Солнечная ртуть Александра Атэр
        В Солнечном городе по небу летают дирижабли, а драконы обращаются в людей. Каждый из оборотней магическими узами связан с представителем королевской династии и вынужден ему подчиняться. В Солнечном городе принцессы по утрам пьют кровь и развязывают войны, сбегая в далёкие миры. А в одном из них угрюмая студентка мечтает оказаться по ту сторону старинных фотографий. Судьба будет благосклонна и забросит её как в прошлое, так и вовсе в сказочную реальность. Но от смены антуража мир не становится менее жестоким.
        Солнечная ртуть
        Глава 1 Пролог
        Говорили, что первое воспоминание любой принцессы - крик чудовища и солнечный свет.
        Кубок стоял на подносе нехорошо, съезжал по гладкой поверхности вбок. Возможности поправить его не было: удержать поднос удавалось только двумя руками, а останавливаться времени нет. Служанка нервничала - хотя бы потому, что опаздывала. Но не только из-за этого. Госпожа Мира уже ждала у покоев принцессы и рассматривала костяшки пальцев.
        Нетерпеливо.
        Лиа сдула выбившуюся прядь и сделала вид, что спешит изо всех сил. Как следует ускорить шаг она не могла, потому что боялась расплескать содержимое кубка: густую, насыщенного оттенка, подогретую до комнатной температуры кровь.
        Если разольётся, то испортит платье безвозвратно. А ведь их всего два. Но разве это самое ужасное? Куда хуже почувствовать, как через ткань просачивается багряная влага, липкая, с заметным металлическим запахом. Может быть, даже ржавым.
        Служанка подавила рвотный рефлекс и нацепила хилую улыбку.
        Уже третье тысячелетие королевские дети должны выпивать это по утрам, сразу после стакана воды. Говорили, кровь берут у заключённых дворцовой тюрьмы, у самых здоровых. Вставляют им в вены какие-то трубки, и… Потом обратно распихивают по камерам - целыми и почти невредимыми.
        Но так лишь говорили.
        - Слишком долго, Леона. Ты бы вообще кубок на самый край поставила!
        Не подписывалась она на такую работу. Речь шла об уборке покоев и растопке камина. Ну и завтраки, обеды, перекусы - её предупредили, что приносить еду тоже входит в обязанности Лии. Почему бы нет? Совсем ведь и не сложно, зато лишняя возможность прогуляться по парадным комнатам. Только вот про кровь все умолчали. Думали, это само собой разумеется? Для выросших здесь, в замке, может быть, но только не для Лии. Неприятный, надо отдать должное, сюрприз.
        Что за королевна вырастет, если ей положено пить кровь? Человек ли это вообще? На вид - милая барышня, с золотыми волосами и золотыми миндалевидными глазами. Однажды Лиа видела, как семилетняя девочка свернула толстую серебряную тарелку в трубочку: ей не понравился завтрак. Гувернантка её отругала, принцесса извинилась и все об этом забыли. Кроме служанки.
        Не выглядят так нормальные дети. Не могут такого творить.
        Самая долговечная династия континента. Многие ей восхищались, а ещё больше - боялись. И не любил никто.
        Лиа осторожно передала поднос гувернантке и поспешила назад. К пеплу, посуде, чужим смятым кроватям. Ко всему тому, что хоть и угнетало, но не вызвало такого ужаса и отвращения.
        Только бы подальше отсюда.
        Глава 2 Принцессы пьют кровь
        Её первое воспоминание - солнечные лучи и крик чудовища.
        Солнце всегда было главным украшением замка, особенно в эфемерные часы заката или рассвета. Отплясывало танцы удивительной красоты на мраморе и граните. Вот и сейчас золотистый свет весело играл на ресницах.
        Кто-то стоял над душой с твёрдым намерением вытащить её из уютной, как обманчиво казалось по утрам, постели.
        - Вставайте, принцесса Агата. У вас много дел.
        - Ну да. Как же…
        Не хотелось, ах, как не хотелось начинать конкретно этот день! Казалось, лучшее, что в нём есть - это снова увидеть приближение ночи.
        Гувернантка держала в руках стакан студёной воды. Принцесса протёрла глаза и покорно взяла его, расплескав немного на кровать. Женщина закатила глаза, но ничего не сказала: её воспитанница и сама знала, что разрушает почти всё, к чему прикасается. Иногда даже искренне жалеет об этом.
        Против такого начала трапезы девочка ничего не имела. Вода бодрила, помогала привести в порядок мысли и осипший голос. Однако сейчас ей поднесут гранёный бокал - меньше по объёму, но это не спасало положение. Безо всякого интереса Агата наблюдала за тем, как прислуга открывает окна, организует скромный завтрак и готовит ей одежду. Каждый день она пыталась найти в этих обрядах какие-то новые черты - мелочи, которых раньше не замечала. И с каждым днём это становилось труднее.
        - Мира, может в другой раз?
        - Вы и так пропустили несколько приёмов. А сегодня особенный день, всё должно пройти как положено.
        Перед носом Агаты замаячил поднос, в центре которого стоял заполненный хрустальный кубок на резной ножке. Заполненный старательно - до краёв оставалось не более миллиметра. Гувернантка была тверда и не намерена на этот раз уступать. Басистый добродушный голос зазвучал неумолимо.
        - Пейте кровь, принцесса.
        Девочка сморщилась и выпила залпом, не пролив ни капли того, что, как считалось испокон веков, придавало силы правителям. Она давно к этому приучилась: если участи не избежать, то лучше разделаться с неприятностями сразу. Желобки хрусталя глухо стукнули по зубам, и Агата вернула кубок на поднос. Рубиновые подтёки стремились ко дну.
        Это как зайти в холодную воду. Хотя, конечно, бархатную жидкость подогрели - как молоко, которым простой люд поит своих детей. Её брали понемногу, в основном у политических преступников. Кровь врагов была неотъемлемой частью монаршего рациона.
        После этого неаппетитного ритуала принцессе наконец позволили приступить к нормальной еде. Пережёвывая свежий, ароматный хлеб, она сверкала миндалевидными глазками из стороны в сторону. Никто не догадывался, но каждое утро её мучила тоска. Тревога, которую мнительные люди могли бы назвать предчувствием, она же объясняла скукой и давлением стен. К обеду, впрочем, проходило.
        Взгляд блуждал по скудной мебели. Её сёстрам и брату, на плечах которых не лежал груз наследования короны, отвели более пышные комнаты. Им разрешали спать на больших и мягких подушках, а по утрам ставить ноги на мягкий ковёр, а не на холодный мрамор. У Пьера даже был автоматон - игрушка, слишком современная для неё, слишком… не королевская. Геометрические выступы на сером песчанике делали стены на вид занимательными, но они больше подходили официальной зале, а не жилой комнате. В детстве, когда никто не видел, Агата выцарапывала на них имена придуманных друзей.
        Служанки показали ей платье.
        - Нет, не это.
        Мира, до этого молча стоявшая чуть позади принцессы, нетерпеливо нахмурилась.
        - Почему ещё не это?
        Девочка подняла на неё невинный взгляд.
        - А что, разве мать приказала надеть мне его?
        - Нет, но мы старательно выбирали наряд вместе с дамами гардеробной. Это платье подходит для праздника, кроме того, оно почти не мнётся. Сегодня это особенно важно.
        О да, нынче утром не придётся стоять на одном месте, как это бывает на обычных приёмах. Хотя подвижная и нетерпеливая Агата предпочла бы это, чем то, что произойдёт через час.
        Девочка сверкнула жемчужными зубами. Прямые приказы её матери, королевы, приходилось исполнять. Например, выпивать каждый день порцию крови, за теми редкими исключениями, когда строгая с виду, но мягкая в душе Мира не разрешала пропустить приём-другой. В целом, Агате было безразлично, в чём выходить к толпе, которая и увидит-то всё мельком. Но предложенное платье казалось принцессе слишком детским: юбка не закрывала лодыжки. Единственное позорное пятно в её гардеробе, и именно его приволокли бестолковые служанки.
        - Мне всё равно! Несите другое.
        Это прозвучало слишком резко и капризно, что не идёт её годам и положению. Агата поспешила сгладить впечатление вежливой улыбкой. Уже давно она пыталась стать спокойнее, да что-то всё не получалось. Но не одно лукавство руководило принцессой: в свои тринадцать лет девочка ещё не растеряла дружелюбия, которое не всегда принимала знать, но зато ценили обычные люди. К сожалению, как бы не старалась она исправиться, результат получался обратным: с каждым днём характер наследницы престола становился более упрямым. Это заставляло её родителей и наставников применять всё более жёсткие методы воспитания, которые остужали юношеский пыл. Во всяком случае, им так казалось.
        Мира вздохнула. Служанки, теребя ткань, переводили взгляд с неё на принцессу. Им было плевать с высокой колокольни, во что оденется её высочество, лишь бы поскорее закончить с работой и пойти готовиться к празднику. В небе за окном плыл украшенный флагами дирижабль.
        - Какое?
        - Не знаю. Любое, только не это. Ну, давайте то, серебряное…
        Девушки удалились рыться в шкафах. Агате нравилось, когда люди делали то, что она говорила, и не возражали. Но, к сожалению, это распространялось только на мелкие бытовые вопросы. С раннего детства её приучали к мысли, что все вокруг обязаны подчиняться наследнице, и в то же время её саму принудили повиноваться тысяче неизвестно кем придуманных правил.
        Она покончила с завтраком, и Мира взялась за гребень. Где-то в небесах внезапно громыхнуло. Девочка чуть заметно дёрнулась, а гувернантка только улыбнулась.
        - Сегодня вы увидите Эрида.
        - Велика радость.
        - Ох, неужели принцесса предпочла бы провести весь день за геометрией и стрельбой из мушкета?
        Агата посмотрела на неё как на дуру.
        - Нет ничего хуже геометрии! Но стрельбу я однозначно предпочла бы выступлению перед толпой.
        Женщина на это лишь пожала плечами.
        - Людям ведь нравятся праздники. И им необходимо время от времени своими глазами убеждаться в силе своих покровителей. Признайтесь, всё, что вам нужно - преодолеть боязнь высоты.
        Девочка промолчала. Вряд ли гувернантка догадывалась, что высота - далеко не единственный её страх. Некоторые скорые встречи сулили много неприятных воспоминаний.
        Приготовления заняли от силы полчаса. Когда фрейлины и служанки закончили над нею колдовать, Агата посмотрела в зеркало. Платье сидело хорошо, но остановить глаз было не на чем: фигура пока что не выделялась ничем примечательным, а простой, как этого требовала мода, покрой разбавляла чуть заметная вышивка на плечах. Было когда-то лихое столетие, когда в обиход ввели корсеты и кринолины, но это терпели недолго. Теперь женщины носили удобные и элегантные наряды: длинные рукава и длинные юбки, которые были широкими, но пролезали в дверь без препятствий. Грудь закрытая, а плечи нередко обнажены. Однотонная ткань, без всякой мишуры вроде ленточек или рюш, туловище и руки плотно ею облегались. Что же до цветов, то чем младше была девушка, тем более нежные оттенки ей полагались. Ну а с возрастом требовалось чаще вспоминать о родовых цветах. Сине-зелёный, чёрный и золотой - Агата ещё слишком юна для своего герба, так что остановились на серебре. Быть может, через год наряды станут разнообразнее.
        Эмансипированные барышни носили брючные костюмы, но принцессе и думать запретили об этом. Ей также вежливо отказали в часах на цепочке, сославшись на то, что в замке часов и так полно - они висят на стенах, стоят на полу, а то и вовсе парят в воздухе. На самом деле, причиной отказа было всего лишь то, что часы на цепочке считались элементом исключительно мужской одежды. Во всей стране давно уже никто не подчинялся этим архаизмам - никто, кроме королевской семьи.
        Весь этот краткий очерк о моде промелькнул в голове у принцессы за долю секунды. А по сути, первое, что Агата увидела в зеркале - это пытливые глаза, золотые, как у всех в их роду. Полумагическая династия Астор. У одних они отливали янтарём, у других походили на засахаренный мёд. Ген высшей касты, свидетельство некой энергетической силы. У её матери, к примеру, глаза были как рубины, раскрошенные в золоте. Это создавало необычайный эффект в сочетании с рыжеватыми волосами, и добавляло магнетизма властному взгляду.
        Её дочь не могла похвастаться такой статью, такими выверенными движениями, ну разве только правильными чертами лица. В этом не было ничего необычного - и женщины и мужчины в их семье обретали свою знаменитую красоту в более зрелом возрасте. А до определённого момента все они оставались тощими, угловатыми подростками. Волосы Агаты отливали чистым золотом, а глаза напоминали смешанную с водой частичку солнца. Безупречна гармония, которую портил разве что курносый нос и не по-детски острые скулы. Да и губы слишком уж тонкие и бескровные. Агата до сих пор не могла определиться, красива она или просто мила, но времени решить данный вопрос уже не оставалось: гувернантка недвусмысленно распахнула дверь.
        Женщина прошла с ней несколько коридоров, но вскоре покинула. Принцессу полагалось сопровождать, и в то же время ей не следовало появляться в окружении большой свиты, так что обычно она обходилась одной Мирой. Да и то, учитывая возраст подопечной и её нежелание выглядеть несамостоятельным ребёнком, гувернантка иногда оставляла её одну, с радостью переключаясь с забот принцессы на свои собственные. Замок был напичкан стражей, которая готова защитить наследницу трона как от покушений, так и от путешествий в места, в которых ей находиться не следовало. Конечно же, сначала Мира заручилась разрешением королевы.
        Агата шагала по коридорам замка. Он носил гордое, уходящее корнями к иностранцам имя Шамбри. Это определённо была любовь, одно из утончённых её проявлений: случается человеку полюбить не живое существо, а место в пространстве. Широкие залы, анфилады, лабиринты. В полированном камне отражался подол серебряного платья.
        Из камня было всё, а если не всё, то уж точно самое основное. Внешние стены - необработанный гранит, тронный зал - из самых дорогих пород мрамора. Когда-то построенный как классическая средневековая - хоть и с королевским размахом - крепость, замок обновлялся не реже, чем раз в столетие. Бойницы заменяли панорамные окна, рядом с донжонами пристраивались изящные башни. Здание стояло на единственной горе в черте города и умело соединялось с её структурой. В одном месте верхушку скалистой породы срезали, подровняли, и оборудовали там площадку для воздушного транспорта. Благодаря рельефу казалось, что суда и дирижабли стоят прямо на крыше.
        То тут, то там, хамелеонами прятались трубы. Массивный облик здания разбавляли галереи, балконы и террасы. Металлические рамы витражей покрывала благородная патина. Лучшие архитекторы и инженеры следили за тем, чтобы всё это находилось в гармонии, а не превращалось в безвкусную мешанину. Их стараниями замок образовал собой уникальный ансамбль, можно сказать, город в городе, к которому вёл огромный мост на стрельчатых опорах. Всё это было воздушным, несмотря на тысячи тонн камня и металла. Постепенно замок стали именовать замком-дворцом, или же просто дворцом. В настоящее время никто из придворных не заморачивался с выбором точного термина: все попросту чередовали эти, не забывая и об официальном имени - Шамбри.
        В отделке встречался сланец и травертин, алебастр и песчаник, однако на протяжении столетий именно союз мрамора и гранита был на пике популярности - самый прочный, самый дорогой и верный традициям.
        Вдалеке вился дым тысячи труб. Городские промышленники с радостью бы расширили свои владения, но королева строго настрого запретила строить фабрики в центре города. Беднягам приходилось ютиться на периферии, где места уже не хватало, а конкуренция пожирала слабейших. От скопления заводов и мастерских у горожан развивались болезни, в моду входили кожаные намордники, фильтрующие воздух. Агата видела такой однажды, на фотографии. Люди боготворили золотую столицу, однако бедные кварталы потихоньку задыхались. Это была плата за отсутствие голода, безработицы и войн. Королева по-прежнему не разрешала строить вблизи замка, впрочем, это был далеко не самый жестокий её приказ.
        Агата свернула налево, преодолела лестничный марш, придирчиво дёрнула юбку: на лестнице особенно бросался в глаза детский, как ей всё-таки казалось, покрой. Полюбовалась солнечным зайчиком на щеке прошмыгнувшей мимо служанки. Нижняя губа у девушки была разбита. Девочка знала, что если спросит - ей соврут, расскажут байку о скользкой ступеньке или разлитом на полу масле. Она была достаточно взрослой, чтобы это понимать. Со слугами никто особо не церемонился, том числе и сами слуги. Агата не знала, что в других местах бывает куда хуже, чем в замке, но всё равно преувеличенно грустно вздохнула и продолжила путь. Через минуты девушка была уже забыта, а лабиринты замка вели всё дальше и дальше.
        Ковры, гобелены и безделушки позволялись только камерным и жилым помещениям, интимность которых оправдывала уют. В остальном же, единственным и безупречным украшением замка был свет. В Йэре он всегда оставался неизменно золотым - даже рассветные часы пропитались духом заката. Говорили, в других городах королевства не менее красиво, но всё же по-другому. Принцесса верила, и мечтала когда-нибудь убедиться в этом сама.
        Видя Агату, люди ей улыбались и уступали дорогу. Она отвечала вежливым кивком и приветствием, и задорно махала рукой, когда это казалось ей уместным. Несколько вельмож удивились развязному жесту принцессы, но ей было плевать. На самом деле к этим странностям привыкли: всё-таки девочке не исполнилось ещё и четырнадцати, самое время немного подурачиться. Ведь вскоре её высочество отправят завершать образование на Чёрные острова, вот уж где придётся распрощаться с детством.
        Огромные часы из потемневшей бронзы показали десятый час. Циферблатов во дворце предостаточно, как и многих других, необходимых в быту механизмов. Особенностью замка Шамбри было то, что пока во всём городе пружины и заклёпки выставлялись напоказ, здесь их тщательно прятали. Но отголоски новых времён то тут, то там вклинивались в повседневную жизнь. То и дело кто-нибудь из обитателей дворца соблазнялся модной диковинкой. И посему здесь в любой момент можно было наткнуться на автоматона с подносом, или на часы, которые крадутся на кошачьих лапах вдоль стен.
        Стены, немые очевидцы столетий. Кому-то они служат напоминанием важных событий, а кто-то не видит перед собой ничего, кроме несущей конструкции. К большинству из них Агата относилась неплохо. Она любила это место, до безумия обожала «свой» замок, однако были и исключения. Некоторые камни впитали в себя скуку - навязанную, полную одинокого молчания. А некоторые - обиду, жгучую, граничащую с ненавистью. Такую, что, казалось, не могла она зародиться в таком юном сердце. И всё же просочилась туда.
        Принцесса помнила грубые руки с костлявыми пальцами. Теперь-то у неё есть широкая душой и телом Мира в качестве гувернантки. А шесть лет назад её место занимала сухопарая, похожая на безвкусный гербарий, мегера. Она тащила Агату за локоть по этим коридорам - по самым тёмным, старательно минуя парадные. Причиной этому была практичность: женщина экономила время, выбирая кратчайший путь. Но девочке казалось, что няня стремилась в такие места, потому что они были пакостными, как и её душа.
        - Ты больше его не увидишь!
        - Пусти-и-и!!!
        Принцесса выла, хныкала и вырывалась. Никто бы не подумал, что это семилетняя дочь королевы, если б не знал наперёд.
        - Так вам обоим и надо!
        Агата даже не помнила, за что их наказали. Вероятно, это свидетельствовало о том, что проступок был ерундовым - всего лишь безобидная шалость! Однако взрослые так не считали. Родители не стали слушать объяснений, они пришли к выводу, что это неудачная идея - позволить дочери водить дружбу с каким-то оборвышем. На самом деле у ребёнка была вполне официальная должность: мальчик для битья. До того дня Агата думала, что это только понарошку, но разбитый нос и кровоподтёки, которые оставил его дядя, переубедили её. Ведь никто не смел ударить наследницу. А когда дело потребовало порки, другу досталась двойная порция, за себя и за неё. Агата всё видела, но ничего не могла сделать: няня крепко держала за руки, пока дурно одетый мужчина ожесточённо лупил мальчика. Ему было всё равно: сказали привести ребёнка, чтобы принцессе не было скучно - он привёл. Сказали из-за неё же побить - он не задавал лишних вопросов. Затем девочку уволокли прочь. В последний раз она увидела покрытого синяками друга, когда тот навсегда покидал дворец. Пока никто не видел, он больно толкнул её в локоть и убежал. Не смотря на
агрессию, маленькая Агата поняла, что это всего лишь страх, обида и боль. В ту пору она как-то больше умела сопереживать.
        С тех пор принцесса не общалась с ровесниками, помимо сестёр и брата. Что касается последнего - к нему тоже определили своего мальчика для битья, которого он уже не раз специально подставлял. Но это был здоровый десятилетний лоб, которого если и били, то чисто символически. Особой жестокости требовало лишь воспитание наследницы. Пьер мог носиться с этим мальчишкой целыми днями, изводя наставников, а Аврора Алеста были ещё слишком малы и играли в куклы.
        Кстати, большую часть её кукол выбросили, как только Агате исполнилось шесть.
        Она вздохнула. Пора бы перестать вспоминать всю эту мерзость. Старую тощую стерву через два года сменила Мира. Незаслуженно обиженный мальчик стал подмастерьем в каком-нибудь обшарпанном квартале. Агата никогда не видела воочию такие места, но у неё было живое воображение, и про себя принцесса твёрдо верила, что всё именно так, как она придумала. Друг Пьера уже делал карьеру военного, пока сам Пьер швырял в кольцо мяч. Почему-то эта забава нравилась ему даже больше, чем стрельба. Ну а сёстры… Они всё ещё играли в куклы.
        Отношения королевских детей можно было назвать сносными, но уж точно не дружескими. Родители сознательно отделили старшую дочь от остальных - ещё одна традиция. Девочка росла, окружённая почестями, но в изоляции и постоянном напряжении. Её выучили приказывать и заставили повиноваться до поры, до времени. Чтобы однажды, много лет спустя, она подвергнула уже свою дочь этим испытаниям.
        Ещё одна лестница, последняя, прозрачная. Жёлтый камень, название которого всё не удавалось запомнить - не янтарь, а что-то другое. В минералах прекрасно разбирался отец. Если бы Агата захотела, король с радостью бы передал ей свои знания. Но сам он предложить не догадался, а она не просила. Принцесса была очень горда.
        Агата привыкла к одиночеству. В конце концов, у неё всегда есть слуги, с которыми можно перекинуться парой слов. Главное только не выделять кого-то одного. И в ближайшие годы у неё никто не посмеет отобрать Миру. При слугах или фрейлинах здорово шутить, капризничать и не получать за это холодный выговор, которыми часто одаривали её мать и учителя. Отец был добрее, но не конкретно с ней, а так, по характеру. Да принцесса и не хотела друзей, которые смотрели бы на неё снизу-вверх. Выше неё только корона. А что до равных - лишь одно существо могло претендовать на эту роль, но все эти годы оно прекрасно, как думалось Агате, проводило время вдали от неё.
        Как бы то ни было, она умела радоваться мелочам. Любила жить и наблюдать за жизнью. Этим принцесса и занялась, высунувшись по пояс в открытое окно, пока никто не видит. Она боялась высоты, но на западное крыло это не распространялось: всего-то ведь пятый этаж. Внизу раскинулись пышные кусты шиповника и кипарисы, а с правой стороны можно заметить площадку для воздушных судов. Тут же находился и ангар. Хоть и достаточно мощная, конструкция замка вряд ли удержала бы всё это на своей крыше. Но участку скалы, с которой дворец составлял одно целое, это под силу. Крыша плавно переходила в каменные ступени, а они вели прямиком на гору с ангаром.
        Один из дирижаблей всегда был наготове и в последние годы стал для Агаты предметом недосягаемых мечтаний.
        На Шамбри со всех сторон открывался величественный вид. Гранитные стены, многоуровневые переходы на главном фасаде. И одна затерявшаяся среди башен площадка с дирижаблем. Давным-давно кто-то придумал, будто хозяевам замка полагается использовать лишь транспорт особого рода, а такая дорогая, но обыденная вещь, как машина, портит веками сформированный престиж. Хотя она тоже летала. Не на крыльях, так на водороде.
        Но Агате дирижабль казался чудом. Она старательно следила за всеми достижениями цивилизации и жаждала увидеть воочию и опробовать каждое из них.
        Впрочем, она замечталась.
        Чьи-то шаги приближались к повороту. Вычислив последний момент, принцесса послала прощальный взгляд кораблю, вползла обратно во дворец и чопорным шагом продолжила свой путь.
        Она должна появиться в тронном зале в половину десятого. Потемневшие от старости часы показывали двадцать семь минут, так что времени ещё полно. Принцесса умела быть пунктуальной. Её привычки и характер шлифовали, и это качество - одно из первых, которые вдолбили ей в голову. Но Агату коробила жизнь по расписанию, когда предопределена каждая минута. И, по мере сил, она старалась нарушить режим хотя бы чуть-чуть.
        Стражники на входе в тронный зал козырнули. Немного лениво, хотя перед королевой и теми, кто нагоняет страх на соседних монархов, они вытягивались по струнке. А завидев наследницу, сразу делали скидку её возраст, и позволяли себе слабину.
        Она остановилась рядом с уже немолодым гвардейцем, дочка которого приносила ей завтрак. Их семья казалась дружной, даже на службе оба находили время, чтобы подшутить друг над другом и перекинуться парой ласковых слов.
        - Доброе утро, Гектор! Как ваша дочь?
        Стражник расправил плечи и весело ответил на приветствие. Он любил поболтать, и относился к принцессе с отеческой добротой.
        - А как же? А вы не видели её утром?
        - Видела, но была занята тем, что интересовались, как поживаете вы.
        Гвардеец засмеялся и довольно кивнул на молодого коллегу.
        - Я, ваше высочество, поживаю настолько хорошо, что собираюсь увидеть, как состарятся его внуки! А вам служить намерен верой и правдой ещё много лет. И дочурка возьмёт с меня пример, куда ей деваться.
        Второй вояка уже не в первый раз слышал шутку про внуков и только фыркнул. Агата улыбнулась. Время не стояло на месте, и ей пора было заходить в тронный зал, а не топтаться на его пороге. Но девочка потратила ещё несколько минут на непринуждённую болтовню со стражником. Ей было всё равно, она хотела в очередной раз сделать "немножко не так" - это уже давно стало привычкой, которую она выработала самостоятельно. Когда опоздание начало становиться совсем уж неприличным, Агата нехотя попрощалась и шагнула за позолоченную дверь.
        Глава 3 Полёт
        Пульс добавил к ритму несколько лишний ударов, и тронный зал встретил её блеском колоннады. Агата умела тонко чувствовать красоту архитектуры. Удовольствие от созерцания её дворца мало с чем могло сравниться. Это место было воплощением величия, но здесь не нашлось бы ни одной вычурной и лишней детали. Стены из белого мрамора, массивные прямоугольные колонны и пол облицованы самым дорогим - чёрным с золотыми прожилками. Две арочные колоннады с бронзовыми барельефами на пьедесталах стремились ввысь. А сам трон похож на кусок скалы.
        Слева находилась парадная терраса, откуда обильно падал свет. Свет - душа замка Шамбри, его некоронованный, но полновластный хозяин.
        В передней части зала кипела жизнь. Люди занимались своими делами, в зависимости от их статуса: одни сновали туда-сюда с гирляндами и лентами, другие стояли группками в своих лучших нарядах и вели светские беседы. Каждый отметил прибытие принцессы лёгким поклоном и любопытным взглядом. Мысленно Агата закатила глаза, потому что знала, что многие воспринимают её как сущего ребёнка и непрестанно сравнивают с матерью.
        Чем дальше она проходила, тем становилось просторнее. В середине зала стояло ещё несколько гвардейцев на случай, если кто-то окажется слишком наглым или любопытным, чтобы сунуться вперёд. Сегодня прибыли особенные гости, которых не следовало беспокоить, пока не начнётся праздник: они редко собирались все вместе, да ещё со всей королевской семьёй. Кроме них около трона переминались с ноги на ногу советники.
        На самом же троне восседало существо, привыкшее к исполнению любых своих желаний. Оно царственно смотрело по сторонам, высунув язык. Это была любимая болонка королевы. Застав псину в таком положении, Агата на секунду забылась и хлопнула в ладоши, не сдержав смех. Несмотря на строгость, королева умела удивлять. Иногда она выказывала пренебрежение к атрибутам своей же власти. Всю неделю держать в узде совет и внушать трепет, а в выходной посадить на трон похожую на меховую тефтельку собачку - в этом она вся. Все женщины в их роду чуточку эксцентричны.
        Родители говорили с советниками. Мать в безупречно-элегантном изумрудном платье, с чёрными самоцветами в ушах. Статная женщина с короткими, густыми медными волосами, не доходящими до плеч. Такая причёска была необычной: несмотря на то, что удобство ценилось превыше всего, даже мужчины нередко отдавали предпочтение длинным волосам. Сиена - так её звали. В отличии от других монархов, у Астор были только фамилии и имена, без лишних дополнений. Претенциозная простота. Даже титул незатейливый - королева Йэррии и всего континента. Герцоги, да и бароны могли похвастаться более увесистыми словесными конструкциями. А ведь это королевство, по сути, было империей, в состав которой входили земли скельтров, беренгов, ниртов, фьёлов, и многие другие. Прочая и прочая… Половина этих стран была могучими державами, но все подчинялись Йэру. Всех их уровняли и даже принизили одним общим словом - континент.
        Принцесса кому-то кивнула важно и посмотрела на отца. Он мог похвастаться приятными, но при этом совершенно незапоминающимися чертами лица. Характер короля находился в ладу с его внешностью.
        Что всегда поражало Агату в матери, так это то, что, будучи женщиной властной и жёсткой, она никогда не пренебрегала своим добродушным мужем. Слишком вялый по сравнению с женой, слишком мечтательный, он участвовал во всех важных мероприятиях и заседал в королевском совете. Иногда вносил свои предложения, которые обычно мягко отклонялись. Жена обязательно интересовалась его мнением, даже если знала наперёд, что поступит по-своему. Всегда давала шанс переубедить себя - лишь ему одному. Король не был глупым или слабым, но на правителя совсем не тянул. Оно и к лучшему, ведь он им и не был. Официальный титул отца Агаты - принц-консорт, однако испокон веков мужей правительниц называли королями, хотя в лучшем случае они могли стать разве что регентами. Обычно они не возражали, хотя случались, конечно, недовольные. Прапрадед Агаты - человек умный и амбициозный. Ему повезло с женой: та уродилась бестолковой, а это в правящей династии большая редкость. За неполые пятнадцать лет он протащил через парламент несколько реформ, касающихся, в основном, торговли, ловко удвоил церковный налог и уже подумывал
немного разнообразить закон о престолонаследии. Но увы - его хватил удар. Говорили, это кара за то, что он посягнул на святое: корона переходила только от матери к дочери, таков был установленный магией порядок. Может, так и есть, однако все остальные решения прапрадедушки дали только положительные результаты.
        Нынешний король был другим. Его звали Фернан, но принцесса, как и обычные дети в своих семьях, не обращалась к нему по имени, а говорила папа, с аристократическим ударением на последний слог. С королевой так не получалось: для дочери она оставалась её величеством, либо Сиеной. Лишь изредка допускалось слово «матушка».
        Не любя большого скопления народа и тяготясь дворцовой жизнью, он часто уединялся в своём кабинете, предпочитая изучение минералов званым ужинам. Балы, которые в замке проходились крайне редко, и вовсе повергали короля в панический ужас. Увлечение наукой передалось Агате, и в её генах трансформировалось в страсть к механизмам.
        Но сегодня особенный день, так что даже Фернан был здесь, вместе со всей семьёй. Что-то говорил с улыбкой полному министру.
        Как тут не улыбаться, когда торговля процветает, провинции поставляют деликатесы и шелка, и ни один бунтарь не смеет раскрыть рта? О, причины этому найдутся всегда, даже если власть действительно пытается защищать интересы подданных, пусть иногда в странной форме. На памяти Агаты было лишь одно вооружённое восстание, поводом для которого послужило поднятие налога на лошадей - Кобылий бунт. Это так странно: везде уже давно машины, ездят по земле и летают в небесах. Да, строить заводы в центре города нельзя, но бытовую технику или самоходные коляски никто не запрещал. Казалось бы, что толку в лошадях? Разве только для прогулок знати. Но оказалось, что простые работяги не в состоянии приобретать механизмы и кормятся, трудясь по старинке. После повышения цен они не стали голодать, но сводить концы с концами оказалось немного труднее. И вот, толпы людей, изначально требовавшие справедливости, в какой-то миг посходили с ума, их ослепила жажда расправы. Они ходили по улицам, грабили и громили. Выставленные против них полки понесли серьёзные потери. Но всё-таки толпа была слаба, агрессия постепенно
утихала, и люди возвращались в воинственное, но вменяемое русло. И когда силами компромисса и вооружённых солдат мир был почти достигнут, одно дерзкое убийство пробудило ярость королевы. Старый друг и верный советник, направлявший её в годы юности, как дурня занесло туда? Вроде бы командовал одним из полков. За его смерть Сиена обрушила на целый квартал неукротимую силу огня, перед которой простые смертные оказались беззащитны. Некогда процветающее трактирами и постоялыми дворами, где собирались смутьяны, в том числе убийца - теперь это место стояло выжженным дотла. Погибли все его обитатели и случайные гости, в том числе женщины и дети. Принцесса наблюдала зарево из окна, слушая крики и конское ржание. Лошади - из-за них всё началось, но разве справедливо разделять им страшную судьбу своих хозяев, будь они хоть трижды виноваты?! Восьмилетняя девочка направила все силы на то, чтобы убедить себя в том, что это по-нарошку. Впервые в жизни она испытала по-настоящему животный страх. Пламя пожирало всё на своём пути. Дерево, камень, плоть - оно не делало различий. Остатки разрушенных стен до сих пор
чернели посреди благоденствующего города и люди обходили их стороной, опуская глаза.
        Около недели девочка пугливо закрывала уши руками при малейшем, похожем на крик шуме. Но её быстро привели в норму, напомнив о том, что она не имеет права на обычные детские слабости. После пожара волнения в столице разом прекратились. На данный момент министры и короли имели все причины для улыбок.
        Агата тряхнула головой и последовала их примеру.
        При появлении принцессы каждый член семейства счёл своим долгом выразить недовольство её опозданием. Только отец ободряюще положил ей руку на плечо, но ему было неловко, что девочка снова подвела свою мать. Королева Сиена ограничилась сухим замечанием. Слова звучали тяжело, хуже, чем если бы наследницу грубо отругали. Старший брат скривил лицо - неуловимо для других, но отчётливо заметно для Агаты. В этом был его скрытый талант: в крови принца бурлил артистизм, мешаясь со злобной насмешкой над всем белым светом. Сёстры не таились, они показали принцессе розовые языки, нагло пользуясь своим положением младших детей. Если ты мал, знатен, но корона обойдёт тебя стороной, то тебе прощается всё. Принцессе мучительно хотелось ответить им как следует, а в идеале ещё и стукнуть Пьера! Но присутствие старших не позволяло этой шалости. Агате полагалось преподносить себя с тем достоинством, которого у неё и в помине не было. Под тяжёлым взглядом матери она старалась хотя бы отчасти соответствовать ожиданиям.
        - Простите меня, - просто сказала девочка и присела в реверансе. Одновременно с этим она всё же ухитрилась адресовать брату мимолётную, злую гримасу. Не только он обладал гибкой мимикой. Родители кивнули. У них не было времени и настроения читать нотации. Но у принцессы появилось ощущение, что от кого-то не укрылась невинное дурачество, которым они с братом развлекали себя.
        Не только взгляд королевы умел обезоруживать. На пьедестале, где располагался трон, особняком стояло несколько одетых в чёрное людей. Они резко выделялись на общем фоне. Агата старалась избегать с ними зрительных контактов, но знала, что кое-кто из них внимательно изучает её - двое уж точно. Четверо мужчин и одна женщина - высокие, атлетически сложенные, со змеиной грацией. Их глаза сияли золотом, как у королевы и её детей, но они не приходились им родственниками. Считалось, что в незапамятные времена у них был общий предок, теперь, однако, многие думали, что это только миф. Такие гордые и не по-человечески спокойные. Уверенность и властность окружала их, придворные чувствовали это, даже находясь за сотню метров. В золотые глаза боялись смотреть, зная о том, что таится в этих, как можно было наивно решить, людях. Мощь, которая могла бы погубить всё живое вокруг, стоит лишь отдать приказ…
        Все они были в расцвете лет. Одни выглядели чуть за тридцать, другие казались совсем юными. Самый старший стоял рядом с Сиеной и что-то спокойно ей говорил, немигающим взглядом обводя зал. Казалось, он и стены видел насквозь. Агата не была уверена, что эти существа и в самом деле не обладают такой способностью, но точно знала одно: он не выпускает её из вида. Не считая глаз, в мужчине и не было ничего особенного. Так, скромно одетый, похожий на обычного чиновника, выделяясь разве что ростом и смуглостью. В отличии от своих собратьев, старел он как-то быстро и очевидно. Морщины, чуть заметная седина на висках. От этого массивное лицо казалось ещё более жёстким.
        - Видишь, Нердал, года идут, а моя дочь не становится пунктуальней, - заметила мимоходом Сиена, переводя дух от общения с послом в диковинной одежде. - Ей самое место у фьёлов, а не здесь. Они поклоняются не времени, а цветам.
        Он усмехался. Как бы не относились к принцессе люди, больше никто не смел смотреть на неё как на диковинную зверушку, не ведающую хороших манер. Которая не отличилась ни умом, ни хоть чем-нибудь примечательным.
        Рядом с Нердалом стоял молодой человек лет двадцати семи или около того. В его лице читался какой-то опасный задор, словно в любую секунду он подожжёт дворец забавы ради. Сногсшибательно красив, но что-то слишком бледен. Он тоже наблюдал за Агатой, но если Нердал насмехался над ней со скрытой неприязнью, то этот - с разочарованием.
        Звуки отдалённого гула проникли в помещение с террасы. Достигли ушей принцессы, потянулись к сердцу и ухватили его холодными, жадными лапками. Она сглотнула. У подножия горы стояла толпа, ждущая их появления - их всех. Агата любила праздники, любила показываться перед сотнями, тысячами незнакомых ей лиц. Они казались ей родными, хотя не было возможности разглядеть даже одно. Выполняя некоторые обязанности наследницы, она чувствовала себя в своей тарелке и откровенно получала удовольствие от возможности покрасоваться. Но нынешнее торжество предполагало нечто необычное, и приходилось прятать запотевшие ладони. Странно, что лишь ей предстоящее внушало ужас, в то время как даже мелюзга - её младшие сёстры - видели в этом долгожданное развлечение.
        - Раз все уже в сборе, пора начинать.
        Королева придирчиво осмотрела детей, кивнула и круто повернула в сторону террасы. Король, мелюзга и Пьер с Агатой пошли следом. Пятеро облачённых в чёрное фигур последовали за ними, а у принцессы ноги стали ватными. Дьявол, - думала она, - лучше уж геометрия.
        За ними выдвинулись советники, потом стражники, а после - все остальные, томящиеся в тронном зале.
        Ударил колокол. Солнце ослепило глаза, заставив на секунду поморщиться. На мозаичной площадке толпились люди, важные персоны занимали места, откуда открывался лучший вид. Слуги на задних рядах с любопытством разглядывали вновь прибывших. Таинственные гости приковывали всеобщее внимание. Оставаясь к этому совершенно безразличными, они размашистыми шагами достигли середины залитой светом площадки. Обогнав, при этом, тех, кто шёл впереди. Сделали они это красиво и синхронно, так что никто и не задумался о том, какое это нарушение этикета.
        Королевская семья двигалась чинно и медленно. Настолько медленно, что Агата устала даже бояться и принялась рассматривать толпу. Как много народу, прямо-таки придворный фарш! Девочка цепко выхватывала знакомые лица. Вот добрый Гектор удрал со своего поста - он имел право оставить помощника на пару минут одного. Наверное, тому обидно: всем ведь хочется посмотреть легендарный полёт. А вот Мадлен: девочка её возраста, с которой принцессе не разрешают общаться. Мадлен, с позволения сказать, незаконнорождённая дочь одного из баронов. Она носила богатые платья, но служила на кухне. Такая упрямая и неизменно спокойная, не похожая на законных наследников графов или герцогов. Агате очень хотелось завести с ней дружбу, но она и сама видела, что это неумно и неуместно.
        Принцессу кто-то грубо ущипнул за локоть. Это был брат. Ему не понравилось, что сестра нашла что-то интересное в толпе, а ему приходится томиться в ожидании. Наконец, семейство добралось до своих главных гостей и немного обогнало их.
        Пять черноволосых людей тоже заскучали. Они подались вперёд. Существовал определённый порядок, в котором они становились, каждый сопровождал кого-то из Астор. Нердал остановился подле королевы, которая совершенно не обращала внимания на его глаза людоеда. Оба словно истуканы, они стоили друг друга. Двое самых юных, почти приветливых на вид парней притормозили возле Алесты и Авроры и подмигнули. Младшие сёстры покосились на них, но улыбнулись. Пьер показал подошедшей к нему черноволосой девушке все двадцать четыре зуба, и она ответила таким же оскалом. Только её зубы больше, да поострее.
        Много веков назад случились события, которые связали всех их друг с другом некой невидимой нитью. Кто только придумал это дурацкое слово? И вообще не похоже на нить, скорей уж паутина… А в целом, принцессе казалось, что у неё с её спутником нет ничего общего - кроме, разве что, взаимного желания поскорей расстаться. Молодой мужчина беспечно глядел в сторону ревущей внизу толпы, нервирующая хитрость в его газах никуда не делась. Вдруг он повернулся к Агате и, глядя сверху вниз, задал вопрос, худший из возможных.
        - Ты что, боишься высоты?
        У него был мягкий и глубокий голос, который можно назвать как минимум приятным, но проще от этого не становилось: девочке такие вопросы не нравились. Агата скрестила руки и переступила с ноги на ноги. Порыв ветра взлохматил её золотые волосы, норовил полоснуть ими по лицу. Хотелось махать руками и отплёвываться, стоило немалых усилий стоять на месте спокойно. Один из её самых страшных секретов раскрыли за считанные минуты. Принцесса радовалась, что их никто не может подслушать. Она посмотрела прямо в глаза наглецу и надменно заявила:
        - Я ничего не боюсь!
        Тот улыбнулся одними губами и отвернулся обратно к источнику шума. Девочка нахмурилась. Она не могла понять, чего в его вопросе было больше: неприкрытого издевательства или праздного любопытства. К своему удивлению Агата отметила, что в усмешке мужчины промелькнуло что-то вроде одобрения.
        Колокол снова ударил, громче, на мгновение попросту оглушив. Люди внизу стояли, задрав головы, и отсюда выглядели как цветастый муравейник. Цветы и ленты казались радужными волнами на ветру. Всюду развевались чёрно-золотые и сине-зелёные флаги. Цвета подобраны идеально, даже издалека девочка видела, что это цвет морской волны, а не изумруд. Тяжело пришлось, должно быть, на красильнях. А чуть подальше в небе зависли огромные воздушные шары, тоже усеянные зрителями.
        Агата разом забыла все переживания, едва завидев их, и с чёрной завистью таращилась на аэростаты. Высота высотой, но если это не сопровождалось бешеной скоростью, то принцесса готова была потерпеть, лишь бы только попасть на борт воздушного судна.
        Приветствующие до этого момента народ король, королева и дети сделали несколько шагов назад, ближе к придворным. Что до наследницы, которая залюбовалась чудесами воздухоплавания, то она проворонила этот момент. Она пришла в себя только когда её взяли за локоть и осторожно, но нетерпеливо потащили в нужном направлении.
        - Не тупи, - еле слышно и мягко сказал голос.
        Бесцеремонно водворив принцессу на законное место, молодой человек вернулся в центр площадки. Агата почувствовала жгучий стыд, услышав ехидные комментарии брата, который всегда дразнил её при любой возможности, и увидев усмешки на лицах придворных. Мать это ей припомнить не забудет. Девочка в итоге разозлилась, и очень удачно: гнев помог притупить страх.
        Никто не знал наверняка, как это происходит. Превращение занимало несколько секунд. Смотри хоть во все глаза, так ничего и не поймёшь. По террасе пронеслась невидимая волна, исходящая от стоящих в центре людей. Будто разряд силового поля. Затем случилось всё сразу: вихрь, закрутивший весь мир, штиль, в который не шевельнётся даже крыло бабочки. Шёпот многих языков и всепоглощающее безмолвие. Движение и абсолютная статичность, словно время остановилось в этой стране часов. Это походило на транс, на прекрасное видение, на белую горячку.
        Никто и никогда не мог понять, как это происходит.
        На площадке стояло пять драконов.
        Толпа внизу ликовала, а придворные шептались в ужасе и восхищении. Теперь вся семья, за исключением короля, вернулась на изначальные позиции, став рядом с этими существами. Если для людей у подножия холма они казались букашками, то драконы, надо полагать, были как лошади.
        Их чешуя была чёрной и прочной как горная порода, а тела исходили жаром. Глаза напоминали человеческие по глубине таящегося в них ума, но также и змеиные. Клыки, когти, перья на плечах и хвост с копьевидным завершением, которым можно пронзить несколько человек. Так же просто, как нанизать куски оленины на вертел.
        Каждый из них некоторое время искрился всполохами пламени, пока оно не утихло, скрывшись за чешуйчатой бронёй. Огонь ушёл туда, где в нутре каждого чудовища находился котёл. Чистая энергия, которая, если дать ей волю, могла взрывать и сжигать города.
        Один из монстров отличался. Чешуя дракона, предназначенного для Агаты, отливала синевой, перья на плечах были тёмно-фиолетовыми. Вокруг него не плясали языки пламени, но мелькали ослепляющие импульсы. Его окружили молнии.
        Оборотни приняли менее устрашающий вид где-то через минуту. Огонь и электричество исчезли, а жар уменьшился. Теперь к ним можно было прикоснуться без вреда.
        Драконьи спины были на удивление удобными, но только раз в год чудовища соглашались предоставлять себя в качестве транспорта. Сиена первая взобралась на середину позвонков, королева продемонстрировала удивительную ловкость, несмотря на длину своего платья. Даже для такой молодой женщины - а было ей тридцать четыре года - грация поразительная. Её дочь от себя не ожидала ничего подобного и просто надеялась не навернуться, пока будет карабкаться на эту тушу. Несмотря на опасения, Агата в четыре прыжка оказалась на спине своего дракона, ни разу не оступившись. На неё успокаивающее подействовала мягкость фиолетовых перьев, но кожистые, пронизанные венами крылья напоминали о том, как высоко они могут их обоих поднять.
        Горизонт накренился в одну сторону, а после в другую. Ещё раз. Агата чувствовала, как всем корпусом зеркально отображает эти перемещения. Нердал с королевой первыми оказались в воздухе. Толпа ахнула от восторга.
        - Ты только не заори, - рыкнул монстр принцессы. Людские вопли заглушали его голос.
        Это было просто возмутительно! Агата забыла о том, что должна всегда оставаться спокойной, и стала яростно протестовать.
        - Я - наследная принцесса, будущая правительница Йэррии и всего континента! Мне уже не пять лет, мне скоро четырнадцать и…
        - Ясно. Понятно.
        Дракон без предупреждения оторвался от земли, и девочка едва удержалась, чтобы не заверещать.
        Люди далеко внизу в очередной раз убедились во всемогуществе своих правителей, данном свыше. Астор - наследники небес и не по силам простому смертному оспорить этот факт после такой демонстрации.
        Агата знала, что когда они станут недосягаемы для взоров, народ приступит к трапезе, которая в кратчайший срок перерастёт для многих в попойку. Казна щедро выделяла средства на вино и еду, а также на украшения. Вспомнив о вездесущих сегодня лентах, девочка подумала, что это своего рода компенсация: люди, привыкшие к камню и металлу, в этот день отводят душу, замотав весь город атласом и гирляндами. И ей отчаянно хотелось слиться с толпой, вместе со всеми носиться между столами, плясать дурацкие танцы и добраться, в конце концов, до тех воздушных шаров.
        Но теперь всё что ей оставалось - это постараться не упасть. В остальном принцесса была абсолютно не властна над ситуацией, и это щекотало нервы. Да ещё стало стыдно, что она так легко поддалась на провокацию дракона. Тот словно видел её слабости насквозь. Однако злость прибавляла отваги, и за это ему можно сказать спасибо.
        При такой скорости дышать становилось затруднительно, но Агата приноровилась. Вцепившись изо всех сил в перья, она глядела вперёд, не позволяя себе опустить глаза. На самом деле, если бы она решила расслабиться и ослабить хватку, ничего бы не случилось, разве только чудовище само сбросит её вниз. Но Агата решила, что не будет лучше это проверять. Несмотря на тепло, идущее от монстров, воздушные наездники ощущали прохладу. Кто-то наслаждался ей, а у кого-то леденило спину. Но природное упрямство вкупе с воспитанием не позволяли Агате выказать страх. Из последних сил она улыбалась на счастливые вопли сестёр и хохот брата. Замок стремительно удалялся, казался игрушечным, и на таком расстоянии можно было не волноваться о том, что королевские дети орут как сумасшедшие. При обычном раскладе Агата постаралась бы внести свой вклад в общее веселье, хотя ей редко впадала возможность стать участницей игр других детей. Но сейчас её хватало только на нервные смешки. Когда драконы резко повернули, чтобы сделать крюк и вернуться к замку, ей захотелось грязно выругаться, но увы: она пока не умела.
        И тут чудовище снова выбило у неё почву из-под ног. Хотя, конечно, какая ещё почва в воздухе? Теперь это был дракон королевы. Сиена спокойно глядела на мелькавшие под ними поля и холмы и даже не обращала внимания на то, как ведут себя дети. Короткие волосы сверкали рыжим золотом на ветру. Лишь только они с принцессой поравнялись, её дракон повернул голову к Агате.
        - Неужели, дитя, ты ещё не свалилось?
        Его голос - глухой и жуткий, а насмешливый тон с лёгкостью передал основную мысль дракона: он не видит в девчонке будущего правителя. Он даже сомневается в её способности удержать равновесие! И хоть секунду назад Агата сама гадала, почему ещё не летит кубарем вниз, слова чудовища задели. Как плевок в её сторону! Желание огрызнуться разгоралось пропорционально обиде. Умевшая следить за языком принцесса всё-таки прослыла при дворе человеком, который вдруг может ляпнуть всё, что угодно. Потому что она сознательно позволяла себе это, не собиралась сдерживаться и теперь. Ей наплевать, что гнев дракона был в числе того немногого, чего даже наследнице следует опасаться.
        - Нердал, твоё дыхание, конечно, не самое несвежее, но не настолько, чтобы я упала.
        На морде чудища проскочила нечитаемая эмоция, которая явно не была хорошей. Королева неодобрительно посмотрела на дочь и что-то тихо сказала Нердалу, видимо, намекая на то, что скандалу не стоит разгораться. И в этот миг до Агаты долетел чей-то мягкий, раскатистый смех. На секунду растерявшись, принцесса с удивлением поняла, что его источником был её дракон. Позабавившись вдоволь, монстр фыркнул. Его не заботило то, что предмет веселья - самое могучее среди подобных ему существо. Которому нахамила девица тринадцати лет отроду.
        Неожиданно для себя Агата поняла, что этот смех растопил нервный холодок у неё в затылке, и она уже не так судорожно сжимает кулаки.
        Его звали Эрид. И вероятно, у них с ним и правда есть что-то общее.
        Глава 4 Ангедония[Ангедония - диагноз отсутствия радости.]
        Ветер шлёпнул на стекло ещё зеленоватый кленовый лист. Он медленно сползал к сырой кирпичной кладке, оставлял мокрые разводы. Ада следила за этим путешествием некоторое время, потом захлопнула книгу и подошла к плите. Прикурила от конфорки, с риском для коротких волос, а распрямившись, обнаружила, что на стекле нет ничего, кроме капель снаружи и пятен внутри: окно не мыли давно, а может быть, никогда.
        В дальней комнате приглушённо закашляли. "Забавно, мне двадцать два года, а отец вроде и не в курсе, что я курю» - мелькнуло в голове и пропало. Девушка не скрывала своих вредных привычек, да никому и не было до них дела. Просто кухня не пользовалась особой популярностью в этой квартире.
        Папа редко ел дома. Не хотел пересекаться с дочерью лишний раз. В его так называемом кабинете стоял электрический чайник и имелся годичный запас чая и кофе. Казалась, больше ему ничего и не нужно для поддержания жизни. Кухня находилась в другом конце коридора, сразу за комнатой Ады. На самом деле кабинет представлял собой смесь чулана, спальни и библиотеки, но название прижилось. Они с отцом редко приближались друг к другу на достаточное расстояние, чтобы он заметил клубы дыма. Да если бы и заметил, то вряд ли как-то отреагировал. Они почти не общались. Нет, это не ссора. Просто как-то не было повода.
        Что до неё, то девушка регулярно появлялась на кухне. В основном, чтобы таращиться в окно, курить, и есть что попало. Готовить она не то чтобы не умела, но не любила. Зато не имела ничего против рыбной консервы и бич-пакетов, а также дешёвого алкоголя. Фастфуд так вовсе боготворила, считая одним из лучших изобретений человечества - сразу после наушников и сменного графика работы. Аде нравилось сидеть на кухне, в том числе и по ночам. Неброская, мрачная одежда растворялась в темноте, а лицо и руки белели как у призрака. «Ночная тварь» - так говорила она про себя. Вот и теперь пришла сюда любоваться непогодой, орудуя вилкой прямо в консервной банке. Зажжённая от конфорки сигарета потухла.
        - И ладно, здоровее буду, - невнятно буркнула девушка.
        Ночные твари не курят.
        Вряд ли стоило об этом беспокоиться: она никогда не болела. А вот волосы, которые не стали лишний раз подвергать опасности, были благодарны. Ада часто теряла зажигалки, также как ключи, карандаши, желание жить. А привычку закуривать от конфорки приобрела после восьмого класса. Несмотря на обострённую закомплексованность, эффектные приёмы были ей по душе.
        Тесная комната создавала уют своим чахлым видом. В шкафу посуда относительно недавней, но навсегда ушедшей эпохи. Железные миски по углам, мойка, красивые чашки. Хилые растения в двух дешёвых, чумазых горшках. Поразительная воля к жизни, из десятка цветов только эти прошли жёсткий естественный отбор этого дома. Короткие тюлевые шторы на пол окна - прозрачная, старая тряпка. И красивый новый ковёр под столом. Девушка не помнила, откуда он взялся, но с готовностью грела на нём босые ноги. Кухня была самой нежилой комнатой в квартире - даже в коридоре атмосфера казалась более приветливой. Но осенью, когда мир за окном терял краски, пять квадратных метров заполняла пресная, и чертовски приятная меланхолия. Ада с головой окуналась в неё. Полусонный быт усмирял тревогу, погружал в тишину, похожую на транс. Нарушать её имел право только стук вилки по железным бортикам консервы.
        Некоторые вещи в квартире навевали мысль о колдовстве. О чарах и мире вечного сна. В первую очередь, таким предметом был старый раздолбанный телевизор в гостиной, где спала Ада. Матрица погнулась, провода вывалились, как внутренности жертвенного скота. Этот отслуживший своё аппарат разобрал отец, когда на него впервые - на памяти Ады - напало вдохновение. Оно ушло так же быстро, как появилось, а телевизор так и стоял в раскуроченном виде. Провода никому не мешали, как и красивая шестерёнка, запутанная в них. Она была не отсюда, и не понятно, как попала в это проволочное месиво.
        Аду натюрморт устраивал. Пыльный и компактный киберпанк.
        Их жилище отнюдь не убого. Всего лишь обычное: в меру прогнившая хибара начала шестидесятых. С высокими потолками и окнами. Это было плюсом, напоминанием о старых временах. А Ада, без всяких шуток, помешалась на старье. Конечно, место не лучшее для жизни - с сомнительными трубами в ванных комнатах и плачущими сливными бачками в сортирах. Полы издавали приятный хруст, а в определённых местах воспроизводили целые композиции. Да, место не лучшее, но девушка к нему привыкла.
        Когда-то у неё появилась возможность переехать в элитный район, но она отказалась. Причиной, конечно, была не привязанность к старому дому. Возможность оставалась до сих пор, но думать об этом всё ещё не хотелось. Ада зевнула, пролистала ленту новостей и отправилась спать.
        Рано утром, в полдень, наружный мир призвал её опять включиться в жизнь. Деталь большой машины должна вернуться на своё место. Телефон на столе показывал время третьей пары, на которую ещё можно было успеть. Девушка подумала: важно ли ей это? Определённо, нет. Оделась, умылась, и неспеша отправилась на кухню.
        На подоконнике примостилась старая книга и сильно раздражала. Она лежала неровно, аккурат между унылыми цветами, и, казалось, вместе с ними смотрела в окно. Раздражала она потому, что девушка не удержалась и снова достала её, хотя обещала себе не делать этого. Снова перечитывала, очерчивала пальцем острые уголки страниц. И не понимала, зачем. Она никогда не любила сказки и всегда оставалась равнодушной к фентези. Она не читала ни Гарри Поттера, ни Хоббита, предпочитая Стивена Кинга и серые тома «Жизни замечательных людей». Мрачный вымысел и история мира, от древних цивилизаций до последних столетий - вот, что её занимало. А до сказок дела не было никакого. Кроме одной. Эта проклятая книжка никогда не ускользала из виду. Её подарила мать, которую, как и эти сказки, Ада не любила. Или любила, но не очень - совсем не так, как могла и хотела.
        Мама принесла её, когда девочке было четырнадцать. Как перед тем, как уйти из семьи и начать свою собственную жизнь, в которой на следующие семь лет места для дочери не оказалось. Купила на распродаже, оценив, как фотограф, общий дизайн. По идее Ада должна была ненавидеть эту вещь - её стильную обложку и плотную бумагу. Но не могла: самое прекрасное, что она когда-либо читала, заключалось на этих страницах. В написанной на них истории девушка неоднократно находила какую-то странную, почти неуловимую связь со своей жизнью. Иногда она становилась совершенно явной, но отчего-то это не пугало, а только вызывало грусть и ещё большую привязанность к этой истории.
        Настроение испортилось. Дом растерял всю привлекательность, причин торчать на кухне уже не осталось. Ада переместилась в прихожую, где её поджидала большая чёрная папка формата А2, издалека похожая на плазму с ручками. Аксессуар вызывал неоднозначную реакцию в общественном транспорте, но оказалось, что к этому быстро привыкаешь. Девушка кинула взгляд на зеркало. Она никогда на себя не смотрелась как следует, только оглядывала своё отражение, чтобы убедиться, что всё в порядке и на лбу нет пятна краски или чего-то такого.
        Природа наделила её приятной внешностью, но не яркой. Высокая фигура со слабо выраженными изгибами тела была довольно женственной, несмотря на широкие плечи и острые ключицы. У Ады были крепкие кости и сильные мышцы, хотя она всё равно выглядела немного хрупкой - из-за маленьких рук и чуть припухлых, практически детских щёк. Тёмные волосы вились, крупными волнами едва прикрывая уши. Она стриглась сама, кромсая локоны на неровные пряди. Всё лицо девушки, казалось, отказывается взрослеть - таким юным оно казалось. Пухлые губы, большие глаза и тонкий, правильный нос. Только привычка хмуриться добавляла немного зрелости.
        Одежду Ада выбирала мешковатую, тёмную, только два или три раза в год надевала юбки. В ранней юности она комплексовала из-за того, что у неё совсем не выраженная талия. Но со временем пришла к выводу, что с её привычкой есть всякую химическую дрянь могло быть гораздо хуже.
        В этом образе была только одна яркая деталь - цвет радужной оболочки. Ещё в детстве ей объяснили, что дело в пигменте. Липохром - это название пришлось учить долго, но зато теперь оно ни за что не выветрится из головы. Небольшая мутация, более редкая, чем альбинизм, но определённо красивая.
        Глаза Ады были жёлтыми и блестящими. Будто потихоньку крали солнечный свет.
        Глава 5 Основы геральдики
        Ментор согласился провести занятие в Гробовом зале. Так девочка прозвала Гербовый зал, но ни разу не оговорилась при посторонних - только с теми, кого могла не опасаться. Мира хихикала, а слугам было всё равно.
        - Сегодня мы только повторяем? - спросила Агата.
        - Да, ваше высочество. Как и весь предыдущий год. Мне уже трудно находить вам занятие, учебная программа перевыполнена, и приходится давать уроки на основе академических семинаров.
        Ментор будто оправдывался. Он был довольно молод, не любил терять попусту время и потому немного злился: вместо того, чтобы перегружать ненужными знаниями наследную принцессу, он мог бы провести время с женой, ожидающей первенца. А приходилось сидеть с чужим ребёнком, скучающим и одарённым сверх меры. Молодой человек знал, что многие готовы кусать локти, чтобы заполучить такое хлебное место, ведь корона не скупилась на обучение своих наследников, - и поэтому чувствовал себя неловко за это раздражение. Но Агате не было дела до его противоречивого настроения.
        - Матушка говорит, она в моём возрасте могла нарисовать по памяти все гербы соседних княжеств. А я вот не могу, слишком мало практики по живописи. Может, стоит развить этот навык?
        У ментора дёрнулась щека. Он не имел ни малейшего желания развивать художественные таланты принцессы только потому, что её мать постоянно пытается сделать девочку лучше, чем она есть. Королеве вечно кажется, что успехов наследницы не достаточно.
        - В этом нет необходимости, ваше высочество. Давайте лучше проверим, как вы знаете материал.
        - У меня геральдика от зубов отскакивает! Я запомнила всё, даже самое сложное! Мне казалось, в предыдущие уроки я это доказала.
        Мужчина тяжело вздохнул. Когда девочка не унывала из-за недовольства матери, то кичилась своим образованием. Неосознанно. Обычно она старалась держать в узде свой нрав и ей удавалось быть милой. А на предыдущих уроках ментор едва не заснул.
        - В таком случае, пора вспомнить азы. Расскажите мне что-нибудь элементарное, например, о родовых цветах. И на этом закончим урок. Сегодня мы и так слишком много времени провели возле глобуса.
        А глобус Гербового зала был хорош. Металлический рельеф обозначал территории четырёх небес и меридиана. Тёмными тонами наметили страны, входящие в состав Йэррской империи, особняком от них располагались дикие земли. Так их называли - дикими, только потому, что люди, живущие там, были отсечены от благ парового королевства. Во всяком случае, Агате объясняли именно так, а за остальные теории ментору не платили.
        Глобус сам вращался вокруг своей оси. Шурупы и башенки на территории Йэра и основных промышленных городов показывали главные заводы страны. Время от времени шурупы поворачивались и башни выпускали струйки безвредного, цветного пара. Если бы в самих городах трубы чадили этой красотой, а не смогом, людям не пришлось бы изобретать моду на гогглы и закрывающие носы воротники.
        Агата фыркнула от возмущения. Родовые цвета? Да она это впитала с молоком матери!
        - Мои цвета, то есть цвета Астор - это чернь, золото и цвет морской волны. Не чисто изумрудный, а именно сине-зелёный. На этот нюанс принято делать упор, но, к сожалению, не все наши флаги соответствуют эталону. Ещё мне не нравится, что золото часто обозначают на картах просто жёлтым и какими-то точками. Это некрасиво. А серебро ещё хуже! Когда я стану королевой, то распоряжусь, чтобы оттенок выбирали более тщательно.
        - Да-да, хорошо, - вяло отозвался ментор. - Что означают эти цвета?
        Её высочество стала загибать пальцы. Такие тонкие, как у любой юной аристократки, а ведь Агата могла ими гнуть подсвечники или ложки. Астор невероятно сильны, но к чему такая сила, когда ты сидишь на троне и не поднимаешь ничего тяжелее кубка с элем?
        - Золото означает могущество и богатство, - с готовностью отозвалась принцесса. Это верно. Также со времён принятия единой веры, сюда относят справедливость и великодушие. Но мне, если честно, кажется, что это уже притянуто за уши. Чтобы людям больше нравилось.
        Ментор моргнул и посмотрел на Агату. У девочки ещё гулял ветер в голове, не смотря на чопорное воспитание, но иной раз она поражала своей проницательностью. Что и говорить, в ней угадывалась дочь Железной королевы. «Правом крови» - гласил монарший девиз.
        - Я назвала основные качества. Золото встречается и на других гербах, но в случае Астор оно символизирует ещё кое-что: наше магическое происхождение, и то, что мы связаны с драконами. У них тоже золотые глаза. А у нас ещё и волосы такие - ещё бы не использовать всё это в геральдике!
        Все они гордились своей внешностью, однако, вполне заслуженно. Хотя Сиена, например, была рыжеватой, но красота королевы от этого нимало не потеряла.
        Ученица продолжала. Эта дисциплина ей нравилась в отличии от точных наук - таких как химия или геометрия. Ментор и сам в них ни черта не смылил, хотя в своё время сдал на отлично.
        - Что касается чёрного, этот цвет тоже относится к драконам. В геральдике употребляют такой термин как «чернь». Символизирует силу, мудрость и преданность до самой смерти. Так всё и есть, хотя не знаю, распространяется ли это на моего оборотня. Его почти не видно при дворе, он странный…
        Агата помрачнела и задумалась. Ясное дело, другие змеи часто составляют компанию своим торитт, а эта скучает в окружении слуг, менторов и фрейлин. Как и любому ребёнку, принцессе хочется друзей, а единственное существо, подходящее для этой роли, не балует Шамбри своими визитами. Что и говорить, Эрид действительно странный, и отнюдь не только из-за этого.
        Девочка тряхнула головой и вздёрнула нос. Её приучили не показывать своих чувств.
        - В общем, на нашем гербе драконья голова обозначается именно чёрным цветом. Теперь сине-зелёный, цвет морской волны. Принадлежит лишь правящей династии. Другие, близкие к нам фамилии, используют пурпурный, лазурный, травяной и бирюзовый. Герцоги Ардор, наши ближайшие родичи, поместили золотого василиска на изумрудном поле. Портные и швеи то и дело меняют оттенки местами: по ошибке нам отдают изумруд, а им - волны.
        Она тараторила и всё никак не могла отвязаться от оттенков. Её брат Пьер такой же: ратует за правильные цвета и красивые символы, но, в отличии от принцессы, путает девизы и родословные. А ещё постоянно дерзит. Агата же действительно всё знала на зубок и с радостью это демонстрировала. У ментора начиналась мигрень.
        - Всё так, ваше высочество. Опустим промахи портных. Расскажите, что значит ваш цвет.
        Агата поджала тонкие губы. Девочка с трудом терпела, когда её перебивали. В раннем детстве она и вовсе кричала, да топала ногами, если что-то было не так. Потом принцессу как следует вышколили.
        - Сине-зелёный - это соединение чистоты небес и изобилия земли. Безупречность. Иными словами, снова подразумевается то, что наша кровь не такая, как у обычных людей, она магически связана с королевством.
        - А изумруд?
        - Примерно то же самое, - на секунду заколебалась ученица. - Но без магической составляющей.
        Часы на стене пробили полдень. Глобус выпустил ещё одну порцию цветного пара, на этот раз серого, будто в насмешку над уроком. Мигрень набирала силу, а принцессу ждали на занятии по фьёльским диалектам. Литературный язык она знала достаточно хорошо. Но чтобы избежать недовольства матери, приходилось осваивать академическую программу не только в геральдике.
        - Что ж, ваше высочество, я не смею вас больше задерживать. Ступайте в библиотеку. Я вами очень доволен.
        Агата обернулась на пороге и якобы равнодушно передёрнула плечами. В руках она сжимала стопку тетрадей и заправленное чернилами перо. Подошедшая фрейлина уже собиралась забрать эти вещи: чтобы донести их вместо своей юной госпожи до библиотеки.
        - О, я знаю. Скажите это лучше королеве.
        Девочка кивнула и величественно отправилась на изучение диалектов. При взгляде на удаляющуюся фигурку сразу становилось понятно, что от природы у неё была прыгающая походка, которую принцессу заставляли скрывать. Но поговаривали, что иногда она убегает от надзора и скачет в тёмных коридорах. Совсем одна.
        Глава 6 Ада
        Построенный изначально в стиле конструктивизма, в пятидесятые годы университет переобулся в классицизм. Выглядело странно, но занятно.
        Ада шла, не глядя по сторонам. Она привыкла не концентрироваться на лицах и потому, вольно или невольно, игнорировала многих знакомых, которые встречались на пути. К такому они давно уже привыкли и не удивлялись. Как и другим причудам.
        Как раз это время, двумя этажами выше, сидели в кабинете профессоры, старшие преподаватели и прочие жрецы храма знаний.
        - Две бутылки? Это вы достали запасы на новый год, или у первокурсников опять пересдача?
        - Третий курс, восемьсот вторая группа.
        - Ну, для третьего-то маловато…
        Одну из бутылок незамедлительно открыли, настроение уставших от суеты преподавателей стало улучшаться на глазах. Многие из них выработали привычку приходить сюда во время своих же занятий. На кафедре всегда находился чай, скандалы и свежие сплетни.
        - Да вы что такое говорите! Восемьсот втора группа даже на первом курсе ничего не приносила. А теперь их кто-то запугал на два литра крепкого. И ведь кто-то из вас! Признавайтесь.
        Дело было в том, что в восемьсот второй группе учились известные раздолбаи. Одни появлялись на занятиях четыре раза за семестр, другие пока даже не дошли. Рейтинги хуже некуда, длина списка на отчисление портила репутацию кафедры. Оказалось, уставший от выходок «вольных художников» декан наорал на днях на старосту и потребовал что-то предпринять.
        - И что, все принесли проекты? Или решили, что коньяка будет достаточно?
        - Не все, конечно, но принесли. С миру по нитке, некоторые даже старались.
        Работы провинившихся студентов штабелями стояли в соседней аудитории в ожидании оценок. Экспликации, генпланы, разрезы. Одним словом, подарок молодых людей был гораздо интереснее их курсовых.
        Стильно одетая женщина что-то выводила в журнале, глядя на списки фамилий.
        - А что же Ада?
        - Кто это? Они ж все на одно лицо.
        - Ну такая, угрюмая, с большими жёлтыми глазами. Выдумывает всякое… интересное.
        Она сделала жест рукой, будто обрисовывая степень интересности.
        - С жёлтыми глазами. От болезни, что ли? А ведь ещё такая молодая.
        - Да нет же! У неё радужка необычного жёлтого цвета. Я как-то спросила - это, говорит, липохром, редкая мутация.
        - В голове у неё мутация! Курсовую вроде принесла, претензий нет. Я ещё не видел, но там наверняка опять из ряда вон.
        Под этим подразумевалось то, что третьекурсница отличалась необычным исполнением работ. Помимо чисто технических и регулярных ошибок, она ухитрялась везде использовать свой стиль, основанный на необъяснимой тяге к рептилиям. В оформление просачивались чешуйчатые узоры или мотивы, напоминающие змеиную кожу. Ада знала меру, блюла визуальную гармонию, хотя особо красивыми её работы не назовёшь. И всё-таки девушка была странной.
        Преподаватель, который сосредоточено искал на бутылке страну-производителя, удивился.
        - А разве её не отчислили?
        - Не за что. Всё вовремя сдаёт. Правда, раза с третьего.
        За дверью кто-то то ли плакал, то ли смеялся. Никто не обращал внимания, на защитах курсовых услышишь и не такое.
        - Ну а что вы хотите, творческая, прости господи, личность. В каждой группе есть такие, особенно на нашем факультете. Её мать известный фотограф, путешествует по миру, вот дочка здесь и скучает. Кто только дёрнул её поступать на градостроителя.
        - Поэтому она смотрит так, словно убить готова?
        Выражение лица Ады стало её личным брендом. Девушку считали странной, но в пределах относительной нормы. Так, человек с тараканами. Она не была изгоем среди ровесников, хотя даже с ними соблюдала дистанцию. Нашла круг общения, но постоянных друзей так и не завела. С самого детства, если Ада покидала какой-то коллектив по стечению обстоятельств, то это было навсегда. Никаких встреч выпускников или прогулок с друзьями из летнего лагеря, ничего такого. Людям она казалась диковатой и отчуждённой, но со своими плюсами: не шла на конфликт и не любила заискивать, иногда была уморительно неуклюжей.
        - Не наговаривайте на бедную девочку. Она просто слишком застенчива, чтобы быть дружелюбной.
        На этой фразе разговор свернул в другое русло, и через минуту об Аде уже позабыли.
        ***
        Как обычно, поставили четыре с тремя минусами. Ей было всё равно. Странное настроение гнало девушку обратно туда, откуда она так спешила уйти - домой. Хотелось просто вернуться в тишину. Вообще-то Аду позвали гулять, а может даже отметить сдачу проекта. Обычно она с лёгкостью соглашалась на такие предложения, хотя не любила толпы. Ей нравилось наблюдать, как веселятся другие, это заряжало энергией на какое-то время.
        В квартире стояла тишина, но присутствие другого человека улавливалось сразу. Отец был историком и мог похвастаться ненормированным рабочим днём. Обычно он сидел в своём так называемом кабинете и писал книги, посвящённые малой родине. Город-миллионник до сих пор не мог сбросить атрибуты провинции, однако его считали красивым.
        Ада никогда не отвлекала отца. Лет пять назад она поняла, что чем реже попадается родителю на глаза, тем им обоим легче.
        Они были похожи: оба угрюмые и задумчивые. Но никакого родства душ тут нет и в помине. Наверное, где-то в подсознании Ада до сих пор хотела угодить ему, понравиться, хотя сознательно решила больше не принимать таких попыток. Хватит уж. Они всегда оборачивались крахом: с детства ей удавалось только разочаровывать и раздражать отца.
        Он хотел сына, а получил неказистую дочь. Обычная история. Необычно то, что не он семью бросил, а мать.
        К Аде папа относился хорошо - как мог, как умел. Она мало походила на его жену, но что-то от неё определённо унаследовала - тоже витала в облаках, вернее сказать, в тучах. Странная девочка, которая не любила сказки. Повзрослев, она по-прежнему живёт в своём мирке и слава богу, если он хоть отчасти связан с реальностью.
        В детстве Ада носила мальчишескую одежду, пытаясь казаться кем-то другим. Она жалела о своём поле, тем более, что и характер, как ей казалось, у неё мужской. Раньше это выглядело забавно, потом стало грустно. Со временем она подкорректировала свой стиль, но так и не приучилась к платьям и красивым причёскам. Стригла волосы, носила кеды. Частенько посещала бары и другие «злачные места». Пока что это было нормально, но девушка подозревала, что уже никогда не сможет выйти из образа трудного подростка.
        И папа часто этим попрекал. Никогда не повышая голоса, как настоящий интеллигент. А когда дочь уже готова была раскаяться и пообещать бросить сигареты и алкоголь, серьёзно заняться учёбой или карьерой - ему вдруг становилось всё равно. Он уходил писать свои книги. «Да делай ты что хочешь. Взрослый человек, в конце концов».
        Она и делала, да ещё с самых пелёнок. Это мама была инициатором воспитательной системы, при которой ребёнку позволялось всё. Отец не возражал. Когда Ада подросла, он непрестанно критиковал её и относился как-то брезгливо. Однако запретов по-прежнему избегал. Но таким было бы отношение сыну?
        В кабинете Ада часто ловила его взгляд на старой фотографии. Оттуда улыбались двое детей - он и его брат, без вести пропавший много лет назад. Ребёнку шёл всего седьмой год, и вряд ли он сейчас жив.
        Детство, кажется, единственное время, когда папа был счастлив. После той трагедии оно успешно закончилось.
        Ада отродясь не проявляла способностей к психологии, но тут не сомневалась: он хотел сына, чтобы отчасти вернуть себе брата. Она была готова ненавидеть, завидовать мёртвому мальчишке, на которого не смогла стать похожей. Но не могла: снимок был прекрасен, хотя даже лица там получились нечёткими. Счастье, юность, мутные черты и потускневшая рамка. В углу фотографии бурые пятна, будто её подожгли или залили йодом.
        Не переодеваясь, девушка опустилась в кресло, размотала наушники. Музыка действовала на душу как целебный ликёр.
        Древнее фото, чем не повод для поехавшей крыши? Мать как раз работала фотографом. Ну как работала - прекрасно проводила время. Она охотилась за потаёнными уголками природы, иногда - за перспективами красивых городов. Её интересовало настоящее, в то время как Ада не могла перестать думать о прошлом. За каждой фотографией она угадывала историю. На лицах давно умерших людей отпечаталась тень событий, которые до сих пор являли последствия. Когда она смотрела на прабабушек и прадедушек, сердце замирало при мысли о том, что они оставили частичку своей души на этих картинках. Чем больше девушка знала об этих людях, тем тяжелее становилось выносить это чувство. Те, с кем она знакома лично, сейчас дряхлые старики или унылые люди средних лет, а когда-то они были юны и полны надежд. Как непостижим переход от одного состояния человеческой души к другому! Так отчётливо это видно в старом фотоальбоме.
        Разумеется, та детская фотография имела над ней особую силу, как и над отцом. В своём роде это был предмет поклонения для них обоих.
        Ада мечтала протянуть руку и схватить воспоминания, увидеть чужими глазами малознакомые, но такие близкие жизни. Мучительно хотелось понять, почему судьба сложилась так, а не иначе. Что из прошедшего заставляло этих чёрно-белых или сотканных сепией призраков страдать и быть счастливыми? В их глазах отразилось то, чего они и сами не подозревали. Иногда Аду мучило желание не просто узнать прошлое, а проникнуть в их черепа. Распутать чувства и порывы, которые создавали реакцию, формировали уникальный характер. Девушка почему-то была уверена, что пусть и отчасти, но такое возможно.
        Хотя это так же неуловимо как музыка, которая отзвучала и стихла. Казалось, вот оно, рядом, надо только как следует изловчиться и схватить! Но звук поймать невозможно, как шлейф духов или время.
        Отец что-то скрывал, она знала. А его родственники не любили ворошить прошлое. Хотя если сгруппировать их скудные рассказы, особо страшных картин не найти. Всё как у всех - трагедии в личной жизни и переломные исторические моменты. Кто-то умирал от болезни, кто-то на войне. Одни разводились, другие оказывались вдовцами, третьи разрывали отношения с родителями или детьми. Пьяницы, преступники, самоубийцы, одарённые врачи и инженеры. Парочка разорений и один пожар. Ну и, конечно же, пропавший мальчик, папин брат. Ничего такого, чем не мог похвастать чей-нибудь род за последние сто лет. Только две вещи особо привлекли внимание Ады: метеорит, упавший давным-давно в какой-то огород, и тот факт, что за весь двадцатый век, на который распространилась память её родственников, не произошло ни одного счастливого события. В других семьях хоть о чём-нибудь вспоминают с улыбкой, в отцовской - нет. В детстве Ада решила, что они прокляты, и с возрастом не отучилась верить в это.
        А что до метеорита, то говорили о каком-то людском стоянии и массовом гипнозе. Большего девушка не добилась, и пришлось довольствоваться этой странной фразой.
        Так что да, старинные фотографии очень много значили для Ады. Ещё при звуке часов её охватывало особое волнение, но уж это попросту нервозность.
        Девушка закрыла ноутбук, прекращая парад музыкальных клипов и пошла перекурить.
        Глава 7 Королевская кукла
        В честь праздника Агату пустили на торжественный ужин. Раньше это называли пиром, теперь нарекли приёмом. А различия между тем и другим сводились к ужесточению правил поведения за столом. «Раньше было лучше» - думала принцесса.
        Электрические светильники освещали обеденную залу, но ещё не до конца вытеснили приятные огоньки свечей. На длинном столе красовались произведения искусства, которые жалко было есть: от старинных блюд, вроде белоснежных лебедей и запечённых щук, до последних изысков придворного повара. Вроде мороженого с черносливом и устричным соусом. Больше прочего девочку занимали десерты - воздушные, украшенные не хуже парадной короны. Гости отдавали должное винам, в художественном беспорядке раскиданные фрукты оживляли общий натюрморт. Вдоль столов курсировали слуги-люди и слуги-автоматоны. Одни подбегали по первому требованию, другие машинально предлагали подносы с закусками, не вошедшими в основной состав меню. Глаза у человекоподобных машин были мертвы. До десяти лет принцесса боялась их, а потом как-то привыкла.
        Придворные хмелели. Иноземные послы, которые никогда не переводились в королевской резиденции, брали с них пример, однако лучше следили за тем, что мололи их языки.
        Девочка время от времени поглядывали на драконов. Они сидели за соседним столом, но на одном возвышении с августейшей семьёй. Два других стола находились несколько ниже, они тянулись чуть ли не на всю залу и стояли перпендикулярно.
        Кому принадлежала идея устроить оборотней здесь, неизвестно. Не то сидеть с простыми смертными казалось оборотням ниже их достоинства, не то простые смертные не желали водиться с чудовищами. Они выглядели так, словно были здесь хозяевами. Конечно, никто не смог бы тягаться с Сиеной в том, что касается величественного вида, но постоянный контроль над собой сделал её статичной, похожей на идола.
        Не то были драконы. Они абсолютно свободны и ничуть не беспокоились о впечатлении, которое производят. А было оно таково, что не прилагая никаких усилий, они и сами выглядели как короли. Непринуждённо развалившись на резных креслах, оборотни смеялись громко, но не развязно. Чёрные одежды казались одновременно строгими и вызывающими. Безупречно орудуя вилкой и ножом, каждый съедал огромные порции мяса и запивал его вином. Варга - драконша принца - особенно налегала на пьянящий напиток, то и дело гоняя слуг за новым кувшином. Кожаные штаны она заправила в сапоги с высокими голенищами, а смуглую кожу вокруг глаз обвела чем-то чёрным. Принц частенько смотрел в её сторону и, по сугубо личному мнению Агаты, выглядел при этом как идиот. Варга над его взглядами только смеялась. Сейчас девушка даже не смотрела на королевский стол, полностью поглощённая трапезой. Она игриво опрокинула пальцем опустевший кубок и в очередной раз поманила к себе слугу. Драконша скучала, её тянуло затеять скандал, наговорить кому-нибудь колкостей или вызвать вспышку тихой ярости у придворных дам. Женщины, надо сказать, терпеть
её не могли, потому как сами были скованны чопорным этикетом и ограничениями по внешнему виду. Кроме того, не все вышли лицом. Красота Варги была томной, манеры изящно-дерзки, вырезы рубашек и фасон брюк возбуждали зависть и желание.
        Вообще-то, чем больше она пила, тем более возрастал риск, что драконша что-нибудь устроит. Сидевший рядом с ней Эрид определённо это понял, и, с хищным огоньком в глазах, молча подвинул Варге свой кубок. Та без раздумий его осушила. Другие оборотни смотрели на девушку с предостережением, не желая никаких инцидентов. В Шамбри их принимали со всеми почестями, а стараниями некоторых лиц драконов и так считали опасными и непредсказуемыми. К чему усугублять ситуацию? Один только Эрид выглядел так, словно только и ждал, когда кто-нибудь развеет его скуку.
        По истечению первых двух часов обстановка в обеденной зале стала разряжаться. Сановники перестали чинно орудовать вилками, будто художники кистью, и оживлённо обсуждали валюту. Закрывались глаза на те или иные предписания этикета. Агата небрежно подозвала слугу и велела принести согревающий пряный напиток: он не пользовался большой популярностью при дворе, но входил в число её любимых лакомств. Принцессе непременно хотелось угостить свою соседку. Сёстры шушукались, хихикали, и уже клевали носами, а брат преувеличенно серьёзно говорил с одним из своих наставников. Агата знала, не пройдёт и получаса, как он удерёт на другой конец стола к своим дружкам, которые уже сейчас громким хохотом подзадоривали принца. Однако он не хотел прослыть ещё более легкомысленным, чем его уже считали, и старался продержаться за светской беседой максимально долго. Хотя бы минут двадцать.
        Что до самой Агаты, её высочеству сбегать было некуда. А если по правде, не так уж и хотелось. Дело в том, что за королевский стол допускались гости - две или три «штуки» за раз. Кто-то непредусмотрительный посадил принцессу рядом с женщиной из Йэрской академии. Молодой, подающий надежды учёный, в свои лета она уже добилась звания профессора. Кто бы мог сомневаться, что впечатлительная Агата будет очарована.
        Принцесса смотрела на неё как на высшее создание. Эта женщина, лет тридцати, а может даже и меньше, казалась ей воплощением ума и свободы. О, никто не указывал профессору, какими делами заниматься, а каких надо избегать. Она знала о механизмах всё, что только можно, и Агата старательно выпытывала крупицы этих знаний.
        - И что, водород совсем не используется?
        - Нет, не используется, - улыбалась собеседница. - На самом деле водород более опасен, чем мы привыкли думать.
        - Когда корабль будет готов, возьмёте меня пассажиром в первый пол? О-о, прошу вас! - Агата сложила руки в шутливой мольбе, за которой пряталась лишённая всякой надежды мечта вырваться из-под надзора. Хоть на миг почувствовать себя абсолютно свободной. Вот как эта профессорша.
        Женщина засмеялась.
        - Ну, на первый - это вряд ли.
        Когда тема себя исчерпала, во многом благодаря тому, что остальным было не интересно столько времени выслушивать о воздушных судах, девочка стала искать другие разговоры. Такие, чтобы и соседей не раздражали и её не вгоняли в скуку. Находить компромисс - прямая обязанность принцессы. В конце стола устроился ещё один гость, знатный купец из княжеского, но варварского рода. Он оказался здесь прежде всего потому, что обнаружил талант не только к торговле, но и к шпионажу, что позволило ему со временем закрепиться среди придворных. Ходили слухи, что он, с разрешения королевы, занимается разбоем и терроризирует фрегаты скельтров - главных бунтарей империи. Усиленно напрягая слух, Агата уловила суть разговора: мужчина много путешествовал, и теперь щедро делился с окружающими своими впечатлениями. Всеобщее внимание говорило о том, что не только принцессу привлекали эти истории. Полный купец, ничем не похожий ни на пирата, ни на интригана, рассказывал о вечных снегах и пустынях, нравах и внешнем виде далёких народов так, словно перечислял, что он съел сегодня на завтрак. Даже королева, занятая беседой с
мужем, время от времени внимательно рассматривала его, но по лицу Сиены невозможно понять: довольна она тем, что слышит или нет.
        - Когда начинаются холода, обитатели северных равнин собирают пожитки, грузятся на свои дома, и отправляются в путь. Да-да, все их жилища стоят не на фундаментах, а на санях! Для кочевников вполне естественно не иметь собственной земли. Более того, весь мир они называют своим домом и жалеют людей, привязанных к одной географической точке. Промышляют же тем, что заклинают розовую пыль.
        Пьер решил повременить с бегством и остался на своём месте, надменно востря уши. Аврора и Алеста прыснули со смеху. Байки купца отогнали от них сон.
        - Не смейтесь, юные принцессы, я говорю правду: в некоторых деревнях вся растительность по весне покрывается лавандовым налётом. Это портит урожай, и только кочевники могут совладать с такой напастью. Учёным людям некогда заниматься… э, огородничеством. А у тех, которые всё же пытались, не выходило ровным счётом ничего. А дикари - так те играючи справляются! И мы их называем варварами. Так-то.
        Купец, чей род также за глаза называли варварским, налил себе на тарелку дополнительную порцию соуса из розовых корней. Остановился, подумал, и полностью опустошил соусницу. Казалось, что все эти удивительные вещи, вроде заклинателей пыли, для него сами собой разумеются. Восторженные восклицания он принимал с рассеянной улыбкой, деловито высматривая те блюда, которые не успел отведать. Казалось, он пресытился и жизнью, и соусом. Агата возбуждённо повернулась к соседке.
        - Это так здорово! А вы путешествуете?
        Отложив в сторону пунцовую салфетку, женщина кивнула. «Не так часто, как хотелось бы. Работа не отпускает меня надолго». Профессорше нравилась живость девочки, которую та не умела скрывать.
        - А я никогда никуда не ездила. Не дальше резиденций, раскиданных по центральному королевству. Ехать до них совсем недалеко, и ничего необычного по пути не увидишь. Это, право, досадно!
        Женщина вздохнула и улыбнулась ей как ребёнку, не понимающего своего счастья.
        - Вы летаете на драконе, ваше высочество…
        Агата порой забывала, что для обычных людей это сродни волшебству, недоступному для них. Она удивлённо моргнула, а поняв значение этих слов, с досадой махнула рукой.
        - Было бы куда интереснее летать на воздушном шаре! Но меня не подпускают даже к цеппелину, что стоит у нас на скале, и я не понимаю, почему. Пару раз я поднималась на борт «рыбы», однажды летала на небольшом дирижабле с мягким каркасом. Опыт неинтересный, мы летали совсем невысоко, а меня заставили сидеть на одном месте и не ходить по палубе…
        Она сказала это громче, чем планировалось, да ещё начала размахивать руками. Презрительный, утробный и совсем неживой смех внезапно отрезвил принцессу. Это был Нердал. Он очутился подле королевы не далее двух минут назад, и без стеснения занял место короля, который устал толпы и ушёл при первой возможности. Сейчас дракон и Сиена отвлеклись от занимающей их беседы и уставились на принцессу.
        - Ты могла бы оставаться на террасе замка вместе с его величеством, - пробасил оборотень. - Если так уж не хотела летать.
        Голос у Нердала был какой-то двойной: шипящий и тяжёлый. Ни дать, ни взять, подземный монстр из страшной сказки. Агата знала, что у людей есть две пары горловых связок. У драконов, видимо, тоже, и, в отличии от людей, они умеют использовать обе.
        «Да как ты вообще…» У Агаты спёрло воздух в груди, она была крайне возмущена и пристыжена. Сиена махнула рукой, не дав ей договорить, и повернулась к оборотню.
        - Прекрати, змей, - властно сказала мать, так, что у всех прошёлся холодок по спине. - Её отец не потомок первой королевы, и только поэтому у него нет дракона. А она делает, что должна, потому что Агата - наследница трона. Хоть до сих пор не научилась ценить это. Так что следи за своим ядовитым языком.
        Больше никто не смел так разговаривать с Нердалом, но другим бы он и не позволил. Они с Сиеной давние союзники, связанные как древним проклятием, так и крепкой дружбой. Даже когда королева говорила с ним резко, это не могло посеять между ними вражду. Некоторые подозревали, что оборотень пользуется гораздо большим расположением правительницы, нежели её муж - во всех сферах. Но те, кто хотя бы немного знали обоих, не заблуждались на этот счёт. Быть друзьями гораздо выгоднее, чем любовниками - и дракон, и королева хладнокровно придерживались такой точки зрения. К тому же, Сиена души не чаяла в своём тихом и нелюдимом супруге.
        - Агата.
        Теперь мать перевела тяжёлый взгляд на принцессу. Агате захотелось залезть под стол.
        - Что? - отозвалась девочка, глядя исподлобья.
        - Пора уже научиться следить за манерами и не позволять эмоциям брать над собой верх. Ни в коем случае не жаловаться прилюдно и не пускаться в перепалки. Нердал не просто дразнит тебя, он проверяет твою выдержку. Хотя увлекается порой сверх меры.
        Интонация королевы была явственно пропитана металлом. Агата чувствовала себя дурой, ведь её голос казался ей слишком высоким, а когда она нервничала, то чуть ли не писклявым. Присутствие Нердала оставляло неприятный осадок. Она помнила Кобылий бунт, помнила, что змей сотворил несколько лет назад, хотя мечтала забыть страшную ночь. Пламя и крики до сих пор озаряли воспоминания, стоило только посмотреть в глаза Старшего дракона.
        Да, именно Старший. Таков его официальный титул. Когда престол перейдёт к Агате, Старшим драконом станет Эрид.
        - Простите, матушка, мою несдержанность, - начала за здравие принцесса. - Но… С какой стати, пусть держит свои замечания при себе! Зачем вы позволяете ему меня дразнить? Разве я не второе лицо в государстве? Даже если только на словах!
        Вспылила, и закончила за упокой.
        Люди начали обращать внимание на королевский стол, а сидевшие рядом гости - профессорша и купец-разбойник - выглядели сконфуженными. Даже драконы уставились на наследницу и Сиену. Те, что были моложе, не сговариваясь, подозвали к себе младших принцесс, которые растерялись от происходящего, и принялись показывать им фокусы, высекая огонь щелчком пальцев. Эрид наконец отвлёкся от кувшина с вином, половину которого успел споить Варге. Весёлость в его глазах сменилась некоторой тревогой.
        - Агата.
        - …
        Предостерегающий тон заморозил все шумы, что издавали гости. Голоса умолкли, воцарилась тишина.
        Одного слова матери хватило, чтобы её высочество захлопнула рот и уставилась в тарелку.
        Видя, что обстановка накалилась чрезмерно, молодая учёная, которая не далее, как полчаса назад, рисовала перед Агатой занимательные картины механических чудес, кашлянула.
        - Знаете, я тоже могу поведать кое-что необычное относительно путешествий.
        Нердал медленно повернулся к ней с кислой миной. Сиена с иронией вздёрнула бровь. Не подав виду, что растерялась, девушка продолжала.
        - Существует теория, вернее даже поверье, будто человек может пересечь границы не только городов и государств, но также времени и пространства.
        Пьер неловко уронил с вилки маслину, но сделал вид, что так и задумано.
        - Это как? К созвездиям, в космос?
        - Не совсем. В другую параллель. Проще говоря, в другую вселенную.
        - О… э… И что для этого нужно?
        «Даггеротип» - коротко ответила дама и, увидев непонимание на некоторых лицах, пояснила: «изображение, не нарисованное рукой художника, но полученное при помощи техники. Сейчас вы, скорее всего, знаете его под именем фотографии».
        От интереса Агата покрылась лёгким румянцем и подалась вперёд. Ей всё ещё было стыдно, но любопытство брало верх. Сиена засмеялась. Не очень искренне.
        - Как можно верить в этот бред?
        Учёная спокойно пожала плечами.
        - Я предупреждала, что это только поверье. И хотя некоторые воспринимают его в серьёз, оно остаётся лишь забавной сказкой, которую я рассказала сейчас шутки ради. К тому же, я слышала, на Чёрных островах…
        Под резким взглядом королевы женщина смутилась. Чёрные острова были запретной территорией. Только узкому кругу людей дозволялось вникать в их тайны.
        - Это, в общем-то, слухи, ваше величество. Пожалуй, вам не стоит обращать внимания на мою болтовню.
        Сиена милостиво кивнула и пригубила вина. «О, это здорово. Почему сразу бред…» - пробормотала принцесса, обращаясь к тарелке. Однако это не ускользнуло от всеобщего внимания, и девочка решила скромно высказать своё мнение. Начала она вполне прилично, но наступила на прежние грабли, поддавшись эмоциям.
        - Расскажите подробнее, если вас не затруднит. Мне интересна технология, и вообще. Что можно увидеть в других параллелях? Как бы было здорово…
        Она осеклась, опасаясь новой отповеди от матери.
        Что-то потрясло Агату в скромном рассказе профессорши. Наивная мысль о других мирах за долю секунды проникла в её воображение и осела там. Девочка даже не поняла, как так вышло. Она хотела озвучить ещё парочку вопросов, которые возникали в её голове со скоростью света. Но не успела: Нердал и тут встрял.
        - Это абсурдная идея. Даже удивительно, что я вам это говорю. Другая параллель? Хах…
        Смешок Нердала больше походил на рык. Хриплые интонации щекотали нервы присутствующим. Весь такой собранный, неприметный - при желании он мог стать почти незаметным, в отличии от других оборотней. Но если желания не было…
        - Проблема, собственно, не в этом.
        Волевое лицо вдруг омрачилось и опечалилось. Лёгкая седина на висках стала заметна отчётливей.
        - Посмотрите, господа, на фрукты, что вы едите. Выгляните в окна этого прекрасного замка. Обратите внимание на всё, что вас окружает. Вы видите, что всё это - высший сорт, лучшее из лучшего? Я облетел всю землю, и нигде не встречал таких гор и лесов. Здесь климат приятнее и не бывает эпидемий. Тут процветают науки и в гармонии существуют бок о бок с древнейшей магией. Госпожа профессор не зря упомянула Чёрные острова, хоть и не понимает, какие материи там обретаются. В сёлах на смену тяжёлой работе неизменно приходит покой и довольствие, а в городах даже самый последний нищий может выбиться в люди. Никогда ещё мир не был настолько сбалансирован как теперь. Родившись от лавы и волн, я с первым вздохом узнал и полюбил эту страну. И вовсе не потому, что в моих жилах течёт кровь столь же королевская, как у Астор. Причина другая. Я - создание этой земли, готовое принять каждый её дюйм, разделить её скорби и величие. Йэррию называют Паровой империей. Это неспроста, мы царим в небе, и победы неизменно сопутствуют нам.
        Пока он говорил, за столом смолкло шушуканье, гости согласно опустили головы, а слуги с благоговением внимали словам дракона. Он говорил, не обращаясь ни к кому конкретному. Сиена слушала с полуулыбкой, которая в её исполнении была верхом одобрения. Нердал сидел прямо, походил на статую с горящими глазами - на парочку с королевой. Только та была одета в роскошное платье, а он в чёрный кафтан канцелярского покроя. Впрочем, Нердал никогда не позволял себе вальяжных поз, не любил внимания и экстравагантных выходок. Но таким, с позволения сказать, поэтичным, тем более не бывал. Принцесса готова была поклясться, что дракона просто не узнать - но только ровно до того момента, пока их взгляды не встретились. И хоть следующая фраза была произнесена спокойно, не преследуя цели задеть или напугать её, сердце Агаты похолодело, и - вроде бы - пропустило удар.
        - Так пристало ли будущему правителю желать покинуть этот благословенный край, вместо того, чтобы всю свою жизнь посвятить его сохранению? Не следует ли быть благодарным за великую роль, отведённую ему судьбой, а не мечтать о выдуманных мирах?
        Смерив её глазами, дракон отвернулся, не намереваясь больше тратить время на принцессу. На широкой челюсти появилась усталая гримаса. Он выполнил то, что, по его мнению, должен был - посеял в ней сомнение, желание стараться ещё больше. Она должна приложить максимум усилий, чтобы соответствовать своему предназначению, а не быть просто подставкой для короны и моделью для парадных портретов. Совесть Нердала была чиста, даже если помимо этих достойных целей он всё-таки хотел задеть девчонку за живое - она ведь никогда ему не нравилась. Слова оборотня произвели надлом в душе принцессы.
        «Вот оно. Так и знала. Именно это я читала в его глазах - я недостойна называться той, кем меня считают», - думала Агата. Будь это мнение одного лишь Нердала, то ей было бы плевать с высокой колокольни. Однако в сидящей рядом с ним Сиене девочка видела тот же приговор.
        - В этих словах есть правда. Поразмысли над ними, - подытожила мать. Она пыталась, правда пыталась сказать так, чтобы это прозвучало не как приказ, а как добрый совет. Но не смогла проявить должной нежности. Железной королеве по силам не всё.
        «Ведь я так старалась. Каждый день своей жизни старалась быть такой, как они хотят! Я сдерживала все свои порывы! Хорошо, почти все. Даже в шалостях я была осмотрительна и не отрывалась от книг. Но всего этого недостаточно. Недостаточно».
        Окружающие молчали, и безмолвно выражали своё согласие. На лице брата сияла злорадная ухмылка, при случае он обязательно припомнит эту сцену. Ничего, сестра ему ответит. Учёная дама неловко улыбнулась Агате, увидев, что та на неё растеряно смотрит, но тоже ничего не сказала. Не нашлась, а может быть, просто не смела встревать. В этот миг девочка почувствовала себя бесконечно одинокой. Куклой, которую слуги по праздникам одевают в дорогие платья, кормят изысканной едой и выставляют на потеху публике. Куклой, по прошествии торжества убираемую в душный и тесный шкаф. Слишком глупой и слабой, чтобы доказать, что она живая и хоть чего-то стоит. Агата злилась. Сейчас ей как никогда хотелось получить поддержку отца, но тот как обычно отсутствовал. Ушёл к своим минералам, и никто его не остановил. О взрослый, он, в конце концов, король! При этом девочка понимала: даже если бы отец сидел здесь, а не в своей библиотеке - его бы хватило лишь на теплоту отзывчивого, да только вот чужого человека. Ну что бы он сказал? Только улыбнулся, пожал плечами и переключил внимание на слугу, объясняя, вино какого года
лучше принести.
        Наследница сжала зубы. Агата одинока, она изолирована и беззащитна, она не знает, что делать. Дурочка-принцесса, принцесса-неудачница! Девочка не боялась разреветься, она была достаточно хорошо натренирована, чтобы подавить в себе плачь. Но от нервного напряжения казалось, что кислорода уже не хватает. Дышать становилось всё трудней, кресло с резными ручками и ажурной спинкой казалось стулом в камере пыток, ноги стали ватными. Агата молча продолжала бороться за каждый глоток воздуха, стараясь выглядеть при этом спокойной.
        Какая унизительная беспомощность - не знать, что ответить и наблюдать, как все делают вид, мол ничего такого не произошло. Поспешили замять неловкий случай и теперь возобновляют прерванные беседы. Может для них всё это в самом деле ерунда, но только не для принцессы! Напряжение стало практически невыносимым.
        И тут до Агаты долетел невидимый импульс. Чьё-то присутствие отчётливо заявило о себе. И оно - принцесса чувствовала это - говорило о том, что кто-то на её стороне. Кто-то понимает и видит всё отчаяние Агаты. Она догадывалась, в чём дело, нечто подобное ей обещали с пелёнок, да всё как-то не было случая убедиться, что это не сказки.
        - Ты, змей, лукавишь. Без зазрения совести, я бы сказал.
        Глава 8 Призрак доверия
        На пустеющее справа от Агаты кресло, на котором до этого сидела одна из сестёр, проворно опустился Эрид и в наглую уставился на Нердала. Он подошёл так тихо, что принцесса едва не вздрогнула. Статная фигура, чёрные волосами до плеч. Самая спорная персона при дворе. Заскучавшие было гости навострили уши, чтобы не пропустить ничего интересного. Даже те, которые сидели на нижнем уровне, за двумя большими столами, умерили свои шумные излияния.
        - Всем оборотням доступно видеть другие параллели, о которых шла речь. А ты, выходит, особенный? - Эрид зевнул, прикрыв рот рукой. Девочка заметила странное кольцо без камней, из необычного, тёмного сплава, который не производят в империи. И где только взял…
        Он брезгливо отшвырнул апельсиновую корку, которая завалилась между кубков. Известное дело: драконы цитрусы ненавидят.
        - Мы не можем туда перемещаться, но видим их во снах. А ты знаешь, что видения чудовищ вроде нас - не просто игра разума.
        Помрачнев от пополнения за королевским столом, Нердал ответил, что в любом случае проникнуть в те миры невозможно.
        - Так ты пытался? Что, нет? Кажется, тебя просто бесит само упоминание Чёрных островов и параллелей.
        Старший дракон издал хриплый и убийственный звук. Казалось, ещё чуть-чуть, и ему не потребуется превращаться в ящура, чтобы извергать пастью пламя - он сможет делать это одним взглядом.
        - Ты вздумал мне дерзить? Решил, что умение играть с молниями или служба наследнице делает тебя особенным?
        - В общем и целом, да.
        Королева опустила подбородок на кулак. Видимо, стычка показалась Сиене занимательной, и потому она не спешила взывать к порядку. Короткие рыжеватые волосы были так залиты лаком, что мелкие кудри казались проволокой.
        - А ты решил примерить на себя роль её наставника? - продолжал Эрид. - Не то чтобы я ладил с детьми, но сидеть и прилюдно опускать её самооценку ниже плинтуса - идея не из лучших.
        - Она не просто ребёнок. Она наследница трона.
        Эрид с сомнением посмотрел на сидящую рядом и буравящую взглядом их обоих Агату. Принцесса плохо понимала, что происходит. В отличие от сородичей, довольно часто посещавших замок, Эрид, по сути, никогда не контактировал с ней. А ведь она его торитт - человек, к которому дракон «привязан» особым колдовством, или, как это чаще называли, проклятием. Вместо этого он пропадал невесть где и, как была уверена принцесса, неплохо проводил время. Все давно уже списали это на врождённые странности Эрида: будучи хилым и чахлым змеёнышем в ранние годы, однажды он открыл в себе способность управлять молниями. Это повергало в ужас людей и знатно нервировало драконов огня. И вот теперь он сидел между Агатой и её давним недругом, и - немыслимое дело! - защищал её. Своеобразно, что и говорить. В любом случае, недоверие Агаты постепенно сменялось любопытством.
        - Да хоть императрица вселенной. Ты всерьёз хочешь запретить мечтать девочке тринадцати лет? А ты хоть представляешь, что будет твориться у неё в голове года через два? Нельзя просто так взять и подменить живое и юное существо на грозную королеву. С её матерью это, может, и получилось, но тут явно не тот случай. Не в обиду вам, ваше величество.
        Голос Эрида глубок, как и у всех оборотней, но без могильной хрипоты, которая была визитной карточкой Нердала. Голос мягкий, приятный, и в каждом слове сквозила ирония. Принцесса во все глаза таращилась на молодого мужчину. Эрида она вдела примерно четвёртый раз в жизни, и теперь гадала, когда его дерзкие слова выведут матушку из себя. Ждать пришлось не долго.
        - Агата, утихомирь своего дракона.
        Под короткими медными волосами покачнулись серьги, гневно сверкнули глаза. Железная королева в гневе была страшна и прекрасна. Как любая женщина в их роду. Девочка перевела на неё ошарашенный взгляд.
        - Кто? Я?
        Сиена покачала головой: пробелы в образовании дочери были на лицо.
        - Он обязан подчиняться тебе, и особо следить за своим языком в моём присутствии. Но ты, как я вижу, не в курсе.
        Агата, разумеется, знала, что королевские дети обладали некой властью над чудовищами, а те, в свою очередь, читали их души как открытую книгу. Иногда она чувствовала эту связь, как например, сегодня вечером. Но это случалось так же редко, как пасмурные дни над Йэром. И уж тем более девочка понятия не имела, как можно контролировать этих своенравных существ.
        - Ваше величество, мадам, - Эрид почтительно склонил голову. - Я не смел, и не хотел вас оскорбить. Драконы обязаны слушать не только своих торитт, но и правительницу. И если вы не желаете терпеть мои речи, то это не проблема: я всё уже сказал. А что касается Нердала, то с ним мы можем переговорить чуть позже.
        Оборотни плотоядно смерили друг друга глазами, но не стали развивать дискуссию. Сиена спокойно оглядывала молодого человека. Её не отвлекала ни его привлекательность, ни явно притворное смирение. Королева видела самую суть.
        - Моя дочь практически не видит тебя. Вероятно, твои… врождённые качества сделали тебя более устойчивым перед проклятием, и ты в состоянии долгое время не появляться при дворе. Тем не менее, твой долг служить нам обеим, - Сиена сделала голос тише, чтобы лишние свидетели не получили повода для сплетен. Только находящиеся рядом, наиболее доверенные лица, да двое случайных гостей, разобрали её слова. - Наследная принцесса, дракон которой постоянно отсутствует, это нонсенс. Даже если она просто ещё не научилась на него воздействовать. Ты прав, защищая её. При всех твоих недостатках, коих немало, это благородный порыв. Но это следует делать всегда, а не когда вы случайно оказались на одной пирушке. Я, впрочем, приятно удивлена, что сегодня ты решил наведаться в Шамбри.
        - Вы правы, - просто ответил Эрид.
        - Я всегда права.
        Женщина поднялась из-за стола. Остальные тоже вскочили со своих мест, но не с такой грацией. Приём Сиене надоел. Уход королевы посеял лёгкую панику среди слуг, но она жестом велела им не суетиться. Прихватив с собой Нердала и старенького советника, чей слух позволил ему пропустить мимо ушей две трети разговора, она удалилась, на ходу отдав распоряжение увести младших детей. Обе девочки беззаботно любовались огоньками, которые двое парней в чёрный камзолах высекали прямо из воздуха и превращали в затейливые узоры. Когда появилась нянька, Аврора и Алеста охотно последовали за ней, довольные вечером, но уже порядком утомлённые. Пьер под шумок удрал к своим друзьям, для них праздник только начинался. Вместе они обступили Варгу, которая вызывала всеобщий восторг едкими полупьяными замечаниями. Драконша перепила всех мужчин, женщин и иных существ, так что способность держаться на ногах с таким гордым видом не могла не восхищать.
        Когда королева и молодняк покинули залу, гости почувствовали себя свободнее и принялись разгуливать вдоль столов. Агата с разочарованием отметила, что профессорша, которая так понравилась ей в начале вечера, уже нашла себе компанию, которой уже читала импровизированную, и наверняка интересную лекцию. Девушку поощряли одобрительными взглядами и игристым вином. Кажется, оно понравилось ей больше того напитка, которым угостила её девочка.
        Фрейлины, сопровождавшие Агату, клевали носами в углу. Им было абсолютно всё равно, когда принцесса соизволит удалиться в свои покои. Кто-то затянул протяжную песню, под звуки которой так приятно находиться в полудрёме. Рядом остался только Эрид. В данный момент он методично опустошал блюдо с креветками, не обращая никакого внимания на правила поведения за столом и сидящую рядом принцессу. Это получалось у него так изящно, что можно было подумать, что этикет таков и есть.
        Девочка уже собиралась покинуть обеденную залу, как дракон про неё вспомнил. Полностью опустошив блюдо, он как фокусник взмахнул салфеткой и аккуратно приложил её к губам, как истинный аристократ. Будто кто-то другой только что ел руками. Затем повернулся к Агате.
        - Ну что, пошли.
        Принцессу сегодня слишком часто заставали врасплох, так что на этот раз она не удивилась, а огрызнулась.
        - Это куда же?
        «Смотреть дирижабль» - последовал незамедлительный ответ. Агата глядела на оборотня как на помешанного.
        - Так ты слышал, о чём мы тут говорили?
        - Слышал. Опрометчиво с твоей стороны применять ко мне людские мерки. Раз я умею превращаться в нечто большое и покрытое чешуёй, то почему бы мне не обладать чутким слухом?
        «Ну да, действительно» - пробормотала Агата. Эрид был уже на полпути к выходу, и она поспешила за ним.
        - И как мы туда попадём? Там всё закрыто.
        - Неужели ты ни разу не пыталась убежать из-под надзора и пробраться на крышу?
        - Пыталась. Поэтому и говорю: там закрыто!
        Хоть она и была уверена в полном провале этой затеи, плохое настроение улетучивалось с каждым шагом. Обычно в замке царил порядок, настоящая военная дисциплина, но во время праздников - таких, как этот - стражники могли покинуть свои посты, а гости бродили, где им вздумается. За исключением, конечно, особо охраняемых помещений, где соблюдался строгий сухой закон.
        - Не волнуйся, какая-то железячка на двери вряд ли мне помешает.
        Чтобы поспеть за Эридом, принцесса перешла на быстрый аллюр. Она то мрачнела, вспоминая неприятный вечер, то весело подпрыгивала на лестницах, стараясь, впрочем, не шуметь.
        - Почему ты мне помогаешь?
        - Не хочу, чтобы ты здесь зачахла, мне это не выгодно. В будущем нам придётся постоянно сотрудничать, а каждый день видеть перед собой твою кислую мину мне не улыбается. А значит надо, чтобы улыбалась ты.
        Девочка с сомнением отнеслась к такому объяснению. Она упрямо скрестила руки.
        - Как по мне ты всегда смотрел на меня с разочарованием. Так что странно.
        Эрид остановился и серьёзно посмотрел на неё. Агата вдруг поняла, что этот человек (пусть лишь наполовину) почти вызывает у неё доверие. Почти, ведь никому нельзя довериться полностью - так её научили. А дракон казался старинным и хорошим знакомым, как будто… был её братом. Не таким, как Пьер, с которым они враждовали с самых пелёнок. Настоящим.
        - Ты знаешь, сколько мне лет?
        - Тебе тринадцать, как и мне, просто ты выглядишь взрослым. И вообще, думаешь, я не знаю таких элементарных вещей?
        Принцесса обиженно засопела. Она вспомнила учителя по геометрии: он считал её глупой. Учитель по астрономии был с ним солидарен. Никто не ставил их на место - даже её мать диагностировала у принцессы этот диагноз - глупая, непоседливая, сущий ребёнок.
        - Я с малых лет изучала серьёзные науки, половина из которых даром мне не сдалась. Тем более, мне известны прописные истины! И если ты игнорировал меня все эти годы, это не значит, что я ничего не знаю о тебе!
        Она выпалила это скороговоркой, и даже топнула ногой. Так Агата разговаривала только с Мирой - при гувернантке она не стеснялась показывать своих истинных чувств. Со всеми другими она могла быть серьёзной, шутливой, дерзкой, иногда даже капризной. Но никогда и никому не позволяла видеть, как она выходит из себя. Эрид вскинул бровь, но не выглядел особо удивлённым этой вспышкой.
        - Я не просто выгляжу взрослым, я и есть взрослый. Драконы растут во много раз быстрее, чем люди, а стареют медленней. Моё детство не было радужным, ни люди, ни другие монстры долгое время не признавали меня, пока не поняли, что я есть на самом деле. Позже они пересмотрели своё мнение, но друзей мне это не прибавило, только тех, кто боится. В общем-то, это лучше, чем ничего. Одним словом, раньше я был не в том состоянии, чтобы мило дружить с тринадцатилетней девочкой. Слишком много злости накопилось. Теперь я с этим отчасти справился. Да, кстати, у тебя есть друзья или те, кто неплохо ими притворяется?
        Агата резко помрачнела.
        - Мне не позволено. В детстве у меня был друг, но его побили и выгнали. Теперь он меня ненавидит, наверное.
        - Что ж, про брата и сестёр спрашивать не буду.
        Агата считала плиты на каменном полу. У одной отбился уголок.
        - Вообще-то сёстры ничего, но они слишком маленькие и избалованные. Их приучили держаться отдельно от меня. Брат злится на меня, потому что он старший, но корона достанется мне. В детстве я редко с ними играла. А с другими детьми не положено по статусу… а не то их тоже побьют, я уверена.
        Тут девочка прикусила язык и с недоумением уставилась на дракона.
        - Почему я всё это рассказываю? Мне нельзя жаловаться. В том числе и тебе!
        Тот уныло улыбнулся. «Мы же связаны, ты забыла? Родились в один день, и не можем навредить друг другу. Точнее, я не могу, а у тебя, как у торитт, есть некоторая власть. Если страдает один, то и второму нехорошо. Неудивительно, что ты доверяешь мне на подсознательном уровне». Агата переварила информацию и приняла её.
        - Тогда выходит, что доверие должно быть взаимным. Тогда почему тебя здесь днём с огнём не сыщешь? Я была уверена, что только раздражаю тебя. Не так как Нердала, конечно, уж он-то меня просто ненавидит.
        Дракон рассмеялся и обогнул колонну, в которую девочка чуть не врезалась в потёмках.
        - Аккуратнее! Ты что, не знакома с планировкой?.. Не сравнивай меня с этим змеем. И не говори, чего не знаешь. Ненавидит он меня, а тебя просто пытается переделать в соответствии со своими представлениями о правителе. Чудовище, которое пытается воспитывать ребёнка - то ещё зрелище. На совести Нердала много грехов, да и не только на его. Но в одном можно не сомневаться: всё, что он делает, направлено на благо короне. Или же он свято в это верит.
        Агата фыркнула. Все вокруг только и знали, что хвалили дракона королевы за патриотизм. Даже Эрид, с которым, как известно всему двору, они враждовали. За недолгую жизнь он успел обзавестись множеством недоброжелателей, благо, сделать они ему ничего не могли.
        - Меня, принцесса, ты никогда не раздражала. Тут проблема та же, что у вас с сёстрами: возраст. Сиена угадала, я могу месяцами не появляться в Шамбри, и сила проклятия почти не сказывается на мне. Тебя никто не игнорировал. Просто я думал, что ты - Агата начала закипать, приготовившись услышать слово «ребёнок» - слишком юна, и вряд ли у нас есть что-то общее. Ну, помимо судьбы. И повторяю: я был слишком обозлён на весь белый свет. К тому же мне казалось, что жизнь принцессы в собственном замке должна быть весёлой и беззаботной. С детскими играми и дорогими куклами. Я был уверен, что в моём присутствии нет необходимости ещё в ближайшие несколько лет. Тем более, что у нас с тобой есть одна общая и неприятная история. Помнишь того ягнёнка? - Агата кивнула. Поле пожара, который устроил Нердал, это было самое ужасное её воспоминание. - Но я понял, что ошибался. Ты полна любви к жизни, и это качество в тебе пытаются задушить. Этого нельзя допустить. Если с родственниками не сложилось, знакомых принцев и королевен нет, а низшие сословия к тебе не подпускают - я единственный, кого ты можешь без опаски
назвать другом, а не просто слугой. Именно в этом мой долг. Надеюсь, теперь вопрос закрыт.
        Веря и не веря собственным ушам, Агата смотрела на него во все глаза. Друг - о таком она не мечтала. Максимум, что она могла себе позволить - это любимая служанка. Но кое-что следовало прояснить.
        - Так ты ведёшь меня к дирижаблю только потому, что это - твой долг?
        Они поднимались по винтовой лестнице. Луна в стрельчатых окнах башни словно шагала вместе с ночными взломщиками. Молодой человек опять остановился и на секунду задумался.
        - Нет, не только. Я благодарен тебе за нашу первую встречу. Тогда я тоже был ребёнком, был слаб и не умел обращаться в человека. А ты, не смотря на всеобщие насмешки, отнеслась ко мне с доброй. Хотя и сама была печальной. Слишком тихой для своих лет.
        - Ну, это случилось вскоре после того, как моего единственного друга высекли и выгнали прочь. Ты должен был стать вроде как его заменой. И я ненавидела тебя, пока не увидела вживую.
        Признаваясь в этом, Агата покраснела. Ей стало совестно за ту злость, которую она когда-то хотела выместить на Эриде. Они снова двинулись в путь и уже подходили к запертой двери. Дракон увидел, как девочка нахмурилась и поспешил её взбодрить.
        - О, ну после мы ещё встречались. Своим поведением я опять заставил меня невзлюбить.
        Девочка вспомнила и звонко рассмеялась. Тут уже никто не мог их слышать, и они разговаривали в полный голос. Всё верно, когда спустя пару лет Эрид снова появился в замке, это навело шуму и изрядно разозлило принцессу. С тех самых пор и до этого дня она относилась к дракону с опаской.
        - Пришли.
        Он чуть дёрнул дверь, и та аккуратно слетела с петель вместе с замком.
        - А что, так можно было?
        - Ну извини, ни ключей, ни отмычек у меня нет.
        Свежий воздух ворвался в башню.
        - Каждый день у нас устраивают утренние и вечерние обходы, - предупредила Агата.
        - Тем лучше. Быстрее заметят, починят и будут следить за состоянием гвардейцев по праздникам.
        Агата сделала шаг навстречу звёздному небу. И ахнула.
        Снизу замок казался огромным, но только взобравшись на его крышу можно было понять, насколько он монументален. То, что на земле выглядело цельным комплексом из башен, шпилей и куполов, делилось здесь на чёткие зоны. Каждый мостик и переход пролегали своим путём. В одних местах крыша напоминала лабиринт, выдумку безумного архитектора, а в других - изумляла просторами. Ну а в этом месте она трансформировалась в ступени, которые упирались в горную породу.
        Девочка и дракон вышли на площадку, почти полностью занятую плавным сооружением из металла. Оно было трогательно украшено по бокам ажурными переплетениями, но главная красота находилась внутри.
        Дирижабль сиял заклёпками под лунным светом. У Агаты захватило дух. Находиться в такой близости от подобной машины ей довелось впервые. Наружная оболочка цеппелина казалась призрачным парусом, а под ней - принцесса досконально изучила несколько попавших в её руки чертежей и знала это - прочный каркас. Подобный стальной паутине. В нём находились баллоны с веществом, более лёгким, чем воздух. Продолговатую форму аэростата отчасти повторяли пассажирские палубы. Это был частный дирижабль, который нельзя сравнить с теми громадами, которые занимали целые поля на краю города. Но даже он внушал Агате трепет. Что-то таинственное было в машине. Словно это не плод человеческих усилий, а потусторонний гость из мира привидений.
        Эрид восторга своей торитт не разделял, однако обошёл ангар со всех сторон, осматривая воздушный экспонат.
        - Ты знаешь, как им управлять? - спросила Агата.
        - Понятия не имею. У меня, как ты могла заметить, свои крылья.
        Принцесса хмыкнула. Хорошо, наверное, летать, когда ты сам чудовище, а не его наездник, у которого душа уходит к пяткам. Но ничто не сравнится со спокойным полётом водородного призрака.
        Прошло минут двадцать. Девочка бегала между канатами и прыгала, пытаясь заглянуть в каюты или дотронуться до стабилизатора. Она походила на обычного ребёнка, которого привели играть, а не наследницу трона, по утрам пьющую кровь. В какой-то момент Агата даже забыла о своём спутнике, который задумчиво созерцал панораму города с горными хребтами вдали. Вид отсюда открывался поистине волшебный.
        Пора было возвращаться. Когда они шли к выходу, Агата дёрнула Эрида за рукав и без обиняков сказала:
        - Спасибо тебе.
        Он кивнул.
        - Полагаю, теперь ты не будешь исчезать надолго? - важно, но с надеждой спросила принцесса.
        - Буду, конечно… Но не так часто.
        Глава 9 И появились чудовища
        Принцесса раскрыла книгу.
        «Сказания Йэрской истории. Издание адаптированное.
        Давным, с позволения сказать, давно, правители королевства были сильнее.
        «Как женщины, так и мужчины мановением руки рушили стены вражеских городов, одной мыслью поджигали крепости. Правили мудро, не дозволяя бесчинств. Так и продолжалось, пока на троне не оказалось двое братьев и сестра, что законы королевства допускали в то время. Имя королеве было Терра, имена же братьев прокляли и предали забвению».
        Ментор кашлянул.
        - Не совсем так. Из официальных хроник их в самом деле изъяли, однако сохранились иностранные источники, в которых на ряду с Террой часто упоминаются некие Ролан и Артур. Это, вероятно, и есть забытые короли.
        «В юности готовые отдать жизнь друг за друга, достигнув расцвета лет, они стали соперничать. Братья притесняли сестру, завидуя её уму и способностям, и робкий характер вынуждал Терру терпеть несправедливости. Время шло, братья обзавелись наследниками, а у сестры появилась только одна дочь. Слишком много претендентов на трон, слишком великая зависть царила при дворе. И вспыхнула кровавая, междоусобная война. Много горя принесла она простым людям, но в будущем подстерегало их ещё большее зло».
        - Надобно сказать, - встрепенулся старик, - сведения о беззащитности королевы приукрашены. У неё были свои когорты и могущественные друзья. Впрочем, от этого она только выигрывала.
        «Однажды до братьев дошёл слух, что не все их дети родные. Учитывая нравы двора, которым потакали оба короля, и распущенный характер их жён, которых сами же и развратили, это было вероятно. В скором времени женщины признались. Сторонники королевы призвали свергнуть непутёвых монархов и их отпрысков - законных ли или бастардов. Отчаявшись, братья обратили ярость на сестру, словно лишь она была виновницей их бед. Хитростью загнали её в отдалённую цитадель, и долго осаждали с помощью магии, пока верные правительнице войска спешили на помощь. Наконец милосердная Терра велела сдаться, чтобы люди не умирали голодной смертью».
        - Тут тоже, - влез ментор, - несостыковочка вышла. Одни источники утверждают, что королева приказывала держать оборону до последнего, не считаясь ни с голодом, ни с морозами. Многие, говорят, умерли в той крепости, и в конце концов её комендант своевольно открыл ворота. Другие же утверждают, что причиной этому послужила расхлябанность в рядах солдат: не доглядели, что под крепостным валом ведётся подкоп. В любом случае, осада не заурядная, так как подкреплялась магическими атаками с обеих сторон: падали камни, загорались шатры. Но, строго говоря, ни одного исторического документа, свидетельствующего о том, что Терру защищали до последнего, или что она сдалась добровольно, нет. Однако именно эти версии стали официальными, но не нам судить, не нам судить…
        «Королева была казнена, а точнее, незаконно и зверски убита. Её четвертовали».
        - Обследование гробницы в позапрошлом столетии полностью опровергает этот миф. Терру обезглавили, только и всего.
        «Ослеплённые гневом, её братья совершили самое страшное преступление. Со смертью законной правительницы на страну обрушились бедствия. Засуха, а затем наводнения терзали империю, ибо незримый баланс связывал одно с другим. Своими действиями короли навлекли на себя проклятие людей и неба. Двойное наказание обрушилось на них. Сама природа не в силах была укротить свой гнев, пока они находились у власти».
        Ментор почесал бороду, но всё-таки признал общеизвестный факт.
        - Вот это правда. Невозможно убить Астор и не вызвать реакции Муна. Мун, как знает ваше высочество - это мир, окружающий нас.
        - Да знаю, знаю! Если правитель умирает не своей смертью, то начинаются катаклизмы. Потому и покушений почти не бывало.
        - Верно, госпожа Агата. Это тоже самое, как отрезать у человека руку по локоть - худо будет всему организму.
        «На трон взошла новая королева - единственная дочь Терры. Прежде всего она установила новый порядок наследования. Отныне престол передавался только по женской линии: личность матери не вызывает сомнений, в то время как отцом может оказаться любой свинопас. А женщины в этом роду всегда были умнее и хладнокровнее мужчин. Этими качествами вполне обладала новая правительница, не переняв при этом робости матери. Она правила железной рукой, как и все после неё».
        - Тут снова начинаются сказки, - покачал головой ментор. - Уж простите, ваше высочество, но тут на лицо средневековая пропаганда. Терра была спокойной по характеру, но отнюдь не робкой. Некоторые её приказы, кхм… были не менее жестоки, чем приказы братьев. Впрочем, того требовали времена. Да, мужчины вашей династии в самом деле уступают женщинам в хладнокровии, но нередко они оказывались более дальновидными. Хоть и не такими хитрыми. Многие, понимаете ли, считают, что главным занятием Терры было плести интриги против своих братьев. А что до её дочери, то внешне она больше походила не на законного мужа королевы, а на придворного флейтиста. Это я к началу той истории, когда принцы оказались бастардами. Не смотрите так, госпожа Агата, я не утверждаю этого. Я, кхе, просто учитель истории.
        - В таком случае, вы должны оперировать фактами, а не предположениями, - отрезала девочка.
        - Все факты вы уже знаете наизусть, ваше высочество, теперь я лишь упоминаю разные теории. Некоторые из них лишены блеска красивых легенд. Читайте дальше.
        «Опозоренных братьев изгнали в самый дальний угол империи, там они окончили свои дни в одиночестве, а их дети оказались разбросаны по миру. Таково было не только решение королевского совета, но и старцев, живущих на Твердыне чёрной. Никто не смел им перечить».
        - Твердыней называли раньше Чёрные острова. В те времена их в самом деле населяли старцы. И принцессы, по понятным причинам, ещё не проходили там обучения. Да-да, вы это тоже знаете.
        «После смерти души свергнутых королей не отправились в те царства, где обитают души других усопших. Они стали частью пустынной местности, бывшей их последним приютом. Один король обернулся бурным озером, второй же - горящим вулканом».
        - Доказательств этому нет, как и опровержений. Но факт: именно тогда произошло Разделение Астор. До сих пор многие с теплотой вспоминают предыдущие времена. Говорят, эпоха равноправия на престоле была золотым веком парламента. И монархи быстро сменяли один другого, и не только женщины имели право носить корону. Зато советники стояли у руля долгие годы, и, в отличии от правителей, на них можно было положиться. Ведь могущественные Астор так скоро уходили в мир иной и отличались такими разными характерами, что только министры создавали ощущение стабильности. Это понятно: малая продолжительность жизни стала платой за великую силу. В конце концов неугодные монархи быстро уступали место молодым, а советники под шумок делали то, что считали должным. Большинство их решений оказалось верным. Теперь же власть передаётся от женщины к женщине, каждая из них находится в добром здравии многие десятки лет и наводит свои порядки. Королевский совет обязан с этим считаться, как и иностранцы, которые до сих пор не могут принять нашей системы. Многие, кхе, подданные вашей матушки тоже, кстати говоря, не в восторге.
Но изменить эту систему невозможно: закон здесь сплетается с магией, так устроили старцы Чёрных островов. Магия - вряд ли это подходящее слово для космической энергии, но так уж повелось называть.
        - А вы? - хлопнула ресницами принцесса. - Тоже предпочли бы жить до Разделения?
        - В мои годы поздно что-либо предпочитать, ваше высочество. Я просто учитель истории. Читайте дальше.
        «И с тех пор в стихиях воды и лавы начали появляться драконы, в каждом из которых была капля королевской крови. Они могли обращаться в людей и летающих чудовищ, могли сжигать города своим дыханием. Но не имели права самостоятельно пользоваться этим даром: как следствие проклятия, оборотни обязаны подчиняться правящей династии. Лишились также права на фамилию, остались только имена, которые они сами дают друг другу. Астор же потеряли колдовскую мощь, но обрели власть над явившимися в мир чудовищами, а заодно и долголетие. Отныне, объединившись, они обретают неограниченное могущество»
        - Потеряли, но не до конце, кхе-кхе. Вы это узнаете позже.
        - В смысле? Когда? - встрепенулась принцесса.
        - Позже! На Чёрных островах. Я не имею права говорить об этом, да и не знаю, признаться, почти ничего. Моё дело история, - повторил ментор надоевшую фразу.
        «Каждый змей связан крепкой и невидимой нитью с одним из прямых потомков Терры - то есть с детьми правящей королевы. Торитт - так их назвали сами драконы. Ни у короля, ни у племянников королевы, ни у её внуков - если только их не родила наследница, - нет собственных чудовищ. Лишь пару раз в столетие оборотни могут появиться у других родственников, если родных детей королевы не достаточно, и огненных защитников империи слишком мало».
        - Так случилось с одним мелким бароном в наше время. Вы ведь знаете Мадлен, девочку с кухни? Она старше вас на четыре года. Её матерью была простая птичница, а отец приходится дальним родичем королевы. Однако именно у этого невзрачного отпрыска появился дракон. Прецедент необыкновенный, никак Мун решил пошутить! Если бы вы или ваш старший брат Пьер появились на свет чуть раньше, этого бы не случилось. Именно поэтому у монаршей четы должно быть несколько детей, чтобы избежать казусов.
        - Ну да-а, - разочаровано протянула принцесса. Ей не хотелось заводить большой семьи.
        - Вам слишком рано об этом беспокоиться, - заверил её ментор, помолчал, и вдруг вернулся к прежней теме. - Правило передачи трона не нарушалось полторы тысячи лет. Никто не знает, что случится, если не останется прямых наследников, - мечтательно прошамкал старик.
        «Они похожи друг на друга цветом глаз и золотом в жилах: по венам чудовищ течёт расплавленное золото, а в алой крови королев мелькают звёздами искры.
        Однако драконы не являются их рабами. Бывали случаи неповиновения. Но дерзкие и высокомерные, они испытывают тяжесть и тревогу, если их действия слишком перечат воле торитт или воле монарха. Долгое время находиться вдали от торитт также мучительно для них. Астор, в свою очередь, чувствуют ответственность и не требуют многого - ведь ценят драконы свободу больше самой жизни. И стороны заключили соглашение: большую часть времени крылатые создания предоставлены сами себе, при условии, что не причинят вреда королевству. Но являются по первому зову, или когда не могут более находиться вдали».
        - Многие змеи пытались противиться проклятию, - задумчиво добавил историк. - Ничего у них не вышло.
        «В случае гибели одного из союза человека и дракона, первым легче перенести этот удар, хоть он и оставляет неизгладимый след на сердце. Вторых терзает страшная тоска. Чудовища не в силах совладать с ней. Часто они возвращаются к Огненной горе, из которой появились на свет и там погибают…»
        ***
        Уныло отложив свиток, принцесса посмотрела на ментора. Да, сказание о Разделении всегда её очаровывало. Как это загадочно: некогда жили невероятно могущественные люди, а их потомкам приходится разделять силу с драконами. Двое вместо одного - чудной альянс, но разумный. Всё было понятно, однако оставалось загадочным. Это не оправдывало то, что ментор не пожелал рассказать что-нибудь новое.
        - Всё это я знаю и так. Читала тысячу раз!
        Учитель с седыми и длинными - между комическим и страшным, - бровями раздражённо цокнул языком.
        - Так что вы от меня хотите, ваше высочество, если знаете легенду на зубок?
        Агата сама не знала, чего. После вчерашнего праздника она несколько пересмотрела отношение к драконам, во всяком случае, к своему. Так что теперь, на уроке истории, она решила попытаться выудить на свет какие-нибудь новые и интересные сведения об этих существах. Что-что, а эту дисциплину она любила, в отличии от точных наук. Ещё больше, чем геральдику. Ментор был доволен успехами девочки, хоть и завёл себе привычку брюзжать задолго до того, как ученица вообще появилась на свет. В последний год он позволял выбирать ей тему самостоятельно, и просто отвечал на интересующие принцессу вопросы. Этим утром Агата застала его врасплох, заявившись в прекрасном расположении духа и сходу потребовав рассказать о чудовищах, головы которых украшали государственный герб. Ментор не придумал ничего лучше, кроме как выудить из старого как сам мир стеллажа ещё более древний свиток с довольно примитивными иллюстрациями. Это была копия, оригинал хранился в библиотеке под тройным слоем стекла. Подумав, пошамкав губами, он убрал его обратно и отыскал на полке «адаптированное издание» легенды. Слишком уж веселили Агату
картинки.
        - Если вас интересует процесс превращения, тут я вам помочь не сумею. Можете обратиться к биологам из королевского университета, но боюсь, что и они ничем не удовлетворят ваше любопытство.
        Агата вздохнула. Её, как и всех, завораживало то, что происходит во время превращения. Но, как и все, она знала: магия не раскрывает секретов.
        - Да расскажите что угодно. Всё, что известно! Какими были первыми драконы? Как взаимодействовали со своими торитт? Почему они с нами всегда противоположного пола? Как долго могут находиться в одном из своих обликов? О! Какие более отличились поведением или внешностью? И почему взрослеют моментально, и не стареют десятилетиями? Матушка и другие старшие родственники всё знают, но им некогда или не хочется рассказывать.
        Ментор заохал, замахал руками, умоляя остановить поток вопросов, которым бомбардировала его принцесса. Он, кряхтя, сел за стол и задумчиво стал разглядывать свиток, который вернула ему Агата. Девочка подошла к стеллажу и принялась там рыться, словно не знала каждый документ, который там хранился. Некоторые листы падали на пол. Она не поднимала, но старалась по ним не топтаться.
        - Ну какими-какими. Такими же, как и сейчас - разными! - начал, кряхтя, старик. - Разными, ваше высочество, как и все люди. Потому как в них больше от человека, чем от зверя. С возрастом становятся менее вспыльчивыми и более устойчивыми пред лицом разных страстей. Но только не перед гордостью, гордость - их главное качество. Простые смертные для оборотней не более, чем низшая форма жизни. Кроме Астор, разумеется. Но королей с другими не равняют. И тем более королев.
        В голове Агаты уже возникла шутка на счёт не вспыльчивых драконов, но она оставила её при себе. «А на всех остальных, значит, глядят свысока?» - уточнила она. Принцесса знала один секрет и не была уверена, что ментор тоже в курсе. Предыдущие правители давным-давно установили негласное правило: народ должен бояться чудовищ и трепетать при каждом их появлении. И те с готовностью изображали из себя неприступных и высших существ. Наблюдая за поведением младших драконов, которые вчера сопровождали её сестёр, принцесса отметила про себя, что они ничуть не отличаются от обычной молодёжи. А рисуются ещё больше. Но ведь стоило признать, им было, чем гордиться.
        - Да, я полагаю, на всех, кроме своих торитт, - подтвердил старик. - Сама природа запрягла вас с ними в одну упряжку, уж простите за крестьянскую метафору. Вы для них как кровные родственники, как лучшие друзья, как закон и догма. Торитт для драконов сродни божеству. И не только для них: подданные также почитают и любят вашу семью.
        С этим можно было поспорить. Мгновенно в памяти принцессы вспыхнули страшные картины пожарища. Люди, кричащие в дыму и пламени, едва ли могли их любить. Они проклинали весь род Астор, всех советников и министров и, главное, королеву. Их последние взгляды, полные боли и ненависти были направлены в сторону замка, увенчанного шпилями и башнями. Девочка там не была и не видела, но не сомневалась, что в своих суждениях недалека от правды.
        А тот мальчишка, которого высекли из-за неё? Он тоже восторгался династией? Сидя в каком-нибудь грязном квартале, в подчинении у грубого сапожника или кузнеца или… неизвестно кого! - едва ли он испытывал тёплые чувства к девчонке, из-за которой оказался на улице. Агата пыталась через Миру узнать, что с ним сталось, но друг детства словно канул в небытие. Возможно, что так оно и есть: мальчик мог уже давно погибнуть. Но она отказывалась в это верить.
        - Не уверена, - только и сказала принцесса.
        Ментор не стал спорить. Он видел, что увлёкся. Агата уже взрослая для таких радужных сказок, но сам он искренне и сильно был привязан к её семье. И в своё время приложил руку к образованию многих королевских детей, в том числе и той девочки, которая выросла, и теперь занимает трон. На закате лет старик испытывал гордость, оглядываясь на свои труды.
        - Ну а если тебя интересуют эти ящуры как личности или участники исторических событий, то навскидку могу вспомнить Оемора и Аттерру - их торитт дошли до кровной вражды и приказали своим драконам вступить в смертельную схватку. Но те, будучи по одним сведениям, друзьями, а по другим возлюбленными, отказались. Не взирая на муки, которые доставляло им противление воле своих господ. Тогда в дело вмешалась королева и выдвинула то же требование: сражаться, пока в живых не останется кто-то один. Но и на сей раз они не послушались. Неповиновение монарху оказывает на дракона разрушительное действие. Оемор и Аттерра стремительно теряли силы. Их изгнали из Йэра, они закончили свои жизни среди воды и огня, из которых появились на свет. Больные духом и слабые телом.
        - Это жестоко, - прошептала Агата. - Это несправедливо, - добавила она громче.
        - Если вас это утешит, других таких прецедентов не было. А были - так мы не знаем. Торитт стараются не впутывать в свои распри драконов, точнее, не пытаются заставить их уничтожать друг друга. Ведь то, что случилось с Аттеррой и Оемором, отразилось и на людях, с которыми их связало проклятие. Их жизнь тоже не была долгой и безмятежной.
        Что бы ещё такое вспомнить… А вот, чтоб далеко не ходить! На страницах истории запечатлено также славное имя Кралг. Он был Старшим драконом и большую часть жизни занимался тем, что навевал ужас на непокорные княжества. Сжигал бунтующие провинции, рушил города, да и вообще везде успевал. Королевство достигло пика своей мощи в то время, и ни до, ни после не было таких масштабных завоеваний. Теперь-то и завоёвывать особо нечего, Йэр установил гегемонию на всём континенте. Как бы там ни было, последний поход Кралга, кхе, сгубил. Северные кочевники заманили его в царство льдов. Они уводили его всё дальше и дальше, пока дракон не оказался замурован в вечной мерзлоте, где прожил в неволе несколько лет как пленник, а потом умер, не дождавшись ни помощи, ни солнца…
        Ментор умолк, предавшись размышлениям. Смерть Кралга казалась ему недостойной его великих деяний - сжиганий, разрухи и хаоса. Этот монстр был полезным слугой королевства, судьба обошлась с ним ещё более несправедливо, чем с Аттеррой и Оемором. Что такое прихоть двух влюблённых, восставших против закона оборотней, по сравнению с пользой, которую принёс дракон-завоеватель? Так рассуждал старик, устремив немигающий взгляд между стеллажей, будто видел там ожившую карту веков.
        - Хорошо, - после минутного молчания протянула Агата и, подняв глаза, заговорила веселей. - Вы сказали, что торитт для них вроде как кровные родственники. Вы имели ввиду не то, что у нас общий предок, живший две тысячи лет назад.
        - Одну тысячу, девятьсот восемьдесят девять! - педантично поднял палец старик.
        - А то, что мы с ними как братья и сёстры?
        Не заподозрив подвоха, ментор кивнул.
        - А возможен ли брак между драконом и его торитт? Неспроста ведь мы всегда противоположного пола…
        Этот вопрос Агата придумала чисто чтобы позабавиться. Ментор вытаращил глаза и рьяно заявил, что это невозможно, это против законов, правил и традиций, и вообще - как-никак, разные биологические виды. К тому же, считалось, что оборотни не могут производить на свет наследников, так как сами созданы не живым существом, а магией, основанной на проклятии.
        - Но любовниками им быть никто не мешает? - невинно поинтересовалась Агата.
        Ментор закашлял. О некогда происходившем в стенах замка ходили разные сплетни и слухи. Да и настоящее подкидывало пищу для размышлений: чего стоило то, что злые языки говорили о её матери и Нердале. Да и Пьер был явно неравнодушен к Варге, хотя это, вероятно, возрастное. Агата не понимала, как вообще могут быть подобные отношения с тем, кто должен стать чем-то большим, чем просто любовник. Нет, драконы созданы для того, чтобы заполнять какую-то пустоту в самой душе. Они - друзья и помощники, защитники и оружие. Они - часть торитт. Должно быть, только близнецы могут понять это чувство.
        Старик поглядел на паскудную ухмылку принцессы и прищурился. Понял, что над ним просто издеваются, и только махнул рукой. Дочка Сиены от природы была смешливой.
        - Всякое бывало, если верить летописям. Да и сам я видел кое-что, когда был совсем молод, а страной управляла ваша бабушка. У неё было много сестёр и братьев. Пожалуй, слишком много - столько, что удивляться разнообразию интрижек при дворе не приходится. Простите за бульварное словечко. Как давно всё было-то… Мне сто три года, но память чиста, словно горный кристалл… Что до вопроса относительно разных полов драконов и торитт: это необходимо для поддержания баланса. Как бы вы ни были с ними похожи, в какой-то мере вы должны оставаться противоположностями.
        Под ногой принцессы хрустнул древний пергамент. Носком туфли она запихнула его под шкаф.
        - Тогда скажите, господин историк: что это такое с Эридом? У всех огонь, а у него - молнии. Все оборотни то и дело вертятся в замке, а этот - нет. А ещё он бледный. Где это видели, чтобы дракон и не смуглый?
        Пожевав губами, старик ответил, что недурно было бы спросить у него самого. Агата призналась, что вчера в первые в жизни нормально разговаривала со своим драконом, и даже получила от него небольшой подарок. О том, что в качестве подарка выступила слетевшая с петель дверь, ведущая на крышу, девочка умолчала. Только Мира знала этот секрет. Женщина от души повеселилась, так как сама наблюдала, как начальник стражи распекает мучимых похмельем часовых. Они знать не знали, кто пробрался в башню, и в один голос твердили, что это, должно быть, призрак. Как и у всякого порядочного замка, в Шамбри были свои легенды с привидениями.
        Смех Миры раскатывался по покоям наследницы и напоминал уханье совы. Иногда девочке казалось, что гувернантку всё же можно причислить к друзьям. Однако Мира старалась не давать поводов для таких заблуждений. Женщина часто обращалась к принцессе покровительственным тоном и редко забывала о социальной дистанции. Она была легко заменимой слугой. Тринадцатилетняя девчонка - владычицей.
        Тем временем ментор честно пытался найти ответы на вопросы Агаты. Принцесса безучастно смотрела, как непрерывно трясутся его покрытые пятнами руки.
        - Лучше поздно, чем никогда. Я полагаю, между вами и Эридом крепнет ментальная связь. Может быть, в скором времени вы даже научитесь управлять им, освоите, кхе, эту науку. Этот дракон с самого детства был не таким. Кто бы мог подумать, что даже в колдовстве возможны мутации. А раньше о таком и не догадывались. Факт! Летописи молчат на сей счёт. Слышал я среди простолюдинов одну мысль, чушь последняя, но интересно. Якобы в том, что он бьётся током, есть какое-то особое предназначение. Вроде предзнаменования. Чем дальше от столицы, тем сильнее вера в такие вот чудеса. А ведь на самом-то деле всё прозаично, дело-то лишь в мутации… Кхе. Вы, ваше высочество, опять ушли в биологию, а я тут не силён. Насколько мне известно, Эрид первый в своём роде, но никто - в том числе и он сам - понятия не имеет, отчего так вышло. Зато ваш дракон отличается сумасбродным характером.
        Старик зевнул. До девяноста восьми лет он был энергичнее молодых, а потом стал засыпать среди бела дня.
        - Это можно понять: в детстве ящуру несладко приходилось. Помните вашу первую встречу? Помните, каким он показался вам тогда?
        Агата помнила. Зрелище было жалким.
        Глава 10 Ягнёнок
        Когда шестилетнюю принцессу лишили единственного друга, она ревела несколько дней, а после замкнулась в себе. Её высочество выполняла всё, что от неё требовали: пила воду, пила кровь, ходила на уроки. На малочисленные вопросы отвечала безжизненно и кратко. В общем, на неё нарадоваться не могли. В свободное время девочка больше не носилась по замку и не приставала к с глупыми вопросами к фрейлинам и слугам. Просто сидела на подоконнике и смотрела в окно. Образцовое поведение. Мать была довольна.
        По прошествии примерно двух недель королева распорядилась, чтобы во дворец прибыли все драконы населяющих замок торитт. Помимо детей и самой Сиены, тут обитал её племянник и дочь птичницы, Мадлен.
        Агату взяли за руку и повели в сад. Предприняв неуклюжую попытку взбодрить её, больше волнуясь о том, что скажут окружающие, чем о психологическом состоянии ребёнка, няня заявила:
        - Успокойтесь. Там вас ждёт новый друг. Единственный, чей статус это позволяет.
        Грубая ладонь няни казалась сухой как торф.
        Девочка впала в панику и попыталась вырваться. Ей не нужна замена! Но её держали крепко и заставляли идти в сад, терпеливо промывая Агате мозги на счёт проклятий, социального статуса и глупого поведения. Агата рьяно пропускала мимо ушей все наставления и распалялась ненавистью к тому, кого ещё даже не видела. Детская злость порой не уступает по силе гневу взрослых. Когда маленькую принцессу вывели на красивую поляну, вокруг которой росли грушевые деревья, она почти ничего не видела. Пелена злости заслоняла даже солнце, а может, это просто набежали слёзы. Агата слышала голоса: матери, отца, брата и много разных других. Но не придавала значения тому, что они говорят. Сжав намертво губы и потупившись, наследница трона просто ждала, когда её или отпустят восвояси, или предоставят возможность как-то выразить гнев.
        Всеобщий смех привлёк внимание принцессы, девочка наконец подняла голову и огляделась. То, что она увидела, невольно вызывало интерес. Агата с пелёнок знала о том, кто такие эти драконы. Но ни одного ещё вблизи не видела в звериной ипостаси. Нердал всегда появлялся в поле её зрения только как человек, а Варга вместе с Пьером веселились в другой части замка. По большим праздникам в покои принцессы доносился гул толпы. Агата покрывалась мурашками при мысли о том, как много там людей, и ей тоже хотелось туда! Но пока её не брали. Другие королевские дети летали уже с пяти лет, а наследниц выпускали в небо только когда им исполнялось одиннадцать. Очередная традиция, начало которой положила одна из предыдущих наследных принцесс, жившая без малого сто пятьдесят лет назад. Она не удержалась на спине дракона, а склонный к выпивке оборотень не отреагировал вовремя. Девочку поймал кто-то из других чудовищ, но она успела задеть головой металлический шпиль и умерла ещё до того, как её опустили на землю. С тех пор наследницам трона запрещалось подниматься в небо до тех пор, пока они не станут достаточно
взрослыми и тяжёлыми. Остальных детей вроде и не надо так уж беречь.
        Эта история заставляла Агату трепетать. Но в небо всё-таки тянуло, ещё больше тянуло к толпе. Ей нравилось быть в центре внимания. И высота. Если б только можно было летать как остальные люди, на аэростатах! Из иллюминатора глядеть на восторженных подданных её матери и знать, что они восхищаются ею, Агатой…
        Увы, ни одна машина не могла вызвать тех восторгов, которые принцесса слушала из окна, пока мать и брат поочерёдно поднимались ввысь. Многотысячные голоса перекрывал другой звук - рёв чудовища. Как шум океана, только более страшный. Поэтому воздушных наездников встречали с таким воодушевлением. Ведь на машине любой дурак сможет прокатиться.
        И вот теперь её привели на поляну. Между грушевыми деревьями стояли скульптуры из патинированной бронзы.
        Младшие драконы сбились в одну стаю. Некоторые не превосходили размером козлёнка, но уже учились устрашать, выдыхали дым и разминали крылья. Некоторые принимали человеческий, детский облик. Черноволосые мальчики и девочка - с золотыми глазами, сильные и ловкие для своих лет. Затем превращались обратно, словно не могли определиться, кем им больше нравится быть. Кто-то выдыхал пламя - довольно жалкое, как костерок на привале, но всё-таки это был огонь. Все пробовали свои силы, кроме одного. Он-то и вызывал всеобщее веселье. Эрид был самым мелким на вид и походил скорее не на большую ящерицу, а на побитого щенка. Синеватая чешуя казалась непрочной, а перья на плечах всклочены. Даже и не перья, а жалкий пушок, как у цыплёнка, только фиолетовый. Драконыш не предпринимал попыток превратиться в человека, он только втягивал шею, и шипел на тех, кто подходил слишком близко. Смутное чувство поколебало злость Агаты. Про ненависть она уж позабыла.
        - Можешь попытаться с ним заговорить. Остальные потерпели неудачу.
        Сиена приблизилась к дочери. Для чего бы она не вызвала сюда оборотней, официальная часть уже закончилась. Теперь они, видимо, просто наслаждались прогулкой по цветущему саду вместе со своими торитт.
        - Мне сказали, он умеет говорить, но упрямо отказывается это демонстрировать. В облике же человека Эрида так никто ни разу и не видел.
        Королева сказала это, словно выплюнула. Она презрительно окинула взглядом шипящую и перепуганную зверушку и послала дочери почти такой же взгляд. Затем отошла, решив, что от общения с церемониймейстером пользы будет больше. Нянька Агаты поклонилась и фыркнула принцессе на ухо: «Жаль, ваше высочество, что вам достался такой слабый дракон. Для наследницы это не хорошо. Впрочем, тут… нет вашей вины». В последнем женщина явно не была уверена. Шестилетняя Агата сразу поняла, глядя на неё и на всех остальных: при таком чахлом компаньоне и её автоматически причисляли к слабым.
        Раздался шум. Повеяло жаром. Послышались аплодисменты. Варга - уже бойкая и нахальная - набрала полные лёгкие воздуха, раздула щёки и выпустила из пасти вполне внушительный столп огня - прямо над головой Эрида. Тот пригнулся, почти распластавшись на земле. Фиолетовый пух это не спасло, запахло гарью. Драконыш издал тихий, приглушённый визг, и принцессу кольнуло в самое сердце. Не жалость, а боль, вызванная чужой болью. На уровнях ментальном и даже физическом. Они с Эридом были в некотором роде одним целым, что чувствовал один, передавалось другому. А простая, человеческая жалость пришла уже следом.
        - Даже мне как-то неловко! - рявкнул кто-то.
        «Какой странный». «Никогда не видел таких убогих драконов». «Как он добывает пищу? Он даже себя защитить не может!». «Наверное, его подкармливают во дворце?». Комментарии потекли рекой.
        Эрида обсуждали, словно его тут и не было вовсе. Люди недоумевали, качали головами, откровенно измывались. Своим молчанием королева будто примкнула к остальным.
        Весь двор находился в возбуждении. Строились догадки, отпускались шутки. Никто прежде не видел таких оборотней. Да и какой это оборотень, если он не может сменить облик? За спиной Агаты даже стали раздаваться шепотки иного рода: что и сама принцесса довольно хрупкая на вид, а стало быть… Но тут вмешался король.
        - Господа, моя дочь ещё совсем ребёнок, девочка шести лет. Какой же ей ещё быть, как не хрупкой?
        На памяти Агаты больше не было ни одного случая, чтобы отец так властно и решительно за неё заступился. Тогда он был моложе, энергичнее, и не сбегал с каждого приёма в кабинет, разглядывать в микроскоп минералы.
        Суровый взгляд его жены закрепил материал и все вернулись к тому, с чего начали - к Эриду.
        - Он не добывает себе нормальной еды, но и во дворце его не кормят, - заявил смуглый, безучастного вида парень. Из-под неаккуратной чёрной шевелюры поблескивало золото, выдавая его истинную сущность. Это был дракон Мадлен, незаконнорождённой дочери барона. Полуприслуга в дорогих платьицах, самой девочки тут не было, да её бы никто сюда и не пустил. А жаль, она была забавной.
        - А он питается рыбой. Ловит её в озере!
        Звонкий и уверенный голосок Варги раскрыл довольно постыдную правду о якобы свирепом хищнике. Новость тут же стала сенсацией. Кто-то любопытный сунулся было к Эриду, но тот попятился, зарычал и предпринял отчаянную попытку выдавить из себя огонь. Выглядел он как паршивый кот, который пытается выплюнуть клок шерсти. Высшая знать великой Паровой империи заулюлюкала, потом загоготала. Лишь на нескольких лицах отразилось что-то слабо напоминающее жалость. Конечно, какое редкое удовольствие - наблюдать как тот, кому полагается внушать страх, показывает себя таким ничтожным.
        Привыкшие бояться оборотней возвысились в собственных глазах, а соплеменники Эрида осознавали своё превосходство, как никогда прежде. Агата грызла ноготь и с ужасом смотрела на искажённые смехом знакомые лица. Ей было стыдно за них. И страшно: вдруг ещё немного, и смеяться станут над ней? Хотя, если это единственный способ спасти от издевательств бедного дракончика, то принцесса согласилась бы и на это. Лишь бы только не видела мать.
        Послышалось блеяние. Желая проверить способность Эрида проливать кровь - хотя бы животных, - кто-то привёл ягнёнка. Должно быть, выловил его в скромном дворцовом зверинце, среди павлинов и оленят. Ничего не подозревая, он перебирал маленькими, ещё не окрепшими, ножками и доверчиво тыкался мордой в колени тех, кто стоял рядом. Убить его было бы не труднее, чем сорвать дикий цветок в поле. Любой мог справиться.
        Принцесса занервничала.
        - Няня..! - она сильно дёрнула женщину за юбку, от чего та взбесилась, но вида старалась не подавать. Няня вопросительно посмотрела на королеву.
        - Ваше величество, дети должны остаться?
        Сиена, как будто, замешкалась. Но только на мгновение.
        - Да, пусть остаются. Особенно она, - кивнула королева на Агату. - Пора привыкать к жестоким зрелищам.
        Ягнёнка подтолкнули в сторону Эрида. Он плохо держался на ногах, но послушно шёл в заданном направлении. "Он его совсем не боится" - промелькнуло в голове у Агаты. Да и с чего бы: эти маленькие создания были похожи друг на друга, разве мог кто-то из них причинить другому вред?
        "Сожри! Не стесняйся!" - выкрикивали голоса. Кровожадность заострила лица. Вместо того чтобы сделать как ему велели, Эрид сделал инстинктивное движение, чтобы укрыть ягнёнка. Тот, наконец почувствовал витающую в воздухе угрозу, подался вперёд и жалобно заблеял. Так жалобно, что разрывалось сердце. Ни один человеческий ребёнок не может так плакать. Ножки еле слушались ягнёнка, стоял он с трудом.
        Окружающие не были довольны тем, как развиваются события. Они усилили натиск. Все взоры были направлены в сторону этих двоих. Люди и драконы забыли друг о друге. Забыли о королевской чете, о детях, обо всём. Каждому было интересно, чем всё закончится.
        - Убей же! Ну!
        Эрид был напуган не меньше, чем отданный ему на растерзание ягнёнок. Совершенно потерянный, уже не понимая, что делает, он несколько извернулся и клацнул зубами возле самой шеи животного, оцарапав её, но не причинив особого вреда. Толпа загалдела, требуя завершить начатое, а ягнёнок, испуганный поведением того, кто только что прятал его от двуногих чудовищ, отчаянно заплакал. Больше всего его пугали крики. На морде Эрида появились шок и раскаяние. Он сам издал звук, напоминающий плач, вытянул шею и зашипел на мучителей.
        Агата дёрнулась изо всех сил, крутанулась, вырвалась из руки няньки и кинулась к ним. Драконыш шарахнулся от неё, по-прежнему прикрывая ягнёнка крыльями и хвостом. Потом недоверчиво оглядел и позволил девочке приблизиться.
        - Не трогайте их! Не трогайте их!
        Агата завопила во всю глотку. Она кричала на сборище герцогов и графов, и наконец рухнула на колени рядом с двумя испуганными, затравленными существами. На её ресницах гроздьями повисли слёзы, а нос заложило. В шесть лет принцессе ни в коем случае нельзя вести себя подобным образом, но это волновало Агату в последнюю очередь. Она готова была потерпеть несколько минут унижения сейчас и наказание после. Лишь бы только это закончилось! Беззащитные, маленькие зверушки, разве можно творить такое с ними, когда на свете полно людей, достойных и более ужасных мук?! Девочка была уверена, что ей уступят в такой мелкой просьбе. Агата надеялась на это, ведь в конце концов, её родители не были такими уж жестокими, даже мать. Отец, которому совсем не нравилось происходящее, уже собирался что-то сказать. Но его опередили.
        - Довольно. Уберите ягнёнка. Варга!
        Сиена разочаровалась поведением дочери.
        Варга стояла ближе всех. Казалось, она только и ждёт приглашения. Драконша клацнула зубами и двинулась вперёд. Возможно, под словом «убрать» Сиена имела ввиду что-то более милосердное, но завидев хищный, золотой взгляд чудовища, девочка поняла, что ягнёнок обречён.
        Варга была дерзкой и своенравной, но никогда не отличалась особой жестокостью. Любила играть с собаками, брала на руки и тормошила кошек, расчёсывала их длинную шерсть. Проблема в том, что сейчас она видела перед собой обыкновенную, ничем не примечательную еду.
        Почуяв близость смерти, несчастное животное закричало ещё отчаянней, чем прежде. Варга, в чьей пасти уже клокотало пламя, ходила вокруг них кругами и медлила: как бы ни хотелось ей испепелить это нежное, пока ещё живое, мясо - принцесса и Эрид находились в зоне поражения. Сбившись в одну кучу, они ни за что не хотели потерять кого-то одного из своего странного союза. В отличие от троицы Варга знала: этот мир создан до хищников, и действовать в нём надо как хищник.
        "Ничего личного, бяшка" - пробормотала она. Драконша подошла ближе, не обращая внимания на шипение Эрида и принцессу, которая жалким щитом выставила перед собой руку. Девочка выглядела так, словно вот-вот и сама зашипит. Или зарыдает пуще прежнего.
        Агата чувствовала, с какой бешеной скоростью колотится сердце ягнёнка. Боялась, что оно с минуты на минуту разорвётся.
        Земля под когтистыми лапами становилась холоднее по мне того, как Варга приближалась к ним. Воздух был напряжён. Драконы давно заметили, что Эрид влияет на атмосферу. Едва уловимо, бесконтрольно. Когда он нервничал - а нервничал и боялся он постоянно, - изменялось атмосферное давление, появлялось ощущение близкой грозы. За эту особенность другие оборотни не любили его ещё больше. Люди этого не замечали, так как были слишком толстокожи. Только Агата почувствовала что-то странное. К тому же, пока они сидели вцепившись друг в друга, девочка обнаружила, что от этого дракона исходит не тепло, а холод.
        Варга сделала резкий выпад. В мгновение ока ягнёнка выдернуло из его укрытия. Спустя секунду Агата увидела его мёртвым, с прокушенной шеей и капельками крови на нежной, белой шерсти. Ещё через минуту не осталось уже ничего, даже костей. Варда сыто жмурилась. Добычу она убивала быстро и ловко - так, что жертва выглядела погибшей от руки, а не от клыков. Драконша была юна и пока не научилась играться со своей едой как кошка с мышью.
        На принцессу она не обращала никакого внимания, но с недоумением рассматривала Эрида. Варга сменила облик, обратившись девочкой лет одиннадцати, шустрой, смуглой, в чёрной поношенной рубашке с чужого плеча. Живое лицо выражало крайнюю степень озадаченности.
        По щекам Агаты катили крупные слёзы, но она не всхлипывала и не издавала ни единого шороха. Девочка смотрела на то место, где только что был ягнёнок. В ушах ещё звучало жалобное блеянье.
        Все стояли молча. Хоть в них и не пробудилось раскаяния, но смеяться уже никто не хотел. Бароны, графьё, герцогини переминались с ноги на ногу. Какая-то доля сочувствия просочилась в некоторые сердца. Принцесса, помимо своего собственного отчаяния, ощущала под рукой мелкую дрожь другого существа. Эрид выглядел не лучше, чем она. Как и Агата, он не понимал, зачем нужна была такая показательная расправа - и над ним, и над ягнёнком. Но, в отличии от неё, драконыш мало знал людей. Чего бы он ни натерпелся от своих собратьев, для их звериной натуры естественно было охотиться. Но разодетые в шелка придворные, такие красивые, будто сошедшие со страниц сказочной книги - их жажда зрелища и крови поражала и отталкивала. Такой плотоядности не встретить даже у зверей.
        Агата обнимала его и зыркала исподлобья на тех, кто молча таращил на них глаза. Девочка чувствовала, что тоже дрожит. И, к тому же, ревёт.
        «Бедный ягнёночек… Бедный дракончик!»
        Так они сидели с четверть часа. Люди понемногу отошли от увиденного, заскучали, принялись снова чесать языками и отпускать куртуазные пассажи. Сиена с каменным лицом что-то говорила няньке. Король, бросив на дочь сочувственный взгляд, под каким-то предлогом утащил придворную компанию в сторону замка. Агата была благодарна за это. Позже. А тогда она не поняла и не обратила внимания.
        «Бедный ягнёночек…» - всё шептала она, уткнувшись лбом в костлявое, подрагивающее крыло. Драконьи глаза смотрели в одну точку. На ресницах дрожало жидкое золото.
        «Ты скоро вырастешь и сам их съешь!» - учила Агата, пытаясь как-то подбодрить его. Но сама она в это не верила. Как и в то, что когда-нибудь будет счастлива править этими людьми.
        ***
        Но детская психика легко находит лазейки даже в самых безысходных ситуациях. Поломать её легко, но не так легко, как может показаться. Обида шестилетней Агаты была сильна - за всё, что сделали с ней, с Эридом и их маленьким четвероногим другом. Но со временем она научилась радоваться мелочам. На самом деле жизнь в замке никогда не казалась девочке совсем уж невыносимой. Иногда у неё было свободное время для чтения и прогулок по запутанным коридорам и залам. Простые смертные обращались с ней как с небожителем, а слуги исполняли любой каприз. Если над душой, конечно, не стояла Мира с чёткими инструкциями от её величества. Эта женщина быстро заменила предыдущую няньку по неизвестной Агате причине, но такая перемена вполне её устроила.
        Одиночество - единственный существенный недостаток. Монотонное шествие дней порождало скуку, рассеять которую было некому. После инцидента с ягнёнком Эрид исчез. Несколько недель Агата надеялась, что они снова встретятся - при менее жестоких обстоятельствах. Но ничего подобного не произошло. Никто не напоминал ей о случившемся, а сама она об этом ни с кем не заговаривала. Фрейлины безучастно наблюдали, как девочка смотрит в сторону сада, будто чего-то ждёт, не то хорошего, не то плохого. Агате было всё равно, что Эрид не умел даже разговаривать, и уж тем более превращаться в нормального ребёнка. Но это было разумное существо, предназначенное ей. Они могли стать друзьями. Но шли недели, месяцы, а он не появлялся. Спустя год принцесса пришла к выводу, что дракон не хочет возвращаться по двум причинам. Во-первых, здесь его жестоко обидели, унизили на глазах всего двора. А во-вторых, она ему совсем не нужна, хоть и заступалась за него в тот день. В итоге девочка обиделась сама.
        Она росла, изнывая от одиночества и скуки, находясь под неусыпным контролем и критикой своих воспитателей. Принцесса скрипела зубами и училась наукам и хорошему поведению. Научилась держать спину прямо и по нескольку часов неподвижно стоять за спинкой трона, пока мать принимала послов и разбирала жалобы. Давалось это с трудом, но как-то быстро. Менторы, не считая химика и математика, в один голос твердили, что наследница схватывает на лету. Постепенно Агата становилась смелее. Может быть, из неё мог вырасти совсем другой человек, однако одно событие перевернуло её мир. Тот самый Кобылий бунт, когда Нердал дотла спалил целый квартал. Девочка долго не могла оправиться от шока, ночные кошмары преследовали её каждую ночь. Зато, когда она пришла в себя, то уже не была тем робким и ранимым ребёнком, каким два года назад рыдала над ягнёнком. Принцесса поняла, что мир попросту устроен не так, как ей хотелось бы, а значит, надо подстраиваться. Но ещё лучше - переделывать его любыми средствами на свой вкус. Агата, как и раньше, оставалась общительной и смешливой, но уже меньше думала о других. Наследница
становилась капризной и своевольной. Она смирно выслушивала все наставления, а потом шла и делала по-своему. Ей было плевать. Она хотела - а это главное. Перемены в девочке заметили сразу, в последние годы даже учёбой она стала пренебрегать, хотя тут большой проблемы не было: Агата и так усвоила огромное количество знаний, в том числе несколько языков и право. Но взбалмошное поведение в глазах матери сводило на нет все предыдущие достижения. Сиена выражала своё отношение спокойно, двумя-тремя холодными фразами, а от её взглядов хотелось удавиться. Девочка становилась нервной и не знала, чего хочет сама: то ли стать послушной куклой ради одобрения королевы, то ли делать всё ей на зло. Её разрывало на части, и это отражалось на поступках. В один и тот же день принцесса могла быть образцово послушным ребёнком и настоящей оторвой.
        Прошло пять лет, прежде чем Эрид - пусть и не совсем добровольно - снова объявился при дворе. Столица готовилась к празднику и одиннадцатилетней Агате впервые предстоял торжественный полёт над городом. Уже тогда она не была в восторге от этой перспективы, но пока ещё не знала, насколько это будет жутко. Пока что интерес брал верх. Уже повзрослевшая, но по-прежнему ребёнок, принцесса гадала, насколько сильно изменился её дракон. Говорили, что он всё-таки научился обращаться в человека и освоил устную речь. А ведь его детство длилось не более девяти лет! По прошествии этого срока оборотни начинали стремительно взрослеть и к десяти годам их было уже не узнать. Про Эрида невзначай пошёл слух, будто он подвержен какому-то недугу. Драконы никогда не болели, но этот с самого начала был исключением из правил. Говорили, что каждую ночь его терзает невыносимая боль во всём теле. Агата точно не знала, кто первым начал распускать эти сплетни, хотя не трудно догадаться, что другие драконы. Потом уже это подхватили остальные, и девочке всё рассказала её личная прислуга, а также лекари, которые всегда были в
курсе подобных вещей.
        Сначала Агата не придавала этому значения. Пока однажды не поняла, что это не просто дурацкие сплетни: она сама всё почувствовала. Ощутила его муку. Нет, приступы случались отнюдь не каждую ночь, и даже не каждый месяц. Ничто не тревожило сон принцессы. Но случалось и так, что она просыпалась от острой боли - не во всём теле, а только в плечах. Казалось их попеременно режут ножом и лезвием ковыряются внутри. Долго это не длилось, но оставляло после себя тяжесть и пустоту ещё на несколько дней.
        Агата искренне желала дракону поправиться или безболезненно помереть. Лишь бы только ей самой больше не приходилось этого испытывать. Детская непосредственность незаметно стала граничить с жестокостью.
        Глава 11 Протокольный скандал
        В назначенное время Мира привела Агату и оставила на пороге тронного зала. Самой принцессе не доверили дорогу, так как за ней уже закрепилась не только манера возражать старшим, но и привычка опаздывать на важные мероприятия. Немного - на минуту, на две. Но это было вопиющее нарушение для наследницы. Впрочем, пока никто не бил тревогу. В девочке всё ещё видели прелестное златоглазое дитя.
        Не мешкая, она направилась в сторону родителей и старшего брата. Придворные расступались с улыбками и поклонами. Какие милые люди. Будто и не они пять лет назад требовали «убить и сожрать». Обменявшись парой слов с отцом и братом, который уже начал отравлять Агате жизнь своими насмешками, девочка с любопытством стала оглядывать присутствующих. Она знала почти всех, в том числе и драконов - Варгу, Нердала, Эарта и прочих. Некоторые оборотни сильно подросли. По прошествии лет драконша преобразилась в привлекательную, но опасную черноволосую девушку со смуглой кожей и гибким, атлетическим телосложением. А вот Нердал не изменился вовсе. Оба надменно осматривали зал, и что-то глазами искали среди сновавших у входа людей. Иногда они поглядывали на террасу, словно не зная, с какой стороны лучше обзор. Агата с удивлением отметила, что оборотни немного напряжены.
        Эрида тут не наблюдалось. Постепенно этот факт начал раздражать собравшихся: уже пришло время торжественного полёта, которым открывали праздник, а наследная принцесса стояла как бедная родственница без своего дракона. Не могла же она полететь с матерью или братом, в самом деле! Королева посматривала на золотые часы у правой колоннады. Она небрежно сидела на троне и терпеливо выслушивала канцлера, убеждавшего, что необходимо поднять налоги. Ему не было дела ни до праздника, ни до его задержки. Говорили, на руку канцлер не чист, да и человек он так себе, во что поверить было не трудно, глядя на его подвижные, сухие глазки. Они подмечали всё. К этому впечатлению можно приплюсовать имения канцлера в разных - но однозначно богатейших, - провинциях королевства. Однако он был умён и, не умея располагать к себе окружающих, держался на плаву за счёт того, что своими махинациями приносил ощутимую пользу не только своему карману, но и государственной казне.
        С ним и королевой спорил лорд-адмирал - грубый и упрямый старик, который мог бы послужить прекрасной иллюстрацией для всех стереотипов, придуманных когда-либо о солдатском сословии. Он горячо в чём-то обвинял канцлера, предрекал беды - неминуемые, если королева последует его советам, и нетерпеливо шагал из стороны в сторону. Король время от времени призывал оппонентов к спокойствию, однако был Фернан, судя по всему, на стороне адмирала. А также папа мечтал удалиться в кабинет, к минералам. Агата старалась уследить за нитью разговора, но черед десять минут уже начала сражаться с зевотой и отвлекаться. Её занимали мысли о предстоящем банкете, на котором - как редко выпадает такой шанс! - ей разрешат вдоволь наесться всякими вкусностями. Пьер переминался с ноги на ногу. Его приятелей, конечно, никто не подпустил к трону, а Варга была какой-то нервной и отмахивалась от его вопросов. Мальчик отчаялся настолько, что даже попытался завязать разговор с сестрой.
        - Где носит твоего дракона?
        - А мне почём знать.
        На этом диалог заглох. Агата была бы не прочь поболтать, но память о том, как не далее, чем прошлым утром Пьер кинул булыжник ей под ноги, чуть не лишив большого пальца, была ещё свежа. Теперь они оба изнывали от нетерпения и безделья, хотя принц делал это слишком открыто. Мог себе позволить. Агата всё-таки старалась держаться с достоинством, а про себя смеялась, сравнивая брата с заячьими часами, алюминиевые глазки которых бегали совсем как у него. В своё время один ушастый механизм устроил переполох, когда носился метеором на огромной скорости и чуть не налетел на посла. Агата расплылась в довольной улыбке, вспоминая о том, что именно она приложила руку к этому маленькому инциденту. Изучение чертежей не прошло даром.
        Сиена велела членам королевского совета умерить пыл, и подозвала дочь.
        - Ты что-нибудь чувствуешь? Возможно, он уже близко?
        Она имела ввиду ментальную связь, которая предполагалась между всеми драконами и их торитт. Но в случае Агаты эта способность крепко спала, ставя девочку в неловкое положение.
        - Это чудовище следует проучить за пренебрежение приказом!
        Адмирал рявкнул это рьяно, с чувством. Многие боялись драконов, а вот он презирал. Впрочем, те отвечали ему полной взаимностью. Меряя пол солдатскими, до блеска начищенными сапогами, мужчина периодически кидал на оборотней полные неприязни взгляды, давая понять, что он думает о них, и всех им подобных.
        - Держись от меня подальше, смешной старик, - оскалилась драконша. - Меня раздражает лязг твоей иголки.
        Действительно, шпага звенела при каждом шаге лорда. Никто уже не пользовался таким примитивным оружием, но оно было частью парадной формы. И при том, отнюдь не игрушечной. Адмирал проигнорировал эту колкость, снова переключившись на канцлера. Их голоса стали набирать громкость, а королева вновь увлеклась разговором, забыв о дочери. Когда противники в буквальном смысле начали переходить на крик, со стороны террасы, за колоннадой, послышался шум. Все головы повернулись, внимая рёву толпы, не понимая, что его вызвало. Вскоре ситуация прояснилась.
        Приближался ещё один звук. Это напоминало шелест парусов, словно один из кораблей Небесной армады заявился на праздник. На самом деле, это были крылья. В зале воцарилась тишина. Когда невидимый полёт достиг замковой террасы, звук на секунду смолк, позволяя тысячам восторженных голосов снова слиться в один хаотичный строй.
        Кто-то вздохнул. Все ожидали, что сейчас Эрид перевоплотится и войдёт в залу как нормальный человек. Вообще-то, так было принято: оборотни могли прибывать ко двору в любом виде, но по замку разгуливали только в людском обличье. Конечно, парадные залы могли вместить не только дракона, но и стадо слонов, однако правила есть правила.
        Но в этот день монстрам полагалось прибывать ко двору так же, как и простым смертным: на своих двоих или при помощи транспорта. Дело в том, что зрители, по традиции, до определённого момента должны томиться в ожидании. А не любоваться свободным полётом крылатого чуда, когда тому заблагорассудится. Такое поведение было вызывающим: дракон раньше времени, единолично оказался в центре внимания, тем самым проявив небывалую дерзость.
        В целом, это простить ещё можно. В конце концов толпа по-прежнему довольна. В отличие от тех, кто собрался в тронном зале: опоздание одного из главных участников представления доставило им неудобство, вынудило быть свидетелями затянувшейся сцены между канцлером и генералом. Конечно, некоторые нашли в этом отличное развлечение, но всего должно быть в меру.
        Однако на этом самодеятельность Эрида не закончилась. Шум крыльев стихнул, и спустя секунду на мраморный пол легла бугристая, страшная тень. Под самым потолком, там, где располагались окна второго света, раздался громкий, обволакивающий голос:
        «Я тут слегка припозднился».
        И затем огромная туша расправила крылья, чуть не задев одну из колонн, чего та могла не пережить, и спикировала вниз. Задрав головы вверх, люди молча наблюдали за самодурством дракона, а потом с визгом кинулись в рассыпную от центра залы, поняв, что тот наметил её для приземления.
        - Чокнутый, - пробормотала Варга. Нердал только хмыкнул.
        В самом деле, безумие чистой воды. Шамбри такого не видывал. Превращение допустимо в саду, на крыше, или на специально для таких случаев обустроенной террасе - но никак не внутри этих стен. Здесь драконы всегда выглядели по человеческому образу и подобию, и, насколько было известно Агате, никогда ещё не нарушали заведенный порядок. Она вдруг ясно осознала: чтобы ни натворил Эрид, это будет неотъемлемой частью не только его жизни, но и её собственной. Некоторые уже смотрели на девочку с немым вопросом, будто она подговорила дракона устроить это безобразие.
        Королева, которая всё своё изумление выразила слегка приподнятой бровью, наблюдала за тем, как монстр не спеша приближается к трону. Каждый шаг сопровождался глухим соприкосновением увесистых лап с чёрным мрамором. Размерами чудовище было с несколько медведей, а чешуйчатый хвост мог одним ударом оглушить добрую половину набившейся в зал стражи. От напуганного змеёныша, которого Агата видела несколько лет назад, не осталось и следа. Он преобразился, стал чем-то совершенно иным и чужим. Грозный монстр демонстративно хоронил всякое воспоминание о загнанном зверьке.
        Чтобы не накапливать снежный шар вопросов, с которыми надо разобраться, Сиена решила приступить к делу незамедлительно.
        - Я послушаю вашего совета, казначей. На следующий год мы пообещаем пересмотреть решение, ну а в этом удвоим налог.
        - Что?! - заревел белугой адмирал. Он тут же забыл обо всём на свете, в том числе о чёрном драконе между белых колонн. - Ваше величество, лорд-канцлер талантливый жулик! Все эти деньги пойдут не на благие цели, а народ будет недоволен! И хоть бы средства пустили на содержание флота, а так… Вы и сами это понимаете!
        - Лорд-адмирал. Сейчас не подходящее время. Останьтесь до вечера, после торжества мы с вами переговорим.
        Худощавый старик вздёрнул крючковатый нос. Пожилой лорд выиграл не одно сражение, а вёл себя иногда как упрямый мальчишка.
        - Э, нет. Ноги моей не будет здесь. С этим человеком и праздник не праздник!
        Агата не знала, почему адмирал так взъелся на какой-то там налог. Ему бы интересоваться кораблями - морскими, да воздушными. А он уже семимильными шагами направлялся к выходу, не обратив внимания даже на окрик королевы, пока чуть не врезался в идущего на встречу Эрида. Уму не постижимо, как можно было не заметить его на своём пути раньше. Чудовище усмехнулось, глядя сверху вниз на живую помеху в мундире. Доведённый до белого каления, адмирал совершил не самый умный поступок в своей жизни: он заорал на дракона.
        - Отойди-ка с дороги, выродок!
        В ярости он даже выхватил шпагу, наверное, сам не понимая зачем. С таким же успехом он мог атаковать Эрида зубочисткой. «Позор своего племени» - шикнул адмирал, который и само-то племя никогда не жаловал. Он резко подался вперёд, намереваясь обойти эту живую гору и убраться восвояси. Но тут произошло то, чего никогда не забудут свидетели этой сцены. Не забудут и те, кто услышит позже их рассказы.
        Вместо того чтобы позволить расстроенному лорду покинуть тронный зал, Эрид преградил ему дорогу массивным хвостом и наклонил голову ниже, чтобы получше рассмотреть, как пятна гнева покрывают этого человечка. А тот уже передумал краснеть и побледнел, смекнув, что перегнул палку. Пожилой мужчина удержался от очередных оскорблений, он молча и прямо смотрел в золотые, немигающие глаза, каждый из которых был больше, чем его ладонь. И продолжал бледнеть. На морде чудовища - богатой на мимику - появилась недобрая ухмылка. Постепенно её сменял довольный и хищный оскал. Горячее дыхание уже шевелило редкие седые волосы.
        - Довольно, - громко сказала королева.
        Эрид укоризненно посмотрел на неё, словно ребёнок, у которого отнимают игрушку.
        - Мне угрожали холодным оружием.
        - Я сказала, перестань таращиться на моего адмирала как на кусок мяса. Не вынуждай меня повторять.
        - Как скажете.
        Спустя мгновение старик, к которому после приказа королевы начал возвращаться естественный цвет лица, закричал от боли. Развернувшись всем корпусом, дракон впился зубами в его плечо. Парадная шпага выпала и жалобно звякнула об пол. Сверху на неё полилась кровь. Алые пятна расцветали сочной мозаикой на металле и почти сливались с чернотой блестящего мрамора. Сиена медленно поднялась с трона, Агата никогда ещё не видела мать такой удивлённой. Девочка инстинктивно схватила за руку отца - та была холодна и чуть подрагивала. Постепенно в зале начали раздаваться и другие, истерические крики. Варга сделала несколько шагов и присела на корточки, ошарашено и с любопытством наблюдая за нараставшим хаосом. Нердал повёл плечами и также подался вперёд. По выражению его лица принцесса поняла, что он готов с минуты на минуту тоже сменить облик, если ситуация того потребует.
        Адмирал водил страшными глазами из сторон в сторону, из-за болевого шока потеряв способность говорить. Он держался за руку, которая как-то неестественно свисала в порванном рукаве. «Неужели оторвалась?» - подумала Агата и почувствовала, что её мутит. Переведя совершенно невинный взгляд на королеву, Эрид поднял кожистые надбровные дуги.
        - Что? Я же его отпустил!
        - Как это понимать?!
        Сиена тоже побледнела, но явно не от страха. Минутного замешательства как ни бывало.
        - Ты опоздал, посмел явиться ко двору в таком виде, напал на моего советника! И всё это на глазах у моей одиннадцатилетней дочери!
        Агата удивлённо уставилась на мать. Раньше королеву не особо волновало психическое состояние принцессы.
        - Так вы хотите видеть другой облик? Ну так бы сразу и сказали. Всего-то.
        С этими словами Эрид прямо на ходу совершил превращение. К трону подошёл молодой, лет двадцати пяти, человек с едва заметным пятном крови на щеке.
        В следующую их встречу он будет выглядеть чуть старше, но на этом процесс старения остановится на многие годы.
        - Мне казалось, её воспитывают по методике жестоких зрелищ, - отрезал дракон, приглядываясь к Агате. - Я, как мог, привнёс свою лепту.
        Они встретились спустя пять лет, и теперь каждый смотрел на другого как баран на новые ворота. На лице Эрида промелькнуло что-то похожее на сожаление, во всяком случае, так показалось девочке. Но он не успел ни принести извинений, ни надерзить ещё больше, так как к раненому адмиралу вернулся голос.
        - Стража!!! Отправьте его в темницу! - заорал он, по-прежнему придерживая свисающую и кровоточащую руку. Вокруг него уже сновали люди и предпринимали жалкие попытки увести покалеченного вояку в госпиталь. Гвардейцы отнюдь не горели желанием арестовывать того, кто только что едва не съел их главнокомандующего, но настойчивая брань напоминала им о долге. Один из офицеров неуверенно направился к Эриду, поудобнее перехватив ружьё, но стоило только ему приблизиться к дракону, как у того на кончиках пальцев заплясали странные фиолетовые вспышки. Молодой человек легко дотронулся до груди солдата, и тот отлетел на два метра, выронив оружие. Офицерский мундир задымился, волосы встали дыбом, но большего ущерба Агата не заметила. Мужчина поднялся на ноги и шарахнулся в сторону выхода. Но, вспомнив о том, что на него все смотрят, остановился, не зная, что делать дальше. Но что он делать точно не будет, офицер понимал ясно и отчётливо: он больше ни за какие коврижки не станет нападать на оборотней.
        По тронному залу прокатилась новая порция панических воплей.
        Сиена с немым вопросом обернулась к Нердалу. Она теряла контроль над ситуацией и ей это не нравилось, хотя Эрид стоял молча и вроде бы не собирался усугублять ситуацию. Старший дракон пожал плечами.
        - Я предупреждал тебя. Рассказывал, что он… изменился.
        - Ты рассказал недостаточно. Можно было прямым текстом сказать, что он бьётся током.
        И монарший гнев обратился на виновника сегодняшних бед. Сиена не кричала, но была близка к этому. Она говорила быстро и чётко, чеканя каждое слово. Ни одна визгливая нотка не проскочила в её голосе. На замечание о том, что Нердал никогда не позволял себе подобных выходок, Эрид сухо улыбнулся.
        - Моя госпожа. Нердала, за всю его жизнь, ни разу не назвали выродком.
        Дракон королевы нахмурился и не стал опровергать это заявление. Потому как оно было правдивым: все драконы с рождения пользовались всеобщим преклонением. За исключением Эрида.
        Тут к подножию трона выкатился церемониймейстер.
        - Ваше величество, народ ждёт! Мы не можем отменить праздник, начнётся общая паника, если кто-то узнает о причине. А если не узнает, то всё равно начнётся!
        Сиена сама видела, что на ближайшую пару часов расправу придётся отложить. Конечно, о случае с откушенной рукой рано или поздно узнают все, но если это произойдёт сейчас, то будет много хуже.
        Уставший проклинать всё и всех лорд-адмирал уже осипшим голосом требовал правосудия. Её величество деловито поправляла серёжку.
        - Вы получите своё правосудие. Эрид отправится в темницу сразу после полёта и проведёт там… некоторое время. И будьте так добры, ваша милость, перестаньте требовать невозможного - я не могу казнить дракона наследной принцессы. В конце концов, вы первым нанесли оскорбление… А с вашей рукой сделают всё возможное.
        Адмирал, наконец, позволил себя увести, напоследок обведя всех убийственным взглядом, который, как ни странно, особо задержался на канцлере.
        - В самом деле, не стоит дольше задерживаться. Идём.
        Королева заметила, что дочь мёртвой хваткой вцепилась в руку её мужа и выглядит так, словно и под страхом смерти не согласится полететь вместе с Эридом. Она поправила девочке причёску и мягко, но настойчиво потянула в сторону террасы.
        - Пойдём. Его природа не позволит когда-либо причинить тебе вред.
        ***
        Такой уж получилась их вторая встреча. После традиционного полёта над городом, Эрида заперли в темнице на несколько месяцев. Ему было по силам пробить каменные глыбы подземелий и вырваться на волю, но приказ королевы сдерживал крепче любых цепей. Если бы дракон ослушался монарха, ему бы пришлось куда хуже. Так действовало проклятие.
        Агата не виделась с ним в это время, и не знала, в каких условиях содержится оборотень, но её собственное самочувствие заметно ухудшалось с каждой неделей. На девочку давили стены, пища казалась ей жёсткой и скверной. Она чувствовала невыносимое одиночество и неприсущую ей ярость. А также мрачное довольство собой, будто она сделала что-то такое, на что давно уже чесались руки. Во сне Агата видела каменные своды, с которых капает вода. Кроме того, вернулась боль в плечах, но теперь не мимолётным приступом, а дольше, злее, не проходя по многу часов. Уже почти не бывало ночей, когда принцесса не просыпалась от ощущения, будто у неё вывернуты лопатки. Никогда ей не было так плохо.
        Сиена знала, что нужно сделать, чтобы дочь пришла в норму, но Эрид отсидел свой срок до конца. То, что с девочкой происходило, также было частью его наказания. Когда дракона выпустили, он с чудовищным рёвом взмыл в небо и улетел прочь. Наследнице стало легче.
        Боль одного отражалась на другом. Позже, спустя много месяцев, это повторилось, но немного в другом виде. Физически Эрид не страдал, но что-то довело его до жуткого состояния. Принцесса чувствовала чужое горе, чужой гнев. Дракон сделал нечто страшное, невообразимое для неё, и сам теперь от этого сходил с ума. Прошло несколько дней, прежде чем странное ощущение пропало. Чужие эмоции перестали донимать Агату, и она успокоилась. И мечтала, чтобы это больше никогда, никогда не повторялось.
        ***
        Так что она хорошо помнила не только первую встречу со своим драконом, но и вторую, о чём и сообщила ментору. Тот кивнул.
        - Вот видите, принцесса. Тут вы знаете даже больше меня. Так что давайте лучше обратимся к истории промежуточных веков, а заодно, кхе, вернём на место свитки, которые вы изволили уронить.
        Глава 12 Искусство быть связанной
        Ада висела в воздухе. Тугие верёвки сдавливали вены, оставляли на коже следы, но ей почти не было больно. Это - искусство превращения в точку. Витиеватый уход от проблем, такой же сложный как узлы, в геометрическом порядке покрывающие всё тело. Строгая красота шибари - она обездвиживает и подчиняет себе.
        Ада ничего не могла поделать. Кеды на ногах казались тяжёлыми, а кровь приливала к голове, рождая чувство эйфории. Шершавость верёвок чувствовалась даже через одежду, но это не имело значения, как и всё вокруг.
        Это её "тёмное" хобби: платить некоторую сумму за то, чтобы её сделали беспомощной и бросили висеть в двух метрах над полом. Как жертву в паутине. В таком состоянии невозможно что-то предпринять самостоятельно. Парадокс - но с осознанием этого приходило спокойствие.
        Многие думали, что в таких играх не было ничего, кроме замаскированного эротизма. Они ошибались.
        Смутное чувство тревоги никогда не покидало девушку. Будущее мало волновало Аду. Его затмевало подозрение, что в прошлом она могла поступить по-другому. В разные моменты своей жизни. Кажется, даже спустя годы она будет всё тем же человеком, который тонет в собственном молчании и молчании домашних стен. А настоящее - не что иное как лихорадка. Что-либо изменить не представляется возможным, а бездействие убивает. И внутренний сенсор души горит красным светом, предупреждает: опасность! Опасность утонуть в собственных мыслях велика и ужасна.
        И Ада висела здесь. Лучше уж так. Забыть о прошлом! А будущего нет, есть только сейчас.
        Первое воспоминание о родителях - смех. Они радостно подбегали к окну, Ада неслась за ними. Мало подобных моментов она могла вспомнить, отец уже тогда был, мягко говоря, не самым весёлым человеком. Свои мысли он прятал за семью печатями и никому никогда не показывал. А в перерывах сидел и писал книги. Молчал и писал. К Аде, пока та была совсем маленькой, он относился почти хорошо - так, словно они по недоразумению живут под одной крышей. Но со временем стал горевать: ведь так хотелось сына, а не дочь. Приговор для обеих сторон. Уже в детстве Ада поняла, что снимок на отцовском столе особенный. Ещё позже осознала, что должна была стать если не копией изображённого там мальчишки, то хотя бы достойной заменой.
        Она не могла ничего с этим сделать, а может быть, плохо старалась. Какие-то черты в собственном характере не трудно скорректировать. Чтобы чуть больше походить на любимого ребёнка, нравиться отцу на тысячную долю процента больше. Пожалуй, Ада могла бы это сделать и сейчас, зная, что это насилие над собственной природой. Но это противоестественно, да ещё и получится хрен знает, что. Нет, менять себя поздно.
        Мать отказалась заводить второго ребёнка. Отец согласился, ему, в какой-то мере, было уже всё равно. С какой болью он смотрел на фотографию! И с каким разочарованием на дочь.
        Хоть бы раз прикрикнул, но нет, оставался подчёркнуто вежливым. Хотя придиркам не было конца. То неправильно держишь ложку, то плохо учишься, одеваешься, говоришь и даже молчишь ты не так! В его глазах она не была достойна своих предков, академиков нескольких поколений. Отец так уважал родственников, но не любил о них говорить. Мешало что-то мрачное в прошлом, древнее. В юные годы Ада расспрашивала двоюродных тёток, бабушек, и всех, кто попадался под руку. Они отвечали неохотно и не впопад, упоминали пожары, метеориты и утерянное состояние. Постоянно переводили разговор на другие темы - на любые, даже о чайных грибах! Ада наконец сдалась, оставив их в покое.
        Мама о своей родне тоже не распространялась. Просто сказала, что у её никого не было и нет. Ада знала, что это ложь: сироты такими не вырастают. Но прощала обман, надеясь, что со временем всё прояснится.
        Какая ирония: вот мама хотела именно девочку, её и получила. Она неизменно получала желаемое. До поры до времени эта молодая женщина растила дочку как диковинный цветок. Аде разрешали любой каприз. Если бы девочка вздумала прогуляться среди ночи, то ей бы всучили фонарик. Ребёнок воспринимал мать как подружку. Ни опеки, ни особой заботы - как здорово! Зато Ада твёрдо верила в то, что они на одной стороне. Она даже подумать не могла, что когда-нибудь усомнится в этом.
        Вот игрушка. Вот компьютер. Вот мороженое на завтрак, обед или ужин. Но если хочешь, мы закажем тебе пиццу.
        Мать называла её принцессой.
        Женщина никогда не обнимала дочь. Но время от времени заполняла её голову серьёзными, отрывочными сведениями. В школе Аду будут называть умной девочкой и ставить тройки за то, что зная сложные вещи, она не понимает азов.
        С мамой было весело, правда она могла исчезнуть на неделю или две без предупреждения. Утром встанешь - а она упорхнула как бабочка. Если у матери не было настроения, она давала дочери деньги и отправляла восвояси, настрого запрещая себя беспокоить.
        Да, деньги. Любые.
        А иногда просто забывала о ней. Несколько дней к ряду Ада шлялась по дворам, прогуливая уроки. Или шаталась по квартире, перебиваясь случайно найденной едой, пока кто-нибудь из родителей не спотыкался об неё.
        "А! Это ты? Ты здесь была весь день?.. А вчера?"
        Стоит ли придавать значение маленьким сбоям семейной жизни? На таких родителей грех жаловаться: не лупили, не морили голодом, покупали сладости и красивую одежду, пока Ада добровольно не стала ходить в обносках. Она знала ровесников, родители которых пили не просыхая и обустроили в доме вонючий притон. Видела синяки на озлобленных детских лицах. Был также опыт общения с детдомовцами, о чём она будет помнить всю жизнь.
        Но чем старше становилась девочка, тем больше разрасталась брешь в её душе. Видимое благополучие уже, как говорится, не вывозило. В горло клыками впивалось одиночество.
        Каковы шансы отпустить эти воспоминания? Может попробовать поговорить с кем-то из родителей сейчас, вытащить из них всю правду: почему всё сложилось именно так?
        У Ады ломило плечи и немели икры. О, прямо сейчас, под потолком, она определённо не могла ничего предпринять.
        Лишённая какого-либо домашнего воспитания, на школьной скамье девочка поняла, как слабы её социальные навыки. Другие дети просекли это сразу. В последующих учебных заведениях Ада отчасти сломает психологический барьер. Но первая школа навсегда отпечаталась в её сердце пинками и оскорблениями. Конечно, второклассница ничего не говорила ни учителям, ни родителям. Конечно, она ничего не могла тут поделать.
        Когда стукнуло четырнадцать, наступил золотой век. Ада стала ощущать свободу от комплексов и обид. Наконец-то сформировался первый круг общения среди ровесников. И ещё она стремительно превращалась в довольно симпатичную девушку. Это был уже не ребёнок. А подросток - веселее и злее.
        Однажды мама захотела её расчесать. Вот пришла ей почему-то эта блажь. У Ады были густые, роскошные волосы. Женщина аккуратно разделяла пряди расчёской и скептически смотрела на голову дочери. Та было подумала, что дело в неровном проборе, но оказалось, совершенно в другом. «У тебя красивые волосы, очень жаль, что они такие тёмные. Были бы хоть рыжими. Ты первая темноволосая девочка в нашем роду… Ну что ж, хотя бы достаточно длинные». На следующий день Ада обкорнала свои кудри кухонными ножницами. Ей понравилось: так она больше походила на мальчишку, но отец, вопреки ожиданиям, не оценил. Девушку ожесточило это. С тех пор она больше не отпускала косы и стриглась исключительно сама.
        Всё это было ничто по сравнению с неожиданной переменой в поведении мамы. Никогда - ни до, ни после, - она не была так нежна и внимательна. Мать казалась почти заботливой. Именно тогда она подарила книгу со сказками про драконов. Не просто ничего не значащая безделушка, а подарок от чистого сердца.
        Тем удивительнее был её скорый уход из семьи.
        Отец тоже ничего не понял. Жена сказала ему, что должна оставить их на пару лет. "Так надо". Потрепала дочь по стриженой макушке и пошла собирать чемодан. Вот и всё объяснение. Комплексы вернулись к девочке в удвоенном количестве.
        Итак, она исчезла. За семь лет Ада научилась относиться к этому как к одному из снов, которыми страдала. В основном они были о матери: совсем маленькой, Ада теряется в большом городе и пытается её найти. Догоняет людей, но когда те оборачиваются, оказываются незнакомцами. В своих снах она ходила босиком, в ночной рубашке по ночному мегаполису. Заглядывала в подворотни и дворы, но никого не находила там. Лишь иногда в просвете между серыми стенами виднелись шпили и купола, озарённые солнцем. Ада знала, что мама находится там, но даже приблизиться к этому месту у неё не получалось.
        Свои сны она ненавидела. И ничего не могла с этим поделать.
        Мать была недосягаемой мечтой. Казалась высшим существом, невзирая на всю боль, которую принесла своим уходом. Все недостатки этой женщины издали казались украшением обыденной жизни. Изюминкой. Привычка баловать дочь и забывать о ней, потребность в любом месте находиться на привилегированном положении. Для неё так естественно было приковывать взгляды и очаровывать беседой. Она отличалась удивительной красотой: золотисто-русые волосы, голубые глаза, тонкие бледные губы и фигура модели. Это сочеталось с необыкновенной физической силой: своими хрупкими руками мама легко открывала для Ады тюбики засохшей краски, с чем даже отец еле-еле справлялся.
        Он называл жену легкомысленной, и это вполне справедливо. Человек, которому всё так легко даётся, может ли быть серьёзным? Не дело, если кто-то никогда не сомневается в своём праве и в своей правоте. Часто мать уносилась мыслями в далёкие края. Кто бы знал, что она там видела. Отец говорил, что Ада на неё похожа, подразумевая, что и она витает в своих мрачных облаках. И отворачивался, поджимая губы.
        Женщина вернулась как ни в чём ни бывало, спустя почти десятилетие. Богатая, и знаменитая в кругу фотографов и интернет-журналов, сразу пригласила дочь к себе в просторную квартиру. Настоящий, мать его, пентхаус. Ада не отреагировала. Отсиживалась молча несколько месяцев, даже не заикалась отцу. Хотя он знал и так. Потом изволила явиться на встречу, потому что просто не могла иначе. И первое, что Аду поразило - молодость матери. Она осталась абсолютно такой же, какой была семь лет назад. Маме шёл сорок первый год, но выглядела она на тридцать с небольшим. В темноте - на все двадцать девять. Была вдвойне роскошнее, чем прежде.
        Мама, в свою очередь, слегка удивилась тому как вырос её ребёнок, словно ожидала застать четырнадцатилетнего подростка, которого оставляла. Впервые в жизни взяла руку дочери в свою и не отпускала целых две секунды.
        После они крупно поскандалили. Зажатая, тихая Ада не подозревала, что умеет так орать.
        Дальнейшие действия матери были либо закидоном творческого человека, либо своего рода извинением. Она предложила квартиру и кредитку. Все эти годы Ада никуда не путешествовала и жила сначала за счёт отца, а потом на смехотворную стипендию. Ну и… снова за счёт отца. Подачки ей были не нужны, во всяком случае, именно это она тогда заявила. Теперь, спустя год, девушка считала свою гордость если не глупой, то уж точно бессмысленной, но всё ещё не решилась принять щедрое предложение. Да, неплохо жить в своём собственном доме. С другой стороны, жить с отцом - то же, что самостоятельно. По какой-то причине ей не хотелось его бросать. Возможно это был страх абсолютного и окончательного одиночества.
        Эйфория грозила потерей сознания. Кофта сползла, оставив кожу незащищённой для верёвок, и костлявая ключица заныла. Это было неприятно. Но ещё не достаточно, чтобы потребовать вернуть себе свободу движений, а вместе с ними и чувство тревоги. Нервная лихорадка, беспокойная совесть: что если она могла что-то предпринять? Попытаться понять хотя бы по прошествии стольких лет?
        Нет, невозможно.
        Схваченные намертво запястья за спиной отправляли мозгу посыл: успокойся, сейчас ты ничего не сможешь сделать в любом случае. И Ада в самом деле успокаивалась.
        Снизу грубоватый женский голос поинтересовался её самочувствием и, убедившись, что всё хорошо, затих вместе с шагами. Но прежде, обездвиженное тело крутанули вокруг собственной оси, и мир потерял очертания.
        Девушка медлила с принятием решений, она не знала, что делать со своей жизнью. Не знала, да и не могла ничего. Чтобы быть в этом уверенной, она висела здесь, отдаваясь спасительной беспомощности. Почувствовать себя бессильной. С чистой совестью пустить всё на самотёк и плыть по течению.
        Ничего. Она ничего не может поделать.
        Глава 13 Золотые глаза и зелёная фея
        Картонный макет балериной вертелся в руках преподавателя.
        - Ты не совсем поняла задание.
        Ада ответила своим фирменным взглядом. Кто-то из её знакомых назвал это "мысленно наматывать кишки на люстру".
        - Вот доминанта. Вот… всё остальное. Чего я не поняла?
        - Ну, во-первых, покрасить надо было одним тоном, а вон в том углу я вижу чешую. А во-вторых, макет кривоват.
        Они уже третий год работали на ноутбуках, но тем не менее, ручной труд по-прежнему ценился. "Взрослые люди, а занимаетесь какой-то ерундой. Чему вас там вообще учат?" - спрашивал отец, критически глядя на разбросанную на полу картонную стружку. Студентка не находилась, что ответить.
        Чешуя давно стала её изюминкой. Девушка обожала змей и ящериц, они казались ей какими-то загадочными и по-своему милыми. Однажды в детстве в своём альбоме она нарисовала кому-то вертикальные зрачки вместо обычных. С тех пор понеслось: хотя бы в уголке, хотя бы белым поверх белого, но Ада всегда оставляла подобный автограф.
        Оспаривать оценку она не собиралась. Получилось как-то само.
        - Я так заметил, ты постоянно препираешься с преподавателями.
        - Нет.
        - Да.
        - Не правда!
        - Правда.
        - Да не было такого!
        - Да было!
        Ада собиралась продолжать, но тут поняла, что её подловили. Девушка неловко усмехнулась и на этом её с миром отпустили на все четыре стороны. Прощаться со стипендией.
        А через два часа она сидела в баре и сканировала меню, отыскивая наиболее дешёвую закуску. Желательно, какую-нибудь гадость, ну или просто что-то сильно пряное. Ей это нравилось.
        - Гренки с чесноком и брусничный соус, - решилась наконец она.
        Вероятно, существовала и более подходящая закуска для абсента, но это девушку не волновало. Ей хотелось есть, а больше всего - пить. Она заказала ещё один стакан «зелёной феи», потом потребовала двойную эффектную водку. Кто-то вяло рекомендовал не понижать градус. Безрезультатно. Аде было по душе, когда плывёт перед глазами, а звуки сливаются в один протяжный удар гонга.
        - Что ты будешь делать после защиты?
        Голоса выскакивали из тумана.
        - Не знаю.
        Не знала, но догадывалась: бесцельно валяться на диване и изучать потолок. Девушка и сейчас занималась преимущественно именно этим.
        - С отцовской квартиры съезжать не планируешь?
        - Низ… не знаю. Это и моя квартира тоже.
        - Ну да, как же.
        - Я тоже собственник! Или… или, наверное, нет, - задумалась Ада. Она никогда не интересовалась этим вопросом. Деньги имелись, крыша над головой тоже, ну и о чём тогда волноваться?
        Последние недели смешались в один сплошной поток дней. Дни сбивались в месяцы, дробились на часы, умножались на дождь и делились осенней хмарью. Раньше Ада часто говорила себе, что что-то с ней не так, и жизнь надо воспринимать по-другому. А потом как-то свыклась.
        - А ты это, хоть что-нибудь знаешь?
        Ей подливали пиво в стакан с двойной эффектной. С мальчишками пить веселее. Но только пить.
        - Перестаньте меня допрашивать. Вы мне надоели! Сутулые черти. Берите пример с Артура, вот интересный собеседник.
        - Так вы же оба просто напиваетесь вусмерть!
        - Вот именно!
        Её собственный голос звучал слишком близко к вискам. Казалось, он зарождался не в глотке, а прямо в ушах. Смех - её и чужой - гремел со всех сторон и непонятно, чей кому принадлежал.
        Она пила и зевала. Что-то бубнила и огрызалась на дурацкие вопросы. Участвовала в общем диалоге - в основном как слушатель, - и временами выпадала из реальности. Аде нравилась её малочисленная компания. Она была благодарна, что её туда приняли, не смотря на дар «мысленно наматывать кишки на люстру».
        Почему они пришли именно в этот бар? Раньше никто здесь не бывал, и даже не слыхал о таком. Но внезапно им захотелось зайти сюда, причём захотелось именно Аде, а остальные оказались не против. Здесь царила самая обычная атмосфера. Витал кальянный дым, играл средненький рок фм-помола. Ада с тревогой замечала, что с каждым годом ей становится труднее расслабляться в подобных местах. И девушке это не нравилось. Раньше забываться удавалось с большей лёгкостью. Тогда она была совсем ещё зелёной, почти ребёнком, и пьянела только от осознания того, что находится в таком заведении. А так же от юности, которую можно прожечь целой уймой способов. Теперь душевная тяжесть не отступала. Разве что ненадолго, после понижения градуса. Аду разрывало два желания: уйти домой и уснуть лицом в подушку - без сновидений, без лишних мыслей, а только с головокружением. Или остаться здесь, продолжая нарабатывать себе «вертолёты». Молчать и смеяться, смеяться неизвестно над чем. Над пошлыми шутками, цитатами преподавателей, дурацкими случаями трёхлетней давности. Потом бы у неё открылось второе дыхание, и она принялась
вещать всякий вдохновенный бред. Всё то же самое - пошлые шутки, цитаты… Она могла быть такой, как и все, чему радовалась безмерно. Но для этого требовалось всеми правдами и неправдами заглушить в себе голос тоски. Забыть, что живёт она не той жизнью, какой надо бы, но как выглядит "та" она не знает.
        Ада выбрала второй вариант и осталась в баре с одногруппниками. Что-то удерживало её здесь.
        Где-то за другим столиком, мелькнули ярко-жёлтые глаза. Ада подумала, что там находится зеркало, однако никакого зеркала там не висело. «Должно быть, игра света. Или белочка» - решила она.
        Да и не такие уж они жёлтые, совсем не как у неё. Скорее уж золотые…
        - Вот и я говорю: хватит сопли разводить, а найди работу, найди парня, и возьми у матери денег, раз даёт. Ну как бы сделай что-нибудь! А быть на грани самоубийства каждый дурак может.
        - Мне б кто предложил квартиру, я бы не выпенривалась. Она тебя бросила, и теперь искупает свою вину очень неплохим способом.
        Ада слегка обалдела.
        - И давно вы меня обсуждаете?
        - Что? А, минут пять. Ты говори погромче, из-за музыки плохо слышно.
        - Да чтоб вас…
        Странное чувство опять садануло в затылок. Не то алкоголь шалил в мозгу, не то в самом деле кто-то наблюдал за нею.
        - Я ни на какой не на грани самоубийства!
        «Ух, чё накрутила» - подумала она.
        - Ой, ну это я образно. Где депрессия, там и грань. А ты хандришь всё время. Пора уже взбодриться.
        - Психотерапевты вы хреновы.
        - А? Слушай, говори громче! Здесь громко, ничего не разобрать!
        - Ничего. Я так.
        Ада махнула рукой и потянулась к чужому бокалу.
        - Эй, это моё! А хотя нет, держи. Пьяная ты интересней.
        У девушки почти не заплетался язык, но она знала: стоит только привстать, и мир начнёт кружиться и падать.
        - Вот, так-то лучше. На, закуси гренкой. О, а помните, на первом курсе…
        - О боже, опять.
        И понеслось. Кутерьма воспоминаний, парад бокалов и бутылок ноль-пять. Аду больше никто не поучал, ей только наливали, заставляли фотографироваться за компанию, и отпускали похабные шуточки: про её увлечение шибари знали все. И не понимал никто. Ей было безразлично.
        Компания давно привыкла к тому, что свои проблемы Ада держит при себе. И, уж тем более, чувства. Всех это устраивало. Главное, в целом девчонка нормальная, пусть и со своими странностями. Так что ж, зато забавная. Иногда и Ада может подколоть ни в бровь, ни в глаз, или как оно там говорится.
        Девушка знала, что всё равно она здесь временный участник, а не полноправный друг. С окончанием вуза у неё появится ещё один коллектив, который она покинула раз и навсегда. Наверное, другие тоже так считали. И относились к ней соответственно.
        Ада улетала в мыслях. Обыденные тревоги предстали перед нею в праздничном оформлении, благодаря полыни, спирту и хмелю. Она с насмешкой вспоминала фотографии, которые хранились дома. Старые, пожелтевшие. Вспоминала одну красивую цитату.
        «Встаньте, призраки, и читайте о своей гибели»[2 - Мэри Шелли "Последний человек"].
        Если б они правда могли это сделать.
        Голова шла кругом.
        - Яще… кхм, я сейчас.
        - Куда?
        - Пойду на воздух.
        Он стал резко ей необходим. Пропитанный бензином, ароматом кофеен и кальянных. Центр города, как-никак.
        Стоило только встать, как все прямые линии стали ломаными, а контуры предметов задрожали. Ада истерично захихикала, потом пьяно засмеялась. Третьекурсница и её монолог дельфина. Очаровательное зрелище, которое понравилось всем.
        Люди за столом хохотали, сползая от смеха со стульев. Никто не обращал на них внимания, в стенах таких заведений каждый день происходят и более интересные сцены. Немного успокоившись, девушка приготовилась повторить попытку и всё-таки добраться до выхода. Не так уж много она выпила, хотя активно смешивала. Ада нерешительно посмотрела в ту сторону, где ей недавно почудились золотые глаза. Тот угол всё никак не давал ей покоя. Не увидев там ровным счётом ничего, она испытала одновременно облегчение и разочарование. Всё это мигом перекрыло жгучее одиночество. Ада запила его каким-то шотом - помогло. Правда только морально. О том, как это отразится на способности ходить, девушка решила не думать.
        - Так, я смогу. Ну я точно смогу.
        Поразительно, но она в самом деле смогла. Под ободряющие издевательства Ада предельно аккуратно выпутывалась из ножек стола, стула и углов. Почему-то их было очень много. Рискуя повалить посуду, мебель или официанта, девушка относительно твёрдой походкой пошла к выходу. Вдруг её взгляд зацепил нечто интересное. Ада взвесила за и против, и изменила траекторию движения.
        - Эй, дверь в другой стороне, алё! - кричали ей вслед.
        Кому какая разница, куда идти? Сегодня Ада делала глупости и ей это нравилось. Среди плакатов, старинных газет и поцарапанных чёрных пластинок, на стене висело несколько фотографий. Чёрно-белые, в сепии - девушка смутно узнавала родной город, без высоток и торговых центров. Не было и светофоров, по мощеным дорогам разъезжали лошади в упряжках, а по соседству - ретро автомобили. Этот бар определённо создан для неё. Странно, что только сегодня Аду вдруг потянуло сюда. Подойдя ближе, девушка стала пристально разглядывать снимки. Ей казалось, что она неосознанно ищет на них нечто важное. Повеяло напряжённым ожиданием, словно вот-вот должно произойти что-то необыкновенное. Непременно. Прямо сейчас.
        Озарение пришло мгновенно. Хотя всё вокруг распадалось на цветастые пятна, Ада наконец сфокусировала взгляд на одной конкретной фотографии, помутневшей и жёлтой. Похожая на ту, что стояла в кабинете отца, только без детей, и эпоха другая. Но те же холм и лес вдалеке. Чем дольше она смотрела, тем сильнее кружилась голова. Притяжение снимка возрастало.
        «Боже, я в аду» - подумала Ада.
        Но уходить она не хотела. Как и стоявший рядом человек. Девушка не могла вспомнить, был ли он здесь, когда она чуть не врезалась в эту стену, петляя между столов, или подошёл чуть позже. Судя по росту, мужчина. Чтобы рассмотреть остальное, пришлось повернуть голову, так как в глазах до сих пор всё плыло.
        Девушка сразу узнала золотистые глаза - те самые, которые весь вечер не давали о себе забыть. Остальное разглядеть в потёмках удалось лишь отчасти. Молодой. Тёмные волосы до плеч, правильные черты, в которых мужество сочеталось с ехидством. Лицо совершенно ей незнакомое, но в целом облик кого-то напоминал.
        Мысли девушки спотыкались одна об другую, но кое в чём она была точно уверенна: этого человека она видит - если можно так сказать о параде цветных пятен перед глазами, - впервые.
        Ада переводила взгляд со своего соседа на фотографию, стараясь, чтобы он не заметил этих упражнений. Хотя догадывалась, что мужчина не только заметил, но с самого начала наблюдает за ней. Странно, но это не раздражало и не пугало. Ей даже не хотелось, чтобы он уходил.
        Незнакомец усмехнулся.
        - На твоём месте должен стоять другой человек. Но так, пожалуй, будет интересней.
        Ада вдруг обиделась на этот бред сивой кобылы. Почему это она не должна тут стоять, и что за ухмылка? Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до молодого человека. Просто легко прикоснуться кончиками пальцев до рукава чёрной куртки или пальто, или во что он там одет. Если бы незнакомец сейчас развернулся и ушёл, это бы оставило дыру в её душе.
        "Что со мной происходит? Я даже не могу разглядеть его как следует!" Совсем некстати кто-то позвал её. Девушка сделала вид, что не слышат.
        Тут ещё и эта фотография. На ней явно не хватало того темного силуэта, который Ада, как ей теперь казалось, замечала в некоторых местах домашнего фотоальбома. Не хватало, потому что вот он: сошёл со снимка и стоит рядом.
        Сколько уже прошло времени? Может быть и не вечность, но уж точно её половина. Шумы вокруг отошли на второй план, все люди будто отдалились или переместились в другую комнату. Исчезли за бетонной стеной, под куполом прозрачной слюды. Ада начала подозревать, что сходит с ума. Это было единственным разумным объяснением.
        Это или белочка.
        «Больше никогда не буду столько пить. Больше никогда не пойду в этот поганый бар!»
        Она думала одно и хотела другого: чтобы незнакомец не уходил. Пусть стоит, усмехается и предъявляет какие-то претензии. Лишь бы не исчезал. Потому что все остальные исчезли уже давно.
        Сама она даже не пыталась ему ответить. Просто разглядывала с головы до ног, невзирая на плохое освещение. Невежливо, но об этом ли переживать, когда окружающее пространство начинает выделывать акробатические трюки?
        Воздух дёрнулся. Дёрнулся - ни больше, и ни меньше. Ада апатично погружалась в туман, волнуясь всерьёз только о том, чтобы странный человек не растаял как призрак и не оставил её одну. Перспектива одиночества в такую минуту очень пугала, не смотря на то, что с этим чувством они были знакомы давно, и уже успели притереться друг к другу. Одиночество - долго действующий яд, вызывающий привыкание.
        Тут впервые в жизни Ада увидела воздух.
        - М-даа, - заключила она. Кто-то мягко засмеялся.
        В воздухе образовались проходы и лазейки. Девушка видела их внутренним зрением. Примерно это, должно быть, испытывает человек, если завязать ему глаза и лишить возможности слышать. Он способен чувствовать движение в метре от себя.
        Мужчина рядом, вне всяких сомнений, тоже знал о существовании этих коридоров. Более того, он, казалось, заскучал в ожидании от Ады хоть какой-то реакции, помимо разинутого рта. Что ж, видимо, в психушке у неё будет компания. Незнакомец указал глазами на фотографию, и Ада послушно посмотрела на снимок. Тот находился в самом центре невидимых лазеек, и словно приглашал подойти ближе.
        Ещё ближе.
        Весь мир затаил дыхание в ожидании одного простого действия.
        Недолго думая, Ада шагнула вперёд.
        Глава 14 Играйте вольту!
        Этим утром Мира не успела разбудить принцессу: Агата проснулась сама.
        - Вы сегодня ранняя пташка! - развела руками гувернантка и сразу же всучила подопечной стакан воды. - Сегодня обойдёмся только этим.
        Настроение у женщины было приподнятое.
        Со дня последнего полёта и путешествия на крышу замка прошло два месяца. Конечно, с тем праздником не сравнится, но и сегодня Агате предстояло исполнять роль царственной декорации. А также у неё появилась возможность увидеть нечто любопытное. Собственно, поэтому принцесса и вскочил ни свет, ни заря.
        Она босиком подбежала к открытому Мирой окну. Из рассветной дымки вдалеке показалась летающая сфера. Такие штуки называли рыбами, и они в самом деле походили на гигантских пузатых водоплавающих: шарообразный корпус, парусные винты наверху и четыре крыла внизу - и то и другое напоминало плавники. Лишь однажды Агате довелось летать на таком, что вызвало у принцессы бурный восторг. Спереди - большой иллюминатор, похожий на глаз. Его младшие братья находились по бокам и предназначались пассажирам. Внутри помещалось шесть человек, не считая пилота, они сидели на лавках, припаянных к стенкам. Потолок куполом возвышался над ровным полом, под которым работали моторы. Возле главного иллюминатора было нагромождение приборов, свисали какие-то ручки, торчали педали, рычаги и невесть что ещё. Всем этим великолепием дирижировал пилот. Он стоял в полный рост и почти касался головой потолка. Надо заметить, весь экипаж «рыб» состоял исключительно из невысоких людей. В центре шара стояла цилиндрическая чугунная печь. Труба выходила на поверхность, и из неё валил дым.
        Одно слово - красота!
        - Сегодня прибудут фьёлы. И скельтры тоже.
        - Да, принцесса. Вам известно, зачем они приедут? - Мира сосредоточенно открывала окна и выглядывала в каждое из них, будто ожидая увидеть там что-то новое. При виде «рыбы», гувернантка скривилась и отошла к столу, на котором стопкой лежали книги. Обитатели замка привыкли, что дымящие машины летают на почтительном расстоянии от Шамбри. До того, что творится на окраинах города, им не было никакого дела. Простые жители столицы в роскоши не купались, но знали, что такое сытость и достаток. За это им приходилось платить тем, что они ещё при жизни убедились: в аду нет дыма от костров, там везде царит смог.
        Гувернантка не слишком вникала в то, что говорит Агата, зато прочла надписи на каждом корешке, чтобы в случае чего знать, чем в настоящее время забивает свою златокудрую головку принцесса.
        - Конечно, мне известно. Что я, по-твоему, совсем не в курсе событий?
        Два вассальных княжества прислали послов, дабы укрепить свой статус в империи, заверить в преданности и вытрясти новые поблажки. Одним словом, на людей посмотреть и себя показать.
        - Мира, ты знаешь, что скельтры и фьёлы враждуют?
        - Знаю, ваше высочество. Это знают все.
        И потому сегодняшняя встреча обещала быть напряжённой. Маленькое государство фьёлов занимало несколько небольших островов, из которых два самых плодородных и живописных в незапамятные времена принадлежали скельтрам - народу сильному и воинственному, но не способному тягаться с Йэррской державой. Зато способному войти в её состав на выгодных условиях. Скельтры были обязаны королеве возможностью торговать на просторах империи и нагонять страх на всех остальных. Кроме того, государственная гвардия помогала в охране их скалистых границы от набегов диких племён. В былые времена каганат скельтров и сам являлся страной кочевников, контролирующих некоторые территории, которые до сих пор считал своей собственностью. В частности - Фьёльские острова. Во многом кочевой образ жизни и послужил причиной падения: времена менялись, крепостные стены ширились и цивилизации за ними развивались с бешеной скоростью. Вскоре варвары потеряли позиции на островах. В отместку за века террора, скельтров вытеснили к скалам. Но сломить не смогли. Каганат принял навязанные ему правила и потихоньку набирал военную мощь, попутно
развивая торговлю. За скельтрами следили, но старались, чтобы пряник перевешивал кнут. Они этим пользовались, и отправляли купеческие корабли во все стороны света. И за спиной Сиены игрались с магией и механикой. Королевский совет это напрягало. Но не на столько, чтобы предпринять какие-то решительные меры. В конце концов, все привыкли полагаться на драконов.
        Скельтры тоже помнили о чудовищах и старались не выпендриваться сверх меры. Но при каждом удобном случае требовали себе острова фьёлов, нимало не заботясь о том, что эти земли давно уже стали домом для этих простых, смирных, и немножечко странных людей. Притязания скельтров можно понять: скалистая порода, выделенная им под владения, богата самоцветами, но жизнь на её поверхности сурова. По сравнению с этим, Фьёльские острова казались землёй обетованной.
        Со временем, как бы каганат скельтров не примерял овечью шкуру, он прославился своими чернокнижниками. Сами варвары называли это наукой, но угрюмым, таинственным видом сами давали богатую пищу для мрачных легенд. Что интересно, подозревать магию среди фьёлов оснований куда больше. Небо над их скандальными островами всегда ясное, а сады самые цветущие. Заклинатели пыли, которые сейчас выделились в самостоятельный кочевой народец, произошли из этих мест. Но благодаря добродушию фьёлов, их нестандартные умения расценивали как знахарство, светлую магию, или вовсе божественный дар. Как бы там ни было, некогда они бок о бок жили со скельтрами, так что неудивительно, что оба народа практикуют это ремесло, пусть каждый по-своему.
        Кстати, на счёт волшебства.
        - Говорят, фьёлы привезут с собой ведуна. Мало того, что прилетят на воздушных шарах, так ещё это. Там у них на островах очень интересное житьё.
        - И вы бы хотели побывать у них в гостях, и полетать на шаре? - улыбнулась Мира. Она тысячу раз слышала негодования по поводу того, что принцессу держат взаперти. Девочка до сих пор искренне удивлялась своему положению. У неё было обострённое чувство справедливости и - если приглядеться - весьма избирательное.
        Агата путалась в рукавах платья - не особо нарядного. И щебетала о том, что её занимало всю ночь. Фрейлины клевали носами, а Мира стоически выносила энтузиазм принцессы и помогала ей одеваться.
        - Матушка ваша не очень-то жалует заезжих колдунов. Как и ведунов, волшебников, шарлатанов. Как ни назови. Учёных при дворе ещё терпят, а вот эту братию…
        - Почему? - Агата вертелась, мешая фрейлинам делать причёску. - У нас самих драконы, ну и прочее. Замок наполнен магией! Ведь здесь живём мы, Астор, а наша кровь особенная.
        Мира хмыкнула. Принцессу раздувало от собственной значимости, как и любого знатного ребёнка.
        - Вот именно поэтому. Её величество предпочла бы оставаться единственным человеком, с эдакими задатками. Не считая, разумеется, вас и остальных детей. Кстати, раз вы вспомнили драконов. Теперь вы чаще видите Эрида, не так ли?
        Девочка неопределённо кивнула. Этим она повергла в отчаяние девушку, которая битый час пыталась уложить золотые волосы в красивую причёску.
        - Видела раза четыре с прошлого праздника. Но ему как-то скучно со мной. Мне кажется, на самом деле он прилетает поесть устриц в белом вине, которые готовит наш повар-южанин. Действительно вкусно готовит… Мне далеко не всегда дают наесться вдоволь, а Пьер лопает сладости каждый день, а ещё ему носят вино! Вот и сегодня мне разрешили присутствовать лишь до полуночи, а они все будут развлекаться.
        - Ваши сёстры и вовсе не останутся на приём. Они поужинают в своих покоях и лягут спать в девять часов.
        - Мои сёстры - соплячки, - отрезала Агата и опять тряхнула головой. Фрейлина уколола себя шпилькой и тихо, отчаянно застонала.
        По началу девочка обижалась на Эрида, но в скором времени поняла: им ведь в самом деле не о чем подолгу говорить. Дракон опережал её в развитии по законам мира, в котором они жили. В первую очередь, физически - потому что о своих умственных способностях принцесса была высокого мнения. Но он многое повидал, был свободен как птица, и сидящая взаперти Агата чувствовала себя ущербной. В ближайшую пару лет разница между ними не позволит им чувствовать себя на равных. Но тем не менее дракон сдержал обещание и навещает торитт. Железная воля матери оставила девочку без друзей. Так что даже редкие визиты оборотня были как глоток свежего воздуха. Принцесса без стеснения болтала и задавала глупые вопросы, без оглядки на этикет. А он поедал устриц и рассказывал о землях, которые повидал, и забавных случаях в среде чудовищ. Оказалось, огненное племя умеет не только вселять страх и дерзить, но и веселиться. Пока что принцессе вполне хватало этих историй.
        А теперь, весть о прибытии фьёла-ведуна и вовсе заставила забыть обо всём на свете. Даже о недавних неприятностях: они с Эридом впервые серьёзно поссорились.
