На дне каньона Клеопатры Дэвид Брин
        Идёт бомбардировка Венеры кометами, содержащими лёд, в целях изменения сернокислотной атмосферы на приемлемую для жизни человечества. Местное население вынуждено жить на дне океанов Венеры в созданных прочных куполах. Как долго это продлится? Поколения? Или пора людям выходить на поверхность планеты?
        Дэвид БРИН
        Об авторе
        Перемены не всегда бывают к лучшему, но часто они неизбежны - особенно когда меняется весь ваш мир…
        Дэвид Брин вошел в мир научной фантастики в конце семидесятых и стал одним из самых известных писателей, получившим три премии «Хьюго» и одну премию «Небьюла» за свои произведения. Брин стал знаменит благодаря серии «Возвышение», начавшейся в 1980 году с романа «Прыжок в Солнце» и впоследствии продолжившейся романом «Звездный прилив», за них он получил премии «Хьюго» в 1984-м и «Небьюла» в 1983 году. «Война за Возвышение» получила «Хьюго» в 1988 году, дальше последовали «Риф яркости», «Берег бесконечности», «Небесные просторы» и «Горилла, мои мечты». Также он, в соавторстве с Кевином Ленэ, написал предысторию к серии «Возвышение» - «Обнаруженные цивилизации: иллюстрированный путеводитель по мирам Возвышения Дэвида Брина». Еще одну премию «Хьюго» в 1985 году он получил за короткий рассказ «Хрустальные сферы», а в 1986-м удостоился премии имени Джона Кэмпбелла за роман «Почтальон», по которому позже Кевин Костнер снял крупнобюджетный фильм. Среди других его романов: «Глина», «Эпоха големов», «Дело практики», «Земля», «Славное время», «Небесный горизонт» и, созданный совместно с Грегори Бенфордом,
«Сердце кометы». Его короткие рассказы выпущены в сборнике «Река времени», «Особые приметы» и «Наступит завтра». Вместе с Артуром Кларком он выпустил антологию «Солнечный парус», а также опубликовал несколько нефантастических произведений, таких как «Открытое общество», «В глазах странника» и «Кинг-Конг возвращается! Особое мнение о гигантском примате». Самый новый его роман вышел под названием «Сущее».
        На дне каньона Клеопатры
        1
        Прозвучал ежедневный гонг. Иона удивился бы, если бы его не было.
        Как и каждый день, когда был возможен удар, как только утром звенели Старые часы, фермеры, обитатели купола, забирались к стволам-колоннам, скорчившись в ожидании очередного землетрясения - сильных толчков, любого сбивающих с ног и заставляющих содрогаться границы купола. Только иногда ничего не происходило. Часы звенели в полной тишине, в атмосфере жуткой подавленности. Мать Ионы зажгла свечу, надеясь предотвратить несчастье.
        Ранней весной толчков не было почти целую неделю. Пять дней подряд без обломков, рушащихся из Верхнего Мира сюда, на дно океана. И два небольших перерыва годом раньше. По-видимому, сегодня снова будет передышка…
        Бом-м!
        Через некоторое время грохот снова возобновился, выбивая из-под ног Ионы мокрую почву. Он с беспокойством взглянул на границу купола - древней постройки (высотой более двухсот метров) из полупрозрачной вулканической породы. Купол отделял рисовые поля и лес гигантских пиньонов от черной воды снаружи; сейчас он вибрировал неприятным тонким звуком.
        Сегодня особенно неприятным, у Ионы даже заныло в зубах.
        - Поют, - успокаивающе прокомментировала пожилая женщина, работавшая за соседним закрытым станком. Ее шишковатые пальцы безостановочно летали меж нитей, из которых получалась мягкая ткань. Ее руки не тряслись, хотя растущие неподалеку пиньоны дрожали гораздо сильнее, чем обычно.
        - Прости, бабушка. - Иона прислонился к ближайшему пучку лиан, свисавших с купола убежища, где качались светящиеся листья, дающие свет поселению. - Кто поет?
        - Стены, глупый мальчишка. Стены купола. Грохот начинается точно в срок, точь-в-точь как Старые часы звонят. Хотя каждый год приходится основное колесо укорачивать, отнимать тринадцать секунд от дня. Толчки всегда приходили с одного направления, ориентироваться можно! И купол пел для нас…
        - Пел… Ты имеешь в виду этот ужасный стон? - Иона ткнул пальцем в ухо, словно от зудящего звука у него там засвербило. Он вглядывался в ближайший лес из толстых стволов и лиан, пытаясь заметить признаки аварии. Или катастрофы.
        - Он совсем не ужасный! А музыкальный. Успокаивающий. Особенно после выкидыша. Раньше женщины теряли около половины младенцев. Не как сейчас, когда больше нормальных живых рождается, чем уродцев либо мертвых. Повезло вашему поколению! И еще похуже бывало в старину. Основателям удалось почти под корень всех извести! Несколько раз популяция была на грани. - Она покачала головой и улыбнулась. - А, так вот о музыке! После каждого полуденного стука прислонишься к стене купола и радуешься! Эта музыка помогала нашим женщинам нести тяжелое бремя.
        - Да, бабушка, я верю, это было прекрасно, - ответил Иона, стараясь, чтобы голос звучал уважительно, потом дернул за плющ на ближайшем пиньоне, проверяя прочность, и вскарабкался наверх, цепляясь длинными неперепончатыми пальцами за плетения лиан, достаточно высоко, чтобы осмотреться. Никто из взрослых или мальчишек не умел так ловко лазить.
        Несколько ближайших столбов, похоже, оборвали крепление к потолку купола. Пять… нет, шесть… раскачивались из стороны в сторону, пока не рухнули. Их светящиеся верхушки погрузились в рисовые плантации, извергая снопы искр… и на рабочие бараки, где Паналина и ее механики заорали от ужаса так, что было слышно даже отсюда. Плохо, подумал Иона. Под куполом теперь станет темнее. Если другие стволы упадут, поселение окажется в полумраке и начнет голодать.
        - О, это было прекрасно, совершенно верно, - беспечно продолжала старуха, игнорируя шум. - Конечно, во времена моей бабушки грохот не был таким регулярным. И говорят, что задолго до этого, во времена моей бабушки, когда день длился так долго, что люди успевали несколько раз спать лечь, грохот случался раза по четыре или по пять раз! Сколько всего разрушено было тогда! Но всегда только с одной стороны и всегда в первой половине дня.
        Она вздохнула, будто показывая, что Иона и вообще молодежь сейчас слишком избалованны. «И вы называете это грохотом?»
        - Конечно, - призналась она, - тогда купол был поновее. Более гибкий, я думаю. Рано или поздно один неудачный удар нас всех прикончит.
        Иона как раз имел возможность улизнуть, но у него было достаточно проблем и без оскорбления Старейшей, пережившей тридцать четыре беременности и родившей только шесть живых детей, четверо из них оказались ценными - девочками.
        Но бабушка пребывала в хорошем настроении, погрузившись в воспоминания.
        Иона вскарабкался выше, дотянувшись левой рукой до свободно качающейся лианы, которые иногда затягивали промежутки между стволами. Правой он вытащил висящий на поясе нож и обрезал лиану примерно на метр ниже колен. Спрятав лезвие, он сделал глубокий вдох и вихрем пронесся сквозь пустоту… и приземлился на следующем дереве. Оно покачнулось от его толчка, и Иона забеспокоился. Если оно свалится, а я буду тому причиной, меня реально накажут. И не только бабушка!
        Репутация «отчаянного», возможно, сходила с рук, когда Иона был поменьше. Но теперь матери подумывали, что, возможно, придется заплатить за то, чтобы какая-нибудь другая колония забрала его. Как известно, непослушный мальчик ни положения хорошего не сможет занять, ни ценности в браке не имеет… а человек без спонсора-жены обречен на маргинальное существование.
        Но честно говоря, в последний-то раз я был не виноват! Как мне придумать усовершенствованный насос, если нельзя заполнять что-нибудь водой под давлением? Согласен, рисовая скороварка - плохой выбор. Но у нее был датчик давления и вообще… она очень подходила.
        Ствол долго подрагивал и наконец замер. С чувством облегчения он перебрался на другую сторону. Подходящей лианы на этот раз не было, но соседний ствол находился довольно близко. Иона напрягся, приготовился и бросился вперед, вытянув руки, но приземлился неловко, порядочно съехав вниз. Без передышки он кинулся вбок, где заметил еще одну лиану, хорошо подходящую в качестве тарзанки для дальнего прыжка.
        На этот раз он не стал сдерживаться и дал волю восторженным воплям. Две лианы и четыре прыжка спустя он оказался рядом с краем купола и протянул руку, чтобы потрогать ближайший участок древнего стеклообразного камня там, где никто не заметит, что он нарушает табу. Нажав на прозрачный барьер, Иона почувствовал, как толща океана давит ему навстречу. Поверхность была грубая, неровная. Мелкая пыль испачкала его руку.
        - Конечно, тогда купола были моложе, - рассказывала старуха. - Более гибкие.
        Иона намотал длинную лиану на левое запястье, уперся в ствол пальцами ног и, далеко откинувшись, прижался лицом к мутному камню - камень высасывал из него тепло в бездонную тьму - и, прикрыв голову ладонью, стал вглядываться в черноту. Постепенно привыкнув к темноте, он различил каменистые стены каньона Клеопатры, узкого и глубокого, куда давным-давно пришло спасаться человечество. Они укрылись от захватчиков с Косса. Это случилось много бабушек назад.
        Несколько линий куполообразных убежищ вытянулись вдоль дна каньона, как жемчужины на ожерелье, каждую из которых окружали, как пеной, маленькие пузырьки… они были меньше самых маленьких из тех, что были в прежние времена, и ни один из них не подходил по размерам для жилья. Говорили, что давным-давно, во времена Основания, сверху лился слабый свет, проникающий с поверхности и разделяющий день и ночь. Свет исходил от мифического божества, которое в старых книгах называлось Солнцем, настолько могучим, что могло проникать сквозь ядовитые облака и постоянно поднимающийся океан.
        Но это давно кануло в прошлое, это было, когда море не раскинулось еще так широко, не заполнило каньоны, став темным и бесконечно глубоким. Теперь единственным, что проникало сверху, были сгустки шлака, который мужчины собирали, чтобы удобрять поля. С каждым годом шлак становился все необычнее.
