проклятье, ты так прекрасна, - хрипло прошептал он. - И это так неожиданно.
        Он бросился ко мне с той стремительностью, которая заставляла меня удивляться, что он не Вознесшийся. В одно мгновение я оказалась в его объятиях, а его губы прижались к моим. Не было ничего медленного и сладкого в том, как он меня целовал. Меня словно проглатывали, и я хотела этого. Я поцеловала его в ответ, крепко прижимаясь к нему, и как только его язык прикоснулся к моему, он отстранился.
        Дальше все происходило так быстро, что все сливалось в размытые полосы. Не без моей помощи с него слетела туника, потом сапоги и наконец штаны. Я задрожала, впервые взглянув на него.
        Он… прекрасен.
        Золотистая кожа и поджарое мускулистое тело. Грудь и живот вылеплены годами тренировок и безошибочно указывали на силу и мощь. Кроме того, жизнь оставила на нем отметины: небольшие рубцы и длинные шрамы. Он боец, как и я, и теперь я в самом деле увидела то, что боялась замечать раньше. На его теле тоже записано все, что он пережил, а глубокий красноватый шрам в верхней части бедра служил свидетельством того, что у Хоука, наверное, бывают собственные кошмары. Шрам походил на своего рода клеймо, словно в кожу вдавили что-то раскаленное и причиняющее боль.
        - Этот шрам на бедре, - спросила я, - откуда он?
        - Заработал много лет назад, когда был достаточно глуп, чтобы попасться, - ответил он.
        Иногда он говорит так странно, будто прожил на десятки лет больше, чем, я уверена, ему исполнилось. Я знала, что порой год может показаться целой жизнью. Я перевела взгляд выше и вытаращила глаза.
        О боги!
        Я прикусила губу, зная, что, наверное, не следует так пялиться. Это неприлично. Но я все равно не отводила взгляда.
        - Если ты будешь так на меня смотреть, все закончится, даже не начавшись.
        У меня запылали щеки, и я отвернулась.
        - Я… ты совершенство.
        На его лице появилось напряженное выражение.
        - Нет, я не совершенство. Ты заслуживаешь кого-то совершенного, но я слишком большой негодяй, чтобы отдать тебя кому-либо.
        Я покачала головой, не понимая, как он может не видеть, чего он заслуживает.
        - Я не согласна с тем, что ты сейчас сказал.
        - Да ладно, - ответил он и обвил меня рукой.
        Через мгновение я очутилась на кровати, а он - на мне, жесткие волосы на его ногах терлись о мои ноги самым удивительным и приятным образом. Но от ощущения его веса на моем бедре я нервно сглотнула и вспомнила о возможности очень реальных последствий.
        - Ты?..
        - Предохраняюсь? - Очевидно, он думал в том же направлении, что и я. - Я ежемесячно принимаю снадобье.
        Он говорил о траве, от которой как мужчины, так и женщины на время становились бесплодными. Ее можно пить или жевать, и я слышала, что на вкус это как прокисшее молоко.
        - А ты скорее всего нет, - добавил он.
        Я фыркнула.
        - Это было бы скандалом, - заметил он, проводя ладонью по моей руке.
        - Да. - Я усмехнулась. - Но это…
        Он встретился со мной взглядом.
        - Это все меняет.
        Да, это все меняло.
        В самом деле меняло.
        И я была к этому готова.
        Хоук поцеловал меня, и я перестала думать о чем-то, кроме его губ, которые действовали так опьяняюще. Мы целовались, пока мое сердце не начало колотиться, а кожа - гудеть от удовольствия. И только потом, когда я стала задыхаться, он принялся исследовать мое тело.
        Его пальцы прошлись по каждому дюйму, а потом его рука оказалась между моих бедер. Я вскрикнула. То, что он делал пальцами поверх моих штанов, не шло ни в какое сравнение с соприкосновением голой кожи.
        Хоук повторил губами и языком огненный путь, который проложили его руки. Он останавливался на особенно чувствительных участках, и я исторгала такие звуки, что невольно задумалась, достаточно ли толстые здесь стены. Затем он задержался на шрамах на животе, целуя их и восторгаясь ими, пока я не уверилась, что он ничуть не находит их уродливыми или неприятными.
        Но потом он двинулся ниже, дальше пупка.
        Мое сердце замерло, когда я ощутила его дыхание там, где у меня так неистово ныло. Я открыла глаза и обнаружила, что Хоук пристроился между моих ног и смотрит на меня своими золотистыми глазами.
        - Хоук, - прошептала я.
        Уголок его губ изогнулся в коварной усмешке.
        - Помнишь первую страницу дневника мисс Уиллы?
        - Да.
        Я никогда не забуду эту первую страницу.
        Тогда, не отрывая взгляда от моего, он опустил рот.
        При первом прикосновении его губ моя спина выгнулась, а когда он провел языком, я вцепилась в простыни. Я решила, что у меня остановится сердце… и, наверное, оно уже остановилось. Водоворот ощущений казался немыслимым. Это было почти чересчур, и я не могла лежать неподвижно. Я подняла бедра, а его одобрительное рычание было почти так же приятно, как и то, что он делал.
        Боги…
        Моя голова упала на постель, я обнаружила, что извиваюсь, и в моих движениях нет никакого ритма. Но тугой узел глубоко внутри меня все скручивался и скручивался, пока вдруг не распался с ошеломляющей мощью. Не знаю, произнесла ли я его имя, выкрикнула ли что-то бессвязное, но мне показалось, что прошла небольшая вечность, прежде чем я смогла открыть глаза.
        Хоук поднял голову. Его губы опухли и блестели в свече свечи. Он поймал и удерживал мой взгляд, уставившись на меня так пристально, что меня словно обожгло. Он выглядел как никогда гордым собой. Приоткрыв рот, он облизнул губы кончиком языка.
        - Мед, - прорычал он. - Как я и говорил.
        У меня перехватило дыхание, и я содрогнулась. Он буквально заполз на мое обмякшее, будто лишенное костей тело. Я смотрела на него, не в силах отвести глаз, а твердость его тела ласкала мое. По мне пробежали мурашки, когда жесткие волосы на его ногах защекотали чувствительную кожу.
        - Поппи, - выдохнул он, прикоснувшись своими губами к моим. Он поцеловал меня, и моя кожа вспыхнула от его аромата, моего вкуса и его странно острых зубов. Меня охватила буря ощущений от того, как он устроился между моих ног, слегка надавливая. - Открой глаза.
        Они были закрыты? Да. Закрыты. Я открыла их. Хоук изогнул уголок рта, но обычная насмешливость его улыбки исчезла. Ничего не говоря, он смотрел на меня, его бедра и все тело были неподвижны.
        - Что? - спросила я.
        - Я хочу, чтобы твои глаза были открыты, - ответил он.
        - Почему?
        Он усмехнулся, и я резко втянула воздух от того, как этот звук волной прокатился по моему телу.
        - Как всегда, столько вопросов.
        - Я думала, ты разочаруешься, если у меня их не будет.
        - Так и есть, - пробормотал он, ведя рукой по моей шее и ниже. Его ладонь обхватила мою грудь.
        - Так почему? - настаивала я.
        - Потому что я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Хочу, чтобы ты видела, что делают со мной твои прикосновения.
        По моей коже пробежали мурашки.
        - Как… как ты хочешь, чтобы я прикасалась?
        - Как тебе захочется, принцесса, - хрипло прошептал он. - Ты не ошибешься.
        Высвободив пальцы из простыни, я подняла руку и потрогала его щеку, а потом провела пальцами по его челюсти, по мягким губам и ниже к горлу. Его взгляд по-прежнему был прикован к моему. Я же чувствовала слишком много, чтобы держать свой дар в узде, когда скользила кончиками пальцев по его груди. Он сделал вдох, и его грудь прижалась к моей ладони, а я продолжала исследовать, впитывая ощущение от тугих переплетенных мускулов его живота, от редких волос под пупком и еще ниже. Мои пальцы коснулись шелковистой твердости, и он вздрогнул всем телом. Я замешкалась.
        - Пожалуйста, не останавливайся, - выдохнул он и стиснул зубы. Его пальцы застыли на моей груди. - Боги милостивые, не останавливайся.
        Я сосредоточилась на его лице, продолжая трогать - и все его тело откликалось. Он стискивал зубы, слегка размыкал губы. Контуры его лица стали резче, а жилы на шее напряглись, когда я обвила его рукой. Он откинул голову назад, и его крупное, мощное тело задрожало. Я заметила, как участилось его дыхание, когда моя рука скользнула туда, где наши тела почти соединялись. Хоук содрогнулся, и я восхитилась тем, как сильно действуют на него мои прикосновения. Я обрела больше уверенности и сильнее сжала руку.
        - Боги, - прорычал он.
        - Все хорошо?
        - Все, что ты делаешь, более чем хорошо. - Его голос стал еще глубже. - Но особенно это. Особенно это.
        Я негромко рассмеялась, снова провела ладонью вверх и вниз по всей длине. Тогда его бедра задвигались, покачиваясь на моей ладони, на мне. Он издал глубокий рык, отчего по мне прокатилась волна удовольствия.
        - Видишь, что делают со мной твои прикосновения? - спросил он. Его бедра следовали за моей ладонью.
        - Да, - прошептала я.
        - Это убивает меня. - Он уронил голову, и эти глаза… Они почти светились, когда он уставился на меня, а потом густые ресницы опустились и прикрыли их. - Это убивает меня, но ты вряд ли когда-нибудь поймешь, как именно.
        Я изучала его лицо.
        - Это… хорошо?
        Выражение его лица смягчилось. Он обхватил ладонью мою щеку.
        - Как никогда раньше.
        - О!
        Хоук опустил голову и поцеловал меня, переместив вес на левое предплечье. Он убрал руку с моей щеки и провел ею по всему моему телу, пока она не очутилась между нами.
        - Ты готова?
        У меня перехватило дыхание. Я кивнула.
        - Я хочу это услышать.
        Я улыбнулась уголками губ.
        - Да.
        - Хорошо, потому что если нет, то я правда могу умереть.
        Я хихикнула, удивившись легкомысленному звуку в такой напряженный и важный момент.
        - Думаешь, я шучу? Ты так мало знаешь, - поддразнил он и поцеловал меня еще раз, а потом надавил еще чуть-чуть и остановился. - О да, ты готова.
        Все мое тело вспыхнуло и задрожало.
        Хоук снова поймал мой взгляд.
        - Ты меня поражаешь.
        - Как? - смущенно прошептала я.
        Я почти ничего не делала, пока он… сокрушал меня поцелуями, о которых раньше я только читала.
        - Ты без страха встречала Жаждущих. - Он провел губами по моим. - Но краснеешь и дрожишь, когда я говорю о том, какая ты скользкая и изумительная.
        Теперь я точно покраснела еще сильнее.
        - Ты говоришь такие неприличные вещи.
        - Я собираюсь сделать кое-что действительно неприличное, - пообещал он. - Но сначала может быть больно.
        Я достаточно осведомлена о сексе.
        - Знаю.
        - Опять из непристойных книг?
        В животе возник и распространился трепет.
        - Возможно.
        Он усмехнулся, но смех сменился стоном, когда он начал двигаться.
        Это было едва ощутимое нажатие, и я не понимала, как он может продвинуться дальше, но… Внезапно у меня перехватило дыхание от резкой боли, и я зажмурилась. Напряглась, вцепившись в простыни. Я знала, что будет больно, но вся томная теплота превратилась в льдинки.
        Хоук застыл, тяжело дыша.
        - Прости. - Он коснулся губами моего носа, век, щек. - Прости.
        - Все хорошо.
        Он поцеловал меня снова, нежно, и прижался лбом к моему лбу. Я неглубоко дышала.
        Вот оно. Я пересекла последнюю запретную черту и не испытала ни вины, ни паники.
        Если честно, я пересекла эту черту, когда Хоук целовал меня, не зная, кто я, и потом все вело к этому моменту, медленно стирая барьер, пока его совсем не стало. После ночи в «Красной жемчужине» не было пути назад, и… то, что его нет, казалось правильным, в каком-то смысле предопределенным. Казалось, я и должна быть сейчас здесь, в этот самый момент, с Хоуком, и имеет значение только то, кто я, а не то, что я значу. И неважно, если боги сочтут меня недостойной, потому что я достойна этого - смеха и восторга, счастья и предвкушения, безопасности и принятия, удовольствия и переживаний - всего, что я почувствовала благодаря Хоуку. И он стоит любых последствий, потому что дело не только в нем. Я знала это с того момента, как попросила его остаться.
        Дело во мне.
        В том, что я хочу.
        В моем выборе.
        Я глубоко вздохнула, и жжение уменьшилось. Хоук по-прежнему неподвижно лежал на мне и ждал. Я нерешительно подняла бедра. Боль осталась, но уже не такая сильная. Я попробовала еще раз. Хоук вздрогнул, но не стал двигаться, пока я не разжала пальцы на его плечах. Пока у меня не перехватило дыхание уже по совсем иной причине. Трение обжигало, но по-другому. Мышцы внизу живота напряглись, и по мне прокатилась волна удовольствия.
        Только тогда Хоук начал двигаться и делал это так осторожно, так нежно, что у меня навернулись слезы. Я закрыла глаза и обвила руками его шею, позволяя себе опять потеряться в безумии, в нарастающей буре ощущений. Мной руководил какой-то первобытный инстинкт, заставляя мои бедра двигаться в такт с его. Единственными звуками в комнате были приглушенные вздохи и его негромкие стоны. То восхитительное, почти болезненное ощущение вернулось. Мои ноги сами собой поднялись и обвились вокруг его бедер. Во мне опять нарастало давление, на сей раз более мощное.
        Хоук просунул руку мне под голову и обхватил мои плечи, а другой рукой сжимал мое бедро. Он начал двигаться быстрее, глубже, сильнее, удерживая меня на месте под собой. Я вцепилась в него и вслепую нашла губами его рот, а его рука скользнула между нами. Его большой палец нашел чувствительную точку, и когда его бедра задвигались на моих, напряжение опять взорвалось. Я закричала, когда меня захлестнуло ощущениями, более сильными и острыми, чем прежде. То облегчение, которое он дал мне раньше, не шло ни в какое сравнение с этим. Я разбилась на куски самым лучшим из возможных способов, и только когда поднялась, похоже, последняя волна, я осознала, что эти пронзительные золотистые глаза устремлены на мое лицо. Он убрал из-под меня руку. Я тотчас поняла, что он все это время смотрел на меня, и выдохнула со стоном.
        Я прижала дрожащую ладонь к его щеке.
        - Хоук, - прошептала я, желая облечь в слова то, что сейчас испытала, что до сих пор чувствовала.
        Черты его лица обострились, челюсть напряглась, и он… казалось, он утратил весь контроль, какой еще у него оставался. Его тело билось о мое, двигая нас по кровати. Мускулы под моими ладонями сжимались и расслаблялись, а потом он откинул назад голову и, содрогнувшись, испустил крик.
        Он уронил голову на меня, на чувствительный участок сбоку на горле. Я ощутила, как его губы прижались к пульсирующей вене, пока движения его бедер замедлялись. По мне пробежала дрожь, когда он сначала царапнул зубами, а потом прижал губы к шее.
        Не знаю, как долго мы так лежали, пока наша влажная кожа остывала, а дыхание выравнивалось. Я пропустила пальцы через его волосы. Его мышцы расслабились, он перенес вес на локти, но ко мне явилось ощущение напряжения в его теле. Это был дар, медленно пробивающийся через мои опьяняющие эмоции.
        Губы Хоука потерли мою щеку и нашли мои губы. Он нежно поцеловал меня.
        - Не забывай это.
        Я коснулась его подбородка.
        - Не думаю, что когда-нибудь смогу забыть.
        - Обещай, - велел Хоук, словно не услышав меня. Он поднял голову и встретился со мной взглядом. - Поппи, обещай, что никогда это не забудешь. Что бы ни случилось завтра, послезавтра, на следующей неделе, ты это не забудешь - не забудешь, что это было по-настоящему.
        Я не могла отвести глаз.
        - Обещаю. Не забуду.
        Глава 34
        Несколько часов спустя меня разбудил какой-то шум. Я лежала на боку, и ко мне прижималось длинное теплое тело. Одна нога была просунута между моих бедер, а руки оплетали меня. Я по-прежнему пребывала в полусне, но каждой своей клеточкой осязала незнакомое ощущение того, что меня обнимают. Ощущение соприкосновения кожи с кожей, коротких жестких волос, бицепса под моей головой и теплого дыхания на щеке. Все это было таким удивительным и новым. Даже сквозь паутину дремоты, туманящей мысли, я знала, что эти ощущения будет не так легко забыть.
        Последнее, что я помнила: я лежу лицом к Хоуку, а он играет моими волосами и рассказывает, как заработал некоторые из мелких шрамов. Большую их часть он получил в боях, а некоторые - еще безрассудным ребенком, жаждущим приключений. Я собиралась поделиться с ним правдой о некоторых своих шрамах, но, наверное, заснула.
        Когда шум повторился, Хоук за моей спиной пошевелился и поднял голову. Это был тихий стук в дверь. Он осторожно убрал ногу, зажатую между моими, на секунду замер, и потом я ощутила кончики его пальцев на своей руке. Они пробежали вниз и переместились на мое бедро, где лежало одеяло. Хоук подтянул его мне на грудь и высвободился, убедившись, что моя голова теперь лежит на подушке вместо его руки. Мои губы тронула довольная сонная улыбка.
        Кровать прогнулась, когда он вставал, и я услышала, как он остановился в изножье постели. Моргая, я открыла глаза. Одна из масляных ламп еще горела, отбрасывая мягкий желтоватый свет. За маленьким окошком по-прежнему царила непроглядная темнота, но я увидела, что Хоук одевается. Он натянул штаны и, оставив их незастегнутыми, выпрямился. У меня внутри все сжалось. Он пошел к двери вот так, без рубашки, полуодетый. Разве тому, кто стучал, не станет очевидно, что здесь происходило?
        Я ждала, что меня охватят паника, тревога и страх. Меня обнаружат в очень компрометирующей и такой запрещенной ситуации.
        Но страха не было.
        Может, потому что я еще толком не проснулась. Может, приятная истома в мышцах каким-то образом проникла в мозг и утопила здравый смысл.
        А может, меня просто не заботило то, что меня застигнут.
        Хоук приоткрыл дверь, и пришедший заговорил так тихо, что я ничего не расслышала. Ответ Хоука я также не разобрала, но увидела, что ему что-то дали. Он пробыл у двери всего пару секунд, после чего закрыл ее и положил на стул то, что было у него в руках.
        Увидев, что я проснулась, он подошел к кровати. Без слов наклонился, подхватил прядь волос и убрал с моего лица.
        - Привет, - прошептала я, закрывая глаза и прижимаясь щекой к его ладони. - Пора вставать?
        - Нет.
        - Все хорошо?
        - Все прекрасно. Мне просто нужно кое-чем заняться.
        Я открыла глаза. Он смотрел на меня, поглаживая большим пальцем мою щеку как раз под шрамом.
        - Тебе еще не нужно вставать, - сказал он.
        - Точно? - зевнула я.
        Он слегка улыбнулся.
        - Точно, принцесса. Спи. - Он опять подоткнул вокруг меня одеяло и выпрямился. - Я вернусь так скоро, как смогу.
        Я хотела что-нибудь сказать - о том, что произошло между нами, и о том, что это значит для меня, но не знала, как это выразить. И у меня слипались глаза. Поэтому я опять уснула.
        Когда я проснулась во второй раз, лампа еще горела, а постель рядом со мной была пуста.
        Я потянулась и сжала губы от странной тупой боли между ног. Мне не нужны напоминания о прошлой ночи, но они есть. Я окинула взглядом комнату и задержалась на стуле. Там была сложена моя одежда. Значит, это приходила Магда? Или еще кто-то? В любом случае, кто бы это ни был, Хоук пошел открывать дверь неодетым и разоблачил нас.
        Я прикусила губу и лежала, уставившись в окошко. Как и раньше, ни паники, ни страха не было. Люди любят посудачить. Так или иначе, но о случившемся здесь узнают за пределами мощеных улиц. Сплетня в конце концов дойдет до столицы, а там и до королевы. А если есть хотя бы малейший шанс, что не дойдет, боги все равно должны знать, что я больше не дева. Узнали они или нет, все равно непонятно, являюсь я ли по-прежнему Девой в их глазах.
        Но в своих собственных глазах я Девой больше не была.
        Я не могла вернуться к той жизни.
        Грудь пронзил краткий приступ страха, но его тут же погасила волна решимости, подобно тому, как вода заливает пламя.
        Я не вернусь к той жизни без прав, когда я скрывала дар и не могла помогать людям, позволяла делать со мной что угодно, потому что у меня не было выбора. Меня постоянно ставили в такие условия, что приходилось из страха за кого-то принимать то, что со мной делают. Хотя я знаю, что королева никогда не будет со мной плохо обращаться, мне все равно придется скрывать дар, быть тихой и незаметной, смирной и спокойной. Каждое из этих качеств шло вразрез с моей натурой.
        Я не могу вознестись.
        И это означает, что у меня два варианта.
        Я попытаюсь исчезнуть и скрываться: благодаря вуали очень мало кто знает меня в лицо. Хотя в этом случае будет достаточно описания. Уверена, распоряжение искать меня пошлют в каждый город и поселок, но я знаю, как держаться незамеченной.
        Куда мне идти? Как выживать? И что будет с Хоуком, если я исчезну в то время, когда ему предписывалось меня сопровождать?
        Я не предполагала, что в моем новом и неизвестном будущем останется Хоук. Тем не менее сердце по-прежнему трепетало в груди. То, что было между нами прошлой ночью, значило больше, чем простое физическое наслаждение. Уж это он нашел бы где угодно, но выбрал меня.
        И я выбрала его.
        И значение этого выходит далеко за пределы прошлой ночи. Не думаю, что мне еще когда-нибудь выпадет шанс такое испытать.
        Станет ли Хоук частью моей жизни или нет, единственный другой вариант - пойти к королеве и честно ей все рассказать. Теперь этот вариант пугал меня, потому что я… я не хотела ее разочаровывать. Но она должна понять. Она поняла мою мать, а я - любимица королевы. Она должна понять, что я не могу быть тем, чего от меня ждут. А если не поймет, мне нужно ее убедить.
        Я села, кутаясь в одеяло. Небо за окном стало светлеть.
        Я знала, что больше не могу быть Девой, но не понимала, что это значит в долгосрочной перспективе для королевства и для меня. Я поговорю с Хоуком обо всем этом, причем не откладывая. Он должен знать, а я должна знать, что он думает.
        Что он скажет.
        Поскольку рассвет быстро приближался, я встала и начала приводить себя в порядок. Быстро умылась остатками воды. Она была холодной, но я не жаловалась, поскольку неизвестно, когда мы в следующий раз сможем вымыться. С наслаждением натянув чистую одежду, прикрепила на бедро кинжал. Я едва успела заплести косу, когда в комнату постучали.
        Решив, что Хоук просто вошел бы, я с опаской приблизилась к двери.
        - Да?
        - Это Филлипс, - ответил знакомый голос.
        Я открыла дверь, и он ворвался, заставив меня отойти. Он закрыл дверь и развернулся. Его плащ распахнулся, и я заметила, что он держит руку на рукояти меча.
        Я шагнула назад, и у меня в голове зазвенели предупреждающие колокольчики.
        - Ты одна? - требовательно спросил он, переводя взгляд на ванную комнату.
        - Да. - У меня подскочило сердце. - Что-то случилось?
        Он повернулся ко мне, глядя широко раскрытыми глазами.
        - Где Хоук?
        - Я… Я не знаю. Что происходит?
        - С этим местом что-то неладно.
        Я подняла брови.
        - Со всей этой проклятой крепостью что-то неладно. Мне следовало прислушаться к интуиции. Я до сих пор жив благодаря ей, но на этот раз не послушал, - говорил он, подходя к небольшой седельной сумке. - Я здесь немного осмотрелся. Не видно ни одного Вознесшегося. Лорд Хальверстон? Никаких признаков, что здесь есть правитель.
        - Мне сказали, он на охоте со своими людьми, - заверила я. - Я вчера спрашивала про него Магду.
        Он взял мою сумку и повернулся ко мне, выгнув темные брови.
        - Ты знаешь какого-нибудь Вознесшегося, который поедет охотиться?
        - Я не знаю никого из них, кто отправился бы на охоту, но мы же не знаем всех Вознесшихся.
        - Знаешь, кого мы еще не знаем? Этот парень Киеран. - Филлипс остановился передо мной. - Мы ничего о нем не знаем.
        В замешательстве от того, к чему он клонит, я покачала головой.
        - Я о вас всех ничего не знаю.
        Кроме Хоука. Его я знаю.
        - Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я никогда раньше не видел Киерана. Не видел до того утра, когда он появился на Валу. Я ничего не смог узнать о нем, кроме того, что он служил в столице. Все прочие ответы были краткими и туманными.
        Я вспомнила: они часто разговаривали во время поездки. Однако нежелание Киерана отвечать на вопросы посторонних еще ничего не значило.
        - На Валу много гвардейцев. Разве ты знаешь всех?
        - Я знаю достаточно, чтобы счесть подозрительным то, что в команду сопровождения Девы назначили новичка, - заявил он. - За него просил Хоук, еще один недавно переведенный из столицы, который за считаные месяцы каким-то образом стал чуть ли не самой важной персоной во всей королевской гвардии.
        Я резко втянула воздух.
        - О чем ты говоришь?
        - Хоук - еще один человек, о котором мало что известно. Но вот он появился, а ты теперь потеряла даже не одного, а двух телохранителей.
        У меня отвисла челюсть.
        - Я присутствовала при гибели Рилана, а потом и Виктера…
        - И мне кажется ненормальным то, что отодвинули нескольких гвардейцев, чтобы назначить твоим личным телохранителем мальчишку, едва ставшего мужчиной, - оборвал меня Филлипс. - Неважно, с какими рекомендациями он приехал в Масадонию и что говорит о нем капитан. Хоук попросил за Киерана, и вот мы здесь, в крепости, где нет ни одного Вознесшегося.
        - Филлипс, что ты хочешь сказать?
        - Я хочу сказать, что это ловушка. Мы выехали с ними из города прямиком в проклятую богами ловушку.
        - С ними? - прошептала я.
        - С Киераном, - пояснил он. - И Хоуком.
        Я на миг утратила дар речи и уставилась на него.
        - Я знаю, что ты не хочешь это слышать. Вы с Хоуком… похоже, близки, но говорю тебе, Дева, что-то неладно с этим местом, или с ними, и…
        - И что?
