Страшная авария в понедельник на той неделе Рэй Дуглас Брэдбери
«Человек ввалился в заведение Хибера Финна и застыл в открытых дверях, осоловело глядя перед собой. Весь в крови, он с трудом держался на ногах и стонал так, что у собравшихся по спине побежали мурашки.
Некоторое время слышалось только, как лопаются пузырьки пены в кружках; все лица были обращены к незнакомцу - чьи-то бледные, чьи-то румяные, чьи-то в паутине вздувшихся красных прожилок. На каждом лице дрогнуло веко.
Мужчина стоял, шатаясь, - глаза широко раскрыты, губы дрожат…»
Рэй Брэдбери
Страшная авария в понедельник на той неделе
Ray Bradbury
The Great Collision on Monday Last
* * *
Человек ввалился в заведение Хибера Финна и застыл в открытых дверях, осоловело глядя перед собой. Весь в крови, он с трудом держался на ногах и стонал так, что у собравшихся по спине побежали мурашки.
Некоторое время слышалось только, как лопаются пузырьки пены в кружках; все лица были обращены к незнакомцу - чьи-то бледные, чьи-то румяные, чьи-то в паутине вздувшихся красных прожилок. На каждом лице дрогнуло веко.
Мужчина стоял, шатаясь, - глаза широко раскрыты, губы дрожат.
Присутствующие сжали кулаки. «Ну! - молча кричали они. - Давай же! Говори!»
Незнакомец сильно подался вперед.
- Авария! - прошептал он. - Авария на дороге!
Тут колени его подогнулись, и он рухнул на пол.
- Авария!
Человек десять кинулись к бесчувственному телу.
- Келли! - Голос Хибера Финна перекрыл все остальные. - Давай к дороге. И поосторожнее там с ранеными. Полегонечку. Джо, беги за доктором.
- Погоди! - раздался негромкий голос.
Из-за отдельной стойки в темном закутке бара, где удобнее всего предаваться философским раздумьям, темноволосый мужчина щурился на толпу.
- Доктор! - воскликнул Хибер Финн. - Это вы!
Доктор и с ним еще несколько человек поспешно удалились в темноту.
- Авария… - Угол рта у лежавшего на полу задергался.
- Осторожней, ребята.
Хибер Финн и двое других уложили пострадавшего на стойку бара. Он лежал на наборном филенчатом дереве, красивый, как покойник, и в толстом зеркальном стекле двоилось отражение беды.
На ступенях толпа замерла в смятении: казалось, океан в сумерках затопил Ирландию, и теперь они окружены со всех сторон. Огромные волны тумана скрыли луну и звезды. Моргая и чертыхаясь, люди один за другим ныряли с крыльца и пропадали в глубине.
За их спиной, в ярко освещенном дверном проеме, остался стоять молодой мужчина. На ирландца он был не похож: волосы не рыжие, лицо не бледное, не мрачный, но и не веселый - вы могли бы принять его за американца. И не ошиблись бы. А зная это, вы бы сразу догадались, почему он ни во что не вмешивается: боится нарушить незнакомый ему сельский ритуал. С первого дня в Ирландии он не мог отделаться от чувства, что живет на сцене, где ему, не знающему роли, остается только таращиться на действующих лиц.
- Странно, - неуверенно возразил он, - я не слышал шума машин.
- Разумеется, - чуть ли не с гордостью отвечал старик, который из-за артрита не мог продвинуться дальше первой ступеньки и топтался на ней, что-то крича в белые глубины, поглотившие его приятелей. - Поищите на перекрестке, ребята! Там чаще всего сталкиваются!
- Перекресток! - Со всех сторон застучали шаги.
- И шума аварии я тоже не слышал, - настаивал американец.
Старик презрительно фыркнул:
- У нас не услышишь грохота, скрежета и лязга. Но если охота посмотреть - сходите туда. Только не бегите. Такая темень, черт ногу сломит! Еще, чего доброго, налетите сослепу на Келли - вечно он несется как очумелый. Или прямехонько на Фини наткнетесь - этот так надерется, что дороги не разбирает, куда уж там пешеходов. Фонарь есть? Он вам не поможет, а все равно возьмите. Ступайте же, слышите?
Американец с трудом отыскал в тумане автомобиль, достал фонарик и погрузился в ночь за пивной. Он шел на стук башмаков и голоса. За сотню ярдов, в вечности, переговаривались сиплым шепотом:
- Полегче!
- Тьфу, пропасть…
- Осторожно, не тряси его!
Американца отбросило в сторону напором людей, которые внезапно вынырнули из тумана, неся над головами бесчувственное тело. Он успел различить бледное, залитое кровью лицо, потом кто-то наклонил его фонарик вниз.
