Оникс и слоновая кость Минди Арнетт
        Они назвали ее предательницей Кейт. Она - дочь изменника, пытавшегося убить верховного короля. После казни отца Кейт убегает в другой город, где надеется начать новую жизнь под новым именем. Теперь она служит почтарем, и эта работа не из легких - драконы, выбирающиеся на ночную охоту, пожирают всех всадников и коней, которых им удается настигнуть. Но Кейт владеет магией, позволяющей ей управлять разумом даже таких тварей…
        И однажды эта магия приводит ее к каравану, уничтоженному драконами средь бела дня. Единственный выживший - Корвин, сын короля. Ее первая любовь. Мальчик, которого она поклялась забыть после того, как король приговорил ее отца к смерти…
        Их пути вновь пересеклись. И теперь им придется оставить прошлое позади, чтобы противостоять угрозе, нависшей над королевством, и спасти друг друга.
        Минди Арнетт
        Оникс и слоновая кость
            
* * *
        Лори М. Ли, другу и чемпиону
        Часть 1
        Дочь изменника
        1. Кейт
        ОСТАТЬСЯ В ТЕМНОТЕ ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ ЗНАЧИЛО УМЕРЕТЬ.
        На земли Инея опускалась ночь. Кейт Брайтон подгоняла усталого коня. Тот с трудом переставлял ноги, громко всхрапывал, его бока и шея покрылись пеной. Однако передохнуть или хотя бы сбавить ход было нельзя. Требовалось во что бы то ни стало добраться до города прежде, чем закроют ворота.
        «Далеко еще?..» - наверное, уже в сотый раз подумала Кейт, но Фархольда по-прежнему видно не было. Дорога петляла между холмами, заслонявшими обзор. Тени становились все глубже и сумрачнее. Горецвет, волнами стекавший по склонам, складывал свои лепестки. Луна с бледным серебристым нимбом выглянула из-за восточной гряды, подобно недреманному оку на синеватом лике неба.
        - Давай же, Пип, - прошептала Кейт и тяжело привстала в стременах.
        После нескольких часов, проведенных в седле, бедра горели. Заслышав свое имя, Пип насторожил изящные уши, но шагу не прибавил. Мерин даже не устал - он совершенно выбился из сил. Кейт чувствовала его боль безо всякой магии, видя, как сгибается лошадиная шея и грузно ступает левая передняя нога. Когда же Кейт пускала в ход магию, боль будто становилась ее собственной и она ощущала горячую пульсацию, поднимавшуюся от копыта. После долгого пути крошечная трещинка грозила превратиться в настоящий перелом.
        Сердце сжалось. Если кость сломается… Кейт одернула себя, не позволяя мысли пустить корни.
        Избавиться от угрызений совести было сложнее. Ну что стоило задержаться в почтовой башне, где они ночевали на обратном пути из Марареда, в пятидесяти милях к востоку? Наверняка приехал бы другой почтарь и помог ей. Правила поиска пропавших гонцов у Королевской почтовой службы Инея исполнялись строго. Чаще всего их убивали ночные дрейки, выходившие на охоту после заката. Твари, хозяйничавшие в этих землях с наступлением темноты, пожирали всех всадников и их коней, которых им удавалось настигнуть. Спастись можно было лишь за крепкими городскими стенами, волшебными барьерами из страж-камней или в почтовых башнях.
        Кейт не заметила травмы мерина. Пип, хотя и изнуренный вчерашней ездой, покинул башню довольно бодрым. А потом, на полпути к Фархольду, - бац! - и здоровую вроде бы ногу точно огнем ожгло. Кейт сразу же спешилась и наложила повязку из тряпок, лежавших в седельной сумке. Она хотела остановиться, боясь, как бы коню не стало хуже, но надо было ехать дальше. Она позволила себе лишь немного придержать Пипа, чтобы поберечь его ногу. Промедление стало очередной ошибкой, за которую теперь она расплачивалась отчаянной скачкой наперегонки с наступавшей темнотой. Если бы Кейт только могла придержать солнце, как своего коня… Однако такое деяние по силам лишь Каро, а бог неба вряд ли снизойдет к ее мольбе.
        - Мы почти у цели, - сказала Кейт, пытаясь донести до Пипа сложную мысль.
        Ее дар позволял ей проникать в умы животных, даже повелевать ими, но добиться от них понимания было непросто. Лошади думают не словами и идеями, а образами и ощущениями, и «говорить» на их языке куда сложнее.
        Тем не менее на мгновение Кейт почувствовала, будто Пип приободрился. Аллюр сделался легче, голова приподнялась. Дорога поползла вверх, и мерин перешел с галопа на рысь. Кейт едва сдерживалась, чтобы не начать его понукать. Впереди все еще розовел мазок закатного света, а Пипу нужно было перевести дух. Оставалось надеяться, что до Фархольда действительно рукой подать. Сейчас, должно быть, они находились в холмах, подпиравших город с востока, в полутора часах езды. Однако Кейт проезжала этим путем лишь однажды и могла ошибаться. Длинный, напряженный мараредский маршрут предназначался для опытных курьеров, а Кейт прослужила в фархольдских почтарях только три года.
        И все же чутье не подвело. Едва они взобрались на вершину холма, как показалась зубчатая каменная стена. До города оставалось около мили. На фоне сгущающейся мглы ярко, будто звезды, светились страж-камни в амбразурах. Магия, таившаяся внутри каждого камня, служила единственной цели: отгонять стаи ночных дрейков. Никто не знал, из каких нор вылезали эти твари, но появлялись они всегда уже с темнотой и бесчинствовали до самой зари.
        По обеим сторонам дороги, от подножья холмов до городских стен, тянулись нивы. Зеленые колосья, доходившие Пипу до середины ноги, колыхались под ветром и тихо шуршали. Кейт от всей души надеялась, что это именно ветер. В сумерках там вполне могли прятаться дрейки, не выносившие даже косых солнечных лучей. Под прикрытием высоких стеблей самые мелкие и робкие дракончики чувствовали себя увереннее и первыми выходили на охоту. Один такой дрейк острыми, как кинжалы, зубами и когтями без особых усилий мог задрать лошадь. Размера твари были разного: одни величиной со свинью, другие - с быка. И все - смертельно опасны.
        Пока, впрочем, путь казался свободным, и Кейт позволила Пипу спускаться с холма шагом - нагрузка на поврежденную ногу и так была немалой, чтобы еще и подгонять мерина. Каждый шаг отзывался режущей болью в теле коня и наездницы. Кейт хотела и не смела отстраниться от мучений, из-за которых у нее кружилась голова. Если она не разделит боль Пипа, этого перехода ему не одолеть. Он славный конь, но даже самое крепкое духом существо не может вечно сопротивляться физической боли.
        Кейт вглядывалась в окрестные поля, вздрагивая при каждом шорохе. Она отвязала притороченный к седлу лук и держала его наготове. В колчане за спиной было двенадцать стрел: шесть с обычными стальными наконечниками и шесть зачарованных магией, схожей с магией страж-камней. Пробить шкуру ночного дрейка - задача не из легких, однако волшебные стрелы справлялись с этим еще на подлете. Пистоли тоже годились, вот только против целой стаи однозарядный пистоль бесполезен. Первого дракона уложишь, а остальные доберутся до тебя прежде, чем успеешь перезарядить.
        Кейт сжала коленями бока Пипа, подгоняя его. Тот фыркнул и протестующе вскинул голову. Звякнули удила. Кейт не винила мерина: при галопе боль усиливалась. На миг задумалась, не позволить ли Пипу идти шагом, но тут до ее слуха донеслись два звука: удар фархольдского колокола, возвещающий о скором закрытии ворот, и повизгивание ночного дракона где-то за спиной. Оба эти столь разных звука возымели одно и то же действие: Кейт ударила пятками по бокам Пипа, послав ему образ нападающего дрейка. На сей раз у коня не возникло сомнений, и он перешел на галоп.
        Обернувшись, Кейт разглядела прямо за собой среди колосьев два ярко мерцающих глаза. Дрейк обходил их слева, пока еще прячась в поле. Вот именно что пока. С бьющимся сердцем Кейт молниеносно выхватила стрелу, наложила ее на тетиву и выстрелила. Промахнулась, конечно, зато отпугнула тварь, быстро ретировавшуюся вглубь посевов. Там наверняка были и другие. Дрейки всегда держатся стаями.
        Кейт повернулась так резко, что ветер свистнул в ушах, почти заглушив звон колокола. В воротах показалась упряжка волов, с помощью которых закрывали тяжелые створки.
        - Подождите! - закричала Кейт. - Подождите меня!
        Стоит воротам закрыться - их уже не откроют до утра. Во всяком случае, для простого почтаря. В город можно было попасть и через потайную волшебную дверь, но отыскать и открыть ее по силам лишь чародеям. Кейт же владела иной магией: дикой, запретной, тайной магией, позволяющей влиять на животных.
        Если погонщики волов и услышали крик, то никак на него не отреагировали. Кейт вновь поторопила коня. На краткий миг он вроде бы приободрился, но затем боль в ноге усилилась. Колосья позади зашуршали громче. В отдалении повизгивала вся стая. Дрейки окружали. На крепостную стену вышли лучники, готовые сразить бестий, если те подберутся к городу до того, как ворота закроются.
        «Давай же, Пип!»
        Стиснув зубы, Кейт зажмурилась и попыталась поглубже проникнуть в разум коня, подобраться к его средоточию, самой сути. Подобное средоточие души имелось у всех животных. Оно напоминало огонек свечи, который Кейт могла видеть внутренним зрением благодаря своему дару. Разглядев этот огонек, она обволокла его магией, ограждая коня от боли и забирая ее себе… Дыхание перехватило, однако трюк сработал. Пип встряхнулся и размашисто поскакал по дороге.
        И вот они уже скользнули в узкую щель между створками под защиту стен Фархольда. Ворота с грохотом закрылись. Кейт не поддалась порыву покинуть разум коня: побоялась, что тот не выдержит обрушившейся на него боли. Осадив Пипа, она спешилась и осторожно сняла магические узы. Конь задрожал, пытаясь удержаться на трех ногах.
        Не обращая внимания на любопытные взгляды стражников, Кейт медленно повела хромающего мерина вперед. Почта находилась недалеко от восточных ворот, но для бедняги Пипа и этот путь был слишком длинен. Кейт не рискнула поддерживать их связь, и теперь ему приходилось переносить всю боль самостоятельно. В Фархольде, как и в прочих городах Инея, имелись чародеи, а у чародеев - страж-камни, способные отследить дикую магию. Если дар Кейт обнаружат, ее ждут тюрьма и казнь - судьба, которой она страшилась не только по очевидной причине. Впрочем, сегодня ее дар уже был бессилен: дикая магия действовала лишь днем. После захода солнца она засыпала, подобно горецвету в холмах, пробуждаясь лишь с рассветом.
        Тем не менее Кейт сделала все возможное, чтобы помочь Пипу. Сняв седло и тяжелый мешок с почтой, она взвалила их на себя, невзирая на усталость. Она попыталась утешиться тем, что они все же успели добраться до города, но глаза защипало от слез. Что же она натворила? Погубила коня, спасая свою жизнь.
        К тому времени, когда они с Пипом добрались до почты, окруженная ореолом луна уже взошла, заливая мостовую серебристым светом. Ирри, богиня луны, не любила терять время попусту и выкатила на небо сияющий шар. Кейт предпочла бы тьму, которая скрыла бы ее вину. Железные ворота конюшни оказались заперты изнутри. Она закричала, чтобы ей открыли. Дверь главного здания скрипнула, и на пороге появился парень.
        - Ты опоздала, Изменница Кейт, - издевательски произнес Корт Оллгуд.
        Она промолчала. Корт так часто звал ее этим прозвищем, что она давно перестала обижаться.
        - Мы думали, тебя дрейки задрали, - криво ухмыльнулся он. - Даже начали делать ставки. По твоей милости я потерял несколько валентов.
        Сжав губы, Кейт поправила лямку почтового мешка, оттягивавшего плечо. «Должно быть, боги сильно меня невзлюбили, раз послали навстречу именно этого типа», - подумала она.
        - Открывай ворота. Пип охромел.
        Корт посмотрел на мерина и покачал головой. Его светлые кудри резво запрыгали. Вместо почтарской формы на Корте была зеленая рубаха навыпуск, бриджи и высокие черные ботинки. Глядя на этот щегольской наряд, Кейт остро ощутила, какая же она замарашка. Кое-как расправила замызганную рубашку, отбросила со лба прядь иссиня-черных волос, выбившуюся из заплетенной еще утром косы.
        - Твой конь не охромел. Он, считай, что околел, - вынес вердикт Корт, осмотрев Пипа.
        - Отпирай ворота! - Кейт вцепилась в поводья.
        - Как его угораздило? - Корт вновь встряхнул кукольными кудрями. - Ты на нем со скалы спрыгнула, что ли? Могу поклясться, нас этому не учили.
        Кейт отвернулась к воротам и уже открыла было рот, чтобы позвать кого-нибудь другого, но Корт скрылся в доме. Вскоре он появился в конюшне и отпер ворота.
        - Пойдем, Пип. Еще чуточку. - Кейт потянула коня за поводья.
        - Бедолага. - Корт хлопнул его по крупу, и мерин вздрогнул. - Вот что бывает, когда таскаешь на спине изменников. Между прочим, - Корт, кривляясь, подпер подбородок кулаком, - что там говорится в клятве почтарей, а, Изменница Кейт? Насчет защиты коня любой ценой?
        Она молча прошла внутрь, чувствуя, что от каждого его слова закипает кровь. У нее имелись все основания ненавидеть Корта Оллгуда. Он первым узнал, кем она была на самом деле: Кейт Брайтон из Норгарда. Дочь Хейла Брайтона, человека, пытавшегося убить верховного короля Инея.
        Дочь изменника.
        После казни отца Кейт, убегая от прошлого, перебралась в Фархольд, где надеялась начать новую жизнь под новым именем. Первые десять месяцев все шло хорошо, а потом Корт увидел ее портрет в ежемесячном «Королевском вестнике» - альманахе, который недавно начал выпускать двор, рассылая его во все крупные города Инея. Портрет сопровождался статьей о том, как год назад король счастливо избежал покушения Хейла Брайтона. Через несколько дней почтарке Кейт Миллер пришлось вновь стать Кейт Брайтон. Еще повезло, что не выгнали.
        - С другой стороны, - продолжал разглагольствовать Корт, шагая рядом, - сдержи ты клятву, что бы сталось с твоей репутацией изменницы? - Он помедлил, нахмурившись. - Мне всегда было любопытно, из-за чего твой отец покушался на короля? Об этом нигде не пишут. А ты знаешь?
        Кейт не ответила. Она и сама множество раз задавалась тем же вопросом, но ответа на него так и не узнала. И не узнает уже никогда. Как любят говаривать священники, мертвые правды не выдадут.
        Заметив подручного конюха, Кейт помахала ему:
        - Приведи-ка сюда мейстера Льюиса.
        Мальчик, похоже, собирался запротестовать, но увидев ковыляющего на трех ногах Пипа передумал. Пока подручный бегал за мейстером, Кейт повела мерина к восточным денникам. Корт было пошел за ней, готовый изречь очередную язвительную тираду, но тут кто-то окликнул его по имени. Отозвавшись, он опять повернулся к Кейт:
        - Ладно, мне пора, Изменница. Удачи в спасении этого обреченного коняги.
        - Заткнись! - Она больше не в силах была сдерживать гнев. - Пип вовсе не обречен.
        Корт торжествующе загоготал.
        - Я предложил бы тебе сделать ставку, но в этом нет никакого азарта, если результат известен заранее.
        Подмигнув ей, он развернулся и ушел.
        «Надеюсь, Корт Оллгуд, ты подавишься собственной желчью», - мысленно огрызнулась Кейт.
        Она как раз завела Пипа в денник, когда пришел мейстер. Невысокий, тонкий и гибкий, как хлыст, Дикон Льюис, несмотря на немалый возраст, мог дать фору любому наезднику, состоявшему под его началом. Короткие черные волосы, тронутые сединой, обрамляли смуглое костлявое лицо, туго обтянутое старческой кожей. Он и так-то отличался крутым нравом, а сегодня Кейт и вовсе боялась поднять на мейстера глаза, опасаясь заслуженной взбучки. Она то и дело безотчетно разглаживала рубашку, словно надеялась, что опрятный вид поможет смягчить наказание.
        Мельком глянув на Кейт, мейстер остановился, осматривая Пипа. Затем он вошел в денник и провел рукой по больной ноге. Мерин недовольно шарахнулся. Льюис отпустил ногу, выпрямился и со вздохом произнес:
        - Я вызову целителя.
        Сомнение в его голосе стало для Кейт ударом под дых.
        - Возможно, я и сумею залечить кость, - изрек пришедший вскоре магик-целитель, - но не уверен, что конь будет пригоден для работы.
        Магик поднялся и оправил зеленую мантию - непременный атрибут своего ордена. Чарокамень, который лекарь использовал, чтобы определить увечье, остался прикрепленным к кожаной повязке на бабке Пипа. Камень светился алым цветом и пульсировал, точно сердце.
        Кейт уставилась на зеленую мантию. Ей были неприятны и маска, скрывавшая лицо целителя, и его сухой, безразличный тон. Все магики носили маски. Чем больше маска закрывала лицо, тем выше был ранг ее обладателя. У этого лицо было закрыто полностью: мейстер, первый в своем ордене. И самый дорогостоящий, кстати.
        - Сколько? - так же бесстрастно спросил Дикон, но то, как он потирал четыре шрама на левом предплечье, выдавало его беспокойство.
        Шрамы были глубокими, изуродованные мускулы казались сведенными судорогой. Мало кто выживал после нападения ночных драконов, а Дикон за свою долгую службу на почте умудрился пережить целых два.
        - Семьдесят валентов, - ответил целитель.
        Сердце Кейт екнуло. Новый конь обошелся бы ненамного дороже, и она догадывалась, каким будет ответ Дикона. Забывшись, она дернула конюха за рукав:
        - Мейстер Льюис, прошу вас, позвольте мне самой оплатить лечение. Если вы удержите мое жалование за этот месяц и за следующий, то…
        Дикон стряхнул ее ладонь и жестом приказал замолчать.
        - Благодарю вас, - сказал он целителю. - Мы отказываемся от лечения.
        Тот кивнул и, присев перед конем, принялся разматывать повязку. Чарокамень потух, едва его убрали.
        Когда целитель покинул конюшню, Кейт кинулась к конюху и зачастила:
        - Пожалуйста, мейстер Льюис! Прошу вас! Я что-нибудь придумаю, я буду отдавать вам свое жалованье, буду работать сверхурочно, даже денег не попрошу. Хотите, целый год буду чистить конюшню? Я на все согласна, мейстер Льюис!
        - Мне жаль, Кейт, - Дикон впервые посмотрел ей в глаза, - но на это я пойти не могу.
        - Но…
        На глаза Кейт навернулись слезы, ее лицо покраснело. Если она сейчас же не замолчит, то разревется.
        - Мейстер Льюис, Пип - славный конь. Это я во всем виновата. Я не хотела…
        - Цыц! Хватит кудахтать. - Дикон сложил руки на груди и опять принялся поглаживать шрамы. - Знаю, Пип - твой любимчик, но он - рабочая скотина, а кому нужен безногий конь? Будь он кобылой, дело другое. А хромой мерин больше ценится дохлый, нежели живой.
        - Со временем Пип поправится. Он молод. Позвольте мне его выкупить. Может быть…
        - Нет. И хватит об этом. - Дикон взглянул на нее сверху вниз острым, точно лезвие кинжала, взглядом. - На какие шиши ты будешь его кормить? А держать где? Ты не можешь оставить коня здесь. Только не говори, что у тебя найдутся лишние деньги, я знаю, каково твое жалованье, и не позволю тебе жертвовать собой впустую.
        Каждое слово мейстера било точно в цель. Он был суров, но прав. Содержать коня Кейт не по карману. В глубине души она понимала, что конюх рассуждает практично. Спасать охромевшего мерина - бессмысленное мягкосердечие. Пип будет понапрасну занимать место в городе, и без того переполненном людьми и животными. Здесь никому не нужны бездельники. Жрецы и жрицы даже призывали старых и немощных приносить себя в жертву богам. Однако другая ее часть, та, которая осязала суть души Пипа и с помощью магии хранила коня от боли, восставала против его смерти. Ведь тогда умрет и часть ее собственной души.
        Объяснить все это мейстеру Кейт не могла. По крайней мере так, чтобы он понял и принял ее чувства. Хотя конюх всегда относился к ней хорошо, даже узнав, кто она на самом деле, дикой магии он не потерпит. Дикари - вне закона, на них следует доносить инквизиции.
        Кейт повесила голову, смирившись с поражением.
        - Да, мейстер, - с трудом выдавила она и потянулась к поводу.
        Пип был ее конем, поэтому именно ей предстояло отвести его на скотобойню. Прежде Кейт никогда не доводилось делать подобного. Ее пальцы дрожали, когда она отвязывала ремешок.
        - Иди-ка домой, Кейт, - мягко произнес Дикон, забирая у нее повод. - Я сам за всем прослежу.
        Кейт подняла глаза, разрываясь между долгом и порывом души. В конце концов она решила, что не имеет права отказываться от столь щедрого предложения. Бегство от ответственности было слишком желанным, слишком легким путем, чтобы не предпочесть его всем прочим.
        Она повернулась к Пипу, погладила по шее, жалея, что не может прикоснуться к его разуму и подарить коню спокойствие, которое он заслужил. Мерин, откликаясь на ласку, ткнулся мордой ей в живот. Кейт провела кончиками пальцев по лошадиному носу, шепнула «Прощай» в бархатное ухо и покинула конюшню.
        Дом, в котором она снимала комнату, находился в нескольких милях от почты. С каждым шагом ее все сильнее мучили стыд и жалость. В голове эхом отдавались насмешки Корта, становясь все громче. Поступив на службу, Кейт действительно поклялась хранить жизнь Пипа как свою собственную. И вот она нарушила клятву. Чем не изменница?
        «Неужели я стала такой же, как отец? Что, если измена - в моей крови?» Внешне Кейт была очень похожа на отца и свой дар унаследовала от него. Хейл Брайтон служил мейстером при королевских конюшнях. Он добился своего положения с помощью тайной запретной магии. Отец ладил с королем, всегда был верным подданным и все же попытался убить его. Кейт не знала почему, однако отрицать вину отца не могла. Как не могла отрицать теперь и свою собственную. Дочь предателя, Изменница Кейт.
        Что ж, имя ей в самый раз.
        2. Кейт
        УТРО, КАК ВСЕГДА, наступило слишком рано. Ночь ускользала, точно опасливый вор. Солнечные лучи теплыми пальцами прикоснулись к векам Кейт, но она перекатилась в сторону, уклоняясь от них. На этой стороне кровати было прохладнее, но не мягче. Да-а, не к такому она привыкла. Ей вспомнились пуховые перины, шелковые простыни и полная неги утренняя дрема, из которой Кейт мог выдернуть разве что запах свежеиспеченных сдобных рогаликов. Смутные воспоминания убаюкивали, плавно перетекая в сон…
        А потом в них ворвалось воспоминание о вчерашнем кошмаре. Пип! Кейт застонала и сразу проснулась. Она с трудом открыла глаза: ресницы слиплись от ночных слез. Рыдания подступили вновь, но едва взглянув в узкое окно, Кейт забыла о своем горе. Солнце сияло слишком ярко. Судя по тому, как высоко оно стояло, с рассвета прошло уже больше часа. Однако утренний колокол, возвещавший об открытии ворот, не звонил, это точно! Кейт ни разу не проспала его гулкий удар.
        Она вскочила, и тут дверь распахнулась. В комнату, благоухая барбарисовой наливкой, вошла соседка, с которой Кейт на пару снимала комнату.
        - Все валяешься? - Белобрысые брови Сигни приподнялись, почти скрывшись под золотистой челкой. - Случилось что? - Она зевнула, махнув на смятую постель Кейт.
        Ее безрукавка и бриджи пребывали в несколько растрепанном состоянии, намекая на причину, по которой Сигни не явилась ночевать.
        - Да так, ничего.
        Кейт принялась собирать одежду, которую вчера вечером побросала на пол - не до того ей было, чтобы аккуратно все складывать. Поморщилась, натягивая нечистую почтарскую блузу поверх собственной.
        Того, кому пришло в голову, что голубой цвет отлично сочетается с ездой на лошади, следовало выпотрошить, а затем четвертовать.
        - Который час?
        - Почти восемь. - Сигни плюхнулась на свою кровать, стоявшую у двери.
        В их крошечной комнатушке можно было только сидеть на кроватях.
        - Если поторопишься, еще успеешь на перекличку, - добавила она.
        Обе соседки служили на почте и прекрасно знали, чем грозит опоздание. К счастью, у Сигни сегодня был выходной.
        - Надеюсь, боги будут милостивы ко мне. - Кейт натянула черные рейтузы и пеплум. Времени на то, чтобы умыться и переплести косу, не оставалось.
        - Слыхала? В город прибыл кто-то из королевской семьи. - Глаза Сигни сверкнули.
        - Чего-чего? - Кейт, затягивавшая ремень поверх блузы, застыла.
        Соседка кивнула, подняла ногу, вытащила из-за голенища сапога нож и, растянувшись на кровати, принялась лениво подкидывать его одной рукой.
        - Не знаю, кто именно, но какая-то важная шишка.
        - Ясно.
        У Кейт перехватило дыхание. Тормейны в городе… Кто же? Она постаралась выкинуть мысли о королевской фамилии из головы. Кто бы это ни был, Кейт это больше не касалось. Прошлое осталось в прошлом.
        - Тогда понятно, почему не звонил утренний колокол.
        - А он разве не звонил? - Сигни, по-птичьи склонив головку, продолжала рассеянно жонглировать ножом, не сводя глаз с Кейт.
        Хотя они дружили уже больше двух лет, Кейт понятия не имела, где Сигни выучилась подобным фокусам. Она была родом с Ишских островов и никогда не рассказывала о своей прежней жизни и о том, что привело ее в Иней. Кейт подозревала, что ее подруга либо бывшая циркачка, либо воровка.
        - Если б знала, пришла бы пораньше и разбудила тебя, - добавила Сигни. - Интересно, почему не звонили?
        - Особы королевской крови не любят, когда их будят ни свет ни заря. - Кейт скорчила гримасу.
        Она несколько погрешила против истины, впрочем, времени пускаться в объяснения тонкостей придворного этикета не было. На Ише тоже имелись свои короли, только там не требовалось закрывать городские ворота: на островах ночные дрейки не водились.
        «Зачем ты перебралась в Иней, Сигни?» - вертелось на языке Кейт. Она внезапно подумала о Пипе. Если бы он родился на Ише, был бы сейчас жив. Подавив приступ угрызений совести, она двинулась к двери.
        - Ну, я пошла.
        - Погоди, Кейт. У меня для тебя подарок.
        Кейт обернулась, привлеченная неподдельной радостью в голосе подруги, да так и ахнула: Сигни протягивала ей серебряную цепочку, украшенную мелкими самоцветами. Чарокамни светились - видно, заколдованы были совсем недавно и волшебство еще не рассеялось.
        - Лунный пояс?
        - Я же обещала, что добуду его тебе. - Сигни гордо улыбнулась и разжала ладонь, в которой держала пояс. - Возьми. И научись уже радоваться жизни. Бери пример с меня.
        Против воли Кейт приняла подарок. От одной мысли о назначении пояса ее замутило, словно она наглоталась червей. Незамужней девушке даже иметь такую штуку считалось непристойным, не то что носить.
        - Э-э, спасибо, Сиг, но я и без того радуюсь. - Кейт попыталась вернуть пояс.
        - Вкалывая от рассвета до заката? - Сигни погрозила пальцем. - Вот уж радость так радость!
        - Для меня - да.
        Больше всего на свете Кейт любила лошадей. Почтарская работа была для нее в удовольствие. Если забыть, конечно, о вчерашнем вечере.
        - Кроме того, - продолжила она, - ты знаешь, что мне этот пояс ни к чему.
        - Вот именно, - в глазах Сигни мелькнул лукавый огонек. - Самое время найти хорошего парня для любовных утех, тогда, глядишь, и нужда в поясе появится.
        Чувствуя, что краснеет, Кейт засунула лунный пояс в единственный карман пеплума, проследив, чтобы наружу не торчало ни камешка. Наденет его потом, после переклички. Или не наденет.
        - Мне пора, Сиг.
        - Беги-беги, - Сигни махнула рукой в сторону двери, - и да пребудет с тобой Аслар.
        Приподняв подол пеплума, Кейт решительно миновала узкий коридор и сбежала по еще более узкой лесенке. Если она опоздает на перекличку, на ее долю останутся самые невыгодные и трудные рейсы. После того, что случилось с Пипом, ей только этого и не хватало.
        Чем ниже она спускалась, тем гуще становился жирный кухонный чад. Стены и перила покрывал скользкий налет. К тому времени, когда она выйдет отсюда, ее лицо и волосы тоже сделаются сальными, но ничего не поделать, раз она снимает комнату в «Пройдохе и кубке». Вонь от вареного мяса и гнилого лука насквозь пропитали ее одежду, почти заглушив такой же стойкий, но куда более приятный запах конюшни. Кейт с Сигни предпочли бы жить на почте, однако почтарок было немного, и отдельного женского общежития там не предусматривалось.
        Она свернула на кухню и прошмыгнула к двери между поваром и подавальщицей. Повар возмущенно заорал, куда, мол, ее несет, но Кейт стрельнула в него глазками, мило улыбнулась и, пробкой вылетев наружу, двинулась влево по проулку. Под ногами хлюпала грязь, забрызгивая подол пеплума. Вскоре она вышла в Хлебные ряды.
        И сразу же уткнулась в толпу.
        - Дрейки вас подери! - ругнулась она себе под нос.
        Улица, всегда немного людная, теперь напоминала сеть рыбака с богатым уловом. Везде было не протолкнуться: щебечущие дамы в кружевных цветастых платьях с длинными прорезными рукавами, мужчины в бархатных и шелковых камзолах и до блеска начищенных сапогах. Повсюду сверкали драгоценные ожерелья и разукрашенные самоцветами кушаки; кое-где ярко светились чарокамни, заколдованные с целью подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки хозяев, а некоторые только слабо переливались на солнце. Кейт удивленно поцокала языком. Все это великолепие совершенно не вязалось с Хлебными рядами.
        На каком-то купце красовалась перевязь, сделанная из целой шкуры маленького ночного дрейка. Голова рептилии, сжимавшая в зубах собственный чешуйчатый хвост, свешивалась с одного плеча, а лапы крест-накрест оплетали грудь торгаша. В глазницы были вставлены блестящие черные камни, отчего дрейк казался почти живым. Кейт едва подавила смешок: уж больно нелепо смотрелся трофей. Никто в здравом уме не поверит, что этот седобородый пузан самолично прикончил ночного дрейка.
        Кейт нырнула в толпу, энергично работая локтями и со спокойной совестью наступая на ноги. Причиной сумятицы был, разумеется, королевский визит. Иначе зачем бы всем этим людям наряжаться? Небось надеются произвести впечатление на высокую особу. Как же, размечтались. Двор сейчас почивать изволит, а потом будет неторопливо завтракать в тишине дворца, поместья или где они там остановились.
        Кейт была слишком рассержена, чтобы следить за выражением своего лица. Лишь немногие, завидев ее голубую блузу с вышитой серебром скачущей лошадью, уступали дорогу. Форма почтарей пользовалась, конечно, уважением. Но только в том случае, когда почтарь несся во весь опор на коне с мешком, полным писем, новостных листков и королевских указов.
        По обеим сторонам улиц выстроились палатки, дощатые прилавки под навесами и тележки торговцев. Повсюду предлагали ароматную выпечку: сладкие булочки, пышки в тыквенной глазури, медовые лепешки, смазанные топленым маслом. От запаха сдобы и карамели у Кейт засосало под ложечкой. Вечером она была слишком расстроена, чтобы поесть; теперь ее донимал голод, а времени унять его не было.
        Наконец Кейт выбралась из толчеи и свернула в Медницкие ряды, проклиная про себя всех Тормейнов за эту суматоху. Ничто так не притягивает толпу, как возможность хоть глазком увидеть кого-нибудь из королевской семьи. Особенно в городках, подобных Фархольду, куда высокопоставленные особы добираются редко. Ей хотелось наорать на глупых зевак, втолковать им, что они зря теряют время - и свое, и ее, между прочим.
        Однако дойдя до перекрестка с Главной улицей, Кейт поняла, что ей волей-неволей придется задержаться в толпе ротозеев: проход перекрывала шеренга городских стражников, выстроившихся как на параде. В отдалении уже слышался рев труб, возвещающих о приближении процессии.
        «Да будьте вы все прокляты! - подумала Кейт, вспоминая Тормейнов одного за другим. - Ну, ладно, ладно, не все». Одно лицо, о котором она не хотела и думать. То самое, которое она решила забыть навек.
        Кейт обернулась, прикидывая, что делать дальше. Толпа напирала, началась давка за места поближе к перекрестку. Оставалось одно: быстро перебежать Главную улицу. Невысокий рост придется тут весьма кстати. Поднырнув под рукой стоявшей впереди женщины, Кейт принялась проталкиваться к шеренге стражников. Те стояли спиной к ней, их темно-зеленые плащи казались почти черными. Кейт не видела, далеко ли процессия, но ей было наплевать. Она не может опоздать, особенно после вчерашнего. Глубоко вздохнув, она протиснулась между стражниками и оказалась на пустой мостовой.
        - Стоять! - заорали вслед.
        Кейт ринулась вперед, надеясь, что маленький рост и юркость помогут ей ускользнуть от стражи.
        Она просчиталась. Какой-то служака ухватил-таки ее за косу, не иначе боги ему благоволили или его так вдохновляла близость королевской особы. От неожиданного рывка Кейт шлепнулась на землю, чудом не отбив копчик, и выгнула спину от боли. Зубы клацнули, прикусив нижнюю губу, и рот наполнился железистым вкусом крови.
        - Подними ее! - завопил другой стражник. - Принц Корвин совсем рядом.
        Принц Корвин!
        Звук этого имени поразил Кейт, словно удар хлыста. Она вскочила на ноги, намереваясь пробить себе дорогу любой ценой. Хоть зубами и ногтями, лишь бы убраться отсюда до появления процессии.
        Куда там! Стражник клещом вцепился в ее косу.
        - Ты чего себе позволяешь? - шипел он, дергая Кейт за волосы. - А еще почтарка! Не побродяжка какая-нибудь.
        - Отпустите! - Кейт выгнулась, тщетно пытаясь освободиться.
        - Убери ее с глаз долой! - крикнул второй стражник. - Они уже здесь.
        Кейт прекратила сопротивляться и позволила отвести себя в сторону. Стража сомкнулась, скрывая ее из виду.
        - Прошу вас, отпустите меня. - Кейт ненавидела себя за умоляющие нотки в голосе, но делать было нечего. - Я просто опаздываю и…
        - Молчать! - Стражник с силой дернул ее за косу.
        Кейт едва не взвизгнула. Душа ушла в пятки. Все, слишком поздно. Мимо проезжала процессия. Впереди - принц Корвин, за ним - дюжина всадников в цветах Фархольда и Норгарда - родного города королевской династии и родины самой Кейт.
        Бывшей родины.
        Кейт не могла заставить себя посмотреть на принца, поэтому уставилась на его боевого коня. Высокий, гнедой, с белой звездочкой во лбу, он был отпрыском Ветробоя - лучшего племенного жеребца Хейла Брайтона. Сердце у Кейт сжалось. Лошадей из отцовской конюшни она узнавала с первого взгляда. Отвернувшись, она сказала себе, что процессия сейчас проедет и все кончится.
        Вдруг нестройный цокот подков по булыжнику стих. Кейт упрямо не поднимала глаз. «Милостивые боги, сделайте так, чтобы меня не заметили! Добрая Фарра, богиня ночных теней, укрой меня своим плащом!»
        - Что там за суета? - послышался знакомый голос бургомистра Превитта, самого могущественного человека в Фархольде. - Эй ты! Подойди-ка и объяснись.
        Кейт напряглась, а стражник вытолкнул ее из толпы на мостовую.
        - Прошу прощения, господин бургомистр. - Он низко поклонился, опять дернув Кейт за косу, принудив ее к тому же. - Тут почтарка хотела выскочить на дорогу.
        - Ох уж эти наши почтари, вечно в бегах, - произнес другой голос, тоже очень хорошо знакомый.
        С тех пор как она слышала его в последний раз, он возмужал, утратив мальчишеские нотки, но ошибиться было нельзя. Принц Корвин. Звуки этого голоса всколыхнули в душе Кейт гнев, застарелую горечь и еще что-то, чему она не желала давать название.
        - Разумеется, - продолжил принц, - не будет большого греха, если…
        Поднимать лица не следовало, однако Кейт не удержалась.
        Корвин так и вытаращился на нее с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Кейт вызывающе смотрела в ответ. Сердце вдруг превратилось в зверька, живущего собственной жизнью, оно билось и трепыхалось в груди. Сколько же всего хотелось сказать! «Ты позволил убить моего отца. Ты разрушил мою жизнь».
        «Ты разбил мне сердце».
        Она с яростью отбросила последнюю мысль. Рана уже зажила. Зажила.
        - Ваше Высочество, вы знакомы с этой девушкой? - спросил Превитт.
        Принц не ответил. Бледно-голубые, точно зимнее небо, глаза не отрывались от лица Кейт, на скулах заходили желваки. Она внутренне поморщилась, вспомнив, как выглядит: блуза перепачкана, пеплум забрызган грязью, волосы всклокочены. Кейт сотни раз воображала себе встречу с Корвином. В этих фантазиях она представала перед ним с безупречным видом победительницы, преодолевшей все невзгоды, которые он на нее обрушил. Мечты, мечты… Почтарка - это, конечно, не то же самое, что нищая, но триумфом тут не пахнет.
        Запоздало вспомнив, что прикусила губу, она утерла кровь. Утратив весь свой гонор, Кейт отвела глаза и принялась нервно разглядывать толпу. Зеваки теснили друг друга, чтобы получше разглядеть происходящее. Кто-то узнал ее, побежали шепотки: «Кейт… Изменница Кейт…»
        - Ваше Высочество, вы знакомы с этой молодой женщиной? - предупредительно повторил губернатор.
        Кейт вновь взглянула на Корвина. Он по-прежнему был красив. Темно-русые волосы, загорелое лицо с идеальными чертами, словно его лепили сами боги: высокие скулы, волевой подбородок. Разве что нос несколько более крючковатый, чем ей помнилось, да и тонкого белого шрама на подбородке раньше не было. Где принц заработал этот шрам, никто не знал. После того как Корвин исчез чуть ли не на два года, хроникеры Норгарда прозвали его Принцем-Бродягой. Он вернулся ко двору несколько месяцев назад, породив тем самым волну слухов о том, где пропадал и чем занимался. К огорчению Кейт, шрам лишь добавил ему привлекательности. Дрейк бы его подрал!
        - Нет, - ответил Корвин, - я с ней не знаком.
        Слова хлестнули как пощечина. Кейт вновь перевела взгляд на коня, чувствуя сильное искушение: один легонький магический толчок - и всадник окажется на земле! Жалкий отыгрыш, но хоть что-то.
        - Однако не надо мешать ей зарабатывать себе на хлеб, - добавил Корвин. - Отпустите ее.
        - Как пожелает Ваше Высочество. - Бургомистр кивнул стражнику, и тот наконец-то выпустил косу Кейт.
        Быстро поклонившись, она уже готова была сорваться с места, когда послышался новый окрик:
        - Эй, почтарка! Ты что-то уронила.
        Вопреки здравому смыслу Кейт оглянулась. Ее окликал всадник, ехавший рядом с Корвином и тоже на лошади из отцовских конюшен. На плече мужчины сидел ловчий сокол в черном клобучке. Кейт не знала этого загорелого брюнета в красном шерстяном плаще с золотым кантом и без герба. Придворный, явно веселясь, указывал куда-то под копыта коня.
        На камнях мостовой что-то поблескивало. Лунный пояс. Рука Кейт машинально потянулась к карману пеплума. Она отчаянно надеялась, что это ошибка, но нащупала только ткань. По лицу пополз румянец.
        - Так это твое? - поинтересовался придворный.
        Кейт наклонилась, подняла лунный пояс и непослушными пальцами запихнула в карман. По ушам ударили возгласы зевак, заставившие ее покраснеть еще сильнее. Стараясь не прислушиваться, она выпрямилась и вскинула подбородок.
        Ей нечего стыдиться. Она больше не та девочка, которой нужно заботиться о своем добром имени. Почему бы ей и не завести кого-нибудь «для утех», как выразилась Сигни? Не обрести толику плотского удовольствия? Она всего лишь Кейт Брайтон. Почтарка.
        «Я - Изменница Кейт», - мелькнула мысль. В кои-то веки прозвище придало сил.
        - Спасибо, милорд. - Кейт вновь поклонилась, порадовавшись, что голос не дрогнул.
        Придворный широко улыбнулся. К неудовольствию Кейт, он был таким же красавцем, как и принц. В левом ухе сияла серьга с чарокамнем. Любопытно, на что она зачарована?..
        - Не за что, - ответил всадник. - Успехов тебе - как на почтарском поприще, так и на прочих.
        В толпе громко захохотали, поняв намек, отчего сокол на плече придворного беспокойно затрепетал. Кейт исподтишка взглянула на Корвина. Его лицо оставалось непроницаемым, однако в глазах горел холодный огонь.
        Ей опять захотелось воспользоваться магией. Она легко могла вспугнуть лошадей, и все эти лощеные хлыщи превратились бы в неуклюжих раззяв, безуспешно цепляющихся за седла. Никто и не поймет, что это ее рук дело. Кони пугливы по своей природе и чуть что - встают на дыбы.
        И тут она заметила магика, ехавшего в конце процессии. Мейстер. Лицо полностью скрыто белой маской, на плечах - синяя мантия, знак принадлежности к ордену Защитников, самому влиятельному и опасному. С пояса магика свисала булава, инкрустированная чарокамнями, какую носили все магики, независимо от цвета мантии - зеленого, коричневого, красного, белого или золотого. Был среди этих камней и тот, который вспыхивал в присутствии дикой магии.
        От страха гнев Кейт испарился, словно ледяной водой плеснули на раскаленное железо. Она отчетливо, будто наяву, услышала слова отца: «Никогда, слышишь, никогда не пользуйся своим даром на глазах у других. Поняла, дочка?» Она похолодела, сообразив, что едва не нарушила запрет. Сделай она это - и неудачно начавшееся утро обернулось бы подлинной бедой.
        Колокол громко пробил восемь, подводя черту. Все, она опоздала, окончательно и бесповоротно. В последний раз бросив мрачный взгляд на принца, Кейт резко развернулась и зашагала прочь, чувствуя, что внутри нее лопнула какая-то струна.
        Утро действительно наступило слишком рано. Лучше бы ему вообще не наступать.
        3. Корвин
        БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ДОБРАВШИСЬ вместе со своим эскортом до южных ворот Фархольда, принц Корвин перевел дух. По сторонам ворот стояли два изваяния сов - символы богини Фарры, святой покровительницы Фархольда. Раскинутые крылья птиц образовывали арку для прохода. Стены этого отдаленного городка прославились на весь Иней: пятидесяти футов высотой и десяти толщиной, да еще скрепленные железными балками.
        Сильнее размеров стен впечатляло лишь количество амбразур со страж-камнями. Между амбразурами было не больше четырех футов. Основатели Фархольда серьезно подошли к защите города от ночных дрейков. «И чересчур самонадеянно», - подумал Корвин: заговоренные чарокамни светились едва ли в одной из трех бойниц. Какие-то сияли ярко, подобно полной луне, другие были едва различимы в лучах утреннего солнца. Имела ли казна Фархольда хоть когда-нибудь средства на покупку чарокамней для всех амбразур? Если зарядить их все, зрелище, должно быть, будет невероятным.
        Корвин был рад отвлечься на что угодно, только бы вытравить из головы мысль о Кейт Брайтон. Она здесь, в Фархольде, и это его тревожило. Принц и не надеялся увидеть ее вновь, хоть и думал о ней за последние три года немало: где она, чем занимается…
        Вспоминает ли о нем?
        Что же, теперь у него были ответы, по крайней мере, на некоторые из этих вопросов.
        Ее называли Изменницей Кейт. Сожаление пополам с виной сжало его сердце. А Кейт по-прежнему красива: волосы цвета воронова крыла, золотистая кожа, огромные янтарные глаза. Разве что стала чуточку старше, взрослее. Когда он видел ее в последний раз, ей было шестнадцать, ему - семнадцать. Теперь Кейт уже девятнадцать - настоящая женщина. Корвин припомнил живую, откровенную и порывистую, словно летняя гроза, девочку, скорую на смех и на слезы. Теперь Кейт исхудала и выглядела изнуренной. Отвердевшей, словно вываренная для доспехов кожа.
        Похоже, прошедшие года не были к ней благосклонны. Прежде ее будущее казалось безоблачным: родом из нетитулованного дворянства, отец - главный конюший верховного короля, семья почтенная, обеспеченная. И вдруг Хейл Брайтон попытался убить отца Корвина. Сейчас будущее Кейт прослеживается не дальше очередной поездки по почтовым делам. Быть почтарем - уважаемая служба. Ну, по крайней мере, опасная.
        Впрочем, все может быть не так уж плохо, подумал Корвин, вспомнив лунный пояс. Дорогая вещица. Наверное, подарок состоятельного любовника или даже мужа. Принц почувствовал укол ревности и решительно выбросил эти мысли из головы. Кейт Брайтон больше не его забота.
        Корвин заметил, что стоит прекрасное утро. Сразу за стенами города легкий ветерок ослабил жару. Герольды со своими громогласными трубами остались позади, и наступила блаженная тишина. Эти трубы стали самым тяжким испытанием за всю миротворческую миссию, которую на Корвина возложил старший брат. Герольды полагали своим долгом дудеть в них с таким остервенением, что принцу становилось дурно при одной только мысли об очередных трубачах. Оставалось сжимать зубы и терпеть. Куда бы он ни приехал, проклятые трубы были тут как тут, возвещая о прибытии высокородной особы. Ему еще повезло, что они не трубят, когда он посещает уборную.
        Чепуха все это, конечно. Люди таращились на Корвина так, словно он - важная шишка и способен изменить их жизнь. Они ошибались. Наследным принцем был его брат Эдвин, и с этим им предстоит рано или поздно смириться, как смирился когда-то сам Корвин.
        По обеим сторонам дороги тянулись поля. По левую руку виднелись козьи и овечьи пастбища, огороженные крепкими изгородями. Скот пасся там весь день, а вечером пастухи загоняли его обратно в сараи в городе, чтобы утром вновь выгнать. Справа, на аккуратных наделах, росла соя, пшеница, кукуруза и даже хлопок.
        Въезжая в Фархольд, Корвин видел эти поля, однако тогда ему было не до буколических красот: дело шло к вечеру, и они торопились добраться до города прежде, чем опустится ночь. Большинство вольных городов Инея специализировалось на чем-нибудь одном: Андреас - на угле, Ольховник - на древесине. Столица Инея, Норгард, славилась своими скотоводами, в основном - конезаводчиками и их боевыми лошадьми.
        Корвин повернулся к бургомистру:
        - Я раньше слышал, будто Фархольд полностью себя обеспечивает, и вот теперь я в этом убедился.
        Круглая физиономия Превитта расплылась в довольной улыбке. Широкий, плоский нос почти утонул между румяными щеками.
        - Все так, Ваше Высочество, все так. У нас много и мяса, и хлеба, и тканей. А в нескольких милях к западу, у подножья Ясеневых гор, имеется и железный рудник.
        - Впечатляет!
        Корвин уже собирался добавить, что неплохо бы осмотреть рудник, но передумал. Только заикнись - и накрепко застрянешь в Фархольде. Городок, конечно, любопытный, однако они и так здесь уже задержались, а предстояло посетить еще три города, прежде чем пуститься в долгий путь домой. Принц устал от неспешной езды и необходимости «держать лицо». Хотелось ослабить вожжи и пришпорить Громобоя.
        Словно прочитав мысли Корвина, его друг Даллин Торн склонился к нему и тихо сказал:
        - Может, как-нибудь распрощаемся с нашим гостеприимным бургомистром? По этой широкой дороге так и хочется промчаться с ветерком.
        Корвин усмехнулся. На миг ему мучительно захотелось бросить все и отдаться скачке. Затем он вспомнил, что среди свиты есть шпионы брата, которые с удовольствием доложат Эдвину обо всех его промашках, а они случались. Например, на прощальном пиру в Итмарке Корвин малость перебрал вина и обозвал тамошнего лорда-канцлера «никчемным ослом». Неважно, что это - чистая правда. Как еще назвать человека, который вместо того, чтобы заново отстроить сгоревший приют, возводит на его месте храм богини Итолин? Разумеется, любая богиня, достойная поклонения, оценила бы заботу о детях выше очередного алтаря, однако лорда-канцлера, видимо, прельщали сексуальные обряды жриц Итолин. Так что от своих слов Корвин не откажется, итмаркский правитель - самый настоящий осел, но и давать Эдвину новых поводов для упреков не хотелось.
        - Или, - Даль понизил голос до заговорщицкого шепота, - предпочтешь подождать, когда нас догонит та миленькая почтарка, которую ты якобы не знаешь?
        Вновь вспомнив о Кейт, Корвин с силой сжал поводья. Не дождавшись ответа, Даль хмыкнул и добавил:
        - Не надейся, что тебе поверили. Просто ты - принц, кто же будет с тобой спорить?
        Их сильные норгардские кони оставили позади фархольдских низкорослых лошадок, и Даль заговорил в полный голос.
        - Ладно, - подмигнул он, - рано или поздно я вытяну из тебя правду, клянусь.
        - Не сомневаюсь. - Корвин закатил глаза.
        После того как Кейт выслали из столицы, Даль стал его лучшим другом, но Кейт Корвин знал намного дольше. Их отношения начались с детской дружбы и имели оттенок соперничества: кто быстрее проскачет на лошади, кто победит в схватке на мечах. Дружба переросла в близость с мимолетными поцелуями и тайными прикосновениями. А затем отец Кейт покусился на жизнь отца Корвина, и все рухнуло.
        - Уверен, мне понравится твоя история, - сказал Даль и пересадил сокола с плеча на правую руку в защитной рукавице.
        Сняв с Лира клобучок и опутенки, он подбросил сокола в воздух, проводил его долгим взглядом и вновь повернулся к Корвину:
        - Она, конечно, замарашка, но миленькая, а губки - чудо как хороши.
        Корвин закашлялся, попытавшись скрыть смущение, потом сказал:
        - Советую тебе выбросить из головы ее губки. По-моему, наше присутствие не пришлось ей по душе. Разве ты не заметил?
        - Я? Откуда бы? В отличие от кое-кого, я с этой девицей не знаком. - Даль поскреб щетину на подбородке, которой пытался замаскировать чересчур идеальный цвет кожи левой щеки, там, где чарокамень прятал шрамы. - А вот тебе ее губы, оказывается, совсем не чужие. Что вовсе неплохо. Девица-то не чурается подобных развлечений, судя по лунному…
        - Прекрати! - Корвин гневно посмотрел на друга. - Не волнуют меня ни ее губы, ни ее развлечения.
        - Да-да, я так и понял. - Даль опять подмигнул, довольный, что сумел раздразнить Корвина.
        Это было непросто, однако Даль не был бы Далем, если бы не попытался. Корвин одновременно любил и ненавидел его за это. Если бы не Даль, он бы, наверное, давно ушел в себя. Друг же умел сгладить острые углы.
        - Ума не проложу, зачем я взял тебя с собой? - Корвин склонил голову набок.
        - Из чувства самосохранения. Без меня, - Даль прижал ладонь к сердцу, - ты бы давно помер со скуки.
        - Мне же помнится, что ты сам напросился. Плел там всякое об увлекательных приключениях.
        - Как будет угодно Вашему Высочеству! - Даль отвесил шутовской поклон.
        Корвин покачал головой и придержал Громобоя, поджидая, когда Превитт с ними поравняется.
        - Бургомистр, далеко ли до поместья Грегора?
        - С четверть часа, - нахмурился Превитт. - Ваше Высочество, вы уверены, что не хотите выслать вперед гонца? Появляться без предупреждения как-то неучтиво…
        - Уверен, - отрезал Корвин.
        На самом деле, ехать к Грегору ему совершенно не хотелось, но остановка в Фархольде была включена в маршрут только потому, что Эдвин пожелал узнать, отчего Маркус Грегор, прежний фархольдский бургомистр и ревностный сторонник короля, внезапно затворился в своем поместье. Все это путешествие стало для Корвина наказанием за долгую отлучку. На него взвалили кучу обязанностей, которых он счастливо избегал два года. Сейчас, например, требовалось пригладить взъерошенные перья какого-то напыщенного старого индюка, слишком спесивого, чтобы высказать свое недовольство прямо в лицо верховному королю.
        С другой стороны, Корвин сознавал, что откройся тайна о том, где именно он пропадал, и наказание будет куда суровее. Его взгляд скользнул по наручам, скрывающим татуировку на правом запястье. С трудом подняв глаза, он вздохнул.
        - Поскольку лорд Грегор наотрез отказался повидаться со мной, остается одно: нагрянуть в поместье незваными гостями.
        Бургомистр деликатно кашлянул и произнес:
        - Наверное, вы правы, Ваше Высочество, но у Грегора, видимо, есть свои причины скрываться, и я подозреваю, что он не окажет вам теплого приема.
        Иного Корвин и не ожидал. Доверие к королевской власти пошатнулось во всем Инее. Орвин Тормейн так и не оправился после покушения. Рана, нанесенная рукой Хейла Брайтона, не заживала, разъедая тело и душу.
        - Не понимаю, как можно выказывать такое непочтение к королевской фамилии? - Даль также придержал коня, присоединившись к Корвину и Превитту.
        - Все оттого, милорд Торн, что вы - с востока и родились во времена верховных королей, - засмеялся Превитт.
        Смех у него оказался простодушным, на редкость приятным и заразительным.
        - У нас в Фархольде все иначе. До Сиванского нашествия здесь никто не склонял голову перед королями.
        - Со времен Нашествия минуло пятьдесят лет. - Даль насупился. - И все эти годы вами правили верховные короли.
        - Понимаю. - Превитт вновь засмеялся. - Вам, юношам, кажется, что пятьдесят лет - это незапамятные времена. Однако вспомните, милорд Торн, прежде чем объединиться под властью верховного короля, вольные города больше тысячелетия обходились самоуправлением. Тысяча лет - слишком долгий срок, чтобы быстро обо всем забыть.
        - Да, я учил историю, - сухо ответил Даль. - Тысяча лет кровопролитных войн. Неудивительно, что вольные города подчиняются королю с такой неохотой.
        Корвин, устав от препирательств, выразительно посмотрел на друга. Вот уже несколько недель принц только и делал, что выслушивал доклады о беспорядках на западе и недовольстве городов королевскими законами, об отказах купцов платить налоги и растущей угрозе так называемого Возрождения. Временами ему хотелось заткнуть уши и хоть немного побыть в тишине.
        Превитт умиротворяюще пожал плечами.
        - Не то чтобы мы не ценили нового порядка вещей. Верховный король Орвин - достойный правитель, и мы ежедневно пожинаем добрые плоды объединения. Взять хотя бы мост через Красногонку, возведенный по его указу.
        Судя по тому, как изящно Превитт ушел от опасной темы, Корвин отметил про себя: опытный политик, Эдвин его оценит. Тем более что мост построил Эдвин, а не Орвин. Их отец был королем лишь по титулу.
        - И какой мост! Чудо строительного искусства! - Превитт покачал лысой головой, усеянной, несмотря на ветерок, бисеринками пота. - Теперь добираться до Андреаса намного проще. Прежде приходилось отдавать себя на милость сомнительным паромщикам.
        «А еще мост хорошо обогатит казну, как только Эдвин начнет взимать пошлину», - добавил про себя Корвин. Любопытно, как это воспримет Превитт?
        - Преимущества моста должны особенно оценить почтари, - заметил Даль и, изогнув бровь, покосился на принца. - Не так ли, Ваше Высочество?
        - Разумеется, - ответил Корвин, проигнорировав намек.
        Они свернули с главной дороги на тропку, уводящую в рощу настолько густую, что ее вполне можно было назвать лесом. Странный запах, разлитый в воздухе, всколыхнул что-то в душе принца. Он попытался определить его источник, но ему мешал сладкий аромат горецвета, растущего везде, куда доставали солнечные лучи. Мелочь, вроде бы, однако Корвина этот запах беспокоил.
        Когда они выехали на широкую поляну, смутная тревога переросла в настоящее смятение. Впереди показалась усадьба Грегора: приземистый трехэтажный дом, от которого остались одни наружные стены. Все прочее выгорело дотла. Кое-где над пожарищем еще клубился дым.
        «Огонь и вонь сгоревшего мяса», - подумал Корвин, наконец-то определив запах, не дававший ему покоя. К горлу подкатила тошнота, он старался дышать реже. На миг ему вновь стало шестнадцать лет, в ушах зазвучали испуганные крики, рев огня, бушующего на рыночной площади Норгарда, и голос матери, приказывающий подниматься на крышу, чтобы попытаться спастись…
        «Нет, я не смогу…» - обреченно подумал он, глядя на сгоревшее поместье и с трудом отгоняя воспоминания.
        - Что же тут приключилось? - Губы у Превитта дрожали.
        - Гибель и разорение, - выдохнул Даль.
        - Но кто? И зачем? - Корвин перевел глаза на стену, окружавшую дом, и волоски на его на шее встали дыбом: все чарокамни в стене были разбиты вдребезги.
        Пожар не был случайностью - на поместье напали. Пятнадцатифутовая стена не могла сдержать ночных дрейков, поэтому их приходилось отпугивать чарокамнями. Которые кто-то намеренно разбил. Корвин увидел, что и ворота поместья были разрушены.
        Свита переглядывалась и перешептывалась.
        - Дрейки? - спросил кто-то.
        - Вряд ли, - ответили ему. - На самом деле они ведь не изрыгают огонь.
        - Должны. Они же драконы.
        - Это суеверие.
        «Возрождение», - подумал Корвин и внутренне напрягся.
        Превитт махнул рукой, призывая всех замолчать, и скомандовал:
        - Вы, четверо, осмотрите периметр. Остальным - обследовать поместье. Надо выяснить, остался ли там кто живой.
        Корвин сильно в этом сомневался. Дом выглядел выпотрошенным: уцелевшие стены обуглены, все окна выбиты. Нападение диких. Это было единственным разумным объяснением. За последние несколько месяцев Высший совет получил десятки сообщений со всех концов Инея о якобы начавшемся Возрождении. По большей части это были мелкие восстания против власти верховного короля: набеги на караваны или нападения на магиков Гильдии. Однако Корвин не слышал, чтобы брали приступом целое поместье. Основываясь на том, что он видел, он скорее был склонен думать, что Возрождение было сладкой мечтой, лелеемой дикарями, которые жили в страхе перед инквизицией, нежели настоящим сопротивлением. Даже их эмблема, лев на фоне восходящего солнца, которую они малевали на стенах домов или вырезали на коре деревьев, менялась от города к городу.
        Заметив яму в нескольких футах впереди, Корвин подъехал поближе и заглянул внутрь. Громобой в испуге отпрянул. Присмотревшись, принц понял, почему конь не желал к ней приближаться: яма оказалась так глубока, что дна не было видно.
        - По-моему, это начало Возрождения, - изрек Даль, подъезжая поближе.
        В его голосе прозвучал благоговейный страх. Еще бы! На их глазах восставали легенды о дикарях, которые с помощью своей стихийной магии могли вызвать огонь, послать ветер и молнии, и даже разверзнуть земные недра. Некоторые из историй гласили, что за двести лет до Сиванского нашествия, во времена Войны Древа, дикие прорыли такие глубокие норы, что оттуда, из самого пекла, вылезли первые ночные дрейки.
        - Зачем дикарям нападать на Грегора? - удивился Корвин.
        - Чтобы бросить вызов верховному королю, - нашелся Даль. - Здесь, на западе, именно лорд Маркус всегда поддерживает твоего отца.
        «Поддерживал, а не поддерживает», - подумал Корвин и направил Громобоя к развороченному входу в усадьбу, по пути высматривая знак солнечного льва. Знака нигде видно не было.
        - Э-э, Ваше Высочество, - замялся Превитт, - не разумнее ли вам держаться от дома подальше, пока мы не убедимся, что там безопасно?
        Корвин вытащил из ножен меч и поднял его. Сталь блеснула на солнце. У него имелся, конечно, и пистоль, однако нужно было еще управлять конем. К тому же пистолем, в отличие от меча, можно было воспользоваться лишь один раз. Небольшой круглый щит, притороченный к седлу, тоже оставался под рукой.
        - Может, и разумнее, - ответил Корвин, - но я не собираюсь ждать.
        - Но Ваше Высочество, у вас нет доспехов, нет…
        Корвин, не слушая протестов бургомистра, поехал вперед. Если все это учинили дикие, найти их и наказать - его долг как принца. Впрочем, у Корвина был и личный мотив. Он вновь вспомнил искаженное ужасом лицо матери и обезумевшую от пожара толпу, растоптавшую ее: кто-то из диких устроил поджог, чтобы погибло как можно больше людей. И это случилось еще до появления слухов о Возрождении. Нет, Корвин не будет сейчас стоять в стороне.
        Его догнал Даль:
        - Слава богам, я уже думал, лопну от любопытства.
        Он тоже держал меч наизготовку. При всей своей ребячливости оружие Даль держал с уверенностью опытного воина, которым и был. Они оба были воинами. За два года странствий вдалеке от земель Инея именно это и связало их воедино.
        Запах усилился, стоило им войти во внутренний двор. Дым ел глаза. Корвин старался дышать ртом и не обращать внимания на вонь горелой плоти. Громобой протестующе фыркал, раздувая ноздри. По всему двору были разбросаны тела, похожие на поваленные статуи. Их было так много - не сосчитать. Некоторые лежали вместе, вцепившись друг в друга. Корвин не мог понять, откуда столько погибших, ведь в каменном доме у людей достаточно времени, чтобы убежать от пожара. Принца осенило: дело тут было не только в дикой магии.
        Корвин и Даль свернули направо, за ними последовали королевские гвардейцы. Превитт со своими стражниками поехал налево. Даль не сводил глаз с трупов, Корвин же смотрел поверх ушей Громобоя, следя за его поведением так же пристально, как и за всем вокруг. Если впереди опасность, Гром его предупредит. Боевой конь беспокоился, выгибал шею, непрерывно всхрапывал.
        За углом их встретила та же картина: обгоревшие почти до угольков тела. Вдали торчали остатки выбитых задних ворот. Нападавшие, должно быть, окружили поместье.
        Из-за ворот донесся какой-то звук. Корвин сжал рукоять меча и направил туда Громобоя. За пределами усадьбы горел костер, а перед ним на коленях сгорбился человек. Завидев принца и гвардейцев, он вскочил и кинулся наутек.
        - Стой! - Корвин пустил Грома вдогонку за беглецом, который уже скрылся по узкой тропинке, уходившей в лес.
        Принц поскакал следом, приглядываясь, не мелькнут ли среди деревьев враги. Ветки кустов задевали колени, рвали за волосы, будто цепкие когти. Тем не менее Гром легко догнал человека. Они как раз очутились на широкой поляне. Нагнувшись в седле, Корвин схватил беглеца за шиворот, бросил стремена и спрыгнул, повалив его на землю. Прекрасно выдрессированный конь тут же остановился. Вскочив, принц направил на лежавшего ничком незнакомца меч.
        - Медленно перевернись и покажи мне свое лицо.
        Мужчина подчинился, неловко перекатившись на спину. Корвин даже не взглянул на подъехавших гвардейцев во главе с Далем. Уголком глаза он увидел, что друг подхватил повод Громобоя.
        - Кто ты? - спросил Корвин.
        Незнакомец помотал головой, такой же лысой, как у Превитта. Грязная физиономия была изрыта оспой, рубаха перепачкалась кровью и копотью. Правый рукав задрался до локтя, на мускулистом предплечье синела татуировка.
        - Я спрашиваю, кто ты такой? - Корвин приставил острие меча к горлу мужчины. - Что ты здесь делал?
        Вместо ответа тот разинул рот и замычал, показывая красный обрубок языка.
        - Да что тут происходит, чтоб им всем провалиться? - воскликнул Даль, подходя к Корвину.
        - Вставай. - Принц отвел меч и немного отошел.
        Мужчина поднялся, дрожа всем телом. Корвин нахмурился, удивленный тем, насколько он был напуган. Наверняка ведь понимает, что захоти принц его убить, уже убил бы.
        - Берегись! - Даль схватил мужчину за локоть, когда тот полез в карман рубахи.
        Оружия в руке не оказалось, только облачко дыма. На миг Корвин решил, будто немой - заклинатель огня, но тут же понял, что это была совершенно иная, не известная ему магия, и испуганно отшатнулся.
        Дым превратился в два длинных черных усика, походивших на змей. Они проскользнули в рот мужчине и исчезли в глотке. Он закричал. По его рукам, извиваясь вдоль вен, пополз мрак. Вены набухли и лопнули, разбрызгивая кровь, почерневшую, как смола. Крик мужчины оборвался, и он бесформенной кучей осел на траву.
        Корвин отвернулся, зажав рот. Гвардейцы тяжело дышали и тряслись, давясь от отвращения, кого-то вырвало.
        - Что случилось? - на поляну выехал Превитт со свитой.
        Грузно спешившись, он передал стражнику повод своей лошади и подошел к телу. Корвин рассказал о случившемся. Вокруг них гвардейцы осеняли себя защитными знаками.
        - Он из Андреаса, - сказал Превитт, осмотрев то, что осталось от мужчины.
        - Откуда вы знаете? - спросил Корвин, с трудом заставив себя посмотреть на мертвеца.
        - Татуировка, - ответил бургомистр, показав на синие линии, едва различимые на ошметках кожи. - Они есть у всех тамошних рудокопов. Чернила светятся в темноте, и в случае обвала или иного происшествия тело легче найти.
        - Фу, мерзость. - Даль поморщился, поднес к губам свисток с чарокамнем и дунул в него.
        Люди звука не расслышали, зато с неба откликнулся Лир, распознав зов хозяина.
        - Что это за дымная магия такая? - спросил Корвин. - Никогда не видел ничего подобного. Я думал, дикие только управляют стихией… Ну там, огнем, землей, водой, воздухом.
        - Иногда среди них появляются и спириты, умеющие заклинать души животных, - заметил Превитт. - Так говорят легенды.
        - Никто не видал спиритов уже несколько столетий. - Даль вытянул руку, на которую спикировал Лир.
        - Верно, милорд Торн, - кивнул Превитт, - никто их не видит.
        Корвин задумался над тем, что бургомистр имел в виду. Он был прав: дикие действительно скрывались. Их истребление стало главной целью Гильдии магиков. И за эти три года, прошедшие со времен основания инквизиции и Золотого ордена, они добились многого. Прежде дикарей казнили лишь тогда, когда заставали за использованием дара. Теперь же Гильдия разыскивала их целенаправленно. Согласно королевскому указу, каждый город или поместье Инея не должны были препятствовать золотоплащникам проверять своих жителей, от младенцев до стариков. Что, если где-то сохранились и спириты, счастливо избегавшие поимки? Этого Корвин не знал. Однако, судя по способностям немого, все было возможно. Принц был знаком с дюжиной, если не больше, людей, которые охотно отдали бы правую руку, лишь бы завладеть подобным оружием.
        - Господин бургомистр! - На поляну вбежал фархольдский стражник. - В костре, который развел тот человек, - труп ночного дрейка.
        Корвин, Превитт и Даль вместе со стражником вернулись к кострищу. Принц разворошил обугленные головни. Да, стражник был прав: тут сгорел дрейк. Бессмыслица какая-то. Дрейк всего этого натворить не мог. Тогда откуда этот труп? Ночные дрейки закапывают своих мертвых, а не сжигают. Корвину казалось, что он пытается сложить головоломку из негодных деталей.
        - Что прикажете, Ваше Высочество? - спросил Превитт.
        Корвин, подавленный свалившейся на него ответственностью, ответил не сразу:
        - Я думаю, надо отвезти тело рудокопа в Фархольд. Может быть, магики разберутся, что его убило. А мы пока осмотрим дом и угодья.
        - Хорошо, - кивнул Превитт. - Вы задержитесь в Фархольде?
        Корвин задумался, его мысли невольно вернулись к Кейт. Если он задержится, вполне вероятно, их пути вновь пересекутся. Он мог бы даже подстроить встречу… Сердце защемило.
        - Нет, я не стану задерживаться. Раз этот мужчина родом из Андреаса, тогда мне тем более следует продолжить путь, - наконец сказал он, подумав: «Не считая того, что лорд Ниван - один из главных недоброжелателей моего отца». - Андреас - наша следующая остановка. Мы отправимся в дорогу завтра.
        - Прошу прощения, Ваше Высочество, но если это - выступление против власти верховного короля, кому-то из вашей гвардии следует задержаться и узнать, что скажут магики.
        - Я останусь, - сказал Даль прежде, чем Корвин успел открыть рот.
        Принц подозрительно покосился на друга. Тот лишь пожал плечами:
        - Полагаю, много времени это не займет. Я вас догоню.
        Корвин едва удержался, чтобы не хмыкнуть. Мотивы Даля были ясны как белый день: отложив отъезд, он сможет не тащиться, нога за ногу, вместе с королевским караваном. «Надо было самому вызваться», - мелькнула мысль.
        - Как пожелаете, лорд Торн, - вздохнул Корвин.
        - Еще как пожелаю! - по губам Даля скользнула ехидная усмешка. - Так я смогу поближе познакомиться с этим замечательным городом. Мне бы очень хотелось наведаться и на почту.
        Нахмурившийся Корвин отвернулся, пряча взгляд. Даль волен поступать по своему усмотрению. Кейт тоже.
        «Меня это не касается», - напомнил он себе.
        И неважно, хотел он или нет, чтобы все было иначе.
        4. Кейт
        КОГДА КЕЙТ ПЕРЕСТУПИЛА порог почты, перекличка уже закончилась. Почтари направлялись в главную конюшню, громко стуча ботинками по дощатому полу. Она попыталась шмыгнуть в одну из комнат, но черная полоса в ее жизни никак не желала заканчиваться.
        - Что, Изменница Кейт? Опять опоздала? - произнес знакомый голос.
        К ней приближался Корт. Приготовившись к повторению вчерашней сцены, она мысленно пообещала, что ни в коем случае не выйдет из себя.
        Корт преградил ей путь, перекладывая седло из одной руки в другую. Он был единственным, кто не оставлял седло в сбруйном сарае при конюшне. Нет, такое не для Корта. Его седло, обитое мягчайшей телячьей кожей, с медными замками и золотым шитьем, было слишком дорогим. Настоящее седло аристократа. Кому об этом знать, как не Кейт. Ведь оно принадлежало ее отцу.
        После встречи с принцем Корвином увидеть это седло в руках Корта оказалось особенно больно. Сегодня прошлое будто преследовало Кейт. Седло было из тех немногих вещей, которые ей разрешили оставить себе после казни отца. Она отдала его почтовой службе в счет платы за обучение. Оно стоило в три раза дороже, но больше у Кейт ничего не было. А обстоятельства, не без помощи почтмейстера, сложились так, что оно досталось именно Корту. Она заставила себя перевести взгляд на его лицо. Ее глаза гневно сверкнули.
        - И что задержало тебя на сей раз? - поинтересовался Корт. - Выглядишь так, будто свалилась по пути в сточную канаву. - Он потянул ноздрями воздух и поморщился. - Фу! Никак всю ночь просидела на бойне рядом с трупом Пипа?
        Кейт стиснула кулаки, жалея, что не может двинуть ему в нос.
        - Ладно, неважно. К сожалению, должен известить, что тебя перевели на другой маршрут, - добавил он с притворным сочувствием и осклабился, давая понять, кому она должна быть за это «благодарна».
        Кейт попыталась его обойти и принялась энергично проталкиваться сквозь толпу выходящих почтарей, но Корт схватил ее за локоть.
        - Не прикасайся ко мне! - рявкнула она, сбросив с себя его руку.
        - Прикасаться к тебе? - Его улыбка превратилась в ядовитую ухмылку. - Поверь, такое никому и в голову не придет. А вдруг предательство заразно?
        «Молчи, - приказала она себе, - не отвечай ему, ради всего свят…»
        - Что же, Корт, это хорошая новость. Значит, я не заражусь от тебя глупостью. - Кейт делано улыбнулась.
        - Глупостью? От меня? - фыркнул Корт. - Я, по крайней мере, способен не опаздывать.
        - О да! Огромное достижение, учитывая, что ты живешь при почте, - съязвила Кейт. - Сполз с койки - и на работе.
        - Живи и ты с нами, - прищурился Корт. - Говорю ведь, насчет прикосновений можешь не беспокоиться.
        На глаза навернулись непрошеные слезы, выдавая ее истинные эмоции. Вспомнилось лицо Корвина. Он смотрел на нее как на незнакомку, не достойную его внимания и не имеющую никакого значения.
        Однако так было не всегда. Когда-то… Когда-то ее разыскивали.
        Кейт постаралась выкинуть эти мысли из головы. Нельзя расплакаться, надо подавить слезы усилием воли, выработанной за годы несчастий.
        - С тобой, Корт, девушки действительно могут чувствовать себя в безопасности. Один твой взгляд и…
        - Кейт Брайтон!
        Она вздрогнула и обернулась. В дверях стоял Дикон Льюис. Конюх смотрел так сердито, что весь ее гнев мигом остыл.
        - Мне нужно с тобой побеседовать, - сказал Льюис и скрылся в комнате.
        Всхлипнув, она побрела за ним.
        - Счастливо добраться до Андреаса, Изменница Кейт, - бросил ей вдогонку Корт. - Надеюсь, тебе повезет больше, чем бедняжке Элизе.
        Кейт охватил страх. Она догадывалась, что в наказание ее переведут, но Андреас?.. Несколько недель назад, после гибели Элизы Кейн, Дикон запретил посылать по этому маршруту женщин.
        Никто толком не знал, что там произошло. Видимо, Элизу настигли ночные драконы. Обломки седла, мешок с почтой и лоскуты одежды - вот и все, что осталось от почтарки и ее коня. Поговаривали насчет каких-то разногласий с красногонскими паромщиками. После того как верховный король Орвин построил мост, те пытались правдами и неправдами задержать всадников, заставляя их ждать до темноты. Особенно всадниц. Паромщики считали себя патриотами Андреаса и верили, что не женское это дело - скакать на лошадях, носить оружие и надевать мужские штаны под пеплум.
        Дикон ждал у возвышения рядом с грифельной доской, где были расписаны маршруты на текущую неделю. Кейт быстро нашла напротив Андреаса свое имя в окружении красноречивых следов стертого мела. Против ее Ольховника стояло имя Корта. Ожидаемо. Корт был не самым опытным из гонцов, зато в игре «Чур, мое!» мог дать всем остальным сто очков вперед. А уж каким образом Корт, сынок почтмейстера, зарабатывал себе эти очки, это был другой вопрос.
        Кейт остановилась в нескольких футах и неохотно подняла глаза на Льюиса. Выражение его лица стало более дружелюбным, однако конюший уже начал потирать свои шрамы.
        - Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не собачилась с Кортом и прочими почтарями?
        - Не сосчитать. - Кейт едва не поежилась. - Простите. У меня с утра все не задалось, а тут Корт еще привязался.
        - Ничего не желаю знать, - помотал Льюис головой. - Ты должна быть выше этого. Не поддавайся на подначки. Если он наябедничает своему отцу, я не смогу сохранить тебе работу.
        - Насчет этого не волнуйтесь, - хмыкнула Кейт. - До увольнения дело не дойдет, Корту слишком нравится меня мучить.
        - Наверное, ты права, - вздохнув, Льюис сложил руки на груди и посмотрел на доску. - Хотя андреасский маршрут не настолько тяжел, как ты думаешь.
        - Почему же? - Кейт приподняла бровь.
        - Начальство решило увеличить срок доставки на один день, поэтому время на разборки с паромщиками у тебя будет.
        Кейт закусила губу, тщательно обдумывая ответ. Ей сейчас только дерзить не хватало.
        - С паромщиками - возможно, но не с драконами. Солнце-то в любом случае вечером сядет.
        - А вот тут я смогу тебе помочь. - Льюис направился в дальний угол к своему столу.
        У него был и собственный кабинетик, но конюший терпеть не мог тесных помещений. В общем зале могли свободно разместиться человека тридцать, однако Кейт подозревала, что Льюис предпочтет отправиться в конюшню. В этом они с ним были похожи.
        Конюший вытащил из выдвижного ящичка три чар-камня, каждый - размером с кулак. Они ярко светились: заговор был совсем свежим. Льюис положил их на стол, заваленный пергаментами и картами, потом достал из среднего ящика большой ключ и протянул ей.
        - Ключ от почтовой башни в полумиле к востоку от переправы на Красногонке. Знаешь, где она?
        - Конечно. - Кейт нахмурилась, беря ключ. - Но ведь та башня заброшена много лет назад. Она еще не развалилась?
        - Что ей сделается? Я просил Хендерсона заглянуть туда на обратном пути из Андреаса. Вода в колодце хорошая, стены крепкие. В общем, ночь пересидеть вполне годится. - Льюис показал на чар-камни. - Положишь в сумку с письмами. Твой выезд в полдень.
        - Спасибо, - как можно искреннее поблагодарила Кейт.
        Чар-камни и ключ стали наградой за все утренние неприятности. До полудня она успеет привести себя в порядок и заглянуть к Боннеру, как обычно после возвращения из поездок.
        - Не за что. Впрочем, моя щедрость не столь уж велика. Я хочу, чтобы до отъезда ты осмотрела наших лошадей. - Льюис опять потер шрамы.
        «Этак он когда-нибудь сотрет их совсем», - подумала Кейт и кивнула с несчастным видом. Осмотр лошадей не был ее работой, но Льюис давно понял, что Кейт унаследовала способности своего отца и умела заранее распознать, кто из коней может охрометь или заболеть, сорвав доставку почты. Увы, не всегда, как показала история с Пипом.
        Все это было рискованно. Кейт сомневалась, что Льюис догадывается о ее даре «общаться» с лошадьми, тем не менее осторожность не повредит. Если она проявит излишнюю проницательность, обнаружив болезнь до появления видимых симптомов, возникнут вопросы. Тупица Корт способен принять ее талант за интуицию. Но ведь магики не глупцы. Они нечасто заходили на почту, вот только Кейт понятия не имела, на каком расстоянии действуют их чар-камни, и не собиралась проверять их возможности на собственной шкуре.
        - Я бы не стал тебя просить, - продолжил Льюис, - однако совет не спускает с нас глаз. Ну после истории с Элизой и всего прочего.
        Кейт закусила губу.
        - Мейстер Льюис, думаете, я справлюсь? Травму Пипа я прозевала.
        - Все ошибаются, Кейт. Я уверен, если бы его травму можно было распознать, ты бы ее не упустила.
        Доверие мейстера несколько приободрило ее. Она сунула ключ в карман. Он звякнул, соприкоснувшись с лунным поясом.
        - Тогда пойду прямо сейчас. - Кейт изобразила жизнерадостную улыбку.
        Через некоторое время она во второй раз покинула свою комнату в «Пройдохе и кубке», на сей раз - умытая и в свежей одежде. Сигни настояла, чтобы она надела и лунный пояс.
        - Не будь ханжой, Кейт. Да, пока у тебя нет дружка, зато пояс остановит твои месячные. Разве можно отказаться от такого?
        С таким доводом спорить было сложно, и Кейт скрепя сердце уступила. По крайней мере, пояс теперь был надежно скрыт под одеждой. Выпасть он больше не мог, но Кейт все равно дергалась. Ей мерещилось, будто все прохожие его видят. Это было глупо, она ведь больше не благородная девица, которой надо заботиться о своей чести, однако впитанную с детства мораль не так-то легко отбросить.
        Том Боннер стоял у горна в кузнице своего отца. От огня его лицо раскраснелось и блестело. Рубаху он сбросил, оставшись в штанах и тонком тельнике. Рукава были закатаны, обнажая мускулистые руки. При виде Кейт его мальчишеское лицо осветила широкая улыбка:
        - Я уж и не надеялся, что ты зайдешь.
        Кейт сняла с плеча седельную сумку, положила ее на ближайшую лавку и весело спросила:
        - Разве я когда-нибудь не заходила?
        - Гораздо чаще, чем мне бы хотелось, - буркнул он.
        - Не всем же быть такими непогрешимыми, как ты, Том Боннер.
        - Знаю, увы. Мир был бы куда лучше, если бы все были как я.
        Кейт в этом не сомневалась.
        - Я ненадолго, Том.
        - Я уж догадался.
        Он щипцами вытащил из горна раскаленную подкову и опустил ее в корыто с водой. Вода негодующе зашипела. Отложив щипцы, Боннер подошел к Кейт и обнял так, что чуть не затрещали ребра. Том хоть и был ее ровесником, но выше на полтора фута и в два раза тяжелее.
        Рассмеявшись, Кейт принялась колотить его кулаками по спине.
        - Том, мы виделись всего четыре дня назад! Я, конечно, тоже по тебе соскучилась, но ты меня сейчас задушишь!
        Прижав ее напоследок еще крепче, он со вздохом разжал объятия:
        - Какая же ты маленькая и хрупкая.
        Возвышаясь над Кейт, точно башня, он смотрел на нее своими травянисто-зелеными глазами. Рыжие волосы он связывал в короткий хвостик. Том был красив, но эта его красота была дикой, медвежьей: пугающе-крупный и в то же время - уютно-мягкий.
        - Все эти четыре дня я места себе не находил - так боялся за тебя.
        - Я вовсе не хрупкая. - Кейт ткнула его пальцем в твердую, как камень, грудь. - А тебе лучше других известно, что я просто не могу не вернуться.
        - Да, ты знаешь «лошадиное слово», но это не защитит тебя от всего. - Том сурово взглянул на нее. - Я беспокоюсь, Кейт.
        Пожав плечами, она опустила глаза. Он и не подозревал, насколько прав, однако рассказывать о Пипе не стоило. Если не считать Сигни, Боннер был единственным, кто знал о ее магии. И то только потому, что сам он был диким, террамантом, рудознатцем с недюжинным даром к кузнечному ремеслу. Кейт обнаружила его дар случайно, когда Том пришел подковать лошадей на почте и неосмотрительно разогнул покореженную подкову безо всякого молотка. Другой, наверное, ничего бы не заметил, но Кейт в тот день была особенно внимательной. Позже, уже доверившись Тому, она отругала его за беспечность.
        - Мне приятно, что ты беспокоишься за меня. - Ее губы изогнулись в улыбке. - Я не променяла бы твое беспокойство ни на что на свете. Ты и Сигни - целых два человека, которых моя смерть огорчит. По-моему, это успех, - брякнула она, и улыбка сползла с ее лица.
        После всех неприятностей сегодняшнего утра правда вдруг открылась ей с суровой беспощадностью. К счастью, Боннер уже отошел к шкафу у дальней стены кузницы, где висели ножи, мечи, копья, булавы, кистени и прочее оружие.
        - Лучше два человека, искренне любящих тебя, чем целая толпа шапочных знакомых, - рассудительно заметил Том, оглянувшись через плечо.
        - Ты прямо как твой отец, - ответила Кейт и тут же осеклась, заметив, как он напрягся. - Ох, извини, я не… То есть это была похвала. - Она кашлянула. - Как он, кстати? Ему лучше?
        - Нет. - Боннер вытащил из шкафа деревянный ящичек и осторожно, как люльку с младенцем, поставил его на верстак.
        Кейт вздохнула. Несколько месяцев назад отец Тома слег с недугом, справиться с которым лекари не могли. Скорее всего, болезнь была неизлечима. Кейт уже видела симптомы смертельных заболеваний и безошибочно распознала их у Боннера-старшего, но не осмеливалась сказать об этом Тому.
        - Мне очень жаль. - Кейт подошла к нему и похлопала по плечу.
        - Не огорчайся, - в его голосе прозвучала надежда, - со дня на день он поправится.
        Кейт через силу кивнула и, переводя разговор в более безопасное русло, показала на ящичек:
        - Ты закончил, да?
        - Да, вчера вечером! - пылко воскликнул он. - И теперь я уверен, что сделал нечто потрясающее.
        - Ты уже много раз так говорил. Дай-ка сообразить… - Она в задумчивости потерла подбородок. - Ну да, ровно шесть раз.
        Боннер фыркнул и гордо выпятил грудь:
        - Изобретения требуют времени и постоянной доработки. Кого угодно спроси.
        Он откинул крышку. В ящичке лежал пистоль, не виданный прежде в Инее, да и вообще на всем белом свете. Он заряжался не с дула, а с казенной части, и имел круглый барабан для пуль. Боннер назвал его «скорострелом»: каждое нажатие на спусковой крючок вращало барабан с каморами. Он уже несколько месяцев был одержим идеей создать оружие, которое бы не требовало перезарядки после каждого выстрела и могло заменить зачарованные стрелы почтарей. Заклинания стоили недешево, а Том хотел, чтобы Кейт могла лучше защищаться от драконов. И не только она, конечно, хотя на весь Иней он пока не замахивался. Как и большинство диких, Том ненавидел Гильдию магиков, не за несправедливое отношение к «дикарям», а за дороговизну чар. Лекари в зеленых мантиях, наверное, смогли бы вылечить его отца, если бы только у Боннеров нашлась нужная сумма.
        Он вытащил скорострел из ящичка и протянул Кейт:
        - Я тут кое-что доработал.
        Тяжелое оружие удобно легло в ладонь. Кейт прицелилась в меч, висевший на стене, взвела курок и нажала на спусковой крючок. Ход был плавным, незаряженный скорострел только тихонько щелкнул. Она вновь взвела курок, дивясь, как легко проворачивается барабан.
        - Ну, положим. - Кейт опустила скорострел. - Согласна, улучшения налицо. Вот только не заклинит ли его опять?
        - Не заклинит. Вся суть - в новых патронах. Смотри. - Том достал из ящичка патрон, положил на ладонь и мановением руки разобрал его на части.
        - Боннер, а если где-то рядом магик? - прошипела Кейт.
        - Тогда я потренируюсь в стрельбе по мишени.
        В ответ на его браваду Кейт только покачала головой. Сейчас пользоваться магией в городе было опасно как никогда: на каждом шагу - золотоплащники, охотящиеся на диких. Причиной этому, судя по всему, были слухи о сторонниках Возрождения, нападавших на людей короля. Кейт считала, что лучше бы они сидели смирно. Своими выходками Возрождение только играло на руку инквизиции и усложняло жизнь другим диким, вроде нее и Боннера. Вот и Том играет с огнем. Магики решили избавить Иней от дикарей, а Возрождение льет воду на их мельницу.
        Том принялся объяснять мудреное устройство патрона. Гильза, мол, должна быть медной, потому что мягкий металл плотнее входит в ствол и предотвращает его разрыв. Кейт поморщилась. Она прекрасно знала, чем это грозит. Однажды она чуть не потеряла пальцы во время испытаний его «пробного образца». К новому она также отнеслась с подозрением.
        - Если честно, изменить гильзу предложила Сигни, - сказал Том. - Это она у нас разбирается в порохе. Зато медь выбрал я, как знаток металлов.
        «А еще как тот, кто умеет с ними взаимодействовать», - подумала Кейт. Ирония была в том, что для производства оружия Тому требовалась магия. Никакими инструментами подобных результатов достичь было нельзя, хотя мало кто из поклонников таланта молодого кузнеца об этом догадывался.
        - Хорошо, - согласилась она. - Надеюсь, что вы оба не ошиблись.
        Боннер и Сигни с самого начала вместе работали над скорострелом и подружились. Порох, необходимый для стрельбы из пистолей, изготавливали только на Ишских островах. Его продавали по всему Инею, однако из-за скорости сгорания обычный порошок для скорострела Тома не подошел, и Сигни пришлось изменить его состав. Секрет изготовления пороха принадлежал Фюренскому магическому сестринству - Тайной гильдии ремесленниц. А кроме того, им владела Сигни Леф, хотя она никому не рассказывала, откуда у нее такие познания. Сигни была слишком молода, чтобы научиться ремеслу пороховщицы, даже если предположить, что она когда-то вступила в Гильдию. Сколько Том с Кейт ее ни пытали, ничего не добились. Тем не менее знания о секретах друг друга сплотили всю троицу.
        - Ну так как? Испытаешь? - нетерпеливо спросил он.
        - Придется, - покорно согласилась Кейт.
        Просияв, Том подхватил ее и закружил.
        - Спасибо! На этот раз у нас все получится, и я не буду больше волноваться, когда ты в отъезде.
        - Надеюсь, что чуточку будешь, - ответила Кейт, когда он ее отпустил. - Приятно, когда за тебя волнуются. - Она запнулась, вспомнив Корвина.
        - Что случилось? - Боннер нахмурился.
        - Ничего. Утро тяжелое выдалось.
        - А точнее? - упрямился он, уперев руки в бока.
        Рассказать или нет? Кейт было задумалась, а потом сама не заметила, как все ему выложила. Иначе с Томом не получалось. Помогало и то, что он уже знал о ней и Корвине. Почему-то Кейт было проще поделиться этим с ним, нежели с Сигни. Ей даже удалось рассказать всю историю и не разреветься, хотя слезы подступили вплотную. Впрочем, Тома было не обмануть.
        - Забудь о нем, - просто сказал он, обнимая Кейт. - Он ничего больше не значит.
        - Я знаю. Я такая глупая.
