Путь из верхнего зала Терри Биссон


        #

        Биссон Терри
        Путь из верхнего зала


        ТЕРРИ БИССОН
        ПУТЬ ИЗ ВЕРХНЕГО ЗАЛА
        Перевела с английского Светлана СИЛАКОВА
        Вы почувствуете легкий озноб, - сказал служитель. - Не волнуйтесь. Просто отдайтесь происходящему. Хорошо?
        - Хорошо, - ответил я. Все эти инструкции я слышал не впервые.
        - Вы почувствуете легкое замешательство. Не волнуйтесь. Какой-то частью своего разума вы будете сознавать, что все это - игра, а другой его частью где находитесь в виртуальности. Просто отдайтесь происходящему, хорошо?
        - Хорошо, - сказал я. - Собственно, я все это уже слышал. В прошлом году я был на "Амазонских приключениях".
        - Ах вот как? И все равно мне положено вас проинструктировать, - произнес служитель. - На чем мы остановились? О да, не спешите. - Служитель был в белом халате и ботинках, которые громко скрипели. На поясе у него висел маленький серебряный молоточек. - Если вы тут же начнете пристально все рассматривать, вообще ничего не возникнет. Потерпите, и все появится. Хорошо?
        - Хорошо, - сказал я. - А как?..
        - Ее имени вам пока не сообщат, - разъяснил он. - В демо-версию оно не включено. Но купив путевку, вы узнаете его автоматически. Готовы? Прилягте. Сделайте глубокий вдох. Не задумываясь о том, готов я или нет, ящик скользнул в бокс, и я на миг запаниковал. Как, помнится, и в прошлом году. От паники начинаешь хватать ртом воздух. Потом - едкий запах витазина. И опаньки. Точно пробуждаешься ото сна. Я оказался в озаренной солнечными лучами комнате с мохнатым ковром и высокими стеклянными дверями. Она стояла у этих дверей, за которыми виднелось нечто, похожее на оживленную улицу - собственно, пока вы не начинали рассматривать ее пристально, это была самая настоящая оживленная улица.
        Я ни к чему пристально не присматривался. Я человек осторожный. Она была одета в нижнюю рубашку из бордового жатого шелка с корсажем в стиле ампир; передние планки на вертикальной шнуровке, зауженная спинка утянута перекрещенными тесемками. Она была без чулок, босиком, но ее ступней я никак не мог разглядеть. Со свойственной мне осторожностью я решил к ним не присматриваться.
        Мне понравилось, как обтягивает ее бока корсаж. Спустя какое-то время я оглядел комнату. Плетеная мебель, несколько горшков с растениями, низкая дверь. Пригнувшись, чтобы не ушибиться о притолоку, я переступил порог и оказался на кухне с кафельным полом и синими шкафами. Она стояла у раковины, укрепленной под небольшим окном, в котором виднелся зеленый, блестящий от росы дворик. Она была одета в боди из зеленого панбархата с длинным рукавом, низким декольте а-ля-кокет, выемками у бедер и закрытой спиной. Мне понравилось, как бархат обтягивает ее спину. Я встал рядом с ней у окна и стал глядеть, как малиновки то садятся на траву, то взлетают. Каждый раз это была одна и та же малиновка.
        Зазвонил белый телефон, висевший на стене. Она сняла трубку и передала ее мне; как только я поднес трубку к уху и услышал длинный гудок, мой взгляд уперся в облака, которые на поверку оказались протечками на потолке зала Ожидания.
        Я сел в ящике.
        - Это оно и было? - спросил я.
        - Демо-версия, - поправил служитель и, скрипя ботинками, подошел к моему выдвинутому ящику. - Телефон выводит вас из системы. А двери позволяют подниматься с уровня на уровень.
        - Мне понравилось, - сказал я. - С завтрашнего дня я в отпуске. Где купить путевку?
        - Погодите немного, - произнес служитель, помогая мне выбраться из ящика. - В ТДВ пускают только по приглашениям. Попробуйте поговорить с Сиснерос из отдела работы с клиентами.
        - ТДВ?
        - Это мы его так прозвали.
        - В прошлом году я был на "Амазонских приключениях", - сказал я доктору Сиснерос. - В этом году у меня есть свободная неделя, начиная с завтрашнего дня, и я зашел за путевкой на "Арктические приключения". И тут увидел в буклете демо-версию "Тайного дворца Виктории".
        - "Виктория", в сущности, пока еще не открыта, - пояснила она. Собственно, некоторые сектора именно сейчас проходят бета-тестирование. Можно посетить лишь залы Среднего и Верхне-среднего уровней. Но для пятидневного тура их хватит с лихвой.
        - Сколько же у вас залов?
        - Уйма, - она улыбнулась. Ее зубы выглядели новехонькими. На столе у нее была маленькая табличка: "Б.Сиснерос, д-р философских наук". - В чисто техническом плане ТДВ - иерархическая пирамидальная цепь, поэтому Средний и Верхне-средний уровни включают в себя все залы, кроме одного. Все, кроме Верхнего зала. Я покраснел. Я краснею из-за любой ерунды.
        - Но за пять дней вы все равно не заберетесь так высоко, - она вновь продемонстрировала мне свои новые зубы. - И поскольку бета-тестирование еще не завершено, мы можем сделать вам специальное предложение. Путевка будет стоить не дороже "Амазонских" или "Арктических приключений". Пятидневная рабочая неделя с девяти до пяти - за 899 долларов. Могу вас заверить, что в будущем году, когда "Дворец Виктории" откроется официально, цена значительно вырастет.
        - Меня все устраивает, - сказал я и встал. - Оплата?
        - В бухгалтерии. Но, пожалуйста, присядьте еще ненадолго, - она раскрыла перед собой папку. - Вначале я должна задать вам анкетный вопрос. Почему вы хотите провести отпуск во "Дворце Виктории"?
        Я пожал плечами, силясь не краснеть:
        - Это нечто оригинальное. Меня такие вещи интригуют. Можно сказать, что я в некотором роде фанатик ВР.
        - Неопосредованного опыта, - поправила она, поджав губы. - И, скажите уж лучше, энтузиаст.
        - Хорошо, "Эн-О". Разница невелика, - каждая фирма изобретает собственный термин. - Мне это нравится под любым названием. Моя мамуля говорит, что...
        Подняв руку, как регулировщик, доктор Сиснерос остановила поток моих фраз.
