Легендо Стефани Гарбер
        Караваль #2
        Сердце, что вот-вот разобьется.
        Долг, что нужно вернуть.
        Игра, в которой нельзя проиграть.
        Попав в волшебный мир Караваля, Донателла наконец смогла оставить жестокого отца и избавить свою сестру Скарлетт от нежеланного жениха. Казалось бы, все встало на свои места. Но Телла по-прежнему в ловушке: девушка связана роковым соглашением. Таинственный незнакомец требует добыть для него то, что никому еще не удавалось выяснить: настоящее имя магистра Легендо. Единственный способ сделать это - выиграть в Каравале, игре, меняющей судьбу. Телла еще не знает, что встала на опасный путь, где ее ждет бесконечная паутина новых секретов… Ведь Караваль всегда требовал от участников смелости, хитрости и жертв. Но теперь и этого мало. Если девушке не удастся раздобыть имя магистра, она потеряет все, даже свою жизнь. Но если она раскроет тайну, что станет с Каравалем и самим Легендо?
        И вновь добро пожаловать в КАРАВАЛЬ! Игра только началась…
        Стефани Гарбер
        Легендо
        Stephanie Garber
        Legendary
        
* * *
        Посвящается Мэттью - спасибо за мыльный камень - и Эллисон, открывшей мне глаза на то, что Дэшил - неподходящее имя. Вы - удивительные брат и сестра!
        Семь лет назад
        Маленькой Телле казалось, что в некоторых комнатах имения под кроватями прячутся чудовища, а в покоях ее мамы сокрыто волшебство. В воздухе сверкали отблески изумрудного света, как будто феи слетались сюда поиграть всякий раз, стоило хозяйке выйти за порог. В комнате пахло цветами, сорванными в тайных садах, и даже когда не было ни дуновения ветерка, прозрачные занавески на роскошной кровати с балдахином слегка покачивались. Цитриновая люстра на потолке всегда приветствовала Теллу музыкальным перезвоном хрустальных подвесок, утверждая во мнении, что в маминой комнате спрятана дверка в сказочный мир.
        Бесшумно ступая своими крошечными ножками, Телла на цыпочках прокралась по толстому ковру цвета слоновой кости к комоду и, торопливо оглянувшись через плечо, схватила шкатулку с мамиными драгоценностями. Тяжелая и гладкая, эта изящная вещица была сделана из перламутра и покрыта паутинкой золотой филиграни; Телле нравилось думать, что она тоже зачарована, потому что на ее поверхности никогда не оставалось отпечатков пальцев, даже от прикосновения грязных рук.
        Мать девочек не возражала против того, чтобы дочери наряжались в ее платья и примеряли модные туфельки, а вот шкатулку трогать запрещала, что лишь раззадоривало Теллу.
        Скарлетт могла целыми днями предаваться мечтам о странствующих представлениях вроде Караваля, а Телле нравились настоящие приключения. Сегодня она вообразила, что злая королева держит в плену молодого эльфийского принца, и, чтобы спасти его, ей нужно украсть мамин перстень с опалом. Это украшение Телла особо выделяла из числа прочих. Молочно-белый камень был необработанным и шершавым и имел форму звезды с острыми лучами, коловшими пальцы. Но когда Телла подносила опал к свету, камень начинал сиять, рассыпая по комнате переливающиеся искорки вишневого, золотого и лавандового цвета, которые в ее воображении были связаны с магическими проклятиями и пыльцой мятежных фей.
        Хотя медный ободок был слишком велик для ее крошечного пальчика, каждый раз открывая шкатулку, она обязательно примеряла перстень на случай, если успела незаметно для самой себя вырасти. Однако сегодня, снова надевая украшение, Телла увидела кое-что еще.
        Люстра над ней замерла, как будто и ее тоже застали врасплох.
        Девочка знала наперечет каждую вещицу в шкатулке с драгоценностями: аккуратно сложенную бархатную ленту, окаймленную золотом, кроваво-алые серьги, потускневшую серебряную бутылочку (в ней, по словам мамы, хранились слезы ангела), медальон из слоновой кости, который не открывался, и браслет из гагата, куда уместнее смотревшийся бы на руке старой ведьмы, чем на изящном материнском запястье.
        Единственным, к чему Телла никогда не прикасалась, был грязно-серый тканевый мешочек, пахнущий заплесневелыми листьями и сладковатой кладбищенской гнилью. «Он отпугивает гоблинов», однажды с усмешкой сказала мама. Теллу он тоже держал на расстоянии.
        Сегодня от уродливого маленького кисета исходило манящее мерцание. Мгновение назад он выглядел как сгусток гнили и жутко смердел, но стоило разок моргнуть, и на его месте оказалась сверкающая колода карт, перевязанная тонкой атласной лентой. Еще одно быстрое движение век - и снова перед ней мерзкий мешочек, который тут же опять превращался в карты.
        Позабыв про затеянную игру, Телла поспешно потянула за шелковый шнур и вытащила колоду из коробки. Оказавшись в ее руках, карты перестали менять форму. Ах, какими же они были красивыми! Рубашка темного оттенка паслена, почти черного, с крошечными золотистыми крапинками, которые сверкали на свету, и тиснеными бордово-фиолетовыми завитушками, навевающими мысли о влажных цветах, крови ведьм и магии.
        Эта колода ничем не походила на тонкие черно-белые картонки, с помощью которых отцовские стражники учили ее играть в азартные игры. Телла опустилась на ковер. Пальцы покалывало от предвкушения, когда она ловко развязала ленту и перевернула первую карту. Изображенная на ней молодая женщина выглядела как плененная принцесса. Ее прелестное белое платье было изодрано в клочья, а миндалевидные глаза прекрасны, точно полированное морское стекло, но так печальны, что больно смотреть. Скорее всего, потому, что ее голову венчало причудливое украшение из жемчуга наподобие клетки.
        Внизу на карте имелась надпись: «Дева Смерти».
        Телла содрогнулась. Эти слова ей совсем не понравились, да и клетки были ненавистны - даже жемчужные. «Мама была бы недовольна, что я разглядываю ее карты», мелькнула у нее мысль, но все же она перевернула еще одну.