        - Неправда. Сталкиваться с прошлым всегда нелегко. - Он забрал у нее скорострел и сунул в кобуру. - У тебя теперь новая жизнь. Клянусь, что всегда буду о тебе заботиться.
        Точно в подтверждение своих слов Том протянул ей кобуру. Сердце у Кейт сжалось. Он часто говорил ей подобное, однако подразумевал не совсем то, что бы ей хотелось. Да, Том любил ее, но их любовь была сродни любви брата и сестры. Однажды Том встретит ту, которую полюбит всей душой, так же, как она сама когда-то любила Корвина. На миг Кейт пожелала, чтобы все было иначе. Чтобы они с Томом почувствовали то самое друг к другу. К сожалению, одного пожелания мало. Страсть нельзя нарочно раздуть, она может только разгореться сама.
        Отбросив сожаления, Кейт взяла кобуру и положила ее в седельную сумку вместе с коробкой патронов.
        - Мне пора, Том, иначе опять опоздаю.
        - Будь осторожна и возвращайся скорее. - Он чмокнул Кейт в макушку и подтолкнул к двери.
        Она торопливо покинула кузницу, стараясь выкинуть из головы Боннера и его вполне предсказуемое будущее: жена, детишки… Счастлива будет та, которую он полюбит. Ей, Кейт, это не светит. Кому нужна дочь изменника?
        Пытаясь избавиться от неприятных мыслей и воспоминаний о Корвине, Кейт побежала на почту. Льюис уже ждал ее, держа в поводу гнедого мерина по кличке Золотце. Кейт приторочила седельную сумку и вскочила на коня.
        - Чар-камни я положил в мешок с почтой, - сказал конюх, проверяя подпругу. - На случай прибавил несколько валентов, чтобы ты могла сторговаться с паромщиками.
        - Спасибо. - Она взялась за повод.
        Золотце нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Кейт тоже хотелось поскорее покинуть город, который доставил ей сегодня столько несчастий. Сколько бы лет она ни провела в Фархольде, он никогда не станет ей родным. Это было место, где она просто жила, а не ее настоящий дом.
        - Да пребудет с вами Фарра. - Льюис похлопал мерина по шее.
        Кейт выехала из конюшенного двора на улицу. Миновав городские ворота, она бросила повод, позволив Золотцу скакать во весь опор. Ветер свистел в ушах, теребя косу. Кейт поймала ритм коня, став с ним единым целым, и чувствовала себя окрыленной. Мимо проносились размытые пейзажи, и она на время перестала быть презираемой всеми Изменницей Кейт, девушкой, которую бросил любимый принц.
        Порхая над землей верхом на коне, она словно возвращалась в прошлое. Вновь становилась Кейт Брайтон, дочерью королевского конюшего Хейла Брайтона. Свободной. У нее появлялись будущее и те, кому она небезразлична.
        5. Корвин
        НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, уже через час после отъезда, принц пожалел, что оставил Даля в Фархольде. Корвин ехал во главе длинной медленной вереницы повозок и верховых. Слишком медленной. От Фархольда до Андреаса было около пятидесяти миль. Гонец покрывал это расстояние за два дня. Каравану из пяти повозок, пятнадцати гвардейцев, шести слуг, трех магиков и повара требовалось дня четыре.
        Будь рядом жизнерадостный Даль, путешествие могло бы стать вполне сносным. Сейчас же Корвину не с кем было перекинуться и словечком. Он пробовал беседовать с капитаном Моррисом и мейстером Барретом, королевским советником, но те отвечали скованно, и шутливого тона, который развеял бы мрачное настроение принца, не поддержали.
        Тогда он попытался обдумать загадочный пожар в поместье Грегора и смерть рудокопа, однако его мысли упорно возвращались к Кейт. Корвин раз за разом прокручивал в голове их случайную встречу, воображая, как бы себя повел, если бы заранее знал о ней или если бы рядом никого не было. Судя по всему, их отношения изначально сложились неправильно. Именно так он сказал Далю, когда прошлой ночью наконец-то выложил ему всю историю.
        Корвин высвободил ноги из стремян и застонал от боли в затекших коленях. При медлительной езде хуже всего приходилось суставам, остававшимся в одном положении много часов кряду. Он мог, конечно, с относительным комфортом ехать в крытой повозке, но это было бы еще хуже. На просторе хоть иногда взгляду попадалось что-нибудь интересное.
        Караван подъехал к одной из стоянок, располагавшихся вдоль тракта на Андреас. Это была широкая поляна с несколькими костровыми ямами и поленницами, которые верховный король повелел устроить, заботясь о путниках. Принц осторожно спешился и немного прошелся, разминая ноги. Пока слуги и гвардейцы разбивали лагерь, Корвин сам расседлал Громобоя. Кое-кто предлагал ему свою помощь, но он отказался. Уход за конем был тем немногим, что принцу дозволялось делать собственноручно. Даже Эдвин на это не мог бы ничего возразить. Забота о боевом коне - благородное занятие каждого истинного норгардца. И слава богам! Проводя скребницей по лоснящейся шкуре Грома, принц пожалел, что конь такой чистый. Солнце клонилось к закату, однако он знал, что долго еще не уснет. Корвин поймал себя на том, что подсматривает, как три магика в синих плащах - мейстер, подмастерье и ученица - устанавливают защитный барьер из чар-камней. Правую щеку ученицы прикрывала черная маска, бывшая лишь немногим темнее ее кожи. Маска подмастерья, тоже черная, прикрывала уже глаза и лоб, резко выделяясь на его бледном лице. Лицо мейстера было
полностью скрыто маской цвета слоновой кости.
        Трое магиков встали в круг посреди лагеря лицом друг к другу. Каждый держал в сложенных лодочкой ладонях чар-камень размером с человеческую голову. Они хором произнесли заклинание, и камни засветились. Магики развернулись спинами друг к другу и разошлись к границам лагеря. Мимо Корвина прошла ученица и положила камень на землю. Миг - и вокруг лагеря взметнулся барьер. Он слабо мерцал, будто солнечные лучи проходили сквозь радужное стекло.
        Корвин еще несколько раз напоследок прошелся по спине Громобоя скребницей. Он думал забраться в палатку, но беспокойство не отпускало. Приказав подать ужин, он присел у походного столика рядом с костром и принялся рассматривать окрестности. Принц неторопливо ел, рассеянно блуждая взглядом по холмам, поросшим плакун-травой, где стрекотали ночные букашки.
        Едва он закончил ужинать, к нему подошел старший магик.
        - Ваше Высочество, не возражаете, если я воспользуюсь вашим столом?
        Корвин, застигнутый просьбой врасплох, недоуменно заморгал. Огонь отбрасывал пляшущие тени на костяную маску магика, в прорезях которой сверкали черные глаза. Опомнившись, принц показал рукой на стоящий напротив стул.
        - Буду только рад компании.
        Он подумал, что из всех окружающих поболтать с магиком будет интереснее всего, пусть даже беседа с человеком в маске немного раздражала. К облегчению и немалому удивлению принца, мейстер, присев за стол, снял ее и положил перед собой. Его лицо оказалось почти таким же бледным, как и маска, лишь на переносице и под глазами багровело родимое пятно. «Тенерожденный», - вспомнил Корвин древнее поверье. Некоторые полагали, будто человек с подобной отметиной есть прислужник Теней - мелких злобных духов, которые развлекают повелителей преисподней, строя козни и всячески пакостя людям. Чушь, конечно, тем не менее принцу стало не по себе. Корвин не мог определить возраста магика: он был явно старше него самого, но младше его отца.
        - Сомневаюсь, что моя компания развлечет Ваше Высочество, - сказал мейстер, вытаскивая из потайного кармана колоду карт, - но я сделаю все, что в моих силах. Мое имя Рейф.
        Корвин удивился. Странно было уже то, что магик снял маску, но чтобы он еще и представился? Это противоречило духу безликости, который Гильдия усердно поддерживала. Совсем немногим высокопоставленным магикам было дозволено обнародовать свои имена. Корвин знал великого магистра Сторра - предводителя гильдии, и мейстру Викас, возглавлявшую орден Золотых плащей. Оба служили советниками при норгардском дворе, хотя формально в Высокий совет не входили: по законам Гильдии магики должны были держаться вне политики. Кроме того, они не могли владеть землей, если не считать северного поместья, где располагалась их академия.
        - Мейстер Рейф, вы слышали что-нибудь о нападении на Грегоров? - поинтересовался Корвин, наблюдая за магиком, раскладывавшим пасьянс.
        Кончики пальцев у Рейфа были черными то ли от какой-то болезни, то ли от травмы, а ногти - толстыми и сизыми.
        - Разумеется, Ваше Высочество, я же туда наведался.
        - Правда? - удивился Корвин.
        Вопрос о Грегорах он задал наобум, просто чтобы завязать разговор. Однако если магик все видел, следовательно, могли открыться новые обстоятельства дела.
        - И каково ваше мнение о магии, убившей рудокопа?
        - Имеете в виду ту, с помощью которой он покончил с собой? - Рейф перевернул шестерку флейт.
        Корвин медленно кивнул. Да, похоже мейстер был прав. Принц поморщился, вспомнив страшную смерть рудокопа. Что же могло довести человека до подобного поступка? Впрочем, Корвину уже случалось наблюдать такое. Дикий, из-за которого погибла королева, тоже был полон решимости умереть, прихватив с собой побольше невинных душ.
        - Вы считаете, это была дикая магия? - спросил принц. - Спириты, как выразился бургомистр Превитт?
        Рейф перевернул десятку камней - неудачная сдача, да еще в самом начале игры - и поднял взгляд.
        - Пока сложно судить. Точно ответить не смогу, а гадать не хочу.
        - Почему?
        - Не знаю всех обстоятельств. У погибшего могло вообще не быть магических способностей.
        - Чепуха. Я своими глазами видел, как он пользовался магией. - Корвин откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.
        - Любой человек, купивший амулеты или заклинание у Гильдии, пользуется магией, Ваше Высочество. Возьмем, к примеру, эти карты. - Рейф перевернул даму свечей и пробормотал что-то себе под нос.
        Нарисованная свеча, которую дама держала в правой руке, засияла оранжевым пламенем, над короной появился нимб. Почувствовался легкий запах благовоний.
        Корвин с любопытством глядел на фокус. Волшебство было несложным и применялось с целью пометить карты, чтобы шулер не смог их подменить. Однако мысль мейстера была ясна. Обычные люди тоже пользуются магией. Хотя заклинания, продаваемые Гильдией по всему Инею, пригодны лишь в быту: в камни и украшения заключались жестко оговоренные чары. Помимо волшебных карт существовали ожерелья, усиливавшие привлекательность, перстни, даровавшие силу и отвагу, пергаменты, скрывавшие написанное до тех пор, пока не произнесешь заклинание.
        - Эти чары - безобидные забавы, а не смертельные ловушки, - кивнул принц на светящуюся карту.
        - Верно. - Рейф произнес заклинание, убирая свечение, и вернул даму в колоду. - И все же это самые настоящие чары.
        - Хотите сказать, что-то подобное и разорвало того человека на части? - Корвин вдруг вспомнил, как рудокоп полез за чем-то в карман.
        - Нет, - Рейф замотал головой, - по крайней мере, это заклинание явно не принадлежало к числу одобренных гильдией.
        - Что вы имеете в виду? - Корвин нахмурился.
        - Ваше Высочество наверняка знает, что наши ордена работают над созданием новых полезных заклинаний, которые затем можно будет продавать. Все заклинания подлежат проверке.
        - Утверждению мейстеров, - кивнул Корвин. - Да, я знаю.
        - Таким образом, должны существовать и заклинания, не одобренные Гильдией.
        - Хм-м, - принц сжал губы.
        Он понял, на что намекал мейстер. Из уроков истории ему было известно, что иногда Гильдия магиков одобряла опасные и смертоносные заклятия. Несколько десятков таких было создано во время Сиванского нашествия, но сразу же по окончании войны их использование было объявлено незаконным: дед Корвина, Борвин, первый верховный король Инея, не желал, чтобы подданные жили в страхе перед магиками.
        - Зачем сейчас изобретать опасные заклинания? Мы же ни с кем не воюем, - спросил он, добавив про себя: «Если не считать Возрождения».
        Однако сами по себе дикие не были новой угрозой, а вот то, что они объединялись, - наоборот. И все же Корвин не считал это поводом для изобретения столь грозных заклятий. Диких не казнили на месте, сначала проводили обряд очищения, призванный раз и навсегда избавить мир от их магии.
        - Гильдия не гарантирует вечного мира, - ответил Рейф. - Сиван остается нашим врагом. Бог-король обязательно нападет вновь. Это просто вопрос времени.
        - Ваша правда, - кивнул Корвин.
        Он как никто знал кровожадный нрав сиванского монарха.
        С огорченным вздохом, не оставлявшим сомнения в исходе пасьянса, Рейф собрал карты и взглянул на принца:
        - Не желает ли Ваше Высочество сыграть со мной партию-другую в «Разбойницу»?
        Корвину полагалось ответить вежливым отказом, но после длинного скучного дня ему захотелось развлечься. Лукаво улыбнувшись, он потянулся к кошелю, висящему на поясе:
        - С условием, что играть будем по-серьезному.
        Рейф согласно достал собственный кошелек. Они подбросили монету, чтобы определить, кому сдавать, и Корвин выиграл. Мейстер пробормотал над колодой заклинание и передал ее принцу.
        Карты немного вибрировали в пальцах Корвина, пока он раздавал. Какое-то время оба медлили, раздумывая над сдачей. Рейф зашел с тройки кубков. Принц тоже решил начать с малого и выбрал четверку флейт. Они сделали ставки, Корвин раздал вновь. Ему повезло: выпала карта-призрак, и он выиграл, побив полный королевский двор Рейфа.
        Пошли по новому кругу.
        - Судя по вашим словам, мейстер, вы считаете, что было использовано неутвержденное Гильдией заклинание? Созданное, скажем так, - Корвин задумался, подбирая слово, - магом-отщепенцем?
        На первый взгляд казалось маловероятным, чтобы кто-то осмелился на подобное. Гильдия магиков была самой могущественной силой в Инее, она могла быстро найти и покарать преступника.
        - Все мы только люди, Ваше Высочество. - Рейф глянул поверх веера карт. - Неважно, магик ты или нет. Любой человек способен на предательство.
        Корвин вспомнил отца Кейт. В очередной раз ожило воспоминание об ужасном поступке и его последствиях. Тем утром Кейт ворвалась в покои Корвина, за ней по пятам бежали дворцовые стражники. Выкрикивая имя принца, она упала к его ногам, умоляя о заступничестве, просила отменить казнь и заменить ее изгнанием. Корвин отказал. Он не мог иначе. Просто не мог. Хейл Брайтон был виновен, принц видел это собственными глазами. Закон есть закон.
        Корвин помотал головой, отгоняя видения, посмотрел на свои карты и пошел шутом флейт.
        - Даже если допустить, что в деле замешан магик, без диких тут не обошлось, - возразил он.
        Во время обыска в сгоревшем поместье они обнаружили на закопченной стене картинку, похожую на торопливо нацарапанного солнечного льва.
        - Вы о Возрождении? Да, такое впечатление действительно может сложиться. - Рейф взял свой кошель с монетами и положил на стол.
        Корвин удивленно взглянул на столь смелую ставку и едва удержался, чтобы не покоситься на свои карты, где среди четырех королей и двух семерок притаился еще один призрак. Редкостная удача. На карте с призраком была изображена фигура в черном плаще и рогатой короне поверх капюшона.
        - С другой стороны, - продолжил Рейф, похоже, нимало не беспокоясь о возможном проигрыше, - в наши нелегкие времена ни в чем нельзя быть уверенным. С тех пор как был ранен ваш лорд-отец, все изменилось. Делайте ставку, Ваше Высочество. Уравниваете или пасуете?
        - Я никогда не пасую. - Корвин поднял свой кошель, не отрывая глаз от лица магика. - Изменилось, говорите… И каким же образом?
        Мельком глянув на ставку принца, Рейф сказал:
        - Взять хотя бы инквизицию. Кое-кто утверждает, что именно ей мы обязаны началом Возрождения. И это если не вспоминать о засухе, за которой последовали два года жутких наводнений. На севере свирепствуют моровые поветрия и падеж скота. А на закуску - рост поголовья ночных драконов.
        - Рост? - нахмурился Корвин.
        Ему уже доводилось слышать разговоры о том, что недуг короля якобы разъедает и его земли, но драконы - это что-то новенькое.
        - Да. Вам известно, что Гильдия ведет их подсчет? - Магик перетасовал карты в своей руке, и Корвин почувствовал в воздухе запах дождя - похоже, у противника собралось изрядно кубков. - Магистр Сторр, насколько я помню, регулярно докладывает о количестве драконов совету.
        Корвин откинулся на спинку стула, распознав упрек в словах мейстера. Принц догадывался о собственном небрежении государственными делами, однако обычно ему удавалось избегать обстоятельств, при которых его могли ткнуть им в нос.
        - Очень любопытно, - сухо произнес он. - Но каким же образом вы их различаете? Кто может поручиться, что вы не пересчитываете одну и ту же стаю несколько раз?
        - У нас имеются свои методы. - Рейф поднял руку ладонью вверх и сложил магический знак.
        Корвин усмехнулся. У этих на все один ответ: магия.
        - Не беспокойтесь, мейстер. Уверен, мой брат найдет способ решить все эти проблемы.
        - Ага, значит, слухи не врут, - пробормотал магик себе под нос.
        - Какие еще слухи? - прищурился принц.
        - О том, что вы решили не соперничать с Эдвином за трон.
        Корвину будто пощечину отвесили. Его покоробил наглый и высокомерный тон мейстера.
        - Урор еще не объявлен, - ответил он, понимая, что кому, как не магику, об этом знать.
        Не проходило и недели, чтобы какой-нибудь новостной листок не задавал вопрос о том, куда же делся принц Корвин. В Норгарде власть переходила от отца не к старшему, а к наиболее достойному сыну. Достойнейшего же определяли во время обряда урора. Начинать обряд можно было лишь после того, как будет явлен знак. Его ждали еще четыре года назад, когда Корвину исполнилось шестнадцать, но так и не дождались. Боги обделяли принца своей благодатью.
        - В таком случае примите мои извинения. - Рейф прижал ладонь к сердцу. - Я не норгардец по рождению и не разбираюсь в обряде урора.
        «А никакого урора и не будет, если обоих наследников не признают равными», - подумал Корвин. Заметив, что до боли стиснул зубы, он попытался расслабиться.
        - Я не удивлен. Мало кто из посторонних действительно понимает, в чем суть.
        Урор был верованием его народа, хотя некоторые молодые норгардцы высказывали сомнения по отношению к этому обычаю предков: они были слишком юны, чтобы помнить последний урор, в котором Орвин одержал победу над своим братом-близнецом Оуином и получил право взойти на Зеркальный трон. Слово «урор» означало одновременно и судьбу, и волеизъявление - две силы, кажущиеся полной противоположностью друг другу.
        Корвин кашлянул.
        - Ваш ход, мейстер.
        Ему хотелось поскорее завершить игру, как и их разговор.
        - Да-да. - Рейф выложил на стол свои карты. - Однако что случится, если ваш уважаемый отец отправится в мир иной, а знак так и не будет явлен?
        Корвин изумленно вытаращился на карты: пять кубков и два призрака. Невероятная, практически непобиваемая комбинация. Вздохнув, он признал поражение.
        - Отлично сыграно, мейстер Рейф. Но… - Он осекся, услышав странный далекий звук, от которого волоски на руках и шее встали дыбом.
        Они с мейстером молча приблизились к барьеру. Визг повторился теперь уже ближе. Из-за холма, точно серая река, хлынули драконы. Лунный свет поблескивал на их клыках, отражался в глазках-бусинках. Драконов привлекал запах добычи, их когтистые лапы взрывали землю.
        Одна рука Корвина инстинктивно легла на рукоять меча, другая потянулась к пистолю.
        - Не пугайтесь, Ваше Высочество, - сказал Рейф. - Барьер выдержит.
        Принц не ответил. Совсем скоро выяснится, прав магик или нет.
        Вожак стаи подбежал к лагерю. Он был размером с медведя и весь, от кончика носа до длинного шипастого хвоста, покрыт грязно-серой чешуей. Дракон прыгнул, расправив короткие крылья, позволяющие недолго парить в воздухе. Корвин затаил дыхание, вцепившись в оружие. Если барьер падет, через миг тварь вопьется ему в глотку.
        С грохотом, подобным удару грома, дракон врезался в невидимую стену. Магия отбросила его назад, прямо в гущу остальных драконов. Еще несколько рептилий с разбегу вмазались в волшебный барьер, и были точно так же отброшены. Сообразив, что не все так просто, ящеры начали кружить вокруг лагеря. Они щелкали зубами, размахивали крыльями, били хвостами. Время от времени самые крупные, величиной с коня или вола, проверяли барьер на прочность. Драконья мелочь продолжала истошно верещать.
        На шум из палаток высыпали люди.
        - Смотрите! - крикнул кто-то. - Там их еще больше.
        Корвин проследил за жестом и увидел еще одну стаю с десяток голов. Потом третью.
        - Что прикажет Ваше Высочество? - спросил капитан Моррис.
        - Убейте их.
        Так они хоть немного уменьшат количество бестий.
        - Для этого потребуются все наши зачарованные стрелы. - Моррис бросил быстрый взгляд на Рейфа. - Господа чародеи смогут наколдовать нам новые?
        - Разумеется, - ответил магик. - Сомневаюсь, правда, что у принца найдутся теперь на это деньги, но, полагаю, мы как-нибудь сочтемся с короной по возвращении в Норгард.
        Корвин вздохнул. Эдвину это не понравится. С другой стороны, вся эта поездка - его идея. Вот пусть и разбирается с последствиями.
        - В таком случае стреляйте, - приказал он.
        Запели тетивы, драконы завизжали от боли.
        От этих звуков и запаха крови Корвина замутило. Он повернулся к стоявшему рядом магику.
        - Что до ответа на ваш вопрос, мейстер, то после смерти моего отца править будет Эдвин.
        Рейф вопросительно изогнул бровь. Отметина тенерожденного четко выделялась на его белой коже.
        - Хотите сказать, в случае, если до смерти верховного короля не будет явлен знак?
        «Не будет никакого знака», - подумал Корвин. За годы, проведенные вдали от Инея, он убедился в этом бесповоротно. Отвернувшись, принц повторил слова, которые твердил себе каждый день:
        - Править будет Эдвин.
        Рассвет был кроваво-красным, в воздухе плыл дым от сгоревших драконьих трупов. Ночь принц провел беспокойно, скорее дремал, нежели спал. От усталости их медленная поездка казалась еще более невыносимой. Он начал придумывать предлог, под которым можно было бы взять несколько человек и поскакать впереди каравана. «Нам надо побыстрее добраться до Андреаса, - рассуждал Корвин. - Надо разобраться во всем как можно скорее». Звучало вроде бы убедительно. Более того, неопровержимо. Но едва он решился обратиться к мейстеру Баррету, его тут же одолели сомнения. В голове зазвучал голос Эдвина: «Ты безответственный, Корвин. Ты вечно думаешь лишь о себе и забываешь о своем долге».
        Корвин внутренне застонал. Как же он ненавидел эти воображаемые споры, парализовавшие его волю. Пытаясь примирить две противоборствовавшие части своей натуры, он решил потерпеть до Красногонки.
        Время медленно ползло. Одна радость: сегодня ему удавалось держать мысли в узде и не думать о Кейт, сосредоточившись на более важном. Удавалось ровно до тех пор, пока на холме, в стороне от дороги, не показалась почтовая башня. Вернее, башенка всего в два этажа. Корвину стало интересно, останавливалась ли когда-нибудь в ней Кейт. Вряд ли, конечно. Башня выглядела совсем заброшенной. Иссеченные ветром камни стен кое-где уже начали разрушаться.
        Мысль о Кейт, сидящей там в одиночестве посреди драконьего царства, завладела им совершенно. Он думал о причинах, по которым она оказалась на этой опасной службе. Если бы только Хейл тогда повел себя умнее! И он, и его семья жили в Норгарде как у короля за пазухой и ни в чем не нуждались.
        «Ну зачем, зачем ему понадобилось убивать моего отца?»
        Этот вопрос не давал Корвину покоя. Поступки конюшего казались бессмысленными: и само покушение, и то, что он наотрез отказался давать объяснения. Однако он ничего не отрицал. Может быть, если бы Хейл дал понять, что им двигало, Корвин смог как-нибудь помочь Кейт, снизойти до ее мольбы об изгнании. Проклятье! Корвин сжал зубы. Хейл…
        Он не успел закончить мысль, заметив краем глаза какое-то движение. Принц развернулся в седле, присмотрелся и не поверил собственным глазам: с холма, на котором торчала почтовая башня, быстро спускались черные силуэты.
        - Что это? - крикнул голос позади.
        - Ночные драконы! - ответил другой.
        Невозможно. На небе светило яркое солнце. И все же ошибиться было нельзя. Корвин пришел в ужас. Драконы немного отличались от хорошо знакомых ночных: те были бледно-серыми, а эти - черными, как смола. Однако клыкастые пасти, когтистые лапы, змеиные тела и волочащиеся позади короткие крылья оставались такими же. И визжали они одинаково мерзко.
        Громобой заржал и попятился, вскидывая голову. Инстинкт велел коню бежать, но оторваться от дракона на таком расстоянии было немыслимо. Корвин сумел успокоить коня. Мысли покинули его голову. Теперь, как и Грома, принца вел инстинкт. Выхватив пистоль, он прицелился и выстрелил. Мелкий дракон упал. Убрав бесполезный пистоль, Корвин взялся за меч.
        И тут стая набросилась на них. Гром отпрыгнул в сторону, уходя от клыков. Корвин натянул повод и рубанул мечом. Клинок отскочил от прочной шкуры, однако удар оказался так силен, что сшиб зверя с ног. Извернувшись, тот вскочил и напал вновь. Ящер двигался невероятно быстро, превратившись в черное размытое пятно. Прежде чем Корвин успел замахнуться во второй раз, дракон выбил его из седла.
        Принц рухнул на спину, от боли в глазах потемнело. Каким-то чудом ему удалось не выронить меч, хотя толку от оружия было немного. Дракон уже навис над Корвином и раззявил пасть. Его зубы сомкнулись на левой руке. Корвин закричал, но его крик утонул в воплях людей и лошадином ржании. Караван поглотила неразбериха.
        На миг от боли Корвин утратил волю к жизни, однако тут же опомнился, покрепче сжал рукоять меча и вонзил клинок в глаз твари. Тот лопнул, точно спелая виноградина. Дракон разжал челюсти и заверещал.
        Чувствуя, как яд прожигает плоть, Корвин собрался с силами, вновь поднял меч и вонзил его в разверстую пасть. Острие вышло из затылка.
        Несколько мгновений принц лежал, тяжело дыша. Затем отпихнул тяжелую драконью тушу и поднялся на ноги. В нескольких футах он увидел Громобоя, неподвижно лежавшего в луже крови. Смерть уже накрыла боевого коня своей плащаницей. Сердце у Корвина сжалось. Они много пережили и испытали с Громом, прошли вместе огонь и воду. «Вот и конец нам с тобой, друг», - подумал принц. Перед глазами мутилось от попавшего в кровь яда. Рана на плече горела огнем.
        На краткое время желание сражаться за свою жизнь опять пропало… Нет! Корвин с трудом отвел глаза от трупа коня. Наверняка рядом еще оставались живые, и он сделает все, что может, чтобы их спасти, будет драться до последней капли крови. Подняв меч, он бросился на ближайшего дракона. «Если мне предстоит умереть сегодня, я умру в бою».
        6. Кейт
        ЗДЕСЬ КТО-ТО УМЕР.
        Эта мысль невольно проскользнула в голове Кейт. Впереди лежал наезженный тракт, пустынный и вроде бы совершенно безопасный. Не было видно пыли из-под конских копыт и тележных колес. По обеим сторонам дороги расстилались луга, заросшие плакун-травой. Душа здесь отдыхала, особенно это чувствовалось после долгих препирательств с красногонскими паромщиками. Они все-таки задержали Кейт на обратном пути из Андреаса, поэтому волей-неволей придется переночевать в заброшенной почтовой башне.
        Откуда же явилась эта мысль?
        Запах, принесенный ветром?.. Нет, вроде бы ничем не пахло. Скорее всего, что-то учуял Золотце, а его ощущения исподволь передались Кейт. Она потянулась к разуму коня и быстро разобрала искаженный образ ночного дракона. В представлении мерина зверюга была куда более жуткой, чем на самом деле: размером с кибитку, зубы-кинжалы и когти-сабли.
        Кейт нахмурилась, пытаясь найти в этом хоть какой-то смысл. На небе ярко светило солнце, губительное для ночных драконов. Нигде не было даже теней, в которых те могли бы укрыться. Видимо, нападение случилось ночью. Кейт попыталась мысленно успокоить мерина, убедить его, что опасности нет.
        Она пришпорила Золотце, и вскоре они поднялись на холм. И сразу же увидели останки каравана: перевернутые повозки, трупы коней и людей, различимые даже на значительном расстоянии. «Бедолаги!» - в ужасе ахнула Кейт.
        Она направила Золотце к обочине, намереваясь объехать побоище стороной и поскорее добраться до почтовой башни. В конце концов, случившееся ее не касалось. Теперь запах смерти почувствовала и она. Мерин заартачился, не желая приближаться к трупам. Кейт уже хотела было позволить ему поступить по собственному усмотрению, как вдруг заметила вымпел, развевавшийся над оставшейся на колесах повозкой: вставшие на дыбы белые лошади на темно-синем фоне. Сердце Кейт екнуло. Королевский герб Норгарда, дом Тормейнов…
        Корвин!
        Сжав коленями бока Золотца, она направила его вперед. Конь упрямился, бил копытами. Кейт пришлось жестко подчинить себе его разум, навязав свою волю. «Опасности нет, - уговаривала она мерина, - драконы не выносят солнца». Однако чем дальше, тем меньше ей самой в это верилось. Караван был застигнут не в лагере, а на дороге, сцена бойни выглядела совсем недавней, не так, как если бы драконы напали на путников прошедшей ночью. Странно было и то, что трупы выглядели почти нетронутыми. Не в привычках драконов бросать мясо. Подъехав ближе, Кейт увидела, что один из них еще жив.
        Придавленный трупом дракона, он лежал навзничь посреди побоища, неподалеку от опрокинутой повозки. Ящер походил на ночного, только шкура была не серой, а черной.
        Оглядываясь по сторонам, Кейт пришпорила Золотце. Твари, мимо которых она проезжала, не были ночными драконами. Тревога до предела обострила ее чувства. Взгляд вновь вернулся к мужчине, пытавшемуся выбраться из-под трупа зверя, и Кейт с ужасом узнала в раненом Корвина. Его лицо было в крови, но ошибиться она не могла. Кейт заставила Золотце подскакать к нему. Корвин обернулся на стук копыт, и она увидела гримасу исступления на грязном лице. Он был, без сомнения, ранен. Весь вопрос - насколько серьезно.
        Как же его вытащить? Диковинная рептилия была размером с лошадь и, судя по всему, раза в два тяжелее. По крайней мере, тварь сдохла, из шеи торчало острие меча.
        - Кейт, - едва слышно прохрипел Корвин, вглядевшись во всадницу.
        Голос был слабым, словно у новорожденного котенка.
        Она уже хотела спешиться, когда краем глаза заметила движение ярдах в ста справа от себя. Прямо на нее неслась черная бестия. Кейт сразу поняла, что это дракон, какого бы цвета он там ни был. Он двигался с мощью разъяренного быка и в то же время плавно, как змея. Из оскаленной пасти вырывался знакомый визг. Невероятно, но похоже, ящер не обращал на солнце ни малейшего внимания, будто черная чешуя была ему защитой.
        Ночной дракон, не боящийся солнца.
        Дневной дракон.
        Мерин исступленно заржал, по телу Кейт пробежала дрожь. Золотце встал на дыбы, собираясь задать стрекача. Восстановив контроль над разумом коня, она принудила его остановиться, отпустила повод и сорвала с седла лук. Достала из колчана за спиной зачарованную стрелу, наложила на тетиву. Волшебный наконечник ослепительно сверкал.
        Кейт вдохнула, постаралась успокоиться, выдохнула, прицелилась и отпустила тетиву. Стрела певуче рванула вперед, оперенный хвост завибрировал, но тут же выровнялся. Как обычно при первом выстреле Кейт немного промазала, и все же стрела воткнулась дневному дракону в лапу. Заговоренный наконечник пробил толстую шкуру, войдя глубоко в мясо. Хотя бы к магии эти новые твари оказались чувствительны.
        Тем не менее ящер продолжал переть на нее. Кейт вытащила новую стрелу, прицелилась, выстрелила. Выстрел опять оказался неточным: стрела пробила грудь несколькими дюймами ниже длинной шеи. Дракон и не подумал притормаживать.
        Золотце прянул в сторону, но Кейт сидела в седле как влитая, сжав коленями лошадиные бока. Вдох, прицел. Все ее движения были отработаны годами тренировок. Полетела третья стрела. На сей раз она попала в яремную впадину. Дракон раздул ноздри, в угрожающем визге зазвучала боль. Четвертая стрела вонзилась в шею. Тварь продолжала стремительно приближаться, боль лишь подстегнула ее ярость.
        Пятая стрела вновь проткнула шею рядом с третьей. Из лапы стрела выпала. Дракон бежал медленнее, но падать не собирался. Требовался решающий выстрел. Ящер был настолько близко, что Кейт уже чувствовала гнилостный смрад.
        Вытащив последнюю зачарованную стрелу, она наложила ее на тетиву. Вдохнула. Прицелилась, моля, чтобы стрела попала в цель. Ужас мерина мешал сосредоточиться. Словно издалека донесся голос Корвина, приказывавший ей бежать. Если она промахнется, им обоим конец.
        Кейт изо всех сил натянула тетиву. Спустила. Стрела на шесть дюймов вошла в глазницу. Сделав еще два шага, дракон споткнулся. Передние лапы подогнулись, задние высоко задрались, тварь перевернулась и бесформенной кучей рухнула в ярде от Золотца.
        Конь фыркнул и попятился. Кейт, хватая ртом воздух, не стала его удерживать. Угроза миновала.
        У нее получилось. Она пережила нападение ночного дракона. Средь бела дня… Она… Не успела Кейт додумать мысль, как услышала визг. Обернувшись, увидела еще трех драконов, заходивших справа.
        Три ящера и ни единой зачарованной стрелы.
        7. Кейт
        ВРЕМЕНИ НА РАЗДУМЬЯ не оставалось, надо было действовать. Кейт выхватила обычную стрелу, прицелилась, выстрелила. Попала. Однако наконечник отскочил от прочной шкуры, не причинив дракону вреда, - все равно что гальку бросить в валун.
        Зло прошипев, Кейт отбросила лук и взялась за меч, висевший у левого бедра. Вытащив его из ножен до половины, вспомнила о скоростреле Боннера. Гадать, заклинит его или нет, было некогда. Она достала оружие из седельной сумки, прицелилась в ближайшего дракона, взвела большим пальцем курок и нажала на спусковой крючок. Пуля попала в голову дракона, тот упал как подкошенный. Вновь взведя курок, Кейт прицелилась в следующего. Выстрелила. Промахнулась. Третий выстрел угодил дракону в горло.
        Барабан плавно проворачивался, подавая очередной патрон. Кейт выстрелила еще два раза. Дракон упал замертво. Она уже прицелилась в последнего, но тут Золотце освободился от ее ментальных пут и встал на дыбы. Когда он опустился на все четыре ноги, враг был уже рядом. Дракон высоко подпрыгнул, Кейт на миг даже показалось, что он действительно взлетел. Перепончатые крылья раскинулись жутким плащом. Ящер выбил Кейт из седла.
        Она упала на спину, больно стукнувшись затылком, но скорострела не выпустила. Чудовище навалилось, когтистые лапы заскребли по земле. Кейт взвела курок, целясь в пасть и не различая ничего, кроме кривых клыков, блестевших ядом. Дыхание перехватило от вони. Вся дрожа, она нажала на спусковой крючок. Полыхнула вспышка, грохнуло так, что в голове зазвенело.
        Попала! Пуля пробила мозг навылет. Дракон мгновенно издох и рухнул, придавив Кейт. Она охнула. Навалившая тяжесть не давала дышать. Опустив скорострел, попыталась спихнуть с себя труп. Липкая, горячая кровь из головы чудовища текла по рукам. Сжав зубы и не замечая собственных слез, она все толкала и пихала тушу. Бесполезно. Ее силенок не хватало.
        Корвин окликнул Кейт по имени, но она не обратила внимания. Она покрутила головой, ища Золотце, и заметила мерина, со всех ног удиравшего прочь от ужасного места.
        - Стой! - завопила она, потянувшись к его разуму.
        На миг ее пронзил страх, что конь отбежал слишком далеко, но тот остановился, недовольно фырча и прядая ушами. Все его инстинкты восставали против ее приказа.
        «Вернись, Золотце, - мысленно требовала Кейт, отправляя ему образ. - Я - твой табун. Будь со мной!» Конь неохотно покорился. Медленно, осторожно, безо всякого желания приблизился к твари, едва его не убившей.
        Кейт изо всех сил старалась поддерживать связь с разумом Золотца. Она обволокла магией его светящуюся сердцевину, окончательно подчиняя своей воле. Ее мутило от напряжения и недостатка воздуха. Наконец конь подошел. Она приказала опустить голову, накинула повод ему на шею. Шкура мерина потемнела от пота, из гнедого он превратился чуть ли не в вороного и весь дрожал.
        - Тихо, мальчик, тихо. - Кейт погладила его по носу. - Вытащи меня отсюда.
        Она отправила ему новый образ, показывая, чего хочет. Сам не желая находиться рядом с драконом, Золотце попятился. Мертвый ящер вонял еще гадостнее живого. Повод туго натянулся, недовольный мерин остановился, навострил уши и топнул копытом.
        - Давай, Золотце. Знаю, это нелегко, но без меня ты погибнешь.
        Она «показала» коню образ ночного дракона и последствия встречи с ним. Тот уперся задними ногами, вздернул голову и вытянул Кейт из-под туши.
        - Хороший мальчик, красавец ты мой. - Она поднялась и погладила лошадиную морду.
        Золотце заржал, обрызгав ее слюной. Кейт засмеялась, голова кружилась от облегчения.
        - Сегодня ты получишь дополнительную мерку овса.
        Золотце прижался головой к ее груди, подтолкнул и пожевал губами, выпрашивая сахар.
        - Подожди немного, - сказала Кейт, отталкивая морду коня.
        - Кейт…
        Едва слышный оклик заставил ее дернуться. Радость сменилась ужасом. Нет, они еще не спаслись. Мысленно приказав Золотцу не трогаться с места, она перезарядила скорострел и подошла к принцу. Она сунула оружие за пояс, решив никогда с ним не расставаться. Боннер тоже заслужил награду - пожизненный запас своих любимых конфет.
        Опустившись на колени рядом с Корвином, Кейт его осмотрела. Все было хуже, чем она думала: руки изранены, из четырех глубоких ран от укусов на плече вяло сочилась темная кровь. Его лицо было ярко-красным - яд сжигал юношу изнутри.
        - Кейт, - он подался к ней, - Кейт…
        - Тсс, не разговаривай.
        Каждый раз, когда он называл ее по имени, сердце пропускало один удар. Она должна была сосредоточиться. Кейт не знала, какие еще повреждения получил Корвин, а между тем солнце уже клонилось к закату.
        - Сейчас я тебя вытащу.
        Он кивнул. Оставалось только надеяться, что глаза ее обманывают и в действительности принц не при смерти. Кейт глубоко вздохнула, набралась смелости и просунула руки у него под мышками. Их лица оказались угрожающе близко. Зажмурившись, Кейт потянула. Его тело поддалось, но совсем чуть-чуть. Она напряглась, потянула изо всех сил. Без толку.
        Сдвинуть тушу дракона не стоило и пытаться. Такую громадину ей даже не пошевелить. Кейт разыскала в разгромленной повозке веревку, один конец обвязала вокруг груди Корвина, другой привязала к седлу Золотца и послала коня вперед. Корвин страшно закричал от боли. Кейт закусила губу, однако выбора не было. Лучше боль, чем смерть.
        Наконец все закончилось. Корвин с закрытыми глазами лежал на земле, прерывисто дыша, его потное лицо блестело в лучах заката. Кейт заставила себя склониться к принцу и осмотреть его. Большая часть ран находилась на верхней половине туловища, но понять, не было ли у него переломов ног, она не могла. Отсутствие крови еще ни о чем не говорило.
        Кейт кашлянула.
        - Ваше Высочество, встать можете? Нам надо убраться отсюда до темноты.
        Корвин пошевелил ногами и согнул их в коленях. Значит, не сломаны. Когда он попытался сесть, то не смог опереться на дрожавшие руки от боли. Из ран сильнее потекла кровь, сладковато пахнувшая ядом. Запах напоминал скисшее молоко. Принцу требовался целитель. Ему нужен был отряд гвардейцев. Кто-нибудь, кто сможет о нем позаботиться и увезти его отсюда.
        «У него есть только я».
        Решившись, Кейт принялась за работу. Никогда прежде она не была так благодарна судьбе за свой дар. Без магии ей ни за что не удалось бы усадить Корвина в седло. Кейт заставила Золотце подойти и лечь рядом с принцем. Мелькнула мысль, что позже тот вспомнит и удивится, каким образом она этого добилась. Ничего. Главное, увезти его отсюда. Когда мерин лег, Кейт подхватила Корвина под мышки и, собрав последние силы, подтянула к боку коня.
        - А вы немного подросли, Ваше Высочество, - прошептала она, сама едва удерживаясь на ногах. - Ваше Высочество! - крикнула Кейт, видя, что он не реагирует. - Пожалуйста, помогите мне, сама я не справлюсь.
        Корвин издал какой-то невнятный звук. Потом с заметным усилием поднял руки, схватился за седло и подтянулся. С помощью Кейт перебросил ногу, кое-как сел. Кейт велела Золотцу встать, умоляя быть осторожнее. Корвин едва не падал, и все, что она могла сделать, это просить коня двигаться мягче.
        Мерин встал на ноги, принц покачнулся и повалился на его шею. Золотце навострил уши. Приказав ему стоять смирно, Кейт села позади Корвина и прижала его к себе. Широкая спина принца была горяча как печь и так же тверда. Ее собственная спина и руки сразу же заныли от напряжения. Сжав зубы, она послала мерина вперед.
        Ехать пришлось шагом. Корвин был слишком слаб, чтобы самому сидеть в седле, а Кейт едва хватало сил его удерживать. Он почти потерял сознание, что-то тихо бормотал и постанывал.
        По пятам за ними следовала ночь, хищная и опасная. Кейт то и дело оглядывалась по сторонам, высматривая драконов. Башня темнела в отдалении. Казалось, они никогда до нее не доберутся.
        Быстро смеркалось. Золотце при каждом звуке стриг ушами и вздрагивал, держась настороже. Пугающими были даже посвисты птиц и стрекот сверчков. Кейт всюду мерещились драконы. Ее дар слабел, в любое мгновение она могла утратить власть над конем. Однако на сей раз боги, похоже, смилостивились над ней - или над Корвином? - и до башни они добрались, когда ночь опустилась совсем. Драконов видно не было, но Кейт, не теряя времени, спешилась и завела Золотце внутрь.
        - Стой смирно, - сказала она то ли коню, то ли Корвину.
        Первый повиновался. Услышал ли ее принц, Кейт не знала. Она не была уверена, что он в сознании. За последние полчаса он не издал ни звука.
        Кейт захлопнула тяжелую деревянную дверь, задвинула три засова. Деревом дракона не остановишь: надо было еще расставить и привести в действие чар-камни. Но сначала - снять Корвина с седла, прежде чем он упадет и сломает шею. Кейт же потом и обвинят в убийстве, с ее-то везением.
        После заката дар исчез, и действовать приходилось своими силами. Она завела Золотце в стойло, устланное ветхой соломой, обхватила Корвина за талию и стащила с седла. Не удержала. Принц повалился, подмяв ее под себя. Кое-как поднявшись, Кейт отвела мерина в другое стойло, сняла седельную сумку и по узкой лесенке взбежала в круглую комнатку на втором этаже.
        Там она нашла три амбразуры, расположенные священным треугольником, поместила в каждую по камню, шепотом молясь, чтобы магия амбразур еще действовала. Если фундамент древней башни просел, это могло плохо отразиться на чарах. Положив последний камень, Кейт произнесла заклинание и, затаив дыхание, стала ждать. Наконец возник мерцающий барьер. Впервые за несколько часов она вздохнула спокойно. Внешняя угроза осталась за стеной.
        Теперь надо было разобраться с той, что находилась внутри.
        Борясь с усталостью, Кейт спустилась на первый этаж. Корвин лежал в той же нелепой позе, в которой она его оставила.
        - Пожалуйста, не умирай, - шептала она, подходя к нему.
        Кейт потащила его из стойла, морщась от того, как грубо с ним обходится. Но иначе не получалось. Корвин был неподъемным, словно налился драконьим ядом. Она дотронулась рукой до его лба: он пылал от лихорадки. Принц приоткрыл глаза и тут же закрыл. Вскоре дыхание сделалось глубоким. Кейт надеялась, что он действительно уснул. Ей бы очень не хотелось, чтобы Корвин сейчас бодрствовал.
        Набравшись смелости, она расстегнула его ремень и пуговицы на рубашке и осторожно сняла ее. На запястьях принц носил короткие кожаные наручи. Она развязала их и увидела на правой руке татуировку: ястреб с зажатым в когтях щитом. Татуировка выглядела знакомой, но Кейт не смогла вспомнить, где видела такую. Она почему-то занервничала. Сколько же лет прошло со дня их последней встречи? Тогда у Корвина не было никаких татуировок, она это точно знала.
        «Теперь он - совершенно другой человек, - напомнила себе Кейт. - Как и я».
        С нательником справиться оказалось не так-то просто, его нужно было снимать через голову. Корвин застонал: местами ткань присохла к ранам. Наконец Кейт отбросила нательник, стараясь не думать о его наготе и сосредоточиться на ранах, которые требовалось промыть, но ее щеки все равно запылали румянцем. Несмотря на горячечную красноту, кожа принца осталась гладкой и нежной там, где не было ран. Разве что полоска темных жестких волосков сбегала от пупка под пояс бриджей.
        Кейт принесла воды из колодца, присела рядом. Дрожащими руками принялась протирать его увечья. Она полила водой на глубокие колотые раны на плече, отчего Корвин вздрогнул и очнулся, но тут же вновь потерял сознание. Промыв их, насколько это было возможно, Кейт достала из седельной сумки баночку с мазью. Снадобье, вообще-то, предназначалась для лошадей, но она решила, что вреда не будет. Уж во всяком случае, это будет лучше драконьего яда. Она начала осторожно смазывать раны. Кожа Корвина пылала. Надо было смочить какие-нибудь тряпки и накрыть его, чтобы не сгорел от лихорадки. Сама Кейт уже замерзала, однако разводить огонь не решалась.
        Она так сосредоточилась на своем занятии, что не заметила, когда Корвин пришел в себя.
        - Щекотно, - вдруг пробормотал он и перехватил ее ладонь над своей обнаженной грудью.
        Его пальцы были слабы, но их прикосновение оказалось неожиданно тяжелым. Кейт ощутила дрожь в руке. Она удивленно посмотрела на юношу. Впервые за несколько жутких часов он произнес нечто членораздельное.
        - Извини, Корвин, - проговорила она, отводя взгляд. Лицо снова заливала краска.
        - Тебе не за что извиняться, Кейт… Малышка Кейт, Кейт-Изменница…
        Кейт дернулась, услышав ненавистную кличку. Она всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, намеренно он ее обидел или нет. Однако взгляд принца опять затуманился. Кейт подождала, не скажет ли он что-нибудь еще. Корвин молчал, и она продолжила наносить мазь.
        Через некоторое время принц прохрипел:
        - Ты такая красивая, Кейт Брайтон, я тебе это уже говорил?
        «Однажды. Когда поцеловал меня в первый раз», - подумала она, и сердце забилось быстрее. Она воровато покосилась на его лицо. Его небесно-голубые глаза, пристально глядевшие на нее, были по-прежнему прекрасны. Вот только белки теперь были мутными и покрасневшими. Кейт отвернулась.
        - Я должен был бы говорить тебе об этом каждый день, - добавил Корвин.
        Впервые за два последних года в душе Кейт пробудились теплые воспоминания.
        - А эта твоя улыбка краешком губ… Как давно я не видел ее наяву… лишь во сне.
        Она во все глаза смотрела на него. Принц говорил неразборчиво, с первого взгляда было ясно, что он бредит, и все же слова заставили сердце Кейт трепетать. Жестоко было напоминать ей о том, что никогда больше не повторится.
        - Твой отец… он совершил… то, что совершил, и все испортил.
        Потрясенная Кейт замерла. Она понимала, что Корвин бредит, может быть, даже умирает, но он говорил о событиях, которые давно ее интересовали. Когда-то она умоляла его все ей рассказать. Кейт охватило непреодолимое искушение. Слишком долго она ждала, чтобы узнать правду о той ночи, выяснить, что он видел. С арестованным отцом Кейт повидаться не разрешили. Корвин был единственной ее надеждой, однако тогда он наотрез отказался что-либо объяснять.
        - Не хочу ранить тебя правдой, Кейт, - сказал он. - Твой отец напал на моего и едва не убил. Неужели этого недостаточно?
        Нет, недостаточно. Правда была единственным способом раз и навсегда положить конец мучениям. Корвин лежал с открытыми глазами, невидящий взгляд метался в горячке. Кейт знала, что поступает дурно. Не дело, пользуясь тем, что он слишком слаб, чтобы отказать ей, выпытывать то, что он скрывал от нее. К тому же все, что он ей скажет в помутнении рассудка, может оказаться преувеличением, а то и ложью. Однако другого шанса могло не представиться. Она во что бы то ни стало должна была узнать правду и обрести наконец мир в душе.
        - Значит, мой отец все испортил? - Кейт улыбнулась краешком губ, в точности, как описал Корвин. - Я никогда толком не понимала, что там произошло. Расскажите мне, Ваше Высочество.
        - Корвин, - пробормотал он. - Для тебя я всегда просто Корвин, моя маленькая Кейт.
        Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая дрожь.
        - Корвин, - согласно повторила она; звук его имени причинял странную боль. - Пожалуйста, Корвин, расскажи мне, что произошло той ночью. Расскажи все.
        8. Кейт
        ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ оказалось недолгим. Корвин не поведал ей ничего нового. Все это она уже слышала. Ее отец напал на короля и ударил несколько раз кинжалом. При этом он действовал в здравом уме и памяти. За сумасшедшего в ту ночь, скорее можно было принять самого Орвина. Корвин рассказал, что его отец визжал, бился в судорогах, рвал на себе волосы. Впоследствии целители предположили, что конюший смазал кинжал каким-то ядом, который им так и не удалось распознать.
        Когда Корвин закончил рассказ, Кейт почувствовала зияющую пустоту в душе. Она-то надеялась, что все разъяснится. В виновности отца сомнений у нее не было, однако ей хотелось понять причины его поступка. Судя по всему, свой секрет он унес в могилу. Мертвые правды не выдадут.
        Закусив губу, Кейт смотрела на Корвина, прикрывшего глаза. В сознании он или нет?
        - Почему ты не позволил мне с ним повидаться?
        Голубые глаза, затененные длинными темными ресницами, широко распахнулись.
        - Хейл… он сам не захотел. Попросил, чтобы тебя не впутывали.
        Кейт ушам своим не верила. Это было немыслимо. Отец знал, что его казнят, и не должен был уйти, не попрощавшись. Слишком сильно он ее любил, чтобы предать…
        Как предал своего короля?
        Нет, невозможно. Они с отцом были близки, словно лепестки плакун-травы.
        Корвин завозился на соломе, вновь опустил веки.
        - Он просил кое-что тебе передать.
        - Что? - Кейт с бьющимся сердцем склонилась поближе. - Что именно?
        - Он сказал… отправляйся в Фенмор.
        Кейт нахмурилась, обдумывая слова Корвина. Фенмор лежал далеко на западе, за Грозовым морем. Легенды описывали его как чудесную страну, настолько прекрасную, что люди, осмелившиеся туда отправиться, никогда не возвращались обратно. Впрочем, с таким же успехом они могли просто гибнуть в пути. Может быть, именно туда отправились бы они с отцом, если бы Корвин смилостивился и заменил казнь изгнанием.
        Смятение обратилось в гнев.
        - Почему ты сразу мне не сказал?
        Видя, что он не собирается отвечать, она схватила его за плечи и принялась трясти, позабыв про раны:
        - Корвин, почему ты мне ничего не сказал?
        - Я злился на него за то, что он ранил моего отца, - невнятно пробормотал принц, не открывая глаз. - Злился на тебя с Эдвином.
        - А при чем тут Эдвин? - удивилась она.
        Кейт давно не вспоминала об Эдвине. Детьми они часто играли втроем, но близки с Эдвином никогда не были - слишком уж сильным было соперничество между братьями. Последний раз Кейт видела Эдвина за день до того, как ее отец напал на короля. Они играли в саду во «Врага у ворот»: Корвин был драконом, а Кейт и Эдвин - прячущимися овечками. Она тогда выбрала свое любимое местечко, небольшой грот в зарослях роз, где Корвин обязательно должен был найти «добычу», и с замиранием сердца ждала поцелуя, которым принц непременно бы ее украдкой одарил. Корвин появился почти сразу же после того, как закончил считать. Тем вечером луна в ореоле светила тускло, и Кейт даже не разглядела лица принца, когда тот притянул ее к себе и начал целовать. Она жадно отдалась поцелую. Вот только это был не Корвин, а Эдвин, и поняла она это, только когда настоящий Корвин, обнаружив их, пришел в ярость. Кейт еще никогда его таким не видела. Она попыталась все ему объяснить, но он убежал прочь. И, похоже, до самого утра бродил по замку. Как бы он иначе застал Хейла в попытке убить короля?
        «А ведь я так ему и не объяснила, что приняла Эдвина за него», - вдруг сообразила Кейт. Поцелуй, данный по ошибке, мало что значил на фоне преступления конюшего. Так, жестокая шалость завистливого брата.
        Кейт хотелось еще порасспрашивать Корвина, но он уснул, и ей никак не удавалось его разбудить. Неподвижность раненого пугала. Жар не спадал. Кейт всю ночь меняла влажные тряпки на лбу и груди, боясь отойти от него хоть ненадолго. Несколько раз он принимался метаться и бредить. Тогда она держала его, как могла, чтобы он не разбередил свои раны.
        На рассвете Кейт оседлала Золотце. До ближайшего поместья, замка Гильда, было совсем не далеко. Она вполне успевала туда доехать, попросить графа Гильдеранского о помощи и до заката вернуться в башню. Оставлять Корвина одного надолго и отправляться в Фархольд, до которого добираться целый день, было рискованно.
        Положив в седельную сумку верхнюю рубаху принца в качестве доказательства, Кейт присела рядом с Корвином и слегка потеребила его за плечо:
        - Ваше Высочество… принц Корвин.
        Он открыл глаза, обвел взглядом ее лицо, но узнал ли он ее, она понять не могла.
        - Здесь немного еды и вода для вас, Ваше Высочество, а я поеду за подмогой. К вечеру вернусь. - Она замялась, едва удерживаясь, чтобы вновь его не встряхнуть. - И не вздумайте умирать.
        «Милосердная Нора, молю тебя, не допусти этого!» - впервые со смерти отца Кейт обратилась к святой покровительнице Норгарда. Нора была единственной, кто теперь мог сберечь Корвина.
        Сначала Кейт пустила Золотце легкой рысцой, чувствуя, как он устал. Вчера, возвращаясь из Андреаса, они проехали не больше, чем обычно, однако расстояние все-таки было приличным, да и встреча с драконами не прошла для него бесследно.
        За первые три часа на дороге им никто не попался. Кейт казалось, что сама земля здесь затаила дыхание, будто из страха перед новой напастью - дневными драконами. «Как нам выжить, если и днем и ночью нас подстерегает опасность?»
        Кейт неотрывно обшаривала глазами окрестности, высматривая ящеров. Успокаивал лишь боннеров скорострел, притороченный теперь к седлу. Она была насторожена до предела и заметила группу всадников задолго до того, как они заметили ее. Пока те казались лишь точками вдали. Их присутствие выдавало лишь облачко пыли, летящей из-под копыт лошадей. Подъехав ближе, Кейт заметила блеск стали. Кем бы ни были встречные, у них имелось оружие. А вот знаменосцев она не разглядела. И скакали люди слишком быстро. Наемники или бандиты? Нет, вряд ли. Иначе не ехали бы так открыто.
        Она послала Золотце в галоп, придержав его лишь тогда, когда несколько человек схватились за луки. Осадив мерина, Кейт закричала:
        - Добрые господа, мне нужна ваша помощь! Ради верховного короля!
        С этими словами она вытащила из седельной сумки верхнюю рубаху принца и подняла над головой.
        Всадники двинулись навстречу, однако оружие не опустили. На миг Кейт решила, что ее злая судьба опять принялась за свое, послав навстречу разбойников, затем разглядела знакомую норгардскую форму и узнала дворянина, которого видела с Корвином в Фархольде. Она воспряла духом. К тому же среди конников были трое в синих мантиях и один - в зеленой. Целитель, да еще и мейстер!
        - А, Кейт Брайтон! - воскликнул дворянин, останавливая коня. - Опять ты? Какими судьбами? И где Корвин?
        - Откуда вам… - изумленно начала Кейт и осеклась. - Принц жив, милорд, но близок к смерти. На его караван напали драконы, те, что не боятся солнца и могут…
        - Мы знаем об этих драконах, - жестом оборвал ее дворянин. - Ты сказала, Корвин жив? Где он?
        - В почтовой башне, в трех часах езды отсюда.
        - Доскачем за два. Показывай путь! - Он махнул рукой.
        Когда они тронулись, дворянин представился Даллином Торном из Торнволла.
        - Можешь звать меня просто Далем. Кто-нибудь еще кроме принца выжил?
        - Нет, милорд. Я никого не нашла. - Кейт смахнула с лица прядку черных волос, оглядывая холмы, но вокруг были лишь радужные переливы колыхавшейся на ветру плакун-травы. - Простите за любопытство, милорд, но как вы узнали о нападении?
        Даль кивнул на магика в синем плаще, молча ехавшего рядом с ними во главе кавалькады.
        - Мейстер Рейф был вместе с Корвином. Ему удалось спастись и приехать за подмогой.
        Кейт нахмурилась, в голове сразу возникло множество вопросов.
        - То есть вам уже известно, что это за твари? - спросила она у Даля, не спуская глаз с прикрытого маской лица чародея.
        Пальцы магика, вцепившиеся в повод коня, были точно испачканы чернилами.
        - Столько же, сколько и тебе. Какие-то ночные драконы, не боящиеся солнца.
        - Дневные драконы, - предложила Кейт.
        - Годится. И все же, надеюсь, ты ошибаешься. Если такие ящеры расплодятся, подобно ночным… - Даль не закончил фразу.
        - Госпожа Брайтон, - магик повернул к Кейт закрытое маской лицо, - опишите мне раны принца. Его укусили?
        - Да, укусили. - Голос Кейт дрогнул.
        В присутствии магиков она ни на секунду не забывала о том, кем является и на что способна. Если они распознают в ней дикую, ее ждет скорая встреча с инквизиторами.
        - Его Высочество был укушен в плечо, я промыла раны и наложила немного мази, которую почтарям выдают для лошадей. Когда утром я покидала башню, принц лежал в горячке.
        - Ему повезло, что он продержался так долго и вы подоспели. - Рейф кивнул. - Я полагал, погибли все.
        - А вам как удалось выжить? - Вопрос слетел с губ Кейт прежде, чем она успела прикусить язык.
        Не мог магик удрать от драконов. Никакому коню их не опередить, к тому же твари обожали гоняться за движущимися целями.
        - Магия, разумеется, - Даль поднял к небу ладонь с растопыренными пальцами.
        - И толика удачи, - добавил Рейф. - За мной погнался только один. Я ослепил его с помощью ярь-камня - моего собственного изобретения. Однако скажите мне, госпожа Брайтон, откуда вы-то узнали о дневных драконах?
        - Дело в том, что… когда я подъехала, двое ящеров были еще живы, - соврала Кейт.
        Ей не хотелось объяснять, что она убила четверых, причем только одного - зачарованной стрелой, а остальных - оружием, создать которое без дикой магии невозможно. При мысли, что за Томом явится инквизиция, кровь застыла у нее в жилах. Смерть - ничто в сравнении с обрядом очищения.
        - И тебе удалось спастись? - удивился Даль.
        - Да, милорд. - Кейт как наяву ощутила горячее зловонное дыхание дракона.
        Теперь она поняла, почему они скакали во всеоружии. Звери могли напасть в любой момент.
        - Поразительно, - пробормотал Рейф.
        - И это еще слабо сказано. - Даль взглянул на нее с новым интересом.
        Кейт отвернулась. В горле застрял комок.
        - Я прошла хорошую подготовку на почтовой службе.
        - Догадываюсь, - согласился Даль.
        Они добрались до почтовой башни меньше чем за три часа. Взмыленные кони повесили головы, но для Корвина каждая секунда имела значение. Почти никому прежде не удавалось сбежать от драконов, не говоря уже о том, чтобы пережить укус. Кейт мало что знала о драконьем яде, однако догадывалась, что ничем хорошим их укусы не кончаются. Корвин мог просто-напросто сгореть в лихорадке. Оставалось надеяться, что магики недаром едят свой хлеб. Их заклинания были действенными, но и стоили немало. Корвину очень повезло, что он - принц.
        Даль первым въехал в башню. За ним последовали Рейф и целитель в зеленой мантии. Кейт осталась снаружи с гвардейцами и другими магиками в синем. Несмотря на усталость, она не находила себе места от беспокойства за Корвина. Она попыталась отвлечься и занялась тем, что расседлала Золотце и напоила его, то и дело поглядывая на закрытую дверь. Принц оставался один уже около шести часов.
        Наконец появились Даль и мейстер Рейф.
        - Он жив, - объявил придворный.
        Кейт облегченно выдохнула, голова закружилась, и пришлось привалиться к потному боку мерина. Если Корвин столько протянул, то теперь наверняка выживет, и все закончится хорошо.
        - Надо разбить лагерь, - сказал Рейф, кивая другим магикам. - Прежде всего установите вокруг башни чар-камни, потом доложите мне. Мне понадобится ваша помощь, чтобы вылечить принца.
        Для каждого нашлось дело. Одна Кейт стояла, не зная, куда приткнуться. Отправляться в Фархольд было слишком поздно, да и Золотце совсем выдохся. Идти в башню, пока маги занимались Корвином, тоже не хотелось. К ней подошел Даль:
        - К сожалению, нам придется заночевать прямо под открытым небом, госпожа почтарка. Впрочем, я вижу, у тебя есть спальный мешок. Может, тебе что-нибудь вынести из башни?
        Кейт покачала головой, отчего ее опять замутило. Забота о Корвине легла на чужие плечи, и изнеможение брало свое.
        - Когда ты ела в последний раз? - Даль внимательно посмотрел на нее.
        - Не помню.
        - В таком случае садись и отдыхай, а мы о тебе позаботимся. Не хватало еще, чтобы спасительница принца испустила дух у нас на руках. - Даль подтолкнул ее по пологому склону к подножию башни.
        - Мой конь…
        - Я за ним пригляжу. Ты и так уже много сделала.
        Даль широко улыбался, но голос его был тверд, и Кейт не стала спорить. Сняв с седла спальный мешок, она развернула его и присела.
        - Я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть, - добавил Даль. - А о Корвине не беспокойся. С ним все будет хорошо. Мы оба с тобой знаем, что ему есть, ради чего жить. - Он заговорщицки подмигнул, подхватил повод Золотца и повел коня прочь.
        Кейт вытянулась на спальном мешке, сказав себе, что не уснет. Однако она тут же провалилась в забытье.
        Проснулась она уже в темноте. Над головой сверкали тысячи звезд, словно боги наделали прорех в небесном своде, чтобы показать людям чистейший свет Вселенной. Кейт нечасто доводилось видеть такие крупные звезды - небо в городах часто затягивала облачная дымка. Теперь же казалось, протяни руку - и коснешься ярких огоньков.
        Привлеченная шумом лагеря, Кейт села и огляделась. У костра ели и пили норгардские гвардейцы. Она так и проспала у подножия башни, не сдвинувшись с места. Чуть поодаль, на собственном спальном мешке сидел Даль и точил меч.
        - Проснулась? Добро пожаловать в царство живых. Никогда прежде не видел, чтобы женщина спала настолько крепко.
        - Я долго спала? - Кейт протерла глаза.
        - Часов шесть. Ты их заслужила. Сначала поешь, - он махнул ей рукой, - а потом расскажешь мне вот об этом. - Даль отложил меч и показал скорострел Боннера.
        Сердце Кейт ушло в пятки.
        - И часто вы шарите по чужим вещам, милорд? - спросила она, забыв, кто перед ней и кем теперь является сама.
        К ее удивлению, Даль только рассмеялся. Черный чар-камешек в его ухе поблескивал в свете костра.
        - Вижу, язычок у тебя острый. Ты думаешь, мужчина может не заметить оставленное на виду оружие? Особенно такой, как я?
        Кейт мысленно выругалась. Где была ее голова? Разумеется, он не устоял, увидев необычный пистоль. Перед Далем рядком лежали патроны, которые он вытащил из барабана. Кейт взяла миску и принялась есть, раздумывая, что же сказать о скоростреле. Она старалась жевать помедленнее, оттягивая неприятное объяснение.
        - На случай если тебе интересно, сообщаю: Корвин идет на поправку. - Даль протянул ей кубок с вином. - Мейстер Рейф говорит, что до полного выздоровления далеко, однако дорогу до Фархольда принц выдержит. Мы уже соорудили носилки и утром отправляемся.
        Кейт жадно глотнула вина. Оно было чудесным. Давненько она такого не пила.
        - Хорошие новости. Я тоже утром отправляюсь.
        - Одна? - Даль приподнял бровь.
        - Служба. В одиночку я доеду быстрее, нежели с караваном.
        - С этим не поспоришь. - Даль пристально смотрел на нее, причем в глазах у него сверкал какой-то озорной огонек. - Надеюсь, ты задержишься и перемолвишься утром словечком-другим с Корвином? Если он будет в сознании, разумеется. Уверен, принц тебе обрадуется.
        - Сомневаюсь. - Кейт отпила вина, подумав: «Я, по крайней мере, точно не хочу с ним встречаться».
        Узнав, что Корвин выкарабкается, она вновь почувствовала приступ гнева. «Отправляйся в Фенмор», - велел ей отец. Интересно, это потому, что он подозревал, с какими трудностями ей придется столкнуться, получив клеймо дочери предателя? Или же за его советом скрывалось нечто большее? Сколько Кейт ни старалась, придумать логичного объяснения не могла.
        Даль усмехнулся, однако настаивать не стал. Отложив скорострел, он вновь вернулся к своему мечу, позволяя ей закончить трапезу в тишине. Похоже, он возился с мечом то ли по привычке, то ли со скуки. Клинок и так был безупречен: сталь тускло поблескивала, белела рукоять из слоновой кости в форме ястреба с глазами-рубинами.
        Кейт обернулась и посмотрела в сторону гвардейцев у костра, затянувших старинную, хорошо знакомую ей балладу «Путь на Адэр» - историю о первом короле Норгарда. Когда Кейт была маленькой, отец каждый вечер пел ей ее вместо колыбельной. Однако песня так захватывала, что она, вместо того чтобы уснуть, принималась прыгать на постели, воображая, будто скачет на боевом коне и рубит мечом драконов.
        Вот только теперь Кейт уже не была той маленькой девочкой. От тоски по прошлому перехватило дыхание. Глубоко вздохнув, она постаралась отвлечься от песни, но это было все равно что пытаться отвернуться от ветра, пустив коня в галоп.
        - Завтра мы с мейстером Рейфом осмотрим место гибели королевского каравана, - прервал ее мысли голос Даля. - Надо узнать побольше о дневных драконах. Конечно, тебе нужно возвращаться в Фархольд, и все же, может, съездишь с нами? Времени много не займет, а твой рассказ будет полезен.
        Кейт прикусила губу. Она совершенно не знала Даля и не понимала, просьба это или завуалированный приказ. Торнволл, Торнволл… Наверное, какой-то мелкий замок или поместье.
        - Если сама пожелаешь, конечно, - добавил он, не дождавшись ответа. - Я догадываюсь, что тебе неприятно вновь смотреть на место бойни.
        - Вы правы. - Кейт даже думать не хотела о том, что сталось с трупами, пролежавшими целый день на солнце. - И я вынуждена отклонить ваше предложение, милорд. Мне необходимо побыстрее вернуться в Фархольд и предупредить почтарей о новой угрозе.
        Она похолодела, вспомнив о Сигни, которая уже должна была отправиться в поездку. Вдруг на нее тоже нападут драконы? Не закроется ли вообще почтовая служба, если дневные ящеры окажутся такими же опасными, как и их ночные сородичи? Это был бы конец. Ей была нужна эта работа, а кроме как скакать на коне, она ничего делать не умела, да и не хотела, если честно. Замуж ее вряд ли кто возьмет, а жизни без лошадей она себе не представляла.
        - Вижу, ты поела, - сказал Даль, сел, скрестив ноги, и положил меч на колени. - Пожалуйста, поведай мне о своем необычном пистоле. - Он крутанул барабан. - В жизни не видел ничего подобного. Насколько могу судить, он позволяет сделать несколько выстрелов подряд без перезарядки?
        Кейт кивнула, сжав зубы. Удобоваримой лжи она так и не придумала. Значит, придется ограничиться полуправдой.
        - Это скорострел. Его сделал один мой приятель из Фархольда. Он кузнец, а на досуге любит повозиться с оружием.
        - Да уж… - Даль повертел скорострел, разглядывая его чересчур пристально.
        Впервые Кейт заметила длинные широкие шрамы у него на руках. Шрамы воина. Ей было интересно, откуда они у него, ведь Даль был слишком молод, чтобы успеть поучаствовать в сражениях с сиванцами в последней войне, прокатившейся по землям Инея. И чар-камень в серьге явно был из тех, какие скрывают уродства или обезображивающие рубцы.
        - Стреляют из него так же, как из обычного пистоля? - Даль поднял взгляд.
        - Почти, - ответила Кейт после краткой заминки.
        - Твой приятель - настоящий искусник, - произнес он с благоговением в голосе и принялся засовывать патроны обратно в барабан. - Некоторые оружейники уже много лет пытаются создать нечто подобное. Хочу попробовать выстрелить. - Даль приподнялся.
        Кейт почувствовала, что бледнеет.
        - Простите, милорд, но, по-моему, время не совсем подходящее. Сейчас ночь, выстрелы наделают много шуму.
        Даль скорчил рожицу, внезапно превратившись в мальчишку. Довольно симпатичного мальчишку, надо сказать.
        - Пожалуй, ты права. Не стоит беспокоить Корвина. Он бывает весьма раздражительным, если его разбудить слишком рано. - Даль с сожалением вернул ей скорострел.
        Кейт облегченно улыбнулась. Оружие вновь было у нее. Как бы еще заставить Даля о нем забыть?
        - Когда принц был маленьким, королева прозвала его за это медвежонком.
        - Неужели? Вот не знал. Медвежонок! - Даль расхохотался. - Кажется, пришло время воскресить прозвище.
        - Прошу вас, не надо, - прошептала Кейт, опуская глаза. - Я не должна была вам об этом рассказывать. Корвин весьма щепетилен в отношении памяти своей матери. По крайней мере, раньше был.
        - Он не изменился. Хорошо, не буду поминать ему медвежонка. - Даль покачал головой и улыбнулся. - Так странно беседовать с кем-то, кто знает принца лучше, чем я.
        - Когда-то я действительно его знала… - Кейт нахмурилась. - Но это было давно.
        Похоже, в ее голосе ненароком прозвучало нечто, тронувшее Даля. Его лицо приняло извиняющееся выражение.
        - Простите меня, госпожа Брайтон. Я не хотел бередить ваши душевные раны. Еще раз прошу прощения.
        - Вам не за что извиняться, милорд. Это мне следовало быть хладнокровнее. Прошлое надлежит оставить прошлому.
        Даль с сомнением кашлянул, но промолчал.
        Какое-то время они сидели в тишине. Потом кто-то из гвардейцев запел новую песню - грубоватую балладу, которую Кейт узнала уже служа на почте. Наконец набравшись смелости, она спросила:
        - Откуда вы родом? Я никогда прежде не слыхала о Торнволле.
        - Неудивительно, - Даль хмыкнул, вгоняя меч в ножны, - это крохотное поместьице на скалистом восточном берегу реки Лавринки. К счастью, я - шестой сын, и майорат мне не грозит.
        Кейт не слишком ему поверила. Его тон напомнил ей нарочито безразличный тон Корвина, всякий раз появлявшийся у принца, когда тот рассуждал об отсутствии долгожданного знака урора.
        - Как вы познакомились с принцем? - любопытство брало над ней верх.
        - О, это презанятная история! - Даль вытянулся на спальном мешке и уставился в ночное небо. - К сожалению, я не могу вам ее рассказать.
        - Почему?
        - Потому что я повстречал принца в одном из своих путешествий. Ну или в одном из его путешествий - с какой стороны посмотреть.
        - Правда?! - Глаза Кейт расширились от удивления. - Имеете в виду двухлетнее отсутствие принца в Инее?
        - Это тайна, за которую любой хроникер отдал бы правую руку. - Даль хрустнул костяшками пальцев.
        «Можно подумать, я бы им рассказала», - Кейт скрестила руки на груди. Чего-чего, а любви к хроникерам она не испытывала. Обижаться на Даля не следовало, в конце концов, он ее не знал. Отчасти причиной раздражения Кейт было разочарование: ей очень хотелось узнать, где Корвин пропадал. Кейт вспомнила татуировку на его запястье, и она опять показалась ей знакомой.
        - Не то чтобы я верил, что вы им разболтаете, - уныло произнес Даль, - однако не считаю себя вправе выдавать чужие секреты. Если я дам волю языку, Корвин никогда мне этого не простит, а его хорошее отношение значит для меня больше всего на свете.
        Любопытство во взгляде Кейт окрасилось ревностью. Когда-то она испытывала по отношению к Корвину то же самое. Напоминание о потерянной дружбе жалило, как змея. С раннего детства они были с принцем лучшими друзьями, товарищами по играм и проделкам. Сколько раз их заставали бегавшими наперегонки на тренировочных полях после полуночи или ловили на краже сладостей из кухни накануне какого-нибудь важного бала. Однажды они случайно устроили пожар в кладовке и отказались признаваться из боязни навредить друг другу.
        «Я давно уже не та беззаботная непослушная девчонка», - подумала Кейт, стараясь схоронить воспоминания как можно глубже. Ей стало интересно, относится ли то же самое и к Корвину. Судя по словам Даля, вполне.
        - Не огорчайтесь, - продолжил тот. - Не удивлюсь, если в один прекрасный день принц сам во всем вам признается. Главное, не забывайте скептически хмыкать, иначе он с три короба наплетет о своих геройствах, а это неправда. Я с удовольствием объясню почему, как только Корвин мне позволит.
        Слова звучали более чем загадочно, и Кейт уже сгорала от любопытства. Затем, поняв намек, покачала головой:
        - Вряд ли он когда-нибудь со мной заговорит.
        На лице Даля появилась раздражающе ехидная ухмылка:
        - Поживем - увидим, дорогая Кейт, поживем - увидим.
        9. Корвин
        - ЕСЛИ ТЫ НЕМЕДЛЕННО НЕ ПОДНИМЕШЬСЯ с кровати, я умру от скуки.
        Знакомый беспечный голос пробился к Корвину под завесу сна столь плотную, что принц решил, ему это снится. Затем рядом нарочито громко зевнули, и он понял, что не спит. Разлепив веки, он тут же зажмурился от яркого света.
        В кресле у кровати сидел Даль, закинув ноги на покрытый кружевной скатертью столик. Вопреки сказанному, на лице у друга не было и тени скуки.
        - Живой! - Даль хлопнул в ладоши. - Немедленно оповестить всех девиц королевства, пусть возрадуются. Впрочем, достаточно ограничиться только одной.
        - Что ты мелешь? - Слова давались Корвину с трудом, и он закашлялся.
        - Ничего не помнишь, да? - Даль встал и налил ему стакан воды из кувшина.
        Корвин внимательно посмотрел на приятеля; туман у него в голове начал проясняться.
        - На караван напали ночные драконы. Средь бела дня. Там была Кейт. - Он сел, морщась от боли и едва не утопая в мягкой перине, так и норовившей затянуть его в свои пуховые недра.
        - Увы, мой друг, ты сильно отстаешь от событий. Ящеров мы назвали дневными драконами, а напали они на тебя две недели назад.
        - Две недели?! - вскричал Корвин так, что сухие, потрескавшиеся губы начали зудеть.
        - Ты пей, пей. - Даль сунул ему стакан. - Квакаешь, как жаба.
        Корвин взял воду, сделал большой глоток, чувствуя, как ее прохлада освежает горло. Решив, что долг исполнен, Даль вновь плюхнулся в кресло:
        - Целители пичкали тебя каким-то зельем, не давая просыпаться. Утверждали, это необходимо для твоего выздоровления. Плели что-то о драконьем яде в крови. Я, признаться, ничего не понял. - Даль пожал плечами. - Впрочем, я ведь не лекарь. Как твое плечо?
        Осоловевший со сна Корвин едва поспевал за трескотней Даля. Все же он вспомнил, что дракон укусил его за плечо и поднял левую руку. Под толстой повязкой саднила незажившая рана.
        - Плечо? Куда более терпимо, чем твоя болтовня. А каким образом я оказался здесь? - Корвин огляделся и узнал комнату, в которой останавливался во время официального визита в Фархольд.
        Зеленый с золотыми кисточками балдахин широкой кровати был поднят, чтобы дать доступ свежему воздуху из открытого окна.
        - Моя болтовня? Ну-ну. - Даль фыркнул, затем рассказал о том, как Кейт наткнулась на разгромленный караван после нападения драконов и спасла принца.
        В голове у Корвина замелькали обрывки образов. Он вспомнил Кейт и свой страх за нее, взявший верх над болью. Тем не менее она выжила. «И спасла меня…» Ему вспомнились странный, точно во сне, путь к почтовой башне, пальцы Кейт, промывавшие его раны. По телу прокатилась дрожь.
        - Где Кейт? - спросил Корвин, обрывая Даля на полуслове.
        - В городе. - По лицу приятеля скользнула хитрая усмешка. - Я за ней приглядываю. Ее отстранили от поездок. Вернее, отстранили всех почтарок из-за этих дневных драконов.
        - Спорю на что угодно, Кейт этому не обрадовалась. - Корвин нахмурился.
        - Мой соглядатай утверждает, что ее кротость вполне может сравниться с кротостью оголодавшей гремучей змеи. Цитирую дословно, - голос Даля сделался хриплым и сердитым, - «Хорошо, что у молодой госпожи нет зубов, а то б всех перекусала».
        - Ну дела. - Корвин отпил еще глоток, пряча улыбку и думая: «Возможно, Кейт не так уж сильно изменилась». - Что было дальше? Башню я худо-бедно помню, а вот потом - провал.
        - Вызволив твою полубездыханную тушку, прекрасная воительница помчалась за помощью. Мы уже и сами отправились на поиски благодаря мейстеру Рейфу, которому, хвала богам, удалось спастись от драконов. С Кейт мы встретились около полудня. Она проводила нас к башне, и магики занялись твоими ранами. Потом мы переправили тебя в Фархольд, где ты и провалялся все две недели.
        Корвину стало не по себе. Случившееся остро напомнило ему о болезни отца. С трудом спустив ноги с кровати, он попытался встать. Не тут-то было. Голова закружилась, и ему пришлось закрыть глаза, пережидая дурноту.
        - Как же спасся мейстер Рейф?
        - Наш магик - большой хитрован. Он воспользовался предметом, который называет ярь-камнем. Похоже, совсем свежее изобретение. Ослепил ящера и был таков.
        - Еще на кого-нибудь нападали? - Корвин поставил ноги на пушистый ковер.
        - К счастью, нет. - Даль помотал головой. - Пока дневных драконов больше не видели.
        - Вообще?
        Бессмыслица какая-то. Корвин припоминал, что на караван напали штук десять тварей. Обычно стаи ночных драконов были многочисленнее, но и десятка хватило, чтобы уничтожить караван. «Мы не были готовы к нападению». Они тогда так и не пополнили запас волшебных стрел перед выездом. Корвин и предположить не мог, что стрелы понадобятся. К тому же ему хотелось быстрее пуститься в дорогу.
        - Лично я тоже еще ни одного не видел. - Даль хмыкнул, скрестив руки на груди.
        - Что-что? - Корвин вцепился в спинку кровати, собираясь с силами, чтобы встать.
        - Что слышал. - Даль поднялся и протянул ему руку. - Мы с мейстером Рейфом посетили место нападения. Все трупы драконов исчезли.
        - Исчезли? - Корвин покачнулся и схватился за руку Даля.
        - Вот именно. Между прочим, хватка у тебя по-прежнему железная.
        Корвин выпустил его руку и попытался унять дрожь в коленях.
        - Мы обнаружили только следы перетаскивания чего-то тяжелого. Теперь даже не докажешь, что на караван напали драконы. Просто убитые лошади и люди, валяющиеся на дороге.
        «Несъеденные», - мгновенно понял намек Корвин и поежился, чувствуя угрызения совести. Мейстер Баррет, капитан Моррис, Громобой, гвардейцы… Все они мертвы. Он был их принцем, и он же их подвел. Корвин перевел взгляд на свою татуировку: коршун со щитом, казалось, насмехался над ним, напоминая о других жертвах.
        - Прекрати, - сказал Даль, перехватив его взгляд. - Сколько раз тебе напоминать, что ты ни в чем не виноват? Ты ничего не мог…
        Корвин жестом оборвал друга, не желая ввязываться в старый спор.
        - Не подашь мне халат?
        Заворчав, Даль встал, вытащил из платяного шкафа халат и помог принцу одеться. Корвин предпочел бы снять несвежую ночную рубаху, бывшую на нем, но понимал, что сам не справится, а звать слугу не хотелось. За два года вдалеке от Инея он научился обходиться без такого рода удобств. Более того, даже находил удовольствие от свободы в подобных мелочах.
        Завязав на талии шнурок, Корвин пересек комнату и опустился на диван, задыхаясь от изнеможения. Болели даже те части тела, о существовании которых он прежде не подозревал.
        - Интересно, не связано ли нападение на караван с пожаром у Грегоров? - задумчиво спросил Даль, садясь рядом.
        - Что навело тебя на эту идею? - Корвин повернул голову, чувствуя, как хрустнули позвонки.
        - Исчезнувшие драконы. Тот андреасский рудокоп сжигал труп дракона, видимо, чтобы скрыть его присутствие. Мы тогда решили, что это был ночной дракон. А если мы ошиблись? Те, кто утащил трупы дневных драконов, могли преследовать ту же цель: скрыть их существование.
        Корвин глубоко вздохнул, стараясь привести мысли в порядок. Драконы были дикими бестиями, смертельно опасными и непредсказуемыми. Исходя же из предположений Даля, получалось, будто кто-то натравил драконов на караван и поместье Грегоров. Оружие из ящеров получилось отменным. В поместье, скорее всего, не выжил ни один человек. Значит, кто-то желал смерти и ему, Корвину? Зачем? Верховным королем в любом случае станет Эдвин. Он, Корвин, - десятая спица в колесе. Чепуха какая-то.
        - По-моему, твоя гипотеза чересчур смела.
        - Может быть. - Даль зевнул, потянулся. - Полагаю, она вообще не имеет значения. Никто ведь не требует от нас начать расследование. Да, кстати, твоя миротворческая миссия официально закончена. Как только ты поправишься, мы возвращаемся в Норгард.
        - Дай-ка угадаю. Еще одна дословная цитата? На сей раз из послания моего брата?
        - Не цитата, а приказ - самого верховного короля.
        - Как же, как же. - Корвин откинулся на спинку дивана и потер виски.
        Он должен был бы почувствовать облегчение, даже радость, получив наконец свободу, но - боги свидетели! - не такой же ценой. Он не хотел так просто пустить все на самотек. Корвин хотел во что бы то ни стало доискаться до правды и отомстить за погибших.
        - А что Эдвин сказал насчет Грегоров? - Принц подался вперед.
        - Да почти ничего. - Даль вытащил из ножен кинжал и принялся чистить ногти его кончиком. - Пожар официально был объявлен ужасной трагедией, и на этом все. О Возрождении ни слова.
        - Еще бы. Эдвин не станет тревожить подданных, обвиняя дикарей. - Корвин помолчал, обдумывая ответ друга. - Думаю, он доволен. Со смертью Маркуса Грегора одним инакомыслящим среди знати стало меньше.
        Принц собирался выругаться, однако в этот миг его желудок громко заурчал.
        - Надо приказать принести тебе поесть, - со смехом заметил Даль.
        - Мудрое решение, - согласился Корвин, хотя есть ему совершенно не хотелось.
        Его переполнял не голод, а гнев на брата, велевшего ему возвращаться домой. Корвин, конечно, поклялся повиноваться Эдвину как наследнику престола, но его независимая натура постоянно брала верх. Особенно теперь, когда он столкнулся с этой головоломкой.
        Даль вышел, оставив Корвина наедине с его мыслями. Принц постарался выкинуть из головы Эдвина и сам не заметил, как вспомнил Кейт и башню. Кажется, они разговаривали о ее отце и о том, почему Корвин не передал ей его послание - из-за детской обиды на поцелуй с Эдвином. Позже брат объяснил, что Кейт приняла его за него, Корвина.
        Сейчас ему было совестно, но тогда он воспринял ее поведение как предательство. Причем куда худшее, чем нападение Хейла на короля. Корвину так и не представился случай расспросить об этом Кейт, однако его не оставляло подозрение, что все вышло неслучайно. На его взгляд, целовалась она с Эдвином весьма охотно. Увидев ее в объятиях другого, Корвин вдруг осознал жестокую истину: Кейт никогда не будет с ним. Он принц и должен жениться на принцессе или на девице из благородного дома, но никак не на дочери конюшего.
        Вздохнув, Корвин попытался припомнить нападение дневных драконов. Ему удалось прикончить нескольких тварей, но их было слишком много. Они были сильны и кровожадны. Наверное, когда он убивал последнего, ему покровительствовала сама Ридама, богиня удачи. Ящер упал сверху, скрыв Корвина от остальных чудищ. Правда, потом принц вынужден был лежать и слушать крики умирающих людей и лошадей, зная, что ничем не может им помочь. Если бы не Кейт, он бы тоже скоро умер. На нее напали три… нет, четыре дракона. Теперь он ясно это вспомнил. Страха за нее оказалось достаточно, чтобы прогнать из головы предсмертный туман. Первого Кейт уложила зачарованными стрелами, а оставшихся трех…
        - Еду скоро принесут, - объявил вернувшийся Даль и, словно поход за едой ужасно его утомил, рухнул в кресло, закинув ногу на подлокотник.
        - Ты разговаривал с Кейт? - с затаенным страхом спросил Корвин.
        - Да, конечно. - Даль хитро улыбнулся. - Довольно милая девица, кстати. Ни следа гонора, о котором ты мне твердил. Видимо, приберегает весь запас для тебя.
        Корвин заерзал, сам не понимая, сердиться ему или радоваться.
        - А о нападении она тебе рассказывала?
        - Немного. Поведала, что убила двух ящеров. - Даль подмигнул. - Все, как я сказал. Она - твоя воительница в сверкающей… почтарской блузе. Хотелось бы мне увидеть ее умытой, причесанной и в платье.
        Корвин не обратил внимания на ремарку, весьма скромную для Даля.
        - Она убила не двух, а четырех. Я сам видел. Первого - зачарованными стрелами, остальных - из одного пистоля.
        - Из скорострела! - Даль так и подпрыгнул.
        - Из чего? - переспросил Корвин, вздрагивая от бурной реакции друга.
        - Ну так она назвала эту штуковину. - Голос Даля звенел от восторга. - В скоростреле шесть патронов. Кейт сказала, что его сделал ее друг, фархольдский кузнец. Говоришь, она прикончила из него трех?
        Корвин кивнул; воспоминания становились отчетливее.
        - Святая матерь коней, - пробормотал Даль, - мне срочно нужен такой же.
        - Мне тоже, особенно если допустить, что дневные драконы продолжают бродить по округе. Она не назвала имя мастера?
        - Нет, кажется. Да и говорила о нем неохотно. - Даль поскреб щеку. - Отвечала она довольно уклончиво.
        Корвин сидел прямой как палка. Горячее желание побольше узнать о чудесном оружии охлаждалось лишь необходимостью разыскивать для этого Кейт. Одно дело - разговаривать с ней в бреду, и совсем другое - в здравом уме.
        И все же он был обязан. Подобное изобретение могло изменить мир, точно так же как паровые двигатели способствовали медленному, но верному прогрессу в Индре и Розвене. В этих странах не знали магии, обыденной для Инея. Будь у подданных королевства достаточно такого оружия, они смогли бы освободить Иней от драконов и перестать прятаться за стенами и чар-камнями.
        - Говоришь, ее отстранили?
        - Отстранили, - кивнул Даль. - Но все дни напролет она проводит в почтовой конюшне. Уверен, ты найдешь ее там прямо сейчас.
        - Не сегодня. - Корвин покачал головой. - Я едва на ногах держусь. На коня мне точно не сесть.
        - Конечно. Значит, ты все же собираешься с ней увидеться?
        - Да, как-нибудь потом.