        - Эванс и Уоррен пропали, - назвал он двух гвардейцев, оглядываясь на дверь. - Ни Ладди, ни я не видели их с тех пор, как через час после прибытия сюда они отправились в отведенные им комнаты - и вот они исчезли. Их кровати нетронуты, и их нет нигде в крепости.
        Если… если это правда, то ничего хорошего. Но предположения Филлипса немыслимы. Я не знаю Киерана, но я знаю Хоука, и если Хоук доверяет Киерану, то и я тоже. Тогда чего добивается Филлипс?
        В моей голове возник только один вариант, и я похолодела. Должно быть, Филлипс - Последователь. Я была потрясена и не хотела верить, но вспомнила, как были одеты Последователи на Ритуале. Они смешались с другими гостями. Так что в моем предположении нет ничего невозможного.
        Ничего невозможного.
        Но если Филлипс - Последователь, то это… это плохо. Он исключительно хорошо обучен. Что еще хуже, он знает, что я вооружена и тоже обучена, поэтому я не могу сыграть на неожиданности. Мне также не нравилось то, что я с ним одна в комнате, особенно при том, что я не знаю, кто со мной рядом.
        Мне нужно быть среди людей.
        - Ладно. Ты… ты давно в Масадонии. И Виктер… он всегда говорил о тебе только хорошее. - Насколько я помнила, Виктер вообще никогда не упоминал Филлипса, но мне нужно, чтобы он поверил. Я высвободила чутье. - Что я должна делать?
        - Хвала богам, ты сообразительна. Я боялся, что тебя придется вытаскивать силой. - Он опять глянул на дверь, и его эмоции просочились в меня. - Нам нужно выбираться отсюда, и побыстрее.
        - И что потом?
        У меня ушло мгновение, чтобы разобраться в том, что я почувствовала. Никакой заметной боли, но я ощутила привкус… страха.
        - Идем.
        Филлипс указал на дверь, не убирая руки с рукояти меча. Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор - слишком быстро, чтобы я могла воспользоваться тем, что он повернулся ко мне спиной.
        - Никого. - Он встретился со мной взглядом. - Хотелось бы думать, что ты мне поверила, но я не настолько глуп. Я знаю, что ты можешь быть вооружена, и знаю, что ты умеешь пользоваться кинжалом. Поэтому я хочу, чтобы твои руки были на виду. Я не хочу причинять тебе боль, но мне придется тебя обезвредить, если понадобится, чтобы вытащить тебя отсюда в безопасное место.
        Угрозы точно не заставят меня чувствовать себя в безопасности, но он боялся.
        Он напуган. Я поняла, насколько сильно, когда он отошел в сторону, пропуская меня вперед. Моя рука дернулась к кинжалу. Чего он боится? Что его здесь застанут?
        - Ладди и Брайант ждут нас в конюшне. Они готовят лошадей.
        Я кивнула и шагнула из комнаты в тот самый момент, когда открылась дверь в другом конце коридора.
        Вошел Киеран, и следом за ним пронесся порыв холодного воздуха. Без плаща я далеко не уеду. Неужели Филлипс этого не понимает? Или ему это неважно? Киеран остановился и вскинул брови.
        - Что ты здесь делаешь?
        Не успела я ответить, как Филлипс выхватил меч. Мое сердце заколотилось.
        - А ты что здесь делаешь? - настойчиво поинтересовался он. - Выезжать еще рано.
        Киеран двинулся вперед.
        - Я иду в свою комнату. - Он перевел взгляд на меня. Вряд ли он понял, что Филлипс держит меч наготове. - А ты не ответила на мой вопрос.
        Филлипс стоял за моей спиной, и я знала, что должна быть осторожной. Может, он и хочет сохранить мне жизнь, но моя смерть будет таким же действенным посланием. Он вонзит меч мне в спину прежде, чем я схвачу кинжал.
        Я молча уставилась на Киерана, надеясь, что он, во имя богов, поймет то, что я не могу сказать.
        Он шел к нам, небрежно положив руку на меч, висящий на боку.
        - Что здесь происходит?
        Филлипс схватил меня за руку, оттащил назад и сделал стремительный выпад мечом. Киеран был так же быстр: он отразил удар, но смертоносное острие только слегка сбилось с курса и вместо того, чтобы пронзить его грудь, порезало живот и ногу. Я закричала, а Киеран уставился на себя…
        Он отшатнулся и испустил вопль, от которого у меня волосы встали дыбом. Я застыла. Звук начался как низкий раскатистый рык, даже отдаленно не похожий на то, что способен издать смертный. Я уже слышала такое - в ту ночь, когда убили Рилана в Саду Королевы. Последователь рычал точно так же.
        Рык сделался громче и превратился в глубокое рычание, от которого я перестала дышать. Когда он поднял голову, мое сердце чуть не остановилось.
        Его бледно-голубые глаза…
        Они переливались всеми цветами радуги в тусклом освещении.
        - Тебе не следовало это делать. - Его голос был искажен и звучал так, словно ему в горло набили камней. - Не следовало.
        Киеран отшвырнул меч, и тот громыхнул по дощатому полу. Я не поняла, почему он бросил оружие, но тут же увидела.
        Он изменялся.
        Его кожа истончилась и потемнела. Челюсть выдвинулась вперед и удлинилась вместе с носом. Кости трещали и преображались, а каждый открытый дюйм кожи покрылся желтовато-коричневым мехом. Туника лопнула на груди. Штаны разорвались, когда он согнул колени. Он подался вперед, его пальцы увеличились, ногти сменились когтями. Уши выросли, и он оскалился в леденящем неистовом ворчании. На челюсти проступили клыки, а руки - лапы - с глухим стуком упали на пол.
        Не прошло и нескольких секунд - всего секунда, - и перед нами уже был не человек, а огромный зверь ростом почти с Филлипса - сплошная масса мускулов и гладкого меха. Невероятное зрелище - эти существа вымерли столетия назад, их перебили во время войны Двух Королей.
        Но я знала, что это Киеран.
        О боги!
        Киеран оказался вольвеном.
        - Беги! - закричал Филлипс, хватая меня за руку.
        Мне не нужно было повторять дважды.
        Филлипс в корне ошибался насчет Хоука, но с Киераном другое дело. С ним совершенно точно что-то не так.
        Киеран заскреб когтями по деревянному полу и бросился на нас. Он едва не схватил плащ Филлипса. Я бежала быстрее, чем когда-либо в жизни. Когда Филлипс рывком распахивал дверь, я оглянулась. Все мои инстинкты кричали не делать этого, но я не смогла удержаться. Я посмотрела.
        Вольвен прыгнул, извиваясь в воздухе, и приземлился на стену. Вонзил когти в камень, оттолкнулся и опустился на пол, одним скачком преодолев половину коридора.
        - Идем! - Филлипс втянул меня на лестничную площадку за дверью.
        Здесь было темно, лестница едва освещалась. Я поскользнулась на камне, вцепилась в перила и чуть не упала, но не остановилась.
        Мы пронеслись через последний лестничный пролет и выскочили во двор. Мой мозг наконец выдал что-то полезное, напомнив, что у меня есть оружие. Кровокамень. Я могу убить вольвена, как и Жаждущего, если попаду в сердце или голову.
        Топая по мерзлой земле, я выхватила кинжал.
        - Конюшни, - на бегу сказал Филлипс. Плащ развевался за его спиной, как волны черной воды.
        Хоук.
        Неужели Киеран что-то сделал с Хоуком? У меня екнуло сердце…
        Утреннюю тишину расколол вой. Я вскинула голову: вольвен перескочил через перила.
        Он приземлился позади нас и издал еще один леденящий вой.
        Я услышала ответ то ли из леса, то ли из крепости. Этот рев пронзил меня холодным ужасом.
        Здесь не один вольвен.
        - Боги, - выдохнула я и побежала еще быстрее.
        Я не могу уехать без Хоука, но мне нужно убраться от этой твари как можно дальше. Я сосредоточилась на этом, потому что если я промешкаю хотя бы полсекунды, вольвен прыгнет на меня.
        Мы завернули за угол. Филлипс поскользнулся, но не потерял равновесия, и мы рванули к конюшням. Нам не попался на глаза ни один гвардеец, и это было неправильно. В этот час здесь должны быть гвардейцы.
        Я увидела Ладди и еще одного из наших.
        - Закройте двери! - крикнул Филлипс, когда мы ворвались в конюшню и бросились к оседланным лошадям. - Закройте проклятые двери!
        Наши обернулись, а я резко затормозила и крутанулась назад, зная, что в этот момент они увидели вольвена.
        Брайант выругался вполголоса. В его лице не осталось ни кровинки.
        Киеран догонял нас.
        Я бросилась к двери, схватила одну створку и захлопнула вместе с Ладди, тогда как Брайант и Филлипс сделали то же со второй.
        - Подоприте ее! - завопил Ладди. Двое других мужчин подобрали тяжелое бревно и со скрипом вставили в скобы.
        Тяжело дыша, я шагнула назад и пятилась, пока не наткнулась на столб. Рукоять кинжала вжалась в ладонь. Я посмотрела на рукоять, выточенную из кости вольвена…
        Большая двойная дверь содрогнулась - в нее врезался вольвен. Я подскочила.
        - Это то, что я думаю? - спросил кто-то. Кажется, Брайант. - Вольвен?
        - Если ты не знаешь какое-то другое огромное волкоподобное существо, то да. - Филлипс повернулся, а Киеран опять ударился в дверь, и та затряслась. - Дверь долго не продержится. Отсюда есть другой выход?
        - Есть черный ход, - вышел вперед Ладди. - Но лошади в него не пройдут.
        - К Жаждущим лошадей. - Брайант взял меч. - Прежде всего нужно выбраться отсюда.
        - Вы не видели Хоука? - спросила я. - Его кто-то вызвал посреди ночи.
        Три пары глаз уставились на меня, но мне было плевать, что обо мне подумали.
        - Кто-нибудь из вас видел его?
        Треснула доска, и в щель просунулась когтистая, покрытая шерстью рука. Киеран схватил доску и оторвал.
        - Нужно уходить. - Филлипс бросился ко мне.
        Я увернулась.
        - Я не уйду, пока не найду Хоука…
        - Ты разве только что не видела то же, что и я? - настойчиво спросил Филлипс. Его ноздри раздувались. - Ты же сказала, что поняла, о чем я говорил. Хоук с ними заодно.
        - Хоук не вольвен, - возразила я. - Он не заодно с ними. - Я показала на дверь, от которой зверь отрывал вторую доску. - Ты был прав насчет Киерана, но не Хоука. Кто-нибудь его видел?
        - Я видел.
        Я резко повернула голову на голос. В тени стоял мужчина, и что-то… что-то внутри меня сжалось.
        Он вышел на свет. Растрепанные каштановые волосы. Намек на бороду. Бледные, как лед, глаза. Меня захлестнуло волной чистейшей, незамутненной ярости.
        Это он.
        Человек, который убил Рилана, стоял здесь и улыбался.
        - Я же говорил, что мы еще увидимся.
        Я окинула его взглядом, подняв брови, а три гвардейца наставили на него мечи.
        - Похоже, ты потерял руку. Жалко, не я ее отрубила.
        Он поднял левую руку, которая заканчивалась обрубком выше запястья.
        - Я справляюсь.
        Жуткие блеклые глаза устремились на меня, а треск за спиной стих. Я могла только надеяться, что это хороший знак и у нас появятся какие-то шансы выбраться живыми.
        - Помнишь мое обещание? - спросил он.
        - Искупаться в моей крови. Пировать моими внутренностями. Я не забыла.
        - Хорошо, - громко сказал он и шагнул вперед. - Потому что я собираюсь исполнить обещание.
        - Стоять! - крикнул Филлипс.
        - Он вольвен, - предупредила я, теперь зная, что в крепости их по крайней мере трое.
        - Сообразительная девочка.
        Филлипс не отступал.
        - Мне плевать, что ты богомерзкая тварь, если сделаешь еще хоть шаг, он будет для тебя последним.
        - Богомерзкая? - Он запрокинул голову и рассмеялся, разводя руками. - Мы созданы по образу и подобию богов. Это не мы богомерзкие.
        - Говори что хочешь, если тебе так нравится, - ответила я, крепче сжимая кинжал. - В голову или сердце, верно, Филлипс?
        - Да. - Он опустил подбородок. - Или так, или так…
        Дверь за нашими спинами раскололась и слетела с петель, створки врезались в стену. Лошади встали на дыбы, но они были привязаны, и им некуда было бежать. Я увернулась в сторону, по-прежнему направляя кинжал на вольвена, и оглянулась, ожидая, что ворвался Киеран.
        Но чуть не упала на колени от того, что увидела.
        - Хоук! - закричала я. Я так обрадовалась, что, нисколько не смущаясь, бросилась к нему. - Хвала богам, с тобой все хорошо.
        - Держись от него подальше. - Филлипс схватил меня за руку.
        Я попыталась вырваться. Хоук держал в руке нечто, похожее на изогнутый лук, но прикрепленный к какой-то ручке, а уже взведенный болт каким-то образом удерживался на месте. Что бы это ни было, оружие сработает.
        - Убей его! - закричала я и вырвалась из рук Филлипса. - Это он убил…
        За спиной Хоука возникло огромное существо ростом ему почти по грудь. На него мчался Киеран. У меня замерло сердце.
        - Хоук, сзади! - закричала я.
        Филлипс обхватил меня за талию и оттащил назад, а Хоук поднял странный лук. Киеран почти добежал до него, а я не видела на стреле признаков кровокамня. Она его не убьет.
        Хоук встретился со мной взглядом.
        - Все в порядке.
        Филлипс без предупреждения оторвался от меня. Я упала вперед, приземлившись на колени. Я оглянулась, почти ожидая увидеть, что вольвен схватил Филлипса. Коса упала мне на плечо.
        Вольвен из Садов Королевы не сдвинулся с места, но Филлипс…
        Он прислонился к столбу, его меч валялся в соломе.
        Погодите. Он прислонялся, потому что его ноги больше не касались земли, и на солому капало что-то темное. Я подняла голову.
        Я даже не могла закричать. У меня внутри все перевернулось. Хоук выстрелил из лука. Я даже не увидела, как он это делал, но он выстрелил. Болт пронзил рот Филлипса и пришпилил его к столбу.
        Содрогнувшись, я услышала крик Ладди. Оторвав взгляд от Филлипса, я повернулась к Хоуку.
        Киеран в облике вольвена рыскал прямо за его спиной, опустив огромную голову к соломе и нюхая воздух. Ладди бросился на него, но потерял равновесие и упал лицом вниз.
        Я сделала вдох, но воздух тут же из меня вышибло.
        Ладди не споткнулся.
        Из его спины торчал черный болт. Из-за лошади вышел гвардеец, который приветствовал нас вчера у входа. Делано. У него такие же блеклые глаза. Как я теперь знаю, глаза вольвена. Он опустил лук.
        Брайант сорвался с места.
        Он резко развернулся, но далеко не убежал. Киеран присел и взмыл в воздух. Он был быстр, как стрела, и столь же точен. Он приземлился на спину Брайанта и повалил его на солому. У гвардейца даже не было шанса закричать. Вольвен оскалил зубы и ткнулся мордой…
        Я отвернулась. Послышался влажный хруст.
        Затем наступила тишина.
        Мужчина, убивший Рилана, вышел вперед небрежной, расслабленной походкой. И сердито зыркнул на меня.
        - Я так рад, что здесь и вижу это.
        - Джерико, заткнись, - ответил Хоук ровным тоном.
        Я медленно перевела взгляд на Хоука. Он стоял на том же месте, ветер приподнимал и отбрасывал с красивого лица темные пряди. Он выглядел так же, как когда вышел из комнаты посреди ночи. Так же, как и несколько часов назад, когда целовал меня, прикасался ко мне и держал в объятиях.
        Но вот он стоит здесь, а рядом с ним - покрытый кровью вольвен.
        - Хоук? - прошептала я, свободной рукой вцепившись в сырую солому.
        Он посмотрел на меня, и мой дар ожил. Между нами протянулась невидимая нить, формируя связь, и я почувствовала… Я ничего не почувствовала. Ни боли. Ни печали. Ничего.
        Я отшатнулась, тяжело дыша. Что-то не так с моим даром. Только Вознесшиеся лишены эмоций. Не смертные. Не Хоук. Но казалось, что связь ударилась в кирпичную стену, толстую, как Вал.
        Непреодолимую, как та стена, которую я возводила вокруг себя, когда старалась держать дар взаперти. Неужели Хоук… блокирует меня? Разве такое возможно?
        - Пожалуйста, скажи, что я могу ее убить, - произнес Джерико. - Я точно знаю, какие куски я хочу оторвать и отослать обратно.
        - Только тронь ее, и на сей раз потеряешь больше, чем руку. - Холодность Хоука проняла меня до самой глубины души. - Она нам нужна. - Он так и не отвел от меня глаз. - Живой.
        Глава 35
        По-прежнему стоя на коленях, я посмотрела на Хоука. Я слышала его слова и видела, что происходит, но до разума ничего из этого словно не доходило.
        Или же до разума дошло, но сердце… сердце отвергало.
        «Она нам нужна».
        «Живой».
        Нам.
        - Ты зануда, - пробормотал Джерико. - Я тебе уже говорил?
        - Раз десять, - ответил Хоук, и меня передернуло. Я отшатнулась. Он стиснул зубы и отвернулся, оглядывая конюшню. - Здесь надо прибрать.
        Вольвен рядом с ним встряхнулся, как пес, попавший под дождь. Затем он поднялся на задние лапы и начал меняться: мех исчез, появилась кожа, которая стала утолщаться. Ноги выпрямились, пальцы вернулись к нормальному размеру. Челюсть встала на место. Рубашку Киеран где-то потерял и стоял в разорванных штанах. От раны на животе, нанесенной Филлипсом, осталась лишь розовая отметина.
        Я села.
        Киеран с хрустом повертел шеей.
        - Прибрать нужно не только здесь.
        На челюсти Хоука дернулась мышца. Он повернулся ко мне.
        - Нам нужно поговорить.
        - Поговорить?
        У меня вырвался смешок, прозвучавший совершенно невпопад.
        - Уверен, у тебя куча вопросов, - сказал он, и я уловила в его тоне оттенок знакомого поддразнивания, отчего меня опять передернуло.
        - Где… где еще два гвардейца?
        - Мертвы, - ответил он без промедления и прислонил лук к плечу. - Это была прискорбная необходимость.
        «Я мастер в своем ремесле».
        «В каком же?»
        «Убивать».
        Я ни капли не сомневалась в том, что именно этим он и занялся, когда покинул ночью мою комнату. В ушах зашумело, и я вдруг поняла, что за его спиной во дворе собрались люди. Они стояли неподвижно в лучах утреннего солнца.
        Хоук шагнул ко мне.
        - Давай…
        - Нет. - Я вскочила на ноги. Как ни странно, они не дрожали. - Что здесь происходит?
        Он остановился.
        - Ты сама знаешь, что здесь происходит. - Его голос чуть-чуть смягчился.
        Следующий вдох обжег мое горло и легкие, потому что я поняла, что и правда знаю. О боги. Я знаю, что здесь происходит. Шум усилился, и я увидела во дворе Элайджу - он стоял, скрестив руки на широченной груди. Увидела Магду, которая, положив ладонь на живот, заглядывала в конюшню, а ее лицо выражало… сочувствие и жалость.
        «Ты заслуживаешь гораздо большего, чем тебя ждет».
        Он сказал это прошлой ночью. И я, глупая, наивная, думала, что он имеет в виду мое Вознесение. Нет. Он имел в виду это.
        Магда развернулась и, протиснувшись мимо Элайджи, пошла обратно в крепость.
        - Филлипс был прав. - Мой голос дрожал. Я облекала в слова то, что уже знала.
        - Прав? - переспросил Хоук, передавая странный лук одному из мужчин позади него.
        - Полагаю, Филлипс начал догадываться, - ответил Киеран, глядя на свой живот. Розовая отметина уже исчезла. - Они выходили из комнаты, когда я поднялся, чтобы ее проверить. Хотя она, похоже, не поверила тому, что он рассказал.
        Не поверила.
        Я вообще не поверила Филлипсу, потому что верила Хоуку. Я доверяла ему - доверила свою жизнь и…
        Мою грудь пронзила внезапная боль, словно в меня воткнули кинжал. Я даже посмотрела вниз, ведь боль показалась такой реальной, но не было ни клинка, ни кровавой раны, которые бы соответствовали моему страданию. Я подняла голову. Хоук играл желваками.
        - Что ж, больше он не будет ни в чем разбираться. - Джерико схватил и выдернул болт. Филлипс завалился на землю. Он ткнул тело гвардейца сапогом. - Это уж точно.
        Я опять повернулась к Хоуку, чувствуя, что земля разверзается у меня под ногами.
        - Ты - Последователь.
        - Последователь? - Элайджа расхохотался, и я вздрогнула.
        Киеран улыбнулся.
        - Я же говорил, что ты сообразительная, - сказал Джерико.
        Я не обратила на них внимания.
        - Ты действуешь против Вознесшихся.
        Хоук кивнул.
        В моем сердце возникла еще одна трещина.
        - Ты… ты знал, что это… это существо убило Рилана?
        - Существо? - возмутился Джерико. - Я оскорблен.
        Хоук ничего не ответил.
        - Это твои проблемы. - Я по-прежнему смотрела на Хоука. - Я думала, вольвены вымерли.
        Хоук небрежно пожал плечами.
        - Многое из того, что ты считаешь правдой, таковой не является. Однако, хотя вольвены не вымерли, их осталось немного.
        - Ты знал, что он убил Рилана? - выкрикнула я.
        - Я думал, что смогу ускорить события и схватить тебя, но мы знаем, как все обернулось, - заметил Джерико.
        Я резко повернулась к нему.
        - Да, я хорошо помню, как все обернулось для тебя.
        Он с ворчанием вздернул верхнюю губу, отчего по мне пробежали мурашки.
        - Я знал, что он собирался пробить брешь, - ответил Хоук, и я опять переключила внимание на него.
        - Для тебя… чтобы ты стал моим телохранителем?
        - Мне нужно было подобраться к тебе поближе.
        Я прерывисто вздохнула. Казалось, мое сердце сейчас разорвется.
        - Что ж, ты в этом преуспел.
        На его лице опять дернулась мышца.
        - То, о чем ты думаешь… ты очень далека от правды.
        - Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, - бросила я. Мои пальцы до боли сжали кинжал. - И чем все это было? Уловкой? Тебя послали, чтобы подобраться ко мне?
        Киеран вскинул брови.
        - Посла…
        Хоук взглядом заставил его замолчать, и Киеран закатил глаза.
        Я знала, что он собирался сказать.
        - Тебя послал Темный.
        - Я приехал в Масадонию с единственной целью, - ответил Хоук. - И эта цель - ты.
        Я вздрогнула.
        - Как? Почему?
        - Ты удивишься тому, сколько людей из твоего окружения поддерживают Атлантию, хотят увидеть возрождение этого королевства. Как много людей мостили мне дорогу.
        - Капитан Янсен? - предположила я.
        - Она сообразительна, - сказал Хоук. - Я же вам говорил.
        Глаза защипало, а жжение в горле и груди усилилось.
        - Ты вообще служил в столице? - Меня вдруг осенило, и я метнула взгляд на Киерана. - Той ночью в…
        Я не могла заставить себя произнести «в “Красной жемчужине”».
        - Ты с самого начала знал, кто я.
        - Я наблюдал за тобой так же долго, как и ты за мной, - тихо сказал он. - Даже дольше.
        Этот удар меня чуть не убил. Казалось, мое сердце раскололось. Я начала отворачиваться, но увидела Джерико, который отошел подальше, уступая Хоуку больше места рядом со мной.
        Все встало на свои места, и я задрожала, чуть не выронив кинжал.
        - Ты… ты все это планировал?
        - И очень долго.
        - Ханнес. - Мой голос сделался невнятным и хриплым. - Он умер не от сердечного приступа?
        - Полагаю, его подвело сердце, - ответил Хоук. - Наверняка на его сердце как-то повлиял яд в эле, который он выпил в «Красной жемчужине».
        Шум в ушах становился непереносимым.
        - Ему помогала выпить какая-то конкретная женщина? Та же, которая отправила меня наверх?
        Хоук промолчал. Зато ответил Делано:
        - Кажется, я тут упустил что-то важное.
        - Я тебя потом просвещу, - пообещал Киеран.
        Меня трясло. Стены конюшни точно смыкались капканом вокруг меня. Я была такой невероятно наивной.
        - Виктер?
        Хоук покачал головой.
        - Не лги мне! - закричала я. - Ты знал, что в ночь Ритуала будет нападение? Вот почему ты исчез? Вот почему тебя не было, когда Виктера убили?
        Впадины на его щеках обозначились резче.
        - Что я знаю, так это то, что ты расстроена. Я тебя не виню, но я видел, что случается, когда ты в самом деле рассержена.
        Он шагнул ко мне, поднимая руки.
        - Мне многое нужно рассказать…
        Боль вырвалась из меня, как и в ночь Ритуала, когда я накинулась на лорда Мэзина. Я утратила контроль над собой, инстинктивно завела назад руку и метнула кинжал.
        На этот раз я целилась ему в грудь.
        Выругавшись, Хоук шагнул в сторону и схватил кинжал в воздухе. Кто-то у него за спиной присвистнул, а Хоук резко повернулся ко мне с почти комичным недоверием на лице. Но подсознательно я знала, что он поймает кинжал. Мне был нужен отвлекающий маневр, чтобы нагнуться и подобрать меч Филлипса. Я развернулась, целясь в негодяя, убившего Рилана. Джерико отскочил назад, но недостаточно быстро. Я опять порезала его, на этот раз в живот.
        - Сука! - завопил Джерико, хватая здоровой рукой зияющую рану.
        Я крутанулась, и тут в меня кто-то врезался с одного боку, а потом с другого. Мне заломили руку. Что-то горячее полоснуло меня по животу, и я подалась назад, используя вес нападавшего против него же. Он упал, все еще обвивая меня руками. Я дернула назад головой, ударив его по лицу. Раздался вопль, и хватка ослабла настолько, что мне удалось вырваться.
        Я схватила с соломы меч и сделала выпад вслепую. Мельком увидела потрясение в карих глазах парня не намного старше меня. Я выдернула меч, развернулась и очутилась лицом к лицу с Хоуком.
        Я замешкалась.