        ***
        Красивый молодой человек страшно вскрикнул и резко толкнул девушку, с которой танцевал. Он упал на колени и странно обхватил себя руками за плечи. Музыка отчасти смолкла, придворные остановились, и так и замерли на середине движения, не закончив танец. Только два автоматона, выученные играть на скрипке, не могли перестать водить смычками. Механики не предусматривали таких ситуаций, их созданиям не ведом был такт. Искусственные люди с пластинами вместо глаз, продолжали извлекать звуки своими металлическими руками, это казалось издевательством и было так унизительно.
        Раздался ещё один крик, более высокий и пронзительный. Агата. Наследная принцесса также, как и оборотень, схватилась за плечи, однако устояла на ногах. Её тут же поспешили увести, а к мужчине, который скалился от боли посреди бального зала, никто не решался приблизиться.
        Внезапно придворные стали расступаться, сквозь их ряды прошествовал Старший дракон и протянул ему руку. Эрид ответил злобным, измученным взглядом, но помощь принял. Затем оба дракона медленно и молча покинули зал. Живые музыканты переглянулась, и заиграли снова.
        Часом ранее девочка и дракон смеялись в библиотеке. Эрид отмахивался от торитт и делал вид, что читает книгу, которая была написана на неизвестном ему языке.
        - Это землеописание страны ниртов, оно ничуть не интереснее, чем бал. Положи и пойдём уже! Мне пора.
        - Не хочу.
        - Ты не умеешь танцевать? - догадалась принцесса.
        - Умею. Деревенские танцы и вольту. Первым меня научили пьяные крестьяне, второму - Варга. Тоже, кстати говоря, не в самом трезвом виде. Другие ваши аристократические пляски мне не известны.
        Агату в коридоре ждала Мира. Гувернантка собиралась отвести её высочество в покои и переодеть в подобающий наряд. Девочке не терпелось показаться в бальном зале, где все восхитятся её видом, а она станцевать с юным герцогом Ардор, её ровесником. Принцессе разрешалось только два танца, всё остальное время ей придётся провести, чинно стоя подле матушки, которая не танцевала никогда: традиция всех королев.
        От чего-то девочке хотелось, чтобы дракон пошёл с ней и тоже повеселился среди богато и красиво одетых людей, хотя бы чуть-чуть. Но Эрид упёрся и не хотел её слушать. В конце концов ему пришлось сдаться, и всё благодаря Мире: фрейлина устала ждать свою госпожу и прошла в библиотеку. Несколько простодушных слов - и Эрид переменил решение. Вот так гувернантка показала себя более умелым манипулятором, чем наследная принцесса.
        Дракон не стал ждать, пока торитт переоденут, и направился сразу в бальный зал. Агата, которой позволили надеть почти взрослое, золотистое платье, нашла его возле подноса с напитками. Поднос медленно крутился по часовой стрелке вместе со столиком, состоящим из больших, ажурных шестерёнок.
        - Сейчас начнут играть вольту. Станцуй хоть раз, и я от тебя отстану. Об этом будут долго говорить, так что это забавно.
        - Почему тебе всегда не терпится, чтобы другие обсуждали если не саму тебя, то хотя бы твоего слугу?
        - А раньше говорил, что ты мне друг! - сразу заметила принцесса. Глазами она смотрела в сторону гостей, среди которых выделялись несколько взрослых и один мальчик в сине-зелёных одеждах. На этот раз оттенок они выбрали совершенно правильно, не пытаясь выдать цвет морской волны за изумруд.
        - А юный герцог Ардор тоже твой друг? - ехидно спросил Эрид. Принцесса слегка зарумянилась, но улыбнулась уверенно.
        - Нет. Он мой будущий подданный, - отрезала девочка и пошла танцевать. Прозвучали первые звуки вольты.
        Задумчиво поставив кубок на поднос, оборотень огляделся. Первое, что бросилось ему в глаза - музыканты, среди которых двое не являлись людьми. Двуногая, двурукая механика. Что-то в этом было тревожное, хотя придворные души не чаяли в этих штуках.
        Следовало поскорее найти пару для танца, а Варга как на зло сегодня не пришла. Она балы не любила, предпочитая среди всех развлечений знати охоту. Эрид разделял такое отношение, но раз уж позволил притащить себя сюда, сбежать было бы не красиво.
        Агате проще, ей заранее сказали, с кем прыгать и кружиться в ближайшие несколько минут. Дракону предстояло приглашать кого-то на танец самостоятельно, по своему усмотрению.
        Многие женщины исподтишка глядели на Эрида. Некоторые опускали глаза, поняв, что он на них смотрит, некоторые выдвигались вперёд и ослепительно улыбались. Нескольких таких прелестниц мужья поспешили утащить в центр зала, заставив довольствоваться своей неуклюжей компанией. Драконы редко забредали на эти сборища, ещё реже участвовали в таких забавах. Пожалуй, девчонка права, и это в самом деле будет весело.
        Он выбрал самую неказистую. Дурнушку, но с весёлым и дерзким нравом. Такие дурнушки могут дать фору в обольщении многим красавицам, если захотят. Но этой было интересно лишь одно: танцевать. Она весело несла какую-то чушь, а Эрид старался не отставать и отвечал ей тем же.
        Варга славно потрудилась, обучая его вольте. Но оборотень всё-таки путал некоторые движения. Это легко удавалось затмить природной грацией и ловкостью. Статная фигура и абсолютно чёрный костюм выгодно выделяли Эрида среди других мужчин. Каждый поворот головы или руки говорил о том, сколько в нём силы, энергии и задора. Так что высшему свету не оставалось ничего, кроме как проглотить все свои язвительные комментарии на счёт того, что пару раз дракон перепутал право и лево.
        Неподалёку них малышка-принцесса кружилась со своим кавалером, который хоть и был на пол головы ниже неё, но в целом весьма хорош собой. Бедная Агата. Ещё один танец, и весь оставшийся вечер ей придётся стоять как истукан и слушать разговоры советников. Тяжело всегда оставаться наследницей.
        Вместо того, чтобы красиво приподнять свою партнёршу за талию, Эрид подбросил её вверх. Другая девушка сначала бы испугалась, а потом разозлилась, несмотря на то, что дракон её поймал и бережно поставил на пол. Но эта лишь взвизгнула, как не подобает графской дочери, и захохотала, сдув с низкого, покатого лба прядь жиденьких волос. На них смотрели с восхищением. А ещё как на сумасшедших.
        Дракон и сам засмеялся. Бросил мимолётный взгляд на музыкантов и вдруг почувствовал неладное. Это ощущение часто навещало его в замке, когда он много часов к ряду не менял облика. Обычно всё заканчивалось неприятной резью в плечах и уверениями поджавшей губы принцессы, что всё хорошо. Потом отпускало. Эрид решил, что в этот раз случится так же.
        Вольта закончилась. Самое время удалиться с бала и прийти в себя, а лучше всего обратиться крылатым змеем и улететь подальше от Шамбри. Всё равно Агате на сегодня он не нужен. Но какое-то злое упрямство не давало Эриду сделать этого. Не смотря на то, что следующий танец он почти не знал, оборотень решил остаться.
        Музыка только начинала играть. На этот раз черноволосый мужчина выбрал другую девушку, полную противоположность первой. Совсем юная, белокурая и прекрасная. Голос у неё был тихим и нежным, а любое резкое движение её пугало.
        Не успели они сделать первый круг, как резкая боль разлилась по всему телу, в плечах начало резать, выворачиваться наизнанку и вырываться наружу. Он оттолкнул девушку, не зная даже зачем, и красавица кого-то сбила с ног. Сам дракон тяжело рухнул на колени и схватился за плечи. Мышцы сводило в судорогах, а фантомные боли напоминали о крыльях, которых сейчас не было. Слишком часто Эрид оставался во дворце в последнее время ради принцессы. Он не привык долго находиться в человеческом облике, и старая болезнь вернулась вновь.
        Ему было плевать, если другие услышат его крик, но всё-таки дракон старался сдерживаться. Люди остановились, поражённые этой картиной, а музыканты перестали играть. Только проклятие автоматоны продолжали пиликать на скрипках.
        Ещё один крик, не его, чужой. Это Агата. Боль передалась ей ментально, хоть и не в таких количествах. И всё равно ребёнку трудно вынести такое. В уже замутнённом сознании оборотня промелькнуло сожаление и ужас.
        Побледневшую принцессу спешно вывели из зала. Эрид оставался на месте, дрожа и скалясь. На бедном лице выступил пот, слезились золотые глаза. Пять минут назад все любовались им, теперь смотрели кто с испугом, кто с отвращением.
        Шаги. Тяжёлые шаги, как у человека, но быстрые и чёткие, как у оборотня. Старший дракон возник из ниоткуда и протянул руку. Эрид заколебался, но всё-таки позволил вывести себя на воздух. Нердал поддерживал его, а за их спинами снова играла весёлая музыка.
        Они не разговаривали. Нердал на задавал вопросов и не интересовался самочувствием. Просто ждал, когда судороги прекратятся и смотрел, скрестив руки, на небо. Густые брови сурово сошлись на переносице. Как только Эриду стало легче, на что потребовалось на удивление немного времени, Нердал кивнул. И удалился прочь под шелест крыльев.
        Спустя два дня Эрид вернулся во дворец. Придворные, которые попадались на пути, спешили отвести взгляд или свернуть в ближайший коридор. Оборотни вели себя не лучше.
        Дракон обнаружил принцессу одну в личных покоях. Она готовила урок по геометрии, и была очень злая. Точные науки действовали на неё не лучшим образом.
        - Мне некогда. Уходи!
        Эрид застыл на пороге. Раньше девочка всегда радовалась его визитам, хотя сам он часто наносил их с неохотой, за что не раз себя попрекал.
        - Что-то стряслось?
        - Ты опозорил меня!
        Сначала он не понял. Но принцесса быстро разложила всё по полочкам. Она вскочила из-за стола, с отвращением оттолкнув учебник, и звонко тонула каблуком.
        - Скорчился от боли в центре бального зала. Швырнул племянницу барона в толпу. Ты бы ещё выл и катался по полу! А я, я… я чувствовала твою болезнь. Я сама закричала и чуть не рухнула там. Какой позор для старшей королевской дочери! Почему ты так сделал?
        - Потому что мне было больно. Ты же сама сказала.
        - Значит нечего было приходить! Ты ведь грозный дракон, тебе полагается внушать ужас, а не выглядеть жалким! Да уж лучше бы откусил лорд-адмиралу вторую руку. Всё равно старый дурак нужен лишь во время войн, а их мы не ведём десятки лет. Глядя на тебя, другие чего доброго подумают, что и я такая же, припадочная. Мы ведь с тобой связаны!
        Она перевела дух, яростно стирая с пальца чернильное пятно.
        - Раньше тебя днём с огнём было в замке не сыскать, а теперь прилетаешь постоянно. Чего ради, позорить меня?
        Эрид не верил своим ушам. Неужто это та самая одинокая девочка, которая так радовалась каждый раз, как он заглядывал в гости? Ведь ей тут не с кем поговорить, некому поведать свои мысли. И пусть они так и не стали равноправными друзьями, все же раньше она была благодарна.
        - Сама не догадалась? Всё ради тебя. Думаешь, мне охота торчать в этой гранитной твердыне, которую вы гордо именуете дворцом? Ты хоть настоящие дворцы-то видела? А не этот город-крепость, в котором не продохнуть от сплетников и интриганов. А ещё от часов. Они тикают на каждом углу, сводят с ума! Я привык вольно летать в небесах и ни перед кем не держать ответа. И никогда ни о ком не заботился. Уж точно не о ребёнке. Но превозмогая свой недуг, и свою природу, снова и снова я возвращался сюда. Лишь для того, чтобы увидеть твою улыбку, принцесса. Улыбку одинокой девочки, на которую всем плевать. Но оказалось, что она ещё и эгоистка.
        Агата потеряла дар речи на секунду. Никогда прежде Эрид её не отчитывал, разве что в шутку. Он всегда был послушен, как и положено личному дракону.
        - Я - королевская дочь. Никто не смеет на меня плевать.
        - Всё так, на наследницу трона не смеют плевать. Смеют только на Агату. На человечка, который прячется за смазливым и надменным личиком принцессы. До этого момента я наивно думал, что могу развеять твою грусть. Но вижу, что неприятностей приношу больше, чем радости и пользы. Прощай, госпожа. До лучших времён.
        Он поклонился и хотел было уйти прочь. Глупо обижаться на взбалмошного ребёнка, но не делать этого не получалось. Одно радовало Эрида: его совесть чиста, он исполнил завет Алонсо, и теперь мог быть свободен на какое-то время, пока не понадобится Астор для чего-то более серьёзного, чем детские игры. Только вот Агата так не думала.
        - Как ты смеешь так со мной разговаривать! И куда ты, вообще, пошёл?
        - Вы сами, госпожа, сказали, что заняты. И дали знать, что недовольны мной.
        - Да, недовольна! Но пойми же…
        Что именно он должен понять, девочка затруднялась объяснить. Пока она подбирала слова, злобно комкая тетрадный лист, дракон всё же повернулся и сел на первый попавшийся стул.
        - Отчасти я понимаю. Это всё твоё воспитание и моя былая безалаберность. Следовало раньше появиться в твоей жизни, когда я сам был моложе. Так странно, что мне тоже всего тринадцать лет, как и тебе, но развитие драконов так сильно опережает людское. Теперь при всём желании я не могу чего-то кардинально изменить в твоих настроениях. Другой бы, может, и смог, невзирая на то, что с твоей стороны нет никакой помощи. Но я тут умываю руки.
        - Ты говоришь, как ноешь!
        - Может быть. Я откусываю чужие конечности, шляюсь годами вдали от своих торитт и королевы, порчу людям бал. А ещё ною. И это только то, что тебе известно, многого другого ты даже знаешь и, надеюсь, не узнаешь никогда. У меня много пороков. Я не ангел, хоть у меня и есть крылья.
        Принцесса задумалась. Злость улеглась. Девочка снова выглядела очаровательно милой.
        - Значит, ради меня ты всё терпел? Ну, я… благодарна.
        Она сказала это с трудом, будто пересиливая себя.
        - И… если хочешь, тебя обследуют лучшие врачи королевства.
        Дракон усмехнулся. Как же неумело она предлагала помощь. Словно хотела откупиться.
        - Ваши врачи лечат только людей и животных. Я - не то, не другое.
        Агата ещё немного подумала. Ей стало неловко в компании дракона. Неловко за себя, такую несдержанную, и за него - откровенного, и спокойного слишком.
        - Навещай меня, как и раньше. Но не в ущерб себе. Мне всё-таки… и правда… с тобой лучше.
        Это признание далось ей тяжело. Агата не смотрела в глаза, а гордо вздёрнув подбородок, рассматривала гобелен. Кого принцесса испугалась потерять - раба или друга? В последнее время Эрид часто задавался этим вопросом. Чем больше он узнавал милую девочку, тем больше сомневался в чистоте её одинокой натуры. А ведь именно такой она сначала показалась ему: покинутой и несчастной. Так оно, пожалуй, и было. Что не помешало воспитанию Сиены пустить свои корни. Догадывалась ли об этом сама Агата?
        Спрашивать не имело смысла. Эрид встал, поклонился и вежливо пообещал заглянуть как-нибудь на днях.
        Такой была их первая стычка.
        Глава 15 Зеркало памяти
        Солнце вдыхало жизнь в серые, каменные стены покоев принцессы. Его лучи сами по себе были магией. Должно быть, с воздушного шара вид на замок открывался потрясающий - примерно такой же, как со спины дракона. Только у этих пассажиров была возможность насладиться зрелищем на низкой скорости. И у них наверняка не закладывает уши. Среди натянутых канатов гуляет ветерок, а сами тросы нет-нет, да издадут приятный скрип - как сапог на свежем снегу.
        Посадка будет проходить на специальном поле, невдалеке от замка. Мощный, устрашающий корабль скельтров сразу даёт понять: с этими господами лучше не шутить, не расслабляться, а по возможности обходить десятой дорогой. Ну а фьёлы, что фьёлы? Их шар лазоревый, небольшой и выглядит так, словно любой желающий может на нём прокатиться, причём совершенно безвозмездно. Может, так оно и есть, впрочем, принцессе на этот счёт не нужно волноваться: её в любом случае не отпустят. Девочка будет стоять рядом с матерью и приветствовать гостей. Потом её посадят за праздничный стол и разрешат отведать один, а может, целых два десерта. В полночь прогонят спать. И только попробуй заикнуться об аэростатах.
        Благодаря тяжеловесной подзорной трубе, ради которой построили целую башню, Агата прямо из замка наблюдала за тем, как швартуются корабли. Она проследила, как обе делегации пересекли - уже на самоходных каретах, работающих на пару - стрельчатый мост, и как добрались до замка.
        По прибытии в Шамбри, гостей первым делом проводят к королеве. Они принесут клятвы верности, уверения в восторге красотами Йэра, а также парочку хвалебных од лично Сиене и юной наследнице. Особенно фьёлы знатоки по части сладких речей. Не забудут и про щедрые подарки. После всех этих прелюдий, послы с чистой совестью будут собачиться по поводу того, кому должны принадлежать острова. Как всегда, все закончится продлением мирного договора, получением сдержанных презентов уже от самой королевы и её чисто символическим обещанием сделать всё возможное, дабы все остались довольны. Как всегда, у скельтров будут недовольные, перекошенные физиономии. За сим Сиена даст личную аудиенцию с каганом и князьями, и там будет происходить ровным счётом всё то же самое. Ближе к ночи - помпезный ужин и мистерия.
        Агата с восьми лет выучила это расписание.
        От неё самой требовалось только одно: стоять и улыбаться днём, а вечером по возможности блеснуть образованием в беседе с князьями. Главное, без фанатизма: чтобы не ущемить самомнение скельтров и не смутить фьёлов.
        Относительно первых Сиена уже давно составила матримониальный план: выдать старшую дочь кагана за своего сына. В скалистой стране наследование велось по мужской линии, так что Пьеру, как бы он не брыкался, обеспечено блестящее будущее с «этой дикаркой». Жених психовал и удирал на охоту с друзьями. Что думает сама невеста, никто не стал у неё узнавать.
        О замужестве наследницы Йэра вопрос оставался открытым, так как каган до сих пор не обзавёлся сыном. Сиена была этим недовольна ровно до тех пор, пока не придумала другой способ связать их дома - с помощью Пьера. Да и вряд ли бы из скельтра вышел покорный или хотя бы внешне согласный с волей жены король-консорт.
        Что же до самобытных фьёлов, так они разработали свою систему правления, где кровные связи не играли почти никакой роли. И на них, как на людей не от мира сего, давно уж махнули рукой. В конце концов, королевство фактически являлось империей, объединившей множество государств. Рано или поздно Сиена выудит из какого-нибудь уголка своей страны мужа для дочери. Пока что в этом плане девочка могла наслаждаться полной свободой. Тем более, впереди ещё была завершающая и самая трудная часть обучения. Которая предполагала, что её высочество на несколько лет покинет замок, чего с некоторых пор так страстно желает.
        За дверью что-то затормозило, заверещало, и со звоном врезалась в стену. От этого чего-то отделилась некая часть и покатилась. Сделала несколько кружочков по полу, а затем смачно врезалась в дверь. Раздался звон. "Опять эти мерзкие зайцы!". Мира поплелась проверять, что там такое, но Агата её опередила. Девочка выпорхнула из покоев, и ещё одна шестерёнка закончила своё путешествие у башмака принцессы.
        За углом лежал поверженный заяц с циферблатом вместо брюха. Ухо надломилось посередине, искусно выкованные глаза вращались в разные стороны. Часовая стрелка была согнутой под острым углом, минутная валялась на полу, а секундная вращалась с бешеной скоростью - так быстро, что могла бы поотрубать пальцы, попытайся её кто-нибудь остановить. В общем и целом, заяц выглядел не одобряюще.
        Эта разновидность часов пользовалась всеобщим умилением и только по этой причине ещё не перевелась в коридорах замка. С тормозными механизмами у зайцев были какие-то проблемы, но никто так до сих пор и не удосужился с этим разобраться. После случая в тронном зале, когда длинноухий врезался в толпу, Сиена повелела и близко не подпускать бронзовых зайцев к местам большого скопления людей.
        Подняв с пола шестерёнку, Агата поспешно сунула её в карман, повинуясь внезапному вдохновению.
        - Ох, не к добру такое!
        Гувернантка не отличалась особой суеверностью, но иногда её переклинивало.
        - Да ладно тебе, Мира. Они всё время ломаются. Это даже весело.
        - Но не перед вашими покоями, принцесса. Не у ваших ног. И уж точно не в тот день, когда ко двору прибывают представители враждующих земель.
        Девочка отмахнулась от этих глупостей, но зерно неуверенности всё-таки проникло в её душу. Ненадолго. Это ничего, даже самый решительный человек может порою смутиться при виде чёрной кошки.
        ***
        Ни один крупный приём не обходится хотя без мелких конфузов. Некоторые создавались искусственно. Герцогиня Ардор решила продолжить традицию и заявилась в платье цвета морской волны, а не в положенном ей изумрудном или каком-нибудь ещё. Герцог повязал на шею платок, гармонирующий с нарядом жены. Эта фамилия была самой близкой по родству к монаршей, и золотистые глаза герцога тому свидетельство. Совсем немного изменив оттенок, Ардор смогли примерить на себя одну из королевских регалий: цвет морской волны запрещалось использовать в парадных одеждах кому-либо, помимо семейства её величества. Такую выходку легко объяснить нерадивыми швеями или плохим зрением, но, как правило, герцоги делали это из вредности. Они держались раскрепощённо и весело, особенно женщина. К её глазам на удивление хорошо подходили что волна, что изумруд.
        Смешки и шепотки гуляли по зале, на какое-то время Агата даже забыла о том, в честь чего устраивался приём. Но вот стукнули алебарды, распахнулись двери, и заморские гости быстро напомнили девочке, зачем все они тут собрались.
        Сапоги кагана скельтров были, если судить по издаваемому ими грохоту, обиты железом - по бокам, на голенище и на подошве. Наверняка ещё и на стельках. Агата поморщилась.
        Мать сидела на троне, а у её ног копошилась болонка, сминая лапами подол монаршего платья.
        - Мадам! Мы рады видеть вас в добром здравии! Позвольте же вам выразить своё…
        Фьёлы говорили иначе, и дело даже не в акценте - они обожали витиеватые слова. А всем остальным нравилось, когда поэтический народ начинал путаться в этих конструкциях. Получалось уморительно.
        Принцесса зевнула с закрытым ртом. Вместе с другими членами семьи она стояла чуть позади каменного трона, по правую руку Сиены. По левую - расположились советники. Нердал занял промежуточное положение, и время от времени отпускал тихие, но однозначно язвительные комментарии. Кроме Сиены их не слышал никто, но напрягались все. Было очевидно, что в иерархии дворца оборотень занимает третье место - сразу после болонки и самой королевы.
        - Госпожа! Вам известны наши прошлые обиды. Их нанесли ваши предшественники. В этот раз мы пришли не ворошить старое, а говорить о новом. До вашего слуха не достигли, быть может…
        И понеслось. Каган старался говорить уважительно, даже прибегал к классическим придворным оборотам. Получалось неповоротливо, как у медведя, только без медвежьего очарования. В скельтрах было куда больше от волков или грифов.
        Каган - его звали Баар - всем видом выражал недовольство. Сам дворец был ему неприятен своей строгой пышностью. А уж то, что последние две тысячи лет все правители Йэрии женщины, которым и он, и его потомки обязаны подчиняться, приводили кагана в ярость. Он бы предпочёл древнюю систему, до Разделения, когда никаких драконов не было и в помине, а Астор хоть и сильнее в два раза, но передают престол в порядке старшинства. Стоявшие рядом с Бааром здоровяки - его первые советники - полностью разделяли это мнение. И не только они. И не только варвары. Многие устали как от бабского правления, так и от гегемонии одного королевства.
        Но в слух этого никто не говорил, даже скельтры. Они лишь страшно вращали глазами и держали руки на поясах. Все были в тёплой, подбитой мехом одежде, что ещё больше выделяло их как иноземцев.
        Под прошлыми обидами подразумевалась передача фьёлам злополучных островов, которая состоялась в такой глубокой древности, когда Шамбри был ещё аскетичной, маленькой крепостью. А что до новых казусов - так снова вся вина лежала на фьёлах. Они вздумали строить флот, что вызывало немалые подозрения у их врагов. Услышав предположение, что королева не в курсе такого незначительного события, как строительство кораблей, Нердал фыркнул, вызвав новую порцию испепеляющих взглядов со стороны скельтров. Он был единственным драконом в тронном зале, все остальные где-то пропадали.
        - Господа. Неужели вашим людям не сообщили, что корабли возводятся по моему приказу? Это торговые суда, а не военные. В отличие от некоторых других народов - она выразительно поглядела на скельтров, - они вполне мирное княжество.
        - Но корпуса кораблей бронированные, на их палубах установлены пушки! - воскликнул один из спутников Баара - с квадратной челюстью и заплетённой в косу бородой.
        Словно беседуя с детьми малыми, Сиена принялась терпеливо загибать пальцы.
        - Это примитивное оружие на случай встречи с пиратами. Даже в наших морях нет гарантии полной безопасности, особенно, когда опасность приходит с неба. Суда построены крепкими и надёжными, что позволяет перевозить товары в наилучшей сохранности. Живя в скалах, вы предпочитаете летать по воздуху, но разве вам не известно, как важно предусмотреть любые неприятности и заранее себя обезопасить? Разве над вашей землёй не стелется дым котельных, а учёные не наполняют водородом и гелием дирижабли, которые предназначены отнюдь не для торговли?
        Голос королевы набирал силу. Она не любила скельтров, как и они её. Поднаторевшие в военном деле и машиностроении, эти люди имели наглость считать себя лучше других. Будь у них хоть малейший шанс на победу, они бы объявили Йэрии войну. И забрали себе не только острова, но и всё, до чего дотянутся их обветренные, покрытые шрамами руки.
        - Они торгуют тем, что принадлежит по праву нам!!! - каган потерял самообладание.
        - Аудиенция затянулась.
        Властный, но не принадлежащий королеве голос произвёл эффект колокола: его отзвук ещё летал над головами, а скельры глазели на дракона, потеряв нить разговора. Только болонка оставалась совершенно равнодушной ко всему происходящему. Она чихнула и капризно тявкнула. Воистину, самое бесстрашное существо в замке.
        - Нердал прав. Фьёлам также следует уделить внимание. Тем более, вскоре мы побеседуем с вашими милостями приватно.
        Сиена задумчиво посмотрела на лорд-адмирала. Тот поклонился.
        - Я подробнее объясню его светлости Баару принципиальную разницу между военным кораблём и вооружённым торговым.
        Мужчина по своему обыкновению придерживал едва функционирующую руку, словно боялся, что она вот-вот отвалится. Хотя пришили её весьма искусно. Эполеты и покрой мундира почти скрывали то, что одно плечо ниже другого. По давно установленному негласному правилу, Эрид старался не пересекаться с адмиралом, а тот демонстративно пропускал все те праздники, которые дракон не мог не посетить. Агата не знала, каково теперь отношение её оборотня к той давней выходке, благодаря которой он отсидел срок в темнице, а генерал обзавёлся увечьем на всю жизнь. Не знала, да и не интересовалась этим.
        Королева перевела взгляд на мужа. А не на Нердала, как можно было ожидать. Его величество тепло улыбнулся. Сиена всегда разделяла мнение своего дракона, ну нуждалась в одобрении короля. Это, не считая болонки, было её единственной слабостью.
        Скельтры нехотя подчинились и уступили место тем, кого так презирали. Но напоследок их каган не удержался от завуалированной угрозы.
        - Если фьёлы хоть как-то проявят неуважение, если они сделают хоть что-то, противоречащее мирному договору - то ждите войны, госпожа. С вашей помощью или без, но мы вернём себе величие!
        Голос скельтра ещё долго рокотал между двумя колоннадами. Сиена только улыбнулась. Она бы никогда не показала, что знает, как легко нарушить данные на бумаге клятвы. И как легко заставить других сделать это непредумышленно.
        Вперёд выдвинулись фьёлы и народ оживился. Ещё бы: о них ходили притчи во языцех. Их одежда не имела ничего общего с шубами, ремнями и сыромятными кожами скельров. Но и от столичных туалетов они ускакали далеко вперёд. Что у мужчин, что у женщин - тонкие, многослойные ткани, природных оттенков, длинные волосы, в беспорядке лежащие на плечах, переплетённые с лентами и нитками. Больше всего эти люди напоминали ожившие цветы и только диву можно даваться, как таких созданий можно обвинять в строительстве военного флота. Казалось, они и ножом-то пользоваться не умеют.
        - Ваше величество! Позвольте поблагодарить вас за такой чудный приём в этом роскошном замке и выразить от всей души…
        Придворные тихонечко хихикали. Седой изящный мужчина - такой тонкий, что в непогоду ему лучше не выходить на ветер, - нараспев начал пересказывать на свой лад всё то, что до него вещали скельтры. В отличие от кагана, с натянутой улыбкой преподнёсшего королеве парочку искусно сделанных мушкетов и сундук самоцветов, фьёлы подошли к делу с большей оригинальностью. А другого от них и не ждали.
        - Восхищённые божественной красотою человеческого лица, наши механики-ремесленники создали эту удивительную, во всех отношениях весьма примечательную и со всех сторон… - Несколько дам прыснуло со смеху. Князя занесло, любовь к вычурным монологам не доводила фьёлов до добра. - Извольте, в общем, взглянуть.
        На подушечке цвета небесной лазури Сиене поднесли какое-то устройство. Это была маска. При малейшем движении мышц пластины меняли своё положение, полностью передавая мимику человека. В прорезях для глаз находилось стекло, для большего драматизма выкрашенное в фиолетовый цвет. Некоторое время королевским детям позволили забавляться с маской, да и советники выказали некоторый интерес. Даже Нердал повертел её в руках. Однако на этом сюрпризе фьёлы не остановились.
        - Это Зеркало памяти, - торжественно объявил седовласый красавец.
        «Камера обскура» - шепнула принцесса брату, хотя тот и не спрашивал. «Ну, то есть теперь это называют фотокамерой». «Угу» - ответил Пьер. Ему было скучно. Он хотел к друзьям, а ещё больше к Варге. В последнее время принц кидал на неё взгляды, которые даже тринадцатилетняя Агата могла правильно расшифровать.
        Очередное устройство на штативе само подъехало к трону. Сиена скептически подняла бровь.
        - При дворе каждый второй обзавёлся фотографией.
        Вперёд вышел ещё один фьёл - на вид старше князя, а его одеяние было на грани эксцентричности и нищеты. По шепоткам в тронном зале Агата поняла, что это и есть тот самый ведун, о котором шла молва. В седой бороде проглядывали косички.
        - Чёткие и цветные, ваше величество? Или же обладающие способностью запечатлевать не только внешний облик человека, но и частичку его души? А может, позволяющие пересекать границы, о которых ни один путешественник до сей поры и не слыхал?
        С каждым словом ведун всё более воодушевлялся. Этот человек готов был костьми лечь, но отстоять честь своего изобретения. Он совсем и не похож на ведуна. Самый, что ни есть, сумасшедший учёный. В королевской академии таких пруд пруди.
        Видя, что его подданный уже перестарался, князь фьёлов перехватил слово.
        - Речь, ваше величество, идёт об экспериментах, которые проводятся не только у нас на островах, но и в славной академии этого не менее славного города. Хм. Они связаны с ещё недостаточно исследованными свойствами этой фотокамеры. Мой придворный знахарь смиренно просит позволения воспользоваться дворцовой библиотекой, чтобы завершить свои труды и предоставить вам возможность первой ознакомиться с результатом. Зеркало памяти действительно великое изобретение, хотя говорить о путешествиях с его помощью несколько преждевременно.
        Знахарь. Нет, ну надо же, они называют его знахарем!
        - Преждевременно? Какая жалость!
        Послышались смешки. По голосу Сиены было понятно, что она очень и очень сомневается в том, что фьёлы сами понимают, что несут. Нердал, даже не пытаясь скрыть, как его всё это забавляет, повернулся к принцессе.
        - Волшебные путешествия. Кажется, это по твоей части?
        Ничего не сказав, Агата презрительно и демонстративно отвернулась, хотя внутри неё всё кричало и прыгало. Вообще, дракон был прав: это именно то, что её занимало в последние недели. С того момента, как учёная дама из академии обмолвилась о возможности перескакивать в «другую параллель» с помощью даггеротипа, все мозги принцессы были забиты только этим. Её интересовало даже не то, куда она могла попасть (а в мечтах она попадала всюду), а то, что это можно сделать, не покидая замок, откуда её сроду не выпускали без надзора. Да и с надзором-то пару раз.
        Пьер прыснул со смеху и пнул её по ноге. Пышная юбка принцессы скрыла это преступление. «Что, бедненькая? Ещё веришь в сказки, мелкая ты…» - зашептал он, но не договорил: на него шикнул отец. «Веди себя как подобает и не смей задирать наследницу» - тихо сказал король. Брат заткнулся, но Агате как никогда хотелось его ударить. Она верила в сказки, да. Иначе просто бы сошла с ума!
        Ей было необходимо как воздух выложить кому-то всё, что клубилось в голове. Хотелось прыгать на месте. Но Эрида носило неизвестно где, и разделить её радость могла, разве что, Мира. И то лишь отчасти. Гувернантка выслушает, кивнёт и вернётся к хлопотам в покоях. У неё нет время на глупости.
        Отвергая всё услышанное ею от других - насмешки, сомнения и откровенную грубость, - Агата была уверена, что зато дракон разделит её интерес. Замок дорог её сердцу, но она слишком долго тут просидела. Девочка могла бы с закрытыми глазами проследовать из восточного крыла в западное, и ни разу не споткнуться. Именно так она и развлекалась одно время. Принцесса чувствовала себя призраком, заточенным в стенах. Если бы ей хоть ненадолго удалось увидеть окружающий мир! Даже то, что фьёлов считали фантазёрами, нисколько её не смущало. Может быть, островитяне в самом деле дышат ароматом наркотических цветов, странно одеваются и говорят смешно и витиевато. Да, пусть они в самом деле чокнутые - Агате всё равно! Она должна добраться до чудо-механизма и выяснить, на что он способен. Быть может, мать разрешит это сделать и не придётся идти против её воли. Ведь в эту самую минуту королева позволила ведуну воспользоваться придворной библиотекой. А значит, эксперимент будет завершён!
        Глава 16
        Агата чуть не пританцовывала от нетерпения.
        Первые приветствия и склоки остались позади. Теперь королевские дети имели полное право, а точнее, были обязаны покинуть Тронный зал. Через пару лет Агата перестанет это делать: ей придётся оставаться на дальнейших переговорах. Конечно, на первых порах сказать ей будет нечего, но со временем она научится глубже вникать в суть вопроса. На самом деле даже сейчас Сиена время от времени подзывала дочку к себе, чтобы узнать, насколько она в курсе роста или падения серебряной монеты. А как на счёт нехватки зерна в стране ниртов, не следует ли наладить доставку пшеницы? А может быть, открыть им новый торговый путь? Но в первом случае зерно подорожает здесь, а во втором - нирты станут слишком самостоятельными. Что она думает, и чтобы предложила? Обычно Агате нравилось играть в наследницу трона. Ей было приятно чувствовать себя кем-то важным. Девочка как можно вдумчивее бралась за каждую проблему и старалась дать максимально разумный ответ. Как правило, Сиена оставалась удовлетворённой, хотя особого восторга не выражала. "Но ведь я ещё слишком молода, они сами непрестанно об этом твердят. Ещё научусь
всему, что надо, уcпею" - думала Агата и убегала скакать в лабиринтах замка. На самом деле государственные дела казались ей скучными. Если бы не особое положение, которое давало право ими заниматься, она бы совсем приуныла.
        Постепенно Тронный зал пустел. Не только дети покинули его: придворные спешили по своим делам, заморские делегации отправлялись отдыхать и глазеть на чудеса золотой столицы. Советники вместе с королевой удалились в Малый зал.
        Агата поискала глазами герцога и герцогиню Ардор. Супруги красовались в своих нарядах запрещённых цветов и наслаждались произведённым эффектом. К ним подходили гости, некоторые отвешивали реверансы и поклоны чуть не до самой земли. Позже матушка пошлёт родичам недовольную ноту. Даже она сегодня не облачилась в сине-зелёный, хотя была одной из немногих, кто имел на это полное право. Принцесса недовольно дёрнула носом: когда она станет править, то будет строго следить за соблюдением геральдических правил. Девочке пришлось тут же себя одёрнуть: она старалась не думать о том, что должно рано или поздно случиться. Сначала стоит посетить вдоволь новых мест, путешествовать как можно больше и дальше. Пока этот план не выполнен, пусть на троне пока посидит мать.
        Агата кому-то улыбнулась и стала разыскивать отца.
        Король Фернан вместе с церемониймейстером пытались обсудить предстоящую вечером мистерию, но их разговор неизбежно скатывался к подарку кагана: оба были без ума от минералов и камней. «Может они и не друзья, но уж точно приятели» - завистливо думала Агата, стараясь не наступать на стыки мраморных плит. Это была её игра: девочка представляла, что если наступить на стык, то из пола вылезут острые гвозди. Сохранять при этой забаве царственный вид не так-то уж просто.
        Она огляделась. Миры нигде не было поблизости, а обе фрейлины, приставленные к принцессе, хихикали с одетыми в кожу и меха людьми. Скельтры, в свою очередь, скалили зубы, прожигали взглядами пышные фигуры собеседниц и презрительно посматривали по сторонам. Агата подала фрейлинам знак, что они могут не сопровождать её. Оглядевшись в поисках строгой Сиены, и не найдя её в поле зрения, девушки согласно закивали: принцесса часто ходила по замку одна. За исключением приёмов, на которые её обязательно сопровождали, дабы Агата не вздумала опоздать. По всему замку напичкана стража, готовая защитить дочь королевы от любых неприятностей и, где следовало, преградить ей путь. С той же, причём, целью. Тяжёлые засовы также охраняли покой и порядок дворцовой жизни. Но, как и любой ребёнок, принцесса знала, где находятся лазейки, которые проворонили взрослые.
        Малый зал находился в помещении поменьше и постарше, недалеко отсюда. А там уже рукой подать до подземных лабиринтов, представлявших самую мрачную и неизведанную часть замка. Темницы, где содержались политические преступники, и старинные камеры пыток. Агате говорили, что их давно не используют, но в это она не верила. Именно из этих катакомб ей и другим королевским детям доставляли свежую кровь несколько раз в неделю. Подогревали и разливали по кубкам. Её брали у самых знатных заключённых, в условиях строжайшей стерильности. От этого не умирали, но иногда теряли сознание. Вот и все подробности, которые девочка смогла узнать. Вероятно, Эрид, на собственной шкуре испытавший, что такое темница замка Шамбри, мог рассказать больше. Но случая пока не представилось.
        На стенах Малого зала - простая побелка. Из потемневшего дерева скамьи, кресла и балочный потолок. Это древнее помещение сохранилось почти в неизменённом виде, в его стенах заседали первые потомки королевы Терры, в то время как большую часть дворца многократно перестраивали. Маленькие окошки, похожие на бойницы, пристроились под самым потолком. Несмотря на цвет стен, здесь царил лёгкий сумрак, какого невозможно найти ни в одном другом помещении пропитанного солнцем замка. Подземелья и чуланы не в счёт. Иначе говоря, место мрачное, но уютное, благодаря своей стариной и прохладной атмосфере.
        Многие совещания и встречи проходили здесь как дань уважения к прошлому, а также из-за отдалённости от толпы придворных. Но как минимум одни любопытные глаза сейчас наблюдали за аудиенцией королевы.
        Уже несколько месяцев Агата была гордой обладательницей тайного знания: в подсобке, бывшей некогда оружейной, отвалился кусок стены. Это была всего лишь тонкая перегородка, да и дыра совсем небольшая - как раз ребёнок и протиснется, - так что урона самому зданию это причинить не могло. Перед лазом, практически вплотную к нему, стояли покрытые пылью конские латы, поверх которых накинуто что-то вроде церемониального одеяла. Такие вещи использовались для парадных портретов, что было куда проще, чем позировать на живой лошади. В остальном же, кроме пыли, нескольких сломанных алебард и груды подточенных жуками досок, здесь ничего не было. Если бы не врождённая потребность принцессы совать нос в каждый уголок замка, она бы в жизни не обнаружила этот лаз. За ним находился коридор, ведущий в кромешную тьму, в котором Агата насчитала пять дверей. Одна из них, несомненно, вела к началу катакомб, другие внушали подозрения, что за ними находятся кухни, кладовые или стражницкие. Все были заперты на ключ и лишь одна, на ступеньках… тоже оказалась заперта. Только вот замок висел с нужной стороны и пребывал в
таком состоянии, что Агате хватило двух ударов булыжником, чтобы взломать его. Чуть позже Мире придётся причитать над безобразно испачканным кирпичной крошкой платьем.
        Так что вместо своих покоев Агата направилась, оглядываясь и напрягая слух, именно сюда. На то были серьёзные основания: девочка хотела проследить за ведуном.
        Она благополучно прошмыгнула в чулан и тут же устремилась к потайному ходу. Миновав единственную незапертую дверь, взобралась по винтовой, покрытой паутиной лестнице. Надо было спешить: её отсутствие скоро заметят. А уже испачканное платье всё равно планировалось сменить к вечеру.
        Ступени вывели в галерею, аккурат над Малым залом. Массивные, квадратные, потемневшие от времени деревянные колонны давали прекрасное укрытие. Через них открывался отличный вид на происходящее внизу, а самому шпиону требовалось только не спотыкаться, не орать, и не высовываться наружу.
        Агата навострила уши.
        Это называлось аудиенцией, хотя для такого понятия тут находилось, пожалуй, слишком много людей.
        Первыми к королеве прибыли фьёлы. Они явились вдвоём: князь захватил с собою ведуна, за которым Агата установила слежку, хотя каким боком «знахарь» относится к дипломатии, девочка не поняла. Саму правительницу как обычно сопровождал Нердал, что для иностранцев, наверное, казалось странным. Зато свои уже давно привыкли: дракон был второй тенью королевы, а значит, всегда находился поблизости. Кто-то даже воспринимал их как одно целое.
        Помимо этих лиц, расположившихся на простых деревянных стульях, в Малом зале присутствовали советники. Они устроились на скамьях, в небольшом отдалении от основной четвёрки, но принимали активное участие в разговоре - за исключением тех моментов, когда королева и её гости понижали голос. Самую кипучую деятельность развели лорд-адмирал и канцлер, неповторимая парочка при дворе.
        Агата пришла сюда по одной простой причине: она не знала, где ей потом искать ведуна, поэтому следовало сразу проследить, куда он пойдёт после аудиенции. Ну и конечно же, она любила шалости. Принцесса пока не представляла, что станет делать с полученными сведениями, но на то, чтобы выяснить их другими способами, ушло бы много времени и сил. Кто из слуг отвечает за размещение гостей, она не знала. А если расспрашивать всех подряд, это не останется незамеченным. Да и вообще, девочка была рада лишней возможности воспользоваться своим потайным лазом и проникнуть на закрытое собрание. Дух авантюризма проснулся в ней и всячески её подбадривал. Конечно, было бы проще подождать где-нибудь у выхода из Малого зала, но при таком раскладе она опять-таки привлечёт внимание. Да и не так этот путь интересен.
        Вначале Агата просто озиралась вокруг, вертя головой. Тишина, пыль и паутина здесь, наверху, и оживлённый гомон там, семью метрами ниже - всё это составляло восхитительную декорацию. Может быть дело в древности зала, который видел не один судьбоносный момент истории. Или в самой ситуации - пожалуй, более преступных шалостей Агата себе ещё не позволяла. В любом случае, сначала она просто наслаждалась тем, как ловко всё провернула, и только потом начала прислушиваться. "Если я буду в курсе, это мне только на руку. На любой вопрос матери я смогу ответить увереннее, и тогда меня будут воспринимать всерьёз" Угрызениям совести просто не оставили шансов.
        - Пушки на кораблях должны быть мощнее. Вы же не хотите, чтобы скельтры подумали, что их просто ужалила оса?
        Мать говорила холодно и раздельно. "В смысле, что ещё пушки?" - поразилась Агата. Зато фьёлы, очевидно, поняли всё хорошо.
        Она подалась чуть вперёд, стараясь как можно лучше разглядеть лица присутствующих.
        На каждом отпечаталась усталость, за исключением, разве что, Нердала - его волевое лицо выражало иронию и любопытство. На столе перед фьёлами лежали чертежи, менее всего напоминающие схемы торговых судов. Это походило скорее на конструкцию машины. Ведун увлечённо объяснял принцип действия пушки, причём говорил неожиданно просто и складно. Никаких вычурных оборотов. Если его побрить, подстричь и переодеть в гвардейский мундир - вышел бы вполне приличный генерал. Для Агата открытие было невероятным.
        А вот королева не удивлялась. Её интересовали сроки и расходы. Сейчас женщина держалась свободнее, чем на официальном приёме. Сохраняя каменное выражение прекрасного лица, она сидела, закинув ногу на ногу и запустив пальцы в свои золотисто-медные волосы. Короткие мелкие кудри лежали идеально под тройным слоем лака. В присутствии своих советников она позволяла себе так выглядеть, но при иностранных послах мать обычно до конца изображала статую. Выходит, этих людей она знает лучше, чем думала Агата.
        Девочка продолжала наблюдать и слушать. По спине прошёлся холодок. Не может быть. Не далее, как два часа назад Сиена смеялась над подозрениями скельтров и заверяла их в полной безобидности фьёлов. И что теперь? Теперь она отчитывает последних за медленный темп строительства вооружённого до зубов флота.
        Агата почесала в затылке. Чего она не понимает? Должно быть что-то, что она упустила из виду. Матушка всегда держала обещания. Она могла схитрить, как и любой политик, но никогда не шла на столь откровенный обман. На секунду девочка даже забыла, зачем сюда пришла, а аудиенция тем временем продолжалась. Одно предположение в голове принцессы сменялось другим, её мысли текли как ртуть. Мимолётная паника отступила, и девочка пришла к мудрому решению: раз она пока она не может разгадать эту загадку, значит, лучше про неё забыть. Наверняка тут есть разумное объяснение. Пройдёт несколько лет, и Агата будет сидеть там, внизу, вместе с матерью и советниками. Со временем она всё поймёт. Ей это обещали.
        Кое-что другое поразило её: Сиена не просто обманывает, она нарушает правила. А ведь свою дочь заставляет следовать им беспрекословно. И раз уж так поступала королева, это значило одно: наследница тоже имеет право на это. Агате стало весело тем особенным злым весельем, которое возникает у людей, которым случайно развязали руки, дали возможность сделать наконец по-своему и назло. Принцесса хорошенько запомнила это чувство. И пообещала себе не забывать то, как разочаровалась в матушке сегодня.
        На душе сразу стало легче. Куда важнее сейчас для Агаты было выполнить то, что она задумала. С радостной улыбкой человека, только что решившего сложную задачу, принцесса двинулась вперёд, и неловко пнула ногой мелкий камень.
        Она зажмурилась.
        Булыжник навёл шороху. Он докатился до самого конца галереи, отметив на своём пути все неровности разнузданной чечёткой. Внизу стало тише. Несколько советников по-прежнему продолжали спорить и бубнить себе под нос, но некоторые принялись рассеянно оглядываться, не понимая, откуда раздался звук. Агата видела это краешком глаза, почти полностью спрятавшись в тени, за колонной. Она перевела взгляд на королеву. Сиена нахмурилась, но ничего не сказала, продолжая вникать в то, что наперебой вещали ей фьёлы. Те и глазом не повели, увлечённые чертежами и подсчётами. А вот Нердал… глядел прямо на Агату. Драконы обладали острым зрением и слухом. Возможно, только благодаря последнему он безошибочно установил источник звука, но увидеть её, как от всего сердца надеялась Агата, не мог. Как хорошо, что здесь нет Эрида! Он бы моментально определил нахождение своей торитт. Девочка вжалась в стену и сползла вниз. Если мать узнает, что она подсматривала за аудиенцией, то ей влетит так, как никогда ещё не влетало.
        "Пусть они подумают, что это мыши! Пусть они подумают, что это мыши!!!"
        На самом деле, самыми страшными наказаниями, которым она подвергалась, была боль других существ. Маленький мальчик из её детства, лицо которого уже стёрлось из памяти - он кричал и плакал, и это было ужасно. Когда Эрид попал в темницу - чужая боль сводила с ума. Хотя тут девочка была совершено не причем и просто пала жертвой связующего их с драконом проклятия. Теперь в качестве наказания Сиена могла снова выбрать этот путь. Агата заранее жалела дракона, но себя ещё больше. Она не хотела испытать подобное ещё раз.
        Принцесса выждала пару мучительных минут и боязливо выглянула за колонну. Опасность миновала, Нердал деловито читал какие-то бумаги, отданные на подпись Сиене, а заодно что-то считал на бумаге - делил и умножал. В столбик. Вероятно, фьёлы скоро покинут Малый зал, чтобы уступить место скельтрам. Агата угадала: ведун уже собирал со стола чертежи и проекты, пока его князь произносил напыщенную, однако в меру, речь. Девочка на цыпочках пошла к выходу. Теперь она была предельно осторожна, смотрела под ноги, по сторонам и, на всякий случай, глянула наверх.
        Как только принцесса выбралась из своего убежища, то поспешила к дверям Малого зала. Агата боялась упустить ведуна. Вдруг его уже проводили в отведённые ему покои, и как тогда она сможет испросить совета? Девочка прибавила шагу и теперь почти бежала, стараясь сохранять при этом хоть сколько-то благопристойный вид. Вдруг, когда она миновала последний поворот, она чуть не налетела на кого-то. Её грубо ухватили за рукав.
        - Ты бегаешь тут, будто кухарка за курицей. Разве тебе позволено находиться в месте, где проходит закрытая аудиенция? Разве тебя не в строгости воспитывают? - спросил зычный голос с ощутимым акцентом. От тяжёлой дублёнки пахло новой сыромятной кожей.
        Агата подняла глаза и с ужасом узнала кагана скельтров. Его лапища крепко держала ткань на её плече, а глаза испепеляли на месте. Отчего-то он смотрел на неё с подозрением, словно догадался, где она была и что видела, и теперь пытается силой своего взгляда заставить её чистосердечно признаться. Она молчала и, пока лихорадочно соображала, что лучше предпринять, даже не пыталась вырваться.
        - Отпустите ребёнка.
        Двери зала открылись, пропуская двух фьёлов, к которым тут же подошли, словно из ниоткуда, слуги, а следом за чужеземцами показался Нердал. Оборотень уставился на кагана гипнотическим взглядом. Агата впервые заметила, что у дракона вокруг золотых глаз и рта уже есть морщинки. Он старел как-то быстрее своих сородичей, которые на протяжении десятилетий выглядели не старше тридцати. Но ведь они не проводили столько времени на переговорах и совещаниях, не читали, стоя за плечом у королевы каждую бумагу. Они летали на просторе, время от времени заглядывая во дворец. Наверное, это имело значение.
        Пальцы на рукаве разжались и Агата отпрянула подальше от скельтра. Баар смотрел на дракона и не выказывал ни малейшего страха. Только презрение, как и ко всем прочим. Нердал отвечал примерно тем же. Они одного роста, с тяжёлыми хищными лицами, но лицо оборотня казалось более благородным. Скельтр был шире в плечах, да и вообще выглядел массивнее, особенно из-за неуместно тёплой в этих краях одежды. Но это лишь видимость: даже в людском обличие драконы сильнее любого человека. Побочным эффектом было то, что они часто ломали мебель, которая нечаянно или специально попадалась им под руку в момент слишком хорошего или слишком плохого настроения.
        В левой руке каган держал посох - простой и деревянный. Единственным украшением этой палки являлся стеклянный набалдашник, в котором плескалась странная зелёная жидкость. Эта вещь привлекла внимание Агаты сразу, как только она её увидела. Едва скельтры вступили в Тронный зал, как она уже мысленно решила при возможности спросить их кагана, что это такое, благо на вечернем приёме ей как раз придётся занимать беседой гостей. Но после того, что случилось сейчас в коридоре, она и близко не подойдёт к проклятым скельтрам - ни к этому, ни к другим. Как можно было вообще быть такой наивной дурой и принимать их за адекватных людей?
        - Нравы в вашем дворце не перестают удивлять, - выплюнул скельтр. - Хотя чего ещё ожидать при женском правлении?
        Баар развернулся и неторопливо пошёл в Малый зал. Он был один, а где он бросил своих скельтров, Агата не знала, да и знать не хотела. Её интересовал ведун, который как раз удалялся по коридору в компании князя. Ленты на их воздушных одеяниях развевались за ними как змеи.
        - Тебя что, за руку отвести в твои покои? Вообще-то у меня есть дела более важные.
        Нердал недовольно скривил массивную челюсть.
        - Не надо меня никуда отводить!
        Дракон был раздражён и спешил вернуться в Малый зал, где этот неприятный человек, каган, уже предстал перед Сиеной. Агата заметила, что вид у оборотня порядком уставший.
        - И что ты тут делала?
        - Гуляла.
        - Путаться под ногами у правителя враждебного нам государства - это ты называешь «гулять»? Я слышал шум. Если я узнаю, что ты пробираешься на тайные советы, то буду вынужден доложить королеве. Она уже сама сдерёт с тебя три шкуры.
        Благодарность, которую Агата чувствовала по отношению к Нердалу за то, что он прогнал скельтра, сразу пропала. Агата уже передумала его благодарить. Лучше бы здесь находился Эрид. Этот мог сказать всё тоже самое, и ещё бы добавил парочку своих нелестных замечаний. Но почему-то на него девочка не обижалась. Он не говорил с ней как с тупым ребёнком. Только как с не очень разумным.
        Агата скрестила руки на груди и упрямо смотрела в сторону удаляющихся фьёлов. Чтобы попасть в свои покои, принцессе надо было пойти в том же направлении.
        - Я пойду к себе, - свирепо посмотрела она на мужчину.
        - Ступай.
        Он недоверчиво на неё покосился.
        Глава 17 Первое перемещение
        В библиотеке было много дополнительных помещений, которые использовались учёными мужами, любознательными посетителями или просто теми, кто хотел посидеть в тишине. Обычно там стояли стол, кресло и часы. Стрелки представляли собой золотые страницы, сменяющее друг друга каждую минуту. Сейчас за одной из дверей, ведущих в такую вот комнатёнку, раздавалась приглушённая какофония. Самые разнообразные звуки. Чьи-то торопливые шаги, шорохи, бормотание - не то ругательства, не то научные термины, вероятно, и то и другое. Бумаги падали, а фолианты захлопывались. Кто-то беспрерывно шаркал ногами и фыркал.
        Двое у порога переглянулись.
        - Кажется, он всецело поглощён работой. Ну, или это просто старческий маразм.
        Агата и сама видела, что человек за дверью явно не рассчитывает на гостей, но она уже всё решила. Ещё утром в замке объявился Эрид. Первым делом он отправился не к принцессе, а за креветками, что не могло не задеть её королевское достоинство. С другой стороны, до обеда Агата была занята стрельбой из арбалета, а позже - уроками. Вырваться раньше всё равно бы не получилась.
        Во второй половине дня, как только выдалась свободная минутка, принцесса заявила, что собирается прогуляться по саду. Собравшихся было идти следом фрейлин девочка успокоила: не стоит утруждаться, её будет сопровождать дракон. Девушки испытывали смешанные чувства. С одной стороны, перспектива целого часа безделья их радовала, с другой - им бы тоже хотелось пройтись в компании Эрида. Желательно, конечно, без принцессы. Его персона который год была предметом споров и пристального внимания. Ну и разумеется, этот змей особенно хорош собой.
        Что интересно: драконы внушали трепет всем, кроме окружения своих торитт. Камердинеры Пьера без всякого стеснения шныряли под самым носом у Варги и даже сами заговаривали с ней. То же было и в домашнем кружке младших сестёр.
        Прежде чем они сюда пришли, девочка спросила оборотня, почему он решил навестить её именно сегодня. Эрид ответил, что вообще-то и не собирался. Но, пролетая над хрустальным лесным озером, вдруг почувствовал, что должен изменить направление и устремиться в замок.
        - То есть ты внезапно понял, что должен быть здесь?
        Оборотень пожал плечами, будто это само собой разумелось, и пояснил:
        - Я почувствовал, что нужен тебе.
        - О, спасибо, что прилетел. Я так рада, что наконец-то кому-то можно всё расска…
        - Если бы я знал, зачем именно, то ноги бы моей здесь не было.
        Эриду не понравилась затея с допросом ведуна. Более того, казалось, он избегает разговоров о Зеркале памяти. Но отказать Агате не мог. Девочка по-прежнему не умела использовать проклятие в своих целях и призывать дракона одной лишь силой мысли, как это делали мать и брат. В этом плане нерадивый Пьер оказался способнее наследницы. Сейчас у принцессы это получилось в первый раз и, видимо, случайно. Понадобилось напрячь все свои силы, топнуть ногой и в сердцах обозвать оборотня. Она не помнила, как именно. После этого, к своему удивлению, девочка поняла, что зов дошёл до адресата.
        Отправляться к ведуну в одиночестве она не хотела, а довериться кому-либо другому попросту не могла: об этом сразу станет известно матери. Так что теперь, не смотря на весь скепсис Эрида, принцесса притащила его в библиотеку, попутно изложив весь свой план. Состоял он лишь из первых пунктов, не имея ни середины, ни конца. Агата решила импровизировать.
        Она провела руками по идеально выглаженной юбке простенького платья - это её успокаивало - и решительно постучала. Не дожидаясь ответа, принцесса робко, но настойчиво просунула нос в комнату.
        - Кто там?! - встрепенулся фьёл.
        Он заметил Агату, которая во все глаза смотрела на царящий в его обители бардак.
        - Девочка, ну что ты тут делаешь? Давай, давай, уходи отсюда! Незамедлительно! Прошу. Меня нельзя отвлекать! О, боги, - забормотал он тише, - мне определённо точно обещали покой, а тут дети ходят.
        Многослойные ткани вихрем пронеслись взад-вперёд по комнате. Ведун размахивал руками и возмущался вторжением. За ним следовал цветочный запах с примесью дыма - скорее всего, след сожжённых благовоний. Островной народец славился такими вещами. Потом ведун, всё ещё не разобравшись, кто пожаловал к нему в гости, вернулся к столу и скрючился над схемой. Длинные полуседые космы мешались с перьями, карандашами и чертёжными инструментами. В бороде застряло несколько крошек. Когда «знахарь» понял, что его не спешат оставить в одиночестве, то решил пристальнее разглядеть непрошеных посетителей. И хлопнул себя по лбу.
        Получилось смешно.
        - О, так это же маленькая королева! Чем я обязан такому чрезмерно приятному сюрпризу?
        Фьёл был недоволен, но смекнул, что выгонять взашей наследницу трона не лучшая идея. Тем более, за плечом у неё стоял некто, по всем приметам похожий на дракона. Ни с одним из этих существ ведун не хотел ссориться. Пришлось проявлять гостеприимство.
        «Маленькую королеву» перекосило от такого обращения, однако она переступила порог и стала с любопытством оглядываться.
        - А вы над чем работаете? - сходу спросила она на чистейшем фьёльском языке. - Это корабли, да?
        Она предположила это без задней мысли. Просто первое, что пришло в голову. Но при упоминании кораблей ведун крякнул и поспешно сграбастал со стола все схемы. Он запер их в ящике, под ключ, и только потом расплылся в рассеянной улыбке.
        - Корабли? А, ну да, ну да… Надо кое-что довести до ума, так велела ваша царственная матушка. Хотя я бы всё оставил как было. Было вовсе не так уж и плохо, позволю я себе заметить! Мда. Хех!
        Ведун вообще был какой-то раскидной и безалаберный на вид, и внешне своему прозвищу не очень соответствовал. Агата представляла колдунов, знахарей и всяких там ведунов молчаливыми, и строгими. Желательно в мантии с капюшоном и в колпаке. А в библиотеке хозяйничал кто-то совсем уж странный.
        Мужчина закинул в рот подозрительный, чёрный сухарь и захрустел, выжидающе глядя на гостей. Глаза у его были живые и подвижные.
        - А как же Зеркало памяти?
        Агате было плевать с высокой колокольни на строительство флота. Военного, торгового - любого. В углу комнаты она увидела камеру Обскура, какие-то диски и пластины. Всё это покрывала пыль. Лицо принцессы засияло от предвкушения, и фьёл это заметил.
        - Ах это? О, ну да, я и над ним работаю тоже …
        Слой пыли красноречиво намекал на обратное, но принцесса не сомневалась: сейчас она узнает что-нибудь интересное, а остальное не важно. Ведун правильно понял настроение Агаты по одержимому взгляду, с которым она кружила вокруг аппаратуры. И подошёл поближе, явно испытывая облегчение от того, что принцессу заинтересовали не корабли.
        - Эта ваша камера Обскура, что она умеет?
        Эрид, который почему-то с самого начала относился к этим приборам с непонятной для Агаты неприязнью, сел поудобнее, подпёр голову рукой и приготовился слушать. Всё-таки, даже ему было интересно. И, хоть они с ведуном не обмолвились ни словом, девочке показалось, будто они ведут беззвучный поединок, словно оба знали то, что неизвестно ей. И каждый недоволен, что оппонент тоже в курсе этой страшной тайны. А вообще, фьёла заметно напрягало присутствие дракона.
        - Это, понимаете ли, уже не камера Обскура, тут есть пара технических новшеств. Фактически, это обыкновенная фотокамера.
        Принцесса никогда не любила термины. Она поморщилась. Девочка использовала название, которое смогла запомнить, пока рылась здесь, в этой же библиотеке.
        - Сначала полировка. Серебряная пластина должна отражать подобно зеркалу. Как чистое, незамутнённое горное озеро на рассвете праздничного… Ну, в общем, солнечного дня! Одним словом, поверхность должна быть зеркальной.
        Ведун бегал вокруг камеры, то показывая пальцем, то вытаскивая пластины. Атласный, узорчатый берет на его голове съезжал на бок, но это ничуть не волновало ведуна. Его было легко увлечь, стоило только завести речь о какой-нибудь отрасли науки. Хотя к камере Обскура фьёл относился до обидного прохладно. В отличии от Агаты, которая трепетала при взгляде на машину.
        - Теперь, ваше высочество, вы видите эту очаровательную фарфоровую ванночку? Тут пластину обрабатывают в йоде и броме. Надо, чтобы было темно как в пасти кита. Это называется сенсибилизацией, - по лицу принцессы фьёл понял, что лучше избегать мудрёных слов. - Ах. Ну да не важно, как оно там называется!
        Агата довольно кивнула.
        Он шнырял вокруг фотоаппарата, дирижируя широкими рукавами, которые то и дело задевали по очереди принцессу, дракона и предметы на столе.
        - Я всё это знаю. Дальше. Что там с путешествиями?
        Агата не выдержала и принялась подгонять ведуна. Она непрестанно трогала заклёпки и шестерёнки. Тянулась к реактивам, которые хитрый фьёл норовил отставить подальше от тощих рук, видимо опасаясь, что их могут разбить. И не зря: Агата уже успела неловко повернуться и опрокинуть полупустую чернильницу. Поняв, зачем конкретно явилась принцесса, старик вздохнул, и всё-таки поставил прямо перед её носом какой-то сосуд, отвинтив крышку.
        - Для получения обычных фотографий необходимо взаимодействие серебра и ртути, - он театрально крутанулся и схватил с тарелки ещё один сухарик. - А чтобы увидеть нечто большее, мы смешиваем ртуть с экстрактом растения, которое цветёт лишь в гротах наших островов - не без гордости заявил учёный, хрустя сухарём. - Его называют железным цветком, сочетание красоты и прочности. У вас тут не растёт такое, и нигде не растёт, смею вас я заверить!
        Агата пригляделась к незапечатанному стеклянному сосуду. Внутри находилась серебристая клякса - подвижная, плотная и, в то же время, жидкая. Она отливала изумрудом, что было невероятно красиво. Принцесса потянулась как зачарованная к смертоносной ртути.
        - Ну нет.
        На полпути Эрид остановил её руку и отобрал опасную вещь. Однако вместо того чтобы поставить её на стол, принялся ловко вертеть в пальцах, наблюдая, как движется необычный материал. В золотых глазах отразились изумруды. Казалось, ещё чуть-чуть, и дракон уронит стекляшку. Агата охнула, а фьёл лишился дара речи и в ужасе растопырил руки.
        - Поразительно, как неуклюжие существа, вроде людей, смогли приручить и использовать в своих целях это.
        Эрид поставил ртуть на место. В углу листы позолоченной книги перевернулись, одни страницы с цифрами сменили другие. Это сопровождалось характерным для часов тиканьем.
        - Что же, господин колдун, покажите нам фокус. Надеюсь, оно стоит того, что меня выдернули в этот суматошный замок.
        Агата неодобрительно посмотрела на дракона. Ну конечно, ему не по душе менять свои планы, и вместо того, чтобы летать как ветер вольный, торчать в полутёмной комнате. Попробовал бы он всю жизнь просидеть в четырёх стенах!
        - Я не колдун! Я - придворный знахарь! - обиделся благородный старик. Девочка и оборотень одновременно расплылись в улыбках. Оба с трудом сдерживали смешки.
        Фьёл прижал к сердцу свою драгоценную изумрудную ртуть и подпрыгнул к фотоаппарату. Каждое движение у него было как произведение театрального искусства. Комедии, надо полагать. Агата от всей души прониклась бы к нему симпатией, если б только не скрытая в глазах ведуна хитрость.
        - Хорошо-хорошо, как угодно вашим милостям, королевским и огненным! У меня тут где-то припасён для этих целей снимок…
        Он стал рыться в сундуке, вываливая на пол бумаги, перья, ленты и, наконец, охапку дурманных цветов. Они пользовались спросом в столичных трактирах, но в королевском замке были запрещены. Агата и Эрид переглянулись, причём на лице дракона появилось непередаваемое выражение издёвки. Такое могло быть только у человека, лично знакомого с воздействием дурманных трав на организм. Наконец из-под всего этого великолепия ведун извлек на свет даггеротип. Фотография была старой и запечатлевала пейзаж.
        - Мы просто поместим его рядом с серебряной пластиной и всё смешаем. Снимок, серебро, сплав железного цветка с ртутью и чуточка энтузиазма - вот вам и все ингредиенты!
        Он проделал всё это в мгновение ока. Принцесса и дракон замерли в ожидании чуда. Но ничего не происходило.
        - Ничего не…
        Агата не договорила, потому что воздух вокруг пошёл рябью. Тёмная комната на секунду стала ещё темнее, чем была. А затем её заполнили призраки.
        - Окисление проходит ровно за половину минуты, маленькая королева.
        - Я вам ни какая не… а, не важно!
        Это были не просто тени и шорохи. А вполне отчётливый прибой и крик чаек. Свежий ветер трепал волосы, а деревянный пол сменился галькой; холодные волны омывали обутые ноги. Стены и стеллажи исчезли, их заменила бескрайняя морская гладь и зелёные горы. Мимо пролетела чайка и кончиком крыла задела Агату за плечо. В клюве она тащила кусок металла - должно быть, часть ржавого судна - там, вдалеке, на берегу. Когда-то это был небольшой рыболовный корабль, единственный доход какого-нибудь старого моряка. Потом моряк спился и помер, а оно так и осталось здесь догнивать свой век. А может, всё было вовсе и не так. Девочка не смогла сдержать порыв и побежала навстречу ветру, вдоль пляжа. Её пытались окликнуть - «Не стоит этого делать, маленькая королева!» Но слов она не слушала. Вместо них принцессу остановил угол невидимого стола, об который она больно ударилась и взвыла. Стол, вся остальная мебель и перегородка попросту исчезли для глаз. Но вот золотые часы в форме книги остались. Они стояли на камнях и страницы с лёгкими щелчками педантично отмеряли минуты.
        Это продолжалось с четверть часа или меньше. Когда галлюцинация исчезла, Агата посмотрела на свои ноги - они были сухими. Единственное, что напоминало теперь о пляже - часы, которые продолжали блестеть как ни в чём ни бывало. Но ведь они и так здесь были? Наверное, это своего рода напоминание: время обмануть нельзя.
        - Сам снимок черно-белый, но картинка, когда ожила, стала цветной, - заметил Эрид. - Мне нравится ваш фокус. Изящнее и полезнее опиумных вечеров.
        Он не выглядел особо удивлённым, в отличии от потерявшей дар речи Агаты, словно не в первый раз столкнулся с такими чудесами. Ведун странно посмотрел на мужчину, который не стеснялся упоминать в присутствии королевской дочери такие вещи, и снова заскакал по комнате. Такой прыти могли позавидовать и молодые.
        - Аа, цветная, да! Такой приятный бонус.
        Ведун снова прыгал вдоль стен, расставляя по полочкам всё, что до этого выволок на свет. Он был рад. Принцесса начала приходить в себя.
        - Это так здорово, боже! Мы обязательно должны повторить эксперимент! Но я так поняла, - она замялась, - возможны и другие, более длительные путешествия? Более реалистичные и дальние. Мне это рассказывала учёная дама из академии. Они могут быть настолько дальними, что можно переместиться не только за пределы Йэра, но и за границы известного нам мира. Что-то вроде параллелей. Да-да, она так это назвала! Но что же для этого нужно?
        - Полегче на поворотах, принцесса. Куда ты несёшься с такой скоростью? - попытался урезонить её дракон, но тщетно.
        Девочка решила, что сейчас не время строить из себя серьёзную особу. Сейчас принцесса позволила себе быть такой, какая она есть: капризной и упёртой. Кого ей стесняться - своего личного оборотня или старика-иностранца с приветом?
        Фьёл завис, недоверчиво глядя то на неё, то на молодого человека, которому не доставал даже до плеч.
        - Того, чего вы хотите, у меня, понимаете ли, нет. Такая техника физических скачков во времени или даже в пространстве - она ещё совсем не изучена. Неизвестно, какие опасности таит она. А ещё у меня для этого попросту не хватает важной составляющей. Нет. Нет и нет! Мне вам тут помочь совершенно и окончательно нечем!
        Агата сникла. Не на такой ответ она рассчитывала. Зато Эрид был доволен.
        - Ничего не понятно, но очень интересно, спасибо. Всего вам, лорд знахарь.
        Он кивнул ведуну и спокойно направился к выходу. Открыв дверь, дракон непонимающе уставился на Агату.
        - Долго ли вас ждать, принцесса? Он сказал, что бессилен выполнить ваш каприз, а воздух здесь пропитан дурманным цветком. Если запах останется на вашем платье, этого не поймут и не оценят.
        Девочка с рождения была упряма. Она нахмурила брови и требовательно повернулась к ведуну.
        - Так и что же для этого надо? Чего вам недостаёт? В замке Шамбри можно найти всё! - Агата гордо вздёрнула нос.
        В звонком голоске вдруг проскочили стальные нотки, совсем как матери. Фьёл таращился на этого настырного ребёнка во все глаза. Но, памятуя, кем ребёнок всё же является, он ответил на вопрос.
        - Кое-какая эссенция, ваше высочество. У моего народа её нет. И в вашем дивном дворце тоже.
        - А у кого есть? Можно ли достать её в столице? - продолжала допрос Агата.
        Эрид громко фыркнул и снова закрыл дверь. Уходить без торитт он не мог, зная, что сама она доведёт старика до белого каления. Ведун посмотрел на хмурого оборотня, который подпирал собой стенку, и задумался.
        - Она есть у кагана скельтров. В его неэстетичном и варварском посохе, да, - пояснил он удивлённой Агате. - Так что вам в жизни не добыть её, госпожа. Ехе-хехе.
        Этот смех был таким трескучим, что Агата подумала: да это не ведун и не колдун, а какая-то ведьма! И лохмы подходящие.
        Молодой дракон вдруг как-то потеплел к старику, перестал хмуриться. Они обменялись хитрыми взглядами, и это не укрылось от принцессы. Но добиться большего она пока что не могла.
        Через полчаса её высочество снова шагала по коридорам. Одна: Эриду наскучило здесь находиться. Дракон дружелюбно попрощался с торитт, но её одержимость параллелями так и не одобрил. Девочка осталась непонятой в своем желании во чтобы то ни стало покинуть замок и повидать белый свет. На самом деле, ей было всё равно, каким способом она это сделает: лишь бы только сбежать. Всем им на зло!
        Да, именно этого Агате хотелось больше всего: обмануть ожидания, обвести вокруг пальца. Нердала, королеву, фрейлин, которые как клуши вертятся вокруг неё и как ястребы следят и доносят. Принцессе казалось, что какой бы хорошей она не была, всё равно родители никогда не станут ею гордиться. Чтобы она не предпринимала, до предъявленных стандартов дотянуть не получится. Так почему бы не сотворить что-нибудь, что навсегда отобьёт желание её воспитывать?
        «Ты неразумное дитя, тебе дано гораздо больше, чем тысячам других существ». Так сказал Эрид, которому - единственному за много-много лет! - Агата попыталась излить душу. Девочка и сама понимала, как глупо выглядят её чувства со стороны. Она была первым ребёнком королевства, Агате льстили, и перед нею пресмыкались. И ей было это приятно, и казалось таким естественным. Только изредка тошнило. Не все, конечно, вели себя подобным образом. Менторы её совсем не боялись, математик даже смел повышать голос. Нердал принцессу презирал, и почти ненавидел. А королеву настраивал против дочери.
        А что на счёт её собственного дракона? Агата почти не могла его контролировать, хотя все Астор умеют управлять чудовищами. При всём своём дружелюбии, Эрид не стеснялся нагло указывать ей на глупость. Он был… недостаточно почтителен! Но может, именно в этом дружба и заключалась.
        Принцесса не знала. Это было для неё незнакомой социальной формой. Проще говоря, друзей у неё никогда не водилось. Не считая непродолжительного общения с шестилетним мальчишкой, которое закончилось побоями и слезами.
        Дракон ждал, когда она вырастет, якобы тогда общаться будет проще. Эрид и сейчас пытался привить ей разумные, по его мнению, мысли, но принцесса отбрыкивалась. Не потому что не признавала их правильности, а просто взрослеть что-то совсем не хотелось. Агата видела: детские годы подошли к концу и впереди другая, пока ещё полная тайн жизнь. Новая стадия её формирования как человека и будущего правителя. Это накладывало очередные обязательства и лишало чего-то важного. А принцесса всё пыталась поймать, схватить то воздушное и беспечное - детство. Которого ей не хватило в промежутках между изучением языков и стрельбой из арбалета, церемониалами и сиротливым блужданиями по огромному замку. Между бокалом с кровью и озорными выходками одинокого ребёнка.
        Уже в следующем году ей надлежало покинуть замок на семь лет. Это станет завершающей частью обучения и не будет иметь ничего общего с приятным путешествием. О неприступных Чёрных островах, куда даже скельтрам было не добраться, ходили неоднозначные легенды. Как и об их обитателях - магах. Только будущие королевы допускались туда, а также те Астор, кто навсегда решил отделиться от мира. То, чему там обучались наследницы трона, оставалось тайной для простых смертных. Известно лишь, что это тяжёлое испытание воли. Оно окончательно обрубит трепетные мечты о детстве.
        Солнце так красиво играло на камнях разных пород. Золото и бронза сияли как в палатах забытых, изящных богов. Грешно желать покинуть это место, но разве так уж сложно понять принцессу?
        Она невыносимо хотела сбежать. Хотя бы на секундочку приоткрыть завесу, отделяющую её от реальной жизни.
        А затем вернуться. Обязательно вернуться. Ведь здесь так, до боли, красиво.
        Глава 18 Временная параллель
        Если верить книгам, фильмам и иже с ними, то первый вопрос человека, очнувшегося в незнакомом месте: где я?! Для разнообразия существуют такие вариации как "что я здесь делаю?", "как я тут очутился?" и "что, чёрт возьми, происходит?"
        Ада пошла дальше. Первым, что она спросила у мироздания, обнаружив себя на земле в окружении высокой травы, было:
        - Я не заплатила в баре?
        Голова шла кругом. Девушка поднялась и огляделась. Всё, что она увидела - поросший травой холм, хибару на холме и лес на против. Ада решила посмотреть себе под ноги, хотя что бы там можно увидеть, кроме сорняков? Оказалось, можно: выжженную землю, чёрную, будто пропитанную смолой. Природный ожог четвёртой стадии.
        Всё тонуло в тумане.
        Ада была в смятении: что-то сильно не так. Не хорошо и не плохо - не так! На неё навалилась тяжесть, но не физическая. Более того, девушка не чувствовала ни усталости, ни сонливости, ни голода, ни жажды. Её организму не надо было в туалет, он не порывался принять более удобное положение в пространстве. Казалось, попробуй она сейчас ходить на руках - и никакого дискомфорта это не доставит. Ада и раньше не страдала от похмелья, но не до такой степени. Сейчас у неё разве что слегка кружилась голова, но это было даже приятно, словно продолжение какого-то сна.
        Девушка побрела, спотыкаясь на кочках, по направлению к дому. Ада сразу узнала его: та фотография в баре - он на ней был.
        Место пустынное, но жилое. Похожее на покинутую жителями деревню, однако Ада точно знала, что на самом деле это город. Её родной город, только была одна проблема: так он выглядел девяносто девять лет назад.
        «Может, у меня шизофрения?». Это второй вопрос, который она задала вечности, хотя не имела никакого понятия об основных признаках шизофрении. Но Ада была открыта для безумия - она всегда это знала.
        Не то поле, не то огород - кто-то не утруждал себя тщательным уходом за этим местом. Аде следовало найти людей. Хотя бы ради того, чтобы узнать, куда всё-таки её закинули судьба и алкогольные пары. Далеко в поле, по ту сторону холма кто-то закричал, оставив лёгкое эхо в тумане. Всё было глухим и спящим: почерневшее дерево бревенчатого дома, полезные растения, томно умирающие в объятиях сорной травы. Воздух, роса - всё погрузилось в сон.
        Взобравшись на вершину холма, Ада с удивлением отметила, что её дыхание ровно. Обернулась, посмотрела вниз, и странное дело: участок жжёной земли исчез, а на его месте красовалась такая же, как и везде, трава.
        Недолго думая, девушка направилась прямиком в дом. Ей было очень неловко. Деревянные, чисто символические, ворота стояли нараспашку, одна из створок наполовину сошла с петель. Древесину покрывал серебристый налёт, и напоминал клочки атласной ткани.
        Во дворе топтались люди. Некоторые из них были в фуражках и с кобурой, некоторые - просто в дутых куртках. Все они глядели мрачнее тучи. Ада неуверенно направилась к ним и обратилась с вежливым вопросом.
        - Эмм, это… Извините?
        Ноль внимания. Аде это не понравилось, и она подступила ближе.
        - Вы не подскажете?!
        Ноль. Ни один из присутствующих даже не обернулся на голос, а те, которые глядели прямо на неё, никак не реагировали, будто смотрели на стену. Теряя терпение и понемногу начиная нервничать, Ада дёрнула первого попавшегося мужика за рукав неприятной на ощупь куртки. Не то чтобы это простое действо у неё не получилось, только её пальцы словно не хотели чего-либо касаться. Шевелились они с трудом и почти не произвели никакого физического воздействия, хотя рукав она дёрнула довольно сильно. Но мужик ничего не почувствовал, разве только нахмурился на секунду, будто почувствовав сквозняк. Девушка была невидимой для них. Это выходило за всякие рамки.
        «Ну, положим, я вчера перебрала» - признала Ада.
        - Э-эй?
        Она никогда не отличалась эмоциональностью, и лишь по этой причине не орала во всю мочь. Факты были невменяемые, однако на лицо. Среди них больше всего пугало собственное спокойствие. Что-то в глубине души говорило, что всё правильно. Ассоциации со сном становились навязчивее, так как это было единственным нормальным объяснением.
        Сон разума, как известно, рождает чудовищ. Те монстры, которых девушка наблюдала на текущий момент, выглядели как обычная повседневность… столетней давности. Ада вспомнила Стивена Кинга и её передёрнуло - все его ужасы основывались на повседневности.
        Переговариваясь, - о чём, Ада не знала, и ей было совершенно плевать, - люди стали входить в дом. Девушка поплелась за ними: этот вариант казался ей более приличным, чем возвращение к исходным позициям среди бурьянов.
        Предварительно достав какую-то бумажку, мужчины остановились на пороге, явно ожидая увидеть что-то другое. Ада и сама невольно заинтересовалась, почему в этом, по вей видимости, жилом доме не было мебели. И, тем более, ни ковров, ни занавесок, ни плафонов. Только жёлтые обои на стенах кое-где вздыбились пузырями. Понять, родной для них это цвет или следствие старости, не представлялось возможным. Внутри стояла затхлость, духота и какой-то трудно различимый запах.
        Яблоки и лук. И ещё самогон - услужливо подсказало Аде тонкое обоняние.
        На самом деле кое-какая мебель тут была: у стены лавка с наваленным в кучу тряпьём, и ещё одна у голого деревянного стола. В углу - металлическая печь, девушка испытывала смутные сомнения по поводу того, можно ли причислить её к мебели. Также на стене висели деревянные часы - единственное украшение дома. Ада сразу обратила на них внимание. Что-то в них было такое…
        - Последние пьяницы и того лучше живут! Где всё?!
        Непрошенные гости с отвращением смотрели на голые стены. Один из мужчин вертел в руках бумагу с расплывающейся печатью. Другой, помоложе, подскочил к нему и что-то зашептал. Но его не слушали.
        - Как где? Пропила, красавица.
        В доме находились жильцы. Все повернулись и уставились на древнего, шамкающего деда, автора последних слов. Он сидел на покрытой барахлом деревянной лавке и указывал пальцем на женщину лет сорока пяти. Она хоть и была трезвой, но последние недели явно провела не хуже, чем Ада прошлой ночью в баре. Хозяйка сверлила глазами вторгшихся в её дом и молчала. Не смотря на помятый и злобны вид, её лицо выражало какое-то злорадство. Мужчина раздражённо шлёпнул на стол документ и приказал обыскать дом, двор, сарай, а также уличный сортир.
        На Аду по-прежнему никто не обращал внимания. Девушка потёрла виски и села на лавку, неподалёку от деда. Очень реалистичный сон. Но это всего лишь галлюцинация, как бы подсознание не кричало, что всё вокруг правда. Будь это так, Ада не сидела бы как сомнамбула, а нервничала в десять раз сильнее.
        Вокруг носились, никем не останавливаемые, дети - от четырёх до семи лет. Два мальчика и девочка, хотя по их одежде нельзя было судить наверняка. Взрослые общались обрывистыми и едкими фразами, старик горько вздыхал. Женщина, судя по её ядовитым замечаниям, никого не боялась, хоть и знала, что во власти этих людей, производивших обыск, лишить её даже этого убогого жилища.
        Стены простукивались, полупустые сундуки переворачивались. Взрослые матерись, а дети весело орали и бегали в рванине. Царил сущий ад.
        Когда-то дом действительно был богатым. Это было видно по хорошо сохранившемуся паркету, высоким потолкам и просторным окнам. Снаружи так он вообще не уступал шедеврам деревянного зодчества уездных городов, хоть и был местами подлатан досками, а ажурные резные наличники по кусочкам падали в грязь. Некогда жившие тут люди процветали. Но теперь от этого не осталось и следа.
        Не зная, чем ещё себя занять, Ада махала рукой перед лицом старика, но тот в упор ничего не видел, кроме бардака перед своим носом, хотя что-то в нём отличалось от других. Именно за этим занятием девушку застала новая волна моральной тошноты - как это назвать иначе, она не знала.
        «Не так» - теперь это чувство было не только её собственное. Оно разлилось по бревенчатому дому, задевая всех его обитателей и гостей.
        «Что-то не так» - стучало в висках и трепетало в воздухе.
        «Не так, не так!» - кричали травы, холм, почерневший сарай и бревенчатый сортир за углом. Кричало поле, ему вторил лес. Весь мир не понимал, что происходит.
        Все остальные люди - которые могли друг друга видеть и слышать, не догадываясь о её присутствии, - все они тоже уловили тревожную нить. Даже дети резко присмирели. Казалось, что трещит сам воздух, а эпицентр напряжения где-то неподалёку. Никто не говорил об этом, но у одних бегали глаза, у других потели лбы, третьи теребили наручные часы, хотя ещё пять минут были совершенно спокойны.
        Постепенно к этой неестественной атмосфере примешалось ещё одно, более отчётливое чувство: кто-то лишний. Да это ясно как божий день! Не здесь, не в доме, и даже не в этом городке. Может быть даже не на планете Земля - а вообще.
        Разговоры окончательно смолкли. Дети сбились на одну лавку, рядом с женщиной, а мужчины прекратили обыск. Все они смотрели в окно слева от двери, как заворожённые. Ада обнаружила, что не дышит.
        Внезапно раздался гулкий удар, почти как толчок. За ним последовал раскат грома и пошёл дождь. Настоящий ливень, гроза, и посреди этого - вполне ожидаемо - молния. Она сверкнула только один раз.
        Гроза прошла так же быстро, как и началась. Неестественно быстро непогода сменилась солнцем, оставив после себя на память мокрую траву и запах гари.
        Часто ли после дождя пахнет сгоревшей проводкой?
        Не сговариваясь, будто по команде, забыв в один миг о всех своих спорах, люди пошли из дома вон. Они миновали гниющие ворота и вот уже спускались по холму; Ада незримым спутников двигалась следом. Все продолжали хранить молчание, даже маленькие пятилетние дети, которых никто и не подумал останавливать, ковыляли по скользкому спуску, не издавая ни звука, ни всхлипа. Чуть поодаль показались и другие живые цепочки - обитатели соседних домов.
        Достигнув подножия холма, они пошли через поле по направлению к лесу. В самом центре зелёного моря трава была выжжена: ровно в том самом месте, где девушка пришла в себя. Хотя она могла бы поклясться, что когда она добралась до дома, пятно успело исчезнуть. А теперь вот снова на месте: странной формы, достаточно большое, чтобы тут мог поместиться неплохой коттедж.
        Запах проводки стал почти невыносимым. Люди окружили пепелище и всё также, молча, смотрели на чёрные останки, которые ещё недавно были высоким бурьяном и скудным осенним урожаем - кабачки или тыквы. Странное действие оказывало пожарище на людей. Можно подумать, ни у кого здесь не было других проблем и занятий, кроме как стоять и смотреть на погубленную землю. Возможно касательно Ады так и есть: а что ей ещё делать? Но девушка была единственной, сохранившей способность вертеться по сторонам и вполголоса проклинать ситуацию.
        Постепенно сила массового гипноза стала ослабевать. Народ начал расходиться кто куда - не так дружно, как они сюда пришли, а вразброд, но выглядело это естественнее. Люди были смущены. Некоторые уносили детей, удивляясь, как те смогли прийти сюда, преодолев настолько крутой спуск, где даже крепкие взрослые ноги справлялись с трудом. Все будто забыли, зачем и при каких обстоятельствах пришли сюда.
        Ада не спешила. Она продолжала смотреть. Её внимание привлекла странная деталь, которую никто не заметил или не захотел замечать: там, где побеги снова начинали расти, трава была немного примята, образуя еле заметную дорожку. Которая вела в лес.
        Глава 19 На одной стороне
        - Совсем дурная?
        Эрид постучал пальцем по виску. Подумаешь, предложила ограбление. Принцесса битый час пыталась объяснить, как для неё это важно, но безрезультатно. Хотя надо отдать должное оборотню: ведь он мог просто встать и уйти. Какое-то сочувствие всё же проскальзывало в его недовольном тоне. Агата от всей души надеялась, что это именно сочувствие, а не жалость к глупому ребёнку, каким здесь все её считали.
        - Огнедышащие монстры, вроде нас, созданы не для воровства. Вы, люди, и сами с этим неплохо справляетесь. Вполне ваш уровень.
        Мечты о том, чтобы найти в его лице сообщника таяли на глазах. Эрид мог ей помочь, но чисто от скуки или же ради того, чтобы от него попросту отстали. Эксцентричные выходки были ему по душе, каким бы рассудительным мужчина не казался. Агата со своей авантюрой как раз под стать дракону.
        А кроме того, желания торитт сродни приказам: если дракон ослушается, то проклятие запустит карательный механизм. Девочка пока не разобралась, как это работает. Но так должно было случиться.
        - Я, вообще-то королевская дочь и меня не сравнивают с остальными людьми. При чём тут остальные люди?
        Её не слушали. Эрид с самого начала воспринял идею в штыки и без обиняков высказал своё мнение о том, как использует досуг принцесса. Дракон сидел и листал книгу, содержимое которой его не занимало.
        - Я создан из воды и лавы. Моё звериное обличие северные дикари почитают как божество. Некоторые до сих пор порываются приносить мне жертвы - как и другим оборотням. И я могу в два захода разрушить ваш гранитный замок. Ладно, в девять… Такие чудовища должны внушать ужас и благоговение, или, на худой конец, помогать в завоеваниях, потакая имперским амбициям ваших королев. Но уж точно не заниматься мелкими кражами!
        - Ты ничего не понял. Ты должен мне подчиняться, вот и всё! Тем более, я сама будущая королева. И что там было про огнедышащих? У тебя ведь молнии, а не пламя! Так что ты и так исключение из правил. Пожалуйста, Эрид, помоги мне.
        Она начала свою тираду, гневно выставив палец и повысив голос. Но пройдя из пункта А - приказ, в пункт Б - просьба, - девочка умерила свой пыл и перешла почти на шёпот. Принцесса не привыкла ни канючить, ни умолять. Просьбы мешались у неё с командами.
        К этому, если можно так сказать, человеку, Агата привыкла быстро. Он ни капли её не смущал и почти не внушал опасений, как это было раньше. Хотя и сейчас она не могла бы сказать, что полностью доверяет Эриду. Но это и не обязательно: вреда дракон в любом случае не может причинить, и по своей природе вынужден жить в согласии со своей торитт. Говоря проще - делать, что она велит. Как бы Агата не пыталась видеть в оборотне друга, всё же выходило, что роль слуги подходит ему больше. Девочка смутно об этом догадывалась и не хотела, чтобы он тоже понял. Это многое могло усложнить.
        Отложив книгу, Эрид мрачно, не без довольства собой, заявил:
        - Молнии опаснее огня. Но твоя затея опасна вдвойне, подумай дважды. Если я исключение, это ещё не значит, что мне хочется с радостным воплем кидаться с головой с обрыва.
        Агата махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.
        - Мне просто любопытно. Мне бы хоть ненадолго вырваться. Я задыхаюсь в четырёх стенах, Эрид!
        Дракон скептически оглядел скудно, но хорошо обставленные покои, состоящие из нескольких комнат. Взглянул в сторону окна, из которого открывался потрясающий вид.
        - Я, конечно, не инженер, но стен здесь, очевидно, больше четырёх.
        Агате не сиделось на месте. Она то перебирала книги, то подходила к аквариуму на кованых ножках. Рыбы плавали, выпучив глаза и глупо разевая рты. Девочка достала из стоящего на специальной подставке холщового мешочка несколько хлопьев кинула им. Рыбы жадно пожрали угощение. Агата подумала немного и бултыхнула в воду всё, что осталось.
        - Зря я согласился навещать тебя. Ты ещё слишком многого не понимаешь. Как бы тяжело и плохо тебе не было нести бремя своего титула, всё же это не повод устраивать международный скандал.
        Агата всего-навсего хотела позаимствовать немного эссенции, которую каган скельтров таскал в набалдашнике своего посоха. Только и всего. О каких скандалах вообще речь? Она сгорала от нетерпения и начинала злиться. Дракон слишком часто позволял себе перечить.
        - Да может он и не заметит.
        - Серьёзно??
        - Ну да, мы немного возьмём, а что останется сразу вернём обратно. В смысле, ты вернёшь.
        Обычно спокойный, Эрид всё же вышел из себя, захлопнул книгу, и швырнул себе за плечо. Девочка подняла её и с интересом прочитала название: "Жизнеописание драконов Йэрии с древнейших времён". Ну, тогда ясно. Странно, что книга не отправилась в полёт ещё раньше: Эрид не жаловал надменных сородичей. Хотя и сам был горд сверх меры.
        - Правда! Я бы и сама всё сделала.
        Дракон изогнул бровь.
        - Да неужели?
        - Да. Но я должна быть на присяге. И это единственный день, когда скельтр будет без своего посоха: на присягу нельзя проносить оружие, а эту палку почему-то считают магически опасной.
        Эрид хмыкнул. Аквариумные рыбки предавались чревоугодию и, кажется, им уже становилось нехорошо. Далеко над панорамой города поднимались клубы дыма, и солнце окрашивало их во все оттенки оранжевого.
        - Именно потому ты и собралась её похитить. Эссенция таит силы, которые можно использовать далеко не только ради безобидных путешествий… Так значит, он не возьмёт с собой посох?
        - Да. Я уточняла.
        - И кто тебе об этом сказал?
        - Ну лично мне никто. Я, ну, подслушала. Ой, и не надо так смотреть!
        Агата надулась. На войне все средства хороши, но Эрид не мог удержаться от комментариев на счёт недостойного поведения наследной принцессы. Как бы оборотень ни был раздражён тем, что она собиралась провернуть его руками, азарт коснулся и его. Снова сделать что-то из ряда вон было для него заманчиво. Но не так, как тогда, с адмиралом, которому дракон спонтанно откусил руку. Теперь Эрид хотел заранее подготовить почву для последствий. Его торитт этой осторожности не разделяла.
        - Ты думала о том, что будет, если нас поймают? Я говорю «нас», потому что пострадаем мы оба, даже если один начнёт выгораживать другого. Ты знаешь это.
        При воспоминании о тех мучительных неделях, когда дракон был заключён в темнице за свою самодеятельность, Агата поёжилась. Им обоим пришлось несладко. Хотя в то время как его держали практически в каменном гробу - два на два метра, - принцесса продолжала жить в своих покоях. Тем не менее, ни эти воспоминания, ни здравые рассуждения не могли её остановить. Девочка не допускала даже мысли о том, что всё может пойти не так, как она себе представляла.
        - Да ладно, не поймают.
        - Допустим. Но что ты будешь делать потом? Заставишь фьёла перебросить тебя на тот пляж? Да-да, тот самый, где летают уже лет пятьдесят как мёртвые чайки, и шумит прибой.
        - Не знаю. Не обязательно использовать ту же фотографию.
        Дракон отвернулся и пожал плечами. Агату не отговорить, девчонке уже море по колено. Если Эрид откажется, она либо сама полезет совершать кражу, либо заставит данной ей проклятием властью его подчиниться. Что ж, хорошо, дракон поможет по доброй воле. Будет, на худой конец, что вспомнить.
        ***
        Сложив крылья, Эрид огляделся по сторонам. Грузная туша на удивление легко приземлилась на крышу, черепица почти не пострадала. Только несколько кусочков откололось. Стремительно шурша, они покатились вниз, и сгинули в пропасти по ту сторону дворца.
        Отсюда было рукой - теперь уже рукой, а не лапой - подать до потаённой дверцы. Здесь, на вершине замка находился свой собственный мир, разделённый трубами и лабиринтами. Если прибегнуть к смекалке, можно проникнуть отсюда практически в любое место этой гранитной твердыни.
        Наверняка кто-то из стражи заметил оборотня. Ну так что ж? Огромные летающие твари имели полное право появляться здесь в любое время. Никто им не указ.
        Под чёрными сапогами хрустело и немного скользило, но Эрид чувствовал себя непринуждённо, как на ровной земле. Этим он был обязан врождённой ловкости и пониманию, что даже упади он с этой крыши - ничего не произойдёт. Он ведь не человек, не совсем. Обычные люди такие хрупкие, так ограничены своей физиологией. И при этом так неугомонны! При помощи упрямства и науки научились летать по воздуху, плавать под водой, роют под землёй какие-то норы для своих машин. И никогда не остановятся на достигнутом! В самом деле, такая целеустремлённость достойна восхищения. И всё равно они остаются хрупкими и чахлыми. Долго растут и быстро увядают.
        И вот теперь земная раса снова что-то выдумала. На этот раз - прыгать по чужим мирам.
        Во снах дракон видел иные места - красивые и безобразные, полные роскоши и нищеты. Почти везде шла война. Иногда она происходила посредством битв, иногда - при помощи машин, но чаще всего через слова: устные, печатные, мигающие на странных экранах. Все монстры видят это, когда погружаются в глубокий сон. Одни чаще, другие реже. Эти миры не так уж сильно отличались от того, в котором жила принцесса. И во многих отношениях проигрывали многоликому королевству, хотя в чём-то, безусловно, переплюнули его. Нердал так вообще отзывался о параллелях как о клоповниках.
        Тем не менее, Старший дракон счёл нужным скрыть эти сны, когда на одном из приёмов дамочка из академии принялась расписывать, какими знаниями обладают учёные. Принцесса слушала с таким восторгом, что не заметила бы и мухи, влетевшей в открытый рот.
        Бедный ребёнок. Чего ему, спрашивается, не сидится в своём замке?
        Не так давно Эрид и сам был бедным ребёнком. Так что согласиться на идиотскую выходку оказалось не так сложно. Тем более, хоть влияние на него принцессы не так велико, как у других торитт, некоторое давление ощущалось. Девчонка хотела получить своё, и для этого ей необходимо, чтобы он совершил одно конкретное действие - кражу. Дурацкая чужая прихоть давила на виски и слегка подтачивала волю. Он бы мог ослушаться, и испытать от этого лишь малый дискомфорт, сравнимый с мигренью. Но всё-таки… Агата хорошо к нему относилась. Хоть и становилась с каждым днём всё капризней. Принцесса не считала нужным скрывать от Эрида свой настоящий характер за показной серьёзностью. Дочь королевы уже не так-то сильно походила на зашуганную девочку, которая даже в таком состоянии порывалась бесить Нердала. Агата привыкала к своему дракону. И хотелось верить, почти ему доверяла, не забывая, впрочем, отдавать завуалированные приказы. Да, именно почти: доверие было неполным. Ребёнок часто смотрел на оборотня подозрительно, если не сказать, с неприязнью. Будто так и ждал, что его предадут. Такие взгляды ранили, напоминая о
том, как к нему относятся при дворе. Эрид не винил Агату. Её поведение - следствие её воспитания. Кроме того, принцесса обижалась за его многолетнее отсутствие и имела на это полное право. Он слишком поздно понял, как одиноко может быть в этом замке.
        Здесь потакали далеко не каждому желанию наследницы. Из девочки сделали коронованную куклу, она понимала это и бесилась. Такое отношение может доконать ребёнка и превратить его в полуживое механическое создание, в автоматона. Её мать именно такая - живая лишь наполовину, хотя служит своей стране верой и правдой.
        Эрид решил, что это первая и последняя безумная выходка, на которую он пойдёт ради Агаты. Чтобы навеки убедить принцессу в том, что они на одной стороне.
        В конце концов, он тоже хотел доверять.
        Глава 20 Электрический дракон
        То, что он не может управлять огнём, Эрид понял быстро. А когда это дошло до остальных драконов, начался сущий ад. Все, от мала до велика, подняли его на смех, попутно отмечая, что это первый случай в истории. Его гнобили и к себе не подпускали. Потом вдруг выяснилось, это не единственный недостаток змеёныша: прожив на земле уже несколько лет, он так и не научился обращаться в человека. Не так уже постыдно, но тоже вызывает подозрения. Как-никак, огненный народ был по совместительству ещё и народом оборотней.
        - Кажется, нам подсунули древнее ископаемое. Один из доисторических ящуров отложил яйцо, и из него вылупилось это, - заявил один старый змей. Публика была в восторге.
        Нонсенс! Личный дракон наследницы престола не владеет огнём и похож на ящерицу-переростка.
        Его незаслуженно высокий статус вызывал недоумение и злость. Эрид быстро скатился в изгои.
        - Ты говорить-то хоть умеешь?
        Говорить он умел, но не желал по какой-то причине. Только спустя года четыре Варга застукала драконыша за тем, что он в полголоса напевал грустную детскую песенку, при этом жутко шепелявя. Где только её услышал, ни разу не покидая пределов Огненной земли? Самой горы, которая произвела его на свет, он сторонился, проводя практически всё время в тёплой воде. Забивался где-нибудь среди камней, или находил клочок выгоревшей травы - другой здесь не водилось. Спал больше других, обычно прямо на грязной и пыльной земле, вымазывая лапы и крылья.
        Не гордый дракон, а покрытый сажей змеёныш. Ничтожное существо.
        Варга высмеяла его, но другим рассказывать не стала. И этим посеяла зёрнышко доверия. Что до остальных, то всё-таки они прознали о его способности вести беседу и, убедившись в том, что Эрид не такой уж отсталый, стали относиться с ещё большим раздражением. Менять обличие детёныш по-прежнему не умел, как и извергать огонь. С каждым месяцем насмешки становились более жестокими. Чем больше драконы не понимали, что он такое, тем больше злились.
        - Да он же ничего не жрёт!
        От мяса его воротило. Оборотни часто притаскивали туши убитых зверей или же питались в замке. Мысль о том, чтобы разодрать своими когтями зайца или молодого оленя ужасала Эрида. Он видел, как жилистые лапа сородичей разрывали жилы, как их зубы выгрызали сердца - это не обязательное, в общем, действие считалось особым шиком у молодёжи. Обычно они поджаривали добычу огнём из своих лёгких, переняв этот обычай у слишком разборчивых в вопросах еды людей. Раздобытую своими силами дичь чередовали с изысканными блюдами королевского повара. Иногда, смеха ради, ему кидали окровавленный шматок мяса, но драконыш только шарахался и убегал. Варга, не смотря на то, что часто принимала участие в этой травле, пыталась накормить и мирным способом. Куском аккуратно прожаренной ноги - клочки опалённой шерсти почти не бросались в глаза. Тогда драконша казалась доброй, и Эрид едва не расплакался от неожиданного сочувствия. Но ещё больше - от понимания, что это мясо совсем недавно было живым, трогательно блеяло и звало маму.
        У самих же драконов мамы не было, и это тоже не добавляло радости.
        Благие намерения не увенчались успехом. В конце концов Варга плюнула и проглотила ужин сама, обозвав Эрида тряпкой и идиотом, и позволив ему и дальше ловить мелкую рыбу. К ней он не испытывал сочувствия, и с горем пополам утолял голод. Больше попыток разнообразить скудный рацион не предпринималось.
        Изредка на Огненную землю наведывался Нердал. Среди драконов он пользовался непререкаемым авторитетом, хоть и проводил почти всё время в замке. Для такого свободолюбивого создания это необычный образ жизни. Далеко не все правящие королевы могли похвастаться тем, что их монстры имели склонность к государственным делам. Этот - имел. Но это не вызывало ни расспросов ни, тем более, насмешек.
        Когда ему на глаза попадался Эрид, Нердал внимательно разглядывал его, отыскивая хоть малейший признак того, что этот зверь может стать опасным. И не находил, хотя интуиция упорно подавала тревожные звонки. Нердал не воспринимал в серьёз это ходячее недоразумение, и нередко забавлялся, насмехаясь над ним. Но в глубине души готов был к сюрпризам.
        Они не заставили себя долго ждать. Одним редким дождливым днём Эрид принял человеческий облик.
        Рыба не ловилась. Пряталась под воздействием непогоды на самое дно. Затравленный и голодный, змеёныш свернулся клубком, как побитая псина, и уткнулся носом в кожистое крыло. С самого утра на него никто не обращал внимания: в морду не летели куски мяса, ядовитые голоса не шептали обидные прозвища и угрозы, ни одна пасть не извергала огонь, опаляя ему крылья и макушку. Даже Варга не пыталась подбодрить в своём ехидном стиле. После первого и, как он надеялся, последнего полёта во дворец, все были заняты тем, что делились друг с другом впечатлениями. Маленькие драконы ещё не совсем привыкли к своим торитт, а молодые - не могли определиться, где им больше нравится: при дворе, в почёте и роскоши, или в небесах, где они упивались ощущением скорости и свободы. Многие из них мотались по всему королевству, но неизменно возвращались - не позднее, чем через три-четыре недели.
        О случае с ягнёнком старались не вспоминать. Самые злые языки пытались разбередить эту рану, но большинство не поддержало их, сочтя, что того унижения, которое испытал Эрид при королевском дворе пока что хватит ему за глаза. Всё-таки он так безобиден, такое ничтожество можно иногда и пожалеть. Сам драконыш не мог без содрогания вспоминать, как его подталкивали к убийству. Люди оказались не менее кровожадны, чем монстры, заключившие с ними невольный союз. Только одна принцесса проявила сострадание - к нему и к обречённому животному. С этой девочкой они могли бы подружиться. Наверное. Не стоило доверять людям, даже таким. Посему Эрид не искал новых встреч.
        Пребывая в подобного рода мрачных воспоминаниях, он сидел у озера. Вода была примерно той температуры, которую люди называют комнатной, но тело знобило. Само по себе оно излучало холод. Эрид пытался забыться сном, не считаясь с тем, что день в самом разгаре. Хотя небо навевало сомнения: оно было свинцово-серым от туч и красноватым - от близости Огненной горы. У её подножия вода кипела, чуть подальше - была тёплой и спокойной, и там водилась рыба. Это место казалось первозданным. Странные чувства вызывало оно.
        Сон не шёл. Змеёныш чихнул - смешно, как это делают котята. Ветер бросал в морду остывающие капли. Хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, но дальше было просто уже некуда. Разве что покинуть Огненные земли, но Эрид слишком боялся того, что встретит в мире людей. Что-то странно зудело под кожей и голод давал о себе знать всё настойчивей. Это хорошо: меньше места занимали мысли об одиночестве. Издалека доносились радостные крики сородичей. Драконы летали и бесились, им было весело и сытно. Его же там никто не ждал.
        Резкая боль пронзила всё тело. Он забыл, как дышать, и вспомнил только когда лёгкие объяло огнём. Каждую мышцу скрутила сильнейшая судорога и Эрид закричал.
        Желая избавиться от внезапной и жуткой муки, он метался в разные стороны, пока наконец не взобрался на груду массивных камней. Тут, на дующих со всех сторон света ветрах, стало немного получше. И уже в следующую секунду боль затмила всё его естество, затуманила разум, и практически лишила чувств. Дракон упал вниз, и упёрся ладонями в мокрые осколки валунов. На светлой коже остались порезы.
        Кожа. Пальцы. Руки. Человеческие руки, а не лапы!
        Боль отступила, осталась лишь слабость и чувство голода - где-то на заднем плане, оттеснённое шоком. Неуверенным и непривычным движением Эрид вытер навернувшиеся слёзы и поднялся на ноги.
        Да, на свои собственные. На ноги человека!
        Он никогда не слышал, чтобы превращение - в том числе и первое - было настолько мучительно. Сердце отчаянно колотилось в щуплой человеческой груди, на которой чётко выступало каждое ребро. Билось и давило на эти рёбра, грозясь раздробить кости, разорвать плоть и вырваться наружу. Эрида затошнило, но пустому желудку было нечего вернуть земле, и его скрутило напрасно.
        Отныне Эрид имел полное право называться оборотнем.
        Когда он выпрямился и отдышался, то обратил внимание на то, что стоит голышом. Это закономерно: когда драконы меняют обличье на людское, то оказываются в той одежде, которую надевали последней. Так как сам он ещё ни разу не превращался в человека, то просто-напросто оказался в том, в чём мать родила. Так сказали бы люди. Только вот чудовища появлялись на свет иначе, чем они.
        Эрид чувствовал себя незащищённым, к тому же, новое тело оказалось донельзя хрупким. Он уже заметил ссадины у себя на коленях и то, как впиваются в ступни осколки камней. Сделав шаг, драконыш упал. Встал, прошёл пару метров и упал снова. Другие драконы имели возможность попрактиковаться в более раннем возрасте, когда суставы гибче и можно быстро научиться управлять ими. К тому же, они не изнуряли себя голодовкой.
        Он нагнулся к воде, с замиранием сердца готовясь познакомиться с собственным лицом. Озёрная гладь показала Эриду мальчишку лет девяти - растрёпанного и чумазого, с большими впалыми глазами и синяками под ними.
        Чуть поодаль от берега под водой чернели водоросли. Стоило достать их на поверхность, и через час они высыхали как солома, но не теряли прочности. Из этого сомнительного материала Эрид соорудил одежду, по привычке орудуя больше зубами, чем руками. Получилось вполне сносно. Новое одеяние напоминало погрызенный мышами холщовый мешок с отверстиями для рук и головы.
        Потом он всё-таки поймал себе рыбу, чуть не утонув и дважды едва не свернув шею. Мальчик съел её сырой. Затем попытался проследовать по прямой линии в сторону пустоши, на которой резвились драконы. Ноги заплетались и колени норовили подогнуться. Запнувшись об очередной камень, Эрид взвыл и швырнул его со всей силой, какую только позволили практически отсутствующие мышцы. Булыжник отлетел недалеко, но - мальчишка застыл на месте, сомневаясь, что ему не померещилось - в окружении какого-то сияния. Фиолетовые вспышки треснули и тут же погасли, но Эрид был уверен: их источником был он. В пальцах слегка покалывало, от ногтей исходил чуть уловимый запах гари.
        Он тряхнул головой и упрямо побрёл в сторону общего сборища. Ему было страшно оставаться одному. И плевать, что там его наверняка снова ждут насмешки, для которых поводов теперь гораздо больше. Взять хотя бы то, что при попытке вернуть привычное для себя обличие, мальчик в очередной раз упал и почувствовал дурноту. Но стоило ему смириться и прекратить эти потуги, как его тело ни с того, ни с сего принялось трансформироваться из одной формы в другую, чередуя человека и зверя, подводя мозг к последней грани безумия. Со стороны оно, ясное дело, выглядело комично: Эрид падал, взмахивая руками, а в следующую секунду обнаруживал на их месте крылья; разбитые колени больно врезались в острые и скользкие булыжники, а не успевшие исчезнуть когти царапали ладони. Периодически из этого живого, противоречившего всем законам биологии клубка, вылетали фиолетовые молнии. Это было похоже на беспорядочный вихрь, сумасшедший аттракцион. Ребёнок не хотел ничего иного, кроме как освободиться от власти собственной магической природы. Пусть даже для этого потребуется умереть. Он малахольно соглашался и на это.
        Вдруг всё закончилось. Порвав в некоторых местах своё убогое платье, Эрид поднялся сначала на четвереньки, потом, дрожа от страха, что оно вернётся, выпрямился в полный рост. Отдышавшись, новоявленный оборотень заковылял к остальным.
        Его появление вызвало фурор. Это было видно по наступившей гробовой тишине, стоило только большеглазому, покрытому ссадинами мальчишке появиться на горизонте. Он вышел из-за каменного завала и, на фоне грозового неба, сделал пару нетвердых шагов в сторону разинувших пасти драконов.
        На его пальцах что- то потрескивало.
        Одни переглядывались, другие застыли, как каменные горгульи кафедрального собора. Никто не ожидал подобного, хотя эти метаморфозы были в порядке вещей для такого существа, да к тому же, им следовало произойти много раньше. Только Нердал не выглядел ошарашенным. На смену облика ему было плевать, но молнии - а это, несомненно, именно они вдруг покорились маленькому паршивцу - молнии могли стать проблемой. Теперь это уже не забитый и беспомощный детёныш, с которым можно не считаться.
        Нердал всё понял. В тот день в мире стало на одного монстра больше.
        ***
        Через год девятилетний мальчишка уже казался четырнадцатилетним. Вместо постыдной туники, сплетённой из водорослей, он обзавёлся одеждой по вкусу. Проще говоря - украл, нимало не заботясь о репутации королевского дракона. Как и у всех оборотней одежда была кожаной и чёрной.
        Он научился контролировать свои превращения и в любом облике свободно управлять своим телом. Это было здорово. Но - что, как и многое другое в жизни Эрида, являлось отклонением от нормы - дал о себе знать побочный эффект.
        Иногда, при длительном пребывании в человеческой ипостаси, в плечах дракона разгоралась нестерпимая боль. Порой припадки не повторялись по нескольку месяцев. Но когда они возобновлялись, то могли быть сравнимы с пыткой. Дракон чувствовал, что из него вырвали кусок плоти и долю костей. Лопатки словно припекли огнём, а потом посыпали перцем. Эрид искал свои крылья и, разумеется, не находил их, как бы не шарил тыльной стороной руки по спине. Они отсутствовали по той простой причине, что человек - тварь бескрылая. В такие минуты попытки принять обличье дракона не приносили успехов, но зачастую доставляли ещё больше страданий.
        Конечно, это видели другие. Больше они не развлекались, оскорбляя его: подросток долго, но упорно учился обуздывать электрическую энергию, которой был пропитан насквозь. Первый раз он поразил себя током ради любопытства. Второй и третий - чисто случайно. Это изрядно повеселило остальных, но все они уже поняли, что имеют дело с чем-то принципиально новым, неизведанным, опасным. Многие столетия оборотни считали себя непобедимыми, не сомневаясь, что не найдётся во всем мире ничего, что могло бы противостоять силе огня или даже сравниться с ней. И вдруг - появилось это. Многим хотелось уничтожить Эрида, пока он был слаб и неопытен. Но они не смели: дракон принадлежал наследнице и фактически был третьим лицом в королевстве. Выше него стояли лишь торитт, Нердал и королева.
        Они злились, не доверяли и опасались. И не зря.
        После мучительных тренировок, змеёныш научился использовать необычный дар по своему усмотрению. Стоило кому-то открыть рот для очередной колкости, как он получал разряд током. Стоило кому-то просто попасть под горячую руку - и он тоже рисковал испытать на своей шкуре действие фиолетовых молний.
        Характер Эрида стремительно портился. Пару раз, потехи ради, он до смерти пугал крестьян ближайших деревень, разрушая склады и колокольни. Из тихого как рыба мальчика он превратился в резкого, острого на язык юнца, который то и дело изводил своих «товарищей». Только с Нердалом оборотень сохранял видимость почтения, хотя взгляды, которыми они обменивались, выдавали обоих с головой.
        Когда приходила боль, дракон старался скрыться от посторонних глаз, но утаить свою болезнь не сумел. Слухи быстро разносились по Огненным землям, их отголоски проникали в столицу.
        Эрид корчился в судорогах, а все остальные, если оказывались рядом, молчали и отходили подальше. На задворках сознания вспыхивала мысль, что где-то далеко находится кто-то, страдающий вместе с ним - не так сильно, но всё же. Это не мог быть никто иной, кроме Агаты.
        После случая с ягнёнком, они больше не виделись. Плюс один к его странностям: другие драконы хоть иногда, да навещали торитт. В противном случае их начинало снедать острое чувство беспокойства и вины. Они ничего не могли поделать - такова суть проклятия. Эрид же спокойно себе разгуливал вдали от замка на протяжении нескольких лет. Может быть, платой за это служила болезнь. В любом случае, чем дальше он находился от Йэра, тем слабее были её симптомы. На Огненных землях дракон появлялся всё реже, но не спешил покинуть их навсегда. Всё же, какой-никакой, а дом.
        Прошёл год, затем второй. Теперь на вид Эриду можно было дать лет девятнадцать. Варга лежала у него на груди и выводила ногтём какие-то лишь ей понятные рисунки. Ногти драконши казались острыми как когти, и после них оставались незаживающие неделями шрамы. Эрид не возражал. Тем более, что по сравнению с отметинами на спине они не шли ни в какое сравнение.
        Дракон принцессы по-прежнему всех раздражал, но делал это с некоторым шиком. Несколько раз Нердал нехотя звал его в замок, выполняя поручение королевы. Это не было приказом, а лишь напоминанием, а стало быть, и исполнять его не обязательно. Он и не исполнял. Вместо этого Эрид улетел в восточные пустыни, где чуть не умер от жажды среди красных песков. Примерно в это же время ему начали сниться странные сны. Их видели и другие драконы, но никто - как можно было понять из обрывочных рассказов - особо не интересовался их природой. А ведь страны и города, которые являлись в видениях, были далёкими, но вполне реальными. Наверняка существовали тропы, по которым можно в них проникнуть.
        Вернулся он измотанным, но довольным. У человеческого обличья кожа как была, так и осталась бледной. А перья на плечах чудовища немного выгорели. В остальном же всё пошло по-старому.
        Когда у Варги было особо хорошее расположение духа, она рассказывала о дворце. От драконши Эрид узнал нравы придворных, родословные первых лиц государства, азы этикета и наиболее захватывающие сплетни. Варга говорила бойко и дерзко, подмечая слабые стороны людей. Однажды она притащила хрустальный кубок, набрала воды из ручья и протянула любовнику.
        - На, попробуй выпить.
        Эрид послушно взял кубок, заранее подозревая какую-то шутку и поднёс было ко рту. Какого оказалось его удивление, когда тонкий хрусталь лопнул прямо в руках. А Варга, казалось, только того и ждала.
        - В замке много хрупких вещей. Люди намного слабее нас и без труда обращаются с ними. А вот тебе придётся привыкать не хлопать дверью, не плюхаться в кресло и не сжимать крепко пальцы. И если ты не задаёшься целью кого-либо убить - не ввязывайся в драки. Как-то я отвесила оплеуху кое-какому придурку. Его зубы собирали по всей лестнице.
        Она улыбнулась тёплым воспоминаниям, потом вспомнила о своём ученике.
        - Рано или поздно ты всё равно что-нибудь сломаешь, мы все это периодически делаем. Один только Нердал как-то умудряется быть образцово аккуратным. Кстати, знать такие нюансы веселят, а вот прислуга оборотней не только боится, но ещё и проклинает: им не охота лишний раз чинить мебель и подметать осколки.
        Миновало ещё несколько лет. Они с Варгой пришли к выводу, что лучше поддерживать сугубо дружеские отношения, иначе один рискует испепелить другого - настолько оба были своенравны. В определённые моменты это лишь усиливало наслаждение, но в остальном - угрожало и им и окружающим.
        А в замке про дракона снова вспомнили. Сиену наконец достало безалаберное поведение оборотня. Она без обиняков приказала явиться ко двору: наследной принцессе настала пора отправиться в первый полёт. К этому моменту Эрид казался ещё старше и немного спокойнее, что не мешало ему время от времени устраивать показательные сцены безумства. Апогеем стало нападение на адмирала и его откушенная рука. Последовавшее за этим заточение в темнице выбило из дракона последнюю дурь. Всё это время он томился в человеческом теле, да ещё в самом центре столицы - такой боли в плечах ему ещё никогда не доводилось испытывать. Она терзала Эрида, но этого было мало: его болезнь достигала верхних этажей и перекидывалась на принцессу. Девочка мучилась почти так же как, а ведь была куда более хрупкой. Её мать знала об этом, но не захотела сократить срок заключения.
        Железная королева. Что с неё взять?
        Как только ему даровали свободу, Эрид вновь умчался странствовать. Сиена позволила, она хотела отдохнуть от его присутствия, и заняться более неотложными вопросами. А Агату никто и не спрашивал.
        Скорость, расстояние и красота империи хорошо лечили душевные раны, и возвратили подорванное здоровье. Скорость была как наркотик. Такое лекарство могло вернуть и былую бесшабашность, помогло бы забыть дорогу во дворец и никогда не вспоминать всех его обитателей - в том числе и принцессу. Пусть этот ребёнок единственный ни в чём виноват, но в их встречах нет смысла. Однако вскоре произошли события, которые вынудили Эрида признать, как непрочна человеческая жизнь и как горько её терять лишь потому, что не оказался рядом в нужный момент.
        ***
        В своих скитаниях без цели и смысла, Эрид повидал всё королевство, изучил каждый его уголок. Он знал степи и моря, леса, озёра и равнины, испытал жизнь в скалах и пустынях. Даже начал понимать Нердала, патриотизм которого раньше вызывал усмешку и казался одержимостью. Старший дракон знал, что говорил. Видимо, и сам успел вкусить радость путешествий, прежде чем безвылазно засел в стенах замка. Успел - когда-нибудь очень давно.
        Не узнал Эрид лишь одного: людей. После краткого знакомства со знатью, обитающей при дворе, желания продолжить общение так ни разу и не возникло. Дракон людей не ненавидел, но относился к ним как к паразитам или, в лучшем случае, странным, суетливым существам. Он предпочитал наблюдать издалека за тем, как работали крестьяне в полях, смотреть, как они возвращались в свои лачуги или дома среднего достатка. Незамеченным, оборотень не раз присутствовал на их незатейливых праздниках, позволяя себе раствориться среди простых, наполненных жизнью танцев, хороводов, надрывных песен и пылающих чучел. Чем тяжелее жизнь работяг, тем больше страсти отдавали они этим торжествам.
        Крестьяне нравились ему больше герцогов и принцев. Они были как-то затейливее. Особенно умиляли их суеверия и необразованность в том, что касалось народа огня. Несколько раз случалось так, что Эрид пролетал над каким-либо селением два или три раза. Добросердечные люди переживали, что дракон мог обидеться, если не оказать ему знаков внимания. И в качестве оных выбирали девиц - привязывали их к столбам и со спокойной совестью отправлялись на работы в поле. Что он должен, по их мнению, делать с такими подарками, оборотень не знал: то ли есть, то ли что-то другое. Первая девушка, которую он великодушно развязал, объяснила, что в понимании крестьян, дракон с ней делать мог всё, что угодно, но людоедства лучше избежать. А на счёт остального ни она, ни те, кто был после, ничуть не возражали. И даже напротив - активно проявляли инициативу. Эрид ухмылялся, и учитывал все пожелания.
        Но каким бы интересным всё это не казалось, дракон быстро уставал от человеческого окружения. Динамичного, красочного, пропитанного потом и горечью. Он понимал людей, но вместе с тем они оставались для него загадкой. Постыдная трусость сочеталась в них с безрассудной отвагой. Ради забавы Эрид не раз представал перед взором обалдевших от такой встречи крестьян - вблизи, во всей своей драконьей красе. Обычно они принимались носиться, словно перепуганные куры, но случалось и так, что пытались дать отпор, вооружившись вилами, топорами и чёрти чем ещё. Даже ружья доставали из каких-то закромов. Непостижимо уму было то, что паника и воинственность проявлялась у них одновременно. Как бы не смеялся Эрид, покинув место преступления, в глубине души он не мог не отдавать должное этим странным людям, будущее которых так же серо, как и настоящее. Скорее всего, самым ярким событием их жизни было его появление.
        Разинутые рты свидетельствовали об этом. Так близко! Сверкающая чешуя, молнии, пляшущие на когтях и бесинка в золотых глазах. Об этом ещё услышат их внуки.
        Оборотень решил, что никогда не сойдётся с человеком. И не в счёт предложенные в жертву девушки. Но он ждал чего-либо нового, необычного. Статичность не устраивала дракона, и он хотел перемен. Хотя бы каких-то. Но где искать их, не во дворце ведь, в самом деле? Эрид думал над этим и в одиночестве мотался по всему королевству. Он был уверен, что сами по себе перемены не ворвутся в его жизнь. Надеяться на такое - удел людей.
        Он ошибся.
        Глава 21 Старик Алонсо
        Довелось однажды заплутать. Драконье упрямство порой бывает ужасным, так что выбрать из своих личин ту, которая способна поднять его над лесом и определить верное направление, Эрид не соизволил. Ему хотелось идти пешком, пока извилистые тропы не выведут наконец хоть куда-то. Поиски конечного пункта продолжались, по меньшей мере, несколько часов. Наконец чаща стала редеть и сменилась небольшой, но просторной поляной. На ней то тут, то там валялись рабочие инструменты, а посерёдке стояла ветхая, сколоченная на скорую руку, хибара. На крыльце сидел старик и что-то вырезал из обрубка древесины. По левую руку лежала горстка тыквенных семечек.
        Эрид устал от блужданий среди норовивших ударить по лицу веток. А также от своего собственного упрямства, которое заставило идти пешком, а не лететь. Недолго думая, он мигом сменил облик, отметив, как уходит лёгкая боль в плечах, и двинулся на старика.
        Вопреки всяким ожиданиям, дед даже бровью не повёл. Он эту самую бровь приподнял, и больше никак не проявил ни удивления, ни страха. Эрид, неслыханное дело, сконфузился, не зная, как поступать в таких ситуациях. Чтобы быть уверенным, что он сделал всё, что мог, дракон раскрыл пасть и издал страшный рёв, от которого качнулись ближайшие дубы. Старичок сплюнул шелуху на землю и продолжил заниматься работой, орудуя ножом как художник кистью.
        Никогда ещё простолюдины не реагировали так на чудовище. Следует ли наказать за такое непочтение? Обычно дракон всегда знал, что сделает в следующую секунду. Даже если это было какое-нибудь безумие, оно не появлялось совершенно спонтанно. Теперь перед Эридом развернулось целое полотно возможных вариантов. Почему-то казалось, что от того, что он выберет, будет многое зависеть. Драконья интуиция подводила редко.
        Убить его, напугать сильнее, поджечь избу? Утащить на другой конец страны и посмотреть на реакцию? Вот получилась бы потеха. А может, завязать непринуждённую беседу? У старика должно найтись вино или эль, которые скрасят остаток дня. С крестьянами и рабочими в городах и сёлах проще: там они находятся в естественной среде обитания. Люди сгруппировались и живут в больших и маленьких общинах, богатых или бедных. Самая привилегированная из них - замок Шамбри. А встретить живущего в полном одиночестве в лесу человека - то же самое, что обнаружить в пустые кита. Оборотень даже не допускал мысли о том, что старик здесь не один. Нет у него никого - ни жены, ни детей, ни даже собаки.
        Эрид сдался. Вернув человеческий облик, он подошёл к обтёсанному бревну, на котором обустроился дед, и сел рядом. Тот подвинулся, уступая побольше места, и отделил от горки семечек ровно половину. Молодой мужчина, одетый в чёрную кожу, отродясь не ел подобных угощений и удивлялся всё больше и больше. Не смотря на странную обстановку, в которой он даже в человеческом облике выглядел неуместно, Эрид чувствовал себя в своей тарелке. Он держался по-хозяйски, хоть и с примесью недоумения, и с любопытством оглядывал одинокую хижину и её по-своему гостеприимного обитателя. Обескуражено разделяя трапезу старика, дракон пытался угадать, нем тот или просто неразговорчив. Проверить это можно было, затеяв разговор. Подражая хозяину, он выплюнул тыквенную шелуху - роскошь, невозможная на королевских приёмах - и заявил:
        - Я мог бы растерзать тебя.
        Дед впервые за всё время поднял на него занавешенный бровями взгляд и крякнул.
        - Ну так что ж?
        - …? Но… О-о-о!
        Эрид рассмеялся. Странный человек - совсем не боится чудовища и этим смог его покорить.
        - Мог бы распороть когтями артерии, выпить кровь, а тело разорвать, - удивлённо, будто только что догадавшись о своих способностях, ответил Эрид.
        Они помолчали. Старик добродушно улыбнулся ему и вернулся к деревянной фигурке, которую строгал.
        - Ты мог бы умереть в любую секунду, и при этом так спокоен! Впервые вижу подобную реакцию. Долго же искал я хоть что-то подобное в дремучих сёлах и золотых городах. Оказывается, надо было просто заплутать в лесу.
        Замерев с ножом в руке, старик снова посмотрел на него, но в этот раз не по-доброму, а как на идиота.
        - В восемьдесят восемь лет у меня есть риск умереть? В самом деле?
        Его хрипучий голос прозвучал ехидно и бодро, и Эрид окончательно понял: он пришёл по адресу.
        Спустя неделю оборотень чувствовал себя в лачуге старика как у себя дома. Поляна казалась не хуже дворцовых террас, а окружающие её деревья не уступали мраморным колоннам.
        - Алонсо, неужели у тебя нет часов?
        - А на кой они мне? Просыпаюсь на рассвете, ложусь спать, когда небо чёрное, как дым из труб вашей хвалёной столицы. А отдыхаю и работаю между делом. На кой мне часы?
        Эрид всю голову сломал, пытаясь втолковать старику, что в королевской резиденции водится не один десяток разновидностей этих простейших механизмов. Алонсо ненавидел всё, что умело отмерять ход времени, а механические чудеса со стрелками казались ему пустой тратой фантазии.
        - Машины - вещь хорошая. И дирижабли хорошая вещь. Автоматоны - блажь, однако и они хороши. А время, оно против нас. Помоги-ка лучше крышу подлатать.
        Так Эрид научился латать крышу и пренебрегать часами.
        Даже когда дракон не был согласен с чудным мировоззрением старца, оно казалось ему интересным и несокрушимым. Самобытные мысли Алонсо уверенно держались на своих позициях и делали рациональный мир более одушевлённым. Так что Эрид с радостью слушал скупые рассуждения старика и с горем пополам помогал по хозяйству.
        Он приносил заячьи и птичьи тушки на обед, хотя оба больше всего уважали рыбу. Старик, который оказался рыбаком, готовил её изумительным образом. Скудная пища выходила у него не хуже тех яств, которыми повара снабжали званные обеды. Алонсо угощал Эрида, развлекал своими россказнями, и дивился: почему этот молодой человек, умевший принимать вид чудища, которым шугают детей, тратит время на него? Старик по-прежнему ни капли не боялся оборотня и даже мог осерчать.
        - Верни, где взял, а лучше потрать на девок, выпивку и новый камзол!
        - Какой ещё камзол, осёл ты старый?!
        В сердечном порыве Эрид приволок ему целый мешок золотых монет с отчеканенными портретами умершей полвека назад королевы. Драконы имели чутьё на такие вещи. Если какой-то умник решил закопать до лучших времён клад, то он мог быть уверен, что его с лёгкостью могут найти. Впрочем, оборотням не было нужды заботиться о деньгах: казна выделяла им некоторые суммы по первому требованию, но змеи редко пользовались этой привилегией, предпочитая просто брать всё, что им заблагорассудится. Шутки ради молодые драконы могли отыскать и спрятать от незадачливого разбойника сундук, набитый деньгами и побрякушками. Ведь именно люди сомнительных профессий предпочитали зарывать свои сокровища по старинке, в земле, вместо того, чтобы хранить дома или нести в цепкие руки банкиров.
        Эрид подумал, что старик обрадуется такому подарку, ведь жил он в бедности, практически в нищете. Но Алонсо был непреклонен: уноси эти медяшки и точка. «И чтобы больше не придумывал глупостей!»
        Дед оказался упрямым до чёртиков, хуже огненных монстров. Отказываясь от материальной помощи, он то и дело поручал Эриду мелкие бытовые дела - так, между прочим. По выполнению работы он неизменно хлопать его по плечу и кормил вкусной рыбацкой пищей. А также воспоминаниями о былых временах. Но всё то время, пока дракон чинил сети, носил воду или ударом хвоста валил на землю деревья, Алонсо ненавязчиво, но методично критиковал каждое движение.
        - Руки-крюки. Ты мне тут все сети только спутал! Нет уж, дай сюда, сам сделаю!
        Непривыкший к какому-либо ремеслу, кроме охоты, Эрид вспылил.
        - Ты хоть знаешь, с кем говоришь, ничтожный, грубый человек?!
        Как всегда, старик плевал на его злость.
        - Я хоть и дряхлый, но на память не жалуюсь. Я знаю и помню, что ты, сынок, добровольно свалился мне на голову и предложил посильную помощь, ничегошеньки не умея из того, что могут делать простые люди. А звать тебя сюда никто не звал.
        - Я королевский дракон, - с оскорблённым достоинством объяснял Эрид. - Мне не пристало быть сведущим, что там должны уметь крестьяне. А ты даже не осведомился, кто моя торитт - и не потому что тебе не любопытно, а потому что ты слишком горд для подобных вопросов. И никакой я тебе не сынок! На земле нет, и никогда не было существ, которые бы дали мне жизнь. Мой отец - огонь. И вода моя мать.
        Должно быть, старик расслышал сожаление в его голосе. Он сел рядом, не занимая свои руки ни деревянными обрубками, ни снастями. Просто молчал, будто без слов показывая, что понимает. С его стороны молчать таким образом было знаком особого расположения.
        Раньше Эрид никогда не хвастал тем, что связан проклятием не с кем-нибудь, а с наследной принцессой. Но показное непочтение, которое проявлял Алонсо к его персоне, иной раз начинало выводить из себя. Оборотень никогда ещё не встречал таких наглых простолюдинов.
        - Твоя торитт не Сиена. У королевы другой дракон, он старше и страшнее тебя.
        - Нердал? Старше, это верно. А на счёт страшнее - ежели лицом, то безусловно… Значит, ты его видел?
        - В глаза не видывал. Но ты явно на него не похож. Не смог бы ты спалить дотла целый квартал вместе с людьми. Да и он, как говорят, почти не покидает замка, в то время как ты только и знаешь, что под облаками носиться, да торчать здесь со мною.
        Алонсо подумал, по привычке жуя беззубым ртом.
        - Нердал не жесток и не причиняет вреда без причины. Но и жалости не испытывает: если кто-то окажется у него на пути по чистой случайности, то ваш главный дракон не станет разбираться, как бы сделать так, чтобы никто не пострадал. Впрочем, говорят, он любит нашу землю, а это главное. Ты ж зверь благородный, но не имеешь твёрдых убеждений, и не так надёжен. А сердце у тебя всё же доброе… Хотя руки кривые.
        Оборотни слыли существами ловкими и грациозными, но Алонсо в упор этого не видел, примечая только плохо залатанную сеть и не так порубленные дрова. Эрид обдумал слова старика.
        - Говоришь, я бы не уничтожил квартал, кишащий людьми? Но мне ведь просто не приказывали. Драконы не всегда вольны действовать как им захочется.
        - Знаю я, кто твоя торитт. О чудище наследной принцессы тоже ходят слухи и толки. Половина из них тебе подходит, а стало быть, это и правда ты. Неужто эта девочка способна требовать такое - убивать без разбора людей?
        Эрид лет пять уже не видел Агату и понятия не имел, на что способна принцесса. Только изредка до него долетали отголоски её обиды и скуки. Её высочество унывала в королевском замке, но он не сильно переживал за неё: вырастет, освоится.
        - Это сейчас она девочка. А когда взойдёт на трон, кто знает, какие испытания выпадут на её долю. И до чего новая королева додумается сама. А додумается непременно - женщины в их роду на удивление изобретательны. То войну затеют, то возводят огромные резиденции, спуская на это половину казны. Ты знаешь, Алонсо, как богата её семья? И ведь большая часть денег взимается с простых людей - таких как ты. Тебе же не раз доводилось платить подать.
        - Отродясь ничего не платил и не собираюсь, - добродушно заявил старик. - Я и долгов никогда не возвращал. Если у меня появляются деньги, я их тут же трачу на вино и рыболовные снасти. Всё остальное можно найти в лесу.
        - Да, можно… Даже дракона ты нашёл, - задумчиво, и как-то грустно проговорил Эрид.
        - Ты ж сам меня нашёл.
        - Да. Не важно.
        Алонсо ничуть не уступал дракону в своеволии. В молодости его не раз заключали под стражу за дерзкие речи и непочтение к властям, а после плюнули и бросили доживать свой век при условии, что ноги его не будет в столице. Почему-то при всей своей нелюбви к правящему классу, Алонсо с участием относился к принцессе. Причиной тому служили скудные сведения о её воспитании, которые можно было сложить в один простой вывод: это ребёнок, обречённый на одиночество.
        - Говорят, прабабка Агаты спровоцировала резню на свадьбе собственной племянницы. А всё ради того, чтобы заткнуть влиятельных родственников. А ведь было достаточно подарить им парочку-другую земляных наделов. Что ж тут непонятного? Али денег жалко? Сам ведь говоришь, богатые.
        - Скорее всего, дело не в том, что она не могла подарить. Наверняка ей просто захотелось устроить кровавый праздник. Сиена до такого не додумалась. Но всё-таки, она пошла в бабушку.
        Эрид недобро свернул глазами. Королева всегда казалась ему жестокой стервой. Это отношение передалось ему от Агаты.
        Он поставил на стол деревянную фигурку медведя, которую пытался вырезать так же, как это делал старик в день их первой встречи. Получилось сносно, можно даже сказать, хорошо. Но не более того: косолапый по совместительству был ещё и косоглазым, плюс ко всему страдал плоскостопием и сколиозом. Сморщенные, огрубевшие человеческие руки не раз уже превосходили в ремёслах бледные и тонкие пальцы оборотня. Дракон был силён в сражении и изящен на королевском приёме, но в крестьянских делах оказался беспомощен как ребёнок.
        - Девочку эту не выпускают из замка. Она растёт в мирке искусственном, среди башен, да слуг. Я бы рехнулся на её месте. Как давно вы виделись?
        - Достаточно давно, - уклончиво ответил дракон. - Я тогда и сам был ребёнком и не умел менять змеиную кожу на человеческую. Тогда я воображал, будто это проблема.
        Эрид передёрнул плечами. Теперь он был самым настоящим оборотнем, но длительное пребывание в людском облике, особенно поблизости от замка, вызывало вполне ощутимую боль. Да и спектр человеческих эмоций оказался шире, чем он ожидал. Однажды став человеком, Эрид уже не мог вернуть былого ощущения простоты. Жизнь зверя, пусть он хоть тысячу раз наделён умом и интеллектом, гораздо проще.
        - Ах да, - вспомнил Эрид, - был ещё один раз. Тогда я покалечил лорд-адмирала. Королева чуть не приказала содрать с меня кожу, а у моей торит остались не самые приятные воспоминания. Кажется, я внёс свою лепту в её детские травмы. Мда. Неловко получилось.
        Алонсо крякнул и продолжил развивать свою мысль.
        - Ты должен видеться с ней чаще. Потому как глупо привязываться к старому пню вроде меня. В любой момент копыта откину и предупреждать не стану. Пообещай, сынок, что постараешься подружиться со своей, как ты её называешь, торитт. А то закончишь свои дни как я - одиноким, ворчливым стариком. Будут сыпаться песок и хилые молнии. Впрочем, тебе придётся ещё хуже: руки-то криво растут, починить ничего не умеешь… Хотя до этого, пожалуй, не дойдёт. Вольный ты зверь, дракон, свободный от мелких людских забот! Диву всё даюсь: чего ты здесь забыл.
        Черноволосый мужчина только отмахнулся и вернулся к жареному карпу. Как бы старик на него не ворчал и не ругался, Алонсо привык к своему именитому гостю. Он не раз злил Эрида, говоря, что оборотня заждались в замке - среди золотых подушек и рябчиков на обед. Хотя сам никогда не бывал при дворе, где золотые подушки мог завести разве что изнеженный и склочный принц с напрочь атрофированным чувством красоты, а рябчиков к столу не подавали лет так пятьдесят. Замок состоял из металла, камня и сотен часов, но дед стоял на своём.
        В первое время дракона донельзя раздражало обращение "сынок". Он был ещё совсем молод и вспыльчив, и огрызался на старика всякий раз, как тот его так называл - без особой ласки или чего-то подобного. Но и простой фамильярностью это не назвать - так просто у Алонсо звучало это слово, будто рыбак в самом деле относился к нему как к сыну. Однажды Эрид не стал психовать, а осторожно - если не сказать робко - похлопал друга по плечу.
        - Знаешь, другие монстры до такого никогда не опустятся. Не станут общаться с простолюдином, привязываться к нему и позволять так к себе относиться. А я вот думаю: почему бы и нет? Полагаю… ты в самом деле мне как отец.
        Алонсо улыбнулся своей фирменной, с единственными двумя зубами улыбкой, и выдал:
        - Ну да. Другие бы меня съели и правильно сделали.
        Как и многие крестьяне, рыбак верил во всякие небылицы и относился к драконам как к чудовищам-людоедам. То, что один из них регулярно разделяет с ним трапезу и портит рыболовные снасти, ни капли не поколебало этой веры. Эрид хмыкнул и разъяснил старому человеку: им запрещено поедать людей. Это во-первых. А во-вторых: сама мысль о подобном вызывает у более-менее психически здоровых оборотней отвращение.
        - Если говорить о таком старом и жёстком мясе как я - то, пожалуй, тут ты не врёшь.
        Алонсо был в своём репертуаре.
        В самом деле, он был очень стар, но крепок. Рыбак никогда не жаловался на здоровье, а уж настрой у него такой, что молодые могли позавидовать. Эрид восхищался его спокойствием. Старик с шутками принимал все невзгоды, а то и вовсе их не замечал, как не замечал одиночества или голода. Впрочем, и то и другое пропало из его жизни, как только в ней появился оборотень - названный сын.
        Теплота их отношений основывалась на простоте и грубости. Дракон прилетал на опушку с бараньей тушей в когтях, менял облик и входил в избу без стука. Он швырял добычу на потемневший от времени стол, а если тот был завален сетями или опилками - бросал прямо на пол. Вместо благодарности старик говорил закрыть дверь, и они замолкали. Тишина могла тянуться в продолжении часа, но потом непременно завязывался чей-то монолог. Каждый готов был слушать другого, и не тяготился этим. И был в этом такой покой, какого Эрид никогда прежде не знал. Здесь, среди нищеты и хлама, вдали от дворцовых, всегда открытых для него дверей, он нашёл себе отчий дом.
        Рыбак поддерживал морально. Когда дракон был не в духе, Алонсо просто доставал вино или рассказывал что-то примечательное из своей жизни - нередко что-нибудь забавное.
        Настал день, и оборотня снова посетила болезнь. Страшная боль. Подкосились ноги и Эрид скорчился, упав на деревянный пол. Алонсо опустился рядом с ним на колени и позволил подержать себя за руку. Чуть позже выяснилось, что дракон вывихнул ему запястье. Рыбак не задавал вопросов. Оказалось, что он может быть более деликатным, чем вся придворная знать - когда хочет, конечно.
        Союз королевского дракона и простолюдина в лохмотьях - много ли у них общего? Их судьбы пересеклись по чистой случайности. Жизнь в очередной раз дала сбой, а может быть, преподнесла урок: никогда не угадаешь, где ты окажешься завтра и кто будет рядом с тобой.
        Тем больнее оказалось, когда судьба выложила очередную карту. Эта карта означала смерть.
        Недостойную и незаслуженную.
        Глава 22
        Механическая сороконожка застряла в овраге. Железные конечности нелепо перебирали среди веток и комьев земли. Люди ругались.
        - Вытаскивай.
        - Умный больно, сам её тащи!
        После продолжительной перепалки транспорт всё же достали и привели в относительно рабочее состояние. Однако было решено оставить многоножку пока здесь, чтобы не привлекать внимание шумом и дымом. Ведь кое-кто в этих лесах обладал острым зрением и слухом, и в начале операции лучше уж перестраховаться.
        Дружные ребята, охотники за приключениями и лёгкой наживой, прознали о необыкновенной дружбе в маленькой лачуге. Они не раз видели, как пролетал над лесом дракон и опускался наземь в одном и том же месте, неподалёку от реки. Набравшись смелости, они начали проникать всё дальше по его следу и узнавали всё больше. Помимо туш упитанного скота, да кроликов, это страховидло - любимое простолюдинами словечко - не раз таскало ящики с вином. Да не абы какого, а заморского, самых дорогих сортов, какого не найти и в лучших столичных тавернах. Лишь в двух местах такое пили: в королевском дворце и в этом сарае.
        Наконец подарки оборотня превзошли все ожидания. Линзы подзорных труб покрывали трещины, и двое храбрецов в первую минуту не были уверенны, что им не показалось: обратившись высоким, темноволосым человеком, змей поудобнее перехватил мешок, набитый чем-то мелким и тяжёлым. Холщовая ткань была ветхой, и на землю упало нечто блестящее. Дракон оглянулся через плечо, но не стал поднимать круглый предмет. Предмет, похожий на золотую монету - стопроцентное сходство. В этот самый момент оборотень будто почувствовал слежку, так как остановился и посмотрел прямо в ту сторону, где прятались наблюдатели. Он не выглядел злым или встревоженным, но в его глазах читалась угроза всему, что посмеет нарушить покой этой хижины. Длинные густые волосы и тёмная одежда создавали мрачный контраст с белой кожей. Глаза сияли неестественным блеском. Золотые - легенды не врали. Вот если бы выковырять их из глазниц, то можно устроить аукцион тысячелетия, но… Говорили, ни один человек не в состоянии тягаться с оборотнем, даже оружие бессильно против этих тварей. Двое друзей могли испугаться и навсегда покинуть это место. Они бы
так и сделали при любых других обстоятельствах, но золотая монета, упавшая в грязь, придала им отваги. Деньги, которыми был набит мешок, могли решить все их проблемы, и понимание этого оказалось сильней инстинкта самосохранения.
        Задержись они в тот день немного дольше, то увидели бы, как Эрид с досадой, подгоняемый упрёками старика, выволок полный сокровищ мешок из хижины и, спустившись к берегу реки, швырнул его в воду.
        Дракон прилетал всегда в разное время. Иногда он отсутствовал неделю, а иной раз - заглядывал каждый день. Мог появиться с первыми лучами солнца, а мог внезапной тенью пронзить луну. Лишь в небольшой отрезок суток - с двух ночи и до шести утра, он ни разу не давал о себе знать. Видимо, старый хрыч спал в это время.
        Заморачиваться с оружием приятели не стали. Просто подобрали с дороги камень потяжелее.
        ***
        Эрид прилетел утром, около восьми. Птицы весело пели под лучами ласкового солнца. Весна была в самом разгаре и все, даже грозный дракон, радовались ей, юной и приветливой.
        Опушка выглядела также, как всегда. Оборотень постоял в тени раскидистого дуба, любуясь простым и таким уже родным пейзажем. Внизу, поодаль от лачуги, весело шумел ручей, в котором Алонсо всеми правдами и неправдами добывал себе рыбу. Он не спускался своими ногами по крутому откосу, для этих целей старик где-то раздобыл механическую, дымящую как целый фосфорный завод, ступу. Прикрыв глаза, Эрид чему-то улыбнулся, а затем, перехватив поудобнее заячью тушку с мягкой бурой шерстью, вошёл в дом.
        Стоило переступить порог и кинуть взгляд на лавку, служившую постелью рыбаку, как он понял: Алонсо не спит. Бурый заяц шмякнулся на бревенчатый пол, и мёртвым глазом укорял: его гибель оказалась напрасной.
        Алонсо лежал с проломленной головой. Молодой человек бездумно схватил его за запястье, зная, что никакого пульса там нет, но всё равно отчаянно пытался обнаружить хоть искорку жизни. Бесполезно.
        Судя по положению тела и всклоченной бороде, старик умер не во сне, а пытаясь защитить себя и свой дом. Его пожитки были разбросаны в беспорядке, а несколько фигурок животных, которые рыбак вырезал от скуки из дерева, валялись на полу. Эрид догадывался, что именно здесь искали грабители, и от этого камень на сердце тяжелел с каждой секундой: оборотень сам принёс сокровища в лачугу. И не важно, что он потом с ними сделал.
        Мужчина опустился на пол, уткнулся головой в колени и сжал кулаки. Ярости не было. Появилась лишь цель: найти и истребить тех, кто это сделал. Не появилось также и слёз - лишь ощущение, что из сердца вырвали кусок мяса, и ничто уже не сможет заменить утерянный фрагмент. Здесь не получится пришить кусок железа, как это сделали с рукой лорд-адмирала.
        Он сидел так какое-то время, не шевелясь и почти не дыша. Волосы закрыли лицо, сквозь них полосками просачивался тёплый утренний свет. Птицы продолжали щебетать. Мир для них ничуть не изменился.
        Эрид собрался и встал на ноги. Предстояло многое сделать. Первым делом он уложил старика ровно, пригладил растрёпанные волосы и бороду. Из железного кувшина, в котором стояли сухие ветки, выбрал самую раскидистую дубовую ветвь с потемневшими листьями, и положил её на грудь Алонсо. Эрид не знал, каким образом его друг желал быть похороненным. Скорее всего, это его не заботило, как и многие вещи, которые другие привыкли считать важными. Люди имели обыкновение омывать и закапывать своих покойников, а между делом - читать молитвы и приглашать священника. Чем знатнее был мертвец, тем пышнее его провожали на кладбище или в фамильный склеп. Смерть драконов куда проще: они просто обращались камнем. Никто не отпевал их и не устраивал тризны.
        Подняв раскиданные грабителями деревянные фигурки, вышедшие из-под лёгкой руки Алонсо, дракон поставил их рядом на столе, а одну - самую маленькую, размером с ладонь, сунул в карман. Это была недоделанная фигурка крылатого змея.
        Выйдя на улицу, Эрид закрыл дверь и отошёл метра на два. Рыбак срубил хижину из сосны, но использовал также и дуб. Хорошая древесина. В самый раз для пожара.
        На смену облика потребовалась доля секунды. Не мешкая, дракон выпустил из пасти электрический разряд, и фиолетовая молния ударила в центр крыши. Вспыхнул огонь, и в скором времени поглотил весь дом, вместе с удивительными зверями, вырезанными из дерева кривым рыбацким ножом.
        Вместе с Алонсо.
        Вокруг лачуги не росло ни деревьев, ни травы - одна только вытоптанная земля. Погода стояла безветренная, так что пламя не перекинулось на всю округу. Оборотень не мог наверняка сказать, думал ли он, что случится, если огонь всё же охватит лес. Эрид действовал, пребывая в странном состоянии, и все чувства его отупели. В голове дракона сложился простой план на ближайшие время, которого он и придерживался.
        Найти. Стереть в порошок. Удары сердца были равномерными и необыкновенно глухими. Эрид неоднократно испытывал и боль, и гнев, и обиду, но никогда ещё не сталкивался с самой жестокой из потерь.
        Чёрные кожистые крылья подняли его над верхушками деревьев, но запах гари доходил даже сюда. На опалённой поляне уже не осталось ни углей, ни костей, и стихи все звуки. Все живые существа, обитающие неподалёку, притихли, но тут, наверху, снова голосили птицы, стрекотали стрекозы. Здесь и во всём лесу кипела жизнь, тысячи маленьких сердец бились и заставляли своих обладателей двигаться, шуметь, бороться. А единственный друг оборотня тем временем сгорал в фиолетовом пламени.
        Эрид мог целый день летать над соснами и пихтами, пытаясь выследить людей. Одного или нескольких - это не имело значения. Но времени терять не хотелось, ублюдки могли уже слишком далеко уйти. О! Он бы всё равно нашёл их, ведь драконы прирождённые охотники! Но чем раньше это случится, тем справедливее будет по отношению к Алонсо.
        Оборотень испустил страшный крик. Рёв, какого не могло издать ни одно другое существо на земле, разнёсся на несколько миль. Умолкли птицы, замерли животные, и казалось, даже деревья перестали расти и дышать. Крик был полон горечи и злости, но вместе с тем оставался холодным и потусторонним. Тишина, воцарившаяся в лесу, наглядно демонстрировала, в какое оцепенение впала природа. Дракон не был её частью: он пришёл в этот мир под действием колдовства. Так что не удивительно, что стоило ему заявить о себе так громогласно - как даже само время замерло.
        Время, которое так ненавидел Алонсо. Зря Эрид тогда над ним смеялся.
        Тишина торжествовала. Острый слух улавливал скованное дыхание всех тварей, населяющих лес, а также их сердцебиение. И где-то на севере, на много километров отсюда, трусливо колотились два чужих, не принадлежащих этому месту сердца. Эрид чувствовал, как паника нарастает в них, чуял злость на самих себя. Ведь лачуге не оказалось сокровищ, и старика убили зазря.
        Как охотники, заслышав зов трубы, устремляются вперёд, чтобы загнать животное, так и дракон ринулся на встречу людям - самым подлым из тварей. Трубный глас манит и дразнит охотников. Он кажется им музыкой более сладкой, чем "аллилуйя" в королевской молельне. Для Эрида звук трепещущих сердец был маяком, отметкой на карте.
        Найти. Истребить. А дальше всё равно.
        Никогда не трогал он людей. Если тронет сейчас, то перешагнёт определённую черту, за которой невозможна спокойная жизнь. Кому-то удаётся убивать и спать со спокойной совестью. Эрид верил, что к нему это не относится. Отомсти - и до конца своих дней будешь помнить, что сделал и содрогаться, каким бы справедливым не казался этот поступок.
        Много раз Алонсо убеждал Эрида наладить отношения с торитт. Но что за дружба между девочкой и убийцей? Это придворные могут травить друг друга и улыбаться потом на пирах. У дракона так не получится.
        Увидев крестьян, пытавшихся укрыться в тени деревьев, оборотень начал снижаться. Покрытая чешуёй туша гулко опустилась на землю, и два молодых, меньше тридцати лет парня, страшно побелели.
        Часть пути они проехали на железной многоножке. Такую машину часто использовали для передвижения по трудным дорогам. Мерзкий механизм громко шумел и чадил как паровоз. Мальчишки понимали, что по скорости он не сможет сравняться с драконом, зато привлечёт его внимание. И бросились бежать на своих двух. Думали - это поможет им спастись.
        На рукав одного из них прицепился клочок бечёвки, которая повсюду валялась у Алонсо - он штопал ею сети. Теперь от старика, как и от дома, осталась только зола и деревянная фигурка в кармане. А бечёвка - вот она, пожалуйста. На рукаве убийцы.
        Эрид заревел как голодный медведь. Постепенно рёв перешёл в утробный, тихий рык, и лица парней совсем посерели. Они поняли, что дело плохо, и больше не пыталась бежать. Наверное, слышали, как дракон мимоходом разрушил многоножку, эту гордость машиностроения, которую они наверняка тоже украли.
        Один дрожал, второй был в тихой ярости. Он боялся и люто ненавидел крылатого монстра.
        Что могло быть проще, чем убить их? Эрид не знал, в каком облике это следует сделать. Его наполняла вполне человеческая жажда мести, а пребывал он в звериной шкуре. Две стороны одной сущности охватывала холодная ярость. И обе требовали крови.
        Того, который боялся сильнее, окутал фиолетовый дым. Эрид специально не стал посылать мощный заряд. Волосы парня встали дыбом, а сам он упал. Но тут же попытался подняться. Он предпринимал эти попытки с завидным упорством, и оборотень отметил про себя, что ему это совсем не по душе: выродки не должны быть упрямы и непослушны на пороге смерти, им следует скулить и ползать. Дракон сменил облик и протянул руку. Ничего не понимая, крестьянин машинально схватился за неё, позволяя вздёрнуть себя на ноги. Эрид усмехнулся.
        Человечек напротив что-то проблеял. Эрид не слушал. В одну секунду он снова превратился в дракона, и небрежно махнул лапой. Крестьянина впечатало в сосну. Людское сердце заколотилось как бешенное, обозначая мишень для следующей атаки. Может быть, этот глупый деревенский выскочка был уже без сознания, когда копьеобразная конечность пронзила насквозь его грудь. Эрид рывком выдернул хвост из дерева, и посмотрел на то, что облепило чешую. Кусок коры, кровавые ошмётки. Дракону вдруг показалось, что это и есть то самое сердце, только что готовое выпрыгнуть наружу. С помощью Эрида так оно и сделало.
        Тело сползло вниз и распласталось на корнях, вздыбившихся над землёй. Будто измождённый дорогой путник без сил упал и заснул крепким сном. Эта смерть была, пожалуй, слишком быстрой.
        Второй крестьянин беззвучно наблюдал за гибелью товарища. Его лицо выглядело озлобленным и перепуганным, однако недостаточно. По всему его виду было ясно, кому в голову пришла мысль ограбить старика. Этот простолюдин более крепкий и решительный. Способный отнять чью-либо жизнь без причины и сомнений. Он не заслуживал такого милосердия, как лёгкая гибель.
        В очередной раз Эрид сменил облик. Обоим его личинам надлежало участвовать в расправе. И эта - кровожаднее первой.
        Крестьянин этого не знал. Ободрившись тем, что теперь перед ним человек, он приготовился давать отпор. По людским меркам оборотень был сложен атлетически, но не так, как его коренастый, выросший среди полей противник. Вот уж настоящий боец: в обычной ситуации он смог бы одолеть Эрида.
        На его горе, Эрид был чудовищем.
        Когда драконы только появились на земле, им поклонялись как богам. Чуть позже их разжаловали до ручных монстров королевской семьи. Непокорных, непредсказуемых, опасных, и немного не в себе. Жили они между землёй и небом, не имея ни богатств, ни владений, но господствуя над целым миром. И никто не смел бросать им вызов.
        Парень плохо знал легенды. Он бросился вперёд.
        И промахнулся. С лёгкостью уклонившись от удара, Эрид посмотрел на него как на идиота, удивлённо вздёрнув бровь. А затем сделал молниеносное движение.
        Сначала крестьянин не понял, что произошло. Его лишь слегка толкнули в грудь ладонью, вокруг которой что-то искрилось. Он уже две тысячи раз пожалел о том, что проломил череп старику. Действовали поспешно, и просто не придумали ничего другого, когда тот проснулся и увидел, как незнакомцы ищут золото в доме. До этого они с другом убивали лишь однажды - ножом, в пьяной драке. Тогда всё было проще.
        А теперь друг мёртв.
        Крестьянина окутала боль и мерзкий горелый запах.
        Дракон терпеливо ждал, когда закончатся конвульсии. Стоило простолюдину перестать дёргаться, как его шею сдавили холодные пальцы.
        Пытаясь выбраться из этой хватки, он во все глаза смотрел на чудовище, позволяя тому видеть ненависть, переполнявшую жертву. Будь у него возможность, крестьянин уничтожил бы дракона не менее мучительно, чем расправлялись с ним самим. Эрид читал это в его лице и продолжал перекрывать кислород. Впервые отнимая жизни людей, он вдруг обнаружил, что это проще, чем кажется - нужен только достойный мотив. Дракон наблюдал, спокойно и без сожалений, как задыхается человек. Так должно было случиться с тем, кто поверг его в пустоту одиночества, лишив единственного друга.
        Простолюдин слабел и медленно терял сознание. Без разбора лупил кулаками, напоминавшими гири, но удары не причиняли вреда оборотню. Мужчина склонился и прожигал бесстрастным взглядом крестьянина. Его волосы почти касались лица хрипящего человека и были похожи на змей. Пахло дымом.
        Всё происходило быстро, но при этом тянулось бесконечно. Эрид не знал, как долго сможет продержаться эта тварь, и как скоро ему покажется, что пора довершить начатое. Поэтому он просто держал и смотрел, вместо того чтобы одним движением свернуть бычью шею. Слишком просто. Слишком мягким наказанием это было для того, кто убил Алонсо - просто так, ни за что, даже не подумав пожалеть беззащитного старика.
        Немая ярость снова захлестнула дракона. Впервые за столько лет Эрид, который некогда не смог погубить ягнёнка, почувствовал настоящую жажду крови. Он ослабил хватку. Бескровная расправа показалась ему скучной.
        Что если парень в его руках не осознавал, за что его пытают? Может он даже не понимал, что старика в лачуге можно не убивать. Каждый подчиняется законам мира, в котором живёт. Возможно, в мире обездоленных простолюдинов Алонсо был лишним, был слабым звеном.
        Уже не важно. Одним рывком Эрид притянул крестьянина ближе, и перегрыз ему горло.
        Глава 23 Апельсин
        С тех пор он не выходил на контакт с людьми. Забросил глупые развлечения и перестал пугать крестьян. Не появлялся инкогнито на праздниках, не освобождал девиц, которых невежественный народ привязывал к столбам в качестве дани. Старался вообще не попадаться никому на глаза.
        Дракон по-прежнему пропадал в далёких провинциях, где размышлял о смысле своих снов. Готов был по привычке ввязаться в драку с любым другим чудовищем, оставив ему на память нервный тик при упоминании молний. Огонь Эриду почти не причинял вреда, так что сородичи предпочитали с ним не связываться. Ничто не подпитывало его агрессии, и постепенно она стушевалась
        Эти победы уже не приносили отрады. Наверное, поэтому он вдруг вспомнил об Агате - по-настоящему, а не мимоходом. Раз сам дракон разучился испытывать радость, то стоит попытаться подарить её кому-то другому. А кому, если не позабытой и позаброшенной им торитт? Эта мысль пришла внезапно и сразу показалась неправильной.
        Какое право он имел показываться этой девочке на глаза после того, что сделал? Ей не следует знаться с монстром, который вкусил крови, устроил месть за личную обиду. Драконы убивали нередко, но почти всегда по приказу. Или чтобы заступиться за королевскую честь и гордость своих господ. Чтобы Эрид не делал - страдал, развлекался или сводил счеты - он не думал ни о Сиене, ни о её дочери. Оборотень попросту забыл о них, но Алонсо, этот упрямый старик, говорил, что так быть не должно. И раз за разом обращал внимание дракона на его долг.
        Согласно законам природы и людей, ни одно чудовище не обладало свободой воли. Но только если правительница и торитт не махнули на него рукой. Сейчас Сиена занята другими проблемами, дракон наследницы её пока не интересует. Эрида вызывали во дворец лишь на официальные встречи и государственные праздники. Держали его за скандалиста, которого лучше не подпускать близко к Шамбри лишний раз - до поры, до времени. Рано или поздно Сиена взялась бы за неугодного монстра и перекроила на своё усмотрение, чтобы через много лет он стал достойным приемником Нердала. Ну а пока - ей просто не до этого. Слишком много у монарха забот.
        А Агата? Исходя из своих скудных познаний о жизни королевских детей, дракон заключил, что девочка всё время занята учёбой. В свободное время у неё наверняка есть, с кем поболтать: несколько сестёр, брат и целый выводок маленьких герцогов, баронов и других наследников великих фамилий. Агату не выпускают из замка, напичканного гвардией и личной стражей. Принцессе ничего не угрожает, ни скука, ни опасность. Случалось, Эрид замечал ментальные волнения, которые тянулись к нему щупальцами от самого дворца, и в них легко читалась тоска и обида. Он старался не обращать внимания, пользуясь тем, что его связь с торитт слабее, чем у других монстров.
        Да и какое детство обходится без слёз? Даже у королевской дочери могут быть неудачные дни.
        Он не хотел видеть её раньше времени, и продолжал медлить до самой смерти Алонсо. Агата не могла не почувствовать хотя бы что-то на ментальном уровне, когда её дракона раздирало от боли и гнева. Что она подумала тогда? Эриду не хотелось знать. Страшно было представить, что ребёнок мог хоть отчасти познать эту тьму.
        Совесть, долг и одиночество. Желание стать хоть кому-нибудь нужным как человек, а не чудовище, боролось с ленью и упрямством. Агата слишком мала, о чём с ней говорить? Она дочь Железной королевы, и может оказаться такой же жестокой и неживой. При дворе слишком тесно, гранитные стены замка давят, а дым столицы угнетает. Лучше бы остаться здесь и прятаться в лесах, пока не придёт время поступить на службу под начальством Астор.
        Он врал себе и знал, что на самом деле девочке так же одиноко, как и дракону. Как бы сложились их судьбы, прими тогда Эрид другое решение? Чуть меньше благородства, и Агате не к кому было бы обратиться за помощью в её безумных идеях. Переросла бы их, перебесилась, стала второй Сиеной. И никаких войн, никаких катаклизмов!
        Но этого хотел Алонсо, он хотел, чтобы они встретились и подружились. Глупышка-принцесса обязана обретением друга-раба старому и неграмотному рыбаку.
        А у Эрида же теперь нет никого, кроме неё.
        ***
        Сначала всё было хорошо. Он принял приторную благодарность её высочества за чистую монету. Но уже во вторую встречу понял: Агата не так мила и наивна, какой её привыкли видеть. Она капризна и упряма, но всё-таки с доброй душой.
        А вскоре обозначились проблемы: длительное пребывание во дворце и не самые разумные идеи наследницы. Лёгкое недомогание оборотня, которое он скрывал от всех, никак на ней не отражалось - Агата реагировала только на острую боль. Дракон мужественно переносил неприятные ощущения в плечах и улыбался торитт. А сам думал и качал головой. Все советы были как об стенку горох: с фанатичным блеском в глазах принцесса предлагала один безумный проект за другим. Иногда это забавляло. Но порой внушало чистый ужас.
        Он до последнего отказывался видеть в Агате маленького тирана, и становился свидетелем её первых жестоких деяний. Дракон успокаивал себя тем, что и сам не ангел. Не стал бы им, даже без тех двух трупов в лесу. Так имеет ли он право осуждать выходки принцессы? Всё-таки оба они выросли в одиночестве и видели жестокость с юных лет. Девочка просто становилась той, кем её пытались воспитать.
        Это стало понятно после случая с апельсином. Агате самой было неловко и стыдно. Она не хотела причинять боль, наносить обиду тому, кто был к ней так добр. Какая муха укусила принцессу, что из хитрого, но милого ребёнка она вдруг превратилась в карикатурное подобие Железной королевы?
        О, Эрид знал, какая.
        Что бы они с братом в очередной раз не поделили, но видимо после какой-то стычки Агата решила доказать всему миру - вернее, лишь себе одной - как может добиваться своего. Ей было важно продемонстрировать свою решительность и способность переступать некоторые моральные нормы, если этого потребует цель. В самом деле, правитель должен быть готов к такому.
        Но вот дракон готов не оказался. С тех пор всё покатилось по наклонной.
        ***
        - Лови!
        Она сидела на другом конце стола и что-то вертела в руках. Когда это что-то, сверкая бесстыдно жизнерадостным оттенком оранжевого, покатилось по столу прямо в руки Эриду, он в недоумении спросил:
        - И что мне с этим делать?
        - Ешь!
        Мужчина с брезгливостью смотрел на фрукт и с непониманием на принцессу. Должно быть, она решила его разыграть.
        - Драконы не едят цитрусы. Забери свой апельсин, а лучше выброси куда подальше.
        Он собирался оттолкнуть оранжевую гадость обратно в сторону Агаты, но она властным жестом остановила его.
        - Ты не понял.
        И вот тогда случилось небывалое прежде. Девчонка ему приказала.
        - Считается, что драконы не могут ослушаться своих торитт. Но ты всегда отличался от остальных оборотней. Это здорово, я рада, что ты не такой как они. Особенно, что не такой как Нердал. Но настало время проверить, могу ли я тобой управлять. Ты только не обижайся, я… мне просто надо удостовериться. Поэтому, я не шучу: ешь! Таков мой приказ. Ерунда ведь сущая.
        - Серьёзно?
        Дальше последовало пространное объяснение, видимо, заранее заготовленное принцессой. Она по полочкам раскладывала, почему должна поступить именно так, а не иначе, обещала, что это в первый и в последний раз, и туманно намекала, что другие торитт обходятся со своими драконами куда более жестоко. В особенности её брат.
        Чуть позже Эрид попытался выяснить, что именно этот избалованный, не признающий ничего, кроме развлечений, мальчишка потребовал от Варги. Она отказалась отвечать, но по яростной реакции драконши Эрид догадался. Ситуация была смешной, но прежде всего унизительной.
        Однако в тот момент оборотню было совершенно плевать, что вытворяют остальные члены королевского семейства. Он не мог поверить своим ушам.
        - При чём тут Пьер? С каких пор ты равняешься на своего туповатого братца?
        - Я не ровняюсь! Просто хочу решить этот вопрос раз и навсегда: я не слабее его или кого-либо другого. Я могу стоять на своём.
        - О. Это я вижу.
        Сначала ему захотелось заорать на Агату и, расправив крылья, покинуть замок. Разрушив заодно, к примеру, колоннаду на восточном фасаде. Но Эрид уже не баловал мир вспышками своего гнева. За последние несколько лет он научился почти в любой ситуации оставаться спокойным. Исключения бывали, и неприятный разговор мог стать одним из них. Но оборотень не желал такого исхода. Этот монарший ребёнок просто не знал, что творил и был по-прежнему одиноким. Злость могла сделать Агату лишь хуже, чем девочка уже была.
        - Как так получилось, что отказ причинять боль другим стал для тебя проявлением слабости?
        Агата смотрела на него и будто не понимала, о чём разговор. Она хлопала густыми ресницами и выглядела совершенно безобидно.
        - Какая боль? Вы не любите апельсины и всё. Что-то вроде аллергии, от этого ещё никто не умирал. Если ты не знал, меня чуть ли не каждое утро заставляют выпивать кубок с кровью. С кровью! Думаешь, мне это нравится?
        - Я знал.
        Ещё бы. Королевы, выросшие на крови и воде были визитной карточкой империи.
        - Вот и делай, что говорят! И я отстану раз и навсегда. Честно, обещаю.
        Он молчал. Почему-то злость в самом деле ушла, на её месте образовался какой-то вакуум. Будто мужчина не осознал, что вообще происходит. Но подчиняться Эрид не желал.
        - Нет.
        Агата сузила глаза. Она никогда ещё не была так похожа на мать. Плотно прилегающие к запястьям рукава шуршали по столу вышитыми узорами. На белой ткани оставались царапины от бисера. В замке всё было сделано добротно и любая вещь, даже самая красивая, могла оказаться разрушительной. Золотые локоны падали на плечи принцессы, и она то и дело отпихивала их назад. Её живые черты лица казались абсолютно ребячливыми и очаровательными, а в уголках губ были забавные, совсем ещё детские ямки. По аристократическим изящным пальчикам нельзя было понять, что они с малых лет умеют пользоваться арбалетом и ружьём. Её учили истории, языкам, географии и геометрии, а также - властвовать и убивать. Ничто в этой, даже ещё не девушке, не говорило об этих познаниях. Она была похожа на амура. И только глаза портили всё впечатление: в них читалось уже не просто упрямство, а настоящая непреклонность, в которой явственно сквозила жестокость. Так зарождаются самодуры, в коих не было недостатка в роду Астор.
        Эрид вдруг подумал, что когда-нибудь убьёт её, не смотря на все действующие в их мире законы и проклятия. И тут же с испугом и недоумением отогнал эту мысль. Но чего дракон не мог отрицать, так это того, что больше всего на свете желал бы видеть напротив кого-то другого: человека, более похожего на него, не испорченного придворным воспитанием. Не такого манерного и привередливого, какой была принцесса, и не такого опрометчивого. Кого-то более простого, может даже чуть грубоватого и близкого по духу. И уж точно, не подростка тринадцати лет.
        - Неужели я никогда не помогал вашему высочеству? Не выручал? Не развлекал, в конце концов? И этого оказалось мало! Трудно заслужить твою благодарность, голубушка принцесса, да и не стоит она того. Я не стану действовать себе во вред только лишь по твоей прихоти.
        К его удивлению, девочка не стала повышать голос, как вошло у неё в привычку в последнее время. Вместо этого она, казалась, переняла спокойствие своего дракона и улыбнулась. Попыталась повторить его собственную ухмылку - презрительную и ядовитую - которую он демонстрировал кому угодно, но только не ей! Однако увидела, научилась. И вот тут, в этой улыбе, миру наконец показалось что-то тёмное, чего Агата раньше никогда не обнаруживала. Эрид не верил в приметы, иначе бы решил, что знак это недобрый.
        - Ты сделаешь, как я скажу.
        Она продолжала улыбаться. Такая тонкая, юная и наивная, этим простым действием она была готова разорвать его на части. Эрид ощутил давление на свою психику. Он знал, что примерно это и должно происходить, если дракон действует против воли торитт, но никогда прежде не испытывал этого на себе. Раньше Агата не проводила таких экспериментов, обходясь простым нытьём и просьбами. Теперь она решила использовать всю данную ей от рождения власть. Лицо девочки немного изменилось, было видно, что она тратит на это противостояние уйму энергии, но, тем не менее, её хватка оказалась железной.
        Эрид хотел встать и уйти. Но не смог. Пытался ещё как-то возразить - и не мог даже этого. Окажись на его месте другой оборотень, у него вообще не получилось бы сопротивляться столь длительное время. Страшно подумать: даже учитывая тот факт, что ментальная связь с Агатой была слабее, нежели у остальных драконов с торитт - она действовала и ещё как. Казалось, ещё немного, и из каждой поры на коже начнёт сочиться кровь.
        И всё-таки он поднялся из-за стола и медленным, но твёрдым шагом, отошёл к окну. Ноги были словно в чугунных сапогах. Какая-то птица весело пела, оставаясь невидимой для глаз, а чей-то кособокий, наверняка собранный собственноручно, дирижабль бороздил небо далеко над городом. Эрид внимательно следил за траекторией его движения и чувствовал, что может дышать свободнее. Пожалуй, ему всё-таки по силам оставить девчонку ни с чем и покинуть дворец. Но рано или поздно он вернётся, и этот неразрешённый вопрос всплывёт опять. Амбиции принцессы легко объяснить: никто не станет воспринимать в серьёз королеву, которая не может совладать с своим драконом. Они могли бы прийти к соглашению, компромиссу, к авантюре, если уж на то пошло. И обвести вокруг пальца всех остальных, притворившись, что всё идёт своим чередом, как и у предшественниц Агаты. Бросив через плечо взгляд на девочку, Эрид сразу понял, что это утопическая мечта. Бледная и обессиленная, Агата продолжала отдавать мысленный приказ. В этом замке принцессу строго держали в узде, не прощая ни малейшей оплошности. Она просто не могла снова потерпеть
неудачу. Это бы её уничтожило.
        Апельсин. Действительно, какая глупость.
        Путь обратно к столу дался Эриду куда проще, чем побег к витражам. Оранжевый фрукт сиротливо лежал там, где все его бросили. Дракон сел на прежнее место, чувствуя омерзение при одном взгляде на этот предмет и облегчение от того, что сопротивляться больше не надо. Агата тоже заметно расслабилась и повеселела. Вместо нездоровой бледности начал возвращаться румянец, а глаза снова стали живыми, а не пугающими.
        Любой зашедший сюда - в так называемую запасную столовую с канделябрами на столе - застал бы странную картину: с ног до головы одетый в чёрное молодой человек разрывает руками апельсин. Эрид, конечно, был осведомлён о том, что апельсины положено чистить или хотя бы разрезать на несколько частей. Но он изменил своим обычно изысканным манерам и теперь отправлял себе в рот раздавленные, плохо очищенные от кожуры, куски цитруса. Хотелось как можно скорее покончить с этой трапезой, за которой Агата наблюдала, вытаращив глаза. У неё получилось. Принцесса должна была гордиться собой, что никак не вязалось с возвращающейся бледностью.
        - Всё. Всё! Можешь не доедать. Я говорю, хватит, Эрид!
        Он не слушал и поедал апельсин уже из чистого, яростного упрямства. Оранжевый сок сползал по рукам, капал на стол. Драконы ненавидели цитрусы той же лютой ненавистью, что и кошки - только в несколько раз сильнее. Это, причём совершенно необъяснимо, как и многое в этих существах, было единственной пищей, которую они на дух не переносили. У Эрида запершило в горле, затем желудок начало жечь так, будто он выпил ведро кислоты. Мужчина закашлялся, чувствуя, как в одном глазу скапливаются слёзы. Чтобы как-то заглушить панику своего организма, он схватил стоявший на столе графин с вином и осушил его в мгновение ока. Стало немного легче, но кашель не проходил. Принцесса ойкнула и замерла, понятия не имея, что же ей делать. Она молча наблюдала плоды своего сомнительного триумфа.
        - Ну что вы, ваше высочество… Всё нормально. От этого ещё никто не умирал… Никто: я буду первым.
        Даже в таком состоянии Эрид не мог не съехидничать.
        Болезненные чувства и эмоции отвлекли от таких привычных вещей как контроль за собственными руками. Эрид сильно сдавил подлокотники деревянного резного кресла, похожего на средневековый трон, и они треснули. Раздался короткий, громкий хруст.
        - Ну вот, испортил. Какие вы, оборотни, неуклюжие! Вчера Эарт взял посмотреть вазу, и она разлетелась у него в руках.
        Слово подобрано неудачно. Змеи отличались удивительной ловкостью и периодически что-нибудь ломали, попросту не рассчитав силы. Обычно от невнимательности или вредности, и вот в первый раз - от боли.
        - Заделалась экономкой, принцесса, подсчитываешь ущерб? Не переживай, кстати: кресло ничего не почувствовало. В отличии от меня, - прохрипел молодой человек.
        И именно в эту минуту нелёгкая занесла в столовую Нердала. Что он мог забыть там, где нет ни важных бумаг, ни министров? Должно быть, почувствовал неладное. Старший дракон увидел задыхающегося от кашля Эрида и - теперь уже позеленевшую - принцессу. А также ошмётки солнечного фрукта в лужицах сока.
        - Что происходит, какой идиот дал ему эту мерзость? И почему этот ненормальный её съел?
        - Я дала. Я… заставила. Я не знала, что так будет, думала, он может только так, чихнёт пару раз…
        На Агату было жалко смотреть. Девочка выглядела совершенно растерянной, к тому же, плохое самочувствие Эрида отражалось - пусть и едва ощутимо - на её собственном здоровье. На этот раз он злорадно не переживал по этому поводу.
        - Ненормальная, - сменил адресата гулкий, суровый голос.
        Нердал и не думал как-то помогать. Он некоторое время наблюдал за тем, как Эрид приходит в себя, а потом отправился восвояси. Картина ему понравилась и в том, что в ближайшее время королева тоже будет в курсе событий, можно было не сомневаться. Видимо, Агата понятия не имела, как Сиена отреагирует на её издевательства над драконом. Логичнее всего предположить, что как всегда: окажется недовольной и отчитает принцессу. Но плохо она знала свою мать: такая самодеятельность дочери вполне могла прийтись по душе королеве.
        Чуть позже Эрид убрался из Шамбри, всё ещё ощущая мерзкое жжение в животе и горле. Он отрешённо размышлял о своей судьбе. Странно: почему-то ему то и дело приходилось терпеть боль. Не считая врождённой болезни, время от времени вырывающей из плеч невидимые крылья, эту боль всегда приносили другие. Зачастую это были моральные пытки - заточение в тесной тюремной клетке, издевательства со стороны драконов и людей. Сколько раз он вспоминал того ягнёнка - даже не пересчитать. И тем более странно, что единственный человек, который тогда пожалел их обоих, сейчас вынудил Эрида снова испытать мучения. Кажется, принцесса расстроилась из-за его убитого вида. Но не осознала, как отвратителен её поступок, и собой была совершенно довольна.
        Агата клятвенно обещала больше не испытывать его подобным образом. «Я буду только просить об одолжении, если что. И никаких приказов!». Эрид лишь высмеял её, но в глубине души пытался верить. В любом случае, просьбам не будет ни конца ни краю, и далеко не все они будут безобидными.
        Так оно и вышло. Настал день, когда девчонка с радостной лыбой отправила дракона совершать отнюдь не мелкую кражу, рискуя в лучшем случае репутацией их обоих.
        Глава 24 Укрощение строптивых
        Агата стояла возле трона матери. У неё чесался нос. Девочка стоически терпела неудобство, потому что, во-первых, принцессе не пристало почёсываться на присяге вассалов, а во-вторых, она заслужила. Агата улыбалась и мысленно проклинала себя.
        «Нет, я передумала!»
        Нет, и вовсе не нужна ей эта эссенция!
        Ещё в начале дня она не сомневалась в своём плане, который Эрид сразу окрестил идиотским. Возможно, дракон не послушает её, вопреки своим обещаниям, или что-то помешает ему добраться до посоха скельтров. Нет, девочке по-прежнему хотелось улизнуть из дворца и посмотреть на неведомые миры с помощью фотоаппарата. Благо эту машину не сложно раздобыть, как и какой-либо снимок. Проблема лишь в эссенции. Но теперь Агата вдруг осознала, как это глупо и опасно.
        Проще говоря, она испугалась.
        Мать была добрее обычного. Почти не делала замечаний принцессе и даже улыбнулась разок. Если королева узнает о выходке дочери, то разочаруется раз и навсегда. Стоит ли оно того? Пока Сиена день за днём придиралась к Агате, ей казалось, что да.
        По идее никто не должен был догадаться. Эрид обещал изъять совсем немного вещества, необходимого для эксперимента - столько, что каган и не заметит. Но всё это звучало действительно по-идиотски.
        Она улыбнулась какой-то шутке, отпущенной одним из министров. Даже вставила свою ремарку, ко всеобщему одобрению.
        Агата сама не понимала, где у неё в душе находится грань между блистательной (или почти) наследницей престола и маленькой глупой девочкой. Полжизни она злилась на тех, кто упрекал её в легкомыслии, и вдруг пришла к выводу, что это не так уж далеко от правды. Что, конечно, не оправдывало Нердала, который при каждом удобном случае норовил ткнуть принцессу носом в каждую неудачу!
        С другой стороны, разве Агата не хотела сознательно совершить что-то невообразимое? Просто назло всем этим доморощенным правилам, которыми её истязали год за годом. И вот пожалуйста: девочка готова пойти на попятную, хоть и не знала, как. У наследницы всегда был противоречивый характер. Обычно это называли капризами, но на самом деле она просто разрывалась между собственными суждениями. Они были как ртуть.
        Кстати, причиной недавней королевской милости оказалась, как ни странно, выходка с апельсином. Нердал, разумеется, доложил Сиене, что её дочь едва не отравила своего дракона. И та оценила старания принцессы неожиданно высоко. «Иные глупости учат нас жить и формируют характер» - заявила королева. А стоило Агате с понурой головой сказать, что Эриду в самом деле было плохо и теперь он никогда ей этого не простит, Сиена только махнула рукой: переживёт. Агата, по прошествии некоторого времени, согласилась с доводами матери. Да и сам дракон никак не обнаруживал недовольства и ни разу не напоминал о том инциденте. Так что всё, худо-бедно, оставалось по-старому. Под контролем. Принцесса старалась забыть эту историю. А также то, из-за чего всё случилось.
        Девочка решилась на этот шаг по чистой случайности: просто-напросто она проходила мимо покоев брата. Скука вынудила принцессу следить за мышью-почтальоном, сжимающей в зубах чью-то записку. Агате хотелось узнать, куда зверушка повернёт. Эти очаровательные, юркие машинки использовались для обмена краткими сообщениями. Они сновали по всему замку, сливались с тёмно-серым сланцем и мелькали на белом мраморе.
        Дверь, ведущая в покои Пьера с грохотом отворилась и из неё вылетела злая до чёртиков Варга. Агата тут же позабыла о своём примитивном шпионаже. Драконша была какой-то растрёпанной и на ходу застёгивала многочисленные застёжки кожаной куртки. Увидев разинувшую рот принцессу, она осклабилась.
        - Что? Хочешь, чтобы я поклонилась, твоё королевское высочество?
        Не дожидаясь ответа на этот, видимо, риторический вопрос, молодая женщина унеслась прочь по коридору, на ходу выплёвывая проклятия. Как бы между прочим, Агата заглянула в комнаты брата. Тот развалился в кресле и с аппетитом жевал какую-то сладость - из тех, что приносили в покои наследницы только по праздникам. Вид у мальчишки был слегка помятый, даже более растрёпанный, чем у Варги, зато более чем довольный. Он не потрудился застегнуть до конца свою рубашку. У принцессы появились смутные подозрения о причине скандала.
        - Что ты там стала, мелюзга? Заходи, угощайся!
        Агата всегда бесилась, когда он так её называл, ведь Пьер был всего-то на два года старше! Но такое радушное приглашение совсем не вязалось с обычным поведением принца-задиры. Девочка подошла к столику и взяла из вазы пирожное в нежной глазури. Золотые часы, вмонтированные в глянцевую мраморную стену, красивой мелодией отметили наступление нового часа.
        - Ты их отравил? Если да, то корона всё равно тебе не достанется, - жеманно скривилась Агата.
        Парень фыркнул и махнул рукой.
        - Да подавись своей короной, мне она не нужна! Мне и так хорошо. Тем более, я теперь совсем взрослый, не то что ты, - он ехидно глянул на сестру.
        Агата не стала спрашивать, что это означает. Растерзанная кровать со сваленными на полу подушками красноречиво говорила сама за себя. Наверняка этот выпендрёжник до самой ночи не позволит слугам навести порядок, чтобы любоваться своим достижением.
        - По-моему, Варга не в восторге от твоего взросления. Должно быть, по сравнению с остальными ты для неё просто зря потраченное время.
        Агата неоднократно слышала, что мужчин такие намёки сильно задевают за живое, хотя сама не понимала всей их сути. Конечно, неженку в золотом кресле едва ли можно назвать настоящим мужчиной, но самолюбия у него хватало на четверых. Что он тут же доказал, придя в ярость от слов сестры.
        - Ну да, куда мне до оборотней! Можно подумать, они во всём лучше людей, а в этом так подавно! Что? - он паскудно усмехнулся. - Понимаешь, о чём я?
        Почему-то все вокруг думали, что познания наследной принцессы ограничиваются науками, этикетом и геральдикой. Она деланно равнодушно пожала плечами.
        - Я знаю, что Варга и Эрид были любовниками, если ты об этом.
        О, это знали все.
        - Вот именно, были! Раз она ушла от него, значит не так уж он хорош, - уверенно заявил Пьер.
        Вообще-то, это было обоюдное решение, никто ни от кого не уходил. Это известно из первых уст: грозные драконы порой разносят сплетни и новости не хуже рыночных торговок. Агате стало неловко. Все вокруг говорили, как красив Эрид, многих женщин к нему так и тянуло. А принцесса видела в нём только товарища, слугу… то есть друга-слугу. Она поспешила сменить тему.
        - А ты не мог найти кого-то другого?
        Она лопала уже третье пирожное и не особо интересовалась ответом. Пьер с опаской смотрел, как пустеет блюдо со сладостями и кажется, жалел о своём гостеприимстве. Можно подумать, ему не принесут ещё один поднос.
        - Кого-то другого - это слишком скучно и просто.
        Принцесса поморщилась, но, поразмыслив, кивнула. В самом деле: все придворные девки - от первой фрейлины до последней кухарки - готовы были вешаться на шею королевскому сыну. Он молод, хорош собой и богат. При таком раскладе на его скверный характер снисходительно закрывали глаза. Это действительно обошлось бы Пьеру слишком дёшево, и на следующий день мальчишка даже не вспомнил бы о соблазнённой девице. Другое дело, Варга. Провернуть такое приключение именно с ней было куда сложнее и, надо полагать, не скучно. Уж наверняка, её арсенал умений куда богаче, чем у придворных, скованных интригами и этикетом девиц. Кто знает, чему они с Эридом научились у друг друга.
        Девочка покраснела и отогнала эти мысли. К счастью, Пьер не заметил румянца. Принц с беспокойством следил за тем, как пирожные тают на глазах.
        - Ты ей приказал?
        - А то как же!
        Пьер пожал плечами, будто это само собой разумелось, и налил себе вина. Он слишком рано пристрастился к алкоголю, как минимум дважды в день его можно было увидеть с кубком в руках.
        - Нет, ну я, конечно, пытался сначала по-хорошему, но она меня… В общем, суть в том, чтобы именно приказать. Только торитт может заставить дракона сделать что-то против его воли. Торитт или королева.
        Он стушевался, будто стесняясь, что пытался применить к Варге хоть какие-то манеры, прежде чем принуждать. Но на самом деле принцу было стыдно, потому что драконша наверняка обсмеяла его. И вот тогда Пьер потребовал, а не попросил. Она же его тогда чуть не убила. Да-да, убила бы непременно, если б только могла. Но это совершенно невозможно: древнее правило сыграло против Варги. Драконше пришлось переступить через свою гордость и, надо полагать, отвращение. Принцу только-только исполнилось пятнадцать. Она бы с радостью отвесила ему тумаков в воспитательных целях, но пришлось взяться за обучение совсем иного рода. Агате стало неуютно.
        - Ладно, я пойду.
        - Всё-таки я не только старше тебя, но ещё и смелее. Ты никогда не посмеешь перечить своему Эриду. Ты не заставишь его даже выпить воды, если он будет против. Тебе слабо. Какая чушь, возводить такую на трон!
        Пьер запел старую песню. Брат был весел и уже успел захмелеть, поэтому добрую половину привычных оскорблений он пропустил.
        - Мелюзга. Но, кстати, мне тебя жаль: только и знаешь, что книги и менторов. Не-ет, такой ценой мне корона без надобности! Но как всё же бесит, что тебя ставят выше меня, старшего брата.
        И дальше в том же роде. Агата уже не слушала, да и сам принц не обращал особого внимания на то, что по привычке мелет его язык. Девочка схватила последнее пирожное, и резким движением опрокинула графин. Оставшееся вино полилось прямо за шиворот принцу, который тут же заорал благим матом. Не слушая мигом вернувшихся в его лексикон эпитетов, Агата выбежала из покоев.
        Что-то в словах брата задело её по-новому. Значит, причина не в грубости. Прислушавшись к себе, она поняла, что дело в брошенном небрежно обвинении: Агате не по силам приказать Эриду. Пьер сказал это просто так, лишь бы позлить, но принцессу что-то неприятно кольнуло в самое сердце: её упрекнули в слабости, в том, что она недостойна своего положения!
        «Не выпьет даже воды, если не захочет. Посмотрим» - решила Агата. «Не только воду, а даже яд будет пить по моему слову!»
        Глава 25 Случайная жертва
        Скельтры были недовольны: их вынудили прийти на присягу без револьверов и секир, а вот фьёлы явились в своём привычном состоянии, их не унижали подобными приказами! Они, конечно, никогда и не носили оружия, но это не умаляло обиды.
        Интересно, догадывались ли варвары, что все потешаются над их привычкой таскать старомодные, хоть и эффективные, секиры? В некоторых вопросах этот суровый народ казался не менее странным, чем фьёлы, у которых серое вещество мозга было перемешано с дымом наркотических цветов.
        Агата изнывала.
        Клятвы были напыщенными, но благоразумно краткими. После - небольшой перерыв, на котором у неё появится возможность ненадолго увильнуть от своей обязанности прекрасно выглядеть и хорошо говорить. Жаль, что связь торитт с драконами не предполагает передачи мысленных посланий. То есть это возможно, но только после длительного обучения у магов. Оставалась смутная надежда, что Эрид почувствует сомнения принцессы и повременит со своей миссией до поры до времени.
        Но…
        ***
        В это самое время Эрид прятался за бронзовой колонной от двух стражников. Покои своего сюзерена скельтры охраняли тщательно: во-первых, из-за оставленного там посоха, а во-вторых - из-за норова самого кагана. Если он узнает, что кто-то не то что хотел выкрасть эссенцию, а даже просто дышал рядом с его опочивальней, то страже придётся не сладко.
        Если бы дракон не связал себя обещанием не привлекать внимания, то он бы просто-напросто сбросил человеческий облик и одним своим видом поверг солдат в ужас и бегство. Но драконья туша, с какого бока не посмотри - довольно приметное явление, и по определению не может оставаться незамеченной. Да ещё и эти тесные пространства, которые люди именуют коридорами - даже в дворцовых рамках они оставались неудобными. Стоит только ему обзавестись крыльями, как девять из десяти колонн окажутся безвозвратно испорченными. А ведь в планы принцессы вовсе не входило разрушение её родового замка.
        Он ловко переметнулся на несколько колонн вперёд. Бронза была холодной, как и кожа оборотня. На тёмных пьедесталах переплетались руны. В таких интерьерах даже свирепые скельтры будут чувствовать себя вполне сносно. Они любили металл.
        Эрид двигался как заправский наёмный убийца, первоклассный вор, или одарённый танцор. Кто угодно мог бы залюбоваться и позавидовать такому умению сливаться с тенями. Движения плавные и бесшумные, выверенные до совершенства. Талант, совершенно не присущий его торитт - Агата при всей своей изящности то и дело что-то роняла, опрокидывала и производила столько шума, что выдавала своё присутствие на километр вперёд.
        Чтобы справиться со стражей, Эриду и не нужно было обращаться змеем. Оборотень по определению сильнее и быстрее человека, и даже эти верзилы ему не противники. Как бы то ни было, ни убивать, ни показываться кому-либо на глаза дракон не собирался. К тому же, стражники казались на удивление приятными ребятами. Для скельтров, разумеется.
        - Я снёс его голову одним ударом, а потом намотал его кишки на дубовый сук! - с умилением рассказывал один.
        - В порохе нет такого азарта, как в оружии настоящих воинов: в топоре, - со знанием дела отвечал второй.
        Мужчины увлечённо меняли темы одну за другой. От обсуждения кровавых потасовок они переходили к обсуждению женщин, а затем и политики. Взгляды стражников на эти вещи, насколько мог судить Эрид, исходя из своих знаний их языка, не отличались оригинальностью. Единственно интересной была новость о том, что кто-то из скельтров раздобыл у фьёлов щепотку наркотической муки. Вероятно, в данный момент он находился на присяге вместе с другими гостями, и не мог в красках описать своих впечатлений, о чём сокрушались любознательные стражи. Им уже наскучило стоять у опочивальни кагана. Необычное заключалось в том, что скельтры впитывали ненависть к фьёлам с молоком матери, а чтобы добровольно перенять их привычки - это что-то из ряда вон. Кем бы ни был тот варвар, он рисковал репутацией.
        Эрид был терпелив, но по возможности предпочитал сокращать ожидание. Так как и он, и скельтры испытывали раздражение от сложившейся ситуации, - в независимости от того, что для обеих сторон ситуация представлялась по-разному, - он решил действовать. Как бы поступили на его месте другие драконы? Они упивались своим огненным могуществом и, где могли, всем его демонстрировали. Эрид огляделся. Его молнии, которыми он так же справедливо гордился, сейчас бесполезны. А вот огонь мог бы здорово отвлечь внимание стражи. Если бы вкусы придворных архитекторов были немного мягче, и они больше использовали в отделке дерево, то один разряд мог бы привести к небольшому пожару. Но как на зло, кроме камня и металла ничего поблизости не было, не считая увесистой портьеры с вышитым гербом, которая прикрывала брешь в облицовке. Может, оно и к лучшему: фиолетовый огонь наведёт на определённые догадки. У мужчины мелькнула дурацкая мысль и он бесшумно направился в сторону геральдической занавески. В замке давно пользовались электричеством, но ради поддержания атмосферы размещали на стенах настоящие факелы, тёплым светом
озаряющие камни всех пород. Эти старомодные приспособления должны нравиться погрязшим в средневековье скельтрам. Факелы можно встретить в любом месте дворца. Но только не здесь. По воле неизвестного конструктора приняв форму диковинных зверей, лампы в этом коридоре сияли статичным электрическим светом.
        Кляня на все лады ситуацию, Эрид отправился на поиски огня. В скором времени они увенчались успехом - стоило только спуститься вниз по винтовой лестнице, предназначенной для прислуги. Там он напугал своим появлением нескольких служанок и лакея. Девушки взвизгнули и шарахнулись в сторону, а лакей разинул рот, издав неоднозначное «ээ?». Ускорив, от греха подальше, шаг, Эрид успел услышать, как за его спиной раздался настоящий взрыв шепотков - недоумённых, взволнованных и отчасти восхищённых. У него чесался язык отпустить пару комментариев, а затем добить каким-нибудь фокусом, но следовало сдержать эти порывы. Глупые, надо сказать, а ведь оборотню казалось, что он уже отвык от озорства. Люди редко отличались адекватной реакцией при появлении драконов, а уж простолюдины тем более. Покойный старик Алонсо не в счёт. Он был исключением. Единственным в своём роде.
        Миновав тёмные закоулки, по которым перемещалась почти так же бесшумно, как и он, прислуга, Эрид оказался в очередном коридоре. Стоило только дракону принцессы сделать шаг в нужном направлении, как он почувствовал себя на прицеле чьего-то пристального взгляда. Медленно, с досадой и надменностью человека, который думал, что врасплох его застать невозможно, Эрид обернулся. Вплотную к стене стоял механический заяц с циферблатом вместо брюха и жутким, неживым взглядом смотрел прямо в душу. Большой, высотой с семилетнего ребёнка. Гравировка на его передних, больше подходящих бобру резцах, тонкой вязью покрывала металл. Будь это животное из крови и плоти, из него бы получился превосходный хищник. Стрелка на часах передвинулась, и заяц нервно стукнул железной лапой по паркету. Мысленно Эрид похвалил себя за выбранный маршрут: в последнее время длинноухих тварей старались размещать в малолюдных местах, так как они нередко сбоили. Заяц ещё раз царапнул внушительными когтями по полу и поскакал, звеня железными суставами, своей дорогой. Проводив его взглядом, Эрид вовремя заметил три фигуры, которые как раз
показались из-за угла. Ему в очередной раз пришлось сливаться с тенью, пока фьёлы - а это были именно они - не пройдут мимо. Странно, что они, принадлежа к свите высшего порядка, не присутствовали на присяге, которая должна была продолжаться ещё не меньше часа. Среди прочих физиономий дракон узнал ведуна. Тот в довольно резких выражениях, что было нетипично для добреньких островитян, распекал своих спутников за медленные темпы строительства. Язык фьёлов Эрид знал несколько лучше, чем язык скельтров, но он усомнился в том, насколько правильно ему удалось перевести. Ведь «строительство флота по распоряжению королевы» никак не вязалось с миролюбивой политикой, которую проводила Сиена, да и фьёлы никогда не отличались в подобных мероприятиях. Они и города-то свои не столько строили, сколько просто обустраивали гроты. Впрочем, это мало волновало дракона. Как только опасность миновала, факел был похищен со стены.
        Подпалить портьеру оказалось плёвым делом. С минуту Эрид наблюдал, как пламя пожирает шёлковые нити и целеустремлённо уничтожает вышитый герб. Дым постепенно распространялся всё дальше, и вот стража уже начала удивлённо принюхиваться, спрашивать друг у друга, что случилось и приходить в нервное возбуждение. Для них пожар был неприятностью, но вместе с тем и возможностью отвлечься от безделья.
        Вскоре к горластой охране присоединились вопли кого-то из слуг. Огонь не мог перекинуться на весь замок: всюду вокруг портьеры находился камень и металл, так что большого урона не стоило ожидать. Во всяком случае, Эрид искренне в это верил. Пока скельтры временно покинули свой пост и переместились в другой конец коридора, он проскользнул к двери - бесшумно, как наёмник. И усмехнулся.
        Чужеземцы не поскупились на охрану, но поленились запереть покои своего кагана на ключ.
        Под аккомпанемент криков и ругательств, дракон оказался по ту сторону двери. Любой грабитель желал бы такого везения и ловкости. Все прошло идеально просто, ни одна живая душа пока не обнаружила подвох, да и вряд и узнает, кто и зачем пожаловал в гости к скельтру.
        Эрид переступил порог и нос к носу столкнулся с ещё одним стражем.
        Совсем ещё зелёный, солдат растерянно разинул рот при виде названного гостя. Дракон не дал ему сказать и слова, заговорив сам, будто всё это так и задумывалось.
        - Что же это ты не на пожаре?
        Юнец призадумался. Ему бы следовало вовсю бить тревогу и пытаться обезвредить незнакомца, хоть тот и был на голову выше. Странно, что скельтры, поставившие снаружи могучих бойцов, внутри разместили этого тощего заморыша, который и оружие-то держал с трудом.
        В отличие от него Эрид не медлил. Он просто шарахнул молнией паренька, и, пока тот валялся без сознания на полу, спокойно занялся кражей. Главное, казалось дракону, рассчитать разряд. Тогда ты никого не покалечишь.
        Посох стоял в одном ряду с алебардами, которые скельтры притащили зачем-то во дворец. Он выглядел простым и бестолковым, как деревянная ложка среди ножей. Но в нём таилась огромная сила Неизвестные и могучие колдуны добыли её из недр земли и заточили в тесном хрустальном сосуде, служившим набалдашником. Или это были учёные? В последнее время в королевстве мало кто разбирался, кто есть кто.
        С собой Эрид прихватил небольшую склянку из-под вонючих приторных духов. Её где-то раздобыла принцесса. Должно быть, у кого-то из служанок - сама Агата ну никак не могла выбрать старушечий парфюм, да ей бы и не дали так опозорить великую династию. Скорее всего, девчонка утащила, духи, пока их хозяйка выполняла один из многочисленных приказов Агаты. Удивительно, но это было вполне в духе наследницы: ей не хотелось короны, а хотелось авантюр и разрушений. Обмануть, украсть, сбежать - эти шалости потихоньку переходили в разряд любимых развлечений.
        Эрид осмотрел посох. Набалдашник крепился к дереву при помощи обычной резьбы, а верхнее стёклышко, служившее крышкой, можно было просто-напросто выкрутить.
        Тут нажать, там повернуть - и вот флакон из-под безвкусных духов заполнился эссенцией, которая переливалась лазурью и бирюзой. Вещество, смертельное для человеческого организма. Но, открывая порталы между мирами, оно было бальзамом для душ - неугомонных, непостоянных и безумных.
        С виду набалдашник остался почти таким же, каким был до прихода Эрида. Только при тщательном рассмотрении можно обнаружить, что эссенции, наполняющей его, стало меньше. Дракон аккуратно вернул всё на места. Несмотря на то, что предприятие целиком было сопряжено с риском, единственное, что пугало Эрида - вероятность того, что придётся разбивать хрусталь и портить посох.
        Пора было возвращаться. Присяга, и все сопутствующие ей бессмысленные церемонии скоро подойдут к концу. Солдат у двери чуть застонал. Он приходил в себя, а его доспехи, дополненные кожей и мехом, отдавали гарью.
        По сути, именно он сейчас являлся наибольшей проблемой: страж видел лицо оборотня. Даже если он и не знал, кто перед ним, двух-трёх слов описания достаточно, чтобы другие всё поняли.
        Гомон за стеной нарастал. На удивление нерасторопно происходило тушение пожар. Эриду, впрочем, это было лишь на руку. Он опустился на корточки возле солдата. Молодой скельтр вяло подавал признаки жизни, взгляд его медленно фокусировался. Когда страж обнаружил себя лежащим на полу, со странной болью в груди и под пристальным взором неизвестного, который ни при каком раскладе не должен был здесь оказаться, он попытался что-то сказать. Эрида это никак не устраивало.
        - Тихо-тихо, - прошептал он, хватая мальчишку за шею - не сильно, только чтобы отбить у юнца желание вести переговоры.
        Тот тяжело ворочался и не понимал, почему не может хотя бы чуть-чуть оттолкнуть от себя незнакомца. Мужчина, которого он видел, не был великаном, и даже не держал при себе оружия. Дракон же тем временем отметил, что доспехи скельтра слишком увесистые и сковывают движения и без того хилого мальчугана.
        Страж видел его лицо. Любой адекватный преступник убил бы свидетеля на месте. Оборотень медлил и прислушивался к звукам за дверью.
        - Мы что-нибудь придумаем, ты не переживай - пробормотал он по возможности миролюбиво. Вряд ли скельтра впечатлила подобная забота, но возражать он не пытался.
        Эрид когда-то убивал. Совсем недавно. Двух человек, одних их самых постыдных представителей своей расы. Подонки отняли жизнь его единственного друга. И тоже были очень молоды, но не настолько, как этот пацан.
        Эрид никогда не забывал об Алонсо, старик оставил по себе невосполнимое чувство потери. Даже месть не принесла облегчения. В тот день дракон расправлялся с крестьянами не спеша. Без фанатичного наслаждения, но с чувством полного удовлетворения. Как коллекционер, пронзающий бабочку иглой.
        Теперь ситуация отличалась. Этот мальчишка, который впервые за свою жалкую жизнь оказался в роскошном и неприступном дворце, не был ни в чём виноват. Он всего лишь стал свидетелем того, как знаменитое чудовище, личная игрушка наследной принцессы, вламывается в покои кагана. Из этого мог разгореться скандал, в умелых руках способный развязать войну.
        Стражник что-то пикнул, дёрнулся. Эрид не обратил внимания. Он мог бы утащить его отсюда, осыпать золотом и приказать молчать. Возможно, для мальчика это счастливый билет. А убивать дракон не хотел. Жажда крови лишь однажды посетила его, и более уже не возвращалась.
        Кто-то заголосил громче прежнего. Пожар, должно быть, сошёл на нет стараниями прислуги, и теперь начальник стражи допрашивал подчинённых, как же так получилось, что они ни сном, ни духом, что случилось. Каким образом загорелась портьера среди голых каменных стен? Ведь факела никто не видел: Эрид успел вернуть его на место.
        Обратившись в слух, он на секунду забыл про стража, которому в данный момент сдавливал горло. Мальчишка лежал подозрительно тихо. Почуяв неладное, Эрид медленно перевёл взгляд на скельтра. Он не дышал.
        Когда дракон отвлёкся на шум и крики, то непроизвольно сжал пальцы сильнее, чем требовалось. Теперь он смотрел на результат своей неосторожности и не мог поверить: только что живой человек по его вине умер такой глупой смертью. Ни одна жила в шее не двигалась, под кожей не струилась кровь - Эрид чувствовал и понимал это, но всё равно попытался нащупать пульс на тонком запястье. Совсем как тогда, у Алонсо. Как и тогда - ничего. Эрид встряхнул бездыханное тело за плечо, как будто от этого сна ещё можно было пробудиться. Затем отполз к стене и тупо уставился в искрящее солнечным светом окно. Склянка с украденной эссенцией опасно стукнулась об каменный выступ.
        Этот скельтр был ещё слишком молод. Какие же люди непрочные! Как легко их сломать, покалечить, ненароком убить. А некоторые из них к тому же юны и неподготовлены к опасностям. Стражник был слишком наивен для своей должности и неопытен. Он даже не подумал первым нападать. Стоял, да хлопал глазами.
        Кто послал сюда этого мальчишку? Почему судьба не пожалела его, и сделала Эрида своим неуклюжим орудием? Безумие вышло на какой-то совершенно новый уровень.
        Как бы то ни было, но позволить себе такую роскошь, как сидеть и убиваться по своей случайной жертве, дракон больше не мог. Времени в обрез. Судя по голосам, охрана возвращалась на свой пост, и возможность проскользнуть обратно через дверь мужчина упустил.
        Оборотень поднялся и подошёл к окну. Он мог выбраться через него. И мог сбросить вниз труп. Первый вариант хорош лишь в том случае, если Эрид сменит облик и покинет это место крылатым чудовищем. Однако это не останется незамеченным.
        Безусый мальчишка в обмундировании не по размеру становился всё белее. Большой костюм смотрелся на нём комично, как и алебарда в руке, хотя за плечом весело самое настоящее ружьё. Скельтры были не дураки в том, что касалось оружия, но не могли отделаться от своих старомодных железяк. Во взрослых и крепких руках они хотя бы выглядели внушительно, а тут… Эриду вдруг пришло в голову, что подростка специально поставили здесь, в самом закрытом для простых смертных помещении - чтобы не стать посмешищем в глазах местных аристократов. Наверняка мальчишке вбили в голову, что это почётное задание, и он был счастлив, что стоит истуканом среди четырёх стен вместо того чтобы глазеть на Железную королеву, грозного Нердала и придворных красавиц.
        Что ж, по крайней мере с одним чудовищем ему всё же «повезло» встретиться лично.
        Избавляться от тела не было смысла. Если выбросить его в окно, то гематомы на шее красноречиво расскажут то, о чём умолчит разбитая голова.
        Поговаривали, что в старые времена на полях сражений драконы не только топтали и жги вражеские войска, но ещё и пожирали чужих солдат на скорую руку. Особенным шиком считалось проглотить вождя или главнокомандующего. Эрида передёрнуло. Чтобы ни подумали скельтры, найдя своего товарища мёртвым, пусть хотя бы похоронят со всеми подобающими, придуманными людьми почестями.
        Тут он услышал странный шум. Жуткий, омерзительный скрежет, не похожий ни на один звук, который может издавать машина или животное. Его источник приближался. Спустя несколько секунд Эрид закатил глаза: он понял, что именно производило столько грохота. Это был крик дракона - молодого, озорного, который всю округу старается оповестить о своём прибытии, напугав детвору и заставив нервничать заморских гостей. У младших сестёр Агаты тоже есть оборотни, которые не прочь лишний раз покрасоваться при дворе. Вот кто так истошно верещит.
        Может быть у них, в силу возраста, ломался голос, или молодняк что-то не то съел. В любом случае, Эрид не припоминал, чтобы его глотка когда-либо исторгала настолько чудовищные звуки, когда он обращался змеем. В любой другой момент он бы нашёл, что эти двое выставляют посмешищем весь их род, но сейчас они были для Эрида подарком судьбы. Он незамедлительно воспользовался им, и покинул замок - через окно.
        Дракон Агаты, летящий в полном одиночестве, не мог не привлечь внимания. Слишком спорной фигурой он являлся, и многие его появления при дворе сопровождались скандалом или дебошем. Чего только стоил адмирал с откушенной рукой. Другие визиты Эрида хоть и были поскромнее, но так или иначе кто-то находил его поведение дерзким. За ним уже закрепилась репутация агрессивного и ненадёжного существа. Раньше это забавляло дракона, а теперь он просто устал. Даже образцовое поведение не могло изменить мнение людей. Они ждали подвоха. Увы, но как показал нынешний день, не напрасно.
        Так, присоединившись к дуэту надрывно воющих рептилий, он сдержанно поздоровался и стушевался на их фоне, сделал вид, что так оно и задумано: оборотни решили нанести визит своим принцессам. Предельно просто и естественно.
        Но не все были такого мнения. Стоило только трём монстрам приземлиться на отдалённом - Сиена запретила пугать гостей - дворе, как на встречу им вышел четвёртый. Нердал не мигая осматривал прибывших. Если его соплеменники были похожи на вольных охотников, то он напоминал вечно ожидающего боя командира: сухие, лаконичные фразы, напоминающие приказы, фанатичная преданность короне, коротко остриженные волосы. Он много времени проводил среди людей и много перенял от них - привязанность к «дому», военную дисциплину, привычку носить человеческий облик, оставаясь чудовищем.
        - Можно было и не производить столько шума.
        Старший дракон строго относился к молодым оборотням, но это была строгость во благо. Иногда в его нравоучениях проскальзывало нечто отдалённо напоминающее отеческую заботу. Совсем другие отношения у них сложились с Эридом. Стоило только ему показаться на глаза Нердалу, как тот сразу помрачнел. Густые брови сошлись на переносице.
        - А ты зачем явился?
        - И тебе доброго утра, - голос едва не срывался. Эрид радовался своей врождённой бледности, чувствуя, что кровь отливает от лица.
        По одному этом вопросу было понятно, что ему здесь не рады. Но что поделать: с минуты на минуту скельтры обнаружат труп в покоях кагана - надо было по возможности делать вид, что всё нормально.
        - Моя торитт взяла с меня обещание, что я прилечу, как и эти двое, на присягу. Я торопился как мог. Не хочешь проводить нас?
        - Вы опоздали. Все трое. Присяга закончилась.
        Молодой дракон, которого нервировало общество старших товарищей, опасных и упрямых как бараны, поспешил вклиниться в напряжённый диалог.
        - Тем лучше, значит остался только пир. Нет ничего скучнее, чем люди, дающие клятвы!
        Его приятель кивнул. Оба умолчали о том, что понятия не имеют, откуда Эрид вдруг появился рядом с ними.
        - Ступайте в Тронный зал.
        Так и сделали. Но стоило только Эриду переступить порог, как ему преградили дорогу.
        - Без фокусов. Ты стоишь своей торитт: девчонка глупа, а ты безрассуден. Если вы вздумаете вести при гостях неуместные разговоры, перечить королеве или что-нибудь в таком роде…
        О, если бы дракон Сиены знал, что дело зашло гораздо дальше безобидной болтовни! Их глаза находились на одном уровне. Нердал будто пытался подловить Эрида при помощи одного только зрения. Но тот лишь улыбнулся в ответ. Волнение вдруг отступило, а совесть сбавила обороты.
        - Всё будет в порядке, - мурлыкнул дракон. И отправился на пир.
        Глава 26 Пространственная параллель
        - Ваше высочество, вы как маленькое солнышко!
        Пожилые фьёлы, приходившиеся дальними-предальними родственниками королеве, с щенячьим восторгом смотрели на Агату. Девочка битый час занимала беседой гостей, как учили её наставники и как показывала на своём примере мать. Улыбалась, называла собеседников по имени, невзначай показывала свою эрудицию в тех вопросах, которые казались им важными. На свою голову принцесса понравилась этим пожилым супругам из свиты фьёлов, и те никак не хотели отпускать её. Сами они были бездетными и милыми. Довольно простодушны, как и весь их народ, но и не полные дурачки. В другой ситуации Агата была бы рада их вниманию, ведь в замке никто и не думает называть её солнышком. А если кто назовёт, так получится сахарно и мерзко. Но эти люди искренни, поэтому стоять рядом с ними и переживать о других вещах оказалось мучительно.
        От Эрида не было вестей. Принцесса корила себя за то, что послала его на невыполнимое задание. Вдруг его заметят или навредят ему? Конечно, чтобы навредить дракону, надо постараться, но ведь никто не защищён от подлостей.
        У неё вспотели ладони. Надо было послушаться и не спешить. И плевать на то, что больше всего на свете ей осточертело быть послушной.
        Тут в зале кто-то появился. Сначала Агата не обратила внимания, пока гул толпы не стал слишком навязчивым. Мимо бронзовых, на золотых колёсах ваз с фруктами и цветами, шагали оборотни в черных одежда. Их было трое, при виде одного из них глаза принцессы заволокла ярость: Эрид не должен находиться здесь!
        Его спутники доброжелательно осматривали убранство залы, на ходу хватая яблоки с подносов и скалясь иноземным гостям. Один из них не удержался и щелчком пальцев зажёг факел, скучающий на стене. Младшие принцессы радостно кинулись им на встречу.
        Всё выглядело гротескно. Чёрный и серый мрамор мерцал там, где горели свечи, сиял под электрическими светильниками. Ночное освещение замка было почти таким же замысловатым как дневное, когда солнце преломлялось в тысяче углов. Гладкий бездушный металл на стенах и колоннах отвечал предпочтениям скельтров. Ленты, повисшие ламбрекенами на понаставленных всюду подсвечниках и вазах, были реверансом в сторону фьёлов. Такие украшения во дворце не любили, они не выдерживали натиска камня. Зато железные атлеты и нимфы казались вполне подходящими. Они важно кивали гостям и делали приглашающие жесты. Автоматоны, с которых сдули пыль и натёрли маслом в кои-то веки. Они стояли строго на местах, а вот гигантские этажерки и конфетницы не спеша кружили по залу на бронзовых колёсах. Люди ходили здесь как в очарованном сне. Кто-то поистине наслаждался вечером, а кто-то плёл интриги. Все шевелились, гудели, и отражались в чёрном глянцевом полу. Всё погрязло в гротеске. Музыка тоже.
        Только Эрид не замечал этого. Он брёл вперёд с таким лицом, будто думает о чём-то совершенно постороннем. Наверняка о том, как избежать докучливых приказов принцессы.
        Дракон её не послушался. Ведь они договаривались встретиться в библиотеке, как только Агата сможет выбраться. А вместо этого он заявился на прием вместе с другими оборотнями! С каких пор он вообще стал с ними водиться? Эрид более-менее нормально общался только с Варггой, которая сегодня отсутствовала.
        Раз он разгуливает по замку, где ему вздумается, то наверняка и поручение не выполнил. Тому, что поведению дракона есть свои причины, Агата не верила и верить не хотела. У этого существа всегда и всё получалось играючи. Значит Эрид просто не захотел ей помочь. Может быть, он мстил таким образом за тот апельсин. Полагаясь на обещание дракона, принцесса не стала давить на него своей волей, отдавая ментальный приказ. И теперь об этом жалела. Одно дело самой признать, что затея была не самой умной и совсем другое - когда твой слуга решает за тебя и смеет идти наперекор.
        С горем пополам спихнув фьёлов кому-то ещё, девочка проследовала в самый пустующий угол колоннады и сделала вид, что рассматривает ленты. Эрид догадался подойти.
        - Как ты посмел действовать не по плану?! - принцесса буквально шипела, - Я верила, что ты поможешь мне, хотя бы попытаешься! - она чуть не перешла на крик. К счастью, музыка играла достаточно громко.
        - И что заставило тебя сомневаться в том, что я не пытался и не сделал?
        Он был уставшим. Даже, пожалуй, измотанным. А говорил небрежно и, как всегда, преувеличенно светским тоном. Агата смекнула, что это правильно, и отвечала уже спокойнее.
        - Ты должен был ждать в библиотеке, а пришёл сюда. И как же мне думать в такой ситуации?
        - Ну, попробуй головой.
        Кажется, он решил исчерпать лимит ярости принцессы. Наглый, беспардонный змей.
        - Ты такой же как все! Тебе нельзя доверять! Ничего такого я не требовала. И если бы не получилось, то смогла бы пережить. Я уважала твоё мнение, и принимала его в расчёт. По-своему ты даже был прав, оговаривая меня. Однако попробовать, безусловно, стоило!
        - Я выполнил твоё поручение. Обстоятельства вынудили меня покинуть покои кагана другим путём. Который привёл меня сюда.
        С этими словами дракон достал из кармана флакон с эссенцией и отдал принцессе. Новый упрёк Агаты оборвался на полуслове.
        - Прячь! Потом будешь таращиться.
        Принцесса послушалась, убрала склянку в карман.
        - Погиб человек. Будут искать того, кто это сделал. Это случилось из-за меня.
        Девочка что-то сосредоточенно прикидывала в уме. Она всё просматривала залу от входа до выхода, от колоннады до трона. Она молодец. Сразу обращала внимание на тех, кто смотрит в их сторону, и в одних случаях улыбалась, в других - делала вид, что не замечает. Каждый день Агата проделывала огромную работу, чтобы не упускать деталей. Это не мешало ей сознательно идти на немыслимые поступки. И иногда немножко тупить.
        - А в остальном всё получилось? Тебя никто не заметил?
        - Никто, кроме того солдата. Я не собирался убивать его, это была случайность. Слишком высока цена твоего путешествия.
        Она уже не слушала. Когда эссенция вдруг оказалась в руках принцессы, все сомнения разом вышибло из Агаты.
        - Аа, так это ты его…
        - Я. По твоему приказу.
        - Ну нет. Нет, такого я не приказывала! Лучше… не переживай на этот счёт. Ведь теперь мы должны наконец использовать эссенцию. Ведуна нет в его лаборатории, он пьёт вино с самого утра и не собирается сегодня возвращаться к чертежам. Матушка говорит, пить он не умеет, но пытается не отставать от адмирала. Приказала в случае чего сразу уводить в апартаменты - они находятся на порядочном расстоянии от библиотеки. А там и охраны особой нет, только замок. Ключ же у меня есть.
        Девочка тараторила, непослушная прядь смешно падала в глаза. Волосы и зрачки принцессы при свете факелов и ламп казались темнее обычного, будто их покрыли патиной.
        Мимо проплывала бронзовая, глубокая ваза с барельефами - они изображали битвы, в которых участвовали крылатые змеи. На такой посудине мог поместиться целый шатёр, в ней можно было пересечь реку, как на драккаре. Но вместо этого её установили на самоходные колёса и нагрузили экзотическими фруктами. Почувствовав близость цитрусов, Эрид скривил рот и вдруг показался принцессе совсем некрасивым, и даже немного жалким. Через секунду наваждение прошло, и перед ней снова стоял сильный, гордый и прекрасный дракон. Ни дать, ни взять, тёмный рыцарь из романов, которые девочка украдкой успела прочитать вместо философских трудов.
        Пока они наблюдали за царственной прогулкой посудины, Агата строила грандиозные планы на ближайшее будущее. Вот они проникают в лабораторию ведуна, которая находится в библиотеке, вот соединяют в одно целое фотоаппарат, эссенцию и ртуть, и вот перемещаются в незнакомый и далёкий мир. Как-то само собой разумелось, что Эрид последует за ней: его помощь могла понадобиться. В другом случае принцесса с радостью ускакала бы в своё путешествие одна. Что она там собиралась делать, заботило её в последнюю очередь.
        Она всё улыбалась знакомым и кивала на приветствия гостей. Все они видели перед собой эталон светского ребёнка: красивая, общительная и начитанная. С более чем хорошей родословной. Только некоторые знали правду: у принцессы взбалмошный и упрямый характер, она одержима механизмами и мечтает вырваться из-под ледяной опеки матери. Принцесса была капризна и несчастна. Раньше Эрид видел в ней лишь эти черты. Теперь он с тоской осознавал, что его торитт жестока. Она не придала значения тому, что её одержимость параллелями уже привела к смерти человека. И ведь Агата только развернула свою деятельность, и ей даже не исполнилось четырнадцати. Что будет потом? Теперь дракон не чувствовал особой жалости к ней. Одиночество? Да, может быть именно оно стало главной причиной того, что девочка не ценила жизни людей, не обращая внимания на их горести, заботясь исключительно своими. Она просто жила в каком-то собственном мирке. Агата уже привыкла к одиночеству, и если чего-то ей и хотелось, так это независимости. От своей матери и наставников, которые упорно лепили из неё будущего правителя. Девочка не понимала, и
отказывалась понимать, что её желания могут причинять вред, в том числе ей самой. С королевским размахом Агата шла к своей цели. Смерть чужеземного мальчишки-солдата была для неё просто случайной неприятностью. Она не понимала, не видела этого своими глазами.
        А если бы и видела? Разве это что-то могло изменить? Да и сам оборотень уже не так горевал по убитому, как час назад, когда пытался найти его пульс.
        Его подёргали за рукав. Эрид безучастно посмотрел вниз.
        - Нельзя упускать такой шанс, - звонко заявила принцесса. - Сейчас же идём в библиотеку.
        Настроение возвращалось к ней. Агата даже попыталась извиниться - по-настоящему, не ради простой формальности. Это для неё не типично. Последние отголоски раскаяния, скоро она искоренит в себе это чувство раз и навсегда.
        - Прости, что я в тебе сомневалась. Вечно всё идёт мне назло, вот я и решила… Одним словом, не обижайся, будь так добр.
        На этом красноречие принцессы иссякло. Хоть она и говорила от чистого сердца - в этом Эрид не сомневался, он достаточно хорошо улавливал её настрой - девчонка верила, что всё задуманное ею лишь интересная игра. Муки совести не терзали Агату.
        - Пора выбираться отсюда. Но я не могу уйти просто так, придётся подойти к матери.
        - Что, спросишь её разрешения?
        Каверзный вопрос вырвался сам. Слишком ехидно получилось. Агата зыркнула на дракона, но ничего не ответила.
        ***
        Отыскать Сиену не трудно: около королевы всегда толпился народ. Агата сделала реверанс по всем правилам, словно была одной из рядовых гостей, а не родной дочерью. Стоявший поодаль Эрид слегка кивнул её величеству, бросившей на него вопросительный взгляд. В его исполнении это следовало засчитать как изящный поклон. Как всегда, Нердал находился рядом с госпожой, и читал нотацию канцлеру, который стоял, недовольно насупившись. Вестей от скельтров не было до сих пор. Видимо, решили не придавать широкой огласке то, что обнаружили мертвеца в апартаментах кагана.
        - Я могу идти? - поинтересовалась принцесса, когда раскланялась со всеми. Она старалась выглядеть слегка уставшей, чтобы обозначить причину своего ухода.
        С губ Сиены не стиралась холодная улыбка. Она одарила ею дочь и, взяв девочку за локоть, спросила, с кем она уже успела пообщаться. В витиеватых выражениях Агата объяснила, что перекинулась парой слов с пожилой четой фьёлов, несколькими послами, местными аристократками, и девочкой-прислужницей. Последняя не знала, как остановить одну из самоходных бронзовых ваз, которая сбилась с маршрута и грозила врезаться в стену. Принцесса разбиралась в механизмах. Помочь советом девочке, её ровеснице, было ей приятно. Потом она наблюдала, всё ли пройдет гладко, подсказывая, какой рычаг и куда повернуть. После завершения этой нехитрой операции Агата поболтала с бойкой служанкой. Однако обе они не забывали, какое место в иерархии дворца занимает каждая из них, и понимали, что скорее всего это первая и последняя их беседа.
        - Это опрометчивый поступок. Не стоит много времени уделять прислуге, - шепнула Сиена и сдавила локоть сильнее. Она не подозревала, что некоторым почётным гостям принцесса не уделила в разговоре и половины того времени, которое потратила на служанку. Ведь с ними так скучно, они были много старше и не интересовались механикой.
