Отцы-основатели Роберт Альберт Блох
Роберт Блох
ОТЦЫ-ОСНОВАТЕЛИ
Ранним утром, 4 июля 1776 года Томас Джефферсон выглянул в пустой Индепенденс-холл и закричал:
- Айда, ребята! Горизонт чист!
Когда он вошел в большую комнату, за ним проследовал Джон Хэнкок, нервно пыхтевший сигаретой.
- Тэкс, - цыкнул зубом Джефферсон. - Курило свое брось, о'кей? Хочешь нас всех запалить, сморчок?
- Прости, дружбан. - Хэнкок огляделся, потом обратился к человеку, шедшему сразу за ним: - Выкинь, а? Кругом - ни одной завалящей пепельницы. И зачем мы только вообще сюда приперлись. Нунцио?
Третий нахмурился.
- Не называй меня «Нунцио», - бросил он. - Чарльз Томсон я, усек?
- Без базара, Чак.
- Чарльз! - Третий двинул Хэнкока по ребрам. - Поправь парик! А то выглядишь, как девка, что в мамкины шмотки вырядилась…
Джон Хэнкок пожал плечами.
- Ну а ты что хотел? Ни покурить, ни присесть нормально - эти панталоны, боюсь, по шву разойдутся, если я в них сесть попробую.
Томас Джефферсон повернулся к ним:
- Сидеть не дам, - сообщил он. - С вас всего-то две вещи - росписи и рты на замке. А говорит пусть Бен - сечете?
- Бен?
- Бенджамин Франклин, чмо, - бросил Томас Джефферсон.
- Кто-то сказал мое имя? - Низенький лысеющий толстяк вбежал к ним, поправляя на ходу пенсне с квадратными линзами, сползающее с переносицы.
- Чего ты так долго? - спросил Джефферсон. - Шухер какой?
- Никакого шухера, - ответил Франклин. - Все путём. Я просто заплутал тут слегка. Из-за этого мудацкого пенсне. Оно мне тень на плетень наводит. Я и забыл, что нужно его носить.
- А нужно ли? - усомнился Джефферсон.
- А вдруг кто-то что-то заподозрит? - Франклин оглядел товарищей поверх краев пенсне. - Скорее всего, и так что-то заподозрят - если ты не будешь делать то, что я тебе говорить буду. - Его взгляд скользнул по голым стенам комнаты. - Так, который час?
Томас Джефферсон закатал оборки на рукаве и глянул на наручные часы.
- Полвосьмого, - объявил он.
- Уверен?
- Перед нашим отбытием - сверился по радио.
- Ну, тут-то ты можешь забыть о радио. До него еще много лет. И сними-ка эти часы - в карман спрячь. За такие вещички мы можем здорово поплатиться. Проблемы могут быть, сечешь?
- Проблемы… - Джон Хэнкок возвел очи горе. - У меня их и так - хоть отбавляй! Взять хоть эти туфли. Они мне не по ноге - жмут, заразы!
- Так, надел - носи с честью и рта не разевай, - приказал ему Бенджамин Франклин. - Хорошо бы было, чтоб ты побрился, босота. Хорошенькое дельце - президент Континентального Конгресса явится на историческую встречу небритый…
- Ну забыл я, и что? Была б у меня бритва с собой - так ее тут даже воткнуть негде!
- Ладно, уже без разницы. Главное - сидим тихо и держим в уме, кто мы на самом деле. Мистер Джефферсон, у вас Декларация с собой?
Никто не ответил.
Франклин встал вплотную к высокому детине в парике:
- Джефферсон, это я к тебе обращаюсь.
- Забыл, - застенчиво улыбнулся детина.
- Смотри, впредь-то не забывай. Так где бумага?
- Здесь, у меня в кармане.
- Так, доставай. Мы должны сразу тут подписать, до чьего-либо прихода. Я рассчитываю, что они начнут собираться к восьми, не позднее.
- К восьми? - Джефферсон вздохнул. - Ты что, хочешь сказать, что они тут так рано начинают работать?
- Наши друзья в задней комнате выглядели так, будто всю ночь работали, - напомнил ему Франклин.
- У них что, нет профсоюзных часов?
- Нет, и ты это сейчас не говорил. - Франклин серьезно оглядел спутников. - Это касается всех вас. Следите за своими языками. Промах мы себе позволить не можем.
- Тоже мне новость. - Чарльз Томсон взял пергамент у Джефферсона и развернул.
- Осторожней с ним, - предупредил Франклин.