        Эта носила название «Принц Сердец». На ней был изображен молодой человек с угловатым лицом и губами, напоминающими два лезвия ножа. Одной рукой, поднятой к заостренному подбородку, он сжимал рукоять кинжала, и из его глаз струились красные слезы, под стать крови, запятнавшей уголок узкого рта.
        Телла вздрогнула, когда изображение принца замерцало и исчезло, будто его и не было - так же как прежде изменился смердящий мешочек.
        Тут бы ей остановиться, ведь эти карты определенно не предназначались для детских забав, но в глубине души она ощущала к ним непреодолимое влечение. Колода определенно была более реальной, чем созданные ее воображением злая королева и эльфийский принц, и Телла осмелилась подумать, что, возможно, они приведут ее к настоящему приключению.
        Следующая карта оказалась особенно теплой на ощупь, когда девочка ее перевернула.
        «Аракл».
        Она не знала, что означает это странное слово, но, в отличие от прочих, это изображение не казалось жестоким. Края карты были украшены витиеватыми завитками расплавленного золота, а центр мерцал серебром, точно зеркало - да это зеркало и было. В сияющей серединке отражались светло-медовые кудри Теллы и ее круглые ореховые глаза. Присмотревшись повнимательнее, она поняла, что картинка искажает действительность. Розовые губки той, другой Теллы дрожали, по щекам текли крупные слезы.
        В реальности она никогда не плакала. Даже когда отец припечатывал крепким словцом или Фелипе намеренно не замечал, предпочитая ей общество ее старшей сестры.
        - Так и думала, что найду тебя здесь, моя милая, - мягко заметила мама, входя в комнату. - Каким приключениям ты предаешься сегодня?
        Она склонилась к сидящей на ковре дочери, и ее волосы изящными волнами упали на умное лицо. Они были такого же темно-каштанового цвета, как у Скарлетт, а Телла унаследовала смуглый оттенок кожи, сияющей, словно ее поцеловали звезды. В эту самую секунду мама побледнела, как лунный камень, заметив в руках дочери карты с перевернутыми изображениями Девы Смерти и Принца Сердец.
        - Где ты это взяла?
        Мама по-прежнему говорила нежным голосом, однако поспешно выхватила у Теллы карты, и девочка тут же решила, будто совершила некий ужасный проступок. Она и прежде частенько вела себя не так, как следовало, но обычно мама не возражала, а лишь терпеливо поправляла дочь и иногда даже учила, как улизнуть безнаказанной. Это отец быстро выходил из себя, а мама, подобно легкому дуновению ветерка, гасила его злобные искры, прежде чем они успевали вспыхнуть пламенем. Теперь же у мамы сделался такой вид, словно она хотела развести огонь, пустив карты на растопку.
        - Я нашла их в твоей шкатулке с драгоценностями, - призналась Телла. - Прости. Не знала, что они плохие.
        - Все в порядке. - Мама провела рукой по кудрям Теллы. - Я вовсе не хотела тебя испугать. Но даже мне не нравится к ним прикасаться.
        - Тогда зачем ты их хранишь?
        Мама проворно сунула колоду в складки своего платья, а потом поставила шкатулку на высокую полку у кровати, чтобы Телла точно не смогла ее достать.
        Девочка боялась, что на том разговор и завершится - как, несомненно, случилось бы, будь сейчас на месте мамы отец. Но Палома не любила оставлять вопросы дочерей без ответа. Надежно спрятав шкатулку, она улеглась на ковер рядом с Теллой.
        - Лучше бы я никогда не находила эти карты, - прошептала она, - но все же расскажу тебе о них, если поклянешься больше не прикасаться к этой или любой другой подобной колоде.
        - Ты же сама запретила нам со Скарлетт попусту разбрасываться клятвами!
        - Эта клятва особенная. - Мама улыбнулась уголками губ, будто собираясь открыть Телле важный секрет. Так было всегда: когда Палома решала сосредоточить свое искрящееся внимание на младшей дочери, та неизменно чувствовала себя звездой, вокруг которой вращается целый мир. - Помнишь, что я не раз говорила тебе о будущем?
        - Каждому человеку по силам создать свое собственное будущее, - тут же отозвалась Телла.
        - Правильно, - согласилась мама. - Твое будущее может быть таким, каким только пожелаешь. Все мы наделены властью выбрать свою судьбу. Но, моя милая, играя этими картами, ты даешь Мойрам - изображенным на них богам и богиням Судьбы - возможность изменить свой жизненный путь. Люди используют Колоды Судьбы, похожие на ту, которую ты только что держала в руках, чтобы предсказать будущее, и как только оно предсказано, то становится живым существом, которое будет очень упорно бороться за свое воплощение. Вот почему я прошу, чтобы ты никогда больше и пальцем не трогала этих карт. Понимаешь меня?
        Телла кивнула, хотя на самом деле не понимала, поскольку все еще пребывала в том нежном возрасте, когда будущее казалось слишком далеким и нереальным. Однако от ее внимания не ускользнуло, что мама так и не сказала, откуда у нее взялась эта колода. Поэтому она еще крепче сжала в пальцах одну оставшуюся карту.
        В спешке собирая колоду, Палома не заметила, что Телла присвоила себе Аракла - третью перевернутую ею карту - незаметно припрятав его под скрещенными ногами.
        - Клянусь никогда больше не прикасаться к такой колоде, - торжественно пообещала девочка.
        Исла-де-лос-Суэньос
        Глава 1
        Ощущение легкости и полета покинуло Теллу.
        Распростертая на влажной земле, она больше не чувствовала ничего общего с тем ярким, искрящимся жизнью существом, которым была накануне. Вчера вечером частный остров Легендо лучился янтарным светом, дышал очарованием и обещанием чудес с тонкой примесью обмана. Восхитительное сочетание, которым Телла бесконечно наслаждалась. Во время празднества по случаю окончания Караваля она до упаду кружилась в танце, пачкая туфли травой, и кубок за кубком потягивала игристое вино, пока совсем не захмелела.
        Теперь она лежала лицом вниз на твердой холодной лесной подстилке.
        Не спеша открывать глаза, она со стоном принялась вытряхивать из волос растительный мусор, сожалея, что нельзя с такой же легкостью избавиться от прочих последствий вчерашнего торжества. Воздух пах несвежим спиртным, сосновыми иголками и… ошибками. Ее покрытая мурашками кожа зудела, а занемевшая шея и ноющая спина напоминали о себе не менее громко, чем кружащаяся голова. Отчего же прежде идея заснуть прямо под открытым небом казалась такой манящей?