        Я колебалась, как законченная идиотка, хотя и знала, что он работает на Темного. Он - Последователь. Из-за него погибло так много невинных людей. Ханнес. Рилан. Лорен. Дафина. Малесса - боги, неужели ее убил он?
        Виктер.
        - А вот это очень нехорошо, - упрекнул он, забирая у меня меч так, словно я его и не держала. - Ты невероятно неистовая. - Он опустил голову и прошептал: - И меня это по-прежнему возбуждает.
        Я завопила от ярости и саданула локтем вверх, откидывая назад его голову.
        - Проклятье, - проговорил он, кашляя - нет, смеясь. Он смеялся. - Это не меняет того, что я сказал.
        Я развернулась и бросилась к двери, но резко затормозила, когда передо мной молниеносно возник Элайджа. Он покачал головой, цокая языком.
        Повернувшись, я увидела Киерана, который стоял со скучающим видом. Я завертелась и заметила пространство между столбами. Я бросилась…
        Меня обхватили за талию чьи-то руки, и я узнала аромат. Хвоя. Темные специи. Хоук. Жесткий земляной пол стремительно приближался к моему лицу. Это будет больно. Очень.
        Но удара не последовало.
        Проворный как кот, Хоук развернулся так, что смягчил удар, но падение все равно меня ошеломило. Мгновение я не могла двигаться.
        - Не стоит благодарности, - проворчал Хоук.
        Я с визгом врезала каблуком сапога ему в подбородок. Он ахнул от боли, а я свирепо улыбнулась и стала кататься и извиваться, пока мой живот не запротестовал, но мне удалось повернуться в ослабевшей хватке Хоука. Я залезла на него…
        Хоук ухмыльнулся, и ямочка появилась на его правой щеке.
        - Мне нравится такой поворот.
        Я врезала кулаком ему в лицо, прямо в эту проклятую ямочку. Костяшки пальцев обожгло болью, но я вновь отвела руку назад.
        Хоук поймал мое запястье и сдернул меня вниз, так что мы оказались на одном уровне.
        - Ты дерешься так, словно сердишься на меня.
        Я подвинулась и ударила коленом между его ног, целясь в очень чувствительное место. Он предугадал мое движение, и колено попало в бедро.
        - А вот это могло нанести вред, - сказал он.
        - Вот и хорошо, - прорычала я.
        - Ну-ну. Ты бы потом расстроилась, если я бы я не смог им пользоваться.
        Я не могла поверить, что он в самом деле это сказал. Но он сказал.
        - Я бы предпочла отрезать его.
        - Лгунья, - прошептал он.
        Из меня вырвался такой звук, что я бы испугалась, если бы услышала его от кого-то другого. Я вскочила, вырываясь из его хватки, и собралась обрушить ногу ему на горло, но Хоук перехватил ее и дернул. Я упала на бок. Вспыхнула боль, но я не обратила на нее внимания и врезала кулаком в бок Хоука.
        - Проклятье, - изрек Киеран.
        - Не пора ли вмешаться? - озабоченно спросил Делано.
        - Нет, - со смешком возразил Элайджа. - Давненько я не видел ничего настолько забавного. Кто бы мог подумать, что Дева может кого-то повалить?
        - Вот почему ты не смешиваешь дела с удовольствием, - заметил Киеран.
        - В самом деле? - присвистнул Элайджа. - Я ставлю на нее.
        - Предатели, - задыхаясь, проговорил Хоук, перекатываясь так, чтобы наконец оказаться сверху меня. Я потянулась к его лицу, но он поймал мои запястья. - Прекрати.
        Я попыталась поднять бедра, но это не сработало, и тогда я рванулась верхней частью тела. Я вложила все свои силы, а он просто придавил мои запястья к соломе.
        - Слезь с меня!
        - Прекрати, - повторил он. - Поппи. Перестань…
        - Я тебя ненавижу! - закричала я, услышав свое имя, и в ярости освободила одну руку. Я врезала кулаком ему в лицо. - Я тебя ненавижу!
        Хоук поймал мою руку, опять придавил к земле и приоткрыл окровавленные губы.
        - Прекрати!
        И я прекратила.
        Я совсем затихла, уставившись на него. Потрясение лишило меня способности говорить. Я увидела его - увидела, кто он на самом деле.
        Он не просто какой-то Последователь, приспешник Темного.
        - Вот почему ты никогда не улыбался по-настоящему, - прошептала я.
        Потому что как бы он смог?
        Ему приходилось прятать острые зубы.
        Два зуба.
        Клыки.
        Я вспомнила, как они ощущались на моих губах, моей шее, вспомнила их странную остроту.
        Боги!
        Теперь я понимала, почему он двигается так быстро, почему слух и зрение у него лучше, чем у кого бы то ни было, и почему он порой говорил так, словно прожил на десятки лет больше меня. Вот почему он так быстро прекращал целоваться, если я приближалась к его клыкам.
        Я была так слепа.
        Он не смертный.
        Он не вольвен.
        Хоук - атлантианец.
        Я содрогнулась, глубоко внутри меня что-то съежилось.
        - Ты монстр.
        Глаза Хоука заблестели насыщенным золотом, и они не были нормальными. Они никогда не были естественными.
        - Наконец ты увидела, кто я.
        Я увидела.
        Он был существом из кошмарных снов в личине красавца из мечты. И я попалась. Еще как попалась.
        У меня не осталось сил бороться.
        Достаточно плохо, что он Последователь, но атлантианец? Его народ создал монстров, которые отобрали у меня мать и отца и чуть не убили меня.
        Хоук, похоже, что-то почувствовал, потому как быстро поднялся и поставил меня на ноги.
        - Делано, - позвал он. - Забери ее.
        Меня передали, как мешок с картошкой, и Делано прижал мои руки к бокам.
        - Где ее поместить? - осведомился он.
        Грудь Хоука резко поднялась.
        - Где-нибудь, откуда она не сможет сбежать или навредить себе. - Он помолчал. - Или навредить еще кому-нибудь, что более вероятно.
        - Мы будем держать ее в заточении? - возмущенно спросил кто-то. - Мы сохраним ей жизнь? Будем кормить и дадим убежище вот этой?
        Вот этой.
        Как будто это я была монстром, который поддерживает Темного и создает Жаждущих. Что это за люди?
        - Она Дева, - крикнул еще кто-то. - Она должна умереть!
        Зазвучали одобрительные выкрики, а еще кто-то предложил:
        - Отошлите ее обратно самозваным королеве с королем. Но только голову. Пусть они знают, что их ждет.
        - Из крови и пепла! - прокричал мальчишка, протолкнувшийся в первые ряды. Тот самый, что вчера бегал от дома к дому.
        У меня подкашивались ноги.
        - Мы восстанем! - отозвались несколько голосов.
        - Никто ее не тронет. - Хоук осмотрел толпу во дворе, заставив людей замолчать. - Никто, - повторил он, повернувшись ко мне. - Никто, кроме меня.

* * *
        Когда я увидела сырые темные камеры под крепостью и белую массу перекрученных костей, покрывающих потолок, желание бороться вернулось. Я просто не могу позволить, чтобы меня посадили туда, где, похоже, никогда не оставляли людей. Даже умерших.
        Делано не был готов к моему сопротивлению.
        Я вырвалась из его хватки и бросилась бежать по коридору, но обнаружила, что другого выхода здесь нет. Я попыталась дать отпор Делано, но он загнал меня в угол, а потом ему на помощь пришел еще один мужчина с почти такими же золотыми глазами, как у Хоука. Меня оттащили в камеру с тонким матрасом на полу и заковали, защелкнули на запястьях холодные железные наручники.
        Потом я осталась одна.
        Я повертелась, ища способ выбраться. Просветы между прутьев решетки были слишком узкими, а когда я натянула цепи, крюк, к которым они были прикреплены, не сдвинулся с места.
        Во мне нарастала паника. Как такое случилось? Как от предвкушения будущего, которое будет полностью моим, в котором я буду управлять своими действиями и своей судьбой, я пришла вот к этому? Как я очутилась на цепи в темнице, окруженная людьми, которые хотят разорвать меня на части?
        Я знала ответ.
        Из-за Хоука.
        Мою грудь пронзила мука, пересилившая боль в животе. Горло и глаза горели. Хоук… он даже не смертный. Он атлантианец. Его народ создает Жаждущих, которые непрестанно наводняют этот край, как чума. Тварей, которые убили моих родителей и чуть не убили меня. Он поддерживает Темного, который убил последнюю Деву и охотился за мной. Хоук и вольвены были воплощением всего, против чего боролись боги и восставали люди. Это из-за них Вознесшиеся получили Благословение богов.
        Как я могла не видеть, кто он? Неужели я была настолько глупа? Или просто он слишком умен?
        Или и то и другое?
        Потому что Хоук был хорошим. Он говорил и делал правильные вещи, а я так отчаянно стремилась установить с кем-нибудь настоящую связь, пожить полной жизнью и почувствовать себя живой. Так отчаянно, что не воспринимала ничего, что могло послужить предостережением. Он приехал в Масадонию с единственной целью: подобраться ко мне. Он добился этого и даже больше. Завоевал мою дружбу, мое доверие, мою…
        Меня охватили мучительный гнев и сожаление. Хотелось закричать, но из-за сдавивших горло эмоций я не смогла издать ни звука.
        Почему ему пришлось… делать то, что он делал? Все, что между нами было, оказалось ничем иным, как искусным притворством. Когда он называл меня смелой и сильной. Когда сказал, что я прекрасна. Вся его искренность зиждилась не на долге, а на приказах. А я поверила. Я попалась на эти уловки.
        Было ли что-то в них правдой?
        Его боль - была.
        Это я знала, но ее источник? Я больше не была уверена.
        Я поднесла к лицу дрожащие руки и убрала волосы, выбившиеся из косы. Зачем ему пришлось зайти так далеко? Зачем пришлось вскружить мне голову и пробраться в сердце? Я не просто доверяла ему. Я отдала ему себя. Всю себя.
        И это оказалось ложью.
        Он с самого начала знал, кто я, с той первой ночи в «Красной жемчужине». И я по неведению открыла ему о себе так много.
        Я прошла в угол камеры, села на матрас и прислонилась к стене, размеренно дыша. Живот пронзала резкая боль. Я посмотрела на правую руку. Костяшки пальцев были ободраны и опухли после ударов кулаками. Моя улыбка быстро угасла. Сомневаюсь, что на Хоуке остались какие-то следы ран. Он же атлантианец.
        У меня внутри все перевернулось.
        В глубине души я никак не могла в это поверить. Он казался таким… смертным, но почему это должно меня удивлять? Атлантианцев можно принять за смертных, как и вольвенов. Я целовалась с атлантианцем.
        Я спала с атлантианцем.
        Я зажмурилась. К горлу подкатывала желчь. Я не могла об этом думать, потому что в голове тут же эхом раздавались крики. Мне нужно сосредоточиться.
        Что мне делать?
        Городок полон Последователей и атлантианцев, которые хотят моей смерти, и я безмерно радовалась тому, что Тони осталась в Масадонии. Видимо, меня будут держать тут, пока Темный не приедет или не пришлет приказы. Темный убил последнюю Деву - и вот я здесь, взаперти, жду своей участи. Нужно отсюда выбираться, но никакого выхода нет.
        Я подняла голову и вздрогнула. Перекрученные кости напомнили корни из Кровавого леса. Они накладывались друг на друга и перехлестывались: грудные клетки и бедренные кости, позвоночники и черепа. Помещенным сюда узникам приходится смотреть на потолок. Скорее всего, эти кости - напоминание о том, что случилось с их предшественниками. Кто мог сотворить такое? Кто в силах сохранить рассудок, глядя на это?
        Не знаю, сколько прошло времени, но вот дверь открылась и послышались шаги. Наверное, минуло несколько часов, судя по тому, как пусто у меня в желудке. Я напряглась и сразу расслабилась, увидев, что это Делано.
        Он подошел к решетке, держа в руках небольшой мешочек.
        - Есть хочешь?
        Да. Я хотела есть, но не ответила.
        Он швырнул мешочек, и тот с мягким стуком упал к моим ногам. Я уставилась на него.
        - Там сыр и хлеб, - объяснил Делано. - Я бы принес тебе рагу, но, боюсь, ты бы плеснула его мне в лицо, а оно слишком хорошее, чтобы им разбрасываться.
        Я смерила его взглядом.
        - Никакого подвоха. Еда не отравлена.
        - Почему я должна верить твоим словам?
        - Он же сказал, чтобы тебя не трогали. - Делано прислонился к прутьям решетки. - Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что вредить тебе тоже нельзя.
        Я изогнула губы.
        - Зачем ждать? Темный все равно меня убьет.
        Бледные глаза встретились с моими.
        - Если бы принц хотел, чтобы ты умерла, ты бы уже была мертва. Так что ешь.
        Принц. Если Последователи верят, что Кастил - полноправный наследник, это не становится правдой.
        Я посмотрела на мешочек. Я хотела есть, и мне нужны силы… и, наверное, целитель. Хотя рана перестала кровоточить, в нее могла попасть инфекция.
        Я нерешительно подобрала мешочек.
        - Будешь стоять и смотреть, как я ем?
        - Не хотелось бы, чтобы ты подавилась.
        Меня охватило странное желание рассмеяться, но я открыла мешочек и принялась есть сыр и хлеб. Еда камнем опускалась в пустой желудок.
        Делано больше ничего не говорил. Я тоже.
        Спустя некоторое время дверь опять открылась, и я глянула, кто там, пусть и не хотела этого делать. Я увидела высокую, слишком хорошо знакомую фигуру в черном, так сильно похожую на… на гвардейца, который поддразнивал меня дневником мисс Уиллы Колинс. Сердце сжалось, точно его стиснули в кулаке.
        Он остановился перед решетчатой дверью. Его красивое лицо казалось одновременно знакомым и чужим.
        - Уйди, - приказал Хоук.
        Делано промедлил всего мгновение, затем коротко кивнул и ушел. Остались только мы, разделенные решеткой.
        - Поппи. - Хоук вздохнул, и я вздрогнула. - Что мне с тобой делать?
        Глава 36
        Как будто он уже не знает.
        - Не называй меня так.
        Я вскочила на ноги, стараясь не обращать внимания на то, как болезненно натянулась кожа вокруг раны. Цепи клацнули по каменному полу. Стоять было больно, но я ему этого не покажу.
        - Я думал, тебе нравится, когда я тебя так называю.
        - Ты заблуждался, - ответила я, и он самодовольно ухмыльнулся. - Чего ты хочешь?
        Он склонил голову набок и секунду помедлил.
        - Больше, чем ты можешь предположить.
        Я понятия не имела, что это значит, и мне было все равно. Абсолютно все равно.
        - Ты пришел меня убить?
        - С чего бы мне это делать?
        Я подняла руки и позвенела цепями.
        - Ты велел меня заковать.
        - Да.
        От его невозмутимого ответа во мне вспыхнула ярость.
        - Здесь все хотят моей смерти.
        - Так и есть.
        - И ты атлантианец, - бросила я. - Вот что ты делаешь: убиваешь, разрушаешь, сеешь проклятие.
        Он фыркнул.
        - Самое интересное, что это говорит та, кого всю жизнь окружали Вознесшиеся.
        - Они не убивают невинных и не превращают людей в монстров…
        - Нет, - оборвал он. - Они всего лишь заставляют девушек, которые находятся у них в подчинении, обнажаться, бьют их палками, и только боги знают, что еще с ним делают. Да, принцесса, они в самом деле достойный пример всего хорошего и справедливого в мире.
        Я резко втянула воздух и приоткрыла губы. Нет! Я содрогнулась. Не может быть!
        - Ты думала, я не выясню, что представляют собой уроки герцога? Я же говорил, что выясню.
        Я шагнула назад. Унижение от того, что он узнал правду, обожгло сильнее ударов герцога.
        - Он пользовался палкой, вырезанной из дерева, которое выросло в Кровавом лесу, и заставлял тебя частично раздеваться. - Хоук вцепился в прутья решетки, а мое сердце заколотилось о ребра. - И он говорил, что ты это заслужила. Что это для твоего же блага. Но на самом деле он всего лишь любил причинять боль.
        - Как? - прошептала я.
        Он приподнял уголок губ.
        - Я могу быть очень настойчивым.
        Я отвернулась, и внезапно перед моим мысленным взором возник герцог: руки раскинуты в стороны, из сердца торчит прут. Я задрожала и опять перевела взгляд на Хоука.
        - Это ты его убил.
        Он улыбнулся. Такой улыбки я у него еще никогда не видела. На этот раз его губы не остались сомкнутыми, и даже со своего места я увидела намек на клыки. Меня опять охватила дрожь.
        - Да, - ответил он. - И мне никогда не доставляло такого удовольствия смотреть, как жизнь покидает чьи-то глаза.
        Я изумленно уставилась на него.
        - Он получил по заслугам. Поверь, его очень медленная и очень мучительная смерть не имеет никакого отношения к тому, что он Вознесшийся. Рано или поздно я бы добрался и до лорда, но ты сама позаботилась об этом больном ублюдке.
        Я не… не знала, что и думать. Он убил герцога и убил бы лорда, потому что…
        Я отбросила эти мысли и потрясла головой. Учитывая текущую ситуацию, я никак не могла понять, что побудило его это сделать. Мне и не нужно понимать. По крайней мере, я так сказала себе. Это неважно. Как неважно и то, что где-то в самой глубине души я была рада знать, что, возможно, безвременная кончина герцога отчасти связана с тем, как он со мной обращался.
        - То, что герцог и лорд были порочными и злыми, тебя самого нисколько не делает лучше, - сказала я. - И не делает виновными всех Вознесшихся.
        - Поппи, ты совершенно ничего не знаешь.
        Я сжала кулаки, сдерживая порыв закричать. Хоук отпер дверь, и все мышцы в моем теле напряглись.
        Я сердито смотрела, как он заходит в камеру. Жаль, у меня нет никакого оружия, хотя я знала: даже будь я вооружена до зубов, все равно мало что могла бы сделать. Он быстрее, сильнее, он может расправиться со мной щелчком пальца.
        Но я бы умерла сражаясь.
        - Нам нужно поговорить, - произнес он, закрыв за собой дверь.
        - Нет, не нужно.
        - Что ж, у тебя на самом деле нет выбора, правда? - Он опустил взгляд на мои наручники, сделал шаг и вдруг остановился. Его ноздри раздулись, а зрачки расширились. - Ты ранена.
        Кровь. Он почуял мою кровь. У меня пересохло во рту, и я шагнула назад.
        - Я в порядке.
        - Нет, не в порядке. - Он окинул меня взглядом и остановился на животе. - У тебя кровь идет.
        - Совсем чуть-чуть.
        В мгновение ока он очутился передо мной. Ахнув, я отшатнулась к стене. Как у него получалось скрывать такую скорость? Он потянулся к подолу моей рубахи, и я запаниковала.
        - Не прикасайся ко мне! - Я увернулась, поморщившись от боли в боку. Он замер, глядя на меня. Мое сердце продолжало колотиться о ребра. - Нет!
        Он выгнул бровь.
        - Прошлой ночью ты не запрещала к тебе прикасаться.
        - Это было ошибкой, - огрызнулась я, вспыхнув.
        - В самом деле?
        - Да, - прошипела я. - Я жалею, что это случилось.
        Боги, это правда. Я ничего так не хотела, как забыть, насколько прекрасным и судьбоносным казалось то, чем мы занимались, и насколько это ощущалось правильным.
        Я была дурой.
        Он стиснул зубы. Прошло долгое мгновение.
        - Как бы там ни было, принцесса, ты ранена, и ты позволишь себя осмотреть.
        Я вскинула подбородок, тяжело дыша.
        - А если нет?
        Его смешок был таким же, как раньше, но теперь прозвучал с ноткой холодного веселья.
        - Как будто ты можешь меня остановить, - негромко заявил он, и истина его слов разбивала сердце. - Либо ты позволишь тебе помочь, либо…
        Пальцы закололо от того, как крепко я сжимала кулаки.
        - Ты меня заставишь?
        Хоук ничего не сказал.
        У меня запекло в груди. Я уставилась на него, ненавидя его, ненавидя себя за то чувство, которое я пообещала себе больше никогда не испытывать.
        Беспомощность.
        Я могу отказаться и очень затруднить осмотр, но чего я в итоге добьюсь? Он одержит надо мной верх, а я только пострадаю еще больше. Я достаточно рассержена, чтобы так и поступить, но я не глупа.
        Я отвернулась и заставила себя выдохнуть.
        - А тебе какое дело, даже если я истеку кровью до смерти?
        - Почему ты думаешь, что я хочу твоей смерти? Если бы хотел, то разве не согласился бы на требования своих людей?
        Я повернулась к нему.
        - Мертвая ты мне ничем не пригодишься, - добавил он.
        - Значит, я заложница, пока не приедет Темный? А ты планируешь использовать меня против короля с королевой.
        - Умная девочка, - пробормотал он. - Ты же любимая Дева королевы.
        Не знаю почему, но меня глубоко уязвило то, что он хочет позаботиться о моей ране только затем, что планирует меня использовать.
        - Так ты позволишь себя осмотреть?
        Я не ответила, потому что вопроса он по сути не задал. У меня нет выбора. Похоже, он остался доволен тем, что я это поняла, потому что потянулся ко мне, и на этот раз я даже не шевельнулась.
        Хоук приподнял подол темной рубахи. Я прикусила изнутри щеку, когда костяшки его пальцев скользнули по моему животу и бедру. Он сделал это нарочно? Я смотрела на блестящие темные волны волос, пока он продолжал понемногу задирать рубаху. Он остановился под грудью, открыв то, после чего, вероятно, останется еще один шрам.
        Если я проживу достаточно долго.
        Ибо я сомневаюсь, что меня отпустят после того, как я послужу их целям, какими бы они ни были. Поэтому совершенно неважно, появится ли у меня лишний шрам.
        Хоук чересчур долго смотрел на длинный кровоточащий порез. У меня участился пульс, и я слишком легко припомнила, как его зубы - его клыки - касались моей кожи. Я поежилась. От отвращения? Страха? От непрошеного ощущения, которое подбросила память? Может, от всего этого, я не знаю.
        - Боги! - произнес он гортанным голосом. Густые ресницы поднялись, и он встретился со мной взглядом. Его скулы обозначились резче, и под ними залегли тени. - Тебя могли выпотрошить.
        - Ты всегда был так наблюдателен.
        Он проигнорировал мое замечание и уставился на меня как на глупую девчонку.
        - Почему ты ничего не сказала? В рану могла попасть инфекция.
        Я призвала все свои силы, чтобы держать руки по швам.
        - Ну, на самом деле времени было не так уж много, ведь ты был очень занят, предавая меня.
        Он прищурился.
        - Это не оправдание.
        Я издала резкий смешок. Может, у меня уже началась лихорадка?
        - Ну конечно нет. Глупо с моей стороны не понимать, что мои раны будут заботить человека, который приложил руку к убийству моих людей, который предал меня, который действует заодно с тем, кто помогал уничтожить мою семью, и который планирует использовать меня в каких-то гнусных целях.
        Его лицо стало суровым, а янтарные глаза засияли золотым огнем. При этом напоминании, что он не тот, кем я его всегда считала, я покрылась мурашками, в моих венах стыл лед. Он не смертный. Я не стала отшатываться, даже если хотелось броситься в бегство.
        - Смелая, как всегда, - прошептал Хоук.
        Отпустив мою рубаху, он отвернулся и позвал Делано, который, видимо, не ушел далеко, потому что появился перед камерой через несколько секунд.
        Я ждала молча, прислонившись к стене, пока Делано ходил за тем, о чем его попросили. Все это время Хоук стоял ко мне спиной, и это вполне ясно говорило о том, видит ли он во мне угрозу.
        Делано вернулся с корзиной, и мне стало интересно, зачем они держат все это наготове. Я скользнула взглядом по камере. Неужели заботятся о здоровье заключенных? А не здесь ли в итоге оказались все Вознесшиеся и лорд этой крепости?
        Когда мы опять остались вдвоем, Хоук повернулся ко мне.
        - Почему бы тебе не лечь?.. - Он оглядел камеру и задержал взгляд на ветхом матрасе, словно только сейчас понял, что здесь нет кровати. Его плечи напряглись. - Почему бы тебе не лечь?
        - Спасибо, я постою.
        Он двинулся ко мне с корзиной в руке. Сквозь его невозмутимость прорвались признаки раздражения.
        - Предпочитаешь, чтобы я встал на колени?
        Мои губы растянулись в язвительной улыбке, и я начала было соглашаться…
        - Я не против. - Он опустил взгляд и прикусил нижнюю губу. - Тогда я как раз окажусь на одном уровне для того, что, как я знаю, тебе понравится. И вообще я всегда желаю меда.
        У меня вышибло воздух из легких от потрясения, которое тут же сменилось гневом. Я оторвалась от стены и поспешила к матрасу. Медленно села, одарив Хоука ледяным взглядом.
        - Ты отвратителен.
        Усмехнувшись, он подошел и встал на колени.
        - Ну, если ты так говоришь.
        - Я это знаю.
        На его губах появилась полуулыбка. Он поставил корзину на пол. Я быстро заглянула в нее - бинты и крохотные баночки. Ничего, что можно использовать как оружие.
        Хоук жестом велел мне лечь. Выругавшись вполголоса, я подчинилась.
        - Не выражайся! - пробормотал он, а когда опять потянулся к моей рубахе, я задрала ее сама. - Спасибо.
        Я заскрежетала зубами.
        Его губы тронула слабая улыбка. Он подвинулся, стоя на коленях, и достал из корзины прозрачную бутылочку. Стоило ему открутить крышку, в затхлый воздух ворвался резкий горьковатый аромат.
        - Хочу рассказать тебе одну историю. - Сдвинув брови, он рассматривал рану.
        - Я не в настроении слушать истории…
        Он дернул вверх мою рубашку, я ахнула и обеими руками вцепилась в его запястье, смутно ощущая холод цепей на животе.
        - Что ты делаешь?
        - Клинок чуть не разрубил твою грудную клетку, - сказал он, и его глаза опять блеснули нечестивым золотом. - Рана продолжается на боку.
        Рана была не такой уж скверной, но она в самом деле заходила на бок.
        - Наверное, это произошло, когда у тебя отнимали меч? - спросил Хоук.
        Я не ответила. Я не отпускала его руку и ожидала, что он просто вырвется, но вместо этого он вздохнул.
        - Веришь или нет, но я не пытаюсь тебя раздеть, чтобы получить над тобой преимущество. Я не собираюсь тебя соблазнять, принцесса.
