Пес в красной бандане Рэй Брэдбери

        Мы - плотники незримого собора #24
        Когда этот золотистый ретривер с повязанной на шее банданой цвета крови появлялся в больнице, пациентам становилось легче.

        Рэй Брэдбери


        Пес в красной бандане



        Пациент находился в больнице всего три тягостно тоскливых дня, когда в воскресенье произошло это знаменательное событие, причем почти все врачи отсутствовали, а медсестры занимались неизвестно чем.
        Он догадался о приближении чего-то необычайного задолго до его прихода по взрывам хохота и приветственным возгласам пациентов в отдаленных коридорах.
        Наконец, в дверном проеме возникло удивительное явление.
        Там стоял человек, держа на поводке золотистого ретривера невиданной красоты.
        Ретривер был неправдоподобно хорош собой и великолепно выхолен. Его взгляд светился незаурядным умом, а на шее у него была аккуратно повязана бандана кровавого цвета.
        Пес обходил больницу, и поговаривали, будто в день его появления во всех коридорах, где он побывал, царила великая радость.
        Что, впрочем, казалось вполне естественным, и пациент часто задавался вопросом, почему в мире нет других псов, которые навещают людей, поднимают им настроение, а может, исцеляют.
        Пес в кроваво-красной бандане на какой-то миг остановился в нерешительности на пороге, взглянул на пациента, затем вошел в палату и замер ненадолго у его койки в ожидании ласки.
        Потом, убедившись, что пациенту полегчало, пес повернулся, вышел и засеменил по коридору под ликующие возгласы и восклицания.
        Вот уж действительно — знаменательное событие, и пациент сразу почувствовал себя лучше.
        В последующие дни пациент ловил себя на том, что чего-то с нетерпением ждет; он не знал, чего именно. Но его вдруг осенило, что он не дождется возвращения пса в красной бандане. Оно представлялось ему важнее приходов и уходов доктора и навязчивого внимания медсестер.
        На следующей неделе пес появился всего один раз.
        Через неделю, когда болезнь пациента не отступала, пес наведывался дважды, и казалось, от его присутствия в больнице становится светлее и уютнее.
        На третью неделю по какой-то необъяснимой причине пес в красной бандане приходил каждый день и прогуливался по коридорам с красным шарфом на шее и взглядом, исполненным сострадания и понимания на прекрасном лике.
        На исходе первого месяца, когда пациент почувствовал, что готов выписываться хоть сейчас, произошло еще более замечательное событие:
        Вместо обычного сопровождающего с ретривером пришел человек, почти такой же незаурядной внешности, что и пес.
        Он носил простой костюм цвета хаки, а на шее — красный галстук. Он был явно слеп, поэтому пес служил ему поводырем.
        На этот раз, как и прежде, пес замер в дверях и почти указал на пациента, который приподнялся с постели и подался вперед, словно ожидая, что пес заговорит.
        Но заговорил слепой.
        — Сэр?  — сказал он, пытаясь угадать личность пациента.  — Представьте, что кто-то спросил вас, какая из всех тварей морских, земных и небесных ведет себя более всего по-христиански?
        Пациент, ожидая подвоха, попытался себе это представить, затем ответил:
        — Вы имеете в виду человека?
        Слепой слегка покачал головой.
        — Нет. Кроме человека. Какая тварь ведет себя более всего по-христиански?
        Пациент посмотрел оценивающим взглядом на пса в кроваво-красной бандане, сидевшего у дверей, и опять подметил его тонкий ум, и сказал:
        — Ответ — собаки.
        Слепой молча кивнул.
        — Совершенно верно. Все прочие твари живут, не осознавая, что они существуют. Кошки — особенные. Они изящны и горячо любимы, но живут, не осознавая своего существования, как, впрочем, и все твари небесные, что летают и парят, облетая землю, и все твари полевые, что живут, но не осознают своего существования.
        Все твари, обитающие в поле, в море и воздухе, смертны, но они не ведают смерти и не способны горевать.
        А собаки не только знают, что такое жизнь, но чуют и осознают смерть.
        Пациент кивнул, ибо знал, что это так. Он вспомнил смерть друга, когда его собака горевала еще долгое время после его кончины, слонялась по дому, скорбно скуля, и исчезла во тьме.
        — Чем больше я думаю об этом, тем более незаурядными становятся для меня собаки,  — сказал пациент.
        Слепой возвел глаза к потолку и спросил:
        — А если бы собаки очутились у врат рая, их допустили бы туда?
