Слепое знамя дураков Мара Брюер


        Вечная борьба добра и зла… Свет и тьма… Возможно ли, чтобы приверженец одной из сторон по собственному желанию перешёл на другую? Может ли нечисть ступить на путь воинов добра и света? Может ли предводитель светлых сил поддаться влиянию своей тёмной стороны? События этой истории начинаются в 1930 году, но предпосылки её развития уходят своими корнями еще в начало XIX века. Служители светлых и темных сил ожидают рождения дочери Дьявола. Разумеется, есть и тот единственный, кто способен спасти мир от вечной тьмы. Но главным препятствием на его пути является любовь к могущественной ведьме, пытающейся склонить его на сторону зла. Телепатия, левитация, бессмертие, перемещение во времени и пространстве - вот с чем непрерывно сталкиваются герои этой истории. Но смысл жизни для каждого из них - это вечная любовь, которую и называют слепым знаменем дураков. Кому удастся противостоять искушению, а кому нет? Кто сможет сохранить самое ценное в своих сердцах и одержать победу в этой борьбе? Об этом вы узнаете на страницах книги издательства DistribBooks «Слепое знамя дураков»!!

        Мара Брюер
        Слепое знамя дураков

        Вдохновением для написания книги послужило творчество группы «Агата Кристи»

        Декаданс

        Был прекрасный майский вечер. Прохлада, пришедшая с сумерками, разогнала жителей Ленинграда по домам и увеселительным заведениям. Улицы почти опустели, и уже зажгли фонари.
        Я ждал наступления темноты. Эта ночь должна была стать поистине волшебной. Я это чувствовал. Я ещё не знал, что она окажется переломной для меня, но жаждал её наступления.
        Ещё немного, и на небе должна была появиться полная луна - моё солнце, моя спутница, моё вечное проклятие…
        Я помню тот день, когда впервые почувствовал запах смерти. Она подкралась так близко, что я не сразу разглядел её. Это случилось так давно, что обычный человек вряд ли помнил бы детали. Но не я.
        Я был поручиком царской армии, бравым солдатом и сыном знатного помещика. Я не знал в бою ни страха, ни усталости. В мирное же время я со своими друзьями развлекался охотой.
        Однажды в ноябре мы пошли на кабана. Уже ударили лёгкие заморозки, а землю припорошило первым снегом. Я любил это время года более остальных. Не знаю, почему, но я каждый раз ждал, когда опадёт листва и багряные узоры потемнеют на земле. Помню, мне нравился воздух в лесу - такой свежий, пропитанный влагой и словно говорящий: «Ты свободен». Я любил совершать утренние конные прогулки, в основном в одиночестве, и зачастую опаздывал к завтраку…
        На рассвете мы прочёсывали лес, пока, наконец, один из моих товарищей не погнал кабана. Все бросились за ним. Снег и сухие ветки скрипели под копытами коней, и каждый из нас стремился обойти другого. Лёгкий мороз покалывал моё лицо, первые лучи солнца искрились между деревьями, и настроение было прекрасным. Я ждал от этого дня чего-то незабываемого, и в действительности он перевернул всю мою жизнь, всё моё существо. Но новая жизнь ни в коей мере не отвечала моим ожиданиям.
        Мой конь Гардемарин шёл впереди остальных, обогнав скакуна, вышедшего на преследуемую нами жертву. Я ликовал. Я почти нагнал зверя, как вдруг услышал волчий вой. В наших краях волки не были редкостью, и я бы не обратил на него никакого внимания, но, казалось, он выл у меня под ухом. Хищник был где-то рядом, но я не видел его за деревьями. Гардемарин почти нагнал кабана, и мне даже пришлось пришпорить его, поскольку лес становился гуще. Я уже приготовил ружьё, когда кабан резко повернул в сторону и помчался к болоту. Мой конь встал на дыбы, выкинув меня из седла, и, почувствовав облегчение из-за отсутствия седока, поскакал вглубь леса.
        Я попытался подняться, но услышал рык. Резко повернувшись, я увидел огромного тёмно-серого волка, выходящего из-за куста. Зверь испугал моего коня. Хищник рычал и скалился, а по его позе я понял, что он готовится к атаке. Волк был настолько огромен, что я даже на долю секунды засомневался в том, что он действительно существует. Его сородичи, обитавшие в наших краях, были мелкими и трусоватыми. Мы с товарищами даже изредка выезжали в лес, чтобы попросту погонять их. Но этот волк, похоже, не боялся ничего. Величиной он был с крупного телёнка и мог бы разорвать меня на куски в два счёта.
        Ружьё было в паре метров от меня. Я упустил его, когда вылетел из седла, и не было ни малейшего шанса даже протянуть к нему руку - волк сразу бы напал. Я мог рассчитывать только на то, что появятся другие охотники и спугнут его. Я слышал их возгласы, ржание их лошадей, даже пару выстрелов, но они были далеко, свернув, очевидно, в другую сторону. Никто не последовал за мной и кабаном, зная, что я вернусь с трофеем. Я сожалел в тот момент, что был в этих краях лучшим наездником на лучшем скакуне.
        Зверь приближался - медленно и расчётливо. Он шёл не прямо на меня, а обходил вокруг, примеряясь, как лучше нанести удар. Он будто играл со мной, будто хотел, чтобы перед смертью его жертва была напугана. Но я не боялся, нет. Я не хотел расстаться с жизнью при таких обстоятельствах. Я бы предпочёл умереть в бою, а никак не от зубов зверя. Это было странное чувство, присущее, наверно, духу времени - умереть за Царя, за Отечество. А лишиться жизни вот так мне было даже стыдно. Я переводил взгляд с волка на ружьё, а сам не смел шелохнуться, чтобы не спровоцировать нападение.
        В тот миг вся жизнь пронеслась у меня перед глазами: беззаботное детство в поместье, разгульная столичная юность, война с Наполеоном, где я получил своё первое ранение, и последующие годы, которые я провёл здесь, на этой земле, управляя поместьем после смерти отца и изыскивая всевозможные способы не попасть в сети маменьки, стремившейся женить меня. Наш дом часто заполнялся гостями, ведь маменька любила устраивать приёмы. Но я знал: она надеялась, что сын обратит внимание на какую-нибудь юную особу и непременно в его сердце запылает огонь любви. Но нет. И не то чтобы все эти барышни мне не нравились - они были премиленькие, воспитанные и образованные. Ни одну из них я не мог представить своей женой…
        Я услышал своё имя. Меня звал Павел - мой товарищ, вышедший на кабана и погнавший его. Мы с Павлом вместе отстаивали столицу и были с тех пор не разлей вода. Он был метким стрелком, и у меня появилась крохотная надежда на спасение.
        Волк тоже услышал зов Павла и отвлёкся. Повернув голову на его голос, он на мгновение упустил меня из виду. Воспользовавшись моментом, я кинулся к ружью. Боковым зрением я видел, как волк повернулся ко мне, как вздыбилась шерсть на его спине, как он, оттолкнувшись, повис над землёй в прыжке. Я схватил ружьё и направил на зверя. Раздался выстрел, и на меня брызнула кровь. В тот же момент его челюсти сомкнулись на моём плече.
        Я никогда не чувствовал такой жгучей боли. У меня были боевые ранения, но боль от пули, прорывающей плоть, не могла сравниться с той, что растеклась по моему телу тем утром. Я жадно вдыхал морозный воздух, не в силах сбросить с себя тяжёлую тушу убитого мною хищника. Боль пронзала меня с новой и новой силой…
        Я слышал голос Павла, но не в силах был осознать его слова. Я чувствовал, как он пытается стянуть с меня мёртвое тело огромного волка.
        А мне казалось, что и я уже мёртв.
        Весь следующий день я провёл в бреду и только ночью понял, что остался жив. У моей постели дежурил Павел, а также врач и священник. Один надеялся, второй боролся за мою жизнь, третий молился и был готов меня отпеть. То ли чтение молитв, то ли моё желание жить - что-то всё-таки удержало меня на этом свете.
        У меня был жар и слабое сердцебиение. Рана на плече затянулась за несколько дней, но в постели я провёл почти месяц. До следующего полнолуния. Тогда я осознал, что со мной произошло на самом деле, и возненавидел тот день и себя за то, в кого я превратился.
        Я стал кровожадным убийцей, следующим зову луны…


        Сегодняшняя ночь не была приурочена ко дню моей встречи с оборотнем, заразившим меня своей проклятой болезнью. За годы я свыкся со своей новой сущностью, но она угнетала меня всё больше. Обычная ночь цикла, полнолуние, когда зверь внутри меня вырывался наружу. И раз за разом, из года в год, из месяца в месяц я хладнокровно совершал одно и то же деяние, жестокое и изощрённое, не способный противиться зову своей природы.
        Надевая рубашку, я стал перед зеркалом. Я ненавидел своё отражение, не менявшееся уже более века, хотя дамы из общества, куда я изредка выбирался до революции, считали меня привлекательным. Я взглянул на своё плечо - на нём остались розовые шрамы волчьих клыков, ежедневно напоминавшие о моём проклятии. Я смотрел на своё лицо, и мне казалось, что все прошедшие годы отразились в каждой складке, каждой мелкой морщине, каждом волоске на моей голове, хотя я ничуть не изменился за сотню с лишним лет.
        Мои щёки были густо покрыты щетиной, при том, что я побрился всего несколько часов назад. Растительность на теле стала гуще. Так происходило каждое полнолуние, когда луна звала меня.
        Я застегнул рубашку, надел пиджак и вышел из комнаты. Я направился в трактир на Невском проспекте, где сегодня должно быть людно.
        Жалкие люди. Глупые твари. Ром лился рекой в их утробы этой ночью. Жёлтые пальцы тряслись над кокаиновыми дорожками, а тонкие ноздри втягивали порошок под ритмы танго. Возможно, если бы я принадлежал этому времени, меня бы тоже манили эти пагубные развлечения, но своим интересам я остался верен. Я был охотником, и каждый месяц, когда на небе появлялась полная луна, я был вынужден искать жертву.
        Мне никогда не было жаль убитых мною людей. Я старался выбирать, как мне казалось, наименее достойных видеть свет. И, конечно, среди них не было знакомых.
        На этот раз выбор оказался огромен. В полумраке лица были плохо различимы, но запах каждого человека мог сказать мне многое. Сегодня мне не хотелось ни алкоголя, ни кокаина. Я жаждал свежей, чистой плоти, поэтому хотелось выбрать кого-то, кто пришёл сюда недавно и ещё не успел отравить свой организм. А здесь это было столь же нереально, сколь нереальным было для меня отказаться следовать волчьим инстинктам. Я устроился за столом в самом тёмном углу, заказал бокал красного вина и стал выжидать.
        Запах одной особы в чёрном платье привлёк моё внимание. Я никогда прежде не ощущал такого лёгкого, невесомого аромата. Об обычном человеке я мог рассказать, что он ел сегодня на обед, или определить, что у него больная печень. Эта же женщина не излучала ничего подобного. Она была бледна и дьявольски красива, но я не улавливал биения её сердца. Вокруг неё за столом находились одни мужчины, и я чувствовал их желание. Так юнец желает шлюху, к которой пришёл впервые.
        От женщины и её поклонников меня отвлёк другой запах. Это тоже был запах желания, но, в отличие от исходившего из-за соседнего стола, он был перемешан со страхом, нерешительностью и любопытством. Я втянул ноздрями воздух. Запах, который в этом помещении мог почувствовать только я, исходил от молодой женщины. И она шла ко мне.
        Чем ближе она подходила, тем решительнее становились её шаги, тем ровнее билось сердце и увереннее был взгляд. Тёмно-синее платье украшало боа из песца, из-под которого свисали бусы. У неё, как и у большинства женщин этого времени, была стрижка каре и ярко подведённые глаза.
        Я поднялся из-за стола. Она подошла и потянулась ко мне. Я же стоял недвижим. Она продышала мне в ухо, что за углом этого логова разврата нас ожидает чёрный «роллс-ройс», что он отвезёт нас на аэродром, откуда мы полетим навстречу ветру.
        Я посмотрел ей в глаза. Если бы сегодня была обычная ночь, я бы не раздумывая согласился на её предложение. Но сегодня я был призван убивать, а мне не хотелось лишать жизни эту глупую маленькую шлюху.
        Приближалась полночь, а я всё ещё не нашёл жертву, и мне всё труднее было совладать со зверем внутри себя. Я чувствовал, как прорезаются когти и клыки, волосы шевелятся на голове и теле, а само тело ломит. Я оглядел помещение, ещё раз втянул запах присутствующих.
        Среди них не появилось подходящих для моей трапезы. А девушка смотрела на меня распахнутыми глазами, гадая, почему я не даю ей ответ или просто не следую за ней.
        Я понял, что она сегодня - мой единственный шанс усмирить просыпающуюся плоть хищника, утолить его голод, а после скрыть следы своего злодеяния. Я кивнул, и она, улыбнувшись, взяла меня за руку и повернулась к выходу из трактира.
        По тротуарам стелился туман. Я жил в Ленинграде всего лет десять, но так и не привык к сырости.
        - И где ваша машина?  - спросил я.
        - Надежда. Меня зовут Надежда. А вас?  - пропела она звонким голосом.
        - Александр.
        - Прекрасно, Александр. Нам туда,  - она указала на дом в конце проспекта,  - нас ждут за углом.
        - Кто нас ждёт?
        Я не люблю сюрпризы. И тем более они были ни к чему в эту ночь.
        - Шофёр. Он повезёт нас на аэродром.
        Свидетель был лишним.
        - А могу я сам прокатить вас, Надя?
        Она задумалась, её сердце забилось сильнее, дразня зверя. Он уже готовился вырваться наружу.
        - Так что скажете?  - уточнил я, готовый отказать ей, если она не согласится.
        - Хорошо, я отпущу водителя,  - улыбнувшись, ответила она.
        Мы направились к машине. Шофёр дремал.
        - Егор, ты можешь пойти в кабаре, сегодня дают «Канкан»…
        Надя дала шофёру денег и велела прогулять их все.
        - Так он не скоро меня хватится,  - объяснила она, намекая на продолжительный полёт.
        Мы сели в её натёртую до блеска машину и отправились за город.
        - Откуда у вас такой автомобиль?  - уточнил я, проведя рукой по рулю.
        - Мой муж - большая шишка по международным делам в ЦК. Это подарок посла. Вы же понимаете, что сядь супруг в эту…  - Надя замешкалась.
        - Я понял вас. Но почему вы… замужняя женщина…  - я был довольно твёрд.
        - Если бы вы знали моего мужа, Александр…
        Её сердце забилось чаще, а я чувствовал всю ненависть, которую она испытывала к этому человеку.
        - Давайте оставим этот разговор, если он вам неприятен. И куда мы полетим?
        Фары освещали дорогу, но я почти не смотрел вперёд. Всё моё внимание было приковано к Надежде.
        - К луне,  - мечтательно произнесла она, прикрыв глаза.
        - Вы ничего не знаете о луне, Надя,  - монотонно проговорил я.
        - Отчего же?  - кокетничала она, настроенная на игру, в отличие от меня, жаждавшего её плоти.  - Я люблю её гораздо больше, чем солнечный свет. Она так загадочна, так пленительна.
        - Вы ничего не знаете о луне!  - повторил я громко и чётко.
        - Ну, что вы всё об этом, Александр? Сверните, пожалуйста, на ту дорогу,  - улыбнулась моя спутница.
        - Но аэродром дальше,  - возразил я, внутренне радуясь её просьбе - нам следовало уехать подальше от дороги.
        - Ах, Александр, у меня там собственная площадка и собственный аэроплан. Но вы же поняли, что мы не на нём полетим…  - пропела она, немного смутившись своей смелости.
        Я кивнул и свернул направо. «Роллс-ройс» трясся по плохо накатанной дороге вдоль пролеска, Надежда сидела молча, и по мере нашего приближения к месту назначения её дыхание учащалось, желание возрастало, и она сжимала ладони.
        - Здесь налево,  - скомандовала она.
        Фары с трудом просвечивали сквозь густой туман. Мы вышли из машины. На поляне действительно находился аэроплан, но он был пуст.
        - А пилот?
        - А пилот прибудет утром,  - нараспев произнесла она и приблизилась ко мне.
        Я знал, чего она хочет. Я сам страстно желал того же, но не был уверен, что это хорошо закончится - у меня на неё были другие планы. Я чувствовал приближение превращения, которое не в силах был остановить.
        Надя отодвинула борт моего пиджака и, прильнув губами к моей шее, провела кончиком языка к уху. Потом, слегка отстранившись, стала передвигаться к моим губам. Я чувствовал её дыхание и еле сдерживал свои звериные инстинкты. В тот момент, когда она коснулась моих губ, я дал себе волю и схватил её. Она взвизгнула, но больше от вожделения.
        Я впился ей в губы, с жадностью целуя их, и она отвечала мне тем же. Я сорвал с себя пиджак, а с неё боа и прижал Надю к себе. Я перешёл к её шее, а она постанывала: «Александр… Саша…»
        Я залез ей под юбку и чуть не взвыл волком от прошедшего по моему телу ощущения, которое я почти забыл. Я повалил её на землю и стянул лямки платья, обнажив упругую грудь. Я принялся покрывать её поцелуями. Надя закинула ногу мне на бедро и прижалась ко мне, я задрал её юбку.
        Мои сексуальные инстинкты, казалось, возобладали тогда над животными. Я понял, что смогу отсрочить неизбежное, не причинив ей вреда, а после либо убью её, либо укушу, чтобы она навсегда стала моей.
        Я занимался любовью впервые за последние сто десять лет. Предыдущие опыты, в первые годы после того как я заразился, привели к смерти четырёх женщин, поскольку я физически был намного сильнее себя прежнего, да и вообще любого человека, и зверь внутри меня вырывался наружу. Сейчас же я старался быть осторожным, хотя в сравнении со смертным мужчиной был настоящим дикарём. Но Наде, похоже, это нравилось…