        - Теперь ступай. Фрейлины проводят тебя. Сегодня в замке полно чужих и тебе не следует ходить в одиночку.
        Королева огляделась в поисках фрейлин. Девицы приставали к гостям и улетали угощения. Агата желала им и дальше этим заниматься.
        - Меня проводит Эрид.
        Сиена метнула на дракона холодный взгляд.
        - Да, пожалуй. Хорошо, что вы наконец стали находить общий язык.
        И отпустила их восвояси. Не у каждого была привилегия сопровождать её высочество. По большей части девочка ходила со своей свитой, либо одна, на каждом шагу натыкаясь на гвардейцев. Не могло быть речи о том, чтобы принцесса бродила по замку вместе с мужчиной. Если только он не был её личным оборотнем.
        Агата направилась к выходу, сканируя зал. Только опытный глаз мог заметить, что скельтры нервничают. Они хорошо скрывали все эмоции, кроме ярости. Каган, несомненно, знал о случившемся, но тревоги никто не поднимал.
        Стоило его вспомнить, как принцесса и дракон чуть не налетели на Баара, гуляющего среди колонн. Он нисколько не изменился в лице и важно разговаривал с начальником стражи. И, время от времени, отвлекался от беседы, посматривали в их сторону. Каган был на голову выше окружающих, да и шире тоже - в таких-то кожах и мехах. Он со спокойствием людоеда осматривал чужие владения, будто вскоре они перейдут в его лапы. У них было что-то общее с Нердалом, однако Старший дракон хоть и жесток, но не отличался вероломством. А от Баара всегда ожидали худшего. Он грезил войной и не скупился на шпионов и оружейников.
        Проходя мимо него, Эрид и Агата дежурно пожелали доброй ночи. Каган осклабился и ответил, как полагается. И глаза его были как угли.
        ***
        Библиотека пустовала, архивные черви не корпели над книгами. Дух массовых гуляний вытащил отсюда всех.
        Лабораторию заперли. Агата не удивилась - даже фьёлы не настолько рассеянные, чтобы оставлять двери нараспашку.
        Принцесса всегда старалась выбирать платья с карманами, и теперь невозмутимо достала ключ, и в два поворота отперла дверь. Зайдя внутрь, наследница уверенным шагом направилась к столу и там - уже из другого кармана - достала фотографию, какой Эрид прежде не видел во дворце.
        - Ну и где ты всё это взяла?
        Принцесса неопределённо махнула рукой.
        - В разных местах. Там и сям, как слуги говорят. Фотографию выпросила у гувернантки. Мира зачем-то купила её у торговца редкостями, и не знала, что с ней делать дальше. Она с радостью отдала снимок мне.
        - А ключ?
        - Ну…
        Девочка замялась. Она завязала волосы в пучок и неохотно поведала краткую историю о том, как год назад в порядке самообучения сделала дубликаты всех попавшихся под руку ключей, руководствуясь пособием для механиков, которое нашла здесь, в библиотеке. Всё, что для этого требовалось, она также сумела достать. Дракон в очередной раз удивился, как цепко девчонка хватается за то, что ей нужно - всё отыщет, везде проникнет. И это при том, что добрую треть своего времени она находилась под неусыпным контролем. Что ж, в каждую свободную минуту принцесса разворачивала кипучую деятельность. Прекрасно справляясь в одиночку! По сути, он ей был не так уж нужен. Просто Агата до сих пор, не смотря на все таланты, не чувствовала уверенности в своих силах. Плюс ко всему, доверенное лицо порой необходимо даже тем, кто предпочитает полагаться только на себя самого - так проще помнить, что ты человек, а не автоматон. Так было у Сиены и её супруга.
        Привыкнув забивать свою голову науками и алгоритмами, принцесса без особого труда запечатлела в памяти все махинации, которые совершал ведун в их прошлый визит. Эрид отметил про себя только две мелкие оплошности, связанные с природной неуклюжестью Агаты: дважды она чуть не разлила эссенцию и почти опрокинула стопку книг. Помогать он не пытался.
        Гротеск парадной залы добрался и сюда. Отличие состояло лишь в том, что там были ленты и вазы-самоходы, а тут - окутанные пылью тайны.
        Наконец всё было готово. Прежде чем пустить в ход фотографию, девочка сунула её под нос дракону.
        - Что скажешь?
        На снимке красовалась невыразимо уродливая крепость - прямоугольная, с черными квадратами на стенах. Она стояла где-то на линии горизонта, а на переднем плане был одинокий холм, поросший травой.
        - Идеальное место, чтобы повеситься во-он на том дереве. Думаю, это смесь бузины и кактуса… Неужели это и есть та параллель, в которую ты так стремишься?
        Агата забрала снимок и обиженно засопела.
        - Я у того дерева вижу компанию. И это каштан, где ты бузину увидел? У тех людей привал или пикник. Они одеты по-другому, во всём королевстве никто не носит такого покроя. Хотя тот, который лохматый и в чёрной куртке, чем-то похож на вас, драконов. Крепость совсем другого типа, нежели наши, да и машины эти совсем мне не знакомы. Вон, стоит под тем же деревом - совсем некрасивая, однако тоже не похожая на всё, что я видела раньше. В общем, мир для меня явно новый, и знаешь, что? Этого пока вполне достаточно! Исчезнуть здесь и появиться там. О, это будет здорово!
        Глаза Агаты горели как у религиозного фанатика или душевнобольного. Именитый подросток - страшная в своём идиотизме сила. Преисполненная рвением, девочка запустила механизм.
        Как и в тот и раз, ожидание затянулось и ничего не происходило. Потом воздух поплыл.
        - Обратно ты не собираешься? - с иронией спросил Эрид. Себе он найдёт способ вернуться. Если захочет.
        Агата беззаботно пожала плечами.
        - Тут всё просто. Если есть путь туда, значит есть путь обратно.
        - Откуда такая уверенность у человека, который никогда не путешествовал? Я мог бы просто увести тебя из замка и показать огромную страну, которой ты будешь править, а потом спокойно доставить обратно. В мире, куда ты собралась я могу оказаться бессилен и бесполезен.
        Всё кругом пошло рябью и на окружающие их вещи стала накладываться иная картинка.
        - Ой, не хочешь - так и не ходи. Но, вроде как, ты поздно спохватился…
        Да, определённо поздно. Подул свежий ветер, лаборатория начала пропадать. Ещё минута - и на них нахлынуло новое, чужеродное. Другой воздух, пропитанный каким-то запахом, похожим на химический дым.
        Но дело было не в параллели, а в них самих: это они здесь инородные тела.
        Девочка и оборотень стояли на холме. Вдалеке что-то шумело. По всем признакам, это были звуки большого, плотно населённого города. Неказистая крепость, которую, они видели на снимке, оказалась вереницей квадратных построек, которые никак не могли иметь оборонительную функцию.
        Люди под деревом не видели их. Вдалеке, где квадратные башни портили горизонт, по земле простиралась дорога. На таком расстоянии что угодно сольётся в однородную массу, но эта серая лента, казалось, не была вымощена плитами, как к этому привыкла Агата. И на землю тоже мало походила. По ней проносились машины с невероятной быстротой. Девочка разинула рот. В её краях ни «рыбы», ни самоходные кареты не развивали такой скорости.
        Люди на пикнике были очень заняты: они смеялись, сидя на клетчатом ковре и передавая друг другу кубки и блюда с закусками. Некоторые вставали и подходили к машине, выкрашенной в матовую голубую краску. Это тоже было удивительно: в замке Агаты каждый второй предмет был либо каменным, либо металлическим, и носил естественный оттенок.
        Одни голоса перекрывали остальные и долетали до верхушки холма обрывками фраз.
        - Что это за язык?
        Эрид пожал плечами. Наречие, не похожее ни на фьёльский, ни на скельтрский языки, да и вообще ни на что - оно, тем не менее, было понятно для пришельцев. Хоть и звучало так странно.
        Но не эти чудеса поразили девочку больше всего. А маленький прямоугольный ящик. Из него вырывались звуки, самое подходящее определение для которых - музыка. Но какая! Невообразимая! Во дворце Агата привыкла к подводным мелодиям арфы, к виолончелям, рвущим душу, к торжественным и страшным звукам органа. А так же к тяжёлым, и даже электронным звукам. Она и сама занималась музыкой, терзала скрипку и клавесин в рамках учебной программы. Но это нечто новое. Струнные? Пожалуй. Барабаны? Да, определённо. И многое другое - простое и многогранное, весёлое и надрывное. Почти примитивные голоса, практически гениальные слова. Голоса эти повергли Агату в шок. Ни одного меццо-сопрано или контртенора, но в остальном - потрясающе! В этих звуках, хотя они отчасти так уродливы, заключалась свобода - то, к чему так рвалась Агата.
        Музыка манила к себе. Девочка, недолго думая, направилась к компании. Дракон остановил её.
        - Далеко собралась? Думаешь, раз все тебе кланяются в замке, то здесь традиция продолжится?
        Она призадумалась.
        - Хорошо. Пойди ты к ним.
        От такой наглости Эрид даже опешил.
        - Значит, я. А с чего бы мне это делать?
        Девочка чуть было не ляпнула, что это приказ. Но вспомнила, что обещала отныне только просить по-хорошему.
        - А у тебя одежда подходящая. Я вот не успела переодеться после скучного приёма, и вряд ли такие платья тут в ходу. Более того, ты выглядишь как взрослый, а я ребёнок: кто из нас уместнее для переговоров? И между прочим, наследнице трона не пристало вот так вот просто заявляться к простолюдинам. Хотя они мне, пожалуй, что нравятся.
        Агата не успела пробыть в неизвестном ей мире и десяти минут, а уже хотела командовать. Девочка ни на миг не забывала, кто она такая и даже расположение к незнакомцам не делало их достойными личной беседы. Дракон не преминул указать ей на это, и кое-какие другие не состыковки.
        - Значит, налаживать контакт с простолюдинами тебе не пристало, а воровать, сбегать из дворца и провоцировать скандал с враждебным вам народом - тут у нас проблем никаких не возникло? Я, так и быть, умолчу о том, как ты обращаешься со мной.
        Принцесса хлопала глазками. Эрид был уверен, что сейчас она станет лопотать что-то вроде «ничего такого я не делала», но вместо этого её высочество раздражённо дёрнула плечом, и грубо бросила:
        - Я тебя не заставляла идти сюда. Но раз пошёл - делай, что говорят.
        Она стукнула каблуком по камню, размазав полевой цветок по булыжнику.
        Поразмыслив секунду, Агата всё же вспомнила, что обещала так себя не вести. Девочка сменила гнев на милость, и голос снова стал обычным - звонким и капризным.
        - Прости, что доставляю тебе столько хлопот. Впредь постараюсь быть сдержаннее. Только это путешествие обязательно должно хорошо завершиться. Нам всё надо разузнать.
        Принцесса улыбнулась почти робко: ей правда было совестно за грубость. Всё-таки Эрид многое для неё сделал, хотя принцесса продолжала искренне верить, что в этом и есть смысл его существования. Долгожданное путешествие выбило её из привычной колеи, и теперь настроение Агаты скакало от восторга к раздражению пуще прежнего.
        - И что мне им сказать, этим людям? Просвети уж, твоё королевское высочество.
        - Что хочешь. Спроси время, спроси, где ближайшая лавка торговца травами, ну или там чем-нибудь.
        - Да ты хоть раз была в лавке торговца?
        Ясное дело, принцесса таких мест не посещала. Она никогда не совершала простейших действий купли-продажи, и никогда не тратила монет с чеканным портретом своей матери. У неё их попросту не было. А теперь, когда она пересекла параллель, и в паре десятков метрах от неё играла музыка иного мира - которая плакала, кричала, ревела - медлительность казалась преступлением. Девочка снова начинала сердиться. Да, приказывали ей часто, но перечить осмеливались крайне редко.
        - Не твоё дело, - огрызнулась она, - просто подойди и посмотрим, что будет. Если что - всыплешь им разрядом тока… А теперь представь, что я сказала это спокойно. Вообще-то, так и задумывалось. Но оно как-то само.
        Мужчина покачал головой, но послушно отправился куда сказали. Скорее по привычке, чем по принуждению. Торитт не прикладывала никаких усилий, чтобы отдать приказ на ментальном уровне. Она просто капризничала и топала ногой - всё, как обещала. Но дело было не только в этом: сама незримая связь, благодаря которой дракон чувствовал настроение принцессы и тяготился всякий раз, когда шёл наперекор её воле - она ослабла. Эрид мог бросить девицу прямо сейчас и уйти восвояси, и ни одно древнее проклятие уже не помешало бы ему. Наверное, Агата и сама это поняла, но старалась не подавать виду. В этом мире она потеряла своё могущество, тем более, что здесь никто не знал, кто она и откуда. Здесь принцесса была попросту никем. Но пока что девчонку это не волновало, она хотела вдоволь наиграться. Эта поразительная беспечность останавливала Эрида. Он не мог бросить свою глупую торитт на произвол судьбы. Если оборотень откажется что-либо делать - девчонка сделает это сама, и с неё станется при этом наломать ещё больших дров. Дракон снова пошёл на поводу, несмотря на то, что в последнее время ожесточился по
отношению к Агате, и перестал её жалеть. Теперь он просто злился, но не хотел, чтобы с ней что-то случилось. И может быть - совсем чуть-чуть - сочувствовал её мотивам. Этого было достаточно.
        Глава 27
        Эрид направился к весёлой компании. Агата наблюдала и чуть не пританцовывала от нетерпения.
        Неладное он заподозрил, когда до дерева оставалось несколько шагов, а на него по-прежнему не обращали внимания. Неужели люди настолько увлечены беседой и жареным мясом? Может быть, тут так принято - не замечать незнакомцев, даже если те подходят вплотную, но это навряд ли. Он подошёл ближе. Смех и разговоры удвоили громкость, а музыка, вырывавшаяся из серой коробочки, стала оглушительной. Людей это не смущало. Кажется, им доставляло удовольствие перекрикивать её, вместо того, чтобы сделать потише. Дракон тоже попытался что-то сказать, но никто как будто не услышал. Тогда Эрид преградил путь лохматому человеку, тому самому, с которым они, по словам Агаты, немного похожи. Если судить по наряду - да, что-то есть: много кожи и чёрного цвета. Человек тащил какую-то ёмкость, вроде цилиндра; был высоким, кучерявым и совершенно неопределённого пола. Мешковатая одежда, причёска и очки скрывали эту незначительную деталь. На ходу отвинчивая крышку цилиндра, он прошёл сквозь Эрида, поморщился, как от сквозняка или несварения желудка. Кучерявый посмотрел по сторонам, хмыкнул, да и завалился на клетчатое
одеяло, где принялся разливать по кружкам содержимое странной посудины. Со всех сторон потянулись руки. Грянули тосты.
        Дракон не понял. Впервые в жизни он оказался настолько сбит с толку. Эрид застыл на месте и только ворочал головой, словно надеялся найти в шаговой доступности ответы на все вопросы. А вопросов становилось всё больше. Он посмотрел туда, где оставил Агату и тихо выругался: девчонке, конечно же, надоело торчать на одном месте - она спускалась к ним с явным намерением самой во всём разобраться. А ведь пять минут назад гордая принцесса не пожелала идти в разведку.
        Пока Агата преодолевала крутой спуск, Эрид, поняв, что делать всё равно больше нечего, просто уселся на свободный пятачок покрывала, рядом с воркующей парочкой. Он оглядел всех по очереди, отметив про себя одного парнишку: на рубахе у него были письмена, а в ушах и носу - кольца. Причёска тоже казалась любопытной: такую же дракон наблюдал у людей, в которых посылал разряд тока.
        Принцесса с шипением выбралась из зарослей и, запыхавшись, остановилась рядом.
        - Они нас не видят. Что-то пошло не так. Знаешь, что?
        - Нет.
        Знал, но не спешил делиться этим. Агате ответ не понравится, и кто знает, что она выдумает, получив его.
        Они молчали и наблюдали. Подсматривали. Дракону уже наскучило такое времяпровождение, а вот Агата, ни с того ни с сего, вдруг стала тихой и задумчивой, перестала нервничать. Девочка всё ближе придвигалась к музыкальной коробке, странные песни приворожили её. Казалось, дай ей волю, и принцесса целую вечность просидит тут, наслаждаясь песенками. Она еле заметно покачивала головой в такт, да и вообще больше походила на обычную девочку-подростка, а не особу королевских кровей. Что-то сильно задело за живое дочь королевы. Повезло. Эрид тоже хотел бы забыть обо всём на свете - хоть на секунду.
        Но не тут-то было. Принцесса пока не заметила, так как была занята своей эйфорией, но дракон уловил воздушную рябь.
        Люди говорили всё громче и веселее, некоторые принимались танцевать. Чем-то это напоминало крестьянские гуляния, но казалось ещё более необузданным и хаотичным. Агата таращилась и была счастлива. Она безмятежно улыбалась.
        Воздух всколыхнулся ещё раз. Принцесса нехотя обратила на это внимание.
        - Что ещё такое?
        - Вселенная недовольна нашими прогулками.
        - Да мы же только прибыли!
        - Ну давай, договорись с ней. Попробуй приказать, топни ногой. Мне ли тебя учить?
        С недавних пор Эрид стал выказывать куда меньше почтения, разговаривая с Агатой. Пропала осторожность, боязнь чем-нибудь обидеть. Вероятно, он просто перенял худшие черты своей торитт. А что до параллельного мира: да, было бы неплохо оглядеть здесь всё как следует, посмотреть на города и сёла, увидеть чудеса природы. Взлететь бы в небеса, расправив крылья, и со скоростью света пронестись над всей параллелью! И желательно без дополнительного груза на буксире. Без принцессы, то есть.
        Что думает по этому поводу сама Агата, дракон не знал, но об одном догадаться нетрудно: ни его, ни её мечтам не суждено исполниться в ближайшее время. На это намекала образовавшаяся в воздухе воронка. Видели её, судя по всему, только они двое.
        - Нууууу нееееет, - завыла принцесса.
        - Боюсь, ещё как ну да.
        Воронка набирала скорость и размеры, вскоре незримые гости почувствовали, как покидают чужой праздник. У Агаты закружилась голова, а перед глазами всё принялось скакать. Она в последний раз подалась в сторону музыкальной шкатулки, потянулась к этим звукам, не желая с ними расставаться. Но противостоять неизведанному колдовству, которое она пыталась самовольно приручить, не могла.
        Пелена опустилась на глаза серым туманом, затем вспыхнул яркий, белоснежный свет. Потом что-то швырнуло девочку и дракона на каменный пол взломанной ими лаборатории, и раскидало по разным углам.
        Тут всё выглядело так же, как до перемещения. Только воздух ещё долго рябил.
        Но вот прекратилось и это. И пришла тишина.
        Они молчали несколько секунд. Затем хриплый рык оборотня заставил девочку вздрогнуть. Оказалось, при падении он крепко приложился затылком, и теперь выражал недовольство - этим и, видимо, многим другим - самым лаконичным образом. Сама Агата отделалась лёгким ушибом локтя. Принцесса быстро вскочила и пригладила платье. Окинула взглядом лабораторию, осторожно выглянула за дверь - проверить, что они не привлекли чьё-либо внимание. Убедившись, что всё в порядке, Агата дала волю негодованию
        - Нет, я так не согласна!
        Принцесса кинулась к аппарату и принялась судорожно его осматривать.
        - Не пойму, где просчёт. Всё должно было сработать. Неужели, дело в том, что я не понимаю химию?!
        Она злобно дёрнула ленту, позволяя золотым волосам свободно упасть на плечи. Не смотря на все превратности судьбы, причёска оставалась в идеальном состоянии. Девочка понимала, что прямо сейчас ей вряд ли удастся заново проделать всю махинацию с фотографией, а значит, придётся вернуться в жилую часть замка и выглядеть так, как положено королевской дочери, а не ученице подмастерья. Агата нервно просеменила из стороны в сторону, и остановилась на против своего оборотня. Он так и сидел, привалившись к стене, позой и лицом выражая крайнюю степень усталости и скуки. Вряд ли Эрид переживал из-за того, что эксперимент сорвался, и принцессу это понемногу начинало бесить. Ей бы пригодилась любая помощь - даже простая поддержка. А он сидит и разглядывает каменные плиты.
        Что же они сделали не так? Девочка принялась загибать пальцы.
        - Я всё делала правильно. Рассчитала верное количество ртути. Нашла отчётливое изображение. Сделала всё то, что делал ведун в прошлый раз. Ты раздобыл эссенцию - и я совершила полный обряд, о котором говорил фьёльский чернокнижник. Так почему нас засосало обратно, а когда мы были там, в другой параллели, ни одна живая душа нас не видела?
        Эрид отвёл взгляд.
        - Незримое присутствие можно рассматривать как плюс. Так гораздо удобнее познавать незнакомый мир.
        - Но я не хочу просто познавать, я хочу стать его частью! Та музыка, что там была - она омерзительна, не спорю, но тем ведь и прекрасна: новизной. Мы так мало продержались в параллели, но даже за это время я успела почувствовать, какая у них там свобода.
        Эрид зевнул.
        - Иными словами, хочешь и сама вкусить этой свободы? Давай ближе к сути.
        Принцесса эффектно сверкнула золотыми глазками.
        - Да, именно так! Те люди показались мне развязными и естественными. Мне нравится не конкретно это, а то, что они могли себе позволить быть такими.
        - Ну так иди, прогуляйся в ближайшем увеселительном квартале. Ты удивишься, сколь многое себе позволяют прямо под носом Железной королевы. За свободой отправляйся туда, куда редко ступает нога человека. А есть люди, которые остаются свободными, безвылазно сидя в сарае с проломанной крышей. Я знал такого человека. Он был единственным, с кем я чувствовал себя по-настоящему легко.
        На короткий миг в глазах принцессы появился ревностный огонёк. И тут же затух: девочка прислушалась к своему сердцу и поняла, что ему наплевать.
        - И что, он до сих пор там живёт? - рассеянно спросила она.
        - Нет. Его убили. А я убил тех, кто это сделал.
        «Ну вот, а ты из-за солдата переживал» - чуть не вырвалось у Агаты. Но она сочла за благо сменить тему. Тем более, её до сих пор лихорадило от злости.
        - Почему ничего не получилось? Всё было так же, как и с той чайкой. Ну, когда ведун переместил нас на морской берег, помнишь?
        - Помню. Нет, было вовсе не так же. В этот раз мы пробыли гораздо дольше и могли свободно передвигаться. А в прошлый - твоё тело осталось здесь, и только разум переместился. Иными словами, Ведун сотворил иллюзию, а мы сумели мысленно перескочить параллель и задержаться в ней на какое-то время. А теперь ускакали далеко от фокусов фьёла. Да, твоё высочество никто не видел, но разве это так важно для тебя?
        Вздёрнув нос, принцесса заявила, что для неё важно достигать совершенства во всём, за что она берётся. А с этим аппаратом ничего не получилось. Девочка сникла. То есть, вообще-то, получилось, но не так, как принцессе хотелось, а значит - это не считается. Теперь придётся днями и ночами искать ошибку, а когда она её найдёт…
        Эрид посмотрел, послушал и понял, что этому человеку лучше сказать всё как есть: иначе Агата спалит замок дотла, повернёт реки вспять, пытаясь добиться своего, и даже не заметит этого. И всё равно потерпит неудачу. Маниакальное упрямство.
        - Ты всё сделала правильно. Ты выжала из эссенции всё, что она могла тебе дать.
        Агата перестала ломать карандаш и уставилась на дракона.
        - Но ведь с её помощью мы должны были задержаться там хотя бы на день.
        - Это не так. Эссенция может создать иллюзию прошлого и переместить тебя внутрь неё. Но лишь на некоторое время.
        - Да Ведун ведь сказал!..
        Оборотень перевёл страдальческий взгляд на потолок.
        - Тебя всю жизнь учили не доверять никому. А ты что? Поверила человеку с такими прозвищами! Колдун, чернокнижник и - страшно сказать - знахарь! Фьёл, который, ко всему прочему, балуется наркотическими цветами. Да и чертежи, которые он так старательно прятал, наводят на кое-какие догадки… Ты часто хвастаешь успехами в учёбе. Если менторы и говорили не принимать за чистую монету слова первого встречного, то эту дисциплину вы где-то прогуляли, ваше высочество.
        - Перестань меня так называть! В твоём исполнении мой титул звучит как оскорбление.
        Агата покраснела не то от гнева, не то от смущения. В сочетании с золотыми локонами и глазами выглядело странно: как херувим на морозе.
        - Если ты знал, то почему не сообщил мне?
        И тут она вспомнила. Брови принцессы поползли вверх, она шумно втянула воздух.
        - Подожди-ка. Я помню взгляды, которыми вы с Ведуном обменивались. Я ещё подумала, что вам известно что-то, чего не знаю я, но не придала значения. Что это было? Отвечай немедленно!
        Агата не кричала, но почти. Оборотень странно ухмыльнулся: издевательски, и вместе с тем затравленно. Словно он скрывал под одеждой рану, которая начала кровоточить, и высмеивал врага, который её нанёс.
        - Сейчас ты требуешь ответа, пользуясь своей властью надо мной. А заметила, как она ослабела там, в параллели? Подумай над этим. Впрочем, я не против ответить на вопрос, принцесса. Фьёл не посмел сказать тебе правды, он знал, что в любом случае я бы не позволил ему этого сделать. Для путешествия, о котором ты так мечтаешь, помимо эссенции, ртути и эфирных масел необходим четвёртый элемент. Только с его помощью ты сможешь осуществить задуманное.
        У принцессы перехватило дыхание. «Что это за элемент?» - шепнула девочка.
        - Кровь поверженного дракона.
        - По-няя-тноо…
        Агата опустилась на резной деревянный стул. Спинку его покрывали ультрамариновые пятна - должно быть, Ведун практиковался здесь в своих полуколдовских штучках. Синева осталась и на манускриптах, которые ему позволили брать - а может и не позволял никто - в библиотеке.
        Эрид, как оказалось, сказал ещё не всё.
        - Помимо этого ты должна будешь принести в жертву что-то важное для тебя. Я не знаю, что именно: право на трон или любимое украшение. За исполнение желаний приходится платить. Только в сказках бывает иначе. И, кроме того, кто-то должен занять пустующее место в твоём мире. Либо ты умираешь окончательно, либо изволь найти замену в той параллели, где собралась поселиться. Найти и переправить сюда.
        Агата мрачно смотрела на дракона. Она ссутулилась - возможно, впервые за много лет.
        - Что-нибудь ещё?
        Эрид призадумался, вспоминая, не забыл ли что-то, что может обрадовать принцессу ещё больше.
        - Нет, пожалуй. Это всё.
        Молодой человек вскочил на ноги, всем видом выражая намерение уйти. Агата не пыталась его остановить. И раздражённо болтала ногой. Стул был слишком высоким и ботинки только носами доставали до пола.
        - Откуда тебе всё это известно?
        Пожав плечами, Эрид смахнул с рукава воображаемую пылинку. Он выглядел сильно уставшим.
        - Я видел это, пока долго и глубоко спал вдали от людей. Не спрашивай. Я не знаю, как пересказать драконьи сны.
        - Так а просто кровь не подойдёт? По утрам мне приносят кубок, наполненный…
        - Да наслышан я о том, как начинается твой день! Слава о вашей королевской диете простирается далеко за пределами столицы. И чем дальше - тем в более жутком свете предстаёт перед людьми. Мне уже приходилось встречать крестьян, которые уверенны, что вместе с матерью вы каждое утро съедаете по младенцу. Кстати, в таких деревнях никто не испытывает тёплых чувств к вашей семье.
        У Агаты вытянулось лицо.
        - Никого мы не едим, что за мерзкая клевета! И кровь, которую меня заставляют пить берут у преступников. Это давний обычай, считается, это прибавляет сил будущей королеве и придаёт ей отваги. Их даже не убивают ради этого! И вообще…
        Эрид поднял руку, призывая наследницу успокоиться.
        - Не продолжай, я понял. Я видел, как берут у них кровь, когда сидел в темнице вашего замка. Зрелище не из приятных. И, кстати, на заметку: такой обряд нисколько не способствует раскаянью ваших преступников, зато здорово укрепляет их ненависть. Даже в самых процветающих странах находятся те, кто готов уничтожить правительство при первой возможности. А если ты подышишь смогом на окраинах Йэра, то поймёшь, что не так уж и цветёт ваша империя. А теперь возвращаясь к теме: никакая другая кровь не годится. Только золото, что течёт в жилах драконов, может сделать твою мечту реальной. И только в том случае, если дракон умрёт от чужой руки. А теперь хочу напомнить, что даже в человеческом облике мы не боимся ни пуль, ни огня, ни ядов. И я лишь обладаю поверхностными знаниями, которые не умею применить на практике. Если кто и знает, как провести обряд по всем правилам, то только маги Чёрных островов.
        Девочка понурила голову пуще прежнего. «Почему ты сразу не сказал» - пробормотала она.
        - Ждал, когда ты образумишься. Не дождался. Всё надеялся, что хотя бы временное перемещение в параллель остудит твой пыл. А теперь будь добра: скажи, что на этом ты успокоишься и вернёшься к прежней жизни. Разберись в себе сама, подожди какое-то время. Возможно, на это уйдёт год или два. Людям не так просто расставить приоритеты за короткий срок. Но когда ты справишься - я помогу тебе разнообразить твою скучную, как ты не устаёшь повторять, жизнь. Я покажу тебе мир, и сама королева не сможет нам помешать. Да и последняя ступень твоего обучения уже не за горами. И преодолеешь ты её, насколько мне известно, далеко отсюда. Там, куда запрещено наведываться простым смертным. Это может стать твоим первым настоящим путешествием, полным трудностей и загадок. Всего-то и нужно - немного подождать. Сама не заметишь, как перестанешь быть ребёнком в глазах окружающих. Да и в своих собственных тоже.
        Судя по виду, Агату не впечатлила эта речь. Хотя кто её поймёт: особ королевских кровей с малых лет приучают скрывать истинные чувства. Девочка просто молчала. Эрид уже собрался плюнуть и уйти, как вдруг она подала голос.
        - Наверное, ты прав.
        Агата немного осипла. Неужто простудилась, находясь на параллели?
        - Не скажу, что я согласна с тем, что надо ждать несколько лет. Я знаю, чего хочу - а значит, уже во всём разобралась. Однако же, мне ясно, что нельзя требовать невозможного. Мне неоткуда взять кровь мёртвого… или как ты там сказал?
        - Поверженного, - услужливо подсказал оборотень.
        - Вот, поверженного дракона. Я не смею хотеть таких вещей, как бы ни тяжело было знать, что я обречена целый век проторчать в этой параллели. Наставники говорили мне, что надо уметь принять поражение. А мать учила всегда выходить победителем. Сиена не знает, какого это - проиграть, отказаться от своих планов. Она всегда была на своём месте и не хотела ничего, что за пределами её возможностей. А вот я… Вижу, что мне придётся смириться.
        Последнее слово она с омерзением выплюнула. Звучало всё это не особо убедительно. Агата сама себе пыталась втолковать эту белиберду. Ей не дали любимую конфету и отобрали лучшую игрушку. Жалкое зрелище, которому Эрид втайне обрадовался: он до последнего опасался, что с принцессы станется пойти до конца и попытаться заполучить драконью кровь. Какую роль она бы отвела ему в этом безумии, он не хотел даже представлять.
        - Я стану старше и всё будет так, как ты говоришь, - неожиданно твёрдо сказала Агата. Её высокий голос вновь обрёл силу и уверенность, а золотые глаза решительно сверкнули. - Всё-таки несправедливо говорить, что я ничего не добилась. Путешествие состоялось, хоть и не в таком формате, на который я надеялась. До этого дня ни одна наследная принцесса не проворачивала такого! И всё же, мне никогда, никогда не забыть того ощущения свободы.
        На этой грустной ноте Агата поднялась на ноги и направилась к выходу. Оборотень задумчиво кивнул и собрался последовать её примеру. Однако лишь только девочка открыла дверь, как на неё из темноты выступила массивная и грозная фигура в шубе и с посохом. Баар, каган скельтров, решил осчастливить библиотеку своим визитом.
        - Вы тоже здесь. Это интересно.
        До этого момента Агата не имела возможности услышать его голос вблизи. Обычно скельтры говорили с тяжеловесным акцентом, будто их языки ворочались с трудом. Баар говорил хорошо, слишком хорошо для грубого скельтра. Каган понял всё: для этого не требовалось ничего кроме беглого осмотра комнаты. Флакон с остатками эссенции красноречиво стоял на столе.
        - Ваша светлость, добрый вечер. Я всё объясню.
        Агата сумела сохранить невозмутимый вид. Подвела лишь интонация и Эрид, которому вздумалось присвистнуть, когда каган появился на пороге.
        - Объяснять ничего не надо, - сапог наковальней опустился на каменную плиту. Скельтр шагнул в комнату. - В этом нет необходимости.
        Густой голос. Слова скельтра имели вес и занимали пространство. Баар пришёл в библиотеку со своими словами, как с дополнительной стражей.
        - Фьёлы дали понять, что клятвы для них ничто. Это был вопрос времени.
        Он не спеша опустился на стул. Посох невзначай стукнул по камню с такой силой, что тот чуть не пошёл трещинами.
        - Фьёлы ни при чём, это мы хотели…
        Агата прикусила язык. А Баар засмеялся раскатистым и жестоким смехом.
        - Молчи, девчонка. Лучше радуйся, что твоя мать не узнает, кого и где я нынче встретил. Враги моего народа, вне всякого сомнения, затевают что-то против меня. Иначе, зачем им красть эссенцию из этого посоха?
        Протянув руку, Баар взял со стола опустевший флакон. Принцесса посмотрела на дракона. Ещё до того, как она использовала аппарат фьёла, оборотень отделил две трети похищенной эссенции. Залил в склянку поменьше и повесил себе на шею, надёжно спрятав под курткой.
        Каган некоторое время рассматривал пустой флакон и следы эксперимента: снимок, разводы на серебряной пластине, вынутой из фотоаппарата. Скельтр уже догадался, для чего им понадобилось его обворовывать, и наверняка потешался над глупой выходкой: ни выгоды, ни славы она не принесла этой странной парочке, только отдала обоих в его руки. С этого момента Баар мог навредить принцессе, он мог её уничтожить, просто придав дело огласке. Ему бы поверили: за дверью маячило несколько стражников, а ещё несколько - Агата слышала удаляющиеся шаги - покинули библиотеку сразу, как только каган обнаружил в лаборатории непрошенных гостей. В свидетелях недостатка нет.
        - Многие думают, вещество в моём посохе - страшное оружие. Это не так. С его помощью мы удваиваем силу наших ружей и клинков, а сама по себе эссенция ничего не стоит. В битве совершенно бесполезна! Она имеет ценность только для науки и алхимии. Вы наслушались ваших учёных выскочек и захотели попробовать сами. Только захотели. А вот фьёлы наверняка собирались разгадать все свойства эссенции, чтобы использовать их против нас. Потому они её сюда и притащили. Ну а вы…
        С этими словами он встал. Грозный в своей неподъёмной шубе, возвышающийся над принцессой и её оборотнем. Не мигая, и не сводя с них глаз-углей, Баар подошёл ближе. Эрид напрягся, как будто ожидал нападения. Ему не составит труда защитить Агату и расправиться с теми стражниками, которые стояли за дверью. Но глядя на то, как уверенно шагает Баар, сжимая в руке посох, принцесса начала сомневаться, что в мире есть хоть кто-то, кому каган позволит стать у себя на пути.
        - Вы здесь оказались в качестве свидетелей. Один из моих людей видел человека в чёрной одежде, возле самых моих покоев. Наёмный убийца и вор, которого подкупили фьёлы. Он ограбил меня, а потом пришёл прямо сюда.
        Баар с насмешкой смотрел на Эрида. С вызовом. Дракон его нисколько не пугал, а принцессу скельтр и вовсе будто замечал, даже когда напрямую обращался к ней.
        - И убрался перед вашим и моим приходом.
        Угли-глаза в последний раз задержались по очереди на девочке и драконе. Все молчали. Баар сделал шаг назад и довольно-таки топорно, как это свойственно скельтрам, поклонился - показательно делая одолжение принцессе. И наконец оставил их одних.
        Дверь закрывать никто не стал. Агата, тусклая как побелка, наблюдала, как удаляется огромная шуба, за которой сомкнули строй шлемы и алебарды.
        - Он идёт к Сиене. Если тебе вдруг интересно.
        Мрачный как туча Эрид говорил преувеличенно безразлично. Что-то злорадное промелькнуло в его тоне. «А ведь он сумасшедший! Драконы непредсказуемы. Ему интересно, что из всего этого выйдет. Он наблюдает, может быть, делает ставки».
        - Я тоже отправляюсь к ним.
        - Одна? - недоверчиво спросил оборотень.
        - Да. Тебе лучше покинуть дворец. Если Сиена поймёт, кто украл эссенцию, то тебя снова ждёт тюрьма. И на этот раз парой месяцев ты не отделаешься. Матушка склонна переходить от меньшего к большему.
        Молодой человек пожал плечами. Вокруг глаз образовались синяки, поджатые губы указывали на раздражение. Но любопытство всё ещё не пропало. Эрид покинул лабораторию и зашагал по библиотеке, мимо придавленных лампами столов и дубовых стеллажей. Агата плелась следом.
        - На то она и Железная Королева. Твоя мать знает, что делает. А вот ты - навряд ли. Баар ясно дал понять, что свалит всю вину на фьёлов. Это даст ему повод развязать войну, которой он так желает. А по сути, развязала её ты, с моей скромной помощью. Неплохо для тринадцати лет.
        - Войну? - Агата остановилась. - Из-за украденной эссенции?
        Нет, он это не всерьёз. Принцесса много читала о битвах, реках крови и вероломстве, которые неотступно следуют за войнами. Это было неприятно, но захватывающе. За всю свою жизнь Агата застала только мелкие стычки на окраинах империи. Лишь однажды, когда она была совсем маленькой, в столице вспыхнул мятеж. С тех пор девочка не менее нескольких раз в месяц просыпалась среди ночи от страшных криков, которые преследовали её во сне. Всего лишь мятеж, бунт недовольной черни. Что он по сравнению с настоящей войной? Нет, её поступок не может стать причиной подобного бедствия.
        - Если Баар это сделает, я расскажу Сиене, как всё было на самом деле.
        Писклявый, слабый голос. Разве это голос наследницы трона? Её ноги были словно из воска, да и вся Агата казалась себе сломанной марионеткой. Принцесса запуталась в своих желаниях как в нитях кукловода. Ах, лишь бы только избежать последствий.
        - Она тебя убьёт. Или посадит в темницу вместо меня.
        Даже когда Эрид пытался остановить торитт от необдуманных действий, она видела, что ему хочется стать очевидцем безумных поступков.
        - Не убьёт. Наверное.
        За стрельчатым окном, перед которым остановился мужчина, на чёрном небе сияли белые крапинки звёзд. Между ними иногда проплывали силуэты дирижаблей, таких свободных и далёких. Проблемы тех, кто в них сидел, не отражались на всей этой огромной империи.
        - Потом ты меня обвинишь в том, что я тебя бросил одну в такую минуту.
        Агата как раз об этом и думала: стоит дракону уйти, и уже никто её не защитит и не поддержит. Гнев матери придётся выдерживать в одиночку. Это было обидно. Ей не хотелось отпускать Эрида на свободу: оборотни должны разделять участь своих господ, разве нет? Но внезапно проснувшаяся совесть говорила, что сейчас именно она, торитт, обязана защитила дракона. Как сумеет. Всё-таки именно она втравила его в это.
        - Нет, не скажу.
        - Я мог бы наблюдать со стороны. В случае чего - улечу.
        Снова наблюдать! С тех самых пор, как они стали общаться, Агата заметила, как внимательно и насмешливо он смотрит на всё, что происходит вокруг - хорошее и плохое, скучное и интересное. Даже на неё: как бы там Эрид не относился к принцессе, в первую очередь ему интересно, что она «выкинет» дальше. Теперь он был не против посмотреть, как девочка попытается выкрутиться. Или же потерпит провал. Этого принцесса стерпеть не могла.
        - Нечего там наблюдать. Уходи! Я приказываю тебе покинуть замок и ждать, когда я позову. В общем, спасибо тебе за всё. Но сейчас я предпочту разобраться сама.
        Это прозвучало не только пискляво, но в добавок ещё и надменно. Агате самой стало противно. Чтобы сгладить впечатление, она попыталась улыбнуться. Улыбка не подвела. Идеальная - такая, какой её однажды выучили раз и навсегда.
        Эрид не стал спорить. Одним прыжком он очутился на подоконнике и посмотрел на принцессу через плечо.
        - Если я почувствую, что тебе слишком плохо, я вернусь. И даже твои приказы меня не остановят.
        Больше он ничего не сказал. Мужчина ласточкой выпал из окна, и на лету обернулся драконом. Агата не смотрела ему в след. А оборотень не оборачивался.
        Глава 28 Тофи
        Она знала, где искать королеву. Где бы ни обнаружил её каган, Сиена продолжит разговор в Малом зале, в том самом, в который Агата нашла тайный лаз.
        Замок опустел. В тускло освещённых коридорах мелькали подозрительные и хмельные личности или стража, но в целом гости разошлись по домам и по выделенным им апартаментам. Не было смысла пытаться проникнуть в Малый зал через дверь: охрана не пропустит. Сонные, недовольные тем, что вынуждены нести службу, а не отдыхать после пирушки, гвардейцы стояли на проходе с приказом каждому давать от ворот поворот. Это были люди сразу трёх властителей: Железной королевы, Баара и предводителя фьёлов - у принцессы вдруг вылетело из головы, как его зовут. Девочка юркнула в чулан с проломленной стеной и, спотыкаясь, устремилась по запретному пути. Должно быть, Мира уже вовсю её ищет и паникует. Но эту принцессу не так просто найти, если она того не хочет: Агата знала лабиринты замка лучше многих его обитателей. Спасибо долгим и одиноким прогулкам.
        Когда она добралась до поеденной жучками скрытой галереи, перепалка была в самом разгаре.
        - Фьёлы предали наше доверие!
        Баар гремел и гневно стучал посохом по полу. А ведь совсем недавно был спокоен и расчётлив, и с готовностью посвящал Агату в свои планы. Кагану не приходило в голову, то девчонка сможет как-то помешать его замыслам, а дракон захочет вмешиваться в людские дрязги. На счёт Эрида он прав. А вот сама принцесса ещё гадала, хватит ли ей духу открыться королеве.
        Фьёлы с негодованием и опаской косились на буйного кагана и всё отрицали. Их поддерживал лорд-адмирал. Он рьяно перечил обвинениям Баара и даже смел перебивать его. Кроме старого вояки с контуженой рукой из хозяев столицы здесь находилась только сама королева и Нердал. Оба привыкли не спать допоздна, то разбирая бумаги, то собираясь на очередное внеплановое заседание - наподобие этого, но менее интернациональное.
        - В лаборатории, отведенной фьёльскому чернокнижнику вы найдёте подтверждение моих слов. Даже если все следы в ней замели, использование эссенции легко обнаружить. Она оставляет ауру, и выявить её ничего не стоит.
        Это было правдой. Специальные устройства при выключенном свете умели опознавать следы некоторых веществ. Агата видела такое: будто цветной снег появлялся в темноте - крупные такие хлопья. Теперь девочка жалела, что они с Эридом попросту не сожгли всю комнату. Пусть бы даже пострадало остальное крыло замка. Наплевать, его отстроят в считанные дни. Книг, впрочем, жалко.
        Ведун грозно откинул назад свои лохмы с косичками и пошёл в атаку.
        - Это ложь! Презренная и необоснованная! Вы сами подсунули мне свою эссенцию, фьёлам без надобности ваше проклятое зелье!
        Он не мог поверить ушам. Его обвиняют в воровстве! Фьёл взмахивал руками и был похож на птицу, в которую злые мальчишки швыряют камнями. Скельтры ворвались в отведённую ему комнатушку, устроили там бардак, и чудом только не нашли и не попортили важных чертежей. О бумагах фьёл упомянул вскользь, никто не обратил особого внимания, но Агата знала, о чём речь: недавно она подслушала, в этом самом месте, о тайном строительстве флота. А на днях своими глазами видела, как Ведун заслоняет другими бумагами схемы, очень похожие на чертежи корабельных пушек.
        - Где свидетели? Или кроме ваших людей никто не может подтвердить ваши слова? - отрезала Сиена. Сама невозмутимость, равно как и Нердал. Но женщина отличалась от своего дракона большей жестокостью во взгляде. Оборотень подавлял им, а она - замораживала намертво, и даже солнечный оттенок глаз был отзвуком металла, а не тепла.
        - Ваша дочь присутствовала там. Она и её дракон могут подтвердить верность моих слов.
        Все смолкли. До этой минуты всё более распалявший свой гнев скельтр вдруг стал спокоен как удав. Выпятив подбородок, он ждал вопросов и собирался дать ответ на любой из них. Он был уверен в победе.
        - Ну-ка, объясните подробнее.
        Сиена подалась вперёд. Взгляд её был убийственный. С замиранием сердца Агата гадала, на кого сейчас королева злится больше: на кагана, который уже битый час испытывал её терпение или на дочь, последние тринадцать лет попирающую все семейные ценности: осторожность, благоразумие, нежелание совать нос туда, куда не просят. Краем сознания принцесса отметила, что короткие рыжие волосы матери не украшает ни одной жемчужины. Сиена всегда избегала любых излишеств в одежде, поведении и даже в еде. По сути, она была коронованным аскетом. Такие женщины внушают куда больший трепет, чем мужчины со сходными качествами. У неё была лишь одна непростительная и эксцентричная слабость: любимая болонка, которая и сейчас спала, свернувшись клубочком, у ног своей хозяйки. И все Астор такие - каждая девочка, которая приходилась прямым потомком Терры, должна стать ожившей статуей. Идеалом, бесстрастным идолом империи, с лёгким флёром сумасбродства. Только на Агате система дала сбой. Принцесса оказалась слишком живой и импульсивной, она вся состояла из безумных идей. И теперь пожинала плоды своей индивидуальности.
        - Они пришли в библиотеку одновременно со мной и моими людьми. Должно быть, заинтересовались какими-то трудами. Как известно, ваша наследница начитана, - каган вдруг вспомнил, что при дворе приняло хотя бы иногда льстить. - И когда я вошёл в лабораторию, они тоже оказались внутри. Я не скрываясь, указал её высочеству на преступление фьёлов. Спросите у вашей дочери сами, госпожа.
        Снова поднялся гвалт. Болонка проснулась и принимала в нём активное участие, тявкая так, что из ушей уже готова была литься кровь. Мерзкий звук. Никто не смел заткнуть любимицу королевы - ни прикрикнуть, ни притопнуть ногой было совершенно невозможно. Ненависть к пушистому комку истерики - единственное, что объединяло враждующие стороны.
        Вышеупомянутые фьёлы, среди которых оказался и Ведун, яростно обвиняли Баара в клевете. Каган, возродив и удвоив свой гнев, требовал признать клятвы нарушенными и уже вовсю кружил над вопросом островов, которые так хотел заполучить в своё владение. Сиена не сдавала позиций и с презрением отметала притязания скельтров. Наследная принцесса была там? Это ничего не меняет. Как и кража эссенции. Виновные обязательно будут наказаны вне зависимости от своего статуса. Столичные виселицы одинаково подходят как для богачей, так и для крестьян, как для жителей Йера, так и для иноземцев - будь то скельтры, фьёлы или кто-нибудь ещё.
        От последнего замечания спутники Баара взбеленились, да и сам каган принялся метать гром и молнии уже более натурально. Его плохо чёсанные космы ореолом окружили крупное, искажённое гневом лицо, чёрные глаза горели. Зычный голос оглушал залу всё более неприкрытыми угрозами. Небольшая проседь на голове Баара сливалась с чёрно-серым мехом его шубы, когда скельтр размашистым шагом мерял каменные плиты. Прямо, наискосок - будто собирался вдавить их ещё глубже, к самому фундаменту. Издалека казалось, что это не человек, а медведь вставший на задние лапы. Не привыкшие к таким бурным излияниям фьёлы сгруппировались подальше и теребили ленты на одеждах, время от времени отплёвываясь ответными оскорблениями. Между гостями метался тощий адмирал и призывал к спокойствию, хотя сам в этот момент походил на отважного, но, увы, петуха. По привычке он поддерживал свою наполовину мёртвую руку. Агата отрешённо подумала: почему же лорд не захотел заменить её механическим протезом - вполне функциональным, не чувствующим боли, и более сильным? Ему ведь предлагали.
        Девочка подалась чуть вперёд, чтобы лучше видеть.
        На людях никто из них не стал бы так себя вести. За исключением Сиены и Нердала - эти всегда сохраняли хладнокровие. Остальные дали себе относительную волю, так как никто не мог их увидеть. В этом они были уверены, и вполне напрасно.
        Королева и дракон периодически обменивались взглядами. Когда любоваться отвратительной сценой Сиене вконец надоело, она поднялась со своего трона-кресла.
        - Довольно.
        Её властный голос заткнул даже Баара.
        - Если вы посмеете нарушить клятву, которую принесли не далее, как сегодня, я сделаю всё, чтобы вы не только проиграли эту войну, но и понесли такие потери, о которых мир раньше не слыхивал.
        Нердал тоже приблизился к скельтрам. «И я помогу в этом деле, ваше величество». Он обошёл чужестранцев кругом, не отводя от них пристального взгляда. Не преминул им наградить и фьёлов. Иноземцам было не по себе. Каждый из них знал, какой урон может нанести один-единственный дракон. А в распоряжении Сиены их было около десяти!
        - Ты смеешь угрожать мне, змей?!
        Какой бы дискомфорт каган не испытывал при общении с Нердалом, он и не думал идти на попятную. Слегка ошалев от такой наглости, привыкший внушать ужас одним только своим видом, дракон остановился напротив Баара. Они были похожи. Одинаковая ярость в золотых и чёрных глазах - оборотень держал её в узде вместе с огнём, который мог обрушить на дерзкого князька, а человек специально позволял своему гневу просочиться наружу.
        - Смеешь перебивать меня, пока я тебе угрожаю?
        Черты Нердала исказила ядовитая, змеиная мысль. Утробным голосом он принялся обрисовывать скельтрам их перспективы.
        - Моё дыхание сожжёт ваши города. Ваши скалы превратятся в угли, а все ваши рудники и шахты взлетят на воздух. Не смей перечить твоей госпоже, или она пошлёт меня и мне подобных на расправу с непокорными.
        Утихший было гвалт возобновился с новой силой. Фьёлы заметно нервничали. Скельтры раскрывали свою воинственную натуру во всей красе. Агата смотрела на это из своего укрытия и ей было страшно. Ну как она, такая, может показаться перед этим сборищем? Они расплющат её по стенке одними только взглядами, и королева начнёт первой. Ледяной голос Сиены окатывал иноземцев уже почти нескрываемой злостью. Её дракон был готов в любую минуту поджарить кого-нибудь на медленном огне: князя, кагана, или собственного адмирала до кучи.
        У Агаты стучало в висках. Весь сыр-бор разгорелся из-за неё, и это так унизительно. Но кульминация была близка. Баар в который раз отказался решить дело мирным путём. Каган заявил королеве, что на оскорбление, которое нанесли ему фьёлы, он обязан ответить силой. На глазах принцессы сегодняшние клятвы рассыпались прахом, и недавняя присяга теперь была не более чем фарсом. Если вмешиваться, то сейчас.
        На плохо слушающихся ногах Агата добралась до наполовину разобранной лестницы в углу залы. Она вела от галереи до каменных плит внизу и находилась в аварийном состоянии. Дерево скрипнуло под башмаком, но никто не заметил. Девочка начала спускаться. Вот-вот она покажется из тьмы. Вот-вот поставит крест на своей репутации. Ещё чуть-чуть, и мать навсегда разочаруется в ней.
        - Это я взяла эссенцию.
        Звонкий голосок птичкой пронёсся по древнему залу, застрял где-то в деревянных балках под потолком. Сначала этому звуку не придали никакого значения, но постепенно до собравшихся начало доходить, что кроме них здесь есть кто-то посторонний. Этот кто-то робко выкарабкивался из темноты и пытался донести до их сведения что-то трудное для понимания.
        - Я взяла её. Это была неудачная шалость.
        Принцесса вышла на свет. Электрический фонарь светил подобно факелу - жёлтым и неярким светом. Со стороны фьёлов донесся еле слышный истерический смешок. Даже мать выглядела удивлённой.
        - Что такое ты говоришь? Как ты сюда попала?
        Как заплутавший в лесу младенец, забредший на поляну с людоедами, Агата растерянно озиралась по сторонам. После потёмок галереи даже скудное освещение резало глаза. Золотые волосы веером рассыпались по спине и плечам, будто пытаясь укрыть свою хозяйку от вопрошающих, недоумённых лиц. На Баара она боялась даже взглянуть. Но ещё страшнее оказалось посмотреть в глаза королевы, которая всё ещё ждала ответа на свой вопрос. И всё-таки Агата заставила себя унять дрожь в голосе и коленях. Что до смертельной бледности, так может в полумраке она не так уж и заметна.
        - Тут есть лаз. Я давно его нашла. А иначе гвардейцы бы меня не пустили.
        Мать глядела убийственно. Агате хотелось сказать «простите, простите, я больше так не буду, только спасите от этих страшных глаз!» и убежать. Но любые извинения, даже сдержанные, сейчас не были уместны. От них станет лишь хуже.
        - Как давно ты пользуешься этим лазом? - якобы безразлично спросила Сиена.
        Строго спросила. Все остальные смотрели на королеву и её дочь. Кровожадное любопытство на секунду заставило забыть их о собственных склоках. Агата совсем заволновалась и выдала более развёрнутый ответ, чем планировала.
        - Гуляю я здесь давно. А на собрание попала только второй раз. Я… я прошу ваше величество простить моё недостойное поведение.
        Всё-таки извинилась! Что ж, хотя бы осталась стоять на месте, а не убежала с криком, чего так сейчас хотелось девочке. Совсем не ко времени её внимание привлекла потемневшая от времени картина в не менее тёмной позолоченной раме. Трудно разобрать, что изобразил там живописец, но это было красиво и как-то мистически. Агату посетило неуместное желание сказать присутствующим, что картина ей нравится. Но это уже совсем идиотство. Эрид мог бы позволить себе такое замечание, но она - нет.
        - Что тебе нужно, Агата? Вход сюда запрещён, в том числе и для тебя.
        Медные волосы Железной королевы, густые и короткие, делали её лицо моложе положенных лет. Сейчас она не казалась девочке матерью - скорее мачехой или старшей, деспотичной сестрой, которой недосуг возиться с нашкодившим ребёнком.
        - Фьёлы ничего не брали, это сделала я. Не надо войны.
        Баар запрокинул голову и громогласно захохотал. Букашка, которую по недоразумению все именуют наследницей трона, вздумала нарушить его планы.
        - Этот ребёнок не в себе. Отошлите её, госпожа.
        Приступ смеха закончился быстро. Теперь скельтр был настроен серьёзно. Если бы он только мог, то прихлопнул бы девчонку на месте, как надоедливое насекомое. Сиена подняла руку, призывая кагана умолкнуть и дать ей кое-что прояснить.
        - Где твой дракон?
        Агата этого ждала. Почему-то любое неприятное происшествие в замке связывали с её оборотнем. Нередко и на саму принцессу смотрели косо. Однако всем ясно, что такое масштабное предприятие, как кража эссенции, она не могла провернуть самостоятельно. Много ли кандидатур на роль её сообщника? Только одна.
        - Я его отослала.
        Как только разговор коснулся Эрида, Нердал не преминул высказаться о своём сородиче.
        - Трусливо сбежал, испугавшись темницы, - отрезал он.
        Ну да, кто о чём, а драконы по-прежнему выясняют, кто из них козёл отпущения. Эрида критиковали, даже когда он сидел тише воды, ниже травы, а то и вовсе не появлялся при дворе.
        Но всё это второстепенное. Главной задачей для Агаты сейчас было успеть объясниться перед матерью, пока принцесса окончательно не пала в её глазах. Она рассказала обо всём. Конечно, сжато, упуская некоторые моменты, но в целом - не таясь и не оправдываясь. Все, кто здесь находился, по-разному реагировали на признание девочки. Например, лорд-адмирал нервно посмеивался и теребил рукав контуженой руки. Нергал качал головой. Он уже давно высказал всё, что думает о наследнице. Теперь его худшие предположения подтвердились: бесцеремонная, безумная девчонка, она недостойна даже находиться в этом замке, не то что носить свой титул. Проще говоря - дура. Даже сами по себе странные фьёлы смотрели на неё как на исчадие ада. Вряд ли они чувствовали благодарность за то, что девочка взяла вину на себя. Ведь изначально именно Агата поставила их под удар. А вот скельтры откровенно злились. Внезапно проснувшаяся совесть принцессы мешала им, бесила своей наивной правдивостью. Правда не была в почёте у представителей власти. И эта венценосная малолетка вздумала считать по-другому.
        - А ведь маленькая королева приходила уже ко мне в лабораторию вместе со своим великолепным драконом. Ей было любопытно посмотреть на камеру обскура в действии. Любознательность, мне тогда показавшаяся похвальной…
        Понять, с какой целью задумчиво поделился этим Ведун было затруднительно. Винит или оправдывает? Или же просто вспомнил и сказал в своей раздражающей, вычурной манере. Фьёлы всегда так разговаривают, даже когда все на нервах.
        Истеричная болонка, которая притихла было вместе со всеми, снова принялась истошно лаять. От этого становилось ещё более неловко. Наконец королева негромко прикрикнула на Тофи, и псина тут же умолкла.
        Не считая этого мимолётного эпизода, Сиена молчала. На её лице не читалась ни одна мысль. У Агаты срывался в волнении голос, она смело смотрела на мать, а внутри сжималась от ужаса. Сможет ли она её простить? Сможет ли представить другим эту ситуацию как простое недоразумение? Ещё в начале этого дня королева была довольна и ласкова с дочерью, и именно сегодня девочка решила поставить её под такой удар. Может быть, проявляй Сиена доброту немного чаще, ничего и не случилось бы. Принцесса старательно винила лишь себя. Пыталась. На самом деле, это оказалось не так сложно, потому что краешком глаза Агата заметила, что мать как будто слегка улыбнулась ей. Что, если это знак прощения?! Агате было бы достаточно знать, что это возможно. И пусть её жестоко накажут, лишь бы только этот жест оказался сигналом: «всё образуется, всё будет хорошо».
        О чём думала Сиена в эту минуту? Девочка не умела расшифровывать лица, не понимала истинных чувств. Вдруг та улыбка была следствием нервной дрожи, сдерживаемой ненависти?
        Ответом ей послужила резкая боль в правой щеке. Не теряя самообладания, королева ударила дочь тыльной стороной руки.
        Пунцовое пятно расползалось по лицу. Агате влепили пощёчину на виду у всех. Наверняка это было умышленно: принцесса навлекла на себя побои при свидетелях, и тем самым Сиена дала понять, что покуда она у руля, никто не остаётся безнаказанным. Агата боялась пошевелиться, боялась дотронуться до пылающей щеки. Все моральные силы уходили на то, чтобы не дать себе расплакаться. Тогда бы унижение стало несовместимым с жизнью.
        - Думаю, на этом вопрос исчерпан.
        Отвернувшись от дочери, Сиена возобновила прерванные появлением Агаты «переговоры». Но скельтров не устраивал такой поворот. Стараясь не переходить и так уже нарушенные грани дозволенного, Баар с пылающими глазами снова затянул волынку об островах. Он хотел получить их, хотя бы заручиться гарантиями - сейчас же, немедленно! В противном случае скельтры перекроют морские и воздушные пути фьолам, и те не смогут ни торговать, ни беспрепятственно покидать свои владения. И никто не сможет прийти к ним на помощь. Эти пути считались нейтральными территориями, но по старым, никем не упразднённым законам, скельтры имели на них все права. Когда неприятель ослабеет, его останется просто-напросто добить - на это они и рассчитывали.
        До сих пор державшиеся довольно скромно фьёлы взвыли о справедливости.
        - Мы простые ремесленники! Наши отцы и деды жили на этих островах! Мы не имеем склонности вести кровавых войн и не присваиваем чужого! Если маленькая королева взяла у кагана эссенцию, то фьёлы тут не при чём. Да ведь она сама изволила сказать об этом.
        Они окружили Сиену и голосили наперебой. Та терпеливо внимала. Цветные рукава и ленты смешивались между собой, запах благовоний кружил голову. Баар и его свита презрительно скалились на фьёлов, а Агата не знала, куда ей деться. Про неё как будто забыли. Отвесив ей оплеуху, королева не удосужилась прогнать дочь или хотя бы сказать отойти в дальний угол. Принцесса так и осталась стоять столбом на прежнем месте. Щека болела. Собака тявкала.
        - Ваша династия живёт за счёт давних побед. Время, когда скельтры преклонялись перед Йэром вот-вот пройдёт. А знаешь, госпожа? Твоё место не на троне, а в башне без дверей и окон. Весь ваш род следовало истребить, ведь он оставил мою страну без того, что принадлежит ей по праву!
        Дипломатом Баар был плохим. Тяжёлый, неповоротливый в своей шубе, жестокий и черноглазый. Как только каган убедился в тщетности своих попыток, то потерял самообладание. Каган едва не лез в драку и говорил королеве такие слова, за которые простого смертного, не разбираясь бы, казнили.
        - И драконам твоим самое место на живодёрне!
        Наверное, он заметил принцессу, которая тростинкой стояла позади трона.
        - Да нет, - задумчиво протянул каган. - Истреблять вас надобность уже отпала. Твоя дочь развалит твоё королевство без посторонней помощи.
        В ярости, Сиена направилась к Баару, словно и его хотела ударить. Но передумала. Она взглянула в сторону Нердала, и тот понял, что ему развязали руки.
        - Ты думаешь, что смог бы отправить меня на живодёрню, как обычного скота. А скот может сделать вот так?
        С этими словами он схватил Баара за запястье. Сначала Агата не поняла, отчего каган зашипел и захрипел одновременно - все её мысли вертелись вокруг собственного положения. А потом она догадалась: Нердал жёг скельтру руку. Кожа драконов могла становиться нестерпимо горячей, если они того хотели. Эрид, управляющий молниями, так не умел. Его кожа всегда была ледяной, хотя электрические разряды оставляли после себя и дым, и гарь и боль.
        Баар пытался вырваться, но тщетно. Ему хотелось ударить дракона, разбить ему лицо, но он не смел. Агата почуяла запах горелого мяса.
        - Хватит.
        Сиена посчитала, что воспитательный манёвр можно завершить. Нердал придерживался другой точки зрения. Получал удовольствие или думал, что надо продолжить экзекуцию, дабы выучить кагана хорошим манерам? Агата снова представила Эрида на месте Старшего дракона. Он бы красовался и любовался тем, как всемогущий скельтр кривит лицо и пытается освободиться. Эрид мог становться прямо-таки художественно жесток, чему было свидетельством прокушенное плечо адмирала. Он бы прожёг плоть на руке Баара до самых костей. Но такого оборотень не умел, и потому просто шарахнул бы кагана током.
        - Хватит, я сказала! Отпусти его.
        Нердал послушно отступил назад. Наверное, Сиена отдала приказ на ментальном уровне, а может ему хватило простого окрика. Баар, изрыгая проклятия на незнакомом принцессе диалекте, широким и быстрым шагом направился к двери. Желание скандалить у него как-то пропало. Прощаться он тоже не стал.
        Агата уже собиралась перевести дух, как произошла ещё одна катастрофа - маленькая, по сравнению с тем, что происходило сегодня, но не менее ужасная.
        Тофи, болонка королевы, привлечённая запахом, или просто радостная от того, что эти страшные люди в шубах наконец уходят от хозяйки, бросилась их провожать, заливаясь счастливым и мерзким лаем. Примерно также она выглядела, когда тявкала на оборотней, когда те меняли облик человека на драконий. И их она, к слову, совершенно не боялась.
        И без того взбешённые скельтры косились на собаку, но продолжали свой путь. Лишь у тёмных дверей, косяки которых покрывали золотые руны, Баар резко остановился. Тофи, почуяв недоброе, попятилась назад. Если бы не природная надменность, псине удалось бы спастись. Всего-то надо было поджать хвост и убежать как можно скорее. Возможно, характер болонки был приобретённым: в качестве королевской фаворитки она поднялась на недосягаемую высоту, а ведь появилась при дворе, как утверждали очевидцы, вполне милым щенком.
        Баар вскинул посох. Из набалдашника вырвался бирюзовый сгусток энергии. Агата не знала, что эссенция, часть которой она сегодня заполучила в свои руки, на такое способна. Человека этот заряд не убил бы - только больно ударил, может, оставил пару волдырей. Но собака не человек. Болонка в последний раз взвизгнула и упала лапами вверх. Остренькие клыки с укором белели из слегка разинутой пасти. На белой шерсти бирюза смешалась с кровью. Не до конца осознав, что произошло, принцесса отвлечённо подумала, что с эстетической точки зрения это красиво. Она смотрела на шестерёнку с тремя алмазами - длинношерстной собаке была необходима заколка. Сама Сиена не любила украшений, но для своей питомицы не поскупилась. Агата, чувствуя, как пульс разрывает ей вены, медленно повернула голову в сторону королевы. Мать никогда ещё не выглядела такой потрясённой. Она стояла с таким лицом, что девочке захотелось упасть, свернуться калачиком и навсегда слиться с каменной плитой - лишь бы только не видеть этого! Она не имела той сакральной связи с королевой, какая была у Нердала, но тоже чувствовала её боль. Сам дракон
нахмурился и поджал губы. Массивная челюсть выступила вперёд. Ему передалось настроение торитт, и тоже сделалось дурно.
        - Тофи!..
        Впервые в жизни Агата слышала, как мать отчаянно кричит. Вопль, полный ужаса. С ним королева подлетела к болонке и опустилась рядом с ней на колени. Женщина не плакала. И больше не издавала ни звука. В одном вырвавшемся крике с лихвой уместилась боль утраты. В отличии от дочери, Сиена сразу осознала, что произошло: единственное существо, к которому она испытывала такие нежные чувства, теперь коченело на каменном полу. Она гладила рукой шерсть и молчала.
        «Тофи, бедная Тофи». Агата в один миг забыла о неприязни, которую она - да и все вокруг - питала к этому животному. В конце концов, собака была предана своей хозяйке, а это самое главное. Маленькая склочная болонка являла миру чудо, на которое никто другой не способен: заставляла королеву искренне улыбаться.
        Скельтры спешно покинули помещение. Баар был доволен своей выходкой, но понимал, что задерживаться и дальше в Малом зале для него уже небезопасно.
        Королева продолжала ласково гладить шерсть убитой болонки. Никто не смел к ним приблизиться.
        Глава 29 Разбиваясь о камни
        Гранит и мрамор разъедала тьма. Покоряясь воле человека, электричество и огонь слабели, и также отступали перед мраком. Только луна и звёзды омывали замок светом, будто в серебряной купели.
        Агата не спала. Фрейлины за её дверью долго шептались и ворочались, но наконец умолкли и они, проверив перед этим запоры на дверях. Почти сутки прошли после той страшной ночи, в которую принцесса одним махом умудрилась обокрасть, опозориться, а также убить человека и собаку. И пусть последние деяния свершила не её рука, но именно Агата несла за них ответственность.
        Прошлым утром делегации скельтров и фьёлов покинули двор. Баар остался ни с чем, но вовсю лелеял планы мести. Расправа над Тофи не в счёт - мимолётная отдушина для униженного кагана, крохотный нож в спину королеве. Нет, теперь у него в голове прочно засела мысль о войне за острова, а в будущем - кто знает? - и за господство во всей империи. Со скельтров станется пойти против Йэрии, и даже огненные чудовища им не помеха.
        Королева посетила самые неотложные мероприятия и больше не подавала признаков жизни. Она удалилась в излюбленную башню, окна которой выходили на горы, и что она там делала, никто не знал. В башне находился небольшой читальный зал, кабинет и несколько полупустых комнат в окружении круглых стен. Там не было ни одного мягкого предмета мебели, и всё носило печать аскетизма. Идеально место для политических заключённых или тех, кому по какой-то причине запретили свободу, но не имели право отказать в просторе и минимальном комфорте.
        Несколько встреч Сиена отложила, обедать и ужинать не пожелала. Прошлой ночью Агата сама не помнила, как покинула Малый зал, Последнее, что запечатлелось в памяти - королева на коленях пред болонкой. А вокруг них - кровь, эссенция, шокированные взгляды… Теперь на руках Сиены должны остаться волдыри от соприкосновения с белой шерстью. Для её величества вечер оказался богат на происшествия: присяга, торжественный приём, предательство дочери. И, мнимое или нет, нарушение этой самой присяги. И всё в рекордный срок! Но Сиену вывела из строя именно смерть Тофи. Остальное она выдержала с каменным лицом.
        В ушах ещё звучал короткий крик, а перед глазами, стоило их только закрыть, возникал образ сломленной Железной королевы.
        Девочка не могла больше оставаться здесь. Знает ли весь замок о том, что она сделала? А вся столица? На то, чтобы оповестить королевство, потребуется немногим больше суток. Фьёлы уж точно растрезвонят на своих островах, как вероломно их подставила наследная принцесса. Скельры же наоборот - даже не заикнутся. Они до последнего будут утверждать, что фьёлы нарушили клятву и предприняли попытку навредить своим врагам. Не важно. Сама Агата знала, какой позор навлекла на себя, и этого было достаточно, чтобы пожалеть о своём существовании.
        Той ночью она вернулась в покои в полном одиночестве. Мира встретила её бурно и встревожено, но по лицу воспитанницы догадалась, что произошло нечто ужасное. Гувернантка не стала терзать её вопросами. Надо отдать должное её выдержке, ведь женщина так любопытна и болтлива. Стоило только Агате позволить уложить себя спать, как первые лучи рассвета заглянули в стрельчатое окно. Как всегда, нежные и золотистые - как волосы и глаза девочки. Её не стали поднимать слишком рано, но сомкнуть глаз она так и не смогла. Просто лежала, забившись в угол как раненый зверь. Потом принесли поесть. От ритуала с кровью и водой на этот раз решили воздержаться. Фрейлины смотрели как-то иначе, чем обычно, более отчуждённо. Принцесса не спрашивала. Покопалась в тарелке и снова уселась в углу кровати. Так прошло время до обеда. Занятий не было в честь выходного дня и минувшего праздника. Только в одном из внутренних двориков Агату должен был ждать учитель фехтования, а после обеда в расписании стоял урок танцев. Но балетмейстер давно привык, что принцесса прогуливает каждое второе его занятие, и с радостью поощрял такое
разгильдяйство, а фехтовальщику придётся попросту теряться в догадках. Кроме того, изначально Агата планировала заглянуть в библиотеку. Но теперь при одном только воспоминании об этом месте принцессу замутило, и страх вцепился в позвоночник и желудок. Впрочем, это мог быть попросту голод: к ужину девочка не притронулась, как и к обеду, и уговаривать её, вопреки обыкновению, никто не стал. Мира исчезла с поля зрения, но на выходные гувернантку и раньше отпускали к родне.
        И снова темнота вступила в свои права, а Агата всё лежала одетой и смотрела то в потолок, то на окно. Перед тем как уснуть, одна из фрейлины заглянули к ней и спросила, не желает ли её высочество переодеться. Вопрос был формальным. Чего бы там не желала Агата, строго в определённое время ей приносили еду, поднимали и укладывали спать. Нынешний день отличался небольшими поблажками, и если бы девочка молча покачала головой - сегодня она общалась преимущественно этим способом - то возможно, её бы оставили в покое. Но она не догадалась. Агата позволила себя переодеть, а потом терпеливо ждала, когда возня за дверью смолкнет. И, как только это случилось, самостоятельно сменила ночную рубашку на простое, выцветшее платье, в котором ей не давали выходить дальше собственных покоев. Пришлось повозиться с пуговицами на спине, но Агата справилась, чуть не вывернув себе руки, застёгивая пуговицы вкривь и вкось.
        Полная луна находилась ровно по центру стрельчатого окна, почти врезаясь в его острое завершение. Платиновый, идеальной формы апельсин. Принцесса подумала об Эриде. Цитрусы - яд для драконов, а она заставила его это есть. Мало того, принудила украсть, ненароком убить и перескочить в параллель - мир, опасности которого им неизвестны. Просто так - потому что захотелось. В свете последних событий оборотень, наверное, возненавидел торитт, а ведь ещё недавно они вместе гуляли по крыше, и девочка видела, что он готов стать ей настоящим и верным другом. Даже после всего, что наворотила наследница, Эрид предлагал показать ей весь мир, чтобы развеять печаль принцессы.
        Раскаивалась ли Агата за то, как поступила с драконом? Она и сама не знала. Часть её готова была плакать от осознания того, что сделанного не вернуть, но другой части было плевать. Это заявило о себе мёртвое озеро в сердце принцессы: если в него что-то попадало, то отравлялось безразличием. Ясно только одно: отныне лучше не тревожить Эрида. Никогда. Пусть скитается вольным ветром по всей громадной империи, пусть забудет о том, что когда-то был драконом королевской дочери.
        Исчезнуть из его жизни, исчезнуть из воспоминаний гранитных и мраморных стен. Мать не простит её, а если бы и простила - от стыда Агате не скрыться. Она просто не могла сидеть и ждать, пока её отправят в темницу, или накажут каким-либо другим способом. А потом всю жизнь станут напоминать об этом позоре, даже если она в самом деле взойдёт на трон. Лучше уж самой себя наказать, не откладывая. Ничего лучше девочка просто не могла придумать.
        Раньше она никогда не задумывалась о самоубийстве. Только представляла, как по той или иной причине умирает в расцвете лет. Каким будет её гроб, насколько пышную устроят церемонию? Уронит ли королева хоть одну слезу, а отец оторвётся от своих минералов? Может даже Пьера уколола бы совесть за все насмешки, которыми он осыпал сестру. А Эрид… нет, реакцию оборотня не предугадать.
        И вот настал тот час, принцесса смотрела на платиновый апельсин луны. Что она собиралась делать, неужто правда сводить счёты с жизнью? Девочка опять-таки не представляла. Наследница, которая ничего не знает - это может аукнуться ещё большим презрением к её персоне. А в целом, что может быть лучше такого искупления? Для начала Агате хотелось просто подняться наверх - так высоко, как только получится. И там, где ветер и дожди полируют гранит - она решит, шагнуть ли вниз. Если, конечно, не оступится и не упадёт, разрешив тем самым все вопросы.
        Её всегда называли безрассудной. Как это, всё-таки, верно!
        Подоконник был высоким и холодным. Ладони упирались в тёмно-серый камень, он приятно остужал их. Совсем рядом - только высунься в окно - маячил один из ярусов кровли. Небольшой черепичный скат прикрывал одну из галерей. Если как следует потянуться и крепко ухватиться за дыру, оставленную выпавшим гранитным блоком…
        Принцесса карабкалась по стене вверх и наискосок. Сердце у неё пропускало удары, а разум ревел белугой о том, что следует вернуться, пока она не забралась непоправимо высоко. Агата его не слушала. Единственное, что всерьёз беспокоило принцессу, это то, что несмотря на прохладу ночи, от страха её руки вспотели. Что может быть проще, чем соскользнуть вниз, в пропасть садовых дорожек, обрамлённых геометрическими кустами? На земле они выглядят прелестным дополнением дворцового ансамбля, местом отдыха для тела и для глаз. Но отсюда кажутся бездной. Каменным пластом, который раздробит человеческие кости. Воображение девочки услужливо подкидывало картины, в которых судорожно перебирающие пальцы скользят, скользят - и вот уже последний миллиметр отделяет её от падения. Да, в какой-то степени она до сих пор собиралась прыгнуть вниз. Но не так - не глупо, не из-за предательски потных ладоней. Агате нужно добраться до конька крыши. Это всё, что она знала.
        Черепица упиралась в круглый водосток. Он был надёжнее камней. Девочка карабкалась всё дальше и дальше, ещё немного, и она сможет ухватиться за него. Страх не позволял ни передохнуть, ни оглянуться, ни повернуть назад или посмотреть на далёкую землю. Появилась новая проблема: пальцы одеревенели от чрезмерного напряжения. Принцесса не была акробаткой, но, как и все женщины в их роду, отличалась силой и выносливостью. Окажись на её месте другой ребёнок, он не проделал бы и половину этого пути. Эта мысль ободрила Агату. Пальцы нащупали водосток.
        Подтянувшись на руках и зацепившись ногой, девочка перекинула весь свой вес на черепицу. Теперь можно и отдохнуть. Тут, где конструкция позволяла просто лежать, не напрягая каждый мускул, Агата наконец почувствовала, как болит всё тело. Распластавшись на животе, она не смела взглянуть на собственные руки, на которых кожа содралась, а из пары ссадин вытекало что-то тёплое и тёмное. Частицы золота, которые содержались в её крови, слегка мерцали при лунном свете. Завораживающее зрелище, но не при таких обстоятельствах. Платье сильно мешало: не смотря на простую юбку, эта одежда не предусматривала таких прогулок. Глупая оплошность. Как минимум два костюма мужского покроя хранилось у принцессы в сундуке - в них она выезжала на охоту и иногда гуляла. Но теперь приходилось довольствоваться тем, что есть. Да и какая разница, если она всё-таки решит прыгнуть?
        Отдышавшись, она поднялась. Ноги подчинялись плохо и неохотно. Шаг. Ещё. Одна из черепиц не выдержала удара ботинком и с тарахтеньем покатилась вниз, застряв на водостоке. Девочка проводила её взглядом, пошатнулась, и чуть не отправилась следом. Да, теперь возвращаться уже поздно. Здравый смысл самоустранился, не дожидаясь, пока остальные составляющие Агаты не отправятся в смертельный полёт. Ещё шаг. Черепицу покрывал налёт от дождевой воды, а между швами засели паутинки грязи. И снова кусочек керамики откололся и поспешил за собратом. Но на этот раз он миновал все безопасные участки и подбитой птицей полетел на встречу с землёй. Девочка напрягла все силы, чтобы услышать звук падения - то, как разбиваются кусочки её дворца. Но ничего не вышло: только ветер и её собственное дыхание нарушали тишину. Да ещё неподалёку развевался флаг, а где-то внизу выдыхала пар самоходная коляска. Кто приехал на ней, или же решил покинуть замок? Ночь полна тысячью звуков, а нужного не отыскать.
        До конька осталось немного. Принцесса догадалась помогать себе руками. И сразу пожалела об этом: стало только хуже. Уже лишённая всяких чувств и эмоций, девочка достигла своей цели. Даже страх почти притупился. С горем пополам сделав завершающий рывок, Агата взобралась на вершину крыши и там села, позволяя безмерной усталости вгрызться в каждую связку и жилку.
        Больно. Боль притупляет стыд. А пока принцесса сюда лезла, то почти забыла зачем она это делает! Не лучший способ снять стресс, но действенный уж точно: всего-то и потребовалось сменить источник страха.
        Агата прикрыла глаза. Ветер был приятным, не тёплым и не холодным. Только лёгкая примесь дыма портила впечатление. Но столичные трубы давно уже стали естественной частью жизни.
        Навалившаяся усталость навевала мысли о сне. Но здесь уснуть нельзя, иначе свалишься вниз. Но и спуститься уже не получится. Выход остался один - прыжок, и золотистая кровь на камнях.
        Внезапно с очередным порывом ветра пришло озарение. Если девочка сейчас отдаст приказ у себя в голове, сможет как следует направить энергию мысли, то Эрид услышит её призыв и прилетит сюда. А уж забрать с крыша замка человеческое недоразумение, которое досталось ему в качестве торитт - дело плёвое. Только вот Агате не хотелось ни мыслить, ни приказывать. Странное головокружение, которое поначалу пряталось за сонливостью, сковало её, не позволяло даже пошевелиться. Всё-таки тут хорошо. Здесь не было ни Баара, ни мёртвой собачки, ни осуждающих взглядов. И не было зеркал, в которых Агата видела красивое юное лицо, которое не хотела бы ни сама видеть, ни другим показывать.
        Постепенно все звуки смешались в одно гудение, а сидеть стало проще - Агата уже не цеплялась мёртвой хваткой за черепицу. Вселенная сжалась в одну точку, а девочка стала большой-пребольшой, потеряла свою личность и стала чем-то другим. На секунду они со вселенной поменялись местами и было это, пожалуй, что здорово. И могло продолжаться бесконечно, если бы не резкий шорох - такой, будто посреди лестницы опрокинули ящик глиняной утвари.
        Агата поняла, что это звук её падения с крыши.
        ***
        Боль не хотела уступать. Она вела страшную битву за тело и жизнь принцессы. Иногда сознание разрывало окутавшую его пелену и позволяло Агате составить хотя бы примерное представление о том, что произошло, и что происходит. Из смутных голосов, силуэтов и собственных ощущений складывалась нерадостная картина.
        Она упала на балкон. Он находился с противоположной той, по которой девочка совершила своё восхождение, стороны. Его могло тут и не быть, но зодчие украшали замок как могли. Этот архитектурный нюанс спас жизнь принцессы, но нещадно покалечил её тело.
        Руки, ноги и позвоночник - пострадало всё, кроме головы, и это удивительно. Лёгкое сотрясение мозга не в счёт, ведь череп мог расколоться как дыня, а разум - не вернуться в норму.
        Она не знала, кто и когда её нашёл. Наверное, это случилось достаточно быстро, потому что нельзя же целую вечность валяться на обагрённом собственной кровью камне. То и дело рядом возникали силуэты лекарей и их странных приспособлений. Самое диковинное из них перебегало с одного вывихнутого сустава на другой, перебирало лапками, заставляя кости срастаться так, как нужно. Механические сороконожки, чудо техники, гордость медицины. Если бы девочка не испытывала приглушённой, но не прекращающейся боли каждый раз, как приходила в себя, она бы сказала, что эти точечные прикосновения благородного металла щекочут её. Золото в своём составе имеет целебные элементы, поэтому многие врачебные машинки были сделаны именно из него. Во дворце было вдоволь золота - настоящего, мнимого, на любой вкус. Странно, что при этом замок не казался вычурным. Сусальная позолота, слитки - всё это разбавлял камень и не позволял роскоши взять верх над величием. В самом организме девочки, как у её матери, брата и сестёр, содержались частицы этого вещества - отсюда цвет глаз и волос. Если бы не оно, то выздоровление могло
затянуться ещё больше, а может, оказалось бы невозможным.
        Зрение скрывало правду о том, какое время суток за окном. Агата даже сомневалась, что здесь были окна. Ей представлялось, что вокруг нескончаемая ночь и свечи вместе с тусклыми жёлтыми лампами еле-еле разгоняют мрак. Возможно, у неё сбился какой-то ритм, и девочка приходила в себя только когда солнце исчезало. Да и свет, вполне вероятно, специально приглушали чтобы не раздражать нервы больной.
        Помимо врачей возникали и другие силуэты. Первой Агата узнала Миру. Добрая гувернантка что-то причитала над ней - не то плакала, не то молилась, или просто что-то бубнила. Запутаться просто, когда кажется, что в уши напустили воды. Иногда девочка могла очнуться и обнаружить себя в одиночестве - только сороконожки с тихим жужжанием продолжали работу. Металл был тёплым: наверное, маленьким машинкам передавалась высокая температура пациента.
        Не забыл появиться и Эрид. Смутной тенью он промелькнул лишь единожды, и сразу пропал.
        Потом пришли родители - оба сразу. "Ого - подумала Агата - видно, мои дела плохи". Папа в принципе не часто баловал её своим вниманием, как и вообще любого другого человека. Учёный, что с него взять, одержимый минералами король. Но он отличался мягкостью и добротой, и каждый раз, когда говорил с Агатой, одаривал её тёплыми словами и улыбкой. Сиена уделяла дочери куда больше времени, из которого минимум треть уходила на жёсткую критику каждого действия принцессы.
        Они пришли вместе, пришли ради неё. Отверженная, как она думала, Агата не ожидала такого. Визит чуть не нанёс новую травму и без того расшатанным стрессом и падением нервам. Кажется, отец гладил дочь по голове и бормотал утешения. Фернан был уверен, что девочка слышит его, и почти угадал. Общий смысл улавливался, пусть даже форма, в которую его облекли, ускользала. Агата была благодарна и боялась заплакать.
        Королева приходила к ней трижды. Это было иначе, чем с отцом. В первый раз принцессе показалось, что она видит мираж - ведь мать не может простить. Эта мысль всё вертелась и вертелась в голове и не давала проникнуться счастливой благодарностью, как это получилось с отцом. Только робкая радость и пугливое недоумение. Интересно, родители заметили такую разную реакцию?
        И чем продиктовано решение королевы навещать дочь так часто - переживаниями политического толка, или чем-то большим? Папа, узнав, что жизни Агаты уже ничего не угрожает, со спокойной душой вернулся к минералам. Он искренне желал девочке поправиться, спасибо и на том.
        Потом Сиена появилась в одиночку. Ни лекари, ни свита, ни кто-либо ещё, не присутствовал при этом свидании. Никто не видел, как Железная королева села в изголовье чудом избежавшей смерти дочери, и взяла в свои руки её разгорячённую ладонь. «Моя бедная девочка». Вот всё, что сказала правительница огромной страны. Вряд ли она вообще думала, что принцесса может это услышать. Но и этим мать сделала многое. Одной простой, для многих семей обыденной фразой Сиена разрушила собственный образ в душе Агаты. Никогда прежде такие слова не срывались с её уст. «Моя» - значит, королева признавала дочь, не отворачивалась от неё. «Бедная» - жалела Агату так, как только мать может жалеть дитя. И «девочка» - так просто, даже глупо. Это сотворило брешь в броне обиды и тайной злости, в которую столько лет уже облачалась Агата. Неужто матушка её в какой-то мере любит? Или просто жалеет? Даже второй вариант оставлял ком в горле. Ей не наплевать - возможно ли! Строгость была всего лишь вынужденной мерой, одним из правил, по которым жила династия. Значит, Агата зря лелеяла злобу. Значит, наступит день, и принцесса
наберётся смелости и назовёт эту красивую, несокрушимую женщину мамой. Ей уже тогда хотелось попробовать, но сил говорить попросту не было, Агата даже видела с трудом и нечётко. Только невнятное бормотание, несколько полусжёванных букв - всё, чего добилась принцесса. Догадалась ли Сиена, с юности игравшая в военные и дворцовые игры, как это следует перевести? Говорили, по губам она читать умеет.
        Это было чувство, невероятно близкое к эйфории, но оно не умещалось в это понятие. Признание, прощение, теплота - столько всего в одной короткой фразе. Это, вкупе с подорванным здоровьем, уничтожило какую-то часть Агаты, и заменяло освободившееся место.
        Только долго наслаждаться новым открытием не вышло. Радость, помогавшая бороться с болью, исчезла в третий визит королевы.
        Её величество пришла не одна. Сначала, обрадованная, Агата не разобралась, кто с королевой. По наивности решила, что это снова отец или Мира. Но взгляд сфокусировался, и девочке захотелось любым доступным способом выразить протест, но слабость по-прежнему сковывала по рукам и ногам. Мать привела с собой Нердала. Не было в этом ничего из ряда вон выходящего: драконы нередко сопровождали торитт, и в трудные моменты находились рядом. А эти двое неразлучны будто сиамские близнецы. После потери Тофи у королевы не осталось никого более близкого по духу, чем оборотень. Принцесса это понимала. Но здесь, в такой момент! Нердал Агату презирал, ему нельзя позволять видеть, в каком состоянии находится принцесса. Разбитая, её кости собирают механические сороконожки, а лекари кружат сороками! Да, Агата ошибалась в матери, думала о ней неоправданно плохо. Но в Нердале ошибиться не могла.
        В общем-то он держался тихо. Не высказывал своего мнения о том, что сделала принцесса, не напоминал, что в принципе о ней думает. Отойдя чуть подальше, дракон наблюдал, как королева снова села рядом с дочерью. Взяла ли она её за руку в этот раз - Агата не помнила. Мужской и женский голоса тихо переговаривались. Девочка уже достаточно хорошо себя чувствовала, чтобы не впадать в забытье каждую минуту, и понимала, о чём речь. Конечно же, о ней.
        - Лекари сказали, она идёт на поправку, - принцесса это знала и сама. Силы по крупицам возвращались к ней. - После всех потрясений ей будет нелегко вернуться к обычной жизни. Она сама спрыгнула вниз? Может думала, что это искупит вину? Моя сестра была в детстве такой же импульсивной. Как только подросла, её сразу выдали за эрцгерцога и отправить к нему на родину, с глаз подальше. Ты и сам всё помнишь, она могла себе позволить быть такой. А этот ребёнок… достоин сочувствия. Травмы едва не убили мою дочь.
        Невероятно грустный голос королевы снова пробудил в Агате чувство благодарности за эту доброту. Она сделает всё, чтобы заслужить уважение и любовь матери. Отрешится от всех своих желаний и обид. Станет послушной не только с виду, как было до этого, но и на самом деле. Только потому, что Сиена простила. Это разбивало сердце, но в хорошем, живительном смысле.
        - Но лучше бы она и вправду умерла.
        Сначала девочка не могла понять смысла этих слов. Кто умер? Ведь не она же, в самом деле. Мать только что обнаружила свои светлые чувства к Агате, с чего теперь желать смерти?
        - Столько проблем устроила твоя дочь своими выходками. Твоя сестра и половины не успела, - заметил дракон. Что он делал там, в углу? Кажется, разглядывал цветы в серебряной вазе. У Агаты путались мысли.
        - Я не стану наказывать её так, как следовало бы. Она уже сама себя наказала, прыгнув с крыши. И пусть это было всего лишь очередным безрассудным поступком, но эта боль пойдёт на пользу. А проблемы, которые создала наследная принцесса, только предстоит решить.
        Сердце разбилось второй раз. Но уже без радостных мотивов. Лишь пелена нескончаемого мрака. Теперь всё снова стало на свои места.
        Они ещё обменивались словами - другими, но с тем же смыслом. Агата не вникала. Прежде чем уходить, Сиена нежно провела рукой по волосам девочки, и та дёрнулась, как от раскалённого железа. Мать ничего не сказала и даже не удивилась. Вместе с Нердалом она покинула комнату.
        Глава 30 Новые знакомства
        Агата перестала размышлять и об искуплении, и о своём намерении стать образцом послушания. Она вообще перестала о чём-либо думать, и каждую свободную от беспамятства минуту смотрела в потолок. Как назло, таких минут становилось больше. Выздоровление потеряло всякую привлекательность и казалось бессмысленным. Что её ждёт за границами лазарета? Агата неумолимо шла на поправку и проклинала старания врачей и свою сильную, молодую кровь.
        Одним отвратительным днём она встала с кровати. И почти тут же упала обратно: ноги слушались плохо. Где-то спустя неделю под неусыпным наблюдением медиков и Миры девочка уже вовсю передвигалась вдоль стен, опираясь рукой о каменные плиты, в некоторых местах заботливо прикрытые гобеленами. Света стало больше - всё-таки здесь было окно. Агата потихоньку привыкала спать ночью и бодрствовать днём, и часто смотрела на безупречную панораму далёких гор.
        Все знакомые ранее с принцессой отмечали перемену в её настроении. Капризная с прислугой и приветливая с теми, на кого следовало произвести впечатление или кому перечить нельзя - теперь она одинаково обходилась со всеми: почти не говорила и неохотно отвечала на вопросы. Такой же приём ждал и нагрянувшую королевскую чету. Венценосный отец удивился, что дочь не радуется его приветливым словам, а для матери мало что изменилось в поведении Агаты. Она лишь отметила, что в глазах принцессы уже не светилось желания что-то там доказать. Сплошная апатия.
        Мира от всей души радовалась выздоровлению воспитанницы. Девочка пока не выбиралась из лазарета дальше соседней комнаты, служившей гостиной, но к этому шло. Гувернантка проводила с Агатой достаточно времени и, как могла, занимала её. Но и женщина и принцесса уставали. У Миры были свои хлопоты, а Агата неожиданно полюбила оставаться в одиночестве, от которого раньше так страдала.
        В очередное солнечное утро на пороге появилась молоденькая служанка.
        - К вам посетитель, ваше высочество.
        На вид - ровесница Агаты. Конопатое лицо выглядело донельзя знакомым. Принцесса прикинула, где и когда могла его видеть и вспомнила: это та самая девчонка, которой она помогла остановить слетевшую с тормозов самоходную вазу, и тем самым спасла одну из колонн Обсидианового зала. А заодно и карьеру служанки. Как давно она здесь? В лазарете постоянно мелькали слуги и фрейлины, и вот теперь эта бойкая, но робеющая в присутствии Агаты девица угловатыми руками теребила передник.
        - Кто? - вяло поинтересовалась принцесса.
        - Ваш, эм, дракон.
        - А ты кто?
        - Я Лира!
        Какой звонкий голос. У Агаты он тоже звенел, но как церемониальный колокольчик - а у этой простолюдинки был как натянутая, прочная струна. И имя красивое. Недостаточно сухое или холодное для того, чтобы принадлежать кому-либо из родни принцессы. Слишком романтичное. Всего на одну букву отличается от имени гувернантки, но Мира - имя привычное и совсем не такое музыкальное. И встречается довольно часто. Как пить дать, родители конопатой горничной тайком почитывали старинные предания.
        Девочка поковыляла в гостиную, где пред её очи предстал собственный, ручной дракон, который даже не соизволил встать и поприветствовать принцессу. Лира, видимо стесняясь их обоих, ретировалась обратно к постели Агаты, где принялась взбивать подушки.
        Эрид развалился в кресле и со скукой вертел в руках какую-то безделушку, которая стояла на малахитовом столике. Неизменная чёрная куртка была немного помятой, да и в целом оборотень выглядел, так сказать, побитым. Недружелюбным взглядом, от которого хотелось убежать, мужчина проводил горничную и, едва закрылась дверь, нарушил молчание.
        - Ну и какого…
        Безусловно, принцесса знала такие слова. Только вот слышать их от всегда аристократически-небрежного оборотня как-то не доводилось.
        - … ты творишь?!
        - Мог и не приходить. Я не приказывала.
        Бесцветный голос сделал фразу невыразительной и не раздражающей как раньше. Разговор не клеился. Когда Лира сообщила о том, какой гость дожидается в гостиной, Агата почти обрадовалась. Теперь ей хотелось поскорее снова остаться одной.
        - Не так уж меня волнует, что ты там приказывала. А теперь потрудись вспомнить условия договора, который нас связывает.
        Девочка заметила, что под глазами у него синяки, а скулы казались почти острыми. Длинные волосы бросали тень на лицо, из которой жутковато блестело золото. Тут больше подошёл бы холодный цвет, например, синий. Хотя сама Агата выглядела ещё хуже.
        - Какого ещё договора?
        - Такого, который все вокруг именуют проклятием. Что ж, изволь: я освежу тебе память. Дракон не может оставаться в стороне, когда с торитт что-то случается, как бы ему не хотелось. Если ты впадаешь в уныние - у меня болит голова, если хочешь покончить с собой - мне становится невероятно плохо, если прыгаешь с крыши и ломаешь все свои кости - я с трудом добираюсь до замка. Потому что чувствую, как меня вывернули наизнанку, избили, порезали и раздробили на многие части. А рассказали тебе твои менторы, что случается с оборотнями, когда торитт умирает? Мы можем ненавидеть вас, но жить сами по себе не имеем права. Ведь какому-то древнему чародею вздумалось нас наказать - по приказу вашей незабвенной Терры. Если бы твой замысел удался, мне пришлось бы в лучшем случае погибнуть, а в худшем - медленно сходить с ума и срастаться с огненной скалой, из которой я появился. Ни свободы, ни разумной мысли, только ненависть и скорбь! И всё потому, что тебе не захотелось нести ответственность за содеянное. О, тебе себя жаль? Ты решила выбрать благородный исход? Нет, милочка, ты выбрала не то, что благороднее, а
то, что проще.
        Говорил Эрид без злобы, но с такой ядовитой горечью, что находиться рядом было почти невозможно. В былые времена Агату бы разозлило, что дракон беспокоится о себе, а про её самочувствие даже не спросил. Хотя то, что она уже стоит на ногах без посторонней помощи говорило само за себя. По большему счёту девочке было всё равно. Она просто не могла сосредоточиться и ждала, когда все оставят её в покое.
        - Выбрала, что проще и правильней. Тогда мне так казалось. И вообще, я, в общем-то, упала случайно.
        Дракон поднял бровь. Этот жест придал исхудавшему лицу такое выражение скепсиса, что было бы смешно, кабы не так грустно. Что-то оскорбительное для Агаты просматривалось во всём его измождённом облике. Наверное, то, что теперь они не друзья, а лишь компаньоны, намертво связанные волей давно умерших людей.
        - Тебя не заключали под стражу?
        Дракон фыркнул в своих лучших традициях. Нет, его и пальцем не тронули. Сиена провела небольшую воспитательную беседу, на которой заявила, что собиралась продержать его в заключении не менее нескольких лет, но в этом отпала необходимость, когда Агата рухнула с крыши. Эрид не виноват в проделках принцессы, точнее, виноват меньше неё. Его воля подчинена Агате. Но оборотень обязан был рассказать обо всём королеве, которой клялся служить так же, как своей торитт. Возмездия не последовало только потому, что своей последней выходкой Агата с лихвой наказала их обоих.
        Задерживаться Эрид и не стал. Он бросил как подачку несколько дежурных фраз, пожелал скорейшего выздоровления, что прозвучало как проклятие до седьмого калена. То ли верно уловил настроение торитт, то ли и не собирался тратить на неё времени больше, чем того требовал разговор. На прощание оборотень одарил её таким разочарованным взглядом, что совесть всё же кольнула Агату: дракона задела не боль, которую он по инерции испытывал вместе с ней, а то, что принцесса даже не подумала его от этой самой боли оградить. Девочка шмыгнула носом, но не проронила ни слезинки. Она вернулась в комнату, где застала Лиру, в восторге тыкающую пальцем в винтажные часы.
        - Ой, простите, ваше высочество.
        Принцесса махнула рукой. «Нравятся?» - спросила она. Служанка заверила её, что видела за свою недолгую карьеру в замке немало диковинок, но такую красоту впервые. Ещё бы. Такой корпус давно вышел из моды, а шестерёнки скрипят, сколько бы масла на них ни вылили. Поэтому такие вещи можно было встретить только в редко используемых комнатах - например, в лазарете. Увидев, что принцесса не возражает против её болтовни, Лира осмелела настолько, что позволила себе заявить, что души не чает во всех «железячках». Агата покосилась на неё.
        - Что входит в твои обязанности?
        - Раз в день навещать ваше высочество, поддерживать порядок и приносить свежие цветы. А ещё выполнять мелкие поручения, если таковые имеются. Так мне объяснила Мира. Скажите ей, если будете недовольны мной.
        Служанка чуть потупилась. Она неохотно говорила последнюю фразу, которую её, видимо, обязали произнести. Наверняка носить цветы и глазеть вблизи на наследницу трона занятие более интересное, чем чистить овощи или выгребать каминную золу. Также, говоря о поручениях, Лира подчеркнула слово «мелкие», словно намекая, что на серьёзные задания она не пойдёт, особенно если это связано с кражами и международными скандалами.
        Агата кое-что вспомнила. Гувернантка, отметив апатию девочки, как-то обмолвилась, что неплохо бы ей пообщаться с сверстниками. Брат и сёстры на это по понятным причинам не годились, да и с другими детьми знатных фамилий Агату сводить не пытались, а советовать королеве Мира не смела. Поэтому с неё сталось бы подослать девчонку специально, чтобы взбодрить воспитанницу. Где только откопала её.
        Агата подумала немного и важно кивнула.
        - Можешь пока приходить.
        ***
        На то, чтобы как следует восстановить здоровье ушло ещё две недели. И всё это время Лира приходила к принцессе - каждый день, иногда по два раза. Считалось, что она занимается уборкой, но по большей части просто скрашивала часы хандрившей наследницы.
        Простолюдинам, как правило, требовалось не меньше полугода жизни при дворе, чтобы привыкнуть к механическим зайцам, самоходной посуде и танцам кинетических скульптур. Поначалу они их пугались, ломали неумелыми руками и костерили на все лады. Местные камердинеры и правительницы гардеробных вели свои династические войны, так что чужаков сюда пускали редко. А когда это случалось, то несчастные работяги подвергались всяческим насмешкам за то, что привыкли к простому труду и не умели сходу наладить контакт с механизмами. Лира же появилась во дворце полтора месяца назад, и чувствовала себя как рыба в воде.
        Рыжеватая девчонка отличалась от других слуг. Держалась она свободнее, и оказалась настолько любознательной, что могла составить конкуренцию Агате по количеству интересующих её вопросов. Лира в два счёта осваивала любые устройства. Только однажды удача отвернулась от неё, когда гигантская самоходная ваза вознамерилась протаранить стену. Лира не была одержима механизмами так же, как Агата, и плохо разбиралась в их детальном устройстве. Ей просто нравилось на них смотреть и использовать по назначению.
        Довольно скоро выяснилось, почему девочка уродилась столь непохожей на остальных слуг. До недавнего времени Лира жила в бродячем цирке. Оказалось, странные повозки, которые скитаются по белому по свету, скрывают не менее странных людей. Некоторые из них невероятно уродливы, некоторые - сверх меры умны. Одни подвержены всем возможным порокам, а другие начитаны и ведают тайнами самых утончённых ремёсел. То, что умеренно в характерах обычных людей, в них обостряется до предела. Артисты в совершенстве владеют искусством обмана и карточных фокусов, каждый из них жесток и сентиментален.
        И вот такие люди однажды забрали из опустевшего дома младенца. Всё население покинуло деревню. Такое иногда ппоисходит, когда появляется возможность перебраться на место с более плодородной почвой и менее воинственными соседями. Так случилось и в этот раз. Отчего-то крестьяне обрекли двухмесячную девочку на голодную смерть. Проходивший мимо караван повозок забрёл в селение, когда пепел в очагах ещё был тёплым, а измождённый ребёнок живым. Уже немолодая пара акробатов, давно плюнувших на попытки завести детей, удочерили девочку, дали ей имя. С тех пор и началась её бесконечная дорога.
        Ильда и Рамон - вот как звали этих двоих. Слишком плотные и коренастые для своей профессии. Их густые волосы - у Идьды всегда собранные в клубок - уже тронула седина. Тем очаровательные были трюки в их исполнении.
        Женщина оказалась на половину фьёлой. Так что ничего удивительного, что она выбрала приёмной дочери такое имя: фьёлам нравились легенды и музыкальные слова, они сочинили и прочитали больше сказок, чем любой другой народ. Рамон не уступал жене в любви к книгам, но предпочитал историю и алхимию. В свободное от тренировок время он часто смешивал ингредиенты, свойства которых так и остались для Лиры загадкой. Нередко мужчина корпел над железными деталями - такими маленькими, что различить их без лупы почти невозможно. А когда уставал от своих занятий, то доставал из сапога флягу с ромом. Все бродячие артисты так или иначе становились зависимы от огненной воды.
        Девочка росла и наблюдала - за опытами, чтением, дегустацией крепкого вина. Иногда принимала участие во всех этих занятиях. Особенно её занимали металлические детали, из них можно было сделать жука или цветок лотоса. Но больше всего Лира полюбила гоглы. До недавних пор они использовались только для защиты от ветра при полёте на воздушных судах, но теперь вошли в моду у городской молодёжи - преимущественно образованной, посещающей лекции в королевской академии. Механика до сих пор вдохновляла людей.
        Приёмные родители потихоньку занимались обучением Лиры. Худо-бедно, переходя со сложных тем на простые, пропуская некоторые азы, все же они научили девочку считать, писать, жульничать в карты и исполнять простейшие трюки. А также вдолбили ей в голову несколько иностранных фраз, значение которых и сами не слишком понимали. До тринадцати лет Лира дважды в неделю болталась на лентах под шатровым куполом и повторяли про себя эти фразы - чтобы было не скучно. Акробатка из неё вышла посредственная, юной циркачке интереснее было наблюдать за химическими изысканиями Рамона и помогать Ильде по хозяйству. Готовка и уборка шли у девочки споро и слишком организованно для артистки. Ильда посмотрела на это и загорелась новой идеей: девочку надо пристроить на работу. И не куда-нибудь, а во дворец. Это можно было устроить, ведь её тётя прислуживала здесь на кухне и помогла свести нужные знакомства. В восторг Лира не пришла, но согласилась. Ей дали несколько месяцев на раздумья: хочет ли она остаться в замке или продолжит путешествовать с труппой. Через две недели бродячий цирк должен снова посетить столицу, и
девочка встретится с опекунами, чтобы отправиться и дальше скитаться с ними по свету или заявить, что роль горничной её вполне устраивает. Агата не понимала, как можно выбрать второе, но Лира объяснила: придворная прислуга получает больше жалованья, чем иные уважаемые домовладельцы, а бродячие артисты еле сводят концы с концами. Иногда им выпадет выступление на городском или сельском празднике, и тогда дела идут в гору: вдоволь сыра, мяса и хорошего вина. Ну а в обычные дни приходится довольствоваться дешёвым ромом, хлебом и постной похлёбкой.
        Агата спросила, что такое постная похлёбка. «Суп из воды и подгнивающей капусты» - ответила горничная. Принцесса не поверила.
        Лира честно разбиралась в себе. Но уже через несколько дней по приезде в замок девушка поняла, что придворная статичная жизнь не для неё. И пусть кровати здесь не падают от колдобин на дорогах, а еды и ванных комнат вдоволь - это всё не то, чего ей хотелось.
        ***
        - Давай на ты. Ну, когда другие не слышат. Впрочем, Миру можешь не стесняться.
        С Агатой они подружились на почве скуки. До болезни принцессы это вряд ли было возможно: она избегала лишних разговоров с прислугой, да и с фрейлинами держалась отстранённо. Теперь она стала молчаливой, и при этом более сговорчивой. Весёлая Лира развлекала её. Временами тучи рассеивались, и Агата снова звонко смеялась. Редко, очень редко, но это был прогресс. Мира сдержанно улыбалась, видя, как принцесса впервые в жизни налаживает контакт с ровесницей. И не важно, что эта дружба долго не продлится: слишком разные социальные ступени. Скорее всего, как только её высочество переберётся обратно в свои покои, встречам с Лирой придёт конец. Но пока что пусть отведёт душеньку.
        Мира знала, что это жестоко, но ещё более жестоким она полагала изолировать Агату, которая и так пребывала в подавленном расположении духа.
        ***
        - Ты будешь это пить?!
        Ежедневные порции крови и воды возобновились.
        - Сиена приказала. Наверное, думает, что от этого я быстрее поправлюсь.
        - Я бы от такого скорее подохла.
        "Уээ" - этим звуком Лира подтвердила своё отношение к ритуалу. Агата была с ней согласна, хотя никогда бы не позволила себе выражать чувства так, как это делала циркачка. Счастливая дикарка в переднике - хорошо ей быть свободной и знать, что дорога всегда готова её принять, а королевству до неё нет дела. Что ждало впереди Агату, было не ясно. "Лучше бы она и правда умерла" - в перерыве между первым визитом матери и этой фразой девочка всей душой хотела провести работу над собой, обуздать мечты и истребить обиды. Теперь она не знала - ни что ей делать, ни что думать. Как относиться к самой себе принцесса тоже не понимала.
        - А можно? Попробовать…
        Лира тем временем ходила вокруг кровавого кубка, который принцесса не торопилась осушить. Случилось то, что Агата почитала невозможным - кто-то захотел по доброй воле отведать это жуткое пойло. Ну как есть - дикарка. Так почему бы нет, ведь Мира отлучилась, а фрейлины разбрелись по лазарету кто куда, поверив байке, что в комнате принцессы должно находиться как можно меньше людей, чтобы воздух лучше циркулировал.
        - А давай.
        Лира осторожно, но с азартом в глазах приблизилась к кубку. Поколебавшись с минуту, она решительно сунула туда палец, а потом облизала его.
        - Да что ты, можешь выпить всё.
        Агата подняла бровь так, как это часто делал Эрид, когда ирония выплёскивалась через край.
        - Нет уж. Пейте сами, ваше высочество!
        Принцесса вздохнула. Она не рассчитывала, что кто-то в самом деле захочет помочь ей разделить эту трапезу. Но не успела она поднести кубок к губам, как горничная крикнула: «Постой-постой!»
        Конопатой было невыносимо видеть страдания скривившийся над алой жутью подруги. Она решительно выхватила кубок и потащила его к ближайшему комнатному цветку.
        - Что ты сделала?
        - Тебе же не хотелось!
        Где была эта бестия раньше? Сейчас Агата только ошарашено улыбалась, а раньше понеслась бы вместе с Лирой разрушать дворец, ломать механических зайцев, изводить менторов. Теперь настроение безобразничать куда-то делось. Оно и понятно: каждый раз, когда принцессе становилось весело, и она начинала смеяться, в памяти тут же вспыхивал тот позор, который она навлекла на свою голову. И, конечно, то самое "лучше бы она умерла".
        Однажды Агата обнаружила, что готова рассказать Лира обо всём. Глупо было открываться служанке, но на глупостях принцесса собаку съела. Циркачка внимательно выслушала и сразу вынесла вердикт.
        - Ну ты и в самом деле сумасшедшая. Но матери смогла признаться - уже что-то. Дальше постарайся не воротить такого, вот и всё. Чего переживать?
        Конопатая не сильно удивилась рассказу Агаты. Бродячие артисты не удивляются. Как жаль, что очень скоро она покинет дворец, о чём не знал никто, кроме принцессы. Даже Мира не подозревала, что горничная собирается оставить работу. Лира не сообщила ей по той простой причине, что боялась потерять часть жалования: с такими неблагодарными выскочками, которые не ценят своего счастья, никто не будет снисходительным. Если кто-то увольнялся, то получал едва ли половину того, что он заработал.
        Тем не менее, Лира смогла оказать неоценимую поддержку. Она была уверена, что когда-нибудь из Агаты выйдет отличная королева. Хоть и со своими странностями.
        - Я не уверена, что хочу этого. Мне нравится замок, а вот я тем, кто здесь обитает, нравлюсь не очень. От меня требуют многого, я и с половиной не справляюсь.
        - Сколько языков ты знаешь?
        - Пять. И ещё четыре диалекта.
        - Ну и с чем таким ты не можешь справиться?!
        Агата заколебалась. Как объяснить, если сам толком не понимаешь? "С ответственностью" - наконец нашлась она. "Я не хочу нести ответственность за целое королевство. Мне бы лучше поступить в академию и изучать механику".
        - Ой, да поступай на здоровье! Ты же принцесса. Тебе можно всё!
        - Я принцесса, мне ничего нельзя!
        Каждый шаг следовало продумывать заранее. Неусыпное наблюдение давило на нервы. Зачем всё это нужно, если мать простила, но окончательно разочаровалась в ней? Лира пыталась утешить: война не началась, а королева заведёт новую собачку. Да и зачем вообще ей собака, когда в её распоряжении настоящий дракон?
        Жизнь была для Лиры простой: хочешь - делай, если это никому не повредит. А если повредит - ну что ж, подумай дважды.
        Сначала Агата не придавала этому значения. Просто у служанки своя блажь. Но спустя пару дней принцесса сама задумалась над тем, какие перспективы могут быть у наследницы, сбежавшей с цирком. Не радужные, это понятно. Ну а если с ним сбежит никому неизвестная девочка? На неё всем будет плевать.
        Если бы удалось сокрыть свою личность… В кои-то веки Агата желала совершить безрассудный поступок не ради удовольствия или бунтарства. Она хотела не мешать: королеве не нужна такая наследница. Но сделать что-либо с этим Сиена не может: прямая линия наследования никогда не прерывалась, ни одну принцессу не объявили сумасшедшей, и ни одна не смела сама отказаться от трона. Случались убийства, но не матери травили дочерей. На это не пойдёт даже Сиена. Тем более, если учесть, что за подобные деяния на империю обрушатся бедствия - такой уж рок династии. Несколько веков назад пытались провернуть подобное: братья казнили сестру, королеву, тем самым приведя в действие проклятие драконов и повергнув империю в хаос. Вот Нердал бы с радостью высыпал в кубок принцессы яд, но до такой самодеятельности он никогда не опустится.
        - А твой дракон тебя найти не сможет?
        Агата призадумалась. Таких подробностей она не знала. Хотя это в любом случае не должно доставить много хлопот: если у Эрида и есть какое-то девятое чувство, то он вполне может им не воспользоваться. Раз уж торитт по душе таскаться по миру с бродячим театром - пусть её. Лишь бы снова не разбивала себе кости, не развязывала войны, а его оставила в покое. Сиене он подчинялся неохотно. Вполне возможно, что Эрид согласится держаться как можно дальше от дворца, который он терпеть не мог, и тогда королеве окажется не под силу схватить его и заточить в темницу, чтобы тем самым вернуть Агату на законное место. Сначала она будет злиться, ну а после вздохнёт спокойно: трон перейдёт к следующей дочери, более достойной кандидатуре.
        Глава 31 Побег
        В последний раз Сиена навесила её в лазарете за день до официального выздоровления принцессы. Чуть позже подошёл её муж. Он и не сомневался, что дочь поправился, отец даже не задумывался, какая опасность угрожала жизни Агаты. Фернан подарил роскошную корзину со сладостями. Точнее говоря, приволок и водрузил её на стол слуга, но по инициативе его величества, консорта-короля. Сиена снисходительно покосилась на подарок. Наследные принцессы редко получали сладости, а вырастая, привыкали к простой и здоровой пище. "Вы можете идти" - отпустила Сиена слугу. Лира, в этот момент усердно изображавшая скромную горничную, стояла столбом в дальнем углу. Она не знала, что следует делать, но королева стальным тоном разрешила все сомнения.
        - И вы тоже.
        Лира сделала реверанс, чуть не запутавшись в собственных ногах, и покинула лазарет. Мать ко всем обращалась на "вы", и за это её уважали. На то что эта вежливость только газовой тканью прикрывала настоящее отношение Сиены к людям, предпочитали не обращать внимания. Слуги были для неё как муравьи у подошвы сапог. Она не видела в них ничего, что заслуживало бы внимания. И надо сказать, королева относилась подобным образом не только к слугам.
        Втроём они заняли кресла, обитые кожей цвета морской воды. Матовые заклёпки на подлокотниках и спинке. Отец расспрашивал о прошедшем дне и щебетал о погоде. Единственное место на земле, где Фернану по-настоящему хорошо - его кабинет, но увидеть улыбку этой девочки, которой он дал жизнь, было ему приятно. Когда разговор о погоде изжил себя, Сиена взяла слово. Странно: она была какая-то рассеянная.
        Агата проглотила ком в горле и подалась вперёд. Голос девочки не дрожал, но раздражал: слишком слабый, хотя мямлей Агата никогда не была. Ей бы просто не позволили.
        - Ваше величество. Я осознаю, как недостойно поступила. Я прошу меня… меня простить.
        Она уже говорила нечто подобное, но вышло совсем уж плохо.
        Отец выглядел слегка растерянным. Сиена рассказала ему обо всём, что натворил их ребёнок. Ни о чём не умолчала; у этой четы не было никаких секретов друг от друга.
        Женщина смотрела на Агату бесстрастно, будто прослушала сейчас фразу из надоевшей церемонии. Может она и не слышала даже?
        - Вы сможете простить? - пробормотала Агата. Сиена не менялась в лице: маска и никаких чувств. Неужели это она держала её за руку, когда принцессе была у порога вечности?
        - Я принимаю твои извинения.
        Агата отстранённо подумала, что слугам мать сказала вы, а к ней обращалась на «ты». Сама она не смела тыкать королеве, хотя никто ей и не запрещал.
        Девочка притихла. Ощущение было такое, словно она наелась мела. А Сиена говорила, будто всё так, как и надо.
        Принцессе придётся усиленно заниматься, ведь из-за болезни она пропустила много уроков. Через год она отправится на Чёрные острова, чтобы там завершить обучение. Хотя лучше бы ей отправиться туда сразу. И зачем ждать целый год? Но традиции есть традиции. Сиена выразила надежду, что спустя семь лет, когда все знания будут получены, Агата вернётся другим человеком.
        Тот человек, которого она видела сейчас перед собой, никак не мог устроить королеву.
        Отец уже не слышал и не слушал. Его вниманием целиком и полностью завладело одно из соцветий, которое он заприметил в букете полевых цветов. Их притащила Лира вопреки указанию Миры доставлять в лазарет только цветы из оранжереи. Интерес учёного - превыше всего. Так же было и у матери с троном.
        Родители ещё немного посидели и ушли. Что они сказали на прощание, принцесса забыла ещё до окончания фразы.
        ***
        Разрыв.
        Отныне Лира навсегда отрезана от неё, даже когда приходила по утрам помогать фрейлинам с одеванием. Но поговорить наедине им уже не суждено - Агата в этом даже не сомневалась. Её перевели в родные покои, где по ночам украшенные скупой геометрической лепниной окна пропускали сквозняк, а на белых каменных стенах кто-то замазал выцарапанные принцессой узоры. Менторы снова ждали девочку в классных комнатах в определённые часы, а в злополучной библиотеке появлялись новые издания в кожаных переплётах. Тренировки по стрельбе и фехтованию вновь оттачивали ловкость.
        А выросшая в бродячем цирке акробатка весело взбивала перину и, напевая, считала дни до прибытия труппы.
        ***
        - Поздравляю, ваше высочество, вы делаете успехи! Раньше для подобных задач вам требовалось в три раза больше времени и ещё дополнительное время для исправления ошибок.
        Агата тупо смотрела на уравнение, которое решила за считанные секунды. Она писала почти наугад, и интуиция подсказала нужные цифры. А мыслями принцесса находилась далеко.
        Всё просто: теперь её не оставляли одну. Мира каждое утро будила Агату и подносила ей воду и кровь. Поблажек больше не было, а девочка о них не напоминала и выпивала всё, что требовалось. Сразу за гувернанткой появлялась небольшая орава фрейлин и служанок, среди которых было два новых лица: Лира и незнакомая девушка лет двадцати. Каким образом циркачку определили обслуживать основные покои принцессы, Агата не представляла. Может случайность, может, так захотела Мира. Или же Лира сама как-то сумела это провернуть. Горячая голова - такие добиваются своего. Спросить Агата не могла: теперь кто-то из фрейлин всегда сопровождал её, якобы того требовал этикет. Сиена представила всё так, будто девочка выросла, и не пристало ей как прежде шататься по замку в полном одиночестве. И вообще, мало ли - вдруг болезнь ещё не отступила и наследнице станет дурно.
        Все понимали, что на самом деле это была охрана, а не свита. Только ночью принцессу оставляли в покое. В относительном. Теперь кто-то из фрейлин должен был бодрствовать за дверью, а не спать.
        Занятий стало больше. Агате не позволили ни одной лишней минуты, которую та могла бы использовать во вред себе и королевству.
        Мира, которой разрешалось применять свои рычаги воздействия на принцессу, решила сделать ставку на новую девицу, пополнившую штат фрейлин. Серо-русая, без единой складочки на одежде. Собранная, начитанная, сдержанная - ходячая добродетель. Девицу звали Этель и старшее поколение классифицировало её как пример для подражания. Агате она казалась пресной как вода. Миловидная внешность терялась за скучной причёской и преувеличенно внимательным взглядом. У девушки была привычка пробираться вдоль стен, останавливаться у каждого шкафа и стола, и переставлять всё так, чтобы каждый предмет находился на одной линии с остальными. У Агаты хватало власти на то, чтобы прикрикнуть и приказать оставить статуэтки и часы в покое - фрейлины не смели ей перечить в таких мелких бытовых вопросах. Но девочка заставляла себя терпеть. Из-за капризной несдержанности она уже навлекла беду на себя, да и не только. Приходилось с нуля учиться обуздывать свои порывы. А в качестве искупления Агата пока не решалась сделать Этель даже спокойного замечания. Вместо этого сидела и таращилась в пол, мимо книги. Замкнутость и вялость -
другие объясняли это осадком от болезни.
        Чём меньше Лира появлялась в поле зрения принцессы, тем больше Этель пыталась завладеть её вниманием.
        Акробатка ставила вазу на стол, весело улыбалась и тут же убегала по какому-то поручению. А пресная девица затягивала скучный разговор об архитектуре. Агате нравились сооружения самого разного рода, приёмы столичных зодчих увлекали её. Но в компании с Этель даже это становилось невыносимо унылым.
        Лира украдкой махала ей рукой или подмигивала и, под пристальным взором гувернантки, принималась складывать одежду. А Этель уже затягивала волынку об этикете в других странах. Девушка раздражала Агату. Самые интересные темы обсуждать с ней было в тягость.
        Мира позволяла Лире своим присутствием держать принцессу в тонусе, но забивать ей голову пустой болтовнёй больше не давала. Будь у девчонки другое происхождение, ещё куда ни шло, а так…
        Это был разрыв. Кем-то придуманная суть вещей не позволяла дружбы служанки и принцессы. Но Агату больше всего терзало подозрение, что Лире просто наскучила её компания, и циркачку не привлекала даже теоретическая выгода, которая всегда перепадает фаворитам.
        Когда акробатка промелькнула в одном из коридоров, о чём-то щебеча с толстой горничной-хохотушкой, принцесса впервые в жизни поняла, что такое ревность. Эта толстуха умеет веселиться и не лезет за словом в карман. Она симпатична и характером и внешне, даже лишний вес ничуть не портит её. Раньше Агате было некого ревновать. Королева позволяла другим своим отпрыскам больше поблажек, но никого из них не любила. Просто не было надобности муштровать их как наследницу. А что до Эрида, то девочка часто злилась на него, но почему-то не испытывала никакой ревности, даже когда видела, как они с Варгой задерживают взгляды друг на друге. Все они давно окружали принцессу, она попросту привыкла. А Лира ворвалась в её жизнь внезапно, застала в врасплох, и механизм "не доверяй никому" не успел сработать. А теперь акробатка собирается со дня на день покинуть замок! Успеют ли они хотя бы попрощаться? Агате было необходимо сказать хоть несколько слов. Таких, чтобы Лира запомнила её не куклой, стоящей за троном, а человеком, который дорожил их мимолётной дружбой.
        ***
        Дни стали другими. До падения с крыши принцессе было всего-навсего скучно, она изо всех сил выдумывала себе развлечения. А теперь ничто не вызывало интереса. Девочка ела, спала, посещала уроки. Менторы отмечали, что принцесса стала меньше отвлекаться на посторонние вещи, но внутренний огонёк, который раньше подталкивал её задавать всё новые и новые вопросы, исчез. А вот фехтование пошло насмарку: необходимость быстро двигаться ставила Агату в ступор. В итоге тренер махнул рукой и сказал приходить на занятие "когда она перестанет спать на ходу". Её высочество не возражала. Она была не против вообще не казать носа за пределами своих покоев. Но обстоятельства складывались иначе: Сиена постоянно выдёргивала дочь то на советы, то на торжественные церковные службы. Агата безропотно всё посещала.
        Лира появлялась всё реже и реже. Только этим следующий день отличался от предыдущего. В остальном казалось, что время зациклено.
        Но вот, пошёл дождь, который круто повернул жизнь принцессы.
        Кроме Этель и ещё одной девушки подле Агаты не было никого. Необычайная для Йэра сырость пробудила резкую зубную боль у фрейлины и Этель жалобно и тихо скулила. Такой Агата её прежде не видела и теперь почти жалела. Как просто оказалось превратить "ходячую добродетель" в ноющего ребёнка.
        - Меня ждёт астроном.
        Днём за звёздами никто наблюдать не будет, но старик, который вряд ли догадывался о мире за стенами его обсерватории, собирался дать ей обещанный трактат по лиловому созвездию - самому спорному предмету астрономии.
        - А может вы хотите сходить сами? Этель надо срочно отвести к лекарю, с её зубом что-то совсем не хорошо. Ведь раньше вы, принцесса, часто передвигались по замку самостоятельно.
        Да, самостоятельно. До такой степени, что Агата успела многое наворотить, и теперь её решили оградить даже от минутного одиночества.
        Этель что-то пролепетала, держась рукой за щёку. Вторая девица в порыве внезапного дружеского порыва хлопала её по руке и просительно уставилась на Агату.
        - Всё нормально. Идти совсем недалеко, и я знаю кратчайший путь. Никто и не заметит, что я гуляю одна, - сдержанно улыбнулась принцесса. Она могла бы сделать лишний круг, чтобы насладиться одиночеством. Могла, но не хотела.
        Девочка взяла две тетради и автоматическую ручку, которая заправлялась чернилами гранатовых устриц. Оправила платье, слишком тяжёлое на взгляд Агаты, но которое она безропотно надела, не утруждая горничных поиском другой одежды. Пожелала Этель получить должную помощь в лазарете и избавиться от ноющей боли.
        Кратчайший путь до обсерватории пролегал через одну из башен - наподобие той, по которой они с Эридом пробирались на крышу, к дирижаблю. Люди здесь ходили редко, в основном, слуги - с целью поверхностной уборки. Забредали и меланхолики, которых привела сюда тяга к уединению, маленьким пространствам и узким окнам.
        Вокруг не было ни души. У принцессы появилось приятное чувство контроля над ситуацией. Никто не сверлит ей спину подобострастным и завистливым взглядом. Девочка уже почти жалела о том, что выбрала короткий путь. Астролог был хорошим человеком, но одиночество казалось ей более привлекательным. Невысокий каблук стукнул по первой, едва стёртой посередине ступеньке башни. И в этот момент принцессу кто-то схватил сзади. От неожиданности девочка выронила тетради и почти потеряла равновесие, но удерживающая её плечо рука не позволила упасть. Агата резко повернулась. Наследнице трона не к лицу вопить на весь замок, но отбиваться только своими силами, не пытаясь вызвать помощь, ещё более глупо. Тем не менее принцесса приготовилась нанести первый удар.
        - Ох, извини, я пугать не хотела.
        Агата так и замерла с неумело поднятым кулаком. Перед ней стояла Лира. Глаза и губы конопатой улыбались. «Ну, разве что совсем чуть-чуть» - хитро добавила она.
        Принцесса подняла тетради, не сводя с подруги глаз.
        - Привет.
        Акробатка выглядела не так, как обычно. Никакого передника и серого, аккуратного платьица горничной. Вместо этого на ней были штаны и нелепая длинная кофта в заплатках. Рыжие волосы, которые она раньше собирала и закрепляла шпильками, теперь лихо торчали во все стороны, как некошеная, оранжевая трава. Они оказались совсем короткими - ещё короче, чем у Сиены. За плечом у Лиры виднелся объёмный холщовый мешок, а на шее болтались гогглы.
        - Наконец-то я смогла застать тебя одну! Я ещё могу говорить тебе «ты», высочество?
        Конечно, может! Агата так и ответила, и в подтверждение своих слов яростно закивала головой. Она улыбалась как дурочка, и даже сделала порывистое движение, чтобы обнять подругу, но остановилась. Всё-таки это было уже слишком, хотя сама Лира раза два принцессу обнимала, когда они свободно проводили часы в лазарете. Конечно, пока никто не видел.
        - Мира строго-настрого запретила говорить с тобой. Иначе меня бы выгнали раньше срока. Чудо уже то, что ваша прежняя горничная сломала палец и меня подрядили её заменять. Уж я-то себе ничего не ломаю, иначе как я буду выступать? Мира ворчала, что прислали меня, но старушке было недосуг устраивать разборки.
        У Агаты дёрнулся уголок рта. Никто ещё не обзывал её гувернантку старушкой, и это прозвучало очень смешно. Служанка одним своим появлением благотворно действовала на раскисшую принцессу. Но эйфория длилась недолго: Лира заявила, что пришла попрощаться.
        - Мне сегодня край надо ехать. Вчера мне дали жалованье, а третьего дня мы встретились с Ильдой и Рамоном. Они немного пожурили за то, что я отказываюсь от хлебного места, но не возражают. Мне тут тесно, что поделать. Другие горничные привыкли и довольны, а я так не могу. А у тебя, твоё высочество, воли так совсем никакой. Бедняжка, раньше мне казалось, что принцессам весело живётся!
        Лира усадила Агату рядом с собою на ступеньки и, пока говорила, перекладывала вещи в мешке. Пожитки акробатки были скудными, почти нищенскими, но она этого как будто и не замечала. Впрочем, всё было добротным. Крепкая пряжа заштопанных чулок. Железная миска и ложка, фляга с гравировкой, которую невозможно расшифровать. Несколько рубашек и свёрток с едой: сыр, хлеб, варёные яйца, овощи, запеченное мясо. Манго. Агату удивил такой набор.
        - Ничего не украла, всё честно заработано! - похвасталась Лира, словно думала, что принцесса не знает иных способов достать столько провизии, кроме как украсть. - А это - она кивнула на манго - выклянчила на кухне. Всю жизнь мечтала попробовать. Повариха меня чуть не пришибла, но всё же согласилась, в обмен на мой передник. Он мне всё равно теперь без надобности.
        Фрукт был маленький и совсем зелёный. Повариха знатно постаралась, чтобы найти самый никудышный экземпляр.
        - Ему нужно дозреть. Пока не ешь.
        - Хм… Ладно, уговорила!
        Манго отправилось зреть рядом с чулками. На дне мешка в кожаный потрёпанный кошель были утрамбованы деньги. Агате редко доводилось брать в руки монеты или купюры, но она знала наверняка, что на всех на них портрет её матери. Лира словно прочитала эту мысль.
        - Если б не твоя болезнь, я бы так и не увидела короля и королеву, даже издалека. А теперь придётся доказывать людям, что я видела их обоих, да ещё вблизи! Эх, жаль, никто не поверит, что я сидела на лестнице с наследной принцессой.
        Акробатка беспечно наклоняла голову из одной стороны в другую и раскачивала носами своих больших, с чужой ноги ботинок. Они были какого-то странного покроя, Агате очень хотелось спросить, не клоунские ли они - Лира сама говорила, что добрая часть её гардероба состоит из обносков цирковых артистов. Но принцесса подозревала, что такой вопрос может показаться обидным, тем более, что сама Агата сидела в мягких замшевых туфлях с речным жемчугом на пряжках.
        - Не хочу, чтобы ты уезжала. У меня здесь нет никого, а уж эта Этель! Видела её? Её общество стало карой за все мои грехи! Раньше меня попрекали излишней живостью, а теперь требуют, чтобы я была веселей. Но забыть о том, что мать меня презирает, у меня получается только с твоей помощью. И вот теперь ты уезжаешь насовсем… Всё, что мне осталось - радоваться за тебя, раз тебе там лучше. Мне обидно, но я и правда рада!
        Лира схватила её за руку, не снимая своих вязаных и грязных перчаток с отрезанными пальцами. Веснушки у неё на лице пестрели, будто созвездия. Где-то там, в обсерватории, астроном сидел и думал, что принцесса прогуляла урок. На самом деле нерадивая ученица почти добралась до него. Если бы он только знал, в чём дело, то наверняка бы извинил Агату.
        - Как жаль, что мы расстаёмся! И эта твоя свита - я боялась, что так и не смогу попрощаться с тобой. Кружат как паршивые стервятники, никого к тебе не подпускают! Сегодня я целый день была неподалёку, всё прикидывала, как бы эдак подобраться поближе. А тут смотрю: твоё высочество само свернуло к башне!
        Лира весело тряхнула головой и похожие на красную солому короткие волосы стали топорщиться пуще прежнего. Она напоминала озорного мальчишку и без передника чувствовала себя прекрасно. Циркачка бойко тараторила, но не забывала, в отличии от Агаты, смотреть по сторонам, чтобы не проворонить незваных свидетелей их разговора, и следила за временем.
        - И никто не знает, что ты уходишь навсегда? И не догадывается, куда?
        - Ни одна душа! Все думают, у меня выходной. А не то пришлось бы потерять часть жалованья. А куда я ухожу - не знаю и сама. Кибитка, которую лошадь таскает по сотням дорог - вот мой дом, мой и моих родных. Знаешь, в ваш замок не пускают проходимцев вроде меня. Пришлось справлять кой-какие документы. Так что вся подноготная известна только тебе. С другими откровенничать не приходилось: я для них слишком странная.
        Что правда, то правда. Шебутная - так Лиру называли фрейлины и посмеивались. Хотя ничего такого эта девочка не делала, просто все движения у неё были порывистые, а голос резковат - не то что у Агаты. Но с чужими людьми она всегда следила за своим языком и не болтала лишнего. Так только, изредка шокировала окружающих отборными, грубыми словечками, причём в самый неожиданный момент - когда желала доброго утра или справлялась о чьём-нибудь здоровье. Ляпнув нечто подобное в присутствии Миры, циркачка долго ещё обходила гувернантку десятой дорогой. И вот теперь она, как так и надо, усадила принцессу на холодный, истоптанный ботинками камень, и болтала. Они обсуждали побег наполовину в шутку, наполовину всерьёз. Наверное, обе они были не то что странными, а сумасшедшими! Но безумие Лиры можно хотя бы объяснить тем, в какой среде она росла. Для тощей акробатки жестокая реальность переплеталась со сказками бродячего цирка. Иногда она не понимала, где граница между нормальными вещами и полым абсурдом. Ах, как принцесса ей завидовала: эта девочка была по-настоящему живой!
        - Помнишь, ты говорила, что в вашей кибитке и для меня найдётся место?
        Лира прищурилась. Она всегда так делала, когда ждала подвоха. Точно так же она смотрела сквозь ресницы, слушая о путешествии в другую параллель.
        - Ты, что ли, поэтому спросила, не будут ли меня искать?
        - Я не так спрашивала!
        - Но именно это имела ввиду!
        Это так, Агата понимала, что мать предпримет попытки её найти, но чисто символические - потому что должна. А если от неё сбежать как можно дальше, то Сиена сможет со спокойной совестью сделать вид, что бессильна отыскать пропавшую принцессу и начать подготовку следующей дочери с целью возвести на трон достойного правителя, а не жалкое посмешище, которое опозорило себя перед чужеземными правителями, советниками королевы и её драконом.
        - А ты назад не попросишься?
        Изначально Лира сама предложила побег, и, как после оказалось, больше в шутку, чем всерьёз. Теперь, когда Агата выразила желание - нет, просьбу! - отправиться вместе с ней на «бесконечную дорогу», акробатка принялась запугивать принцессу.
        - Не попрошусь. Только не заставляйте меня показывать фокусы. А выполнять какую-нибудь работу я смогу - учусь я быстро. Главное только не фокусы! Всё-таки это неприлично для человека из моей династии…
        Лира резко и вполголоса захохотала. Полосатые штаны и ботинки как будто смеялись тоже.
        - Тут ты права, мы не можем просто так содержать тебя. То есть, сможем на первых порах, а потом в самом деле придётся помогать нам зарабатывать хлеб. Тебе не будут кланяться, ты знаешь?
        - Знаю.
        - Обычно кланяемся мы, после выступления… И называться тебе лучше другим именем.
        - Ну… да.
        Она уже думала об этом. Отказаться от титула и прав это одно, но полностью изменить свою личность - другое. Но принцесса была готова и на это. С малых лет идея сбежать росла и крепла в ней. А в последние дни достигла своего апогея. О попытках самостоятельно перевернуть свою жизнь с ног на голову Агата и думать забыла. Ей оставалось только надеяться на добровольную помощь других людей. Она готова принять их требования.
        - А волосы и глаза придётся прятать.
        Девочка понуро кивнула.
        - Хорошо. Отрежу волосы как у тебя, могу покрасить, если мне объяснят, как это делается. Но как изменить глаза, мне неизвестно.
        Лира хлопнула себя по коленке, что было знаком одобрения.
        - Скоро узнаешь, как! Артистам нету равных в том, что касается изменения внешности. Не переживай, будешь красоткой лучше, чем сейчас.
        По правде говоря, Агата в этом сомневалась. Её главным украшением были признаки царской крови: золото в глазах и волосах. Без этого она была обычной худенькой девчонкой с ничем не примечательным аристократизмом на лице: прямым носом и тонкими губами. А Лира тем временем продолжала балансировать между игрой и строгими наставлениями.
        - И нам в любом случае придётся спросить разрешения у Ильды и Рамона. Я ничего от них не скрываю, и их слово станет решительным. Прости, но если они скажут тебе уйти - придётся уйти.
        Тоненькая иголка совести кольнула принцессу: маленькая дикарка слушается своих опекунов и не держит от них секретов, а Агата делает всё наоборот по отношению к собственным родителям.
        Но Лира оказалась не так проста. Мы спросим, сказала она, разрешения, но только в подходящий момент. Циркачка хитро улыбалась, а веснушки горели на её курносом носу. Она решила сама показать фокус.
        Глава 32
        Помимо рубашек и белья, у Лиры в рюкзаке был упрятан ещё и добротный плащ коричневой шерсти. Его капюшон с лёгкостью укрыл золотые косы Агаты, которые она для верности стянула лентой - как делала это, проводя опыты с механизмами. Гогглы Лиры перекочевали на лицо Агаты, так что ничего теперь не выдавало в ней дочь королевы.
        - Ссутулься, что ли! Ты идёшь слишком важно. И старайся, чтобы платье не выглядывало из-под плаща - оно сильно бросается в глаза. Вот так. А туфли… пройдись-ка по той луже!
        Агате казалось, что плаща и гоггл было вполне достаточно для маскировки, но спорить не стала. Никто не обратил внимания на двух сутулых служанок, прошедших через ворота. Наверное, выступай они как павлины, людям всё равно было бы начхать: все бежали по своим делам, бранились, выкрикивали приветствия знакомым и поудобнее перехватывали корзины и тележки.
        Лира уверенно вела подругу за руку, ни разу не оглядываясь на замок, в который мечтал попасть любой человек - будь то провинциальный аристократ или столичный простолюдин. Принцесса прежде не гуляла среди простого народа, и вообще за пределы замка выходила не иначе как в сопровождении свиты. Теперь она всё время норовила отстать, не умея как следует лавировать в толпе, и боялась наступить на снующих под ногами металлических зверушек-почтальонов. Лире приходилось буквально тащить её. Но стоило только пересечь мост и свернуть в сторону от широкой мощёной дороги, как стало просторнее. Дождь уже закончился, и слева от моста вдоль глубокого рва тянулась зелёная полоса искусственно выращенной травы. Она не боялась ни ног, ни колёс, ни дыма. По ней то и дело проезжали самоходные кареты и проходили праздные гуляки. Иногда забредали лошади, волочащие телеги. Но сегодняшняя сырость сократила количество транспорта и людей на лужайке. Только несколько колясок стояло метрах в двухстах, и среди них - кибитка. Жалкая и кособокая, с прохудившейся кожей, натянутой на полукруглый каркас. Какие-то символы - некогда
пёстрые, а теперь едва различимые - украшали её. Но в целом это сооружение имело вид достаточно крепкий. Рядом с ним стояли двое - женщина и мужчина средних лет. Завидев их, Лира бросила тяжёлый мешок на землю и понеслась им на встречу. Акробатка на ходу несколько раз сделала сальто, а потом бросилась обниматься. Она ни на день не забрасывала тренировки, пока жила в замке и это было заметно. Агата, оставшись одна, немного потопталась на месте, потом подняла мешок и, держа его одной рукой, пошла в сторону воссоединившейся семьи. Какие забавные люди, как непринуждённо они радуются друг другу! Если бы принцессе вздумалось пройтись колесом по тронному залу - родителей бы это удивило, но меньше, чем если бы Агате взбрело в голову их обнять.
        Опекуны оказались в точности такими, какими их описывала Лира. Оба плотные, Рамон - хитроватый, а Ильда добродушная. Костюмы на них были странные, как будто оба уже несколько лет носили карнавальную одежду по-домашнему. Лица простые и открытые, а волосы чуть тронуты сединой. Они встретили принцессу с улыбками. Приёмная дочь просветила их на счёт того, что её новая подруга мечтает отправиться в дорогу. Эти двое любили свою бедную жизнь и придерживались мнения, что если кому-то хочется бросить свой дом, каким бы богатым он ни был, и присоединиться к бродячему цирку, то его надо поддержать в этом намерении. Супруги ценили свободу передвижения, жизнь на одном месте казалась им странной. Вместе с другими артистами цирка они чтили Великую Бесконечную дорогу. В общем, были они со странностями, и потому с радостью приняли Лиру обратно в свою секту, а заодно и удравшую девочку. Хотя во всех остальных вопросах они казались разумными и практичными.
        - Скажи-ка нам одно, дитя, твои родители тебя любят?
        Окажись ответ положительным, совесть этих людей потребовала бы призвать Агату подумать дважды. Но ответ был очевиден.
        - Нет.
        - Тогда разговаривать нечего. Бесконечная дорога примет тебя. Залезайте обе в кибитку, чем быстрее мы уедем от замка, тем лучше. Ах да! Как тебя звать?
        Риерда? Теона? Алтея? Аглая? Мысли принцессы неосознанно крутились вокруг традиционных имён Астор, особенно тех, что начинались на «а». Всех своих дочерей Сиена нарекала по первой букве алфавита. Но королевские замашки не годились, нужно было что-то более лёгкое и привычное для простых людей. Решение пришло быстро - словно невидимая фея шепнула на ухо принцессе:
        - Анна.
        Как интересно пробовать на вкус это слово. Вот так и начала разрушаться старая жизнь. Выбрать новое имя всё равно как сбросить старую кожу.
        - Будем знакомы, - кивнули ей, а затем хлопнули по плечам - сразу по обоим. У женщины рука была мягкой и тяжёлой, у мужчины - жилистой и стальной. Для того, чтобы привыкнуть к манерам циркачей, принцессе потребуется немало времени. А вот с выбранным именем девочка уже почти срослась и всё повторяла про себя: Анна, Анна. Одинаковые согласные сталкивались и отскакивали друг от друга. Это имя-игра захватило Агату, погрузило в состояние, подобное трансу. Её совсем не волновало, куда её сейчас повезут по этой их «бесконечной дороге».
        Ильда также залезла в кибитку, а Рамон взялся управлять лошадью. Где-то за пределами Йэра их ждала остальная труппа, с которой акробаты встретятся ближе к ночи.
        До окончания предполагаемого урока астрономии было ещё где-то полчаса. Плюс двадцать минут на дорогу к покоям. Пока что её не хватятся, ну а потом… Принцессу мало волновало, что будет потом. Она просто отправилась в путь и верила, что единственная проблема - желание Лиры открыть опекунам её настоящую личность. Но пока что всё было мирно. Акробатки - юная и взрослая - болтали о людях, которых Агата не знала, обсуждали планы на будущее и периодически втягивали её в разговор. Девочка не возражала, ей было приятно их общество, хотя слой пепла в душе по-прежнему притуплял все чувства. Семья бродячих артистов не могла не замечать меланхолии своей новой спутницы, даже Рамон, то и дело отпускавший безобидные шутки со своего места на козлах, время от времени бросал на неё странный, внимательный взгляд, когда заглядывал внутрь повозки. Лира же успела свыкнуться с настроением принцессы. Она не видела её до травмы и подружилась уже не с бойкой и капризной ровесницей - а с грустной. Почему-то это зацепило циркачку. Она видела в Агате человека, которому следует помогать улыбаться. А Агата видела в ней отражение
себя прежней, какой она могла бы быть, живи принцесса на свободе, а не в золотой клетке. Но всё-таки больше всего объединяло другое: обе нуждались в простой подростковой дружбе.
        Тем временем кибитка стенала и тряслась. Первые полчаса девочка морально готовилась к тому, что повозка разломится, и лошадь сломает ноги в первой же канаве. Разве на этом убежать далеко? Но в скором времени её высочество убедилась, что была не права: ехали они достаточно быстро, а к скрипам и цоканью копыт оказалось не трудно не только привыкнуть, но даже проникнуться симпатией к этим звукам. В самой кибитке, снаружи больше похожей на кошачий домик, чем на что-либо ещё, хватало места всем, и даже оставалось свободное. В центре стоял припаянный к полу узкий и низкий стол, похожий на широкую скамью. Вокруг него были раскиданы разноцветные подушки и одеяла, а у самых стен стояло несколько миниатюрных сундуков. А так же один большой - с резным орнаментом, блёстками и бахромой. Снаружи к деревянному корпусу повозки крепились баулы и ящики, тщательно укрытые от непогоды. Под сводчатым потолком болтался фонарь, навевавший мысли о церковных витражах. Оранжеватый свет колыхался в ритм стуку копыт и колёс. Над фонарём, в самом центре грязного тента, чётко проступали прожилки. Агата воровато поглядела по
тёмным углам и заметила колоду сальных карт, стопку бережно сложенных книг и ящик, полный пружин, заклёпок и железных пластин. Всё больше нравилось ей здесь. В тесноте, как говорят в народе, но не в обиде. Агата обнаружила себя в непривычном положении: никто не заискивал перед ней, хотя все понимали, что она как минимум из столичной знати, и никто не смотрел свысока - то есть не смотрел как мать или Нердал. Одним словом, не родственники и не слуги. Странно, что ей повезло нарваться на таких добродушных людей. Агата понимала, что мир за пределами замка бывает очень жесток, но первое впечатление оказалось волшебным.
        - Шевелись-ка, жеребёнок, пошустрей, а не то куплю тебе ржавую замену!
        Старая кляча ну никак не тянула на то, чтобы называться жеребёнком, но Рамон смеялся и время от времени именно так обращаться к лошади, иногда прибавляя к шуточным угрозам ласковые слова. Ильда улыбнулась гостье.
        - Эту кобылу он любит как вторую приёмную дочь. А Жеребёнок - это её кличка. Я уж и не помню, откуда взялось такое прозвище.
        Женщина с любопытством разглядывала чужую девочку.
        - Что за мода пошла носить эти ваши окуляры и не снимать их даже в темноте! Ты хорошо в них видишь? На улице, чай, пасмурно, да и тут у нас фонарь, а не солнце.
        Агата заверила Ильду, что ей более чем комфортно сидеть в гогглах. Показывать женщине золотые глаза пока не время, хотя кожа под ремнями неприятно зудела.
        - Ты хоть бы капюшон сняла, Анна. Совсем лица не видно, неудобно как-то и говорить, коли не видишь лица собеседника.
        - А она у нас боится кожу попортить на сквозняке. Аристократы всегда боятся за свою белую кожу! - ляпнула Лира. Она сейчас занималась тем, что с аппетитом ела похлёбку и запивала её чаем, сидя на подушках, скрестив ноги. Агату тоже снабдили стаканом, но она почти не притронулась к напитку. Аппетит так и не вернулся после болезни.
        Девочка поколебалась, и всё-таки откинула капюшон назад. Она сидела в тени и волосы не должны были сильно привлекать внимания.
        - Не пойму, ты русая или рыжая? Золотистым вроде отдаёт. Красиво.
        - Я русая, - неуверенно ответила принцесса.
        Ильда мечтательно подперла щёку рукой. «Вот у меня тоже по молодости были волосы - густые, что твой стог сена! Я тогда как раз работала на поле. Там мы с Рамоном и столкнулись, когда у его кибитки сломалась шина в колесе. Ведь он в дороге с малых лет, совсем как Лира». Воспоминания юности увлекли женщину. Она говорила и штопала ядовито-болотные гетры, а её приёмная дочь, наконец утолившая голод, протирала свою тарелку куском белого льна. У Агаты дёрнулся глаз, но ещё больше её волновало лицо акробатки: принцесса видела, что подруга собирается что-то сказать Ильде. Что-то связанное с гостьей. Лира предупреждала: у неё не водится секретов от опекунов. Да и в самом деле, невозможно долго скрывать правду от тех, с кем едешь под одной крышей. С первыми лучами яркого солнца циркачи поймут, что такие волосы у обычных детей не растут, да и гогглы не подходили для постоянной носки: от них чесались глаза, ну и попросту глупо ходить в них всё время. Лира обещала, что втроём они сумеют изменить внешность Агаты. Самостоятельно дочь королевы, как ни прискорбно, не могла ничего - даже добыть себе еду. За свободу
приходилось платить зависимостью от этих людей.
        - А я сейчас вам кое-что скажу.
        Лира отложила тарелку. Ночью глаза у неё были как чёрные бусинки. Что за ними скрывалось? Агата вспомнила Баара с его угольным взглядом и её передёрнуло. Нет, их даже сравнивать грешно.
        - Ну так говори, кто тебе не даёт!
        Это крикнул Рамон, который со своего места всё слышал. По интонациям девочки он понял, что тут есть подвох. И не ошибся.
        - Анна. Её на самом деле кличут вовсе не Анна.
        - Что ж так?
        Ильда бросила взгляд на мужа. Тот подозрительно сощурился. У обоих был такой вид, будто они бросали вызов: попробуйте, удивите нас, нас не удивит ничто!
        - Она из очень знатной семьи…
        Её нетерпеливо перебили.
        - Это и так понятно. Ты погляди на её туфли. Да и платье под плащом - кстати говоря, твоим, - не из обрубков шерсти. Твоя подруга боится, что её будут искать? Кто она, небось баронесса? Дело знатное, конечно, ну да ничего. Пусть ищут! Цирковой народ рассеивается по всей земле как семена по ветру. Никто не обращает на нас внимания, да мы его и не привлекаем, не считая выступлений. А на выступлениях мы - это вовсе и не мы.
        - Некоторые могли бы сказать, что вы воруете детей как цыгане, - тихо заметила Агата, хотя понимала, что это может обидеть родителей Лиры. Но они лишь усмехнулись. Коренастый мужчина смотрел на них через откинутый полог и говорил. Пока что он позволил лошади самой следить за дорогой, только иногда натягивал вожжи, чтобы та не забывалась и не слишком прижималась к обочине. За Жеребёнком Агата приметила странную для лошади манеру ходить зигзагами.
        - Мы их не воруем, да и цыгане далеко не все промышляют этим делом. Мы позволяем юношам и девушкам ступить на Бесконечную дорогу, потому что нет радости большей на этом свете. На титулы и золото в домашних сундуках мы плюём. Наша вера уравнивает всех людей, которые выбрали путь Великой Бесконечной дороги. Ну а тех, кому пришлось не по душе скитаться, мы всегда можем вернуть туда, где подобрали: каждый год мы объезжаем всё королевство. Бывает и такое. Нет берега, к которому мы не причалим дважды.
        Закончив объяснять Агате очевидные, видимо, вещи, Рамон извлёк откуда-то из-под сиденья бутылку синего стекла и приложился к ней. Чуть раньше Лира торжественно вручила ему раздобытую при дворе флягу, но та отправилась к запасам для «особых случаев». Принцесса подозревала, что таким случаем станет день, когда остальной алкоголь здесь просто-напросто закончится. Лира увидела, что опекуны пребывают в прекрасном расположении духа и ободрилась. Море ей было уже по колено.
        - Значит, как и Великая дорога, вы не делаете исключений?
        - Не делаем, нет.
        - Значит и для королевской дочери тоже?
        Какое-то время царила тишь да гладь. До опекунов Лиры ещё не дошёл весь масштаб новой проблемы, и лошадь мерно продолжала свой путь. Телегу мотало, а вместе с ней качался и фонарь. Хорошо, спокойно.
        - Ты это сейчас к чему?!
        Рамон резко натянул поводья, и Жеребёнок сбавила обороты. Кибитка крякнула и остановилась, а Ильда охнула, смешно закрыв рот руками. Взрослые уставились на принцессу как на ожившую табуретку или кошку, которая вдруг стала разговаривать.
        - Так кто, говоришь, твои родители, Анна?
        - Ну…
        Лира подняла руки и с чувством толкнула речь, из которой следовало, что Бесконечная дорога призвала Агату. Она - единственное, что может девочку спасти из омута дворцовой жизни. Мать её ненавидит, а отец не замечает. Это было не такой уж правдой, во всяком случае Агата не стала бы давать оценку взаимоотношениям в своей семье такими словами. Там всё основывалось на традициях, запретах, невысказанных надеждах и обидах. А больше всего на разочаровании. Ненавидит и не замечает - слишком простые и однозначные термины. Но спорить с этой проникновенной речью было ни к чему, девочка видела, как вытянувшиеся лица взрослых понемногу становятся более спокойными. Ещё секунду назад Агата готовилась к тому, что её в темпе вальса вернут обратно в замок, а то и попросту выставят на отсыревшую дорогу, и ускачут в своём тарантасе как можно дальше. Но, кажется, Лира смогла повернуть мысли опекунов в нужное русло. Они уже почти не нервничали.
        - Ты притащила под наш кров живую, настоящую принцессу, замотав её в подаренный тётей Ингой плащ?!
        Ключевое слово - почти. Рамон с чувством приложился к бутылке, пахнуло чем-то крепким, отнюдь не вином.
        - Дитя, сними-ка свои гогглы, - тихо настояла его жена.
        Агата пожала плечами и сдёрнула окуляры. Золотые глаза сверкнули в полумраке, тем самым погрузив кибитку в очередной период гробового молчания.
        «М-да уж» - подытожил Рамон. А Лира сидела и улыбалась, будто бы она тут ни при чём.
        - В самом деле, Бесконечная дорога требует принимать каждого, кто решил на неё ступить, но… Ты ведь не старший ребёнок её величества?
        - Нет.
        Тут врать не пришлось. Конечно, женщина спрашивала, не Агата ли наследная принцесса, но построила вопрос не самым лучшим образом. Старшим ребёнком был Пьер.
        - Хотя бы так, - с облегчением кивнула Ильда. - Которая ты из принцесс, средняя? Как тебя, то бишь, как вас зовут на самом деле? Ваше - она прочистила горло, и долго не могла решиться закончить обращение - ваше высочество?
        Агата молчала. Она выбирала из возможных вариантов. Лира, которая никогда за словом в карман не лезла, расценила это как нерешительность.
        - Она Ав…
        - Алеста!
        Принцесса не дала договорить циркачке и перебила её в начале фразы. Опекуны подвоха не заметили - слишком были ошеломлены свалившимся на них коронованным «счастьем».
        - Меня зовут Алеста, но если вы принимаете меня в свою… э-ээ… в свою общину, то лучше обращайтесь как к Анне. Лучше на ты. И лучше без титулов.
        На неё продолжали смотреть. Лира, клятвенно заверявшая Агату в том, что от Ильды и Рамона секретов быть не может, позволила принцессе скрыть свой настоящий титул. Всё же в остальном они сказали правду.
        Агата нервничала всё равно. Ей очень не хотелось в замок. К тому же следовало кое-что предпринять, чтобы не нашли её как можно дольше. Вернуться было бы неплохо, но только потом - через много-много лет. Следовало задобрить давших ей приют людей, пока они и в самом деле не передумали.
        - Я могу заплатить. Вот! Оно, вероятно, дорогое. Я не разбираюсь, если честно, но вряд ли бы мне дали надеть что-то не превышающее цену вашей лошади.
        Простое, из белого золота кольцо, девочка положила на стол. Сравнение с лошадью было не уместным и опять-таки обидным. Но подобрать нужных для этой компании слов у принцессы всё никак не выходило. Они привыкли грубыми и крепкими эпитетами открывать миру свою душу, а она её прятала либо за светскими оборотами, либо отпуская безжалостные замечания.
        - Я могу приносить пользу, я многое умею. К домашней работе меня не приучили, но учусь я быстро. Только… фокусы показывать не хочу.
        Лира закатила глаза, а супруги таращились во все глаза на Агату. Вряд ли они когда-либо планировали обучать королевскую дочь чистить картошку. Спустя минуту Ильда не выдержала и засмеялась - сначала нервно, а потом расслабилась. Рамон посмотрел на них на всех, махнул рукой и тоже усмехнулся. Кряхтя, он поставил бутылку обратно под сиденье. Полные щёки его жены покрыл румянец. Зубы у женщины были желтоваты, зато ровные и крепкие. Лира придвинулась ближе к ней и положила голову на плечо приёмной матери.
        - И как вас таких судьба свела? - качала головой Ильда, переводя взгляд с одной девочки на другую. Пока что забери это, - обратилась она к Агате, - а лучше спрячь. Такие кольца тут не носят. Здесь предпочитают серебро с примесями, да медь, особенно наша гадалка падка на эти вещи. А одежду мы тебе подберём.
        Теперь она всматривалась в лицо Агаты. Люди непривыкшие, особенно те, кто не знаком с нормами поведения при дворе, часто как заворожённые смотрели в глаза Астор. Но только не Сиене и не драконам - глазеть на королеву и чудовищ не смел никто. Налюбовавшись, женщина вздохнула.
        - Но вот с этим придётся что-то делать.
        В знак согласия Агата склонила голову и робко улыбнулась. Наконец все во всём разобрались, и никто пока не собирался прогонять принцессу. Оставалось только одно срочное дело. Девочка выглянула за полог и обнаружила, что они проезжают полем. Вокруг ни единой души.
        - Нельзя ли остановиться на время?
        Глава 33
        Лира, по обыкновению озвучившая свои дурные мысли, сначала подумала о другом. Неловкость была вопиющей, но всё-таки Агата сумела, не меняясь в лице, объяснить, что идёт в чисто поле не по нужде. А когда остальные поняли, что она затеяла, то даже у Лиры глаза полезли на лоб.
        - Я тоже хочу! Можно мне посмотреть?
        - Принцесса с сомнением глянула на подругу и её опекунов, которые в компанию не набивались, но наверняка тоже были не против увидеть вблизи дракона. Но Эрид такие смотрины не оценит, и в любом случае не будет учтив. Скорее всего наорёт на Агату и до смерти напугает остальных. И ей станет неловко вдвойне.
        - Чтобы торитт призвала своего оборотня, она должна сконцентрироваться. Для этого необходимо одиночество, иначе может не получиться.
        Лира сразу приуныла, но делать было нечего. Вообще-то акробатка видела Эрида в лазарете, но тогда он пришёл ногами, как обычный человек. И хотя даже в таком состоянии он неизменно вызывал у всех болезненное любопытство, фурор производили всё-таки крылья и чешуя.
        - Только на пару слов. Мы не задержим вас надолго.
        - Лучше пообещай, что он не сожжёт мою кибитку, а заодно и всех нас своим адским пламенем.
        Агата рассеянно махнула рукой. Наследница уже продиралась через заросли пшеницы подальше, к видневшемуся впереди клочку земли, украшенной снопами.
        - Эрид не выдыхает огонь. Он убивает током.
        Девочка уже не видела обалдевших взглядов, но догадывалась о них. Пространство, к которому она пробралась, было не особо большим, но послужить для посадки дракона могло. Снопы, конечно, пострадают, как и ближайшие колосья пшеничного моря, но это лучше, чем призывать его прямиком в заросли. А на большой дороге - великая она там или нет - есть риск, что какого-нибудь случайного путника хватит для начала приступ сердца, а затем - жгучее желание рассказать каждому встречному о том, что он здесь увидал.
        Сказав, что долго не задержит своих спутников, Агата подозревала, что врёт. Прежде ей не приходилось призывать ментально дракона. Змей прилетал сам - либо потому что хотел, либо потому что обещал. В качестве исключения Эрид появился в замке, когда принцесса чуть не разбилась насмерть. Он сам это почувствовал, как и положено в их случае: боль одного перескакивает на другого как блоха. Чем она сильнее, тем больше блох. А сейчас самочувствие Агаты было вполне удовлетворительным, как и настроение. Её дракон летает чёрти где, и не подозревает о том, что случилось. К большому сожалению девочки, не поставить его в известность попросту невозможно. Так пусть лучше уж узнает сейчас, чем потом и от других.
        У некоторых торитт ментальная связь с оборотнями была сильной от природы, но большинству приходилось её развивать и натаскивать. Лучшую подготовку получали наследные принцессы: в возрасте четырнадцати лет их выдёргивали из роскоши дворца и отправляли в цитадель на Чёрных островах. Туда могли проникать только избранные, ну или самые наглые. В этом месте бритые на лысо отшельники-чародеи открывали будущим королевам секреты неограниченного контроля над драконами. В первую очередь над своими, но и остальные чудовища попадали под власть правительниц Астор. Говорили, отшельники ведают не только тайной контроля, но и секретом отречения: связь между оборотнем и торитт якобы можно разорвана при их взаимном согласии. Но никто и никогда этого не проверял, не было таких дураков. Зачем отказываться от обладания огромной силой? И сами оборотни едва ли могли желать подобного. Проклятие приковало их к определённым людям, сделало зависимыми.
        До обучения наследницы имели полное право никак не использовать власть над чудовищами. Занятий и забот и так хватало. Их братья и сёстры, в зависимости от умений, иногда призывали своих змеев, либо общались с ними, как и все простые смертные - при помощи слов. Нердал являлся на зов королевы с тех пор, как ей исполнилось шесть. А вот Агата решила применить эту способность впервые, и боялась, что ничего не получится.
        Она закрыла глаза, чтобы очистить разум от посторонних мыслей. Когда их количество сократилось практически до нуля, что-то защекотало ногу. Новая порция раздумий замаячила в голове, как белый флаг над окопом. Нервное и мягкое перекатилось по туфле девочки, и флажок стал рьяно развиваться из стороны в сторону. Это никуда не годилось. Агата открыла глаза и обнаружила мышь-полёвку у себя под ногами. Зверок флегматично разглядывал пшеничные стены и наплевательски относился к соседству с самой наследной принцессой. Мышь дёрнула носом над брошенным колоском и убежала в гущу стебельков, ни разу не оглянувшись. Агата решила больше не закрывать глаза. Она так же, как и полёвка, стала всматриваться в горизонт. Поле казалось огромным из-за своего однообразия. В нём было что-то надёжное. Это помогло очистить разум от мышей, кибиток и шуток Лиры. Девочка глядела, как колышутся колосья, и время перестало быть временем. Оно просто исчезло.
        Никаких мысленных команд не требовалось. Надо было только собрать всю энергию, какая только нашлась в качающем золото сердце, и выпустить её наружу чистым, невидимым порывом. Этот порыв должен отыскать того, кто нужен принцессе, и привести его к ней.
        Мгновенно сработать не могло. Агата понимала это, и продолжала спокойно разглядывать пшеничный край. Здесь легче дышать, дым не валил из множества труб, и машины не гудели в воздухе и на земле… Что делает сейчас Сиена? Злится?
        Возможные ответы на этот вопрос прийти не успели. Их спугнул нарастающий шум от огромных кожистых крыльев. Агата упёрла руки в боки. Сейчас ей влетит, но ничего - она терпеливо выслушает все упрёки. Справедливые, надо признать. Девочка осознавала это и всё равно делала по-своему.
        Кто-то истерически заржал. Агата обернулась и вытянула шею, чтобы разглядеть компанию на дороге. Жеребёнок не была морально готова к встрече с летающим монстром, да и люди, судя по вытаращенным глазам, тоже. Дракон увидел их и издал жуткий, утробный рык. Принцесса знала, что это самое обычное фырканье, только вот бедные артисты об этом даже не догадывались. Перспектива быть сожжёнными или убитыми током наверняка перестала быть для них шуточной. Прийти пешком Эрид, конечно же, не мог, это заняло бы года два. Но лететь мог он бы как-нибудь потише.
        Туша с грохотом опустилась на землю, уничтожив некогда аккуратные снопы сена.
        - У тебя две минуты на объяснения. Если за это время тебе не удастся сразить меня душещипательным рассказом, отволоку тебя обратно во дворец. За волосы. И прилюдно.
        На счёт волос Агата не поверила, но вот остальные угрозы Эрид мог привести в исполнение. Время, когда он раскаивался за каждое грубое слово по отношению к ней давно прошло. Теперь был разговор короткий.
        - Только смени сначала облик, ты их пугаешь. Ещё постарайся не говорить так громко. Если это возможно, конечно.
        Оборотни не умели говорить тихо в обличии зверя. Можно было бы, конечно, попытаться сейчас, но дракон всё сделал в точности наоборот.
        - Пугаю? Эти крестьяне должны дрожать от страха!!! На то они и крестьяне.
        Может быть до этого циркачи и не могли в точности разобрать слова чудовища, но теперь, стараниями Эрида, отчетливо слышали всё, что он думает о них и об Агате. Рычащий замогильный голос даже принцессу заставил побледнеть. Так оборотень с ней никогда не разговаривал.
        - Вообще-то они бродячие артисты. Они приняли меня к себе, на Великую Бесконечную дорогу. Да, звучит странно, но так они это называют.
        - Какую, к дьяволу, великую дорогу?! Ты что, совсем ополоумела?!
        Воздух опасно наэлектризовался.
        - Стань человеком, пожалуйста. Я всё объясню.
        Эрид смотрел на неё как удав. Возможно, в эту минуту ему казалось самым лучшим решением швырнуть в девчонку молнией и избавить себя раз и навсегда от головной боли. И плевать ему на то, что мёртвая торитт приносит мучений больше, чем живая.
        Если такое иссушение и было, то дракон его поборол. Видя, что Агата покорно ждёт, не согласится ли он исполнить её просьбу, Эрид всё-таки сменил облик. Перед принцессой стоял знакомый молодой мужчина с золотыми - как и у неё - глазами. С ног до головы одетый в чёрное, а ещё злой до чёртиков.
        - Я стал человеком. А ты когда планируешь?
        Громкости убавилось, и то хорошо. Говорил он раздражённо и язвительно, зато уже привычным баритоном, который в нормальных обстоятельствах казался приятным. Сейчас дракона с трудом хватало на то, чтобы не орать. Чтобы отбить у него желание тащить её обратно к Сиене, необходимо открыть всё, что накопилось в сердце Агаты за последние дни - с того самого момента как мать пожелала ей смерти. Обыкновенного приказа недостаточно: дракон мог ослушаться не смотря на угрозу мучений. Надо объяснить, заставить понять, какие чувства двигали принцессой. Девочка боялась, что если заглянет в свою душу, то поймёт, что и сама не знает. Она запуталась и надеялась, что Бесконечная дорога поможет обрести себя. Своих слов не хватало, и принцесса попросту взяла речь Лиры - с которой акробатка так убедительно распиналась перед опекунами. Переложила на свой лад, опуская неуместные шутки и словечки из обихода артистов. Получилось неплохо.
        - Не объявляйся в замке, - сказала в заключение Агата. - Ты всё равно его не любишь. И не встречайся с другими драконами, тем более, вы и так терпеть не можете друг друга. Иначе тебя заставят меня найти и вернуть. Сиена обязана это сделать, хотя ей меня совсем не хочется видеть. Она меня… ненавидит. Только долг заставляет матушку терпеть такую наследницу.
        - Так. Отставили пока про королеву. Тебе самой что, наплевать на твои обязательства перед страной? Ты вроде бы как будущий монарх.
        - Другие справятся с этим лучше, - нетерпеливо заявила Агата. Ей на это намекали давно, а теперь вдруг оказалось, что у неё, видите ли, обязательства.
        - Как знаешь, принцесса.
        Украденная у акробатки речь не проняла Эрида. Он просто махнул рукой. А может быть, и правда поверил. Трудно разобрать. Девочка не знала своего оборотня, вряд ли его вообще кто-то знал. Разве что…
        - С Варгой, пожалуй, тоже пока не встречайся, - неловко добавила Агата. Она потупила взгляд и принялась украдкой выковыривать грязь из-под ногтей. Дракон криво усмехнулся.
        - Ну, без тебя я бы ни за что не догадался.
        Он снова помогал ей, но эта поддержка бросалась словно кость собаке. Подачка! Эрид больше не хотел иметь с ней дел, после случая с убитым малолетним стражником. Но соглашался по доброй воле на её требования. Раньше Агате казалось, что оборотень привязан к ней, и проклятие тут ни при чём. Теперь знала, что в замке у всех без исключения вызывала только лишь раздражение.
        Они всё друг другу сказали. Люди у кибитки переминались с ноги на ногу, никто не решался их поторопить. Да времени прошло не так уж много. Эрид разглядывал новую компанию Агаты. В отличии от неё, ему не приходилось становиться на цыпочки, чтобы выглянуть за пшеничную стену.
        - Эта девчонка - я видел её в лазарете, - небрежно заметил мужчина. Принцесса удивилась.
        - Ты её запомнил? Для всех она была простой горничной, мы разговаривали только наедине.
        - Конечно, без тебя и люди не люди - зачем их запоминать?
        Агату поняли превратно.
        - Нет же! Мне всегда казалось, что ты и министров не замечаешь, а тут вдруг обычная простолюдинка. Хотя вовсе она не обычная. Не похожа на других.
        Отчего-то Эрид помрачнел ещё больше. Он отвернулся от людей на дороге.
        - К твоему сведению, ты не первая, кто обнаружил, что среди простого народа попадаются настоящие алмазы. Вся ваша дворцовая шваль не стоит их мизинца. Я надеюсь, ты не ошиблась на счёт своих новых друзей. И дам тебе время. Сама знаешь характер Железной королевы, так что лишний раз предупреждать не буду. Не хочешь сидеть на золотой табуретке со скипетром в руках и короной на голове - мне же меньше хлопот. В самом деле, пусть каждый будет на своём месте. Если ты веришь, что твоё находится рядом с этими милейшими сектантами…
        Он не договорил и сделал несколько шагов назад.
        - Я буду неподалёку, куда бы вы ни отправились. Чем дальше от Шамбри - тем лучше, я с радостью исполню твоё желание и не стану там появляться. Остальные оборотни не смогут найти меня так просто. А если почувствую, что с тобой что-то не так - будь то физическая боль или душевная - прилечу и испепелю всех, кто посмел её причинить. Где бы вы ни находились. А теперь прощай, принцесса, и не смей вызывать меня просто так. Тебе есть теперь, с кем поболтать.
        Последняя фраза прозвучала с непередаваемой насмешкой. Вся эта речь, полная жертвенности и готовности служить до конца, обернулась в итоге презрением. Молодой человек исчез и на его месте снова появился чешуйчатый монстр с фиолетовыми перьями на плечах. Кто-то сзади охнул, а пробегавшая мимо мышь-полёвка - та самая, что недавно потревожила Агату, или же её сестра-близнец - пискнула и, кажется, упала в обморок. Крылья расправились, загораживая солнце. Девочка ждала, что дракон опять испустит страшный рык, но он улетел тихо, едва перекрывая гомон стрекоз.
        Глава 34 Великая Бесконечная дорога
        Ещё в первую ночь, до того, как акробаты воссоединились с остальной труппой, их остановил отряд гвардейцев. Когда на дороге замаячили ружья и мундиры, сердце принцессы упало в пятки.
        - Они не должны меня видеть! Они меня заберут!
        Увидев, как за считанные секунды лицо девочки стало серым, семья артистов пожалела её. И решила не выдавать свою спутницу.
        - Ну-ка иди сюда. Быстрее!
        Ильда в одно мгновение разметала подушки, которые лежали на самом большом сундуке, Лира ей помогала.
        - Лезь сюда. Не боись, место проверенное. Ещё наш дядюшка Арнольд прятался тут, когда ввязался в одну пьяную стычку. Он из неё тогда один живым и вышел. Оно и хорошо: друзья у нашего дядюшки были паршивыми. Нажми-ка на ту доску и чуть-чуть поверни. Сильнее. Вот, молодец! Что смотришь, милая? Да, там тесно, но зато безопасно. Не думаешь же ты, что они не догадаются открыть сундук? Сейчас мы кое-что ещё сюда поставим.
        Когда двое угрюмых гвардейцев безо всяких церемоний вторглись в кибитку, их встретил не менее угрюмые мужчина с конопатой девчонкой и добродушная женщина. Они наспех вытащили цветные шаровары и жабо, чтобы сразу было понятно, кто они.
        - Кто такие? Куда направляетесь?
        - Артисты мы. На заработки едем, куда бог пошлёт.
        - Гм. Ну да, клоунского барахла тут полно. Знаем ваш народ, проблем с ним не так много. Но только пока вы не связываетесь с цыганами. Те, бывает, увозят от родителей детей. А ещё - незаконно торгуют спиртным. И стоит только вашему брату завести с ними близкое знакомство… Видел я волшебные шкафы, набитые запретным добром! Есть ли у вас бумаги?
        - Помилуйте, господин генерал. У циркачей конечно есть бумаги!
        Агата наблюдала через маленькую щель в дощатом пьедестале. Полковнику, который зарумянился как девица на свидании, когда его величали генералом, всучили в руки вовсе не документы, а небольшую часть заработанного Лирой жалованья. Что ж: она сама привела опальную принцессу под крыло опекунов, она же за неё и заплатила.
        Мужчина пересчитал деньги, сунул их в карман, не обращая внимания на голодный взгляд товарища и попрощался с потревоженными людьми.
        - Теснота какая. Ну, счастливого пути.
        Но солдат, сопровождающий полковника, остановился.
        - Какой, всё-таки, большой у вас сундук. Там даже взрослый человек легко поместится. Откройте. Интересно, что же там хранят.
        У Агаты ёкнуло сердце. Она лежала в пустом деревянном поддоне, на котором стоял сундук - узком и тесном, снаружи торчали гвозди, да и внутри тоже. Девочка пролезла туда через специальный лаз. Это был один из фокусов, которые акробаты показывали на представлениях: Лиру связывали и сажали в сундук, который предварительно осматривала публика. Никто не мог догадаться, где находится секретный рычаг. Пока Ильда и Рамон чесали языками, их приёмная дочь выпутывалась из верёвок и пряталась в поддон. Обычно люди смутно догадывались, в чём подвох. Но гвардейцев ни капли не смущали корявые доски под сундуком. Их интересовало содержимое.
        - Видите, господин полковник, не просто так они спешили показать вам «документы».
        Мужчина хмурился. Ему хотелось оставить циркачей в покое, особенно после такого тёплого приёма. Но его подчинённый был как голодный волк. Он рвался исполнять свой долг, и чувствовал, что то, что они ищут, находится рядом. Но интуиция обманула. Гвардейцы взирали всего лишь на ящик дорогого вина. Старший - добродушно, младший - с разочарованием.
        - Ты думал найти здесь что-то другое? Подводит всё же чуйка.
        Полковник сказал это с нескрываемым удовольствием. Ему надоело переворачивать вверх дном каждую повозку и телегу. Хуже дела обстояли только у воздушной полиции: обыскивать летающие суда труднее.
        - Что ж, мы это конфискуем, но под стражу брать вас не станем. Тем более, вы уже, гм, выплатили штраф. Счастливого пути.
        - Пусть дороги вас берегут.
        Гвардейцы вышли, прихватив с собой ящик. Рамон с тоской провожал его взглядом.
        - Ну и зачем? Ведь мы могли спрятать по бутылке в разных тайничках, они б не догадались, - не понимала Лира. Ильда объяснила ей.
        - Иногда, милая, опасно иметь хорошую репутацию. Лучше ей немножко пожертвовать и выйти сухим из воды. Эти люди знают, что в бродячем цирке полно тайных мест и секретов. Один они нашли, и на этом успокоились. А не то могли бы осмотреть сундук более тщательно.
        «Так-то меня ищут» - подумала принцесса в ожидании, пока её вызволят на свет. Помимо девочки между досками валялось несколько пыльных свёртков и деревянная ложка. Агата боялась, что заденет её и наведёт шуму, пока гвардейцы не ушли. Ещё она старалась не думать, что когда-то здесь скрывался убийца. Вот, кому она, в итоге, уподобилась. Покинула место, о котором другие не смели и мечтать, чтобы прятаться как зверь в подполье.
        Девочка могла протянуть руку и поскрестись ногтями в подточенные жучками доски. С них что-то сыпалось на лицо. Агата могла бы заскулить, как запертый лисёнок, который знает, что это не поможет. Даже остаться здесь навсегда казалось допустимым. Как много вариантов, даже когда ты стиснут в жутком цирковом помосте, похожем на гроб! А не могла она лишь одного: позволить забрать себя обратно к королеве.
        - Ты что, заснула там, высочество? Вылазь!
        Лира протягивала руку и широко улыбалась. Ей понравилось водить гвардейцев за нос, а потраченные на них деньги уже вылетели у неё из головы. Да и вообще, в этой семье на принцессу никто и никогда не злился - ни после этого инцидента, ни когда-либо ещё.
        ***
        Она показывала фокусы.
        Когда Агата сама подняла вопрос, как она может быть полезна, то оказалось, что никому не нужны её умения стрелять из арбалета и ружья. Отменные стрелки и так имелись в труппе, причём один из них ещё и подрабатывал жонглёром на полставки. Иностранные языки здесь тоже ни к чему. Больше Агата ничего такого не умела. Ну не вызывать же ей дракона на потеху публике?
        - Ты сможешь хотя бы глядеть в стеклянный шар и предсказывать судьбу? - безо всякой надежды поинтересовалась Лира.
        - Мадам Вержам не потерпит молодой конкурентки, - ответила за гостью Ильда.
        Для того чтобы изучать акробатические трюки с нуля, принцессы была уже слишком стара. Ну а к домашней работе её не пускали с тех пор, как она чуть не сожгла на костре весь обед. Дважды. Рамон позволил ей помочь с починкой досок на кузове, и, после кратковременных успехов, Агата поранила руку.
        - Никто не должен видеть твоей крови. Иначе сразу догадаются, кто ты такая.
        Ильда качала головой, глядя, как из раны вытекает алая, с золотыми разводами субстанция. Что касается остального, то над внешностью девочки как следует поработали. Ей обкорнали сияющие косы до самых плеч, а потом обесцветили их. А для глаз раздобыли неестественно голубые линзы: умерший недавно от горячки заклинатель змей приобрёл их для своих выступлений, но так и не успел воспользоваться. Во всяком случае, Агату заверили, что они совершенно новые - надо только промыть в специальном растворе. Лучше два раза. После того, как участник труппы безвременно почил, всё его имущество разделило между собой братство Бесконечной дороги. Увидевшая никому, в принципе, ненужные линзы, Лира подняла шум и гам, и в итоге они достались ей, после чего интерес акробатки сразу угас.
        Беловолосая и голубоглазая - теперь Агата походила на ангелочка с церковного витража. От линз она пришла в восторг, девочку всегда завораживали холодные оттенки чужих глаз. Но волосы принцесса в тайне жалела: они были длинные, золотые. С ними Агата напоминала не крылатого посланца с облаков, а солнечную богиню. Но что ж поделать.
        В отчаянии девочка схватила висящую на балке подкову.
        - Я вот что могу!
        Постаравшись не пищать, принцесса своими тонкими руками согнула железяку.
        - Ма-ать честная.
        В роду Астор женщины не уступали по силе мужчинам, а нередко превосходили их. И те, и другие были крепкими и выносливыми. По иронии судьбы, пользоваться этим им не приходилось. Даже чай за них разливали слуги.
        Вернуть подкову в прежнее состояние у Агаты не получилось, но это не умаляло произведённого эффекта.
        - У нас есть тут один силач, который и подковы с кочергами гнёт и гири таскает. Но он большой как бык и страшный как горилла. А чтоб девчонка проворачивала такие трюки, я ещё не видал!
        Рамон сразу смекнул, что у их в кибитке сидит новая звезда. Талант, который нельзя зарывать в землю! Он поможет им чаще покупать мясо и приличный эль. Агата, которой хотелось во чтобы то ни стало приносить пользу, не могла предложить иной альтернативы. Так она и стала показывать фокусы.
        У них с силачом был совместный номер. Сначала он поражал толпу, играя мускулами, поднимая лошадей и гири чудовищных размеров. Потом появлялась «Прекрасная Анна» и добивала публику, проделывая почти всё тоже самое. С лошадью она не поладила, как и с самой увесистой гирей. Но людям было наплевать на эти мелочи.
        - Подкова не настоящая!
        - Ядро полое внутри!
        Недоверчивым позволяли самим проверить подлинность этих предметов. Агата с готовностью гнула подковы, которые люди сами приносили ей из своих домов и конюшен.
        Директор цирка, пришёл в полный восторг от новой артистки. Ему было совершенно наплевать, кто она и откуда, лишь бы только зеваки продолжали отсыпать монеты. Единственное, чем он остался недоволен, так это выражением лица и манерой двигаться.
        - Улыбайся живее, ходи раскованно! Посмотри, как двигается Лира. Она как ртуть! А ты что, насмотрелась на богачей? Им словно шило в зад воткнули. И что это за недопоклон после выступления? Лучше лоб себе расшибить от усердия, а не кивать как почтенная вдова. У нас тут цирк, не поминки! Люди смеяться пришли.
        Агата кивала и делала по-своему.
        Костюм для выступлений и повседневной носки был практически одним и тем же. А за волосами приходилось тщательно следить. Как только она начинали отрастать хотя бы на миллиметр, Ильда старательно подкрашивала корни. В целом, никто не догадывался, кто Анна на самом деле. Мало ли откуда прибиваются люди к бродячему цирку? Немного странная особа: гнёт чугун, мало говорит и держит такую осанку, что впору было подменить девчонкой фонарный столб. Про богачей директор вспоминал не зря: кто-то пустил слух, что девочка из рода баронов.
        В своей, ставшей родной, кибитке, Агата заново училась смеяться. Этим людям она могла открыться, особенно Лире - той было известно о принцессе такое, о чём даже её опекуны не догадывались. Разговоров о дворце все избегали - не нужно бередить старые раны. Агата почти не скучала. Ей только не хватало элементарного комфорта, да и привыкнуть к тому, что простолюдины держат её за свою, оказалось не так легко. «Здесь перед тобой никто не будет кланяться» - предупреждала Лира. Так и вышло: теперь все требуют, чтобы кланялась она. Принцесса знала, на что шла, и стоически переносила тесноту, постные похлёбки и царящее в местной среде панибратство. Не иметь под рукою слуг и охраны было немного обидно. И всё же, она ни капельки не жалела и совсем не раскаивалась. В замке, помимо королевских привилегий остались те, кто терпеть не мог наследницу, кто смел указывать ей. Уж лучше самой зарабатывать на хлеб, развлекая толпу, чем снова взваливать себе на плечи груз неоправданных ожиданий.
        А всё-таки, её пытались найти. Спустя месяц после побега, на одном провинциальном рынке девочка услыхала, как торговки обсуждают пропавшую дочь королевы.
        - Хворает просто девка, а вы тут развели!
        - Астор не болеют. Ведь каждый день они пьют кровь висельников. Да и что за хворь такая, когда с неё сдували каждую пылинку? Говорят, девчонку-то украли.
        - Что ты городишь, какие ещё висельники! Думаешь, короли такой заразой не побрезгуют? Это кровь девиц невинных, убитых в полнолуние. Точно вам говорю, мне моя бабка-знахарка рассказывала. Она ведьмой была, и знала всё-всё, кроме грамоты!
        Где-то неподалёку Рамон спорил с лавочником о свежести рыбы. Ильда осталась штопать свой прохудившийся костюм из расписной сатиновой ткани, а Лира бегала по всему рынку, приставая к продавцам с просьбой сбавить цену. Особенно много внимания она уделяла сладостям: леденцам и тянучкам, о существовании которых Агата даже не подозревала до этого дня.
        Чтобы Рамон не услышал ненароком некоторых подробностей о сбежавшей принцессе - например, что она была наследницей короны, а не просто заготовкой для династического брака, - девочка отвлекла его внимание на другие прилавки, где рыба была в самом деле свежей. Она волновалась зря: торговки уже чесали языками на новые темы. Но осадок остался.
        Агата рассеянно смотрела по сторонам, и вдруг увидела сутулую, оборванную фигуру - нищий. Худой как скелет, ходил и клянчил деньги. Он делал это без особой наглости, присущей другим попрошайкам, а робко подходил и тряс деревянной кружкой, стараясь не смотреть в глаза. Такой тоненький и щуплый, как воробушек. Трёхдневная щетина была седой, а голову скрывала тюбетейка. Люди подобрее надменно швыряли ему гроши, а более чёрствые - ругали и плевались вслед. За каждую медяшку мужчина тихо благодарил чистым, лишённым просторечий языком. Агата заметила, что и руки у него тонкие, совсем не как у рабочих.
        Нищий подошёл и к ним. Обе девочки выглядели обыкновенными горожанками в добротной, хоть и немного странной одежде - другой у цирковых артистов не водилось, разве что совсем безумные наряды. Принцесса до сих пор ничего не потратила. Половину денег, прихваченных во время бегства из дворца, она отдала Лире, и та спустила их на сладости и новую бутылку огненной воды для Рамона. А самой Агате ничего такого не хотелось. Для неё главным развлечением была свобода, а всё остальное не могло сравниться с роскошью королевского замка.
        Нищий стыдливо громыхнул деревянной кружкой. Наверное, он решил, что такие юные спутницы не станут помогать такому как он. Молодость жестока и простодушна, свои нужды для неё важнее. Попрошайка ссутулился ещё больше, развернулся, и побрёл прочь. Агату переклинило. Она смотрела в сгорбленную спину и теребила в руках кожаный мешочек. Там оставалось ещё несколько золотых и одна ассигнация. На металл она могла бы купить телегу сладостей и соболиную шубу для Ильды. На бумагу - целый павильон. Агата оглянулась на подругу: Лира стояла у прилавка и рассматривала стеклянные бусы. Принцесса сунула руку в мешок, достала ассигнацию и бросилась вдогонку за нищим. Мятая, бесценная бумажка с водяными знаками, опустилась на дно деревянной кружки - на несколько медных, потемневших грошей. Бродяга остановился, испуганно и удивлённо посмотрел на неё.
        - Спрячьте, чтобы никто не заметил, а потом потратьте с умом. Прощайте.
        Он внимательно смотрел на девочку в поношенном плаще и грубых перчатках, которая разговаривала тем языком, который использовала только высшая знать. Девочка в смешном капюшоне и с идеальной осанкой.
        - Благодарю вас… ваша светлость.
        Агата развернулась и побежала к Лире.
        Подруга сразу догадалась, что сделала принцесса. Акробатка корила её на все лады и перечисляла, на что могла бы потратить то сокровище, которая Агата без раздумий швырнула на ветер.
        - Ты что, не понимаешь? Он же просто всё пропьёт!
        - Нет. Этот не пропьёт.
        - Тебе откуда знать! Много нищих ты видала в своём замке?
        - Тс-с! Ну что ты взъелась? Мы же дети Бесконечной дороги, мы презираем богатство. Вы сами это говорили мне.
        Лира покачала головой, и горько ответила:
        - Говорили. Это просто говорить, когда хлебаешь постную похлёбку.
        Циркачка ещё долго её распекала. Сначала Лире было искренне жаль потерянных денег, а потом просто понравился тот факт, что она смеет ругать наследную принцессу. Постепенно воспитательная беседа перешла в шуточную. Агата не обращала внимания. Она думала о том, как её исчезновение отразилось на жизни замка.
        Сказать, что наследница не появляется на приёмах из-за болезни - почему бы и нет? Дня два или три никто, наверняка, не сомневался в этом, тем более, что недавно принцесса выпала из окна. Именно из окна - про историю с крышей знали только избранные. Она могла бы до сих пор не оправиться от травм. Но слухи всегда отыщут путь в массы. Сиена в любом случае догадалась, что дочь сбежала сама, может быть, ей подсказал Нердал. О объявлять об этом - равнозначно самоубийству. Поэтому, когда пропажа королевского ребёнка не была ещё официально признана, но давно перестала быть тайной - появилась байка о похитителях.
        Кто-то выкрал принцессу из дворца и теперь скрывается. Задача тайной полиции и гвардии - найти преступников и их жертву. Итак, Агата официально оказалась в розыске.
        ***
        Ножик был острый, его затачивали братья-кузнецы, которые промышляли в бродячем цирке тем, что метали друг в друга кинжалы на потеху публике. И бонусом точили кухонные принадлежности всей труппы.
        - Голубушка, что это такое ты там делаешь?
        Ильда озадаченно рассматривала редис, который наследная принцесса должна была порезать кусочками и бросить в общий котёл. Вместо этого Агата явила миру бело-малиновые розы, астры и просто всякие резные фигурки из корнеплода. Вместо двух минут она потратила на работу все двадцать.
        - Так подавали во дворце, - объяснила девочка. Вообще-то у придворного повара получалось немного лучше, но это уже мелочи.
        Ильда потёрла глаза мозолистым пальцем и вздохнула.
        - Анна, ты не должна говорить вслух о бывшем доме. Называй его хотя бы особняком или имением. А то остальные, кто не живёт в этой кибитке, думают, что ты принадлежишь к мелкой аристократии. Я бы и об этом не стала распространяться, только вот нам надо как-то объяснить твои манеры.
        Агата сжала губы и тряхнула крашеными волосами. Белёсые пряди перекликались с седым, аккуратным клубком на голове пожилой акробатки. Принцессе очень не хватало красоты и утончённости в цирке. Свобода свободой, но иногда так хотелось напоминания о прошлой жизни. А ещё, в последнее время девочку преследовала мысль, что она позабыла нечто важное.
        Рамон молчал и курил трубку. Агата долго не могла смириться с этой его привычкой, но старалась не выказывать недовольства. Всё-таки она здесь гостья, которую приютили из милости, хоть она и королевская дочь. Они имели полное право сдать её властям и может - получить за это вознаграждение. Эрид бы посмеялся над таким образцовым поведением. Наверняка сказал бы, что общение с простолюдинами наконец-то сделало из неё сносного человека.
        Рамон всё к чему-то прислушивался. Агата тоже улавливала некий треск, острый слух ей это позволял. Ильда же не слышала ничего.
        - Что это там такое? - спросил мужчина. И в этот момент раздался грохот вдалеке, и удивлённые вопли снаружи. В кибитку ворвалась Лира с улыбкой до ушей.
        - Там люминация! Люминация над столицей!!! Ну, что вы расселись?
        В самом деле, они проезжали неподалёку от Йэра, но сам город посещать не стали. Агату покоробило от народного словечка, в которое простолюдины переделали слово "иллюминация", но она с любопытством вылезла из повозки вместе с остальными.
        И сразу зажмурилась. Яркий, разноцветный салют рассыпался над столицей. Фонтан из звёзд! Во время самых ослепительных вспышек силуэт Йэра показывался на горизонте, и в самом центре его - прекрасный замок-крепость на скале. Лишь два раза в год давали подобное представление.
        - Анна! Чей сегодня день рождения? Твоей матери или сестры? - шёпотом спросила Ильда. Они вчетвером стояли в стороне от остальной труппы, и никто их не слышал, да ещё среди шума фейерверка и улюлюканья циркачей.
        - Королева родилась осенью…
        В первую секунду Агата обрадовалась красивой картинке, не задумываясь о том, кто и почему её создал.
        - А сейчас весна. Значит это в честь твоей сестры.
        - У Авроры тоже день рождения осенью, - не поняла сначала девочка. И чуть было не заговорила об Алесте, которой, как думали родители Лиры, она являлась. Пришлось прикусить язык. - Ах да, вы про… Агату. Она действительно родилась весной. Просто я теперь совсем не слежу ни за днями, ни за неделями.
        - Анна, а когда же твой день рождения?
        Девочка помедлила немного, прежде чем ответить.
        - На два дня раньше, чем у наследной принцессы. Просто я родилась на пару лет позже.
        - Так он уже прошёл! - охнула Ильда. - Ну, не расстраивайся, у нас здесь редко отмечают такое. И за датами следить тут не в почёте. Главные знают, когда какой праздник, чтобы мы могли выступать в городах в подходящий момент. А так, это ни к чему, лишние сведения.
        - Время - враг бесконечной дороги, - добавил Рамон. - У настоящей свободы врагов много. Красивая люминация, но подходит к концу, а вот Великая дорога не закончится никогда. Пойдёмте лучше в кибитку.
        Когда-то это был её праздник. Придворные кланялись, иностранные послы несли заморские подарки. Родители были добрее обычного, а Пьер очень злился, потому что на его дни рождения такого салюта никогда не устраивают. Принцесса всегда радовалась, что злобному братцу каждый год указывают его место. Её освобождали от занятий, разрешали сладкое и позволяли ложиться спать во сколько захочется. К сожалению, приёмы так изматывали принцессу, что засыпала она даже раньше обычного, а утром начиналась привычная рутина. И всё-таки это был её день! Иллюминацию Агата смотрела с дворцовой террасы, а не стоя на безвестной дороге, никем не узнанная, в окружении бродячих артистов. Только Лира знала всю правду.
        - Ничего-ничего, - Рамон заметил настроение девочки. - Мы сейчас устроим праздничный ужин для Анны. И главным блюдом будет блон-мунже из кружевной редиски, которую она так старательно накромсала.
        Лира загоготала. Вряд ли Рамон имел представление о том, что такое бланманже, но Агата тоже улыбнулась.
        Они ушли под отблески затухающего салюта. Агата часто моргала, чтобы помешать слезам просочиться наружу. Нельзя, и не только потому, что Астор никогда не плачут при свидетелях. Ведь золотые слёзы сразу выдадут беглянку.
        Среди ночи её разбудила Лира, и сунула в руки красивую бутылочку.
        - Что?
        - Это тебе, подарок. С днём рождения, высочество!
        - Что… - Агата пыталась понять, что находится внутри и возилась с крышкой. Наконец та отвинтилась, и девочка поняла, что в бутылке благовония. Роскошь, напоминание о дворце.
        - Спасибо. Большое тебе спасибо! - горячо зашептала Агата. Никогда она не радовалась так подаркам, хотя в прошлом эта бутылочка показалась бы ей жалкой. Но подруга прикрыла принцессе рот ладонью.
        - Ладно, не ори! И давай спать: завтра утром нам готовиться к выступлению.
        Лира лихо подмигнула и отправилась в свой угол досыпать.
        Глава 35 Все дороги ведут домой
        «Высочество». Нередко Ильда одёргивала Лиру, когда та в разговоре с Агатой использовала этот донельзя сокращённый титул: кто-нибудь мог услышать. Хотя на самом деле принцессе не хотелось забывать кто она такая, и даже это шутливое обращение было ей дорого.
        Здорово влиться в новую жизнь! Общество простых людей ничуть не претило девочке, во всяком случае, этих троих. Но притворяться одной из них было немного унизительно. Впрочем, Агата не жаловалась. Остальные из труппы догадывались, что девица родилась отнюдь не в крестьянском доме. В конце концов, им пришлось довольствоваться байкой о разорившихся мещанах, которые продали дочь в таверну, откуда она и сбежала в цирк. Историю целиком и полностью придумала Лира, а принцесса лишь скруглила неудобные углы.
        - Анна, сошедшая с гор! Силачка-Анна!!!
        Легенду для зрителей сочинил сам директор. Белые волосы девочки натолкнули его на мысль, что она могла расти среди горных снегов, где разреженный воздух напитал её худосочное тело необычайной силой. Агате несказанно повезло, что все знали о золотых глазах и волосах Астор, но не догадывались о том, как сильны люди в их роду. Давным-давно, во времена рыцарей, об этом слагали баллады, но со временем всё больше работы стали выполнять слуги. Герцогам, графам, королевам и принцессам просто негде было проявить свои способности.
        Агата спокойно представала перед десятками недоверчивых глаз и молча скручивала кочергу буквой «л». Она так и не научилась кланяться, и уходила под радостный рёв с той же непроницаемой маской, с какой некогда встречала иностранных послов.
        В труппе тем временем отметили, что девочка хоть и строит из себя тихую мышку, но своенравна горда. Зато никто не слышал от неё ни одного грубого слова и даже самая безобидная ругань не срывалась с её уст. Если Анну просили чем-то помочь - она соглашалась. Вид у девицы при этом был весьма забавный, будто она даёт торжественный приём, а не смешивает краски для грима. Над новой артисткой посмеивались, но относились в целом добродушно.
        Акробатов, приютивших её, любили все. Они заслужили такое отношение. Никому не навязывались, никого не избегали, и девчушка у них была славная, бойкая. Ну так что, раз решили подобрать странную мещанку, проданную родителями в таверну? Значит, и она чего-то стоит - не только денег.
        Не сразу у Агаты получилось распознать брешь в снисходительном отношении окружающих. Как минимум, двое из труппы смотрели на неё недобрым взором.
        Мадам Вержам, вылезающая из своего фургона только по ночам, а днём принимавшая клиентов, окружал ореол тайны и томных, старушечьих духов. Монисты и тёмная шаль соседствовали с набитой крепким табаком трубкой. Говорили, что иногда её предсказании сбываются с пугающей точностью. Каждый артист знал, что не бывает магии без ловкости рук и изворотливого ума, но никто не мог понять, как она это делает. Всякий раз, когда Агата проходила мимо, женщина провожала её мрачным прищуром и поджимала губы. Не отвечала ей на приветствия, впрочем, как и любому другому человеку, вздумавшему говорить не по делу. Принцесса обходила гадалку десятой дорогой, но всё равно знала, что чёрные глаза смотрят на неё из клубов дыма. Женщина что-то чувствовала, она знала, что девочка не та, за кого себя выдаёт. Однако, не пыталась вывести силачку на чистую воду. Покуда ни одна сторона не мешала жить другой, принцессу всё устраивало.
        Только однажды раз мадам Вержам напугала её. Агату и прежде нельзя было назвать расторопной, а лишившись слуг, девочка проявила свою неуклюжесть во всей красе. Катушка ниток, которыми она штопала дыру на пологе кибитки, выпала у неё из рук и откатилась в сторону. Был привал, и цирковые артисты разбрелись кто куда. Многие сидели у костра и пили смесь, не менее горючую, чем разведённый огонь. Но не все покинули свои дома на колёсах. Не успела принцесса соскочить с телеги, как из соседнего шатра показалась гадалка и подобрала злополучные нитки. Принцесса высоко подняла голову и смело посмотрела женщине в глаза. Игнорируя холодок, бегущий по спине, она требовательно протянула руку, хотя не была уверена, что мадам Вержам вернёт ей катушку. Но гадалка не просто вернула, нитки она отдала с поклоном - точно так, как это делали горничные в королевском замке, если Агата роняла книгу или золотой перстень. Никто не видел этой сцены. Мадам Вержам молча вернулась в свой шатёр, а принцесса приросла к земле. Лишь спустя несколько дней, видя, что ничего страшного более не происходит, Агата успокоилась.
        Однажды любопытство взяло верх, и девочка пошла на поводу у Лиры: согласилась заглянуть в шар предсказаний. В ту ночь они расположились у какой-то деревушки, где вечером давали представление. Некоторые спали в повозках, некоторые - в палатках. Многие артисты, даже те, кто не верит в такие вещи, время от времени забредали в шатёр гадалки. Агата позволила Лире взять себя за руку и тоже отправилась испытывать судьбу.
        Акробатке женщина ничем не помогла. «Будь ты чужим человеком, я бы просто втихаря нажала эту кнопочку, и шар показал бы тебе жениха. Но вы свои. Если сфера сама вам не показывает то, что будет, то и я молчу». Оказалось, что гадалка не всегда нажимает рычажок, и в самом деле шар являет ей и гостям какие-то видения. Как это происходит, она сама не знала, или делала вид, что не знает. Лира разочарованно вздохнула и откинулась на спинку раскладного стула. Агата безо всякой надежды вяло посмотрела в округлое стекло.
        - Смотрите! Кто это?
        - Ты не знаешь этой девушки?
        - Впервые вижу!
        Черноволосая, с короткой, как у Лиры, стрижкой, юная девушка с широкими плечами и пухлыми щеками. Высокая, худая и бледная, но достаточно миловидна, если не обращать внимания на синяки под глазами. Она казалась расстроенной и рассеянной, а одета была странно.
        - Шар судеб объяснений не даёт. Он либо молчит, либо показывает картинку. Не спрашивайте меня, как он их выбирает - я не знаю. Жди. Когда-нибудь она появится в твоей жизни. А теперь уходите.
        Изображение исчезло. Вскоре Агата забыла о незнакомке. Проблем хватало и без неё.
        Гадалка продолжала странно на смотреть и догадываться бог весть о чём. Хлопот это не доставляло. Другое дело Силач. С того дня, как «Анна» появилась в цирке, она стала отнимать его хлеб.
        Сначала он к ней относился хорошо. Слегка подтрунивал, немного расспрашивал о её жизни. Иногда даже помогал советом. Агата ни на секунду не забывала деталей своей вымышленной биографии, и была со всеми одинаково сдержанна и улыбчива. Спустя два или три выступления Силач перестал обращаться к ней, не считая вопросов по делу. Публика встречала его выжатыми через силу аплодисментами, а стоило девчонке показать нос на сцене и согнуть кочергу - она срывала бурную овацию. Мужчина мог тройным узлом сворачивать эти железки, мог завязывать их бантом, а потом развязывать обратно - это никому уже не казалось интересным. Тощая, паршивая тринадцатилетка безо всякого труда затмевала бывалого атлета, который круглыми сутками оттачивал своё мастерство и гробил здоровье.
        Другие делали вид, что не замечают этого, отводили глаза. Все - кроме директора цирка. Вот кто в открытую смотрел на Силача с сомнением и прикидывал в уме, стоит ли давать работу артисту, на выступлениях которого зрители зевают.
        Атлет не упрекал Анну. Он просто обходил её десятой дорогой, когда была возможность, а его отношения с Рамоном и Ильдой стали прохладными. «В этом их вина» - думал он. «Нечего было приводить в их цирк эту мещанку». Теперь Силач всё чаще пил один. И размышлял.
        Самозванка всё понимала. Она сама предложила решение: разработать интересный номер. То, с чем они до этого выступали, было построено на том, что оба выполняли почти одни и те же действия: Силач таскал штанги и раскалывал чугунные горшки, а потом появлялась Анна и проделывала как минимум половину тех же приёмов. Мужчина честно выслушивал все предложения, но понимал, что всё это обречено на провал. Понимала и девчонка. Но белобрысая стерва продолжала делать вид, что всё хорошо, с безмятежным лицом отбирая его заработок. Это был крах, позорный и неестественный.
        Силач хотел бы решить эту проблему одним точным ударом. Но всё не мог собраться с духом, да и рассчитать так, чтобы не попасть под подозрение было не просто. Однажды Агата пробиралась между деревьев, приживая к груди охапку хвороста. У девчонки оказалась феноменальная неспособность ориентироваться в пространстве. Она бы даже в чистом поле заблудилась! Выросший среди металла и труб человек бессилен на дороге - тут ему не помогут обширные знания истории и астрономии, которые будто невзначай демонстрировала Анна.
        Можно было ударить по голове и зарыть в канаве, и обставить дело так, будто бледнолицая овечка сама потерялась.
        Но в тот момент он попросту не догадался. Силач вертел в руках увесистое бревно, которое волок к общему костру, чтобы сделать из него удобную скамью для полудюжины человек. Что-то нехорошее в его взгляде подсказало замершей Анне, что ей следует как можно быстрее уйти на звуки голосов. Вцепившись в бревно с такой злобой, что побелели костяшки пальцев, Силач шагнул вперёд, и девчонка немедленно поддалась инстинкту самосохранения.
        Нет, вероятно, он бы ничего не сделал. Силач не знал, он не ручался за себя. С каждым днём атлет всё больше и больше напрягал мозги, хотя это занятие не было привычным для него. Возможность закопать девчонку в лесу ещё долго может не представиться, да и руки марать не хотелось. А ведь всякое бывало прежде. Парочка грабежей, одно изнасилование и нож в груди подельника, который собирался заложить его - но совесть неизменно дремала на протяжении долгих лет. Позже Силач остепенился, нашёл хорошую работу и никому жить не мешал, напротив даже - помогал по мелочам. Ну а теперь? Убийство малолетки? Ради такого случая совесть могла и проснуться. Могла отравить сны, как отравляла его жизнь эта девица.
        У всех есть слабые места. Через них любого человека можно если не погубить, то хотя бы стереть в порошок, размазать по стенке. Такие сравнения успокаивали Силача, окутывали его сердце приятным теплом. Избавиться, уничтожить - как бы это было хорошо! Что поделать, если Анна покусилась на то, что должно принадлежать лишь ему? Атлет никогда не хотел многого и не хватал звёзд с неба. И никогда не был чрезмерно жесток. Силач любил животных, а людей терпел без особых мучений. Девице стоило выбрать другой способ оплачивать своё проживание в бродячем цирке. Благо возможностей много, а года через два, когда она подрастёт и оформится во что-то более привлекательное, их станет ещё больше.
        Дальше становилось только хуже. Силач не мог выносить вида девчонки, гнев сжигал его внутренности. Анна не должна была присваивать чужое! Но даже того, что она уже успела отнять, оказалось ей мало.
        Единственное близкое существо, которое позволил себе атлет - грязный, блохастый пёс. Он был огромен, как и его хозяин, а характер имел нелюдимый. Густая, белая под коркой грязи шерсть наполовину скрывала умные глаза псины. Зато клыки животного легко было заметить во всей их красе. Силач души не чаял в нём. Каждый считал своим долгом подкормить животное и не лезть руками. Все, кроме белобрысой циркачки - Анна в два счёта подружилась с собакой. Она смела зарываться своими тонкими паучьими ручками в шерсть на загривке. Морщилась, не вынося вида грязи, но терпела, так как пёс отвечал ей неожиданной взаимностью, позволял себя гладить, и вилял хвостом, всякий раз, как видел девчонку. Мужчина злился на животное и называл его предателем. Как-то раз он попытался подозвать своего питомца, а тот отвернулся и помчал в сторону кибитки акробатов. Такое нельзя было прощать. В один прохладный рассвет Силач вышел из своей тележки, чтобы покормить собаку. Он дал ей лучшее блюдо, которое смог раздобыть - гусиный паштет. Пёс был непривередлив к еде, но умел оценить кухню и признательно ткнулся носом в хозяйскую руку.
Через минуту миска была вылизана дочиста, а через две - животное стало припадать к земле. Пёс не мучился долго - Силач позаботился о том, чтобы яд действовал мгновенно. Нетрудно найти подходящее снадобье во время остановки в каком-либо городишке.
        Мужчина стоял над телом собаки и пытался загнать в голову хотя бы какие-то мысли. Не получалось. Сплошная пустота застила разум, осознать произошедшее не удавалось. В этом состоянии его нашла проклятая девчонка. Должно быть, почувствовала что-то. В этом ребёнке хватало странностей, с него станется вскакивать по утрам, почуяв дыхание костлявой смерти.
        - Что случилось? Ему плохо?!
        О нет. Бедному псу уже никогда не будет ни плохо, ни хорошо. «Мёртв. Сожрал какую-то гадость, а может, кто-то отравил его специально. Такое здесь бывало» - осипшим голосом сказал Силач, а девчонка бухнулась коленями прямо в грязь, забыв о том, какой она была чистюлей. Анна обнимала пса и что-то тихо бормотала. Атлет не разобрал ни звука, только отрешённо смотрел на макушку белобрысой: волосы отрастали, и на корнях оказались гораздо темнее, не то русые, не то рыжие. Зачем красить их в таком возрасте? Мещанское, избалованное отродье. Не сделай судьба их врагами, Силач мог бы проникнуться её горем. Хотя это бы и не понадобилось: ведь тогда пёс остался бы жив.
        - У моей матери когда-то была собака. Не такая большая, но породистая. Её тоже убили.
        Неужели не догадалась? Анна смотрела на него потерянно и перебирала грязную шерсть. Выглядела она совсем как дитё, как нормальное человеческое дитё, увидевшее смерть друга, а не чудовище с в облике ангелочка железными мускулами. Слеза блеснула в правом глазу и покатилась вниз. Анна не заметила этого, она всё ещё растерянно переводила взгляд с мужчины на собаку, да оглядывалась по сторонам, словно хотела найти объяснение случившемуся. Атлет хотел было развернуться и тяжело потопать за лопатой, как вдруг заметил что-то ненормальное в лице девчонки. Нечто такое, что никак не вязалось с человеческим обликом. Какое-то время он хмурился, пытаясь сообразить, в чём дело, а потом широко распахнул глаза и заморгал, не веря тому, что им открылось.
        Там, где слеза проходила по щеке девочки, оставался мокрый, сверкающий золотыми крупицами след.
        ***
        Повозка остановилась среди ночи. Проснулись все, Агата проснулась последней. Да и засыпала она не сразу: снилась какая-то тревожная муть. Это было как-то связанно с человеком, замеченным ею в таверне - он сидел в тени так, что ни лица, ни фигуры толком рассмотреть не получилось. Нечто знакомое читалось в его облике: чёрная одежда, запеченная рыба, которую принёс трактирщик вкупе с элем, а также интуиция Агаты, которая кричала о том, что в том углу притаился один хорошо известный ей монстр. Специально ли он оказался там? Или просто забрёл в чем-то приглянувшуюся ему толпу простолюдинов? Эриду нравилось подобное времяпровождение. Девочка знала, что теоретически могла бы встретить его в любом уголке королевства, и в самой сомнительной компании. И всё-таки, случайности могло не оказаться. Агата уточнять не стала. Она спешно покинула таверну вместе с Лирой: запасы огненной воды пополнены, и теперь Рамон будет счастлив. «Пей ром, Рамон!» - они всегда сопровождали свой порадой этой фразой. А себе подруги прикупили парочку печёных яблок. Принцесса медленно, но верно привыкала к простой пище. Есть хорошую
еду из железных мисок вроде бы так же вкусно, как из серебряных. Ну а постной похлёбке не поможет ни золото, ни хрусталь.
        Поездки среди ночи нередко практиковались в цирке, как и сон среди бела дня. В одних случаях этого требовал график выступлений, в других - артистическая натура путешественников. Остановки - вполне нормальное явление вне зависимости времени суток, но в этот раз что-то было не так.
        - Что такое? - спросила сонная Ильда. Рамон, сидя на козлах, делал вид, что не слышит вопроса. Женщина повторила громче, и он еле слышно пробормотал: гвардейцы.
        Сон Ильды как рукой сняло. Она отпихнула полезшую было разбираться Лиру, и сама высунулась наружу. О чём-то тихо переговорила с мужем и нырнула обратно в кибитку какой-то напряжённой.
        - Они остановились у телеги Силача. Что-то он им там рассказывает.
        У Агаты заныло под рёбрами.
        - Спрячьте меня. Как тогда, под сундук!
        «Да ну, глупость-то какая, они сейчас уйдут. Небось опять атлет наш в городе подрался с кем-то» - пробормотала женщина, и одновременно с этим откинула обитую бахромой крышку и потянулась к заветной доске. Напряжение принцессы передалось остальным, да и гвардейцы явно не собирались оставлять бродячий цирк в покое. Пока продолжалась возня с подпольем, Агата краем глаза следила через щель в пологе за тем, что происходит на улице. Ночь стояла звёздная и безлунная. Клубы дыма больших городов почти не долетали сюда, а небесные светила указывали какой-то желанный, и не досягаемый путь в чёрную даль. В детстве, подглядывая за звёздами в стрельчатое окно, Агата часто жалела о том, что нельзя встать с постели и пешком отправиться в космос.
        - Неужто сюда идут! Паршивцы экие.
        За недовольством Рамон прятал испуг. Солдаты вряд ли хотели просто пожелать им счастливого пути.
        - Не бойся, мы не дадим тебя в обиду.
        Ильда от всей души попыталась ободрить Агату, запихивая её в тайник под сундуком и наспех наваливая сверху какую-то утварь и недавно купленный ром. Лира помогала приёмной матери, в полголоса ругаясь так, как ни один ребёнок не смеет выражаться при родителях. Странно, что Агата не переняла эту привычку. Не успела.
        Снаружи хорошо поставленный голос потребовал всех выйти из кибитки. Трое человек безропотно вылезли наружу. Что бы ни искали тут гвардейцы, если действительно хотят - они найдут.
        - Начальник, да мы же просто артисты. У нас ни контрабанды нету, ни беглых преступников.
        - Молчать.
        Кажется, это был офицер. Странно, раньше им на дороге попадались только полковники или простые солдаты. Из своей тёмной норы принцесса не могла разглядеть деталей мундира, да и вообще не видела ничего, кроме досок. Чужой голос звучал спокойно и негромко, почти ласково, и от этого становилось вдвойне не по себе. Агата задержала дыхание.
        - Обыщите повозку.
        - Начальник, мы не…
        Удар. Агата поняла по звуку. Рамон умолк и больше не пытался предотвратить неизбежное. Лира что-то пискнула, но ей пригрозили. Подруга замолчала.
        Кто-то забрался в кибитку. Доски прогнулись под тяжестью гвардейских сапог.
        - Скажите, пусть остальные телеги продолжают движение.
        - Есть!
        Спустя минуту стук копыт и колёс известил семью акробатов и их незаконную гостью о том, что цирк покидал злосчастное место. Несколько удивлённых возгласов раздалось среди этих звуков, они повисли в ночи оставшимися без ответов вопросами. Вряд ли кто-нибудь понял, что происходит. Разве что один Силач. Только сейчас, втиснутая в тайнике - узком и тёмном как гроб, - Агата поняла, насколько атлет её ненавидел. Наверное, остальная труппа решила, что Рамон с семейством присвоили себе нечто важное, не принадлежащее им. В какой-то степени так всё и было.
        - Здесь.
        Зашуршали подушки и одеяла, сквозь щели в неплотно прилегающих друг к другу досках стало проникать больше света от тусклого фонаря. И вот он стал невыносимо ярким, Агата зажмурилась одновременно с сухим деревянным треском. Когда она открыла глаза, то увидела несколько гвардейцев, с интересом глядящих на неё. Только офицер не выражал никаких эмоций. Девочка сразу поняла, что это профессионал своего дела. Таким людям поручают секретные задания: отравить лучшего друга, вывезти опасного шпиона из страны, найти сбежавшую принцессу. Такие люди заранее собирают информацию, такую как маршрут подозреваемых или устройство сундука для фокусов. Наклонившись вперёд, он молча подал ей руку.
        Девочка так же молча приняла помощь и выкарабкалась из своего укрытия. Паутина застряла в отрастающих волосах, одежда была, по меркам столицы, непозволительной даже для нищенки. И всё-таки её узнали. Агата сразу поняла, что эти люди знают не только основные приметы, но заранее изучили её лицо до мельчайших подробностей. Тем не менее офицер отступил в сторону, так, чтобы свет падал на Агату, и слегка прищурился.
        - Я вижу, вы в линзах. Снимите их. Можно только одну.
        Агата замешкалась. Она безмолвно таращилась на гвардейцев, упрямо не желая делать то, что ей говорят.
        - Чем меньше проблем вы нам доставите, тем больше снисхождения могут снискать ваши… друзья.
        Принцесса вздрогнула. О том, что снаружи под конвоем стоит Лира и её приёмные родители она ни на секунду не забывала, но даже не задумывалась, что им что-то угрожает. Агата быстро закопошилась на месте и вытащила голубую линзу из глаза. Солдаты склонились перед ней в символическом, но добросовестном поклоне.
        - Мы рады приветствовать ваше высочество. Теперь вы должны отправиться с нами во дворец и лучше, если вы сделаете добровольно, не привлекая излишнего внимания. Скандалов нынче и без того хватает. Ваши спутники последуют за нами.
        У Агаты пересохло в горле и язык не хотел слушаться. Но она всё же нарушила молчание. Наверное, до этой минуты гвардейцы думали, что девочка немая.
        - Зачем? Отпустите их. Зачем они вам?!
        Офицер вздохнул и направился к выходу. Всё, что было нужно, он уже сообщил.
        - Делайте, что говорят, принцесса Астор.
        Они вышли. Одного взгляда на гвардейцев, Агату и её золотой глаз, неприкрытый линзой, хватало, чтобы понять, что нехитрый обман с переодеванием раскрыт.
        - Не обижайте девочку! Она сама покинула замок, жизнь в клетке ей невыносима. Раз это не наследная принцесса, так королева могла бы отпустить её, - забормотала Ильда. Всегда аккуратный пучок седеющих волос сбился на бок. Агата перевела взгляд на Рамона - у него из носа шла кровь. Лира смотрела на опекунов огромными, как блюдца глазами, и качала головой как болванчик.
        - Не наследная? Это она сказала? - усмехнулся офицер и подозвал солдата. - Ведите их в другую рыбу.
        Добродушные артисты сникли. Принцесса соврала им о своём настоящем статусе и теперь горько сожалела. Не будь она старшей дочерью Сиены, дело обошлось бы мало кровью, а что произойдёт теперь - никто из них не смел и предположить. Рамон угрюмо позволил увести себя и своё семейство. Он шёл последним и вытирал под носом рукавом. Ну кулаке остались красные разводы. Супруги на Агату не смотрели, изучали землю под ногами. Только Лира отчаянно что-то пыталась сказать, но ей не позволили даже приблизиться к принцессе.
        Всю жизнь девочка мечтала полетать в пузатой железной машине без сопровождения свиты. Желательно где-нибудь за пределами Йэра. Её мечта сбылась в исковерканной форме: «рыба» подняла её в воздух в компании охраны, которая чуть что будет готова заткнуть ей рот и связать руки. Ни фрейлин, ни длинных юбок - всё, как она мечтала. Зашуганным, упрямым ежонком принцесса глядела в иллюминатор. Она так и не вынула вторую линзу, а первую не вернула на место. Когда-то длинные, волнистые локоны, теперь обесцвеченными и сальными патлами падали на неопрятную одежду. Застиранная кофта, нелепые шаровары - она была смешна в этот момент и хотела на это плевать. Пусть матушка посмотрит. Шумели винты где-то под брюхом у рыбы, работали похожие на чудовищный веер крылья по бокам машины, а дым валил из трубы над круглой крышей. От печки в центре небольшой каюты шло тепло, от приборов пилота - тихое гудение. Пассажиры расположились на лавках вдоль стен - снаружи выпуклых, а внутри прямых как спина королевы. Девочка сидела одна, под прицелом глаз своих тюремщиков. Она была для них диким зверьком, за поимку которого
полагается награда. Несмотря на уважительные поклоны, которыми наградили Агату, пленница оставалась пленницей. Это понимали все и никакого почтения по отношению к ней на самом деле тут не было. Сиена в гневе. Ярость на дочь она могла скрыть, а вот разочарование заметили все. Вот гвардейцы и смотрят на принцессу небрежно, как на сбежавшего из королевского курятника павлина. Девочка гордо подняла голову и уставилась на проплывающие внизу деревья, домишки, перекрёстки. Великая Бесконечная дорога снова привела Агату во дворец. На горизонте уже показались стены мастерских, библиотек, особняков и заводов. Контуры в утренней, красноватой заре - сказочный город восставал из тьмы. О том, что следом летит ещё одна рыба с запертыми в ней Лирой, Ильдой и Рамоном, девочка думала с замиранием сердца. Что с ними теперь будет? А что станется с брошенной повозкой? Судьба кибитки тоже волновала принцессу.
        Акробатам не избежать наказания за их доброту. Скорее всего, их выгонят из страны, а перед этим подержат в заключении месяц или другой. Ей не позволят даже попрощаться с Лирой - мать позаботится о том, чтобы ни одна живая душа, включая Эрида, не помогла ей в этом. Но может быть, позволят сказать хотя бы пару слов в их защиту? Если бы только избавить друзей от лишних мучений!
        Железные рыбы пересекли границу Йэра. Вдалеке блеснул флагшток королевского замка.
        - Добро пожаловать домой, ваше высочество.
        Глава 36
        Перед Сиеной, на краешке инкрустированного перламутром кофейного столика, стояла серебряная чашка с горячим шоколадом. Женщина сидела в кресле и просматривала какие-то бумаги, половина из которых ещё находилась в запечатанных синим сургучом конвертах. Не отрываясь от чтения, она делала небольшие глотки. Шоколад не шёл ей к лицу, как и любой другой напиток. Есть люди, которых так и видишь с бокалом вина перед окном или камином, или чашкой крепкого кофе за рабочим столом. Сиена не входила в их число. Железная королева не должна пить ничего сладкого - это удел простых, избалованных женщин. Ей не следует прибегать к алкоголю, за исключением званных обедов - ведь и тут кроется слабость. Цветочные отвары или травяной чай из восточных провинций? Пусть этим угощаются хилые телом! А что касается воды - ну, это слишком просто.
        Агата знала, что шоколад мать пьёт только в сырую погоду, либо по разрешении трудного вопроса - будь то тяжёлые переговоры или попытка навязать королевскому совету тот или иной проект. Рано или поздно мать добивалась своего, а после - пила шоколад. Что-то такое произошло и сегодня. А может - Агата удивилась этой мысли - дело в возвращении нелюбимой дочери на законное место.
        Сногсшибательный сладкий аромат напомнил принцессе о том, что она голодна - чисто механически, без аппетита. Агата часто вспоминала дворцовую кухню, путешествуя с бродячим цирком, да и сейчас была бы не против позавтракать как следует. Мешало только то, как резко её выдернули из полюбившейся жизни, разлучили с друзьями. В дороге девочке нравилось представлять, как она возвращается в замок - только гораздо, гораздо позже. Пока она не собиралась, не планировала. Увы, но как практически всегда в её жизни, за неё решили другие.
        - Я понимаю, почему тебя покрасили. Но зачем обкорнали?
        Принцесса почти соскучилась по этому металлическому и властному голосу. Сиена только мельком взглянула на дочь, кивнула доставившему Агату офицеру и снова занялась бумагами. Гвардеец вышел, щёлкнув каблуками и получив от королевы перстень с массивным камнем, который стоил целое состояние. Надо отдать должное обоим: обмен произошёл без единого слова.
        - Её высочество хотела походить на подругу - на рыжую и чокнутую горничную-акробатку, с короткими волосами. Которая позволила втянуть себя и свою семью в очередное «приключение» Агаты. Жаль. Всегда любил артистов.
        Из зарослей комнатных пальм вышел Эрид. Выглядел он неплохо: синяки под глазами исчезли, маску скорбного демона сменила привычная усмешкой. Несколько месяцев вдали от торитт и королевского замка благотворно повлияли на оборотня. Вот только как он попал сюда, если обещал обходить дворец десятой дорогой?
        - Это ты меня предал? - вскинулась Агата. Дракон изогнул бровь и критически осмотрел девчонку с головы до ног. Он был заинтригован её внешним видом, и это можно понять: один глаз золотой, другой - небесного цвета, осветлённые волосы кажутся ещё белее на фоне загоревшей кожи, да и торчат во все стороны как у простолюдинки. А одежда, что и говорить, ещё более неказистая, чем у фьёлов, к тому же вся в заплатках. Благо девочка каждый день придирчиво чистила щёткой ногти, в отличии от Лиры. Та дразнила её высочеством и чистюлей, и демонстративно запускала руки в сажу. Теперь Агата была продуктом двух миров - королевской резиденции и бродячего цирка. Выглядело это потрясающе. Замарашка, которая с порога бросается с обвинениями на дракона.
        - Эрид почти не причём. Он явился по моему приказу. А приказ монарха - да будет тебе известно, - имеет для драконов большую силу, чем прихоть торитт.
        - Ничего, ваше величество. Я привык, что Агата во всех грехах винит меня. Вплоть до плохой погоды.
        Он держался слишком самоуверенно, и в этом было что-то отчаянное. Сложив руки на груди, молодой человек смотрел на свою торит, на свою королеву и на рыбок в аквариуме.
        - И хотя он помог ускорить твоё возвращение в обмен на меньший срок заключения, преданные мне люди нашли пропажу своими силами. Твои друзья достаточно хорошо научились заметать следы, но даже поддельные документы и подкупленных солдат при желании легко вывести на чистую воду. Однако, Эрид проведёт в темнице около года - за то, что потакал детским глупостям. Я пригласила его сюда, чтобы ты могла посмотреть в глаза своему слуге. Не нужно извинений. Смотри, и этого будет достаточно. Сейчас твой дракон горд, красив и силён, но что станется с ним уже через несколько недель? Для этих созданий неволя хуже любой пытки. Они звереют, ломаются, сходят с ума. Потом оборотень восстановится, но память об этих месяцах и о том, что послужило тому причиной, уже никогда не сотрётся. Вы оба будете вспоминать и раскаиваться в своих необдуманных поступках всю оставшуюся жизнь. Ментально вы будете связаны, как и прежде, но только чудо поможет этой связи не превратиться в ненависть. Если когда-нибудь в будущем ты образумишься и станешь достойным правителем, вам обоим удастся сохранить баланс. Только так, и никак иначе.