Ведомый инстинктом, катафалк устремился на желтый свет кабачка, в привычную неколебимую гавань.
Дальше маячили тени и слышался необъяснимый стрекот.
- Кто там? - крикнул американец.
- Машины несем, - просипел кто-то. - Авария как-никак.
Фонарик высветил идущих. Американец вздрогнул. В следующую секунду кончилась батарейка.
Однако он успел различить пару рослых деревенских парней, без усилия несущих под мышкой два древних черных велосипеда.
- Как?.. - промолвил американец.
Но парни уже прошли, унося с собой машины без передних и задних фар. Туман поглотил их. Американец стоял один на пустой дороге, держа бесполезный фонарь.
К тому времени как он открыл дверь заведения, оба «тела» уже лежали на стойке бара.
- Тела на стойке, - сообщил старик, оборачиваясь к американцу.
Толпа сгрудилась вокруг не ради выпивки, однако она не давала пройти врачу - ему пришлось бочком протискиваться от одной жертвы ночной езды без фар к другой.
- Первый - Пэт Нолан, - шептал старик. - Временно не работающий. Другой - мистер Пиви из Мэйнута, торговля сигаретами и леденцами. - Он повысил голос: - Мертвы, доктор?
- Нельзя чуть-чуть помолчать? - Доктор напоминал скульптора, которому никак не удается враз завершить композицию из двух полномасштабных мраморных фигур. - Положите одного пострадавшего на пол.
- На пол - верная смерть, - сказал Хибер Финн. - Простудится как пить дать. Лучше пусть лежит здесь, где мы надышали.
- Но, - тихо и смущенно спросил американец, - я в жизни не слышал о таких авариях. Вы уверены, что там не было машин? Только эти двое на велосипедах?
- Только?! - проорал старик. - Да на велосипеде, если приналечь, развиваешь скорость до шестидесяти километров в час, а под горку, да на длинном спуске, все девяносто, если не девяносто пять! Вот они и неслись, без передних и задних фар…
- Разве это не запрещено законом?
- К чертям законы! Пусть правительство не лезет в нашу жизнь!.. Так эти двое несутся, без фар, из одного города в другой, словно за ними черти гонятся! Навстречу, но по одной стороне дороги. Нам говорят, всегда езди по другой стороне, против движения, так безопасней. Вот и глядите, что выходит из этих постановлений. Люди гибнут! Как? Не понятно, что ли? Один помнил про правило, другой - нет. Лучше б уж там, наверху, молчали! А теперь эти двое лежат рядком и вот-вот отправятся на тот свет.
- На тот свет? - Американец вздрогнул.
- А вы подумайте! Два здоровенных лба мчат сломя голову, один из Килкока в Мэйнут, другой из Мэйнута в Килкок. И что между ними? Туман! Только туман отделяет их от столкновения. И когда они врезаются друг в друга на перекрестке, происходит что в кегельбане. Бах! Кегли летят! Вот и они, болезные, взлетают футов на девять, крутятся в воздухе, голова к голове, как закадычные дружки, велосипеды сцепились, словно мартовские коты. Ну и падают, ясное дело, лежат, ждут, пока за ними придет Косая.
- Но ведь они не…
- Думаете? В прошлом году не было в Свободной Стране ночи, чтобы хоть кто-нибудь не отдал богу душу после проклятой аварии!
- Вы хотите сказать, более трехсот ирландских велосипедистов в год погибают от столкновений?
- Святая правда.
- Я никогда не езжу ночью на велосипеде. - Хибер Финн смотрел на тело. - Только хожу.
- Ну так чертовы велосипедисты на тебя наезжают! - вскричал старик. - На колесах или пешком, все равно какой-то богом ушибленный гонит тебе навстречу. Да они переедут насмерть, «здрасьте» не скажут. О, я видел, как смелые люди гибли, оставались без рук, без ног или хуже, да еще потом год жаловались на головную боль. - Старик дрожал, глаза его были прикрыты. - Можно подумать, человеку не дано управлять таким сложным механизмом.
- Триста смертей в год, - ошалело повторил американец.
- Это еще без «легкораненых»! Их, почитай, тыща в неделю будет. Чертыхнется, забросит велосипед в туман, оформит пенсию и доживает свой век калекой.
- Что же мы разговариваем? - Американец беспомощно указал на простертые тела. - Здесь есть больница?
- В безлунную ночь, - продолжал Хибер Финн, - лучше идти полями, а дороги - ну их вообще к лукавому! Только благодаря этому правилу я дожил до пятого десятка.
- А-а… - Один из раненых шевельнулся.
Доктор, почувствовав, что слишком долго держит собравшихся в напряжении и они уже начали отвлекаться, вернул ситуации накал - резко выпрямился и произнес:
- Ну!