        - Хррр! - раздался где-то поблизости возглас не вполне довольного человека, балансирующего на грани пробуждения.
        Телла приоткрыла глаза, быстро стрельнула взглядом в ту сторону и тут же снова смежила веки. Грешные святые! Да она здесь не одна! Среди высоких деревьев и дикой зелени лесной подстилки она различила темную шевелюру, бронзовую кожу, запястье со шрамом и мужскую руку с татуировкой в виде черной розы. Данте.
        Ее тут же затопило волной размытых воспоминаний. Уверенные ладони Данте, обхватившие ее за бедра. То, как он покрывал поцелуями ее шею и подбородок, прежде чем их губы слились воедино.
        О чем, черт возьми, она только думала?
        Конечно, Телла отлично знала, в каком направлении текли ее мысли прошлой ночью на празднике в честь окончания Караваля, который магистр Легендо традиционно устраивал для своих артистов. Она ощущала на языке вкус волшебства и звездного сияния, исполненных желаний и сбывшихся мечтаний, но также и горечь смерти. Сколько бы шампанского она ни выпила, и каким бы разгоряченным от танцев ни был воздух, Телла по-прежнему содрогалась от леденящего воспоминания о собственной кончине.
        Спрыгнув с балкона Легендо, она совершила акт не отчаяния, но веры. Однако прошлой ночью думать об этом совершенно не хотелось - как и о том, почему это имело значение. Она стремилась отпраздновать свой успех, позабыв обо всем остальном. И Данте, как ей казалось, мог в этом помочь. Не обделенный привлекательной внешностью, он умел быть очаровательным, если хотел, а, по мнению Теллы, с тех пор, как ее в последний раз целовали по-настоящему, минуло слишком много времени. И, святые угодники, по части поцелуев Данте оказался настоящим мастером!
        Он снова застонал и потянулся, положив свою крупную ладонь - такую теплую и твердую - ей на поясницу. Жест оказался невероятно соблазнительным. Телла решила сбежать потихоньку, пока он окончательно не проснулся, но даже во сне Данте ловко управлялся со своими руками. Он неспешно провел пальцами вверх по ее позвоночнику и шее, лениво зарылся в волосы ровно настолько, чтобы заставить ее спину выгнуться дугой.
        Внезапно его пальцы замерли, а дыхание выровнялось, и Телла поняла, что теперь и он стряхнул с себя оковы сна. Едва сдерживая готовое сорваться с языка проклятие, она поспешно вскочила с земли, стремясь убраться подальше от его неподвижных теперь, но по-прежнему умелых пальцев. Ей было все равно, увидит ли он, как она ускользает потихоньку; в любом случае это было бы гораздо менее неудобно, чем обмен вынужденными любезностями, прежде чем один из них наберется смелости и начнет оправдываться, придумывая причину поспешного ухода. Телла миловалась с достаточным количеством молодых людей, чтобы знать, что нельзя верить тому, что они говорят как перед, так и после поцелуя. Сейчас же ей действительно нужно было уйти.
        Хоть ее воспоминания и были размытыми, все же ей никак не удавалось забыть о письме, полученном перед тем, как они с Данте уединились в лесу. Незнакомец, чье лицо было скрыто под покровом ночи, сунул ей в карман записку и исчез, прежде чем она успела его догнать. Ей захотелось сразу же перечитать послание, но, учитывая, чем она обязана отправившему его другу, решила этого не делать. Прежде нужно вернуться в свою комнату.
        Осторожно отступая, Телла ощущала забивающиеся между пальцами босых ног острые хвоинки вперемежку с влажной землей. Похоже, туфельки она где-то потеряла, но тратить время на их поиски совершенно не хотелось. Лес был залит расслабляющим медвяным светом, и, слыша то раскатистый храп, то бормотание, Телла сообразила, что они с Данте не единственные прикорнули под звездным небом. Ей было все равно, увидит ли кто-нибудь, как она крадется прочь от своего красавчика-кавалера, но не хотелось, чтобы об этом стало известно ее сестре, потому что во время Караваля он повел себя с ней отвратительно.
        Поскольку Данте работал на Легендо, все его поступки были притворством, но, хоть игра и закончилась, отделить факты от вымысла все еще непросто. Кроме того, Телла не желала ранить чувства сестры, решив поразвлечься с парнем, который жестоко с ней обращался.
        К счастью, окружающий мир еще не проснулся, когда Телла добралась до опушки леса, а затем и до особняка Легендо с башенками. Даже сейчас, когда Караваль официально завершился, и все светильники и фонари погасли, строение по-прежнему лучилось манящим тлеющим светом, напоминая Телле о трюках, которые только предстоит исполнить.
        До вчерашнего дня имение заключало в себе весь мир Караваля. Через величественные деревянные двери посетители попадали на элегантные балконы, задрапированные роскошными красными занавесами. Эти балконы кольцом окружали раскинувшийся внизу город, состоящий из каналов, наделенных собственным разумом улиц и удивительных торговых лавок, полных волшебных удовольствий. Однако даже за короткое время, прошедшее с тех пор, как игра закончилась, особняк с башенками уменьшился в размерах, и эфемерная страна чудес, скрытая в его стенах, исчезла, оставив лишь привычную для любого жилого дома внутреннюю обстановку.
        Телла взбежала вверх по ближайшей лестнице. Ее комната находилась на втором этаже и безошибочно узнавалась по аркообразной двери нежно-голубого цвета. На пороге обнаружились Скарлетт с Хулианом, стоящие в обнимку и явно не желающие расставаться.
        Телла была рада, что старшая сестра наконец-то обрела счастье, которое заслуживала более всех прочих жителей империи. Оставалось надеяться, что оно продлится очень долго. По слухам, Хулиан не был коварным соблазнителем девушек и никогда не заводил отношений после окончания Караваля. Согласно первоначальному сценарию, доставив Скарлетт на частный остров Легендо, он должен был сразу выбыть из игры. Однако его репутация отъявленного лжеца была всем известна, поэтому Телле трудно ему доверять. Все же, глядя на стоящих в обнимку Скарлетт с Хулианом, она не могла не отметить, что они удивительно похожи на две половинки одного сердца.