        Мне следовало успокоиться, но эффект оказался противоположным. Жжение в груди поднялось к горлу, создав ком, сквозь который я с трудом могла дышать. Я уставилась на Хоука. Ну конечно, он вовсе не пытается меня соблазнить. Он уже в этом преуспел, заставив меня не только утратить бдительность, но и довериться ему. Я открылась ему, поделилась своими мечтами об иной судьбе, страхами, связанными с возвращением в столицу, и - боги! - рассказала о даре. Я поделилась с ним не только словами. Я впустила его в свою комнату, в свою постель, а потом и в себя. Он шептал, что мои прикосновения сводят его с ума, и он восхищался моим телом, моими шрамами. Говорил, что они делают меня еще прекраснее, и он…
        Он мне нравился.
        Он мне не просто нравился.
        Боги, я влюбилась в него, хоть это и запрещено. Влюбилась настолько, что это сыграло роль в моем решении отказаться от Вознесения. У меня задрожали пальцы, а жжение из горла поднялось к глазам.
        - Хоть что-то было правдой? - вырвалось у меня.
        Мой голос был таким хриплым, что я с трудом его узнала. И в тот же момент, когда я вымолвила эти слова, мне захотелось вернуть их обратно, потому что я знала… я уже знала ответ.
        Хоук застыл, как статуи в фойе замка Тирман. Я быстро убрала руки. На его челюсти задергалась мышца, но губы оставались плотно сжаты.
        К горлу подступало рыдание, и я всеми силами старалась его сдержать, но ничего не могла поделать со стыдом, тлеющим в груди, как уголь. Я не заплачу. Я не заплачу.
        Я больше не могла видеть Хоука и закрыла глаза. Это не помогло. Я тут же вспомнила, как он смотрел на меня с опухшими, блестящими губами. Веки защипало от гнева, стыда и глубокой боли, какой я никогда не испытывала.
        Затем я почувствовала, как он осторожно поднял рубашку, едва не полностью обнажив грудь. На этот раз костяшки его пальцев не терлись о мою кожу. Как и раньше, я знала, что даже в тусклом свете бледные, почти глянцевые участки поврежденной плоти хорошо видны, особенно глазам атлантианца. Прошлой ночью я разделась для него и позволила ему всё рассмотреть, веря в то, что он говорил. Он был так убедителен. Теперь у меня внутри все сжималось при мысли о том, что он на самом деле думал.
        Что он на самом деле чувствовал, когда трогал шрамы, целовал их.
        Хоук нарушил тишину, и я вздрогнула.
        - Будет жечь.
        Мне показалось, его голос прозвучал более хрипло, чем обычно, но потом он наклонился, и рану обожгло теплой жидкостью. Боль затопила правую часть живота и рёбра. Я зашипела сквозь зубы. В воздухе разлился горький запах вяжущего средства. Жидкость запузырилась в порезе, и я приветствовала жжение, сосредоточившись на нем вместо пульсирующей боли в груди.
        Откинув голову, я держала глаза закрытыми, а на раны полилась еще жидкость, создавая больше пены и посылая новую волну боли по всему животу.
        - Прости, - бормотал Хоук, и я почти поверила его сочувствию. - Это нужно сделать, чтобы выжечь инфекцию, которая могла туда попасть.
        Чудесно.
        Может, снадобье выжжет и мое глупое сердце.
        Воцарилось молчание, но оно не продлилось долго.
        - Жаждущие - это наша вина, - неожиданно сказал Хоук. - Точнее, их создание. Всё это. Монстры из тумана. Война. То, что стало с этой землей. С вами. С нами. Все началось с невероятно отчаянного и глупого поступка ради любви, за много, много веков до войны Двух Королей.
        - Знаю. - Я прочистила горло. - Я знаю историю.
        - Но знаешь ли ты подлинную историю?
        - Я знаю единственную историю.
        Я открыла глаза, отвела взгляд от цепей и перекрученных костей.
        - Ты знаешь только то, во что Вознесшиеся заставляют всех верить, и это не истина. - Он наклонился и взял цепь с моего живота. Я напряглась, а он осторожно убрал ее. - Мой народ тысячи лет в гармонии жил со смертными, но потом король О’Мир Малек…
        - Создал Жаждущих, - оборвала я. - Я же сказала…
        - Ты ошибаешься. - Он сел, поставив согнутую в колене ногу и положив на колено руку. - Король Малек безнадежно влюбился в смертную женщину. Ее звали Избет. Одни говорят, что ее отравила королева Элоана; другие утверждают, что ее пырнула ножом брошенная любовница короля, который, по-видимому, не отличался верностью. Как бы там ни было, Избет была смертельно ранена. Как я сказал, Малек отчаянно хотел ее спасти. Он совершил запретное действие, чтобы вернуть ее, - тебе оно известно как Вознесение.
        Сердце застряло где-то в горле, рядом со спутанным клубком эмоций.
        Хоук поднял голову и поймал мой взгляд.
        - Да. Первой вознеслась Избет, а не самозваные король с королевой. Она стала первым вампиром.
        Ложь. Несусветная, невероятная ложь.
        - Малек выпил ее кровь, остановившись, когда ее сердце начало замирать, а потом поделился с ней своей кровью. - Хоук склонил набок голову, его золотистые глаза заблестели. - Может, если бы ваше Вознесение не держалось в такой тайне, подробности бы тебя не удивили.
        Я начала было садиться, но вспомнила о ране и шипучем снадобье.
        - Вознесение - благословение богов.
        Он усмехнулся.
        - Это далеко не так. Скорее, действо, которое может создавать как почти бессмертных, так и кошмарных чудовищ. Мы, атлантианцы, рождаемся почти смертными. И остаемся таковыми до Отбора.
        - Отбора? - переспросила я, прежде чем успела прикусить язык.
        - Это когда мы меняемся. - Он поднял верхнюю губу и кончиком языка потрогал острые клыки. Я знала об этом. Читала в исторических книгах. - Появляются клыки, они удлиняются, только когда мы питаемся, и мы меняемся… в другом.
        - Как?
        Меня охватило любопытство. К тому же я подумала, что любые сведения могут помочь выбраться отсюда.
        - Неважно. - Он взял тряпочку и продолжил: - Нас труднее убить, чем Вознесшихся, но можно.
        Я и это знала. Атлантианцев можно убить так же, как Жаждущих.
        - Мы стареем медленнее, чем смертные, и если беречься, то можем прожить тысячи лет.
        Я хотела узнать все, что может пригодиться, особенно в чем еще меняются атлантианцы, но любопытство одержало надо мной верх.
        - Сколько… сколько тебе лет?
        - Больше, чем я выгляжу.
        - Сотни лет? - предположила я.
        - Я родился после войны - ответил он. - Я видел приход и уход двух столетий.
        Двух столетий?
        Боги…
        - Король Малек создал первого вампира. Они… отчасти похожи на нас, но не во всем. Дневной свет на нас не действует, в отличие от вампиров. Скажи, ты когда-нибудь видела Вознесшегося при дневном свете?
        - Они не выходят на солнце, потому что боги так не поступают, - ответила я. - Таким образом они выражают богам почтение.
        - Очень для них удобно. - Усмешка Хоука превратилась в самодовольную ухмылку. - Может, вампиры и благословены тем, что близки к бессмертию, как и мы, но они не могут выходить на дневной свет, иначе их кожа начинает разлагаться. Хочешь убить Вознесшегося, не замарав рук? Оставь его снаружи и лиши укрытия. Он умрет еще до полудня.
        Это не может быть правдой. Вознесшиеся не выходят на солнце, потому что таков их выбор.
        - Им также нужно кормиться, и под кормом я имею в виду кровь. Им нужно принимать ее часто, чтобы жить, чтобы предотвратить возвращение смертельных ран или болезней, которыми они страдали до Вознесения. После Вознесения они не могут производить потомство, многие испытывают жажду крови, когда питаются, и часто в процессе убивают смертных.
        Он промокнул тряпочкой кожу вокруг раны, вытирая лишнюю жидкость и стараясь не надавливать сильно.
        - Атлантианцы не питаются от смертных.
        - Без разницы, - бросила я. - Ты в самом деле думаешь, что я в это поверю?
        Он поднял взгляд.
        - Кровь смертных не представляет для нас ценности, принцесса, потому что мы никогда не были смертными. Вольвенам питаться не нужно, но нам нужно. Когда необходимо, мы кормимся от других атлантианцев.
        Я потрясла головой. Он и правда думает, что я в это поверю? Я знаю об их обращении со смертными, которых он по сути использовали как скот, и это привело к тому, что боги покинули их, а смертные взбунтовались.
        - С помощью нашей крови мы можем исцелять смертных, не превращая их, чего вампиры делать не могут, но самое главное отличие - создание Жаждущих. Атлантианцы никогда их не создавали. Только вампиры. На всякий случай: под вампирами я имею в виду тех, кого ты знаешь как Вознесшихся.
        Мои руки беспомощно сжались в кулаки.
        - Ложь.
        - Это правда. - Он разглядывал рану, сосредоточенно сдвинув брови, и посмотрел на меня, только когда отложил тряпочку. - Вампир не может создать другого вампира. Они не могут совершить Вознесение. Когда они выпивают смертного, они создают Жаждущего.
        - Ты говоришь какую-то ерунду.
        - Почему?
        - Потому что если хоть что-то из твоего рассказа правда, то Вознесшиеся - вампиры, и они не могут совершать Вознесение. - Мою грудь жег гнев, сильнее, чем жидкость, которой он промывал рану. - Если это правда, то как они создают других Вознесшихся? Например, моего брата?
        Его челюсть напряглась, глаза сделались ледяными.
        - Потому что не Вознесшийся дает им дар жизни. Они используют для этого атлантианца.
        Я хрипло рассмеялась.
        - Вознесшиеся никогда не станут сотрудничать с атлантианцем.
        - Разве я оговорился? Вряд ли. Я сказал, что они используют атлантианца, а не сотрудничают с ним. - Он взял баночку и открутил крышку. - Когда пэры короля Малека обнаружили, что он натворил, он отменил законы, запрещающие создавать Вознесшихся. Вампиров появлялось все больше, и многие были неспособны контролировать жажду крови. Они осушали своих жертв, и так появилось бедствие, известное как Жаждущие. Они распространялись по королевству как чума. Элоана, королева Атлантии, пыталась положить этому конец. Она запретила Вознесение и приказала уничтожить всех вампиров, дабы защитить человечество.
        Я наблюдала за тем, как он погрузил руку в баночку и затем вытащил ее. Его длинные пальцы покрыло густое молочно-белое вещество. Я узнала запах. Этой мазью меня уже лечили.
        - Тысячелистник?
        Он кивнул.
        - В числе прочих ингредиентов, чтобы ускорить заживление.
        - Я могу…
        Я дернулась, когда кожи коснулась холодная мазь. Хоук размазывал ее по моему животу, согревая и бальзам, и мою плоть.
        А потом и меня.
        Костяшки пальцев заныли, когда по коже прокатилось непрошеное знакомое ощущение. «Он предал тебя, - напомнила я себе. - Он тебя обманывал».
        Я его ненавидела. Ком в горле никуда не делся, даже когда по мне разлилось опьяняющее тепло.
        Похоже, Хоук полностью сосредоточился на том, что делает, и я была этому рада. Я не хотела, чтобы он заметил, как на меня действуют его прикосновения.
        - Вампиры взбунтовались. - Он набрал еще мази. - Вот почему разразилась война Двух Королей. Не смертные восстали против жестоких и бесчеловечных атлантианцев, а вампиры нанесли ответный удар.
        Я перевела взгляд с его рук на лицо. Кое-что из того, что он рассказывал, звучало знакомо, но это была искаженная, темная версия той правды, которую я знала.
        - Потери той войны не преувеличены. Многие даже считают, что они были еще больше. Мы не потерпели поражение, принцесса. Короля Малека свергли, расторгли его брак и отправили в изгнание. Королева Элоана снова вышла замуж, и новый король, Да’Нир, отозвал войска, отправил людей по домам и завершил войну, которая разорила этот мир.
        - А что случилось с Малеком и Избет? - спросила я, хотя особо не верила в то, что он рассказал.
        - В ваших хрониках говорится, что Малек погиб в бою, но на самом деле никто не знает. Он и его возлюбленная просто исчезли. - Хоук накрыл баночку крышкой. - Вампиры захватили уцелевшие земли, провозгласили своих короля с королевой - Джалару и Илеану, и переименовали королевство в Солис. Они назвали себя Вознесшимися и объявили, что стали такими благодаря нашим богам, которые к тому времени давно уснули. За минувшие с тех пор сотни лет им удалось вымарать из истории правду о том, что большая часть смертных сражалась на стороне атлантианцев против вампирской угрозы.
        Я целую минуту не могла вымолвить ни слова.
        - В этом нет ничего правдоподобного.
        - Могу представить, как трудно тебе поверить, что ты живешь в обществе смертоносных монстров, которые забирают третьих дочерей и сыновей во время Ритуала, чтобы кормиться. А если они не осушают их полностью, те становятся…
        - Что? - выдохнула я. Мое недоверие превращалось в гнев. - Ты все это время рассказывал лживые сказки, но теперь зашел слишком далеко.
        Он приложил к ране чистый бинт и разгладил края, чтобы они прилипли к коже.
        - Я не рассказывал ничего, кроме правды, как и человек, который швырнул кисть Жаждущего.
        Я села и опустила рубашку.
        - Ты утверждаешь, что те, кого отдают служить богам, становятся Жаждущими?
        - Как ты думаешь, почему храмы закрыты для посещения всем, кроме Вознесшихся и тех, кто управляет храмами, - жрецов и жриц?
        - Потому что это святилища, в которые даже большинству Вознесшихся нельзя вторгаться, - возразила я.
        - Ты видела хоть одного ребенка, которого туда отдали? Хоть одного, принцесса? Ты знаешь кого-нибудь, кроме жрецов, жриц и Вознесшихся, кто уверял бы, что видел этих детей? Ты умна. Ты знаешь, что никто не видел, - с вызовом сказал он. - Это потому, что большинство из них умирают, даже не научившись говорить.
        Я разинула рот.
        - Вампирам нужен источник питания, принцесса, причем такой, который не вызовет подозрений. Что может быть лучше, чем убедить все королевство отдавать детей под предлогом служения богам? Они создали на этом целую религию, и братья пойдут на братьев, если те откажутся отдавать детей. Им удалось одурачить целое королевство, используя страх людей перед теми, кого сами Вознесшиеся и создают. И это еще не всё. Тебе никогда не казалось странным, как много детей умирают за одну ночь от загадочной болезни крови? Как в семье Тулисов, которые потеряли из-за нее первого и второго сыновей? Не все Вознесшиеся могут придерживаться строгой диеты. Жажда крови для вампиров - вполне реальная и обыденная проблема. Они воруют по ночам, похищают детей, жен, мужей.
        - Ты правда думаешь, что я в это поверю? Что атлантианцы невинны, и все, чему меня учили, - ложь?
        - Не особо, но попытаться стоит. Мы тоже виновны в некоторых преступлениях…
        - Вроде убийства и похищения? - бросила я.
        - И это в том числе. Ты не хочешь верить в то, что я говорю. Не потому, что мои утверждения звучат глупо, а потому что ты теперь начала задаваться вопросами. Потому что это означает, что твой драгоценный братец кормится невинными…
        - Нет.
        - …и превращает их в Жаждущих.
        - Замолчи! - прорычала я, вскочив на ноги. Внезапное резкое движение почти не причинило боли.
        Он поднялся одним текучим движением и навис надо мной.
        - Ты не хочешь принимать то, что я говорю, несмотря на логичность, ибо это означает, что твой брат - один из них, а королева, которая так о тебе заботилась, убила тысячи…
        Я не остановилась, чтобы подумать о своем следующем действии. Я была так рассержена и напугана, потому что он прав: я стану задаваться вопросами. Например, почему никого из Вознесшихся не видели при свете дня? Почему, кроме них, никто не заходит в храмы? Что еще хуже, возникал вопрос, почему Хоук поднял эту тему. Для чего измышлять такую тщательно проработанную ложь, если он знает, как трудно будет меня убедить?
        Нет, я ни о чем этом не думала.
        Я просто действовала.
        Я бросилась на него, сжимая кулак; цепь проскользила по полу.
        Хоук выбросил руку и перехватил мою до того, как она врезалась в его челюсть. Боги, он двигался невозможно быстро. Он завернул назад мою руку, крутанул меня и прижал спиной к твердой, как стена, груди. Моя рука оказалась зажата между нами, и он схватил другую. Я завизжала от раздражения и подняла ногу…
        - Не делай этого, - раздалось над моим ухом мягкое предостережение, от которого по спине пробежали мурашки.
        Я не послушалась.
        Он закряхтел, когда моя пятка врезалась ему в голень. Я вскинула ногу и лягнулась.
        Внезапно я оказалась спереди прижатой к стене, а сзади - к Хоуку. Я вырывалась, но это было бесполезно. Между мной и ним не осталось ни дюйма.
        - Я же сказал, не надо. - Его теплое дыхание коснулось моего виска. - Я именно это и имел в виду, принцесса. Я не хочу причинять тебе боль.
        - Не хочешь? Ты уже… - Я осеклась.
        - Что?
        Он переместил мою руку так, что она больше не была стиснута между нами, но не отпустил, а прижал мою ладонь к стене. И то же сделал с другой рукой.
        Я захлопнула рот, отказываясь говорить, что он уже причинил мне боль. Признать это означало, что он способен сделать мне больно, и этим можно воспользоваться. А у него и так уже достаточно оружия против меня.
        - Ты же знаешь, что не можешь мне серьезно навредить, - сказал он, прижимаясь щекой к моей щеке.
        Я напряглась.
        - Тогда почему я в цепях?
        - Потому что пинки, кулаки и царапины - это все равно неприятно, - объяснил он. - И хотя остальным приказано тебя не трогать, это не значит, что они будут так же терпеливы, как я.
        - Терпеливы? - Я попыталась оттолкнуться от стены, но было некуда. - Ты называешь это терпением?
        - Да, я бы так сказал, учитывая то, что я только что промывал и перевязывал твою рану. И спасибо, что вела себя хорошо.
        - Я не просила мне помогать, - возмутилась я.
        - Не просила, потому что либо слишком горда, либо слишком глупа. Ты бы скорее позволила ране загноиться, чем попросила о помощи. Я ведь не дождусь никакой благодарности?
        В ответ я двинула головой назад. Однако он предугадал это движение, и мне не удалось его ударить. Он прижал мою щеку к стене. Я начала извиваться, пытаясь вырваться.
        - Ты далеко продвинулась в умении не подчиняться, - прорычал он. - Оно стоит на втором месте после таланта сводить меня с ума.
        - Ты забыл еще одно умение.
        - Забыл?
        - Да, - выдавила я сквозь зубы. - Умение убивать Жаждущих. Полагаю, убийство атлантианцев не сильно отличается.
        Хоук рассмеялся, и этот звук прокатился по всей моей спине.
        - Мы не одержимы голодом, поэтому нас не так легко отвлечь, как Жаждущих.
        - Но тебя все равно можно убить.
        - Это угроза?
        - Считай как хочешь.
        Мгновение он молчал.
        - Я знаю, что ты через многое прошла. Знаю, что я многое тебе рассказал, но все это правда. Все до единого слова, Поппи.
        - Не называй меня так! - Я дернулась.
        - А ты перестань так делать. - Его голос стал грубее и глубже. - Хотя нет. Пожалуйста, продолжай. Это такая прекрасная пытка.
        Я не сразу поняла, что он имеет в виду, но потом он прижался к моей пояснице. У меня перехватило дыхание, когда до меня дошло.
        - Ты ненормальный.
        - И извращенный. Порочный и развратный. - Он потерся о мою щеку подбородком с грубой щетиной, и я невольно выгнулась в ответ. Похоже, он подобрался еще ближе, и его пальцы накрыли мои. - Меня можно назвать по-разному…
        - Убийцей? - прошептала я, не зная, напоминаю ли я ему или себе самой. - Ты убил Виктера. Ты убил всех остальных.
        Он замер и затем вздохнул, его грудь прижалась к моей спине.
        - Я убивал. Так же, как Делано и Киеран. Я и тот, кого ты называешь Темным, приложили руку к смерти Ханнеса и Рилана, но не той бедной девушки. Это был кто-то из Вознесшихся, вероятно, охваченный жаждой крови. Держу пари, это был либо герцог, либо лорд.
        Лорд.
        Он пах цветами, которые Малесса несла в тот день.
        - И ни один из нас не причастен к нападению во время Ритуала и к тому, что случилось с Виктером.
        Боги, я хотела в это верить. Мне нужно верить, что я не спала с мужчиной, который сыграл роль в гибели Виктера.
        - Тогда кто же?
        - Те, кого вы называете Последователями. Наши сторонники. - Его голос был едва громче шепота. - Однако они не получали приказа нападать во время Ритуала.
        - Ты правда думаешь, что я поверю, будто Последователи не получали приказа напасть?
        - Одно то, что они сторонники Темного, не означает, что он ими руководит, - ответил он. - Многие Последователи действуют сами по себе. Они знают правду. Они больше не хотят жить в страхе, что их детей превратят в монстров или заберут, чтобы кормить монстров. Я не имею отношения к смерти Виктера.
        Я поежилась. Не знаю почему, но я поверила тому, что он сказал о своем участии. Но руководил ли Темный Последователями или нет, он все равно являлся причиной смерти Виктера. Они действовали в его пользу.
        - Но были и другие. Ты убил их. И с этим ничего не поделаешь.
        - Так было надо. - Он убрал подбородок с моей щеки. - И ты должна понять, что выхода нет. Ты принадлежишь мне.
        Мое сердце дрогнуло.
        - Это значит, что я не принадлежу Темному?
        - Это означает то, что я сказал, принцесса.
        - Я не принадлежу никому.
        - Ты глупа, если веришь в это, - поддел он и прижал голову к моей, прежде чем я смогла ударить. - Или ты лжешь самой себе. Ты принадлежала Вознесшимся. Ты это знаешь. Это то, что тебе ненавистно. Он держали тебя в клетке.
        Мне не следовало ему ничего рассказывать.
        - По крайней мере, та клетка была удобнее этой.
        - Это правда, - прошептал он и через мгновение добавил: - Но ты никогда не была свободной.
        - Правда или нет… - Это была мучительная правда. - Но это не означает, что я перестану с тобой бороться. Я не подчинюсь.
        - Знаю.
        В его тоне прозвучало нечто странное, похожее… на восхищение. Но это не имело смысла.
        - И ты все равно монстр, - добавила я.
        - Да, но я не родился таким. Меня таким сделали. Ты интересовалась шрамом у меня на бедре. Ты присмотрелась к нему внимательно или была слишком занята, пялясь на мой?..
        - Замолчи! - воскликнула я.
        - Тебе стоило заметить, что на моей коже клеймо с королевским гербом.
        Я ахнула. Шрам и правда походил на королевский герб.
        - Поппи, хочешь знать, как я свел такое близкое знакомство с тем, что происходит во время вашего проклятого Вознесения? Как я узнал то, чего не знаешь ты? Меня пять десятилетий держали в одном из тех храмов, меня резали и кормились моей кровью. Ее наливали в золотые кубки, из которых пили вторые сыновья и дочери после того, как их осушали королева, король или еще кто-нибудь из Вознесшихся. Я был богами проклятым скотом.
        Нет.
        Я не могла в это поверить.
        - И меня использовали не только для питания, а еще и для разного рода развлечений. Я точно знаю, каково это - не иметь выбора, - продолжал он, и меня охватил ужас. - Это твоя королева заклеймила меня, и если бы не кое-чья безрассудная храбрость, я бы еще был там. Вот откуда у меня этот шрам.
        Без предупреждения он отпустил мои руки и отошел. Я дрожала и несколько долгих секунд не шевелилась. Когда я повернулась, он уже вышел из камеры.
        Если то, что он сказал, правда…
        Нет. Не может быть. Боги, этого не может быть.
        Мне вдруг стало невыносимо холодно, и я обхватила себя руками, скрестив цепи.
        Хоук смотрел на меня сквозь решетку.
        - Ни принц, ни я не хотим, чтобы тебе причинили вред. Как я сказал, ты нужна нам живой.
        - Зачем? - прошептала я. - Почему я так важна?
        - Потому что они удерживают законного наследника королевства. Его схватили, когда он освободил меня.
        Я думала, что Темный был единственным наследником трона Атлантии. Если Хоук сказал правду, это означает…
        - У Темного есть брат?
        Он кивнул.
        - Ты любимица королевы. Ты важна ей и королевству. Не знаю почему. Может, это как-то связано с твоим даром. Может, нет. Но мы отпустим тебя к ним, если они освободят принца Малика.
        Его слова медленно доходили до меня.
        - Ты хочешь использовать меня для выкупа.
        - Это лучше, чем отправить тебя по частям, правда?
        Меня охватило недоверие, быстро сменившееся пульсирующей болью в груди.
        - Ты столько времени рассказывал о королеве, о Вознесшихся, о моем брате и всех злых вампирах, которые кормятся смертными, и теперь просто отправишь меня к ним, как только освободишь брата Темного?
        Хоук ничего не сказал.
        У меня вырвался хриплый смешок, слишком похожий на рыдание. Если то, что он сказал, правда, это подтверждает то, что уже стало очевидным.
        Его не волнует моя безопасность или благополучие. Ну, помимо того, что я еще должна дышать, когда придет время обмена.
        Я подняла руку к груди, силясь ослабить комок в горле, когда из него вырвался еще один смешок.
        Хоук стиснул челюсти.
        - Тебе принесут более удобную постель.
        Я не знала, что на это сказать, но он уж точно не дождется от меня благодарности.
        Он поднял подбородок.
        - Можешь не верить тому, что я рассказал, но уж лучше поверить, чтобы для тебя не стало потрясением то, что я собираюсь сообщить. Я скоро уеду к королю Атлантии Да’Ниру сказать ему, что ты у меня.
        Я вскинула голову.
        - Да. Король жив. И королева Элоана тоже. Родители того, кого вы называете Темным, и принца Малика.
        Потрясенная, я не шевелилась.
        Хоук повернулся, чтобы уйти, но остановился. Не оглядываясь, он произнес:
        - Не всё было ложью, Поппи. Не всё.
        Глава 37
        Не все было ложью.
        Что именно?
        История о брате Хоука? О его остальной семье? О фермерских землях, о пещерах, которые он исследовал в детстве? Что был влюблен и потерял любовь? Или все, что он говорил обо мне?