Такова моя воля. Смотри на него!
        Королева обращалась к дочери, но посыл был ясен для двоих: она винила и девочку, и дракона. Но это ещё было не всё.
        - Через три дня ты отправишься на Чёрные острова, чтобы там получить недостающие знания. По традиции это должно случиться лишь через год, но раз уж ты так рвёшься прочь из замка, я согласна её нарушить. Ты ведь этого хотела? Чтобы тебе дали воспитание, не оглядываясь на традиции предков? Что ж, изволь. Менторы наперебой рассказывают о твоих успехах, а ваша программа обучения в последнее время была построена на повторении давным-давно зазубренного материала. В самом деле, вполне подходящее время для отъезда. Официальное отбытие наследной принцессы положит конец слухам и толкам, а тебе, надеюсь, вправит наконец мозги. А спустя семь лет, когда вернёшься, все уже будут заняты другими новостями и проблемами.
        Голос Сиены звенел чеканной монетой. «Вправит мозги»? Мать злится больше, чем показывает. Такие выражения, такой тон она бережёт для исключительных случаев, когда кто-то выводит её из себя. А сделать это - задача непростая.
        - А перед отлётом на Чёрные острова тебе придётся кое на что посмотреть. Завтра утром состоится казнь. Допущены будут лишь единицы и ты - среди них. Мы редко прибегаем к этой мере, но народ должен знать, что виновные в похищении наследницы трона понесли заслуженное наказание. К этому времени тебя приведут в божеский вид, пусть для этого придётся жечь твои волосы раскалённым железом.
        Агате показалось, что она сейчас упадёт. Но девочка устояла на ногах, лишь покачнулась. Мать не обратила на это внимания и не посчитала нужным предложить дочери сесть. Эрид хотел было что-то сказать или сделать, но передумал. Но и за промелькнувшее в глазах дракона сочувствие девочка была благодарна. Даже в чудовище больше человечности, чем у её матери.
        - Меня никто не похищал!
        - Ну как же? Принцесса Астор исчезла из замка среди бела дня, никого не предупредив. Не могла же она, в самом деле, сбежать? Такой скандал нанёс бы непоправимый удар по репутации нашей семьи. И особенно - по твоей. Разумеется, наследницу украли с целью посеять смуту служители языческого, враждебного культа. Ты была жертвой Великой Бесконечной дороги. Эти циркачи, они говорили о ней, так ведь? Но мы тебя спасли.
        - Ты не можешь их казнить! Не смей!
        - Нет, я как раз-таки могу и смею. Когда-нибудь и тебе выпадет участь карать и миловать. Тебе, я полагаю, понравится.
        С этими словами Сиена поднялась из кресла. Прихватила часть бумаг, а чашку бросила на семигранном, перламутровом столе. Звякнуло серебро, задетое конвертом с несорванной печатью. Агата потеряла последнее самообладание, кинулась к матери и вцепилась в её рукав. Королева брезгливо - помимо всего прочего, на принцессе была не первой свежести одежда - отдёрнула руку.
        - Нет, пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Ты ведь никогда не хотела видеть меня своей наследницей. Разве такой большой потерей было моё отсутствие, что ты хочешь убить этих удивительных людей? Казни лучше меня!
        Рыжеволосая молодая женщина сверху вниз смотрела на девочку. Юбка сине-зелёного платья казалась пьедесталом для сильного, чеканного торса, гибких рук и трезвой головы. Ни одна слабость не могла прицепиться к Железной королеве. И терпение было одной из её добродетелей: она снизошла до того, чтобы уделить дочери ещё немного внимания.
        - В компании циркачей твои манеры пострадали. И уволь, я не для того искала собственного ребёнка, чтобы вешать его. Какими бы напряжённым наши отношения ни были, такого я не пожелаю никогда. Да это и невозможно. Ты - наследная принцесса и ни что не может этого изменить. Никто не смеет причинить тебе вред, не нанеся непоправимого урона королевству. Вся наша династия стоит на этой древней магии: Астор связаны с драконами, но ещё больше Астор связаны с землёй. В отличии от иностранных монархов, мы не смеем убивать друг друга. За этим последуют такие чудовищные бедствия, что любая война покажется мёдом. Зато тех, кто увёз наследную принцессу против воли её матери, и наперекор всем законам - их придётся наказать. Признаться, мне жаль несчастных клоунов, но твоё отсутствие не могло остаться незамеченным. Не важно, сама ты захотела убраться из столицы или нет. Тебе уже знакомо понятие «мальчик для битья». Теперь, дорогая, ты узнаешь, что такое «козлы отпущения».
        Агату дёрнуло в сторону. Нервы окончательно сдали. Сиена только что объявила о своём решении расправиться с дорогими для неё людьми! И напоследок решила добить напоминанием о друге, пострадавшем некогда вместо Агаты. Мальчик, которого избили и выгнали из дворца. Девочка, которую завтра повесят. Принцесса не стала вытирать покатившиеся по лицу слёзы. Всех тех, кого она любила, обрекли на страшную участь.
        - Можешь попрощаться с Эридом. Его ждут камера и тюремщики, и он любезно пообещал им не опаздывать. А тебя ждут фрейлины и ванная. Да, кстати, услуги гувернантки тебе больше не понадобятся. Мира отправилась на покой в родную деревню.
        Девочка всхлипнула и зажала рот рукой. Никто не должен слышать её рыданий. Никто! Хватит того, что эти двое видят, как соль, золото и вода смешались на щеках.
        - Ты ре…решила… отнять и её?
        Она заикалась и задыхалась от плохо сдерживаемых слёз. Из носа текло и Агата, которая никогда прежде не следовала примеру простолюдинов, вытерла его рукавом. Сиена сдержанно улыбнулась и развернулась к двери. Смотреть на то, в какую размазню превратилась её дочь, королеве уже надоело.
        - Какой прок от гувернантки, которая не может уследить за перемещениями своей воспитанницы? Она штопала рубашку для племянника, пока ты удирала прочь из замка, а спохватилась, когда ваш цирк проехал добрую половину окрестностей Йэра. Я могла бы наказать её и более жестоко. Как и эту дурёху Этель. Да и, собственно, зачем тебе Мира, если ты отбываешь на Чёрные острова?
        За последние минуты Агата совсем позабыла об этом. И пусть, пусть её отправляют куда подальше - тем лучше! Но так сразу лишить всего…
        - Я даже не могу с ней попрощаться? Ты отнимаешь всю мою жизнь!
        Королева пожала плечами. Она покинула комнату, не удостоив девочку ответом. Агата сползла по стене. Мира, бедная Мира уволена. Хотя почему она думает о Мире, когда её друзьям уготована ещё более ужасная участь?! Агата бессильна. На Сиену не подействуют ни мольбы, ни слёзы, ни обещания, ни жалкие требования. На то её и прозвали Железной. Агата снова судорожно всхлипнула, гортанью испустив странный хрипящий звук. Она послужила причиной всего этого. Но кто виноват больше всех? Девочка просто хотела дружбы и теплоты, того, чего ей не позволяли в этом замке. Каменные залы не знают добра. Солнце, омывающее их, тепла не приносит. Как бы много прекрасный дворец не дал своей будущей хозяйке, отнимает он гораздо больше. Её Лира умрёт здесь. Вместе со своими родителями, которым Агата солгала. Они даже не подозревали, что приютили наследницу трона. Если б знали, то не пустили бы в свою милую и кривую кибитку. Где она теперь? Бесконечная дорога поглотила её, вместе с мимолётным счастьем, вместе с промелькнувшей как вспышка свободой. Бесконечная дорога не спасёт от смерти тех, кто в неё верил. Вот, чем теперь
Агате приходится платить за своеволие. Она ненавидела себя. Она ненавидела свою мать.
        Чья-то тень загородила электрический свет. Эрид всё ещё здесь. Ему тоже придётся платить по счетам принцессы.
        - Если тебя это утешит, Сиена не сама додумалась до казни. Нердал подсказал. Так им легче выйти из неловкой ситуации, в которую ты поставила корону. А теперь вставай. Мне пора уходить, а оставить торитт одну в таком состоянии воспитание мне не позволит. Твои служанки уже копошатся за дверьми, я чувствую, как снедает их любопытство. Вытри немедленно щёки!
        Он поднял безвольную как мешок Агату за плечи и встряхнул. Дракон всматривался в лицо девочки с тревогой и любопытством. Ему жаль её? Когда-то Эрид намекал на то, что потерял кого-то близкого. Какого-то рыбака из деревни. Должно быть, оборотень понимает, что чувствует принцесса.
        - Я убью Нердала когда-нибудь Я его убью, клянусь!
        - Удивительное сочетание золотого и голубого. Боюсь только, что линзы у тебя отберут. Так же просто, как отбирают мою свободу.
        Агата смотрела в пол. Плакать она в самом деле престала, послушно вытерла золотые разводы от слёз. Жаль только, что от фрейлин не укроются покрасневшие глаза. Эрид одобрительно кивнул и, как и Сиена четверть часа назад, без предупреждения направился к выходу.
        - Ты сможешь меня простить? Ты ведь не слишком ненавидишь меня?
        Дракон обернулся, внимательно посмотрел на неё и ответил без тени улыбки.
        - Спросишь меня через год.
        Глава 37 Казнь
        Одни говорили, что повешение следует заменить расстрелом. Однако против традиций шли неохотно и с большим трудом, чем наперекор законам. Другим казалось, что казнить девочку четырнадцати лет слишком жестоко. Но королеве перечить не смели.
        Людей собралось и вправду немного. Парочка репортёров, придворные и - уж неизвестно зачем - министр рыбного хозяйства. Сиена не пришла, зато появился король. Он не любил подобных зрелищ, но то ли сам догадался, то ли кто-то подсказал, что его присутствие немного успокоит Агату.
        Принцессу нарядили в красивое платье. Одежду, в которой её доставили ко двору, сожгли, белую краску согнали с волос. Теперь они снова были золотыми, только более короткими, чем прежде. Обветренные руки Агаты спрятали в батистовых перчатках.
        Послышались шепотки. Эрид тихо присоединился к компании дочери и отца. Минувшие сутки мужчина провёл в темнице, и суровая складка уже пролегла на его лбу. Агата не знала, что оборотня пришлют сюда, но не удивилась: дракон, торитт которого якобы похитили, должен быть оскорблён не меньше, чем вся семья. Его отсутствие могло показаться странным. Слухи, конечно, и так вовсю ходили. Необычно, например, то, что оборотень не отыскал принцессу сразу после предполагаемого похищения. А ведь девочка должна была призвать его силой мысли. Но Сиена заявила, что Агата находилась под чарами цирковых колдунов. Могла бы сказать, что дочь ещё не научилась управлять ментальной связью, но признавать наследницу такой неумелой королеве было не по нраву.
        Ударил колокол. Осуждённых ввели на помост. Как странно они смотрелись здесь, в своих ярких, заштопанных костюмах. Повезло, что их не схватили сразу после выступления, в разноцветных трико и блёстках. Но сенсация всё равно обеспечена. Появление акробатов на эшафоте - такое в столице впервые!
        Рамон и Ильда были до странного спокойны. Они выглядели, как выглядят люди в глубоком, но тихом шоке. Они будто что-то знали, что могло немного примирить с несправедливой судьбой. А вот на Лире не было лица. Юная девушка то смотрела на родителей, то бегала глазами по толпе. Бледная, рыжие волосы торчат соломой в разные стороны. Двигаясь скованно, как неисправный автоматон, она совсем не походила на гимнастку. Лира больше напоминала несчастного арлекина с непропорционально большими веснушками. Встретившись с Агатой взглядом, она дёрнулась, и что-то попыталась сказать. Но ей не позволили. Двое взрослых, рядом с которыми её поставили, что-то наперебой стали шептать, не то умоляя, не то угрожая воспитаннице. Оба с тоской взглянули на принцессу. Мимолётно, растерянно. Но без ненависти, которую та ожидала.
        Агата обернулась к королю. Отец отвёл глаза, видеть лицо дочери в этот момент было для него невыносимо.
        - Сделай что-нибудь. Останови казнь! - взмолилась она.
        Принцесса тоже, как и Лира, дёрнулась вперёд. Сразу с двух сторон её мягко и решительно придержали за локти. Ни король, ни Эрид не собирались позволить девочке сорваться со своего почётного места.
        - Я не могу отменять приказы её величества, - бесцветным голосом сказал отец. - Она дала строгие указания, да у меня и нет таких полномочий. Я всего лишь консорт… Прости, дочь моя. Жестокость будет сопутствовать тебе всю жизнь.
        Фернан был славным человеком и стойким. Он свято верил в свой долг и никогда не шёл против жены - монарха, которому подчинялись все люди и твари, населявшие королевство. Агата в отчаянии повернулась к дракону и встретила такое отрешённое лицо, такой пустой взгляд, что ей стало страшно. Демон, а не человек. Он не поможет людям на эшафоте. Да и что Эрид тут сделает? Сменит облик и унесёт их отсюда? Право, смешно.
        Агата не смела как-то обнаружить свои чувства. Как и Фернан, она не могла начать играть роль, отличную от той, что предназначила им Сиена.
        На помост взошёл человек с кожаной папкой, похожей на те, в которых музыканты носят свои партитуры. Он раскрыл её и с важным видом принялся зачитывать приговор. Да, там находились не безобидные ноты. Это была музыка смерти.
        «… вышеуказанные лица обвиняются в тайных занятиях колдовством, незаконном сговоре с врагами королевства, шпионаже…». Кто это написал? Почему, если казнят за одно конкретное, хоть и мнимое, преступление, кому-то понадобилось приплетать всё это? Слишком просто?! Выходило, что так. Совершившие похищение принцессы не могли ограничиться только этим, правдоподобность требовала каких-нибудь дополнений.
        «…насильно принудили её высочество, наследную принцессу Агату покинуть королевскую резиденцию, и отправиться в длительный путь для совершения неизвестных нам тёмных, богопротивных обрядов». Вот, уже ближе к делу. Если бы девочку хотели выдать иностранным агентам или просто убить, они бы это сделали сразу, а не катали её по стране несколько месяцев. Отсюда и обвинения в колдовстве. Акробаты никогда в жизни не занимались подобным, для них существовал только один обряд - дорога. Их вера в Бесконечный путь была фанатична и светла. Никто теперь уже не узнает об этом. Кому Агата могла рассказать правду? Эриду? Дракон стоял как восковая статуя, через час его снова отправят в темницу. Когда-то он готов был с интересом слушать, что говорит Агата, и сам болтал без умолку. Эти времена давно прошли.
        «Именем Её величества Сиены Астор двое осуждённых - Рамон и Ильда Лиллерман - приговариваются к смерти через повешение. Также они лишаются права на последнее слово. В виду юного возраста младшей осуждённой - Лиры Лиллерман - смертная казнь заменяется ссылкой за пределы королевства».
        Не может быть! Мать пощадила Лиру? Человек, оглашавший приговор, чётко и внятно объявил об этом, не запнувшись даже на сложных именах артистов. Так что ослышаться Агата не могла. Подруга спасена! Её не отпустят просто так, за гимнасткой установят строгий контроль. Она обещала молчать - тем, кто этого требовал и тем, кто умолял. Родители зацепились за единственную ниточку спасения для приёмной дочери, и убедили её никому и никогда не рассказывать о недолгой дружбе с принцессой и о том, к чему это привело. Не потому ли они одёрнули Лиру, когда та порывалась закричать Агате? Девочка пообещала, скрепя сердце. Скорее всего поклялась. Вот почему Рамон и Ильда так спокойны: они знали, что самое дорогое, что у них есть, останется невредимым.
        Агата любила барабаны. Она души не чаяла в парадах, ей нравились напряжённые, предвкушающие звуки, которыми их открывали барабанщики. Не то было теперь. Девочка наблюдала, как стремительно бледнеют те, кого она совсем недавно считала семьёй. Теперь у неё нет такого права.
        За последние сутки Рамон и Ильда тысячу раз могли переживать этот момент в своём воображении. Может это им казалось репетицией? Ведь всё в их жизни было пропитано духом уличного театра. И вот он - миг премьеры. И если в эту секунду они могли найти в себе силы воспринимать происходящее как очередной смертельный номер, то такой конец можно было бы назвать почти удачным. Какой артист не мечтал умереть на сцене?
        Принцесса перевела взгляд на Лиру и устыдилась этих мыслей. Всего ничего отделяет юную цирковую акробатку от того, чтобы остаться сиротой и возненавидеть Агату. Об этом не могли забыть ни она сама, ни её родители, на шеях которых палач уже затягивал петли. Нет, какой бы смирной не казалась Ильда, каким бы безразличным не выглядел Рамон, они навсегда покидали этот мир и ту, кого любили всем сердцем. Они оставляли его из-за своей доброты и легкомыслия.
        Палач вежливо предложил им мешки на голову, но оба отказались. Агата поступила бы так же. Что может быть ужаснее, чем видеть в последние секунды не голубой простор - который даёт хоть призрачную надежду на что-то после, - а казённую мешковину? Она скрывает спасение небес и отнимает воздух раньше петли.
        Барабанная дробь разрывала небо. Палач повернул рычаг и пол под ногами осуждённых распахнулся дверцами вниз. Лира страшно закричала.
        ***
        Искусство отнимать жизнь предоставляло выбор - максимум мучений, как это было востребовано в средние века, или быстро и безболезненно. Приговорённые умирали не от удушья, а от переломанных позвонков. Они не дёргались и не хрипели, и лица их не обезображивались. Это было чуть ли не высшим проявлением гуманизма в стране. Её родителям было не так больно, как могло бы - но знает ли об этом Лира?
        Девочка продолжала кричать и вырываться. Верёвки натянулись под грузом плотных, но таких гибких при жизни тел. Циркачи изумляли публику полётами под сводами шатров. Циркачи могли проделать безумное сальто, прыгая с огромной высоты. Они любили свою работу, свою дочь, да и весь мир вокруг.
        Крик резко оборвался. Лира потеряла сознание, и её унесли с помоста. Агата знала, что больше никогда её не увидит.
        - Дорогая, теперь мы можем отсюда уйти, - тихо сказал король.
        Папа взял её за руку и повёл в замок. Придворные почтительно расступались перед ними. Им было любопытно наблюдать за Агатой. Девочка, которая несколько месяцев пропадала неизвестно где, выглядела какой-то странной, а ведь раньше была такой приветливой и бойкой. Но кто их разберёт, этих принцесс? Наверное, несладко ей пришлось среди сектантов. Теперь они мертвы, и слава богу!
        Агата обернулась. Эрид тоже покидал место казни. Стоило дракону немного отойти от остальных зрителей, как к нему придвинулись гвардейцы в штатском. Смешные. Что стоило ему разметать их в разные стороны, размазать по стенке? Но оборотня сдерживал приказ, и он послушно направился туда, где находился скрытый путь в подземные темницы.
        У виселицы стоял врач и деловито проверял пульс у двух бродячих цирковых артистов. Пульса не было.
        Глава 38 Часть II. Призраки не спят
        - У вас что тут, историческая реконструкция?
        Женщина смачно жевала яблоко и как обычно игнорировала существование Ады.
        Самой девушке есть больше не хотелось. Как пить, ходить в туалет, моргать или спать. Последнее немного огорчало: Ада всегда трепетно относилась ко сну - как к вестнику небывалого, связующему между мирами. Учитывая, где и как - и, кстати, как? - она оказалась, необходимость такого обыденного моста меж реальностями видимо, отсутствовала. Окружающее и так казалось бредом.
        Короткие густые волосы не росли и не становились сальными, ногти не обрастали бескровной белой кожей и не ломались. Одежда не пачкалась даже когда Ада забредала в грязь по колено. По всем приметам девушка стала призраком, полностью прекратив физическое существование. Но дышать продолжала. Абсурд.
        Неужели она сошла с ума? Каждый день по несколько раз Ада останавливалась на месте и замирала, пялясь в никуда, и задаваясь этим вопросом. Ни один ответ не казался ей достаточно правдивым. Остановившись на варианте «кома», девушка постаралась не обращать внимания на то, что не верит в него. Зато в одном была уверенна наверняка: всему виной та фотография в баре. Взглянув на неё один раз, Ада почувствовала необыкновенное притяжение. Снимок не был обычным, он обладал силой и властью. Он заарканил её мозг, перебросил душу в другую эпоху, а что случилось с телом - неизвестно. Действие фотографии ощущалось до сих пор. Надо всем окружающим Аду миром раскинулась невидимая сеть, источник которой висел на стене прокуренной забегаловки.
        И ещё там был человек. Важный для неё человек, которого она сроду никогда не знала, и даже не могла вспомнить его лицо. Там был, а тут - не появлялся. Очень жаль.
        Следовало что-то предпринять. Уже на второй день она начала действовать. Гостья из будущего по расшатанной лестнице забиралась на крышу дома и прыгала вниз. После такого упражнения на теле остались ссадины и синяки - но никаких переломов. Проснуться от тягучего сна при помощи самоубийства не получилось, впрочем, опыт Аде понравился. Девушка несколько раз повторила его чисто ради острых, а точнее, хоть каких-нибудь ощущений.
        Потом и это надоело ей. Хотелось как можно скорее прийти в себя, проснуться. Раз один способ не сработал, она принялась за другой.
        Ада резала вены, с трудом удерживая материальный нож инфернальными пальцами. Взять его получилось только с пятой попытки. Она по-прежнему убеждала себя, что её настоящее тело находится в коме, под наблюдением медперсонала, в обшарпанной государственной больнице. Или даже в дорогой клинике, если мама - состоятельная женщина - подключилась к делу. Тем временем душа Ады скитается в облике призрака, в ожидании выздоровления.
        Привидение из неё получилось паршивым. Духи не должны чувствовать физическую боль, а она, не смотря на то, что благополучно пережила серию полётов с крыши, закричала благим матом, когда кривой и самодельный нож рассёк кожу на предплечье. Как итог - со шрамом от запястья и до локтя, девушка слонялась по чужому дому и знакомились с особенностями призрачного быта. Кровь капала на пол и испарялась у неё на глазах. Живые ничего не подозревали.
        И всё-таки она оставалась спокойной. Ада всегда воспринимала себя как амёбу, как человека с атрофированными эмоциями. Она не умела паниковать и устраивать истерики. Она всегда была близка к такому состоянию призрака. Неужели теперь она стала тем, чем должна быть?
        Отсутствие общения мало волновало её. Лишь иногда девушка принималась петь. Как прекрасно, ни одна живая душа не слышала этих звуков! За всю жизнь Ада так и не смогла понять, есть ли у неё голос, который не стыдно раскрыть во всех красках перед другими. Она просто никогда не пела прилюдно и в полную силу - только тихо, почти шёпотом, сипло мурлыча себе под нос. Здесь же её связки ничто не сковывало даже ночью - пока живые, настоящие люди спали.
        Обосноваться где-нибудь в другом месте даже не приходило ей в голову. В бревенчатом доме были пустующие во всех смыслах комнаты: ни мебели, ни людей. Ада часто забредала туда, но в основном предпочитала находиться поближе к жильцам, если не была занята тем, что бродила по холодной осенней земле. В обычной жизни она любила одиночество, но став невидимкой, перестала тяготиться обществом людей. Теперь не надо делать вид, что ей интересны их разговоры, никого не злило и не огорчало её выражение лица - мрачное, как в былые времена все утверждали. Благодать в серых тонах! Когда Ада пыталась, любопытства ради, проникнуть в другие жилища, на неё наваливалось неприятное чувство, будто она вор или просто человек, совершивший незаконное проникновение. И хотя последнее было более чем справедливо, возвращаясь в свой изначальный приют, она вздыхала спокойно, словно приходила к себе домой. Почему-то Аде казалось, что она обладает всеми правами, чтобы находиться здесь.
        Одна вещица не давала ей покоя: настенные часы-ходики. «Тук-так» - глухо отбивали они время. Так уютно и мягко, этот звук был таким же приятным, как мурлыканье кошки. Единственное украшение дома, единственная гордость старика - они принадлежали ещё его матери. Никто их не отобрал во время обыска, потому что дерево покрывали копоть и царапины. При беглом взгляде сложно было различить тонкую резьбу: витые колонны, херувимы и звери. За старостью и плохим уходом часы умудрились скрыть свою подлинную ценность. Даже Надежда не смогла бы ничего с ними сделать: её отец, этот немощный старичок, готов был уничтожить любого, кто покусится на его наследство. Каждый день он корректировал время и тепло улыбался циферблату.
        Ада часто останавливалась перед ходиками и слушала ритмичное «тук-так», параллельно рассматривая резной декор. Она чувствовала себя коллекционером редкостей и ценителем прекрасного. Только когда взгляд останавливался на ажурных стрелках и чернильных цифрах, девушке становилось не по себе. Самое подходящее тут слово - это, пожалуй, дежавю. Часы притягивали Аду как магнит. Раньше она не испытывала особой тяги к таким вещам, но тут её накрывали чувства, схожие с теми, которые пробуждались дома, при просмотре старого фотоальбома. Будто бы она смотрит сквозь время и видит чужие воспоминания. Только чьим?
        К обитающим тут людям она привыкла быстро и почти сразу узнала их: это были её предки по отцовской линии.
        Умершие полвека назад, да. У каждого свои недостатки.
        Она опознавала их по мелочам: разрозненные предания семьи явно брали начало отсюда. Какие-то ненароком брошенные слова, случайные предметы или места - сомнениям просто не осталось ни малейшего шанса.
        Ада помнила, как родственники папы рассказывали про женщину, которая пропила всё своё немаленькое богатство. То ли ей так сильно не хотелось передавать его в чужие руки, то ли загул удачно совпал с тяжёлыми временами, когда богачам приходилось не сладко. Теперь это перестало быть забавной былью. Персонаж легенды обрёл плоть, кровь и скверный характер.
        Но первым, кого Ада сумела опознать, оказался дом - точнее, место, на котором он стоял. В незапамятные времена, когда городок смахивал на большую деревню, а по улицам ходили люди - кто в корсетах, а кто в зипунах - именно тут жили её предки. В деревянном особняке, на этом холме, и это доподлинно известно. Долгое время семья отца скорбела по утраченному шедевру зодчества и берегла все документальные свидетельства о прежнем добре.
        А в ту эпоху, из которой прибыла сюда неясным способом Ада, на месте дома располагалась заброшенная стройка.
        Сколько времени прошло того с момента, как девушка очутилась здесь? Вроде, около недели. Она сбилась с точного счёта на пятый день, отсутствие сна отчасти было этому причиной. Солнце монотонно сменялось луной, а студентка всё наблюдала за прошлым, бесплотной тенью скрючившись на скамье.
        После массового стояния у выжженного пятна в огороде, люди в фуражках больше не приходили. Да было бы и зачем - тут ни денег, ни бархата, ни бронзы. Этот эпизод просто стёрся, никто о нём не говорил, да и сама Ада почти забыла о цели визита тех незнакомцев. Что ей хорошо запомнилось, так это ткань чужого рукава, которая не сминалась под её пальцами.
        ***
        Женщина бросила огрызок на землю, последняя выжившая курица подбежала и схватила его. Смешно перебирая лапами, она так улепётывала со своим трофеем, будто боялась, что кто-то позарится на эдакое сокровище.
        Женщину звали Надежда. Это имя к лицу всем представительницам прекрасного пола - от юных и робких девочек до матёрых баб, но вот ей оно не шло. Может потому, что в этом человеке надежды не было ни на грамм, как и хоть какой-нибудь завалящей любви. А вот вера как-то затесалась - обречённая и такая унылая, что впору вспомнить древний Вавилон: его жители верили, что души после смерти питаются тиной и пылью.
        Ада потащилась за сарай и там, вынырнув из-за угла, напугала курицу. Птица её, может, и не видела, но чувствовала присутствие постороннего на захламлённом дворе. Поначалу Аде просто нравилась шутка, это скрашивало скуку, которая нет-нет, да заявляла о себе. Но со временем пернатая мумия стала единственным напоминанием о том, что когда-то девушка была чем-то большим, чем призраком.
        Жизнь людей, населявших этот дом, оказалась простой и серой. Каждый день они работали и скандалили, по выходным - гнали самогон.
        Старик не часто слезал со своей лавки, питался редко. Он был худым, плохо, как и все здесь, одетым, но зато чисто выбритым. Ада никогда не разбиралась в медицине, но больным он совсем не казался, лишь старым и измождённым. Скорее всего, он просто не видел особой нужды в каких-то действиях и терпеливо доживал свой век, время от времени принимаясь за домашнюю работу. Каждый день по нескольку часов честно колол дрова, грязной тряпкой протирал пол, готовил жидкий картофельный суп и подгоревшие, но вкусно пахнущие пирожки с трёхлетним повидлом - когда-то здесь был обильный урожай яблок. Кряхтя и неразборчиво матерясь, он делал то, что считал правильным, хоть и не видел в этом ни малейшего смысла. И никогда не жаловался, в отличии от дочерей. В середине дня мужчина выходил на поросший сорняками огород, занимающий маленький участок на холме, и чего-то там копал. Земля - твёрдая и обветренная. Одна треть урожая на ней погибала, не успев вырасти, на вторую без смеха и смотреть было нельзя. И только малая часть шла в пищу.
        Закончив со всеми делами задолго до наступления вечера, старик возвращался к себе на лавку и больше с неё не вставал. Оставшееся до ночи время он проводил, погрузившись в сон, либо слушая как ругаются его дочери, и как тикают старинные часы.
        Ада так и не узнала его имени. Женщины называли его не иначе как «старый хрыч», временами - отец, и совсем редко, когда ничто не омрачало их и без того плохое настроение - папочка. Последнее случалось не часто, лишь однажды Ада услышала такое обращение, да и то сначала решила, что ей показалось. Что до детей, то они именовали старика дедом и никак иначе.
        У Надежды была младшая, года на три, сестра - Анфиса. Обе они работали и вставали на рассвете, когда на дворе ещё было сыро и морозно. Старшая сестра уходила куда-то за черту города, в коровники, где доила коров. Младшая - шла в прачечную. Её путь Ада смогла проследить, так как это находилось недалеко, а возможность девушки перемещаться по городу, как оказалось, имела границы.
        Возвращаясь домой, обе сразу принимались за привычные дела: младшая штопала и слегка журила отца за подгоревшую картошку, старшая - пила и ругалась на всех, кого видела и кого могла припомнить.
        А пила она самогон. Самодельное, крафтовое пойло, за которым исправно являлись постоянные покупатели. Надежда сама наладила производство, мастерски и с полной самоотдачей художника. Где она спрятала аппарат, когда в дом приходили с обыском, девушка не представляла. Ада не знала, было ли это хоть вполовину законно по тем временам, в которые она попала, но выручка давала хорошее подспорье для семейства. Половина от неё шла на уплату долгов и продукты, другую половину Надежда изымала и уносила в неизвестном направлении.
        Она внушала Аде смешанные чувства. Такой характер переживёт любые катаклизмы, никто не мог совладать с Надеждой, и никто не смел ей перечить. Она была полноправной главой семьи и её бессменным тираном. Словарный запас этой женщины поражал своим размахом в плане ругательств и обидных эпитетов - из неё вышел бы прекрасный прораб. А вот за психическое состояние коров, с которыми она работала, Ада переживала. Обычно Надежда кричала во всю силу своих здоровенных лёгких, но даже когда говорила спокойно, гудело во всех углах дома. Крепкие связки, не то что у сестры - Анфиса вообще была забитой и кроткой. Только иногда нервы брали своё, и она тоже начинала кричать визгливым - от непривычки к такому напряжению - голосом. Болезненно ругалась на домашних за беспорядок, который они разводят, за пьяниц, которых принимают на виду у её детей, и вообще за всё «хорошее». Потом выдыхалась и шла заваривать на всех мутный чай в железных кружках.
        Все дети были её. Кто их папаша и куда он делся, оставалось для Ады тайной - никто и никогда не упоминал его. У самой девушки были в наличии оба родителя, хотя они и жили по отдельности, но у многих её знакомых так или иначе отец отсутствовал вовсе. Даже спустя сто лет некоторые вещи остаются неизменными.
        Да, Анфиса приходилась матерью всем этим детям, снующим по дому в своих рубищах. Большую часть времени они занимались играми, копаясь на пыльном дворе, но частенько их подзатыльником и крепким словцом - что было естественным средством воспитания в понимании их тёти - вынуждали подметать пол, выкапывать лук и картофель, и даже рубить дрова. Аду поразило это до глубины души: её собственные родители не обращали внимания на то, чем занимается малолетняя дочь, и ничего не заставляли её делать. А большинство людей, которых она знала, оторвали бы своим отпрыскам руки, если б они вздумали хватать такую вещь, как топор.
        С дровами и огородом дети справлялись вполне достойно, а вот домашнюю работу они вместе со своим дедом превращали в странный перфоманс. Веник гонял сор по всем комнатам, тряпьё бесформенной горой кочевало из угла в угол, а картошка продолжала подгорать. Надежда и Анфиса орали на них, а подозрительного вида люди, приходившие за порцией свежего самогона, чувствовали себя в своей тарелке. В самом деле: тишь да гладь и образцовый порядок - разве это естественная атмосфера для такого бизнеса? А тут вон какая клиентоориентированность.
        Когда девушке надоедало быть домашним призраком, она уходила гулять. Только одна вещь, по-настоящему держала её в доме. Под мерное тиканье настенных часов дети собирались, будто невзначай, в столовой, в которой безвылазно торчал их дед, и делали вид, что у них здесь важные дела. Но самом деле они приходили слушать сказки. Старик, видя, что вся молодёжь в сборе, и не обижаясь на то, что его как будто и не замечают, начинал говорить. В своём детстве Ада слушала совсем другие сказки - либо самые, что ни есть, традиционные, либо ни на что не похожие истории от матери. В её рассказах волшебные и страшные звери населяли далёкие страны, маленькие девочки терялись в золотых лабиринтах и искали живые картины, чтобы вырваться на свободу. Ада была в полном восторге, и не могла представить, где только её мама всё это взяла. Но потом дочь подросла. Она ещё не успела пойти в школу, когда эти истории внезапно прекратились. Снова ворвались в жизнь Ады они через много лет, когда мать вручила книгу с золотым тиснением на корешке и сказаниями о драконах на дорогой, плотной бумаге.
        Сказки старика были другими. Более фольклорными - про богатырей и волков. Ничего необычного, за исключением того, что старый человек оказался удивительным рассказчиком. В повседневной жизни достаточно неуклюжий, он даже не мог связно построить длинное предложение, но когда дело доходило до преданий и былин, преображался. Наверное, только это казалось ему светлым пятнышком в серой жизни. Не бог весть с каким выражением он говорил, но так увлечённо, что даже Ада, которой потихоньку шёл третий десяток, слушала с замиранием сердца. Потому что слова этих простеньких, совсем детских сказок, произносились с душой и от чистого сердца. Рассказ вёл хрупкий старик, который не далее, как три часа назад кряхтел, ругался и мыл пол грязной тряпкой. Слушали его маленькие оборванцы с пустыми глазами. Только в час вечерних историй все они оживали, и глаза начинали блестеть. Потому что в остальное время старик давно был мёртв, и дети эти мертвы. Ада была призраком и видела таких же привидений - просто у них ещё оставались тела. И ничего не изменить, остаётся только ловить момент, подслушивать чужие сказки, и
проживать чьё-то детство. Это вызывало щемящую тоску на сердце.
        С приходом сестёр домой, их отец замолкал. Они недовольно смотрели на него и разгоняли детей по углам или пустым комнатам, чтобы те не мешали. Анфиса отправлялась заваривать чай, Надежда шла к самогонному аппарату. Ада смотрела, как старик пьёт из большой, дымящейся кружки и отказывается от хлеба. Посидев немного и понаблюдав за часами, он отворачивался к стене и засыпал на своей лавке, игнорируя включенный свет и громкий разговор сестёр.
        После этого девушка отправлялась гулять.
        ***
        Её мечты никогда не должны были воплотиться в реальность - это как бы невозможно чисто физически. И тем не менее, отчасти это произошло. Ада множество раз пересматривала семейный фотоальбом и задерживалась взглядом на снимках тех, кого застала живым. Она не понимала, как так случилось, что эти старики и старухи - нередко брюзжащие, грузные и замкнутые в себе, - стали такими, какие они есть. Ведь вот они на фотографиях, такие молодые, красивые и с неизменно грустными глазами. Ну а тех, кого Ада встретила здесь, в прошлом, она на снимках никогда не видала. Никого, кроме старика: сохранилась одно-единственное фото прапрапрадеда. На нём он выглядел моложе, чем сейчас, и улыбался. Потемневшую фотокарточку девушка найдёт спустя сто лет в чулане. К тому моменту, как она попадёт в прошлое, радостное выражение уже навсегда покинуло морщинистое лицо. На смену ему пришли ехидные усмешки и болезненные гримасы.
        Была ли она довольна, что переместилась именно в этот отрезок истории? Разумеется, ведь это лучше, чем ничего. Лучше, чем и дальше жить по инерции - думать о родителях, ходить в институт, гулять с друзьями-однодневками, и всё это безо всякого интереса, без воли к жизни. Если бы Ада могла выбирать, то предпочла бы узнать, каким был в детстве её отец - до того, как пропал его брат, и что в тот день произошло на самом деле. Она бы выбрала то время, но дарёному коню, как говорится…
        Это было интересно, однообразно и грустно. Временами девушку переполняло чувство безысходности: всё, что окружает её, на самом деле уже исчезло. Ни помочь, ни подсказать этим людям она ничего не могла. Бессилие наблюдателя, беспомощность. Она ждала, надеялась и боялась, что однажды закроет глаза, а когда откроет - окажется в своём привычном мире. Рано или поздно это должно было случиться, Ада ни секунды в этом не сомневалась.
        Фотография на стене бара сама решила, куда отправить её. Почему-то только она смогла это сделать, другие снимки оставались обыкновенными чёрно-белыми картинками. Ада чувствовала, что застряла по ту сторону негатива, она почти забывала о том, что уже нашла логическое объяснение происходящему: кома; она в больнице и просто видит сны.
        Но девушка уже плохо верила в свою теорию. Этот бред казался более реальным, чем вся её предыдущая жизнь.
        Глава 39 Маленький заика
        Ада обеспечила себя прогулками по всей улице, но дальше продвинуться не могла - фотография не позволяла. Она изучила все дворы и закоулки, забиралась в подвалы и на чердаки. Жаль, ей сейчас не десять лет: кто в детстве не мечтает стать невидимкой и безнаказанно соваться всюду, куда захочется?
        В пределах этой улицы для неё не существовало границ. Ада проводила много времени наверху - на чердаках или мансардных этажах, рядом с покрытыми землёй рабочими инструментами. Ада лежала и смотрела наверх, туда, где маленькие дырочки в крыше пропускали ноябрьский свет. Пылинки кружились в косых лучах, как в отблесках холодной воды. Где-то среди стропил находился эпицентр этой микроскопической пыльной бури.
        Состояние, похожее на полудрёму, только спать по-прежнему не получалось. Девушка закрывала глаза, и всё равно видела пыль и свет. Тишина поглощала её, съедала - тишина космоса и полярной пустыни.
        Одна, совершенно одна.
        Ада познакомилась со всей местной живностью. Наблюдать за чужими людьми было не интересно. Даже если они проводили время более занимательно, чем её восставшие во времени предки, это её совсем не привлекало. Другое дело животные. Собаки нервничали: одни неуверенно виляли хвостами, другие - скулили и прятались, понимая, что рядом есть кто-то незримый. Кошки оказались не так просты. Они нисколько не волновались, и Ада подозревала, что это единственные здесь существа, которые способны видеть призрака. Пушистые, мистические твари смотрели на неё как на мотылька, опустившегося на подоконник. Раньше они казались ей обычными животными и все небылицы, связанные с семейством кошачьих, девушка не воспринимала в серьёз. Но глаза - жёлтые, зелёные, пятнистые - следили за ней, будто догадываясь о её сущности лучше, чем она сама.
        А вот куры были в ужасе. Бегали и орали как твари.
        Когда антураж жилых пространств надоедал, Ада отправлялась на природу. Много времени она проводила, просто сидя на холме среди травы и диких цветов. Она понимала, что земля довольно мёрзлая, но не чувствовала этого. По утрам девушка собирала росу кончиками ногтей, вечером следила за продвижением туч, а ночью - глядела на луну и не могла оторваться. В тёмное время суток и на рассвете власть фотографии ослабевала, взаимодействовать с материальными предметами становилось чуть проще. Днём всё снова делалось туманным. Аде иной раз было совсем не по себе и, чтобы отвлечься, она принималась петь своим глухим, хрипловатым голосом.
        Время от времени ей казалось, что за ней наблюдают, и при этом отнюдь не коты. Но это было исключено. С первого дня, как девушка невольно поселилась на старинной улице, она не допускала даже мысли, что здесь могут быть и другие, такие же как она. Ада упрямо не хотела в это верить, как будто чудеса могли произойти только с ней одной. Наверное, это эгоистично - считать себя единственной избранной. С другой стороны, начни она кого-нибудь искать, то разочарование оказалось бы чрезмерным. Не то чтобы девушке так уж хотелось компании. Но дни шли, и постепенно одиночество давало о себе знать.
        В лес она заглядывала часто, но недалеко - в пределах сотни метров или около того. Природу Ада любила, но у девушки был топографический кретинизм первой степени. Она боялась, что заблудится, и никто не поможет ей найти дорогу назад - ведь люди теперь не слышат и не видят её. Можно было увязаться за кем-нибудь следом, но как назло, никто не рвался собирать грибы или устраивать пикник в такую-то погоду.
        Ада ненавидела свою нерешительность. Не знать, что таится там, в трёхстах метрах, обидно, а в лесной чаще пели птицы, заманчиво, будто сирены. Заросли и дебри притягивали Аду, ей хотелось трогать руками мох, вдыхать запах умирающих листьев. Ничто не умирает так красиво, как они… К тому же с недавних пор её не страшили ни колючки, ни дикие звери, ни притаившиеся злодеи. И даже призраки были нипочём: теперь она сама одна из них.
        Как жаль, но девушка не могла решиться зайти в самую чащу из-за глупой боязни потеряться.
        Приходилось довольствоваться холмом, палисадниками и огородами. На опушке леса тоже было, на что посмотреть: сюда долетали певчие птицы, а под ногами мелькали ящерицы. Прекрасные создания, Ада восхищалась ими почти так же, как и змеями.
        Ещё от похода в лес останавливало одно воспоминание. В день её, если можно так сказать, прибытия - когда страшный грохот огласил окрестности, и народ собрался вокруг пепелища, - она заметила след, идущий в глубь леса. Люди стояли под гипнозом и не обратили на внимания, а вот Ада увидела сразу. Возникло стойкое убеждение, что «это» - нечто совсем иное, даже более странное, чем она сама. Хотя и не таит прямой угрозы - теперь некоторые вещи девушка просто знала.
        Так что с дальнейшими путешествиям она медлила. Пока что - рано или поздно желание нового подтолкнёт Аду на какую-нибудь из тропинок. И пусть там поджидает пряничный домик или леший с оленьими рогами, ей будет уже наплевать.
        А в рёбрах зудел лёгкий страх. По-своему здесь, в прошлом, здорово, однако застрять тут навсегда слишком жёстко. К людям Ада никогда не испытывала особо тёплых чувств, но так и остаться для них невидимкой не хотела. Возможно, она бы согласилась проводить в таком состоянии треть своей жизни, может даже четверть. Но не всегда!
        Это жутко, это даже страшнее, чем заблудиться в грёбаном лесу. А что, если там, в чаще, прячутся ответы?
        Кто бы ни наблюдал за ней, девушка надеялась, что он действительно существует. Он был ей очень нужен, и она продолжала ждать. Спотыкаясь на кочках, скользя по сырой траве, Ада бродила по чужой эпохе и вполголоса ругалась на рельеф. Наверное, нахваталась этого у деда, который клял всё на своём веку, убивая время за готовкой и огородом. Она вот убивала время, представляя себя живой.
        ***
        Ждать пришлось долго. Но однажды, в утреннюю хмарь, Ада снова почувствовала затылком чей-то взгляд. В тот момент она находилась у опушки леса и занималась тем, что считала муравьёв у коряги.
        Девушка подняла голову и обнаружила себя под прицелом глаз. Они находились на одном уровне с её глазами, только вот сама Ада сидела, а тот, кто был напротив, стоял в полный рост.
        Лет мальчишке было девять или пять - Ада не разбиралась в возрасте детей. Поняв, что его рассекретили, он улыбнулся во все двадцать восемь зубов и помахал рукой. На всякий случай девушка огляделась. Никого, кроме них, поблизости не нашлось: значит, ребёнок видел и приветствовал именно её. Она вскочила на ноги. Мальчишка продолжал улыбаться, но как только девушка приблизилась, дал стрекача.
        - А ну стой!
        Но тот был уже на полпути к верхушке холма. Всю свою жизнь Ада ненавидела бегать, хотя телосложением отличалась крепким и выносливым. Лишённая нормальной физической оболочки, она сравнительно легко преодолевала большие расстояния на предельной скорости, но всё равно это было утомительно.
        - Я кому сказала, стой!
        Паршивец засмеялся. Он продолжал убегать так, что аж пятки сверкали. Никак решил поиграть!
        Девушка опасалась, что ребёнок удерёт в лес и там она потеряет след, даже если будет преследовать его до самой чащи. Но беготня развернулась исключительно на холме, по чужим огородам. Ада никогда не умела ладить с детьми, да и не пробовала. Никогда прежде она не попадала в такую идиотскую ситуации, которую, по сути, сама же и спровоцировала: ну зачем было гнаться за мальчишкой? Но она очень боялась: вдруг пропадёт? Растворится в воздухе, провалится под землю, попадёт в пасть более крупного призрака - сейчас она допускала любой неприятный исход. А он всё смеялся, и Ада не спускала с него глаз. Впервые появилось подтверждение её туманных надежд: подобные ей существуют. Мальчишка скачет и хохочет, наверное, он недавно оказался здесь. Не знает ещё, каково это - увязнуть во времени, перестать есть и спать, потерять голос и видимость для живых и для мёртвых.
        Она остановилась и упёрлась руками в колени: невидимка невидимкой, но усталость дала о себе знать. Мальчик постоял в ожидании, готовый в любой момент снова сорваться, но, видя, что догонялки окончены, подошёл сам.
        - Прив-вв-вет.
        Все вопросы успели вылететь из головы, пока они носились как сумасшедшие по холму. А ведь их было много, неужто пробелы в памяти? Что ж, когда тебя откидывает на сто лет назад, где ты становишься персонажем для фильмов ужасов, то мозги, вероятно, страдают в первую очередь. Ада мрачно разглядывала мальчишку и не говорила ни слова. Он заикается, бывает. Зато проблем с коммуникабельностью у него, как видно, не было.
        - Ух ты, у тебя ж-жёлтые глаз-за!
        Как давно она не слышала этой фразы. Когда-то она преследовала Аду в любой новой компании, а теперь некому даже спросить у неё время или попросить передать за проезд. Девушка и раньше не была общительной, а за последние дни совсем одичала. Она молча смотрела вниз. Ребёнку это не понравилось, и хотя прямого вопроса не было, он ждал ответной реплики.
        - У ть-тебя глаза ж-жёёлтые! - он подошёл и слегка потянул её за руку. Получился очень детский, доверчивый жест. Затем обежал вокруг незнакомки, и снова остановился. В школах такие дети обычно носятся на переменах со скоростью, от которой пол гудит, а стены дрожат. Энергия так и плескала через край, странно только, что при всё том мальчишка выглядел очень застенчивым.
        - Я в курсе, - огрызнулась Ада. Она глядела на него сверху вниз и не знала, что делать. Хотела догнать? Пожалуйста. Дальше-то что?
        Карие глазищи смотрели на неё доверчиво и весело. «С кем-то из нас точно что-то не так» - подумала она. Девушка уже готова была пожалеть о том, что мечтала встретить других фантомов. Кто же знал, что единственным, кто подвернётся, окажется надоедливый ребёнок-заика. Но вскоре Ада спохватилась: так не пойдёт. Маяться в ожидании, когда произойдёт хоть что-то, а дождавшись, быть недовольной - в этом вся она. Но сейчас не время претензий. Да и чего она, спрашивается, хотела? Торжественного явления призрачной делегации?
        - Ты кто такой?
        Этим вопросом Ада подразумевала имя, возраст и краткий пересказ того, почему и как давно мальчик здесь оказался. А также с каких пор он за ней следил. Но ответил он только на первый пункт.
        - Я - Тоша. У тебя странный го… го… голос. Это потому что ты куришь?
        Мальчишку вообще не смущал угрюмый вид девушки, которая не проявляла особой радости от встречи. Его вопрос её удивил, Ада подняла брови и уставилась на любопытное создание. С таким выражением она сразу стала выглядеть добрее.
        - Почему это он странный?
        - Он глухой, р-раньше я не слышал таких голосов. Или просто за-забыл. Но мне нравится, как… как… как он звучит. То есть, ты не куришь?
        - Ну курю. Раньше во всяком случае, когда была живой. Ну, в смысле… Слушай, у меня с рождения такой голос! - нетерпеливо закончила она.
        - А к-как тебя зовут?
        - Ада.
        - Аааа…. - разочаровался пацан.
        - А ты что, ждал кого-то другого? - усмехнулась девушка. Странный ребёнок. Или дети все такие?
        Мальчишка заметно приуныл, и Аду почему-то это задело. Даже тут она сумела кого-то разочаровать, да ещё спустя минуту после знакомства. А ведь сначала ей показалось, что мальчик ей обрадовался.
        - Да, я ждал, н-ну, то есть не совсем й…йя. Ты не знаешь никого с и… именем Агата? - застенчиво спросил ребёнок. Ресницы у него были длиннющие, а брови - сильно изогнутой дугой, от чего казалось, что у него постоянно удивлённый вид.
        Ада покачала головой. Сроду не встречала людей с таким именем, разве что в книгах. В одной уж точно.
        ***
        Дальше дни стали живее. Гнёт фотографии, который преследовал свою жертву довольно долго, немного ослаб. Ада перестала думать о себе как о зомби и фантоме в провинции.
        Мальчишка занимал её нескончаемой болтовнёй, постоянно придумывал какие-то игры. Некоторые из них казались странным выбором для активного ребёнка: он мог предложить состязание, кто насчитает больше муравьёв или сможет дольше не шевелиться. И при этом неизменно выигрывал. Он сильно заикался, но к этому она быстро привыкла. Девушка постоянно ворчала, но, в свою очередь, развлекала его рассказами о мире будущего. Правда говоря, Тоша - он не признавал никакой другой формы своего имени, хотя этот вариант напоминал Аде кличку собаки - не сильно отстал от двадцать первого века.
        Одежда мальчишки сразу подсказала ей, что он не отсюда. Рубашка в клеточку, штаны, которые когда-то были частью школьной формы, а также кеды, так похожие на любимые ею конверсы - всё говорило годах о семидесятых. Догадку Тоша подтвердил.
        - А ты когда жила? У тебя странные бо… б… ботинки.
        - Да ты заколебал! То странное, это странное! Себя-то видел?
        Абсолютно всё в ней казалось ему странным, а тяжёлые ботинки-тракторы вообще приводили в восторг. Как так, взрослая девушка одета не в красивое платье или хотя бы классический брючный костюм, а в чёрные штаны с какими-то ремешками и серую кофту, похожую на мешок - такой дырявый и безразмерный, а через прорези проглядывает чёрная ткань. С таким видом как нельзя лучше сочетались сведённые брови и взгляд исподлобья. Тоша забавлялся, глядя на царевну-несмеяну, как он её прозвал. Годами она шлифовала свой мрачный образ, а это неразумное дитё тянулось к её мраку, думая, что это просто такая картинка - не обидит и не укусит.
        - У нас бы за такой вид те-тебя отругали. При… при всех, на линейке! А потом бы вызвали… родителей!
        - Моим родителям плевать. У меня демократичное воспитание.
        - Чи-чиво???
        Иногда он её раздражал. С тех пор как мальчишка перестал от неё прятаться, он вздумал применить противоположную тактику: постоянно вертелся рядом. В общем-то, Ада была не против, всё-таки слишком долго она провела здесь совсем одна. Но его вопросам не было конца и края, да и личное пространство девушка ценила высоко, и всегда ревностно его оберегала. Впрочем, ей и самой было о чём спросить. Правда мальчишка отвечал сбивчиво и невпопад.
        Он с семьёй жил в обыкновенной многоэтажке, которую ещё не построили, но построят через пару десятков лет. Обосновались на пятом этаже. Любимым занятием Тоши по утрам было наблюдать в окно за тем, как мусоровоз опустошает контейнеры рядом с их домом.
        - Так, ну а ближе к делу можно?
        Ребёнок легко отвлекался от темы. Всё вспоминал то завтрак, когда они с братом и сестрой впервые попробовали шоколадное масло, то смешные клички из детского сада. Он так умилительно об этом рассказывал, что Ада не сердилась, а только понемногу психовала. Тоша звонко смеялся, когда на него ругались, будто не веря, что люди могут по-настоящему быть злы. Злиться всерьёз на него и правда невозможно: таким беззащитным и наивным он выглядел. А сам под шумок этим пользовался. Из его болтовни девушка сделала вывод, что познакомилась с тем, кто всю свою короткую жизнь провёл всеобщим любимцем. Она бы стала завидовать другому, но только не Тоше: он не умел ненавидеть и обижать, и уже одним этим заслужил хорошее отношение.
        - Л-ладно. Я и так уже х… хотел сказать. Мы в тот день гуляли…
        - Подожди, как давно это случилось? На днях?
        Тоша сидел на камне и беспечно болтал ногами. Ничто не могло омрачить его настроение. Ещё одна уникальная черта.
        - Навверноеееее… лет примерно т-тридцать назад. Мне трудно считать: ннн-не люблю цифры!
        О, это Ада прекрасно понимала, всю жизнь она получала двойки по математике. А вот остальное в голове не укладывалось.
        На тёмно-каштановые волосы мальчика ветер опустил берёзовый листик. Сразу вспомнилось, как детские художники изображают ёжиков с грибами и листьями на иголках.
        - Э, ну да, я тоже, - выдавила из себя Ада. Тридцать лет - какой срок! Она вот начала сходить с ума спустя неделю.
        Девушка глухо покашляла и обняла свои колени, неподвижно глядя вперёд. Есть ли смысл надеяться вернуться? Или стоит ждать, что со временем их маленькая община призраков разрастётся до небольшого поселения?
        Мальчик смотрел на неё, не понимая, почему Ада опять погрузились в раздумья и забыла про него. Но отвлекать не смел.
        Когда она вернулась в реальность, Тоша рассказал, постоянно отвлекаясь на посторонние вещи и грызя ноготь, свою дальнейшую историю.
        С братом и сестрой они частенько удирали из дома на пустырь. Там у местной молодёжи из нескольких дворов было что-то вроде лакшери клуба. С утра до вечера ребятня тусовалась в этом месте, пока не наступал час, когда надо со всех ног бежать домой.
        Тоша был младшим. Дети всех возрастов принимали его в компанию и никогда не обижали. За это он платил своей доброй душой: помирит драчунов, подарит кому-нибудь украденную из домашнего аквариума ракушку. Магнетизм этого ребёнка не знал границ. Социальный вундеркинд, ни дать, ни взять!
        У него были старшие брат и сестра - Мелок и Уголёк - темноволосый мальчик с грязными ногтями и бледная девочка-блондинка, которая заплетала косы белыми лентами. Тоша называл их только так и никак иначе, и, если верить мальчишке, все, даже взрослые, делали то же самое. За ним самим кличка закрепиться не успела.
        Старшие дети отличались от очаровательного заики. Они говорили нормально, были по-своему весёлыми, но не такими общительными. Уголёк, к тому же, оказался больно обидчивым. Стоило кому-то хоть что-нибудь не так сказать, как он сразу лез в драку. Дрался мальчуган из рук вон плохо, что заставляло обижаться ещё сильнее - теперь уже на себя. От природы сдержанный на язык, он никогда не жаловался, но даже по лицу всё было понятно. Так бы Уголёк и ходил день и ночь со скорбной миной, если бы не Тоша. Он как мог поддерживал и утешал брата, хотя Ада догадывалась, что тот ему завидовал.
        - Нн-нничего он мне не з… завидовал! Я был его л-лучшим другом!
        - Ну ладно. Если тебе нравится, то можешь думать так.
        Девушка не сомневалась, что брата он любил. Но считал ли его лучшим другом сам Тоша, или просто жалел, как всех кошечек и собачек, которых видел на улицах? Идеальные в обществе люди часто открываются своим домашним не с лучшей стороны.
        Она оставила при себе эти глубокомысленные замечания. Вряд ли шестилетка им поверит, и возможно, будет абсолютно прав.
        - Так и что там дальше? Ты, кстати, можешь не жевать цветы?
        - А т-ты можешь не быть такой серь-рьёзной?
        За тридцать лет мальчишка здорово приноровился взаимодействовать с материальным миром. Он, как и Ада, не нуждался в пище и не мог стать видимым для чужих глаз, но мог умел брать в руки лёгкие предметы. Девушка и сама понемногу осваивалась: при помощи титанического умственного усилия, она могла, например, перевернуть лежащую на земле ветку. Причём для этого вовсе не обязательно было использовать руки, да и вообще совершать какие-либо привычные действия. Только энергия, направляемая мыслью - очень удобно, надо лишь приноровиться, что Аде пока удавалось с переменным успехом. Взаимодействовать с природными объектами проще. Это как раз и демонстрировал Тоша: одним взглядом он с лёгкостью выдёргивал из земли мелкий осенний цветок, перехватывал его руками и принимался жевать. Он признался: было дело, когда заскучавший несовершеннолетний призрак запугивал округу своими выходками. В основном безобидными. Больше всего ему нравилось переводить стрелки часов - там, где удавалось дотянуться, конечно. Не раз его принимали за домового и подносили блюдце молока, чтобы задобрить, но мальчик оставлял его котятам.
        Народ здесь жил простой и суеверный, но довольно скоро его судьба повернулась под таким углом, что на призрака-хулигана в конце концов просто перестали обращать внимание: других дел было невпроворот. С тех пор много воды утекло.
        «Тут ч-часто умирали люди, я в-видел. Иногда уходили и не во… не во… не возвращались. А иногда их уводили и не возвращали о… обратно». И Тоше, чуткому к страданиям других, стало совестно изводить живых. А ещё он не хотел к ним привыкать, сделав разумный вывод, что не стоит ни к кому привязываться, раз судьба сделала тебя невидимкой. В остальном же мальчик был ребёнком не только внешне, но и умственно: Тоша остановился в развитии, и ему уже целую вечность шесть лет. Ада завидовала: вечный ребёнок, вечная юность в душе. Останется ли она такой, какой сюда попала, или со временем превратится в старуху, которая выглядит как молодая девушка, но с одряхлевшим сердцем? Люди на её глазах будут расти, дряхлеть и умирать, в то время как она продолжит маячить незримой тенью. Человек наполовину. Получеловек.
        Дети легче ко всему приспосабливаются. Вот и Тоша не унывал, хотя успел повидать всякое, как бы не прятался от этого в лесу, подальше от криков, выстрелов и страшных песен - тут любили такие песни и звук ружейных затворов. Но одно смущало девушку: судя по всему, никакая фотография не была замешена в том, что мальчик совершил скачок во времени. Это было удивительно: ведь Ада ни на секунду не оставляло чувство, что изображение, из-за которого она сюда попала, каким-то образом контролирует её. Словно кто-то запихнул её в матрицу. Некая высшая сила, которая может судить и обрекать, и это не живое существо. А всего лишь чёртов, помещённый на стену в баре, снимок.
        Закономерность их появления здесь - в разное время и из разных времён - как будто существовала, но была выше человеческого понимания. Видимо, не дело простым смертным разбираться в таких вещах.
        Глава 40
        Девушка с готовностью рассказала Тоше свои приключения: как попала сюда, как узнала своих давно умерших предков. Мальчишка пришёл в восторг. Сообщил, что у них дома тоже были фотоальбомы, которые ему не позволяли рассматривать, боясь, что шестилетний ребёнок может их испортить. Старые снимки в его семье ценились наравне с документами. «Ада, как т-тебе везёт, что тебе всё ра-разрешают!» - заявил он. Ну да, с пелёнок все удивлялись отсутствию всякого родительского контроля в её жизни. Да, Аде разрешали всё! Это не сделало её счастливой, но объяснять это другим, особенно другим детям, попросту бесполезно.
        Для Тоши люди, живущие в доме на холме, не были особенными. Это для Ады они стали воплощением всего, о чём она раньше мечтала - ожившей историей, сошедшей со страниц фотоальбома. Кровное родство добавляло масла в огонь: девушка в какой-то степени боготворила их, стала зависимой от тайного участия в чужой жизни. А маленький заика относился к ним как посторонним, коими они для него и являлись. Тоша не делал отличия между этой семьёй и соседями, и выделял только детей, в играх которых не мог участвовать, но очень бы хотел. Правда не во всех: когда их забавы начинали переходить в серьёзные драки до крови, мальчик пугался.
        Зато, волей-неволей, Тоша проследил жизненный путь каждого обитателя этой улицы. Аду, разумеется, интересовали именно её родственники. С маниакальным упорством она заставляла мальчишку рассказывать каждую подробность, которую он запомнил. Так, она узнала, что и Надежда когда-то была первой красавицей, бойкой, да весёлой. Она, как и сейчас, не лезла за словом в карман и могла любого уболтать своими шутками и пословицами. Голос у неё был музыкальный, а спиртного Надежда не любила - горчит.
        - Ты выдумываешь, ты не мог запомнить таких деталей, - качала Ада головой, глядя, как мальчишка грызёт ноготь.
        - Но-но-но я помню! Она т-так и говорила - горчит! Мн-много раз, и я запомнил. А то з… здорово звучит, мне навица.
        - Что-что?
        - Н… нравится!
        Иногда он не только заикался, но и плохо выговаривал букву «р». Этим Ада и сама грешила в дошкольном возрасте.
        Тоша поднял свои всегда удивлённые брови и широко распахнул глаза. Ему было обидно, что собеседница не верит. Девушка подумала и махнула рукой. «Ну ладно, давай дальше».
        Тихая сестра Надежды утром и вечером помогала родителям, днём прилежно училась, а по ночам убегала из дома гулять сразу с двумя парнями по берегу реки. С одним из них они, в конце концов повенчались - но не с тем, с кем она хотела, а с другим. Потом, спустя шесть месяцев, родился ребёнок, затем ещё один. Тоша хорошо запомнил эту математику, потому как до сих пор об этом говорили, Ада и сама что-то такое слышала, но не знала, что это про Анфису. Мальчик не понимал фишки с шестью месяцами, но знал, что в глазах соседей это что-то постыдное.
        Вскоре муж обзавёлся привычкой Анфису избивать, и кто знает, долго бы она ещё протянула, но тут грянула война. С фронта супруг не вернулся, а молодая вдова чудесным образом родила через год ещё двоих.
        Тоша старался рассказывать подробно, с выражением, но было видно, каким скучным всё это ему кажется. Он не следил за настроениями одной конкретной семьи, предпочитая бегать и скакать по лесу, и был в курсе только сильнейших потрясений. А вот Ада волновалась даже за незначительные детали. Ещё одна маленькая дверца в прошлое открылась! Девушка собирала каждое новое сведение по крупицам, будто сокровище. Словно коллекционер она прятала очередное воспоминание в огромный информационный банк в своей голове.
        Она спросила, знает ли Тоша, как зовут старика. Ребёнок ответил, что когда он прибыл сюда, деда ещё называли по имени, но какое оно - мальчик забыл. Старик был малость веселее, любил выпить, а больше всего любил часы-ходики, доставшиеся по наследству. Умел, кстати, плести лапти и раздавал их бесплатно всем желающим. Забавный, ничего не значащий факт, но Ада ликовала.
        Когда она выпытала всю возможную информацию, это принесло тихое, овеянное печалью удовлетворение. Слушая рассказ нерадивого очевидца, Ада видела прошлое ещё дальше. Раньше это было мечтой, а теперь так просто и доступно. Это как посмотреть документальное кино, или прочитать книгу - книгу мёртвых, или томик серии «Жизнь замечательных людей»
        ***
        Сколько бы замечаний не делала Ада мальчишке по поводу постоянный отступлений, она и сама часто уносилась мыслями. Вот и теперь упустила момент, когда Тоша продолжил прерванный рассказ. Но уловить суть оказалось не сложно.
        За пустырём, где дети и подростки проводили досуг, находился холм - тот самый, на котором когда-то располагался деревянный дом. Там не росло ничего крупнее лопуха, и всюду валялись камни. Это место окружала дурная слава: людям здесь становилось не по себе, а у подножия холма находилось выжженное пятно. Давным-давно сюда прилетел метеорит, тот самый, который Ада слышала, но не видела. Она только наблюдала странное поведение жителей, в гипнотическом состоянии покинувших свои дома, чтобы окружить горелую землю. Был там и Тоша.
        С тех пор никто не хотел подходить к этому месту. Даже самые отчаянные подростки-бунтари опасались совать туда носы. И именно по этой причине рано или поздно они должны были это сделать.
        В тот день Тоша поссорился с братом. Кто-то невзначай обратил внимание на старые кроссовки Уголька - старые, дырявые и «каши просят». И Уголёк осатанел. Он кинулся на виновника, не разбираясь, хотел тот его обидеть или нет. Тоша как всегда полез всех успокаивать, но в этот раз утихомирить брата не получилось. Вместо этого парень разразился упрёками: Тошка никогда не вставал на его сторону! Все у него друзья и ничего такого не хотели. Конечно, легко так говорить, когда ты малявка-заика и тебя все жалеют!
        Это было правдой и неправдой: Тоша всегда оставался на стороне брата, но и про других не забывал. И его, в отличии от Уголька, в самом деле не трогали и не дразнили. Необычайный такт для склонных к злым насмешкам подростков.
        На глазах старшего брата заблестели слёзы. Он развернулся и побежал прочь от остальных детей. Вскоре угловатая фигурка чёрным пятном обозначилась на вершине холма, а затем пропала, исчезнув на противоположном склоне. Тоша бросился за ним, но его пытались остановить: это место с дурной репутацией, только отчаянные сорвиголовы могли туда соваться. Ну или Уголёк, который и так был странным. А маленьким детям нечего там делать, но Тоша отважно наплевал на это.
        Подняться в гору оказалось тяжело, мальчик был не только маленьким, но и довольно хилым. Но его труды увенчались успехом: Уголька получилось нагнать. Это было не сложно, ведь он стоял на месте. Застыл над странным, обугленным пятном в центре заброшенного поля…
        Дальше рассказ Тоши становился запутанным. Он плохо помнил детали. Вроде бы брат снова нагрубил ему, да так, что сделалось очень больно. Вроде, им обоим стало нехорошо. Как-то загудело в голове и воздухе запахло проводкой. Уголёк вздрогнул и пошёл своей дорогой, оставив младшего брата одного, а тот никак не мог двинуться следом: что-то не давало.
        Интересно, что - намагниченная земля? Или дело не в земле, а в каком-то живом существе? Ада вздрогнула. Снова появилось чувство, что за ней наблюдают.
        Затем мальчик просто очутился здесь. Совсем как Ада, только попал в другой отрезок истории. В начале его рассказа девушка не могла отделаться от мысли, что отец тоже потерял своего брата. Только вот сестры у него никогда не было, да и со временем нестыковка: тот ребёнок пропал как минимум на десять лет раньше Тоши.
        Она вздохнула и спросила, как сильно он скучает по родным? И Тоша ответил, что вспоминает их каждый день, и чаще всех - старшего брата. Между ними существовала крепкая связь. Каким бы тяжёлым ни был характер Уголька, он всё-таки был славным, а ещё таким начитанным и умным.
        - Ему б-больше не с кем играть, Сестра всё время игр… л… рала с девчонками, а ребята всё время д-д-дразнили.
        - Твой брат уже взрослый человек.
        Тоша запаниковал.
        - Бедный У… Уголёк!
        - Если он вообще жив, конечно, - угрюмо добавила Ада. Ей захотелось это сказать. Она никогда не разделяла мнения, что детей нужно ограждать от страшной реальности.
        ***
        Мальчик совершенно расстроился и пропал на целый день. Ночь Ада провела в благословенной тишине, гуляя по окрестностям и заглядывая в окна. Потом, при лунном свете, она рисовала веточкой узоры на горке пепла, оставшейся от старого костра. Это Надежда выволокла на огород старые тряпки и спалила всё под аккомпанемент причитаний сестры: Анфиса жалела некоторые вещи, но была бессильна против воли этой женщины.
        Удержать тонкую деревянную палочку было делом непростым. Она то и дело падала на землю, сквозь бестелесные руки. Требовалось всё усердие, чтобы контролировать процесс, и это сводило с ума. Но Ада продолжала стоять на своём: всё-таки она была художником, а длительное отсутствие хоть какого-то творчество притупляло её ум.
        К утру ей надоело сражаться с материей - несколько замысловатых рисунков всё же появилось на месте недавней инквизиции. Скоро пепел унесёт холодный ветер, а если нет - домочадцы решат, что у кого-то из соседей проявились скрытые таланты, или что духи оставили им послания. В любом случае, им будет всё равно.
        Когда бледное солнце чирикнуло на горизонте, Ада отправилась в лес, искать мальчишку - так просто, от нечего делать. Девушка успела отдохнуть от его общества и теперь почти волновалась: что, если Тоша решил и вовсе не показываться ей на глаза? Всё-таки она привыкла к нему. Надо заметить, его компания не избавила девушку от ощущения, что кто-то по-прежнему наблюдает из чащи. Может даже кто-то не из числа рядовых призраков.
        ***
        Небольшой участок леса она всё-таки изучила - с Тошиной помощью. Каждое дерево здесь он знал, как свои пять пальцев, но в это время года предпочитал держаться ближе к жилым домам. Почему? Всё просто. Не хотел встретить снежного человека. Призрак мальчика, тридцать лет скитающийся в этих местах, боялся страшного и волосатого Йетти!
        Ада давно так не хохотала. Тоша в долгу не остался, и отплатил тем, что высмеял её предположение, будто в этом лесу водятся дикие звери.
        - Т-ты же взрослая! Ты что, в школе не у… училась? Тут не водится ничего крупнее белок, ведь рядом поселились люди, они построили за… заводы и дома.
        В общем, оба дразнили друг друга и вели себя как самые настоящие дети.
        И вот теперь пацан надулся и пропал. Кляня мальчишку, Ада прочёсывала лес. Забираться в чащу не понадобилось: когда подозрение, что она заблудилась, только начало закрадываться в душу, из-за покрытого мхом дерева показалось озорное и застенчивое лицо. В руке ребёнок держал побитую жизнью ромашку.
        - Да где ты шляешься столько времени?
        По тону вопроса Тоша понял, что видеть его рады, но это не точно.
        - Я гуу…гулял.
        - Ну и сказал бы, что гулять идёшь! То от тебя избавиться невозможно, то ты пропадаешь хрен знает где и сколько, и хоть бы предупредил. Ну мало ли, что случилось, а я даже не знаю.
        - А т-ты сама бы пр…рее… предупредила бы?
        - Может быть, - напыщенно сказала Ада, - взрослым не обязательно об этом говорить.
        - Эт-т-тто тебе!
        Он протянул ей цветок. Погрызенная, смятая, с бороздками от ногтей ромашка безмолвно умоляла, чтобы её просто уже добили. Желтеющий стебель внизу был расщеплён на волокна. Ада брезгливо протянула руку.
        - Спасибо, - процедила она.
        - Ой, упа-ала…
        Цветок прошёл сквозь ладонь девушки и полетел к её ногам. Ветер подхватил многострадальное растение и унёс его прочь. Ада вздохнула. Как же тяжело взаимодействовать с материальным миром, частью которого она когда-то была.
        - Н-нич-чего, я н-найду новый! - заверил её Тоша и собрался было исполнять свою угрозу. Ада его остановила.
        - Не надо! Найдёшь, эм, в другой раз.
        Малец выковыривал грязь из-под ногтей и улыбался. Как он только ухитрился так вымазаться? Ада выглядела абсолютно такой же, какой попала сюда: не обзавелась ни одним лишним пятнышком на одежде, хотя к чистюлям никогда себя не относила. Наверное, мальчишка совершил скачок во времени уже с грязными ногтями. С тех пор так и ходит - с милыми ямочками на щеках и руками трубочиста. Ими, судя по всему, выкапывал картошку - из угля, и без лопаты.
        Вдруг ребёнок подошёл к ней и нерешительно посмотрел вверх. У него были большие, ясные глаза и всегда удивлённые брови. Тем, кто любит детей, такой взгляд мог бы разбить сердце.
        - Н-не-ее сердись. Я думал, ты и не… заметишь, что я уходил.
        Затем произошло невероятное: Тоша её обнял. Так непринуждённо, будто старого знакомого или старшую сестру. Ада стояла в шоке и только и смогла, что одеревеневшей рукой похлопать его по плечу. Её и взрослые обнимали несколько раз в жизни, а уж дети. Как бы не обидеть его? Как бы дать понять, что она не злая, а просто не привыкла к такому? Девушке вдруг стало очень грустно, но она тепло улыбнулась, и лицо Тоши стало совсем счастливым.
        - А я д-друга навещал.
        - Я не сержусь. Однако при нашем знакомстве ты тоже появился внезапно, как и сейчас, а это, как бы, невежливо и… Так. Это какого ещё друга?
        Непривыкшие улыбаться губы сразу стянулись обратно, а брови нахмурились, как делали уже тысячу раз. Ада отодвинула Тошу и, вцепившись руками ему в плечи, недоверчиво всмотрелась в наивное лицо.
        - Да т-тут, в лесу живёт. Он к-как мы: его не видят люди.
        Ада шумно втянула воздух. Выходит, пацан несколько дней над ней издевался и держал в неведении. О чём ещё он умолчал? Парочка-другая духов? Тайное братство привидений?
        - А я з-забыл сразу сказать, ну а ч-что такого, - мальчишка искренне не понимал, почему на него сердятся. - Он всё равно сейчас спит. А я т-тебе предлагал показать дальнюю часть леса, а т-ты сказала, он такой же, как и здесь, и с… смо… смотреть там не на что.
        Ада ничего не имела против экскурсии, просто денёк выдался тогда непогожий: круглые сутки лил дождь, разводя всюду грязь, и ей не захотелось покидать уютное местечко на чужом чердаке. Девушка просто передвинула поход на ближайшее будущее. И что значит спит? Призраки спать не умеют!
        И тут Тоша поведал ей занимательную историю о том, как в их незримые ряды затесался хронически усталый дух. Звали его Эрид.
        ***
        - Это что за имя? Восточное, что ли?
        - Не-ет. Он вообще не отсюда! Не с-совсем с нашей земли.
        - А, ну да, марсианин. Ты так бы сразу и сказал.
        Тоша и не подумал обидеться, что ему не верят. Сидел и улыбался, подставив лицо под осенний дождик.
        - Не-ет. Тут пла…планеты вообще н-не причём.
        - Тогда что причём?
        - Н-ну-у… ну не важно. Увидишь, он сам расскажет, когда п…р…проснётся. Правда, он когда г-говорит, всё равно н-не очень-то понятно.
        Ада терпеливо выслушала эту белиберду и решила, что было бы неплохо увидеть воочию этого таинственного пришельца, который только и знает, что спать. Повезло ему: девушка бы дорого заплатила, чтобы снова увидеть сны. Если ему, конечно, что-либо снится.
        Тоша нехотя повёл её в глубь леса. Ребёнку хотелось поиграть в прядки, но Ада была неумолима. Дорогу она не запомнила, перестав ориентироваться уже после второй незнакомой сосны. Когда бесконечные плутания по палой листве начали уже серьёзно раздражать, мальчишка остановился.
        - При… пришли.
        - Куда? Здесь никого нет!
        - Да во-он, под камнями.
        И в самом деле. Груда замшелых валунов приютила у своего подножия чьё-то неподвижное тело. Бурые, красные, пятнистые листья лежали на белых руках. На чёрной кожаной куртке остались капли утреннего дождя. Тоша подошёл к телу и уселся рядом. «Это мой д. друг» - расплылся он в добродушной улыбке, изогнутые брови радостно взлетели вверх. «У меня для тебя плохие новости» - мрачно подумала Ада.
        - Слушай, Тоша. Он это, по-моему… Помер.
        Девушка приготовилась к истерике, но её не последовало. Мальчик только захихикал и уверил её, что Эрид - какое странное, всё-таки, имя - живее всех живых. Но Ада всё же сомневалась. Этот человек лежал неподвижно уже длительный срок, так долго, что листья соткали на нём ковёр. Кожа казалась мертвенно-бледной, а грудь не вздымалась. Ада приблизилась к нему, стараясь разглядеть хоть какие-то признаки жизни. И когда она почти уверилась в своём первоначальном вердикте, то заметила, как на тонкой шее слегка пульсирует вена - вяло, но непрерывно. Девушка скользнула взглядом выше. Сколько ему лет? От двадцати восьми до тридцати шести? Скорее всего, где-то посередине. Верхние пуговицы чёрной рубашки расстёгнуты и обнажают ключицу - мужчина, пожалуй, слишком худ, и даже истощён. Хотя сложен на зависть… Ада стала пристально разглядывать его лицо. О закрытых глазах можно было сказать только то, что они большие и с ресницами. Ну, ресницы как ресницы. Тонкий нос с горбинкой, тонкие, мертвецки бледные, губы, красивые волосы до плеч. Всё это напоминало мрачно-романтическую картину. Готический принц. Рок-музыкант,
сторчавшийся на героине.
        А потом она его узнала. И все прочие мысли сменились гневом.
        - Что т-ты дь…делаешь?!
        После относительно вежливых попыток растолкать незнакомца, девушка перешла к более радикальным методам и пару раз ударила его по щекам.
        - Парочка вопросов есть к товарищу.
        Когда все попытки разбудить мужчину потерпели провал, Ада всё-таки убедилась, что Тоша не выдумывает: этот сон не из тех, что можно легко нарушить. Она выдохлась и села на землю, бесцеремонно отпихнув чужие, укомплектованные стильными сапогами ноги.
        - Последнее, что я видела перед тем как попасть сюда - этот человек. Он был в том баре, где я находилась в тот вечер, когда перенеслась в прошлое. Стоял рядом, и даже говорил со мной. Кажется, что-то обидное, не помню точно.
        - Г-где ты находилась? - не понял Тоша.
        - Ну, э, в кафе.
        - А-а-а, - протянул недоверчиво мальчик.
        - Вся эта дьявольщина как-то с ним связана. Я точно в этом уверена.
        Ада кивнула на… то бишь, как его? Эрида. Тот по-прежнему спал непробудным сном, а на левой щеке появилась чуть заметная краснота. Наверное, девушка погорячилась с побоями. Хорошо, что они не произвели эффект, а то бы ей стало неловко.
        Было тихо, только ветер шуршал листьями. Несмотря на сырость и не понятно откуда взявшийся запах гари, окружение казалось очень уютным. Аде всегда нравилось сидеть на одном месте и наблюдать за еле уловимыми изменениями погоды. Она бы и сейчас с радостью бы ушла в себя, но в планы Тоши это не входило. Он принялся скакать из стороны в сторону, и что-то тихо напевал.
        - Эй! У меня от тебя в глазах рябит.
        Мальчишка засмеялся и принялся галопировать пуще прежнего. Он всё поглядывал на неё, будто желая узнать, насколько хватит терпения Ады, и когда ему решительно скажут убираться с поляны или вести себя спокойно.
        Девушка пока что не решалась прогонять своего единственного собеседника - а то снова пропадёт на несколько дней. Невольно наблюдая за ним, она заметила странное сооружение из веток. Оказалось, это шалаш. Ада подошла ближе и широко распахнула глаза.
        - Кто автор этой стоянки первобытного человека? - спросила она, неумело скрывая радость. В детстве она мечтала о шалаше или каком-нибудь тайном убежище. Но соорудить подобное самостоятельно не хватало умений, а подходящая для этой цели компания так и не подвернулась.
        - Летом тут иг-играли дети с зелё… с зелё…ного двора. Это они, - пискнул Тоша, засовывая палец в рот.
        Что ещё за «зелёный двор» Ада уточнять не стала. До инженеров дела ей не было, а вот шалаш получился на загляденье, хотя осенние ливни основательно его подпортили. Большой, высокий - настоящий шатёр военачальника. Девушка откинула с глаз непослушную, кудрявую чёлку, забралась внутрь и огляделась.
        - Можно приходить сюда чаще, заодно не провороним пробуждение твоего друга. И вообще, смена обстановки вроде как хорошо, - она махнула рукой на попытки быть серьёзной и рассмеялась. - Эх, да я же всегда мечтала о таком! Чего ты раньше не показывал его?
        Тоша хихикнул, сел на землю и зарылся в груду прелой, ароматной листвы. Ада подняла голову, через тёмные ветки проникал свет. Наверное, летом он крапинками прыгал по загорелым и чумазым детским лицам, а осенью рассеивался в холоде. И делал бледную кожу девушки почти такой же белой, как у человека на камнях.
        Студёная капля сорвалась и полетела вниз, змейкой прокатилась по лбу и носу. Ада улыбнулась и потрепала Тошу по голове.
        Глава 41 Замурованные души
        Её мир разделился на три части. В первой Ада по-прежнему была одинока и всеми невидима. Ходила по чужим дворам, бродила по дому, который уже привыкла считать своим, хоть он таковым не являлся. Ей и не хотелось, чтобы её видели. Дожди на улице и пыль в коридорах принимали, растворяли в себе, приближали к пустоте космоса и дыханию вечности. Там не было ничего, и в тоже время там заключалось всё самое важное. Пелена туманов и запах прелых листьев помогали не теряться и не пугаться как маленькая девочка в мегаполисе. Они успокаивали, убаюкивали, обволакивали пряной осенней грустью, как саваном из шёлковых паутинок. Девушке никто не был нужен, она любила такое одиночество, находя в нём покой и отраду. Смаковала это чувство как дегустатор бокал элитного вина, по маленьким глоткам. Никто не смел нарушить её замкнутый мирок, да и попросту не мог.
        Девушка была далеко. Была здесь, повсюду и нигде. Она чувствовала себя изумрудным мхом и капелькой росы на тонкой былинке. Превращалась в слух и ощущение ветра, в поток бесконечных, бесформенных мыслей. Не человек, не призрак - что-то совсем уже иное.
        В такие моменты, проходящие мимо коты начинали дико выть, а куры чуть не падали без чувств.
        Она могла видеть свои руки и ноги, встречала своё отражение на гладких поверхностях и думала, что это неправда. Всё видимое - ложь, грубая оболочка для того, что происходит во вселенной. Люди не смогли бы долго находиться в таком состоянии, они сойдут с ума, потеряв свою личность. Ада боялась этого немного. Она ничуть не ценила то, что представляла из себя как человек во всех аспектах. Но малодушно не хотела навсегда с этим расстаться.
        Ада не смогла бы точно объяснить, какие мысли занимали её. Это как грозовое облако, которое лишь иногда обретает смутно знакомые черты: например, ящерицы. Часто девушка с отрешённым удивлением ловила себя на том, что думает о рептилиях, некогда так ею любимых. Потом ящерицы пропадали и спустя какое-то время появлялись новые образы: молодой мужчина и одинокий, всеми брошенный мальчик. Глаза одного закрыты, а у другого смеются, не смотря ни на что. Два важных для Ады человека, хотя она и понимала, что совсем не знает их, а до недавнего времени даже не догадывалась об их существовании. Ведь были другие, близкие люди, но их лица упрямо не хотели всплывать в памяти. Пыль, дождь и вселенная неумолимы: чужой ребёнок, незнакомый мужчина - эти двое важны для Ады как никто другой. А все остальные так, мимолётные попутчики. И она этим двоим нужна не меньше, чем они ей. Это - ещё одна причина, по которой ей бы не хотелось навсегда сливаться с пустотой.
        Одиночество и надежда на что-то после него - такова была треть её мира.
        В другую его часть Ада переходила постепенно, как бы пробуждаясь от глубокого сна - целебного, но затянувшегося. Она вяло оглядывалась по сторонам, моргала и обнаруживала себя на полу пустой комнаты. Иной раз она сидела на очередном чердаке в компании вёдер, лопат, тяпок и кос, покрытых комьями земли. По крыше барабанил дождь, орали заплутавшие коты среди стропил. А иногда девушка сидела на краю леса, зябко обняв колени, словно могла как раньше чувствовать холод. Дважды Ада с неудовольствием замечала, что над душой у неё стоит мальчишка и что-то нервно лопочет. Тоша смотрел на открытые глаза девушки, но понимал, что она его не видит, а пребывает в каких-то далёких отсюда местах. И всё равно он пытался её растормошить. В отличии от Эрида, который беспробудно спал среди камней в чаще леса, она отключалась от реальности ненадолго, но как-то слишком уж жутко. К великому огорчению мальчика, после пробуждения Ада не горела желанием ни говорить, ни играть. Она неопределённо махала на него рукой и брела к деревянному дому, в котором все с утра и до ночи кричат. Тоша не любил этот дом и не понимал, почему
же ей туда так нужно. Он опускал голову и шёл в другую сторону, утешаясь тем, что прогресс достигнут, и Ада пришла в себя, а значит рано или поздно снизойдёт и до него. А в оцепенении она его пугала своим стеклянным взглядом в одну точку. Мальчик старался не смотреть в жёлтые глаза: боялся, что они могут убить.
        Итак, она уходила. В доме Аду ждали всё те же лица - злые, детские, старые, измождённые. Взрослые бранились, а дети бегали и вымазывали босые ноги в грязь. Для этого не обязательно было выходить на улицу, достаточно просто выскочить на крыльцо или походить по разлитой на голом полу кухни воде. Снаружи слишком похолодало и людям приходилось наматывать шарфы, надевать телогрейки и галоши. Ада никогда не видела галош в таком количестве и была в полном восторге: она как ребёнок радовалась каждому свидетельству старины.
        Девушка слушала разговоры. Она хотела быть в курсе того, что происходит в доме и держать всё под контролем, насколько это возможно для невидимки. Раз уж ей выпала возможность стать очевидцем истории собственной семьи, то Ада не могла позволить себе исчезать на длительное время, уходя на прогулки или играя с Тошей. И нередко об этом жалела. Иногда крики Надежды доходили до такой стадии, когда всем, кто их слышал, хотелось зажать уши, свернуться комочком и выть. Никто не давал ей отпор, а и Ада, будь у неё возможность говорить, также не смогла бы ничего сделать. Династия безропотных людей. Они могли злиться, могли огрызаться, но не смели что-то изменить, заявить о себе в полный голос, и Ада была точно такой же. Таким был и её отец, хотя с ним жизнь обошлась достаточно безобидно, и ему просто не на что роптать. Ну, брат пропал, ну, жена ушла, а дочь - биологический сгусток недоразумений. Зато есть его ненаглядный университет и книги. Чего ему ещё желать?
        Единственная сильная женщина в семье сотрясала руганью стены. Её злило то, как смиренно принимают её поведение все остальные и она принималась материться пуще прежнего. Потом раздавала подзатыльники детям, употреблявшим словечки, которых у неё же и понабрались. Дети были сволочью, а мать их дрянью и потаскушкой. За что Надежда так ненавидела свою сестру, девушка понять не смогла. Молчит, работает, ухаживает за стариком - вполне достаточно для того, чтобы хотя бы просто оставить человека в покое. Ан нет. И деду тоже прилетало! «Хрыч старый» - с чувством говорила Надежда. «Хватит кровь мою пить, хватит небо коптить. Да подох бы уже!» - поэтически выдавала она. А отец только смеялся - нагло и нервно. Ответить ему было нечего, и дед продолжал пить кровь и всячески отравлять жизнь старшей дочери своим долголетием. Он по-прежнему переводил стрелки на любимых фамильных часах и с закрытыми глазами слушал, как тикают скрытые в деревянном корпусе механизмы. Ада старалась не пропускать эти моменты. В них таилось что-то необъяснимо важное.
        Под монотонное тиканье приходило дежавю. Как будто часы - эти или какие-то другие - занимали когда-то существенную роль в её жизни.
        Неведомо почему, девушка была в твёрдой уверенности, что во многих местах вселенной раздаётся этот же звук - где-то ближе, где-то дальше. А кое-где и вовсе по ту сторону этой реальности, но казалось, что туда можно дотянуться рукой, коснуться параллельного измерения. Всё же это были необыкновенные часы. Возможно, примерно то же самое чувствовал старик, но в меньшей степени. Он, по крайней мере, не являлся призраком и был вынужден вертеться в окружающей действительности. Странные фантазии если и посещали его, то только как неясная тоска по тому, чего он не мог уловить, понять и вспомнить.
        - Чего ты застыл на одном месте, идиот? Иди на свою лавку и сиди там!
        Старик крякал и шёл, куда велели. Надежда провожала его тяжёлым, подозрительным взглядом.
        Иногда она становилась смирной. Обычно это случалось в те дни, когда никто не приходил за самогоном и не глазел на голые стены её дома. В такие дни и сестра не бесила, и отец не раздражал, а дети вели себя благопристойно. Женщина довольно улыбалась, и пила чай. Она давала сделать пару глотков девочке, которая, расхрабрившись, смела подойти к ней и начать разговор. В хорошие дни дети по-своему любили Надежду, а она - их. Как-никак родные племянники. Глупые, но «всё же не такие тупые как сестра».
        В такие моменты даже Анфисе перепадала пара ласковых слов. Обе женщины сидели за столом и спокойно разговаривали, вспоминая юность, иногда посмеиваясь. Молодняк с интересом слушал, а старик думал о своём и тоже цедил чай из жестяной кружки.
        А вот в плохие дни Надежда принималась плакать. Так страшно и протяжно, выла о загубленной жизни, обвиняла всех, с кем жила под одной крышей, а также тех, кого давно уже вынесли отсюда в деревянном ящике. Она посылала им проклятия, от которых кровь стыла в жилах. По обветренным щекам доярки катились крупные, с горошину слёзы.
        И ведь говорила бессвязно, ведь ничего такого с ней никто не делал. Всё то же самое, что и со многими людьми всех поколений - заурядные трагедии. Но слова её бомбами разрывались у самого сердца. По спине бежал холод, дети прятались кто куда, а ночью притворялись спящими, хотя заснуть от этих звуков, конечно, не могли. Аде тоже хотелось убежать, и она убегала. В отличие от людей ей не требовалось тратить время на поиски тёплой одежды и возню у входной двери. Она просто выскальзывала вон через стены, одним мысленным порывом, и неслась вниз по холму. Ей нужно было в лес. Укрыться в ветках и еловых лапах, вдохнуть опьяняюще свежий воздух и выбросить из головы эти картины.
        У Ады колотилось сердце. Ей необходим был кто-то, кто сумеет морально встряхнуть и отвлечь. Люди, за судьбу которых она так переживала, сводили её с ума! О, хоть кто-нибудь, хоть кто-то должен был спасти её из сумасшедшего дома, куда она когда-то так хотела попасть.
        Обычно в такие моменты появлялся мальчишка. Он грыз ноготь на большом пальце и тянул Аду гулять в обход леса или рассматривать заборы в чьих-то дворах. Малец питал слабость к украшающим их рисункам - лебедям, цветочкам и сомнительным надписям. Ада не противилась. Тоша был славным ребёнком, если делать перерывы в общении, так как девушка не выносила длительной компании детей, как и вообще чьей-либо. Мальчик прыгал по кочкам и, заикаясь, рассуждал о всякой ерунде, вызывая у неё невольные улыбки. Чего стоили представления в лицах, которые он разыгрывал, изображая неизвестных Аде людей или их общих знакомых из деревянного дома. «Нет, н-ну правда, он так и сказал! Ну т-тоо есть… он не такой смешной на самом деле и не т-такой глупый». Затем мальчик чего-то стыдился и добавлял: «Н…н…на самом деле я много глупее».
        На удивление совестливый ребёнок, он боялся обидеть других. На таких, как говорится, воду возят, или чего хуже. Например, когда Ада училась в школе, безответных тихонь засовывали головой в унитаз. Впрочем, это не эталон, ей просто не повезло с одноклассниками.
        Он очень любил животных. Тоша мог замереть на месте, схватить Аду за руку и указать на верхушку дерева.
        - Смотри! Какая хоро-о-шенькая.
        Это могли быть белка, кот и даже летучая мышь - при виде любой пернатой или мохнатой твари Тоша приходил в восторг. Он упрямо пытался гладить котят, хотя за столько десятков лет мог бы привыкнуть, что даже такое простое действие слишком тяжело для призрака. Как-то он целую неделю ни на шаг не отходил от захворавшего петуха. Аде ничего не оставалось, кроме как смириться с тем, что единственный человек, который может её видеть, торчит в курятнике и шепчется с птицей. Закончилось всё тем, что больному отрубили голову и организовали неплохой суп. До заката мальчик шмыгал носом, а потом попросил Аду рассказать «о будущем». Она согласилась.
        Оккупированный ими шалаш никак не страдал от ненастья. Ветер, дожди, беготня суетливого призрака - он стоически выносил любые бедствия. Ада с первого взгляда полюбила это место. Так спокойно, уютно, а снаружи, среди камней листвы, спит загадочный человек. Спит, не открывая глаз уже несколько недель. Оба, и девушка и мальчик, ждали, когда же эта сонная болезнь пройдёт. Каждого по-своему распирало любопытство.
        Так эта парочка и сидела в самодельном шатре. Они спасались от одиночества, рассказывая друг другу о жизни в эпохах, из которых прибыли сюда. Ада пыталась объяснить принцип работы компьютеров и интернета, и в итоге убедилась, что и сама понятия не имеет, как они функционируют. А Тоша развлекал её историями о варёных джинсах и каблуках из консервных банок: у него был троюродный брат-металлист. За молодым человеком числился список городов, в которых его задерживала милиция. Девушка припоминала, что и у её родственников были похожие истории про какого-то парня.
        Они болтали обо всём на свете: о еде, сказках, песнях, друзьях и достижениях прогресса. Не говорили только о семьях. Почему-то это стало негласным правилом, об этих ячейках общества не хотелось даже упоминать, разве что вскользь, как про того металлиста.
        Обычно угрюмая Ада уже меньше огрызалась на мальчишку, и реже игнорировала его глупые вопросы. Иногда они затрагивали тяжёлые, не для детского ума темы. Девушка вдруг поняла, что судьба подкинула ей уникальный шанс прожить детство так, как ей того всегда хотелось: с добрым и верным другом, практически с младшим братом.
        Нетипичная, трогательная дружба призраков. Товарищи по мистике, замурованные души.
        Одиночество. Как выдержала психика этого мальчика, который оставался совершенно один на протяжении тридцати лет? Никто не видел его, не говорил с ним, не играл. За свою жизнь Ада успела ожесточиться и в более благоприятных условиях, а он всё прыгал, да скакал. Может это то, что принято называть защитной реакцией? Одни лишь кошки догадывались о существовании призраков - кошки, да ночные совы! За две недели, незримо проведённые на краю города ещё до встречи с Тошей, Ада предприняла несколько попыток самоубийства, и завела привычку растворяться во времени - что-то сродни наркотическому трансу. А он годами не мог покинуть этого места и по-прежнему улыбался. Иногда лишь за густыми детскими ресницами можно было заметить непроходимую грусть.
        Незначительный случай открыл всю степень одиночества и скуки, в которых десятилетиями тонул этот ребёнок. Однажды девушка пожаловалась, что нет возможности читать книги. Те, которые имелись в доме или у соседей, стояли на полках и их никто не открывал. А единственная, которую время от времени брали в руки сёстры - справочник по лекарственным препаратам - как чтиво не вызывал у Ады никакого интереса. Сама она не могла воздействовать на материальные книги. Для того, чтобы перевернуть страницу у неё ушёл бы целый день, что уж говорить о том, чтобы самостоятельно достать с полки роман. Каково же было её удивление, когда Тоша полез в глубь шалаша и раскопал среди листьев замызганные приключенческие рассказы.
        - Это оставили дети, которые здесь играли? - поинтересовалась она.
        - Н-нет. Я сам п…принёс.
        Это оказалось выше её понимания. Одно дело цветы и листья и совсем другое - тяжёлый бытовой предмет.
        - Как?! Как ты мог это сделать?
        - А я н-нашёл её у од… одного дома на крыльце. Там редко ходят, хозяева п…п… пользуются другим ходом. Ну я её подвинул. Потом ещё. И ещё. Всё равно никто её н-не… н-не… не брал.
        - Да ты гонишь…
        Тоша обижался на это слово. На любые синонимы он реагировал более добродушно, даже на совсем грубые. Ада не могла забросить привычку поддразнивать мальчишку - просто, чтобы оба оставались в тонусе.
        Тоша рассказал, как было дело. Каждый день он приходил к позабытой всеми книге и двигал её примерно на метр - на каждый метр уходило часов пять. Весна закончилась, затем прошло и лето. Мальчик выбирал такой маршрут, чтобы его трофей не попадался на глаза людям, которые могли поднять вещь и унести. Ещё он боялся собак: какая-нибудь псина могла посчитать книгу интересной игрушкой и разорвать её в клочья. Однако наступила осень, и миссия оказалась завершена. Торжественно разместив в пустом шалаше рассказы о пиратах, Тоша принялся за чтение. Переворачивать страницы было почти легко по сравнению с предыдущей работой, да и за последние десятилетия призрак отточил владение своими руками. Он прочитал всё, от корки до корки, и заставить сделать тоже самое Эрида, когда тот появился из ниоткуда. Так что когда девушка обнаружила книгу, на ней не отыскалось ни одного живого места: страницы вымазались, порвались и отсырели. Буквы расплывались, а из корешка торчали нитки.
        Тоша дословно цитировал отрывки из книги: он выучил её всю наизусть.
        В абсолютном одиночестве протекали его дни, пока не появился Эрид, а вскоре и Ада. Слушая, как мальчик по ролям разыгрывает то, что почерпнул из книжки, - не упуская ни паузы, ни восклицания, - она пообещала себе, что станет внимательнее. Не будет лишний раз прогонять, не станет убегать сама и прятаться от ребёнка-призрака, который десятилетиями оставался невидимкой. Она решила быть рядом столько, насколько её хватит.
        Это было нужно им обоим. Тихие совместные вечера и безумные скачки по лесу - так легче представлять себя живым.
        А уж какие это были скачки!
        Когда сидеть смирно и разговаривать надоедало, девушка и мальчик превращались в сумасшедших. Первым срывался Тоша. Он выскакивал на поляну и устраивал маленькую бурю из листьев, его дикой энергетики хватало на то, чтобы вытащить следом Аду. От природы спокойная и сдержанная, девушка заражалась весельем и позволяла себе дурачиться так, как не могла позволить никогда прежде - ни в юности, ни в детстве. Вспоминая себя в «годы молодые», Ада видела, что ей всегда хотелось сходить с ума, громко кричать и бегать. Она просто как-то стеснялась, а потом… потом блюла имидж. Но теперь развязала себе руки и ничуть об этом не жалела. Уставала, правда, быстро к вящему разочарованию Тоши.
        Сам он никогда не унывал и по прошествии времени возвращался к старым проказам. Устраивал бега и представления, заикаясь, пел дурацкие песенки. Ни с того ни с сего исчезал, а потом выныривал, будто из-под земли, и силами своего инфернального тела поднимал настоящее торнадо из листьев.
        Ветер - их стихия. Ада ещё не научилась как следует взаимодействовать с ним, а у мальчишки за плечами годы практики. Поднять на воздух лёгкий предмет и заставить кружиться было для него плёвым делом. Девушка каждый раз вздрагивала и ругалась.
        - Да чтоб тебя!
        Сразу несколько вихрей обступили её с нескольких сторон. Между ними мелькал ребёнок и звонко хохотал.
        - Ну правильно, листья мне в морду, молодец.
        Она фыркала и безуспешно пыталась схватить его за шкирку.
        - П-поймай меня! - кричал Тоша и улепётывал в глубь леса. Он был счастлив, наконец-то кто-то мог играть с ним в догонялки. «Больно надо» - бубнила себе под нос Ада, срывалась с места и кидалась в погоню.
        Ветер, смех и чокнутые на пробежке. Как мало надо, чтобы быть счастливым.
        Мальчик никогда не пытался вовлечь её в игру, если видел, что девушка настроена на тишину и раздумья. Он был тактичен не по годам. Многим взрослым стоило бы поучиться у пацана.
        Так они и носились вверх и вниз по холму, вихрем пересекали улицы, пугая кур и раздражая кошек. И заставляя живых чувствовать себя неуютно - между домов и сараев они замечали странный сквозняк. «Неправильный какой-то» - говорили друг другу люди.
        Ада уставала слишком быстро, по сравнению с Тошей она была совсем не выносливой. Пораскинув мозгами, девушка пришла к выводу, что чем младше она как призрак, тем меньше у неё энергии. Иногда она подозревала, что дело в чём-то другом, особенно когда впадала в транс. Этого с мальчишкой не бывало никогда, и такие дни её пугали. И, когда Ада снова приходила в себя, то старалась просто об этом не думать.
        Её мир разделился на три части: одиночество-ожидание, прошлое её семьи и эта странная дружба. Каждая по-своему ценна, но последняя - безусловно самая светлая полоса не только здесь, в прошлом, но может быть вообще за всю жизнь Ады.
        ***
        Поляна оставалась столицей их маленького и незримого государства. Так продолжалась несколько недель.
        Смех и отчуждение сменяли друг друга. Наступал день, и из весёлого шалаша Ада перебиралась на какой-нибудь чердак с затхлым воздухом. Радость уступала место пропасти, в которой - как девушке казалось - она общалась со вселенной.
        Тяжелее всего приходилось как раз на изломе этих эпох-многодневок. Ада становилась рассеянной. Иногда не сдерживалась и огрызалась на мальчишку, иногда не слышала, что тот говорит - как не слышала пения птиц или шума дождя. Несколько раз заходила вглубь леса, так далеко, как только позволяла её призрачная, ограниченная в пространстве суть. Потом не знала, как вернуться назад и плутала от дерева к дереву. По прошествии некоторого времени Аду либо находил встревоженный Тоша, либо она сама случайно возвращалась назад. Когда период «общения со вселенной» заканчивался, девушка уже и не помнила, что и как с ней было.
        Тоша нервничал, глядя как её гложет что-то страшное и ему неизвестное. Оба начала - пустота и свобода боролись в его взрослой подруге и разрушали её.
        Был один из тех дней, когда Ада проходила «реабилитацию»: пыталась прийти в норму после очередного транса. Устав маяться и решив чем-то занять свои руки, девушка уселась под деревом и стала плести венок. Получалось хуже некуда. Бездействие давно ей надоело, хотелось рисовать, писать, лепить из пластилина или печь пирожки - да что угодно! Но единственное, что худо-бедно подчинялось её рукам - это палая листва и крылья мёртвых бабочек.
        Венок рассыпался. Стоило только пристроить как следует какую-нибудь ветку, как пальцы невольно расслаблялись и то, что удерживалось с таким напряжением, проваливалось прямо сквозь них. Ада чувствовала себя младенцем, которому впервые дали перо и чернила. Много раз она гневно отшвыривала проклятый венок, и тот радостно улетал вместе с ветром на все четыре стороны. Ада не сдавалась. Иногда - пожалуй, слишком редко - она могла быть ужасно упрямой. Такую упёртость она переняла от матери. Посему, листья снова собирались в кучу, разбирались по эстетической ценности и соединялись в единое целое под тихую ругань. Тоше не разрешали помогать: девушка хотела сама сделать эту работу.
        Эти муки увенчались успехом: венок был готов на второй день. Мальчик скептически оглядел его; в последнее время он ни на шаг не отходил от Ады и всё боялся, что ей опять станет нехорошо.
        - У м-меня сестра пышные плела и… и красивые. Но твой тоже ничего.
        Ребёнок не умел скрывать сомнение. Ада поджала губы. К критике ей было не привыкать, но всё-таки она очень старалась.
        - Н-надень е…его, да?
        - Это в смысле, мне надеть? - вдруг удивилась она. Ада соорудила венок, не думая о том, кто будет его носить. Девушка послушно водрузила украшение на голову - с третьей попытки, растеряв в процессе треть листьев и веточек. Когда всё получилось, ощущения были приятными, но Ада сразу почувствовала себя глупо. Такие вещи к лицу тем, у кого длинные волосы и румяные щёки. Мать в юности была создана для подобных украшений, как и вообще для любых других. Ей бы одинаково пошла и корона, и меховая шапка монгола. Что и говорить, модельная внешность, красивые волосы. Настоящая русалка, а ведь ей уже давно не восемнадцать. На фоне этого великолепия Ада чувствовала себя бледной поганкой, хотя и страшной бы себя не назвала: всё же как художник она видела правильные черты лица в зеркалах.
        - Т-ты красивая, - с детской непосредственностью заявил Тоша, и она смутилась: врать ребёнок не умел, а значит, в самом деле так думает.
        Но с короткими кудряшками, которые она обкорнала ещё в четырнадцать лет и синяками под глазами? Может быть, и есть тут красота, но только в рамках нуара и готической субкультуры. Венок тут неуместен.
        - Лучше возьми его себе. Это мой подарок.
        Тоша почесал затылок. Ему лет ему мало, но всё-таки он был мальчишкой и мог обидеться, ведь обычно они хотят игрушечный автомат или что-то вроде того. Но нет.
        - К-как давно у меня не было п-подарков! С-спасибо тебе, Ада!
        Тоша осторожно водрузил венок себе на голову. Идиллическая картина: радостное личико в обрамлении осенних листьев. Заменить бы их цветущими ромашками, а сырой ноябрьский лес обратить пшеничным полем в лучах солнцем. Крестьяне вяжут снопы и поют песни, а мальчонка бегает и вселяет в них надежду на вечную юность.
        Когда Ада отогнала нежданно нагрянувшие образы, Тоша уже затеял игру, которая требовала активности и длительных пробежек. Девушка наотрез отказалась участвовать в этом безобразии. Настроения на это не было, к тому же она с горечью отметила, что вселенская пустота снова протянула к ней щупальца. Ада устроилась под деревом, и оттуда тихонько посмеивалась, глядя на бестолковые коленца. Через пять минут от венка остались рожки, да ножки, и чтобы спасти былое «великолепие» хоть отчасти, Тоша в два скачка оказался возле того, кого именовал Эридом. Немного поколебавшись, он устроил венок у него на голове.
        - Не стыдно издеваться над спящим человеком? - с одобрением спросила Ада.
        Мальчишка посмотрел на неё невинными, кристально честными глазами и заявил:
        - Не-а.
        Они засмеялись.
        Мужчине на удивление шло это дополнение. Во всяком случае, смешно он не выглядел - только странно. Но не более странно, чем человек, вторую неделю к ряду спящий в лесу.
        Этот незнакомец распространял жуткую и притягательную ауру и, немного, запах сгоревшей проводки. Ада ждала его пробуждения, как ждут развязки долгой истории. Интерес понятный, но немного болезненный. «Проснись» - с непонятной тревогой думала она. «Проснись и посмотри на нас». Тоша говорил, что у Эрида глаза жёлтые как у неё, да ещё отливают золотом. «Т-такие, в крапинку немножко. Как л-роо-россыпь звёзд!». Липохром в радужной оболочке, как у самой Ады? О, это редкая мутация. Вряд ли они родственники, хотя чем чёрт не шутит. Она должна сама увидеть.
        «Проснись. Прошу. Прошу, взгляни же на меня!». Она не знала, что с ней творится. То совсем забывала об Эриде, то не могла оторвать глаз от тела на камнях. Что-то в нём притягивало… и раздражало.
        Счастливчик! Как ей не хватало сна на первом курсе, и как хотелось снова научиться засыпать теперь, когда она уже не человек. Ада встречала не так много призраков, но только этот умудрялся по-настоящему спать. Значит, чем-то отличатся от них с Тошей. Подобное казалось девушке несправедливым, ей хотелось узнать, в чём дело. Однако приходилось запасаться терпением.
        Глава 42 Драсти
        - Д-догони м-меня!
        Паршивец снова попытался напугать её. Такой мягкий и тактичный в общении, иногда он становился невозможным.
        - Ну погоди у меня.
        Тоша взвизгнул и пустился наутёк. Ада кинулась за ним, ругаясь одновременно на него и на себя за идиотское поведение. Но с другой стороны, разве у них есть возможность заняться чем-то важным и полезным?
        На поляне царил кавардак, один шкодливый дух устраивал торнадо из листьев. Мальчишка выныривал из-за деревьев и снова исчезал из виду. Ада знала все его уловки и была в одном шаге от того, чтобы Тошу наконец поймать. Криво подстриженные ногти задевали рукав его рубашки. Чёрный лак с ногтей осыпался.
        - А ну стой, кому говорю!
        Мальчик смеялся и с гиканьем носился по поляне. Тоша перескочил через ноги Эрида и взобрался на самую верхушку каменной груды. Нимало не сомневаясь, Ада бросилась за ним, но из-за врождённой неуклюжести наступила на голень спящего человека и едва не упала. Угрызений совести она не испытала: этот Эрид не заметит даже стадо слонов перед своим носом, и вряд ли когда-нибудь узнает про её оплошность. Как и о том, что Ада надавала ему пощёчин, пытаясь выдернуть из противоестественного, нескончаемого сна.
        Она забралась на вершину лесного зиккурата, сложенного из мелких и крупных камней, и поняла, что Тоша успел удрать. Ада не спеша оглядела округу, зевнула по-кошачьи и осторожно спустилась вниз. Подворачивать себе ноги не хотелось, даже не смотря на обретённое бессмертие, а мальчишка наверняка приготовил новый трюк.
        - Где ты есть, несносное создание? Цып-цып.
        Тишина.
        - Я уши надеру кому-то, - соврала Ада. Она бы и пальцем не тронула его, даже за дело.
        Сосновая ветка хихикнула и закачалась. Каркнула ворона, несколько мелких камушков покатились вниз. Звуки раздавались с той стороны валуна, и девушка шумно вздохнула. Тоша был лучшим ребёнком из всех, что она видела. Но иногда, и он действовал на нервы.
        - Ну всё, мелкий. Ты меня достал, - вполголоса пригрозила Ада и с новыми силами кинулась вперёд. Она сама не знала, зачем участвует в погоне.
        Снова послышался смех и какой-то шум, а потом хихиканье оборвалось ошарашенным «о-ой». Наверное, мальчишка решил, что на счёт ушей Ада настроена серьёзно, и испугался. Довольная этой мыслью, девушка шустро обогнула каменную груду.
        И со всей дури налетела на чьё-то плечо. Ничего не понимая, Ада посмотрела вверх.
        - Расстроилась, что не смогла сломать мне ногу, и решила попытать счастья с другими конечностями?
        Глаза и правда были золотыми. Не жёлтые - а самая, что ни есть, россыпь искр, как и говорил Тоша. Они смотрели внимательно, сверху вниз, и изучали её. Слишком внимательно. Будто этот человек Аду узнал, удивился этой встрече, но ничуть не обрадовался. Это внимание напрягало, хоть и не вызывало желания нахамить и отвернуться. Напротив - Аде пришлось по душе рассматривать лицо Эрида также, как и он оглядывал её с головы до пят. Она совсем немного была ниже. В противном случае можно было бы съёжиться от такого взгляда, а так - они на равных. Бледная кожа молодого мужчины приняла чуть более нормальный оттенок и уже не навевала ассоциаций с покойниками. Линия бровей придавала взгляду серьёзности, да и каждая черта лица выражала… Ум? Проницательность? Нечто такое, что приобретается с годами напряжённой умственной борьбы или лишений.
        Ада никогда не верила в то, что глаза - зеркало души, и всегда говорила, что это чушь собачья. Но этот взгляд был словно надпись маркером: «Иди за мной. Я тайна, неопределённость и тьма». И соблазн пойти был велик. Точёное лицо внушало желание не отрываясь смотреть на него, и не находить изъянов.
        Впрочем, эти мысли возникли у Ады не сразу, а несколькими секундами позднее столкновения. Первым делом она взвыла, ухватившись за ушибленный нос, и уставилась на Эрида как баран на новые ворота.
        Боль скоро прошла. Убрав руку, девушка с негодованием открыла было рот, чтобы сказать что-то гневное, и вот тут-то заметила золотые глаза, и её переклинило. Безмолвная дуэль началась.
        Пауза так затянулась, что стало даже смешно. Спустя минуту, а может быть четыре, Ада взяла себя в руки. Радостные вопли мальчишки активно способствовали возвращению в реальность. Он пару раз дёрнул молодого человека за рукав, обежал кругом, и, наконец остановился рядом, лопоча что-то своё и заикаясь. Эрид царственно ему кивнул и мимоходом потрепал по голове. Тоша оказался вполне доволен этим скупым вниманием и принялся взахлёб рассказывать новости их маленького царства: осень стала холоднее, лисы прячутся в норах, где-то закололи свинью и её очень жалко, а в полку призраков прибыло. Ада не успела опомниться, как большую часть её мистической биографии уже выболтали. Это никуда не годилось. В конце концов, она тоже умеет разговаривать.
        Ада с детства отличалась краткостью своих выражений, вот и в этот раз не собиралась изменять привычкам. И всё-таки, ей бы хотелось, чтобы голос звучал глубоко, а фраза получилась эффектной. Что-нибудь такое, да. Девушка снова перевела взгляд с мальчишки на золотые и - как она теперь заметила - насмешливые глаза. И пробубнила осипшим голосом:
        - Драсти.
        Глава 43 Рёв бездны
        Холодные волны бились о камни и тянулись к ногам. Йэр был столицей солнца, Йэррия - золотой империей, хотя в последние десятки лет её чаще называли Паровой. Золото было в небе, в стенах дворца и в крови королевских детей. Эта славная земля сияла и отражалась в облаках блеском дирижаблей. Прекрасное место, где каждый закат как сошествие бога.
        Но здесь, в самом отчуждённом её краю, не было ни золота, ни солнца. Чёрные острова цепью вырывались прямо из океана. Эрид радовался этому и наслаждался: ни тепла, ни голоса людей, ни криков чудовищ. Рёв бездны, тучи, холод, мрак - будь они благословенны.
        Много ли он натерпелся от девчонки и её матери или бывает и хуже? Возможно. Но приятными последние месяцы не назовёшь, как ни крути. Месяцы? Да нет, уже года. Шёл третий, с тех пор как принцессу отправили на обучение к магам. Дракон надеялся, что и остальные четыре девчонка не будет о себе напоминать. Как выяснилось, хотел он слишком многого: Агате предсказуемо надоело быть послушной. Глупая, самонадеянная девка. Её ничему не научила ни смерть друзей, ни собственная боль.
        Он не раз пытался её вразумить. Предупреждал, просил, угрожал - без всякой веры в то, что его услышат. Так и случилось. Сначала захотела эссенцию, потом ей понадобилось разбить себе хребет об гранитные плиты замка. Затем нелепый побег с бродячим цирком. Одно другого краше. С чем-то он ей помогал, а где-то просто не препятствовал. Если бы Сиена не озаботилась отправить дочь в неизбежную, но досрочную ссылку - кто знает, что ещё пришло бы в голову златовласке?
        Возможно, всё началось с него. Эрид однажды сам, посочувствовав «бедному ребёнку» отвёл его на крышу показать заветный дирижабль. Как она была счастлива, как благодарна! Наверное, из этой благодарности и выросло твёрдое убеждение, что собственный дракон может - и обязан - выполнять любую её прихоть. Попросту говоря, он должен быть рабом. В какой-то степени так всё оно и есть, только вот подсказывать это девчонке оказалось фатальной ошибкой.
        Его самочувствие и душевное равновесие её тем более не волновали. В ту ночь, когда принцесса бросилась с крыши на каменный балкон, ему было неспокойно. Она опять что-то творила - весь вечер вокруг Эрида клубились ментальные бури. Но он не вмешивался. Поссорилась с братом или матерью, а может, Нердал в очередной раз высказал всё, что о ней думает. С кем не бывает? В крайнем случае, время от времени у её высочества просыпалась совесть, и тогда девица становилась сама не своя. Хотя такое случалось всё реже и реже. Вместо того чтобы полететь в замок и поинтересоваться, а что, собственно, происходит, дракон устремился в противоположную дворцу сторону, и там, над чередой северных скал, считал обветренные склоны.
        Выше - ниже - крутой поворот. Он бы хотел простить Агату за то, что та марает его руки в людской крови ради детских забав. Да только сложно это.
        Четыре, восемь и двенадцать. Горный рельеф напоминал позвонки скелета доисторического монстра - такого, каким мог бы быть предок Эрида, произойди он от живых существ, а не из воды и лавы.
        Вверх - наискосок - быстрей. Фиолетовое небо так быстро темнеет, но в нём всё ещё маячит оранжевый огонёк недавнего заката. Красиво, красочно и холодно, как на палитре талантливого пейзажиста. Как долго надо не видеть Агату, прежде чем дракон сможет снова на неё смотреть, не содрогаясь от отвращения: к себе и к ней?
        Эрид практиковал небесные гонки давно, и всё не мог смириться с тем, что ему не по силам обогнать северный ветер. На эти полёты уходили многие часы, иной раз - сутки, а он всё летал, летал, не думая о пище, воде или отдыхе. Кроме того, для его природы было полезно надолго оставаться в обличие зверя. В человеческой ипостаси он бы не испытывал никакого стеснения, если б только не крылья: полностью исчезнув для глаз, их невидимый след преследовал дракона, ему постоянно казалось, что они вот-вот вырвутся из плеч, раздробив лопатки и разорвав кожу на спине. Отсюда происходила его страшная болезнь - редко, но метко превращающая страшного зверя в жалкое, стенающее существо. С другими оборотнями такого не случалось. Это точно - он и расспрашивал, и наблюдал.
        А врачи не могли помочь: они лечили лишь людей, да животных. Кого угодно, только не чудовище с имперского герба.
        В общем, той ночью Эрид не видел ни одной причины прекращать полёт, даже не смотря на плохое предчувствие. Ментальное общение дракона и торитт порой не могли правильно расшифровать даже они сами. И поэтому счёт гор продолжался снова и снова: двенадцать, восемь, четыре… Крутой поворот, вверх и вниз. И шум ветра, который смеялся и не позволял себя обогнать. Это было прекрасно и до глупого трагично: так при виде щенка смеётся ребёнок, которого оторвали от родителей. А солдаты слушают любимую увертюру на кануне страшного сражения.
        Быстрей, смеясь вместе с ветром, не обращая внимания на сгущавшиеся тучи на небе и в душе - которой, как шептались в народе, у оборотней нет.
        Быстрей! Свобода! Скорость и полёт.
        Резкая боль.
        Не ожидая такой подлости, Эрид на миг растерялся и чуть не упал на скалистые острые камни. «Как символично» - подумает он позже, узнав, что случилось с принцессой.
        Копьевидный хвост чиркнул по серой и прочной массе. Даже для бронированной туши такое падение могло стать смертельными, но дракон успел вовремя набрать высоту. Небывалое зрелище, окажись здесь другие оборотни, он бы оскандалился на всю оставшуюся жизнь. К счастью, свидетелей не было, как и желания продолжать гонку с ветром. Зато каждую клеточку тела разрывало на части.
        Эрид сразу понял, что это не его болезнь: проявляется она лишь в человеческом облике. К тому же болели не плечи, а абсолютно всё, в первую очередь голова и позвоночник. Осторожно опустившись на более-менее ровную площадку, дракон отдышался, замутнённым взглядом озирая степи и поросшие мелкими цветами овраги у подножия гор. Что-то случилось с Агатой. Она жива - в обратном случае он бы знал наверняка. Но может статься и такое, что принцесса находится на грани смерти.
        Собравшись с духом, Эрид осторожно, без вывертов и лишних километров, но по-прежнему быстро, направился в замок. Боль притупилась, словно её разбавили эфиром, и уже не сбивала с курса.
        Прибыв на место, он немедленно направился в покои принцессы. В замке царила суматоха, никто не обращал внимания на внезапно появившегося оборотня. Никто не кланялся, не шарахался в сторону, не глазел с презрением или с удивлением. Да и чему тут удивляться? Увидев заляпанный кровью пол, Эрид понял, что для окружающих его присутствие как бы само собой разумеется. Кровь уже высыхала, вытереть её пока было некому. В тёмно-алой субстанции виднелись золотые прожилки. Красиво. Мерзко. И плохо, очень плохо. Мужчина ускорил шаг, чуть не сбивая с ног бестолковых фрейлин и автоматонов. Металлические ублюдки сновали со своими подносами и метёлками, и их как никогда хотелось расколошматить об какую-нибудь из колонн.
        Подлетая к дворцу, оборотень не предполагал, что всё окажется так худо. Он надеялся всего лишь на очередную неприятность, и просто хотел уточнить, какую на этот раз. Недооценил Агату, а зря. Забыл, что в любом вопросе Астор действуют с размахом.
        О том, что ситуация критическая, говорили даже не лужи крови, а присутствие Сиены. Эрид не припоминал, чтобы королева хоть раз приходила к дочери в гости. Скорее она вызывала Агату к себе в кабинет или на очередное сборище государственных рож. Её величество выглядела обеспокоенной и злой. Любая другая мать на её месте принялась бы голосить и рвать на голове волосы. А эта не стала повышать тон или портить причёски, в которой слой лака намертво склеил золотисто-рыжие пряди. Женщина вполголоса говорила с медиками и отдавала приказы. Голос у неё не дрожал, только как-то… Нет, ничего.
        Заметив дракона, она жестом подозвала его и двух словах обрисовала ситуацию. Упомянула и о признании Агаты. Королева знала обо всём, что эти двое натворили, и ничего не собиралась забывать. Однако Эриду, который сам с трудом держался на ногах, было позволено избежать темницы. Страшные травмы принцессы с лихвой искупят прегрешения их обоих: отражение боли, проклятие, и дальше по списку.
        - Можешь остаться во дворце, пока она не придёт в себя и не окрепнет. Можешь убираться к дьяволу. Но только попробуй хоть как-нибудь огорчить девочку или вдохновить её на новые безумства.
        Какая небывалая забота! При всех своих недостатках Агата не просто так мечтала о свободе. Опека её матери сводилась к набору жёстких правил и взаимному недоверию. И вдруг такое беспокойство, не смей огорчать и расстраивать. Такое поведение выдало Сиену с головой: на самом деле женщина в отчаянии, хоть и продолжает корчить из себя Железную королеву.
        В отчаянии, так и есть. Но всё равно, она ещё и злилась, ведь дочь снова нарушила правила. Потому что нет такого права у наследницы престола - лишать себя жизни.
        Точёная фигурка королевы повернулась к гувернантке. Следующая фраза добила Эрида.
        - Проследи, чтобы каждое утро приносили свежие цветы, - Сиена помолчала, раздумывая, стоит ли объяснять своё распоряжение или нет. Увидев, как вытянулось грубоватое лицо фрейлины, решила, что всё-таки стоит. - В юности я упала с лошади и сломала ногу. В вазу у моей кровати ставили букеты полевых цветов и это… помогало мне взбодриться - а значит, скорее пойти на поправку. Именно то, что сейчас необходимо сделать её высочеству. Не так ли?
        После этой душераздирающей истории королева сухо кивнула, бросила прощальный взгляд на дочь и покинула комнату. Как непостижим этот мир: считалось, что Сиена на дух не переносит букеты, ленты и оперу, и только скрепя сердце допускает эти вещи на праздниках.
        Позже Агата скажет дракону, что упала случайно. Но ведь на крышу-то её занесло не потому что заблудилась и свернула не туда. Принцесса как всегда действовала сгоряча, не разобравшись, чего сама желает. А в неуклюжести, которая привела к тому, что девочка сорвалась вниз и чуть не погибла, сомневаться не приходилось. Вполне в её духе.
        Может и был у Агаты такой соблазн - спрыгнуть вниз. Просто безумие ради безумия, ну и насолить, конечно, матери. Пожалуй, это все мотивы, которыми могла руководствоваться девчонка. Нет, всерьёз она не собиралась убивать себя. Для этого принцесса слишком себя любит.
        Пока она валялась без сознания, Эрид бродил по самым безлюдным коридорам, какие только мог разыскать, и сидел в библиотеке. Летать не хотелось. Чтобы избежать привычных спазмов в плечах, он иногда выбирался на террасу или крышу, и там менял облик. Делал круг-другой над дворцом, и снова возвращался под мраморные своды. Другие оборотни не лезли к нему, и даже Нердал почти не пытался задеть. Пытался было вправить мозги, научить, что на принцессу надо воздействовать, иначе она натворит ещё больших бед. Можно подумать, вразумить её так просто. Эрид мог бы на пальцах объяснить Нердалу, что это невозможно, он уже пробовал, но вместо этого они чуть не сцепились на глазах дворцовой челяди.
        Варге тоже хватило одного разговора, чтобы понять, что в поле зрения Эрида лучше не возникать. Ему было плохо - физически и морально, и даже дружеское участие было в тягость. Драконша отступила, пообещав, в случае чего, прийти по первому зову. А через два дня, соскучившись во дворце, отправилась в свободный полёт за тридевять земель. Мог ли там её достигнуть этот зов? Эрид не осуждал подругу. Хищной, своенравной Варге необходим простор, нужна охота. Он бы на её месте сбежал гораздо раньше.
        К Агате постепенно возвращалось здоровье. Будь она обыкновенной смертной, то не сумела бы не то что поправиться, но и попросту выжить. Но в этих жилах течёт могучая кровь, всем Астор досталась частичка той первобытной силы, которой теперь располагают драконы.
        В тот день, когда девочка впервые открыла незамутнённые глаза и сумела связать пару слов, он навестил больную. Эрид старался избегать грубостей, да и она пыталась не строить из себя самую умную в замке. Оба были предельно осторожны. Тем не менее разлад между ними стал так очевиден, что как только дракон убедился в том, что его торитт ничего не угрожает, то сразу поспешил покинуть резиденцию.
        Тогда же он, кстати, увидел и эту девчонку, Лиру. Не обратил на неё должного внимания, и очень зря. Следовало догадаться, что разум принцессы, пуще прежнего расшатанный падением, ухватится за новую игрушку. На этот раз игра вышла за границы всякого контроля, в первую очередь потому, что Эрид допустил это, пустил на самотёк забавы ради.
        Покинув стены замка и почти не испытывая угрызений совести, дракон снова взмыл в небеса. Он летал над полями, рощами и фруктовыми садами, летал над городами Паровой империи. Невольно пугал крестьян, чёрной тенью заслоняя им солнце, смущал пилотов маленьких судёнышек и серьёзных дирижаблей. Воздушные моряки ненавидели чудовищ за то, что те возникают в самый неподходящий момент, и могут ненароком нарушить траекторию их полёта. Были времена, когда Эрид, как и другие оборотни, умышленно доставлял им эти неприятные минуты. Также, как он когда-то устрашал простолюдинов в деревнях - просто чтоб развлечься. Теперь об этом не хотелось и вспоминать.
        Ему был нужен кров. Нетипичное желание для крылатого змея. О замке Эрид не мог даже думать без отвращения, но давно уже лелеял мечту вернуться в одно место.
        Опушка леса, на которой он год назад сжёг дом старика Алонсо, а также его труп, снова поросла травой. Остатки бревенчатых стен углём расчерчивали вьюнок и другие растения. Эрид подумал, и закопал всё это, так как где-то под этими досками лежали и кости его единственного друга. Старый простолюдин, рыбак, который ничуть не боялся монстра. Пусть теперь его прах лежит в земле - людям вроде нравится эта стихия. Как жаль, Алонсо так и не захотел подняться вместе с ним к облакам.
        На месте дома дракон соорудил себе подобие жилища из веток, прямо на утрамбованной земле. Внутри была лежанка из соломы и груда листьев. Больше ничего. Там он сидел, притянув колени и подперев руками подборок, думал. Вспоминал Алонсо и то, чему старик его учил. Многому на самом деле, Эрид даже удивился. Например, чинить рыболовные сети, вырезать из дерева - из рук вон плохо, но всё же. Относиться к миру проще, без прикрас и завышенный требований. Бедный рыбак не мог знать, что не все его советы пойдут во благо: Агата, с которой он уговорил Эрида видеться чаще, оказалась совсем не такой, как оба они представляли.
        Не ребёнок, а чертёнок. Отродье королев, проклятых своей безграничной властью, которая развращает уже с пелёнок. Сиена и те, кто были до неё, пытались строгой дисциплиной обуздать нрав будущих правительниц. Но получалось далеко не всегда.
        Мужчина размышлял не только над этим. Не раз он возвращался в мыслях к скачку в иную параллель. Другое ответвление миров, в которое оказалось так просто проникнуть. И дело далеко не только в серебре, ртути и эссенции скельтров. Принцесса не поняла, но самой важной составляющей был он сам. Все драконы имеют способности к магии или к науке - тут уж кому какое слово больше нравится. У Эрида эта черта была развита сверх всякой меры. Он чувствовал время и, глядя на старые снимки, явственно чуял след былой материи, которая не растворилась бесследно, не пропала в десятилетиях, но по-прежнему живёт.
        Это было действительно интересно, Агату можно понять. Но не оправдать в стремлении во чтобы то ни стало проникнуть в мир, в котором она лишняя. Законы вселенной её не устраивали, принцесса готова из кожи вон лезть, чтобы их нарушить. Но даже для неё есть черта, за которую она не смеет выходить. «Чтобы навсегда, или на длительный срок переместиться в параллель, вам понадобится кровь поверженного дракона». Её высочество удила закусила - это выражение Алонсо… Совершать настолько ужасное преступление она не собиралась.
        Во всяком случае, так было раньше, до ссылки на Чёрные острова. Что из себя представляет наследница теперь, дракон не знал. Единственное, в чём он уверен наверняка, так это то, как трудно ей выносить обучение у магов. Если верить хотя бы половине того, что говорят об этом запретном месте, то жизнь там не сахар. Но ей всё равно пришлось бы через это пройти, только на год позже.
        А тогда, променяв дворец на сарай из веток, Эрид и представить себе не мог, каким образом Агате предстоит перейти к завершающему этапу образования. По-хорошему ей следовало оправиться от болезни и на ближайшие десять или двенадцать месяцев вернуться под крыло фрейлин, гувернанток и менторов. Но для Агаты это было бы слишком просто. Вместо того чтобы смиренно жить в ритме составленного для неё расписания и пытаться вернуть себе расположение матери, она подружилась со служанкой. Для молодой Астор, привыкшей важничать и приказывать, это было неплохим шагом вперёд. Заводить друзей ей раньше не приходилось, если не считать раннего детства, когда приставленного к ней мальчика для битья использовали по прямому назначению, да и выгнали со двора. А больше у принцессы нет никого, кого она могла бы назвать другом. Уж точно не Эрида - дракон для неё слуга и только. Он долго не хотел в это верить, но против собственных глаз не пойдёшь.
        Уже с рассказов других и самой Агаты, он узнал некоторые подробности: каким образом две девочки смогли покинуть незамеченными дворец, и почему семья цирковых артистов без колебаний приняла беглянку золотых кровей. Оказалось, что она им соврала. Даже им. Лира знала, что подруга - старшая дочь королевы, а вот её родители видели перед собой всего-навсего младшее дитё из выводка Сиены. Фигуру значимую, но не особо, пригодную только на то, чтобы выдать её замуж за иностранного принца или герцога. Ложь, к которой прибегла Агата, и которая в итоге обернулась трагедией, терзала её. Но если бы девочке вдруг довелось прожить жизнь заново, она бы поступила точно так же.
        Когда она сбежала, Эрид был ни сном, ни духом. Сидел в своём шалаше, разминал иногда крылья, летая над лесом. Позволил Варге навещать его, когда ей взбредала такая блажь. Она передавала новости и сплетни, смеялась над теми, кого находила смешным и, убедившись, что с ним всё в порядке, улетала обратно. Больше никто не смел тревожить его покой, тем более что драконша дала слово никому не выдавать местонахождение Эрида. Его и так считал сумасбродом и то, что он вдруг стал отшельником, никого не удивило.
        Агата призвала его тут же, как удрала из замка. Колючие нитки вцепились в мозг и потянули в неизвестном направлении - туда, где находилась торитт. Когда девчонка научилась так использовать свою власть? Оказалось, в ней дремал потенциал. Сопротивляться было бессмысленно, и дракон послушно полетел на зов. Это был ни разу не дворец, и уже одно это наводило на неутешительные выводы. Движимые проснувшейся злостью, крылья заработали быстрее.
        Её высочество стояла в чистом поле. То ли изображала из себя пшеничный колосок, то ли пряталась от посторонних глаз, которые таращились со стороны проезжей дороги. С высоты двухсот метров её нелепая маскировка казалась достаточно удачной.
        Люди на дороге однозначно ждали Агату. Эрид присмотрелся к ним, не сбавляя скорости. Странно одетые, у кошмарного вида кибитки, это были простолюдины, но какие-то неправильные. Они чем-то походили на фьёлов, и немного на массовку королевского театра. И тут дракону стало смешно. Да ведь это же бродячий цирк! Агата, принаряженная им под стать, ничего не имела против такой компании, судя по её виноватому виду. Злость и смех распирали дракона. Девчонка превзошла саму себя!
        - У тебя две минуты на объяснения! - рявкнул оборотень, не успев даже приземлиться.
        Принцесса надулась и выпятила подбородок. Ей не понравился его тон, а Эриду пришлось не по душе надменное выражение лица. Чтобы девчонка не зазнавалась, он пригрозил, что не поленится отволочь её за волосы обратно во дворец. Видит бог, так он бы и сделал, но принцесса взяла себя в руки и с чувством понесла такую околесицу, что хоть стой, хоть падай. Начала с того, что потребовала сменить облик и не пугать её - удивительное дело - друзей. В ответ на это дракон заорал пуще прежнего, но всё же обратился человеком. Циркачи продолжали таращиться в их сторону. Что им там было видно сквозь эти заросли? Но любопытство - одна из наиболее ярко выраженных людских черт. Кому-то оно не принесло ничего, кроме горя, а кто-то ухитряется покорять вершину за вершиной. Агата пока ограничивалась тем, что доставляла неприятности всему своему окружению.
        Чего только оборотень не наслушался всего за несколько минут. Принцессе не нужен трон, королеве не нужна принцесса. Мать её ненавидит и не простит, а новые знакомые - прекрасные, свободные люди. Творцы и путешественники! Они преклоняются только перед Великой Бесконечной дорогой и протягивают руку помощи каждому, кто об этом попросит. Агата - что было для неё в новинку - именно попросила, а не отдала приказ: оставить её в покое.
        В принцессе, несомненно, скрывался поэтический дар. Так обставить дело, придать такой романтический смысл очередному обману! Бред зазвучал красиво и складно. И ведь мало того, что она удрала к циркачам, так они ещё и сектанты. Епископы таких активно преследуют, а ведь Агате предстояло в будущем стать главой церкви - таков один из титулов монархов в этой стране. Всё это Эриду категорически не нравилось. Будь его воля, он бы помахал принцессе рукой и улетел куда подальше, предоставив той в своё удовольствие позорить семью. Однако воли-то у него и не было. Королева с одной стороны и Агата - с другой. Одна требует порядка, другая рвётся к хаосу. Сиене он обязан подчиняться как суверену, но торитт, в силу «договора», связавшего их, может заставить плясать под свою дудку. Попробует бунтовать - ему же хуже. Так и приходилось лавировать на тонкой грани, разделяющей тюрьму и моральную пытку. Агату ещё не обучили силой мысли причинять своему дракону нестерпимую боль, но она понемногу осваивала эту науку сама и делала успехи. Маги Чёрных островов довершат дело.
        Эрид не стал таскать девчонку за волосы и вообще не пытался какими-либо другими, более уважительными способами вернуть её во дворец. Пусть творит, что ей понравится. Потому что принцесса всегда найдёт способ сделать гадость и глупость, а ему нет смысла испытывать на своей шкуре действие проклятия при попытке противостоять ей. Эрид обозлился и был согласен на всё. Девица хочет, чтоб её оставили в покое? Прекрасно! О том же он мечтает для себя. Агата предложила не появляться в пределах замка - что ж, это не трудно. И даже не вызовет подозрений на его голову: дракон уже давно не радовал придворных своей персоной, а значит, мог и не знать о том, что натворила его торитт. Большего и не требовалось. Агата отпускала его летать на все четыре стороны, ей он теперь без надобности. Девочка испытывала толику вины, но прежде всего хотела распрощаться со всем своим прошлым - в том числе и с оборотнем. Надолго ли её хватит? Принцесса любила свой роскошный дворец и принимала как должное раболепие слуг. Неоднократно жалуясь на распорядок дня и отсутствие роскоши в собственных покоях, она почему-то забывала о том,
что на приёмах сидит по правую руку королевы, а министры обращаются к ней, как к равной. Может быть, трон её в самом деле не интересовал, но жизнь простой смертной вряд ли устроит наследницу Астор.
        Он не хотел оставлять её без присмотра. Как бы ни злился. Какими бы распрекрасными не были спутники Агаты - они всего-навсего люди. Рано или поздно её найдёт королевская гвардия, а до тех пор - он будет следить за ментальными нитями, натянутыми между ними. Если что-то случится, если появится хоть одно смутное опасение…
        Принцесса самоуверенно отмахнулась от предполагаемых опасностей. Дракону не оставалось ничего, кроме как убраться восвояси.
        Так, у Агаты начались каникулы.
        Продлились они на удивление долго - месяца, пожалуй, два. Эрид не любил следить за ходом времени, эту привычку он перенял у Алонсо.
        Пока сам он прятался, другие оборотни то и дело прочёсывали округу Йэра, иногда долетали до южных границ империи. Почему-то все сразу решили, что на севере Агаты нет. И оказались правы: бродячий цирк шёл на восток. Драконам быстро надоедали поиски, и они возвращались во дворец, или улетали по своим делам. Зато гвардия работала на славу. По официальной версии, принцессу похитили иностранные агенты, но серые мундиры больше всего интересовались бродягами и механиками: Сиена подозревала, что дочь примкнула к какой-нибудь группе инженеров, которая промышляет тем, что ездит по выставкам в разных городах. Девочка неоднократно проявляла интерес к подобным вещам. Королева была недалека от истины, но предположить, что Агата обустроилась в кругу шутов и акробатов - нет, такого никто не мог даже представить.
        Грешили также на цыган. Но их всегда подозревают первыми.
        Пару раз гвардейцы останавливали обозы, в которых скрывалась принцесса и осматривали их. Они не были знакомы с тайниками цирка, да и не думали, что кто-то тут причастен к похищению. А тем временем, артисты под самым их носом давали представления, на которых девочка тринадцати лет сгибала подковы. Белые волосы, голубые глаза - и взрослые, опытные люди повелись на эту примитивную маскировку.
        Потом кто-то из вольных творцов предал Агату. И гвардия оставила механиков с цыганами в покое.
        Перед арестом они виделись один раз - практически случайно. В безобразном грязном трактире Эрид пил крепкий эль, изменяя красному вину, и наблюдал. Ничего необычного: драки, песни, пьяные истории. Визги полногрудых трактирщиц - других на такую работу и не брали. Их щипали и хватали кто за что осмелится, а девицы проявляли высочайший профессионализм, не проливая ни капли пива. Людям было весело. Почти всем: всегда найдётся несколько угрюмых физиономий, которые пришли напиваться если не от горя, то просто потому, что не знали, на что ещё потратить свои деньги и свою жизнь. Сам Эрид не пьянел, но сидеть без кружки было неприлично. Серебро и ассигнации до сих пор валялись по карманам дракона. Где-то рядом с ними лежала деревянная, недоделанная статуэтка - последний подарок от друга. Оборотни не часто за что-либо расплачивались - они не грабили, а просто брали то, что им хотелось, иногда искренне не понимая людского возмущения. Подданные Сиены чувствовали себя обделёнными, а драконы воспринимали всё как должное: в конце концов, они являются гарантом мира в этой стране. В любой момент встанут на защиту
королевства вместе с дредноутами, линкорами и дирижаблями. Зная это, никто не смеет идти войной на союз металла и чудовищ. Поэтому оборотни и не думали соблюдать каких-либо условностей. Но если не хочешь привлекать внимания - что редкость для чудовищ - изволь вести себя послушно.
        Он чувствовал, что Агата неподалёку, но не предполагал увидеть её под руку с Лирой в этом вертепе. Дети иногда появлялись в трактире, чтобы выторговать дешёвое пойло для занятых делами взрослых, а порой и для себя. Их не обижали, хотя шуточки и руки тянулись к юным девушкам - одной из которых понемногу становилась принцесса, - со всех сторон. Эрид сидел в капюшоне, в самом тёмном углу, но Агату передёрнуло, едва она посмотрела в его сторону. Взгляд скользнул по столику, по лицу, и переместился вдоль стены. Она не узнала его, или сделала вид. Прихватив четыре бутылки с напитком, похожим на ржавую воду, они с подругой поспешили к двери, не обращая внимания на шутки и комплименты подвыпивших посетителей. Впрочем, Лира порывалась отвечать и огрызаться, ей хотелось покрасоваться перед всеми, но Агата упрямо тащила её к выходу.
        Эрид узнал её с первого взгляда, хотя в глазах принцессы были голубые линзы, а золотые косы она обрезала и перекрасила. Одежда её высочества сделала бы честь любому бездомному Йэра. Ей бы в таком костюме, да на торжественный приём - глядишь, и трон сам по себе перейдёт к другому кандидату.
        Через маленькое закопчённое окошко оборотень проследил за тем, как две тонкие фигурки пересекли двор и направились к смутно знакомой кляче, за которой угадывался силуэт кибитки. Если бы кто-то посмел к ним пристать, его бы ждал неприятный сюрприз - в случае чего дракон готов был сжечь весь трактир и ближайшие окрестности. Но этого не потребовалось. Караван повозок двинулся в путь, увозя с собой клоунов, танцовщиц, факиров и акробатов. А заодно - наследную принцессу.
        Она ведь была их гвоздём программы.
        Агата забавлялась свободной жизнью, пока королева её не нашла. Девчонка первым делом обвинила дракона в том, что он её предал. Он бы удивился другой реакции.
        Планы Сиены он знал. Казнь казалась единственным выходом, но всё-таки слишком жестоким. Иногда разумное решение можно заменить менее эффективным, но более гуманным, только вот Сиена не одобряла полумер. Услышав, что приютившую её семью цирковых акробатов ждёт виселица, принцесса закатила истерику, но мать и глазом не моргнула. Её величество брезгливо разглядывало гардероб наследницы - с таким видом, будто подобный внешний вид не меньшее преступление, чем всё остальное. Она уже решила удивить подданных и оставить жизнь Лире. В самом деле в ней заговорило милосердие, или просто надоело называться Железной королевой? В любом случае, ни оборотень, ни торитт ещё не знали об этом, они думали, что Лира обречена, как и её опекуны.
        Королева ушла. Горе размазало Агату по стенке, из фальшиво голубых глаз катились слёзы. Точнее, один уже был золотым - кто-то заставил девочку вынуть линзу. Маленький, забитый зверёк. Ему обкорнали волосы, нарядили пугалом, позволили побегать на свободе, а после снова загнали в клетку. И собирались убить у него на глазах родную стаю. Агата по-настоящему была в отчаянии, ей было плохо - так плохо, что Эрид и сам чуть не падал без сил. Он не сочувствовал ей, разве что бедным артистам. Но почему-то боялся, что ещё немного, и принцесса задохнётся в собственных рыданиях, и не хотел, чтобы фрейлины и слуги увидели её в таком виде. Как всегда, боялся за неё, однако совсем не сочувствовал.
        Глава 44
        Потом всё шло в замедленном режиме. Дым растворялся в тумане, воспоминания мешались с болью. Отчётливой осталась лишь ярость.
        Сиена решила, что возраст не принципиален, и направила мятежную принцессу на Чёрные острова на год раньше положенного - закалять характер и ум. Удачное решение, девочке следовало покинуть замок, а не то воспоминания сожрали бы её душу. Ей была необходима передышка, пусть даже в таком своеобразном виде. Сожалений и так накопилось слишком много, и не только у неё одной.
        Итак, она уехала, дракон остался. Чтобы детально ознакомиться с жизнью в королевской темнице.
        Заточение - мир разделился на «до» и «после». Разные действия привели к этому, каждое из них заслуживало называться переломным моментом. Но только тюрьма по-настоящему изменила Эрида. Будут ли в его жизни ещё происшествия, подобные по силе этим - убийства, потери, встречи? Хоть что-нибудь, способное затмить полгода за ржавой решёткой.
        После казни артистов его окольными путями спровадили в темницу. Пришлось разыграть целое представление, и это оставило неприятный осадок, напоминая о повешенных артистах. Но посторонние не должны были знать, что он отбывает наказание.
        Королева пожалела Лиру - эту маленькую акробатку с мельницей вместо мозгов. Сорвиголова, она похожа на Агату, только у циркачки не было тормозящих механизмов вроде воспитания и титула. Конечно же, они подружились, принцесса только и ждала, когда появится кто-то, кто не будет противиться её грандиозным планам и мечтам. Со временем Лира могла вырасти в новую Варгу. Или нет: драконша была слишком агрессивной и циничной, как и всё их племя. Теперь бывшую подругу Агаты ждёт вечный страх за свою жизнь и воспоминания о близких, которых она потеряла по милости принцессы. Королева проявила несвойственное ей милосердие, помиловав её, но вряд ли задумывалась о том, что девочка не будет благодарна. Скорее всего, Лира предпочла бы быть повешенной вместе с опекунами.
        Во время казни Агата стояла белая как свежий снег. Эрид подозревал, что ей дали какое-нибудь средство, притупляющее чувства. Не ради того, чтобы избавить от боли, а чтобы наследница не натворила новых глупостей. В его обязанности, - как и в обязанности короля, - также входило предупреждать любое неадекватное действие со стороны принцессы.
        Когда Лира закричала, Агата чуть не кинулась на плаху, но сдержала порыв. Эта девчонка могла владеть собой, если действительно хотела. К этому стоит добавить шок и снадобье. Когда всё закончилось, их пути с принцессой разошлись. Её увели зализывать раны и готовится к отбытию на Чёрные острова. Это обставили как нечто само собой разумеющееся, хотя отправиться к магам девочка должна была не ранее, чем через год. А вот самому Эриду, после ещё нескольких дней заточения, королева поручила демонстративно вылететь из замка - так, чтобы все видели, и думали, что на время отсутствия торитт дракон будет где-то прохлаждаться. Так бы оно и было, но Сиена приказала оборотню вернуться в замок, и не на крыльях, а на своих двоих - приложив все усилия, чтобы его не узнали.
        Смешно, но оборотню дали денег на дорогу. Транспорт он раздобыл самостоятельно, наняв летающую «рыбу», достал и бурый плащ с капюшоном. Достаточно было заменить этим балахоном чёрную кожу, опустить голову и вести себя тише воды и ниже травы, и больше ничего не потребовалось, чтобы при въезде в Йэр его не признали. А возле дворца уже потирали руки тюремщики.
        Он не посмел нарушить слово, данное королеве и поступил в точности, как она предписала. Так, в древности, знатные осуждённые выпивали присланный сенатом яд - добровольно, без охраны и палачей.
        Агата была уже далеко, а королева не изъявила желания видеть «змеиное отродье», как в скором времени наречёт его комендант темницы - вечно пьяный и потому бесстрашный. Его подчинённые были сдержаннее на язык, потому как понимали, что этот узник здесь на временном постое и, хоть условия его содержания суровы, но обращаться с королевским драконом следует соответственно его статусу.
        Скрипнули решётки, лязгнули запоры. И понеслось, как когда-то, несколько лет назад. Отличие лишь в том, что тогда заточение длилось от силы два месяца, и было целиком и полностью заслугой Эрида - торитт к этому не приложила руку. За небольшой отрезок времени его вымотало так, что после освобождения дракону казалось, что его избивали целыми сутками. Но тогда он знал, чем рискует и сам нарвался по молодости лет. Теперь… А что теперь? Вместо дерзости пришло опустошение, срок наказания вырос в несколько раз, а преступление было таким, что от пролитой крови не отмыться вовек - ни дракону, ни маленькой принцессе. Каждый из них всю жизнь будет прятать клеймо убийцы за улыбками, остротами и равнодушием.
        За решёткой менять облик он не мог. Драконья туша просто-напросто не помещалась в клетке - достаточно просторной, чтобы там уместились стол, кровать и можно было сделать три небольших шага вдоль железных прутьев, и полтора - по периметру стен. По меркам местных преступников, его содержали как принца. Где-то на нижних уровнях подземелий скрывались камеры поистине ужасные. А также некоторые предметы, к которым прибегали палачи. Считалось, что их давно не используют, но Эрид в это не верил. Он нередко замирал, прислушиваясь и готовясь вот-вот услышать нечеловеческие крики и вой. Но он не слышал ничего, кроме ветра и разнузданных воплей тех, кто находился в соседних камерах.
        Арестантов было не так много, и всех их собрали в другом помещении. Были ли там одиночные, как у него, клетки, Эрид не знал, но слышал о тесноте и беспорядке, среди которых приходилось жить его «коллегам». До него доносилась отборная ругань и хоровое пение, а иногда - крамола, направленная на правительство в целом и её величество в частности. Нельзя сказать, что Железную королеву народ любил меньше, чем предыдущих правителей. Но воры, убийцы и насильники не любят никого. Доставалось также и драконам. «Крылатые гадины» - сначала их величали вполне литературным термином. Но потом появился этот жирный пьяница с ружьём на перевес, представился комендантом и сходу окрестил Эрида змеиным отродьем, что не укрылось от тонкого слуха заключённых. Такое определение пришлось им по вкусу и вязалось со здешним колоритом как нельзя лучше.
        - Заткните пасти! - цыкали стражники, когда комендант уходил. - Скоро он отсюда выйдет, и рано или поздно его торит станет вашей королевой.
        - А … мы эту … королеву! Мы и так сдохнем здесь! Не сегодня, так через пять лет.
        Эрид рычал, и перепуганные стражники с удвоенной силой призывали к порядку. Они знали, что на самом деле оборотню вполне по силам разломать решётку, выбить камни. Достаточно всего лишь сменить облик, а если хорошенько разозлиться - хватит и голых рук. Единственное, что удерживает дракона на коротком поводке - слово, данное им своему монарху. Это понимали и арестанты, но не могли унять свои злые языки без внушений охраны и волны ненависти, которая исходила от Эрида. Через стены она достигала их чёрствых сердец и велела заткнуться по-хорошему.
        Не так давно дворцовая темница использовалась лишь для знати. Но после пожара один из столичных бастионов сгорел дотла, а уцелевших заключённых требовалось куда-то пристроить. Когда Эрид «гостил» здесь в первый раз, единственным его товарищем по несчастью был мелкий дворянин, попавший сюда из-за долгов. Они жили душа в душу, не видя и не слыша друг друга. Теперь перемены в подземельях казались одним из пунктов наказания.
        Что случилось с тем дворянином, Эрид не знал - возможно, родные внесли за него солидный залог. Как просто решались проблемы людей: достаточно всего лишь заплатить. Эрид мог сыпать золотом, но всё равно он оказался здесь.
        В первую неделю или две он держался без особого труда. Хотя уже тогда теснота и полумрак давили на него - существо, созданное для неба, скорости и свободы. Кормили хорошо, но скудно, во всяком случае по меркам дракона. Монстрам требуется большее количество пищи, чем простым людям, в каком бы обличии они не пребывали. Так что он голодал и изнывал от праздности и злости. Кроме того, в любой момент могла прийти она - боль. От ломоты в оставшихся без дела руках и ногах, до знакомых лезвий в плечах. Эта машина запускалась мгновенно, начиная с головы - сначала наваливалась тяжесть и тьма, предвещая обморок. А потом приходило это.
        Эрид сам себе казался сломанной игрушкой. Агата, после падения с крыши, выглядела разбившейся фарфоровой куклой, которую можно склеить и снова заставить улыбаться. Но в случае оборотня уместнее вспомнить автоматона. В голове гудело и щёлкало, а в плечах шестерёнки ржавели, вырывались наружу, рвали мышцы и перемалывали их как фарш. Они наматывали капилляры, натягивали жилы. Эрид падал на пол и не мог сдержать крика, больше похожего на рёв раненого медведя. Он из последних сил тянулся к спине, к лопаткам, проверяя, не лопнула ли там кожа и тем самым причинял себе ещё больше страданий. Если бы от него требовалось подписать ложное признание, оклеветать кого-нибудь - казалось, он всё сделает! Лишь бы только это прекратилось.
        В соседнем помещении смолкали разговоры и богохульные песни. Убийцы и поджигатели хмурились и не отпускали своих шуточек. Они понимали: то, что происходит, за гранью их понимания, но это так страшно, что застывает кровь в жилах. Стражники, которые могли видеть эти спазмы, бледнели и старались держаться ближе друг к другу и подальше от клетки. Их предупредили о том, что это случится и будет ещё повторяться не раз, а некоторые помнили недуг дракона ещё по его прошлому сроку.
        В тот раз было не так часто, и не так жестоко. Эрид даже думал, что это проклятие так наказывает его за неповиновение короне. Но ни один другой оборотень не жаловался на такие припадки - ни в прошлом, ни в настоящем. А он ведь не был первым провинившимся драконом, нрав которого решили обуздать тюрьмой.
        Как же хотелось разрушить стену, пробить чешуйчатой головой перекрытия и выбраться наружу! Сменить облик в таком состоянии могло и не получиться, но если бы удалось - какое это принесло бы облегчение! Невидимые крылья обрели бы материю и перестали разрывать плоть изнутри. Но приказ королевы нарушить нельзя. Это навлечёт ещё больше бед и неприятностей не только на дракона, но и на его торитт. Ослушаться Сиену - значит обречь себя на что-то такое, чего проклятье ещё ни с кем прежде не делало.
        Как же дракон ненавидел королеву. Она заточила его здесь, заперла как птицу в смоляной бочке. Ненавидел принцессу, с которой всё началось. И Лиру - пока Эрид царапает ногтями булыжники в полу, девчонка налаживает новую жизнь! Её приёмные родители умерли и больше не почувствуют ничего. Совсем ничего! Как это, должно быть, легко и приятно.
        Нердал, Пьер, даже Варга. Кого бы не вспомнил Эрид, будь то лица, сыгравшие важную роль в его судьбе или мимолётные знакомые - с любым он соглашался поменяться местами и каждого готов был обвинить и возненавидеть. Сбой случался только на Алонсо: старика упрекнуть не в чем. Разве что в том, что он умер так непримечательно и быстро.
        Стоило вспомнить рыбака, как гнев отступал. Оставались только разочарование, тоска и обида, и Эрид уже не мог ненавидеть. Никого. Он стискивал зубы и молча терпел.
        Когда страдание начинало граничить с безумием, боль проходила. Стражники спокойно выдыхали, а заключённые возвращались к своим дракам и песням.
        Где-то через месяц после заточения на пороге темницы объявилась Варга. В одной руке она держала поднос с запеченным мясом, а другой сжимала горло коменданта тюрьмы. Пьяницу угораздило именно в этот день устроить обход, а ума не вставать на пути драконши у него не хватило.
        - Ппус-тите, госпожа! Больше вам никогда не помешают навещать вашего друга. Ей-богу! - хрипел он. Варга игриво улыбнулась и поудобнее перехватила поднос. Каким-то образом она ухитрилась не только не опрокинуть шедевр повара, но и не разбить бутылку вина, пока душила коменданта. Ловкость, которой могли позавидовать бывалые трактирщицы. Два серебряных кубка, инкрустированных аметистами, равнодушно ждали, когда сцена закончится. Как пить дать, Сиена устроила очередной торжественный приём, пока дочь и дракон корчатся в муках - каждый по-своему.
        - Как ты меня назвал, когда встретил? - промурлыкала загорелая молодая женщина в чёрной одежде. Как всегда, волосы цвета вороного крыла она стянула бечёвкой.
        - Нет-нет, никак! Я ничего…
        Тонкие и невероятно сильные пальцы крепче ухватили шею коменданта. Тот побагровел и пуще прежнего напоминал борова. Эрид стал опасаться за жизнь толстого ублюдка, а точнее - за свободу ещё одного оборотня.
        - Варга, нет! Придушишь его, и тебя поселят по соседству со мной. Максимум на сутки, за этого хмыря больше не дадут. Но поверь, тебе хватит и этого.
        Драконша хмыкнула, не отрываясь от красного, до смерти напуганного лица.
        - Как - прошипела она - ты меня назвал?
        - Змеиным… отродьем, госпожа. Я больше не осмелюсь!
        Ей словно доставляло удовольствие услышать это прозвище ещё раз. Варга отпустила коменданта и тот как ошпаренный рванул по лестнице вверх, да с такой прытью, какой Эрид никогда бы не заподозрил в этой обрюзгшей туше.
        Поднос звякнул, опустившись на пол возле решётки. Одни золотые глаза уставились на другие.
        - Ты слишком похудел. Пойду, возьму второе блюдо.
        - Не стоит.
        Они молча разглядывали друг друга. Варга не изменилась. Бешеная, дерзкая, со своими представлениями о дружбе и доброте, лучше которых Эриду пока не довелось отыскать ни у людей, ни у чудовищ. Разве только у Алонсо.
        Сам дракон действительно похудел. Своего лица он не видел, но по рукам мог судить о том, как побледнела его кожа. Глаза впали, а одежда стала многозначительно просторной.
        Нога в кожаном сапожке пнула металлический прут. Накаченное бедро протиснулось вперёд и едва коснулось безвольно опущенной кисти. Эрид почувствовал смутно знакомое томление, его взволновала близость этого горячего и неуправляемого тела. Пальцы сами собой жадно обхватили ляжку и рывком дёрнули Варгу на себя. Девушку вдавило в решётку, её дыхание сбилось - как и его. Варга помедлила, усмехнулась и легонько оттолкнула оборотня. Он сразу отпустил её. Драконша снова ухмыльнулась, стала медленно опускаться куда-то вниз. Пока не села на корточки и не принялась чем-то греметь.
        - Отвратительно. Сюда блюдо целиком не пролезет. А разделять этого прекрасного барашка на части рука не поднимется.
        Зато на саму решётку рука Варги поднялась спокойно. С неё сталось бы потребовать у обалдевшей охраны ключи, но это было не в её стиле. Вместо этого она с удовольствием взялась за порчу казенного имущества.
        - Позвольте! Это форменное безобразие!
        Девушка обернулась, и через плечо послала стражникам такой красноречивый взгляд, что те сочли за благо ретироваться подальше от знойной и опасной красотки. Железо гнулось под её пальцами как воск, и скоро в образовавшуюся прореху торжественно переехал поднос, капризно звякнув на неровном полу.
        - Ешь.
        К нему присовокупили бутылка вина.
        - Пей.
        Пахло вкусно, а Эрид был голоден. К сожалению, это не способствовало аппетиту. За стеной зароптали грубые голоса. Запах еды с королевского стола дошёл до остальных заключённых, а до их слуха долетел женский голос. Они не могли с этим мириться и недовольный гул возрастал. Вместо того, чтобы отправиться туда и навести дисциплину - чего ожидал оборотень от подруги, - Варга ограничилась тем, что вскинула руку, и на стопке дров у входа в соседнее помещение вспыхнуло пламя. Это сопровождалось утробным рыком и парочкой крепких выражений. Драконша недвусмысленно дала понять, что ей ничего не стоит поджарить пару-тройку авторитетов из соседних камер. Огонь погас, а вместе с ним и люди успокоились, переваривая полученную информацию.
        Еда остывала, а вино продолжало бродить. Мимолётный восторг от выходки Варги быстро улетучился, и вернулась пустота. Эрид смотрел вниз, на поднос и искалеченную решётку. Поднял ничего не выражающий взгляд на драконшу. Он улыбнулся, чтобы хоть чем-то заполнить паузу. Оба стояли друг напротив друга. Молодой, испитый тяготами человек опирался рукой на прутья, а голову устроил на локте и смотрел исподлобья. Девушка, полная энергии и силы, готовая переломить хребет любому, кто испортит ей настроение, недовольно щёлкала ногтями. Они всегда будут такими, они застряли в вечной молодости. Не бывает старых драконов - есть только старшие поколения с лёгкой сединой на висках. Мимолётное детство, лишённое родительской заботы, и юность, урезанная по сравнению с человеческой в несколько раз - вот плата, установленная не то природой, не то проклятием. Слишком многое в драконах было странным и не поддавалось разумным объяснениям. Они сами так думали, меряя себя людскими мерками.
        - Ну-ка подойди.
        Вообще-то он и так стоял слишком близко, но Эрид равнодушно сделал шаг влево, нехотя оторвав голову от прохладного металла. Варга вытянула изящную руку, в которой отчётливо проступали мускулы, и притянула его за подбородок. Пальцы у неё оказались горячими, как и проворный язык. Впрочем, как и всегда. Решётка Варгу ничуть не смущала, ей нравилось преодолевать препятствия. Поцелуй вышел прилично долгим и напористым, и со стороны мог показаться страстью. Возможно, в драконше и говорила страсть - в первую очередь к тому, чтобы потакать своим порывам. Но пустые глаза мужчины на против сводили на нет тот яростный жар, которым она пыталась его оживить. Четверть часа назад он хотел сломать свою клетку и наброситься на неё - прямо на грязном полу, на глазах у стражников. А сейчас ничего не почувствовал.
        Она отстранилась и недовольно цокнула своим острым и умелым язычком.
        - Это никуда не годится. Хотя бы поешь. Не зря же я поставила под удар репутацию повара, стащив у него из-под носа ужин принца.
        Братец Агаты остался без баранины в сливочном-терновом соусе? Дракон мрачно улыбнулся. В самом деле, такое стоит отметить.
        Два оборотня сидели на полу по разные стороны решётки, ели мясо и пили вино. Стражники снаружи таращили друг на друга глаза и не смели даже носа показать. Эрид что-то отвечал и даже смеялся, а Варга передавала новости и пополняла кубки. В тот вечер он узнал от неё много нового.
        Вражда между скельтрами и фьёлами набирала обороты, а королева приказала заменить ружья и пополнить воздушный флот новыми дирижаблями. Атмосфера в Йэре становилась тревожной, зато наследная принцесса укатила на Чёрные острова и ничем о себе не напоминала.
        - Жаль, моего торитт нельзя сослать туда же. Девчонка делает огромные успехи: целый месяц не создавать неприятностей, для неё это большой прорыв.
        Они выпила за прорыв Агаты и больше к этому не возвращались. Эрид не хотел о ней вспоминать, и Варга поняла его без слов. Когда трапеза была окончена, драконша вскочила на ноги с чувством выполненного долга. Она хорошо провела время, отдохнув от придворных интриг, соперничества оборотней и тупоголового Пьера. И пусть её собеседник сегодня не отличался ни красноречием, ни пылом, ей всё-таки была приятна его компания.
        - Я ещё загляну. Может быть, через месяц.
        Это значило «через два или больше». Для Варги приятно - это когда не так часто. Потому что при длительном взаимодействии с Эридом они начинали шипеть друг на друга. А что будет с ним даже через одну недели в условиях заточения? Уже сейчас гнев замирал и накапливался. Отчуждённость лидировала, сковывала не хуже, чем клетка. Злость собиралась по каплям каждый день, но пока она не выходила наружу. Пока была лишь пустота, притупляла мысли и чувства.
        Что будет с ним через полгода? Через год?
        - Не смей. Больше не смей здесь появляться.
        Она задумалась, изучая потолок, а потом кивнула. Варга понимала, что Эрид не хочет, чтобы его видели таким. Знала, что выглядеть он лучше не станет, а только будет мрачнеть и худеть изо дня в день. Варга всё понимала без слов. Будь они людьми, он бы женился на ней. Наверное.
        - Позови, когда перебесишься после обретения свободы. Полетаем.
        Глава 45 Судьбы монстров и королей
        Он не позвал. По прошествии отведённого ему полугода Эрид вышел из темницы так, как душа утопленника могла бы подняться из моря. Та часть его, которая была человеком и та, в которой прятался зверь - обе себе изменили. Всё, из чего прежде складывалась его личность - обострилось в своих худших проявлениях. Ну а то, что было светлым, испарилось.
        Он не чувствовал аромата дыма и цветов, а по лицам людей не мог понять, смешно им или грустно. Дневной свет ослепил его: когда Эрид нетвёрдым шагом вышел из бастиона, то на миг подумал, что солнце хочет его убить. Он почти забыл, как много в Йэре золотых лучей.
        Металл, камень, механизмы, чьи-то бестолковые голоса - все они накинулись и вгрызлись. Замок жил своей жизнью, такой же, как и всегда. И делал вид, что жизнь Эрида тоже осталась прежней.
        С непривычки ноги не сгибались и грозили подкоситься, но чем дальше пробирался оборотень, тем скорее восстанавливались его силы. Конечно, для того, чтобы снова стать таким, каким он был шесть месяцев назад, потребуется много времени, но прогресс начинается с малого.
        Эрид начал с того, что спустил с лестницы освободившего его коменданта тюрьмы. Воняющий чесночной похлёбкой и дорогим бренди алкаш с нескрываемым неудовольствием наблюдал, как стражники отпирают клетку. Камера была как новенькая, испорченные Варгой прутья давно заменили, хотя могли просто попросить дракона согнуть их обратно. Он бы не отказал, но раз уж кому-то захотелось нагрузить себя лишней работой… Эрид ничего не писал и не царапал на стенах, ни одного напоминания не осталось о том, что когда-то здесь держали взаперти живого королевского оборотня.
        Комендант что-то пробормотал себе под нос, когда механизмы закрутились и засовы поднялись вверх. Возможно, это были всего лишь мысли вслух, никак не связанные с драконом, но Эрид ждал слишком долго. Пока нескончаемые дни отсчитывали его тюремный срок, он не имел права на такие выходки, не смотря на то, что легко мог выбраться из клетки.
        Теперь дракон мог позволить себе безобразие. Сиене не было дела до мелких нарушений, которые обязательно будут иметь место после его освобождения. Ей главное, что своё он отсидел и отмучался, а злобу пусть срывает на ком ему угодно. И угоден оказался комендант.
        Мерзавец был Эриду хуже горькой редьки. Хотя вряд ли этот корнеплод на столько омерзительно пахнет. Дракон вышел из камеры, потянулся и уставился на пузатого ублюдка. Тот крякнул что-то про другие важные дела и с внушительной скоростью направился к выходу. Он в самом деле думал, что сможет убежать от возмездия.
        - Ты спешишь? Ну так сказал бы сразу! Ведь скорость - моя стихия.
        В следующую секунду большой начальник отправился пересчитывать хребтом ступеньки. Эрид не спеша спустился вниз, слушая улюлюканье остальных заключённых. Как бы они не ненавидели дракона - коменданта ненавидели сильнее. За плевки в еду, за оскорбления и насмешки. За то, что он, по сути ничем от них не отличался, просто сумел удержаться на плаву.
        Комендант стонал и громогласно раскаивался в своём поведении, периодически срываясь на новые грубости, которых становилось ощутимо меньше по мере того как оборотень приближался к нему. Дракон планировал его убить, но в последний момент ему расхотелось. Пусть и дальше плодит ненависть и грязь. Эрид небрежно обогнул стенающее тело - пускай. Другого этот мир не заслужил.
        Но сделанного было мало. Творческая жилка, былая страсть к эффектным зрелищам и затаённая злоба объединились в одного монстра, и выпустили парочку щупалец.
        Небольшой, неопрятный и совсем не величественный дворик королевского замка встретил Эрида толпой суетящихся рабочих. Велись какие-то работы в примыкающем к тюрьме флигеле, люди и автоматоны сновали из стороны в сторону - чумазые, перепачканные побелкой и машинным маслом. В самом центре вымощенного новенькой плиткой двора стоял внушительный металлический флюгер в виде дракона. Его ещё не успели водрузить на законное место. Издалека такие вещи выглядят потрясающе, а вблизи - корявые клыки, обрубки чешуи и тупое выражение морды. Эриду не понравилась скульптура - не столько из-за исполнения, сколько по смыслу: очередная демонстрация «родства» правящей династии с огненными монстрами. Напоминания об этом встречались всюду, от фамильного герба Астор, и вплоть до фарфоровых супниц.
        Королевские драконы. Ими гордились, ими устрашали. Их использовали и запирали в клетку.
        Воспламенить железо могла бы Варга или любой другой оборотень. Но открытое пламя не хотело иметь дел с Эридом. Однако в данной ситуации молнии, с которыми у него установилось полное взаимопонимание, были как нельзя кстати.
        Люди не обращали на него внимания, занятые своим ремонтом, флюгер же никого не волновал. Один из строителей орал на мальчишку, спутавшего чертежи. Ни одной живой душе не приходило в голову, каково это - позволить загнать себя в узкую клетушку, пребывать в одном облике долгие месяцы, без возможности сменить его, дабы немного облегчить невыносимую боль. Однако же Эрид её вынес. И теперь смотрел на беспечных, поглощённых своими мелкими заботами людей. У кого-то из них были неизлечимые больные в семье, кто-то знал, что скоро сам умрёт, разорится, разойдётся с любимой женой, похоронит единственного сына. Всё это ничто. Дракон не испытывал ни малейших угрызений совести, сбрасывая ставшим почти ненавистный человеческий облик, и зная, что сейчас он впустит в эту безликую толпу изрядную дозу страха и паники. Устроит то, что можно было бы назвать плохо поставленной, вышедшей из-под контроля мистерией.
        Каким блаженством было снова расправить крылья! Какими сильными они были, не смотря на усталость, как далеко они готовы были унести! Прочна чешуя, которую не могла пробить даже сталь, переливалась чёрной синевой на солнце, а перья на плечах радостно трепетали, встречая долгожданный ветер. Оборотень мог бы незамедлительно отправиться как можно дальше от дворца, к тем местам, где перекрещиваются северный и восточный ветры, а в облаках стоит холод, от которого на когтях оставались ледяные капли. Но вместо этого он разинул пасть и выпустил лиловую молнию прямо в середину флюгера.
        Чем-то это напоминало удар настоящей стихии, но не совсем. Когда-то Эрид наблюдал как природная молния разрушила чей-то заброшенный дом. Сначала он ничего не понял, и решил, что сам это сделал. Задавался вопросом, каким образом ему удалось воспламенить столь далёкую цель, да к тому же энергией совсем другого свойства и цвета? Потом понял и устыдился.
        Строительные леса загорелись, металл загудел и завибрировал. Люди бросились кто куда - одни тушить пожар, другие - дальше от огня. Им повезло, что дракону не попался на пути бассейн или фонтан: оборотень мог бы наэлектризовать воду и позволить погибнуть всем, кто до неё дотронется. Он не отвечал за свои действия, а только вымещал накипевшую злость, самую малую её часть. В тот момент для Эрида не существовало личностных единиц - лишь серая масса, которая наслаждалась свободой все те месяцы, пока он был взаперти и катался по полу в судорогах.
        Непостижимым образом молния подействовала на рабочего автоматона, чьей задачей было складывать кирпичи ровными, чёткими до миллиметра рядами. В отличии от поднявших вой и гомон людей, он пострадал иначе, а именно: обрёл голос. Железный урод пронёсся мимо Эрида, размахивая руками, одна из которых всё ещё держала шпатель, и со страшным визгом, напоминающим арию неумелой, сорвавшей связки певицы, впечатался в стену. Во все стороны полетели ошмётки деталей и пружин, под ноги дракону шмякнулся оставшийся без ручки шпатель. Отчего-то гибель машины впечатлила людей сильнее, чем горящие леса, и они стремительно покидали двор. Все сразу поняли, который из оборотней виной всему происходящему. Даже те, кто никогда не видел вблизи крылатых змеев, знали: только один дракон сеял вокруг себя столько хаоса и создавал электричество. Строители, подмастерья и случайные очевидцы не могли решить, стоит ли тушить при Эриде устроенный им же пожар. Были и такие, кто равнодушно наблюдал за этим зрелищем, в том числе он сам. Мрачное довольство не принесло облегчения, но если бы он не выпусти пар, на душе стало бы ещё        - Развлекаешься?
        Сам Нердал решил разобраться или кто-то его вытащил из замка, чтобы вразумить психопата? Жёсткое лицо как всегда было серьёзным и хмурым, эти полгода не пошли на пользу Старшему дракону: он не постарел, но как-то осунулся, и в глазах засела тревога.
        - Хорошо горит, красиво. Можешь присоединяться, - выплюнул Эрид через плечо.
        Нердал не оценил шутки. Он вообще их не любил. Оборотень оставался в облике человека и казался маленьким и ничтожным по сравнению с чёрно-синей тушей сородича. Это было иллюзией: многие превосходили Эрида силой духа, но в физическом плане только одно существо на всём белом свете могло его одолеть. И сейчас оно недовольно стучало пальцами по нарукавнику.
        - Оставь себе свои примитивные развлечения. Было бы странно, вздумай ты не устраивать представления после того как тебе даруют свободу, но я предполагал, что ты обойдёшься расправой над комендантом.
        - Этим жирным выродком? Я не убивал его. Так, слегка потрепал.
        Нердал хмыкнул.
        - А жаль. Тебя никто бы не осудил.
        Эрид смотрел на небо. Пожар, понемногу утихающий самостоятельно, его уже не занимал, равно как и собеседник. Злость снова заползла поглубже в сердце, и ничего не могло вернуть осознание долгожданной свободы. Оставалась последняя надежда на полёт, безграничным куполом укрывшая весь мир. Нежные лучи пронизывали утреннюю синеву, как сироп пропитывает свадебный торт. Небо ждало и манило.
        - Ну так тем более, чего ради? Ваше одобрение мне ни к чему.
        От долгого заточения голос Эрида звучал слишком хрипло, более жутко, чем обычный драконий рык. Нердал не придал этому значения
        - Тюрьма тебя ничуть не изменила. Она лишь потакала твоим худшим чертам всё это время.
        - А ты ждал, что я выберусь из клетки и начну петь дифирамбы королеве и её дочери, которые упекли меня туда? Для этого меня следовало запереть в лечебнице для душевно больных, а не в подземелье с решётками.
        - Я рад, что её величество отсутствует и не может ни видеть, ни слышать этого. Сиена, как и я, ожидала неподобающего поведения, и заранее решила не наказывать тебя… в ближайшее время. Нам многое прощается, однако не всё. Может быть, ты и твоя торитт когда-нибудь это поймёте.
        Эрид не стал справляться о том, как обстоят дела наследной принцессы, а Нердал не изъявил желания об этом рассказывать. Девчонка даже его вымотала своими выходками. Агата казалась чем-то вроде забытого страшного сна, который изредка врывается в сознание среди ночи. И, хоть в будущем им придётся действовать вместе, на данный момент судьба подарила оборотню возможность спокойно прожить несколько лет вдали от торитт. Не видя её, не вспоминая её.
        Чьи-то мощные крылья разгоняли облака и приближались к замку. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Варга решила поглядеть, как старый друг заново знакомится с солнцем.
        - Что, решил попробовать человечину на вкус? Не советую: говорят, он хуже козлятины.
        Как и Нердал, она приняла более незаметное обличье - если только может быть незаметной молодая, загорелая женщина, с ног до головы одетая в чёрную кожу. И это среди бледных лиц и пышных юбок. Эрид попытался обрадоваться драконше, которую не видел несколько месяцев, но единственным плюсом в её появлении было то, что оно не раздражало. Он смерил Варгу дежурным взглядом, и вдруг в замешательстве уставился на два новых, посторонних в её образе предмета - корсаж и розу.
        - В наших кругах новая мода?
        Она засмеялась. На первый взгляд в Варге ничего не изменилось, однако прежде она носила свои куртки и жилетки поверх голого тела, чем неоднократно смущала придворных, вызывала зависть подчиненных этикету дам и будоража кровь кавалеров - особенно этого недоноска Пьера. Иностранцы же и вовсе теряли дар речи. Многие оборотни женского пола выглядели подобным образом, но Варга могла переплюнуть всех. А теперь над широким, усеянном заклёпками поясом, выступал корсаж из чёрной кожи - прочный и более похожий на броню, чем на деликатный предмет гардероба. Эрид, которому на своём веку доводилось раздевать придворных дам, даже не представлял, где в этой конструкции находятся застёжки. Наверняка такой корсаж ещё больше бесил королевскую свору, чем просто не прикрытое загорелое тело. А в том месте, где вырез достигал своего пика, кокетливо выглядывал красный цветок.
        Варга проследила его взгляд и светски улыбнулась.
        - Это закатный шиповник. Его шипы смертельны для людей и опасны для нас. Мне пришлось сделать несколько лишних кругов над пустошами фьёлов, чтобы отыскать его.
        - Зачем?
        - Захотелось.
        С этими словами девушка вытащила цветок, который Эрид по незнанию принял за розу, и протянула ему с медовой улыбкой. Без этой детали её вид хоть и остался вызывающим, но не вопиющим: алая насмешка оскорбляла всё то, что в Йэре называлось пристойностью. Всё ещё стоявший рядом Нердал фыркнул и почти улыбнулся. Несмотря на то, что третировал он только одного дракона, боялись его все сородичи - кроме Варги. Между ними установилось что-то вроде взаимопонимания.
        - Я хотела найти достойный подарок для тебя. И думаю, мне это удалось.
        Лапа дракона медленно потянулись к цветку. Жуткий контраст по сравнению с рукой Варги. Дева и чудовище, как могло бы показаться неосведомлённому зрителю. Два циничных, способных разрушить весь мир по своей прихоти, монстра - вот, чем они на самом деле были. Осторожно, чтобы не задеть острыми когтями Варгу, Эрид принял подарок. Закатный шиповник выглядел совсем безобидным, только цветом выдавая свой характер. Такое впечатление может произвести скромная затворница, ненароком бросившая жадный взгляд на праздничную толпу, которая пляшет под её окнами.
        - И что мне с этим делать?
        - Для начала, не пораниться.
        Дракон с сомнением на неё посмотрел. Если ядовитые шипы не ранили её открытую грудь, то как они справятся с прочной чешуёй? И всё же было в этом цветке что-то тяжёлое, предупреждающее. Самое место ему расти подле тюремных стен, а не на полях жизнерадостных фьёлов.
        - А теперь можешь бросить его в огонь. Или носить возле самого сердца, как я.
        Она смеялась. Драконше было по душе недоумение на «лице» клыкастой твари. Кто, кроме неё, мог вызвать такие эмоции у Эрида, который не далее, как пять минут назад устроил пожар в центре королевской резиденции? Настроение у Варги хорошее, да и когда оно бывало другим.
        Красные лепестки кричали в чёрной лапе. Но не от боли - это был вызов. Дракон полюбовался ядовитым шедевром природы, а затем швырнул цветок в пламя. Огонь вспыхнул кровавой пляской и несколько крупных искр взвились на высоту двух метров, как фейерверк. Оставшиеся зеваки охнули и шарахнулись ещё дальше прежних позиций. Нердал недовольно посмотрел на парочку, которая играла на людских нервах, и погрозил им пальцем.
        - Тебе лучше покуда покинуть замок. А ты - он кивнул Варге и сухо улыбнулся, - просто не мешайся под ногами и не мозоль глаза.
        И Нердал их оставил. Высокий, жилистый человек, в неприметной чёрной одежде. Вечно нахмуренный лоб, густые брови, массивная челюсть. Он не был так привлекателен, как остальные оборотни, рано начал седеть, хотя с драконами это, как правило, происходило только когда они доживали до весьма преклонных лет. Что-то тревожило его и вынуждало ещё больше походить на людей. В этот раз он не хотел запугивать и читать нотации. Нердал сделал то, что почитал нужным: напомнил Эриду его место - подальше от дворца. А, увидев, что тот ничего не имеет против, сразу возвратился к государственным делам.
        Два молодых оборотня смотрели ему в след. Они тоже собирались расстаться, без всяких слов Варга поняла, что пока их с Эридом дороги расходятся: он улетает ловить попутные ветра и злиться. Она же снова примется дразнить людей - и за себя, и за него. Вдвойне работы! И будет недоверчиво наблюдать за тем, как солнечную страну, в которой так затейливо переплетались судьбы монстров и королей, окутывает мрак.
        Глава 46 Боль наслаждений
        Где он был, летал, кого видел? Эрид почти и не помнил. Это походило на пьяный угар, а порой им и было. Чужие города, далёкие страны, там люди до сих пор ездили на верблюдах или слонах, и никогда не слышали о драконах. В одних землях мужчины носили длинные одежды, а женщины прятали лица, а в других - покрывали всё тело татуировками и сражались плечо к плечу с соседними племенами, не разбирая ни пола, ни возраста.
        Ни один край так и не смог превзойти по красоте горы и долины Йэррии. Но многое поражало воображение размахом и разнообразием. Эрид слушал рассказы и предания, кивая в такт повествованию. Как хорошо, что почти все народы говорили на государственном йэрском языке, даже если и не входили в состав империи. Хотя некоторые диалекты оборотень был вынужден подучить. Он старался не выдавать правды, что и сам является частью ожившей легенды - той, в которой драконы обращались людьми, служили своим торитт и своей королеве.
        Ему говорили о вечных снегах, некогда покрывавших землю, но как он не искал - так и не нашёл следов ледяной пустыни. Самым холодным местом был север каганата скельтров, а самым недоступным - Чёрные острова. Там находилась Агата, туда дракон старался не подлетать ближе чем на расстояние целого города.
        Иногда он непреднамеренно пугал людей, по необходимости или по просьбе открывая им свою природу. Но как правило, этого удавалось избегать. Эрид отдавался на растерзание нравам и обычаям тех или иных народов, тонул в чужих жизнях, пытаясь не думать о собственной. Руки мужчин, на головах которых были тюрбаны, жестами приглашали сесть рядом и протягивали мундштуки кальянов. Руки женщин - женщин с горящими, подведёнными сурьмой глазами, - стягивали с него одежду. Змеями извивались разноцветные шланги, угли дымились в чашах, а на подносах чьи-то унизанные перстнями пальцы рассыпали сладости. Иногда на месте сладостей оказывался порошок, и давал он такое наслаждение, что люди сходили с ума, и были готовы на всё, чтобы получить хотя бы унцию. Даже на дракона это снадобье возымело сильное действие, хоть и не вызвало привычки. Всего он мог получить вдоволь. Люди видели деньги, властность и необыкновенные глаза, они понимали, что это не заурядный искатель приключений, хоть он и путешествует в одиночку. Порой их всё-таки пугала и безупречная красота и неестественная сила, но всё это объяснялось просто:
чужестранец. И хозяева старались не обмануть надежд загадочного гостя, потакая даже тем желаниям, которых он не выражал.
        Это был ад, был дурман, Эрида тошнило от самого себя, и это его устраивало. Иногда, глядя на созвездия с плоских крыш изразцовых дворцов, он не мог вспомнить, в какой такой стране когда-то видел золотой, пронизывающий воздух и камень свет? В каких горах ветра сталкиваются друг с другом? Некое слово порой вспыхивало в голове не хуже раздуваемых углей. Являло образы золотых же волос.
        Астор - что или кого обозначают пять букв? От них веет болью и злостью.
        Рано или поздно дракону пришлось бы вырваться из этого дурмана, и он надеялся на второе. Но, как и всегда, всё обернулось не так, как этого ожидали.
        В запасе у Эрида оставалось около двух лет. А может быть и трёх - он не считал. Но в том, что Агата до сих пор должна находиться в ссылке, называемой всеми «обучением», не могло быть сомнений.
        Девчонка не давала знать о себе. В первое время до дракона доходили отголоски ярости и душевных метаний, которые одолевали принцессу, но потом стихли и они. Успокоилась и смирилась, или колдуны Чёрных островов научили Агату блокировать ментальную связь. Как бы то ни было, ничто не беспокоило Эрида. Это могло показаться ему подозрительным, если бы оборотень чаще отрывался от заморских снадобий и напитков.
        Но забвение было сладким. Он таял в дыму, отдаваясь гибким рукам. Раскосые глаза сжигали, чужие губы вливали терпкое вино ему в рот. Мужчина не воспринимал этих существ как людей, не понимал, какого они пола, и уже не придавал этому никакого значения. Главное, что умели доставлять удовольствие - быстро, долго, нежно или с примесью боли. Безликие и изобретательные. Он видел демонов, которые извивались вокруг него и били в литавры. Смех и песни под мандолину растлевали душу и пожирали время.
        А ему всё казалось, что времени ещё полно.
        Однако однажды утром Эрид обнаружил, что в голове у него ясно и свежо, несмотря на предыдущую - какой бы она ни была - ночь. Он открыл глаза и уставился в геометрические тканные узоры - сбоку, наверху и на полу. Дракон сел и оглядел юрту. Было достаточно тепло, но на разноцветном ковре он спал в одежде: поверх собственной чёрной рубашки накинут чей-то полосатый, шерстяной халат с пятном на рукаве. Кто-то тяжело дышал рядом, но Эрид, не оборачиваясь, встал и выбрался наружу.
        Пред его глазами разверзся горизонт, прямой линией накрывая степь. Лошади щипали чахлую траву, а из тут и там устроившихся юрт валил дымок. Час был ранний и ни один человек не давал о себе знать. По некоторым признакам Эрид догадался, что люди ещё долго не встанут: несколько дней в степи проходили схватки двух одичалых кавалерий - с визгами, криками, руганью на непонятных языках. Это продолжалось бы и дольше, не заполучи одно из племён себе в союзники дракона. Что только он нашёл в этих людях с необычными, узкими глазами и татуировками на лбах? Они размахивали саблями и стреляли из лука. Чтобы одолеть врага им бы хватило парочки револьверов, но дракон захотел размять крылья.
        Прошлой ночью у больших костров отмечали победу. Странные гортанные звуки растягивались в удивительные песни. Из кожаных мехов лилось крепкое пиво на меду и полыни.
        Эрид стоял на свежем воздухе и ясно понимал, что ему здесь больше не место.
        Никто ещё не звал его обратно, но в атмосфере присутствовало некое движение. Проклятие проснулось и настаивало на том, что дракону пора вернуться в королевство. Он снял халат и ненадолго снова нырнул в уютную, но заваленную непонятными для него трофеями юрту. Отделанные серебром рога, из которых пили вино, конская сбруя. Оружие: сабли, ножи и, как ни странно, настоящее ружьё. Выходя наружу, дракон предполагал, что оставил среди ковров какую-нибудь женщину, которая спит не только с оборотнями, но и с кинжалом под подушкой. Но чем дольше он оглядывал содержимое юрты, тем больше в этом сомневался. И в самом деле, стоило только обогнуть деревянный сундук, как Эрид увидел пожилого воина. Седая борода заплетена в две косы, а голову вместо волос украшала татуировка. Краска давно въелась в кожу и успела поблекнуть и немного расплыться. Но всё равно окровавленный топор - знак воинственного клана, к которому принадлежал этот человек, - до сих пор внушал трепет. Воин обнимал во сне полупустой бурдюк, как ребёнок игрушку. Дракон вспомнил его. Своей резкостью и философским взглядом на жизнь витязь походил
Алонсо. И всё стало на свои места: сторона, которую принял Эрид в мелкой войне дикарей, юрта, в которой он пил вместе с ними.
        Дракон положил халат на один из сундуков. Поглядел на спящего, вышел наружу, и в последний раз окинул взглядом дремавшую, утомлённую людскими перепалками степь. Меньше чем через минуту он уже летел по направлению к Йэру. Если тот старик действительно похож на его погибшего друга, то он не станет держать обиды на оборотня, который подарил его собратьям господство над степной рекой. Поймёт и будет иногда вспоминать.
        Алонсо бы понял. Плюнул через плечо, да занялся домашними делами.
        Глава 47 Снова в столице
        Оборотень внял совету Нердала и не привлекал внимания. Это было сложно: люди то и дело шарахались от него как от чумного, едва заметив на пороге. Драконы вели себя немногим адекватнее простых смертных, и то обходили десятой дорогой, то лезли с идиотскими вопросами - прощупывая, впрочем, каждое своё слово. Эрид старался отвечать по возможности любезно, но часто срывался и начинал язвить, показывая те черты своего характера, которые когда-то успешно маскировал остроумием. Придворные красавицы заглядывались на него лишь через раз, опасаясь болтаться под ногами у неуравновешенного оборотня, а дворцовые интриганы больше не пытались утянуть в свои сети. Такой оказалась репутация монстра, отсидевшего срок в темнице. От широкой общественности этот факт постарались скрыть, но при дворе знали все, как знали и то, что юную принцессу не просто так выдворили на Чёрные острова раньше срока.
        Необъяснимо, но факт: в то время как остальные отдалились от дракона, один человек сумел наладить с ним контакт. Им оказался лорд-адмирал, которому много лет назад Эрид прокусил плечо. Конечность спасли и пришили, хотя и не смогли вернуть былых возможностей. Адмирал долгое время, как и положено в таких ситуациях, ненавидел обидчика и утешался настойками. А тут вдруг перестал кидать яростные взгляды и даже провёл краткую лекцию относительно шаткого положения в королевстве. Конечно, приятелями они не стали, но старый вояка видел, что место вспыльчивости заняла угрюмость, и оборотень уже способен хоть иногда думать о стране, а не о том, как поизощрённее плюнуть в лицо аристократии. Сам адмирал не забыл, что когда-то стал для Эрида объектом демонстрации - дракон показал на нём своё отношение ко всем им. Но советник больше не хотел вражды. Он придерживался мнения, что ненависть будет отвлекать от насущных проблем, а неосведомлённость не позволительна для того, кто однажды ближе всех станет к подножию трона. И посему провёл ещё парочку лекций, не отрываясь от рюмки. Эрид терпеливо всё выслушал и даже
что-то попросил разъяснить.
        А руку лорд-адмиралу всё-таки заменили, теперь у него был металлический протез. В перерывах между гонкой вооружений со скельтрами и пьянством, он показывал фокусы на светских приёмах. Дамам особенно нравилось, когда титановые пальцы неуклюже стирают в порошок хрустальные и фарфоровые сервизы. Им казалось это милым. Постепенно среди прислуги появилось правило не оставлять хрупкие вещи там, где отдыхал адмирал, благо серебряные кубки были не менее популярны во дворце, чем стеклянные бокалы. Пожилого мужчину не огорчали эти уловки, тем более, что у оборотней были похожие проблемы: часто, не рассчитав силы, они что-нибудь ломали, но на это уже никто не обращал внимания. А в новой механической конечности адмирал души не чаял. Она ему нравилась даже больше прежней.
        Может, в этом таилась причина того, что он внезапно потеплел к дракону? Оборотень удивлялся перемене. И от удивления даже забыл, что при дворе до сих пор в моде рассказ о жутком нападении на лорд-адмирала.
        Замок Эрид никогда не любил, но всё-таки часто посещал его, ожидая, что вот-вот произойдёт какое-то движение, поворот в судьбе - в его, а может и не только. Но наведывался и в другие места. Всё те же таверны, площади, улицы. Дракон бродил среди людей и безучастно наблюдал за ними. Всё было привычным и, чтобы окончательно не раствориться в знакомых стенах, он начал искать что-то новое: уголок, в котором прежде не бывал. Новый не столько по внешнему наполнению, сколь по смысловой нагрузке. И потому забрёл как-то в церковь, где ноги его сроду не было.
        Она притулилась в небольшом закоулке, среди торцов скромных, опрятных домишек. Острые шпили двумя рогами прокалывали небо, но не создавали мрачного впечатления, а приятно контрастировали с опутавшим соседние стены виноградом. Солнце ласкало зелёные листья, а на колокольне истошно орали птицы: мелкий, хамовитый ворон задумал нападать на живущее там семейство голубей.
        Удивляясь самому себе, Эрид направился внутрь.
        Собор, как его по непонятным причинам называли горожане, встретил молодого человека полутьмой. Тройка прихожан как раз направлялась к выходу, и дракон решил, что он единственная живая душа среди скамеек и статуй неизвестных ему святых. Эрида привлекла белая крылатая фигура, стоящая особняком. Узкое витражное окно выхватывало её из тьмы и покрывало разноцветными бликами. Крылатый человек, посланец небес. Люди таким поклонялись, но иначе, чем оборотням: их-то сторонились и боялись. А ведь и монстры умели летать и были способны на добрые дела. Охраняли королевство, но воспринимались лишь как эффективное оружие, а не как живые существа. Их оскаленные изваяния были символом устрашения, а не веры. Чудовища, вестники смерти и огня - такими видели люди драконов.
        Как будто в подтверждение этого, их отгородили от церкви. Некоторые проповедники утверждали, что у драконов нет души и, порождённые проклятием, после смерти они уходят в небытие. Будь их воля, они бы стёрли монстров с лица земли, но семейство Астор никогда не позволит этого сделать. Такими игрушками не разбрасываются. Клирикам пришлось довольствоваться тем, что ни на одном религиозным празднике оборотни не присутствовали, а простые люди относились к ним как адскому отродью. Тем, кто был познатнее, позволялось водиться с чудовищами, если им так уж этого хотелось. Во дворце свои правила и то, что всему королевству кажется грешным, вызывает здесь болезненный интерес. У придворных накопилось достаточное количество и более страшных проступков.
        Эриду захотелось разрушить статую, но шорох в глубине храма отвлёк его. Оборотни мгновенно реагируют на любой звук. Чей-то мягкий голос сказал - не столько спрашивая, сколько утверждая:
        - Вам нравятся скульптуры?
        Тот, кто это произнёс, явно гордился застывшими в мраморе и гипсе украшениями собора - той особенной, возвышенной гордостью, которую позволяет религия. Он был тихо счастлив при мысли о том, что нашёлся ещё один человек, разделявший это мнение.
        Из теней показался священник в сером облачении. Он оказался удивительно молодым. Вернее, так решил дракон, который обладал довольно скудными сведениями о служителях церкви, и полагал, что все пасторы должны быть старыми и седыми. Эрид ничего ответил и самым невежливым образом уставился на человека. Дракон ждал, когда тот смутится или недовольно нахмурится, но добродушная улыбка не сходила с открытого лица.
        - Иногда мне кажется, что способность создавать такие вещи - куда большее чудо, чем умение летать, - кивнул на ангела пастор.
        Статуя стала выглядеть какой-то обиженной. Замечание показалось Эриду достаточно интересным, и он всё же соизволил заговорить.
        - Люди могут научиться искусству. Но крылья им не отрастить никогда.
        Священник бесшабашно махнул рукой, совсем как мальчишка. "Да, однако они научились строить машины, которые поднимают их к облакам". Кажется, он много размышлял о крыльях и полётах. Большие голубые глаза, один из которых немного косил, смотрели на Эрида как на старого друга. Дракон молчал. Эти люди положительно скоро свихнутся, восторгаясь своими коптящими небо тарахтелками. Воспоминание об Агате неприятно обозначилось на краю сознания. Эрид пристально смотрел на пастора. Коротко стриженные каштановые волосы, низкий рост и какие-то по-женски припухлые руки. А ещё - ужасно лопоухие уши. Одним словом, ходячая добродетель. Как изменится её лицо, узнай она, кто переступил порог собора?
        - Вам известно, с кем вы говорите?
        Эрид перестарался, напуская яда в свой голос. Уже по одним шипящим ноткам можно было провести параллель со змеёй, а там уже и до правды недалеко. Дракон заранее предвкушал, как округлятся эти наивные детские глаза, и злая морщинка рассечёт лоб. Что сделает святоша - отшатнётся, переполняясь отвращением? Или сдержанно, скрывая страх, попросит удалиться? Священник выбрал третий вариант.
        - Знаю-знаю, вы - человек-дракон! Я видел вас на празднике пару лет назад. Моё семейство, по удивительному стечению обстоятельств, оказалось на галерее замка Шамбри. Королева и её дочь прошли совсем неподалёку от нас, а вместе с ними вы и другие, эм, люди-драконы.
        - Вы можете не стесняться использовать слово "оборотень". Для нас в этом нет ничего оскорбительного, - выдавил Эрид.
        Это чудо природы знало кто он и не только не закатило истерику, но ещё и умудрялось мило болтать. "С семейством, значит" - пробормотал дракон, не зная, чем ещё заполнить паузу.
        - Да-да, у меня мудрая жена и две прекрасных дочки четырёх и семи лет!
        Невзрачный человек в серой рясе сам походил на ребёнка или, в лучшем случае, на монаха не от мира сего. Но уж точно не на главу семьи. Он по-прежнему светился добротой и это начинало раздражать.
        - Почему вы не боитесь? Почему не прогоняете меня?
        Пастор удивился.
        - Вряд ли обычный человек сможет прогнать дракона. А бояться - зачем? Может быть, из-за тяжёлой жизни вы привыкли искать ссор. Я делаю такой вывод из вашего вопроса, - поспешил объяснить он. - Но если честно, я просто не думаю, что вы появились здесь, чтобы убить меня или обрушить своды этой скромной обители. Вообще-то люди приходят сюда за утешением и надеждой. Но я не обижусь, если окажется, что вы просто ошиблись дверью или заглянули, повинуясь любопытству. Ну а если вдруг решите всё-таки отнять мою грешную жизнь, то моя вера учит, что смерть - всего лишь переход в царство вечности. Очень удобно, как мне кажется: для страха просто не остаётся места.
        Эрид задумчиво потёр подбородок, что-то припоминая.
        - Ну да. Я слышал нечто подобное.
        Сам он никогда особо в это не верил, но и не спешил опровергать. Кто знает, куда там попадают людские души, покинув хилые тела. В какие загадочные миры ведут врата склепов? Самим драконам не видать ни могил, ни надгробий. Они становятся пеплом и водой, вливаясь в озеро, впитываясь в огненную гору, из которой некогда вышли. Могут ли оборотни рассчитывать на достойную альтернативу людским представлениям о «том свете»? Может быть, стоило придумать свои рай и ад. В одном нет боли и ветер ласкает крылья, а в другом - прелестная девочка с золотыми глазами отдаёт приказы об убийстве.
        - Нам запрещено убивать людей просто так, если вы не знали.
        - Прекрасная новость!
        Дракон прожигал взглядом случайного знакомого. Он снова, на этот раз неосознанно, понизил интонацию. Низкий вкрадчивый голос пробирался по собору как вор, как туман из преисподней. Слова звучали медленно, почти шёпотом. Мужчина не понимал, почему встретил такой радушный приём, не верил и сомневался, каждой фразой пытаясь изобличить обман. И вместе с тем надеялся, что ему не удастся этого сделать.
        - Маленький и странный человечек. Тебе следовало ужаснуться, что проклятое существо вроде меня посетило твой храм, но ты не сделал этого. Мой род считается обречённым на вечную смерть, люди присвоили себе право на бессмертную душу, и лишили его нас! Нам не позволено ступать в места, подобные этому. И всё же ты приветствуешь меня и не выказываешь недовольства. Скажи, да что это с тобой не так?
        Молодой пастор смешно дёрнул оттопыренными ушами.
        - Я думаю, у всякой разумной твари есть разумная душа. Те, кто утверждают обратное, либо невежественны, либо очень злы. Нет ни одного эдикта, воспрещающего оборотням заходить в храмы. Я проверял. Вы всего-навсего не участвуете в церковной жизни, ограничиваясь светской. А люди уж раздули из мухи слона, в чём им помогли некоторые воинственно настроенные епископы. Разве небеса разверзлись, когда вы переступили порог?
        - Нет. Но, теоретически, я мог бы это устроить…
        Священник на мгновение завис, а потом понял, какую неподходящую метафору выбрал в разговоре с монстром, в чьей власти распоряжаться молниями. Он тихо рассмеялся - словно бусины посыпались на стёртые плиты храма.
        - В любом случае, ничего страшного не произошло. Вам тут рады, как и всякой живой душе.
        Женская фигура в чёрном плаще мелькнула в дверях и нырнула на одну из лавок в заднем ряду. Прихожане не особо торопились заполнить свой приход, но всё-таки иногда заглядывали. Дракон нехорошо улыбнулся.
        - А вы ведь еретик.
        - Немного, - кивнул священник, по-прежнему невозмутимый.
        В двух словах он поведал Эриду о том, что изначально должен был служить в кафедральном соборе, на одной из главных площадей Йэра. Но из-за «легкомысленного» отношения к некоторым вопросам, его убрали с глаз подальше на окраину города, что ничуть не огорчило семейство пастора. На маленьких улицах меньше дыма и опасных машин, а соседи всё ещё знали друг друга по имени и отлично ладили.
        Женщина в накидке сидела сосредоточенно, поджав губы. Эрид хорошо её видел, невзирая на расстояние и полумрак. Прихожанка пристально глядела на одну из статуй, изображающую некую святую. Требовательность и смирение соединялись в напряжённую, безголосую мольбу. Дракон вспомнил о мраморном ангеле, который привлёк его внимание, когда он только пришёл сюда.
        - Вы сказали, что я не разрушу храм, но не далее четверти часа назад я раздумывал над тем, не разнести ли на куски одного из ваших идолов.
        Он пытливо всматривался в молодое лицо, всё ещё не теряя надежды разочаровать нового знакомого. Всплеснув пухлыми руками, священник в ужасе посмотрел на Эрида снизу-вверх.
        - Умоляю вас, не надо! Скульптор, сделавший их сорок лет назад, до сих пор сюда заходит, нельзя, чтобы он увидел порчу своего труда. Огорчать старика - дело последнее. Да, кстати, идол - слово некорректное. Но думаю, вы об этом знаете, и специально выбрали его, чтобы ввести меня в искушение.
        - Я предпочитаю искушать женщин, хотя подозреваю, что речь о другом.
        Ему очень хотелось смутить священника, но тому всё было как с гуся вода. Дракон сдался.
        - Ладно, - он важно махнул рукой. Годы скитаний не сделали жесты более грубыми, а последняя неделя во дворце освежила придворные замашки. Хотя в целом Эрид стал резче, что напрягало людей. Но как бы его ни сторонились, никто не забывал, что дракону полагаются такие же почести, как и родственникам королевы. - Так и быть, статуи не пострадают.
        - Вот и славно!
        - Я подожду, пока скульптор умрёт и тогда разрушу сразу две.
        Пастор хитро прищурился и снова засмеялся. Он уловил нотку сарказма не только в самой фразе Эрида, но и в еле заметной ухмылке.
        Золотые глаза когда-то тоже умели смеяться, как и губы, только теперь дракона постоянно тяготили мрачные мысли. В самом деле: людям должно становиться не по себе под таким взглядом. Неестественный цвет, завораживающий, даже пастор залюбовался. Лицом и фигурой оборотень походил на языческих божков. Тёмные волосы слегка вились, доставая до плеч, а профиль мог переплюнуть аристократизмом самого чистокровного герцога. Сколько зависти Эрид вызывал бы, даже принадлежа к обычным смертным. И как много ненависти и презрения получал, находясь на своём почётном месте, в такой близости к трону. Священник слышал много удивительных и печальных вещей об этом драконе и удивлялся: не смотря на все невзгоды, мужчина сохранил крупицу веселья. Зла в нём было меньше, чем в иных людях.
        - Могу ли я что-то для вас сделать, кроме как помолиться?
        - О, это навряд ли.
        - Тогда ограничимся этим. Раньше я просил небеса за её величество и её дочь. Теперь буду и о вас, Эрид, что бы вы там об этом не думали.
        Священник был серьёзен, давая это обещание. Дракон не сомневался, что он его выполнит.
        - Я думаю, что это не поможет ни мне, ни моей торитт, ни её матери. Но воля, конечно же, ваша.
        Много предрассудков слышал пастор об оборотнях и их властелинах. А правду он видел в одном: все они своенравны и имеют склонность быть несчастными.
        - Поможет. Хотя бы чуточку. Ваш крылатый народ и венценосную семью окружают несметные соблазны и испытания. Я человек далёкий от двора, и не очень разбираюсь в вашей жизни - но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это. Власть приносит столько бед, - вздохнул коротышка и мужественно поднял взгляд. - Какое счастье, что меня определили сюда, а не в кафедральный собор! Чем ближе люди к замку Шамбри, тем больше они проникаются ядом власти. При этом даже не важно, кто они, даже слуги кичатся величием господ. А тут так хорошо… Ведь вы зайдёте как-нибудь ещё? Этот дом божий, покуда я несу здесь службу, никогда не закроет двери даже перед тем, кто, как люди говорят, проклят. Не отвечайте, не надо. Просто когда-нибудь вспомните мои слова. А меня, к сожалению, ждут дела. Точнее, к радости! Ведь моя служба в самом деле доставляет мне радость!
        Лицо пастора озарила светлая улыбка. Когда он улыбался, то не выглядел дурашливо, как это случается с людьми его внешности. И он не был навязчив, чего опять-таки Эрид не ожидал от церковника. С этим человеком можно иметь дело, только как жаль, что встретились они слишком поздно. Раньше оборотень ещё мог помыслить если не о дружбе - всё же по сравнению с Алонсо священник недостаточно циничен, а дракон сближался с людьми именно на этой почве, - то о чём-то похожем на дружбу.
        В собор вошли две старухи. Они явно пришли за советом, а может за исповедью, и смотрели в их строну. Пастор кивнул им и собрался уже подойти, но прежде чем покинуть Эрида, сделал в его сторону какой-то знак.
        - Это что, какой-то заговор?
        Дракон уже успел привыкнуть к тому, что его собеседника невозможно шокировать даже самыми крамольными замечаниями. Тот по своему обычаю только обрадовался.
        - Это благословение. Но заметьте себе: только на хорошие дела. Может быть, когда-нибудь вы проявите доброту и не станете издеваться. И тем самым поможете выбраться из мрака какой-нибудь заплутавшей душе. Дадите теплоту ей и надежду. Ну, знаете, как это бывает…
        - Нет. Не знаю.
        Больше они ничего друг другу не сказали. Пастор вздохнул, улыбнулся и поспешил к старухам, чудом ухитряясь не спотыкаться в своей рясе. Оборотень задумчиво проводил его взглядом и медленно побрёл к выходу. Он не обернулся на скульптуру ангела, хотя и хотел было рассмотреть ещё раз мраморные крылья и кротость, соединённую с воинственностью в одном лице. Он был уверен, что больше никогда не вернётся сюда. Благословивший его человек заслуживал всего того, что ему обещали священнее книги. Возможно когда-нибудь дракон и правда вспомнит об этой встрече не с тоской, а с теплотой. Жаль только, что его будущие деяния, какими бы они не оказались, хорошими не будут. Драконов создавали не за этим. А затем, чтобы они подчинялись чужой воле.
        Благословение пропало в пустую.
        Глава 48 Чёрные острова
        Босые ноги утопали в мокром песке. Песок был похож на холодную патоку, а ветер нёс в лицо солёные брызги.
        Ей поручили стоять на берегу океана несколько часов - без движения, лишних звуков и посторонних мыслей. Когда-то это упражнение показалось бы Агате настоящей пыткой, ведь даже на парадах королевской гвардии, где наследнице полагалось выглядеть как истукан, она могла думать о чём-нибудь своём, да и картинка перед глазами менялась. Здесь же оставался всё тот же холод и всё тот же океан.
        «Призови фером. Пропусти его через свой разум. Подчини. Не чувствуй ни усталости, ни боли в затёкших ногах».
        Маги привели её на берег и оставили наедине с этими наставлениями. Они говорили ей «ты» и никогда не называли принцессой. Титулы теряли свою ценность на Чёрных островах, да и населявшие их люди с обритыми головами все до одного принадлежали к роду Астор - так или иначе. А значит, в какой-то степени являлись ровней. Так что никакой обиды. В обратном случае такое обращение уязвило бы самолюбие Агаты, будь живи тут хоть трижды великие колдуны.
        Это слово магам никогда не нравилось. «Мы не призываем тёмные или светлые силы. Мы только раскрываем сущность нашего мира - тем, кто может на неё повлиять».
        Одежды у них одинаковые - цвета ржавчины. Напоминали тоги древности и сари восточных земель. На первых порах принцесса путала, кто здесь мужчины, а кто женщины, но потом понемногу освоилась и научилась отделять одних от других.
        Её называли по имени или просто девочкой и заставляли вставать на рассвете, который мало чем отличался от сумерек. Солнце крайне редко прорывалось сквозь свинцовые тучи. Когда это происходило, маги бросали любые дела и выходили на берег смотреть на чудо лилового неба, пронзённого золотом.
        Этого металла не было в сложенных из камней цилиндрах, которые маги именовали жилищами. Белой глиной обмазывали снаружи, а внутри оставляли голую кладку. Окна вырубались небольшими и ромбообразными, они шли через определённое расстояние по всему диаметру стен. Дома были одинакового размера, несмотря на то, что в каких-то жил один человек, а в каких-то - сразу четверо. Некоторые использовали как склады или теплицы. Только одна из построек превосходила другие по площади, высоте и значимости - одна на оба острова. Там жили старейшины. Там же поселили Агату.
        Здание было большим и состояло из многих комнат. Наружные стены опоясывали такие же, как и везде, ромбические окна. В центральные помещения скудный свет проникал через прорубленные «колодцы» в потолках, и факелы: маги не признавали электричества и паровых машин.
        По утрам принцессе давали съесть кусок свежего хлеба и выпить стакан воды, а затем всучивали щётку, тряпку и ведро мыльной воды. И отправляли наводить красоту в коридорах. Очень скоро она поняла, что это ещё хуже, чем если бы ей доверили драить туалеты: каменные щербатые полы кольцами пролегали через все этажи, и казалось, конца края им нет. В коридорах не было отверстий в потолке, куда мог заглянуть хотя бы краешек неба. В отсутствии углов голова начинала кружиться. Всё-таки проводить каждое утро по нескольку часов, почти не разгибая спину, не так-то и просто: желудку не хватало скромного завтрака, а пальцы рук немели, цепляясь за щётку. Иногда принцесса вспоминала свои прежние занятия стрельбой и верхней ездой.
        Она не сравнивала. Только вспоминала.
        Агата не сопротивлялась этим странным людям и с тупым равнодушием делала то, что ей говорили. После казни бродячих артистов она разучилась спорить, требовать и просить. Тем более, как ей неоднократно напоминали, все наследные принцессы обязаны пройти через кровь, огонь и воду. Первым её обеспечивала гувернантка, доставляя по утрам кубок тёплой, бордовой жижи, взятой из чьих-то преступных вен. К сожалению, на памяти принцессы осталось достаточно крови других, невинных людей. За огонь отвечали драконы. И не важно, что Агате достался оборотень нового сорта - с электричеством вместо пламени. Ну а воды хватало здесь, на Чёрных островах: океан обступал со всех сторон.
        Маги проводили здесь свою жизнь, вращаясь в однообразии, бесшумно нарезая круги в своих домах-цилиндрах. Агата вооружалась щёткой, и мужественно становилась частью такой жизни.
        Она выжимала тряпку и развозила грязь - по бокам и к подножию стен. Грязь подсыхала, и по центру коридора образовывалась полоса, которую, если сильно напрячь воображение, можно было назвать чистой. Такой подход к делу неоднократно подвергался критике. Принцессу в сдержанных и непреклонных выражениях отправляли наводить порядок так, как это сделала бы добросовестная служанка, а не дочь королевы. Спустя пару недель Агата приучила себя справляться с заданием за один раз.
        Маги её не хвалили. Однако замечаний стало меньше.
        После уборки принцессе позволяли снова поесть и нагружали теперь уже умственной работой. Расписание установилось сразу, как только она приехала. Одно, и на семь лет вперёд.
        ***
        А день, когда она впервые ступила на эти берега, её высочество запомнила хорошо.
        Её доставили на настоящем дирижабле: сбылась многолетняя мечта и девочка смогла полетать на чудо-машине. Это не вызвало никакого отклика у неё в душе. Впрочем, она предпочитала смотреть в иллюминатор, а не на стену. Далеко внизу плескались волны-убийцы. Не все суда могли пройти по ним, но с тех пор как в этом регионе они стали воздушными, жизням пассажиров ничего не угрожало. Почти ничего - ни в чём нельзя быть уверенным на сто процентов.
        Досадно было знать Агате, что всё пойдёт по плану. Но океан под ними хотя бы не бередил ни старых, ни новых ран. Когда в поле зрения появились две тверди, будто бы сплошь состоящие из теней, девочка даже успела забыть, что летит на дирижабле. Она смотрела на океан, не могла и не хотела о чём-либо думать.
        Маги терпеливо проводили глазами водородную птицу, коим позволяли появляться на своей земле только в исключительных случаях, и приняли принцессу под свою опеку. Она спустилась по трапу одна. У девочки с собой не было никакого багажа, только одежда, которую первым делом пришлось заменить на такой же балахон, как и у всех здесь. В качестве поблажки ей разрешили не брить многострадальные волосы: отрастающие выкрашенные пряди собрали в тугой пучок. Ей было безразлично - Агата согласилась бы и вовсе избавиться от них. Никто не спрашивал, почему этот ребёнок такой угрюмый и откуда у него в глазах столько горечи. Девочка так никогда и не узнала, что магам рассказали о ней и была ли им хоть какое-то дело до того, что представляет собой её душа. Из задача - закалить дух. А остальное…
        Агате выделили отдельную комнату. Она была пуста, не считая кровати и гвоздя для одежды. Да ещё в изголовье притулилась маленькая тумбочка, на которую можно складывать книги и свитки, когда те попадали к ней во временное пользование. Библиотеки не было на островах, большая часть знаний передавалась устно. Сначала принцесса не могла найти ни одного намёка на сакральные, обещанные ей тайны ни в словах, ни в действиях магов. Они приводили её на берег океана или скалистый уступ, а то и вовсе бросали одну в голом зале, где не было ничего, кроме одного единственного окна. Ромб света холодом озарял пустое помещение, и ничего кроме серого неба в него не увидеть.
        «Найди фером. Дай знать ему, что ты уже готова следовать предназначенным путём». Так говорили ей, запирая дверь или уходя с утёса, оставляя девочку в полнейшем одиночестве. «Господи, какой бред» - думала принцесса и принималась за медитацию. Феромом маги называли некое вещество, которое заставляло биться сердце мира - или, вернее, миров. Всему сущему, видимому и не очень, маги дали название Мун.
        Мун - земля и море, небо и солнце, планеты и звёзды. Он заключает в себе и Йэр, и Чёрные острова, и Огненную гору. И страны за пределами королевства. А также то, что даже здесь называется параллелью. Мун содержит много слоёв, они не пересекаются и существуют отдельно друг от друга, хотя всегда бывают исключения из правил.
        Сначала у неё не получалось. Никто не торопил принцессу, благо впереди у неё были долгие годы тренировок. Она не жаловалась на недоедание, усталость непривыкших к работе рук и замерзающих ног. Не роптала на то, что совершенно и ни черта не понимает в поведении магов. Их это устраивало. Порой Агата даже ловила их на том, что они смотрят на неё с одобрением.
        - В тебе много боли, девочка. Так раствори её в фероме. Закрой глаза, если так легче. Не думай о другом и позволь энергии наполнить твой разум… Нет, не надо их зажмуривать так рьяно. Ты не орехи колешь.
        Они были правы. Почти: это не боль не желала покинуть Агату, это была ненависть к матери. Королева приказала убить тех, кто проявил столько доброты по отношению к принцессе. А Старший дракон подкинул ей эту мысль как удачное решение проблемы. Нердала принцесса ненавидела ещё сильнее. Но разве могла она сейчас что-либо с этим сделать? Пока - нет. Пока что в её силах было только найти и обуздать вселенскую энергию, которая по праву крови должна ей подчиняться.
        Как и Эрид. На самом деле, как объяснили маги, именно фером делал оборотней зависимыми от воли торитт. Первые полгода, проведённые на островах, принцесса чувствовала его эмоции. Знала, какие страдания приносит заточение дракону, как оно обострило болезнь, которая сводила в судорогах плечи. Усилило злость, причиной для которой послужила сама Агата. Ему было слишком худо.
        Принцесса и сама нередко думала о том, как просто было бы ринуться в пучину океана, лишь бы только не вспоминать день казни. Белые лица акробатов, крик Лиры, отчаянно умоляющей помочь. Безукоризненно отработанные действия палача, и безупречное внешнее хладнокровие самой принцессы. О, себя она ненавидела почти что наравне с Нердалом. Но только Агате уготовили наказание, а этот мерзавец и дальше продолжит разделять власть над королевством вместе с её матерью. Оба они сейчас решают дела государственной важности и вспоминают о наследной принцессе только для того чтобы недовольно нахмурить лбы и поджать губы. Нет, если она бросится в ледяные солёные воды, это не станет для них такой уж потерей. Они даже не слишком удивятся.
        Принцесса отбросила эту мысль и принялась постигать науку магов. Ещё прежде чем познать хотя бы половину тайн Муна, она научилась - пусть и не без их помощи - ограничивать свои эмоции и отрезать их от внешнего мира. Даже на сенсорном уровне: страшных потрясений с ней не случалось, а смертельная, но уже привычная тоска больше не отражалась на Эриде. Вскоре после того как его выпустили из темницы, дракон получил частичную свободу от проклятия. По воле Агаты, но, конечно, только до тех пор, пока он ей не понадобится. Он мог шляться по всему белу свету, подгоняемый своей огненной натурой и ветрами средь облаков. Её высочество тем временем копила в сердце лёд, чтобы со временем одним махом разбить его и явить миру великую ненависть, обрушить на головы королевы и Нердала. Внезапную. Холодную, как обступивший магов океан, в котором насмерть замерзали глубоководные твари.
        Да, её дракон мог пока быть свободен. Он это заслужил. Принцесса не держала зла на Эрида - во всяком случая такого, которое могло бы сравниться с тем, что она чувствовала по отношению к матери. Оборотень не упустит возможности отдохнуть от неё - что ж, на здоровье. Агата в некотором роде была за него рада, и испытывала еле заметное довольство собой: она смогла частично разорвать ментальную связь, а значит - всё-таки умела подчинять фером.
        Дни шли, привычки укоренялись. На автомате по утрам Агата мыла пол, пока солнце только обозначилось на горизонте. Работала, не чувствуя унижения и пыталась постичь, поймать невидимые нити. Как её и учили. Она погружала босые ступни в песок и, не моргая, смотрела на океан, пытаясь добиться успеха. Когда-то то же самое делали её мать, бабушка и все предыдущие королевы, когда были такими же юными. Свою первую молодость они оставляли здесь, приносили в жертву ради знания и власти. Для Агаты это оказалось не так сложно: после казни посторонние мечты перестали отвлекать её. Ни путешествия, ни дружба, ни даже механика уже не занимали принцессу. Девочка запретила себе даже грустить и полностью сосредоточилась на этой странной, небывалой больше нигде, кроме как здесь, учёбе. Делая скидку на нежный возраст наследницам короны давалось ровно семь лет на то, чтобы занять своё истинное место в Муне и обрести силу, недоступную простым смертным. А сколько потребуется времени, если девочка до поры до времени сочла за благо думать о себе как о старухе? Цель сама подсказала ей эту тактику. Не будь цели - принцесса
точно бы сломалась и полетела кубарем в океан. Дожить, дотерпеть выучить как можно больше. Зазубрить и использовать. Это всё, чего она хотела.
        А что случится после - Агате было неинтересно.
        Чем больше она старалась, тем больше маги открывали ей. Девочка редко задавала вопросы, но ответы получала всегда. Бритых на лысо людей ничуть не удивило её желание скрыться от собственного дракона, и они с готовностью объяснили ей принцип действия проклятия и то, как его ослабить.
        Разумеется, причиной всему был фером. Астор были его носителями. Вселенская пыль не только задавала направление временам, но и обитала в конкретных предметах - воздухе, воде, огне. А так же в крови правящей династии. Поэтому кровь и приобретала такой удивительный оттенок - алый с золотыми вспышками. Отсюда же цвет глаз и волос. Фером был невидим, но, смешиваясь с нужной субстанцией, начинал сиять как полуденные звёзды, блики на водной глади или лучи солнца. Солнце - в Йэре этого добра было столько, что хватило бы осветить ещё пару-тройку городов. А всё потому, что там пребывали Астор. Королевы не могли надолго отлучаться из столицы: Мун указал им это место в качестве единственного и бессменного дома.
        Изначально сила их была огромной. Обладали ей как мужчины, так и женщины этого рода - тем и другим приходилось управлять этой страной, иной раз сразу несколько человек занимали престол. Не всегда у них получалось делить власть, а груз магии, который наложил на их плечи фером, порой и вовсе сводил с ума или лишал жизненных сил. Так было с последними королями, братьями печально известной Терры, которые сгоряча казнили сестру. И тем самым положили начало проклятию драконов. Раньше Агата даже не подозревала, что их преступные действия на самом деле послужили на пользу: после того как из Огненной горы стали появляться оборотни, львиная доля ферома перекочевала в них, тем самым облегчив ношу королевам. Вряд ли лишать короны всех мужчин этой страны было предназначено высшими силами. Но Мун не проявил своего недовольства, и всё решили оставить так.
        Астор стали больше походить на смертных людей, а в жилах драконов текло чистое золото, что было свидетельством того, что в них ферома куда больше, чем в торитт. И тем не менее, Мун обязал подчиняться именно их.
        Об этом менторы Агате не рассказывали. По многим причинам. Например, потому что официальная церковь всё ещё пыталась вплести в свою философию оборотней и магию. Тема считалась неудобной. На разные лады девочке пересказывали историю о том, как два короля совершили ужасное преступление, и потому понесли наказание, став прародителями всех драконов. Принцессу всегда интересовала научная сторона вопроса, и только маги наконец немного приоткрыли суть проклятия. Всё оказалось просто. Девочка усвоила эту информацию и принесла положенную клятву, что не станет разглашать её даже собственным детям, когда они появятся. Казалось бы, что такого, если люди узнают чуть больше о слоях Муна, параллелях и фероме? Но маги придерживались такого мнения, что разобравшись, кто-нибудь обязательно захочет научиться этим делом управлять, не имея для этого ни права, ни способностей. Такое безобразие повлекло бы за собой неприятные последствия. В любом случае, принцесса не собиралась нарушать данную клятву. Она задумала натворить бед иным способом, но потом. Для начала надо как следует научиться.
        Астор не могли создавать никаких чудес, хоть и были наделены магией. Ни пламя, ни молнии им не были подвластны, в отличии от драконов, в распоряжении которых находились эти стихии. Агата перелопатила все книги на островах, и нашла несколько свидетельств о том, что и до Эрида попадались электрические змеи. Их лишь упоминали, ничем примечательным, помимо молний, эти чудовища не могли похвастаться.
        Она пожала плечами, и взялась за следующие тома.
        Главная задача королев и их наследниц - находиться в нужном месте и не покушаться на жизнь и здоровье кого-либо из своей семьи. Поэтому дети не восставали на родителей, а матери защищали трон для своих дочерей: если его займёт кто-нибудь другой, беды посыплются на эту бескрайнюю землю одна за другой. Враги Йэррии тоже это понимали, равно как и те, кто не по своей воле вошёл в состав империи. Одни лелеяли мечты нарушить династический порядок и посмотреть, что будет, другие не смели идти на открытую войну, понимая, что в случае победы рискуют пострадать вместе со всей страной.
        Если Агату как-то и волновало всё это, то самую малость. Принцесса следовала предписаниям, давным-давно установленным для всех Астор, и думала о том, как сделать так, чтобы её удар, который она нанесёт Сиене, оказался как можно более болезненным. Смерти матери он не желала. Только хотелось причинить боль.
        И она продолжала учиться.
        У её высочества было два выходных каждую неделю - маги предоставляли ей полную свободу на это время. Она использовала его для того, чтобы в очередной раз вычленить из могучего потока энергии, бегущего по её венам, ещё одну нить. И установить с ней сотрудничество. Девочка уделяла этому ещё больше времени, чем в будние дни, избавленная от такой нудной работы, как мытьё полов. Выбранная нить недоверчиво замирала, присматривалась и осторожно подчинялась её воле, наполняя всё тело небывалым приливом сил, и посылая колючие импульсы к кончикам пальцев.
        В отличии от всех её прежних менторов, маги никогда не выходили из себя и никогда не хвалили ученицу. Они истуканами глядели на все её успехи, что не мешало им делать какие-то свои выводы.