        Влюбленные продолжали неотрывно смотреть друг на друга, пока Телла на цыпочках кралась мимо них к своей комнате.
        - Это значит «да»? - пробормотал Хулиан.
        - Мне нужно прежде поговорить со своей сестрой, - ответила Скарлетт.
        Телла остановилась перед дверью. Она готова была поклясться, что письмо у нее в кармане внезапно потяжелело, словно ему не терпелось быть прочитанным снова. Но если Хулиан только что предложил Скарлетт то, на что надеялась Телла, ей просто необходимо поучаствовать в их разговоре.
        - О чем ты хочешь со мной поговорить? - громко спросила она.
        Скарлетт отстранилась от Хулиана, но он, явно не готовый ее отпустить, продолжал обнимать за талию, теребя красные ленты платья.
        - Я спросил твою сестру, согласны ли вы обе поехать с нами в Валенду на празднование семидесяти пятилетия императрицы Элантины. Там состоится еще один Караваль, на который у меня есть два пригласительных билета, - подмигнул Хулиан.
        Телла одарила Скарлетт улыбкой. Да, именно на это она и рассчитывала, хотя до сих пор с трудом верилось, что дошедшие до нее на прошлой неделе слухи оказались правдивыми. Караваль имел место лишь раз в году, и не было второго такого случая, чтобы две игры игрались одна за другой со столь маленьким интервалом между ними. Оставалось предположить, что ради императрицы даже Легендо сделал исключение.
        Телла продолжала с надеждой смотреть на сестру.
        - Удивительно, что ты вообще об этом спрашиваешь!
        - Просто я считала, что тебе не нравится День Элантины, поскольку он всегда затмевал твой собственный день рождения.
        Телла покачала головой, тщательно обдумывая ответ. Истинные причины, по которым она хотела поехать, имели мало общего с Днем Элантины, хотя отчасти сестра была права. Все то время, пока Элантина правила Меридианной империей, ее день рождения был государственным праздником, сопровождающимся целой неделей торжеств и танцев, а также нарушенных законов и обойденных правил. На родном для сестер острове Трисда этот праздник отмечался всего один день, тридцать шестого числа Сезона Произрастания, но все равно ухитрялся затмить день рождения Теллы, который, к несчастью, приходился на тридцать седьмое число.
        - Валенду определенно стоит посетить, - сказала Телла. - Когда мы отплываем?
        - Через три дня, - ответил Хулиан.
        Скарлетт поджала губы.
        - Телла, сначала нам нужно все как следует обсудить.
        - Мне казалось, ты всегда хотела поехать в столицу, увидеть ее древние руины и парящие в небе экипажи. Нынешнее торжество определенно станет праздником века! О чем тут говорить?
        - Ты забываешь о графе.
        Загорелая кожа Хулиана тут же посерела. Да и Телле бы следовало проявить больше чувства.
        - Он ведь живет в Валенде, и мы не можем позволить ему тебя увидеть, - напомнила Скарлетт, которая всегда была чрезмерно заботливой сестрой.
        На сей раз Телла едва ли могла упрекнуть ее в излишней осторожности.
        Граф Николя д’Арси - бывший жених Скарлетт, за которого ее сосватал отец. До Караваля Скарлетт не была знакома с ним лично, но только посредством переписки, однако не сомневалась, что влюблена в него. Также она думала, что граф защитит и ее, и Теллу от тирана-отца, пока не встретила его во время Караваля и не раскрыла подлую сторону его натуры.
        Скарлетт недаром тревожилась о графе. Узнай он, что Телла жива, мог бы сообщить об этом отцу девушек, который считал младшую дочь мертвой, и тем самым разрушил бы все планы.
        Однако отказ Теллы ехать с Легендо и его исполнителями в столицу империи Валенду также делу бы не помог. Хоть у нее и не было возможности перечитать письмо от своего друга, она точно знала, чего он хочет, и никогда не сумела бы это для него добыть, если бы разлучилась с магистром и его труппой.
        Во время Караваля Телла и сама не была до конца уверена, кто работает на Легендо. Однако раз им нужно плыть в Валенду, все сядут на одно судно - возможно, и сам великий магистр тоже! - что даст ей возможность, наконец, получить то, что требовалось ее другу.
        - Граф так занят собственной персоной, что, вероятно, не узнал бы меня, даже если бы я подскочила к нему и залепила пощечину, - сказала Телла. - Он видел меня всего мгновение, к тому же, тогда я выглядела не лучшим образом.
        - Телла…
        - Знаю-знаю, ты хочешь, чтобы я вела себя серьезно, - поспешно перебила она сестру. - И я вовсе тебя не поддразниваю. Наоборот, полностью осознаю опасность, но не думаю, что нам следует ее бояться. С тем же успехом мы могли бы погибнуть в кораблекрушении, но если позволим страху встать у себя на пути, то никогда не выберемся с этого острова.
        Скарлетт поморщилась и повернулась к Хулиану.
        - Оставь меня, пожалуйста, ненадолго наедине с сестрой.
        Хулиан что-то прошептал на ухо Скарлетт, так тихо, что Телла не разобрала ни слова. Зато увидела, как старшая сестра покраснела. Затем он ушел, и Скарлетт, поджав губы, уединилась с Теллой в ее комнате.
        Повсюду были разбросаны самые разные, не поддающиеся описанию предметы одежды. Чулки выглядывали из ящиков комода, увенчанного шляпками, в то время как накидки, платья и нижние юбки образовывали дорожку, ведущую к кровати, на которой возвышалась шаткая груда мехов, выигранных Теллой в карты.
        Телла знала, что Скарлетт считает ее ленивой, не желающей убираться. Но у Теллы имелась на этот счет собственная теория: аккуратные комнаты легко обыскивать, оставаясь незамеченным, потому что вещи так и будут лежать на тех местах, где изначально находились. А вот воссоздать беспорядок в его первозданном виде едва ли у кого-то получится. Окинув свои покои быстрым взглядом, она убедилась, что никто не осмелился и пальцем тронуть ее кавардак. Вещи по-прежнему валялись где попало, хотя, похоже, появилась вторая кровать - хотелось бы Телле сказать, что она волшебным образом возникла из воздуха, но нет, скорее всего, служащие принесли ее сюда специально для Скарлетт.
