Откуда у меня три почтовых индекса Джин Вульф
        Писатель объясняет, зачем ему 3 почтовых индекса. А тут ещё этот старик со своими тремя способами написать статью или поймать усатую рыбу.
        Джин Вулф
        Джин Вулф (Gene Wolfe, род. 1931) - один из ведущих писателей в жанре научной фантастики и фэнтези. Наиболее известна, пожалуй, его серия романов «Книга Нового Солнца» (The Book of the New Sun), которую открывает «Тень палача» (The Shadow of the Torturer, 1980), но его перу принадлежат и многие другие произведения. Среди будоражащих мысль романов в жанре фэнтези - такие, как «Есть двери» (There are Doors, 1988), «Пейзаж с замком» (Castleview, 1990) и «Воин тумана» (Soldier of the Mist, 1986). Эти романы достаточно сложны, и кажется удивительным, что Вулф способен создавать и веселые произведения. Между тем один из его самых ранних рассказов «Трип-трэп» (Trip, Trap, 1967) - остроумный пересказ истории о тролле, живущем под мостом. И вообще, у того, кто назвал сборник рассказов «„Остров доктора Смерть и другие рассказы“ и другие рассказы» (The Island of Doctor Death and Other Stories and Other Stories, 1980), язык должен быть подвешен неплохо. Эту сторону таланта Джина Вулфа мы и видим в новом рассказе.
        Откуда у меня три почтовых индекса
        Солнце, торпедированное немецкой подводной лодкой, медленно погружалось в залив.
        - Есть три способа написать статью, - сказал старик и сплюнул коричневую липкую слюну. - И три способа поймать усатую рыбу, если это тебе больше по душе. Все одно.
        Я старался не прислушиваться к отчаянным крикам обреченной команды. «Ну и жарища», - подумал я. А вслух произнес:
        - То есть, ты хочешь сказать, должна быть драматическая завязка?
        - Ну да! Вот захотел ты поймать лягушку. Не из тех больших, которых ловят острогой, чтобы есть. Следишь за мной? Малюсенькую такую, пятнистую к примеру. Многие поддевают их на крючок за верхнюю губу и за нижнюю тоже. Вроде никакой разницы?
        «Только не для лягушек», - подумал я.
        - Нет уж, есть, да еще какая! - Старик снова сплюнул, едва не попав в чайку, которая с криком метнулась прочь. - Ей же и не крикнуть от боли, да еще под водой, если ты проткнешь ее мухоловку? А ну как у ней насморк? Так-то! Ей же надо ртом дышать, так ведь? А ей обе губы крючком прихватили, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Некоторые ничего не соображают. Я как-то видел в Соноре,[1 - Сонора - штат на севере Мексики, граничащий с американским штатом Аризона. (Прим, ред.)] как одному парню голову отрубили мачете. В салуне дело было. Их там кантинами называют.
        - Мне казалось, мы сидим на этом пирсе, - сказал я.
        Он не слышал меня.
        - Напрочь отрубили. Голова подпрыгнула на полу, усеянном опилками, и три раза перевернулась, разбрызгивая кровь во все стороны. Страшнее ничего не видел. А ведь тело-то уже не могло думать, так ведь? Мозгов-то ведь нет.
        - Есть люди, у которых мозгов отродясь не бывает, - мягко напомнил я ему, продолжая размышлять над тем, как мне начать эту статью.
        - А вот пугаться могло. И напугалось так, что мама не горюй! Ведь страх-то не в голове, а где-то там, за пряжкой на ремне. И вот это тело выскочило из кантины и побежало по улице. А до другой кантины всего-то полквартала, не больше. Ты, может, думаешь, что тело понимает, что у него нет головы? Да поняло бы, если б задумалось. Только оно не задумывалось. Дело в том, видишь ли, что оно только что получило деньги и хотело потратить их, прежде чем помрет. Я последовал за ним. Оно подкатилось к стойке и говорит: «Плесни-ка мне самого лучшего пойла, что у тебя есть в этой твоей дыре». Говорить оно, понятно, не могло, рта-то нет, но по выражению пуговиц на рубашке было ясно, что ему нужно.