Все разговоры смолкли.
- Вот у этого малого… - врач показал, - синяки, порезы, страшная боль в спине на ближайшие две недели. А вот у этого… - Он состроил гримасу и уставился на второго велосипедиста - тот был бледен, черты заострились; складывалось впечатление, что пора бежать за попом. - Сотрясение мозга.
- Сотрясение! - пронеслось над стойкой, и вновь наступило молчание.
- Его можно спасти, если немедленно доставить в мэйнутскую клинику. Кто готов отвезти?
Все как один повернулись к американцу. Тот почувствовал, как превращается из стороннего наблюдателя в главного участника ритуала, и покраснел, вспомнив, что у дверей припаркованы семнадцать велосипедов и только один автомобиль. Он торопливо кивнул.
- Вот, ребята! Человек вызвался! Давай подымай этого малого - осторожно! - и неси в машину нашего доброго друга!
«Ребята» уже собрались было поднять раненого, но замерли, когда американец кашлянул. Он обвел рукой собравшихся и прижал к губам согнутую ладонь - жест в заведении весьма опасный.
- На дорожку!
Теперь даже более удачливый из двух, внезапно оживший, обнаружил в руке кружку. Ее вложили туда со словами:
- Ну давай же… рассказывай…
- …что случилось, а?
Тело стащили со стойки, поминки временно отменили, в комнате остались только американец, врач, ожившая жертва катастрофы и двое забулдыг. Было слышно, как на улице укладывают единственного тяжелораненого в автомобиль «нашего доброго друга».
Доктор сказал:
- Допейте пиво, мистер…
- Макгвайр, - сказал американец.
- Святые угодники, да он ирландец!
Нет, думал американец, растерянно глядя вокруг, на живого велосипедиста, который сидел, ожидая, когда возвратятся слушатели, на залитый кровью пол, на две «машины», брошенные у двери, словно театральный реквизит, на немыслимый туман и тьму за открытой дверью, вслушиваясь в раскаты и каденции голосов, каждый из которых в точности соответствует хозяину и природе. Нет, думал американец по фамилии Макгвайр, я почти, но не совсем ирландец…
- Доктор, - услышал он свой голос, кладя монетки на стойку, - часто у вас сталкиваются автомобили?
- Только не в нашем городе! - Доктор скорбно кивнул на восток. - За этим езжайте в Дублин!
Они вместе пошли к дверям. Доктор взял американца под руку, словно надеясь последним советом уберечь его от беды. Ведомый врачом, тот чувствовал, как внутри переливается крепкий портер, и старался приноравливать шаг к этому обстоятельству.
Доктор шептал на ухо:
- Послушайте, мистер Макгвайр, вы ведь мало водили в Ирландии? Тогда запоминайте! В таком тумане, да еще в Мэйнут, лучше ехать на полной скорости! Чтоб грохот стоял на всю округу! Почему? Пусть коровы и велосипедисты брызнут с дороги!.. Поедете медленно - задавите не один десяток, прежде чем они догадаются, что к чему. И еще: увидите машину, сразу гасите фары. Лучше и безопаснее разъехаться в темноте. Проклятые огни только слепят глаза, сколько народу из-за них гибнет, не сосчитать. Ясно? Две вещи: скорость и гасить фары, как только завидите встречного!
В дверях американец кивнул. За его спиной более везучий участник аварии, устроившись поудобнее, смаковал портер и потихоньку, вдумчиво начинал рассказ:
- Так вот, еду я домой, ни о чем таком не думаю, под горочку…
Снаружи постанывал на заднем сиденье второй участник.
Доктор давал последнее напутствие:
- Обязательно надевайте кепку, если выходите ночью. Чтоб голова не болела, если столкнетесь с Келли, или Мораном, или еще с кем из наших лихачей. Они-то непрошибаемые с рождения, да еще накачаются в стельку. Так что для пешеходов в Ирландии тоже есть правила, и первое - быть в кепке!
Американец непроизвольно полез под сиденье, вытащил коричневое твидовое кепи, купленное сегодня в Дублине, и надел. Взглянул на клубящийся туман. Вслушался в дорогу, тихую-тихую, но все же не такую и тихую. Он видел сотни неведомых миль, тысячи перекрестков в густом тумане, а на них - тысячи призраков в твидовых кепках и серых шарфах, летящих по воздуху, горланящих песни, распространяющих запах крепкого ирландского портера.
Он сморгнул. Призраки исчезли. Дорога лежала пустая, тихая и зловещая.
Глубоко вздохнув и закрыв глаза, американец по фамилий Макгвайр включил зажигание и нажал на стартер.
|