        - Такой ответ мне не подходит, - заявила она. - Дайте-ка объясню. В связи с его содержанием "Дворец Виктории", в отличие от всяких "Амазонок" и "Арктик", не может быть отнесен к категории симуляционных приключений. Согласно закону мы можем эксплуатировать его лишь в качестве терапевтической игры-симуляции. Вы женаты?
        - В некотором роде, - сказал я. С той же легкостью я мог бы ответить: "Не так чтобы очень".
        - Это хорошо, - она что-то черкнула на листочке. - Самые подходящие для "Дворца Виктории" клиенты - практически единственные, кого мы можем туда допустить - это женатые мужчины, желающие усовершенствовать интимную сторону своей супружеской жизни через непредвзятый анализ своих наиболее затаенных сексуальных фантазий.
        - Вы меня насквозь видите, - сказал я. - Я и есть женатый мужчина, желающий совершенствовать интимную сторону жизни.
        - Годится, - проговорила доктор Сиснерос. Сделав еще одну пометку в папке, она с улыбкой пододвинула ее мне. - Распишитесь вот здесь и завтра утром, ровно в девять, можете начинать. Бухгалтерия дальше по коридору, слева.
        В тот вечер мамуля спросила:
        - Чем ты сегодня занимался? Если вообще хоть чем-нибудь занимался, конечно.
        - Был в "Пути, ведущем вглубь", - ответил я. - Купил путевку. Завтра у меня начинается отпуск.
        - Ты уже два года нигде не работаешь.
        - Работу я бросил, а отпуск - нет, - возразил я.
        - Ты разве уже не путешествовал по этому "Пути вглубь"?
        - В прошлом году я был на "Амазонских приключениях". В этом году я попробую... э-э-э... "Арктические".
        Мамуля окинула меня скептическим взглядом. Она всегда на меня так смотрит.
        - Нас ждут полыньи и охота на тюленей, - сообщил я.
        - Кто эта Полинья? Наконец-то новенькая!
        - Это места, которые никогда не затягиваются льдом.
        - Делай, как знаешь, - вздохнула мамуля. - Можно подумать, тебе требуется мое разрешение. Можно подумать, оно тебе хоть раз в жизни требовалось. Тебе опять письмо от Пегги-Сью.
        - Мамуля, ее зовут Барбара-Энн.
        - Невелика разница. Я за него расписалась и положила там, вместе с остальными. Тебе случайно не кажется, что его следует хотя бы распечатать? У тебя их уже во-от такой штабель на той штуке, которую ты зовешь туалетостоликом.
        - А что у нас на ужин? - спросил я, чтобы переменить тему.
        На следующее утро я стоял первым в очереди к дверям "Пути, ведущего вглубь". Ровно в девять меня впустили в зал Ожидания. Я сел на табуретку перед своим ящиком и переоделся в халат и вьетнамки.
        - Для чего этот серебряный молоточек? - спросил я, когда появился служитель Скрипучие-Ботинки.
        - Иногда ящики туго открываются, - пояснил он. - Или туго закрываются. Ложитесь.
        Прошлым летом вы были на "Амазонских", верно?
        Я кивнул.
        - Так я и думал. На лица у меня память просто зверская, - он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины. - Высоко поднялись по реке? Анды было видно?
        - Да, на самом горизонте. Девушки-индианки носили узкие лифчики из коры.
        - В ТДВ узеньких лифчиков немерено. За пять дней успеете прилично подняться. Только не торопитесь осматриваться в комнатах: понимаете, чтобы войти в дверь, вам достаточно ее увидеть. Наслаждайтесь не спеша. Зажмурьтесь.
        Я зажмурился.
        - Спасибо за совет.
        - Я составлял программу, - пояснил он. - Сделайте глубокий вдох.
        Ящик скользнул в бокс. Едко запахло витазином, и я точно пробудился от сна. Я находился в сумрачной библиотеке. Стены были обшиты дубовыми панелями. Она стояла у окна с узкими стеклами в тюдорианском стиле, за которым виднелось что-то вроде сада. Она была одета в короткую комбинацию из изумрудно-зеленого шелка с апельсиновой искрой, обшитую по боковым швам трепещущими кружевными рюшами. Сильно декольтированный корсаж, украшенный матерчатыми пуговицами. Широко расставленные, обшитые кружевами бретели. На миг мне померещилось, что я не знаю ее имени, но тут оно само сорвалось с моего языка:
        - Шемиз*.
        Так, разжав кулак, обнаруживаешь на ладони вещицу, о которой просто-напросто забыл. Я подошел к окну и встал рядом с Шемиз. Сад на поверку оказался участком земли, разгороженным низкими живыми изгородями и расчерченным дорожками, которые были посыпаны гравием. Все это начинало мелко дрожать от слишком пристального взгляда. Отвернувшись от окна, я увидел дверь. Она была в дальней стене, между двумя книжными шкафами. Пригнув голову, я переступил порог и оказался в спальне, оклеенной обычными бумажными обоями. Окно с белыми переплетами. Вязаные половики на некрашеном сосновом полу.
        - Шемиз, - позвал я. Она стояла в простенке между окон, одетая в боди из кремово-белого стрейч-атласа, с чашечками на проволочном каркасе, обшитыми белыми кружевами, и треугольным вырезом. Верхушки деревьев под окном трепетали, точно от ветра. Очевидно, я поднимался все выше. На атласной спинке ее боди был низкий треугольный вырез, повторявший своими контурами передний. Мне понравилось, как врезаются в ее тело бретельки. Едва повернув голову, я увидел дверь. Она была на ступеньку ниже комнаты, и пришлось пригнуться. Я оказался в длинном темном зале с узкими окнами, закрытыми плотными шторами. Шемиз сидела на вычурно изогнутой козетке, одетая в сорочку в стиле "куколка" из небесно-голубого тюля, отделанную кружевными оборками. Под сорочкой были видны лифчик из кружев-гофре и такие же трусики. Одной рукой я отдернул штору. Далеко внизу я узрел кроны деревьев, а под ними - булыжные мостовые, мокрые от дождя. Я сел рядом с ней. Она по-прежнему была обращена ко мне затылком, но я чувствовал, что она улыбается. Действительно, почему бы ей не улыбаться? Она существовала лишь в те минуты, когда я был
рядом с ней. Она была обута в легкие туфельки, отделанные кружевом, как и ее трусики. Я не помешан на женских ступнях, но в этих туфельках ее ножки выглядели очень привлекательно. Я смаковал наслаждение, пока кружева ее трусиков не отпечатали свой узор в моем сердце. И вдруг мне послышалось, будто какой-то слабый голосок взывает о помощи.