- Расслабься, а? Я просто хочу посмотреть. Я таких штук никогда не видел. - Он взглянул на рукопись с любопытством. - Нет, ты только зацени этот почерк. Побуквенно выводил, что ли. - Разложив Декларацию на столе, он принялся читать, бормоча слова вслух.
- «Когда в ходе человеческих событий является необходимость для одного народа порвать политические связи, соединявшие его с другим, и занять между земными державами отдельное и равноправное положение, на что ему предоставляется право самой природой и ее Творцом, то уважение к мнениям людей требует, чтобы он изложил причины, побуждающие его к такому отделению…» - мать моя, что это за шифр? Почему эти ребята не пишут на обычном английском?
- Неважно. - Бен Франклин забрал у него свиток и подошел к столу. - Я собираюсь пересмотреть ее прямо сейчас. - Он порылся в ящике, находя свежий пергамент и гусиное перо. - Почерк скопировать, боюсь, не смогу, но вот от Конгресса отбрехаться сумею. Скажу им, что Джефферсон вносил последние изменения в спешке. Кстати, про спешку будет чистая правда.
Он склонился над пустым пергаментом, еще раз пробежал глазами оригинальную декларацию.
- Нужно сохранить стиль, - произнес он. - Очень нужно. Но самое главное - добавить новые положения в конце. Так, все молчат, никто мне не мешает. Мы - на самой важной стадии плана, улавливаете?
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь царапаньем пера Бенджамина Франклина.
Джефферсон глядел ему через плечо, кивая время от времени.
- Не забудь оговорить ту часть, где сказано, что я временно смогу рулить, - сказал он. - И упомяни про казначейство.
Франклин нетерпеливо кивнул.
- Все сделаю. Не возбухай попусту.
- Как думаешь, они подпишут?
- Конечно, подпишут. У них и выбора-то нет. Сразу же после той части, где сказано, что мы теперь независимое свободное государство, идет положение о временном правительстве. Это, кстати, тебе нужно было бы по-хорошему написать.
- Ну ладно, как скажешь.
Франклин закончил, откинулся на спинку кресла, ткнул в грудь Джефферсона пером.
- Кашляни, - приказал он.
Джефферсон кашлянул.
- Еще раз. Громче.
- Чего ради?
- У тебя ларингит, - пояснил Франклин. - Запущенный случай. Поэтому ты и молчишь. Если кто-то что-то у тебя спросит - просто кашляй. Идет?
- Идет. Я все равно не хочу ни с кем болтать.
Франклин глянул на Хэнкока и Томсона.
- Вы, двое - подписываете и мотаете удочки. Когда прибудет вся кодла, вы идете за кулисы. Я вам приплету какую-нибудь отмазку - это меньший риск, чем если кто-то вас прижмет и станет допытываться. Понятно?
Двое мужчин кивнули. Франклин протянул им гусиное перо:
- Вот. Вы, двое, должны подписать ее в первую очередь.
Хэнкок поставил размашистую подпись. Уступил место Томсону.
- Помни, ты - секретарь, - напутствовал того Франклин. Томсон робко обмакнул перо в чернила. - В чем дело, перо тебе неудобное?
- Конечно, неудобное, - ответил Томсон. - И эти шмотки меня сейчас доконают. И никто из нас не знает, как надо говорить. Нам это не сойдет с рук, Мыслитель. Мы наделаем ошибок.
Бенджамин Франклин встал.
- Мы сделаем историю, - заявил он. - Просто следуй моим приказам - и все будет в порядке. - Он замер и поднял руку. - Выражаясь бессмертными словами самого Бенджамина Франклина - ну, то есть меня, - мы либо доболтаемся до единого мнения, либо будем поодиночке болтаться на виселице.
В Филадельфии они долго болтались вместе - Сэмми, Нунцио, Мэш и Мыслитель Коцвинкл. Они фальшивомонетили, занимались мелким рэкетом, но в основном - мошенничали на ставках.
Дела вообще пошли на лад, когда к ним подключился Мыслитель - он был настоящий дока по стряпыванию темных дел, со степенью, офисом и всем прочим. А самое забавное в нем было то, что у него имелась всамделишная регулярная юридическая практика, и он мог хорошо нажиться, не рискуя попасться на нарушении закона.
Но он работал с ними - так уж была устроена его душа.
- Объясняется все просто, - говорил он им. - Я не гордый. Согласен взяться за то, что само в руки идет. Супер-эго у меня нет. - Смолвил как Боженька - в этом был весь Мыслитель Коцвинкл.
Хотя, в конце концов, именно из-за него они угодили в переплет. В начале все было хорошо. С его адвокатской конторой в качестве прикрытия не составляло труда выходить на крупную рыбу - не мелкоставочный рабочий класс, но серьезные игроки-воротилы. Их он направлял к Сэмми, Нунцио или Мэшу, и они обрабатывали клиентуру по высшему классу.