        Мы валялись на траве, окутанные туманом и преисполненные блаженства. Я чувствовал её счастье и сам был счастлив. Я отсрочил превращение и находился рядом с прекрасной женщиной, которую желал снова. Я повернулся к ней - она плакала.
        - Что-то не так, Надя? Я сделал тебе больно?  - забеспокоился я не на шутку.
        - Нет, Александр. Это… замечательно… Такого ещё никогда со мной не было…  - она говорила еле слышно, а её сердце громко стучало в груди.
        - А ты… часто это делаешь?  - я понимал, что подобным вопросом могу сильно ранить её, но в то же время после близости не видел между нами преград.
        - Я изменяла мужу с тремя любовниками, но они… и мизинца твоего не стоили. Я не представляю, как можно быть таким…
        Надя дрожала. Любой на моём месте решил бы, что она замёрзла, но это была дрожь желания, о которой знали только мы двое.
        - Каким?  - заинтересовался я.
        - Страстным! Неистовым… Диким!
        Казалось, Надю уже ничто не сдерживало, и она готова была говорить мне со всей откровенностью обо всём, что чувствовала в тот момент. Но я и так ощущал все её порывы. И мне было приятно это ощущение.
        - Хочешь повторить?  - лукаво спросил я.
        - А ты сможешь?  - она была искренне удивлена.
        - Да, да и ещё раз да!  - мне на мгновение стало легко, будто ничего и не должно произойти в эту ночь.
        - Тогда я хочу ещё, ещё и ещё раз!  - воскликнула она.
        Я склонился над ней, готовый к абордажу её тела, как вдруг туман над поляной растворился, и на усеянном звёздами небе возникла полная луна. Я почувствовал, как ломит всё тело, как меняют форму кости, как шерсть прорастает прямо изнутри меня. Я посмотрел на руку: вместо ногтей на ней были хоть и короткие, но когти, острые и крючковатые. Мои обоняние и слух усилились, и я знал, что мы скоро будем не одни.
        А Надя всё шептала: «Ну же, полетели!»
        Я вскочил на четвереньки, хотя мои ноги и руки пока не стали лапами, и начал пятиться назад. Она не поняла, что произошло, а я просто не хотел убивать её. Уже и ей был слышен шум приближающегося автомобиля, а я начал улавливать запах - лёгкий и тонкий, перемешанный с моторным маслом.
        Машина выехала на поляну, где несколько минут назад мы с Надей были единым целым. Фары осветили моё лицо, и она побледнела. Она закричала:
        - Ах ты, подлый еврей! Как я сразу не разглядела!
        - Надя, нет!  - пытался я остановить её.
        Я провёл рукой по щеке - шерсть проросла так, будто у меня были пейсы, как у раввина.
        Из глаз Надежды слёзы текли ручьём, а мне было мучительно больно от лавины её негодования и презрения.
        - Лучше бы ты убил меня, пронзил сердце пулей, а не сделал меня столь счастливой и столь несчастной в один миг! Ты погубил меня, обманул меня, обманул! Ты отравил мою бдительность, растоптал моё достоинство! Убирайся! Сейчас же убирайся прочь! Побрей свою азиатскую рожу, чёртов жид!  - в исступлении кричала она.
        Во время её истерики из машины никто не выходил. А я разрывался между желанием успокоить Надю, остановить превращение и узнать, зачем женщина из трактира приехала сюда и как ей удалось нас выследить. Кроме того, сейчас я точно мог определить, что на поляне бились только два сердца - моё и Надино. В машине жизнь отсутствовала. И если бы не аромат, который я чувствовал, я бы поклялся, что автомобиль приехал сюда сам.
        Это было ново для меня. Я не хотел убивать Надю, не стремился, чтобы ей причинил боль кто-то другой. Я принял решение прогнать её. Это было лучше для неё, чем погибнуть от зубов оборотня или, ещё хуже, заразиться от него и стать такой же.
        - Знаешь что, мадам,  - бросил я ей,  - потаскуха, падшая женщина, таскающаяся ночами по кабакам в поисках грязной любви!  - Её слёзы в момент высохли от моих слов, а я почувствовал новую боль в её сердце - боль от услышанного.  - Называешь меня евреем? Из-за бакенбард? А я потомок известного российского рода… Улетай отсюда сама, убирайся, чтобы глаза мои тебя не видели! Нам больше не о чем говорить!
        После этих слов дверь автомобиля открылась, и из него вышла длинноволосая женщина в чёрном платье, оттеняющем её прозрачно-белую кожу. Надя уставилась на неё.
        - Кто вы?  - спросила она, а точнее, провизжала.  - Вы из ЦК?
        - Нет,  - ответила женщина. От её голоса с деревьев разлетелись птицы и смолкли насекомые.
        - Что вам нужно?  - спросил я раздражённо.
        - Ты,  - спокойно ответила она, глядя прямо мне в глаза.
        Надя переводила взгляд с меня на женщину.
        - Для чего я вам понадобился?  - я поднялся на ноги, прикрывая наготу песцовым боа моей спутницы.
        - Я расскажу тебе позже, ведь сейчас ты не готов к долгим разговорам. Дай волю тому, кого ты сдерживаешь, и кончай с ней,  - она указала на Надежду.
        - Беги, Надя,  - сказал я.  - Уезжай, быстро!
        Девушка стояла на месте как вкопанная. Она будто застыла.
        - Она никуда не уйдёт,  - проговорила женщина,  - я хочу посмотреть на это.
        - На что?  - переспросил я, не понимая, как она может знать, что должно произойти. И я осознавал: ещё немного, и я не смогу совладать с собой и обернусь волком.
        - На то, что ты сделаешь с ней. Я слышала о таких, как ты, но никогда не встречала. И вот, наконец, сегодня в трактире, как только ты вошёл в дверь, я уже ни о чём не могла думать, кроме как о тебе. И тут появилась эта шлюха, и ты ушёл с ней.
        - Надя, уезжай!  - крикнул я девушке, и сделал пару шагов в сторону нежданной гостьи.
        - Нет, нет, она не сможет этого сделать,  - зашипела женщина,  - я не позволю ей.
        У меня ломило всё тело, оставались минуты до того, как я изменюсь до неузнаваемости и разорву их обеих на части.
        - Надя!  - воскликнул я.  - Почему она не уходит?  - обратился я к женщине.
        - Она очарована. Забавно, что ты не слышал о таких, как я.
        - Кто ты?
        У меня была версия, но я не хотел, чтобы она оказалась правдой.
        - Я вампир. Четыре столетия я искала достойного спутника из нашего мира, но ни один из них не смог прожить и четверти века. Они либо выдавали себя, и их убивали, либо они, по собственной неосторожности, встречали рассвет.
        - Но откуда ты знаешь, кто я?
        Конечно, судя по возрасту, она могла знать гораздо больше меня, но в тот момент мои мысли были заняты лишь тем, чтобы Надя осталась жива.
        - Не у тебя одного есть способности, присущие нашему тёмному миру.
        Вампирша была крайне спокойна, в отличие от меня.
        Я никогда особо не интересовался тёмной стороной жизни, только пытался найти ответ на один вопрос, мучивший меня все годы с того злополучного ноябрьского утра моей встречи с оборотнем: почему я? Почему из всех охотников он выбрал меня? Почему оказался в том лесу? И самое главное - можно ли было избежать подобной судьбы? Я в действительности готов был бы расстаться с жизнью, если бы наперёд знал, кем я стану. Но, осознав свою новую сущность, я обнаружил и другое - я стал бессмертным.
        - Послушай, я не собирался убивать эту девушку…
        - Потому что переспал с ней? О, не удивляйся, здесь повсюду запах секса,  - она задрала голову, закрыла глаза и втянула воздух.
        - Отпусти её сейчас же!  - пригрозил я.  - А не то…
        - И что ты сделаешь? Убьёшь меня? Сейчас это невозможно, поскольку я бодрствую. И я гораздо сильнее тебя, потому что уже утолила голод. Я жду, чего ты медлишь?
        - Я же сказал, что не намерен убивать,  - возразил я, сам начиная верить в эти слова.
        - Но ты не сможешь остановиться. Посмотри на небо - ты не в силах противиться!
        Она играла с моим вторым «я», и это была весьма опасно.
        - Я могу уйти, пока не поздно, а она уедет,  - я буквально умолял вампиршу сжалиться над Надей.
        - И разболтает о тебе и обо мне,  - улыбнулась женщина.
        - И что она сможет рассказать? Что изменила со мной мужу? Ты разве не знаешь, как за это наказывает партия?  - я упорно отстаивал свою позицию, размахивая песцовым боа, совершенно уже не стесняясь своей наготы.
        - Раз ты не хочешь, я попробую её!
        Это была дерзкая провокация.
        - Нет!  - в один прыжок я оказался в том месте, где стояла вампирша, на лету превратившись в зверя.
        Я приземлился на четыре лапы, но её не было на поляне. Исчезла, испарилась. Запах тоже улетучился. Я развернулся и увидел Надю. Она пришла в себя и с ужасом смотрела мне в глаза. Осознав, что ей грозит, она начала метаться, а потом бросилась к «роллс-ройсу». Я поднял голову и взглянул на луну. Она улыбалась мне, ухмылялась, ожидая исполнения задуманного ею тёмного дела. Я присел и, оттолкнувшись от земли, помчался к ней. Она обернулась и, увидев меня, издала вопль, а я летел на неё, не в силах совладать с собой.
        Это уже был не я, это была моя тёмная сторона, которую невозможно было обуздать. Дикий зверь вышел на охоту, хищник заманил в ловушку жертву, и единственной его целью было утолить голод…
        Я лежал на траве лицом к земле, впившись руками в молодую траву, голый и обессиленный. Я так и не успел ничего надеть после того, как появилась вампирша и спровоцировала меня. Я лежал. Туман вновь сгущался, было свежо, но я не чувствовал прохлады - настолько холодно было у меня на сердце.
        Я услышал шелест листьев и уловил её аромат. Я оскалился и принял позу готовящегося к атаке четвероногого, хотя мой вид был скорее беспомощным, нежели устрашающим. Она вышла из перелеска, медленно ступая босыми ногами по покрытой росой траве.
        - Я получила удовольствие от того, что увидела,  - её голос был жгучим и имел лёгкий акцент, который я заметил только сейчас.
        - Я не хотел этого! Я расправлюсь с тобой!  - прорычал я, преисполненный ненависти.
        - Если поймаешь,  - ухмыльнулась она, подходя ближе и ближе.
        - Я найду твою могилу и проткну колом твоё мёртвое сердце!  - внутри меня всё бушевало.
        - Это станет самой большой ошибкой в твоей жизни,  - вампирша была вполне серьёзна.
        - Это станет возмездием за смерть Нади,  - прорычал я.
        Она была спокойна настолько же, насколько я разъярён. Я понимал, что она права и мне не поймать её, но от этого желание убить её было ещё большим.
        - Ты весь запачкался, приведи себя в порядок,  - заботливо посоветовала она.
        - Не учи меня!  - огрызнулся я.  - За сотню лет я наловчился заметать следы. Оставь меня.
        - Сейчас ты злишься, но нам не изменить своей сущности. Ты не лучше меня и не хуже. Я пришла за тобой, чтобы предложить объединиться. Вместе мы будем сильнее.
        - Мне и одному неплохо,  - с расстановкой произнёс я.
        - Ты изводил себя все эти годы и чуть не дал маху сегодня. Я покажу тебе другой мир, и он тебе понравится. Мы созданы для ночи.
        - Я не создан - я болен!  - ком подступил горлу, как только я произнёс вслух то, что мучило меня долгие годы. Я впервые говорил об этом постороннему.
        Выражение её лица изменилось, будто тень наложила на него свой отпечаток.
        - Ты думаешь, я желала такой участи? Я тоже когда-то была живой и умела чувствовать… Скоро рассвет, мне пора. Я приду к тебе следующей ночью. А пока отдохни и выспись,  - она улыбнулась и, повернувшись к зарослям, исчезла…
        Так мог бы подумать любой смертный, но я уловил её движение. Скорость, не подвластная человеческому глазу, дала мне понять, почему я никогда не смогу убить её ночью.
        Утро согрело восток лучами. Я поднялся и подошёл к Наде. Её растерзанное тело, платье в багровых пятнах крови, её застывшие в ужасе глаза - всё это заставило меня возненавидеть себя ещё больше. Я перенёс её в «роллс-ройс», на котором мы сюда приехали, взял в бардачке спички и поджёг машину и девушку в ней.
        Я стоял и смотрел, как догорают останки Нади и её роскошного автомобиля. Я думал о том, что было бы, если бы вампирша не появилась здесь этой ночью. Скорее всего, я бы так же убил Надю. Или сделал такой же, как я, хотя это было бы гораздо хуже смерти. Я бы, возможно, насладился ею ещё раз, после чего всё бы закончилось так же, как сейчас. Мог ли я отпустить её, как собирался сделать? Скорее всего, нет. По моей щеке скатилась слеза, одна-единственная и первая с тех пор, как я встретил вервольфа тем ноябрьским утром.
        Солнце почти полностью поднялось над горизонтом, его багровые струи озарили моё лицо.
        Машина с убитой мною девушкой уже догорела. Я направился в сторону города по перелеску вдоль дороги, чтобы никому не попасться на пути. У меня был тайник - заброшенная изба, где я мог смыть с себя грязь и кровь Нади и переодеться, чтобы потом вернуться на то место, где мы встретились…
        Уже люди спешили на работу, а я шёл в трактир на Невском, где глупцы черпают жизнь из хрустальных бокалов - так же, как такие, как я, черпают жизнь из чужой плоти, а такие, как женщина в чёрном платье,  - из людской крови. Туда, где случайные встречи тушат ненужные свечи… Оставалось восемь посетителей, пианист спал на рояле, а от него требовал музыку вдрызг пьяный партработник. Я медленно приблизился к патефону и поставил пластинку. Звуки танго - одна из немногих вещей, которые мне нравились в современности.
        Я сел за стол, где сидел перед тем, как покинуть это злачное место. В глазах стоял образ растерзанной Нади и ухмылка вампирши. Я был полон ненависти ко всему окружающему и к себе. Я достал из кармана пистолет, поднёс его к виску и застрелился…
        Так я думал.
        Красный петух