        Оглянувшись, я увидел в стене низкую, полукруглую дыру, ненамного больше мышиной норы. Мне пришлось ползти по-пластунски, и все равно я еле протиснулся в нее, выставив вперед плечо.
        Я оказался в коридоре без единого окна с бетонным полом. Стены были голы. Пол - холодный и какой-то кривой. Стоять было трудно. У стены штабелем лежали свеженапиленные доски. На этом штабеле сидела девушка в красной кепке. Кепке типа бейсболки.
        Девушка встала. Она была одета в футболку с надписью:
        МЕРЛИН СИСТЕМС НАШ СОФТ РАБОТАЕТ, КАК ЛОШАДЬ Я понял, что, кажется, ничего не понимаю.
        - Шемиз?
        - Нет, не Шемиз, - ответила она.
        - Не Шемиз, - произнес я. - Что вы тут делаете? Это мои...
        - Тут ничего вашего нет, - процедила она. - Вы сейчас не в ТДВ. Вы в параллельке. В цикле программиста.
        - А как же сюда попали вы?
        - Программист - это я.
        - Девушка-программист?
        - Естественно. Девушка и программист, - под футболкой у нее были мешковатые белые хлопчатобумажные трусики. - Ну, что вы думаете?
        - Думать от меня не требуется, - я почувствовал, что начинаю злиться. Это Неопосредованный опыт. А вы не относитесь к числу моих фантазий.
        - Погодите с выводами. Я дева, заточенная в темнице. А вы настоящий мужчина. Вы ведь пришли на мой зов, верно? Мне нужно, чтобы вы помогли мне попасть в Верхний зал. В Верхний зал! С какой небрежностью произнесла она эти три слова.
        - Говорят, он еще не открыт.
        - Открыт-открыт - для тех, кто знает дорогу, - возразила она. - Есть короткий путь через мышиные норы.
        - Мышиные норы?
        - Чересчур много вопросов задаете. Я вам покажу. Только делайте именно то, что я скажу. Самостоятельно вам осматриваться нельзя.
        - Это почему же? - я вновь почувствовал, что начинаю злиться. И огляделся по сторонам, просто чтобы настоять на своем. И увидел дверь.
        - Потому, - пробурчала девушка у меня за спиной.
        Но я уже переступал порог, пригнув голову. И оказался на старомодной кухне с белыми деревянными шкафчиками. Шемиз стояла у стола, помешивая в горшке огромными ножницами. Она была одета в облегающий, очень открытый лифчик без бретелек, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней оказались трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые.
        - Шемиз! - воскликнул я. Интересно, озадачило ли ее мое исчезновение. Разумеется, не озадачило. Позади нее кто-то либо выходил, либо входил в дверь кладовой.
        Это был я.
        Я был одет в халат с эмблемой "Пути, ведущего вглубь".
        Это действительно был я.
        Мой взгляд уперся в пятнистый потолок зала Ожидания.
        - Что случилось? - спросил я. Мое сердце бешено стучало. Слышался отчаянный скрип ботинок. Где-то взревела сирена. Других выдвинутых ящиков, кроме моего, не было.
        - Система грохнулась, - сказал служитель. - Вас вызывают в отдел работы с клиентами. Срочно.
        - Судя по нашим инфокартам, вы побывали там, где никак не могли оказаться, - заявила доктор Сиснерос. Она все время переводила взгляд с папки, лежащей на столе, на экран монитора. - В районах, куда вы не имели ни малейшей возможности попасть, - глянув на меня, она сверкнула своими новыми зубами. Или вы что-то от меня скрываете? В сложных ситуациях я всегда предпочитаю косить под идиота.
        - Что, например?
        - Вы случайно не видели во дворце еще кое-кого? Помимо вас и вашего визуального "Эн-О"-конструкта?
        - Еще одну девушку? - я решил поддаться первому движению души. Она обычно предпочитает врать. - Нет, не видел.
        - Возможно, это была просто системная ошибка, - рассудила доктор Сиснерос. - До завтра разберемся.
        - Ну, как все прошло? - спросила мамуля.- Прошло?
        - Ну да, твоя Полинья, ваше арктическое злоключение?
        - А-а, это... Отлично, - соврал я. Мамуле я всегда вру - чисто из принципа. Правда - слишком уж замысловатая штука. - Научился управлять каяком. Завтра на весь день уходим в открытое море.
        - Кстати, об открытом море, - сказала мамуля. - Сегодня я распечатала те письма и кое-что для себя открыла. Люсиль пишет, чтобы ты забрал свои вещи. Клянется, что он больше не будет тебя бить.
        - Барбара-Энн, мамуля, - поправил я. - И я желал бы, чтобы ты не распечатывала мои письма.
        - Загадай желание, вдруг оно исполнится, - промурлыкала мамуля. - Я их сложила назад в том же порядке. Тебе не кажется, что надо ответить хотя бы на одно из них?
        - Мне нужно отдохнуть, - сказал я. - Завтра мы идем на тюленье лежбище. Будем охотиться на льду.
        - С ружьями?
        - С дубинками. Ты же знаешь, как я ненавижу ружья.
        - Это еще хуже.
        - Мамуля, они ведь ненастоящие.
        - Дубинки или тюлени?
        - И те, и другие. Там все ненастоящее. Это Неопосредованный опыт.
        - Что, и мои восемьсот девяносто девять долларов ненастоящие?
        На следующее утро я вошел в зал Ожидания. Переодевшись, я сел на скамью и стал ждать служителя, разглядывая других клиентов. Большинство было одето в костюмы в стиле "сафари" или в пуховики. К 8:58 служители рассовали всех по ящикам. Скрипучие-Ботинки объявился лишь в 9:14.
        - Из-за чего задержка? - спросил я.
        - В системе глюки, - сообщил он. - Но мы их скоро выловим, - и он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины. - Зажмурьтесь.
        Глюки? Я зажмурился. Услышал скрежет ящика; ощутил едкий запах витазина и точно пробудился от сна. Шемиз сидела на обтянутой парчой кушетке под распахнутым окном, одетая в коротенькую майку из сливово-красного стрейч-бархата с эластичной горловиной и кружевной отделкой. Также на ней были трусики-бикини того же цвета с завязками на бедрах.