        Теперь стены каньона можно было разглядеть только при свете, выбивающемся из самих куполов, внутри которых сияли верхушки пиньонов. Иона поворачивал голову слева направо, перебирая в уме видимые анклавы. Амтор… Ленинджер… Чаун… Куттнер… Окумо… каждый клан жил по своим собственным традициям. В любой из них клан Тайри, его клан, может продать его по брачному договору. Хороший мальчик, скатертью дорога. Читать, писать умеет. Руки золотые, да известное дело, рассеянный, склонен к размышлениям, а иногда позволяет себе отчаянные мысли.
        Он продолжал считать: Бракутт… Льюис… Атари… Нэпир… Олдрин… Что это?
        Иона моргнул. Что там происходит с Олдрином? И тем куполом, что прямо за ним. Олдрин и Безо все еще вздрагивали. Он с трудом мог разобрать детали на таком расстоянии, да еще через мутное, с царапинами стекло.
        Один из двух куполов дрожал и прогибался, верхушки пиньонов вспыхивали, а гигантские стволы качались из стороны в сторону… и вдруг рухнули!
        Дальнее поселение как будто бы раздувалось. Так Ионе показалось сначала. Он потер глаза и прижался еще ближе, а Безо все рос…
        …Или поднимался! Иона не мог поверить своим глазам. Весь купол, оторвавшись от дна, двигался. Вверх. И вместе с куполом поднимались фермы, дома и рисовые поля. Гигантские стволы все еще стояли, и колония Безо продолжала освещаться, возносясь вверх. Не в силах оторваться, ошеломленный Иона смотрел ей вслед, пока не пропал последний проблеск и колония не исчезла во тьме, стремительно поднимаясь к ядовитой поверхности Венеры.
        А затем без всякого предупреждения колония Олдрин лопнула.
        2
        - Знаешь, я родился в Безо.
        Иона обернулся и увидел Еноха, опирающегося на грабли. Он смотрел на юг, вдоль стены каньона, в сторону зияющего кратера, где раньше находился злополучный поселок. Отдаленные проблески ламп мерцали там, где ходили экипажи спасателей на захламленном поле, оставшемся от Олдрина. Это была работа для механиков и старших взрослых работников. Но пруды с водорослями и стволы пиньонов нуждались в питании, поэтому Иона тоже оказался снаружи, в провонявшем водолазном костюме, затуманившемся от его собственного дыхания и дыхания многих поколений его прошлых владельцев. Он помогал собирать недельный урожай органического шлака.
        Иона ответил Еноху на том же языке. Жестами. Это единственный способ разговаривать, когда вы находитесь под водой.
        - Хватит, - отстучал он старшему товарищу, переселившемуся в купол Тайри по брачному договору. - Все это осталось позади. Мужчина никогда не должен оглядываться назад. Делай, что велено.
        Енох пожал плечами - они часто затекали от тяжести шлема, сделанного из старых пузырей-куполов огромных размеров, которые больше не встречались в этих краях. Флегматичная отстраненность Еноха была его способом адаптации, который хорошо помогал ему, когда его поженили на кузине Ионы, Еззи, молодой и очень волевой девушке. Для нее было важно полное подчинение Еноха, а другие качества молодого супруга ее не сильно интересовали.
        Надеюсь, что, когда меня пошлют жить в чужой купол, моя жена окажется нежной.
        Иона продолжил сгребать упавшую органику, в основном вязкие остатки растений, размякшие и переломанные после падения на дно. Но в последние десятилетия попадались и другие находки. Раковины, имевшие отверстия для рук и ног. Фрагменты скелета каких-то изящных созданий, которые могли при жизни быть размером с Иону! Гораздо более совершенные существа, чем грязные черви, окапывающиеся возле куполов. Больше даже, чем легендарные змеи и рыбы, описываемые в сказках Старой Земли.
        Папа Паналины - старый Учитель Ву, хранил коллекцию падающих сверху находок в маленьком музее на востоке Тайри, где были аккуратно помеченные экспонаты: самые старые найдены по меньшей мере десять бабушек назад, когда свет и тепло еще достигали дна. Иона считал это невероятным. Возможно, это тоже легенда, как и Старая Земля.
        - Эти образцы… видишь, они становятся все сложнее, Иона? - объяснял старик Ву, показывая ему ряд жилистых водорослей. - Как ты думаешь, что это? Это оставили зубы существ, которые живут на растениях или среди них. И тут! Видишь, напоминает место укуса? Контуры листа, откушенного зубами? Может, это растение потому и попало к нам, что его обгрызло это существо?
        Иона гадал, что это может означать, пока сгребал растительный шлак и укладывал его в сани, все еще представляя себе размер челюстей, которые могли отгрызть настолько жесткий, волокнистый побег. А ведь здесь все было так раздавлено!
        - Как может что-то жить на поверхности? - спросил он Ву, который, как рассказывают, прочел все книги, существовавшие в колониях каньона Клеопатры. А многие и по два-три раза. - Ведь Основатели говорят, что атмосфера ядовита?
        - Да, в ней диоксид углерода и серная кислота. Я показал тебе, как с помощью листьев пиньонов мы разделяем эти два вещества и используем в своих мастерских. Одно мы выдыхаем…
        - А другое обжигает! Хотя в небольших количествах оно пахнет приятно…
        - Потому что основатели по мудрости своей запустили нам в кровь симбионтов. Это существа, которые помогают нам справиться с давлением и газами, убивающими людей, которые до сих пор живут на порабощенной земле.
        Иона не хотел представлять себе крошечных животных, которые бегают по его телу, даже если ему от этого хорошо. Каждый год в колонии проводился отбор детей, чтоб готовить из них специалистов для изучения всяких полезных вещей, в первую очередь биологических. Мало кто хотел исследовать область, которая интересовала Иону, специализироваться по ней разрешалось немногим.
        - Но существа в крови могут помочь нам только здесь, где пиньоны предоставляют нам воздух для дыхания. Наверху концентрация яда слишком велика. - Иона показал рукой вверх. - Поэтому никто из Всплывших не вернулся?
        Раз в год или два колонисты теряли человека в том аду, что ждал наверху. Чаще всего из-за аварий: рвался трос или отцеплялся балласт, после чего несчастный падал вверх.
        Другой распространенной причиной было самоубийство. Но реже всего это происходило по причине, о которой все матери запрещали не только говорить - не разрешалось даже упоминать ее. По Запретной причине.
        И только сейчас, после того как всплыл Безо с тысячей жителей и взорвался Олдрин, каждый втайне вспоминал о ней.
        - Даже если ты переживешь резкое изменение давления… один вдох там, и твои легкие будут выжжены, будто огнем, - ответил вчера старый Учитель Ву. - Именно поэтому Основатели расселили живых существ немного выше, чем нас, но под защитой слоя темпе-ра-турного перепада, который поглощает большую часть яда, не достигающую нашего дна. - Старик замолчал, ласково поглаживая странный скелет со множеством челюстей. - Но кажется, жизнь нашла способ прекрасно существовать возле самой границы. Настолько близко, что я начал удивляться тому…
        Резкий голос вырвал его из раздумий.
        - Иона!
        На этот раз Енох напомнил ему, что нельзя забывать о работе. Вот почему хорошо работать парами. Он двигал граблями. Мама снова была беременна. Так же, как и тети Леор и Сосан. Это был очень напряженный период, когда женщины, забеременев, решали, избавиться от ребенка или оставить его, и если его оставляли, то родиться мог как здоровый, так и уродец. Нет, не может быть, что вернутся страшные времена, когда выживала только половина родившихся!
        Так они с Енохом проковыляли уже достаточно далеко от дома, перетаскивая за собой сани на другое место, где верхние океанические течения часто сбрасывали в каньон разные интересные вещи. Пруды и пиньоны постоянно требовали подкормки свежей органикой. Особенно в последнее десятилетие, после того как старое вулканическое жерло потухло.
        Книга Изгнания гласит: Мы спустились сюда по ведущим вниз трубам, когда море было горячим и молодым. Здесь было убежище на мелководье для свободных людей, спасающихся от Косса, когда кометы непрерывно падали на Венеру, уничтожая жизнь, охладив ее жар и создав потоки.
        Иона имел смутное представление о «кометах»: это большие шары, летящие из невероятной пустоты, которые божественные существа с магическими способностями швыряли на планету. Шары изо льда, бело-голубого вещества, образующегося на нижних сторонах валунов в быстрых подводных течениях. О кометах в книгах говорилось, что они размером с каньон Клеопатры.
        Иона посмотрел на уносящиеся ввысь стены, ограждающие мир, который он знал. Кометы настолько огромны! И они каждый день сталкивались с Венерой, так же как за столетия до прихода колонистов огромные айсберги падали на родственный мир Старой Земли. Возможно, их было несколько миллионов, собранных сначала человеческой цивилизацией, а потом Магистрами Косса, которые сами смогли посылать айсберги - задача настолько великая, что почти невероятная.
        Так много льда. Так много воды. Ее уровень все выше, она может заполнить небо, даже ядовитое небо Венеры. Так много, что она может заполнить все существующее…
        - Иона, осторожно!
        Крик Еноха заставил его пригнуться. Иона оглянулся, точнее, попытался, неуклюже ворочая тяжелый комбинезон, поднимая облака гадкой илистой мути, шаркая ботинками по дну.
        - Что? Что такое?
        - Над тобой! Берегись!
        Оборачиваться назад нелегко, особенно в спешке. И затуманенный лицевой иллюминатор мешал смотреть. Только сейчас Иона увидел, что к нему несется огромная тень, она быстро приближалась из темноты.
        - Беги!
        Лишний раз просить его не пришлось. Сердце колотилось от ужаса. Иона изо всех сил отрывал от дна тяжелые водолазные ботинки, кинувшись к ближайшей стене каньона, ощущая, а потом и увидев массивную извилистую тень, стремительно падающую на него с высоты. В тусклом свете далеких куполов он разглядел чудовище, находящееся уже на расстоянии одного быстрого смертельного скачка. Иона увидел зияющую пасть и два ряда огромных сверкающих зубов. Извивающееся чудовище будто вынырнуло из ночного кошмара.
        Я не буду этого делать. Но стена каньона была слишком далеко.
        Иона круто развернулся, подняв столб мутного ила. Присев на корточки, бессмысленно мыча от ужаса, он поднял свое единственное оружие - грабли для сбора органического мусора со дна. Он махал ими из стороны в сторону, надеясь попасть в угол гигантской челюсти, несущейся на него из полумрака в обрамлении четырех хищных глаз, как упоминавшийся в старых книгах дракон, догоняющий добычу. Иона был беззащитен, а бегство было пустым жестом неповиновения судьбе.
        Давай, монстр.
