По дюжине всего Мэрион Зиммер Брэдли


        # Когда Марчи сняла упаковку с бутылки граненого стекла, на которой аккуратными печатными буквами в арабском стиле было написано: «Джинн Номер Семь», то подумала, что это духи от тети Хепсибы. Её свадьба намечалась через четыре дня и Эмили Пост говорила, что у невесты всего должно быть по дюжине. Пробка не поддавалась, Марчи дернула и она разбилась на миллион осколков…

        Брэдли Мэрион Зиммер
        По дюжине всего


        Когда Марчи развернула упаковку с бутылки граненого стекла, то подумала, что это духи, «Чудесненько,  - сказала она с сарказмом.  - Свадьба через 4 дня, и нечего надеть, а тетя Хепсиба присылает духи!»
        Нельзя сказать, что Марчи отличал излишний меркантилизм. Но тетя Хепсиба, но общему мнению, купалась в деньгах, а тратила лишь около 40 долларов в год. Она жила в Египте, в экзотической хижине, поскольку, по ее словам, она хотела впитать в себя Аромат Востока… с большой буквы. Она писала Марчи - ее единственной родственнице - длинные нелепые письма о красоте Востока и Восторгах Созерцания, письма, которые Марчи покорно прочитывала и на которые также покорно отвечала:
«Дорогая тетя Хепсиба, надеюсь, Вы хорошо себя чувствуете…».
        Она вздохнула и посмотрела на этикетку. Печатными аккуратными буквами в арабском стиле было написано: «Джинн Номер Семь». Марчи недоуменно пожала плечами.
        Ну что, подумала она, вероятно, chi-chi и очень дорого. Если на этой неделе обойдусь без ленча, то смогу купить модное неглиже, и, может быть, пару новых перчаток, чтобы надеть в церковь. Грэгу понравятся духи, и если мне удастся сохранить работу еще несколько месяцев после свадьбы, то все будет о'кей, конечно, Эмили Пост говорит, что у невесты всего должно быть по дюжине, но не все же так могут.
        Она было положила духи в ящичек стола - время ленча почти истекло, но тут ей захотелось вынуть пробку. «Я только чуть-чуть понюхаю»,  - подумала она…
        Пробка не поддавалась, Марчи дернула, и дыхание у нее перехватило от странного, глубокого аромата. «Довольно сильный запах»,  - подумала она, держа вынутую пробку в руке, затем моргнула и уронила ее на пол, граненое стекло разбилось на миллион кусочков.
        Марчи была нормальным представителем своего поколения, то есть кинотеатр она посещала исправно. Она видела фильмы «Синдбад-Мореход» и «Багдадский Вор», поэтому, конечно, сразу поняла смысл происходящего, когда текучее благоухание трансформировалось в огромную нависающую фигуру со смутно очерченным восточным лицом.

        - Господи…  - выдохнула Марчи и затем, боясь за потолок офиса, скомандовала: - Эй, высунь голову из окна, быстро!

        - Слушаю и повинуюсь,  - сказала шипящим голосом огромная фигура.  - Но, о повелительница, это может привлечь внимание. Позволь мне,  - и он быстро ужался до менее обширных размеров.  - Дворцы теперь не делают большими, не правда ли?  - спросил он доверительно.

        - Определенно, нет,  - выпалила Марчи.  - Ты - джинни?

        - Я - нет,  - фигура сказала со строгостью.  - Ты читать умеешь? Я джинн - Джинн Номер Семь, если быть точным.

        - Э… вы имеете в виду, что должны выполнять мои желания? - спросила Марчи.
        Джинн нахмурился.  - Тут есть неясность,  - пробормотал он.  - Раз пробка бутылки разбита, меня больше нельзя в ней запечатать. В то же время, поскольку ты так великодушно меня выпустила, я с радостью выполню одно желание. Каким оно будет?
        Марчи не колебалась ни секунды. Выпал шанс соорудить хороший свадебный подарок из забавной старой бутылки тети Хепсибы. Она победно улыбнулась.

        - Я выхожу замуж через несколько дней,  - начала она.

        - Тебе нужен эликсир любви? Вечной красоты?