        - Шемиз, - произнес я. Я попытался сосредоточиться, но в голове неотвязно крутилась мысль о том, что вчера я сумел оказаться выше. Через комнату протрусила собака. За окном виднелся обычный французский парк с дугами мощеных дорожек. В голубом небе не было ни одного облачка.
        Шемиз смотрела куда-то в сторону. Я сел рядом с ней, но неподвижность тяготила меня. Я уже собирался встать, когда мне послышался слабый голосок, взывающий о помощи. Опустив глаза, я увидел на плинтусе трещину. Сквозь нее не пролезла бы даже моя рука, но я смог протиснуться по-пластунски, выставив плечо вперед.
        И вновь очутился в бетонном коридоре с досками у стены. Девушка в красной кепке заорала на меня:
        - Из-за тебя я чуть не погибла!
        - Глюки? - спросил я.
        - Как ты меня назвал?
        - Не Шемиз? - произнес я наудачу. Она сидела на поленнице, одетая в свою МЕРЛИН СИСТЕМС футболку и белые хлопчатобумажные трусики с большими выемками на бедрах.
        - Ты назвал меня как-то иначе.
        - Глюки.
        - Глюкки. А неплохое имя, - глаза у нее были серые. - Но учти - больше не зевать. Нам придется ползти по мышиным норам, не через двери, а то опять встретишься сам с собой.
        - Значит, я вправду увидел себя?
        - И система грохнулась. А я по твоей вине чуть не погибла.
        - Если система грохнется, ты умрешь?
        - Думаю, да. К счастью, я себя сохранила. Потеряла только капельку памяти. Еще одну каплю памяти.
        - Ах вот оно что! - сказал я.
        - Ладно, поскакали. Я могу провести тебя в Верхний зал, - заявила она.
        Я попытался напустить на себя невозмутимый вид.
        - Я думал, это я должен тебя туда провести.
        - Невелика разница. Я знаю дорогу через мышиные норы. Смотри на меня или на кепку. Пошли. Клайд скоро выпустит кота.
        - Кота? Я видел собаку.
        - О, черт! Выходим немедленно, - и она зашвырнула свою красную кепку куда-то мне за спину. В месте падения кепки бетонный пол расколола широкая трещина. Я лег и кое-как протиснулся через нее по-пластунски, выставив плечо вперед.
        И оказался в светлой комнате с окном во всю стену. Шкафы и диван были уставлены горшками с цветами - присесть негде. Глюкки стояла у окна, одетая в лифчик светло-персикового цвета с узкими бретельками регулируемой длины и глубоким декольте и трусики-бикини того же цвета, полностью закрытые сзади. Разумеется, она была в красной кепке.
        Я встал рядом с ней у окна. Ожидал увидеть верхушки деревьев, но за окном были лишь облака - и те далеко-далеко внизу. Я в жизни так высоко не забирался.
        - Этот кот-собака, которого ты видел, - отладчик системы, - сказала она. Вынюхивает мышиные норы. Если найдет меня - каюк.
        Мне понравилось, как застежка лифчика врезается в ее спину.
        - Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?
        - Я уже сказала, что это неплохое имя, - ответила она. - Тем более, что своего я не помню.
        - Не помнишь своего имени?!
        - Когда система грохнулась, я потеряла энную часть памяти, - сказала она, почти всхлипнув. - Это еще не считая того раза, когда Клайд меня убил.
        - Кто этот Клайд? И кто ты сама такая, кстати?
        - Ты слишком любишь задавать вопросы, - отрезала она. - Я Глюкки. И точка. Дева, заточенная в темнице. Твоя фантазия. Так что пошли. Трепаться можно и на ходу. Она швырнула красную кепку в стену. Я обнаружил кепку в углу, где под отставшими обоями оказалась трещина шириной с кончик моего мизинца. Пришлось поднатужиться, но я пролез бочком. И оказался в спальне с эркером. Глюкки...
        - Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?
        - Я же сказала. - Глюкки стояла у окна, одетая в жемчужно-белый узкий лифчик из жаккардового атласа, отделанный по чашечкам рюшками, и трусики-бикини, задняя часть которых представляла собой эластичную ленточку, акцентированную крохотным бантиком. Разумеется, она была в красной кепке.
        - Здесь, в ТДВ, Клайд меня найдет. Рано или поздно. Тем более, что сейчас они заподозрили глюки. У меня одно спасение - Верхний зал. Через его порты я могу перекачаться в другие системы.
        - Какие другие системы?
        - В "Арктику", в "Амазонку", во все приключения, которые они добавят потом. Наверху переплетаются между собой все фрэнчайзы. Это будет что-то вроде жизни. Жизнь после Клайда.
        - Кто же этот?..
        - Черт!
        Зазвонил телефон. Глюкки взяла трубку и передала ее мне. Трубка была фарфоровая с медным ободком, как шикарный унитаз. Я не успел произнести даже: "Алло!", а мой взгляд уже уперся в протечки на потолке зала Ожидания.
        - Вас приглашают в отдел работы с клиентами, - процедил служитель. Я впервые обратил внимание на имя, вышитое на кармане его белого халата. КЛАЙД.
        - По-прежнему складывается впечатление, что вы оказываетесь в комнатах, куда никак не могли попасть, - сказала доктор Сиснерос. - Прыгаете по кодовым цепям, которые никак не связаны между собой. Движетесь по несанкционированным магистралям. - Судя по маленькой горке костей на краю ее гроссбуха, доктор Сиснерос недавно обедала прямо за рабочим столом. - Вы абсолютно уверены, что не заметили ничего необычного? Надо подбросить ей хоть толику. Я рассказал ей о собаке.
        - А-а. Это кот Клайда. Отладчик системы. Он конфигурировал его в виде собаки. Думает, это смешно.
        Иногда самое умное, что ты можешь сделать - выставить себя круглым идиотом.
        - Какие, собственно, глюки вы ищете? - спросил я.
        Доктор Сиснерос развернула свой монитор экраном ко мне. Нажала на клавишу - и появилась неподвижная картинка. Я ничуть не удивился, увидев Глюкки в майке с надписью МЕРЛИН СИСТЕМС и, разумеется, в красной кепке. Мешковатые джинсы дополняли ее наряд. На носу красовались очки.