        Внезапно в его мозгу возникло отчаянное решение.
        Это не сработает.
        Это не может получиться.
        Грабли треснули, и гигантская пасть сомкнулась вокруг Ионы, врезавшись в ил. Он был пойман… но не раздавлен, не разрезан и не пережеван страшными челюстями. Готовый ко всему, он стоял под грохнувшимся на дно чудищем, только теперь звук был гораздо громче, чем ежедневный грохот падающих органических остатков.
        Земля дрогнула, и наступила тишина. Какой-то скрип. И снова тишина.
        И мрак. Внутри гигантской пасти Иона сначала ничего не видел… затем появились слабые проблески. Это был свет пиньонов из соседнего купола Монсат. Свет лился через отверстие. Отверстие в гигантской голове. Оно увеличивалось, давление океана разрывало плоть существа, предназначенного для гораздо меньших глубин.
        Затем Иона почувствовал запах. Запах смерти.
        Конечно. Такое существо никогда не ныряет на глубину по собственной воле. Вместо голодного монстра Иона столкнулся с потоком, увлекающим труп к его последнему пристанищу. А столкновение может показаться веселой историей, если он, когда станет старым, будет рассказывать ее. Но сейчас он чувствовал боль от ссадин, злость, смущение… и беспокойство по поводу заканчивающегося запаса воздуха. Выхватив из-за пояса нож, Иона стал прокладывать путь из ловушки. Был еще один повод поспешить. Если его спасут другие, он не сможет заявить, что эта органика для Тайри - его клана и семьи. Для его приданого, для повышения его ценности в качестве мужа.
        Сосредоточенные тычки подсказали ему, что Енох был рядом, вскоре в разрезе щеки появилась рукоятка грабель. И вот уже они оба рвали и распиливали жесткие ткани, отбрасывая в сторону сгустки сморщенных мышц и кожи. Его шлем был непроницаем для соленой воды, но острые запахи могли проходить через мембрану. Наконец Енох протянул ему руку, и Иона выскочил наружу. Прошел несколько шагов и рухнул на колени, откашливаясь.
        - Вон другие подходят, - сказал ему друг.
        Иона посмотрел вперед: несколько мужчин в костюмах и шлемах торопливо приближались, размахивая светящимися лампочками и самодельным оружием. За ними быстро двигалась грузовая субмарина - ряд пузырей средних размеров, приводимых в движение ручными винтами.
        - Помоги мне… залезть, - сказал он Еноху.
        Вместе они искали способ, как забраться на голову чудовища. Это был опасный момент. Без четкого разделения собственности могли вспыхнуть драки между спасательными экипажами разных куполов, как это произошло в прошлом поколении вокруг последней горячей трубы на дне каньона Клеопатры. Только когда погибло несколько десятков человек, бабушки помирились.
        Если Тайри отстоит право на труп, то по действующим правилам следует выделить щедрый подарок каждой колонии, но лучшая и большая часть достанется Тайри. Теперь мир и честь зависела от его скорости. Но череп был огромный, скользкий и гладкий. Почти не имея времени на размышления, Иона решил рискнуть. Он полоснул по упругому тросу, связывающему мягкий комбинезон с подвешенным грузом, надежно удерживающим его на океанском дне. Он тут же ощутил непреодолимую тягу, толкающую его к небу и гибели. Та же самая сила, что вздернула колонию Безо несколько дней назад, отправив купол со всеми его обитателями в долгое падение вверх.
        Енох понял его рискованный маневр. Схватив Иону за руку, он сунул ему за пояс грабли и нож. Все было в порядке. Они были готовы. Сила, влекущая его к поверхности, слегка ослабла. Иона кивнул другу и прыгнул.
        3
        Брачная делегация подошла ко входу в купол Тайри, постукивая в бубны. Молодежь, украшенная венками из рисовых колосьев и цветочными гирляндами, плясала вместе с молодоженами. Хотя многие дети были в масках и с гримом, скрывающим врожденные уродства, казалось, от них исходил свет.
        Ведь они были единственными.
        Некоторые взрослые тоже пели и кричали в те моменты, когда это было положено. Особенно старались несколько десятков беженцев - Тайри выделило место для части изможденных беглецов из развалин Сиксина и Содула, и теперь они с пылким рвением приветствовали процессию, отчаянно стараясь, чтобы новый дом по-настоящему принял их, а не просто терпел. А остальные гости из неразрушенных куполов? Большинство пришло только ради бесплатной еды. Все они толпились возле шлюзов, теснясь, чтобы пропустить свадебную субмарину.
        Иона их не осуждал. Большинство людей предпочли остаться поближе к дому, потому что в последнее время удары с поверхности стали сыпать как сумасшедшие, увеличивая цепочку трагедий, окончательно прервав старое спокойное житье.
        И сегодня удара уже не будет, подумал он. Вот уже месяц, как ни одна комета не сотрясла землю. Год или два назад такие перерывы вызвали бы беспокойство. Теперь же, учитывая ужасный урон, нанесенный последними ударами, люди радовались любой передышке.
        Наступает хаос. Мало кто радуется теперь даже новым бракам.
        Иона взглянул на свою невесту, пришедшую из отдаленной колонии Лауссан, находящейся на северном краю каньона Клеопатры, чтобы забрать его. Рост выше среднего, лицо чистое, крепкое тело, у нее были красивые бедра и лишь незначительная мутантная пятнистость на затылке, где волосы росли буйными бесцветными спиралями. На недостатки Ионы тоже закрывали глаза, у него не было перепонок на ногах, а еще он начинал безостановочно чихать, когда давление менялось слишком быстро. Сейчас никто не обращал внимания на такие мелочи.
        С другой стороны, ты можешь стать вечным изгнанником для всех, кого знал, если у тебя врожденные дефекты по мужской части. Иона все никак не мог наглядеться на мастерские и бараки, деревья и плантации Тайри, гадая, увидит ли он когда-нибудь купол, в котором родился. Возможно, если бабушка Лауссана доверит ему какое-нибудь поручение. Или когда в Тайри в следующий раз будет свадебный праздник - если жена возьмет его с собой.
        До этого дня он видел Петри Смот только мельком, за все эти годы перебросившись от силы парой слов, в мастерских или на ярмарке после урожая, проходящей в некоторых самых крупных куполах. Во время прошлогоднего фестиваля, проходящего в Олдрине, имевшем печальную судьбу, его будущая невеста задала ему несколько уточняющих вопросов о представленных им остроумных технических новинках. Сейчас, вспоминая тот случай, он понимал, что тон, с которым она спрашивала его, был… оценивающим. Он сопоставил тогдашние свои ответы с тем, как они могли повлиять на ее выбор. Ему никогда не приходило в голову, что он может произвести на девушку такое впечатление, что она решит выбрать его в качестве супруга.
        Я-то думал, что ее заинтересовал мой усовершенствованный балластный клапан. Хотя… может быть… так и есть.
        Возможно, ее действительно привлекли именно его способности механика. Паналина предложила ему такое объяснение вчера, помогая привести в порядок его приданое - старый грузовик, который он купил на премию, полученную за труп морского змея. Давно брошенное судно он сумел отремонтировать за год. Многие считали грузовик безнадежно обветшалым.
        - Что ж, он вполне рабочий, можешь его забрать, - решила вчера вечером старший механик колонии Тайри, обойдя судно с носа до кормы и проверив все от якорных тросов и каменного киля до скамеек, сидя на которых несколько пар здоровых мужчин могут вращать винт, двигающий лодку вперед.
        Она постучала по дополнительным пузырям-емкостям, приоткрыла кран, из которого с шипением потянулся сжатый воздух. Затем Паналина проверила рычаги, которые при необходимости запускают в цистерны воду, позволяя подводной лодке оставаться на дне, обезопасив пассажиров от падения в смертельно опасное небо.
        - Пойдет, - наконец сказала механик, к большому облегчению Ионы. Теперь его супружеская жизнь могла начаться с хорошей ноты. Не каждый жених мог похвастаться подводной лодкой в качестве приданого!
        Иона приобрел это старое судно за несколько месяцев до того, как люди поняли, насколько ценными могут быть даже такие развалюхи, как эта. В непрерывной череде катастроф, обрушившихся на каньон, они могут стать единственным способом спасения и эвакуации. Он не успел закончить ремонт вовремя, чтобы помочь эвакуировать семьи из треснувших куполов Сиксина и Садула, и очень переживал из-за этого. И все же, согласно правилам судоходства, этот автомобиль может обеспечить Петри Смот весомое место в иерархии колонии Лауссан, и тогда Иона станет для жены незаменимым.
        Только… что же будет, когда разрушится много куполов и целые больше не смогут принимать беженцев?
        Уже шли разговоры о запрещении поселения в Тайри других колонистов, даже эвакуированных, и о необходимости перехода к автономии. Некоторые поговаривали о вооружении подлодок и подготовке к войне.
        - Раньше пузыри были толще и прочнее, - сказала Паналина, похлопывая рукой по переборке, первой из трех полупрозрачных сфер, соединенных в короткую цепочку, словно три жемчужины на нитке. - Они перестали использоваться примерно четыре или пять поколений назад. Нужно будет нанимать шесть здоровых гребцов, чтобы перевозить полностью нагруженную товарами лодку. Прибыль у тебя останется небольшая.
        Старая добрая Паналина всегда рассуждала так, будто все скоро наладится и возобновится бартерный обмен, как было раньше.
        Седая ремесленница утверждала, что ей шестьдесят, но она была, конечно, моложе. Бабушки позволили ей поддерживать эту басню, что обычно было уголовно наказуемым проступком, и ее чрево оставалось пустым. Паналина имела только двух живых наследников, оба были мальчики.
        - И все же. - Паналина еще раз оглядела лодку и напоследок хлопнула рукой по борту. - Это надежная лодка. Знаешь, среди матерей был разговор о том, чтобы запретить тебе забирать ее из Тайри. Смоты пообещали за нее полтонны измельченного винограда и еще принять одну семью из Садула. Но я думаю, им больше нужен ты сам.
        Иона ломал голову над этим загадочным замечанием Паналины, после ее ухода, во время пьяного мальчишника, страдая от плоских шуток и издевок женатых мужчин, и после, когда не мог уснуть, ворочаясь в предсвадебном волнении. В процессе самой церемонии мать говорила с ним тепло и ласково, что было на нее совсем не похоже, но от этого Иона еще сильнее чувствовал, что он уходит навсегда. Хотя на самом деле настоящей причиной материнской мягкости было то, что теперь в семье становилось одним мужским ртом меньше.