        - Ты принесла мне то, за чем я посылал тебя?  - строго спросил мужчина, окружённый одиннадцатью последователями.
        - Да, господин,  - ответила женщина, снимая капюшон и раскрывая лицо перед присутствующими.
        - Покажи скорее,  - с явным нетерпением потребовал мужчина, протягивая руки к вновь пришедшей.
        - Вот,  - рыжеволосая женщина развернула одеяльце и протянула его господину. Помещение наполнилось криком младенца.
        - Кто её родители?  - мужчина внимательно посмотрел на малютку, но не принял её из рук женщины.
        - Отец - жалкий пьяница и вор, а мать - блудница, самая грязная и распутная, какую я смогла найти. Всё как вы велели,  - женщина почтительно склонила голову.
        - Тогда начнём церемонию,  - объявил мужчина.
        Двенадцать человек и их тёмный глава окружили алтарь, на который женщина положила новорожденную девочку. Малышка плакала, но никто не смел отвлекаться.
        Мужчина в тёмно-красном плаще с капюшоном, которого все называли не иначе как господин, взял в руки тяжёлую книгу в кожаном переплёте и, раскрыв на нужной странице, начал читать на языке, давно признанном мёртвым.

* * *

        - Опять ты здесь, чертовка! Сейчас я тебе задам!  - старуха схватила розги и замахнулась, чтобы ударить воспитанницу.
        - Вы не смеете бить меня!  - спокойно ответила девочка.  - Ещё как смею, маленькая негодница! Я согласилась взять тебя не для того, чтобы ты травила цыплят или поджигала сено. Неблагодарная! Мы с мужем пашем на барина, чтобы прокормить тебя, а ты портишь наши труды и не уважаешь покровителя и его собственность!
        - Вы взяли меня, потому что барин наказал вашему мужу. А я сижу в бараке целыми днями и за двор не выхожу,  - возмутилась девочка.
        - Я сейчас всыплю тебе, да так, что неделю даже на дворе не покажешься!  - старуха подняла руку, чтобы нанести удар розгами.
        Девочка выставила вперёд ладонь и в упор посмотрела на орудие наказания. Розги в руках старухи изогнулись и ударили женщину по спине.
        - Как так!  - завопила старуха и принялась вертеться как волчок, а девочка расхохоталась, и что-то дьявольское было в этом смехе.  - Что происходит?  - завизжала женщина.
        Розги прошлись по её хребту во второй раз.
        - Ах ты, маленькая ведьма! Я всё расскажу барину!  - рассвирепела она.
        - Конечно. Если сможешь говорить,  - иронично ответила девочка, и розги в тот же миг в кровь рассекли старухино лицо.
        - Лизонька, что я тебе говорил? Никогда так не делай на людях! И тем более не наноси увечья крестьянам,  - пожилой барин ласково улыбнулся и погладил девочку по голове.
        Глядя на её премилое личико и рыжие локоны, невозможно было и представить себе, что она держит в страхе всё поместье, и даже самого барина.
        - Тогда заберите меня в дом! Почему я живу с крепостными? Вы всегда говорили, что я выше самой императрицы,  - она топнула ногой и надула губки.
        - Потому что, милая моя, пока не время. А в том доме ты незаметна. И наши враги не смогут найти тебя там,  - барин усадил девочку себе на колени.
        - Вы говорите о тех людях, что приходили на прошлой неделе, когда меня заперли в конюшне?
        Девочка в упор смотрела в старческие глаза барина. Казалось, она в любую минуту испепелит его. Он не выдержал её взгляда и отвёл глаза.
        - Увы, Лизонька, но мы должны быть осторожны. Нас в любой момент могут разоблачить. И тогда господин никого не пощадит.
        Барин старался держаться спокойно в присутствии Лизы, но ему не всегда удавалось скрыть от неё свой страх. И она умело этим пользовалась.
        - Он такой же слуга мне, как и вы. И только я могу решать, кого и как наказывать, как я сделала это со старухой,  - она слезла с его колен и подошла к столу, на котором стояла ваза с петушками-леденцами, и радостно спросила: - Это для меня?
        - Конечно, для тебя!  - обрадовался барин перемене темы и немного расслабился.  - Всё для тебя, всё, что бы мы ни делали. Сегодня Василий привёз с ярмарки, он знает, как ты любишь эти леденцы.
        - Я никогда не была на ярмарке,  - задумчиво произнесла девочка, занеся руку над столом.
        - Ты же знаешь, что это ради твоей безопасности,  - мягко произнёс барин.
        Раньше ему всегда удавалось убедить её, и она на время оставляла его в покое, прекращая свои вопросы, распоряжения и упрёки.
        - Я словно пленница в этой усадьбе. Меня даже на пруд не пускают с дворовыми детьми,  - пожаловалась девочка с самым невинным видом.
        - Всё скоро изменится. Ты займёшь дом господина,  - принялся обещать барин, сам точно не зная, когда же наступит это время.
        - Я жду этого уже двенадцать лет,  - это был очередной её упрёк.  - Хорошо, через неделю у меня именины, и я желаю поехать на ярмарку. Накажите Василию взять меня.
        - Но…  - попытался возразить барин, но не посмел продолжить под её грозным, колючим взглядом.
        - Это мой приказ!  - гордо произнесла Лиза.
        - Слушаюсь…  - вмиг повиновался барин и склонил голову.
        Девочка взяла в руки леденец и вернулась к нему на колени. Устроившись поудобней, она вновь казалась невинным дитя с ангельским личиком.
        - Какой забавный петушок!  - прощебетала она.  - Я всегда смотрю на эти конфеты и вижу огонь.
        - В огне великая сила, Лизонька,  - произнёс барин, проводя рукой по рыжим волосам девочки.  - Я накажу пошить тебе новое платье для ярмарки. Но ты должна пообещать впредь вести себя хорошо, иначе господин может разозлиться.
        - Кому господин, а кому - слуга,  - беззаботно ответила она, болтая ногами и посасывая леденец.
        - Верно, Лизонька, верно.

* * *

        Юноша ходил по комнате из угла в угол:
        - Я видел её! Не представляю, как земля носит такое чудовище!
        - Ты же знаешь, Митя, кто она. И она ещё девочка, сила её растёт с каждым днём,  - ответила ему худощавая старая женщина - каждая её морщинка излучала мудрость и доброжелательность.
        - Матушка, есть ли способ остановить это исчадие ада? Могу ли я, православный верующий, вступать на этот путь?  - Митя остановился перед своей наставницей, тяжело дыша. Внутри него бушевала страсть негодования.
        - Ты был рождён для этого, мальчик мой,  - мягким голосом ответила ему матушка Агафья,  - а моим призванием было воспитать тебя, привить веру и передать свои знания… Подай, пожалуйста, мне воды,  - женщина приподняла руку, указывая на стол.
        Юноша подошёл к столу и налил воду из графина в стакан:
        - Вот, матушка, держите.
        Старая женщина сделала несколько жадных глотков. За это время юноша немного успокоился, дыхание его выровнялось. Но румянец волнения всё ещё не сошёл с его лица.
        - Ты всегда был таким ласковым мальчиком, Митенька. Если бы не мой обет, я бы была тебе не только наставницей, но и настоящей матерью,  - она с любовью посмотрела в его чистое лицо. Несмотря на юные годы, оно было уверенным и мужественным. И невероятно красивым и благородным.
        - Вы заменили мне отца и мать, дали пищу и кров, занимались моим воспитанием и образованием и передали свои знания. Что ещё может быть нужно человеку? Я благодарен вам за всё это. И мне горько, что я вас подвёл,  - юноша опустил голову в покаянии. Ему было стыдно за то, что он не смог проявить свои умения, которым его обучали с малых лет, и не в силах был противостоять тому, для чего был рождён.
        - Ты не подвёл меня, мальчик мой. Просто ещё не время!  - матушка Агафья с любовью посмотрела на воспитанника, затем обернулась к окну за спиной и поставила пустой стакан на подоконник. После она вновь обратилась к Мите: - Я пятнадцать лет готовила тебя, и уверена, что ждать осталось недолго. Ей сейчас двенадцать, церемония состоится в день её совершеннолетия. К этому моменту ты овладеешь знаниями.
        - Как мы справимся с ней? Мне горько, когда я думаю о нашем бессилии. У нас нет ничего против неё,  - с отчаянием возразил Митя. Он стал на колени напротив наставницы и бережно взял её сморщенную руку.
        - Неправда,  - возразила монахиня, сжав его ладонь,  - у нас есть вера и твоё доброе, храброе сердце,  - она положила вторую руку поверх его крепкой кисти.
        - Спасибо, что верите в меня, матушка, ибо я уже начал сомневаться,  - лицо юноши вновь зарделось.
        - Сомнение - это то, что помогает нам принять верное решение, Митенька. В сомнении познаётся истина,  - успокоила его матушка Агафья.  - С завтрашнего дня к тебе будет приходить ещё один учитель.
        - Кто он, и чему он будет обучать меня?
        - Его имя - Тимофей Пешков. Наш батюшка повстречал его в Саратовской губернии. Он силён в физике и химии - науках, которые в нашей глуши мало кому подвластны. Ты ведь изучал пока только арифметику и богословие и немного естествознание.
        - Да, матушка, ещё я неплохо владею грамотой.
        - Не скромничай, Митенька. Хотя скромность и украшает, она более подходит барышням,  - она рассмеялась старушечьим смехом.  - А теперь отдохни, мальчик мой. Завтра твой учитель начнёт занятия.
        - Благословите, матушка,  - юноша, не вставая с колен, склонил голову.
        - Господь благословит,  - монахиня перекрестила Дмитрия, после чего он покинул её келью.

* * *

        Лизавета и её новоиспечённый наставник беседовали в столовой. За пять лет из прехорошенькой девочки она превратилась в обворожительную молодую девушку. Привлекательную, дерзкую, соблазнительную, властолюбивую. Теперь даже тот, кого все называли господином, был не в состоянии совладать с ней. Он попросту боялся её силы, от которой ожидали невероятных проявлений.
        - Ты добилась своего, Лиза, уехала от Ивана Кузьмича, живёшь в моей усадьбе. Почему ты продолжаешь свои проказы? Скажи, чего ещё тебе не хватает?  - отчитывал девушку Николай Игнатьевич.
        - Власти,  - без эмоций ответила она, тряхнув огненно-рыжей копной волос.
        - Ты властна над своими слугами,  - он почтенно склонил голову.
        - Мне этого мало,  - так же безразлично ответила она, лизнув леденец.  - И почему я так люблю эти конфеты?
        - Ты не о том думаешь, Лиза,  - Николай Игнатьевич посмел повысить голос, но тут же осёкся.
        - Вы не даёте мне выполнить мою миссию.
        Лиза продолжала выглядеть спокойной и равнодушной, хотя тот, кого все называли господином, прекрасно знал, что за этим скрывается способная в любой момент вырваться на свободу неудержимая сила.
        - Ещё не время,  - попытался объяснить он,  - потерпи немного, и ты станешь владычицей.
        - Сегодня ночью я хочу поохотиться,  - решила девушка.  - Велите Василию сопровождать меня.
        - Я поеду с тобой, Лизавета,  - возразил он.
        - Нет! Только Василий, я и Люцифер,  - решительно произнесла она.
        - Слушаюсь,  - склонил голову Николай Игнатьевич.