Это приносило деньги. Большие деньги - такие, что им впору самим было становиться крупными рыбами. Комбинируя умную игру с разумным жульем, они могли бросить вызов самому Микки Тарантино. И они бросили - кто бы не рискнул? На проверенных лошадках - все должно было пройти тип-топ, но почему-то не прошло, и они подсели на долг в двадцать тысяч.
Микки Тарантино знай себе улыбался, но улыбка сползла с его рожи, когда Сэмми пошел к нему и сказал, что им нужно время на то, чтобы выплатить долг.
- Какого черта? - спросил Микки. - Вы, ребята, по уши в клиентах. Все богатые лошки бегут к вам делать ставочки.
- Но с каждой ставочки - да по прибавочке, - сознался Сэмми. - У нас ведь куча внештатных сотрудников, у которых тоже своя доля. Нерадивые жокеи, вандалы, «рыжие» - все тоже хотят есть. А мы хотим не просто есть, а жрать от пуза. Тут не накопишь. Извини, но прямо сейчас денег нет. Надо как-то достать.
- Вот именно, - сообщил сухо Микки Тарантино. - Даю срок до завтрашнего утра. Мне без разницы, где вы возьмете бабки - хоть на Поле Чудес вырастите, - но к завтрашнему утру они должны быть у меня на столе.
Сэмми ничего не осталось, как только вернуться в офис Мыслителя Коцвинкла и поведать горячие в прямом смысле слова новости.
У Мыслителя тоже нашлось известие.
- Не только Микки Тарантино думает, что мы зажрались. Дядя Сэм держит руку на нашем пульсе. Введен какой-то новый налог на контору. Повышенный.
- Повышенный! - взвыл Сэмми. - Шикарно! Микки Тарантино припер спереди, налоговики - сзади. Что делать-то?
- Я предлагаю потрясти наших клиентов, - ответил Мыслитель. - Найти какого-нибудь проштрафившегося вкладчика и попросить нас проспонсировать.
Сэмми вызвал Нунцио и Мэша, и они пошли трясти. Вечером весь их бедный улов лег на стол в конторе.
- Три тысячи! - фыркнул Сэмми. - Три жалких куска!
- Это что, все? - Мыслитель был удивлен. - Я думал, побольше выйдет.
- Конечно, должно было выйти побольше. Если считать оправдания, обещания и закладки. Но вот - все, что есть по факту. Три жалких куска.
- Как насчет Коббета? - спросил Мыслитель.
- Профессора Коббета? Он под тобой же сейчас, да?
Мыслитель кивнул. Профессор Коббет был у него на личном счету.
- Сколько он задолжал? - принялся выяснять Сэмми.
- Что-то в районе восьмерки.
- Восемь и три будет одиннадцать. Негусто. Но, быть может, если внесем их быстро, Тарантино даст отсрочку по остальному.
- Ну тогда руки в ноги - и к Коббету, - предложил Мэш. - Пойдем и посмотрим, чем он сможет нас обеспечить.
И они все погрузились в машину Сэмми и покатили к старику Коббету. Профессор был человек с чудачествами, жил один и ценил азартную игру. Мыслителя он сердечно приветствовал на крыльце своего большого дома - едва ли не как друга. Правда, вся его сердечность поблекла, когда из машины показались Сэмми, Мэш и Нунцио - и совсем сошла на нет, когда он узнал, с какой целью Мыслитель явился.
Встав в проходе, ребята ногами пришпилили дверь к косяку, а стволами пушек - профессора к стенке.
- Без шуточек, - погрозил ему Нунцио. - Нам нужны наши бабки.
- О Господи! - воззвал к высшей справедливости профессор Коббет. - У меня ведь нет денег!
- Да не гони, - бросил Мэш. - Вон как у тебя тут все обставлено. Меблецо-то хорошее!
- Все заложено, - вздохнул профессор. - Заложено по самые дверные ручки из слоновой кости. Фактически, это все уже не мое.
- Как насчет того училища, где ты работаешь? - спросил Мэш. - Может, скажешь им там, чтоб тебе зарплату подняли?
- Я больше не работаю на университет.
- Какая разница? - не вытерпев, рявкнул Сэмми.
- Да, действительно, - заполировал Мыслитель мягким голосом. - Вы же производили впечатление состоятельного человека, профессор!
Коббет пожал плечами, провел рукой по седеющим волосам.