        Легкий ветерок сыпнул на мой блокнот песком. Я чихнул.
        - Бармен сразу смекнул, что к чему, и налил ему выпить. Ну тут и началось! Прям такое, чего я еще не видал! Тело взяло стакан, чтобы как бы выпить, следишь? И чуть было не запрокинуло его, но тут сообразило, что рта-то у него нет. Я подвалил к нему и говорю: «Слышь ты, болван, да ведь у тебя рта нет. Вали-ка ты со стаканом туда, где рот-то свой оставил». А оно меня не слышит - ушей-то нет.
        - Понятно, - сказал я.
        Я уже утратил к рассказу всякий интерес и теперь думал о другом - куда подевалась девушка, за которой я следил? Она снимала с себя купальник за креозотовым деревом, там, слева. С такой бы девушкой, размышлял я…
        - Посоли ее, - сказал мне старик. - Но на подоконник не клади, даже если никакого доктора не увидишь. А я сказал, что эта голова сожрала все опилки, до каких только могла дотянуться. Да языком, понял?
        - Конечно, - солгал я.
        - И что это тело сделало? Вылило стакан в карман своей рубашки, а потом рухнуло как подкошенное. Я тебе зачем все это рассказываю? На такую наживку любая рыба клюнет. Да что там рыба, лягушка завопит так, что ты на нее «Ридерз дайджест» подцепишь.
        День уже подходил к концу. Глядя на темнеющее небо, я различил буквы: ОТКУДА У МЕНЯ ТРИ ПОЧТОВЫХ ИНДЕКСА. Чернильно-черные на затянутом тучами небе.
        - Но ведь это было не в Мексике, - сказал я старику. - А в Чикаго.
        Он ткнул в меня указательным пальцем:
        - А один из твоих индексов не начинается с шесть-ноль-шесть?
        Я покачал головой:
        - Пузырек в этом твоем приборе не мог тебе такого сообщить.
        - Тоже мне, шутник, - наставительно произнес он. - Я, пожалуй, пока подкреплюсь. Съем пару «Генов».
        Я думал, он добавит хлеба с майонезом. Но он не стал.
        - А ты не тряс вот так головой, примерно страницу назад?
        - Вроде нет, - ответил я.
        - Ну, видать, это была настоящая змея. Выпей-ка лучше еще.
        - Послушай, я собирался рассказать тебе о своих индексах - откуда у меня взялся «Свит один-ноль-три» на озере Цюрих, штат Иллинойс. Но твой треп заинтересовал меня. По-твоему, между редактором и усатой рыбой много общего. Сдается мне, ты не прав, потому как от редактора можно ждать хоть шерсти клок, а у рыбы даже чешуи нет. Как разрешишь такое противоречие?
        - Сколько Ли платит тебе за это?
        - Ладно, признаю свою ошибку. Мои индексы, хотел я сказать, шестьдесят тысяч десять, шестьдесят тысяч одиннадцать и шестьдесят тысяч сорок семь. Общая сумма - сто восемьдесят тысяч шестьдесят восемь.
        - А если перемножить?
        - Мой калькулятор не сможет показать такое большое число. Придется через логарифмы.
        - Говорил же я твоей матери: с пацаном что-то не то. А как насчет кубического корня?
        - Шестьдесят тысяч двадцать два и две трети вроде бы.
        - Думаешь, тебе можно писать на такой индекс?
        - Почему бы и нет?
        - Еще бы тебе знать почему. А как насчет среднего?
        - Да пусть пишут и на среднее.
        - Я всегда говорил, что ты со странностями.
        - Не так чтобы очень. Видишь ли, сами числа большие, но отличаются не слишком, а в таких случаях…
        - Насколько большие? Напиши мне их тут.
        Я послюнил указательный палец (противный вкус тут же напомнил мне о гусенице, которую я недавно насаживал на крючок) и написал эти числа на просоленных досках пирса: 60010, 60011, 60047.
