Дротлдо Рэй Брэдбери

        Рэй Брэдбери


        Дротлдо


        Звонок в дверь прозвучал непривычно и нервно. Тали пошла открывать, и ей показалось, что она слышит шаги, нерешительно удаляющиеся вниз по лестнице. Затем, словно набравшись решимости, шаги вернулись, и опять лихорадочно задребезжал звонок.
        — А, доброе утро, миссис Раннион.
        Миссис Раннион стояла по ту сторону двери, заглядывая внутрь, словно ожидая увидеть необузданную попойку, переминаясь с ноги на ногу, нехотя, не желая вторгаться, но имея что-то важное на уме. Она стояла, сцепив руки, постоянно теребила пальцы и смотрела поверх плеча Тали.
        — Доброе утро, мисс Браун. Можно мне войти? Спасибо.
        Дверь затворилась.
        — О, какая у вас чистота и порядок!
        — Благодарю.
        — Я редко вас вижу,  — сказала миссис Раннион.  — И вот решила зайти. Я бываю так занята. Вижу, у вас тут всё прибрано. Любо-дорого смотреть. Хорошо, когда у тебя живут люди, которые присматривают за жильём. Надеюсь, те, что будут здесь жить после вас, окажутся такими же чистоплотными, мисс Браун.
        — Надеюсь, здесь ещё долго не будет новых жильцов,  — сказала Тали, встревоженная интонациями в голосе миссис Раннион.  — Мне здесь очень нравится. По утрам здесь так хорошо.
        Миссис Раннион села, поглаживая подлокотник кресла словно пса, как будто ей нужна была компания для своего очередного заявления.
        — За этим я к вам и пришла. Из-за комнат, знаете ли.
        — В чём дело?
        — Мой брат приезжает из Иллинойса, недели через три,  — сказала миссис Раннион,  — а при нынешнем положении с жильём… Лос-Анджелес так разросся… Вчера вечером я как раз говорила мистеру Ранниону, как ужасно раздался Лос-Анджелес за десять лет. Помню, как сейчас — на Вилширском бульваре и в Ферфексе цирк-шапито разворачивал свои шатры, а теперь — полюбуйтесь…
        — Так что вы говорили о своём брате, миссис Раннион.
        — Ах да. Вот я и говорю, брат приезжает, а места нет. И…  — она взглянула на свои извивающиеся пальцы, потом на Тали, потом в окно.  — Ужасно не хочется это говорить, мисс Браун, но вам придётся уступить комнату моему брату.
        — Вы хотите, чтобы я съехала?
        — Не подумайте, что я вас недолюбливаю, мисс Браун.
        — С какой стати мне так думать. Всё очень просто.
        — Надеюсь, вы не станете жаловаться в Управление по связям с общественностью и чинить препятствия!
        — Мне бы такое и в голову не пришло. Но я бы с удовольствием вселилась в квартиру поменьше…
        — Но такой квартиры нет, и в ближайшие месяцы не предвидится…
        — А я пару дней назад слышала, что Уильямсы возвращаются в Акрон. Я могла бы переехать на их место. Оно меньше, а с другой стороны, эта квартира великовата для меня одной. Мне столько места не нужно.
        — Уильямсы?  — переспросила домохозяйка.  — Ах да, Уильямсы. Но на их место уже есть жильцы, молодожёны.
        — Может, ещё подождут?
        — Я не могу их подводить, я им уже пообещала.
        Тали со странным выражением лица медленно присела.
        — Но ведь я живу здесь два года. Я примерная жилица. Разве нет? Я содержу квартиру в чистоте. Разве нет? Я не закатываю оргий. Плачу вовремя. Так почему же я не имею права на комнату поменьше?
        — Пожалуйста, мисс Браун, не ставьте меня в затруднительное положение,  — вздохнула миссис Раннион, прикладывая ладонь к разгорячённому лбу.  — Всякое бывает. Я уже пообещала сдать им эту квартиру, и вам придётся съехать.
        — Но я живу здесь…
        — Мне очень жаль, мисс Браун.
        — Вам жаль. А каково мне? Куда мне деваться?
        — Наверняка найдётся уйма всяких мест, если поискать как следует.
        — Но вся моя мебель, укладывание вещей, переезд!
        — Будьте добры, не пререкайтесь со мной,  — устало и не без раздражения сказала миссис Раннион.
        Она отдёрнула со лба руку.
        — Вам нужно съехать отсюда, и весь разговор!  — в её голосе послышались гневные нотки.  — Хватит об этом. Я не хочу выходить из себя, но вы доведёте меня до белого каления, если не прекратите!
        — С какой стати вам на меня сердиться? Я ухожу. Но сначала я хочу, чтобы вы об этом поговорили со мной.
        — Разговор окончен,  — отрезала миссис Раннион.  — И слышать об этом не хочу. Сказано же вам коротко и ясно — выселяйтесь, и я буду довольна!
        Тали смерила её взглядом и медленно заговорила.
        — Да, да,  — сказала она,  — я съеду, но прежде чем я стану укладывать вещи, я хочу понять, почему вы так странно ведёте себя в таком элементарном вопросе?