        Даль скупо улыбнулся, однако его глаза весело сверкнули:
        - Тогда я с тобой. Ужасно хочется посмотреть, как злючка Кейт будет с вами беседовать, Ваше Высочество.
        - Ну, будем надеяться, что она меня хотя бы не покусает.
        - Наоборот! Именно на это я и рассчитываю.
        10. Корвин
        ПРОВЕРИТЬ, ОПРАВДАЮТСЯ ЛИ НАДЕЖДЫ Даля, они смогли только через неделю. Именно такой срок понадобился Корвину, чтобы восстановить силы и разобраться с насущными делами. Дважды в день принца посещал бургомистр Превитт и, казалось бы, искренне справлялся о его здоровье. Однако Корвин знал: градоначальник ждет не дождется, когда он наконец уедет, как и сам принц.
        Новостей о Грегорах не поступало. Никто из их многочисленного рода так и не дал о себе знать. В конце концов все были официально объявлены погибшими. Корвин, воочию видевший, что осталось от дома, в этом не сомневался. Зато подтвердилось, что за пожар и прочие разрушения ответственность лежит на диких. Два чародея Гильдии, исследовавшие останки андреасского рудокопа, определили, что его погубило некое спиритское колдовство. В их авторитете сомневаться не приходилось. Первый был из беломантийных, чей орден занимался высокими искусствами и сложнейшими заклинаниями, неприменимыми в быту. Второй - из «золотых», инквизитор, отвечающий за выявление дикарей. Их выводы обеспокоили Корвина, особенно после предположения Даля о связи обоих нападений. Похоже, Возрождение набирало силу.
        - Полагаете, это дикари вызвали и натравили на нас дневных драконов? - поинтересовался Корвин у магиков. - Говорят, с ночными в свое время вышло именно так.
        - Ах, Ваше Высочество, с дикими никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. - Золотоплащник театрально всплеснул руками. - Тем больше причин извести их под корень, - добавил он, повторяя привычную мантру.
        Корвин не знал, что ему со всем этим делать. Ясно было одно: за ответами следует отправляться в Андреас. Несмотря на приказ брата, принц намеревался завернуть туда по пути в Норгард. Даль уже поручил местному художнику нарисовать портрет рудокопа, чтобы на месте установить его личность.
        Однако для начала Корвину требовалось переговорить с Кейт. У него появилось ощущение, что он готовится к жаркой баталии. Он старался побольше есть и при любой возможности ходить вверх-вниз по лестницам дома бургомистра. Когда ему удалось наконец-то подняться на самый верхний этаж и не запыхаться, он объявил, что готов. Хотя в глубине души чувствовал, что к такому он готов никогда не будет.
        На следующее утро Корвин и Даль отправились на почту. Принц предпочел бы обойтись без эскорта, но бургомистр настоял на своем и отправил с ними четырех стражников. Корвин, скрепя сердце, согласился, с условием, что не будет ни королевских штандартов, ни трубачей. В конце концов, его миротворческая миссия официально завершилась.
        Впрочем, это ничего не изменило. Люди на улицах узнавали Корвина даже несмотря на подчеркнуто простую одежду без королевских гербов. Его портрет в последнее время слишком часто мелькал в новостных листках, об анонимности стоило забыть. Внезапное исчезновение и столь же внезапное возвращение превратили принца в цель для хроникеров. Несомненно, часть прислуги бургомистра за щедрую плату извещала их обо всех передвижениях принца: только Корвин выехал из дома, как на улице собралась целая толпа.
        Ехать пришлось медленно, четверым стражникам было не под силу проложить путь сквозь толпу. На полдороги к Корвину кинулась женщина в лохмотьях, от которой несло как из сточной канавы. Кобыла принца заржала и попятилась, но женщина вцепилась в повод и завопила, нимало не беспокоясь о том, что ее могут затоптать:
        - Милосердия, Ваше Высочество! Умоляю о милосердии!
        Стражники попытались ее оттащить, но она продолжала кричать:
        - Пощадите моего мужа! Его изгнали!
        Корвин сжал зубы так, что на скулах заходили желваки. Изгнание было тягчайшим наказанием, грозившим преступникам. Даже казнь представлялась меньшей жестокостью по сравнению с судьбой изгнанного за городские стены на растерзание ночным драконам. Принцу очень хотелось просто проехать мимо, однако на него было устремлено слишком много взглядов. Даже Даль уставился на Корвина, от ужаса приоткрыв рот.
        - Стойте! - приказал принц стражникам. - Пусть говорит. Какое преступление совершил твой муж?
        Женщина склонилась в неуклюжем поклоне. По щекам у нее побежали слезы.
        - Его облыжно обвинили в убийстве, Ваше Высочество. А мой Джо не из таковских, он славный, мухи не обидит. Умоляю о милосердии!
        Корвин заметил надежду, вспыхнувшую в ее глазах, и почувствовал жалость. Как бы ему хотелось иметь полномочия прекратить страдания несчастной.
        - Этот самый Джо - известный пьяница и бузотер, - сказал фархольдский стражник. - Он зарезал человека в кабацкой драке.
        Корвин вздохнул. Обычная история. Он и без пояснений знал, что во многих городах Инея подобные преступления караются изгнанием. С буйством здесь не мирились. Жизнь в стенах города и так слишком трудна, чтобы допускать кровопролитие. Наказание должно было быть скорым, однако отец Корвина наставлял, чтобы прежде всего оно было неотвратимым, вот почему изгнание никогда не применялось в Норгарде. Родственники приговоренного имеют право доподлинно знать о его смерти, а не проводить остаток жизни в тщетной надежде, что он каким-то образом спасся и однажды вернется.
        Вот только законы Норгарда не распространялись на весь Иней.
        - Когда приговор был приведен в исполнение? - спросил Корвин у стражника.
        - Почитай уж неделю тому, Ваше Высочество.
        Что же, этим все было сказано, хотя обезумевшая женщина никогда до конца не поверит в смерть мужа. Пришлось воспользоваться напутствием Эдвина избегать политических склок.
        - Мне очень жаль, - произнес Корвин, - но закон превыше власти верховного короля. Решение фархольдского суда остается в силе.
        Скорбь женщины мигом сменилась яростью.
        - Трус! - Она плюнула в него. - Трус! Зачем нужен король, который не может править по справедливости? Что, что хорошего в таком…
        Тут стражники заткнули ей рот и оттащили прочь.
        Принц вздохнул с облегчением, однако слова женщины еще долго звучали у него в голове. И действительно, чего хорошего в принце без власти? А именно таким принцем Корвин и был. Если бы еще остальные это усвоили… Он не желал смерти отцу, но ему хотелось, чтобы все наконец закончилось: Эдвин был объявлен наследником престола, а сам Корвин раз и навсегда избавился бы от возложенных на него надежд.
        Их вышел встречать почтмейстер, выпучивший глаза от бившего через край усердия:
        - Добро пожаловать, Ваше Высочество. Грумы сейчас позаботятся о ваших лошадях.
        - Благодарю, - ответил Корвин, передавая повод подскочившему подручному конюха. - Мы желаем побеседовать с госпожой Кейт Брайтон.
        - С Кейт?.. - Почтмейстер слегка поник. - Она здесь. Только, боюсь, занята подготовкой к испытанию. Дело, видите ли, в том, что сегодня мы проводим обязательную проверку. После полудня наши почтари должны пройти квалификационный экзамен наравне с претендентами на место.
        - Экзамен? - восторженно переспросил Даль, склонив голову. - Уверен, Его Высочеству будет любопытно на это взглянуть, если позволите.
        Корвин кивнул, и почтмейстера окончательно перекосило.
        - Как вам будет угодно. - Он потер руки и неловко поклонился, тряхнув седыми кудрями.
        Пройдя через конюшню, они оказались в манеже с трибунами, половина которых была уже занята.
        - Испытания всегда привлекают зевак, - пояснил почтмейстер.
        Корвин решил было, что сможет смешаться с толпой и остаться незамеченным, однако когда дело касалось Кейт, боги вечно играли против него. Едва войдя, он увидел ее за забором, опоясывающим трибуны. Она сидела на коренастом гнедке с белой проточиной на морде. Их взгляды тотчас встретились, словно притянутые какой-то магнетической силой. Кейт побледнела, отвернулась и направила коня прочь. Корвин нахмурился. Оставалось надеяться, что его присутствие не помешает ей успешно пройти испытания.
        Впрочем, она выглядела равнодушной. Пустила лошадь рысью, потом легким галопом. Корвин сел во втором ряду, не сводя с нее глаз. Люди, тотчас узнав принца, освободили ему место и взволнованно зашушукались.
        - Девица-то - отличная наездница, - присвистнул Даль.
        - А ты чего ожидал? - насмешливо прищурился Корвин. - Ее отец был главным конюшим норгардского двора. На подобную должность кого попало не берут.
        - Может, и так. Однако он мог пожелать, чтобы дочь получила воспитание, более подходящее женщине.
        - Только не Хейл! - рассмеялся Корвин.
        Внезапная теплота, с которой он вспомнил этого человека, застала принца врасплох. Долгие годы он думал о Хейле Брайтоне лишь с ненавистью, хотя когда-то любил конюшего, считая его чуть ли не вторым отцом.
        - Он всегда поощрял ее увлечение лошадьми, - продолжил Корвин. - Родись она мальчишкой, ты бы решил, что Хейл растит нового мейстера-конюшего.
        - И ее мать не протестовала? - удивился Даль.
        Вспомнив невысокую хрупкую женщину, Корвин помрачнел.
        - Линетт Брайтон никогда не перечила мужу. По крайней мере, в открытую. На редкость кроткое и мягкое существо. Полная противоположность Кейт.
        - Кроткая? Иными словами, зануда? Не знай я тебя лучше, решил бы - врешь. - Даль сморщил нос, потом воздел глаза к ярко-голубому небу. - Благодарю вас, милосердные боги за то, что не обрекаете нас на превращение в наших родителей! - Он повернулся к Корвину. - Такой даме, наверное, пришлось не по вкусу, что ее дочь стала почтаркой?
        - Вряд ли она об этом знает. После казни Хейла Линетт вернулась в Килгор, в отцовское имение. Госпожа Брайтон - четвертая дочь барона Риса.
        - С трудом верится, что Кейт - из знатного рода. - Даль поскреб небритый подбородок.
        Принц обратил внимание, что чар-камень в серьге друга потускнел. До отъезда из Фархольда надо будет его заменить, ведь Даль носил камень по вине Корвина.
        - Я понимаю, о чем ты, - кивнул Корвин, припомнив реакцию почтмейстера, когда тот узнал, что они приехали повидаться с Кейт. - Когда Хейлу вынесли смертный приговор, она не пожелала отречься от отца и потеряла положение в обществе и права на земли. В то же время ее мать поступила иначе. Она вернулась в Килгор, предоставив дочь своей судьбе.
        - Твоя Кейт - просто чудо! - пылко воскликнул Даль, перегнувшись через край трибуны.
        Они замолчали, наблюдая за испытаниями Кейт. Та подъехала к стартовому шесту на противоположном конце поля, не сводя взгляда с сигнальщика в центре. Там же стояли двое судей. Один держал карманные часы, другой - пергамент и уголек, чтобы отмечать ошибки. Поле было разделено на три полосы. Первая предназначалась для проверки навыков в стрельбе из лука, вторая - в метании копья, третья - во владении мечом.
        Сигнальщик взмахнул флажком. Кейт пришпорила лошадь, направив ее к дальней полосе, подняла лук, выхватила из колчана стрелу и пустила в цель одним молниеносным движением. Стрела, пролетев по плавной дуге, вонзилась в мишень, всего в дюйме от центра. Не дожидаясь, когда первая стрела долетит до цели, Кейт повернулась влево и выстрелила вновь. Вторая мишень была пониже, ее стрела угодила точно в центр. Несколько мгновений - и колчан опустел, а все мишени оказались поражены.
        Доехав до конца полосы, Кейт закинула лук за спину и выдернула торчавшее из земли копье. Она развернула лошадь и помчалась по средней полосе. Здесь нужно было поймать копьем подвешенные кольца и поразить мишени на земле. Кейт подняла копье на высоту плеча, пустив лошадь ровным галопом. Первое кольцо! Мимо… хотя всего на волосок. Зато следующие два словно сами наделись на наконечник. Кейт проделала все это с такой лихостью, что сложная задача выглядела совсем легкой.
        - Ай да Кейт! - Даль опять присвистнул. - Получше тебя будет. Да что там! Она и меня за пояс заткнет.
        - Она всегда была такой.
        На Корвина нахлынули воспоминания. Сколько раз они с Кейт по вечерам выводили своих пони из стойл и отправлялись на кавалерийские дворы, где скакали наперегонки и устраивали бои верхом на деревянных мечах. Их детские сражения были веселыми, но отчаянными: каждый старался во что бы то ни стало превзойти другого. На мечах Корвин дрался лучше, зато скачки чаще всего выигрывала Кейт. Когда дело касалось верховой езды, она был непобедима. Точь-в-точь как ее отец.
        Впрочем, и ее боевые навыки с тех пор улучшились. Кейт поймала последнее кольцо, завершая этап, и нацелилась копьем на колышек, вбитый в землю. Большинство участников здесь придерживало коней. Кейт же, продолжая скакать во весь опор, метко воткнула наконечник копья в деревянный колышек и, пусть не без усилия, его вырвала. Потом она метнула копье в соломенное чучело, установленное в конце полосы.
        Всадница двигалась так быстро, что, казалось, вот-вот врежется в ограждение. В последний момент Кейт натянула повод. Толпа ахнула. Коренастый конек привстал на дыбы и остановился в нескольких дюймах от препятствия. Кейт спокойно развернула его, выхватывая из ножен на поясе меч. Вдоль последней полосы в позах атакующих людей были расставлены пугала, обмотанные мешковиной. Кейт ловко снесла голову первому.
        - Кого они тут готовят, почтарей или воинов? - изумился Даль.
        - Всего понемногу, полагаю, - ответил Корвин. - У курьерской почты - давние воинские традиции. Она была создана еще во времена Войны Трех.
        - То есть появилась одновременно с ночными драконами?
        - Верно, - кивнул Корвин. - В годы войны вольным городам требовалось связываться со своими союзниками, причем быстро и чтобы послания не перехватывали враги. Оказалось, лучше всего с задачей справляется умелый воин-наездник.
        Принц задумался о том, каким был бы Иней, если бы не было той войны. Ее историческое название наводило на мысль о мелкой стычке, хотя в действительности в конфликт оказались вовлечены все вольные города. Страна разделилась на три противоборствующих лагеря: восточный, западный и северный. Междоусобица едва не уничтожила Иней. По иронии судьбы, мир принесли именно ночные драконы. Очень сложно сражаться, когда у тебя в тылу иной, куда более лютый, враг.
        Подавшись вперед, Корвин с интересом наблюдал, как Кейт проходит последнюю полосу. Манекены были расставлены на разной высоте и настолько часто, что девушка едва успевала наносить удары, при этом демонстрируя великолепную гибкость, которой им с Далем оставалось лишь позавидовать. Корвин смотрел с восхищением. Все ее тело находилось в движении, глаза сверкали, только лицо застыло в маске сосредоточенности.
        Миг - и Кейт пересекла финишную черту. Корвин с Далем неистово захлопали в ладоши. Трибуны встретили их аплодисменты гробовым молчанием. Исключение составила одна девушка в голубой почтарской форме.
        - Не понимаю, - нарочито громко сказал Даль, - почему вы не аплодируете? Она выступила потрясающе.
        - Молчание - излюбленное оружие трусов, - с ишским акцентом ответила незнакомка, сердито оглядывая трибуны.
        Люди отводили глаза. «Все из-за того, что они считают Кейт предательницей», - внезапно понял Корвин. Правда неприятно кольнула. Принц почувствовал угрызения совести, хотя сам он ни в чем не был виноват - это ведь Хейл напал на короля.
        Золотоволосая островитянка осуждающе покачала головой, спустилась с трибуны и исчезла за углом. Корвин хлопнул ошеломленного Даля по плечу:
        - Пойдем. Надо перехватить Кейт прежде, чем она сбежит.
        Они направились к воротам. Кейт уже спешилась и вела лошадь в поводу. Шла она быстро, явно намереваясь поскорее уйти, однако ее окликнул судья с часами и заторопился вдогонку. Она оглянулась, на лице тут же появилось почтительное и одновременно настороженное выражение. По гербу на блузе Корвин догадался, что перед ним - мейстер. Принц и Даль остановились поодаль, не желая мешать.
        - Молодчина, Кейт, - похвалил мужчина. - Ты побила свой рекорд, допустив единственный промах.
        Кейт скривилась.
        - Это значит, что меня вернут на маршрут?
        - Обсудим позже. - Конюх потер пальцами шрамы, белевшие на смуглой коже предплечья.
        По его тону Корвин решил, что шансы Кейт вернуться незначительны. «Какая потеря для почты», - подумал он, хотя внутренне порадовался, что Кейт останется под защитой городских стен.
        Конюх вернулся на свое место. Кейт нехотя подошла к ним и скованно поклонилась:
        - Ваше Высочество…
        - Рад встретиться вновь, госпожа Брайтон. - Корвин улыбнулся, надеясь как-то сгладить неловкость.
        - Какими судьбами? - Она оглянулась через плечо, словно опасаясь, что кто-нибудь подслушает разговор.
        Беспокоиться было незачем: их заметили все. Корвин откашлялся.
        - Я хотел побеседовать с вами о том, что случилось по дороге в Андреас.
        - Ясно… - Кейт потупилась. - А вы не могли бы подождать? Я должна позаботиться о Вояке.
        Будто в подтверждение ее слов, мерин всхрапнул и громко заржал.
        - Тогда мы пойдем с вами, - опередил принца Даль.
        Губы Кейт сжались в ниточку, но она промолчала и зашагала к стойлам. К счастью, народу здесь почти не было. У Корвина мелькнула мысль, что все это - просто еще одно поле битвы, но он тут же одернул себя. Не хотелось ему затевать никаких сражений.
        Кейт завела Вояку в помывочное стойло, сняла уздечку и надела на него недоуздок. Привязав коня, она вошла внутрь, чтобы его расседлать.
        - Вы великолепная наездница, госпожа Кейт, - продолжил Даль, похлопав коня по холке. - Я так Корвину и сказал: «В скачках она уложит тебя на обе лопатки». Но как вам удалось столь точно поразить все мишени?
        - Ничего сложного, - губы Кейт тронула слабая улыбка, - я представляла, что целюсь в своих врагов.
        Она не взглянула в сторону Корвина, однако тот задумался, не был ли и он сам в их числе. Наверное, лучше не ломать над этим голову. Не зная, куда девать руки, принц сложил их на груди. «О боги, как же все сложно!»
        Даль хрюкнул, с трудом сдерживая смешок.
        - Кстати о мечах и прочих острых штуках. Принц явился поблагодарить вас за спасение своей жизни.
        Корвин внутренне застонал, обозвав себя дураком. Это ему положено спасать других. Отбросив неуместную мысль, он заставил себя почувствовать благодарность и поклонился Кейт.
        - Да, благодарю вас. Если бы не вы, я бы не выжил. Я перед вами в неоплатном долгу.
        - Не стоит благодарностей. - Она подняла на него свои огромные глаза и вздохнула. - Жаль, я не сумела заслужить их раньше.
        Корвин вздрогнул, словно от удара. Как наяву в памяти зазвучал ее голос: «Спаси его! Спаси моего отца! Останови казнь, позволь нам отправиться в ссылку…» Он не позволил. Тогда ему представлялось, что иного пути нет, что подобное преступление можно смыть только кровью. Нельзя, чтобы кто-нибудь еще вообразил, будто ему позволено совершить покушение на короля и, возможно, небезрезультатное. Только впоследствии Корвин начал задумываться, не ошибся ли он. Время, проведенное вдали от Инея, научило его тому, что мир выкрашен не только в черный и белый. Он схватился за наручи, скрывавшие татуировку на запястье.
        - А кроме того, - Даль дурашливо хохотнул, - мы бы хотели побеседовать о том великолепном скоростреле, который изготовил ваш приятель.
        - Зачем? - Кейт, стаскивавшая в этот момент седло, настороженно покосилась на них обоих.
        - С его помощью вы прикончили трех драконов из четырех, - пояснил Корвин и протянул руки к седлу.
        Проигнорировав предложенную помощь, Кейт протиснулась мимо принца и водрузила седло на стойку рядом со стойлом.
        - Мне казалось, что Ваше Высочество… не запомнили событий того вечера.
        Корвин уронил руки, пряча дрожь. Ну конечно, как он мог так промахнуться! Разумеется, она надеется, что он ничего не помнит. Особенно того, что наговорил ей в горячечном бреду. Хотелось взять те слова назад, однако Корвин знал, что заяви он сейчас, будто на самом деле плохо понимал, что говорил, и имел в виду совсем иное, она ему не поверит. Пришлось пойти на попятную.
        - Я действительно мало что помню, но забыть оружие, запросто убившее стольких драконов, невозможно.
        - Запросто? Это вы хватили, Ваше Высочество. - Кейт взяла ведро и зачерпнула воды из корыта. - Что именно вы хотите узнать?
        - Для начала, нет ли еще таких скорострелов? - Даль подскочил к Кейт и забрал у нее ведро.
        Его помощь, к особенному огорчению Корвина, она приняла.
        - Я… - Кейт закусила губу, потом, словно опомнившись, придала лицу равнодушное выражение. - Нет, скорострел - один-единственный. Его сделал для меня мой друг Том Боннер, чтобы я могла защитить себя во время поездок.
        Корвин едва удержался, чтобы не сжать кулаки. Что еще за Боннер такой? Может быть, это он подарил ей лунный пояс? Перед глазами Корвина встал образ мужчины, прижимающего Кейт к себе и целующего ее в губы. Вообразить эту картинку было совсем не сложно. Хватало воспоминаний о Кейт и Эдвине.
        - Это очень мило с его стороны, - заметил Даль, метнув на Корвина подозрительный взгляд. - Тем не менее если он сделал один, вполне может сделать и другой.
        Корвин согласно кивнул, заталкивая ревнивое чудовище, проснувшееся в его сердце, обратно в клетку. Жизнь Кейт его больше не касается. Ни ее друзья, ни… возлюбленные.
        Кейт сняла с крючка на стене стойла тряпку, намочила ее и принялась обтирать мерина. Тот недовольно фыркнул и вздернул голову, пытаясь уйти от мокрой тряпки.
        - Водички испугался? А еще Вояка, - пожурила она коня. - Купание тебе только на пользу пойдет.
        Конь замотал шеей, разбрызгивая воду во все стороны. Кейт вновь нагнулась над ведром.
        - Да, наверное, Том мог быть сделать второй.
        - Замечательно! - Даль хлопнул в ладоши. - Когда мы с ним увидимся?
        Кейт закатила глаза размышляя, провела мокрой тряпкой по спине Вояки и сказала, обращаясь скорее к Далю:
        - Раз уж от настоящей работы меня отстранили, думаю, я смогу договориться о встрече.
        - Чудненько, - просиял тот. - Нам зайти попозже?
        - Нет. Полагаю, Боннеру потребуется время на подготовку. Давайте лучше завтра. Встретимся здесь в семь вечера.
        - Едва пробьет колокол. - Даль прижал ладонь к сердцу и шутовски поклонился.
        Кейт улыбнулась уголком губ, отчего у Корвина на миг перехватило дыхание. Казалось, она таит некий секрет, за разгадку которого можно отдать все на свете. Ободренный улыбкой и вызванными ею теплыми воспоминаниями, принц сказал:
        - Спасибо еще раз, Кейт.
        Улыбка тут же исчезла. Девушка холодно посмотрела ему в глаза. Знать бы еще, о чем она сейчас думает. Уж не представляет ли его лицо на очередной мишени?
        Помолчав, Кейт произнесла:
        - Это все, что вы от меня хотели, Ваше Высочество?
        Вопрос стоял ребром. Опасный, словно обоюдоострый меч: как ни ответь, все равно порежешься.
        - Да.
        Оставалось надеяться, что именно такого ответа она ждала.
        11. Кейт
        КОЛОКОЛ НА БАШНЕ ПРОБИЛ семь раз. Кейт покинула почтарский двор и остановилась у главных ворот. Из-за опасений, что Корвин приедет раньше, она еще выждала внутри с четверть часа. Почтари и конюхи косились на нее, проходя мимо, но лучше уж они, чем прохожие на улице. Стоя у ворот, Кейт чувствовала бы себя попрошайкой, хотя надела лучшую свою одежду и тщательно заплела волосы. Внутри же она просто ощущала себя посторонней, как обычно.
        Ну и предательницей, конечно. Забыть об этом никак не получалось. Только на сей раз прозвище казалось ей справедливым. Сколько бы Том вчера ни пытался ее переубедить, Кейт считала, что предала его.
        - Ты ни в чем не виновата. Не могла же ты бросить принца умирать. Если бы не мой скорострел, ты бы тоже сложила голову. Поверь, это было бы куда хуже. Послушай, я ведь и изобрел скорострел в надежде, что люди им заинтересуются.
        - Том Боннер, ты - дурень, - выпалила Кейт прежде, чем успела прикусить язык. - Ты изготавливаешь скорострел с помощью дикой магии, а после того как принц пожелал себе такой же, это выйдет наружу.
        - Кейт, ты чересчур много волнуешься, - заметила Сигни, сидевшая закинув ноги на верстак. - Я тебе сто раз уже говорила.
        - Чересчур? - Кейт так и взвилась. - Да пойми ты, дикая магия - вне закона. Если кто-то узнает, что Том ей владеет, инквизиторы упрячут его за решетку, проведут обряд очищения, потом казнят, а тело закопают там, где никто не найдет.
        - Кстати, почему они прячут трупы? - Сигни склонила голову набок, словно маленькая девочка, что никак не вязалось с ее жестким нравом.
        Кейт раздраженно фыркнула. У подруги была сбивающая с толку привычка заострять внимание на совершенно неважных вещах.
        - Чтобы никто не смог предать усопшего священному огню.
        - Не понимаю, зачем сжигать трупы? Воняет же. - Сигни зажала нос.
        На это Кейт было нечего возразить. Сколько бы ароматических масел ни лили священники на мертвецов, зловоние при сожжении стояло неописуемое.
        - Священный огонь освобождает дух мертвеца. Только так он может преодолеть порог и попасть в следующий мир. Если тело просто закопать, дух останется погребенным в нем навеки.
        Поговаривали, что именно такие и становятся Тенями, вынужденными раболепствовать перед богами. Сигни только хмыкнула.
        - У нас на островах иная вера. Мы хороним наших мертвых. Духи предков никуда не уходят, они вливаются в Аслар и остаются среди нас, помогая нам и направляя нас на путь истинный. У вас же варварство какое-то.
        «Нет, - подумала Кейт. - Варварство - это когда тела диких выкапывают ночные драконы и пожирают». Она в раздражении махнула рукой.
        - Хоронить, сжигать - все это неважно, Сиг. Смерть - вот в чем суть.
        - Ну я-то умирать не собираюсь, - беспечно сказал Том, чем еще сильнее рассердил Кейт. - Как и применять магию перед принцем Корвином. Он ведь просто хочет взглянуть на уже готовый скорострел.
        - Ничего подобного! Он хочет, чтобы ты сделал еще несколько таких же. - Кейт уперла руки в бока.
        - Так и я хочу делать новые скорострелы! - Том вскочил, его мальчишеское лицо просияло. - Это же мой шанс. Верховный король пожелает получить сотни, тысячи таких!
        - Ты сам-то соображаешь, что несешь? - рявкнула Кейт, прищурив глаза так, что они превратились в щелочки. - Собираешься управляться со всем в одиночку? Ночью дикая магия не действует, тебе придется украдкой пользоваться ею днем, а риск быть схваченным магиками все еще есть.
        Если в слухах о том, что за нападением на Грегоров стояло Возрождение, имелось зерно истины, риск действительно был нешуточным. Впрочем, «золотые» в любом случае наводнят Фархольд. Лучше бы люди из Возрождения поскорее осознали свое безрассудство.
        - Как-нибудь выкручусь. - Том пожал плечами. - Я уже выяснил, что использовать надо медь. Так что теперь буду пытаться изготавливать патроны без магии. Надо заранее наделать литейных форм для частей скорострела, которыми смогут пользоваться обычные кузнецы.
        Кейт едва не выругалась. Она не первый день знала Боннера: если он забрал что-то в голову, то просто так от своей идеи не откажется.
        - Эй, а обо мне ты не забыл? - Сигни спустила ноги с верстака и встала. - Только я умею делать особенный черный порох, пригодный для твоих пукалок, заруби это себе на носу.
        - Забудешь тут! Ты же мне каждый день напоминаешь. - Том усмехнулся и провел ладонью над головой Сигни.
        Тонкое золотое кольцо в ее ухе превратилось в узкий овал, тут же затерявшийся в золотистых волосах. Сигни засмеялась, теребя серьгу пальцем, точно котенок, играющий с клубком пряжи.
        - А потом вы удивляетесь, почему я беспокоюсь. - Кейт хлопнула себя рукой по лбу.
        - Ах, бедняжечка Кейт, - проворковала Сигни. - Скоро принцы и короли явятся на встречу с нашим гениальным оружейником. Мы должны и ей подыскать какое-нибудь занятие.
        - Не волнуйся, Сиг. - Боннер мановением руки вернул серьге форму. - Она будет показывать скорострел в деле, она же теперь умеет.
        Том пощекотал надувшуюся, точно мышь на крупу, Кейт. Та оттолкнула его руку, чем только раззадорила друга. Он щекотал ее до тех пор, пока она не расхохоталась, умоляя о пощаде. Однако едва Том прекратил, она снова принялась просить не поддаваться Корвину:
        - Не соглашайся мастерить еще один скорострел, риск того не стоит.
        На его лице отразилась внутренняя борьба, затем он нехотя кивнул.
        - Ну хорошо, если тебе так спокойнее, я подыщу способ отказаться. - Он помолчал и улыбнулся. - Лишь бы ты была довольна.
        Ожидая Корвина с Далем, Кейт изо всех сил старалась верить, что Том исполнит свое обещание. Позволять кому-нибудь осмотреть скорострел было опасно для друга: его дар могли обнаружить. Корвин прекрасно разбирался в оружии, а судя по шрамам Даля, он тоже.
        Хотя Даль уверял, что они будут у почты с седьмым ударом колокола, ей пришлось ждать чуть ли не полчаса. Наконец оба подъехали и спешились. Кейт с ужасом уставилась на следовавшую за ними толпу. О вчерашнем визите принца уже говорила вся почта. Того и гляди, хроникеры тиснут статейки в свои новостные листки. Кейт только этого не хватало.
        Поклонившись, она вполуха выслушала извинения Даля за опоздание и бросила, оборвав его словоизлияния:
        - Поспешим. Отец Боннера болен. Они закрывают кузницу до темноты.
        Путь занял меньше десяти минут. Приказав гвардейцам остаться снаружи, Корвин и Даль проследовали за Кейт внутрь. В кузне как всегда стояла жара. Едва принц распахнул дверь, на них дохнуло горячим воздухом. Боннер у горна в глубине комнаты поднял голову. Его рабочее место отделяли невысокие перила. В кои-то веки Том надел рубаху и даже умылся, хотя руки все равно были испачканы окалиной. Вообще кузня выглядела чище, чем обычно.
        К сожалению, здесь сидела и Сигни в своей почтарской блузе. Накануне Кейт долго упрашивала подругу не приходить, опасаясь, что она скажет что-нибудь не то, учитывая ее привычку говорить все, что она думает, кто бы перед ней ни стоял. На островах, кажется, тоже имелись короли, однако Сигни не выказывала никакого почтения к знати. Впрочем, и послушание не входило в число достоинств островитянки. «Не смогла удержаться от любопытства», - так частенько она объясняла Кейт свои поступки. Видимо, и на сей раз причина не изменилась.
        - Ваше Высочество, - Кейт указала на своих друзей, - позвольте представить вам мейстера Тома Боннера и Сигни Леф с Ишских островов.
        - Просто Боннер, Ваше Высочество. Мейстер - это мой отец.
        Том поклонился. Сигни с неохотой последовала его примеру, изобразив поклон кивком головы.
        - Рад знакомству, - ответил Корвин. - Давайте-ка отбросим формальности. Вот этого типа зовут Далем, а меня можете называть Корвином.
        Кейт вздохнула. Похоже, принц не слишком-то изменился. Корвин всегда недолюбливал придворный церемониал. Прежде она это ценила: какой еще церемониал между друзьями? Но все это ушло в прошлое. Титулы устанавливают границы между людьми: всяк сверчок знай свой шесток. Однажды Кейт уже ошиблась, не осознав, как велика пропасть между принцем и худородной дочерью конюшего. Ничего, за прошедшие годы она крепко усвоила, что эта пропасть непреодолима.
        - Уверен, наша милая Кейт рассказала тебе, чего мы хотим. - Даль обезоруживающе ей подмигнул, и она невольно улыбнулась.
        - Конечно. - Боннер сложил свои внушительного вида ручищи на могучей груди. - Вас заинтересовал мой скорострел?
        - И мой черный порох! - встряла Сигни.
        - Ваш черный порох? - удивился Даль.
        - Ну да. - Она гордо вздернула подбородок. - Без моего особого пороха боннеровы патроны и скорострел ничего не стоят.
        - Любопытно. - Даль испытующе взглянул на нее. - Должен заметить, вы довольно молоды для Фюренского сестринства. Откуда вам известен этот секрет?
        - Выкрала из могилы царя Скаара, - озорно хихикнула Сигни. - Когда его потомки об этом прознали, за мной в погоню отправили дюжину лучших витязей, наказав найти меня и приволочь обратно. Я убила их одного за другим. Первого - охотничьим ножом, последнего - жгучим поцелуем.
        Увидев неподдельное изумление на лице Даля, Кейт расхохоталась.
        - Милорд, она так шутит. Она наотрез отказывается объяснять, откуда узнала секрет пороха, и вместо этого каждый раз сочиняет новую байку. Мы тут уже с десяток таких выслушали.
        - То есть мы столкнулись с загадочной тайной. - В глазах Даля сверкнул огонек.
        - Ну что же, - кашлянул Корвин, - тем занятнее будет взглянуть на ваш скорострел. Могу я его осмотреть?
        - Разумеется, Ваше Высочество! - воскликнул Боннер с энтузиазмом. - Я только вчера вечером закончил новый. Он точь-в-точь такой же, как у Кейт.
        Том снял с полки ящичек, театральным жестом откинул крышку и вытащил скорострел, держа оружие с подчеркнутой бережностью, точно оно было из стекла, а не из металла.
        - Осторожно, Ваше Высочество, он заряжен.
        Корвин взял скорострел и принялся осматривать оружие с неприкрытым изумлением. Его внимание привлек барабан, сдвинув который, он обнаружил патроны.
        - А как с осечками?
        - Никаких осечек! - ответил Том. - Все недочеты я исправил.
        Он пустился в подробные объяснения, что и как работает. Кейт слушала, каменея от тревоги. Недоставало только, чтобы, увлекшись, Том разболтал больше, чем нужно, спровоцировав вопросы о тонкостях создания скорострела. К счастью, Корвин и Даль ничего не заподозрили. Теперь они лишь еще сильнее восхищались мастерством оружейника. Восторг, с которым Том слушал их похвалы, печалил Кейт. Боннер действительно этого заслуживал, однако вынужден был скрывать свой талант. Как бы, наверное, переменился их мир, если бы дикие могли открыто использовать свой дар, как это делают магики.
        - Невероятно! - наконец признал Корвин. - Настолько, что вы просто не оставляете мне выбора. Согласны изготовить еще такие? Вы оба? - Он кивнул Сигни. - Разумеется, я щедро заплачу.
        - Ваше Высочество, сколько скорострелов вам нужно? - спросил Том.
        - Столько, сколько вы сможете сделать. - На красивом лице Корвина появилась неотразимая улыбка.
        Боннер расстроенно покачал головой и извиняющимся тоном сказал:
        - Я могу сделать еще два или три, не больше. Времени на них уходит прорва, а мой отец болен, и мне приходится работать в кузне в одиночку.
        - Понимаю. - Принц переступил с ноги на ногу. - Бургомистр Превитт упоминал, что кованая сталь Боннеров славится своим качеством. Чудо, что вам удается выполнять хотя бы половину заказов.
        - Да-да, говорят, ваша сталь достойна королей, - льстиво вставил Даль.
        Кейт едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Том же приосанился, сделавшись как будто еще выше. Кузнец буквально лучился гордостью.
        - Благодарю вас. Я просто делаю все, что в моих силах.
        «Пользуясь запрещенной магией! - добавила про себя Кейт. - И когда они об этом прознают, их хвала мигом превратится в хулу».
        Корвин упрямо потер подбородок большим пальцем - привычка, давно знакомая Кейт. Жест лишь немного изменился: теперь палец пробегал по белой полоске шрама.
        - Может быть, вам нужны помощники? Почему бы не обучить других делать подобные скорострелы?
        Боннер задумчиво почесал в затылке.
        - Так ведь, Ваше Высочество, проблема остается. У меня совершенно нет на это времени.
        - А если бы вам не приходилось работать в кузнице? - Корвин обвел рукой комнату.
        Кейт мысленно ругнулась. Она уже понимала, к чему он клонит. Нет, этому не бывать! Том - ее друг, ее, а не Корвина. Кейт не могла его потерять. «Не смей! - так и хотелось крикнуть принцу. - Ты уже поломал жизнь мне, неужели недостаточно?» Чтобы хоть как-то отвлечься и успокоиться, она принялась в отчаянии складывать разбросанные по верстаку инструменты.
        - Я вот что имею в виду, - продолжил гнуть свое Корвин, - почему бы вам не работать при норгардском дворе? Вы могли бы стать королевским кузнецом и оружейником.
        Боннер вытаращился на принца. Сердце у Кейт замерло. Она вцепилась в молоток так, что костяшки ее пальцев побелели. Корвин сделал на редкость великодушное предложение, куда более заманчивое, чем мешок денег. Служба при дворе сулила безбедную жизнь. Большинство королевских кузнецов получали свои места по наследству.
        Вот только Том был необычным кузнецом. Он был диким. И ему предлагали переехать в столицу.
        - А что будет с твоим отцом? - Кейт аккуратно положила молоток и заставила себя отойти от верстака.
        - Кейт права. - Том вздрогнул, радость в его глазах потухла. - Я не могу покинуть Фархольд, мой отец совсем плох.
        Кейт захлестнуло чувство вины. Оно было настолько сильным, что даже спасение друга от возможной опасности не приносило облегчения. Однако Корвин был непростым противником. Он кивнул и сумрачно произнес:
        - Я как никто понимаю бремя сына, чей отец тяжко болен.
        Кейт во все глаза уставилась на принца, осознав, что он говорит о собственном отце. В некоторых новостных листках из тех, которым доверяли меньше всего, публиковали слухи о том, что Верховный король Орвин якобы страдает от неизлечимого недуга. Она полагала, они преувеличивают. Оказалось, нисколько.
        - А если я вверю вашего отца заботам королевских целителей? - Корвин опять потер подбородок. - Не знаю, что за болезнь его терзает, но наши магики очень сильны. Их попечением хворь может отступить, и он сможет приехать к вам в Норгард.
        У Кейт перехватило дыхание. Она проиграла. Глаза Тома вспыхнули от неожиданно появившейся надежды.
        - Ваше Высочество, вы… вы не шутите?
        - Нет, он не шутит. - Даль хлопнул Тома по спине. - Он у нас как-никак принц и в состоянии оплатить услуги целителя.
        «Не надо, Том, - хотелось взмолиться Кейт. - Останься здесь, со мной». Она промолчала. Боннер любил отца больше всех на свете, как когда-то она - своего. Кейт была готова на все, чтобы спасти отца, даже рискнуть собственной жизнью, и не могла теперь помешать Тому поступить так же.
        - Безусловно! - с нажимом подтвердил Корвин. - Ваше изобретение слишком важно для государства. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы вы могли продолжать работать над ним. - Он повернулся к Сигни. - То же относится и к вашему черному пороху. Почему бы вам не стать, к примеру, королевским алхимиком? Главное, чтобы вы оба согласились переехать в Норгард. Прошу вас, подумайте над моим предложением. - Принц вновь обратился к Тому. - С помощью вашего скорострела Кейт уложила трех драконов и глазом не моргнув. Если мы сделаем много оружия, то сможем вновь спокойно ездить по стране или даже совсем освободить мир от этой напасти. Ваш отец будет гордиться вами, Том. Жить и гордиться.
        Кейт зажмурилась и глубоко вздохнула, смиряясь с поражением. У нее было о чем напомнить Боннеру. Об инквизиции, о необходимости применять магию для изготовления скорострелов. О золотоплащниках, которыми Норгард буквально кишит. Однако ничего этого она сказать не могла. Хуже того, ее слова пропали бы втуне. Спасение королевства. Больной отец, нуждающийся в помощи лекарей. Ради всего этого Том обязательно рискнет.
        Она открыла глаза и коснулась руки Боннера, чтобы подбодрить его.
        - От такого предложения нельзя отказываться, Том.
        Тот посмотрел на нее сверху вниз, на его скулах заходили желваки. Накрыв ее ладонь своей, он повернулся к Корвину:
        - Я согласен. Но только если Кейт сможет поехать со мной.
        Ее пальцы невольно сжались, и ногти впились в его кожу. «Ты что творишь?» - чуть не закричала она ему в лицо. Том проигнорировал все ее предупреждения, на широком лице не дрогнул ни один мускул.
        - Не для того я столько времени защищал Кейт от опасностей, чтобы теперь бросить на произвол судьбы, - продолжил кузнец.
        - Мне не требуется заступничество! Ни твое, ни чье-либо еще. - Она помрачнела, убрала руку и смерила взглядом Корвина с Далем. - Я сама в состоянии о себе позаботиться.
        - После вчерашних испытаний в этом сложно усомниться, - усмехнулся Даль. - Не говоря уже о том, как ловко вы в одиночку расправились с теми дневными драконами.
        - Ну последнее - благодаря мне. - Боннер расплылся в улыбке, не менее широкой, чем Даль.
        Не улыбались лишь Кейт и Корвин. Она догадывалась почему: он хотел видеть ее в Норгарде не больше, чем она сама - туда отправиться. Почувствовав, видимо, настроение принца, Даль произнес с озорным блеском в глазах:
        - Извините, что не сказал раньше, Кейт, но, боюсь, у вас нет выбора. Вам так или иначе придется отправиться в Норгард, хотя бы ненадолго.
        - Зачем? - спросила Кейт, а Корвин угрюмо покосился на друга.
        - Из-за вашего подвига, разумеется. Вы же спасли принцу жизнь! - Даль состроил серьезную мину. - Верховный король желает вас наградить. Да и как иначе? - Теперь уже сам Даль бросил на принца мрачный взгляд.
        Корвин громко вздохнул и сказал, обращаясь к Кейт:
        - Все верно. Вы действительно заслужили награду. Приказ… верховного короля.
        Кейт знала, что он врет, но не понимала почему. Не успела она об этом спросить, как заговорил Том:
        - Она достойна большего. В противном случае можете на меня не рассчитывать. На изготовление большого количества скорострелов требуется много времени, и мне нужна помощь Кейт.
        - Помощь в чем? - с искренним любопытством поинтересовался Даль.
        - В испытаниях оружия, - с хитрой улыбочкой поспешила ответить Сигни.
        - Тени вас всех раздери! - восторженно вскричал Даль. - Да это же работа моей мечты! Уверен, мы что-нибудь придумаем для Кейт. Не так ли, Ваше Высочество?
        Помолчав, Корвин медленно кивнул:
        - Думаю, я смогу найти вам место на королевских конюшнях. У вас есть для этого все навыки.
        Жестокий удар, пусть и невольный. Корвин наверняка не забыл, что Кейт всю жизнь хотела одного: пойти по стопам отца и тренировать норгардских лошадей.
        - Вы запамятовали, Ваше Высочество, - она не смогла удержаться от небольшой колкости, - я - дочь государственного изменника. Кто меня пустит в конюшни?
        - Пустят, если я прикажу. - В голосе Корвина прозвучало раздражение. - Вы спасли мне жизнь, Кейт, - заговорил он уже спокойнее. - Вас будет чествовать весь Иней. Даю слово, что, если вы решите вернуться, никто не попрекнет вас прошлым.
        «Не переоценивай свою власть, Корвин, - подумала Кейт. - При тебе люди подчинятся приказу, но когда я останусь с ними наедине…»
        Впрочем, как ни крути, он был прав: она его спасла. Верховный король был перед ней в долгу, а это что-то да значит. Она вновь вспомнила слова отца: «Отправляйся в Фенмор». Кейт понятия не имела, на что он намекал. Может быть, в Норгарде ей удастся в этом разобраться или же найти кого-нибудь из его близких друзей, которые помогут разгадать загадку.
        - А ты поедешь? - спросила она у Сигни.
        - Когда это я отказывалась от приключений? - сверкнула та белозубой улыбкой.
        «И я останусь в Фархольде одна», - мелькнула мысль у Кейт. В памяти возникли белые стены Норгарда и изумрудные луга, колышущиеся на ветру. По этим лугам скакала тысяча коней, а за белыми стенами высился замок, во владении которого были прекраснейшие во всем мире лошади. «Лошади моего отца», - подумала она.
        Однако Норгард был и домом палача, местом, где Хейла Брайтона казнили.
        «Зачем, ну зачем он напал на короля?»
        «Отправляйся в Фенмор».
        Кейт расправила плечи и с показной храбростью произнесла:
        - Хорошо, я тоже поеду.
        Часть 2
        Принц-бродяга
        12. Корвин
        НЕДЕЛЮ СПУСТЯ ОНИ ПОКИНУЛИ Фархольд и направились в Андреас. У ворот их поджидало с полдюжины человек, пришедших проститься с Томом и Сигни. Пожелать счастливого пути Кейт пришел один Дикон Льюис. Корвин был благодарен мейстеру за это, с грустью подумав о том, как тяжело приходилось здесь девушке.
        Скача во главе каравана, принц то и дело оглядывался на своих новых спутников с некоторым изумлением. Ну и странная же подобралась компания: девица с Ишских островов, кузнец и дочь изменника. То ли какая-то старая сказка, то ли дурная кабацкая шутка. В довершение, с ними отправился и мейстер Рейф.
        - Мой орден заинтересован в искоренении логова этих дневных драконов, - объяснил принцу магик. - Я вызвался добровольцем.
        Корвин был рад такому сопровождению, хотя и не вполне доверял Рейфу. Однако относительно защиты от дневных драконов изобретательность магика отодвинула сомнения принца на задний план. На случай нападения мейстер снабдил всю экспедицию своими ярь-камнями. Корвин также приобрел сто зачарованных стрел, записав покупку на счет короны. Эдвин будет рвать волосы на голове, увидев сумму. Да, не позавидуешь пажу, которому выпадет сомнительная честь доложить будущему королю о расходах. И все же Корвин считал, что Том Боннер и его изобретение этого заслуживали. Даже Эдвину, так трепетно относившемуся к казне, нечего будет на это возразить.
        По крайней мере, их караван был меньше, чем в прошлый раз: всего одна повозка и десяток всадников. Они ехали по главному тракту, ведущему из Фархольда в Мараред, пока башни города не скрылись из вида. Достигнув перекрестка, несколько оставшихся норгардских гвардейцев и повозка отправились дальше, а Корвин со спутниками свернул на дорогу к Андреасу.
        Такая уловка могла помочь принцу появиться в Андреасе неузнанным. Отряд должен был воссоединиться в Тейсе, на полпути из Андреаса в Норгард. Действуя инкогнито, Корвин имел больше шансов выяснить личность мертвого рудокопа, причастного к нападению на Грегоров. Люди куда охотнее поболтают с простым путешественником, нежели с принцем. Кроме того, он надеялся избежать встречи с тамошним градоправителем, лордом Нивеном, что в обычных условиях было бы невозможно.
        Дорога заняла три дня. Обе ночи они провели под открытым небом за барьером из чар-камней. За все это время им не встретились ни ночные, ни дневные драконы. Отсутствие последних казалось Корвину затишьем перед бурей. Его снедала тревога, очень хотелось обо всем забыть.
        Прежде Корвин никогда не бывал в Андреасе. Вид города, зажатого в узком ущелье у подножия трех скал, навевал на него какой-то благоговейный страх. В отличие от других городов Инея, его стены были вырублены в склонах горы и напоминали руки каменного великана, вознамерившегося раздавить беспечных людишек. Ущелье поросло чахлым кустарником. Если не считать вездесущую плакун-траву, единственным признаком жизни был дым из трубы, поднимавшийся над резиденцией «золотых» к востоку от главных ворот. Орден появился совсем недавно, и из-за нехватки мест в городах он строил свои дома за их стенами. Эдвин как-то сказал, что это, наверное, к лучшему. Мол, обыватели не услышат криков тех, над кем совершается обряд очищения. Корвин не знал, так оно или нет, но не имел ни малейшего желания выяснять.
        Над ущельем главенствовал королевский замок, из которого открывался вид на весь город, - мрачная крепость, высеченная прямо в центральной горе. Город казался неприступным даже без чар-камней. Да он и был твердыней: когда остатки сил Запада укрылись в Андреасе, именно об эти стены разбились войска Севера в Войне Трех.
        «Твердыня? А может, каменный мешок?» - подумал Корвин, въезжая в город.
        Принц никогда не видел, чтобы в самый разгар дня на улицах толпилось столько народа. Люди сновали, как пчелы в улье. С другой стороны, в окрестностях Андреаса не было полей, здесь почти не держали скот. Местные промышляли торговлей углем и драгоценными металлами, днями напролет работая в шахтах и мастерских.
        - Нужно подыскать конюшню, - сказала Кейт, едва они миновали ворота. - В городе запрещено ездить на лошадях.
        Корвин оглянулся. Ее слова прозвучали невнятно из-под опущенного капюшона, скрывавшего лицо и плечи. Надеть капюшоны предложила Сигни: это позволяло им остаться неузнанными. Из-за угольной пыли, витавшей в воздухе и равномерно оседавшей на мостовые, дома и лица, такие капюшоны, похожие на клобуки, носили все жители Андреаса. Встречные горожане одеты были сплошь в серое и коричневое, что усиливало и без того мрачное впечатление. Корвина поразило отсутствие украшений. В Норгард андреасские дворяне приезжали в ярких нарядах, отделанных самоцветами, которые добывались в изобилии именно здесь.
        Оставив лошадей в платной конюшне рядом с почтой, они вышли на улицу. Рейф, извинившись, отправился в орденскую резиденцию. Когда он скрылся из вида, Даль с нетерпением спросил у Корвина:
        - Ну? Куда теперь?
        - Может, вы что присоветуете? - поинтересовался принц у Кейт. - Вы с Сигни знаете город куда лучше нас. Где тут можно раздобыть нужные сведения?
        - Понятия не имею. - Кейт нахмурилась. - Всадницы, даже почтарки, не в чести у местных. Мы почти не покидаем почтарский двор.
        - Говори за себя, - усмехнулась Сигни. - Лично мне мужчины не указ. Я хожу куда хочу.
        - Спорю на что угодно, ни один мужчина этому пока не огорчился, - ухмыльнулся Даль.
        - И куда ты посоветуешь нам пойти, Сигни? - спросил Корвин.
        - В «Подчеревок», - не раздумывая ответила та. - Это крупнейший игорный дом. Хозяин - мой приятель, он в курсе всех событий в городе.
        Корвин решил, что в ее словах, пожалуй, есть смысл. В подобных местах любят трепать языками.
        - Отлично. Идем туда.
        - Если вы не возражаете, Ваше Высочество, - вставила Кейт, - я бы предпочла туда не ходить. Лучше поищу пока жилье. Вы не против? Вон там будет неплохо.
        Она показала на выцветшую вывеску, гласившую: «Путеводный факел». Рядом был намалеван факел с изогнутой ручкой - символ бога Андре, покровителя Андреаса.
        - Я пойду с тобой, - предложил Боннер.
        Он явно устал от долгой верховой езды. Под глазами синели круги, и двигался он скованно.
        Корвин пристально посмотрел на Кейт, как обычно пытаясь по выражению лица прочесть ее мысли. Их путешествие прошло спокойно, если не считать препирательств с паромщиками, заломившими двойную цену за переправу. Тем не менее каждый вечер, когда они останавливались на ночевку, ощущалось напряжение. На стоянках Кейт, казалось, старалась ни на шаг не отходить от Тома. Сначала Корвин принял это за любовь, затем, понаблюдав, решил, что все дело в искренней дружбе, пусть даже Боннер и не упускал возможности погладить ее по голове, приобнять или пощекотать. Принц сделал вывод, что она просто не хочет случайно остаться с ним самим наедине, и это нежелание было взаимным. Их близость тревожила Корвина. Сколько он ни пытался не обращать на нее внимания, постоянно ловил себя на том, что следит за каждым ее движением. Словно саднила запекшаяся рана.
        Корвин дал согласие. Кейт и Боннер отправились в гостиницу, а Сигни повела принца с Далем в игорный дом. По дороге они то и дело увязали в толпе. Узкие, извилистые улочки круто поднимались в гору, отчего ноги Корвина заныли. Он утешался тем, что обратный путь будет легче, но пока приходилось мучиться. По крайней мере, многоэтажные дома прикрывали их от палящего солнца, отбрасывая длинные тени.
        «Подчеревок» располагался в дальнем конце городской площади - самой высокой точки города, если не считать замка и домов знати. Над входом был вырезан вепрь, вставший на короткие задние ноги. Прежде чем войти, Сигни подпрыгнула и хлопнула вепря по копыту. Судя по отполированному до блеска дереву, так делали многие. Видимо, считалось, что это приносит удачу.
        Внутри оказалось темновато и дымно, зато тише, чем на улице. Примерно половина из дюжины круглых столов была занята. Некоторые посетители просто обедали, большинство же с головой ушли в карты, кости и хитроумные настольные игры с каменными фигурками вроде «Королей в замке» и «Пяти судеб».
        Когда Сигни хвасталась, что она здесь своя, то не преувеличивала. Стоило ей снять капюшон, как ее поприветствовали несколько постоянных клиентов и служащих. Помахав в ответ, она двинулась к столу, где восседал самый тучный человек, которого Корвину доводилось когда-либо видеть. Три подбородка незаметно перетекали в объемистое пузо, о талии даже говорить не приходилось. Толстяк отсалютовал Сигни кубком, сжав его пальцами, смахивавшими на перетянутые шпагатом колбаски.
        - А! Сигни Леф! - трубно загудел он. - Давненько я не видал твою миленькую мордашку! Ну-ка, иди сюда, поцелуй своего толстого дядюшку.
        Сигни улыбнулась и, наклонившись, чмокнула его в пухлую щеку.
        - Даже не знаю, по чему я скучала меньше, по твоей широкой мордени или объемистой утробе! - Она хлопнула его по животу.
        Мужчина гулко захохотал. Корвин с Далем недоуменно переглянулись. Сигни же, похоже, чувствовала здесь себя как рыба в воде.
        - Садись рядышком, красавица, и представь мне своих дружков, - сказал толстяк.
        Сигни подтянула к себе стул, Даль с Корвином устроились напротив.
        - Это, - она кивнула на толстяка, - Гордон Бомбази, хозяин сего славного заведения. А они - Клэш Фарлей и Ронан Дорн.
        Об именах они договорились заранее, прежде чем войти в город. Своим Корвин уже пользовался во время путешествий вдали от Инея. Он надеялся, что ложное имя вкупе с начавшей отрастать бородкой позволят ему остаться неузнанным.
        - Милости прошу в «Подчеревок», жемчужину в короне Андреаса, - зычно возвестил Гордон, заставив Корвина вздрогнуть.
        Этот человек был бы последним, к кому принц обратился бы за информацией. Можно не сомневаться, об их делах скоро будет известно всему городу.
        - Благодарствуйте, - ответил Даль. - Однако хотелось бы чем-нибудь сбрызнуть любезный прием. Так он проскочит не в пример легче.
        - Ну разумеется! - Гордон хлопнул в мясистые ладони.
        Тут же подбежала молоденькая подавальщица с кубками и кувшином вина. За ней - вторая, с хлебом и мисками наваристой похлебки.
        - Ешьте, пейте, ни в чем себе не отказывайте. Только учтите, что свободных комнат у нас нету. - Хозяин покачал головой.
        Корвин заметил у него в ушах серьги с чар-камнями, на которых были вырезаны руны. Левая содержала заговор, позволяющий распознать ложь. К счастью для «Клэша Фарлея» чар-камень был неактивен. Заклинание в правой было таким же, что и у Даля: оно скрывало шрамы или родимые пятна. Дела у игорного дома явно шли в гору, раз Гордон мог позволить себе дорогие безделки.
        - Может быть, у вас есть какие-нибудь особенные развлечения? - Даль нетерпеливо подался вперед.
        - В «Подчеревке» нет недостатка в развлечениях, - осклабился Гордон, сверкнув белыми, точно фарфоровыми, зубами. - Например, этим вечером мы играем в «Костяк».
        - Да-а, это привлечет целую толпу. Игра не для слабонервных. - Даль приложил руку к груди.
        Корвин мысленно с ним согласился. По сравнению с обыкновенными картами, колоды для «Костяка» зачаровывались гораздо более сильными заклинаниями, действию которых могли подвергнуться сами участники игры. Уровень чар был разный, в отдельных случаях игрок мог испытать боль или даже умереть. Худшее, чему был свидетелем Корвин, это то, как бедолага вытащил карту бедности и обнаружил, что его обокрали. Однако рассказывали и о куда более трагичных историях. С другой стороны, он считал, что шанс выиграть богатство, удачу и здоровье с лихвой перекрывал риск.
        - И какая игра будет, молодой человек! - Гордон пошевелил толстыми пальцами. - Этим вечером с нами играет принц крови.
        - Принц? - Сигни по-птичьи склонила голову. - Откуда ему здесь взяться?
        Корвин нахмурился. Его тоже очень интересовал ответ. Будет что поведать Эдвину по возвращении в Норгард. Глядишь, и одобрит результаты братниной поездки.
        Гордон нарочито медленно отпил из кубка.
        - Не кто иной, как Эрикс Фейн, сиванский принц. Жаль, что парень всего лишь младший из шести братьев. Наследник привлек бы побольше народу. Даже больше, чем может вместить мое скромное заведение.
        Корвин едва не подавился куском хлеба. И хорошо. Иначе мог бы что-нибудь брякнуть. Сиван был могучим королевством на юго-востоке, которое еще до нашествия стало заклятым врагом Инея.
        Лицо Даля стало невыразимо хмурым. У него с Корвином имелись личные причины ненавидеть сиванского бога-короля Магнара Фейна. Сиван можно было сравнить с несметной стаей саранчи, истребляющей все на своем пути. До сих пор ему не покорились только четыре королевства: Индру, Розвен, Иней и Ишские острова. «Иней никогда не падет», - мысленно поклялся Корвин, крепко сжимая кубок. И все же однажды это едва не произошло. Около пятидесяти лет назад сиванцы разграбили порт Пенлок. Тогда дедушка Корвина сумел объединить вольные города и сбросил завоевателей обратно в море.
        - Вы принимаете сиванского принца? - спросил Даль, поглаживая пальцем край кубка. - А как же преступления его отца?
        - Да, принимаем по разрешению лорда Нивена. Мы в Андреасе не злопамятны, - отмахнулся толстяк.
        Корвин невесело усмехнулся. Судя по упорному противодействию Тормейнам, лорд Нивен мог любому преподать урок злопамятности. Когда объединенные войска Инея наконец отбили вторжение сиванцев, лорд Нивен сам пожелал сделаться верховным королем, однако богатству Андреаса вольные города предпочли могущество Норгарда. И вот теперь здесь обнаруживается сиванский принц. Тревожная новость. Надо будет разузнать подробнее.
        - Не желаете ли сделать ставки? - Гордон жадно потер руки.
        - Мы сюда не играть пришли и не комнату искать, толстячок. - Сигни вновь шлепнула его по животу.
        - А разве в жизни еще что-то нужно? - Он поднял голову и посмотрел на нее.
        - На самом деле, мы ищем одного мужика. - Сигни косо взглянула на Корвина.
        - Вернее, сведения о нем. Вот этот человек. - Корвин достал из кармана портрет рудокопа и передал Гордону.
        Тот развернул лист бумаги и выкатил глаза:
        - Вы не могли его встретить!
        - Почему это? - Корвин покосился на портрет.
        На нем рудокоп был изображен именно таким, каким принц его запомнил.
        - Да это же Ральф Марсел, - сипло произнес Гордон. - Золотые плащи забрали его уже с год тому.
        - То есть его арестовала инквизиция?
        - Именно, - хмель мигом слетел с толстяка, - а от инквизиторов еще не сбежал ни один дикий.
        Это было правдой. По крайней мере, никто никогда не слышал о таких побегах. До этого дня. Впрочем, эта версия идеально укладывалась в головоломку. Куда деваться беглецу, кроме как присоединиться к Возрождению?
        - В чем заключался его дар? - поинтересовался принц, забирая портрет.
        - Даже не знаю. - Гордон поднял руку с растопыренными пальцами. - Во время ареста Марсел вел себя смирно, а что там было потом, неведомо никому. Хотя…
        Толстяк с силой поскреб щеку. На коже должны были остаться розовые полоски, но когда он отнял руку, следов не было видно.
        - Болтали, - продолжил Гордон, - будто у него было странное сродство со зверями. У него дома жили штук пятьдесят кошек и собак.
        - Сродство со зверями, - зачарованно повторил Корвин.
        Ходили слухи, что бывает и такой дар. Можно ли считать дневных драконов зверями? Наверное, хотя Корвин воспринимал их, как и их ночных собратьев, скорее как чудовищ, жутких и опасных. В их природе не было ничего общего с кошками или собаками. Но если дикие умеют ими повелевать, это может подтвердить предположение Даля о взаимосвязи двух нападений.
        Словно заскучав, Сигни сняла с пояса метательный нож и принялась бездумно подбрасывать его и ловить.
        - Не понимаю я этой вашей инквизиции. Почему вы боитесь друг друга? Мы на Ише не боимся никого, даже врагов.
        - На ваших островках нет магии, красавица, - пояснил Гордон, следя глазами за ножом. - Впрочем, ее нигде нет, кроме Инея. Лишь здесь рождаются люди, способные управлять незримым миром, а покидать Иней нашим магикам запрещено.
        - Все так. - Корвин нетерпеливо постучал большим пальцем по столу. - А диких стоит бояться. Нельзя позволять жить людям, которые могут одним усилием воли сравнять город с землей.
        Сигни в очередной раз поймала нож и, держа его острием вверх, изучающе посмотрела на Корвина:
        - И сколько городов они уже сравняли? Магия, по моим наблюдениям, приносит только благо. Те же чар-камни или твоя серьга правды, толстячок. Ну или лунные пояса.
        - Да-да, - Даль изогнул бровь, на его губах заиграла лукавая улыбка, - эти самые пояса - истинное благо.
        - Дикая магия чаще используется во зло, - гнул свое Корвин, добавив про себя: «Как та, что убила мою маму».
        - Во зло ли, во благо - одно несомненно: магия сеет раздоры! - Гордон стукнул кулаком по столу. - Взять хоть нашего верховного короля. Род Тормейнов повязан с самой жуткой из наивозможнейших магий, сталкивающей лбами родных братьев.
        - Вы об уроре? - вырвалось у Корвина.
        - О нем, о нем. - Толстяк покивал головой, его многочисленные подбородки заколыхались. - Отсутствие определенного наследника порождает сумятицу в умах. Народ не понимает, кто будет ими править, кому присягать на верность.
        - Откуда вам известны такие подробности? - спросил Даль, озвучив невысказанный вопрос Корвина. - Вы же не норгардец.
        - Но на слух-то я не жалуюсь. Верховный король Борвин Тормейн сел на Зеркальный трон лишь после того, как прирезал двух своих братьев во имя урора.
        «Неправда! - хотелось крикнуть Корвину. - Один из братьев погиб во время испытаний, но мой дед его не убивал, а второй брат дожил до преклонного возраста». Сама идея братоубийства была для него немыслима.
        - Что такое урор? - поинтересовалась Сигни, постукивая кончиком ножа по столешнице.
        - Это значит «судьба», - важно ответил Гордон.
        - Не совсем, - не выдержал Корвин. - Слово имеет много значений. Это и вызов судьбы, и вызов на суд богов. В Норгарде престол не всегда переходит по праву первородства. Если у короля несколько сыновей, то должен быть явлен знак к началу урора. Братьям предстоит доказать в испытаниях, кто из них более достоин занять престол.
        Сигни с понимающим видом кивнула:
        - У нас на Ише, если король или королева слабеют, другие могут бросить им вызов. Только сильнейший или мудрейший может править людьми.
        - Истинно так, моя умница. - Гордон положил лапищу на плечико девушки. - Только вы не ждете ни знаков, ни предзнаменований.
        - Каких еще знаков?
        - Должно появиться животное необычного окраса, - сказал Даль. - Если не ошибаюсь, знаком к последнему урору была волчица.
        «Марра», - подумал Корвин, кивая. Принц хорошо ее помнил, хотя она умерла, когда он был еще мальчишкой.
        - И всегда - наполовину черный, наполовину белый, - добавил Корвин.
        Сигни сдвинула брови, старательно силясь представить черно-белого волка. Что же, ее можно было понять. Подобной расцветки в природе не существует. Сотворить такое по плечу только богам.
        Сигни открыла было рот, собираясь что-то спросить, и вдруг повернулась к двери, словно к чему-то прислушиваясь. Снаружи действительно донесся громкий шум.
        - Что там еще? - недовольно прикрикнул Гордон, но его слуги уже заторопились к двери.
        Корвин, Даль и Сигни бросились за ними.
        Площадь оказалась запружена народом. Невозможно было понять, из-за чего весь сыр-бор. Сигни, не долго думая, взобралась на перила крыльца, ухватилась за балку и с удивительной легкостью влезла на пологую черепичную крышу - островитянка всегда и везде носила бриджи.
        Даль и Корвин тут же последовали ее примеру. Оказалось, что в центре переполоха - группа магиков, собравшихся у дверей цветочной лавки. Волшебники в белых, синих и золотых мантиях окружили какого-то тощего мальчугана лет десяти, нескладного и лопоухого. На шее у него сиял ошейник, который инквизиторы надевали на диких. «Совсем ребенок», - мелькнуло в голове у Корвина. Его замутило. Светящиеся камни на ошейнике служили единственной цели: не дать дикому воспользоваться магией.
        Причиной суматохи был не сам мальчик, а его мать. Она рыдала и умоляла магиков отпустить сына. Корвин не мог разобрать слов из-за гула толпы, однако отчаяние в ее голосе различал ясно. Женщина заламывала руки, по щекам у нее текли слезы.
        - За что они арестовали пацана? - глухо спросила Сигни.
        - Должно быть, он дикий, - неуверенно ответил Даль.
        Корвин прикусил губу. Ему хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать криков женщины. Он слышал, что временами инквизиция забирает детей, но впервые увидел все собственными глазами: в дома знати золотоплащники предпочитали не соваться. Может, пойти и спросить, за что забирают ребенка? Мальчонка выглядел совершенно безобидным и слишком маленьким, чтобы его казнить. Впрочем, Корвин ничего не мог поделать. Даже верховный принц не властен над Гильдией чародеев. Такова была цена, которую они платили за службу магиков: они не вмешиваются в политику, корона же дает орденам полную свободу в их делах.
        Инквизиторы повели мальчика прочь. На миг Корвину померещилось, что мать сейчас рухнет без чувств. Андреасские стражники в оранжево-черных мундирах поспешно схватили женщину за плечи, чтобы не подпускать к магикам, но со стороны могло показаться, что они скорее помогают ей удержаться на ногах. Внезапно она дернулась, вывернулась из их хватки и воздела руку. Ее лицо перекосило от ярости. Один из стражников будто окоченел на месте, схваченный невидимой рукой, вокруг него появилась алая дымка. У Корвина перехватило дух: это испарялась из тела кровь. Женщина тоже была дикой. Гидроманткой, повелевающей водой.
        Кожа на лице стражника сморщилась, словно кожура яблока, полежавшего на солнце. Все тело начало съеживаться, усыхать, пока от него не остался скелет, обтянутый, как пергаментом. Скорость, с которой произошел этот кошмар, ужасала. Все кончилось за считаные мгновенья.
        В толпе завизжали. Люди бросились наутек. Даже стражники попятились. Магики обернулись к женщине и подняли булавы, в которых сияли чар-камни. Из рук гидромантки вырвалась струя воды и тут же рассыпалась брызгами, не причинив магикам вреда. Женщина предприняла вторую попытку, точно намереваясь утопить их, но и эта атака была легко отражена чар-камнями.
        Женщина неистово завизжала, позабыв о стражниках. Один набрался смелости, обнажил меч и пронзил ей спину насквозь. Черты лица дикой обмякли, вода иссякла. Стражник рывком выдернул меч, и женщина осела на мостовую. Мальчик, до этого ведший себя смирно, принялся кричать и рваться к матери. Но в чем бы ни была его сила, ошейник не позволил ему ее проявить.
        Магики поволокли ребенка в орденский дом на обряд очищения. Тело убитой они забрали для погребения. В душе Корвина боролись жалость и страх. Он провожал взглядом уходившего мальчика, зная, что скоро тот ляжет в землю рядом с матерью.
        13. Кейт
        КЕЙТ МЕЧТАЛА ПОКИНУТЬ Андреас с того самого момента, как они сюда приехали. Она ненавидела этот город вечной сутолоки. Два дня, проведенные здесь, стали настоящим кошмаром, хотя она понимала, что это было необходимо. Нападение на поместье Грегоров и доказательства причастности к нему диких тревожили ее. В воздухе сгущалась озлобленность, Кейт почти чувствовала на себе ошейник. Разумеется, она не пользовалась своим даром, однако магики все равно могли распознать в ней дикую. Попади Кейт в руки золотоплащников, ее ждет долгая, мучительная смерть. Очищение.
        Слава богам, Корвин быстро узнал имя рудокопа. Еще день ушел на поиски его семьи. В итоге выяснилось, что родственников у Ральфа Марсела не осталось.
        - Похоже, этот тип действительно был спиритом, - накануне отъезда объявила Сигни Тому и Кейт.
        Островитянка настояла на том, чтобы везде сопровождать Корвина и Даля в поисках. Кейт не сомневалась, что при желании Сигни может уговорить и солнце задержаться на небосводе. И все же ей не нравилось, что лучшая подруга слишком много времени проводит с принцем.
        - За что и поплатился, - продолжила та. - Мы нашли того, кто донес на него золотым плащам. Оказывается, Ральф умел предсказывать смерть певчих птичек, которых рудокопы берут с собой в шахту.
        Боннер, сидевший на подоконнике, нахмурился. Комната Сигни и Кейт была просторнее, чем их каморка в «Пройдохе и кубке», однако голова Тома едва не задевала потолок.
        - И за это он на него донес? - спросил кузнец.
        - Глупо, да? - пожала плечами Сигни. - Эти птички мрут, если воздух отравлен. Другим рудокопам следовало бы благодарить Ральфа за предупреждения.
        Кейт покачала головой, жалея, что в комнате прибрано. Наведение порядка всегда помогало ей успокоиться. Сев на кровать, она прижала колени к груди и уткнулась в них подбородком. Сигни на соседней койке жонглировала ножом - это был ее способ снять напряжение. «Попросить, что ли, и меня научить?» - лениво подумала Кейт, а вслух произнесла:
        - Людей с пеленок приучают бояться диких, какой бы полезной ни была наша магия.
        - И у них все же имеются причины нас бояться, - сказал Том, причесывая пятерней свои длинные, еще мокрые после умывания волосы. - Достаточно вспомнить поместье Грегоров или кошмар, устроенный гидроманткой у «Подчеревка».
        Хоть они с Кейт этого и не видели, однако в городе только и разговоров было, что о ее выходке со всеми жуткими подробностями. «Нас боятся». Кейт не понравился прозвучавший в словах Тома намек на то, что они с ним такие же, как та гидромантка с площади. Из его слов можно было сделать вывод, будто магия была всей сутью их натуры, а не всего лишь одной из ее граней. Она знала всего двух диких - Тома и своего отца, и ни один из них не стал бы использовать свой дар во зло. Сама Кейт вообще никого не могла убить своей магией, а соблазна склонить на это какое-нибудь животное у нее никогда не возникало.
        - У нее ведь сына на смерть забрали. - Сигни сердито взглянула на них обоих. - На ее месте я бы тоже пустила в ход все доступное мне оружие.
        «Вот только ее оружием были ее собственные руки, - подумалось Кейт. - Меч можно отобрать, магия же - неотъемлемая часть нас самих». Впрочем, спорить ни она, ни Том не стали. В глазах Сигни разгорался опасный огонек, означавший, что есть два мнения: ее и неправильное. Кейт завидовала способности подруги делить мир на черное и белое. Ей самой он представлялся скорее серым.
        - Дар Ральфа Марсела мог быть подобен твоему, Кейт, - заметил Том, возвращая разговор в первоначальное русло.
        - Точно, - поддержала Сигни. - Дикий со способностью к спиритизму. Корвин полагает, что подвижники Возрождения контролируют разум дневных драконов. Чем этот Ральф якобы и занимался. - Она повернулась и вопросительно посмотрела на Кейт. - Такое возможно? Ты бы смогла повелевать драконами, как повелеваешь лошадьми?
        - Я? Не знаю. Никогда об этом не думала.
        Идея одновременно пугала и завораживала. Неужели она сумела бы остановить тех драконов, вторгшись в их разум? Тогда Корвин ничего не узнал бы о скоростреле и им теперь не пришлось бы ехать в Норгард. И все же при одной только мысли о прикосновении к разуму ящеров ее передергивало.
        - Наверное, смогла бы, - заключила она. - В детстве я использовала свой дар на всех животных, которые мне попадались. Потом отец заставил меня поклясться, что я буду применять его только к лошадям и лишь в случае крайней необходимости.
        - То есть Корвин может быть прав. - Сигни вернула нож в ножны. - Надо бы ему сказать.
        - С ума сошла? - ахнула Кейт. - Не успеешь глазом моргнуть, как он сдаст меня золотым плащам.
        - По-моему, Корвин не такой. - Сигни наморщила лоб. - Я же вижу, как он на тебя таращится. Причем постоянно.
        Щеки Кейт вспыхнули. Ей сразу захотелось засыпать Сигни вопросами, словно глупенькой девчонке из сентиментальной баллады. Но смысл?
        - Ничего эти его взгляды не значат. И уже давно.
        Боннер саркастически хмыкнул, но, поймав на себе грозный взгляд Кейт, счел за лучшее промолчать.
        - Сигни, нельзя рассказывать ни Корвину, ни кому-то еще обо мне или Томе. Надеюсь, это ты понимаешь? Пообещай, что ни словечком не обмолвишься.
        - Разумеется, я ничего не скажу. - Сигни надменно вздернула подбородок. - Но если тебя интересует мое мнение, то вот тебе лучше бы так и сделать.
        - Ни за что. Нам вообще лучше бы вернуться в Фархольд, пока на нас не надели ошейники.
        - На меня-то за что? - удивилась Сигни.
        - За сумасбродство.
        Но шути-не шути, а дороги назад не было, они это знали. «Можно считать, нас уже поймали».
        Чем ближе они подъезжали к Норгарду, тем сильнее Кейт нервничала. Путь из Андреаса в Тейс, где они договорились воссоединиться с основным отрядом, оказался долог и труден. Из Тейса они двинулись в Карден. В каждом городе они проводили только одну ночь, едва успевая оценить его колорит.
        Тейс был построен на болотах, его улицы представляли собой каналы. Сигни и Даль, пожертвовав отдыхом, наняли лодку и обследовали местные достопримечательности. Вернулись мокрыми и усталыми, но довольными, взахлеб поведав об опрокинувшейся лодке, дерзком побеге от городских стражников вплавь, встрече с русалкой или каким-то еще водяным чудом-юдом. Кейт не поверила и половине их россказней, хотя ее позабавило, что Даль с удовольствием подыграл Сигни, травившей очередную байку.
        В Кардене, славившемся своими винокурнями, Корвин с Далем до того увлеклись дегустацией, что на следующий день едва смогли взгромоздиться на коней.
        - Мы просто не знали, что в конфетах был бренди, а в яблочном пироге - виски, - оправдывался Даль.
        - Враки, - ухмыльнулась Сигни. - Вы просто решили, что похмелье - это не про вас.
        Кейт стало жалко парней, пусть даже те сами были виноваты. А Корвин, кстати, всегда был сладкоежкой.
        Неторопливая езда действовала на нее угнетающе. Часы тянулись за часами, мили за милями. Если бы она могла пустить коня в галоп, путешествие не казалось бы таким невыносимым. Кейт даже захотелось, чтобы появились дневные драконы. Хоть какое-то разнообразие. Однако с тех пор, как они покинули Андреас, о драконах не было ни слуху ни духу.
        Когда через несколько недель пути они въехали в Нефритовый лес, нервы Кейт были уже натянуты, словно тетива. На западе лес подходил почти к самым стенам Норгарда, так что могучие деревья были видны из города. Помимо тревоги за Тома, ей не давало покоя чувство, что она возвращается домой. Сердце замирало от пейзажей и запахов - таких знакомых, но полузабытых. Три года, проведенные вдали отсюда, казались и вечностью, и мгновением. Кейт боялась этого города. Боялась прошлого, несмотря на желание раскрыть его тайны, боялась настоящего. В Норгарде она вновь станет для всех Изменницей Кейт. Здесь рана, нанесенная рукой отца, ощущалась острее.
        Они заночевали в лесу. Кейт помогала гвардейцам разбить лагерь, чтобы хоть как-то отвлечься. К сожалению, много времени это не заняло: они остановились на одном из биваков, устроенном специально для подобных караванов. Укрытия были выдолблены в основаниях огромных, словно башни, деревьев. В стволах также имелись специальные дупла для установки чар-камней. Именно здесь ночевала Кейт, сбежав из Норгарда. Полы укрытий толстым слоем устилала солома, однако Кейт сомневалась, что сможет уснуть.
        Раскладывая спальный мешок, она посмотрела на Корвина. Ее глаза всегда знали, где он. Принц выбрал для ночевки дерево напротив, его спальный мешок был уже разложен. Будто что-то почувствовав, он повернул к ней лицо. Их взгляды встретились и тут же разошлись. Сердце Кейт на секунду замерло. На миг он показался ей тем самым юношей с озорными глазами и чувственным изгибом губ, при одном виде которых ее пульс учащался.
        Собственная реакция обеспокоила Кейт. Она поднялась на ноги и бросила Сигни, укладывавшейся рядом:
        - Пойду-ка пройдусь. До темноты вернусь.
        Страшно ей не было: солнце пока еще не село, скорострел висел в кобуре на поясе.
        - Иди, иди, - махнула рукой Сигни. - Постарайся хорошенько устать, чтоб не вертеться опять всю ночь напролет.
        Если бы все было так просто. Кейт вздохнула.
        - Раз я тебе мешаю, можешь спать где-нибудь в другом месте.
        - С удовольствием. Только уговор: ты поступишь так же. И зачем я только дарила тебе лунный пояс?
        Не удостоив подругу ответом, Кейт отправилась в лес. Магики уже установили вокруг лагеря защитный барьер, но для ночных драконов было рановато. К востоку от Марареда еще ходили слухи о дневных драконах, но о нападениях - ни слова. Кейт сомневалась, что эти твари уже добрались до Норгарда. Если, конечно, Корвин не ошибся, предположив, что они подчиняются Возрождению. Кейт молилась, чтобы это оказалось не так. Лучше бы другим диким брать пример с нее или Тома: сидеть смирно и не высовываться. Может быть, тогда Гильдия оставила бы их в покое, а люди перестали бы пугаться.
        Узкая дорожка вела вглубь леса. Под сенью высоких деревьев подлесок не выживал, так что Кейт шла совершенно бесшумно. Когда она была маленькой, часто играла, стараясь красться осторожно, подобно лесному зверьку. Ее всегда удивляло, почему драконы не истребляли тех же оленей. Когда она спросила об этом отца, тот ответил, что драконы питаются человеческим мясом.
        - Тогда зачем заводить лошадей и прочий скот на ночь в стойла? Пусть бы себе паслись.
        - Наши животные пахнут людьми. Драконы чуют человеческий запах и убивают их. Лесное же зверье их не интересует.
        - Но почему они едят только людей?
        - Такова уж их натура, дочка. Они - божья кара людскому роду.
        За какие грехи людей постигла такая кара, Кейт не спрашивала.
        Чем дальше она уходила от лагеря, тем сильнее было искушение коснуться разумов лесных животных, бродивших в зарослях. За несколько недель пути Кейт ни разу не применила свой дар из-за мейстера Рейфа и его учеников, и это воздержание уже начало выводить ее из себя. Все это время ей как будто не давали вздохнуть полной грудью. Соблазн был велик, тем не менее она его поборола. Не только ради себя, но и ради Тома. Если Кейт разоблачат и схватят, Боннер вполне мог кинуться на ее защиту, как сделала та женщина из Андреаса. Интересно, сколько подобных случаев, приписываемых Возрождению, были на самом деле попытками защитить родных и любимых?
        Тропа привела на широкую поляну, заросшую плакун-травой и какими-то лесными цветами. Сделав еще несколько шагов, Кейт замерла и вдохнула сладкий аромат. Она села на землю рядом с упавшим стволом на краю поляны, опершись о него спиной, нарвала ромашек и начала бездумно плести венок. Последний раз она плела такой в далеком детстве. Далеко не с первого раза стебли легли как надо. Поднялся ветер. Гроза, собиравшаяся весь день, готова была разразиться. Кейт с удовольствием вслушивалась в шелест листьев и глухое потрескивание ветвей. Уйдя в себя, она не заметила, что больше не одна.
        - Оказывается, ты еще не разучилась плести венки.
        Охнув, Кейт выронила ромашки и подняла взгляд на Корвина, пытаясь унять забившееся сердце. Он пришел на поляну следом за ней.
        - Почти разучилась.
        - Да не сказал бы. - Корвин поднял венок и протянул ей. - Наденешь?
        - Нет!
        Принц вздрогнул от ее резкого тона. Стушевавшись, Кейт взяла венок и уже мягче сказала:
        - В нем я буду выглядеть глупо.
        Корвин молча смотрел на нее сверху вниз.
        - Что-то случилось в лагере? - прервала молчание Кейт.
        - Нет, я пришел за тобой. Темнеет, да и гроза надвигается.
        - Вы правы, Ваше Высочество. - Кейт хотела было встать, но Корвин опустился на поваленный ствол рядом с ней.
        - С другой стороны, ночь еще не наступила, а здесь так хорошо. И да, Кейт, хватит «выкать». Хотя бы наедине.
        Почувствовав себя неуютно у его ног, Кейт пересела на бревно и принялась отряхивать бриджи от приставшей хвои и травинок. Корвин уставился в небо, затянутое черными тучами.
        - Помнишь, как однажды мы наврали хозяину бродячего цирка, что мы сироты, и убедили его взять нас в труппу?
        Кейт прищурилась, застигнутая врасплох.
        - Помню, конечно, - смущенно ответила она.
        Прошлое вызывало в ней странные, неясные чувства. Такое не забывается. В тот вечер они мечтали о том, как сбегут, прекрасно понимая, что все их мечты так и останутся мечтами: Корвин - принц и должен вступить в брак, выгодный королевству. Ни он сам, ни тем более она не могли с этим ничего поделать. «А ведь я тебя так любила…» - подумала Кейт. Неожиданно для нее самой мысль откликнулась болью в сердце.
        Кейт кашлянула.
        - Тебя он тут же приставил гонять лошадей на корде, а меня определил в акробатки. По-моему, ему надо было поступить наоборот.
        - По-моему, тоже, - улыбнулся Корвин. - С лошадьми ты всегда управлялась лучше, чем я.
        - А ты бы прекрасно смотрелся в обтягивающем трико.
        - Ну не знаю, не знаю. - Его взгляд скользнул по ее ногам в бриджах.
        После долгих увещеваний Сигни Кейт перестала носить пеплум вне городов. Почувствовав, что краснеет, она опустила взгляд и принялась теребить венок.
        - Временами, - Корвин вздохнул, перекинул одну ногу на другую, - я жалею, что мы тогда не сбежали. Наша жизнь могла сложиться совсем иначе.
        - Да, пожалуй, - неуверенно сказала Кейт.
        Она сильно сомневалась, что в таком случае идиллия в их отношениях продлилась бы долго. «Посмотри на нас: мы уже с трудом находим общий язык».
        - Вот Сигни в цирке самое место, - добавил Корвин и улыбнулся, ломая ледок, возникший вдруг между ними.
        - Не удивлюсь, если она там когда-то выступала. - Кейт улыбнулась в ответ. - По крайней мере какое-то время. Впрочем, с ней ни в чем нельзя быть уверенной. Сигни врет как дышит, сегодня расскажет одну басню, завтра - совершенно другую.
        - Твоя подруга - самая любопытная девушка, которую я когда-либо встречал. Хотя, если между нами, ее бесконечные вопросы и мертвого выведут из себя. Это, кстати, одна из причин, по которым я удрал из лагеря.
        Кейт хихикнула. Несмотря на свою привязанность к Сигни, она прекрасно понимала Корвина.
        - И что она у тебя выпытывала на сей раз?
        - Расспрашивала об инквизиции. - Принц потер лоб. - У нее, видишь ли, в голове не укладывается, почему мы позволяем золотым плащам отнимать детей у матерей.
        - Она этого не понимает. Или не хочет понимать. - Кейт неловко пнула камешек носком сапога. - Хотя кое в чем я с ней согласна.
        - В чем именно?
        - В руках магиков, - начала она, тщательно подбирая слова, - сосредоточилась огромная власть, равной которой, полагаю, у них никогда прежде не было. Они делают все, что хотят: вторгаются в дома, разрушают семьи. Знаешь, меня удивило, что твой отец разрешил создать инквизицию.
        - А он и не разрешал. - Корвин, в свою очередь, пнул сапогом кустик плакун-травы, влажно поблескивавшей голубыми лепестками, из-за которых растение и получило свое название. - Это Эдвин. Все, что сейчас делается в стране, происходит по его указке. Даже мост через Красногонку - его идея.
        Кейт едва не задохнулась от гнева. Эдвин всегда был с гонором, но она и представить не могла, что он попытается захватить власть при живом отце. Из-за его дурацкого моста погибла Элиза Кейн. Эдвин, восседавший в высокой башне Норгарда, не имел права принимать такие решения.
        - Мой отец… - Корвин сглотнул, жилы на его шее вздулись. - Видишь ли, слухи не врут. Он действительно болен. Его как будто что-то гложет изнутри, и целители не могут ему помочь. Болезнь изнуряет его тело и туманит его разум. Никто не знает, что это за недуг. Все началось после того нападения.
        «Это же было несколько лет назад!» - подумала Кейт. Ей казалось неестественным, что болезнь длится так долго. Нет ли тут какой магии? Ее старый учитель рассказывал, что во время Сиванского нашествия магики-лекари использовали свое мастерство для создания заклинаний, наводящих порчу: лихорадку, нарывы, понос. Но таким занимались магики-чародеи. Диким, вроде ее отца, подобное было не по плечу. Объяснить это Корвину она, конечно же, не могла.
        - Иногда отец неделями не может вымолвить ни слова, - продолжил он. - А когда начинает говорить, несет полную околесицу. Мы пытаемся скрыть истинное положение дел, однако кому-то же надо править страной.
        «Почему тогда Эдвин, а не ты?» - хотела спросить Кейт и тут же сама поняла почему. Знака к урору до сих пор не было. Похоже, боги вообще не хотели его подавать.
        - Слышу сомнение в твоем голосе, - тихо, но с нажимом произнесла она.
        - Я впервые увидел, как инквизиторы арестовывают ребенка. - Корвин вздохнул. - То, что сделала его мать, действительно ужасно, но Сигни права. Женщина просто не могла иначе. Моя мама поступила бы так же, попробуй кто-нибудь забрать меня или Эдвина. Вероятно, и я бы тоже, будь у меня сын.
        Его признание удивило Кейт. Несколько месяцев после смерти матери, едва заслышав слово «дикий», Корвин кидался с кулаками на первое, что ему попадалось под руку. На костяшках его пальцев до сих пор белели шрамы. И вот теперь он сочувствовал одной из них.
        - С другой стороны, - продолжил принц, - изначально идея поддержать создание инквизиции принадлежала вовсе не Эдвину, а нашему отцу. Еще до… до его болезни. - Корвин вдруг умолк и подозрительно взглянул на Кейт. - Я слышал, как он спорил по этому поводу с твоим отцом накануне покушения.
        Кейт посмотрела на него, не решаясь отвечать ему. Разумеется, отец протестовал бы против введения инквизиции. Странно, что он не поделился своими опасениями с ней. Даже после ареста не захотел встретиться. А ведь мог бы предупредить. Тогда она поехала бы на Ишские острова, а не в Фархольд. Впрочем, может, он и пытался, да Корвин не передал его послание.
        «Отправляйся в Фенмор…»
        - Ты как-то притихла. Что-то не так?
        - Нет. - Кейт покачала головой. - Просто я почти ничего не знаю о той ночи.
        Корвин почесал щеку, на которой уже темнела отросшая щетина. После отъезда из Андреаса он избавился от бороды, но брился далеко не каждый день.
        - Ну теперь тебе известно несколько больше. - Под ее острым взглядом Корвин стушевался. - Я помню, как ты меня расспрашивала. Повторяю, мне жаль, надо было сразу тебе все рассказать. Ты имела на это право.
        - Да уж, имела. - Кейт с ужасом поняла, что принц помнит о разговоре в почтовой башне куда больше, чем утверждал. - Может быть, мне еще что-нибудь следует знать? - грубо спросила она, вставая.