        Во время церемонии связывания запястий супругов Иона неожиданно вспомнил слова старого ученого Ву, с которым говорил недавно. Баланс полов может измениться, если дело действительно дойдет до войны. Производители станут менее ценными, чем бойцы.
        В доке Иона увидел, что его маленькая подлодка украшена цветами, и все три сферы сверкали, отполированные выше ватерлинии. Этот жест был очень приятен. Чуть выше винта свежей краской было написано название лодки.
        «Птица из Тайри».
        Хорошо. Мать всегда любила рассказы о доисторических существах Старой Земли, летавших в небе, которое было неизмеримо большое и прекрасное.
        - Я думала, ты собираешься назвать ее в честь меня, - вполголоса прокомментировала Петри, не переставая ласково улыбаться.
        - Я так и сделаю, моя любовь. Сразу же, как только мы придем в доки Лауссана.
        - Ну, может быть, не сразу, - ответила она, больно ущипнув Иону за ягодицу. Ему удалось не дернуться и не показать виду. Но ясно было, что его жена не намерена терять время, когда они прибудут домой.
        Домой. Он должен был переосмыслить значение этого слова.
        И все же, загрузив пассажиров, подарки и багаж в лодку, Иона последний раз бросил взгляд на корму, представив там название, которое хотел дать своей лодке.
        «Новая надежда».
        4
        Они были в пути, пройдя уже больше половины расстояния до колонии Лауссан, когда глухой удар прокатился по каньону. В самый неподходящий момент субмарину тряхнуло так, что она загрохотала, как детская погремушка. Удар был сильный и поздний. Настолько поздний, что никто уже и не предполагал, что он будет сегодня. Народ уже решил, что сегодня обойдется без падения комет. Это был самый длинный перерыв в ударах на памяти Ионы. Возможно, поговаривали некоторые, время комет подошло к концу, как это было давно предсказано. После катастрофы, постигшей Олдрин и Безо два месяца назад, это стало всеобщим тайным желанием.
        До этого момента движение лодки происходило спокойно и приятно даже для взволнованных молодоженов. Иона стоял у руля, глядя вперед через участок отполированного с обеих сторон пузыря, достаточно прозрачного, чтобы ориентироваться. Надеясь, что выглядит как бывалый моряк, он держал руль, поворачивая «Птицу из Тайри», хотя двигатель подлодки был неподвижен. В этом рейсе свадебный кортеж буксировал большой, изящный и современный трейлер из Лауссана, команда которого, состоявшая из двенадцати мужчин, обливаясь потом, слаженно вращала привод кривошипного вала.
        Петри стояла рядом с мужем, в то время как пассажиры болтали, сидя позади них, во втором отсеке. Когда они проплывали мимо очередного купола, она говорила о всяких женских делах, например о политике, дипломатии, торговле, известных личностях и традициях колоний. Она рассказывала о том, какие товары и продукты производит каждая колония, в чем нуждается, о темпах мутации и количестве детей. И насколько хорошо каждая колония поддерживает свое генетическое разнообразие… Ее тон изменился, когда она начала говорить о генетике, словно осознала, насколько эта тема утомляет их обоих. Матери в Лауссане обсуждали ее очень часто.
        - Конечно же, я имела последнее слово, окончательный выбор за мной, - сказала она Ионе, и ему стало приятно оттого, что она чувствует необходимость объяснить ему это.
        - В любом случае есть проект, который я разрабатываю, - понизив голос, продолжила она. - С некоторыми другими людьми в Лауссане и Лэндисе. В основном они все молодые. И нам может понадобиться такой хороший механик, как ты.
        Как я? Значит, я был выбран только из-за этого?
        Иона напрягся, когда Петри обернула руку вокруг его талии. Она наклонилась и прошептала ему на ухо:
        - Я думаю, тебе понравится наша затея. Это как раз то, что нужно таким отчаянным, как ты.
        Его так удивили ее слова, что он с изумлением уставился на нее. Но руки ее были жесткими, она дышала ему в ухо. Иона решил реагировать на все равнодушно, не удивляясь. Возможно, почувствовав его реакцию, Петри отпустила его. Она встала к нему лицом, опершись спиной в прозрачную стенку подлодки.
        Умная девушка, подумал он. Ему приходилось смотреть в ту сторону, где она стояла, чтобы повторять маневры ведущей субмарины, «Гордости Лауссана». Теперь он не мог спрятать глаза, используя мужскую сдержанность как предлог. Круглое лицо Петри было немного широким, как и ее глаза. Ямочка на подбородке, классическая для лауссанцев, была едва заметна, а вот мутантный локон светлых волос отражался позади нее в полированной поверхности корпуса лодки. Ее свадебный наряд, гладкий и облегающий, убедительно показывал, что ее тело способно родить и выкормить… и еще немного больше. Иона подумал: Когда я получу от нее знак того, что ее ко мне тянет? Подскажет ли она мне? Если он кинется на нее слишком рано, то может показаться невеждой, нуждающимся в коротком поводке. Запоздалое или слишком слабое чувство с его стороны может оскорбить невесту.
        А едкие насмешки могут сделать меня импотентом. Он успокоился и с удовольствием посмотрел на нее. Она ждала его… он знал, чего она хочет.
        - Так что за проект? Что-то с грузовиками? - предположил он. - Что-то запрещенное матерями? Это связано с… э-э…
        Он оглянулся через плечо на открытый люк, ведущий в соседний отсек, заваленный подарками, его приданым, багажом лауссанской знати, с комфортом ехавшей на борту более просторной ведущей лодки. У них же на грудах вещей сидели пассажиры пониже рангом - несколько молодых двоюродных братьев Петри и семья эвакуированных из обреченной колонии Садул, перевозимых из Тайри в нагрузку, в соответствии с одним из пунктов брачного договора. Возможно, лучше было бы оставить этот разговор до той поры, когда рядом будет меньше ушей, способных уловить обрывки их разговора. Отложить обсуждение до брачной постели - это было единственное место в колонии, где у человека возможна личная жизнь. Он снова посмотрел вперед, вздернув бровь, и Петри явно уловила смысл того, что он недоговорил. Тем не менее, перейдя на шепот, она закончила его фразу:
        - Это для отчаянных, да. Правду сказать, твоя репутация парня, вечно надоедающего всем вопросами, помогла мне неплохо сторговаться. Ты же собираешься продолжать в том же духе, я полагаю. Для тебя удача - найти такую, как я, потому что я ценю такие качества. Если это действительно так, умник.
        Иона решил промолчать, позволив Петри продолжать считать его хитрецом, коим он никогда не был. Через минуту она с улыбкой пожала плечами и продолжала едва слышным шепотом:
        - Наша группа заговорщиков и вольнодумцев была вдохновлена другим отчаянным парнем. Тот, кого мы должны всегда помнить, человек по имени… Мелвил.
        Иона собирался было спросить про это загадочное «мы», но упоминание этого имени остановило его. Он моргнул раз, другой, не в силах пошевелиться. Не сразу он решился задать следующий вопрос, с трудом подбирая слова.
        - Ты говоришь о… каньоне Теодоры?
        Это было легендарное место. И в глазах Петри сейчас промелькнуло очень многое. Одобрение его догадливости… и перекрывающая все опасность их цели. Готовность и даже стремление к риску, необходимость действия в суровые времена, желание искать путь вперед, даже если он казался мифическим. Все это он увидел в ее глазах в одно мгновение.
        - Я слышал… все об этом слышали… Мелвил нашел карту, на которой был обозначен другой каньон, в котором были Дары Венеры - гигантские пузыри, такие же, как те, что Основатели обнаружили тут, в каньоне Клеопатры. Но матери запретили даже говорить об этом, не то что пытаться добраться туда, и… - Иона помедлил, - и после того, как Мелвил избежал наказания, его карта была спрятана…
        - Он обещал мне копию, - призналась Петри, оценив его реакцию. - Когда мы будем готовы двинуться в путь.
        У Ионы голова шла кругом. Он снова оглянулся на соседний отсек, где ребятишки прыгали вверх-вниз по багажным полкам, чуть не опрокинув ящик с кузнечными инструментами Паналины, отправленные ею в колонию Голланц. За вторым люком в последнем отсеке, где обычно сидели мокрые от пота гребцы, сейчас лежали мешки экспортируемого колонией Тайри риса. Семья беженцев и кузены Петри вели праздные разговоры, развалившись на груде вещей, заглушаемые криками играющих детей.
        Иона посмотрел на невесту.
        - Ты шутишь! Значит, парень по имени Мелвил действительно был? Он украл подлодку и…
        - …И исчез ровно на месяц, неделю, день и час, - завершила за него Петри. - Он вернулся с рассказами о далеком каньоне, полном блестящих пузырей всех размеров, это огромная пена из полых вулканических шаров, оставшаяся от создания мира, все это не тронуто человеческой рукой. Пузыри новые, какие находили наши предки, когда пришли в новорожденный океан, ища убежища от ядовитого неба.
        Она цитировала Катехизис Основателей, почти дословно, теми же фразами. Было забавно слышать, как она наизусть цитирует писание и при этом восхищается печально известным бунтарем. Иона не мог понять, когда она говорит серьезно. Но он всегда избегал поэзии, тем более ироничной, и надо было указать на этот его недостаток прямо сейчас.
        - Итак… речь идет о… поиске нового убежища?
        - Если ситуация тут будет продолжать ухудшаться, разве у нас есть варианты? О, мы преподнесем это как экспедицию по сбору новых пузырей, любых размеров, которые встретятся поблизости, от водолазных шлемов и кухонных котелков до колбочек. Но мы также проверим и крупные. Может быть, в каньоне Теодоры они надежнее, чем тут. Тем более что их размеры становятся… - Петри печально покачала головой. Она покачала головой и отвела взгляд, с ее лица исчезла маска жесткости и непреклонности, уступив место обычной тревоге.
        Она что-то знает. То, что матери не говорят обычным людям. И она боится.
        Как ни странно, эта минутная слабость тронула Иону, как будто между ними растаял невидимый лед. Ему захотелось подойти к ней… быть ближе. Не в сексуальном смысле, а просто чтобы успокоить, поддержать…
        И в этот момент раздался грохот - сильнее, чем Иона когда-либо слышал.
        На полпути до колонии маленькую подлодку тряхнуло так, что зазвенели пузыри, из которых она состояла. Петри швырнуло прямо на него, тросы управления вырвались из рук, и они оба полетели назад сквозь открытый люк в соседнее отделение. Подлодку тряхнуло еще раз, и их бросило на нос.
