Гермиона и луна Клайв Баркер

        Клайв Баркер
        ГЕРМИОНА И ЛУНА

        Не только художники знали все о свете - Гермиона поняла это через три дня после своей гибели - но еще и те, кто должен был от него прятаться. Теперь она стала частью этого капризного клана - призраком в мире плоти, и если хотела здесь задержаться, то должна была избегать даров солнца так же, как девица - греха, примерно по той же причине. Солнечные лучи портили, разлагали и, наконец, сжигали душу.
        Она не жалела, что умерла. Жизнь не походила на вишневый пирог. Ей не везло в любви, в браке, с друзьями, с материнством. Последнее было всего больней. Если бы Гермиона могла вернуться обратно - изменить что-то одно, она забыла бы о разбитых сердцах и пришла к своему шестилетнему сыну Финну, чтобы сказать: верь своим мечтам, иди по жизни легко, ведь даже поражение ничего не значит. Этими мыслями она делилась только с Райсом, вечным бродягой, как и она сама. Он умер, измученный и безумный - от чумы, но со смертью вновь обрел рассудок и силы.
        Они уже третий день были вместе, прячась за жалюзи в его пустой квартире, прислушиваясь к уличному шуму и сплетничая. Вечером беседа вернулась к природе света.
        -Не понимаю, почему солнце вредит нам, а луна - нет, - заметила Гермиона: - Она ведь отражает солнечный свет, да?
        -Не ищи логику, - ответил Райс: - Не будь такой серьезной.
        -Звезды - это крохотные солнца. Почему их сияние не обжигает нас?
        -Никогда не любил на них смотреть, - сказал Райс: - Всегда чувствовал себя одиноким. Особенно в самом конце. Поднимал голову, видел эту бездну и… - он замолчал: - Проклятье, женщина, послушай меня! Мы собираемся выйти наружу и повеселиться.
        Гермиона подплыла к окну.
        -Туда? - спросила она.
        -Туда.
        -Они увидят нас?
        -Нет, если мы разденемся.
        Она обернулась, посмотрела на него. Он начал расстегивать рубашку.
        -Я тебя прекрасно вижу, - сказала она.
        -Но ты мертва, дорогая. У живых куда больше проблем, - сбросив рубашку, Райс встал с ней у окна.
        -Полюбуемся закатом? - спросил он и, не ожидая ответа, поднял жалюзи. Свет был достаточно ярким, чтобы вызвать приятную дрожь.
        -Я, наверное, на это подсяду, - сказала Гермиона, снимая платье и позволяя последним лучам щекотать грудь и живот.
        -Вот это другой разговор, - заметил Райс: - Выйдем на воздух?
        До Хэллоуина остался один день и одна ночь. Каждый магазин на Мейн-стрит украшали символы осени. Эскадрилья бумажных ведьм - здесь, картонный скелет - там.
        -Гадость, - заметил Райс, когда они проходили мимо гнезда резиновых нетопырей: - Нужно протестовать.
        -По-моему, просто забавно, - сказала Гермиона.
        -Это наш праздник, милая. Пир Мертвых. А я чувствую себя, словно… Иисус на воскресной проповеди. Как они смеют так меня упрощать? - он стукнул бесплотным кулаком по стеклу. Оно задрожало, слабый звон долетел до ушей проходившей мимо семьи - они повернулись к витрине, ничего не сказали и, доверяя своим глазам, двинулись дальше.
        Гермиона смотрела им вслед.
        -Я хочу увидеть Финна, - сказала она.
        -Плохая идея, - ответил Райс.
        -Плевать, - повторила она: - Мне нужно его увидеть.
        Райс знал, что спорить бесполезно, так что они направились вверх по холму - к дому ее сестры Элейн, где, как считала Гермиона, мальчик жил после ее смерти.
        -Ты должна кое-что знать, - сказал Райс, пока они поднимались. - О мертвых.
        -Продолжай.
        -Сложно объяснить. Но то, что нам хорошо под луной - не случайность. Мы сами, как луна. Отражаем свет живущих, тех, кто нас любит. Понимаешь?
        -Не очень.
        -Значит, в этом есть доля правды.