- Не все золото, что блестит, - сказал он. - Вы вот, например, производили впечатление авторитетного профессионала. И когда я невинно поинтересовался о возможности размещения маленькой ставочки на скачках, я и думать не мог, что буду иметь дело с этими вот головорезами.
- Следите за своими словами, - возмутился Сэмми. - Мы не более головорезы, чем восемь чертовых кусков - «маленькая ставочка»!
- Ваша правда, - согласился профессор. - Я верил в будущее, в котором мог позволить себе такие траты. У меня ведь был хороший пост в университете. Но сейчас все это ушло.
- Как так, профессор?
- Есть один исследовательский проект… стоимость экспериментальных моделей пожрала все мои сбережения, а предание моих теорий огласке стоило мне преподавательской должности. Собственно, ради него я и решился играть на скачках - хотел быстро раздобыть деньги на продолжение экспериментов. Сейчас мои карманы пусты.
- Подумай еще раз, - сказал Сэмми. - А то ведь мы тебя и без карманов сейчас оставим. Это запросто!
- Погоди-ка, - вступился Мыслитель. - Профессор, вы сказали о моделях. А в чем суть эксперимента?
- Я покажу вам, если хотите.
- Давай, - кивнул Сэмми. - Парни, стволов с него не спускайте, а то вдруг он какой-нибудь трюк выкинет!
Но профессор обошелся без трюков. Он повел их вниз по лестнице в подвал, в богато обставленную частную лабораторию. Они прошли к большой прямоугольной металлической конструкции, утыканной катушками и трубками, имевшей смутное сходство с унитазом по проекту Фрэнка Ллойда Райта[1 - Фрэнк Ллойд Райт (1867 -1959) - американский архитектор-новатор. Проектировщик знаменитого «Дома над водопадом» в Пенсильвании.].
- Госсс-поди, - прокомментировал зрелище Нунцио. Ты что, старик, франкенштейнов тут плодишь?
- Держу пари, это - космический корабль, - заявил Мэш. - А проф просто хочет слетать на Марс, отдохнуть, с марсианочками позависать.
- Пожалуйста, - вздохнул Коббет, - обойдитесь без издевок.
- Через минуту этот мир может обойтись без тебя, - напомнил ему Сэмми. - Эта штуковина нам ни к чему. В пункте приема вторсырья за нее двадцатку не дадут.
Мыслитель Коцвинкл сделал знак молчать:
- Что это за объект, профессор?
Коббет покраснел.
- Я не решаюсь пока назвать его так - после всех нападок вышестоящих лиц, - но другого вразумительного термина просто нет. Это машина времени.
- Уф! - Сэмми приложил руку ко лбу. - И это ему мы позволили взять долг в восемь кусков? Он же самый настоящий сумасшедший ученый!
Мыслитель нахмурился.
- Машина времени, говорите? Способная перемещать человека назад иди вперед во времени?
- Только назад, - ответил профессор. - Движение вперед невозможно, так как будущего в любой временной точке еще не существует. И «перемещение» - не лучшее слово. «Транзит» по смыслу подходит больше, поскольку время не имеет ни материальных, ни пространственных характеристик, будучи связано с трехмерной вселенной единственным регистрируемым качеством - продолжительностью. Если принять продолжительность за «икс» и…
- Заткнись, - простонал Нунцио. - Давайте вздуем этого юмориста и уйдем отсюда. Тут мы только время теряем.
- Теряем, все так, - кивнул Мыслитель. - Профессор Коббет это рабочая модель?
- С вероятностью в восемьдесят девять - девяносто пять процентов - да. Я ее еще не испытывал. Но я могу показать вам формулы, по которым…
- Не нужно. Почему вы ее еще не испытывали?
- Я не уверен в прошлом. Или, скорее, в том, как наше с вами настоящее к нему относится. Если какое-либо лицо или объект из настоящего отправится в прошлое, произойдут изменения. То, что исчезнет здесь и сейчас, начнет существовать там и тогда, и это, скорее всего, вызовет… как бы сказать… времетрясение? Времесмещение? В общем, повлияет на настоящее. Вопрос только - на наше ли с вами? - Он нахмурился. - Трудно это все объяснить, не прибегая к соответствующим физико-математическим выкладкам…
- Хотите сказать, вы боитесь, что путешествия во времени изменят прошлое, или что из-за них может возникнуть еще одно настоящее, принципиально другое?
- Вы все упрощаете, но примерно представляете, о чем я, да.
- Тогда что хорошего в вашей работе?
- Ничего, боюсь. Я просто хотел доказать свою точку зрения на практике. Был едва ли не одержим. У меня нет никаких оправданий.