        - Твоё усердие происходит не от добрых чувств, девочка. Мастерство, построенное на злости, не приводит к хорошему.
        Хорошего она и не хотела. Агата скромно улыбалась и принималась за своё. Ей не мешали. В конце концов, всё это были её дальние родственники, они знали, что упрямство в Астор не искоренить.
        Да, глаза магов тоже были янтарными. Парадокс, но люди, знавшие всё о том, как управлять феромом, отказались от своей силы. Конечно, среди них нет ни одной наследной принцессы, но были королевские дети, племянники, даже невестки. Они отпустили своих драконов, разорвав «договор», который им навязали ещё при рождении. Это почиталось невозможным, но Чёрные острова не зря славились своими тайнами. Даровать свободу драконам могли только их торитт - свободу от себя, но не от подчинения королеве. Оборотни по-прежнему были обязаны повиноваться короне, только вот прихоти выбравших отшельничество торитт их уже не заботили. Такое могло случиться лишь здесь. Только обитая на этих островах Астор находили компромисс, и Мун позволял им жить в замкнутой системе, концентрируя фером, что им достался, на обучении будущих правительниц и поддержании вселенской гармонии. О том, что именно она из себя представляет, маги так и не пришли к единому мнению. Но это была уже совсем другая история.
        После отречения от мира, глаза магов немного тускнели, а волосы они сбривали. Обыкновенные монахи, на первый взгляд. На второй - служители некого древнего и полузапретного культа.
        Только достигнув высшей гармонии, каждую секунду чувствуя в венах фером - послушный и мягкий, маг мог разорвать себя с оборотнем. Это происходило после долгих лет медитаций и обучения: иногда нельзя разрушить то, чего не понимаешь.
        Вернуть себе драконов маги не могли. Вернуться к светской жизни - тоже. Они сами обязали себя больше не покидать островов и коротали дни в цилиндрических башнях. Ничем не примечательные лица, бурые одежды, еле заметная позолота на головах - от успевших отрасти на миллиметр волосах. Почему последние не изменили свой цвет, как и глаза? Зачем те, кто мог всю жизнь купаться в роскоши и почёте, отказались от своих прав? Потратили столько сил и времени на обуздание космической энергии, а затем отказались и от неё, и от своих чудовищ? Они изучали магию, чтобы избавиться от своей власти. Они, пожалуй, совсем ненормальные.
        Мун казался более нелогичным, чем эти люди представляли его. Принцесса держала своё мнение при себе и продолжала тренировки.
        Она запретила себе вспоминать людей на эшафоте. Не позволяла мыслям уноситься в те удивительные, незаконно присвоенные каникулы, стоившие двух жизней и дружбы. Девочке с рождения приходилось соблюдать дисциплины. Разница в том, что теперь это было не показушное послушание - а болезненная операция прямо на душе. С корнями Агата вырвала воспоминания и оставила одну только цель.
        Простую: причинить боль.
        Она не заметила, как выросла. Время на Чёрных островах текло иначе, однообразные действия и медитации сливались в один поток и, вопреки ожиданиям, не мучили, а стирались, становились почти незаметными.
        Агате уже было семнадцать.
        ***
        Девушка шмякнула пустое ведро в кладовку и вытерла лоб тыльной стороной руки. Лицо её ничего не выражало, а некогда отрезанные и перекрашенные волосы отросли и золотыми прядями выбивались из небрежного пучка.
        Каждый день она мыла пол, а потом стояла на берегу и заставляла фером отдавать ей часть своей энергии. Её сил хватало на то, чтобы чувствовать все слои Муна. Принцесса знала, какие параллели ей доступны, в какие она могла бы попасть, будь только под рукою нужные для этого предметы.
        Её отношение к магам претерпело некоторые изменения. Когда Агата только поступила под их опеку замкнутой от всего мира девочкой, они невольно поразили её. Сразу вызвали уважение своими знаниями и образом жизни. Они ходили как полубоги в ржавых тогах и с нечитаемыми эмоциями. Работали, медитировали, передавали свои знания принцессе, и каждому, кто изредка пополнял их ряды, но в отличии от Агаты, не собирался острова покинуть.
        Чем больше она от них перенимала, тем меньше оставалось благоговения. Маги отказывались от своей силы и тратили время… скучно. Принцесса не видела особого в этом смысла, впрочем, спорить даже не думала.
        Терпение приносило плоды. Агата стала выносливее и более способной. Ноги больше не сводило от холода на вязком песке. Закрыв Эриду доступ к ментальной связи, за собой принцесса сохранила право наблюдать. Сосредоточившись, даже не закрывая глаза, она могла с точностью определить местонахождение своего дракона и его самочувствие. Иногда ей даже удавалось узнать, чем он занят, хотя такая детализация отнимала больше времени и сил. Не всё увиденное приходилось ей по вкусу, однако общая тенденция была ясна: дракон зол и опустошён после темницы. Он силится забыть унизительные месяцы, и использует для этого все доступные и сомнительные способы, мечась из одного конца земли в другой.
        "Пусть пока развлекается" - решила про себя принцесса. Следовало выбрать подходящий момент. Скоро Эрида будет ждать два сюрприза: один - чудовищный по своему размаху и жестокости, но зато второй окупит всё в его глазах.
        - Золотая кровь драконов может быть дороже всех мирских богатств. Мы говорим не о материальной ценности, а о возможностях. Которые открываются при определённых обстоятельствах, - учили маги.
        Девушка поёжилась, сжала пальцы на босых ногах. Песок был студёный, но это не страшно.
        Астор никогда не болеют. Холодный ветер и дождь не могли навредить принцессе, целыми днями глядевшей на океан. Почему-то после её приезда солнце стало заглядывать на Чёрные острова ещё реже. Маги видели в этом недобрый знак, но к них не было никаких доказательств, что Мун недоволен: поведение принцессы оставалось безукоризненным. Они издалека смотрели на фигурку у океана и молча хмурились.
        Агата стала высокой, как мать. Её силуэт изящной статуей украшал берег. Девушке сейчас было семнадцать, и впереди у неё оставалось ещё три года ссылки. Однако терпение увенчалось успехом за половину отведённого срока. Маги откровенно скучали, обучая того, кто и так уже знал многое. Она знала бы всё, не будь они столь упёрты: в какие-то нюансы принцессу собирались посветить не раньше определённого времени.
        За миролюбивой улыбкой Агата прятала раздражение и строила планы, отличные от планов всех остальных - магов, Сиены, Эрида, самого Муна и самого Бога.
        Зачем откладывать на завтра то, что ты готов сделать сегодня?
        Глава 49
        Зов повторится конкретней и настойчивее. Не успел Эрид обходить вдоль и поперёк всю столицу и начать испытывать тошноту от близости дворца, как с Чёрных островов пришла весточка. Прилетела и постучалась в его многострадальную голову с требованием немедленно предстать пред очи принцессы. Конкретика заключалась в следующем: на островах его не должны заметить, а значит о том, чтобы полететь туда на собственных крыльях, не могло быть и речи. Это было сказано без слов - чистое внушение. Настолько чётко её высочество раньше приказы не отдавала. Она доводила до белого каления, угрожала, упрашивала и капризничала. Экспрессивно топала ногой. Силой мысли Агата пользовалась всего один раз, когда убежала из замка. Девчонка с трудом оформила ментальное послание, и оно дошло расплывчатым и не сразу. Эрид даже не был уверен, что она его зовёт, но, получив похожий на пьяное бормотание импульс, решил уточнить. Благо всегда мог найти свою торитт - по условиям проклятия. Теперь местонахождение принцессы он знал только с чужих слов, но совершенно не чувствовал, где она и что с ней.
        Тому виной маги, окружившие свои земли заклятиями и барьерами, или Агата сама научилась таким фокусам?
        Воистину, циркачка.
        Сомнительное удовольствие увидеть торитт на три года раньше запланированного. Но чего-то в этом роде дракон ожидал. А вот появившаяся властность настораживала. Что делали с наследницами в этих семилетних ссылках? Неужто превращали в таких как Сиена? Если так, то это одновременно и страшно, и хорошо.
        До определённых границ океана, которые на картах изображались пунктиром и обозначали начало нейтральных вод, оборотень проделал путь по небу. Здесь не ходили суда, и воздушные флотилии не прокладывали маршруты. Собственно, поэтому воды назывались нейтральными, хотя фактически входили в состав королевства.
        Здесь атмосфера люто накалялась. Солнце обходило стороной, ветра дули холодные и поднимались на дыбы страшные волны. А вдалеке маячили обрубки черной, ощетинившейся утёсами земли. Обычный человек не смог бы добраться туда иначе, кроме как по небу. Или же на специальных судах, которые в старину смолили в восемь слоёв и делали их корпуса из редчайшей древесины, которую в итоге изничтожили под ноль.
        Принцесса не стала заморачиваться, каким образом Эрид попадёт на эти дьявольские скалы. Сделала ставку на то, что человеком он не является, а значит, вынослив и силён. Хотя даже дракона может угораздить утонуть в таких местах.
        Но ему помогли обломки.
        На волнах покачивались широкие доски. Вряд ли это были останки корабля - скорее какой-то плотницкий мусор, но Эрид не ручался за свои познания в данной области. Две широкие, связанные друг с другом плоские деревяшки в качестве плота сгодились. Волны сами отнести дракона к берегу, всего лишь пару раз попытавшись его убить. Какая жалость, что от молний толку было не больше чем от огня. В тот момент оборотень не отказался бы повелевать водой, а не электрическими вспышками.
        Это был меньший из двух островов. Людей здесь обитало мало и все они попрятались в донельзя странных радиусных постройках с вытянутыми многоугольниками окон. Маги не привыкли, что кто-то пытается проникнуть на их территорию. Да и кому оно нужно? Богатств здесь не водились, земля была скудной, а воды опасными, и солнце не хотело смотреть на эти места. Даже женщины, коих здесь находилось не мало, изуродованы аскезой и странной модой. На островах определённо нечего ловить, так что и охрана была скромной: всего лишь две дозорных башни, жизнь в которых казалась такой же отсутствующей, как и в остальном поселении.
        Впрочем, у магов были и другие, более таинственные способы защиты от непрошенных гостей. Только вот Эрида как раз-таки настоятельно сюда пригласили - хотели они этого с магами или нет.
        Стояла ночь. Мужчина понятия не имел, куда идти дальше, но в голову снова впились назойливые указания. Стараясь не обращать внимания на злость, усталость и холод - как никак, пришлось промокнуть до нитки, - оборотень побрёл в сторону одинокого белого цилиндра, видимо, символизирующего дом. Сквозь тщательно занавешенные окна пробирались тонкие волоски света. Там кто-то ждал.
        С отрешённым любопытством мазнув взглядом по стайке точно таких же построек, расположенных в отдалении, Эрид направился туда, куда вёл его зов. В самый эпицентр. Казалось, стоит переступить порог, и дракон увидит свою торитт, которая помешивает в чугунном котле колдовское варево, дающее ей силы на новую придурь. Менее всего принцесса проходила на ведьму внешне. Но по натуре ей вполне пристало заниматься такими вещами.
        Агата родилась не в то время. Она увлекается машинами и параллелями, а могла бы собирать рецепты ядовитых зелий, чтобы испытывать их действие на своих подданных. Ради научного, разумеется, интереса. И, конечно, чтобы прогнать скуку.
        Черный сапог неосторожно задел камень и тот с грохотом скатился по обрыву. "Осторожнее!" - прошипел в голове чужой голос. Чужой, и такой знакомый.
        Как бы Эрид не старался забыть её, но златовласка никогда надолго не исчезала из его памяти. Прошло четыре года. Сам он не изменился, во всяком случае внешне. В душе прошло столько бурь, что Эрид уже не знал, каким он был до того, как это всё случилось. А для людей, особенно молодых, четыре года - большой срок. Место той девочки должен занять кто-то другой, более взрослый и, скорее всего, опасный. Научилась ли она сдерживать свои порывы? То, что его призвали сюда говорило об обратном. А сила, заложенная даже в ментальном приказе, пугала.
        Чего она хочет? Кем она стала?
        Сжав зубы, оборотень переступил порог. Он приготовился к худшему. Чтобы он сейчас не увидел, это его не обрадует.
        Глава 50 Таверна-бар
        Война закончилась, Эрид не погиб, на что делала ставку пославшая его туда Сиена. Как вскоре выяснилось - не зря, ведь он оказался нужен ей как никогда. Чтобы вернуть Агату. Для этого его и отправили на острова к магам, чтобы те передали необходимые навыки, а потом вышвырнули вон, за пределы этого мира. Туда, где дракон оставил принцессу.
        Ну, или почти туда. Так получилось, что вместо принцессы он встретил её дочь и, недолго думая, прихватил с собой. Если уж возвращаться в Йэр - то с подарками, и пусть они превзойдут ожидания королевы. Что делать с обретённой внучкой, её величество придумает сама. Девчонку можно было бросить, оставить в покое, предоставить жить своей жизнью. Но дракон самостоятельно, без чьих-либо приказов решил, что этому не бывать. Другими словами, он просто захотел поступить так, а не иначе, решив, что это будет интересно.
        Так устроено мирозданием, что фером притягивает фером. Маги потратили внушительный запас нервных клеток, пока учили Эрида, как сделать так, чтобы Агата отыскалась в своём новом мире. Они знали, что принцесса сама успела кое-что рассказать ему и были недовольна вдвойне, если оборотень задавал лишние вопросы.
        Требовался какой-нибудь предмет, который стал бы оболочкой для энергии. Магнит.
        - Что нравилось твоей торитт? Мимо чего она не могла пройти, не остановив на этом взгляд?
        - Механизмы, - не задумываясь, ответил Эрид. - И воздушные суда на водороде.
        Маги посовещались, полюбовались пустыми стенами, что означало у них диалог со вселенной. И покачали лысыми головами: не годится.
        - На той земле другие машины. Вещи, которые ей нравятся, там есть, но они являются редкостями. Нужно что-то более распространённое в их мире. Что ещё ты можешь назвать?
        Агата никогда не упускала возможность покомандовать, самоутверждение было её любимым занятием, но, к сожалению, это не та категория. Впрочем, ещё одну идею дракон мог подкинуть магам.
        - Фотографии. Она глаз от них не может отвести.
        Это подошло. В предыдущий раз, перескочив параллель, Эрид не сумел держать под контролем фером, который перебросил его как мяч из одного времени в другое. В итоге он промахнулся с эпохой лет на восемьдесят. Напугал местных жителей, испортил какое-то поле, а принцессу неимоверным усилием отправил туда, куда она хотела. А сам остался в прошлом - вместе с заменой своей бывшей торитт. Походил, побродил, полетал, да и вернулся в собственное измерение. С принцессой их дороги разошлись, ментальная связь разорвалась окончательно.
        Некий мальчишка, принесённый в жертву вселенской гармонии, остался в чужой эпохе. Без родных, без друзей, и даже без тела. Остался один.
        Теперь Эриду помогали. Оказавшись именно там, где планировалось, оборотень оставил фотографию на стене какой-то скромной таверны в центре города и просто принялся ждать. Маги сами отыскали подходящий снимок. Открытый ими коридор между двумя временами позволил Эриду перемещаться по нему на своё усмотрение. Конечно, присутствовал ряд ограничений, но не суть.
        Он уснул. Вернувшись на сто лет назад, туда, где оказался, впервые посетив иную параллель. Те самые холм, лес и чистое небо, по которому не летало дирижаблей. Люди одевались иначе. Железные паровые звери не сновали под ногами, а машины работали на вонючей, огнеопасной смеси, которую называли странным словом - бензин.
        Дракон решил ждать именно здесь. Просто тут было спокойнее. Просто он тут кое-что оставил.
        Энергия разбудила его раньше, чем требовалось измотанной оболочке - которая больше не ела, не пила, не чувствовала боли. Сходу открыв Коридор, Эрид проследовал туда, где разместил так называемый «магнит» в виде старинной фотографии. Приманка сработала: Астор не смогла пройти мимо.
        Таверна-бар
        В таверне играла странная, ритмичная и бездарная музыка, ползали цветные огни. Там было непривычно чисто, хотя ощущение грязи, никогда не покидавшее Эрида в таких местах, никуда не делось. То, что дракон сначала принял за обычную забегаловку, в которой можно не только выпить, но и поесть, посидеть и спокойно отдохнуть, оказалось средоточием веселья. Стояла ночь, а может быть, поздний вечер. На многочисленных столах красовались закуски и множество кубков и бутылок - самых разных форм и размеров. В некоторых местах Эрид с удивлением заметил кальяны, которые в его мире пользовались спросом только у далёких и непонятных иноземцев. В дыму и чаду алкогольных испарений люди сидели за большими и маленькими столами. Курили, пили, перекрикивали шум. Кто-то пьяно хохотал, а кто-то с серьезным видом бубнил на ухо соседу историю своей грустной жизни. Донельзя странное место. Казалось, здесь больше разгула и одновременно больше пристойности, чем на тех пьянках, на которые оборотня заносило в его родном мире. Если, конечно, сравнивать с тавернами и кабаками, а не с закрытыми оргиями. В целом, не считая
безвкусной музыки, дракону здесь понравилось.
        Другое дело, что Агате вряд ли по душе подобные места. Эрид сомневался, что он в самом деле найдет её здесь, хотя ментальный сигнал был достаточно силён. И он не ошибся: Агаты здесь не наблюдалось. Внимательно оглядев ещё раз всё помещение, он в этом убедился. Драконье зрение позволяло заглянуть в самые дальние и тёмные углы. В одном из них он столкнулся с жёлтыми глазами.
        Они не принадлежали Агате, хотя цветовая палитра близка к оригиналу. Принцесса не могла быть такой высокой, широкоплечей и юной. Сутулая, требующая у кого-то ещё один стакан девушка с чувственными губами - её дочь.
        Она его увидела. Единственная из всех этих людей, в перерыве между чужой болтовнёй и собственноручным поджиганием зелёного напитка. Один пристальный взгляд: сначала растерянный, как у загнанной лани, потом вызывающий, как у многих выпивших и гордых людей. А ещё - как у Агаты. Девушка почувствовала, что на неё смотрят и безошибочно угадала с направлением.
        Спустя секунду она потеряла его из вида, но осадок остался - это было видно по глазам. Хороший или нет, Эрид не разобрал. Девица оказалась полной неожиданностью, по всем пунктам не понятной ему.
        Гордая, - как раннее отметил дракон, - она с брезгливой тоской участвовала в глупом трёпе своих друзей. Затравленно смеялась их шуткам, отпускала свои - не менее идиотские и полные желчи. За этот яд её и пригласили. Другим она казалась немного странной: такое сразу бросается в глаза. Девушка и сама это понимала. И залихватски опрокидывала в себя зелёное пойло.
        Если бы её компания видела то же, что и оборотень, то удивилась бы. Дело в том, что от их подруги тянулись две тонкие линии серебряной пыльцы. Одна - к стройному мужчине, который прячется в темноте. Без надобности, кстати, ведь здесь его никто не видит - кроме обладательницы прекрасных жёлтых глаз, которые, к слову, уже успели окосеть от выпитого алкоголя. А вторая линия тянулась к фотографии. Серебряная пыльца была феромом, сам дракон мог различить его, только как следует сконцентрировавшись. Впрочем, разглядывать девушку было интереснее.
        Они связаны. Разной кровью, но общими корнями. Девицу, вероятно, посетило некое странное ощущение: на неё должны воздействовать как магнит, так и присутствие Эрида. Будь на её месте Агата, та бы уже вовсю ругалась, обвиняла и приказывала.
        А её дочь, если что-то и почувствовала, не собиралась как-либо реагировать. Она продолжала нервно смеяться и выдавать отрывистые монологи. Грубые, иной раз даже похабные. Потом вдруг замолкала и уходила в себя, огрызалась на попытки товарищей заставить её снова принимать участие в общем веселье. А затем встряхивала головой, отправлял в рот сухарик, заливая его напитком - теперь розовым, а не зелёным, - и оживала вновь. В самом деле, она была очень странной и какой-то совсем беззащитной. Даже грубые манеры не могла это скрыть.
        Никто так и не назвал её по имени. Дракон цокнул языком: ему хотелось его узнать.
        Зрелище, которое сначала показалось забавным, утомило. Ничего не происходило, магия заглохла, как старый двигатель, и ожидание затянулось. С неудовольствием Эрид признал, что девушка не выпивает, а напивается, причём так основательно, что говорила уже с трудом. Это могло как усилить ментальное восприятие, так и ослабить его. Он не знал наверняка: Астор никогда не злоупотребляли алкоголем. Вселенская грусть в больших глазах никуда не уходила, особенно когда девушка водила головой из стороны в сторону, словно разыскивая что-то. Грусть и затаённое желание покинуть это место: чтобы кто-нибудь взял её за руку и увел отсюда прочь. Это можно было написать огромными буквами на её округлом, скрытом непослушной чёлкой, лбу.
        Да, кстати, и всё её лицо можно назвать круглым, детским, наивным. Совсем нетипичное строение для Астор. Все родственники девочки по материнской линии - остролицые, с миндалевидными хищными глазами и тонкой линией губ.
        Тут Эрид догадался, что она ищет его. А точнее, мимолётное видение, каким дракон предстал перед ней. Раньше только одного человека он читал как книгу - по праву крови умел это делать. Но теперь у оборотня не было торитт. А эта девушка становилась ему совершенно понятной. Правда только через раз, но тут он был уверен: желтоглазая ищет его.
        - Я щеч…кхм. Я сейчас.
        Поднявшись со второй попытки, девица направилась к выходу и тут-то наконец её переклинило. Магия ферома снова была в деле. Обернувшись к стене, увешанной сплошь всякой дребеденью, прелестное создание изменило планы. И пошло к фотографии, чудом не заплетаясь ногами в собственных ботинках. Даже почти не пошатываясь. Девушка лишь раз слегка запнулась, задев правую ступню левой - ещё бы, с такой огромной подошвой. Что-то было в ней неумолимо трогательное.
        Кто-то засмеялся ей в спину.
        Героически преодолев расстояние, отделяющее его от стены, тело в серой бесформенной кофте добралось до конечного пункта. Связь с мозгом оно явно теряло, хоть и пыталось не подавать виду. Под расхлябанным балахоном угадывалась красивая фигура и Эрид осудил выбор девушки. Судя по всему, мода её времени позволяла носить что угодно, так зачем же скрывать свои сильные стороны?
        Она уставилась на фотографию. Магнит наконец возымел действие и никому неизвестная Астор ему поддавалась. В затуманенных глазах мелькнуло узнавание. Она уже видела этот снимок? Или видела то, что на нём изображено?
        Дракон подошёл и встал рядом. На него даже не посмотрели. Девица полностью погрузилась в созерцание, и только спустя некоторое время соизволила повернуть голову.
        На её лице отразилась гамма эмоций. От недовольства - из-за того, что кто-то смеет нарушать её личное пространство, - до необъяснимой надежды во взгляде. Немой, пугающей мольбы. Жёлтые глаза вцепились в золотые как утопающий за соломинку. Она видела его, незримого посланца другой параллели - одна во всём этом вонючем зале. Дочь Агаты понятия не имела, что с ней происходит, не знала, что всему виной фером: он активизировался от присутствия "магнита" и дракона. В сердце молодой Астор что-то ухнуло вниз и подскочило наверх. Это было нормально: маги предупреждали о возможном шоке. Хотя откуда им знать? На пьяную голову девушка могла бы принять это чувство за влечение или влюбленность - внешность дракона вполне располагала. Он знал, как это работает, так как не раз общался с выпившими молодыми женщинам: в таком состоянии даже самых хладнокровных тянуло к оборотням. Эрид что-то ей сказал, чтобы встряхнуть, а девица хмыкнула и отвернулась к фотографии. Гордая всё-таки. Не позволяет другим видеть, как она даёт слабину.
        Коридор времён открывался - не столько с помощью оборотня, сколько по собственному почину. В него должна была шагнуть другая, но девушка с короткой стрижкой оказалась здесь первой. Потом она сама приведёт его к Агате, ну а пока что, если только захочет, она могла бы совершить скачок на сто с лишним лет назад - туда, где обосновался сам Эрид. Для этого не хватало только её собственного стремления. Иначе ничего и не выйдет.
        И она хотела этого. Как ничего прежде! Когда Коридор открылся, и Астор почувствовала, как рушатся границы окружающей её материи, а воздух становится жидким стеклом, она не испугалась. Но всем своим естеством захотела шагнуть в неизведанное, прочь от всего, что её здесь окружает. Но только не одна.
        А с ним.
        ***
        Одинокая девушка стояла у стены и разглядывала старинную фотографию. Мимо пробегали официанты, на фартуках и спинах мелькали огни софитов.
        - Где Ада?
        - Не знаю. В туалет, наверно, вышла, или подышать. А, ну да, подышать вроде как собиралась.
        - А, ясно. Дай-ка мне допить её коктейль, пока не видит.
        Никто не заметил, как она исчезла.
        Глава 51 Дурная наследственность
        Эрид спал долгие недели. Путешествие по слоям и параллелям Муна его доконало, а перемещение некоторых лиц из пункта "а" в пункт "б" было особенно изматывающим.
        Всеведущие маги предупреждали и об этом: спячка - это защитная реакция. Благодаря ей, теперь он снова чувствует себя как нельзя лучше. Хоть и не может объяснить некоторых вещей, которые произошли за время его отключки.
        Например, венок. Как он оказался у него на голове? Ответ, конечно, очевиден: всё это Тошины проделки, но раньше мальчик так не расходился, боясь чем-нибудь рассердить дракона и лишиться единственного собеседника. Значит, свою лепту внесло появление девушки, которая первым же делом чуть не сбила Эрида с ног. Надо заметить, ноги уже успели натерпеться: когда дракон начал пробуждаться от колдовского сна, но ещё находился в полудрёме, он услышал шум и гомон, окрики и смех, а потом - по сапогам промчалось стадо взбесившихся буйволов. Или слонов. В крайнем случае это был один взрослый человек и ребёнок.
        Помянув мысленно всех тварей, именами которых выражали злость на его родине, мужчина открыл глаза. И сразу увидел, как кто-то носится вихрем вокруг груды камней, на которой он расположился. Затем дракон обнаружил глупый венок, брезгливо его сбросил, встал, потянулся… И чуть не полетел затылком на валун. Мальчишка завизжал и ловко сменил траекторию, а девица оказалась не такой проворной, взвыла и зажала нос рукой.
        Цвет её глаз не оставлял сомнений, хотя, как мог приблизился к земным меркам. Вряд ли это спасало девушку от назойливого внимания: насколько мог судить о людях Эрид, малейшее отклонение от нормы вызывало в них уйму опасений и интереса, что в этом мире, что в параллельном.
        Волосы оказались тёмными - почти такими же чёрными, как у него самого. И невозможно короткими. Даже у Сиены волосы доставали до плеч, а тут совершенно чудные волнистые локоны нещадно обрублены и с трудом прикрывают уши. Возможно, это писк моды её эпохи, кто их знает, этих землян. За те скачки во времени, что дракон успел здесь совершить, он навидался всякого.
        - Расстроилась, что не смогла сломать мне ногу, и решила попытать счастья с другими конечностями?
        Она молчала и со странным выражением смотрела на него. Лицо девушки по-юношески пухлое, с впечатляющими синяками под глазами, прямым носом и фигурными губами. Ничего общего с хищным и птичьим лицом Агаты, хотя обе напоминали фарфоровых кукол. Красивые картинки, только одна была как ожившая линогравюра, а вторая - как акварель. Забавно, но более всего фамильного сходства нашлось там, где отличия были разительными. Глаза юной особы огромные, открытые и живые. В них безраздельно царила тоска, а упрямая линия бровей предупреждала о возможных неприятностях в будущем.
        Знакомство она решила начать с невнятного и непривычного для слуха приветствия.
        - Драсти.
        Мальчишка прыгал где-то внизу под боком и что-то счастливо верещал. Судя по всему, эти двое успели найти общий язык, вероятно, странный и исковерканный. Эрид не спешил отвечать и разглядывал незнакомку с интересом, от которого ей становилось не по себе.
        - У тебя глаза матери, - зачем-то поделился своими наблюдениями мужчина, подразумевая только цвет. Но девушка набычилась пуще прежнего, будто ей приписали сходство с уродливым стариком-сифилитиком.
        - Нет, - отрезала она.
        Голос глухой и безвольный. Только затаённое как змея упрямство придавало ему некую окраску. Агате ещё с пелёнок выправили такую речь, которой не стыдно отдавать приказы на парадах. Однако, глупо постоянно сравнивать двух конкретных людей, кем бы они друг другу не приходились.
        А в голову дракона уже закралось подозрение.
        - Нет? Какого же они у неё цвета?
        Девица смотрела на него снизу-вверх, как на буйно помешанного. Они стояли слишком близко друг к другу, как в низкопробном спектакле. Видимо, девушка тоже об этом подумала и отступила на шаг назад.
        - Ну, голубые. Вы, э, представьтесь, или как?
        - Разве этот сорванец - Эрид кивнул на мальчишку, грызущего ноготь и внимательно слушающего беседу, - не рассказал ещё всего, что знает?
        Девушка недовольно сложила руки. И чуть-чуть подумала.
        - Рассказал, было дело. Так же, как и вам обо мне минуту назад. Да, знакомиться вроде нет смысла. Говорить друг другу "вы", наверно, тоже. Учитывая странные… обстоятельства… всего вот этого вот.
        Она сделала жест рукой, словно показывая, чего именно всего. Торопливо поправила упавшую на глаза прядь и как будто снова рассердилась на что-то.
        Ада. Так назвал её мальчишка. Она глядела волчонком и немного, пожалуй, совой. Риторическим искусством девушка не владела совершенно: комкала окончания, торопилась, не умела подобрать подходящего слова. Зато осанка у неё была отменная, как у настоящей королевы, хотя когда он увидел её впервые, Ада сутулилась, да и в целом едва держалась на ногах. Теперь другое дело. Если б только не привычка смотреть исподлобья.
        - Ты права, зови меня просто Эрид. Я рад нашему знакомству, Ада.
        - Угу.
        Он хотел слегка поклониться, как это было принято при дворе, но спохватился, что в этой параллели так уже давно никто не делает. Но обращение с принцессой, - даже с той, которой едва ли светит не то что трон, но и тёплый приём, - требовало определённой галантности. Недолго думая, оборотень подошёл к ничего не подозревающей Аде и поцеловал её руку. Мягкая, приятная кожа, неожиданно широкая ладонь и отвратительное состояние ногтей. Чёрный лак кусками с них отваливался.
        Дракон помнил времена, когда женщины готовы были по потолку ходить, чтобы заполучить его внимание. Что же касается Ады, то в обморок она падать явно не спешила, но порозовела как редис. Неуклюже выдернула конечность и промычала что-то нечленораздельное. Похоже, девочка решила, что над ней издеваются, хотя покраснела она не поэтому. Подозрительность делает ей честь, но если Аде когда-нибудь придётся осваивать азы дворцового этикета, кому-то придётся нелегко.
        Мужчина обворожительно улыбнулся и сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть это существо. Не обычная смертная, но и не полубогиня, как её мать. Эрид уже знал, как станут величать её в Шамбри: полукровка.
        Ада. Понятно, кто выбрал это имя. Первая буква, отсутствие хоть какого-то намёка на романтичное звучание. Астор ненавидели слащавые наименования, и всегда называли своих наследниц так, что имя начиналось с одной из букв их фамилии.
        Сиена - веет холодом и стужей. Агата - имя осени. Но именно в Аде действительно можно заметить нечто общее с этим временем года. Находясь в столь цветущем возрасте, эта девушка уже увядала. Не внешне, хоть и пряталась за тёмными одеждами как за слоем земли. Печали был подвержен весь их род, но другие боролись с этим недугом - яростно, злобно, идя по головам. Но эта, как видно, предпочитала пить.
        Тоша болтал не переставая. Славный мальчуган, если иногда покрикивать на него, чтобы сбавил обороты и не верещал. Он был рад дракону и от этого становилось грустно.
        Ада стояла с таким выражением лица, будто похоронила кого-то, а тот вылез обратно. Но мальчишка ей радовался не меньше. За считанные секунды он успел рассказать о девушке многое, хотя кое-что Эрид знал и так. Знал лучше, чем Тоша, и даже сама Ада.
        «Она з-злая, но д-доб…рая». Такую характеристику дал мальчик-заика. После того, как совершил невольный скачок во времени, он стал заикаться в два раза сильнее. Эрид почувствовал прилив жгучей вины.
        Как точны порой бывают глупые, на первый взгляд, детские определения. Добрая и злая. Неказистая и привлекательная. Угрюмая, неприветливая и очень ранимая. С первого взгляда он не смог установить весь этот спектр, но второго оказалось достаточно. Со временем откроются новые подробности, как приятные, так и отвратительные по своей сути. Второго будет больше - уж тут, как и у всех людей.
        Какая часть вселенской грусти, которая плещется в её глазах, отведена Агате? Дракон не видел торитт много лет, но сомневался, что она трансформировалась во что-то, похожее на заботливую мать. А есть ли отец? Ни братьев, ни сестёр - это сказали ещё маги, которым открыты судьбы тех, кто был проводником ферома. Но может быть, хоть что-то? Жених, друзья - настоящие, а не те, которые передавали по кругу бутылку.
        - Так. У меня тут парочка вопросов.
        Она вдруг стала увереннее. Даже наглее. Корни давали о себе знать, но девушка всё ещё была очень скованна.
        - У м-меня тоже! Ты… т…ты больше н-не уснёшь?
        Тоша смотрел с такой надеждой, что проигнорировать его было преступлением. Они оба, всё-таки, ждали слишком долго. А ожидание этого ребёнка умножалось десятикратно.
        - Нет. Больше не усну.
        Эрид улыбнулся настолько мягко, насколько умел и потрепал мальчонку по голове. Неряшливый и такой светлый. Ему не место рядом с двумя высокими, неразговорчивыми людьми, добровольно надевшими траур. Не место, но Мун устроил именно так. В наказание - тем, чья судьба никогда не должна была пересекаться с жизнью Тоши.
        У Ады тоже промелькнула смутная улыбка. Её глаза потеплели, но выражение лица по-прежнему оставалось жёстким. Она не спешила снова обращать внимание на себя. Во-первых, задумалась, а во-вторых - была нерешительной мямлей. Однако не без некоторых проблесков нахальства. Оборотень смотрел на внучку Сиены, и у него раздиралось сердце. Дракон презирал эту девушку и симпатизировал ей. Она недоразумение, полукровка, систематический сбой. В этих венах течёт кровь отверженной принцессы, которая навлекла беду на своё королевство. От Ады следовало ждать проблем, как и от её матери - и, может быть, даже больших. Поэтому Эрид заранее не доверял ей. Знал, что рано или поздно девица станет относиться к нему как к вещи. Непременно, ведь дракон всю жизнь был рабом семейки Астор, а жажда власти у них генетическая. Так что оборотень не только не доверял Аде, но презирал - заранее, наперёд. Он смотрел и испытывал целый спектр разнообразных эмоций.
        Нет, глядит она не совой, и всё-таки не как волчонок. Глаза оленёнка! И никакой обманчивой хрупкости, как у Агаты. Но такая беззащитность скрывалась за всеми этими недовольными взглядами… Скованная, неловкая, грубоватая и дурно причёсанная. Её хотелось спрятать и защитить от всего мира. Или уничтожить - чтобы не мучила себя и не доставила проблем другим в ближайшем будущем.
        Живая ошибка. Здесь не должно её быть. Нигде не должно.
        Эрид тряхнул головой. Откуда эта буря эмоций? Что ему за дело! Агата решила продолжить династию и смешала кровь королей и плебеев. В очередной раз плюнула в лицо традициям. Девчонка - всего-навсего очередная глупость наследницы трона. Эрид злобно посмотрел на девушку и, отгоняя природную учтивость, бросил с насмешкой:
        - Жду вопросов. Ещё хочу напомнить, что ждать и отвечать - вещи разные.
        Она кивнула. Ада отнеслась к грубости совершенно спокойно, будто привыкла к такому обращению. Казалась, только этого и ждала, чтобы с облегчением вздохнуть после слишком красивого знакомства. Агата на её месте уже рвала бы и метала.
        Он снова их сравнил. Как быстро это стало привычкой, за неполные полчаса. Бывшая торитт и её дочь - совершенно разные люди. Более того, они из разных миров! Но к дракону вдруг вернулась давно забытая привычка называть кого-то принцессой. Приходилось себя одёргивать.
        Сейчас девушка опять задумалась и резала землю толстой подошвой ботинка. Жизнь в ипостаси призрака не могла на ней не сказаться. Какая бы золотая дрянь не пряталась у неё под кожей, сейчас Аде тяжело и плохо, будь она хоть трижды Астор.
        Мужчина почувствовал укол совести: целых двоих людей он протащил по Коридору времён, не интересуясь последствиями. Он вздохнул и сделал пригласительный жест рукой.
        - Для начала выберемся из леса. Я принадлежу к народу, который предпочитает простор.
        Глава 52
        На несколько прекрасных минут дочь Агаты превратилась комок ярости. Когда Эрид подтвердил догадки Ады о том, что именно он послужил причиной её скачка во времени, девушка, мягко говоря, разозлилась. Странно, ведь, судя по всему, ей нравилось наблюдать за прошлым - даже за таким бесславным.
        - Да ты кто такой вообще и откуда взялся, чтобы решать за меня?! Кто тебе дал право взять, и хитростью зашвырнуть меня в этот… этот… каменный век!
        Дракон объяснил, кто он такой, и тем самым вызвал новый шквал ругани. Он забавлялся.
        - Ты сама хотела оказаться здесь. Я видел это в твоих глазах: ты бы согласилась на что угодно, лишь бы сбежать от своих никчёмных друзей.
        - На кой ты их сюда приплёл?! Да, может они и никчёмные, а я - никчёмная вдвойне, но дело ведь совсем не в этом, - не унималась Ада. Если б подключить жёлтые глаза к какому-нибудь усилителю, они могли бы выжигать планеты. Только запала ярости хватило ненадолго. Девушка постепенно сникала и уже опять предпочитала смотреть себе под ноги, спрятав руки в карманы. В первые минуты их знакомства Эрид отметил, что осанка у неё королевская. Оказалось, это минутная блажь, и большую часть времени Ада проводит, ссутулившись в три погибели. Быстро же она становилась амёбой, даже гнев надолго не могла удержать.
        Буря, к сожалению, затихала. Ада говорила уже так, больше сама с собой, нежели с драконом. Ворчливый монолог, усеянный странными выражениями и повторами. Какими-то многозначительными паузами. Где она была, когда зависала и невидящим взором разглядывала узловатую кору деревьев? Не здесь, уж точно. Разум девушки работал исправно, но сбоил. Эрид мог бы решить, что человеческий мозг просто не выдерживает скачков во времени. Но рядом стоял Тоша, который хоть и остановился в умственном развитии, но чувствовал себя хорошо. И это, разумеется, лучше, чем шестилетний мальчик с мозгами и душою старика.
        - Это всё так ненормально! Я долго думала, что нахожусь в коме. И прыгала с крыши, чтобы проснуться. И не только… Вижу иногда странные вещи. Точнее, не вижу ничего конкретного, а пребываю где-то… Где-то далеко. Не важно. Потом вдруг появился этот мальчишка, постоянно болтал. Потом он показал тебя. Ты спал всё это время - днями и неделями. Спал как убитый, даже когда тебя всеми силами пытались разбудить! А теперь проснулся и несёшь этот бред про драконов. Мне нет дела, кем ты там себя считаешь, уж поверь. Имеешь полное право. Но меня, как всегда, не спросили, и как итог, я оказалась здесь. И теперь выслушиваю наркоманскую чушь про оборотней, и вообще ничего не понятно! Одним словом, мне жаль, что единственный взрослый человек, от которого я надеялась получить разумнее объяснение, поехал кукухой ещё больше, чем я.
        Эти её словечки, - подумал Эрид, - беда, да и только. Девушка закончила рвать, метать и бубнить себе под нос, и плюхнулась на землю у раскидистого дуба. Вид у неё был унылый, вместе с гневом исчезла половина всего очарования. Дракону стало скучно и досадно.
        - Я бы на твоём месте припомнил ещё все твои сорванные планы. Да и время можно было подыскать более интересное, не находишь? Я имею в виду эпоху. Не каменный, как ты его назвала, век, а… Золотой? Алмазный? Какие у вас есть ещё? Скажи, как ты мной недовольна! Ногой хоть топни.
        Дракон хотел её разозлить - просто потому, что других развлечений здесь нет. Ему было тошно от самого себя, но пусть уж лучше девица бесится, чем страдает. У Ады на лице написано, как хорошо она умеет страдать. Дракон заметил это ещё в кабаке, когда Ада смеялась и пила. Эрид с трудом удерживал себя от сочувствия, он заставлял себя вспоминать, чья она дочь. Когда это ему удавалось, то сразу становилось легче не обращать внимания и дразнить. Вот как сейчас.
        Но девушка не поддалась на провокацию. Не стала ни ругаться, ни топать ногами. Ответ был краток и равнодушен: «не хочу».
        Ада безучастно смотрела на собственные колени. Оборотень молчал. И готовился к долгой интеллектуальной борьбе, в которой каждое его слово подвергается разумной критике.
        Он рассказал ей немного, в общих чертах, и с перерывами. Задал парочку своих вопросов. Например, что в этой параллели обозначают удивительным термином «кукуха». Поймал себя на том, что улыбается и с удовольствием слушает сбивчивое объяснение.
        На расспросы об Агате Ада отвечала с большой неохотой и как-то резко. Девушка была в обиде на мать, да и в целом на родителей. А дракону не верила и не доверяла, хоть и получала некоторое удовольствие от его компании. Всё-таки, когда твой единственный собеседник ребёнок - это утомительно.
        Эрид то дерзил, то любовался ею. Какое странное существо. Очень раздражает, но по сравнению с теми Астор, которых он знал - глоток свежего воздуха.
        Вечером девица выдала проникновенную и хамскую тираду, в которой советовала пить таблетки и лечить голову. Потом ушла куда-то недовольная, спотыкаясь об муравейники. Тоша был взволнован. Мальчик всё говорил о том, что Ада заколдована в любой момент может «стать странной». Как дракон ни пытался, единственное, что смог понять - это что девушка впадает в некий транс и пугает своим видом ребёнка. Мужчина пообещал разобраться и помочь. Тоша обрадовался и успокоился, а дракону стало стыдно за ложь. Эрид не знал, что конкретно творится с дочерью Агаты, и не был уверен, что с этим можно сделать хоть что-то.
        Какого же было его удивление, когда уже на следующий день девица попросила рассказать подробнее о мире паровых машин и чудовищ, хотя ещё накануне подняла дракона на смех. Парочка вопросов - сказала она. Извольте.
        Он рассказал и о механическом зверинце Шамбри, и о солнечном городе в вечном закате. И о том, как один неудачливый оборотень отправился на поиски принцессы, а нашёл её дочь. Эту историю ему пришлось повторить несколько раз, опустив многие нюансы. Аде ещё многого лучше и не знать.
        И девушка, и мальчик обещали только парочку вопросов, которые на самом деле не иссякали. Получив отказ или ответ на один из них, Ада тут же придумывала новый, а Тоша ей активно помогал. Мальчишка искренне интересовался, либо просто дурачился, но девица - она издевалась.
        Ни один человек не станет принимать как должное, если его собеседник вдруг заявит, что пришёл из другого мира. Ада вчера это продемонстрировала: обозвала последними словами и рекомендовала обратиться в специальные учреждения. А сегодня только пожала плечами.
        - Всякое бывает.
        Нет, она, конечно, не поверила. Но больше не удивлялась, не упоминала врачей, психушки и неизвестную дракону болезнь с благозвучным названием «шизофрения». Даже перестала смотреть на него с опаской, а задумчиво слушала и перебирала листья. Что за время и место достались этому человеку, которого невозможно смутить самым очевидным безумием! Или ночью что-то случилось, и Ада впала в один из своих загадочных трансов, и что-то там увидела?
        Некоторые моменты казались ей особенно интересными. Сама того не зная, Ада копировала сбежавшую принцессу.
        - Мне понравилась легенда о том, как появились на свет драконы. Старинное что-то, покрытое пылью веков. И вместе с тем вполне современное. А система матриархата вообще загляденье, ни одну феминистку не оставит равнодушной. Что, мужчины править не умели от слова «совсем»?
        - Умели, особенно те, которые стояли за спинами первых королев. Они-то и предложили разработать новую систему престолонаследия. О чём потом очень пожалели, когда Астор вышли из-под контроля и взяли всё в свои руки. А исправлять эту оплошность было уже поздно.
        - Ага. Прикольно.
        Очень много новых слов, Ада сыпала терминами своего времени чуть ли не в каждой фразе. Постепенно она привыкала сразу объяснять, что имеет в виду и иномирцу, и мальчику другой эпохи. Иногда правда забывала.
        - Кто такие феминистки?
        - Ну эти, знаешь, борцы за права женщин. В моём, как ты его называешь, мире с этим долго были проблемы. В одних странах они так никуда и не делись, а в других борьба свернула куда-то не в ту степь. Но уж лучше так, чем паранджу носить. Ах да, вы ведь не знаете, что за паранджа, - спохватилась Ада.
        - Я з-знаю, - поднял руку Тоша. Девушка выдохнула и предоставила мальчику возможность самому рассказать непонятливому дракону, что за предмет одежды она только то упомянула. Самой Аде всё не давала покоя история королевы Терры. Агате тоже когда-то казалось, что те времена были великими, а магия звенела в воздухе.
        - Как, ты сказал, это называется? Ну, когда короли-колдуны помирали молодыми от переизбытка сил, а потом стали рождаться одновременно с чудовищами. Разделили с ними магию и всё пошло нормально.
        - Разделение. Разделение Астор. И после него как раз править стали королевы, а не короли.
        - По-няя-тно, - протянула Ада и грустно посмотрела в серое небо. Она не поверила ни единому слову, но историей осталась довольна. - Складно говоришь, легко. Будто и не выдумываешь вовсе.
        Был простой способ доказать, что он не лжёт. Но демонстрировать смену облика Эрид пока не спешил: это будет не то. Пусть девушка покажет себя в общении с человеком, и уже потом узрит чудовище и попробует наладить с ним контакт. Если, конечно, не сойдёт с ума, который почему-то именует кукухой.
        Так, Ада всячески акцентировала внимание на том, что не верит этим байкам. Но интересовалась жутко. Правда иногда такой ерундой, что оборотень не верил своим ушам.
        - А где купить такую куртку?
        - Я только что говорил тебе о войне между скельтрами и фьёлами. Какая ещё, бога ради, куртка?
        Девица насупилась и сдула с глаз чёлку.
        - Вот эту, на тебе которая. Красивые застёжки.
        Она говорила так серьёзно, будто спрашивала, который час. Была задумчива и спокойна. Ада вообще редко повышала голос - в основном на мальчишку, который в настоящий момент пытался наладить общение с чужими котами. Дракон глухо засмеялся с них обоих. На дочь Агаты невозможно долго сердиться, даже когда она ни с того ни с сего начинала язвить.
        Эрид предупредил, что скоро они втроём переместятся в родную для Ады эпоху. Тоша обрадовался и сутками напролёт прыгал от нетерпения. На самом деле, если его оставить здесь, Мун возражать не станет. Бог - если он есть - тем более. Возможно, он просто забыл об одном из своих творений, или потерял его из виду. Одним словом, вселенная не нуждалась в том, чтобы маленький призрак покинул место, в котором пребывал уже почти сорок лет.
        Сама Ада отреагировала поразительно равнодушно. «Хорошо. Когда?» - безо всякого интереса спросила она. «Скоро» - ответил обескураженный Эрид.
        Дракон ждал. Он объяснил это тем, что ему нужно набраться сил после длительной спячки, хотя на самом деле просто тянул время, не зная, чего можно ждать от встречи с Агатой. Он прокручивал в голове возможные варианты, а заодно наблюдал за её дочерью. И убеждался в том, что умом понять её трудно.
        Когда они познакомились, девушка была морально измотана. Она устала быть призраком и сначала обрадовалась возможности вернуться домой. Потом в ней что-то щёлкнуло, и мимолётный интерес угас. Ада ни разу не поторопила Эрида, в отличии от их малолетнего друга. Девушку занимали какие-то другие вопросы.
        - Почему ты сказал, что у меня глаза как у мамы?
        Скрывать тут нечего, и оборотень разъяснил, что всё дело в необычном цвете.
        - Брось, у моей матери голубые глаза. И зовут её Анна.
        - Хочешь сказать, ты не знаешь, что твоя мать носит линзы?
        Оказалось, она не знала об Агате ничего, начиная с имени. Дракон попытался рассказать хотя бы малую часть правды, и натолкнулся на непробиваемую стену отторжения.
        - Выходит, вы ровесники? Ей за сорок, но выглядит она на десять лет моложе. С тобой, как я поняла, эта фишка тоже сработала. Ладно, я готова поверить, что вы родственники. Только в это и готова, да и то с трудом.
        - Мы не родственники, это другое. Я же объяснял! И, кстати говоря, наш возраст стал несущественным, как только мы перескочили параллель. Здесь другое направление времени. А я, к тому же, совершил несколько скачков по пространственно-временным коридорам. Так что можешь считать, что мне между сорока и за ста двадцатью годами.
        - Хорошо сохранился.
        По пухлому, полудетскому лицу невозможно понять, верит она или не верит. Но девушке нравилось слушать его «сказки». Ада не подвергала сомнению ничего из того, что касалось устройства Муна, и даже пыталась разобраться в запутанной истории Паровой империи. И не забывала временами усмехаться и фыркать как породистая лошадь. Однако она сходу отметала всё, связанное со своими родственниками. У неё нет и не может быть в роду никаких королев с ручными драконами. Вон, там её настоящие родственники - отрубают голову последней курице в хозяйстве. Вечером к ним придут клиенты за мутным, крепким пойлом, а ночью разгорится омерзительный скандал. Вот это - да. Адина семейка.
        Решив не сменять пока что облик - благо, боль от постоянного пребывания в человеческом теле покинула его после скачка во времени и больше уже не возвращалась, - Эрид решил продемонстрировать другой навык. Надо было как-то взбодрить девчонку, а заодно заставить её усомниться либо в том, что он врёт, либо в собственной вменяемости. Одно лёгкое движение, и между пальцами растянулись фиолетовые электрические разряды. Тоша уже видел этот фокус и не испугался, а вот Ада подскочила на метр.
        - Как ты это сделал?! Электрошок? Да?!
        Испуганный взгляд загорался восхищением. Девушка пыталась убедить себя и других, что есть научное - по меркам её мира - объяснение увиденному. Однако собственным глазам Ада поверила: новый знакомый умеет создавать молнии, и ничего с этим не поделаешь.
        - Хорошо. Допустим. Но никакой ты не дракон, иначе тоже показал бы.
        - Я говорю правду. Сама подумай: электрическую магию ты раньше отрицала и называла меня сумасшедшим, а теперь убедилась в обратном. К чему тогда отвергать существование оборотней, или то, что ты Астор?
        - А знаешь, что? Я скорее поверю в драконов, чем в такое родство!
        Такое выборочное отношение к его словам Эрид объяснял тем, что с некоторыми сверхъестественными событиями девушка уже столкнулась: когда старая фотография похитила её из родного времени. Этого оказалось недостаточно для того, чтобы она безоговорочно поверила всему, что он говорит, но некоторые вещи Ада принимала на ура. Хорошо и правильно - если дело только в этом. А не в затаённой обиде на весь белый свет, которую дракон некогда открыл в себе, потом заметил в торитт и теперь подозревал, что и у Ады такой же порок.
        Приходилось подбирать каждое слово, чтобы не выглядеть безумцем, и не скатываться на грубость. Дракон сдерживал свой язвительный характер как мог. А вести беседу сама девушка не любила и не умела. На любые вопросы о семье отвечала неопределённо, а вспоминая Агату раздражалась, и отказывалась говорить. Эрид не настаивал.
        Так и повелось: он выжидал, мальчишка носился по лесу, а Ада время от времени покидала их обоих и уходила в дом своих предков. Заглянув туда однажды, мужчина решил, что возвращаться не будет. Грязь, крики и тикающие на стене часы производили угнетающее впечатление. Но Ада упрямо приходила туда, снова и снова, слушала скандалы, которые закатывали сёстры, и бормотание старика. Вместе с ним они устроили настоящий культ часов, подолгу наблюдая за ходом стрелок. Дед не чувствовал и половины того, что было доступно его невидимым гостям, а Ада не догадывалась об истинной силе механизма. Эрид сразу увидел в часах скопление ферома. Они были проводником - не живым, но обладающим волей. Они напоминали о замке Шамбри. Откуда здесь появились они, а во дворце фотография? Должно быть, фером раскидан по всем закоулкам Муна, и ждёт, пока кто-нибудь его активизирует. Если бы здесь не было часов, Тоша остался со своими родными, а Агате пришлось искать другое место для побега.
        Не зря в королевстве на каждом шагу висели, стояли и даже бегали часы. Механизмы, отмеряющие время - это символы самой вселенной. Если бы кто-то уничтожил занявший пятую часть стены шедевр зодчества - деревянный снаружи и нашпигованный металлом внутри - ни мальчик, ни дракон с принцессой не смогли бы вернуться. Пора уже заканчивать каникулы, пока часы работают исправно.
        Да, надо было уходить, но Аде так не хотелось расставаться с прошлым. Некогда красивый дом превратился в трясину и затянул её.
        В нём бегали чумазые дети, какие-то люди постоянно приходили за мутной жидкостью, которую все гордо именовали самогоном. Высокая немолодая женщина покрикивала и внушала им страх. Ада смотрела на это, сидя у холодной стены, или же глядела на часы. И не захотела уйти, когда дракон предлагал. Эрид не понимал, зачем она это делает.
        - Иногда они просто разговаривают, - нехотя пояснила девушка. - Безо всяких разборок, просто говорят. И тогда я узнаю историю своей семьи. Я всегда этого хотела, и вот наконец получила. Разве есть у меня право воротить нос от того, чего сама так желала?
        О, милая, запутавшаяся в край принцесса. Да, оборотень называл её именно так. Про себя. Аде никогда официально не достанется этот титул, она ведь даже внешне не похожа на Астор, но мужчина всё равно не мог отделаться от этого слова.
        Тиканье часов действовало на нервы, и Эрид махнул рукой, позволив ей и дальше сутками просиживать в этом грязном, негостеприимном доме. Ада приходила туда слишком часто. Возможно, дело было не только в жажде истории. Фером, спрятанный где-то среди шестерёнок настенных часов, притягивал её как магнит. Ада - всего-навсего полукровка, которую никогда не признают, но и она является частью того, на чём зиждется космос.
        Эрид смог скоро в этом убедиться. И понял, что откладывать скачок во времени уже невозможно.
        Ведь с ней что-то творилось. В меру угрюмая и нелюдимая, девушка вдруг вовсе перестала подавать признаки жизни, если не считать открытых глаз. Она сидела под деревом, обняв колени, и стеклянным взглядом гипнотизировала холм. Тоша подёргал Эрида за рукав. Дракон наклонился и услышал нервный шёпот.
        - Ада и… иногда так делает, и я б-боюсь. Её нельзя… теперь трогать. Иначе уйдёт и… и… и спрячется н-на-а чердаке. Н-ну… вот!
        Дочь Агаты ушла не дожидаясь, пока её побеспокоят, как раз в ту минуту, когда мальчик отвлёк Эрида. Тоша очень нервничал, и это понятно: в поведении Ады было нечто сверхъестественное.
        Они ждали. Она не возвращалась. Прошло полтора дня.
        Кое-как ребёнка удалось успокоить и усадить за сочинение страшной истории - была у них такая игра, когда придуманные за день рассказы предавались огласке ночью. Оставив его в шалаше, Эрид обыскал весь лес, а также неприятный дом неприятных людей. От этого место на душе остался гадостный осадок, а результатов не было никаких. Затем дракон вспомнил, что говорил ему Тоша: чердак.
        Почему-то Ада питала слабость к тёмным и отдалённым углам. Им троим была доступна одна и та же территория, и Эрид мог не опасаться того, что девушка окажется вне досягаемости для остальных призраков. Он отыскал её в сарае, примыкавшем к дому на отшибе улицы. Пройти дальше Ада просто не смогла, Мун распорядился так, что пришедшие из других миров и времён могли видеть то, что творится за этой чертой, но пересечь её у них не получалось. Но там и смотреть-то было не на что: серо-бурая дорога, а за ней - распаханное поле. Всё.
        Дракон смахнул с лица паутину, и в два прыжка взлетел по шаткой лестнице под крышу.
        Ада лежала на боку, согнув ноги и безвольно скрестив руки на досках. В двух сантиметрах от ладони красовался гвоздь с отбитой шляпкой. Глаза Ады оставались открытыми и созерцали то, что никогда не сможет увидеть ни один человек. Она тяжело и медленно дышала, а тёмные короткие волосы закрывали лицо. На них падала пыль.
        Эрид опустился возле неё на колени и убрал непослушную прядь. Широко распахнутые глаза казались серебряной лазурью. Жёлтый пигмент бесследно пропал. Даже лёгкого прикосновения хватило, чтобы дракон ощутил энергию - энергию, которая сошла с ума. Ферому было тесно в неподготовленном, ничего о нём не знающем организме. Огромная сила опутала разум девушки и парализовала тело. Тоша говорил, что Ада возвращается в норму через некоторое время - это было возможно только благодаря крови Астор. Даже если у Ады она обычного, красного цвета и подвержена хворям простых смертных. Если бы не гены, девушка была бы уже мертва.
        Её кожа тоже побледнела, как и глаза. Должно быть, примерно так выглядел оборотень, когда находился в спячке и напоминал покойника - об этом ему в красках рассказали. Широкие плечи Ады заострились, а ключицы разорванной дугой выступали из серой, не по размеру растянутой кофты.
        Нет, ей не плохо - ведь её попросту не было. Сейчас этой девушки не существовало ни здесь, ни во сне, ни в какой-либо конкретной параллели. Фером захватил власть. Маги начали обучать Агату контролировать его, когда принцесса была гораздо младше, чем теперь её дочь. И вот он растворял неподготовленную Аду, развеивал её душу по крупицам - по всему космосу, по всем временам. Раньше девушке удавалось возвращаться, но это чистое везение. Нужно обладать силой воли и хотя бы какими-то познаниями, а Эрид так мало успел ей объяснить. В этом была и вина самой Ады, которая фыркала и не желала верить.
        Главная проблема заключалась в том, что у неё нет своего дракона. Первая во вселенной Астор-одиночка. Она не торитт. Ей некому приказать, и не с кем разделить энергию.
        Для Муна нет принципиальной разницы, в каком месте находится дочь Агаты и как себя чувствует. Эрида послали вернуть в первую очередь сбежавшую принцессу, а это черноволосое недоразумение, быть может, получит своё право выбора. Она не так важна. Оборотень мог бы убить её прямо сейчас, а потом сказать, что так и было. Всё равно фером пытался уничтожить неподходящую оболочку - милосердно, внушая, что она сама этого хочет. Соблазн такой есть. Все Астор - одна большая проблема, которая разветвляется и погружает в хаос его мир. Если отнять жизнь у одной из них…
        Он дотронулся её щеки - холодной и гладкой, совсем детской. Фером почуял подходящего носителя и встрепенулся как породистый конь. Эрид не мог забрать чужую энергию, потому что был переполнен своей. Но мог успокоить её, пообещать, что скоро перенесёт в такое место, где не будет тяжёлого, земного угнетения и невежества человека, которому она досталась.
        Закрыв глаза, он говорил со вселенной, не отнимая руки от лица девушки. Та стала дышать легче, а к глазам возвращался их естественный цвет. Операция оказалась непростой. Эрид являлся первым драконом, которого обучали маги. Судьба распорядилась так, что оборотни были лишь оружием: думать им не рекомендовалось, этому на Чёрных островах учили торитт. Агата как всегда перевернула всё с ног на голову. И вот теперь приходится возвращать к жизни её дочь - девушку с губами купидона и обувью варвара-каннибала.
        Она мотнула головой, будто прогоняя тяжёлый сон. Обычно, приходя в себя, люди открывают глаза, а Ада их закрыла, вздохнув глубоко и жадно. Словно у неё убрали булыжник с груди. И уже через мгновение девушка пронзительно глядела на дракона. Белая кожа, чёрные ресницы, и глаза - янтарь на снегу. Ада посмотрела более осмысленно, огляделась по сторонам и покосилась на руку, которую Эрид поспешил отнять от её щеки.
        - Это ты… мне помог… - то ли спросила, то ли указала на очевидное она. Сил говорить пока что не хватало, и фраза прозвучала полушёпотом.
        - Да. Я, - дракон ответил очень тихо. Громкие звуки могли быть неприятны очнувшемуся от кошмара человеку.
        Ада кивнула, с минуту рассматривала его - задумчиво, будто мужчина не просто ответил на элементарный вопрос, а сказал что-то несомненно более важное.
        - Спасибо, что ли?
        Голос понемногу возвращался в норму, хотя сильно хрипел. В целом Ада напоминала человека в состоянии аффекта, который не совсем осознаёт, где он и что с ним. Либо просто страдает от похмелья. Не дожидаясь ответной реплики, девушка вскочила на ноги. И покачнулась - слишком резко. Ботинки, которые весили как колокол собора Святой Мартиды, помешали её планам: Ада попыталась направиться к шаткой лестнице, но вместо этого чуть не полетела с чердака. Дракон вовремя сгрёб её в охапку и пресёк любые попытки сломать себе шею.
        - Куда-то спешишь?
        Она мотнул головой. Эрид решил, что это «нет», и усадил девушку на стопку пожелтевших газет с дореволюционным шрифтом.
        - Ты два дня валялась в неподвижном и неосознанном состоянии. Соберись для начала с мыслями, разомни руки и ноги. Если тебе так не терпится покинуть чердак - я могу отнести тебя вниз. Но уверен, ты не оценишь моё щедрое предложение.
        - Ещё чего! - взъерепенилась Ада. Насколько оборотень мог судить об этой девице, которую знал без малого неделю, она панически боялась лишний раз принять чужую помощь. В её мире царил культ самостоятельности.
        - Тогда будь добра, отдыхай! Тебя штормит из стороны в сторону, попробуешь осилить лестницу - и кубарем свалишься вниз. Мы сейчас находимся в бессмертном состоянии, но чувствовать боль можем не хуже других.
        - Знаю. Я уже прыгала с крыши.
        Девица смотрела исподлобья, волнистая чёлка закрыла ей половину лица. Дракон поднял бровь, наблюдая, как смертельная белизна сходит с кожи, а потом усмехнулся.
        - О, дорогая, это у вас фамильное.
        Глава 53 Во всей красе
        Ада отходила два дня. Вернувшись на третий в норму, она снова принялась огрызаться на попытки Эрида рассказать правду такой, какая она есть. Фером? Может быть. Бабушка-королева? Увольте! В это она верила ещё меньше, чем «байкам» о драконах, хотя казалось бы - куда уж меньше.
        - Ну так давай, превратись, - хмыкала она. - И все сомнения развеются сами собой.
        Ну да, конечно. И место сомнений займёт страх. Зря он вообще упомянул об этом: человеческое отношение легко меняется при виде силы. Доверие уходит, появляется либо затаённая злость, либо зависть и раболепие. Никто не будет относиться к чудовищу как к себе подобному, если увидит когти и клыки, а Эриду не хотелось становиться для неё монстром, пугать или шокировать. Если бы не Тоша, Ада так бы и не узнала этой тайны раньше времени. Но когда девушки ещё здесь не было, а ребёнок просил сказку, оборотень подумал, и сказал ему о себе правду. Дети лучше воспринимают подобное. Эрид не предупредил мальчишку, и Тоша при первой же возможности всё выболтал Аде. А обращать всё в шутку не хотелось: как может крылатый змей отречься от своей сути?
        - Люди, как правило, не всегда реагируют адекватно, когда видят меня в этом облике.
        - Ой, да ладно! Мы по жизни неадекватные. Отрасти хвост и чешую, сожги пару-тройку деревень огнём из пасти. Ну, сложно, что ли?
        - Извергать пламя я не обучен, - отрезал оборотень. Почему все вокруг ждут огненных чудовищ, а не электрических?
        На лице девушки проступило самое искреннее разочарование.
        - Ну, такой себе дракон, значит.
        - Молнии вам не угодно, миледи?
        Ада прикусила губу, о чём-то размышляя.
        - В каком-то сериале я такое видела. Но знаешь, огонь, всё-таки, более зрелищный.
        Эрид хотел было возмутиться, но в итоге только махнул рукой.
        Примерно к таким диалогам и сводилось их взаимопонимание. Оборотень устал и не горел желанием что-то доказывать. На месте людей он бы реагировал точно так же. Да и самочувствие Ады нервировало: она всё больше привыкала к состоянию невидимки. Девушка могла однажды снова впасть в транс и уже не выйти из него, кто бы ни пытался ей помочь.
        - Хорошо, пойдёмте. Я покажу вам. Надеюсь, на этом вопрос будет закрыт.
        Вместе с Тошей она устроилась на просторной верхушке холма. Мальчишка ни секунды не сомневался, что Эрид, как и обещал, превратится в летающего монстра. Он верил в это больше самого дракона и не мог дождаться: когда же?! Вроде бы не такой уж и маленький, а мыслит, как сущее дитё. Оборотень только качал головой, видя такую прыть.
        - А одежда не порвётся? Или это стрейч, а не кожа?
        Девица сноова издевалась. Ада равнодушно пыталась грызть травинку. Та норовила выпасть из крепких молодых зубов и проскочить через ловящие её руки - насквозь. Иногда девушка начинала тихо психовать, потому что материальные предметы не хотели её слушать. Дракон с одобрением отмечал это: значит какая-то часть Ады всё ещё противилась тому, чтобы окончательно превратиться в ничто. А ещё, ему нравилось, как она злится.
        Ну а ей самой было интересно посмотреть на представление сумасшедшего. Это отвлекало от мрака, которому Ада добровольно отдавала свою душу, не видя причин для борьбы.
        Молодой - а в последнее время он действительно чувствовал себя моложе и сильнее - человек усмехнулся и ничего не сказал. Скажут потом эти двое, когда снова обретут дар речи.
        Несколько лёгких шагов в сторону, и всё произошло, как всегда. Как и раньше происходило, когда толпы народа с замиранием сердца ожидали, когда на террасе замка расправятся могучие крылья. Ветер, шелест, неуловимое для глаз движение - и из клыкастой пасти вырвалась скромная, чисто ради декоративных целей, молния. Эрид дышал полной грудью, разреженный воздух трепал фиолетовые перья на его плечах, охлаждал крылья, так долго мечтавшие о свободе. Переместившись в иную параллель, дракон забыл о боли и удивился, как сильно ему, оказывается, не хватало перевоплощения в звериную суть. Острые как бритвы когти царапали камни и землю, но не оставляли ни борозд, ни вмятин, так как смена облика не возвратила способности воздействовать на материальный мир. Эрид наслаждался перевоплощением, на секунду он даже забыл о том, что у него есть зрители. Они наверняка поражены и не могут вымолвить ни слова от восхищения и испуга. Оборотни умели производить разное впечатление, когда были людьми, но в облике драконов они становились по-настоящему прекрасны.
        - А-А-А-А-А-А!
        Тоша завопил и перешёл на ультразвук. От такой сирены всполошился дрозд и, упав с ветки, улетел, на чём свет кляня невидимого крикуна. Это был прогресс: раньше только куры и коты обращали хоть какое-то внимание на троицу призраков. Вся остальная живность не подозревала об их существовании, лезь хоть на стену.
        Мальчишка спрятался за спину вскочившей на ноги Ады и с писком выглядывал из-за своего укрытия. В его страхе проскальзывало лукавство: мальчик не столько боялся, сколько был в полном восторге. Сама девушка стояла молча, только жёлтые глаза, и без того большие, превратились в десертные блюдца.
        Их разделяло несколько метров. Решив, что первый шок уже прошёл, Эрид миролюбиво шагнул в сторону людей.
        - А твою же, - шумно выдохнула Ада.
        - Ну чего ты нервничаешь? Уже большая девочка. Главное, не кричи.
        - ТВОЮ Ж МАТЬ!!! - завыли в ответ
        Ада шагнула назад. Мальчишка тоже отскочил в сторону. Он уже не вопил, а на веснушчатом лице растянулась улыбка до ушей. Но приближаться к чудовищу мальчик пока не решался. Увидев, что дракон не собирается останавливаться, девушка сделала ещё один шаг назад, споткнулась об корень крупного сорняка и растянулась на земле. Она немного отползла, полируя собой осеннюю траву, а потом, видимо, решила, что это бессмысленно: с таким же успехом ленивец убежит от гепарда. Ада уставилась на оборотня и, запинаясь, одним предложением обрушила на него такой поток брани, что Эрид остановился. Ругань её народа была столь цветиста и разнообразна, что невольно вызывала восхищение. Особенно в устах представительницы королевского рода. Выдав свою экспрессивную тираду, девушка перевела дух и сказала нечто более - как ей, наверное, казалось - осмысленное.
        - Н-не ешь меня только.
        Мимика драконов ничуть не уступала мимике людей, и Эрид в полной мере продемонстрировал это, страдальчески закатив глаза.
        - Во-первых, никто из нас тут не нуждается в пище, если ты забыла. Мы призраки, как вы оба не устаёте повторять. Во-вторых, мясу людей я предпочитаю… любое другое. Кстати, наш маленький друг может решить, что ты его передразниваешь, так что постарайся больше не заикаться.
        - Б…! Оно говорит!
        Ада снова шарахнулась в сторону, но в её глазах уже не было прежней паники. Теперь на пару с мальчишкой они взирали на монстра, разинув рты. Дав им минутку на созерцание новой для них формы жизни, оборотень снова стал надвигаться на Аду. Дождливое небо уронило первую слезу. Когтистая лапа потянулась вперёд. Одно небрежное движение - и нежную шею девушки могло бы украсить кровавое ожерелье. Она втянула голову в плечи, но взгляд не опустила, смотря прямо в глаза чудовища.
        - Поднимайся. Незачем тут валяться.
        Ада растерянно моргнула. Вместо огромной жилистой лапы к ней протягивалась обычная человеческая рука - с длинными пальцами и белым шрамом на тыльной стороне ладони.
        - Да ну нееет, - с сомнением протянула Ада, глядя на предложенную ей руку помощи.
        - Прикажешь поднять тебя за шкирку? - устало поинтересовался дракон. Ветер развевал его тёмные волосы, на волевом лице веселье смешалось с раздражением.
        - Какая тебе разница? Где хочу, там и валяюсь!
        «Принцесса» огрызнулась просто чтобы огрызнуться. Всё-таки она ухватилась за прохладную ладонь и поднялась. В этом положении гневные речи были уже хоть как-то уместны, потому что потеряв точку опоры, Ада выглядела растерянно, нелепо и более чем забавно.
        Зато мальчишка не подвёл. Он вцепился в Эрида и пообещал не отставать, пока на все его глупые вопросы не ответят.
        «А что вы едите? А кроликов едите? Хорошо, что нет, а то их жалко!». «А в вашем мире есть птица-феникс?»
        Тоша пока не заметил, что перестал заикаться.
        Глава 54 Трудности общения
        С этого дня сомнения оставили Аду. Она поверила в оборотней, в магию, и вроде бы смирилась с обретением новых родственников. Но насмехаться не перестала. Какое интересное сочетание неуверенности и издёвки - дочь Агаты до кончиков ногтей состояла сплошь из противоречий. С той-то всё было предельно ясно: принцесса хотела свободы. Что нужно Аде - не знала и она сама. И потому на всё смотрела через призму неприятия.
        «Ваше средневековье» - так она прозвала далёкое королевство, когда ещё не верила в его существование. Ныне термин заиграл новыми красками.
        - А в вашем средневековье бывает чума?
        Последний раз такие катаклизмы приходили в Йэррию двести пятьдесят лет назад, и унесли с собой треть населения столицы и ближайших городов. С тех пор медицина ускакала далеко вперёд и не собиралась останавливаться на достигнутом. Она шла по другому пути, нежели на Земле, и находилась почти на таком же уровне, не смотря на некоторые нюансы.
        - Если проводить аналогию с твоим миром, то у нас не средневековье, а викторианская эпоха. Технически более развитая, с иным государственным устройством и более нормальной одеждой. Так что нет: чумы у нас не бывает.
        Девчонка всё равно использовала свой термин при каждой возможности, а Тоша ей помогал. Они прекрасно спелись. Дракону наконец надоело, да и время поджимало: вот-вот у Ады случится новый приступ. Перемещаться после того случая на чердаке было опасно, так как девушка ещё не окрепла. Но, судя по этим насмешкам, ей теперь гораздо лучше.
        - Отправимся в твою эпоху через два дня.
        Мальчуган был счастлив. Эрид брал его с собой только из жалости и чувства, что это ещё сыграет свою роль. Но почему же именно через два? Да потому что маги сказали слушать, что говорит фером. В буквальном смысле тот не разглагольствовал - что не могло не радовать, - но подтолкнуть к верному решению мог. В данном случае фером ратовал за срок в два дня.
        - Хорошо. Что потом?
        Девушка не спорила. Она не торопилась в своё время, но отчего-то не сочла нужным возражать оборотню. Она вообще была очень послушной, если не считать периодических всплесков упрямства. Ада свято верила в то, что другие знают лучше неё. Из таких людей можно вить верёвки, если только убедить их в своей правоте.
        «Потом отправимся к Агате, заберём её и перекочуем в «моё средневековье». Принцессу ждёт её народ. Тебя ждут тоже». Вслух Эрид не стал об этом говорить. Ответил, по возможности, кратко.
        - Навестим твою мать.
        - Хорошо. Почему бы и нет? Но только дальше-то что?
        - А дальше я попытаюсь её не убить.
        Фырканье. В том, что она кому-то и где-то нужна, Аду убедить сложнее, чем в существовании иных цивилизаций. Эрид в этом так и не преуспел, но того, что девушка не спорит, пока что достаточно. Он и сам ни в чём не был уверен. Распоряжения Сиены относительно внучки были расплывчатыми. Сама девушка безропотно согласилась вернуться в родной мир, и сразу приуныла.
        Её коробило от имени Агаты. Оказалось, что сбежавшая принцесса стала именоваться Анной, хотя её настоящее имя было редким, но вполне возможным в этой параллели. Ада называла её мамой, от чего коробило уже дракона. Зато он отнёсся с полным пониманием к напряжённым отношениям обеих Астор. Что Ада думает о матери на самом деле, так до конца и не ясно. Ненавидела. И вместе с тем боготворила.
        Эрид не лез к ней в душу. В конце концов все, кто связан с Агатой, несли определённые потери. Одни теряли нервные клетки, другие - жизнь. Принцесса всегда отнимала.
        Было интереснее понять истинное отношение Ады к его собственной персоне. Девица вела себя странно. Не только с ним - в принципе. Замкнутость менялась короткими вспышками общительности. Не душа компании, конечно, но человек вдруг открывался с лучшей стороны: оказывался интересным, остроумным, обаятельным. А потом затыкался и уходил в себя.
        Он грубил ей, ненавидел себя за это и снова грубил. И ненавидел её: за такую беспомощность, полное неумение давать достойный отпор. Эрид общался с Адой свысока, глупо надеясь, что это её разозлит и тогда всем станет легче. Агату можно было взбеленить, просто показавшись ей на глаза, а её дочь только и могла, что невнятно огрызаться и смотреть исподлобья. Даже когда она бранилась громко и рьяно - получалось так, что хотелось погладить по голове и сказать, что всё будет хорошо. Хоть бы раз Ада разозлилась так же, как тогда, когда они представились друг другу. В тот момент она была прекрасна, и чем-то похожа на Варгу. Внешность в самом деле подходящая: крепкое телосложение и тёмные волосы были чертой драконов, а не Астор. Королевы прятали свою силу за внешней хрупкостью и неожиданно наносили удар.
        Девица слишком хорошо себя контролировала, практически до фанатизма, так что второй сцены бешенства не случилось. Это почти семейное. Почти - ведь королевские дети не показывали эмоции не из-за страха, а потому что так было принято. Избранные круги знали, какие пожары горят в их сердцах. Но у Ады за фасадом спокойствия скрывались неуверенность и стыд. Она была такой гордой, но очень стыдилась себя.
        Как, кстати, и его. Вначале девушка не хотела, чтобы кто-то обнаружил, как ей приятно общество дракона. Потом устала дуться сверх необходимого, но дистанция сохранилась. Она не доверяла Эриду, и её к нему тянуло, в самых разных аспектах. Это было очевидно до смешного. Дракон мог бы посмеяться, если бы не парочка «но». Во-первых, сама Ада ничегошеньки в этом не смыслила и наивно полагала, что просто скучает по человеческому общению. Её наивность могла покорять! Во-вторых… Иногда она о нём забывала, совсем. И не только о нём. Какая-то бездна в этой душе затмевала собой всё: путешествие во времени, красивого мужчину, который под настроение превращался в дракона, ребёнка-призрака. Девушка не видела ничего и погружалась во мрак.
        Её могло околдовывать одно, неосознанно тянуть к другому, она сочувствовала третьему. Как и любая юная девица. Но жила Ада чем-то другим. В её мыслях хозяйничал холодный космос, который разбудила активация ферома. Энергия Муна ворочалась и медленно сводила её с ума. Оборотень мог бы ей помочь, просто доставив на Чёрные острова, где маги обучат Аду справляться с этим. В конце концов, именно Эрид пробудил фером, когда пришёл разгребать то, что наворотил на пару с Агатой. Проблема в том, что когда он только эту девушку увидел - бездна была уже там, в этих жёлтых глазах. Безо всякого вмешательства иных миров, напополам с тоской и скукой. И с весомой долей саморазрушения. Когда Эрид вышел из спячки, на её запястьях извивались глубокие шрамы. Ада объяснила, что пыталась таким образом очнуться, когда поняла, что люди её не видят, а сама она заперта в прошлом. Кривые белые полосы змейками ползли по обеим руках. Слишком старательно для человека, который хочет просто проснуться. Слишком много она пила в тот вечер. С губ цвета спелой черешни срывались грязные, агрессивные слова, а взгляд умолял спасти её от
смерти, к которой она сама так стремится.
        Ада не знала, кто она и что, не хотела слушать, когда ей говорили прямым текстом. Возможно, ей нравилось страдать. Таких людей Эрид уже встречал на своём веку. А Астор всегда отличались изощрённостью, даже собственные муки могли у них зажить самостоятельно. С личной тоской дракон боролся, прибегая и к жестокости, и к саморазрушению. Для него это были лишь средства, но он опасался, что для Ады они являются целью. Какое безволие, какая бездарная растрата молодости и жизни! Неужели из-за неё кто-то умер? Неужели она видела войну, предательство, недостойную смерть лучших из людей? Если хотя бы что-то из этого списка отсутствует в её биографии, то как можно настолько опустить руки?
        Вот это и раздражало, именно поэтому Эрид не раз резко менял безупречные, взращённые собственным вкусом и придворным этикетом манеры на грубость.
        И уже через минуту об этом жалел. Даже если этой девочке, которой шёл уже третий десяток, не мила жизнь - это её выбор. Она никому ничего не навязывает, в отличии от львиной доли тех, с кем судьба сводила оборотня. Она не виновата. Эрид не хотел снова обмануться детским лицом и грустными глазам, но ничего не мог с собой поделать, сочувствуя ей. И злился уже на себя. Жёлтые глаза оленёнка смотрели на него с непониманием, непослушная чёлка заслоняла их как ветви луну. Девушка не задавала вопросов, почему он сердится. Не решалась. Первый представитель королевской династии, который не умеет нормально построить длинное предложение! И не умеет приказывать.
        На самом деле, до него ли ей? Стоит только Эриду как следует задуматься, как девица уходит в себя или отправляется слушать крики своих умерших предков. Вытащить её оттуда было невозможно, да он и не хотел. Оставалось лишь ждать. Тиканье часов из деревянного дома по ночам пугало призраков, расползалось по лесу, чёрными лапами прочёсывая деревья. Страшный звук искал чужих, знал, что они не на своём месте. Ада тем не менее боялась, что однажды его не услышат. Дом притягивал её не хуже магнита, подкармливал страдания девушки как жадного, голодного волка. Она считала минуты до того момента как Эрид проведёт их с мальчишкой по Коридору времён, и почему-то не хотела уходить.
        ***
        Она долго, звонко чихала, выбравшись из чащи на чужой огород. Ну не должны призраки так приземлённо реагировать на пыль! А вот же.
        Ада была недовольна и никого не хотела видеть.
        Ну что там её ждёт, в «её» эпохе? То же самое, что и раньше - ничего интересного. Вообще-то Ада хотела вернуться, но не сейчас - не тогда, когда она, можно сказать, обвыклась здесь. Раньше ей было страшно и одиноко, но теперь стало казаться, что она попала в артхаусный, но затянувший сериал. И компания какая-никакая появилась.
        Хотя кого она обманывает? Эта компания, возможно, лучшая, чем все, что были прежде. Ада сама не заметила, как привыкла к мальчику. Его болтовня и смех были необходима ей. Раздражал, конечно, временами, да и заикался сильно, от чего становилось неловко. Но Тоша и сам часто удалялся и гулял в одиночестве. Смотрел на зверей, вспоминал брата. Он привык быть один. Оставлял её в покое и не доставлял головной боли, как это обычно бывает с детьми. С таким ребёнком легко. А после того как Эрид обратился, мать его, драконом, мальчишка перестал заикаться. Оказывается, испуг и правда лечит.
        К оборотню Ада тоже привязалась сильнее, чем хотела бы. Он этого не заслужил, он специально выводил её из себя, точнее пытался. Сначала просто самим фактом своего якобы магического происхождения. Когда девушка убедилась, что это не бредни сумасшедшего, дракон стал изводить по-другому: он дразнил Аду. Иногда непринуждённо и весело, иногда - жестоко и злобно. Ходячее совершенство ни с того ни с сего начинало вести себя как сволочь. Ада ничего не могла с этим поделать, она бесилась и сильно обижалась. И старалась не подавать виду. Только пару раз девушка не выдержала и высказала всё, что думает, прямо в эту породистую, алебастровую маску. Когда мужчина злился, его черты становились хищными - не как у дракона, а как у неведомой демонической твари любого из угодных ему миров. На её замечания Эрид только смеялся и ждал продолжения сцены, хотел, чтобы Ада сказала, как можно больше, и окончательно выставила себя дурой. И Ада замыкалась - назло. В конце концов-то, ей всё равно. Девушка успела повидать много грубости за свою жизнь, да и кто не видел её? Невозможно всем дать отпор. Она никогда не умела
затыкать своих недоброжелателей, зато научилась их игнорировать.
        Оказалось, что игнорировать дракона нельзя: он выходил из себя, и был готов чуть ли не убить её. Впрочем, это невозможно в условиях их призрачного состояния.
        «Что ты там мямлишь? Скажи громко и чётко! Я же попросту тебя не слышу!»
        Врал. Слышал. У оборотней обострены и слух, и зрение и способность играть на нервах.
        «И это называется потомок королей!».
        Никогда она в эту чушь не поверит! Ада вскакивала и быстро уходила, усыпая свой путь проклятиями.
        «Почему ты не защищаешься?» - доносилось ей вслед. «Почему не поставишь меня на место?»
        Потом он успокаивался и замолкал. Надолго. Когда девушка возвращалась на поляну, спустя час, или день, красивое лицо уже не казалось ей кровожадным. Алебастр становился обыкновенной - разве что очень бледной - кожей. Отрешённый взгляд фокусировался на Аде и наполнялся раскаянием.
        Эрид никогда не извинялся прямым текстом. Может быть, у оборотней так не принято, Ада и сама терпеть не могла картонные фразы, даже если они искренни. Но сожаление было очевидным. Он говорил мягко, иногда даже нежно - это не трудно, если у тебя от природы бархатный баритон. И всё-таки казалось, что это не притворство: дракон в самом деле жалел о жестоких словах. Но не извинялся, предпочитая говорить о посторонних вещах - о городе Йэре, которого нет ни на одной земной карте, или паровых машинах, на смену которым так и не пришла эпоха дизельпанка. О странных народах и их не менее странных обычаях. Иногда - о принцессе, личность которой столько раз оспаривала Ада, не верила и даже не хотела слушать. И безропотно переключался на другие темы, если она требовала. Эрид грустно смотрел на опадающие листья, на девушку и мальчика, который ловил каждое слово. А они глядели на него.
        Золотые глаза, какая потрясающая картина! Это более необычно, чем её собственные, жёлтые. Дракон говорил, что у матери они тоже неестественного цвета, просто спрятаны под голубыми линзами.
        Когда Эрид сменил облик и золото раскалённым пламенем вспыхнуло на чешуе, Ада не поверила. В обычных обстоятельствах она бы обвинила во всём подозрительный чай, бракованные сигареты или даже резиновый клей. Но ничего такого не было. Они не ели, не пили, да и дышали скорее по привычке, а не по необходимости.
        Это было прекрасно. Ожившая картинка из детской сказки. Мрачной и жестокой, потому что этот дракон не выглядел добродушным хранителем сокровищ. Он был страшной и живой машиной, несущей молнии и смерть. Всё, как говорится, по фен-шую: крылья огромной летучей мыши, когти на крепких лапах, зубы тираннозавра. Шипы в комплекте. На плечах Ада заметила фиолетовые перья, но зачем они ему? Дракон тут же предоставил ей возможность задать этот и все прочие вопросы, направившись в их с мальчишкой сторону. Тоша высовывал любопытный нос из-за её спины. Девушка наконец обрела дар речи и, к стыду своему, использовала его просто чтобы заорать. Она выкрикивала что-то маловразумительное, а чудовище, глядя на это, усмехнулось.
        Драконья морда мало того, что ухмылялась, так она ещё и заговорила!
        Ада не поняла, когда упала на холодную землю - до этого явления, или после. Мальчишка бегал вокруг них и чего-то там пищал. Всё казалось ему игрой и Аде стало стыдно, что сама она испугалась, да ещё и брякнула это идиотское «не ешь меня». Это было скорее шуткой на нервной почве, но попробуй теперь это объяснить. Кривые когти потянулись в её сторону. Дракон, в целом, лучше выглядел издалека, вблизи он походил на помесь ящерицы, динозавра и летучей мыши. В небе или на вершине холма Эрид казался персонажем мифологии, но когда монстр подошёл, что-то изменилось. Он не стал выглядеть менее грозным или впечатляющем, но Ада вдруг поняла, что он такой же, как она. То есть, вполне себе форма жизни, от которой немного пахнет гарью, а чешуя на правой лапе рассечена. Значит, его можно ранить, можно убить. Это не бессмертный персонаж из фентези. Почему-то, в этом было что-то грустное. Неужели одном из миров такое прекрасное, сильное существо точно так же боролось за жизнь, как и все остальные?
        Однако, когда чёрные когти потянулись к ней, по спине пробежал предательский холодок. Видимо прочитав это по её лицу, Эрид изобразил на своей морде неподражаемую эмоцию, от которой впору если не хохотать, то падать с инфарктом.
        Она так и не поняла, как он это делает. Просто вместо лапы вдруг оказалась рука. Конечно Аде было интересно, какова на ощупь чешуя дракона, но всё-таки когда рядом стоит человек, оно как-то спокойнее. Ада недоверчиво позволила соприкоснуться их ладоням, втайне надеясь, что на крепких пальцах не вырастут когти, и поднялась. Это был второй раз, когда их руки встретились. В первый дракон, не слушая возражений, закатал рукав на её серой кофте и задумчиво осмотрел глубокие шрамы на запястье. «Ты не смейся, просто я так пыталась проснуться» - пробормотала студентка, с усилием высвобождая руку. «Нет» - задумчиво ответили ей. «Я не стану смеяться, ведь это совсем не смешно, а наоборот. Я прошу тебя, Ада, не делай так больше. Очень прошу, принцесса».
        Иногда её пугала эта забота. Зачем он злится, а потом отыскивает её у чёрта на куличках, в каком-то сарае, чтобы вытащить из тягучего как зыбкие пески кошмара? Они почти не говорили об этом, но если бы не Эрид, Ада могла проваляться там ещё очень и очень долго. А потом ходила бы как зомби в течении нескольких дней. На самом деле девушка могла вообще не вернуться из транса, оборотень беспокоился не на пустом месте. И он не хотел, чтобы это случилось. Может быть только потому, что она нужна ему как трофей для «Агаты». Или для его королевы, которой Ада каким-то боком приходилась внучкой. Да, это пугало, но даже такая забота была жутко приятна.
        Хорошо, что он оказался не сумасшедшим, и драконы существовали в самом деле, просто в другом измерении. Впрочем, в этой параллели тоже полно странных существ, взять хоть жирафов. Они, конечно, не превращаются в людей, но всё же. Кстати, оказалось, что Эрид никогда не слышал о таких животных. Более того: он не поверил в их существование.
        Дракон.
        Не поверил в жирафа.
        М-да.
        Зато мальчишка ни в чём не сомневался и заваливал оборотня вопросами. Апогеем любознательности Тоши стал день, когда по поляне деловито протрусил пёс с берцовой костью в зубах.
        Ада сидела под деревом и думала о своём, пока чьё-то пыхтение не привлекло её внимание. Тоша переминался с ноги на ногу и воровато оглядывался. Эрида по близости не наблюдалось.
        - Чего надо?
        Мальчик подкрался ближе и тихонько сел рядом. Сделав страшные глаза, он прошептал:
        - Видела собаку?
        - Ну?
        - Нам в музее показывали большие к-кх… б-ольшие кости. Большие-пребольшие! До потолка! А ты можешь кое-что спросить у Эрида?
        Мальчик говорил шёпотом, его распирало любопытство. За последние дни он так достал оборотня своими расспросами, что тот уже не знал, куда деваться. И пацан решил схитрить, переложив на плечи Ады такую серьёзную миссию как допрос с пристрастием. Она закатила глаза.
        - Что я должна спросить?
        - А он м-может… - мальчик понизил голос, - может превратиться в динозавра?
        Большие карие глаза смотрели доверчиво. Брови-дуги почти обрели форму правильных полусфер. Тоша сунул было палец в рот, но тут же одёрнул себя: он знал, что Аду это раздражает, а сейчас надо использовать всё своё обаяние, чтобы она согласилась.
        Ада заржала в кулак. Потом задумалась.
        А что? Вдруг правда может?
        Глава 55 Обратно
        Надежда что-то разбила. Немудрено, в доме полно пузырьков с какими-то мазями и лекарствами. Микстуры, которых не встретишь в современных аптеках.
        Крики, брань, всё как обычно. Ада не выдержала и покинула рассадник гнева. Живущие здесь дети хотели поступить так же. Вопли пугали их, да и воздух на улице был таким свежим, не то что кислый чад неубранных комнат. Но им не разрешили, заставили слушать.
        Девушка уселась прямо на землю, привалившись спиной к сараю. Она думала.
        Эрид засобирался покинуть это место. Со дня на день они должны шагнуть в Коридор времён, хотя Ада терпеть не могла это название. После того, как её душа снова покинула и без того нематериальное тело, медлить дальше дракон не желал. Он говорил, что это опасно и Ада знала, что он прав. Но проститься с трансами ей не хотелось, как бы ужасны они ни были. Туман, расщепляющий душу - это что-то вроде прыжков с парашютом или русской рулетки. Очень страшно, но она хотела рискнуть. Ещё раз.
        Для этого Ада спряталась так, что её не смогли найти - если, конечно, искали. Так что путешествие получилось долгим и болезненным. Девушка очнулась сама, с большим трудом, кляня себя за то, что заранее отвергла чужую помощь. В этом упрямстве было что-то извращённое: Ада знала, как плохо ей станет, и осознанно шла на это. Она не забыла, как прохладная ладонь легла ей на щёку и отобрала значительную часть чужой, инородной энергии. Ада была благодарна. Тогда она сразу пришла в сознание, почувствовала себя почти бодрой, почти здоровой и нормальной. И главное - совсем не одинокой. В тот момент она находилась под защитой этого существа, подкреплённой его же участием. Так необычно и здорово. Волнительно до мурашек. Ада даже хотела выразить свою признательность, но всё, на что хватило девушки - это сухое спасибо. В этом была вся она.
        Потом они поругались, потому что дракон требовал не погружаться сознательно в транс, а Ада не любила, когда её пытались учить. Романтика едва не перешла в драку. Но как бы хотелось вернуть те странные минуты на чердаке! И именно поэтому девушка сделала всё, чтобы они не повторились.
        Теперь, еле оклемавшись, Ада сидела за сараем и размышляла.
        Оборотень не собирался медлить ни одного лишнего дня, хотя сначала даже не заикался о скором перемещении. Отношение Эрида к этому вопросу изменилось после случая на чердаке, и теперь оборотень развёл кипучую деятельность. Она, то есть деятельность, заключалась в том, что Эрид ждал какого-то знака. «Прислушивался к ферому», чтобы переход по временному коридору оказался наиболее благоприятным. Ада ни на грош в не поняла в этой колдовской ерунде, но ничего не имела против. Пусть ждёт и дальше, если так хочется, а она пока попробует разобраться со странным предчувствием, которое появлялось всякий раз, как Ада подходила к деревянному дому.
        Всё дело в пожаре. Он был, но ещё не случился. То есть пожар произошёл примерно в это время: сто лет назад, плюс-минус года два относительно родной эпохи Ады.
        У отца и его родственников девушка выпытала всё, что они знали. Вот и эта трагедия тоже оказалась в копилке семейных преданий. Она запомнила хорошо: погибнет старик, пострадает добрая половина дома. Целиком здание не сгорит, и после пожара люди всё равно продолжат жить на уцелевшей половине с каменными перегородками. Но времена начнутся ещё более чёрные.
        - Ты что, хочешь это предотвратить? Плохие новости, принцесса: ничего не выйдет. Нельзя изменить прошлое, даже если в данный момент оно является для тебя настоящим. Иначе я бы попытался исправить то, что натворила твоя мать.
        Ада готова была убить Эрида всякий раз, когда он называл её принцессой. Случалось это не часто, иногда даже не было похоже на оскорбление, а словно само вырывалась. Будто дракон оговаривался случайно. И всё равно хотелось убить на месте.
        - Но ты же сам наворотил не мало, а? Агата - там, я - здесь, мальчишка тоже. И это называется люди не могут изменить прошлое? Вон, сколько тут намешано времён!
        - Я не человек. Меня нашпиговали магией как кекс изюмом, и потому мне кое-что подвластно. И уж поверь, я сполна расплачиваюсь за это, пытаясь хоть отчасти всё исправить. Можно немного перетасовать карты чужих жизней. Но нельзя остановить смерть.
        Больше они не говорили на эту тему. Он всё ждал своего сигнала, а Ада старалась держаться ближе к дому, хотя иногда это становилось невозможным: столько криков её нервы не выдерживали. Странно, что дети ещё не стали заиками, как Тоша. Им бы забиться в угол и никогда оттуда не вылезать, а они выбегали на улицу и играли в прятки.
        Часы гудели как набат, они бились трёхстрелочным сердцем и внушали беспокойство старику. Дед вскакивал каждый час, чтобы проверить, всё ли хорошо с часами, сдувал пылинки и топтался перед ними на одном месте, не понимая, что его так тревожит. Внешне всё было как обычно: пульс механизма не менял своего законного хода, он не ускорялся и не замедлялся, оставался ровным и сильным.
        Для призраков этот звук становился чем-то особенным. Не тиканье. Подземные толчки, которые перекочевали в небо и редким гребнем прочёсывали лес.
        Если уж Аде выпало знать, что скоро случится трагедия, разве не должна она предупредить людей об опасности? Тем более, что именно старик вызывал наибольшее сочувствие. Он был таким спокойным по сравнению со старшей дочерью, но и близко не таким пугливым как младшая. Дед просто ждал смерти, лежа на своей лавке и отвернувшись к стене от не стихающих скандалов.
        В какой-то момент она в самом деле решила напугать обитателей дома. Когда ты призрак, то грех не воспользоваться этим, да ещё и на благое дело. Научившись с горем пополам у Тоши устраивать вихри и сбрасывать предметы на пол, она с детским энтузиазмом принялась нагонять страх на эту семью. Но той было всё равно. Жизнь слишком покидала этих людей, чтобы они обращали внимание на катушку ниток, которая пять раз к ряду падает, куда бы её ни положили, или на странный ветер, который воронкой закружил листья в центре двора. Воронка вырастала на два метра, струной тянулась к тем, кто её видел и опадала в бессилии им на головы. Ничего. Бесполезно. Даже убедившись, что в дом подвержен нападкам нечистой сила, никто и не подумал съезжать или быть аккуратнее со свечами.
        Электричество здесь провели уже давно, только вот перебои происходили чуть не каждый вечер. "Твари е…е!". Надежда загибала любимый речевой оборот и с ненавистью чиркала спичкой. Свет был нужен: заварить чай, сварить картошку, уложить ребятню спать. Нужен, чтобы разлить самогон по тарам и раздать подзатыльники тем, кто засыпать не хотел.
        - Да что ты трогаешь их, ведь смирно же сидят, не бегают и не кричат, - в кои-то веки мать решила заступиться за своих детей.
        - А чтоб и дальше сидели, и не рыпались.
        Свечи стояли на столе, на лавках, на полу. Их задевали и роняли при ходьбе, а бревенчатые стены смотрели на это немо и кровожадно.
        - Так, чего это ты, папа, снова вскочил?
        В голосе Надежды была угроза. Ей не понравилось, что отец опять подал признаки жизни. Она решила, что он снова сунется к своим часам и обозлилась. А старик всего-то и хотел разомнуть затёкшую спину. Так и сказал - вежливо как умел, но дочери показалось, что он решил ей нагрубить.
        И вжали дети головы в плечи. Брань и крики били их не хуже кулаков.
        - Вижу я, как ты меня терпеть не можешь, старый хрыч! Да будь твоя воля, ты б меня на улицу выгнал! Вы же с матерью всегда любили младшую, а меня поедом ели. А кто теперь вас кормит, тебя и потаскушку эту с её выводком? Отвечай. Она? Нет, я кормлю! На мне всё.
        Дед молчал и только с тоской глядел на любимые часы. Он не боялся Надежды, в отличии от остальных, кого судьба забросила под одну крышу с этой женщиной.
        Зачем Ада всё это слушала? Ну зачем не уходила в лес, или ещё куда-нибудь? Но ведь они ей родные. Люди, передающие уныние по наследству.
        Девушка продолжала приходить и сидеть тут долгими ночами. Она приноровилась задувать свечи. Кошки шарахались в сторону, дети визжали и говорили, что в избе завёлся домовой. Священник, который согласился окропить дом святой водой, был чуть ли не того же мнения. Отче с горечью посмотрел на самогонный аппарат и неопрятность жилища, и посоветовал почаще выпускать детей на улицу. Не мудрено: в доме стоял такой духан, что Ада не понимала, почему никто не падает в обморок.
        Потом свечи заменили на несколько керосиновых ламп. И девушка смирилась: она не сможет напугать людей настолько, чтобы они отсюда уехали. День пожара близился - с каждой едва не опрокинутой керосинкой. Почему-то взрослые обращались с такими вещами с меньшей осторожностью, чем дети, словно преднамеренно бросали вызов опасности. Жизнь у них была тяжёлой и безотрадной, а в отместку никто не заморачиваться с тем, чтобы беречь её.
        Ада не выдерживала и уходила. Она слонялась по улицам и плутала по лесу. Иногда кто-то вырастал у неё на пути, и девушка вспоминала о своих товарищах по несчастью. Прекрасно, что у неё остались те, с кем можно поговорить. Но их отдаляло то, что они не поддавались дурным предчувствиям. А стоило только забыться, глядя на весёлого пострелёнка или любуясь точёным профилем дракона, как она вспоминала о людях в доме и мрачнела со скоростью света.
        - Прекрати, - требовал Эрид. - Я знаю, это тяжело. Сам когда-то не сумел спасти одного вредного старика, моего единственного друга. Моя вина куда больше твоей, но я продолжаю жить. Так ли ты уверена, что пожар случится в скором времени?
        Уверена она не была, только легче от этого не становилось. По ночам Ада прислушивалась к звукам леса и зябко скручивалась клубком у дерева: в шуме веток ей постоянно мерещился холодный бой часов.
        Что ей были эти люди? Пусть бы умирали, как предрешено. Ведь на самом деле они умерли задолго до её рождения. На самом деле, признаки - это они.
        ***
        Это случалось внезапно. Любое событие в монотонной и замкнутой жизни привидений было как гром среди ясного неба.
        Они сидели все вместе, втроём. Тоша спрятался в шалаш и читал свои затертые до дыр сказки, Ада смотрела в небо, запрокинув голову и вытянув ноги. Ботинки, на которые ушло две стипендии, увенчали собой поваленное грозой деревце. Эрид тоже сидел, прикрыв огромные глаза. Человек как человек. И не скажешь, что может отрастить крылья и клыки, да плюнуть молнией.
        Все молчали. На душе было почти что спокойно. Ада даже не порывалась вскочить и отправиться на прогулку - куда угодно, лишь бы только одной.
        Вдруг оборотень встрепенулся. Секунду назад расслабленный и похожий на спящего, он открыл глаза и в упор посмотрел на Аду. Девушке стало не по себе, но у неё было слишком отрешённое настроение, чтобы угадать подвох.
        - Нам пора уходить. Сейчас лучший момент, чтобы открыть Коридор времён.
        Она покачала головой. Тоша высунулся из шалаша и с беспокойством глядел на них, округлив глаза и смешно подняв брови.
        Вернуться. Чтобы снова оказаться в своей эпохе, стать видимой и оставить своих предков умирать. Вот так вот просто. Ада даже не совсем поверила, что это серьёзно.
        - Ну, ещё пять минуточек…
        - Нет.
        Томная лень уступила место тревоге. Почуяв, что запахло жареным, вылез из укрытия мальчишка. Он привык, что двое взрослых время от времени начинают спорить и с интересом ждал развития событий.
        - Я не могу… Как же я их брошу?
        Дракон проследил за её рукой, которая дёрнулась в сторону городка. Он был прекрасно осведомлён о её моральных пытках, но не понимал их. Ада растерянно смахнула кудрявую чёлку с глаз, и затравленно посмотрела на Эрида.
        Поняв, в чём дело, ребёнок подпрыгнул на метр и плюхнулся рядом с оборотнем. Тоша снова грыз ноготь, что свидетельствовало о крайнем нетерпении.
        - М-мы пойдём? Мы правда-преправда отправимся в д-другое время?
        Он стал заикаться значительно меньше. Иногда - когда Тоша не нервничал, он говорил почти без дефекта. Глаза мальчика горели, щёки пылали здоровым румянцем. Маленькие кулаки вцепились в кожаный рукав: Тоша требовал ответа, и оборотень усмехнулся. Он лениво попытался отцепить от себя ребёнка, но у него ничего не вышло. Тогда Эрид растрепал и так лохматые волосы и улыбнулся чуточку добрее.
        - Пойдём. Но сначала Ада должна согласиться.
        Пацан будто торнадо отлетел от мужчины и вцепился уже в Аду.
        - Ну пожаааалуйста-аа…
        Он не вопил как другие дети, которые хотят чего-то получить - а жалобно просил. Умный ребёнок. Да дело тут и не в прихоти, а в том, что тридцать лет заключения на одном пятачке земли - слишком тяжёлое испытание. Любой бы только и мечтал сбежать отсюда. Разве вправе Ада отнимать у этого ребёнка единственную надежду на то, что призрачный кошмар наконец-то закончится?
        - Мне надо подумать.
        Опустив голову, загребая пятисантиметровыми подошвами, девушка поплелась в неизвестном ей самой направлении. Уйти далеко ей не дали. Сразу два препятствия - высокое и пониже - преградили дорогу. То, что повыше, выставило руку, и девушка поздравила себя с зачатками пресса на животе. Таранить мягким пузом чьи-то железные конечности мало того, что не эффективно, так ещё не эстетично. А Тоша уже мёртвым буксиром повис у неё на руке. На этот раз побег не задался.
        - П-пожалуйста! С-соглашайся! Ты же хочешь увидеть своих родных и друзей, а ещё выспаться!
        Мальчик бил по больному: уснуть хотелось безумно. По-настоящему видеть сны, а не впадать в пугающий транс. Тоша так просил, что сердце Ады - нет, не дрогнуло - но начало склоняться к мысли, что возможно стоит перестать упрямиться.
        - Я не знаю, - пробормотала она, не поднимая глаз. - Я правда… Я, ну…
        Она сунулась было куда-то в сторону, но не вырвалась из двойного капкана. Совесть и жалость требовали остаться: ребёнок отчаялся увидеть свободу. Мягкий баритон убедительно доказывал бессмысленность упрямства. Детский лепет ему помогал. Мальчишку Ада не слушала: она ему сочувствовала и была не против помочь. Этого достаточно. Но в том, что говорил Эрид она нуждалась: Ада была человеком, которого надо убеждать. Она часто не могла сама решить, что правильно и потому полагалась на других, если они только могли достаточно складно заменить её мысли своими.
        Эрид умел говорить. Если хотел. Обычно он делал это небрежно, не заморачиваясь с подбором слов, которые всё равно сами собой складывались наилучшим образом. Сейчас оборотень видел, что девушка колеблется. Понимал, но осуждал её. Однако пошёл против собственных правил, не стал грубить и засунул своё осуждение подальше. Запер на тяжёлый замок и принялся по полочкам раскладывать, почему Ада должна довериться ему и покинуть призрачный мир. Эрид наводил порядок в её голове, Ада улавливала суть, но не запоминала слов. Но по крупинке, по песчинке девушка соглашалась. Может быть, это какая-то драконья магия? Пожалуй, нет. Ей просто и самой хотелось поступить именно так. Только мешали сомнения.
        - Оставь в покое прошлое, удели чуточку внимания настоящему. Оно там - в будущем, и я знаю, как бредово это звучит. Твоё настоящее покрывается пылью и мхом, пока ты мучаешь себя из-за призраков. Нечего так смотреть. Настоящие призраки они, а не мы: наше с тобой время является ведущим, просто в разных параллелях. Его ещё можно изменить. Всё остальное - прошлое, в котором ты бессильна. Можешь только смотреть, а заодно смеяться или плакать. На твоё усмотрение.
        Она отнекивалась ещё какое-то время. В конце концов Ада перестала сопротивляться и даже чуточку повеселела.
        - Всё, успокоилась? Вопросы ещё есть?
        Ада тряхнула головой. Короткие кудряшки весело запрыгали над глазами. Вроде бы как нет, никаких вопросов, ничего такого. Разве только… Ада посмотрела на стоявшего рядом Тошу и перевела хитрый взгляд на дракона. Тот сразу заподозрили неладное.
        - Хорошо, я согласна на перемещение, только скажи сначала кое-что. Ты это, в динозавра можешь превратиться?
        ***
        Ада вдруг поняла, что стоит у подножья холма, а дракон и мальчик находятся рядом, но уже не удерживают её. В этом же месте она пришла в себя, когда впервые прошла по Коридору времён. Выжженное пятно никуда не делось, и собаки выли, пробегая мимо него. Это случилось целую вечность, месяц назад. Точнее полтора. Бой часов доносился из дома на холме. Звук, который они не могли слышать на таком расстоянии, но слышали.
        Ада не сумела предотвратить пожар. Прошлое менять нельзя. Девушка как мантру повторяла слова оборотня, чтобы не сорваться, и не убежать. Она ведь и так пыталась до последнего. Задувала свечи, пугала живых. Те, конечно же, не поняли. Быть призраком так нефункционально.
        Всё-таки дед очень стрый, да и умрёт не от огня, а от дыма. Ада на это надеялась. Он особо жить и не хотел. Здесь никто не хотел, разве что дети. Почему она стала говорить о них в прошедшем времени? Ада так и не смогла никого из них полюбить, но привязалась. Всю жизнь она мечтала увидеть своих предков с фотографий, и вот с исполнившейся мечтой уже пора прощаться. Остался привкус горечи и тиканья часов. Не таким уж увлекательным оказалось это путешествие: слишком много грязи и криков.
        Ада знала, что дракону не нужно её согласие, чтобы перенести их троих в нужную эпоху. Но оборотень принципиально его ждал. Девушка покосилась на Тошу и под взором счастливых карих глаз неуверенно кивнула.
        Эрид достал из кармана какую-то склянку и пальцами её раздавил. Стекло лопнуло и впилось осколками в кожу. Ада с мальчишкой охнули дважды: сначала от неожиданности, потом поняв, что вместо красного содержимое флакона смешивается с золотым.
        Это происшествие отвлекло Аду от тяжких мыслей. Она не успела заметить, как Коридор времён открылся. Девушка бездумно шагнула в этот портал, забыв кинуть прощальный взгляд на дом, в котором жили, плакали, ненавидели и заводили часы её предки. В последнюю секунду она спохватилась, но чёрное плечо закрыло ей ненароком обзор.
        Ада не увидела, как за спиной Эрида первая стройка дыма поднималась от деревянной постройки. Она возвращалась домой.
        Глава 56 Страховидло
        Ментальный зов накрыл его с головой, испугал, разозлил и поставил перед фактом: если хочешь жить - лети, куда приказали. Агата давала оборотню около недели на то, чтобы он добрался до Чёрных островов. Принцесса, никогда не блиставшая в математике, прогадала: ему бы хватило двух-трёх дней. Оставшееся время дракон решил потратить на свободный полёт над королевством. Что-то подсказывало ему, что на этот раз удастся найти нечто интересное и, может быть, даже важное.
        ***
        Это случилось, когда он уже собирался отправиться на Чёрные острова. Дракон летел над каким-то селением, миновал дворы, деревянную церковь и добрался до полей и огородов. В последнее время он бросил слоняться по городу, и пролетал здесь не раз, так как местность была живописная, и до сих пор как следует им не изученная. Крестьяне уже не разбегались в стороны, завидев крылатую тень, и не втягивали шеи. Они привыкли. Задирали головы, подзывали детей, чтобы те посмотрели на чудо чудное, да и вообще вели себя уверенно, как городские. В Йэре-то драконом в небе никого не удивить.
        За армией пшеничных снопов, на возвышении, Эрид увидел любопытную картину.
        Надо сказать, что чем дальше от столицы, тем суевернее был народ. Многие верили в приметы, ещё больше - в страшные байки. Вампиры, кикиморы, русалки и прочая живность - здесь всё это принималось на ура. Хотя даже единственное чудовище, которое на самом деле существовало, люди видели от силы несколько раз в год, да и то издалека. Предрассудки в этих местах были особенно сильны. Драконам приписывали много такого, до чего бы сами они сроду не додумались. И живут они в пещерах, охраняя золотые горы, и людей, мол, едят. А коли жрать нечего или неохота - сжигают целые деревни.
        На самом деле оборотням просто-напросто не было нужды искать себе пещеры с золотом: в королевском замке они могли купаться в роскоши безвозмездно. Сжигать что-либо помимо вражеских кораблей им было строго запрещено, а на людоедство не тянуло. Тем более, что это больше походило бы на каннибализм. Вероятно, эти нелепые слухи когда-то имели основания: как среди людей полно маньяков, так и драконы не всегда попадались адекватные. Особенно в средние века - кто знает, о чём умолчали летописцы. Теперь, в просвещённое время, оборотням была пропана сама мысль о подобном. А вот простолюдины в том, что касалось жертвоприношений, проявляли нездоровый энтузиазм. Во время странствий по окраинам империи Эрид несколько раз сталкивался с этим. Достаточно было несколько раз пролететь над какой-нибудь деревней, как тебя тут же хотели задобрить как кровавого божка.
        Ему всегда предлагали девиц - случалось такое раз пять или шесть. Юных, красивых по деревенским меркам и, как правило, нетронутых. Вероятно, учитывали, что драконы умеют превращаться в людей, со всеми их потребностями и желаниями. О том, что сами чудовища тоже бывают женского пола, почему-то никто не подумал.
        Есть их резона не было. Остальное зависело от ситуации. Некоторые просто умоляли отпустить их на все четыре стороны. Стоило развязать верёвки - и девы удирали, сверкая грубыми, крестьянскими пятками. Но это в порядке исключения. Обычно, всё происходило по-другому.
        Первым делом Эрид принимал человеческий облик. Этого хватало как минимум на то, чтобы жертва перестала вопить. Разобравшись, что чудовище не только выглядит, но и ведёт себя вполне адекватно, да ещё и разговаривает так, словно всю жизнь общалось только с королями, девушки меняли страх на любопытство. Убегать не спешили. Задавали вопросы, разглядывали, засматривались. Заливались здоровым румянцем. Многие отданные на съедение невинные девицы ничего не имели против, чтобы перестать быть таковыми. Дракон не возражал - в зависимости от настроения.
        Они проводили вместе два или три дня. Прежде чем покинуть очередную подругу, оборотень доставлял её туда, куда она сама хотела: к родным, знакомым или друзьям. Но чаще всего - обратно в ту деревню, жители которой решили принести односельчанку в жертву. Но прежде каждая вторая допытывалась, а может ли Эрид устроить её при дворе. И каждой он врал, что не может. А чтобы как-то утешить, одаривал золотыми монетами или драгоценными камнями - тем, что завалялось в карманах.
        Это была взаимовыгодная сделка. Молодые, не испорченные дворцовыми интригами женщины помогали ему развеяться. А он давал им удовольствие, деньги и возможность всю жизнь вспоминать о нескольких безработных днях в компании дракона. А так же полное право быть недовольными своими мужьями и их скудными навыками в постели. Потому что вряд ли их обветренные руки будут такими же ловкими, а кожа сумеет пускать лёгкую электрическую вибрацию.
        Да, всё это будут вспоминать. Только оборотень не знал, что воспоминания эти будут не столько радостными, сколько тоскливыми.
        Эрид приземлился возле столба, сложил крылья, и скептически оглядел подношение крестьян.
        - А где девица?
        - Ка…какая девица?
        - Ну, мне обычно предлагают на съедение девиц…
        Издалека дракон ещё мог принять это за юную и невинную деву. Только какую-то неправильную. Угловатая, рост выше среднего, а одежда мешковатая и неопрятная. Длинные сальные волосы еле доходили до плеч. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что жертва достаточно молода, но на этом очевидные соответствия параметрам заканчивались.
        - Ну так нашим девицам ужо за пятьдесят, а меня тут это… это… В общем, решили выбрать меня, - выдавил из себя парень. Лет ему было между пятнадцатью и двадцатью семью - не понять под слоем грязи и жуткими патлами. Он висел на руках, привязанных к столбу, рыл каблуком сапога канавку и горестно вздыхал. Второго сапога, кстати сказать, нигде видно не было.
        Какая-то деталь смущала Эрида. Что-то такое в облике мальчишки, но он не знал, что.
        - И почему выбор пал именно на тебя? Или у вас там лотерея? Вот было бы забавно.
        Парень что-то хрюкнул. Под выжидающим взглядом золотых глаз он решил не оставлять вопрос без ответа.
        - А я дочку мельника того.
        Дракон хмыкнул. Как же у людей всё сложно.
        - Того? Ну так женили бы тебя на ней. Делов-то.
        - Да нет! Я её того… телегой переехал.
        Эрид жутко захохотал. В человеческом облике его голос и смех звучали красиво и маняще. Но из драконьей пасти звуки выходили замогильные.
        "Надо же, а судопроизводство не стоит на месте" - подумал оборотень, точа коготь о валун. Мальчишка с ужасом наблюдал за этой процедурой.
        - В былые времена за непреднамеренное убийство тебя бы просто закидали камнями. Ну или вздёрнули. Зависит от менталитета в данном регионе.
        - Да нет же, - парень попытался махнуть рукой, но вспомнил, что запястья связаны у него над головой. - Телега барская была. Дорогая, только из столицы выписанная. Так я её сломал. Вот и осерчал милорд. А мужики наши, чтоб им пусто было, обрадовались, вспомнили, что давно уж никого тут не съедали.
        - Значит, за порчу барского добра тебя решили скормить мне? Ну, в общем-то, весьма гуманный приговор в данном контексте.
        - Ну не ешь меня, страховидло! - разнервничался пацан. - Ох, простите. Простите, это я у состоянии фак… факт… Эффекта, в общем!
        Дракон закатил глаза, фыркнул, обдав горе-кучера травяным дыханием. Потом подумал и сменил облик. Мальчишка от удивления перестал кашлять, причитать и ругаться, и вылупил глаза. Было ведь на что. Вместо гигантской рептилии на него теперь смотрел обычный человек. Только глаза остались такими же: золотыми. Одет не по-сельски, однако в городе тоже редко встретишь людей, наряд которых целиком и полностью состоит из чёрной кожи и дорогой чёрной ткани. Ни к одному сословию такого не отнести, хотя зачем? Человеком он вовсе и не был. Мальчишка сдул со лба сальную прядь и завистливо смотрел на относительно длинные, волнистые тёмные волосы. Да и в остальном молодой мужчина был донельзя хорош, хотя и бледен. Но, как говорили, знать такое уважала. А вот улыбался он как-то подозрительно.
        - Я не собирался тебя есть. Уж больно ты, приятель, неопрятен. Но за такие словечки, пожалуй, пересмотрю своё решение.
        - Э, нет, не надо ничего тут это пересматривать! Ваша милость! Ваша огненная светлость! Ваша грозная и дымная туша, пришедшая с небес…
        - Уж лучше бы ты остановился на вашей милости, парень. И, кстати, пламя - это к другим оборотням. Я же дракон электрический и управляю молниями. Впрочем, из них тоже можно организовать неплохой огонёк.
        Крестьянин повесил нос. Грязные патлы выразительно и трагично раскачивались на ветру.
        Дракон скучал.
        - Ну хорошо. Если сможешь обыграть меня в кости - так и быть, отпущу.
        С этими словами он извлёк из кармана несколько кубиков с засечками. Потом сделал молниеносное движение и рассёк верёвку, которой крестьяне привязали односельчанина к столбу. Это произошло так быстро, что парень не успел и глазом моргнуть. Только матюкнуться.
        - Не сквернословь, если нет особой причины или умения ругаться куртуазно. Начнём…
        На самом деле он бы отпустил его в любом случае. Ну не есть же эту бестолочь, в самом-то деле? Если бы крестьяне по старинке привязали к столбу молодую женщину, вариантов было бы побольше. Хотя, что-то новое, пожалуй, хорошо. Эрид был рад компании парня. Забавный малый.
        Тут он кое-что заметил. Дракон протянул руку и пальцем подцепил побрякушку, которая болталась на шее пацана.
        - Что это у тебя за кулон? - спросил он глухо. Вещь была смутно знакомой.
        Крестьянин посмотрел на дорогой перстень, в который была продета замызганная бечёвка. И как-то тоже помрачнел.
        - Это подарок.
        Он выдернул кулон обратно.
        - Не верю. Ты его украл, причём у ребёнка. Очень знатного ребёнка…
        Эрид знал, что говорил. Такие маленькие кольца не носила ни одна из женщин. На потускневшем серебре были вырезаны руны, аметист переливался на свету. Однажды дракон видел похожий, очень похожий гарнитур: серёжки и браслет. А вот кольца не было. Потому что его Агата подарила своему другу, когда им было по шесть лет. Она сама об этом рассказала.
        - Украл бы, так продал подороже, а не носил на груди! А эту вещь продать я не могу. Я её либо выброшу, либо не знаю, что. Память как бы, всё такое. Так мы играем, ваша милость, или чего?
        - Зови меня просто Эрид. Да, играем. Но прежде ответь, как звали человека, который подарил тебе это?
        По лицу парня было видно, что дракона это не касается и вообще о личных делах говорить ему не хочется. Но он помнил, что беседует не абы с кем. И посему ответил, скрепя сердце. И сомнений уже не осталось.
        Первый кон выиграл оборотень.
        - Каков мой приз?
        Парень грустно оглядел себя.
        - У меня денег нет. У меня лишь рубашка, штаны, да этот сапог. Вряд ли ваша милость станет это носить, да и вам, пожалуй, будет тесновато.
        Дракон цыкнул языком.
        - Кажется, я уже говорил, чтобы не было никаких милостей.
        - Да, простите, эм… да.
        - Я хочу это кольцо.
        - На кой? - не понял пацан.
        - Спортивный интерес. Может быть, когда-нибудь узнаешь. Ты вроде говорил, что готов его выбросить, а продавать не хочешь. Согласись, проиграть его чудовищу - неплохой вариант.
        Парень призадумался. Кольца ему было откровенно жаль, как вещи, которую он держит при себе с малых лет. Но воспоминания с украшением явно были связаны не тёплые.
        - А вы заметили, уважаемый Эрид, какая у меня кривая рожа?
        Вообще-то мальчишка, если его помыть, переодеть, расчесать и запретить болтать всякий вздор, был вполне симпатичен на вид. Только носовую перегородку ему кто-то сломал.
        - Да-да, об этом я и говорю. Мне нос расквасил дядюшка, когда мне было шесть. Сейчас он дьявола в аду стращает, не иначе. А случилось всё из-за особы, которая мне эту вещь и подарила. Мы были друзьями, пока меня не прибили и не выгнали из… из… ну, выгнали, короче.
        Всё ясно. Мальчугана ещё в детстве под страхом смерти заставили держать язык за зубами и не рассказывать о принцессе. А потом забыли про него. Было бы что помнить! Не велико ведь дело - мальчик для битья.
        - Чего уж, забирайте эту дрянь! Мне легче будет на душе и на шее.
        Парень припечатал ещё парочку крепких выражений, а Эрид отправил кольцо в карман. Он сам наверняка не знал, зачем. Чего он хотел - порадовать Агату? Или огорчить? А может быть, и попросту сбить с толку.
        - Не сквернословь, - рассеянно заметил он, думая о том, что скажет принцессе.
        Через час сквернословием занимался уже сам дракон. Мальчишка выиграл у него не только свою жизнь, но и что-то ещё. Что именно - и сам ещё не придумал. Зато как расхрабрился! Осмеливался даже тыкать, когда понял, что оборотню от него не нужно ничего, кроме уже выигранного кольца и возможности скоротать время за игрой.
        - А давай, я буду летать у тебя на спине, а ты мне показывать, где сундуки с золотом зарыты?
        - Нет.
        - А давай с каждой второй деревни требовать девиц! Страшных ты будешь съедать, а красивых я буду…
        - Нет!
        - О! А давай подожжём замок милорда!
        - Сейчас я кого-то прямо тут подожгу, - пригрозил дракон. Потом задумался на секунду.
        - Подожди-ка здесь.
        Расправил крылья, улетел в закат.
        - Э! Куда ты, страховидло? - расстроился пацан. Эрид сделал вид, что не услышал.
        Ждать крестьянину пришлось совсем недолго. К ногам парня, ближе к той, что осталась без обуви, упал кожаный мешок. Небольшой, но туго набитый. Оборотень знал, где раздобыть такие безделицы.
        - Это тебе, чтоб вернуть господскую милость покупкой новой телеги. И сапоги себе добудь. А то ходишь как… страшилище из сказки, смотреть тошно.
        С этими словами дракон сделал ещё один круг и улетел. На этот раз окончательно.
        Глава 57 Дети вырастают быстро
        Дом-цилиндр поражал скромностью обстановки: стол, стул и синева в ромбовидных окнах. Больше ничего, не считая принцессы. В потёмках можно было подумать, что он обознался, но драконы слишком хорошо видят в темноте, да и годы скитаний не повлияли на способность Эрида логически мыслить: Агата выросла и изменилась.
        Она сидела спиной к двери и расчёсывалась. В прошлый раз волосы были короткими и обесцвеченными, да и в целом принцесса выглядела неважно. Теперь длинные локоны заманчиво искрились в сумерках.
        - Скучал?
        - Ничуть.
        - Я тоже. Некогда. Целыми днями тренируюсь, а по утрам мою пол в крепости старейшин. В центре там стоит такая, чуть больше остальных построек.
        - Я понял, не продолжай. Работа поломойкой пошла тебе на пользу. Всегда подозревал, что занятия слуг много полезнее всей вашей аристократической гимнастики, вроде конных прогулок или стрельбы из арбалета.
        Расчёска в последний раз прошлась по волосам, и они рассыпались по плечам золотым водопадом. Агата стала выше. Угловатость фигуры сменилась точёным силуэтом нимфы. Даже когда принцесса сидела в потёмках, в бесформенном рыжем балахоне и повернувшись спиной, было видно, как хороша она стала. Только Эрид давно уже не доверял внешней красоте, да и золото ему надоело. Чёрный цвет и простота надёжнее. А тень - предпочтительнее света.
        Девушка положила расчёску и поднялась, на ходу собирая волосы в небрежный пучок. Да, она значительно стала выше, и одеяние уже коротковато. Хаотичные складки ничуть не умаляли достоинств фигуры, как и убогий верёвочный поясок. Такой наряд не похлеще циркового костюма, в котором сбежавшую принцессу доставили в замок, но паники во дворце навёл бы о-го-го.
        Агата обернулась. На лицо она почти не изменилась, и всё же перемены были разительными. Сколько ей сейчас? Семнадцать на исходе? Дракон всегда удивлялся тому, как взрослеет и стареет род людской: так незаметно, но быстро. Сами оборотни вырастали почти мгновенно, с такой скоростью, что не успевали даже оглянуться, а детство уже сменялось зрелостью.
        - Мне есть, что тебе предложить.
        - Извини, меня не привлекают такие тощие.
        Раньше он не смел опускаться до таких шуточек в её адрес. Но раньше она была ребёнком - не только внешне, но и душой, во что Эрид верил долго, пока прелестное дитя не показало истинный характер.
        Агата махнула рукой. На свежем девичьем лице не дрогнул ни один мускул. Дерзости ручного чудовища занимали девушку в последнюю очередь. А раньше ведь так злилась и за меньшее. В былые времена принцесса как-то больше походила - пусть на испорченного воспитанием - но человека. Теперь она напоминала свою мать. Эрид почти с ужасом вдруг понял, что видит точную копию Сиены, только моложе, с незначительными нестыковками во внешности. Но холод в глазах наследницы не уступал королевской стуже. Одно слово - Астор. Девочки этой династии, вырастая, становятся не живыми молодыми женщинами, а статуями.
        Агата подвинула глиняную миску. Переставила табурет, на котором сидела, ближе к двери. И принялась не спеша вышагивать вдоль изогнутых стен.
        - Здесь скудная еда. Мы питаемся рыбой, хлебом и дурно пахнущей травой. Маги утверждают, что она очень полезная, но как по мне, это не оправдывает противный привкус. Зато глубоководный ёль ничего. Ну, если попоститься три дня. Ты же любил рыбу? Присаживайся, подкрепись.
        Даже голос принцессы перестал быть тоненьким и зазвенел сталью. Какие-то избалованные нотки в нём ещё оставались, но они уже отмирали.
        - О, так значит твоё секретное предложение - глубоководный ёль сырого, если не ошибаюсь, копчения? Ради этого стоило чуть не утонуть в океане.
        - В самом деле? Я думала, дракон не может утонуть, - равнодушно отозвалась Агата. Она выглядела так, будто миска рыбы в самом деле достойна любых испытаний.
        - На границе владений твоих магов я был вынужден сменить облик. Летящий дракон - слишком яркий акцент для запретной территории. Равно как и плывущий. А под водой мы плаваем достаточно паршиво.
        Ёль оказался вполне себе съедобным, даже с какой-то изюминкой. Возможно, это была та самая, осуждённая наследной принцессой, трава. Эрид флегматично жевал рыбу и глядел на синий ромб-окно. Таким явным пренебрежением Агата не оскорбилась, и её выдержка начинала пугать. Хорошего это не предвещало.
        - Я могу дать тебе свободу.
        Глиняная миска отъехала в сторону. Отряхнув руки, оборотень нехотя посмотрел на девушку и изогнул бровь.
        - Меня выпустили из темницы более трёх лет назад. Так что ты немного припозднилась с предложением. Будущей правительнице следует быть расторопней.
        Тут Агата впервые улыбнулась. Улыбка осталась прежней: то есть, наполовину фальшивой.
        - Я могу освободить тебя от проклятия. Точнее от той его части, в которой сама замешана. Служить короне ты по-прежнему обязан, но как торитт я больше не смогу повелевать тобой.
        Она говорила, как прилежная ученица, гордая тем, что решила сложный пример.
        - Но сможешь в будущем, когда взойдёшь на престол. Спасибо, конечно, за какую-никакую отсрочку, но…
        - Становиться монархом я не намерена.
        Перебивать Агата всегда была горазда, но теперь она делала это не просто так, а приготовившись предъявить весомые аргументы.
        - Почему? - тупо спросил дракон. Иная дурь не выветривается годами.
        - Не хочу, - разъяснила принцесса непонятливому монстру после недолгого раздумья. Да уж, видно, что постаралась подобрать слова. - Мне по душе иные берега. Помнишь место, куда мы переместились при помощи фотографии? Там были странно одетые люди. И музыка ещё.
        Агата тихо напела какой-то неузнанный драконом мотив и мечтательно уставилась в окно. Далась ей эта музыка! Но девчонка что тогда, что сейчас не могла спокойно вспоминать о том дне. Для Эрида он обернулся полным кошмаром, убитый ненароком стражник являлся ему во снах. Правда, перестал через какое-то время… А вот принцесса сохранила в памяти то путешествие как сокровище. Особенно ей не давала покоя мелодия.
        - Так вот. Я решила вернуться туда.
        - Угу. Удачи.
        Рыжая ткань гневно прошелестела от одного окна к другому, но на лицо Агата почти не изменилась. Только чуточку нахмурилась.
        - Эссенция у нас есть, ты сам её где-то спрятал. Достать ртуть и фотографию - дело плёвое. Я ведь привезла их сюда. Пришлось прятать под одеждой, ведь эти милые люди не позволили мне взять ничего, ни одного узелка! Но ты ведь помнишь, что нужен ещё один ингредиент?
        Эрид не ответил. Он крепко сжал зубы, потому что помнил слишком хорошо. Агата не обратила внимания на то как он напрягся, или сделала вид. Уперев руки в боки, принцесса раскачивалась вперёд-назад - с пятки на носок, с пятки на носок. Наконец-то ей выпала возможность изложить свой гениальный план! Девчонка довольна: гордо вздёрнутый подбородок, чуть поднятый уголок рта. О, эту картину оборотень видел много раз, и запомнил хорошо. Причёской и позой девушка напоминала бойкую трактирщицу, только вот надменное лицо и не сломленная даже мытьём полов королевская осанка выдавали её с головой. Как и мелочи вроде золотых глаз и волос.
        - Вижу, не забыл: драконья кровь. Ты мне её добудешь. Нужно просто убить чудовище. На людях ты уже потренировался.
        Агата говорила всерьёз. Дракон знал её достаточно хорошо, чтобы не усомниться в этом. Перед ним стоял человек, для которого, как говорится, не осталось ничего святого. Хуже слов была только интонация, с которой говорила торитт: приторная отрава. Эрид уже забыл, какого это - хотеть кого-то убить. На людях он потренировался, да. Тут Агата выразилась преднамеренно жестоко. Но почему она решила, что следующим этапом могут стать драконы? Почему бы оборотням не пропустить вперёд Астор и не потренироваться на них? Соблазн велик, но мечты эти неисполнимы: чудовище никогда не причинит вред принцессе.
        - Что? Не хочешь помочь мне? - наигранно наивно спросила Агата. - И как тебе живётся без совести!
        - А тебе без мозгов?! - рявкнул дракон.
        Эрид хлопнул себя по коленям и поднялся с табурета.
        - Рад был повидаться, передам привет Сиене. Спасибо за ёля. Вполне сносная рыба, не знаю, чего это ты взъелась на местную кухню. Прощай. Надеюсь, в ближайшие три года мы не увидимся, как и в предыдущие.
        Дракон направился к выходу только для того, чтобы следующая реплика Агаты остановила его.
        - Сиена не собиралась запирать тебя в тюрьме. Она считала, что вина целиком и полностью лежит на мне, а ты провинился лишь тем, что не донёс ей сразу. Это Нердал придумал упечь тебя за решётку и заставил её это сделать.
        Звучит очень уж нескладно.
        - Разве можно заставить королеву - особенно эту королеву - что-либо сделать?
        Агата развела руками.
        - Всех можно. Главное найти правильный подход. Таких как ты заставляют силой, таких как она - убеждением. Так он убедил Сиену казнить моих друзей. Просто предложил это как лучший вариант.
        На мгновение лицо принцессы исказила гримаса ненависти.
        - Так что этот монстр не заслуживает твоих сомнений. Добудь мне его кровь и дело с концом! Ну а я освобожу тебя от проклятия. Вы ведь и так всегда враждовали, - Агата подбоченилась и паскудно ухмыльнулась. - По-моему, выгодная сделка. Не понимаю, почему ты еще не пляшешь от радости.
        Она снова была спокойна как море во время штиля. Воды Чёрных островов давно не видели такой безмятежности. Агате наскучило стоять на одном месте, девица круто развернулась и устремилась к противоположной стене с таким видом, будто сделала одолжение этой комнате. Дракон схватил принцессу за локоть, заставляя остановиться. Подавил желание сжать пальцы достаточно сильно, чтобы раздробить ей кости.
        - Ты забываешься, принцесса! - прошипел он.
        Агата деловито поправила воротник.
        - Нет. Это ты забыл своё место.
        Она даже не попыталась вырваться, но напряжённо свела брови, будто припоминая сложный урок. И в следующую секунду в руку Эрида впилось с дюжину невидимых лезвий. Он взвыв и отскочил от Агаты. Девушка смахнула пылинки с предплечья и хмыкнула. Кажется, ей было интересно наблюдать за результатами своего четырёхлетнего обучения.
        - Я многое здесь узнала. Помнишь, я заставила тебя съесть апельсин? Тогда я боялась, что у меня ничего не выйдет, и ты не подчинишься. Ведь вы, чудища, ненавидите цитрус. Однако у меня получилось - тогда, в тринадцатилетнем возрасте, да ещё без подготовки. Теперь подготовка есть. Когда-то в детстве, когда она ещё верила, что из меня выйдет толк, королева рассказывала мне про кнут и пряник. В общем, сказка мне не очень понравилась, но сама идея показалась интересной. Короче, свой пряник ты получил: предложение свободы и мой ужин в придачу. Теперь я хочу показать, насколько стала сильной. Даже если бы ты согласился сразу - мы должны уяснить раз и навсегда, за кем здесь остаётся последнее слово. Ничего личного, Эрид. Просто урок на будущее.
        Она вскинула руку и сощурила глаза, как приготовившийся к атаке хищник. Дракон уже сползал по стене. Молча, и не сводя ненавидящего взгляда с принцессы.
        Это было не больно. Боль осталась за гранью ЭТОГО. То, что испытывал Эрид в темнице, всё, что он чувствовал, когда обострялась его болезнь и плечи разрывало изнутри - всё это было ничто.
        Агата убивала его. Медленно, по одной выжженной клетке тела в долю секунды. Медленно настолько, что могла бы это прекратить - если бы, конечно, захотела.
        - Могу сделать и ещё хуже, - невинно заметила она. - Это потребует больше концентрации, но я могу. Веришь?
        Она слегка сжала пальцы и дракона скрутило и швырнуло в сторону. Принцесса продолжила движение кистью, и рёбра мужчины затрещали. Как швы разрываемой тряпичной куклы.
        - Прекрати это, - прохрипел оборотень. Ногти впились в неровности на полу. Не слушались конечности, не работала голова. Ещё немного - и он согласится на всё, лишь бы это закончилось.
        - Нет, - обиделась принцесса. - Ещё рано. Чтобы не возвращаться к этому, запомни всё хорошенько. Если ты откажешься подчиниться, тебя не спасёт даже Сиена, если тебе вдруг взбредёт в голову побежать в тронный зал и нажаловаться ей. А согласишься - и в скором времени я потеряю над тобой всякую власть.
        - В таком случае я убью, клянусь, убью тебя при первой возможности!!!
        Принцесса цокнула языком. Её пальцы согнулись ещё больше, позволяя колдовству удвоить пытку.
        - Да чем ты слушаешь? Корона по-прежнему останется тем, чему ты безропотно служишь. А Сиена не позволит какому-то монстру покуситься на мою жизнь. К тому же я буду далеко.
        Всё-таки она топнула ногой. В начале фразы Агата напомнила прежнюю себя. Эрид почти расхохотался - почти, потому что нестерпимая мука превращала все издаваемые им звуки в предсмертный хрип.
        - Да она меня в порошок сотрёт за своего дракона!
        - Не сотрёт. Я сделаю так, что большая часть моего ферома перейдёт тебе. Уничтожив тебя, мать нанесёт непоправимый вред империи. Так что она даже в тюрьму не сможет посадить тебя надолго. Ведь это то же самое, что убить: вы не выносите решёток.
        Она с негодованием выплюнула последний довод - так, словно её оскорбляет невозможность запереть оборотня на долгие годы в темницу.
        - Какой… такой фером?
        Пока Агата говорила, её хватка ослабла и Эрид смог отдышаться.
        - Не бери в голову. Это то, что отличает меня от других людей и позволяет тебе отращивать крылья и извергать молнии. Ну так что, сделаешь как я хочу?
        Пальцы сжались в кулак и свет померк перед глазами Эрида. Ему показалось, что камни восстали, устав от попирания ногами. Поднялись над головой и рухнули вниз. Завалили, раздавали. Он уже не понимал: жив ли, или умер и попал в ад. Священник говорил, что и у драконов есть душа. Куда её ещё отправит эта жестокая девчонка, если не в преисподнюю?
        Вдруг всё закончилось. Пол вернулся туда, где и должен быть. В тишине, нарушаемой только его судорожным дыханием, мужчина с сомнением отметил, что все кости целы, а суставы находятся на своих местах. Девушка с непроницаемым лицом статуи смотрела на него сверху вниз. Ножка в простой тряпичной сандалии нетерпеливо постукивала по полу. Сделает ли он то, что требует Агата? Секунду назад он бы сделал всё. Чем дальше отступали боль и шок, тем быстрее возвращался порядок мыслей.
        Нердал упёк его за решётку. Столько лет главный королевский дракон изводил Эрида, недооценивал и презирал. Заслуживает ли он за это нелепой смерти в угоду безумной девчонке, ради мести готовой даже отказаться от короны?
        Нет. Тысячу раз нет.
        Эрид до сих пор лежал на полу как избитый раб. Изувеченный тоненькой молодой девушкой, которая даже не прикоснулась к нему, но заставила скрутиться страшных судорогах под ромбовидным окном. Она готова повторить фокус. Агата сделает это, и будет делать до тех пор, пока он не умрёт или не сломается. Такие загоняют лошадей и распоряжаются чужими жизнями как своей собственностью. Впрочем, дракон и является её собственностью. И есть только один призрачный шанс избавится от этого бремени.
        - Я сделаю, что ты сказала.
        Глава 58
        - Что ж…
        Первое потрясение прошло и Агата как ни в чём ни бывало продолжила разглагольствовать.
        - Самое трудное мы уже уяснили. Теперь остались мелочи. От магов я узнала, что невозможно нарушить баланс миров. Если из одной параллели кто-то прибывает в другую, он не может надолго там остаться. Мун не позволит, чтобы в одном месте недоставало детали, а в другом оказалась лишняя. Прежде чем с Нердалом будет покончено, ты должен найти мне замену. Всё равно, кого. Лишь бы только он покинул ту параллель, которую я выберу.
        Если бы она дракона подожгла, отрубила руки и ноги, а потом подошла и легонько пнула - эффект вышел бы похожий. Принцесса решила начать с самого неприятного, а остальную часть сделки раскрывала только теперь, заручившись смирением своего слуги.
        - Замечательно. Что-нибудь ещё? Вина? Воды? Разрушенного замка?
        Девчонка проигнорировала реплики Эрида.
        - Сколько времени тебе потребуется, чтобы притащить человека с Земли сюда?
        - Э, нет, принцесса. Это так не работает.
        - Да в смысле?
        Агата оторвалась от увлекательного зрелища собственных ногтей и с негодованием обернулась к мужчине.
        - Я не могу просто так схватить в охапку человека и вышвырнуть его из параллели.
        - Откуда такие познания? Ты общался с магами? - с подозрением спросила девушка.
        - С шаманами на севере и востоке. Я много путешествовал, пока ты драила полы. Не только маги обладают знаниями о параллелях.
        - Если ты ещё раз заикнёшься про пол, я сделаю так, что тебя снова скрутит, и на этот раз мы не ограничимся парой минут.
        Склонив голову, Эрид почтительно сказал: «Как пожелаете, принцесса». Её высочество пристально посмотрела на него, сузив глаза. Ей не понравился подобострастный тон дракона - подчёркнуто фальшивый. Должного страха в голосе Агата не услышала. Она понимала, что наказывать за подобное было бы глупо и мелочно, а играть она уже привыкла по-крупному. И поэтому просто продолжила развивать свою мысль.
        - Исходя из того, что я успела прочитать за эти четыре года, замену не обязательно отправлять в другую параллель. Достаточно хотя бы сменить время - отмотать немного назад. Если переместить человека в прошлое, до того момента как он родился, то он от этого не пострадает. Конечно, в книгах всё довольно туманно… В общем, лучше придерживаться параллелей, а не времени.
        Молодой человек отвернулся к окну. Слишком сложными и опасными науками балуются здесь маги. Рано или поздно они должны были напороться на кого-то вроде Агаты.
        - Ты хорошо расслышала, что я сказал? Твоя замена должна сама захотеть покинуть место, в котором живёт.
        - Ты сказал по-другому.
        - Потому что кто-то мня постоянно перебивает.
        Повисла пауза.
        - Я думаю над этим.
        Усиленные размышления даже проложили складку у неё на лбу. Агата молчала и перебирала пальцами. Дракон знал эту привычку: в детстве она тоже так делала, воспроизводя гаммы и симфонии, когда уходила в себя. Тут принцессу наконец осенило.
        - Нам нужна идиотка.
        - Прости?
        Эта идея свыше так ей понравилась, что улыбка Агаты стала более человеческой. Коварной такой. Как у задумавшего гадкую шалость юнца. Рискуя снова оказаться на полу с разрываемыми на части мышцами, дракон вновь дал волю своему языку.
        - А зеркала тебе уже не хватает?
        - Ах ты… Нет. Не старайся, змей, ты меня не выведешь из себя. Ты так нарываешься, что мне кажется, наказание недолго прослужит уроком. Я обязательно проверю это, но другой раз - сейчас нет времени. Отправляйся в выбранную мною параллель и найди там первую попавшуюся дуру. Вскружи ей голову, наобещай золотые горы, и она пойдёт за тобой куда угодно. Судя по тому, что я слышала и наблюдала при дворе, таких куриц пруд пруди. А ты, если память не изменяет, пользовался… некоторым спросом.
        Вот так предложение! Оказывается, от маленькой Агаты не укрылось, что женщины вьются вокруг её дракона - боятся и всё равно лезут. Ну а большая научилась всему находить практическое применение.
        - Вы прогрессируете, ваше высочество. В вас определённо проснулась деловая жилка.
        - Спасибо, Эрид, - с достоинством кивнула принцесса. - Право выбирать жертву, в смысле, замену, и способы её заполучить, остаются за тобой.
        Оборотню пришла на ум очередная дерзкая мысль.
        - Ты собираешься отказаться от трона. Значит, титул принцессы теперь ни к чему? Думаю, ни к чему. Да и вряд ли люди, с которыми ты собралась жить, страдают излишними церемониями. Сколько десятков лет тебе понадобится, чтобы привыкнуть к фамильярному обращению?
        О, этот взгляд, от которого сворачивается молоко…
        - Я всегда буду принцессой, потому что моя мать - законная королева, - заявили ему. - С людьми как-нибудь разберусь, а временные неудобства меня не пугают. Что? Ты же не думал, что я навсегда останусь в той параллели среди простолюдинов? Я вернусь!
        Час от часу не легче.
        - На каких правах ты вернёшься? После того что ты натворишь, Сиена…
        - Ничего мне не сделает, так как не может одна Астор навредить другой!
        Агата поняла, что слишком повысила голос и торопливо приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, не привлекла ли она чьего-нибудь внимания. Всё было чисто.
        - В нашем роду все являются носителями ферома. Фером - это управляющие вселенной частицы. Они есть в некоторых предметах, пространстве, времени, а также и в нас. В вас, драконах, его ещё больше. Но судьба королевства зависит именно от благополучия династии. Мы должны пребывать на этой земле и не умирать от руки кровных родственников. Чем ближе мы в очереди к трону, тем жёстче эти правила. И если я пропаду надолго, это плохо отразится на стране. Но ничего, люди потерпят, а потом я вернусь. Чтобы я ни наделала, Сиена будет не в силах отомстить по полной. Ей придётся ограничиться передачей короны моей сестре и, может, небольшим отдалением меня от дворца. Астор никогда не тронет Астор, - пафосно закончила девчонка.
        - Но зато может отыграться на чужих чудовищах, - грустно заметил Эрид. Небо становилось сливовым и ночь подходила к зениту. - Магия, которой ты здесь напиталась взахлёб, защищает тебя от любых посягательств. Но не меня, не Нердала. Своих монстров вы, королевы, готовы уничтожать, чтобы хоть как-то насолить друг другу. Раньше ты была просто глупой, а теперь ещё и безжалостная. Когда же ты успела стать такой?
        - Может быть когда мои друзья болтались на виселице? Я до сих пор помню их лица, их цирковые костюмы, которые даже не потрудились заменить на достойные одеяния. Они были храбры, но нелепы - такими видела их Лира в последний раз, такими запомнила! Да лучше бы их просто и тихо убили, чем подвергли публичной казни, будто преступников!
        - Формально они и были преступниками.
        Она молчала, сжав кулаки и глядя в пол. Гнев и горечь отчётливо читались даже на таком бесстрастном, казалось бы, лице. Агата ненавидела мать и её оборотня за устроенную ими расправу. Это чувство дракон знал хорошо. Такое может притупиться со временем, но навсегда не уйдёт. Разве что когда-нибудь найдётся кто-то, кто примирит принцессу со всеми её внутренними демонами. Мужчина в этом очень сомневался. За последние годы Агата отполировала свою злость и теперь готовилась идти в бой. Её никто не остановит. Тем более он. А вот призраки прошлого могут попытаться. Эрид полез в карман и достал крохотное кольцо из детского гарнитура стоимостью с целый экипаж.
        - У меня кое-что есть.
        Агата брезгливо взяла украшение, присмотрелась. Миндалевидные глаза широко распахнулись.
        - Это же моё кольцо! Я подарила его другу. Очень давно.
        - Да, у которого была славная должность мальчика для битья.
        - Где ты его нашёл? Что ты с ним сделал?!
        Принцессу застали врасплох. Об несчастном ребёнке, за судьбу которого она когда-то так переживала, Агате и думать забыла.
        - Отвязал от столба, выиграл это кольцо в кости, а потом пожаловал ему мешок серебра. Или золота, не помню точно.
        - Он проиграл мой подарок? - надменно спросила девчонка. Первое удивление прошло.
        - Поверь, для него это был лучший выход. Выбросить или продать кольцо парнишка не мог из-за сентиментальности. А носить и далее у сердца он больше не хотел. Тут я и подвернулся. Скажи мне принцесса, кое-что. Ведь ты так мечтала узнать о друге детства хоть что-нибудь. Могу устроить вашу встречу, если хочешь. Сможете извиняться друг перед другом и вспоминать далёкие годы хоть до посинения. Но в таком случае, конечно, придётся отложить твою авантюру хотя бы на день.
        Как наивно это звучало. Но надо было задействовать все ресурсы в попытке образумить Агату или хотя бы отвлечь.
        - Ещё чего, - неуверенно сказала Агата. Она колебалась. - Раз у него теперь есть деньги, а моё кольцо беречь не захотел, значит, с мальчишкой всё в полном порядке, он ни о чём не переживает.
        - Твоё сердце не дрогнуло? Другого шанса может не быть. Ты ведь так хотела его увидеть! Неужели откажешься от светлой детской мечты ради мести?
        - Помилуй, откажусь, конечно! Года три-четыре назад ты мог меня купить на это. Теперь - нет. Никакие мальчики для битья не заменят мне Лиры. В самом деле, чем более знатен человек, тем больше ему стоит остерегаться заводить друзей.
        Попытка не пытка. Дракон подумал и швырнул кольцо в окно. Агата не повела даже бровью.
        - Красота пришла к тебе вместе с жестокостью. Типичная Астор. Знаешь, я мог бы прорваться к королеве, какие бы муки ты меня не заставила претерпеть, или призвать кого-нибудь из сородичей. Всё-таки есть способы помешать тебе - но я не стану. Поклянись освободить меня от своей власти сразу как всё закончится, и я выполню то, что ты хочешь.
        Она смешно сморщила нос, хотя глаза остались ледяными. Ещё бы, додумался - клятва! Большего старья дракон вспомнить не мог, разве что не просто абы какую клятву на словах, а на крови.
        - И чем я должна клясться?
        - Ничем. От короны ты сама отказалась, а больше нет у тебя ничего такого, что ты пожалеешь принести в жертву. Ты ничего не ценишь. Просто обещай. А взамен я обязуюсь убить тебя, если обманешь. Погибну сам и ввергну в хаос всё королевство. Ну как?
        Агата со скучающим видом выслушала все предостережения.
        - По рукам.
        О чём-то подумала, пожевала губами, будто сомневаясь, стоит ли говорить.
        - Ну, в общем, это всё. Разве что, мм, это… Не воображай, что я совсем не думаю о твоей безопасности. Если захочешь вернуться в этот мир - Сиена тебя не тронет. Я знаю точно. После смерти Нердала ты станешь называться Старшим драконом. Во всяком случае до тех пор, пока не объявят наследницей мою сестру. Таких не трогают, послушай! А что до ненависти - так тебя и так все ненавидят, кроме Варги.
        Невиданная забота. Убей, предай, сделай так, что каждый первый будет мечтать вырезать твоё поганое сердце, ну а в целом - не волнуйся. Всё обойдется.
        - Воистину королевское великодушие.
        Он бросил это через плечо, стоя уже у двери. Принцесса не ответила. Она задумчиво переставила глиняную миску со стола на подоконник. Эрид вздохнул и убрался восвояси, чтобы приступить к выполнению небывалого доселе поручения. Их обоих прожигала ненависть, только у него она уже начала оседать пеплом в душе, а у Агаты буря была в самом разгаре. Если судьба в самом деле разведёт их дороги, то это стоит любых жертв. В тот момент он в это верил. Избавление от власти одного конкретного человека может показаться дороже любой свободы. Да и существует ли она, эта свобода в самом деле?
        Глава 59 Огни витрин и светофоров
        Закружилась голова.
        Прошло.
        Оказалось, что Аду держали за руку во время путешествия по Коридору времён. Вместе с мальчишкой. Эрид подхватили их обоих и протащил через бушующие частицы космоса прямо в покинутый несколько месяцев назад кабак. Запах пива и кальяна ударил в нос.
        Кажется, они вышли прямо из стены. Но никто этого не заметил.
        Здесь ничего не изменилось, да и не могло: такая уж фишка путешествий во времени. Люди не обратили внимания на девушку у стены с фотографиями. Ну захотелось ей там что-то рассмотреть, судорожно хватая воздух и вытаращив жёлтые глаза. Ну с кем не бывает.
        - Не забудь, ты одна здесь можешь нас видеть. Так что постарайся избежать неловких ситуаций. Хотя этим вечером ты выпила хорошо - настолько, что даже разговоры с пустотой можно будет объяснить естественными причинами.
        Ада перевела ошалелый взгляд на Эрида. Дракон с ленивым любопытством рассматривал зал. Тоша, который не желал отпускать руку мужчины, таращился по сторонам не хуже Ады и грыз ноготь. Вряд ли он когда-нибудь видел техно-бары средней руки и, тем более, слышал похожую музыку. А оборотень вдруг скривился и светским тоном заявил, что порекомендует добавить такие мелодии в арсенал палачей.
        Девушка промолчала: вроде умная, и с пустотой не говорит. Не смотря на напоминание Эрида о том, сколько она выпила в этот вечер, Ада не чувствовала себя пьяной. Зато с радостью обнаружила, что зверски голодна.
        Вернувшись в родное время, недавний призрак обрёл материю и снова начал чувствовать. Голод, усталость, желание как можно скорее завалиться спать. На самом деле, странно, что она вообще держалась на ногах.
        - Ты что-то посвежела. А пять минут назад и ровно не стояла!
        Друзья. Как давно она их не видела. Будь на месте Ады кто-то более сентиментальный, ему бы захотелось их обнять. Но её радость ограничилась улыбкой, а через минуту эйфория и вовсе стала исчезать.
        Ада плюхнулась на свой стул. Он оказался ещё тёплым.
        Остатки чёрных гренок были сметены в два счёта. Затем поймали официанта. Пить совсем не хотелось, во всяком случае то, что здесь стояло. Понять, о чём шла речь за столом было трудно, а прилагать для этого усилия девушка не собиралась. Она односложно отвечала на вопросы и туманно отшучивалась от замечаний в свой адрес, стараясь не глядеть себе через плечо: ведь там находилось то, что другие видеть не могли.
        - Хватит лопать. Пора уходить. Смотреть всю ночь как ты опустошаешь припасы этого заведения нам не улыбается, - раздалось у неё над ухом. Ада не выдержала и всё-таки посмотрела. Дракон стоял над душой и брезгливо поглядывал на меню. Кажется, не доволен дизайном. Зато светодиодное панно в виде песочных часов ему приглянулось.
        Мальчишка, который до этого в шоке озирался по сторонам, вдруг выскочил перед самым носом Ады.
        - Ада, пойдём, п-пожалуйста! Тут слишком громко, я к та… такому не привык.
        Для убедительности Тоша попробовал дёрнуть её за рукав - он часто так делал - и тут случилась неожиданная, но вполне закономерная вещь: его рука прошла насквозь. Мальчик замер. За три десятка лет он привык, что не может дотронуться до живых. Но на девушку и дракона, которые, как и Тоша, были для людей незримы, это не распространялось. Ада слишком хорошо помнила, как её собственные руки проходили сквозь лица и локти, словно погружаясь в туман. Но помнила и ещё кое-что: вернувшись в кафе, она поспешила отпустить чью-то прохладную ладонь - не ребёнка, а взрослого человека. Сейчас его никто не видит, но тогда - Ада готова в этом поклясться - она крепко вцепилась в руку вполне материального мужчины.
        Тоша с детской непосредственностью попробовал тыкнуть Аде пальцем в глаз. Разумеется, у него ничего не получилось, и мальчишка начал предпринимать одну попытку за другой. Маленькая ладонь робко выводила петли прямо у Ады в голове, и это ей порядком надоело.
        - Эрид, смотри, она стала совсем ж-живой! Сам попробуй…
        Продолжая кидать непонятные взгляды на неоновые дуги солнечных часов, которые вращались против часовой стрелки, молодой человек подошёл ближе. Один отрешённый жест, и через лоб Ады насквозь прошёл указательный палец, будто Эрид хотел сдвинуть в сторону непослушную чёлку. Он нахмурился, увидев, что это простое действие ему не удалось. Бледная рука легла на плечо девушке и вдруг Ада ощутила тяжесть. Её легонько качнуло в сторону, и мальчик восхищённо подпрыгнул на месте.
        - Ты можешь! Ты… не как я.
        Ребёнок умолк. Что-то резко огорчило его. Ада знала, о чём Тоша думал: она вернулась к состоянию обычного человека, Эрид тоже отчасти приблизился к этому. Кто знает, может быть дракон сумеет при желании стать видимым для посторонних глаз. И только Тоша как был, так и остался невидимкой. Несчастное дитя.
        - Что с тобой? Ты не то призрака увидела, не то задачу по термеху.
        Оказывается, девушка неприлично долго пялилась на пустое место и это заметили.
        - Ага, вроде того.
        Через бушующее море дыма, музыки и голосов, неумолимо приближался поднос с огромным бургером. Это отогнало часть грустных мыслей, и девушка бодро закивала головой, услышав глупую шутку.
        Ада с упоением ела и старалась не думать о том, что за время её никем не замеченного отсутствия, друзья стали ей совсем чужими. Радости от встречи уже как не бывало.
        - На, запей.
        Толстый парень притягивал ей бутылку. Сидр или медовуха. Он всегда заказывал только сладкое.
        Ада бездумно взяла угощение и приложилась. Возвращать не стала. Оказалось, что пить всё-таки хочется, только голод был ещё сильнее. Хотелось есть, есть и ещё раз есть. Если бы глаза не слипались, она бы в самом деле просидела тут целую ночь, оставив в этом баре все свои сбережения. Плевать, что денег не так много - мать даст ещё. Она всегда предлагает ещё.
        Прикончив бургер и чужое пиво, девушка опять схватилась за меню.
        - Ада сегодня в ударе.
        Ответ снизошёл как вдохновение, Ада, не отрываясь от страницы с сырными закусками, уверенно брякнула: «А я сегодня принцесса. Мне можно, можно всё».
        Снова хмельной смех. Как же много они смеются, да ещё над такой ерундой! И Ада тоже захохотала, запрокинув голову. Девушка хотела домой, но обретение собственного тела пьянило не хуже алкоголя. Сейчас ей много и не надо. Слабость и моральные потрясения и без того готовы прикончить студентку. Как и дракон, если судить по его лицу.
        - Заканчивай трапезу, «принцесса». Или я опрокину стул, на котором ты сидишь. То-то повеселятся твои друзья. Давай-ка. Ждём тебя на улице.
        Тоша хотел прокумекать что-то своё, но Эрид утащил его прочь из бара. В самом деле, после долгой монотонной тишины прошлого, шум и грохот этого заведения заставляли чувствовать себя неуютно. На улице призраков встретит рёв машин и сирен. Огни фар, витрин и светофоров. По ту сторону проспекта остеклёнными уродами возвышалась парочка небоскрёбов. В таком антураже Эрид долго не продержится: если верить его россказням, у себя на родине дракон привык к подлинной красоте и приличной музыке. Зато Тоша был рад любой смене обстановки, пусть даже новый мир его пугал.
        Ада доела сырые палочки и с чувством выполненного долга потребовала счёт. Её поведение никому не понравилось.
        - Тебе что, есть, куда спешить?
        - Я устала. Очень хочу спать.
        На неё поворчали, но отпустили с миром. Ада была забавной, когда выпивала, но в основном использовалась как массовка. Она об этом знала. И все знали, что она знает.
        Песочные часы на стене в последний раз мелькнули голубым и фиолетовым. Ада вышла на свежий воздух и вдруг испугалась: насыщенность города-миллионника нахлынула на неё, отвыкшую от грохота и спешки. Раньше это место казалось ей почти деревней. Теперь приходилось заново свыкаться с мыслью, что она не сторонний наблюдатель, а непосредственный участник. Пружинка в сложном, вечно работающем котле огромной машины.
        Ада привалилась к стене и закрыла глаза. Надо было перевести дух, да и сон требовал своего. Не хотелось бы свалиться посреди улицы. Только пять минуточек. Она отдохнёт всего пять.
        Кто-то внизу что-то говорил и упрашивал. Ада открыла глаза и увидела, как Тоша переминается с ноги на ногу.
        - Н-ну и а ч-что же мне делать? Вы оба стоите и… всё. Разве нам не надо ку… куда-нибудь идти? Здесь так много ма… машин и людей. Я боюсь, меня с… собьют.
        Мальчик заикался сильнее обычного, говорил тихо, боясь рассердить её. И сразу поспешил добавить: он совсем не возражает. Пусть только скажут, что ему делать, а то ничего не понятно.
        - Да кто тебя собьёт? Ты призрак! Ты бессмертен и бестелесен! Как бы.
        Ада посмотрела на одинокую фигуру у дороги. Дракон взирал на город и лица его ей не было видно. Хотя и так не трудно догадаться: едва ли мужчина в восторге. В стимпанк-королевстве уж всяко лучше.
        Рядом никого. За одним углом кого-то выворачивало, за другим - шикарная блондинка в красном платье говорила по телефону. Она ухитрилась одеться вызывающе и выглядеть прилично, даже по-деловому. Из бара доносилась музыка и голоса. Не все они отражали истинное настроение своих владельцев. Там весело внутри, но вместе с тем и грустно.
        Кивнув Тоше, Ада подошла к Эриду. «Пойдём» - тихо сказала она, постояла немного, и побрела в сторону своего дома, не дождавшись ответа. Призраки двинулись следом. Можно было проехаться на автобусе, а то и заказать такси. Аде нестерпимо хотелось спать, но какая-то блажь вынуждала её идти пешком.
        Дышать пропитанным бензином воздухом, вспоминать. Бродить ночами в одиночку Ада не боялась. Это было её хобби, как рисование странных картин или увлечение шибари. К тому же, у неё есть спутники. И, хоть в материальном плане толку от них никакого, девушка не чувствовала себя одинокой. Это было странное чувство - как и всё в её жизни, с тех пор как она переступила порог того бара. Странно быть одной и в компании, быть человеком, но не совсем. Принадлежать разным мирам в самых разных аспектах этого слова. Сказал бы кто Аде год назад - она бы засмеялась.
        Волшебство. Оно оказалось совсем не таким, каким ожидаешь.
        - Между прочим, я не совсем понимаю, что вы забыли в моей квартире. Раз уж вы призраки, то шли бы осматривать достопримечательности. Всё равно ведь не заснёте. А вот я собираюсь.
        - Я т-тоже. Можно мне н-наа коврике поспать?
        Да, Тоша выглядел усталым. Зато у Эрида сна ни в одном золотом глазу. Вообще, что-то странное происходило с отдыхом в призрачной среде. Один пробегал бодричком по лесу тридцать лет и вдруг утомился, пройдя Коридор времён. Другой в этом же лесу успешно проспал несколько недель, не обращая внимания ни на погоду, ни на попытки его разбудить. Что думать о своей персоне, Ада тоже не знала: слишком много она испытала «приходов», близких к коме и смерти.
        - На здоровье. На коврике, на балконе или в кладовке. Вообще-то есть и более подходящие для сна места, но ты там сам смотри.
        - Ты в курсе, что сейчас разговариваешь сама с собой? - перебил оборотень. Девушка пожала плечами. Откуда вдруг это занудство? Вытащил из бара, следит за тем, чтобы она адекватно себя вела. Ада и сама мечтала поскорее уйти оттуда, и задерживалась только ради еды. Но кому какое дело? Это её параллель! Её эпоха, город, бар и квартира! И правила её, хотя бы до утра. Ведь не пойдут же они к Агате среди ночи, будь она хоть трижды принцессой.
        Ада полезла в любимый рюкзак. Плешивой сумки сильно не хватало в призрачном быту, к некоторым вещам девушка испытывала по-настоящему тёплые чувства. Не то что к людям. Из бокового кармана явилась на свет фонарей гарнитура. Ада таскала её с собой просто так, предпочитая общаться непосредственно через телефон. Теперь для обделённого вниманием устройства настал звёздный час. Ада приладила его на ухо и с достоинством взглянула на Эрида.
        - Вот, что решит нашу проблему, раз уж ты так беспокоишься. Это, э, волшебная штука, с помощью которой люди в говорят друг с другом, находясь на большом расстоянии.
        Дракон посмотрел на неё как на дуру.
        - Волшебная штука? А я-то думал, что в Йэррии с названиями туго.
        Он ничуть не удивился. Эрид как-то рассказывал о телеграфах и голосовых сообщениях, летающих в железных тарелках. С зачатками технического прогресса в Паровой империи явно были знакомы. А более навороченные приспособления дракона пока не впечатлили: ни машины, ни плазма с трансляцией футбольного матча. Эрид с любопытством смотрел на эти вещи первые десять секунд, а потом отворачивался. Будто успел за это время разложить их по деталям и составить в голове чертежи. Вот и ребячливая попытка Ады поразить его воображение гарнитурой провалилась. Зато Тоша был счастлив. Усталость не позволяла ему засыпать девушку вопросами, но едва мальчишка выспится, он наверстает упущенное.
        Ребёнок еле плёлся. Ада и сама была готова рухнуть на асфальт, с каждым шагом эта идея казалась всё более приемлемой. И всё равно прогуляться приятно. Прохладный воздух освежал кожу и наполнял лёгкие простором ночи. Собственные руки и ноги казались удивительным. Неужели их в самом деле можно обжечь или, к примеру, отрезать? Неужто теперь, после долгих недель в потусторонней реальности, она снова может заболеть, состариться, умереть? Как это волнительно - чувствовать себя человеком, со всеми его слабостями и нюансами.
        Совсем скоро они доберутся до дома, а что будет потом, это всё сейчас совсем не важно. Завтра, через год, десять лет - а может вообще в других временах: всё случится нескоро. А значит, почти никогда.
        Ада шла и дышала полной грудью, ей было хорошо. До некоторых пор.
        Мальчик попросил сбавить скорость. Редкие автомобили рассекали проспект за их спинами. В этом удаляющемся рёве, погруженная в свои мысли и ощущения, Ада не сразу поняла, что дракон что-то говорит.
        - …в головах ничего нет. Пустые разговоры о пустых людях и каких-то… как их? Сериалах? Они обсуждают всю эту муть, а ты слушаешь, гогочешь вместе с ними. И пьешь - надо сказать, больше, чем я мог ожидать. При всех своих недостатках Агата не дошла бы до таких "друзей".
        - А?
        Оборотень смотрел на неё со вселенской скорбью.
        - Ты этим живёшь? Этой пустотой?
        Она споткнулась.
        - Пошёл нахрен.
        - Не стану заострять внимание на твою грубость, хотя мало кому я спускаю подобное с рук. Спишем это на алкоголь, моральное истощение и издержки воспитания.
        - Да не было у меня воспитания! Никто им не занимался!
        Как неприятно, когда душевное равновесие портят. Девушка не представляла, какая муха ужалила Эрида, но он говорил, как разочарованный в своем чаде родитель. Лучше бы уж издевался, как всегда. Это ему к лицу.
        - За твоей спиной тебя обсуждают точно так, как и тех, кого вы сегодня так высмеивали. У вас это называется дружбой?
        Ада помолчала. Потом всё же ответила: ну да, называется. Что тут такого? И её не только обсуждают, но ещё и осуждают, и подтрунивают. И не только за спиной, но и в лицо! И ничего, она в долгу не остаётся. Ну так чего же ящур прицепился?
        - Мне обидно!!! Ты понимаешь?
        Девушка сорвала гарнитуру с уха, давая тем самым понять, что разговор окончен. Когда Ада злилась, то изменяла своей привычке не смотреть в глаза собеседнику. И если примется шипеть на пустоту справа от себя, то это будет выглядеть странно. Что её так задело, Ада не знала и сама. Эрид с недоумением смотрел на плоды своих замечаний. Его тихое "извини" пропало втуне.
        Ада раздобыла на дне рюкзака наушники - большие, добротные, игровые. Поставила громкость на максимум. И через несколько песен чуть-чуть успокоилась.
        Для блаженства много не надо. Грубая мелодика немецкого рока звучала словно дар небес. После стольких недель разлуки, индастриал принял девушку в свои объятия как лучший и единственный друг. Музыка - её подушка безопасности, её зона комфорта.
        Они шагали в ночи, по покрытому кратерами асфальту и выбитой из родных берегов плитке. Иногда разруха сменялась лоском псевдо-столичной жизни, со всеми её огнями, вывесками, ухоженными газонами. Ада хорошо знала свой город, она любила бродить здесь одна, тем более, что пора студенчества давала для этого достаточно времени. Голова немного кружилась. Но агрессивная лирика в ушах придавала сил.
        Двое духов не отставали, но и не мозолили глаза. Её больше не трогали, позволив наконец спокойно насладиться знакомой дорогой. Чувство одиночества вернулось снова. Ада опять была одна, кто бы там рядом ни шёл. Куда она их приведёт, этих невидимок? К себе домой - смешно, право слово. В квартиру, где живёт отец, пишет умные книги, а сама она клеит макеты или курит на кухне. И жрёт по ночам какую-то дрянь. Ну что им там делать? Безумие.
        Ладно. Всё равно.
        Она сама уже не призрак. Но как была, так и останется никем не замечаемой. Ни отцом, ни друзьями, ни матерью - этой лживой сбежавшей принцессой. Но разве раньше Ада жаловалась? Нет. Уходила в подполье, где её либо связывали крепкими, ажурными узлами и бросали висеть под потолком, либо накачивали алкоголем. Или сидела по углам и рисовала картинки. Она справлялась. Так что ж теперь так тоскливо?
        Близился дом. В окне отцовского кабинета свет не горел, и девушка разволновалась: что если папы там нет? Вдруг отец куда-то делся, исчез из пространства и времени - также, как и Ада этим вечером? Но он не может пропасть! Пусть между ними пропасть с давних лет, плевать. Они не виделись слишком долго.
        Лифт не работал. Пришлось подниматься пешком.
        Глава 60 Замена
        Ребёнок был один и обижен. Это читалось в его движениях и в лице. Шагал он с показной бодростью, усиленно чеканя шажки и норовя посильнее бить подошвами по земле.
        Лет семь или шесть. Одет то ли дурно, то ли здесь так принято. Темноволосый, кареглазый и очень грустный. Не по-детски выразительные брови, как две дуги. Почему он один? Мальчик выглядел проворным и любознательным. Наверное, даже умным. Ходил бы с няньками или друзьями, тем более, что место пустынное и отдалённое. Легко потеряться и испугаться, если тебе шесть лет отроду, и ты всего лишь человек.
        Он украдкой потёр лицо кулаком. На щеке остались грязные разводы. Уже в таком возрасте люди учатся стыдиться своих слёз.
        С детьми Эрид никогда и не общался. Странный, маленький народ, достаточно визгливый. Королевские дети, с которыми ему по роду службы приходилось иногда видеться, не в счёт - они всегда окружены гувернантками, слугами и собственными чудовищами, которыми помыкали как хотели. Тем более Агата. Но ей ребёнком быть не позволяли, с пелёнок приучая держать осанку и повелительный взгляд.
        Мальчик спускался с холма. Унылое, по-своему живописное, место. Так, скучный и неприметный человек иной раз может показаться интересным. Дойдя до самого низа, малец потащился через обширный пустырь к лесополосе. Когда-то здесь наверняка был роскошный лес, а теперь из земли торчало несколько удручённых деревьев. Спустя несколько минут упорной ходьбы по оврагам и осколкам камней, ребёнок остановился. И очень, очень странно стал смотреть в одну точку у себя под ногами. Эрид проследил за его взглядом и ему стало не по себе: он ничего там не увидел, но почувствовал. Не хорошее, не плохое - а очень неправильное. То, чего здесь нет, не должно быть, но вскоре появится. И мальчик тоже это знал. Он не просто так пришёл один на это место: ему было страшно. Почему-то в расстроенных чувствах мы нередко отправляемся туда, куда в нормальном состоянии не пойдём ни за что. Кто-то сильно обидел ребёнка, и он предпочёл оказаться здесь, а не в любом другом месте, где его, кто-то ждёт, и может даже любит.
        Это подходило. Эрид не просто так выбрал это место - правда немного промахнулся со временем. Лет на десять, не больше. В общем-то, мужчина не рассчитывал сразу найти то, что Агата называла заменой, мальчик случайно попался в его поле зрения. Оборотень не хотел, чтобы разменной монетой стал ребёнок, но что-то подсказывало дракону, что варианта лучше просто не найти. Может быть, тот самый Мун, о котором толковали шаманы, выбрал именно такую замену принцессе. Следовало отыскать кого-то, кто хотя бы случайно забредёт на холм, запечатлённый фотографией - таковы тонкости магии. Ну и вот, пожалуйста.
        Что случится с маленьким земным человеком в другой параллели? Ему не стоило отлучаться даже на соседнюю улицу, что уж говорить о мирах! Но судьба приволокла его сюда, в лапы монстра, который подчиняется чудовищу. Оба на вид вроде люди, но на самом деле… Что, если, мальчика ждала счастливая жизнь, а эти слёзы - глупая и временная душевная рана? Но ясные детские глаза говорили о другом: она давняя, и порой начинает кровоточить.
        И всё равно ребёнок радовался жизни. Оборотень иногда бывал невероятно туп, пытаясь разобрать сплетения человеческих эмоций. Но в основном читал людей, как гадалка читает линии на ладонях. Рождённые огнём и водой драконы были мудры, когда не отвлекались на мелочную жажду мести, власти, и всего того, что роднит их с людьми.
        Он не собирался его убивать или причинять какой-либо вред. На данный момент Эриду предстояло всего лишь рассказать своей торит о том, что и кого он видел в параллели. И если девчонка одобрит кандидатуру, тогда всё решено. Ни она, ни готовый на всё ради того, чтобы освободиться от рабства оборотень, не оставят мальчишке шанса на нормальную жизнь.
        Мальчик просто хотел спрятаться от своих обидчиков, чей смех ещё витал над холмом. Многим сказочным созданиям легенды приписывают способность исполнять желания, но драконы никогда не входили в их число. Эриду надлежало стать первым. Но как всегда, всё получалось совсем не так, как в сказках.
        ***
        - Так это ребёнок?
        Где её высочество раздобыла красивый кубок на острове отшельников и аскетов, оставалось загадкой. В студёной жидкости плавали белые крупинки: принцесса зачем-то пила солёную воду. Окружённая океаном снаружи и полная злобы внутри - может быть, Агата сходила с ума.
        - Уж извини, любвеобильных девиц мне не попалось. Или как ты тогда выразилась, идиоток? Хотя знаешь, люди там такие, что с первого раза и не разберёшь, кто есть кто.
        Он бесцеремонно отнял кубок и пригубил воды. В самом деле солёная, но не слишком. Агата не придала значения нахальству, только хмыкнула. Такое поведение её обычно забавляло, а наказывала она лишь за серьёзные проступки, когда ей перечили или пытались оскорбить.
        - А не проще нырнуть с головой в океан? Соли там предостаточно. Я тебе гарантирую незабываемый вкус. Пришлось, знаешь ли, нахлебаться, пока я добирался сюда.
        - Проще. Но я хочу так.
        Она хочет. Она, видите ли хочет одного, другого, третьего. Пить гадость, воровать артефакты, сбегать с бродячим цирком, заставлять дракона корчится от боли. И всё неизменно получает, за что иногда расплачивается чужими головами. Объяснять нет смысла, лучше уж не нарушать хрупкого перемирия, пока есть возможность. Ради будущей свободы.
        - Если дашь мне немного времени, я найду кого-нибудь другого. Не стоит ломать жизнь, которая толком ещё не началась.
        Агата решительно к нему повернулась. На рыжем балахоне золото волос не так бросалось в глаза. Хотя всё равно, даже последнее рубище не могло скрыть неестественной красоты девушки. Безумие и зло часто передвигаются по свету в привлекательной форме. Эрид тоже тому был свидетельством.
        - Он был расстроен, так? Хотел уйти прочь, и куда-нибудь подальше, так?
        И кто же это говорит? Та ли, которая пол жизни только и занимается тем, что строит планы побега.
        - Необычно, правда?
        - Ничего удивительного, - на принцессу накатило вдохновение. - Если человеку не хочется где-то жить, то ему следует с этим помочь. Ты поможешь сразу двоим, так что не понимаю, почему ты стоишь с таким убийственным видом.
        - Этому человеку от роду лет пять, да и тебе немногим больше!
        - Мне семнадцать!
        Ну кто ещё будет кичиться этими «мудрыми» годами, как не подросток? Девица тут же взяла себя в руки и уже обычным, ядовитым голосом напомнила: «И тебе, между прочим, тоже».
        Дракон кивнул. Благородный порыв отвратить опасность от ребёнка угас. Хотелось просто как можно скорей убраться с глаз торитт.
        - Всё так, но мы растём в два раза быстрее людей, а вы потом ещё и стареете дважды скорее. Но не будем спорить. Каково твоё последнее слово? Ты выбираешь этого ребёнка в качестве замены?
        Агата выждала несколько секунд, рассеянно изучая потолок.
        - Да. Он подойдёт, - рассеянно ответила она.
        Глава 61 Вторжение
        Наследной принцессе ничего не стоило приказать разрушить какой-нибудь городок или спалить лес, чтобы как следует разозлить Нердала, и тем самым вытянуть его из дворца. Но она милостиво разрешила обойтись малой кровью. Эрид пол ночи барахтался в волнах океана в человеческом обличье, захлёбываясь солёной водой. И всё ради того, чтобы на утро объявиться во всей красе в единственном запрещенном для змеев месте. Да, это был идиотский, но действенный план. Драконам редко говорят "нельзя", ещё реже они обращают на это внимание. Эрид больше прочих в этом преуспел, однако сегодня ему хотелось изменить своим привычкам. Но как и всегда, если их пути с Агатой сходились, желания становились её привилегией.
        Сделал бы он это, не расскажи принцесса об участии Нердала в вынесении приговора четырёхлетней давности? Пожалуй, только с большим противлением. Агата подкинула соблазнительную возможность чуть-чуть ослабить муки совести, хотя девчонка могла просто сорвать. В самом ли деле Старший дракон уговорил Сиену отправить Эрида за решётку? Это можно выяснить при личной встрече, чем бы она ни закончилась. Почему-то Агата не сомневалась, что в открытом столкновении её дракон победит оборотня матери. Хотелось бы знать, откуда такая уверенность. Сам Эрид сильно сомневался в таком исходе.
        Плоские крыши белых цилиндров оказались крепкими и вполне пригодными, чтобы занять на одной из них оборонительную позицию. На рассвете первые маги начали выходить из своих жилищ, и перед из глазами предстала необычная картина. Крылатый монстр удобно расположился на одном из домов и не позволял никому пройти к дворцу в старейшин, где у многих были дела. В воздухе повис запах гари. Он усилился, когда несколько человек попробовали прошмыгнуть мимо Эрида. Магам не хватило мудрости понять, что невозможно провести дракона. Они остались живы, но следы молний навсегда украсили их тела и подорвали здоровье на ближайшую пару недель.
        Видя, что к диалогу люди пока не готовы, оборотень продолжал молчать, время от времени испуская жуткий рык.
        Они все были лысыми. Как странно. Даже женщины, которых дракон сначала тоже принял за мужчин. Все стояли, задрав головы к верху. Конечно, маги ошеломлены, но слишком спокойны для ситуации, в которой оказались. В замке Шамбри аристократы и чернь носились из стороны в сторону и кудахтали, когда дракон появлялся там, где его не ждали и делал то, чего делать не должен был.
        Одежда у всех одинаковая, такая же, как у принцессы. Магам невдомёк, что прилежная ученица прошлой ночью призвала сюда дракона, накормила рыбой и чуть не переломала ему все кости. Вон, кстати, и она. Ведомая под руку закалённой северными ветрами, бритоголовой бабой. К Агате здесь относились совсем не так, как при дворе. Вчера девчонка обмолвилась, что её не только заставляю мыть пол и прилежно учиться, но и обращаются к ней, не прибегая ни к каким титулам. Справедливо. Трудно представить себе фразу "вы забыли протереть под тумбой, ваше высочество", сказанную без насмешки. А люди, населяющие острова, на шутников совсем не походили.
        Девицу достаточно резко выдернули вперёд, указали пальцем на незваного гостя и потребовали объяснений.
        - Не знаю. Может, просто мимо пролетал?
        В отличии от своих наставников, принцесса сохранила тягу к иронии.
        Эрид мог бы вызвать противника в любом другом месте, но Агата дальновидно предположила, что тот просто не обратит внимания. Вступив же на запретные земли, дракон автоматически становился угрозой, справиться с которой отправят именно Нердала. Остальные оборотни не доросли до таких поручений, и вряд ли это их огорчало.
        - Прикажи ему покинуть остров. В крайнем случае он может принять облик человека и спуститься вниз, чтобы изложить нам суть своего визита, - сухо потребовала женщина.
        К ним уже двигалась делегация. Видимо, это и есть главные шаманы, которые решили полюбопытствовать, из-за чего сыр-бор. Их пропустили вперёд, но не удостоили даже кивками: пренебрежение внешними привилегиями распространялось не только на Агату. Старейшины подошли как раз вовремя, чтобы услышать ответ принцессы: «Хорошо».
        Она говорила покорно, но голос был твёрд. Маги наверняка давно раскусили, какая гордыня обуревает наследницу трона, но вряд ли ожидали от неё больших подлостей. Агата устроила небольшое представление, нахмурив брови и крепко сжав губы. Она пристально смотрела на Эрида, делая вид, что пытается выйти на контакт с чудовищем. Увы, но девушка всё, что хотела, уже сказала под покровом ночи, и не собиралась отменять своих распоряжений. И теперь лишь симулировала мозговую и ментальную деятельность. Первоклассная трагикомедия. Принцесса прошла двойную школу актёрского мастерства: в королевском замке и бродячем цирке.
        - Не могу. Он мне не поддаётся. Всегда плохо поддавался, но вы же знаете, что дело, скорее всего, в мутации. Она защищает змея от моего воздействия.
        Чушь до последнего слова. Если кто кого и защищал, то только сама Агата - себя, с помощью лжи. Под мутацией подразумевалось электричество. Принцесса пошла по проторенной дорожке и всю вину свалила на то, что вместо огня её дракон швыряется молниями. С давних пор этим объяснялись и неслыханные выходки Эрида и его отчужденность от других оборотней. Тем не менее, он был не в состоянии ослушаться прямого приказа, что девица сейчас всячески пыталась скрыть. Агата осознанно прибеднялась, дабы переложить всю ответственность на Эрида. А раньше не додумалась бы.
        - Это твой дракон?
        Жилистый мужчина на голову выше остальных и тощ как жердь. Говорил властно и негромко - приходилось прислушиваться. Однако после общения с Железной королевой такой приём уже не впечатлял. Агата кивнула.
        - Похож вроде.
        - Что он здесь делает?
        - Наверное, любуется архитектурой.
        Кто-то на неё зашипел. Неужели девчонка и здесь успела всем подпортить жизнь? Агата всегда хорошо училась и, если верить её вчерашним словам, приятно удивляла магов своими успехами. Вероятно, принцесса спутала удивление с тревогой. Маги предпочли бы иметь дело с более посредственной, но вызывающей доверие ученицей.
        Решив, что скромность всё ещё не помешает, её высочество поспешно добавила:
        - Простите, но это единственное объяснение, которое приходит мне в голову. Эрид не должен быть здесь, и я не могу понять такое поведение. Я бы, конечно, спросила, но он закрыл ментальный доступ.
        Старейшина пристально смотрел на Агату и молчал. Наверное, чувствовал, как множится лапша на его ушах. Но тут на помощь принцессе вылезла женщина, которая её привела.
        - Девочка полагает, дело в мутации. Вы сами так ей объяснили природу этого дракона.
        Любопытно. Что он там наобъяснял? В любом случае, девчонка придумала, как использовать это в своих целях.
        Мужчина задумчиво потёр подбородок костяшками пальцев. Как и все, брит на лысо, а вот на лице пробивалась седая щетина. Забавно, если на Чёрных островах это считается атрибутом власти.
        - Такое может быть. Я чувствую его энергетику, и она не такая, как у других чудовищ. Ферома в нём больше, чем у них. И возможностей больше. Временами это сказывается на здоровье оборотня. Неудивительно: платить надо за всё, даже если ты не просил.
        Люди молчали. Точнее, тихо переговаривались между собой и иногда дёргали Агату, задавая одни и те же вопросы, но к Эриду не приставали. Маги не из робкого десятка. Если огромный дракон преградил путь к центру острова, они не собирались трепетать от страха и ждать, что ещё выкинет чудовище. Они решили бороться. По-своему.
        От отдалённой постройки отделился диск из металла, похожий на большую чечевицу, и уверенно полетел в сторону океана. Острова находились так далеко от цивилизации, что послать телеграмму отсюда попросту невозможно. А эти хитрые устройства помогали магам доставлять срочные послания туда, откуда их мгновенно переправят во дворец. Железная чечевица скрывала в себе призыв о помощи или совете.
        Оставалось ещё какое-то время. Люди в балахонах, чьи бритые головы уже примелькались, сохраняли спокойствие. Некоторые вернулись, за неимением лучшего, в свои дома, некоторые - уселись на земле и стали медитировать. Необычное поведение для простых смертных, но если вспомнить, что все они в родстве с Астор, то всё сходятся. Янтарные глаза глядели со всех сторон. Немного замутнённые, не такие яркие как у принцессы: сказалось то, что маги отреклись от большей части своих магических сил.
        Только горстка активистов всё ещё о чём-то совещалась. Эрид не слушал, он ждал гостей и с каждой минутой становился мрачнее. За этим занятием оборотень пропустил момент, когда Агату отправили на переговоры. Единственная обладательница волос на Чёрных островах уже карабкалась на крышу по приставной лестнице.
        - Ты можешь говорить тихо в этом обличии?
        Он передёрнул крыльями. Это означало, что при желании люди смогут разобрать в приглушённом рыке отдельные слова.
        - Тогда просто слушай. Не меняй облик, а то они подумают, что ты решил вести себя благоразумно. Меня прислали вправить тебе мозги, но я лучше напомню о свободе, которая ждёт тебя впереди, если сделаешь как я хочу. И о боли, которая обеспечена, если ослушаешься. Королеве послали запрос. Матушка прикажет тебе немедленно покинуть острова и явиться в замок. А передаст приказ через одного из драконов. Только я сомневаюсь, что она сразу пришлёт Нердала. Он нужен там, во дворце, пока она в отъезде. Вот с Варгой вы на короткой ноге.
        Оборотень ещё раз дёрнул крылом. "Я прогоню её. И тогда здесь появится уже тот, кто нам нужен" - дал понять Эрид. Он решил сделать всё так, как задумала принцесса. Чтобы раз и навсегда избавиться от одержимой девчонки.
        Или умереть. В жизни надо всё попробовать - даже смерть.
        Если бы королева находилась в резиденции, она бы не поленилась лично прилететь сюда и задать трёпку любимой наследнице и её монстру. Но Сиена была в отъезде, о чём принцесса каким-то образом исхитрилась узнать. Сейчас в Шамбри заправляет Нердал, и он не помчится за советом к торитт, когда Варга вернётся с Чёрных островов не солоно хлебавши. Он слишком горд и уверен в своих силах, чтобы отказаться от поединка.
        Легко, как горная коза, девушка спустилась по лестнице и запрыгала к своим магам, чтобы поведать о провале миссии. Былая неуклюжесть канула в лету, а жаль: подтрунивание над нею было одним из немногих способов отыграться.
        Время тянулось. Дракон ждал.
        Пока железная чечевица пересечёт дождливое небо, пока её содержимое передадут адресату, пока в замке внемлют просьбе о помощи. Пара часов в запасе есть. Последний шанс подумать ещё раз и изменить решение.
        Кто-то из магов демонстративно пошёл вперёд в сторону центральной крепости. Один из старейшин, каков же наглец! Дракон встряхнулся как застоявшаяся лошадь, и приготовился отправить храбреца в лазарет. Но передумал. Весть послана, жертвы уже есть и внимание обеспечено. Пусть идёт. Будет лучше, если они все разбредутся прочь и не увидят того, что последует дальше.
        В скором времени маги в самом деле расползлись кто куда. Осталось несколько человек для наблюдения и с ними Агата. Идти войной на дракона могли борзые крестьяне с вилами, но ведающие древние тайны маги знали, что против чудовищ сработает разве что огненный залп всего воздушного флота королевы. Или её личный оборотень.
        Принцесса уселась прямо на земле. Медитации она предпочла травинку, которой карябала зигзаги на песке. Ветер развевал выбившиеся из пучка волосы, балахон напоминал парус. Сейчас Агата казалась младше, чем была на самом деле, и проще. Обычная девочка-крестьянка, дочь рыболова и некогда первой красавицы деревни. Только почему-то с золотыми волосами. Никто бы не смог заподозрить эту прелестную юность в коварных и кровавых намерениях.
        Ветер сухой и пахнет морем. Чёрные острова не так суровы, как о них говорят, хотя солнца здесь действительно нет. Маги молодцы. Лучшего места для медитации и воспитания мятежных принцесс не найти. Другое дело, что наследница проявила себя как хорошая ученица, и тем самым обманула их. На самом деле она была лучшей, и научилась большему, чем все подозревали. Знания, которыми поделились маги, будут использовать не в благих целях.
        На горизонте появилась чёрная точка. Эрид сразу понял, что это не Нердал. Он уже посылал ему вызов - без слов, одним импульсом. Так общаются киты в океанах. Старший дракон услышал зов, понял, откуда он, и даже не поленился ответить. Если перевести это на человеческий язык, получилось бы примерно следующее: «Мне не до тебя, мне некогда. Проваливай с Чёрных островов. Проваливай оттуда по-хорошему».
        Агата всё предугадала, это приближалась Варга. А Нердал сидел в замке и разбирал доклады вместе с канцлером.
        Дрожащая точка стала силуэтом птицы, птица переросла во что-то большее. На фоне черных вод и свинцовых туч дракон производил впечатление. Всё вокруг, включая людей и белые башни-дома, замерло в напряжённом ожидании. Маги были предупреждены о визите ещё одного оборотня, но довольными они не выглядели. Ещё бы, сколько десятилетий ни один монстр не смел ступить на эту землю? Эриду в кои-то веки не досталось эффектного появления, он чуть не утонул, пока добирался сюда. Варге повезло больше.
        Величественный силуэт спикировал на землю пушечным ядром, поднял столп пыли. О том, что настроение у Варги не очень, Эрид понял ещё до того, как из взбаламученной песочной бури вышла темноволосая, молодая и загорелая женщина. Она твёрдым шагом направилась к постройке, которая стоически выдерживала на своей крыше монстра и всех, кто заглядывал к нему в гости. Золотые глаза гневно сверкнули в сторону принцессы. Варга выглядела так, будто именно она здесь повелевает молниями и от того, чтобы метнуть парочку в Агату, её удержало лишь хорошее воспитание.
        Кожаный наряд подчеркивал смуглую знойность, и Эрид мог поклясться, что заметил несколько алчных взглядов со стороны отшельников-аскетов. Драконша остановилась перед башней-цилиндром.
        - Ты, разрази тебя твои чёртовы молнии, что такое творишь?!
        Дракон не ответил и отвернулся. Тут нечего сказать. Ей - нечего, и дело не в том, что в этом облике невозможно тихо говорить. Варга пристально разглядывала собрата. У неё не получилось пробиться через ментальный блок, который возвёл вокруг себя Эрид. Но оборотень не мог помешать ей строить логические цепочки. Это вовсе не трудно: драконша достаточно хорошо знала Агату по рассказам из первых уст, чтобы понять, в чём тут дело. Поднялась на крышу и заговорила спокойнее.
        - Ты здесь не по своей воле.
        Это было так очевидно, что оборотень горько фыркнул. Если бы Варга только знала, насколько опустился Эрид ради того, чтобы перестать быть рабом! Что он готов сделать.
        Она узнает позже. И не простит.
        - Что она тебе приказала? На этот-то раз что?!
        Варга была настроена решительно, у неё чесались руки кого-нибудь если не прикончить, то хотя бы покалечить. Женщина пнула его. Пнула громадину-дракона, пройдясь подошвой по иссиня-чёрной лапе.
        - Не делай вид, что меня здесь нет, паршивая ящерица!
        Если маги и удивлялись этой сцене, то держали хорошую мину. Агата старательно рисовала узоры на песке, оставалось только язык высунуть от усердия. От Варги пора отделаться. Эрид круто развернулся в её сторону и издал угрожающий рык.
        - Ух-хо-ди-и.
        В этом слове не было ни одного рычащего звука, но дракон его проревел и прошипел. Даже у магов могли бы встать дыбом волосы, не брей они голов.
        От дыхания сородича ресницы Варги затрепетали, и драконша, будучи в облике человека, покачнулась. Она и сама могла проделывать с людьми такие трюки, так что предупреждение Эрида не возымело действия. Напротив, женщина разозлилась.
        - В таком случае я спрошу у твоей принцессы лично. Экая она стала красотка. Такой не повредит даже причёска мага, зря они не захотели это проверять.
        Варга не стала тратить время на лестницу, она сиганула с крыши вниз и приземлилась как кошка. И как человек, уверенный в своём праве, направилась к принцессе. Та и бровью не повела. Варга кровожадно сощурила глаза, как тварь из преисподней. В них горело желание ударить.
        - Ах ты, маленькая дрянь. Ты хоть одну гадость можешь сделать сама, а не чужими и руками?
        Агата продолжала сосредоточенно рыться в песке. Она делала вид, что ничего не замечает и ничего её не касается. Между ней и драконшей оставалось не более восьми метров. Несколько взмахов крыльями, и путь черноволосой девушке преградила оснащённая клыками пасть.
        - Пусти меня к этой идиотке. Пора её наконец воспитать!
        «Эта идиотка - моя торитт. Ничего не попутала?»
        Принцесса жевала травинку.
        - Это говорит чёртов ящур, который припёрся на запретную землю? Кто из нас тут что попутал? Дай к ней пройти!
        Женщина сунулась было мимо дракона к Агате, но её сгребла когтистая лапа и грубо отпихнула назад.
        "Не трогай! Не лезь". Эти слова не произносили вслух, они отчётливо прозвучали в голове у Варги. Но и маги, маячившие за спиной принцессы, прекрасно поняли угрозу.
        Вместо того чтобы хотя бы притормозить, драконша только сплюнула на землю и попыталась обойти сородича. Мощный хвост с копьём на конце сделал резкий, пружинистый выпад и оттолкнул её. Варга потеряла равновесие, но не распласталась на земле, успев выставить руку назад. Девушка тут же вскочила и схватилась за истекающую золотой кровью ладонь: она напоролась на острый камень. Варга подула на рану, лизнула её. Взгляд молодой женщины стал убийственным.
        Реакция не заставила себя ждать. На смену облика ушла доля секунды, и теперь два дракона кружили вокруг друг друга как приготовившиеся к схватке гиены. Один из них уступал другому в размерах, но злости в нём хватало на троих. Эрид тоже был зол, но по-своему. Он устал от общества Варги. Ему хотелось только одного: чтобы появился тот, с кем начнётся реальный бой, не на жизнь, а на смерть. А эта бешеная змея только путается под ногами. Эрид не хотел с ней драться и скандалить. Но был к этому готов: как и прежде он должен защищать торитт не только от тяжёлых оплеух своей подруги, но и от допросов с пристрастием. Будь его воля, дракон бы с радостью помог Варге, швырнул наследную принцессу в самую тёмную пещеру на Чёрных островах, завалил камнями, а для верности опечатал их раскалённым металлом. Эриду хотелось верить, что лишь проклятие мешает ему это сделать.
        Но маленький червь сомнения копошился в душе: нет, он бы не причинил Агате вреда по доброй воле. Этой некогда заступившейся за него одинокой девочке, которая выросла в большую и привлекательную дрянь. Ни за что. Но он бы с радостью сбежал от торитт как можно дальше.
        Варга наконец поняла: к принцессе её не пустят, а сил прорваться у неё не хватит. Как и нервов на попытки облагоразумить Эрида. Напоследок в сердцах клацнув зубами возле самого его носа, драконша с достоинством отвернулась, и, не разгоняясь, поднялась в воздух. Описала небольшой круг, и зависла над тем местом, где только что попирала землю. Казалось, она вспомнила, что хотела сказать, только не была уверена в необходимости этого.
        Сомнения никогда надолго не задерживались у Варги - в этом они похожи с Агатой. Драконша почти спокойно осведомилась:
        - Так что, мне передать привет Нердалу?
        Вот он, тот момент, когда следовало обозначить условия, на которых Эрид покинет Чёрные острова. Можно было сказать тихо, без лишних свидетелей, сменив облик на человеческий. Однако это не произведёт нужного эффекта. Если дать Старшему дракону хоть малейший повод усомниться, что всё серьёзно - он только отмахнётся. Слишком, понимаете ли, много других важных дел. Скельтры, фьёлы, тающая казна. Это раньше у него было время, чтобы поставить на место отщепенца с молниями. Но не теперь.
        - НЕРДАЛ ДОЛЖЕН ПРИБЫТЬ НА ЭТИ ОСТРОВА. ОН ВСТРЕТИТСЯ СО МНОЙ СЕЙЧАС, ИЛИ ЖЕ Я ВСЁ ЗДЕСЬ УНИЧТОЖУ.
        При всём желании, он бы не выполнил угрозу целиком и полностью: как минимум одну наследную принцессу Эрид уничтожить не мог ну никак.
        Оборотень никогда ещё не говорил таким страшным голосом. Даже много лет назад, в лесу, обнаружив убийц своего друга. Ударная волна раньше не сопровождала его слова. Маги пригнулись и закрылись руками, песок гейзерами взвился в воздух. Варга перекувырнулась в небе и в ужасе смотрела на того, кого совсем недавно считала вполне неплохим парнем, Не далее, чем сегодня утром. И только паршивка-принцесса выдернула развязавшуюся верёвку из волос. Ветку, которой она рисовала на песке, утащил ветер, а сами узоры бесследно исчезли. Золото укутало плечи. Когда-то это был цвет весны и лёгкости. А теперь напоминал об осени и красивой, достойной кисти лучшего художника, смерти.
        - Я на слух не жалуюсь. Чего орёшь? - Варга покачала головой. - Прибудет. Можешь не сомневаться.
        И она улетела. Многое может простить одно чудовище другому. Варгу не волновали ни побег принцессы, ни оскорбление иноземного монарха, ни даже смерти обычных людей. Во всяком случае не настолько, чтобы из-за всего этого отвернуться от Эрида. Но она догадывалась, что на теперь случится непоправимое. Такое, что уже невозможно будет простить или забыть. И при всей своей силе, при всей дерзости и отваге - она не могла этому помешать.
        Глава 62 Так погибают драконы
        Нердал покачнулся на трёх лапах. Четвёртая перестала функционировать четверть часа назад. Тому была уважительная причина - рваная рана. И сухожилия, перегрызенные острыми клыками.
        Считалось, что ничто не может пробить чешую дракона, но это не так. Достаточно знать нужные места и самому быть таким же, как и противник - то есть, чудовищем.
        Перепончатое крыло также было повреждено, порвано и оплавлено. Конечно, это мешало Нердалу, но остановить не могло. Потому что тут легенды вовсе не врали: ничто не может препятствовать дракону испустить последнее дыхание на Огненной горе. Оборотни сами не знали, как это работает. Просто каждый из них, когда наступал срок, отправлялся туда, чтобы чешуя стала пеплом, кровь водой, а кости - камнем. Если почивших монстров и затрагивали смрад и разложение, то лишь их душу. Ведь что ждёт их «после» никто не знал. Люди для себя не поленились разработать несколько концепций, и единственная, куда они соглашались вписать чудовищ - небытие.
        Нердал мотнул головой, чтобы кровь сбежала с надбровной дуги на острую скулу, и не мешала обзору. Но она уже подсохла и почти престала капать на ресницы. Золотая корка покрывалась пылью. Длинная шея сразу отозвалась резкой болью - это усилие было лишним, а ведь лететь предстояло ещё далеко.
        За ним наблюдал молодой дракон. Он больше не трогал его, даже превратился в человека, чтобы не мешать попыткам своего врага взлететь в последний раз. Или чтобы избавиться от пыли и грязи, в которых они оба извалялись, пытаясь перегрызть друг другу глотки. Увечья никуда не денутся, какой бы облик он ни принимал, но грязь при трансформации исчезает. Чистоплюй, как и все оборотни. Их братии не зря пеняли на излишний аристократизм. Впрочем, разве это удивительно, если твоя судьба переплетена с династией Астор?
        Старший - всё ещё Старший, пока он жив - дракон выплюнул отколовшийся кусочек зуба и раздвоённым языком облизал пересохшую пасть. Костяной фрагмент проклятого создания предприимчивые торговцы могли бы сбагрить жаждущим чудес невеждам в качестве волшебного талисмана. За очень неплохие деньги, если не целое состояние. Это давно практиковалось, причём половина таких артефактов была подделкой. Разницы никакой: что фальшивка, что настоящие зубы драконов не имели никаких свойств, кроме веса, цвета и неоправданной цены. Торговцы это знали.
        Эрид мрачно наблюдал за ним. Мрачно, но без злобы. Уже нет. Он был вымотан: чтобы спустя несколько веков летописцы славили тебя как сильнейшего из драконов, надо хорошенько потрудиться. Мужчина был взлохмачен, держался за локоть и старался не наступать на левую ногу. И несмотря на это выглядел достойно кисти живописца. А ведь люди даже не будут знать, что и он когда-то скулил от боли в тюремной камере, скрючившись в судорогах на полу. В воспоминаниях потомков останется лишь красота бледного рыцаря, красота огненной расы. Можно понять. Люди такими не бывают, им отчаянно хочется идеала. При этом в самих них слишком много от земли.
        Эрид всё время нервно поводил плечами. Это тоже следствие трансформации: в зверином облике ему пришлось бы волочить за собой изодранные в клочья крылья, а теперь приходилось иметь дело всего лишь с фантомными болями в районе лопаток. Нердал знал, что ему не привыкать Загадочная болезнь поразила соплеменника в качестве расплаты за власть над электричеством. И время от времени заставляла корчиться в страшных спазмах. Старший дракон однажды это видел. Но жалостью не проникся.
        За всю свою жизнь Нердал жалел только об одной вещи: он мог бы сделать больше на благо королевства. Те, кто хорошо его знал, называли это одержимостью, а кто плохо - то есть, почти все, - так и не поняли ничего. Нердал позволил им видеть лишь то, что не могло помешать делу всей его жизни. Угрюмость отпугивала болтунов, жестокость - наглецов, неприметность - сплетников. С последними бороться оказалось сложнее всего. Чего только они не говорили про них с торитт. И хоть бы один догадался, что эта связь гораздо серьёзнее, чем они пытались представить. Вместе с Сиеной они пытались сохранить мир и процветание империи. И ради этого отказались от многого, что делает людей людьми.
        Со второй попытки дракон поднялся в воздух. Унылое зрелище, даже на бесстрастных лицах магов ему мерещится боль. И даже - Нердал и сам в это не верил, но ни зрение, ни разум не пострадали в отличии от тела, - даже его противник сделал жест, который можно было расценить как желание помочь, а в глазах проскочило нечто такое… Эрид остановился в замешательстве. Молодой дракон знал, что содеянного не вернуть, да и не хотел, чтобы другие видели его метания. А зрителей хватало. Помимо магов тут была ещё и Агата. Держалась скромненько, в сторонке, будто не она заварила всю эту золотую и кровавую кашу. Оборотень лишь её орудие. Девчонка с пелёнок отличалась странными идеями, капризами и лживостью. А также хитростью и умом. На Чёрных островах она не провела положенных семи лет, а уже освоила большую часть образовательной программы. Трудилась как проклятая, вешая магам лапшу на уши, якобы она одержима знаниями ради знаний. А сама вынашивала планы мести. Нердал предупреждал Сиену, что за девчонкой нужен глаз да глаз, что маги слишком много позволяют ей узнавать. Но королева только отмахивалась. В
государственных делах она всегда внимала его советам, но в семейных хотела разбираться сама. Как жаль, что в её случае одно тесно переплеталось с другим.
        Агате хватило два дня, чтобы навести шороху на островах. Воспитатели наконец поняли, кого приютили, хотя принцесса всё ещё пыталась изображать из себя наивную дурочку. Дурости хоть отбавляй, а вот в наивность маги уже не верили. Её бесцеремонно трясли за плечи, требуя, чтобы она уняла и отослала своего дракона куда подальше, но Агата даже бровью не вела, твердила, что не может. Не ведает, мол, что происходит, не властна, понимаете ли, над своим неуравновешенным монстром. То, что Эрид взаимодействовал не с огнём, а с молниями, давало ей основания так говорить: если дракон резко отличился от сородичей в одном, то значит и в другом может. В конце концов девчонке надоело повторять одно и то же - она упала в обморок, в котором до сих пор и пребывала. Ума палата. Нердал был уверен, что она прикидывается, да и маги вряд ли повелись: они так или иначе принадлежали к роду Астор и знали, какие крепкие нервы и организмы у родственников королевы. Однако хрупкую фигуру в оранжевой тоге оставили в покое, предоставив ей валяться на песке, сколько влезет. Маги - флегматики до мозга костей. Поняв, что ничего уже
нельзя исправить, они просто стали наблюдать. Предварительно послав Сиене весточку.
        О, королева. Теперь тебе придётся самой наводить порядок. Твой самый верный слуга улетал - далеко и навсегда. В последний раз становился един с ветром.
        Он редко пользовался этой возможностью в прошлом, сосредотачиваясь на бумагах и советах в Гербовом или Малом залах. Возможно, это всё же было второй вещью, о которой Нердал сожалел. Ведь с высоты империя особенно красива. Раньше только птицы и драконы могли оценить это, а теперь ещё и люди повадились летать на своих кораблях. Лодки, да дирижабли - убожество, ещё и раздражает. Но железные уродцы, начинённые живыми телами, не так уж сильно омрачают радость полёта чудовищ.
        Ах, какие виды открывались с облаков! Как прекрасно королевство драконов!
        Каменный и металлический Йэр сверкал, дымил, гудел и зеленел. Из всех человеческих машин этот мегаполис был самой сложной и затейливой. Дворцовый мост казался паутинкой, а ров под ним - живописной бездной. Трубы, колёса, кусты сирени сплелись воедино. Вместе с громадой светлого гранитного замка они представляли миниатюру с чёрточками людей, карет и летающих сфер. А там, где город редел, во все стороны тянулись вены дорог. Дороги вились среди полей, деревень и других городов, которые были поменьше. Доходили до очередных мегаполисов, также по-своему красивых, хоть и не таких как Йэр. Столицу не зря сравнивали с сердцем - она жила своей жизнью, качала кровь, выдыхала дым. Смеялась и трудилась в поте лица. Пульсировала. Другим городам далеко до неё, хотя они тоже стараются. Особенно самые далёкие - самобытные, экзотические, некоторые попросту варварские. Они прекрасны, и к ним также ведёт множество дорог. Эти места Нердал тоже любил, хотя порой и задавался вопросом, за что - за их неповторимые свойства или лишь потому, что они входят в число Йэрских колоний?
        Потому что всё, что являлось Паровой империей Сиены - его империей, - Нердал любил. Как бы далеко на карте мира оно не располагалось.
        Дышать было больно. Первым делом, когда они сцепились, змей Агаты прокусил ему артерию, за что чуть не лишился глаза: он придавил Нердалу лапы и тот принялся отбиваться копьевидным хвостом. Позже они оба пустили в ход когти и зубы. Душили мощными шеями, использовали собственные головы как таран, мимоходом разрушив несколько строений. Да, магам было, на что посмотреть, а теперь есть, что ремонтировать.
        Да, карты. Он вспоминал карты.
        На них немало интересного. Горы и моря, леса и степи. Водопады с хрустальной водой, чёрный песок у холодных фьордов. Многое из этого Нердал видел собственными глазами. Увидел бы ещё больше, но дела государства не отпускали. Он нужен был там, в замке. Ради сохранения прекрасных пейзажей, природных и урбанистических, дракон отказался от того, что для других оборотней являлось самоцелью: от скорости и свободы. Многие не понимали этого. Люди удивлялись, а чудовища осуждали. И те, и другие отмечали, что он слишком стал похож на человека, на серого казначея или кардинала. Но прекрасно были осведомлены о том, что это не сделало его неопасным. О да, после подавления бунта двенадцать лет назад, никто не сомневался в этом. Возможно, тогда Нердал убил слишком многих. Возможно, забыл, какие адские муки доставляет людям и животным дружественный для него огонь. Он не потерял разум и не наслаждался тем, что творил, уничтожая квартал трактирщиков и смутьянов. Вместе с их детьми, жёнами, гостями и случайными прохожими. Этого требовали интересы государства - а значит думать было не о чем. Никакого безумия, никакой
жажды крови, которую спустя столько лет он увидел в другом, некогда презираемом всеми монстре. Ничего такого. Про Нердала не зря говорили, что от человека в нём больше, чем от хищника. Однако тут и закрался подвох.
        Человек есть наиболее опасный зверь. А уж если после долгих лет терпеливости и хладнокровия ему дали право вершить правосудие - тут даже монстры начинают трепетать.
        Все знали, на что Нердал способен, в том числе и Эрид. Однако вызвал его, рискнул. И не прогадал, как оказалось. Силы были, безусловно, равны, но одержимость взяла верх над холодным рассудком. Дракон принцессы ставил перед собой лишь одну цель: убить. Наверняка Агата промыла ему мозги, что-то пообещала - возможно, свободу. Такие прецеденты бывали, только ничем хорошим не заканчивались.
        Они влетели в белую округлую стену. Вылетели через противоположную. Никто из магов даже не вскрикнул, только разбежались в стороны, смешно задирая длинные одеяния до самых колен. Между чешуйками засела кирпичная крошка, пыль осела в лёгких. В голове промелькнула странная мысль, что это может помешать использовать огонь, и Нердал сразу решил это проверить. Столб пламени опалил крылья и хребет Эрида, звериный рёв заставил сбившихся вдали людей заткнуть уши. Нердал не намеревался нанести смертельное увечье и специально целил не в голову, и не в грудь. Но противник не разделял таких стремлений. Когда первая боль отступила, золотой взгляд сфокусировался, и не предвещал милосердия. Небо показалось Старшему дракону темнее обычного, ему даже померещился гром, что, конечно же, было случайностью или иллюзией. Второй зверь раскрыл пасть. Острые клыки и рифлёную глотку озарил на миг неестественный, фиолетовый свет. Эрид целил между глаз. Молния ударила с напряжением в несколько миллионов вольт. Но Нердал увернулся. Фиолетовый разряд попал в плакучую иву, одинокую среди песков, похожую на водоросль. Дерево
затрещало и вспыхнуло. Через секунду от него остались только угли.
        Эрид был недоволен, но не спешил повторять свой фокус. Его одержимость подтачивало сомнение.
        Они кружили друг вокруг друга как пустынные тигры. Дракон Сиены контролировал собственный гнев и пытался обуздать злость Эрида.
        - Остановись. Кому это нужно? У тебя грехов и так много, так зачем ты хочешь поставить на себе ещё одно клеймо?
        Ему не ответили. Где-то здесь была Агата. Если девчонка научилась телепатически общаться со своим монстром, то она наверняка его науськивала или запугивала.
        - Это нужно ей, а не тебе. Что она пообещала? Свободу? Ты всё равно останешься слугой. Таким как мы жизнь дана лишь для того, чтобы мы были рабами. Это даже не люди придумали, это вселенский закон. Но ты можешь обратить своё проклятие в нечто иное - как я. Я не раб. Я слуга: но не человека, а страны. Когда-нибудь ты тоже станешь таким, ведь титул Старшего дракона перейдёт тебе по праву. Но только если не позволишь Агате использовать себя для низменных целей. Нам не следует влезать во вражду Астор. Остановись.
        - Я не могу.
        - Идиот! - не выдержал Нердал.
        - Не могу, - повторил молодой оборотень.
        Эрид сказал это тихо, но эхо разлетелось среди камней и валунов. Безмерная грусть была в рычащем голосе дракона, обречённость и закипающий гнев. Он действительно уже не мог отступить. Тем более, о себе напомнили личные счёты.
        - Как смеешь ты говорить мне о свободе, когда сам подбил Сиену на долгие месяцы заточить меня в подземелье? Она человек и не может понять, какого таким как мы быть лишёнными скорости, возможности расправить крылья. Но ты, ты! Ведь и сам, бумажный червь, чуть не каждый день покидаешь стены столь милого твоему сердцу замка. Летаешь над городом, разминаешься, любуешься клубами дыма. Ты знаешь, что такое всё время быть запертым в обличье человека. И всё равно сделал это со мной!
        Эту чушь придумала Агата. Нердалу было всё равно, что сделает Сиена с оборотнем дочери. Сам он не давал ей никаких советов, кроме как на время убрать Эрида подальше от глаз придворных. Но темница? Это было самостоятельное решение королевы. Если Эриду даже в голову не пришло, что Агата врёт, значит он действительно ослеплён жаждой свободы и ненавистью к тем, кто когда-то не воспринимал всерьёз маленького змеёныша. Нет, дело не в том, что он не подумал об этом. Просто думать не хотел - это отвлекло бы от цели.
        Диалог не прерывался мордобоем целых пять минут. Зная, что это временно, Нердал всё-таки принял обличье человека. Мужчина с суровым взглядом и сединой на висках, ничем неприметный. Только массивная челюсть выдавала упрямство и железную волю, а под густыми бровями было единственное свидетельство того, то к людскому роду он не принадлежал: неестественный блеск дорогого металла. Нердал поднял руку, понимая, что это бесполезно. В любой момент человек готов был исчезнуть, уступая место тому, кто с большим умением отразит атаку дракона.
        - Верно ты не станешь верить мне на слово. Спроси тогда у Сиены, кто навёл её на мысль о тюрьме. Кто-то из её близкого окружения, или всё же она сама?
        Эрид шумно втянул воздух. Нердал приготовился к очередному электрическому разряду, направленному в его сторону. Он сохранял спокойствие и злость, но прежде всего - усталость.
        Атаки не последовало. На месте чёрного дракона появился человек в тёмной одежде. Его грудь быстро вздымалась, а лицо было как у мученика. Каков обман: Эрид давно перестал быть изгоем и сам уже третировал и пугал тех, кто слабее. Он наклонил голову, подошёл ближе.
        - Отчего же? Я тебе верю. Это семейство склонно к садизму. И мы всё время рядом, а ведь с кем поведёшься, не так ли? На эти острова нас прилетело двое. Двое и улетят, но только один отправится к Огненной горе, в последний полёт. Я не могу отступить. Не теперь, когда всё слишком далеко зашло. Но я расстроен: как было бы проще, будь на тебе вина моего заточения. Убить в таком случае легко и приятно. А теперь одно расстройство. Ох уж эта совесть. Знаешь, я боюсь, что она всю жизнь будет ныть у меня в голове. Боюсь, но ни за что не отступлю.
        Он говорил всё тише и тише, почти шептал. Гнев Нердала закипал.
        - Тряпка ты. Чтобы ни было снаружи, в душе так и остался слабаком! Запуганный дракончик, который не смог поднять руку на ягнёнка, но зато порывается убить взрослого дракона!
        Поставить личные интересы выше всего и устроить такое! Нердал был зол на Эрида. Его преемник мог стать достойным советником, а не просто оружием. У него были задатки. Но вместо того чтобы использовать их на благо страны, они с малюткой-принцессой решили устроить кровавую вендетту.
        - Да, - твёрдо ответил Эрид. - Тряпка.
        Он поднял руку. Нердал знал этот приём. Для человека это было бы смертельно, но и для оборотня опасность велика. Старший дракон стальной хваткой вцепился в предплечье Эрида и вывернул его. Молния ушла куда-то в сторону, вкривь и вкось, раздробила валун и была такова.
        Молодой оборотень выругался и крутанулся. Со второго раза ему удалось вырваться и дальше драка пошла врукопашную. Ни один дракон, из известных Нердалу, сроду не изучал никаких боевых техник. Да и зачем? В средние века змеи умели обращаться с мечом, но потом это вышло из моды. Природные гибкость и скорость делали их движения неповторимыми для уличных бойцов. Практически железные мышцы действовали сами, не дожидаясь команды мозга. Будь здесь другой оборотень, то исход сражения не вызывал бы сомнений. Но с этим выскочкой они оказались на равных. Конечно, Эрид моложе и быстрее, но зато менее опытен и хладнокровен. Всё это превращало потасовку в бессмыслицу: никто не мог одержать верх. Они кружились будто в танце, падали, вскакивали на ноги и перекрывали друг другу кислород. И снова расшвыривали самих себя в разные стороны. Несколько раз спонтанно меняли облик, но не успевали пустить в ход лапы и клыки, и снова по инерции становились людьми. Два чёрных вихря. Они умудрились проломить стену ещё одного дома: даже в человеческом облике масса их тел велика, а энергия, с которой оборотни сражались, могла бы
зарядить паровую мельницу.
        На камнях и песке оставались золотые пятна. Такая кровь не выглядела так же достойно, как алая, которая течёт по жилам людей.
        Всё это изматывало и было совершенно безумным. Может быть, поэтому в ход снова пустили огонь и электричество. У Нердала из ладоней появлялись языки пламени, и он не колеблясь швырял их в изворотливую фигуру. Эрид отвечал тем, что кончиками пальцев формировал трескучий клубок ломаных фиолетовых линий, и посылал в грудь Старшего дракона одну шаровую молнию за другой.
        Но человеческая личина оборотней слишком ловка, перестрелка никому не приносила победы. Лишь покалечила, и то не сильно. Два крылатых существа вновь взмыли в серое небо, давая волю тому, чем наградило их проклятие.
        Во время боя они медленно, но верно смещались к обрыву. На Чёрных островах хоть отбавляй таких ловушек: тёмные, острые скалы. Ни травы, ни песка, а внизу бушует океан. Направиться туда было очевидным решением: там смерть быстрее найдёт кого-либо из них.
        Что будет, ежели в схватке погибнут оба дракона? Теперь Нердал этого уже никогда не узнает. Потому что погиб только он.
        Они рвали и кусали, жгли и плавили. Драконья чешуя многое может вынести, но и она не вечна. К тому времени, как монстры достигли обрыва, оба были уже сильно искалечены. Нердал устал. Больше, чем тот, второй, хотя и ему приходилось не сладко. Нердал кинул взгляд на пустыню чёрных океанских волн. Опасная красота, смертельная, завораживающая. Только в этом королевстве нашлось место для такого творения природы. Старший дракон в очередной раз подумал, как прекрасна его земля, и как бы ему хотелось просто плюнуть на всё и летать над нею, наполняясь волей к жизни и какой-то наивной, детской радостью. О, как хотелось бы! Но вместо этого приходилось сражаться с обезумевшим мальчишкой.
        Какая досада.
        Он отвлёкся только на секунду. Ни одному живому существу не хватило бы этого, чтобы застать Нердала врасплох - даже оборотню. У змеев не было такой сверхзвуковой реакции. Но ведь Эрид с самого начала отличался от остальных. Дракон королевы с запозданием понял, что ему прокусили несколько важных сухожилий на крыле. Попытался дать сдачи, и даже успешно, однако в следующую секунду не выдержал атаки и рухнул вниз.
        Вдалеке послышался чей-то шокированный вскрик. С такого расстояния маги казались точками, рыжими муравьями.
        Эрид врезался в него всей своей тушей, вложил весь гнев в этот удар. И как будто даже удивился, добившись таких, в буквальном смысле, сногсшибательных результатов. Он разогнался с невероятной скоростью, и был по-прежнему зол.
        Рана Старшего дракона не позволила ему извернуться, не допустив падения. Нердал истекал золотой кровью. Он слишком устал, а может, в самом деле был слабее. Теперь у Эрида не осталось достойных противников. Разве только в будущем Огненная гора подарит Паровой империи нового монстра, какого мир прежде не видал. Но вряд ли это возможно.
        Они летели вниз, извиваясь в едином клубке. Когти, хвосты, шеи - всё мелькало и плевалось огнём и фиолетовыми разрядами. Последние мгновения, кульминация танца, страстного и гибельного. Они уже не бились - только вцепились друг в друга мёртвой хваткой. И не хотели расставаться до последнего.
        Хребет разошёлся на несколько самостоятельных эпицентров боли. Оборотни упали не в воду, а на нижнее каменное плато. Совсем небольшое, оно едва их помещало, уютное в своём холоде и мраке. На последнем издыхании Нердал всё ещё мог отмечать такие детали. Ещё один заповедный уголок в их с Сиеной царстве. На самом деле, места было вдоволь только для одного дракона, просто Эрид неловко рухнул сверху, и эти несколько тонн стали решающим аргументом в пользу его победы.
        Нердал хрипел. Он чувствовал муку, но приглушённую. Напоминает чем-то на опьянение. Скорее всего, нервные окончания повредились при падении. Может быть зазубренные ветром и солёными брызгами камни перерезали их вместе с хребтом.
        - Будь так добр… Хотя бы… слезь с меня.
        Эрид послушал. Осторожно переставил лапы, не желая причинять страданий больше, чем это необходимо. Из-за тесноты, или ещё каких-то соображений обратился в человека. Человек выглядел красиво и паршиво. Нердал отвернулся. Помутнённым взглядом, с усилием вырываясь из опутавшего разум тумана, он глядел на океан, на серое грозовое небо и каменное плато, на котором его угораздило умирать. Почти грот, только вместо свода пологая скалистая стена.
        Грот… гроб… грот… Гора.
        Грот.
        У него не будет, не будет никакого гроба. Будет скала.
        Скала. Не склеп
        Что происходит у него в мозгах? Что за каша вдруг образовалась там?
        Здесь он не умрёт. Огненная гора не позволяла своим детям уходить из мира вдали от неё.
        Краем глаза дракон заметил движение. Острота зрения никуда не делась, конечно, не считая тех мгновений, когда глазницы заполнял туман. Нердал нехотя повернул голову и увидел, что Эрид достал что-то из кармана.
        Склянка? Какая глупость. Чего ему с этой стекляшкой надо?
        Туман опять застил глаза. Когда Нердал в очередной раз поборол его, то увидел, как высокий черноволосый мужчина наклоняется к нему, морщась от боли в локтевом суставе. Ещё бледнее чем обычно, но полон решимости. Он вытащил крышку из флакона и прислонил склянку к чешуйчатому боку, по которому бежал ручеёк крови. Нердал сложил два и два. Если бы у него были силы, он бы фыркнул или презрительно плюнул. Вот, чего хочет Агата: волшебной эссенции, коей, как гласит народная молва, является кровь поверженного дракона. Чем она отличается от крови из нечаянно прокушенного языка или из крыла, ненароком порванного шпилем башни? Был такой эпизод когда-то в юности Нердала. Единственная глупость, которую он совершил. Эрид на такие не скупился, он до сих пор был юн, хоть внешне походил на человека тридцати лет. Во многих его поступках угадывалась жестокость молодости, нетерпение и обида. Как, например, сейчас. Руки оборотня одеревенели и плохо слушались, заполненный флакон он с трудом закупорил пробкой и убрал обратно в карман. «Прольётся» - с досадой подумал Нердал.
        Эрид снова отошёл на пару шагов назад, и больше не знал, чем себя занять. Смутные голоса магов перекликались уже ближе. Люди быстро забывали о страхе, когда рядом находилось что-то по-настоящему интересное. Эрид тихо ругнулся, глядя наверх, достал флакон, посмотрел, крепко ли сидит пробка и снова убрал, неловко орудуя покалеченным локтём. Жидкое золото уже успело загустеть.
        Нердал наблюдал за всем этим с отрешённым любопытством.
        - Идиоты. Какие же вы оба…
        Слова становились камнями, говорить было трудно.
        - Идиоты, - всё-таки закончил Старший дракон. Эрид не возражал. Он безмолвно соглашался с этим вердиктом, и лишь поэтому молчал, а не кидался доказывать обратное. Вряд ли он был знаком с уважением к умирающему.
        - И это наше… наследие.
        Холодные и солёные брызги омывали тёмно-серую твердь, попадали на восприимчивые к температуре крылья. Приятно, подмораживает боль и проясняет мысли. Не полностью, в них остаётся совсем немного свободного от тумана места. Заполнить их следует чем-то по-настоящему важным. Небом, тучами, ветром, воспоминаниями о том, что мило сердцу - водопады, хижины, дворцы. Может ли человек любить так трепетно и страстно не другое разумное существо, а пространство, у которого есть история, облик, характер и даже душа? Чудовище точно может. Королевство всё-таки было живым, и делала его таковым не магическая энергия ферома, а что-то несравненно более простое и достойное.
        Нердал ещё раз хрипло вздохнул и покачнулся на трёх лапах - четвертая перестала функционировать минут пятнадцать назад. Крыло было обожжено и оплавлено, а Эрид тоскливо наблюдал и не мешал. Знал, что поверженный дракон встаёт не для атаки, а чтобы последнее условие породившего их обоих проклятие оказалось выполненным.