        Неважно, что из сказанного им правда. Не стоит придавать этому значения. Размышляя, я расхаживала туда-сюда, насколько позволяла цепь. То есть совсем недалеко.
        После ухода Хоука я села на матрас и попыталась отделить правду от вымысла, что казалось невозможным. Каким-то еще более невероятным образом я задремала. Мой разум не отключился, но тело просто сдалось. Я спала, пока меня не разбудили кошмары. Мои крики эхом разносились среди каменных стен.
        Давно мои сны не посещали воспоминания о ночи, когда погибли родители. Ничего удивительного, что кошмары настигли меня здесь.
        Я убрала с лица выбившиеся пряди волос и перевернулась, стараясь не запутаться в цепях.
        Может… может, Вознесшиеся и в самом деле вампиры, случайно созданные атлантианцами. В это я могла поверить. Это выглядело слишком хорошо продуманным для лжи. И я могла поверить, что лорд Мэзин убил Малессу. Он был вполне способен на такую жестокость.
        И, боги, я верила в то, что Хоук рассказал о клейме. Может, не в то, что его поставила сама королева, и не в то, зачем его держали. Но боль в его голосе не была наигранной. Его против воли держали в заточении и использовали так, как я даже не могла помыслить.
        Но это еще не означает, что все остальные его утверждения были правдой. Что Вознесшиеся кормятся смертными, держат их в храмах и пробираются по ночам в дома, чтобы создавать Жаждущих из тех, кого не до конца осушили. Как можно сохранить такой секрет? Люди бы давно во всем разобрались.
        Может, они уже и разобрались.
        Что, если именно это знание заставило Последователей поддерживать павшее королевство Атлантию?
        Я покачала головой.
        Но это бы означало, что все Вознесшиеся осведомлены о происходящем. И ни один не отказался от Вознесения, узнав, какова цена. Даже мой брат.
        Хотя наша мать от Вознесения отказалась.
        У меня екнуло сердце.
        Она отказалась, потому что любила моего отца, а не потому, что узнала правду и не захотела принимать Вознесение. Она отказалась ради любви, и все равно Темный ее убил.
        Разве что… разве что герцогиня лгала. Но зачем? Зачем ей лгать? Жаждущими управляет Темный, принц Кастил.
        Может ли быть, что Жаждущими руководит исключительно голод? Я ни разу не видела, чтобы во время нашествия они останавливались или проявляли хоть каплю сознательности.
        Но если это неправда, если Темный не может ими управлять, тогда это означает, что Вознесшиеся используют Жаждущих, чтобы управлять населением? Подставляют города под атаки монстров, чтобы люди не задавали слишком много вопросов и с готовностью отдавали детей, дабы задобрить богов?
        Я была сражена уже тем, что у меня возникли все эти вопросы. Хоук прав. Это целая религия.
        Я опять принялась расхаживать по камере.
        Если Темный не посылал Жаждущих, то как они могли появиться в городке, где их не видели десятки лет, как раз в тот момент, когда я приехала туда с родителями?
        Это не имело никакого смысла, и от всех этих раздумий то с одной, то с другой точки зрения у меня разболелась голова. Даже если некоторые утверждения Хоука верны, это не меняет того, что Темный в ответе за много смертей.
        Все не может быть правдой, потому что мой тихий и мягкий брат никак не мог стать Вознесшимся, если знал, как это делается. Никак не мог.
        Хоук… он внес смятение в мой разум, заставил меня колебаться и лишил уверенности. Это вполне в его духе.
        Я остановилась, глядя на свои руки. Он собирается вернуть меня тем самым людям, которые, по его словам, издевались над ним. Насколько это ужасно?
        К глазам подступали слезы, но я сделала глубокий вдох. Я не заплачу. Не пророню ни единой слезинки из-за Хоука, из-за того, что с ним, наверное, делали, и из-за того, что он сделал со мной. Я не позволю себе сломаться. Не теперь, когда он уже разбил мое сердце.
        Дверь в конце коридора открылась, и я подняла голову. Появился Делано и еще один мужчина с темно-коричневой кожей и такими же золотисто-карими глазами, как и у некоторых остальных.
        Атлантианец.
        - Рад, что ты не спишь, - сказал Делано. - Не хотел тебя тревожить, когда заглянул раньше.
        Я даже думать не хотела о том, что он приходил, когда я спала.
        - Я сейчас открою дверь, и мы с Нейллом отведем тебя в более удобное помещение, - объяснил он. Я вскинула брови. - Ты же не будешь делать глупости? Хорошо?
        - Хорошо, - повторила я. Во мне загорелась надежда.
        Делано улыбнулся.
        - Совершенно неубедительно.
        - Ни капли, - согласился Нейлл. - Но я ее не виню. На ее месте я решил бы, что это хорошая возможность сбежать.
        Надежда испарилась.
        Улыбка Делано угасла.
        - Тебе нужно кое-что понять, Дева. Я вольвен.
        - Я это уже поняла.
        - Тогда ты должна знать: Киеран вчера тебя не догнал только потому, что не хотел поймать. А я захочу тебя поймать.
        По моей коже поползли мурашки.
        - Я исключительно хорошо умею выслеживать, - продолжал он. - Куда бы ты ни сбежала, я все равно тебя найду.
        - По правде говоря, - произнес Нейлл, привлекая мое внимание к его высоким, резко очерченным скулам, - я еще быстрее него, и ни один из нас не хочет тебе навредить. Но, к несчастью, это произойдет, если ты убежишь, потому что у меня сложилось впечатление, что ты каким-то образом превращаешь воздух в оружие, а нам придется защищаться. Я сомневаюсь, что он поинтересуется, хотели ли мы тебе навредить или были вынуждены защищаться.
        Я прерывисто выдохнула, раздув ноздри. Мне плевать, что он хочет, делает или думает.
        - Он пришпилит нас к стенам в зале, а мы оба довольны тем, что дышим и все части наших тел на месте. Так что, пожалуйста, веди себя хорошо. - Делано отпер дверь. - Хотя потеря руки или неминуемая смерть ужасны, мне просто ненавистна идея бить женщину. - Он ступил в камеру. - Даже такую явно опасную, как ты.
        Я улыбнулась ему, но совсем не мило. Я обрадовалась, что они считают меня опасной.
        Но я не глупа. Я не смогу от них сбежать. Это очевидно. Нет никакого проку рисковать только затем, чтобы все усложнить. Даже я это признаю.
        Я подняла руки и потрясла цепями.
        Смерив меня взглядом, Делано достал из кармана ключ и разомкнул наручники. Они упали, клацнув на плотно утоптанной земле.
        Нейлл отвернулся первым и вытянул в коридор. Делано последовал его примеру. И вот я обнаружила, что мои глаза прикованы к мечу на поясе Делано, а мои руки свободны.
        Нейлл вдруг выругался, и я отвлеклась на него.
        Делано издал низкое предупреждающее рычание, отчего я похолодела.
        - Проклятье, Джерико, что ты здесь делаешь?
        У меня перехватило дыхание, когда я увидела выплывшую из тени высокую фигуру.
        - Гуляю.
        - Чушь! - бросил Нейлл. - Ты пришел сюда сам. Пришел за ней.
        Я напряглась, а Джерико окинул меня взглядом.
        - Ты ошибаешься, - сказал он. - И ты прав.
        У входа послышались шаги, и Делано опять выругался.
        - Я пришел за ней, - добавил Джерико. - Но не один.
        Нет, он был не один. С ним явились шестеро мужчин - они стояли рядом в тени.
        - Ты невероятно глуп, - заявил Нейлл, загораживая дверь.
        Джерико уставился на меня сквозь решетку.
        - Может быть.
        - Знаю, ты считаешь, что тебе должны фунт плоти. Она порезала тебя.
        - Дважды, - уточнила я.
        Делано наградил меня взглядом, говорящим, что я только ухудшаю ситуацию.
        Джерико ухмыльнулся.
        - Не забудь про кисть. - Он поднял левую руку. - Вот такие дела.
        - Это твои дела, - ответил Делано. - Она ни при чем.
        - Ага, но я же не могу сорвать зло на принце? - сказал Джерико.
        Я нахмурилась. Мне казалось, руку ему отрубил Хоук.
        - Ты понимаешь, что он снесет тебе голову, если ты причинишь ей вред? Все ваши головы? - спросил Делано. - Он сказал, чтобы ее не трогали. Если вы попытаетесь сделать то, что задумали, вы все умрете. Ты этого хочешь, Рольф? Айвен? Он сочтет это предательством, но у вас еще есть шанс уйти и сохранить себе жизнь. Если кто-нибудь сделает хоть шаг вперед, этого шанса больше не будет.
        Никто не двинулся, чтобы уйти.
        Один из них вышел вперед - пожилой мужчина с карими глазами.
        - Делано, она долбаная Дева. Сама проклятая королева воспитала ее как Вознесшуюся. Вознесшиеся забрали моего сына посреди проклятой богами ночи.
        - Но ведь не она забрала твоего сына, - ответил Нейлл.
        - Как я понял, принц хочет использовать ее, чтобы освободить брата, но мы оба знаем, что Малик, скорее всего, мертв, - бросил Джерико. - А если и жив, то в совершенно плачевном состоянии. Его уже так угробили, что он понятия не имеет, кто он.
        - Но если мы отправим ее обратно к этим кровососам, королю с королевой, это будет адски мощное сообщение, - настаивал другой. - Они дрогнут. Нам не помешает такое преимущество.
        - И мы так хотим, - сказал тот, кого назвали Рольфом. - И вы должны хотеть. Эти ублюдки перебили все твое логово, Делано. Мать. Отца. Сестрам не так повезло, им пришлось подождать, пока их убили…
        - Я точно знаю, что сделали с моей семьей, - огрызнулся Делано, и у меня внутри все скрутилось. - Но это не отменяет того, что я не позволю вам причинить ей вред.
        - Она стояла рядом с герцогом и герцогиней Тирман, - раздался голос, от которого я похолодела. - Она стояла там, когда они говорили мне и моей жене, что нашего сына нужно отдать богам. Она просто стояла и ничего не делала.
        Говоривший вышел из тени, и я отшатнулась назад. Это был господин Тулис. Пораженная его появлением, я могла только уставиться на него.
        Он смотрел на меня, и в глазах его горела ненависть.
        - Только не говори, будто ты не знала, чем они занимались. Не говори, будто понятия не имела о том, что происходит с нашими детьми! - закричал он. - Что происходит с людьми, которые ложатся спать и не просыпаются. Ты должна знать, что они собой представляют.
        Я открыла рот и смогла вымолвить только одно:
        - Сын сейчас с вами?
        - Вознесшиеся никогда не доберутся до Тобиаса, - поклялся он. - Его мы не потеряем.
        Я была так ошеломлена, что мой дар ожил, и я почти не обращала внимания на то, что говорил Делано:
        - И ты предашь принца, который помог твоей семье бежать? Который сделал так, что твой ребенок может расти и развиваться?
        Господин Тулис не отводил от меня глаз.
        - Я готов на что угодно, чтобы почувствовать на своих руках кровь Вознесшейся.
        - Я не Вознесшаяся, - прошептала я.
        - Нет, - издевательски усмехнулся он, выставляя нож. - Ты просто всё их будущее.
        Я хотела сказать Тулису, что собиралась пойти к королеве и просить за них, но мне не дали шанса оправдаться. Впрочем, мои слова ничего бы не изменили. Ничего бы не сделали с исходящей от него ненавистью.
        - Не делай этого, - предупредил Делано, обнажив меч.
        - Он переживет, - сказал Джерико. - И если нам придется убить вас двоих, чтобы он ничего не узнал, то так тому и быть. Это ваша могила. Не моя.
        Все произошло так быстро.
        Рольф оттолкнул господина Тулиса назад, а Нейлл ринулся вперед, как свернутая в кольцо гадюка, схватил здоровяка за грудь и вонзил зубы в его шею, разрывая ее…
        В Нейлла врезался какой-то мужчина, оторвав его от Рольфа, и тот упал на решетку. Кровь лилась ручьем, и он рассмеялся.
        - Ты меня укусил. - Он выбросил вперед руки, а его спина с треском согнулась. - Ты правда меня укусил.
        Последнее его слово прозвучало невнятно. Он рухнул на колени и с рычанием опустился на все четыре лапы.
        Отпихнув мужчину ногой, Нейлл с кошачьим шипением обнажил клыки, и мне на память пришел хищник, которого я много лет назад видела в клетке.
        Пещерный кот, которого всегда напоминал мне Хоук.
        Нейлл налетел на мужчину и повалил на землю, а Делано повернулся ко мне.
        - Убивай любого, кто подберется к тебе.
        Он бросил мне меч, и я, удивившись, поймала его, а Делано опять повернулся к собравшимся у двери камеры.
        Он начал меняться, рубашка разорвалась на спине, и он упал вперед. Удлинившиеся руки шмякнулись на землю, и на огромном теле ослепительной вспышкой пророс белый мех.
        В мгновение ока рядом со мной оказался массивный вольвен, а в коридоре появились еще люди.
        - Вечеринка, - сказал Джерико.
        Если у меня была надежда, что они пришли на помощь, то она быстро угасла. Джерико подмигнул.
        - Ты популярна.
        - И у меня две руки, - парировала я.
        Ухмылка пропала с его лица.
        Рольф вошел за ограду, и Делано врезался в него. Они покатились по камере - клубок коричневого и белого меха. Делано оказался сверху и щелкнул зубами в нескольких дюймах от Рольфа.
        Нейлл схватил одного из нападавших прямо на бегу, развернулся и швырнул на решетку с такой силой, что железо треснуло. Мужчина упал и уже не поднялся.
        Атлантианец развернулся к еще одному нападавшему, который проскользнул в камеру. Быстрый взгляд в глаза - не льдисто-голубые и не золотисто-янтарные - сказал мне, что я имею дело со смертным. С тем, который заговорил первым.
        - Не хочу, чтобы ты пострадал, - сказала я.
        - Все в порядке, - ответил он, поднимая острый серпообразный меч. - Зато я хочу, чтобы ты пострадала.
        Он с воплем ринулся в атаку, но отскочить от него в сторону не составило никакого труда. Я крутанулась и обрушила ему на затылок рукоять меча. Мужчина вырубился. Может, я причинила ему чуть больше вреда, чем просто вырубила. Я не хотела признавать, но его слова подействовали на меня так сильно, что я не стала наносить смертельный удар.
        Следующим ворвался не смертный. Это был громадный пятнистый вольвен. Он с рычанием оскалил крупные зубы.
        - Твою мать, - прошептала я.
        Вольвен бросился на меня. Я отпрыгнула назад, размахивая мечом. Лезвие слегка задело бок зверя, он врезался в стену и сразу отскочил от нее. Я в панике развернулась, занося дугой меч, и на этот раз попала в живот вольвена. Я дернула меч, но он не сдвинулся с места, а зверь заскулил и размахнулся.
        Я выпустила меч, но недостаточно быстро. Когти вцепились в мою рубашку как раз под горлом. Ткань разорвалась, и меня пронзила жгучая боль.
        Я отшатнулась и опустила взгляд. Половина рубашки разорвана, на обнаженной коже проступили красные точки.
        Нейлл ринулся вперед.
        - Серповидный меч! - завопил он. - Бери…
        Ему на затылок обрушили что-то вроде дубинки. Все тело Нейла свел судорогой, а глаза закатились. Он упал, а я нагнулась за серповидным мечом.
        Вставая, опять услышала вой. На этот раз Делано. Его белый мех запятнала кровь, и я взмолилась, чтобы это была кровь Рольфа.
        Делано завалился набок, и я поняла, что на нем кровь не Рольфа, а его собственная. У него подогнулась лапа, и он упал, а Рольф двинулся на него, тряся огромной головой.
        Мне нужно сосредоточиться на остальных, на тех, кто так решительно настроен меня убить, но, сама не знаю почему, я бросилась вперед и опустила серповидный меч на шею вольвена. Клинок был таким острым, что разрезал жилы и кость как масло.
        Рольф даже не заскулил. На это не было времени.
        И не было времени, чтобы избежать удара в спину, который повалил меня на землю. Спина горела, но я крепко держала меч. Вдруг меня словно огнем обожгло и перехватило дыхание…
        Я закричала. В плечо вонзились острые кинжалы, и меня грубо перевернули на спину. Это были не кинжалы, а клыки. Я размахнулась и полоснула бок вольвена. Он с ворчанием слез с меня, а я перекатилась и поднялась на колени. В глазах на секунду помутилось.
        Я не увидела, откуда взялся сапог.
        Ребра будто взорвались, воздух вышибли из легких. Я упала на бок, а левую руку охватила дикая боль. Я отползла назад и подняла голову.
        Джерико пробрался вперед.
        - Что я обещал?
        - Искупаться в моей крови, - прохрипела я, думая о том, что ребра точно сломаны. - Пировать на моих внутренностях.
        - Да. - Он опустился на колени. - Да, я…
        Я взмахнула мечом. Джерико быстро дернулся назад и упал на задницу. Он закричал, извиваясь всем телом.
        - Сука, - сплюнул он и поднял голову. Меч рассек ему щеку и лоб.
        И глаз.
        - Я разорву тебя напополам.
        - Это поможет тебе отрастить руку? - поинтересовалась я, поднимаясь на ноги. Было больно. - Или глаз?
        Я обошла его, стараясь держаться подальше, а повернувшись…
        Увидела господина Тулиса, и когда наши глаза встретились, со мной произошло нечто очень странное. Мой следующий вдох, казалось, попал в никуда, а новый взрыв боли возник в животе. Все тело свело судорогой, и я выронила меч.
        В замешательстве я опустила взгляд. Из живота что-то торчит. Кинжал. Лезвие кинжала. Я подняла голову.
        - Я… я была рада, когда не увидела вас и вашего сына на Ритуале.
        Тулис вытаращил глаза, а я выдернула кинжал, и мое горло разорвал крик. Я шагнула назад, пытаясь восстановить дыхание, по ногам текла кровь. Я повернулась, услышав, что Джерико поднимается на ноги. Его правая рука… она больше не была человеческой, а когда он выбросил ее вперед, я не могла двигаться достаточно быстро. Его когти разорвали одежду и кожу, я поскользнулась на полу, теперь таком скользком от крови - моей крови.
        Левая нога подогнулась, и я начала падать. Я попыталась выбросить руки, чтобы удержаться, но они не слушались приказов мозга. Я упала, почти не ощутив удара.
        Кто-то засмеялся.
        Вставай.
        Я попыталась. Я все еще держала кинжал. Я чувствовала его в ладони.
        Послышались торжествующие крики. Кто-то радовался.
        Вставай.
        Я не смогла пошевелиться.
        Я содрогнулась от металлического привкуса в горле. Я понимала, что это означает. Понимала, почему я не могу пошевелить руками или встать на ноги.
        Надо мой возникло окровавленное лицо Джерико, его лохматые волосы были перепачканы кровью.
        - Знаешь, с чего я начну? С твоей руки. - Он поднял мою руку. - Сохраню ее на память. - Блеснул клинок. - И я точно знаю, как буду ее использовать. А вы что думаете?
        Его приветствовали хохотом, а кто-то предложил сохранить на память другие части. Предложение вызвало новый взрыв смеха.
        Я умирала.
        Я могла только надеяться, что это будет быстро и я не останусь в сознании во время того, что меня ждет.
        - Давайте уже начнем! - засмеялся Джерико и опустил клинок.
        Но удара не последовало.
        Я решила, что просто потеряла всякую чувствительность, но потом поняла, что Джерико надо мной больше нет. Послышались разные звуки - крики и рычание. Пронзительный визг. А потом я ощутила теплый выдох на макушке и щеке.
        Я повернула голову и увидела бледно-голубые глаза и белый, как снег, мех. Вольвен ткнул мою щеку влажным носом, а потом поднял голову и завыл.
        Я заморгала, и вдруг на меня упала тень. Надо мной навис Киеран.
        - Дерьмо, - сказал он. - Позовите принца. Позовите немедленно.
        Глава 38
        Меня осторожно подняли с грязного пола. Киеран. Его лицо расплывалось, в ушах у меня шумело. Всё вокруг стало исчезать, пока не осталось ничего и никакой боли. Так было, пока я не услышала, как меня зовет он. Хоук.
        - Поппи, открой глаза. Ну же, - уговаривал он.
        У меня отобрали кинжал - он стукнулся о пол рядом. Ладонь Хоука обхватила мой подбородок.
        - Мне нужно, чтобы ты открыла глаза. Пожалуйста.
        Пожалуйста.
        Я никогда не слышала, чтобы он так произносил слово «пожалуйста». Мое вялое сердце забилось быстрее, сознание вернулось, а вместе с ним жгучая боль во всем теле. Я заставила себя открыть глаза.
        - Ну вот.
        На его лице появилась улыбка, но неправильная и принужденная. Без ямочек, без тепла и искр смеха в золотистых глазах.
        От недостатка силы воли или по глупости, но я сделала то, что не предпринимала с тех пор, как обнаружила правду о нем. Я потянулась ослабевшим чутьем и ощутила исходящее от него страдание. Оно стало глубже, чем раньше, и теперь ощущалось не как льдинки на коже, а как кинжалы.
        Как когти.
        Я сделала вдох и ощутила металлический вкус.
        - Болит.
        - Знаю. - Он неправильно понял то, что я сказала. Его взгляд был прикован к моему лицу. - Я это исправлю. Я прогоню боль. Прогоню ее всю. На тебе больше не появится ни одного шрама.
        Я была озадачена. Как он будет исполнять эти обещания? На мне столько ран. Я потеряла слишком много крови. Я чувствовала, как по ногам поднимается холод.
        Я умираю.
        - Нет, не умираешь, - возразил он, и я поняла, что произнесла это вслух. - Ты не можешь умереть. Я этого не допущу.
        Он поднес руку ко рту, и я увидела острые зубы, которые прежде ощущала на коже. Я с недоверием наблюдала, как он кусает свое запястье, разрывает кожу. Вскрикнув, я попыталась поднять руку, чтобы закрыть рану. Он похитил меня. Он убивал, чтобы подобраться ко мне, он предал меня, и он был врагом. Из-за всего этого я опять стала беспомощной. Я умирала, и мне не следовало волноваться о том, что он истекает кровью.
        Но я волновалась.
        Потому что я идиотка.
        - Я умираю идиоткой, - пробормотала я.
        Он сдвинул брови и, сжав губы, повторил:
        - Ты не умрешь. И со мной все хорошо. Просто нужно, чтобы ты выпила.
        Выпила? Я глянула на его запястье. Он же не имеет в виду…
        - Кастил, ты… - Киеран осекся.
        Кастил?
        - Я точно знаю, что делаю, и не хочу выслушивать твои мнения и советы. - По его руке текла темно-красная кровь. - Они мне не требуются.
        Киеран не ответил, а я смотрела, охваченная ужасом. Хоук поднес поврежденную руку ко мне, к моему рту.
        - Нет. - Я оттолкнула ее, но не очень далеко, поскольку другая его рука поддерживала меня под спину, как стальная лента. - Нет.
        - Так надо. Ты умрешь, если не выпьешь.
        - Я скорее… умру, чем превращусь в монстра, - поклялась я.
        - В монстра? - Он усмехнулся, но звук вышел грубым. - Поппи, я же рассказал тебе правду о Жаждущих. Тебе просто станет лучше.
        Я не верила ему. Не могла. Если поверю, это будет означать… означать, что все его рассказы - правда, и Вознесшиеся - зло. И Йен…
        - Ты сделаешь это, - твердил он. - Ты выпьешь. Ты будешь жить. Сделай этот выбор, принцесса. Не вынуждай меня заставлять.
        Я отвернулась и сделала резкий вдох. Какой странный аромат. Запах… ничем не похожий на кровь, ничем не похожий на Жаждущих. Он напоминал цитрус на снегу, свежий и терпкий. Как… как может кровь так пахнуть?
        - Пенеллаф, - заговорил Хоук, и его голос прозвучал как-то иначе. Ровнее и глубже, будто наполненный эхом. - Посмотри на меня.
        Словно утратив контроль над телом, я подняла взгляд. Его глаза… медовые оттенки смешались с более яркими золотистыми пятнышками. Я разомкнула губы. Я не могла отвернуться. Что… что он делает?
        - Пей, - прошептал или прокричал он - я не поняла, но его голос был повсюду, вокруг меня и внутри. И его глаза… Я по-прежнему не могла от них оторваться. Казалось, его зрачки расширились. - Пей от меня.
        С его руки на мои губы упала капля крови и просочилась на язык, терпкая и вместе с тем сладкая. Во рту защипало. Он прижал руку к моим губам, и его кровь хлынула мне в рот, побежала по горлу, густая и теплая. Где-то в глубине разума я подумала, что мне не следовало уступать. Это неправильно. Я стану монстром, но вкус… ничего подобного я раньше не пробовала. Я полностью пришла в себя, проглотила и выпила еще.
        - Вот так. - Голос Хоука стал глубже, ниже. - Пей.
        И я пила.
        Я пила, а он не отводил от меня пристального взгляда, похоже, не упуская ничего. Я пила, и моя кожа начала гудеть. Я пила, вцепившись в окровавленную руку и удерживая его рядом с собой, не сразу поняв, что я делаю. Вкус его крови… Это чистый грех, утонченный и хмельной. С каждым глотком боль уменьшалась, сердце билось медленнее и ровнее. Я пила, пока мои глаза не начали закрываться. Пока меня не окружил калейдоскоп ярких голубых пятен. Цвет напомнил море Страуд. Эта голубизна была поразительно ясной, как водоем, не тронутый человеком.
        Но это было не море. Под ногами ощущался холодный твердый камень, и к коже жались тени. Мягкий смех отвлек мое внимание от водоема…
        - Достаточно, - сказал Хоук. - Этого достаточно.
        Недостаточно. Еще нет. Прильнув к его руке, я жадно пила. Я кормилась, словно изголодавшаяся, вот как я себя чувствовала. Именно этого вещества мне не хватало всю мою жизнь.
        - Поппи, - простонал он, отнимая разорванную руку.
        Я потянулась за ней, потому что мне хотелось еще, но мышцы превратились в жидкость, а кости размягчились. Я обмякла в его объятиях, мне казалось, что я плыву, потерявшись в ощущениях: кожа продолжала вибрировать, сердце в груди оживало. Я понятия не имела, сколько прошло времени - может, минуты, а может, часы, - прежде чем Хоук позвал меня.
        Я открыла глаза. Он смотрел на меня, его черты немного расплывались. Он прислонился спиной к стене, прижался к ней затылком и в этот момент казался полностью расслабленным, словно это он, а не я, отведал волшебства.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
        Я не знала, что ответить. Мое тело горело, как в огне? Было охвачено жгучей и пульсирующей болью? Нет.