* * *

        - Кто там, Василий?  - обратилась Лиза к сопровождавшему её слуге.
        - Охотники, госпожа.
        - Давай-ка поиграем с ними, Василий,  - в глазах Лизы сверкнул огонь.
        - Что прикажете, госпожа?  - склонил голову лакей.
        Он знал её повадки, и эта задуманная ею игра людям ничего хорошего принести не могла. Но он состоял на службе сил зла уже несколько веков и, хотя был стар и слаб, готов был услужить молодой хозяйке, исполнив любую её прихоть.
        - Выбери лучшего из них и обрати для меня,  - решила она.  - Вам недостаточно меня, госпожа?  - Василий не смел поднять глаз на хозяйку.
        - Это только ради забавы. Ну же, перекидывайся,  - притворно-ласково попросила Лиза.
        - Слушаюсь, госпожа…
        Василий превратился в огромного тёмно-серого волка. Девушка потрепала его по голове.
        - Вперёд!  - повелела она, а затем запустила руку в роскошную гриву своего коня.
        - А теперь и ты, Люцифер… Обернись кабаном и погоняй охотников. Приведи к Василию… вон того мужчину!  - она указала на мчащегося впереди остальных наездника. Он был в версте от них, но ничто не могло скрыться от зоркого глаза молодой ведьмы.
        Конь заржал в ответ.

* * *

        - А он хорош! Правда, Люцифер?  - с этими словами Лиза с лёгкостью забралась в седло. Конь фыркнул.
        - Жаль Василия, он мне нравился и, в отличие от Николая Игнатьевича, никогда мне не перечил. Из тебя получился хороший кабанчик, Люцифер… Что ж, новообращённый заменит Василия. В следующее полнолуние разыщем его и переманим на свою сторону. У него не будет выбора.
        Конь вновь фыркнул.
        - Знаю, знаю, Люцифер. Такие, как он и Василий, подчиняются только зову луны. Но ведь Василий был предан мне на протяжении восемнадцати лет, почему же этот человек откажется?  - Конь заржал в ответ.  - Да, у Василия был договор с Повелителем, и он выполнял его условия, служа мне. Но разве не был он хорош в этом, Люцифер? Думаю, мы нашли достойную замену… Где-то были мои петушки…  - она принялась обшаривать карманы в поисках конфет.  - Ах, вот они… Что ж, поскачем домой, Люцифер, сегодня ещё много дел!
        Девушка лизнула леденец и пришпорила вороного.

* * *

        - Я же говорил, что мне следует отправиться с тобой, Лиза. Я бы не допустил такой глупости!
        Николай Игнатьевич ходил из угла в угол, пунцовый от гнева. Он не мог себе позволить обращаться с Лизой как с обычной воспитанницей - она была госпожой - его и всего тёмного мира.
        - Мне тесно здесь, в вашем поместье. Мне хотелось развлечься… Это произошло случайно,  - оправдывалась девушка.
        - Василий был очень ценным, и в первую очередь для тебя,  - настаивал Николай Игнатьевич.
        - Я знаю. И мне тоже жаль, что я лишилась верного слуги,  - она лизнула красного петушка на палочке.
        - Сегодняшней ночью я получу последние распоряжения от Повелителя. После чего завтра, в день твоего восемнадцатилетия, ты станешь владычицей, его наместницей на Земле,  - он поднял глаза к небу, взывая, чтобы благоразумие и мудрость снизошли на девушку. Не подобало владычице тьмы быть столь безрассудной и недальновидной.
        - И никто не станет меня ограничивать?  - с сомнением спросила Лиза.
        - Никто не посмеет возражать наследнице - дочери Повелителя,  - смиренно склонив голову, ответил Николай Игнатьевич.
        - Прекрасно! Мы устроим бал, пригласим соседей?  - она оторвалась от конфеты и радостно посмотрела на покровителя.
        - Это будет закрытая церемония, Лиза,  - твёрдо ответил он, стараясь выглядеть убедительно и непоколебимо.
        - Опять закрытая?  - взорвалась она.  - А я хочу, чтобы наши соседи знали, кто я! Чтобы трепетали от одного моего имени! Уверена, Повелитель одобрил бы моё решение.
        - Прости, но я не могу этого тебе позволить,  - Николай Игнатьевич начал злиться, но старался скрыть это за внешним спокойствием и доброжелательностью.
        - Тогда задайте вопрос Повелителю! Спросите его! И знаете, что он ответит вам? Он ответит, что моя воля - его воля, мой приказ - его приказ, мой гнев - его гнев,  - кричала Лиза на своего воспитателя.
        - Простите, господин,  - прокашлял камердинер, прервав их спор,  - к вам мадам Мари.
        - Проводи её в сад, я спущусь через несколько минут… А ты, Лиза,  - добавил он после того, как камердинер направился исполнять приказ,  - останешься здесь и будешь ждать распоряжений Повелителя. И не злоупотребляй конфетами, от них толстеют и теряют зубы.
        С этими словами Николай Игнатьевич покинул комнату воспитанницы.

* * *

        - Зачем ты явилась, Мари?  - спускаясь по лестнице, спросил Николай Игнатьевич ожидавшую его гостью.
        - Прости, господин, но мне не по себе,  - ответила женщина и, шурша платьем, поднялась с колен.
        - Что же тебя тревожит?  - он слегка приобнял её, демонстрируя свою снисходительность.
        - Я наслышана о её проделках… Она глупа. Разве может она быть той, что должна изменить наш мир?  - мадам Мари говорила вполне уверенно, будто сама была свидетелем того, о чём слышала от других.
        - Говори тише, Мари, её слух может уловить даже храп холопа в соседнем поместье,  - Николай Игнатьевич остановился и пригрозил гостье пальцем,  - давай-ка выйдем во двор да поговорим снаружи.
        Они оба проследовали к выходу.
        - Так вы боитесь её, господин?  - гостья явно была удивлена.  - Разве страх должны мы испытывать перед дочерью Повелителя? Разве не трепет? Не желание служить? О! Вы тоже сомневаетесь, что она достойна?
        - Да, и уже давно, Мари,  - с горечью произнёс Николай Игнатьевич.
        - Та женщина, что принесла её на церемонию… Кто она?  - казалось, мадам Мари знала ответ на этот вопрос лучше самого господина.
        - Одна ведьма,  - ответил он.
        - И вы доверились какой-то ведьме? Почему вы не поручили Василию столь важное дело?  - поинтересовалась гостья.
        - Он был занят другим: пытался уничтожить мальчишку,  - объяснил Николай Игнатьевич.
        - Того самого?  - прошептала мадам Мари, округлив глаза.
        - Да, но ему это не удалось. Агафья сумела защитить его, а Василий потерял бессмертие. А теперь мы потеряли его самого,  - вздохнул хозяин поместья.
        - Господин, назовите мне имя женщины, которая принесла вам младенца,  - потребовала мадам Мари.
        Она излучала такую уверенность, что Николай Игнатьевич не посмел отказать и тот час дал ответ:
        - Анна. Она не здешняя… Не припомню, откуда она…
        - Вы можете тогда хотя бы описать её? Как она выглядела?  - попросила гостья - было ясно, что она спрашивала не из праздного любопытства.
        - Да, пожалуй. Но к чему такой интерес?  - уточнил господин.
        - Расскажите мне о ней, после я объясню вам,  - пообещала мадам Мари.
        - Эта женщина пришла ко мне однажды и попросилась служить. Она сделала много для Общества и была принята в наш круг. Она посещала церемонии, но никогда не принимала в них участия. Она была услужлива… Да, ты спросила о внешности, кажется… Что ж, она была довольно высокой, худой, рыжеволосой и прихрамывала на левую ногу. Ничего выдающегося. Вот только, похоже, я один видел её лицо. За исключением, может, того дня, когда она принесла ребёнка на церемонию. В тот день она сняла капюшон. Разве ты не помнишь этого, Мари?
        - Нет, мы все тогда были как в тумане. Вы велели нам принять зелье, чтобы установить связь с Повелителем,  - напомнила гостья о ночи, когда в их жизни появилась Лиза.
        - А что не так с Анной?  - уточнил Николай Игнатьевич. Он увлёкся воспоминаниями и не уловил сути.
        - Она всё ещё живёт в вашем доме?  - продолжала задавать вопросы мадам Мари.
        - Нет, она померла несколько лет назад. И я уверен, что это проделки Лизы,  - Николай Игнатьевич тяжело вздохнул.
        - Что она сказала вам, когда принесла девочку?  - мадам Мари нахмурилась.
        - Что её родители - самые грязные из отбросов общества. Она лично проследила, чтобы зачатие произошло в определённое время, как велел Повелитель,  - разъяснил Николай Игнатьевич.
        - Она обманула вас, господин, поверьте. Она сама была матерью девчонки, а поскольку она ведьма, то и ваша ненаглядная Лиза унаследовала её способности. Она не дочь Повелителя! Она обычная маленькая ведьма! Вас обманули, и вы все эти годы жили ложными надеждами.
        - Откуда тебе всё это известно, Мари?  - Николай Игнатьевич приподнял бровь. Он готов был услышать от гостьи любую весть, но только не то, что все труды и заботы о девочке были напрасными.
        - Я встретила одну из наших сторонниц, подвергшуюся гонениям. Она поведала мне историю, как ведьма решила обмануть Общество и возвысить своё чадо. Вы понимаете, господин, что произойдёт на церемонии? Повелитель не примет её. А мы лишимся всего, что успели накопить за время существования Общества: силу, знания, власть, богатство, влияние…
        - Хватит! Я сейчас же разберусь с этим!  - завопил господин.
        - Не так быстро, Николай Игнатьевич,  - раздался голос Лизы за его спиной.
        Он обернулся. На него смотрели два горящих глаза. Два прекрасных глаза, за которые ещё несколько минут назад он готов был положить всё, что имел, поскольку подобное повиновение и преклонение могло дать ему гораздо больше.
        - Я велел тебе сидеть в своей комнате, пока я не вернусь,  - Николай Игнатьевич прикинулся строгим наставником.
        - Дело в том, что вы слишком громко говорили,  - пропела Лиза.  - И ваш разговор не пришёлся мне по нраву. Ставите под сомнение моё родство с Повелителем? Разве не доказала я вам за эти годы, что я одна достойна? Разве не мне клялись вы служить? И почему вы верите этой женщине? Общество было создано несколько веков назад, как вы рассказывали мне, с целью найти преемника Повелителя, его наследницу. И вот я нашлась. А вы смеете сомневаться?
        Её рыжие волосы развевались на ветру, как языки пламени, глаза горели красным огнём.
        - Лизонька, ты не поняла,  - заикаясь, проговорил Николай Игнатьевич.  - Мадам Мари рассказывала мне совсем другую историю.
        - Я слышала каждое слово! И вы поплатитесь за ваше сомнение. Такова воля Повелителя! Он проверял вас, и вы предали! Приди, Красный Петух!  - Лиза подняла руки к небу, призывая тёмные силы.  - Приди и выжги здесь всё до тла!
        - Вы навлекли беду, Мари! Зачем вы приехали?  - начал причитать господин.
        - Что мы наделали, Николай Игнатьевич! Обычная ведьма получила неограниченную силу,  - мадам Мари начала оседать, теряя силы.
        - Я не простая ведьма! Я владычица тьмы! Гори-гори ясно! Чтобы не погасло! Никогда!  - голос юной ведьмы простирался над поместьем, охваченным пламенем.
        - Нет… Мой дом, мои люди! Что ты делаешь, Лиза?  - Николай Игнатьевич, казалось, не осознавал ужаса происходящего, обращаясь к воспитаннице, как и прежде.
        - Горите, дети! Нет вам пощады, чертенята! Горите! Горите, сараи, графские покои, конюшни, амбары! Клюй, петушок, всё здесь склюй! Горите, мужики! Горите, девки, все вы ведьмы! Собакам, вам собачья смерть!
        Мари и человек, которого все называли не иначе как господин, все, кроме воспитанницы Лизоньки, задыхались в дыму, сетуя на допущенную ошибку.

