Парик Рэй Дуглас Брэдбери


        «Посылку принесли с вечерней почтой. Эндрю Лемон встряхнул ее, желая узнать, что внутри. Содержимое зашуршало, словно большущий мохнатый тарантул.
        Он не сразу набрался смелости сорвать дрожащими пальцами обертку и снять крышку с белой картонной коробки.
        Вот оно - шелестит на белоснежном ложе из папиросной бумаги, обезличенное, подобно часовым пружинам для набивки старого дивана вместо конского волоса. Эндрю Лемон крякнул от удовольствия…»

        Рэй Брэдбери
        Парик


                


* * *

        Посылку принесли с вечерней почтой. Эндрю Лемон встряхнул ее, желая узнать, что внутри. Содержимое зашуршало, словно большущий мохнатый тарантул.
        Он не сразу набрался смелости сорвать дрожащими пальцами обертку и снять крышку с белой картонной коробки.
        Вот оно - шелестит на белоснежном ложе из папиросной бумаги, обезличенное, подобно часовым пружинам для набивки старого дивана вместо конского волоса. Эндрю Лемон крякнул от удовольствия.
        - Индейцы мимоходом оставили сие в напоминание о бойне как предостереженье. Ну-с, посмотрим!
        И на свой голый череп приладил он новый сияющий парик из лакированной кожи. Потом подергал за него, будто приподнимая шляпу в знак приветствия.
        Парик сидел превосходно, заслонив собой безупречно круглую, как монета, дырку, которая уродовала верхнюю часть его лба. Уставившись на чужака в зеркале, Эндрю Лемон исторг восторженный вопль.
        - Эй, ты кто такой?! Лицо вроде знакомое, а встретил бы на улице, даже не оглянулся бы. Спроси, почему? Да потому что нету ее! Чертовой дыре - крышка. Никто и не заподозрит, что она там вообще была! Новый год наступил, ни дать ни взять! С Новым годом, приятель!
        Радостный, он кружил по своей квартирке, не зная, куда себя деть, но еще неготовый распахнуть дверь и изумить целый мир. Он ходил, поглядывая в зеркало на того, кто шагал мимо, и всякий раз смеялся, тряся головой. Потом уселся в кресло-качалку и принялся раскачиваться, скаля зубы. Пытался полистать пару номеров «Уайлд уэст уикли» и «Журнала триллеров», но не мог совладать со своей правой рукой, которая все норовила пощупать дрожащими пальцами свежую поросль над ушами.
        - Молодой человек! Выпивка за мой счет!
        Он открыл засиженную мухами аптечку и сделал три глотка из бутылки. Под действием чрезмерной дозы он уже был готов пожевать табаку, как вдруг замер и прислушался.
        В темном коридоре по изношенной ковровой дорожке еле слышно прошмыгнула полевая мышь.
        - Мисс Фремвел!  - воскликнул он, обращаясь к зеркалу.
        Как бы сам собой, парик мигом слетел с головы и спрятался в коробке, словно с перепугу. Обливаясь холодным потом, он захлопнул крышку, опасаясь даже дуновений летнего ветерка, вызванных ею.
        Мистер Лемон подошел на цыпочках к запертой намертво двери и приник к ней своей обнаженной разгоряченной головой. Он слышал, как мисс Фремвел открыла замок, захлопнула дверь и ходит грациозными шажками по комнате под переливы фарфорового звона, готовя себе ужин. Он так и отпрянул от двери, запертой на замки, задвижки и засовы, заколоченной четырехдюймовыми стальными штырями, вспомнив свое ерзанье в постели, когда ему мерещилось, будто он слышит, как она потихоньку вытаскивает штыри, отодвигает засовы и задвижки… И как он потом целый час не мог уснуть.
        Теперь она будет час с лишним шелестеть по комнате. Стемнеет. Когда звезды засияют в небе, он постучит в ее дверь и спросит, не желает ли она посидеть на веранде или прогуляться по парку. Чтобы обнаружить третий слепой глаз, зияющий в его голове, нужно было пробежать по этому месту пальцами, как по шрифту Брайля. Но ее изящные белые пальчики и на пушечный выстрел не приближались к его отметине, которая, как знать, представлялась ей, скажем, оспиной на сегодняшней полной луне. Под ноги ему попался номер «Развлекательной фантастики». Он фыркнул. Если она вообще задумывалась о его изуродованной голове (она же сочиняет стихи и песни), то, наверное, ей грезилось, что давным-давно в то место, где нет ни листьев, ни трав, пришелся удар метеорита, оставив лишь белое пятно чуть выше глаз. Он снова фыркнул и покачал головой. Быть может, быть может. Но, что бы ни рисовало ее воображение, они встретятся только после заката.