        - Нет, - Корвин насупился и отвернулся, - теперь тебе известно все.
        «Это вряд ли». - Кейт пристально посмотрела на принца.
        - Как я могу тебе верить, если ты столько от меня скрыл?
        - Тебе не совестно? - В глазах Корвина сверкнул гнев. - Это же твой отец пытался убить моего. Он с ним сделал что-то такое, после чего от старика осталась пустая оболочка.
        - Ты обвиняешь моего отца в колдовстве? - Кейт бросила на него свирепый взгляд и убрала с лица волосы, растрепанные ветром.
        - Нет, но… - Корвин тоже поднялся и грозно навис над Кейт. - Когда я ворвался в отцовские покои, Хейл сказал, что ему очень жаль. Мол, знай он, что все так обернется, ни за что бы не стал делать подобного.
        - Чего именно? Нападать с кинжалом? Он не знал, что, если человека ткнуть ножом, пойдет кровь? Корвин, это же лишено всякого смысла.
        - Согласен. Я много размышлял над его словами. Однако он так и сказал.
        - И ты не попросил его объясниться? - Кейт сжала кулаки.
        Она не помнила себя настолько злой с того дня, как ей отказали во встрече с отцом.
        - Попросил. - Принц потер пальцем подбородок. - Он не пожелал давать никаких разъяснений. Мы даже не знаем, действовал ли Хейл по наущению врагов короля, из личной мести или здесь вообще замешано нечто иное.
        Она стиснула зубы. Ее отец - наемный убийца? Чепуха! Тем не менее…
        - Я хочу узнать, почему он это сделал, - торопливо сказала она. - Потому и согласилась вернуться в Норгард. Мне нужна правда, ты это можешь понять?
        В глазах Корвина промелькнула странная искра, его лицо подобрело.
        - Я понимаю. Должно быть, неизвестность была для тебя пыткой все эти годы. - Он взял ее за руку и пристально, не мигая, посмотрел в глаза. - Кейт, я обещаю помочь тебе выяснить правду.
        Она вгляделась в его лицо, ища тень неискренности. Тщетно. И тут до нее дошло, что случилось. Гнев мигом угас. Перед ней стоял тот, прежний Корвин. Он, как умел, пытался с ней помириться. В детстве они редко ссорились, но уж если ссорились, то «на всю жизнь». Оба отличались редкостным упрямством, и никто не хотел ни признать себя неправым, ни уступить. Почему-то этот отголосок прошлого, в отличие от остального, не страшил Кейт. Впервые за много дней она успокоилась. Когда-то она верила Корвину больше, чем кому бы то ни было, за исключением отца. Что же, может быть, ему до сих пор можно доверять?
        - Руку на отсечение дашь? - с полуулыбкой припомнила она их детскую клятву.
        Корвин чиркнул ребром ладони по левому запястью, исполняя полузабытый ритуал, однако, прежде чем протянуть ей руку, произнес:
        - С одним условием.
        - То есть?
        Принц поднял венок.
        - Ты наденешь его! - Он шагнул к Кейт и нахлобучил венок ей на голову.
        Теплые пальцы Корвина коснулись щеки, и ее шея покрылась гусиной кожей.
        - Дай-ка я на тебя посмотрю. - Он отклонился, оценивающе глядя на девушку. - Выглядишь очаровательно и вовсе не глупо.
        Корвин протянул ей руку, чтобы завершить детскую клятву. Кейт, продолжая улыбаться, тоже провела ребром ладони по запястью и пожала ему руку. Их пальцы привычно переплелись. По спине у нее пробежали мурашки, не имевшие никакого отношения к холодному ветру и первым каплям дождя.
        Несколько мгновений они просто стояли. Вдруг над самой головой небо прорезала молния и грянул гром.
        - Пора возвращаться в лагерь. - Корвин потянул ее к тропинке.
        Они побежали между высокими деревьями. Вновь грохнуло, и хлынул ливень. Волосы тут же прилипли к лицу, венок растрепался. Впервые Кейт была рада, что на ней бриджи, а не юбка.
        В лагере было что-то не так. Она почувствовала это еще до того, как услышала ржание коней. Драконы? Ладонь легла на рукоять скорострела. Кейт выбежала на поляну вслед за Корвином.
        Лошади метались в панике. Молния угодила в дерево, и оно загорелось. Все лошади были привязаны к одной жердине, что ухудшило положение. Гнедая кобыла уже упала и теперь пыталась подняться, но ее копыта разъезжались по грязи. Две другие запутались в веревках, рискуя переломать ноги и шеи. Даль и остальные пытались как-то распутать веревки, но не могли даже приблизиться к бьющимся лошадям, а просто перерезать было нельзя: если кони убегут, их обязательно сожрут драконы.
        Кейт передался ужас животных. Действуя инстинктивно, она потянулась разумом сразу ко всему табуну. Это удалось легко. Ее дар рвался наружу, а до темноты оставалось немало времени. Ей нечасто приходилось повелевать столькими лошадьми сразу, но это было не сложнее, чем кричать толпе людей. Одной короткой мыслью Кейт приказала им успокоиться, после чего гвардейцы смогли наконец распутать веревки.
        Все случилось в одно мгновенье. Лишь когда в лагере навели порядок, она заметила взгляд, которым наградил ее мейстер Рейф. Можно было не сомневаться в выражении его лица даже под маской. Кейт прошиб холодный пот. Она совершила ошибку. Поддалась инстинкту, а этого вполне хватит для ареста.
        Пронзительный взгляд магика, казавшийся зловещим во вспышках молний, означал одно: он понял, кто она такая.
        14. Корвин
        НИКОГДА ПРЕЖДЕ КОРВИН так не радовался возвращению в Норгард, даже после тех двух лет, проведенных вдали от родного дома. Последняя ночевка прошла ужасно. Им, конечно, удалось отвязать коней до того, как те переломали себе ноги. Магики потушили горящее дерево, но дождь хлестал всю ночь. Корвин не выспался и промок до нитки. Нос заложило, голова болела.
        Караван кое-как выбрался из Нефритового леса и миновал поля у западных границ Норгарда. Несмотря на солнечный день, поездка не задалась. Все угрюмо молчали, и наивные надежды Корвина на то, что после вчерашнего разговора отношения с Кейт наладятся, не оправдались. Напротив, она казалась еще более замкнутой. Принц сам не понимал, что побудило его пойти на этот разговор. Только ли желание рассеять напряжение между ними? Если Кейт поселится в Норгарде, им волей-неволей придется помириться. Единственным результатом беседы стало то, что она теперь ехала рядом с Корвином во главе каравана.
        Наконец показался город. Кейт восторженно ахнула:
        - О боги! Я и забыла, как он прекрасен!
        Корвин вгляделся в силуэты башен, пытаясь увидеть их ее глазами. Им тоже овладел благоговейный трепет. За снежно-белыми стенами с круглыми башенками, отделанными бледно-голубым мрамором, виднелся лабиринт разноцветных зданий, напоминавших кремовые пирожные. Над всем этим великолепием, словно дракон из червонного золота, возлежащий на груде самоцветов, сиял Зеркальный замок. Свое имя он получил из-за того, что все его семь башен были облицованы полированным обсидианом, в котором, точно в зеркале, отражались солнечные лучи. В довершение всего в замке стоял Зеркальный трон.
        - Да, Норгард прекрасен, - согласился Корвин.
        Даже воздух здесь казался свежее и ароматнее. Принц дышал и не мог надышаться. Вокруг расстилались луга, поросшие сочной зеленью и плакун-травой, а такого синего неба не было на всем свете.
        Но прекраснее всего были бесчисленные табуны, которые паслись на просторных левадах. Лошади - серые, рыжие, гнедые, вороные и буланые - щипали траву, пили из ручьев и прядали ушами, когда жеребята и стригунки, развеселясь, с игривым ржанием прыгали вокруг, подбрыкивая тонкими ножками.
        Кейт так и пожирала коней взглядом. Корвину сделалось любопытно, почему одни вызывают у нее живой интерес, а другие - нет.
        Вскоре они достигли открытых городских ворот, по обеим сторонам которых высились две огромные статуи коней. Статуи были неодинаковыми, но гармонично дополняли друг друга. Левая была отделана гладкой слоновой костью: конь немного присел на задние ноги, подняв морду к небу. Конь справа, высеченный из оникса, черного как смоль, встал на дыбы, опустив голову и угрожающе воздев передние копыта.
        Сигни даже присвистнула.
        - Это кони богини Норы, покровительницы города, - пояснила Кейт подруге. - Нирано и Нелек.
        - Они восхитительны, - едва слышно прошептала Сигни.
        - А помнишь, как мы их с тобой прозвали? - ухмыльнулся Корвин. - Плюх и…
        - Плих, - закончила Кейт и хихикнула. - Как еще нас кони не потоптали за богохульство?
        - Да ладно тебе! Богам тоже не чуждо чувство юмора. Пусть и довольно своеобразное, как мне кажется.
        Вокруг стояла странная тишина. Не видно было ни табунщиков, ни земледельцев. Однако едва стражники в дозорных башнях разглядели, кто едет, как они ударили в колокола:
        - Принц Корвин! Принц Корвин вернулся!
        Клич, подхваченный многими голосами, понесся по улицам, быстро превратившись в слитный рев:
        - Принц Корвин!
        Кейт придержала лошадь, чтобы переместиться в середину процессии. Видимо, побоялась, что горожане ее узнают. Что же, Корвин мог это понять.
        Несмотря на толпу, заполнившую извилистые улочки, они быстро приближались ко дворцу. В отличие от горного Андреаса, Норгард стоял на пологих холмах, и дорога плавно шла то вверх, то вниз. Здания здесь тоже были пониже, пропускали больше солнечного света и дарили ощущение простора. Да и при взгляде на них глаз радовался. Дома строили кто во что горазд: одни - приземистые с разноцветными ставнями и тентами, украшенными кистями и фестонами; другие, наоборот, отличались изысканно-строгими пропорциями и хорошим сочетанием цветов.
        Корвин с улыбкой махал людям, удивляясь про себя их верноподданническому пылу. Точно так же они приветствовали его после двухлетней отлучки, но ведь теперь он отсутствовал всего несколько недель. Горожане тянули руки, надеясь дотронуться хотя бы до сапога принца или бока его лошади: считалось, что это приносит удачу. Правда, примета эта относилась, скорее, к военному времени. Впрочем, может быть, они считали, что он действительно в каком-то смысле воевал? Наверняка каждый новостной листок в Инее уже растрезвонил о том, что принц чуть не погиб по пути в Андреас. Жаль, что в этот раз ему не удалось сохранить происшествие в тайне. Корвин покосился на наручи, проверяя, хорошо ли скрыта татуировка. Зря он все-таки ее сделал. С другой стороны, тогда Корвин считал, что больше в Иней не вернется.
        Он надеялся войти в замок без лишней шумихи, не привлекая внимания к своим спутникам. Ему хотелось сначала обсудить все с Эдвином. Корвин отправил вперед гонца с сообщением, что прибудет с гостями, однако в детали не вдавался. Любые возражения, выдвинутые советниками или братом, отпадут, когда станет известно, что Кейт спасла Корвину жизнь, показав в деле скорострел. Тем не менее ему хотелось рассказать об этом лично. Пера не хватит, чтобы во всех подробностях описать подобные события.
        Увидев замковые ворота, Корвин понял, что надежды не оправдались. Их уже ждал отряд королевских гвардейцев в синих мундирах. Во главе отряда стоял капитан Яоль, вытаращившись на кого-то за спиной Корвина. Скорее всего, на Кейт. Главной задачей королевской гвардии было обеспечение безопасности короля. Яоль служил капитаном около двадцати лет и в день покушения Хейла как раз стоял в карауле. Каждая морщинка на его лице кричала о ненависти к дочери изменника.
        Решив пока не заострять на этом внимания, Корвин произнес:
        - Рад видеть вас, капитан.
        Яоль поклонился, блеснув плешью на макушке. Он был высоким и худощавым, а его нос напоминал острый сучок.
        - Добро пожаловать домой, Ваше Высочество. До нас дошло сообщение о вашем прибытии. Рад видеть вас живым и здоровым.
        - А уж как я этому рад, капитан.
        Яоль не принял шутки.
        - Ваш брат ожидает вас во внутреннем дворе. Сегодня утром у нас тут случился небольшой переполох.
        Переполох? Корвин приподнял бровь, но промолчал. Изнутри действительно доносился какой-то шум. Спешившись, он бросил повод одному из грумов, уже прибежавших из конюшни. Спутники последовали примеру принца.
        Мейстер Рейф, ехавший в хвосте каравана, нагнал Корвина, ведя коня в поводу, и поклонился.
        - Ваше Высочество, - глухо прозвучал голос из-под маски, - с вашего разрешения я передам пажу счет за мои услуги и откланяюсь. Меня ждут в орденской резиденции.
        - Да-да, благодарю вас за все. Не соблаговолите ли держать меня в курсе новостей о дневных драконах?
        - Разумеется, - магик коротко кивнул, - со своей стороны я прошу вас о том же. Мой орден наиболее уязвим для этих тварей.
        - Понимаю.
        Синие плащи обязаны были сопровождать все караваны. Корвин похлопал магика по плечу, сам удивляясь естественности жеста. Похоже, он успел полюбить этого необычного мейстера.
        - Сообщу, как только что-нибудь узнаю. Вам или вашим коллегам, если вы будете в отъезде.
        - Спасибо. - Рейф еще раз поклонился и передал повод груму.
        Прежде чем уйти, магик попрощался с Сигни, Боннером, Далем и Кейт, топтавшейся поодаль, словно надеясь улизнуть. При этом он что-то шепнул ей на ухо, отчего ее глаза сузились, а губы сжались. Корвину стало любопытно, что же такое сказал магик, но тут его внимание снова привлек шум из внутреннего двора.
        Принц быстро миновал замковый плац, прошел в главную арку между восточным и западным крылом и вступил на мощенный булыжником внутренний двор. Посредине находился круглый фонтан, в центре которого стояли статуи Нирано и Нелека. Обычно здесь было тихо, разве что пробегали по делам пажи или прибывали портшезы с гостями. Однако сегодня двор был полон. Толпа придворных, знати и слуг окружала фонтан, рядом с которым стояла группа мужчин.
        Корвин сразу заметил брата. Там же были и члены высокого совета: канцлер Рендборн, мейстер-оружейник Нокс, казначей Портер, мейстер кузнечных искусств Флетчер, королевский зодчий Нелл и главный конюший Алестер Кайд, сменивший на этом посту Хейла Брайтона. Если бы не место, Корвин решил бы, что проходит заседание совета. Здесь находились и Сторр, великий магистр Гильдии магиков, и мейстра Викас, глава Золотых плащей. Эти двое официально не входили в совет, однако все же присутствовали.
        Не успел Корвин удивиться, зачем они все здесь собрались, как заметил у фонтана черное чешуйчатое тело. Дохлый дневной дракон.
        Корвин прошел сквозь толпу, почтительно расступившуюся перед ним, и спросил у Эдвина:
        - Где ты его взял?
        Тот оглянулся, и удивление на его лице сменилось раздражением:
        - И тебе доброго дня, братец.
        Корвин, завороженный зрелищем, пропустил шпильку мимо ушей. Наконец-то он мог рассмотреть дракона вблизи. Даже мертвый, зверь внушал ужас. Ящер размером с небольшого медведя лежал на боку. Из раскрытой пасти торчали острые зубы, правая лапа с когтями-кинжалами вытянулась вперед. На шее зияла рана. Корвин прикрыл нос от гнилостного смрада.
        - Так что у вас приключилось? - Он наконец перевел взгляд на брата.
        Его ждал новый, едва ли не больший сюрприз: одежда Эдвина была вся в крови и грязи, а на предплечьях протянулись свежие порезы. Несмотря на это, брат сохранял царственный вид: высокий, красивый блондин с карими глазами. Временами он очень напоминал Корвину мать.
        - Напоролся на эту тварь в пути, - ответил Эдвин. - Это дневной дракон, да? Такой же, как те, что напали на тебя по дороге в Андреас?
        Корвин кивнул, чувствуя подступавшую тошноту. Он слышал разговоры о дневных драконах только в окрестностях Марареда, расположенного лишь немногим восточнее Андреаса и Фархольда. Этот же добрался до самого Норгарда.
        - А куда ты ездил?
        - В Пенлок.
        То есть на юг.
        - Ящер был один?
        - Да, мне повезло. Иначе бы не выстоял… - Эдвин машинально потер руки, словно стирая с них кровь. - Выстрелил в него из пистоля, но только ранил. Гадина прыгнула, но я успел подставить меч и распорол ей горло.
        - Прекрасный удар, Ваше Высочество, - похвалил Нокс.
        Корвин знал, что этот дородный, седовласый и морщинистый человек еще полон сил и на занятиях по фехтованию с легкостью побеждает молодых.
        Собравшиеся одобрительно загудели. Корвин напомнил себе, что слухи обо всем происходящем здесь вскоре распространятся по всему городу.
        - Я рад, что тебе удалось отбиться, Эдвин. Но странно, что дракон был только один. - Корвин наклонился, разглядывая тушу. - Я думал, они держатся стаями, как и ночные.
        «Впрочем, даже одинокий дракон смертельно опасен. Сначала напали на Грегоров, затем - на меня, теперь - на Эдвина…» Если за всем этим стояло Возрождение, то их цель была совершенно очевидна: свергнуть власть Норгарда.
        Люди загомонили. Кое-кто тоже рискнул приблизиться к дракону.
        - Как жить, если ни днем ни ночью нам не будет покоя от ящеров? - спросил кто-то, и разноголосый хор подхватил вопрос.
        Канцлер Рендборн поднял правую руку. На ней в солнечных лучах тускло поблескивал перстень с крупным чар-камнем. Корвин не знал, какой заговор наложен на самоцвет, но из всех членов совета канцлер был самым напористым и лучше всех умел разговаривать с толпой. Его острые желтые глаза напоминали глаза хищной птицы.
        - Не бойтесь! - громко произнес он. - За Тормейнами мы всегда были и будем как за каменной стеной. Верьте верховному королю!
        Слова возымели скромный эффект. Не помогли ни энтузиазм, ни обаяние Рендборна. Большинство собравшихся жило в замке. Они либо точно знали о болезни Орвина, либо подозревали о ней. О какой вере в короля могла идти речь, если тот и из опочивальни-то почти не выходил?
        Поняв, что происходит, Корвин решил действовать. Обогнув труп дракона, он взобрался на парапет фонтана.
        - Канцлер Рендборн прав! - выкрикнул он, набрал в грудь побольше воздуха и в наступившем молчании продолжил. - Путешествуя по стране, я нашел оружие, которое навсегда изменит нашу жизнь. Оружие настолько действенное, что с его помощью однажды мы избавимся от драконов, как от ночных, так и от дневных. - Корвин обернулся, выискивая в толпе Боннера, Сигни и Кейт. - Госпожа Брайтон, госпожа Леф, мейстер Боннер! Пожалуйста, подойдите ко мне.
        При одном взгляде на лицо Кейт Корвин порадовался, что стоит далеко, иначе она бы точно огрела его по шее. Однако ослушаться принца на виду у всего двора она не посмела. Троица во главе с Боннером подошла к фонтану.
        Узнав Кейт, толпа глухо и неодобрительно загудела, повторяя ее имя: «Кейт Брайтон… дочь изменника… предательница…» Помянули и прозвище Корвина: «Принц-бродяга». В нем поднимался гнев. Он ведь обещал защитить Кейт. Заверял, что во дворце будут рады ее возвращению.
        - И я исполню свое обещание, - пробормотал Корвин себе под нос.
        Пусть потом делает с ним, что хочет, но сейчас она должна встать рядом.
        Когда Кейт вышла вперед, он вновь заговорил, постаравшись, чтобы голос звучал властно - тоном, не терпящим возражений:
        - Кейт Брайтон, дочь изменника Хейла Брайтона, спасла мне жизнь, когда по пути из Фархольда в Андреас на наш караван напала стая дневных драконов.
        Он умолк, оглядывая лица людей. На него смотрели десятки глаз. Дамы с парасолями в элегантных расшитых платьях; гладковыбритые кавалеры с украшенными драгоценными камнями кинжалами за поясами; слуги в форменной одежде и гвардейцы в мундирах - Корвин говорил со всеми сразу.
        - Мой долг перед госпожой Брайтон настолько огромен, что с лихвой искупает все ее прошлые прегрешения, - продолжил он, добавив про себя: «Которые ее вообще-то даже не касаются». - Да будет известно жителям Норгарда, что отныне Кейт Брайтон не враг короне.
        Корвин умолк, ожидая реакции людей. Те только холодно смотрели на него в ответ. Тут вперед выступил Эдвин:
        - Рад приветствовать вас от имени Норгарда, госпожа Брайтон.
        Он взял за руку оцепеневшую Кейт и поцеловал кончики ее пальцев. Корвин скрипнул зубами, припомнив тот поцелуй в розарии.
        - Благодарю вас за то, что вернули мне брата целым и невредимым. - Эдвин тепло улыбнулся Кейт. - Добро пожаловать. Норгард никогда не забудет вашего подвига.
        Теперь толпа зааплодировала. Без особенного усердия, но и это уже было хоть что-то. За все годы, что Эдвин фактически носил корону отца, он научился добиваться от придворных того, чего хотел.
        Когда все успокоилось, Корвин добавил:
        - Кроме того, именно госпожа Брайтон продемонстрировала мне новое оружие. Она убила им трех драконов в одно мгновение! - Принц вытащил из кобуры скорострел и поднял над головой. - Это оружие я и привез в Норгард. Это не просто пистоль, это - скорострел, величайшее изобретение мейстера Тома Боннера из Фархольда, созданное с помощью госпожи Сигни Леф с Ишских островов. Они оба согласились прибыть в Норгард, чтобы изготовить скорострелы и для нас. Мейстер Боннер воплотил в жизнь мечту всех наших оружейников. Он придумал пистоль, позволяющий сделать несколько выстрелов подряд без перезарядки. Отойдите все назад, - приказал Корвин, прицеливаясь в труп дневного дракона.
        Эдвин и советники послушно попятились. Некоторые даже заткнули уши. Корвин нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. В толпе вскрикнули. Принц одну за другой выпустил все шесть пуль. Туша дракона сотрясалась, во все стороны летели ошметки мяса и чешуя.
        Люди разразились восторженными воплями. Теперь все восторженно выкрикивали имя Корвина, уничижительная кличка была позабыта. Даже брат присоединился к общему ликованию, небрежно похлопав в ладоши и скривив физиономию. Корвин проглотил обиду. Дурак он был, что надеялся на одобрение Эдвина.
        Принц спрыгнул с парапета.
        - Добро пожаловать в Норгард, госпожа Леф, - обратился Эдвин к островитянке. - Могу я поинтересоваться, каков ваш вклад в это дивное изобретение?
        - Да снизойдет на вас благословение Аслара, Ваше Высочество. - Сигни коротко поклонилась. - Для меня большая честь посетить Зеркальный замок. Что до вашего вопроса, то я знаю секрет изготовления особого черного пороха. Это мое собственное изобретение, без которого не было бы никакого скорострела.
        - Понятно. - Эдвин лучился дружелюбием. - Удивительные, я бы даже сказал, поразительные новости. Рад приветствовать и вас, мейстер Боннер.
        К ним подошел великий магистр Сторр и с улыбкой представился Тому и Сигни. По привилегии, отпущенной его сану, маски магик не носил. Единственными признаками высокого положения были булава с чар-камнями и черная мантия, украшенная разноцветной лентой с символами всех орденов Гильдии. Самой широкой полосой была белая - цвет ордена, из которого вышел великий магистр. Сторр был довольно красив. Густые каштановые волосы, чуть тронутые серебром, волнами спадали на плечи. Магик умел так повести разговор, что, несмотря на свое положение, собеседники чувствовали себя едва ли не самыми важными людьми на свете.
        Склонившись сначала к руке Сигни, потом - Кейт, Сторр произнес:
        - Добро пожаловать в Норгард. Я хотел бы поближе взглянуть на сей замечательный скорострел.
        Корвин протянул магику оружие. Лицо Боннера окаменело. Приблизились и прочие советники, пытаясь рассмотреть скорострел. Они тут же засыпали Тома вопросами.
        Корвин шагнул в сторону, не желая мешать кузнецу, который, казалось, наслаждался вниманием. Сигни же принялись расспрашивать о порохе. Кто-то из советников предположил, что если бы не ее порох, скорострел бы взорвался в руках стрелка. Сигни сияла от удовольствия.
        - Так вы принадлежите Фюренскому сестринству? - спросил Рендборн.
        Корвин поспешно отвернулся, чтобы не рассмеяться, когда Сигни начнет травить очередную байку. Заприметив Кейт, стоявшую позади, принц двинулся к ней, но его перехватил Эдвин:
        - Мои поздравления, брат. Этот тур за тобой.
        - Тур? - удивился Корвин. - Что ты имеешь в виду?
        - Разве тебе еще не сказали? - Губы Эдвина искривились в холодной усмешке.
        - О чем? - Корвин упер руки в бока, начиная раздражаться от покровительственного тона.
        На брата, впрочем, жест Корвина впечатления не произвел. Эдвин вел себя так с самого детства.
        - Жаль только, что мама не дожила. - Улыбка сползла с лица Эдвина.
        Корвин вздрогнул, как от удара плетью. Когда Эдвин упоминал их мать, то, каким бы обыденным ни был разговор, в его словах всегда звучал затаенный упрек. Брат винил в ее смерти Корвина.
        - До чего она не дожила? - процедил он сквозь стиснутые зубы.
        - До урора, братец. Нам наконец-то был явлен знак.
        Земля ушла у Корвина из-под ног. Он пошатнулся. Теперь понятно, с чего так оживилась толпа при его появлении. Горожане приветствовали не просто норгардского принца, а возможного наследника престола и будущего короля.
        Только урор мог указать, кому из братьев править. И вот урор наконец объявлен.
        15. Корвин
        ВПЕРЕДИ ЖДАЛО МНОЖЕСТВО ДЕЛ. Нужно было принять десятки важных решений, переговорить с десятками важных людей, однако в голове у Корвина билась одна-единственная мысль: «Урор».
        Он уже почти смирился с тем, что знака не будет. С того дня, как ему исполнилось шестнадцать, он каждое утро просыпался с надеждой, что вот сегодня явится знак. Им с Эдвином с пеленок внушали, что достойнейшего наследника престола выберет только урор.
        Но день шел за днем, а знака так и не было. Миновал год, за ним другой. Каждый вечер Корвин отправлялся спать, остро ощущая собственную ничтожность. На третий год бесплодного ожидания он решил, что надо смириться. Отчасти именно поэтому принц покинул Иней. Какой смысл был оставаться, если на родине его преследовали одни неудачи?
        «Я - никудышный сын».
        Когда на рынке взбесился дикий и начал жечь все подряд, мать приказала Корвину взобраться на крышу мастерской белошвейки. Он принялся спорить, хотел помочь матери, а не убегать. Однако королева настояла на своем. Корвин подчинился, влез на злополучную крышу и протянул руку ей, но было уже поздно. Ему оставалось лишь беспомощно наблюдать за обезумевшей толпой, топчущей мать.
        «Я - никудышный брат».
        - Как ты мог допустить, чтобы она погибла? - спросил его тем вечером Эдвин. - Почему ты не спас ее?
        Корвин не знал, что сказать. Да и что тут ответишь? Весь Норгард был свидетелем его позора. Он слышал шепотки за спиной во время предания тела королевы священному огню.
        «Я - никудышный друг».
        - Даль! - кричал он, руками разгребая обгорелые обломки. - Даль!
        Наконец он обнаружил окровавленное тело, на котором почти не осталось живого места.
        - Прости, Даль, я этого не хотел, я не думал, что так выйдет.
        «Я - никудышный…»
        - Корвин, умоляю, помоги ему, - охрипшим голосом просила Кейт, упав перед ним на колени и содрогаясь от рыданий. - Будь милосердным, отправь нас в изгнание. Если ты хоть немного меня любишь, не дай отцу умереть. Отмени казнь.
        Корвин усилием воли остановил поток воспоминаний. Думать об этом было невыносимо.
        Солдаты погрузили тушу дракона на телегу и повезли в академию Гильдии магиков для вскрытия и изучения. Между тем Корвин повел своих спутников во дворец, чтобы показать им их новые обиталища. «Ну или старые», - подумал он, бросая взгляд на Кейт. Та вышагивала с непроницаемым лицом, прямая, как палка, однако он знал, что под этой броней прячется хрупкая и ранимая душа.
        Вдруг его охватили сомнения. За два дня до прибытия он отправил в замок гонца с приказом подготовить для Сигни и Кейт прежние покои Брайтонов. Покои с тремя спальнями, которые занимал Хейл с семьей, так и осталась незанятой: никто из придворных не захотел поселиться в жилье изменника. Хотя семья Брайтонов владела домом в Долинном квартале на севере Норгарда, Хейлу приходилось почти все свое время проводить в королевских конюшнях с лошадьми, поэтому семья проживала главным образом в замковых покоях, которые и стали для Кейт родным домом. Теперь же Корвин засомневался в принятом по наитию решении. Что, если это причинит Кейт боль?
        Он мысленно выругался. Опять дал маху. Надо было просто спросить у нее самой. Впрочем, сделанного не воротишь. Навстречу уже спешила госпожа Пейден, дворцовая кастелянша. Скованно поклонившись Корвину, она сказала:
        - Ваше Высочество, я подготовила покои Брайтонов и соседние комнаты для ваших гостей. Если пожелаете, я их сама провожу.
        Услышав за спиной тяжелый вздох Кейт, Корвин вздрогнул.
        - Будьте так любезны, госпожа Пейден. Благодарю вас.
        Та, жестом велев троице следовать за собой, двинулась по коридору. Корвин коротко попрощался с Сигни и Томом, пообещав заглянуть к ним попозже и посмотреть, как они устроились. Затем прикоснулся к рукаву Кейт и прошептал:
        - Если хочешь, я прикажу открыть для тебя другие покои.
        Она молча смотрела на принца, в ее глазах бушевала буря непередаваемых эмоций. В конце концов Кейт, слабо улыбнувшись, произнесла:
        - Ничего, я справлюсь.
        Корвин кивнул и отпустил ее рукав. Ему хотелось пойти вместе с ней и помочь совладать с воспоминаниями, связанными с домом ее детства, который она оставила три года назад после казни отца.
        Однако принцу и самому надо было кое с чем справиться.
        Следующие три дня Корвин только и делал, что рассказывал о своем путешествии и готовился к ритуалу, на котором официально возвещали о начале урора. Он не стал скрывать, что, вопреки приказу брата, заезжал в Андреас расспросить о Ральфе Марселе, чем вызвал неудовольствие Эдвина. Он также высказал предположение о возможной связи Возрождения с дневными драконами. Однако едва речь заходила об уроре, красноречие принца как рукой снимало.
        На двухчасовой лекции по истории урора, которую читал ему мейстер Вестон, его старый наставник, Корвин не посмел задать ни одного вопроса. Мысль о том, что долгожданный знак явлен, приводила его в странное оцепенение. Ему казалось, что это просто ошибка. Он даже не поинтересовался, что это за животное. Прочие почему-то тоже помалкивали, словно на упоминание зверя был кем-то наложен запрет.
        К счастью, неотложные дела отвлекали Корвина от раздумий. Несколько часов он провел в беседе с мейстером-оружейником Ноксом о появлении в Андреасе сиванского принца Эрикса Фейна. Старик был опытным стратегом и с пугающей точностью предвидел ходы врага. После обстоятельного обсуждения они оба пришли к выводу, что случившееся не представляет большой угрозы. По мнению Нокса, Сиван не получил бы особенных преимуществ, заручившись поддержкой Андреаса. Лорд Неван, конечно, завидовал дому Тормейнов, но его город годился, скорее, в качестве укрытия и не мог предоставить богу-королю ничего полезного для новой попытки завоевать Иней. Помочь ему могла только магия. Без волшебной защиты его армию просто сожрут ночные драконы.
        Оставалось еще подумать над делом Ральфа Марсела. Перед отъездом из Андреаса мейстер Рейф попытался выведать о нем хоть что-то у золотоплащников, но инквизиторы в один голос заявляли, что не арестовывали человека с таким именем. Рейф не сказал этого прямо, но у Корвина сложилось впечатление, что магик нимало не удивлен: побег заключенного выставил бы золотых в невыгодном свете, а кроме того, мог подать другим диким опасную идею. Однако принц не собирался сдаваться. Арест Марсела видели слишком много людей. Хотя Корвин и сомневался в успехе своей затеи, он целый день потратил на написание запроса в инквизицию с требованием предоставить перечень всех диких, арестованных в Андреасе за последний год. Скрепив письмо личной печатью верховного принца, он сам отвез его на почту Норгарда.
        В ночь проведения ритуала Корвин неподвижно ждал, когда камердинер застегнет на нем черную рубаху. И рубаха, и черные бриджи были отделаны лазоревым шелковым кантом. В соседних покоях в точно такое же мрачное одеяние облачали Эдвина. Принцы бок о бок должны были войти в храм Норы, чтобы вместе выдержать уготованное им испытание.
        Вместе и в то же время - друг против друга.
        - По-моему, ты дергаешься, - заметил Даль, вальяжно развалившийся в кресле с уже третьим бокалом вина.
        - Ты уверен, что это я, а не ты? Знаешь, говорят, что вино есть жидкая храбрость, - поддел друга Корвин.
        - Правильно говорят, - протянул тот бокал принцу. - Сейчас я готов хоть рубить великанов, хоть посрамить самих богов. Не желаешь тоже хлебнуть?
        Корвин не поддался завладевшему им искушению. Если жрицы почувствуют запах вина, ритуал будет немедленно прерван. Туманить разум было запрещено. Кроме того, перед испытаниями полагалось целый день воздерживаться от пищи. Голод и боль - жертва богам.
        «А может, плюнуть на все и напиться?» Обдумать эту мысль как следует принц не успел. Камердинер покончил с пуговицами. Пора. Они вышли в коридор.
        - Думаешь, она придет? - спросил Корвин у Даля.
        - Наверняка. - Тот сразу понял, о ком речь. - Сигни пообещала притащить ее хоть на аркане.
        Корвин украдкой вздохнул. За прошедшие два дня он лишь мельком видел Кейт, но успел заметить, как она горюет. От нее, как холодом, веяло несчастьем. Он несколько раз посылал слуг узнать, не желает ли она перебраться в другие покои, но Кейт не отвечала. Принц в очередной раз поклялся, что, когда все закончится, он первым делом пойдет к ней.
        Оба брата должны были ехать к храму Норы в авангарде процессии. Эскорт им составляли королевские советники, великий магистр Сторр, главы всех орденов и отряд гвардейцев под командованием капитана Яоля. Во дворе ждали оседланные кони. Корвин пожалел о гибели Громобоя. Ему нравился его новый жеребец по кличке Черномор, однако они с ним еще не успели толком притереться друг к другу. «А сегодня нас обоих ждет нешуточное испытание», - подумал принц, выезжая за ворота замка. Горожане высыпали на улицы, чтобы увидеть, как принцы примут свою судьбу.
        Черномор все время шугался и вскидывал голову. Ему не нравился шум. На выучку боевого коня уходят годы, а Черномора натаскивали меньше двух лет. Корвин сдавил коленями бока жеребца, заставляя его уняться. Принц смотрел прямо перед собой, стараясь не обращать внимания на толпу.
        Ехавший стремя в стремя Эдвин одобрительно кивнул:
        - Я уже начал бояться, что ты опять сдашься.
        - Боялся или надеялся? - хмыкнул Корвин, скорее по привычке отвечая брату издевкой на издевку.
        Их вражда длилась всю жизнь. Эдвин был старше, но король больше любил Корвина. Отец ценил его бесстрашие выше осторожности и хитрости старшего сына. Однажды он почти прямо заявил, что, будь это возможно, сам назначил бы Корвина наследником престола.
        «Полагаю, сейчас бы он изменил свое мнение…»
        Храм Норы стоял в центре главной площади в квартале Валео, окруженный пятью орденскими домами, выкрашенными каждый в свой цвет. Отсутствовал лишь золотой. Как и в прочих городах Инея, норгардская резиденция инквизиторов располагалась за стенами. Сам храм был длинным прямоугольником из массивных каменных блоков, к центральному входу с колоннадой вели ступени. Вся площадь была запружена народом, но подступ к лестнице оставался свободным. Никому, кроме жриц, принцев и верховного короля, не дозволялось входить внутрь во время ритуала.
        Черномор наконец присмирел, и Корвин позволил себе осмотреться. Почти сразу же его взгляд упал на Кейт, стоявшую в стороне рядом с Сигни и Томом. На душе у принца стало немного спокойнее. Подростками они нередко фантазировали, что за испытания его ждут вовремя урора, и Кейт всегда знала, как подбодрить друга. Ему припомнился их последний разговор на эту тему…
        Они тогда устроили себе пикник. Наевшись до отвала, улеглись на попону и принялись обсуждать урор.
        - Кор, ты только подумай, как это будет весело! Все наши скачки наперегонки и сражения на деревянных мечах покажутся тебе забавами сопливой малышни, - убеждала Кейт. - К тому же я нисколечко не сомневаюсь, что ты победишь.
        - А если я не хочу побеждать? - Корвин убрал ей за ухо выбившуюся черную прядку и погладил по щеке.
        - Почему это? - Она улыбнулась уголком рта, глядя на него из-под тени длинных темных ресниц.
        - Потому что… не хочу тебя бросать. - Принц наклонился, собираясь ее поцеловать, но Кейт прижала палец к его губам.
        - Даже не думай! Станешь королем и сможешь сам устанавливать законы. Ты обязательно должен победить, должен насладиться своим триумфом. Мы что-нибудь придумаем и вместе отпразднуем это событие!
        - Если только нам когда-нибудь будет явлен знак, - ответил Корвин.
        Как же она ошибалась! Никакой радости он сейчас не ощущал, лишь страх и тяжесть на сердце. Корвину ужасно не хотелось участвовать в уроре. Может быть, в детстве он еще и верил, что достоин пройти ритуал, но жизнь доказала обратное. Корвин привычно покосился на наручи, проверяя, не видно ли татуировки. Проще было бы скрыть ее чар-камнем, но тогда наверняка поползли бы слушки.
        Темный вход в храм показался ему разинутой пастью дракона. Впрочем, отступать было поздно. Кощунника, отказавшегося от урора, ждало проклятие богов. До сих пор только один человек из рода Тормейнов не пожелал проходить ритуал - брат Морвина, прапрадеда Корвина. Его имя было вычеркнуто из памяти и летописей. Отныне его звали Безымянным.
        Эдвин и Корвин спешились, передав коней на попечение гвардейцев. Едва принцы вступили в храм, загрохотали барабаны. Вдоль стен скупо освещенного алтаря выстроились жрицы в мерцающих радужных одеяниях. Они били в барабаны в завораживающем ритме топота конских копыт. Женщины играли с завязанными глазами, подняв лица к расписному потолку. У престола в такой же позе застыла верховная жрица. Ее головной убор был исполнен в виде головы гнедой лошади с черными бриллиантами вместо глаз. Камни остро сверкали в пламени факелов и багровом жаре тлевших на алтаре углей. За алтарем возвышались три статуи, богиня Нора и два ее коня: справа - Нирано, слева - Нелек.
        Рядом с алтарем на троне восседал Верховный король Орвин и словно невидящим взглядом смотрел на приближавшихся сыновей. Он встречал их таким взором вот уже три года. С его шеи на кожаном шнурке свисал чар-камень. Корвин не узнал наложенное на отца заклинание, однако догадывался, что оно должно было успокаивать короля и хоть немного освежать угасший разум. Орвин весь скособочился, щеки ввалились, морщинистая кожа посерела. Одежда мешком висела на тощих плечах и впалой груди. Глядя на него, Корвин вспомнил о его прежней силе и подумал, не лучше ли смерть, чем такая полужизнь.
        Заговорила главная жрица. Она поведала о том, как Нора приручила первых коней, о первом уроре и первых норгардских королях. Все эти легенды Корвин знал наизусть и не особенно прислушивался. Ритм барабанов погружал в оцепенение, мысли крутились вокруг Хейла и его покушения на короля, потом перекинулись на Кейт, Эдвина и Даля. Он вспоминал прошлые промахи и думал о том, что сейчас совершит новый.
        Покончив с историей, жрица склонилась над алтарем и подняла железное тавро, кончик которого, раскаленный на углях, светился.
        - Протяни правую руку, первый сын рода Тормейнов, - нараспев произнесла она.
        Эдвин подчинился. Жрица прижала тавро к его ладони. Зашипела прижигаемая плоть. Эдвин не издал ни звука, хотя воздух наполнился вонью горелого мяса. Корвина прошиб холодный пот. Он боялся, что, если откроет рот, его стошнит.
        Жрица вновь положила тавро на угли, разогревая его теперь уже для Корвина. Принц старался дышать размеренно и глубоко, повторяя про себя: «Я не дрогну, я не закричу…» Расставив ноги пошире, он протянул жрице ладонь. Алый металл прижался к коже. Корвин стиснул зубы, чтобы не закричать. Боль вонзила в него свои клыки, словно дикий зверь. Колени подгибались, сердце бешено стучало. Желудок скрутило, во рту появился горький привкус желчи.
        Жрица убрала тавро, однако боль не проходила. Корвин сжал правое запястье, будто в попытке остановить кровотечение. Он не мог раскрыть ладонь, но знал, что за клеймо там выжжено: колесо с восемью спицами, заключенное в святой треугольник. Символ судьбы и выбора.
        Символ урора.
        Молясь, чтобы на этом все закончилось, Корвин опять глубоко задышал, считая вдохи и выдохи. Он пытался отвлечься от боли и чувствовал на себе оценивающий взгляд Эдвина, следившего за каждым его движением. Тем временем жрица воздела руки и произнесла звенящим голосом:
        - Введите знак урора!
        Через секунду Корвин услышал цоканье копыт по камню. Олень? Кабан? Вдруг животное фыркнуло так знакомо, что при иных обстоятельствах Корвин не обратил бы внимания на привычный звук. Да нет, быть того не может!
        Он оглянулся и не поверил своим глазам.
        Знаком к началу урора был конь.
        Им оказался молоденький жеребчик-двухлетка. Потом Корвину рассказали, что он просто появился невесть откуда на пастбище буквально через пару недель после того, как принц отправился в свое миротворческое путешествие. Одна половина тела у него была угольно-черной, вторая - белой, точно слоновая кость. Вдоль позвоночника шла серая полоска, отделявшая одну половину от другой. Руки жрицы, ведшей коня в поводу, дрожали от напряжения. Жеребчик выгибал шею и пятился. Он ржал и мотал головой, пугливо выкатив глаза: один - черный, другой - бледно-голубой.
        Никогда прежде Корвин не видел ничего столь прекрасного и одновременно пугающего. На глазах выступили слезы, вместе с тем его сковал ужас. Принц уже любил и ненавидел этого коня. Знаком к началу урора стал конь!
        Разум отказывался признавать очевидное. Такой знак к началу урора был лишь однажды, более двухсот лет назад, во время Войны Трех. Именно тогда в Инее объявились ночные драконы. Темная, беспокойная эпоха, полная бед и испытаний. Богиня послала людям знак того, что придет великий король, который сумеет защитить Норгард от ночных драконов, пока вокруг города не будет выстроена высокая стена.
        «И вот теперь появились дневные драконы, а Возрождение набирает силу, - мелькнула мысль. - Снова грядут тяжелые времена».
        Корвин склонил голову, не в силах смотреть на этого коня. Внутренний голос кричал ему отойти в сторону и без боя уступить брату престол.
        Если бы он только мог.
        16. Кейт
        ВЕСЬ ПЕРВЫЙ ГОД после бегства из Норгарда Кейт тосковала по дому. Повеет ли вдруг знакомым запахом, всхрапнет ли конь, произнесет ли кто-нибудь норгардское словечко - и вот уже глаза Кейт на мокром месте, а дыхание перехватывает. Она знала только один способ справиться с тоской: постоянно чем-нибудь заниматься. Вот почему ей так нравилось служить почтаркой: отправляясь в поездки, она словно бы оставляла позади всех призраков прошлого. В дороге никто не видел ее слез. Потом ностальгия прошла. Кейт была уверена, что никогда больше не испытает этого чувства.
        Однако стоило возвратиться в Норгард, и тоска нахлынула с новой силой, только теперь у Кейт не было возможности с ней бороться. Она вообще не понимала, откуда взялась эта тоска здесь, в ее доме, куда она так стремилась. Ей был до боли знаком каждый стул и стол, статуэтка и картина, каждая царапина на мраморном полу. Здесь ничего не изменилось со дня казни отца. Никто не изъявил желания не то что поселиться в комнатах изменника, но даже просто сменить тут обстановку. В конце концов Кейт сообразила, что душа тоскует не по этим стенам, а по прошлой, навсегда утраченной жизни.
        В настоящем она тоже не находила утешения. Едва удавалось отогнать мысли о минувшем, как вспоминались слова мейстера Рейфа, сказанные ей в день, когда караван прибыл в замок: «Я знаю, кто ты».
        Он шепнул это в самое ухо Кейт и, не оборачиваясь, ушел. Прошла неделя, а от магика не было ни слуху ни духу. Тоже, если разобраться, чепуха какая-то. Зачем пугать, если не собираешься переходить от угроз к действиям? Возможно, магик выжидал удобного для себя случая, чтобы раскрыть всем ее тайну.
        А может, это и не было угрозой?
        В последнее Кейт верилось с трудом. Чего ожидать дикой от магика? К тому же знающего ее секрет.
        Кейт чувствовала себя как мышь в мышеловке. Бежать? Но как она могла оставить Тома? У него уже начались проблемы. Первые формы для отливки деталей скорострела треснули, когда ими попытался воспользоваться королевский оружейник. Судя по всему, Боннер и сам не подозревал, насколько в своем ремесле опирался на стихийную магию. Для дикого пользоваться своим даром было так же естественно, как дышать. Кейт боялась, что дальше будет только хуже. Потому-то она ни Тому, ни Сигни не сказала о словах магика. Еще запаникуют и наделают глупостей. Например, заставят Кейт бежать из страны. Ей же требовалось время, чтобы узнать всю правду об отце.
        И начинать следовало именно с прошлого.
        Собравшись с духом, Кейт откинула одеяло и встала с кровати. Она торопливо оделась, чувствуя, что промедли хоть недолго, растеряет всю решимость. В эти дни она почти не покидала покоев, однако сегодня собиралась наведаться в королевские конюшни. Там наверняка еще работали отцовские друзья, которые хорошо его знали и с кем он мог поделиться своими тайнами, которые не стал доверять дочери.
        «Отправляйся в Фенмор». Кейт все еще не представляла, для чего он ее туда послал. Оставалось надеяться, что Алистер Кайд сможет пролить свет на эту загадку. Сейчас он занимал место отца, а прежде, сколько Кейт себя помнила, был его правой рукой. Она звала его дядей. Другой семьи, если не считать матери, у Кейт не имелось. Впрочем, с матерью она никогда не была близка. Вот только как еще Алистер ее встретит? В день казни отца он был в отъезде, в Розвене, в поисках новых лошадей на развод. Кейт покинула Норгард до его возвращения. Когда Корвин привел их в замок, Алистер посматривал на Кейт довольно настороженно.
        Покинув спальню, она вышла в коридор и направилась в гостиную. Было тихо. Сигни все еще спала после того, как полночи колобродила с Далем. Кейт мельком заглянула в кабинет отца. На миг ей показалось, что он сидит за своим массивным столом черного дерева. Сердце болезненно сжалось, и она поспешила к выходу.
        В коридоре было довольно темно, солнце едва заглядывало в окна с витражами, изображавшими «Путь на Адэр». Заслышав чьи-то шаги, Кейт подумала, не шмыгнуть ли обратно в спальню и переждать. Слишком поздно. Ей надоело все время прятаться, так что она гордо вскинула голову и начала спускаться по лестнице.
        И тут же застыла, увидев поднимавшегося навстречу Корвина. В левой руке он держал что-то, завернутое в салфетку. Кейт почувствовала запах корицы и лимона. Правая рука принца все еще была перевязана. После той ночи на площади у храма они виделись впервые.
        - Проснулась? - Корвин улыбнулся. - Вот и отлично.
        - Никак ты принес мне сладкие булочки? - Кейт подозрительно прищурилась.
        - Ты об этих? - Он приподнял салфетку, и на его лице появилось проказливое выражение. - С чего бы мне добровольно отдавать кому-нибудь такое лакомство?
        Против своей воли Кейт зажмурилась, втянула носом аппетитный аромат и улыбнулась.
        - Знаешь ведь, что я обожаю их до беспамятства.
        - Прямо до беспамятства? - Корвин протянул ей кулек. - Что же, выходит, твои вкусы ни капельки не изменились.
        Кейт вытащила одну булочку и откусила сразу половину. Замковые трапезы, которые она делила с Сигни и Боннером, включали все мыслимые яства. Вот только сладких булочек не было. Видимо, повар считал их лакомством для детей.
        И принцев Норгарда. Корвин сцапал вторую булочку и чуть ли не целиком запихал в рот. Они расхохотались, перемазанные сахарной глазурью до ушей.
        - Куда ты собралась? - поинтересовался Корвин, вытирая губы тыльной стороной ладони.
        Желудок Кейт сжался. Наверное, виной тому была сладкая сдоба.
        - Ну… в конюшни.
        - Здорово! - На лице Корвина мелькнуло удивление. - А я как раз шел, чтобы позвать тебя туда.
        - Правда?
        Принц кивнул, виновато отводя глаза.
        - Вчера я беседовал с Боннером. Он сказал, что ты… совсем заскучала взаперти.
        - Вы меня обсуждали? - Кейт нахмурилась.
        - Том о тебе беспокоится. - Корвин провел большим пальцем по шраму на подбородке. - Да и я, признаться, тоже. Боюсь, я совершил ошибку, поселив тебя в отцовских покоях. - Он кивнул на дверь за ее спиной.
        «Это точно, - подумала Кейт, - следовало бы сначала спросить у меня». И в то же время она чувствовала, что как бы ни было больно, ей следовало лицом к лицу встретиться с прошлым. Только так можно было обрести душевный покой. Кейт глубоко вздохнула.
        - Ничего, мне и здесь хорошо. И что вы с Томом порешили насчет меня? - язвительно спросила она.
        - Я считаю, настало время исполнить обещание и подыскать тебе место на королевских конюшнях. Знаю, это всегда было твоей мечтой и… - Принц осекся и кашлянул. - В общем, я договорился, чтобы мейстер Кайд устроил тебе испытание.
        Сердце Кейт затрепетало. Испытание? Она не верила своим ушам. Кейт всю жизнь мечтала пойти по стопам отца. Кроме того, если мейстер согласился с предложением Корвина, может быть, он и на ее вопросы не откажется ответить? Надежда вспыхнула с новой силой.
        - Было бы просто великолепно, - она слабо улыбнулась, - я до смерти соскучилась по лошадям.
        - Вот и славно. Тогда пойдем? Одно обидно: кажется, я зря пожертвовал булочками, пытаясь к тебе подлизаться.
        Корвин стянул последнюю булочку, но Кейт была настороже и тут же выхватила у него лакомство. Нервы нервами, а сдоба - сдобой.
        - Нет, твое чутье тебя не обмануло, - пробубнила она с набитым ртом. - За булочки с корицей я готова на все.
        - Так-таки и на все? - хитро посмотрел на нее Корвин.
        Кейт закатила глаза, отчего он расхохотался. Как же ей себя с ним вести? За время путешествия между ними установился хрупкий мир, однако Кейт еще не знала, готова ли к столь дружескому общению. Слишком уж все это напоминало их прежние отношения. «Будь благоразумна, - приказала она себе, - не поддавайся соблазну вернуть прошлое».
        Конюшня располагалась в западной части замка. Это было одноэтажное приземистое здание, разделенное на сотню стойл. Королевские кони жили лучше многих горожан: денники были устланы свежей соломой, воду в поилках меняли дважды в день, грумы с утра до ночи холили и лелеяли своих подопечных. Не было недостатка и в корме. Впрочем, все это кони получали не даром. Боевые скакуны по нескольку часов в день бегали под седлом, и их муштра была такой же суровой, как у солдат. Коней учили преодолевать препятствия, натаскивали в выездке, тренировали на выносливость, приучали не пугаться на поле боя. Они должны были стать такими же свирепыми, как и их всадники.
        - Извини, что долго не заходил. Урор, сама понимаешь, - сказал Корвин по дороге в конюшню.
        - Понимаю, - кивнула Кейт.
        Грумы и подручные конюхов с нескрываемым любопытством таращились на них с принцем.
        Ей ужасно хотелось спросить, как он себя чувствует. Она хорошо помнила, как расстраивался Корвин оттого, что знак никак не появлялся, как таяла его уверенность в том, что он сможет занять престол.
        - Это правда конь?
        - Да. - Принц остановился и посмотрел ей в лицо. - Хочешь взглянуть?
        - Еще бы!
        Они свернули налево в узкий проход. Двое вооруженных гвардейцев, охранявших денник, расступились при виде Корвина. Кейт с принцем заглянули в зарешеченное окошко. При виде черно-белого коня, отмеченного самой богиней, дыхание у нее перехватило.
        Жеребчик оторвался от яслей с овсом, поднял голову и посмотрел на гостей. Глаза у него оказались огромными, дикими, один - черный, второй - голубой. Конь вытянул шею и обнюхал пальцы Кейт, вцепившиеся в решетку. Ее дар тут же проснулся и запросился на волю, но Кейт не посмела.
        - Если хочешь, можешь зайти внутрь, - предложил Корвин.
        Дрожащими руками она толкнула дверцу и вошла. Жеребчик попятился, испуганно вскинув голову. Затем любопытство взяло верх, он потянулся к Кейт, шумно обнюхал ее руку. Она погладила бархатную морду, на краткий миг коснулась его разума своим даром и… Ничего. Душа коня была словно скрыта непроницаемой черной пеленой.
        Кейт провела ладонью по его носу, и жеребчик ткнулся ей в плечо. Испугавшись, что он ее укусит, она попыталась оттолкнуть морду, но конь фыркнул, забрызгав ее рубашку слюной.
        - Ах ты, грязнуля! - засмеялась Кейт.
        Жеребчик опять фыркнул, на сей раз потише.
        - Удивительно, да? Ведет себя точь-в-точь как самый обыкновенный конь, - странным голосом произнес наблюдавший за ними Корвин. - Если не знать, кто он на самом деле.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Рядом с этим конем я чувствую себя… неуютно. В голове гудеть начинает.
        Нахмурившись, Кейт обернулась к жеребчику и осторожно попыталась «приподнять» темную завесу. На мгновение из-под нее что-то показалось, но сразу же юркнуло обратно. Тем не менее она успела почувствовать, что конь вполне умен и полон жизненной силы. Притушив дар, Кейт провела рукой по гибкой лошадиной шее, шепча:
        - Что же ты такое?
        И вдруг она сама ощутила гул в голове, о котором говорил Корвин. Это было похоже на вибрацию магии внутри чар-камня.
        - Принц Корвин, - произнес голос в коридоре, - вы сегодня рано.
        Кейт резко оглянулась и всмотрелась в щели между прутьями. Алистер Кайд постарел. В его рыжих волосах поблескивала седина, вокруг глаз расползлась сеточка морщинок, но улыбка ничуть не изменилась:
        - С возвращением, госпожа Брайтон.
        Кейт вышла из денника и закрыла за собой дверь.
        - Доброго дня, мейстер Кайд.
        Слово «мейстер» горчило на языке. Она привыкла звать его дядей Алистером. Однако это имя было из прошлого, а туда уже не вернешься, каким бы близким оно ни казалось.
        Алистер, должно быть, почувствовал холодок и сменил манеры на более официальные:
        - Вы готовы к испытанию?
        - Да, мейстер. - Кейт нервно сглотнула.
        Конюший повел их в манеж, где уже стояло несколько оседланных лошадей. Кейт с жадным восторгом смотрела на животных. В их стати чувствовалась направляющая рука отца. Это было его истинное наследие, его нерукотворный памятник.
        - Не возражаешь, если я останусь и посмотрю? - спросил Корвин.
        Прежде чем Кейт успела ответить, появился паж и с поклоном передал принцу сложенный листок. Прочитав, Корвин раздраженно фыркнул.
        - Скажи советникам, я сейчас приду.
        Еще раз поклонившись, паж бегом отправился передавать послание. Корвин прикоснулся к плечу Кейт:
        - Прости, труба зовет. - Он кисло улыбнулся. - Удачи, я зайду, как только освобожусь.
        Принц ушел, и Кейт осталась один на один с мейстером Алистером. Она повернулась к нему, ожидая встретить на лице ту же улыбку, но наткнулась на ледяной, колючий взгляд. Кейт поежилась, готовясь к худшему.
        - Теперь, когда верховный принц ушел, - конюший скрестил руки на груди, - мы можем перестать ломать комедию. Полагаю, нам обоим ясно, что никаких испытаний здесь ты проходить не будешь. Я ни за что не позволю дочери изменника сесть на одну из моих лошадей. У меня есть для тебя более подходящее занятие.
        Кейт ошарашенно уставилась на него. «Твоих лошадей?! Твоих? Это лошади моего отца! Его достояние!» - хотелось закричать ей. В голове пронеслась целая дюжина проклятий, однако от изумления Кейт лишилась дара речи. Что же, все вышло именно так, как она предсказывала Корвину: стоило ему уйти, и мейстер мгновенно на нее ополчился. Правда, в душе она надеялась, что Алистер Кайд, ее дядя Алистер, станет исключением.
        Она ошиблась.
        Мейстер развернулся на каблуках и молча направился обратно в конюшню. Кейт поплелась следом. Слезы жгли глаза, дыхание сбилось. Пришлось до боли сжать зубы, чтобы не разреветься перед этим человеком.
        Войдя в конюшню, Кайд снял с крючка вилы и протянул Кейт:
        - Ты вполне справишься с уборкой денников. Начнешь прямо с этого. Уверен, ты помнишь, куда вывозить навоз.
        Кейт без слов взяла вилы, кипя от гнева.
        - И не вздумай прикасаться к моим лошадям. Если денник занят, пропусти его, пока коня не выведут.
        Не дожидаясь ответа, конюший двинулся прочь, громко стуча сапогами.
        Прошло несколько секунд, прежде чем Кейт удалось стряхнуть с себя оцепенение. Ей хотелось немедленно все бросить и уйти, но она понимала, что этим только обрадует Алистера. Нет, она не доставит ему такого удовольствия. Отыскав тачку, Кейт принялась за дело.
        Работа была тяжелой, однако привычной. Отец частенько повторял, мол, любишь кататься, люби и навоз вывозить. Как жаль, что отца больше нет! Кейт работала, не разгибая спины и не поднимая глаз на проходивших мимо грумов и подручных конюхов. До тех пор, пока один пинком не опрокинул почти полную тачку. Грязная солома рассыпалась по бетонному полу.
        - Ах ты гад! - крикнула она в спину груму.
        - Всяко лучше быть гадом, чем изменником, - бросил пацан через плечо, показал ей неприличный жест и потопал дальше.
        Остаток дня прошел в том же духе. Тачки опрокидывали, вилы прятали, стоило отвернуться. Последней каплей стала лопата еще дымящегося навоза, шлепнувшегося ей на голову. Кейт взвыла от ярости и отшвырнула вилы, собираясь взгреть конюшонка, но поганец уже удирал во все лопатки.
        Тяжело дыша, Кейт постаралась взять себя в руки и отправилась к мейстеру, чувствуя, как по шее сползает теплый навоз. Ничего, сейчас стряхнет.
        Она рывком распахнула дверь. Ей повезло: конюший сидел за столом у окна. Он поднял глаза. Удивление на его лице сменилось гневом. Но Кейт не испугалась. Она вообще больше ничего не боялась. Подойдя к столу, Кейт наклонилась и вытряхнула из волос лошадиное дерьмо прямо на реестр разведения, над которым работал Кайд. Несколько часов работы псу под хвост.
        Конюх с проклятием вскочил на ноги.
        - Я рада, что мой отец не дожил до этого дня, - сказала Кейт, уперев руки в бока. - Рада, что он не увидел, какая ты на самом деле сволочь, дядя Алистер.
        Он вздрогнул, словно от пощечины, однако не мог от ярости выговорить ни слова. У самой двери Кейт обернулась и кинула напоследок:
        - Я лучше сдохну, чем буду на тебя работать. С меня хватит.
        Лишь вернувшись в свои покои, она позволила себе расплакаться от стыда и отчаяния. По счастью, Сигни отсутствовала, и Кейт смогла нареветься вволю. Почти ослепнув от слез, она забралась в ванну, возблагодарив богов за то, что в замке имелся водопровод и не надо было ждать, пока натаскают горячую воду из кухни. Пока Кейт шла из конюшен, многие заметили, в каком она виде. Можно было не сомневаться, что вскоре о происшествии раструбят все новостные листки Норгарда. Еще и карикатуру намалюют.
        Стараясь не думать об этом, Кейт смыла грязь с волос и тела, обдирая себя мочалкой до красноты. Она вытерлась и надела чистую одежду, швырнув грязную в корзину. Душевная боль не утихала.
        Кейт прошла в кабинет отца и села за стол. После конюшен это было второе место, которое напоминало ей о нем. Всякий раз, возвращаясь домой за полночь, он долго сидел за этим столом, заполняя реестры родословных или подбивая семейные расходы. Кейт откинулась на спинку кресла, запрокинула голову и зажмурилась, воображая, что отец еще жив.
        Когда она вновь открыла глаза, взгляд упал на картину, висевшую над столом, сколько Кейт себя помнила. Со дня возвращения она не особенно к ней присматривалась, теперь же просто не могла оторваться. На картине художник изобразил берег моря. Вода была невероятного бирюзового оттенка и настолько прозрачная, что просматривался каждый камешек на дне. Вдалеке тянулись к безоблачному небу изумрудно-зеленые горы. В детстве эта картина завораживала Кейт. Пейзаж был явно взят из головы, но она всегда называла его…
        «Фенмор!» - внезапно осенило Кейт. Она встала и на подгибающихся ногах подошла к картине. «Отправляйся в Фенмор». Неужели отец имел в виду картину? Кейт начала водить руками по полотну, пытаясь отыскать скрытое послание. Ничего не найдя, она сняла картину со стены и уже собиралась оторвать подложку, когда увидела в стене тайник. Сердце бешено заколотилось. Наверняка тайник будет заперт. Она потянула за скобу. К облегчению Кейт, дверца легко раскрылась. Видимо, отец не считал нужным ее запирать, полагая, что тайник и так хорошо скрыт.
        Внутри оказалась книга, косо засунутая в тесную нишу. Кейт вытащила ее, надеясь, что это отцовский дневник и сейчас она узнает все тайны. Но, положив книгу на стол, она с разочарованием увидела, что это просто учетный журнал, вроде того, в котором отец подсчитывал семейные средства.
        Вроде, да не такой. За год до казни отец начал понемногу учить дочь вести подсчеты. Он знал, что жена с этой задачей не справится, а чужим не доверял. Семейный журнал, всегда лежавший в верхнем ящике стола, Кейт сразу бы узнала.
        Откуда же взялся второй? Она принялась перелистывать страницы, заполненные неразборчивым отцовским почерком, надеясь обнаружить записку или послание. Тщетно. Тем не менее Кейт совершенно точно была уверена, что верно поняла фразу насчет Фенмора. Вторая книга могла потребоваться только для одного: скрыть некий секрет.
        И Кейт преисполнилась решимости этот секрет разгадать.
        17. Кейт
        НЕСМОТРЯ НА ПРОТЕСТЫ СИГНИ, вернувшейся уже под вечер, Кейт работала до поздней ночи. Даже ужинать отказалась. Хорошо зная ослиное упрямство подруги, Сигни не стала ей докучать, особенно после того, как Кейт рассказала, что это за журнал.
        Разобраться в бухгалтерских хитросплетениях было непросто. Отец начал вести записи за три года до казни. Многие имена были Кейт не знакомы. Она пожалела, что у нее нет экземпляра, пропавшего из стола. Впрочем, постепенно кое-кого она начала припоминать.
        Чем дольше она работала, тем больше смысла обретали записи: вот эти деньги предназначались для содержания дома в Долинном квартале; эти - на оплату учителей; тут счета от портных, а здесь - от оружейников, и так далее и тому подобное. Расходы, которые Кейт не смогла определить, она выписывала на отдельный листок, на полях отмечая свои соображения.
        Глаза уже слезились, голова разболелась. Однако спустя несколько часов она, кажется, разобралась, что к чему. Единственная статья расходов, которую она так и не опознала, - регулярные выплаты некоему заведению под названием «Заветный клинок». Судя по тому, что оно располагалось в Погорелом квартале, это должен был быть либо питейный, либо игорный дом. Теперь предстояло выяснить, почему отец систематически отстегивал им весьма внушительные суммы, да еще украдкой.
        Может быть, он втайне поигрывал? Два года назад Кейт с презрением отвергла бы подобное предположение. Больше всего на свете отец любил лошадей. И свою дочь. Теперь же она повзрослела, сбросила детские шоры и поняла, что даже лучшие из людей могут пасть жертвами страстей вроде выпивки, карт или разврата.
        Кейт надеялась, что ошибается. Но даже если предположение оправдается, она предпочитала знать об этом, чем пребывать в неведении. Она хотела немедленно отправиться в «Заветный клинок», однако усталость взяла свое. Пообещав себе сходить туда завтра, Кейт легла спать.
        Утром ее разбудил стук в дверь. Было совсем рано, спать хотелось немилосердно.
        - Убирайтесь! - крикнула она, пряча голову под подушку.
        Стук повторился, на сей раз - громче. Выругавшись под нос, Кейт сползла с кровати и прямо в ночной сорочке, босиком побрела открывать. Она распахнула дверь, собираясь сказать, чтобы неурочный посетитель убирался к Теням, и остолбенела, увидев Корвина. Тот в свою очередь уставился на неодетую Кейт.
        - Прости. Я не думал, что ты еще в постели.
        - Легла поздно. - Она обхватила себя за плечи. - Ты что-то хотел?
        Принц замялся, потом вроде бы набрался духу:
        - Пригласить тебя на конную прогулку. Я и подкуп принес. - Он протянул ей тарелку со сладкими булочками.
        Кейт закусила губу. Следовало отказаться, ведь на сегодняшний день у нее были грандиозные планы, но аромат сдобы так щекотал ноздри! А ведь вчера она даже не поужинала. Кейт отошла в сторону, пропуская Корвина.
        - Располагайся, я пока переоденусь.
        Через четверть часа Кейт вышла из спальни в блузе, бриджах и пеплуме. Волосы были заплетены в опрятную косу. После умывания от нее веяло ароматом роз. Корвин сидел в отцовском кресле, листая забытый на столе учетный журнал.
        - Где ты это взяла? Книга принадлежала твоему отцу?
        Мысленно отругав себя за беспечность, Кейт ответила не сразу. Потом она вспомнила, что Корвин обещал ей помочь найти правду. Единственный секрет, который обязательно нужно было утаить от принца, - это ее дикая магия. Вряд ли «Заветный клинок» имеет к ней какое-либо отношение.
        - В тайнике за картиной. - Кейт показала на стену. - Вот что папа подразумевал под «Фенмором». Я только вчера вспомнила, что в детстве называла так эту картину.
        - То есть ты уже во всем разобралась? - удивился Корвин.
        - Нет еще. - Кейт подошла к столу и взяла булочку. - Но я выяснила, что отец зачем-то регулярно выплачивал деньги некоему заведению под названием «Заветный клинок» и держал это в тайне.
        Корвин прыснул и попытался сделать вид, что закашлялся:
        - Ну в этом был смысл. Твоей матери такое вряд ли бы понравилось.
        - На что ты намекаешь? - нахмурилась Кейт.
        Корвин потупился, стряхнул какую-то невидимую пылинку с рукава и наконец выдавил:
        - Дело в том, что «Заветный клинок» - это… ну это… бордель.
        Кейт ошеломленно уставилась на него, переваривая услышанное. И это все? Неужели отец просто хотел скрыть от матери, что ходит в бордель? Звучало правдоподобно, однако… Она склонилась над своими записями, нашла подсчеты расходов на «Заветный клинок» и показала строчку Корвину.
        - Полагаешь, потаскухам столько платят?
        Корвин вытаращил глаза и поперхнулся.
        - Э-э, пожалуй, нет. Чтобы потратить там такую сумму, он должен был туда захаживать ежедневно по несколько раз на дню.
        - Нелепость какая-то. - Кейт постучала носком сапога по мраморному полу. - Мы же оба понимаем, что это невозможно. Разве что папа умел раздваиваться. Тогда откуда столько денег?
        - Ума не приложу. - Корвин пожал плечами, затем воззрился на Кейт. - Только не говори, что хотела туда наведаться.
        - А почему бы и нет?
        - Это может быть опасно, - начал увещевать он. - Мужчины, посещающие подобные места, - не те люди, с которыми тебе следует общаться.
        - Я в состоянии о себе позаботиться! - Она закатила глаза.
        - Знаю, знаю. - Он поднял руки, признавая ее правоту. - В таком случае я пойду с тобой.
        - Не стоит. - Кейт поморщилась и покачала головой. - Если тайна моего отца связана с нападением на короля, люди вряд ли раскроют рот в присутствии принца.
        - Так они и с тобой могут не захотеть откровенничать. Иначе уж давно как-нибудь сами бы связались. В таком местечке, как «Заветный клинок», ты рискуешь огрести не меньше, чем вчера от мейстера Кайда. Если не больше.
        Кейт залилась краской.
        - Не понимаю, о чем…
        - Не надо, Кейт, - оборвал ее Корвин. - Я знаю, что случилось в конюшнях. Даль заметил, в каком виде ты оттуда вышла. Похоже, ты оказалась права, и мое слово ничего здесь не значит. Разве что личное присутствие, да и то…
        Кейт очень хотелось вспылить, но она сдержалась, взглянув на его опечаленное лицо.
        - Ладно, забудем. Все уже кончилось. В любом случае не очень-то мне и хотелось работать на Кайда.
        - Тут ты права, - Корвин порывисто встал, - но ведь надо подыскать тебе что-нибудь, связанное с твоими возлюбленными лошадьми. Есть у меня одна идейка. - Он набрал в грудь воздуха и выпалил: - Кейт, возьмешься тренировать моего боевого коня? Я по уши занят подготовкой к урору, на Черномора совсем не остается времени, а после вчерашнего происшествия доверять его мейстеру Кайду я не желаю.
        Первым порывом Кейт было отказаться. Не следовало вновь привязываться к Корвину. С другой стороны, ей ведь нужна была работа, да и без лошадей она себя не мыслила. Кейт подумывала обратиться в местную почтовую службу, хотя сомневалась, что там ее ждет теплый прием. Кроме того, ей не хотелось оставлять Тома одного в Норгарде, где его каждый день подстерегали опасности. Ему все-таки удалось изготовить рабочие отливки, но до нового скорострела было еще далековато.
        - Я согласна, - сказала она. - Тогда у меня останется время на расследование.
        - Вот и отлично! - Корвин провел пальцем по нижней губе, потом, поймав себя на этом, резко отдернул руку. - Однако я бы хотел узнать, что ты будешь делать, когда раскроешь тайну? Ты продолжишь тренировать моего коня?
        Кейт прокрутила в голове события вчерашнего дня. Обида на конюха была еще свежа.
        - Не знаю. По-моему, мне не следует задерживаться в Норгарде. Вряд ли он когда-нибудь вновь станет моим домом.
        Правда, как это часто бывает, причинила боль. Корвин медленно кивнул, на его лице появилось настороженное выражение.
        - Тогда, может быть, отправимся на прогулку? - Он протянул ей руку.
        Кейт сжала ладонь Корвина. От тепла его пальцев по спине побежали мурашки. Вдвоем они направились в конюшню.
        Не успели они выйти за ворота, как позади раздался крик:
        - Ваше Высочество! Подождите, умоляю!
        Корвин обреченно вздохнул. Едва слышно, но Кейт поняла: нервы принца были сейчас напряжены, словно натянутый лук. Его нельзя было за это винить. Его оставят в покое, только когда урор завершится.
        Их нагнал канцлер Рендборн.
        - Слушаю вас, канцлер, - произнес Корвин, оборачиваясь. - Чем могу быть вам полезен?
        Коротко поклонившись Кейт, Рендборн широко улыбнулся и тепло с ней поздоровался. Она невольно улыбнулась ему в ответ. У канцлера было приятное лицо, а золотистые глаза завораживали.
        - Я нашел кое-что полезное для вас, Ваше Высочество.
        Рендборн вытащил из кармана плаща небольшую книжицу в коричневом кожаном переплете и передал Корвину. Чар-камень в перстне канцлера тускло блеснул. Корвин посмотрел на обложку и, не увидев названия, спросил:
        - Что это?
        - Дневник вашего дедушки, который он вел во время собственного урора.
        - Где вы его взяли? - воскликнул принц, но Рендборн только махнул рукой:
        - У нас же огромные архивы. Я случайно наткнулся на дневник и подумал, что он может вам пригодиться.
        Корвин помедлил, потом решительно вернул книгу канцлеру.
        - Я не могу его взять. Верховная жрица предупредила, что нам запрещено принимать любую помощь.
        - Все это так. Однако никто не запрещал вам читать и проводить собственные изыскания. Считайте меня своим скромным библиотекарем. В любом случае нужные сведения вам придется добывать самостоятельно.
        - Канцлер прав, Ваше Высочество, - поддержала Рендборна Кейт.
        Ей не хотелось, чтобы из-за своей щепетильности принц потерял такую возможность. Она уже слышала, что болтают слуги о «Принце-бродяге»: никто не верил в победу Корвина. Его исчезновение породило в людях сомнения.
        Он неуверенно покосился на Кейт, потом поинтересовался у Рендборна:
        - Почему вы решили отдать дневник мне, а не Эдвину?
        - Я сторонник честной игры, Ваше Высочество. Принц Эдвин узнал о жеребце прежде вас. Полагаю, дневник немного уравняет шансы.
        - Понимаю, - немного поколебавшись, Корвин взял книжку. - Благодарю вас, канцлер.
        - Желаю удачи. - Рендборн еще раз поклонился и исчез так же быстро, как появился.
        Принц двинулся в конюшню, Кейт, вся на взводе, - за ним. Вот уж не думала она, что вернется сюда так скоро. К счастью, Алистера Кайда видно не было, а грумы и подручные конюха сами разбежались в разные стороны. В манеже уже ждали две оседланные лошади: вороной Черномор и гнедая кобыла с белой проточиной и в белых «носочках».
        - Это Жар-птица, - сказал Корвин, протягивая Кейт повод. - Она твоя.
        - Что, прости?
        - Я врал, когда предлагал тебе тренировать моего коня. - Губы принца тронула улыбка. - На самом деле я коварно решил подсунуть тебе сразу двух. - Он настойчиво протягивал ей повод.
        Кейт сжала губы. Все выглядело невероятным и тем не менее происходило на самом деле. Во взгляде Корвина читалась искренность.
        - Зачем тебе это? - дрожащим от радости голосом спросила Кейт.
        - Затем, что Кейт Брайтон без лошади все равно что птица без крыльев. Ты спасла мне жизнь. Чтобы выплатить тебе долг, мало одного коня. - Он пожал плечами. - Кроме того, мне говорили, что эта лошадка упрямая и с характером. По-моему, вы прекрасно друг другу подойдете.
        Кейт хмыкнула, не выдержала и рассмеялась. Удивление сменилось искренней радостью. Привстав на цыпочки, она чмокнула Корвина в щеку и вновь хихикнула, глядя на то, как он остолбенел. Забрав у него повод, она повернулась к кобыле. Жар-птица. Ее лошадь. Затаив дыхание, Кейт вскочила в седло. Кобыла переступила с ноги на ногу, застригла ушами: ей не терпелось вырваться на простор. Кейт взглянула сверху вниз на Корвина. В кои-то веки она оказалась выше него.
        - Спасибо. Лошадь великолепна.
        Все вышло даже лучше, чем представлялось Кейт. Когда они с Корвином отъехали на достаточное расстояние от города, она рискнула «прикоснуться» к разуму кобылы. Едва увидев яркий свет ее сущности - смекалистой, податливой, смелой, - Кейт мгновенно поняла, что Жар-птица - вершина коневодческого мастерства Хейла Брайтона. В сердце этой лошади словно продолжала жить частица души отца.
        Не говоря ни слова, Кейт с Корвином свернули на югу и для разогрева пустили лошадей рысцой. Скорее по привычке, нежели осознанно, они покинули Норгард через восточные ворота: дорога здесь была удобнее и менее людной, она шла прямо через левады. Кейт позволила Жар-птице перейти на легкий галоп. Корвин тоже подстегнул Черномора. Они скакали стремя в стремя, то придерживая лошадей и позволяя им перевести дух, то вновь пуская вскачь. Проехав две мили, они повернули назад.
        Когда впереди снова показались городские ворота, Кейт тяжело вздохнула, не в силах скрыть разочарования. Прогулка показалась ей чересчур короткой.
        - А давай наперегонки! До Кочевого леса! - предложил Корвин и, не дожидаясь ответа, послал Черномора в галоп по направлению к видневшейся вдали полоске деревьев.
        - Жулик! - крикнула Кейт, пускаясь вдогонку.
        Жар-птица быстро поравнялась с Черномором. Обе лошади рвались вперед, словно тоже соревнуясь друг с другом. В итоге пришлось сойтись на ничьей. Подскакав к опушке, всадники сменили галоп на шаг.
        - Отлично прокатились! - Корвин ласково похлопал жеребца по шее.
        - Ага, то что надо, - согласилась запыхавшаяся Кейт.
        Возвращаться в город все равно не хотелось. Она посмотрела на тонкие белоствольные деревья, стоявшие тесно, точно копья в арсенале. В их совершенной красоте было что-то тревожное.
        - Может, заведем коней в тенек? - лукаво подмигнула Кейт, наклонив голову. - Пусть поостынут.
        - Последний раз я был здесь много лет назад, еще с тобой. - Корвин издал нервный смешок.
        Кейт не удивилась. Мало кто отваживался заходить в Кочевой лес. Его считали проклятым обиталищем призраков. Согласно историческим трактатам, где-то там, в чащобе, находились одни из Адских врат - порталов, откуда в свое время вылезли ночные драконы. Как-то, еще подростками, Кейт с Корвином отправились на их поиски. Далеко они не продвинулись: воображение разыгралось, и пришлось повернуть назад. Им тогда было страшно и одновременно весело. Испуг стал предлогом для объятий: надо же как-то успокоиться. Вспомнив об этом, Кейт почувствовала трепет в груди.
        Теперь все было иначе. Они оба стали другими людьми, повзрослели, поумнели. Впрочем, она предложила войти под сень Кочевого леса вовсе не из ностальгии. Ей просто хотелось на свободе воспользоваться своим даром, чтобы лучше познакомиться с Жар-птицей, не рискуя наткнуться на магиков.
        - Если ты в игре, то и я тоже, - продолжил Корвин и послал Черномора по заросшей тропе.
        Кейт последовала его примеру. Закрыв глаза, она потянулась магическим даром к разуму Жар-птицы. Та была усталой, но довольной. Ей тоже понравилась прогулка. Черномор тоже был рад - Кейт прикоснулась и к нему. Она порывисто вдохнула, наслаждаясь собственным волшебством. Слишком уж долго она им не пользовалась. Кейт тянулась вдаль, чувствуя разумы птиц, белок, лис и прочих лесных зверушек. Благо, Корвин ехал впереди и ничего не замечал.
        - Первое испытание будет через две недели, - произнес принц после долгого молчания, вырывая Кейт из забытья.
        - Да, я слышала, - немного хрипло ответила она, приглушая магию. - Даже странно, что так скоро.
        - Я и сам удивлен. Жрицы спешат. Что ж, их можно понять. Столько лет ждали знака.
        Уловив в голосе принца горечь, Кейт вздрогнула. Она думала, что он обрадуется урору. Может, просто нервы сдали? Наследникам предстояло пройти три испытания, призванных определить, кто из них достоин занять Зеркальный трон. Кейт не знала, в чем они заключались, однако всем было известно, что некоторые из претендентов погибали.
        - Волнуешься? - спросила она.
        - Немного. - Он посторонился, чтобы Жар-птица могла идти рядом. - Если начистоту, меня больше пугает возможность победить, нежели проиграть или даже умереть.
        - Не дури, - усмехнулась Кейт. - Ты будешь прекрасным королем. Все всегда так считали.
        Она хорошо помнила, что прежде придворные и слуги повторяли это в один голос. Сам король видел в Корвине своего наследника.
        - Угу. Я им даже верил. Тем хуже для меня. - Корвин кисло скривился, косясь на правую ладонь, где под повязкой скрывался знак урора.
        И тут Кейт заметила, что смотрит он не на повязку, а на наручи. Она давно поняла, что принц носит их, чтобы скрыть татуировку. Ее одолело любопытство.
        - Да что с тобой такое? Корвин, которого я когда-то знала, горел бы желанием выиграть и был бы твердо уверен в своей победе уже заранее. Вот как только что, когда мы скакали наперегонки.
        Он хохотнул.
        - Эх, если бы управлять королевством было так же просто! Тот Корвин погиб на поле боя в Индре.
        - Хочешь сказать, все эти годы ты провел в Индре? - недоуменно спросила она.
        - Да. - Принц кивнул и нагнулся под нависшей над тропой веткой. - Прибился на какое-то время к «Ястребам-щитоносцам».
        - Татуировка! - ахнула Кейт, наконец-то сообразив, где видела эмблему.
        Неудивительно, что она так долго не могла вспомнить. «Ястребы-щитоносцы» были легендарным отрядом наемников из Индры. Совершенно неподходящая, если не сказать дурная, компания для верховного принца Инея.
        - Извини, - добавила она, заметив смущение Корвина. - Я увидела ее, когда промывала твои раны. Только не могла понять, что она мне напоминает. Но зачем ты к ним подался?
        - По многим причинам. - Корвин отвернулся и скованно пожал плечами. - Из-за того же урора, например. Раз мне не светило стать королем, я все равно не хотел опускать руки, а в рядах «Ястребов-щитоносцев» я противостоял сиванскому нашествию. Что могло быть благороднее? Тогда мне казалось, я нашел свое место в жизни и предназначение. Ошибся, конечно. Бывает.
        В его голосе прозвучала такая печаль, что у Кейт встал комок в горле.
        - А что там случилось-то? - с запинкой проговорила она.
        Корвин громко вздохнул, отчего Черномор тревожно застриг ушами.
        - Нас отправили на прорыв сиванской линии снабжения. Меня только что поставили во главе отряда из двенадцати человек. Из похода вернулись только двое.
        - Ты и Даль, - закончила Кейт, припомнив их разговор в почтовой башне.
        Губы Корвина сжались в нитку. Он кивнул.
        - Если до этого у меня и были какие-то сомнения в собственных способностях руководить людьми, то тогда я получил железные доказательства своей никчемности. Боги насмехаются надо мной, послав знак именно теперь.
        При виде такой обреченности Кейт только головой покачала. Ее передернуло. Потом на ум пришел совет Даля не слишком-то доверять историям Корвина. Сам он назвал действия друга подвигом.
        - Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
        Принц открыл было рот, но Черномор вдруг всхрапнул и привстал на дыбы. Жар-птица последовала его примеру, чуть не сбросив Кейт. Девушка непроизвольно натянула повод и прижала каблуки к бокам лошади, ожидая новой закидки.
        - Что это на них нашло? - удивился Корвин.
        - Кто их знает. - Кейт инстинктивно потянулась к разуму кобылы.
        Оказалось, она что-то учуяла, и этот запах ее пугал. Кейт попробовала мысленно отыскать каких-нибудь лесных зверьков, но никого не обнаружила. Животные избегали этого места, а те, кто был недалеко, пытались остаться незамеченными.
        «Пошарив» по окрестностям, Кейт обнаружила источник этих страхов, однако не смогла его опознать. Явно хищник, ум сжат в тугую пружину, точно у сидящего в засаде кота. Вот только мысли зверя были какими-то скользкими, никак не ухватишь. Кейт почувствовала, что, если подберется поближе, эта «слизь» запачкает и ее саму. Вместо жаркой сердцевины, которая имелась у всех животных, она ощущала лишь пустоту. И еще странность: ей чудилось, что в этом существе заключены множество разумов. Чужие мысли переплетались, точно нити в клубке. Нельзя было сказать, где кончается одна и начинается другая. Кейт отпрянула, желудок скрутило.
        - Корвин, надо выяснить, кто там.
        Она догадывалась кто, но верить в это ужасно не хотелось. Они спешились, привязали лошадей к дереву и со скорострелами в руках двинулись в чащу. Как и Кейт, Корвин теперь не расставался со своим с самого Фархольда.
        Кейт шла впереди, ведомая своим даром. С каждым шагом она чувствовала путаницу разумов все отчетливее. Однако когда они вышли на поляну, там никого не оказалось. Где же они? Должны быть здесь! Кейт зажмурилась, пытаясь «прощупать» место…
        Еще несколько шагов. Она двигалась медленно, опасаясь ловушки. Корвин следовал за ней. Вглядываясь в высокую траву, Кейт наткнулась на небольшой светящийся чар-камень, наполовину скрытый в земле.
        - Смотри! - Она показала на него Корвину.
        - Три преисподних! Это еще что такое? - Принц наклонился.
        - Не трог…
        Поздно. Он уже взял камень. Воздух замерцал, словно над землей поднимался щит страж-камней. «Да он же под землю уходит», - внезапно осенило Кейт. Впереди, там, где только что росла высокая трава, разверзлась дыра.
        Оттуда потянуло зловонием, послышалось рычание и щелканье челюстей. Драконы. Но какие? Кейт заглянула через край. На нее уставились несколько пар глаз-бусинок. Потребовалось некоторое время, чтобы различить черную чешую, почти сливавшуюся с темнотой ямы. Четыре дневных дракона, увидев добычу перед самым носом, принялись скрести по стенкам, пытаясь выкарабкаться наружу. Кейт отшатнулась. Яма была слишком глубока, чтобы ящеры с такими слабыми крылышками могли вылететь на поверхность.
        «Это не яма, - мелькнула в голове мысль. - Это садок».
        Садок, запечатанный чар-камнем.
        18. Корвин
        КОРВИН С КОЛОТЯЩИМСЯ сердцем заглянул в яму.
        - Что будем делать? - спросила Кейт.
        - Перебьем гадов, пока они бед не наделали! - Он взвел скорострел.
        - Погоди, - Кейт придержала его руку, - кто-то ведь посадил сюда этих драконов, причем так, чтобы их не обнаружили.
        - Предлагаешь дождаться хозяина? - нахмурился Корвин.
        Похоже, Возрождение пробралось и в Норгард. Принцу не хотелось думать, что родной город в опасности. Дикий, из-за которого погибла королева, сжег несколько десятков людей, а ведь он действовал в одиночку. Корвин даже вообразить не мог, что может натворить целая орда.
        - Если мы начнем сейчас стрелять в драконов, их хозяин переполошится и не придет. - Кейт оглядела поляну.
        Корвин посмотрел на солнце. Приближался полдень. Если они не поторопятся, то он опоздает на совет. Однако их находка была важнее любого совета.
        - Хорошо. Подождем. Посмотрим, кто здесь объявится.
        Они притаились за деревьями, хотя их тонкие белые стволы были не лучшим укрытием. Они не произносили ни слова, и лесной шум теперь казался громче. Каждый скрип дерева или хруст ветки заставлял вздрагивать. Время текло. Желудок Корвина начал урчать, ноги затекли от неподвижности. Кейт, должно быть, чувствовала то же самое.
        - Может, проверишь, как там наши лошадки? - шепнул он ей.
        Она охотно кивнула, встала и исчезла в подлеске, двигаясь бесшумно, словно дикий зверек. Корвин проводил ее взглядом, потом посмотрел на поляну. Из драконьей ямы то и дело слышались взвизги и рык. «Прошу тебя, Нора, позволь мне схватить виновного и покончить со всем этим ужасом». Он дотронулся пальцем до повязки, скрывавшей клеймо.
        Видимо, на сей раз богиня смилостивилась. На другом конце поляны вскоре появился мужчина. Ни в его внешности, ни в одежде не было ничего примечательного. Никаких татуировок или лохмотьев, как у андреасского рудокопа. Он скорее походил на лавочника или ремесленника. Может, это дикий бунтарь?
        Корвин на всякий случай прицелился в медленно приближавшегося к яме мужчину. Лицо незнакомца выглядело озадаченным. Он медленно обходил яму по кругу. Принц подобрался, готовясь наброситься на него со спины, но тут позади хрустнула ветка под сапогом Кейт. Звук был тихим, однако мужчина обернулся и испуганно вытаращил глаза, увидев Корвина.
        - Не двигайся! - крикнул он, выпрыгивая из-за деревьев и направляя на незнакомца скорострел.
        Мужчина не подчинился и вытащил что-то из кармана.
        - Корвин, берегись! - Кейт рванулась к принцу, словно намереваясь заслонить его собой.
        Мужчина швырнул предмет. Полыхнула ослепительная вспышка, громыхнуло так, что в голове у Корвина зазвенело. Точно так же мейстер Рейф отгонял дневных драконов своими ярь-камнями. Едва не потеряв сознание, принц упал на колени. Ему показалось, что земля уходит из-под ног.
        - Кейт! - завопил он, не слыша собственного голоса.
        Он слепо пошарил вокруг. Пальцы наткнулись на лежащее рядом тело. Постепенно яркое сияние потухло, и зрение восстановилось, хотя в ушах продолжало звенеть. Корвин приподнял голову Кейт:
        - Ты цела?
        Вместо ответа она кивнула, поднялась на ноги и, спотыкаясь, заковыляла к тропинке, по которой пришел мужчина.