* * *

        - Теперь ты готов!  - ободрял Митю учитель.
        - Я не уверен, Тимофей Никанорович! Я не ожидал такого увидеть!
        - Пришло время, Митя. Вспомни, чему тебя учила матушка Агафья, чему я тебя обучил. Вперёд! Смелее! Господь поможет!  - учитель упорно взывал к смелости юноши.
        - Она стала такой красивой,  - еле слышно произнёс Дмитрий.  - Во имя Господа!  - прокричал молодой человек и ринулся в пожарище.
        Пробираясь в дыму между горящими постройками, он чётко шёл в одном направлении. Он уже видел её, увлечённую кошмаром, который она сотворила. Она хохотала дьявольским смехом. Языки пламени плясали вокруг, словно бесы.
        Он был единственным, кто мог остановить её. И он приближался к своей цели, становясь смелее и увереннее.
        Подойдя почти вплотную, он протянул руку и сжал пальцы вокруг её горла. От неожиданности она вышла из своего оцепенения. Он всё сильнее сжимал пальцы, а она пыталась бороться. Она слабела - так же слабел и пожар в поместье. Охваченные пламенем постройки и избы вновь стояли припорошенные, будто огонь не касался их.
        Когда она уже совсем не могла сопротивляться, он ослабил хватку. Но только с одной целью - чтобы сказать ей:
        - Ты прекрасна, но ты - сам дьявол. Ты не смеешь ходить по земле, и я помогу миру избавиться от тебя!
        - Ты тоже стал хорош собой. И знай: я вернусь. Очень, очень скоро я снова буду здесь. И ты меня дождёшься,  - шипела она.  - Я бы забрала тебя с собой, но в тебе есть то, с чем мне не справиться. Ты мог бы стать моим, но предпочёл другую сторону.
        - Я никогда не мог бы оказаться по одну сторону с тобой,  - уверенно произнёс Дмитрий.
        Она оскалилась. После рассмеялась ему в лицо, насколько позволили её силы.
        - Ты желал этого с той самой минуты, как впервые увидел меня,  - Лиза смотрела прямо в его ясные, чистые глаза.  - А помнишь, тогда, на ярмарке? Ты был таким милым, и я не удержалась, чтобы не подшутить над тобой.
        В этот момент Дмитрий потерял контроль над собой.
        - Лиза, милая моя. Я люблю тебя! Но я должен сделать это!  - с этими словами он запустил руку в карман и сжал что-то в кулаке.
        - Изыди, тварь! Отпусти её душу! Дай покой несчастной!  - выкрикнул он, затем вновь сомкнул пальцы на её шее и развеял ей в лицо порошок…

* * *

        - Вот тебе и владычица, дочь Повелителя. Опять неудача!  - сетовал Николай Игнатьевич, сидя на земле посреди двора.
        - Не думайте об этом,  - ответила Мари, подползая к нему в измазанном сажей платье, кутаясь в прогоревшую шубу,  - сейчас главное - бежать отсюда.
        - Куда мне бежать?  - Николай Игнатьевич вознёс руки к небу.  - Здесь вся моя жизнь. И здесь я был счастлив. Я ведь думал, что оказываю услугу Повелителю, что воспитываю его наследницу…
        - А на деле вас обставили рыжая ведьма со своим отпрыском и мальчишка,  - констатировала гостья.
        - Твоя правда, Мари. Но куда мне идти?
        Казалось, он сейчас разрыдается - до того жалким и ничтожным выглядел некогда почтенный господин, одно имя которого внушало уважение и страх.
        - Я помогу вам уехать из страны. Идёмте же скорее, пока мальчишка не хватился нас.
        Мадам Мари потянула Николая Игнатьевича за руку, помогая ему подняться с земли. Отряхнувшись, они поспешили к экипажу, в котором прибыла гостья.
        Тем временем Тимофей Никанорович увидел подошедшую монахиню. Она с гордостью оглядывалась.
        - Ты здесь, Агафья?  - удивился он, ведь миссия была поручена только им с Митей.
        - Да, Тимофей, я пришла посмотреть, чему он научился,  - довольно произнесла старуха.
        - Что ты хочешь этим сказать?  - удивился Тимофей.
        - Она не наследница!  - улыбнулась матушка Агафья.
        - Но?!
        - Ещё не время,  - объяснила она.  - Но придёт день, когда сомнения перестанут терзать его, а вера будет настолько крепкой, что ничто не сможет сломить его.
        - Тебе лучше знать, Агафья,  - Тимофей склонил голову перед мудростью старой монахини.

* * *

        Митя держал мёртвое тело Лизы на руках. Из его глаз ручьём текли слёзы, скатываясь на лицо девушки и застывая там крохотными кристалликами. Он всё повторял и повторял её имя:
        - Лиза… Лиза, любимая моя, судьба посмеялась над нами, но мы обязательно встретимся в следующей жизни, как ты и сказала. Ты не виновата в произошедшем, как и я невиновен, что не в силах был тебя спасти. Милая моя Лиза, знай, что я не мог не сделать этого… Но сделал против своей воли и всю жизнь буду мучиться и ненавидеть себя за это. Я уйду в монастырь и до конца дней своих буду замаливать грех, ибо я не просто убил тебя, но и предал нашу любовь. Мы никогда не смели подумать об этом и тем более поговорить, но мы оба всегда это знали. С самой первой нашей встречи, помнишь? На ярмарке… ты ещё подшутила надо мной, даже не страшась того, что будешь раскрыта… А я тогда струсил. Мы ещё были совсем детьми… Я тогда не понял, что произошло со мной. Я думал, что ненавижу тебя, но я любил тебя, Лиза, любил. Тебя одну, всегда. Не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. Не было и ночи, чтобы я заснул, не представляя себе твой образ. Никто и никогда, ни одна женщина на этом свете не сможет занять в моём сердце твоё место. Я буду любить тебя вечно…
        Клавдия

        Была тихая летняя ночь. Лёгкий ветерок колыхал занавеску в комнате Клавдии. Её муж был в отъезде в далёкой северной стране, и этой ночью она ждала своего возлюбленного.
        Она услышала, как причалила к её дому гондола и то, как отчалила, но шаги не раздались. Она было подумала, что это не тот, кого она ждала до глубокой ночи, но раздался тихий стук в дверь. Условный стук.
        Она бросилась к двери, чтобы впустить, наконец, любимого.
        - Витторио, дни так долги без тебя! О, любимый! Мой муж вернётся через месяц, и я… я не знаю, что тогда мне делать!
        Она повисла на его шее.
        - Тише, прелестная Клавдия… Не плачь…  - он осушил губами её щёку, мокрую от слёз.  - Не будем тратить время понапрасну и насладимся этой ночью в полной мере.
        - Ты вновь исчезнешь в предрассветный час?
        - Так надо, милая… Ведь это ж ты давала клятву! Не я!
        - Но по отцовской воле и наказу! Мне выбора не дали! О, Витторио! Давай сбежим! Лишь ты и я, вдвоём навеки!
        - Навеки, говоришь? И ты готова бросить всё ради меня и вечной жизни?
        - И только бы подумать, что данное возможно! Любить друг друга и не расставаться!
        Клавдия прижалась к любовнику. Она ждала, что он, как и во все предыдущие ночи, начнёт ласкать её.
        - Ты так холоден, любимый! И бледен, как луна… Ты так красив…
        - И ты ещё красивей можешь стать, коли готова быть моей.
        - О, да! Так не тяни же!  - Клавдия распахнула пеньюар, под которым не было ничего. Витторио провёл рукой по её телу.
        - Ты восхитительна! Ты идеальна! Но я не смею обрекать тебя на муки…
        - На муки? Ты о чём, любимый? Быть пленницей обета - вот мученье! Быть мужу моему женой - моё проклятье!
        - Что понимаешь ты в проклятьях? Ты, верно, в жизни не грешила…
        - Когда тебя я полюбила… Ведь это грех… Но истинное счастье! Любить тебя и быть тобой любимой!
        Клавдия обняла лицо Витторио.
        - Да, я люблю тебя!  - ответил ей любовник.  - И если ты готова за мной последовать и с этой жизнью распрощаться…
        - Мне без тебя не жить! Как только ты меня покинешь, я в тот же миг с своей расстанусь жизнью. Нет места в этом мире без тебя мне, любимой мой Витторио!
        - Тогда давай повременим с побегом. Мне надо тщательно обдумать план, чтобы твой муж не смог догнать нас. Ну, а сейчас давай займёмся тем, для чего пришёл я.
        Он принялся страстно целовать её, и она ответила на его ласки…


        Так они наслаждались друг другом ещё четыре ночи. На пятую он пришёл раньше обычного, чуть только стемнело, и нашёл её в печали.
        - Что так расстроило тебя?
        - Письмо я получила от Джованни. Он пишет, что прибудет завтра в полдень.
        - У нас вся ночь.
        - Но вовсе дней нет…
        - Есть обстоятельства…
        - О, извини! Ты занимался организацией побега? Сегодня?  - с надеждой спросила Клавдия.
        - Я вынужден уехать…
        - Уехать? Ты меня бросаешь?
        - Ненадолго. Хочу найти пристанище для нас. Ведь мы не можем скитаться вечно в страхе, что обманутый твой муж, возмездия желая, за нами будет следовать.
        - Что ты придумал?
        - Хочу отправиться в Британию. Узнал я об одном поместье…
        - В Британию? Как мило… Не думала, что родину придётся мне покинуть. Венеция прелестна, но и она же стала для меня тюрьмою.
        - И здесь ты встретила меня,  - он улыбнулся.
        - Мой лунный луч! Любовь моя!
        - Как я устроюсь, пришлю к тебе гонца. Тебя он переправит через море, а после ты последуешь ко мне на экипаже.
        - Ты не приедешь сам? Одна ведь я умру от страха.
        - Нет, милая умрёшь ты раньше, а после ты воскреснешь для меня!
        С этими словами Витторио обнажил клыки и впился ими в нежную шею любовницы. Он пил её кровь, а она плакала, не понимая, что за участь теперь ждёт её. Наконец он остановился.
        - Почти тебя я высушил, любимая, но твой черёд настал. Испей!  - он поднёс к её губам своё прокушенное запястье, из которого хлестала кровь.
        Клавдия с трудом дышала. Она не смогла поднять голову, и Витторио помог ей.
        - Испей,  - скомандовал он,  - коль хочешь ты навеки быть моею, как обещала.
        Она послушно прислонила губы к его холодной окровавленной руке…
        - Кто ты?  - слова дались ей с трудом.
        - Вампир. И ты такой же станешь, любимая. Мы будем наслаждаться каждой ночью. Вечность!
        - На что меня ты обрекаешь?
        - На наше счастье - как мы с тобой мечтали.
        - Я о другом мечтала - быть с тобой!
        - Так мы и будем вместе! Только ты и я.
        - И каждой ночью убивать?
        - Но вместе.
        - Я не смогу!
        - Я помогу тебе. Тебе понравится, увидишь. Вот… ты бледнеешь… Ты ещё красивей в лунном свете!
        - При солнце ты меня не видел…
        - Я был бы рад, но неспособен с некоторых пор я видеть солнце.
        - Но расскажи, любимый, как с тобой такое приключилось?
        - Двадцать лет назад я был живым, как ты. Я был успешен и вхож в благородное общество, пока мой дядя не задолжал купцу приличной суммы денег. Я одолжил ему, а после пожалел. Он разорился, на меня опять повесив долг. Обманут тем купцом был дядя… Я был готов расстаться с жизнью: безбожно пил и посещал распутных женщин, играл и воровал в гостях. Был изгнан я из общества и из своего поместья, а всё имущество продали с молотка. И я скитался… Однажды ночью я забрёл на кладбище - мне негде было спать. Я спрятался в старинном склепе, мрачном и холодном. Я начал засыпать, и тут явился он… Всё дальше как в тумане. Я стал вампиром, сильным и несчастным. Скитался по Европе, пока не оказался здесь… Тут встретил я тебя, и всё перевернулось. Я снова начал жить, хотя я неживой… Скажи, ты всё ещё согласна со мною провести остаток жизни?
        - Жизни?
        - Вечность!
        - О да, Витторио, согласна!
        - Тогда запомни: для мужа притворись больной. Ты будешь умирать неделю, может меньше, слабеть, а после…
        - Меня он похоронит, и я восстану?
        - Да, Клавдия.
        - И буду ждать гонца…
        - Да…
        - Тогда скорей бы это время пролетело! Похоронить меня мой муж скорее пожелает на стеклодувов острове…  - задумчиво произнесла Клавдия.  - Шли гонца туда!
        - Любовь моя, я обещаю! Теперь поспи. И помни вот ещё: не выходи на солнце. Убить тебя оно пока не сможет, но может навредить. А после похорон и вовсе появляйся только ночью. И осторожной будь!
        - Я буду! Ради нашей встречи! Ради нашей вечной жизни!
        Витторио покинул любовницу, вылетев в окно.

* * *

        - Джованни!
        - Ха-ха-ха, приятель! Я вернулся раньше, чем задумал! Смотри: горы товара! Ещё в порту корабль!
        - Джованни, у меня плохая новость…
        - Что может омрачить моё веселье? Иль умер кто?
        - Твоя жена больна…
        - Клавдия? Что с ней?
        - Чахнет с ночи. Бредит. Вся горит…
        - А врач?
        - Он у её постели… с рассвета…
        - Моя девочка… Луиджи! Займись-ка всем здесь!
        - Слушаю, синьор.
        Луиджи остался командовать разгрузкой, а Джованни поспешил домой.
        - Моя прелестная жена! Я так мечтал о нашей встрече! Но ты меня расстроила и омрачила радость возвращенья. Я так обеспокоен…
        - Не утруждай себя, мой муж. Недолго мне осталось…
        - Я для тебя привёз подарков три гондолы!
        - Раздай их сразу неимущим… Мне вряд ли их придётся даже посмотреть…
        - Нет, нет, жена моя! Не для того тебя я выбрал, столь юную, не знающую жизни…
        - Ты стар, мой муж, но как судьба коварна: уйду я раньше в мир иной, чем ты. Предстану перед Богом не старухой…
        - Я заплачу любые деньги, чтоб излечить тебя, чтоб победить болезнь!
        - Увы, она смертельна! И вскоре я тебя покину…
        Клавдия потеряла сознание и пришла в себя только после наступления темноты. У изголовья её кровати сидел Джованни.
        - Я вижу, тебе лучше…
        - Нет, вовсе нет… Моя душа уже почти живёт отдельно… Подай воды… Нет, красного вина… Который час?
        - Уж скоро полночь… Ты вся горишь, любовь моя…
        - Нет, я лечу! Парю меж облаками…
        - Ты бредишь! Доктора, Луиджи!
        - Не нужен врач… Не отдаляй конец мой, он близок - чувствую его я поступь.
        - Не говори так! Твой удел - в счастливой, долгой жизни. Несправедливо будет мне вдовцом остаться. Ты моё счастье… Я дважды был вдовцом, не вынести мне в третий раз такого горя…
        - В тот день, когда твоей я стала, я умерла уже тогда. Моя душа ушла… А скоро и тело моё тебя покинет. Навеки… Навеки, муж мой! Ха-ха-ха!
        - Ты говоришь так, словно ненавистен я тебе, моя супруга. Но разве был тебе плохим я мужем? Разве не в роскоши купалась ты? Не была любима мною беспредельно?
        - Мне всё это противно! Я жажду смерти, Джованни, потому лишь, что от тебя она меня избавит.
        - О, Клавдия, ты, верно, бредишь… Где врач, Луиджи? Где ты сам, Луиджи?
        - Ты его за врачом отправил…  - тяжело вздохнув, напомнила Клавдия мужу.
        - Ты будешь жить! Уж лучше пусть Господь меня возьмёт! Я видел всё, и жизни я вкусил довольно, чтобы с тобою поменяться… Луиджи, где ты, чёрт в кальсонах?
        - За доктором послал его ты…
        - Верно…
        - Я вина просила…
        - Я подам бокал…
        - А яду нет ли, чтоб сократить мои мученья?
        - Ах, что ты, милая супруга! Не жажди смерти…
        - В ней спасенье…
        - В ней горе!
        - Не моё - твоё лишь…
        - Сейчас придёт синьор Гильерме, тебе он пустит кровь, и ты уснёшь.
        - Навечно…
        - Нет, до утра. А завтра станешь ты здорова…
        Луиджи вернулся с доктором Гильерме. Тот осмотрел Клавдию и сделал неутешительные выводы.
        - Она обречена, Джованни. Мне жаль, но я не силах разжечь в ней жизнь. Она потухнет вскоре, истлеет, как поленья в твоём камине.
        - О, нет! За что такое горе?
        - Тебе скажу я, муж мой… За сделку меж тобою и отцом моим… Ты приобрёл товар, а он гниёт так скоро… Расплатишься ты за мои страданья, за моё несчастье, что испытала я за десять лет с тобою… Ты взял меня девчонкой неразумной, всего семнадцать было мне, и жизни я не знала, покорной я была из страха. Но знай: тебя я ни секунды не любила! Скорей, наоборот. И теперь я рада, что полечу в объятья смерти!
        - Мне больно это слышать… Я был счастлив эти годы и не мог представить, что ты несчастна…
        - Твоей заботой была торговля, твой кошелёк…
        - Всё только для тебя!
        - Я была игрушкой. Красивой куклой, но не боле… Даже наши дети не посмели жить…
        - Мои малютки,  - Джованни заплакал,  - их могло быть трое…
        - И ты останешься один!
        - За что такое горе?!  - взмолился купец и покинул покои умирающей жены.