        - В начале года обнаружилось, что одна наша программистка вносит нелегальные изменения в фирменный софт, что, как вам известно, является преступлением. Мы были вынуждены позвонить в БАТФ. Но до суда ее освободили под залог. Воспользовавшись этим, она нелегально вошла в систему.
        - В качестве клиента? - спросил я.
        - В качестве злонамеренного взломщика. Вероятно, она даже замышляла саботаж. Возможно, она имела при себе ресет-редактор. Возможно, она оставила в системе циклы или подпрограммы, призванные ее дестабилизировать или вообще сделать опасной для людей. Неисполнимые операции, несанкционированные магистрали.
        - Что-то не пойму, причем тут я, - пробубнил я. Мамуля всегда твердила, что врать я умею бесподобно. Кому-кому, а мамуле можно верить.
        - Вам угрожает опасность, - пояснила доктор Сиснерос. - Одна из этих несанкционированных магистралей может завести вас в Верхний зал. А в Верхнем зале на данный момент выход не работает. Туда можно только войти. Вероятно, вы заметили, что "Дворец Виктории" - система с односторонним движением, из нижних залов в верхние. Типа Вселенной. Идешь, идешь, идешь, пока не наткнешься на место, где возможен выход.
        - Звонит телефон, - догадался я.
        - Да, - подтвердила доктор Сиснерос. - Это Клайд придумал. Прелестная деталь, верно? Но мы еще не установили в Верхнем зале выход или, как вы выражаетесь, телефон.
        - А двери там разве нет?
        - Дверь-вход есть. Двери-выхода нет. Куда она должна была бы выводить, по-вашему? Верхний зал находится на вершине кодовой цепи. Клиент окажется в ловушке. Возможно, навечно.
        - И чего же вы хотите от меня?
        - Будьте начеку. Программисты - весьма самовлюбленные люди. Они любят оставлять где попало свои инициалы. Улики. Если увидите что-то странное - ее портрет, какую-нибудь безделушку - попытайтесь запомнить комнату. Это поможет нам локализовать повреждения.
        - Что-нибудь типа красной кепки.
        - Правильно.
        - Или ее самой.
        Доктор Сиснерос покачала головой:
        - Это будет лишь копия. Она мертва. Она покончила самоубийством, прежде чем мы успели вновь взять ее под стражу.
        - Ронда оставила на твоем автоответчике еще одно послание, - сообщила мамуля, когда я вернулся домой.
        - Барбара-Энн, - поправил я.
        - Невелика разница. Сказала, что привезет твои вещи сюда и свалит прямо на газоне. Сказала, что Джерри-Льюису...
        - Джерри-Ли, мамуля.
        - Без разницы. Этому ее новому парню нужна твоя прежняя комната. По-видимому, они тоже не спят вместе.
        - Мамуля! - возмутился я.
        - Сказала, если ты не приедешь за вещами, она их выбросит.
        - Я бы предпочел, чтобы ты не слушала послания с моего автоответчика, сказал я. - Зачем нам тогда второй?
        - Тут я бессильна. Твой автоответчик срабатывает на мой голос.
        - Только потому, что ты под меня подделываешься.
        - Мне и подделываться не надо, - процедила мамуля. - Как прошел твой день? Сколько эскимо добыли на охоте?
        - Очень остроумно, - сказал я. - Нет, мы добыли уйму тюленей. Мы забиваем старых тюленей, которые уже принесли потомство и заедают век молодым.
        Я красноречиво уставился на нее, но встретил скептический взгляд.
        На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. - Ну как, разобрались вы с Бонни? - спросил служитель.
        - С Бонни?
        - Не дергайтесь, - он начал лепить мне на лоб маленькие штуковины. Ложитесь. - И я точно пробудился от сна. Я находился в библиотеке с арочным окном-витражом, за котором виднелись далекие холмы. Шемиз, сняв с полки книгу, листала страницы. Она была одета в комбинацию из тончайшего черного муслина, отделанную аппликациями из бархата, с узкими бретельками, глубоко декольтированными чашечками и закрытой спинкой, выкроенной из цельного куска трикотажных кружев. Я отлично видел, что все страницы в книге были чистыми.
        - Шемиз, - произнес я. Мне хотелось извиниться за то, что я не уделяю ей внимания. Мне нравилось, как впиваются в ее тело чашечки, когда она наклоняется, но я должен был найти Глюкки. Я должен был предупредить ее об охоте, устроенной Клайдом и доктором Сиснерос.
        Я стал осматривать плинтусы в поисках мышиных нор, пока не обнаружил кривую планку, а за ней - трещину. В эту дырку едва можно было просунуть руку, но мне удалось проползти по-пластунски, выставив вперед плечо.
        Я вновь оказался в бетонном коридоре.
        Глюкки стояла у штабеля досок, одетая в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и белые хлопчатобумажные трусики-бикини в французском стиле, отороченные кружевными рюшками. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках!
        - Что это за фигня с очками? - спросила она меня и попыталась их снять, но очки не поддавались.
        - Они знают о тебе, - пояснил я. - Показали мне твою фотографию. В очках.
        - Еще бы им не знать! Уж Клайд да не знает, черт его задери.
        - Я хочу сказать: они знают, что ты здесь. Правда, думают, что ты умерла.
        - Ну, я вправду умерла, но здесь надолго не задержусь. Конечно, в том случае, если мы попадем в Верхний зал. Стащив с головы свою красную кепку, она зашвырнула ее в дальний конец коридора.
        Кепка упала у трещины в бетоне, где стена смыкалась с полом. Через эту щель не пробралась бы и мышь, но я все-таки протиснулся: сначала просунул кончики пальцев, потом одно плечо, затем другое. Я оказался в оранжерее с огромными эркерами, за которыми виднелись высоко стоящие, озаренные солнцем облака, похожие на разрушенные замки. Глюкки...
        - Ничего, если я буду звать тебя Глюкки?
        - Черт подери, я же сказала: пожалуйста, - Глюкки стояла у окна, одетая в белый муслиновый лифчик с чашечками, отделанными вышивкой "ришелье", и трусики из той же материи с кружевными вставками спереди и с боков. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках.
        - Я очень хочу помочь, - сказал я. - Но этот Верхний зал, похоже, опасное местечко.
        - Опасное? Кто сказал?
        - Служба работы с клиентами.
        - Сиснерос? Вот дрянь!
        - Я так не считаю. Она говорит, что если я войду в Верхний зал, то уже не выйду. Как из "Тараканьего Мотеля". Там нет телефона.