        Лететь пришлось медленно: мешали раны. За это Нердал был им благодарен, потому как имел возможность продлить последние минуты и потратить их на созерцание. Чёрный океан долго не кончался, а на его границе ветер рисовал узоры на песке. Чем дальше летел дракон, тем яснее становилось небо и зеленее земля. Крестьяне на полях задирали головы и смотрели на монстра, украшающего герб их страны. Некоторые боялись, но большинство знало, что чудовище не причинит им вреда - оно служило королеве, а значит и всем её подданным. Дивились только люди странной, немного косой траектории полёта.
        Увы, но путь его не пролегал через Йэр. Паровая столица только издали блеснула шатрами и шпилями, окутала на память флёром дыма. Где-то там в гранитном замке Сиена ждала новостей. Она уже вернулась из своей поездки. Нердал чувствовал волнение королевы. Он был единственным существом во всём мире, которое знало, что правительница умела нервничать. Все прочие удостаивались видеть только маску. Пусть хоть целый мир осыплется пеплом - её величество останется невозмутима. Нердал уважал её за это и грустил о такой простой и очень человеческой вещи, как прощание.
        За городом летали дирижабли, бросали эллипсы теней на цветущие горы. Среди фруктовых деревьев текли ручьи, а дальше, в глубине, прятались водопады. Труден был путь к ним, но каждый, кто преодолевал его, никогда об этом не жалел.
        Когда-то он купался в этих водопадах. И был счастлив.
        Миновал дракон и горы, и степи и моря. Он летел целый день, не чувствуя ни боли, ни устали, пока наконец на горизонте не показалась его цель. Она сама вела его, давая ориентиры и силы. А повернуть назад или отклониться с пути Нердал не смог бы, даже если б захотел. Чем ближе была цель, тем меньше мыслей оставалось в голове. Память выцветала, а чувств уже и вовсе не осталось. Только конечный пункт, до которого надо добраться и оставить там то, что взято взаймы - самого себя.
        Дракон нырнул в кипящее озеро, увидел пузырьки в толще воды, ощутил с ними родство. Вынырнул на поверхность. И вид его уже был изменён. Все соки и пигменты покинули тело. Чешуя стала прозрачной и больше не блестела. Из ран не текло золотой крови и глаза обесцветились. Серый призрак, шелестя крыльями, подлетел к горе. Камень покрывали трещины, они светились раскалённым в недрах огнём. По чёрной гладкой поверхности сползала лава, достигала воды и заставляла ту закипать. Дракон бесшумно зацепился когтями за отвесный склон и замер. Прикосновение оказалось безболезненным и приятным. Чудовище вернулось в отчий дом.
        Оборотень закрыл глаза, на которых уже не было ресниц. Как не было и чешуи на коже. Всё, что он представлял сейчас собой, являло пепел. Невесомые частички отслаивались, льнули к камню, а затем развеивались над водой. Быстро. Только кости и хрящи желали остаться прочными, незыблемыми. Они чернели, сближались и срастались друг с другом и со скалой. Соединялись с ней, становились её частью.
        «Как появились огненные монстры из пламени и волн, так и сгинут они там же. Станут огнём, станут водой, развеются пеплом. И не будут иметь ни склепов, ни могил, ни останков».
        Поучение из древнего манускрипта оказалось предпоследним, о чём успел подумать Нердал. А последним стало другое:
        «Я недостаточно успел. Я… Не успел ничего!».
        Глава 63 Всесильный раб
        С такой усталостью только пешком подниматься. Но Ада шагала через две ступеньки, задыхаясь и кляня на чём свет неработающий лифт. В замке Шамбри тоже было подобное устройство, только называлось иначе и выглядело не так убого.
        Здесь было бедно. На одной из площадок под окном валялся мусор, массивные подошвы ботинок хрустнули по фантикам и стёклам. Ада дышала тяжело и с каждым пролётом сбавляла скорость. Но глаза её горели. Девушку вело беспокойство, а лёгкое подпитие и упрямство не давали остановиться и хотя бы немного передохнуть. Эрид предложил ей перевести дух, но Ада замотала головой. В смешении лунного и электрического света красиво блеснули короткие волосы.
        Не золото. Обсидиан.
        - Какой этаж, Ада?
        Тоша прыгал по ступеням. Мальчишка стеснялся о чём-либо спрашивать, но ртуть вместо мозгов требовала если не активных действий, то хотя бы какой-то информации.
        - Девятый, - прохрипела девушка. - Последний.
        Если этот мир чем и превосходил Йэррию, так это высотой. Когда Эрид увидел башни в тридцать этажей, у него захватило дух, хотя он знал, что существуют и более высокие здания. Но тому ли, кто поднимается на собственных крыльях к небесам, восхищаться этим? После более детального изучения местной архитектуры восторг сменился эстетическом разочарованием: слишком простыми и угловатыми показались дракону небоскрёбы. Скребли они не небо, а историческое сердце города. Странно, что Агата оказалась именно здесь, а не в какой-нибудь столице, она ведь так любила престиж. С другой стороны, не она ли сбежала из замка в компании бродячих артистов? Своевольная, непредсказуемая злодейка - лучшее, и самое мягкое, что можно о принцессе сказать. И вот теперь оборотень следует за её дочерью, которая спотыкается на каждом шагу. Не будь Эрид призраком, он бы взвалил её на плечо и доставил на нужный этаж в два счёта. Быстро, но не на столько, чтобы Ада не успела осыпать его крепкой руганью.
        Он улыбнулся этой мысли и в этот момент девушка перестала подниматься по лестнице. Ада поплелась вперёд, к обитой фактурным железом двери, и торопливо начала копаться в своей кожаной, уродливой сумке. И почему внучка королевы ходит в обносках? Здесь это в порядке вещей, и всё равно оборотень ловил себя на мысли, что девушке, не место в этом городе и с этими людьми. Она вполне вписалась в своё окружение, и тем не менее, осталась чужой. Замок Шамбри подойдёт Аде больше тесных, грязных лестниц. А также безобразных попоек. Эрид и сам когда-то умирал ночами в подобных местах, чтобы утром оживать и заново искать забвения. Но эта девушка не заслуживала такой судьбы. Ей никогда не достанется трон, но в остальном пусть Ада получит от своей настоящей родины лучшее. Хотя бы десятую часть.
        Молодец, справилась с ключом. Принцесса с грязным языком и мальчишеской причёской с третьего раза нашла замочную скважину. Ада влетела в квартиру, не закрывая дверь: то ли забыла, то ли великодушно дала им с мальчишкой возможность следовать за ней. Хотя призраки на то и призраки, что могут проходить через стены.
        - Пап.
        Ада медведем ломанулась по коридору к ещё одной, на этот раз деревянной двери.
        - Папа! Ты дома?!
        Она постучалась и, не дожидаясь разрешения, зашла в комнату. В отличии от матери, зачатки воспитания тут были на лицо: для Агаты не существовало закрытых дверей, она без спросу входила, куда хотела, не утруждаясь даже таким символическим стуком.
        Комната тесная, похожа на библиотеку. Освещена скудно, с улицы, пожалуй, казалось, что тут темно. За столом сидел человек. Он как хамелеон сливался со своими книгами, бумагами и устройствами, мерцающими белым. Мужчина удивлённо вскинул густые брови. Ада на него похожа, она унаследовала от отца широкую кость и большие глаза. Оттенок правда подкачал.
        - Конечно, я дома, ночь на дворе. Что-то случилось?
        Таких бесцветных голосов дракон давно не слышал. Голос-бумага, голос - книжная пыль. Этот человек не просто погрузился в науки, он жил ими.
        - Да нет, я так. Вдруг ты в командировке.
        - Командировка будет в следующий вторник, я, кажется, предупреждал. За городом, в том месте, где в тринадцатом веке стоял деревянный кремль.
        - Ну да. Теперь вспомнила.
        - Ничего ты не вспомнила. А прослушала, когда я заранее предупреждал. Хотя я рад, что ты решила вернуться раньше, чем под утро. Будь добра, прикрой плотнее дверь, такое ощущение, что здесь сквозняк.
        Девушка кивнула. Мимолётная радость сменилась унынием. Тупым, равнодушным - тем, которым Ада заполнила свою жизнь и так бесила этим Эрида.
        Её окликнули на пороге.
        - Дорогая, ты бы не бродила одна по улицам в такое время.
        Мужчина снова уткнулся в тетрадный лист с намеченной от руки схемой. Особой заботы в его голосе Эрид не заметил. Сказал и забыл. Будто поздоровался с малознакомым человеком на улице.
        - Да я… меня проводили.
        - Хорошо. Про дверь не забудь.
        Девушка ещё секунду помолчала, глядя в пол. Веки у неё наливались свинцом, но она всё чего-то ждала. Ещё одной, брошенной мимоходом реплики? Ничего не дождавшись, Ада тихо вышла и аккуратно прикрыла дверь. И лишь теперь, уставившись на гостей, осознала, до какой степени её «проводили».
        Тоша уснул в прихожей, рядом с обувью, обнимая колени. Впервые за тридцать с чем-то лет ребёнок-призрак видел сны. Он был измотан с самого их прибытия, хотя по лестнице бегал резво. Теперь мальчишку сморило окончательно.
        Сам Эрид, у которого не было ни в одном глазу, стал свидетелем незамысловатого воссоединения семьи. Не самое душераздирающее зрелище. Однако девушка сильно подавлена и это надо как-то исправлять. Забыв, что он больше не может просто так прикоснуться к ней, не приложив для этого особых усилий, дракон протянул руку в ободряющем жесте. Ладонь прошла сквозь плечо, и Ада ничего не заметила. У неё был вид человека, который не спал много ночей кряду и пытается вспомнить, что ему следует делать дальше.
        Что ж, возможно сон поможет ей.
        Эрид стоял, навалившись плечом на подозрительно тонкую стену и разглядывал обои. Сразу видно, к роскоши Ада не привыкла, но жалкой лачугой назвать квартиру не то чтобы можно. Девушка упоминала о том, что мать предлагала приобрести ей собственное, дорогое жильё. Агата богата по меркам этой параллели, а дочь её глупа, упряма или до смерти обижена: отчего-то она предпочла остаться с отцом.
        Ада моргала и со странным выражением глядела на своих необычных гостей. Наконец махнула рукой, заперла входную дверь и стащила ботинки-переростки.
        Свет так и остался выключен. Единственным его источником была полоска под дверью отцовского кабинета. Девица шлёпала по полу, выставив вперёд руку: в отличии от дракона она плохо видела в темноте.
        Выглядела она не лучше двух призраков. Под глазами синяки, ресницы слипались, а голова клонилась вниз. Едва Ада переступила порог комнаты, как начала падать. Оборотень сдержал порыв материализоваться и не дать ей разбить себе нос. Потому что заметил диван, в который она самозабвенно впечаталась - как была, в одежде.
        Будь эта девушка обычным человеком, то потеряла бы сознание сразу после перемещения по Коридору времён. Так было с Тошей. Но Ада наполовину принадлежит другому миру, а там люди крепче и выносливей, чем здесь.
        Что-то было не так. Нахмурив лоб, дракон соображал, о чём они забыли, и вдруг мысленно дал себе подзатыльник. Там, у входной двери остался всеми покинутый, как ненужная собака, ребёнок. Никогда не умиравший, но давно уже не живой. Мужчина выскользнул в коридор и нашёл мальчика там, где его и забыли - уткнувшимся лицом в колени, окружённым обувью и верхней одеждой. Призраки легко могли воздействовать друг на друга, Эрид без труда поднял Тошу и отнёс его в ту комнату, в которой видела десятый сон гостеприимная хозяйка. Место на диване занято ею же, а кресло рядом кто-то завалил кусками резанного картона и тряпками, которые Ада наверняка называла одеждой. Неопрятное жилище, ну ничего. Если добрая бабушка выделит внучке хотя бы парочку горничных, те в два счёта управятся с любым беспорядком. Прислугу замка вышколили на ура: все Астор сеяли вокруг себя хаос, так что пришлось научиться с этим справляться.
        Между шкафом и окном нахохлилось ещё одно кресло. Эрид аккуратно пристроил в нём мальчишку и понадеялся, что он не испугается, когда проснётся и увидит противоположную стену. Там висела любопытная картина: несколько пронзённых шипами голов на сером фоне. Люди в этой параллели такие впечатлительные, но вкусы имеют шокирующие.
        Мальчик свернулся клубком и глубоко, чуть слышно дышал. Девушка тоже спала, вовсе не подавая признаков жизни. Оборотень собирался бегло осмотреть остальные комнаты и отправиться знакомиться и дальше с этим миром. Ведь сам он не нуждался в отдыхе. Своё время в забытьи дракон уже провёл, когда находился на расстоянии ста лет отсюда.
        Невнятное бормотание с дивана.
        - Да-да, принцесса?
        Говорить в подушку было, во-первых, невежливо, а во-вторых ничего нельзя разобрать. Только звуки, похожие на урчание толстого барса, застрявшего в норе. В конце концов Ада это поняла, девушка повернула голову, но глаза так и не открыла.
        - Эй, - шёпотом просипела она, - я слышу, ты там ходишь.
        Чтобы быть с ней на одном уровне, дракон изящно уселся на полу и положил локоть рядом с подушкой.
        - Если ты хочешь послушать что-то другое, я могу рассказать тебя сказку. Но боюсь, я знаю только страшные.
        Едва ли Ада его слушала, она хотела завершить какую-то свою мысль.
        - Чтобы никаких тут динозавров в квартире. Жилплощадь не для такого предназначена.
        Ну нет, так нет. Динозавр - странное какое слово, Эрид запоминал его долго. А принимать облик зверя ему и в голову бы не пришло. Разве что потом, на улицах, чтобы осмотреть город с высоты и заглянуть в стеклянные глаза небоскрёбов. Девушка уже спала крепким, на этот раз беспробудным сном, обнимая подушку. Эрид подул ей на лоб, игривая прядь переместилась в сторону, открывая лицо. Прислушался. Где-то в другой комнате продолжал возиться с книгами измождённый человек, похожий на Аду не только внешне, но и характером.
        Интересно, что, всё-таки, с ней сделает Сиена. Конечно, королева заранее дала слово, что не причинит внучке вреда. Но если бы она приказала, если бы только потребовала, чтобы дракон уничтожил девушку - что тогда? Что бы он сделал? Глаза Эрида стали жестокими, а лицо злым: он не мог ослушаться монарха. Сейчас ему хорошо и спокойно рядом с дочерью Агаты. Спящая девушка, слишком колючая и слишком наивная для своего возраста. Так и не осознала, кто она на самом деле. Происходящее для неё - сюрреалистичный спектакль.
        А он бы убил её, случись необходимость. Не потому, что не мог нарушить клятву и боялся наказания. Они с Агатой переступили через многое, а что до страданий, то боль и моральные пытки - это старые знакомые Эрида. Если бы он захотел, то не только ослушался королеву, но и оставил от Йэра одно пепелище. А затем сгорел и сам: ведь даже это предусмотрено в проклятии. Так что дело всего лишь в привычке. После того как наследная принцесса сбежала опять - и на этот раз так, что достать её не могли, - Эрид стал называться Старшим драконом. Этот титул автоматически перешёл к нему после смерти Нердала, без которой побег Агаты был невозможен. И вот, как только власть неуравновешенной девчонки перестала довлеть над оборотнем, он один на один оказался пред лицом долга. Долга короне, который не выплатить даже кровью. Эрид снова стал рабом - грозным, почти всесильным, но рабом. Он не мог ослушаться и не желал перечить. Дракон бездумно исполнял всё то, что требовала Сиена, её советники и даже те, кто служил этим советникам. Его не могли убить напрямую, и пытались избавиться другими способами: давали опасные
поручения, посылали на войну Четырёх небес. А он выживал раз за разом. Не специально, просто так получалось. Оборотень отучился поступать по собственной воле, он редко позволял себе проявить былой норов и в основном лишь выполнял приказы, которые сыпались на его голову и давили к земле. Нердал был мёртв, пришлось занять его место. Старый дракон справлялся с уймой дел, а молодому пришлось вывозить на себе ещё больше - в качестве расплаты.
        Идеальный раб, слуга-убийца. Он знал, как даровать смерть быструю, похожую на сон. Так что Аде, можно сказать, повезёт, если королеве вздумается изменить решение на счёт внучки. Сиена не отдаст девушку палачу и, тем более, не прибегнет к яду. Такое поручение оставят Старшему дракону. Впрочем, всё это вряд ли. Ада не является угрозой трону. И хотя она Астор лишь наполовину, - а значит её смерть не нарушит баланс королевства, - правительница не поднимет на неё руку зря.
        Но он бы поднял. Если б приказали. По привычке, которая выхолодила сердце. Раньше Эрид думал, что разучился даже ненавидеть после того, что сделала с ним, да и со всеми ними Агата. Вернулся к относительно нормальной жизни, привык к мелким радостям, вроде прежних полётов. И даже смех порой был настоящим. Вот и сегодня вечером на несколько изумительных минут он почувствовал себя… счастливым? Возможно, это громко сказано. Но без Ады и мальчишки это было бы невозможно. Как ни назови это странное чувство, каждая его секунда ценнее любых бриллиантов.
        И вот коварный ум подкинул злую мысль, и бриллианты обратились осколками стекла. Дракон ненавидел снова, отчаянно, самозабвенно ненавидел самого себя. Эрид уже не знал, что для него важно - данная клятва, которая попускала любой грех во благо короны или жизнь человека, к которому он привязался. Ада не была собственностью Агаты, королевы или его самого. Но дракон собирался отвести её в Йэр. Она-то вроде и не против, только никто ведь не спрашивал. Девушка в праве сама решать, но оборотень ей об этом не скажет, а сделает так, как ему приказали и как прикажут вновь. Да кто она ему, в конце концов? Не торитт, и точно не возлюбленная. Друг? Для этого Ада слишком скрытная. Не раз мимолётное увлечение его речами сменялось у неё агрессией и отчуждённостью. Дракон подозревал, что видит в Аде только интересную игрушку - забавную неуклюжую, очаровательную. Да ещё именитую. С такой одержимостью коллекционеры собирают ничем не примечательных на вид кукол. Эрид бы никому её не отдал, просто потому что в глубине души всегда был собственником. А ещё потому, что другие могут причинить Аде боль. Его «игрушку» никто
не смеет ранить - только он сам. Но пусть этого никогда не случится, пусть она видит прекрасные сны и никогда не узнает, какой злобой на самом деле наполнен тот, кто сейчас охраняет её сон.
        Слёзы оборотней золотые. Они никогда не бывают вызваны жалостью к себе, но могут появиться из-за злости и гнева на свою суть. На чёрную, а вовсе не золотую душу - которой, как многие считают, у драконов нет.
        Когда Эрид почувствовал, что щека у него мокрая, то пришёл в ярость. Казалось, ненависть разорвёт его на части! Однако мирное дыхание спящих людей упокоило дракона. Вспышка злости утихла, не успев начаться. Эрид давно отпустил то, что было в прошлом, а для страданий из-за настоящего пока что нет причин.
        Чтобы вновь не поддаться эмоциям, мужчина тихо поднялся с пола вышел из комнаты. Даже в этом мире существовала поговорка «утро вечера мудренее».
        Глава 64 Всё идёт по плану
        Чтобы выбраться из грота, пришлось снова обращаться драконом. С горем пополам Эрид поднялся над отвесной стеной и тяжело опустился на землю. На крыле был вывернут сустав. В человеческом облике просто болел локоть, так что оборотень поспешил вернуть себе двуногий вид. Правая ступня, к слову, тоже оказалась не в порядке: из-за вывиха приходилось немного хромать. Боли Эрид почти не чувствовал, радуясь, что так хорошо управляет своим избитым телом. Хотя наверное, всё дело в шоке.
        Старейшина, главный маг, неожиданно резво поскакал ему на встречу.
        - Дракон Сиены, куда он полетел?
        - Далеко. На восток, к Огненной горе.
        - Но…
        У мага один глаз был золотым, второй - просто карим, с блестящи кружочком на радужке. Он щурился, надеясь, что это подвох.
        - Его там, знаете ли, ждут некие древние силы, - развеял сомнения Эрид.
        - Так значит, погиб?
        - Он работает над этим.
        Старейшина пожевал губами, что-то прикидывая.
        - Выходит, Нердал фактически уже мёртв. И теперь в королевстве новый Старший дракон.
        Он, как и маги, которые стягивались в их сторону, задумчиво, с явным разочарованием, уставился на Эрида. Они уже оплакивали беды, которые принесёт этот монстр, ставший в одночасье первым из себе подобных. В элитном отряде Небесной армады произошли грандиозные перемены. Маги выражали свою скорбь и недовольство так же, как показывали любое другое человеческое чувство: никак.
        - Что ж. Это не наша игра, от политики здесь давно все отошли. Не считая твоей торитт, дракон. Она сейчас там - старейшина махнул рукой в сторону оранжевой кляксы, распростёртой на земле. - Якобы упала в обморок, когда мы просили её что-то предпринять, дабы остановить смертоубийство. На Чёрных островах, знаешь ли, никто не смеет отнимать чужие жизни. Не смел до сего дня.
        Его надменный тон Эриду надоел. Запугивать, указывать магу на его место не было сил, так что дракон просто начал язвить.
        - Да ладно вам, Нердал улетел вполне себе живым. Вам ли не знать, что мы испускаем дух лишь на Огненной горе? Он даже ещё не добрался до неё! Так что если кто и погиб на вашей земле, то лишь парочка муравьёв и несколько домиков.
        Постройки в самом деле превратились в груду камней. Одна башня, впрочем, держалась, только двухметровая брешь портила фасад. Казалось, Старейшина сейчас потеряет терпение, но он только крепче сжал челюсти.
        - Забирай свою торитт. Ей здесь не место. Мы почувствовали телепатическую силу, которой она воздействовала на тебя. Всему причиной Агата, хотя орудием был ты. Это, однако, не освобождает тебя от ответственности. Жаль, что мы не поняли, что такое старшая дочь Сиены. Так что и на магах лежит вина, мы признаём это и будем расплачиваться. Теперь уходите.
        Эрид пропустил всё мимо ушей, раздумывая над тем, как скоро здоровье полностью восстановится. Он пытался думать только об этом, но снова и снова вспоминал о том, что приводило в ужас. Переместив вес на здоровую ногу, оборотень со скучающим видом спросил:
        - Так она в обмороке или просто принимает солнечную ванну?
        Ему ответил другой маг, так как великий шаман гордо смотрел на горизонт, а игнорировать вопрос теперь уже Старшего дракона небезопасно.
        - Сначала Агата притворилась, чтобы не отвечать на вопросы. Но когда Нердал сильно ранил тебя, девушка вскрикнула и сознание в самом деле покинуло её. Торитт телепатически чувствует боль своего дракона, и, видимо, твоя была очень сильна.
        - Да, понятно, - перебил оборотень. Он догадывался, в какой момент это произошло. Нердал полоснул его по лапе - теперь на большом пальце навсегда останется шрам, - и задел живот, самую незащищённую часть драконьего тела. А после «обработал» рану огнём, едва не расплавив Эриду все внутренности. Это была дикая боль, но адреналин помешал осознать её в полной мере, и чудовища продолжили схватку.
        Он посмотрел на оранжевое пятно и хищно сузил глаза. Балахон принцессы развивался на ветру. «Раньше она была менее восприимчивой к моему состоянию. Значит, на островах навыки отточились. Ну ничего, скоро телепатической связи придёт конец. Девчонка дарует мне свободу, или убью её. Убью прямо здесь, и тогда земли магов вновь обагрятся кровью».
        Дракон светски улыбнулся удаляющейся спине Старейшины. Маг не попрощался, его приближённые понуро побрели за ним, стараясь не смотреть на змея. Эрид отвернулся и направился к наследной принцессе
        Её высочество валялась без чувств в обидном отдалении от муравейника. Золотые волосы выбились из пучка и разметались на песке. Дева была прекрасной и юной, и выглядела аккурат на свой возраст - семнадцать лет, ни больше ни меньше. Казалась воздушной и беззащитной, но Эрид знал, что как только Агата откроет глаза и, тем паче, свой ядовитый рот, как наваждение пройдёт. Астор предстанет перед ним такой, какой была на самом деле - жестокой, бездумной и мстительной. Эгоистичной настолько, что убийство дракона ей ни на секунду не показалось преступлением. При воспоминании о Нердале, который в этот самый момент летел в смертную колыбель всех оборотней, сердце сжалось. Чувство было такое, будто вместо столь важного органа в груди с трудом ворочалось сморщенное, печёное яблоко. Нердал всё верно угадал: того, что он сделал, Эрид уже никогда не забудет. Совесть будет наматывать душу на кулак, пока оборотень сам не отправиться в последний полёт.
        Мужчина жалел. Очень жалел, но знал, что убил бы снова, появись такая надобность. Только бы прекрасная принцесса потеряла всякую власть над ним, а желательно и вовсе убралась к чертям собачьим. Пусть отправляется на край света и никогда не возвращается оттуда! Агата должна сдержать обещание и разорвать ментальную связь. Она дала слово, а считалось, что Астор не нарушают клятв. А если нет, ну что ж.
        Недалеко от головы принцессы лежал булыжник. Дракон поднял его. Эрид смотрел на камень всего несколько секунд, но они растянулись в вечность, полную сомнений. Он мог уничтожить наследницу прямо сейчас, прямо на глазах у магов размозжить ненадёжный человеческий череп. И кровью стереть красоту. Это бы убило и его: ведь пока ментальная связь действует, проклятие драконов не оставляет других шансов.
        Кто-то вдалеке охнул. Эрид повернул голову и увидел, что кто-то из магов смотрит на него. Какой-то молодой прислужник, что не смог обуздать любопытства и задержался на скалах. Дракон мрачно смотрел на него, потом перевёл тяжёлый взгляд на камень.
        Увесистый булыжник. Хватит одного удара.
        Под облегчённый вздох мага, камень полетел в сторону. Оборотень наклонился и поднял девушку, сморщившись от боли в локте. Вместе они направились к тому дому, где Агата впервые встречала своего слугу на Чёрных островах. По дороге встретилась ещё одна горстка магов, они расступились, освобождая дорогу. Никто не проронил ни слова.
        Агата весила совсем немного, однако тяжелей, чем он предполагал. Это была колдовская генетика Астор: они располагали стальными мышцами и крепкими костьми. Только пройдя несколько метров дракон снова вспомнил о своих травмах - локоть нестерпимо заболел, а нога стала ныть вдвое больше. Добравшись до постройки, он неуклюже ввалился внутрь и бросил свою ношу прямо на каменный пол. При падении принцесса глухо стукнулась головой и странно дёрнулась. Вряд ли человеку, который пережил полёт с крыши замка угрожал такой пустяк, но звук получился слишком зловещим. Эрид выругался. Ему уже доводилось убивать случайно, по глупой неосторожности, и ещё раз оказаться в этой ситуации он не хотел. Дракон рывком опустился на колени рядом с Агатой и с горем пополам нашёл бьющуюся жилку на шее. Порядок.
        Человеческие сердца бьются так быстро, но слишком уж тихо.
        Впрочем, если бы торитт умерла, он бы почувствовал. Нервы были ни к чёрту. Чем скорее Агата сдержит обещание, тем меньше глупостей натворит дракон в обозримом будущем.
        В ромбовидное окно заглянул робкий солнечный луч и тут же сбежал. В этот миг принцесса открыла глаза, охнула, и схватилась за голову. Несколько секунд она занималась тем, что принимала королевский вид - моргала, отряхивалась, поднималась на ноги.
        - Почему у меня всё болит?
        - Не знаю, - соврал дракон.
        Девчонка ещё раз отряхнула платье и выжидающе посмотрела на оборотня.
        - Какие наши успехи?
        Настроение у неё было хорошим.
        Глава 65 На кухне
        Это был цирк. А лучше сказать, дурдом. Как во второсортных фентези с попаданцами.
        Ада проснулась в полдень, точнее, во втором часу дня. Мальчишка дрых в кресле, а дракона и след простыл - девушка на его месте тоже не сидела бы на месте, а отправилась покорять город, который видит далеко не всех своих гостей.
        Двое призраков заявились вчера к ней домой - с ума сойти! Ада и сходила, медленно припоминая обстоятельства своего возвращения из прошлого.
        Коридор времён.
        М-да.
        Ужасно хотелось есть. Раньше Ада могла вспомнить о завтраке к обеду, а ужин пропустить. Могла есть по пять раз на дню, но урывками, по маленькому кусочку бутерброда или пачке чипсов. А такого зверского аппетита ещё не бывало. Косясь на кресло у окна, девушка ретировалась на кухню. Многие недели назад она оставила в холодильнике сыр и йогурт, а на столе - засыхающий багет. Всё осталось в неизменном виде - Эрид вернул её в то время же, где нашёл, и ни секундой позже.
        После сумбурного завтрака Ада отправилась освежиться. Просто душ, никакой ванны с пеной - она никогда этого не любила. Столько времени в осеннем лесу, на чужих крышах и чердаках, но даже грязь не скопилась под ногтями. Только графит, который, наверное, никогда не отмоется с рук. Что поделать, издержки профессии, и путешествия во времени тут ни при чём.
        Ада не мало провалялась в беспамятстве на диване, но сонливость так и не прошла. Девушка не помнила, как добралась до комнаты, как разрешила Тоше устроиться в этом кресле. Без спроса мальчонка бы не полез. Он скорей бы уснул в прихожей, чем слонялся по чужому дому. От природы скромный, да и в гостях не бывал лет так тридцать - отвык. Образ сидящего среди обуви Тоши мелькнул в голове отчётливо, а после пропал. Зато в памяти крепко запечатлелся отрешённый вид отца, занятого, как всегда, своей работой. Дверь кабинета, которую дочь послушно прикрыла. А после - голос. Не папы, другой. Ада уже без сил свалилась на диван, забытьё сразу окутало разум, но сквозь дымчатую пелену долетел грустный и тихий баритон. Кажется, Ада и сама что-то сказала. Что-то глупое, конечно. Чужие слова успокаивали и расслабляли. Девушка любила красивые голоса, в частности потому, что свой не переносила. А этот - был лучшим. Он убаюкивал и окружал как чьи-то нежные объятия. Жаль, смысл слов для неё остался загадкой, Ада ничего не могла вспомнить, кроме ощущений. Но учитывая, кому голос принадлежал, так даже лучше: наверняка это
были нелестные замечания по поводу квартиры, комнаты или на счёт её собственной персоны.
        Потом девушка проснулась и стала выбирать между варёной креветкой и ватой со стеклом - что из этого лучше описывает её состояние?
        В ванной висел боксёрский халат с капюшоном. Ада с превеликим удовольствием в него облачилась, бросив чистую, в общем-то одежду в корзину для белья. Халат был подарен кем-то из друзей. Друзья сменились другими, эти, в свою очередь, уступят место следующим. Но вещь на веки вечные заняла место в сердце и гардеробе Ады. Она накинула капюшон и не собиралась его снимать в ближайшие сутки. Такая замечательная ограда от внешнего мира, лучше любого щита. Да и выглядит круто. Чёрный атлас под стать душевной гамме.
        Тишина. Папа ушёл. Он покидал квартиру рано и возвращался поздно, многие часы проводя в университете. Ада не могла таким похвастаться, в своё учебное заведение она наведывалась редко и ненадолго. Специально отец никогда не прощался - только если случайно увидит дочь, прежде чем потушит свет в прихожей. И всё равно отчего-то было печально. Но отец ни в чём не виноват, он ведь не знает, что Ада не видела его несколько месяцев. Сам-то он говорил с ней только вчера.
        Ну что, так будет проще: легче сконцентрироваться на главном. Оборотень, которого носило неизвестно где, долго и упорно вбивал ей в голову, как важно найти Агату. Девушка сама не заметила, как стала называть мать этим именем. Оно шло ей больше чем Анна - такой женщине нужно что-то более заковыристое.
        Ада хотела позвонить, но передумала. Она взяла телефон и просто написала. Где ты, мол? Вот, надо бы увидеться. Ответ ожидаемо запоздал. Агата - занятой человек, да и просто может не среагировать, если не захочется. Ада помнила случаи, когда мама не отвечала даже на важные звонки, только потому что была не в настроении говорить. «Надо будет - перезвонят» - заявляла она.
        Пока девушка ждала ответа, то успела прошерстить новостные ленты в соцсетях и поставить чайник. Взяла в руки карандаш и попыталась сделать набросок. Обычно это помогало собраться с мыслями. Но за несколько месяцев руки одеревенели и ничего путного не выходило. Аде это быстро надоело. Она свернулась клубком на диване, опуталась наушниками и погрузилась в дрёму. Провода змеями ползли в чёрный капюшон. Ритмичная агрессия музыки была обманчива, скрывая тоску и плач по красоте.
        Электрический чайник успел остыть, пока девушка проснулась. Ада села на диване, выключила музыку и оглядела комнату. Мальчишка в кресле даже не переменил позы. Что, если он вдруг перестанет быть призраком и станет видимым для других людей? Объяснить отцу присутствие в доме чужого ребёнка будет, пожалуй, ещё сложнее, чем объяснить, откуда здесь молодой мужчина с золотыми глазами. Конечно, папа так редко покидает кабинет, что даже табор цыган в гостях у дочери заметит не раньше, чем на третий день.
        Взгляд упал на старый разобранный телевизор. Раньше Ада цеплялась за старьё, теперь это казалось глупым. Хватит уже прошлого, видели, какое оно. Девушке так хотелось туда попасть, а потом - вернуться обратно, что Ада уже сама не знала, чего ей хочется теперь. Ещё этот чокнутый дракон со своими историями о Паровой столице. Наверное, там здорово, но будет ли там место для Ады? Да может, будущее попросту не наступит.
        Девушка разучилась смотреть вперёд, пройдя дважды Коридор времён. Есть только сейчас: привидение, уснувшее в углу, карандаши, разбросанные по полу и холодны чайник на кухне.
        Кухня - вот куда давно пора отправиться.
        Студентка привыкла питаться тем, что попадалось под руку. В этот раз рука нащупала в углу шкафа бич-пакет - один из любимых деликатесов. Не раз знакомые пророчили Аде гастрит и язву, но она за всю жизнь ни разу не пожаловалась на желудок. Да и вообще отличалась крепким здоровьем и не собиралась о нём заботиться в ближайшие лет десять. Так что когда на пороге кухни бесшумно появился дракон, там царила полная идиллия: похожая на инквизитора фигура в халате склонялась над тарелкой, от которой шёл специфический аромат. Вместо ответа на приветствие, хозяйка дома ревностно придвинула тарелку к себе и намотала на вилку жёлтую, кудрявую лапшу.
        Ада бросила на мужчину беглый взгляд. "Явился" - понеслось в голове. Источник всех её проблем в последнее время. В смысле, приключений. Он перевернул её жизнь вверх тормашками, а потом вернул всё как было. Как, собственно, и обещал. Развлекал рассказами о предстоящем и не менее занимательном путешествии в загадочный Йэр. Сказочная паровая столица с идиотским названием. Почему бы и не отправиться туда в самом деле? В случае чего, Ада всегда может отыграться на нервах дракона, рифмуя это название с очень недвусмысленными терминами. Такой поэзии девушка научилась в университете: как никак, а творческий вуз.
        Ада не хотела признавать, но когда появился Эрид, на душе у неё потеплело. Как-то так оказалось, что оборотень значит для неё гораздо больше, чем прежние друзья-однодневки. Может, когда-нибудь Ада в этом признается. Откроет этот, а может, и ещё какой секрет, в котором и сама пока что не уверена.
        Поток сомнительных раздумий прервала чужая реплика.
        - Что. Ты. Ешь.
        Девушка вдруг поняла, что дракон до неприличия долго смотрит в её тарелку. Ну, подумаешь, не самая здоровая пища. Даже если в этом их Шамбри едят только экологически чистые лакомства, это не повод всем видом изображать брезгливость. Ада с хлюпаньем втянула макаронину. У оборотня, который вряд ли видел лицо девушки под капюшоном, дёрнулся глаз.
        - Говяжий дошик, - ответил капюшон. - Будешь?
        Благородное лицо исказила смесь неверия и возмущения.
        - Нет!
        Ада поняла, и хлопнула себя по лбу.
        - А, так я забыла, что ты бестелесен! А вот мне теперь постоянно хочется есть и спать. Хотя, я всё ещё студент и это, вроде как, естественно, - она сделала витиеватое движение рукой, чтобы в нормальности не осталось сомнений. - Да чего ты так смотришь? Еда простых смертных тоже вполне себе вкусная, - Ада вдруг обиделась за бомжовку. - Жаль, что ты не можешь оценить.
        Мужчина подошёл к столу и сел, с любопытством поглядывая на кухонную плиту.
        - Отнюдь.
        С этими словами он взял из вазы яблоко и уставился на приклеенную к нему этикетку, будто в жизни не встречал ничего более странного. От удивления Ада стащила капюшон, на что Эрид немедленно отреагировал улыбкой - обворожительной наповал. Но на Аду его обаяние не произвело должного эффекта. Она лихорадочно соображала.
        - Так значит, теперь ты материален в этом мире? Почему раньше не сказал? Я ведь живу не одна!
        - Ну и что?
        - Что? Ну как это что! Отец придёт, а тут незнакомый мужик. А что, если он тебя уже видел? Вчера я открывала дверь кабинета, а вы с мальчишкой находились в коридоре. Он как раз мог заметить!
        - Смею тебя заверить, что не заметил.
        Эрид засмеялся. Что-то накручивало его в последнее время, но он не поддавался мрачному расположению духа и вовсю потешался над Адой.
        - Успокойся. Я обретаю физическое тело ненадолго и могу контролировать этот процесс. Всё дело в том, что здесь для меня не только параллель в пространстве, но и во времени. То есть мир другой, но эпоха та же. Этой маленькой зацепки достаточно, чтобы существо вроде меня могло взаимодействовать с твоим миром. Однако, лишь на время. Кстати, не удивляйся, что тебе хочется есть и спать больше обычного: пока ты была признаком, у тебя отсутствовало тело, которому это необходимо, однако нервы истощились и теперь их следует напитать энергией. Я же во сне не нуждаюсь, так как спал несколько недель там, в прошлом. Ещё одна особенность драконьей магии. Но позволь уверить, что сейчас не только тебя терзает голод. Дай мне какой-нибудь еды, и тем быстрее я вновь стану духом. Не говори, знаю: это очень странно.
        Не то слово.
        Ада жевала и отрешённо смотрела на силуэт. Нос с горбинкой, длинные волосы, волевой подбородок - было бы неплохо сделать набросок. Нужно только заново научиться держать карандаш.
        - Ну, бомжовку ты не захотел. Можешь съесть яблоко, раз уж взял его.
        - Хлебосольной хозяйкой тебя не назвать.
        - Это было моё яблоко.
        Дракон вздохнул и с сожалением посмотрел на фрукт, после чего положил его, где взял.
        - Извини, мы хищники. Нам нужно мясо. Хотя предпочёл бы я рыбу.
        Ада смерила его убийственным взглядом и с достоинством прошла к холодильнику.
        - Другой рыбы нет.
        - А… О.
        С такими инновациями как консервная банка оборотень раньше не сталкивался. Ада собственноручно открыла её под красноречивое молчание Эрида. Тот ещё какое-то время гипнотизировал жестянку и с опаской вертел в руке предложенную девушкой вилку.
        - Я - Старший королевский дракон. Я был рождён от Огненной горы. Я повергаю в ужас врагов моей страны, разрушаю города и испепеляю непокорных. Так неужели ты не дашь мне хотя бы тарелку?
        - О, боже! Я всегда ем так, из банки! - не выдержала Ада. Тарелку, впрочем, достала.
        - А нож?
        - Ты, мать твою, серьёзно?
        - Нет. Но учти, во дворце тебя на званый приём не пустят. А если будешь ходить в таком виде, то и не выпустят. Из комнаты.
        Девушка демонстративно накинула капюшон, скрывая лицо. Всё же в своём доме она чувствовала себя увереннее, чем в том лесу. Напряжение спадало, но так и не исчезло до конца.
        Щёлкнули часы на стене. Ада вздрогнула. Старинный циферблат с деревянной резьбой канул в лету, как и люди, в доме которых он находился. Все они мертвы. Но была ли перед смертью у них жизнь?
        Ада медленно сняла капюшон и посмотрела Эрида. Он ел жадно, но безупречные манеры проскальзывали даже в этой поспешности. Вот он, тот самый цирк - призрак поглощает консервы, а потом ещё захочет познакомиться с интернетом. Ещё тогда, в лесу он заявил, что должен посмотреть на это "претендующее на интересность изобретение". Девушка долго смеялась над этой фразой. Смеялась, пока не закружилась голова и Ада снова впала в транс.
        Она подождала, пока оборотень доест. И озвучила вопрос - тот самый, который давно витал в воздухе.
        - Что со мной будет - там, в твоём королевстве?
        ***
        Отложив вилку с таким видом, что Аде немедленно захотелось позвонить в колокольчик и позвать несуществующего лакея, - о чём она и сообщила, - дракон печально заглянул в глаза девушки.
        - Это твоё королевство принцесса. Точнее, твоей матери, а я лишь слуга вашего рода. Тебя интересует, в каком состоянии ты окажешься в Йэре - телесном или призрачном? Или что-то ещё?
        - Всё меня интересует, - буркнула «принцесса».
        - Что ж, - закинул ногу на ногу дракон. - Ты будешь представлять из себя то же, что и сейчас. С той лишь разницей, что тебя, как я очень надеюсь, переоденут. А теперь просвети меня, какая ещё есть еда в нашем распоряжении?
        Ада не сводила с него пристального, напряжённого взгляда.
        - Зачем я нужна твоей королеве?
        - Ты нужна не ей, а многострадальным землям, которыми она правит. Хотя выполняю я именно её волю.
        Девушка стала подозрительней прежнего. И хоть эта её черта носила характер дурной привычки, в этот раз Ада была тысячу раз права.
        - А если она прикажет свернуть мне шею, ты и это выполнишь?
        Спрашивала она в шутку. Ада всегда ожидала гадостей, но не такого масштаба.
        - Да. Вообще-то у нас для таких случаев предпочитают яд, но… Да. Я сделаю всё, что мне прикажут.
        Повисла горькая тишина.
        - И после таких душераздирающих признаний ты рассчитываешь, что я по-прежнему согласна отправиться в это твоё вонючее королевство? Проваливайте в свою Тмутаракань с Агатой сами, а меня оставьте в покое!
        Она встала и бросила тарелку в мойку. Та звякнула, но не разбилась. Всё хрупкое, что имелось в этом доме, видимо, стараниями Ады уже было разрушено.
        - Согласись, свернуть тебе шею я могу и здесь, особенно за такие слова о моей земле.
        Девушка и не подумала испугаться. Она была застенчивой, но не из боязливых.
        - У тебя ничего не получится. В школе я дралась с мальчишками на равных.
        Дракон примирительно поднял руки.
        - Астор никогда не дадут себя в обиду. Будь я человеком, мне бы следовало дважды подумать, прежде чем нападать. Похвально, что ты не ударила в грязь лицом в своём детстве. Может, и зачинщицей тоже была ты?
        Помрачнев, девушка опять накинула порядком надоевший Эриду капюшон.
        - Нет. Я просто отбивалась. Меня, знаешь ли, не очень там любили.
        Увы, ещё одному созданию выпало испытать на своей шкуре, что значит быть изгоем. Почему Агата не защитила дочь от атак этого мира? Почему никто не защитил? Теперь приходится иметь дело с изменённой, отшлифованной несправедливостями натурой. Если бы Эрид не знал, кто она такая, и случайно увидел на улице, какой осадок оставила бы Ада - просто какая-то странная девушка? Нет, даже не так. Он бы просто её не заметил.
        - Меня тоже не радовали хорошим отношением на протяжении всей моей жизни. Но в детстве доставалось особенно, так как в ту пору я ещё не мог дать достойный отпор. Но другие - это пол беды. Гораздо хуже ненавидеть самого себя.
        - Ты себя ненавидишь? - подозрительно спросила Ада. - За что?
        Да за всё! Девушка поймёт, если ей объяснить. Эта - поймет безусловно. Но стоит ли приоткрывать завесу правды хотя бы отчасти? Ада никогда не смотрела на оборотня как на чудовище, хоть и видела его в драконьей ипостаси. Как на сумасшедшего, мутанта, чудо природы и даже результат её собственного воображения. Было дело, но как на монстра - никогда. Ей наплевать на проклятие. Ада отнеслась к этому так, будто Эрид сказал, что у него хроническая простуда, а не признался, что он обречён на вечное рабство. А ведь оборотень уже привык, что люди ему поклоняются и презирают.
        Нет, пусть знает правду хоть отчасти. Тем более Агата наверняка расскажет при случае.
        - Я совершал поступки, которые вряд ли можно простить. Убивал, и далеко не всегда по приказу. Иногда мне это нравилось. Иногда нет. Однажды даже вышло случайно. Молодой стражник, совсем мальчишка, младше тебя - я отвлекся, когда просто держал его, чтобы он не создавал шума и не мешал кое-кого обворовывать. Да-да, воровством тоже довелось заниматься. Я задушил его, случайно, потому что сам перенервничал. Единичный случай. Всё остальное было вполне осознанно. Так что в следующий раз можешь не спрашивать, что я сделаю, если Сиена прикажет избавиться от тебя или кого-то ещё. За свою карьеру я испробовал множество способов, как отнимать чужие жизни. И самый жестокий среди них - предательство.
        Сцепив руки до побелевших костяшек, Ада не решалась поднять глаз. Выждав несколько мучительных минут тишины, она наконец пошевелилась и прочистила горло. Эрид подумал, что сейчас девушка вынесет ему приговор. Объявит о своём презрении, разочаровании, потребует, чтобы оборотень убрался из её дома, в конце-то концов. Но вместо этого милое создание как всегда удивило дурацким замечанием. От этого пустяка промерзлая насквозь глыба сожалений перестала набирать вес. И даже получилось улыбнуться - почти робко, как это выходило у Ады.
        - Случайно задушить человека? А я думала, у меня руки не из того места растут.
        Её бы потрепать по голове в порыве ласковых чувств, да руку откусит. Девушка и не думала его осуждать, может быть, просто не осознала, что существо перед ней в определённых обстоятельствах не знает ни жалости, ни совести. Эрид ограничился тем, что вежливо поинтересовался, когда появится возможность навестить Агату.
        - А ты сам разве не можешь её найти?
        Мужчина погрузился в невесёлые воспоминания.
        - Раньше я мог отыскать её, где бы она ни находилась. Когда она была моей торитт - то есть полновластной госпожой и защитницей. С первым она справлялась на ура, но в остальном система дала сбой.
        - У вас с ней что-то было?
        Он сначала даже и не понял, а потом возмутился.
        - Ты в своём уме? Она была ребёнком!
        Ада пожала плечами, будто всё нормально. Просто ходячая невозмутимость. Можно подумать, кто-то другой краснеет, когда дракон ловит на себе её взгляды.
        - Ну я же не знаю, какие нравы в вашем средневековье. Тем более, напомни: в вашу последнюю встречу ей ведь шёл восемнадцатый год?
        Золотые, как у него, глаза, такого же цвета волосы, водопадом укрывавшие худые плечи. Тонкая рука, которая поднялась в повелевающем жесте и следом резкая, мучительная боль. Да, ей было семнадцать, и цветущая юность не имела ничего общего с тем, что творилось в душе тогда ещё наследной принцессы.
        - Нас связывали только деловые отношения. Во всяком случае так Агата называла постоянную эксплуатацию грозного чудовища, то бишь меня. Потом она сначала научилась скрываться от меня на ментальном плане, а после и вовсе разорвала эту связь, что не может не радовать. Увы, для этого мне пришлось пожертвовать слишком многим. Тем, на что я не имел права. Вкратце ты всё это уже слышала, но изволила половину пропустить мимо ушей, занятая своими прародителями-скандалистами. Неважно. Со временем узнаешь всё в подробностях. А теперь будь добра, ответить на поставленный пол часа назад вопрос: когда мы сможем увидеть Агату? Да, я мог бы её найти самостоятельно, но на это потребуется много времени. Снимок-ловушка приманил тебя, что ж, значит ты меня и приведёшь к своей матери.
        Забарабанил дождь. Ада сутулилась на одну сторону, подпирая голову рукой. Ей хотелось спать, но на экране телефона уже нарисовался интересующий оборотня ответ.
        - Она приедет дней через пять или шесть. Забавно. Один мой родитель сваливает осматривать древнее городище, другой - прилетает из заграницы. Она там, знаешь, типа устраивала собственную выставку. Очередную. Я и не в курсе была.
        Девушка пригорюнилась.
        - А мне вот вечно некуда податься. Разве только в бар, в котором фотография засасывает в прошлое, - Ада нервно хихикнула. - Только вот снимок поместили туда не для меня, а ради матери. Всегда всё для неё! Ну да плевать. Неплохо для каникул, а? Особенно если после путешествия во времени тебе посулили ещё и путёвку в другой мир.
        От усталости она говорила медленнее, чем всегда, и немного лениво. От этого обычно торопливая речь только выигрывала. Голос становился глубже, а окончания слов никуда не пропадали. Вообще, в последнее время девушка стала стесняться Эрида значительно меньше. Она привыкла и к нему, и к мальчишке, который спит через стенку.
        - В твоём мире так мало солнца, - заметил оборотень. - Столько дожей я прежде не видел.
        - Осень, - коротко ответила Ада. Она любила непогоду.
        Девушка поднялась, шаркая по полу, подошла к оборотню и сунула ему телефон.
        - Вот, смотри. Можем заказать роллы: это такие штуки с рыбой и рисом. Тебе запечённые?
        Она наконец улыбнулась.
        - … Что?
        Глава 66 Затишье
        Следующая четверть часа ушла у Ады на краткое описание японской кухни. Наконец оформили заказ. Эрид с удивлением стал наблюдать за поведением девушки.
        - Да где этот доставщик? Умираю с голоду!
        Ада наворачивала руги по квартире. Она так и не пожелала сменить халат на что-то более презентабельное.
        - Ты всегда так нервничаешь, когда ждёшь еду?
        - Всегда, только в два раза меньше.
        Завернув в комнату, где спал Тоша, студентка остановилась и указала на кресло, в котором свернулся мальчишка. В больших жёлтых глазах показалось беспокойство.
        - Спит, не просыпаясь, ни разу даже не пошевелился. Что с ним? Это уже напрягает как-то.
        Эриду тоже надоело сидеть на одном месте, он не спеша ходил по квартире, разглядывая предметы, рисунки и медленно умирающие растения в горшках.
        - С ним то же, что и с тобой. Разница лишь в том, чтобы в тебе усталость копилась пару недель, а в нём - несколько десятков лет. Ничего, проснётся со временем. Но не факт, что это его обрадует.
        - Почему?
        Закричал домофон. У Ады немедленно вылетело из головы всё, кроме еды. Когда доставщик наконец добрался до девятого этажа со своим квадратным желтым рюкзаком, по его виду легко было понять всё, что он думает о не работающих лифтах. Парень подождал, пока девушка расплатится банковской картой, бесстрастно оглядывая её и маячившего в коридоре человека. Ада почувствовала себя очень странно: вчера Эрида видела только она, а теперь его может лицезреть каждый встречный.
        Дверь закрылась, жёлтый рюкзак покатился по лестнице вниз. Девушка вернулась на кухню.
        - Ну так что, в вашем средневековье едят китайскими палочками?
        - Эмм.
        Как оказалось, едят, но называлось это иначе, выглядело как плоские длинные пластины, и изготавливалось из горного кварца. В той параллели существовала своя экзотика, чем-то похожая на земную. Аде захотелось увидеть всё это своими глазами.
        Дракон одобрил японскую кухню, оказалось, рыбу он обожает. По мере насыщения Эрид менялся на глазах. Пропала тень, исчезло размытое отражение в металлическом чайнике. Убирая оный чайник на плиту, Ада, проходя мимо мужчины, не удержалась и попробовала дотронуться до его спины. Рука прошла насквозь и бестолково шевелила пальцами в чужих лопатках. На ум пришла одна французская комедия.
        - А если я вылью на тебя кипяток, ты не почувствуешь?
        Её запястье внезапно оказалось в плену длинных, вполне материальных пальцев.
        - Не забывай, что в случае необходимости я могу вернуть физическое тело и дать сдачи тем, кто вздумает ставить на мне эксперименты. Так что не страдай ерундой, а не то я тебя покусаю.
        Аду отпустили. Она не подумала дважды и выдала:
        - Ты же понимаешь, что мне это понравится?
        Брови оборотня красноречиво поползли вверх. Эрид не привык слышать от Ады таких откровений, но они пришлись ему по вкусу.
        А она уже как ни в чём не бывало складывала коробки возле заполненного мусорного ведра, и запихивала тарелки в мойку. У Ады это называлось уборкой.
        - Что ж. Если Агата появится через пару дней - так и быть, подождём. Но после сразу отправимся в Йэр. Если ты останешься в этом же наряде, то мы, возможно, увидим, как падают в обморок придворные дамы. Умопомрачительное зрелище. Особенно когда их никто не ловит.
        - Отлично, я успею на пересдачу.
        Дракон не понял.
        - Прости?
        - Я завалила экзамен у университете. Дважды. В скором времени пойду пытаться в третий раз, и если не получится - забудь о своём замке. Я туда ни ногой, пока тут всё не закончу.
        - Конечно, как можно променять твой экзамен на встречу с её королевским величеством.
        Девушка предпочла сделать вид, что не заметила иронии.
        - Именно так. Не приду на пересдачу - меня отчислят.
        - Отчислят? Поясни.
        - Ну, выгонят из университета.
        Переварив информацию, призрак кивнул. Эрид заявил, что в этой параллели чудная система образования.
        - Надеюсь, теперь ты хорошо подготовилась.
        - Я даже учебник не открывала, - сокрушённо ответила Ада.
        Обычно канун экзамена начинался у неё часа в два ночи. Девушка каждый раз обещала себе садиться за подготовку вовремя, и каждый раз терпела крах в своих лучших устремлениях. Оборотень закатил глаза и обрадовал её тем, что таких разгильдяев не встречал даже в Шамбри.
        - И что же это? Геометрия? Астрономия?
        - Не помню.
        Девушка впервые увидела на точёном лице лёгкий, но неподдельный испуг. Так нормальный человек глядит на сумасшедшего, который подошёл слишком близко. Ада поспешила объяснить, что в целом помнит суть дисциплины и её условное, сокращённое от оригинала название.
        - Я не могу пропустить пересдачу, - повторила она. Никак. Хоть убей, а пойду, и будь, что будет. Может быть, попадётся лёгкое задание, ну или спишу на худой конец. А если не получится, останусь здесь до следующей попытки. Паровая империя ведь никуда не денется за это время?
        Спорить Эрид не стал. Аде показалось, что он просто захотелось её немного побаловать, как неразумного ребёнка. Пусть, мол, идёт в свою академию и наслаждается жизнью простого студента - такого же человека, как и все вокруг. По огромным и честным глазам Ада видела, что ей просто делают одолжение.
        Кстати, если Эриду вздумается пройтись по улицам человеком, а не призраком, глаза эти следовало замаскировать.
        Девушка зевнула. Её снова клонило в сон.
        - Если ты меня ничем не разозлишь, когда я проснусь, так и быть, научу пользоваться интернетом. Надо же тебе узнать, каких высот достиг наш этот, ну, прогресс, - она зевнула снова. Оборотень чему-то улыбался. - А то в вашем-то средневековье такого нет.
        ***
        Оказалось, что это куда проще, чем он думал. Самым сложным было управлять чёрной, слишком маленькой для его руки штукой, которую Ада называла мышкой. Первые несколько минут девушка как ребёнок радовалась тому, как неловко дракон воюет с компьютером. Увидев, что он начинает неплохо справляться, она заскучала. А поняв, что оборотень учится со сверхчеловеческой скоростью, пришла в недоумение и чуть ли не обиделась.
        - Ты ведь даже нигде не учился, если верить твоим же рассказам.
        Это правда, в Йэре было немалое количество учебных заведений для всех сословий. Королевство славилось своим уважением к наукам. Но для таких как Эрид никто не предусматривал ни школы, ни академии. И это при том, что драконы обладали феноменальной памятью и гибким умом. Многие из них не просто летали по небу, сжигая и круша воздушный флот неприятелей, но и разрабатывали планы сражений, участвовали в переговорах. Нашёлся даже один живописец пару сотен лет назад. Некоторые источники утверждали, что он съедал плохих, не умеющих как следует позировать, натурщиков, но Эрид в это не верил. Куда художественнее было бы пронзать их сердца заточенными карандашами.
        - Нигде. Но я прилежный ученик.
        - Кто в детстве научил тебя читать и писать?
        - Никто. До двенадцати лет я этого не умел. По человеческим меркам мне тогда было около двадцати. Внешне и психически, я имею ввиду.
        - Но…
        - Без «но», пожалуйста. Был один старик-рыбак, который меня научил. Взамен я помогал ему чинить крышу и рассказывал смешные случаи из придворной жизни. Наши пути никогда не должны были пересечься, и тем не менее, мы подружились. И не спеши улыбаться, у этой милой истории плохой конец: рыбака убили.
        Старина Алонсо и сам читал лишь по слогам. Освоив азбуку, Эрид сам примерил на себя роль учителя и попытался втолковать упрямому деду, что твёрдый знак произнести невозможно и слова с ним следует читать так же, как говоришь их в обычной речи. Но, в отличии от дракона, старик был отвратительным учеником. Рыбак поклялся, что если оборотень ещё хоть раз попробует изменить что-то в его жизненном укладе, то Алонсо надерёт ему уши, каким бы монстром и исчадием ада тот ни был. И как к нему, такому, было не привязаться?
        - О чём ты задумался?
        - Кое-что вспоминаю.
        Прошло уже два дня с тех пор как они вернулись из временной параллели. Девушка в основном занималась тем, что ела и спала. Своего рода акклиматизация. Поглощать такую гадость дракон не решился бы при всём своём крепком организме - хотя бы из эстетических соображений. А девице как с гуся вода. Она таскала из холодильника жестяные банки, заваривала кипятком сухую смесь, которая размокала и принимала вид отдалённо похожий на макароны или пюре. Кроме того, девчонка пила: чередовала жирное кофеобразное пойло и бутылочное пиво. От стеклянного горлышка разило ежевикой и химикатами.
        - Неужели в твоём мире нет настоящего вина или хотя бы эля?
        - Есть, но мне нравится это, - отрезала Ада. И на этом попытки Эрида позаботиться о её здоровье закончились.
        Сам он в основном гулял. На рассвете, среди ночи, в жаркий полдень - эта параллель готова предоставить всё необходимое в любой момент. Новые ощущения поджидали на каждом углу. В основном это были подворотни жилых многоэтажек, депо заброшенных трамваев и неоновые лабиринты развлекательных и торговых заведений. Столько всего, и ведь это даже не столица. Новое для дракона заключалось в водостоках и проводах, чужих окнах и плоских крышах каменных джунглей. Тут всё было иначе, чем в тех местах, откуда он родом. Ада рассказала и показала ему, какие чудеса природы есть в этом мире. Но второго золотого города так и не нашлось среди всех этих мегаполисов - железобетонных, стеклянных, почти достигающих облаков и запустивших корни глубоко под землю. Многие горы и пустыни здесь не уступали тем, которые Агата оставила в своём королевстве, но большинство из них не могло похвастаться успешным соседством с людьми. Гармония цивилизации и природы встречалась тут редко.
        - Рано или поздно люди разрушат мир окончательно, - равнодушно поделилась Ада. - Нас уже больше семи миллиардов, и мы продолжаем расползаться во все стороны по земному шару. Известное дело! Как бы не старались зоозащитники, я думаю, мы похерим окружающую среду.
        Немыслимая цифра. Это самая густонаселённая параллель Муна, в родном мире Эрида количество людей не достигало даже одного миллиарда. И ведь там все берегли свои земли и воды. За исключением Йэра, конечно, и пары-тройки крупных городов. Дым и смог давно подпитывали империю паровых машин. Но за пределами нескольких мегаполисов всё было почти в норме.
        До войны, конечно и до побега наследницы. После этого всё перевернулось с ног на голову. Но есть ещё надежда дело поправить.
        А для этого приходилось теперь ждать, когда её бывшее высочество вернётся со своей фотовыставки. Да, Агата себе не изменила. Конечно, в юности механика занимала её более прочего, но и тогда принцесса обожала бело-бурые снимки. А в этом мире фотография ускакала далеко вперёд от того, что привык видеть Эрид. Что ж, он ждал этой встречи больше двадцати лет. В разных параллелях, в разные эпохи, и до последнего надеялся, что её и вовсе не потребуется. Но Мун распорядился иначе: Агата должна возвратиться в родное королевство, чтобы баланс сил пришёл в равновесие, а империя перестала медленно умирать. Принцесса и сама, насколько змей помнил, собиралась вернуться. Но во время её скачка во времени что-то пошло не так. Ей следовало завершить обучение у магов, но девчонка как всегда решила, что её знаний уже достаточно. Отчего-то умные дети привыкают считаться таковыми и идут совершать идиотские поступки.
        Да, оборотень ждал так долго, что пара лишних дней ничуть не помешает.
        Он уже успел осмотреть и город, и окрестности. И многое другое за их пределами. Эрид обращался драконом и преодолевал огромные расстояния по воздуху. Становился человеком, сидел неподвижно на людных площадях, никем не видимый. Здешние небеса бороздили совсем другие машины. Имперский флот, который терпеть не могли драконы, казался воплощением красоты по сравнению с ними. Зато в этом мире небо не так плотно заполнено металлом, как это было в Йэре.
        Здесь тоже витал дым и едкий запах. Уголь и водород сменил бензин. Минимализм перетекал в вычурную роскошь, а стёкла небоскрёбов отражали облака. Эрид заглядывал в эти панорамные глазницы, незримо поднимаясь ввысь. И один раз чуть не попался. Крылатый змей разглядывал какой-то офис, паря на высоте ста двадцати метров, и вдруг с запозданием понял, что его отражение начинает проступать на стекле. Осязаемое тело не появлялось мгновенно, если на то не было особого волевого усилия. Но когда Эрид долго пребывал в состоянии призрака, материя начинала прорываться сквозь метафизику. Дракон вовремя спохватился, однако щуплый человек в деловом костюме затормозил у окна и округлил глаза от ужаса. Убедившись, что за остеклением ничего такого нет, парень тряхнул головой, что-то пробормотал и продолжил свой путь. Может быть, списал всё на вчерашнюю попойку. Люди тут не промах, они быстро находят всему разумное объяснение.
        Средства против таких казусов было два: напряжённо следить за состоянием своей сущности или же становиться на время видимым для чужих глаз. Второе не только проще, но и довольно занимательно.
        Был только один нюанс, но Ада легко с этим справилась.
        - Я сейчас либо усну, либо сдохну, - сообщила очаровательная девушка, оставив на столе пятна горчицы и пустую бутылку из-под пива. Себе на ужин она принесла пухлую булку с начинкой, а дракону заказала одобренные им в прошлый раз роллы.
        - Ты стала спать уже не половину дня, а только одну треть. Это замечательно! Правда сейчас меня занимает собственная персона. Я понял, что одеваться у вас можно как угодно, но мои глаза могут привлечь много внимания. Надо найти линзы.
        В самом деле, по улицам ходило много людей в коже. Фасон их одежды порой не отличался от того, что носил Эрид, разве что обувь немного другая. Будь он придворным или, тем более, женщиной, дракону пришлось бы тяжело: камзолы и длинные пышные платья тут не встретишь. Но золотые глаза были проблемой. Хотя Ада, сгорбившаяся в три погибели над рисунком, так не считала.
        - Ты и так будто в линзах. Просто это уже вышло из моды. Вот года полтора назад тут ходили и в фиолетовых, и в жёлтых и в красных. Были ещё в крапинку и с крестиками. Ни золотых, ни серебряных я, правда, не встречала, но если встречу - не удивлюсь. Так что ходи хоть голым. Всем плевать.
        Дракон знал, как она отреагирует, и поэтому не мог не ввернуть примитивную шутку.
        - Так значит, я могу раздеться?
        Ада полностью оправдала ожидания, густо покраснела и попыталась скрыться за волосами. Ей это не удалось: тем, кто носит короткую стрижку следует привыкать смотреть прямо и не боясь.
        - В другой раз, - пробубнила девушка. - Подай мне коробку с углём.
        Эрид протянул чумазую коробку и украдкой взглянул на рисунок. До придворных живописцев далеко, но Ада рисовала неплохо, лучше Агаты. Для той упражнения в живописи были только очередным навыком, которым следовало овладеть наряду со стрельбой, фехтованием и танцами. Причём последние запрещались для наследной принцессы, как только она всходила на трон: женщина может позволить мужчине вести в танце, но королева - нет. Первые правительницы династии Астор отличались целым букетом комплексов, которые со временем переросли в традиции.
        А рисовала Ада цветы. Нежный, витиеватый рисунок никак не вязался с тем грубоватым образом, который она так усиленно создавала из себя. Руки и середина нижней губы перемазаны углём: Ада растушёвывала пальцами фон и грызла чёрный мелок.
        В голову ей пришла какая-то светлая идея. Девушка бросила альбом, вскочила и кинулась к комоду, заваленному всякой дребеденью.
        - Я тебе сейчас кое-что дам. Тебе понравится.
        Она отыскала очки, сдула с них пыль. Круглые и тёмные - что-то похожее носили и в Йэре самые отпетые модники.
        - Это солнцезащитные очки, - просветили дракона. - Типа на лицо надеваешь и скрываешь глаза.
        Молодой человек тяжко вздохнул. Почему-то Ада всё время подозревала его в том, что он ничего не понимает в этом мире, и в любую секунду может опозориться незнанием элементарных вещей.
        - Я в курсе, спасибо.
        Тёмное стекло в самом деле скрыло золотой пигмент.
        - У вас такие носят и женщины, и мужчины?
        - Да.
        Эрид молча кивнул и повернулся к зеркалу. Отражение выглядело непривычно, но сносно. Девушка стояла рядом и тоже с любопытством смотрела на две фигуры в зеркале.
        Странно. С Адой оборотень чувствовал себя непринуждённо, как в юности. Конечно, только до той поры, пока не вспоминал о своих деяниях, прошлых и будущих. Вот и теперь эта мысль сразу омрачила приятный день. Захотелось скорее уйти, но Ада, кажется, не заметила перемены. Она не достаточно хорошо разбиралась ни в людях, ни в чудовищах. Никому не доверяла и в тоже время стояла так близко и так доверчиво глядела в самую душу.
        - Да, - протянула задумчиво хозяйка квартиры. - Теперь ещё больше похож на музыканта. Откуда же ты только такой взялся? Бас гитару в руки - и вот, пожалуйста, готовый кумир молодёжи.
        - Это музыкальный инструмент? - деревянным голосом спросил дракон.
        Ада зевнула и, шаркая босыми ступнями по полу, направилась к дивану. Она опять была в огромной безразмерной кофте - чёрной, с прорезями на спине. А вместо голого тела там виднелась ещё одна, красного цвета, футболка. Словно рваная рана от чьих-то когтей. Девушка и характером напоминала многоуровневую задачу, и одежда у неё многослойная как листья салата.
        - Ну, интернет ты освоил, вот и разбирайся сам, когда вернёшься. А у меня уже совсем нет сил. Вон, пацан понимает.
        С этими словами она ушла спать в ту же комнату, где свернулся в кресле мальчишка. Помрачневший дракон остался один.
        ***
        Время шло, а он всё гулял. То тут, то там. Кем оборотень являлся для Ады в её квартире, было не понятно. Гостем, постояльцем, или просто высоким дополнением в кожаной куртке. Дракон старался не мозолить глаза лишний раз, но иногда навещать Аду было приятно. Как глоток свежего воздуха, о чём Эрид, конечно же, не говорил. А то она ещё подумает невесть что.
        И тоже ничего не скажет.
        Он наблюдал за тем, как Ада постепенно приходит в норму, если можно так назвать постоянное сидение на диване в обнимку с ноутбуком или книгой. Иногда она рисовала. Дважды порывалась готовиться к экзамену, и оба раза всё заканчивалось очередным просмотром ленты новостей. Эрид как-то взглянул на экран и удивился: там красовалось некое подобие Йэра с дирижаблями в небе и нагромождением железных конструкций. Девушка хмыкнула и поинтересовалась:
        - Твой мир похож на это?
        - Да. Но не то чтобы очень.
        Всё-таки Паровая столица много красивее. И камень там использовали наряду с металлом.
        Ада часто показывала какие-то вещи, спрашивала, можно ли их встретить в иной параллели. И всегда наблюдала за реакцией. Должно быть, девица всю жизнь будет припоминать дракону его удивление, когда она сунула Эриду под нос фотографию жирафа.
        - И такое существо в самом деле может спать, ходить, сражаться? Не верю, это слишком несуразно. Думаю, ты просто решила поиздеваться надо мной, и эта картинка - всего лишь обман. Фотошоп, - не очень уверенно предположил мужчина.
        Ада тут же стала передразнивать.
        - Ой, какие мы знаем слова! И это говорит, мать его, дракон! Ну погоди, я сейчас покажу утконоса.
        «Мать твою», «мать его» и прочие вариации. Это было излюбленное ругательство Ады. А утконос действительно потряс оборотня до глубины души.
        Так, не спеша, протекала неделя. Встреча с Агатой близилась, и это не так уж и радовало.
        В другой раз, вернувшись в квартиру среди ночи, дракон застал картину, которую не ожидал увидеть так скоро. Тоша проснулся и щурился от света за фонаря окном, как котёнок пяти дней отроду.
        Девушка сидела на подлокотнике кресла, хозяйской рукой скинув на пол несколько футболок. Она склонила голову и тихо успокаивала ребёнка. На материнскую нежность это и близко не тянуло, но вот на заботу старшей сестры, доброй и всё понимающей - вполне.
        - В- вы здесь? Оба? Вы меня н… н… не бросите?
        - А куда мы денемся? Я почти всё время тут. Ящур сейчас проветривается, но скоро он тоже вернётся.
        - Мне страшно: проснусь, а вас н… нет. И я в чужом доме. В чу…жом времени! И с-совсем один. Снова!
        Мальчишка заикался сильно, как раньше. Говорил немного капризно, но больше жалобно. Он в самом деле боялся. Эрид тихо стоял в тёмном дверном проёме. Дракон старался не смотреть прямо на них, чтобы не выдать своё появление неестественным блеском глаз. Ребёнок может испугаться, а девушка встрепенётся и поспешит скорей укрыться под маской угрюмости. Сейчас она не похожа на саму себя, или же, наоборот - показала свою настоящую, чуткую натуру. Ада оберегала Тошу от тревог, и защищала его как умела.
        - Мы ни за что тебя не бросим. Мы ждём, пока ты выспишься. А потом я покажу тебе и дом, и город, и что ты там ещё хотел? Даже свожу на концерт, если захочешь!
        - А это, в… вы хотели вместе с Эридом и т… твоей мамой куда-то уйти. По Коридору времён. Вы же не… не уйдёте, п-пока я сплю?
        - Нет, не уйдём. Только через мой труп, дитё. Только через него.
        - А м-мне с вами можно?
        Нельзя, и Аде это известно.
        - Не знаю.
        Она подумала и добавила:
        - Я не обещаю, что всё будет хорошо. Не бывает так. Ты хоть ребёнок, а должен понимать. Но мы хотя бы постараемся, чтоб было не так плохо. Окей?
        Тоша благодарно кивнул. Его снова клонило в сон. Эрид подумал, что пора бы выйти из своего укрытия и поприветствовать мальчишку. Но тут соня выдал:
        - А т-ты не споёшь?
        - Чего?!
        Ада в миг стала прежней собой, сейчас вот-вот начнёт ругаться. Самое время напомнить о себе. Мужчина вышел из тени, воскрешая в памяти слова давно услышанной им песни. Это было далеко от Паровой столицы, в лагере кочевников. Среди варваров немало романтиков.
        Мальчик заулыбался, но ничего не сказал, так как слишком устал. Эрид уселся на полу, на единственном свободном от всякого барахла пятачке. Пел он тихо, на языке, с которым даже в его мире мало кто знаком. Песня была трагикомичной, а мелодия плавной. Когда дракон закончил песню, Тоша уже спал. А девушка так и застыла с широко распахнутыми глазами. Если бы Эрид вздумал сменить облик посреди её квартиры, она бы удивилась меньше.
        - Странная песня. И странный язык. Похож на финский.
        - Ты не в восторге? Прости, не умею рычать как твои музыканты, во всяком случае в облике человека. Да и на колыбельную это не особо тянет.
        - Нет-нет, очень красиво! У тебя такой голос… - Ада вдруг чего-то смутилась. - Ну, в общем, хорошо. А о чём это?
        О, культура варваров была живой и цветастой! Не чета отшлифованным ариям в королевской опере.
        - О моряке, который поднял бунт, убил капитана и отправился грабить прибрежные деревни. Одиннадцать лет он жёг церкви, убивал мужчин, насиловал женщин, а детей продавал в рабство. А на двенадцатый год сам был убит беглым каторжником, которого когда-то взял на борт и относился как к родному сыну. Каторжник расправился с папашей, разогнал команду, а затем бросил море и стал добрым фермером. Женился на крестьянке, та родила ему детей и всё было хорошо, пока любимый обалдуй-наследник не заявил, что хочет отправиться в плавание и жить «весело, свободно». Этим песня заканчивается.
        Ада сползла с кресло и захохотала, не заботясь о том, что рядом спящий человек. Но мальчишка так крепко уснул, что ничего не услышал.
        - Восхитительно! Это лучшая колыбельная в моей жизни!
        Нервные, всё-таки, люди в этой параллели. Отсмеявшись, девушка вытерла набежавшие слёзы и кивнула на кресло.
        - Что с ним будет?
        Эрид поднял бровь.
        - Отслужит своё и купите новую мебель.
        - Да блин же ты, - прошептала Ада, прикрыв глаза. Дракон сжалился и решил ответить нормально. Внучка Сиены нынче отличилась сначала состраданием, потом весельем. Она заслужила.
        - Пока что я не могу ответить наверняка. А нагромождать предположения не вижу смысла. Почему бы тебе не спросить, что будет с тобой?
        - Я уже спрашивала.
        - Да, но разговор в тот раз у нас не клеился.
        Они помолчали. В тот раз оба были не то на нервах, не то дурачились слишком много. Теперь атмосфера более подходящая. Тихо, спокойно, никто не говорит о смерти.
        Дёрнув плечом, Ада заявила, что ей плевать на то, что будет с нею. Лишь бы только до экзамена не трогали.
        - Перспектива навсегда застрять в моём мире тебя радует?
        - В своём ловить мне нечего. А у вас там дирижабли, драконы по небу летают, и всякое такое. Переживу, одним словом.
        - Тогда чего ты уцепилась за этот экзамен?
        Девушка надулась и притянула к себе колено. Она так и сидела на полу, почти зеркально копируя позу Эрида. Ближе обычного. Легко было представить, как оба принимают горизонтальное положение - дракону доводилось бывать в тесных комнатах, и в подобных ситуациях. Картина ему не понравилась. И дело не в том, что неподалёку от них спит мальчишка, а у Ады вечно угрюмое лицо. Просто всё здесь совсем иначе: другие люди, другие чувства, иные правила.
        Ада рассеянно оглядывала тёмные углы и даже не догадывалась, о чём думает её собеседник. Эрид сам усмехнулся своим мыслям и вернулся к разговору.
        - Ну, дело ведь может так обернуться, что я у вас не задержусь. Я правильно поняла? - спросила девушка. Дракон кивнул. - А раз так, не хочу вернуться сюда и обнаружить, что меня отчислили. И не надо говорить мне про путешествия во времени. Я хочу доделать все дела сейчас. Если уж возвращаться, то чтобы начинать с чистого листа, а не разгребать старые долги по учёбе.
        - А твой отец?
        - А чё отец?
        Сжав кулаки, Ада гордо вздёрнула подбородок. Но смотрела она вниз.
        - Ты его здесь где-нибудь видишь? Он даже когда дома, запирается в своём кабинете. Даже обедает там и не выходит на кухню! Ему всё равно, где я есть. Где-нибудь жива, да и ладно.
        Вернувшись из временной параллели, девушка боялась, что её родитель исчез, точно так же как сейчас Тоша переживал, что старшие друзья его бросят. Но обида была сильна. Ада готова прыгать хоть в омут с головой, ей в самом деле наплевать, что с нею станет. Оборотень остался собой недоволен: не стоило затрагивать тему родителей. Теперь приятный вечер завершался раньше времени. Эта традиция начинала раздражать.
        Ада встала и посмотрела на часы.
        - Ты знаешь, я тоже хочу побродить одна. А ты не стесняйся, можешь брать из холодильника всё, что захочешь. Ну, правда, там ничего нет.
        - Я могу составить тебе компанию, - предложил дракон. - Для одиноких прогулок час поздний. Пойдём вместе, если хочешь.
        Она странно на него посмотрела. Пристально и странно, теребя рукав широкой кофты.
        - Хочу, - Ада ответила с обезоруживающей честностью и поспешно отвернулась. - И запрещаю тебе это делать. В другой раз, а то я… Ну, неважно. Забей.
        И она ушла в ночь. Совсем одна. Эрид отпустил её и не стал ничего спрашивать. Некоторые вещи он понимал и так, без объяснений, так как был старше и опытнее. А на что-то предпочёл не обращать внимания. В конце концов, Ада художница, она королевских кровей и, просто-напросто, юная девушка. Чудачества ей полагаются.
        Глава 67 Ссоры и книжки
        Ада стала чаще уходить, спонтанно, забросив все дела. Иногда погулять, иногда - по учёбе. Иной раз она пропадала в местах, назвать которые затруднялась. К её счастью, дракон с расспросами не лез. Некоторые возвращения проходили феерично, и обычно начинались с фразы «Привет, я спать!»
        После очередного похода «на учёбу», Ада вернулась навеселе. Включив ревущую музыку, она принялась кружить по комнате, распространяя запах мятной жвачки и алкоголя. На этот раз не фруктовое пиво, а что-то более крепкое. Коньяк? Ликёр? Девушка не замечали ничего и никого вокруг. Обычно скованная, теперь Ада плевала с высокой колокольни на то, что за ней наблюдают. Беспрерывное кружение из комнаты в комнату, без системы, без каких-либо определённых фигур или позиций. В той параллели, откуда прибыл дракон, нечто подобное можно было заметить на крестьянских праздниках, но у Ады получалось более отчаянно и современно. Каждое порывистое движение отражало душевную бурю.
        Подождав, пока Ада притормозит на кухне и напьётся воды прямо из-под крана, оборотень решил узнать о причине веселья.
        - Как прошли твои пары?
        - Чудесно! Я на них не пошла!
        Аду легко было совратить с намеченного пути на путь в сторону кабака. Она неоднократно меняла свои планы подобным образом.
        - Почему ты это делаешь? Столько пить и не заботиться о собственном будущем неразумно. Ты сама жаловалась, что с учёбой не задалось, да с работой и не ладится.
        Дочурка Агаты захохотала. Совсем как тогда, в том баре, где он её встретил. Сразу было понятно: ей и смешно, и плохо. Немного успокоившись, девушка ответила.
        - Потому что я тряпка. Что за тупой вопрос? Позвали - я и пошла. Так всегда бывает. Ты вот собрался утащить меня в стимпанк-средневековье, и я туда с готовностью отправлюсь. Я постоянно иду за теми, кому хоть сколько-то нужна. И плевать, зачем конкретно, даже если только для того, чтобы посмеяться надо мной.
        Разбушевалась. Обзывать себя такими словами не в характере Астор. Эта черта либо досталась от отца, который успешно сгинул в своей командировке, либо приобретённая. Из рассказов Ады понятно, что она росла как сорняк, а это чревато последствиями. Манера бездумно оскорблять саму себя - одно из них. Смотреть на это не по себе, а слушать неприятно.
        - Ты пьяна. Иди спать.
        - Время детское, не пойду. И не смей, придурок, мне указывать!
        Девушка рявкнула на мужчину, и сама же испугалась. Оказывается, если Аду как следует разозлить, то можно обнаружить хорошо поставленный, командный голос.
        - Пожалуйста, - тише сказала она. - Не говори со мной таким тоном. Можно же ведь как-нибудь помягче? Тогда я послушаюсь.
        Тут она как будто всхлипнула, а через секунду Эрид понял, что Ада просто икнула. Дракона раздражали такие перепады в поведении, но в словах девушки был смысл: она и так страдает неуверенностью, а если услышит приказной тон, то пиши пропало. Закроется, поставит ледяной барьер из множества условностей - попробуй, растопи потом. Это сейчас она разошлась, наглотавшись всякой дряни.
        - Я согласен, время детское. Но ты и есть ребёнок. Распущенный. За те несколько дней, что мы пробыли в твоём мире, ты выпила и скурила столько, сколько у нас не позволяют себе даже мужчины. И это только то, что я видел. Интересно, если ходить за тобой по пятам, много приятных сюрпризов будет меня поджидать?
        - Твоя какая забота? Захочу - буду напиваться, накуриваться, посещать оргии. Может быть, даже колоться. Мне никогда и ничего не запрещали. А раз те, кто имел на это право, промолчали, то и ты не лезь!
        Конечно, Эрид и сам не святой. И то, что творила Ада едва ли тянуло даже на треть того, что успел и попробовал дракон. Но разве девушка с глазами оленёнка может равняться на чудовище?
        - Моя забота в том, что ты - внучка моей королевы, нравится это вам обеим или нет. Если устроишь такую сцену в её замке, мне это, безусловно, понравится. Но тем самым ты поставишь под удар репутацию вашей чокнутой семейки, которую я восстанавливаю из последних сил. Увы, тебе не повезло. Родись ты принцессой варварских земель, всё могло сложиться иначе. Не знаю, что значит «колоться», но вот остальное тебе предоставили бы в неограниченном количестве. Ты могла бы без зазрения совести устраивать любые оргии на свой художественный вкус. Такое мне бы понравилось ещё больше, всегда знал, что недооцениваю скромниц. Только, знаешь ли, такая жизнь имеет тенденцию обрываться очень быстро.
        Он пытался говорить мягко, но не очень в этом преуспел. Не хватало опыта общения с ранимыми людьми.
        Ада набрала в лёгкие воздуха, чтобы выдать очередную гневную тираду. А потом подумала, и только махнула на дракона рукой, неудачно уронив настольные часы на пол. Астор так и тянуло к циферблатам - в квартире часов больше, чем необходимо человеку.
        - Ох, - она опять икнула. - Потом подниму, - на этот раз будто мяукнула. Голос Ады весь вечер скакал от низких октав к высоким. - Я пока что обойдусь без оргий. Мне хватит старой доброй выпивки, рока и шибари.
        Девушка присела на табурет. Взгляд её ничего не выражал.
        - С последним определением я тоже не знаком. Что ещё за шибари?
        Она замялась.
        - Ну так, ничего.
        Эрид запомнил и решил при случае обязательно это выяснить: щёки Ады покрыл лёгкий румянец, что предвещало интересное открытие. Ну а пока что следовало или растормошить девицу, или отправиться восвояси, потому что наблюдать за кислым выражением её лица надоело. Настроение Ады часто и резко менялось, иногда она вообще вела себя как старуха, которой по ошибке досталось молодое и крепкое тело.
        - Скажи мне, что ещё доставляет тебе радость, кроме сомнительных удовольствий?
        - А?
        О нём уже и позабыли. Девушка, словно извиняясь, тряхнула головой. Непослушная прядь полезла в глаза. Мальчишеская причёска Аде невероятно шла, желания увидеть её с длинными волосами у Эрида не возникало. Он терпеливо повторил свой вопрос.
        - Концерты. На концертах я счастлива, - ответила она, особо не раздумывая. - Ты такого никогда не видел!
        - Ну почему, вчера ты смотрела какую-то запись, и я подглядывал.
        - Нет, это не то. Это совсем не то! Да, вот, ты мне кое о чём напомнил.
        Она вскочила. Простой вопрос сумел взбодрить студентку.
        - Ты должен увидеть это вживую, своими глазами.
        - Может быть, но я переживаю за уши.
        Она отмахнулась и с энтузиазмом ухватилась за ноутбук. Минут через пять Ада его захлопнула и потянулась.
        - В среду постарайся быть здесь к шести часам вечера.
        - В среду? У нас другие названия дней недели. Кстати говоря, их девять, а не семь.
        Воодушевление Ады немного передалось Эриду. Оба будто бы забыли, как только что ругались.
        - Я предупрежу заранее. А теперь, ещё кое-что.
        Ада встала, покачнулась, томно приложила пальцы к виску. Постояла так и рванула к кухонному шкафу.
        - Если хочешь, чтобы я оценил красоту заплесневевшего хлеба, то я его уже выкинул в окно. Случайно.
        - Зачем? Он никому там не мешал.
        Девушка искала что-то другое. Что вообще должно быть в голове у человека, который заступается за плесень?
        Ада нашарила рукой искомый предмет. Извлекла на свет и протянула Эриду.
        - Мама подарила. Прежде чем бросить меня на семь лет и свинтить заграницу.
        - Ты хранишь книги в кухонном шкафу? Весьма оригинально.
        - Не выпендривайся и читай!
        Он послушно взял книжку и веером пропустил страницы, начиная с конца.
        - Это детское произведение.
        - На имя автора взгляни.
        На испещрённой золотыми прожилками обложке скромно значилось имя «Агата Астор». Во рту пересохло. Сбежавшая принцесса снова появилась на горизонте, и спустя двадцать с лишним лет взялась за новые проказы. Они вылились совсем в другую плоскость. Это не могло не радовать. Как и не пугать.
        - Ты знала, кто это написал?
        - Нет. Всю жизнь я знала её под другим именем, а про фамилию вообще молчу. Мать просто подарила мне эту книгу, и я была счастлива. Сказка казалась особенной, я зачитала книжку до дыр, отгрызла уголок. Ну, знаешь, так дети иногда делают, когда увлечены. Мне казалось, что автор, кем бы он ни был, так удивительно научился владеть словом, что создал настоящее волшебство на бумаге. Каждый раз, когда я заканчивала читать, становилось очень тоскливо. Потому что ничего подобного в моём мире не существует. Мир - он грязный и пыльный, а в книге даже жестокость выглядит красивой. Мне эта сказка сердце вывернула на изнанку!
        Ада запнулась. Упавшие на пол часы тикнули как-то особенно громко, и девушка вздрогнула.
        - Прочитай. Потом скажешь, что из этого правда.
        Пока она говорила, ковыряя столешницу ногтём, настроение Ады стремительно портилось. А ведь минут десять назад девушка радовалась концерту группы, название которой Эрид даже не смог бы произнести. Чуть раньше - хохотала и злилась.
        Эрид ещё раз пролистал книгу, на этот раз внимательнее. Девушка тихо вышла из кухни, и дракон погрузился в чтение, не включая свет.
        Замки, дирижабли, оборотни, злые королевы и переплетение золота с солнцем - Агата ничего не придумала и не забыла. Даже поставила на обложке собственное имя. Чистая правда, и вместе с тем абсолютная ересь! Принцесса показала свой мир таким, каким видела его сквозь призму непомерного эгоизма.
        Вымысел присутствовал, но в малых дозах. В основном это были образы, которыми Агата объясняла магию ферома. Например, пространственные и временные коридоры представлены у неё в виде лабиринтов. В реальности это было что-то совсем иное, но автор правильно сделал, не став вдаваться в описание непостижимых вещей.
        Своё окружение Агата изображала витиевато, но с огоньком. Сиена получилась ледяным идолом в короне. По брату её высочество проехалось паровым катком нелестных слов. А вот драконы оказались не такими однозначными. Злобные и преданные, безумные, почти лишённые хоть какого-то воображения, но вместе с тем полные мудрости. Она зачем-то изменила имена, но Эрид сразу всех узнал, и монстров и людей. И, разумеется, себя самого. Может быть, Агата лукавила, чтобы сказка оставалась сказкой, и отозвалась о нём не так плохо, как следовало ожидать. Даже слова благодарности звучали на этих страницах, хоть и были погребены под обвинениями. Более того, принцесса - книжная принцесса - выражала надежду на то, что судьба её бывшего слуги, которому она даровала свободу, сложится удачно. Даровала! Додуматься только! В эти сахарные нотки можно даже поверить - так умело Агата распоряжалась даром слова.
        И никакого раскаяния в содеянном. Обиженная судьбой и родителями девочка выросла и всем показала. О том, что было дальше, история скромно умолчала.
        Стиль книги отличался от того, к чему привыкли библиотеки Йэра. Он сохранил необычную для этого мира манеру речи, но слог отточился, стал более современным и хлёстким. Такая сказка должна была разойтись огромным тиражом. Ада, которой книжку подарил сам автор, о чём она годами даже не подозревала, вполне объяснимо приходила в исступление от этих строк. Даже сторонний человек мог проникнуться душераздирающей любовью к местам, описанным в книжке.
        Принцесса тосковала по родине. Каждая строчка, отданная под описание замка, гор и дорог, дышала грустью. Даже дымные клоаки на окраинах столицы удостоились сожаления. Каждым словом Агата признавалась в любви мраморным лестницам и гранитным стенам. Она страдала об оставленных дирижаблях, о часах всех форм и размеров, бесконечных коридорах дворца, облицованных плитами полудрагоценных камней. Будто не добровольно всё это покинула. Отдельных слёз заслужили механизмы в целом. И, хоть в книге об этом ничего не было сказано, ясно и так: Агате скучно в её новом доме. Она всем естеством стремилась к дыму родных земель, пару, водороду и железу. Она хотела обратно.
        Ада сопереживала этим чувствам вдвойне: помимо впечатления, произведённого сказкой, в ней говорила кровь. В генах Ады есть фером, а значит, её законное и естественное место - в Йэррии, в сердце парового королевства.
        В этой истории было всё: любовь и ненависть, красота и уродство, обида и - совсем немного, но всё же - благодарность. Но кое-чего в ней не хватало.
        Войны.
        Она началась после того, как принцесса, наделённая скрытым талантом писателя, сбежала из своей страны, поставив тем самым её под удар. В книге это событие даже не упоминается по той простой причине, что Агата его не застала.
        Зато Эрид видел всё своими глазами, видел и участвовал. Хочет того принцесса или нет, но у её сказки есть продолжение, и оно жестоко. Скрип металла, вопли обречённых людей и смерть среди зелёного газа и фиолетовых молний.
        Скоро дракон ей расскажет. История ещё не закончилась.
        Глава 68 Убийство в середине весны
        Его объявили Старшим и сразу посадили за решётку. Об этом не разглашалось публично, и люди терялись в догадках, где находится Эрид. Королева пресекала все расспросы. Она знала, что долго продолжаться это не может: слухи ползут, дракон сходит с ума в подземелье. Если продержать его там ещё какое-то время, можно лишиться своего самого опасного чудовища. А без него скельтры потеряют всякий страх.
        Сиена приняла простое решение: выпустить оборотня на время, а потом снова отправить отбывать наказание в катакомбы. До тех пор, пока она не найдёт в себе силы освободить его насовсем. Сбежать оборотень не мог, связанный клятвами и проклятием.
        Эриду дали несколько дней и посоветовали не мозолить глаза королеве. Он и сам не горел желанием задерживаться в замке, и сразу покинул его, с порога сменив облик. Вместе с чешуёй и крыльями вернулась и энергия, а злость увеличилась во сто крат. Одно хорошо, с тех пор, как они разорвали ментальную связь с Агатой, боль в плечах куда-то делась. Однако, это было слабым утешением.
        Город изменился. Стало больше дыма, криков и нищих, стало грязно, а трава пожелтела. Осень посреди весны. Беспорядки в точной, как часы, столице. Принцессы нет около года, а как переменилась империя даже за это время! Эрид знал, что случится нечто подобное, но не предполагал, что так быстро и с таким размахом. Уничтожить бы себя за то, что совершил, да только это слишком просто и трусливо.
        Он не мог упомнить всего, что делал в те дни. Много летал, много пил, затевал ссоры и драки как с драконами, так и с простолюдинами. Ему нечего терять. Эти «каникулы» стали порою безумств, которые иногда переходили грань.
        Так случилось в рабочем квартале. Эрид летел ночью, в дыму, над аккуратными, усеянными трубами домишками. Всюду росла сирень и шиповник, ничего не цвело, хотя весна была в самом разгаре. Люди здесь не знали роскоши, но жили в достатке, только вот задыхались. В пределах Шамбри никто не мог дышать полной грудью. Даже драконы чувствовали, как вреден этот воздух, что и говорить о ненадёжных человеческих лёгких. Жителям рабочих кварталов приходилось носить гогглы, шарфы и высокие воротники, а столичные франты подхватывали это и представляли как веяние моды, а не вынужденную меру.
        Эрид увидел нескольких людей на одной из тесных улиц. Укрытые закопчёнными кирпичными стенами, они занимались чем-то настолько интересным, что не заметили крылатую тень у себя над головами. А именно: они избивали женщину. Крик стоял жуткий. Двое мужиков и одна баба накинулись на хозяйку приюта.
        - Выгнала на улицу! Так хоть бы вещи отдала, паскуда!
        Она отбивалась, огрызалась и выглядела очень воинственно.
        - Хотите вещи? Ступайте работать! Ваше барахло пошло на нужды приюта. Я ничего себе не забрала, ничего! В городе полно работы, надо только руки протянуть. Всегда это говорила, а вы никогда не слушали. Ступайте работать! Только гниды и пьяницы вроде вас не могут раздобыть в столице денег. Аааа!
        Ей вцепились в волосы, выдрали целый клок. Из отрывочных выкриков Эрид понял, что эти бедняки стали жертвами чужой жадности. Они в самом деле походили на пьянчуг, были дурно одеты, и двое уже нетвёрдо держались на ногах. Дракон слушал дальше, опустившись на крышу двухэтажного дома. Мерзко скрипнул металл под когтями. Уши хищника позволяли разбирать каждое невнятное слово, но в целом люди орали так, что даже человек мог бы всё прекрасно расслышать с этого расстояния.
        Дым валил даже ночью. Эрид с трудом подавил желание прочистить горло.
        Хозяйка не согласилась повременить пару недель, забрала весь скарб и пустила с молотка. А почему бы нет? История стара как мир. Кто-то умер под мостом, кажется, грудной ребенок, от недоедания и холода. И это называется цветущая столица, где полно благ и возможностей даже для самых низов.
        На свете утопий нет. Всегда найдётся место катастрофе. Маленькой, вмещающейся в рамки одной-единственной семьи катастрофе. Подтверждение тому бушевало сейчас под луной.
        - Я не знала, что ребёнок будет с вами. Мадам Жортэ соглашалась оставить его в своих комнатах на время. Кто ж знал? Вы сами уморили его под тем мостом.
        Зря она это сказала.
        - Тварь! Паскуда! Да лучше помереть на родительских руках, чем жить в притоне старой греховодницы! Всем известно, чем она занималась всю свою жизнь. И до сих пор работает сводницей!
        Пощёчина. Ругань. Опять диалог.
        - Видит бог, мне не хотелось смерти невинного дитя. Мне ли не знать! Но в самом деле лучше так, чем расти в этакой семейке.
        - Мразь!
        - От мрази сл…
        Пинки посыпались с удвоенной силой. Скорбящая мать размахивала кулаками, скорее баламутя воздух, чем нанося большой вред. Хозяйка приюта прикрывалась, выла и сквернословила.
        Эрид отвлечённо, с удивлением подумал, что никогда не видел младенцев вблизи. Все так с ними носятся. Неужто правда эдакое сокровище? Думать об этом, впрочем, было некогда. Драма разгоралась там, внизу. От унизительных, но не смертельных толчков и пощёчин, нападавшие перешли к более серьёзным действиям. Хозяйку повалили на землю и стали бить ногами. Она хрипела, сыпала проклятиями. Когда кровь из разбитого носа полилась на булыжники, а в рёбрах что-то хрустнуло, вторая женщина - мать погибшего ребёнка - остановилась сама и стала оттаскивать остальных.
        - Хватит! С неё хватит, с паскуды, мы не будем марать руки. Скорее, уйдём отсюда!
        - Не лезь, Марта. Она сейчас заплатит.
        Достали нож. Обычный, кухонный, даже не охотничий. И к тому же недостаточно острый. Тело на булыжниках пыталось прикрыть голову и живот, уже не вопило и не посылало проклятий. Смерть подступала к горлу, смерть на тупом лезвии в нетрезвых руках. Мерзкая сцена. Что-то не менее отвратительное в душе крылатого змея радовалось, что он стал случайным свидетелем. Эрид спрыгнул вниз, и люди снова закричали. Первым их порывом было броситься в рассыпную, но отбежав пару метров, они остановились. Парализующий страх, любопытство, или им уже всё равно? Дракон обернулся мужчиной и жуткими глазами уставился на них.
        - Что здесь происходит?
        - Господин! Мы ведём правое дело!
        - Заткнись, идиот…
        Кажется, это братья. Один пьянее другого, но тот, что старше, хотя бы не пытается произносить пафосных речей. Но продолжает держать нож наготове.
        - Трое на одного - не очень честно. Да ещё против женщины.
        Они выглядели крайне озадаченными.
        - Эта тварь разрушила нашу жизнь. Оставила без средств, а ведь в вещах, которые она присвоила, были фамильные часы. Хорошие часы, золотые. Процентщик дал бы за них достаточно.
        - Брат, - зашипели слева, - просто заткнись.
        Он послушался. Смотрел на Эрида злыми-презлыми глазами, да и остальные глядели так же. Мужчины, казалось, забыли о своей жертве, и та тихонько скулила, не вставая с земли. А вот Марта с ненавистью глядела в её сторону.
        - Моё дитё погибло от голода.
        Вряд ли эта фраза предполагала ответ. И тем не менее он последовал. Хозяйка приюта сплюнула кровью и заявила, что детей Марты и раньше постигала эта участь. Двое даже были задушены матерью в колыбели, три года назад, так как рождались они больными и вне брака. Марта разъярилась пуще прежнего, и порывалась отобрать у мужа орудие убийства, чтобы использовать по назначению. Хотя сама не так давно уговаривала уйти и не марать рук. Мужчина же искренне скорбел по утраченным фамильным часам. Как видно, они для него значили больше ребёнка.
        От всего этого Эриду стало тошно. Он знал, что собирается сделать, и хотел покончить с этим поскорей. Но дракон всё медлил.
        - Вам следовало обратиться к мировому судье, а не устраивать расправу в подворотне.
        Ответ был лаконичен.
        - Судья продажный. И связан с ней родством.
        - Вот как? Тогда стоило попробовать подать жалобу в королевский суд. Иногда он занимается даже такими мелкими делами как ваше.
        Нетрезвый малый снова вылез вперёд, не слушая увещеваний брата.
        - Думаете, господин, в народе кто-то верит, что королевский - значит не такой как остальные? Чем выше человек, тем гаже у него душонка. И начиная с самих верхов, начиная с самой королевы!
        Встрепенулась Марта.
        - Тихо, ты, дурак! С кем говоришь, подумай.
        Но ему уже и море по колено. Тревожный звонок прозвенел. Ещё один, и у зверя будет полное право устроить бойню.
        - Смеешь плохо отзываться о Сиене? - уточнил дракон. Эрид медленно приближался к компании, ничего хорошего горящий в потёмках взгляд не предвещал. Оборотень знал, что выглядит жутко. При дворе его таким никогда не видели. Самые тёмные свои стороны дракон демонстрировал простым людям, а не знати. Жаль. Когда-то он мечтал, что всё будет с точностью наоборот.
        - Смею. Такая же потаскуха, как и эта тварь, - мужчина кивнул на хозяйку приюта. Она приняла сидячие положение, но с земли не вставала, тяжело упираясь руками в булыжники. - Что? - не унимался пьяница. Никак он искал смерти. - Убьёшь нас? Спалишь огнём? Раб! Который ты из драконов?
        Марта завыла, женщина позади засмеялась. Братья таращили глаза на оборотня: один со страхом, а другой с вызовом. Эрид потёр руки, между пальцами появились молнии фиолетового цвета.
        - Не огонь моя стихия.
        "О боже, это Старший!" - прошептала Марта и шагнула назад. Но так и не бросилась бежать. Говорили, что с тех пор как Паровая империя стала увядать, люди охотнее встречали свою гибель. Эрид вскинул руку и разряд ударил в грудь простолюдина - того, что до сих пор держал нож, которым только что хотел зарезать человека. Мужчина упал замертво. Волосы торчали дымом, от поношенной куртки валил дым.
        - Глаз! Глаз!!!
        Какая странная кличка.
        Брат убитого, тот, который так упрямо нарывался на расправу, заорал как медведь и бросился на оборотня с кулаками. Он снова не мог заткнуться. Почти все слова были грязными, бульварными ругательствами.
        - Вот значит, чей ты раб! Коронованной девки, которая исчезла? Вы пробудили дьявольскую магию, и нам всем теперь так худо! Убивай меня, змея, давай, попробуй. Но я сражаюсь до последнего.
        Дьявольская магия, так всё и есть. Останься Агата в королевстве, трава была бы зеленей, а люди - менее сумасшедшими. Но энергетический баланс нарушен и всё летит в тартарары.
        Какое-то время бедняк продолжал беспорядочные движения и сыпал бранью. Смотрелось это жалко. Даже не потому, что никакой человек не мог совладать с оборотнем, а потому что конкретно этот был ещё и безобразно пьян. Эрид держал его на расстоянии вытянутой руки, за шкирку, лениво уворачиваясь от кулаков. Пару раз простолюдин сумел-таки его ударить, но это было едва ощутимо. Откуда-то появился нож, пьяница успешно вонзил его в живот дракона, но тот даже не поморщится. После останется шрам - ещё один среди многих.
        - Зря ты оскорбил мою королеву.
        Игрушка быстро надоела. Уж слишком противна. Оборотень дёрнул мужчину на себя и саданул головой о стену. Затем ещё раз, чисто по инерции. В общем-то второй удар оказался лишним: простолюдин был уже мёртв. Кровь текла по изъеденным смогом кирпичам.
        Жутко закричала Марта, поперхнулась, закашляла и наконец пустилась бежать. Не повезло ей: недавно умер ребёнок, теперь в одночасье пришлось лишиться деверя и мужа.
        Эрид преследовать не стал. Молния, которая несёт избавление от бед и тягот, может поражать на расстоянии.
        Когда ещё одно дымящее тело раскинуло руки, стало совсем тихо. Где-то невдалеке Эрид расслышал чей-то лёгкий топот, над соседней улицей пролетела круглая металлическая "рыба". Кого из людей она уносит в ночное небо и куда?
        Дракон обернулся к последнему живому рядом с ним человеку. Злость начинала отпускать.
        Хозяйка приюта притихла и пыталась встать, морщась и хватаясь за рёбра. У неё не получалось. Трое бывших постояльцев хорошенько поработали ногами и кулаками. Мужчина подошёл и протянул руку. На него посмотрели перепуганными, но отчаянными глазами. Если на эту женщину опять нападут, она станет защищаться до последнего. Видимо, было в её жизни что-то, ради чего стоило бороться.
        Эрид отметил, что её лицо сохранило следы былой красоты. Каштановые волосы, чудные губы и, к сожалению, совершенно гнилые зубы, в которые, к тому же, въелась кровь. Обидчица Марты приняла помощь от оборотня. Недоверчиво смотрела снизу-вверх и качала головой.
        Опять какой-то шорох. Кто-то не очень умный прятался и наблюдал, думая, что можно остаться незамеченным для дракона.
        - Вы убили Марту. Убили их всех.
        Дракон удивился, расслышав ужас в её словах. Всё-таки эта женщина держалась гордо, пока её избивали. Гордо - так, как это понимали бедняки.
        - Тебе их жалко после того, что они с тобой сделали?
        Она неуверенно кивнула. Впервые Эрид заметил в ней что-то человеческое. До этого момента женщина казалась всего лишь склочной, грубой и по-своему отважной бабой.
        - Её жалко, этих нет. Всё же этого ребёнка она любила, хотя матерью была позорной. Шлюха и алкоголичка, как и все здесь. Все здесь, - тут её понесло сыпать отборными, пошлыми терминами. - И она при этом воротила нос от мадам Жортэ! Но я не хотела их смерти. Если бы я знала, то согласилась бы на отсрочку.
        - Вот как? Не стала выгонять, не стала присваивать чужое добро?
        - Если бы я знала! - повторила она, - я бы никогда…
        - Довольно.
        Ему не нужны были свидетели. А столице не нужны такие люди. Раньше таких было меньше, но после побега Агаты они начали плодиться, росла преступность и грязь. Дракон вдруг понял, что эта никчёмная жизнь в его руках. С тремя простолюдинами он уже расправился, но тогда это подразумевалось само собой: он хотел убить их с самого начала. Даже Марту. Не за их поступки, а из-за своей накопившийся злобы. А эту жизнь Эрид мог пощадить, хотя сам не знал, почему.
        - Я не хотела! Деньги, которые я выручила с продажи их вещей, они были нужны. Нужны на благое…
        - Тише! Посмотри туда.
        Она тут же захлопнула рот и резко повернула голову в указанном направлении. Человеческий мозг вынужден приспосабливаться к отвратительному человеческому зрению. Он привык выжидать какое-то время, пока глаза привыкнут к темноте. На самом деле "там" не было ничего, но хозяйка приюта пока что этого не знала. Эрид успел, прежде чем простолюдинка почувствовала подвох, сделать быстрое и точное движение. Женщина со с свёрнутой шеей тяжело рухнула на его кожаные сапоги.
        На душе стало гадко. Дракон развернулся, собравшись уходить, но тут из-за угла показался таинственная наблюдатель. Им оказался мальчик лет десяти. С разбегу он врезался в дракона, и толкнул со всей силы. Эрид схватил мальчишку за руку. Он вырывался, а в глазах стояли злые слёзы.
        - В чём дело?
        - Я думал, ты её не тронешь!
        Ребёнок указал рукой на тело. Оборотень начал что-то понимать.
        - Кто она тебе?
        - Мать. Мачеха, - мальчишка рьяно чеканил слова, всеми силами стараясь не всхлипывать. - Она нам не родная, но заботилась о нас лучше всяких там родных! Те деньги, которые она выручила с барахла этих, - тут ребёнок вырвался так же грязно, как совсем недавно его приёмная мать, - пошли на лечение моей сестры. Сестрёнке только три, а она уже задыхается, и только один человек нам помогал. А ты убил его! Гнида ты, змея! Я тебя не боюсь!
        Когда слабые, беззащитные простолюдины переставали его бояться, оборотню самому делалось страшно.
        Слёзы всё же брызнули из голубых глаз. Мальчик не пытался его ударить, только дёргался во все стороны. Эрид подумал и отпустил его. Вместо того, чтобы убежать, броситься к телу мачехи или напасть на её убийцу, мальчишка отскочил на метр и остановился как вкопанный, всхлипывая, ругаясь в вполголоса. Он растерялся и не знал, что делать дальше.
        - Теперь нам никто не поможет. Она дралась, но она была доброй.
        Красный след на щеке. Такие остаются от сильных затрещин. Наглядная демонстрация этих драк. Наверное, поэтому мальчишка не кинулся к распростёртой на булыжниках мачехе.
        - Моя сестрёнка умрёт под мостом, как и ребёнок этих, - тут он повторил то слово. - Если не от голода, так от дыма. Я слишком мал, мне не дадут хорошую работу. А милостыни много не собрать.
        Эрид почувствовал раздражение: зря он ввязался, позволил жажде крови взять верх. А следом за досадой пришло горькое сожаление. Он не хотел. Судьбы бедняков так легко ломаются! Ладно, прожжённые пьяницы и их загрубевшие с горя жёны. Но вот их дети, всё-таки, не заслуживают такого.
        Старший дракон достал из-за пазухи набитый золотом кошель. Он носил его с собой просто так, как случайно попавшую в карман безделушку.
        - Здесь хватит. И даже не на один год. Только постарайся как следует спрятать.
        Мужчина протянул мальчишке золото. Тот взял, внимательно посмотрел на оборотня, подумал. Разжал пальцы. Бесценный кошель, за который в таком квартале не задумываясь перережут глотку, упал в грязь. Возможно, завтра из-за него свершится ещё одно преступление.
        Мальчик ничего не сказал. Он развернулся, и медленно побрёл во тьму.
        Глава 69 В преддверии войны
        Волнения охватили всё королевство, но началось, как оно обычно и бывает, со столицы. Первым звонком стала расправа толпы над процентщиком, который не сделал ничего такого, чего не делал бы раньше. Мужчину выволокли во двор среди ночи, раздели, избили и повесили на красивом, раскидистом клёне. Рядом повесили его набожную, но нелюдимую жену, подле неё - дочь, девушку восемнадцати лет. Версии о том, что с ней сделали перед этим расходились, а проверить не было возможности: тела сожгли вместе с разграбленным домом.
        По утру бунтовщики, как ни в чём не бывало, пошли на работу, а к вечеру уже в другом конце города кто-то разгромил мелкое предприятие по производству запчастей для дирижаблей. Обычные, не привыкшие к беспричинной жестокости люди внезапно возненавидели себе подобных, а потом разгневались на машины.
        Люди сходили с ума. В Йэре, провинциях, долинах и даже в горах. Из Йэррии зараза распространилась на ближайшие колонии.
        Те, кто не поддался жажде разрушений, страдали от необъяснимой тревоги. Что-то было не так: в земле, оскудевшей плодами, в воде, не дающей улова, и даже воздух стал тяжелее. Какой-то старый профессор назвал королевство живым организмом, который страдает, и попал в самую точку. Исчезло что-то важное, ампутировали незаменимую часть могучего, златоглавого тела. Профессор не знал наверняка, но мог бы догадаться о причинах. На самом деле не нужно научных степеней, чтобы понять, что за недуг проник в паровую утопию.
        Сбежала принцесса. Она любила свою страну, но никогда не хотела следовать правилам. А если кто-либо из династии Астор надолго оказывается вдали от родины, она начинает терять жизненные соки. Давным-давно кто-то - даже маги не знали точно, кто конкретно - связал кровь с землёй. И не было на свете силы, способной обойти этот древний закон.
        Принцесса не только сбежала. Её стараниями погиб один из огненных змеев, а ведь драконы, как известно, оплот государства. Их боялись все, их почитали богами дикие племена. Разумные, умеющие принимать человеческий облик, монстры не влияли на королевство так же сильно как монархи. Страна могла обойтись без присутствия оборотней, но не без их ментальных близнецов - Астор. Но смерть драконов накладывала на плечи торитт тяжкий груз одиночества и пустоты. Чудовища были самостоятельной частичкой их души - самобытной, своевольной, бушующей. Без них монархи унывали и слабели.
        Королева Сиена - владычица и сердце Йэррской империи, командующая Небесной армадой. Не первая своего имени, но не уступающая тем, кто был до неё ни в мудрости, ни в хладнокровии. Она сидела одна на ступенях перед мраморным троном и глядела на собственное знамя: корона, оскаленная пасть и сложенные копья врагов. Золото, чёрный и бирюза.
        Тела драконов после смерти не распадались как у других живых существ, а разлетались пеплом. Невесомое серое облако поднялось с Чёрных островов, на которых нашёл свою гибель Нердал. Королева, которая находилась тогда в отъезде, почувствовала резкую боль в груди, меж рёбер взвился холодок и что-то вынес оттуда, украл. Позже маги рассказали ей, как всё случилось. Эпическая битва двух самых могущественных монстров королевства - это было бы достойно баллад. Если б только причиной всему не послужила девчонка, захотевшая отомстить матери. О таком легенды не слагают.
        Заняв неподобающе низкое место на ступенях, Сиена по-прежнему держала спину прямо и смотрела гордо. Лишь в первый день, когда ей сообщили о случившемся, она позволила себе изменить привычке и отменила совет с министрами. Не пожелала ужинать, не захотела выслушивать положенных по этикету извинений. Она заперлась в покоях до утра, прогнав взашей и слуг, и стражу.
        И приказала остановить все часы. Долго лакеям пришлось бегать за механическими зайцами, чтобы нажать нужную пружину у них за циферблатом. До самого утра железные звери оставались неподвижными скульптурами со стрелками на брюхе. В замке находились сотни различных часов, и до рассвета им запретили нарушать тишину. Даже в самых отдалённых его частях люди боялись громко ступать. Всё вокруг напоминало о трауре, предательстве, смерти.
        На следующее утро Сиена принялась за привычные дела. Она так ни разу не пожаловалась и не проявила гнева. И никто не смел напомнить ей о том, что произошло. Часы вновь продолжили свой ход, а люди работу, и уже никто не сомневался в том, что королеву правильно называли Железной. Всё было как всегда, и не хватало лишь высокого угрюмого мужчины в чёрном камзоле, который целыми днями маячил тенью Сиены в Тронном зале и в малых залах собраний, участвовал в переговорах, подписывал бумаги. Иной раз среди ночи можно было увидеть огромную крылатую тьму, отделяющуюся от стены замка и летящую к склонам гор. Многие помнили, как огнём и когтями Нердал усмирил Кобылий бунт. Он обладал страшной, разрушающей силой, и в светлое время суток прятал её за личиной советника. Но люди помнили и знали. Люди боялись.
        Только одно существо в мире могло побороть его. Затравленное в детстве, оно выросло в электрическую, неуравновешенную тварь, которая могла напасть без предупреждения. Никто не забыл истории с откушенной рукой адмирала. Чёрным вихрем этот дракон метался по всем королевству, сея страх и недоумение, смел даже самовольно участвовать в войнах дикарей. И вот его злодеяния достигли апогея. Сейчас Эрида снова водворили в темницу, но Сиене это не приносило облегчения. Её охватила душевная лихорадка.
        За панорамными окнами замка Шамбри - бедная зелень гор и беспорядки у их подножий. Людям нехорошо, воздух отравлен. Не дымом бесконечных труб, а горечью потери. Кто мог предположить, что один из носителей энергии Муна осмелится предать их. Может быть, Агата не подозревала, какой урон нанесёт её бегство? Вряд ли. Маги должны были объяснить ей. Либо они объясняли недостаточно доходчиво и не смогли пробиться через стену упрямства наследной принцессы. Она вбила себе в голову, что имеет полное право так поступить, и не хотела знать, к чему это приведёт. С магов сталось бы махнуть рукой. Их почитали мудрецами, но на самом деле им плевать на многие вещи, кроме собственных медитаций. Они были ходячими библиотеками, но не живыми книгами.
        Топот ног на парадной лестнице предупредил о новых неприятностях. Кто-то быстро бежал по ступеням, не обращая внимания на их уникальность. Лимонный кварц - произведение искусства, обретшее в лаборатории свою прочность и цвет. Теперь уже никто не разевает рот от красоты и величия замка, не до того. Его строгая роскошь выглядит как пир во время чумы, на который и смотреть-то неловко. Сейчас сюда ворвутся - заикающийся от страха перед грозной королевой посыльный, а может быть, канцлер, заметно обнаглевший за отсутствием Нердала. Правительницу боялись саму по себе, но без дракона она перестала быть полубогиней. Теперь она всего лишь человек с безграничной властью и ещё более безграничной ответственностью.
        Она пригладила короткие волосы и с неудовольствием воззрилась на колоннаду, откуда вот-вот покажется вестник. Что на этот раз - поджёг, убийство, грабёж или шпионы скельтров? А может и не только их. Почуяв слабину, поднимались из раболепия мелкие удельные княжества и марионеточные царства. Каждый хотел свой кусок от начавшей гнить империи. Кому-то было достаточно возобновить торговый договор на более выгодных условиях, а кто-то хотел несравненно большего.
        Сиена не стала подниматься со ступеней. Она никогда не ставила этикет превыше всего, хотя дочь всегда обвиняла её в этом. Девочка так и не поняла разницу между строгостью в воспитании и внешними приличиями. Королева имела право их нарушать, наследная принцесса - нет. Пока нет, но ждать Агата не хотела.
        Шаги приближались и янтарно-золотые глаза приготовились встретить гостя так, что тот немедленно опустит взгляд. Да, Нердал погиб, но она по-прежнему та самая Железная королева, и оставшиеся драконы подчиняются ей, в обход своих торитт. Увы, только один из них достаточно силён, и именно он покорен лишь на словах, за что в настоящий момент расплачивается в подвалах замковой тюрьмы. Ну да ему не привыкать. Когда-то Нердал подробно рассказал Сиене, что чувствуют оборотни, которых заставляют месяцами или даже годами пребывать в одном облике. Это страшные муки. Человек такое может сравнить только с пыткой - этим ограниченным, пошлым понятием. Но человек не способен совершить такого преступления, которое сотворил дракон. Агата заставила его, но у змея был выбор: он мог пойти против торитт. Эти твари умеют выносить любые мучения, если захотят. Но избавление от власти прекрасной принцессы показалось Эриду целью, достойной любых жертв - даже собственной совестью.
        Он ни разу не сказал, что раскаивается, хотя это было видно по глазам. Сам пришёл с повинной и безропотно принял наказание. Смешно вспоминать, но комендант тюрьмы чуть не криком кричал, что не возьмёт под стражу такое опасное существо. Боялся, что дракон в первый же день проявит свой характер и погребёт под завалами и себя, и всех, кто находится рядом. Коменданту уже доводилось лечить поломанные рёбра после того как Эрид в последний раз покинул стены тюрьмы. Пострадавшему выплатили немыслимую сумму: драконьи проделки корона покрывала весьма щедро. Сиена лично успокоила краснолицего пьяницу. Теперь тот боялся лишь её гнева.
        Оборотень не посмеет улететь - в отличии от бывшей торитт, он не бежал с поля боя. Тем более, на время его уже выпускали. Эрид не только вернулся, но даже не натворил никаких бед. Да и ненависть к себе держала крепче всех наказов Сиены. Дракон в самом деле раскаивался. А правительнице, в целом, было всё равно. Королева не имеет права на эмоции и глубокие чувства - ни на слепую любовь, ни на жгучую ненависть. Рассудок должен оставаться холодным. Монарх казнит тех, кто наносит вред его стране, и милует тех, кто может ещё пригодиться. Пленённый Эрид относился ко второй категории.
        Устав ждать, пока посыльный преодолеет все ступени, Сиена повернула голову и увидела в полированных мраморных плитах своё призрачное отражение. Медно-рыжая женщина с короткими густыми волосами - волос темнее в их роду не встречалось. Высокая, стройная, сильная. Она ещё молода, ей нет и сорока лет, а выглядит королева уж всяко моложе. Видел ли кто-нибудь складки вокруг глаз, которые появились не от возраста, а от ударов судьбы? Последние годы выдались не просто тяжёлыми, а безумными. Крики челяди у гранитных стен замка подтверждали это: люди сошли с ума. Они прятались по домам и плакали, выходили на улицу и убивали. Вот и к её резиденции уже не в первый раз подходила вооружённая чуть ли не вилами толпа. Народ сам не знал, чего хотел. Не все жаждали крови. Многим просто не оставалось ничего, кроме как присоединиться к шествию и смотреть, что из этого выйдет. Расстреляет ли их гвардия или прогонит прочь? Выпустит ли королева на охоту драконов или успокоит лихорадочную столицу? Им всем было страшно. Они не ведали что творили, не понимали, откуда взялась эта жуткая тревога, которая вынуждала бросать
привычные занятия и отправляться бродяжничать и крушить.
        Где-то хлопнула дверь, а гвардейцы грубо и нервно рассмеялись. Они не знали, что их могут услышать в Тронном зале. У Сиены был отменный слух, да и зрение не подкачало. Сказывалось дальнее и давнее родство с оборотнями. Наконец, среди колонн появились целых две фигуры, одна из которых принадлежала лорд-адмиралу. Он держал в руках вскрытое донесение и был смертельно бледен: почти сливался с белым мрамором лицом и сапогами - с чёрным. Сумрачные плиты на полу казались рвом в центре зала - вот-вот туда обвалится весь замок.
        Сургучная печать красной опухолью качалась на бечёвке.
        В тот момент, когда королева приняла донесение в руки, часы в Тронном зале треснули и дали обратный ход. Никто не рассказывал, случались ли такие знамения раньше, или эта война стала первой, которая началась со сломанного времени. Стрелки указывали одиннадцать, десять и девять, на гладкой бронзовой пластине ползли трещины. Ни вензелей, ни барельефов - ничего, что могло бы их скрыть или хотя бы слегка замаскировать. Принцесса сбежала. Сломались часы. И начал рушиться мир. В такие времена нужен надёжный и крепкий правитель, который не станет тратить время на скорбь и ярость.
        Сиена улыбнулась в своей фирменной холодной манере и велела созывать совет.
        Глава 70 Рок-концерт
        С интернетом они подружились. Вещица удобная. Оказалось, что если научиться стучать пальцами по клавиатуре с такой же быстротой, как Ада, это сэкономит время и позволит задать машине ещё больше вопросов. В этом мире скорость работы ценилась очень высоко. Дракон это усвоил, и через несколько часов общения с ноутбуком чувствовал себя как рыба в воде. Аду это нервировало.
        Она снова куда-то ушла, оставив без присмотра двух призраков. Один из них спал четвёртые сутки, второй - поглощал информацию.
        Первым делом оборотень посмотрел, что такое бас-гитара, досконально изучил её устройство и принцип работы. Утомившись музыкой, дракон переметнулся к истории параллели, в которой находился. Что и сказать, она оказалась богаче истории его собственного мира. Всё то же самое - революции, войны, гении, идиоты и утерянные цивилизации. Только в утроенном количестве. Да ещё на территориях, с которыми даже Йэррская империя не могла тягаться. Огромные пространства, гектары лесов, пустынь, степей и тысячи кубических метров воды. Тут был не один океан, и даже не два. Целых пять! Зачем людям столько?
        Последние полтора столетия сильно выбивались из общей колеи. При всех своих социальных и технических революциях, они словно потеряли нечто важное. Ада это чувствовала, и потому как одержимая рвалась в прошлое.
        Подумав о ней, Эрид вспомнил мимолётное ночное признание, и вывел на экран новое слово. Присвистнул, удобнее перехватил ноутбук.
        Перед глазами замелькали верёвки. Они сдавливали, душили, измывались над телом, подчиняя его необычным формам и изгибам. Превращали беспомощность в красоту: томно прикрытые ресницы и красные следы на коже. Узы-узлы уходили вверх, к крючьям на потолке. Тела раскачивались в воздухе и напоминали что-то более изысканное, чем просто людей. Согнутые под немыслимыми углами ноги, крепко схваченные за спинами локти и безвольно повисшие головы. Не всем понравится такое, но те, кому это придётся по вкусу могут смело называть себя гурманами.
        Шибари, вот как это называется. Судя по тому, как девушка стушевалась, упомянув это слово, она стеснялась своего хобби. Но Ада проболталась, а значит, это искусство значило для неё больше, чем просто чувственные впечатления. Иначе держала бы язык за зубами даже после пятничной дозы алкоголя. Дракон достаточно изучил повадки девушки, чтобы составить такое мнение.
        У такого человека для всего найдётся второе дно. Быть может, потом мужчина попросит это объяснить. Ну а пока что пусть Ада забирает от своего мира всё то, что ей по каким-то причинам нравится. Возможно, скоро юную Астор навсегда лишат этой возможности.
        Эрид закрыл ноутбук.
        Стукнула дверь, дважды упали ключи. Хозяйка вернулась. Разнообразия ради, на этот раз она была абсолютно трезвой.
        - Собирайся, выходим через полчаса. Если ты не раздумал, конечно.
        Ада ввалилась на кухню, на ходу вынимая сигарету из пачки. Курила она редко, это была не зависимость, а приходящая блажь. Склонившись над плитой, девушка зажгла конфорку и стала от неё прикуривать. Короткие волосы оказались в опасной близости от огня.
        - Чокнутая!
        Эрид хотел кинуться и оттащить её прочь, но передумал: девица уже распрямилась и с недоумением смотрела на него. Дракон покачал головой. Наконец эта сумасшедшая поняла, в чём дело - вероятно, ей и раньше делали замечания.
        - А что такого? Огонь ведь твоя стихия и всё такое.
        - Это не моя стихия. Он просто не причиняет мне особого вреда. А вот ты таким похвастать не можешь, насколько мне известно.
        - Мне тоже не причинит, если буду аккуратной. А в случае чего - так я уже давно задумываюсь над тем, чтобы побриться наголо.
        Тут, как говорится, без комментариев. Девушка швырнула пачку на стол, сама опустилась на стул и сгорбилась над телефоном. Струйка дыма поднималась от сигареты, а пепел засыпал всё вокруг. Настроение у Ады было хорошим, лёгкая улыбка играла на пухлых губах, а жёлтые глаза смеялись.
        - Позволь полюбопытствовать, куда это мне надо собираться?
        Она закинула ногу на ногу. Только сейчас Эрид заметил, что вместо неизменных штанов Ада надела полупрозрачные, вытканные кружевом чёрные бриджи. А глаза подвела так, что они казались угольками в тёмных колодцах.
        - Если это романтическое свидание, то выглядишь ты, мягко говоря, воинственно.
        В его мире так украшались кочевники в стародавние времена. И искренне полагали, что выглядят они неотразимо. Однако Аде шло как нельзя лучше. Чёрно-белая полосатая кофта с рукавами до локтей в кои-то веки не висела мешком, а сидела по фигуре. Видимо, это был максимально нарядная одежда, которую дочь Агаты себе позволяла. Она держалась свободнее, чем обычно, всем видом выражая предвкушение.
        - Я иду на концерт. Не так давно меня дёрнуло позвать тебя с собой: думала, ты просто обязан узнать, что это такое. И продолжаю так думать, однако, не настаиваю.
        - Отчего же, я с удовольствием. Где мой билет?
        Ада посмотрела на него как на дурака.
        - Так пройдёшь. Зачем мне тратиться на билет для невидимки?
        - Как такая практичная мысль могла посетить такого безалаберного человека, который только что совал голову под огонь?
        - Иди к чёрту.
        - Не могу. Мы с тобой идём на концерт.
        Девушка улыбнулась, и они принялись составлять план действий. Ада, как обыкновенный человек, отправится в клуб на автобусе, а Эрид незримо последует за ней в любом из угодный ему обликов. А дальше будет делать, что захочет. Он мог остаться невидимым или сделаться материальным и получать те же эмоции, что и сотни людей вокруг - девушка предоставила дракону полную свободу действий. Её мысли целиком и полностью сосредоточились на иностранных артистах, которые собрались нынче вечером драть глотки и рвать струны гитар. Всё остальное, включая скорый экзамен и путешествие в иную параллель, ни мало Аду не заботило.
        Она была счастлива, тихо и застенчиво счастлива.
        Внутри клуба было душно и накурено, кто-то размахивал бутылками с пивом, а кто-то громко, возбуждённо хохотал. Девушка здесь чувствовала себя как дома. Её не смущала теснота и чужие потные плечи, загораживающие обзор. Ада проявила несвойственную себе грациозность и протиснулась среди всех этих тел ближе к сцене. Эрид не следовал за ней. Он оглядывал зал, оставаясь невидимым, хотя всякая необходимость этого отпала. Множество людей облачилось в чёрную кожу. Дракон пришёлся бы ко двору как нельзя лучше, даже не пряча глаза: здесь многие щеголяли цветными линзами и пёстрыми волосами.
        Погасили свет, заревела толпа. Сотни людей с таким упоением смотрели перед собой, что если бы у них за спинами вдруг объявился крылатый змей, никто бы этого и не заметил.
        Долгое время ничего не происходило. Эрид слонялся по клочкам свободного пространства и заглядывал туда, куда простым смертным хода не было. За кулисами бушевала особая жизнь. Какие-то люди, - видимо, те самые музыканты, - настраивали гитары, смеялись и говорила на странном, совсем не мелодичном языке. Их окружало внимание: кто-то помогал размять плечи, кто-то обводил чёрным карандашом глаза - совсем как у Ады. В помещение проникал гул и визг. Тысячный зал приходил в исступление и требовал своих кумиров. Странно было подумать, что среди этих вопящих лиц затесалась девушка-оленёнок.
        Эрид вернулся к толпе. Похожее на парус полотно отгораживало сцену, на которой дракон приметил нагромождение барабанов, странный клавесин, микрофон и другие, неизвестные ему предметы. Оборотень скромно присел у самого края парусины, вытянув одну ногу и согнув вторую в колене. Спина удобно опиралась о чёрную прямоугольную коробку. Мимо сновали люди, что-то перетаскивали и перекрикивались друг с другом. Крики толпы время от времени переходили во что-то осмысленное, похожее на отрывки песен. Часто повторялось одно-единственное слово, простое и в то же время совсем чуждое языку собравшихся в зале людей. Это было название группы, которое скандировали по слогам.
        Громыхнуло, раздался стук колёс и зазвучали фанфары. Куб за спиной оборотня завибрировал: звуки доносились из него. Это была вовсе не обещанная живая музыка, но толпа растолковала этот жест как сигнал к старту. И верно: артисты вразвалочку выбирались на сцену. Их силуэты хорошо виднелись по ту сторону занавеси - люди узнали своих героев и в завопили громче.
        И тут оно началось. Музыканты встали в красивых героических позах, и после секундной паузы запись сменилась живым исполнением. Полотно упало, в воздух взлетели столпы огня. Прожекторы бесновались, цветными мазками выделяя лица в толпе и тех, кто украшал собой сцену.
        Люди прыгали, артисты заводили толпу. Не разбирая языка друг друга, почти не слыша собственных голосов, они обменивались эмоциями. Сердца пульсировали в ритме любимых песен, руки взметались вверх, пальцы обозначали странные знаки. Обладатель расщеплённого баса своим голосом создавал весёлую, злую энергию и посылал её людям. Он получал её обратно, бумерангом, в стократном размере пришедшей из концертного зала. Каждая композиция завершалась единодушным рёвом человеческого моря, каждый припев подхватывали живые волны. Брошенные через микрофон фразы скандировались с таким старанием, будто здесь проходили военные учения.
        Громче, громче! Этого требовали музыканты, этого жаждала толпа. Вместе они объединяли звуки в ядерный коктейль. Вот гитарист отложил инструмент, разбежался и прыгнул в лес протянутых рук. Он рискнул и позволил незнакомцам передавать себя как тряпичную куклу над рядами голов. Музыкант вернулся на сцену, а другом конце зала в самой гуще людей разжигали огонь. Чистая стихия! Экспрессивное выражение экстаза.
        А по бокам от сцены огромные экраны дублировали всё происходящее.
        Ада была права: такого оборотень никогда не видел, и прочувствовать это возможно лишь вживую. Показавшаяся вначале попросту опасной для барабанных перепонок музыка теперь не доставляла никаких неудобств. Кроме того, Эрид по-прежнему сидел подле динамиков, а значит был самым близким, самым первым слушателем. Нечеловеческий организм позволял не только без вреда для здоровья находиться рядом с таким мощным источником звука, но и различать среди шумов самые чистые ноты. И, хоть построение композиций, как и раньше, не отвечало его вкусам, мужчина понимал, почему Ада так превозносила сегодняшний день. Все эти люди раскачивались и прыгали вверх, будучи одним целым. Армия, объединённая общей страстью, Страстью, которая пронзает кожу, вызывая мурашки и встряхивая с ног до головы.
        Дракон попытался найти девушку глазами. Как ни странно, это удалось ему почти сразу. Бледное, по-детски припухлое лицо Ады покрылось румянцем, губы повторяли отрывки песен, преимущественно невпопад. Эриду в голову пришла шальная идея. Должно быть, всеобщее веселье передалось и ему, заставив вспомнить о тех временах, когда он был юн и питал слабость к каверзным, но ещё безобидным проделкам. Улучив момент, когда взгляд девушки зацепится за тот участок сцены, на котором расположился Эрид, он на тысячную долю секунды стал видимым не только для неё, но и для остальных. Не все успели это заметить, но Ада увидела и оценила. Как только двадцать пятым кадром на сцене мелькнул вальяжный силуэт оборотня - жёлтые глаза расширились от удивления и восторга. А остальные могли вообразить, что один из фанатов пробрался на сцену. Множество камер и телефонов ежесекундно снимали концерт. Возможно, они смогли уловить двадцать пятый кадр.
        Его затея удалась как нельзя лучше, теперь сидеть на одном месте надоело. Эрид легко спрыгнул вниз и, минуя ограждения, оказался в толпе.
        Оборотень подгадал момент, когда вспышки прожекторов погасли. В давке никто не обратил внимание на ещё одного высокого человека в чёрной кожаной одежде, который появился словно из ниоткуда Дракон разыскал девушку. Она сразу заметила его, и впервые за всё время посмотрела с такой радостью в глазах, будто говоря: посмотри, как я счастлива! И тоже будь счастлив! Ада просто светилась. С запоздалым удивлением Эрид отметил, что с его появлением настроение девушки достигло небывалых высот. Его обожгла эта мысль. И опечалила: такие моменты не повторяются дважды.
        Ада не прыгала в таком исступлении как некоторые стоящие рядом, а только пела - еле слышно и, к сожалению, фальшиво. Короткие волосы пружинили, прилипали ко лбу и лезли в глаза. Подводка над одним веком размазалась, а сердце билось весело и быстро: Эрид почувствовал это, когда люди коллективно сошли с ума, схватились за руки и принялись ими раскачивать. Многие достали зажигалки. С левой стороны в дракона вцепился бородатый лысый мужик. Крылья мотылька были вытатуированы в том месте, где бычья шея приладилась к голове. Справа подхватила Ада - недрогнувшей и сильной рукой. На мгновение её пульс заглушил и музыку, и крики.
        Последняя песня подошла к концу, и зрители утопили клуб в аплодисментах. Живая волна подхватила девушку и дракона, и швырнула вперёд. Ада смеялась вместе со всеми.
        Музыканты кланялись, обнявшись за плечи, и барабанщик с голым торсом подметал пол длинными, роскошными волосами. Астор была права: такого в королевской опере и правда не увидеть.
        Домой отправились пешком. Ада еле слышно напевала. Они не говорили, но сейчас это было бы лишним. Эрид осматривал улицы, поглядывал на спутницу и думал о своём. Казалось, что до завтрашнего дня ещё миллионы лет.
        Когда они добрались до квартиры, оборотень понял, что он лишний, и решил уходить. Ада устала. И девушку, возможно, кое-что смутило: на концерте она задержала его руку в своей дольше, чем требовалось.
        Так пусть поспит и забудет об этом.
        Глава 71 Долгожданная встреча
        У неё болело всё тело - так бывает после хороших концертов. Ада не хотела вставать. Девушка попыталась натянуть на голову одеяло, но оголились и начали мёрзнуть ступни. Укрыв как следует ноги, Ада обнаружила, что правый бок у неё открыт всем сквознякам.
        - Дурацкое одеяло! Дурацкая жизнь.
        Вчерашний вечер был прекрасен, а вот сегодня вряд ли будет приятный денёк.
        Мать вернулась со своей выставки. Сейчас у неё какой-то там банкет, а после полудня женщина согласилась встретиться с дочерью. Объяснить цель своего визита по телефону Ада даже не пыталась. Девушка прокручивала в голове разные варианты развития событий, но ни один не казался ей подходящим. Её сногсшибательная, ветреная и такая успешная мама - как же не к лицу ей это слово. Ада старалась убедить себя, что обе они взрослые люди и пора оставить позади все обиды. Ну да куда там. Разве можно закрыть глаза на то, что родная мать бросила тебя тогда, когда была нужна больше всего? Семь лет подростковой злости и непонимания просто так не выбросишь из головы. Эти незамысловатые чувства эволюционировали и превратились в стиль жизни.
        После того как «Агата» снова появилась на горизонте, они виделись редко. Ада чувствовала себя неловко рядом с грациозной, не по летам молодой женщиной, не знала куда смотреть, куда девать руки. Рядом с другими она была просто застенчивой и нелюдимой, но при встречах с матерью девушка цепенела. Как в полусне отнекивалась, отказывалась от подарков. Мама не настаивала, все чудачества дочери она встречала со снисходительной улыбкой. Не навязывала ни своего общества, ни дорогих вещей. Несколько раз в год на карту Ады поступали неплохие суммы, которые она либо не знала, куда потратить, либо спускала всё за неделю, при активном участии очередных сезонных друзей. Агату устраивали такие отношения: девочка не вела себя как заклятый враг, но и не путалась под ногами. Свой родительский долг Агата считала исполненным.
        Ада умылась, размазав под глазами вчерашнюю косметику, и отправилась завтракать чипсами и фруктовым чаем. В этот момент из стены появился дракон, и жутко этим напугал её. Вчера девушка была счастлива заполучить Эрида в компанию, а сегодня отчего-то даже не вспоминала о мужчине. Только смутные обрывки вечера: громкую музыка, золотые глаза рядом, и тысячи рук по всюду. Лёгкое чувство эйфории, от которого хотелось летать.
        Теперь этот чёртов оборотень вылез прямо из стены как ни в чём ни бывало, даже не подумав о том, что не выспавшийся человек не готов к таким зрелищам. Горячий чай пролился на грудь и живот. К счастью, чёрное поглощает большинство пятен.
        - Что б тебя, а!
        С завидной грацией Эрид опустился по ту сторону стола на самый чистый в доме табурет, и скосил глаза на вскрытую пачку.
        - Что за деликатес на этот раз?
        - Чипсы! - рявкнула Ада, оттягивая мокрый участок кофты подальше от кожи.
        - И обычно их едят на завтрак?
        - Нет, я одна такая. Единственная в своём роде!
        Он смеялся одними глазами. Ада привыкла, что большинство людей не понимают её гастрономических привычек, но дракон выражал своё отношение с особой издёвкой. Впрочем, он сразу стал серьёзнее.
        - Ты готова?
        Девушка как-то сразу съёжилась и кивнула. Соврала: она по жизни не была ни к чему готова.
        Через полтора часа они стояли у дверей квартиры в новеньком жилом комплексе. В этом доме располагались самые дорогие апартаменты. Агате захотелось обустроиться на пятнадцатом этаже, окна и балкон выходили на лучшую улицу города, а панорама была потрясающей.
        Ада нажала на звонок. Сразу в глубине квартиры послышались торопливые шаги. Кто-то бодренько топал по коридорам, в которых можно жить не хуже, чем в иных гостиных. А то и лучше - всё новое, просторное и светлое.
        Дверь открыла незнакомая Аде женщина в простецкой, но аккуратной одежде. Она была похожа на стареющую английскую леди.
        - Вы кто? - осведомилась девушка, угрюмо выпятив челюсть. Женщина улыбнулась - сдержанно и скупо. Видеть Эрида она не могла: дракон пока что не соизволил принять материальный вид.
        - Я помогаю по дому. Проходите, хозяйка сказала, что ждёт вас.
        «Мать честная» - подумала гостья, ступая на мягкий ковёр. «Она всё-таки завела себе прислугу!». Ада давно не была в этой квартире, но помнила все детали. В глаза бросалось обилие матовых металлических поверхностей. Внутреннее убранство представляло собой что-то похожее на холостяцкий лофт и Букингемский дворец. Не жилой дом, а настоящий музей современного искусства. Но отказать хозяйке во вкусе было невозможно: мама считалась одним из лучших художников последнего десятилетия. Хоть она и занималась исключительно фотографией, понимание баланса и цветовой гармонии полностью оправдывало это звание.
        - Проходи в гостиную, - на удивление тактично перешла на «ты» женщина. Сразу видно: не уборщица, не горничная, нет. Она именно помощник по хозяйству, ни больше, ни меньше. Мать имела вкус не только в выборе паркета, но также в выборе людей, которые её окружают.
        - Мама там. А я уже ухожу. Всего доброго, Ада.
        Кто вообще называет большую комнату гостиной? Это что-то из зарубежного кино. Поспешно, но не теряя чувства собственного достоинства, женщина накинула плащ и вышла. Ада молча подошла к двери и повернула защёлку. На секунду замерла, уткнувшись лбом в холодный рифлёный металл. Где-то за спиной дракон разглядывал одну из фотографий - чёрно-белую, квадратную и большую. Стоило чужому человеку уйти, и Эрид стал видимым для всех: появилась тень, фигура обрела плотность.
        - Хватит там стоять в потёмках. Иди сюда.
        Голос из гостиной заставил вздрогнуть. Как Аде показалось - оборотня тоже. Шаркая ногами, она поплелась, куда велели.
        Агата сидела на красивом, дымчато-голубом диване. На журнальном столике стоял ноутбук, который она закрыла, когда дочь появилась на пороге. Крышка хлопнула и ветерок стащил на пол какие-то бумаги. Поднимать их не стали - для этого существует помощница по дому, похожая на потомка обедневших аристократов. Матери далеко до Ады, которая неизменно создавала свалку везде, где жила дольше двух дней, но именно от Агаты дочь переняла склонность к беспорядку.
        - Мне скоро уходить, но можем посидеть с тобой часика два. Кофе? Чай? Вермут? Ещё я специально для тебя держу в холодильнике ту дешёвую газировку. Ведь в прошлый раз ты спросила, а её не было.
        Она говорила на ходу. Звонко, быстро и слишком властно. Всегда так было, даже до того, как она сделала себе признанное в лучших городах Европы имя. Поднявшись с дивана, женщина подошла к окну и стала перебирать лежащие на подоконнике снимки, сдвинув в сторону шёлковый тюль. Периодически мама смотрела на Аду, но не задерживала на ней взгляд дольше, чем на пару секунд - девушка видела, что её визиту не очень-то рады. Она знала, что матери с ней откровенно скучно. И чувствовала себя дурнушкой из средней школы рядом с популярной старшеклассницей.
        Казалось, мама только молодеет. Этому человеку на вид не больше тридцати трёх лет! Золотисто-русые волосы идеально уложены, лицо выглядит свежим, под глазами нет чёрных кругов. Бежевые короткие брюки и серая блузка в японском стиле. Воротник-стойка подчёркивает длинную, тонкую шею, стройные ноги в светлых балетках легко кружат по мягкому ковру. Два года назад Ада случайно обнаружила фотографию своей матери на обложке какого-то журнала. Не космополитен, конечно, но ощущения были странными. Сама девушка в ту пору ежедневно наблюдала косые взгляды на свои растянутые мужские футболки. Позже этот стиль приняли и признали, а кто-то даже говорил, что у Ады вполне симпатичная внешность. Девушка, в целом, верила, но знала, что сравняться с матерью ей не дано - как и во всех других аспектах жизни. Агата горела яркой звездой, а её дочь чувствовала себя булыжником на дне колодца.
        Ада сутулилась и молчала. Агата пташкой летала по комнате и бодро говорила.
        - Лимонад ты можешь выпить и дома. А сейчас перекусим в ресторанчике за углом. Я чувствую ответственность за то, что ты никогда ещё не пробовала настоящего бифштекса. Отбивные в ваших студенческих барах не в счёт. А в этой квартире тебе, насколько помню, никогда не нравилось, так что нечего задерживаться. Решено! Сделаю буквально несколько звонков и сразу отправляемся.
        Квартиру мать упомянула не случайно. Когда Ада впервые оказалась в этом доме, то неожиданно разразилась такой бранью, что потом аж стыдно стало. Выдала дурацкую и гневную тираду про то, как её с отцом променяли на грёбаный пентхаус. С тех пор при матери Ада старалась следить за языком, но чувства остались прежними: в этом доме девушка чужая. Хотя квартира ей на самом деле нравилась, да ещё как.
        Мама остановилась, что-то вспомнив. Она внимательнее посмотрела на Аду.
        - У тебя есть деньги?
        - Угу, - выдавила та, и сделала пару шагов по комнате, просто чтобы не стоять столбом.
        Агата смотрела всё так же пристально.
        - Ты прежде никогда не заходила в гости, если я подолгу не упрашивала. Что-то случилось?
        «Ага, упрашивала. Два раза потрудилась набрать сообщение» - подумала Ада и, постаравшись сделать голос как можно более беспечным, ответила:
        - Ну, можно и так сказать. Да я тут, вроде это, не одна пришла.
        В безмятежных голубых глазах показалось полное непонимание.
        - Как интересно. Я точно слышала, что Мария говорила только с тобой.
        Она хотела сказать что-то ещё, но осеклась. Ада глянула себе через плечо и хмыкнула: в дверях стоял Эрид собственной персоной, и таким взглядом сверлил хозяйку дома, от которого впору выброситься в окно.
        - А ты неплохо устроилась.
        Равнодушное лицо матери преображалось на глазах. Она стала молочно-бледной и не произносила не слова. Появление оборотня её шокировало, но потрясение уже сменялось злостью. Зрачки опасно сузились, хрустнули пальцы сжимаемых кулаков.
        - А что мне оставалось? Ты бросил меня гнить в этом жалком мире! А ведь обещал устроить всё так, что я смогу вернуться домой, когда придёт время.
        Звонкий голос почти что шипел. Каждое слово пылало гневом. Агата медленно подходила к дракону, а тот усмехнулся, точно только и ждал этих обвинений. Казалось, прими его более радушно - вот тогда бы он удивился.
        - Я не…
        Пощёчина не дала договорить. Затрещина получилась сильной, девушка знала, какая тяжёлая рука у её матери. Когда Ада была ребёнком, мама могла одной левой передвинуть набитый книгами здоровенный шкаф, если ей хотелось сделать перестановку. Отцу такое никогда не удавалось.
        Звук удара ещё эхом звенел по квартире. Ада уставилась на этих двоих, приоткрыв рот и не соображая, что ей следует делать. Она решила, что про неё давно забыли, но это оказалось не так. Потирая щёку, дракон пошевелил челюстью, словно проверяя, все ли суставы на месте и велел не своим голосом:
        - Ну-ка выйди.
        - Ну я…
        - Оставь нас! Живо, - прорычал Эрид. Агата поправила волосы, как ни в чём не бывало, и ослепительно улыбнулась дочери.
        - В самом деле, сходи погуляй. Там на кухне твоя газировка.
        Ада фыркнула и отправилась, куда сказали. Она демонстративно хлопнула дверью и пошла к холодильнику. Раз уж её выставили, то надо хотя бы провести время с пользой.
        Эрид очень зол, но вменяем. Вряд ли они устроят там драку. Конечно, встреча старых знакомых, мягко говоря, не задалась. Девушка совсем не была готова такому повороту, но отчего-то была совершенно спокойна. Она флегматично закурила от конфорки, хотя знала, что мать терпеть не может дыма.
        Над кухонным островом висел светильник в виде часов. Только сейчас девушка поняла, откуда у неё любовь к циферблатам.
        Глава 72
        Он бы никогда не ударил мать на глазах ребёнка, даже такого великовозрастного. Поэтому пришлось подождать, пока Ада ретируется на кухню и там, судя по хлопающим дверцам шкафов и запаху дыма, начала устраивать беспорядок.
        Эрид размахнулся и тыльной стороной ладони хлестанул по мраморной щеке Агаты. Возможно, он перестарался: в уголке рта показалась кровь. Женщина покачнулась, но устояла, не издав ни единого звука. Фальшивого цвета глаза на секунду будто разъехались, за линзами промелькнуло золото радужной оболочки. Дракон ожидал, что сейчас Агата взорвётся. Столько лет бывшая принцесса измывалась над ним, заставляя испытывать все виды мук: от пыток до полного омертвения души. Столько лет он даже мечтать не смел о том, чтобы хоть раз дать сдачи. Причинить вред торитт невозможно, но последней выходной Агаты стало то, что она уничтожила ментальную связь, а значит, развязала ему руки.
        Всё бы ничего, только её поведение доставило проблем далеко не одному лишь Эриду.
        - Твои действия привели к войне.
        Женщина аккуратно стёрла пальцем красную, в золотом перламутре кровь. Как ей только удалось годами жить среди простых смертных, и скрывать такую «незначительную» особенность своей природы?
        - Странно…
        Вместо того чтобы взорваться и попытаться как минимум убить оборотня, посмевшего поднять на неё руку, Агата совершенно успокоилась.
        - У Сиены была хорошо подготовленная армия и несколько драконов во главе Небесной армады. Неужели смерть Нердала и моё временное отсутствие могли сильно повлиять на исход битвы? Я уверена, что Паровая империя одержала верх. Не так ли?
        На кухне кто-то встал и принялся мерить комнату шагами. Потом снова сел. Ада была недовольна тем, что оказалась в гостиной лишней, и всё самое интересное происходит теперь за закрытой дверью. А ещё она не знала, какой острый слух не только у дракона, но и у её матери.
        - Тебе прекрасно известно, что если кто-то из Астор надолго покидает королевство, земли начинают страдать. Мы победили, это верно, но понесли слишком большие потери. К тому же, волею некоторых обстоятельств, из всех чудовищ только я мог приблизиться к скельтрам.
        Эрид тоже успокоился и даже утомился. Когда «первая радость встречи» осталась позади, он отошёл от Агаты и расположился в изысканном голубовато-сером кресле. Женщина устроилась на подлокотнике дивана, прямая и тонкая, как раньше. Она уже не была той юной девушкой, которой её запомнил дракон, но годы пошли только на пользу. Волосы принцесса больше не кромсала и даже не красила. Она чем-то обесцветила их, и золотые кудри выглядели просто русыми.
        - Этот дом, - Эрид лениво взмахнул рукой, обводя комнату, - ты сама хоть видишь, как всё здесь напоминает место, в котором ты выросла? Этот металл, эти часы, камни на той стене.
        Агата оперлась локтём о спинку дивана и повернула свой точёный, надменный профиль к настенным часам.
        - Это не камень, а текстурная плитка. Конечно, вижу, я же не идиотка!
        Дракон хотел возразить, что как раз-таки она самая, но это они уже проходили. Повисла тишина. Предстояло как-то сдвинуться с мёртвой точки и начать более предметный разговор, но в голову не приходило ничего, кроме неуместных, будничных фраз. Первой заговорила Агата.
        - Так скучаю по дому. Ни в одном мире нет места, прекраснее Шамбри. Королевство моей матери находится в лучшей из всех параллелей, которые вмещает Мун. Я была только в двух из них, но не сомневаюсь в этом. Как мучительна оказалась разлука с пропитанной водородом и дымом страной! Пришлось выживать здесь, в этих незнакомых и непонятных условиях, куда я попала уже не принцессой, а попросту никем. Я исколесила этот мир. И не нашла ничего, что могло бы заглушить тоску по родине.
        Эрид прикрыл лоб рукой и шумно выдохнул, тем самым давая понять, как тяжело ему слушать эту чушь. Полный абсурд! По одной простой причине:
        - О боги, женщина, ты же всю душу вытрясла из меня, чтобы сбежать из королевства. Определись уже!
        Агата страдальчески, как хорошая актриса немого кино, вздохнула.
        - Я была не в порядке. Я была… не в себе. К тому же, повторюсь: мы договорились, что ты поможешь мне вернуться через год или около того. А вместо этого ты пропал. У меня не возникало даже подозрений, что начнётся война. Сиена всегда была к ней готова, и поэтому никто не решался выступить открыто против Йэррии. Так как ты назвал эту кампанию?
        Вообще-то ни о чём таком они не договаривались. Да, Агата собиралась вернуться, но о том, что она рассчитывает на помощь бывшего слуги, которого сама же освободила, она не говорила. Это был очень странный ребёнок.
        - При тебе никак. Но другие назвали её Войной Четырёх небес.
        - Хорошо звучит.
        - Там были и другие участники, не только скельтры. Империя пришла в упадок, многие захотели этим воспользоваться.
        - Я сожалею. Надеюсь, ты всё подробно мне расскажешь, а также объяснишь, почему пришёл за мной так поздно.
        Странно, раскаяния в её голосе не было, однако и былая уверенность в том, что лишь она всегда права, куда-то пропала. Эта стройная гордая женщина уже всем всё доказала и теперь просто хотела домой.
        - Я не мог забрать тебя раньше.
        - Но должен был! - зло перебила Агата. Внешнее спокойствие дало первую трещину. Принцесса повторно взяла себя в руки. Дракон понуро разглядывал стены.
        - Я не мог забрать тебя, - повторил он. - Что-то при том перемещении пошло совсем не так, как мы рассчитывали: ты зря не завершила обучение у магов. Пришлось это делать мне. Да-да, именно так: я стал первым драконом, который прошёл школу Чёрных островов. Конечно, только после того, как Сиена бросила меня сначала в темницу, а потом под перекрёстный огонь скельтров. Королева затем сменила тактику и пообещала полное помилование, если я верну обратно её ребёнка. А ведь ты могла бы куковать здесь по гроб жизни. Учитывая, каких успехов ты тут добилась, не такое уж тяжкое это наказание. Но не смотря на предательство, вы, ваше высочество, носитель ферома. В вас заключена сила и энергия, которые нужны нашим землям. Так что будь добра, собирай вещички, бери в охапку дочь и вперёд - замаливать грехи.
        Щёлкнув пальцами, Агата оживилась. Кажется, она уже забыла о том, что поблизости находится Ада.
        - Кстати, о последней. Как получилось, что с ней ты встретился прежде, чем со мной?
        - Очень просто. Она первой оказалась рядом с магнитом, точнее, приманкой, которую я оставил. Маги объяснили, как можно найти тебя в этом мире, думаю, ты и сама догадываешься. Иначе не поселилась бы в таком маленьком и скромном для королевской персоны городке. Вместо тебя Мун привёл меня к ней, а стало быть, Ада отправляется в Йэр вместе с нами. Сиена решит, что делать с внучкой. Откуда она, собственно, взялась?
        Пожав плечами так, словно её спросили, который сейчас час, женщина зевнула. Манера так себя вести когда-то забавляла дракона. Особенно когда Эрид видел, что некоторые жесты и усмешки торитт переняла от него.
        - Тебе рассказать, как делаются дети?
        Он нахмурился. Дерзость принцессы с годами только окрепла, хоть и стала сдерживаться какими-то внутренними рамками. Всё просто: она повзрослела и стала серьёзней. Но не до конца.
        - Поняв, что застряла здесь надолго, я стала налаживать то, что тут называют жизнью. Это оказалось просто: я всё схватывала на лету. Разыграла элементарную комедию с потерей памяти, оказалась в приюте, через полгода стала совершеннолетней и поступила в университет. Редкий случай, один из пятисот. Кстати, учёба здесь одно удовольствие, никогда так не веселилась, как в эти пять лет. Тогда я ещё не осознала, как это страшно - навсегда расстаться с фамильным замком. О чём это я… Ах да. Я никогда не выпускала из виду будущего отца этой девочки, так как чувствовала некоторую вину перед ним. Видишь ли, тот ребёнок, с которым ты поменял меня местами - это его младший брат. Ну а потом так вышло, что мы оказались женаты. Не знаю. Мне просто начало становиться скучно и захотелось чего-нибудь нового. А он как раз заслуживал какой-то награды.
        Эрид не выдержал и перебил.
        - Жениться на тебе - это награда? Нет, я даже не смею сомневаться! Но всё-таки хочу уточнить.
        - Естественно, - Агата даже глазом не моргнула. - Теперь он связан с древней и могущественной династией. И не важно, что сам не знает об этом.
        Дракон захохотал. Вот она, та самая наивная заносчивость. Такой он запомнил свою принцессу, которую хотелось придушить по двадцать раз на дню.
        - Да ведь вы разошлись?
        - Мне снова стало скучно.
        Женщина обворожительно улыбнулась, а вот мужчина в кресле сразу помрачнел. От легкомыслия других слишком часто страдают другие.
        - Ты бросила дочь на семь лет.
        Она кивнула - грустно, как-то бессильно.
        - Что поделать? Мою мать бросили на сеть лет, мою бабушку и всех, кто был до неё: обязательная традиция. Всех наследных принцесс отлучают от семьи на этот срок, и со мной было то же самое. Только мне пришлось пробыть в изгнании не семь лет, а более двадцати. Не знаю, считается ли Ада хотя бы номинальной претенденткой на трон, но любом случае, я решила не нарушать обычая. Хотя всю жизнь и занималась именно этим. Я поступила более гуманно, чем принято в моей семье: отдалилась сама, а не выслала девочку на чужбину. У неё остались отец и свобода движения. Ведь Астор отправляют на Чёрные острова в том числе и для того, чтобы они оказались наедине со своими мыслями. И ничто не мешает этому так, как ближайшие родственники по материнской линии. Я должна была оставить Аду, что и сделала. Повторяю, мой муж был с ней рядом.
        - Должно быть, ты его безмерно осчастливила, оставив одного с дочерью-подростком.
        Агата отвернулась к окну и раздражённо бросила:
        - Он тосковал по пропавшему брату. Того мальчишку мы с тобой похитили, так как требовалась замена. Не лучшая моя задумка, согласна. Но я была так юна и так ненавидела! Был один ребёнок, а я дала мужу другого. Не велика разница.
        Дракон не верил ушам. Не то чтобы Эрид любил детей, этих мелких человеческих отпрысков, но «не велика разница»!
        - Вот это ты сейчас серьёзно?
        - Разумеется. Не думаю, что они сильно намучились друг с другом за эти годы.
        - Они не общаются!
        - Так а я о чём: никаких проблем, никаких скандалов.
        - Что ж, опустим обсуждение твоего напрочь атрофированного материнского инстинкта. У нас есть одна проблема. Сейчас она спит в комнате твоей дочери забравшись с ногами в кресло.
        - О чём ты?
        Хмыкнув, дракон лениво взял оказавшуюся под рукой фотографию. На снимке были пружины сломанного механизма - в этом мире превозносили деструктивную красоту.
        - О мальчишке, которого мы похитили. Я и не знал, что он приходится дядей твоей дочери. Ребёнок тридцать с копейками лет находился в состоянии призрака, совершенно один. И мы взяли Тошу с собой. Пересекать пространственную параллель ему нельзя, но оставить его во временной - это преступление. Что делать дальше, мне не ведомо. Зато ты соловьём заливаешь про то, как тяжко провести семь лет на Чёрных островах. Какие-никакие, но там были люди, они видели тебя, говорили с тобой. Все те принцессы, которых отправляли туда, знали, что ссылка закончится.
        - Мало ты преступлений совершил? Даже если на большую их часть толкнула я! Согласна, то, о чём ты рассказал, в самом деле может породить ряд проблем. Например, что будет, если ребёнок узнает своего постаревшего брата? Лучше пристроить мальчика куда-нибудь ещё, найти дом для привидения не так уж сложно. В любом случае, не скажу, что меня это сильно беспокоит.
        - О, в этом я ничуть не сомневаюсь. Странно, что тебе вообще пришло в голову заварить такую кашу с детьми: одного заменить другим, да ещё и своим. Блестяще! Как только Ада прожила семь лет без такой чуткости и заботы?
        Почему-то их разговор вертелся вокруг этой девушки, которой они даже не позволили сидеть в одной комнате с ними. Эрид вдруг обнаружил, что очень зол на Агату в первую очередь из-за Ады. Всё остальное случилось давно и отчасти излечилось временем. А оленёнок на кухне живёт сейчас, в эту самую минуту, и назвать его жизнь счастливой, увы, никак нельзя. Но стройная женщина, сидевшая напротив, не разделяла это мнение. Она ловко перекинула волосы на плечо.
        - Детство Ады проходило, конечно, не в королевском замке, но оно было намного лучше моего. Мы дали ей полную свободу и никогда не заставляли быть тем, кем ей не хочется.
        - Ну да, и она с радостью распоряжается этой свободой. Ты в курсе, что твоя дочь пьёт как лошадь? Нет, хуже. Она пьёт как лорд-адмирал по праздникам! Ты ведь помнишь лорд-адмирала?
        Агата скривилась.
        - Такого, пожалуй, забудешь. У Ады крепкий организм, сказывается моя кровь. Так что пусть развлекается хотя бы так. Меня даже удивляет то, как скромно Ада живёт, ведь никаких проблем с деньгами нет. А ты, как я посмотрю, хорошо осведомлён о моей дочери, - прищурилась хозяйка.
        - В какой-то степени. О такой торитт можно только мечтать. За всё время знакомства единственное, что она мне приказала - заткнуться и не мешать спать среди бела дня.
        Женщина спрыгнула с подлокотника и подняла с пола какие-то бумаги. Посмотрела на них и швырнула в мусорную корзину.
        - Видимо, это мне больше не понадобится. Что ж, я рада, что вы спелись за моей спиной, ещё и ребёнка-призрака притащили. Семейная гармония, ни дать, ни взять. Даже жаль, что скоро она разрушится: в Шамбри не место для такой трогательной заботы. Как скоро мы туда отправляемся? Сегодня? Не прийти на приём в департамент культуры будет не очень вежливо с моей стороны, как и пропасть без вести. Но признаться, я не многое потеряю. Так что, когда выдвигаемся?
        - Через три дня.
        - Почему так не скоро?
        Дракон тоже швырнул в сторону мусорки фотографию, которую вертел в руках. Неплохой снимок, возможно, в самом деле гениальный. От него, как и от всего, что связывало Агату с этим миром, следовало избавиться.
        - У нас экзамен.
        - Прости?
        Принцесса скептично скривила лицо. Женщину удивляло то, каким непосредственным стал её бывший слуга. Даже позабыла о том, что он её ударил. Это вполне устраивало Эрида: Агата по натуре была слишком мстительной, так пусть уж лучше думает о другом. Он поспешил объяснить.
        - Твоя дочь пытается сдать экзамен, причём уже четвёртый раз. Если не пойдёт - её отчислят, - деловито сообщил дракон, словно всю жизнь разбирался в таких вещах.
        Женщина приподняла тонкие брови.
        - Вы точно спелись, и теперь издеваетесь надо мной.
        - Я пообещал. Невинный каприз - почему бы его не исполнить?
        Пребывая в полном замешательстве, Агата смотрела на развалившегося в кресле мужчину, который даже в такой небрежной позе выглядел идеально.
        - Ты совсем не изменился на вид.
        - А ты постарела. Должен с сожалением заметить, это не сильно тебе навредило.
        Это замечание пропустили мимо ушей. Принцесса знала, как выглядит и не нуждалась в чьём-либо одобрении.
        - Что ты нашёл в этой девочке?
        Он сделал вид, что не понял. Она - что поняла больше, чем следует.
        - Не скажу, что у неё ни кожи, ни рожи, она ведь, всё-таки, моя дочь. Но Ада ни внешностью не блистает, ни умом. Она не умеет держаться в обществе. Да что там общество - бедняжка стесняется саму себя. В этом есть и моя вина, признаю. То есть, была бы, не реши я с самого начала позволить Аде развиваться самостоятельно. Дали бы мне столько воли в детстве и юности - я бы горы свернула.
        - Ну, ты их наворотила…
        - А тебя всегда тянуло к людям наподобие Варги - ярким, дерзким и распущенным. Вот мне и не понятно, откуда столько участия. Человек как человек. Совсем на меня не похожий.
        Эрид улыбнулся. Именно этим Ада его зацепила.
        - И поэтому скучный?
        Агата только развела руками. Она ходила взад-вперёд по комнате. Безупречная осанка выдавала в известном фотографе аристократические корни.
        - Когда она была совсем мала, я пыталась найти общие черты. Потом поняла: с каждым днём находится всё больше различий. Даже волосы потемнели и стали совсем как у отца. Хотя в глазах, пожалуй, что-то есть. Необычная желтизна, к счастью, в этом мире есть такое понятие, как липохром.
        Женщина помолчала, размышляя о чём-то. И вынесла окончательный вердикт.
        - Знаешь, что? Она всегда была замкнутой и странной, с самого детства. И мне не понятно, чем столько времени можно заниматься на кухне. Давно пора было разозлиться и прийти сюда, а не послушно ждать, пока её позовут. Это не Астор. Ни в одной чёрточке она не Астор!
        Дракон хмыкнул.
        - Ну, если у тебя там есть бар, думаю, она как раз его опустошает.
        - Позови её.
        Теперь Агате во чтобы-то ни стало захотелось увидеть Аду. Но оборотень поднялся и направился к выходу.
        - Ты кое-что забыла, принцесса: больше я не твой слуга. Иди сама к бедной девушке и попытайся хотя бы пять минут не совать ей под нос своё превосходство. Быть может, я навещу тебя до того, как мы отправимся в Йэррию. А пока что вам лучше остаться вдвоём.
        Агата не сочла нужным спорить. Только встрепенулась, вспомнив кое-что.
        - Та война. Как мы сумели победить?
        Отрешённо посмотрев на бывшую принцессу, Эрид поджал губы.
        - За этим я прийти и собираюсь. Ты должна хоть отчасти быть в курсе, прежде чем мы переступим порог ненаглядного замка. Люди не знают наверняка, но будь уверена, они догадываются о том, кто косвенно поспособствовал этой войне. Тебя ждёт много неприятных минут. Я обязательно позларадствую, когда на тебя обрушится негодование всего двора, но сначала введу в курс дела. Иначе мы оба будем выглядеть как идиоты. А пока что разрешите откланяться, ваше кто бы то ни было.
        Глава 73 Война четырёх небес
        Искорёженный металл рухнул на землю, оставил глубокие, рваные борозды. Одна летающая жестянка протаранила другую, и небо покрылось ковром туч. Взрывы чередовались с криками - тысячи людей и одного монстра.
        Битва шла не только здесь, но и в королевском замке, до которого двое суток пути от развернувшегося месива. Эти бои были бескровными, но изматывающими. Лорд-адмирал бил единственной здоровой рукой по лежавшей на столе карте и орал. Канцлер, на которого обрушился его гнев, морщился, но не спешил оправдаться или хоть как-нибудь утихомирить оппонента. По правде говоря, ему было плевать. Это чувство советник умело трансформировал в глазах окружающих в благородную сдержанность, и наслаждался внешним превосходством над вспыльчивым адмиралом.
        - Глупо посылать туда все силы! Скельтры не идиоты, они охраняют все свои владения, а не один жалкий хребет!
        Канцлер, как истинный дипломат, сохранял ангельское терпение. Он был уверен в предложенной стратегии.
        Фьёлы испокон веков берегли самую уязвимую часть своих островов. И, конечно, скельтры, захватившие их земли, делали теперь то же самое. Послать триста лучших воздушных судов туда, чтобы просто отвлечь мятежников от продвижений остальных войск - это казалось адмиралу губительной идеей. Враги насчитывали сотни тысяч солдат и владели особой магией.
        Каганат установил господство не только на законных территориях, но и далеко за их пределами. То, что принадлежало им по праву, мало интересовало скельтров. Варвары хотели остаться на землях, которые некогда уступили фьёлам, и теперь, спустя столько лет, силой вернули обратно.
        Йэррия не могла не вмешаться в войну своих вассалов. Но, ослабленная личными, никак не связанными с политикой проблемами, она рисковала потерять статус сильнейшей державы. Непокорность заразительна, и отдельные колонии под шумок уже затевали бунты. Королевство распадалось.
        - Небесная армада не уступает воздушному флоту скельтров, - Сиена взяла в руки одну из алебастровых фигурок, обозначавших на карте силы враждующих сторон. - Пусть сухопутные и морские войска останутся на прежних позициях. Небо - это наша стихия. Главное сражение перенесём туда, куда противник стянул основные силы, и уничтожим их в воздухе.
        Она была собрана и холодна. Даже канцлер не мог равняться в равнодушии с монархом. Казалось, что смерть её главного советника и предательство наследной принцессы ничуть не подточили душевное равновесие королевы, и только единицы знали, что это не так. Короткие рыжие волосы, плечи, увенчанные железными пластинами круглого воротника - Сиена былахороша в нём. В Йэре не ввели новую моду. Правитель всегда надевал этот тяжёлый атрибут во время войны, и не снимал, пока она не закончится.
        - Ваше величество. Оказалось, что мы живём в тот исторический период, когда армада может и уступить. Не далее, как час назад лорд-адмирал похвалялся новыми линкорами. Безусловно, такой военной силы мир не видывал прежде, однако и скельтры не теряли времени даром. Нельзя полагаться только на машины в то время как у нас есть не менее грозное оружие.
        Канцлер, будто бы извиняясь, склонил посеребрённую сединой голову. Мужчина был немолод, но полон энергии. Но в отличии от яростного, бесхитростного в общении лорд-адмирала, он умел это скрывать, надевая маску мудрой и бесстрастной старости. Раньше, когда Нердал был жив, это не так бросалось в глаза: одним взглядом дракон мог заставить замолчать обоих советников. А теперь, даже не взирая на присутствие Железной королевы, почтенные мужи всё более открыто выказывали свой характер: один рвал и метал по поводу и без, а второй улыбался и что-то скрывал. Адмирала Сиена умела приструнить без особых на то усилий. А что до канцлера, интуиция подсказывала ей, что что-то с ним не так, но доказательств не было никаких. Будучи от природы решительной и жёсткой, Сиена уже приказывала произвести обыск не только в личном кабинете сановника, но и даже в родовом особняке.
        Скромняга канцлер оказался обладателем настоящих шедевров. Его коллекции оценивались в целое состояние, но самым удивительным был фонтан. Металлическое яблоко, в котором могло бы уместиться несколько человек, журчало в центре бассейна. Каждые десять минут от железного плода отходила долька, из образовавшейся бреши струилась подкрашенная бирюзой вода. Дважды в день яблоко обращало вспять все свои грани и становилось красивейшим серебряным цветком. Такой же механизм пытались заполучить как минимум двое герцогов и один граф, но советник устроил так, что никто не знал, какой мастер изготовил ему это чудо. Доподлинно было известно, что он заставил уничтожить чертежи фонтана. Странная причуда для человека, на первый взгляд, равнодушного ко всему, что не вмещается в рамки государственных дел.
        Обыски не дали ничего, кроме списка сокровищ, но все они так или иначе были приобретены законно. Канцлер на то и канцлер: он слишком умён, и потому продолжает сидеть в совете по сей день. И не забывает, какой унизительной процедуре его подвергли. С каждым годом старик всё больше убеждался в том, что нет беды большей, чем Разделение Астор. До Разделения страной правили лучше, а монархи сменялись чаще, и многие из них были мужчинами. Канцлер усматривал прямую связь между этими фактами.
        И, видимо, поэтому постоянно вставлял палки в колёса. Благо, его голос не был решающим.
        Среди прочих здесь находились и фьёлы - серьёзные, не такие, какими их привыкли видеть. Беспечный и миролюбивый народ готовился сражаться не на жизнь, а на смерть. Ведь именно их острова оказались захвачены скельтрами. Ради того, чтобы вернуть всё как было, эти люди с лентами в волосах и цветочным дурманом в крови, последуют за королевой в самый ад. Они тоже ждали её решения, уповая на то, что оно будет единственно верным.
        Сиена смотрела на деревянную фигурку у себя в руках, все смотрели. Королева тяжело оглядела тех, с кем вольно и невольно делила власть.
        - Я выпущу чудовищ, но в начале мы обрушим на скельтров гнев наших машин. Оборотни не всесильны. Прежде чем рисковать ими, измотаем противника с помощью Небесной армады. Не зря же мы, в конце концов, строили новый флот.
        Канцлер бросил злобный взгляд, но промолчал. По каким-то причинам ему не нравилось решение, но лорд-адмирал согласился, как и все остальные. Сиена поставила резную статуэтку обратно на карту. Война запустила щупальца во все стороны света, даже в отдалённые колонии, так что карту пришлось подыскать большую. Среди обозначений диспозиций и рельефа, по соседству с многочисленными моделями боевых кораблей и дирижаблей, фигурка дракона выглядела маленькой и бесполезной. Главный козырь Небесной армады казался беспомощной зверушкой, в логове железных хищников.
        Что бы там ни говорили, но даже драконы могут сгореть.
        Человек в фуражке метался среди рычагов. Свои лётные гогглы он потерял, перешитый с чужого плеча китель бросил на полу. Туда же полетел сломанный ключ: помощник капитана не мог вернуть на место выскочившую гайку, и с криком расколошматил его о приборную панель.
        Сначала неверие, потом этот необузданный гнев, ну а после отчаяние. Умные книги обещали, что за этим должна следовать отрешённость, но они врали. Младший помощник не находил в себе сил для спокойствия, в отличии от смотрящего в одну точку капитана. Кто и когда дал звание этому бедолаге? Говорили, когда-то он и правда заслужил его, а не присвоил самовольно. Такое практиковалось в последнее время: стоило какому-нибудь работяге разжиться летающим корытом, и он тут же начинал именоваться чуть ли не адмиралом.
        Всколоченный, в истёртых рычагами перчатках, мужчина сидел на полу, обнимал колени и выглядел как восковая фигура. Безусый юноша с досадой отвернулся от него и вытерев слёзы дрожащей ладонью. Впервые в жизни ему было всё равно, что кто-то видит, как он плачет. Ключ сломан, искалеченный корабль терял высоту, а в небе среди взрывов гремел драконий рёв. Его можно спутать с громом. Если не присматриваться, даже фиолетовые молнии казались обычной стихией.
        Битвы на воде и земле давно стали дополнением к основной игре. Пехота и наземные орудия хорошо справлялись с оборонительной ролью, но только и всего. Нынче земля всего лишь ресурс для подкрепления воздушных сил. Небесная армада - вот кто теперь играет по-крупному.
        Они находились далеко не в центре сражения, выбрав наиболее безопасную высоту. Капитан не был трусом, он просто понимал, что хилая посудина станет помехой под винтами хорошо оснащённого флота.
        Мальчик вздрогнул от очередного взрыва и случайно прикусил язык. Наверное, больно - он даже и не понял.
        Войска королевы несли ужасные потери в небе и на суше. Помимо основных сил привлекли дополнительные: всех, у кого был собственный, хоть сколько-нибудь боеспособный воздушный транспорт, призвали воспрянуть духом и встать на защиту родины.
        Капитан приходился своему помощнику соседом. Жажда послужить отечеству побудила его заменить мотор на старом катеропаре, приладить на борт парочку сомнительных пушек и позволить чужому мальчишке увязаться вместе с ним. «Пилот - говаривал капитан, - заправский пилот, хоть и читает-то по слогам!» Оба почти не думали о награде в начале, а вот гибель повстречали, когда до конца было ещё так далеко.
        Печка в центре каюты плевалась искрами. Дым стоял коромыслом, разъедал слизистую оболочку, и слёзы не могли вывести эту черноту. Будь пузатые окуляры на месте, они бы защитили глаза - глаза, но не жизнь. Юноша снова всхлипнул и стянул фуражку.
        Ноги ощутили, что с палубой что-то не так и разъехались в стороны. Весь корпус корабля накренился вперёд, под аккомпанемент отрывистого капитанского вопля. Мужчина всё-таки нарушил молчание и теперь полностью осознавал, что происходит. Жаль. Бедняга сражался до последнего, доблестно и бестолково. А когда понял, что их обрёк на смерть даже не огненный - электрический! - монстр, опустил руки и молча скорбел. Не о себе: о мальчишке, которого сгубил вовсе не дракон - а он, капитан. Когда позволил искать в небе подвигов в компании старого дурня.
        Море под ними сменилось землёй, а катеропар всё снижался. Слишком быстро для того чтобы остаться живыми. Достаточно медленно, чтобы видеть и понимать, какой ад творится снаружи. Маленькое, кристально чистое стёклышко в замутнённом сознании всё подмечало с обострённым вниманием. В голове прокручивались последние минуты. А вовсе не вся жизнь.
        Ах, эта голова, эта чокнутая, слетевшая с катушек бобина! Зациклилась на зелёном дыму и не хочет вспомнить даже о родных. Весь мир превратился в один тошнотворный комок.
        Только бой.
        Только боль.
        Вопреки всеобщему, напряжённому ожиданию, дракон появился внезапно. Все только и говорили об этих монстрах и собирались встретить их со дня на день. И всё равно никто не оказался подготовлен, чтобы увидеть легендарное оружие Железной королевы в действии. Чудовищ было около дюжины, но Сиена выпустила лишь одного, да и то не сразу. Только когда не осталось даже клочка голубого неба, а машины противников оборвали жизни стольких людей. А ведь наверняка в запасе у дредноутов скельтров есть что-то ещё. Варвары славились своим железом, но прежде оно выглядело топорным и действовало слишком открыто. Теперь один крейсер за другим разрезал килем воздух. По своему совершенству вражеский флот опасно приблизился к Небесной армаде. Помимо примитивной силы, эти корабли таили разные подлости - достаточно изощрённые, чтобы встретить новую эпоху, не ударив в грязь лицом. Столетие заканчивалось, никто не знал, что будет дальше, и многие - включая экипаж «Аглаи» - никогда уже не узнают.
        Название катеропару придумал его капитан, который в настоящий момент онемел от ужаса и остекленел взглядом. Может, оно и хорошо? И посреди этой жути лучше со стороны наблюдать свою смерть? Мальчик отвернулся от товарища и вцепился в раму иллюминатора.
        Да уж, не противник их подбил. Скельтров только веселили такие посудины, для них они были воздушными клоунами, а не воинами. Аглая - традиционное имя правящих королев, хотя используется оно редко: слишком мягко звучит, слишком нежно. Но дракону было некогда читать косую надпись на носу ржавеющего судна. О! Они умели читать. Они умели думать, говорить и анализировать. Будь этот катеропар хотя бы сколько-то ценным, его бы постарались облететь аккуратно, не задевая крючьями молний и змеиным хвостом. Мальчишка в ужасе смотрел на удаляющийся силуэт. Как он огромен, как широк размах крыльев! Рельефные позвонки извиваются, а перья на плечах радуются ветру. А необузданной злости так много, что досталось даже своим.
        Младший помощник не знал, где умрёт - в небе, или успеет долететь до земли. Да есть ли разница? Везде одинаково страшно.
        ***
        Небесная армада её величества насчитывала несколько сотен броненосцев, две тысячи дирижаблей и немыслимое количество судов поскромнее. Линейные корабли в составе эскадры, аэростаты-шпионы. Но непобедимой армада считалась в первую очередь потому, что включала в себя не только паровые машины, но и живые. С ними, как считалось в народе, невозможно проиграть. И нынешний день укрепил покачнувшуюся было веру в это.
        У ополчившихся на весь белый свет скельтров тоже хватало чудес техники. Скельтры упрямы. Они до сих пор не желали сдаваться, особенно после того как на рассвете с триумфом выкосили треть имперской флотилии. Никто не думал, что подобное возможно, и эта кичливая беспечность верховного командования дорого обошлась. Теперь «однорукий» лорд-адмирал рисковал остаться уже без головы.
        Всё дело в зависти и газе. Флот королевы несколько недель щеголял новыми линкорами. Они отличались от прежних дредноутов тем, что вместо четырёх замедляющих скорость башен теперь было три: две на носу и одна на корме. Калибр подскочил с двенадцати дюймов до четырнадцати. Машины летали по небу как гордые птицы, жгли и взрывали так, что, как им тогда казалось, не уступали драконам. Некоторые серьёзно утверждали, что более в чудовищах надобности нет: армада справится сама. Между прочим, такие призывы считались государственной изменой, да и вообще являлись глупостью.
        Залпы орудий были слышны в радиусе сотен километров. Гидра войны снизошла отползти подальше от крестьянских селений, но не достаточно, чтобы люди не слышали ударов, взрывов и стона металла. Ни что не защищало их от падающих сверху осколков и искорёженных кораблей с обгоревшими трупами у штурвалов. Поля были заброшены, урожай на них погублен, морские обитатели спешно покидали привычные берега. Волны носили железные обломки и обрывки парусины, выплёвывали их на серый песок.
        Адмиралы Небесной армады остервенело палили со своих новеньких линкоров по кораблям скельтров, предвкушая победу. Вполне заслуженную после стольких изматывающих недель. Но не тут-то было. Позволив королевскому флоту ненадолго расслабиться, командующие скельтров отдали приказ использовать зелёную, дьявольскую дрянь, доселе неизвестную миру. Её взрастили силами учёных и колдунов. Каган благоволил к последним: Баар уважал то, что внушает простым смертным трепет.
        Самый простой дирижабль, мелкий и неприметный, неспешно пролетал на высоте, где не было ни своих, ни чужих. Светало, и боёв пока не шло. Блеклое подобие некогда вечно-закатного солнца ещё не показало тусклые лучи. Железные машины обеих сторон застыли в небе, не жалея топлива. Флот её величества ощетинился трубами, среди которых притаились пушки, способные рушить не то что корабли - города. Он ещё не знал, что к концу этого дня будет хромать на все свои лопасти и винты.
        Тяжёлое, травяного цвета облако отделилось от дирижабля и стало рассеиваться по воздушному полю. На многих судах были открытые палубы, враждующие стороны лицезрели друг друга через подзорные трубы и бинокли. Экипажи Небесной армады не сразу взяли в толк, почему подданные кагана надели странные маски. Уродливые, массивные, с гротескными хоботами. Они делали людей похожими на монстров из страшных сказок, которыми пугали детей во времена зарождения Паровой империи. Многие тогда боялись её символов, к которым относили всё неизвестное, но сделанное руками человека.
        А когда адмиралы поняли, в чём дело, спасаться уже было поздно.
        Дым проникал через люки и швы. Зелёный туман окутывал линкоры и превращал их в корабли-призраки. Это была не метафора: адмиралы, капитаны, кочегары и простые матросы-пилоты, снующие по этим махинам, вряд ли уже могли называться живыми людьми.
        Кашель начинался внезапно, мокроту сменяла кровь. На белые платки начальства и грязные рукава подчинённых выходили тёмные сгустки. Это были кусочки лёгких. Ткань становилась липкой; глаза тонули во мраке, а в море - тела. На некоторых судах поднялась паника, люди в ужасе покидали свои рабочие места, оставляя машины на произвол судьбы. Первыми стали тали терять высоту мелкие катеропары. Они падали всё туда же - в море, на берег, на головы. Кричали люди на земле и на небе.
        Оказалось, газ наносит урон и самим скельтрам: на их кораблях тоже кашляли и теряли сознание. Но тот кошмар, что выпал флоту королевы, не доводилось прежде испытывать ни одной армии мира.
        Те, кто был в состоянии, открывали по скельтрам огонь, но нередко попали в своих из-за плохой видимости. Яд проникал в любую каюту, травил каждый обнаруженный на борту организм. Самые отчаянные командиры, не обращая внимания на боль, помогали навести прицел и вдохновляли тех, кто находился рядом - пока не падали замертво. Многие залпы оборачивались хилыми вспышками: зелёный газ оказывал такое действие на снаряды, что огонь угасал как в воде. Все, кто ещё верил в помощь драконов, отчаялись и опустили руки.
        Канонада превратилась в заупокойную мессу, звучащую на небесах. Покойники сами исполняли её.
        Некоторые дирижабли устроили такую беспорядочную и бесполезную пальбу, что адмиралы из последних сил отдавали приказы не стрелять и начать отступление. Но они опоздали
        Из двухсот крейсеров осталось девяносто два. Сто восемь - включая четырнадцать мощнейших линкоров, - потеряли управление и сгинули в солёных волнах или на брошенных крестьянами полях. Только на одном из потерпевших крушение, команда отчасти спаслась: они сумели сесть на небольшое скалистое плато. Позже, ослепшие, искалеченные, "счастливцы" будут рассказывать об этой битве тем, кто примется писать историю.
        Но сначала они поведают свой горький рассказ тем, кто их туда отправил. Будут говорить долго, с плохо скрываемым гневом: королева могла сразу применить своё главное оружие, но она всё выжидала. И скельтры, которым давно была известна эта тактика, решили устроить сюрприз первыми. А что теперь? Половину выпущенного драконами огня поглотит болотный газ!
        - Вы пожалели драконов и послали людей. Теперь, если вы не выпустите своих чудовищ, победу одержат варвары. Ублюдки, которые тоже умеют летать, но поражают они не огнём, нет. А зелёной смертью!
        - Глаза к полу и не сметь указывать вашей королеве! - фальшиво взбеленился канцлер. Он никогда не давал волю чувствам, и сейчас, судя по всему, решил только изобразить цепного пса. Возможно, у него просто сдали нервы, но Сиена не верила в это.
        Когда в зале Славы собрался совет, женщина старалась не смотреть на изображающую копья и щиты лепнину. Раньше Шамбри заслуживал того, чтобы его помещениям давали такие названия. Тогда жизнь кипела, и победы следовали одна за другой. Теперь замок это всего лишь гранитная, больная голова на теле униженной столицы.
        - Я жду ваших предложений, - сухо напомнила Сиена.
        Советники молчали, по скорбным лицам было видно, что исход войны для них предрешён. Даже лорд-адмирал, вопреки обыкновению, не лез на рожон и не призывал любой ценой заставить Баара умыться кровью собственных солдат. Контуженный на руку вояка был добрый малый, но когда дело доходило до военной науки, превращался в зверя.
        Молчание нарушил канцлер. В последнее время он заметно осмелел и ободрился, пока все остальные ходили побитыми шакалами. Советник заговорил вкрадчиво, так проникновенно, что его очень захотелось обозвать лжецом. Даже раньше он не вызывал у королевы такого отторжения.
        - Адмирал спасённого крейсера повёл себя непозволительно дерзко, но его можно простить. Тем более, вещи он говорил отчасти разумные: драконы в состоянии изменить ход следующего сражения. Возможно, они могли сделать это и раньше, но теперь судить уже поздно. Ваше величество, позвольте оборотням вступить в войну! Теперь только им по силам принести нам победу. Увы, наш поредевший флот не сможет оказать им достойной поддержки в этом деле.
        Как же он сочувствовал предстоящим потерям! Среброголовый канцлер разве что не ронял слёзы над каждым из чудовищ, морды которых украшали герб правящей династии.
        - Все мои драконы могут там погибнуть, отравленные газом!
        Медноволосая гневно сверкнула золотом - глаз, а не украшений. Советник раболепно склонил голову, даже не думая отступать.
        - Ваши прекрасные, разумные и крылатые змеи славятся тем, что их не берут человеческие болезни. А их огненная суть не боится огня и пороха, а чешуя прочна как алмазы.
        Королева не желала и слушать.
        - Однако если отравить дракона большим количеством яда, он может умереть. В прошлом уже случались прецеденты.
        Канцлеру надоело бабское упрямство - так он называл это, когда думал, что никто не слышит. Но выказать недовольства он не посмел. Вместо этого потупил взгляд и скорбно сообщил:
        - Но ведь одним из ваших драконов вы рискнуть могли бы…
        ***
        Вот тут он попал в цель! Её величество не желает терять всех оборотней, но пусть избавится хотя бы от одного. В своих подозрениях Сиена близка была к разгадке: канцлер ратовал не за победу любой ценой, последние десятилетия он мечтал уничтожить культ огненных змеев. Лет двадцать пять назад один из них перешёл ему дорогу, и вот теперь наконец-то появилась возможность расквитаться. Обидчика давно уж нет в живых - по естественным причинам, - но канцлер пропитался ненавистью ко всему змеиному роду. Особой злобы заслуживал этот Эрид. Никогда не влезая, в отличии от Нердала, в управление государством, он, тем не менее, не раз высказывал презрение к советнику королевы. Куда большее, чем адмиралу, которому в своё время откусил руку. Немыслимо, но после того как наследную принцесса исчезла, эти двое спелись! Оборотень с уважением стал относиться к вояке, ну а тот вдруг высказался против того, чтобы монстра посылали в гущу сражения. К своим солдатам он не проявил столько заботы.
        - Нам следует беречь этих уникальных созданий, особенно самого сильного из них. Там творится чёрти что! Орудия не срабатывают, огонь и порох гаснут в этой отраве! Как отреагируют на неё молнии - не известно. Силы скельтров тоже на исходе, но газ у них ещё должен оставаться, - лорд-адмирал опять ударил рукой по карте, но на этот раз не здоровой, а механическим протезом. Все предметы на столе задрожали. - Ну разумеется, они оставили запас, чтобы встретить наших драконов! Коварные мрази, даже не скрывают своих намерений. Они не сомневаются, что мы отправим оборотней сжигать их флот в отместку за свои линкоры. Надо найти другое решение. Либо продумать защиту для дракона, но тут мой военный гений бессилен…
        - Предлагаете надеть на него гигантский противогаз? Тогда нам следует забыть о залпе молний, - перебила Сиена. Канцлер мысленно поаплодировал. Никакой защиты, никаких шансов. Королева тоже ненавидела Эрида и ей наконец-то предоставили возможность от него избавиться.
        Сиена нажала звонок на внутренней стороне столешницы. Спустя мгновение появился слуга.
        - Приведи сюда Варгу.
        Слуга чинно поклонился и вышел. Раз королева хочет видеть эту драконью суку - значит, она всё решила.
        Драконша появилась быстро. Сиена заранее собрала всех оборотней в стенах замка и запретила им отлучаться. Молодая женщина в чёрном, вызывающем брючном наряде шла быстро и развязно. Единственная из своего племени, кто поддерживал хорошие отношения с Эридом. Пожалуй, слишком хорошие. Варга не стала кланяться и ограничилась кивком. Что ж, этим золотоглазым тварям всегда позволялось больше, чем другим. Сиена с каменным лицом разглядывала змею.
        Глава 74
        - Что он? Говори. Я знаю, что ты навещала его, хотя я запретила.
        Девушка пожала плечами. Даже на её загорелом дерзком лице залегли тревожные тени.
        - То же, что и раньше. Вы приказали «никому не соваться в темницу», но твари вроде нас, - канцлера передёрнуло, - привыкли получать особые приказания. Лично мне ваше величество ничего не говорили по этому поводу. Так что…
        - Замолчи.
        Сиена не разозлилась. Она просто устала и не хотела тратить время на отповеди драконше.
        - Если я отправлю его сражаться со скельтрами, он предаст меня?
        - Нет.
        - С чего такая уверенность?
        - Вы ведь знаете, что будет, если он ослушается прямого приказа. Оборотни прокляты, мы обречены на жуткие страдания, если предадим торитт или королеву. А может быть, даже на смерть.
        - Я не просила проводить мне экскурс в историю, всё это мне известно без тебя. Так же, как и то, что Эрида проклятие может не остановить. Он по-своему сумасшедший. Хотя в последнее время не доставлял хлопот, даже когда его выпускали на волю.
        Варга нахмурилась, разглядывая носы своих сапогов. Она обдумывала ответ.
        - Я хорошо его знаю. Всё что творил Эрид, преследовало одну цель. Теперь, когда она достигнута, ему остаётся лишь заглаживать вину. Он ничего не хочет, но будет благодарен за возможность погибнуть за правое дело. Впрочем, я бы предпочла, чтоб он выжил.
        Как свободно она держалась перед королевским креслом. Будь здесь хоть одно свободное место, Варга бы уселась и положила ноги на стол. А затем потребовала вина.
        - Да, он избавился от моей дочери весьма своеобразным способом, не думая о последствиях. Думать теперь приходится мне. Эрид может ускорить нашу победу?
        - Не знаю. Никто прежде не травил драконов газом. Но если ему это не удастся - не удастся больше никому.
        Королева свела фигурные брови и поджала точёные губы. Как же хороша и недоступна! Насмешливая Варга следила за госпожой без особого интереса. Она выполнит любой приказ. И Эрид выполнит - теперь. Чего же тогда ждёт Сиена? Кого жалеет - уникальное оружие или живое существо? Ни канцлер, ни лорд-адмирал, ни, тем более, молчащие в тряпочку фьёлы не знали, что на самом деле творится в душе Железной королевы. Она сама не взялась бы на это ответить. Эриду следовало умереть, но казнить его просто так было неправильно и неприятно. Как и держать всю жизнь в заточении - для оборотня это превратилось бы в нескончаемую пытку, худшую, чем вырванные ногти или крючья под рёбрами. Сиене противны такие средства, она даже пару раз выпускала монстра на волю под честное слово. Кроме того, королева была уверена, что не имеет права просто так уничтожить силу, которая могла бы послужить во благо империи. И вот наконец-то решение пришло. Скорее всего, дракон погибнет, но сможет унести с собой и жизни врагов. И тогда он посмертно получит прощение. Сиена знала, что это правильно, но сомнение точило её сердце.
        Она быстро с этим справилась. Чувствам следует знать свое место.
        - Мы сделаем как предлагает канцлер. Только пусть сначала объяснит, что за улыбку он пытается спрятать.
        Советник смиренно покачал головой. Дракон погибнет, может быть даже принесёт какую-то практическую пользу. В кои-то веки интересы канцлера совпадают с интересами монарха.
        - Я ничего, ваше величество. Я ничего.
        ***
        Природные молнии редко атаковали воздушные корабли. Когда это случалось, защитная сетка из особого сплава в каркасе не позволяла им нанести существенного вреда. Бывали, впрочем, несчастные случаи, когда мелкие дирижабли падали, оплавляясь в месте удара. Особого внимания этому никто не уделял - ни скельтры, ни адмиралы Небесной армады. Теперь первым предстояло горько расплатиться за это.
        Катеропар, на борту которого находились капитан и мальчик, стал первой жертвой фиолетового разряда - не природного, но созданного живым организмом.
        Чёрная туша возникла будто из ниоткуда. Скельтры перестали выпускать яд, теперь они успешно отбивали жалкие нападки некогда великого флота. С момента первой газовой атаки прошло несколько дней. Небесная армада держалась на честном слове, в авангарде потрёпанный броненосец выдавал один залп за другим. Его обвили какими-то сетками, должно быть, им следовало задержать болотную смерть. Грохот пушки напоминал гулкий звон соборного колокола. Реквием продолжал играть.
        Остававшиеся в арьергарде мелкие суда тявкали, пытаясь хоть немного ужалить противника. Никто не дал им чёткого приказа, казалось, командование опустило руки и бросило всё на самотёк. Может быть, обдумывало новую стратегию, позволяя тем временем своим лучшим пилотам отдавать жизни, отвлекая скельтров. Лучшим, а вместе с ними и посредственным новобранцам, совсем ещё детям.
        Кто их знает. Лорд-адмирала одни называли гением военного дела, а другие - нахлебником в королевском совете.
        Когда это показалось среди туч, в небе разразился рёв. Размах крыльев чудовища был таким, что с лёгкостью мог сбить с курса небольшой дирижабль. Несмотря на царящий среди облаков грохот, их размеренное движение отчётливо обозначалось в общей какофонии - как духовая труба среди скрипок.
        Он был чёрен как смоль. Чешуя отливала синевой, на лопатках росли тёмно-фиолетовые перья. Обманчиво небольшие клыки, мускулистые лапы с крепкими когтями и золотые глаза - всё выглядело массивно и изящно, красиво и устрашающе. По неровным позвонкам на гибкой спине проходил гребень и доходил до копьевидного хвоста.
        Огромные железные айсберги, которыми издалека казались крейсеры, не были такой лёгкой добычей как катеропар, да только никто не догадывался, на что способно это порождение тьмы. «Чёрная магия», «преступление против рода человеческого». В облике людском и в облике змеином - он раб королевы и своей торитт. Связывающее этих троих проклятие называли по-разному, но сути это не меняло: в драконах люди видели нечто более страшное, чем просто разумного монстра. Но отказаться от услуг чудовища не могли и не хотели.
        Среди ошмётков зелёной смерти перепончатые крылья сокращали расстояние между драконом и воздушными кораблями. Когда оборотень оказался совсем близко к маленькому катеропару, то вся его немногочисленная команда поняла, что от змея идёт ударная, наэлектризованная волна.
        На бешеной скорости монстр пролетел слишком близко, а затем круто повернул. Исходящая от него энергия сотрясла катеропар, но корабль погубило не это. При повороте чудовище махнуло копьевидным хвостом и тот со всей силы ударил по корме. Невольно, по инерции. На месте столкновения образовалась вмятина, укрытый именно здесь, под обшивкой, двигатель заглох. У простого смертного существа, пусть даже столь огромного, не могло быть столько сил, чтобы одним случайным ударом вывести из строя корабль. Электрическая магия, пронизавшая эти мышцы любую атаку умножала во сто крат. Даже незапланированную.
        Тогда-то юноша и бросился сначала к извергающей искры печи, затем к трюму, ведущему к двигателю. Больно ударился плечом, едва не переломал ноги, поскользнувшись на накренившейся палубе. Что-то с той стороны не давало открыть дверь, на засове одна гайка отлетела в угол, а другая намертво застряла. Помощник капитана дрожащими руками пытался вернуть всё на место. Пытался долго, пока не сломал ключ. Разбил его о предательский замок, в отчаянии ударяя по железу снова, и снова, и опять…
        А пока они падали, дракон успел вклиниться в строгие ряды вражеских кораблей. То, что он творил, не укладывалось в рамки привычных представлений о войне. Расшвыряв в стороны капсулы, которые сновали вокруг броненосцев скельтров и латали какие-то царапины, он вцепился когтями в газовые шахты, расположенные в верхней части самого крупного дирижабля. Могучие лапы с лязгом и хрустом вырывали металл, обнажая внутренний каркас. Тот не желал загораться - чего, судя по всему, добивался монстр, разрушая взрывоопасные клапаны. Тогда дракон принялся колошматить хвостом по наружной оболочке, и яростно вгрызался в неё клыками. Когти продолжали с мясом выдирать железные пластины.
        Он вкладывал в свои действия столько ненависти, не мыслимой в звероподобном существе, что становилось страшно вдвойне. На всей земле так ненавидеть мог лишь человек.
        Наконец воздушное судно не выдержало напора, механизмы отказали. Дирижабль жёсткой системы, с топорно выгравированной по бокам монограммой кагана, начал падать вниз, разбрасывая детали. Боявшиеся ранее попасть в своих, теперь противники открыли перекрёстный огонь по дракону - и разозлили его этим больше прежнего. Громадная туша оказалась неожиданно проворной, а те снаряды, от которых ей не удалось увернуться, оставили только царапины. Не обращая внимания на обстрел, оборотень принялся за следующий дирижабль, а потом добрался до другого. Развороченный стабилизатор корявой птицей полетел на север, в ту сторону, откуда пришли скельтры, и вонзился в лобовое стекло гондолы следующего корабля.
        Стёкла сыпались в море вместе с проклятиями. Темп расправы увеличивался, вскоре внимание чудовища обратилось на покрытые рунами крейсеры. И в этот момент скельтры опомнились.
        Варвары применили уже полюбившееся им оружие: химический, с примесью магии газ. Зелёный туман пожирал небо. Наученные горьким опытом люди королевы тут же надели наспех придуманные средства защиты. Помогало не очень: стоны ужаса и муки всё равно раздавались со всех сторон.
        Скельтры выпустили всё, что припасли как раз для этого случая. Они помнили о главном козыре Небесной армады, и позволили себе потратить лишь две трети яда на её корабли. Болотный яд душил небо от горизонта и до самого зенита, с кровожадным шипением выползая из труб парящего над обеими армиями дирижабля. Жуткая, кислотная красота.
        Невзирая на противогазы, люди кашляли и падали без чувств. Однако суда королевы уже не теряли управление, что сейчас нисколько не волновало скельтров. Перед варварами стояла уже другая цель.
        Видимость становилась нулевой, в болотном зареве исчезали очертания кораблей. Мелкие, будто бы муравьи, люди теряли из виду чужих и своих. И с кроличьими сердцами ждали предсмертного крика чудовища. Вот-вот крылатая громадина отчаянно дёрнет лапами, опишет хвостом мёртвую петлю и полетит в пропасть. Это казалось самым естественным исходом битвы, флот королевы заранее оплакивал потерю своей лучшей боевой единицы. Теперь людям оставалось полагаться только на себя и на свои машины.
        Понемногу туман рассеивался, а дракон всё не хотел помирать. Его смутные очертания уже угадывались там, вдалеке, на фоне вражеских кораблей. Полная тишина воцарилась в небе, зависло время - сломалось, как часы в королевской резиденции в день объявления войны. И среди мёртвого оцепенения раздался звук: неопределимый и странный. Он был похож на стон, на кашель и на смех. А потом прозвучал голос, от которого у молодых седели волосы.
        - ВЫ ПЛОХО СТАРАЛИСЬ.
        Шипящий, как только что спущенный газ, и рычащий как моторы небесных кораблей. Дракон в самом деле смеялся, дразнился, играл с ошалевшими от ужаса варварами как лиса с полёвкой. Ближайший к нему крейсер выдал залп. Его адмирал забыл о том, что зелёный яд, который они сами и пустили, нейтрализует действие огня. Пушка чихнула сажей, и монстр развернулся всем корпусом к нападавшим.
        Тогда случилось то, что в будущем историки и поэты наверняка назовут подвигом Эрида громоподобного. Или, может, как-то более складно.
        Разинув клыкастую пасть, дракон послал в броненосец столб фиолетового, как показалось многим, пламени. Но это был отнюдь не огонь: тот не принимает такие оттенки, не ломается как нервные сплетения под кожей. Это были молнии. Мутную болотную зелень разрезало сияющее, лиловое, чистое электричество.
        Драконы, повелевающие огнём, казались чем-то более естественным. То, что происходило теперь - против законов бога, магии или природы.
        Плавился металл, отпадали части конструкций, гнулись мачты и трубы. Фиолетово-зелёное безумие слепило и оглушало. Специфический звук электрических разрядов и запах гари закрепляли результат, сводя врагов с ума. Своим тоже пришлось не сладко: возликовав вначале, когда появился монстр, вскоре им стало не по себе. Некоторые скельтры, потеряв рассудок, сбрасывались со своих кораблей и разбивались о волны, лишь бы только не попасть под электрический шквал, не обратиться углями за считанные секунды. Чудовище уничтожало флот с исступлением. Казалось, даже его золотые глаза в состоянии убить всё живое вокруг.
        Людям королевы стало страшно: что, если расправившись со скельтрами, оборотень не утолит свою кровавую жажду? Кто знал, насколько на самом деле разумно это существо. Не из-за похожих ли опасений Сиена до последнего не выпускала его на охоту? А ведь именно этот зверь некогда откусил лорд-адмиралу руку.
        Увлёкшись, змей не заметил, как один из дирижаблей подобрался слишком близко. Отчаянный и дерзкий выстрел и - о чудо! - огонь не затух, а больно ужалил его в хребет. Эрид заревел, хотя никакого существенного вреда эта атака, которая могла бы в щепки разнести крупный корабль, ему не принесла. Дракон развернулся в воздухе, временно перестав поджаривать броненосцы. Рванув к дирижаблю, он мёртвой хваткой вцепился в главную гондолу управления, и повис под воздушным судном, пронзая когтями металл. Дирижабль покачнулся. Неся и без того немалый груз пушек, снарядов и людей, он не выдерживал веса дракона. А тот, с грохотом переставляя лапы, приближался к иллюминатору, царапая хвостом внешнюю обшивку. На желтоватом металле появлялся шов, напоминающий рваную рану.
        Заняв наилучшую позицию, оборотень остановился, и на миг замер, покачиваясь в небе вместе с кораблём и запертыми там людьми. В следующую секунду длинная шея нелепо изогнулась назад и в бок. Голова, с перепончатыми отростками вроде ушей, со всей силы врезалась в стекло. И ещё раз. Монстр остервенело бился головой - так, как это делают сумасшедшие, разбивая свои черепные коробки о стены. Иллюминатор, подготовленный для лобовых артиллерийский атак, покрылся трещинами. Они кратерами разрастались и осыпались прозрачным песком. На четвёртом ударе ничто не отделяло пилотов от истекающей золотом пасти.
        У чудовищ кровь золотая - давно известный факт, в который многие не верили. Она смешалась с красной, когда клыки впились в плечи и спины. Дракон не пожирал людей, он просто их выкидывал в серо-зелёный небесный простор, и они с воплями летели в равнодушное море.
        Как быстро это произошло! Оставшись без управления, дирижабль начал падать, и только тогда змей отцепился, лязгнув зубами ему на прощание. Это был на удивление изысканный, и потому странный жест. Такой светский. Как у человека.
        Некоторые суда скельтров успели скрыться, остались лишь самые мощные. Часть из них была на ходу, другие - догорали и плавились. Замедляли движение лопасти и винты, двигатели глохли, а варвары выли, видя близкую победу Небесной армады.
        Нет, никто и не предполагал такого. Всего один оборотень внёс такую смуту, что, казалось бы, предрешённый исход битвы полностью изменился. Закончив с дирижаблем, змей снова воспарил среди болотных облаков и обрушил молнию на головы скельтров. Он испепелял их мгновенно, десятками за раз, долго, зверски. И вместе с тем педантично, перелетая от одного крейсера к другому, не пропуская ни один. Деловито - так важные персоны едят на торжественных приёмах. Необузданная ярость внезапно утихла, Эрид действовал почти механически.
        Скельтрам было нечем защититься. Половину их броненосцев уже уничтожили, остальные готовились найти покой на дне моря. Только тут дракон перестал разрушать.
        Крылья, как у гигантской летучей мыши, разгоняли зелёный туман. Фиолетовые перья на плечах были сильно опалены, но остальное, покрытое бронёй чешуи тело, не пострадало. Только что стремительно и легко рассекающий тучи, оборотень отстранился от линии сжигаемого им флота, и как-то грузно развернулся, напомнив о тоннах своего веса. Он направился в самый центр армады. Сердца бесстрашных адмиралов похолодели, однако чудовище не собиралось их трогать. Оно просто пролетело мимо, в сторону суши, лавируя между кораблей. И на этот раз никого не задело. Брошенную им фразу легко можно было расслышать в притихшем без взрывов небе.
        - ЭТО ОСТАВЛЯЮ ВАМ. А ТО ВЫ ЗАСКУЧАЛИ.
        Только лёгкий гул и жалобный скрип нарушали тишину. По мере отдаления, громадная туша казалась крупной птицей, мелким воронёнком, насекомым и, наконец, просто точкой. Потом исчезла совсем. Некоторые законы природы распространяются даже на драконов.
        Где-то на дно моря опускался маленький катеропар с двумя членами экипажа: мальчик и мужчина. Последнее, что они увидели в своей жизни - странное сочетание двух цветов: болотного и фиолетового.
        ***
        Официально война закончилась через несколько недель. Но фактически это случилось в тот день - отравленный газом, очищенный электричеством.
        Война Четырёх небес - так позже её назовут, потому что сражения в воздухе шли во всех частях света, даже там, где на земле продолжалась мирная жизнь. А некоторые давали другую трактовку этому наименованию: горели облака великих народов - йэррцев, скельтров, и диких земель. Горело небо, безраздельно принадлежащее народу огня.
        Глава 75 Экзамен
        Возле ногтя большого пальца появилась заусенца. Мерзкая, острая, открывающая внутренний слой кожи. Палец неприятно зудел, не поддавался ни зубам, ни ногтям левой руки и всячески отвлекал от такого важного дела, как экзамен. Наконец Ада сумела откусить часть омертвевшей материи и перевела-таки внимание на клетчатый лист с двумя корявыми строчками. Положение было плачевным. Схемы на шарнирных опорах разъезжались перед глазами и ничего, кроме того, что здесь есть шарниры, Ада сказать не могла. Что уж говорить про уравнения.
        На кануне вечером, часу в первом ночи, она собрала вокруг себя тетради и методички, чтобы повторить материал - выученный, как тогда казалось, на твёрдую три с плюсом. Каково же было её удивление, когда Ада поняла, что не помнит ровным счётом ничего. Разум был чист и свободен.
        Как на зло, дракон снова пропадал невесть где. Некому пожаловаться и нагрубить в подсознательной надежде, что это как-то поможет. Девушка пол ночи пыталась попеременно разобраться то в своих чувствах к нему, то в теоретической части сопромата. Измученная вконец, Ада заснула, не раздеваясь, в окружении учебников.
        Разбудили её бесцеремонно, когда за окном уже было светло. Эрид расхаживал из стороны в сторону, перебирая записи и методички, раскиданные по всей комнате. Бегло посмотрев что-то одно, он небрежно швырял это в сторону подушки, потом брался за следующее, и так без конца. Шелестя листами, тетрадки неизменно приземлялись либо на голову девушке, либо в непосредственной близости от слегка опухшего лица.
        - Что ты делаешь, ненормальный? - пробормотала Ада. Она передумала идти на экзамен, так как поняла, что всё равно его завалит.
        Почему-то даже занимаясь откровенными ребячествами, Эрид выглядел слишком серьёзным. Какие-то невесёлые мысли ни на секунду не покидали его. Пока язык отпускал язвительные комментарии, глаза зорко следили и подмечали все детали. Казалось, что в любой момент мужчина скажет что-нибудь такое, от чего душа уйдёт в пятки. Хотя на этот раз он всего лишь будничным тоном объявил, что пришёл пожелать удачи перед экзаменом. В Аду полетела ещё одна тетрадь - последняя.
        - Я не пойду.
        - Мы перенесли наше путешествие из-за твоего каприза. Изволь подняться и отправиться в университет. А не то я отыщу ведро и вылью тебе на постель парочку литров ледяной воды.
        Именно так он бы и сделал. Иногда подкупающая доброта Эрида сменялась обыкновенной тиранией. Размяв отёкшие от сна в неудобной позе руки, Ада с трудом села и сипло ответила:
        - Я всё равно не сдам. Я ничего не помню, только немного теории. Хотя честно пыталась разобраться с уравнениями. Вчера тоже пыталась, но в итоге просто заснула. Ну да, сама виновата.
        Она махнула рукой и насупилась. Оборотень смотрел и умилялся.
        - Какая прелесть. Я встречал множество дур, самых разных мастей и оттенков, но такую вижу впервые. Ну-ка, дай взглянуть.
        Он так быстро оказался рядом, что Ада вздрогнула. Эрид схватил учебник, которым до этого чуть не сломал девушке нос, когда швырялся тетрадями, и раскрыл книгу. Ада увидела знакомые, но не доступные её разуму формулы.
        - Милая моя, да тут всё просто, - сказал после двухминутного ознакомления дракон учительским тоном. - Даже элементарно. Твоя мать решала такие уравнения, когда ей было тринадцать.
        - Не верю!
        - Не верь, на здоровье. Не могу похвастаться, что тоже решу все эти задачи, но некоторые из них действительно простые. Странно, что в вашем техническом мире не обучаются этому с пелёнок. В Йэррии все помешаны на механике. Говорят, это наука номер один.
        - А номер два?
        - Медицина, в частности, вживление металла в организм. По нашим улицам ходит много людей с протезами.
        Эрид заметил клочок бумажки, над которым Ада билась целый час, но так и не смогла найти угол поворота на опорах.
        - Дай сюда. И перестань закатывать глаза, этим меня не прогнать.
        Брезгливо подняв с пола огрызок карандаша, на котором виднелись вмятины от зубов, мужчина принялся что-то зачёркивать и исправлять. Девушка придвинулась ближе и поёжилась: от дракона исходил едва ощутимый холод. Почерк у Эрида был отвратительный - ещё хуже, чем у неё самой.
        - В этом месте скобки не нужны, а здесь их почему-то нет. А то, что ты путаешь вторую степень с третьей, тревожит: раньше в роду Астор не было таких самородков. Даже Агата не позволяла себе так ошибаться, а уж поверь, её ненависть к точным наукам велика. Ты поняла, в чём ошибка?
        - Скобка, квадрат в кубе… Да, поняла.
        - Отрадно. Теперь сможешь решить похожую задачу?
        Ада покачала головой. Она пристально смотрела на уравнение - так внимательно, что Эрид наивно решил, будто она пытается разобраться и вникнуть. Но студентке было интереснее рассматривать размашистые, угловатые буквы.
        - Как курица лапой.
        - И это всё?
        - Будто правша писал левой рукой и с завязанными глазами.
        Оборотень обречённо захлопнул тетрадь. Это был первый и последний раз, когда он пытался кому-то помочь с учёбой.
        - В отличии от тебя, я не ходил даже в школу, хотя провёл юность в местах, где от академий уже тесно. Объясни-ка мне ещё раз: разве чтобы сдать экзамен недостаточно теоретической части, которую ты якобы учила?
        Он был недоволен и немного раздражён. С такими учителями трудно. Ада мотнула головой, точно верблюд, которого привели на водопой. С недосыпа она не заморачивалась тем, чтобы соблюдать привычную дистанцию. Девушка повернулась и спиной облокотилась на плечо дракона, откинув голову назад. Эрид издал, как он часто это делал, тихий рык. Больше это напоминало ворчание кота, который недоволен тем, что кто-то посмел его тревожить, хотя на самом деле внимание ему приятно. Аде нравились все интонации дракона, и даже холод, который просачивался через чёрную кожу, не отталкивал. Как-то Эрид обмолвился, что тела других оборотней источают жар, так как они управляют огнём. Его же угораздило подружиться с молниями - и вот результат. Но девушка любила смотреть на молнии, чувствовать холод, гулять под проливным дождём в грозу. А ещё - прикасаться к чудовищам. Кто-то очень нежно провёл пальцем по её щеке и вдруг ощутимо щёлкнул по носу, требуя ответа.
        - Ай! Да учила я, учила! Но запомнила от силы одну треть. А выучить остальное за такой короткий срок не получится, списать тоже. Наш преподаватель - вот настоящий зверь, куда там вам, драконам. Он видит каждое движение. И вообще, я знаю, что сама виновата, и готова к последствиям. На самом деле, не такая уж беда, если меня отчислят - всегда можно восстановиться. В конце концов, ведь неизвестно, вернусь ли я вообще в свой мир. Ну, если верть тебе.
        Эрид усмехнулся и что-то тихо сказал. Это был не йэррский, девушка не знала этого языка, в её параллели вообще не существовало таких наречий. Слова звучали красиво, немного нараспев.
        - Ты сейчас выругался?
        - Нет. Я сделал тебе комплимент.
        - За что?
        - За твою фразу о последствиях. И за эту юную, очаровательную беспечность. Как давно я не видел ничего подобного в своём паровом мире.
        - В твоём средневековье?
        Он засмеялся. Подул ей на лоб, отгоняя непослушную прядь.
        - Да. В моём средневековье.
        Аде было удобно, а экзамен теперь казался совсем уже не важным. Девушка опять засыпала, и приятные, туманные мысли мешались с досадой на эти разговоры об учёбе.
        Но заснуть ей было не суждено. Резко встав с дивана, Эрид прихватил учебник и плюхнулся в кресло. Девушка неловко упала на тетрадь. В голос мужчины вернулся привычный сарказм. Манеру переходить от недосказанной ласки к насмешке Ада заприметила давно и не могла себе объяснить.
        - Дай мне полчаса, а сама отправляйся в ванную. Я никогда не учился и был лишён такой радости, как водить преподавателей за нос. Так что мы всё-таки попытаемся сдать твой несчастный экзамен.
        Ада подумала, кивнула и пошла прочь из комнаты, засунув руки в карманы. Вся одежда была мятой и усыпанной катышками ластика - одним словом, Ада не видела причин её менять. Сонливость потихоньку проходила, студентка начинала чувствовать себя человеком. Ей казалось, что и выглядит она так же бодро и свежо.
        Как и всегда, дракон с присущим ему тактом дал понять, что она заблуждается.
        - Моя принцесса, если уж ты ходишь в этом рубище, то хотя бы не сутулься. Смотреть же тошно.
        - Не называй меня так! - вспылила хозяйка квартиры. Хотя в глубине души была абсолютно довольна. Оборотень не соизволил ответить.
        Через два часа Ада угрюмо нависала над тетрадным листом и пыталась выдавить из себе хотя бы несколько слов по теме. Бесполезно. Она неуверенно огляделась по сторонам и убедилась, что не единственная находится в таком плачевном состоянии. Молодёжь в аудитории страдала, препод скучал. И только парочка отличников вдохновенно покрывала свои листы ковром писанины.
        Дракон стоял у окна и наблюдал за внутренним двориком университета. Студенческая суматоха пришлась оборотню по душе, и с помощью он пока не спешил. Почувствовав на себе полный осуждения взгляд, мужчина нехотя оторвался от окна и подошёл к столу, за которым сутулилась Ада. Увидев, что без него внучке королевы не справиться, Эрид вздохнул и принялся диктовать.
        Оказалось, у драконов феноменальная память. За пол часа, пока девушка умывалась, завтракала и бродила из угла в угол, ящур пролистал весь учебник и запомнил всё необходимое. Аде сразу стало стыдно: за себя и весь человеческий род.
        Она писала машинально. Дракон бросил взгляд на быстро заполняющийся тетрадный лист и потребовал заменить пару формул. Ада послушно и бездумно черкала одно и царапала другое. Теоретическая часть была написана безупречно, да и остальное тоже - только перед самой последней задачей Эрид оказался бессилен. Как и перед искушением вернуть Аде её насмешку над его почерком.
        - Ты пишешь ненамного лучше меня. Половину слов разобрать невозможно и, кстати, тут пропущена запятая.
        Вот откуда ему знать про запятую? В Йэррии говорили на другом языке, который Ада могла понимать в силу своей магической родословной. Тот язык, на котором она привыкла общаться, Эрид освоил тоже, но вряд ли так уж хорошо разбирался в его сложной пунктуации.
        Дракон зудел, присев на угол соседнего стола, и как будто невзначай подталкивал лежащий там карандаш к самому краю. Одногруппница Ады всё не могла взять в толк, что происходит, и каждый раз возвращала карандаш в исходную позицию.
        - А вот эта барышня знает, как решается её последняя задача. Когда она закончит, у меня уже будет представление, что делать с твоей.
        Ада чуть заметно помотала головой. Дракон увидел.
        - Что? - спросил он тише. - Ты не хочешь?
        Она повторила жест, опустив глаза. Оборотень понял. Аде вдруг стало стыдно за всю их проделку, она почувствовала себя паразитом. Одно дело обманывать преподавателей своими силами - это превращается в увлекательный квест и даёт иллюзию собственной значимости: ты смог, ты выкрутился. А когда кто-то невидимый ради собственной прихоти решил помочь глупой студентке сдать никому не нужный экзамен… Это было так странно и оставляло неприятный осадок в душе. Хотя ещё утром оба радовались тому, как ловко они всё придумали.
        Эрид увидел, что Ада помрачнела и смотрит исподлобья в одну точку. Он терпеть не мог, когда она так делала.
        - Раз я уже не нужен, то разреши откланяться, принцесса. Не буду тебя поздравлять - это пошло. И советовать меньше пить тоже не стану: ты не послушаешь, а сегодня хотя бы есть повод.
        С этими словами он столкнул-таки чужой карандаш на пол и в два счёта оказался снова у окна. Призракам всё равно, как выходить из комнаты, тут они действуют спонтанно, подчиняясь настроению, а не физике. Сейчас настроение подсказало Эриду, что лучший способ - это легко вскочить на подоконник, со смутным интересом оглядеть аудиторию в последний раз, и вывалиться спиной вперёд из окна.
        Которое, правда, было закрыто.
        Это был фурор. Ада получила свою четвёрку и теперь стояла в коридоре, не зная, радоваться ей или на всё забить. В университете во время сессии царил больший грохот, чем обычно, и девушке приятно было вклиниваться в этот бурный поток. В переходах играла музыка, студенты пожирали пространство: стояли, сидели прямо на полу, громко смеялись. Ничего нового, но всё равно каждый раз, когда Ада это видела, у неё возникало ощущение свежести и повышался аппетит.
        Одним словом, юность. Только в этот раз появилась ещё и тревога - что, если всё это в последний раз?
        Пока третьекурсница бестолково плутала взглядом по стенам, к ней подскочила девочка из группы. Та самая отличница, на столе которой сидел Эрид.
        - Ты такая молодец! Поздравляю!
        - Спасибо, ага, тебя тоже.
        - Пошли в кино? Развеемся.
        Ада собиралась в ирландский паб с привычной компанией. Приятно отметить избавление от головной боли под названием «учёба». Но внезапно вспомнилась кривая усмешка, с которой Эрид предсказал, что девушка непременно сегодня напьётся. Дракону с самого начала не понравились её друзья, то, как девушка ведёт себя с ними и как позволяет обращаться с собой. Раньше Аду вполне устраивал её образ жизни, она бы с радостью сегодня провела вечер подобным образом. Но почему бы просто не пойти в кино? Хорошая девочка, - такая скучная, правильная, и по-своему хитрая - всё ещё ждала ответа. С ней будет не хуже, чем с другими, а для организма полезнее. Да и в кино Ада не была уже очень давно.
        - А пошли!
        Сегодня ей не хотелось быть предсказуемой.
        ***
        Этот человек запутался в стольких условностях. Девушка, которая сначала радовалась как ребёнок их выдумке, а после, в разгар экзамена, отказалась от помощи. Стыд за себя и свой обман чуть ли не огромными буквами пропечатался у неё на лице. С чего бы это? Ада и сама прекрасно всю жизнь дурачила учителей.
        Возможно, его опека вышла за пределы допустимого. Правильнее было уводить из этой параллели Агату и её непутёвую дочь при первой возможности. Но вместо этого Эрид пошёл на поводу у своей прихоти и взялся исполнить глупый, чужой каприз. Когда ещё Старший дракон сможет заниматься такой ерундой? В родном мире будет не до того, ну а параллельный со дня на день придётся покинуть.
        Опасный и проклятый монстр, как видно, размяк. Глаза оленёнка сбили его с толку. Мужчина Аде сочувствовал, но не собирался принимать участие в её жизни. Это было лишним, но получалось как-то само-собой. И Ада это тоже замечала. Бог знает, что бедная девочка вбила себе в голову, даже такие как она могут если не влюбиться, то увлечься. Стыдливо, пытаясь это скрыть, а в глубине души надеяться - не на взаимность, нет. Настолько наглыми такие не бывают. Но поверить в особое расположение, привыкнуть и начать безоговорочно доверять - это они за милую душу. Это их и губит: такие люди очень ранимы. Оттолкнуть робкое доверие Ады более жестоко, чем оттолкнуть смелые, открытые нараспашку чувства.
        Жажда доброты и внимания. Покорность с шипами. Они ранили так приятно, что хотелось ещё - шутки ради, ради избавления от скуки. Ада лишь разменная монета, и ничего из себя не представляет. Даже доброе сердце, которое девушка прячет от всех, не так уж милосердно. Обычный человек с тяжким детством и раскуроченной психикой.
        Какая-то часть дракона презирала её. Как всех людей, и, тем более, как одну из Астор. Они не должны были встретиться, ведь этому человеку не следовало даже рождаться. Задача Эрида - привести её за руку к трону Сиены и оставить там на растерзание. Железная королева и её советники сами разберутся, как распоряжаться своей новой собственностью. Дракон так и поступит, но на душе у него было тяжело: огрызаясь, Ада покорно соглашается на всё. Она полностью вверяла ему себя и думала, что это правильно. И поэтому то, что оборотень собирался сделать, слишком уж похоже на предательство.
        Лучше б он любил её. До боли. Понимая, что они обречены, что это невозможно, против правил и попросту безумно. Так хотя бы получилась стоящая трагедия. А то, что есть на самом деле - так глупо и просто. Пыльца, которую можно сдуть с пальцев и забыть.
        Только забудут ли они в самом деле? Настоящая трагедия притаилась именно здесь. Эрид не любил эту девушку, но, играясь, защищал, помогал и развлекал. И нередко нарывался на грубость вместо благодарности. С Адой можно было заигрывать как с подружкой, смеяться как с сестрой, опекать её, будто родную дочь. По сути она одинока и беспомощна. Все его чувства к ней - совершенно искренни и несерьёзны. Эрид надеялся, что девушка понимает это, и не питает напрасных надежд.
        Это могло бы стать прекрасной дружбой, но тут уже его собственные иллюзии. С друзьями змею не везло всю жизнь: они либо умирали, либо предавали. Одна только Варга оправдывала ожидания, но она не была человеком. Товарищ по несчастью, такой же проклятый монстр, как и он сам. Ей не нужны ни тепло, ни забота, которыми дракону хотелось с кем-нибудь поделиться. Впрочем, разве такое возможно, когда твой язык остёр, а тело излучает холод? Оборотни не имеют права на нежные чувства. Как только Эрид доставит Аду в Паровую столицу, то возьмётся за старое. Примется сутками напролёт носиться по небу чёрной стрелой, быть сумасбродом и тварью, которой пугают маленьких детей. Иногда, быть может, они смогут видеться - и полно. Им следует обоим знать своё место. Дочь беглянки, из-за которой разразилась война. Чудовище, выжившее в этой войне, наперекор всему. Оно было послано туда, чтобы погибнуть за грехи самых разных мастей. Но ничего не вышло - даже тут пришлось всех разочаровать. Только победа над скельтрами как-то компенсировала эту никому неугодную жизнь.