        Клавдия сидела на могильной плите, под которой, как считал её муж и вся знать Венеции, были её останки.
        - О, как прекрасна ночь! Какое чудо - вновь луну увидеть! Я бы вдохнула свежести, но больше нет дыханья. Я бы укуталась, но холод больше мне не страшен…
        - Витторио! Я жду гонца уже не первый месяц, но ты его за мной не посылаешь… Что же мешает? Иль, может, разлюбил меня ты, мой чёрный рыцарь? Тогда к чему меня лишил ты солнечного света и на скитания в ночи обрёк? Мне без тебя не мил подлунный мир…
        - Быть может, не нашёл ты нам укрытия? Ах, мне сгодилась бы лачуга! Нора любая! Лишь бы вместе вечно! Неважно, будь она в Британии или в любой другой стране…
        - А вдруг с тобой в дороге что-то приключилось? Вдруг разгадал кто твою сущность? И вдруг тебя я больше не увижу…
        - А вдруг в дороге встретил ты другую? И вдруг она тебе милее показалась? И ты, меня забыв, теперь её ласкаешь?
        - Но вот идут сюда, Витторио. Я слышу запах крови… Укроюсь я от глаз людских…
        Клавдия слетела с плиты и спряталась в склепе, откуда могла видеть пришедшего и слышать его. Это был её муж Джованни. Он принёс цветы и положил на её могилу. Он был опечален и ссутулен. Он опустился на колени и начал разговор с усопшей.
        - Моя любимая, дражайшая супруга. Ты так нужна мне в эту трудную минуту. Я разорён, обманут и несчастен. Я с лёгкостью бы пережил такой удел, будь ты жива…Тебе я расскажу… Прошла неделя с твоей кончины. Я получил записку с назначеньем встречи. И тем же вечером отправился в указанное место. Там ждал меня мужчина: статный, благородный… Он предложил мне выгодную сделку. Я согласился - риска я не видел, но крахом это дело обернулось… А после он пришёл и мне поведал, что это месть за то, что я когда-то вот так же обманул его родного дядю… Дважды… И что он лишился всех своих земель, поместья, денег… Но я хочу, чтобы ты знала, что та потеря несравнима с тем, что я тебя лишился. Тебя я полюбил, как только встретил. И попросил отца я твоего тебя отдать мне… Да, я тебя купил - как куклу, как игрушку, но всё ради любви… Меня ты называла стариком. Да, мне было глубоко за сорок, а теперь и вовсе я… старик. Морщины, седина… Как люди говорят, я благороден, но я ничто не представляю из себя, покуда ты в могиле, а я хожу по свету… Дражайшая супруга, уж коли нам не суждено было постигнуть любви взаимной, счастья и
услады, коль предпочла ты смерть мне… что ж, тогда и я не стану боле страдать один… живой! Останусь здесь с тобой… навеки…
        С этими словами Джованни достал кинжал и заколол себя. Его тело билось в судорогах, жизнь покидала его, когда Клавдия возникла рядом и склонилась над ним.
        - Милый мой Джованни… Ты вправду сильно так меня любил?
        - О, я уже в раю… И здесь ты, рядом… Мне следовало сделать это сразу, как твоё сердце прекратило биться…
        - Джованни, скажи, тот человек, из-за которого… Скажи мне его имя.
        - Витторио.
        - О, нет!
        - Да, да, Витторио Сильвано…
        - Ты дважды пробудил во мне желанье умереть…
        Но Джованни не услышал её слов. Он испустил дух на руках молодой вампирши. Её чёрные волосы были в его крови, её белые холодные руки были в его крови, а она закричала на всё кладбище, распугав ночных птиц:
        - Будь проклят ты, Витторио! Ты убийца! Клянусь своей душой я чёрной, что я тебя найду и отомщу за все страданья, что причинил ты мне!


        - Печальная история,  - проговорил я.  - Но зачем ты мне рассказываешь об этом?
        Двое мужчин сидели напротив друг друга в гостиничном номере, откуда несколько часов назад вервольф отправился на охоту.
        - Ты так ничего и не понял. Ты встретил её сегодня в трактире, затем в лесу,  - разъяснил молодой мужчина.
        - Откуда тебе это известно? И кто ты вообще такой?  - спросил я, глядя на него в упор. Я никогда ранее не встречал столь утончённого и благородного мужского лица, несмотря на то, что принадлежал к знатному обществу.
        - Моё имя - Дмитрий Громовой. Я член Братства добра и света - по борьбе с нечистой силой,  - произнёс молодой мужчина спокойным голосом, будто говорил о погоде. А ведь перед ним был один из представителей, как он выразился, нечисти. Оборотень, который всего несколько часов назад совершил убийство невинного человека.
        - Но ты так молод. Сколько тебе? Девятнадцать? Может быть, двадцать?  - для меня действительно было странным, что такой молодой человек занят таким серьёзным делом.
        - Мне двадцать один. И мне столько уже сто пятнадцать лет,  - ответил Громовой.
        - Ха-ха-ха,  - рассмеялся я.
        - Почему ты смеёшься?  - удивился он.
        - Мне столько же - тридцать два,  - объяснил я.
        - Да. Я знаю, кто ты. Знаю твою историю. И предлагаю вступить в наши ряды.
        - Ты предлагаешь нечисти вступить в борьбу с сородичами?  - я с трудом сдержал смех.
        - Мы не считаем тебя таким… У нас есть лекарство. Оно поможет тебе контролировать себя в полнолуние. Кроме того, мы сможем обеспечить тебя пищей, и тебе не придётся нападать на людей.
        Дмитрий Громовой выглядел вполне доброжелательно, и у меня не возникло сомнений в искренности его слов. Он прямо-таки излучал положительную энергию, которую я крайне редко ощущал в людях. И его слова застали меня врасплох.
        - Такое возможно?  - я оживился. Я не верил, что такое возможно, но если вдруг стало бы, это могло помочь мне справиться с угрызениями совести.
        - Наши учёные умы трудились над этим несколько десятилетий,  - коротко пояснил Дмитрий.
        - Но ведь суть не поменяется. Я наполовину волк. Хищник, понимаешь? И мой удел - не утоление голода, а охота!
        Мне казалось, он не имел понятия, с чем столкнулся. И моим долгом было предостеречь его.
        - Александр, ты прежде всего человек. Ты был рождён человеком и должен им оставаться.
        Похоже, в этом он был уверен больше, чем я сам.
        - А ваши учёные умы не знают, как мне избавиться от зверя? Я бы хотел вновь стать… нормальным. Жить, любить, стареть, а не с ужасом ждать завершения лунного цикла, зная, что я должен совершить.
        - К сожалению, нет. Но мы можем облегчить твои страдания…  - он слегка улыбнулся.
        Было странно, что я не ощущал его эмоций в такой же степени, как это происходило с другими людьми. Они, несомненно, были, но для меня выражались несколько притуплённо.
        - И взамен вы ждёте от меня помощи?  - кажется, я разгадал цель его визита и рассказа о вампирше.
        - Да. В поимке Клавдии,  - Дмитрий кивнул и закинул ногу за ногу.
        - Но она жертва, как и я!  - возмутился я.
        - Да, и поэтому речь идёт о поимке, а не об уничтожении. Мы хотим провести с ней некоторую работу.
        - Усмирить? Как и моего зверя? А вам удавалось проделать это с другими?
        Я с нетерпением ждал ответа. Вряд ли он мог быть положительным, но всё же мне это казалось интересным.
        - Александр, в мире очень много того, о чём ты не знаешь. Чего ты даже представить себе не можешь… И наше Братство тайное, как и любое другое. Ты узнаешь обо всём, если согласишься стать нашим воином.
        - Воином?  - я взглянул на гостя исподлобья.
        - Да, воином света и добра, если пожелаешь…  - спокойным голосом, вселяющим надежду, ответил он.
        Возникла пауза. Мне очень хотелось поверить ему, но сначала необходимо было убедиться, что он не использует меня.
        - Я могу подумать? Сколько у меня времени?
        - Вечность,  - ответил он.
        - Как с тобой связаться?  - я поднялся со стула.
        - Я всегда рядом,  - он последовал моему примеру.
        - Тогда ты поймёшь, когда я приму решение.
        - До скорой, надеюсь, встречи,  - Дмитрий направился к выходу, но на мгновение задержался: - Да, и будь осторожен сегодня с Клавдией.
        А мне было жаль, что инспектор Братства не дал мне сегодня свести счёты с жизнью. Я не знал, что ждёт меня впереди. Как мог тот, кто состоит на службе добра, предлагать мне присоединиться? Мог ли я согласиться? Не лучше ли было ему дать мне закончить задуманное?
        Мотоциклетка

        «Все эти годы я помнил вас барышней в белой блузке и кружевной юбке. Я работал в вашем доме гувернёром. Ваш отец нанял меня учить вас французскому и музыке. Я вас тогда обожал.
        Я был серым гимназистом, и вы всегда подшучивали над моей неловкостью. А я робел, когда видел вас. Я забывал, что должен дышать, когда вы пели «Марсельезу», так прелестно картавя, как не картавит ни одна истинная француженка. Я подпевал вам тихонько в такие моменты.
        Вы были хоть и шаловливой, но прилежной ученицей. Я был близок к сумасшествию, когда вы изъявили желание учиться в столичной гимназии для девочек. Вы сказали тогда, что вам наскучила усадьба и что ваши подруги и двоюродные сёстры давно живут в Петрограде… Конечно, ваш отец не смог вам отказать. И нас разлучили.
        Я каждый день вспоминал вас. Вы были моей принцессой… Ваше премилое личико, ваши роскошные рыжие кудри, ваши большие светлые глаза… Знаете, они излучали ваши развратные мысли, и я это улавливал. Но вы не могли себе ничего позволить, особенно со мной. Может, именно поэтому вы придумали отправиться вон из деревенской глуши? Вы думали, что в столице обретёте свободу? Сдалась она вам…
        Ещё я помнил, как вы отставляли бедро, дразня меня. Как вы невзначай роняли учебники, как нагибались, чтобы поднять их, цепляли ими юбку, а она слегка задиралась, обнажая колени… Вы испытывали этим меня. А я не мог позволить себе даже взглядом показать, что я заметил. Но я всё видел!
        Ваше коварство перешло всякие границы, когда в одно утро, играя на рояле фугу, вы вздумали упасть в обморок. Вы хотели, чтобы я вас коснулся… Если бы я тогда сразу разгадал ваши планы… А я был в панике в тот момент, потому что самым страшным для меня могло быть только одно - ваш уход… Лёжа на софе, вы смеялись надо мной, склонившимся над вами. А вот ваша матушка не смеялась. Она заявила, что я развратник, и что вы были правы, когда просились в столичную гимназию…
        Следующим же утром мы разъехались: вы - в Петроград, я - в училище для мальчиков-сирот, куда я был назначен старшим воспитателем.
        Должен сказать, что это были худшие годы в моей жизни. Вы поставили крест на моей карьере и на моём будущем… без вас. Даже государственный переворот, отказ царя от престола и смена власти не пробудили во мне столько горя и печали, как ваш поступок…
        А после я встретил вас… Спустя шесть лет… Я думал, что не узнаю вас, но это были вы, ваши глаза, ваши волосы… И словно и не было этих лет, которые мы провели в разлуке… Вы были в чёрных галифе, в модном пиджаке, в зубах ваших тлела сигара. Вы изменились, но остались прежней… Вы стали ещё красивей.
        И с вами был Сатана.
        Я узнал его по злодейскому Жёлтому глазу. Это отметка антихриста. Я читал об этом… Когда я вас увидел, вы садились на мотоцикл. Мотоциклет и мотоциклетка. И вы были его женой.
        Ничто - поверьте, ничто - в ту секунду не могло бы сделать меня несчастней. Разве только ваша смерть… Да, я подумал тогда об этом. Мне страстно захотелось выхватить у жандарма револьвер и выстрелить прямо в ваше сердце. Я рисовал себе эту картину вновь и вновь, а сам стоял на месте как вкопанный. На меня чуть не налетел прохожий, но мне не было дела до его ругани. Вы принадлежали другому. Самому Дьяволу!
        А ведь когда-то вы желали меня. Помните? Вам было пятнадцать в тот год, когда меня нанял ваш отец. Вы не были ребёнком, как ваши сверстницы. И вы играли со мной в свои игры, а я стойко сносил ваши издёвки.
        Так скажите: сейчас, когда меж нами нет ваших папеньки и маменьки, когда я больше не гувернёр в доме помещика, а вы не моя ученица, когда вы - замужняя женщина, которой не страшно быть обесчещенной - теперь мы можем, наконец, сделать то, чего мы оба желали шесть лет назад, и чему в то время не дано было случиться?»