        - Х-м-м-м, - Глюкки пристально уставилась на меня. Ее серые глаза глядели встревоженно. - Я об этом не подумала. Пойдем повыше, чтобы можно было поговорить. Она швырнула красную кепку, и та опустилась около крохотной клинообразной дырки, через которую я еле прополз по-пластунски, выставив вперед плечо. И оказался в темной комнате с плотными шторами, без мебели, если не считать персидского ковра на полу. Глюкки...
        - Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?
        - Перестань, а? Почему от "Эн-О" люди так тупеют?
        - Ума не приложу, - проговорил я.
        Глюкки сидела на полу, одетая в белый лифчик из синтетического атласа, окаймленный расшитой тесьмой, и крохотные трусики-бикини из той же материи.
        - На самом деле меня зовут не Глюкки, - произнесла она. - То ли Элеонор, то ли Кэтрин - я забыла. Когда тебя убивают, такие вещи как-то улетучиваются из памяти.
        - Они сказали, это было самоубийство.
        - Ага. Самоубийство при помощи молотка! - Мне понравился ее смех. Мне понравилось, как врезались в ее тело тесемки бикини. Они были миниатюрными копиями витых шнуров, которые можно встретить в театре. - Меня арестовали - в этом Бонни не соврала. Я составляла нелегальные подпрограммы, мышиные норы, для передвижения по ТДВ. Это тоже правда. Только об одном она умолчала - мы с Клайдом были соучастниками. Ну да откуда ей знать, этой мерзавке? Я прогрызла мышиные норы, закопала их в основной кодовой цепи, чтобы мы с Клайдом потом могли ходить во дворец сами. Клайд был дизайнером дворца, но мышиные норы поручил мне. Вот только я не знала, что он уже завел шашни с Сиснерос.
        - Что такое "шашни"?
        Глюкки пояснила свое определение вульгарным жестом. Я отвел глаза.
        - Сиснерос владеет 55 процентами акций. Что, понятно, сделало ее неотразимой в глазах бедного Клайда. Чуть ли не год они играли в Бонни и Клайда у меня за спиной, пока я работала, не разгибая спины. Короче, когда ТДВ принимали в "Пути вглубь", какой-то проверяльщик заметил мышиные норы - я их не особенно старалась спрятать - и сказал Сиснерос, а та сделала выговор Клайду, но он прикинулся шокированным и возмущенным. Он меня подставил. Как только меня выпустили под залог, я пришла за своим барахлом...
        - Барахлом?
        - Подпрограммами, фирменными макросами, графикой... Я хотела все убрать. И, может быть, устроить небольшой тарарамчик. Я взяла с собой ресет-редактор, чтобы переписывать код, не выходя из системы. Но Клайд заподозрил неладное. И убил меня.
        - Маленьким молоточком.
        - Соображаешь. Просто выдвинул ящик и - бэмс по переносице. Но Клайд не знал, что я могу себя сохранить. Я всегда хожу на маленьком макросе автосохранения, который написала еще в колледже, так что потеряла всего минут десять, не больше, и чуть-чуть памяти. И свою жизнь, разумеется. Я ушла в мышиные норы, но кто хочет жить, как крыса? И я стала ждать своего принца, который отведет меня в Верхний зал.
        - Принца?
        - Контур речи.
        - Фигура речи, - поправил я.
        - Без разницы. Короче, чего Сиснерос не знает - и Клайд тоже, - что Верхний зал связан интерфейсами с другими сферами "Пути вглубь" - Арктической и Амазонской. Я смогу выбраться из дворца. И с каждым добавочным модулем моя вселенная будет расти. Если я не стану лезть на рожон, то смогу прожить хоть вечность. Ты разве еще не заметил, что в "Эн-О" смерти нет?
        Она встала. Сняла кепку и швырнула в стену. Кепка упала у маленькой щели под плинтусом. Отверстие было узким, но я умудрился проползти, выставив вперед плечо. Я оказался в комнате с каменными стенами, крохотным окошком-амбразурой и складным стулом. Глюкки...
        - Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?
        - Слушай, ты мне надоел. Иди сюда.
        Глюкки была одета в черный кружевной лифчик с глубоко вырезанными чашечками и широко расставленными бретелями, а также черные кружевные ажурные трусики в том же стиле, украшенные бантиками по бокам. И, разумеется, она была в красной кепке. И в очках. Она потеснилась, чтобы я смог встать рядом с нею на стул и выглянуть в амбразуру. Я удостоверился воочию, что Земля круглая: я увидел изгибающуюся линию горизонта. Я почти ощутил своим бедром изгиб бедра Глюкки, хоть и понимал, что последнее - лишь моя фантазия. В "Эн-О" что ни возьми - все фантазия.
        - До Верхнего зала уже недалеко, - сообщила она. - Гляди, как высоко ты меня уже вывел. Но в одном Сиснерос права.
        - В чем же?
        - Не води меня в Верхний зал. Застрянешь. Оттуда обратной дороги нет.
        - А ты?
        Мне нравились маленькие бантики на ее трусиках.
        - Я уже застряла. Мне некуда возвращаться - я теперь без тела. А этой оболочкой я, вероятно, обязана тебе, - она заглянула через очки за пазуху своего лифчика, под резинку трусов. - И потому, полагаю, я все еще в очках.
        - Я охотно помог бы тебе попасть в Верхний зал, - сказал я. - Но почему ты не можешь сама туда добраться?
        - Мне позволено лишь спускаться - но не подниматься, - пояснила Глюкки. Я ведь мертва, помнишь? Будь у меня ресет-редактор... Черт! - Зазвонил телефон. Мы даже не заметили, что он есть в комнате. - Тебя, - сказала она, передавая мне трубку. Не успев сказать: "Алло!", я уже уперся взглядом в протечки на потолке зала Ожидания. Послышался скрип ботинок. Служитель помог мне выбраться из ящика. Это был Клайд.
        - Уже 16:55? - спросил я.
        - Когда развлекаешься, время летит стрелой, - заметил он.
        - Угадай с трех раз, кто здесь? - пропела мамуля.
        Я услышал из туалета злобный рокот спускаемой воды.
        - Не хочу ее видеть, - заявил я.
        - Она приехала из самого Салема, - возразила мамуля. - Привезла твои вещи.
        - Да? И где же они?
        - Все еще в машине. Я не разрешила ей вносить их в дом, - пояснила мамуля. - Вот почему она плачет.