        - Это бесполезно, - Корвин догнал ее и схватил за локоть, - он уже далеко. Нам нужна помощь.
        Принц догадывался, что, скорее всего, кричит, но едва мог расслышать свои слова. Кейт обернулась к нему, скривилась и прикрыла уши ладонями.
        - Я ничего не слышу!
        - Я тоже! - Корвин наклонился и поднял скорострел. - Мы должны поспешить, но сначала…
        Он направился к яме. Растревоженные шумом драконы вертелись внизу, точно пауки в банке. Сжав зубы, Корвин прицелился. Ему претило убийство без причины, но этим тварям не было места в мире. Промахнуться с такого расстояния невозможно. Он всадил четыре пули в узкие драконьи головы, в очередной раз возблагодарив богов за боннеров скорострел. Теперь принц совершенно убедился, что с таким оружием они избавят Иней от ящеров.
        Когда все было кончено, они вернулись к лошадям. Черномор и Жар-птица оттягивали поводья, им не терпелось отсюда убраться. Корвин и Кейт влезли в седла, выбрались из леса и поскакали к восточным норгардским воротам. Остановились они только у замка.
        - Жди здесь, я скоро, - бросил Корвин, спрыгнул с коня и, бегом миновав внутренний двор, кинулся к конюшням, громко выкрикивая имя Кайда.
        - Он еще не вернулся с совета, Ваше Высочество, - сказал какой-то грум.
        - Седлайте всех лошадей и трубите сбор, - распорядился принц. - Отряд должен быть готов выехать немедленно.
        Отдав приказ, Корвин побежал в зал совета. У дверей на страже стояли гвардейцы. При виде принца они расступились, давая ему проход. Советники, заседавшие за большим круглым столом, разом оглянулись на ворвавшегося Корвина. На их важных лицах отразилась тревога.
        Один Эдвин криво усмехнулся и буркнул:
        - Я бы сказал, что ты опоздал, Корвин, но это будет непозволительным преуменьшением.
        - В Кочевом лесу дневные драконы! - Корвин вытащил из кармана чар-камень и поднял так, чтобы видели все. - Сидели в яме, под прикрытием заклинания.
        Он положил камень на стол и рассказал все, что случилось в лесу.
        - Тревожные вести, - произнес магистр Сторр, выслушав Корвина, и взял в руки камень, чтобы рассмотреть его повнимательнее. - На него наложено маскирующее заклинание. Такое может продать любой магик из Ордена коричневых мантий. Увы, напасть на след покупателя практически невозможно.
        Корвин недоверчиво посмотрел на Сторра. Маскирующие заклинания обычно предназначались для сокрытия бородавок, шрамов или кривого носа. Здесь же речь шла о глубокой яме с четырьмя смертельно опасными тварями.
        - Коричневые занимаются всякой мелочевкой, потакая людскому тщеславию. Это же заклинание должно быть куда мощнее. - Корвин поднял руку, не давая Сторру себя перебить. - Все потом, магистр. Сейчас нам надо обыскать лес и поймать того, кто посадил драконов в яму.
        Коннетабль и конюх поднялись.
        - Пока седлают лошадей, я соберу своих солдат, - сказал Нокс.
        - Приказ груму я уже отдал, - сообщил Корвин Кайду. - Магистр Сторр, нам потребуется поддержка волшебников. Мы не знаем, какая магия находится в руках врагов.
        - Сейчас распоряжусь, чтобы мейстра Викас созвала золотоплащников. - Сторр коротко поклонился. - Инквизиторы лучше всех подготовлены к встрече со стихийной магией.
        Корвин не возражал. Ему было все равно, кого приведет Сторр, лишь бы побыстрее.
        Тем не менее прошло около часа, прежде чем кавалерия и золотые плащи покинули Норгард. Эдвин и Корвин ехали во главе отряда, Кейт держалась чуть позади принцев. Никто не спросил, зачем девушка едет с ними. Зато потом наверняка спросят. Советники, решившие отправиться с отрядом, поглядывали на нее с любопытством. В том числе и Сторр, хотя он скрывал свой интерес куда тщательнее прочих. Один лишь Рендборн отнесся к ее присутствию как к должному, даже перекинулся с ней парой слов, за что Корвин был очень благодарен канцлеру.
        По лесу отряд двигался вереницей - иначе по петляющей заросшей тропе было не проехать. Кое-кто начал шептать охранные заклинания, надеясь защититься в проклятом лесу. Мейстра Викас приказала золотым наложить чары на весь отряд.
        Показалась знакомая поляна. Только не было больше ни ямы, ни драконов. Поляна выглядела так, словно сюда уже целый век не ступала нога человека.
        - Может быть, мы заплутали? - неуверенно спросил Корвин у Кейт.
        - Нет, - покачала она головой. - Место правильное. Видимо, они успели вернуться и все убрать.
        Кейт спешилась и пошла туда, где прежде находилась яма. Корвин, Сторр и Эдвин присоединились. Корвину представилось, как они дружно проваливаются в замаскированную яму, но ничего не случилось. Они обыскали поляну, надеясь обнаружить в траве чар-камни. Мейстра Викас даже применяла осветительное заклинание, но все впустую. Яма с убитыми драконами исчезла, будто ее никогда не было.
        - Клянусь, мы видели их собственными глазами, - сказал Корвин Эдвину, магикам и Рендборну.
        - Если это какая-то глупая шутка, - лицо Эдвина побагровело, - то я…
        - Зачем мне врать? - Корвин сжал кулаки, чувствуя, что его щеки тоже запылали.
        Захотелось садануть кулаком, все равно по чему. Он вновь превратился в двенадцатилетнего мальчишку, которого старший брат обвиняет в том, что он рисуется, всеми силами пытаясь привлечь к себе внимание.
        - Здесь были дневные драконы, Эдвин. И человек с ярь-камнем.
        Магистр Сторр деликатно кашлянул.
        - Ваши Высочества, вы позволите? Если ящеры действительно являются орудием Возрождения, то у нас есть простое объяснение произошедшего.
        - Совершенно верно, - подтвердила мейстра Викас.
        Как и великий магистр, мейстра не носила маски. Ее узкое лицо было бледным, словно беленый шелк, волосы - практически бесцветными, а глаза - цвета грозовых туч. Если бы не холодные, неподвижные, точно у мраморной статуи, черты, это лицо могло бы показаться даже красивым.
        - Террамант способен уничтожить все признаки выкопанной ямы, - сказала мейстра.
        Корвин вполголоса ругнулся. Все гениальное просто. Перехватив взгляд Кейт, он увидел, что та выглядит скорее испуганной, нежели рассерженной.
        - Пока мы сюда добрались, прошло немало времени. Дикому этого вполне хватило бы на то, чтобы вернуться и замести следы, - согласился Корвин.
        Эдвин смотрел скептически, но больше не спорил.
        - Обыщите лес, - приказал он солдатам, топтавшимся на поляне. - Загляните под каждый куст, переверните здесь каждый камень. Разбейтесь на небольшие группы и разойдитесь. С каждой группой должен отправиться золотоплащник.
        - Отличный план, Ваше Высочество. - Сторр коротко поклонился.
        Пока брат отдавал распоряжения, Корвин отвел Кейт в сторонку.
        - Ты, должно быть, устала и проголодалась. Хочешь, я прикажу кому-нибудь из гвардейцев проводить тебя в замок?
        - Зачем? Я и сама прекрасно доберусь. - Она откинула со лба выбившуюся прядь. - Только никуда я не поеду. Я остаюсь. Вам может понадобиться моя помощь.
        Корвин с трудом сдержал вздох. Ему не нравилось, что она будет бродить по лесу, полному драконов и диких. Однако он понимал, что приказами от нее ничего не добьешься. С другой стороны, какая-то часть души Корвина обрадовалась, что Кейт останется с ним. Видимо, та же самая, которая мгновенно находила ее в любой толпе. Ему захотелось взять Кейт за руку, но он решился только коснуться ее плеча.
        - Наверняка понадобится. Без тебя я бы ту яму вовек не нашел.
        - Это все кони. - Кейт дернула плечом и потупилась. - Они предупредили об опасности.
        - Верно. Если ты останешься, то поезжай рядом со мной. - Он запнулся. - Пожалуйста.
        Кейт подняла сияющие глаза, по ее губам скользнула затаенная улыбка.
        - Ну разумеется. А с кем же еще и куда я могу поехать?
        «Например - прочь отсюда, - подумал он, вспоминая учетный журнал Хейла Брайтона. - Когда все закончится». Нет, нельзя об этом думать. Непонятно, куда заведут эти опасные мысли.
        Поиски продолжались до вечера. Начали сгущаться сумерки, и Эдвин приказал сворачивать экспедицию. На следующий день они вернулись в лес ранним утром и вновь ничего не обнаружили. Тянулись часы, петляли звериные тропки, и хоть бы след драконьего когтя в грязи.
        - Мы даже Адских врат не нашли, - буркнул Корвин на обратном пути. - Как же так?
        На вопрос, заданный в пустоту, ответил магистр Сторр:
        - Людям свойственно лгать, Ваше Высочество. Даже историкам, пишущим трактаты.
        Корвину было неприятно об этом слышать. Хотя осознание того, что он мог бы раскрыть заговорщиков, стоящих за появлением дневных драконов, но как всегда опростоволосился, было еще неприятнее.
        19. Корвин
        В ПОСЛЕДУЮЩИЕ НЕДЕЛИ о дневных драконах близ Норгарда сведений не поступало. Зато ящеров видели на западе и на севере. Несколько караванов подверглись нападениям на юго-западных трактах. Земледельцы и скотоводы Тейса боялись выходить на поля и пастбища. Градоначальники боялись, что если с драконами не будет покончено, зимой может начаться голод.
        Корвин внимательно читал каждое донесение, горько сожалея, что поиски в Кочевом лесу так ничего и не дали. Практической пользы от докладов было мало. Получая сообщение о новом нападении, принц отмечал место на карте, висевшей в его покоях, в надежде найти закономерность, но все казалось бессмысленным. Если бы он своими глазами не видел тех драконов в яме, то, наверное, не поверил бы, что ящеров кто-то контролирует: их замечали в совершенно разных местах. По всему выходило, что враг силен и многочисленен, и эта мысль наводила ужас.
        Однако разгадывать загадку драконов Корвину было некогда: приближалось первое испытание. И вот этот день настал.
        Утром принц сидел в своем кабинете и читал дневник деда, полученный от канцлера. Честно сказать, толку от чтения было немного: Борвин Тормейн стремился скорее запечатлеть свои мысли и чувства, чем дать советы потомкам. Во всяком случае, дневник только пошатнул и без того слабую веру Корвина в свои силы.
        «В день первого испытания мы с братьями взошли по ступеням в храм богини Тор и проследовали к алтарю. Там нас сразу же разделили. Не имею права описывать, что произошло дальше, однако испытание оказалось суровее, чем я предполагал. Никогда прежде мне не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Но даже это не сравнится с тем, что я пережил, когда с алтаря спустили бездыханное тело моего брата Йорвина…»
        Корвин знал, что у двоюродного деда не выдержало сердце. В чем бы ни заключалось испытание, оно показало его слабость. Принц прижал ладонь к груди. Сердце билось ровно и сильно. «Разрыв сердца мне не грозит». Хотя кто знает, может быть, отправляясь в храм, Йорвин думал так же? Нет, Корвин подозревал, что его собственная слабость в ином.
        Утомленный долгим чтением, он лениво перелистывал страницу за страницей, пока не добрался до места, где дедушка описывал свои мысли после победы. Невольно заинтересовавшись, принц прочел:
        «Я почувствовал это прежде, чем узнал. Ощущение силы и цельности, которых я не ведал ни до, ни после. Клеймо на ладони стало теплым и засветилось, подобно огню или солнцу. В этот миг не только я, но и весь Норгард узнал, кто будет следующим королем».
        Корвин посмотрел на свое собственное клеймо. Несмотря на притирания, наложенные лекарями накануне, кожа по-прежнему была опухшей и красной. Ладонь саднила. Верховная жрица сказала, что Корвин должен быть еще благодарен. Обычно знаки урора оставляли заживать естественным образом. Однако в этот раз из-за спешки решено было прибегнуть к помощи магиков-целителей. «Ничего, к началу испытаний я буду в порядке». Корвин сжал пальцы, пряча клеймо, и прочел следующий абзац:
        «Самой же большой неожиданностью для меня стала перемена наших взаимоотношений со знаком урора, медведицей по имени Яхара. Теперь мы можем понимать мысли друг друга. Мы связаны так же, как Нора с Нирано и Нелеком».
        Корвин несколько раз перечитал последнее предложение, силясь уразуметь его смысл. Может быть, дедушка был поэтической натурой? Борвина действительно считали склонным к мечтательности, однако прежде в его записках никаких витиеватых выражений не наблюдалось. Да и здесь фразы скорее выглядели сухой констатацией факта.
        Откинувшись на спинку кресла, принц машинально провел пальцем по шраму на подбородке. Никогда прежде он не встречал упоминаний о таком… даре богини. Корвин даже не знал, как это назвать. Наверное, что-то сродни магии, вроде дара дикого спирита Ральфа Марсела, умевшего общаться с животными.
        Обуреваемый сомнениями, Корвин вспомнил волчицу, ставшую знаком урора для его отца. Марра умерла, когда принц был еще мальчиком. Тем не менее Корвин хорошо запомнил, что отец несколько недель горевал и оплакивал ее. Если подумать, в их взаимоотношениях действительно ощущалось нечто волшебное. А как еще можно такое объяснить? Марра была совершенно ручной и, словно зубастая тень, повсюду следовала за королем.
        Корвин в который раз пожалел, что не может поговорить с отцом. Впрочем, какой смысл сожалеть о несбыточном? Даже если бы ему разрешили спросить о таком, король не ответит.
        В дверь постучали. Прежде чем пригласить посетителя войти, Корвин закрыл дневник. Жрица склонила голову, затем жестом позвала принца за собой. Настал час испытания.
        С негнущейся спиной Корвин вышел, запер дверь. Его предупредили, что он не должен брать с собой ничего: ни оружия, ни доспехов. Чувствуя себя на удивление уверенно, он спустился вслед за жрицей во внутренний дворик, где их ожидала карета. Эдвин уже сидел внутри. Брат кивнул Корвину и отвернулся к окну.
        Корвин тоже уставился в свое окно. Карета выехала в город. На улицах толпился народ, радостно приветствуя принцев. Они покинули Норгард через южные ворота и выехали на просторные поля. В отдалении мелькнул слабый блеск. Это был храм богини Тор, возвышавшийся над окрестными равнинами мощной зеленой башней на крутом холме.
        Карета остановилась. Первым выскочил Корвин, за ним - Эдвин. Братья плечом к плечу встали перед каменными ступенями, высеченными в склоне холма. Лестница Скорби. Жрица, приходившая за Корвином, вышла вперед и вновь кивком головы велела братьям следовать за ней.
        Долгий и трудный подъем уже сам по себе был испытанием. С безоблачного неба нещадно палило солнце. На полпути Корвин приотстал, чтобы утереть пот и дать отдых гудящим ногам. Внизу, у подножия, собрался народ. Они не смогут увидеть, что произойдет в храме, зато первыми узнают результат.
        Наконец поднялись на вершину. Корвин несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая пульс. На плато их ожидали около сотни придворных и аристократов. Точно в центре находился алтарь Тор, Астерион, - массивная каменная плита, возлежавшая на двенадцати колоннах, покрытых древними рунами.
        Неподалеку от алтарной лестницы были установлены два маленьких шатра и большой навес. Под навесом стояли все королевские советники, великий магистр и верховная жрица и смотрели на прибывших. Корвин перевел взгляд на придворных в поисках Даля и, к немалому своему изумлению, обнаружил не только его, но и Кейт с Томом и Сигни. «Любопытно, кого ему пришлось подкупить, чтобы и им позволили подняться на холм?» - мелькнула мысль. Как бы там ни было, принц рад был увидеть друзей в такой момент. Кейт улыбнулась, и Корвину показалось, будто за спиной выросли крылья. Ему хотелось перемолвиться с ней хоть словечком, однако его провели в один из шатров, где уже ждали две жрицы.
        Не говоря ни слова, они принялись раздевать Корвина. Он собирался было возразить, но смирился. На него, полностью обнаженного, надели набедренную повязку, закрепив ее на талии грубой веревкой. Почему-то так Корвин почувствовал себя даже более голым, чем прежде. Напоследок жрица вновь нацепила на его правое запястье наручи, скрывая ястребиную татуировку. По крайней мере, другие ее не увидят.
        И вот Корвин уже стоял под навесом, где за церемониальным столом стояла верховная жрица. Перед ней стояли два инкрустированных самоцветами золотых кубка с какой-то темно-красной жидкостью. Корвин надеялся, что это окажется вино, но и у крови был похожий цвет.
        Рядом встал Эдвин в такой же тонкой повязке. Разве что татуировок брату скрывать не приходилось. За спиной верховной жрицы молча ждали магистр Сторр и мейстра Викас. Корвин поймал на себе взгляд пронзительно-золотых глаз Рендборна; канцлер заговорщицки ему подмигнул и ободряюще улыбнулся.
        Воздев обе руки, жрица провозгласила:
        - Сегодня вам, принцам Норгарда, сыновьям Тормейна, предстоит доказать, что вы достойны престола.
        На ней были головной убор в виде конской головы и прозрачная церемониальная мантия.
        - Однако сначала вы должны причаститься крови нашей богини. Она дарует вам зрение и видение.
        Корвин хотел спросить, в чем разница, но благоразумно промолчал.
        Жрица взяла правый кубок и поднесла к губам Эдвина. Звякнули браслеты, украшенные золотыми монетками. Эдвин прикрыл глаза и отпил.
        Настала очередь Корвина. Он тоже зажмурился. На миг почувствовался вкус крови, потом по языку разлилась терпкая сладость черновичного вина. После напитка во рту осталась странная горечь, а в желудке - жар.
        Корвин вышел из-под навеса на слепящее солнце. Верховная жрица повела их с Эдвином к ступеням на Астерион. Высокий алтарь казался макушкой мира, пейзаж в окрестностях холма выглядел размытой картинкой далеко внизу. Корвин поежился. Пронизывающий ветер покусывал голую кожу, ерошил волосы. Прежде принц ни разу не поднимался на Астерион, хотя видел, как на него всходили старые и недужные, чтобы принести себя в жертву. Вся плита была в темных пятнах, оставшихся от крови и костров.
        Верховная жрица остановилась у входа и повернулась к братьям:
        - Когда вы переступите порог святилища, назад пути не будет, пока испытание не завершится.
        С этими словами она отошла в сторону. Принцы вошли внутрь, Эдвин, как всегда, первым. Корвин заметил, что гордо расправленные плечи брата слегка подрагивают. Сначала он шел смело, но, переступив порог, почувствовал, что нервы вот-вот сдадут. Яркий дневной свет померк, сменившись неестественно-серой мглой. Корвин заморгал, перед глазами от внезапного тумана все поплыло, и, сколько он ни пытался, ничего не мог разглядеть. Словно он шагнул с твердой земли в зыбкое марево. Исчезли поля, далекие холмы и леса.
        Корвин двинулся вперед, пытаясь найти хоть намек на то, что от него требуется, но далеко заходить в такую хмарь не отважился. В святилище вполне могла водить хороводы сотня человек, но Корвину не хотелось стать первым принцем-недотепой, случайно упавшим оттуда и разбившимся насмерть.
        Мучительно медленно потянулось время, вокруг клубился туман. Ощутимо задувал ветер, однако и он не в силах был разогнать свинцовую муть. Корвин осторожно огляделся. И что теперь?
        Будто в ответ впереди что-то блеснуло и тут же исчезло. Принц насторожился.
        Новый отблеск. Корвин медленно пошел на свет. Туман расступился, появилось старое кряжистое дерево. Но никаких деревьев на Астерионе отродясь не росло. Как там выразилась верховная жрица? Зрение и видение? Похоже, это и было видение. Интересно, не подмешали ли они что-нибудь в черновичное вино?
        Из широкого ствола наполовину торчали три меча. В правом Корвин узнал отцовский клинок: золотая рукоять была украшена резьбой с изображениями Нирано и Нелека. Слева торчал его собственный меч с обтянутой кожей рукоятью и простым перекрестьем. Единственным украшением служил крупный сапфир, вставленный в яблоко. Меч посередине был Корвину незнаком, однако он не мог отвести от него глаз: лезвие черной стали, рукоять слоновой кости. Навершие было инкрустировано синим, белым, зеленым, красным и коричневым самоцветами.
        Вершитель. Легендарный меч, принесенный в Норгард первым королем. Принц протянул было руку, но опомнился и отдернул. Его искушают, подвергают испытанию, проверяют, что он возьмет: отцовский ли меч, прославленный ли Вершитель?
        «Ни тот, ни другой мне не принадлежат», - подумал Корвин и, поднатужившись, вытащил обеими руками из ствола свой собственный клинок. В тот же миг дерево с мечами исчезло во мгле, остался лишь меч в руке принца - надежный, осязаемый, настоящий. Корвин сжал рукоять, и тут до его ушей донесся зловещий визг.
        Он резко обернулся и увидел ночного дракона, вынырнувшего из тумана подобно белому призраку. Смертельно опасная тварь была размером с быка и двигалась с тяжеловесной грацией, причем очень быстро. «Это просто видение, морок», - возникла в голове мысль, однако все инстинкты вопили о том, что дракон самый что ни на есть реальный.
        Перехватив меч обеими руками, Корвин рубанул, целя в шею. Дракон вильнул влево, ловко извернулся и вновь атаковал. Клацнули острые зубы. Принц отклонился назад и опять ударил, на сей раз задев острием меча нижнюю челюсть. Дракон завизжал и запрокинул голову, раздирая порез. Кровь потекла у него из уголков пасти. Тварь попыталась цапнуть Корвина, отпрыгивая назад. Дракон скрылся в клубах тумана, однако принц чувствовал, что он где-то рядом. Затаился, крадется, ждет…
        - Ну, давай же, - пробормотал Корвин. - Давай, нападай.
        Он медленно поворачивался, всматриваясь в туман.
        Дракон напал слева, взвихрив серую муть. Он прыгнул, расправив крылья, вложив в прыжок все свои силы. Корвин хотел нанести удар, но подавил это инстинктивное желание, выжидая лучшего момента. Лишь когда челюсти готовы были сомкнуться на его голове, он пригнулся и вонзил меч между шеей и плечом. Ящер тонко заверещал и рухнул с глубоко вошедшим в его тело мечом. Лапа конвульсивно дернулась, когти задели ногу Корвина, и он вскрикнул от внезапной боли. Ничего себе видение! Принц налег на рукоять меча, погружая его еще глубже, и тут дракон растворился в воздухе.
        От неожиданности Корвин оступился, едва не упав. Он огляделся, нет ли нового дракона. По телу прокатилась волна дрожи, правая нога уже горела от драконьего яда. Пришлось перенести вес на левую. К счастью, царапина была неглубока, кровь текла несильно. Но если не промыть и не перевязать, мало ему не покажется.
        Заметив краем глаза какую-то искру, принц обернулся. Из тумана проступило второе дерево, меньше и много моложе первого. Даже, пожалуй, не дерево, а деревце. На его ветвях висели небольшой круглый щит, кинжал и шипастая палица. Кажется, это испытание будет проще предыдущего. Корвин никогда не был силен в сражении двумя клинками, поэтому выбрал щит.
        Едва он просунул под ремень левую руку, как из-за дерева выступила фигура в грязной залатанной одежде простолюдина. Лицо незнакомца было перепачкано сажей. Корвин с опаской отошел на шаг назад, подавляя желание замахнуться мечом.
        - Кто ты…
        Мужчина поднял руки. В его ладонях вспыхнул шарик света. «Дикий пиромант!» - только и успел подумать Корвин, а в него уже летел огненный заряд. Принц подставил щит. Вовремя. Выругавшись, пиромант попробовал зайти сбоку и снова атаковал. Корвин развернулся вслед за ним и снова прикрылся щитом. В третий раз из рук дикого полилась настоящая огненная река. Щит был слишком мал, долго ему не продержаться.
        Отчаянно закричав, Корвин увернулся от пироманта и спрятался за стволом. Раненая нога пульсировала при каждом шаге. Ствол вспыхнул, жар заставил принца попятиться. Пиромант был тут как тут, продолжая метать в него огненные шары. Корвин прикрывался щитом, отпрыгивал и уклонялся, как мог. Правая нога онемела. Он не может скакать до бесконечности.
        Он должен его остановить. Он хотел убить его, как и того, из-за которого погибла королева.
        Оставался один выход: пренебречь опасностью и забыть об ожогах. Корвин закружил около пироманта, неуклонно приближаясь к нему. Огонь лизнул плечо, потом щеку. Принц зашипел от боли, но не отступил. Напротив, он ускорился, закрутил пируэты, как уличный акробат, и мысленно возблагодарил тренировку, которую прошел в лагере «Ястребов-щитоносцев». Вольт, разворот, финт, уклон и вновь разворот. Он старался ни на миг не выпускать врага из виду, выжидая, когда же тот раскроется. Вот оно! Корвин без промедления вонзил меч в бок мужчины. Тот закричал и пропал.
        Тяжело дыша, принц уронил щит и схватился за плечо. Оно уже покрылось волдырями. От боли он не мог поднять руку, голова кружилась. Когда же все это кончится? Из тумана выступила новая фигура с мечом и щитом. На человеке был норгардский пластинчатый доспех, не стеснявший движения рук. Лицо скрывал шлем. Не дав Корвину опомнится, воин атаковал. Принц едва успел подхватить щит и заблокировать удар. Меч противника лязгнул о железную оковку.
        Отбив выпад, Корвин отступил, выставив меч перед собой. Потная ладонь дрожала, руки ныли после предыдущих схваток, от драконьего яда мутило. Ужасно не хотелось ввязываться в новый бой, однако противник не оставлял выбора. Он упорно наступал на Корвина. Каждый его удар ощущался ударом молота. Принц понял, что если не убьет рыцаря, то умрет.
        Нелегко сразить воина в доспехах, если на тебе - одна набедренная повязка. Корвин перешел в наступление, стараясь парировать выпады, а не уклоняться от них. Он ждал ошибки противника. Принц уже решил, что ему конец: незнакомец оказался отменным воином, сильным и осторожным. Тем не менее замахнувшись мечом в очередной раз, он раскрылся, да так, что не оплошал бы и новичок. Корвин рубанул, и клинок глубоко вошел в плечо, раздробив ключицу и ребра. Смертельный удар.
        Мужчина с воплем упал на колени. Испытывая отвращение к зрелищу смерти, да еще и от его собственной руки, Корвин выдернул меч. Однако воин и не думал исчезать. Он поднял окровавленную руку и из последних сил стянул с головы шлем.
        На Корвина смотрело лицо отца. Только не нынешнего немощного старика, а совсем юного воина.
        - Ты недостоин носить мою корону, - произнес Орвин. - Недостоин…
        Слова разили больнее меча. «О богиня, пусть все это закончится», - взмолился Корвин. Задрожав всем телом, он выронил меч со щитом и опустился на колени, страдая от ран и яда. Призрак отца наконец-то рассеялся.
        Его место заняла другая фигурка, маленькая, но не менее угрожающая. При виде мальчика в слишком больших, не по росту, доспехах из вареной кожи и с заржавевшим мечом Корвину сделалось совсем паршиво. Атакующий красный бык, герб Сивана, нарисованный на тонком нагруднике, казалось, насмехался над ним. Вся эта тощая фигурка была сплошной насмешкой, напоминанием о величайшем провале и позоре принца.
        Он невольно вспомнил, как отправился с «Ястребами» на прорыв сиванской линии снабжения. Вопреки приказу командира, Корвин решил срезать путь и наткнулся на мальчишку в солдатских доспехах. Но ведь паренек с широко распахнутыми испуганными глазами был слишком маленьким и хрупким, чтобы быть солдатом.
        - Убейте его, капитан, - посоветовал Отто. - Так надо. Иначе он нас выдаст.
        Корвин не смог. Просто не смог. Перед ним стоял просто мальчик, чей-то сынишка. Невольник, проданный в рабство богу-королю, завоевавшему эти земли.
        - Иди домой, - сказал Корвин пацану. - И найди своих родителей.
        Мальчишка убежал. И тут же донес об отряде сиванцам.
        Вспыхнувший в душе Корвина мучительный гнев заставил его вскочить на ноги. Мальчик атаковал. Принц ушел от удара, развернулся, схватил мальчишку за запястье и сжал, принуждая выпустить меч. Другой рукой ухватил его за ремни нагрудника и легко, как котенка за шкирку, поднял в воздух. Даже с ранами Корвина это оказалось легко. Мальчик забился, лягаясь и рыча, словно звереныш.
        Корвин наклонился и подхватил свой собственный меч. Один удар - и все. Не сложнее, чем муху прихлопнуть. Принц занес меч. Мальчик жалобно пискнул.
        «Убей, - прошептал голос из тумана. - Убей его, и вся недолга. Докажи, что достоин быть королем. Убей его».
        Корвин, трясясь, как в лихорадке, во второй раз занес меч. Пот застил глаза.
        «Убей! - требовательно прозвучал голос. - Убей, положи этому конец. Ты достаточно настрадался. Убей!»
        - Нет, - произнес вслух Корвин. - Я не стану его убивать, не будет по-твоему.
        Он должен быть благородным и милосердным по отношению к поверженному и слабому врагу. Опустив мальчишку на землю, принц толкнул его в туман:
        - Убирайся.
        Мальчик исчез. В следующий миг марево рассеялось и хлынул солнечный свет. Корвин даже зажмурился. Кожу странно покалывало. Оглядев себя, он обнаружил, что раны исчезли. Исчез и меч. Все произошедшее было наваждением. Очень реалистичным наваждением, надо сказать. Снизу доносились восторженные крики толпы. По другую сторону алтаря стоял Эдвин. Значит, они оба выдержали испытание. Осталось еще два.
        «Ты недостоин», - снова прозвучал в голове Корвина отцовский голос, заглушив радостные вопли публики.
        20. Кейт
        ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ она пожалела, что не может рассказать Корвину о своем даре. Раньше ей это не мешало. Кейт пообещала отцу хранить в тайне собственные способности, как только осознала, что она - не такая, как все. Сохранять секрет было естественно и привычно.
        - А мамочка знает? - спросила семилетняя Кейт.
        - Нет, малышка, - ответил отец, - не знает. Ни обо мне, ни о тебе.
        - Значит, мы ей врем? - Она наморщила носик. - Врать нехорошо.
        - Если правда ранит тех, кого мы любим, то это уже не ложь. Молчание - это наша жертва ради них, понимаешь?
        - Да, папочка.
        Кейт поверила отцу безоглядно, тем более что он объяснил ей последствия раскрытия их «дикой» природы. Маленькой Кейт очень не хотелось, чтобы дяди в масках забрали ее у родителей.
        Но что, если теперь сокрытие тайны грозит еще большими бедствиями, нежели откровенность? В Кочевом лесу что-то происходило. Когда они на следующий день вернулись туда в поисках драконов, Кейт почувствовала, будто ее лишили магии, едва она вошла под сень деревьев. Дар не просто уснул, как это происходило по вечерам, нет. Кейт словно отгородили от магии. Что-то сдерживало ее дар. Или кто-то?
        Она хотела рассказать обо всем Корвину, но не могла этого сделать, не выдав себя. Признаться в том, что она - дикая, в то время как по всей стране бродят слухи о Возрождении? Немыслимо. Кейт казалось, что никогда прежде к диким не испытывали такой сильной ненависти, как сейчас. Их боялись, да, но не ненавидели. Узнай Корвин правду, особенно сейчас, когда он вполне может стать следующим королем, он просто обязан будет передать Кейт в руки инквизиторов. Первое испытание вроде бы закончилось вничью, однако Кейт чувствовала, что королем будет Корвин. И не только она - все так думали. Наблюдать за смутными силуэтами принцев, сражавшихся в невесть откуда взявшемся тумане, было странно. Тем не менее, из двух братьев младший был виден отчетливее, он почти светился.
        Все же искушение поделиться с Корвином не давало ей покоя. Две недели после первого испытания Кейт проводила с принцем почти каждое утро. Он появлялся у нее под дверью со сладкими булочками и куда-нибудь приглашал: прокатиться на лошадях, прогуляться по саду или крепостному валу. Что еще хуже, Кейт чувствовала, что решимость держаться от Корвина подальше слабеет с каждым днем. Наоборот, она ждала этих встреч. Ей были приятны его прикосновения. Корвин же использовал малейший предлог, чтобы дотронуться до ее пальцев, погладить по плечу или взять за руку. Вчера Кейт даже показалось, что он собирается ее поцеловать. Она все еще чувствовала огорчение от того, что он так и не решился.
        Пора было с этим кончать. Надо поскорее разобраться с отцовскими тайнами и бежать, пока Норгард вновь не стал ее домом, а она, Кейт, опять не отдала сердце тому, кто никогда не сможет ей принадлежать.
        Вот только как подступиться к такой задаче? Не могла же она просто явиться в «Заветный клинок» и потребовать у них объяснений. Да и о чем, собственно, спрашивать? Туда и войти-то непросто. Кейт несколько дней наблюдала за борделем и уяснила, что будет выделяться на фоне завсегдатаев, как ослица - в табуне боевых коней. Отличалась она и от женщин, работавших в этом месте. Наняться туда нечего было и думать: навыков подходящих нет, зато ее лицо знала каждая собака. Не проходило и дня, чтобы Кейт не услышала за спиной свистящий шепоток: «Смотри, изменница идет!» Однако должно же быть какое-то решение. Нужно только хорошенько сосредоточиться.
        - Как бы ты поступила на моем месте? - поинтересовалась она у Сигни во время конной прогулки.
        Последние два дня Корвин заседал в совете, и Кейт уговорила Сигни помочь ей с выгулом лошадей.
        - Моя матушка утверждает, что есть два способа разговорить гарро: пригрозить болью или посулить денег, - задумчиво ответила Сигни.
        - Что еще за гарро? - Кейт согнала муху, севшую на шею Жар-птицы.
        - Ишское словечко. Не знаю, как перевести. Означает того, кто родился не на островах.
        - Хочешь сказать, что только островитяне умеют хранить секреты? - Кейт насмешливо посмотрела на подругу.
        Ее слова показались ей глупыми и в то же время обидными.
        - Вот именно. - Сигни торжественно кивнула, даже приосанилась. - Мы называем это зирах, священное молчание. Считается, что важнее нет ничего на свете.
        Кейт хотела засыпать подругу вопросами, но они уже въехали в конюшенный двор, где их ждал Даль с соколом на плече. Точнее, ждал Сигни.
        - Сигни, не хочешь прокатиться со мной в Тивальд? - спросил он с озорной улыбкой. - Всего на пару дней. Корвин припряг меня расследовать нападение дневных драконов.
        Кейт вздохнула. Она чувствовала себя виноватой в том, что не рассказала Корвину о случившемся в Кочевом лесу. Дневные драконы нападали все чаще, а Тивальд находился совсем рядом - ехать до него всего один день. Если Корвин попросил друга лично туда поехать, значит, дело плохо.
        Сигни флегматично смерила Даля взглядом. Кейт знала, что подруга всего лишь рисуется. Как и Даль, который решил ей подыграть.
        - Полагаю, у меня найдется несколько свободных дней, - сухо проговорила она. - Однако вы, сударь, должны пообещать мне захватывающие приключения.
        Кейт прикрыла глаза. Слова подруги напомнили ей о другой ее тревоге. Сигни действительно с чистой совестью могла отлучиться из Норгарда: у Боннера дела со скорострелами обстояли неважно. За месяц пребывания при королевском дворе он сумел изготовить лишь один экземпляр. Если ничего не изменится, советники начнут интересоваться, в чем дело. Том это понимал и все чаще пользовался магией при изготовлении отливок. Из-за участившихся нападений дневных драконов он только сильнее отчаивался.
        - Моя несравненная госпожа, - Даль поцеловал руку Сигни, - клянусь, вы получите столько приключений, что некогда будет вздохнуть.
        Сигни засмеялась, и звук ее смеха лучше всяких слов показал Кейт, какое сильное чувство связывает подругу с Далем. Кольнула невольная зависть. Легко некоторым любить. Впрочем, она от всей души желала Сигни счастья.
        Пока та собиралась в дорогу, Кейт отправилась навестить Тома и увидела в новой кузнице его отца, чему очень обрадовалась. Томас Боннер-старший был невысок и худ, изнуряющая болезнь высосала из него все соки. Том, его приемный сын, внешне ничем не походил на отца, зато оба отличались добрым нравом и жизнелюбием, всегда вселяющим в Кейт надежду.
        - А, юная госпожа пожаловала! - просиял старый кузнец и крепко обнял гостью.
        Кейт обрадовалась, почувствовав, что к нему, похоже, возвращается былая сила. Томас прибыл в Норгард всего неделю назад и уже выздоравливал благодаря заботам магиков-целителей.
        - Я как раз звал Томми обедать. Иначе ведь без роздыху работать будет, знаю я его. Не согласитесь разделить с нами трапезу?
        Кейт подавила усмешку, заметив, как скривился Боннер, услышав из уст отца имя «Томми». Никому другому подобного не дозволялось.
        - С удовольствием, - ответила Кейт, чмокнув старика в щеку.
        Так она могла хоть ненадолго отвлечься от собственных бед. В присутствии Томаса нельзя было обсуждать дикую магию Тома. Приемный отец не знал правды о своем сыне: еще одна ложь ради защиты близкого человека.
        Обед быстро закончился, и Кейт вновь очутилась в своей комнате наедине с собственными страхами и сомнениями, терзавшими ее все беспощаднее. Она ничем не могла помочь Боннеру, однако слова Сигни навели на кое-какие мысли. Оставалось раздобыть денег и подходящую маскировку.
        «А главное, набраться смелости», - подумала Кейт, рассматривая вечером свое отражение в зеркале. Она трудилась несколько часов и все же не была уверена, что ей удалось загримироваться под юношу. На Кейт были высокие сапоги, свободные бриджи и красный бархатный дублет. Последний она позаимствовала из сундука Сигни. Ей было неловко рыться в вещах подруги, однако иного выхода не представлялось, а дублет подходил идеально.
        Покрой и вышивка явно не были похожи на то, как шьют в Инее, зато он был явно мужским и чуть великоватым, отлично прикрывая бедра и скрадывая особенности женской фигуры. К величайшему удивлению Кейт, пуговицы были сделаны из рубинов величиной с ее большой палец. Целое состояние! Очень хотелось спросить Сигни, откуда у нее этот дублет, хотя та, скорее всего, отделается очередной байкой. Кейт даже засомневалась, стоит ли его надевать, но потом решила, что, если она намеревается покупать некие сведения, лучше выглядеть презентабельно.
        «Вернусь и сразу положу обратно, так что Сигни ничего не узнает», - пообещала себе Кейт, накидывая на голову капюшон, чтобы скрыть волосы, собранные в узел на затылке. Она сунула в кушак кошель с деньгами и кинжал, инкрустированный драгоценными камнями, - очередной подарок Корвина за спасение его жизни. Кушак она завязала таким образом, чтобы все это не бросалось в глаза, и, оглядев себя еще раз, решила, что готова.
        На дорогу до Угарного квартала ушел час. Можно было поехать верхом, но Кейт не хотела появляться в конюшнях в таком виде. Кроме того, не стоило оставлять Жар-птицу в столь сомнительном месте. Замок она покинула не через главные ворота, а через задние, которыми пользовались слуги.
        Даже в столь позднее время улица, где располагался «Заветный клинок», была полна народу. В основном - мужчин, посещавших таверны, игорные дома и бордели. Похоже, это было следствием королевского эдикта, повелевающего размещать злачные заведения в одном квартале. Сюда стекались греховодники со всего Норгарда.
        Старательно подражая мужской походке, Кейт поднялась на крыльцо и небрежно кивнула вышибалам. Над их головами висела деревянная вывеска с названием борделя, под которым был намалеван полуизвлеченный из ножен меч с обвившейся вокруг него красной розой.
        Вышибалы не обратили на Кейт никакого внимания, и она с облегчением толкнула дверь. Во внутренние помещения вели три арки: правую и левую прикрывали легкие занавеси, за центральной виднелся обеденный зал, уставленный столиками всех размеров, большинство из которых были заняты. В центре находился помост, на котором играли музыканты и медленно танцевали две полуголые девицы, соблазнительно виляя бедрами.
        Кейт поспешно отвела глаза и тут же увидела двух других женщин, вышедших ей навстречу. На них были майки, оголяющие живот, и лунные пояса. Девицы наградили Кейт двусмысленными взглядами.
        - Чего изволит сударь? - поинтересовалась одна.
        Кейт прикинулась, что у нее запершило в горле, откашлялась и произнесла как можно более низким голосом:
        - Пока - отдельный столик.
        И затаила дыхание, внутренне готовясь, что ей укажут на дверь.
        - Следуйте за мной, - ответила девица.
        Медленно выдохнув, Кейт двинулась за ней в общий зал. Ее усадили за столик в дальнем углу. Кейт почувствовала на себе чужой взгляд. Стараясь не обращать внимания на великоватый дублет, подпиравший горло, она как бы рассеянно осмотрелась. У кого же из завсегдатаев есть нужные ей сведения?
        К ней подошла молоденькая подавальщица, чей вид совершенно не вязался с этим местом. Настоящая серая мышка: худенькая, плоскогрудая, с негустыми каштановыми волосами и усталым лицом.
        - Чего вам подать?
        Кейт заказала рыбу с грибами и жареным картофелем и кружку домашнего вина. Пока она все это озвучивала, вытащила из-за пояса кошель, положив его на стол так, чтобы звякнули монеты. Слава богам, Корвин достаточно платил за тренировку Черномора, а тратить валенты ей было не на что: в замке она жила на полном обеспечении короны. Мысль об этом была неприятна Кейт. Она не желала ни от кого зависеть, особенно от Корвина.
        Когда служанка вернулась, Кейт заплатила ей в двойном размере. Девчонка радостно сграбастала монеты. Выражение усталости сменилось алчной гримасой.
        - Смотри, не забывай обо мне, - сказала Кейт. - Я пришел сюда хорошенько выпить. - Она с энтузиазмом подняла кружку и отхлебнула.
        Вино оказалось кислым, как уксус, и Кейт едва не поперхнулась.
        Привыкнув уже к дворцовой кухне, она нашла здешнюю рыбу несъедобной, пересоленной и сухой. Пока ела, то исподтишка оглядывала зал, пытаясь представить тут отца, и не могла. Мужчины являлись сюда, чтобы напиться и развлечься с девками. Этой компании Кейт предпочла бы даже стаю драконов.
        Когда подавальщица вновь подошла к ее столику, Кейт заказала еще вина, вновь заплатив вдвое больше.
        - Как тебя зовут? - спросила Кейт у девчонки, вкладывая ей в ладонь деньги.
        - Яннель, - несколько скованно ответила та.
        - Давно ли ты тут работаешь, Яннель? - Кейт опустила в руку девушки еще одну монету.
        - Несколько лет, - пожала плечами служанка.
        Она была моложе, чем Кейт показалось сначала, но худоба и хмурое лицо ее старили.
        - А ты можешь вспомнить мужчину, который наведывался к вам примерно три года назад? - спросила Кейт, надеясь, что служанка не врет. - Такой высокий, черноволосый, кареглазый?
        - Еще б не помнить! - фыркнула Яннель, забирая монету. - Вон он сидит. А там - другой, - она тыкала пальцем туда-сюда. - Все они на одну рожу.
        Кейт едва удержалась, чтобы не схватить дурынду за руку.
        - Мужчина, о котором я говорю, был сухощавым. Лошадник, работавший в королевских конюшнях.
        Девушка с сомнением покачала головой, затем ее словно осенило:
        - Вы говорите о Хейле Брайтоне, да? Об Изменнике?
        - Да, только не ори так.
        - А почему вы о нем спрашиваете? - Яннель уперла руки в бока.
        Вопрос поставил Кейт в тупик. Она до того сосредоточилась на маскировке, что совершенно забыла придумать убедительную историю.
        - Просто из… из любопытства. В смысле, мужик же прославился на весь мир. Точнее, ославился.
        - Ну-ну, - бросила Яннель и зашагала прочь.
        С бьющимся сердцем Кейт наблюдала, как та подошла к грузной женщине, подпиравшей дверь кухни, и принялась что-то ей нашептывать. Седые волосы матрона уложила в замысловатую прическу, а ее одежда была подчеркнуто строгой. Хозяйка, догадалась Кейт.
        Тут только до нее дошло, что ее якобы невинные расспросы никто таковыми не посчитал. Вокруг зашушукались, некоторые открыто указывали пальцами. Хозяйка важно и размеренно двинулась в ее сторону. Кейт потянулась к вину, но увидев, как трясется рука, передумала. Не хватало еще расплескать. Дрожала она не столько от страха, сколько от предчувствия: если кто-то тут и мог знать, зачем отец отстегивал столько денег борделю, так это хозяйка.
        - Я - госпожа Анисс, - представилась женщина, подойдя вплотную. - Вам нравится вино, сударь? А еда?
        Кейт часто закивала.
        - Это хорошо. - Госпожа Анисс сложила руки на груди. - А как насчет иных наших услуг? Интересуетесь?
        Чувствуя, что заливается густым румянцем, Кейт помотала головой.
        - Понимаю. Вижу, вы отужинали, а посему, полагаю, нас покидаете?
        Кейт сжала зубы. Не так ей все представлялось, совсем не так.
        - Скорее всего, я закажу еще один-два стаканчика, - вызывающе произнесла она.
        Госпожа Анисс склонилась над столиком. Кейт с ужасом поняла, что хозяйка была не только высока, но и сильна. И телом, и духом.
        - Сомневаюсь.
        Прежде чем Кейт придумала ответ, мужчина, сидевший за ближайшим столиком, поднялся и вразвалку подошел к ним. Его длинная бородища была мокрой от вина. Кейт едва не стошнило от запаха перегара.
        - Что это за девица пытается выдать себя за мальчишку? - прогудел он. - Неужто к нам пожаловала сама Кейт-изменница, а, госпожа Анисс?
        Седовласая матрона повернулась к нему и кисло ответила:
        - Сейчас, Бойл, она - мой клиент, причем хорошо платит. Так что возвращайся к своей бутылке. Или, может, послать за Кристианой?
        Бойл убрался, но это уже не имело никакого значения. Многие посетители повскакивали с мест и теперь окружали столик. Взгляд Кейт заметался по залу в поисках пути к отступлению и вдруг выцепил знакомое лицо с красным родимым пятном Тенерожденного. Душа Кейт ушла в пятки. За четыре недели слова мейстера Рейфа так и не забылись. Магик сидел всего в нескольких ярдах. Он почему-то был без маски и без мантии, иначе Кейт сразу бы обратила на него внимание. Мейстер смотрел на нее в упор, однако вскоре сгрудившиеся люди заслонили его. Внезапно Кейт обнаружила, что находится в окружении враждебно настроенных мужчин.
        - Вставай, девочка, - непререкаемым тоном произнесла хозяйка.
        Кейт послушно поднялась. Анисс взяла ее за руку и потянула к выходу. Хватка у матроны была, как тиски. Кейт дернулась, но куда там!
        - Отпустите! - пискнула она. - Я никуда не уйду, пока не получу ответы на свои вопросы.
        - Тихо, глупая! Или хочешь, чтобы все здесь узнали, зачем ты сюда явилась?
        Кейт уже раскрыла рот, намереваясь возмутиться, потом опомнилась. Если она будет упрямиться, ничем хорошим это не закончится. Ведь среди всех этих недоброжелателей был и Рейф, знавший ее опасную тайну. Кейт захлопнула рот и перестала дергаться. Однако хозяйка и не подумала ее отпускать. Она втащила свою пленницу в узкую дверь, которую Кейт прежде не заметила, и они оказались в небольшой комнатке, видимо - логове хозяйки, едва вмещавшей узкий столик и два стула.
        - Садись. - Госпожа Анисс подтолкнула Кейт к ближайшему стулу и плотно затворила дверь. - А теперь признавайся, зачем сюда заявилась?
        Кейт решила, что, если хочет добиться правды, врать смысла нет.
        - Мой отец, Хейл Брайтон, в последние три года своей жизни регулярно выплачивал этому заведению крупные суммы денег, причем в тайне от всех. Я хочу знать зачем.
        - Откуда ты об этом узнала? - Анисс сложила руки на груди.
        - Нашла учетный журнал. Почерк - папин. Название «Заветный клинок» упоминается много раз.
        Хозяйка засопела, сердито раздувая ноздри: того и гляди, ударит. Однако когда женщина начала говорить, ее голос звучал спокойно и весомо:
        - Приходи завтра утром. И чтоб никому ни слова! Не забудь о капюшоне, только прошу, ради богов, не напяливай этот несуразный дублет. И убедись, что за тобой нет «хвоста». Поняла?
        - Да, но…
        Анисс взглядом заставила ее замолчать, приоткрыла дверь и кликнула одну из девиц, встречавших посетителей:
        - Проводи нашу гостью через черный ход.
        Ошеломленная Кейт поплелась за девушкой. Они свернули в коридор и пошли мимо ряда дверей. Одна оказалась раскрытой. Кейт увидела за ней небольшой роскошный будуар, поспешно отвела глаза и впредь по сторонам не смотрела.
        Коридор закончился дверью в темный замусоренный проулок. Кейт помедлила, ожидая, когда глаза привыкнут к сумраку, и повернула налево, надеясь выбраться на главную улицу.
        И действительно, вскоре она оказалась неподалеку от входа в «Заветный клинок». Кейт с тоской поглядела на вывеску. В душе, словно две змеи, боролись страх и томительное предчувствие. Вряд ли сегодня ей удастся уснуть: всего через несколько часов она узнает, что скрывал отец. Даже встреча с Рейфом уже не особенно портила настроение. «Выясню правду и удеру отсюда, - подумала она. - Сбегу, только меня и…»
        Из «Заветного клинка» вывалилась компания мужчин.
        - Вон она! - закричал один. - Держи изменницу!
        Кейт поспешила прочь, пониже надвинув капюшон. На улице все еще болтались ночные гуляки, и преследователи скоро должны были потерять ее в толчее. Она ускорила шаг, подгоняемая несущимися вслед криками.
        «Наверняка им скоро надоест». Однако толпа редела, а враги не отставали. Свернув в переулок, Кейт бросилась бежать. Ничего, сейчас оторвется. Переулок вывел ее на тихую, почти безлюдную улицу. Масляные лампы тут едва горели, и мостовая серебристо поблескивала в лунном свете.
        Кейт притормозила, пытаясь сообразить, куда ее занесло. Не хватало еще заблудиться. Похоже, эта узкая улочка шла параллельно той, на которой располагался бордель. Если идти не сворачивая, рано или поздно она придет к замку.
        Из темноты вышли двое мужчин и остановились на перекрестке. Разглядев лица, Кейт обомлела. Преследователи запыхались, видимо, бежали со всех ног ей наперерез. Она хотела кинуться обратно, но увидела еще троих, выходивших из-за угла. Выхватив кинжал, она двинулась к первым двоим. Тут был хоть какой-то шанс прорваться. С одним кинжалом ей против пятерых не выстоять.
        Собравшись с духом, Кейт бросилась вперед. Взмахнула клинком. Не ожидавший такой прыти мужчина отшатнулся, по его руке потекла кровь. Кейт рванулась мимо него. Однако второй успел схватить ее за локоть. От рывка она потеряла равновесие и выронила кинжал. Она попыталась ударить напавшего кулаком в грудь. Мужик охнул, но Кейт не выпустил. «Балда! Бей выше, по кадыку!» - приказала она себе.
        И тут же ее схватили новые руки. Кейт дернулась, пытаясь освободиться. Не тут-то было: негодяи действовали слаженно, решительно и не собирались рассусоливать.
        - Отпустите меня! Отпустите! - закричала Кейт, брыкаясь и извиваясь.
        - Заткнись! - рявкнул один. - Мы просто хотим справедливости. Не по заслугам дочери предателя носить такие цацки, будь ты хоть десять раз фавориткой Корвина. Твой слабоумный Бродяга тебя не спасет.
        С этими словами он сорвал с дублета рубиновую пуговицу.
        - Тогда вы - обычные грабители, и мой отец тут ни при чем, - извернувшись, Кейт лягнула врага.
        Мужик вскрикнул и выронил пуговицу. Кейт ударила еще раз, бандит попятился.
        - Джон, она должна за это заплатить.
        К ней подошел самый крупный из пятерых. Кейт задергалась, попытавшись лягнуть и его, но громила легко увернулся от жалких попыток защититься и двинул ей кулаком в живот, едва не вышибив из нее дух. Крик застрял в горле. Кейт захотелось согнуться, чтобы как-то унять боль, однако руки бандитов держали крепко. Верзила, названный Джоном, ударил вновь, потом отошел в сторону, уступая место первому. Тот со всего маху пнул Кейт по ноге. Боль была невыносимой. В следующий миг они накинулись всем скопом, обрушив на нее град тумаков.
        В глазах у Кейт потемнело, пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться в сознании. Если она сдастся, ее забьют до смерти. В распахнутые глаза блеснул лунный свет, яркий, точно солнечный.
        Из последних сил Кейт набрала в грудь воздуха и вскричала:
        - Отпустите меня!
        Слова стали чем-то большим, нежели просьбой. Непостижимым образом ей удалось вложить в них дикую магию. Глубинная, самая сокровенная часть ее души не собиралась признавать поражение. Магия хлестнула, точно бичом. Бандиты отшатнулись, ошарашенно тряся головами.
        Сообразив, что свободна, Кейт поднялась на ноги и побежала.
        21. Кейт
        КАЖДЫЙ ШАГ ОТДАВАЛСЯ БОЛЬЮ в ноге, но Кейт, ничего не замечая, кинулась в ближайший проулок. Там было темно, она то и дело спотыкалась о разбросанный мусор. Она поскользнулась на вонючих отбросах, и уже почти упала, как кто-то подхватил ее за руку.
        - Нет! - вскрикнула она, вновь пуская в ход дар.
        Магия откликнулась слабее, чем в прошлый раз, но ночью это было уже хоть что-то.
        - Я не причиню тебе вреда. - Рука ослабила хватку, но не разжалась.
        Узнав голос, Кейт едва не расхохоталась, как сумасшедшая. Ее угораздило столкнуться с самим Рейфом.
        - Пожалуйста, не надо применять ко мне свою магию, - продолжил мейстер, - это очень сбивает с толку.
        Кейт утратила дар речи.
        - Уходим отсюда, пока они не очухались. - Рейф потащил ее вперед.
        Пораженная Кейт послушно следовала за ним. Миновав проулок, они вышли на главную улицу. Рейф, конечно, тоже представлял для нее угрозу, но сейчас ее куда больше пугали те громилы. Народу на улице заметно поубавилось. Магик с Кейт неторопливо пошли под руку, точно два подвыпивших приятеля.
        - Держись спокойно, как ни в чем не бывало, - едва слышно посоветовал Рейф. - И придерживай полы дублета.
        Кейт подчинилась, с ужасом обнаружив, что половина драгоценных пуговиц вырвана с мясом. «Сигни меня убьет».
        Некоторое время шли молча. Кейт начала приходить в себя и почувствовала, как сильно ей досталось. Нога жарко пульсировала и подгибалась. Заметив ее хромоту, Рейф вытащил из кармана серый камешек и поднес к губам. Мелькнули его черные пальцы. Магик прошептал заклинание, и поверхность камня заискрилась.
        - Держи. - Он протянул вещицу ей. - Прижми к сердцу, это умерит боль.
        Кейт приложила магический артефакт к левой стороне груди и с облегчением вздохнула. Волшебство подействовало мгновенно: по телу разлилось покалывающее тепло. Она перестала хромать, хотя до конца боль не унялась, постоянно напоминая о случившемся. Когда заклинание истощилось, Кейт вернула камешек Рейфу и спросила:
        - Почему вы мне помогаете?
        В тусклом свете уличных фонарей его родимое пятно казалось всего лишь странной тенью на лице.
        - Интересный вопрос, - ответил Рейф, разглядывая скорняжную мастерскую на углу улицы. - А, собственно, почему бы и нет?
        Кейт нахмурилась. Он дразнит ее или действительно не понимает? В любом случае она слишком устала, чтобы разгадывать загадки.
        - Вы угрожали мне в тот день, когда мы прибыли в Норгард.
        - Угрожал? - Магик в свою очередь вопросительно вскинул брови. - Не припомню такого.
        Кейт нахмурилась и, несмотря на то, что вокруг почти никого не было, понизила голос:
        - Да, угрожали. Заявили, что знаете, кто я.
        - Ну и кто же ты, Кейт?
        Вопрос застал ее врасплох. Рейф же точно знает ответ! Она отвела глаза. Навстречу ковыляла сгорбленная тощая старуха, не сводившая взгляда с мостовой, словно боясь споткнуться. Поравнявшись с Кейт, она вдруг подняла голову и посмотрела сперва на нее, потом на Рейфа.
        - Доброго вам вечера, - кивнул магик.
        Старуха с ужасом вытаращилась на отметину Тенерожденного, осенила себя охранным знаком и, не ответив на приветствие, перешла на другую сторону улицы. Кейт покосилась на магика, ожидая, что тот рассердится на подобную грубость. Ничуть не бывало. Подождав, пока старуха отойдет подальше, Рейф произнес:
        - Не бойся меня, Кейт Брайтон. Я хранил и продолжу хранить твой секрет. Но мне хотелось бы, чтобы ты набралась смелости и сказала все напрямую. Твой отец тоже таился, я не считаю это правильным.
        - Вы знали моего отца? - Слова прозвучали скорее обвиняюще, нежели вопросительно.
        - Знавал, - кивнул Рейф, перешагивая через кучу отбросов, сваленную перед темным дверным проемом. - Во всяком случае, настолько, чтобы быть в курсе его способности воздействовать на разум.
        - На разум животных, - уточнила Кейт, поняв, что смысла отпираться нет.
        - Животные - это только малая часть вашего дара. Это самое простое. Однако твой отец не переставал развивать свои способности и смог достичь большего. Впрочем, ты уже наверняка это поняла, судя по тому, как ловко разделалась с теми бандитами.
        «Мой дар! Значит, я могу применять его к людям, да еще ночью…» - Кейт даже споткнулась, и Рейфу опять пришлось поддержать ее за локоть. Да нет, чепуха какая-то, магия так не работает, она ведь только для животных, и все же…
        - Ничего не понимаю, - едва слышно пробормотала Кейт. - Со мной такое впервые.
        Рейф резко остановился. К ним приближался всадник, в котором он узнал Корвина. Магик повернулся к ней и торопливо произнес:
        - Когда поправишься, мы с тобой еще потолкуем. Я могу тебе помочь. И, что еще важнее, ты можешь помочь мне.
        - В чем? - Кейт подозрительно прищурилась.
        - Спасти Иней от распада и закончить дело, начатое твоим отцом. - Рейф умолк и поклонился Корвину. - Добрый вечер, Ваше Высочество.
        Корвин спешился, глядя только на Кейт в порванной запачканной одежде:
        - О боги! Что с тобой случилось?
        Он рывком обнял Кейт и прижал к себе. Она покорно прильнула к его груди. Силы внезапно оставили ее. Слова Рейфа продолжали звучать в ушах, но она не понимала их, да и не хотела понимать, растаяв в объятиях Корвина… «Нет, постойте-ка! Что я делаю?!»
        - Со мной все хорошо. - Кейт вывернулась из рук принца. - Просто угодила в небольшую передрягу.
        - В «Заветном клинке»? - сердито спросил Корвин, на его скулах заходили желваки.
        - А сам-то ты как здесь оказался? - запальчиво фыркнула она.
        - Пошел тебя проведать, но в покоях не нашел, вот и подумал, что ты наверняка натворила глупостей.
        - Ваше Высочество, вам лучше теперь отвезти ее во дворец, - вставил Рейф прежде, чем Кейт открыла рот. - Пока не приключилось новых бед.
        - Вы правы, мейстер. - Корвин наклонился, словно хотел подсадить Кейт в седло, но та попятилась.
        - Ты чего? Я еще вполне держусь на ногах.
        - Ты упряма как ослица. Тогда забирайся в седло сама. - Корвин махнул рукой и повернулся к магику. - Благодарю за помощь, мейстер.
        «А я и сама справилась», - в запальчивости едва не выкрикнула Кейт, но вовремя сдержалась и, морщась от боли, полезла на Черномора.
        - Желаю вам довезти ее до замка в целости и сохранности, - поклонился Рейф. - Завтра занесу свои отчеты о нападениях дневных драконов. Я вернулся в город только сегодня вечером.
        Принц рассеянно кивнул, вскочил в седло позади Кейт и обнял ее за талию, прижав к себе. Она было заартачилась, но потом расслабилась от тепла его тела и чувства безопасности. До замка они ехали молча.
        Во внутреннем дворе Корвин соскочил на землю, помог спешиться Кейт, передал Черномора груму и повел ее в замок. Кейт попыталась вырваться.
        - Я сама знаю, где мои покои.
        - Нет уж, Кейт, я доведу тебя. Хочу убедиться, что с тобой действительно все в порядке. А то выяснится потом, что ты прятала раны из упрямства.
        Сил спорить у нее не осталось. Плотно сжав губы, Кейт позволила отвести себя в комнаты. По крайней мере, в спальню Корвин за ней не пошел.
        Бросив в угол порванную одежду, Кейт размотала ткань, которой перетягивала грудь, и переоделась в халат, совершенно забыв о лунном поясе. Она носила его так долго, что успела привыкнуть к цепочке на талии и уже почти ее не чувствовала. Когда она вышла из спальни, Корвин тут же взял ее за руку и, усадив на диван, опустился перед ней на колени.
        - Позвать целителя? Где болит?
        - Я же сказала, все со мной в порядке. - Кейт откинулась на спинку, покачав головой. - Мейстер Рейф дал мне камень с заклинанием.
        - Врач-камень? - Корвин сжал кулаки. - Так тебе сильно досталось? Ладно, оставим это. Кто на тебя напал? Ты их запомнила? Найду мерзавцев и перебью.
        - Никого ты не найдешь. - Кейт вздохнула.
        - Зачем ты пошла туда одна? - Корвин вскочил и заметался туда-сюда. - Почему не подождала меня? Я ведь тебя предупреждал. Откуда в тебе столько безрассудства?
        - Причем тут безрассудство? - обозлилась Кейт. - Я вела себя очень осторожно и осмотрительно. Просто все вдруг пошло наперекосяк. А насчет тебя я уже объясняла: при тебе они ничего не скажут.
        - О да! Зато с тобой они так разоткровенничались, что ты вернулась в синяках с ног до головы.
        Возмущенно фыркнув, Кейт вскочила и тоже начала ходить из угла в угол, стараясь не пересекаться с Корвином, иначе она могла не утерпеть и съездить ему по уху. От злости даже усталость испарилась. Вот только она не совсем злилась. Просто никак не проходил этот страх, это жуткое ощущение бессилия перед бандитами, к которому настойчиво примешивалось воспоминание о том, как подействовала на них ее магия. Влияние на разум… И не только животных.
        Из любопытства она попробовала разбудить дар. Безуспешно. Тот, как обычно, крепко спал в это время. Голова Кейт распухла от вопросов, на которые у нее не было ответов.
        - Извини, Кейт, - пробормотал Корвин из противоположного угла комнаты. - Я погорячился.
        Она обернулась и увидела искреннее раскаяние на его побледневшем лице. Принц смотрел на нее довольно странным взглядом.
        - Знаю, для тебя очень важно выяснить правду об отце, а я ничем тебе не помогаю. Ты что-нибудь узнала?
        Кейт даже растерялась от такой резкой перемены. Еще один признак того, что он повзрослел. Прежний Корвин никогда бы так просто не признал свою неправоту.
        - Н-нет пока, - с запинкой ответила она, вспомнив предупреждение Анисс. - Ты был прав. Они не захотели со мной говорить. - Кейт медленно вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. - Тебе не за что извиняться. Ты и так по горло занят подготовкой к урору, а тут еще и дневные драконы. Тайны моего отца - моя забота.
        - Позволь, я кое в чем признаюсь. - По губам Корвина скользнула неуверенная улыбка. - Это ужасно, эгоистично, может, ты даже слушать не захочешь.
        Воздух в комнате сгустился, в нем ощущалась какая-то неизвестная Кейт энергия. Сердце забилось чаще. Почему? Неужели из-за его тоскливого, отчаянного взгляда? Этот взгляд был хорошо ей знаком. Когда-то Корвин смотрел на нее так перед тем, как поцеловать. Только от одной мысли об этом по спине побежали мурашки.
        - И в чем же? - спросила Кейт, едва проговаривая слова.
        Корвин сделал шаг, второй, третий, и вот он уже совсем рядом, так, что она чувствует его тепло.
        - В глубине души я даже рад, что ты ничего не узнала, ведь иначе… Я же знаю, что в Норгарде тебя держит только желание узнать правду.
        Кейт смущенно смотрела на принца.
        - А я не хочу, чтобы ты опять уезжала. - Он не отводил глаз.
        Все чувства Корвина обнажились в этом взгляде: нежность, сомнения, желание. Кейт захлестнул целый поток эмоций. Между ними словно проскочила молния - ощущение одновременно пугающее и волнующее.
        Кейт шагнула навстречу. Корвин взял ее лицо в ладони, склонился и осторожно поцеловал.
        В ее груди вспыхнуло пламя, распространяясь по всему телу. Кейт ответила на поцелуй, приоткрывая губы, и его язык скользнул в ее рот. Вспомнились их полудетские поцелуи, робкие и неумелые. Теперь все было иначе, словно летний дождик обернулся грозой, заставшей Кейт врасплох. Она прикрыла глаза, целиком отдаваясь нахлынувшим ощущениям, забыв о боли в избитом теле. Ничего не осталось, только трепетные, ласковые, желанные прикосновения.
        «О богиня, до чего же желанные…»
        Она обняла Корвина за плечи, его руки легли на ее талию. Когда принц коснулся лунного пояса, его дыхание участилось, и он крепко прижал Кейт к себе. Оторвавшись от ее губ, он проложил дорожку поцелуев вниз и приник к шее. Вся дрожа от мучительного наслаждения, Кейт положила ладонь ему на грудь. Его мускулы напряглись, отзываясь на прикосновения ищущих пальцев.
        Корвин развязал поясок ее халата, нащупал под рубашкой груди. Кейт застонала, но он накрыл ее губы своими. Слегка наклонившись, поднял ее на руки. Она обхватила ногами его талию. Придерживая за бедра, Корвин отнес Кейт в спальню, положил на кровать и вновь поцеловал, на этот раз медленно, наслаждаясь каждым мигом. Потом лег сверху, вдавливая ее в матрас. Кейт попыталась вдохнуть, но не смогла. Внезапная паника привела ее в чувство.
        - Корвин, - она уперлась ладонями ему в грудь, - Корвин, что мы делаем?
        Тяжело вздыхая, принц приподнялся и посмотрел ей в глаза:
        - В каком смысле? - он игриво чмокнул ее в шею. - По-моему, все совершенно ясно.
        «Куда уж яснее», - подумала Кейт, вновь прикрывая глаза. Телу определенно нравились эти еще незнакомые ощущения. Она прикусила губу, не зная, как отстраниться от волны желания, когда шутливый поцелуй превратился в жадный, жаркий.
        - А что будет потом?
        Корвин снова приподнялся на локте, на его губах заиграла лукавая усмешка:
        - Ну если сегодня ночью нам понравится, завтра утром мы повторим. И послезавтра. И послепослезавтра.
        Он хотел ее снова поцеловать, но она увернулась.
        - В чем дело, Кейт? - Корвин наморщил лоб.
        Его рука продолжала поглаживать талию, перебирая камушки лунного пояса.
        «О боги, на мне же лунный пояс!» Страсть мигом остыла. Неудивительно, что Корвин действовал так напористо. Наверняка решил, что все это ей не в новинку, причем еще в Фархольде, когда она выронила амулет. Корвин принимал Кейт за ту, кем она вовсе не являлась. То есть за девицу, не чурающуюся плотских утех и не относящуюся к ним серьезно. Но для Кейт существовали только серьезные отношения. Да, она носила лунный пояс, но оставалась все той же, прежней Кейт.
        - То есть ты хочешь, чтобы я попросил тебя как принц? - недоуменно спросил Корвин.
        Теперь настала ее очередь недоумевать.
        - О чем?
        - Кейт Брайтон, хочешь ли ты стать моей любовницей?
        - Кем-кем?! - Она села, спихнув Корвина с себя на кровать.
        Вскочив с постели, Кейт переспросила, кипя от возмущения:
        - Твоей любовницей?
        Вот, значит, как… Он говорил, будто не хочет, чтобы она уезжала из Норгарда, и решил таким образом убедить ее остаться?
        - Ну ты же понимаешь, что означает это слово, - буркнул Корвин.
        - Да уж понимаю, - рявкнула она.
        Среди аристократов, вынужденных заключать браки по расчету, а не по любви, брать содержанку не считалось чем-то зазорным. Временами фавориты или фаворитки получали такую власть, что официальные супруги отходили на второй план.
        «Супруга…» Кейт стало плохо от одной мысли, что придется делить Корвина с другой женщиной. Нет, ни за что на свете. Она надела халат и завязала пояс.
        - Нет, Корвин. Ничьей любовницей я не стану. Похоже, ты вообще меня не знаешь, раз смеешь предлагать подобное.
        - Ничего не понимаю, - растерянно пробормотал принц, поднимаясь с кровати. - Ты же хотела этого не меньше меня. - Он беспомощно развел руками.
        - Да, хотела, - не стала отрицать Кейт.
        «И все еще хочу!» - откликнулось тело. Какое счастье, что Корвин не мог этого слышать. Кейт медленно вдохнула и выдохнула:
        - Просто рассчитывала на несколько иное. По крайней мере, мне так представлялось. Однако теперь поняла, что не смогу отдаться тебе без полной взаимности.
        - В каком смысле?
        - А как же твоя будущая жена? Принцесса, на которой ты когда-нибудь женишься. - Кейт уперла руки в бока. - Что, опять не дошло? Сам-то ты смог бы делить меня с другим мужчиной?
        - Абсолютно исключено, - сердито фыркнул Корвин, раздувая ноздри.
        - Вот тебе и ответ. - Кейт вновь глубоко вздохнула, стараясь не вспылить. - Я не собираюсь жить чужой жизнью. Даже ради тебя.
        - Я никогда тебя об этом и не просил, - Корвин отвел взгляд, - но ты же знаешь, я не волен выбирать себе жену.
        Кейт знала. Хотя…
        - Ты - верховный принц. А можешь стать и верховным королем. Тогда тебе ни перед кем не потребуется держать ответ.
        - Кейт, это нечестно. Все не так просто и…
        - Однако возможно! - возмутилась она. - Если ты, конечно, захочешь… - Кейт не закончила фразу.
        Ее вновь охватило разочарование, которое она испытала несколько лет назад. Корвин и тогда предпочел ей королевство.
        - А я думал, мы опять станем друзьями… - На лице принца появилось затравленное выражение, превратив его в мальчишку. - И все будет как раньше.
        Кейт сжала губы, вспоминая несколько последних недель. Конные прогулки, перешучивания, якобы случайные прикосновения. Исподволь он вновь завладел ее сердцем, заставив забыть о разделяющей их пропасти.
        Он - верховный принц, и от этого никуда не деться.
        - Прошлого не вернуть, Корвин, - тихо произнесла Кейт. - Оно умерло вместе с моим отцом.
        Принц нахмурился и виновато потупился. Потом он быстрыми шагами вышел из комнаты, оставив Кейт одну в темном безмолвии наедине с ее гордостью.
        22. Кейт
        УТРОМ «ЗАВЕТНЫЙ КЛИНОК» выглядел по-другому. Здесь было тихо, почти безлюдно, даже уютно, как ни странно. Сквозь окошко над входной дверью заглядывало солнце, согревая затылок Кейт, ожидавшей госпожу Анисс. Девушка, впустившая ее, тоже совершенно отличалась от вчерашних: в обычной юбке и скромной блузке. Не обращая внимания на Кейт, она протирала деревянный помост пропитанной олифой тряпкой.
        Вытянув шею, Кейт заглянула в главный зал. Издалека доносился звон посуды, аппетитный запах щекотал ноздри, напоминая, что она удрала из замка пораньше, не дожидаясь, когда у двери появится Корвин и примется искушать ее сладкими булочками. Глупо, конечно. Вряд ли принц пришел бы после вчерашнего. Скорее всего, она торопилась покинуть замок именно для того, чтобы не терзаться его отсутствием.
        «Все к лучшему», - напомнила она себе. Им и не следовало снова сближаться. Кейт всегда знала, что вместе им не бывать, просто в очередной раз столкнулась лицом к лицу с жестокой правдой.
        Неприметная дверца открылась, и за ней появилась госпожа Анисс:
        - Входи, Кейт Брайтон.
        Кейт прошла внутрь. Поджилки у нее тряслись. В душе она была готова к тому, что ее опять прогонят. В комнатке все оставалось по-прежнему. Окна здесь не было, и темноту разгоняли две свечи. Хозяйка жестом показала Кейт на стул. Та повиновалась и села, сложив руки на коленях и едва сдерживаясь, чтобы не выпалить все вопросы разом. Анисс уселась за стол, сцепив перед собой пальцы. На ней, как и вчера, было строгое платье, в этот раз - цвета грозового неба.
        - Прежде, чем мы начнем разговор, я хочу дать тебе шанс и предлагаю уйти, пока еще не поздно.
        Кейт вскинула бровь. Она что, шутит?
        - Со всем уважением, госпожа, не для того я так далеко зашла, чтобы теперь повернуть назад.
        - Однако знай ты, куда заведет путь, скорее всего, вообще на него не ступила бы. - Анисс откинулась на спинку. - Ответы, которые ты ищешь, навсегда изменят твою жизнь. Причем так, как ты и представить себе не можешь. Уже нельзя будет отмахнуться от услышанного. Насколько я понимаю, твоя нынешняя жизнь в Норгарде легка и беззаботна. Принц Корвин заботится о тебе, ты живешь в старых отцовских покоях, чего же больше?
        Кейт выпрямилась; разговор коснулся слишком деликатной темы.
        - Я живу в замке временно. Он никогда не был моим домом. И вернулась я в Норгард лишь затем, чтобы узнать правду об отце.
        Анисс пристально посмотрела на нее, потом кивнула.
        - Ну, будь по-твоему. - Она выдвинула ящик стола и достала великолепный сапфир размером с грецкий орех.
        По его синим граням пробегали искорки заклинания. Кейт мгновенно узнала камень. Они с Сигни видели такие несколько дней назад в орденском доме, куда наведались, чтобы помочь Тому создавать скорострелы без риска быть пойманным. Идея посетила Кейт после происшествия в Кочевом лесу. Если тот, кто посадил дневных драконов в яму, смог спрятать их с помощью обычного маскирующего заклинания, почему бы и Тому не попробовать спрятать так свою магию? Однако заклинания подходящей силы были заключены в драгоценных камнях, оказавшихся им с Сигни не по карману. «Продав дублет, мы смогли бы такое купить», - подумала Кейт, с ужасом вспомнив, в каком он теперь состоянии. Что скажет Сигни, когда вернется из Тивальда?
        - На нем - связующие чары, - сказала Анисс, кладя камень на стол. - Если человек нарушит обет, на него падет проклятие. Все тело покроется волдырями и язвами, в том числе чересчур болтливый язык.
        Кейт поежилась, живо представляя эту картину. Когда она была маленькой, один молодой придворный был наказан подобным же образом, после чего несколько недель не мог сесть в седло. Потом, правда, проклятие рассеялось. Тогда Кейт казалось, что это самое суровое наказание, которому только можно подвергнуть человека.
        - Прежде чем я раскрою тебе тайну, - продолжила Анисс, - тебе придется поклясться хранить ее до смерти. Истина, которой ты так жаждешь, опасна не только для тебя.
        Кейт сглотнула. Во что же впутался отец, если эта женщина пошла на немалые траты, лишь бы заручиться ее молчанием? Может быть, действительно бросить все и уйти, пока не поздно? Нет, она пришла, чтобы узнать правду, и она ее узнает.
        - Клянусь.
        - Отлично. Дай-ка руку.
        Кейт протянула руку, и госпожа Анисс положила сапфир ей на ладонь, накрыла своей и произнесла заклинание. Меж пальцами потек свет, чары в камне ожили. По телу побежала волна жара, и Кейт едва сдержалась, чтобы не начать извиваться, точно уж на сковороде.
        Наконец все закончилось. Анисс убрала сапфир обратно в ящик. Заклинание разрушило красоту самоцвета: он покрылся бурыми пятнами, сделавшись бесполезной стекляшкой.
        - Иди за мной. - Хозяйка поднялась.
        Они вернулись в обеденный зал. Стулья были составлены вверх ножками на столы, пол мокро блестел от утренней уборки. Анисс остановилась перед дверью на кухню и велела Кейт подождать, а сама прошла внутрь и вскоре появилась в сопровождении другой женщины.
        На незнакомке были фартук и косынка. Более необычной кухарки Кейт видеть еще доводилось, тем более в таком заведении. Она была потрясающе красивой: глаза цвета морской волны, золотая коса до пояса, пусть уже не юное, но гибкое тело, как у танцовщицы. Единственное, что портило ее внешность, - это шрамы от ожогов, покрывавшие руки от кончиков пальцев до предплечий, уходя под рукава.
        - Это Вианна, - представила женщину хозяйка.
        - Рада с тобой познакомиться. - Вианна пожала Кейт руку. - Давно об этом мечтала. Здорово, что мы наконец встретились.
        - Но кто вы? - Кейт недоуменно смотрела на женщину.
        - Не здесь, - оборвала Анисс и знаком позвала их за собой.
        Вианна кивнула Кейт, чтобы та шла вперед. Втроем они оставили обеденный зал и свернули в правый коридор. В отличие от вчерашнего вечера, все двери были открыты нараспашку. Теперь Кейт не стала отводить глаз. Она хоть и отвергла предложение Корвина сделаться его любовницей, но понимала, что рано или поздно с детской наивностью придется расстаться. Комнаты оказались очень разными. Одна - темная, разжигающая мрачную страсть: черные кружевные занавеси, черные шелковые простыни и дюжина свечей, сейчас, правда, потушенных. Другая комната красная, третья - белая. «На любой вкус», - со странным чувством подумала Кейт.
        В конце коридора Анисс задержалась, глянула через плечо и вошла в последнюю комнату, которая оказалась шикарным будуаром, убранным драпировками в королевских цветах Норгарда. Посередине стояла широкая кровать, на которой могли бы запросто разместиться человек десять, у стены - не менее огромный диван. Все стены и даже потолок были покрыты зеркалами.
        Вианна закрыла за собой дверь, госпожа Анисс прошла к дальней стене и потянула за ручку в верхней части позолоченной рамы. Зеркало сдвинулось. За ним открылась лестница, круто уходившая вниз. Пахнуло холодом и сыростью. По спине у Кейт пробежал мороз. Спуск освещала одинокая лампа, висевшая на стене.
        Хозяйка пошла по ступеням, Кейт - за ней. Лестница привела в тесный низкий чулан с длинным столом и стульями. В стенах виднелось еще несколько дверей, и Кейт стало любопытно, не ведут ли сюда потайные ходы из других комнат.
        - Начинай, Вианна, - сказала Анисс, присаживаясь.
        Не говоря ни слова, кухарка направилась к двери в самом дальнем углу. Прежде чем ее открыть, она обернулась к Кейт:
        - Он наверняка… будет сильно волноваться. Мы нечасто принимаем гостей. Пожалуйста, будь с ним ласкова.
        Кто же находился за этой дверью, если требовались подобные предупреждения? От изумления Кейт не могла выговорить ни слова. Она чувствовала себя так, будто ее лошадь понесла, и ничего не остается, кроме как соскочить на полном ходу, не задумываясь о последствиях.
        Вианна открыла дверь, и они вошли. Комната там ничуть не походила на угрюмый подвал, в ней было светло, тепло. Со стен свисали четыре зажженные лампы, в которых язычки пламени подрагивали, точно от сквозняка, которого здесь, под землей, быть не могло.
        Навстречу Вианне выбежал светловолосый мальчик. Сын, с первого взгляда поняла Кейт. Женщина подхватила ребенка на руки, поцеловала в макушку, и он засмеялся от радости.
        - Ты пришла! - закричал мальчик.
        На вид ему было года четыре или пять.
        - Так быстро! Я… - Тут он заметил Кейт. - А это кто?
        Его голос был одновременно любопытным и испуганным. Худенькая ручонка вцепилась в плечо Вианны так, что побелели костяшки пальцев.
        - К нам, мой маленький принц, пришла очень важная гостья! - Вианна опустила малыша на пол, с трудом оторвав от себя, но он тут же схватился за ее юбку. - Это мой сын, Киран.
        Кейт молча таращилась на них. В голове была полнейшая пустота. Могла быть только одна причина, по которой Вианна знакомила ее со своим сыном, но это было бы совершенным безумием. Невероятно…
        - Это твой брат, - продолжила Вианна. - Киран - сын Хейла.
        Кейт казалось, что мир вокруг нее перевернулся. Захотелось исчезнуть, спрятаться от всего этого, но комната была пуста, если не считать стола, стула и двух узких коек. Кейт привалилась к стене. Стены оказались сделаны не из камня, а из металла. Металлом тускло поблескивали даже пол и потолок.
        - А это - Кейт, твоя сестричка, - напряженным голосом продолжила Вианна, присев на корточки рядом с Кираном.
        Мальчик широко раскрыл глаза и смешно приоткрыл ротик в немом удивлении. Тут Кейт поняла, что Вианна не врет. Карие глаза были определенно отцовскими: тот же разрез, тот же цвет. Она шумно втянула носом воздух.
        - Так вот почему папа посылал вам деньги. Чтобы поддержать вас и вашего… своего сына.
        - Я не всегда работала кухаркой. Твой отец был одним из моих постоянных клиентов. Пока не стал для меня кем-то б?льшим.
        «Любовь? - подумала Кейт. - Интересно, а сам он любил эту женщину?» Очень может быть. Сына, впрочем, он полюбил бы во всяком случае. Кейт хотелось разозлиться оттого, что ее обманули, но эти эмоции были свойственны прежней маленькой Кейт, которая ничего не знала о мире за стенами замка. Повзрослев, она поняла, что в браке родителей нет любви, один только холод. Неудивительно, что отец искал утешения на стороне. В голове один за другим проносились тысячи вопросов.
        - Почему вы живете в подвале?..
        Почувствовав, что маленькая ручка дергает ее за подол блузы, она присела на корточки перед малышом.
        - А ты и вправду моя сестричка? - Он склонил голову набок.
        Кейт зачарованно кивнула. Казалось, она знала этого мальчика с самого его рождения. Даже мимика и жесты у него были отцовскими. Теперь она отчаянно жалела, что не познакомилась с Кираном раньше.
        - Хочешь посмотреть мои игрушки? - Лицо малыша сияло.
        Не дожидаясь ответа, он схватил ее за руку и потащил к койке. Кейт послушно пошла за ним, ей и в голову не пришло отказываться. Судя по всему, ему очень не хватало общения. Кейт посмотрела на его бледное личико с голубыми прожилками вен и темными кругами под глазами. «И солнца… Неужели он совсем не выходит из этого подвала?» Бессмыслица какая-то.
        Киран принялся вытаскивать игрушки из-под кровати: жалкие безделки, поломанные, обгорелые, старые. В глаза бросилась тряпичная куколка с грубо нарисованным лицом и остатками нитяных волос на макушке.
        - Сколько тебе лет, Киран?
        - Уже шесть, - гордо ответил мальчик. - И я умею считать до ста. Хочешь, посчитаю? Раз, два, три…
        «Шесть лет…» На душе у Кейт стало совсем тяжело. Она сразу поняла, что Киран просто слишком мал ростом для своего возраста: отец начал давать деньги за три года до своей смерти. Теперь у нее появилось в разы больше вопросов, но Кейт молчала, уделяя мальчику внимание, которого тот жаждал. Его мать стояла в дверном проеме и смотрела на них блестящими от слез глазами.
        «Мой брат. Тайна моего отца». И все же Кейт чувствовала, что это еще не вся история.
        Через какое-то время Вианна подошла к сынишке и ласково взъерошила ему волосы.
        - Мне нужно поговорить с твоей сестрой, мой маленький принц. Поиграешь немного один?
        Киран кивнул, хотя его нижняя губа слегка оттопырилась. Кейт, виновато оглянувшись, вышла с Вианной в комнату, где их ждала Анисс.
        - Думаю, у тебя немало вопросов, - сказала Вианна. - Спрашивай.
        Кейт медленно отодвинула стул и села.
        - Почему он живет в подземелье?
        Это казалось ей самым важным обстоятельством из всех. Она не могла представить более жалкого существования. Вианна бросила на Анисс опасливый взгляд. Та кивнула:
        - Мейстер Рейф ей доверяет. К тому же я связала ее неразрывным обетом. Она будет молчать.
        - Рейф? - вскинулась Кейт. - А он-то тут каким боком?
        - Скоро все поймешь. Продолжай, Вианна.
        Кухарка вздохнула, барабаня по столу обожженными пальцами.
        - Киран вынужден жить здесь, потому что он, как и вы с отцом, - дикий.
        Сердце Кейт ушло в пятки. Они знают? Значит, отец доверил им свою тайну? Зачем?
        - С другой стороны, мальчик унаследовал магический дар не только от Хейла, но и от меня. Я ведь тоже дикая. - Вианна раскрыла ладонь, и на ней затрепыхались лепестки пламени.
        Стихийная пиромантка. Все тут же встало на свои места: металлические стены, обгоревшие игрушки, странное тепло. Но ведь чаще всего дикий дар просыпается позже, в подростковом возрасте.
        - У Кирана уже проявилась сила? Он же совсем маленький.
        - Ты тоже была малышкой. Тебе тогда было семь, насколько я знаю.
        Кейт сглотнула. Ее охватило негодование. Отец полностью доверял этой женщине, а от нее, своей дочери, все скрывал.
        - Дар Кирана проявился еще в младенчестве, - продолжила Вианна, слегка поежившись. - Мы так и не поняли, почему так вышло, но только представь, с чем мы столкнулись и чего нам стоило скрыть ребенка ото всех. Он был опасен и для себя, и для других. Поэтому Хейл и построил для нас этот подвал. В младенческом возрасте Киран не мог контролировать свой дар. Сейчас у него это получается значительно лучше. - Она часто закивала, словно убеждая в этом саму себя.
        - Тогда зачем вы продолжаете держать его в заточении? - брякнула Кейт, сразу сообразив, что сморозила глупость.
        - Из-за инквизиции, разумеется, - произнес мужской голос.
        Кейт так и подскочила, тут же потянувшись к скорострелу за поясом. После вчерашнего вечера она решила никогда с ним не расставаться, но, узнав мейстера Рейфа, оставила оружие в покое. Магик вышел из темноты прохода, вновь без маски и мантии. Анисс и Вианна тепло с ним поздоровались, а Киран выскочил из своей комнаты и повис на шее. К величайшему смятению Кейт, мейстер обнял малыша и принялся щекотать. Киран радостно засмеялся. Кто же этот человек? Она впилась взглядом в Рейфа, в его родимое пятно и черные пальцы.
        Магик отпустил мальчика, пообещав поиграть с ним, как только закончит дела. Кейт мерещилось, что она угодила в странный, перевернутый вверх дном мир, где правое стало левым и наоборот.
        Когда Киран ушел, Рейф сказал:
        - Ну так на чем мы остановились? Ах да, на инквизиции. Как ты наверняка знаешь, Кейт, золотые плащи охотятся на диких, без разбору убивая взрослых и детей, виноватых и безвинных. Кирану исполнилось три года, когда верховный король решил даровать им это право, а твой отец попытался ему помешать.
        Кейт вспомнила рассказ Корвина о том, что перед покушением Хейл спорил с королем из-за этого указа.
        - Вот для чего тем утром он отправился в покои короля, - продолжил Рейф. - Хотел убедить Орвина изменить свое мнение. Хейл понимал, что тебе опасность не грозит. Ведь ты как-никак принадлежишь, вернее, принадлежала к высшему сословию и находилась вне досягаемости золотоплащников.
        - А Киран - нет, - негодующе закончила Кейт.
        - Верно, - горько подтвердила Вианна. - Он всего лишь бастард, прижитый от потаскухи.
        Кейт поморщилась. К ее гневу прибавилась жалость. Она понимала, что отец хотел во что бы то ни стало защитить ребенка и его мать. Как же иначе? Ведь они были его семьей. «У меня есть брат». От этой мысли на глаза навернулись слезы. Кейт едва удержалась, чтобы не разреветься.
        - Вот, значит, как обстояли дела, - произнесла она, - просто их ссора с королем Орвином переросла в драку?
        - Сомневаюсь, - грустно покачал головой Рейф. - Боюсь, правды нам никогда не узнать. Хейл унес ее с собой в мир иной. Он шел к королю не убивать его, а попытаться заставить переменить решение с помощью своего дара.
        - С помощью дара?
        - Да-да. У него был такой же дар, как у тебя, - воздействие на разумы живых существ. Вы - вершители. Это редкий и чрезвычайно мощный спиритский дар.
        И тут до Кейт дошло, с кем она беседует.
        - Я вот чего не понимаю. Вы магик и в то же время - друг моего отца, и знаете о Вианне с Кираном и обо мне.
        - Про меня не забудь, - с усмешкой вставила Анисс.
        Хозяйка раскрыла ладонь, из которой весело забила струйка воды, точь-в-точь крошечный родничок.
        - И вы тоже? - ахнула Кейт.
        Лицо Анисс расплылось в самодовольной улыбке.