        Телла не знала, как долго им разрешат оставаться на острове. Она испытала облегчение, что их не выгнали сразу же, хотя в таком случае, возможно, Скарлетт с большим желанием поехала бы в Валенду. На самом деле Телла не хотела, чтобы ее сестру к чему-то принуждали; она надеялась, что Скарлетт сама примет решение, хоть и не могла понять ее нежелания. Во время последней игры Телла умерла. Таков был ее выбор, поскольку на то имелась веская причина. Но умирать еще раз она определенно не планировала. Для Теллы смерть оказалась не менее ужасной, чем для очевидицы-Скарлетт, а ведь еще столь многое нужно сделать!
        - Скар, я знаю, ты думаешь, что я веду себя несерьезно, но, как по мне, нам следует предпочесть серьезности счастье. Я не предлагаю тебе снова принимать участие в Каравале, но считаю, что стоит, по крайней мере, поехать в Валенду с Хулианом и остальными. В чем смысл благословенной свободы, если мы не станем ею наслаждаться и продолжим жить так, будто все еще находимся в отцовской западне и страшимся его тяжелых кулаков?
        - Ты права.
        Телла ушам своим не поверила.
        - Ты правда только что сказала, что я права?
        Скарлетт согласно кивнула.
        - Мне надоело все время бояться. - В ее голосе по-прежнему слышалась нервозность, однако она решительно вздернула подбородок. - Снова играть я бы не стала, но хочу поехать в Валенду с Хулианом. Не желаю сидеть на этом острове, точно в ловушке, подобно тому, как прежде отец держал нас взаперти на Трисде.
        Телла ощутила прилив гордости. Живя дома, Скарлетт пестовала свой страх, как будто он был способен обезопасить ее, но Телла видела, как сестра борется, чтобы избавиться от него. За время Караваля она действительно изменилась.
        - Ты была права вчера вечером, посоветовав мне дать Хулиану еще один шанс. Я рада, что пошла на праздник, и знаю, что пожалею, если мы откажемся от поездки в Валенду. Но, - тут же добавила Скарлетт, - ты должна пообещать, что будешь осторожна. Я не могу потерять тебя снова.
        - Не волнуйся. Клянусь! - Телла торжественно взяла сестру за руки и сжала их. - Мне слишком нравится собственная свобода, чтобы отказаться от нее. Обещаю, что, пока мы будем в столице, я стану носить невероятно яркие платья, так что меня будет невозможно потерять в толпе!
        Губы Скарлетт изогнулись в улыбке. Телла видела, что сестра пытается сдержать смех, но у нее не получилось. Счастье сделало Скарлетт еще красивее.
        Телла улыбалась и хихикала вместе с ней, словно у нее нет никаких забот. И все же не стоило забывать о лежащем в кармане платья письме, напоминавшем о долге, который нужно выплатить, и о матери, которую необходимо спасти.
        Глава 2
        Со времени исчезновения Паломы, матери Теллы и Скарлетт, минуло семь лет.
        Примерно через год после этого события в жизни Теллы начался период, когда она предпочитала считать маму мертвой. Если бы та была жива, рассуждала Телла, значит, сознательно решила не возвращаться к своим дочерям, а это означало, что она их по-настоящему не любит. Но если Палома умерла, то, уехав, возможно, собиралась вернуться, но что-то ей помешало. Следовательно, смерть доказывала ее любовь к Скарлетт и Телле.
        Поэтому в течение многих лет Телла цеплялась за надежду, что ее мама перешла в мир иной, поскольку, как бы ни старалась, не могла перестать ее любить, и ей было слишком больно представлять, что мама не любит ее в ответ.
        Телла вытащила полученное от своего друга письмо. Скарлетт ушла, чтобы передать Хулиану их согласие отправиться с ним в Валенду. Телла не знала, как долго ее не будет, поэтому читать пришлось второпях:
        Дорогая Донателла!
        Позвольте поздравить Вас с избавлением от власти отца и с успешным завершением Караваля. Бесконечно рад, что наша затея оказалась удачной, хотя, честно признаться, у меня не возникало сомнений в том, что Вам удастся выжить.
        Уверен, что матушка будет Вами гордиться.
        Полагаю, скоро Вы с ней встретитесь.
        Но прежде Вам надлежит исполнить свою часть нашего соглашения. Надеюсь, Вы не запамятовали, что должны мне в обмен за все то, что я Вам сообщил.
        Положенную мне плату я заберу совсем скоро.
        Преданный Вам друг
        У Теллы снова заболела голова, но на этот раз не из-за алкогольных излишеств, которые она себе позволила накануне вечером. Она не могла избавиться от ощущения, что в письме чего-то не хватает и готова была поклясться, что в нем было что-то еще, когда она впервые прочла его на празднике сразу после получения.
        Телла изучила послание в лучах льющегося в окна маслянистого света, но не обнаружила никаких скрытых строк. И написанные слова оставались неизменными, пока она на них смотрела. Письма ее друга, в отличие от тех, что были получены от магистра Легендо, не содержали никаких магических трюков, хотя она частенько надеялась на обратное. Возможно, тогда она сумела бы определить, кто за ними скрывается.
        Впервые она обратилась к нему больше года назад с просьбой помочь им с сестрой сбежать от отца, но при этом до сих пор понятия не имела, кто ее таинственный друг. Какое-то время она задавалась вопросом, уж не переписывается ли в самом деле с самим Легендо. Однако ее друг и магистр не могли быть одним и тем же человеком - в этом Телла убедилась, прочтя строки с требованием платы.
        Но прежде чем отдать, ей самой нужно раздобыть то, что у нее просят. Теперь, когда они со Скарлетт собирались плыть в Валенду вместе с артистами Караваля, Телла была уверена, что сумеет это сделать. Иначе и быть не может.
        Чувствуя, как участился пульс, она спрятала письмо от друга и открыла свой самый маленький сундучок - тот, который удалось захватить с собой, сохранив тем самым от разграбления игроками в своей комнате на постоялом дворе. Он был полон денег, украденных ею у отца, но скрывал в своих недрах и другое сокровище. Внутренняя парчовая обшивка непривлекательного цвета жженого апельсина и лайма, к которой большинство людей никогда не стали бы присматриваться, содержала прорезь по краю, где Телла прятала первопричину нынешней ситуации: карту с изображением Аракла.