        Он прождал еще час, время от времени поплевывая из окна в знойную летнюю тьму.
        - Восемь тридцать. Пора.
        Он открыл дверь в коридор, бросив взгляд на замечательный новенький парик, упрятанный в коробку. Нет, он все еще не решался его надеть.
        Он направился по коридору к тонкой двери мисс Наоми Фремвел, которая, казалось, вздрагивала в унисон с ее сердечком.
        - Мисс Фремвел,  - прошептал он.
        Ему хотелось заключить ее в чашу своих больших ладоней, словно беленькую пташку, и говорить ей, безмолвной, ласковые слова. Но вытирая со лба неожиданно выступивший пот, он опять нащупал яму и лишь в последний миг удержался, чтобы с криком в нее не провалиться! Он прижал руку к этому месту, прикрывая пустоту. Он так долго прижимал ладонь к этой ямине, что уже боялся оторвать. Все теперь стало наоборот: он боялся не того, что может в нее упасть, а того, что оттуда извергнется нечто ужасное, таинственное, сокровенное и утопит его.
        Свободной рукой он провел по двери, но только смахнул с нее пыль.
        - Мисс Фремвел?
        Он поглядел, не слишком ли много света пробивается из-под ее двери, а то очень яркое освещение ослепит его, когда откроется дверь, и он оторвет руку и обнажит вмятину на лбу. Что, если она заглянет в нее, как в замочную скважину, и увидит всю его жизнь?
        Из щели под дверью пробивался тусклый свет.
        Он сжал пальцы в кулак и три раза тихонько постучал в дверь мисс Фремвел.
        Дверь медленно отворилась вовнутрь.
        Потом, на веранде, лихорадочно переминаясь с ноги на ногу и обливаясь потом, он пытался повернуть беседу в нужное русло, чтобы предложить ей выйти за него замуж. Когда выглянула полная луна, дырка во лбу стала похожа на тень, падающую от листочка. Если он повернется к ней боком, впадина останется незаметной и будет сокрыта на тыльной стороне его вселенной. Но при этом его словарный запас сокращался вдвое, и он ощущал себя располовиненным.
        - Мисс Фремвел,  - промолвил он наконец.
        - Да?
        Она смотрела на него, словно он был едва различим.
        - Мисс Наоми, в последнее время вы почти не обращали на меня внимания.
        Она промолчала. Он продолжал:
        - А я присматривался к вам. Не стану ходить вокруг да около и скажу напрямик. Мы сидим на этой веранде уже не первый месяц. А значит, давно знаем друг друга. Конечно, вы на целых пятнадцать лет моложе, но разве это может препятствовать нашей помолвке, как вы полагаете?
        - Премного благодарна вам, мистер Лемон,  - весьма учтиво сказала она скороговоркой.  - Но я…
        - О, я знаю,  - перебил он ее.  - Я знаю! Все дело в моей голове и в этой треклятой штуке у меня на лбу!
        Она взглянула на его отстраненный профиль в тусклом освещении.
        - Что вы, нет, мистер Лемон. Я бы так не сказала. Едва ли это имеет значение. Разумеется, я задавалась вопросом, что это такое, но я не думаю, что это может быть препятствием. Моя близкая подруга вышла замуж за человека с деревянной ногой. Так она вскоре напрочь о ней забыла.
        - Вечно эта дыра!  - горько воскликнул мистер Лемон.
        Он достал табак, подумывая, не пожевать ли, но потом передумал и отложил в сторону. Сжал пальцы в кулаки и уставился на них, как на большие камни.
        - Я расскажу вам, мисс Наоми, как это случилось.
        - Не нужно, если вы к этому не расположены.
        - Мисс Наоми, когда-то я был женат. Да. Был, черт возьми. И однажды моя жена взяла молоток и ударила меня по голове!
        Мисс Фремвел онемела, словно ударили ее.
        Мистер Лемон опустил один кулак сквозь теплый воздух.