        - Мы все здесь дикие, - ответил за женщину Рейф. - Магия, то есть способность помещать заклинания в неживые предметы, - это лишь один из видов спиритизма, подобный твоему дару проникать в разум. Чародейская и дикая магии взаимосвязаны и подчиняются одним и тем же законам. Знаешь ли ты, что столкнувшись лоб в лоб, они уничтожают друг друга? Да-да, так и есть. Вся наша магия имеет один общий источник, который, натыкаясь сам на себя, просто останавливается.
        - Ничего не поняла. - Кейт нахмурилась.
        - Если две пули столкнутся в воздухе, - Рейф показал глазами на ее скорострел, - они остановят друг друга.
        Кейт с огромным сомнением кивнула.
        - Чародейская магия тоже засыпает с закатом, - продолжил мейстер. - После захода солнца магики не способны творить заклинания, пироманты - создавать огонь, а аэроманты - ветер. Все, что нам может потребоваться ночью, мы создаем днем.
        А вот это уже по-настоящему удивило Кейт. Она никогда ни о чем таком не слышала. Наверное, этот секрет Гильдия магиков хранила пуще зеницы ока. Неплохо знать о таком. Оказывается, магики не всесильны. Кстати…
        - Как же вышло, что я вчера смогла воспользоваться даром даже ночью?
        - Кто знает? - пожал плечами Рейф. - Зачастую магия непостоянна и переменчива, будто весенняя погода. Но рискну предположить, что на тебя в тот момент упал луч полной луны. Существует мнение, что вся магия Инея связана со светом. Отраженный лунный свет слишком слаб, конечно, но вообще сбрасывать его со счетов не стоит. Об этих материях лучше побеседовать с магиками из Белого ордена. Я же никогда не был силен в теории. Не до теорий, когда надо спасать мир.
        Кейт уже собралась задать очередной вопрос, однако Рейф ее опередил:
        - Дело в том, Кейт, что триста лет назад, до Войны Трех, не было разделения на магиков и диких. Во всех воюющих армиях служили люди, сведущие в магии. Они пользовались любыми доступными средствами ради победы над врагом. В том числе, как гласят легенды, вызвали ночных драконов.
        - Я всегда думала, что это байки, - призналась Кейт.
        - Кое в чем, может, и байки. Мы точно не знаем, что именно там произошло. Известно только, что появление драконов связано с магией. - Рейф поскреб подбородок почерневшими пальцами.
        Пальцы выглядели окоченелыми. «Наверное, какое-то заклинание сработало не так», - подумала Кейт.
        - Зато последствия нам хорошо знакомы, - продолжил магик. - Едва война закончилась, благодаря все тем же самым ночным драконам, начались взаимные обвинения. На магиков с боевым даром, вроде пиромантов или террамантов, набросились все, от градоначальников до более мирных спиритов, предшественников современных орденских магиков. Нашу магию легче сдержать или ограничить. Другие формы магии, показавшиеся слишком непредсказуемыми и мощными, решено было запретить. Вот с тех времен и пошло это разделение.
        Рейф помолчал немного, потом тяжело вздохнул.
        - Однако мы с некоторыми моими товарищами полагаем, что настало время вновь слить всех воедино. Орденские и дикие магики должны стать заодно. Вот чего добивался твой отец, когда протестовал против введения инквизиции. Именно поэтому я уговорил Вианну рассказать тебе правду, хотя Хейл ее от тебя скрыл.
        - Ничего не понимаю, - растерянно пробормотала Кейт.
        Ей представилось, что она стоит на самом краю пропасти и вот-вот упадет. С ужасом вспомнились предупреждения Анисс, в висках гулко пульсировало.
        - Что вообще здесь происходит?
        - Это, - Рейф обвел рукой комнату, - штаб Возрождения. Мы хотим, чтобы ты вступила в наши ряды, заняв место своего отца. Между прочим, - он усмехнулся, - предположение Корвина о нашей связи с дневными драконами ошибочно. Напротив, мы делаем все, чтобы их остановить.
        23. Корвин
        КОРВИН ЗАГЛЯНУЛ В ТЕМНУЮ ЯМУ, и его всего передернуло. «Неужто верховная жрица ждет, что я туда прыгну?»
        Накануне вечером он дочитал дневник дедушки. И хотя по большей части слова были расплывчаты и неясны, глава, посвященная третьему испытанию, пролила немного света, а заодно заставила Корвина занервничать. «Я прыгнул в Колодец Миров, и моя жизнь прервалась. По крайней мере, на какое-то время», - писал Борвин Тормейн.
        Колодец Миров… Корвин наклонился над бездонной ямой, похожей на разверстую пасть. Колодец Миров находился в пещере, именуемой Душехранилищем. Корвин подозревал, что отчасти она получила свое название из-за особенного эха: любое сказанное здесь слово, отразившись от неровных каменных стен и ощетинившегося сталактитами потолка, превращалось в шепот тысячи голосов. Душехранилище под Зеркальным замком считалось священным местом, обычно входить туда запрещалось даже принцам. Чтобы прийти сюда сегодня, Корвину пришлось испросить дозволения у верховной жрицы. Та не отказала, но отрядила ему в сопровождение двух своих подчиненных, теперь наблюдающих за принцем из узкого дверного проема, черневшего позади.
        Корвин с опаской посветил в яму факелом. Бесполезно. Внутри был непроницаемый мрак. Просто дыра в земле. Он попытался представить, как прыгает туда, и не смог. Ему еще предстояло сначала пройти второе испытание, но принц был готов отказаться от всего прямо сейчас, лишь бы не думать о прыжке в пустоту. От этих мыслей у Корвина кружилась голова, его мутило.
        - Никак ты собираешься туда сигануть? - послышался голос за спиной.
        Принц вздрогнул и резко обернулся. Факел сердито зашипел, разбрасывая хвост искр.
        - Даль, ты идиот, - сказал Корвин, оглядываясь на друга. - Испугал меня до полусмерти.
        - Странно, обычно я произвожу на людей прямо противоположное впечатление, - не растерявшись, отшутился Даль. - Ну, ты уже насмотрелся? Эти две прекрасные госпожи не разрешают мне войти, а я, как ты знаешь, не любитель орать. От крика у меня голова болит.
        Пряча улыбку, Корвин двинулся к выходу. Жрицы молча расступились перед ним, и принц с Далем поднялись по крутому лестничному пролету в тронный зал.
        Просторное помещение с колоннадой по двум сторонам пустовало в это время дня. В высокие стрельчатые окна стучал дождь, в зале было темно и мрачно, словно в склепе. Дверь в Душехранилище находилась в шести футах за Зеркальным троном, так что свет факела тысячекратно отражался во множестве его граней. Трон целиком был сделан из зеркал, символизируя честность и открытость короля, чьи отражения видны были со всех сторон. Увидев свое отражение, Корвин отвел взгляд и хлопнул Даля по плечу.
        - Я думал, ты вернешься намного раньше.
        Прошло уже больше недели с тех пор, как Даль с Сигни уехали в Тивальд.
        Даль наморщил нос и отступил на шаг, давая пройти жрицам. Они затворили дверь в Душехранилище и заперли ее большим ключом.
        - Тем утром, когда мы собрались в обратный путь, городские ворота заперли из-за нескольких стай дневных драконов, замеченных в окрестностях. Нам с Сигни потребовалось немало усилий, чтобы убедить местных магиков нас выпустить.
        Корвин потер пальцем шрам на подбородке, он весь напрягся. Ситуация ухудшалась день ото дня, а решение так и не нашлось. Вставив факел в кольцо у двери в Душехранилеще, он направился к выходу, сделав Далю знак следовать за ним. Через четверть часа должен был начаться очередной совет.
        - Обнаружили что-нибудь интересное? - спросил Корвин, выходя в коридор.
        - Ничего такого, чего бы мы уже не знали. Дневные драконы охотятся стаями, ведут себя точь-в-точь как ночные. Однако мы встретили женщину, утверждавшую, что она видела накануне первого нападения еще одного дикого, сбежавшего из города.
        - Еще один сбежал от золотых плащей? - уточнил Корвин.
        Даль пожал плечами и принялся отряхивать рубаху, подняв целое облако дорожной пыли. Очевидно, дождь его не застал.
        - Да тетка сама ничего толком не знает. Якобы дикий был мальчишкой, которого золотые забрали почти два года назад, а теперь он вернулся, хотя и сильно изменившимся.
        - Ясно, - сказал Корвин, стараясь не показать своего разочарования.
        Ему следовало давно привыкнуть к неудачам, а не продолжать наивно надеяться на лучшее. То же самое он почувствовал, выслушав доклад мейстера Рейфа. Нападения не подчинялись никакой закономерности, они были непредсказуемыми, признаков того, что ими кто-то руководит, - дикие или кто-то еще - не отмечалось. Магик даже предположил, что Возрождение не имеет отношения к дневным драконам, но Корвин ему не особо поверил. Кто, если не Возрождение? Неизвестно. Андреасские золотоплащники наконец-то прислали ответ. Они не подтверждали и не отрицали арест Ральфа Марсела, лишь указывали, что их внутренние документы не подлежат разглашению и защищены статутом Гильдии. Большего Корвин от них добиться не смог, будь он хоть десять раз верховный принц.
        - Чего тебя понесло к Колодцу Миров? - спросил Даль, вырывая Корвина из задумчивости. - У меня от этой дыры мурашки по спине. Причем уверяю тебя, холод здесь ни при чем.
        - Между прочим, из ямы веет теплом, - ответил Корвин. - Я просто размышлял о третьем испытании.
        Он покривил душой. Он спустился туда, чтобы не встретиться с Кейт. Окна его покоев выходили прямо на королевский манеж, и Корвин добрую четверть часа наблюдал за Кейт на Жар-птице, борясь с желанием выйти и поговорить. Это желание одолевало его уже неделю после фиаско в ее спальне. Корвину хотелось, чтобы той сцены никогда не было. Не стоило позволять себе даже прикасаться к тому, что никогда не будет ему принадлежать. Воспоминания о той ночи сводили его с ума.
        - О третьем испытании? - переспросил Даль, когда они свернули в очередной тесный коридор. - Ты не забегаешь вперед? Сначала надо пройти второе.
        - Верно. Но до второго испытания осталось всего четыре недели, а там и третье не за горами. Верховная жрица назначила второе испытание на период проведения военных состязаний. - Корвин попытался сменить тему. - Она утверждает, что весь Иней должен иметь возможность понаблюдать за урором.
        Прежде принц считал дни, остававшиеся до начала этого ежегодного праздника, посвященного объединению Инея. Теперь же он ждал его с ужасом.
        - Славься, славься, верховный король! - Даль закатил глаза.
        Внезапно до них донесся необычный шум.
        - Кто там? - крикнул Корвин.
        Шторы, занавешивающие нишу, разошлись, и оттуда, нервно потирая руки, появился канцлер Рендборн. Его ярко-желтые глаза блестели, а чар-камень в перстне как-то особенно хитро подмигивал.
        - Ваше Высочество, прошу прощения, мы тут, гхм… Мда.
        Корвин прикрыл ладонью рот, чтобы не рассмеяться: из-за плеча канцлера выглянула мейстра Викас. По ее размазанной помаде принц догадался, чем эти двое тут занимались.
        - Не нужно ничего объяснять. - Принц замахал руками. - Увидимся на совете.
        Рендборн поклонился, и Корвин с Далем прошли мимо. Заговорить они решились, лишь свернув за угол.
        - Ну надо же! - Даль скорчил гримасу. - А я-то считал, магики этими делами не интересуются.
        - С чего вдруг? - Корвин прыснул со смеху. - Они такие же люди, как все прочие.
        Хотя эта парочка его слегка удивила. Чем холодная и черствая мейстра могла привлечь бойкого весельчака Рендборна? Хотя, с другой стороны, противоположности сходятся.
        - Да, но мне кажется, что заниматься любовью с этой ледышкой - все равно что спать на снегу. Бр-р!
        Отсмеявшись, Корвин вновь хлопнул Даля по плечу:
        - Как же я рад, что ты вернулся.
        - Я тоже. Кстати, чем ты, дракон подери, насолил Кейт в мое отсутствие?
        Не сдержавшись, Корвин вздрогнул.
        - Ничем. А почему ты спрашиваешь?
        - Встретил ее по пути. Она разговаривала со мной сквозь зубы, а будь у нее вместо глаз кинжалы, заколола бы насмерть.
        Корвин раздраженно выдохнул. Избежать расспросов было невозможно. Даль от него не отвяжется, пока не узнает все в подробностях.
        - Что ты натворил, Корвин?
        - Попросил ее стать моей любовницей.
        Принц наскоро рассказал другу, что случилось, не вдаваясь в детали. Когда он закончил, Даль покачал головой и надул щеки.
        - Да-а, брат, ну ты и учудил. Кто ж зовет в любовницы до женитьбы? Неудивительно, что она взбрыкнула. Впрочем, я вообще не понимаю, зачем тебе лишняя головная боль. Ты и так занят этим урором, уже несколько недель у нас никаких развлечений. - Даль помолчал немного, по его губам скользнула усмешка. - Точнее, у тебя.
        - Если понадобится соль, чтобы посыпать мои раны, то кухня - вон там. - Корвин показал за спину.
        - Воздержусь пока. - Лицо Даля посерьезнело. - Сочувствую, приятель, тебе не позавидуешь. И зачем мы только поехали в эту дурацкую миротворческую миссию? Жаль, что нельзя повернуть все вспять.
        «Мне тоже», - подумал Корвин. За эти полгода, прошедшие после возвращения из Индры, где он воевал вместе с «Ястребами-щитоносцами», у него не было никаких обязанностей и забот, разве что избавиться от воспоминаний. Однако принц понимал, что бездумного времяпрепровождения ему не видать, это все детские мечты и желания, которым не суждено сбыться. «К тому же, если бы не наше путешествие, я бы никогда не нашел Кейт», - от этой мысли на душе сделалось тепло, несмотря на неутихавшую обиду за ее отказ.
        - Мне казалось, наше путешествие было не таким уж и плохим. - Корвин покачал головой. - Тебя же устраивает общество Сигни?
        - Еще бы! - Даль ухмыльнулся. - Досадно, что Кейт ни капли не похожа на свою подругу. Ну ничего. Дай ей время, может быть, она еще передумает. А если нет, рано или поздно какая-нибудь другая девица задурит тебе голову. Они это умеют.
        Корвин рассеянно кивнул, зная, что ничего этого не будет. Ни одна девушка не привлекала его так, как Кейт. С другими он лишь коротал время. С Кейт же оно словно останавливалось. С самого их детства.
        Корвин остановился и прямо взглянул на Даля:
        - А что если… если я ее люблю?
        Лицо друга застыло от неподдельного изумления, брови поползли вверх. На подобные темы они никогда не беседовали. Даль смущенно кашлянул и сказал:
        - Тогда я и не знаю, что тебе посоветовать. Лично я в любовь не верю. По крайней мере, в такую, о какой поэты слагают свои вирши. Чтобы два человека всю жизнь хранили верность друг другу? Чепуха! Людям свойственно непостоянство. Если даже они не предают телесно, значит, предают в своем сердце.
        - Несколько цинично, не находишь? - Корвин медленно двинулся вперед, старательно оттягивая свое появление на совете.
        - Проверить свою теорию я мог только на родителях. Не сомневайся, их брак подтвердил ее множество раз.
        Почувствовав затаенную горечь в словах друга, Корвин промолчал. Хоть эту тему они прямо не обсуждали, но Корвин догадывался, что Даль присоединился к «Ястребам» из-за семейных неурядиц. Несмотря на невеликую знатность лорда Торнволла и его супруги, их скандалы нередко становились предметом пересудов в высших кругах. Как слышал принц, барон и баронесса едва не соревновались в том, кому из них удастся заполучить самого юного и прекрасного любовника или любовницу. Поговаривали, что из шести детей барона только двое старших предположительно были законнорожденными. Остальных, включая Даля, баронесса прижила на стороне. Врали сплетники или нет, Корвин не знал и узнавать не собирался.
        И все же, каким бы неприятным ни был опыт Даля, Корвин не мог с ним согласиться. Настоящая любовь обязательно должна существовать. Его собственные родители искренне любили друг друга. Принц чувствовал, что, если бы не болезнь, отец и сейчас бы продолжал скорбеть о матери. Вместе с тем Корвин считал, что такая любовь может быть только взаимной, точно так же, как цветок нуждается одновременно и в воде, и в солнечном свете. Любила ли его Кейт когда-нибудь? Неизвестно. Зато он хорошо помнил, с какой с неожиданной пылкостью она целовалась в тот день с Эдвином. От воспоминаний вновь стало неприятно.
        - Даже не знаю, Даль, чего бы мне хотелось больше: чтобы ты оказался прав или чтобы ошибался. Знаю только то, что Кейт никогда не станет похожей на Сигни. Кейт Брайтон умеет менять свою точку зрения, как я - скакать на лошади, стоя на голове.
        - Не отказался бы посмотреть, - усмехнулся Даль. - Однако сейчас мне надо смыть с себя дорожную пыль.
        - Желаю приятно провести время. А мне предстоит очередная тягомотина на Высоком совете.
        - Крепитесь, мой храбрый принц. - Даль похлопал его по спине. - Ладно, вечером забегу тебя проведать. Может, отправимся проветриться? Посмотрим, не удастся ли как-нибудь тебя развлечь, пусть и с опозданием.
        Корвин неуверенно кивнул. Глядя другу вслед, он терзался глупой завистью. Он бы многое отдал, чтобы поменяться с ним местами и стать шестым сыном мелкого дворянчика. Хоть на день-другой.
        «А лучше бы - на всю жизнь».
        Самым большим недостатком всяческих советов Корвин считал бесконечное обсуждение одних и тех же вопросов, редко приводящее к какому-либо решению. Советы напоминали ему веревку, намотавшуюся на тележное колесо: вьется, вьется, а толку - никакого.
        Сегодня они как минимум в третий раз обсуждали проблему дороговизны лунных поясов для простолюдинок. Корвин на что угодно согласился бы, лишь бы пропустить этот вопрос. В голове то и дело всплывали события того вечера, их с Кейт поцелуи и прикосновения. Принц и не догадывался, насколько ошибался насчет ее лунного пояса, пока она не вспылила. Теперь-то он понял, что заблуждался, но до сих пор не набрался смелости извиниться. То, что они с Кейт старательно избегали друг друга, помогало мало. Каждый день она покидала замок и несколько часов проводила в городе. Корвин попросил капитана привратной стражи записывать время ухода и прихода - для ее безопасности и его спокойствия. Однако он не мог не задаваться вопросом, куда она ходит. Тем более без него.
        «Завтра утром пойду и попрошу прощения», - пообещал он себе и тут же усомнился в своем решении. Что ей сказать? Как все исправить?
        «Ты - верховный принц. А можешь стать и верховным королем, - прозвучал в его голове голос Кейт. - Тогда тебе ни перед кем не потребуется держать ответ». Хотелось бы верить.
        Корвин заставил себя прислушаться к дискуссии. Выступал Флетчер.
        - В конце концов мы столкнемся с проблемой перенаселения, - говорил он. - У простолюдинов рождается в три раза больше детей, чем у аристократов.
        Мейстер кузнечных искусств был самым молодым из королевских советников, худой, смуглый, кудрявый брюнет. Корвин почти не знал его. Флетчер получил место в совете около года назад.
        - Это естественно! - отозвался Портер.
        Казначей был полной противоположностью Флетчеру: старый, тучный, с апоплексическим румянцем и волосами ярко-желтого цвета, которого, как предполагал Корвин, он добивался с помощью магического красителя.
        - Каждый ребенок, доживший до совершеннолетия, - ценный работник. Это очень важно для простых людей. Тогда как для знати лишнее дитя - это проблема с приданым или с дележом наследства.
        - Это безусловно. - Флетчер нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, нимало не робея перед важным стариком, - но многие простолюдинки, особенно те, что постарше или плохо переносят беременность, предпочли бы лунный пояс очередному отпрыску.
        - И за чем же дело стало? - Портер, по своему обыкновению, начал горячиться. - Пояса свободно продаются во всех лавках зеленомантийных.
        - О да, конечно! - саркастично хохотнул Флетчер. - Они могут зайти в лавку и полюбоваться выставленными там товарами, да только цены слишком высоки, и люди предпочтут потратить эти деньги на другие цели. Например, на прокорм оравы детишек.
        - И что же вы предлагаете, мейстер? - усмехнулся Портер, тряся тройным подбородком. - Чтобы верховный король оплачивал лунные пояса из казны? Гильдия, смею вас заверить, не согласится раздавать их бесплатно.
        - Именно это я и предлагаю, - ответил Флетчер, тщетно выпячивая узкую грудь. - Если мы не начнем сокращать рост населения, скоро будем сидеть на головах друг у друга, а зимой столкнемся с нехваткой продовольствия. Города наполнятся бездомными, нищими, люди будут умирать от голода.
        - Перенаселение отнюдь не новая проблема, - фыркнул Портер. - Как-то же мы справлялись до сих пор? Вот и дальше будем справляться. Надо поактивнее призывать старых и немощных приносить себя в жертву богам. Можно, кстати, снизить возраст жертв, угодных храму. Или позволить родственникам увечных и душевнобольных подавать прошения о жертвоприношении от их имени, независимо от возраста. - Он помолчал, потом благочестиво воздел руки к небесам. - Жизнь есть колесо, и оно должно непрерывно вертеться.
        Корвин заерзал, живо вспомнив пепел и кровь на вершине Астериона. Какая жуткая смерть.
        - Мейстер Портер, вы так говорите, словно добровольно принести себя в жертву проще простого, - не удержался принц. - Людям нелегко навечно расстаться со своими близкими, неважно, земледелец ты или благородный барон.
        - Без обид, Ваше Высочество, - Портер засопел широким плоским носом, - но подобным сантиментам здесь не место. Мы должны принимать решения, основываясь на здравом смысле и фактах, а не на чувствах.
        Корвин подался вперед, ему захотелось отвесить казначею пощечину: «Показал бы я тебе мир, основанный на чувствах…»
        Но Эдвин, как всегда, был начеку:
        - Господа, господа, все может оказаться проще, чем вам представляется. Либо мы найдем способ заставить простолюдинов рожать меньше детей, либо построим больше домов. - Эдвин посмотрел на королевского архитектора Нелла, сидевшего напротив. - Что скажете, мейстер? Для казны менее накладно строить дома или закупать лунные пояса?
        - Лунные пояса, Ваше Высочество. - Нелл попытался скрыть за кашлем смешок. - Без сомнений. Стены Норгарда не раздвинешь, а дома в бедных кварталах уже настолько высоки, что еще чуть-чуть - и они начнут обваливаться.
        - Ну вот и решение, - довольно подытожил Эдвин.
        «А почему бы не построить новый город?» - подумал Корвин. Но тогда вставала вечная проблема: за чей счет? Никто не хотел платить. По крайней мере, те, у кого водились денежки.
        - Ваше Высочество, можем ли мы позволить себе такие траты? - воскликнул Портер, заламывая руки. - Поднимать налоги больше нельзя, если, конечно, вы не хотите видеть на улицах умирающих от голода детишек, которых нам тут живописал мейстер Флетчер. Не говоря уже об убытках от нападений бандитов из Возрождения.
        - Может быть, вы, магистр, что-нибудь посоветуете? - обратился Эдвин к Сторру. - Не соблаговолит ли Гильдия продать короне лунные пояса по сниженным ценам?
        Сторр задумчиво огладил свою короткую, аккуратно постриженную бородку.
        - Уверен, мы достигнем разумного соглашения, Ваше Высочество. Гильдия всегда открыта для переговоров. Да и взамен попросит немного.
        «Дракон тебя задери», - подумал Корвин. За последние несколько недель он твердо усвоил, что беспристрастность и нейтральность Гильдии, в которой его убеждали всю жизнь, - сказки для детишек. На советах великий магистр присутствовал только затем, чтобы укрепить власть магиков при любой возможности. К огорчению Корвина, подобные возможности выпадали все чаще с участившимися нападениями дневных драконов. Рейф утверждал, что связи между Возрождением и дневными драконами нет, поскольку никто ни разу не находил на местах нападений знака солнечного льва, но люди все равно винили диких, требовали найти их и покарать. А значит, в казну Гильдии рекой потечет золото, в то время как в городах по всему Инею напряженная обстановка будет только усиливаться. Цены на зерно и уголь уже удвоились из-за того, что караваны опаздывали или вообще не приходили.
        - О каких переговорах вы толкуете? - спросил Рендборн, впившись золотистыми орлиными глазами в лицо великого магистра. - Уж не о королевском указе об обязательном включении магиков в городские советы в обмен на чар-камни и прочие защитные амулеты по льготным ценам?
        - Да, о нем, - кивнул Сторр. - Высокому совету предстоит решить, что важнее для королевства: лунные пояса или защитная магия. И то, и другое, боюсь, Гильдия не потянет.
        «Ну еще бы», - Корвин сцепил руки на коленях. Снижение доходов и без того сказочно богатой Гильдии ради блага Инея неугодно богам. Потом магики предложат короне кредит на оплату собственных услуг. Корыстолюбие, доходящее до абсурда. А колесо действительно крутится.
        - По-моему, как перенаселение, так и незащищенность от внешних опасностей может обойтись королевству еще дороже, - заметил Рендборн.
        Корвин почувствовал, что его расположение к канцлеру возросло десятикратно. Рендборн не только отдал ему дневник дедушки, определенно желая помочь. Принц увидел в канцлере возможного союзника, голос разума в этом безумном хоре. Корвин считал, что ни при каких обстоятельствах нельзя позволить Гильдии завладеть еще большей властью.
        - Об этом не может идти и речи, - продолжил Портер, игнорируя замечание Рендборна. - Нам надо защищать караваны от драконов.
        - Согласен, - откликнулся Сторр. - Вопрос защиты стоит сейчас особенно остро. Но, если мне не изменяет память, совет объявил, что решить его помогут скорострелы, а не магия. - Магистр с нарочитым простодушием посмотрел на Корвина. - Или я ошибаюсь, Ваше Высочество? Как продвигаются дела у мейстера Боннера?
        От Корвина не ускользнуло пренебрежение, прозвучавшее в словах Сторра. Он уже сто раз пожалел, что пришел на этот проклятый совет. Ответить ему было нечего. Бригада кузнецов, денно и нощно трудившаяся под началом Боннера, за все это время изготовила только несколько скорострелов, к тому же ненадежных из-за осечек и заклинивания. Безотказно работали лишь те, которые Том делал сам. Принц не мог понять, в чем загвоздка, но знал, что пора потребовать отчета. Молодой кузнец нравился Корвину, тем не менее давший слово должен его держать.
        Эдвин откашлялся, сразу привлекая к себе внимание.
        - Обсуждение скорострелов и неумелости оружейника моего брата не входит в план нашего нынешнего совещания. Совет обсудит предложение гильдии магиков и решит, что представляет для нас б?льшую важность.
        Спор закончился, не успев начаться. Корвин поймал себя на том, что сверлит взглядом Эдвина. «Оружейник моего брата». Слова гвоздем засели в голове. Эдвин выказывал Корвину свое пренебрежение на каждом шагу, пора бы уже к этому привыкнуть. Старший брат из кожи вон лез, стремясь показать, что только он достоин стать королем. Корвин не понимал, почему это его так задевает. Эдвин действительно подходил лучше него. Сам Корвин был чересчур опрометчив и до наивности доверчив, легко поддавался эмоциям, обычно руководствуясь чувствами, а не разумом. И хотя ему не нравились некоторые решения, принятые старшим братом, тот, по крайней мере, никогда не убегал от ответственности, как поступил он, Принц-бродяга.
        Может быть, если бы в тот день с матерью был Эдвин, она бы выжила.
        Постаравшись выбросить из головы неприятные мысли, Корвин вновь прислушался к обсуждению. От лунных поясов и перенаселенности советники перешли к династической проблеме. «Великая богиня, забери меня к себе, положи конец моим страданиям…»
        - Лорд Джедрик из Килгора, - произнес канцлер Рендборн, - обратился с требованием аннулировать помолвку между своей дочерью, благородной Сабиной Исборн, и верховным принцем Эдвином. Очевидно, он желает, чтобы брак был заключен с тем принцем, который станет победителем урора.
        Корвину сделалось не по себе. Брачное соглашение. Между благородной девицей и тем из братьев, который победит. Им все равно, каким. Перед глазами возникло лицо Кейт, и Корвин с трудом нашел в себе силы не свалиться со стула. Она не захотела делить его с другой женщиной, и была права. Ему эта идея тоже не нравилась.
        - Просьба Джедрика меня не удивляет, - сказал Эдвин, делая пометку на пергаменте, однако он так сильно сжал перо, что костяшки его пальцев побелели, единственно выдавая его раздражение. - Внесите требуемое изменение в соглашение. Исборны не успокоятся, пока не сделают свою дочь верховной королевой, а их родословная…
        Дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина в сопровождении двух гвардейцев, почти несших его на руках.
        - Прошу прощения за вторжение, милостивые господа, однако этот человек настаивал на встрече с вами, - произнес один из стражников.
        Корвин и советники вскочили с мест. Зал наполнился тревожными возгласами. Лицо, руки и разодранная в клочья рубаха незнакомца были в крови. Похоже, он едва понимал, где находится, и с трудом держался на ногах. На одежде мужчины не было видно герба, хотя ткань и покрой выдавали в нем знатного человека.
        - Перед вами верховные принцы Инея. Говорите же, - стражник встряхнул незнакомца за плечо.
        - Прекратите! - крикнул Корвин, выходя из-за стола. - Неужели не видите, он едва жив. Что с вами случилось? - обратился он к раненому, и тут он узнал смрадный запах, исходивший от незнакомца. - На вас напали дневные драконы?
        Мужчина кивнул и обвис на руках гвардейцев.
        - Наше поместье. Они его окружили. Мы несколько дней не могли его покинуть. Мне одному удалось прорваться.
        - Где находится ваше поместье? - спросил Корвин, но мужчина уже упал на колени, лишившись чувств.
        - Целителей сюда, - приказал Эдвин, и один из стражников бросился к двери.
        - Он вам не сказал, откуда приехал? - спросил Корвин у другого.
        - Нет, Ваше Высочество, - покачал тот головой. - Но может быть, он сообщил об этом стражникам на воротах? Магик, ехавший с ним, погиб, однако должен же кто-нибудь знать.
        - Я знаю, - произнес новый голос, и в зал вошел Даль.
        Корвин поднял глаза на мрачное лицо друга. Тот уже умылся и переоделся.
        - Ты? И кто же он? И откуда?
        - Из Торнволла, - глухо ответил Даль. - Я увидел его в окно и не поверил своим глазам.
        - Даль, скажи, - с растущей тревогой спросил Корвин, - кто этот человек?
        Друг поднял на принца невидящие глаза.
        - Роберт. Мой брат.
        24. Корвин
        НИКОГДА ЕЩЕ КОРВИН не видел друга в таком состоянии. Уже целый час они ждали под дверью комнаты, где целители занимались его братом. Обычно ироничный и беззаботный друг не произнес за это время ни слова. Только постоянно поглаживал сокола, сидевшего у него на руке. Даль любил Лира как никого другого. За исключением разве что брата.
        Новостей все не было, целители не выходили. Корвин подумал, что это, в принципе, тоже неплохая новость: раз магики занимаются пациентом, следовательно, есть и жизнь, за которую надо бороться.
        - Даль, я могу что-нибудь сделать? - спросил Корвин, не в силах больше выносить молчания. - Только скажи.
        Пальцы Даля застыли на голове сокола.
        - Моя семья. Ты же слышал, что сказал брат. Мы должны их спасти.
        - Помощь придет. - Корвин сжал плечо друга. - Совет сейчас обсуждает, когда и сколько выслать людей.
        - Что-то долго они обсуждают, - скривился Даль. - Лучше бы ты сходил к ним, Корвин… - Он умолк, прикусив губу. - Мы оба знаем, что Торнволлы - не те, ради кого совет поторопится. Какой от нас прок? Разве что радовать семейными скандалами придворных острословов.
        - Это не…
        - Это правда, - оборвал принца Даль. - Я беспокоюсь о своих братьях. Они неплохие люди, их надо спасти.
        Корвин отметил, что друг не упомянул ни о матери, ни об отце. Видно, сплетни не врут, и Даль действительно не сын барона Торна.
        - Я понимаю, что ты волнуешься, это естественно. Мы снарядим отряд, который сможет противостоять дневным драконам. Иного пути нет.
        Даль скептически прищурился и вновь принялся поглаживать сокола.
        - Тем не менее ты прав, - добавил принц. - Советники чересчур медлят. Пойду-ка я посмотрю, что там да как.
        Пообещав Далю вернуться с новостями, Корвин отправился в зал совета. Свернув в коридор, он увидел, что гвардейцев, обычно стоявших в карауле под дверью, нет. Видимо, совет завершился, а ему, Корвину, никто не удосужился сообщить о результатах. Он уже собирался отправиться на поиски брата, когда из-за двери донеслись голоса. Он на цыпочках подошел поближе и прислушался.
        - Вы забегаете вперед! - сердито произнес Эдвин. - Это излишне смело.
        Ответа Корвин не расслышал.
        - Да, хочу! - опять сказал Эдвин. - Но я должен взвесить все за и против…
        Послышались быстрые шаги, и Корвин подпрыгнул от неожиданности. Ему стало стыдно. Подслушивать - гнусно. К тому же у него были более насущные дела. Он толкнул створку и напоролся на возмущенный взгляд Эдвина.
        - Корвин, когда ты прекратишь врываться, как ребенок?
        - Я думал, совет завершился. - Корвин не обратил внимания на выпад брата.
        Он оглядел зал и не удивился, увидев Сторра. Принц не в первый раз заставал Эдвина за приватными беседами с магистром. Тот держался совершенно непринужденно, словно ни в чем ни бывало. Магик вежливо улыбнулся Корвину, но тот, не удостоив его ответом, обратился к Эдвину:
        - И, похоже, я прав. Что вы решили по поводу Торнволлов?
        Эдвин принялся перебирать пергаменты, разложенные на столе.
        - Завтра утром отправим в поместье небольшой разведотряд.
        - Небольшой разведотряд? - Корвин не поверил собственным ушам. - И все?
        - Да, все! - Эдвин зло на него посмотрел. - Барон Торн и его заботы - последнее, что должно беспокоить Норгард. Мы понятия не имеем, сколько там драконов и что вообще происходит. Посему ограничимся скромным разведотрядом.
        - Это подло. Ты же видел брата Даля и слышал, что он сказал.
        - Я слышал, что они сидят в поместье. Маловато информации. Разведка выяснит численность ящеров и определит, представляют ли они опасность за пределами этого поместьица. - Эдвин нарочито громко зевнул. - Я понимаю, братец, что ты предпочитаешь сперва ввязаться в бой, а уж потом думать. Однако эта новая угроза слишком велика, чтобы поступать опрометчиво. Надо быть умнее.
        Лицо Корвина вспыхнуло не столько от стыда, сколько от гнева. Не стоило рассказывать Эдвину о случившемся в Индре с тем сиванским пацаном.
        - До Торнволла три дня пути, - сквозь зубы процедил он. - Да еще три - обратно. Ты полагаешь, семья Даля столько продержится?
        - Боюсь, им придется продержаться даже больше, - как всегда услужливо вмешался магистр. - Разведотряд нужно хорошенько подготовить, чтобы он сумел отбиться от дневных драконов. Для этого потребуются все страж-камни, которые сейчас у нас есть, а казне, как совершенно верно указал ваш брат, не под силу оплатить спешное создание новых.
        Корвин закрыл глаза и сосчитал до десяти, уговаривая себя успокоиться и попытаться увидеть ситуацию глазами практичного Эдвина.
        Треклятая практичность! Эдвин не видел, как страдает Даль. Для этих надутых советников с их политическими и финансовыми играми человеческая жизнь не стоит и медяка. Однажды они уже убедили его отойти в сторону и не обращать внимания на боль близкого человека. Нельзя отправлять в изгнание Хейла Брайтона, говорили они, это ослабит авторитет верховного короля. И Корвин послушно не стал вмешиваться.
        На сей раз такого не будет.
        - Мы отправим не только разведотряд. Мы отправим еду и все, что может понадобиться осажденным, - ответил Корвин, опуская руки. - Если магики могут охранять нескольких солдат, то справятся и с караваном. Расходы возьмем на себя. Мы можем себе это позволить, если захотим. Нельзя поступать иначе.
        - Исключено, Корвин. Высокий совет уже постановил…
        - Насколько я помню, Норгардом и Инеем правит отнюдь не совет. Нами правит верховный король. Он один волен принимать решения.
        - Да, но ты не король, - срезал Эдвин.
        - Ты тоже, братец. Но это клеймо, - Корвин поднял ладонь, на которой багровел знак урора, - означает, что однажды я могу им стать. Других полномочий мне не требуется.
        Корвин развернулся на каблуках и, не дав собеседникам опомниться, покинул зал.
        Стоило ему принять решение, как представление о том, что делать дальше, пришло само собой. Первым делом принц посетил мейстера Флетчера и распорядился укомплектовать продовольствием два фургона. Затем пошел к Ноксу и приказал отобрать наиболее подготовленных солдат, после чего отправился к Боннеру. Нужно было узнать, сколько скорострелов тот может ему предоставить, прежде чем договариваться с синемантийными о необходимой защите.
        В мастерской Боннера были только работавшие в поте лица кузнецы. Самого Тома среди них не было. Чувствуя растущее раздражение, принц направился в кабинет Боннера, расположенный в задней части кузни. Дверь была заперта, однако изнутри доносились голоса. Не став снова врываться, Корвин громко постучал.
        - Том, это я, Корвин! Мне нужно с тобой поговорить.
        Дверь распахнулась, на пороге возник Боннер и смущенно уставился на принца.
        - Входите, Ваше Высочество. Не знал, что вы сегодня придете.
        - Я и сам не знал… - Слова замерли у Корвина на губах.
        В дальнем углу комнаты он увидел Кейт. Она стояла, обхватив себя за плечи. Их взгляды на миг встретились, Кейт слегка покраснела и отвернулась.
        Кроме нее здесь были Сигни и мейстер Рейф. «Опять он», - мелькнуло у Корвина. Принц вспомнил, что магик пришел Кейт на помощь, когда на нее напали посетители борделя. Уже второй раз он застает ее вместе с мейстером. Странно, очень странно.
        - Какими судьбами, мейстер Рейф? - спросил Корвин.
        Магик, склонившийся над рабочим столом, распрямился и поправил на плечах синюю мантию.
        - Вот, зашел узнать, как продвигаются дела со скорострелами, Ваше Высочество. Мой орден крайне заинтересован в этом изобретении.
        «Сомневаюсь, что великий магистр с тобой согласен», - подумал Корвин. Сторр с самого начала не хотел, чтобы разработка скорострела им удалась. Если Боннер сможет довести до ума свое оружие, Гильдия потеряет значительный куш, а это для них важнее благополучия королевства. И все же принца порадовал энтузиазм Рейфа.
        - Ясно. Что же, ваш визит как нельзя кстати. Мне снова требуется помощь ваших коллег.
        Корвин рассказал о брате Даля и происшествии в поместье Торнволлов. При этом его взгляд то и дело невольно обращался к Кейт. Та, выслушав историю, помрачнела и спросила:
        - Что вы намереваетесь делать?
        - Эдвин собирается выслать разведотряд, но этого недостаточно. - Корвин нахмурился и пригладил волосы. - Я же хочу снарядить караван и попытаться спасти людей. Брат Даля говорит, они голодают. Мы не знаем, сколько они уже сидят в западне.
        Торнволл был небольшим уединенным поместьем в скалистом ущелье на восточной границе Инея, из-за чего добраться до него было трудно. По той же причине окружить их было довольно просто, только зачем это нужно Возрождению? Местечко не представляло ни малейшего стратегического интереса, на выбор имелись куда более важные пункты. Даль и Эдвин были правы: судьбой этого баронства Норгард вполне мог пренебречь.
        - Вы мне поможете, мейстер Рейф? - прямо спросил Корвин у магика.
        - Разумеется, - без колебаний ответил тот, задумчиво проведя черным пальцем по родимому пятну, - впервые на памяти Корвина. - Нам выпал шанс не только спасти людей, но и дознаться, кто стоит за нападениями дневных драконов.
        - Что вы имеете в виду?
        После череды неудач принц уже не смел на такое надеяться.
        Взгляд Рейфа скользнул по комнате, задержался на Кейт, потом вернулся к Корвину.
        - Если мне не изменяет память, попасть в замок можно лишь по узкой расселине. Кто бы ни управлял драконами, легко им оттуда не сбежать. Пусть разведчики двигаются скрытно, отдельно от каравана. Тогда они смогут захватить врагов врасплох.
        - А драконы не нападут на наш караван? - уточнила Сигни.
        - На наш? - Корвин вопросительно изогнул бровь.
        - Я еду с вами. - Девушка надменно посмотрела на принца. - У вас любой человек будет на счету. Надо во что бы то ни стало спасти родных Даля.
        Корвин кивнул. Он был благодарен Сигни и понимал, что ее помощь будет значить для Даля.
        - Я разработал новые защитные заклинания, для которых не требуются чар-камни, - сказал Рейф. - Разведчикам их вполне хватит, чтобы в случае чего добраться до каравана под защиту стационарных страж-камней.
        - Нам понадобятся все твои скорострелы, - объявил Корвин Тому, и, немного помедлив, добавил: - Те, которые надежны, конечно.
        Боннер закивал головой, его уши порозовели.
        - У меня таких шесть или семь, но, если я примусь за работу прямо сейчас, сумею сделать еще парочку.
        - Уж постарайся. - Корвин ободряюще хлопнул Тома по спине, мысленно молясь о чуде. - Мейстер Рейф, не забудьте о своих ярь-камнях и прочих боевых заклинаниях. Они тоже могут пригодиться.
        Корвин как наяву слышал стенания казначея Портера о неподъемных расходах, но ему было плевать.
        - Я тоже поеду, - сказала Кейт, вставая рядом с Сигни.
        Корвин собрался было возразить, но передумал. В этом не было смысла. Кейт сама себе хозяйка и не нуждается в его указаниях.
        - Хорошо, - через силу выдавил он. - Ты лучше всех нас стреляешь из скорострела. Это пригодится.
        - Когда выезжаем? - Лицо Кейт осталось непроницаемым.
        - На рассвете. - Корвин направился к выходу, обдумывая, что еще потребуется сделать, и столкнулся в дверях с Далем.
        Принц с трудом узнал друга. Перед ним стоял бледный призрак, чье лицо не выражало никаких эмоций.
        - Утром выезжаем в Торнволл? - глухим и ровным голосом спросил Даль.
        - Да, - ответил Корвин. - Но тебе лучше остаться в Норгарде с братом.
        - Уже не нужно, - покачал головой Даль. - Мой брат умер.
        25. Кейт
        НИКОГДА ПРЕЖДЕ КЕЙТ не терзалась в подобном смятении. Даже в те жуткие дни после ареста отца. После встречи с Кираном и всего, что ей там рассказали, она жила как в тумане. Вот, оказывается, зачем отец тем утром отправился к королю Орвину: он хотел помешать введению инквизиции. Кейт до сих пор не понимала, зачем отец на него напал, но теперь она знала хоть что-то.
        Возрождение. Это казалось невероятным. Отец не только не выказывал симпатий к диким, он и существования-то их не признавал. Были только Хейл и Кейт, отец и дочь, - два диких, вынужденных скрываться от всего мира. Получается, его взгляды изменились, а она этого не заметила? После гибели королевы Имоджен от руки того дикого вообще многое изменилось. Может быть, это стало своего рода толчком? Или глаза на происходящее за стенами замка ему открыли Вианна с Кираном? Что же, поглядев на жалкое существование, которое вел брат, Кейт могла понять отца.
        За последние несколько дней она получила немало доказательств причастности Хейла к Возрождению, однако до конца так ни в чем не убедилась. Накануне вечером Кейт присутствовала на тайном собрании в «Заветном клинке». Многие подходили к ней поговорить об отце: кто-то приносил свои соболезнования, другие просто сетовали на его неудачу.
        Складывалось впечатление, что заговорщики почти во всем расходились друг с другом, в том числе и во мнении о Хейле Брайтоне. Рейф говорил около часа, призывая не пороть горячку, а постепенно нащупывать способы борьбы с инквизицией. После него вскочил другой предводитель, террамант по имени Френсис, и закричал, что нечего тянуть кота за хвост, надо действовать.
        - Самое время нанести удар, - утверждал он, постоянно срываясь на крик. - В Инее зреет смута. Кто бы ни управлял дневными драконами, люди будут продолжать во всем винить диких. Нам нигде не будет покоя. Нужно переходить в наступление, пока не поздно. План готов, осталось лишь начать.
        План, похоже, заключался в захвате Фархольда - единственного города Инея, способного обеспечить себя всем необходимым. Возрождение должно было провозгласить свою власть над городом и заставить верховного короля прекратить преследования диких.
        Когда собрание закончилось, Кейт поинтересовалась у Рейфа:
        - А вам не кажется, что во время захвата Фархольда могут погибнуть невинные?
        - Если вспыхнет настоящая война, то да, погибнут, - мрачно ответил тот. - Насилие будет неизбежно. Однако скажи мне, Кейт, что хуже, дюжина погибших в стычке или сотни невинных диких, которых арестовывают и казнят год за годом? - Магик заглянул Кейт в глаза и сжал ее руку, его голос задрожал. - Вот почему мне так нужна твоя помощь. Ты одна можешь повлиять на Корвина. Если богиня окажется к нам благосклонна, он победит в уроре. Ты только помоги ему увидеть правду, а он, уже как король, запретит инквизицию и остановит кровопролитие.
        - Плохо вы знаете Корвина, - сказала Кейт, и в горле у нее встал комок.
        «Нет у меня над ним никакой власти». Если бы она согласилась сделаться его любовницей, все было бы иначе, но эта дверь захлопнулась, и Кейт не собиралась открывать ее вновь. Чтобы положить конец разговору, она добавила:
        - Он ненавидит диких.
        - Думаю, ты не права. Но даже если я ошибаюсь, его отношение к диким - это цветочки по сравнению с отношением его брата и высокого совета. - На лице Рейфа появилась гримаса отвращения. - Эдвин только пытается казаться бесстрастным. На самом деле, по словам магистра Сторра, он испытывает глубочайшую ненависть, считая, что каждый дикий должен заплатить за смерть его матери. С тех пор как он занял место отца, принц делает все возможное, чтобы расширить власть инквизиции, устроив так, что поимка диких стала главной целью Гильдии. Ты знаешь, что мейстра Викас разрешает ему посещать обряды очищения, проходящие в Норгарде?
        Кейт едва не стошнило. Одно дело - бояться диких и подозревать, что все они такие же, как тот, что убил королеву Имоджен, и совсем другое - любоваться их мучениями.
        - Ты небезразлична Корвину, - продолжил Рейф. - Это ясно как день. Я верю, что принцу хватит мудрости забыть о своих предрассудках в отношении нас. Его надо только подтолкнуть. Он должен понять, что дикие способны и на добро. Человек, устроивший пожар, в котором погибла королева Имоджен, не был последователем Возрождения. Мы о нем ничего не знали. Многие ускользают от нашего внимания. Возрождение призывает диких не пользоваться своим даром во зло, но нам не всегда это удается. Таков результат установившегося в стране порядка, при котором царят суеверия и раскол. Нас заставляют скрываться, держат в страхе наши семьи. Корвин способен увидеть правду. Кто-то должен открыть ему глаза. Кто-то, кому он доверяет.
        Кейт промолчала. Ей очень хотелось поверить Рейфу. Поверить, что Возрождение не желает сеять страх и насилие, что их единственная цель - добиться свободы и жить в мире. Видя, что она молчит, Рейф попробовал зайти с другой стороны и предложил способ защитить Боннера, скрыв его магию от инквизиторов, и позволить наконец спокойно заняться изготовлением скорострелов. Кейт пришла в ужас оттого, как много знал магик. Оправившись, она согласилась с его планом. Вот почему Корвин застал их обоих в мастерской Боннера.
        «А теперь Рейф убедил меня использовать свой дар, чтобы найти тех, кто натравил на Иней дневных драконов. Я, должно быть, спятила». Кейт помотала головой, словно пытаясь вытряхнуть тревожные мысли.
        - Ты чего, Кейт? - спросил Том.
        Они остались в кузнице вдвоем. Сигни ушла с Далем, Рейф покинул их сразу после ухода Корвина, пообещав вернуться и помочь Кейт продолжить развивать свои способности влиять на разумы людей. Это пригодится в поисках погонщиков дневных драконов. Кейт страшно не хотелось во все это ввязываться, каким бы важным ни было дело. Она с детства привыкла, что ее дар - только запретный способ общаться с животными, невинный и безобидный. Использовать его на людях значило получить куда больше власти, превратив дар в оружие.
        Поняв, что давно молчит, Кейт посмотрела на Тома и слабо улыбнулась:
        - Ничего, все хорошо. Просто столько всего навалилось разом.
        - Как я тебя понимаю.
        Лицо Боннера приобрело несвойственное ему робкое выражение. Он сжал полученный от Рейфа длинный кожаный шнурок, на котором висел бриллиант размером с боб.
        - Кейт, ты считаешь, он действительно спрячет мой дар от магиков?
        Рейф посвятил в дела Возрождения и Тома, так что Кейт могла теперь все с ним обсуждать, без риска нарушить неразрывный обет.
        - А зачем Рейфу врать? Заклинание должно быть рабочим. Иначе бы он не стал отдавать нам бриллиант. Этот камень стоит больше, чем мы с тобой оба заработаем за всю жизнь.
        - Логично. - Том надел шнурок на шею, произнес заклинание и спрятал камень под рубаху.
        Затем он выбрал из дюжины лежавших на столе бракованных скорострелов один, положил на ладонь, прикрыл другой и с сомнением посмотрел на Кейт.
        - Боязно как-то…
        - Том, ты вовсе не обязан этим заниматься. - Она подошла и накрыла его руки своими. - Можно сказать Корвину, что ты очень старался, но у тебя ничего не вышло, и уехать из Норгарда. Почему бы тебе не вернуться в Фархольд и тихо-мирно жить своей жизнью?
        - Ты поедешь со мной? - Боннер пристально посмотрел на Кейт.
        Неделю назад она бы охотно согласилась, сейчас - нет. Она не могла бросить Кирана. Кейт каждый день навещала брата, пытаясь наверстать упущенное, ведь теперь он был ее единственной семьей. Она не собиралась покидать недавно обретенного брата.
        - К сожалению, нет. - Она покачала головой и бессильно уронила руки. - Я не брошу Кирана. Малыш живет словно в клетке. Это ужасно, надо что-то сделать.
        - Ты права. Именно поэтому и я останусь. Если мне удастся собрать побольше скорострелов, Корвин перебьет драконов, я стану спасителем мира и тогда откроюсь ему. Вдруг принц из признательности благосклонно отнесется к тому, что я - дикий?
        Вспомнив увещевания Рейфа, Кейт нерешительно кивнула.
        Том перехватил скорострел поудобнее и прикрыл глаза. Кейт ничего не чувствовала, но догадывалась, что он с помощью своего дара работает над несовершенством металла: убирает заусеницы и каверны, избавляется от грязи и разглаживает поверхность…
        - Готово, - произнес Том.
        Они замерли, ожидая, что в мастерскую ворвутся инквизиторы в золотых плащах и арестуют их. Время шло, а ничего не происходило. Том пожал плечами.
        - По-моему, все складывается удачно, - сказал он и потянулся к следующему скорострелу.
        - Погоди. - Кейт остановила его руку. - Нельзя делать много за раз. Рейф ведь потому и узнал про твой дар, что люди удивляются, почему работающие скорострелы получаются только у тебя.
        - Верно. - Том досадливо вздохнул. - Сделаю еще два, и хватит. А завтра, когда остальные оружейники приступят к работе, буду незаметно исправлять их недочеты. Они решат, что справились сами, и никто ничего не заподозрит.
        - Здорово придумано. Только смотри, чтобы бриллиант не заметили. Если камень увидят другие магики, они обязательно заинтересуются, для чего он. Рейф сказал, его заклинание не утверждено Гильдией.
        - Я буду осторожен. - Том похлопал себя по груди, где под рубахой висел камень. - Между прочим, ты ошиблась.
        - В чем? - Кейт нахмурилась.
        - Мы оба не можем покинуть Норгард. Мой отец не переживет нового путешествия.
        - Разве? А мне казалось, ему лучше.
        Кейт ужинала с Боннерами только вчера. Томас-старший был ласков и гостеприимен, как всегда. Он по-прежнему ел как птичка, и был худ, но очень бодр. Даже поддразнивал сына, говоря, что наконец-то тот нашел себе невесту и остепенился. «Да еще такую умницу и красавицу», - подмигнул старик, глядя на Кейт. «Пап, ты, верно, хотел сказать безумицу?» - поправил его Том, и они все расхохотались.
        - Лучше… - Том отвел глаза. - Однако не все так просто. Сегодня утром я разговаривал с целителями. - Он поднял взгляд, не в силах сдержать эмоции. - Они не знают, как его вылечить. Могут лишь поддерживать жизнь с помощью чар-камней. Каждый день ему требуется два новых. Если он перестанет их носить, недуг возьмет верх и… мой отец умрет. Без должности при дворе мне на его лечение не заработать.
        «Любовь - это клетка, - подумала Кейт, жалея друга, - и мы оба в нее угодили». Она обняла Тома. Обнимать его было все равно что обнимать медведя.
        - Тогда давай постараемся, чтобы Корвин побыстрее получил свои скорострелы.
        Через час вернулся Рейф с еще одним зачарованным бриллиантом и отдал его Кейт.
        - Держи. Скоро он тебе понадобится.
        - Неужели все, кто состоит в Возрождении, носят такие? - спросила она, надевая шнурок на шею.
        - Об этом остается только мечтать, - усмехнулся магик. - Как и прочие жители Инея, мы можем либо покупать драгоценные камни, либо красть. Большинство диких ограничиваются самоцветами поскромнее, которые помогают скрыть дар в случае ареста. В отличие от ваших, их камни не позволяют без опаски пользоваться магией. - Рейф ткнул черным пальцем в сторону Кейт, затем показал на Тома. - Берегите их и не теряйте. Любой вор отдаст что угодно, лишь бы завладеть таким.
        Кивнув, Кейт спросила:
        - И что теперь?
        - А теперь, - Рейф смерил ее изучающим взглядом, - ты начнешь учиться применять свой дар к людям, и давай помолимся Норе, чтобы ты оказалась более способной ученицей, чем твой отец.
        - Вы учили моего отца?
        - «Учил» - это, пожалуй, громко сказано. - Магик сел на стул и кивнул Кейт на другой, стоявший напротив. - Дикой магии нельзя научить. Учат заклинания в академии Гильдии. Ты можешь научиться только сама, путем проб и ошибок. Я был для твоего отца подопытным кроликом. Готов стать им и для тебя. Сегодня ты должна будешь выудить из моего разума одну картинку. Я сосредоточусь на ней, и тебе будет проще.
        Кейт в этом сомневалась. Она понятия не имела, как приспособить дар к человеку, не говоря уже о том, чтобы прочитать человеческий разум, но послушно уселась на стул.
        - Хорошо. С чего начинать?
        - Поступай со мной так же, как поступаешь с животными, когда хочешь проникнуть в их разум. - Рейф почесал подбородок.
        - Не очень-то вразумительно, но я попробую.
        Кейт зажмурилась и высвободила свой дар, словно ища зверя в лесу. Она немедленно обнаружила в замке животных: лошадей, охотничьих собак, нескольких кошек, пугающее количество мышей и Лира, сокола Даля, которому передалась тревога хозяина. Ничего сложного. Стоило ей попробовать проникнуть в разум Рейфа, она точно в стену уперлась. С тем же успехом можно было учить лошадь летать. Бесполезная затея.
        - Без толку. - Кейт открыла глаза и посмотрела на Рейфа. - Ума не приложу, что надо делать.
        - А что ты делала с тем ворьем в переулке? - Магик откинулся на спинку стула, с прищуром глядя на нее.
        - Не знаю. Я испугалась и разозлилась. Все как-то само вышло.
        - Сработал внешний раздражитель, - кивнул Рейф. - Что ж, так бывает. Может, попробуем повторить ситуацию?
        Кейт замотала головой. Она жутко вымоталась за последние дни и уже потеряла всякую надежду.
        - У меня идея. - Том отложил скорострел и подошел к ним.
        Не успела Кейт опомниться, как Боннер схватил ее и принялся щекотать. Она пискнула, пытаясь высвободиться, но не могла перестать смеяться.
        - Прекрати! - взмолилась Кейт, задыхаясь от хохота.
        Том и не подумал ее отпускать.
        - Хватит! - крикнула она, чувствуя боль в животе и подступающую панику, вскоре превратившуюся в гнев. - Хватит, я сказала!
        В этот раз она вложила в приказ всю силу своего дара. Том отшатнулся, выпустив Кейт, и пробормотал, потирая лоб:
        - Бр-р, я буквально почувствовал, как ты забралась ко мне в голову.
        - Нашел время для шуток, Том Боннер. - Она сердито на него посмотрела.
        - Ничего, - махнул рукой Рейф. - Теперь направляй свои эмоции, Кейт. Попробуй проникнуть в мои мысли.
        Все еще кипя от негодования, Кейт вновь закрыла глаза и вызвала дар. Вскоре она почувствовала две отдельные мысли. Первая была образом румяного яблока, а вторая - «О боги, я за это еще поплачусь».
        - Кажется, получилось! - охнула Кейт и распахнула глаза. - Вы, мейстер, думали о красном яблоке, а ты, Боннер, - она ткнула пальцем в Тома, - боишься, что я тебе всыплю за твою выходку.
        - Да уж… - Том смущенно хохотнул. - Как подумаю, что тебе известны мои мысли, страшно становится.
        Внутри у Кейт все перевернулось. Слова Тома испугали и ее. Было в этом что-то неправильное. Она покосилась на Рейфа, но тот только удовлетворенно кивнул.
        - И что, теперь так будет всегда? Я начну слышать мысли других людей, хочу я того или нет?
        - Вряд ли. По крайней мере, твой отец о таком не упоминал. - Рейф смотрел на нее с любопытством. - Ты же не слышишь мысли животных, пока сама не захочешь?
        Кейт хорошо подумала, прежде чем ответить.
        - Нет. Разве что когда их охватывают сильные эмоции. Как тех лошадей во время пожара в Нефритовом лесу.
        - Вот ты и ответила на свой вопрос. - Рейф хлопнул в ладоши. - Сомневаюсь, что с людьми будет иначе. Не хочешь их слышать - просто не слушай.
        Кейт мысленно поклялась, что без крайней необходимости никогда в жизни не будет подслушивать чьи-либо мысли.
        - И что же дальше? Вы хотите, чтобы во время поездки в Торнволл я попыталась проследить, не прячется ли кто-нибудь в окрестностях, чтобы их поймать?
        - Ты способна на большее. В мыслях этих людей могут содержаться ценные сведения. Нельзя позволить им покончить с собой, как это сделал Ральф Марсел, застигнутый в поместье Грегоров.
        Кейт представить не могла, что нужно сделать с человеком, чтобы тот добровольно решился на столь отчаянный шаг. «Мы должны выяснить, что происходит», - поняла она, вспоминая Даля, убитого горем из-за смерти брата. Кто бы ни стоял за всем этим, их надо остановить. Теперь все зависело только от нее. Кейт глубоко вздохнула. Почему боги взвалили эту задачу именно на такую, как она? Кейт предпочла бы побеждать в скачках и выездке. Да что угодно, лишь бы не копаться в чужих мыслях.
        «Потому что боги жаждут зрелищ, - ответила она самой себе, вспомнив байки о Тенерожденных и глядя на родимое пятна Рейфа. - Они не хотят, чтобы мы жили легкой жизнью».
        - Давайте попробуем еще раз, - вздохнув, предложила она и наставила палец на Тома. - Но чтоб больше никакой щекотки. Мне надо научиться делать это на холодную голову.
        - Никакой щекотки, клянусь! - усмехнулся Боннер.
        Прошло несколько часов, прежде чем у Кейт начало что-то получаться. Она решила сравнить это с пением. Лучшей аналогии она не нашла. Мысли животных - «низкие ноты», которые ей взять легче. Человеческие мысли - «высокие ноты», чтобы взять их, приходится напрягаться, настраивать дар на другой регистр. Легче сказать, чем сделать. Она всю жизнь тренировалась использовать свою магию только на одном уровне. Но Кейт не сдавалась, пока у нее не получилось несколько раз подряд.
        Перестраиваться с регистра на регистр было сложнее всего. Собственно слушание человеческих мыслей ничем не отличалось от слушания мыслей животных, хотя разум людей был объемнее, сложнее и полон воспоминаний. Кейт случайно заглянула в прошлое Рейфа и увидела несчастного мальчика, затравленного из-за родимого пятна. Однако в его душе светилось все то же яркое пламя, живое и прекрасное, как у всех существ.
        В конце концов Кейт поняла, что применять дар к людям проще, чем к животным, ведь с людьми она думает и говорит на одном языке. Но в этой легкости таилась огромная опасность, которую Кейт обнаружила, когда случайно послала мысль Рейфу.
        - Ты бы поосторожнее, а? - Магик потер лоб. - Иначе ненароком выдашь себя. Алмаз спрячет твой дар от поисковых камней, однако последствия применения магии он не скроет. Кроме того, не нужно так орать.
        - Извините, - пробормотала Кейт, обмякая на стуле.
        Она почувствовала себя полностью опустошенной, даже источник магии как будто иссяк. Никогда еще ей не приходилось пользоваться даром так много.
        - Я не хотела. Впредь буду внимательнее.
        - Хорошо. - Рейф поднялся и подошел к окну, за которым багровел закат. - Тогда на сегодня все. Будем тренироваться по дороге и во время стоянок. Если повезет, то к тому времени, когда мы доберемся до поместья Торнов, ты уже освоишься с чтением мыслей.
        Кейт кивнула, не став высказывать свои сомнения вслух. Ей так и так придется сделать все, что в ее силах. Другое дело, хватит ли этого?
        26. Кейт
        К РАССВЕТУ КАРАВАН был готов. Во внутренний двор замка вышел совершенно измученный Корвин. Кейт заметила у него под глазами темные круги, да и на Черномора он взобрался без обычной лихости. Видимо, принц почти не спал ночью, занимаясь снаряжением экспедиции. В Торнволл отправлялись двенадцать магиков в синем, отобранных лично Рейфом, десять норгардских всадников на боевых конях и два фургона с провизией.
        Все были вооружены мечами, кинжалами, луками или скорострелами. Последних имелось только десять, включая скорострелы Корвина, Сигни, Кейт и Даля. Остальные шесть раздали всадникам. По всем карманам и седельным сумкам распределили принесенные Рейфом ярь- и щит-камни. Кейт чувствовала себя так, словно отправляется воевать, а не спасать людей.
        Первый день скакали быстрой рысью. Фургоны легко катились по наезженному тракту. На второй день дорога ухудшилась, стала каменистой, то и дело приходилось взбираться на холмы. Корвин надеялся добраться до поместья за три дня, но стало ясно, что на путь уйдет не меньше четырех, и то, если караван забудет про ночных драконов и рискнет войти в окружающие Торнволл скалы в сумерках.
        Кейт, покачиваясь в седле, практиковалась в чтении человеческих мыслей. Сначала пришлось нелегко, все ее инстинкты протестовали против применения магии в присутствии дюжины магиков, на поясах которых висели булавы со след-камнями. При том лишь половина из этой дюжины поддерживала Возрождение. Впрочем, через какое-то время Кейт почувствовала радость от полной свободы действий.
        Они ехали вдоль полей, и она мысленно прощупывала окрестности, разыскивая людей. Дважды она сумела ощутить приближение путешественников прежде, чем те появились в виду каравана. А лучше всего были полеты с Лиром, которого Даль взял с собой. Кейт входила в разум сокола и парила высоко над землей, наслаждаясь простором. Ей казалось, что летает она сама.
        По вечерам, на стоянках, они с Рейфом шепотом обсуждали в его палатке, чего она достигла за день. Потом тренировались в оставшееся до захода солнца время: Кейт пыталась прочитать мысли магика, а тот - скрыть их.
        На третий день Корвин собрал всех, чтобы обсудить планы на завтра. Они расположились в центре лагеря, где принц вместе с Далем с помощью веточки и камешков изобразили на земле приблизительную карту Торнволла.
        - Утром, как и собирались, высылаем разведчиков, - говорил Корвин. - Часть поедет впереди, другая - позади. Лорд Даллин полагает, что раньше, чем мы достигнем вот этого места, - Корвин указал на камешки, положенные почти вплотную друг к другу, обозначая самую узкую часть расселины, - засады можно не ждать.
        - Змеиный перевал, - пояснил Даль, поглядывая на собравшихся. - Дорога здесь извилиста и смертельно опасна. Весной, летом и осенью там нередки камнепады, а зимой сходят лавины. Коням придется нелегко: тропа каменистая и ненадежная.
        - Если до Змеиного перевала мы не обнаружим ни дневных драконов, ни их погонщиков, устроим ловушку, - сказал Корвин. - Нельзя дать захватить себя врасплох на перевале. Мы остановимся, сделав вид, будто сломался один из фургонов. Они решат, что перед ними - легкая добыча. И ошибутся.
        Корвин позволил всадникам и магам обсудить услышанное. Выждав, он поднял руку, призывая к молчанию.
        - Теперь насчет разведчиков.
        Принц принялся перечислять имена. Кейт ждала, что прозвучит и ее имя, но не дождалась.
        - Остальные останутся с фургонами и будут отбиваться от драконов.
        - Он что, совсем не принимает нас всерьез? - едва слышно прошипела Сигни, склонившись к самому уху Кейт. - Я не хочу охранять фургоны.
        - Я тоже, - согласилась Кейт.
        Главное, что, оставшись в лагере, она не сможет найти тех, кто управляет дневными драконами. Ее дару требовалось уединение.
        Когда совет закончился, к ней подошел Рейф.
        - Надо переубедить Корвина, - прошептал он.
        - Надо. А как? Не говорить же ему правду?
        - Есть у меня одна идейка. - Рейф огляделся по сторонам, словно в поисках ответа. - Пойдем.
        Кейт последовала за магиком. Тот подошел к Корвину и Далю, уже разворачивавшим спальные мешки. Ночь была холодной, но принц запретил разжигать костры, чтобы не навести врагов на след.
        - Ваше Высочество, - мейстер коротко поклонился принцу, - мы бы хотели еще раз обсудить кандидатуры разведчиков.
        Корвин оглянулся, и удивление на его лице сменилось раздражением, когда он увидел Кейт.
        - Слушаю, мейстер.
        - Мне представляется, госпожу Кейт лучше отправить в разведку. Там от нее будет больше проку, чем при фургонах.
        - И от меня, кстати, тоже, - встряла подкравшаяся Сигни.
        Даль воззрился на нее. Хотя он упорно делал вид, что остается все тем же легкомысленным шалопаем, все, кто знал его близко, видели, что это не так. Его словно пригибал к земле невидимый тяжелый плащ, и шутки выходили натужными, а улыбки - печальными. Кейт даже не слышала его смеха.
        - Я бы предпочел, чтобы ты осталась со мной, - сказал Даль, скользнув взглядом по лицу Сигни и тут же опустив голову.
        Та открыла рот, и Кейт внутренне сжалась, заранее ругая подругу за черствость. Однако, к ее удивлению, Сигни кивнула и пробормотала:
        - Ну если уж тебе так хочется.
        - Хочется, - твердо сказал Даль, вновь подняв на нее взгляд.
        - Вот и договорились, - слегка нетерпеливо произнес Рейф. - Но как быть с Кейт? Она отменная всадница, кому отправляться в разведку, если не ей? По моему глубокому убеждению, она и одна справится. Одинокий всадник менее заметен и не внушает опасений. А кроме того, дороги здесь опасные. У Кейт больше шансов в случае чего вернуться и предупредить нас о засаде.
        Корвин смотрел на магика, сжав губы и напрягшись всем телом.
        - Мейстер прав, - поддержал Рейфа Даль. - К тому же у нас останется больше всадников, готовых принять бой.
        Принц поднял взгляд, и Кейт приготовилась к гневной отповеди. От его ледяных голубых глаз по ее спине пополз холодок.
        - Ты согласна, Кейт? Готова отправиться вперед? - На шее принца пульсировала жилка.
        Кейт кивнула, не решаясь заговорить. Казалось, воздух между ними потрескивает, словно перед грозой. Их последняя встреча была такой же напряженной. И чем она закончилась? Кейт охватило желание, она ничего не могла с собой поделать. В присутствии Корвина ее тело прекращало слушаться разума. Она первой отвела глаза.
        - Да будет так, - произнес Корвин. - Пойду, скажу остальным.
        Кейт посмотрела ему вслед, а потом насилу отвела взгляд.
        - Иди поешь и ложись, - посоветовал ей Рейф. - Скоро закат, на тренировку времени нет, а тебе нужно отдохнуть перед завтрашним.
        Поблагодарив магика, Кейт пошла искать место, где разложить спальный мешок. Стоянку разбили в двухстах ярдах от прибрежных утесов, у больших валунов. Она выбрала валун покрупнее, надеясь, что тот защитит ее от шума, поднятого солдатами, которым не спалось в преддверии завтрашнего дня.
        Кейт разложила спальный мешок и только собралась в него залезть, как голос Корвина за спиной сказал:
        - Между тобой и мейстером Рейфом что-то есть?
        Подняв глаза, она увидела принца, привалившегося к валуну. Его лицо наполовину скрывалось в тени. Кейт медленно встала, пытаясь понять, что он имел в виду.
        - Ты на что намекаешь? - Она уперла руки в бока, не зная, смеяться ей или отвесить Корвину оплеуху.
        Хотелось сделать и то, и другое сразу.
        - Знаю, это не мое дело, только… - Он посмотрел на нее в упор. - Я не могу перестать о тебе думать. Может быть, если пойму, что ты нашла себе кого-то… тогда… - Корвин смешался и не закончил фразу.
        Впрочем, все и так было ясно: тогда и он кого-нибудь себе найдет. Кейт хотела солгать, избавив тем самым его от лишних страданий, но передумала. Она устала от лжи. В последнее время обман вокруг нее лишь множился, опутывая намертво, словно ядовитый плющ. Кейт мечтала рассказать Корвину все: о себе, о Киране и о том, что она надеется сделать завтра. Она мечтала выполнить просьбу Рейфа и уговорить принца положить конец инквизиции. Бриллиант тяжким грузом висел на шее.
        - Нет между нами ничего. - Она грустно покачала головой и тут же задумалась, как объяснить, почему они с Рейфом столько времени проводят вместе, прежде чем Корвин сам об этом спросит. - Мы просто беседуем о драконах, пытаемся найти способ избавиться от них. Вот и все.
        Корвин с сомнением переступил с ноги на ногу.
        - В моей жизни никогда не было никого, кроме тебя, Корвин, - выпалила Кейт, не подумав.
        Эмоции, накопившиеся в сердце, грозили взорваться, точно бракованный скорострел. Кейт с огромным трудом сдержалась.
        - Никогда? - Брови Корвина поползли вверх.
        - И никого. По крайне мере, намеренно.
        - Намекаешь на тот поцелуй с Эдвином? - догадался принц, и в его голосе прозвучала ревность, которую он тщетно пытался скрыть.
        Кейт стало жаль его. Она ведь так и не объяснила ему, что случилось в розарии.
        - Я думала, это был ты, я даже назвала его твоим именем. С ним бы я ни за что не стала целоваться. Вы ведь похожи, а там было темно. Я бы не стала намеренно причинять тебе боль. Эдвин меня провел. Провел нас обоих.
        - Он всегда меня ненавидел, - набычился Корвин.
        Кейт хотела уже согласиться, но одернула себя.
        - Полагаю, все сложнее. Он тебя любит, но у вас не было возможности сделаться настоящими братьями. С самой колыбели вас разделил урор. То, что отец всегда оказывал тебе предпочтение, лишь подливало масла в огонь.
        Похоже, прошедшие годы помогли ей лучше понять Эдвина. Кейт испытала неожиданное сострадание к нему и поняла, каким человеком вырос старший из братьев. Она припомнила ехидные, язвительные шпильки, которые тот отпускал по поводу характера и поступков Корвина. Поддевал вроде бы в шутку, но от его шуток за милю разило завистью. Смерть королевы только поддала жару затаенной обиде.
        - Может и так. - Корвин пожал плечами. - Вот я и думаю, нет ли способов получше, чем урор?.. - Глаза принца затуманились, словно мыслями он был где-то далеко. - Прости меня, Кейт. - Корвин встряхнулся. - Я знаю, что ты не собиралась причинять мне боль. Я всегда это знал. Просто события той ночи затмили мой разум. Со мной часто так бывает. Вот и теперь мне легче согласиться, что Эдвин беспричинно меня ненавидит, чем признать его жертвой обстоятельств. Наверное, надо научиться видеть в нем хорошее.
        Кейт закусила губу, борясь с желанием подойти к нему и утешить. Или это она сама нуждалась в утешении?
        - Я должен прекратить судить людей, основываясь на интуиции. - Корвин потупился. - Она нередко меня подводит. Например, я ошибся, увидев на тебе… - Он метнул взгляд на ее талию.
        Лунный пояс был спрятан под одеждой, но они оба знали, что он там. Принц посмотрел ей в глаза.
        - Кейт, прости меня за бесстыдное предложение. Я вовсе не хотел тебя оскорбить. Надеюсь, ты это понимаешь.
        - Понимаю, - произнесла она, не в силах отвернуться.
        А отвернуться надо было срочно, пока она не натворила глупостей. Кейт испытывала непреодолимое желание немедленно все рассказать. К счастью, на этот раз первым отвел взгляд Корвин.
        - Хорошо. Будь завтра осторожней, - сказал он и скрылся в темноте.
        Кейт стало совестно. Лицемерка! А что еще он мог о ней думать, если она столько лет ему лгала, скрывая правду? Привыкла отговариваться тем, что это, мол, ради его же блага. Теперь Кейт задумалась, не породил ли ее обман все их проблемы. Вдруг, таясь от него, она собственными руками возвела между ними стену? Или это боги наказывают ее за ложь? Что так, что эдак, утешительного мало.
        Утром, скача впереди каравана, Кейт чувствовала себя растерянной. Мысли крутились вокруг Корвина и их вчерашнего разговора. Его извинения прозвучали вполне искренне, но это мало что меняло. Он по-прежнему оставался верховным принцем, а она - дочерью предателя. Дикой, находящейся вне закона. «Сказать ему или нет? Что, если Рейф прав, и это все изменит? А если наоборот?» - роились вопросы в голове.
        Жар-птица взбрыкнула, чего-то испугавшись, и едва не сбросила всадницу. Кейт охнула, сердце часто забилось. Быстро взяв себя в руки, она огляделась по сторонам, пытаясь понять, что же напугало кобылу, и ничего не обнаружила.
        «Ради всего святого, Кейт, соберись!» - приказала она самой себе, выбросила все мысли о Корвине и высвободила дар. Чего же испугалась лошадь? Может быть, где-то в горах камень упал? Если так, кто его свалил? Кейт тщательно исследовала окрестности, ища людей и животных, но никого рядом не было. Значит, ветер? Он и сейчас завывал в утесах, между которыми извивалась тропа.
        Встряска отрезвила ее, заставив вспомнить о деле: найти драконов и их погонщиков. Пришпорив Жар-птицу, Кейт вновь прощупала даром окружающее скалы, заодно обратилась и назад, к каравану, с которым остался Корвин.
        Вокруг обнаружились белки, горный лев и птицы. Больше ни единой живой души. С четверть часа она ехала, пустив кобылу шагом. И вдруг - вот оно: маслянистое, многоголовое нечто. Но ведь здесь - только голые скалы и уходящая вперед пустая тропа, здесь не может быть драконов. Тем не менее Кейт придержала лошадь. Дар говорил, что впереди кто-то есть, зрение же утверждало обратное.
        Она натянула повод. Дар продолжал кричать: драконы - рядом. Кейт подняла голову, пытаясь понять, не могут ли твари находиться на противоположном склоне или на другой тропе. Но никакой другой тропы видно не было, только та, по которой ехала она. Да и согласно карте Даля, этот путь был единственным. Кейт обшарила скалу слева, ища подсказки.
        И тут она заметила щель, слишком ровную, чтобы ее можно счесть естественной. Спешившись, она отдала лошади команду стоять на месте и подошла к скале, протягивая вперед руку. Вместо камня пальцы нащупали лишь воздух. «Наваждение!» Теперь и глаза разглядели обманку: в скале прятался широкий туннель, которым мог пройти конь. Или дракон.
        Вытащив из кобуры скорострел, Кейт вошла внутрь. С каждым шагом пульс учащался, дар предупреждал: она приближается к драконам. Впереди показался выход. Кейт остановилась. Что, если это не драконы, а их хозяева, заманивающие ее в ловушку? Оставив на время в покое многоглавое чудище, Кейт закрыла глаза и перешла на регистр повыше в поисках человеческого разума.
        Ничего. Она сумела дотянуться только до людей из каравана. Похоже, драконы, как и в Кочевом лесу, сидели в магическом садке. Набравшись смелости, Кейт рискнула выйти наружу.
        Дыхание перехватило, ее объял страх. Прямо перед ней в тесной пещере сидело больше пятидесяти драконов. Их вроде бы ничего не сдерживало, однако почуяв Кейт, ящеры на нее не бросились. Значит, их обуздывала магия. Сама пещера тоже не была похожа на обычную: идеально круглая, словно выемка от удара гигантской пули. Такое под силу создать лишь терраманту.
        «Надо предупредить остальных!» Кейт уже развернулась, но путь ей преградил мужчина, худой и едва ли выше самой Кейт. В одной руке он держал пистоль, в другой - меч. Ошейник на его горле тускло пульсировал черным чар-камнем.
        Кейт подняла руки, показывая, что сдается. Мужчина прицелился из пистоля. Поняв, что с такого расстояния он не промахнется, она прибегла к единственному оставшемуся у нее оружию - магии. Войти в его разум оказалось легче легкого, но миг спустя ее бесцеремонно оттуда выкинули. Кейт недоуменно уставилась на противника. Он тоже оказался вершителем.
        - Неплохо, маленькая дикарка, очень неплохо, - произнес незнакомец с певучим южным акцентом жителя Пенлока. - Однако до меня тебе далеко.
        «Может быть. Зато у меня в рукаве не один козырь», - подумала Кейт и позвала Жар-птицу, заставив лошадь войти в скрытый проход. Мужчина взвел курок, но оглянулся на топот конских копыт. Кейт не решилась стрелять из опасения ранить кобылу. Вместо этого она выхватила из кармана ярь-камень и швырнула в мужчину. Камень взорвался с яркой вспышкой. Самой Кейт он повредить не мог, ведь заклинание произнесла она.
        Незнакомец подпрыгнул, случайно нажав на спусковой крючок, но не упал, его даже не ослепило. Каким-то образом ему удалось заслониться от магии камня. Он обернулся, и Кейт заметила, что чар-камень на его шее засветился злее. Внезапно она вспомнила слова Рейфа: магические дары, столкнувшись лицом к лицу, уничтожают друг друга.
        Кейт успокоила Жар-птицу. Поняв, что пистоль теперь бесполезен, мужчина занес меч. Она направила на него скорострел и, не желая убивать, выстрелила в плечо. Пуля попала точно в цель. Мужчина вскрикнул от боли и выронил меч. В его глазах засверкала ярость. Он в исступлении попер на нее.
        Она выстрелила еще раз. Пуля угодила в бок, но нападавший так разогнался, что сбил Кейт с ног. Скорострел выпал из руки, стукнулся о камень и выстрелил в воздух.
        Мужчина придавил Кейт к земле. Она чувствовала горячую кровь, вытекавшую из его ран. Он должен был скоро истечь кровью, однако у него хватило сил схватить ее за горло здоровой рукой. Кейт попыталась столкнуть его с себя, но не смогла. Из-за паники все в голове смешалось. В отчаянии она схватилась за ошейник и начала выкручивать, стараясь, в свою очередь, его задушить. В глазах врага появился ужас, он задергался, пытаясь высвободиться. Она почувствовала ярость и боль в его душе. Поняв, что он слабеет, Кейт сосредоточилась и мысленно закричала: «Отпусти меня!»
        Он застыл, его пальцы разжались. Кейт потянулась за скорострелом, однако мужчина быстро очухался, выкинул ее из своего разума и тоже схватился за скорострел. Они начали вырывать оружие друг у друга. Грохнул еще один выстрел, такой громкий, что у Кейт зазвенело в ушах. По чистой случайности пуля попала мужчине в шею. Кровь ручьем хлынула из раны.
        Он умирал на глазах, унося с собой все свои тайны. Кейт в отчаянии попыталась прочесть его мысли, страшась того, что делает. Его разум заполнили лица любимых людей, сожаления и душераздирающий предсмертный ужас. Пробившись сквозь все это, она смогла разглядеть одну мысль, красной строкой проходившую через все воспоминания: он был диким, его арестовала инквизиция.
        А потом сознание начало потухать…
        Кейт с содроганием покинула чужой разум, не осмелившись пережить то, что чувствует умирающий человек. Выбравшись из-под трупа, она перекатилась на живот, думая, что ее сейчас стошнит, и окаменела: на нее надвигались драконы. Человек, должно быть державший их взаперти, умер, и твари вырвались на свободу.
        Вскочив на ноги, Кейт позвала Жар-птицу, взлетела в седло и помчалась по проходу. Драконы не отставали, их пронзительный визг эхом катился вслед беглянке.
        В скоростреле оставались еще два патрона, но что такое два патрона на пять десятков драконов? Кейт достала из седельной сумки горсть ярь-камней и швырнула за спину. Несколько ящеров, бежавших первыми, упали, однако остальные не отставали. Скоро они ее догонят. Жар-птица без понуканий перешла в галоп, копыта опасно скользили на камнях. Нельзя останавливаться! Кейт во что бы то ни стало должна была предупредить остальных.
        Она мысленно потянулась к разуму Рейфа и не смогла распознать его среди других: до каравана было далеко. Впрочем, это было неважно. Все были встревожены, наверняка они услышали выстрелы. Кейт для верности пальнула два раза в воздух, потом вытащила щит-камень и произнесла короткое заклинание.
        Вокруг нее замерцало магическое поле, хотя Кейт очень сомневалась, что оно способно остановить такое количество ящеров. Надо было найти способ их задержать до того, как от нее с Жар-птицей останутся рожки да ножки. Только бы добраться до каравана под защиту стационарных чар-камней… И тут Кейт осенило: ее дар! Если тот дикий мог удерживать драконов, сможет и она. Вот только тварей многовато. Получится ли?
        Терзаться сомнениями было некогда. Кейт сосредоточилась на ближайших драконах. Если удастся их повалить, то, может быть, остальные врежутся в них, и куча тел загромоздит проход? Может быть, ей даже удастся заставить их передраться? Мысленно вцепившись в маслянистый многоголосый драконий разум, Кейт послала приказ.
        Случилось невероятное. Драконы повиновались ее воле все разом, даже те, к которым она не обращалась. Приказ распространился по стае, словно волна или моровое поветрие. Драконов вовсе не требовалось подчинять всех сразу, достаточно было держать в узде одного.
        Кейт чуть не завопила от ликования. Она могла положить конец этому безумию прямо сейчас, единственной точной мыслью. Потом до нее дошло: если она это сделает, то выдаст себя.
        Ничего не оставалось, кроме как пойти на хитрость. Сформулировав мысленный приказ, она послала его драконам. Те повиновались и с визгом помчались за ней, клацая зубами, вспарывая воздух когтями, но не причиняя Кейт ни малейшего вреда. Тупой коллективный разум не замечал ловушку впереди, твари не соображали, что пленившая сила направляет их к гибели.
        Едва Кейт оказалась под защитой каравана, Корвин и остальные открыли огонь. Драконы падали один за другим, став невольными жертвами ее спектакля.
        27. Корвин
        КОРВИН ОСМОТРЕЛ место бойни. Полсотни мертвых драконов. Наверное, следовало бы радоваться, однако принц испытывал разочарование. Мертвы были и драконы с перевала, и их погонщик. Кто он, так и осталось невыясненным. Не было ни единой улики против Возрождения.
        - Ты уверена, что он из Пенлока? - спросил принц, когда Кейт привела его к странной круглой пещере, где прежде сидели драконы.
        - Да! - Она, словно в ознобе, обхватила себя за плечи.
        Девушка была в крови и грязи, но, похоже, не ранена. Корвин даже сейчас не мог успокоиться. Когда послышались выстрелы, его сердце дрогнуло, готовясь к худшему. Принц не спал всю ночь, страдая оттого, что произошло между ними. И во всем он должен был винить лишь себя. Хотелось наладить отношения, вот только как? Если способ и был, Корвин его не видел. По крайней мере, Кейт осталась жива, а там, глядишь, что-нибудь придумается. Принц, как за соломинку, цеплялся за эту надежду.
        Рейф присел рядом с мертвецом и принялся его осматривать. Труп раздели догола, но ничего примечательного не нашли. Ни шрама, ни причудливой родинки. Похоже, они никогда не узнают, кем был этот уроженец Пенлока.
        - Не так давно он обращался к целителям, - произнес магик, поднимаясь.
        - Как вы это узнали? - Корвин нахмурился.
        - Видите вот эти тонкие белые полоски? - Рейф снова нагнулся над телом и поманил принца поближе.
        Корвин пристально всмотрелся и с трудом разглядел на коже убитого бледные линии, напоминавшие паутинку.
        - Плохо, но вижу. А что это?
        - След заклинания, очищающего тело от ядов и некоторых болезней.
        - Любопытно. И как это нам поможет? - Корвин распрямился, магик тоже.
        - Зеленоплащники хранят записи о каждом своем пациенте. Может быть, мне удастся найти у них и его имя. После Торнволла я отправлюсь в Пенлок и поразведаю там.
        Корвин вспомнил о золотых, наотрез отказавшихся распространяться об аресте Ральфа Марсела. Вдруг с зелеными Рейфу повезет больше?
        - Если требуется, мейстер, можете отправляться незамедлительно. При караване достаточно магиков, да и драконов мы перебили.
        - Спасибо, Ваше Высочество. - Рейф исподтишка взглянул на Кейт.
        Корвин уже приготовился, что последует просьба отпустить и ее. Принц поверил, что между этими двумя нет ничего такого, однако что-то между ними все-таки было. Но магик просто объявил, что уедет завтра, после прибытия в Торнволл.
        В поместье они прибыли уже в сероватых сумерках. Корвину оно напомнило скорее крепость. Как и в Андреасе, стены здесь врастали в окружающие скалы. Неприступный каменный замок встретил спасителей неприветливо. Под стенами, у подножия которых виднелись свежие отметины от когтей, валялись разлагающиеся туши драконов, сброшенные вниз защитниками.
        Заметив королевский штандарт, люди на стенах возликовали. Караван был встречен восторженно. Барон Торн смущенно поприветствовал Корвина. Он без устали кланялся и рассыпался в благодарностях за спасение, упорно делая вид, что не замечает младшего сына. Что еще печальнее, барон не выказал ни малейшего огорчения, услышав о смерти Роберта.
        Видимо, грязные сплетни не врали о семье Даля. Корвин почувствовал себя довольно гадко. Эти люди не заслуживали такого, как Даль, они были недостойны его любви. А ведь он рисковал ради них жизнью. Мать друга тоже оказалась весьма неприятной особой, но она хотя бы всплакнула при известии о смерти сына. В отличие от родителей Даля, все прочие жители поместья Торнволл действительно были добрыми людьми, и Корвин ни на мгновенье не пожалел о своем безрассудном предприятии.
        «Я должен чаще бросать вызов советникам». Мысль была опасной и принадлежала скорее тому Корвину, который когда-то стал капитаном «Ястребов-щитоносцев». И все же принц не сдерживал ухмылки.
        На следующее утро мейстер Рейф, как и собирался, отправился в Пенлок, прихватив с собой двух магиков. Корвин и остальные решили задержаться в Торнволле на неделю. Солдаты помогли сжечь трупы драконов, потом обследовали окрестности. Новых ящеров не обнаружилось. Очевидно, Торнволлу больше ничто не угрожало. Зачем кому-то вообще понадобилось нападать на это отдаленное поместье, осталось загадкой. Корвин надеялся, что Рейфу удастся найти ответ в Пенлоке.
        На шестой день прибыл катафалк с телом Роберта. Жрицы Норгарада уже подготовили его для сожжения, и тем же вечером состоялась траурная церемония. Вопреки обычаю, костер запалила мать юноши, а не отец.
        После того, как все закончилось, Корвин с Далем поднялись на крепостную стену. Шли молча, думая каждый о своем. Ветер, несущий с реки влагу, холодил лица. Дойдя до пролета, выходящего на Лавринку, они остановились и, перегнувшись через парапет, стали смотреть на темную речную гладь, такую широкую, что противоположного берега не было видно.
        - Удивительно, но мы с Робертом совершенно не ладили, - произнес Даль, нарушая молчание. - В детстве нас заставляли играть друг с другом. Мол, вы почти ровесники, вот и дружите. Мне это было поперек горла. Роб вечно отнимал у меня сладости, ломал мои игрушки. Теперь я знаю, что буду тосковать по этому вредине.
        Корвин кивнул, понимая чувства друга. Бывали дни, когда и он скучал по ворчанию матери так же сильно, как по ее ласковым объятиям.
        - Если начистоту, - продолжил Даль, - никто из нас друг с другом не ладит. За исключением разве что Мэтью и Лукаса, самых старших. - Он издал горький смешок, тут же унесенный ветром. - Думаю, собачники не зря избегают смешивать чистокровных псов с дворняжками.
        У Корвина защемило сердце. Хотелось как-то утешить друга, но в голову лезли одни пустые банальности.