        Вытаскивая ее, она ощутила привычное покалывание в пальцах. После исчезновения матери отец обезумел от ярости. Раньше он не был жестоким человеком, но когда его бросила жена, в нем почти мгновенно произошли разительные перемены. Он вывалил всю ее одежду в канаву, изрубил на дрова ее кровать, а все остальное сжег. Единственными уцелевшими предметами были алые серьги, которые Палома подарила Скарлетт, перстень с необработанным молочным опалом, тайком присвоенный Теллой, да загадочная карта, которую она держала сейчас в руке. Если бы она не взяла эти вещи прямо перед отъездом матери, то на память о ней у нее и вовсе ничего бы не осталось.
        Перстень с опалом изменил цвет вскоре после исчезновения матери девочек, став огненно-красным с фиолетовым отливом. Края карты Аракла по-прежнему были покрыты жидким золотом, а вот изображение в мерцающем центре менялось бесчисленное количество раз. Телла не знала, каким оно было изначально, когда она вытащила его украдкой из Колоды Судьбы своей матери. Даже несколько дней спустя, посмотрев в зеркало и увидев текущие по щекам крупные слезы - воссозданный образ, впервые показанный Араклом, - она не смогла понять, что к чему. Лишь по прошествии большего количества времени она заметила, что, когда Аракл являл некое изображение, оно всегда относилось к грядущим событиям.
        Сначала образы были несущественными, даже безобидными: служанка примеряет любимое платье Теллы, отец жульничает в карты. Но постепенно картины будущего становились более тревожными, пока однажды, сразу после помолвки старшей сестры с графом Телла не увидела самую страшную из всех.
        Скарлетт была одета в белоснежное свадебное платье, расшитое рубинами и тонким кружевом, усыпанное цветочными лепестками. Зрелище должно было быть красивым, но в видении Аракла повсюду была грязь и кровь, а Скарлетт отчаянно рыдала в объятиях Теллы.
        Ужасный образ не менялся в течение нескольких месяцев, как будто карта просила Теллу предотвратить брак по сговору старшей сестры и изменить будущее - чего ей и самой очень хотелось. Она строила планы побега, в которых спастись от удушающей власти отца им с сестрой помогал магистр Легендо. Телла знала, что если что-то и может сподвигнуть ее чрезмерно осторожную сестру на риск изменить свою жизнь к лучшему, так это Караваль. Но Легендо не ответил ни на одно из писем Теллы, так же как всегда оставлял без внимания послания Скарлетт.
        Показанное Араклом изображение побудило Теллу поискать больше сведений о великом магистре. Ходили невероятные слухи, что много лет назад он убил кого-то во время игры, и она надеялась, что, если разузнает подробности, сумеет обратить на себя внимание Легендо.
        За дело Телла взялась очень рьяно и опрашивала всех и каждого в надежде обнаружить хоть что-то. Наконец, ей посоветовали написать в учреждение под названием «Их разыскивает Элантина». Предположительно, это была некая организация в городе Валенда, столице Меридианной империи, но никто не мог точно ответить, какими именно делами она ведает. После того как Телла запросила сведения о Легендо, получила письмо, в котором говорилось следующее:
        Мы нашли человека, согласившегося вам помочь, но имейте в виду, что зачастую плату за свои услуги он берет не деньгами.
        Телла написала снова с просьбой сообщить ей имя этого человека, и тот ответил ей лично:
        Лучше вам этого не знать.
        Друг
        Для себя Телла решила, что ее «друг» был преступником, но на деле он оказался пунктуальным и умным корреспондентом. Информация, которую он предоставил о Легендо, была не такой, как она ожидала, но, воспользовавшись ею, Телла снова написала магистру и попросила его о помощи.
        На сей раз ей это удалось. Легендо ответил Телле, и как только он согласился помочь им с сестрой сбежать от отца, Аракл изменил изображение: испорченное свадебное платье Скарлетт стало другим, рубиново-красным, в котором она блистала на балу, очаровывая многочисленных кавалеров. Именно такого будущего Телла хотела для своей сестры: полного очарования, торжеств и свободного выбора.
        К сожалению, через день картинка снова поменялась и теперь показывала иное грядущее, остающееся неизменным и поныне.
        Телла не знала, явит ли заколдованная карта ту же ужасную картину и сегодня; но надеялась, что нет - после всего, что произошло во время Караваля, она просто обязана была уже сделаться другой!
        Изображение, однако, не изменилось.
        Лишенная последних крупиц надежды, Телла разочарованно выдохнула.
        Карта по-прежнему показывала Палому, похожую на Узницу - еще одну карту из Колоды Судьбы: вся в крови, запертая в темной тюремной камере с крепкими железными прутьями.
        Перспектива подобного будущего побудила Теллу обратиться к своему таинственному другу с еще одной просьбой: может ли он помочь найти ее мать. Телла искала ее и раньше, но это ни к чему не привело, однако, в отличие от нее самой, ее друг не жил на захолустном острове и явно знал куда более действенные способы сыска.
        Его ответ она выучила наизусть:
        Дорогая Донателла!
        В настоящее время я изучаю запрос, касающийся Вашей матери, и могу заявить, что напал на верный след. Полагаю, причина, по которой Вам не удавалось найти ее самостоятельно, заключается в том, что Палома - не настоящее ее имя. Однако ваше воссоединение станет возможным только после того, как я получу с Вас причитающееся мне за предоставленные сведения о магистре Караваля Легендо.
        На случай, если Вы позабыли, о чем речь, напоминаю: мне требуется настоящее имя Легендо. Все остальные, кому я поручал это задание, потерпели неудачу. Но поскольку Вы будете проводить время на его частном острове, уверен, у Вас все получится. Как только узнаете его имя, мы сможем обсудить плату за поиски Вашей матери.
        Преданный Вам друг
        Новость об имени Паломы была единственной, которую Телла узнала о своей матери с тех пор, как та пропала семь лет назад, и она вселила в Теллу искреннюю надежду. Девушка понятия не имела, зачем ее другу понадобилось подлинное имя Легендо - из личного интереса или для передачи кому-то другому - и ей было все равно. Она решила во что бы то ни стало узнать это имя, ведь только в таком случае наконец-то сможет снова увидеть свою мать. Прежде друг никогда ее не подводил.