        - Мне не холодно. И в груди… не холодно.
        - Так и надо.
        Он не понял.
        - Я чувствую себя… иначе.
        Он слегка улыбнулся.
        - Хорошо.
        - Как будто… я отделилась от тела.
        - Это пройдет через несколько минут. Расслабься и наслаждайся.
        - Мне больше не больно. - Я попыталась привести в порядок мысли, но они разбегались. - Я не понимаю.
        - Это из-за моей крови.
        Он убрал волосы с моей щеки. От его прикосновения по мне пробежала знакомая дрожь, и мне понравилось это ощущение. Мне нравилось, какие ощущения он у меня вызывал. Всегда нравилось, но теперь так быть не должно.
        - Кровь атлантианцев обладает целительными свойствами. Я же тебе говорил.
        - Это… это невероятно, - прошептала я.
        - Разве? - Он взял мою руку. - Здесь была рана?
        Я взглянула на внутреннюю сторону предплечья, которое разорвали когти. Там осталась засохшая кровь и грязь, но кожа под ними была гладкой.
        - А здесь? - Он погладил большим пальцем выше, сразу под плечом. - Разве здесь не было следов когтей?
        Мой взгляд зацепился за старый бледный шрам на сгибе локтя, оставшийся после нападения Жаждущих. Я заставила себя посмотреть выше, туда, где палец Хоука продолжал выводить круги. Там не было ни свежих отметин, ни открытых ран. Я уставилась в изумлении.
        - Здесь… нет новых шрамов.
        - Новых шрамов не будет, - сказал он. - Я же обещал.
        Он обещал.
        - Твоя кровь… она изумительна.
        В самом деле, изумительна. Мой разум лениво перебрал всё, в чем она может пригодиться. Исцеленные раны, спасенные жизни. Многие будут против того, чтобы пить кровь, но…
        Погодите.
        Я поймала его взгляд.
        - Ты заставил меня пить кровь.
        - Да.
        - Как?
        - Это одна из тех способностей, что возникают по мере взросления. Не все из нас могут… принуждать других.
        - Ты делал это прежде? Со мной?
        - Наверное, ты захочешь списать на это свои прежние поступки, но нет, Поппи. Никогда не делал и не хотел.
        - Но сейчас сделал.
        - Да.
        - И тебе совсем не стыдно.
        - Нет, - ответил он, и на его лице появился намек на поддразнивающую усмешку. - Я же сказал, что не позволю тебе умереть, и ты бы не умерла, принцесса. Ты умирала. Я спас тебе жизнь. Некоторые сочли бы нужным поблагодарить.
        - Я не просила тебя так делать.
        - Но ты благодарна, разве нет?
        Я закрыла рот, потому что действительно была благодарна.
        - Только ты можешь спорить со мной по этому поводу.
        Я не хотела умирать, но также не хотела становиться Жаждущей.
        - Я не обернусь…
        - Нет. - Он вздохнул и положил мою руку обратно на живот. - Я рассказал тебе правду, Поппи. Атлантианцы не создают Жаждущих. Их делают Вознесшиеся.
        У меня замерло сердце. Я перевела взгляд на деревянные балки на потолке. Мы не в темнице. Я повернула голову и увидела деревенскую кровать с толстыми одеялами и маленький столик рядом.
        - Мы в спальне.
        - Нам нужно уединиться.
        Я вроде бы слышала голос Киерана, но сейчас в комнате кроме нас никого нет.
        - Киеран не хотел, чтобы ты меня спасал.
        - Потому что это запрещено.
        У меня ушла пара секунд, чтобы вспомнить его рассказ, и я похолодела.
        - Я превращусь в вампира?
        Он рассмеялся.
        - Что тут смешного?
        - Ничего. - На этот раз он приподнял другой уголок губ. - Знаю, ты все никак не хочешь поверить в правду, но в глубине души уже поверила. Поэтому и задаешь такой вопрос.
        В его словах есть смысл, но мне не хватало ни интеллектуальных, ни эмоциональных сил, чтобы его уловить. Не сейчас.
        - Чтобы превратиться, тебе потребовалось бы гораздо больше крови. - Он опять прислонился головой к стене. - А от меня потребовалось бы гораздо более активное участие.
        Мышцы в нижней части моего тела сжались, доказывая, что на самом деле они не размягчились.
        - Какое более активное участие ты имеешь в виду?
        Улыбка Хоука изменилась, став такой же греховной, как и его кровь.
        - Может, я лучше покажу?
        Меня бросило в жар.
        - Не надо.
        - Лгунья, - прошептал он, закрывая глаза.
        Тепло распространялось по мне, как вспышка, и я изменилась. Ощущение бестелесности начало исчезать, появилось больше… веса. Я старалась не обращать на это внимания.
        - С… Нейллом и Делано все хорошо?
        - С ними все хорошо. Уверен, они будут рады, что ты о них спрашивала.
        Я в этом сомневалась. Что-то происходило, менялось.
        Тело больше не казалось моим. Жар проникал в мышцы, вспыхивал на коже, разливался внутри. Я представила, что это кровь Хоука медленно прокладывает путь в каждую клетку моего тела.
        Он внутри меня.
        Я теряю над собой контроль, как и в ту ночь в Кровавом лесу, и когда мы были в комнате над таверной.
        Грудь вдруг заныла и отяжелела, но не от боли, нехватки воздуха или холода. Нет. Такое же ощущение было, когда Хоук прикасался ко мне, когда раздевал меня и целовал - целовал везде. Я полностью расслабилась. Внутри покалывало, кожа зудела. Во мне пульсировало бритвенно-острое вожделение, обжигающее темное желание.
        Хоук вдохнул, и его ноздри раздулись, а грудь словно застыла. Его черты по-прежнему казались размытыми, но чем дольше я на него смотрела, тем жарче мне становилось.
        - Поппи, - вымолвил он.
        - Что? - мой голос был полон меда.
        - Прекрати думать о том, о чем сейчас думаешь.
        - Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
        Он опустил подбородок, и его взгляд стал ласкающим.
        - Я знаю.
        Я поежилась и шевельнула бедрами. Рука Хоука обняла меня крепче.
        - Ты не знаешь.
        Он не ответил. Интересно, он чувствует жидкий огонь в моих венах и влажный жар внутри?
        Прикусив губу, я попробовала на вкус его кровь и со стоном прикрыла глаза.
        - Хоук?
        Он издал какой-то звук и что-то сказал, но очень неразборчиво.
        Я потянулась, делая быстрые неглубокие вдохи. Шершавая рубашка и штаны царапали кожу и чувствительные затвердевшие соски.
        - Хоук, - выдохнула я.
        - Нет. - Он напрягся. - Не называй меня так.
        - Почему?
        - Просто не надо.
        Мне так много всего нельзя делать и говорить, но я целиком и полностью сосредоточилась на том, как все тело горит и пульсирует от желания. Мои руки задвигались, заскользили по животу, по изорванной когтями рубашке, вверх к груди. Ведомая инстинктом и потребностью, я сомкнула пальцы на дрожащей плоти, обхватила ладонью. Все мое тело затрепетало.
        - Поппи, - выдавил Хоук. - Что ты делаешь?
        - Не знаю, - прошептала я, выгибая спину и поглаживая себя сквозь тонкую разорванную рубашку. - Я горю.
        - Это просто кровь, - невнятно произнес он. Инстинкт подсказал, что он наблюдает за мной, и стало еще жарче. - Это пройдет, но ты… ты должна прекратить так делать.
        Я не прекратила. Я не могла. Мой большой палец потер твердый камешек, и я втянула воздух. Я вспомнила, что делал Хоук, но он пользовался не только руками. Я хотела, чтобы он сделал это снова. Пульсирующая, ноющая боль между ног скручивала внутренности. Я сжала бедра, но это не помогло. От давления стало только хуже.
        - Хоук?
        - Поппи, во имя любви богов…
        С колотящимся сердцем я открыла глаза. Я оказалась права. Его взгляд прикован ко мне - к другой моей руке, которая сама по себе скользила по животу.
        - Поцелуй меня?
        Вокруг его рта появились напряженные складки.
        - Ты этого не хочешь.
        - Хочу. - Мои пальцы потянулись к талии, к разорванным штанам. - Мне это нужно.
        - Это ты сейчас так думаешь. - Его лицо больше не расплывалось, и стало видно, как обострились его черты. - Это из-за крови.
        - Ну и что. - Я потерла кончиками пальцев голую кожу ниже пупка. - Прикоснись ко мне. Пожалуйста.
        Хоук издал низкий горловой звук.
        - Ты же теперь думаешь, что ненавидишь меня? Если я сделаю как ты просишь, ты захочешь меня убить. - Он помолчал. Уголки его губ приподнялись. - Ну, еще сильнее захочешь убить. Ты сейчас себя не контролируешь.
        В его словах был смысл, но вместе с тем и не было.
        - Нет.
        - Нет? - Он поднял брови, но не отвел взгляда от моей руки.
        - Я не ненавижу тебя, - сказала я, и сердце болезненно сжалось, подтверждая, что это правда. Мне следовало этим озадачиться.
        Он опять издал тот же звук, а потом накрыл ладонью мое запястье. Я чуть не заплакала от радости. Он будет ко мне прикасаться.
        Но он просто удержал мою руку на месте.
        - Хоук?
        - Я замыслил увезти тебя от всего, что ты знала, и я увез, но это далеко не худшее из моих преступлений. Я убивал, Поппи. На моих руках столько крови, что их вовек не отмыть. Я свергну королеву, которая тебя любит, и при этом многие погибнут. Я не хороший человек. - Он с трудом сглотнул. - Но вот сейчас я стараюсь быть таким.
        Меня пробрал нервный трепет. Его слова… они должны были рассердить меня, но я… я хотела его, а думать… я и так только и делала, что думала. Я больше не хочу думать.
        - Я не хочу, чтобы ты был хорошим. - Даже не сознавая, что делаю, другой рукой я вцепилась в его рубашку. - Я хочу тебя.
        Он покачал головой, но когда я потянула руку, которую он удерживал, Хоук наклонился ко мне. Он остановился, когда его губы были в считаных дюймах от моих, и я крепче сжала его рубашку.
        - Через несколько минут, когда буря пройдет, ты опять будешь меня ненавидеть всем своим существом, и не без причины. Будешь ненавидеть за то, что умоляла поцеловать и не только. Но я знаю, что даже без моей крови в тебе ты все равно не перестанешь меня хотеть. И когда я опять окажусь глубоко в тебе, а так и будет, ты не сможешь винить влияние крови или еще чего-то.
        Я уставилась на него. Мой разум немного очистился от тумана вожделения, а Хоук поднял мою руку и поднес ко рту. Он удивил меня, поцеловав ладонь. Это был… такой нежный жест, я представляла, что так всегда делают любовники.
        Я потянула руку, и он ее выпустил, а я прижала ее к груди. Кожу больше не покалывало, но ноющая боль неудовлетворенного желания никуда не делась. И близко не такая всепоглощающая, как несколько минут назад, но, похоже, в глубине души я начинала понимать, что он говорил правду. То, что я чувствовала к нему, не связано с кровью.
        Мои чувства были… запутанными и острыми. Я ненавидела его и в то же время… нет. Он мне небезразличен, как бы глупо это ни звучало. И я хотела его - его поцелуев, его прикосновений. Но в то же время хотела причинить ему боль.
        Мы не любовники.
        Мы враги, и ничем иным никогда не будем. Меня окружают люди, которые меня ненавидят.
        - Мне не стоило уходить, - сказал он. - Следовало знать, что может случиться что-то подобное, но я недооценил их желание отомстить.
        - Они… они хотели моей смерти.
        - Они заплатят за то, что сделали.
        Я пошевелилась, уже не чувствуя себя такой невесомой. Провела рукой вдоль ноги, все еще удивляясь тому, что боль пропала.
        - Что ты сделаешь? Убьешь их?
        - Да, - ответил он, и я вытаращила глаза. - И убью любого, кто раздумывает последовать их примеру.
        Я изумленно уставилась на него, не сомневаясь - он имеет в виду именно то, что сказал. Хоук не сможет подвергнуть сомнению всех своих сторонников и сородичей. Я здесь не в безопасности.
        - А я… что ты будешь делать со мной?
        Он отвел от меня взгляд и стиснул зубы.
        - Я уже говорил. Обменяю на принца Малика. Клянусь, больше тебе не причинят вреда.
        Я начала было отвечать, но потом вспомнила имя, которым его назвал Киеран. Я словно окаменела, глядя в эти прекрасные глаза.
        - Кастил?
        Он замер.
        - Киеран… Киеран назвал это имя.
        Я окинула взглядом его красивое лицо и вспомнила слова Лорен. Она утверждала, что слышала, будто Темный - красавец, благодаря внешности он попал во дворец Золотого Полумесяца и соблазнил леди Эвертон…
        Мне пришли на ум слова Хоука, которые он произнес тогда, в «Красной жемчужине», о своей внешности. «Из-за нее немало людей сделали сомнительный жизненный выбор».
        Мое сердце, которое словно остановилось, опять зачастило. Разные мелочи начали вставать на место. Незначительные подробности, вроде оброненных то здесь, то там замечаний, и более существенные - вроде того, как он заставил меня замолчать, когда я назвала его по имени в ночь, когда… в ночь, когда мы занимались любовью. То, как все подчинялись его приказам, как Джерико послушался его в конюшне и явно не захотел перечить, хотя в итоге это его не остановило. Как Киеран и другие произносили его имя, словно в шутку.
        Потому что его звали не Хоук.
        И мы не занимались любовью. Он меня трахал.
        - О боги. - У меня внутри все перевернулось, я прижала ладонь ко рту. - Ты - это он.
        Он ничего не ответил.
        Мне стало дурно, и я поднесла руку к груди, чтобы вцепиться в без того разорванную рубашку.
        - Так вот что произошло с твоим братом. Вот почему ты чувствуешь такую печаль по отношению к нему. Он тот принц, на которого ты хочешь меня обменять. Тебя зовут не Хоук Флинн. Ты - это он! Ты Темный.
        - Я предпочитаю имя Кастил, или Кас, - ответил он наконец, его голос прозвучал жестко и отчужденно. - Если не хочешь называть меня так, можешь звать принц Кастил Да’Нир, второй сын короля Валина Да’Нира, брат принца Малика Да’Нира.
        Я содрогнулась.
        - Но не называй меня Темным. Это не мое имя.
        Меня охватил ужас. Неужели до меня дошло только сейчас? Были же признаки. Я проявила такую глупость. И не один раз. И ничуть не поумнела, когда узнала, что он атлантианец. Я не замечала того, что было у меня прямо под носом.
        На самом деле всё было ложью.
        Не думая, я врезала кулаком ему в грудь. Я ударила его. Я отвесила ему пощечину, и от шлепка заныла ладонь, а он это позволил. Позволил, когда я толкнула его в плечи. Я закричала, в глазах все расплывалось от слез. Я била его снова и снова…
        - Прекрати. - Он поймал меня за плечи, притянул к груди и прижал мои руки к бокам. - Поппи, прекрати.
        - Отпусти меня! - потребовала я. Горло горело.
        Сердце стиснула боль, какую раньше я чувствовала от других. Я чуть не выпустила дар, чтобы проверить, от него исходит это страдание или все же вырывается из меня, но остановилась.
        «Я обменяю тебя».
        Эта боль… она была моей. Он спас меня не потому, что беспокоился обо мне. Он обещал, что мне больше не причинят вреда, не потому, что беспокоился обо мне. Как я могла об этом забыть? Хоук…
        Хоук.
        Это даже не его имя. Его зовут Кастил.
        И у него был свой план. Все наши разговоры, все его поцелуи и прикосновения… Каждый раз, когда он говорил, что я смелая и сильная, что я его интригую и что я ни на кого не похожа… Он делал все это не только под фальшивой личиной, но и под фальшивым именем, чтобы завоевать мое доверие. Чтобы я утратила бдительность, чтобы по собственной воле уехала с ним из Масадонии прямо в змеиную яму, где меня либо хотят использовать, потому что я - Дева, Избранная и любимица королевы, либо убить по тем же причинам.
        Я зажмурилась.
        Он еще хуже, чем Джерико и остальные, которые хотели моей смерти. Они хотя бы не притворялись. А в Хоуке - в Кастиле - всё, начиная от имени и первой ночи в «Красной жемчужине», было ложью, предназначенной для того, чтобы завоевать мое доверие.
        Он преуспел, но какой ценой?
        Рилан мертв.
        Филлипс и Эйррик, все гвардейцы и следопыты мертвы.
        Виктер мертв.
        Мои родители мертвы.
        Он забрал всех, кого я любила, либо своей рукой, либо своим приказом. Все либо мертвы, либо далеко. И всё для того, чтобы воссоединиться с братом, еще одним принцем. Здесь я могла понять и посочувствовать. Но он также забрал мое сердце.
        И заставил меня влюбиться в Темного.
        Вот кто он. Даже если все остальные его утверждения, похоже, в самом деле правда. Даже если история, которой меня учили, лжива. Даже если Вознесшиеся - вампиры, виновные в создании Жаждущих и в том, что случилось со мной и моими родителями. Даже если мой брат теперь один из них.
        - Поппи?
        Глаза горели от подступивших слез. Я перекатилась на бок. Мне нужно пространство. Нужно убраться отсюда, от него. Опасность здесь исходит от всех, и в особенности от него.
        Чем дольше он держит меня рядом с собой, тем труднее будет для меня помнить правду. Тем более отчаянно я захочу верить, что я для него особенная, потому что я просто хотела быть особенной для кого-нибудь. Хоть для кого. Быть чем-то большим, чем заложница. Чем дольше я буду с ним, тем более вероятно, что я забуду обо всей этой крови на его руках.
        И он уже дважды разбил мне сердце, потому что это повторилось еще раз. После первого предательства я по-прежнему любила его. Даже если хотела ненавидеть. Мне нужно его возненавидеть, но я не смогла. Теперь я это знала, потому что казалось, будто я опять умираю. Как я могла быть такой глупой?
        Я не могу позволить ему сделать это еще раз. Не могу забыть.
        Меня охватила паника. Я открыла глаза и окинула комнату диким взглядом.
        - Отпусти меня.
        - Поппи. - Он повторил мое имя и прижал пальцы к шее. Я напряглась, но потом поняла, что он щупает пульс. - У тебя сильное сердцебиение.
        Мне плевать. Плевать, если сердце вырвется из груди.
        - Отпусти! - закричала я.
        Он ослабил хватку, я вырвалась и села. Его рука по-прежнему лежала на моей талии. Я опустила руку на пол, чтобы удержать равновесие, но моя ладонь наткнулась на кинжал…
        Кинжал, которым меня ударил господин Тулис. Клинок из кровокамня.
        У меня упало сердце. Я посмотрела на кинжал. К горлу подступил ком горя, и я не могла дышать из-за него, из-за того, что знала… Я люблю мужчину, который приложил руку к стольким смертям.
        Который оставил меня здесь с этими людьми - с его людьми, которые хотели меня убить.
        Который лгал мне обо всем, в том числе о том, кто он.
        Сердце раскололось, осыпалось осколками льда. Я всегда буду холодной, отныне и до конца.
        - Поппи…
        Я изогнулась в его руках, двигаясь инстинктивно. Я не почувствовала холодной рукоятки в руке, но ощутила, как клинок погрузился в его грудь. Ощутила, как на мой кулак хлынула теплая кровь, когда кинжал вошел по самую рукоять.
        Я медленно подняла взгляд.
        Янтарные глаза удивлено расширились. Мгновение он удерживал мой взгляд, а потом посмотрел вниз.
        Туда, где из его груди торчал кинжал.
        Из сердца.
        Глава 39
        У меня дрожали руки. Я выпустила кинжал, свалилась с его колен и поползла назад, не в силах отвести взгляд от его потрясенного лица.
        - Прости, - прошептала я, даже не зная, почему извиняюсь. Не зная, почему мои щеки стали мокрыми. Это кровь? Его кровь?
        Он поднял на меня глаза.
        - Ты плачешь.
        Из уголка его рта вытекла тонкая струйка крови.
        Я плакала. Я не плакала с тех пор, как у меня на глазах умирал Виктер, но сейчас слезы текли по лицу, пока я поднималась на занемевшие ноги. Я шагнула в сторону. Я не знала, что делать и куда идти, но направилась к двери. Она была не заперта.
        - Прости, мне жаль, - повторила я, дрожа.
        Он наклонился вперед, ударившись ладонями о пол, и издал придушенный хриплый смешок.
        - Нет, - выдохнул он. - Тебе не жаль.
        Но мне жаль.
        Я развернулась и неловко вывалилась в коридор, в конце которого оказалась другая дверь. По коридору гулял холодный влажный воздух, но я его почти не чувствовала. У меня не было никакого плана. Никаких идей, как выбраться из крепости. Я просто шла.
        На полпути к двери у меня внутри что-то щелкнуло. Ужас и сожаление улеглись, и верх взял инстинкт. Тяжело дыша, я распахнула дверь и побежала вниз по тесной лестнице, а потом выскочила через открытый дверной проем…
        В снег.
        На мгновение меня поразила красота крупных снежинок, медленно кружащих в воздухе. Землю и голые деревья уже покрыл тонкий слой снега. Царила тишина, и все вокруг было чистым и нетронутым.
        Внутренний голос подмывал меня действовать. Я бросилась бежать по заснеженной траве к лесу. В глубине души я знала, что не готова к побегу. Одежда на мне слишком тонкая, да к тому же изорванная в клочья. Я понятия не имею, где нахожусь и куда мне идти. В лесу могут быть Жаждущие. И Последователи. А еще там наверняка есть вольвены, которые уж точно способны выследить меня, но я все равно бежала. Тонкие подошвы сапог скользили на припорошенной лесной почве. Я бежала, потому что…
        Я ударила его кинжалом.
        Ударила в сердце.
        Может, он уже мертв.
        Я его убила.
        У меня вырвалось рыдание, падающий снег смешивался со слезами. О боги, мне пришлось это сделать. Все, что касается его, все, что касается нас, было ложью. Все. Мне пришлось это сделать. Мне пришлось…
        Предупреждения не было - ни звука, ничего.
        Мою талию обхватила рука, поймав меня на бегу. Я завизжала и поскользнулась, но не упала. Меня прижали спиной к твердой, теплой груди; мои ноги болтались почти в футе над землей.
        Потрясение выбило весь воздух из моих легких. Я знала, кто это, еще до того, как он заговорил. Из-за аромата пьянящих специй и хвои. Шквал страдания и недоверия, приправленного гневом, что отражало мои собственные эмоции, хлынул через раскрытое чутье. Впервые за все время нашего знакомства эмоции захлестнули его, а следом и меня.
        Меня держал не Хоук, которым я так быстро увлеклась.
        Не гвардеец, который поклялся жизнью защищать меня, сейчас сгреб в кулак мои волосы и дернул мою голову назад.
        Это не Хоук жарким дыханием ласкал мое открытое горло.
        Это он.
        Принц Кастил Да’Нир из Атлантии.
        Темный.
        - Атлантианца, в отличие от вольвена или Вознесшегося, нельзя убить ударом в сердце, - прорычал он, запрокинув мою голову еще сильнее. - Если хочешь меня убить, целься в голову, принцесса. Но, что еще хуже, ты забыла.
        - Что забыла?
        - Что это было по-настоящему.
        Потом он укусил.
        Мою шею пронзил взрыв дикой боли, отчего все тело дернулось. Жжение охватило меня всю, ошеломив своей мощью. Я не могла двигаться. Не могла даже закричать от боли.
        Словно железными клещами держа меня за талию, он сделал долгий глоток из раны, которую разодрал клыками. Вытаращив глаза, я задергалась и впилась ногтями в его руки. В шее возникло обжигающее и умопомрачительное тянущее ощущение: моя кровь свободно текла ему в рот. Я словно оцепенела. Сквозь боль пробивался нарастающий крик…
        А потом, спустя считаные секунды после того, как он вонзил в меня клыки, все изменилось.
        Сильнейшая боль превратилась в нечто иное, ошеломляющее совершенно иным образом. Во мне взорвалось ноющее ощущение, разогревающее кровь, пока каждая часть моего тела не наполнилась кипящей лавой.
        Я невидяще смотрела в пустоту широко раскрытыми глазами, а жар разливался в груди, в животе, между бедер. Он сделал еще один глоток из моего горла, и на этот раз рывок проник в самый центр моего существа. Мое тело дернулось от нахлынувшего возбуждения.
        Он застонал и крепче обнял меня, а я ощутила, как сзади прижалось что-то твердое. Я вцепилась в его руку, внутри меня нарастало напряжение.
        Он без предупреждения оторвался от моей шеи, отпустил меня, и я, качнувшись вперед, чуть не упала. Дрожа от замешательства и все еще горящего внутри желания, я повернулась к нему.
        Он стоял в нескольких футах от меня, его грудь вздымалась и опадала от быстрых, коротких вдохов и выдохов. Он тоже широко распахнул глаза. Губы были перепачканы красным.
        Я прижала руку к шее, и между пальцев просочилась теплая влага. Я шагнула назад.
        - Поверить не могу, - сказал он и провел языком по нижней губе.
        Он на миг закрыл глаза и, содрогнувшись, испустил рычание, напомнившее вольвенов. Его ресницы взметнулись вверх. Зрачки были так расширены, что осталась лишь узкая полоска янтаря.
        - Но мне следовало знать, - добавил он.
        Не успела я понять, что он имеет в виду и что будет дальше, как он уже был на мне, переместившись так быстро, что я не смогла отследить.
        Его рот врезался в мой. Одну руку он запустил мне в волосы, а другой обхватил мою талию. Это был не просто поцелуй.
        Меня поглотили. Я чувствовала вкус своей крови на его губах, на его языке. Чувствовала его вкус.
        Не знаю точно, когда я поцеловала его в ответ. Случилось ли это через несколько секунд или я целовала его с того момента, как его рот коснулся моего? Не знаю. Знаю только, что я изголодалась по нему. Правильно это или нет, я хотела его.
        Вот почему я не сопротивлялась, когда он повалил меня на землю. Я ахнула от контраста холодного снега на спине и жара его тела спереди. Не думаю, что он услышал, поскольку вздох потонул в его жадных поцелуях. Я поняла, что он сдерживался каждый раз, когда целовал меня раньше. Зато теперь он не скрывал, кто он.