        - Она не плачет! - раздался из туалета звучный бас.
        - О Боже, - встревожился я. - Он что, там вместе с ней?
        - Она их назад не повезет! - раздался тот же бас.
        - Я уехал в отпуск, - объявил я. Ручка на двери туалета начала поворачиваться, и я пошел прогуляться. Когда я вернулся, они уже уехали, а мои вещи были свалены на газоне.
        - Хочешь, вырой яму и закопай их, - предложила мамуля.
        На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. Но вместо того чтобы выдвинуть для меня ящик, Скрипучие Ботинки - Клайд - попросил меня подписать какую-то бумажку.
        - Я уже дал расписку, - напомнил я.
        - Да все это ерунда, только для нашего собственного спокойствия, возразил Клайд. Я расписался.
        - Хорошо, - улыбнулся он какой-то скользкой улыбкой. - А теперь прилягте. Сделайте глубокий вдох.
        Ящик задвинулся. Вдохнув запах витазина, я точно пробудился ото сна. И оказался в чопорной гостиной. Все здесь было кремовых тонов: ковер, диван, кресло. Шемиз стояла у окна, одетая в лифчик на проволочном каркасе, сшитый из жаккардового атласа цвета слоновой кости, с очень глубоким вырезом в центре и широко расставленными бретельками, а также в трусики-бикини того же цвета с эластичной вставкой спереди. Она держала в руках чайную чашку и блюдце, подобранные по цвету к белью. За окном виднелась цепочка холмов, уходящая к самому горизонту. По комнате протрусила собака.
        - Шемиз, - произнес я. Мне было очень жаль, что я не успеваю объяснить ей ситуацию, но я знал, что должен найти Глюкки.
        Я начал высматривать мышиную нору. В темном углу за торшером обнаружилась низенькая арка, похожая на вход в миниатюрную пещеру. Я лишь чудом пробрался через узкий ход, протискиваясь бочком.
        - Где тебя носило? - Глюкки сидела в бетонном коридоре на штабеле гладко обструганных досок, уткнувшись подбородком в колени. Она была одета в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и крохотные трусики-бикини из шнурочков. Разумеется, она была в красной кепке и в очках.
        - Меня заставили дать еще одну расписку.
        - И ты дал?
        Я кивнул. Мне понравились шнурочки бикини: они образовывали маленькую букву "V" и затем скрывались из виду.
        - Дубина! Ты что, не понял, что эта расписка дает Клайду право тебя убить?
        - Я не хочу, чтобы ты называла меня такими словами, - сказал я.
        - Хреновы Бонни и Клайд! Теперь мне Верхнего зала не видать!
        Я испугался, что сейчас она расплачется. Вместо этого она со злостью швырнула красную кепку на пол. Нагнувшись за кепкой, я увидел трещинку, в которую можно было просунуть не более трех пальцев, но мне удалось пролезть через нее по-пластунски, выставив одно плечо вперед. Я оказался в пустой комнате с дощатым полом и новехонькими пластиковыми окнами, с которых еще не были сняты фирменные наклейки. Глюкки была одета в лифчик с экстремальным декольте, сшитый из стрейч-кружев кораллового оттенка, и в трусики-бикини во французском стиле. Сзади они были сплошные, а спереди представляли собой всего лишь крохотный треугольный лоскутик розовых кружев. И, разумеется, она была в красной кепке.
        Я прошел вслед за ней к окну. Внизу расстилались морские просторы и облака. Все здесь было нестерпимо ярким: и небо, и вода.
        - Верхний зал уже недалеко, это ясно! - воскликнул я. - У тебя все получится! - мне хотелось ее ободрить. Мне понравилось, как лифчик облегает ее груди.
        - Не говори чепухи. Слышишь этот лай?
        Я кивнул. Казалось, к нам приближается свора гончих.
        - Это кот. Найти и уничтожить. Отыскать и стереть! - Ее била дрожь.
        - Но ты можешь себя сохранить!
        - Это непросто. Я и так - резервная копия.
        Мне показалось, что она расплачется.
        - Тогда поскакали! - скомандовал я. - Я отведу тебя в Верхний зал. Плевать на риск!
        - Не ерунди, - возразила Глюкки. - Ты навечно окажешься в ловушке, если Клайд тебя прежде не убъет. Будь только у меня ресет-редактор, я бы сама туда добралась.
        - А где же он?
        - Потеряла, когда Клайд меня убил. С тех самых пор все ищу и никак не нахожу.
        - Как он выглядит?
        - Это такие большие ножницы.
        - Я видел большие ножницы в руках у Шемиз, - сообщил я.
        - Вот стерва!
        - Не надо называть ее так, - начал я.
        Но тут зазвонил телефон. Мы даже не заметили, что он есть в комнате.
        - Не подходи! - вскрикнула Глюкки, но сама же подняла трубку и передала мне. Разве она могла что-то сделать? Я ведь дал расписку. Разумеется, спрашивали меня. Не успев опомниться, я уперся взглядом в протечки на потолке и в маленький серебряный молоточек, опускающийся на мою переносицу. И в улыбку Клайда. Скользкую улыбку.
        Вначале было очень темно. Потом вновь стало светло. Я словно пробудился от сна. Я находился в круглой белой комнате. Со всех сторон - овальные окна. Голова у меня болела. За стеклом виднелось молочно-белое небо с серыми звездами. Глюкки...
        - Здесь я, - произнесла она. Она стояла у окна, одетая в трусики цвета одуванчиков из переливающегося искусственного атласа, с высокими выемками на бедрах, полностью закрытые сзади. Лифчика на ней не было. Ни тебе бретелей, ни чашечек, ни отделки, ни кружев.
        Голова у меня трещала. Но я не мог не обрадоваться этой новой высоте. Это... это Верхний зал? - спросил я, едва дыша от благоговения.
        - Не совсем, - отозвалась она. Она по-прежнему была в красной кепке и в очках. - И полоса везения для нас кончилась. Не знаю уж, заметил ты или нет, но Клайд тебя убил. Только что.
        - О нет, - я не мог вообразить такой поворот.
        - О да, - возразила она. Она положила руку мне на лоб, и я почувствовал, как ее пальцы нащупали мелкую вмятинку.
        - Что ты со мной сделала, скопировала?
        - Выдернула из кэша. Еле успела. - За окном, далеко-далеко внизу, висел голубовато-зеленый шарик с белыми прожилками. - Слышишь лай? Это клайдов кот прочесывает дворец зал за залом.