        - Не такие уж и большие. - Старик указал на небо, по которому сновали чайки. - Посмотри-ка на тех троих. Наверное, в полумиле отсюда. Размах крыльев - футов шесть. Вот это в самом деле много. Это то, что я называю большое число. Тебе, может, так не кажется. Может, ты видел и побольше в Швейцарии, но, по мне, и эти велики.
        - Шестьдесят тысяч сорок семь - это не в Швейцарии, а на озере Цюрих.
        - Довольно близко.
        - Видишь ли, в Соединенных Штатах теперь уже не так часто пользуются почтой.
        - Куда же тогда наклеивают марки? - поинтересовался старик.
        - Не путай меня, дед. Посылать письма - это, наверно, слишком просто. На каждом углу висят почтовые ящики, всюду почтовые отделения и так далее.
        - Которые почему-то всегда закрыты, - сказал дед и задумчиво почесал лодыжку своей деревянной ноги.
        - Наверное, в этом причина. Наша почта в Барринггоне открывается в девять сорок пять и закрывается в четыре тридцать, а в субботу в полдень. Естественно, она закрыта все воскресенье и по всем мыслимым и немыслимым праздникам.
        - Так усатую рыбу не поймаешь!
        - Знаю. Потому и ждал до этой страницы.
        - Там, в Швейцарии?..
        - Почтовое отделение. Оно открыто дольше, и один парень там дал мне ключ от входной двери и ключ от «Свит сто три».
        - То есть от ящика, так, что ли, мой мальчик?
        - Да, но надо написать слово «Свит», такова традиция. Пиши мне по адресу: дом восемьсот тридцать, Уэст-Мейн, Свит сто три. Или присылай посылки заказные, «фед-эксом»…
        - Это одна из тех огромных книг, которые ты всегда читаешь?
        - Да вроде того. Но дальше еще хуже, честное слово. Какое-то время назад один редактор в Англии сказал мне, что собирается отправить мне на проверку рукопись международной экстренной почтой. Она должна была попасть ко мне в руки через шесть часов. Неделю спустя я получил открытку от экстренной почты, в которой говорилось, что они не работают с этим районом и я могу забрать свою посылку в их главном офисе на Двести семьдесят шестой улице. Я живу к северо-западу от Чикаго. Этот адрес - далеко на юге.
        - Как далеко?
        - В Кентукки. А вот «фед-экс» и заказная доставляют бандероли на «Свит сто три».
        - Ты мог бы попросить их, чтобы тебе и домой доставили, мой мальчик. По тому индексу, который ты упомянул.
        - Пробовал. Они оставляли бандероли в соседнем доме, в соседнем квартале и целую кучу их - через улицу.
        - Понимаю.
        - Но это не все. Я тебе еще не все рассказал. Их никогда не доставляли мне. Бандероли оставляли в машине на дороге, которая ведет к моему дому. Полдюжины свадебных подарков оставили в гараже, и лишь случайно мы нашли их до свадьбы. Конверт с чеками на десять тысяч долларов был оставлен на крыльце под дождем.
        Старик больше не слушал меня. Прикрыв ладонью глаза, он осмотрел потемневший горизонт и пробормотал:
        - Как по-твоему, кому-нибудь из этих солнечных матросов удастся спастись в шлюпке?
        - Сомневаюсь. Это альбом Лесли Фиш[2 - Лесли Фиш - активистка американского НФ-фэндома и автор-исполнитель (т. н. фолк-музыка). Ее второй альбом, выпущенный в 1977 г., назывался «Solar Sailors» («Солнечные матросы»).] - Я повернулся, чтобы уйти с причала. - Пойду-ка я лучше домой.
        Всматриваясь в темные волнующиеся воды залива, старик проворчал:
        - Эй! А в который дом, сынок?
        notes
        Примечания
        1
        Сонора - штат на севере Мексики, граничащий с американским штатом Аризона. (Прим, ред.)
        2
        Лесли Фиш - активистка американского НФ-фэндома и автор-исполнитель (т. н. фолк-музыка). Ее второй альбом, выпущенный в 1977 г., назывался «Solar Sailors» («Солнечные матросы»).