        - Превосходно, Андрей. Отсылайте сегодня же!  - инспектор протянул письмо владельцу.
        - Митя, не находишь, что некоторые фразы немного напыщенные и фривольные?  - уточнил пожилой мужчина в потрёпанном сером костюме, находившийся в кабинете инспектора и ставший свидетелем прочтения письма.
        - Отнюдь!  - ответил молодой человек,  - наш друг отлично справился. Она знает его стиль, и, стоит нам вмешаться, она или её муж могут заподозрить.
        - Инспектор Гром,  - Андрей мял в руках письмо,  - вы ведь не причините ей вреда?
        - Ей - нет. И если операция пройдёт успешно, она освободится,  - спокойно ответил Дмитрий.
        - А если не пройдёт успешно?  - Андрей трясущейся рукой поправил на носу запотевшие очки.
        - Мы ничего не можем гарантировать!  - Громовой поднялся из-за стола и, обогнув его, подошёл к посетителю.  - Наша цель - истребление зла. Ваша Наталья - не само зло, но она ему подвержена. Мы пока не знаем, насколько сильно оно проросло в ней. И сделаем всё возможное, чтобы она не пострадала.
        - Но я не на это рассчитывал,  - казалось, ещё немного, и Андрей разревется, как ребёнок, у которого отняли любимую игрушку.
        - Вы пришли к нам и доложили о Жёлтом глазе…  - Дмитрий говорил весьма убедительно, и посетитель начал немного отходить от волнения.  - Он наша цель, а не ваша Наталья. Я ещё раз повторяю: мы сделаем всё возможное. Вас я попрошу только исполнить свою роль, а остальное оставьте нам.
        - Хорошо,  - голос Андрея дрогнул,  - я могу идти, инспектор?
        - Да, можете быть свободны,  - Дмитрий повернулся к пожилому мужчине,  - Кирилл Степанович вас проводит. Я вечером зайду к вам. Если же вы получите ответ раньше, незамедлительно свяжитесь со мной лично.
        - Да,  - растерянно ответил Андрей,  - я пойду.
        - До вечера,  - попрощался Громовой.
        Митя откинулся на стуле. Вот уже сто восемь лет он не мог выкинуть из памяти тот день, когда он избавил мир от ведьмы Лизы. От той, которую он любил, но не мог спасти её душу.
        Он, как никто другой, сейчас понимал Андрея и завидовал ему: у того был шанс вырвать возлюбленную из лап Дьявола. Ему же это не удалось.
        Митя ненавидел тот день и желал забыть обо всём, но тогда он вспоминал слова матушки Агафьи: «Ты был рождён для этого»,  - и сразу гнал тёмные мысли прочь.
        В тот день, когда он расправился с рыжей ведьмой, возомнившей себя дочерью Сатаны, он обрёл бессмертие. Было ли это божьим благословением, или дьявольским наказанием за содеянное - сам Митя понять не мог, а объяснить было некому.
        Сейчас же первостепенной задачей было загнать в ловушку мотоциклета и освободить от беса его молодую жену - возлюбленную Андрея.
        Митя взял со стола Библию и принялся читать, дабы очистить разум от посетивших его воспоминаний. Уже почти стемнело, когда к нему постучал Кирилл Степанович.
        - Посыльный доставил записку от товарища Андрея,  - он протянул Мите скомканный конверт, в котором было два письма: одно короткое, написанное явно в спешке, другое довольно длинное, и рука над ним не дрожала.
        - Спасибо, Кирилл Степанович,  - поблагодарил инспектор Громовой своего помощника.
        Митя развернул письмо Натальи.
        «Милый мой гувернёр. Уж не ожидала, что когда-нибудь настанет момент, и мы вновь увидимся. Ты думал, я не заметила тебя, стоящего под липами и открывшего рот от удивления и неожиданности? Да, я изменилась с момента нашей последней встречи, но, как ты верно заметил, осталась прежней.
        Ты прости, что обращаюсь к тебе, будто мы родственники или хорошие друзья, но я просто не могу называть тебя, дорогой мой Андрей, на «вы», как это было в усадьбе моего батюшки.
        Ах, как давно это было! Ещё совсем в другом государстве мы жили… Но не будем об этом, ведь не о политике же нам с тобой говорить…
        Читая твоё письмо, я словно погрузилась в свои юные годы. Ты напомнил мне, как весело проходило время, когда ты был моим учителем. И прошу простить мне мои шалости, ибо я всего лишь желала привлечь твоё внимание.
        В своём письме ты коришь меня, что я променяла наши чудесные занятия на столичную гимназию. О, ты так несправедлив! Ты даже не представляешь, как здорово и одновременно невыносимо там было. Кроме того, я избавила тебя от страшного будущего. Я просто не могла больше, Андрей, будучи так близко к тебе, держаться так далеко, и неизвестно, чем это могло для нас кончиться. Оттого и выбрала я расставание, чтобы знать, что нашим препятствием является расстояние, а не глупые общественные предубеждения.
        Теперь я замужем… и я свободна, Андрей, ибо никто не упрекнёт меня в том, что я посмела отдаться мужчине, не будучи связанной с ним священными узами. Никто не покажет на меня пальцем, не станет осуждать. Потому что никто не узнает…
        Мой муж постоянно в разъездах и я могу принимать тебя у себя почти каждую ночь. Мы можем, наконец, как ты написал мне, сделать то, чего мы оба желали шесть лет назад и чему в то время не дано было случиться.
        Я буду ждать тебя сегодня, Андрей, по указанному на конверте адресу в одиннадцать часов вечера. Я буду одна. Твоя Натали».
        - Смело,  - вслух прокомментировал Митя, сворачивая исписанный лист.
        После он развернул второе письмо.
        «Инспектор Гром! Поскольку вы уже ознакомились с ответом моей милой Наташи, думаю, у вас нет оснований препятствовать нашей с ней встрече. Отправляю к вам посыльного, чтобы вы убедились, что я оказался не прав, оглушённый приступом ревности в момент, когда увидел её с другим мужчиной. Очевидно, бес тогда в меня вселился, и я наклеветал. Каюсь.
        Сообщаю, что сегодня же направляюсь на встречу с Наташей. Я слишком долго ждал и мечтал, а сегодня мои мечты сбудутся.
        Я завтра же навещу вас в вашей конторе, и мы уладим все формальности. Своё заявление я заберу назад, а расходы, естественно, полностью оплачу, как мы письменно условились сегодняшним утром.
        Приношу свои извинения за беспокойство.
        Андрей К.»
        - Он попался на её удочку, Кирилл Степанович!  - Дмитрий оторвал взгляд от письма и обратился к пожилому мужчине, с очевидным интересом ожидавшему комментариев.  - Нам необходимо найти его, иначе он попадёт в западню.
        - Что прикажешь, инспектор?  - осведомился помощник Громового.
        - Вызови ко мне Григория и Оксану…  - Дмитрий задумался, после чего сообщил о новом решении: - Нет, лучше вели им отправляться сразу на Дворцовую. И, пожалуй, твоя помощь мне тоже понадобится.
        - Я отправлю за ними, а после соберу ваш саквояж,  - отчеканил Кирилл Степанович.
        - Я пока помолюсь,  - ответил ему Митя и направился вон из конторы.


        Через час инспектор Гром сел в автомобиль на Дворцовой площади, где его уже ожидали Кирилл Степанович и двое членов Братства - Григорий и Оксана Лидванские.
        - Итак,  - начал Митя,  - нам предстоит сегодня ночью столкнуться с чем-то, с чем мы раньше никогда не вступали в схватку. Давайте посмотрим, что есть у нас. Кирилл Степанович!
        Тот засуетился, доставая из внутреннего кармана пиджака скомканный клочок бумаги, исписанный корявым почерком.
        - В вашем саквояже Библия, святая вода, распятие, деревянные колья - три штуки и два пистолета с серебряными пулями,  - с трудом разобрал собственные записи Кирилл Степанович.  - То же у меня и у наших братьев.
        - Брата и сестры,  - поправила его Оксана не моргнув глазом.
        - Конечно,  - ответил Кирилл Степанович и улыбнулся девушке.
        Оксана достала из своей сумки флакон:
        - Ещё Гриша недавно приобрёл вот это. Здесь особое вещество, убивающее любое дьявольское отродье.
        - И как оно действует?  - заинтересовался Митя.
        - Честно говоря, мы его ещё не испытывали, инспектор. Но человек, который его продал мне, сказал, что любая демоническая сущность воспламеняется, и этот огонь ничем не затушить,  - ответил Григорий.  - Я займусь исследованием этого вещества, как только мы убедимся, что оно нам необходимо. И если оно в действительности такое сильное, уверен, смогу воссоздать его.
        - Занимательно,  - равнодушно ответил Митя.
        - Что с тобой сегодня, инспектор?  - осведомился Кирилл Степанович.  - Али захворал ты?
        - Ничего, я в порядке,  - сухо ответил Митя.
        - Как мы найдём их?  - уточнил Григорий.  - Найдём ли мы их по указанному адресу?
        - Здесь понадобится твоя помощь, Оксана,  - обратился к Лидванской инспектор Гром.  - Вот письмо Натальи,  - он протянул ей свёрнутый вдвое лист бумаги,  - что ты видишь?
        Оксана взяла из его рук письмо и закрыла глаза.
        - Большой дом у реки. Набережная… Я знаю, где это! Нам надо спешить, Андрей уже на месте.
        - За работу!  - скомандовал Митя.
        - Шофёр, в конец Невского, к трактиру,  - выкрикнула Оксана в окно.
        Автомобиль в тот же момент понёс пассажиров прочь от Дворцовой площади.


        - Андрюша, ты возмужал,  - нежно пропела гостю Наталья, впуская его в дом.
        Андрей нерешительно прошёл внутрь, поправляя запотевшие очки.
        - Но так же робок, как и прежде,  - добавила она, беря его за руки.
        - Натали… Господи, я так волнуюсь. Твоё письмо… я не смел надеяться.
        - Мой милый гувернёр, ты лукавишь,  - улыбнулась она.  - Ты же больше не обращаешься ко мне на «вы».
        - Прошу прощения…  - пролепетал молодой мужчина, упорно стараясь взять себя в руки и выглядеть мужественно.
        - За что? Ах, Андрюша, я уже больше не твоя ученица, я свободная женщина. И я хочу тебя.
        - Натали…
        Ноги Андрея подкосились.
        - Давай же не будем тянуть время,  - она положила его руку себе на талию,  - ну же!
        - Натали… я… Боже, благослови этот день! Наташенька!
        Он заключил её в объятия и покрывал её лицо поцелуями. Очки слетели с переносицы, и теперь он видел лишь её расплывчатый образ. И если бы он мог видеть её лицо, он бы мгновенно ужаснулся: глаза её были красными, зрачки узкими, словно у кошки, а улыбка - зловещей.