        - Да, сударыня, ударила меня по голове. На меня словно обрушился весь мир, словно дом обратился в груду развалин. Этот молоток меня похоронил, похоронил! Боль? Не передать словами!
        Мисс Фремвел замкнулась в себе, смежила веки и погрузилась в раздумье, покусывая губы. Затем она сказала:
        - О, бедный, бедный мистер Лемон!
        - Она сделала это совершенно невозмутимо,  - сказал озадаченный мистер Лемон.  - Она возвышалась надо мной, а я лежал на кушетке. Было это во вторник, около двух часов пополудни. И она говорит: «Эндрю, просыпайся!» Я открываю глаза, смотрю на нее, а она бьет меня молотком по голове. О боже!
        - Но за что?!  - спросила мисс Фремвел.
        - Безо всякой причины, совершенно беспричинно. До чего злобная особа!
        - Но с какой стати она это сделала?  - недоумевала мисс Фремвел.
        - Я же говорю: ни с того ни с сего.
        - Она была умалишенная?
        - Должно быть. Да, должно быть.
        - Вы отдали ее под суд?
        - Нет. Ведь она не ведала, что творит.
        - Вы потеряли сознание?
        Мистер Лемон промолчал, и снова все явственно предстало перед глазами, нахлынули старые воспоминания, которые он облек в слова.
        - Нет, я помню, как я встаю и говорю ей: «Что ты наделала?» И падаю в ее сторону. Там было зеркало. Я увидел глубокую дыру в голове. Кровь хлещет. Я превратился в индейца. А она стоит себе, женушка моя. Наконец она издала истошный вопль, бросила на пол молоток и выбежала вон.
        - И тогда вы лишись чувств?
        - Нет, я не лишился чувств. Я каким-то образом выбрался на улицу и пробормотал кому-то, что мне нужен врач. Я сел в автобус. Представляете! Автобус! И заплатил за проезд! И попросил довезти меня до какого-нибудь врача в центре. Какой поднялся переполох! Тогда я вроде ослаб, а потом пришел в себя у врача, который обрабатывал мою голову, выдалбливал, словно новый наперсток, сверлил, словно горловину в бочке…
        Он потянулся и дотронулся до этого места, поглаживая пальцами, словно мягким языком - лунку от удаленного, некогда здорового зуба.
        - Чисто было сработано. Доктор тоже на меня глазел, словно ждал, когда же я грохнусь в обморок.
        - Вы долго пролежали в больнице?
        - Два дня. Меня поставили на ноги, но я чувствовал себя не лучше и не хуже. К этому времени жена собрала вещички и пустилась в бега.
        - О боже, боже!  - тяжко вздохнула мисс Фремвел.  - Мое сердце колотится, как взбивалка для яиц. Я слышу, ощущаю и вижу все это, мистер Лемон. Ну почему, почему, ах, почему она это сделала?
        - Я уже говорил, без какой-либо видимой причины. Может, у нее была навязчивая идея?
        - Но, должно быть, вышла какая-то размолвка?..
        Щеки мистера Лемона налились пульсирующей кровью. Он чувствовал, как у него во лбу пышет жаром кратер.
        - Не было размолвки. Я просто мирно сидел. После полудня я люблю посидеть босиком, в расстегнутой рубашке.
        - У вас… у вас были другие женщины?
        - Нет, что вы, никогда!
        - Вы не… выпивали?
        - Самую малость, и то изредка. Вы знаете, как это бывает.
        - Увлекались азартными играми?
        - Ни в коем случае!
        - Неужели вам проломили голову ни за что ни про что? Ужас! Ужас!
        - Как это похоже на женщин! Достаточно вам что-то увидеть, как вы сразу заподозрите самое худшее. Говорю же вам, не было никакой причины! Просто у нее был нездоровый интерес к молоткам.
        - Что она вам сказала перед тем, как ударить?
        - Только «Эндрю, просыпайся»!
        - Нет, а до этого?
        - Ничего. Ни за полчаса, ни за час. Ни единого слова. Ах да, она говорила, что хочет пойти за покупками, но я сказал, что слишком жарко, что я лучше отлежусь. Я неважно себя чувствовал. Ей было безразлично, как я себя чувствую. Наверное, это вывело ее из себя, и она целый час вынашивала свой замысел, потом схватила молоток, вошла и треснула меня по лбу.
        В тени оконного переплета мисс Фремвел откинулась на спинку стула, задумчиво поднимая и опуская брови.