        — Немедленно!  — воскликнул пациент и усмехнулся своему быстрому отклику.  — Ведь они без греха. Люди должны выстроиться за ними в очередь и умолять, чтобы их впустили. Собаки же сразу прибегут и встанут подле Святого Петра — помогать приему грешного существа по имени человек.
        Так вот, на вопрос, какое существо на свете обладает самым христианским, великодушным и любящим нравом, я отвечаю — собаки. Это их можно назвать наряду с Абу Бен Адамом прежде всех остальных.
        Слепой согласился.
        Попробуй стукни своего кота — и ты лишишься друга. Подними руку на своего пса, чего, я надеюсь, ты никогда не сделаешь, но если ты все же ударил его хоть раз в жизни, он уставится на тебя трогательным взглядом и промолвит: «Что не так? За что? Разве ты не знаешь, что я люблю тебя и прощаю?» А затем он подставит тебе сначала одну щеку, потом другую и будет вечно любить тебя. Вот что такое собаки.
        Во время беседы пес в кроваво-красной бандане сидел рядом со слепым, глядя на пациента самым нежным и проницательным взглядом. Слушая, пес не внимал похвалам и не пренебрегал ими, а молча сидел в ореоле своей красоты.
        Наконец, когда пес почувствовал, что слепой высказался, то ушел бродить по коридорам больницы, откуда донеслись приветственные крики и смех.
        В последующие дни молва разнесла по всей больнице, что к выписке готовится невероятно большое количество людей; пациенты, проводившие в больнице многие недели, а то и месяцы, вдруг собирали свои вещи и уезжали, к удивлению и изумлению врачей и под любопытное перешептывание медсестер. Уезжал пациент за пациентом, и количество тяжело больных сокращалось, а смертность почти сошла на нет. Во всяком случае, так говорили.
        На четвертой неделе, лежа в постели, однажды ночью пациент почувствовал пронзительную боль в запястье и принял аспирин, но боль не унималась.
        Полусонный, он почувствовал рядом с собой нечто похожее на дыхание и услышал диковинные звуки, напоминавшие летние ночи его детства.
        В три часа ночи, когда сквозь оконные стекла струился лунный свет, приятно было прислушиваться к прекрасным звукам из далекой кухни, где стоял холодильник.
        В лотке под холодильником собиралась вода из-под брусков льда, и в три ночи раздавалось смачное чавканье. Это терзаемая жаждой собака пролезала под холодильник и лакала холодную чистую талую воду.
        Одним из самых трогательных впечатлений его жизни были эти чарующие звуки, к которым он прислушивался, неподвижно лежа в постели.
        То ли воспоминая, то ли воображая в полудреме всплески ледяной воды, пациент почувствовал, как что-то шевелится по его запястью.
        Словно кто-то пытался слизнуть холодную воду в ту давнишнюю летнюю ночь.
        Потом он уснул.
        Когда он пробудился утром, боль в запястье прошла.
        В последующие дни пес в кроваво-красной бандане бродил по больнице сам по себе, в одиночку. Слепой давно уже не появлялся.
        Казалось, псу известно, куда идти, и он частенько наведывался к пациенту, подолгу разглядывая его.
        Они беседовали молча; пес как будто понимал все, что хотел сказать пациент, хоть тот не проронил ни слова.
        Затем пес уходил гулять по больнице, и в ближайшие дни смех, приветственные восклицания и возгласы иссякли, и, казалось, больница пустеет. Врачи не только перестали приходить по воскресеньям или играть в гольф по средам, но и перестали приезжать по вторникам, четвергам и, наконец, по пятницам.
        Эхо в коридорах становилось гулким, и ничье дыхание не доносилось из отдаленных палат.
        В последний день пациент, почуяв тревогу и поняв, что в любой момент может одеться без указаний врача и отправиться домой, встал и крикнул в коридор с высокими потолками:
        — Эй, есть тут кто-нибудь?!
        Притихшие больничные палаты ответили ему долгим молчанием. И опять он позвал:
        — Эй, кто-нибудь!
        И услышал только эхо из залов, и все коридоры в здании замерли в безмолвии.
        Очень медленно пациент стал одеваться, готовясь уходить.
        Наконец, в три часа пополудни в безмолвном коридоре появилась красивая собака в кроваво-красной бандане и остановилась в дверях.
        — Заходи,  — позвал пациент.
        Пес вошел и встал у кровати.
        — Садись,  — сказал пациент.
        Ретривер сел и посмотрел на него большими добрыми лучезарными глазами и полуулыбкой.
        Наконец пациент спросил:
        — Как тебя зовут?
        Пес окинул его изучающим взглядом своих больших лучезарных глаз.
        Его челюсти едва заметно зашевелились, и послышался шепот:
        — Иисус,  — промолвил ретривер.  — Вот как меня зовут. Иисус. А тебя?


        2010