- Так, - Сэмми сделал шаг вперед. - Спасибо за лекцию, проф, но, как вы сами сказали - оправдания вам нет. Думаю, раз уж вы не платите по долгам, надо вам преподать урок. Не думаю, что из этого подвала нас кто-нибудь услышит…
Мыслитель перехватил руку Сэмми.
- Какой в этом смысл? - спросил он.
- Но он нам ни хрена не заплатил!
- И не заплатит, если ты пристукнешь его. Какая нам-то выгода?
- Никакой. - Сэмми почесал в затылке. - Но что тогда делать? Нам нечем рассчитаться с Тарантино. В город нам лучше не соваться.
Мыслитель огляделся по сторонам.
- Почему бы не остаться здесь? Мы в безопасности и изоляции, с хорошей крепкой крышей над головой. Давайте попользуемся гостеприимством мистера Коббета некоторое время.
- Отлично, - буркнул Мэш, - но вечно-то мы сидеть тут не сможем. Ну, оттянем время - и что?
Мыслитель улыбнулся.
- Оттянем время, - повторил он, глядя на постройку Коббета. - Вот вы нам, профессор, и поможете.
- Ты что, хочешь запустить эту дрянь? - уточнил Сэмми. - Ты шутишь?
- Я серьезно, - ответил Мыслитель. - В ближайшем будущем мы точно будем в безопасности… если отправимся в прошлое.
Потребовалось много чего настраивать. Профессор на пару с Мыслителем все следующие несколько дней работали вместе.
- …как включить эти регуляторы? Это что, руль?
- Здесь нет руля. Все управляется компьютером. Давайте покажу еще раз.
- И что, вы можете выбрать абсолютно любую дату из прошлого?
- Теоретически. Основной проблемой является точное исчисление. И мы, и наша Земля не статичны. Мы каждую секунду перемещаемся в пространстве - что уж говорить о более длительных периодах времени. Нам нужно учитывать скорость света, движение планеты, наклон…
- Это - по вашей части. Вы же можете установить математически точное положение в прошлом и настроить компьютер на следование маршруту?
- Думаю, да. Почти уверен.
- Тогда все, что нам осталось - определить, куда, или, вернее, в когда мы отправляемся, - и Мыслитель подозвал к себе Сэмми, Нунцио и Мэша.
- Блин, - крякнул Нунцио, - да давайте просто вернемся на пару-тройку недель назад, когда еще не сделали ставки.
- Узко мыслишь, друг мой. - В глазах Мыслителя вспыхнул недобрый огонек. - Мы же можем отправиться в любой отрезок времени в прошлом.
- Ну тогда давайте в Египет, - предложил Мэш. - У них там были кувшины с золотом, и везде ходили бабы нагишом, да и вообще…
- Ты говорить-то сможешь на древнеегипетском, болван?
- Ну… - Мэш замялся.
- Да неужто вы не понимаете, что назад из прошлого пути не будет? Наше с вами настоящее ведь, как я и говорил, не будет существовать в том времени, которое вы выберете конечным - так как переместится в будущее! - всполошился профессор Коббет. - Этот молодой человек, - он ткнул пальцем в Нунцио, - предложил самый разумный вариант. Хотя… - Глаза его забегали. - Понимаете, могут возникнуть определенные парадоксы и аномалии. Не скажу наверняка, что в прошлом вы не повстречаете самих себя накануне сделки. Последствия такой встречи, честно говоря, непредсказуемы. Вы можете просто устранить собственные копии и занять их места, а можете… ну, скажем, случайно катализировать уничтожение Вселенной.
- То есть, безопаснее всего остаться в настоящем, - подвел черту Сэмми.
- Да кому нужно такое настоящее… - вдруг произнес с мечтательным видом Мыслитель. - Бегать от ребят вроде Тарантино, жульничать по-мелкому на ставках… Вот что, дурни, - он подбоченился. - Вы хотя бы помните, где мы находимся?
- Ну, в Филадельфии, - ответил Сэмми.
- Правильно, в Филадельфии. Надеюсь, все помнят, что произошло здесь в одна тысяча семьсот семьдесят шестом году?
- Какой-то там праздник, да? - предположил Нунцио. - Наверное, наши бейсболисты взяли две награды Лиги подряд.
- Тысяча семьсот семьдесят шестой, дубина! - взвыл Сэмми. - Тогда еще и бейсбола-то не было! Тогда только-только Декларацию подписали!
- Верно, - снова взял слово Мыслитель Коцвинкл. - Именно здесь, в Филадельфии, была представлена Декларация независимости - на Конгрессе. И именно здесь, в тот знаменательный день, революционная казна была передана для временного хранения Вашингтону, Джефферсону, Джону Хэнкоку и Чарльзу Томсону, секретарю Конгресса. Грубо говоря, им подогнали целый вагон золота, на который они должны были снарядить войска и заложить первые городские рубежи.