        Иона успел подумать, что сейчас две подлодки, связанные буксирным тросом, столкнутся. Но субмарина Лауссана подскакивала и вертелась на некотором расстоянии впереди, а ближайшие купола колоний были в двухстах метрах. Иона успел разглядеть это за долю секунды, когда их швырнуло на нос. На этот раз, когда «Птица» снова качнулась, он успел вцепиться в поручень, другой рукой крепко схватив девушку за талию. Она хрипло дышала, на лице застыло выражение ужаса.
        - Что это было?
        Иона изо всех сил вцепился в поручень, приготовившись к очередному мощному толчку. Он едва не выпустил Петри.
        - Это комета! Слышишь гул? Но она никогда раньше не появлялась так поздно!
        Ему не хватило дыхания, чтобы добавить: И я никогда не бывал во время удара вне купола.
        Никто не рисковал выходить наружу в полдень, когда падали кометы. И теперь Иона понял почему. В его ушах звенело, как в колоколе.
        Все это время он считал. В ударах была последовательность. Волна определенного тона проходила по скале раньше, чем медленные поперечные волны. Он даже когда-то читал по этому поводу книгу Учителя Ву и даже кое-что понял. Он вспомнил слова старого учителя. По разнице во времени достижения волн можно судить, как далеко источник удара от каньона Клеопатры.
        Двадцать один… двадцать два… двадцать три…
        Иона надеялся досчитать до шестидесяти двух, это обычная периодичность во времена его бабушки.
        Двадцать четыре… двадцать…
        Поперечная звуковая волна, выше тоном и гораздо громче, зазвенела внутри подлодки, как в колоколе. Когда гул перестал отдаваться в зубах, Иона и Петри наконец смогли подняться на ноги, держась за поручни.
        Менее половины стандартного расстояния. Эта комета ударила почти в нас! Он пытался стряхнуть с головы тяжелый туман. Может быть, всего в паре тысяч километров.
        - Дети! - крикнула Петри и кинулась в соседний отсек. Он тоже пошел туда, но только для того, чтобы проверить, не нарушена ли герметичность люков. Ни один люк не пострадал. Плачущие дети выглядели напуганными, но тоже не сильно пострадали. Ладно, доверим Петри улаживать дела внутри…
        Он снова взялся за ремни управления рулем. Он изо всех сил дергал непослушный руль, слыша снаружи отдаленный шум. Винты «Гордости Лауссаны» с ожесточением месили воду в сорока или пятидесяти метрах перед ними. Должно быть, гребцы внутри нее напрягали все силы, налегая на рычаги.
        Их тянет назад, с тревогой понял Иона. Они гребут в обратном направлении, туда, где была «Птица из Тайри», привязанная буксирным тросом. Какого черта они пятятся задом?
        Подсказка была тут же… Трос оставался туго натянутым, несмотря на все усилия гребцов. И внезапно Иона с ужасом понял, в чем дело. Нос большой субмарины был задран вверх, они стояли почти вертикально.
        «Гордость Лауссаны» потеряла свой основной балласт! Крупные куски камня или сырца обычно подвешивались к килю, удерживая субмарины возле дна. В создавшемся хаосе почти все они оторвались! Но как? Конечно же, несчастное стечение обстоятельств, проклятая халатность и жесткие удары о дно. Любая из этих причин могла привести к тому, что сейчас «Гордость Лауссаны» поднимается к небу.
        Теперь Иона мог увидеть изогнутые купола-поселения в том ракурсе, в котором не желал увидеть их ни один житель каньона… Он смотрел сверху вниз, различая во тьме светящиеся ветви пиньонов.
        Проклиная свою медлительность, Иона бросил бесполезный руль и поспешил в заднюю часть отсека управления, зовя на помощь Петри. Перед ним стояла задача, важнее которой у него еще не было. От его действий зависели жизни всех.
        5
        - Когда я дам команду, открой клапан номер один на четверть оборота! - В его голосе была твердость, непривычная после принятого в обществе почтительно-покорного тона при обращении к женщине, но его жена не выказала ни малейшего знака обиды или гнева. Она просто кивнула:
        - Четверть оборота. Я поняла, Иона.
        Усевшись на одну из балластных цистерн, он начал ритмично перекачивать воздух из него в соседний баллон с помощью своего усовершенствованного насоса.
        - Хорошо… Открывай.
        Как только Петри повернула вентиль, они услышали, как вода заполняет балластную камеру, проталкивая оставшийся воздух в соседний резервуар. Гораздо проще и быстрее было бы просто выпустить воздух наружу, но Иона не мог заставить себя это сделать. Воздух мог еще понадобиться.
        Когда «Птица» начала накреняться на один борт, Иона перекинулся на балластную камеру с другого борта рядом со смотровым окном - частью корпуса, которая была отполирована с обеих сторон. На корме, в третьем отсеке слышно было, как пассажиры перекидывают мешки риса, освобождая на всякий случай гребную рукоятку. На самом деле им приказал это сделать Иона только для того, чтобы занять их чем-нибудь.
        - Нам надо стать еще тяжелее, - сказал он Петри, перебегая по лодке то вперед, то назад, позволяя воде полностью заполнить балластные цистерны. Как они и ожидали, это замедлило движение субмарин.
        Но экипаж поврежденного судна уже не мог вращать двигатель. Теперь все зависело от Ионы и Петри. Если они смогут сделать «Птицу» достаточно тяжелой, и при этом быстро, падение в небо обоих судов будет предотвращено.
        А мы станем героями, подумал Иона, руки его уже ныли от насоса. Это станет прекрасным началом его жизни в колонии Лауссан, повысит его репутацию… если, конечно, сработает. Иона хотел пойти проверить показания приборов своей субмарины, но не было времени. Он поставил отца садулской семьи беженцев рядом с собой на насос и все равно спешил. Постепенно все цистерны заполнились водой, и «Птица» стала перевешивать всплывающую подлодку.
        Да! Из тьмы показался самый крупный купол. Возможно, тот самый, мимо которого они проходили, когда ударила комета.
        Иона переглянулся с Петри, улыбаясь, и в ее глазах мелькнуло уважение. Возможно, мне придется слегка отдохнуть перед нашей брачной ночью. Забавно, но он вовсе не чувствовал, что усталость может ему помешать.
        «Птица» скользила по широкой кривой к самому краю колонии. Иона дал Зирашу знак перестать качать, а Петри закрыла клапан. Он не хотел удариться о морское дно. Когда они спустились ниже, Петри узнала ближайшую колонию. Это был Ленинджер. Сквозь мутное стекло и пот, заливающий глаза, было плохо видно, но Иона был уверен, что в этот момент толпа жителей прильнула к стеклу с внутренней стороны купола, глядя на снижающуюся подлодку.
        Судя по виду купола, лодка снижалась довольно быстро. Иона крикнул пассажирам, чтоб приготовились к жесткой посадке, которая могла произойти в любую секунду, раз он мог уже разглядеть зевак с Ленинджера. Удар об илистое дно должен был произойти…
        …Но не происходил.
        Что-то было не так. Инстинкт подсказал ему причину раньше, чем он осознал ее, у него заложило уши, и он несколько раз чихнул. Реакция на изменяющееся давление.
        О нет!
        Петри и Иона смотрели на жителей колонии, которые в отчаянии наблюдали, как «Птица» ухнула куда-то ниже уровня дна… и продолжала снижаться. Точнее, это сам купол Ленинджера продолжал подниматься, все выше и выше, несясь навстречу смерти вместе со всем, что было внутри него; его основание разрушилось при последнем мощном ударе кометы. Как и в случае с колонией Безо, судьба Ленинджера была внезапной, и эвакуировать жителей не успели.
        С бессильным криком Иона отвернулся от окна и бросился выполнять то, что был должен. Проверить приборы. Абсолютные показания манометра нельзя было использовать, но по относительным значениям можно было определить, опускались ли они. Не только по отношению к обреченной колонии, но что они реально опускались в каньон, а не…
        - Поднимаемся, - глухо сказал он Петри, и она прижалась к нему, положив голову на его плечо. Он обнял ее за талию, словно они были женаты всю жизнь.
        - Что мы еще можем сделать? - спросила она.
        Он пожал плечами.
        - Не так уж много. Заполнить цистерны до конца. Но они и так почти полные, а веса недостаточно. Он слишком сильно тянет. - Иона указал на «Гордость Лауссана» через лобовое стекло; пять крупных, заполненных воздухом отсеков обеспечивали достаточную плавучесть, чтобы преодолеть сопротивление их маленького грузовичка.
        - Но… почему бы им не сделать то же самое? Заполнить свои баллоны…
        - Балластные цистерны. Сожалею, моя любимая. У них они не такие вместительные. Только несколько небольших цистерн для регулировки дифферента.
        Иона продолжал говорить как ни в чем не бывало, действуя согласно роли капитана, хотя желудок его сжимался от ужаса, пока он объяснял, как внешние якоря экономят внутреннее пространство. Кроме того, новые суда сделаны из пузырей с более тонкими стеклами. Никто не хочет перегружать их лишними отверстиями, клапанами и прочим.
        - И ни у кого нет твоего нового насоса, - добавила Петри. Ее ободряющий тон значил для Ионы в эти последние минуты больше, чем он мог ожидать.
        - Конечно… - задумчиво сказал он.
        - Да? Ты что-то придумал?
        - Ну, если бы мы перерезали страховочный трос…
        - Мы погрузимся обратно! - Петри нахмурилась. - Но мы их единственный шанс. Без нашего веса они выстрелят в небо, как косточка из трубки.
        - В любом случае только они могут это решить, - объяснил Иона. - Трос доступен на их конце, а не на нашем. Прости. Это конструктивный недостаток, который я решу, как только получу шанс, но только после того, как напишу твое имя на корме.
        - Хм, посмотрим, - сказала она, затем продолжила после короткой паузы: - Как ты думаешь, отпустят они нас, когда поймут, что корабли обречены?
        Иона пожал плечами. Он никогда не слышал рассказов о том, как ведут себя люди, когда сталкиваются лицом к лицу с таким концом. Но на всякий случай он решил проследить за этим.
        Он пару раз громко чихнул. Изменяющееся давление стало действовать.
        - Стоит ли сообщить другим? - спросил он Петри, кивнув на задние отсеки «Птицы», откуда доносился плач детей.
        Она отрицательно покачала головой.
        - Это будет быстро, правда?
        Он хотел солгать, но отбросил эту идею.