        Покачиваясь на мне, он провел рукой по моей талии к бедру. Мы двигались, сжимали друг друга и задыхались. Он прикусил мою нижнюю губу. Короткий укол - и металлический привкус вернулся, а он вздрогнул и застонал.
        Прервав поцелуй, он приподнялся, чтобы посмотреть на меня.
        - Скажи, что хочешь этого. - Его бедра по-прежнему двигались на моих. - Скажи, что тебе нужно больше.
        - Больше, - прошептала я прежде, чем подумала о том, что мы делаем, что мы сделали и кто он.
        - Слава богам, - проворчал он, просунул руку между нами и подцепил пальцем мои штаны. Он дернул их так сильно, что приподнял мои бедра. Пуговицы отскочили и улетели в снег.
        - О боги, - пробормотала я.
        Он издал короткий хриплый смешок и потянул мои штаны вниз, полностью высвободив одну ногу и оставив их на щиколотке другой.
        - Ты же знаешь, что эта рубашка не подлежит починке?
        - Что?..
        В ответ раздался звук рвущейся ткани. Я опустила подбородок и увидела свои груди. Он тоже смотрел, срывая штаны с себя, скользил взглядом по потекам засохшей крови на моем животе, по отвердевшим соскам.
        - Я убью их, - прошептал он. - Убью их всех на хрен.
        Не думаю, что он имел в виду старые шрамы.
        А потом я вообще перестала думать.
        Целуя меня, он пристроился на мне, между моих ног, и потом… все завертелось. На этот раз не было медленного соблазнения, долгих ласк и поцелуев. Дискомфорт от толчка быстро сменился ноющим, пульсирующим наслаждением, и ни в моем теле, ни в уме, ни между нами не осталось места для чего-то помимо того, что мы чувствовали. Были только он и я, вкус моей и его крови на наших губах, и эта потребность, которую я не вполне понимала.
        Снег сквозь кроны деревьев повалил сильнее, намочив его спину и мои волосы. Мы сцеплялись и стискивали друг друга, и единственные звуки создавали наши влажные поцелуи, стоны, сходящиеся и расходящиеся тела.
        После долгого поцелуя он оторвался от моего рта, перешел к подбородку и еще ниже, его губы и эти острые зубы скользнули по моему горлу. Его действия вызвали трепет, пробежавший по моей спине, а он замер на мне. Неужели… неужели собирается опять меня укусить? Вместо страха меня затопило волной порочного жара. Боль от его клыков была короткой, но то, что следовало за ней…
        Я стиснула его плечи, слишком потерянная, чтобы даже помыслить о том, следует ли мне хотеть, чтобы он меня укусил. Слишком далеко я зашла, чтобы думать о последствиях.
        Его язык выводил круги на моей коже, на оставленных им чувствительных отметинах. Потом он поднял голову. Прежде чем он опустил ресницы, я успела рассмотреть его глаза: зрачки сузились. Он опять накрыл мой рот своим.
        И снова начал двигаться.
        Его бедра поднимались и опять опускались, качались и терлись, а пальцы играли моей грудью. Теперь он двигался медленно, так лениво, что я одурела. Я задрожала под ним и запустила руку в его влажные от снега волосы.
        Напряжение опять нарастало, накручивалось, и я больше не могла терпеть его медленные, размеренные движения. Его дразнящие покачивания и трения. Я подняла бедра, пытаясь побудить его двигаться быстрее, глубже, но он отодвинулся. Я закричала и потянула его за волосы.
        Он поднял голову и наполовину рассмеялся, наполовину прорычал:
        - Я знаю, чего ты хочешь, но…
        Сердце бесконтрольно заколотилось. Я извивалась под ним.
        - Но что?
        - Я хочу, чтобы ты назвала мое имя.
        - Что?
        Его бедра продолжали двигаться сводящими с ума медленными кругами.
        - Я хочу, чтобы ты назвала мое настоящее имя.
        Я резко выдохнула.
        Он опять замер, его глаза светились.
        - Это все, о чем я прошу.
        Все, о чем он просит? Это очень много.
        - Подтверждения, - сказал он, поглаживая и потягивая большим пальцем. - Твоего признания, что ты полностью сознаешь, кто внутри тебя, кого ты так сильно хочешь, хотя и знаешь, что не должна. Даже если ты ничего так не хочешь, как не чувствовать того, что чувствуешь. Я хочу, чтобы ты сказала мое настоящее имя.
        - Негодяй, - прошептала я.
        Он усмехнулся краем рта.
        - Да, некоторые называют меня так, но это не то имя, которое я хочу услышать, принцесса.
        Я хотела отказать. Боги, еще как хотела!
        - Поппи, как сильно ты меня хочешь? - спросил он.
        Я крепче вцепилась в его волосы и дернула его голову вниз. В его сияющих глазах мелькнуло удивление.
        - Сильно, - сердито проворчала я. - Ваше высочество.
        Он открыл рот, но я подняла ноги и обвила ими его бока. Застигнув его врасплох и призвав на помощь свой гнев, я перевернула его на спину, намереваясь отшвырнуть, но не предвидела, что со мной будет, когда перевернулась следом…
        Я опустилась вниз на всю длину, и мое тело совершенно потрясающим образом слилось с его телом. Мой крик превратился в стон. Я уперлась ладонями в его грудь. Боги. Полнота ощущений была почти чрезмерной.
        - О! - прошептала я, прерывисто дыша.
        Его грудь под моими руками двигалась так же заполошно.
        - Знаешь что?
        - Что? - Я поджала пальцы ног.
        - Мне не нужно, чтобы ты произносила мое имя, - сказал он, наполовину прикрыв глаза. - Мне просто нужно, чтобы ты сделала это снова, и если ты не начнешь двигаться, ты и правда можешь меня убить.
        Я изумленно хихикнула.
        - Я… я не знаю, что делать.
        Что-то в его чертах смягчилось, хотя в приоткрытых глаза горела та же острая потребность.
        - Просто двигайся. - Он положил ладони мне на бедра, немного приподнял меня, опустил и издал глубокий звук. - Вот так. Ты не ошибешься. Неужели ты еще не поняла этого?
        Не знаю, о чем он, но я повторила его движения: вверх и вниз. На его рубашку падал снег, моя ладонь соскользнула, наклонив меня вперед. От прикосновения к какой-то точке глубоко внутри меня разошлись волны мощного наслаждения.
        - Так? - выдохнула я.
        Его руки крепче сжали мои бедра.
        - Именно так.
        При каждом движении я задевала эту точку, и меня пронзали новые толчки наслаждения. Я невольно задвигалась быстрее. Закрыв глаза и откинув голову, я знала, что он наблюдает за мной. Знала, что его взгляд прикован к моей груди и тому месту, где мы соединяемся, и это знание действовало на меня слишком сильно.
        Напряжение хлынуло через край, сокрушив меня. Я вскрикнула, содрогаясь, все тело свело спазмами сильнейшего экстаза.
        Тогда начал двигаться он, перекатив меня на спину под себя и вдавив свои бедра в мои. Его рот завладел моим, а его тело - моим телом, оно с потрясающей неукротимостью билось на мне, во мне, пока, казалось удовольствие не стало нарастать снова. Он словно утратил всякий контроль. Его большое тело двигалось на моем, в моем, пока он с силой не прижался ко мне и не содрогнулся, а наш поцелуй не поглотил его крик.
        Не знаю, как долго мы лежали под падающим снегом, наши сердца и дыхания медленно успокаивались. Я по-прежнему держала его за плечи, он прижимался лбом к моему лбу. Некоторое время спустя я осознала, что он поглаживает большим пальцем мою талию.
        Жар страсти остыл, и следом за ним пришло замешательство. Не сожаление, не стыд. Просто… замешательство.
        - Я не… не понимаю, - прошептала я хрипло.
        - Чего ты не понимаешь? - Он сдвинулся на мне.
        - Ничего. Как это вообще случилось?
        Он начал высвобождаться, и я поморщилась.
        Он остановился, сдвинув брови.
        - С тобой все хорошо?
        - Да.
        Я закрыла глаза. Несколько секунд он оставался неподвижным, а потом лег сбоку от меня.
        - Уверена?
        Я кивнула.
        - Посмотри на меня и скажи, что тебе не больно.
        Я открыла глаза и посмотрела на него. Он поднял бровь, похоже, не сознавая, что вокруг нас падает снег.
        - Со мной все хорошо.
        - Ты поморщилась, я же видел.
        Я недоверчиво покачала головой. Мой дар стал абсолютно бесполезен - я чувствовала слишком много, чтобы сосредоточиться, поэтому я даже не могла… сжульничать.
        - Вот этого не понимаю. Если только последние пара дней не были полностью игрой моего воображения.
        - Нет, ничего не было игрой твоего воображения. - Он окинул взглядом мое лицо. Я сморгнула снег с ресниц. - Ты прямо сейчас жалеешь, что вот это произошло?
        Я могла солгать, но не стала.
        - Нет. А… ты?
        - Нет, Поппи. Мне неприятно даже то, что ты об этом спрашиваешь. - Он отвернулся и сжал зубы. - Когда мы впервые встретились, это было… не знаю. Меня влекло к тебе. Я мог забрать тебя тогда, Поппи. Мог предотвратить многое из того, что случилось, но я… я многое упустил из виду. Каждый раз рядом с тобой я не мог отделаться от ощущения, будто я тебя знаю. Думаю, теперь я понял почему.
        Он произнес эти слова так, словно они были ответом на то, почему мы начали с того, что я ударила его кинжалом в сердце, а закончили тем, что сорвали друг с друга одежду. Я поежилась от холодного влажного воздуха и опять покачала головой.
        Взаимное притяжение ничего не объясняет.
        - Тебе холодно. - Поднявшись на ноги одним плавным движением, он застегнул штаны на единственную уцелевшую пуговицу и протянул руку. - Надо отсюда уходить.
        Да, надо. По крайней мере, мне. Ему, наверное, нет, учитывая то, что его пырнули в грудь, а через несколько минут он был в полном порядке.
        Я взяла его за руку и заявила то, о чем, как мне казалось, ему нужно напомнить:
        - Я пыталась тебя убить.
        - Знаю. - Он поставил меня на ноги. - И я не могу тебя винить.
        Я ошеломленно уставилась на него, а он наклонился и подхватил мои штаны.
        - Не винишь?
        - Нет. Я лгал тебе. Я предал тебя и сыграл роль в смерти людей, которых ты любила. - Он перечислял причины, будто список покупок. - Удивляюсь, что это был первый раз, когда ты попыталась.
        Я продолжала изумленно пялиться на него.
        - И сомневаюсь, что последний.
        Он опустил уголки губ, обнаружив, что застегнуть штаны не получится, поскольку все пуговицы валяются где-то в снегу. Выругавшись вполголоса, он взял мою рубашку. Она была разорвана прямо посередине. Он схватил края и стянул, словно это могло починить ткань. Выругался еще раз и, сдавшись, снял через голову собственную рубашку.
        - Вот.
        Я стояла, спрашивая себя, не помешалась ли я от потери крови и посторгазмического блаженства. Может, дело и в том, и в другом, поскольку я не могла поверить в услышанное.
        - Ты… не сердишься?
        Он поднял бровь и встретился со мной взглядом.
        - А ты все еще на меня сердишься?
        Мне не нужно было об этом раздумывать.
        - Да. Я все еще злюсь.
        - И я еще злюсь на то, что ты ударила меня кинжалом. - Он шагнул ко мне. - Подними руки.
        Я подняла.
        - Между прочим, ты не промахнулась мимо сердца. Прекрасно справилась, - продолжал он, надевая мне через голову свою рубашку и расправляя рукава на моих одеревеневших руках. - Вот почему у меня ушла минута, чтобы догнать тебя.
        - Больше, чем минута.
        Мой голос прозвучал приглушенно, а голова на мгновение застряла в рубашке.
        Он приподнял уголок губ.
        - Пара минут.
        Я опустила взгляд на рубашку. Спереди зияла прореха, не на уровне моей груди, а на животе. Я посмотрела на его голую грудь. Там была рана, а вокруг нее - покрасневшая, разорванная кожа. Мне стало нехорошо. Я покачала головой.
        - Она заживет?
        - Через несколько часов все будет хорошо. Может, даже скорее.
        - Кровь атлантианца, - прошептала я и тяжело сглотнула.
        - Мое тело немедленно начинает восстанавливаться после любой несмертельной раны, - объяснил он. - И я покормился. Это помогло.
        «Я покормился».
        Я вскинула руку к горлу, к двум крошечным ранкам, которые, судя по ощущениям, уже начали заживать. По мне пробежал слабый укол удовольствия. Я отдернула руку.
        - Со мной что-нибудь случится после… после твоего кормления?
        - Нет, Поппи. Я взял недостаточно крови, и ты перед этим тоже взяла у меня недостаточно. Может, ты почувствуешь себя немного уставшей, но это и всё.
        Я опять перевела взгляд на рану.
        - Болит?
        - Немного, - пробормотал он.
        Прижав ладонь к его груди в паре дюймов от раны, попробовала воспользоваться даром и открыла чутье. Он замер. Страдание, которое я всегда чувствовала, никуда не делось и стало только сильнее, чем раньше, хотя он когда-то научился его контролировать. Оно больше не подавляло его, но под этим страданием таился другой вид боли. Горячей. Физической боли. Может, рана заживает, но она болит, и неслабо.
        Больше не раздумывая, я сделала, что могла. Забрала боль, обе боли, и на этот раз вспоминала не пляжи на море Страуд. Я думала о своих ощущениях, кода он был во мне, двигался внутри меня.
        И все это еще больше меня смутило.
        Он накрыл мою руку своей. Подняв голову, я увидела, что напряженные белые линии вокруг его рта исчезли, а в глазах светится удивление.
        - Мне следовало тогда понять.
        Он поднес ко рту мою руку, перепачканную нашей кровью, и поцеловал пальцы.
        - Что понять? - спросила я, силясь не обращать внимания на то, как отозвалось сердце на его поцелуй.
        - Почему ты нужна им так сильно, что тебя сделали Девой.
        Я не совсем понимала, о чем он говорит, - скорее всего, из-за того, что в моей голове царил туман.
        - Идем. - Он потянул меня за руку.
        - Куда?
        - Сейчас? В крепость, чтобы вымыться и…
        Он замолчал и вздохнул, увидев, как я вцепилась в штаны, чтобы они не свалились. Не успела я понять, что он собирается делать, как он поднял меня на руки и прижал к груди, словно я весила не больше мокрого котенка.
        - И, видимо, найти тебе другие штаны.
        - У меня были только эти.
        - Я достану тебе новые. - Он пошел вперед. - Уверен, тут найдутся детишки, которые за пару монет с радостью поделятся штанами.
        Я сдвинула брови.
        Его губы теперь были мягкими, и на них играла слабая улыбка. Он обошел упавшую ветку.
        - А потом? - поинтересовалась я.
        - Я заберу тебя домой.
        Мое сердце чуть не остановилось уже в сотый раз за день.
        - Домой? - Я не ожидала, что он такое скажет. - В Масадонию? Или Карсодонию?
        - Ни туда и ни туда.
        Он посмотрел на меня. Его глаза таили бездну секретов. Потом он улыбнулся - широкой улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание. У него в самом деле две ямочки, по одной на каждой щеке, и я увидела, почему раньше он улыбался только одним уголком губ. Увидела два ладных кончика клыков.
        - Я заберу тебя в Атлантию.
        Глава 40
        Меня поместили в той же комнате, где он дал мне свою кровь и где я потом ударила его кинжалом. Его. Я уставилась на влажное пятно на деревянном полу, где смыли кровь.
        Его.
        Надо прекратить его так называть. У него есть имя. Настоящее. Может, я не произношу это имя, когда и как он хочет, но пора прекратить думать о нем как о Хоуке или ком-то безымянном.
        Его зовут Кастил. Кас.
        Вот в этой комнате он спас мне жизнь, и здесь я попыталась его убить.
        Ему удалось.
        Мне - нет.
        Я перевела взгляд на Киерана, который стоял у двери и не сводил с меня глаз, словно я могла броситься к окну и выскочить наружу. Киеран изогнул бровь, и я отвернулась.
        Ему пришлось уйти, только боги знают зачем, и он оставил Киерана на страже. Ну, я знала, кое-что он предпринял. После его ухода с десяток слуг наполнили горячей, исходящей паром водой латунную ванну в смежной комнатке, а на кровать положили чистые черные штаны и тунику.
        Я немного удивилась, что он привел меня сюда, а не в темницу. Не знаю, что это означает или должно означать. Если вообще что-то значит.
        Я все еще не могла прийти в себя от того, что на данный момент ничего не знаю, а он не ответил ни на один из вопросов, которые я задавала по пути в крепость. Например, неужели Атлантия по-прежнему существует?
        Насколько я знала, во время войны ее сровняли с землей.
        Опять же: всё, что, по моему мнению, я знала, оказалось обманом.
        Я потерла щеку и глянула на Киерана.
        - Атлантия еще существует?
        Если мой случайный вопрос застал его врасплох, он этого не показал.
        - А почему бы нет?
        - Мне говорили, что Пустоши…
        - …когда-то были Атлантией? - перебил он. - Те земли были аванпостом, но никогда не входили в королевство.
        - То есть Атлантия по-прежнему существует?
        - Ты когда-нибудь бывала за горами Скотос?
        Я опустила уголки губ.
        - Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
        - Разве?
        Я бросила на него насмешливый взгляд.
        На его губах появилась и сразу исчезла легкая ухмылка.
        - Никто не бывал за горами Скотос, - сказала я. - Там только еще горы.
        - Горы, которые простираются так далеко и высоко, что вершины теряются в густом тумане? Это правда, но горы не бесконечны, Пенеллаф, и хоть в том тумане и нет Жаждущих, он тоже неестественный.
        По моим плечам пробежал холодок.
        - Этот туман защищает, - добавил Киеран.
        - Каким образом?
        - Он такой густой, что ты просто ничего не видишь. Ты думаешь, что это и всё. - В его бледно-голубых глазах загорелся странный свет. - Горы Скотос окутывает туман, и любой, кто осмелится войти в него, захочет повернуть обратно.
        - А кто не повернет обратно?
        - Просто не пройдет сквозь него.
        - Потому что… потому что за горами лежит Атлантия? - уточнила я.
        - А ты как думаешь?
        Что я думала, так это то, что разговаривать с Киераном - все равно что упражняться в терпении и энергичности, двух качествах, которые у меня были на исходе.
        - Ты собираешься купаться? - спросил он.
        Я хотела. Я не просто грязная, я еще и продрогла, и на мне по-прежнему его окровавленная рубашка.
        Но я не хотела так легко сдаваться, потому что совершенно запуталась. И, как он и предупреждал, чувствовала усталость.
        - А если нет?
        - Дело твое, - ответил Киеран. - Но от тебя разит Кастилом.
        Я подскочила при звуке этого имени. Его настоящего имени.
        - На мне его рубашка.
        - Я говорю не о таком запахе.
        Понадобилось время, чтобы понять, о чем он. У меня отвисла челюсть.
        - Ты можешь унюхать?..
        Улыбку Киерана можно было описать только как волчью.
        - Я пойду купаться.
        Он засмеялся.
        - Заткнись, - бросила я и, подобрав новую одежду, поспешила в ванную. Закрыв за собой дверь, с раздражением отметила, что замка нет.
        Выругавшись вполголоса, я огляделась, нашла на стене крючки и повесила на них штаны и тунику. Затем быстро разделась, шагнула в ванну и погрузилась в воду с ароматом лаванды, не обращая внимания на уколы боли в очень интимных местах. Запретив себе о чем-либо думать, я принялась оттирать свою и… его кровь. У меня внутри все перевернулось, пока я куском мыла отмывала волосы. Когда пена потекла сзади по шее, я окунулась с головой, да так и осталась.
        Я сидела под водой, пока легкие и горло не начали гореть, а перед закрытыми глазами не замелькали белые точки. Только тогда я вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух.
        Что мне с ним делать? Да и со всем остальным?
        У меня вырвался хриплый, придушенный смешок. Даже не представляю, откуда мне начинать разбираться во всей этой путанице. Я только что узнала, что королевство Атлантия по-прежнему существует, и это казалось наименее безумным из всех открытий. Боги, я по-прежнему не понимала, как случилось, что я, узнав, кто он на самом деле, и ударив его кинжалом в сердце, потом по собственной воле упала в его объятия.
        Крепко зажмурившись, я провела руками по лицу. Дело не в укусе, хотя он и произвел возбуждающий эффект, как и его кровь. Да и кто бы мог подумать, что укус вызовет такие восхитительные ощущения?
        Но, проклятье, вызвал же…
        Я поежилась, когда внизу живота расцвело тягучее ощущение.
        Об этом меньше всего нужно сейчас думать, если я надеюсь сообразить, что мне делать.
        А еще нужно составить какой-нибудь план, и быстро, потому что хотя он не в обиде за попытку убийства, я здесь не в безопасности. И не буду в безопасности среди его людей. Даже если я сама не сделала им ничего плохого, они меня ненавидят. И я не могу их в этом винить, если хоть половина из того, что он и Киеран рассказали о Вознесшихся, - правда. Они ненавидят меня уже за то, что я собой представляю.
        Тем не менее трудно поверить, что атлантианцы представляют пострадавшую сторону, а Вознесшиеся - жестокие тираны, которым каким-то образом удалось утаить правду от целого королевства.
        Но…
        Но я никогда не видела третьих и четвертых сыновей и дочерей, которых отдавали богам во время Ритуала.
        Я никак не могла понять, как могли получить Благословение богов личности вроде герцога Тирмана и лорда Мэзина.
        Я ни разу не видела, чтобы хоть один Вознесшийся сражался с Жаждущими - единственными существами, которых в Солисе боятся пуще смерти.
        Существами, ради спасения от которых люди сделали бы что угодно и поверили бы во что угодно.
        Он утверждал, что Вознесшиеся использовали Жаждущих, чтобы управлять людьми. Если это правда, то их замысел сработал. Люди отдавали детей, чтобы уберечься от тварей.
        Это должно быть правдой.
        Что еще хуже, в обман вовлечены смертные. Жрецы и жрицы, близкие друзья двора, которые не являются Вознесшимися. Мои родители?
        Боги, я больше не могу лгать самой себе.
        Случившееся со мной служило достаточным доказательством. Его кровь исцелила меня, а не обратила. Его поцелуи не сделали меня пр?клятой. Как и его укус.
        Вознесшиеся - вампиры, они сеют проклятие, которое стало бедствием в этой земле. Они используют страх, чтобы управлять народом; они - зло, спрятанное у всех на виду, они кормятся теми, кого перед богами поклялись защищать.
        И мой брат теперь один из них.
        Я притянула колени к груди и обхватила ноги руками. Закрыла горящие от слез глаза и положила щеку на колено. Йен не может быть таким, как герцог. Герцогиня не такая уж плохая. Как и королева, но…
        Но если они кормятся детьми, осушают невинных людей, создают Жаждущих, то они ничем не лучше герцога.
        Я сжала губы, борясь со слезами. Сегодня я уже довольно наплакалась, но Йен… Боги, Йен не может быть таким, как они. Он добрый и мягкий. Я просто не могу поверить, что он станет все это делать. Не могу.
        А что касается меня… Если все было ложью, то меня бы не отдали богам. Что они задумали для меня? Почему меня сделали Избранной и связали со мной все Вознесения? Из-за моих способностей? Я вспомнила, что он сказал, когда я забрала его боль. Он что-то знает.
        Ему нужно мне что-то рассказать.
        Здесь я не в безопасности и уж точно не буду в безопасности среди Вознесшихся. Если мне удастся сбежать, то как я могу вернуться к ним с тем, что я теперь знаю? Как я могу остаться и позволить ему увезти меня в Атлантию, когда я представляю королевство, которое перебило немыслимое число их людей, которое поработило их принца и использует его, чтобы создавать новых вампиров?
        Как я могу остаться с ним?
        Что бы я к нему ни чувствовала, я не могу ему доверять, и я больше не могу притворяться, что моих чувств к нему не существует. Я его люблю.
        Я в него влюблена.
        И даже если есть какой-то маленький шанс простить то, что он приехал в Масадонию с намерением похитить меня и использовать для торга, я никогда не смирюсь с кровью, пролитой из-за него. Никогда не забуду, что Рилан и Виктер, Лорен, Дафина и многие другие погибли либо от его руки, либо по его приказу, либо из-за того, кто он. Я не могу верить тому, что он говорит о нас.
        А кстати, что он говорит о нас?
        Он заставил меня поверить, что я ему небезразлична. Что я не просто объект, который в роли Хоука ему нужно было защищать, а как принцу Атлантии - использовать в своих целях. Он с самого начала был заинтригован мной, потому что я обманула его ожидания. Видимо, он предполагал встретить безнравственную и избалованную приспешницу Вознесшихся. Он проявлял доброту и заинтересованность, потому что ему нужно было разузнать обо мне как можно больше и, может, потому что его влекло ко мне. Но что это значило на самом деле?
        То, что случилось в лесу, доказывало, что он ко мне неравнодушен, и это не фарс, но вожделение - это не любовь, не привязанность, и долго оно не продлится.
        Ни как Хоук, ни как Кастил он ничего не заявлял относительно нас.
        Реальность диссонировала и причиняла боль. Она резала глубоко. Он заставлял меня чувствовать тепло, но существует реальность, и с ней нужно считаться.
        Я мысленно перебирала варианты. Бежать. Найти брата. Мне нужно убедиться, что он такой же, как был, а потом… что? Исчезнуть? Но сначала нужно устроить побег.
        Вольвены могут меня выследить, и он…
        Сбежать от него почти невозможно.
        Но нужно попытаться, ведь должен быть какой-то способ. Может, когда у меня прояснится в голове, я пойму, что делать.
        Утомленная, я позволила мыслям уплыть. Наверное, я задремала, свернувшись клубочком в ванне, потому что пришла в себя, услышав свое имя.
        - Пенеллаф!
        Я вскинула голову и часто заморгала, когда передо мной возникло лицо Киерана. Что?..
        - Хорошо. - Он стоял на коленях возле ванны - ванны, в которой я сидела совершенно голая! - Я боялся, что ты мертва.
        - Что?
        Я накрыла рукой грудь и сдвинула ноги. Даже думать не хотелось о том, что он может увидеть под водой.
        - Что ты здесь делаешь?
        - Я позвал тебя по имени, а ты не ответила, - сказал он ровным, как доска, тоном. - Ты уже давно здесь сидишь. Я решил убедиться, что ты жива.
        - Ну конечно, я жива. С чего мне умирать?
        Он поднял бровь.