- Я что-то не понимаю, куда ты клонишь, - сощурился Сэмми.
- Подумай сам! - проникновенно произнес Мыслитель. - Зачем нам влачить жизнь мошенников здесь, когда мы просто можем подсидеть самых первых, первейших проходимцев - и открыть Америку! Если я правильно понял, профессор Коббет, этим мы никаких парадоксов не породим. Территориально мы близко к Индепенденс-холлу - фактически, до него можно пешком дойти. Ведь я прав - машина времени действует только в данных пределах, и перенесемся мы на то самое место, откуда стартуем - только в прошлом?
- Именно так, - сглотнул слюну Коббет, - но…
- Отлично! Далее: время, в которое мы отправляемся - задолго до нашего рождения, так что встреча с собственными копиями нам не грозит. И, наконец: избавившись от отцов-основателей и заняв их место, мы наложим руки на все богатства изначальной Америки! На настоящее золото, а не на бумажки, легко печатаемые и втюхиваемые простакам! А только представьте себе наше влияние - господа, да мы попросту можем перекроить старушку-Америку по своим собственным лекалам! Сделать так, что в ней никогда не будет типов вроде Микки Тарантино!
- А звучит-то неплохо! - просиял Мэш.
- Господа! - воззвал профессор Коббет. - Вы берете на себя слишком многое! Да и потом, это же невозможно! Все это произошло более ста восьмидесяти световых лет назад! Представьте себе поправочный коэффициент и вероятность промашки! А о последствиях подумайте!
- Никаких промашек, проф, - серьезно сказал Мэш, наводя ствол на Коббета, - или последствия грозят одному тебе. Давай, запускай эту штуку. Мы собираемся сделать Америку великой. Сэмми, Нунцио, вы с нами?
Те переглянулись.
- Не знаю, честно, - протянул Сэмми.
- Мне без разницы, - отмахнулся Нунцио. - Все одно - что так, что так. Хотя, я вот лично всегда хотел побывать в прошлом. Когда еще не изобрели эти автомобильные сигнализации.
- Решено большинством голосов, - твердо заявил Мыслитель. - Ты, Сэм, конечно, можешь остаться… вот только, боюсь, расплачиваться с Тарантино придется тебе одному.
- Ага. Нашли дурака! - хмыкнул он. - Я в деле, однозначно.
- Конечно, потребуется подготовка. - Никогда в жизни Мыслитель не выглядел таким взволнованным. - Это я беру на себя. Потребуется куча книг по истории - все, какие только найдутся. Профессор, ходить в библиотеку и по книжным по понятным причинам будете вы. Всю стоимость книг, если что-то потребуется докупить, вычитайте из своего долга. Итак, нам нужны биографии Франклина, Джефферсона, Томсона и Хэнкока. Их портреты, повадки, стиль. Нужны точные исторические сведения - желательно восстановить день буквально по минутам, чтобы не просчитаться со временем прибытия. Как я помню, оптимально будет прибыть рано утром. Они обсуждали Декларацию перед Конгрессом едва ли не всю ночь. Если мы застигнем их врасплох пораньше, мы будем иметь дело лишь с четырьмя испуганными мужчинами - не с оравой их личной охраны.
- Вот только как мы сойдем за матерых политиканов, Коцвинкл? - не без ехидцы в голосе спросил Сэмми. - Мы, сам понимаешь, парни простые.
- Ерунда, - отмахнулся Мыслитель. - На первых порах вас буду выгораживать я. Я лыс и комплекцией смахиваю на Бенджи Франклина. Я обладаю достаточными знаниями и культурой речи. Франклин, так или иначе, был главный в связке. А вас пообтешем в процессе. Парики, одежда - все будет снято с настоящих отцов-основателей, а уж гримом нас обеспечит проф - сейчас все эти штуки вроде искусственных бородавок или пудры конкретного цвета может достать любой ребенок. Об остальном не волнуйтесь. В конце концов, каков он - хороший политик? Простой мошенник, научившийся целовать младенцев.
- Но нам-то в то утро не младенцев придется целовать! - вспылил Сэмми. - Я ведь не такой тупица, как вы, наверное, тоже кое-что читал! Те четверо парней всяко показали себя - произносили речи, уламывали весь Конгресс поставить подписи, все такое прочее. Они знали там всех, и все там знали их. Как мы впишемся? Как сможем повторить все то, что сделали они?