        Гермиона остановилась, обернулась к нему.
        -Это что - предостережение? - спросила она.
        -Если - да, что-то изменится?
        -Не думаю.
        Он ухмыльнулся:
        -Я был такой же. Предостережения только разжигали любопытство.
        -Хватит болтать.
        Лампы горели в каждой комнате дома Элейн, словно отгоняли ночь и ее обитателей.
        Как печально, думала Гермиона, бояться теней. Но, разве день не пугал ее теперь так же, как ночь - Элейн? Наконец, после тридцати одного года трудного сестринства, зеркала, которые они держали друг перед другом - затуманенные до этого дня - очистились. Она пожалела, что не узнала лучше эту одинокую женщину, которую презирала за недостаток сочувствия.
        -Жди здесь, - сказала она Райсу: - Я хочу увидеть их одна.
        Райс покачал головой:
        -Я этого не пропущу, - ответил он и пошел следом за ней по дорожке, а потом через лужайку - к окну столовой.
        Из дома доносились не два голоса, а три: женский, мальчишеский и мужской - такой знакомый, что Гермиона застыла среди теней.
        -Томас, - сказала она.
        -Твой бывший? - прошептал Райс.
        Она кивнула:
        -Я не ожидала…
        -Хотела бы, чтобы он не приезжал оплакивать тебя?
        -Не похоже, что он меня оплакивает, - ответила она.
        Действительно. Чем ближе они подкрадывались к окну, тем громче были звуки веселья. Томас шутил, а Финн и Элейн покатывались со смеху.
        -Гребаный клоун! - сказала Гермиона: - Только послушай.
        Они подошли к подоконнику и заглянули в окно. Было больней, чем она ожидала. Том держал Финна на коленях, обнимал его. Шептал что-то ему в ухо. На лице Финна расцвела улыбка.
        Гермиона не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь ее обуревали столь противоречивые чувства. Она радовалась, что ее милый Финн не плакал - слезам не было места на этом невинном личике. Но почему он был так доволен? Неужели, совсем забыл ее? Как Тому-клоуну удалось так быстро завоевать его доверие после пятилетнего отсутствия? Что пообещал Финну этот мастер пустых слов?
        -Пойдем собирать сладости завтра вечером? - спросил мальчик.
        -Конечно, партнер, - ответил Томас: - Ты наденешь маску и плащ и…
        -И ты тоже, - потребовал Финн: - Ты ведь идешь со мной.
        -Как пожелаешь…
        -Сукин сын, - сказала Гермиона.
        -…отныне и вовеки…
        -Пока я была жива, он ни разу не написал мальчику…
        -…как пожелаешь…
        -Может, он чувствует вину, - предположил Райс.
        -Вину? - прошипела она, царапая стекло, мечтая выдрать лживый язык Тома: - Он не знает, что значит это слово.
        Ее голос стал выше и громче, и Элейн, которая всегда была так чувствительна, кажется, услышала его эхо. Она встала из-за стола, встревожено глядя в окно.
        -Пойдем, - сказал Райс, беря Гермиону за руку: - Или это плохо кончится.
        -Мне плевать, - сказала она.
        Ее сестра направилась к окну. Томас спустил Финна с коленей, поднялся и вопросительно взглянул на нее.
        -Кто-то смотрит на нас… с той стороны, - прошептала Элейн - в ее голосе был страх.
        Томас подошел к ней, обнял за талию.
        У Гермионы вырвался, как она решила, стон омерзения, но стекло разбилось от этого звука. Мужчина, женщина и ребенок отшатнулись от ливня осколков.
        -Прочь! - закричал Райс, и на этот раз она подчинилась, пошла с ним через лужайку, по улице, по проклятому городу, и, наконец, - вернулась домой - в холодную квартиру, где могла рыдать от обиды и гнева.
        К рассвету слезы не иссякли - даже к полудню. Она плакала по многим причинам и просто так. Из-за Финна, из-за Томаса, из-за страха в глазах сестры, из-за ужасной абсурдности происходящего. Наконец, она нашла бальзам.
        -Я хочу прикоснуться к нему в последний раз, - сказала она Райсу.
        -К Финну?
        -Конечно, к Финну.