        - Ты не забыла, что окружена людьми, которые пытались тебя убить?
        - Не забыла. Сомневаюсь, что кто-то из них прячется в ванне под водой!
        - Кто знает?
        Он не делал никаких попыток встать и уйти.
        Я уставилась на него.
        - Тебе нельзя здесь находиться, и я не должна это объяснять.
        - Тебе нечего меня бояться.
        - Почему? Из-за него? - бросила я.
        - Из-за Каса? - уточнил Киеран, и я заморгала, впервые услышав это уменьшительное имя от кого-то еще. - Он рассердится, если застанет меня здесь.
        Не знаю, должна ли я этому радоваться или еще больше разозлиться.
        На его лице появилась слабая улыбка.
        - И тогда он будет… заинтригован.
        Я открыла рот, но в голову пришла одна мысль. Мне нечего сказать. Абсолютно нечего, однако я вспомнила, что читала о вольвенах и атлантианцах. Некоторые из них были связаны узами, и хотя об этих узах мало что известно, я не сомневалась, что принц принадлежал к тому классу, с которым связываются вольвены. Мне хотелось спросить, но я решила, что обстановка неподходящая: я сижу в ванне и голая.
        Киеран опустил взгляд вдоль моих рук к изгибу живота и бедра.
        - Мой народ почитает шрамы. Мы никогда их не прячем.
        Единственный видимый сейчас шрам тянулся по боку. По крайней мере, я надеялась, что виден только он.
        - А у моего народа считается невежливым пялиться на голую женщину в ванне.
        - Твой народ невероятно скучен.
        - Убирайся! - взвизгнула я.
        Усмехнувшись, Киеран поднялся почти с такой же текучей грацией, с какой двигался он.
        - Принц бы не захотел, чтобы ты сидела в холодной грязной воде. Наверное, тебе стоит закончить купание.
        Я вонзила ногти в кожу ног.
        - Меня не волнует, что он хочет.
        - А должно бы волновать, - ответил Киеран, и я заскрежетала зубами. - Потому что он хочет тебя, хотя знает, что нельзя, - ведь это закончится еще одной трагедией.
        Глава 41
        Я быстро вытерлась и надела чистую сухую одежду, изо всех сил стараясь забыть короткий разговор с Киераном в ванной.
        Штаны оказались чуть тесноваты - наверное, и правда детские, зато чистые и мягкие, поэтому я не жаловалась. Шерстяная туника с длинными рукавами доходила до колен. Благодаря разрезам на боках можно легко добраться до кинжала.
        Но в последний раз я видела свой кинжал в конюшне, а судя по тому, что я сделала другим клинком…
        Я поморщилась.
        Сомневаюсь, что меня в ближайшее время подпустят к кинжалам, и это усложняет побег. Мне нужно оружие, любое, но больше всего я хочу вернуть кинжал, подаренный Виктером.
        Я добавила этот пункт к плану, который был не вполне планом. По крайней мере, пока.
        Киеран покинул комнату вскоре после того, как я вышла из ванной, и запер за собой дверь. Сомневаюсь, что он ушел далеко. Наверное, стоит за дверью.
        Я начала заплетать еще мокрые волосы, но вспомнила об отметинах на шее и оставила волосы распущенными. Потом я бесцельно слонялась по комнате. Никакой лазейки для побега. Я даже в окно не протиснусь. Неужели меня будут держать здесь, пока он не решит, что пора уезжать?
        Со вздохом плюхнулась на кровать. Она была мягкой, гораздо пышнее соломенного матраса в камере. Я легла на бок лицом к двери и свернулась калачиком.
        Что будет, когда он вернется за мной? Изменится ли его благожелательное отношение к моей попытке убийства? Всё, что он рассказал о Вознесшихся, вполне может быть правдой, но не отменяет того, что он Темный и столь же опасен. Он так и сказал о себе.
        На его руках столько крови.
        Мои нервы были натянуты как струна, и я не думала, что опять усну, но как раз это и произошло. Должно быть, из-за незажившего укуса. Только что я смотрела на закрытую дверь, а в следующий миг уже отключилась, погрузившись в крепкий сон без сновидений. Не знаю точно, что меня разбудило. Не то, что меня позвали по имени. Вообще не слова.
        Меня разбудило легкое прикосновение к щеке, а потом к шее сбоку, как раз над укусом. Я распахнула глаза. В комнате было темно, если не считать настенных светильников и единственной масляной лампы на тумбочке, но я все равно увидела его.
        Он сидел на краю кровати, и, как обычно, при виде него у меня затрепетало в груди. Наверное, так будет всегда, независимо от того, что я о нем знаю.
        Он хотя бы нашел рубашку.
        И искупался, потому что влажные волосы завивались на висках и над ушами.
        Он одет во все черное, покрой подчеркивал впечатляющую фигуру, и я больше не видела в этом одеянии униформу гвардейца. Я видела Темного.
        Посмотрела на рукав своей темной туники и потом на поджатые ноги, ожидая увидеть черные штаны. Но я была укрыта стеганым одеялом.
        Я растерянно подняла взгляд.
        Он ничего не сказал. Как и я. Мы долго молчали. Он держал пальцы на моем горле, над отметиной. Просидев так целую вечность, он убрал руку и спросил:
        - Как ты себя чувствуешь?
        Я рассмеялась. Не смогла удержаться.
        Он склонил голову набок, и на его лице возникла полуулыбка.
        - Что такое?
        - Не могу поверить, что ты спрашиваешь, как я себя чувствую, когда это я ударила тебя в сердце.
        - Думаешь, это тебе следовало задать такой вопрос?
        Да? Нет? Наверное?
        Его усмешка стала шире.
        - Рад, что ты беспокоишься. Со мной все прекрасно.
        - Я не беспокоюсь, - буркнула я и села.
        - Ложь, - проговорил он.
        Конечно, он прав, потому что я невольно потянулась проверить, нет ли у него физической боли. Ее не было. То, что я сделала раньше, уже ушло. Я это знала, потому что ощутила страдание, которое всегда бурлило у него внутри. Хотя там было что-то еще. Я уже чувствовала это раньше. Смятение или внутренняя борьба.
        - Ты не ответила на мой вопрос.
        - Со мной все хорошо.
        Я закрыла дар и посмотрела на одеяло. Оно было светло-желтым и старым. Интересно, чье оно?
        - Киеран сказал, ты заснула в ванне.
        - А он сказал, что зашел в ванную?
        - Да.
        Я бросила на него удивленный взгляд.
        - Я доверяю Киерану, - сказал он. - Ты проспала несколько часов.
        - Это ненормально?
        - Ничего необычного. Кажется, я… - Он нахмурился, будто с ним что-то случилось. - Кажется, я чувствую себя виноватым, что укусил тебя.
        - Кажется? - Я вскинула брови.
        Он поразмыслил и кивнул.
        - Я так думаю.
        - Тебе следует считать себя виноватым!
        - Хотя ты ударила меня и оставила умирать?
        Я захлопнула рот, и мне стало дурно.
        - Ты же не умер. Это очевидно.
        - Очевидно. - В его глазах появились поддразнивающие искры. - Я лишь слегка запыхался.
        - Поздравляю, - пробормотала я, закатив глаза.
        Он засмеялся.
        Я раздраженно сбросила одеяло и перебралась на другую сторону кровати.
        - Зачем ты пришел? Отвести меня обратно в темницу?
        - Следовало бы. Если бы кто-то кроме Киерана знал, что ты пырнула меня кинжалом, от меня ожидали бы именно этого.
        Я встала.
        - Тогда почему не отведешь?
        - Не хочу.
        Я уставилась на него, сжимая и разжимая кулаки. Он остался сидеть на кровати.
        - Итак, что теперь? Как это будет, ваше высочество? - Я с удовольствием отметила, как напряглась его челюсть. - Будете держать меня взаперти, пока готовитесь к нашему отъезду?
        - Тебе не нравится эта комната?
        - Гораздо лучше, чем грязная камера, но все равно тюрьма. Клетка, неважно, насколько удобная.
        Он немного помолчал.
        - Тебе ли не знать? Ты ведь жила в тюрьме с детства. В клетке и под вуалью.
        Возразить нечего. Меня держали и в удобных клетках, и в голых. Причины были разными, но итог тот же самый. Я сложила на груди руки и посмотрела в маленькое окошко на ночное небо.
        - Я пришел, чтобы отвести тебя на ужин.
        - Отвести на ужин? - недоверчиво переспросила я и перевела на него взгляд.
        - Мне слышится эхо в этой комнате. Но да, полагаю, ты проголодалась.
        В этот самый момент мой желудок вздумал подтвердить его правоту.
        - Мы обсудим, что будет дальше, после того, как немного поедим, - сказал он.
        - Нет.
        Он поднял брови.
        - Нет?
        Я могу проявлять несговорчивость по поводам, того не стоящим. Как недавно с Киераном. Но я не собираюсь подчиняться по первому зову. Я больше не Дева. И наши отношения не стали радужными только от того, что мы временно потеряли голову в лесу. Он меня предал. Я пыталась его убить. Он все еще планирует использовать меня, чтобы освободить брата. Мы враги, и правда значения не имеет.
        И то, что я его люблю, - тоже.
        - Ты наверняка голодная.
        Он растянулся на боку, подперев щеку кулаком. Даже если бы постарался, он не смог бы принять более удобной позы.
        Или более привлекательной.
        Я покачала головой.
        - Я голодная.
        Он вздохнул.
        - Тогда в чем проблема, принцесса?
        - Я не хочу есть с тобой, - сказала я. - Вот в чем проблема.
        - Что ж, с этой проблемой тебе придется справиться, потому что выбора у тебя нет.
        - Видишь ли, ты ошибаешься. Выбор у меня есть. - Я отвернулась от него. - Я скорее буду голодать, чем есть с вами, ваше высочество…
        Я взвизгнула и чуть не выпрыгнула из кожи, когда он внезапно возник передо мной. Он переместился так быстро и тихо, что я и не заметила.
        - Боги, - прошептала я, прижимая руку к колотящемуся сердцу.
        - Это ты ошибаешься, принцесса. - Он сердито смотрел на меня, и его глаза горели неистовым янтарным светом. - У тебя нет выбора, когда речь идет о твоем благополучии и твоем глупом упрямстве.
        - Прошу прощения?
        - Я не позволю тебе ослабеть и извести себя голодом только потому, что ты злишься. Я понимаю. Понимаю, почему ты сбита с толку. Почему хочешь сражаться со мной во всем, на каждом шагу. - Он сделал шаг ко мне, и я закаменела. Я не отступлю. Его глаза вспыхнули ярче. - Я хочу, чтобы ты со мной сражалась, принцесса. Мне это нравится.
        - Ты ненормальный.
        - А я не отрицаю, - парировал он. - Поэтому сражайся со мной. Спорь со мной. Посмотрим, сможешь ли ты в следующий раз по-настоящему ранить меня. Давай же!
        Я вытаращила глаза и опустила руки.
        - Ты… с тобой что-то не так.
        - Может, это правда, но правдиво и то, что я не позволю тебе подвергать себя опасности зазря.
        - Ты не забыл, что я могу за себя постоять? - бросила я в ответ.
        - Не забыл. Я никогда буду мешать тебе поднимать меч, чтобы защитить себя и твоих близких. Но я не позволю тебе вонзить этот меч в собственное сердце, чтобы доказать свою правоту.
        С одной стороны, я пришла в восторг, хотя и была шокирована тем, что он разрешает с ним сражаться. С другой стороны, я разозлилась на то, что он решил, будто может меня контролировать. Но в итоге я раздраженно выкрикнула:
        - Ну конечно, не будешь мешать! Какой прок от мертвой? Ты же до сих пор планируешь использовать меня, чтобы освободить брата.
        На его скулах заходили желваки.
        - От тебя мертвой мне никакого прока.
        Я резко втянула воздух, который обжег легкие. А что я ожидала от него услышать? Что он не хочет моей смерти, потому что беспокоится обо мне?
        Я прекрасно знала: это не так.
        - Идем, иначе ужин остынет.
        Не дожидаясь ответа, он схватил меня за руку и сделал шаг, но я уперлась каблуками. Он повернул голову, держа меня крепко, но не больно.
        - Поппи, за это не сражайся. Тебе нужно поесть, а моим людям нужно увидеть, что ты под моей защитой, если не хочешь сидеть целыми днями взаперти.
        Каждая моя клеточка требовала поступить так, как ему нравится, - бороться с ним на каждом шагу. Но здравый смысл одержал верх. С трудом. Я хотела есть, и мне нужны силы, если я собираюсь сбежать. Кроме того, его люди впрямь должны увидеть, что моя смерть под запретом. Если для этого нужно поужинать с ним, словно мы лучшие друзья, то я готова.
        Поэтому я смирилась.
        Позволила вывести меня из комнаты и даже не удивилась, увидев поджидающего нас Киерана. Судя по легкому веселью на его лице, он слышал по крайней мере половину нашего спора.
        Киеран открыл рот.
        - Не испытывай меня! - предупредил он.
        Усмехнувшись, Киеран промолчал и пошел за нами. Мы спускались по той же лестнице, по которой бежали несколько часов назад, и я старалась не думать о моем безумном броске в лес. И о том, что случилось, когда он догнал меня.
        Но меня все равно обдало жаром.
        Он вопросительно посмотрел на меня, но я проигнорировала его взгляд, молясь о том, чтобы он не почувствовал, куда зашли мои мысли.
        Как только мы ступили в общие помещения, Киеран замедлил шаг и пошел прямо за мной. Он сделал это не просто так: вдоль стен стояли Последователи. Они были бледны и перешептывались, провожая нас взглядами. Я узнала некоторых - они стояли среди публики перед камерой. Увидела Магду. Сейчас она смотрела без жалости, а… изучающе.
        Я вздернула подбородок и выпрямила спину. Пусть Вознесшиеся - воплощения зла и безмерное число людей в Солисе являются их соучастниками, но то, что сделали со мной Последователи, доказывает, что они ничем не лучше.
        Мы завернули за угол, и я подняла взгляд…
        - О боги, - прошептала я и отшатнулась назад, взметнув ко рту свободную руку.
        Я наткнулась на Киерана, и он положил руку мне на плечо, чтобы я не упала. Я уставилась на стены, не в силах пошевелиться. Охваченная ужасом, я едва дышала.
        Теперь я поняла, почему нас встретили с такими бледными лицами. Вдоль стен висели тела: руки раскинуты в стороны, ладони пришпилены штырями из кровокамня. У некоторых красновато-коричневые колья торчали из груди, другим пронзили голову. Некоторые были смертными. Другие - атлантианцами. По полдюжины по обе стороны коридора. Я увидела Рольфа и мужчину, которого я вырубила, и…
        И господина Тулиса.
        У меня подогнулись колени, когда я уставилась на него. Он мертв, его лицо посерело. Он был смертным, но все равно из его груди торчал кол.
        Он только хотел спасти последнего ребенка. Ему дали такую возможность. Он сбежал, и теперь… теперь он здесь.
        Не все были мертвы.
        Один еще дышал.
        Джерико.
        Я заперла чутье, прежде чем оно вырвалось проверить, какой вид боли он испытывает. Лохматая голова Джерико свесилась набок, а грудь поднимали неровные, прерывистые вдохи. Кровокамень пронзил его ладони, но последний роковой штырь торчал из горла. Кровь заливала его голую грудь и штаны, собиралась в лужу на полу под ним.
        - Я обещал, что они заплатят за то, что сделали. - Ни в его голосе, ни на лице не было самодовольства или гордости. - Теперь все знают, что будет, если они ослушаются и попробуют причинить тебе вред.
        У меня к горлу подкатила желчь.
        - Он… он еще жив, - прошептала я, глядя на вольвена.
        - Только пока я не буду готов покончить с ним, - заметил он и выпустил мою руку.
        Не оглядываясь, он направился дальше. Двое мужчин открыли большие деревянные двери в Главный зал, он вошел и зашагал к накрытому столу в центре.
        Я подумала, что меня сейчас стошнит.
        Киеран сжал мое плечо.
        - Меньшего они не заслужили.
        В самом деле?
        Даже господин Тулис, который нанес мне смертельный удар.
        - Идем.
        Киеран подтолкнул меня. Каким-то образом я заставила ноги двигаться и прошла мимо тел, пришпиленных к стенам, как бабочки.
        Словно в тумане, я села за стол справа от него, на почетное место. Киеран занял стул рядом со мной. Я сидела, оцепенев, пока слуги открывали блюда, а в зал входила и рассаживалась остальная свита. Я узнала Делано с Нейллом и странным образом испытала облегчение от того, что с ними все хорошо. Они защищали меня, и я не хотела думать, по какой причине.
        Перед нами был настоящий пир. Тушеная говядина. Жареная утка. Холодное мясо и сыр. Печеный картофель. Всё чудесно пахло.
        Но у меня бурлило в животе. Я сидела, не в силах шевельнуться. Киеран предложил мне говядины, и я, наверное, согласилась, потому что она оказалась на моей тарелке. К ней присоединились утка и картофель. Он отломил кусок сыра и положил мне, похоже, вспомнив, что это одна из моих слабостей, а потом потянулся за бокалом.
        Я уставилась на тарелку. Я не видела еду. Я видела тела в коридоре. Постепенно начали завязываться беседы, быстро превратившиеся в стойкий гул. Звенели бокалы и тарелки. Слышался смех.
        А снаружи Главного зала на стенах висели тела.
        - Поппи.
        Моргая, я посмотрела на него. Золотистые глаза остыли, но челюсть оставалась твердой.
        - Ешь, - приказал он негромко.
        Я взяла вилку и наколола кусок мяса. Откусила, медленно прожевала. Вкус был так же хорош, как и запах, но еда осела в желудке камнем. Я съела немного картошки.
        Спустя несколько мгновений он сказал:
        - Ты не согласна с тем, что я с ними сделал?
        Я посмотрела на него, не зная, что ответить - если это вообще был вопрос.
        Он выпрямился, держа бокал.
        - Ты так потрясена, что лишилась дара речи?
        Я проглотила последний кусочек и медленно положила вилку на стол.
        - Я этого не ожидала.
        - Не могу представить, чтобы ожидала, - самодовольно усмехнулся он и поднес бокал к губам.
        - Сколько… они там провисят?
        - Сколько я захочу.
        У меня сжалось сердце.
        - А Джерико?
        - Пока я не буду уверен, что больше никто не осмелится поднять на тебя руку.
        Осознав, что несколько человек вокруг нас прекратили разговаривать и слушают, я тщательно подобрала слова.
        - Я не очень хорошо знаю твоих людей, но думаю, что они усвоили урок.
        Он сделал глоток.
        - Тебя тревожит то, что я сделал.
        Это не вопрос.
        Я опять перевела взгляд на тарелку. Встревожило ли это меня? Да. Думаю, такое кого угодно выбило бы из колеи. По крайней мере, я на это надеялась. То, что он способен на такое вопиющее насилие, шокировало и стало совершенно неожиданным, и еще дальше отделяло его от гвардейца, которого я знала как Хоука.
        - Ешь, - повторил он и поставил бокал. - Я знаю, что ты не наелась.
        Я подавила порыв заявить, что сама могу определять, когда я наемся. Вместо этого я выпустила чутье. Его страдание стало другим, на вкус более… терпким, почти горьким. Захотелось врезать ему посильнее, моя рука на коленях даже сжалась в кулак. На его боль повлияло то, что произошло между нами? Или то, что он сделал со своими же сторонниками? Может, и то и другое. Я взяла бокал и закрыла глаза. Когда я снова их открыла, обнаружила, что он наблюдает за мной сквозь густые ресницы.
        Я могла сказать ему, что меня это не волнует. Могла вообще ничего не говорить. Полагаю, он ожидал от меня один из этих вариантов. Но я сказала правду. Не потому, что обязана быть с ним честной, а потому что должна быть честной с самой собой.
        - Я ужаснулась, когда увидела их. Меня это потрясло, особенно господин Тулис. То, что ты сделал, было неожиданно, но больше всего меня встревожило не это, а… - Я набрала побольше воздуха. - А то, что все это не кажется мне плохим.
        Тяжелые веки поднялись, взгляд стал пронзительным.
        - Эти люди смеялись, когда Джерико сказал, что отрежет мне руку. Радостно кричали, когда я истекала кровью, и предлагали ему отрезать на память другие части. - Тишина вокруг нас стала почти невыносимой. - Большинство из них я даже никогда раньше не встречала, а они радовались тому, что я растерзана. Поэтому я им не сочувствию.
        - Они этого и не заслуживают, - тихо заметил он.
        - Согласен, - пробормотал Киеран.
        Я подняла подбородок.
        - Но они все же смертные… или атлантианцы. Они все же заслуживают смерти с достоинством.
        - Они не считали, что ты заслуживаешь какого-нибудь достоинства, - заявил он.
        - Они были не правы, но это не означает, что ты поступил с ними правильно, - сказала я.
        Его взгляд блуждал по моему лицу. Мышца перестала дергаться.
        - Ешь, - повторил он.
        - Ты одержим идеей, что я должна поесть.
        Он поднял уголок губ.
        - Ешь, а я расскажу о наших планах.
        Эти слова привлекли внимание нескольких сидящих за столом. Надеясь, что мой желудок не взбунтуется, я начала есть, а не просто ковыряться в еде. Я не осмелилась посмотреть на Киерана, потому что тогда пришлось бы глянуть в коридор.
        - Утром мы уезжаем, - заявил он, и я чуть не подавилась куском сыра. Никто вокруг, похоже, не удивился.
        - Завтра? - пискнула я, разрываясь между паникой и надеждой. В дороге у меня будет больше возможностей сбежать, чем здесь.
        Он кивнул.
        - Я же сказал, что мы поедем домой.
        Я сделала большой глоток из бокала.
        - Но мой дом не в Атлантии.
        - В Атлантии. По крайней мере, частично.
        - Что это значит? - впервые заговорил Делано, сидящий напротив меня.
        - То, в чем мне следовало разобраться раньше. Теперь очень многое обрело смысл. Почему тебя сделали Девой, как ты выжила после нападения Жаждущих. Твой дар. - На последних словах он понизил голос, чтобы его могли слышать только я и те, кто сидит совсем рядом. - Ты не смертная, Поппи. По крайней мере, не полностью.
        Я открыла рот и тут же закрыла, не уверенная, что правильно расслышала. Мне даже показалось, что у меня что-то застряло в горле. Я отпила из бокала, но это ощущение не прошло.
        Взгляд голубых глаз Делано стал пронзительнее.
        - Ты полагаешь, что она…
        - Частично атлантианка, - договорил он. - Да.
        У меня затряслись руки, жидкость выплеснулась на пальцы.
        - Это невозможно, - прошептала я.
        - Ты уверен? - спросил Делано, и я посмотрела на вольвена.
        Он окинул меня потрясенным взглядом, задержавшись на шее.
        - На сто процентов, - ответил он.
        - Как? - настойчиво спросила я.
        На его полных губах заиграла слабая улыбка. Он тоже опустил взгляд и остановился… на моем горле.
        На укусе, который, как я поняла, волосы почти не скрывали. Моя кровь. Он понял… после того, как попробовал мою кровь?
        Делано вытаращил глаза и откинулся на спинку стула, уставившись на меня так, словно впервые видел. Забыв про коридор, я повернулась к Киерану. На его лице никакого удивления не было. Для него это не стало новостью. Он посмотрел на меня, выгнув бровь.
        - Такое редко, но случается. Пересекаются пути смертного и атлантианца. Природа берет свое, и через девять месяцев рождается смертный ребенок. - Киеран помолчал, проводя большим пальцем по краю своей чаши. - Но бывает, что рожденный ребенок принадлежит обоим королевствам. Смертным и атлантианцам.
        - Нет. Должно быть, ты ошибаешься. - Я развернулась на стуле. - Мои мать и отец были смертными…
        - А ты уверена? - оборвал меня Хоук - нет, не Хоук. Кастил. Принц. - Ты и меня считала смертным.
        Сердце подскочило в груди.
        - Но мой брат, он теперь Вознесшийся, так?
        - Хороший вопрос, - поддержал Делано.
        - Только если исходить из предположения, что он твой родной брат, - сказал он, и я ахнула.
        - Или что он вообще возносился, - заметил кто-то.
        Бокал начал выскальзывать из моих пальцев…
        Его реакция была молниеносной. Он поймал бокал, прежде чем тот упал на стол. Поставив его, он накрыл мою руку и опустил на стол.
        - Твой брат жив.
        У меня остановилось сердце.
        - Откуда ты знаешь?
        - Поппи, я много месяцев следил за ним. Днем он не выходил, и, полагаю, это означает, что он Вознесшийся.
        Кто-то выругался и сплюнул на пол. Я закрыла глаза. Частично… частично атлантианка? Если поэтому я стала Избранной и отсюда проистекают мои способности, значит, герцог и герцогиня знали? Королева? Я открыла глаза.
        - Если они знали, то почему оставили в живых?
        Он сжал губы в линию.
        - А зачем оставили в живых моего брата?
        Я подскочила и похолодела.
        - Я не могу это делать. Правильно? Я имею в виду, у меня для этого нет… э… этих штук.
        - Штук? - переспросил Киеран. - Чем ты забил ей голову?
        Принц скользнул по нему ровным взглядом.
        - Зубов. Думаю, она имеет в виду эти. - Он поднял верхнюю губу и провел языком по клыку. Мой желудок сжался от смеси удовольствия и тревоги. - Им это не нужно. Им просто нужна твоя кровь, чтобы завершить Вознесение.
        Если бы я не сидела, то точно бы упала. Я хотела оспорить его утверждение, но не могла придумать ни одной веской причины, почему он лжет. Ложью он ничего не добьется. Я слегка наклонилась на стуле. Не случился ли со мной сердечный приступ?
        - Мне интересно, Кас, зачем нам ехать домой? - спросил Киеран. Могу поклясться, он намеренно заговорил громче. - Мы только отдалимся оттуда, где держат твоего брата.
        - Мы можем поехать только в одно место, - ответил он, не спуская с меня золотистых глаз. - Ты же знаешь, что атлантианцы могут жениться, только если обе половинки стоят на своей земле? Для них это единственный способ стать одним целым.
        Я приоткрыла губы, а на комнату опустилась тишина. Я еще не пришла в себя от того, что наполовину атлантианка, и не поверила своим ушам. Он говорит…
        Проклятая ямочка возникла на правой щеке, а потом и на левой. Кастил Да’Нир, принц Атлантии, улыбнулся полностью, поднял наши соединенные руки и произнес:
        - Мы едем домой, чтобы пожениться, моя принцесса.