        — У меня полно забот.  — Миссис Раннион вскочила и метнулась к двери, словно ей грозил потоп и погибель, если она задержится хоть на миг.  — Я помогу вам, если нужно.
        — Не извольте беспокоиться,  — Тали сидела и говорила тихим голосом.
        — Я помогу вам. Я непременно должна вам помочь.
        — С какой стати? Миссис Раннион!
        Домохозяйка остановилась, держась за дверную ручку, под серо-белой кожей её лица перекатывались желваки. Глаза плотно зажмурились; затем она обернулась и вымолвила, едва дыша:
        — Это не я хочу, чтобы вы съехали, но тут ходят всякие разговоры.
        — Какие разговоры?
        — Ничего особенного. Просто разговоры. Новые люди. Новые постояльцы приходили на прошлой неделе посмотреть жильё, но отказались вселяться, потому что…
        — Потому — что?
        Скулы миссис Раннион заходили. Казалось, она беспомощна, её руки повисли, она тяжко дышала, в глазах стояли слёзы, она не могла собраться с мыслями, чтобы заговорить. Она сделала глубокий вздох:
        — Мистер Раннион…
        — Что мистер Раннион?
        — Он… это он хочет, чтобы вы съехали, а не я!  — вскричала она.  — О, клянусь, не я, мисс Тали. Вы мне нравитесь. Я знаю вас очень хорошо. Во всяком случае, так мне казалось. Но мистер Раннион… посмотрел на меня вечером за ужином и сказал, чтобы вы съехали. Потом он сидел в гостиной, курил трубку и сказал, что вы должны съехать, потому что ему сделали деловое предложение.
        — Не понимаю.
        Миссис Раннион простонала:
        — О, не заставляйте меня продолжать. Я не хочу говорить. Он велел мне пойти к вам. Я не хотела. Мгновение назад я попыталась грубить вам, но у меня не получается. Он должен был сам прийти, но постыдился. Тогда он послал меня, и теперь стыдно мне, а я, напротив, попросила бы вас остаться, но он оторвёт мне голову, и наш бизнес прогорит. Понимаете, в первый же день, когда вы пришли, мистер Раннион стал косо на вас поглядывать, хотя ничего не сказал. Но две недели назад…
        Она смежила веки, открыла глаза, покатилась слеза.
        — Когда вы приехали из отпуска, он увидел, какие тёмные у вас…
        — О-о.
        Они умолкли. Тали впитала в себя это одно-единственное слово и не выпустила наружу. Миссис Раннион было нечего сказать. Солнечный луч упал на ковёр, прожужжала муха.
        После долгого молчания Тали поднялась:
        — Я завтра же съеду.
        — Не надо так поспешно. Можете остаться ещё на неделю или больше.
        Тали выпрямилась, рукой откинула назад чёрные волосы. Поймала себя на том, что смотрит на свои руки: какие они тёмные, какая у них фактура.
        — Нет, лучше завтра.
        — Прошу вас, не сердитесь на меня, мисс Тали.
        — Я не сержусь. Пожалуй, нет.
        — Вы ведь всё понимаете?
        — Ещё как.
        — Я помогу вам уложить вещи.
        — Спасибо. Мне понадобится помощь.
        Золотой луч солнца упал на её пальцы. Она подняла их к свету, и они были как янтарь, перемешанный с чёрной патокой, насыщенные, чистые и чужие. Она позволила своей руке упасть, словно она была в перчатке и не представляла ценности.
        — Только скажите мне, ваш брат действительно приезжает? Нет, не говорите ничего. Не нужно ничего говорить. У меня есть глаза. Неужели ваш муж действительно считает, что я могу нанести ущерб его собственности?
        — Он сказал… Он говорит: «Выпустишь одного, так они все сюда слетятся — и что тогда станет с твоей собственностью!» Вот что он говорит. О, иногда я так его ненавижу!
        — Вы не собираетесь с ним поспорить?
        — Я спорила целую неделю. Без толку. У меня всё внутри сжалось. Я не могу есть. Вы самая приятная особа из всех, кого я знаю. Я ничего не могу поделать.
        Тали пристально посмотрела на неё.
        — Не можете?  — спросила она отрешённо.  — Нет,  — проговорила она.  — Пожалуй, не можете. Большинство не знают как. Ладно,  — она резко повернулась.  — Мне нужно многое сделать, миссис Раннион, чтобы съехать завтра. Вы уж извините, я начну собираться.
        Миссис Раннион кивнула, вытерла глаза, высморкалась. Взялась за дверь, задержалась в дверном проёме:
        — Я зайду попозже, помочь.
        Тали стояла не двигаясь:
        — Что? Ах да. Спасибо.
        Дверь захлопнулась.
        Тали опять подняла руки к золотистому свету: они были подобны перчаткам из тончайшей чеканной бронзы, которые она, если бы хватило терпения, могла бы стянуть с пальцев. Свет в окне медленно смещался, а она ещё долго стояла, выполняя обычные неторопливые движения женщины, стягивающей перчатки, палец за пальцем, палец за пальцем…