        - Превратности судьбы. - Даль откинул со лба волосы. - Увы, никто из нас не волен выбирать семью, в которой появится на свет.
        Корвин вновь посмотрел на волны, плещущиеся о скалы внизу. Мысли вернулись к Эдвину и урору, разделившему их с самого рождения. И к Кейт, которую он предпочел бы всем другим.
        - Ты прав, дружище. Клянусь богами, я бы тоже выбрал что-нибудь совершенно иное. - Корвин задумался. - С другой стороны, кто знает, обрели бы мы счастье, даже имей возможность выбирать? Боюсь, многие сделали бы неверный выбор.
        - По крайней мере, нам некого было бы винить, кроме самих себя. Зато некоторые не ошиблись бы. Скажем, все дикие предпочли бы родиться в Индре, Розвене, да хоть на Ишских островах. Всякий раз, когда на меня нападает жалость к собственной незавидной судьбе, я вспоминаю ту несчастную женщину из Андреаса, пытавшуюся спасти сына. Как жестоко поступили с ней боги, приговорив к подобной участи.
        Воспоминания лавиной обрушились на Корвина. Даль уже не в первый раз заговаривал о том случае. Арест ребенка произвел на него сильное впечатление. К тому же Сигни всегда скептически отзывалась об инквизиции. А тут еще встреча с матерью. Даль поневоле сравнивал двух женщин. Дикая из Андреаса, пожертвовавшая собой ради ребенка, стала для него символом беззаветной материнской любви, которой Даль был лишен. Эгоистичная баронесса Торн ставила собственные прихоти превыше всего.
        Подумав о своей матери, Корвин неловко кашлянул и сказал:
        - Ты меня удивляешь. Как ты можешь сочувствовать диким, если они натравили дневных драконов на Торнволл? Из-за них погиб твой брат.
        - Не смеши, Корвин. - Даль сурово посмотрел на друга. - Это были разные люди. Насколько нам известно, та андреасская горожанка никому не сделала ничего плохого, пока у нее не попытались отнять сына. Не тронь ее инквизиторы, она так и жила бы тихо-мирно. Дикие такие же люди. Они совершают и плохие поступки, и хорошие. В точности, как мы.
        - Да, но мы-то не в состоянии выдавить из человека всю кровь.
        «Или голыми руками устроить пожар, чтобы началась давка».
        - Зато мы берем в руки мечи с пистолями и говорим, что вершим справедливость. - Даль скривился и с сомнением поглядел на Корвина. - Давай не будем забывать и о королях с советниками. Они частенько принимают решения, дарующие подданным одни страдания, и не спрашивают ничьего согласия. Им достаточно сказать слово, - Даль прищелкнул пальцами, - и их воля уже исполнена. Взять хоть твоего брата, отказавшегося помочь Торнволлу.
        Корвин облизал губы. Слова Даля задели его за живое. Королевская власть была силой, повелевающей жизнью безликой толпы, вроде простолюдинок, нуждающихся в лунных поясах, или сирых и убогих, которых принуждают к самопожертвованию ради высвобождения места в городах.
        «Одни боги знают, как хорошо я знаком с проблемой неправильного выбора».
        Даль облокотился о парапет и подпер подбородок кулаком.
        - Люди ненавидят диких, хотя те не виноваты в том, что такими родились. Я вот тоже не виноват, что родился бастардом, прижитым матерью от любовника. Барон презирает меня за то, в чем нет моей вины, и я с этим ничего поделать не могу. А ведь я пытался, еще как пытался. - Даль вздохнул. - Знаешь, что самое паршивое? Я даже не знаю, кто мой настоящий отец. Мать отказывается мне говорить, чтобы ненароком не подтвердить порочащие слухи.
        Корвину подобное и в страшном сне не могло присниться. Когда Даль замолчал, принц ободряюще похлопал его по спине.
        - Во всем надо искать светлую сторону. Ты не знаешь отца, следовательно, можешь вообразить его кем угодно. Хоть великим героем.
        - Или придворным шутом, - хрюкнул Даль, не выдержал и рассмеялся своим обычным смехом, которого Корвин не слышал уже много дней. - Одно можно сказать наверняка. Хвала богам, я унаследовал от папаши красивое личико.
        - И не поспоришь. - Корвин тоже засмеялся, припомнив лысеющего, обрюзгшего барона Торна.
        - А вдруг он был пиратом, вроде тех, кто построил эту крепость? - весело предположил Даль.
        - Разве Торнволл построили пираты? - спросил Корвин, обрадовавшись скорее легкости тона, чем заинтересовавшись историей.
        - Это всего лишь легенда, хотя в ней есть доля правды. Видишь во-он те камни внизу?
        Принц разглядел странные слишком ровные скалы.
        - Что это?
        - Мой предок возвел этот заслон, чтобы перекрыть пещеры контрабандистам. Здешние скалы пронизаны их норами. - Даль со вздохом отодвинулся от парапета. - Жаль, что пещеры не открыли. Через них люди могли бы покинуть замок, и Роберт остался бы жив.
        - Да, жаль, - сказал Корвин, огорченный, что друг опять свернул все на ту же грустную тему. - Если бы я только мог что-нибудь изменить…
        - Никто не в силах изменить прошлое, - после долгого молчания ответил Даль и потер заросший щетиной подбородок. - Зато ты можешь изменить будущее.
        Корвин смущенно переступил с ноги на ногу, ему не понравился новый поворот их беседы. Даль же серьезно смотрел на принца.
        - Помнишь, как я сказал, что мы зря отправились в эту миротворческую миссию, и мне бы хотелось повернуть все вспять?
        - Помню.
        - Ну так вот, я тогда ошибся. Не хочу я возвращаться ни в какое прошлое.
        - Почему? - растерянно улыбнулся Корвин.
        - Потому что ты обязан стать королем, - с нажимом произнес Даль. - Кто, если не ты?
        - Мы оба знаем, что это неправда, сколько ни тверди. - Взгляд принца невольно метнулся к чересчур гладкой коже на щеке Даля.
        Там, замаскированное чар-камнем, находилось наглядное доказательство того, что Корвину ни в коем случае не следовало вручать подобную власть.
        - Ты из-за этого, что ли? - Даль снял с уха серьгу.
        На миг черты лица сделались нечеткими, потом по щеке зазмеились уродливые шрамы. Спустя год Корвин как наяву услышал грохот взрыва, уложившего на месте половину его отряда. В горле застрял ком. Принц отвел глаза.
        - Не отворачивайся, Корвин, - сказал Даль тоном, каким обычно разговаривают с непослушным ребенком. - То, что случилось со мной и с нашими братьями по оружию, было неизбежно. Ты действовал правильно. Остался сражаться и защищать раненых, когда другой на твоем месте дал бы деру. Ты спас меня.
        - Да, но мы вообще не должны были там проходить. Если бы я выполнил приказ, мы не наткнулись бы на того злосчастного пацана. Мне не довелось бы его отпускать, и отряд не угодил бы в засаду. - Корвин сжал кулаки, хорошо помня лицо мальчишки, явившегося к нему во время первого испытания.
        Даль только покачал головой, отчего тени на изуродованной щеке залегли глубже.
        - А с чего ты решил, что нас предал тот мальчуган? Мы же его больше не видели. Это все твое чувство вины. Я же сужу более беспристрастно. Я видел глаза мальчишки после того, как ты приказал ему топать домой, и теперь очень хорошо понимаю, что он почувствовал. Я сам почувствовал то же самое, когда ты, вопреки мнению совета, решил отправить спасательную экспедицию в Торнволл. Именно твоя готовность действовать, несмотря на риск, делает тебя лучшим претендентом на норгардский престол. Ты учитываешь интересы и чувства людей. Ты слушаешься своего сердца, а оно у тебя доброе.
        Корвин собрался было возразить, но передумал, напоровшись на твердый взгляд друга. Его было не переубедить. Принц заставил себя выдавить улыбку и вновь похлопал Даля по плечу.
        - Я ценю твою веру в меня, однако нам пора домой, - сказал он, меняя тему. - Мы и так слишком долго проторчали в этой мрачной крепости.
        - Согласен, - ответил Даль, вновь надевая серьгу. - Норгард уже стал и моим домом.
        - Рад это слышать, - произнес принц, а про себя подумал: «И тебе всегда там открыты двери».
        Некоторые слова не требовалось произносить вслух.
        28. Кейт
        НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ после возвращения из Торнволла Кейт наслаждалась покоем, о котором прежде и мечтать на могла. Благодаря зачарованному бриллианту Рейфа все проблемы Боннера разрешились. Кейт искренне радовалась за друга, а заодно - за себя: больше не нужно было беспокоиться, что что-то пойдет не так.
        Тома превозносили при дворе и боготворили в норгардском гарнизоне, а местные простолюдины смотрели на него, открыв рты. Новостные листки печатали хвалебные статьи, богатые купцы с незамужними дочерьми наперебой слали предложения о помолвках, суля щедрое приданое, а от знати, желавшей приобрести у него хоть что-нибудь, сделанное его руками, не было отбоя. Одним словом, положение Тома при норгардском дворе укрепилось, и можно было надеяться, что Боннер-старший до конца своих дней будет обеспечен услугами магиков-целителей.
        Недоволен был один только великий магистр Сторр. Он написал статью в «Королевский вестник», призывая народ не слишком-то доверять бездушной машинерии и положиться на старую добрую магию. Впрочем, на статью никто внимания не обратил.
        Кейт искренне радовалась за Тома, все ее опасения развеялись. Не смущали даже дневные драконы и собственное неопределенное положение в Возрождении. Мейстер Рейф еще не возвратился из Пенлока, и настаивать на том, чтобы она немедленно призналась во всем Корвину, было некому.
        Жизнь наконец-то вошла в наезженную колею. Корвин не приносил больше по утрам сладких булочек, зато присоединился к тренировкам Черномора. Они избегали вспоминать прошлое, отчего иногда в разговорах возникали неловкие паузы, но уж лучше так, чем бередить незажившие раны. Корвин изменился, Кейт чувствовала в нем некую вновь обретенную уверенность. Отчасти, видимо, благодаря недавним победам: спасению Торнволла и успеху боннеровых скорострелов. В то же время проявилось и нечто более глубинное: Корвин словно бы заново поверил в себя и в то, что достоин трона. Что еще важнее, поверил не только он, но и норгардцы. Никто уже не называл его Принцем-бродягой. Что, если он действительно победит в уроре? Кейт старательно гнала от себя эту мысль.
        Больше всего ее радовали встречи с Кираном. Сначала она навещала брата в «Заветном клинке», где проводила с ним несколько часов в его комнате. Однако вскоре от темного подвала ей стало не по себе, и она начала упрашивать Вианну позволить вывести Кирана погулять. На первых порах та отнекивалась, говоря, что это слишком опасно.
        - Никак нельзя, вас могут увидеть. Люди заинтересуются, кто этот мальчик и откуда.
        - Я накину на голову капюшон. Кому мы нужны? Днем по Норгарду бегают сотни детей.
        - А если он потеряет над собой контроль? - хмурилась Вианна, сложив руки на груди. - Это может случиться в любой миг и…
        Анисс, взявшая за обыкновение спускаться в подвал вместе с Кейт, махнула рукой:
        - И долго ты будешь этим отговариваться, Вианна? Мальчик должен научиться держать свой дар на привязи. Не можешь же ты вечно прятать его в норе.
        - Выходит, ты на ее стороне? - Вианна с гневом и удивлением уставилась на Анисс, словно та предала ее и сдала золотоплащникам.
        - Я твержу тебе то же самое уже несколько месяцев! - Анисс подняла глаза к потолку. - Мальчик готов выйти в мир. Детям нужны солнце и свежий воздух, в этом подземелье он у тебя совсем зачахнет.
        - Да что ты вообще знаешь о детях? - выкрикнула Вианна, но Кейт заметила, что она тут же пожалела о своих словах.
        - Больше, чем ты узнаешь за всю свою жизнь, - отрезала Анисс, и от ее холодного спокойствия сделалось не по себе.
        - Ну хорошо, - сокрушенно вздохнула Вианна. - Кейт, можешь выйти с ним на часок. Не задерживайся и помни, что никто не должен обратить на вас внимание.
        Кейт хотела было заспорить, что часа не хватит, но передумала. Лиха беда начало.
        - Договорились. Я приду завтра. Возьму его на конную прогулку за город.
        - За город?! - всполошилась Вианна.
        - Это совершенно безопасно, - сказала Кейт, вспомнив, как заставила дневных драконов подчиниться ее мысленному приказу. - Кроме того, если Киран оплошает с магией, никто ничего не увидит. Мы будем держаться в стороне от больших полей и проезжих трактов.
        На следующий день она пришла раньше обычного, и ей показалось, что из ее затеи ничего не выйдет. Киран пришел в такой восторг, что из него в буквальном смысле сыпались искры. Она уже хотела отказаться от прогулки, но тут брат, почувствовав перемену в ее настроении, расплакался. Не закатил истерику, как делают другие дети, а разрыдался, словно переживал неизбывное горе. От жалости у Кейт у самой глаза были на мокром месте.
        Вианна, которой передалось отчаяние сына, встала перед ним на колени и сжала его ладошки.
        - Ты должен следить за собой, Киран, понимаешь? Если испустишь хоть одну искру, это кончится плохо, и ты больше не выйдешь на улицу.
        Нижняя губа Кирана задрожала, он пытался сдержать слезы. Яркий румянец, выступивший на щеках, лишь подчеркивал его бледность. Малыш серьезно кивнул. Вианна перевернула его руки ладонями кверху.
        - Покажи-ка мне огонек.
        На ладошке вспыхнул один язычок пламени.
        - А теперь два. Молодец. Теперь три в ряд.
        Вианна вновь и вновь проверяла, как мальчик контролирует свой дар. Он выполнял ее просьбы безупречно. Кейт не ожидала подобного от шестилетнего карапуза. С другой стороны, сравнивать ей было не с кем. Она не знала, как дикие обычно входят в силу.
        Наконец Вианна решила, что сын готов выйти. Они поднялись по лестнице, и Кейт вывела брата через черный ход в проулок, где стояла Жар-птица, привязанная к столбу. При виде лошади Киран, счастливо засмеявшись, рванул было к ней, но Вианна поймала его за шиворот.
        - Осторожнее, мой маленький принц! Лошади кусаются и лягаются, а эта, к тому же, еще и боевая. Их специально натаскивают.
        - Не бойся, Киран, - успокоила Кейт. - Моя лошадка тебя не укусит, обещаю.
        Вскочив в седло, она приняла Кирана из рук матери, посадила его перед собой и крепко обхватила за талию.
        - Чтоб через час были здесь! - крикнула им вслед Вианна.
        Они миновали западные ворота и направились к Нефритовому лесу. По пути Кейт объясняла Кирану основы верховой езды. Малыш впервые ехал на лошади, но совсем не боялся.
        - Наш папа был конюшим, - сказала она ему, когда они выехали за город, чтобы никто не подслушал. - Тебе наверняка передался его талант.
        - И ты будешь учить меня ездить верхом? - Киран едва не визжал от удовольствия. - Каждый-каждый день?
        - Ну не каждый, - немного охладила пыл мальчика Кейт. - Когда смогу. И начнем прямо сегодня.
        Они отправились в укромную рощицу между двумя полями. В детстве она с Корвином часто сюда ездила. При обычных обстоятельствах Кейт ни за что бы не разрешила ребенку сесть на боевую лошадь, однако под прикрытием зачарованного бриллианта она могла в случае чего подчинить себе Жар-птицу одной мыслью.
        Сначала верховая езда давалась Кирану нелегко, что естественно, ведь никто не рождается с этим умением. Однако он был храбр, усидчив и хотел учиться.
        - Молодчина, - похвалила Кейт, когда мальчик сам сумел остановить лошадь. - Совсем скоро ты станешь отличным наездником.
        - Хочу еще! - Киран так и сиял.
        Кейт позволила, не в силах омрачить его светлой радости.
        В «Заветный клинок» они вернулись с опозданием почти на час. У дверей их ждала мертвенно-бледная Вианна. Кейт приготовилась к нагоняю, но, увидев лучащееся удовольствием лицо сына, Вианна смягчилась. «Похоже, мы все очарованы этим ребенком», - подумала Кейт. Она не могла представить человека, который бы его не полюбил.
        И все же золотоплащники обрекут Кирана на смерть, если узнают о его даре. Эта мысль раз за разом возвращалась ей в голову, хоть она и старалась не зацикливаться на этом.
        После первой удачной поездки Вианна расслабилась и позволяла гулять подольше. Благотворное влияние прогулок на ребенка перевесило ее страхи. Вскоре Кейт стала забирать его два-три раза в неделю. Киран поправился, окреп, загорел и теперь больше походил на обычного мальчишку, чем на бледного призрака. Он научился скакать рысцой, не останавливаясь то и дело на отдых.
        Однажды с ними отправилась Сигни, которой наскучил замок и изготовление черного пороха. Кейт очень обрадовалась. После возвращения из Торнволла она решилась наконец рассказать, что случилось с дублетом. Ох, лучше бы она этого не делала! Сигни не стала ни ругаться, ни злиться, она просто замкнулась в себе, сделавшись безразличной и спокойной, точно заледеневшая река. Кейт вновь и вновь извинялась, но все было напрасно: минуло не меньше недели, прежде чем Сигни с ней заговорила. Наверное, дублет был ей чем-то памятен. Однако постепенно все наладилось.
        - Как же приятно вырваться из четырех стен! - прокричала Сигни, скача рядом. - Эти скорострелы пожирают все мое время без остатка.
        - Почему бы тебе не раскрыть кому-нибудь секрет пороха?
        - Потому что это - зирах, Кейт, - ответила Сигни, наградив подругу таким острым взглядом, что им можно было бы резать стекло.
        - Священное молчание? - припомнила Кейт.
        Сигни мрачно кивнула, сжав губы.
        - Секрет изготовления пороха - главный из моих секретов. Я никогда никому его не раскрою. Легче умереть.
        - Ты сама-то его откуда узнала? - поинтересовалась Кейт. - Мы же обе понимаем, что ты не из Фюренского сестринства.
        Взгляд Сигни, казалось, спрашивал: «А ты уверена?»
        - Ну, скажем, я его выкрала, чтобы защититься. Нет оружия сильнее, чем знание.
        - От чего защититься? - Кейт подозрительно покосилась на Сигни, ожидая очередной басни.
        - От буки, разумеется. - Сигни улыбнулась, демонстрируя белые зубы, и посмотрела на Кирана, внимательно прислушивавшегося к их разговору. - Бука приходит по ночам, чтобы выкрасть тебя из постельки, но если загадать ему загадку посложнее, он задумается, да так крепко, что обо всем позабудет. А утром исчезнет с первым лучом солнца.
        - Бука? - В голосе Кирана звучали и страх, и любопытство. - Мама говорит, что их не бывает, что это просто сказка.
        - Сказка? Да нет, буки такие же настоящие, как драконы.
        - Не верь ей, Киран. - Кейт засмеялась. - Наша Сигни любит выдумывать.
        - Далеко не все, что я рассказываю, - выдумки, - усмехнулась та. - Просто мне интересно приукрашивать правду. У нас на островах это считается искусством.
        - Не сомневаюсь. Но когда-нибудь, - Кейт погрозила подруге пальцем, - я вытрясу из тебя всю правду без прикрас.
        - Надеюсь. Ведь это будет означать, что мы останемся подругами до самой старости. Когда мы обе сделаемся морщинистыми старухами с седыми волосами, растущими из бородавок…
        - Фу! - закричал Киран, и обе подруги расхохотались.
        После того как отвезли Кирана домой, они поехали в Зеркальный замок.
        - Нужно что-то делать, - сказала Сигни. - Мальчик не должен так жить.
        - Знаю. - Кейт сглотнула комок в горле и опустила взгляд на бархатные уши Жар-птицы.
        С каждым днем ей все сложнее было закрывать глаза на правду. Здоровье Кирана значительно поправилось благодаря прогулкам, но этого было недостаточно. Совершенно недостаточно. Он должен играть со своими ровесниками, бегать, прыгать, шалить и разбивать коленки.
        - Мейстер Рейф прав, Кейт. Надо все рассказать Корвину.
        Кейт покосилась на Сигни. При одной мысли о таком у нее волосы вставали дыбом. Она в который раз постаралась не думать о вероятной реакции принца на ее признание.
        - Правда о том, кто я есть, Сигни, это тоже своего рода зирах.
        - Понимаю. - Сигни протянула к небу раскрытую ладонь. - И даже лучше, чем ты можешь вообразить. Как-то раз я раскрыла тайну мужчине, которого любила, - скованно пробормотала она. - Думала, он тоже меня любит.
        Кейт от неожиданности притихла. Впервые подруга рассказывала о своем прошлом, и это не было похоже на очередную байку. Губы Сигни тронула грустная улыбка.
        - Это ему принадлежал дублет. Не знаю, зачем я его храню. Наверное, чтобы не забывать о совершенной ошибке.
        «А еще, чтобы не забыть о нем», - догадалась Кейт. Она-то знала, как трудно перестать любить, даже если это было необходимо.
        - Ничего не понимаю, - сказала она. - Если твое признание было ошибкой, то почему же ты убеждаешь меня поделиться своей тайной с Корвином?
        - Потому что Корвин - совсем другой человек. - В светлых глазах Сигни разлилась тоска. - Он знает, что такое терять и страдать от потери. Он сможет тебя понять или хотя бы попытаться. Он верен тем, кого любит, в точности как Даль и ты сама. Дай ему шанс.
        - У него уже был шанс выбрать между мной и долгом. И разрешилось все не в мою пользу.
        - Да, возможно, он не заслуживает твоей искренности. - Сигни твердо взглянула в лицо Кейт. - Делиться сокровенным всегда рискованно, и не только для дикого, но и для обычного человека. Корвин может тебя оттолкнуть. Однако если получится, ты наконец-то станешь самой собой. Неужели оно того не стоит? А кроме того, - Сигни дернула плечом, - подумай о Киране. Во власти принца изменить его жизнь в лучшую сторону. По-моему, ради брата стоит рискнуть.
        - Том тоже заслуживает лучшей жизни, - заметила Кейт, и сердце защемило от страха и надежды.
        Сможет ли она? Осмелится ли?
        - Как и ты, Кейт, - с жаром ответила Сигни. - Ты обязана бороться за свое счастье.
        29. Корвин
        В ДЕНЬ ВТОРОГО ИСПЫТАНИЯ Корвин проснулся на заре и отправился в конюшни. Всю неделю с начала военных состязаний он почти не спал. В замок десятками прибывали сановники из всех двенадцати городов Инея, и принц постоянно вынужден был с кем-то встречаться. Целыми днями он наблюдал за турнирами, скачками и прочими потешными состязаниями в честь пятидесятилетия объединения страны. Прежде эти игрища были его любимейшим развлечением. Если бы верховная жрица не назначила испытание именно на это время, он бы и сейчас с удовольствием поучаствовал в турнирах. По вечерам голова так гудела, что Корвин часами не мог успокоиться и заснуть. Физическая усталость могла бы помочь, но, к сожалению, сидя на аудиенциях и трибунах особо не устанешь. Прошедшая ночь была хуже всех. Корвина изводили странные тревожные сны о невероятном черно-белом коне.
        Увидев у загородки своего денника Корвина, жеребчик заржал и насторожил уши. Человек и конь пристально вглядывались друг в друга. Корвин вошел в стойло. Конь попятился, замотал головой, заплясал на месте. Он все еще дичился. Грумы побаивались его и самое большее, на что отваживались, - выводить на пастбище.
        - Тихо, тихо, парень. - Корвин осторожно протянул к нему руку. - Что это ты сегодня так разошелся?
        Жеребчик вновь помотал головой и потянулся к Корвину. Раздул ноздри, фыркнул. Принц стоял неподвижно, позволяя ему обнюхать себя. Мягкий бархатный нос ткнулся ему в ладонь. По телу Корвина пробежала дрожь. Может это, конечно, расшалилось воображение, но он так не думал. Жеребчик вел себя, как обыкновенная лошадь, однако ничего обыкновенного в нем не было. Принц провел рукой по гладкой мускулистой шее. На черной шкуре ярко выделялось несколько белых прядей гривы.
        Внезапно Корвин припомнил свой сон: он скакал в бой на черно-белом коне, будто слившись с ним в единое целое, а с кораблей под алыми парусами на морской берег высаживались тысячи безликих солдат. Впрочем, с таким конем Корвин ничего не боялся. Он чувствовал, что готов сразиться с целым миром, и его ждет победа.
        Вот только теперь принц ничего этого не ощущал. Вчера ему сказали, что на втором испытании его ждет лабиринт. Небесный лабиринт.
        Задание было совсем не похоже на то, которое выпало в свое время Борвину. Дедушке пришлось охотиться в Нефритовом лесу на какое-то мифическое чудище, описать которое он не удосужился. При взгляде на каменные плиты, висевшие над землей, Корвин подумал, что уж лучше бы он поохотился, даже если та тварь в лесу была невидимой. Лабиринт выглядел непреодолимым и бессмысленным нагромождением валунов. Их было около сотни, беспорядочно громоздившихся над полем. Некоторые располагались совсем рядом, другие - в отдалении. На одних были лестницы, уходящие вверх, на других - лестницы, ведущие вниз, на третьих - винтовые, на четвертых - прямые, как стрела. Имелись и медленно вращающиеся камни с отверстиями посередине. А на самой вершине лабиринта находилась узкая плита, где на зеркальном пьедестале лежала украшенная самоцветами корона. Все, что требовалось, - добраться туда первым.
        Непростая задача.
        - Если бы я умел летать, - со вздохом пробормотал Корвин и провел ладонью по морде жеребчика.
        - Ваше Высочество беспокоится из-за испытания?
        Голос напугал и принца, и коня. Последний отскочил, едва не отдавив Корвину ногу, и забился в дальний угол денника. С бьющимся сердцем Корвин вышел и натянуто улыбнулся канцлеру Рендборну. Впрочем, он был рад его видеть.
        - Да как вам сказать… - Корвин кашлянул. - Нет ли у вас случайно еще какого-нибудь полезного дневника или карты лабиринта?
        - Увы, - шутливо развел руками мейстер. - В одной из своих книг я видел рисунок некоего летающего устройства. Книга, правда, принадлежит перу Мелькора Безумного. Вряд ли Ваше Высочество рискнет ему довериться.
        - Вы правы. По-моему, смертным, будь они в здравом уме или нет, не пристало подниматься на такие высоты.
        - Отличное наблюдение, мой принц, - хохотнул Рендборн, и его смех успокоил Корвина. - Но ведь тут замешаны сами боги.
        - Боги или магия? - Корвин приподнял бровь, вспомнив предположение Даля, когда они оба впервые увидели каменный лабиринт: «Выглядит так, словно над всем этим поработал стихийный. Аэромант или террамант или тот и другой вместе взятые».
        Хотя вопрос Корвина был скорее риторическим, Рендборн ответил:
        - А есть разница?
        Канцлер поднял правую руку ладонью вверх. Сияние чар-камня в перстне отразилось на плитках пола.
        Корвин озадаченно посмотрел на Рендборна. С одной стороны, его слова отдавали богохульством, с другой - что-то в них было. Почти все, с чем он столкнулся со дня начала урора, могло быть достигнуто при помощи волшебства - стихийной магии или орденского чарословия. Туман на вершине Астериона напоминал деяние гидроманта, а посланные Корвину видения - результат орденских заклинаний. Принц подозревал, что образы отца и сиванского мальчишки мог извлечь из его памяти какой-нибудь спирит. Вот разве что конь… Он оглянулся на стойло. Никакой магии не под силу сотворить такого коня. Рендборн, похоже, думал о том же.
        - Ваше Высочество, вам известно, что мой предшественник на этом посту однажды получил предложение продать знак урора вашего отца?
        - Вы шутите? - Корвин перевел взгляд на канцлера.
        - Вовсе нет. - На лице Рендборна было написано отвращение. - Один богатый купец из Индры посулил ему горы золота и драгоценных каменьев.
        - Но зачем?
        Корвин вспомнил Марру, пытаясь понять, какая выгода купцу от волчицы, покорной только королю.
        - Полагаю, затем же, зачем моим подчиненным присылают десятки прошений в день на разрешение торговать с Гильдией магиков. Там простирается целый мир, но вся магия сосредоточена у нас, в Инее. А это животное, - Рендборн показал на коня, - есть чистое волшебство. Многие не погнушались бы подлым убийством, лишь бы им завладеть.
        У Корвина по спине пробежал холодок. Он не понимал, какую пользу можно извлечь из жеребца, зато прекрасно понял, что его смерть выгодна врагам Инея. Прежде всего, сиванскому Богу-королю. Конь был символом власти и могущества Норгарда. В голову закралась новая тревожная мысль.
        - А что будет, если знак урора умрет до окончания испытаний?
        - Однажды такое произошло, - сухо ответил Рендборн. - Правда, убил его один из претендентов на престол. Последствия, как вы понимаете, очевидны. Победителем был объявлен невинный, а убийца стал Безымянным.
        - Я этого не знал! - выдохнул Корвин. - В смысле, об убийстве. Вы говорите о брате моего прапрадеда Морвина, сына Роуана, да? Безымянный приходится мне двоюродным прапрадедом.
        Принц встречал это прозвище в исторических свитках.
        - Именно о нем. Неудивительно, что вы не слышали об убийстве. Это все моя ненасытная страсть к чтению. - Рендборн махнул рукой. - Перспектива получить доступ к архивам и подвигла меня на получение должности канцлера. Однако я сомневаюсь, что верховная жрица хочет, чтобы вы узнали эту историю, да еще во время урора.
        - Наверное, это разумно с ее стороны. - Корвин покосился на коня и нисколько не удивился, встретившись с ним взглядом.
        Принц никогда не видел ничего столь же прекрасного. Как можно убить такое чудо? На душе сделалось мерзко. Он решил, что пора сменить тему.
        - Раз уж вы раздумали вручать мне еще одну книгу, что привело вас сюда в такую рань? - спросил Корвин.
        - Я должен побеседовать с мейстером Кайдом, - поморщился Рендборн. - Лорд Ниван из Андреаса желает купить дюжину боевых коней.
        - Ясно. - Корвин сдержал усмешку. - А я уж было подумал, что где-то здесь затаилась мейстра Викас.
        Рендборн поперхнулся, его рука невольно поползла к ожерелью из восьми когтей на серебряной цепочке.
        - Неплохо бы, но не в этот раз. Благодарю вас за… м-м… понимание. Я очень, гхм, ценю вашу деликатность.
        Корвин дружески улыбнулся, внутренне забавляясь смущением канцлера.
        - Не стоит благодарности, мейстер. Чем была бы наша жизнь без тайн?
        - Хорошо сказано. - Рендборн улыбнулся в ответ. - Мне пора. Удачи вам, Ваше Высочество.
        Корвин проводил его взглядом, затем обернулся к коню. Он задумался, не побыть ли с ним еще, но потом решил найти Кейт. У стойла Жар-птицы ее не было. Оно и понятно: в последние дни в замке царила суматоха. И все же Корвин огорчился.
        Прибежал запыхавшийся паж с сообщением, что принца ожидают на поле. Сегодня завершались военные состязания. Намечались финальные индивидуальные турниры лучников, копейщиков и конных мечников. Корвин должен был присутствовать, но не для того, чтобы наградить победителей. После состязаний начиналось второе испытание. Верховная жрица считала, что это станет лучшим завершением состязаний. Если бы не урор, Корвин сейчас бы вышел на поле с мечом, вместо того чтобы скучать на трибуне.
        Нынешние состязания показались Корвину не такими интересными, как те, при почтовой службе в Фархольде, в которых участвовала Кейт. Взгляд то и дело обшаривал каменный лабиринт, висевший над полем. Хотелось рассмотреть его получше, попытаться понять, как же добраться до вершины. Сидевший рядом Эдвин тоже поднял взгляд на лабиринт. Братья не разговаривали друг с другом, а между тем время неумолимо приближалось к полудню - часу начала урора.
        Наконец соревнования закончились, и жрицы провели Корвина и Эдвина к двум небольшим шатрам, разбитым рядом с лабиринтом. Вокруг собрались придворные и знать из всех двенадцати городов. После краткой речи верховная жрица велела принцам зайти в шатры и помолиться.
        «По крайней мере, раздевать догола не будут», - тоскливо подумал Корвин, оставшись в одиночестве. Он попробовал вознести молитву, но мешал разноголосый гам снаружи. Бросив бесполезные попытки, принц просто сел, намереваясь подождать, пока его не позовут. Однако тут же пришлось вскочить: задний полог шатра приподнялся, и внутрь проскользнула тонкая фигурка.
        - Кейт! - удивленно воскликнул Корвин, затем опомнился и понизил голос. - Что ты здесь делаешь?
        - Хотела пожелать тебе удачи. - Она скрестила руки на груди, потом уронила их.
        - То есть ты будешь смотреть? - спросил принц, тут же поняв всю глупость своего вопроса.
        - Должен же кто-то пенять тебе на твои оплошности, - слабо улыбнулась она. - Кто справится с этой задачей лучше меня?
        Корвин негромко засмеялся, припомнив, как они подзуживали друг друга во время скачек и детских сражений на мечах.
        - Сможешь зайти ко мне после испытания? - смущенно спросила она. - Мне надо кое-что тебе рассказать.
        - Конечно. - Принцу сделалось любопытно, что же такое Кейт хочет ему поведать. - Если только переживу восхождение, - попытался пошутить он, но Кейт осталась серьезна.
        - Ты победишь, - произнесла она твердо. - Урор выбирает достойного, а ты - достоин.
        Прежде чем он успел ответить, Кейт исчезла, снова оставив его в одиночестве. Ее слова продолжали звучать в ушах: «Ты победишь». У него самого такой уверенности не было, однако впервые ему действительно захотелось победить.
        Взобраться на первую плиту было легко, но, посмотрев вверх, Корвин понял, что на этом легкость заканчивалась. Краем глаза он видел Эдвина, тоже вскарабкавшегося на свою плиту и осматривавшего путь.
        Принцы ждали, когда запоет рог, подавая сигнал к началу испытания. От его громкого звука Корвина вздрогнул, внутри точно распрямилась сжатая до отказа пружина. Он бросился к следующей плите-ступени и запрыгнул на нее. Первая осталась позади, а впереди… Впереди предстоял миллион, не меньше.
        По крайней мере, так ему показалось. Следующие две плиты он миновал быстро, однако дальше нужно было выбирать. Корвин без колебаний выбрал ближайшую, но стоило ему на нее запрыгнуть, она накренилась. Ругнувшись, он едва успел перескочить на предыдущую. Камень ухнул вниз, глухо стукнувшись о землю. Толпа ахнула и восхищенно загомонила.
        Утерев лоб, Корвин внимательно оглядел оставшиеся на выбор платформы. Обе располагались несколько дальше, чем упавшая. На сей раз он решил испытать дальнюю, предположив, что его подвело желание найти легкий путь. Он прыгнул, чуть-чуть не свалившись, однако уцепился за край и взобрался. Камень вроде бы держался прочно.
        Впредь Корвин действовал осмотрительнее, перестав полагаться на простейший путь. Однажды платформа все же поехала в сторону, но он был начеку и отступил.
        Тем не менее делать верный выбор оказалось не так-то просто. Одна платформа, как только принц ее коснулся, принялась вращаться с такой скоростью, что он повалился с ног. Когда Корвин сумел подняться, голова так закружилась, что он почти не соображал, куда идти дальше, и прыгнул на первую попавшуюся. Ему повезло, платформа оказалась устойчивой. С нее вверх уходила винтовая лестница. Принц начал подниматься, стараясь не думать о том, на какой высоте находится.
        Добравшись до верха, он опять призадумался. И тут заметил Эдвина на другой стороне лабиринта. Брат находился на несколько футов выше. Корвину надо было поторапливаться. Оглядевшись, он понял, что единственный путь наверх проходил через маленькую круглую платформу внизу, с которой можно было перебраться вверх на другую, имевшую форму трапеции. Так Корвин и сделал, стараясь не думать об успехах Эдвина. Не хватало еще начать дергаться и из-за этого оплошать.
        Чем выше он забирался, тем сложнее и удивительнее был лабиринт. На полпути к вершине камни начали двигаться. Одни поднимались, другие опускались, третьи вращались, четвертые то исчезали, то появлялись. Он чуть ли не четверть часа за ними наблюдал, пытаясь обнаружить закономерность их движений. Она явно была, но такая сложная, что Корвин отчаялся удержать ее в голове, пока прыгал.
        Еще два хода спустя он забыл обо всем и ступил на неподвижную вроде бы платформу, которая перевернулась вверх дном. Или это перевернулся мир? Принц не знал. Ясно было одно: земля оказалась над головой, а небо - под ногами. Корвин застыл, воображая, что сейчас сила, удерживающая его на плите, иссякнет, он упадет и расшибется насмерть. Дыхание стало прерывистым, по лицу на волосы потек пот.
        Далеко-далеко внизу он видел людей, оставшихся на поле. Даже смутно слышал их крики.
        - Нужно идти, Корвин, - вслух приказал он себе, и ветер тут же унес его слова. - Нужно идти, - повторил он тверже, зажмурился и сделал шаг.
        И не упал - просто приблизился к краю перевернутой платформы. Принц открыл глаза и сделал еще шаг. Удивительно, но, если забыть о диком положении, ходить здесь можно было как обычно. Корвин осторожно подошел к краю. И что дальше? Ближайшие плиты тоже окажутся волшебным образом перевернутыми? А если верная сторона останется сверху?
        «Я должен преодолеть себя и прыгнуть в неизвестность», - понял он. Такое вот испытание.
        Затаив дыхание, Корвин прыгнул. Он еще летел, когда мир внезапно кувырнулся, вставая на место. От неожиданности принц вскрикнул и обхватил колени, прижав их к груди, вместо того чтобы вытянуть руки и вцепиться в край платформы. Осознав ошибку, он попытался исправиться, но поздно. Ногти бессильно царапнули по камню. Ветер зашумел в ушах, от ужаса Корвин не мог даже закричать.
        Его спасла исчезающая платформа. Очень кстати она надумала появиться. Сообразив, что у него есть лишь мгновенье, прежде чем опора вновь исчезнет, Корвин метнулся к краю и как раз вовремя перескочил на соседнюю.
        Оглядевшись, принц понял, что вернулся назад. Пришлось начинать заново. Во второй раз получилось легче. А вот и плита-перевертыш. Корвин заставил себя прыгнуть с нее и уцепился за следующую.
        Дело пошло быстрее. Он обрел уверенность. Второе испытание оказалось скорее проверкой сообразительности, чем физической выносливости. Об этом не следовало забывать.
        Достигнув вершины, Корвин с удивлением обнаружил платформу с короной в нескольких десятках футов внизу. К ней вело с полдюжины камней. Поодаль он увидел Эдвина. Брат находился примерно на одной с ним высоте - должно быть тоже столкнулся с хитрыми задачками. Они переглянулись, прикидывая расстояние до короны. Одной короны для единственного победителя.
        Внезапно Корвина одолели сомнения, и в голове снова пронеслась мысль добровольно отказаться от престола в пользу Эдвина. Но он как наяву услышал слова Кейт: «Ты достоин».
        И рванулся вперед, перепрыгивая с камня на камень без раздумий и расчетов. Некоторые из камней под ним падали, однако ему хватало сноровки перепрыгивать на следующий.
        Наконец платформа с короной была прямо под ним. Корвин прыгнул, перевернувшись, чтобы смягчить падение. Полсекунды спустя на противоположном краю появился Эдвин. Но было поздно. Пальцы Корвина уже схватили корону, и он надел ее на голову.
        В тот же миг камни исчезли. Остался только тот, на котором стояли принцы. В этот момент они были вдвоем на всем белом свете, победитель и проигравший, парящие в небе. Плита начала медленно снижаться. Эдвин не спускал с Корвина глаз, его губы сжались в тонкую ниточку.
        Когда платформа приземлилась, Эдвин поклонился и прошипел:
        - Наслаждайся победой, пока можешь, братец. Обещаю, в конце концов ты не наденешь эту корону.
        От желчи в его голосе Корвина передернуло. Он привык к зависти и обидчивости брата, но теперь ими дело не ограничивалось. Знак урора на ладони начал зудеть, и Корвин еле удержался, чтобы не почесаться.
        Ответить он не успел. Их окружила восторженная толпа. Люди выкрикивали имя Корвина, потом подхватили его на руки. Он огляделся, ища Кейт. Она стояла в отдалении, прижимая ладонь ко рту, словно пыталась сдержать радостный смех. Корвин вспомнил, что обещал к ней зайти. «Мне надо кое-что тебе сказать».
        «Мне тоже надо кое-что тебе сказать», - подумал он, припоминая другие ее слова: «А можешь стать и верховным королем. Тогда тебе ни перед кем не потребуется держать ответ».
        Он должен был признаться ей давным-давно, только почему-то не решался. Зато сейчас Корвин ничего больше не боялся. Его храбрости хватило бы, чтобы объявить об этом всему миру.
        30. Кейт
        КЕЙТ ЖДАЛА В КАБИНЕТЕ ОТЦА. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. В таком состоянии она находилась с тех пор, как прокралась в шатер Корвина и попросила о встрече. Кейт ждала здесь уже час. Время от времени ее подмывало бросить все и сбежать. Она мужественно сопротивлялась искушению, уговаривая себя быть смелой. Если Корвин смог пройти второе испытание, то и она сможет с ним поговорить, хотя, на ее взгляд, рассказать ему правду о себе было куда сложнее, чем карабкаться по камням в небо.
        Время шло. Кейт продолжала убеждать себя, педантично перечисляя причины, по которым ей следует признаться. Ради Кирана и Тома, Вианны и Анисс, ради всех диких Инея. Их жизни должны были измениться.
        «Я делаю это и ради самой себя». Мысль укрепила ее решимость. Кейт устала скрываться, устала от лжи и недомолвок. Да, она дикая, но ведь дар не делает ее хуже! Она не заслужила жизнь в постоянном страхе, в окружении ненависти и предрассудков. Каждый человек имеет право быть тем, кто он есть.
        Раздался стук. Кейт так и подпрыгнула. На подгибающихся ногах она двинулась к двери. За ней стоял смущенно улыбавшийся Корвин.
        - Можно войти? - спросил он.
        Сообразив, что уже давно стоит и таращится на него, Кейт отошла в сторону, пропуская принца, и захлопнула дверь. Он тут же взял ее за руку и бережно, словно увидев впервые, провел пальцем по тыльной стороне ладони. Кейт застыла, ошеломленная прикосновением и нежностью в его взгляде.
        - Ты хотела мне что-то сказать, - почти прошептал он. - Но позволь, сначала скажу я.
        - Что? - Ее дыхание сделалось прерывистым.
        Он медленно поднял на нее глаза, голубые, как лед, и обжигающие, точно пламя. В них было столько напористости, что Кейт едва не отшатнулась. Удержала лишь невидимая связь, возникшая между ними. Она словно запуталась в этих силках. Корвин выдохнул и произнес:
        - Кейт, я люблю тебя.
        Фраза повисла в воздухе, будто тоже угодила в силки. Кейт смотрела на Корвина, утратив дар речи. Его слова не были пустышкой. Это была правда, чистая, весомая, отпущенная на свободу.
        - И всегда любил, - продолжил Корвин, не отводя взгляда. - С самого детства. А теперь, когда ты вернулась в мою жизнь, люблю еще больше. Ты отказалась стать моей любовницей - и правильно сделала. Я был ослом, раз даже подумать о таком смог. Ты заслуживаешь лучшего. Заслуживаешь всего, о чем мечтаешь, и даже больше. И я хочу тебе это дать. Я наконец-то понял то, о чем ты много раз говорила: выбор в моих руках. Прежде мне казалось, что, идя по предначертанному пути, я не ошибусь. Теперь я понял, что это неправильно. Есть время подчиняться правилам, и время - устанавливать собственные.
        Он помолчал, словно вдруг испугавшись, что мелет чепуху. Потом сжал ее пальцы и добавил:
        - Если я одержу победу в уроре, то стану королем и сам буду распоряжаться своей судьбой. Если проиграю - тоже. В любом случае я выберу тебя, Кейт. В любом, поняла? Если, конечно, ты согласна.
        Кейт почувствовала, что у нее дрожат губы. Все произошло совершенно неожиданно. Она, конечно, давно этого хотела, но никак не ожидала. Как же сильно Корвин изменился за эти несколько недель. Может быть, он менялся из-за того, что постепенно осознавал правду? Кейт не знала. Честно сказать, ей было все равно.
        Она потянулась было к Корвину, душа и тело требовали ответить на признание, но тут же отступила, строго напомнив себе, зачем его пригласила. Она тоже должна сказать правду. Еще вопрос, кстати, не возьмет ли он свои слова назад, услышав ее признание. Всплыли неприятные воспоминания о том, как Корвин повел себя после смерти матери. По спине побежали мурашки.
        Видя, что она молчит, принц перестал улыбаться. В глазах появилась боль.
        - Тебе нечего мне ответить? - тихо спросил он.
        Кейт набрала в грудь воздуха, напоследок обдумывая слова.
        - Я рада, что ты меня понял. Однако я тоже должна кое в чем признаться. Это очень важно.
        - Кейт, что случилось?
        - Наверное, тебе… тебе лучше присесть. - Она кивнула на кресло за отцовским столом.
        - Чего ты боишься? - Корвин наморщил лоб.
        - Корвин, пожалуйста, сядь. Мне так будет проще.
        Продолжая хмуриться, принц опустился в кресло. Кейт некоторое время смотрела ему в лицо, набираясь смелости. «Если он рассердится, я всегда смогу переубедить его своим даром, - подумалось ей, однако эта мысль была неприятна. - Великая богиня, не допусти, чтобы дело дошло до подобного!»
        - Мое признание тебя ужаснет, и это еще мягко сказано, - начала она. - Эту тайну я хранила всю жизнь, доверяя ее очень немногим. Сегодня я решилась довериться и тебе.
        - И что же это за тайна? - Корвин напряженно подался вперед, глядя на нее со смесью любопытства и обиды.
        - Сначала пообещай, что не будешь рубить сплеча, а постараешься хорошенько обдумать мои слова. Это может стать настоящей проверкой искренности твоих намерений, того, что ты действительно готов менять правила.
        Вместо ответа Корвин дотянулся до ее рук и сжал их. Она почувствовала клеймо урора на его теплой ладони.
        - Клянусь. Руку даю на отсечение.
        Кейт кивнула, собираясь с силами. Въевшаяся в плоть и кровь привычка таиться не собиралась легко сдаваться. Неожиданно уверенности ей придало воспоминание о Киране.
        - Я дикая, Корвин. Дикая спиритка.
        Принц остался совершенно недвижим. Даже, кажется, дышать перестал. Кейт слышала только свое сбивчивое дыхание и бешеный стук сердца. Она сразу пожалела, что призналась.
        Корвин медленно выпустил ее руки, откинулся на спинку кресла. Кейт внутренне напряглась, готовясь к тому, что сейчас он ее оттолкнет. Принц перевел взгляд в окно, похоже, потерявшись в своих мыслях и воспоминаниях. Потом он медленно повернулся к Кейт и спросил, избегая смотреть ей в глаза:
        - Ты умеешь общаться с животными, да? Повелевать ими?
        - Да, - ответила она, поежившись от его ледяного тона. - Как ты догадался?
        - Видел. - Он провел пальцем по подбородку и кивнул, словно отвечая на собственный вопрос. - На тракте в Андреас, когда ты спасла меня от дневных драконов. Тогда я не обратил на это внимания, а теперь вспомнил, что твоя лошадь слушалась тебя безукоризненно, точно человек. Лошади так себя не ведут.
        - Да, ты прав, - сказала Кейт, успокаивая себя тем, что Корвин держит свое обещание: не кричит, не сердится, не зовет инквизиторов.
        Причин скрывать остальное уже не было. Наверное, он не сможет ее любить, но по крайней мере, узнает всю правду. На меньшее Кейт была не согласна.
        - Совсем недавно я узнала, - окрепшим голосом произнесла она, - что умею читать мысли не только животных, но и людей.
        Корвин прищурился, и Кейт увидела знакомые страх и ненависть, часто появлявшиеся на лице принца после гибели королевы. Сложно было его за это винить. Она и сама боялась собственного дара и того, что могла сделать при желании. Пугало ее и то, что кто-нибудь с таким же даром мог сделать с ней, если бы захотел. Проблема ведь не в самом даре, а в выборе между правильным поступком и неправильным.
        Приободрившись от этой мысли, Кейт продолжила:
        - Мой дар не зло, Корвин. Я за всю жизнь мухи не обидела и не обижу. Дар - неотъемлемая часть меня, способность, с которой я родилась и живу.
        Она хотела добавить, что дикие не рождаются исчадиями преисподней, что каждый человек делает свой выбор или подчиняется обстоятельствам, однако решила не давить на принца.
        В комнате повисла гнетущая тишина. Потом губы Корвина тронула слабая улыбка:
        - А я-то все удивлялся, почему, когда дело касается лошадей, ты меня обставляла.
        Кейт растерялась, не зная, шутит он или язвит. Очень хотелось надеяться, что шутит. Наморщив нос, она нарочито легкомысленно произнесла:
        - Каюсь, иногда я пользовалась своим преимуществом.
        - Почему же ты раньше мне ничего не говорила?
        Кейт почувствовала досаду в его голосе и вздохнула.
        - Неужели не понимаешь? Диких всегда ненавидели и боялись еще до введения инквизиции. Когда я была маленькой, папа приказал мне поклясться, что я никогда никому не расскажу. Как только во мне проснулся дар, отец предупредил меня об опасности.
        Она умолкла, заметив неуверенность в глазах Корвина. Он словно балансировал на канате: принять ее такой, какая она есть, или отвергнуть? Подумав о Киране, Кейт решилась на самый отчаянный шаг.
        - Я хотела во всем тебе признаться еще несколько недель назад, после того как мы нашли драконов в Кочевом лесу.
        - Почему именно тогда? - недоуменно спросил он. - Почему не раньше?
        - В тот день кое-что пошло не так, - ответила Кейт, не став обращать внимания на обвиняющие нотки в его голосе.
        И она рассказала ему все: о том, как кто-то ограничил ее магию, как она подчинила себе драконов в Торнволле. Только бы он понял, насколько полезной может стать дикая магия, если использовать ее во благо.
        Корвин слушал с недоверием и в то же время с благоговением.
        - Ты усмирила всех этих драконов?
        - Ага. Но только потому, что так устроены их мозги. В жизни не испытывала ничего подобного. Прежде я применяла свой дар лишь к лошадям, да и то, когда поблизости никого не было. Наставления отца крепко сидели в моей голове, я не представляла, что когда-нибудь их нарушу.
        - Твой отец! - Глаза Корвина расширились. - У него был такой же дар?
        - Верно.
        Корвин вскочил, и Кейт невольно отшатнулась, ожидая вспышки гнева, но принц лишь отошел к окну и уткнулся лбом в стекло. Кейт терпеливо ждала, не желая нарушать его мысли.
        Наконец Корвин обернулся. Его глаза блестели.
        - Ты сказала, что можешь управлять человеческим разумом. Твой отец применил магию к моему, и из-за этого он заболел?
        Кейт почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица. Еще месяц назад она бы с негодованием отвергла подобное предположение. Теперь же, после всего случившегося, после того, что она узнала о самой себе и что пережила в горах Торнволла, отрицать эту возможность было не так-то просто.
        - Не знаю, Корвин. Я не верю, что мой отец был способен на подобное. А даже если и способен, ума не приложу, как это вышло.
        Корвин кивнул, опять машинально потирая шрам.
        - Зато я выяснила, почему он платил деньги «Заветному клинку». - Кейт шагнула к принцу, ощущая такое напряжение, что казалось, еще чуть-чуть - и нервы лопнут, точно перетянутые струны.
        - Выяснила? И почему же?
        - Он… - Кейт запнулась, щеки вспыхнули.
        Неразрывный обет не позволял ей произнести больше ни слова. Она не могла рассказать ни о Киране, ни о Возрождении - вообще ни о чем, что узнала в тот день.
        - Прости, не могу. - Кейт покачала головой. - Это все магия. Я поклялась. Меня связали заклятием.
        Корвин сжал кулаки.
        - Поверь мне, я очень хочу тебе рассказать, но не могу. Может быть, мейстер Рейф…
        - Так Рейф тоже в этом замешан? - Корвин внезапно выпрямился. - Ну конечно же!
        - Да-да. - Кейт умиротворяюще подняла руки. - Полагаю, по возвращении из Пенлока он сам все тебе объяснит.
        Корвин смерил ее взглядом, и гроза наконец-то разразилась, хотя повод оказался несколько иным.
        - Эта тайна связана с болезнью моего отца?
        Кейт прикусила губу, не зная, что может рассказать, а что - нет. Она не ожидала, что разговор примет такой оборот.
        - Я не могу ответить на твой вопрос. Поверь мне, Корвин, никому точно не известно, что случилось в ту ночь между нашими отцами. Ни мне, ни мейстеру Рейфу. Очень жаль, но это правда.
        - Разве я могу тебе доверять? Ты же столько лет меня обманывала.
        - Корвин, это нечестно! Диких казнят лишь за то, что они - дикие. Нас травят, как бешеных собак. - На ее глаза навернулись слезы, сердце ныло от страха за Кирана, за Тома, за себя саму. - Дикая я там или нет, я все та же Кейт. Я - это я.
        Корвин потупился, словно не желая на нее даже смотреть, и уставился на клеймо урора, водя по нему пальцем. Когда он поднял голову, гнева в его глазах уже не было.
        - Ты права, - серьезно и печально сказал принц. - Я понимаю, у тебя не было выбора. Но и ты меня пойми. Когда я думаю, на что был способен твой отец, мне становится не по себе. Нельзя даже представить… - Он осекся, точно его посетила какая-то неожиданная мысль. - Впрочем, кое в чем ты ошибаешься, - с жаром продолжил он. - Есть человек, который достоверно знает, что тогда произошло.
        - Кто же?
        - Мой отец. Кому знать, как не ему.
        - Тут ты, конечно, прав, - с запинкой проговорила Кейт. - Однако король Орвин - душевнобольной. Ты же сам мне об этом говорил.
        - Да, говорил. А у тебя есть способность читать в разумах людей.
        Кейт не сразу поняла, о чем он толкует, - настолько дико прозвучали его слова.
        - Ты же можешь это сделать, правда? - спросил Корвин, позабыв обо всех своих сомнениях.
        - Даже не знаю…
        Мысли стремительно проносились в голове. Кейт почувствовала, что ее захватывает эта идея. Неужели все так просто, и ключ от загадки у нее в руках? Вдруг забрезжила надежда.
        - Но хочу попытаться.
        - Отлично. - Голос у Корвина немного дрожал, голубые глаза сияли. - Значит, договорились. Может быть, нам удастся раз и навсегда разобраться с этой тайной.
        - Да, - кивнула Кейт, уговаривая себя не принимать его азарт за доброе расположение.
        Или это был первый шаг? Даже если она ошиблась, и Корвин все равно на нее ополчится, уже неважно. У нее появился шанс узнать правду. Ради правды стоило рискнуть.
        31. Кейт
        КОРОЛЕВСКИЕ ПОКОИ ПРОПАХЛИ болезнью. Кейт буквально чувствовала привкус тоскливой прели. Король сидел в мягком кресле у окна и бессмысленно таращился в одну точку. На улице вечерело. Медлить было нельзя, с закатом дикая магия исчезнет, и они упустят свой шанс. Кейт была на взводе: сюда могли войти в любой момент.
        Или, чего доброго, Корвин мог ни с того ни с сего передумать и вызвать золотоплащников. По пути сюда они не обменялись ни словом, принц избегал даже случайных прикосновений.
        - Добрый вечер, отец, - сказал Корвин, подходя к королю, не обратившему на сына никакого внимания. - Кейт, давай, приступай. У нас мало времени. Скоро слуги принесут ему ужин, а я должен отправиться на пир.
        Кейт кивнула, не в силах ответить. Ее пугала не только перспектива проникнуть в разум короля, но и то, что Корвин будет при этом за ней наблюдать. Все равно, что раздеться перед ним, причем совершенно не ощущая его любви. Принял ли он ее такой, какая она есть, - большой вопрос.
        Не глядя на Корвина, Кейт приблизилась к королю. При взгляде на слабого, измученного человека внутри все сжалось от сострадания и отвращения. Да, Орвин сильно изменился. Она думала, что Корвин, описывая состояние отца, невольно преувеличил последствия недуга. Оказалось, нет. Что-то было неправильно в происходящем. Она вдруг почувствовала себя так же, как в Кочевом лесу или при обращении к разуму драконов.
        Собравшись с духом, Кейт положила руку на плечо короля, зажмурилась и потянулась к нему своей магией. Едва прикоснувшись к его разуму, она поняла, что совершила ошибку. Вокруг нее, точно капкан, сомкнулось чужое заклинание. Ловушка, установленная на таких, как она.
        «Или как мой отец».
        Открыв глаза, Кейт увидела, что чар-камень на шее Орвина засветился, посылая сигнал создавшему его чародею. Она попыталась высвободиться, но было поздно. Заклинание не отпускало. Помимо своей воли в нее вливались мысли и воспоминания Орвина, будто вода прорвала запруду. Их было слишком много, разум короля превратился в омут, куда Кейт неумолимо затягивало. И вот она уже видела мир его глазами, тонула в его памяти. Корвин и комната исчезли, время замедлилось. Кейт очутилась в прошлом…
        Раннее утро. Едва занялась заря. Орвин лежит в постели. За всю ночь он так и не сомкнул глаз. Последний год его часто мучает бессонница. Постель стала холодна после смерти жены.
        В коридоре слышатся шаги, затем - стук в дверь. Хейл. Орвин понимает, кто пришел, еще до того, как конюший заходит в опочивальню. Он явился, чтобы продолжить вчерашний спор. Он попытается убедить его не поддерживать создание инквизиции, хотя Орвин ясно дал понять, что усилия напрасны. Инквизиция нужна. Она справедлива. Диких надо приструнить. Сторр прав: корона должна защищать подданных от опасностей, а дикие чрезвычайно опасны. Все, даже маленькие дети. Дикий, устроивший пожар на рыночной площади, был мальчишкой, но сколько же горя, боли и страданий он причинил невинным, которые не могли защититься от напасти.
        Бедная, бедная Имоджен! Орвин постоянно слышит ее предсмертные задыхающиеся крики. Они лишили его сна, истерзали его душу.
        Входит Хейл, кланяется своему королю и другу:
        - Вновь умоляю вас, Ваше Величество, одумайтесь! Вы совершаете ошибку. Многое может пойти не так. Инквизиция даст Гильдии неслыханную власть, а именно этого и добивается Сторр.
        - Амбиции Сторра меня нимало не волнуют, Хейл. Мы оба с ним хотим одного: раз и навсегда вырвать дикую заразу с корнем. Только тогда наступит мир, и наши жены и дети смогут спать спокойно.
        - А как насчет тех, кто никому не причиняет зла? Кто тоже хочет жить в мире? Среди диких много невинных.
        - У них есть сила, от которой не спасет ни щит, ни меч. - Орвин скрипит зубами, не желая слушать доводы конюшего.
        - Меч и щит не спасут и от пистолей. Их же мы не запрещаем.
        - Оружие всегда можно отобрать. Дикий дар - нет.
        - Верно. Но мы отбираем у человека оружие только после того, как он натворит бед, не раньше!
        Взгляд Орвина красноречивее всяких слов. Хейл отводит глаза, качает головой, признавая свое поражение. Потом вдруг смотрит в упор, и Орвин чувствует давление в висках. Что-то чуждое пытается пробиться в его разум, что-то похожее на заклинание.
        - Простите меня, мой король, - раздается голос Хейла в голове. - Я не могу позволить этому случиться. Пожалуйста, простите меня. Я бы нипочем не посмел, будь у меня выбор.
        - Что ты…
        Хейл кладет руку на лоб Орвина, и череп короля едва не раскалывается от боли. Орвин кричит, ему кажется, что его рвут на части. Хейл в ужасе отшатывается, хватая ртом воздух:
        - Что это за магия?
        Орвин не отвечает. Скорчившись, сжимает руками голову. Чьи-то руки хватают его, принуждая распрямиться. Это Хейл. Хейл дотрагивается до чар-камня на шее Орвина.
        - Кто вам это дал?
        Орвин молчит. Он ничего не помнит ни о камне, ни о назначении заклинания. Выругавшись, Хейл срывает цепочку с шеи короля. Рывок чересчур силен, камень падает и разбивается. Магия вытекает из него серым маслянистым облачком, которое поднимается вверх. Тонкие перламутровые усики устремляются к носу Орвина, его рту и ушам. Хейл кричит, но против столь мощного заклятия он бессилен.
        Орвин чувствует, как магия ворочается внутри, будто змея, заползшая ему в голову. Давление нарастает. Он царапает ногтями щеки, разум распадается на кусочки, зрение дробится, точно он смотрит в осколки зеркала.
        - Мой король! - в замешательстве кричит Хейл. - Что я могу сделать? Как мне вам помочь? Я не знал, не знал! Если б только…
        Орвин больше не властен над собой, в нем вскипает неистовая жажда убийства. С возгласом он вонзает кинжал в бок конюшего, замахивается во второй раз, но Хейл успевает схватить его за руку. Они борются. В глубине своего разума Орвин понимает, что происходит: он больше себе не хозяин, им управляет кто-то извне. Орвин не может изгнать чужака. Им движет одно желание: убить Хейла.
        Но тот всегда был сильнее. Ему удается отнять кинжал. Орвин начинает биться в припадке и случайно натыкается бедром на клинок.
        - О боги! Орвин! - вопит Хейл.
        Орвин тоже кричит. Дверь распахивается, и в опочивальню врывается Корвин:
        - Отец!..
        Воспоминания оборвались, вышвырнув Кейт из разума Орвина. Задыхаясь, она согнулась и сжала руками голову. Ей больно вспоминать то, что испытал тогда и продолжает испытывать король.
        - Кейт, что с тобой? Что случилось? - Теплые руки Корвина успокаивающе легли на ее плечи.
        - Заклинание! Заклинание в чар-камне на его шее. Это ловушка! - Кейт подняла глаза на Корвина, и тут до нее дошло, словно разошлись тучи, скрывавшие ясное небо. - Кто-то знал, что мой папа попытается сделать, только заклинание вышло из-под контроля. Оно поразило твоего отца и… - не договорив, Кейт уставилась на пульсировавший чар-камень Орвина, и к ней вернулась тревога. - Корвин, надо отсюда…
        Дверь распахнулась, и в покои короля ворвались трое человек: мейстра Викас, принц Эдвин и великий магистр Сторр.
        - Вы! - закричала Кейт.
        Воспоминания Орвина еще жили в ее памяти. Это Сторр исподволь убедил короля в необходимости создания инквизиции. Глава Гильдии был самым могущественным магом королевства.
        - Это вы, вы убили моего отца!
        Топор держали не руки Сторра, но это он расставил силки.
        - Что тут происходит? - требовательно спросил Эдвин, переводя взгляд с Кейт на Сторра, потом на Корвина.
        - Дикая! - завизжала Викас. - Я же говорила!
        Мейстра навела на Кейт свою булаву. Чар-камни вспыхнули, высвобождая заклинание. Магия ударила Кейт, сбила ее с ног. Она больно стукнулась затылком об пол. В глазах заплясали искры, в голове помутилось, и Кейт накрыла кромешная тьма.
        Часть 3
        Возрождение
        32. Корвин
        - КЕЙТ! - КОРВИН КИНУЛСЯ к упавшей девушке. - Что вы творите, мейстра?!
        - Отойдите от нее, Ваше Высочество, - холодно сказала Викас. - Она дикая, я в этом уверена.
        Мейстра была, конечно, права, однако Корвин не мог просто так отдать Кейт в руки главы инквизиции.
        - Не может быть! Чепуха!
        - Вы так думаете, Ваше Высочество? - Викас метнулась к Кейт.
        Корвин хотел ее оттолкнуть, но мейстра двигалась стремительно, словно атакующая змея. Она сдернула с шеи Кейт кожаный шнурок. Ярко блеснул бриллиант.
        - А как вы тогда объясните вот это? - Викас выпрямилась и показала украшение всем.
        - Обычный чар-камень, - хмыкнул Корвин. - Купленный у орденских чародеев.
        - Я предупреждала вас, магистр. - Викас повернулась к Сторру, не обращая внимания на слова принца. - Перед нами заклинание, которое скрывает дикую магию.
        Сторр во все глаза уставился на камень. На ум Корвину пришли слова Кейт о том, что именно магистр убил ее отца. Кто-то установил магический капкан, так, кажется, она сказала? Кто-то знал, что Хейл попытается переубедить короля. За этим явно стоял великий магистр. Но мог ли он зайти настолько далеко, чтобы посметь манипулировать королем?
        «Да! Тысячу раз да!»
        И все же Корвин не понимал, что выиграл Сторр от введения инквизиции. Магик никогда не делал ничего, что не приносило бы ему политической выгоды.
        - Никогда прежде не встречал подобного заклинания. - Сторр взял камень и принялся его разглядывать.
        Он выглядел искренне озадаченным, даже раздосадованным. Магик бросил взгляд на Корвина, потом на Эдвина, и его лицо посерьезнело:
        - Это государственная измена, Ваши Высочества. Измена с целью утаить дикого.
        Корвин шумно вздохнул. Измена. Магик был прав, как бы нелепо ни звучали его слова: по закону это действительно измена. Взбудораженный Эдвин перевел взгляд со Сторра на Корвина, в его глазах зажегся огонек.
        - Ты знал, кто она, брат? Знал?
        По спине Корвина поползли мурашки. В голосе Эдвина он уловил скрытое торжество.
        - Что бы они ни говорили, я знаю: Кейт не преступница.
        - Я не спрашиваю тебя, преступница она или нет, - нетерпеливо перебил его Эдвин. - Она - дикая. И ты об этом знал.
        - Никакая она не дикая, - скрепя сердце солгал Корвин, лишь бы защитить Кейт от ненависти, заразившей брата со дня гибели матери. - Она ни в чем не виновна.
        - Врешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не сможешь меня обмануть. - Эдвин серьезно посмотрел на великого магистра. - И что теперь, мейстер?
        - Недоносительство о диком - тоже измена. - Сторр огладил бороду.
        - Дурная шутка! - Корвин сжал кулаки. - Я - верховный принц, и я заявляю, что все здесь было спокойно. - Он кивнул на короля, продолжавшего тихо сидеть в кресле.
        - В такой ситуации титул теряет значение, Ваше Высочество. - Викас покачала головой, ее серые глаза холодно сверкнули. - Вы арестованы, принц Корвин, за укрывательство дикой и за позволение использовать стихийную магию против верховного короля.
        Корвин не сдвинулся с места, в упор глядя на булаву в руках мейстры.
        - Сейчас урор! - Он обернулся к Эдвину. - Помоги мне, я твой брат! Не позволяй им меня арестовать.
        На лице Эдвина мелькнуло сомнение. Мелькнуло - и тут же исчезло. Он сложил руки на груди и помотал головой:
        - Как ты верно на днях заметил, Корвин, я пока еще не верховный король.
        Корвин вздрогнул, словно от пощечины. Он подумал, не попытаться ли силой пробить себе путь к свободе, но отказался от этой идеи. Он был безоружен, а Викас, судя по всему, прекрасно управлялась со своей булавой. Ничего не выйдет. По крайней мере, здесь и сейчас. Их обвинения не выдерживают никакой критики, попытался успокоить себя Корвин. Ни совет, ни верховная жрица не поддержат магиков. Урор необходимо завершить. Человеческие законы не могут вмешиваться в законы богов. Корвин поднял руки в знак смирения и отступил от Кейт.
        Двое гвардейцев и магик в золотом сопроводили принца в его покои.
        - Что теперь будет с Кейт? - спросил Корвин у инквизитора.
        - То же, что бывает со всеми пойманными дикими, Ваше Высочество.
        Маска скрывала его лицо, однако в голосе прозвучало торжество. Корвин похолодел. Значит, золотые отправят ее в орденский дом за городом и проведут обряд очищения. Он не представлял, что это за обряд, но уже от одного слова «очищение» веяло ужасом. Кейт казнят и похоронят в безымянной могиле, отказав даже в священном огне. Это станет ее последним наказанием.
        Принц в панике покосился на пистоль, свисавший с пояса шедшего впереди гвардейца. Не скорострел, конечно, но и одного заряда должно хватить, чтобы освободиться. Тут ему вспомнилась булава Викас. Золотоплащник держал свою наготове. Корвин разочарованно вздохнул. Ничего, его время еще придет. Надо просто подождать.
        И он ждал. Целых два дня.
        Тишина и одиночество сводили его с ума. Разговаривать было не с кем. Он только и делал, что ходил из угла в угол, безуспешно строя планы побега. Единственную дверь, запертую на замок, охраняли гвардейцы. Окна? Из них открывался прекрасный вид, но падение с такой высоты не переживет никто. Сделать веревку было не из чего. Золотые обшарили комнаты принца, забрав все, что хоть немного походило на оружие. Корвина не лишили ни одежды, ни мягкой постели, ни горячей воды, однако покои превратились в тюремную камеру, причем в одиночную. К принцу позволялось входить только слугам, приносившим еду. Дважды до Корвина доносился громкий голос Даля, безуспешно спорившего снаружи с гвардейцами и золотоплащниками.
        Но больше всего принца заботила судьба Кейт. Где она? Когда начнут обряд очищения? А вдруг уже начали? Корвин не знал. Он намеренно никогда не интересовался инквизицией и ее порядками, старался даже не вспоминать обо всем этом лишний раз.
        Теперь, когда все случилось, ему было ясно: он поступал так из-за неосознанной уверенности в том, что нельзя арестовывать невинных. Убивать за то, что ты мог бы совершить преступление. «Мог бы» не равно «совершил». Сколько честных людей было убито за последние годы?
        Кейт может стать очередной жертвой. «О боги, выпустите меня отсюда!» Боги молчали. Похоже, им не было дела до Корвина.
        Бездействие выматывало. В отчаянии Корвин уселся за стол. Взгляд упал на карту, где были отмечены места нападения дневных драконов. Внезапно принц вспомнил Ральфа Марсела. Того тоже схватила инквизиция, однако он как-то сбежал. А ведь была еще женщина из Тивальда, рассказавшая Далю, будто видела на свободе дикого, которого когда-то арестовали золотоплащники.
        Могли ли эти двое улизнуть? Корвин, пусть снаружи, не раз видел орденские дома. Вряд ли оттуда было легко сбежать. Золотоплащники выглядели отменными солдатами, натасканными на поимку диких. Сами же дикие, после того как им надевали ошейники, не могли пользоваться своей магией. Так, например, было с тем мальчиком из Андреаса. Даже мать ребенка ничем не повредила инквизиторам. Вряд ли Кейт удастся сбежать.
        А как удалось тем двоим? Корвин выдвинул ящик стола, где лежало письмо от андреасских инквизиторов. Он сам не знал, для чего сохранил эту отписку. Принц внимательно перечитал письмо и заметил кое-что необычное: на печати ордена красовался профиль великого магистра.
        Профиль спесивый и надменный. Несомненно, за инквизицией стоял великий магистр. Есть ли пределы его честолюбию? Уж не вообразил ли он себя королем?
        Похоже, так оно и было. И тут Корвина осенило: а что если ни Ральф Марсел, ни прочие никуда не убегали? Что если золотоплащники во главе с великим магистром воспользовались дикой магией в собственных целях? Погонщики дневных драконов…
        Да нет, быть того не может! Хотя… Все сходится! Все события, случившиеся со времени появления дневных драконов и нападения на поместье Грегоров, вели к усилению власти магиков. Сторр получил мощные рычаги давления, которыми умело пользовался на королевских советах, а казна Гильдии, несомненно, пухла как на дрожжах.
        Корвин еще раз изучил карту. Участие Гильдии прекрасно объясняло и повсеместное распространение ящеров. В бессильной ярости он скомкал письмо. Надо было что-то делать, но, опять-таки благодаря Сторру, принц стал пленником.
        В дверном замке загремел ключ, вырывая Корвина из грозной задумчивости. Обернувшись, он увидел, как в комнату входит брат.
        - Эдвин, хвала богам, ты пришел! - Принц вскочил, его гнев моментально утих, осталось лишь желание получить ответы. - Я кое-что понял и… - Корвин осекся, наткнувшись на холодный взгляд брата.
        Ну конечно же, как он мог забыть! Эдвин в последнее время сильно сблизился со Сторром. Магистр сделался наперсником брата, если не другом. «Без железных доказательств он мне не поверит. Тем более теперь, когда он считает меня изменником». Корвина вновь охватила ярость. Эдвин обязан был ему поверить, они же братья!
        Братья, разделенные урором. Пожалуй, Даль и то был ему роднее Эдвина.
        Не говоря ни слова, Эдвин пересек комнату и подошел к столу, на котором стояли тарелки с почти нетронутым обедом. Налил себе бокал вина, сделал хороший глоток и только потом посмотрел на Корвина.
        - Ты помнишь их? Помнишь звуки, которые вырывались у нее из горла с каждым вздохом?
        Ярость Корвина тут же охладела: он прекрасно знал, о чем говорит Эдвин. Разумеется, он помнил. До самой смерти ему не забыть надорванный хрип дыхания матери. Королева Имоджен несколько дней боролась за свою жизнь.
        - Помню.
        - Да неужели? - Эдвин резко поставил бокал, расплескав вино. - Что-то сомневаюсь. Иначе ты не оскорбил бы ее память с такой легкостью.
        Корвин перевел взгляд в окно, чувствуя, что краснеет от стыда. Брат всегда знал, как вызвать в нем чувство вины, пусть даже умом Корвин понимал, что никакой вины за ним нет. Перед глазами встало лицо матери. Люди звали ее королевой Имоджен Ласковой. Он тоже винил себя в ее смерти, хотя в глубине души чувствовал, что она его простила. Позволять Эдвину использовать эти воспоминания против него как раз и было оскорблением ее памяти. Принц снова повернулся к брату.
        - Кейт не имеет никакого отношения к тому, что случилось с нашей матерью, Эдвин.
        - Она дикая. И ты это знаешь. Интересно, как давно?
        - Даже если и так. - Корвин старался говорить спокойно. - Кейт никому не причинила зла.
        - Пока не причинила. А какие увертки ты сочинишь, когда от ее магии погибнут люди?
        - Кейт никогда…
        - Она опасна, - оборвал его Эдвин. - Все дикие опасны. Уже двести лет их магия вне закона. Исключений нет и быть не может.
        «Двести лет - долгий срок…» Корвин вспомнил, с каким страхом и вместе с тем с надеждой Кейт рассказывала ему правду. «Дар - неотъемлемая часть меня, способность, с которой я родилась и живу». Люди, приговоренные к смерти с колыбели. И все из-за какого-то замшелого закона.
        - Кейт не опасна, и неважно, дикая она или нет, - решительно повторил Корвин. - Нельзя казнить ее за то, чего она не совершала.
        - Ты собираешься сделать исключение для всех диких или для нее одной? - презрительно скривился Эдвин.
        Корвин промолчал. Повторялась история с сиванским мальчишкой-солдатом. Может быть, Даль прав, и пацан просто удрал, обрадованный нежданной свободой. Однако наверняка Корвин не знал и не мог отмести иную версию произошедшего. То же самое и с другими дикими. Они представляли угрозу для людей. Принц замотал головой, не в силах найти верного ответа. Как же все сложно! Одно он знал точно: он любил Кейт, кем бы она ни была.
        Сторра надо остановить. Кейт права, Гильдия захватила слишком много власти.
        - Дикие, которых мы приговариваем к смерти, - сказал Корвин, - такие же подданные Инея, как ты или я.
        Эдвин выругался.
        - Надеюсь, ты проиграешь урор, братец. Если ты действительно веришь в то, что говоришь, ты не достоин победы.
        В его словах прозвучала ненависть, черная, как смола, и жгучая, как огонь. Корвин невольно отшатнулся, пораженный ее силой.
        - Откуда в тебе столько злобы? - тихо спросил он.
        - Странно, что у тебя ее нет.
        В голове Корвина пронесся целый вихрь возражений, но он быстро сообразил, что с фанатичной верой не поспоришь. Победу в такой битве каждый одерживает в своей душе. Корвин убедился в этом на собственном опыте, спустя несколько месяцев после смерти матери. Ненависть тогда сделалась столь свирепой, что он понял: если от нее не избавиться, она поглотит его без остатка. Корвин почувствовал жалость к брату, уже несколько лет живущему с черной дырой в сердце.
        - Зачем ты пришел, Эдвин? - грустно спросил он.
        Тот вновь выругался, потом процедил сквозь зубы:
        - Тебе дали отсрочку. Похоже, несмотря на твои прегрешения, богиня желает, чтобы урор был завершен. Что же, - он холодно улыбнулся, - может, оно и к лучшему. Когда ты потерпишь поражение, все королевство убедится в том, кто из нас воистину достоин короны.
        Корвин не ответил на выпад.
        - Тебе позволено вернуться к исполнению обычных обязанностей под охраной инквизитора, - продолжил Эдвин официальным тоном, каким обращался к подданным и высокому совету. - Магик ожидает за дверью. Он будет сопровождать тебя повсюду, чтобы ты опять не снюхался с дикими.
        Корвин сжал кулаки. Идея ходить с охранником, точно младенец с нянькой, ему не понравилась.
        - Ни с кем я не снюхивался.
        - Хватит вранья, Корвин. Впрочем, твоя дурацкая выходка пришлась мне как нельзя кстати. Весь двор тебя уже проклинает.
        - Что-что?
        - А то! - Губы Эдвина искривились в брезгливой усмешке. - Золотоплащники провели обыски в замке и раскрыли твоих сообщников-диких.
        - Это просто смешно.
        - Ничего смешного. Мейстра Викас разоблачила Боннера. Он носил такой же алмаз, как у Брайтон. Боннер - террамант.
        Корвин невольно охнул, в голове зашумело. Он не мог в это поверить.
        - Именно в этом и был секрет его оружейного мастерства, - напыщенно продолжал старший брат. - Без дара к обработке металлов никаких скорострелов сделать невозможно.
        Корвина как под дых ударили. Это было похоже на правду и прекрасно объясняло то, что на первых порах скорострелы удавались одному Тому.
        - Я не знал, что он дикий.
        - А что Брайтон - участница Возрождения, знал? - ощерился Эдвин. - Да-да, ты не ослышался. Они свили гнездо прямо здесь, в Норгарде, в подвале борделя. Вчера золотые арестовали больше двадцати человек и еще нескольких убили.
        От этих слов внутри у Корвина все перевернулось, он не верил своим ушам. Неудивительно, что Кейт связали неразрывным обетом. Ему сразу было ясно, что речь шла о «Заветном клинке». Судя по использованным заклинаниям, во всем этом был замешан и Рейф.
        - По иронии судьбы, за успешное раскрытие заговора мы должны благодарить тебя. Если бы не твоя просьба к капитану привратной стражи записывать время ухода и прихода Кейт, золотые бы никого не нашли.
        «Что же я наделал?» - мелькнула у Корвина мысль.
        - Выходит, все это твоих рук дело, братец? - прищурился Эдвин. - Сначала вы с сообщниками вызываете дневных драконов, потом объявляете, что с ними можно справиться лишь с помощью заколдованных скорострелов. Ты затеял это, чтобы победить в уроре?
        Даже сейчас Корвин едва не рассмеялся над болезненной ревностью брата. Вот только не было в его обвинениях ничего смешного. При всей их нелепости, идея получить престол, завоевав благодарность подданных, не выглядела надуманной. В некоторых исторических свитках даже утверждалось, что именно народная любовь есть сила, в итоге определяющая победителя. Пока Корвин не мог убедить брата в своей невиновности. Сначала он должен был сам во всем разобраться. И хотя мысль о том, что Кейт входила в Возрождение, занозой засела в голове, он решил сперва узнать ее мотивы. Корвин ей доверял. Он ее любил. Наверняка всему найдется разумное объяснение.
        Корвин кашлянул.
        - Надеюсь, ты все сказал? В таком случае закончим наш разговор. - Он указал Эдвину на дверь и не опускал руку, пока брат не вышел.
        Оставшись в одиночестве, принц задумался, что же делать дальше. Надо было найти мейстера Рейфа. Конечно, с одной стороны, он магик и может хранить верность Сторру, с другой - он явно связан с Возрождением. Как бы там ни было, именно у Рейфа имелись нужные Корвину ответы.
        33. Корвин
        К РАДОСТИ КОРВИНА, приставленный к нему магик оказался всего лишь адептом. Если что, у принца был шанс его одолеть. Но сначала нужно было узнать, что с Кейт, а доверять сейчас он мог одному-единственному человеку.
        В это время дня Даль вряд ли находился в своих покоях, однако на всякий случай Корвин решил туда заглянуть. К своему изумлению, он обнаружил там Даля в компании с мейстером Рейфом, облаченным в синюю мантию, но без маски.
        - Хвала богам! - воскликнул Даль, едва открыв дверь. - Тебя отпустили!
        - Не совсем… - Корвин прошел внутрь, за ним тенью проскользнул магик.
        - Эй, а ты куда? - Даль выставил руку. - Это мои покои, я тебя не звал.
        - Мне приказано ни на шаг не отходить от Его Высочества. - Глаза адепта сверкнули из-под полумаски.
        - Да будь ты хоть воплощением самой богини, я тебя сюда не приглашал.
        - Ничего-ничего, лорд Даллин, - подал голос Рейф, подходя к двери, - пусть входит.
        Даль неодобрительно поджал губы, но пропустил адепта. Корвин отошел к окну на противоположной стороне комнаты, подальше от золотого. Даль захлопнул дверь и посмотрел на Рейфа:
        - Не понимаю, как же мы…
        Вместо ответа Рейф быстро произнес заклинание, из его булавы вырвалась вспышка света и ударила адепта в грудь, застигнув врасплох. Золотой мешком осел на пол.
        - Все ясно. Вопрос снят, - хохотнул Даль, довольно потирая руки. - Одной головной болью меньше.
        - Что вы с ним сделали? - осторожно спросил Корвин, еще не до конца доверяя Рейфу.
        Любой магик, по его мнению, был непредсказуем и опасен.
        - Просто усыпил. - Рейф склонился над адептом и перевернул того на спину. - Через несколько часов очухается. Нам надо многое вам сказать, Ваше Высочество, а время поджимает.
        - Где Кейт? - Корвин упер руку в бок.
        - Насколько мы знаем, она пока жива. Об этом нам тоже надо переговорить, если вы согласны меня выслушать.
        Корвин нехотя повиновался. Рейф вытащил из кармана плаща сапфировый чар-камень.
        - Прежде, чем мы начнем, я должен связать вас обетом.
        - Так это правда! - Корвин попятился. - Вы - участник Возрождения. - Он перевел взгляд на Даля. - Неужели и ты тоже?
        - Я, как и ты, играю в догонялки. - Даль не отвел взгляда. - Просто обогнал тебя на несколько шагов.
        Корвин открыл было рот, но Рейф его опередил:
        - Ваше Высочество, понимаю, у вас масса сомнений и вопросов. Если вы согласитесь принести обет, я смогу на них ответить. Речь идет не только о жизни Кейт, но и о жизнях многих людей, которых я поклялся защищать, сколько хватит сил.
        Корвин вновь покосился на Даля. Тот стоял с безразличным видом, однако принц заметил, что друг напряженно хмурится и постукивает носком сапога.
        - Даль, ты тоже принес этот обет?
        - Ага. А после допросов, которые мне устроили золотые, даже не колебался. Инквизиторы жаждут крови. Они забрали не только Кейт и Тома. Сигни тоже пропала, думаю, она у них.
        - Пропала?
        - Ваше Высочество, - Рейф начал терять терпение, - все ответы на ваши вопросы находятся здесь. - Он вновь поднял сапфир.
        Необходимость немедленного решения угнетала Корвина. Одно дело - принять Кейт такой, какова она есть, и совсем другое - оправдывать деятельность Возрождения. Ведь именно эти дикие устроили бойню в поместье Грегоров. «А вот Кейт ему доверяла», - шепнул внутренний голос.
        - Ну хорошо, я согласен хранить ваши тайны. Однако не рассчитывайте, что я соглашусь с вашими методами.
        - Понимаю. - Рейф шагнул к принцу. - Мы всего лишь хотим быть услышанными.
        Корвин протянул ладонь. Рейф произнес заклинание.
        - Вот и все. - Магик убрал потускневший камень в карман. - Давайте-ка я начну с самого начала.
        И Рейф приступил к рассказу. Корвин слушал его с восхищением и недоверием. Мейстер поведал о своей роли в Возрождении, о сводном брате Кейт, о том, как Хейл Брайтон пытался удержать короля от введения инквизиции. Описал подземелье борделя, в котором вынужден жить Киран. Теперь Корвин понял мотивы Кейт. У нее был брат, ради него она бы пошла на все.
        Рейф утверждал, что кто-то подстроил так, чтобы подозрения в вызове дневных драконов пали на Возрождение.
        - Мы тут ни при чем, Ваше Высочество, - сказал магик. - Подделать нашего солнечного льва проще простого.
        Корвин припомнил, что знаки временами сильно отличались друг от друга. Может быть, часть их действительно была подделкой?
        - Клянусь, что говорю правду. Жизнью своей клянусь! - Рейф прижал руку к сердцу. - Я хорошо знал Маркуса Грегора, он был диким и состоял в Возрождении. Вся его семья владела стихийной магией. Вот почему он удалился в поместье, когда ваш отец ввел инквизицию. Мы ни за что не стали бы нападать на своих.
        Его признание ошеломило Корвина. Звучало все довольно правдоподобно. Принц задумчиво кивнул, вспомнив собственные подозрения насчет Сторра и инквизиции.
        - Я вам верю, мейстер. По крайней мере в этом.
        Пусть Рейф и утверждал, что Возрождение убеждает диких не причинять никому вреда, их агрессия была не редкостью. Впрочем, сейчас Корвина волновало другое.
        - В том, что случилось с ее отцом, Кейт обвинила Сторра, - сказал он. - Якобы магистр установил в разуме моего отца какую-то ловушку на Хейла. Вот я и думаю, в чем еще может быть замешан Сторр?
        Принц коротко рассказал о выводах, к которым пришел, сидя в заключении. Молча выслушав его, Рейф обеспокоенно сказал:
        - Хотелось бы мне, чтобы вы ошибались. Ведь ваши слова означают, что Гильдия прогнила насквозь. Тем не менее мне пока нечего возразить. В Пенлоке я не смог выяснить имя торнволлского погонщика драконов. Однако Кейт успела прочитать в его предсмертных мыслях, что он был схвачен инквизиторами.
        Корвину стало не по себе. Что же это за дар, позволяющий читать человеческие мысли? Он поежился.
        - Таким образом, если считать показания женщины из Тивальда, мы обнаружили уже трех диких, арестованных магиками и замешанных в историю с драконами. Многовато, чтобы счесть это совпадением.
        - Вы правы, Ваше Высочество, - согласился Рейф. - Хотя лично мне не верится, что в это впутаны все ордена. Синие? Абсолютно исключено. Золотые? Да, возможно. Сторр лично создал этот орден, ставший основой инквизиции. Золотоплащники верны самому магистру. Ни Кейт, ни Тома в их орденском доме нет. Вчера мне удалось просмотреть записи. Там указаны несколько диких, схваченных во время облавы в «Заветном клинке», но далеко не все.
        - А что с Кираном? - спросил Корвин.
        Ему стало тошно при одной мысли, что из-за него с малышом может случиться непоправимое. Эх, не надо было следить за Кейт!
        - Ни Кирана, ни его матери в списках нет, - рассеянно ответил Рейф, думая о чем-то своем. - Полагаю, золотые тщательно отбирают тех, кого казнить. На обряд очищения отправляют ровно столько жертв, чтобы другие ордена ничего не заподозрили.
        Корвин поморщился. Умно. Прежде он даже не задумывался о подводных течениях в орденах Гильдии, а стоило бы. Плащи разных цветов, отдельные орденские дома. Точь-в-точь братья-подростки, борющиеся за первенство. Внезапно до него дошел смысл слов Рейфа, и он похолодел.
        - Погодите-ка. Если Кейт не в резиденции золотых, то где же она?
        - Не знаю. Ни ее, ни остальных в Норгарде нет. Мои люди все здесь прочесали. Единственная наша надежда - срочно найти доказательства неприглядных делишек инквизиторов. Иначе к Сторру не подступиться, он слишком высоко взлетел. Может быть, удастся добиться признания от мейстры Викас? В конце концов она - правая рука Сторра.
        Корвин кивнул. Желудок у него скрутило.
        - Одно не лезет ни в какие ворота. - Даль поднялся. - Зачем золотым понадобилась Сигни? Она-то не дикая.
        - Нет, - подтвердил Корвин. - Зато она владеет секретом изготовления черного пороха. Прибавь сюда боннеровы скорострелы - и вот тебе абсолютная власть.
        Принц подумал, что инквизиторы могли убить Сигни, но, посмотрев на Даля, не стал говорить это вслух. Друг, скорее всего, и сам об этом догадывался. Он не хуже Корвина знал, какую угрозу для Гильдии представляли скорострелы. Сторр выдал себя с головой, опубликовав то воззвание в «Королевском вестнике».
        Признав наконец, что Рейф не лжет, Корвин спросил:
        - Вы уверены, что хорошо искали? Может быть, надо привлечь побольше людей?
        - Уверен. Мы перевернули город вверх дном, использовали поисковые заклинания и прочую магию. Их здесь нет.
        - А за городом искали? В Нефритовом лесу или… - Корвин хлопнул себя по лбу. - Кочевой лес! Кейт же мне говорила, что там не все чисто. В лесу ее словно отрезало от магии. Похожее действие оказывают ошейники, которые магики вешают на диких.