        Меня пробил озноб. Мне нравилось, как облегают ее тело трусики.
        - Ладно, что нам терять? - сказал я, сам удивляясь, что больше не огорчаюсь по поводу собственной смерти. - Пошли в Верхний зал.
        - Не ерунди, - рявкнула она. - Если ты тоже мертв, ты не можешь меня протащить. - Лай становился все громче. - Теперь придется искать ресет-редактор. Где ты видел эту-как-там-ее-зовут с большими ножницами? В какой комнате?
        - Шемиз? - проговорил я. - Не помню.
        - Что было за окном?
        - Не помню?
        - Какая мебель в комнате?
        - Не помню.
        - Во что она была одета?
        - Облегающий, сильно декольтированный лифчик без лямок, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней были трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики белые, - сообщил я.
        - Тогда пошли, - распорядилась Глюкки. - Я знаю это место.
        - Я думал, что мы никуда не можем попасть без этого... рес...
        - Вниз - можем, - пояснила Глюкки. Швырнув красную кепку, она сама устремилась за ней. Кепка упала у крохотной дырки, в которую даже Глюкки еле смогла засунуть свои тонкие пальцы. Я пролез вслед за ней. Трусики великолепно облегали бедра. Мы оказались на старомодной кухне, где Шемиз помешивала в горшке огромными ножницами. Она была одета в сильно декольтированный лифчик без лямок, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней были трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые.
        - А ну отдай! - вскричала Глюкки, вцепившись в ножницы. Она тоже была одета в сильно декольтированный лифчик без лямок, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней были трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые. И, разумеется, она была в красной кепке. Но куда же исчезли ее очки?
        - Мерзавка, - мягко произнесла Шемиз. Я был шокирован. Я не знал, что она умеет говорить.
        - Дрянь, - парировала Глюкки.
        И тут - в буквальном смысле слова ниоткуда - в комнате возникла собака.
        - Кот! - выдохнула Глюкки. Она как раз пыталась взломать дверь в кладовую, действуя своими огромными ножницами, словно ломиком.
        Собака-кот зашипел на нее.
        - Сюда! - вскрикнула Глюкки. Втолкнув меня в кладовую, она, сделав выпад снизу вверх, воткнула ножницы в брюхо собаки. В брюхо кота. Разница невелика. Кровь брызнула во все стороны. Я оказался в просторной пустой комнате пирамидальной формы с белым полом и белыми стенами, которые вверху сходились в одной точке. В каждой из стен имелось по одному крохотному иллюминатору. Глюкки... Глюкки нигде не было видно.
        За иллюминаторами расстилалась белая пустота. Звезд - и тех не было. Дверей в комнате - тоже. Снизу доносились рычание и лай.
        - Глюкки! Кот тебя стер! - взвыл я. Я понял, что ей конец. Испугался, что сейчас расплачусь. Но тут в полу комнаты распахнулся люк, и из него ногами вперед вылетела Глюкки. Со стороны это выглядело странновато. Ее рука была забрызгана кровью. Она держала ножницы. Она была... Она была нагая. Абсолютно.
        - Я кота стерла! - торжествующе завопила Глюкки.
        - Он все равно гонится за нами, - сказал я, так как снизу по-прежнему слышался отчаянный лай.
        - Тьфу ты! Автодублируемый цикл, наверное, - пробурчала она.
        Она была голая. Нагая. Раздетая. В чем мать родила. Совершенно обнаженная.
        - Хватит на меня пялиться, - рявкнула Глюкки.
        - Я над собой не властен, - ответил я.
        Даже красная кепка - и та исчезла.
        Она была нагая. Голая. На ней ровно ничего не было, ровно ничего. Подбежав к одному из четырех иллюминаторов, она начала поддевать раму кончиком ножниц.
        - Там снаружи ничего нет, - сказал я.
        Лай раздавался все громче. Люк был закрыт, но меня не оставляло предчувствие, что он распахнется, и из него полезут собаки. Или коты. И случится это очень скоро. - Здесь оставаться нельзя! - отозвалась Глюкки и вновь положила руку мне на лоб. Ее прикосновение освежало. Мне оно понравилось. - Вмятина глубокая, но не слишком. Вполне возможно, что ты не убит. Просто оглушен.
        - Он меня сильно стукнул! И вообще, я здесь заперт!
        - Если ты еще жив, то надежда есть. Как только я уйду, они перезагрузят систему. И, скорее всего, ты просто проснешься с больной головой. И сможешь вернуться домой. Лай слышался все ближе.
        - Не хочу я домой.
        - А как же твоя мать?
        - Я оставил ей записку, - солгал я.
        - А твои вещи?
        - Закопал на газоне.
        Она была нагая. Голая, если не считать прелестных очков. Ничем не прикрытые ягодицы, ничем не прикрытые груди. Даже красная кепка исчезла. В дырку едва влезала моя рука, но я протиснулся вслед за Глюкки, выставив вперед плечо. Лай больше не слышался, зато раздавались звуки, похожие на свист ветра. Я взял Глюкки за руку, и мы покатились. Мы катились. Я держал ее за руку, и мы катились по теплому, совершенно чистому снегу.
        Я точно пробудился от сна. Я был закутан в вонючие шкуры. Мой взгляд уперся в прозрачный потолок крохотной хижины, выстроенной из веток и льда. Рядом со мной, закутанная в такую же вонючую шкуру, лежала Глюкки.
        - Где мы? - спросил я. - Я слышу лай котов.
        - Это наши собаки, - ответила она.
        - Собаки? - я встал, подошел к двери. Она была завешена колючим шерстяным одеялом. Отодвинув завесу, я увидел простирающуюся на много миль, засыпанную свежим снегом равнину, на дальнем краю которой виднелся ряд оплетенных лианами деревьев. Несколько собак серебристой масти справляли нужду у угла нашей хижины. Еще одна пыталась загрызть змею. Змея была длиннющая.
        - Здесь все сходится в одной точке, - пояснила Глюкки. - Верхний зал, Северный Полюс, верхушки Амазонки.
        - Верховья, - поправил я. - Куда делись твои очки?
        - Они мне больше не нужны.
        - А мне нравились...
        - Тогда надену.
        Я вновь забрался к ней под шкуры, торопясь выяснить, во что же она на сей раз одета. Я не в силах объяснить в доступных вам терминах, что именно на ней было. Но разве это важно?..