        - Боже милостивый!
        Подняв голову, Телла встретилась с устремленными на нее широко раскрытыми глазами сестры. Она и не заметила, как та вернулась в комнату!
        - Где ты взяла все эти монеты? - Скарлетт указала на открытый сундучок.
        При слове «монеты» мысли Теллы переключились на другое. Ее друг завернул в последнее свое письмо странную монету. Вот чего ей не хватало! Должно быть, монета выскользнула из кармана, когда Телла кувыркалась на лесной подстилке с Данте. Значит, нужно вернуться и отыскать ее. Она спрятала Аракла в карман и бросилась к двери.
        - Куда ты направляешься? - крикнула ей вслед Скарлетт. - Только не говори, что ты украла все эти деньги!
        - Тебе не о чем беспокоиться, - отозвалась Телла. - Я взяла их у нашего отца, а он думает, что я умерла.
        Прежде чем Скарлетт успела ответить, Телла выбежала из комнаты.
        Быстрая, как ветер, она выскользнула из особняка с башенками и, лишь оказавшись на улице, вдоль которой тянулись торговые лавки в форме шляпных коробок, поняла, что по-прежнему босиком. Подобное упущение быстро дает о себе знать.
        - Божьи зубы! - взвизгнула Телла. Она проделала всего половину пути до леса, но уже трижды ушибла большой палец ноги. На этот раз она готова была поклясться, что камень сам выскочил из мощеной улицы и нарочно атаковал ее босые ноги. - Клянусь, что если хоть один из вас укусит меня за пальцы, я утоплю вас в океане, где русалки смогут использовать вас, чтобы подтереть…
        Телла услышала низкий, до боли знакомый смешок и велела себе не оборачиваться. Не поддаваться любопытству. Однако, услышав запрет - даже исходящий от самой себя, - ей немедленно хотелось его обойти или нарушить.
        Она осторожно оглянулась через плечо и тут же пожалела об этом.
        По противоположной стороне тихой улочки важно шествовал Данте, не сводя с нее насмешливого взгляда. Телла потупилась, надеясь, что если притворится, будто не замечает его, он к ней не подойдет и не станет подшучивать над тем, как она только что ругала камни.
        Но Данте пересек улицу, направляясь к ней размашистыми шагами и широко улыбаясь, как будто ему был известен некий секрет.
        Глава 3
        «Просто я сегодня еще не ела», попыталась уверить себя Телла, когда у нее болезненно сжался желудок. Но дело, конечно, было не в этом, а в самом Данте. Хоть он и спал на лесной подстилке, к его начищенным ботинкам не прилипло ни единой травинки. Одетый в чернильно-черное и без шейного платка, он был похож на темного бескрылого ангела, сброшенного с небес и приземлившегося на ноги.
        Телле вдруг вспомнилось, как он обращался с ней прошлой ночью на празднике, и у нее внутри все перевернулось. Когда она поздоровалась, он ответил с полным безразличием, но потом она поймала на себе его взгляд, устремленный на нее поверх людской толпы, а вскоре Данте подошел к ней и принялся целовать так страстно, что у нее подкосились колени.
        - Пожалуйста, продолжай! - сказал он, возвращая ее в настоящий момент. - Весьма любопытный разговор. Меня можешь не стесняться - мне доводилось слышать куда более цветистые выражения.
        - Тебе не понравилось мое любимое проклятие?
        - Помнится, я сам просил употреблять как можно больше грязных слов, - произнес он голосом таким низким, что Телле показалось, от него стали завиваться ленты, спускающиеся по спине ее платья.
        Но ведь это Данте. Точно так же он разговаривает со всеми девушками, сверкая обольстительной улыбкой, расточая злые и соблазнительные слова, пока не добьется того, чтобы они расстегнули блузки или подняли подол юбки. Потом он сделает вид, что этих несчастных и вовсе не существует. Во время Караваля Телла не раз слышала подобные истории, поэтому не сомневалась, что после вчерашней ночи Данте никогда больше не заговорит с ней - что вполне ее устраивало.
        Поцелуи Телле понравились. При иных обстоятельствах она, вероятно, прельстилась бы мыслью о большем, но это «большее» могло обернуться для нее влюбленностью, а любви Телла себе совершенно не желала. Она давно поняла, что любимой ей быть не суждено, поэтому свободно целовала многих молодых людей - но ограничивалась одним-единственным разом.
        - Что тебе нужно? - рявкнула она.
        Данте округлил глаза, явно удивленный ее резким тоном, но не изменил своего дружелюбного настроя:
        - Ты уронила это в лесу прошлой ночью.
        Протянув к ней руку, он показал лежащую у него на ладони толстую медную монету с тисненым изображением, похожим на половинку лица.
        Так ее монета у него! Телле захотелось немедленно выхватить ее, но спешить в нынешней ситуации едва ли было разумно.
        - Спасибо, что подобрал, - холодно отозвалась она. - Ценности она не представляет, но мне нравится носить ее при себе как талисман на удачу.
        Она потянулась к нему, но Данте проворно отдернул руку и, подбросив медный кругляш в воздух, снова поймал его.
        - Интересный выбор для оберега. - Внезапно он разом посерьезнел и, нахмурив свои угольно-черные брови, продолжил подкидывать монету, позволяя ей танцевать между его татуированными пальцами. - Немало странных вещей повидал я во время Караваля, но ни разу не замечал, чтобы кто-то носил на удачу подобное.
        - Считай, что мне нравится быть непохожей на прочих.
        - Или ты просто понятия не имеешь, что это такое. - В его низком голосе еще отчетливее зазвучали насмешливые нотки.
        - И что, по-твоему, это такое?
        Данте еще раз подбросил монету.
        - Говорят, что они были выкованы богами и богинями Судьбы Мойрами и потому называются «монетами невезения».
        - Теперь понимаю, почему удача всегда обходила меня стороной! - Телла попыталась обратить все в шутку, но что-то грызло ее изнутри - возможно, негодование на собственную глупость от того, что не узнала монеты сразу.