        - Зависит от обстоятельств. Когда мы поднимаемся, давление снаружи падает, так что, если давление воздуха внутри останется высоким, один из наших отсеков может треснуть или взорваться. И вода зальет лодку очень быстро. Так быстро, что нас оглушит раньше, чем мы захлебнемся. Разумеется, это наименее ужасный конец.
        - Веселый ты парень, - прокомментировала она. - Продолжай.
        - Допустим, корпус выдержит. Эта «птичка» крепкая. - Он похлопал по корпусу подлодки. - Мы можем предотвратить трещины, сбрасывая давление. Мы можем стравливать воздух, пытаясь уравнять внутреннее и внешнее давление. В этом случае мы будем страдать заболеваниями, связанными с этими изменениями. Наиболее распространенными являются судороги. При этом газ, растворенный в нашей крови, вдруг вскипает в виде крошечных пузырьков и заполняет наши вены и артерии. Я слышал, что это очень болезненный способ умереть.
        То ли из-за мутации, то ли просто из-за волнения у Ионы запершило в горле и стали слезиться глаза. Он отвернулся от окна и от Петри как раз вовремя, чтобы чихнуть. Она смотрела мимо него в следующий отсек.
        - Если смерть неизбежна, но мы можем выбрать способ, то я бы предпочла выбрать…
        В этот момент Иона почувствовал тревожное резкое движение за лобовым стеклом. Что-то происходило впереди наверху. Без света от куполов Клеопатры тьма снаружи становилась кромешной и нарушалась только светящимися водорослями, обклеенными вдоль борта «Гордости Лауссана». Отпустив Петри, он прижался к стеклу лицом.
        - Что там? - спросила Петри. - Что происходит?
        - Я думаю… - Иона разглядел странную извилистую рябь между подлодками. Что-то ударило в окно, и он отскочил назад. Сердце стучало, он увидел, как скользит по стеклу трос. А там, в двадцати метрах от них, линия светящихся пятен резко выстрелила вверх, словно легендарные ракеты, и, быстро уменьшаясь, исчезла из виду.
        - Трос, - просто сказал он.
        - Они отпустили? Отвязали нас? - спросила она со страхом и надеждой.
        - Это было разумно, - ответил он. - Их было все равно не спасти. - И теперь они станут героями. Будут слагаться песни об их выборе, когда мы вернемся домой. То есть туда, где, как мы надеемся, есть наш дом. Нельзя исключить, что страшная судьба постигла не только Ленинджер.
        Он посмотрел на манометр. После долгой паузы, когда стрелка не двигалась с места, давление наконец начало увеличиваться.
        - Мы спускаемся, - объявил он, вздохнув. - Правда, нам лучше отрегулировать балласт, чтобы не падать слишком быстро. Не хочется вернуться, наконец, в безопасное место и разбиться от удара об дно.
        Иона поставил Зираша, мужчину из седульской семьи, откачивать воду, не так яростно, как раньше, но работа была тяжелее, потому что требовалось с помощью сжатого воздуха вытолкнуть воду из балластных цистерн, в то время как Петри, теперь уже имеющая опыт, открывала клапаны. Отрегулировав скорость спуска, он вернулся к смотровому окну и выглянул наружу. Нужно внимательно высматривать огни каньона. Возможно, нас снесло в сторону, и я могу лучше сориентироваться, пока мы еще падаем, чем когда мы будем уже внизу. Он объяснил Петри, как пользоваться рулем и коротенькими стабилизирующими крыльями. Ей, возможно, придется управлять подлодкой, если Иона будет вертеть гребной винт.
        Внезапный низкий гул заставил камеру содрогнуться. Не такой опасный, как удар кометы, но пугающий и к тому же доносящийся откуда-то сверху, и не очень далекий. Иона переглянулся с Петри, разделив с ней печальную догадку. Это был неизбежный конец благородного корабля - «Гордости Лауссана».
        Позже раздались еще два приглушенных взрыва, послабее. Видимо, на «Гордости» заблокировали отсеки, и они лопнули поочередно.
        Но в этом чувствовалось что-то неправильное. Особенно третий взрыв, продливший агонию корабля дольше, чем следовало.
        Снова зайдясь в приступе чиханья, Иона прижался к лобовому стеклу, всматриваясь в темноту. Сначала на дно, потом наверх.
        Этот день должен стать последней каплей. Он прозвучит похоронным колоколом по старому, самодовольному укладу их жизни. Ленинджер был большой, важной колонией и, возможно, не единственной сегодняшней жертвой. Если удары комет становились непредсказуемыми и смертоносными, то от Клеопатры, возможно, придется отказаться.
        Иона очень мало знал о плане, придуманном Петри и таинственной группкой молодых женщин и мужчин, но он был рад, что его выбрали в качестве помощника. Чтобы следовать за легендой безумца, в поисках нового дома. На самом деле две вещи были совершенно очевидны. Экспедиции должны отправиться, как только мы вернемся домой. И должны быть еще экспедиции, кроме той, что пойдет по карте Мелвила. Подводные лодки должны быть отправлены во всех направлениях! Если на Венере есть еще области, где находятся полые сферы вулканического происхождения, в которых может приютиться земная жизнь, мы должны их найти.
        Другая истина открылась ему только в этот последний час. Иона обернулся и посмотрел на человека, которого еще день назад он совсем не знал.
        Похоже, я удачно женился.
        Хотя в подлодке царил полумрак, Петри заметила, что он смотрит на нее. Она улыбнулась, и в этой улыбке проявилось уважение, которое было так приятно ему сейчас. Иона тоже улыбнулся - и снова принялся чихать. Она хихикнула и покачала головой с притворным раскаянием.
        Улыбаясь, он повернулся к окну, посмотрел наверх - и крикнул:
        - Хватайтесь за что-нибудь! Держитесь!
        Больше он не успел ничего произнести, или у него перехватило дыхание, когда он с силой налег на рулевые тросы, толкнув коленом рычаги управления стабилизирующими крыльями. «Птица» накренилась на правый борт, разворачиваясь и уходя с курса. Из заднего отсека раздались испуганные крики и шум опрокидывающегося багажа.
        Он услышал крик Петри «Стой, где стоишь!», обращенный к запаниковавшему Зирашу, что-то лепечущему от страха. Иона видел их в отражении стекла: они вцепились в баллон со сжатым воздухом, с трудом удерживаясь на покатой палубе возле правой боковой переборки.
        Давай, старичок, мысленно обратился он к грузовичку, жалея, что у него нет шестерых гребцов на корме, которые могли бы легко сдвинуть «Птицу из Тайри». Будь они сейчас, Иона бы легко ушел от опасности, нависшей сверху. Осколки подлодки, оставшиеся после катастрофы, неслись вниз, и лишь небольшая их часть светилась в темноте.
        Что-то твердое прогрохотало по корпусу. Иона увидел тонкую металлическую деталь - возможно, обрезок трубы, который с треском отскочил от лобового стекла, оставив на нем несколько глубоких царапин. Иона почти ждал, что в любую секунду по борту пойдут трещины.
        Этого не произошло, но теперь обломки сыпались, как дождь, гремя по всей длине судна и испытывая его прочность с каждым ударом. Отчаявшись, он развернул руль «Птицы» туда, где блеск осколков был меньше. Из задних камер доносились крики. Надо задраить люки, подумал он. Но разве это помогло бы пассажирам? Их стащило бы течением в сторону от каньона Клеопатры, и все оставшиеся в живых беспомощно сидели бы в отсеках, не в состоянии маневрировать, без всякой надежды на то, что их найдут и спасут, прежде чем у них кончится кислород. Лучше уж умереть всем вместе.
        По звуку он понял, что большинство обломков - это куски каменных пузырей. Неужели все они сыплются из уничтоженной подлодки? Это невозможно! Их было слишком много.
        Ленинджер.
        Обреченный купол лопнул, или взорвался, или просто развалился на куски без стабилизирующего давления толщи воды. Затем весь воздух из него вышел в небо, а осколки падали на дно.
        Осколки купола, мусор, светящиеся обломки пиньонов опускались все ниже и ниже… и среди них люди. Вида этих останков Иона больше всего хотел избежать.
        Все казалось иссине-черным вокруг. Старая верная подлодка почти завершила поворот. Теперь он мог выровнять ее. После того как весь мусор осядет, он сможет проверить состояние пассажиров и начать поиски родного каньона…
        Он не видел, что ударило по лодке, но это было что-то огромное, возможно, кусок купола. Удар пришелся по всем трем отсекам, вызвав такой звон, что Иона чуть не заплакал от боли в ушах. Были и другие удары, один из них, откуда-то слева, сбил его с ног, вырвав из левой руки рулевой трос, и Иону резко развернуло на оставшемся в правой руке ремне. «Птица» ушла в резкий вираж, пока Иона отчаянно пытался выровнять судно.
        В любую минуту он готов был встретиться с суровым, холодным морем, когда его судно присоединится к этому каменному дождю, знаменующему потерянные надежды.
        6
        Он не сразу поверил в то, что все закончилось. Иона не думал, что избежать опасности будет легко. Да, ущерб был налицо, но три старых вулканических пузыря, составляющие корпус его лодки, выстояли. После этого ужасного столкновения подлодку, кажется, отнесло в сторону от тяжелого мусора, сыплющегося сверху. По корпусу еще барабанили обломки, но это был мягкий материал. Кое-где пристали светящиеся листья пиньона.
        Петри решительно командовала в заднем отсеке, заставляя пассажиров помочь друг другу выбраться из-под завалов и оценить нанесенные травмы в порядке очереди. Она прокричала Ионе результаты своей проверки, руки его были еще заняты. По правде говоря, он плохо слышал ее из-за сильного звона в ушах, и ему пришлось просить ее повторить несколько раз. В итоге: один подросток сломал запястье, другие отделались синяками и ушибами - не так плохо, как он думал. Бема, мать садульцев, занялась оказанием первой помощи пострадавшим.
        Большей неприятностью оказалась утечка. Узкая, но мощная струя воды извергалась в заднюю часть салона. К счастью, вода пробивалась не через трещину в корпусе, а через уплотнительный материал, который окружал подшипник винта. Нужно было осмотреть поломку, но сначала Иона оценил другие повреждения. В частности, подлодка теперь не выравнивалась полностью. Оставался постоянный крен на правую сторону… Взглянув на манометр, он глухо пробормотал проклятия всем богам и демонам старой земли.
        - Мы перестали опускаться, - признался он Петри в кормовом отсеке после того, как протечка была устранена. Некоторое время Петри показывала другим, как залепить резиноподобной тканью подшипник. А потом закрепить все это деревянными досками, оторванными от пола. Заплата держалась. Пока.