        Дружба для дракона - непозволительная роскошь. Да и по натуре Эрид слишком зол: вот и сейчас раздражение на Аду давало о себе знать. Нет уж, он не был ей другом. Оборотень даже не мог увидеть в этой высокой желтоглазой девушке прекрасную молодую женщину - увидеть так, как ей, наверное, хотелось.
        Всё ещё более грустно: Эрид к ней привык. Взял и привязался всем своим вероломным сердцем.
        Так не должно было случиться. Кто он такой, в самом деле? Существо, которое в один прекрасный день впервые в жизни с радостью повиновалось приказу и отправилось жечь и убивать. Которое и до этого убивало не раз. Таким место в клетке. Они не смеют привязываться к хрупкому, ранимому человеку.
        И тем более - так мучительно.
        Глава 76 Вьетнамские флэшбеки (автор не удержался)
        Небо было темнее обычного. Оно изменилось, как и всё вокруг, стало неприветливым и жестоким. Исчезла гармония металла, камня и цветущей земли, и, что самое страшное, к этому успели привыкнуть. Бегство принцессы тяжело отразилось на королевстве.
        Дым паровых машин, находящихся за сотни километров отсюда, долетал даже на террасу замка. Люди делили небо между собой, сталкивались, стреляли. Человеческий слух не мог уловить этого, но драконам было доступно несравненно больше: гул и грохот они различали прекрасно.
        Часом ранее Эрид сидел на крыше одного из донжонов, свесив голову вниз и напряжённо втягивая ноздрями воздух. Под когтями скрежетали мелкие камни, копьевидный хвост бездумно очерчивал швы между кладкой. Проходивших внизу стражников заметно нервировало присутствие оборотня. Они не понимали, что за блажь такая - угнездиться на башне и стращать своим видом ни в чём неповинных людей. Золотые глазищи вперились в горизонт. Дракон и сам не знал, каким ветром его сюда принесло, в любом случае, долго это не продолжалось. Один из молодых оборотней - тех, что были на службе у сестёр Агаты, старшая из которых теперь считалась наследницей, - нарушил уединение Эрида, и в сдержанных выражениях объявил, что его ожидают. Затем сразу улетел. Такая поспешность вполне объяснима: что за радость болтать с предателем, теперь ещё и перешедшим в разряд смертников?
        Ему устроили настоящую церемонию. Умеренно пышную - война, как никак, - но всё равно вышло знатно. Сиена решила красиво проводить Старшего дракона на верную гибель. Так она поднимала боевой настрой придворных и зачем-то обеляла его имя. Никто не верил, что Эрид выживет после болотно-зелёного газа, которым скельтры щедро травили Небесную армаду. Это был страшный яд. Но многие надеялись, что змей успеет принести хоть немного пользы прежде чем чешуя превратится в струпья, а внутренности станут выпадать.
        Сиена пообещала в случае победы сделать из него героя. Не ради дочери, и, тем более, не ради самого Эрида. Просто в такое время это пойдёт на пользу упавшей духом стране.
        Прежде чем началась торжественная часть, женщина выразила недвусмысленную надежду.
        - Надеюсь, ты погибнешь. Это достойный выход для всех нас.
        За это Сиену уважали и боялись: никакой ненависти, только разумный расчёт.
        ***
        Церемония оказалась недолгой. Прежде чем мужчина обратился в дракона, Варга тихо подошла и положила ему руку на плечо. Она выглядела скромнее, чем всегда, и казалась гордой, красивой, но всё-таки простой смертной женщиной. Сестрой, которая прощалась с братом.
        - Я не стану плакать, если ты не вернёшься, но лишь потому, что не умею этого делать. Удачи тебе, Эрид. Ты будешь убивать не людей и даже не чудовищ вроде нас. Это просто летающие корабли, машины. Представь, что только машины.
        Он так и сделал. Сильные крылья так быстро доставили его к месту сражения, что монстр и сам удивился. В воздухе пахло гарью, дымом и чем-то совершенно новым, едким и очень нехорошим. Облака приобрели зелёный оттенок. Казалось, плохо даже им, что уж говорить про людей, которые вдыхали этот смрад в свои лёгкие, когда он был в тысячу раз невыносимей, чем сейчас.
        Эриду называли цифры и даже показывали искалеченных пилотов, лейтенантов, мальчишек без званий и чинов. Одни ослепли, а другие потеряли способность нормально дышать. Но только теперь, приближаясь к обитым железом махинам, дракон понял, какое безумие происходило здесь тогда, всего несколько дней назад.
        Те, кто придумал такой зверский способ отнимать жизни даже не личных врагов, а попросту незнакомцев - они сами заслуживали смерти. Чем ближе змей оказывался к скельтрам, тем яростнее становилась эта мысль. Сотни метров исчезали за спиной, а дракон всё увеличивал скорость. На церемонии ему что-то говорили о возмездии и справедливой каре, а он не слушал. И вдруг оказалось, что эти слова не были такими уж пустыми.
        Инородные металлические тела заполонили небо над морем. Оборотень видел только их и желал одного: оказаться там как можно скорее и выместить всю злость, накопленную годами. Неважно, что далеко не во всех его бедах виновны скельтры. Они заслуживали того, чтобы ответить даже за то, чего не совершали.
        Глаза Эрида застилала пелена ярости, он чуть не забыл, что своих трогать нельзя. Вся электрическая мощь дракона рвалась наружу и создавала силовое поле вокруг тела чудовища. Об осторожности он вспомнил, лишь случайно задев жалкое судёнышко, по какому-то недоразумению вошедшее в состав военного флота. Эрид не видел, что случилось с катеропаром, только запоздало почувствовал, как его хвост оставил вмятину на железе.
        Смотреть назад было некогда. Он просто понадеялся, что не нанёс кораблю непоправимого вреда.
        Дракон влетел в самую гущу событий, и дальше завертелось. Закружилось месиво из дыма и железа.
        Зубы пронзали метал как масло. На вкус тот был неприятным и совсем не похожим на кровь, хотя несведущие люди часто сравнивали эти вкусы. Злоба придала силы когтям, они выкручивали и вырывали какие-то пластины и гайки. Всё это летело вниз, затем и корабли начали падать в распростёртые под ними волны. Иногда дракон слышал крики и видел людей, бестолково снующих из стороны в сторону. В эти минуты становилось трудно следовать совету Варги и представлять, что он уничтожает лишь машины. Эрид и не хотел. Никакой жалости скельтры у него не вызывали, он стремился убить как можно больше. Попадись под руку кто-нибудь из своих - их ждала бы такая же участь. Дракон был опьянён тем хаосом, который устроил и с удвоенной яростью раздирал железо, чтобы добраться до тех, кто прячется внутри. Но воздушные суда начинали терять высоту до того, как это происходило, и тогда змей бросал один дирижабль и переходил к следующему. Эрид задействовал лапы, хвост и голову: разбивал ими стёкла и ломал конструкции, умело избегая винтов. Так просто и даже весело. Он и не догадывался раньше, какой мощью обладает - не представлялось
как-то случая проверить. Если бы Сиена выпустила всех своих чудовищ, они бы в два счёта разорили флот скельтров, как осиное гнездо. Но у противника, как оказалось, имелось в запасе такое, чего другие оборотни могли и не пережить.
        Ему подробно описали действие газа. Химический яд не только травил и ослеплял, он ещё имел свойство тушить огонь. Тогда все попытки спалить броненосцы оказались бы напрасны. А вот молнии могли выручить - никто не знал, как они поведут себя в такой ситуации. Разумеется, при условии, что дракон сможет их задействовать, а не захлебнётся собственно кровью.
        Оборотень не подвёл. Когда вероломные твари пустили газ, он его сначала даже не почувствовал. Только увидел, как серые небеса становятся болотными. Зелёные тучи становились всё более грузными и окружали со всех сторон. Эрид уже хотел посмеяться над этой жалкой попыткой, как вдруг ему стало дурно.
        Это нельзя было сравнить с теми муками, которые он испытывал в темнице. Но и тут наступил момент, когда дракон решил, что вот-вот сойдёт с ума, закричит как раненый медведь и рухнет в море. Видимость пропала, он уже почти не различал, где крейсеры, где облака. Вокруг стало тихо. Обе армии прекратили огонь и всматривались в зелёный мрак, пытаясь различить хоть что-то. Они ждали.
        Прошло не более пары минут, а казалось, что целая вечность. У скельтров кончились запасы и понемногу количество газа уменьшалось. Показались смутные очертания паровых машин. Их двигатели работали громко, и всё равно это была тишина - затишье перед грозой. Старший дракон часто моргал. Глаза слезились, золото стекало по грубой чешуйчатой морде и падало в море. Как маленькие звёзды посреди бела дня. Появились тёмные пятна на кожистых крыльях, они болели сильно, но терпимо. В лёгких остался осадок - это было весьма неприятно, однако существовал способ, которым яд мог вернуться к своим создателям.
        - ВЫ ПЛОХО СТАРАЛИСЬ.
        Молния вылетела из пасти, и газ не смог ей препятствовать. Скельтры были в ужасе: их расчёт оказался неверным. То, что наверняка сгубило бы других драконов или хотя бы остановило их - этого лишь разозлило. Змей начал оплавлять конструкции. Если на глаза чудовищу попадались люди, оно одним прицельным ударом испепеляло их на месте. Такая смерть быстрее и милосерднее огня: за одну секунду от человека оставалась горсть чёрного пепла. Но этого Эриду было мало. Он хотел не просто уничтожить, а заставить страдать - за всех тех, кто сейчас кричал в лазарете, срывал повязки, харкал кровь. Кто терял последнее зрение. За крестьян, поля которых сожжены, а посевы погребены под осколками разбитых кораблей. Даже за свою королеву, лишённую эмоций и сердца. И, уж конечно, за него самого: оборотню хотелось отыграться раз и навсегда. В этот день он перестал быть бесполезным рабом, монстр стал оружием, которое действовало по своему почину. Так выглядела свобода!
        Его молнии сопровождались не громом, а взрывами. Фиолетовое зарево смешивалось с зелёными облаками и серым дымом. Смертельная, неестественная красота, иллюминация с летальным исходом в финале. Змей убивал сотнями. И это было прекрасно.
        Да он ли это был на самом деле? Никогда ещё дракону не хотелось проливать кровь с таким остервенением. Неужели природа хищника взяла верх над человеком? Или же наоборот, всё самое плохое, что впитала его натура от людей, вырвалось наружу…
        Всё закончилось, когда жажда была утолена. Флот скельтров насчитывал ещё достаточно боевых единиц, но они уже не представляли серьёзной угрозы для Небесной армады. Эрид остановился и оглядел плоды той жатвы, которую устроил. И вдруг понял, что устал, заскучал, и больше не хочет здесь находиться. Можно было облегчить жизнь людям лорд-адмирала, и добить тех, кто остался, но это не обязательно. Линкоры с королевскими флагами застыли в немом ожидании. Позади них гудели дирижабли. Все они выглядели какими-то отчуждёнными, передавая, видимо, настроение управляющих ими людьми. Дракон тяжело развернулся и медленно полетел в их сторону. Появившиеся на палубах вояки в ужасе смотрели за движениями перепончатых крыльев. Они шарахались, стоило только оборотню приблизиться к той или иной корме. Разве так встречают победителя?
        На душе стало муторно. Своей работой дракон остался доволен, но уже тогда боялся вспоминать. Чтобы хоть как-то прийти в норму и ободрить солдат, он что-то проревел своим громоподобным голосом. И тут же забыл, что именно.
        Спустя несколько дней Эрид будет идти по шахматному полу мимо золочёных зеркал. Посмотрит в одно, и удивится: разве этот человек мог устроить такое? Когда-то, ещё ребёнком, он пожалел барашка и разревелся, пока другие требовали его растерзать. Неужели этот же детёныш совсем недавно упивался чужими смертями, швырял людей в море, сжигал их на месте? Из зеркала смотрел мрачный, насмешливый мужчина, но он не был жесток. Тем труднее объяснить то, что случилось в той битве. Как и у любого разумного существа, душа дракона - потёмки.
        Сиена ждала его в Малом зале одна. После того как Нердал был убит, правительница часто появлялась на советах и приёмах в гордом одиночестве, и лишь изредка, когда того требовал этикет, вспоминала о том, что у неё есть муж. С королём они всегда отлично ладили, но война и предательство дочери даже их отдалила друг от друга. Рыжеволосая женщина со дня на день собиралась снять свой железный воротник, что обозначит долгожданный мир в стране, но вот на душе у неё было скверно. И тем не менее, королева соглашалась на перемирие с оборотнем. Сиена заговорила властно, как и всегда, но немного хрипло.
        - И что прикажешь с тобой делать? Ты не внял совету, который я дала от чистого сердца, и остался жив.
        Эрид поклонился.
        - Я не хотел разочаровывать вас, ваше величество. Я сделал всё, что мог и думаю, что на вопрос, почему меня не угробил ни газ, ни снаряды, должны отвечать скельтры.
        - Не переживай за них. Королевский совет уже составил список прегрешений, за которые варварам придётся держать ответ.
        Она сидела за совершенно пустым столом, спокойно и неподвижно. У Сиены не было, в отличии от Агаты, привычки сновать из угла в угол во время разговора. Её манера держаться успокаивала, а не раздражала. В настоящий момент на троне оказался подходящий человек, но за будущее поручиться никто не мог. Будто зная, о чём он думает, королева пронзительно вгляделась в Эрида. Золото в золото; никто из них не мигал.
        - Когда после окончания войны пройдёт определённое время, люди увидят, что их земля по-прежнему страдает, и скельтры тут не при чём. Жизненные силы империи подточены, она больна и обескровлена. По воле бога, вселенной или, быть может, неких злых, склонных к шуткам сил, у этой страны есть сердце. И сердце это - Астор, весь наш род. По нашим жилам струится фером, и по твоим, кстати, тоже: субстанция, которая делает нас такими особенными. Ты ведь знаешь, что бывает, если кто-то из моих ближайших родственников надолго покидает родину? От сердца отрежут кусок, и весь организм начинает страдать. А кто мне ближе дочери?
        Эрид с самого начала догадывался, чего потребует королева. И она совершенно права. В полумраке Малого зала тускло блестело единственное украшение женщины - перстень с печатью монарха. Он должен был когда-нибудь перейти к Агате. Теперь приоритеты изменились.
        - Моя вторая дочь ещё мала, она успеет наверстать всё то, что должна знать наследница. Если Агата вернётся, я сомневаюсь, что она сможет снова претендовать на этот титул. Но судя по твоим рассказам, это ей только в радость. Что ж, на здоровье. Через пару лет Аврора отбывает на Чёрные острова на попечение магов и ты, мой дорогой, отправляешься туда же. В самое ближайшее время.
        Слушавший до этого без особого интереса Эрид выгнул бровь и непонимающе уставился на королеву.
        - Последний раз, когда я там был, это мало кому понравилось. Нердал бы не одобрил, окажись он здесь.
        Оставаясь на вид невозмутимой, Сиена встала из-за стола. Она медленно, твёрдым шагом подошла к оборотню почти вплотную, не сводя испепеляющего взгляда. Выше, чем её дочь, но всё равно доставая оппоненту лишь до подбородка, она ухитрялась глядеть свысока. Дракон посмотрел на мраморный, неподвижный лик и подумал, что женщина его ударит - быстро, не теряя достоинства и очень больно. В общем-то, было, за что.
        Если такая мысль в самом деле присутствовала в монаршей голове, Сиена не позволила эмоциям взять верх. Она только заговорила. Очень тихо, растягивая слова и замораживая их на лету. Так, что холод пробегал по спине.
        - Не смей даже упоминать его имя. Из всех твоих преступлений - это самое низкое. Нердал был не просто единственным существом, которое понимало все мои замыслы, он сделал для империи столько, что ты и представить себе не можешь. Неужели ты думаешь, что его натура чем-то отличалась от вашей, что ему не хотелось вольно летать по всему миру? Он принёс в жертву свою свободу, не позволял себе ни на миг показать буйный нрав. Нердал был огненным змеем, но почти всё своё время проводил в облике человека, разбирая бумаги как какой-то клерк, и не обращая внимания на ваши трусливые и презрительные взгляды. Он делал это ради королевства и ради меня, и ты посмел отнять его жизнь!
        Сиена перевела дух. Она отстранилась, поправила кольцо с печатью, которое стало большим для исхудавших пальцев, и продолжила своим обычным голосом.
        - Так что будь добр не высовываться и делать, что говорят. Тем более что теперь ты называешься Старшим королевским драконом, как бы нам обоим это не нравилось. Агата должна вернуться. Исходя из информации, которую мне любезно предоставили маги и которой нехотя поделился ты, я заключила, что при бегстве моей дочери произошёл какой-то сбой. А всё потому, что вы поспешили. Если бы девчонка не поленилась, то чётко бы знала, как следует действовать. Однако, всё можно обыграть ещё раз. Теперь учиться предстоит не Агате, а тебе: для этого ты и отправишься на острова. Маги получили мои указания, они в самые краткие сроки постараются передать нужные знания, однако, даже это потребует нескольких лет.
        Дракон слушал, не перебивая. Всё, что говорила Сиена, казалось ему справедливым. Лишь вспомнив бритоголовых людей в одинаковых одеждах, он не удержался от комментария.
        - Мне придётся носить ту же причёску, что и они? Вижу, что мои наказания не закончились, но стали более изощрёнными.
        Королева пропустила мимо ушей эту салонную болтовню. Она понимала, что не смотря на то и дело воскресавшую в драконе наглость, его терзает вина. Вспыхнувший было дерзкий огонёк в глазах потух, оборотень скромно улыбнулся и тоскливо уставился на стену.
        - Не вдаваясь в подробности, ты сможешь её вернуть только в текущий временной отрезок. Принцесса не может снова оказаться там, откуда исчезла, когда ей было семнадцать - разве что территориально. Вы сумели совершить скачок во времени и пространстве, но теперь доступно только второе, и даже драконья кровь здесь не поможет. Агата должна снова переступить порог этого замка, даже если успеет вырасти и состариться. Что ж, возможно, это даже лучше: говорят, с возрастом мудрость приходит даже к самым безнадёжным. Теперь брысь с глаз моих.
        Аудиенция закончилась. Сиена отвернулась к столу и оперлась на него руками, опустив голову. Сейчас она была похожа не на всевластного монарха, а на простую женщину, не сломленную тяжёлой судьбой, но уставшую бороться. Королева не смотрела на дракона и уже забыла о нём думать, но Эрид всё равно поклонился. И тихо покинул Малый зал.
        Глава 77
        Маги встретили его кислыми минами. С тех пор как Агата появилась на Чёрных островах, эти запретные земли то и дело кто-то навещал. Сначала два дракона разворотили несколько построек. Потом, после того как один убил другого, появились люди в мундирах и касках. Пытались разобраться, что к чему, и чувствовали себя неловко: в королевстве не существовало ведомства, готового решать подобные вопросы. Им самим хотелось поскорей убраться, ведь дел и так невпроворот - помимо всего прочего, пропала принцесса.
        Затем прилетела драконша и в гневе тоже едва не разрушила всё то, что не успели её сородичи. И вот теперь на берег снова приземлился оборотень. Змей сложил крылья, тоскливо огляделся и обернулся человеком, злобно настроенным и несдержанным на язык. Маги тяжко вздохнули и отправили парламентёра. Сиена предупреждала их, что будет нелегко. Дракон своеволен и упрям, совсем как его торитт. Впрочем, он дал понять это с самого начала, а не строил из себя тихоню. Последнее дело - пытаться найти с таким общий язык.
        Такое сложилось у магов первое впечатление. Оказалось, оно было не совсем верным.
        Они поладили. Эрид свыкся с укладом жизни на Чёрных островах - разумеется, после ряда казусов. Посланный к нему по недоразумению молодой прислужник вместо того, чтобы просто принести воду для умывания и скромный обед, приволок рыжие одежды, ножницы и бритву. Так уж заведено: как только в обители магов появлялся новый жилец, он был обязан стать внешне таким же, как и все здесь. Только наследным принцессам позволялось оставить волосы, но сменить одежду должны и они.
        Прислужник отделался лёгким испугом. Эрид его и пальцем не тронул, но посмотрел так, что паренёк пулей вылетел наружу. Принесённый рыжий балахон отправился на улицу через ромбовидное окно.
        Отныне среди оранжевых пятен и бритых голов затесалось чёрное пятно с густыми волосами.
        Ближе к вечеру, после медитации, к дракону пришёл старейшина.
        - Её величество выразила желание, чтобы тебя обучали тому же, чему и её дочь: чтобы мы смогли вернуть последнюю. Однако, я не уверен, что есть необходимость следовать всей учебной программе. Некоторые аспекты могут тебя шокировать.
        Старейшина держался совершенно спокойно, его не волновало, с кем говорить - с девчонкой в короне, или с монстром, разгромившим флот скельтров. Лишь бы не нарушали покой Чёрных островов, чем все вокруг в последнее время только и занимались. Поэтому мужчина был недоволен, но данное королеве слово вынуждало его мириться с присутствием дракона.
        - Речь случайно не о мытье полов и голодовке? - оборотень улыбнулся, сверкнув зубами. Считалось, что клыки у этих созданий больше, нежели у людей, но это были сказки. Зубы как зубы, разве что на удивление здоровые.
        - Именно об этом. Хотя и то и другое - не пустая прихоть, а тренировка воли и равновесия духа. Впрочем, твоей торитт проку от неё не было.
        Эрид посмотрел на стол и взял глиняную миску с водорослями, которые употребляли здесь в пищу. Через секунду тарелка была пуста, а дары моря лежали там же, куда утром дракон выкинул одежды. Воду и хлеб он не тронул.
        - На счёт уборки не стану утруждать вас и объяснять очевидное. По поводу остального не беспокойтесь. Я сам добуду себе пропитание. Оно будет достаточно питательным для зверя и не оскорбляющим человека в его лучших чувствах. А я, как вам хорошо известно, являюсь и тем и другим.
        Старейшина кивнул. Золотистые глаза говорили за него: у многих на островах некогда были свои драконы. И потому привычки и потребности монстров маги знали не понаслышке.
        - Обращайся ко мне на «ты»: здесь так принято. Ни титулов, ни лоска. Это очень практично.
        Так, начиная с этого дня, Эрид целиком и полностью погрузился в то, что называли здесь учёбой. Время от времени он улетал на охоту, а возвращаясь, снова принимался медитировать и читать. Это было не так сложно. Твёрдо следуя правилу простоты, маги не создавали вокруг своих знаний ореола тайны. Они сразу заявили, что никаких головоломок тут нет, достаточно лишь приложить немного усилий и иметь правильные гены. Как бы ни был умён человек, некоторые вещи он мог постичь только если являлся носителем ферома. Оборотни подходили под этот параметр лучше других. Они сами по себе были магией, которую укрощали другие - те, кого этому здесь обучали. Эрид стал первым в своём роде. На изломе веков всё пошло наперекосяк.
        Сиена оказалась права: несмотря на то, что всё было предельно просто, учёба заняла несколько лет. Маги удивлялись способностям дракона, но понять это удавалось лишь по их глазам: на островах люди так безучастны, что это аж бесило. Для них не существовало мира по ту сторону океана. Маги отсекли его от себя, и видели во всём остальном королевстве некий далёкий элемент, который следует оберегать, но не интересоваться им.
        - Ты не медитируешь. Ты смотришь на волны и думаешь о своём.
        Иногда он забывался и в самом деле уносился мыслями в прошлое или будущее, которому не суждено наступить. Маги зорко наблюдали за оборотнем и пресекали эти безобразия. Когда Эрид не злился на них, то был благодарен: постоянные тренировки отвлекали от плохих воспоминаний.
        В книгах ему открылось многое, в библиотеке замка такого не найти. Правящая династия бережно скрывала тайные знания ото всех, и даже с драконами делилась крайне неохотно. Какой прок в такой мнительности, если лишь единицы могут использовать эту науку в своих целях?
        Скачки во времени и пространстве практиковались уже давно, но с минимальным успехом: до появления фотографий колдуны и гении-безумцы использовали обыкновенные картины. Всё, чего они добивались, было кратковременно и туманно. Первое полноценное перемещение оказалось на счету Агаты и её оборотня. Для этого всего-то и понадобилось убить старого дракона.
        Впрочем, не был он ни стар, ни слаб. Каждый раз, вспоминая Нердала, Эрид чувствовал укол жгучего стыда за своё преступление, и какую-то новую, странную грусть: он вдруг понял, что на самом деле Нердал никогда не был ему врагом, Старший дракон просто выполнял свой долг. Да, порою жёстко. Но принимать это близко к сердцу - такое в порядке вещей для Агаты, но ему, Эриду, не пристало. Всё, что произошло со всеми ними, казалось результатом болезни, поразившей каждого по отдельности, но имеющей общие корни. Бессмысленная жестокость и глупость. Одержимость.
        Оборотень обязался вернуть принцессу на законное место, но был уже свободен от подчинения ей. Едва ли это стоило жизни Нердала. Эрид согласился бы до конца своих дней выносить боль и издевательства, которым подвергала его Агата, если б это повернуло время вспять. Потерпел бы, не так уж это и невыносимо. Рано или поздно девчонка должна была нацепить корону и заняться вещами более важными, чем пытки. Но теперь гадать об этом нечего.
        Эрид снова отвлёкся от медитации.
        На островах самым неприятным моментом стали допросы магов. Без пристрастия, но их хотелось избежать, что было невозможно. Чтобы во всём разобраться, необходимо припомнить всё, до последних деталей. И то как золотая кровь Нердала стекала в подставленный сосуд, и как был похищен простой смертный ребёнок из другого мира, для того, чтобы Агата заняла его место. Дракон хотел перенести мальчишку в Йэр, но получилось лишь откинуть его на восемьдесят лет назад: проблем с пространством больше, чем со временем.
        Маги хотели знать всё. Они записывали, уточняли, совещались. Затем отправляли Эрида изучать подточенные жучками древние свитки и медитировать, а сами составляли какие-то формулы и смешивали ртуть и смолу на серебряных пластинах.
        Энергия послушно подчинялась сознанию и войти в транс с каждым разом получалось быстрее. Фером радовался такому вниманию, весело играл в жилах. Он позволял видеть и ощущать то, чего раньше змей не мог даже представить. Какая гармония была заложена в мирах изначально! Даже то, что ради этого появились проклятия и драконы, казалось оправданным. Если бы Эриду хватило ума вовремя это понять, королевство бы сейчас не страдало.
        По ночам он либо охотился, либо сидел с закрытыми глазами на берегу океана. Мун говорил с ним без слов, посылая образы, которые невозможно ни описать словами, ни изобразить красками. Вселенная в эти часы умещалась в одной голове.
        Иногда среди видений возникало детское лицо, которое Эрид видел лишь дважды. Наивное, с запавшими глазами. Этот мальчуган вообще не должен был оказаться в этой истории, но увы. Теперь он является доказательством того, что на каждом шагу поджидают непоправимые ошибки: этот ребёнок, в отличии от Агаты, уже никогда не вернётся домой.
        Эрид вздыхал и принимался за медитацию.
        Так проходили годы.
        В конце концов маги узнали всё, что им нужно.
        Глава 78 Пробуждение
        В этот раз он хотел воспользоваться дверью как обычный человек, но в последний момент передумал и просто прошёл через стену. В квартире что-то изменилось, появился новый запах - нечто похожее на одеколон. Эрид видел такие бутылочки в подземном переходе, куда спустился ради интереса. Странный аромат, очаровательный в своей дешевизне.
        Ада была в комнате. После экзамена прошли почти сутки, так что дракон не удивился, что за это время студентка всё-таки добралась до дома. Странным показалось мужчине то, что она была абсолютно трезвой, не ела никакой гадости и даже не спала в разгаре дня. А сидела на диване рядом с мальчуганом, который наконец вышел из спячки, и успокаивала его.
        Тоша рыдал навзрыд. Девушка подтянула к себе ноги, вся как-то сжалась и испуганно на него смотрела. Ада непрестанно повторяла, словно мантру «ну не надо, не переживай ты так, не надо». Эрид подошёл ближе. Мальчишка не мог выбрать худшего времени, чтобы проснуться и впасть в истерику. С другой стороны, так будет легче куда-нибудь его пристроить и отправиться в Йэррию.
        - Что случилось? Кроме того, что Тоша снова с нами.
        - Отец вернулся, - выдавила из себя Ада. Всего два слова, и этим открылась новая череда неприятностей.
        - Он сейчас здесь?
        - Нет, в университете. Ты знал, что он - Ада кивнула на ребёнка, - мой родственник?
        Девушка была не из тех, кто обрадуется новой родне. А та посыпалась на неё как из рога изобилия.
        - Я узнал это в тот день, когда ты привела меня к своей матери.
        - Я - племянница шестилетки!
        - Согласен, недоразумение на лицо, но…
        - Эрид, твою мать! Ведь вы же с ней украли его детство! - она отчаянно сверкнула глазами. - Приехал мой отец, Тоша его узнал. Братик, говорит, так постарел, а я нет. Я, говорит, его вижу, а он меня - нет!
        Мальчик согласно всхлипнул и поднял взгляд на дракона. По этому взгляду многое можно было прочитать. Сорокалетний призрак с внешностью и умом ребёнка повзрослел за один день. Тоша наконец всё понял.
        А вот Ада не совсем. Она нервничала и грызла ногти. Ей хотелось найти слова утешения, но кроме «ну не переживай ты так, ну» других вариантов не появилось. Девушка не была оратором, а ведь это иногда так нужно.
        - Постой, откуда тебе известно, что это сделали мы?
        - Мама любезно мне рассказала.
        - Интересно, с каких пор вы всё же научились говорить по душам.
        - С тех самых, как у неё отпала надобность скрывать от меня своё происхождение. Оказывается, это способствует укреплению семейных отношений. - Оленёнок ехидно окрысился. Короткие чёрные пряди закрывали половину лица, но Ада не обращала на это внимания. - Впервые в жизни моей матери было интересно говорить со мной. Она даже не пыталась напоить меня газировкой и поскорее выставить из своего дома.
        Мальчуган шмыгнул носом, сел прямо и серьёзно так извинился за то, что ревел. Во всяком случае пробормотал нечто похожее на это. Дочь Агаты фыркнула и потрепала его по плечу. Эриду надоело разговаривать с человеком, лицо которого занавешено волосами. Он протянул руку, чтобы откинуть их назад, но Ада шарахнулась от него как от огня. Она обижалась из-за Тоши. Ещё оборотню показалось, что девушка специально прячет глаза.
        - Постой, ты тоже плакала?
        - Нет. Но мне хотелось.
        Ей сразу стало стыдно за это признание, и Ада поспешила оправдаться в своей манере.
        - Последний раз я ревела в пятилетнем возрасте.
        Должно быть, это казалось ей крутым. Ох уж эти Астор. Не зная, как ещё реагировать, дракон решил просто подыграть ей и наигранно удивился.
        - И что тебя так сильно тогда зацепило?
        Девушка уставилась на свои изгрызенные ногти.
        - Ну, я хотела есть землю, а мне не дали.
        - Как драматично. Я думал, тебе разрешалось абсолютно всё.
        - Родителями. В детском саду не принимали эту систему воспитания.
        Тихое, неуверенное хихиканье заставило их замолчать и повернуть головы к углу дивана, в который забился мальчик. Глаза у него ещё были на мокром месте, но глупая история Ады выдернула Тошу из беспросветного горя. Хотя весь вид ребёнка выражал сомнение в том, что это правильно. Он словно робко спрашивал: можно? Можно мне снова на секунду стать весёлым?
        - Т-ты иногда такая смешная… когда н-не… не серьёзная. Мой брат тоже был всегда… серьёзным. Но не т-таким, как сейчас.
        Ещё бы, твой брат постарел, в отличии от тебя.
        Ада бесцветно улыбалась. Её доконали все эти взрывы из прошлого, но Эрид должен был спросить.
        - Расскажите мне, как это случилось. Как мальчик узнал?
        Девушка не выдержала, и сама откинула волосы со лба. Сейчас глаза пришли в норму, только тени вокруг них никуда не делись.
        - Ну, после экзамена я ходила с в кино девочкой из группы, потом гуляла. Я просто гуляла до самого утра и прощалась с городом. Так, на всякий случай… Пришла домой - а папа уже здесь, приехал со своих раскопок. А этот - она кивнула на Тошу - как раз проснулся и принялся шастать по квартире. Разумеется, захотел посмотреть, кто там возится в закрытой комнате. Сунул туда нос, глянул на моего отца, увидел фотографию. Ту, которая стоит на столе - они там оба ещё дети. Мальчишка сразу узнал брата. Когда я пришла, тут уже была ужасная истерика. Это всё.
        Дракон задумчиво глядел на ребёнка. Тот почти перестал хныкать и смотрел в дальний угол, рассеянно болтая ногой. Последний день в параллели выдался не таким, каким Эрид рассчитывал его увидеть. А ведь дракон собирался сделать подарок, от которого в любой другой ситуации Ада пришла бы в восторг. Конечно, никто не мешал всё равно попробовать обрадовать и её и мальчишку. Эрид прокашлялся.
        - Вряд ли сейчас самое подходящее время. Но я, помнится, кое-что обещал.
        ***
        Кино было глупым и хорошим. Они с одногруппницей ели попкорн и смеялись, а после сеанса пошли бродить по городу. Знакомой хватило всего лишь на час, а после Аду предоставили самой себе. Девушка поняла, что полна энергии, и потому самозабвенно слонялась по улицам целую ночь. Она и раньше так делала, изменилось только то, не осталось и вовсе никаких мыслей о собственной безопасности. Ада узнала, что принадлежит династии златоглазых королев, подружилась с драконом. И, хоть это никаким бы образом не спасло от удара арматурой по голове, море было ей уже по колено. Казалось, ничего плохого уже не может произойти, и свою дозу неприятностей студентка уже получила.
        Розовые очки пришлось снять сразу по возвращении домой. В прихожей стояли мужские ботинки. Чемодан висел на крючке, из него выглядывала кипа бумаг, некоторые листы упали на пол.
        - Папа?! Ты приехал рано…
        Она постучалась и вошла в кабинет. Отец укладывал в стопку какие-то документы, его большие, далеко поставленные друг от друга глаза были, как всегда, безрадостны.
        - Ада? Здравствуй. Приехал, но уже ухожу: мне нужно заглянуть на кафедру. Я думал, ты спишь, но вижу, что опять бродила всю ночь напролёт. Как-то это неправильно, но воля, конечно, твоя. Не приноси, главное, никакой заразы в дом.
        Девушка опешила. Какой заразы? - спросила она.
        - Любой. От сифилиса до алкогольного отравления. Вряд ли ты и те, с кем ты проводишь время, пьёте чай и нюхаете цветочки.
        Ада сжала челюсти.
        - Отравление не заразно, - процедила она. Отец даже не пытался оскорбить, просто говорил, что думает, как есть. Таким же брезгливо-безучастным тоном он читал лекции.
        Мужчина взял бумаги и направился в прихожую, мимолётом взглянув на дочь. Попытка улыбнуться. Это похоже скорее на гримасу боли, а не выражение радости.
        - Я хотел привезти сувенир, но не срослось - опаздывал на электричку. Думаю, ты не расстроишься. Ты обычно равнодушно относишься к подаркам.
        - А что? Ты часто их дарил?
        Он совсем не смутился.
        - Ими тебя заваливает твоя мать, а её возможности и кошелёк больше моего. Но главное, как говорится, внимание, и потому мне хотелось привезти что-нибудь из поездки. Только думаю, ты всё равно не оценила бы, и проявила столько же недовольства, как и всегда. В следующий раз не буду об этом тревожиться и полностью сосредоточусь на собственных делах.
        Отец сидел на банкетке и возился со шнурками. Ада вспомнила, что дракон тоже обещал ей одно маленькое путешествие и назвал это подарком. Наверное, такому она бы обрадовалась, но ящур упрямо молчал, а напоминать самой не хотелось. Краем глаза девушка заметила движение в коридоре - Тоша. Мальчишка наконец пришёл в себя после длительной спячки, и это было здорово. Ада хотела подмигнуть ему, но вдруг в глаза ей бросились дрожащие ресницы и мокрые щёки притаившегося в тени ребёнка.
        Папа, конечно же, его не видел, но на прощание как-то зябко взглянул в коридор.
        - Ты никогда не замечала сквозняков у нас в квартире? Ты не открывала окна настежь, нет? Странно. Хотя, я редко здесь бываю, наверное, просто забыл. Счастливо.
        Он подхватил чемодан, предварительно приведя его в божеский вид, и тяжёлой походкой вышел за дверь. Ада так и осталась стоять истуканом и пыталась вспомнить, что собиралась сказать. Какую-то ерунду, но очень уж хотелось поделиться и получить в ответ хоть немного одобрения. Вспомнив, она пулей вылетела на лестничную клетку и свесилась вниз.
        - Я сдала сопромат!
        Название ненавистного предмета эхом закувыркалось по лестничных пролётам. Отец остановился и поднял голову. Лица его Ада уже не видела, но равнодушная интонация давала исчерпывающее представление о том, как папа «осчастливлен».
        - Молодец.
        Ада немного подождала.
        - Ты не хочешь спросить, какая оценка?
        - Какая оценка? - бездумно повторил мужчина. Как-то слишком уж грустно. Он часто говорил таким голосом, когда Ада пыталась расспросить о прошлом семьи. Вот и сейчас наверняка что-то вспомнил.
        - Четыре.
        - Молодец.
        Он помедлил, на случай, если дочь захочет сказать что-нибудь ещё. И продолжил спускаться вниз.
        Девушка вернулась в квартиру. Настроение стремительно падало, да и мальчишка, глядящий из темноты, наверняка готовился испортить его ещё больше.
        - Ну чего ты там встал? Давай там, с добрым утром, и не реви!
        Ада выпалила первое, что пришло в голову, и только потом пригляделась хорошенько. Занятая до этого встречей с отцом, она не задумалась, что раньше Тоша никогда не плакал, и вдруг стал дрожать как осенний лист. Обычную детскую истерику, от которых у Ады сводило скулы, это совсем не напоминало.
        - Что произошло, а?
        Из огромных глаз вновь полились слёзы, но мальчик хотя бы не хныкал. Только чуть-чуть заикался. Он даже сумел чётко обозначить, что именно его так выбило из колеи. От услышанного у Ады появилась потребность немедленно сесть, или выпить или нервозно засмеяться.
        - Т-т-твой п…папа - м-мой старший брат. Только вырос. И у него на столе… н-на столе там… фотография вместе со мн…мной.
        Девушка, не потрудившись дослушать, рванула в отцовский кабинет и схватила снимок. Изображение давно выцвело и казалось нечётким, неудивительно, что при первой же встрече с Тошей она не лишилась дара речи. Но если приглядеться, сходство было налицо: по телосложению и смутным чертам лица, даже по одежде - ребёнок на фотографии просто копия Тоши.
        - Какого хрена, - выдохнула Ада и плюхнулась в кресло. Мальчик робко зашёл в комнату и присел на стопке книг. Он не мог совладать с собой надолго, едва успокоившись, он снова начинал всхлипывать.
        - Я п-пропал, когда мы поругались. Я о… обиделся на него и ушёл на пустырь. И тттам… было что-то странное. Кто-то прятался. Не опасный, но…но я его не видел. Он предлагал п-пойти с ним. Без слов… так. Понимаешь? А я и согласился. Тоже без… без слов. И попал туда, где ты меня нашла.
        В карих глазах промелькнуло что-то совсем не детское и тяжёлое. В это мгновение Ада поняла, что Тоша похож не только на её отца, но и на неё саму. Как можно быть такой слепой, и не замечать фамильное сходство, пока тебя не тыкнут носом! Хотя виной тому ещё и путаница, с которой мальчишка некогда рассказывал свою историю. Ребёнок дошкольного возраста ошибся в подсчётах на несколько лет - это раз. Называл брата не по имени, а по прозвищу - два, и к тому же нередко упоминал сестру, о которой до этого Ада ни разу в жизни не слышала - это три. Плюс сама она была занята тем, что наблюдала за другими, давно умершими людьми, и не смекнула, кем ей приходится маленький призрак.
        Тоша, не подозревая о том, какая буря поднялась в её душе, стоял рядом и смотрел на фотографию, грызя ноготь.
        - Я все эти годы с-скучал по нему и так злился. Думал, он… он… меня забыл. Но это не так! Он всё п-омнит, - детский кулак быстро что-то вытер на лице. - У него на столе моя ф-фотография.
        Если бы он только знал, до какой степени папа помнит. В своём детстве Ада ненавидела пропавшего ребёнка, так как в сердце её отца он занимал куда большее место, чем она сама.
        - А что случилось с вашей сестрой?
        - А?
        - Да нет. Не обращай внимания.
        Мало ли, что случилось. Померла, потерялась, выросла и спилась - расстраивать Тошу ещё сильнее не стоило. Когда его выбросило в чужую эпоху, с той девочкой всё было в порядке. Мальчик с ней не общался так близко как со старшим братом, но и она, наверняка, была ему дорога.
        - И что нам теперь делать?
        Тоша захлопал глазами. Он в самом деле подумал, что от него требуют разрешить эту проблему.
        - Я-аа не знаю… Т-ты ведь старше.
        - И тем не менее, я твоя племянница! Забей, это риторический вопрос.
        - Ч-чего?
        - Ничего, сиди. Нет, встань! Это кабинет отца, он не любит, когда здесь кто-то задерживается.
        Она слишком устала и потрясена. Хотелось чаю и спать. Послушно вскочив на ноги, мальчик нерешительно топтался у стола.
        - А ты м-можешь забрать фотографию в… в свою комнату? Я б-буду на неё смот-треть!
        Ада прекрасно помнила, какого это - видеть вещь и не иметь возможности не то что взять, а даже прикоснуться к ней. Она грубо схватила пожелтевший снимок. Дешёвая рамка затрещала, и девушка ослабила хватку.
        - Только вечером я верну её на место.
        Ребёнок кивнул и грустно растворился в стене. Студентка вздрогнула, хотя ей и самой не хватало таких навыков с тех пор, как она снова стала нормальным человеком. Двери, они ограничивают.
        Вкуса чая Ада не почувствовала, но усталость напиток прогнал. Спать больше не хотелось, а может, всё дело опять в нервах. Мальчика не было ни слышно, ни видно. Сидел в своём кресле и глядел на фотографию. Щёки, едва успев высохнуть, снова увлажнялись слезами. Он стеснялся этого и отворачивался в угол, думая, что так Ада ничего не заметит. Но она замечала.
        Раздражение сошло на нет. Раньше девушке было некого жалеть, кроме себя самой. Зная о жестокости этого мира, лично с ней она не сталкивалась. Да, было безумно одиноко, но люди видели её, хоть и не замечали. Небрежно слушали, когда она неуклюже пыталась донести обрывки своих дум. Даже мать вернулась после семилетнего отсутствия, предлагала подачки, называя это то дружбой, то долгом. Всё это лучше, чем десятки лет заточения в бестелесном чистилище.
        Чужое время, чужие люди, клочок леса и улица провинциального городка. И никто не догадывается о том, что ты рядом, ты есть, тебе плохо! Тоша десятилетиями играл в свои детские игры, только это его и спасло: он поверил, что всё понарошку. Мальчик ждал, что когда-нибудь снова встретится с братом.
        И вот этот брат - угрюмый, взрослый, практически старый, хотя был в расцвете лет. У него великовозрастная дочь и командировки по никому не нужным городищам и крепостным валам. Все думали, что он откапывает камушки четырнадцатого века, а на самом деле папа хоронил там личные потери и чувство вины. Что за злые слова сказал он младшему брату, что тот сбежал на пустырь с дурной славой, и сгинул там навсегда? Сущий пустяк. Братья и сёстры часто ругаются и соперничают, и ничего, живут.
        Только не в этом случае.
        В их последнюю с мамой встречу, женщина рассказала запутанную историю. Из уклончивых намёков Ада поняла только то, что нельзя просто так скакать по параллельным мирам - нужна жертва или, как выразилась Агата, замена. Теперь, с запозданием, девушка сложила два и два: замена сидела напротив неё и хлопала длинными, как у девчонки, ресницами.
        Куда теперь деваться призраку-ребёнку? Вечная жизнь, о которой слагают столько небылиц, на деле оказалась жестокой шуткой.
        - Он умрёт, я всегда буду жи… живым. А вы уедете с Эридом. Я знаю, что вы меня не в-возьмёте с собой. Я… я подслушал. Ничего, я п-привык гулять сам, - Тоша улыбнулся, словно это он был взрослым и успокаивал маленькую девочку, которой почувствовала себя Ада. - Но я всё-таки встретил брата, а он меня не… н-не… увидит, - детский голос вновь задрожал. - До самой-самой… смерти… мой братик б-будет грустить.
        Мальчик плакал не столько о себе, сколько о нём. Одного взгляда на большие усталые глаза Уголька и фотографию на столе оказалось достаточно. А ведь она - единственное, с чего стирали пыль в кабинете.
        Эти дьявольские снимки, от них одни беды!
        Ада рассеянно пыталась ободрить мальчишку. Она никогда не умела подбирать слова утешения, а ведь Тоша даже не догадывался, какую пустоту пробудило в ней его горе. Развлекаясь с ровесниками, позволив себе увлечься Эридом - самую малость, так что он даже ничего не заподозрил - она забыла о том, кто заварил всю это кашу.
        Сам дракон всё это и устроил, наученный Агатой. Теперь он из кожи вон лез, чтобы разгрести всю эту дрянь. Старается, да, это видно. За себя Ада не в претензии, да и за что? Не за то ведь, что это сверх-существо помогло ей сдать экзамен! Да просто находиться рядом с ним было прекрасным.
        Но то, что случилось с Тошей, многое меняло.
        Где оборотень, когда возникло столько вопросов? Гуляет, как ни в чём не бывало, а может вспоминает с её матерью как оба они накуролесили в юности. Ада неловко потрепала Тошу по плечу и обнаружила, что сама чуть не плачет. Почему-то за каждое счастливое мгновение приходилось платить тайнами чужого прошлого. Кажется, девушка обречена становиться их хранителем - бессильным, бессмысленным. Пускай так. Ей остаётся только спрашивать, где непонятно, и надеяться, что ей ответят.
        - Скоро объявится наш чешуйчатый друг. Может быть, он что-то придумает.
        ***
        Дракон не заставил долго себя ждать. Первым делом он собирался сказать что-то едкое и шутливое, что было в его привычке, но вовремя оценил ситуацию. Ада знала, что глаза её покраснели, и на всякий случай тряхнула головой, чтобы короткие, непослушные волосы прикрыли лицо. Вьющиеся пряди щекотали нос, но это было меньшим из зол. Хотя девушка на самом деле не проронила ни одной слезинки над чужой бедой: дочь неотразимой Агаты слишком слаба, чтобы позволить себе это. Сльные слёз не боятся и не заставляют их высыхать до того, как они сорвутся с ресниц. Но проклятый ящур всё равно догадался и не повёлся на наивную уловку. Он был зорким, как и положено хищнику.
        Немыслимым образом Эрид её успокоил одним тембром своего бархатного голоса. Пустота в душе никуда не исчезла, но уменьшилась, и заполнилась чем-то приятным.
        - Помнится, я кое-что обещал.
        Путешествие во времени, такое не забудешь. «Любое место и время в пределах этой параллели, только найди фотографию» - обрадовал Эрид. Девушка тонула в архивных снимках несколько дней, но сегодня перечеркнула все свои планы.
        - Покажи мне, что случилось в тот день. Мне и мальчишке. Мы должны знать.
        Эрид выбор не оценил и не понял.
        - Неужели это прельщает тебя больше, чем встреча с императорами и королями, с писателями и музыкантами, ставшими великими задолго до твоего рождения? Тошу хоть спросила?
        Конечно, ей хотелось увидеть другое - именно то, что перечислил оборотень. Ада не могла объяснить, почему так поступает. Ей казалось, это правильно: мальчишка ещё за час до появления дракона сказал, что больше всего на свете хочет снова увидеть брата юным, а не стареющим.
        - Тебе уже всё рассказали. Да и он - мужчина указал на Тошу - каково ему будет на это смотреть?
        Ребёнок встрепенулся.
        - Н-нет, я хочу! Тогда я так и не… не понял, что со мной случилось. А это оч-чень в-важно.
        - Ничего подобного. Лучше тебе попросить показать динозавров и на этом успокоиться.
        Ада фыркнула. Иногда Эрид её очень смешил, хотя весельчаком он не был.
        - Идиот, у нас нет фотографий динозавров. Да и на кой они ему, когда есть ты?
        Глава 79 Временной парадокс
        Нужный снимок раздобыли опять-таки у Агаты. Тот самый. Если она и удивилась, то не подала виду и не задавала вопросов. Ей, по сути, было всё равно.
        Ртуть, серебряный поднос из кладовки, какие-то склянки, извлечённые из кармана Эрида и повышенный интерес взрослой девушки и ребёнка шести лет - вот и все приготовления.
        - Ч-что это такое? - спросил Тоша, проводя рукой сквозь заполненный жидким золотом пузырёк.
        - Кровь дракона.
        Мальчик испуганно отдёрнул руку. Ада схватила другой сосуд.
        - А это?
        - Ртуть. Поставь на место.
        Девушке показалась, что она снова на уроке химии. Когда Эрид закончил что-то смешивать и расставлять в только ему понятном порядке, она уже успела соскучиться. Наконец её рассеянное внимание снова привлекли.
        - Ты помнишь, что тебе потребовалось сделать, когда ты впервые оказалась в Коридоре времён?
        - Типа того.
        - Можешь повторить.
        Тот вечер Ада помнила урывками. Самым сильным и, как ей казалось, главным фактором в её перемещении во времени было состояние эйфории. Которого студентка добилась вполне определённым образом.
        Оборотень и ребёнок озадаченно смотрели, как девушка отходит от них в другой конец комнаты и достаёт из шкафа уже початый коньяк.
        - Ну, раз надо, так надо.
        Поняв, наконец, её логику, дракон закрыл ладонями лицо и сокрушённо покачал головой.
        - Армадам и чудовищам было не под силу меня убить. Но когда ты попадёшь во дворец, я умру со стыда.
        Он в мгновение ока оказался возле Ады и отнял бутылку.
        - Фотография. Вам с Тошей надо пристально вглядеться в фотографию.
        - Аааа. А я-то думала…
        Мальчик захихикал и девушке тоже стало смешно. Ребёнок уже склонился над снимком и теребил пуговицу на манжете.
        - Подходите оба сюда и смотрите. Только наблюдайте - сделать вы ничего не сможете.
        Мужчине не нравилась вся эта затея, но он пообещал, а эти двое стояли на своём. Как одержимые, они рвались в один конкретный день, ничем не примечательный в историческом плане. Всего лишь момент частной трагедии.
        Воздух вздрогнул и пошёл лёгкой дымкой. Всё завертелось, закружилось - какой-то кошмар! Галлюцинация, наркотический бред, одним словом, Аде понравилось. Постепенно пол квартиры покрылся травой, стены раздвинулись и в одних местах превратились в деревья, в других и вовсе исчезли, уступив место серому небу.
        Её слегка замутило. Девушка поднесла к глазам руку и увидела, что её тело становится полупрозрачным. Не прошло и недели, как снова они, трое, обернулись призраками. Тоша вцепился в её рукав. Ему эти метаморфозы, в отличии от Ады, не доставляли никакой эстетической радости.
        Места были знакомые: холм, лес. Только улица вдалеке расширилась и вытянулась вверх спальными кварталами. Тот самый родной город, только люди здесь живут другие, а вместо поляны - пустырь. Всюду торчали куски железобетона и груды строительного мусора. А в отдалении было большое выжженное пятно, в том же месте, где оно находилось в начале двадцатого века.
        Некогда чахлый росток вымахал в большое раскидистое дерево. На его ветвях висели сумки и пакеты, а на бетонном обрубке под сенью листвы расположились подростки. Сердце Ады чирикнула и рухнуло куда-то вниз: среди небрежно одетой молодёжи она узнала двоих. Тошу и своего отца - таким, каким он был в свои четырнадцать или пятнадцать лет.
        Они смеялись. Все, кроме ребёнка, который был намного младше остальных, и что-то, заикаясь, говорил. Старший брат огрызнулся на предложение пойти домой, замахал руками. Он что-то злобно отвечал, а под конец толкнул шестилетку. Тоша еле удержался на ногах, ресницы его задрожали, что вызвало новый приступ веселья. Мальчик развернулся и побежал, не разбирая дороги. На молодом, не затенённом морщинами отцовском лице проступило мимолётное сожаление. Через секунду это прошло.
        Мальчишка бежал долго. Он упал два раза, разодрал локти, но не мог остановиться, пока не уткнулся в опушку леса. Кеды - Ада удивилась, увидев абсолютно модную для её времени модель - резко затормозили возле обугленной земли. Пятна уже не было, только угольки от обыкновенного костра. Девушка взглянула на угрюмого дракона.
        - Тут что-то не так.
        - Ты не представляешь, на сколько.
        Ада раздражённо отвернулась. В самом деле, зачем задавать вопросы раньше времени, если можно просто наблюдать. Тоша - тот, с которым они сюда прибыли, а не тот, прошлый - всё ещё держал её за рукав. Это надоело Аде, она высвободила руку, не отрывая взгляда от точной копии мальчишки.
        Он тревожно всматривался в лес. Неуверенно оглянулся назад, но, вспомнив недавние насмешки, шмыгнул носом и сделал несколько шагов вперёд. Этот ребёнок отличался от того Тоши, которого знала Ада только глазами: у него они более детские. Без всполохов вселенской грусти - только самая обыкновенная детская обида. Возможно, ей было суждено стать первым серьёзным испытанием в его жизни. Мальчик был всеобщим любимцем и поэтому грубость родного брата воспринял слишком близко к сердцу. Ему так хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда. Это видно невооружённым взглядом: заветное, и необдуманное желание, которое поспешили исполнить.
        Ада ощутила, как воздух сдвинулся и наполнился запахом гари. Стало прохладнее. Она инстинктивно отступила подальше и съёжилась, но остальные подались вперёд. Молодой темноволосый мужчина, сложив руки на груди, мрачно наблюдал, как из ниоткуда появляется нечто. Ребёнок-призрак тоже смотрел на это, а ребёнок-прошлое видел только как трава под ногами обугливается. Чёрное пятно расползлось, захватило ветки, камушки, листья, и наконец стало таким, каким Ада его запомнила.
        Открылся Коридор пространства. Из него уверенно вышел Эрид - не тот, который стоял рядом, а другой, не такой бледный и с совершенно иным выражением лица. Аду передёрнуло. Тот оборотень, которого она знала, иногда был слишком резок, а порою и груб. Но такой неприкрытой ненависти она в нём никогда не видела.
        - Как удачно. Сделай шаг вперёд, дитя.
        Мальчик не видел и не слышал того, кто появился из иной параллели. Но чувствовал его присутствие. Знал, что приглашают.
        - Ну же, вперёд. Подумай ещё раз о том, как хочешь оказаться в другом месте, вдалеке от тех, кто наносит обиды маленькому сердцу. Я отведу тебя туда, где золото смешалось с камнем, где парусные суда летают по небу, а воздушные шары уносят путников к облакам. Там лучше, чем здесь, в твоём сыром и сером мире. И как вы только тут живёте… Ну же, только пожелай! Избавь меня от рабства.
        Это был голос, к которому Ада привыкла, всё тот же низкий баритон, но ничего приятного для её слуха уже не было. Это похожее на человека существо находилось в состоянии, далёком от нормального. Каждое слово несло в себе печать омертвения. Больше всего напоминало гипноз, которому сначала поддался сам Эрид, а теперь решил попытаться околдовать шестилетнего ребёнка ради того, чтобы помочь своей госпоже свершить задуманное. У него хорошо получалось. Ада, которая готова была сама, против воли, поддаться тихому тембру и немигающему взгляду золотых глаз. Девушка мотнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Помогло, но недостаточно.
        Тоша-призрак подпрыгнул на месте и вскрикнул:
        - Нет-нет, не слушай, не ходи!
        Куда там. Тоша-прошлое хлопнул длинными ресницами и доверчиво подался вперёд. И прошлое-дракон открыл портал. На хищном лице появилась мрачная улыбка. Уже такая злорадная, в искривлённых уголках губ читалось сожаление.
        Как только мальчик переступил грань, то увидел незнакомца и открытый портал. Он растерялся, а Эрид схватил его за руку и затащил в Коридор пространства. Ада замерла, глядя в их спины, которые растворялись в полупрозрачном вихре.
        Она думала, что на этом экскурс в прошлое окончен, но оказалось, что дракон мог показать больше. Он расщедрился и захотел предоставить на суд всё, что произошло в тот день. Втроём они шагнули следом за тенями-силуэтами.
        Вдруг порыв беззвучного ветра пошатнул маленькую фигурку, и оторвал её от широкоплечей и высокой. Их руки разъединились.
        - Проклятье!
        Тошу отбросило назад. Какой-то вихрь тянул его обратно к началу Коридора. Однако до того места, где был открыт портал, мальчишка не долетел. Его втянуло в новую воронку, совсем близко к первой. Впереди или правее - Ада не понимала, какие законы физики здесь работают. Ясно было только одно: порталы пересеклись и образовали небывалый прежде парадокс. Мальчик исчез. И по отрывочным бликам, вспышкам, фрагментам девушка поняла: он снова оказался на холме. За семьдесят с лишним лет до своего рождения.
        - О, дьявол!
        Она вздрогнула от этого отчаянного и яростного крика, больше похожего на рёв, а не на человеческий голос. Мужчина метался среди открывшихся порталов, но не мог ничего поделать, его добровольный пленник сгинул в прошлом. Дракон и сам таял на глазах: вихрь отправлял Эрида на законное место. Следящим за ним призракам тоже следовало поторопиться.
        Лес исчез. Светотень перестала сходить с ума, появились чёткие контуры. Они не имели ничего общего ни с деревьями, ни с новостройками из восьмидесятых. Ада вытаращила глаза: её взору предстали чёрные волны и скалистые берега, усеянные цилиндрами из белого камня. Девушка пригляделась и тихо присвистнула. «Дом Мельникова» - подумала она. Шедевр советской архитектуры, его размножили и понатыкали на этих каменюках.
        Округлые здания с ромбовидными окнами всё ещё не давали ей покоя, затмив даже головокружение. Следующим потрясением стали бритоголовые люди в оранжевых одеждах.
        - Ой, а откуда здесь буддисты?
        Ей не ответили. Девушка вела себя нетерпеливо даже по сравнению с Тошей. Однако, когда они увидели очередную картину, все предыдущие вопросы перечеркнул новый.
        - Это что… моя мать?
        Дракон кивнул. «Это всё из-за неё» - прошипел мальчишка с невиданной прежде злостью. Он опять вцепился в рукав Ады. И даже перестал заикаться.
        Совсем юная девушка, которой не было и двадцати, принимала гостя. Златовласая, безумно красивая и удивительно самодовольная. Ада всегда знала, что заниженной самооценкой мама не страдает, но увиденное било все рекорды. Расплавленный метал в миндалевидных глазах - Агата смотрела так, что становилось не по себе.
        - Ну? Всё получилось?
        В юности у неё был более высокий голос.
        - Практически.
        Эрид волком смотрел на неё. Казалось, будь его воля, труп Агаты уже шёл бы ко дну океана. Но Ада знала, что свободы воли у него как раз-таки нет.
        - Где мальчишка? Ты вроде бы хотел притащить его сюда.
        - Это оказалось затруднительно. Поторопись, портал скоро закроется.
        - О, я уже готова!
        Девушка резво подскочила на месте. В холодной особе королевских кровей на миг промелькнул нетерпеливый подросток.
        - Можешь дать мне эликсир.
        Изящная рука с тонкими пальцами требовательно вытянулась вперёд. Ада отметила, как пренебрежительно её мать относилась к оборотню. Не мудрено, что он её так ненавидел. Голова мужчины была опущена, густые волосы закрывали половину лица, но через тёмные пряди злобно сверкало золото.
        - Не хочешь спросить, где теперь тот ребёнок?
        Агата посмотрела на него как на умственно отсталого.
        - Мне, если честно всё равно. Жив, насколько я поняла, и ладно, пусть себе живёт на здоровье. Он ведь не пострадал физически?
        - Нет. Полагаю, это ему теперь попросту не удастся.
        - Замечательно. Давай эликсир!
        Она поправила рыжий балахон и простенькую причёску. Теперь стало ясно, зачем мать всю свою жизнь травила волосы перекисью водорода. Не обесцвеченные, они сияли как купола на закате.
        - Обожди-ка принцесса. Ты мне кое-что обещала.
        Эрид наиграно беспечно погрозил ей пальцем и смерил убийственным и долгим взглядом. Девушка усмехнулась и закатила глаза.
        - Я держу своё слово. Ты получишь свободу ровно в тот момент, как дашь мне треклятую склянку.
        Эрид достал из кармана какой-то пузырёк и послушно протянул его Агате. За мутным и цветным стеклом было не понятно, что находится внутри. Принцесса выхватила эликсир и вынула крышку. Она жадно всматривалась в содержимое.
        - Половину сейчас, а половину - когда захочу вернуться. Правильно?
        - Да, ваше уже не высочество, всё верно.
        Агата поджала губы, но не повелась на неприкрытую издёвку.
        - И никаких сюрпризов?
        Дракон заколебался. Только слепой не заметил бы этого - слепой, или эта девица, целиком и полностью уверенная в успехе.
        - Никаких.
        - Ну что же.
        Описав рукой замысловатую фигуру, принцесса шёпотом выдала словесную конструкцию, от которой у Ады пошла кругом голова. Дракон прижал руку к груди и пошатнулся.
        - Я освобождаю тебя от служения мне. Отныне у тебя нет других господ, кроме твоей королевы, - пафосно заключила девушка. Оборотень заметно побледнел, но падать передумал. Агата отвернулась от него, как от устранённой помехи и шагнула в сторону портала. На самом краю она всё-таки оглянулась. Врождённое чувство этикета требовало сказать что-либо на прощание.
        - Я благодарна тебе. Удачи и… счастливо!
        Точёная фигурка развернулась и без малейшего страха исчезла в Коридоре пространства. Вслед за этим острова, волны, тучи и дом с ромбовидными окнами пошли рябью. Всё снова завертелось. Ада охнула и оказалась в собственной квартире.
        ***
        - Почему ты никогда не говорил, что у тебя есть сестра?
        - Что?
        - В вашем детстве все называли её Мелком, а тебя Угольком.
        Отец нахмурился - так же, как это часто делала сама Ада.
        - Кто тебе рассказал?
        - Какая разница. Ты-то почему не рассказывал?
        Мужчина удивлённо смотрел на дочь. В более юные годы она часто задавала вопросы о предках, а потом перестала. Родня сообщила ей всё, что только было можно. Но видимо то, что не следовало, тоже не забыли упомянуть.
        - Мы поссорились, причём из-за ерунды. И больше не вспоминаем друг друга, и наши родственники стараются не напоминать нам и нашим детям о прошлом. О таком прошлом. Всё остальное тебе рассказывали без утаек, даже про моего бедного брата, судьба которого осталась для нас неизвестной.
        - Ты и с ним поссорился, так ведь?
        Отец побледнел. Ада поняла, что сказала уже лишнее.
        - Что на тебя такое нашло?
        Из-за этих недомолвок она слишком поздно поняла, что Тоша и есть пропавший ребёнок. Если бы ей хоть раз в жизни сказали про то, что у них была сестра, упомянули эти дурацкие клички - Мелок и Уголёк - она бы не привела сюда Тошу, не позволила ему увидеть постаревшего брата и так расстроиться. Или хотя бы подготовила его должным образом. В итоге всё прошло по известному адресу. Теперь Ада была в ярости, но потрясённое лицо отца вызывало жалость. Пропавший без вести брат был не просто давней утратой, а личной трагедией, которая с годами мучила только сильнее.
        - Ничего. Я просто… Ты недавно сказал, что хотел привезти мне сувенир из поездки, но не успел, и что в следующий раз не будешь с этим заморачиваться, раз я всегда недовольна. Меня часто упрекают в этом, а ещё в том, что я агрессивно реагирую. Ну почему, почему люди так говорят, когда я напротив - боюсь лишнее слово сказать? Боюсь кого-нибудь обидеть, боюсь, что моим родителям за меня с каждым годом становится стыднее.
        - Нет такого слова.
        - Плевать! Ты хоть слышишь, что я говорю? Я злюсь, я так злюсь, что вы с матерью меня не любите! - крикнула Ада, сама не понимая, откуда у неё столько эмоций. Как плотину прорвало, девушка не подозревала, насколько они сильны. И отец не подозревал.
        В глубине души Ада надеялась, что он её перебьёт и скажет, что это не так, что её на самом деле очень любят, просто не умели это показать. Но он молчал. Ада горько и отрывисто вздохнула, и стала говорить уже спокойнее.
        - Не агрессивная я. Мне просто очень обидно. И ты не прав, когда говоришь, что я равнодушна к подаркам - не равнодушна, нет! В следующий раз привези мне сувенир, ну или любую другую ерунду. Твоё внимание важно для меня, я не буду реагировать так, как ты привык, обещаю.
        Отец молчал, и пристально разглядывал совсем юное лицо своей взрослой дочери. Долго молчал, борясь с какими-то эмоциями внутри. Таких стычек прежде не было. Ада много раз упрекала мать, что та их бросила, но лично ему не предъявляла претензий, только грубила в ответ на многочисленные замечания. Из такого поведения отец сделал вывод, что Ада хотела её любви, но не его, и остался доволен. Это ведь не сын. А дочь хоть бы какая, чем меньше ей от него надо, тем лучше. Мужчина думал, это взаимовыгодное соглашение, и даже старался поменьше критиковать её, что было не так-то легко. Но бедная девочка оказалась совсем не такой бесчувственной, как он надеялся. Отец кивнул Аде и сделал слабую попытку улыбнуться.
        - Хорошо. Привезу в следующий раз. Обещаю.
        - Спасибо.
        Она чувствовала, что следующего раза не будет.
        Глава 80 Последние приготовления
        - Ты напялила вечернее платье?
        - Это здесь оно вечернее, а для Йэррии такой фасон считается традиционным.
        В отличии от матери, Ада оделась просто: кеды, рваные серые джинсы и футболка с пентаграммой. И в толстовка - на случай, если в золотой утопии будет прохладно.
        - Для королевства в самом деле скромно. Ни корсета, ни оборок, ни там вышивки какой-нибудь. Веера и того нет.
        Агата махнула на неё рукой. Девушке было как всегда неловко рядом с воплощением грации, которым была эта женщина. Да и пришла она сюда в смешанных чувствах.
        - Ничего из перечисленного тобою у нас не носят и никогда не носили. Разве что веер, и то лишь в жаркие сезоны. Это в мире твоего отца испокон веков приносят жертвы красоте. Йэррия не принимает ни вычурности, ни неудобства, сама увидишь. Боюсь только, что твой вид шокирует придворных. Надела бы хоть кожу - к этому они привычны, спасибо оборотням.
        При напоминании об Эриде Ада поморщилась. Они повздорили, если можно так назвать обоюдное и агрессивное молчание. Шаткое перемирие установилось только когда дракон нарушил тишину и сказал, что Тоша не обязательно обречён. «Когда вы с матерью окажетесь у Сиены, я навещу магов и узнаю, что можно сделать. Мальчик смог вернуться в то время, в которое должен был сейчас жить. Есть надежда, что он перестанет быть призраком».
        Это чуть-чуть успокоило Аду. История ребёнка-привидения задела её сильно. Его использовали и оставили даже не умирать, а бесконечно влачить настолько жалкое существование, что смерть по сравнению с этим наилучший вариант. Ведь что хуже - украсть у человека жизнь, или лишить его детства? Логичнее было злиться на мать, но разве с Агаты можно что-то спрашивать? Она живёт в своём мире, где всё делается лишь ради её блага. Причём мир этот вовсе не выдуманный - всего-навсего параллельный.
        Девушка пришла к ней в квартиру в установленное время. Прошлась моральным катком по гостеприимству хозяйки и напоследок попыталась задеть на счёт внешнего вида. Мелочно и бесполезно - та даже не заметила.
        - Ты навела порядок в делах прежде чем исчезнуть?
        - Нет. А ты?
        - Нет.
        Они опять замолчали. Агате было плевать, какую панику вызовет то, что она пропадёт - после неё хоть потоп. Ада не отставала. Тем более, она может ещё и вернётся, хотя дракон с принцессой красноречиво недоговаривали. Ну а нет, значит нет. В университете повесят объявление о пропаже студентки. Обязательно с фотографией, какой-нибудь невзрачной, но в меру красивой, найденной в соцсетях. И да, ещё останется отец. Папа день на третий или восьмой поймёт, что дочь не приходит даже ночевать. Он удивится, но вряд ли расстроится. На его попечении останется шестилетний призрак, которому пошёл аж четвёртый десяток. Правда об этом отец знать не будет.
        - Где же Эрид? Пока мы его ждём, я успела бы заскочить в любимую кофейню напоследок.
        Кто о чём, Агата о кофе. Она волновалась перед возвращением на родину, но не на столько, чтобы забыть об удовольствиях. Ада снова вышла из себя.
        - А ты ему, случайно, не поручала снова кого-то убить, украсть или просто испортить чью-нибудь жизнь? Если да, то опоздать не мудрено!
        Мама расправила складку на широкой, отливающей серебром, юбке и серьёзно посмотрела на Аду. Ей даже показалось, что с сожалением.
        - Ты же знаешь, я больше не могу ему приказывать. И научись демонстрировать свою неприязнь с большим тактом. При дворе даже оскорбления должны быть куртуазными, а этот юношеский, примитивный сарказм… Я не в обиду лично тебе, а в целом про ваше поколение, да и весь этот мир. Это мир твоего отца, и ты принадлежишь к нему только наполовину. Теперь, когда ты всё же об этом узнала, я наконец могу говорить свободно. Но это затруднительно, когда собственная дочь постоянно огрызается.
        - Твою мать, мама!
        - Ну вот, об этом я и говорю.
        Ада вскочила, с отчаянием поглядела на моложавую женщину. Нервно хохотнула над собственной тавтологией, чуть успокоилась. Плюхнулась на диван, намеренно подминая под себя край чужого серебристого платья.
        - Ты никогда не относилась ко мне как к дочери. Но я не могу не заметить того, насколько охотнее ты теперь со мной говоришь. Спасибо, очень круто. Много лет мечтала я об этом. Только не надо строить из себя ни мать, ни подругу. Мы… просто как дальние родственники, чужие друг другу, однако не совсем. Кровь и социум обязывают, - она дёрнула плечом. - Типа.
        Женщина кивнула. Такая формулировка их отношений пришлась ей по душе.
        - Значит, будем просто сотрудничать и не бросать друг друга на произвол судьбы хотя бы в первое время. Ты ничего не знаешь во дворце, а мне так просто не влиться в прежнюю жизнь. Нужна ниточка, которая будет связывать меня с жизнью этой. Ею станешь ты.
        Она сказала это воистину королевским тоном.
        - Мне поклониться?
        - Вовсе не обязательно. Кланяться должны тебе.
        - О! Зашибись.
        Ожидание растянулось. Агата, как ни в чём небывало, сидела на своей страничке в интернете. Будто не она сейчас навсегда исчезнет не только из жизни своих подписчиков, но и вовсе из этого мира. Ада оценила такое отношение и попыталась действовать так же. Но от музыки тошнило, а от остального и подавно. Ада не выдержала. И в полголоса воскликнула:
        - Б…! Как долго.
        Женщина скривился губы.
        - Надо было всё-таки заниматься твоим воспитанием. В замке Сиены такие манеры прощаются только драконам - как и многое другое. А ты какая-никакая принцесса.
        Девушка сразу напряглась и поджала губы.
        - Известно, какая. Полукровка, недоносок, практически бастард.
        Агата засмеялась, не отрываясь от телефона.
        - О, господи, какая чушь! И ведь придворная свора тебе ещё не успела промыть мозги.
        Сразу было видно, о подданных своей матери Агата не самого высокого мнения. Ада пересела в кресло и натянула капюшон толстовки. Она не знала, куда себя деть.
        - Да где носит этого грёбаного… Привет, Эрид.
        Он вошёл через дверь, а не появился прямо из стены по своему обыкновению, но получилось всё равно неожиданно. Ада сдержала ещё одно, готовое сорваться с языка ругательство. Как-то раз дракон в шутку пригрозил запечатать ей рот расплавленным воском за привычку сквернословить, или же просто соорудить кляп. Иногда очень хотелось проверить, можно ли в самом деле настолько достать Эрида, чтобы он исполнил эту угрозу. Но природная застенчивость не позволяла.
        - Ну чего вы расселись, принцессы? - с порога заявил мужчина, будто это не его они ждали столько времени. В преувеличено бодром голосе звенела тревожность.
        На журнальной столике уже находилась фотография в окружении всех подобающих ингредиентов: ртуть, серебро, золотая драконья кровь. Трое людей столпилось вокруг всего этого, Агата и Эрид принялись что-то шаманить, переставлять, переливать. Ада стояла как столб и тупо наблюдала, чувствуя себя бесполезной и попросту лишней. Её переправляли в Йэр будто какой-то сувенир.
        - Смотрите на снимок. Пристально.
        - Сами знаем, - огрызнулась девушка. Дракон склонил голову набок. Аде показалось, что она задела его своей грубостью, которая не прекращалась второй день. Эрид никак не реагировал: понимал, что так быстро им с Агатой не простят украденную жизнь ребёнка. Но сегодня не удержался от окрика.
        - Не умничай и смотри!
        Дальше случилось невообразимое. Агата грохнула рукою по столу.
        - Не смей повышать голос на моего ребёнка.
        И Ада, и Эрид медленно повернулись к ней и застыли. Лица обоих, особенно девушки, выражали шок. Впервые в жизни мама заступилась за неё. Видя, что такая забота произвела эффект разорвавшейся бомбы, женщина решили пояснить.
        - Ты отправляешься туда, где все будут знать тебя как Астор, а не девочку, которая в свои двадцать два так и осталась трудным подростком. Придётся привыкать к уважению и требовать этого от других. Ты - внучка королевы. И даже драконья наглость не должна это затмевать.
        Глава 81 Врата в утопию
        Как и в предыдущие разы, мир пошатнулся как пьяный на бордюре. Стало не по себе, а затем - ничего так, нормально. Когда комната начала таять и показывать иную реальность, Ада кивнула со знанием дела. Ей удавалось не удивляться ещё какое-то время. Но потом на горизонте показались летающие корабли.
        С винтами и киями - самые, что б их, настоящие лайнеры. Они шли среди облаков, от коричневого металла отскакивали и ослепляли блики. Солнечные лучи струились водопадом, они были не в пример ярче и нежнее того, к чему привыкла Ада. Оранжевый, розовый - просто пир закатных красок. Но не мимолётный, как в только что покинутой параллели: здесь небесное золото не угасало до самой ночи. У Ады захватило дух.
        То, что помимо этого неба есть что-то ещё, девушка заметила не сразу. Они втроём стояли на высоченном мосту, слишком совершенном в техническом плане и слишком изящном для средневековья, которое она себе представляла. Внизу, между раскидистых крон, прятались крыши. Черепица, камень, железо - всего было вдоволь, и всё находилось в гармонии. Постройки объединила одна общая черта - трубы. Не все они исторгали дым, но смога хватало. Он не портил жизнь на вершине моста, но там, внизу, воздух наверняка оставлял желать лучшего. Листья на деревьях казались слишком редкими, а ведь, судя по всему, был самый разгар лета.
        - Я скучала.
        Ада посмотрела на мать. Та улыбалась, подставила лицо солнцу, но сказанное было адресовано другому. Женщина развернулась на девяносто градусов и любовалась чем-то за спиной дочери. Дракон тоже смотрел туда с выражением однозначной неприязни. Ада крутанулась на пятках и онемела: гранит и мрамор застыли в одном страстном, скреплённом металлом порыве. Соединение романской архитектуры и модерна, немного от диснеевских сказок и чья-то мания гигантизма. Шпили и башни завораживали, флаги развивались, а из-за крепостной стены то и дело вылетали странные машины. Замок венчал собой скалу и был прекрасен.
        Ада таращилась всё то время, пока они шли по мосту, её спутники молчали. Голова немного кружилась, чувство нереальности смешивалось с эйфорией. Возле открытых ворот в полосатой будке сидели привратники в серых мундирах. Разглядев как следует троицу гостей, они выпучили глаза и отодвинулись подальше в тень.
        - А что? Перед тобою лоб не будут расшибать?
        Вновь обретённый дар речи Ада использовала на то, чтобы поиздеваться над матерью. Нервы.
        Эрид довольно фыркнул, Агата ничего не ответила, только по-королевски вздёрнула подбородок и зашагала дальше. Серебристое платье так и сверкало. Однако с сиянием золотых глаз это не шло ни в какое сравнение. Увидев маму без линз, Ада даже немного испугалась, но вскоре привыкла. Тем более, что одно существо с такими глазами она уже знала.
        Они миновали ворота и первым, что привлекло внимание девушки, стала бронзовая ажурная сфера, размером с добрый комод - парила себе метрах в четырёх над землёй. Подобные штуковины делали в старину китайские мастера: вырезали из слоновой кости и помещали шары-головоломки один в другой, будто матрёшки. Но даже у восточных умельцев они не умели летать.
        - Это не просто узоры, - пояснил дракон. - Присмотрись, и ты увидишь руны: это девиз Астор на мёртвом ныне языке. Твой девиз.
        - И что он означает?
        Ей ответила мать. С каждым шагом по родной земле женщина расцветала.
        - Правом крови.
        Аде не понравилось.
        - Такое себе. Кто это вообще придумал?
        - Придумали люди, которые осознали, что трон будет занимать только одна династия во все времена, и никто другой. Это попытались вкратце донести людям. Что с тобой?
        Девушка хотела спросить что-то ещё, но у неё закружилась голова. Ада глубоко вздохнула, моргнула несколько раз - вроде помогло. А глаза выцепили уже новое чудо: самоходную карету, всю в заклёпках и с трубой вместо козел. Протарахтела по брусчатке и была такова.
        Агата и Эрид быстрым шагом приближались к парадной лестнице замка. Времени устраивать обзорную экскурсию у них не было.
        Людей тут сновало немало. Женщины, в основном, носили платья, но можно было встретить и брюки, не иначе как в сочетании с удлинённым камзолом. Всё выглядело добротным, дизайнерским, но без особых украшений. В самом деле, вышивки, рюши и прочие навороты тут не в почёте. Что не мешает столичным гардеробам выглядеть изящно.
        Ада разглядывала людей, а они удивлённо расступались перед двумя статными фигурами и косились на третью - с зачатками сколиоза и в странной одежде.
        Гости поднимались по мраморным ступеням с бронзовой окаймовкой. Необычный шум наверху заставил девушку запрокинуть голову. На зубчатой стене ожила горгулья, отделилась и устремилась прямо к ним. Аде доводилось видеть дракона, но тогда он не летал, а только закатывал глаза и ехидничал. Ей уже объяснили, что оборотни брезгуют человеческим мясом, однако приближающийся монстр выглядел очень хищно. Хотелось спрятаться за колонну или сигануть в фонтан, но виду девушка старалась не подавать. Ада догадалась по лицу матери, что она узнала существо и не испытывает никакой радости от скорой встречи. А вот Эрид ухмылялся.
        Чудовище спикировало на верхнюю площадку парадной лестницы изящно и легко как птичка. И сходу обратилось молодой и сногсшибательной женщиной. Чешую сменила чёрная кожа - костюмчик, похожий на тот, что носил Эрид, только более раскрепощённый и облегающий. Знойная и загорелая брюнетка вальяжно спускалась им на встречу, и не имела ничего общего со столичными барышнями, которых уже успела рассмотреть Ада.
        Женщина - ей было лет тридцать - остановилась возле сородича и положила руку ему на плечо. Вместе они уставились на Агату.
        - А девка подросла, ничего не скажешь. Кстати, что с её волосами?
        - Обесцветила. В том мире, где она жила, золото на голове притянет множество ненужных вопросов.
        - Ну да, помнится, в тринадцать лет милая Агата столкнулась с похожей проблемой и подошла к её решению более радикально. Тогда она была похожа на бродяжку, а теперь вырядилась как принцесса, которой когда-то являлась. Чего не скажешь об этой желтоглазой прелести. Что за зверёк такой?
        Она обратила внимание на Аду. Девушка молчала и смотрела исподлобья. Вряд ли драконша хотела её намеренно оскорбить, скорее всего у неё такая манера вести разговор. Но красноречивый взгляд блуждал по рваным джинсам, толстовке не по размеру. А когда остановился на лице, золотистые глаза женщины расширились.
        - Не может быть! Только не говори, что это её…
        Она смотрела то на Агату, то на её дочь. Сравнивала. Покуда длилось это замешательство, Ада поняла, что ей есть, чем ответить.
        - На счёт зверька: я, вообще-то, не умею отращивать хвост и чешую. Ну, в отличии от некоторых.
        Брюнетка заулыбалась, показав острые зубки.
        - Туше, красавица!
        Она обошла девушку кругом, на этот раз забыв о присутствии Агаты. Та равнодушно наблюдала за происходящим, посматривая на дворец. Наверное, матери не терпелось пойти туда.
        - Где твои косы? Ну да, они самого обычного цвета, но это же не повод срезать волосы почти под ноль. И чего такая дёрганая, принцесса? Нет, совсем не похожа на родню!
        Ада вовсе не дёргалась. Ей было неуютно, когда это существо рассматривало её как диковинную вещь. От драконши исходила энергия, напоминающая об охотниках. Общаясь с Эридом, девушка не замечала ничего подобного, хотя, возможно, он просто никогда не пытался её запугать.
        - Варга, удели-ка мне минутку внимания.
        Странное имя. Дракон взял молодую женщину за локоть и оттащил в сторону. О чём они говорили, Ада не слышала, но могла наблюдать, как брюнетка недовольно скрестила руки и состроила обиженное лицо.
        - Они похожи. Прям два сапога пара.
        Агата усмехнулась и смерила дочь уничижительным взглядом.
        - Ты ревнуешь?
        Эта фраза обожгла как пощёчина. Секунду назад Ада не задавалась этим вопросом, а теперь поняла, что ревнует, и ещё как. Эрид никогда не разглядывал её с таким удовольствием, как эту Варгу.
        - Нет. А должна?
        - На твоё усмотрение. Хотя Астор никогда не были склонны к ревности.
        Задумавшись, Агата стала подниматься по лестнице, Ада поплелась за ней. Никто их не окликнул.
        - Почему не склонны?
        - Мы слишком любим себя, чтобы ревновать других.
        Они уже были на верхней площадке и приближались ко входу в замок, когда их нагнал Эрид. Жуткая крылатая тень пронеслась над головами и скрылась в районе центральных шатров. «Твою мать» - чуть не ляпнула Ада, но вспомнила, что теперь она вроде как благородная особа и вести себя надо соответственно.
        - Варга предупредит королеву о нашем прибытии, хотя Сиена, вероятно, уже почувствовала всплеск энергии.
        - Чё-о?
        «Взрослые» посмотрели с осуждением. Ада вспомнила, что только что собиралась следить за языком и манерами.
        - В королевство вернулся один из хранителей ферома. С довеском, - многозначительно поглядел на неё Эрид.
        - Я надеюсь, это не будет моей новой кличкой. Что ты сказал Варге?
        - Так, ничего, - увильнул от ответа оборотень. Девушка хотела было что-то ещё спросить, но её внимание отвлекли ворота - громадные и красивые, как портал в другое измерение. Ада немножко занервничала: всё-таки не каждый день переступаешь порог сказочного замка.
        ***
        Они стали друг на против друга. Варге время пошло только на пользу. Таким женщинам как она, яркая зрелость больше к лицу, чем нежная юность.
        - Будь добра, не задевай её.
        - Кого, Агату? Да я ещё не начала!
        - Ты знаешь, о ком я. Не вздумай трогать её дочь, а мою бывшую торитт дразни как хочешь - я первым буду смеяться.
        Драконша что-то прикинула в голове, глядя на сутулую девушку в странной одежде, которая растерянно озиралась по сторонам.
        - Она тебе дорога?
        - Очень.
        - Почему? В ней нет ничего особенного, кроме нелепого наряда.
        Эрид помедлил с ответом. Варге трудно объяснять такие вещи. Она прямолинейное создание, простое, и запутанные чувства отвергает.
        - Именно поэтому. В ней ничего особенного, этим Ада выгодно отличается от остальных Астор, которых распирает от собственного превосходства. Поэт сказал бы, что она как полевой цветок в оранжерее.
        Девушка усмехнулась.
        - Так ты и есть поэт. О, я всегда подозревала это! Что ж, всё ясно. Старые грабли тебя ничему не учат: ты снова нашёл себе человека, которого неумело пытаешься спасти и уберечь, и веришь в вашу дружбу. Рыбак-дедуля помер, торитт сбежала, развязав войну и толкнув тебя на преступление, а теперь эта девица. Попробуем, конечно, надеяться, что в этот раз пронесёт, но всё-таки я буду ждать подвоха.
        Варге нравилось делать больно, бередя те раны, которые она считала слабостью. Люди для драконши были игрушкой, помехой, удовольствием, чем угодно - только не объектом сильной, искренней привязанности.
        - Как тебе угодно. Просто знай, что если обидишь её - я не знаю, что с тобой сделаю.
        Варга загадочно улыбнулась. Агата с дочерью тем временем приближались к воротам замка. Девушка выглядела слегка напуганной, но с интересом рассматривала руны.
        - Хорошо, не стану задевать её, если только сама не напросится. Во всяком случае, постараюсь. Но видишь ли, я не против, чтобы ты со мной что-нибудь сделал. Давненько мы не виделись, и многое успело забыться. Пора бы освежить память.
        Эрид удивлённо посмотрел на Варгу. В последние годы она не то что к нему, а вообще к мужчинам не проявляла особого интереса.
        - Ты серьёзно? Мы же вроде как друзья. В прошлом, когда между нами было, как выражаются люди, нечто большее, доходило до драк. К тому же перед моим отбытием ходили дивные слухи о тебе и той баронессе. Рыжей такой, с кудряшками.
        Женщина отмахнулась. Она заметила какую-то заусеницу под ногтём и попробовала отгрызть её, из-за чего пауза чуть затянулась. Ада тоже так делала.
        - Выражаясь, - раз уж ты первым начал, - языком людей, у нас с баронессой всё сложно. Так что мне хочется немного отдохнуть и вспомнить старые добрые времена в хорошей компании. Ты переночуешь во дворце?
        - Пока что не думал об этом.
        Варга в самом деле была хороша. Чёрный, облегающий костюм вдвойне подчёркивал это.
        - Но ты ведь сможешь меня найти где угодно, не так ли? - Эрид внимательно смотрел на драконшу.
        - Смогу, - подтвердила она. - Если ты захочешь.
        Агата уже миновала ворота замка, не обращая внимания на вылупивших глаза стражников. Ада плелась позади. Потерянная, неуверенная и дурно одетая, но в то же время такая упрямая. Милый оленёнок споткнулся на пороге королевского дворца и бесстрашно шагнул внутрь.
        - Договорились, - рассеянно ответил Эрид. - Буду тебя ждать.
        ***
        У автоматических, покрытых бронзовой вязью ворот росли деревья. Вообще, тут было предостаточно зелени, только вся она какая-то хилая.
        - Здесь много груш.
        Мама улыбнулась.
        - Если верить архивам, когда-то на их месте росли лимоны и мандарины. Аромат стоял дивный.
        - Зачем тогда их заменили грушами?
        - Появились первые оборотни, а у них аллергия на цитрусы.
        Как-то Ада предлагала дракону апельсин. Реакция была странной.
        - Тогда понятно, почему твой ящур выбросил все апельсины из моего холодильника.
        Она долго на него за это злилась. Потом как-то забылось.
        - Однажды я заставила его съесть один. Ничего, жив остался. Правда ведь, Эрид?
        Он сверкнул на Агату глазищами и прошипел что-то вроде «не зли меня, ведь теперь я могу причинить тебе вред».
        - Не можешь, - только и отрезала принцесса. - Я больше не имею права тебе приказывать, верно. Но на этом твои радости заканчиваются.
        Врата раскрылись, пропуская их в замок. Внутри царил гам и шум, добрую половину народа составляли стражники. Слуги серыми тенями шныряли по углам, а по галереям вышагивали более важные персоны. Мало кто носил драгоценные камни, но матовое золото и серебро украшало шеи и запястья.
        Панорамные окна освещали обилие камня и металла во дворце.
        Помня, какой приём оказали её матери привратники и Варга, Агата ожидала, что и здесь бывшей принцессе не стоит рассчитывать на особое отношение. Она ошиблась. Перед Эридом люди почтительно расступались, хоть и без особого энтузиазма, но замечая Агату, открывали рты, переглядывались и спешили поклониться. А она ничего замечала, как так и надо.
        Какой-то неприятный старик с массивной цепью на плечах заступил им дорогу.
        - Ваше высочество, вы вернулись!
        - Уже не ваше, а точнее не высочество. Но да, я вернулась. Мы желаем видеть королеву.
        Старик всё косил глаза на Аду, но задавать вопросы не стал. На дракона он предпочитал и вовсе не глядеть.
        - Она уже ожидает вас в Тронном зале.
        - В Тронном? Ну и ну, какая честь.
        От девушки не укрылся язвительный тон, которым ответил старикашка.
        - Дело в том, ваше… хм. Там, видите ли, только что закончился приём иностранных послов.
        Мама нетерпеливо махнула рукой.
        - Полно, канцлер. Мне отрадно находиться в любой зале родного замка. А прибытие послов означает, что вечером нас ждёт пир, и это тоже не может не радовать.
        Пока они так мило разговаривали, Ада прошла чуть вперёд и встала рядом с Эридом. При упоминании должности канцлера она оживилась.
        - Это тот алкаш, да?
        Что-то тихо заклокотало в груди дракона, и это означало сдерживаемый смех. Затем он посерьёзнел.
        - Да. Он ненавидит меня, недолюбливает твою мать и вряд ли сделает исключение для тебя. Как и многие другие, имей это ввиду. И, кстати, старайся выдавать свою меткую характеристику местной знати чуть тише.
        Студентка блуждала глазами по мраморным стенам и шахматном полу, то и дело ловя на себе заинтересованные взгляды. Ей надоел покровительственный тон оборотня, хотя говорил он, конечно же, дело.
        - Я и не жду, что меня встретят с распростёртыми объятиями.
        - Весьма похвально. Ведь у тебя нет ни опыта, ни должной подготовки для жизни здесь. Агата за долгие годы не растеряла сноровки и не показала виду, как её задели слова старого барана. И даже предупредила намёк о том, что пир сегодня устроят не в её честь, а ради иноземцев. Мы выбрали подходящее время, чтобы вернуться: в празднествах многое можно спрятать. Со временем ты всему научишься. Если, конечно, это потребуется.
        - Если твоя королева не прикажет отрубить мне башку, ты про это? - прошипела Ада. Она не подготовлена, а кто, спрашивается, виноват? Риторический вопрос. Главная виновница твёрдым шагом двигалась вперёд, отшив-таки канцлера куда подальше. Вечернее платье воистину стало казаться королевским. На дочь и дракона женщина и не взглянула. Им оставалось только пойти следом.
        Эрид серьёзно посмотрел на девушку, которая, чувствуя на себе сотни любопытных и жадных глаз, готова была научиться отращивать иглы.
        - Я надеюсь, этого не произойдет. Мне дорога твоя жизнь. Даже ей - он кивнул вслед серебристому шлейфу - ты по-своему дорога.
        От избытка внимания и последних откровений, Ада приросла к полу. Чёрные кеды на белом квадрате кричали о своей неуместности. Она застыла, бездумно глядя на этот контраст, над которым маячили рваные на коленках джинсы. Мужчине пришлось ухватить её за локоть и сдвинуть с места, чтобы заставить выйти из оцепенения. Конечно, все видели эту заминку. Все видели каждую клеточку Ады, и в каждой - изъян.
        Никто ещё не сказал ей плохого слова, но уже сейчас девушка понимала, что сказочный замок, который снаружи показался ей таким красивым, внутри полон злых глаз и языков.
        Анфилада закончилась. За ней обнаружилась прозрачная лестница из жёлтого камня. Насколько Аде было известно, ни в средневековье, ни даже в более поздние периоды, на её земле такого не строили.
        - Это янтарь?
        - Гелиодор.
        Ада по слогам повторила про себя это слово, понимая, что всё равно забудет.
        Глава 82
        Они миновали лестницу и оказались на пороге просторного зала с колоннадой по двум сторонам. Черный мрамор на полу, белый - на стенах. Множество людей в богатых одеждах. Некоторые из них выглядели чудно и походили на хиппи. Таких было немного - не более десятка затесалось среди сюртуков и строгих платьев.
        Сверкающий взгляд матери говорил сам за себя. Свои и чужие сразу понимали, что перед ними ещё одна Астор, но только некоторые знали, какая именно.
        - Сбежавшая принцесса! - шептали по углам. - Эрид всё же исхитрился и вернул её. Но кто это там с ними?
        Жёлтый пигмент в радужке Ады наводил присутствующих на некоторые подозрения. Ада потупилась. Она старалась держаться ближе к дракону, ведь он единственное здесь существо, которому она могла с горем пополам доверять. Мама не в счёт. Её грациозная фигура отражалась в глянцевом полу как в черном зеркале и неумолимо приближалась к трону.
        Да. В музеях такие штуки выглядели совсем не так. Ни балдахина, ни мягкой обивки с вензелями, ни аляповатых ножек. Просто кусок камня: опять-таки чёрный мрамор. Позади - красные плиты, чуть выше - изумрудное полотно с каракулями и страшной мордой. Видимо, государственный герб.
        Трон был абсолютно пуст. Только шаль, накинутая на символизирующий подлокотник обрубок.
        Какие-то люди топтались у ведущих к трону ступеней и вели беседу. Ада сразу отметила немолодую, но красивую женщину - она стояла к новоприбывшим в пол-оборота. Золотисто-рыжие волосы до плеч, высокий рост. И никаких украшений, не считая массивного перстня. Подойдя ближе, девушка расслышала металлический голос, отдающий приказы. Ах, какой голос! Какая властность! И красота - даже сексуальность, не смотря на немолодые годы. Слуга поднёс ей полный кубок и женщина, не глядя, взяла его, не расплескав ни капли. В этом человеке было нечто от машины.
        - Что это за терминатор?
        - Это твоя бабушка.
        Королева? Безусловно, что-то есть. Хотя в каждом жесте и взгляде женщины Ада видела воина, а не монарха. Женственная, худая фигура ничуть не мешала этому.
        - Она без короны…
        Агата обернулась и с жалостью посмотрела на дочь.
        - Ты фильмов насмотрелась? Эта тяжесть надевается несколько раз в год, на государственные праздники. Кстати, представляет собой обруч с несколькими малахитами. А не имперские нагромождения с мехами и крестами, которые ты могла видеть на парадных портретах европейских владык. Наши короны гораздо изящнее.
        Ада не могла воспользоваться случаем и не вспомнить столь любимое Эридом словечко.
        - Как в средневековье? - уточнила она. Мама задумчиво кивнула.
        - Пожалуй, что похоже.
        Если девушка старалась говорить шёпотом, то Агата, не стесняясь, отпускала комментарии. Выглядела мать как нельзя лучше, кивала, улыбалась, отвечала на приветствия, и вообще чувствовала себя как рыба в воде. Немного этой уверенности передалось и её дочери. Но, когда люди вокруг перестали галдеть и обратили взоры только лишь на них, ей опять захотелось спрятаться.
        Сиена отпустила послов и поднялась по чёрным ступеням. Теперь она была выше всех. Королева села на мраморный трон, не выпуская кубок из рук. Небрежным движением подозвала девочку-подростка и передала ей лежащую на подлокотнике шаль. Девчонка сделала реверанс и унесла тряпицу. Женщина и мужчина - оба с золотисто-рыжими волосами - поднялись на пьедестал и встали за низкой, можно сказать, отсутствующей спинкой трона. Выглядели они важно, и уж конечно, слугами не были. Оба таращились на Агату.
        Ада почувствовала, что кто-то невысокий остановился рядом с ней и чего-то ждёт. Девушка глянула вниз и отшатнулась: робот, железное дитя. Сквозь решётчатый каркас виднелись шестерёнки, а руки держали поднос с точно такими же кубками, какой был у Сиены. В центре подноса лежала карточка с названием напитка. «Гранатовый сок». Не зная, как тут по этикету принято общаться с машинами, Ада отрицательно покачала головой. Нечего не выражающие эмалевые глаза жутко крутанулись, и робот бесшумно отъехал к другим гостям.
        - Вы трое. Подойдите.
        Королева смотрела прямо на них. Агата, ничтоже сумняшеся, направилась к пьедесталу. Ада замешкалась: относилось ли сказанное и к ней тоже? Лёгкий толчок в спину разрешил её сомнения. Девушка начала подниматься по ступеням, вскинув голову, но глядя вниз. О том, что держать руки в карманах в данной ситуации не слишком красиво, она вспомнила слишком поздно и потому оставила всё как есть.
        Оказавшись перед троном, мама сделала изящный реверанс, а Эрид поклонился как рыцарь из старого романа. Повинуясь стадному чувству, Ада попыталась изобразить что-то среднее. То, что получилось, выглядело так, будто она кивнула, а потом споткнулась на ровном месте. «Позорище» - тоскливо подумала студентка. «Ну и позорище». Пять пар золотых глаз озадаченно смотрели на неё.
        К удивлению Ады, королева заговорила в первую очередь с драконом.
        - Ты хорошо потрудился. Будем считать, что все долги выплачены.
        - Благодарю, ваше величество.
        - Это не означает, что теперь ты можешь шляться целыми месяцами, где тебе вздумается. Тут у нас работы много.
        Оборотень держался почтительно, и всё равно достаточно нагло. Во всяком случае, Аде казалось, что с правителями так не разговаривают.
        - Вас устроит, если я сокращу месяцы до недель?
        - Меня устроит, если ты помолчишь. Сейчас говорить будут другие.
        Под другими Сиена подразумевала свою дочь, которую не видела лет двадцать пять или что-то около того. На долгожданное воссоединение семьи это не то чтобы походило.
        - Агата. Ты хорошо выглядишь для своих лет.
        - Как и вы, ваше величество.
        Что правда, то правда. Ада глядела на королеву, которой, по её подсчётам, было не менее пятидесяти восьми, и видела отнюдь не старую, энергичную женщину, которой в лучшем случае под сорок девять.
        - Аврора, Пьер. Счастлива видеть вас в здравии, - повернулась мама к богато одетой парочке за спинкой трона.
        Родственнички кинули. Оба примерно ровесники Агаты, плюс-минус пять лет. Женщина не очень походила на королеву: она была красивой, но не той притягательной красотой, которая досталась матери Ады. Мужчина выглядел эдаким молодцеватым франтом, говоря простым языком - мажором.
        - Мы рады приветствовать тебя. Как видишь, твои брат и одна из сестёр здесь, помогают мне в делах. Твой отец… ушёл от нас. Если бы твой оборотень соизволил привести вас несколькими годами ранее, вы бы встретились. Теперь всё, что вы можете сделать - посетить фамильный склеп.
        Агата не ответила. Аде никто не говорил, что её царственный дедушка умер, но она его никогда не видела и ничего о нём не знала. Но мама заметно помрачнела. Наверное, этот человек был ей дорог.
        Сиена продолжала говорить, как ни в чём не бывало. Только девушка заметила, что при воспоминании об усопшем супруге, голос королевы стал глухим и безжизненным.
        - А приведи Старший дракон вас хотя бы на день раньше, то встреча прошла бы в менее официальной обстановке. Мы ведем переговоры с послами мёрдов. Что, ты не знаешь? Этот маленький народ откололся от фьёльской державы после войны. Теперь они хотят проложить новые торговые пути, на которых не будут пересекаться с фьёлами. Хотя, в данный момент это не самая нужная тебе информация. Эрид молодец, но следовало быть расторопней.
        Агата склонила голову набок. Её русые волосы уже начали сиять, как не никогда прежде. Должно быть, родные земли возвращали ей тот облик, который должна носить Астор. Принцесса негромко, так, чтобы никто лишний не услышали, сказала: «Он уже давно не мой оборотень, матушка».
        Сиена кивнула головой, помолчала. И ответила так же тихо.
        - Верно, не твой, у него больше нет торитт. Теперь Эрид стал ещё более уникальным, чем был до известных нам событий. Настоящий феномен. И не только он.
        Она многозначительно посмотрела на дочь, а после - на Аду.
        - Как тебя зовут, девочка? Сколько тебе лет?
        Ада находилась в том возрасте, когда подобное обращение ещё было в порядке вещей. Но из уст королевы фраза прозвучала пренебрежительно. Глаза Сиены тёплого, более тёмного оттенка, чем у матери и дракона, но взгляд их резал как острая сталь. Агата всё-таки могла похвастаться своеобразным добродушием, но королева - ни в коем случае. Не считая этого, женщины невероятно похожи.
        - Я Ада. Мне двадцать два.
        Голос прозвучал достаточно твёрдо и чётко, что немного ободрило девушку. Миндалевидные глаза критически осматривали её наряд.
        - Это славное имя. Его носила моя прабабка, она была мудрой правительницей. Ты, однако, не похожа внешне ни на неё, ни на кого-либо ещё в нашем роду. Не считая жёлтой радужки, конечно.
        Сиена почему-то бросила мимолётный, и какой-то особенный взгляд на дракона. Аду передёрнуло. В Тронном зале, полном роскошных нарядов, они с Эридом казались братом и сестрой: черноволосые, высокие, бледные как поганки. Да и толстовка смотрелась рядом с кожаной курткой не так дико, как в окружении платьев и камзолов.
        - Это липохром, - брякнула новоиспечённая Астор. Королева покачала головой.
        - Нет, дорогая. Это фером, магическая составляющая нашего мира. Вижу, в вашей параллели всему умеют находить объяснение.
        - Ваше величество, - Агата проворно вклинилась в разговор. Она держалась так легко и непринуждённо, будто ещё немного, и она попросит принести ей второй трон. - Позвольте узнать, на каких правах вы принимаете мою дочь и какой титул ей положен?
        «Э» - пискнула Ада и сразу заткнулась. Девушка вытаращилась на мать как на чумную. Ничего не поняв по её безмятежному лицу, она оглянулась на дракона. Эрид усмехнулся, словно спрашивая «а чего ты от неё ещё хотела?».
        Титул. Ей. Троечнице из скучного мира. Ай да каникулы!
        - Она Астор, прямой потомок первых королев. Разумеется, она будет носить титул принцессы.
        Женщина сделала паузу, изучающе смотря на Аду. Та из последних сил сдерживала нервный смешок.
        - Разумеется, с некоторыми оговорками, - закончила мысль её величество.
        Слово, которым Аду уже неоднократно называли ради шутки или оскорбления, вдруг превратилось в официальный статус. Наверное, следовало что-то ответить, а то вроде как не удобно.
        - Эм, спасибо, - сказала Ада своим кедам. Щёки её загорелись.
        Сбагрив кубок служанке, Сиена обратилась к ждущей чего-то толпе хорошо поставленным, громким голосом. Даже те, кого не интересовало ничего, кроме подносов с фруктами, прекратили жевать.
        - Сегодня радостный день. Как вы заметили, в столицу вернулась моя старшая дочь. Она отсутствовала длительное время, что, к нашему прискорбию, плачевно отразилось на состоянии королевства. Разные причины послужили этому виной, вспоминать мы их не будем. Теперь все хранители ферома вновь собрались под этой крышей, и страна начнёт исцеляться. Вы заметите зелень гор и обильные урожаи наших полей. Ваши дети снова смогут развиться среди множества цветов, а сквозь тучи прорежется золото. И это главное. А теперь сделайте одолжение: веселитесь, отдыхайте. Я хочу видеть радостные лица. Однако, не переусердствуйте - вечером состоится обильный пир.
        Люди одобрительно загудели. Далеко не все были счастливы видеть Агату. На сбежавшую принцессу многие смотрели с неприязнью, но королева обозначила свою позицию: она приняла дочь и, хоть упоминания о том, что Агата формально является наследницей трона, явно предпочла избежать, ни о каком изгнании не было и речи. Об Аде не посчитали нужным упомянуть. Девушка почувствовала укол обиды. Её стеснялись или даже стыдились, хоть и приблизили к трону. Полукровка. Это как признанный бастард: ему оказывают почести, но презирают.
        Неопытному человеку трудно судить об этом здраво - может, дело обстояло и не так. Будто прочитав её мысли, Сиена повернулась к ней и тихо заметила:
        - Прости, от официального представления мы пока воздержимся. Надеюсь увидеть вас на пиру. Да, Эрид, даже тебя. С Агатой мы поговорим вскоре, а ты, девочка, до вечера свободна. Тебя проводят в твои покои и ответят на всё, на что смогут. Заодно покажут замок Шамбри. Будь осторожна, в одиночестве тут можно заблудиться. Ванная и гардероб будут в твоём распоряжении. Дара, покажи… принцессам дорогу.
        Юная девушка поклонилась и бросилась исполнять поручение. Сиена уже переключила своё внимание на дюжих вельмож, на которых строгие камзолы смотрелись не лучше, чем седло на корове. К обсуждению подключились Аврора и Пьер, причём последний откровенно скучал. Оба кидали странные взгляды на сестру и племянницу.
        Дара повела их куда-то за трон. Оказалось, что за монаршей каменюкой ещё полно места для зеркал, часов и дверей. Через одну из них и прошли, тут же попав в лабиринты дворцовых коридоров.
        Эрид шёл рядом. Дракон куда-то собирался, но выразил желание посмотреть, где устроят принцесс. На него и на мать Ада злилась решительно меньше: слишком много впечатлений за несколько часов, и мальчик-призрак уже не стоял над душой немым укором. Нехорошо, наверное, так быстро забывать такое, но что поделать.
        - Она сказала покои? Не комната, не апартаменты, а именно покои? - шепнула оборотню Ада. Она всё не могла привыкнуть к новому статусу и новому миру.
        - О, это местный жаргон. Когда я услышал из твоих уст слово "хата" - тоже не поверил своим ушам.
        - Ты освоишься, - добавила Агата. - Даже если тебя поселят не в замке, а каком-нибудь отдалённом особняке - это будет лучший особняк из возможных.
        Женщина лучезарно улыбнулась. Возвращение домой сделало её компанию более приятной. Покинув разношёрстную толпу, она перестала выглядеть как безучастная манекенщица на подиуме. Зато общие черты с Железной королевой не пропали - этой семье следовало взять девиз не про кровь, а про гордость. Вспомнив холодный взгляд Сиены, Ада поморщилась. Вряд её величество была рада обнаружить себя бабкой.
        Тут она догадалась и обернулась к матери.
        - У твоих сестёр и брата есть свои дети?
        Женщина притормозила, удивлённо разглядывая дочь.
        - Я не знаю. В самом деле: забыла спросить!
        Как всегда, она была занята собой, чтобы вспоминать о других. Ответа потребовали у заскучавшего дракона. Девушка заметила, что Дара - молоденькая служанка - стесняется статного мужчину больше, чем ближайших родственниц её королевы.
        - У Авроры есть сын и две дочери. У Алесты - только сын. Им всем от семи до четырнадцати, не знаю точно. Вы, люди, так медленно растёте.
        - И быстро стареем, помню. Что на счёт Пьера?
        От женщины, которая в сорок два выглядит на тридцать с небольшим, странно было слышать разговоры о старости. Но Эрид усмехался чему-то другому.
        - Ну, видишь ли, твоему брату маскарады интереснее потомства. Особенно те, на которых мужчинам с позволено появляться в платьях.
        Ада оживилась. Агата с чувством фыркнула.
        - Всегда знала, что этот избалованный ублюдок с возрастом найдёт увлечение по душе. Но, должна с неудовольствием признать, что сейчас он выглядел и говорил вполне прилично - не то что раньше.
        Аду так и подмывало вставить какую-нибудь гадость на этот счёт, но наличие рядом служанки удерживало её. Зато спутники девушки чувствовали себя вполне раскованно. Сказывалась многолетняя жизнь при дворе: тут не принимали во внимание слуг.
        - Дождись вечера, Агата. В темноте престиж короны ронять сподручнее.
        Мамин ответ остался не высказанным: она увидела, куда привела их Дара. Непонятная эмоция вспыхнула и сразу погасла.
        - Это мои бывшие покои. Я жила здесь девочкой, пока… не оказалась на Чёрных островах.
        - Эти комнаты её величество отвела для вашей дочери. Ваши покои находятся в соседнем крыле. Надо только пересечь витражную галерею, - залепетала служанка. Очень хорошенькая, кстати говоря, только слишком курносая.
        - О, кажется, я догадываюсь. Раньше их занимал мой брат - роскошное было местечко. Стало быть, сейчас он живёт где-то в восточной части замка? Помнится, там обустроили самые комфортные комнаты, их обычно отводили иностранным монархам.
        - Герцог артогский в основном живёт в собственном поместье. А приезжая сюда, занимает всю северную анфиладу, в которой расположен домашний театр.
        - Значит, ближе к костюмам и бутафорному оружию? Да, это ему подходит как нельзя лучше.
        Они стояли у новых покоев Ады. Бледная стрельчатая дверь раскрылась, пропуская нескольких женщин разных возрастов. За их макушками мелькнули голые каменные стены и большие окна. Женщины остановились и сделали реверансы. Ада подавила желание изобразить что-то подобное: в прошлый раз вышло ужасно, к тому же, никто из её спутников и не подумал отвечать незнакомкам. Одна из них выступила вперёд.
        - Меня зовут Леона, рада приветствовать ваших высочеств. Фрейлины, - обратилась она к Аде, - в полном вашем распоряжении.
        - А… ага.
        Леона строго глянула на дам.
        - Помогите принцессе освоиться на новом месте. И не забивайте ей голову своей болтовнёй.
        - Да, госпожа Леона.
        Ада окинула её свежим взглядом. В замке никто не носил многослойной и богатой одежды, но дорогая ткань и сочный оттенок платья - вкупе с обращением "госпожа" - навели на мысль, что Леона вовсе не обычная служанка. Да и вообще фрейлины - как запоздало вспомнила девушка - не входят в касту слуг. Видимо, "подай-принеси" не от кого-нибудь, а от королевских особ, считалось почётным занятием.
        Три женщины выстроились в ряд, освобождая обзор. Агата задумчиво глядела на свою детскую комнату.
        - Ваше высочество желает осмотреть покои дочери?
        - Нет, не желает. Мне и так всё видно: тут почти ничего не изменилось. Хотя, вы заменили нормальной кроватью ту жалкую лавку, которая служила мне постелью, и обзавелись ковром. Поздравляю, - обратилась она к Аде, - тебе не придётся ворочаться всю ночь на жёстком тюфяке, а по утрам морозить ноги на каменных плитах. Увидимся вечером.
        Она кивнула, бросила последний взгляд на стрельчатые окна. Эрид, безучастно наблюдавший за всем происходившим, вдруг отвесил Аде поклон - такой же старомодный и шикарный, какого удостоилась королева.
        - Желаю здравствовать, принцесса. Надеюсь увидеть вас на приёме.
        Это было необычно. Дракон всегда чередовал галантность с издевательствами, но поклониться - ей? Девушка растерялась.
        - Ну да. Ты тоже… живи долго, процветай.
        Дара, хихикнула, остальные раскрыли рты. Тётка постарше шикнула на них, но и сама смотрела на новую "госпожу" как на больную.
        Ада поглядела вслед удаляющимся спинам и позволила увести себя в свои новые владения.
        Там её встретил простор. Бетонная готика с зародышами модерна, минимум мебели. Кровать громадная, с резными деревянными столбами и тёмно-бирюзовый балдахином. Нетопленный камин, полный серого пепла, декоративным слоем уложенного за решёткой. И много песчаника. Девушка осторожно прошлась по комнате. Ни картин, ни гобеленов - только необработанный камень, который она издалека и приняла за бетон.
        Кто-то вдохновенно щебетал и объяснял, что и как. Оказалось, королевские апартаменты - это целая экосистема.
        В небольшой комнатёнке, вроде прихожей, было законное место фрейлин. Одна или две из них всегда оставались там на ночь. Днём хозяйка покоев могла их туда выгнать, но только в крайнем случае: если девушки чем-то провинятся, или ей уж очень захочется побыть одной. Ада поняла, что крупно вляпалась. С одиночеством, к которому она привыкала годами, придётся теперь попрощаться.
        - За этой дверью вы найдёте ванную, а тут - одна из фрейлин, представившаяся Леоной, толкнула узкую створку с резьбой - будуар.
        Вопреки ожиданиям Ады, ванная была превосходной: вполне современный, совмещённый санузел, а не лохань с ночным горшком. О том, что такое будуар, девушка имела представления, близкие к нулю. Но, чтобы в очередной раз не давать поводов для смешков, она не стала спрашивать, а со знанием дела вошла в смежную комнату. Там обнаружились шкафы, зеркала и туалетные столики. А также - песочные часы. Часов в замке вообще очень много.
        - Гардероб ещё не готов. О вашем прибытии знали заранее, но у нас не было ни мерок, ни сведений о вашем телосложении и лице. Всё, что здесь есть, подобрано в соответствии с фамильными чертами Астор, так что многое придётся заменить…
        Была ли это шпилька в её адрес, или просто констатация факта? Ада понятия не имела. Широкоплечая, черноволосая, девушка неловко стояла грязными кедами на жемчужном ковре. Ради любопытства она раскрыла шкаф. Шмоток, что там висели, хватило бы до конца её дней.
        - Желаете переодеться? - с надеждой спросила женщина средних лет со странным, скошенным подбородком. В замке никому не давал покоя внешний вид Ады.
        - Да нет, наверное. Хотя, если вам не трудно, помогите найти какую-нибудь накидку или плащ: чтобы можно было надеть поверх моей одежды во время прогулки. Я видела, у вас тут носят плащи.
        Затребованный предмет гардероба отыскался немедленно, в самом углу шкафа. Нарядный, серо-голубого батиста, с капюшоном а-ля восемнадцатый век. И весь покрытый вышивкой. Ада скинула толстовку и попыталась облачиться в это чудо.
        Когда потрясение, произведённое футболкой с пентаграммой, прошло, фрейлины кинулись поправлять широкие рукава, в которых внучка королевы уже успела запутаться.
        - Ваше высочество, позвольте вам помочь!
        Через секунду девушка глядела в зеркало. Весь её неформальный наряд скрылся под батистовой хламидой - идеальная маскировка для вылазки в город. Ада довольно кивнула, покрутилась перед своим отражением и вылезла из плаща. Затем, зачем-то скомкав в руках, сунула его прислужнице.
        - Ну, вы далеко не прячьте.
        Сейчас не до прогулок, на повестке ещё оставались вопросы. Первым делом Ада попросила называть её по имени, безо всяких там высочеств. До этого молчавшая Дара с чувством воскликнула:
        - Но ваше… У нас так не принято! Особенно прилюдно!
        - Хорошо, тогда хотя бы когда малолюдно!
        Фрейлина колебалась. Сразу видно, что эта девушка заняла свой, видимо, высокий пост благодаря педантичной приверженности правилам. Типичная отличница, да ещё и с милой мордашкой. Ей было около двадцати семи лет и казалось, период расцвета у неё ещё впереди. Немного подумав, Дара всё же приняла условие.
        - Как прикажете… Ада.
        Та перевела дух.
        - А теперь, если можно: где тут у вас можно перекусить?
        Глава 83 Лобстер
        Перекус доставили прямо в покои, на круглый столик из слоновой кости. У ничего с самого утра не евшей Ады заныл желудок.
        «Неплохо» - подумала она, глядя на поднос.
        Сочный бифштекс, оставляющий кровавые отпечатки на тарелке, овощи, миниатюрные лепёшки, соусы и крем-суп нежно-зелёного оттенка. В дополнение к лёгкому вину шёл поднос с фруктами, среди которых особо выделялись жёлтые гранаты и красные груши. Кубок на толстой ножке, в окружении плодов, напоминал о фламандских натюрмортах.
        Ада послушно взялась за вилку и нож. Её познаний этикета хватало ровно на то, чтобы разбираться, в какую руку что берётся, и не класть локти на стол. Судя по задумчивым взглядам фрейлин, этого было недостаточно, но есть хотелось так, что девушка не слишком пеклась о приличиях и уничтожала блюда с неподобающей принцессе скоростью. Вино придало ей сил и задора. Покончив с обедом, Ада немного побродила по покоям, повалялась на кровати, отослав всех из комнаты, и снова попросила плащ. Стресс до сих пор не прошёл и выражался во внешнем спокойствии.
        Дара, от которой не удалось избавиться окончательно, согласилась посидеть в приёмной, где у неё было всё необходимое. Она сослалась на то, что Аде не положено оставаться одной в покоях.
        - Вам может что-нибудь понадобиться. Постоянно держать под рукой весь штат фрейлин в самом деле не обязательно, но хотя бы одна из них должна оставаться подле вас.
        - Это домашний арест?
        Девушка поколебалась. Было видно, что она пытается ответить честно.
        - Нет. Хотя многие королевские дети смотрят на это именно так. Вы вольны делать всё, что вам угодно, но если что-либо меня встревожит, я обязана сообщить её величеству.
        - Так вы на вроде шпионки?
        Дара застенчиво улыбнулась. Она относилась к Аде с большим сочувствием, чем другие, более надменные фрейлины, и нравилась ей больше.
        - В целом, да. Это для вашего же блага. А ещё для развлечения. Как я поняла, вы с её высочеством жили… в далёких землях. И лично для вас тут всё в новинку. В моих силах показать большую часть дворца, и ответить на некоторые вопросы.
        - А если я убегу от тебя? - Ада незаметно для себя перешла на ты.
        - Вы потеряетесь. Замок очень большой, - снова улыбнулась девушка.
        Уточнять, что будет, когда с её помощью Ада разберётся, где в замке входы и выходы, она не стала. Скрыв под плащом шокирующие йэррцев рваные джинсы, внучка королевы упрямо направилась к двери.
        - Мне хочется погулять по городу. Это возможно?
        - Давайте для начала ограничимся окрестностями Шамбри. Пока мы их обойдём, уже наступит ночь.
        - Ок.
        - Простите?
        - Ну, сделаем, как ты сказала.
        Дара не была в восторге от того, что её подопечная намылилась гулять, не проведя во дворце и трети дня. Но ей никто не говорил, что этому следует препятствовать, и потому она прихватила небольшую сумочку - что-то вроде старушечьего ридикюля, - и повела Аду в каменные лабиринты.
        Большие витражи бросали на стены абрикосовые блики. За каждым поворотом можно было обнаружить часы или настенные панно, ничего общего не имеющие с интерьерами музеев и дворцов, которые Ада видела в своём мире. Что-то близкое к выставке современного искусства на основе механики.
        Они спустились по нескольким лестницам.
        - Есть более короткий путь, но здесь открывается чудесный вид, - сказала Дара. Про себя Ада отметила, что помимо вида, тут ещё полно охраны, мимо которой сможет пройти не каждая принцесса.
        Стражники, увидев фрейлину в компании неизвестной им, укутанной в плащ девушки, преградили дорогу.
        - Что это вам, барышни, не сидится во дворце? Говорят, вечером намечается знатный пир, да сразу по двум случаям. Стало быть, не только послы к нам заявились, но и дочурка королевы - после стольких-то лет. Вам бы сидеть, наряды выбирать, а не гулять. На улицах может быть неспокойно, а в наших парках полно иноземцев. Не все из них опознают знатных дам. Не все умеют вежливо обходиться…
        - Для вояки на посту ты слишком болтлив и сам не имеешь никакого понятия об обхождении. Для тебя что простая служанка, что фрейлина принцессы - всё одно. Если видишь, что на тебя не рявкнут, так и будешь трепаться, без всякого почтения.
        Стражник добродушно хохотнул, его товарищ, который явно был не в восторге, что кого-то из близких к Сиене персон задерживают в пути, вмешался.
        - Простите госпожа Дара. Моего коллегу взяли сюда прямиком с фермы, исключительно из-за габаритов. Он так и не понял, с какими женщинами можно чесать языком, а с какими - нет. Однако, раньше вы не были вхожи ни к одной из принцесс. Которой теперь вы служите?
        По сравнению с Леоной, Дара не производила впечатление властного человека, да и одета она была проще. Первый стражник толкнул говорившего в плечо и ухмыльнулся. В отличии от товарища, он не стремился одним из первых узнать новости, а просто действовал по настроению. Второй мужчина только покачал головой. Весь его вид выражал недовольство такой бестактностью.
        - Да какая разница, какой? Пусть лучше попросит свою подругу не прятать лицо в капюшоне.
        Теперь настала очередь Дары ухмыляться, потому что Аде надоело переминаться с ноги на ногу в ожидании, когда их оставят в покое, и она нетерпеливо скинула капюшон.
        - Её высочество вряд ли довольна, что вы задерживаете нас, - скромно произнесла фрейлина, и издевательски стрельнула глазками. Высокие гвардейцы стояли дураки дураками и таращились на Аду. Девушка ещё не знала, что её глаза хоть и остались жёлтыми, но приобрели более насыщенный оттенок и стали немного искрить. В том мире, откуда она пришла, это уже не оставило бы ей возможности спокойно ходить по улицам, ну а в этом означало одно: слуги позволили себе лишние вольности к важной персоне. Они не знали, кто она, и почему волосы незнакомки чёрны как смоль. Но глаз оказалось достаточно.
        - Простите, - поклонились оба разом и попятились, занимая изначальные позиции у дверей. - Мы не… Простите, ваше высочество.
        Девушка покосилась на Дару, та ей кивнула. «Бывает» - важно буркнула Ада стражникам, следуя за фрейлиной. Когда они отошли достаточно далеко, Дара сказала:
        - Хоть я и благородного происхождения, но отец мой беден и беспробудно пьян каждый второй день. Сюда я попала практически случайно, каждый об этом знает и норовит это показать. Вот и теперь прицепились. Но также они знают, что я прикладываю все усилия и честно тружусь, чтобы удержаться на своём месте! Простите, принцесса. Я болтаю лишнее, а ведь Леона предупреждала.
        - Бывает! - с чувством повторилась Ада, зная, какого это, когда тобой пренебрегают. Да уж, скоро все в замке будут в курсе, что красноречие у королевской внучки хромает. Но Дара только улыбнулась.
        - Давайте лучше осмотрим парк и оранжерею. Также здесь находится великолепный ангар для дирижаблей, говорят, что это инженерное чудо. Он весь из стекла! До вечера вам будет, на что посмотреть.
        Ада согласилась. Ей стало неловко после краткого рассказа Дары о делах семейных.
        Вместе они покинули территорию замка, прошли мост, и теперь бродили, не думая о времени. Точнее, не думала Ада, а её спутница просто не стала напоминать о скором пиру уже десятый раз подряд, и тихо брела рядом. Она ничего не выспрашивала, не лезла с советами, чем выгодно выделялась от брошенных где-то в замке остальных прислужниц. Уж те за то недолгое время, пока Ада знакомились с покоями, женщины постарались вытянуть из неё как можно больше. Так что возвращаться к ним, а также к остальным придворным, сверлящим её насмешливыми взглядами, совсем не хотелось. Тем более, что тут, в самом центре столицы, и правда было, чем любоваться.
        Как Дара и обещала, парк и оранжерея оказались громадными и полными диковинных растений. Особенно впечатлял зелёный лабиринт, в которой фрейлина наотрез отказалась пускать Аду - настолько он был мудрёный, что даже прожившие при дворе несколько лет к ряду не могли запомнить всех поворотов и тупиков.
        Кое-что было странным. Грушевые деревья, которые росли кругом гранитных стен дворца, и сначала показались Аде полудохлыми, теперь выглядели иначе. Листья стали зеленее и больше, где-то даже появились цветы. Девушка была уверена, что когда только прибыла в Йэр, дела обстояли иначе.
        Дара тоже казалась немного удивлённой. На всякий случай Ада не стала пускаться в расспросы, могло статься, что здесь всего-навсего такой климат. От страны, в которой водятся говорящие драконы, всего можно ожидать.
        Ангар был потрясающим. Железные арочные конструкции соединялись гравированным стеклом, белые узоры тянулись по нему паутинками. Контуры дирижабля, который находился внутри, величественно темнели в глубине. Вообще, обилие паровых машин приводило Аду в восторг. Какие-то сферы, воздушные шары и даже лодки с парусами, не говоря уже о цеппелинах - они мелькали над городом и иногда пролетали над замком. К сожалению, выглядело это так чуждо и странно для простой студентки, что дочь Агаты не могла отделаться от мысли, будто попала в компьютерную игру. Даже Дара казалась просто сюжетным дополнением.
        Вероятно, это и послужило главной причиной, по которой девушке хотелось проникнуть в глубь города, туда, где нет такой упорядоченной красоты, зато кипит жизнь.
        Она не прогадала. Шамбри на расстоянии опять показался сказочной иллюстрацией. Длинный и широкий мост, знамёна над башнями. Светлый, необработанный гранит. Это было не просто затейливое здание, а неприступная крепость, в которой старания древних зодчих поддерживались техническими наворотами.
        - Небо тут чище, - заметила Дара. - Над этой частью Йэра запрещены заводы. Зато на окраинах столицы трубы так дымят, что люди вынуждены носить защитные маски.
        Девушка задумалась и чему-то улыбнулась.
        - Зато, как говорят, нигде не умеют так веселиться как в рабочих кварталах. Там множество заведений… разного толка. А вы знаете, как много у нас академий? Студенты и юные механики нередко устраивают там целые представления со своими изобретениями. Одни придумывают летающих зверей, другие пытаются создать автоматонов, которые внешне не отличаются от людей. Лично мне эта идея кажется немного жуткой. Думаю, больше всего аплодисментов срывают те, кто демонстрируют новые музыкальные инструменты. Это уже не просто машина, а с душой.
        Словно в подтверждение её слов где-то зазвучала мелодия. Взмыла ввысь и разнеслась на несколько кварталов. На улицах Ада чувствовала себя свободнее, чем в замке.
        - Ты сама всё это видела?
        - Увы, нет. Мне не положено там появляться. Приходится довольствоваться рассказами слуг, иногда стражников.
        - Так пошли, глянем.
        Ада имела привычку часами бродить по своему городу, да и любом другому, куда её заносило. Делать исключение для Йэра она не собиралась.
        - Нет, прошу вас! Без сопровождения никак нельзя! Да и время поджимает. Позвольте я лучше покажу вам ярмарку диковин? Он недалеко, а название вполне себя оправдывает.
        - Да какого ж… - вдруг пришла новая мысль. - А там есть вот эти ваши - круглые такие, летают? Я забыла, как называются.
        Очень уж ей понравилось разнообразие машин. Некоторые были вроде карет без лошадей, только из металлических пластин и с трубой вместо козел. Собственно, конный транспорт тоже присутствовал, только в малых дозах. Но больше всего Аду поразили шары, покрытые грубыми швами и иллюминаторами. Они медленно парили над крышами самых разных мастей: двускатными черепичными - как на английской гравюре, - и круглыми железными. Сферы шевелили чем-то похожим на плавники снизу и крутили лопастями наверху. Зрелище было странным и завораживающим. Дара проследила за взглядом Астор. Её любопытства она не разделяла.
        - Ах это? Мы называем их рыбами. Слишком пузатые и уродливые, слишком низко летают. Дирижабли и корабли украшают панораму столицы, а эти носятся из стороны в сторону как летающие курицы.
        После такого сравнения Ада пуще прежнего загорелась желанием прокатиться в такой штуковине.
        - Так что, на ярмарке можно хотя бы просто посмотреть на них вблизи?
        - Разумеется, ваше… Можно, да!
        Спустя полчаса они сновали между припаркованных рыб, парусных железных лодок и обыкновенных лошадей. То и дело кто-то взлетал, а кто-то приземлялся, выпуская клубы дыма. Ада удовлетворила своё любопытство. Она вертела головой во все стороны, стараясь держаться ближе к стене: столько народу, что того и гляди собьют с ног. Фрейлина вздыхала, но возражать уже не пыталась. Помимо транспорта, здесь стояли прилавки с разномастными специями - на любой вкус, запах и цвет. В разных уголках ютились лавки старьёвщиков. И целые штабеля с инструментами простирались вдаль и вширь: детали, машинное масло и комплекты чертежей. Люди толпились, выбирая товар и старались глубоко не вдыхать: дым и так въедался в одежду, кусал за ноздри и лёгкие, щипал глаза. На это уже никто не обращал внимание, тем более, что на окраинах города, если верить Даре, воздух отравлен сильнее, чем здесь. Многие посетители ярмарки и её организаторы носили вместо очков окуляры на кожаных ремнях, это защищало глаза, а ещё круто выглядело. Девушке казалось, что она попала на тематическую вечеринку.
        Зато денег не жалел никто. Ада не увидела ни одного попрошайки, не услышала скандалов из-за цен. Люди просто подходили к прилавкам и брали всё, что им нравилось, легко прощаясь с монетами и купюрами.
        - Вы не разрешаете нищим появляться на центральных улицах?
        Дара удивилась.
        - Нищим? Нет, они могут ходить где хотят. Дело в том, что надо сильно постараться, чтобы опуститься до такого низкого уровня жизни здесь, в Паровой столице. Мы недавно выиграли войну и, хотя и понесли огромные потери, теперь богатство хлынуло в Йэррию рекой. А голода у нас не бывало никогда. Правда в самом начале войны случались беспорядки, все люди как с ума сошли. Теперь это прошло, хотя некоторое напряжение так и не исчезло. И климат сильно пострадал. Знаете, госпожа, мы платим своим воздухом за магию и золото, которые нас защищают. Говорят, со временем по всей империи люди будут ходить не иначе, как в специальных масках. Но до этого ещё не скоро. А в остальном наш город так прекрасен.
        И не поспорить. Какой бы чахлой не была трава, а земля сухой, столица изнывала от своей красоты: камень, металл, дым, сплетения веток, шипов - всё застыло в огромном букете вечной, томной осени. И не важно, что на самом деле на дворе стоял июль, который назывался здесь совсем иначе.
        - Ты права, у вас тут очень здорово. Только я просила не называть меня так.
        - Как? Ах да! Простите, госпожа, я забыла…
        Ада цокнула языком. Фрейлина ещё раз извинилась и чуть передёрнула губами. Спустя секунду они вместе тихо посмеивались. Девушки хорошо понимали друг друга, просто обе путались и тупили. Экскурсия продолжалась.
        На ярмарке многие пользовались услугами часовщика, единственной работой которого, как поняла Ада, было настраивать точное время. Впрочем, ремонт стрелок и циферблатов осуществлялся в соседней палатке. Среди всего прочего продавались и сувениры. Скромненько, в углу, старая ведьма впаривала медальоны и статуэтки. Иначе не назвать: так уж она вырядилась, подвязав сальным платком длинные патлы. Но это не отгоняло покупателей, некоторые с радостью расставались со своими медяками. Спросом, преимущественно, пользовались шкатулки с жуткими мордами на крышках. Ада указала фрейлине на них.
        - У вас тут часто изображают драконов. Так проявляется национальная гордость?
        Дара чихнула: прямо мимо неё пролетело железное блюдце, исходящее дымом. Так в королевстве передавали письма на расстояния.
        - Именно она, принцесса, но не только. В народе считается, что оборотни приносят удачу - как правило, материальную. А в стародавние времена их почитали за богов. Я слышала, далеко на юге всё ещё есть племя, которое им поклоняется.
        Эрид, который не стеснялся рассказывать о своей магической природе, об этом почему-то скромно умолчал. Может быть потому, что когда они познакомились, Ада и так приняла его за сумасшедшего, а убедившись, что её не обманывают, окрестила дракона говорящей ящерицей. Знал, что дочь Агаты даже божество поднимет на смех. А может, просто не хотел смущать лишний раз. Судя по отрывкам чужих разговоров, этого оборотня здесь не любили и считали злобным и непредсказуемым. Тот Эрид которого девушка знала, совсем не подходил под это описание. Несмотря на все свои недостатки, он очень… заботливый. Ада поняла, что не хочет, чтобы общение между ними прекратилось, хотя это было вполне закономерно. Гранитный замок подчинялся своим правилам. Как ни посмотри, а странная девочка из чужого мира в него не вписывалась.
        Поток её мыслей неловко взяли под уздцы.
        - Ваше… я хотела сказать, госпож… Ада! Мы уже и так слишком задержались, нам пора возвращаться, чтобы не опоздать на пир. Леона мне не простит, если мы не успеем вас подготовить.
        Ада кивнула и ещё раз попросила не называть её госпожой. Хотя бы потому, что к этому так легко оказалось привыкнуть.
        Резиденция прекрасна в золотых лучах. Но здесь, на площади и среди петляющих улиц, находиться спокойнее. Главное только прятать глаза, и тогда никто не догадается, кто ты. Девушка опустила голову.
        - Пошли, - нехотя послушалась она.
        Дара включила такую скорость, что поспеть за ней было не так просто. Отсутствие корсетов заметно облегчало здешним женщинам жизнь, раз они могли так скакать по мостовым. Фрейлина на ходу клялась, что больше не будет столь опрометчива, чтобы уводить королевскую внучку так далеко от замка - без охраны, без особого разрешения, и без её, Дары, мозгов. То, что позволялось простым знатным дамам как милый каприз, для принцессы считалось запретным. Ада бубнила что-то в ответ. Всё её внимание уходило на то, чтобы капюшон не спадал с головы.
        Задыхаясь, они ворвались в замок. На обуви скопился толстый слой пыли. На этот раз стражники ничего не посмели сказать, но хитро переглянулись.
        В коридорах царила суматоха. По одной из лестниц, которую они разумно обошли стороной, слуги носились с подносами, полными угощений. Бронзовый павлин за стеклом расправил хвост и заголосил. Дара схватилась за голову. «Половина девятого! Пир уже идёт!».
        Её мечтам переодеть Аду не суждено было сбыться. Не дойдя до покоев, они встретили ранее ими брошенных, и потому очень недовольных фрейлин.
        - Помилуйте, на гардероб времени не осталось! Пунктуальность королева ценит больше, чем внешний вид. Просто позвольте ваш плащ, ваше высочество. В верхней одежде сидеть за столом не подобает, а что до остального - всем известно, что вы прибыли из заморских земель…
        Ада с неохотой отдала батистовую накидку. Под ней она надеялась по возможности скрыться от любопытных взглядов, но что поделать. Снова увидев, какой рисунок украшает чёрную футболку, женщины быстро переглянулись, сделали вид, что всё нормально, и заявили, что сверху всё не так уж и плохо, а низ закроется столом. Что ж, дырявые на коленях джинсы оказались вне опасности. Дара, которая отходила на минуту, чтобы отнести свой ридикюль, вернулась, и тут же встала по правую руку от девушки. Остальные три женщины поджали губы и пошли следом.
        - На таких приёмах вам придётся появляться в сопровождении всех ваших компаньонок, - шепнула Дара и только тут заметила, что принцесса по-прежнему щеголяет в футболке. - О, боже! Вы так и пойдёте с пентаграммой?!
        Ещё утром Аде казалось забавным вырядиться подобным образом и заявиться в самый, что ни есть, настоящий, дворец. Теперь она начинала понимать, что ей долго ещё будут припоминать эту шалость.
        - А что, в вашем мире, в смысле, в вашем королевстве тоже известен этот символ?
        Она прикинулась дурочкой, хотя знала, что в этой параллели многое ничем не отличается от привычных ей вещей, только называется иначе. Те же религии, те же суеверия и табу. И, если тут и есть неформалы, то их именуют просто - чернокнижниками.
        - Не думаю, что это вызовет слишком уж бурную реакцию. Но умоляю вас, Ада, пообещайте, что с завтрашнего дня начнёте брать из своего гардероба не только плащ!
        Представив, как она будет выглядеть в платье со своими широкими плечами и короткими волосами, девушка уныло кивнула. И тут лакеи распахнули перед ними дверь.
        Не Тронный зал, конечно, но комнатка не из маленьких. Её отделали красным и белым мрамором, - будто бы специально для того, чтобы здесь ели мясо и пили и вино. Её высочество с эскортом юркнули через боковую дверь, что, конечно, не спасло от всеобщего внимания.
        Во главе стола сидела королева. Рыжие волосы идеально сочетались с изумрудами и строгим, закрытым платьем. Агата восседала по левую руку от неё, а по правую - устроилась младшая сестра матери, Аврора. Дяди Пьера видно не было. Мама, в отличии от Ады, переоделась - в серое платье с длинными рукавами и полностью открытыми плечам: узкими и худосочными, не то что у дочери. На длинной шее красовался чокер.
        - Ты припозднилась, дорогая. Это можно понять, самые вкусные блюда начнут подавать только сейчас.
        За столом раздалось хихиканье. Сиена благосклонно улыбалась своим и чужим подданным.
        - Так что можешь занять своё место рядом с моей старшей дочерью.
        Между Агатой и Эридом пустовало кресло. Подле дракона Сидела Варга, которой слова никто не смел сказать на счёт откровенного выреза и кожаной жилетки. За нею - несколько других оборотней. Все как один в чёрных и для здешней публики достаточно дерзких нарядах, так что на их фоне Аде было как-то спокойнее. Фрейлины расселись чуть поодаль. Пока она пробиралась к своему месту, то успела проанализировать сказанное королевой. Она прилюдно и повторно назвала Агату дочерью, но о внучке снова даже не заикнулась. «Дорогая» - это всё, чего удостоилась Ада.
        Ужин и правда оказался превосходным, что не мешало ему казаться пыткой. Девушка сначала разглядывала залу и гостей, но когда те стали активно отвечать ей тем же, потупилась. Серебряные тарелки отразили непослушную чёлку.
        Старый канцлер, который ещё днём вылез как чёрт из табакерки, сидел напротив и с гаденькой улыбочкой ждал ответа на вопрос, который Ада пропустила мимо ушей.
        - Что, простите?
        - Я интересовался: а как вам, барышня, ваш новый дом? Не правда ли, дворец прекрасен?
        - Да, ничего так. Очень красивый.
        - Вы счастливы остаться здесь? - канцлер деловито жевал устрицу и не сводил хищных глазок со своей невольной собеседницы. Старый как сам мир, но вряд ли собирается на покой.
        Счастлива Ада не была, да не в этом дело. Все, кто сидел по ту сторону стола выжидающе смотрели на неё: хотели узнать, навсегда ли дочь Агаты обосновалась при дворе или есть надежда, что королева её куда-нибудь сбагрит. Она не знала, что отвечать. Мать как на зло, была занята тем, что объясняла слуге, что такое кофе. Без любимого напитка она не могла успокоиться. Эрид болтал с Варгой, а Сиена улыбалась и молча сверлила взглядом присутствующих. Она не хотела вмешиваться, желая посмотреть, чего стоит внучка. Подходящий момент, чтобы выяснить: ничего.
        - Ну, я счастлива увидеть родину своих предков.
        - Наверное, ваша матушка много вам о ней рассказывала. О нашей архитектуре, истории, климате, который, к сожалению, в последние десятилетия сильно пострадал. - Канцлер бросил на Агату молниеносный и выразительный взгляд. - Ещё, может быть о том, как управляют этой страной.
        - Да не особо.
        Полгода назад Ада знать не знала ни о каких параллелях. Старик ей не поверил.
        - Да вы не стесняйтесь, ваше высочество.
        - Я не высочество, то есть я не…
        - Попробуйте омара, он приготовлен лучшим поваром в стране! Эй, вы! Да, вы. Подайте её высочеству омара. Вон того, самого аппетитного… Наверняка вы составили какую-то программу с принцессой Агатой. Она всегда была предприимчивой.
        - Ну, я не…
        На лицах всех, кто находился справа и слева от канцлера, появились кривые усмешки. О да, о былой предприимчивости матери Ада наслышана. При дворе никто не забыл, что она натворила и ничего не простил.
        - Милорд, оставьте девочку в покое. В самом деле, вам не пристало рассуждать об управлении. Ваше дело вести расчёты, а не дебаты.
        Сиене надоела комедия, которую ломал старикашка. Она не повышала голоса, и от этого приказ прозвучал более грозно. Но канцлер оказался не лыком шит, он воздел руки к небу и прокаркал:
        - Меня не так поняли! Меня интересовала культурная сторона вопроса, только и всего. Прошу простить.
        Усмехнувшись, королева пригубила вина.
        - Если и существует что-то, менее подходящее вам, чем дипломатия, то это искусство и культура. Я не беру в расчёт ваш знаменитый цветочный фонтан. Приобрести за деньги шедевр и понимать красоту - это разные вещи.
        - В самом деле, - влезла какая-то баба, - думается мне, её высочество Ада хорошо осведомлена об йэррской архитектуре, литературе и достижениях техники. Единственное, во что принцесса Агата, как видно, забыла посвятить дочь - это значение символов.
        Футболка с пентаграммой сиротливо смотрелась рядом с элегантным платьем матери и изумрудным гарнитуром королевы. Девушка глядела исподлобья, полностью гармонируя с этим мрачным принтом. Послышались смешки.
        Ада подумала, что если этим вечером должно случиться что-нибудь более неприятное - то сейчас самое время. И в кои-то веки оказалась права. Бесшумные руки слуги водрузили перед ней тарелку с лобстером.
        Жуткий урод. Клешни, усищи, башка, которую повар разворотил и нашпиговал салатовым пюре. В комплекте к уроду шли вилка, нож, щипцы и железный шпатель - красивый, вроде недоразвитой ложки. А в качестве заключительного издевательства, то есть аккорда - несколько ломтиков лимона. Что со всем этим делать, Ада не знала. Те, кто ели это блюдо, уже с ним покончили, и скопировать чужие действия было не у кого. Многие по-прежнему смотрели на неё. Чтобы предпринять хоть что-то, она медленно отправила в рот очищенный от кожуры лимон. Вокруг засверкали полуодобрительные улыбки: Ада могла есть лимоны и не морщиться. Таков был один из её немногих талантов, но сидеть и весь вечер жевать кислятину невозможно. Не очень уверенно, девушка взялась за нож. Кто-то закашлялся, явно пытаясь скрыть смех. Слева раздался шёпот матери.
        - Какого дьявола тебе принесли омара, если ты его не умеешь есть? Чем тебе не угодил обыкновенный лосось?
        Она наклонилась к ней, изогнув длинную шею и на ходу орудуя вилкой и ножом, словно кистью на холсте.
        - Да не я это! - прошептала Ада и вспыхнула, глядя на канцлера. Старикашка решил выставить её ещё большей дурой, чем она есть.
        - Любезный, можно вас…
        Эрид, манеры которого ничуть не уступали королевским, коварно прищурился и ждал, пока лакей подойдёт достаточно близко. В отличии от канцлера, оборотень не стал повышать голоса, а подозвал слугу скорее жестом.
        - Принесите мне то же самое, что её высочеству Аде, только без этой гадости. Я говорю о лимонах, - пояснил он остолбеневшему слуге.
        - И мне, - потребовала Варга.
        Две тарелки с ракообразными хмырями появились почти молниеносно. Гостей заинтриговало развитие событий. Ада не знала, чего добивались драконы, но теперь она стала не единственным объектом внимания. Переглянувшись, оборотни взялись за лобстеров руками, игнорируя все положенные в таких случаях приборы. Раздался хруст. Куски красного панциря падали мимо тарелки, брызнул сок. Лица присутствующих вытянулись. Даже это безобразие в исполнении драконов выглядело как искусство - такими непринуждёнными и плавными были их движения. Но, конечно, смотрелось это дико. Особенно для тех, кто только что видел, как безупречны их манеры за столом.
        Под шумок Ада поковыряла вилкой в расколошмаченной голове своего омара и со спокойной совестью отодвинула тарелку, которую тут же унесли. Других гастрономических сюрпризов не последовало: салат, десерты и вино со специями. Последнее пришлось как нельзя кстати. Девушка приноровилась не выпивать всё залпом, а цедить напиток как истинная леди. Однако за одним бокалом вскоре последовал другой, третий, и наконец жизнь показалась вполне сносной. Прежде чем Ада потребовала четвёртый бокал, Эрид склонился к ней и с очаровательной улыбкой пригрозил, что если она не остановится, то он велит слуге принести маринованных осьминогов и посмотрит, как Ада станет выкручиваться. Угроза тут сразу возымела действие, а Агата одобрительно кивнула. В целом, принцессе не было никакого дела до того, сколько вина может выхлестать её дочь, но престиж короны, о котором в их семье так любят говорить, волновал даже её.
        Как это обычно и бывает, все наелись, но расходиться никто не спешил. Ада как могла аккуратно уничтожала зачем-то нарезанные фрукты и ждала, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Скрипки и литавры ворвались в обеденную залу и одновременно с ними появилась процессия актёров. Средневековая - на этот раз в самом деле средневековая - одежда предвещала старинный сюжет. Ряженые затянули грустную песню.
        - Это сказание о первой королеве - шепнул дракон. - По правде говоря, первой она не была, но именно эта женщина узаконила передачу трона от матери к дочери. Кстати, во втором акте вас с Агатой будет ждать сюрприз. Я бы сказал, неприятный, но в твоём мире не на все вещи реагируют так, как у нас.
        Он с нехорошей улыбкой вернулся к созерцанию того, что можно было назвать песенным балетом. Ада знала эту улыбку: она означала, что кто-то сейчас сделает глупость, которой Эрид не намерен мешать, а наоборот, всячески поддержит. Оборотни обожали людские оплошности. Они получали от этого удовольствие и чувство собственного превосходства.
        Несколько танцующих групп изображали баталию, между ними метались двое мужчин и одна женщина. Они были в коронах. По тексту песни девушка угадала легенду, которую уже слышала: братья казнили сестру и тем самым навлекли ужасные беды на страну. Затем оба получили на орехи, в королевстве наступила эпоха матриархата, а у династии Астор появились ручные драконы.
        Всё было красиво, но слишком затянуто. Танцоры швыряли друг в друга ленты, имитируя пальбу из пушек, на красно-белый шахматный пол выехало нечто вроде катапульты. Конструкция совершала энергичные монотонные движения, в колёсах у неё что-то трещало. Выпившую три полных кубка вина Аду начало клонить в сон, и все силы уходили на то, чтобы держать глаза открытыми. Поэтому большая часть мистерии прошла мимо неё.
        Первый акт закончился, о чём Ада догадалась по чопорным аплодисментам и поклонам артистов. Повернув, как сомнамбула, голову, она посмотрела на бабушку и мать. Сиена вежливо посматривала в середину зала, но её внимание было сосредоточенно на разговоре с одним из советников. Агата выглядела заинтригованной. Она в полголоса сообщила дочери, что пьеса новая и раньше таких длинных и красочных здесь не ставили. Ада сделала вывод, что раньше было лучше, и тут грянул второй акт. Вместо якобы казнённой женщины появилась другая, - высокая как каланча, и в таком умопомрачительном наряде, что впору было ослепнуть. Девушка усомнилась, что в те давние времена было принято так одеваться, даже если речь шла о великой основательнице династии. При дворе вообще не поощряли украшательства одежды, предпочитая однотонные и дорогие ткани, вряд ли в те времена вкусы так сильно отличались.
        Почему-то женщина не пела, а только величаво отплясывала.
        - Перестань клевать носом. Лучше обрати внимание на новую королеву - это тебя взбодрит.
        Дракон не скрывал злорадства. От него тоже шёл лёгкий запах вина, но Эрид и близко не был пьян, и уж тем более не засыпал на ходу. Конечно - он спал две недели в параллельном времени и пространстве. А взгляд сверкал ярче прежнего. Наверное, повлияло возвращение в родные земли. Или это всё-таки вино сыграло свою роль? Может быть. А может, дело в Варге, с которой мужчина постоянно обменивался комментариями и смешками. Ада не злилась. В конце концов, они оба помогли ей не упасть в грязь лицом на этом пиру, а драконша выглядела так соблазнительно, что даже женщины ею любовались - не без зависти, конечно. Девушка знала, что ревнует, но спокойно и даже лениво. Это чувство не сжигало её изнутри. Пока нет.
        Она переключила внимание на актрису. Мать сделала тоже самое и тихо ахнула.
        - О, Пьер!..
        Сначала Ада ничего не поняла, но потом танцующая процессия с «королевой» во главе приблизилась к возвышению, на котором расположились главные персоны, и всё стало на свои места. Под тонной грима и париком Ада разглядела смутно знакомые, в общем-то мужские черты лица и золотые глаза. Перед ними плясал её дядя - принц и сын её величества Сиены.
        Сама правительница и бровью не повела, разве что старалась не смотреть на разыгрываемую мистерию. Некоторые поступали также, а некоторые - с интересом наблюдали за ловкими прыжками дяди Пьера. Никто не думал насмехаться, разве что кривые улыбки украшали покрасневшие лица отдельных послов. Ада, забыв, что находится в высшем свете, еле слышно хрюкнула от смеха, за что тут же получила под столом ощутимый удар туфелькой по лодыжке.
        Она прикусила язык и посмотрела на трёхэтажные часы на противоположной стене: вечеринка только набирала обороты.
        Глава 84 Матери и дочери
        Когда всё закончилось, перевалило за полночь. Сытые и пьяные гости - аристократы, вельможи, их прелестные жёны и дочери - все они расходились по домам. Покидала зал и Агата. На её собственную дочь уже никто не обращал внимания. Ада никак себя не проявила, не считая казуса с омаром и футболкой - ни с хорошей, ни с плохой стороны. Как только ей дали понять, что можно идти, девушка рванула к выходу. Фрейлины едва поспевали за ней.
        - Она довольно нервная. В тебя. И кстати, ты заметила? - любит выпить.
        После представления Пьер умылся и переоделся, и теперь выглядел таким же щёголем, какого они встретили днём. Ранее, на немой вопрос Агаты королева вкратце ответила, что чудачества, подобные недавней мистерии, позволяют принцу в остальное время выглядеть и вести себя как разумный человек. В Плане общения Пьер в самом деле стал более сносным, но и теперь он норовил задеть сестру.
        - Можно подумать, ты бы справился с детьми лучше, заведи ты хотя бы одного.
        - И то верно! Доброй ночи, сестрица.
        Он церемонно поклонился одной лишь головой и убрался прочь. С Варгой у них установилось полное взаимопонимание: тихо обменявшись паскудными словами и сахарными улыбками, более они сегодня не общались. Драконша, как и раньше, предпочитала общество Эрида, чем своего торитт. Оборотней тянуло друг к другу, но на страсть это очень не походило. Скорее, родство душ, хотя в былые времена это не мешало им делить постель. Время от времени принцесса с любопытством поглядывала на дочь, но не находила никаких ожидаемых признаков. Эрид уделял почти всё внимание Варге, а девице - как с гуся вода. Куда больше оборотней девушку занимало полусухое содержимое дворцовых погребов.
        - Девочку надо переодеть. Леона клянётся, что всему виной одна из её фрейлин - не уследила за временем и потому они еле успели на пир. Как по мне, лучше бы опоздали ещё больше, но привели мою внучку в пристойный вид.
        Сиена выразила желание проводить её высочество до покоев. Свита плелась позади на расстоянии нескольких шагов.
        - Она не знакома с этикетом и не умеет вести беседу. Готова поспорить, даже разговор о погоде поставит твою дочь в тупик.
        - Освоится, - махнула рукой женщина.
        Чудачества Ады никак не волновали Агату. Эта девушка всегда была странной, пыталась выглядеть как мальчишка и вести себя как подросток. И то, и другое ей удавалось блестяще.
        - Непременно, ибо я завтра же прикажу обучить её всему необходимому. Думаю, самого элементарного будет достаточно. Меня беспокоит другое, а именно то, что этим не занималась ты.
        Агата нехорошо улыбнулась и пригладила серое платье. Как ей не хватало йэрских тканей! И факелов, бросающих на складки мягкий свет. Факелы были с автоподжигом и могли произвольно менять оттенки огня от фиолетового до изумрудного.
        - Была уверена, что если полезу с воспитанием, она сбежит. Как говорится, недалеко шиповник вырастает от розы.
        - Тебе просто не захотелось. Ты никогда не делала того, чего не хотела, если была хоть малейшая возможность увильнуть. А уж в иной параллели и подавно.
        Как всегда, Сиена сухо констатировала факты. Она делилась наблюдениями, не позволяя ни одной эмоции проскочить в её слова. И протестовать тут нет ни смысла, ни нужды.
        - Вы правы, матушка. Ада совсем не похожа на Астор, и я довольно быстро разочаровалась в её появлении на свет. Но не подумайте, что мне она совсем безразлична.
        - Это дело твоё. Но могу заверить тебя, что в девочке есть от нас больше, чем ты думаешь. Хотя отличия, несомненно, преобладают - и именно этим мне она нравится.
        Они вошли в покои, оставили фрейлин заниматься приготовлением ванны и кровати, а сами удалились в будуар. Как только посторонних рядом не осталось. Сиена спросила:
        - Ты знала, что твой отец умер, когда появилась сегодня в Шамбри?
        - Да. Эрид мне рассказал.
        Агата почти не помнила отца как самодостаточного человека, только как тень её матери. Вот Нердал был другим, настоящая личность, а папа… Он был добр. А также сдержан, учтив, хорошо разбирался в истории и не представлял жизни без классификации минералов. Принцессе стало грустно. На самом деле, они могли подружиться, если бы оба проявили хоть чуть-чуть инициативы.
        - Фернан был ещё молод. Но через пару лет после твоего исчезновения по всей стране начались эпидемии, одна другой страшней. Они быстро проходили, смертность была высокой, но не критически, однако последняя зараза достигла даже дворца. Наши дети оставались полностью здоровы, ведь они Астор, и попросту не могут заболеть. До сих пор не прощу себе, что не подумала тогда отослать мужа. После смерти Нердала я не отпускала его от себя, и Фернан был этому только рад. Потом пришла болезнь, затем война. И в итоге пред её лицом я осталась одна, Агата.
        Если судить по интонации, королева не жаловалась и не упрекала дочь, а просто посвящала её в хронику событий. Агата не знала, что ответить, любые слова из её уст прозвучали бы теперь недостойно. Женщина смотрела в окно и пыталась вспомнить лицо своего покойного отца. Это не составило труда, мягкий, рассудительный человек сразу пришёл из глубин памяти. Сдержанно улыбнулся, и сразу перевёл взгляд на жену. Как они всё-таки любили друг друга! В детстве наследная принцесса никогда не думала об этом, замечая только прохладное отношение родителей к своей персоне. А Сиена уже переключилась на другое, словно подчёркивая, что ворошить прошлое теперь ни к чему. Сильная женщина.
        - Ты ничего не взяла из той параллели.
        - Только наследницу, - улыбнулась Агата.
        - Она тебе не наследница. Мне и подавно, - отрезала королева. - Ты ведь была фотографом, - развивала она свою мысль как ни в чём ни бывало, - неужели не возникло желания захватить хоть несколько снимков?
        Женщина покачала головой. Как когда-то она порвала с этим миром, не взяв отсюда ничего, так бросила и параллель, в которой прожила более двадцати лет. Агата смотрела на мать и считала морщинки вокруг её глаз. Они старили Сиену, но королева по-прежнему была красива. Даже стала величественнее, но принцесса больше не боялась её. Совсем.
        - Теперь будь добра, ответь мне на вопрос. Отец Ады тот, кто она думает, или это всё-таки Эрид?
        Агата поморщилась, будто съела что-то очень кислое.
        - О, боже, конечно же нет! Он был готов меня убить в то врем, а я интересовалась совсем другими вещами. Ада действительно появилась на свет, когда мне было двадцать - спустя два года после того, как наши пути с драконом разошлись. И вообще, разве у оборотней могут быть…
        С некоторым облегчение королева выдохнула.
        - Мнения по данному вопросу весьма разнообразны. Одни считают, что драконы бесплодны, другие думают, что они могут рожать на свет уродов - не приспособленных к долгой жизни мутантов. Третьи утверждают, что у наших монстров нет никаких проблем с этим. Сами оборотни не говорят ни да, ни нет тем, кто смеет спрашивать. Либо врут напропалую, придумывая такие байки, что летописцам и не снилось. В любом случае, змеиных отпрысков никто не видел, не считая парочки самозванцев в старые времена. Если мне не изменяет память, всех их либо казнили, либо отправили в дома умалишённых. Надеюсь, я удовлетворила твоё любопытство, потому что и дальше устраивать диспут на эту тему у меня нет никакого желания.
        - Отец Ады - мой супруг. Во всяком случае, в его параллели этот мужчина считался моим мужем. Догадываюсь, что по этому поводу думают при дворе.
        Сиена устало глядела в окно. Когда она уйдёт от дочери, то не ляжет спать, несмотря на поздний час, а примется перебирать бумаги. После смерти Нердала больше никто не имел неограниченного доступа к документам, кроме неё. Разве что король. Но теперь и он мёртв, а при жизни государственным делам отец предпочитал минералы.
        Её величество снимет тяжёлые украшения, вооружится бодрящим отваром, и как минимум до трёх ночи проработает в кабинете. К восьми часам утра она снова будет на ногах, бодрая и энергичная - во всяком случае, на вид.
        - Это уже твоё дело. Я должна была уточнить эту деталь, дабы избежать сюрпризов в дальнейшем. Твоя дочь внешне похожа на Эрида, что бросается в глаза любителям сплетен. И держится твой дракон с ней не так, как с другими - с теплотой, близкой к нежности, хотя и строит из себя ехидну. Даже удивительно. Не думала, что змей способен на такое. И раз мы выяснили, что отцовских чувств здесь быть не может, значит остались дружеские: других вариантов я не допускаю, потому как давно знаю Эрида. Это вольная птица, все оборотни такие. Дай им волю - только и будут знать, что носиться и безобразничать по всей империи. Разве что Нердал умел любить беззаветно и страстно. Свою страну. Для меня он был единственным и преданным другом, и если Ада примет дружбу твоего бывшего слуги, ей крупно повезёт. Лишь бы только не спутала с чем другим.
        - Вряд ли. Она, конечно, ещё слишком юна и насмотрелась всякой дури в иной параллели. Но если что-то такое есть, оно быстро пройдёт.
        - Замечательно. Тем более, жизнь при дворе захватывает, в Шамбри, помимо оборотней, уйма всего интересного. Не могу, конечно, обещать, что девочка останется здесь надолго. И, кстати сказать, титула принцессы я ей не дам. Сказанное утром сказано лишь для того, чтобы сбить с толку высшую знать - им полезно. Подберём что-нибудь другое, более нейтральное, а обращение «ваше высочество», может быть, останется в силе. Она моя внучка, которую я признала. Но она полукровка.
        Агата понимающе хмыкнула. Тоже посмотрела в окно. Контуры гранитных стен и башен выделялись на фоне ночного неба. Вечный замок, прекрасный замок, кто бы его ни населял помимо Астор: интриганы, чудовища, отравители и идиоты. Не смотря ни на что, все они склоняются перед мятежной, как её прозвали, принцессой. Она опять на своём месте, и ненависть Агату более не терзает. Она чувствовала себя счастливой. Даже с королевой не хотелось искать ссор - напротив.
        - Прежде чем вы ушли, матушка, позвольте кое-что узнать.
        Было трудно подбирать слова, все варианты казались пошлыми. Две высокие стройные женщины - одна с рыжими и короткими, другая с длинными и золотыми волосами, - смотрели друг на друга. У обеих дерзкие и безупречные черты лица, будто вышедшие из-под кисти одного художника, который любовно прорисовал каждую чёрточку на парном портрете. Зачем вражда, когда так много общего?
        - Ну же! Раньше тебе рот было не закрыть.
        - Простили ли вы меня?
        Уперев руки в боки, королева колыхнула изумрудными серьгами. Вопрос её удивил, хотя это, пожалуй, первое, что должна была сказать Агата, едва она переступила нынче днём порог Тронного зала. На самом деле ей следовало умолять, а не спрашивать, как бы между прочим. Но все Астор вылеплены из одной глины.
        - Мне не по силам прощать. По той простой причине, что ненавидеть или обижаться я толком не умею. Мне ещё в раннем детстве так скроили мозги, что я мыслю исключительно как правитель, а человек во мне просыпается редко. Когда-то я хотела сделать и тебя такой, но потерпела сокрушительный провал. Очень жаль. Ты нужна королевству, земли увядают, когда хранитель ферома исчезает на долгие годы. Для спокойствия империи нам не следует враждовать. Поэтому я принимаю логичное решение не держать на тебя зла. Но если спросишь, что чувствует человек во мне, что чувствует твоя мать, а не монарх, то ответ таков: я не уверена. Не думаю, что обычный смертный мог бы так просто всё это простить. В юности ты не только подвергла опасности всю империю, но нанесла мне личное оскорбление своим бегством. Убила моего единственного друга и мудрого советника. Убила чужими лапами и когтями. Странно, что Эрид обо всём уже забыл и спокойно выносит твоё общество. Ведь я забыть не могу. Будь, однако, спокойна: это не повлияет на наши отношения.
        - Ты тоже погубила моих друзей, - тихо отозвалась Агата, переходя на «ты». За сегодняшний день она впервые почувствовала себя незащищённой. - Казнила их, выгнала Лиру. Что с ней теперь, никто уже не скажет.
        Сиена гордо вскинула голову.
        - Казнил правитель, а не человек. Он не мог поступить иначе. И знаешь, пока ты прохлаждалась в иной параллели, история получила продолжение.
        Агата насторожилась.
        - Какое?
        - Ты узнаешь чуть позже. А теперь прошу меня извинить: близится рассвет, а дела ещё не окончены.
        Пожилая, молоцеватая женщина с идеально ровной спиной проследовала к двери. Платье приятно шуршало по полу. У выхода она остановилась и обернулась через плечо. В последней брошенной фразе уже не было того металла, который леденил воздух последние пятнадцать минут.
        - Отсутствие недомолвок и ненависти - уже большой шаг. Это говорю как человек.
        Дверь закрылась.
        «Странно» - подумала Агата. «Раньше она казалась мне большей стервой». Принцесса вышла в комнаты и улыбнулась: фрейлины присели в реверансе. Как в старые добрые времена.
        - Помогите мне раздеться. Надеюсь ванная уже готова?
        - Да, ваше высочество.
        - Хо-ро-шо.
        Она могла раздеться и сама. Но если возвращаться к старой жизни, то с прежним размахом.
        ***
        Утречко началось со скандала.
        Спала она крепко и проснулась на рассвете. «Ха, балдахин» - пробормотала Ада и снова провалилась в забытьё. Однако этого хватило, чтобы фрейлины решили, что самое время поднимать дочь бывшей наследной принцессы с кровати. Вокруг зашелестело, зашептало и после резкого звука в комнату ворвался свет. Спать дальше было решительно невозможно.
        Едва Ада разлепила глаза второй раз, как над ней склонилась Леона с подносом и вежливо предложила стакан холодной воды. «То, что нужно» - решила девушка, благоговейно смотря на человека, который угадал её главное желание. После вчерашнего вина неимоверно хотелось пить. Еда в параллели изобиловала специями, а напитки были крепкими. Расправившись с водой, Ада снова упала на подушку.
        - Госпожа Ада, в приёмной ожидает человек, которого прислала королева, он специалист по придворному этикету. Завтрак уже накрыт, второй напиток стоит на столике.
        Как мило, они ей докладываются, будто большому боссу. Известие о втором напитке заинтриговало. Девушка таки скинула одеяло и решила проверить, что же там такое ей приготовили. Теперь хотелось чего-нибудь посущественнее, чем родниковая прохлада, но более затейливое, чем кофе или чай. Она как в воду глядела.
        Неловко отнекиваясь от предложений помочь ей одеться, Ада стеснительно натянула широкие спортивные штаны, доходящие до колен, и босиком пошла к маленькому круглому столу, больше похожему на подставку для цветов. Спала девушка в просторной майке - на этот раз предусмотрительно выбрав футболку без принтов, - и не видела смысла раньше времени напяливать шикарные платья.
        На очередном подносе стоял кубок из толстого хрусталя. Туда налили нечто красное.
        - Это сок? - невинно спросила Ада. На неё странно посмотрели.
        - Это кровь, - ответила подошедшая Дара. Улыбка фрейлины была натянутой. - Нам сказали обслуживать вас так же, как и других молодых принцесс. Только несколько мягче: юных дочерей Авроры держат в строгости. В общем, госпожа Леона решила, что ваши трапезы должны начинаться одинаково и принесла воду и кровь. Зато рацион вам позволен более обширный - больше мяса и сладкое.
        - Ну, довольно болтать, Дара! - прикрикнула Леона. - Пейте же, ваше высочество.
        Отчего-то все прислужницы стали пожирать Аду глазами. Это ей не понравилось, она почувствовала себя также неуютно, как на вчерашнем приёме. А кубок искрился, манил. «Странное название напитка. А что, если они потчуют своих принцесс Кровавой Мэри сразу по пробуждении?» Эта шальная мысль объясняла странное поведение фрейлин. Конечно, кто же с утра пораньше заливается перечно-томатным огнём. Девушку всегда обвиняли в том, что она ест всякую дрянь, много пьёт и сочетает самые невообразимые вкусы. Мир, в котором это поощряется, воистину кусочек рая.
        Не долго думая, она хлебнула из кубка, и вся жизнь пронеслась перед глазами - преимущественно самые позорные её моменты. Последним в череде неудач стал вот этот вот самый коктейль. Всё, что Ада не проглотила, она выплюнула обратно, красные капли расплескались на пол и круглый столик. Королевская внучка кашляла и пыталась подавить рвотный рефлекс, потом стала метаться по комнате.
        - Где вода?! Вы только что давали мне воду, где взять ещё?!
        Вспомнив, что у неё имеется собственная ванная, девушка понеслась туда, мечтая только об одном: избавиться от жуткого металлического привкуса. То, что ей предложили выпить, ничуть не походило на Кровавую Мэри, и даже не Сэма-маньяка-убийцу.
        Это кровь. Настоящая, комнатной температуры, человеческая кровь. Ада знала, что человеческая. Ей рассказывали об этом обычае, но до этого дня она в такое не верила.
        Выбравшись через пятнадцать минут в основные покои, девушка старалась не приближаться к своим фрейлинам. На сервированный завтрак она даже не посмотрела, хотя овсянка, масло и багет выглядели вполне безобидно. Даже джем был оранжевого цвета. Абрикосовый, наверное.
        - Вы чокнутые. Все вы здесь чокнутые. Даже не думайте после этого делать вид, что это я тут дикарка из другого мира. И вообще…!
        Тирада была чистым экспромтом, девушка её не планировала и не хотела, поэтому на «вообще» вдохновение иссякло. Ада ещё раз откашлялась и прохрипела, что желает видеть свою мать, а чтобы её сопровождала свита - не желает ни разу. И пусть они хоть об стену убьются, но пойдёт Ада сама. Впрочем, выразилась она так торопливо и невнятно, что фрейлины вряд ли поняли, что именно имела в виду её высочество. Ада торпедой вылетела из комнаты и направилась в покои матери как была - босиком, лохматая, в застиранной домашней одежде не по размеру.
        Идти было недалеко. Наверное, только поэтому за ней не увязался хвост прислужниц - всего-то пересечь витражную галерею. Но даже в такой ранний час тут слонялись люди. На пути Аде попалось несколько гвардейцев, горничных и двое-трое придворных. У всех одинаково вытягивались лица. Некоторые порывались кланяться, но выходило не очень: настолько фееричным было утреннее явление принцессы, или за кого там её держали. Когда Ада ворвалась к матери, её щёки покрывал такой румянец, что впору было тягаться с напитком, который привёл сюда девушку.
        - Твоя семейка - сплошь и рядом маньяки!
        Агата читала какую-то книгу, а служанка подпиливала ей ногти.
        - Наша семейка, дорогая. Ты одна из нас.
        - Но я никогда не пила кровь по утрам!
        - Ах, вот в чём дело. Это всё дура Леона: она слишком буквально воспринимает приказы. Странно, что у тебя не забрали удобную кровать и не заменили её жёсткой кушеткой. У нас принцессы спят исключительно на таком.
        Ленивым жестом Агата отослала служанку, однако, не забыла её вежливо поблагодарить. Какое-то время Ада продолжала высказывать матери всё, что думает о фамильных традициях. Немного путаясь в словах из-за спешки, и из-за этого злясь ещё больше. Мама слушала в пол уха, не перебивая. Когда запал у дочери прошёл, женщина протянула ей блюдце с пирожными. Ада поколебалась и взяла одно. Всё-таки она ещё не завтракала.
        - Я рада, что ты пришла с такими жалобами и в таком виде ко мне, а не к королеве.
        - Я просто не знаю, в каком крыле она живёт… Вкусно… И где обитает Эрид, мне тоже не известно.
        Агата заломила бровь. Как они все любят этот жест! На гладком лбу проступила морщинка.
        - А тебе это нужно? О, его ты точно не удивишь босыми ногами. Только вот мой бывший слуга сейчас с Варгой. Ты, кажется, изменилась в лице? Напрасно. Я хочу сказать, они сейчас летают над долиной, только и всего.
        Она что, специально?
        - Да боже мой, мне всё равно! Лучше объясни, что это за специалист по этикету там припёрся?
        Перестав иронизировать, Агата заскучала.
        - А, это. Ради твоего же блага. Просто потерпи его и запомни несколько уроков - это не сложнее, чем сдать сессию. Через пару дней Сиена собирается даровать тебе официальный титул, уж не знаю, правда, какой. Это небольшая церемония, но и на ней нужно держать себя с достоинством. У тебя свободны целых три дня для освоения хороших манер. А послезавтра мы отправляемся в оперу.
        - Не хочу. Я не люблю оперу.
        - А ты там была?
        - Нет.
        Агата не терпела возражений. Тем более, она уверяла, что таких арий в театрах знакомого Аде мира не услышать. Прежде чем женщина успела пуститься в пространные размышления о музыкальных достоинствах Паровой империи, её дочь решила вернуться в собственные покои, из которых так зажигательно сбежала. Вместо прощания она задала вопрос.
        - Ты обращаешься к матери по имени?
        - Редко. В основном я использую титул. В молодости она терпеть не могла слова «мама».
        - Но мне ты разрешила так себя называть. Тебе не неприятно?
        Нетерпеливо побарабанив пальцами по резному подлокотнику кресла, Агата встала и положила книгу на стол.
        - В первые годы было неприятно. Это как заусеница на пальце, которую никак не оторвать. Потом привыкаешь. Мне казалось, что жестоко запрещать ребёнку использовать его самое первое слово. Сейчас можешь называть меня как хочешь.
        - Спасибо. И мне даже не обидно, что для тебя я всего лишь заусеница, - склонила голову Ада и вышла.
        Мать не переставала удивлять. Погубить живое существо, бросить родных, затем бросить дочь, но волноваться о такой сентиментальной мелочи - это надо уметь.
        Витражную галерею Ада пересекла не спеша, с достоинством встречая удивлённые взгляды. Вернувшись в покои, она позавтракала уже остывшей едой и без возражений оделась в брючный, с приталенным сюртуком, костюм - решиться на платье было пока не по силам. Затем позволила пригласить своего, как здесь называли преподавателей, ментора. Битый час бедняга ждал, когда юная чужестранка прекратит истерики.
        Бойкий, элегантно стареющий человек, с роскошными русыми волосами до плеч и бородкой. Он двигался, будто танцуя, и почему-то это не было смешно. Предан своему делу, не смотря ни на что, и даже угрюмые ответы Ады его не пугали. Ученица из девушки была посредственной, а тот факт, что её учат таким элементарным вещам, как сидеть, ходить, есть и разговаривать, попросту её выбешивал. Чтобы облегчить жизнь им обоим, Дара взяла на себя роль ассистентки. Там, где ментору не хватало такта или терпения, она сама вбивала в голову принцессе, зачем и почему её так мучают.
        На самом деле это не так уж и сложно. Девушка всегда восхищалась людьми, которые уверены в любой ситуации. А если у человека нет природного нахальства - то для уверенности необходимы знания. Уже в конце первого занятия Ада потупила взгляд и выпалила:
        - Будьте добры, научите меня, как есть омаров.
        Ментор засмеялся, и пообещал всё показать - сразу после того, как королевская внучка научится правильно держать вилку.
        Оказалось, если устранить незнание, куда деть руки и глаза, говорить громко и чётко, ну и, разумеется, переодеться, - то даже замухрышка может блистать. Жаль только, что практика даётся сложнее теории.
        На базовый курс хороших манер ушло два дня и половина нервных клеток. В это время девушка не выходила в свет - её никто не звал, а самой появляться в какой-либо из больших мраморных зал ей ни в коем случае не хотелось. До Ады доносились отголоски шумных сборищ, но даже еду ей приносили отдельно, прямо в покои. Где находилась мать, она не знала, но не придавала этому значения. Такая неосведомлённость стала у них привычкой ещё много лет назад. Не было весомых причин поступать теперь иначе. Аде думалось, что отношения стали немного теплее, а большего она и не желала.
        Одним ментором не обошлось - ей выделили нескольких. У внучки королевы обнаружились огромные пробелы в знании истории и географии этой страны, о существовании которой она не догадывалась всю свою жизнь. Действительно, с чего бы? Молодой человек в очках, педантичный и скупой на эмоции, выдавал такое количество информации, что кругом шла голова. Рассказчиком он оказался неплохим, но от монотонного голоса хотелось спать. Ада послушно принялась за книги, принесённые учителем, и сочла их вполне занимательными. Её и раньше интересовали биографии и мемуары сильных личностей и чудаков на фоне исторических событий. Девушка зачитывалась до поздней ночи, а потом, вместо того, чтобы ложиться спать, отправлялась на прогулку по замку, к неодобрению своих полусонных фрейлин. Днём же выходила преимущественно в сад, где было меньше людей. Дара всегда сопровождала её и развлекала беседой. Единственный человек, с которым можно чувствовать себя совершенно раскованно. Фаворитка - так здесь это называли.
        По утрам Ада с неохотой просыпалась, хотя будили её достаточно поздно по дворцовым меркам. Замок был полон часов и жил по расписанию - немногие могли кроить его по своему усмотрению. Девушка со смешанными чувствами наблюдала перемены в своём отношении к дворцу: башни, механизмы, десятки каменных пород - всё это начинало не просто нравиться, а становилось родным. Это было бы здорово, внуши ей хоть кто-нибудь уверенность в завтрашнем дне. Пока что ни от королевы, ни от Агаты не поступало никаких чётких планов в адрес Ады. Она попросту не видела этих несносных женщин. Как и бледнолицего оборотня, который когда-то, давным-давно, помог ей сдать экзамен по сопромату. Вся предыдущая жизнь уже казалась сном, девушка редко вспоминала отца, немного чаще - Тошу. Оба вызывали смутную тревогу. При первой же возможности Ада решила разузнать, как там у них дела, особенно у мальчишки. Дракон обещал найти способ развеять чары, и вернуть маленькому привидению простую человеческую жизнь. Но девушка не видела Эрида с того самого вечера, когда канцлер пытался унизить её на пиру. Ящур улетел из королевской резиденции в
неизвестном направлении и больше не появлялся. А ведь Старшему дракону полагалось находиться здесь постоянно.
        Два с половиной дня Ада то размышляла об этих, и многих других вещах, то механически и бездумно повторяла жесты и формулировки за своими менторами. Иногда в голове было совсем чисто - только лёгкая эйфория от осознания того, в каком чертовски красивом месте Ада находится.
        Глава 85 Спрайт
        Первым ярким впечатлением после возвращения из иной параллели для Эрида стала гроза. Вообще-то во дворце полно было дел, Сиена жаждала отчёта, Агата почестей, а Ада - простой дружеской поддержки. Плюс ещё придворные, каким-то образом прознавшие о его миссии, требовали захватывающих историй. Да и бумаг накопилось достаточно, их следовало изучить, чтобы потом не сидеть в королевском совете дурак дураком. Но дракон всё бросил, и на несколько часов вырвался полетать.
        Небо потемнело с самого утра. Накрапывал дождик. Раньше крупные, тяжёлые облака всегда пронизывало солнце, и они выглядели такими, какими в иномирье бывают лишь на рассвете или закате. В те времена непогода была роскошью, и грозы начинались как мистерии в театре. А теперь всё стало более холодным, резким, недружелюбным. Примерно такую картину оборотень наблюдал пару раз на Земле, и ему нравилось.
        На природные молнии воздействовать дракон не мог. Зато его собственное электричество становилось более мощным, разряды, выпускаемые из пасти, в два счёта смогли бы сокрушить какой-нибудь воздушный корабль. Много таких летало над Йэррией, с раздутыми парусами, винтами и баллонами водорода. Много раз Эриду хотелось их сбить, но даже безумцам надо иметь голову на плечах.
        В этот раз всё казалось особенным. У дракона появилось стойкое ощущение, что такая гроза станет последней. В королевство прибыли носители ферома - энергетический баланс приходит в норму, а значит, небесное золото скоро вернётся. Исчезнет холод и мрак. Вечный закат опять воцарится среди пышных туч и облаков.
        Капал дождь. Ледяные струйки воды омывали чешую и смешно приминали перья на плечах. Дракон вдохнул полной грудью и выпустил разряд вдогонку стихии: он подгадал момент, когда сверкнула молния. Следом раздался гром - люди сказали бы, что это случилось в один миг, но змей видел, сколько времени прошло на самом деле. Фиолетовая вспышка среди белых зигзагов, как это было красиво!
        Наверное, никогда Эрид не чувствовал себя так хорошо.
        А природа продолжала удивлять. Дракон ей был не конкурент. Познакомившись с интернетом в мире Ады, он тщательно изучил некоторые явления. Он видел их и раньше, здесь, в Йэррской империи. Но местные учёные не озаботились дать им хоть какие-то названия.
        Спрайты. В иной параллели большинство знало это слово как название химического приторного напитка в железных банках; Аде нравился такой, как и прочая съестная дрянь. Но Эрида интересовало другое значение.
        Ветвистое, огромное пятно слепящего электричества вспыхнуло в небе. Не молния, нечто куда более неуловимое. Спрайты возникали на большой высоте, и исчезали мгновенно. Поэтому неудивительно, что многие люди попросту не догадывались об их существовании. На родине Агаты лишь некоторым счастливцам доводилось увидеть это явление невооружённым глазом: пилотам, и, конечно же, драконам.
        На тех высотах, куда не добирались ни те, ни другие, спрайты были красными, и белели по мере приближения к земле.
        Вспышка ударила сразу после молнии, но в обратном направлении, снизу-вверх. Как крыло неведомой птицы, охраняющей небесные сферы. Как мерцающий платок, который бог уронил вниз. Отдельные молниеобразные хвосты указывали на землю, но не достигали её: слишком далеко.
        Когда спрайт вспыхнул на сотые доли секунды высоко над головой дракона, он почувствовал, что заточенная в его теле магия отвечает и рвётся наружу. Целенаправленно отпущенное на волю электричество не могло успокоить это чувство. И тогда оборотень отключили всякий контроль за своим даром, развеял мысли, и вспыхнул ярким светом среди туч. Все кости, все мышцы потеряли материю и превратились на миг в один чистый, сияющий, радостный крик. Дракон стал частью небесного платка, шалью, растянувшейся на десятки километров.
        Это уже не фером и не магия. Что-то большее: космос, вселенная, Мун!
        Счастье длилось несколько миллисекунд, в которых была заключена целая вечность.
        Впервые в жизни Эрид попал в эпицентр подобной грозы. Он был взволнован и счастлив, и толком не знал, как такое возможно. Но был уверен в одном: это уже никогда не повторится. Да и вряд ли возможно вынести такое повторно.
        Дракон вернулся в замок отдохнувшим и весёлым. Окружающие косились на странные искры в золотых глазах. Рассказывать об этом дивном опыте людям он будет. Никому и ни за что - их воображение с этим не справится.
        Глава 86 Опера
        Помимо всего прочего, ей пытались вдолбить в голову основы геральдики.
        Архаичная, смертная скука. Ада гипнотизировала атлас, на первых страницах которого содержалась информация о гербах и родовых цветах. Преподаватель, то есть, ментор, был пожилым, терпеливым, и в своё время занимался образованием Агаты и всех королевских детей. С горем пополам Ада выучила несколько чужих флагов и девизов. Герб Астор запомнить было легко: стилизованная драконья башка и корона. Цвет флага - сине-зелёный, чёрный, золотой. Как художник, девушка никогда не путала цвет морской волны и изумрудный и уже за одно только это ментор готов был ей простить огромные пробелы в знаниях и отлынивание от учёбы. Оказалось, геральдические оттенки - больная мозоль всех аристократов.
        - Вы не представляете, госпожа, как сложно втолковать некоторым красильщикам разницу между этими цветами! Но ещё страшнее, когда её не улавливает кто-либо из великих фамилий. Иной раз даже намеренно: случалось, герцоги Ардор якобы по невнимательности наряжались в одежды ваших родовых цветов. Это, разумеется, не самый вопиющий протокольный скандал, однако многие иностранные послы были введены в заблуждение, а герцоги наслаждались королевскими отличиями… Госпожа Ада, вы что, засыпаете?
        - … А?! Что? Нет, очень интересно!
        Ментор был не дурак и не навязчив. Он вздохнул.
        - Давайте вы мне просто расскажете, что означают эти цвета и можете быть свободны. Поверьте, это следует знать.
        - Золото - богатство. Сине-зелёный - типа соединение небес и земли, магии и власти мирской. Принадлежит лишь правящей династии.
        - А чёрный?
        - О, господи, чёрный это чёрный!
        - В геральдике, между прочим, он называется чернью.
        - Да кто это придумал.
        - Это отдельная тема для беседы. Если у вас есть желание…
        - Нет-нет, я так! А чёрный… чёрный - это, кажется, земля, или… или… ну…
        Ада вела себя так же как на экзаменах в своём мире: запиналась и пыталась угадать ответ.
        - Вы учили?
        - Ну, я читала.
        Покачав головой, преподаватель развернул к ней атлас с картинками и ткнул пальцем в левый угол страницы, туда, где находились цветные квадратики с комментариями.
        - Символизирует: преданность, силу, драконов.
        - А-а. То-то они одеваются в чёрный.
        - Да. И чешуя у них темна как беззвёздная ночь. Знаете, а ведь ваша матушка души не чаяла в этой науке.
        - Э, в колористике?
        - В геральдике!
        Ада не могла понять, упрёк это или просто отвлечённое воспоминание. На всякий случай она решила ответить по возможности жёстко.
        - Вот как? Знаете - она выделила это слово, будто желая передразнить ментора, - мы с ней совсем не похожи.
        Задумчиво закрыв атлас, мужчина кивнул.
        - Да, я это вижу. Доброго дня, госпожа.
        - Доброго, - чопорно ответила девушка, и сразу смягчилась. - Благодарю вас за урок, - сказала Ада, как её научили и неуверенно улыбнулась. Всё-таки в университете ей доводилось сталкиваться и с более идиотскими дисциплинами. А геральдика - это хотя бы красиво.
        ***
        Ада уставала от постоянных занятий и недосыпа. И немного злилась: ведь раньше так просто было снять утомление и стресс, с ногами забравшись на грязный подоконник в кухне и выкурив пол пачки сигарет, заедая всё фастфудом и консервами. В Шамбри курить не принято, и даже особе королевских кровей докучали просьбами не разводить дым. Ада могла отвести душу только ночью, на каком-нибудь балконе, где её не мог увидеть никто, кроме стражников и личного штата фрейлин. Что уж говорить о гамбургерах и растворимом кофе.
        На третий день по прибытии в замок она занималась привычными делами - училась, читала, пряталась с сигаретой. Фрейлины чуяли дым и ругались в самых изысканных выражениях. К вечеру Аде осточертело расписание, и она потребовала целую бутылку вина, не особо рассчитывая на успех. Спорить с ней, однако, не стали. Помня, что вечером предстоит поход в оперу, от которого она так и не сумела отвертеться, Ада выпила лишь половину. Дара и все прочие с ужасом смотрели, как внучка их королевы один за другим опрокинула в себя два кубка, а затем пригубила прямо из горла. Приказав унести всё, что осталось подальше, девушка чинно присела на край кушетки и провалилась в глубокий сон. Она очнулась спустя пару часов, Ада лежала ничком, обнимала подушку и чувствовала себя хорошо и бодро. Вставать, впрочем, всё равно не хотелось. К сожалению, это никого не интересовало.
        - Ваше высочество, к вам пришёл Старший королевский дракон.
        - Кто-о? - прохрипела она. В этом, чтоб его, Шамбри столько титулов и должностей, что девушка с трудом ориентировалась в них. Особенно спросонья.
        Дара поколебалась.
        - Эрид…
        Так бы сразу и сказала. Ада никак не могла привыкнуть к его статусу при дворе. С матерью таких проблем не возникало: она всегда вела себя так, будто все должны ей кланяться - и все принимали это как должное.
        - Скажите ему, что я напилась и уснула, - пробормотала Ада в подушку и повернула голову к стене.
        - Ничего не говорите, Дара, я это вижу и сам.
        В отличии от менторов и служанок, дракон не собирался терпеливо ждать в приёмной, пока его пригласят или выйдут на встречу. Он появился в покоях, устроив тем самым миниатюрный переполох. Ада была рада снова услышать низкий и приятный баритон. Хотя предпочла бы отложить этот момент на пол часика вперёд.
        - Я должен сопроводить госпожу Аду в оперу. Королева пригласила их с матерью, но свита Агаты столь многочисленна, что без меня решили обойтись. Приведите её высочество в адекватный вид, и по возможности быстрее. Сиена ждать не любит.
        Аде пришлось вставать по-хорошему. Она сонно моргала, а женщины ринулись в будуар, чтобы достать приготовленный наряд. Дракон устроился в кресле, недопитая Адой бутылка вина каким-то образом оказалась у него в руках. С сожалением глядя на то, как в кубке плещется рубиновая жидкость, девушка собиралась с духом. Не считая того пира, сегодня будет её первый выход в свет.
        - Так и будешь сидеть тут и хлестать моё вино?
        Ей не было жалко напитка - служанки принесут ещё, - девушка просто завидовала спокойствию Эрида. Возможно, если бы она сама осилила бутылку, то смогла бы чувствовать себя так же беспечно.
        - Если хочешь, могу сопроводить тебя в будуар и проследить за процедурой одевания. Конечно, перед этим тебе придётся избавиться от той одежды, которая на тебе сейчас…
        К своему удовольствию, Ада не покраснела: она стала увереннее. Для этого всего-то понадобилось стать внучкой правительницы огромной страны. Краем глаза девушка заметила, что за неё смутилась Дара. Эрид производил сильное впечатление на прекрасный пол: одни относились к нему как к исчадию ада с прекрасным лицом, на которое опасно и смотреть, а другие, не стыдясь, пускали слюни. Одна лишь Варга держалась с ним непринуждённо.
        - К сожалению, придётся, хотя я бы предпочла остаться в штанах. Можешь не беспокоиться и ждать тут. Мои фрейлины - профессионалы в своём деле.
        Брюки и блуза с широкими манжетами стали теперь её домашним костюмом. К этому в Шамбри относились с большим пониманием, чем к рваным джинсам. Для выхода в город был также предусмотрен приталенный коричневый жакет, единственным украшением которого были пуговицы и гогглы - весьма популярная вещь за пределами дворца. Наибольшим спросом пользовалась у студентов королевской академии, механиков и пилотов.
        Девушка поднялась и, шаркая ногами, направилась в будуар, где копошились все её фрейлины и служанки, не считая Дары, которой старинные обычаи не позволяли оставить госпожу наедине с мужчиной. Компаньонка тенью двинулась следом.
        То, что Аде с гордостью предложили, вызывало смешанные чувства. Платье в полоску: чёрно-белую, широкую, вертикальную. Ни вышивок, ни блёсток, ни оторочек, даже пуговицы на спине мелкие и прозрачные. Платье было простым, и всё равно роскошным. Верхняя часть плотно, но не сдавливая, облегала торс и руки до самых кистей, а плечи оставались полуоткрыты. Юбка широкая, но, хвала небесам, безо всяких турнюров и кринолинов. О таких извращениях в королевстве не знали и знать не хотели. Красота шла под руку с удобством.
        Ада позволила втиснуть себя в полосатое великолепие. С мальчишеской причёской выглядело в двойне очаровательно, и тем сильнее девушке хотелось выскочить из платья и замотаться в привычную мятую одежду.
        - Как вам нравится наряд, ваше высочество?
        Отучить от этого титула фрейлин оказалось сложнее, чем думалось в начале. Они через раз перескакивали с нормального обращения на это.
        - Я чувствую себя трансвеститом.
        - Кем? - не поняла Леона.
        - Дядей Пьером! - нашлась Ада.
        Женщины на удивление быстро схватили, о чём она толкует и многозначительно заулыбались. Некоторые - нехорошо. Девушка прикусила язык, понимая, что всё, что она здесь говорит, расходится по коридорам и залам дворца и вряд ли приносит ей пользу.
        - У вас очень красивые волосы, госпожа Ада. Мягкие, волнистые, цвета горького шоколада. Жаль, что они такие короткие. У вашей бабушки волосы достают хотя бы до плеч.
        «Они постоянно сравнивают меня с ней и Агатой» - подумала Ада. «Каждый раз, когда хотят убедиться, что я с ними и рядом не стояла». Только Дара была искренней. Она в самом деле смотрела на девушку с восхищением.
        - Спасибо, - сказала вслух студентка.
        Отказавшись от лёгкого макияжа, она согласилась только на чёрную широкую ленту, которая обхватывала шею и навевала приятные воспоминания о кожаном ошейнике с шипами, который был у Ады в семнадцать лет. Что до перстня из чёрного золота - его ей попросту навязали.
        - Это не обычное украшение, а знак дома Астор. Вам положено носить его на людях. Ваш-ше высочество.
        Процедив это, старшая женщина довольно грубо, будто пальцы Ады слишком толстые, надела ей кольцо с драконьей мордой. Над башкой чудовища красовался символический огонь.
        Приготовление не заняло много времени. Ада бросила последний взгляд в овальное напольное зеркало. Ей было не по себе, она не привыкла выглядеть так хорошо. Ободрял только один маленький штрих, который не заметили, или сделали вид, что не заметили фрейлины. Для девушки это было отдушиной и хулиганством, для них - новым поводом для насмешек. Аду это не волновало, а Дара вступила с ней в молчаливый сговор.
        Когда они всем скопом вернулись в покои к Эриду, оборотень поставил на столик опустевший кубок и вперился золотыми глазами в полосатое платье. Что-то в них промелькнуло.
        Удивление в поднятых бровях, восторг в расширенных зрачках. Девушка подумала, что сейчас дракон ей скажет, какая она красивая. И промахнулась.
        - Ну вот. Хоть на человека стала похожа.
        Они покинули комнаты. Сопровождающей, как и всегда, стала Дара. Её каштановые волосы приятно оттеняла фиолетовая ткань. Все, кто попадался на пути, расступались, кланялись и делали реверансы. Самые важные персоны ограничивались кивками. Это были те, кто не собирался идти в оперу - все остальные уже сидели в театре.
        - Какие господа, таков и двор, - резюмировал дракон. - Ты всегда была нерасторопной и вот мы снова прибудем последними.
        - С каких пор тебя это волнует?
        - Меня? Отнюдь. Я просто напоминаю, что ещё в твоих силах создать себе любую репутацию. А моя вполне меня устраивает.
        «Ну да, тебе нравится, что все сторонятся тебя как огня» - подытожила Ада про себя, и решила сменить тему. Она сунула оборотню руку.
        - Мне тут дали цацку с твоим портретом. Сказали, это важно.
        Мужчина осторожно взял её ладонь и всмотрелся в перстень. Нахмурился.
        - Важно. Это не мой портрет, а центральный элемент герба Астор, хотя ты это и так поняла. Но одна деталь здесь не такая, какой я ожидал её увидеть.
        - Э?..
        Ада поднесла кольцо к глазам. Самый, что ни есть, аристократический стиль: дорогой металл, оскал чудовища, руны и пламя.
        - Не хочу вводить тебя в заблуждение, возможно я ошибаюсь. Подождём церемонии в гробовом зале.
        - Где?
        На днях ей собирались дать какой-то официальный титул. Какой - не сказали. Ментор терпеливо вдалбливал ей в голову, какие слова нужно говорить и какие действия совершать. Ничего сложного, просто для человека из двадцать первого века всё это выглядело диковато. Однако о гробах речи не было. И зря, потому что это уже интересно.
        - Прости, я имел в виду Гербовый зал. В юности Агата прозвала его Гробовым.
        Недурно, но не хватает экспрессии.
        - Грёбаный, - поразмыслила Ада. - Грёбаный зал.
        Дара за спиной хохотнула.
        Они вышли из замка спускались по гранитной лестнице. Гвардейцы на входе стукнули алебардами, хотя на поясах у них были пристёгнуты не такие эффектные, но зато эффективные револьверы. Внизу стоял агрегат, наподобие машины времени или музыкальной шкатулки. Блестящие узкие трубы, ажурные сплетения металла. По форме всё это напоминало полумесяц с задранными к верху острыми концами.
        - А это что?
        - Это ваша карета, госпожа Ада.
        Вопросов возникло ещё больше. Во-первых, кареты возят лошади, а это была чистая механика, которая не нуждается в животной тяге - Дара объяснила, что в передней части находится кабинка машиниста, который нажимает рычаги. Во-вторых, спереди и сзади этого чуда разместилось попарно несколько рядов охраны, всего восемь человек. И вот они были верхом на прекрасных, рыжих скакунах.
        - А эти зачем?
        Девушка с горем пополам ввалилась в карету. То, что слуга открыл дверь, а Эрид подал руку никак не помогло против длинной, путающейся под ногами юбки. Пожалуй, в плане удобства это единственный недостаток здешних нарядов. Однако Дара запрыгнула следом легко и проворно, как птичка.
        - Эскорт гвардейцев. Вам положено по статусу, - ответила она, заправив волосы за ухо.
        Ада посмотрела на оборотня. Его лицо оставалось бесстрастным.
        - То есть, - осторожно начала она, - с нами тут сидит существо, которое может превратиться в крылатого динозавра, порушить половину города - если верить хроникам и другим невероятным историям, - но охранять меня должны солдаты? А алебарды им не надо было выдать?
        - Традиция, - хором сказали фрейлина и упомянутый дракон, и переглянулись. Дара опять покраснела, а Эрид лишь усмехнулся. Он выглядел более задумчивым, чем всегда. После минутной, неловкой тишины, шатенка решилась задать интересующий вопрос.
        Остаток пути Ада сбивчиво объясняла ей, что такое динозавр, не отрываясь глядя в окно.
        Карета пыхтела, дымила и катила по мощёным и красивым улицам, конная охрана бодро цокала следом. Высоко над ними пролетел дирижабль, мелькали фасады домов, построенных на старинный манер. Однако история этой параллели шла своим путём, так что это было не совсем корректное определение. Ассоциации возникали в первую очередь с Викторианской эпохой, но слишком уж много здесь труб и металлических ферм. Конструкции не стесняясь выходили на передний план и ничуть не портили каменный антураж.
        Ада долгим взглядом провожала каждое дерево. Странное дело, девушка могла поклясться, что когда они втроём с матерью только прибыли во дворец, листья и трава были сморщенными и пожелтевшими, цветы и вовсе казались редкостью. А теперь вся растительность так и пышет здоровьем, в бурной листве розовеют и белеют цветы, на каждом шагу попадаются кусты сирени, роз и других разноцветных красавиц. Ада поделилась наблюдениями. Дара разделяла её изумление, для неё такие перемены тоже не были в порядке вещей. Эрид отвечал односложно.
        Дорога к театру не заняла много времени. Здание оказалось громоздким и треугольным в плане, с десятками статуй по всем фасадам. На остром углу был расположен главный вход, куда вёл, ни много ни мало, золотой эскалатор. Ступени были ниже и намного шире, чем в метро или в торговых центрах. Ада осторожно приподняла юбки и ступила на одну из них. Тут-то Эрид догадался, почему фрейлина так косилась на ноги принцессы: вместо положенных к платью туфель, или хотя бы ботинок, девушка напялила любимые кеды. С крупной чёрно-белой полоской они смотрелись замечательно, хотя вряд ли йэрская аристократия будет с этим согласна. Дракон приятно и тихо засмеялся.
        - Очаровательно. Такую принцессу здесь запомнят надолго.
        Внутри театр был вполне себе… как театр. Аде доводилось бывать на одном представлении, классе в пятом или шестом. Единственная ощутимая разница заключалась в том, что тут канделябры на стенах шевелились, медленно поворачивали конфорки, будто следя за идущими мимо людьми.
        А в отличии от дворца, тут было полно ковров и барельефов.
        Их встретил расфуфыренный толстяк в цилиндре, торопливо расшаркался и сразу проводил в ложу. Там уже сидела женщина болезненного вида и клюющий носом мужчина. Оба среднего возраста и, по золотистым глазам и оттенкам волос, Ада заключила, что видит свою родственницу и её дракона. Женщина подняла меланхоличные глаза и вяло представилась как Мадлен. У неё была короткая, залитая лаком стрижка и чёрный мужской фрак. Образ, от которого веяло тридцатыми годами, любовью к опиуму и нуару. Её дракон равнодушно махнул рукой вновь прибывшим и вернулся к созерцанию потолка. Оборотень выглядел слишком худым и унылым.
        - Так значит Ада? Да, я слышала о тебе. Никто толком не знает, кто ты такая, но говорят, что внучка Сиены. К тому же, имя подходящее. Не то что у меня.
        Мадлен - это слово начинается не с той буквы, чтобы признать в женщине прямого потомка королев. И она это подтвердила, со скучающим видом разглядывая ряды людей внизу.
        - Я, видишь ли, приёмная дочь дальнего кузена Сиены. Вообще-то, он мой родной отец, что знают все, и видят все: мои глаза и волосы говорят сами за себя. Барон не мог жениться на птичнице и признать её дочь, но спустя годы всё-таки взял меня под своё отеческое крыло. Папаша глуп, богат и сентиментален. Я его люблю. Но ни у него, ни, тем более, у меня нет достойного титула. Так что сейчас ты сидишь в одной ложе с самой незначительной особой в вашей семье, из чего я заключаю, что даже внучка Железной королевы, - если ты и правда ей являешься, - может не идти в расчёт.
        Мадлен говорила неторопливо, с хрипотцой. Ни злости, ни сочувствия Ада не заметила в ней. Это был только стиль, и ничего более.
        - Кстати, мой дракон, Эарт, тоже не может похвастаться признанием, среди других ящуров он считается чем-то вроде пажа или лакея. Довольно странно, что твой оборотень снизошёл до соседства с ним. Впрочем, то, как на него все смотрят навевает одну мысль. Как его зовут?
        - Эрид. И он не мой… оборотень.
        За всё время этой ленивой беседы Мадлен впервые удивилась настолько, чтобы перестать говорить через плечо и посмотреть на Аду, а потом и на Эрида в упор. У неё были синяки под глазами и тонкие, изогнутые брови.
        - Оу. Так значит мне не показалось. Важная персона, важнее нас троих вместе взятых. В таком случае, что он делает - здесь с тобой?
        Она упрямо обращалась к Аде, а не к дракону. Тот игнорировал это, а его собрат и вовсе читал программку театра, вытянув ноги вперёд.
        - Не знаю. Оперу пришёл смотреть.
        Мадлен засмеялась хрипло, смехом прокурившего все лёгкие человека. Почему-то она нравилась Аде. В ней было что-то наплевательское и искреннее.
        - Конечно, сегодня сюда заманили всех, или почти всех драконов. Даже мой соизволил оторваться от безделья и сопроводить меня. Нынче у нас премьера, посвящённая победе над скельтрами. Все оборотни отличились тогда, но ты - Мадлен вдруг сухо улыбнулась Эриду и важно склонила голову, - ты особенно. Во всяком случае, так гласит народная молва. А вот королева не слишком-то чествовала главного победителя до этого дня. Видимо, сегодня Сиена решила официально выказать своё расположение.
        - Она просто не доглядела, - Эрид иронично развёл руками. - Привыкла доверять репертуару, который выбирает главный драматург. А когда поняла, что в этой опере полно чудовищ, было уже поздно отменять премьеру. Но уверяю вас, Мадлен, обо мне там наберётся разве что парочка упоминаний.
        Женщина легко согласилась. Да в принципе, ей было безразлично.
        - Может быть, - просто сказала она. - Кто разберёт эти театры и дворцы - две ипостаси одного, по сути, балагана.
        Свет потух. Занавес начал подниматься и огни рампы выхватил силуэты людей и механизмов. Шелест голосов сменили аплодисменты, а из оркестровой ямы грянула музыка. Ада широко раскрыла глаза от удивления.
        Опера обещала быть интересной.
        Вместо протяжной и величественной увертюры со стороны сцены разнеслись такие знакомые и родные звуки, каких Ада никак не ожидала услышать в сказочном королевстве. Она повернулась к дракону с горящим взглядом и возбуждённо прошептала:
        - Эрид, это же, это… симфонический рок!
        Мужчина снисходительно улыбнулся, откинулся на спинку кресла.
        - Я знал, что тебе понравится, но не думал, что увижу такой восторг. Всё-таки тебе по вкусу репертуар более грубый.
        Мадлен посмотрела на них и фыркнула.
        Певец с солидной фигурой вышел на середину сцены и запел. Ада чуть не взвизгнула - по привычке: в её мире на таких концертах радость выражали бурно, а не чопорными рукоплесканиями. Одетый в чёрное бас исполнял арию гулко и рычаще. Голос преисподней, не иначе. Скрипки и ударные вторили ему, равно как и инструмент, чем-то напоминающий электрогитару. Девушка подалась вперёд.
        К басу подключился женский хор с ведущим сопрано. Теперь точно получалось величественно и протяжно, и вместе с этим вполне современно, энергично, да и попросту круто. Даже Мадлен и её спутник смотрели с подобием интереса, иногда поглядывая на Аду. Эрид оставался в тени, откуда блестели его золотые глаза. Девушка между делом окинула взглядом соседние ложи и поняла, что все драконы и Астор являются источниками этого точечного сияния в тёмном зале. А ведь могли бы воспользоваться линзами или чем-то ещё, чтобы не мешать другим зрителям. Но, похоже, это было их привилегией.
        Темп повествования нарастал, партии становились всё сложнее, а музыка - более напряжённой. Декорации жили своей жизнью. Под потолком проплывали стилизованные военные корабли и дирижабли, прожекторы выхватывали зелёный пар, пляшущий у самых стропил. Оперная дива внезапно сменила манеру пения и вместо звенящего сопрано выдала потрясающий скрим. Такого мастерства издеваться над своей глоткой Ада нигде не встречала. Среди кораблей появилась ещё одна фигура, детализированная до мелочей, лязгающая крыльями и зубами. Железный дракон красовался в трёх метрах над сценой, не нуждаясь в тросах или дополнительных опорах. Машина летала сама, и в момент последнего припева послала под потолок разряд электричества. Геометрические зигзаги отсвечивали белым и фиолетовым и угасали в соответствии с заданным алгоритмом. Это было похоже на фейерверк.
        - Ну, так я не умею, - донеслось сзади.
        Ада так увлеклась визуальной частью, что до неё с запозданием дошло, что механический зверь изображал не кого-нибудь, а хорошо знакомого ей ящура. Она оглянулась, но ничего не разглядела в темноте, кроме хитро прищуренных глаз.
        А тем временем заиграла новая музыка, более торжественная. Хор был в экстазе, а несколько исполнителей заливались тонкими трелями, иногда лишь возвращаясь к старой доброй школе экстрим-вокала. Первый механический монстр перекочевал в сторонку, чтобы уступить место товарищам - точно таким же металлическим страхолюдинам, жутким и прекрасным одновременно. От первого дракона они отличались тем, что сходу устроили огненное шоу. Ада с трудом сидела на месте, ей хотелось свеситься через край балюстрады и раскачивать руками в такт, а не сидеть на месте, изображая из себя особу благородных кровей. Даже Мадлен могла позволить себе больше: женщина развалилась в кресле и в потёмках казалась младше своего возраста и похожей на дерзкого воробья.
        По сравнению с искусственной молнией, огонь выглядел гораздо более живым и впечатляющим. Да и времени этой пиротехнике уделили значительно больше. Железные драконы поделили верхние сценические сферы напополам с дирижаблями, а самый первый из них под шумок куда-то исчез. Эрид не оставил это без внимания и фыркнул. Это могло означать что угодно. Оборотень Мадлен посмотрел на него и впервые заговорил. Голос его оказался до абсурда высоким и нервным, это не вязалось даже с тощим, но всё же представительным видом Эарта.
        - Да, меня там не было. Да, тебе наплевать, что я или кто-то другой думает по этому поводу. И всё-таки скажу: твою персону незаслуженно обошли стороной. В самом деле - только упомянули, надо же!
        Видимо, он говорил не только о декорациях, но и о текстах, которые так старательно распевали внизу, на сцене. Ада напрягла слух.
        - Я ни черта не понимаю. Только отдельные слова, и то иногда.
        Она вопросительно посмотрела на Эрида. Он пожал плечами.
        - Я тоже.
        Дракон Мадлен тоненько хохотнул и сказал, что тоже может разобрать от силы половину слов, но этого достаточно для того, чтобы уловить смысл.
        - А вот она, - Эарт указал на свою торитт - от рождения обладает тонким слухом.
        Ада нерешительно коснулась локтя женщины.
        - Мадлен. Переведи, что они там?
        Та окинула её капризным взглядом, но до просьбы снизошла.
        - Если в общих чертах - всё то же, о чём рассказывают друг другу горожане в тавернах или крестьяне на полях. В королевстве настали тёмные времена, за что следует сказать особое спасибо твоей матушке. Скельтры воспользовались этим и напали. Сначала перевес был на стороне Небесной армады, но потом гадёныши выпустили ядовитый газ. Помнишь красивенький зеленый дым под потолком во втором акте? Когда казалось, что империя вот-вот развалится под напором варваров, появились драконы и не оставили от них даже мокрого места. Не тронули, разве что, пару корыт, чтобы наши броненосцы поигрались. Отличие этой замечательной оперы от народной молвы в том, что на самом деле дракон был один. Остальные оборотни подключились лишь в последующие дни, когда оставшихся в небе и на суше скельтров добивали как клопов. Видимо её величество всё-таки внесла коррективы в театральную программу.
        Эта информация стала для Ады новой. Эрид поскупился на детали, Агата не была свидетельницей тех событий, а обитатели замка не затрагивали эту тему. Девушка знала, что ничего не разберёт в темноте, но всё равно повернулась к дракону. Чтобы избавиться от такого пристального внимания, мужчина прикрыл глаза. Золотые искры исчезли, и дальняя часть ложи погрузились в темноту, нарушаемую вспышками со стороны сцены. Ада с досадой отвернулась.
        Близился финал. Оркестровая яма разродилась лирикой.
        Когда в дело снова вступили иллюминации и осветили весь зал, кто-то тихо открыл дверь и что-то сказал смирно сидевшей в углу и не принимавшей участия в разговоре Даре. Фрейлина перебралась поближе к Аде и шепнула на ухо, что королева желает видеть внучку.
        - Что, вот прямо сейчас?
        Ей не хотелось пропустить что-нибудь интересное в самом конце. Но Мадлен деловито поправила манжет на своём мужском фраке и сказала:
        - Не заставляй ждать Сиену, она не любит. И вообще правителям отказывать в таких мелочах не стоит, особенно могущественным. Кем бы ты им ни приходилась.
        Ада не стала спорить и пошла вслед за Дарой, показывавшей дорогу, едва не повалив пышной юбкой своё кресло. Хорошо, что ментор этого не видел.
        Королевская ложа находилась неподалёку. Она была расположена ещё более неудобно, чем та, которую занимали они с Мадлен. Девушка подошла к Сиене и сделала вполне сносный реверанс, потом неопределённо махнула рукой матери, что вряд ли согласовалось с этикетом.
        Агата целым днями вертелась в высшем обществе. Даже сейчас она не просто слушала оперу, а переговаривалась в полголоса с адмиралом - которого, как и Аду, пригласили сюда на огонёк.
        Иллюминация стала такой яркой, что можно было разглядеть весь зал и зрителей. Также, как и они имели возможность наблюдать за тем, что происходит в ложах. Ада поёжилась. В темноте она чувствовала себя гораздо увереннее.
        - Как тебе вечер? Нравится опера? - спросила Сиена, усаживая её рядом.
        - Да, ваше величество. Очень нравится, очень круто! - выпалила Ада, мысленно давая себе подзатыльник. Но женщина лишь улыбнулась. Зато Агата выразительно смотрела на обувь дочери.
        - Что у тебя на ногах? Ты бы ещё в армейских сапогах пришла.
        - Раньше тебе было наплевать на мой вид, - огрызнулась Ада. Королева шикнула на них.
        - Незачем ссориться по пустякам. По сравнению со своим первым выходом в свет твоя дочь выглядит замечательно.
        О да, полосатое платье наверняка выигрывало по сравнению с джинсами и пентаграммой на всю грудь. А после слов бабки девушка решила про себя, что теперь у неё есть официальное разрешение носить кеды. Сиена ещё какое-то время вежливо говорила с ней о ерунде, вроде декораций и архитектуре театра. Агата не участвовала в этой болтовне, а слушала разъяснения лорд-адмирала, которому категорически не нравилась премьера. Иногда они вдвоём бросали взгляды туда, где сидел Эрид.
        Когда свет стал совсем уж ярким, и хор грянул вдвойне энергичнее, её величество легко пожала внучке руку и отослала обратно. Все видели это. Ада знала, что все заметили расположение к ней королевы, и что это было сделано специально. В девушке иногда просыпалось врождённое осмысление дворцовых интриг. С каждым днём ей становилось легче понимать своё новое окружение.
        Вернувшись на место, Ада отметила, что театр ей надоел. Полостью разделявший это чувство Эрид осведомился, чего хотела Сиена. Мадлен безо всякой застенчивости тоже развернулась всем корпусом, приготовившись слушать.
        - Да так. Расспрашивала о впечатлениях от вечера, ещё какой-то ерунде. Агата ругалась на кеды. Скоро конец?
        - Уже всё.
        В самом деле, зрители хлопали в ладоши, выкрикивали, потихоньку начинали пробираться к выходу. Почему-то кульминация представления прошла мимо Ады, хотя до посещения королевской ложи она была в полном восторге.
        Венценосная семья уходила первой, чтобы избежать излишнего внимания. С нею появлялась орава личных слуг, оборотней и некоторые сановники. Ада шла рядом с Мадлен, дракон которой уныло и расхлябано шагал позади, разглядывая стены. Дара находилась ещё дальше, болтая с какой-то знакомой. Эрид холодно извинился и отошёл к скоплению людей в чёрной кожи. Остановился, конечно, рядом с Варгой, почти вплотную. Ада видела, что драконша и дядя Пьер прибыли с шиком и опозданием. Пьер отпускал шуточки направо и налево и царственно помахивал рукой. Это были единственные зрители, которые пришли позже самой Ады.
        Девушка услышала начало разговора оборотней.
        - Как твоя подопечная?
        - Неплохо. Продолжает шокировать публику нарядами.
        - Ах, как жаль, ведь раньше это было моей привилегией.
        Дальнейшие слова потонули в смехе и топоте ног. Вместе со спутницей Ада пробиралась всё ближе к выходу.
        - Видишь, - сказала Мадлен, даже не понижая голоса. Она была совсем невысокой, и при ярком свете ещё больше походила на воробья, томного и мрачного. - Мы аутсайдеры. У всех есть знакомые и родственники, с которыми можно поговорить о важных делах. Например, государственных. Твоя мать, не смотря ни на что, находится в ближайшем кругу королевы. Неудивительно, ведь раньше она была наследной принцессой, а может и сейчас ей является. Тут уж не понять, какие планы у Сиены. Красавец Эрид, который был слугой Агаты, а теперь нянчится с тобой - он тоже принадлежит к элите. Как бы остальные оборотни не относились к нему, но он их предводитель, Старший дракон.
        - Никто со мной не нянчится!
        - Как же. Ты видела, как Эрид общается с другими? Наш уважаемый лорд-адмирал в своё время остался без руки, потому как осмелился ему грубить.
        Ада посмотрела на бойкого старичка в мундире.
        - В каком смысле? Вон же она, на месте. Разве что перчатка сидит как-то странно…
        - Потому что сидит она на металлическом протезе. Конечность адмиралу пришивали лучшие врачи, но и они не всесильны. Какое-то время он ходил с полумёртвой рукой, а потом плюнул и сделал титановую. Когда-нибудь увидишь, как он ломает ей графины. Ты, впрочем, не дослушала.
        Стайки аристократов шелестели как осенние листья. До Ады долетали отдельные фразы, сплетни, восклицания. В порядке исключения - чьи-то впечатления от оперы.
        - Герцогиню Ардор отправили домой переодеваться. Она снова заявилась в платье цвета морской волны! Дракон Авроры не пустил её, представляете?
        - Опять за старое. Раньше это казалось забавным, но теперь старой дурёхе пора бы остепениться. И во что она переоделась?
        - Вы не поверите! В то же самое, но только изумрудного цвета! Оказывается, некоторые любимые наряды родовых цветов она приказала продублировать в запрещённом оттенке. Герцог поощряет её в этом, да и сам не отстаёт от жены, заказывая платки и перчатки у тех же мастеров, что и покойный король. Герцогиня сама мне призналась в антракте. Всё-таки в зеленоглазой старухе есть отчаянный шарм.
        Дальше Ада не слушала. Её собственная собеседница казалась ей интереснее.
        Они спускались по золотому эскалатору. Впечатляющий и небезопасный - как и все эскалаторы - он, однако, был заботливо приспособлена для дамских нарядов: ступени низкие и широкие.
        Мадлен заговорила тише.
        - Не смотря на то, что мы с тобой как будто бы в одной упряжке, к тебе отношение сложилось двоякое. Заметила, что все соблюдают дистанцию? Не посвящают в свои планы, даже если они касаются лично тебя? Твой единственный друг - фрейлина, которая не имеет никакого веса при дворе: к обедневшей аристократии относятся не лучше, чем к разбогатевшим мещанам. Но королева зовёт тебя к себе в ложу, сажает рядом с собой и мило болтает, выбрав момент, когда всё внимание обратится на вас. Её Старший дракон часто составляет тебе компанию. Конечно, такой как Эрид может действовать по своему почину, но поверь - тут дело не только в его капризе. Я допускаю, что у тебя большое будущее, милашка. Также, как и то, что ты станешь, как и я, никому не нужной и незначительной. Но, надеюсь, достаточно наглой и самостоятельной, чтобы никого не бояться, и ни от кого не зависеть.
        Оторвавшись от созерцания ступеней, за которые она боялась зацепиться полосатой юбкой, Ада посмотрела на Мадлен и сдула прядь со лба. Дочь Агаты даже не догадывалась, какой юной выглядит в этот момент. Баронесса, в своём мужском костюме не испытывающая никаких трудностей с эскалатором, невольно улыбнулась ей.
        - А зачем вы это говорите мне?
        - «Ты», голубушка, будем говорить друг другу «ты». Затем, что вижу в тебе себя, лет так двадцать пять назад. Я тогда была птичницей, незаконнорождённой дочерью какого-никакого аристократа. Меня поселили в его доме, а я даже вилку не могла держать нормально. Иногда приводили во дворец, уж не знаю, зачем, и позволяли глазеть на хорошеньких, именитых деток. Ты же - девочка из ниоткуда, тоже ничего не понимаешь и не стремишься стать одной из них. И ещё, мне нравятся твои башмаки.
        - Это кеды, - улыбнулась Ада. Новая знакомая казалась чужой в этом мире, будто она тоже прибыла из иной параллели.
        - Да, - зачем-то подтвердила женщина, - это кеды. До свидания, ваше высочество. Приезжай ко мне в особняк, если заскучаешь. Там ты сможешь спать до обеда и вульгарно браниться.
        Мадлен направилась к своему экипажу. Он стоял вдалеке и выглядел куда скромнее, чем большинство карет. Спустя секунду подскочила Дара.
        - Возвращаемся в замок, госпожа Ада?
        - А что, есть другие предложения? - с надеждой спросила девушка.
        Фрейлина картинно ахнула. Поход в театр вдохновил её на красивые жесты.
        - Увы, госпожа. Предложений нет и быть не может. Это был риторический вопрос.
        Ада махнула рукой и полезла в экипаж. В этот раз руку подавал слуга - Эрид снова куда-то пропал.
        Глава 87 Цитрусовый сад
        Листик лимонного дерева оставил на пальцах приятный, бодрящий аромат и зелёный липкий отпечаток. Сиена сорвала ещё один, но уже не стала дробить его крепкими ногтями, а просто положила на ладонь. Это была единственная часть парка, где росли цитрусы - лаймы, мандарины, грейпфруты, апельсины. Но запах лимонных листьев был для королевы особенно мил: когда-то они с Фернаном, будучи ещё совсем молодыми, посадили несколько косточек прямо посреди клумбы пионов. Никто и не думал, что они примутся в садовой почве и пустят вверх гибкие, колючие побеги. С тех пор многое изменилось: юность ушла, умер муж, а с детьми творилось что-то неладное. Зато лимоны остались, обзавелись друзьями. Двадцать лет назад Сиена приказала убрать из этого сада все прочие растения. Теперь это был её собственный цитрусовый рай. Иногда и другие забредали в него, несмотря на дальнее расположение, у самой ограды. За ней была отвесная скалистая стена, а далеко внизу - город.
        Да, люди появлялись здесь. Это были только их владения, чудовища сюда и носа не казали. Право же смешно: ни огонь, ни порох, ни железо не берут драконов, зато цитрусы они обходят десятой дорогой. Даже Нердал, так похожий на человека, морщился, если аромат отсюда долетал до замка и проникал в панорамные окна. У оборотней такой чуткий нюх.
        Сиена глубоко вздохнула. Лимонный воздух наполнял и молодил лёгкие.
        Бедняга Нердал. По сути, был убит мальчишкой, выполняющим чужую волю. Волю злой и капризной девчонки. Теперь она выросла, стала немного умнее. Самую капельку. Но мёртвых это, увы, не воскресит - ни друзей, ни надежд.
        Лимоны, апельсины - единственное, что не любил Нердал в этой стране. В остальном же королевстве он души не чаял. Мог часами рассуждать о природных благах, устройстве паровых мельниц и очистке вод. С угрюмым, обманчиво угрюмым видом. Ему были одинаково интересны реформы в армии, цены на лён и обычаи дальних колоний. А также история. На полном серьёзе оборотень говорил о том, что только благодаря Разделению Астор королевство стало могущественным. Парламентскую власть Нердал бы не принял, да и не смог бы принять ни это, ни что-либо ещё: только благодаря Разделению на свет появились монстры. В ином случае империей правили бы другие Астор, сильные, как полубоги, и живущие не более сорока лет.
        Выглядя внешне как любой другой оборотень - разве что без показной дерзости, - в душе он был казначеем, воином и купцом. И даже литературным критиком - немного. Но вместе с тем оставался чудовищем, властным над огнём, сверхъестественным, способным на невероятную жестокость. Сиене говорили, что маленькая Агата видела и слышала больше, чем следовало, когда подавляли бунт тридцать шесть лет назад. Девочка долго ещё просыпалась среди ночи от собственного крика. Что ж, это было первой причиной, по которой спустя годы она возненавидела и Нердала и его госпожу. Теперь дочь отыгралась за все свои обиды, да так хорошо, что даже перестала злиться. И будто в самом деле хочет сберечь мир, собранный из осколков, который с таким трудом удалось возвести.
        На самом деле слово «чудовище» не обязано означать что-то дурное. Это просто нечто иное, непривычное для человека. В придворном, столетиями наработанном контексте оно значило живое оружие. Так что как ни крути, Нердал был монстром. Монстром, который умел любить, сильно и преданно, своё королевство. А оно не дало ему ничего, кроме проклятия. Откуда и взялась такая привязанность? Сиена всегда давалась диву на своего соратника и друга. Ведь сама она не разделяла этих чувств ни к своей стране, ни к своим подданным. Королева знала один лишь долг монарха: он обязывал к заботе, самопожертвованию, к чему угодно - но только не к любви. Самые тёплые эмоции у неё вызывал муж, цитрусовый сад, да ещё противная пушистая собака, погибшая много лет назад по милости, опять-таки, Агаты. Девочка тогда сильно расстроилась, так как не планировала такого. А потом, как выражаются простолюдины, слетела с катушек.
        И вот теперь она, вместе с незаменимым в любых неприятностях Эридом, приводит юную девушку из другой параллели, и королева уже не знает: вдруг это новая привязанность? Ада не похожа ни на кого из их семейства, у неё большие, наивные глаза и тёмные волосы. Подумать только, было время, когда Сиена задумывалась о том, что внучку следует лишить жизни, быстро и безболезненно. Потому что это могло стать единственным спасением для королевства. Теперь она в этом уже не уверена - ни в том, что сможет поднять на неё руку, ни в том, что будет лучше для империи.
        Лимонный лист благоухал как полный флакон эфирного масла. Не было такого раньше, даже до побега принцессы. Деревья не плодоносили так обильно, цветы не распускали бутоны размером с блюдца. Сейчас это выглядит красиво, но потом начнёт гнить, увядать, снова расти с ожесточённым упорством. Этому не будет края и конца, пока земля не перенасытится и не произойдёт коллапс. Во всём должна быть гармония, для этого и нужен фером - чтобы присутствовать в необходимом количестве и давать силы королевству. А что творят его главные носители? Сначала одна исчезает в другом мире, тем самым лишая сил Паровую империю, затем появляются сразу две! Происходит энергетический скачок.
        И снова всё это приходится расхлёбывать Железной королеве.
        А ведь руки её ослабли, и кожа на них стала дряблой. Некогда идеальное лицо, которое вдохновляло скульпторов и живописцев, покрылось сеточкой морщин возле губ и глаз. Это было красивое увядание, царственность стала только заметней в каждом жесте. И всё-таки Сиена постарела. И хоть глаза и волосы её по-прежнему горели медным огнём, а голос был властным - она устала.
        С ними надо что-то делать. С обеими. Кому-то придётся уйти.
        Быть может, не сейчас. Королева предпочла бы оставить всё как есть, но увы: неприятности уже начались, а ведь Ада только появилась на горизонте, и скандальная принцесса ещё не узнала всех новостей. Хотя это они наверстают.
        На месте оторванного лимонного листа уже прорастал новый. Жаль, человеческие жизни не умеют обновляться так же легко.
        ***
        Когда-то она уже выбралась из ямы. Ямы, в которую падаешь после смерти близкого человека. И хотя Нердал человеком не был, значил он для королевы больше, чем собственные дети. Старшая дочь знала это и наверняка думала, что её бегство не доставит матери таких уж страданий. Поэтому решила закрепить результат и убила Старшего дракона. Агата всегда рубила с плеча, не разобравшись в проблеме.
        Тогда её вытащил муж. Сама бы Сиена долго ещё голодала, не разговаривала и сидела взаперти, выгнав всех слуг. Может-таки сумела бы себя заморить. Хотя это сложно выполнима задача, если ты прямой потомок знаменитой Терры, которую уже столько сотен лет лицемерно именуют святой.
        Министры разбирались с делами самостоятельно, оставшиеся в живых и на свободе драконы ничем о себе не напоминали. Дети тоже словно исчезли: так же, как их сестра.
        Король явился к ней в покои с тарелкой в руках. Скромное серебряное блюдо с овощами, соусом и хлебом. И вино. Более пышная трапеза могла выглядеть как оскорбление, да и негоже сильно нагружать уже много дней пустой желудок.