- В этом-то и суть. - Мыслитель Коцвинкл торжествовал. - Мм не обязаны делать все то, что сделали они! Вернувшись в прошлое и избавившись от настоящей четверки основателей, мы получим полную свободу действий! Мы будем писать историю по-новому! В конце концов, у нас есть ваши стволы, а они-то всяко совершеннее тогдашних кремниевых пугачей! Хвала Богам, военная промышленность в наше время шагнула далеко вперед. Ну? Теперь понимаешь?
Гут профессор Коббет, о котором все успели позабыть, робко откашлялся.
- Джентльмены, - мягко сказал он, - наверное, вы не понимаете, какую ошибку совершаете. Кроме того, у меня достаточно патриотических чувств, чтобы отказаться от соучастия в вашем преступлении - и даже попробовать ему воспрепятствовать. Нельзя осквернять нашу историю! Ладно, сейчас я буду говорить даже не как патриот, а как ученый. Слишком много случайных факторов задействовано. Слишком большая вероятность просчета, роковой ошибки и возникновения непоправимых аномалий на всем пути следования машины времени. Нет, нет, - он напустил на себя гордый вид, - делайте, что хотите, а я вот не собираюсь вам помогать.
- Но послушайте, профессор Коббет, - мягко сказал Коцвинкл. - Вы и так уже в последние дни мне много чего объяснили. А я отнюдь не дурак - и не такой законченный гуманитарий, коим вы меня, несомненно, мните. Я смогу запустить эту машину и сам. Конечно, риск по расчетам останется, но разве пьют шампанское те, кто не рискуют? А вот сможете ли вы запустить машину и закончить расчеты без, скажем, пальцев левой руки, - Мыслитель незаметно подмигнул Мэшу, и Мэш ухмыльнулся, - это, знаете ли, тот еще вопрос…
Последняя краска сползла с лица Коббета, сделав профа похожим на призрака.
Понятное дело, он не смог помешать им.
- Мыслитель, старый дуралей! - возопил Мэш, оглядываясь. - У нас таки получилось!
Само перемещение во времени не отложилось в памяти Сэмми. Темнота и вспышки света в темноте, отскакивающие от каких-то белых закрученных линий, выпрыгивавших на них из мрака. И - сильное головокружение пополам с тошнотой. А потом - бац! - и вот они уже не на лужайке за домом профа, а в поле, заросшем пшеницей - под огромным, раскинувшимся до самого горизонта, звездным небом.
Сэмми осторожно втянул воздух - и понял, что Мэш был, похоже, прав. Воздух был какой-то неуловимо другой. Непривычный, чуждый.
Но дышать им было можно - и это было главное.
Все остальное упиралось в сугубо технические моменты.
Ориентируясь по карге, начерченной Мыслителем Коцвинклом, они без труда нашли Индепенденс-холл - такой, каким он еще был в прошлом.
Без труда пробрались с торцов внутрь.
И выполнили грязную работу.
Ни один из тех предметов, что лежали в заготовленной в будущем сумке Мыслителя Коцвинкла - хлороформ, лоскуты ткани, веревка, дубинка из обрезка трубы, набор отмычек, - не остался без работы.
Четыре тела простерлись на полу. Кто-то еще трепыхался, но Мэш работал своей дубинкой споро, и вскоре все это движение и трепыхание улеглось. Использовать ее порекомендовал, опять же, Мыслитель - сославшись на то, что выстрелы в ночи, да еще и в обители отцов-основателей, могут привлечь нежелательное внимание.
Они облачились в загодя снятые с них одежды и парики. Втиснули ноги в старомодную неудобную обувь.
- Ну дела, - выдохнул Мэш, закончив свое переоблачение. - Я своими руками шлепнул старика Франклина. Эх, видели бы меня сейчас мамка с папкой… А говорили еще - ни на что не сгожусь…
- Потом собой погордишься, - одернул его Мыслитель. - Сейчас надо готовиться к парадному выходу.
И они засели за подготовку.
Изменение текста Декларации было идеей Мыслителя.
- Кое-что в этой бумажке явно стоит улучшить, - сообщил он. - Например, я планирую совершенно точно оговорить порядок нашего общего казначейства. Интересно, проф там, у себя, почувствует изменения? Или все-таки он со своим настоящим останется в первозданном виде? Пока я что-то не вижу отличий этого прошлого от нашего с вами.
- Кто знает, - пожал плечами Сэмми. - Надеюсь, золотка-то нам завезут.
- Ты, кстати, тренируй свой кашель. У тебя ларингит, не забыл?