        - Как это могло случиться? - спросила она. - Мы же были тяжелыми, когда «Гордость» тянула нас вверх. Я думала, наша задача в том, чтобы замедлить спуск.
        - Так и было до столкновения. Но то, что ударило по нашему левому борту, я полагаю, сорвало балластные камни, которые мы привязывали на дне. То же самое, что случилось с «Гордостью» во время падения комет. Другие камни сместились или остались болтаться ниже, правого борта, от этого нас так перекосило. Из этих двух примеров вышел хороший урок о наших недостатках в дизайне подводных лодок.
        - И что же? Неужели мы всплываем?
        Иона кивнул.
        - Медленно. Но это не очень плохо. Я думаю, мы можем продолжить спуск, если заполним все балластные цистерны. Только есть одна проблема.
        - А когда ее не было? - Петри раздраженно закатила глаза.
        - Конечно. - Он махнул рукой в сторону, где Зираш, по счастью оказавшийся плотником, прибивал крепление винта на место. Иона понизил голос: - Если мы опустимся обратно на дно океана, подшипник не выдержит давления. Скорее всего, он начнет снова пропускать, и быстрее.
        - Если это произойдет, сколько у нас будет времени?
        Иона нахмурился.
        - Сложно сказать. Давление воздуха будет падать, конечно. Я бы сказал, меньше часа. Или еще меньше. Если мы сразу определим купол в каньоне, направимся прямо к нему, войдем в док на полной скорости, работая все как сумасшедшие…
        - …Только использование винта даст еще большую нагрузку на подшипник, - мрачно закончила Петри, задумчиво глядя на него. - Это может сорвать его окончательно.
        Иона не мог не улыбнуться. Она достаточно смела, чтобы правильно оценивать ситуацию… и разбирается в механике неплохо. Такую женщину можно назвать привлекательной.
        - Я уверена, мы что-нибудь придумаем, - добавила она. - Ты нас не подведешь.
        Пока не подводил, подумал он, возвращаясь к работе, чувствуя, что она зря так полагается на него. Он сосредоточился на законах физики и химии - как он их понимал благодаря зачаточному образованию, почерпнутому из древних книг, которые устарели уже тогда, когда Основатели впервые прибыли на Венеру, спрятавшись от инопланетных захватчиков на дне новорожденного океана, пока кометы с совершенной регулярностью обстреливали поверхность планеты.
        Такая жизнь идеально подходит для нескольких поколений, но не навсегда. Больше она не сработает. Даже если мы вернемся домой, выполним план Мелвила, найдем еще один каньон, заполненный лавовыми пузырями, не пострадавший от ударов комет, надолго ли их хватит?
        Не был ли весь этот проект колонизации дна чужого моря по первобытной технологии обречен с самого начала?
        В среднем отсеке Иона открыл свой личный сундук, достал оттуда свои драгоценные книги и графики, которые он лично скопировал под наблюдением Учителя Ву на связки выделанных пиньоновых листьев. На одном он проверял воспроизведенный им закон Бойля и опасность изменения давления воздуха для организма человека. На другом листе он получил формулу, которая, как он надеялся, предсказывает, как дырявый подшипник гребного вала будет работать, если они продолжат спускаться вниз.
        Тем временем Петри поставила пару девочек-подростков на внутреннюю помпу, подающую воду с пола третьего отсека в почти полные балластные цистерны. В течение следующего часа Иона поглядывал на манометр. Грузовая подлодка, казалось, снова выравнивалась. Вверх-вниз. Вниз-вверх. Это не похоже на мою старую добрую «Птицу».
        Выровнялся. Стабилен… в данный момент. Значит, он не оправдал то доверие, которое на него было возложено. В случае спуска и утечки поток убьет тех, кто работает на винте… или…
        Две ладони легли ему на плечи, с силой разминая шею и напряженные мышцы. Иона закрыл глаза, не желая разглашать свое решение.
        - Ничего так день свадьбы, а?
        Иона кивнул. Для слов не было необходимости. Ему казалось, что он в браке с ней уже много лет, и радовался этой иллюзии. Наверно, Петри тоже знает его теперь, словно они прожили всю жизнь.
        - Готова поспорить, ты знаешь, что делать.
        Он снова кивнул.
        - И это не веселая новость, и шансов на успех почти нет.
        Он качнул головой налево, потом направо.
        Ее руки сжали его плечи, вызвав смешанное ощущение боли и удовольствия - ощущения, похожего на саму жизнь.
        - Так скажи же мне, муж, - скомандовала она, затем склонилась к самому его лицу, - скажи мне, что ты будешь делать с нами. Куда мы пойдем?
        Он выдохнул. Затем набрал воздух полной грудью. И произнес только одно слово:
        - Вверх.
        7
        Вверх. К смертельному небу. В венерианский ад. Да будет так. Другого выбора у них не оставалось.
        - Если мы поднимемся на поверхность, я смогу починить подшипник изнутри, не опасаясь, что сюда хлынет вода. А если потребуется работать снаружи, я могу сделать это, надев шлем и комбинезон. Надеюсь, они смогут сдержать яд достаточно долго.
        Петри вздрогнула.
        - Будем надеяться, что в этом не будет необходимости.
        - Да. Но в то же время снаружи я мог бы поправить балластные камни. Я… просто не вижу иного пути.
        Петри сидела напротив Ионы на ящике, обдумывая его слова.
        - Разве не путь наверх уничтожил «Гордость» и Ленинджер?
        - Верно… но их подъем был неконтролируемый. Быстрый и хаотичный. Мы будем подниматься медленно, уменьшая давление воздуха в том же темпе, как снижается давление воды. В любом случае мы должны подниматься постепенно, иначе газ в нашей крови убьет нас. Медленно и нежно. Это единственный способ.
        Она улыбнулась.
        - Так обычно говорят девственницы.
        Иона почувствовал, что краснеет, и был рад, когда Петри снова стала серьезна.
        - Пока мы будем подниматься, не возникнет ли у нас еще одна проблема? Не израсходуем ли мы весь воздух?
        Он кивнул.
        - Деятельность внутри подлодки должна быть сведена к минимуму. Спертый воздух мы будем сжимать в баллоны, меняя его на свежий. Кроме того, у меня есть фильтр.
        - Откуда? Разве… они же очень дорогие.
        - Этот я сделал сам. Паналина показала мне, как использовать кристаллы пиньона и электрический ток, чтобы расщеплять воду на кислород и водород. Мы поставим кого-то из пассажиров по очереди крутить генератор. Но это слабенькое устройство. Оно не может производить достаточное количество кислорода.
        - Это не повод от него отказываться, - ответила Петри решительным бабушкиным тоном. - Командуй, парень.
        Подъем был изнурителен. Взрослые и подростки по очереди выкачивали насосом балластную воду, и тогда лодка поднималась в хорошем темпе… но потом приходилось снова набирать воду в цистерны, когда казалось, что подъем слишком быстрый. Иона отслеживал показания датчиков, показывающих давление внутри и снаружи. Кроме того, он наблюдал за синдромами декомпрессионной болезни - дополнительном факторе, из-за которого подъем был таким медленным. Всем незанятым пассажирам было положено спать, что достаточно сложно осуществить, когда маленькие дети постоянно плачут из-за боли в ушах. Иона учил их зевать и зажимать нос, чтобы выровнять давление, хотя его объяснения прерывались приступами чиханья. Даже во время отдыха все должны были дышать глубоко, чтобы легкие постепенно очищались от избыточного газа в крови.
        Кто-нибудь из детей постарше по очереди крутил ручку сепаратора, разделяющего морскую воду на отдельные элементы, один из которых был пригоден для дыхания. Устройство исправно работало - на соляном коллекторе уже собрался приличный слой соли. Тем не менее Иона беспокоился. Правильно ли я поставил полюса? Что, если в баллон попадает кислород, а водород я выпускаю в отсеки? Вдруг наша лодка уже полна взрывоопасной смесью, которая может положить конец нашим страданиям в любую секунду. Он не знал, как это определить, ни в одной из его книг не было сказано об этом, хотя он смутно помнил, что у водорода не было запаха. Сопровождая его во всех проверках и повторяя все его объяснения по несколько раз, Петри чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы настаивать:
        - Тебе нужно отдохнуть, Иона. Я буду следить за скоростью подъема и вносить необходимые коррективы. А сейчас я хочу, чтобы ты закрыл глаза.
        Он пытался протестовать, но она настояла на своем, используя тон лауссанских матерей:
        - Позже мы будем нуждаться в тебе гораздо сильнее. Тебе нужно поберечь силы до поверхности. Ляг и отдохни. Обещаю, что позову тебя, если что-нибудь изменится.
        Вняв ее рассуждениям, он вытянулся на паре рисовых мешков, которые Зираш перенес в кабину управления. Иона с благодарностью смежил веки. Но мозг не мог перестать работать.
        Насколько глубоко мы сейчас?
        Это повлекло за собой следующий вопрос: на какой глубине теперь находится каньон Клеопатры?
        Согласно преданиям, первые колонисты пользовались лотом для определения глубины венерианских морей, когда свет от поверхности достигал дна океана. Они запускали воздушные шары, прикрепленные к огромным катушкам с тросом, чтобы определить толщину слоя температурного перехода и взять его образцы, и даже определяли расстояния до горячего неба. Эта практика исчезла, хотя Иона видел одну из гигантских лебедок однажды, во время посещения колонии Чаун, покрытую пылью и источенную временем в каком-то сыром углу.
        Давным-давно земляне смотрели в небо, на свою ставшую адом планету так же, как сейчас жители каньона смотрели вверх. Хотя бывали и исключения. Слухи утверждали, что Мелвил, легендарный безумец, вернувшийся из каньона Теодоры, требовал у колоний помощи, чтобы исследовать большие высоты. Ведь там могла быть какая-то пограничная зона, где водились животные, пригодные для еды. Конечно, он был безумцем; но мальчишки до сих пор продолжали шептаться о нем.
        Сколько всего комет? Единственная книга в колонии Тайри повествовала о великом проекте преобразования Венеры, предшествовавшем вторжению Косса. Могучие роботы, сильные, как боги, в дальней окраине Солнечной системы собрали глыбы льда и направили их из того невообразимо далекого мира, чтобы бомбардировать планету - каждый день, всегда под одним и тем же углом и в одном и том же положении, с целью ускорить вращение планеты и напитать ее сухие долины влагой. Если каждая комета имеет несколько километров в диаметре… насколько глубокий океан может образоваться на планете за двадцать поколений бабушек?