        Фернан никогда не правил и не любил приказов. Мягкосердечный муж Железной королевы, идеальный консорт - не лез в политику, не лез в воспитание детей. И никогда не ревновал к Нердалу. Супруг знал, что все слухи про оборотня и Сиену ложь. Конечно, будь это не так, он бы и слова не сказал, однако подобное исключено: оба не хотели никого другого. Муж доверял ей, как и она ему.
        Не смотря на мягкий и безмятежный характер идиотом Фернан не являлся. Полюбить всем сердцем идиота Сиена попросту бы не смогла. Супруг по натуре был учёным, обожал минералы и тишину. Ему нравились животные и дети - свои и чужие, а разницы между ними он не делал. Поддерживая высокий статус, умел умно рассуждать, но важные дела не особо заботили его. Минералы. Минералы и довольная жена где-то рядом - всё, что король по-настоящему ценил. Много Сиена рассказала ему такого, что не должно было покинуть пределы королевского совета или её собственной головы. Но Фернан всё сберёг и ничего не открыл другим, не использовал в своих целях. Да и какие там цели, кроме изучения минералов? Милый, безобидный человек. Таким положено жить долго, но увы.
        Вот и в тот раз, когда она сидела, сгорбившись над тарелкой и не могла проглотить ни одного куска - супруг даже не подал вида, что заметил это. А ведь её величество впервые в жизни не держала гордой осанки.
        - Ты не одна. Ты всё ещё не одна, я ведь рядом.
        Этим он отличался от Нердала: тот никогда бы так не сказал. Они с Фернаном были похожи, но дракон обладал более жёстким характером, под стать самой Сиене. Он был ей как брат, как близнец, и потерять его значило лишиться части себя.
        Тогда она выбралась из ямы. С помощью супруга. Когда не стало самого Фернана, помогать уже было некому: на этот раз Сиена действительно осталась одна.
        Он умер от болезни, самой обычной и человеческой. А ведь королева почти забыла о том, что по крови он не Астор, а стало быть подвержен людским хворям. Как это нечестно. И лет совсем не много, мог ведь пожить ещё! В этом нуждалась Сиена - а значит, это было необходимо всей огромной страна.
        Муж ждал её последнего визита. В серебряном гробу, в саркофаге утончённой красоты. Когда-нибудь ей сделают такой же. Не более вычурный и имперский, а один-в один. Когда появятся силы, она даст соответствующие указания, и плевать на традиции. В конце концов после того, что натворила Агата, их уже никто не чтит так свято.
        Сын и старшие дочери взяли организацию похорон в свои руки, поняв, что мать и палец о палец не ударит. Её парализовало горе и втайне они были недовольны: не охота тратить своё время. Пьер бы лучше поехал охотиться, а Аврора беспокоилась государственными делами. Одна Алеста была искренней. Младшая дочь сама недавно похоронила мужа, - правда нелюбимого, - и теперь вернулась из страны ниртов в отчий дом. Если бы не воспитание, кто-нибудь наверняка увидел слёзы принцессы. А так - даже ей перед всеми, включая слуг, приходилось держать лицо. Но вот поддержать мать она не умела. Сиена сама так воспитала детей, утешать они не научились, а отцовская доброта если и наследовалась - то лишь отчасти. Так что рядом ни одной родной души, а королевство всё ждало, что правительница воспрянет. Тогда ему это было особенно необходимо: ведь на пороге война.
        Если бы не это, тогда Сиена, может быть, даже сдалась. Но всех их ещё с пелёнок приучили к мысли, что долг превыше всего: горестей, радостей, страстей.
        В тот раз королева сама себя вытащила из ямы. Железной рукой схватила себя за шкирку, заставила есть, "держать лицо", отдавать приказы властным голосом. А также привыкнуть, что некому больше открыть свою душу и положить голову на плечо, пока никто не видит. Маленькие радости, которые давал простой смертный человек, без всякой магии в крови. Они помогали чувствовать себя неуязвимой, а точнее, любимой.
        Где-то в глубине души Сиена стала мертвее покойников в фамильном склепе. Слабее собственных несмышлёных детей. Но перемены никто не заметил.
        Глава 88 Угрозы и открытия
        - Ты что здесь забыл?
        Агата стояла в своих покоях руки в боки, будто и не уходила никогда. Появлению столь позднего посетителя принцесса совсем не обрадовалась.
        - В гости пришёл. Ты всё равно не спишь.
        Дракон огляделся. В этих комнатах он прежде не бывал. Когда-то их занимал Пьер, запах благовоний, кажется, до сих пор не выветрился отсюда.
        - По поручению Сиены?
        - По собственному почину, принцесса.
        Женщина фыркнула и пошла наливать себе вино. Предлагать оборотню кубок она не стала, да он и не спрашивал, самовольно наполнив свой бокал. По прибытии из иной параллели они так ни разу и не поговорили с глазу на глаз. Агату это устраивало.
        - Допустим, верю. Даже если бы она тебе сказала, ты бы ещё хорошенько подумал, подчиняться приказу или нет.
        Мужчина улыбнулся, смакуя вино. Урожай неплохого года, с нотками граната. Выразительные глаза смотрели через хрусталь на камин. В этот момент Эрид был удивительно хорош и казался моложе своих лет. Точёный профиль, длинные волосы немного влажные: Старший дракон не так давно посетил купель замка. Её только открыли после реставрации, обновив изразцовую плитку и фонтанчик. Глазами и умом Агата всегда понимала, как притягателен её бывший слуга, но это её никогда не трогало. Вот и сейчас женщина видела перед собой не красивого мужчину, а лишнее дополнение своей комнаты. Дополнение, однако, не спешило уходить.
        - Ты, кажется, многое позабыла в чужой параллели. Я не могу ослушаться свою королеву. Как некогда и тебя.
        - Можешь, если это приказ между делом, ленивый приказ, если угодно. Чтобы подчинить вас против вашей воли, приходится прилагать много умственных усилий. Я это прекрасно помню.
        - Ты была отвратительной торитт, - вдруг заявил Эрид.
        - Ну да, знаю. А моя мать, Железная королева, неизменно остаётся хорошим правителем и не лучшим человеком. Возможно, сейчас ты доволен её приказами, но когда-то ты точно хотел её убить.
        Дракон усмехнулся и долил себе вина.
        - Ты всё напутала. Я хотел убить тебя.
        Агата подняла точёную бровь. Как у представителя истинной аристократии, брови у принцессы были темнее волос на голове. А тонкие губы всё также бескровны и с едва заметными морщинками по углам. Но она по-прежнему блистала холодной привлекательностью.
        - Ну да, ну да, возможно. Скажем прямо: в те годы ты бы с радостью избавился от всей моей семьи.
        Дракон кивнул. Так всё оно и было.
        - С возрастом ты стала более понимающей. Ещё лет пятнадцать, и с первыми сединами авось научишься не путать чёрное с белым. Ну или хотя бы сама не будешь путаться под ногами.
        То ли упоминание её возраста покоробило Агату, то ли просто захотелось поскорее выставить дракона, но она требовательно вопросила: зачем он пришёл?
        - Хочу убедиться, что от тебя больше не стоит ожидать никаких подлянок.
        - Вопрос с престолонаследием практически решён. Сбегать я уже пробовала. Не знаю, какие-такие подлянки, как ты изволил выразиться, я ещё могу устроить.
        - О! Ну ты-то можешь всё, я в тебя верю!
        - Благодарю. Когда-то мне очень не хватало такого отношения со стороны окружающих.
        Она ждала, что мужчина сейчас ухватится за эту фразу и станет припоминать все её былые прегрешения, которые принцесса допустила именно из-за желания что-то доказать другим. Но Эрид не захотел вспоминать прошлое, а попытался поддразнить её настоящим.
        - Тебя, взрослую женщину, держат под домашним арестом. Я не поверю, что втайне ты не бесишься из-за этого.
        - Однако пока что это именно так. Я так рада возвращению в Шамбри, что даже не успеваю злиться. Мой, как ты говоришь, арест я воспринимаю как почётное заточение важной политической персоны. Так оно, в общем и есть. Главное, что в замке мне не скучно, да и за его пределы я вполне могу выходить, просто предупреждая об этом.
        - Годы идут, а наследная принцесса всё также скромна. Ах да, прости: бывшая наследная принцесса.
        Агата медленно расхаживала по покоям. Постоянная жажда деятельности, а может скрытая нервозность не давали ей оставаться на месте. Оборотень был почти неподвижен, только методично подливал себе вино.
        - Твоё право не верить и ждать подвоха, но я ничего не планирую. Сейчас уж точно. Это всё?
        Она выразительно посмотрела на дракона, словно сама ожидала от него подвоха. Он улыбался учтиво и как-то не по-доброму.
        - Чего ты хочешь?! - не выдержала Агата.
        Эрид облизнулся. Он знал, что это действует ей на нервы.
        Мужчина оставил пустой бокал на подлокотнике кресла и медленно подошёл к Агате. Обойдя принцессу кругом, не сводя с неё пронизывающего взгляда, Эрид остановился за ней и подался вперёд.
        - Я хочу твою дочь.
        Дракон шепнул это ей в ухо, подождал, пока нужный эффект сработает и добавил уже будничным тоном:
        - Хочу доставить в безопасное место, куда ни ты, ни твоя мать, ни её министерские псы не смогут добраться.
        - Кхм.
        Он всё-таки немного удивил Агату, но смутить не смог, хотя пытался. Наверное, забыл, что они с Адой совсем не похожи. Дочь может краснеть по любому поводу, но бывшая наследница короны не теряет лица.
        - Какая трогательная забота. С чего бы?
        - Не твоего ума дела.
        Со скучающим видом оборотень отвернулся и направился к кувшину с вином. Поднял его, взял бокал, но передумал и поставил всё обратно.
        - Я не хочу, чтобы с девочкой что-то случилось. Никто не смеет её расстраивать и портить её характер.
        Сиена засмеялась.
        - Характер? У неё его нет!
        Дракон сверкнул глазами и повернулся к ней. Лицо у него стало жестоким.
        - Уж лучше так, чем превратиться в такую же стерву как ты, моя принцесса.
        Наконец Агата тоже разозлилась. Но удержалась от того, чтобы наговорить гадостей, понимая, что больше дракон не её раб. Эрид вряд ли тронет бывшую торитт, но постоять за себя теперь может. Не стоит ссориться со Старшим драконом, да ещё из-за таких пустяков.
        - Как ты собираешься отдалить её от двора? Это решать только королеве, - миролюбиво сказала Агата, проглотив своё негодование. - Я не против, чтобы Аду не впутывали ни в какие интриги. Ведь она первым делом поставит себя в неловкое положение, а это бросит тень и на меня. Пусть лучше уж рисует свои картинки. У неё получается неплохо.
        Услышав последнее замечание, оборотень чуть оттаял.
        - Не ожидал, что ты заметишь это.
        Женщина изящно развела руками.
        - Меня с детства учили подмечать детали. Конечно, я видела, что хотя бы в чём-то она делает успехи, правда никогда не хвалила за них. Но зато и не ругала.
        - Мать года, - ввернул Эрид услышанную где-то в параллели фразу.
        - Пока я не знаю, - продолжил он, - что могу предпринять ради неё. Вероятно, стоит ждать решения Сиены и по возможности повлиять на него. Хотя мнение Старшего дракона в этом вопросе интересует её величество в последнюю очередь. Однако я предупредил тебя и на душе у меня спокойно: если ты хоть как-то навредишь Аде, я спрошу с тебя и милосерден не буду. И никакие проклятия не помешают мне это сделать.
        Женщина равнодушно смотрела на гобелен.
        Оборотень хрустнул шеей, поправил кожаные манжеты и отвесил безупречный поклон. Теперь он выбрал самую ослепительную, самую манящую из своих улыбок.
        - Доброй ночи, госпожа.
        И был таков.
        ***
        Вечером Агата узнала, о каком продолжении истории говорила её мать.
        Вроде бы принцесса видела эту служанку и раньше, но не была уверена: она особо не присматривалась к тем, кто ей прислуживал, хотя имена фрейлин потрудилась запомнить. Горничная с грохотом опустила книгу на стол, не обращая внимания на протянутую руку. Положенный реверанс женщина сделала, но еле заметный, хотя была необыкновенно гибкой и ловкой. Казалось, платье теснит её, хотя в таком возрасте пора бы и привыкнуть, а не тосковать по молодым годам, когда ещё можно позволить себе быстрые, резкие движения и скачки через две ступеньки. Агата нахмурилась. Служанку она не знала, но почему-то не сомневалась в том, что правильно понимала её отношение к длинным юбкам. Чего она не понимала, так это нарочитой грубости по отношению к ней, королевской дочери. Высшая знать, министры ещё могли в открытую позволить себе колкости, даже фрейлины порой не стеснялись красноречивых взглядов. Но прислуга? Этим обычно нет никакого дела до барских раздоров. Лишь бы исправно платили и не посылали на войну.
        Грубиянка случайно оказалась в комнате: она подводила часы над трюмо, на котором принцесса бросила свой томик античных пассажей.
        - Любезная, подайте мне, пожалуйста, книгу. Она находится как раз подле вашей правой руки.
        Служанка дёрнулась. Со спины она казалась молодой и стройной, но при взгляде на руки и шею становилось понятно, что ей никак не меньше сорока пяти лет. Женщина послушно взяла, что ей сказали, вытерев руки о передник, и пошла к креслам. Агата протянула руку.
        Бум.
        Книгу злостно шмякнули о стол, реверанс сделали никудышный, а под чепцом на мгновение промелькнул гневный, незнакомый, и в то же время до боли кого-то напоминающий взгляд. Принцесса ничего не поняла, а вот Аврора, которая сидела здесь же и с интересом наблюдала за сценой, усмехнулась.
        - Неужто ты её не узнаёшь? А ведь каждый день тут маячит - то фитиль в камине поправит, то часы подведёт.
        Агата уставилась на сестру, жестом приказав служанке оставаться на месте.
        - Кого не узнаю? Выражайся яснее.
        Аврора и не подумала этого делать. Как ни в чём ни бывало, она продолжала говорить, а её бесцветные, невыразительные губы даже сумели изобразить оскорбительное превосходство.
        - У другой прислуги дел всё-таки больше. А эта пользуется особым расположением нашей матушки. Та взяла её совсем девчонкой во дворец, хотя перед этим сама же её отсюда и выгнала. Велела пристроить, но работой особо не нагружать. Все знают эту историю, поверь мне, даже иностранные послы. Прислуга, которая живёт в королевской резиденции словно на курорте! Единственная обязанность - подводить часы и иногда следить за камином. С тех пор прошло столько лет, но протеже Сиены так и не освоилась в своей роли. Наверное, скучает по тем временам, когда колесила по стране и прыгала по сценам уличных театров.
        Пелена спала с глаз Агаты, но всё равно она им не верила. Однако сходство было на лицо. Женщина слегка побледнела.
        - Лира… это ты?
        Юная девушка, которая некогда помогла ей убежать из замка. Её семья, с которой Агата несколько месяцев вела кочевой образ жизни - гнула подковы на сцене, скрывала своё имя, цвет глаз и волос. И была так счастлива… Пока Сиена не отыскала. Родителей Лиры казнили, а саму её, как думала Агата, навеки изгнали из столицы.
        - Да, ваше высочество. Меня зовут Лира.
        - Ты, стало быть, служанка? Здесь?
        - Вы очень наблюдательны, ваше высочество.
        Женщина слегка покачивалась с пятки на носок и сжимала кулаками передник. Голос у неё огрубел, а вот фигура по-прежнему оставалась тонкой, хоть и отяжелела в локтях и подбородке.
        - Почему Сиена передумала? То есть, я хочу сказать… Ты так просто согласилась жить здесь, рядом с человеком, отнявшим жизни твоих родных? Могла бы вернуться к труппе - не к этой, так к другой.
        - Меня никто нигде не ждал, кроме голодной смерти или побоев в притоне. А её величеству служить я рада. Она добра ко мне, она объяснила свой поступок, я и поняла, несмотря на то, что еле грамотная. Поняла, что виной всему другой человек. Королева дала мне многое, хоть это и не могло заменить моих опекунов. Видит бог, я их любила как родителей, и госпожа Сиена это знала, и жалела меня. Только нищую циркачку она взяла сюда не из-за этого. А потому что я напоминала ей наследную принцессу, которая бесследно пропала с Чёрных островов. Я говорила с ней, знала её. Точнее, мне тогда так казалось. Позволите идти?
        Речь у неё была всё такая же беглая. Лира осталась бойкой, как и раньше, но куда делась та жизнерадостная, смешливая и беспечная девушка?
        - Стало быть, винишь меня? Да, это справедливо. Если я попрошу прощения за то, что случилось, перестанешь ли ты меня ненавидеть?
        Аврора и парочка сидящих тут же фрейлин вытянули лица. Никто и никогда не слышал, чтобы Агата искренне просила у кого-то прощения, а уж тем более у прислуги.
        - Воля ваша, госпожа, а я не перестану. Вы затянули моих родителей в петлю, а я хоть и осталась жива, да только… номинально. Зла вам творить не буду, в том могу поклясться. А ненавидеть не прекращу. Так стало быть, могу я идти?
        Что-то дёрнулось в лице Агаты, но она совладала с собой. Номинально… Надо же! Подобным словам она сама учила полуграмотную акробатку много лет назад, сидя в раскачивающейся из стороны в сторону цирковой кибитке. Они обе были юны и беззаботны. А что теперь?
        - Ступай. Если будут просьбы или что ещё - можешь сразу обратиться ко мне. Я сделаю всё, что смогу. Прикрой, пожалуйста, плотнее дверь.
        Просить прощения она не стала.
        Глава 89 Королевский совет
        - Доброе утро, господа, - начала Сиена. Почему-то это прозвучало как оскорбление. Так получалось всегда, когда королева пребывала в задумчивом настроении и не утруждала себя особой любезностью в кругу давно знакомых лиц.
        Все министры, обе принцессы и даже принц в расфуфыренной курточке. Канцлер и лорд-адмирал - неразлучная парочка неприятелей.
        - Сегодня вам предстоит решить некоторые вопросы касательно престолонаследия.
        Паровой, как его прозвали, лорд, ответственный за машиностроение, поперхнулся воздухом. Принцесса Аврора вытаращилась на мать так, словно та предложила перенести столицу в деревенскую местность или подавать на завтрак варенье из чеснока. Эрид пробовал как-то раз такое - не понравилось.
        - А что с ним не так?! - проревел лорд-адмирал.
        С возрастом он стал тут на ухо, что не лучшим образом отразилось на манере говорить: любой, кто сидел рядом с адмиралом, рисковал и сам оглохнуть. Может быть, поэтому он занял место поближе к канцлеру. Эрид усмехнулся этой мысли, и королева гневно взглянула на него. Следующие её слова адресовались тому, кто задал вопрос, но смотрела она на дракона до тех пор, пока он не стёр неподобающую ухмылку со своего лица. Она была тем неуместнее, что ситуация с престолонаследием обострилась по его вине. Не в первую - но точно во вторую очередь.
        - Вы прекрасно знаете, что. У нас две претендентки на престол. А если подойти к вопросу с чуть большим размахом - то целых три.
        Даже Агата, которая до сего момента сохраняла спокойствие и не обращала на себя внимания, что обычно удавалось ей с трудом, удивлённо хмыкнула. Её сестрички так вовсе походили на вытащенных из воды рыб, особенно Аврора. Трудно быть невзрачной с золотыми волосами и глазами, но ей это удавалось. Педантичный склад ума тоже не делал принцессу хоть сколько-то примечательной: голова на плечах у неё есть, но чего-то отчаянно не хватало. Однако до недавнего времени корона практически была у неё в руках. Все они знали, что Агата должна вернуться, но никто не хотел об этом думать. И вот теперь старшая дочка Сиены сидела тут, во всей красе, и королева недвусмысленно намекала на то, что не забыла, кому по закону должен перейти трон. И, что самое интересное, дело ограничивалось не только Агатой. А ведь совсем недавно она заявила дракону, что вопрос престолонаследия практически уже решён. Тогда Эрид не сомневался, что Агата прочит корону Авроре, но кто знает, что в голове у этого взбалмошного человека.
        - Три? Ваше величество! Но откуда взялась третья сторона?!
        - В настоящее время третья сторона гостит у баронессы, нашей дальней родственницы. Мы её отпустили, Аде полезно осмотреть окрестности Йэра, в которых она раньше не бывала, а в совет она не вхожа.
        "Иначе говоря девчонку спровадили куда подальше, потому что она нахрен не сдалась вам в этом совете" - подумал Эрид и осёкся: этих словечек он набрался от Ады. Оленёнок повлиял на него больше, чем мужчина предполагал.
        Лорд-адмирал бушевал. Пока другие выжидали и следили за реакцией своих соседей, этот упрямец не желал мириться с тем, что чего-то не понимает.
        - Госпожа Ада не является прямой наследницей! Она ваша внучка, а не дочь! Да и то, её происхождение… Простите.
        Заткнулся, и слава богам. С адмиралом хорошо пить и воевать, а общаться на такие тонкие материи, как чистота крови, с ним решительно невозможно. Он и сам это понимал. Старик грубоват, но не лишён начисто такта.
        - Дело в том…
        Настенные часы вздумали отбивать полдень и тем самым прервали Сиену. За эти секунды напряжённость и неестественность атмосферы стали очевидными. Когда треньканье стихло, медноволосая королева продолжила, как ни в чём не бывало. Ни взглядом, ни голосом не выдавая истинных чувств.
        - Дело в том, что её высочество наследная принцесса ещё много лет назад изъявила желание отказаться от своих прав. Тогда это считалось невозможным, но потом произошли вещи, после которых передача трона другому человеку стала казаться наилучшим выходом.
        Она повернулась к старшей дочери. Та сидела как истукан в чёрно-золотистом платье.
        - Агата! Будь добра, подтверди или опровергни мои слова о твоём нежелании править после моей - для кого-то долгожданной, но уверяю, не скорой - кончины.
        Многие сконфужено заулыбались. Драконы - их было трое, не считая Эрида - захихикали, словно девицы.
        - Ваше величество верно изложили суть, - заявила Агата. Выглядела она кисло. Править не хочет, а публичное лишение первого, после королевы, титула в стране ей неприятно. Хотя для других она уже давно ни какая не наследница, даже если ни одной бумаги, подтверждающей это, не существовало.
        - Благодарю. Итак, если естественная наша наследница самоустранилась, - тут Сиена позволила злости на секунду показаться из-под непроницаемой маски, - мы оказались перед лицом проблемы. Согласно закону, наследование переходит строго по прямой линии от матери к дочери. Это означает, что минуя Агату, корона должна достаться её дочери - Аде.
        Эрид с удовольствием наблюдал, как закипают мозги благородных господ. Молчавший до этого канцлер встрепенулся и грозно опустил руку на стол.
        - Править нами будет человек из другой параллели?! Человек, который не знает ни истории, ни обычаев этой страны, не имеет подходящего образования и хоть каких-то способностей? Да я скорее умру, чем допущу это!
        - Вам девяносто два, куда скорее, - вставил Эрид.
        Канцлер с ненавистью зыркнул на него. Помимо всех прочих недомолвок между ними, теперь Старший дракон ещё и норовил при случае напомнить ему, что пора бы идти на покой. Сам оборотень ни капли не постарел за последние двадцать лет, и долго ещё останется в своей лучшей форме - так устроила скорректированная проклятием природа. Только хмурится он чаще, а линия губ стала жёстче, как и взгляд.
        - Придержите коней, канцлер, вы не со слугами разговариваете, - выдала Агата таким тоном, что впору усомниться, стоит ли отбирать у такого человека корону. А раньше такие гневные фразы удавались у неё как писк у комара.
        - Я озвучиваю факты, милорды, и ничего более. Эмоции тут неуместны, - отчеканила королева. Да, шиповник от розы, как говорится…
        Помедлила, глубоко вдохнула. Вероятно, со времён войны со скельтрами, это самый неприятный королевский совет для Сиены.
        - Продолжим, - не спеша сказала она. - Вторым кандидатом является моя вторая дочь, Аврора. Вы все прекрасно знаете: она рассудительна и образована. После того как Агата временно покинула нас, началась уже подготовка Авроры в качестве наследной принцессы - на всякий случай. Она провела семь положенных лет на Чёрных островах. Узнала всё необходимое, и по возвращении помогала мне в государственных делах. Её дракон разумен и не строптив.
        Все посмотрели сначала на упомянутого оборотня. Вид у него был скучным и важным. Потом головы повернулись к Эриду: сравнивали. Варга разразилась диким хохотом, откинувшись на спинку резного кресла. Взгляды почтенных вельмож заскользили по гибкой, сильной шее, чёрной рубашке, натянутой на груди. И так же быстро ретировались: с Варгой лучше не давать лишний раз волю глазам, даже если она специально провоцировала.
        - Ну, если судить так, то разумеется, вы правы! Послушный дракон не станет вам перечить, не нагонит лишнего страху на иноземных гостей. И уж точно не опозорит королевский двор какой-либо эскападой. Скукота, да и только. А я вот предлагаю Мадлен и её зверя. А что? Раз уж мы вершим историю, так давайте тогда с должным размахом. Эти двое станут без пререканий делать, что им говорят, им всё безразлично. А в свободное время будут выяснять с её высочеством Адой, напитки какого из миров крепче и забористей.
        Эрид не сомневался, что именно этим они сейчас втроём и занимаются, и ещё не известно, кто кого большему научит. К таким откровениям Ада питала слабость и дважды приглашать её не надо.
        - Сейчас не подходящее время и место для твоих шуточек, Варга.
        Королева была серьёзна как никогда.
        - Хорошо, хорошо!
        Дракоша подняла руки в примирительном жесте. И тут же сверкнула заострёнными зубками.
        - Но согласитесь, есть зерно истины в моём предложении?
        - Эрид, - грозно повернулась Сиена. - Угомони её, и сам перестань веселиться.
        Похоже, его попытки изобразить абсолютную невинность не увенчались успехом. Королева знала, что говорила: в обязанности Старшего дракона входил контроль за поведением других оборотней. Умеренный, потому как обуздать их на сто процентов попросту невозможно. Желая, чтобы его скорее оставили в покое, и совет быстрее решил все вопросы, Эрид наклонился к девушке и что-то зашептал ей на ухо. Варга не покраснела только потому, что у неё напрочь отсутствовало чувство стыда. Угрозы ей понравились, о чём говорили увеличенные зрачки и загадочная плотоядная ухмылка. Понравились настолько, что Эрид начал опасаться, а не сделает ли Варга что-то либо такое, что приведёт к их исполнению. Она могла, тем более что у драконши и так чесался язык сказать какую-нибудь очередную ересь. Министры раздражались: как бы они ни напрягали слух, узнать деталей, которые могли распалить их воображение, не получилось. Члены королевской фамилии делали вид, что ничего не замечают, а прочие драконы только потешались, наблюдая за этими играми. То, что страна начала исцеляться от вечной осени заметно улучшило их настроение.
        Варга не стала испытывать судьбу и терпение монарха и далее вела себя довольно сносно. Сиена получила возможность продолжить свою речь.
        - Согласно нашим законам, я не могу единолично принимать такие решения. Парламент должен сделать это, в моих силах только направить его, поддержать или выступить против. Но помешать ему я не могу. Тем более, хоть мне и претит идти против древней традиции, полагаю, что мы придерживаемся одного мнения.
        Советники закивали, драконы изучали потолок. Они бы предпочли оказаться в другом месте.
        - Что ж, предлагаю голосовать. Не только тем, кто состоит в парламенте, но всем присутствующим. За исключением двух наших претенденток, разумеется, и меня. Пусть поднимут кубки те, кто желает видеть после меня на троне Аврору.
        Перед каждым участником совета стоял серебряный кубок - тусклый, на едва заметной ножке и жутко дорогой: это были точные копии того, из чего некогда пили при дворе Терры. В них плескался превосходный эль, который предки считали самым подходящим напитком для заседаний королевского совета.
        Руки вытягивались, хватали серебряные посудины. Кто-то успевал пригубить хмельного вина прежде чем отдать свой голос. Варга с тоской разглядывала дно в своём кубке. Эль, который полагалось допивать только по окончании совета, она выпила одним духом - сразу, как пришла сюда.
        - Кто против?
        Аврора торжествовала. Вид у неё был такой, словно женщина собственноручно взяла штурмом неприступную крепость, а не выиграла заведомо предрешённое состязание.
        Воздержались двое - Эрид и Пьер. Дракон не хотел вмешиваться, не хотел обнажать симпатии или неприязни к выводку Сиены. Он знал, как будет лучше для страны и для Астор. Эти люди занимали Эрида больше, чем судьба королевства, особенно Ада - ей следовало держаться в стороне, оставаясь у него на виду. За свои истинные заботы он не испытывал стыда: если бы интересы Ады и этих земель столкнулись, Старший дракон встал бы на защиту вторых. Безо всякого рвения, просто потому, что так надо. А в настоящее время его голос ничего не решал в любом случае, и посему…
        - Двое воздержались, одна выпендрилась, - подвела итог Сиена. Да, за пределами Малого зала она так не разговаривает даже со слугами.
        Чем руководствовался Пьер, Эрид не знал. Принц давно зарекомендовал себя как человек, безразличный к государственным делам, в совет его пригласили чисто символически. Может быть, он это понимал - братец Агаты был тем ещё выродком, особенно в юности, но отнюдь не идиотом. Ещё и научился соблюдать баланс между своими безумствами и адекватным поведением. Это, можно сказать, стоило уважения.
        - Вашему величеству не к лицу такие выражения. Я не выпендрилась, а высказала свою гражданскую позицию.
        Отродясь у драконов не было ни гражданства, ни каких-либо документов, подтверждающих их права. С момента появления на свет они считались собственностью короны, и хоть голос у них был, и при том довольно весомый, говорить с таким апломбом о своей гражданской позиции оборотни избегали. Что до Варги, минутой раньше драконша отдала свой голос Аде, со словами "почему бы и нет". Такое поведение вполне в её духе. Сиена попросту махнула рукой.
        - Что ж. Этот вопрос можно считать закрытым. В ближайшем времени вы, лорд-канцлер… да-да, вы, не делайте такой мины. Вы предоставите парламенту на рассмотрение акт о передаче титула и прав наследницы принцессе Авроре. Не сомневаюсь, что решение будет принято единогласно, впрочем, проследите за тем, чтобы не было никаких скандалов. После этого вы, лорд-адмирал, - она повысила голос, чтобы глухой тетере не пришлось повторять дважды, - проинформируете армию. Полагаю, что на этом всё. Ах да, чуть не забыла, господа: никто не будет возражать, если моей внучке достанется титул герцогини Ардор?
        Министры зашевелились, закашлялись, принялись шептать. Наконец канцлер уныло поднял клешню. Кто бы сомневался, что возражающие найдутся.
        - Моя госпожа! Герцоги Ардор хоть и находятся на грани исчезновения, но это древний и почётный титул, который, за неимением прямых потомков должен перейти… э… троюродному племяннику старого герцога.
        - Седьмая вода на киселе. Он переходит к тому, кто обладает большим влиянием на парламент, будь он хоть герцогом, хоть конюхом.
        Старик склонился ещё ниже. В тайне канцлер мечтал о том, как хорошо, наверное, жилось до Разделения: никаких драконов, никаких Железных королев, которым слово сказать нельзя. Он понимал, что все его поддерживают, иначе бы не решился перечить в открытую. Но монаршего гнева всё-таки опасался. Королева терпеть не могла старика, как и все драконы - почему-то у змеев он вызывал хроническое отторжение.
        - Именно поэтому, ваше величество, мы и стоим на своём. Все герцогства имеют представителей или попросту более подходящих претендентов, чем ваша внучка. Равно как и графства.
        - Позвольте, я скажу!
        Паровой лорд, которому уж точно не было никакого дела до разборок старой знати, щедро глотнул эля и открытыми, смелыми глазами на оплывшем лице, посмотрел на королеву.
        - Её высочеству подойдёт титул баронессы Маронской. Он совершенно свободен.
        Значит всё-таки не просто так Аду поместили в одной ложе с Мадлен в вечер премьеры. Теперь у них точно есть все основания стать закадычными подругами: два самых никчёмных звания в аристократическом болоте. Эрид в упор посмотрел на Парового лорда, но толстяк спокойно выдержал испытание золотом. А Сиена, как казалось, только и ждала этого предложения. Пораскинув мозгами, дракон понял, что именно на это она и рассчитывала. Предложение с герцогством было отвлекающим маневром, чтобы все думали, что королева пошла на компромисс, прислушалась к своим лордам. Многие уже знали этот её приём. Но не все.
        Канцлер хотел было упереться. Ему хотелось оставить Аду в качестве безродной и бесправной гостьи в их мире. Но остальные были довольны решением, а на старика в довольно резкой форме обрушился приказ угомониться.
        - Также я разрешаю своей внучке носить наши фамильные цвета. Это будет указано в особом параграфе в дарственной на титул.
        Все оборотни, присутствующие на совете, зафыркали, захихикали или закатили глаза. Они не понимали этой кутерьмы с гербами и цветами. Драконы были верны чёрному цвету просто потому, что это комфортно и практично. А аристократы Йэра вели настоящие войны на этой почве. Чего стоили герцоги Ардор, время от времени «случайно» путавшие изумруд и морскую волну. А уж какие муки приходилось выносить красильщикам, художникам и хозяевам типографий.
        Побубнив, знать согласилась на этот чисто символический жест: Аде официально позволили одеваться как близкой родственнице королевы. Такое и раньше случалось, когда монархи хотели одарить и утешить своих не признанных законом бастардов.
        Пожалуй, так оно и лучше. И всё же для Эрида желтоглазый оленёнок был, и оставался принцессой. Не Астор, нет, всего лишь девушкой из другой параллели, милой и не от мира сего.
        Казалось бы, на этом можно разойтись. Но те, в чьих жилах бурлил фером, понимали: есть вопрос более неотложный, чем престолонаследие. Очевидно, министры и советники здесь уже лишние. Сиена обвела их глазами - каждого по очереди, так, что не было никого, кто не ощутил бы холод в спинном мозгу.
        - Дальнейшее дело касается только Астор. Все, кто входит в парламент, могут удалиться.
        Звякнули осушаемые кубки, резные кресла тяжело отодвигались в сторону. Хитрейшие умы королевства кланялись и топали к дверям. Наконец, последний из них убрался.
        - Вы знаете, в чём дело, - без обиняков заявила королева.
        Её старшая дочь прищурилась, но ничего не сказала, средняя гордо выпятила челюсть, а младшая засопела. Пьер плевал в потолок. Драконы маялись, засидевшись на одном месте: их стихией была скорость, а не чинные заседания за круглым столом. Стоило остальным участникам совета удалиться, как они окончательно развалились на своих местах. Варга и вовсе устроила ноги на алебастровой столешнице и наполнила себе сразу два кубка - второй, адмиральский, она присвоила, когда вояка ещё ломился через дверь, прочь из Малого зала.
        - Знаем, - обрадовала она. - В замке нынче стало слишком многолюдно.
        Это могло означать что угодно. Но правильно поняли все.
        - Ты права, - королева и сама не побрезговала заново наполнить себе кубок, только вместо эля была вода. - Здесь образовалось большое скопление носителей ферома. Не только во дворце - в Йэре, в стране. Земля задыхается в изобилии после долгих лет мора.
        - Что вы предлагаете, матушка? - бесцветным голосом спросила Аврора. Агата гипнотизировала стол. Она знала, к чему всё идёт.
        - Разве это не очевидно? У нас один дракон на двоих Астор. Кто-то из последних должен покинуть пределы столицы, и вообще центральной части империи. Равновесия иначе не спасти.
        Эрид хотел было озвучить своё предложение, но тут же захлопнул рот. Старший дракон не мог сбежать со своей службы, чтобы остались обе принцессы. Сиена и сама бы с радостью спровадила Эрида, оставив дочь и внучку под своим присмотром. Но увы.
        - Почему это обсуждение началось только сейчас? - вскинула голову Агата.
        - Потому что я наблюдала. Я до последнего надеялась, что можно будет обойтись и так. Вы видели, как цветут фруктовые деревья и сгибаются под тяжестью плодов? А море! Рыба падает в цене, ведь её так много, что она сама идёт в руки. И так во всём. Скоро земля устанет, люди пресытятся, наступит отторжение, распад, новый кризис. Нельзя нарушать баланс. Я осознала и приняла это ночью, когда прогуливалась среди Апельсиновой рощи. Обмануть Мун нельзя: вселенная, как и бог, всё видит. Может, это в самом деле одно целое.
        При упоминании цитрусов все оборотни едва заметно скривились. Что за блажь такая разводить эту пакость у замка.
        - Позвольте, а почему не отправить вашу внучку на её, так сказать, изначальную родину?
        - Она не может контролировать фером, который активизировался в её крови во время скачков по временным коридорам. Это её убьёт.
        - Временным? Я думал, есть только пространственные, - удивился принц.
        - Временные опаснее. Совершить путешествие по ним практически невозможно, но бывают исключения из правил, - блеснула знаниями Аврора. А уставились все снова на Эрида, который с юности прослыл главным специалистом по исключениям и нарушениям правил. - Ада слаба, у неё нет своего дракона, могущего разделить с ней ту силу, что являет собой фером. Он уже повлиял на неё, это видно по изменившим цвет глазам и «странному чувству», на которое Ада жаловалась несколько раз.
        Опять грохнули часы. Ударили один раз и смолкли, но эффект был неизменным: напоминание о странном и нездоровом. Слово снова взяла королева.
        - Эрид рассказал мне о том, что видел в иной параллели. Попав в другую эпоху, Ада два или три раза впадала в транс, с трудом приходила в себя, несколько дней находясь в состоянии апатии. Её разум не выдерживает напора и уносится в те сферы, в которых человеку - во всяком случае живому, - не место. Вероятно, именно поэтому мозг предпринимает попытки уничтожить самое себя. Эту девушку нельзя возвращать обратно, единственный выход на ближайшие семь лет - отправить её на обучение к магам. На Чёрных островах знают, что делать. Сильной спешки это не требует, прежде пусть освоится в новой параллели. Вопрос только, где именно - здесь, в Йэре, или далеко за его пределами. За которые в любом случае должна отправиться либо Ада, либо Агата - как до, так и после обучения.
        - Значит, снова голосование? - уточнил Пьер. Кто из его родственниц останется в замке беспокоило его не больше количества стёкол, ушедших на витраж в Малом зале.
        - Нет. Во всяком случае не такое, как было до этого. Претенденты сами должны решить, кто из них покинет столицу, остальные могут только высказать пожелания. Могут Астор, но не драконы: на этот раз у огненных и электрических чудовищ нет права голоса.
        - Тогда на кой мы здесь?
        Самый молодой из оборотней, который находился под начальством принцессы Алесты, теребил чёрные широкие манжеты - последний писк Йэррской моды. Сиена чуть не прожгла его насквозь своим взглядом. И едва не заморозила голосом.
        - Затем, что мы с вами одно целое, хотя решения принимаем именно мы. Какие - лучше вам узнать из первых уст.
        - Вы, госпожа, упомянули двух претендентов. Но ведь Ады здесь нет, - мягко напомнил Эрид.
        - И впредь не будет, баронессе Маронской не место на совете. Но если сейчас выяснится, что Агата желает отправиться странствовать вместо дочери, то мы предоставим девочке выбор. В прошлом моя старшая дочь не раз изъявляла желание покинуть дворец, что в конце концов и сделала весьма своеобразным образом.
        - А почему нельзя, - встряла Варга, - сделать это кому-нибудь другому? Отправьте Пьера к дикарям на юге. Он станет их императором, и будет вполне этим счастлив. И волки сыты, и овцы, так сказать, целы.
        - И пастуху вечная память, - докончил за неё змей Авроры. А Пьер куртуазно хохотнул и расплылся в блаженной улыбке. Он бы не отказался стать императором, если это, конечно, не подразумевало какой-нибудь интеллектуальной и ответственной работы.
        - Неужто ты не понимаешь? - процедила его торитт, обращаясь к Варге. - Тебе придётся последовать за ним, и проводить в колониях большую часть своего времени. И вместо одного носителя ферома мы лишимся двух. Плюс поменяется на минус, и это ничего не даст. Должны поехать либо моя сестра, либо моя племянница, потому как ни у одной из них нет своего оборотня. Эрид, - вдруг обратилась Аврора к бледному мужчине, - ваша связь с бывшей, - она не удержалась и с наслаждением подчеркнула это слово - наследной принцессой разорвана. У тебя нет торитт, ты мог бы выбрать её сам, себе по вкусу. Однако тебе не позволено, и я соболезную. Решать должны они.
        С какой стати эти соболезнования? Решила сделать вид, что беспокоится и за него тоже? Аврора во всём копировала мать, и старалась говорить как она. Обычно это у неё получалось более-менее хорошо. Только вот Сиена никогда не опускалась до приторного и фальшивого участия. Второй Железной королевы после неё не будет.
        Впервые за всё время Алеста подала голос. Она не была стервозной и сухой как сестра. Женщина казалась и красивее, и добрее, но слишком уж безучастной. Её высочество пошла в покойного отца и предпочитала минералы и ботанику всему остальному.
        - А нельзя ли - это интересует меня, так сказать, ради научного интереса, - нельзя ли попросту отправить на юг самого Эрида?
        Старший дракон со стуком поставил кубок, резким жестом нагло сбросил ноги Варги со стола, и потянулся за графином. Драконша издала недовольный, шипящий звук, но Эрид на неё даже не посмотрел.
        - Вот дался вам этот юг!
        Предложение было разумным. Замка он не любил, а свободу передвижений ценил, как и все драконы. Когда-то он бывал и на юге, и на севере и везде, где только можно - далеко за пределами не то что Йера, а всех человеческих цивилизаций. В голове сохранилось много задымлённых, мутных воспоминаний, пропитанных горечью и хаосом. Но в целом они были неплохими.
        - Исключено, он нужен мне здесь. Безумие отсылать самого сильного из драконов на край света, к чёрту на кулички. Даже самый жалкий из вашей братии может принести пользу, в случае чего. Тем более, молнии - редкий дар, почти небывалый прежде. Таким не разбрасываются. И хоть каждый из присутствующих хотя бы раз мечтал удавить Эрида, он останется здесь.
        Впервые Сиена дала ему такую хлёсткую, но довольно лестную оценку. Люди и монстры долгое время предпочитали делать вид, что он всего лишь антураж. Они знали, что после смерти Нердала не осталось никого, кто смог бы тягаться с Эридом. Но в слух обычно этого не говорили, предпочитая, как и раньше, сторониться дракона и не вспоминать его побед.
        - Да и привык он к замку. Особенно к подземным его частям.
        Можно было бы подумать, что со стороны Варги довольно подло напоминать о неоднократном заточении в темницу. Но это была Варга. Она болтала, что хотела, но делала, что говорят, и поэтому ухитрялась не попадать в такое ужасном место как тюрьма. А с годами драконша отточила мастерство словесных уколов.
        - Агата, так что же ты думаешь по этому поводу? - начала допрос Сиена.
        - Нет. Я не хочу уезжать.
        Во взрослой женщине вновь заговорил капризный подросток, который некогда изводил весь королевский двор. Но Агата сразу спохватилась и сочла нужным пояснить свою позицию.
        - Моя королева. Матушка! Я долгие годы раскаивалась в соделанном и мечтала о том дне, когда вновь окажусь в нашем прекрасном замке. Я всё здесь знаю и помню, и люди меня тоже помнят и понимают, кто я такая. Даже если их воспоминания обо мне не слишком радужные. Не смею упрекать их за это, но теперь я снова на своём естественном месте, и изменение в моём титуле не может отменить этого факта. Аврора, что ж, она подходящая кандидатура на трон. Мне же достаточно просто быть здесь, рядом с вами. Камень и золото - среда обитания всех Астор. И вот тут мы можем вспомнить мою дочь: она одна из нас, и в то же время она полукровка, которая появилась на свет в другой параллели, и долгие годы не знала ничего, кроме того серого мира. Шамбри её пугает. Люди, живущие здесь, остерегаются её. Девочка всегда увлекалась историей и единственное место, в котором ей по-настоящему комфортно во дворце - это библиотека. К счастью, наше королевство славится своими академиями и коллекциями редких книг на всей своей протяжённости, не только в Йэре. Ада найдёт себя, я уверена. И будет счастлива.
        На неё смотрели как энное чудо какого-либо света. Человек, полжизни угробивший на то, чтобы сбежать из-под надзора матери и избавить себя от ответственности, толкал проникновенную речь о том, как ему хорошо вернуться домой. И ведь на лгала. В Шамбри Агата наслаждалась почётом, возможностью постоянно командовать, а также архитектурными изысками.
        - То есть, ты ручаешься, что после того, как мы решим её судьбу, твоя дочь не будет держать на нас зла?
        То, как был построен вопрос, категорически не понравилось Эриду.
        - Нельзя за другого человека просто так взять и…
        Его перебили.
        - Да, я ручаюсь! - обрадовала Агата. Она ни капли не сомневалась в своих словах.
        - Не делай этого, - попытался вразумить её дракон. - Ада не из тех, кто легко забывает обиды.
        - О, да стоит ли нагнетать.
        Она легко и непринуждённо отмахнулась. Остальные молчали. Варга, наконец, кашлянула, привлекая к себе внимание.
        - Мне слова не давали, но всё равно скажу: я хочу, чтобы осталась Ада. Девка - само очарование. Простите, я хотела сказать, баронесса Маронская само очарование. Но она нуждается в близких людях, и не только. Иные существа также готовы оказать ей моральную поддержку и защитить в случае чего от обидчиков. Хотя бы первое время. А бросить одну? Её? Даже если вы дадите ей армию прислуги, это не заменит искреннего участия. Пусть тогда меняются с Агатой, по очереди будут покидать королевство. Год путешествует одна, и год другая - чего проще? В самом деле, ведь девчонку просто жаль. А глядишь, через пару лет уже свои зубы вырастут. Они уже прорезаются: я слышала, как доченька Агаты ругала и выгоняла из покоев своих фрейлин. Но всё-таки сейчас она слишком невинна и неопытна.
        Некоторым идея понравилась. Не то чтобы их это очень волновало: в королевской семье не испытывали особо тёплых чувств ни к одной из новоявленных родственниц. Разве только Сиена. Но постичь мысли этой женщины невозможно.
        И тут Аврора решила проявить себя как человек дальновидный, что немаловажно для правителя: она сделала замечание, осветившее проблему с другой стороны. Невзрачная принцесса посмотрела как-то по-новому, хитро. Возможно, монарх из неё получится в самом деле толковый, хоть и ничем особо не примечательный.
        - Агату опасно оставлять надолго без контроля. В прошлый раз это окончилось войной.
        Дальнейшая сцена стала, что называется, немой. Агата глядела на сестрицу таким взглядом, что в пору было завыть, остальные переваривали информацию. И соглашались с ней.
        - Ну, я бы выразился не так резко, хотя прозвучало как нельзя лучше. А всё же проще сказать, что Агата при дворе нужнее, вот и всё. А вы развели тут.
        Пьер подпирал голову рукой. Интерес к происходящему не угас в нём до конца, хотя принц с радостью отправился бы на охоту. Любовь к платьям сочеталась в нём с любовью к убийствам.
        - Вы что же это, думаете, что я уеду и развяжу ещё одну войну? Позвольте напомнить, что в предыдущей моей вины нет, разве что лишь отчасти! Я не собиралась покидать родину на два десятка лет, это вышло по недоразумению, технической неполадке.
        Агата злилась, не повышая голоса. Все они так умели, даже Ада, которая в настоящий момент активно изучала столичную жизнь при сомнительной поддержке Мадлен.
        - Помилуй, ничего мы не думаем. Просто твоя персона в замке будет уместней. Ты ведь сама этого хотела.
        - Да, но не в таком ведь контексте!
        Они едва не шипели друг на друга: Агата, Аврора и Пьер. Алеста только наблюдала, как и драконы. Сейчас оборотням казалось, что их торитт гораздо больше походят на змей, чем они сами.
        - Умолкните! - на лице Сиены не дёрнулся ни один мускул, но вряд ли всеобщая нервозность не передалась ей. - Вы взрослые люди, а грызётесь как малолетние. В том, что при этом вы делаете хорошие мины, нет никакой заслуги, с тем же успехом вы могли бы вырывать друг другу волосы и кричать. - Она перевела дух, передвинула кубок. - Решено: Агата будет жить в своих покоях, покидать столицу она может лишь с моего разрешения, и не на длительный срок. Ада, её дочь и моя родная внучка, каким бы скверным ни было её воспитание, и в каком бы абсурдном мире она не жила прежде - ей придётся уехать в дальние колонии, либо вовсе покинуть королевство, ради сохранения энергетического баланса. Но прежде пройти обучение у магов. Полагаю, если иногда, к примеру, раза три в год она будет навещать нас, гармонии это не нарушит. Когда она закончит гостить у Мадлен, мы даруем ей титул баронессы, назначим содержание, и подождём какое-то время. А после отправим на Чёрные острова. А уж затем туда, куда она сама пожелает - главное, как можно дальше отсюда. И да, Агата. О том, что было решено сегодня на совете, ты расскажешь ей
сама. И не забудь упомянуть о своём вкладе.
        Самое очевидное решение, и все равно прозвучало как гром среди ясного неба. Никто не возражал, включая Эрида. У него было странное чувство, будто бы у него что-то отняли. На душе стало пепельно и сыро.
        - Ну и чего вы все ждёте? - в привычной манере объявила медноволосая Сиена. - Все могут идти.
        Глава 90 Гербовый зал
        Она ссутулилась больше обычного и сосредоточенно пыталась собрать максимум складок на идеально облегающем рукаве. Ни Дары, ни ментора рядом не было, поэтому никто не предпринимал попыток Аду распрямить и заставить не дёргаться. Фрейлины делали вид, что так оно и надо и прятали усмешки. Им было известно что-то, чего сама Ада пока не просекла.
        Платье цвета морской волны дополнили массивными золотыми браслетами и чуть заметной диадемой. Украшения покрывали руны, что подчёркивало официальность сегодняшнего мероприятия. Выбранный самой королевой цвет одежды не давал фрейлинам покоя, они долго и нудно выедали мозг на тему «это особая честь, даже герцоги Ардор не могут надевать на приёмы сине-зелёный». Девушка же просто радовалась, что оттенок ей подходит.
        Когда приготовления были закончены, Аду вытурили из её покоев, не дав возможности перекусить: как всегда, она опаздывала. Пунктуальность королевской внучки и её «двора» уже стала притчей во языцех. Ада в самом деле не знала, почему так раз за разом получается.
        Возле дверей ждала Дара в компании церемониймейстера. Он поклонился и чопорным тоном начал что-то объяснять. Чтобы разобраться в витиеватых выражениях, надо было поймать волну, и когда девушке это удалось, до неё дошёл общий смысл: королева дарует ей титул баронессы Маронской. Звучало это круто, только вот Дара отчего-то потупила глаза.
        - Это что, плохо? Настоящая баронесса, представляешь! Ведь даже ты не баронесса.
        Девушка вспыхнула и опустила глаза ещё ниже.
        - Я всё-таки фрейлина, а в вас королевская кровь. Я принадлежу к разорившемуся княжескому роду, но некогда он занимал положение более значительное, чем бароны Маронские. Этот титул давно заброшен за ненадобностью, но иногда о нём вспоминают, потому что надо пристроить таких как… Мадлен.
        Сначала Ада не поняла и растерялась, а потом поджала губы. Мадлен - незаконнорождённая. И хоть титул ей достался от папаши, который всё же взял дочь под опеку, это ничего не меняло.
        - Вы знаете, куда мы вас сейчас отведём?
        - Да, в Грёбаный зал.
        Церемониймейстер как-то резко пожелтел.
        - Что, простите?
        - В Гроб… В Гербовый зал, говорю.
        В Гербовом зале ждали только их и королеву, которой, в отличии от Ады, положено приходить последней. Стены украшали штандарты и гербы многочисленных высоких домов. Девушка бегло осмотрела их, но не нашла ничего общего с гербом Мадлен. Помещение было не очень большим и совсем неуютным, однако людей сюда набилось предостаточно. К Аде подскочил ментор, который убил многие часы на то, чтобы научить её хорошим манерам. Сегодня была, можно сказать, презентация умений её высочества, и пожилой человек волновался, как бы все его старания не пропали даром. Позор на старости лет не входил в его планы.
        - Ступайте на возвышение. Там вам дадут грамоту. И не забудьте, делая реверанс, приложить ладонь к сердцу. Удачи!
        Жест, о котором говорил ментор, выражал крайнюю признательность и использовался довольно редко. В основном - в таких вот церемониях.
        - Я всё помню, - заверила девушка.
        Стоило ей занять своё место, как появилась Сиена, о чём поспешил возвестить гвардеец, так грохнувший алебардой об пол, что Ада чуть не подпрыгнула. Королева шла быстро, по-деловому. От приветствий и поклонов она отмахивалась, и задержалась только в первом ряду зрителей, что-то быстро шепнув Паровому лорду и грозно глянув на Эрида - он был сегодня единственным драконом в замке и выглядел скучающим. Положение, которое ящур занимал, обязывало присутствовать на всех официальных действах, а оборотни от этого быстро уставали. Как первоклассники на линейке, ей богу.
        Паровой лорд, а точнее министр промышленности, коротко поклонился и полез в папку, которую подал ему молодой человек в серьёзном костюме. Что-то перечеркнул и вписал. Сиена одобрительно кивнула. Она никогда не забывала о делах, чему и министров своих приучила.
        Королева сдержанно улыбнулась стоящим позади Ады родственникам - своим детям, внучатым племянникам и маленьким внукам. Во время отсутствия девушки состоялся королевский совет, на котором Аврору официально признали наследницей трона. Что там ещё они решили, девушке не сказали, да ей и дела не было, хотя ходили какие-то мутные слухи.
        Правительница задержала взгляд на Агате. Поднималась на возвышение, Ада тоже обратила внимание на тени под глазами матери и какой-то неестественный цвет лица, причём одна скула была темней другой. На ярком свету это сильно бросалось в глаза. Девушка вспомнила, что утром, когда она приехала в замок, слуги шептались о каком-то происшествии, но Ада ничего не успела толком понять: было не до того, её саму загрузили приготовлениями по самое горло.
        Нападение - мельком она слышала это слово. И теперь сопоставляла это с припухшей и обильно запудренной скулой Агаты.
        Королева встала перед внучкой. Гудение толпы стихало.
        - Надеюсь, ты хорошо отдохнула? - без малейшего интереса спросила блистательная бабушка. Глаза Сиены тоже окружала лёгкая синева, но в остальном всё было как обычно.
        - Да, вполне, ваше величество.
        - Надеюсь, ты понимаешь, - еле слышно проговорила рыжая женщина, - что подобные визиты не могут стать образом жизни. Никто из Астор не разъезжает по гостям круглый год, а с тобой ситуация и вовсе иная. Долгое общение с Мадлен чревато: она тебя развращает, - королева прислушалась, отметила, что тишина стала образцовой. - Однако, пора начинать.
        Всё было отработано до автоматизма. Церемониймейстер не зря получал своё жалование: пока он зачитывал указ, согласно которому Ада становилась баронессой Маронской, никто и пикнуть не смел. Хорошо поставленный голос разлетался по Гробовому, как его некогда окрестила Агата, залу. Таким тоном объявляют начало войны или закрытие олимпиады. Однако, когда огласили титул, некоторые позволили себе усмехнуться. Они смотрели на Аду и качали головами, будто видели не девушку, не человека, а осла или верблюда, которого втащили на подиум.
        Насколько было проще у Мадлен! Там нет такой толчеи, даже слуг раз-два и обчёлся. И все проверенные. Никто косо не смотрел на человека из другого измерения, чудаков хватало и среди постоянных обитателей особняка. Его хозяйка каждый сезон заводила нового любовника, как правило, лет на десять моложе себя. Просыпались они в обед, ужинали в полночь, а вечера коротали за активной дегустацией крепких напитков и карточной игрой. Мадлен была настоящим мастером в этом деле. Ада узнала, что своё унаследованное от папаши-барона состояние женщина регулярно пополняет выигрышами - как в уважаемых домах, так и в последних притонах. Она играла честно через раз, но никогда не попадалась на мошенничестве. Ада с воодушевлением взялась учиться у баронессы этому тонкому ремеслу. Женщина курила мундштук, и хрипло давала ценные наставления. Учитель и рассказчик из Мадлен были весьма неплохие, а ещё она была щедра. До такой степени, что предложила гостье по окончании сезона забрать её любовника в личное пользование. Молодой, зависимый от опиума франт ей уже надоел, хотелось чего-то нового, но сначала - одиночества. Так
повторялись из года в год. Ада, заикаясь, отказалась, пообещав "как-нибудь в другой раз", что Мадлен никак не прокомментировала. Её дело - предложить.
        Это было странное, днём сонное, а ночью подозрительно активное царство. Слуги привыкли к капризам хозяйки и не обращали внимания на её частых, но малочисленных гостей. Они старались обходить стороной дракона, который время от времени появлялся здесь. Но не боялись его. Просто так уж заведено, что всех оборотней окружает аура тайны и опасности. Хотя на деле Эарт был опасен только в карточных баталиях: змей поднаторел в игре и не редко приходил сюда только за этим. Выигрыша он никогда не забирал.
        Аде не хотелось уезжать во дворец, но за ней прислали "рыбу". Железная сфера поднял девушку в воздух и доставил в могучий гранитный замок.
        - … и за сим поставить подписи обеих сторон.
        Церемониймейстер закруглялся, и Ада вовремя успела вынырнуть из сумбурных воспоминаний. Сиена первая оставила шикарный, витиеватый росчерк на толстой бумаге цвета слоновой кости, и передала внучке перо, заправленное чернилами. Ада изобразила позорную, скособоченную кляксу, хуже которой была только подпись в паспорте.
        Королева сказала пару фраз, девушка ответила, как её учили. Присела в реверансе, и приложила левую ладонь к груди. Золотой матовый браслет сильно отяжелял руку, но хотя бы смотрелся на изумрудном рукаве восхитительно.
        На этом официальная часть была завершена и народ пришёл в движение. Королеву сразу окружили советники, к ним присоединился Эрид. В кружке вершителей судеб он на голову возвышался над остальными, был мрачен и молчалив. Ада решила подойти к матери, но не успела даже дойти до неё - Агата спешно покидала Гербовый зал, на прощание махнув дочери рукой. Компанию ей составляла женщина-профессор из королевской академии. У них с Агатой были какие-то совместные проекты, связанные с параллелью, эта работа целиком и полностью захватила мать.
        Ада оказалась одна на ступеньках. Что ей делать дальше, она не знала. Можно было спуститься и найти знакомых, чтобы перекинуться с ними парой слов. Но Дару она потеряла из виду, а её менторы и так были заняты разговором с незнакомыми Аде людьми. Самым приемлемым вариантом казалось присоединиться к родственникам. Скрепя сердце, так она и сделала. На лицах тёток незамедлительно отразилось пренебрежение, а дети и Пьер смотрели с недоумением, будто к ним подошёл домашний кот и стал разговаривать. Аврора, чтобы соблюсти приличия, поздравила племянницу и поспешила отвлечься на собственную дочь. Принцесска отбивала каблуком незатейливый такт и её мать это сильно раздражало. Неподвижность ребёнка была недостаточной: от наследницы требовалось стоять как истукан многие часы, хоть ей всего восемь лет от роду. Ада подумала, что в её детстве Агата в самом деле была милосердна.
        Девушка не знала, чем себя занять. А ведь она теперь важная, так сказать, дама. Не девочка из ниоткуда, а баронесса, как бы другие не воротили нос. Уйти будет слишком вызывающе, ведь королева её не отпускала. Говорить не с кем. Ада заметила, что Эрид порывался подойти ближе, видя, в какую ситуацию она попала. Но один из иноземных парламентёров, не затыкаясь, вещал ему снизу-вверх на неопознанном языке. Должно быть что-то важное, вельможа то и дело тыкал пухлым указательным пальцем в здоровенный глобус, который на фоне штандартов и барельефов казался игрушкой. Хотя по сути, это самая интересная деталь Грёбаного зала, Ада тоже хотела бы рассматривать рельеф и полюса. Да что угодно, лишь бы подальше от Авроры, которая продолжала отчитывать дочь и делать вид, что племянницы не существует. Пьер и Алеста обсуждали чей-то наряд, а дети, на которых не пал гнев новой наследной принцессы, не вызывали доверия. Да и не умела Ада общаться с детьми. Она оглядывалась по сторонам, думая, что глупее быть уже не может.
        Оказалось, может, ещё как. А виной всему карман.
        Сине-зелёное платье шили лучшие мастера. Фасоны в королевстве не отличались разнообразием, так что Аде позволили выбрать наряд себе по вкусу, не опасаясь неадекватного решения. Обязательным был только цвет морской волны. Девушка выбрала уже привычный вариант с открытыми плечами и без каких-либо украшений, но попросила сделать карманы. В мире механиков и инженеров нет ничего необычного в такой просьбе: даже знать стремилась не только к красоте, но и к удобству. Поэтому баронессе сделали небольшие и стильные карманы на широкой юбке. Уголки их были острыми и дерзко уходили вниз. Фрейлины одобрили такое дополнение, а Дара отозвалась о вкусе "госпожи" как о тонком и решительном. В общем, карманы никак не предвещали беды.
        В один из них девушка положила телефон. Обыкновенный смартфон старой модели, экран покрыт трещинами, а в уголке поглядывало "мясо". Ада взяла его потому, что принадлежала к поколению, для которого выйти без телефона - то же самое, что выйти без одежды. Розеток в замке она, конечно же, не нашла, да и не думала их встретить. Наверняка существовал какой-то способ зарядить телефон при помощи паровой энергии, но пока необходимость в этом не возникала: устройство до сих пор держало заряд, так как девушка пользовалась им редко, раз в несколько дней. Преимущественно для того, чтобы сделать парочку фотографий с снова выключить. Гаджет долго нервировал фрейлин, особенно Дару, которая в самый первый день показывала Аде город. Таинственная внучка королевы то и дело доставала странный прямоугольник и застывала с ним у тех вещей, которые казались ей интересными.
        Пару раз она слушала музыку с замиранием сердца. Вот, где обозначилась проблема: при всём уважении к опере, так напоминающей симфонический рок, Ада не могла навсегда отказаться от той музыки, которую привыкла слушать в своём мире. Девушка пообещала себе, что найдёт способ перенести её на те носители, которые здесь в ходу. Если понадобится, конечно. Кто знает, может вскоре Аду отправят домой? Относительно её будущего студентку пока что никто не просветил.
        Так или иначе, а телефон не должен был зазвонить. В Шамбри сеть сроду не ловила, и тем удивительнее факт, что кто-то смог пробиться сюда из иной параллели.
        Был это старость группы.
        Немецкий индастриал ворвался в привычные дворцовые звуки на самой громкой и тяжёлой ноте. Все смолкли и повернулись к источнику этого - судя по выражению лиц - кошмара.
        Ада попробовала сбросить, но безуспешно: разбитый экран уже не раз её подводил. Она занервничала, не догадавшись даже вытащить батарею. Когда дело дошло до припева, некоторые дамы однозначно собрались падать в обморок. За всем этим наблюдали и Астор, от мала до велика. Младший из детей едва не плакал, мужественно сохраняя королевские достоинство. Сама правительница задумчиво смотрела на внучку, которая сражалась с сенсорной поверхностью. Аврора выглядела так, будто готова провалиться сквозь землю.
        Выхода не было: пришлось взять трубку.
        - Ну где ты есть? Зачётку в деканат сдать надо, ты принесёшь её сегодня?
        Громкость была средней, и те, кто стоял неподалёку, могли слышать глас другого мира.
        - Да нет, слушай, сегодня вообще никак.
        Ада повернулась боком к толпе. Она говорила торопливо и тихо.
        - Как знаешь, но потом сама возись, ставь печати. Чё ты, где вообще, уехала? Что там за шум?
        - Слушай, я тут, э… на корпоративе. Мне не очень удобно.
        Из трубки раздалось цветистое ругательство. Ада понадеялась, что здесь не знают таких слов - всё же разговор шёл на её родном языке.
        - Принял, понял. Ну, до связи. И про зачётку не забудь!
        Раздались гудки. Ада медленно развернулась к залу и обнаружила небольшие перемены. Многие подтянулись к возвышению, на котором она находилась. Похоже, не хотели пропустить такое представление. Парламентёр, изматывающий Старшего дракона своей болтовнёй, был так удивлён, что потерял нить разговора и выпустил свою жертву их вида. Заметив, что Ада смотрит на них во все глаза, всё ещё сжимая в руке телефон, люди принялись делать вид, что они целиком и полностью поглощены своими занятиями. Оборотень незаметно поманил её пальцем.
        Девушка с готовностью спустилась с пьедестала. Она пыталась потушить пожар на щеках, но всюду натыкалась на чужие, колкие взгляды, что отнюдь не помогало. Некоторым придворным было весело, шутка с иномирным изобретением им понравилась. Другие очевидно осуждали такую нерадивость. Но Эрид был совершенно доволен, и усмехался в своих лучших традициях. Казалось, что смеются даже длинные чёрные волосы.
        - Я не могу подняться туда иначе как по приглашению Астор. А встретить старость в ожидании, когда ты догадаешься до этого сама, мне не захотелось.
        - Чего ты такой радостный? Я выставила себя идиоткой! - зашипела Ада.
        К ним подкатил автоматон с подносом. Дракон взял бокал и сунул его в руки девушке. Её негодование уменьшилось.
        - Ты тоже слишком-то не радуйся, это обычный лимонад. А на счет идиотизма - в твоих силах относиться к своим оплошностям как к чему-то забавному. Пусть это будет изюминкой, или сознательным плевком в лицо общественности. Здесь такое любят. Как, собственно, и в твоём предыдущем мире. Ты удивишься, как быстро все переймут такое отношение.
        В этом был смысл. Гербовый - Гробовой - Грёбаный зал пульсировал разговорами, смешками, восклицаниями. Барельефы впитывали сплетни, жалобы, планы по устроению мира. Одним словом, зал жил, как и весь замок. Ада посматривала на бабушку, чтобы не пропустить ничего важного, и не отходила от дракона - чтобы просто чувствовать себя уверенной и защищённой. Ей не нравилось, что только рядом с ним ей это удавалось в полной мере, Ада не привыкла так сильно от кого-то зависеть в эмоциональном плане. Но всё происходило против её воли.
        К ним тот дело подходили люди. Одних девушка знала, других видела впервые. Некоторые выражали ей свои поздравления, а многие сходу заводили с Эридом разговор об островах, территориях, границах. Ада мало что понимала, но слушала внимательно, отвечала на адресованные ей вопросы. В основном это была ерунда вроде погоды. Девушка заметила, что при оборотне с ней обращаются с большим уважением.
        Постепенно вокруг них образовался кружок по интересам, даже Варга появилась неизвестно откуда, и как всегда роскошно-вызывающая. Ада начала тосковать: долгие светские беседы были ей не по зубам, да и есть хотелось. А механические официанты с лимонадом и несытными устрицами ничем не могли ей помочь.
        В их сторону уверенно и вразвалочку приближались двое немолодых мужчин. Один был во фраке - Ада сразу узнала Парового лорда, - а второй, в лиловом одеянии и шапочке, очень напоминал кардинала. Они подошли и вежливо поздоровались. Лорд тут же принялся вещать об экспериментальной партии теплоизлучателей. Их планировалось внедрить на рыболовных станциях где-то далеко на севере, что позволит увеличить темпы работ. Экономические выкладки мужчина перемежал с рассказом о причудах своей жены, и получалось очень забавно. Ада даже почувствовала себя в своей тарелке, хихикая вместе с остальными. Кардинал тоже не отставал и потешал публику байками о конклаве. В одном с Паровым лордом они точно спелись: во всём нужен прогресс и новые формы, будь то машины, церковные тексты или попросту жёны. В конце концов оба с интересом уставилась на Аду.
        - А поведайте нам, баронесса, какие необычные изобретения сделали учёные вашего мира в последнее время? Мы знаем, параллельная цивилизация многого добилась, вплоть до визитов на другие планеты. Было бы интересно узнать что-нибудь новенькое.
        Ада непроизвольно дёрнула бровями, получился небрежный, вопросительный и красивый жест. Но вот идей не было совсем. Про космос они, видите ли, знают, фотографии видели. Даже электричество умудрялись добывать, не смотря на то, что в это мире всем заправляла паровая индустрия. Можно было бы рассказать о преимуществах интернета, только вот это слишком уж просто, да и новым назвать это изобретение ну никак не получалось. Самым беспроигрышным вариантом был жираф - пускай животное и относилось к природе, а не науке, Ада помнила, какое впечатление оно произвело на Эрида. Едва девушка открыла рот, чтобы перевести разговор в органическое русло, как её язык выдал что-то совершенно иное.
        Это было вдохновение, чистое, мимолётное.
        - А у нас есть машина для самоубийств.
        Предвкушение.
        - Пп… простите?
        Все, кто находился рядом и следил за разговором, уставились на неё. Лица были шокированными, особенно у кардинала. Ада решила воспользоваться советом дракона и вместо того, чтобы смущаться, наслаждалась ситуацией. Он это заметил. Золотые глаза довольно прищурились, на губах появилась улыбка. Она была двоякой: всем вокруг адресовала насмешку, но девушке с короткой стрижкой - восхищение.
        Ада в двух словах объяснила принцип работы этого чуда техники. Миллионы лет эволюции понадобились для того, чтобы человек из другого мира стоял сейчас в центре Йэра и морально нокаутировал собеседников рассказом о машине самоубийств. Молодая Астор чувствовала себя дерзким воробушком, который чирикал среди кошек с таким азартом, что они не смели нападать. Возможно выглядела она так же, но девушка не была уверена: прежде чем отправиться на церемонию Ада посмотрелась в зеркало, и увиденное там оказалось слишком хорошо.
        Первой бурной реакцией стал смех Варги. Драконша закинула голову к потолку с лепным плафоном и истерично захохотала. Жуткое зрелище. Наверное, то, что никто не упал на месте, объяснялось лишь тем, что к такой экспрессии давно привыкли. Отчего-то оборотням позволялось несравненно больше чем родственникам Сиены, даже если речь шла о каких-нибудь жалких баронессах, до которых никому нет дела.
        Эрид тоже посмеивался, но более спокойно. Однажды от кого-то Ада услышала, что таким сдержанным он стал только с принятием звания Старшего дракона. Это была уже политическая фигура, а не просто разумное оружие, хотя какая-то озорная дьявольщина у него в глазах по-прежнему вспыхивала.
        Короче говоря, кружок вокруг них стал редеть. Кардинал, бледный, похожий на скорбную моль, извинился и отошёл к более адекватным собеседникам. Паровой лорд остался. Ему всё нравилось, особенно глубокий вырез на рубашке Варги. Пухлый лорд был одним из немногих мужчин, которые не боялись разглядывать драконшу в упор.
        Шум привлёк внимание Сиены. Как только ей удалось спровадить очередного дипломата дегустировать устриц, она величественной походкой направилась к ним.
        - Что у вас тут за история? У меня такое чувство, что она прямо сейчас становится фирменной байкой дворца на многие годы вперёд.
        Ей объяснили, что и как. Тонкие брови опасно нахмурились, и все заметно напряглись. Железная королева гневалась без криков и брани. И от это получалось страшнее.
        - Значит туники с пентаграммой тебе показалось недостаточно. Теперь ты решила испытать терпение кардинала подобными откровениями? - строго спросила она.
        Ада подрастеряла свою уверенность. Она попыталась что-либо сказать в своё оправдание, но не успела: произошло нечто совсем странное. Чего никто не ждал, а некоторые даже не думали, что женщина на это способна. Но этим днём стереотипы разрушались, и даже Гербовый зал показался немного уютней.
        Королева смеялась.
        Глава 91 Покушение тут. Размышления там
        Вне всяких сомнений, выстрелил профессионал. Но для исполнения задуманного ему не хватало одного важного качества: знания замка Шамбри.
        Агата шла по витражной галерее, которая освещалась ночью ровно настолько, чтобы не поломать ноги. Дело было не в экономии, просто в полутьме цветные стёкла выглядели более эффектно. Принцесса распустила почти всех своих провожатых и направлялась в покои в компании только двух фрейлин. Внезапно раздался шорох. Неприятный и зловещий, как вороний крик, но он тут же потонул в цокоте металлических когтей: пробило час по полуночи, и незадачливый убийца оказался на пути механического зайца с циферблатом. Люди, обитающие при дворе, старались не задевать траекторию, по которой двигались часы, подобные этим. Это было не сложно, так как зайцев всегда располагали на небольших пьедесталах, по бокам и углам помещений. Поэтому наёмник, занявший укрытие на тёмной ступеньке, допустил серьёзный просчёт. Механический зверь с мертвенными глазницами налетел на него, и выстрел пришёлся выше, чем предполагалось. Витражи посыпались на пол, фрейлины заголосили, стражники ринулись на шум, а человек, намеревавшийся убить принцессу, поспешил скрыться.
        Она отделалась синяком и небольшим испугом, который выражался в бледности и лёгкой заторможенности. Но Агата не вскрикнула, и даже не пошатнулась. Синяк образовался от того, что перепуганная фрейлина налетела на свою госпожу и нечаянно толкнула её на каменный выступ в стене.
        Агату предупреждали, что покушение возможно, но никто не верил в это в всерьёз. Оказывается, в столице были те, кто всё ещё боялся, что Сиена пожелает передать престол старшей дочери. Ненавистники не могли этого допустить. Они никогда не пустят на трон ту, из-за которой (пусть и косвенно) разразилась война со скельтрами, война Четырёх небес. Возможно, они даже хотели таким нехитрым способом восстановить энергетический баланс. В империи переизбыток ферома, так что Мун не стал бы наказывать за убийство Астор.
        Следствие не даст результатов. Может быть потому, что список возможных организаторов покушения слишком велик. Сиена издала эдикт, в котором чёрным по белому было написано о том, что корона перейдёт к Авроре. Но многие не верили. Слишком колебалась её величество, слишком важно ходила её старшая дочь.
        Дело кончилось тем, что к Агате приставили дополнительную охрану. Женщина почти позавидовала Аде, которая шлялась по дворцу иной раз вовсе в одиночку. Королева выразила опасение, что в следующий раз заговорщики прибегнут к другим методам. Возможно уже более масштабным.
        ***
        Куда она делась, куда пропала девчонка? Агрессивная, примитивная музыка не доносится из комнаты, на кухне никто не гремит тарелками и железными банками. Никто не закуривает от конфорки. Ада думала, отец не знает, что она курит, как будто дым не разносится по всей квартире. Однажды мужчина застал дочь, склонившейся над плитой с дешёвой сигаретой в зубах. Короткие волосы находились слишком близко к огню. Тогда он почувствовал, что вот-вот начнёт орать на неё, и поспешил покинуть кухню, чтобы не давать волю гневу. Это недостойно. С малых лет родители приучили его не повышать голоса, считали, что для интеллигента это не менее важно, чем университетское образование. Почему-то все родственники очень гордились этим довольно-таки устаревшим понятием - интеллигенция. В молодости даже бывало неловко за них. В молодости гонора много.
        Потом в его жизни появилась Анна, и она тоже никогда не кричала. Так что вести себя иначе просто уже не получалось. Только один раз в юности он по-настоящему вышел из себя, наговорил гадостей, нагрубил из-за банальной завести. И в итоге остался без младшего брата. Бедный, маленький заика, ну разве он виноват, что все любили его, а не долговязого Уголька?
        Так что спустя годы уже седеющий Уголёк решил, что не имеет ни малейшего желания срываться на дочь, хотя та в очередной раз играла на нервах. Лучше кухню посетить в другой раз; как хорошо, что в кабинете достаточно кофе и чая.
        И как такое могло вырасти? Безответственное, не ценящее ничего, даже собственное здоровье существо - как оно могло вырасти в его доме? Ответ прост: они с Анной сами воспитали дочь. Жена с самого начала заявила, что ребёнку ничего навязывать нельзя - пусть себе развивается самостоятельно, главное, что еда и крыша над головой есть. Ей претила сама мысль о том, что детей надо держать в разумной строгости. А он, дурак, на это повёлся. Решил: всё равно, раз уж не сын. А дочка уж любая будет более-менее сносной. Сносной она вполне себе была, только лучше бы скандалила и совершила проступки, чем жила в постоянном унынии, особенно после ухода Анны. Слишком много меланхоликов на один квадратный метр, это никуда не годится. Хотя бы кто-то должен развивать деятельность, создавать иллюзию постоянного движения. И закономерно, если займётся этим тот, кто моложе.
        Мужчина осознал, как они ошиблись с методикой воспитания, но глупо что-то менять, когда все сроки упущены. Да и привык уже.
        Девчонка всегда знала, что он хотел сына. Чувствовала невысказанное разочарование и тихо злилась. Где-то шлялась по ночам, возвращалась, не редко распространяя вокруг себя запах алкоголя и сладкого дыма. По пять раз сдавала экзамены - отец каждый раз удивлялся, что её до сих пор не отчислили. Это было бы справедливо, о чём он ей периодически напоминал.
        Ада даже на невинные замечания реагировала страшной обидой. Зачем? Ведь это правда. Он никогда не хотел задеть её за живое просто так. И в некотором роде даже любил эту непутёвую, но родную кровь. Однако почему-то чувствовал себя предателем каждый раз, когда хотел сказать ей какое-нибудь тёплое слово. Одного ребёнка он уже предал. Как теперь думать о дружбе с другим?
        В четырнадцать лет Ада отрезала волосы и чуть не впала в истерику, когда отец не одобрил такой перемены. Позже девчонка призналась, со всяческими оговорками и недоговорками, что делала это специально: стригла волосы, носила мальчишескую одежду. Не особо сильная в психологии, она все равно сделала глубокомысленные выводы и, надо сказать, отчасти оказалась права. Только вот строить из себя другого человека было ни к чему. Как хорошо, что она не знала про заикание Тоши. А не то бы искусственно развила у себя дефект речи.
        Бедняжка. Ведь не виновата в том, что родилась не того пола, что отец не одобряет ничего из того, что Ада делает. Даже если это не хулиганство, не безумие, а просто бытовое действие. Иногда казалось, будто Ада даже дышит неправильно, но мужчина одёргивал себя: в недовольстве надо всё-таки знать меру. Он же, в конце концов, педагог, и понимает, что детей "пилить" нельзя - ни чужих, ни своих.
        Может, со временем Ада станет старше и не будет держать зла.
        Как всё-таки жаль, что она не похожа на Тошу. Только цветом волос и, немного, детским лицом.
        Так странно спустя столько лет скучать по человеку, и непрестанно себя винить. Родственники не отвернулись от него, когда он позволил Тоше одному уйти на пустырь, который называли плохим, недобрым местом. А ведь мальчишке было всего шесть лет! Сам себя Уголёк не устаёт винить: как надо обидеть ребёнка, чтобы тот отправился в одиночку туда, куда даже здоровые лбы старались не соваться лишний раз? Нормальным людям становилось там не по себе. А сумасшедшим? Кто знает, кого мог встретить там Тоша. Беззащитный, с улыбкой до ушей и безнадёжным заиканием. Как он был ко всем добр, никогда не капризничал, не верещал как другие дети. Наверное, таких чистых душ у роду у них ещё не случалось. Старший из братьев рос замкнутым и угрюмым, вот его никто и не любил. Вот он и завидовал младшему.
        Боль от потери пришлось пронести через всю жизнь. Люди, бывшие рядом, смутно понимали причину, но всё равно не могли осознать всей глубины этой раны. Они видели обычного человека, который успешно работает, разъезжает по старинным крепостям, не пьёт, даже завёл семью. О, как внезапно это получилось! Женщина сама пришла в его жизнь, потом родила дочь, а спустя несколько лет упорхнула как бабочка. Какой юной и красивой была Анна, когда они познакомились! А ещё - своенравной и скрытной. Мужу всегда казалось, что она не просто так решила выйти за него, а с каким-то умыслом. Но он так и не понял, с каким. Мужчина бы легко забыл о прожитых вместе годах, если бы не постоянное напоминание в виде Ады. Упрямая девица. Из гордости не захотела принять от матери такой роскошный подарок - квартиру. Осталась с отцом, с которым они даже разговаривать толком не умеют. Так, перебросятся парой слов.
        Что ж, зато не доставляет хлопот: денег не требует, и в передряги не попадает.
        Он вдруг вспомнил: глаза. Не считая цвета, глаза её похожи на Тошины - такие же громадные, как у оленя. Это могло бы обрадовать, но увы, огорчило.
        Бедная девочка, чужая в собственном доме. Чужая в целом мире. Отец ждал, когда она его покинет и отправится жить своей жизнью. И вот пожалуйста, Ада исчезла - так же внезапно, как некогда брат. Но боли в сердце это не оставило, лишь небольшую тоску и тревогу: была бы только здорова и в безопасности.
        А уж дальше сама разберётся.
        Глава 92 Ночная встреча
        Ада заблудилась.
        Не стоило удирать от фрейлин.
        Столько дней и ночей бродить по замку, да ещё и по ночам, и всё равно потеряться!
        Она чертыхнулась десятый раз и завернула на какой-то балкон. Что ж, во всяком случае, есть где покурить. Красивый, каменный, довольно грубоватый по сравнению со своими коваными собратьями. Тут не было ничего примечательного, если не считать такой незначительной детали, как королева, глядящая на горизонт. Она напоминала статую.
        Ада попятилась, так как позорное бегство казалось ей лучшим вариантом. Но Сиена заметила ночную гостью. Трудно не заметить, если та с грохотом врезалась угловатым плечом дверной косяк.
        - Где твоя свита? - с иронией спросила королева. Как пить дать, в юности сама сбегала от почётного эскорта. В настоящем времени необходимость в этом отпала: Сиена могла попросту прогнать всех взашей.
        - Мы с нею… разминулись, ваше величество.
        - Когда мы одни, можешь звать меня бабушкой, если хочешь.
        Самый неподходящий термин для такой женщины. Ни одного седого волоска, стальной стержень и молодцеватая фигура.
        - Не-е. Нет. Я не смогу.
        - Ну, тем лучше. Агата затаила обиду в том числе и на то, что в детстве не использовала слово "мама". Я решила, вдруг и для тебя это важно - подчеркнуть родственные отношения.
        - Да ну.
        - Во всяком случае можешь звать меня по имени.
        Может быть. При случае. Пока что Ада никак не хотела её называть, а хотела всего лишь выкурить сигарету. Девушка прихватила не так много из своего прежнего мира, но в спортивной сумке нашлось место целому блоку "Синего Ганди".
        - Если тебя надо сориентировать относительно расположения твоих покоев, то мне не составит труда помочь. Но для начала составь мне ненадолго компанию. Полюбуемся видом.
        Ада неуверенно подошла и встала рядом. Она была выше рыжей женщины. Немного.
        - Вовсе не стоит меня бояться. Мы ведь одной крови и в чём-то даже похоже. Я тоже предпочитаю короткие волосы, хоть и не такие короткие как у тебя.
        Густая, медная, с дерзким золотистым отливом шевелюра королевы тоже немного вилась, только не такими крупными, как у внучки, кудряшками.
        - Я и не боюсь.
        - Похвально. Что это ты всё время теребишь в кармане?
        - Вы меня за это не похвалите.
        - В близком кругу и уж тем более наедине, я бы попросила на "ты". И ты взрослая девушка, одобрение бабки вовсе не то, что тебе необходимо как воздух.
        Подумав, Ада согласилась и достала из кармана смятую сигарету и зажигалку.
        - Я редко курю. Но сейчас мне это необходимо, - зачем-то пояснила она.
        Сиена с любопытством завладела "Синим Ганди". Покрутила в тонких и бледных пальцах.
        - Как интересно. У нас редко таким балуются, точнее не совсем таким, а курительными трубками. Ещё моя прабабка запретила разводить дым во дворце, подразумевая, конечно, те части, где бывает знать. Наверняка этот указ доставил тебе немало неприятных минут. Помнится, в юности я как-то попробовала. Тогда я только вернулась с Чёрных островов, закончив изнурительное обучение, а через пару месяцев меня собирались выдать замуж. Эти два события подарили мне несколько недель безоблачной жизни. Ни манускриптов, ни тренировок, ни долгих заседаний в совете, под надзором матери… Позволишь?
        Ада щёлкнула зажигалкой и вытаращила глаза, наблюдая, как до мозга костей правильная, благовоспитанная, её величество Сиена наклонилась к огоньку.
        - Сама что, передумала?
        Девушка заторможено достала сигарету и для себя.
        - Довольна ли ты новым титулом?
        Даже такое простое действие как выкуривание дешёвой сигареты, в исполнении Сиены получалось с особым шиком. Пожилые годы только добавляли эпатажа. "Моя бабушка курит трубку" - вспомнила Ада слова услышанной на каком-то квартирнике песни.
        - Дарёному коню в зубы не смотрят, - брякнула она.
        - Что это значит?
        - До недавнего времени я была обычным пролетариатом, а теперь меня называют баронессой. Тут вроде грех жаловаться.
        Вообще-то она не была уверена в том, что справедливо определила свою социальную принадлежность. Интеллигенция, по сути ближе, но звучит это совсем не так претенциозно.
        - О. А до ещё более недавнего тебя называли принцессой, а теперь ты просто госпожа баронесса. Почувствовала разницу?
        Безусловно, тем более, что почувствовать это ей активно помогали. Новости распространялись по замку быстрее, чем Ада успевала делать выводы. Слуги ещё утром, в день церемонии, сообразили, что теперь можно расслабиться, ведь отныне чужестранка уж точно не представляет никакой важности. Абсолютно все стали относиться к ней иначе. Даже Дара, только в её случае появилось сочувствие, будто у Ады отняли то, что принадлежало ей по праву. Но фрейлина хотя бы стала более раскованной в общении, больше напоминала подругу. А другие позволяли себе едва заметные вольности: там забыли поклониться, тут усмехнулись. Девушка всё это замечала и не говорила ни слова.
        Баронесса, чтоб её, Маронская. Жаловаться грех, и всё равно обидно.
        - Ты, - язык не поворачивался тыкать королеве, но она ведь сама сказала, - могла бы меня попросту отшить в другую параллель и позволить там умереть.
        - Что за дикая идея? В этом нет никакой нужды.
        - Вот именно! Будь хоть одно подозрение, что это принесёт пользу, от меня бы уже не осталось мокрого места. Я ведь всё понимаю: долг превыше всего остального, даже собственных чувств. Если моё существование подвергнет королевство малейшей опасности, ты свернёшь мне шею. А потом пойдёшь кушать рябчиков и улыбаться послам.
        - Узнаю слог Эрида. Это он тебя так просветил?
        - В целом, да, но не считая рябчиков. Сама бы я не догадалась. Я очень глупая.
        Это откровение позабавило Сиену.
        - Сколько проблем можно было избежать, если бы Астор хоть иногда занимались подобной самокритикой… Эти сигареты оставляют запах на руках. Мои фрейлины будут удивлены.
        Она затянулась ещё раз, элегантно кашлянула.
        - Не хочу, чтобы между нами были недоразумения. Потому лучше сразу предупредить: Эрид целиком и полностью прав на мой счёт. Знаешь, он ведь совсем не любит врать. Одним говорит правду, потому что находит извращённое удовольствие наблюдать за реакцией. Другим не может лгать, потому что они для него что-то значат. Я могу, но не хочу, и говорю как есть: если бы понадобилось, ты бы уже лежала в малом фамильном склепе. В большом, понимаешь ли, покоятся только коронованные особы. А малый терпит всех, вплоть до бастардов. М-да. Но у нас нет такой необходимости. Ты будешь жить и станешь получать свою порцию моего расположения - ровно такую, какую позволяет ситуация. Это не значит, что на деле я не привязана к тебе значительно больше, чем думают другие. Увы, человеком я могу быть лишь во вторую очередь: первая роль всегда отводится правителю. Совсем недавно я говорила об этом и твоей матери.
        Тишина ненадолго воцарилась на балконе. Трещал сверчок, где-то пробили полночь часы.
        - Скажи мне, Ада, каким ты видишь своё будущее?
        Если бы она могла, Ада провалилась бы сквозь несколько слоёв плит перекрытия. Такие вопросы ставили её в тупик испокон веков.
        - Я не вижу.
        Бабка с пониманием кивнула.
        - Я не так построила вопрос. Чего бы тебе хотелось? Не бери в расчёт возможные перспективы, отвечай, как отвечают дети, даже если прозвучит совсем глупо.
        Допустим, год назад девушка рассматривала старинные снимки и мечтала хоть одним глазком заглянуть в прошлое. Осенью эти мечты с лихвой воплотились в жизнь. Дальше всё развивалось по какому-то непонятному сценарию, Аде оставалось только наблюдать и плыть по течению.
        - Не знаю. Путешествовать было бы здорово.
        - Замечательно. Раз уж все теперь определились и успокоились на том, что монархом тебе не стать, следует подыскать другое занятие, которому ты захочешь посветить жизнь. Надеюсь, ты не возлагала надежд на корону? Уверена, что нет. Но до сих пор находятся идиоты, которые думают, что это - единственная цель твоего появления в замке.
        Золотой обруч с побрякушками Аде и даром не нужен. Почти не ограниченная власть - оно, конечно, любопытно, однако на любителя. Хотя то, как категорично все настроены против кандидатуры Ады в наследницы немного задевало.
        - У правителя голова должна хорошо работать. Стратегически. А я гуманитарий.
        Потушив сигарету о поручень, и простецки швырнув окурок за пределы балкона, Сиена рассмеялась. Зловеще, если не сказать злобно.
        - Ты знаешь, что это за место? Когда-то твоя мать спрыгнула с крыши. Вон с той, да. Никто не знает, специально или по неосторожности, но факт: она выбралась из окна своих покоев на скользкую черепицу, и последующие недели лучшие лекари страны посвятили тому, чтобы заново собрать позвоночник наследной принцессы. А также вернуть в надлежащий вид переломанные конечности. Здесь всё было в крови, на двух плитах так и остались вмятины, ты как раз на них стоишь. Я прихожу сюда довольно редко, а когда прихожу, пытаюсь понять: где здесь стратегия, где холодный рассудок, которым так гордится наша династия? Было ли хоть что-то нормального в этом поступке? Ничего подобного! Только обида и каприз своевольной девчонки. А ведь она подавала надежды, у неё были способности. Не каждому ребёнку по силам развязать войну, в конце концов. Так что как видишь, и от ума бывает горе, и на вопрос мой ты не захотела отвечать. Хотела ты когда-нибудь повелевать или нет?
        Глаза королевы мерцали под луной - хищные, спокойные, мудрые. Змеиные. Эта женщина всё время держала марку, даже когда сама создавала и поддерживала неформальную атмосферу. Девушка интуитивно чувствовала, что лучше не пытаться её обмануть, хотя для Ады в этом нет никакого смысла. Для всех она была как на ладони, сама же разбиралась в людях постольку-поскольку.
        - Нет, - она смело поглядела в глаза своей бабушке. Конституционному монарху, у которого на службе состоит целый штат огнедышащих чудовищ. - Я не хочу властвовать, править не хочу. Не сдалось оно мне.
        Королева потеплела. Кстати, в темноте она казалась ещё моложе.
        - В некоторых вопросах ты вовсе не глупа.
        Ада почувствовала себя троечницей, которая случайно дала правильный ответ на уроке.
        - Так значит, путешествия. Для многих Астор это больная тема, но для тебя всё складывается более удачно. Ты чуть позже узнаешь, что я имею ввиду - вскоре, и не от меня. Что ещё? Семья, дети, муж? Есть такое желание? Агата сказала, в той параллели у тебя не было никаких серьёзных привязанностей. А несерьёзным ты легко найдёшь здесь замену: наши кавалеры образованы и сложены недурно. Главное, не терять голову, хотя ты девочка большая, и этому тебя учить уже странно.
        Она говорила небрежно, немного в духе Мадлен. Сиена в душу не лезла, и всё равно Аде захотелось разразиться парочкой ругательств. Но с королевами так себя не ведут, особенно с такими, которых прозвали Железными.
        - Семья? Нет, и не было никогда такого желания.
        - Однако некоторый опыт у тебя есть.
        О чём она вообще?
        - Э, чего?
        Единственный опыт Ады - это развод родителей, вернее будет сказать, их странный, внезапный разъезд. И до, и после этого события она жила, предоставленная самой себе - вряд ли это так уж напоминает семью. Сиена увидела замешательство, и соизволила разъяснить. Девушка послушала и поняла, что начинает впадать в глубокий душевный кризис. Потому что ну не может всё быть настолько очевидным! А поди ж ты.
        - Из ваших совместных рассказов, в которые ты, дорогая, внесла самый малый вклад, я составила себе примерную картину того, что происходило с тобой в эти полгода. В частности, ты несколько недель провела во временной параллели. Компанию тебе составляли ребёнок и привлекательный мужчина в расцвете лет. Закроем глаза на то, что на самом деле он в два раза тебя старше. За неимением другого общества, вы трое научились держаться всё время рядом. Вы много раз ссорились, мирились и, наконец, привязались друг к другу. Эта привязанность не исчезла и после возвращения в твоё время и последующих скачков через миры. Ну чем не семья? Да-да, буквальных супружеских отношений у вас с Эридом и в помине не было - и не красней, пожалуйста, я даже в темноте это прекрасно вижу, - но то, что вас связало, серьёзнее простой физиологии. Надеюсь, что не слишком, иначе проблем с вами не оберёшься. И тем не менее, тебе не хотелось бы вернуть те дни, постоянно видеть этих двоих рядом? Или лучше продолжать поиски себя, бредя по чужому тебе миру?
        Тошу Ада вспоминала редко. Лишь бы с ним всё было хорошо, а большее ей ни к чему. Разве что иногда она ловила себя на том, что скучает по ребёнку. Ну а дракон… Девушка не знала. Ада просто ничего не знала, и это порождало нейтралитет, который устраивал их обоих.
        - Поддакни или возрази мне.
        Ада не заметила, когда - в доме Мадлен или в каком-то из мраморных залов дворца - она вдруг поняла, что всё её устраивает. Бродить по миру - что за странная фраза! Нескольких путешествий в год вполне достаточно, если уж Аде предоставляют выбор. А здесь Агата и Эрид, баронесса и Дара. Пусть все они будут где-нибудь рядом. Всегда. И всё равно, что от одного взгляда на некоторых из них достаточно, чтобы на душе скреблись кошки.
        - Что мне там искать? Мне кажется, я всё нашла уже здесь, в Йэре. Да, в замке мне до сих пор бывает неуютно, но с каждым днём я всё больше привыкаю. Я бы посмотрела своими глазами и на земли фьёлов и на эти ваши южные провинции, про которые мне почему-то всё время твердят. Но уверена, что с этим городом ничего не сравнится. Я рада находиться здесь, может быть даже счастлива, - задумчиво протянула Ада, глядя вдаль. - Да и просто не хочу надолго покидать тех, к кому я привязалась. Если честно, даже тебя не хочу.
        На горизонте появился дирижабль. Он был похож на морскую рыбу доисторических времён. Плыл на фоне труб, башен с часами, черепичных и металлических крыш. Город застыл в своей сюрреалистичной романтике - прекрасный, в самом деле прекрасный.
        А Сиена пристально смотрела на внучку. Слишком пристально, становилось не по себе.
        - Я не подозревала, что наша столица так тебе понравится. А ведь меня пытались убедить, что ты спишь и видишь, как бы поскорее убраться отсюда.
        Ада рассеянно моргнула.
        - С чего бы это? Вовсе нет.
        Женщина забарабанила пальцами по гранитной поверхности. Стены замка были облицованы необработанным, шершавым гранитом. И никаких тебе глянцевых плит.
        - Уже поздно. Поздно менять решения, да и время не детское, твои фрейлины заждались. Знаешь, впереди у тебя долгая и полная интересного жизнь. Постарайся потратить её не на обиды и вынашивание планов мести. Это я так, на будущее.
        "Странная какая-то" - подумала Ада. Королева медленно развернулась и решила покинуть балкон.
        - Ваше… Госпожа Сиена!
        Пожилая женщина грациозно обернулась. Девушка решила, что сейчас она попросит называть её наедине просто Сиеной, но ошиблась.
        - Слушаю.
        - А как мне добраться до своих покоев?
        Глава 93 Наступила тьма
        Пружинящий шаг, брючный костюм, в котором жакет вопиюще расстёгнут, а блузка мятая, - гвардейцы привыкли видеть эту странную картину в самое разное время суток. Ада не любила чинных прогулок и идеально выглаженной одежды. Но согласилась сменить кеды на более адекватную для замка Шамбри обувь. Сутулилась студентка, как и раньше, но приучилась вспоминать об осанке чаще двух раз за день.
        Девушка вихрем пронеслась по анфиладе и притормозила у знакомой двери.
        - Туда можно? - спросила она стражника скорее от скуки, чем потому, что её могли не пустить.
        - Да, баронесса. Прошу, баронесса.
        Гвардеец кое-как ей поклонился и небрежно махнул рукой в сторону покоев Агаты. С Адой теперь общались как с ребёнком богатых родителей, которого обижать нельзя, но без особого уважения можно обойтись.
        Она проследовала привычным маршрутом, отметив, что в приёмной появился ковёр. Раньше здесь всё было из камня, дерева и металла, но за годы жизни в параллели мать обзавелась новыми привычками и теперь слыла главной сибариткой королевства: в Йэррии люди предпочитали блестящий, аскетичный и величественный гигантизм простому домашнему уюту.
        Агата была не одна. На софе валялся Эрид и сосредоточенно читал какие-то бумаги. Кроме того, в комнате находились и фрейлины, но девушка уже уяснила, что их принято не замечать, будто у них нет ни глаз, ни ушей. Однако, в некоторых ситуациях от почётной свиты можно было избавиться хотя бы на час. Ада и сама освоила это искусство, что не мешало ей всё равно находиться под постоянным наблюдением.
        Мать подняла голову. Она тоже изучала некие конспекты, сидя в кресле у журнального столика, положив ногу на ногу, и вообще выглядя как модель с обложки, а не человек, занятый работой.
        - Вчера я заходила к тебе, и выяснила, что фрейлины тебя потеряли. Где ты была?
        - Курила с бабушкой.
        Дракон чем-то подавился и закашлял. Сплетницы у окна на миг заткнулись и прикрыли ладошками рты, чтобы не обнаружить смешки. Ада плюхнулась во второе кресло, сразу почувствовала себя неуютно, и вскочила. Обошла комнату, шаркая ногами, что невероятно раздражало в замке всех - от королевы до повара, - и остановилась у софы. Ада села на подлокотник, в ногах у Эрида и уставилась на оборотня. Девушка задумчиво переводила взгляд с матери на него, и наконец не выдала:
        - Какого хрена? Вы ведь ненавидите друг друга, но сидите тут, как ни в чём ни бывало, копаетесь в макулатуре.
        Она слишком много нервничала всю предыдущую ночь, да и накануне тоже. Впечатления последних дней смешивались со смутными подозрениями. Сиена чего-то недоговаривала, ссылаясь на то, что Агата сама расскажет нечто важное. Дара смотрела с сожалением и как будто боялась открыть какой-то страшный секрет. Ада так ничего и не добилась от фрейлины, и, в итоге, плюнула. Погода стояла замечательная, воздух был свеж, а столица каждый день открывалась с новой стороны, поражала своим разнообразием и сюрреалистичностью. Чем больше Аде нравилось здесь, тем сильнее становилась тревога. То, что знающие люди называли феромом, уже дважды поднималось из глубин сознания, замораживало вены и парализовало ум. Ей обещали каких-то магов, которые научат Аду укрощать колдовскую энергию. Было бы очень кстати, ведь эта дрянь расположилась в её организме как у себя дома, словно какой-то вирус, и время от времени пыталась убить. В этом мире приступы не такие болезненные и частые - девушке даже удавалось самостоятельно выходить из траса. Окружающие пугались, но зато она почти сразу могла ходить и говорить. Второй такой инцидент
случился этой ночью, в покоях, аккурат после разговора с королевой. Дара - единственная, кто тогда был рядом - потом рассказала, что баронесса Маронская в беспамятстве ругалась на какие-то шестерёнки, а потом спрашивала, где Эрид. И чуть не плакала - не понимая, или не слыша ответов.
        Жуткий позор. Ада заставила фрейлину поклясться, что она никому об этом не расскажет.
        Всё утро внучка королевы промаялась как на иголках и, как только появилась возможность, отправилась к матери, чтобы выяснить, что происходит. Оказалось, у Агаты нет и десятой части тех душевных метаний, которые достались её дочери. Зато полно важных и интересных дел, да ещё компания нарисовалась.
        Всё это привело к тому, что вопрос прозвучал нервно, грубо, с претензией, и не по существу. «Они скажут, что я ревную» - с ужасом поняла Ада. «А если не скажут, то точно подумают. И будут правы. Я в самом деле ревную, завидую и злюсь. Он проводит с ней намного больше времени, чем со мной, а мне остаётся только вспоминать… Не знаю. Ничегошеньки не знаю!».
        Она в самом деле не знала. Иногда девушка забывала о драконе и не вспоминала о нём сутками, полностью погружаясь в свою новую жизнь. Но порой воображение упрямо рисовало бледное лицо с огромными золотыми глазами, чуть горбатым носом и идеальной линией губ. Хватало одной секунды неосторожных воспоминаний, и это начинало сводить с ума. Мучительно, томно, как пальцы на горле. Потом проходило. Потом при встрече они мило болтали, обменивались ехидными ухмылками и измывались над придворными. И девушка не понимала, что это такое на неё совсем недавно нашло. Казалось, этих недолгих, пустых встреч ей хватает с избытком, и после снова можно спокойно бродить по городу и замку, не думая о золотых глаз и бархатном голосе. Ада была упряма. Она решила, что ей попросту не хватает старого друга - как музыки или фастфуда. Решила именно так, и не хотела думать ни о чём другом, зная, что занимается грошовым самообманом. Она была упряма, но храбростью не отличалась.
        Агата потянулась и отпила из фарфоровой чашечки.
        - Ты, кажется, недавно приехала от Мадлен? Это объясняет твои манеры. Не зря в пору моей юности мне не разрешали подходить к ней и на пушечный выстрел, хотя девочка-служанка казалась мне забавной. Ну что ты смотришь? До того, как старый барон признал свою дочь, Мадлен какое-то время проторчала среди дворцовой челяди, потом её увезли куда-то. Куда-то, где она была не то дояркой, не то булочницей.
        - Птичницей, - подсказал Эрид. Смотрел он на Аду и только на неё. Пристально, грустно, с раздражением. Печаль эта была так очевидна, что её не маскировала ни паскудная улыбка, ни вальяжная поза. Даже фрейлины казались какими-то нерадостными. Встречаясь взглядом с девушкой, они старались тут же отвернуться. Зато Агата была само довольство, и это начинало выводить из себя.
        - Да-да, пожалуй, что так, - сказала она, делая ещё один глоток. Аде, нервная система которой уже потерпела молчаливый крах, захотелось вырвать чашку из тонких наманикюренных пальцев и разбить. Зачем? Затем, что всю жизнь, когда ей было плохо, её маме было хорошо.
        - Что касается оборотня, - лениво продолжала Агата, - я его сюда не звала.
        Ада перевела тяжёлый взгляд на Эрида. В последние секунды гнев так захватил её разум, что она снова чуть не забыла о драконе, точнее о том, что он значил для неё. Оборотень показался лишь антуражем, декорацией с пышными волосами и торсом Аполлона. И с некоторым запозданием девушка вдруг осознала: обида - самая основополагающая эмоция в её жизни. Она перекрывает всё.
        Эрид отложил бумаги и закинул руки за голову. На Астор он больше не смотрел, предпочтя обеим потолок.
        - Не так уж мне сюда хотелось. Но королева рассудила, что я должен хоть иногда составлять компанию своей торитт, и плевать, что нас больше не связывает проклятие. Якобы при дворе это не так бросается в глаза, как дракон, который гуляет сам по себе. Хотя я, на секундочку, больше десятилетия был именно таким драконом. А кроме того, - он зевнул, - господа из академии интересуются техническими достижениями иной параллели. Никто не знает об этом больше нас троих, но ты, Ада, во-первых, была в отъезде, а во-вторых, на тебя и так свалилось слишком много.
        - Тем более, после этой выходки, когда ты принялась стращать кардинала машиной самоубийств, люди попросту боятся сведений, которыми ты захочешь их порадовать, - перебила мать.
        Воспоминание о лице церковника и всех остальных было бы смешным, если бы только Аду не разрывало на части неведение. Настала её очередь перебивать.
        - Что ты мне должна сказать?
        - Прости, не поняла, - бросила Агата, возвращаясь к записям. И это окончательно вызверило Аду.
        - Не отвлекайся на эту дичь, пока я с тобой разговариваю! Чем таким меня пугают уже который день? Думаю, пора бы мне узнать!
        Она лишь однажды повышала голос на мать. Обычно девушка не выходила из состояния мямли, но в тот единственный раз выдала столько экспрессии, что сама почти испугалась. Это случилось в тот день, когда Агата снова появилась в её жизни, после семилетнего отсутствия. Тоже улыбалась и вела себя как ни в чём не бывало. Наверняка женщину посетили похожие воспоминания, так как она развернулась всем корпусом к фрейлинам и ленивым, не терпящим возражений жестом указала на дверь.
        - Дамы, прошу вас прогуляться немного.
        Свита нехотя поплелась из покоев, искоса поглядывая на странную троицу. Оборотень провожал их улыбочкой людоеда и добрым напутствием.
        - Потрудитесь прогуляться дальше этой двери. У меня прекрасный слух, так что лучше не испытывайте судьбу, барышни.
        Когда шаги затихли - во всяком случае для нормального, человеческого слуха Ады, мать допила свой проклятый кофе, который заставила-таки варить местных поваров и служанок, и поправила складку на рукаве.
        - Ты должна покинуть Йэр.
        Девушка ничего не почувствовала. Осознание таких вещей происходило у неё не сразу.
        - Меня возвращают домой, к отцу?
        - Нет. Туда ты едва ли когда-нибудь вернёшься.
        - Ну так, - Ада сглотнула, по спине пополз неприятный панический холодок. Когда он доберётся до мозга, последствия будут непредсказуемыми, - куда, почему, и надолго это вообще?
        - Куда-нибудь на юг, или на север. Выбирай сама и путешествуй на здоровье, а средствами тебя снабдят. Главное - подальше от центра империи. Ты, как и я, являешься носителем ферома, и это порождает дисбаланс, опасный для королевства. Какое-то время ты проведёшь вместе с магами - они всё объяснят. А нам обеим оставаться здесь нельзя. Но можешь навещать замок - три или четыре в год. Ты же вроде проявляла интерес к путешествиям? Так что не благодари.
        Холодок добрался уже до шеи. Ещё немного, и он достигнет головы. А где-то за рёбрами обосновался вакуум, пустота, которую в ближайшие несколько секунд заполнит горючая смесь эмоций.
        - Секундочку, - Ада медленно повернула голову. - А кого это мне не благодарить?
        Агата не растерялась. «Судьбу» - заявила она, но улыбка была подозрительно натянутой. Дракон не вмешивался и наблюдал с некоторым беспокойством.
        - Ты говоришь, что остаться здесь может только одна из нас. А кто это сказал? Это твоя мать приказала от меня избавиться, или тут что-то другое? Мне никто ничего не говорил, я и знать не знала, что тут обсуждают такие вопросы! А судя по намёкам королевы, разрешить их можно было как-то по-другому.
        - В некотором роде. Но это бы только затянуло процесс, а результат всё равно оказался бы таким же. Её величество принимает некоторые решения не единолично.
        Это так, в Паровой империи монархия не абсолютна.
        - То есть это идея парламента?
        - Нет. Решение принимали только ближайшие советники, а если говорить точнее - родственники.
        - Я тоже родственник.
        - Не обессудь.
        - Да чтоб…!
        Первый взрыв произошёл. Девушка выдала эпатажное базарное ругательство в ответ на односложные ответы матери. Та сидела и морщилась. За окном - близко-близко к Шамбри - проплывала металлическая, круглая «рыба».
        - Почему, - Ада перевела дух, - Сиена упирала на то, что именно ты должна мне это сказать?
        Дракон потерял интерес к потолку и принял сидячее положение: он предвидел кульминацию разговора.
        - Потому что я поручилась за то, что ты не хочешь жить во дворце и оставаться в Йэре. Про себя я этого сказать не могу, моё место здесь. В принципе, это не так важно, сёстры всё равно не желают оставлять меня, я цитирую: «без присмотра». Так что не понимаю, почему вокруг моих слов устроили такой ажиотаж.
        Это было сильно. Сказать, что ты решила за свою взрослую дочь, с которой ты почти не общалась, чего она хочет, проголосовать за то, чтобы её вышвырнули неизвестно куда, на задворки незнакомого ей мира, и при этом сохранить такое безмятежное выражение лица - это надо уметь. Словно не зная, чего от неё ещё хотят, Агата взяла настольные янтарные часы и принялась подводить стрелки. Вид у неё был скучающим. Женщина уверена, что больше ей нечего добавить и разговор окончен. Ада этого мнения не разделяла.
        - Да мать твою раз мать!!!
        Она вскочила с подлокотника и оказалась возле кресла, в котором сидела принцесса. Баронесса Маронская пристально смотрела ей в лицо, бледнея на глазах, потом раздельно и тихо спросила: почему с ней обращаются как с дерьмом?
        - Дорогая, ты всё утрируешь…
        Договорить Агата не успела, так как круглый столик вместе с часами, бумагами и так бесившей Аду фарфоровой чашкой с грохотом опрокинули. Кофейная гуща с готовностью въелась в бежевый и дорогой ковёр, листы плотной бумаги разлетелись по всей комнате. Принцесса не дрогнула, но посерела: ей было жалко ковра.
        Оборотень правильно оценил ситуацию: не вмешайся он, и между титулованными особами разгорелась бы безобразная драка. Аду предусмотрительно оттащили к противоположной стене.
        - Пусти, я не знаю, что с ней сделаю!
        - Как раз поэтому и не пущу. Кулаками будешь в особняке Мадлен размахивать, а тут всё-таки твоя мать… Какая никакая.
        - Тамбовский волк она мне, а не мать!
        Ещё какое-то время она вырывалась с такой силой, что будь Эрид человеком, ему бы не поздоровилось. Потом девушка успокоилась. На удивление быстро, за считанные секунды ярость исчезла с её лица, и Ада почувствовала жуткую усталость. Это было связано не столько с личными переживания, сколько с феромом: Ада ощутила странный всплеск энергии, то же почувствовали мать и дракон. Она не понимала, что это, но что-то инородное щёлкнуло внутри и пропало. Девушка снова осталась наедине со своими эмоциями и с теми, кто, как ни крути, был ей очень дорог.
        Агата сидела в кресле прямая как струна и мрачная как лондонское утро. По лицу Эрида ничего невозможно было понять: волосы растрепались и наполовину скрыли золотые глаза. Он крепко держал руки девушки и Ада чувствовала пульс дракона: замедленный в два раза по сравнению с человеческим. Наверное, поэтому оборотни так медленно стареют.
        Ада уткнулась лбом в широкое плечо, ожидая, когда её собственное сердце восстановит нормальный ритм. Это произошло скоро, однако шевелиться по-прежнему не хотелось. От чёрной куртки пахло кожей и гарью. Немного, будто парфюмом.
        - Ты останешься здесь, с нею? - спросила Ада у плеча. Где-то повыше ей ответили.
        - Я останусь здесь, с моей королевой. Мой долг - служить ей, оленёнок. Я не могу делать то, что мне хочется и выбирать тех, кто будет рядом. Давно уже не могу.
        Однажды он уже называл её так - забывшись и не строя из себя циничного придурка. Тогда ей понравилось, но теперь психическое состояние Ады далеко от нормального: любое неосторожное слово могло вывести её из себя.
        - Какой же я, к хренам, оленёнок, если я козёл отпущения!
        Да уж, развели зоопарк. В покоях Агаты этим утром слишком часто звучали упоминания тех или иных зверей: козлы, драконы, олени. Баронесса с мальчишеской причёской дёрнулась, и кивнула в сторону прекрасной принцессы.
        - Из-за неё не можешь, да?
        - Тшшш.
        Руки, которые сдерживали её, теперь обнимали. Впервые. Лишь теперь, когда Аде надо паковать вещички и отправляться в изгнание.
        Агата молчала в своём кресле. Ада осторожно, словно боясь спугнуть странного мужчину, который захотел её обнять, - её, такую нервную и неуклюжую, - повернула голову. Она думала, что мать за ними наблюдает - задумчиво, или просто с усмешкой, но принцесса занималась тем, что рассортировывала поднятые с пола бумаги. Те, которые отлетели в дальние углы, она даже не стала трогать, видимо, беспокоясь, как бы у служанок не поубавилось работы. Агата вернула своему лицу привычный цвет и выражение скуки.
        - Когда я поеду… туда? Как долго там пробуду? Мне ведь можно будет вернуться, ты сказала?
        Она не была уверена, что мать её услышит, но у Агаты прекрасный слух. Женщина пожала плечами и опёрлась подбородком на кулак.
        - Чем скорее, тем лучше. Ты ведь заметила, что в Йэре всё немного странное - от людей до цветов. Всё вроде бы прекрасно, но ощущение грядущего катаклизма нарастает, и это не прекратится, пока баланс не восстановится. А вернуться, безусловно, ты сможешь. Ненадолго. Впрочем, если тебе так хочется, и королева не станет возражать, мы иногда будем меняться ролями: ты остаёшься в замке, я же отправлюсь на юг.
        - А если не согласится?
        - Ну, на нет и суда нет, - безапелляционно заявила Агата.
        - Ты стерва, ты это знаешь? - буркнула девушка. Это был риторический вопрос, однако на него ответили. «Да» - сказала мама, возвращаясь к бумагам. Значит, и сама была такого мнения, и ничего не имела против.
        Аде стало неуютно. Обниматься надоело. Отпихнув от себя мужчину, она беспрепятственно направилась к матери. На душе уже стало спокойней.
        - Знаешь, - тихо сказала она, - я никогда тебя не прощу. А в целом, не злюсь - привыкла за столько лет к такому отношению. Ты никогда не была мне заботливой матерью. Даже мой отец так не облажался! Но запомни: я всегда буду помнить, как ты меня сначала бросила на семь лет, а теперь - попросту выкинула как мусор. Мне плевать, сколько Астор принимало участие в голосовании, и что твоё слово не было решающим. Для меня оно - самое важное.
        Ада была совершенно спокойна, ей хотелось одного: скорее назад, в свои покои. Очень уж она устала, и это утомление начинало пугать. Слишком напоминало то, что происходило с девушкой во временной параллели. Ада боялась, что космическая пустота снова захватит её разум, и она утонет во вселенной. Чёрной, полной холодных звёзд и неизвестных бесплотных существ.
        - Прекрасно понимаю это чувство, дорогая, и винить за него не стану. Ненависть к родителям - одна из наших фамильных черт.
        Если бы Ада не росла в окружении книг и сдержанных разговоров, она бы плюнула на пол, прямо на этот драгоценный ковёр. Но так как выросла она хоть и в равнодушной, но интеллигентной среде, девушка ограничилась только «ну ты и…». Договаривать не стала, да и не до этого уже. Холодный гнев был последним, что ещё удерживало Аду в реальности, но в висках опасно стучало, фером бурлил в крови и оплетал тьмой глаза. Всё запуталось и смешалось, стало даже хуже, чем тогда, в ином пространстве и времени: раньше приступы не казались такими болезненными. Видимо, оборотень и принцесса заметили, что с их подопечной что-то не так, на неё смотрели с беспокойством и, вроде, порывались усадить в кресло. Девушка отмахнулась вслепую, наугад, так как видела перед собой только дверь - единственное, чего ещё не пожрал мрак. Она упрямо двигалась туда, к последнему источнику реальности.
        Но до двери так и не дошла.
        Ада не понимала, лежит она или сидит, её несут куда-то на руках или бросили там, где она остановилась. Видимость пропала, а слух ещё держался, и более того - обострился за счёт потери зрения и существующего лишь в воображении девушки звука колокола. До Ады долетали шумы и обрывки предложений. Среди этой какофонии внезапно и резко выделился топот ног и панические крики. Как же грубо и некрасиво! Кто-то ворвался в покои принцессы Агаты и чуть не налетел на перевёрнутый стол. «Неужели это потому что я упала?» - тупо подумала Ада. «Да нет, чушь какая-то», - решила она, всё ещё хватаясь за реальность. Внешне девушка едва ли казалась более живой и активной, чем труп. Кто-то что-то говорил, но слова эти так безумны, что баронесса усомнилась, что правильно поняла. Однако и безумие бывает правдой - даже в таком состоянии она не забывала об этом.
        «Королева умерла».
        Это было последнее, что она услышала, не считая чьего-то тихого вскрика. На этом слух отключился, однако голосовые связки, как ни странно, ещё функционировали. Ада поняла это, когда почувствовала, как её губы шепчут, направляя звук в ту сторону, где, как ей казалось, находилась Агата.
        - Это тоже по твоей вине? Все неприятности… твоя заслуга. А могла бы и пожалеть… бабушку.
        И наступила тьма.
        Глава 94 Regina mortuus est[regina mortuus est (лат.) - королева мертва]
        - Королева умерла. Да здравствует королева!
        Она ждала этого слишком долго.
        Герольд склонил колено и протянул ей кольцо. Аврора приняла перстень и надела на безымянный палец. Обручальному украшению пришлось потесниться на мизинец, где оно оказалось большим. Потом надо будет придумать ему другое законное место. Сейчас не до этого.
        В поклоне замерли все присутствующие, от камергера до старшей сестры. Аврора предпочла бы, чтобы всё происходило в Тронном зале или на парадной террасе, а не на лужайке в цитрусовом саду, ну да ничего. Одну из её предшественниц подняли с кровати среди ночи. Бедняга наверняка была заспанной и лохматой, и дай бог, если без любовника. Какое уж тут величие.
        Женщина приказала всем подняться и ещё раз оглядела кольцо. Впору. У всех Астор одна комплекция, разве что эта Ада уродилась паршивой овцой. Но девчонке участь править и близко не светит. Бастард Агаты станет доживать деньки в самых зачуханных колониях и больше никогда не будет мозолить глаза обитателям замка.
        Аврора посмотрела на солнце: полдень, хорошее время, точное и правильное во многих смыслах. Именно в этот отрезок суток следует встречать удары судьбы и благие вести. Сегодняшняя новость была как обоюдоострый меч: Сиена умерла.
        Невероятно!
        На самом деле что-то такое Аврора и предполагала, увидев, какие физиономии заполняют приближающуюся делегацию. Но готова всё-таки не была. Матери едва исполнилось шестьдесят три, отнюдь не престарелый возраст в эту эпоху, но… Астор не умирают от болезней, равно как и от покушений - все знают, чем грозит последнее тому, кто осмелится поднять руку на правящую королеву. Наказание, предусмотренное самим мироустройством, в котором магия нет-нет, да и проявит себя. А вот несчастный случай вполне мог стать роковым.
        Авроре жаль, она любила мать. По-своему, конечно, с прохладой, но ведь у них в семье так принято. И она за всё ей благодарна, в отличии от этой твари Агаты. Сейчас Аврора слабо улыбается ей, и говорит слова утешения. Та отвечает взаимностью. И обе взаимно знают, что лгут. Даже если обе искренне скорбят о матери, друг друга они презирают.
        Сиена зря её вернула. Не так страшен был нарушенный баланс, как тот факт, что бывшая наследная принцесса снова может всё перевернуть с ног на голову. Авроре нравилось думать так, но она знала, что матушка была права. К тому же, если бы не выходки Агаты, средней сестре так и пришлось бы куковать в каком-нибудь великом княжестве, играя второстепенную роль консорта, а не самостоятельного монарха.
        Однако, всё-таки мать было жаль.
        Её величество любила совершать прогулки. Конные, когда была моложе, а с возрастом пристрастилась к полётам на паровых машинах. То, что некогда она строжайше запретила старшей дочери, - из-за чего появились первые ростки их вражды, - со временем стало традиционным отдыхом. Сиена могла подниматься к облакам на аэростате, или неспешно плыть над черепичными крышами Йэра в металлической «рыбе». Но предпочитала всё-таки дирижабли. Кто знает, может если бы её дракон остался жив, у королевы не возникло бы такой привязанности к машинам. Но факт остаётся фактом - раз в неделю, когда часы по всему замку начинали звонить, клокотать и щёлкать - Сиена поднималась в небо и была там счастлива. Одна из её мелких причуд. Когда-то у матушки жила собака, которая, сидя на троне, ловила зубами блох, потом появился цитрусовый сад. У каждой Астор помимо холодной головы и железной воли рано или поздно обнаруживалась склонность к эксцентричным замашкам. Агата, к примеру, целиком и полностью из них состояла. А вот Аврора не обзавелась никакими привычками, кроме тех, что были полезны или необходимы. В лицо ей не говорили, но
она с самого детства знала, что кажется людям скучной.
        Не то что мать, не то что сестра…
        Этим утром Сиена поднялась на площадку с ангаром, оборудованную на скале - на одном уровне со средним ярусом крыши. Там её ждал неприятный сюрприз: личный дирижабль королевы, сконструированный по последнему слову техники, проходил стандартную процедуру смены канатов. Обычно она проводилась раз в несколько лет, и почему-то именно сегодня пилотам вздумалось наводить порядок в ангаре. Королева строго отчитала персонал за то, что из-за них её строгий график мог оказаться под ударом, и потребовала другой дирижабль. Пусть не украшенный флагом и монограммой - главное, работоспособный.
        Раньше на крыше Шамбри находилась только одна такая машина - большой, устаревший цеппелин, которым давно никто не пользовался. Сиене построили новую, изящную модель, а старый дирижабль она подарила старшей дочери, когда та вернулась в отчий дом спустя двадцать лет. Ведь некогда принцесса так мечтала об этой игрушке. Агата за подарок небрежно поблагодарила, и так ни разу им и не воспользовалась, предпочитая самоходные кареты. В мире, где сестра провела столько времени, у неё появилась привычка передвигаться преимущественно по земле. В глубине души Сиене стало обидно: ей хотелось сделать приятное, а оказалось, что она припозднилась и не угадала с подарком. Возможно, тогда она впервые поняла, что стареет.
        Аврору передёрнуло. Эти воспоминания неприятны, но другие и вовсе хочется похоронить.
        Её муж, который не терпел свекрови и её старших детей - Пьера и Агату - занимал несколько вполне конкретных должностей при дворе, так как был человеком деятельным и разумным. Одной из них стала должность начальника охраны. В его обязанности входило не только контролировать гвардейцев, но и лично следить за тем, чтобы замок был надёжно защищён от пожаров, коротких замыканий и разрушений. Разумеется, обязанность наблюдать за состоянием транспорта на гранитной крыше тоже лежала на нём. Однажды вечером супруг выдал:
        - Твоя мать сделала твоей сестре крупный подарок. Нехорошо, если принцесса решит его использовать и обнаружит неисправность.
        Аврора хотела ответить по-другому, но почему-то сказала именно это:
        - Но ведь Агата не проявляет к нему никакого интереса. Ты говорил, на первый взгляд дирижабль в прекрасном состоянии. В таком случае, чего ради спешить с доскональным осмотром?
        Теперь она знала, зачем. Но было уже поздно.
        Что за дьявол нашептал тогда им на уши не трогать дирижабль? Оставить всё как есть, махнуть рукой, раз Агата всё равно не пользуется подарком - не потому ли, что оба надеялись, что наступит день, и бывшая наследница престола захочет прокатиться с ветерком?
        Аврора могла поклясться, что не хотела смерти матери. Но раз уж это случилось, нет нужды корить себя лишний раз, лучше сосредоточиться на насущных проблемах.
        Благо теперь у неё развязаны руки.
        Вспомнив всё, чему её учили, и что она самостоятельно прочитала в хороших, правильных книгах, новая королева произнесла краткую речь. Её голос дрогнул в подходящем месте, а лицо осталось каменным - и то, и другое вышло непреднамеренно. Чтобы там ни говорили, Авроре не был чужд артистический дар, и она умела тонко чувствовать. Говоря о мудрости Сиены, она понимала, что говорит правду, знала, что не сможет стать второй Железной королевой, которой восхищаются, которую боятся, которую обожают. Голос на мгновение запнулся, потому что ей в самом деле было жаль, что нет уже перед глазами этого идеала, к которому она стремилась всю свою жизнь, но так и не сумела достичь.
        Что до лица, то мраморная бесстрастная маска - это визитная карточка Астор. Если они позволят эмоциям проступить в полной мере, людей это разочарует. Они хотят идолов, и их получают. Даже Ада не так уж отстаёт в этом плане, хотя девчонка носит маску недовольства, а не спокойствия. Жаль, её здесь нет, интересно было бы посмотреть.
        Вот Агата не подвела. Сестричка притащилась в цитрусовый сад сразу, как только ей доложили о случившемся - одна. Потеряла где-то свой жалкий выводок, да, пожалуй, и не искала его. И ведь тоже называется, с позволения сказать, матерью.
        Её дракона рядом не было, как и других оборотней. Змеи ненавидят цитрусы и носа не покажут сюда, даже если тут станут резать женщин и детей, или насыплют горы золота. Впрочем, материальные богатства никогда не занимали их.
        Аврора оглядела своих приближённых.
        Люди. Только люди, и при хорошем воображении можно было бы представить, что это начало новой эры, где нет места чудовищам. Где лишь династия древнейшей крови является гарантом благополучия государства. Жаль, но это не так. Как только все покинут сад, монстры снова встроятся в дворцовый уклад, примутся играть ведущие роли, наравне с ней, с королевой. Они и в самом деле приносят пользу, пусть даже от некоторых Аврора предпочла бы избавиться. Варга бесила её изо всех сил, но первое место в этом списке занимал, конечно же, Эрид. Любимец публики, которого постоянно проклинают, но не могут налюбоваться ни на его выходки, ни на его лицо - порочное, нахальное, прекрасное. Когда-то, - когда Авроре в принципе не было до этого никакого дела, - многие мечтали растерзать дракона на месте. Но после победы над скельтрами оборотень обуздал свой норов и взвалил на себя огромный груз государственных тягот. Какого бы придурка он из себя порой не строил, Эрид умён. Собственный дракон Авроры вполне достойный слуга, но, к сожалению, во всём уступает оборотню сестрицы. Когда Аврора это поняла, тогда и невзлюбила
выскочку. Потому что все они были связаны: если её дракон уступает Эриду, значит сама она уступает Агате. Опять. Как всегда.
        Что ж, пока что Старший дракон останется прежний. Сиена не предвидела скорую гибель, но продумала все варианты, оставив тщательные инструкции. В них чёрным по белому предписывалось не смещать Эрида, пока дракон Авроры не наберётся нужного опыта и влияния. В какой-то степени это даже забавно: Агата лишилась своего высокого статуса, а её бывший раб - нет.
        Пели птицы, благоухали листья грейпфрутов и лимонов. Когда с речью было покончено, люди стали нарушать торжественную тишину, хоть и не решались говорить в полный голос. Авроре шёпотом пересказывали то, что случилось с дирижаблем.
        У Сиены было излюбленное место в долине, у подножия гор. Туда она прилетала всякий раз, когда отправлялась на воздушную прогулку. Там машина сажалась, и её величество, в сопровождении фрейлин, домочадцев, советников и вообще всех, кого захватила с собой под настроение, бродила среди трав и цветов, где рассветное золото граничило с тенями цепных гор. За эти сочные оттенки долину прозвали Изумрудной.
        Но в этот раз идиллия была нарушена. При попытке произвести посадку судно внезапно загорелось. Очевидцы, коих набралось совсем немного, не отойдя ещё от шока, лепетали об огненной стене, которая возникла на месте дирижабля. Эксперты, уже успевшие составить подробный доклад, в один голос говорили об утечке водорода и разрыва баллона. Они любили королеву и выражали соболезнования, не догадываясь о разговоре, который не так давно произошёл у венценосных супругов.
        Нет, нет. Они вдвоём не виноваты. Это фактически невозможно: тот, кто умышленно покушается на жизнь королевы, подвергается проклятию. А всё непредумышленное - всего лишь злой рок.
        Вместе с Сиеной на борту находилось тринадцать пассажиров и девять членов экипажа. Все они погибли. Эксперты клятвенно заверяли, что это произошло мгновенно и отводили глаза. Впрочем, в скором времени медик сообщит, что королева в самом деле просто задохнулась, чего нельзя сказать обо всех, кто находился на борту.
        В этот раз у бальзамировщиков не будет работы. То, что осталось от Сиены опустят в склеп в полупустом саркофаге. Аврора не хотела думать, как долго отмывали монарший перстень от сажи и в всего остального. Астор на роду было написано бок о бок жить с огнём. Когда-то её мать послала Нердала спалить дотла мятежный квартал, теперь сгинула сама в огненной стене. Интересно, о чём из этого сложат больше легенд?
        Слухи разносились по столице с поразительной скоростью, а замок находился в самом его центре. Все важные персоны стремились в цитрусовый сад, дабы принести присягу. Несколько раз этот случайный центр событий накрывали крылатые тени. Одни люди вздрагивали, другие с восхищением слушали, как протяжный и тоскливый рёв смешивался с колоколами, которые по одному включались в общий, скорбный хор. А самый первый колокол ударил здесь, в Шамбри.
        Сначала Аврора автоматически считала, сколько человек преклонили перед ней колено и поцеловали перстень. Потом это стало бессмысленно. Прежде чем оборотни смогут принесли свои клятвы в верности, им придётся изрядно поскучать в ожидании, пока новая королева сможет выбраться из цитрусовых кущ. Однако, они нашли достойное применение этим затянувшимся часам, траурными силуэтами кружа над городом, не прекращая своей страшной и жалобной песни.
        Агата без лишних слов преклонила колено и коснулась тонкими губами перстня, который ещё вчера принадлежал их матери. Она была бледна, и даже чуточку постарела - стала выглядеть не более, чем на пять лет моложе своего возраста. Аврора старалась не смотреть на неё, слишком много неприятных мыслей возникало. От серьёзных - о том, что в дирижабле могла находиться она, - до совершенно идиотских: Агата даже сейчас приковывала к себе больше взглядов, чем сестра. Этому способствовала как бурная биография, так и элементарная наружность: сестрица так походила на мать в пору её цветущей зрелости, что в нынешних обстоятельствах это особенно бросалось в глаза. Единственное различие - волосы: у Сиены они слишком отдавали рыжиной, были короче. Младшая и средняя сёстры отличались не так уж сильно, но из мелочей и складывается образ. Глаза Агаты немного ярче, чуть более высокий рост, тёмные брови и ресницы, а губы сохраняли женственный изгиб, а не казались тусклой, невыразительной чертой.
        Аврора гнала прочь все эти мысли. Они говорили о слабости. Но это было не так просто, память услужливо подкидывала воспоминания о том, как она всё детство и юность завидовала Агате. Может, это проявление шока? Странно, когда умер отец, Аврора себе казалась вполне нормальной, скорбящей лишь о нём, дочерью. А теперь вдруг эта серая горячка.
        Всё детство сёстры завидовали друг другу. Право, смешно! Агата была красивее, смелее, так живо всем интересовалась, да к тому же делала успехи в учёбе, не прилагая усилий. Но Аврора могла похвастать свободой: её не муштровали как солдата, не заставляли спать на жёсткой и холодной постели, умываться только ледяной водой. Обе они пили кровь по утрам, но у средней сестры было больше шансов отказаться. А ещё - ей разрешали игрушки, в том числе и живые. И пусть не все они были настоящими двуногими или четвероногими друзьями, всё же Авроре позволили приобрести этот опыт.
        Так и жили. Когда сестрица натворила дел и сбежала из королевства, Аврора с готовностью примерила роль наследной принцессы. Она не ныла и не жаловалась, не проказничала и не отлынивала от занятий. Всё давалось ей тяжким трудом, вплоть до обучения танцам и стрельбе из арбалета, а семь лет на Чёрных островах совсем уж походили на пытку. Ничего, справилась. И королева осталась ей довольна, хоть Аврора и знала, что в глазах матери по-прежнему уступает Агате. Но выбор был сделан ещё при жизни Сиены: теперь в Паровой империи новая повелительница, наделённая всеми законными правами.
        Появилась Алеста и привела детей - своих и Авроры, следом тащился Пьер. Младшая сестра пошла в отца и совершенно не интересовалась государственными делами, за что ей огромное спасибо. О матери она тосковать будет дольше и искреннее всех. Пьер, старший отпрыск Сиены, выглядел немного растерянным и заспанным. Не удивительно: герцог артогский спал до полудня и ложился на рассвете - как раз в то время, когда дирижабль покойной королевы поднимался над городом. Проблем он много не доставлял, мать его вышколила.
        Алеста привлекательней Авроры, но не вызывает такого раздражения, как старшая сестрица. Тем более, что среди детей, которых она привела, безусловной красавицей была её, Авроры, дочка. Девочке только семь лет отроду, но уже понятно, что она не чета этой дурнушке Аде, которая даже золотой оттенок глаз не могла унаследовать нормально. Желтизна вокруг зрачков - жалкая пародия. А ведь находились даже те, кто утверждал, будто её отцом является Эрид, такой же черноволосый и высокий. Какая чушь! Драконы не могут иметь детей, да и взгляды, которые эти двое иной раз кидают друг на друга, говорят против этого. Девчонку понять можно, а вот оборотня… Не уродина, конечно, но смотреть абсолютно не на что. Хотя, возможно, это просто жалость, а не желание, доброта, а не что-либо иное. Кто их знает, этих змеев. Новая правительница даже в простых людях не умела правильно разбирать этих чувств.
        Аврора снова бросила взор на старшую сестру. Мать обещала, что Аде будет позволено периодически возвращаться в замок, иногда даже меняться ролями с Агатой. Мол, баронесса пусть живёт год или полгода в Шамбри, а бывшую наследную принцессу отправим на каникулы. Теперь, хвала небесам, новая королева может сделать по-своему. Не все распоряжения Сиены она могла отменить, но это в их число не входит. Ада покинет замок раз и навсегда, а её мать останется под строжайшим наблюдением.
        Теперь всё, наконец-то, будет правильно.
        Болезненное ощущение намертво засело в душе - наверное, шок от трагедии. Аврора предпочла бы видеть мать живой ещё хотя бы пару лет. К правлению она была готова, к тому, чтобы возглавить род - не совсем. Да и моральную поддержку, которую оказывала ей Сиена уже никто не сможет заменить. Как бы королева не предпочитала старшую дочь, а средняя ценила её больше всех. И по-своему любила, да. Но беспокойство было вызвано не только этим. В далёком детстве похожее чувство посещало Аврору, когда они ссорились с Агатой и никак не могли помириться. Тогда мира можно было достигнуть посредством криков и сцен. Теперь - исключено.
        Ещё раз пролетела громадная тень. Плач чудовища заглушил пение птиц, а горестные вскрики подданных нет-нет, а доносились из разных уголков Йэра.
        Глава 95 Белый траур
        Церковный хор пел, сопровождая процессию. Толпа молчала, обнажив и опустив головы. Королева уходила в последний путь.
        Аде всё ещё было не по себе после длительного обморока, который случился с ней накануне, во время ссоры с Агатой. Когда она пришла в себя, ей сказали, что бабушка сгорела в дирижабле, и девушка снова упала, сильно ударившись головой. Кое-как баронессу привели в себя и больше уже не шокировали.
        Её вещи паковались ставшими вдруг расторопными фрейлинами, а сама она сидела без дела, тупо смотря в стену. Здесь не знали об обоях или декоративной штукатурке - только камень, дерево, металл. Не так уж плохо. Она не только привыкла, но могла бы со временем полюбить то, что окружало её в замке, но у судьбы и тёти были на Аду совсем другие планы.
        В назначенный час она позволила одеть себя в траурное платье, не споря и не прося раздобыть брючный костюм. Весь двор облачился в белый. Ада когда-то слышала, что в её родном мире средневековые королевы именно этот цвет выбирали для траура, но встретить такой обычай здесь, где так любили золото, чёрный и сине-зелёный - это неожиданно. Хотя, почему бы и нет? Аде было абсолютно наплевать.
        Она не видела тела. Серебряный, покрытый рунами гроб королевы оставался закрыт, пока его закидывали цветами. В иномирье живые не любили разводить растений в своих домах и соборах. Но для усопших делали исключение.
        Розы, лилии, шиповник, а также листья лимона - кто-то сказал, что Сиена души не чаяла в цитрусах. Её внучка узнала это слишком поздно, и от этого ей стало совсем плохо. Для всех красиво стареющая правительница была Железной королевой, даже для своих детей. Но в последние дни Ада начала видеть в женщине ту, кого у неё никогда не было - бабушку. Узнавать детали вроде любимых цветов или фруктов уже после смерти человека - это жестоко, и даже неестественно. Это как вещи, которые наспех, на прощание забросили в стремительно убегающий поезд.
        После пышной церемонии в соборе, на которой Ада не поняла ни единого слова из песнопений, саркофаг вынесли на заполненную народом площадь. Цветы не переставая летели на охраняемую гвардией дорогу. Сиену доставят обратно в замок, в фамильный склеп: пронесут по высокому мосту со стрельчатыми арками, пройдут через огромные ворота, под парящей в воздухе металлической сферой, и завершат свой путь в подземелье.
        Процессию возглавляли епископы, а замыкали шествие генералы и солдаты со штандартами. Придворные остались на роскошной и просторной паперти, с почётного места провожая глазами свою повелительницу. После и они отправятся в замок, в наземных экипажах. В честь траура, а также по более очевидным причинам воздушный транспорт не летал сегодня над Йэром. Говорили, что дирижабли и вовсе оказались под угрозой исчезновения после недавней катастрофы. Это были необоснованные слухи: цеппелины всего лишь пройдут ряд диагностик. Впрочем, Аде по-прежнему на всё это плевать.
        Это был первый день на её памяти, когда над Йэром не пылало золотое светило. Раньше девушка не так уж верила в то, что природа здесь физически связана с династией Астор. Теперь ей предоставили шанс убедиться в этом лично.
        От пения на службе кружилась голова. Сейчас, когда гимны постепенно затихали, да ещё на свежем - вдвойне свежем из-за прекративших работу заводов - воздухе стало легче, но Даре Ада всё-таки позволила поддерживать себя под руку.
        На паперти к ним присоединились драконы. Оборотней не было в соборе: как выяснилось, их туда вообще не пускают, считая проклятыми, лишёнными души тварями. Они не возражали. Драконы были единственными, кто не облачился в белое, однако даже их наряды претерпели изменения. Ни одной лишней или кричащей детали, глаза не подведены. Сама Варга оделась скромно, не посмев оголить даже запястий.
        Какое-то время они стояли вместе с королевской семьёй. Если бы дракон Сиены не умер много лет назад, то он бы проводил её в последний путь и отправился к Огненной горе. Оборотни не обязательно умирали вместе со своими торитт, но отходили от мирских дел, какими бы важными они ни были. Один только Эрид освобождён от этой участи, проклятие не связывало его с конкретным человеком - лишь с правителем, которому служить он обязан до скончания своих дней. Убийца Нердала стоял неподвижно, даже не моргал, и напоминал кладбищенскую статую. Весь в чёрном, скорбный ангел из ада. Что чувствовали оборотни, прощаясь с Железной королевой, едва ли кто-то мог понять. Сердца иных чудовищ непостижимы.
        Эрид первым шагнул вперёд и развернулся к Авроре, остальные монстры последовали его примеру. Они поклонились, глядя на нового монарха, и только на него. На их серьёзные, отрешённые лица оборотней больно было смотреть.
        Все чёрные фигуры крутанулись и ринулись вперёд, трансформируясь на ходу - неуловимо, как всегда. У Ады перехватило дыхание. Она видела, как оборотни обращаются в летающих ящуров, но только по одиночке. Теперь несколько высоких людей спрыгнули с верхней ступени паперти, но не упали, а взмыли вверх. Не высоко - толпа их видела, в трепетном ужасе задрав головы. Чёрные, огромные звери летели над тысячами лиц, выстроившись клином как перелётные птицы. Самый крупный дракон летел впереди. Он первым подал голос, и площадь накрыл протяжный, страшный и полный страдания звук, который подхватили другие чудовища. Так кричат киты в океанах. Звук, которому место либо в глубинах, либо в небесах - но только не на земле. Будто бы этого недостаточно, будто сердце и так не разрывалось, к многоголосому ревущему крику присоединились колокола. Этот гул преследовал Аду, пока она лежала в беспамятстве, а теперь звучал и наяву, но уже в десять раз громче. Девушка боялась снова упасть. Чем дальше удалялась процессия, тем туже затягивалась невидимая петля вокруг её шеи. Словно к серебряному саркофагу привязали конец
верёвки, а жертву оставили тут.
        Драконы всё ещё кричали. Они были уже далеко, но песнь по-прежнему звучала отчётливо, дополняемая колоколом - главным, соборным, отлитым из тонн олова и меди, - а также другими колоколами, поменьше - далёкими, украшающими безымянные колокольни и башни. Серое небо, в котором двигались крылатые тени, затянули тяжёлые тучи, но оно не проронило ни слезинки. Дивные земли королевства скорбели так, как это делали их повелители - сдержанно и глубоко.
        Люди, укутанные в белый траур, смотрели вслед похоронной процессии. Механики и академики, нищие и богачи - они поднимали руки с теми цветами, которыми не успели устлать дорогу. Розы, лилии, шиповник. Нежные цветы несокрушимого города, состоящего из металла и пара. Сказочный мир, в который попала Ада, оказался полон красоты и боли. Столько волшебства вмещал он, что магия не умещалась здесь. А те, кто пишут историю этой волшебной параллели, уходят раньше срока, чтобы уступить место другим героям легенд.
        Сегодня хоронили одну из них, в закрытом гробу. Железная королева оставила о себе память как о сильном, непреклонном и рассудительном монархе, которому не были чужды ни жестокость, ни эксцентричность. Некоторые, самые близкие, запомнят её как мать и как бабушку. Лишь для единиц Сиена была живым человеком, который мог чувствовать радость и горе. Ада оказалась в их числе слишком поздно - так поздно, что не успела этого показать. Но королева была мудра и могла всё понять без дополнительных слов. Правление Сиены историки уже сейчас называли отдельной эпохой. В которой нашлось место и процветанию, и войнам и чистому, огненному безумию. Оно плясало меж миров, пока королева оставалась здесь, в замке, и пыталась обуздать эту стихию. В конце концов ей это удалось.
        Сиена жила в ритме созданной ею эпохи, и умерла соответственно. Первая королева, погибшая в небесной катастрофе. Первая, которая передала трон не старшей, а средней дочери, первая, при которой машины почти сравнялись с драконами. Она была первой в том, что достойно гордости. Она, а не Агата - Ада вдруг поняла этот столь очевидный факт так ясно, что от потрясения у неё навернулись слёзы, которые удалось подавить лишь жутким волевым усилием. Агата всегда казалась ей недосягаемым идеалом, но всё, в чём она преуспела, не заслуживало ни капли восхищения. Ада думала, что не простит мать за своё детство и юность, но на самом деле - за это открытие. Она всю жизнь равнялась не на ту.
        Проблема отцов и детей порой вырастает в нечто большее, в то, что способно отравить всю жизнь.
        И это тоже так несправедливо!
        Паровая империя лишилась своей живой легенды. Она покинула их всех, оставив страну гор и летающих кораблей недостойным преемникам. Кто сможет сравниться с Сиеной? Чопорная и блеклая Аврора? Доживающие свой век старики, герои прошлых войн? О, вряд ли. Началась новая эпоха, и людям её это не по силам. Разве что проклятое существо, обречённое быть оружием и слугой, может принять такой вызов. Чудовище, крик которого Ада всё ещё слышала. Которого - всё-таки, со всяческими оговорками и бессильным гневом - любила. Молча, ни на что не претендуя. Она верила, что это пройдёт. Она уезжала с тяжёлым сердцем - но тяжёлым по многим причинам, среди которых Эрид не занимал первое место.
        Заполонившая площадь толпа всё ещё держала над головами цветы. Белые одежды, серое небо - как же, всё-таки, всё это красиво. Сказки существуют и в реальности, но они либо грустные, либо страшные, либо вместе и то, и другое. Некоторые вещи в них доходят до абсурда, до сюрреалистичного сна.
        А например?
        Империя, в которой нет место хрупкости, оплот которой - камень и металл. Но даже её великая королева, прозванная Железной, втайне любила апельсиновые цветы.
        Глава 96 Отражение снов
        Сумрачную дорогу перекрыл завал гниющих еловых ветвей, пришлось идти в обход через гору. Ада смутно помнила это место. Воспоминания о чужом времени, но родном мире, таком неуютном, но более понятном. Тяжело подниматься наверх, но девушка надеялась, что спускаться вниз по склону будет проще - так ведь всегда бывает наяву, авось прокатит и во сне. Если мироздание её пожалеет.
        Увы. Пока она поднималась, ноги увязали в болотистых лужах, обувь промокла и чавкала, и очень сильно болели лопатки, словно на своём горбу приходилось тащить какую-то тяжесть. Вокруг мелькали знакомые места, дома, деревья, и даже парочка лиц - старых, детских, бранящихся. Они все осуждали её: за то, что скакала между эпохами разных миров и не ценила своего счастья. За то, что они сами так не могли!
        Где-то промелькнула рыжая голова, усыпанная бриллиантами и отразилась болью в солнечном сплетении.
        Ада добралась до верхушки холма, оглянулась назад и увидела, как всё сущее становится старинной фотографией, желтеющей сепией и ложью. Посмотрела вперёд и узрела пустоту. Из пустоты выкатилось несколько шестерёнок, завертелись спиралью и исчезли. Исчезла вместе с ними и девушка, упала в никуда, погрузилась в беспамятство.
        Тысячи лет или минут, тысячи непомерно малых или больших отрезков времён она так провела без памяти, воли и чувств, только с вялым, размазанным по её микрокосмосу ощущением тревоги. А затем очнулась - всё в той же пустоте. На этот раз было темно, шестерёнки не падали и не вертелись. Зато в темноте оказалась тропинка, состоящая из покатых камней, каждый размером с большой мандарин. Неудобно идти, но надо двигаться вперёд, или назад, или куда угодно - здесь не было никаких направлений! Главное не стоять на месте. Если остаться, то воцарится небытие наяву, а это хуже смерти.
        Жалкая, непрошенная надежда подсказывала, что на этой тропе можно кого-нибудь встретить. Ада не хотела этому верить, ведь так горько поддаваться заведомо ложным мечтам. Но она шагала вслепую по неудобным камням и ждала. Протягивала руки, мечтая поймать чью-нибудь ладонь, и, конечно же, всего лишь рассекала пустоту.
        Время снова перестало существовать. Секунды или столетия бродила Ада в темноте - она не знала, как долго. Даже если оба мира, в которых довелось ей побывать, уже сгорели, а все люди, которые ей дороги, давно мертвы, это не страшно. Как не страшна и собственная смерть. Единственное, чего Ада по-настоящему боялась - не встретить никого на своём каменистом пути.
        В аду нет кипящих котлов, в аду - одиночество. И тот, кто попадает туда, не заслуживает даже компании чертей.
        Она брела, вперёд или назад, пытаясь звать. Но голос не слушался, и получался только тихий, совиный сип. Может быть, дорога идёт кругом? Самая совершенная, и самая лишённая надежды форма. Если Ада была ещё жива, то она мечтала встретить смерть, представляя, что у той обличие живого существа.
        Однако, вопреки отчаянию, встретила она кого-то другого. Нечёткий силуэт вспыхнул и погас, но девушка сразу побежала, как ей хотелось верить, в нужную сторону. Фигура высокая, тёмная, гибкая. Ада догадывалась, кто это, боясь той радости, которая вспыхнула в душе: нельзя так сильно привязываться к существу, которое и человеком-то не являлось.
        Она боялась не догнать. Куда-то делась обувь, ступни проваливались между камней, суставы гнулись в неположенных местах. Больно, и наверняка есть кровь, но какое значение это имеет сейчас? Силуэт то появляется, то исчезает - не то играет с ней, дразнит, не то он сам не может определиться, стоит ли подпускать Аду к себе.
        - Пожалуйста, вернись, останься, мне здесь плохо! - сипло шептала она. Говорить громко не получалось. Наверное, в этом месте просто не существовало крика.
        Казалось, лишь в том далёком силуэте заключается её спасение. Стоит только догнать, дотронуться, и всё будет хорошо, исчезнут тьма и безвременье.
        Фигура стала появляться чаще, словно сжалившись над ней. Они стояли друг на против друга, но черты лица Ада разглядеть не могла, хотя и так прекрасно помнила, какие они. Как много значил он для неё! Там, наяву - а девушка смутно осознавала, что всё вокруг неё сон, - там она не смела себе в этом признаться.
        Только когда она решила, что эта игра никогда не закончится, кто-то взял её за руку и увёл с каменистой дороги. «А как это, а почему?» - недоумевала Ада. «Разве можно сойти с тропинки?». Она крепче уцепилась за прохладную ладонь. «Можно» - ответила шестерёнка, появившаяся вдруг из ниоткуда. Описала ребром круг и упала, а там уже катилась следующая. Девушка догадалась, что они уже близко к выходу, и скоро покинут пустоту. Уже показался серый туман, а за ним, как знала Ада, будет холм. Стоит только спуститься с него, и окажешься в собственной спальне.
        Она обрадовалась, а её поводырь вдруг остановился. Ада по-прежнему не видела лица, удивлялась тому, что глаза не блестят золотом. Но это не так важно, главное, что она доверяет этому человеку, или призраку, или кем бы там он ни являлся. И ни за что не расцепит пальцев.
        «Уходи и просыпайся» - сказала ещё одна шестерёнка. Круглыми железяками теперь усыпана вся земля. Нет - решила Ада, - одна я никуда не пойду. Девушка вдруг вырвалась, обежала фигуру и уткнулась лицом в широкую грудь. Она обнимала своего немого поводыря, не видя его лица, не зная мыслей, и не хотела что-либо менять. Да, они нашли выход. Но ведь и одиночества уже нет, а значит, пустота не так страшна.
        Только этот человек может её спасти, только он один ей и нужен. А там, наяву, слишком много второстепенного, которое кажется важным. Условности надо соблюдать, гордость кормить, а неуверенности нечего противопоставить. Ада не хотела туда возвращаться.
        Одна рука обнимает её, другая осторожно проводит по волосам. Ада не слышит голоса, но понимает посыл: вернуться она может - и должна - одна. Вернуться, чтобы прожить одинокую жизнь в пустоте, и самостоятельно придумать, чем эту пустоту заполнить.
        Она не разжимала объятий, но чувствовала, что перед ней уже ничего нет, руки плетьми опускались вниз. И всё-таки, хотя бы на пару мгновений, Аде стало спокойно. Правдой они были, или просто померещились, но теперь одиночество не казалось такой катастрофой. Почему бы и нет? Кто-то поверил, что девушка справится с этим, тогда поверит и она сама.
        Ада пошла по новой дорожке из серого тумана, а под ногами хрустел металл, да хихикали шестерёнки.
        Глава 97 Мне нужно что-то большее, чем правда
        О бритую голову как нельзя лучше почёсывать руку. Далеко не все порядки на Чёрных островах понравились Аде, но одна традиция пришлась по душе. Во-первых, потому что никто не заставлял девушку этого делать - в отличии от многих других вещей. А во-вторых, у неё всегда была тяга к экстремальным стрижкам. Все маги здесь ходили так: бритоголовые, в одинаковых оранжевых тогах. В первое время девушка часто путала мужчин и женщин, потом привыкла.
        Дирижабли всё ещё оставались под запретом. У них непрестанно проверяли и меняли детали - водородные баллоны или что-то из этой оперы. Познания матери в транспортной сфере, которых женщина набралась в иной параллели, теперь активно использовались механиками: не просто так она стала вхожа в Королевскую академию. Кто знает, какие чудеса они там вместе сконструируют, заменив водород и паруса дизелем и бензином. Но Паровая империя всё равно останется паровой.
        На острова Аду доставили на парусном летающем судне, на следующий день после похорон. Аврора решила, что племяннице вовсе не обязательно задерживаться в замке даже на время белоснежного траура. Последним ярким воспоминанием о жизни в королевской резиденции стала группа людей в кипельно-белых одеждах. Они стояли, задрав головы, и смотрели ей вслед. Единственной, кто помахал на прощание рукой, была Дара. Интересно, что станется теперь с фрейлиной из обедневшего рода? Ада боялась, что новая правительница избавится от неё, сошлёт куда-нибудь в провинцию, с глаз долой. Аврора уже зарекомендовала себя как человек, который хочет видеть при дворе только полезные лица. Какая тошнотворная тяга к порядку.
        Мадлен не пригласили и вовсе. Во время последней аудиенции у тёти девушка просила об этом, но ей сказали не выдумывать и идти готовиться к отлёту. Мать ничем не могла помочь. Она прочно заняла своё положение советника в Королевской академии, но потеряла всякое - как политическое, так и родственное - влияние.
        Взять вещей позволили немного. Разряженный телефон, который вряд ли уже когда-нибудь пригодится, карандаши и блокнот с рисунками, а также смену белья. Провозить что-либо ещё на острова запретили: либо этим Аду обеспечат маги, либо оно там неуместно. Походный сундук тщательно осмотрели, и кое-что безжалостно выкинули. Затем проследили за тем, чтобы баронесса выбрала платье с максимально невместительными карманами. Девушке стало обидно за полюбившиеся книги. А ещё - за нелегальный блок сигарет.
        В первые минуты на палубе кружилась голова. «Отчалили» едва ли не с крыши, - с плоского, примыкающего к ней участка скалы. Там располагалась посадочная площадка и ангары с воздушным транспортом для нужд монаршей семьи. Паровое судёнышко взмыло вверх, белоснежные люди стремительно отдалялись. Несколько пар золотых глаз и волосы, убранные в простые, аккуратные причёски. На площадке стояли мать, Алеста, парочка фрейлин и пилоты, постоянно находящиеся на посту у ангаров. Почему-то здесь же оказалась дочь Авроры, маленькая наследная принцесса, и Ада догадывалась, что девочке ещё влетит за то, что она сюда сунулась. Равно как и её тётке, недосмотревшей за ребёнком.
        Всё утро Ада искала глазами статных людей в чёрной одежде - единственных, кто не пожелал надеть белый траур. Некоторых она в самом деле встретила по дороге на крышу, но лица были не те. Нужная персона так и не показалась, даже когда винты судна заработали, а киль сошёл с рельс.
        Корабль поднимал её всё выше. На душе было гадко, сильно клонило в сон.
        Виды открывались превосходные, это несколько скрашивало общее впечатление. В родной параллели Ада так и не успела полетать на самолёте, а в этом мире единственное, что ей довелось испробовать - сферическая «рыба», набирающая более чем скромную высоту и скорость. На летающей лодке было однозначно веселее, стоило только привыкнуть к лёгкой качке и сильному ветру в лицо. Девушку пытались не подпускать слишком близко к борту, но безуспешно. В конце концов экипаж плюнул на это занятие и предоставил баронессу её собственной осторожности: все знали, что новая королева не благоволит племяннице, а значит возиться тут нечего. Ада вцепилась в ограждение из нержавеющих труб, и во все глаза осматривала город с высоты птичьего полёта. Столица казалась совсем нереальной.
        Небо было пасмурным. Как ей объяснили, это продлится все дни траура по Сиене: если правительница умирает, то даже облака над её империей закрывают путь солнцу. Паровое королевство - это живой организмом, Аде постоянно это твердили, но она так до конца и не поверила. А ведь была крошечная, практически равная нулю вероятность, что и по ней когда-нибудь эти земли могли погрузиться в серую печаль: если бы её права на трон признали законными. Звучит безумно, да и не нужно девушке вовсе.
        Но тем не менее: такая вероятность была.
        Канаты трещали, винты работали. Машина рассекала воздух, иногда покачивалась, чтобы аттракцион не переставал казаться опасным. Ада села прямо на палубе, игнорируя скамью, и свесила руку между прутьями, ловя попутный ветер. Ей было грустно, но приятно, а на косые взгляды команды она просто не обращала внимания. Девушка почти задремала, когда до её слуха донеслись тревожные голоса. Она нехотя распахнула глаза. Экипаж пристально всматривался куда-то вдаль, в сторону уже исчезнувшего с поля зрения дворца. Ада проследила за их взглядом. Сердце радостно и предательски подпрыгнуло в груди: крылатый силуэт вырастал на глазах, и птице не принадлежал. Это был дракон.
        Аде не раз доводилось слышать о том, что пилоты враждуют с летающими змеями. Первых нервировало присутствие в небе огромных, непредсказуемых существ, вторые это самое небо попросту ревновали. Экипаж личного королевского флота, в отличии от других воздушных моряков, более терпелив и подготовлен в этом плане. Однако даже первоклассные пилоты заметно нервничали, наблюдая, как чёрная туша приближается к ним с такой скоростью, словно собиралась протаранить корабль. Некоторые с недоумением смотрели на Аду, будто бы она могла тут что-то прояснить.
        Дракон за несколько минут не только догнал судно, но и поднялся над ним, вызвав у людей вздох облегчения: если бы чудовище не сделало этого, то задело бы своими крыльями металлический корпус, а может, порвало паруса. Насколько девушка знала, именно за подобные шутки пилоты терпеть не могли оборотней. Сначала люди не поняли, почему дракон попросту не облетел корабль стороной, но когда монстр исчез, и на палубу с грохотом приземлился одетый в чёрное мужчина, вопросы отпали сами собой.
        На несколько секунд Эрид так и застыл, на корточках, одной рукой опираясь в шершавый металл. Потом резко распрямился и посмотрел на перекошенные лица пилотов. Надо отдать им должное, никто даже не охнул, глядя на это вторжение.
        - Прошу простить и не обращать на меня внимание. Мне нужно перекинуться парой слов с вашей пассажиркой.
        Ему поклонились, как того требовал этикет. Старший дракон был важной шишкой, и избегать церемоний люди не решались. Вряд ли возможно не обращать внимания на человека, который прямо с неба рухнул на корабль, предварительно долетев до него на собственных крыльях, но экипаж не лыком был шит. Пока пилоты делали вид, что целиком и полностью сосредоточенны на управлении судном, Эрид бодрым шагом подошёл к баронессе и протянул ей руку. Ада проигнорировала этот жест, и осталась сидеть на голом полу.
        - Мне и тут хорошо.
        Дракон не растерялся и попросту уселся рядом. На ветру длинные пышные волосы приняли живописный и хаотичный вид. Ада отметила, что у него они доходили до плеч, как у покойной Сиены, и погрустнела пуще прежнего.
        - Веришь ли, наша уважаемая королева не сочла нужным сказать мне, что сегодня ты улетаешь. Зато отправила на встречу в академию, вместо Агаты. Это сразу показалось мне странным. Хотя, конечно, то, что я покинул приём посреди увлекательной речи ректора, расценят как не менее странный поступок. Знаешь, белый тебе не идёт.
        - Только за этим прилетел? - бросила Ада. На счёт белого девушка знала и сама. К лицу ей были тёмные цвета и чёрно-белые полоски.
        - Попрощаться хотел, оленёнок. Неужели думала, что я позволю просто так тебя увезти?
        Она молчала долго. Ведь говорить совсем не хотелось: к чему? Потом всё же сдалась.
        - Меня уже увезли.
        - Что ж, найти след вашего убогого корабля мне не составило труда и…
        - Увезли, не спрашивая моего мнения! Выставили! Можно сказать, выбросили как лишний хлам.
        Что на неё нашло? С тех пор, как Ада оказалась в параллели, она научилась злиться так, как это делали её царственные родственники: холодно, отчётливо, не смущаясь и не заикаясь. Не считая, конечно, последней стычки с матерью. Она вообще стала увереннее, хотя с каждым днём теряла в своих правах. Только иногда к холоду примешивался юношеский запал.
        - Моя принцесса, - тихо ответил Эрид, - иногда быть лишним и ненужным - значит быть уникальным.
        - Ага, конечно.
        - Не веришь мне?
        Она ему не просто верила, а доверяла как никому прежде. За что уже не раз себя корила. Однако отличить кристально чистую правду от банального утешения девушка была в состоянии.
        - Ты уникален. Настолько, что первую половину жизни провёл изгоем, а во вторую стал незаменим для целой империи. У меня другая ситуация, я лохом родилась, я лохом и помру. И нечего закатывать глаза, всё так и есть! Меня отправили в неизвестность и запретили появляться в столице. Ты же вернёшься к государственной службе. К Агате, к Авроре и… Варге. Верши историю с первыми и развлекайся со второй.
        Вся речь её была токсична, особенно под конец. Она себя ненавидела.
        Дракон прикрыл глаза и тихо рассмеялся.
        - Ты сама хоть видишь, как ревнуешь? Или опять всё будешь отрицать? Раньше тебя донимали вопросами другие, кого это не касалось, но теперь спрашиваю я.
        Улыбка молодого человека вышла грустной. Вопрос, изначально планировавшийся как издёвка, на середине фразы зазвучал с другой интонацией.
        - Не вижу ничего, зеркал здесь нету.
        - Да?
        Своё отражение с неправильной перспективой она смутно видела в глазах на против. И чувствовала себя последней лгуньей.
        - Правда, да.
        Эрид легонько толкнул её в локоть, будто побуждая к действию. Он глядел своим фирменным проницательным взглядом, и Ада люто, всей душой ненавидела дракона за то, как приятно находиться ей под этим прицелом. Как же не хотелось, чтобы этот момент заканчивался.
        - Мне нужно что-то большее, чем правда.
        Она сдалась. Первый раунд проигран, но игра лишь началась, хотя Ада плохо понимала правила. Что за допрос, что за пытка?! Но пусть. Лишь бы не улетал как можно дольше.
        - Всё я вижу. И это меня бесит.
        Ада отвернулась, не зная, покраснела она или побледнела. Возможно, из-за сильного ветра кожа и так изменила окрас, но рисковать не стоило.
        - Что ещё ты чувствуешь? Скажи мне. Поверь, терять уже нечего, всё равно бритоголовые сектанты спрячут тебя от мира на несколько лет. А после ты, может быть, станешь совсем другим человеком.
        Девушка забыла об осторожности и с любопытством уставилась на дракона.
        - Бритоголовые?
        - Да. Лысые, все как один, включая женщин, что я категорически не одобряю. Но не переживай, тех, кто прибывает к ним на время, с целью получить новые знания, они насильно брить не станут. Однако, мы отвлеклись. Это что, румянец?
        - Пошёл…
        Резкий порыв ветра и крик одного из матросов заглушил озвученный Адой адрес, но оборотень обладал прекрасным слухом. Он ухмыльнулся, задумался и провёл языком по пересохшим от ветреной погоды губам. Девушка поспешила переключить внимание на что-нибудь другое, понимая, что иначе станет пунцовой как помидор. И принялась обдумывать свой ответ.
        - Что я чувствую, кроме сонливости? - начала она. - Мне кажется, ты должен бы знать. Во-первых, умер человек, который был мне родным. Жил себе на свете, и вдруг его не стало. Я всё ждала, что мир изменится, а он остался таким же. Небо, разве что, потемнело, и все вокруг вырядились в белый траур - королева, как никак. Но ведь мне она приходилась бабушкой, и мы не успели толком познакомиться, увы. И теперь мне очень, очень её жаль! Ты видел, как умирают те, кто дорог тебе, и понимаешь, какого это, возможно даже лучше меня. - Ада перевела дух, она начала тараторить, и воздуха не хватало. - Ну а во-вторых, собственная мать целиком и полностью поддержала идею прогнать меня взашей. Можно сказать, проявила инициативу, и обошлась со мной как с вещью. Это ты тем более должен понимать, так как с тобой Агата поступила не многим лучше. Даже хуже, если только не принимать во внимание, что я для неё дочь, а ты - всего лишь слуга. Мы оба могли стать для неё друзьями, но ни ты, ни я так и не удостоились этой чести… Пошла она!
        Ада вскочила на ноги и сердито уперлась руками в поручень. Глядела на мелькающие далеко внизу лоскуты полей и клочки облаков, которые разгонял корабль, а в глазах застыла непривычная жестокость. Эрид последовал примеру баронессы и тоже поднялся. Хотел было приобнять, но что-то в холодном выражении лица Ады его остановило. Вместо этого дракон бесцеремонно развернул её к себе за плечи и проникновенно повторил: «Пошла она".
        Ада глухо засмеялась - впервые после смерти Сиены. Взгляд немного потеплел. Дракон облокотился плечом о железную трубу и внимательно смотрел на неё, скрестив руки.
        - Я знаю по себе, что может сделать с человеком ненависть. И удержись от комментариев о том, что не такой уж я и человек - внутренняя составляющая всё равно та же. Пообещай мне, что не позволишь этому чувству стать главным в твоей жизни. Агата много чего натворила, но это не повод уничтожать себя.
        Девушка фыркнула, повторила его позу. Даже такие короткие волосы как у неё, на сильном ветру развевались во все стороны, и лезли в глаза весёлыми кудряшками.
        - Хватит уже умничать. Со своими чувствами и отношениями с матерью я как-нибудь сама разберусь, как делала это все предыдущие годы.
        - То есть никак, - подытожил Эрид. Ада вспылила. Пилоты уже без стеснения таращились на них, из рук вон плохо занимаясь своей работой. Канаты стонали, обделённые вниманием.
        - По какому такому праву ты взялся меня учить и опекать? И вообще!
        - Пообещай.
        - Да мать твою, раз мать, обещаю!
        Опустив голову, девушка разглядывала кеды. Ей не разрешили взять с собой никакой одежды, кроме той, что была на ней, и поэтому, наплевав на вялые возражения фрейлин, она надела любимую, прихваченную в родном мире обувь. С белым траурным платьем смотрелось достаточно странно.
        - Итак, мы выяснили, как ты относишься к матери и погибшей королеве, а ещё, что кое-кто умеет ревновать. При этом ты почти ни словом не обмолвилась обо мне, а ведь я с недавних пор занимаю далеко не последнее место в твоей жизни. Прошу не заострять внимание на моей нескромности: у нас не так много времени, оленёнок, некогда ходить вокруг да около.
        О чём бы девушка не думала по ночам, сражённая бессонницей, к такому разговору жизнь её точно не готовила. Да ещё на высоте нескольких километров над землёй. Поэтому её первой и естественной реакцией стал отборный мат. Ада не кричала, но из-за очередного порыва ветра голос всё равно пришлось повысить. Результатом стала упущенная одним из членов экипажа самокрутка: не ожидая услышать от особы королевских кровей таких выражений, вышедший на палубу кочегар стоял, восхищённо разинув рот. Кто-то из пилотов привёл его в чувство толчком в плечо. Не скрывая, впрочем, собственной улыбки.
        - Мне нечего тебе сказать.
        Страдальчески закатив глаза, Эрид покачал головой. Примерно это он и ожидал услышать. Забавно, конечно, но время в самом деле поджимает. Скоро корабль войдёт в запретную территорию, и дракону придётся покинуть его борт.
        - Поступим иначе. Я предоставлю тебе несколько вариантов того, как могли бы сложиться наши отношения в полном неизвестности будущем. Или в настоящем, если представить, что мы наплевали на все приказы, традиции и здравый смысл: одно твоё слово - и я мог бы похитить тебя с этого убогого летающего корыта и унести в закат… Хотя, пожалуй, нет. Это заведомо невозможный вариант, так что я его отброшу сразу. Как и вражду.
        В целом, всё понятно, но как-то дико было это слышать от всегда ироничного оборотня.
        - Чё?
        - Компаньон, друг или любовник? Не буду рассматривать идею с супружеством, потому как это не исполнимо по ряду политический, религиозных и логических причин.
        - Э-э…
        - Да соберись наконец! - наигранно сердито прикрикнул дракон. - Тебя же обучали правильно держать ложку и вести светские разговоры! Будь добра, верни себе речевые навыки, а то я будто бы с дикаркой беседы по душам веду.
        Ада затравленно смотрела на оборотня и чувствовала себя полной, но чем-то очень довольной идиоткой. А тот продолжал клещами вытягивать ответ. С каждым словом мужчины оставалось всё меньше путей к отступлению. Её прижали к стенке, и ей придётся сказать правду.
        - Зная тебя, я бы предложил ещё вариант «собутыльник», но тогда выбор будет очевиден. Ну так что?
        Хотелось и смеяться, и провалиться сквозь землю. Оборотень был серьёзен, никаким сарказмом даже и не пахло. Ада попыталась выкрутиться как могла.
        - А ты бы сам что выбрал? - вскинула она подбородок.
        Её надежды пошли прахом.
        - Э, нет, дорогая. Так просто не получится. Я скажу, к чему лежит моя, как многие утверждают, несуществующая душа. Но только после вас.
        Он не мигал. Не торопил и не делал вид, что ему скучно. Только смотрел, терпеливо ожидая ответа. Этот взгляд проникал под кожу, зажигал в крови какой-то огонёк и будоражил. Так было всегда. Некоторые драконы обладали дьявольской притягательностью, словно вампиры из земных сказок, а этот - более всех. Он знал, как действует на Аду его близкое присутствие, всегда знал. Конечно, случались моменты, когда даже Эрид был не в силах отвлечь её от собственных мыслей, но, если говорить по-честному, не так уж много их накопилось.
        - О боги, женщина, я вижу, ты ещё не доросла до таких вопросов. Когда же вы, принцесса, созреете, чтобы отвечать на них и не краснеть? Пол века хватит?
        Женщина?! От такого обращения Ада даже забыла, почему смущалась. Она чуть не задохнулась от праведного гнева, ведь ей совсем недавно исполнилось двадцать три. О чём Агата, кстати, вспомнила с опозданием на несколько дней.
        - Ты как меня сейчас назвал?!
        Мужчина тихо засмеялся. Этот бархатный звук рождался где-то в его груди, там же, где таились сгустки фиолетовых молний.
        - В этой параллели немного по-другому относятся к возрасту, но в целом, я просто решил тебя взбодрить. Вижу, что получилось. Теперь скажи мне Ада, без всяких увёрток, стыдливости и королевской гордыни: чего же ты хочешь?
        Девушка понимала, чего. Компаньон, любовник, друг - как минимум два пункта из трёх она желала всей душой и телом. Но Эрид сказал выбрать лишь один. Ада на секунду прикрыла глаза - так легче сосредоточиться. Что ей необходимо больше прочего? Что более незаменимо и безопасно? Она не могла отключить холодный рассудок. Разум бесцеремонно лез в желания со своим уставом. Типичная черта Астор, фамильная особенность, которая присуща им всем, кроме Агаты. Аду разрывало на части, в ней сражались ум и сердце, гордость и эксцентричность. Она могла бы озвучить любой вариант, поборов смущение - да хотя бы просто ради того, чтобы произвести эффект! Но проклятый дракон добился, чего хотел. Девушка ответила без хитрости и уловок, не поддавшись ни гордости, ни искушению, ни ложной скромности. Она ответила искренне, потому что на самом деле ни один вариант не был тем, чего бы ей хотелось больше всего на свете. Наивная дурочка. На короткий миг ей показалось, что за предложением стать любовниками таится что-то большее, чем предложение просто хорошо проводить время. Эрид с радостью поделится своей дружбой и телом, но
только не сердцем. А у кого оно? У Варги? Или отдано лишь скорости и ветру?
        Баронессу передёрнуло: вот что с нею сделал чёртов ящур - довёл до того, что в голове роились обороты из дешёвых мелодрам.
        Она решилась.
        - Я вижу в тебе друга. Я хочу, чтобы ты всегда оставался моим другом.
        И он им останется, Ада ни секунды в этом не сомневалась. Немалый дар от Старшего дракона, предводителя народа огня. Девушка поздравила себя с отменным выбором и постаралась не выдавать своё отчаяние.
        - Хорошо.
        Ада ждала, что мужчина разовьёт какую-то мысль, но этого не последовало. Подождала ещё немного - нет, тишина.
        - И это всё? Да, блин. Да чтоб тебя!
        Её восклицание пропустили мимо ушей. Оборотень немного подумал и улыбнулся. Судя по напряжённым взглядам пилотов, близилась граница запретной территории. Никому не хотелось подходить к дракону и требовать, чтобы он покинул корабль, и тем не менее, кто-нибудь обязан это сделать.
        - Я обещал ответить на тот же вопрос. И мой ответ не отличается от твоего. Эй… неужто ты расстроилась?
        Что-то ёкнуло. Не в груди, а почему-то в позвоночнике.
        - О, да. Я-то рассчитывала, что ты хочешь быть компаньоном.
        Она могла по-прежнему шутить, хороший знак. С разбитым сердцем не шутят, во всяком случае Ада на это надеялась.
        - А, брось. Этот вариант я добавил от нечего делать.
        Они умолкли. Знал ли Эрид, как её задел его выбор? Наверное. Да тут и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: любая женщина хочет быть желанной, и не важно, если даже сама она не испытывает к оппоненту ничего подобного. А уж если испытывает…
        - Я вижу, что прекрасный пол самолюбив на генетическом уровне. Что ж. Пойми, я не отношусь к тебе как к дочери или сестре - было бы ложью утверждать подобное. Можно сказать, иногда меня к тебе тянет, но это вовсе не чистое и светлое чувство. Скорее, научный интерес, хотя я уже по твоему лицу вижу, как неудачно это определение. Для меня ты прежде всего оленёнок, и этим всё сказано. Тебя надо беречь и защищать, но я позволяю равнодушным людям увезти тебя на край света. Не передать, как совесть мучает меня!
        Он сжал челюсти, выдержал паузу. Снова заговорил.
        - Послушай, моя принцесса. Нам вместе могло бы быть хорошо - но только недолго, неловко и взрывоопасно. Некоторые вещи лучше просто не пробовать. Разумеется, если светлых чувств тебе не надо - я к твоим услугам.
        Дракон устало замолчал. Воцарилась тишина, но Ада всё равно посчитала нужным сказать это.
        - Заткнись.
        Оборотень фыркнул, но комментировать не стал. Через минуту-другую, чтобы как-то развеять обстановку, девушка почесала затылок и брякнула первую неоригинальную фразу, которая пришла на ум.
        - Значит, друзья?
        - Безусловно, - серьёзно ответил Эрид. - На веки вечные. И это не изменится, даже если к выбранному нами варианту - одному из трёх - добавится ещё один. Один из двух.
        Ада вспыхнула. Какой-то жар опалил её изнутри, заставил ослабеть руки и колени. Но она тут же нашлась, что ответить.
        - Это ты, наверное, про компаньонов?
        Он видел, он всё понимал и осознавал, что с ней творится. Но некоторые вещи в самом деле лучше оставить недосказанными. В конце концов, это почти смешно. Трагикомедия, только и всего.
        После краткой паузы, во время которой по лицу дракона расползалась довольная усмешка, они оба прыснули со смеху. Команда корабля на всякий случай увеличила дистанцию. Успокоившись, Эрид сунул руку за пазуху и достал вскрытый и сплюснутый блок сигарет, которые у Ады отобрали перед самым отлётом.
        - На правах друга, хочу передать тебе это. Травись на здоровье. Благо у Астор оно крепче, чем у лошадей.
        Этот поступок Аду покорил. Она не бросилась обнимать оборотня только потому, что в принципе не любила таких бурных проявлений радости. Да и неловко было, после последних откровений. Но глаза её засияли, отчего миловидное пухлое лицо стало совсем юным и счастливым. Даже тени вокруг глаз не портили картины.
        - «Синий Ганди»! Спасибо тебе!
        - Что ты, сущие пустяки. Признаться, руки так и чесались набить листьев бузины вместо табака, но времени было в обрез.
        - Тогда бы я сбежала с этих грёбаных магических островов и устроила вендетту.
        К ним медленно подходил капитан, по лицу которого было понятно, что он желает провалиться сквозь палубу, лишь бы только не связываться со Старшим драконом и его странной подружкой. Общения с баронессой экипаж старался по возможности избегать. Ада вгляделась вперёд и поняла в чём дело: корабль приближался к тому месту, где рельеф становился скалистым, а впереди уже маячила чёрная как нефть вода. Эрид тоже это видел, и только махнул капитану рукой, бросив «я уже ухожу». Мужчина поправил фуражку, неуверенно кивнул и отошёл от них, не переставая, однако, нервно посматривать.
        Эрид повернулся к Аде. Пора было прощаться, а она не знала, что вообще можно сказать в их ситуации: всё вроде и так уже сказано, а банальности только испортят момент. Вот и стояла, бестолково прижимая к себе початый блок сигарет, словно это бог весть какая ценность. Как всегда, действовать пришлось дракону. Он обнял её одной рукой за талию и притянул к себе. Секунду они стояли бок о бок, безмолвно глядя на клочки облаков. Потом оборотень посмотрел на неё и как-то хищно улыбнулся. Ада знала эту ухмылку, в прошлом не раз приходилось беситься и млеть, глядя на неё. Девушка самонадеянно решила, что сейчас Эрид её поцелует: в лоб, по-дружески, а может быть и как любовник - в губы. С него бы сталось. Ада почти угадала, но проклятый дракон, ясное дело, придумал третий вариант. Легко коснувшись губами её шеи, он тихо произнёс:
        - Береги себя. Я больше не смогу тебя беречь.
        А затем, не предупреждая, спрыгнул за борт. Человеческая фигура стремительно уменьшалась, но потом вдруг раздалась в размерах. Чёрный, электрический ящур крутанулся на ветру, сделал лихой финт, и растворился среди туч.
        Ада так и застыла на месте, не шевелясь. Острова магов приближались, а девушка всё стояла в обнимку с блоком сигарет. И не знала, чего больше хочет: рассмеяться или заплакать.
        Глава 98 Забытый обряд
        А беречься в самом деле пришлось. С огромным трудом, ведь так часто приходилось просыпаться с мыслью, что она больше не выдержит, и лучше уж сразу - с обрыва, да в чёрную воду…
        На островах началась её новая жизнь. Снова, и снова не по её воле. На первых порах Аде было интересно, но с каждым месяцем становилось всё тяжелее. Когда прошёл год, она была измотана, по истечении двух - оказалась близка к помешательству. Спустя пять лет, после того, как эксперимент магов не то чтобы провалился, но дал весьма необычные результаты, девушке снова пришлось сменить место жительства. С тех пор она скиталась - лишь изредка, по великой милости королевы Авроры имея возможность осесть на пару дней при дворе. Там Ада безмолвно наблюдала за жизнью, из которой её исключили. «Правом крови», гласил девиз Астор. Видимо, им следовало уточнить, что крови чистой, чтобы впредь не выходило никаких заминок с полукровками.
        В общем, это всё уже не важно.
        Первым делом на Чёрных островах Ада принялась сеять хаос. Подчиняться распорядку она не хотела, постоянно опаздывала и ложилась спать поздно ночью - иными словами, ничуть не изменила своим земным привычкам. Работала она из рук вон плохо, а ученицей оказалась посредственной. Периодически теряла сознание, а придя в себя, отказывалась говорить или действовать. Маги, постоянно ожидающие подвоха от дочери Агаты, долго не могли смириться с тем, что полукровку спихнули на их попечение, но недовольство выражали тактично - сухими фразами и поджатыми губами. Никто ни разу не повысил голос на Аду, и она платила той же монетой: вела себя тихо, почти не огрызалась, и не ничего замышляла за спинами своих учителей. До матери девице было далеко, врать она не умела, да и не пыталась этого делать. В конце концов к ней привыкли. Никаких тёплых чувств, только сотрудничество и снисхождение к страдающему от недуга человеку. Тем более, иногда баронесса всё же удивляла, а порой и вовсе смешила.
        Девушка неохотно согласилась одеться в оранжевую тогу. Зато вскоре по прибытии выразила желание сделать стрижку как у всех. К временным постояльцам, вроде неё, никогда не применялись такие меры, но Ада стояла на своём, и у магов не было причин её отговаривать. Бритая, большеглазая, она походила на ребёнка, голову которого привинтили к взрослому телу, и искренне радовалась такой перемене.
        Однако ей не удавалось долго пребывать в хорошем настроении. Среди флегматичных магов Ада выделялась отчётливой грустью. Причин для этого хватало, и некоторые были очевидны даже сторонним наблюдателям: гибель бабушки-королевы, сумасбродная принцесса, которая наградила дочь смертоносным геном. Он разрушал её организм. Фером активизировался, девушка по несколько раз на дню чувствовала слабость, апатию и близкое безумие. Маги усмиряли приступы по мере сил, применяя эликсиры и ментальное воздействие, но помогало далеко не всегда. Недуг Ады в любой момент мог обездвижить её, выстудить все её члены и парализовать мозг. Когда она приходила в себя и обретала способность и желание говорить, то сбивчиво рассказывала о некой космической бездне, которая разрывает её сознание на атомы, а потом разносит их по всей вселенной. Ада теряла себя, смешиваясь с бесконечным пространством, плутая меж холодных звёзд, то и дело натыкаясь на отголоски присутствия других существ. Ей было страшно.
        Вполне возможно, эти существа не были злыми. Просто не хотели принимать в свои ряды раньше времени.
        Когда становилось немного легче, девушка бурчала что-то невразумительное и сбегала на скалистый утёс. Там она бродила босиком, сутулилась и смолила одну сигарету за другой, что не вязалось с традиционными представлениями о том, как ведут себя внучки королев. Сначала маги хотели отобрать смердящее порождение иного мира, но потом решили, что это ни к чему: запасы «Синего Ганди» стремительно подходили к концу.
        Со временем маги пришли к выводу, что эта Астор была забавной. Смешная, лысая, она рисовала полосы на бритой голове, используя сок водорослей, которые здесь употребляли в пищу. Медитировать у Ады получалось через раз, но погружаться в себя и думать о своём девушка умела. Половину книг, что ей дали, полукровка не осилила, объяснив это ненавистью к точным наукам, а вот философская и мистическая теория неожиданно её затянули. Вначале баронесса проводила параллель со своей прежней учёбой в университете, однако с каждым годом нагрузка увеличивалась и становилась более изощрённой. Недуг делался сильнее, а книги сложней. Это сводило с ума.
        Фером скручивал и кидал на стены. Настал момент, когда Ада отчаялась настолько, что стала беспрекословно слушаться своих наставников. Она безропотно вставала до рассвета и драила полы в резиденции старейшин. Даже если девушка не верила в то, что эта монотонная работа, которая вела её по кругу в зданиях-цилиндрах, помогает очистить разум, а также закалить дух и тело - она не возражала. Это была не притворная покорность, которой некогда обманула магов её мать, а элементарная усталость и ужас неизвестного. Ада забивала послушанием всё своё время, чтобы на страх его уже не оставалось.
        То, чему другие Астор здесь учились, ей не совсем подходило. Они находили в своих душах ниточки, которые связывали их со вселенной, - Муном, как её тут называли, - и с их помощью обменивались энергией с большой и многоликой землёй королевства. Основная часть этой энергии обеспечивала почти безграничную власть над огненными чудовищами.
        После того как Ада впервые прошла Коридор времён, а потом перескочила пространственную параллель, фером всё норовил перехватить бразды правления. Девушка оказалась связана с Муном сильнее, чем кто-либо другой, так как в ней была энергия сразу двух существ: самой Ады, как представительницы царского рода, а также оборотня, который так и не появился на свет, и не мог разделить с ней этот груз. Доведи Агата до конца своё обучение у магов, она бы знала, что родившийся в иной параллели ребёнок обречён на муки: сколько бы золота ни разбавляло кровь Астор, они всё-таки оставались людьми - существами ненадёжными и слабыми.
        Всякий раз, только магам начинало казаться, что их средства надолго успокоили фером, как девушка снова впадала в состояние, граничащее с комой. Иногда она вскакивала по ночам, инстинктивно зажимая рот, чтобы не закричать. Иногда просыпалась в слезах. Самая беззвёздная ночь не могла сравниться с той темнотой, что поедала её разум. Несколько раз Аду находили в невменяемом состоянии на берегу океана или на краю утёса. Она покорно позволяла увести себя, но на контакт идти не хотела.
        - Что с тобой? Что ты видишь? - звучали голоса.
        - Оставьте меня.
        - Мы пытаемся помочь тебе, - не унимались маги.
        - Отвалите! - получали они. Ада говорила глухо, полушёпотом, едва улавливая смысл собственных слов. Выглядело и звучало это страшно. Она не видела и не слышала себя, но знала, что это так.
        Спустя четыре года маги решили сменить тактику. Они извлекли на свет давно забытые манускрипты, которые веками считались выдумкой какого-то бритоголового отшельника, отличившегося несвойственной для магов фантазией. Пока тексты подвергались тщательному разбору, Аду пичкали эликсирами, медитациями и уборкой дворовых территорий. Двумя последними вещами тут занимались абсолютно все, но девушке приходилось вкалывать больше других, чтобы как можно дольше продержаться в сознании.
        Иной раз она забывала всё, кроме собственного имени. А также ещё двух. Не помнила, как и почему оказалась здесь, а не на парах в университете или дома, в отцовской квартире. Ада не понимала, отчего ей так паршиво, и откуда на голове вместо коротких волнистых волос взялся какой-то ёршик. Возникало много вопросов, ответы на которые она и не думала искать - не хотелось, не было сил.
        От года к году кризисы учащались. Ада уже давно выкурила все сигареты, научилась спать по четыре часа, и снова отрастила волосы до прежней длины. Он заметно похудела, лицо потеряло детскую пухлость, а глаза казались ещё более огромными, нежели раньше. Благодаря им девушка выглядела по-прежнему юной, хотя по меркам этой параллели была уже вполне взрослой женщиной двадцати восьми лет. С мироощущением и самочувствием старухи, ко всему прочему.
        Только имена не давали окончательно отдаться на милость апатии и космической дряни, доставшейся Аде по наследству. Каждое из этих имён вызывало смутные и самостоятельные чувства. От одного веяло теплотой и надёжностью, а ещё вызывающей свободой и исключениями из правил. Эти впечатления перекатывались по натянутой струне, от низа живота до ключицы, и немного отдавали гарью.
        Второе имя раздражало и напоминало об обиде. Оно ничем не пахло и отстреливало в голове - от виска к виску.
        Маги поглядывали на Аду и увеличивали темп своих научных изысканий.
        Когда манускрипты затёрли до дыр, голоса поделились на «за» и «против», а состояние Ады стало критическим, старейшины взялись за дело. Без обиняков они раскрыли перед ней свои карты. Сначала девушка решила, что в этих людях внезапно проснулось чувство юмора, и над нею просто издеваются.
        - Что? Какой-такой оборотень? Я?! Не верю, нет. Не могу такого даже представить!
        Однако, пришлось. Как объясняли маги, человеческое тело не приспособлено для той силы, что блуждала по её венам. Такими темпами внучке покойной королевы не оставалось ничего, кроме как помереть в ближайшие два или три года. Как раз этому Ада верила охотно, фером прикончит её - это ясно как божий день. А вот поверить в то, что из неё, при помощи магии, можно сделать оборотня, оказалось не просто. Наставникам пришлось несколько дней вдалбливать ей в голову, что это единственный шанс на спасение. Маги не скрывали, что у них может ничего не выйти: подобный эксперимент проводился лишь однажды, и до недавнего времени упоминания о нём считались обыкновенной средневековой сказкой. И даже там испытуемым был чистокровный Астор, родившийся в этой параллели, и у которого имелся - как у всех в династии - собственный дракон. В случае с Адой никто не мог поручиться за успех. Но, когда единственный альтернативный вариант, это смерть, выбирать не приходится.
        Когда она не пребывала в апатии, то засыпала вопросами относительно своей будущей сущности. Маги туманно обещали, что девушка станет самой неказистой представительницей народа огня: сможет менять свой обычный человеческий облик на личину хилого, крылатого змея. Скорее всего, выдыхать пламя из лёгких она никогда не научится. Однако этого будет достаточно, чтобы энергия ферома перестала разрушать свою носительницу. Зато Ада, вероятно, сможет летать. Эта новость так ей понравилась, что на какое-то время настроение стало вполне сносным.
        В конце концов старейшинам надоели допросы, и они отправили свою ученицу опустошать рыболовные сети. Работа заняла целый день и половину ночи.
        ***
        Девушка думала, что на кануне этого события её избавят от ежедневных хлопот, но не тут-то было. Как всегда, на рассвете она пошла драить пол, равнодушно таская полную бадью с места на место. Потом скудно позавтракала, и остаток дня провела за чтением и медитацией. Когда стемнело, в подбитую прутьями дверь кельи постучали два раза. Аде сказали не обуваться и снять пояс.
        Её привели на самый высокий утёс, с плоским каменистым участком на вершине. Было полнолуние - время, так любимое сочинителями страшных историй и сумасшедшими. От магов не укрылась саркастичная усмешка на измождённом лице Ады.
        Баронессе протянули чашу - едва обработанную морскую раковину с притороченной ножкой. В перламутре мерцала какая-то жидкость.
        - Пей всё. Не бойся, на вкус как вода.
        Ада подчинилась и осушила чашу. Вкус действительно пресный, с еле уловимым запахом трав.
        - Будь добра, оставайся на этом месте и медитируй, как мы тебя учили. Напиток поможет быстрее достичь восьмой ступени отрешённости и включиться в нашу ментальную сеть. Ты поймёшь, что делать дальше.
        Это было возмутительно.
        - Восьмая, в смысле, высочайшая? Но я и до шестой с трудом дотягивала.
        Старейшина удержался от того, чтобы закатить глаза и терпеливо повторил: зелье поможет, оно активизирует фером, но будет держать его в узде. Над этим рецептом маги трудились многие недели, потратив уйму сил и необычных, только им известных ингредиентов.
        Восемь магов отошли на расстояние нескольких метров и образовали вокруг девушки круг. Одни стояли чуть дальше, другие - чуть ближе. Сверху выглядело как два четырёхугольника, вписанные один в другой. Ада, которая уже вошла в сознательный транс, отчётливо знала: всё это символизирует розу ветров - знак под стать свободолюбивым драконам.
        «Не отвлекайся. Сосредоточься на цели» - долетело до неё беззвучное наставление. Магам подвластно общение при помощи силы мысли. И все Астор, которые проходили школу Чёрных островов, умели это, но, возвращаясь в мир, теряли часть своей силы и такие упражнения становились слишком изнурительными. Ада с самого начала предпочла обычную, устную речь. Мистические науки слишком напоминали технические предметы, которые она проходила в университете: девушка ни черта в них не смыслила.
        Она закрыла глаза, целиком и полностью уходя в транс. Маги были её поводырями в путах ментальной сети. Они показывали, куда направить фером, обозначали точки мысленных соприкосновений. Ритуал проходил без свечей, заклинаний или каких-либо «классических» действий. Это было невидимое формирование сгустка энергии, который, как Ада чувствовала, клубился у неё над макушкой и воронкой втягивался внутрь. Кровь бурлила, смешиваясь с этим.
        По серьёзным лицам стекали струйки холодного пота. Скулы сводило от напряжения, а ноги будто врастали в каменную твердь. Только моральная поддержка, которой маги намеренно окружали Аду, отведя для этого особый энергетический блок, не давала ей закричать.
        Силовое поле кололось и потрескивало. Оно стало ощутимо даже на физическом уровне. Девушка почувствовала, что каменное плато под её босыми пятками дрожит и трещинами расходится в разные стороны - по одной на каждого мага. Промелькнула жуткая, отчётливая мысль, что если хоть один сдвинется с места, утёс продолжит расщепляться и не успокоится, пока не развалится на восемь ровных кусков, которые рухнут в Чёрный океан. Картина так ужасала, что хотелось самой всё бросить и бежать, бежать!
        «Не отвлекайся».
        И Ада не отвлекалась. Жар и холод чередовались, лихорадка переходила в агонию. Напряжение стало вконец невыносимым. Хотелось то кричать, то чесаться, раздирая кожу до крови, то броситься на поиски огня, чтобы спастись от могильной стужи. Девушка чувствовала, что её руки коченеют, а голова горит. Если бы это продлилось хоть на одну секунду дольше - это была бы смерть!
        Вдруг всё пропало. Все ощущения, всякая ментальная связь. Энергетическая сеть ослабла, угасла, но через минуту вернулась с утроенной силой, заставив каждую клетку в теле Ады сместиться с положенного места и закружиться в вихре.
        Страшный взрыв без огня. Маги пригнулись к земле под порывом восьми ветров. А когда осмелились поднять свои бритые головы, то на месте человека увидели дракона.
        Глава 99 В шкуре чудовища
        В скором времени стало понятно: дракон - это сильно сказано. Мелкое, чуть больше лошади, чудовище костерило всех последними словами, используя силу мысли. Вместо нормальной, положенной монстрам еды, оно упрямо жевало водоросли и иногда пыталось ходить на задних лапах. И это, разумеется, было наименьшими из проблем.
        Самой же главной стало то, что Ада не могла вернуть себе человеческий облик. По заверениям магов, а также по словам самих оборотней, это происходило безо всяких усилий, стоило только захотеть. Однако ничего не выходило. Чудовище металось по утёсу перепуганной курицей, размахивало крыльями и отчаянно кричало. Маги забросили привычные дела и даже изменили своей непоколебимой невозмутимости: то и дело кто-то останавливался и таращил глаза на то, что сотворили его старейшины.
        Помимо этого, драконша не могла говорить. Она освоила много новых звуков, таких как рёв, шипение и жалобный стон, который больше подходил киту или железной, отработавшей своё машине. Но навыки устной речи полностью атрофировались.
        Наблюдая всё это, старейшины задумались, не пострадал ли мозг злополучного дракона. Чтобы это проверить, они предложили задания с карточками и фигурами, подобные тем, которые в мире, откуда была родом Ада, дают воспитатели в детском саду. Сплюнув, фыркнув и с удвоенной силой принявшись метаться из стороны в сторону, чудовище обложило их крепкой бранью. Тогда-то и открылось, что на ментальном уровне драконша может общаться без помех. Это ни в коей мере не оправдывало то, что она не могла вернуть себе облик молодой угрюмой женщины, зато заметно облегчило всем жизнь. Кроме того, эмоциональная активность Ады говорила о том, что недуг ослаб, а то и вовсе исчез: ранее фером высасывал из неё всю энергию, превращал в апатичное и вялое двуногое существо. Теперь об этом можно было забыть.
        Однако следовало что-то предпринимать. Маги снова уткнулись в манускрипты, довольно туманно пообещав Аде найти решение. Пока они были заняты поисками, ей посоветовали заняться тем, что у оборотней лучше всего - помимо создания хаоса - получалось. А именно, летать. Идея была бы прекрасной, если б не тот факт, что управлять собственными крыльями Ада не умела. Она путалась в них, выворачивала под неестественными углами, и могла подняться максимум на два метра над землёй. Попытки справиться с аэродинамикой завершились падением с утёса в холодную воду. Человек бы не выжил, а дракон нахлебался солёной воды и вывихнул злосчастное крыло, которое полностью восстановилось за пару часов. Ада выползла на берег униженная, продрогшая и с болью во всём теле. С тех пор она замкнулась в себе и уже не пыталась летать.
        Никаких приходов космического транса уже не было. Зато то и дело случались приступы ярости. Громадная ящерица била хвостом по камням, выкорчёвывала когтями валуны и швыряла их в океан. Несколько раз она предпринимала попытки нападения на дома-цилиндры, но всякий раз останавливалась сама, без вмешательства магов. Люди обходили её стороной, а старейшины старались не раздражать своим присутствием и наблюдением, которое, на самом деле, велось непрестанно.
        Часто она отказывалась от еды и целыми сутками валандалась по дальним уголкам Чёрных островов. Аде было невыносимо плохо душевно: человек не в состоянии смириться с тем, что стал зверем.
        Маги честно искали ответы. Видя, что их подопечная постепенно дичает и деградирует, отказываясь от общества и книг, и уже отчаялась вернуть человеческий облик, они придумали, как её отвлечь. Идея была простой и уместной: вызвать сюда второго дракона.
        Когда-то чудовищам был закрыт доступ на Чёрные острова. Но с появлением здесь Агаты лет эдак тридцать назад, магам многое пришлось переосмыслить.
        Варга прилетела с шиком и огоньком, подпалив на ходу засохшее дерево, воткнутое среди камней.
        - Только не говорите, что вам жаль эту корягу. Она давно мертва, и при этом жутко раздражает. Раздражала, хотела я сказать.
        Маги как всегда не проявили эмоций и занялись своими делами. Никто даже не обратил внимания на внешний вид Варги, когда она приняла облик женщины, а ведь там было, на что посмотреть. Увидев её, Ада с изумлением отметила, что оборотень немного сменил стиль: вместо брюк драконша надела платье. Кожаное, разумеется, и до колен - по меркам королевства едва ли допустимая длина. Под широкой юбкой мелькали лосины и ботфорты.
        Варга сразу заметила, с каким интересом её разглядывает Ада.
        - Если хочешь спросить, все ли теперь так ходят, то нет: я одна. Хотя, вполне возможно, твой дядя Пьер тайно составляет мне компанию. К сожалению, его до сих пор не поймали с поличным.
        Женщина совсем не изменилась, разве только начинала не то чтобы стареть - к драконам это слово практически не применимо, - а становиться более зрелой на вид. Увы, Ада не могла похвастаться такой стабильностью. Претерпев полное изменение своей природы, она даже говорить разучилась. Чёрное, желтоглазое существо, более похожее на ящерицу, чем на грозного монстра. Чешуя у неё была непрочной, строение хилым, а огненные связки атрофированы. Что касается крыльев, Ада так и не научилась ими управлять. Единственной пользой от них была возможность укрыться от дождя или взглядов.
        - Не забывай, что мне, как твоему, с позволения сказать, собрату, мысленное общение с другими монстрами удаётся на автомате. Так что следи, чтобы у тебя в голове не появлялось чётких мыслей, кроме тех, которыми ты хочешь поделиться. К счастью, на людей наш талант не распространяется, иначе с ума можно было бы сойти со всей дурью, что кипит у них мозгах. Ну да ты ведь знаешь по себе… Старайся ещё не допускать ярких эмоций: мы чувствуем ауру друг друга так же хорошо, как и запахи. Например, перестань ныть! В данный момент ты преисполнена отвращением и жалостью к себе. И то и другое - но второе в особенности - драконам не пристало.
        Варга критически оглядела «собрата».
        - Ты, конечно, больше походишь на гравюру средневекового художника-самоучки. Или на жертву селекции. Но всё же постарайся соответствовать званию дракона. А теперь перейдём к следующим вопросам. Ты зачем это волочишь свои крылья?
        С Варгой учёба пошла скоро. Главной её целью было научить Аду летать, но помимо этого, она, плюясь и ругаясь, помогала привести в норму психику, которая после перевоплощения разъезжалась у Ады в во все стороны. Варга сомневалась, что магам удастся найти способ сделать из баронессы нормального оборотня, и она упирала на то, что в любом случае надо научиться жить и брать от жизни всё в любой ипостаси. Даже если ты немой, разумный уродец. А как известно, главным блаженством для дракона была свобода в полёте.
        - Покажи, что у тебя получается. Колдуны сказали, ты пыталась слететь с утёса. Это хорошее упражнение, сейчас мы его повторим.
        «Я лучше сдохну» - отчётливо подумала Ада.
        - Глупо угрожать тем, что в любом случае рано или поздно случится. Вот если бы ты сказала «я скорее вплавь доберусь до Йэра и уничтожу там все запасы вина, чем прыгну со скалы» - вот тогда да, жутковато. Только представь, что Эрид увидит тебя в таком жалком виде, да ещё на трезвую голову. Ну что ты так смотришь, принцесска? Думаешь, я не заметила, как ты разочаровалась, когда увидела, что в гости к тебе прибыл не он? Однако, сейчас ты здраво оцениваешь впечатление, которое производишь, и не захочешь попадаться на глаза тем, кто тебе не безразличен. В защиту нашего любимчика скажу, что он в самом деле порывался лететь сюда. Но Аврора не позволила: много, понимаешь ли дел. А обещание «поубивать выродков» за эксперименты, которые тут над тобой проводили, немного насторожило королеву. Ведь в юности Эрид уже навёл здесь шороху, - женщина медленно раскачивалась на своих устойчивых, широких каблуках. Видно было, что она не уверена, стоит ли говорить дальше, но всё-таки сказала. - За тебя переживают, баронесса. Так, словно ты родная дочь, или сестра или я даже не знаю, кто ещё. Это дорогого стоит. Драконы
редко позволяют себе такое, практически никогда. А теперь давай, прыгай и лети.
        С первой частью проблем не возникло. Ада нехотя перевалилась через край утёса и расправила крылья. Однако вместо того, чтобы воспарить над океаном, она заревела, перейдя на ультра-громкий кошачий визг, и плюхнулась в солёную воду.
        Когда мокрый и злой символ королевства выбрался на берег, Варга покачала головой.
        - Ну что ты за позорище такое? - спросила драконша, и этим риторическим вопросом положила начало изнуряющим тренировкам.
        Ада не раз сравнивала себя с птенцом, которого бережно, но без лишней осторожности учат летать. Совёнком, например, или ещё какой-нибудь забавной пташкой. Приходилось осваивать с нуля буквально всё: углы, под которыми можно сгибать крыло, амплитуду, ускорение и торможение. Варга не переставала проклинать магов на чём свет стоит и торопить, чтобы они активнее изучали манускрипты. Хоть драконша и не верила, что это принесёт успех, но возможность запугать кого-нибудь возвращала ей силы, потраченные на дочь Агаты. У Ады не было никаких навыков обращения с новы телом, она не чувствовала себя с ним единым целым, а человеческий разум, который вживили в биомашину, тупил и не хотел разбираться, что к чему. Это приводило в отчаяние и наставницу и ученицу. Обе выражали его в самой агрессивной форме.
        Но у Варги оказался прирождённый талант. Уже спустя неделю Ада могла самостоятельно спрыгнуть с утёса и покружить в радиусе пятидесяти метров. Её кидало из стороны в сторону, было страшно, что ветер унесёт её на скалы, где она не сможет затормозить и размозжит себе голову. Но знойная брюнетка с глубоким узким декольте попирала ботфортами валун, грызла какую-то ветку и запрещала паниковать. Её спокойствие передавалось и Аде.
        По прошествии двух с половиной недель они вдвоём уже отлетали на значительное расстояние от Чёрных островов, а маги стали веселее, найдя в архивах очередной ментальный ритуал. Ада решила, что лучше уж пусть он её угробит, чем поглотит пучина тёмных вод. Нырять в океан она наотрез отказалась, тем более, что человеком так и не научилась нормально плавать и когда-то чуть не потонула в детском бассейне.
        Наступил день, когда полёт прошёл без конфузов, и даже с ветерком. Обе драконши - одна роскошная, сильная и гибкая, а другая похожая на ящерицу-переростка - приземлились на плато, устроив небольшую песчаную бурю. Рыжие муравьи, завсегдатаи этих мест, уже переселялись подальше с этого полигона, осуждающими вереницами утекая прочь.
        «Я признаю, что это было круто!» - поделилась мыслями Ада. Варга, довольно жмурясь, улыбнулась, обнажив острые клыки, которыми её ученица, как и огнём, была обделена. Вечерело, и солнце решило побаловать Чёрные острова. Золотистые лучи просачивались сквозь тяжёлые тучи и оживляли всё вокруг. Сверкала чешуя. Блестели собранные в хвост волосы, когда Варга приняла человеческий облик и потянулась. Она была раскована и прекрасна. Какая-то червоточинка в ней не позволяла создаться ощущению полной распущенности. Так, шаловливая лёгкость охотницы.
        Настроение Ады постепенно падало. Ей тоже хотелось стать человеком. Конечно, до сногсшибательной Варги ей было далеко: девушку всегда считали милой, и не более того. Но какое это имеет значение теперь? Ада согласилась бы стать даже дурнушкой, лишь бы только у неё была кожа вместо чешуи и ногти вместо когтей. Летать по небу - непередаваемо прекрасно. Но даже это не оправдывал того, что её заточили в чужом теле. Теле чудовища, годного только в качестве пугала для ворон.
        - Ну и чего мы загрустили? Погоди горевать, может колдуны в самом деле найдут способ вернуть тебе человеческий вид.
        «Тогда фером меня погубит» - мрачно подумала Ада. «Я могу быть либо драконом, либо оборотнем, но не человеком. Во всяком случае не таким, каким была раньше».
        - Меня заверяли, что есть выход, которым ты останешься довольна. Может, тебя склепают лучше, чем было раньше. Осанку выпрямят, волосы отрастят…
        «Такой как ты я всё равно не стану. И уж тем более такой как мать» - подумала Ада и спохватилась: мысль оказалась чёткой, а значит, Варга её поняла.
        - Зря накручиваешься. Ты, конечно, не первая красавица королевства, особенно при живой наследной принцессе. Ей сейчас тринадцатый год - ещё лет пять и будет достойная замена Агате. Но поверь, по сравнению со многими модницами двора у тебя свежее и интересное лицо, развитая фигура. То есть, сейчас ты похожа на ощипанную курицу, но раньше была весьма недурна. Эрид мастер ценить красоту души, но поверь, твои внешние данные он не пропустил. Между нами говоря, высокие брюнетки ему всегда нравились.
        Варга снова потянулась, демонстрируя идеальную, по меркам многих эпох, фигуру. Ада невольно вспомнила те слухи, которые ходили про двух оборотней. По сути, это были неопровержимые факты, потому как драконам не свойственно делать тайны из своих отношений. Что, если последнее утверждение Варги - это намёк?
        Эта мысль не была чёткой, но Варга всё поняла и так. Прочитала вполне ясную эмоцию на чешуйчатой морде или уловила ауру. Как последнее удаётся оборотням, оставалось для баронессы загадкой, вероятно, этот навык у неё отсутствовал, так же умение изрыгать пламя и делать пируэты в воздухе.
        - Э, нет, дорогая, если это немая сцена ревности, то она тебе не удалась.
        «Я это уже где-то слышала» - прищурилась Ада, не помня только, где.
        - Как бы там ни было, мы с ним не спим, причём уже с давних пор. Решили, - и на этот раз окончательно, - что дружба выгоднее обоим. Не могу сказать, что он не делает этого с другими женщинами, но будь уверена, они для него только способ развлечься, а также получить выгоду для государства. Постой-ка, верни челюсть на место. Дракон, который от удивления раззявил пасть - то ещё зрелище. А удивляться тут нечему: дочери и жёны дипломатов очень сговорчивы и болтливы в постели, если им как следует угодить. А Эрид это, поверь умеет. Ты ведь знала, что он может электричеством не только убивать и показывать фокусы? М-да. Уверена, если бы монстры умели краснеть, я бы сейчас говорила с помидором. В общем, о чём это я? Ах да. Мы с ним друзья и только. Союзники. Драконы ценят дружбу выше любых удовольствий, и я не жалею, что мы с ним расстались. Тем более, на какой-то период мне стало приятнее общество и ласки дам. Вообще, это тоже была временная блажь и… Ну вот. Твоя челюсть опять не на месте. А ну, верни как было!
        Когда у Варги поднималось настроение, её заносило. Она начинала простодушно болтать обо всём на свете. Раньше, живя во дворце, Ада опасалась её и старалась держаться подальше. Теперь видела, что всё не так уж критично. Варга никогда не переставала рисоваться, но иногда напоминала подругу, с которой так интересно шептаться в разгар лекции, сидя на задних рядах. Всё это было в прошлой жизни и уже почти стёрлось из памяти. А как не хотелось забывать.
        Ещё Варга напоминала Мадлен. Только в более импульсивном варианте.
        Дни шли своим чередом. Когда Ада как следует освоилась в новом теле, драконша покинула Чёрные острова. На прощание отпустила парочку колкостей, которые смогли разрядить обстановку и позлить «колдунов». А также спросила, что передать матери и Эриду.
        «Скажи Агате, чтоб была здорова и шла ко всем чертям».
        - С радостью. А что сказать змею?
        «Ничего. Просто передай привет, если хочешь».
        - Может лучше сказать ему, что ты ждёшь не дождёшься встречи?
        «Он не поверит, что это мои слова».
        Варга почесала подбородок, на ходу меняя облик. Кожа могучих крыльев просвечивала на тусклом свете.
        - Ты права, не поверит. Тогда я просто тоже пошлю его к чёрту. Что скажешь, похоже на тебя?
        «Ну да. В моём духе».
        - Замечательно. Бывай, принцесска, не грусти.
        «Я баронесса и… Пока, Варга».
        Два взмаха, и оборотень оторвался от земли. Маги смотрели, как отдаляется длиннохвостый силуэт и с облегчением улыбались уголками губ. Они лелеяли надежду, что наступит день, и ни одного монстра не останется на их земле.
        И время потекло сплошной пеленой. Ада летала, питалась водорослями, читала книги, которые ей приносили маги. Когтистые лапы с переменным успехом, но справлялись с перелистыванием страниц. Потом на эти книги жалко было смотреть: листы изодраны, обложки поцарапаны, а в корешки забился песок и непутёвые муравьи. В целом Ада стала больше походить на адекватное разумное существо. Приступы агрессии повторялись значительно реже, однако не исчезли совсем. Когда становилось совсем плохо и баронесса начинала верить, что так навеки и останется в теле монстра, она нервничала и тихо рычала. Не страшный звук, больше похожий на тявканье собаки. Только он нарастал, одновременно с этим когти зарывались в землю, ранили её и дробили камни. Крылья сами выбирали направление и носили свою хозяйку до тех пор, пока сил уже не оставалось. Бесцельно и разрушительно. Нередко и для самой Ады - она не жалела себя и не думала о других, раз за разом прыгая с обрыва, врезаясь в острые скалы. Вот что было страшно. Пожалуй, Варге не следовало так основательно учить её летать, но предполагалось, что это спасёт Аду от депрессии. А в
итоге ученица стала злоупотреблять новой способностью, как некогда злоупотребляла алкоголем. Если бы маги в ближайшее время не нашли решение, неизвестно, что бы она сделала с собой, да и с другими. Насколько неприятных инцидентов уже имели место быть.
        Однако старейшины не зря считались мудрецами. Они снова выжали из манускриптов забытый, никогда прежде не используемый ритуал. Аду возмутило, что на это потребовалось столько времени: обряд был практически таким же, как и в прошлый раз. Только мысленные формулы другие. Драконша выразила недовольство, запустив каменюку в одно из строений, и на этом пришлось успокоиться: маги пригрозили, что в противном случае и не подумают ей помогать.
        Всё произошло, как и тогда: полночь, утёс, круг людей, обозначающий розу ветров. Короткий крик чудовища. Не то жалкий, не то устрашающий. Как погибающий металл.
        Новые, непонятные слова, которые пришлось заучить. Мысленные формулы, которые образовывали энергетическую магию, их повторяли маги и драконша. Однако на этот раз они с нею были разделены: что-то изменилось в Аде после прошлого ритуала, она уже не могла встроиться в ментальную сеть. И это послужило причиной тому, что произошло с ней через несколько мгновений.
        Крик. Теперь он принадлежал человеку.
        Вытерев лбы, маги перевели дух и приблизились, чтобы лучше рассмотреть, что у них получилось. А получилось и у них не совсем то, на что все рассчитывали.
        На каменном плато лежала обнажённая черноволосая девушка. Поза эмбриона нарушалась вытянутой левой рукой, на которой, как могло показаться в свете луны, было пятно сажи. Ада находилась в сознании, но не шевелилась и даже не моргала. Только тяжело и неровно дышала. Жёлтые глаза смотрели в одну точку и казались неживыми. Маги подошли ближе, прихватив с собой заранее припасённую тогу. Как и их одежды, она казалась неуместной из-за добродушного оранжевого цвета. Слишком мрачно для него на утёсе. Да и в целом как-то нехорошо.
        Аду осторожно подняли и помогли одеться. Во время этой процедуры стало понятно, что на её руках отнюдь не сажа. Преодолев удивление, старейшины с серьёзным видом тестировали состояние девушки: хватательные рефлексы, реакцию зрачков на свет и прочее. На вопросы Ада не отвечала, однако кивала или качала головой, когда хотела что-то сказать. Маги приписали это шоку, решив, что в скором времени пройдёт.
        Они ошиблись.
        Ни на следующий день, ни через неделю, ни когда-либо ещё Ада не заговорила. После того, как баронессу превратили в дракона, она стала сильной ровно настолько, чтобы фером перестал убивать её, а смертельные трансы прекратились. А с тех пор как девушке вернули человеческий облик, она потеряла возможность летать - единственное, что позволяло не сойти с ума в теле монстра, - а заодно и возможность говорить.
        На самом деле, она никогда не была полноценным чудовищем. Только Огненная гора могла производить на свет настоящих драконов.
        В ту ночь Ада снова стала человеком. Таким же, каким была до первой трансформации. Разве что похудевшей, немой и диковатой. Но, не считая этого, она была такой же, как прежде. Такой же, если не принимать во внимание маленькую мутацию.
        Глава 100 Эпилог
        На зеркальной поверхности чая солнце печатало блики. Они весело плескались и подмигивали. Трое людей сидели на террасе у кованого ограждения и смотрели на панораму, звякая ложечками о края чашек. Полноправно называться человеком не мог, на самом деле, никто из них.
        Вид с террасы открывался потрясающий. Город внизу, зелёные склоны и горы вдали, закатное небо. Металлические трубы паровых машин и золотые лучи, в которых нежился гранитный замок.
        - На редкость приятный вечер, - манерно сказала женщина с правильными чертами лица. Очень красивая, невзирая на сеточку морщин, обступившую веки.
        - Можно подумать, другие вечера чем-то отличаются, - в тон ей ответил мужчина. На вид невероятно привлекательный, но уже с седой прядью надо лбом.
        Вторая женщина моложе, но давно не юна. Весьма элегантна. Густые, тёмные и вьющиеся волосы доходили до плеч. Она не сказала ничего по той простой причине, что была немой.
        А на руках у неё росла чешуя.
        ***
        Ада не вернулась в Йэр, как ей и приказали. Она отправилась скитаться на своём дирижабле. Да, Аврора выполнила обещание, и её племянница не нуждалась материально. Королева полностью обеспечивала баронессу, которая перенесла несколько физических трансформаций. «Этот мутант» - называла её Аврора, и небрежно подписывала векселя. Пусть тратит, на что душе угодно. Лишь бы только не видеть полукровку в замке.
        Потому что хоть маги и сумели вернуть Аде человеческий облик, но с некоторыми нюансами.
        Сама она привыкла на удивление быстро, решив, что в любом случае это лучше, чем навеки остаться чудовищем. Болтливой дочь Агаты никогда не была, а чешуя на внешней стороне запястий смотрелась достаточно стильно.
        ***
        - Во всяком случае, у баронессы нет возможности часто навещать столицу. Сегодня она здесь, и благодаря этому вечер можно назвать необычным. Да и закат уж больно красив.
        Мать часто употребляла титул, говоря о дочери. А Ада использовала имя. Обе они избегали всяких родственных терминов в отношении друг друга.
        "Да, я здесь не каждый вечер. Но, по крайней мере, каждый год".
        Аврора позволила племяннице появляться в Йэре ровно раз в год и только на сутки. Это прогресс: было время, когда королева вообще не желала видеть её в сердце своих владений. Но всё-таки уступила многочисленным ходатайствам Эрида, Мадлен и, как ни странно, старшей сестры. Агата прекрасно обходились без дочери, но заняла твёрдую позицию: внучке Сиены не посмеют перекрыть навеки доступ в королевский замок. Это было бы унизительно для самой Агаты, да и несправедливо по отношению к девочке. Ей, всё-таки, и без того пришлось не сладко. Так, Старший дракон гнул свою линию, сестра капала на мозги, а баронесса-бастард немым укором напоминала о себе. Все требовали вернуть опальную девушку-мутанта, и королева махнула рукой. Опасности Ада не представляла. Её величество сможет потерпеть один паршивый день в году.
        - Что она сказала? - обратилась к дракону Агата.
        Потеряв голос, Ада была вынуждена освоить язык жестов. То же пришлось сделать всем, с кем она поддерживала общение: экипажу корабля, часто навещающей её Мадлен и Эриду, для которого в принципе не составляло труда что-либо запомнить. Дракон любил узнавать новое, а вот Агате наука не понравилась. Запомнив треть необходимых жестов, принцесса занялась чем-то другим.
        - Сказала, что чихать хотела на закаты.
        Баронесса фыркнула и отпила из чашки. Чёрная чешуя контрастировала с белым фарфором. Обычно женщина носила перчатки, чтобы не пугать людей, а в первую очередь себя. Сейчас решила сделать исключение.
        - О чём ты думаешь? - спросил её дракон, видя, с какой грустью Ада глядит на горную цепь.
        Неопределённое движение плеч. Ада и сама не знала, что за меланхолия напала на неё. Всё было как обычно, а может даже лучше. Она давно привыкла к своему положению, да и в замке факт существования мутанта перестал шокировать публику.
        "Что Тоша? Как отец?"
        Ада редко вспоминала обоих. Сначала не могла, боялась впасть в уныние, а потом время просто взяло своё. Вопрос был задан спонтанно, можно сказать, от нечего делать. Мужчина не понял, в кои-то веки не смог прочитать её чувств. Ада улыбнулась: у Старшего дракона полно других проблем. Жаль, что ему так редко удаётся отдохнуть от государственных забот.
        - Не переживай ты так, принцесса, этим душевным ранам пора бы уже затянуться. Маги всё устроили. Твой отец по-прежнему преподаёт историю, а мальчишка растёт. Сейчас ему восемнадцать. Тоша давным-давно перестал вскакивать по ночам и колоть себя иголкой, чтобы убедиться, что больше он не призрак. И, кстати, совсем не заикается. Он помнит тебя. Смутно, как сон. Как прекрасное сновидение.
        Из чувства такта про отца Эрид не стал распространяться. Профессору доставало своих дел. Странная девушка исчезла из его квартиры и жизни, и едва ли что-то после этого изменилось. Стало, разве что, чище в комнате и меньше дыма на кухне. Пришлось немного повозиться с поисками и заявлением о пропаже. Это не дало результатов, но жизнь не окончилась. Брат, который появился спустя сорок лет после исчезновения, да ещё ни капли не постарел - вот, что теперь стало для профессора всем.
        Эрид, которому выпала честь доставить в иную параллель снадобье и формулы магов, порекомендовал выдать мальчишку за сына. Так и поступили. Конечно, это был чудо, а не ребёнок. Но как тяжко узаконить опеку над бывшим призраком, который появился из ниоткуда! А самому поверить в то, что это правда, и того трудней. Отец Ады перенёс долгий и болезненный процесс по осознанию случившегося. Ему как мог помогал в этом деле чудной мужчина, который однажды вдруг материализовался прямо из фотоальбома. Представился другом пропавшей дочери, а также жителем параллельной вселенной. Незнакомец сначала напугал, потом разозлил и наконец обескуражил. Но в целом предоставил убедительные доказательства своих слов.
        Ада злилась. Ей хотелось самой заявиться на порог своего бывшего дома, сказать, что они с мамой живы. А затем, при помощи медитации и волшебного порошка, явить миру мальчишку, который десятки лет был невидимым и бессмертным. Рассказать, как в последние годы он находился здесь, в старой квартире, хвостиком ходил за старшим братом и трясся от страха, что тот умрёт. Помимо этого, Тоша боялся больше никогда не увидеть своих единственных друзей. Отчасти это оправдалось: они так никогда и не встретились с Адой. Ребёнок занял её место, даже не осознав этого. Но так, наверное, лучше.
        Как бы не хотелось девушке присутствовать при драме воссоединения семьи, её не отпустили: маги говорили, что это опасно, а Аврора - просто из вредности.
        - Всё хорошо, - мягко повторил дракон. - Ему целых восемнадцать лет. Совершеннолетие по законам твоего предыдущего мира.
        Даже спустя годы Эрид по-прежнему пытался оградить её от всякого беспокойства. При встрече. Ведь потом они опять расставались на долгие месяцы. Опека была трогательной, но не такой уж и нужной. Ада справлялась сама.
        Молодая женщина лениво кивнула. Тоша вырос, она тоже повзрослела и даже разучилась краснеть. Всё идёт своим чередом, всё, кроме…
        - Дорогая, от тебя пахнет машинным маслом. Ты, конечно, вольная птица, но у нас тут, всё-таки, дворец.
        …кроме царских замашек Агаты. Эрид усмехнулся. Как и все драконы, он не любил машин, но понимал, что чувствует человек, лишённый возможности подняться в небо, если однажды уже вкусил свободу полёта. Оборотень целиком и полностью поддерживал эту страсть.
        Баронесса самолично управляла своим дирижаблем. При помощи скромной команды, конечно. В основном это были такие же ненужные в столице люди, как и она. Вместе они выбирали направление, корректировали маршрут, работали с картами, канатами и паровой тягой. С удовольствием тратили деньги, которые выделяла корона. Аде долго пришлось учиться, с большим трудом и постоянными психами. Ещё дольше - привыкать к новым людям. Но в конце концов, это было её единственное спасение.
        "Береги себя" - сказал когда-то Эрид. "Я больше не смогу тебя беречь".
        И это стало первым, чему ей пришлось научиться.
        Второй же вещью оказалось прощение. Безо всякого пафоса - Ада решила не изводить себя ненавистью к матери, только и всего. Ну что с Агаты взять? У неё свой мир. Нет смысла от заката до рассвета думать о старых обидах и несправедливости. Лучше летать среди бронзовых облаков на своём дирижабле. На корпусе которого Ада распорядилась выгравировать название некогда любимой рок-группы. Наверное, это стало её последней юношеской проделкой. Всё равно никто не знал ни значения этого слова, ни даже языка, на котором оно написано.
        Помимо этого, баронесса поместила на борту удивительное изобретение, которую отыскала, к своему удивлению, на восточном базаре. Его собирались разобрать на металлолом, так как местные жители опасались приобретать в пользование «дьявольскую машину». Автоматон представлял собой изящный столик на выгнутых ножках, на его боковой поверхности находилась медная женская голова с пышной причёской. Она имел возможность имитировать человеческую речь, втягивая воздух сифоном, снабжённым искусственным языком. Звучало это странно, призрачно и монотонно. Также с помощью системы клапанов говорящий стол можно было запрограммировать на разные языки. Более всего, однако, Аду привлекала возможность подсоединить его к телефону и переписать всю музыку, что там хранилась. Одним словом, шайтан-машину наконец оценили по заслугам.
        Мало кто поднимался на этот дирижабль. Несколько раз Мадлен, несколько чаще - драконы. Что Варга, что Эрид, ради любопытства преодолевали свою неприязнь к воздушным кораблям. Последний даже порывался разобраться с управлением, в результате чего дирижабль едва не потерпел крушение.
        Как и прежде, они оставались друзьями, и это было лучшим решением. Лёгкий привкус тоски не портил одиночества. Если человек научился жить в ладу с собой, то расставания и встречи с другими переживать ему легче и радостнее.
        Со временем Ада это поняла. И это последнее, чему она научилась на данный момент.
        ***
        Они сидели втроём и пили чай. Золото плясало в солнечных лучах, оживляя гранитные плиты, мраморные ступени и металлические рамы витражей. В такие моменты грусть убирается прочь, уступая место чему-то такому, что находится между сном и мечтой. Блики весело мигали на недопитом чае. На солнце сверкали необыкновенного цвета глаза людей, которые вообще-то людьми не являлись. Они не думали о прошлом. Не хотели. Да и будущее тоже никуда не денется.
        Там было хорошо, и смех звенел на террасе сказочного замка, улетал к не менее сказочным долинам и скалам. Через клубы дыма и крики вольных чудовищ.
        Монстры тоже смеялись. На мгновение весь мир превратился в волшебную утопию под корочкой заката. И ради этого момента стоило жить. Ради злости, сброшенной с сердца.
        В конце концов, на кой она нужна?
        И облака смеялись вместе с ними.
        notes
        Примечания
        1
        Ангедония - диагноз отсутствия радости.
        2
        Мэри Шелли "Последний человек"
        3
        regina mortuus est (лат.) - королева мертва