- Не забыл, спокойно. Сколько у нас еще времени? - Он глянул на часы. - Уже за восемь, по идее, так какого черта… Эй! Мыслитель! Они почему-то встали. - Сэмми повернул часы циферблатом к будущим отцам-основателям. - Вот, видите. Говорят - полвосьмого. Но быть такого не может. Я еще когда на них глянул, помнишь? Они столько же показывали.
- Ну-ка, дай я выгляну на улицу. - Мыслитель прошел к окну. - Толпа потихоньку должна уже собираться… погодите-ка. Это еще кто? - Он подозвал Сэмми к себе. - Видишь этих солдат?
- Вижу. Те, что в высоких шапках и красных мундирах?
- Красные мундиры - это же британские войска.
- Британские?
Мыслитель не ответил. Он выбежал через зал в коридор, распахнул двери. Два гренадера в алой форме предстали перед ним. Серебристая сталь штыков хищно поблескивала в утреннем свете.
- Стоять! - вскричат тот, что был повыше. - Именем Его Величества!
- Его Величества? - ошалело переспросил Мыслитель Коцвинкл.
- Да, Его Величества - вы, бесцеремонный бунтовщик!
- Что за ерунда? - схватился за голову Сэмми.
- Не ерунда, - пробормотал Мыслитель. - Коббет ведь говорил… Кажется, сам факт нашего прибытия сюда изменил прошлое. В этом прошлом англичане заняли Филадельфию.
- Хватит болтовни! - прикрикнул на него гренадер. - Все ваши протесты приберегите для генерала Бэргойна. Когда он войдет сегодня в город, вы и ваши соратники-бунтовщики предстанут пред трибуналом!
Мыслитель побледнел.
- История изменилась, - прошептал он. - Бэргойн победил. Съезд не состоится. Те четверо… отцы-основатели… они никого тут не ждали. Они готовились бежать… а мы остались. И вот теперь мы под арестом.
- Ну уж нет! - Сэмми выхватил ствол, наставил на солдата и нажал на спуск. Тот отшатнулся и прикрыл лицо руками. Но ничего не произошло - раздался еле слышный щелчок.
Второй солдат уже шел в наступление, выставив перед собой штык, но Мыслитель успел захлопнуть дверь перед самым его носом. Навалился всем телом на засов. С той стороны в дверь забарабанили. Потом - принялись бить штыком.
Сэмми прицелился.
- Да опусти ты эту игрушку! - выдохнул Мыслитель. - Она тут не работает.
- Быть такого не может! - Нунцио выхватил револьвер из рук Сэмми, оттянул барабан. - Заклинило, наверное. - Он нацелил оружие на стену, спустил курок… ничего. Все тот же беспомощный щелчок.
- Может, вернемся к машине времени? - неуверенно предложил Мэш. - Мало ли, что этот проф нам наплел…
- Можно не пробовать, - выдохнул Мыслитель Коцвинкл. - Профессор Коббет был прав. Наше будущее из этой точки не вычислить. Это прошлое - теперь наше настоящее, и мы, скорее всего, наплодили в нем аномалий. Да и к тому же, если часы и револьверы здесь не работают, тут и физика - не совсем такая, как у нас. Если не работает простое, вряд ли мы запустим такую сложную штуку, как коббетовская машина времени.
- Но даже в тысяча семьсот семьдесят шестом огнестрел, часы и прочее - все это работало, разве не так? - вознадеялся Сэмми.
- В нашем семьсот семьдесят шестом, - сказал Мыслитель. - В прошлом, что было у нас. Но мы нарушили фундаментальный закон, сделав прошлое настоящим. Ну, или хотя бы попытались. Ведь фундаментальные законы, по сути, не могут быть нарушены.
- Но мы же здесь.
- Да, здесь. Вот только это не наше прошлое, как ты не поймешь? Никак не может им быть. Это прошлое происходит откуда-то еще.
- Откуда же еще ему браться? - захотел узнать Мэш.
- Из мира, в котором современные механизмы не работают, подчиняясь другим законам природы. Из мира, в котором англичане разгромили силы восстания и захватили отцов-основателей. Из мира, существующего в альтернативной вселенной.
- Альтернативной вселенной?
Мыслитель спешно и сбивчиво поведал им концепцию, но тут подоспели еще солдаты. Дверь пала под их ударами, и приятелей грубо растащили по сторонам.
- Помяните слова Франклина! - кричал Мыслитель.
Но в этом мире Франклин - и Мыслитель, раз уж на то пошло, - ошибся.
Всем им пришлось болтаться на виселице поодиночке.
notes
Примечания
1
Фрэнк Ллойд Райт (1867 -1959) - американский архитектор-новатор. Проектировщик знаменитого «Дома над водопадом» в Пенсильвании.
|