        - Нет, сэр.  - Марчи пожала плечами, ока мигали арабские сказки еще маленькой девочкой и знала о невозможности волшебной сделки с джинном. Нет, вообще-то я просто хотела свадебное приданое. Что-нибудь милое, что можно надеть на свадьбу, и все такое прочее…

        - Боюсь, что не совсем тебя понял,  - джинн нахмурился.  - Приданое? Этого слова в мое время не было. Не забывай, в последний раз я выходил из бутылки, когда царь Соломон был еще в пеленках.

        - Ну ладно, простыни, полотенца, нижние юбки, ночные рубашки,  - начала Марчи, но тут же отбросила это.  - Ладно, просто дай мне всего по дюжине, сказала она джинну.

        - Слушаю и повинуюсь,  - произнес джинн нараспев.  - Куда все это положить, о повелительница?

        - А, в мою комнату,  - сказала ему Марчи, затем, вспомнив спальню за пять долларов в неделю, добавила: - Может быть, тебе понадобится комнату несколько расширить, но ты сможешь это сделать, не правда ли?

        - О, разумеется,  - сказал джинн небрежно.  - Джинн, моя дорогая повелительница, может все. А сейчас, прощай навсегда, и благодарю за то, что освободила меня.
        Он исчез так быстро, что Марчи протерла в недоумении глаза, и маленькая бутылка из граненого стекла упала на пол. Через секунду Марчи подняла ее, стараясь уловить ее запах. Странный слабый аромат еще чувствовался, но сама бутылка была пуста.

        - Во сне мне все это привиделось?  - спросила она себя, испытывая головокружение.

…Прозвенел звонок и другие машинистки вернулись к своим столам.

        - О!  - произнес кто-то,  - ты что, Марчи, просидела здесь весь ленч?

        - Я… я вздремнула,  - ответила Марчи и осторожно сунула граненую бутылку в ящичек своего стола.
        Этот день показался Марчи невозможно длинным. Стрелки часов медленно тащились по циферблату, и она поймала себя на том, что начала одно деловое письмо обращением:
«Дорогой Джинн». Она сердито порвала его, напечатала дату на другом печатном бланке и начала снова: «Джиннтльмен, мы хотим привлечь ваше внимание».
        В конце концов стрелки достигли пяти, и Марчи, набросив чехол на печатную машинку, схватила свою сумочку и буквально выбежала из офиса. «Там ничего нет»,  - повторяла она себе, торопливым шагом направляясь домой,  - там ничего нет - но вдруг есть, вдруг…"
        В холле дома было зловеще тихо. Марчи поднялась по лестнице, удивляясь отсутствию хозяйки и шума, производимого обычно другими обитательницами дома. Со странной неохотой она вставила ключ в замочную скважину.

        - Все это чепуха,  - сказала она громко.  - Вот…
        Она закрыла глаза и открыла дверь. И затем вошла…
        Комната уходила далеко в перспективу, и Марчи, открыв глаза, рукой прикрыла рот, чтобы подавить крик. Здесь были:
        дюжина привычных ей постелей; дюжина серых кошек, дремлющих на подушках; дюжина изящных неглиже, бережно сложенных рядом; дюжина изысканных пакетов с нейлоновыми чулками, дюжина красных яблок, лежащих рядом с ними. Перед ее выпученными глазами дюжина слонов неуклюже двигалась в сером пространстве, и дальше, за ними, ее испуганный взор остановился на дюжине белых куполов, постепенно исчезающих во мраке увеличенной комнаты, и дюжине соборов тоже.
        По дюжине всего…

        - Марчи, Марчи, где ты?  - она услышала мужской голос, зовущий из холла. Марчи опомнилась.  - Грэг! И он был снаружи - снаружи этого кошмара! Она помчалась, не разбирая дороги, спотыкаясь о дюжину свернутых персидских ковров, задевая край одного из дюжины больших пианино; она визжала, представляя где-то рядом с собой дюжину гремучих змей…

        - Грэг!  - завопила она.
        Двенадцать дверей резко открылись…

        - Марчи, дорогая, что случилось?  - в беспорядке умоляли нежные голоса, и двенадцать Грэгов, сердито толкая друг друга, ворвались в комнату.