        - Сколько лет вы были женаты?
        - Год. Мы поженились в июле, и в июле же я заболел.
        - Заболели?
        - У меня было недомогание. Я работал в гараже. Потом у меня начались боли в спине. Я не мог работать, и после полудня мне приходилось отлеживаться. Элли работала в Первом национальном банке.
        - Понимаю,  - сказала мисс Фремвел.
        - Что именно?
        - Ничего,  - ответила она.
        - У меня покладистый нрав. Я человек не болтливый, сговорчивый и смирный. Я бережлив. Даже Элли это признавала. Я не пререкаюсь. Иногда Элли упорно меня пилила и изводила упреками, словно колотила в одну точку. Я никогда ей не отвечал, а просто сидел, не обращая внимания. Что толку вечно дергаться и говорить, говорить, говорить?
        Мисс Фремвел посмотрела на лоб мистера Лемона в лунном свете. Она зашевелила губами, но он ее не слышал.
        Вдруг она выпрямилась, сделала глубокий вдох и удивленно уставилась на мир за резными стенками веранды; до нее стали доноситься шумы уличного движения, словно их включили на полную громкость, а до этого они были приглушены. Мисс Фремвел сделала глубокий вдох и выпалила:
        - Как вы сами сказали, мистер Лемон, пререканиями ничего не добьешься.
        - Вот именно!  - воскликнул он.  - Я и говорю, человек я покладистый…
        Но мисс Фремвел уже смежила веки и отчужденно поджала рот; он это уловил и умолк.
        Ночной ветер принялся трепать ее легкое летнее платье и рукава его рубашки.
        - Поздно уже,  - сказала мисс Фремвел.
        - Еще только девять часов!
        - Мне завтра рано вставать.
        - Но вы не ответили на мой вопрос, мисс Фремвел.
        - Вопрос?  - смутилась она.  - Ах, вопрос! Да.
        Она поднялась с плетеного стула, пытаясь нащупать в темноте ручку двери с москитной сеткой.
        - Знаете, мистер Лемон, мне нужно подумать.
        - Само собой,  - сказал он.  - Пререканиями ничего не добьешься.
        Дверь с москитной сеткой затворилась. Он слышал, как мисс Фремвел идет по темному теплому коридору. Он неслышно дышал, ощущая во лбу свой незрячий третий глаз.
        В груди теснилась смутная неудовлетворенность, словно от недуга, вызванного чрезмерной разговорчивостью. Тут он вспомнил про подарок, который дожидался его дома, под крышкой новенькой коробки. Он оживился. Отворив дверь с москитной сеткой, он вошел в притихшую прихожую и направился в свою комнату. Войдя внутрь, он поскользнулся на глянцевом журнале «Правдивые романтические истории» и чуть не растянулся во весь рост. Улыбаясь, он торопливо включил свет, открыл коробку, высвободил парик из оберток. Вооружившись театральным клеем и пластырем, он по инструкции то подгибал, то прилеплял парик, после чего тщательно его причесал. Затем распахнул дверь, чтобы достучаться до мисс Фремвел.
        - Мисс Наоми?  - позвал он, улыбаясь.
        От его голоса полоска света под ее дверью погасла.
        Он в недоумении глазел на ее замочную скважину.
        - Ау, мисс Наоми?  - быстро позвал он снова.
        В комнате ничего не произошло. Было темно. Через мгновение он на всякий случай прикоснулся к дверной ручке, которая задребезжала в ответ. Он услышал вздох мисс Фремвел и ее голос. Слов он не расслышал. Ее изящные ступни засеменили к двери. Зажегся свет.
        - Да?  - спросила она из-за двери.
        - Посмотрите, мисс Наоми,  - взмолился он.  - Отворите дверь. Взгляните.
        Засов отодвинулся. Она приоткрыла дверь на дюйм. Ее глаз бросил на него колкий взгляд.
        - Смотрите,  - гордо возвестил он, прилаживая парик, чтобы наверняка скрыть под ним провал во лбу.
        Ему показалось, что он увидел свое отражение в ее зеркале, и остался им доволен.
        - Вы только гляньте, мисс Фремвел!
        Она отворила дверь пошире и выглянула. После чего захлопнула дверь и заперла. Из-за тонкой дверной обшивки донесся ее равнодушный голос.
        - Мистер Лемон, а я все равно вижу эту дырку,  - сказала она.