        - При мне она об этом не упоминала, - нахмурился Рейф. - Однако если золотые пытаются скрывать часть арестованных диких, то все сходится.
        - Значит, решено! - Даль хлопнул в ладоши и подошел к стоявшему у двери шкафу.
        Внутри оказался внушительный арсенал оружия. Даль взял меч, скорострел, круглый щит и пояс и передал Корвину.
        - Бери, тебе понадобится.
        Корвин благодарно кивнул и усмехнулся. Другу хватило смекалки забрать оружие из замковой оружейной.
        - Если на лес наложены щитовые чары, нам потребуется не только оружие, - заметил Рейф. - Мне нужны три драгоценных камня. Подойдут рубины, изумруды или что-то в таком роде.
        Даль без слов вернулся к шкафу и достал кинжал с золотой рукоятью, инкрустированной рубинами. Корвин знал, что это - единственная семейная реликвия, принадлежащая Далю. Другой у него не было и вряд ли появится.
        - Делайте с ним все, что хотите, - сказал Даль магику.
        Рейф взял кинжал, отошел к столу и кончиком ножа выковырял три рубина. Затем он произнес над ними заклинание. По граням камней пробежало сияние.
        - Вот, - он раздал друзьям по одному камню, оставив третий при себе, - держите их при себе, когда войдете в лес. Заклинание поможет вам видеть сквозь волшебный морок.
        - Разве вы с нами не пойдете? - Даль вопросительно приподнял бровь.
        - Если в Кочевом лесу действительно что-то есть, нам понадобится помощь. Я ее приведу. Обнаружите что-нибудь подозрительное - не лезьте на рожон! - Магик погрозил юношам пальцем. - Спрячьтесь и подождите меня.
        - Будем ждать, сколько сможем, - кивнул Корвин. - Но поспешите.
        При этом принц не обещал совсем ничего не предпринимать. Если он найдет Кейт, никакая опасность в мире его не удержит.
        34. Кейт
        КЕЙТ ОЧНУЛАСЬ В ПОЛНОЙ ТЕМНОТЕ. Горло чем-то сдавило. Ничего не понимая, она ощупала шею. Пальцы коснулись холодного металла. Волшебный ошейник. И тут к ней вернулась память. Король Орвин, нападение мейстры Викас… Она в руках инквизиторов!
        Она попыталась сесть, но стукнулась макушкой обо что-то твердое. Ладони уперлись в деревянную крышку. Похоже, она находилась в каком-то ящике, причем он покачивался, словно ехал в подпрыгивающем на ухабах фургоне. Кейт постучала кулаком.
        - Выпустите меня!
        - Тихо там! - прикрикнули снаружи и сильно ударили по крышке.
        Кейт совсем испугалась. Она ничего не могла, даже согнуть колени или перевернуться. Оставалось лежать и прислушиваться. Она подумала о Корвине. Интересно, как он себя повел, когда на нее напали? Отошел в сторонку, позволив ее схватить? Кто знает? В любом случае, теперь рассчитывать на его помощь не приходилось.
        Повозка остановилась. Распахиваясь, скрипнула крышка. Кейт зажмурилась от яркого света. Над ней кто-то склонился.
        - Вставай, - сказал мужчина.
        Кейт приподнялась, и слова застряли у нее в глотке при виде золотоплащников с булавами наизготовку. О побеге можно было забыть. Ее единственным оружием была магия, но ошейник блокировал дар надежнее, чем ночь. Стоявший рядом инквизитор схватил Кейт за руку, стаскивая с повозки. Когда глаза совсем привыкли, она поняла, что уже поздний вечер, но вряд ли это был вечер того же дня.
        - Кейт! И ты здесь?
        Сердце дрогнуло при виде Боннера-младшего, стоявшего напротив у обрешетки телеги. На нем тоже был ошейник.
        - Том, что происходит?
        - Молчать! - Магик толкнул ее вперед. - Шевелите ногами.
        Том шел рядом, сжав пальцы Кейт дрожащей рукой. В воздухе пахло резким от страха потом.
        Впереди возвышался незнакомый замок, округлый, наподобие амфитеатра. Он казался высеченным из цельной скалы, без швов между плитами и следов раствора. Не было ни башен, ни окон. Складывалось впечатление, что замок соорудили так, чтобы никто не взял его штурмом. Ну или наоборот, чтобы никто не вырвался наружу. Только вот окружавшие замок зубчатые крепостные стены не могли ни от кого и ни от чего защитить. В них зияли проломы, обвалившиеся камни наводили на мысль о древних руинах.
        Кейт огляделась, пытаясь сообразить, куда их привезли. Увидев сквозь дыры в крепостной стене белоствольные деревья, она чуть не ахнула. Кочевой лес! По всему выходило, их привезли в…
        - Адские врата, - прошептала она.
        Том дернулся. И Кейт его хорошо понимала. Они попали не в орденский дом на обряд очищения, а угодили прямиком в жуткую легенду.
        Магики провели их в замок. Несмотря на внушительные размеры, внутри все было очень просто: единственный коридор окружал просторный центральный зал, где до самого потолка рядами протянулись каменные ярусы. Однако вместо сидений, как было бы в настоящем амфитеатре, на них стояли клетки с дневными драконами. Кейт отпрянула. Черная чешуя ящеров маслянисто поблескивала в свете факелов, укрепленных на стенах. Драконов было столько, что им ничего не стоило сожрать целый город.
        - Значит, это золотоплащники, - проговорила Кейт, и Том мрачно кивнул. - Это они вызвали дневных драконов.
        По приказу великого магистра Сторра, разумеется.
        Магики подвели их к пустым клеткам на первом ярусе, втолкнули внутрь, заперли двери на замок и ушли, оставив Кейт и Тома наедине с драконами в темном сыром зале.
        - Неужели это и есть Адские врата? - спросил Том, озираясь.
        Кейт молча указала на «арену» в центре. Вместо камня там скрещивались железные балки, перекрывая широкую бездонную яму. Яма дышала теплом, будто в глубине спал великан.
        Том вздрогнул. Впрочем, больше ничего другого он сделать не мог: клетки, сколоченные для зверей, были тесноваты даже для Кейт.
        - И никто нас здесь не найдет, - сказал он.
        Кейт не ответила. Они с Корвином наткнулись на драконов в лесу по чистой случайности. А когда они вернулись туда на следующий день с экспедицией, щитовые чары не позволили им обнаружить и драконьего хвоста. По большому счету, золотым не требовалось даже заклинаний, чтобы охранять это место от незваных гостей. Адские врата остались жить лишь в древних сказках, никто не верил в их существование. Однако когда-то люди знали, что они есть, и боялись их, стараясь селиться подальше. За сотни лет Кочевой лес поглотил Врата, и те оказались в отдалении от обжитых мест. Потом пришли золотоплащники и возродили их к жизни, устроив здесь свое тайное логово.
        - Как тебя раскрыли? - спросил Том, выдергивая Кейт из глубокой задумчивости.
        Она кратко пересказала ему события, начиная с посещения короля. Упомянула и о магической ловушке, установленной, скорее всего, Сторром еще на отца Кейт.
        - Но как они нашли тебя?
        - После твоего ареста они собрали нас всех для допроса, - пробурчал Том. - Нашли мой алмазный чар-камень и догадались, что под его прикрытием я делал скорострелы.
        - Прости меня, Том, я не думала, что так выйдет.
        - Брось, Кейт, ты не могла знать все наперед, - отмахнулся Том и ощупал ошейник. - Если бы нам только удалось их снять, я бы сломал прутья клетки.
        С четверть часа они пытались ослабить ошейники. Бесполезно. Нужен был ключ. Обследовав клетки, они нашли только камешки и песок. Кейт охватило безнадежное отчаяние. Она присела у задней стенки. Оставалось только ждать, что будет дальше.
        Вскоре вернулись магики, и клетки пополнились новыми пленниками. Заметив среди них Вианну и Кирана, Кейт вскрикнула.
        - Нет! Отпустите их! - Она вцепилась в прутья, жалея, что не может сломать их голыми руками.
        Инквизиторы втолкнули Вианну с Кираном в соседнюю клетку. Женщина обняла всхлипывающего мальчика и принялась баюкать. Кейт отвернулась, из глаз потекли слезы. Все арестованные входили в Возрождение. Взяли даже Анисс.
        Когда магики ушли, Кейт рассказали, что инквизиторы нагрянули в «Заветный клинок» неожиданно.
        - Это все из-за меня, - простонала Кейт, едва сдерживая рыдания. - Не надо было мне так часто к вам ходить.
        - Ты же не предполагала, что тебя раскроют, - пожала плечами Анисс. - Увы, мы все ходили по тонкому льду.
        Вианна молча гладила Кирана по голове. Мальчик лежал неподвижно - видимо, уснул.
        - Как он? - спросила Кейт.
        - Пока ничего, но кто знает, что нас ждет…
        На слова Вианны никто не ответил. Кейт почувствовала себя так, словно угодила в ночной кошмар и никак не может проснуться.
        Через некоторое время магики вернулись. От лежания на твердом полу у Кейт затекли ноги и спина, так что казалось, что прошло уже несколько часов. В горле пересохло. Среди пришедших была мейстра Викас. Кейт закричала на нее, требуя ответить, для чего их сюда привели.
        - Молчать! - рявкнула мейстра и произнесла заклинание.
        Ошейник под горлом Кейт засветился - похоже, активировался один из чар-камней. Мейстра с самодовольным видом присела на корточки перед ее клеткой.
        - Так-то лучше. Ну, Кейт, понравилась тебе моя ловушка, в которую ты угодила, попытавшись повлиять на короля Орвина?
        «Это была ты!» - хотела крикнуть Кейт, но заклинание не позволило произнести ни слова.
        - Да, вижу, понравилась. - Викас улыбнулась. - Твой отец тоже в нее угодил.
        «Что ты с ним сделала?» - попыталась произнести Кейт и опять не смогла издать ни звука.
        Мейстра встала, прошлась вдоль клеток, запечатывая рты всем, кто осмеливался подать голос. Кейт беспомощно смотрела, а Викас принялась что-то обсуждать с остальными магиками.
        - Так, этих трех - на отправку, этого - на испытание. - Викас шла вдоль клеток, тыча пальцем в диких, словно сортировала овец.
        Что это за сортировка, Кейт могла только догадываться.
        - Эту парочку пока оставьте. - Мейстра небрежно кивнула на Кейт с Томом. - У Восходящего Владыки на них свои планы. Мать и ребенка отправьте в путь до заката. Я не хочу, чтобы они опоздали на корабль. - Она показала на Вианну с Кираном.
        - Не мелковат ли мальчишка для такого путешествия? - спросил кто-то из магиков.
        - Насколько я знаю, он старше, чем кажется. - Викас усмехнулась.
        Кейт вновь попыталась закричать, гнев заметался в ней диким зверем. Она бросилась к прутьям клетки, но Викас только одарила ее еще одной приторной торжествующей улыбкой и удалилась. Магики приступили к исполнению приказов. Кейт в отчаянии наблюдала, как Вианну с Кираном поволокли прочь. Брат бился и плакал, пока на его ошейник не наложили заклинание молчания.
        Навалившаяся тишина давила камнем. Кейт прикрыла глаза. Хотелось уснуть, но мешал леденящий ужас. Викас сказала, что Вианну и Кирана отправят на корабль. Но на какой? Куда он уплывет? Увидит ли она когда-нибудь брата, которого потеряла, едва обретя?
        Время ползло невыносимо медленно. Ей казалось, что она сидит в клетке уже несколько дней, а то и недель, но она боялась, что прошло всего несколько часов. Зацепиться было не за что: освещение в зале не менялось, только возились в клетках драконы, перерыкиваясь и перевизгиваясь друг с другом.
        Видимо, Кейт все же заснула, потому что очнулась от того, что двое золотоплащников вытаскивали ее из клетки.
        - Пойдем, - произнесла мейстра Викас из-за их спин. - Восходящий Владыка желает тебя видеть.
        Восходящий Владыка? Уж не Сторр ли завел себе эдакий титул?
        В соседней клетке Том заколотил кулаками по прутьям решетки. Золотые не обращали на него никакого внимания. Их лица скрывали маски. Делать нечего, Кейт послушно пошла с магиками. Миновав главный коридор, они подошли к какой-то двери.
        Мейстра остановилась и посмотрела на Кейт ледяными глазами:
        - Честь видеть Восходящего Владыку выпадает лишь избранным. Ты должна выказать ему свое почтение.
        Кейт непонимающе нахмурилась. Она ведь уже видела Сторра.
        - Прислушайся к его словам, если хватит ума. Восходящий Владыка - бог на земле. Его мудрость не снилась ни ныне живущим, ни нашим предкам. Даже за тысячу лет невозможно постичь все те знания, которыми он обладает.
        В голосе мейстры звучало такое благоговение, что Кейт усомнилась, в здравом ли она уме. В золотой орден Викас перешла из белого, а белые магики нередко страдали безумием. Они посвящали себя изучению самых глубинных основ магии, опасных и сокровенных.
        Мейстра жестом сняла заклинание молчания. Прежде чем Кейт смогла произнести хоть слово, Викас вошла в комнату и отступила в сторону, пропуская Кейт вперед. Двое золотоплащников остались в коридоре. Викас захлопнула дверь.
        У Кейт перехватило дыхание. Древние каменные стены покрывали гобелены, вытканные золотом и украшенные драгоценными камнями. Покои были достойны короля. Ну или бога, если верить словам Викас. В центре комнаты на полу лежал толстый кроваво-красный ковер, на котором стояло кресло, вырезанное из цельного куска хрусталя. В острых гранях переливалось пламя настенных светильников, отчего кресло напоминало Зеркальный трон норгардских королей.
        В кресле, вцепившись в подлокотники, сидел мужчина. Под его спину были подложены темно-синие подушки. Сердце Кейт ухнуло: никакой это был не Сторр. Этого мужчину она часто видела в замке, но совсем в ином виде. Теперь же на голове его красовался серебряный обруч, а на плечи был наброшен плащ из белых и черных перьев.
        - Добро пожаловать, Кейт Брайтон. - Золотые глаза Рендборна блеснули чуть ли не ярче хрусталя. - Наконец-то мы встречаемся в наших истинных обличиях.
        - А я думала, за всем этим стоит Сторр, - растерянно пробормотала она.
        - Он невинен как младенец, хотя из него вышла отличная приманка для отвода глаз, - довольно кивнул Рендборн. - Сторр у нас жаден и тщеславен, такими легко манипулировать. Хотя должен сказать, я ждал от тебя иного вопроса. - Канцлер махнул рукой.
        Кейт обернулась и увидела второе кресло, совершенно терявшееся на фоне роскошного убранства комнаты. К нему была привязана Сигни. Правую ногу подруги охватывали две шипастые деревянные доски, скрепленные железными тисками, - орудие пыток для дробления костей.
        - Сигни! - Кейт метнулась к подруге, но магический удар Рендборна отбросил ее назад, сбив с ног. - Вы тоже магик?!
        - Ну что ты, дитя! Много больше. Я, как и ты, - дикий. - Канцлер угрожающе поднялся с хрустального кресла.
        Кейт с трудом оторвала от него взгляд. Ей почему-то ужасно хотелось на него смотреть. Вид Рендборна завораживал, ее тянуло к нему, точно мотылька к огню. Она поднялась на ноги и перевела глаза на Сигни. Та была без сознания, подбородок бессильно уткнулся в грудь.
        - Зачем вы ее пытаете?
        - Тебе знакомо понятие «зирах»? - Рендборн подошел к Сигни.
        - Священное молчание! - охнула Кейт.
        - Сия девица упорствует, держа клятву, - улыбнулся он, кивнув на Сигни. - Решила сохранить верность своему народу. - Канцлер приподнял голову девушки за подбородок.
        Увидев кровоточащую рану во всю скулу, Кейт вскрикнула.
        - Сломать волю человека непросто, - назидательным тоном произнес Рендборн. - Прежде всего надо выяснить, что лежит на его сердце, что для него важнее. Сначала я решил, что ее слабое место - самовлюбленность, и ошибся. Шрам, из-за которого она должна была расстаться со смазливым личиком, ее нисколько не напугал. Впечатляет, правда?
        Кейт едва не стошнило. Она глубоко вздохнула. Надо было успокоиться и держать себя в руках.
        - И для чего все это? Сигни не сделала вам ничего плохого.
        - Тогда я предположил, - продолжил, как ни в чем ни бывало, Рендборн, - что на нее подействуют пытки. Девица она бойкая и независимая, угроза потерять способность передвигаться могла ее сломать. И знаешь, что случилось? - Канцлер отпустил подбородок Сигни и повернулся к Кейт. - Она все равно отказалась раскрыть свои тайны. Ну разве это не восхитительно?
        Кейт только покачала головой. Знай Рендборн Сигни получше, он бы так не удивлялся.
        - Вот именно, восхитительно. - Канцлер прикоснулся к своему ожерелью из когтей. - А с другой стороны, утомительно. Я хочу знать рецепт черного пороха. Раз уж она отказывается говорить, мне поможешь ты.
        До Кейт не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, ее скрутило от отвращения.
        - Вы хотите, чтобы я выкрала секрет из ее разума?
        - Мы оба знаем, что ты на это способна. - Рендборн кивнул на стеклянные банки, стоявшие на столе. - Там - ингредиенты, которые она использовала. Я распознал их все, кроме одного. - Он взял банку. - Судя по всему, это вещество встречается только на островах. Однако пропорции мне неизвестны, а на попытки действовать методом проб и ошибок могут уйти века. У меня нет столько времени. Ты мне поможешь.
        - Ни за что.
        - Поверь, дитя, - осклабился Рендборн, - я бы и сам предпочел кого-нибудь другого, однако после того, как в Торнволле ты убила беднягу Вильяма, у меня остались лишь двое диких с подобным даром. И оба сейчас слишком далеко. Я же должен покончить со всем немедленно. Поэтому ты, Кейт Брайтон, сделаешь это, хочешь того или нет.
        Кейт уже открыла рот, собираясь начать спорить, но ее посетила идея: чтобы она смогла воспользоваться даром, им придется снять ошейник. Не желая навлекать подозрения быстрым согласием, она спросила:
        - А что будет, если я откажусь?
        - Мучительная смерть, - скучающим тоном произнес Рендборн. - Полагаю, я знаю тебя слишком хорошо, чтобы заморачиваться с подкупом. Ты горда и благородна, совсем как твой батюшка. Но прежде чем я сниму с тебя ошейник, предупреждаю, не пытайся воздействовать даром на меня. Ничего не выйдет. - Он прикоснулся к висевшему на груди хрустальному фиалу с какой-то темно-красной жидкостью. - Я защищен этим чар-камнем. В его магию вплетена кровь твоего отца.
        - Вы лжете, - выдохнула Кейт.
        - Понимаю, звучит неприятно, но из всех даров, которыми я обладаю, - власть над огнем, землей, воздухом и даже душами, - дар влиять на разумы людей остается для меня загадкой. - В голосе канцлера прозвучала неприкрытая зависть, золотистые глаза вспыхнули.
        - Ни один человек не может владеть столькими дарами сразу. - Кейт не сводила взгляда с фиала, не в силах поверить, что в нем - отцовская кровь.
        - Я же тебе говорила, что он не человек, а бог, - раздался за спиной голос мейстры Викас, о которой Кейт почти забыла.
        Мейстра с обожанием таращилась на Рендборна. Тот сделал ей знак подойти, а когда она приблизилась, поцеловал в губы и посмотрел в лицо с искренней любовью.
        - А ты, Исла, скоро станешь богиней и будешь править Инеем, сидя на престоле одесную бога. - Сказав это, он повернулся к Кейт. - Она получила право находиться рядом со мной благодаря изобретению заклинания, с помощью которого был создан этот амулет. - Канцлер потряс фиал, взболтав его жуткое содержимое.
        - В крови скрыта мощнейшая магия. - Викас вытащила из-под плаща такой же фиал и подняла, пристально всматриваясь в хрусталь. - Ее сила не иссякает даже после смерти человека, при условии, что кровь извлекли из живого тела. Твой отец щедро поделился ею со мной прежде, чем палач отсек ему голову.
        Кейт до боли стиснула зубы, едва сдержав вопль. На помосте в день казни отец выглядел осунувшимся и бледным, как мертвец.
        - Однако при этом он не сказал ни слова, - добавила Викас. - Даже не вскрикнул.
        Кейт закрыла глаза. Ненависть вздувалась в ней, точно накачанная кузнечными мехами. Она поняла, почему отец отказался с ней встречаться, оставив лишь невнятное послание. Он хотел, чтобы она нашла Кирана и бежала с ним из Инея.
        - Тогда приступим, - сказал Рендборн. - Когда я сниму ошейник, ты войдешь в разум своей подруги и отыщешь там рецепт черного пороха. Если тебе это удастся, она останется жить и никто больше не причинит ей вреда. В случае отказа или попытки взбунтоваться - смерть.
        Кейт попыталась сообразить, кому он грозит смертью. Вряд ли Сигни - она слишком ценна. «Меня же, судя по всему, можно пустить в расход. Ну и ладно». Кейт предпочитала скорее умереть, чем позволить этому человеку себя поработить. Ее смерть позволит Сигни выиграть время. Однако подругу надо сначала освободить.
        - Я готова, - сказала она.
        Довольный Рендборн сделал пасс. Ошейник упал на пол, причем замок остался нетронутым: магия просто разрезала металлический обруч пополам. Похоже, Рендборн не шутил, рассказывая о своих дарах. По крайней мере, насчет террамантии и аэромантии.
        Кейт вздохнула и высвободила дар. Она осторожно потянулась к разумам мейстеров. Как они и предупреждали, ничего не получилось, однако за дверью стояли двое золотоплащников, ничем не защищенных.
        Кейт для видимости повернулась к Сигни. Подруга уже очнулась, но от боли не могла даже открыть глаза. «Прости меня, Сигни», - подумала Кейт, подходя ближе.
        - Живее, - поторопил ее Рендборн. - Если исполнишь все, как следует, я сам излечу раны твоей подружки.
        Кейт положила ладонь на лоб Сигни: прикосновение облегчало проникновение в разум. Впрочем, все это было спектаклем. На самом деле она уже вцепилась в разумы стоявших снаружи магиков, подчиняя их своей воле.
        Их мысли сразу же поддались, покорились, словно стебли плакун-травы - ветру. «Убейте Восходящего Владыку!» - приказала она. Оба, воздев булавы, ворвались в комнату. В Рендборна полетели заклинания. Он небрежно воздел руку, точно отмахиваясь от надоедливой мошкары. Магия рассеялась, едва его коснувшись. В следующий миг канцлер уже метнул в золотых молнией. Кейт, все еще связанная с их разумами, ощутила такую страшную боль, что вскрикнула и разжала ментальную хватку.
        Оглянувшись на Кейт, Рендборн произнес новое заклинание. Она упала, будто сбитая с ног ураганом, и утратила способность двигаться.
        - Не стоило тебе этого делать, ох, не стоило. - Рендборн подобрал ошейник, вновь надел на нее и сплавил обломки обруча воедино.
        - Ну так убейте меня, - ответила Кейт. - Я все равно не исполню того, что вам нужно. Никогда.
        - Я угрожал смертью отнюдь не тебе, дитя, - холодно улыбнулся канцлер. - Мне требуется твой дар, а не смерть. Эй, вы! Приведите-ка сюда Тома Боннера. Да захватите заодно его папашу.
        Золотые, пришедшие в себя, вышли. Кейт похолодела. Она попыталась сломать заклинание, но куда там! Откуда здесь отец Тома?
        Инквизиторы быстро вернулись, волоча обоих кузнецов, скованных цепями. Боннер-старший дрожал как осиновый лист. Едва увидев Кейт и Сигни, Том забился, крича:
        - Что вы делаете? Отпустите их!
        Инквизиторам пришлось постараться, чтобы его удержать. Затем Рендборн обездвижил Тома заклинанием, похожим на вихрь.
        - Остынь, сынок, - произнес Боннер-старший. - Это нам не поможет.
        Голос старого кузнеца был полон доброты и любви, а слова дышали такой силой, что он, казалось, гнулся под их весом.
        - Я тебя предупреждал, Кейт. - Рендброн вытащил из-за пояса нож и приставил его к горлу Тома. - Ослушаешься - и наказанием станет смерть.
        - Нет!!! - закричала она, ничего не соображая от ужаса. - Не трогайте его! Я сделаю все, что хотите!
        Рендброн был прав: у каждого имелось свое слабое место, и ее болевая точка ему была прекрасно известна.
        - Догадываюсь, что теперь-то ты с радостью мне подчинишься. Однако сначала ты должна заплатить за свою выходку. - Он слегка провел лезвием по горлу Тома, и на коже выступила кровь.
        - Не трогайте моего мальчика, - взмолился Томас. - Лучше возьмите меня.
        - Договорились, - кивнул Рендборн и, прежде чем Кейт успела понять, что происходит, полоснул ножом по горлу старого кузнеца.
        Боннер-старший испустил лишь один протяжный вздох и осел на пол. От крика Тома, казалось, задрожали стены. Кейт физически ощутила его отчаяние. Он забился как сумасшедший, пытаясь освободиться из-под действия заклинания, чтобы убить стоявшего перед ним человека и спасти отца.
        - Уймите его, - приказал Рендборн, снимая с Тома волшебный вихрь.
        Золотые направили на Тома свои булавы. Он упал, точно подкошенный, и они принялись его избивать. Кейт просила их прекратить - все бестолку. Сама она не могла даже пошевелиться, скованная заклинанием Рендборна. Тома били до тех пор, пока он не замер, уткнувшись лицом в лужу отцовской крови.
        - Таково наказание за первое непослушание, Кейт. Прими мой совет, не доводи до второго. - Канцлер махнул рукой, снимая с нее заклятие.
        - Зачем вам все это? - хрипло спросила рыдающая Кейт. - Кто вы?
        Она не могла заставить себя отвести взгляд от Тома. Он был избит до полусмерти. Смотреть на Боннера-старшего ей смелости не хватало. Сердце разрывалось от воспоминаний об их последней встрече: старик подтрунивает над сыном, говоря, что тот наконец-то нашел себе невесту, и они все дружно хохочут.
        Склонившись к Кейт, Рендборн снял перстень, который носил на правой руке. Кожа на ладони словно смазалась, потом на ней проступило бледное клеймо: колесо с восемью спицами в святом треугольнике. Знак урора? Кейт уже ничего не понимала. Рендборн приподнял ее голову за подбородок.
        - Кто вы? - повторила она, вглядываясь в золотистые глаза и чувствуя в них бремя веков.
        Канцлер казался одновременно молодым и старым. Бог, как назвала его Викас. Бог в человеческом теле.
        - Об этом ты узнаешь в свое время. А теперь делай, что приказано, Кейт. Положи конец страданиям.
        Рендборн ее отпустил, и Кейт утратила все желание сопротивляться. Этого человека ей не победить, однако Том и Сигни были еще живы, и она должна была уберечь их от новых мучений.
        - Не надо, Кейт. - Том приподнял голову, его лицо все было в синяках и крови. - Лучше умереть.
        - Я тебе не позволю.
        Кое-как встав на ноги, Кейт приблизилась к Сигни. Поражение повисло на шее неподъемным бременем. «Я - Изменница Кейт, - подумала она. - Я предала своего принца, свое королевство и всех своих друзей».
        35. Корвин
        АДСКИЕ ВРАТА не столько пугали, сколько вызывали восхищение. Словно на глазах оживала легенда. Ко всему прочему, найти сказочное место оказалось совсем не трудно. Чар-камни, которые им дал Рейф, помогли Корвину и Далю заметить хорошо протоптанную лесную дорожку почти сразу на входе в лес. Попетляв меж деревьев, похожих на выбеленные временем скелеты, дорога привела к древней крепости.
        Они решили, что крепость заброшена, но, привязав лошадей на безопасном расстоянии и приблизившись к пролому в стене, заметили какое-то шевеление. В лучах заходящего солнца сверкнул золотой плащ. Корвин подумал, что Кейт, должно быть, привезли сюда. Ему захотелось сломя голову броситься в замок, но он поборол порыв. Сработал не запрет Рейфа, а вбитая в голову военная наука, которую принц изучал сначала с наставниками при дворе, затем - на практике, воюя в рядах «Ястребов-щитоносцев». Было чистой воды безрассудством соваться в замок без окон и с единственным входом. Они совершенно в этом убедились, обойдя крепость вокруг.
        С наступлением ночи Корвин с Далем вернулись к дороге, которая их сюда привела, и залегли около стены, наблюдая за прибывающими и уезжающими. Золотоплащники сновали туда-сюда, перевозя ящики, вроде тех, в которых обычно хранились чар-камни. Один раз Корвин увидел клетку с дневным драконом и вздрогнул. Что же, таким образом, его подозрения подтверждались: за бестиями стояли сами инквизиторы.
        - Как думаешь, сколько здесь магиков? - спросил Даль.
        - Я насчитал десятка три. Внутри, может, и больше, - прошептал в ответ Корвин. - Трудно сказать.
        - По-моему, незваные гости их не особенно беспокоят.
        Корвин согласно кивнул. До сих пор они не заметили ни одного часового. Судя по всему, золотые не боялись разоблачения, полностью положившись на волшебный щит.
        Кусты позади зашуршали. Оглянувшись, Корвин увидел Рейфа, который шел к ним с булавой в руках. Прижав палец к губам, принц жестом подозвал магика.
        - Что успели выяснить? - тихонько поинтересовался тот, ложась рядом.
        В проломе как раз маячили двое золотых, прохаживавшихся по внутреннему двору перед дверями крепости. Корвин рассказал Рейфу обо всем увиденном. Тот выслушал молча.
        - Что будем делать, мейстер? - спросил Даль.
        - Хорошо бы захватить одного из инквизиторов и допросить. - Магик коснулся пальцем родимого пятна.
        - А не переполошим ли мы это осиное гнездо?
        Подумав немного, Рейф указал на амбразуру для чар-камня, едва заметную из их убежища.
        - Через несколько минут они должны будут установить защитный барьер. Мы сможем взять того, кто подойдет к бойнице в задней части двора, не привлекая внимания остальных.
        - А как же барьер? - нахмурился Даль. - Если его не замкнуть…
        - Я сам закончу заклинание, - успокоил Рейф. - Никто ничего не заметит. Но надо поторопиться. Потом мы спрячемся под собственным щитом. Мои люди ждут неподалеку.
        - Сколько их? - спросил Корвин.
        - Двадцать шесть.
        - Так мало? - вырвалось у принца.
        - Если бы не последняя облава, привел бы больше, - невозмутимо ответил Рейф. - Зато все они - обученные магики или дикие и рвутся в бой. Ничего, справимся.
        Должны справиться. Корвин лихорадочно прикидывал возможные варианты развития событий, решая, как проникнуть внутрь, вызволить Кейт и остальных и убраться подобру-поздорову. Придется нелегко. Они даже не знали наверняка, там ли она.
        Разыскав подходящую амбразуру, они притаились в ближайших кустах. Довольно далеко от стены, но лучшего укрытия не нашлось.
        - Я уложу золотого, едва он подойдет к бойнице. Вы тут же его хватаете и уносите. Мне придется задержаться, чтобы закончить заклинание.
        - Один вопрос. - Даль поднял руку. - А внутри его не хватятся?
        - Хватятся, конечно, но не сразу. К тому времени, когда пропажу заметят, наступит ночь, и за стену никто не пойдет.
        Условившись таким образом, они стали ждать. Вскоре появился магик в золотом плаще с сияющим страж-камнем в руках. Корвин вжался в землю, почти перестав дышать. Сладкий запах плакун-травы щекотал ноздри и почему-то успокаивал. Опасения оказались напрасными: золотой ничего не замечал. Видимо, работа была рутинной, и он даже не думал об опасности.
        Как только золотоплащник приблизился к бойнице, Рейф вскочил, бросил заклинание, сбив магика с ног, подбежал к стене, поднял страж-камень, пробормотал несколько слов и поместил его на место. Тем временем Корвин с Далем подхватили бесчувственное тело и, стараясь не слишком шуметь, потащили в лес, туда, где оставили коней.
        Покидая Норгард, Корвин захватил для Кейт оседланную Жар-птицу. Сокол Даля сидел в клобучке на передней луке седла. Закинув тело магика на спину Черномору, они отправились в лагерь.
        Путь показывал подоспевший Рейф. В отличие от Адских врат, лагерь диких охраняли три синеплащника со страж-камнями. Внутри защитного периметра было тихо. Люди стояли или сидели на земле небольшими группками. Завидев Корвина, многие зашептались, и по лагерю словно прокатился ветерок, шелестящий листьями.
        Корвин осмотрелся, и на сердце у него стало тяжело. Здесь были не только мужчины, но и женщины, и даже дети, которым следовало не в бой идти, а оставаться под присмотром нянек. У двух-трех женщин на руках лежали спеленатые младенцы, а одна была на сносях. И как же они собираются штурмовать Адские врата? Не брать же в смертельный бой беременную и детей? Тут Корвин напомнил себе, что отрядом командует не он, а Рейф.
        Едва вступив за периметр, магик отобрал несколько человек для допроса пленника, а остальным приказал отойти к границе барьера. Корвин его прекрасно понял: заставить человека разгласить важные секреты простыми уговорами не получится. Золотого отнесли в кусты, чтобы хоть как-то заглушить его крики.
        Отойдя немного, Корвин прислонился к дереву и принялся наблюдать. Всю грязную работу выполнил Рейф с помощью своих чар-камней, заговоренных на причинение жестокой боли. Дикий по имени Френсис связал пленнику руки за спиной. К облегчению принца, заклинаний Рейфа оказалось достаточно, и золотой быстро сломался. Когда тот принимался вопить уж совсем пронзительно, принц закрывал глаза. Наконец пленник заговорил, и Корвин приблизился.
        - Да, внутри есть дикие, - захлебываясь, произнес золотой. - Немного.
        Френсис бросил его на землю, отошел на шаг и вытер вспотевший лоб мощной ручищей. Лицо дикого лоснилось в отблесках факела.
        - Кто именно? - Рейф присел на корточки перед лежащим ничком мужчиной.
        - Кейт Брайтон и оружейник Боннер. Больше никого.
        - А Сигни? - спросил Даль, сжимая кулаки.
        - Девчонка с Иша? - Золотой поднял на него взгляд. - Да, и она тоже.
        - А все остальные, взятые во время облавы? - Френсис навис над пленником.
        Тот сжался, прикрыв лицо руками, и глухо пробормотал:
        - Их увезли.
        - Куда? - Дикий схватил своей лапищей плечо магика.
        - На корабль, идущий в Сиван.
        - Зачем? - спросил похолодевший Корвин, тоже подходя к пленнику.
        - Они - оружие для войска бога-короля. - Магик поднял на него налившиеся от боли кровью глаза.
        - Армия диких, - заключил Рейф, поднимаясь на ноги, и Корвин заметил страх на его лице.
        Принц чувствовал то же самое. Он ожидал чего угодно, только не этого. Золотые работают на Магнара Фейна? Звучало до безумия странно, но правдоподобно. Магнар был еще молодым, когда затеял войну с Инеем и потерпел поражение. Все эти годы застарелая обида не давала ему покоя. Рано или поздно он должен был попытаться взять реванш. И вот благодаря золотоплащникам Магнар раздобыл себе войско волшебников.
        - А ведь все нападения дневных драконов происходят вдоль русел рек, по которым легко добраться в Сиван, - вдруг осенило Корвина.
        Как он раньше не замечал этой закономерности? Теперь она просто бросалась в глаза.
        - Понятно, почему они напали на Торнволл, - сказал Даль. - Пещеры контрабандистов выходят прямо в Лавринку. Наверняка терраманты сумели их распечатать.
        - Не стоит забывать и о Сигни с Томом, - заметил Корвин. - У Сивана появятся еще и скорострелы.
        Все кусочки головоломки встали на место. Кроме одного, самого важного. Корвин опустился на колени рядом с пленником:
        - Кто вами руководит? Сторр?
        - Сторр - мелкий камешек в игре бога. - Золотой истерически захохотал, ощерив испачканные кровью губы.
        - Хватит юлить, - Френсис сжал горло пленника, - выкладывай начистоту!
        - Кто же, если не Сторр? - Корвин пристально вгляделся в зрачки золотоплащника.
        - Я служу Восходящему Владыке. Он - воплощение бога на земле.
        - Даже у богов есть имена, - осторожно сказал Корвин, опасаясь, что парень свихнулся от боли. - Как зовут твоего?
        - Когда-то он звался Безымянным, - ответил пленник и опять засмеялся. - Теперь у него множество имен, даже не сосчитать.
        Нервы Корвина задрожали, точно натянутая тетива. Безымянный…
        - Так называли одного-единственного человека, но он давно мертв.
        - Он жив, - пленник истово замотал головой. - И пребудет живым вечно. Он есмь бог из плоти и крови.
        Зарычав, Френсис схватил золотоплащника за грудки и принялся трясти, точно грушу:
        - Как его зовут сейчас? Говори!
        Пленник захрипел, его голова запрокинулась, на шее вздулись жилы.
        - Рендборн! - наконец выдавил он. - Канцлер Рендборн.
        Френсис бросил его на землю так, что золотой сильно ударился, и повернулся к Рейфу с Корвином:
        - Думаете, не врет?
        Оба молчали. У Корвина в голове не укладывалось, что доброжелательный, честный и услужливый канцлер мог быть предателем, который напустил на Иней дневных драконов и переправлял диких в Сиван. Потом принц вспомнил, что именно Рендборн рассказал ему о том, что Безымянный убил животное, подавшее знак к началу урора. Якобы где-то прочитал, но что если…
        Руки покрылись мурашками. Рендборн сказал, что такое животное - это чистая магия. Что произойдет, если человек его убьет? Магия высвободится? И ее можно будет поймать и запечатать, как магики запечатывают заклинания в чар-камнях? Принцу нужно было немедленно побеседовать с Рейфом, но не делать же это у всех на глазах. Ведь в замковой конюшне как раз стоял живой символ урора.
        - Думаю, он не врет, - наконец сказал Корвин. - Даль, помнишь, мы засекли его с мейстрой Викас?
        - Понятно, - пробормотал ошеломленный Рейф. - Что же, мы узнали имя врага. Однако этого мало.
        Корвин отошел, оставив магика продолжать допрос. В голове неотвязно вертелись мысли о Рендборне. Принц не мог понять его мотивов. Если Рендборн был Безымянным братом Морвина, сыном Роуана, следовательно - принадлежал к династии Тормейнов. Почему же тогда он продал Иней Сивану? И как вообще умудрился столько прожить? Неужто действительно сделался богом? Нет, Корвин отказывался в такое поверить.
        Поняв, что вряд ли до чего-то додумается, он вернулся к Рейфу. Тот как раз выпытывал у пленника подробности внутреннего устройства Адских врат: обо всех входах и выходах, о том, где держат Кейт и других арестованных, где засел сам Рендборн.
        - Что будем с ним делать? - спросил Даль, когда допрос завершился.
        - Заберем с собой в Норгард, - ответил Рейф. - Он свидетель предательства золотоплащников и Рендборна.
        Корвин открыл было рот, готовый согласиться, но тут Френсис выхватил меч и вонзил его прямо в сердце пленнику. Тот захрипел, забулькал кровью и замер. Корвин уставился на дикого во все глаза, пораженный его холодной жестокостью.
        - Мы не вернемся в Норгард, - с вызовом сказал Френсис. - Хватит прятаться по углам. Возрождению не нужны никакие доказательства и свидетели. Мы здесь, чтобы сражаться и положить конец мучениям.
        - С нами - верховный принц. - Рейф указал на Корвина. - Он может покончить с инквизицией политическими методами, без насилия и убийств. Довольно проливать кровь!
        - После того как Принц-бродяга перешел на нашу сторону, ему ни за что не стать верховным королем. - Френсис сплюнул. - Мы должны взять дело в свои руки. Настало время сражаться.
        «Я вовсе не переходил на вашу сторону, - подумал Корвин. - Пока еще». Однако ярость этого человека затронула в его сердце какую-то струну. Исступление Френсиса не имело ничего общего с ненавистью Эдвина, оно была следствием страданий и гонений.
        - Но сначала мы должны спасти Кейт, Тома и Сигни, - ответил Рейф, видимо, смиряясь с неизбежным. - Иначе они станут оружием Рендборна и Сивана. Сейчас это - самое важное. А потом обсудим, что делать дальше.
        Корвин ждал, что Френсис примется спорить, но здоровяк смолчал. Казалось, воздух вокруг них накалился. Корвин понял, что это отнюдь не первая стычка.
        - Могу я поговорить с Вашим Высочеством наедине? - спросил Рейф.
        Корвин кивнул, и они отошли к стреноженным коням, где никто не мог их услышать.
        - Вы мне поможете, Ваше Высочество?
        - В чем? Что до Возрождения, то…
        - Нет-нет, я не об этом, - прервал его Рейф. - Я не представляю, как пробиться в замок и выйти оттуда живыми. А ведь у нас есть и те, кого надо защищать. - Он махнул в сторону лагеря, где люди раскладывали спальные мешки или тихонько обсуждали случившееся, передавая друг другу хлеб, солонину и фляжки с вином.
        - Вы хотите, чтобы в бой вел я? - Корвин провел пальцем по шраму на подбородке.
        - Во всяком случае, у вас это получится лучше, чем у меня. Вы - воин, я же привык защищаться, а не нападать.
        - Но вы слышали, что сказал Френсис? Они по-прежнему видят во мне Принца-бродягу.
        - Вот и докажите им, что являетесь кем-то большим, - сурово сказал Рейф.
        - Как? - Корвина охватило сомнение и отчаяние.
        Ему захотелось пройтись, но вместо этого он погладил Черномора по холке. Конь представлялся ему спасением в хаосе.
        - Дайте им понять, что вам близки их чаяния. Это единственный способ заручиться их преданностью.
        Рейф вздохнул. Обернувшись, принц увидел, что тот разглядывает свои черные пальцы. Магик поднял на него глаза. На его лице появилось странное, незнакомое Корвину выражение.
        - Нельзя позволять другим решать за тебя, кем тебе быть. Этот урок я усвоил с детства. - Рейф показал на отметину Тенерожденного на своем лице. - Люди пугаются, видя это родимое пятно. Мои родители так верили в этот предрассудок, что, когда я был совсем малышом, вынесли меня за городскую стену и бросили умирать в снегу. Лишь чудом их затея не увенчалась успехом. - Рейф пошевелил почерневшими пальцами.
        Корвин сообразил, что они почернели от обморожения, и почувствовал сострадание к магику.
        - А что было дальше?
        - Меня нашел магик-целитель. Ему хватило опыта, и я не потерял свои пальцы. - Рейф улыбнулся, его глаза влажно заблестели. - Мейстер Янус устроил меня в сиротский приют. Там пошли ему навстречу, потому что он был магиком и проявил настойчивость. Мейстер навещал меня каждый год, желая удостовериться, что со мной хорошо обращаются. Обращались, разумеется, неважно. Однако он неустанно повторял, что единственный способ преодолеть предначертанное - это всегда оставаться верным себе. Самостоятельно принимать решения, строя собственную судьбу. И вот он я. - Рейф обвел рукой лагерь. - Магик, помогающий диким. Хотите знать, почему я рискую всем ради этих людей? Потому что они - не просто дар, с которым родились. Надо только захотеть их услышать, разглядеть, кем они являются в действительности. Оценивать их реальные поступки, а не те, которые они могли бы совершить. Так и вы, Корвин, можете стать кем-то б?льшим, чем просто принцем. Вы должны расправить крылья. Ведите нас, Ваше Высочество.
        Корвину хотелось немедленно отказаться. Как наяву он видел лица своих братьев по оружию из отряда «Ястребов», слышал их имена. Вспомнился сиванский мальчишка, впервые - совершенно ясно, без туманящих разум чувств. Может быть, Даль был прав, мальчик их не выдавал, а случившееся той ночью было неизбежно? Этому учили Корвина его наставники и отец: можно сразиться и выиграть, а можно сразиться и проиграть. Это тот риск, на который обязан идти полководец.
        - Думаете, они за мной пойдут? - спросил Корвин.
        - Покажите им свое сочувствие, сделайте первый шаг - и они шагнут вам навстречу. Завтра они увидят, что вы рискуете своей жизнью ради спасения диких. Тогда они найдут в вас не просто Принца-бродягу, но своего принца, а в один прекрасный день - и своего короля. Иней никогда не станет единым, если мы всегда будем разделены на диких и магиков. Лишь Вашему Высочеству под силу по-настоящему нас объединить.
        Корвин понял, что предлагает ему Рейф: стать королем, который освободит диких и положит конец их страданиям. Королем, который объединит Иней.
        Он посмотрел на свою ладонь. Ясно различимое клеймо урора слегка покалывало. Положив руку на рукоять скорострела, принц произнес:
        - Придется действовать быстро. Выступаем на рассвете.
        36. Кейт
        РЕНДБОРН СДЕРЖАЛ слово и исцелил раны Сигни, едва Кейт выудила из ее памяти рецепт черного пороха. Разумеется, только те раны, которые можно было исцелить. Что касается шрама на лице, Кейт и так понимала: никакая магия не избавит подругу от него. Как не вылечит и раздробленные кости ноги.
        Пока Рендборн занимался Сигни, золотые отвели Тома и Кейт обратно в клетки. Оба молчали. На Кейт снова надели волшебный ошейник, но она безо всякого дара чувствовала, что со смертью отца в душе друга что-то надломилось. Похоже, он сам мечтал лечь и умереть. Она его понимала, виня в смерти Боннера-старшего себя. Ее упрямство дорого обошлось другу.
        Однако сдаваться Кейт по-прежнему не собиралась. Это был еще не конец. До тех пор пока она действует, думает и дышит, шанс выкарабкаться остается. За эту теплившуюся надежду Кейт должна была благодарить Сигни. Оказавшись в разуме подруги, она обнаружила там сияние ее сущности, завораживающе яркое, несмотря на боль. Хотя в первый миг эта боль ошеломила, Кейт удалось выстоять, а затем и разделить ее с Сигни. Облегчение, которое испытала подруга, помогло ей не сломаться.
        «Мне очень жаль», - послала мысль Кейт.
        «Не смей распускать нюни, - тут же пришел ответ. - Мы должны быть сильными, должны бороться до конца».
        Стойкость Сигни, не согнувшейся даже под пытками, укрепила силы Кейт. Обретенная на краткое время надежда почти иссякла, когда золотоплащники приволокли Сигни. Голова у той бессильно моталась, похоже, девушка опять потеряла сознание. На сломанную ногу ей наложили толстенную повязку. Инквизиторы затащили Сигни в соседнюю клетку и бросили на пол, точно мешок с картошкой. Кейт едва удержалась от крика.
        Когда истязатели удалились, она приникла к решетке.
        - Сигни, очень больно?
        Нет ответа.
        - Прошу тебя, не умирай. - Кейт вжалась лицом в холодные прутья, которые врезались в кожу, точно тупые зубы.
        - Пока не собираюсь, - глухо пробормотала Сигни. - Ничего, мы еще побарахтаемся, главное - выбраться отсюда.
        Но как же они выберутся? Кейт закусила губу, чтобы не произнести это вслух. Друзья не должны были услышать отчаяние в ее голосе.
        - Вот эта штука нам поможет! - Сигни подползла к решетке и протянула ключ, очень похожий на тот, которым запирали ошейники.
        - Где ты его раздобыла? - Кейт остолбенела, даже дыхание перехватило.
        - Рендборн - самодовольный осел. Ему следовало переломать мне руки, а не ноги.
        - Ты украла ключ у инквизиторов, пока они тебя тащили? - догадалась Кейт.
        - Это куда проще, чем жонглировать ножом.
        - Сигни, как же мне хочется тебя расцеловать!
        - Нежности оставим на потом. Давай сначала выберемся отсюда.
        Дрожащими пальцами Кейт взяла ключ и нашарила на ошейнике замочную скважину. Ключ вошел не без труда, однако когда она его повернула, замок щелкнул, и ошейник едва не свалился. Кейт успела его подхватить и приладить на место прежде, чем к клетке приблизился инквизитор. Когда он прошел, она сняла ошейник, чувствуя, что избавилась от тяжкого груза. Магия вернулась, пусть и уснувшая до зари. Ничего, скоро утро.
        Со вновь разгоревшейся надеждой Кейт надела ошейник, чтобы не вызвать подозрений, подошла к другой стороне клетки и позвала Тома. Тот лежал ничком, уткнувшись в сгиб локтя, и даже не поднял головы. Кейт позвала второй раз:
        - Том, Сигни украла ключ от ошейников. Мы можем сбежать, но требуется твоя помощь.
        Боннер молчал.
        - Том, ну пожалуйста! Без тебя мы не справимся.
        Он тяжело вздохнул и медленно сел.
        - Ну что я должен сделать?
        Кейт не узнала его голоса. Ее неунывающий, жизнерадостный друг исчез. Вместо него в клетке сидело отчаявшееся, несчастное незнакомое существо. На душе у Кейт сделалось невыносимо. Она просунула Тому ключ, боясь, что друг откажется, но он взял и непослушными пальцами разомкнул ошейник.
        - Ты сможешь утром сломать решетку?
        - Смогу, конечно. Но что толку? Золотых слишком много, нам с ними не совладать. А у Сигни к тому же нога сломана.
        Кейт прислонилась к решетке, лихорадочно обдумывая, что делать. Том был прав. Вдвоем им не справиться, а ведь одному еще придется нести Сигни. Инквизиторов надо было чем-то отвлечь и сбежать под шумок. Если бы с ними были Вианна и Киран, можно было бы устроить пожар, а так… Кейт обвела взглядом зал. В клетках спали драконы.
        - Драконы! - едва не закричала она.
        - Что - «драконы»? - откликнулся Том, сидевший с закрытыми глазами.
        - Если ты сломаешь им клетки, я натравлю их на золотых!
        - А ты сумеешь? - Том открыл покрасневшие, залитые слезами глаза.
        - Да. В Торнволле у меня получилось, - уверенно ответила Кейт.
        - Хорошо. - Том снова прикрыл глаза. - Утром уберемся отсюда и ни за что больше не позволим себя схватить.
        Кейт поморщилась, не зная, как облегчить его страдания.
        - Том, надо постараться поспать хоть немного.
        Он что-то невнятно пробормотал и умолк. Кейт отползла к задней стене клетки и свернулась калачиком. Несмотря на усталость сон не шел. Она вновь и вновь прокручивала в голове события дня: вот отец Тома падает на пол с перерезанным горлом; на груди у Рендборна темнеет фиал с кровью ее собственного отца; мейстра Викас с довольным видом рассказывает о том, как измывалась над Хейлом, хвастается ловушкой, установленной в разуме короля Орвина. Кейт ощутила жгучую ненависть. Но мало-помалу она успокоилась и провалилась в тяжелый сон.
        Из забытья ее вырвал звук взрыва, словно в крышу замка угодила молния. Клетку ощутимо тряхнуло, со всех сторон посыпались камешки и земля.
        - Что случилось? - Кейт приподнялась и подползла к дверце клетки.
        - Насколько могу судить, Рендборн опробовал в деле мой рецептик черного пороха, - засмеялась Сигни. - Если мои расчеты верны, эксперимент окончился провалом.
        - Ты мне солгала? - Брови Кейт поползли вверх.
        - Я же тебя предупреждала. - Сигни прижала к прутьям изуродованное порезом лицо. - Я лучше умру, чем выдам секрет. Такова уж власть зираха. - Она пожала плечами. - Этим-то мы с тобой друг от друга и отличаемся.
        Кейт с благоговейным трепетом посмотрела на подругу.
        - Идемте, - сказал Том, вставляя ключ в замок ошейника.
        Мимо пробежало полдюжины инквизиторов, спешивших на звук взрыва.
        Освободившись, Том снял кандалы и наручники. Одним движением он раздвинул прутья своей клетки, выбрался наружу, проделал то же самое с клеткой Кейт и разомкнул ее ошейник. Вместе они вытащили Сигни.
        - Клади ее мне на спину, - сказал Том.
        Кейт еле удерживала подругу, вцепившуюся ей в плечо. Том пригнулся, и она с трудом помогла Сигни взобраться ему на спину. Из-за ран та сильно ослабела.
        - Не уронишь? - спросила Кейт.
        - Сдюжу, - ответил Том, обхватывая лодыжки Сигни покрытыми кровоподтеками руками. - Держись крепче, Сиг.
        Сигни кивнула, обнимая его за шею. Ее лицо перекосилось от боли. Немного подавшись вперед, Том протянул руку к ближайшей драконьей клетке.
        И тут грянул новый взрыв, на этот раз где-то снаружи крепости. За ним последовало еще несколько, заставив Кейт присесть. На головы им посыпалось каменное крошево.
        - Уходим! - заорала Сигни, которая не могла защититься даже руками.
        Забыв о драконах, они бросились к выходу. Время на ящеров можно было не тратить. Что бы там ни происходило, этого оказалось достаточно: золотоплащники сами неслись к выходу, вопя о нападении.
        Когда пленники добрались до двери в коридор, грохнуло опять, уже ближе. Где-то позади обвалилась часть потолка, подняв тучу пыли и раздавив целый ряд клеток. Визг драконов потонул в грохоте падающих камней.
        Том поднажал, переходя на трусцу. Сигни стонала при каждом толчке, но держалась. Кейт шла следом, гадая, как они выберутся через единственный выход, у которого наверняка сейчас толпились десятки инквизиторов. Однако в коридоре обнаружилось несколько проломов в наружной стене, и бегству уже ничего не могло помешать. Сердце Кейт сильно забилось: такие дыры можно было сделать только с помощью дикой магии.
        - Том, туда! - Она указала на самый широкий пролом, сквозь который сочился бледный утренний свет.
        Том пригнулся, чтобы Сигни не стукнулась головой, и пролез в дыру. Кейт выбралась следом и с удовольствием вдохнула свежий воздух. Они находились во внутреннем дворе Адских врат. Вокруг кипела суматоха. Шла битва между золотоплащниками и дикими. Пришло Возрождение.
        Был тут и Корвин.
        Сердце Кейт екнуло. «Он меня не бросил!» Принц был в самой гуще схватки, сражаясь бок о бок с дикими. В одной руке - меч, в другой - круглый щит, судя по сиянию, заговоренный на отражение заклинаний. Корвин взмахнул мечом, сразив нападавшего.
        Рядом с ним был Рейф. Магик метнул в золотого заклинание, одновременно кто-то из гидромантов обрушил на врага настоящий водяной шквал. Прочие дикие швырялись огненными шарами, молниями, вихрями или землей. Это терраманты устроили проломы в стене. Инквизиторы оборонялись заклинаниями, а то и брались за мечи с копьями.
        Наблюдая за боем, Кейт воочию убедилась, что Рейф не ошибся, говоря о родственной природе дикой магии и чародейства. При лобовом столкновении заклинаний с молниями или вихрями их энергия взаимно уничтожалась. Успех приносили только атаки с флангов, и вскоре большинство сцепилось в рукопашной.
        Корвин наконец заметил Кейт и начал к ней пробиваться. За ним - Даль, не сводивший глаз с Сигни. Наперерез принцу кинулся магик с булавой. Поняв, что Корвин не видит врага, Кейт воздела руки и направила в разум магика всю силу своего дара: «Спать!» Инквизитор рухнул как подкошенный.
        Подбежав к Кейт, Корвин обернулся к отряду и скомандовал отступление. Его приказ передавался из уст в уста. Кейт с ужасом увидела, что среди атакующих есть подростки, почти дети. Она старалась не смотреть на павших. Далеко не на всех телах, лежавших на земле, были золотые плащи.
        Даль подхватил Сигни на руки, а Том, Кейт и Корвин окружили их, прикрывая от заклинаний. Они начали медленно отступать к крепостной стене, за которой Кейт почувствовала присутствие лошадей. Оставалось совсем чуть-чуть, когда магики пошли в контратаку. Инквизиторов было много, а диких - очень мало. «Нам не уйти».
        Внезапно Кейт что-то почувствовала, ее охватила тревога. Дневные драконы! Не успела она о них подумать, как из полуразрушенной крепости во внутренний двор потоком хлынули ящеры. На миг Кейт впала в ступор, затем рассудок взял верх. Она вцепилась в разум ближайшего дракона, внушив ему одну-единственную мысль: напасть на людей в золотых одеждах. Драконы один за другим услышали и подчинились. Инквизиторам стало не до жалкой группки диких.
        Кейт задержалась на миг и подняла с земли чей-то меч. Как и щит Корвина, заговоренный клинок светился. Она держала его наизготовку, следя за золотыми и прикрывая Даля с Сигни. Драконов было много, но инквизиторы справлялись с ними чересчур быстро. Видимо, у них имелись испытанные заклинания для ящеров.
        «Надо торопиться!» - думала Кейт, сама едва подавляя желание бежать. И тут всего в нескольких футах она увидела мейстру Викас, дерущуюся с драконом. Мысль о бегстве исчезла. На шее мейстры висел фиал с отцовской кровью. Кейт забыла обо всем, рассудок захлестнуло алой, точно содержимое фиала, ненавистью.
        - Кейт! - послышался сзади голос Корвина. - Ты куда?
        Она слышала его слова, но их смысл казался бледной тенью, которую невозможно было даже сравнивать с нахлынувшими чувствами. Не сводя глаз с мейстры, Кейт бросилась на нее. Заметив дикую, Викас подняла булаву и произнесла заклинание. Кейт отразила его заговоренным мечом. Заклинание истаяло, едва коснувшись металла, однако унесло с собой и часть защиты клинка. Так ей долго против мейстры не выстоять.
        Кейт вновь прикоснулась к разуму ближайшего дракона. Преодолевая мгновенное отвращение, она погрузилась в его маслянистую, липкую сущность и призвала тварь к себе. Все остававшиеся в живых драконы исполнили приказ. Их было около дюжины, они прикрыли ее, точно вышколенные сторожевые псы.
        Выглянув из-под крыла дракона, Кейт увидела, что выражение лица Викас изменилось. От ледяной уверенности не осталось и следа. «Боишься? Правильно делаешь. Сейчас я с тобой разберусь», - подумала Кейт и приказала драконам убить мейстру.
        Драконы подчинились и ринулись вперед. Их истошный визг разрывал воздух.
        - Золотые, ко мне! - заорала Викас, швырнув в ближайшего дракона заклинанием.
        Инквизиторы столпились вокруг своей повелительницы и ринулись в бой.
        Но тут Кейт почувствовала, что ей на помощь спешат дикие. Пока золотые сражались с ящерами, она снова ринулась на Викас. В голове так и звучал самодовольный голос: «Твой отец щедро поделился со мной кровью прежде, чем палач отсек ему голову». «Где же твой драгоценный Восходящий Владыка? - хотелось ехидно крикнуть Кейт. - Почему он не торопится тебя спасать?» Рендборна действительно нигде не было видно. Наверное, такие пустяки, как человеческие сражения, богов не интересуют. А может быть, он погиб при взрыве пороха? Хотелось бы надеяться.
        Викас метнула очередное заклинание. Кейт снова отбилась мечом. Клинок совсем перестал светиться, но ей уже было все равно. Еще шаг - и она нанесет удар. Вернулись все навыки, полученные за годы тренировок, особенно - на почте. Словно всю жизнь она готовилась к единственному, самому важному бою: отомстить за отца и наказать его мучительницу, подстроившую ему ловушку, сцедившую его кровь, державшую его в кабале до самой смерти.
        Кейт подошла почти вплотную. На этом расстоянии Викас не могла применять магию, и ей пришлось пользоваться булавой как обычным оружием. Кейт сделала выпад, целя мейстре в живот. Та отбила и нанесла ответный удар. Кейт подставила меч. Брызнули искры. До сих пор она не сражалась с противником, вооруженным булавой, но это ее не волновало. Цель любого боя одна - убить, если не хочешь быть убитой. Ее новый удар зацепил плечо Викас; та не успела его отразить, вскрикнула и отпрыгнула. На золотом плаще растеклось алое пятно.
        Кейт провела левый финт, а когда Викас попыталась блокировать, рубанула справа, ранив противницу в бок. Мейстра отшатнулась, все-таки успев задеть Кейт по руке булавой. От боли потемнело в глазах, и Кейт едва не выронила клинок, схватившись за раненую руку, но она вновь увидела на груди Викас фиал и позабыла о боли. Ярость вспыхнула с новой силой. Кейт замахнулась мечом; мейстра упала, перекатилась, уходя от атаки, и вскочила на ноги, прижимая ладонь к раненому боку.
        Кейт не отступала. Ее удары сыпались на Викас справа, слева, снизу, сверху. Холодная ненависть придавала сил. Мейстра пока оборонялась, но начала слабеть. Бесцветные волосы липли к ее потному раскрасневшемуся лицу. Кровь текла из ран в плече и боку. Вроде бы Кейт тоже должна была устать, однако она чувствовала себя сильнее прежнего, словно крепла с каждым ударом и готова была довести бой до победы.
        Яростно рыча, она в очередной раз рубанула со всего размаха мечом и отсекла Викас кисть, которой та держала булаву. Не издав ни звука, мейстра рухнула на колени, схватившись за обрубок.
        Наклонившись, Кейт сорвала с ее шеи фиал и, действуя по какому-то наитию, потянулась к разуму Викас. И она тут же окунулась в панику, боль и ужас, едва не потеряв себя. Справившись с эмоциями, она принялась копаться в памяти этой женщины, которую неукротимая любознательность заставила совершать жуткие поступки. Сначала мейстра мучила животных, в том числе ночных драконов, изучая свойства их крови. Затем она перешла к экспериментам на людях, обладающих диким даром, оправдываясь тем, что получает бесценные знания. Еще до появления в ее жизни Рендборна Викас преступила все границы морали.
        От омерзения Кейт готова была покинуть этот падший разум, но заставила себя погрузиться глубже, подпитываясь страхом мейстры и усиливая его до предела. Викас затрясло, ее глаза вытаращились, рот безвольно раскрылся.
        Наконец Кейт добралась до трепещущего огонька - средоточия ментальной сущности мейстры - и сдавила его своей магией. «Это тебе за Сигни и Тома, за всех, кого ты замучила. За моего отца», - подумала она, посылая эту мысль в разум противницы. Потом Кейт усилием воли загасила свечение. Словно свечу задула. Викас издала звук, напоминающий вздох удивления, осела на землю и замерла.
        Дрожа, Кейт выпрямилась. Она ничего не соображала и не чувствовала в ужасе оттого, что наделала, и в то же время опьяненная собственной силой. Она ощутила себя бурей, природной стихией, готовой смести все со своего пути.
        Яростный вопль заставил Кейт обернуться. К ней бежал Рендборн: лицо искажено злобой, золотистые глаза сверкают в лучах восходящего солнца. Как и в прошлый раз, Кейт оторопела в его присутствии. Ощущение могущества разом ее покинуло. Ей нечего было противопоставить этому человеку, вернее - воплощенному богу. Она беспомощно опустилась на колени, едва осознав, что при появлении своего повелителя золотые отступили и битва прекратилась. Корвин, Том, Рейф и выжившие дикие встали вокруг Кейт, будто надеясь защитить ее от этого существа.
        Рендборн небрежно взмахнул рукой вправо-влево. Заклинание, сорвавшееся с кончиков его пальцев, смело людей прочь. Краем глаза Кейт увидела, как Корвин со стоном упал на спину.
        - Что ты натворила? - спросил Рендборн, подходя к ней.
        Его лицо и руки были в ожогах от взрыва пороха, однако Кейт не почувствовала от этого никакого удовлетворения.
        Рендборн посмотрел на мертвую Викас, и что-то, похожее на сожаление, мелькнуло в его глазах. Может быть, это чудовище способно было на своего рода любовь? Кейт ощутила мстительную радость оттого, что причинила ему страдания, ведь его руки были по локоть в чужой крови. Фиал на шее дразнил, но ничего поделать она не могла. Рендборн был неодолим.
        Тут же, словно стремясь в этом удостовериться, несколько диких попробовали на него напасть. Он не глядя отбил их попытки, будто отмахиваясь от мух. При этом каждого поразил его же собственной силой: пиромант загорелся; гидромант, попытавшийся вытянуть из Рендборна кровь, захлебнулся в потоке воды; аэроманта задушил вихрь.
        - Надо же, какие верные у тебя друзья, Кейт Брайтон, - произнес Рендборн, глядя ей в глаза. - Готовы за тебя умереть. И сейчас, конечно, умрут. Все до единого.
        Канцлер отошел на несколько шагов, приподнял руки и сложил ладони лодочкой. В его ладонях показалось свечение - это скапливалась магия вокруг клейма урора. Затем он поднял руку и ударил всей своей силой в Кейт, вернее, во всех них разом.
        37. Корвин
        ЛЕЖА НА ЗЕМЛЕ, КОРВИН сверлил взглядом человека, не в силах поверить, что это - Рендборн. Или Тормейн? Если присмотреться, действительно можно было заметить некоторое фамильное сходство. Безымянный. Бог из плоти и крови. На миг Корвин почти поверил, что так оно и есть. Никогда прежде он не встречал подобной силы. Этот человек мог уничтожить целую армию одним взмахом руки. Казалось, ничто не может его остановить. Оставалось смирно лежать и ждать конца.
        Ну уж нет! Стоило ему взглянуть на Кейт, и он понял, что не может бездействовать. Он не позволит Рендборну ее убить. Корвин приподнялся, наблюдая за магией, возникавшей в сложенных ладонях канцлера, - правая до сих пор несла клеймо урора. Принц его не видел, но чувствовал. Его собственное клеймо зудело: подобное стремилось к подобному.
        Рендборн воздел правую ладонь. Корвин вскочил и прыгнул, вытянув руку, словно заклинание было метательным копьем, которое можно поймать. Из ладони Рендборна вырвалась магия, слепящая, точно солнечный луч. Клеймо урора пылало. Что-то заставило Корвина подставить под вспышку свое собственное клеймо.
        Тело, разум и душу пронзила невыносимая боль. Испепеляющая магия охватила каждую клеточку его существа, стремясь разорвать на части. Корвин закричал, но сила волшебства поглотила звук. В голове замелькали образы мест, где он никогда не бывал, лица, которые он никогда не видел. Эти воспоминания принадлежали не ему. Он увидел совсем молодого Рендборна, юного принца и наследника престола. Черно-белого орла, давшего знак к началу урора. Он почувствовал ненависть и страх, которые Рендборн питал к птице, и понял, что произошло. Рендборн сомневался в своих силах, во всем виня орла. Он хотел, чтобы орла не было, и убийство казалось единственным выходом. Однако он не мог предвидеть, что магия высвободится и займет первый попавшийся сосуд - тело самого принца, изменив его природу.
        Магия исподволь подтачивала его, словно гнойный недуг. Верховная жрица изгнала Рендборна за предательство. Наследником объявили его брата. Имя изменника было вычеркнуто из всех летописей. Одинокий, он странствовал по свету, а магия изнутри пожирала его тело и душу, пока наконец не расщепила надвое. Принц умер, но магия осталась. Ей нужен был новый сосуд. Тогда она возродила его к жизни, сделав из мертвеца существо более могущественное, чем любой человек.
        Это существо как-то научилось жить. И хотя порча продолжала губить нового Рендборна, она же поддерживала в нем жизнь. Год от года его сила только росла, а вместе с ней росла злоба. Все, к чему он теперь стремился, - это увидеть гибель Инея. Он хотел поработить людей своего бывшего королевства и заставить их страдать. Вот о чем он мечтал.
        На престол восходил один Тормейн за другим, а Безымянный терпеливо ждал, строя планы и воплощая их в жизнь. Медленная порча научила его терпению. Наконец ему удалось заключить союз с богом-королем Магнаром Фейном, заручиться поддержкой мейстры Викас, сплотить вокруг себя тех, кто злобой был похож на него. В этом ему содействовала магия. И вот, когда появился черно-белый конь, Безымянный понял, что пришло его время. Он попытался убить жеребца, но не смог. Ему не удалось к нему прикоснуться. Что-то хранило коня. Принцев тоже не удалось прикончить, не помогли даже дневные драконы. Ничего, думал Безымянный, рано или поздно их волшебная защита иссякнет, а он останется жить вечно. Он переживет их всех. Ничто и никто его не остановит.
        «Тебя остановлю я. Ты не победишь», - подумал Корвин и чуть не оглох от крика, не сразу поняв, что кричит вовсе не он сам, а Рендборн. Магический заряд отразился от клейма урора принца, и теперь знак ослепительно пылал. Сквозь пелену боли Корвин разглядел скрючившегося Безымянного, прижимавшего руки к животу. Его пальцы почернели, точно обгорелые сучки. Канцлер развернулся и побежал прочь, громко призывая золотоплащников следовать за ним и защитить.
        Корвин опустил дрожащую ладонь. Свечение прекратилось. Все кончилось, а он сам каким-то образом остался в живых. Как и прочие. Поднявшись на ноги, принц подошел к Кейт, подал ей руку. Неподалеку Том помогал Далю поднять с земли Сигни.
        - Уходим, пока они не вернулись, - сказал Корвин.
        Встречаться с Рендборном во второй раз ему не хотелось. Во всяком случае, сейчас.
        Корвин обхватил Кейт за плечи, она его - за талию, и так, поддерживая друг друга, они побрели к воротам. И тут во внутренний двор ворвалась норгардская кавалерия во главе с Эдвином, великим магистром Сторром и капитаном Яолем. Эдвин обозрел поле боя, развалины Адских врат, трупы диких, золотоплащников и дневных драконов. Потом тяжелым взглядом, в котором ясно читался приговор, смерил Корвина.
        - Предатель!
        Корвин вздрогнул от ненависти в голосе брата.
        - Эдвин, для начала выслушай меня. Рендборн переправляет диких сиванскому богу-королю. Сейчас он убежал, но если поторопиться…
        - Я выпустил тебя из-под ареста, а ты что натворил? - Эдвин обвел рукой место бойни. - Тут же сбежал к своим диким дружкам.
        - Ты слышишь, что я говорю? - Корвин убрал руку с плеча Кейт и встал перед ней, на всякий случай прикрывая собой.
        - С Рендборном мы разберемся. Заговор инквизиторов - это возмутительно, - сказал магистр Сторр.
        Ну хоть этот не пропустил слова Корвина мимо ушей.
        - Да-да, - бросил Эдвин. - А теперь посторонись-ка, братец. Мы должны расправиться с этими дикими.
        Капитан Яоль поднял руку, и солдаты достали скорострелы. Корвин уставился на оружие. В каждом скоростреле было по шесть патронов. Пули, в отличие от чародейской магии, нельзя уничтожить диким даром.
        - Эдвин, прошу, выслушай меня. Так нельзя. Дикие нам не враги, мы должны…
        - Дикие опасны. Были и есть. С этим ничего не поделаешь. - Эдвин повернулся к солдатам. - Стреляйте. Постарайтесь не зацепить моего брата, если сможете.
        - Отставить! - Корвин поднял руки и подошел ближе. - Я ваш принц, и я приказываю вам опустить оружие.
        Солдаты замялись, переводя взгляды с одного брата на другого.
        - Не слушайте его! - завопил Эдвин, натягивая повод и разворачивая гнедого жеребца. - Он подлый предатель! Убейте диких!
        Солдаты медлили. Даже капитан Яоль, похоже, не понимал, что делать. В ярости Эдвин выхватил свой скорострел и прицелился во Френсиса, оказавшегося ближе других. Дикий не пошевелился, лишь упрямо выпятил подбородок. Принц нажал на спусковой крючок.
        Скорострел раскололся надвое, и Эдвин изумленно уставился на упавшие обломки.
        - Они сделаны не для того, чтобы убивать людей, - произнес Том, выставив ладонь вперед.
        Он взмахнул рукой, и все скорострелы раскололись точно так же, как первый. Корвин облегченно вздохнул и покосился на помятое лицо Тома. Сколько силы у него осталось? Видимо, немного. С таким количеством мечей ему было не справиться. Дикие вымотались во время битвы, новой им не выдержать.
        - Даю тебе последний шанс, - процедил Эдвин сквозь зубы, на лбу вздулись жилы, лицо побагровело. - Выбирай, Корвин. Дикие, убившие твою мать, или Норгард и твоя семья.
        Корвину почудилось, что время замедлило свой ход. Он задумался, взвешивая слова Эдвина и чувствуя, что на сей раз он должен сделать выбор окончательно и бесповоротно. Он оглянулся на Кейт и на других диких, опустил взгляд на ладонь, на которой только что жарко билась магия, даря надежду. И тут Корвин понял, что брат не в силах у него это отобрать. Эдвин может сколько вздумается лгать, объявлять его предателем, но избежать урора он не в силах. Их обоих ждало третье испытание. Отменить урор подвластно только богам.
        Корвин протянул руку, нащупывая пальцы Кейт. Она сжала его ладонь.
        - Я выбираю их, Эдвин. Тех, кто живет в страхе перед инквизицией. Они - такие же подданные Инея, как мы с тобой, и я - их принц.
        Эдвин вытащил из ножен меч. Солдаты последовали его примеру. От их неуверенности не осталось и следа. В отличие от скорострелов, мечи означали честную битву и несли благородную смерть. «Да будет так», - подумал Корвин, обнажая собственный клинок.
        Внезапно лошадей что-то напугало. Животные разом заржали и встали на дыбы, сбрасывая застигнутых врасплох всадников. Эдвин и Сторр упали на землю, а конь Яоля поскакал в лес, и капитан с трудом удерживался в седле, обхватив его за шею. За ним последовали и прочие лошади. Быстро опомнившись, Эдвин поднял меч и закричал:
        - За мной!
        Солдаты двинулись вперед. Шаг, другой, третий…
        - Стойте! - раздался голос за спиной Корвина.
        В нем звучала такая мощь, что его нельзя было ослушаться. Сам Корвин застыл, не в силах пошевелиться, голову ему сдавило. Кейт вышла из-за его спины и встала перед Эдвином и солдатами, превратившимися в живых статуй. Это она подчинила людей своей воле, как только что - коней.
        Выражение ее лица заставило Корвина содрогнуться. В побелевших глазах Кейт сквозила жажда убийства, зубы оскалились.
        - Кейт, - прошептал Корвин, припоминая, как она с помощью своей магии убила Викас.
        Иного объяснения он не находил. Мейстра умерла мгновенно - так ветер задувает свечу.
        - Кейт, не надо…
        «Не убивай никого», - подумал он, но не смог произнести этого вслух. Осознание ее возможностей повергло Корвина в ужас. И все же пока это была только возможность, не действие. Выбор еще не был сделан. «Пощади их, Кейт, - думал он. - Смилуйся над нами».
        Секунды шли. Нависла гнетущая тишина. Все чувствовали, что находятся на волосок от смерти, балансируя на лезвии ножа. Наконец Кейт взмахнула рукой и произнесла:
        - Спать!
        Солдаты, Эдвин и магистр Сторр повалились на землю. Судя по упрямой физиономии Эдвина, упавшего на колени, он ни с чем не смирился.
        Кейт повернулась к диким. Ее лицо странно светилось, взгляд был отстраненным.
        - Уходим. Я не знаю, сколько они проспят, - сказала она, протягивая руку Корвину.
        Помедлив долю мгновения, он сжал ее холодные пальцы. Так, рука в руке, они прошли мимо лежавших на земле солдат. Корвин с внезапной жалостью взглянул на Эдвина. Сейчас он ничего не мог сделать для брата. Эдвин сам выбрал свою судьбу.
        38. Кейт
        ПРЕНЕБРЕГАЯ РАНАМИ, они во весь опор скакали на запад, к Нефритовому лесу. Кейт ехала молча, стараясь не думать о произошедшем. С наступлением ночи они разбили лагерь в ущелье у подножия Кобальтовых гор. Туда вел узкий проход, где едва могли разминуться два всадника и который легко можно было защитить, если беглецов настигнут золотоплащники или солдаты Эдвина. Впрочем, Кейт сомневалась, что за ними отправят погоню. Она чувствовала, что спящие проснутся нескоро. Ей делалось не по себе от мысли о том, что она едва их не убила точно так же, как прикончила Викас.
        Убить было проще простого. Сила дара была невообразимой. Немудрено, что Рендборн так жаждал ее заполучить. Кейт припомнила нотки зависти в его голосе. Боги смилостивились и лишили самого Рендборна подобного дара. Если бы тот, ко всему прочему, мог подчинять разумы живых существ, он стал бы воистину непобедимым.
        «А я тогда кто?..»
        «Чудовище», - ответил внутренний голос. Она использовала дар, чтобы убить человека, и опьянение собственным могуществом искушало ее повторить это вновь. Теперь, когда ярость прошла, ее не утешало то, что Викас заслуживала смерти. Праведная якобы месть навсегда изменила Кейт, пробив в ее душе брешь. Интересно, заметили ли другие эту перемену в ней? По пути она старалась ни на кого не смотреть. Особенно на Корвина. Кейт не забыла, как он помедлил, прежде чем взять ее за руку.
        Они расположились под округлым выступом скалы. Песчаная почва была мягкой, сухой и теплой, несмотря на стекавший сверху небольшой ручеек. Рейф и двое его магиков поспешно установили защитный барьер, в то время как остальные собирали хворост для костра и перевязывали раненых.
        Кейт, позабыв об усталости, с утроенной энергией включилась в работу, лишь бы не встречаться взглядами с Корвином, Сигни и Томом. Или, что еще хуже, - не копаться в собственной душе. Она занялась лошадьми: расседлала их, проверила, нет ли ран, почистила. Дольше всего она провозилась с Жар-птицей, ища покоя в мирном лошадином разуме. Как хорошо, что Корвин привел ее кобылу из Норгарда. Кейт верила, что небезразлична ему. Однако еще вопрос, не изменились ли его чувства после того, как они оба поняли, на что она способна.
        «Корвин тоже владеет магией», - попыталась успокоить себя Кейт, вспомнив защитившее их клеймо урора. Непонятно было, как оно подействовало и что именно сделал принц, но им крупно повезло. Он стал их щитом. Его магия была доброй.
        «Но и ты выбрала сторону добра. В чем же тогда разница между вами?» - не сдавался внутренний голос.
        Корвин помогал магикам, спешившим до заката позаботиться о пострадавших, сооружал шалаши для самых слабых и детей. Большинство ребятишек не взяли в бой, оставив присматривать за лошадьми. Однако кое-кто в штурме все же участвовал. Кейт заметила у костра мальчика, потерявшего в бою глаз, с замотанной тканью головой. Отряду срочно требовались припасы и убежище понадежнее. Только где его искать изгоям?
        Закончив обихаживать коней, Кейт прошлась по лагерю, надеясь найти еще какое-нибудь полезное дело. Она чувствовала на себе взгляды и не могла избавиться от чувства вины. Из-за нее эти люди оказались в таком положении. Но чем дольше она вглядывалась в эти лица, тем вернее раскаяние сменялось гневом. Да, она невольно навела золотых на штаб-квартиру Возрождения, но корень бед был в другом. Их преследовали не за преступления, а лишь за то, какими они родились.
        В сердце крепла решимость положить конец несправедливости, избавиться от ненависти и предрассудков. Дикие слишком долго терпели и прятались. Скрываясь от всего мира, они позволили сформировать о себе превратное мнение. Даже Возрождение, которое Кейт прежде винила в том, что таких, как она, начали угнетать еще больше, по сути не являлось настоящим сопротивлением. Это была лишь выдумка, которая подливала масла в огонь всеобщего страха.
        Что бы там ни думали остальные, Кейт была уверена в одном: ей надоело прятаться.
        Убедившись, что работы для нее нет, она отправилась к ручью. Кейт тщательно соскребла с рук присохшую грязь, умылась. Расплела косу, причесалась пятерней и вновь заплела. Когда она принялась отряхивать и поправлять одежду, нащупала что-то в кармане и вытащила фиал. Какое-то время она разглядывала сосуд, не представляя, что с ним делать, потом повесила на шею. Он был теплым. Наверное, носить на груди кровь отца было странно, если не противоестественно, и все же она не сомневалась, что поступила правильно. Теперь она почувствовала, будто отец защищает ее, как и раньше. «Отыщу Кирана и отдам фиал ему», - безмолвно поклялась Кейт.
        Она подошла к Сигни, лежавшей на спальном мешке у костра. Сломанная нога покоилась на снятом седле. Кейт присела рядом. Сигни дотянулась до ее руки и крепко сжала пальцы.
        - Кейт, ты все сделала правильно. Ты нас спасла.
        Кейт закусила губу, не зная, что ответить. Отрицать было глупо, но и похвала вставала поперек горла.
        - Сама-то ты как? Сильно болит?
        Сигни только отмахнулась и, беспечно глядя ей прямо в глаза, поинтересовалась:
        - Скажи, с этим шрамом на физиономии я похожа на свирепую воительницу?
        - Свирепейшую из свирепейших, - улыбнулась Кейт.
        - Здорово! Наконец-то форма будет соответствовать содержанию. Теперь все поверят моим рассказам о том, что я - истребительница великанов и злых бук.
        - Мы и так тебе верили, Сиг. Ничуточки не сомневались. - Кейт обняла подругу за плечи и прижала к себе.
        - Эй вы, поосторожнее там, - сказал Даль, тоже опускаясь рядом с Сигни. - А то я начну ревновать.
        Ухмыльнувшись, он снял серьгу с чар-камнем. На миг левая щека подернулась дымкой. Когда действие заклинания окончательно прекратилось, Кейт увидела уродливые рубцы, протянувшиеся ото лба к подбородку. Не говоря ни слова, Даль зашвырнул серьгу в ручей.
        К ним подошел Том, уселся вплотную к Кейт, и она привалилась к надежному плечу друга. Один за другим к костру подтянулись остальные, рассаживаясь вокруг. К ее удивлению, некоторые дикие благодарили ее за то, что она усыпила Эдвина и его солдат. Кейт только коротко кивала в ответ.
        Она огляделась в поисках Корвина и заметила его шушукающимся с Рейфом и Френсисом в глубине ущелья. Вскоре они закончили беседовать и направились к костру. Все глаза обратились к ним. Люди затаили дыхание.
        Рейф поднял руку в призыве к молчанию, хоть это и было излишне, откашлялся и объявил:
        - Завтра мы отправляемся в Карден, где присоединимся к другим диким. Прежде чем покинуть Норгард, я разослал сообщения поверенным во всех двенадцати городах. Время Возрождения пришло.
        Все восторженно захлопали в ладоши. Кейт в упор взглянула на Корвина, потрясенная тем, что он согласился на подобное. Принц, скрестив руки на груди, смотрел в землю перед собой.
        - Предстоит битва, но не та, которую мы планировали, - продолжил Рейф, когда ликование стихло. - Инквизиция и ее приспешники по-прежнему остаются нашими врагами, однако главная угроза исходит теперь не от них, а от Сивана. Бог-король Магнар Фейн при содействии Рендборна, вернее - Безымянного, захватил в плен наших родных и друзей. Мы обязаны их освободить. Принц Корвин вызвался возглавить поисковую экспедицию в Сиван, чтобы отыскать там наших близких. Отряд отправится, как только все будет готово.
        Кейт изумленно уставилась на Корвина, гадая о причинах его согласия. Конечно, бог-король с армией диких представлял серьезную угрозу. С другой стороны, Даль рассказал Кейт о том, что, пока она находилась в Адских вратах, Корвин узнал о Киране. «Теперь он знает обо мне все».
        Корвин подошел к Рейфу, медленно оглядел собравшихся, заглянув каждому в глаза. В том числе Кейт. На ней его взгляд задержался чуть дольше, и, когда он наконец его отвел, она обнаружила, что ее сердце бешено колотится.
        - Клянусь своим титулом, своей честью и кровью, что сделаю все, чтобы освободить диких и сразить Безымянного. Клянусь, что Иней станет королевством, которое дикие, магики и обычные люди смогут назвать родным домом. Мы вместе вернем Инею было величие и станем жить в мире и согласии. Никому не придется больше прятаться или бояться.
        Все опять принялись хлопать, а на глаза Кейт навернулись слезы. Она тоже зааплодировала, сжимая зубы, чтобы не разреветься. Рейф вновь поднял руку, на этот раз действительно успокаивая толпу.
        - В одиночку принц Корвин не справится. Дорога в Сиван опасна. Его Высочеству потребуются лучшие бойцы.
        - Я пойду с ним! - крикнул Даль, бросив на Корвина выразительный взгляд, казавшийся яростным из-за шрама. - Ушам своим не верю! Почему ты мне сразу не сказал?
        - Просто ждал подходящего момента, - насмешливо ответил Корвин, пожав плечами.
        - Я тоже пойду. - Том поднялся на ноги.
        Кейт посмотрела на него снизу вверх, и ее охватил страх за друга. Том не был создан для войны. Его дело - творить, а не разрушать. Однако в лице Тома появилась некая новая, несвойственная ему прежде твердость. Возможно, это поможет ему справиться с невзгодами.
        Кейт встала рядом с ним и произнесла:
        - И я.
        Ей не о чем было раздумывать. Она так и так собиралась отправиться искать Кирана и Вианну.
        Глаза Кейт и Корвина встретились. Как всегда, ей почудилось невидимое напряжение, словно перед грозой.
        Когда разговоры закончились, принц подошел к Кейт и, не говоря ни слова, взял за руку. Они пошли к выходу из ущелья, где росла укромная купа деревьев и никто не мог им помешать.
        Остановившись, Корвин посмотрел ей в лицо.
        - Кейт, прости меня за все, чего я не сделал, - начал он.
        Она открыла было рот, собираясь возразить, но Корвин приложил палец к ее губам.
        - Пожалуйста, дай мне закончить. А потом ругайся, сколько угодно. Я же буду слушать и радоваться.
        Покраснев, Кейт кивнула.
        - Ты была права. Мне следовало сделать все, чтобы заменить твоему отцу казнь изгнанием. Я должен был поверить тебе, когда ты утверждала, что он невиновен. Меня ослепляла вера в то, что быть королем - значит подчиняться правилам. Вера в незыблемость, святость и мудрость древних законов. Я ошибался. Колесо вертится, мир меняется, должны меняться и мы. Чтобы быть королем, нужно понимать, когда изменения необходимы, а когда - нет. Благодаря тебе я познал эту истину. Спасибо.
        Кейт подумала, что мир окрашен не только в черный и белый, но и в бессчетное число оттенков серого. Она затаила дыхание, погружаясь в его признание, словно в ласковые морские волны. Вспомнила, как он умолял ее пощадить Эдвина и солдат. Она была на волосок от убийства, однако Корвин, несмотря на собственные сомнения и страхи, не дал ей совершить непоправимое. Помог воспрянуть духом. Выходит, они оба помогли друг другу?
        - Но ты так и не ответила на мой вопрос. - Голос Корвина вырвал ее из задумчивости.
        - На какой? - едва слышно спросила она.
        - Согласна ли ты принять меня таким, какой я есть? - Он подошел совсем близко. - Я люблю тебя, Кейт Брайтон, и всегда буду любить. Я стану для тебя принцем или нищим, любовником или мужем - выбирай.
        Кейт смотрела на него, приоткрыв рот. Корвин говорил искренне. В его словах совершенно ясно прозвучал иной, глубинный, смысл: он сам безоговорочно принимает ее такой, какая она есть. Предательницей, дикой, женщиной.
        Или - Кейт. Просто Кейт.
        Не зная, что сказать, она ответила ему так, как сумела. Вообще без слов. Поцелуем.
        Первым из множества, если грозное будущее будет милосердно к ним обоим.
        Благодарности
        ЭТО САМАЯ ТЯЖЕЛАЯ КНИГА, которую я написала за всю историю своей писательской карьеры. Столько людей внесли значимый вклад в эту работу, что одних только слов благодарности будет недостаточно. Но я все же попробую. Во-первых, я хочу выразить благодарность моему редактору Джордану Брауну. Он подарил этой книге шанс, несмотря на то, что она была написана лишь наполовину. Ваша вера в меня и мою историю сыграла решающую роль. Как и ваша блестящая проницательность.
        Спасибо удивительной команде издательства Balzer + Bray за привилегию снова назвать это место своим издательством. Спасибо Алессандре Бальцер, Донне Брей, Тиаре Киттрелл, Рене Кафьеро, Кэролайн Сан, Бесс Брассвелл и Тайлеру Брайтфеллеру за веру в девушку по имени Кейт, вооруженную магией и лунным поясом. Отдельную благодарность я выражаю волшебникам, создавшим великолепную обложку: арт-директору Элисон Доналти, дизайнеру Дэвиду Кертису и художнику Санти Зораидесу. Спасибо вам за то, что Кейт и Корвин так изумительно выглядят.
        Как и всегда, хочу поблагодарить своего агента, Сьюзи Таунсенд, мою первую и последнюю чемпионку, а также остальных членов команды New Leaf, которые помогли истории найти своё место в мире: Саре Стрикер, Джоанне Вольп, Кэтлин Ортиз, Мии Роман, Веронике Грихальве, Пуе Шахбазян и Джейде Темперли.
        Спасибо моим первым читателям и болельщикам: Саре Голдберг, Аманде и Джею Шарриттам, Сьюзен Деннард, Натали Д. Ричардс, Лори Лэнгдон, Лиз Коли, Кристине Макбрайд, Марии Пилар Альбарран Руис и Эрин Руперт.
        Особую благодарность я выражаю партнёру по критике, Лори М. Ли. Спасибо, что пережили со мной все издательские бури.
        Кристен Симмонс, спасибо тебе за то, что поддерживала меня и помогала выбраться из ям отчаяния.
        Спасибо Лори Миллер, моему тренеру по верховой езде (и истинной дикарке в душе), за советы и наставления по лошадям.
        Спасибо остальным членам моей семьи, о которых я не упомянула: Адаму, Инаре, Таннеру, Бетти, Филу, Дебре, Кристел и Вики. И спасибо Господу, который помогает осуществлять мои мечты.
        И, наконец, спасибо вам, дорогой читатель. Надеюсь, путешествие вам понравилось.