        -Ты его до чертиков напугаешь.
        -Он не поймет, что это я.
        У нее был план. Если она невидима, когда обнажена, нужно полностью одеться, закрыть лицо маской и найти его на улице, когда он будет собирать сладости. Она проведет ладонью по его светлым волосам или приложит к его губам пальцы, а потом уйдет навсегда, из мира нежити и штата Айдахо.
        -Предупреждаю, - сказала она Райсу: - Тебе не стоит идти со мной.
        -Спасибо за приглашение, - с грустью ответил он: - Непременно им воспользуюсь.
        Его одежда ждала в коробках. Они отодрали скотч и оделись в лохмотья. Разорвали картон и сделали грубые маски - с рогами для нее, остроухую - для него. Когда они вышли на улицу - Xэллоуин был в самом разгаре.
        Гермиона вела их к дому Элейн, но шла очень медленно. На неизбежные встречи не спешат - она была уверенна, что найдет Финна, если доверится инстинктам.
        На каждом углу были дети, одетые для полночного торжества. Упыри, зомби, черти. Маски и тьма дали им возможность творить гадости, а ей - в последний раз проявить нежность и умереть.
        -Вот он, - сказал Райс, но Гермиона уже узнала легкую походку Финна.
        -Отвлеки Тома, - попросила она.
        -С удовольствием, - раздался ответ. Миг - и мертвец был уже далеко. Том заметил, как он приближается, почувствовал что-то неладное. Хотел схватить Финна за руку, но Райс врезался в него, достаточно сильно, чтобы сбить с ног.
        Мужчина выругался и, вскочив, схватил своего обидчика. Наверное, он хотел его ударить, но, заметив приближавшуюся к Финну Гермиону, развернулся и вцепился в ее маску.
        Картон порвался. При виде ее лица Том закричал. Попятился - шаг, еще один.
        -Господи… Боже… - шептал он.
        Она метнулась к нему, слова Райса вспыхнули у нее в голове.
        -Что ты видишь? - спросила она.
        Вместо ответа он выблевал на обочину ужин.
        -Гниль, - сказал Райс: - Он видит распад.
        -Мама?
        За спиной раздался голос Финна. Гермиона почувствовала, как маленькие ручки вцепились в ее рукав.
        -Мама, это ты?
        Теперь она сама вскрикнула - от горя. Задрожала всем телом.
        -Мама? - повторил он.
        Она так хотела обернуться, коснуться его волос, поцеловать на прощанье. Но Том видел гниль. Возможно, ее малышу узрит то же самое, или что похуже.
        -Обернись, - попросил он.
        -Я… не могу… Финн.
        -Пожалуйста.
        Она обернулась, не успев подумать, отвела руки от лица.
        Мальчик зажмурился. Улыбнулся.
        -Ты такая яркая, - сказал он.
        -Правда?
        Она видела собственный свет в глазах сына, у него на щеках, на губах, на лбу - нежный, как прикосновение. Вот каково быть луной, подумала она. Отражать живое сияние. Это было приятно.
        -Финн…
        Том звал мальчика - издалека.
        -Он тебя боится, - объяснил Финн.
        -Я знаю. Мне лучше уйти.
        Мальчик серьезно кивнул.
        -Объясни ему, - попросила она: - Скажи, что ты видел.
        Мальчик кивнул снова.
        -Я не забуду, - сказал он.
        Этого она и хотела. Ее желания исполнились. Гермиона оставила мальчика с отцом, и ушла с Райсом - темными переулками, пустыми парковками - на окраину города. По дороге они сбросили костюмы. На шоссе вышли обнаженными и невидимыми.
        -Может, побродим немного, - предложил Райс: - Отправимся на юг.
        -Конечно, - ответила она: - Почему бы и нет.
        -Рождество в Ки-Уэсте. «Марди Гра» в Новом Орлеане. На следующий год можно вернуться. Посмотреть, как у них дела.
        Она покачала головой.
        -Финн принадлежит Тому, - сказала она: - Жизни.
        -А мы - кому? - с легкой печалью спросил Райс.
        Гермиона посмотрела на небо.
        -Ты знаешь, - ответила она и указала на луну.