        Оксана указала на красивый купеческий особняк:
        - Вот этот дом, инспектор. Внутри горит свет.
        - Вижу. Все готовы, вооружены?  - Пассажиры автомобиля кивнули.  - Илья,  - обратился Громовой к шофёру,  - за угол, Кирилл Степанович - караулите у входа, Оксана - со мной, а ты, Гриша - в окно второго этажа.
        - Слушаюсь,  - ответил Лидванский и воспарил над землёй.
        - Вперёд, во имя Господа!  - скомандовал Дмитрий.
        Митя и Оксана подошли к парадной двери. Инспектор осторожно потянул за ручку, дверь поддалась, и он распахнул её. Они с Лидванской забежали в дом… Он был тёмен и пуст.
        - Опоздали?  - спросил Митя.
        - Нет, они всё ещё здесь. Они сокрыты чарами,  - определила девушка.
        - Мы можем пройти сквозь них?  - Громовой не на шутку волновался за Андрея.
        - Я попробую,  - уверенно ответила девушка.
        Оксана взяла Митю за руку, закрыла глаза и, глубоко вдохнув, произнесла слова по-латыни.
        Инспектор Гром ощутил холод, пронизывающий его до костей. Его будто кружило вихрем. Оксана сделала шаг вперёд, он последовал за ней, и тут же всё прекратилось. Он открыл глаза. Перед ним на софе две абсолютно голые молодые женщины склонились над его утренним посетителем. Андрей был без сознания.
        - Чёртовы девки!  - воскликнула Оксана и, достав распятие, вытянула вперёд руку.
        Женщины зашипели, но тут же рассмеялись.
        - Твои безделушки не страшны нам, девочка!  - сказала одна из них,  - зачем пожаловали?
        - Изгнать бесов!  - выкрикнул Митя, также державший распятие на вытянутой руке.
        - И где вы их видите? Здесь их нет. Мы просто развлекаемся. Разве это запрещено?  - женщина обольстительно улыбалась, демонстрируя незваным гостям свои прелести.
        - Тогда для чего вы зачаровали дом?  - не унимался инспектор.
        - От любопытных глаз,  - ответила ему вторая женщина. Её длинные чёрные волосы струились по мертвенно-бледному телу. Он вспомнил, что знал её.
        - Хотите присоединиться?  - спросила первая женщина, а её глаза сверкнули красным огнём. Громовой бросил взгляд на столик рядом с софой: на нём стояла ваза с леденцами.
        - Лиза…  - прошептал инспектор, опуская руку с распятьем.
        - Я Наталья… в этой жизни… Мой милый Митенька! Ты вновь пришёл меня убить?  - ласково произнесла она.
        - Да, и на этот раз окончательно!  - твёрдо ответил инспектор.  - Оксана!
        Девушка одним быстрым движением вытащила из кармана флакон и поднесла его ко рту, чтобы откупорить пробку, как вдруг вторая из женщин возникла рядом с ней и крепко сжала обе её руки.
        - Митя!  - только и успела выкрикнуть Оксана, а клыки вампирши впились в её шею.
        - НЕТ!
        Инспектор не сразу сориентировался, что ему делать: спасать Оксану или расправиться с возлюбленной демоницей. Ситуацию спас Григорий. Он возник, словно ниоткуда, подскочил к Оксане и выхватил из её руки флакон. Вампирша тут же отпустила его сестру и взлетела под потолок. Бросив гневный взгляд на брата и сестру Лидванских, она исчезла.
        - Митя!  - крикнул Григорий.  - Инспектор Гром!
        Митя стоял как вкопанный, уставившись на Наталью.
        - Ну же, убей меня!  - бросила ему демоница с красными глазами.  - Убей, любимый!
        - Инспектор!  - Григорий откупорил флакон.
        - Обожди, помоги сестре,  - скомандовал Митя,  - Лиза, ты же знаешь, что мы сильнее.
        - Вы расстроите Олега. А он очень опасен, когда злится,  - прощебетала она, словно речь шла о чём-то незначительном и повседневном.
        - Что вы делали с Андреем?  - он будто не слышал её слов.
        - Забавлялись. Или тебе не знакомы радости любви? О! Или ты все эти годы был верен мне, милый мой член Братства?  - она улыбнулась, сверкнув глазами.
        - Что мне сделать, чтобы освободить тебя?  - голос инспектора дрогнул - казалось, он был полностью во власти глаз Натальи.
        - Я и так свободна. Я дочь Дьявола, ты забыл?  - она было протянула к нему руку, чтобы прикоснуться к его плечу, но он жестом остановил её.
        - Полвека назад я присутствовал на допросе Мари Жарно в Париже. Под пытками она поведала твою историю. Ты обычная маленькая ведьма, чью силу увеличили на тайной церемонии Общества.
        - Это ли не доказательство, что Повелитель избрал меня?  - демоница начала злиться, но старалась совладать с собой, дабы не накликать на себя гнев любимого.
        - Нет, Лиза. Ты очередная его последовательница, такая же слуга, как и все члены Общества,  - объяснил инспектор.
        - Тогда почему я возвращаюсь?  - этим вопросом она думала поставить Дмитрия в тупик.
        - Я ещё не разгадал эту тайну, Лиза!
        Громовой действительно не знал ответа.
        - За двадцать лет я привыкла к новому имени, Митенька,  - она плавно приблизилась к инспектору, так что оказалась совсем близко. Он чувствовал теперь её дыхание, тепло её обнажённого тела, вызывавшее в нём бурное желание.
        Григорий был занят с Оксаной.
        - Я знал тебя как Лизавету,  - ответил он, тем самым стараясь отвлечься от вожделенных порывов.
        - И мне больше нравилось это имя,  - ласково пропела демоница, кокетливо изогнувшись.  - Но у меня с ним плохие ассоциации. Меня предали, если помнишь.
        - Как будто это было вчера,  - Митя приподнял руку с распятием.
        - Идём со мной, любимый!  - взмолилась Наталья,  - уедем за границу, станем на нейтральную сторону. Я буду твоей, и только твоей!
        Митя почти поверил ей, но тут в поле его зрения попал Андрей, лежащий на софе без чувств.
        - Ты и ему всё это обещала, стерва?  - закричал он.  - Этому безобидному человеку ты тоже клялась в любви сегодня, так ведь?  - он показал ей скомканное письмо, которое Андрей передал ему с посыльным.
        - Ах, ты меня ревнуешь! Милый мой Митенька!
        Её лицо озарила неподдельная радость.
        - А как же твой милый гувернёр?  - он вновь поднял руку с распятием на уровне груди, так что демонице пришлось отступить на шаг.  - Ты неисправима. И я расправлюсь с тобой! Гриша!
        Оставив сестру, Лидванский воспарил над ними, как до этого вампирша, и плеснул на Наталью зельем из флакона. Её вмиг окутало пламенем, и она лишь успела выкрикнуть:
        - Я вернусь к тебе, Митенька, знай это! И помни, что я тебя люблю!
        Огонь сожрал её за несколько секунд. Комната вновь стала обычной гостиной, в которую они вошли несколькими минутами ранее. Митя пришёл в себя.
        - Как Оксана?
        - Всё будет хорошо, она лишь укусила, но не успела иссушить её,  - успокоил его Григорий.
        - Я чуть не погубил нас всех,  - раздосадованно произнёс Митя, схватившись за голову.
        - Она вас околдовала, инспектор… Не знал, что вы водились с нечистью…
        - Это не твоё дело… Кирилл Степанович!  - позвал Митя.
        В дверях возник пожилой член Братства.
        - У вас тут тихо…  - он осмотрелся и увидел Андрея, а затем окровавленную Оксану.  - Что тут произошло?
        - Они очаровали дом,  - прошептала Оксана.
        - Помогите Григорию отнести его сестру в машину. Велите Илье доставить их к Марье Фёдоровне. А потом возвращайтесь сюда,  - распорядился Громовой.
        - Да-да, Гриша, давай-ка сюда нашу девочку,  - засуетился Кирилл Степанович.
        Митя остался один в комнате. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он вновь убил свою возлюбленную, а заодно и возлюбленную Андрея, который уже приходил в себя.
        - Натали… Наташенька…  - звал он её.  - Где ты, шалунья?
        Митя кашлянул.
        - Кто здесь?  - всполошился Андрей, ища на полу свои очки. Найдя их, он трясущимися руками натянул их на переносицу.  - Инспектор?
        - Всё кончено, Андрей,  - Митя старался говорить чётко.
        - В каком смысле? Ещё ничего и не началось ведь… Где Наташа?  - Андрей уселся на софе и уставился на Дмитрия.
        - Демоница уничтожена,  - сообщил инспектор.
        - Какая ещё демоница? О чём вы?  - Андрей на всякий случай поправил очки, чтобы удостовериться, что всё правильно услышал.
        - Ваша Наташа и есть демоница,  - не сдержался Митя,  - она заманила вас сюда, обещая свою любовь, вы поддались чарам и чуть не стали её жертвой.
        - Нет, вы всё врёте! Я вспомнил. Она была прекрасна. Она была нага. И… О, Боже! Её муж вернулся… Жёлтый глаз, инспектор! И он… он был страшным чёрным волком. Она оседлала его и улетела к небесам.
        - Вы бредите, Андрей,  - ответил Громовой.
        Было очевидно, что демоница с вампиршей внушили всё это своему гостю, чтобы вдоволь потешиться.
        - Тогда где труп?  - не успокаивался чуть не ставший жертвой тёмных сил молодой мужчина.
        - От нечисти ничего не остаётся,  - пояснил инспектор.
        - Боже, Боже, Боже! Я не верю…  - схватился за голову Андрей.
        - Я отправил Лидванских,  - раздался голос возникшего в гостиной Кирилла Степановича.
        - Тогда будьте любезны проводить нашего друга в безопасное место. Боюсь, Жёлтый глаз и вампирша могут вернуться,  - попросил Дмитрий.
        - К матушке Софье его прикажете?  - на всякий случай уточнил Кирилл Степанович.
        - Да, она о нём позаботится… Мне жаль, Андрей, и поверьте, я, как никто другой, разделяю вашу потерю,  - искренне произнёс Громовой. Кирилл Степанович и Андрей спешно покинули дом на Невском.


        - Инспектор Гром…  - раздался звонкий мелодичный голос.
        - Как смеешь ты, Клавдия, появляться здесь? Тебе мало нашей первой встречи?  - Дмитрий повернулся к вампирше.
        Та взглянула на изуродованное запястье.
        - Ты убил мою подругу, забыл?  - резко ответила она.  - Не так уж просто, знаешь ли, завести друзей в моём положении. А если учесть, скольких из них ты уничтожил…
        Она парила над столом инспектора.
        - Чего ты хочешь?  - спросил он.
        - Поужинать,  - вампирша оскалилась.  - А если серьёзно, я пришла помочь тебе добраться до Олега.
        - Почему я должен верить тебе? Особенно после вчерашнего. Ты чуть не погубила очень дорогого мне человека,  - он говорил об Оксане Лидванской.
        - Вы лишили меня ужина. Он был таким сочным!  - причмокнула вампирша.
        - Откуда этот акцент? Ты полька? Или испанка?  - перевёл он беседу на другую тему.
        - Я родилась в Венеции в тысяча пятьсот первом году. В России с тысяча восемьсот шестидесятого. Мне нравится Петроград… Петербург… Ленинград… Город на воде…
        - И ты четыре столетия каждую ночь убиваешь?  - Дмитрий медленно, но уверенно продвигался по кабинету, не сводя глаз с посетительницы.
        - Это не моё желание. Я стала жертвой обмана,  - она произнесла эти слова с горечью.
        - И теперь ты мстишь невинным?  - Дмитрий остановился и сложил руки в замок за спиной.
        - Не так уж они невинны, инспектор… Кстати, почему Гром?
        - Моя фамилия - Громовой, так уж повелось…  - он даже улыбнулся.
        Прозвище прилипло к нему несколько десятков лет назад, и поначалу его называли так за глаза, пока он сам не объявил официально, что не имеет ничего против инспектора Грома.
        Клавдия зависла в воздухе.
        - Скажи мне, инспектор ГромоБОЙ, ты любил когда-нибудь?  - загадочно произнесла она.
        - Какое отношение это имеет к делу?  - Дмитрий выглядел непоколебимым.
        - Самое прямое… Конечно, ты любил… Её?  - вампирша кокетливо улыбнулась.
        - Кого ты имеешь в виду, Клавдия?
        Он сделал вид, что не понял, о ком она говорила. С другой стороны, она могла говорить и об Оксане, которую Громовой, несомненно, полюбил бы, не будь в его сердце любви к демонице…
        - Наташу. Мне известно, кто она… Ты тот самый Митенька, да?  - похоже, ей было известно многое.
        - Твоя подруга болтлива… Так что насчёт Олега?  - инспектор перевёл разговор в нужное русло.
        - Он убил моего друга. Не поделили власть… я готова помочь, если ты пообещаешь не трогать меня и дать мне уйти,  - она уверенно высказала свою просьбу.
        - Заманчивое предложение, но только первая его часть,  - Дмитрий решил сразу не соглашаться.
        - Иначе не получишь ничего. Меня тебе не поймать.
        - А если я предложу тебе присоединиться к нам?  - неожиданно предложил Громовой.
        - Но ведь я убийца, инспектор!  - Клавдия опустилась перед ним на стол и улыбнулась, обнажая клыки.
        - Я готов обеспечить тебе пропитание. Донорская кровь, кровь животных…  - начал перечислять он.
        - Фу, какая гадость!  - Клавдия отстранилась.  - Это всё равно, как если бы ты ел…как же это слово… потушую… рыбу.
        - Протухшую,  - поправил её Митя.
        - Про-тух-шую,  - повторила вампирша.
        - Почему ты до сих пор не очаровала меня?  - поинтересовался Громовой.
        - Увы, инспектор, но ты не подвластен моим чарам,  - Клавдия развела руками.
        - А ты не подвластна моим методам… Хорошо, я согласен на сотрудничество. Ты поможешь уничтожить мотоциклета, а после уберёшься подальше отсюда… И эта сделка останется между нами - Братство не одобрит мой поступок.
        - По рукам, инспектор,  - вампирша соскользнула со стола и, в одно мгновение оказавшись лицом к лицу с Дмитрием, протянула ему бледную холодную руку.
        - По рукам,  - он в ответ протянул ей свою.
        Новые сделки

        Я сидел в комнате и ждал вампиршу. Я был под впечатлением от рассказа инспектора, и мне было невыносимо жаль её.
        Весь день я провёл без сна, обдумывая её историю, хотя должен был спать без задних ног после ночной заварушки. Мне было любопытно, с чем она явится.
        Как только стемнело, в моё окно постучали. Оно было открыто, и это был лишь жест вежливости.
        - Проходи,  - пригласил я вампиршу, вставая с софы.
        Она влетела в комнату и уселась на подоконнике.
        - Привет, Александр. Ты обдумал моё предложение?  - пропела она.
        - Послушай, Клавдия…
        - О! Инспектор уже навестил тебя?  - перебила меня вампирша.
        - Да. И поведал мне твою историю. Мне жаль…
        И это было правдой.
        - А я ни о чём не жалею,  - гордо ответила она.  - Я переживала только первые лет сто, пыталась разыскать негодяя, но ничего не вышло. Возможно, он уже давно встретил рассвет… А я наслаждаюсь жизнью.
        - Жизнью?  - воскликнул я.
        - После смерти,  - спокойно ответила она,  - и не суди меня. Помни: ты не лучше и не хуже меня. Прими свою сущность как данность. И следуй за мной.
        - У меня есть встречное предложение,  - медленно проговорил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.
        Вампирша в ожидании наклонила голову.
        - Если мы с инспектором отыщем твоего обидчика и позволим тебе с ним расквитаться, ты вступишь в наши ряды?  - решительно закончил я свою мысль.
        - Митя и тебя завербовал?  - промурлыкала Клавдия.
        - Я пока не дал ответа.
        - Но уже принял решение.
        Я промолчал. В действительности я согласился бы незамедлительно, но какая-то неуверенность сдерживала меня.
        - Я готова обсудить это с Громовым. Я уже раз сотрудничала с ним, и он выполнил мои условия. Ему можно доверять, но я хочу узнать его план.
        За всё время нашей беседы вампирша не шелохнулась.
        - Плана нет,  - ответил я.
        - То есть как?  - она подняла голову и уставилась на меня своими пустыми глазами.
        - Я это сам придумал сегодня,  - пояснил я.
        - Ты мог бы стать отличным членом Братства, Александр,  - улыбнулась она.
        - Возможно,  - лаконично ответил я.
        Вампирша мягко опустилась с подоконника на пол и бесшумно приблизилась.
        - Тогда изложи свой план, волк,  - попросила она.
        - А ты расскажи о вашем с инспектором сотрудничестве,  - потребовал я в ответ.
        - Это было семь лет назад. Мы с подругой заманили к ней в дом её поклонника. Если бы не бдительность этого идиота, Громовой никогда бы не узнал о нашей затее… Инспектор со своими людьми напал на нас и уничтожил мою подругу. Я сбежала тогда, но на следующий день сама пришла к Громовому и предложила помощь в уничтожении мужа моей подруги. Он один из членов Общества. Ты слышал о нём, полагаю… И он демон, Жёлтый глаз, то есть помеченный Повелителем. Я знала Олега до этого лишь заочно, но он был моим врагом. Когда я прибыла в Россию, я повстречала одного мужчину - Алексея. Он помог мне устроиться и был моим любовником довольно долгое время. Удивительно, но он единственный за сотни лет моих любовных приключений не был вампиром… И он был членом Общества. Алексей не раз предлагал мне вступить в их ряды, но я привыкла к свободе и не хотела связывать себя какими-либо обязательствами… Они с Жёлтым глазом были соперниками на этой территории. И Жёлтый глаз одолел Алексея. Я поклялась отомстить. Однажды я узнала, что Жёлтый глаз женился. Я сошлась с его супругой, которая тоже была членом Общества, служащего
Повелителю. Мы с ней устраивали кровавые оргии, а Жёлтый глаз прикрывал наши развлечения. Он был силён, а я всё не знала, как мне подступиться к нему и нанести удар… После того как мою подругу уничтожили, как я говорила, я выдала Громовому все известные мне тайны Жёлтого глаза. И с моей помощью инспектор Гром одержал победу, а я получила возможность тихо убраться и отсидеться. Но вчера я вернулась и встретила тебя…