        На каждую комету, падающую на поверхность Венеры, приходилось пять направленных по касательной, прорывающих плотную, густую атмосферу и захватывающих часть этой атмосферы, прежде чем упасть на Солнце. Масштабы этого проекта были ошеломляющими, невероятными настолько, что Иона сомневался: разве он сам мог принадлежать к виду людей, творящих подобные вещи. Петри может быть такой. Она умная. Но не я.
        Кто мог завоевать таких людей?
        Его взбудораженный мозг обратился к более близким вещам. Если бы не случайная комета, ударившая на шесть часов позже обычного и посеявшая хаос в колониях всего каньона, Иона и его невеста сейчас заселились бы в небольшой лауссанский домик, чтобы получше узнать друг друга, но более традиционными способами. Но вследствие… или даже благодаря чрезвычайным обстоятельствам он в большей степени ощущал себя мужем яркой, настоящей личности, чем ощущал бы в случае физической близости… И все же он тосковал по тому, что теперь уже никогда не произойдет между ними. Там листья пиньонов колышутся над головой. Там он мог показать ей, как ловко он карабкается по лианам. Он бы перебирался с ветки на ветку, держа ее в своих руках, и ветер в полете трепал бы ее волосы…
        Протяжный вибрирующий звук проникал в подлодку, словно где-то колебалась толстая струна. «Птица» пульсировала, и Иона чувствовал, что она медленно поворачивается.
        Он открыл глаза и понял, что спал. Кроме того, его голова покоилась сейчас на коленях Петри. Она запустила пальцы ему в волосы.
        Иона сел.
        - Что это было?
        - Не знаю. Был резкий звук, корабль немного скрипел, но пол теперь не кренится.
        - Больше не…
        Вскочив с места, он с криком кинулся к манометрам, шепча проклятия.
        - Что случилось, Иона?
        - Быстро разбуди всех взрослых и поставь на насос!
        Она не тратила время, выпытывая объяснения. Но как только экипаж был расставлен по местам, Петри подошла к нему и подняла одну бровь.
        - Оторвались балластные камни, - пояснил он. - Видимо, они висели на волоске. Теперь их нет. Наклон подлодки выровнялся, но мы поднимаемся слишком быстро. Петри взглянула на колонистов Садула и Лауссана, лихорадочно заполняющих балластные цистерны водой.
        - Что мы еще можем сделать, чтобы замедлить всплытие?
        Иона пожал плечами.
        - Мы могли бы снять заплатку с протекающего подшипника и пустить воду в кормовой отсек. Но этот процесс мы не контролируем. Можно затопить всю подлодку. Я бы предпочел перенести декомпрессионную болезнь.
        Она молча кивнула.
        Они присоединились к работающим на насосах, и вскоре все цистерны были заполнены. «Птица» не могла стать еще тяжелее без затопления отсеков.
        - Мы должны снижать внутреннее давление. Это значит, что мы будем выпускать воздух за борт. Чтобы сравнять показатели, - сказал Иона.
        - Но нам нужно дышать!
        - Выбора нет. Цистерны полны, и мы не можем закачать туда воздух и снизить давление.
        И снова насосы, но работа более трудная. Иона вглядывался в людей в тусклом освещении всего двух светящихся ламп, пытаясь увидеть признаки недомогания.
        Головокружение, мышечная боль, затрудненное дыхание? Все это может быть только результатом упорного труда.
        В книгах говорилось, что признаками декомпрессионной болезни также могут быть боли в суставах, сыпь, бред. Внезапная потеря сознания. Он знал, что старые таблицы погружений были бесполезны, поскольку созданы для людей с Земли. А мы изменились. Во-первых, потому, что ученые изменили наших предков и их потомство. Но время также меняло нас, даже спустя много поколений после того, как мы утратили могучие знания. Каждое поколение участвовало в этом эксперименте.
        Сделали ли эти перемены нас менее уязвимыми? Или более?
        Кто-то дернул его за руку. Это была не Петри. Одна из девочек стояла перед Ионой, все еще одетая в мятое платьишко подружки невесты, потянула его за собой на другой край подлодки. Сначала он подумал: Видимо, кому-то очень плохо. Она просит меня помочь. Но что я могу сделать?
        Но она вела его не на корму. Они пришли на нос лодки, и девочка указала ему на лобовое стекло…
        - Что это? - прижавшись к стеклу, Иона напряженно высматривал новое облако обломков…
        …И увидел свет. На первый взгляд он был еле заметен. Только острое зрение ребенка могло заметить его так рано. Но вскоре он стал ярче и залил весь свод над их головами.
        Похоже, мы в зоне температурного перепада. Он ждал жесткого, может быть, даже смертельного перехода этой границы между нижним и верхним океаном. Но это произошло незаметно, пока он спал. Иона позвал пассажира заменить Петри и подвел ее к окну.
        - Иди назад и скажи людям, чтобы держались крепко, - сказала Петри девочке, потом повернулась и обняла Иону. Он взялся за руль. Они были всего в нескольких метрах от Венерианского ада.
        Он мог измениться, подумал он, тая надежду, которую никогда не смел озвучить, даже внутри себя. Океан разросся, и его заполнила жизнь…
        Наверху он заметил смутное движение. Мелькали переливающиеся формы, живые версии тех раздавленных мертвых особей, что падали иногда вокруг Тайри. Здесь они двигались, мелькая между чем-то, выглядящим как отдельные сгустки развевающихся водорослей.
        Иона старался обогнуть их.
        Если изменилось море, то, может быть, и небо, воздух или даже Верхние Земли поменялись?
        На картах Венеры, снятых с древних земных зондов, были показаны обширные континенты и впадины, различные топографические объекты имели названия, например Земля Афродиты, Плато Лакшми. Каждое название было дано в честь женщины, иногда реально существовавшей, иногда мифической или взятой из литературы. Это было справедливо. Но что за жестокий шутник назвал эти раскаленные, выжженные пустыни «морями»?
        Видимо, человечество решило воплотить старые мечты в жизнь.
        Что мы там увидим?
        Перед зачарованными взглядами Ионы и Петри проплывала пестрая череда жизненных форм: то словно драконы, то похожие на рыб, то похожие на древние дирижабли, бороздившие небо над древней Землей. И в душе Ионы зародилась надежда.
        Предположим, что мы переживем декомпрессию, но будет ли раскаленный, сернистый воздух пригоден для дыхания? Может быть, он немного изменился, как и обещано в легендах? Есть ли сейчас жизнь в Верхних Землях? Может, ее посеяли там в те времена великие творцы, жившие до появления Косса?
        Ему представились иллюстрации из потрепанных книжек. Бескрайние джунгли, поливаемые дождями, в которых бродят гигантские животные. Этот мир, покрытый густыми лесами, настолько огромен, настолько богат, что человечество может расти и процветать, и учиться, увеличивая свое могущество и безопасность, укрытое под этими кронами от глаз захватчиков.
        Когда-то это было мечтой, и никто не предполагал, что она сбудется.
        Небо над ними стало таким ярким, что Иону и Петри пришлось опустить глаза. Дышать было тяжело. Они хором вскрикнули, когда огромная тень проплыла мимо лодки. И затем кабину наполнило яркое сияние, словно взрыв жидкого пламени.
        Я ошибся! Это действительно ад!
        Рев накатил на них… и в течение одного долгого мгновения Иона не чувствовал тяжести. Он бросил ремни управления, обхватил Петри и рухнул на пол. Подлодка пробкой выскочила из воды, на долю секунды зависла в воздухе и с шумом ударилась о воду, подняв тучу брызг.
        Лежа под смотровым стеклом, они задыхались, как и все на борту подлодки, и, кряхтя, ощупывали себя, не веря, что все еще живы. Постепенно яркая вспышка стала ослабевать. Мои глаза адаптируются к освещению, понял Иона. Они никогда не видели дневного света.
        Иона и Петри помогли друг другу встать. Еще прикрывая глаза рукой, они выглянули наружу. Звук изменился, изменился и воздух, несущий в себе странные ароматы.
        Где-то повреждение!
        В оцепенении, все еще мигая слезящимися глазами, Иона смотрел на люк. Кажется, удары снаружи расшатали плохо подогнанные болты, скрепляющие основной люк в среднем отсеке по правому борту, - люк, открывать который можно лишь в безопасных колониальных доках, сейчас был приоткрыт.
        С криком Иона кинулся к нему, уже понимая, что слишком поздно. Яды Венеры…
        …похоже, больше не существовали.
        Никто не падал замертво. Единственной реакцией на атмосферу стало сокрушительное чиханье.
        Иона добрался до люка и попытался закрыть его, но «Птица из Тайри» была немного накренена вправо. Тяжелый люк не поддавался, продолжая постепенно открываться. Щель увеличивалась.
        - Иона, я помогу, - раздался низкий мужской баритон, в котором он не узнал голоса своей жены. Он повернулся, и увидел, что она не меньше его поражена изменением своего голоса.
        - Воздух… он содержит… - он говорил низким, глубоким басом, - не те газы… что вырабатывались пиньонами.
        Другой воздух… но пригодный для дыхания. И даже приятный. После пары попыток что-то сказать он начал привыкать к новому голосу и попытался снова закрыть люк. Имелся небольшой крен, но опасности затопления не было, вода плескалась в метре от люка. Конечно, надо было скорее закрыть люк…
        …но не сейчас. Иона и Петри, высунувшись наружу, видели нечто большее, чем подернутый рябью синий океан и затянутую облаками небесную твердь. Между океаном и твердью лежала мерцающая, переливающаяся зелень и коричневая полоска, проходящая по линии горизонта, упирающаяся в облака синими пиками вершин. Они никогда не мечтали увидеть это в реальности, но сразу узнали пейзажи с древних, выцветших картинок.
        Суша. Берег. Мир. Над их головами странные существа, хлопая изящными крыльями, плыли, как медузы, в сторону зеленых крон.
        - Понадобится время, чтобы выяснить, что из этого можно есть, - прокомментировала Петри с чисто женской практичностью.
        - Хм, - промычал Иона, слишком удивленный, чтобы что-то сказать, не умея выразить все, что творилось сейчас в его сердце. Наконец он произнес: - Когда-нибудь это время придет… Мы должны вернуться вниз. И рассказать.
        После долгого молчания Петри ответила:
        - Да. Когда-нибудь.
        Она обняла его, и это крепкое объятие придало Ионе силы. Он вдохнул полной грудью сладкий аромат ветра, в котором чувствовался нежный запах ее волос.