        Телла стала одержимой Мойрами с тех пор, как нашла Колоду Судьбы своей матери. Всего карт было тридцать две, включая двор из шестнадцати бессмертных, а также восемь мест и восемь предметов. Каждая Мойра обладала определенной, ей одной присущей силой, но это была не единственная причина, по которой много сотен лет назад они пришли к власти на территории большей части света. Также считалось, что смертные не могли их убить, и что они быстрее и сильнее обычных людей.
        Столетия назад, до своего исчезновения, изображенные на Колоде Судьбы Мойры правили миром подобно богам - но богам жестоким. Телла прочитала о них все, что смогла найти, и, конечно, знала о монетах невезения, но сейчас ей было неловко признаться в своей оплошности.
        - Люди называли их монетами невезения, потому что найти такую всегда считалось плохим предзнаменованием, - пояснил Данте. - По слухам, они обладают магической способностью определять местонахождение человека. Мойры имели обыкновение незаметно подсовывать их в карманы своих слуг-людей, любовников или кого-то еще, за кем хотели проследить, иметь в поле зрения или контролировать. Но держать подобный артефакт в руках мне до сегодняшнего дня не доводилось, однако я слышал, что если запустить монету невезения волчком, то можно увидеть, какой из Мойр она принадлежала.
        Данте поставил монету на ребро на край ближайшей скамейки, и Телла ощутила пробежавший по спине неприятный холодок. Хотя он, похоже, знал много тайных историй, она не могла сказать наверняка, верил ли он в могущество богов и богинь Судьбы так, но верила в них она сама.
        Считалось, что Дева Смерти предсказывает потерю близкого человека или члена семьи. Через несколько дней после того, как Телла открыла эту карту и увидела девушку, на чьей голове красовалось жемчужное украшение, похожее на клетку, пропала Палома. Несомненно, было бы ребячеством полагать, что причиной этого исчезновения послужило переворачивание карты, однако не все детские убеждения следует считать ошибочными. Мама ведь предупреждала, что Мойры способны исказить будущее. А Телла своими глазами видела, как Аракл раз за разом предсказывал то, что должно было произойти.
        Телла затаила дыхание, когда Данте резко крутанул монету. Она вращалась до тех пор, пока выгравированные с обеих сторон изображения не начали сливаться воедино, как по волшебству, образуя знакомую картину - безжалостную картину. Привлекательный юноша с опасной ухмылкой, при виде которой Телла представила, как его зубы впиваются в сердце, а губы прижимаются к вскрытой вене, чтобы вкусить крови.
        Хотя изображение было небольшим, Телла видела его отчетливо. Жестокий молодой человек сжимал одной рукой, поднятой к заостренному подбородку, рукоять кинжала, и из глаз его струились красные слезы, под стать крови, запятнавшей уголок узкого рта.
        Принц Сердец.
        Символ неразделенной любви и непоправимых ошибок, он никогда не переставал наполнять Теллу одновременно страхом и болезненным очарованием.
        В отличие от Скарлетт, которая большую часть детства грезила о Каравале и его распорядителе магистре Легендо, Телла попала под очарование Принца Сердец с тех пор, как вытащила его из Колоды Судьбы своей матери, и он предсказал ей будущее без любви.
        Если верить мифам, поцелуи Принца Сердец стоили того, чтобы за них умереть, и Телла часто задавалась вопросом, каково это - вкусить такой смертельной ласки. Взрослея, она поцеловала достаточно юношей, чтобы понять: ни один поцелуй не стоит того, чтобы за него умереть. Тогда-то Телла и начала подозревать, что истории были просто баснями, рассказывающими об опасностях, которые таит в себе любовь.
        Ибо также говорили, что Принц Сердец не способен любить, потому что его собственное сердце давно перестало биться. И лишь один человек на свете может вернуть его к жизни - его настоящая возлюбленная. По слухам, поцелуй Принца Сердец смертелен для всех, кроме нее, его единственной слабости, и, пока ищет ее, повсюду оставляет за собой след из трупов.
        Ощутив прикосновение холодка к шее, Телла прихлопнула монету ладонью.
        - Я так понимаю, от принца ты не в восторге? - спросил Данте.
        - Монета могла в любой момент упасть, и тогда мне пришлось бы ее поднимать.
        Данте усмехнулся уголками губ - слова Теллы его нисколько не убедили. От ее внимания не ускользнуло и то, что он говорил о Принце Сердец так, будто и он, и другие Мойры все еще правили Меридианной империей, а не исчезли более века тому назад.
        - Не знаю, зачем ты на самом деле носишь при себе эту монету, - продолжил он, - но будь осторожна. Из того, к чему прикасалась Мойра, никогда не получалось ничего хорошего. - Он устремил глаза к небу, будто боги и богини Судьбы в самом деле подглядывали сейчас за ними сверху.
        Не дав Телле возможности ответить, Данте решительно зашагал прочь, оставив ее с обжигающей ладонь монетой и жутким ощущением, что, возможно, в этом красавце-юноше заключалось нечто большее, чем она изначально подозревала.
        Глава 4
        Поймав себя на том, что думает о безответной любви и поцелуях, за которые стоит умереть, Телла запустила монету невезения Принца Сердец волчком на той же скамейке, что прежде Данте. Почему таинственный друг подарил ей артефакт древнего мифа? Не потому же, надеялась она, что не доверяет и хочет следить за ней.
        Возможно, диковинная монета служила напоминанием о том, насколько он искусен в нахождении разного рода редкостей - другим людям подобное не по силам - и что он единственный способен отыскать Палому.
        Звякнул дверной колокольчик - едва различимый чарующий звук - но Телла тут же схватила монету и, осмотревшись по сторонам, заметила вышедшего из торговой лавки молодого человека. Она скользнула взглядом по его темно-красному утреннему сюртуку, а потом обратила внимание на глаза - пронзительные и ярко-зеленые, как свежеограненные изумруды…
        Тут ее зрение затуманила кровавая пелена.
        Этот молодой человек был ей знаком. После окончания Караваля он снял с глаза повязку, но его чернильно-черные волосы, подчеркнуто аристократическая одежда и невероятно тщеславное выражение лица безошибочно выдавали графа Николя д’Арси, бывшего жениха Скарлетт.
        Руки Теллы сами собой сжались в кулаки, так что ногти впились в ладони, оставив на коже следы в виде полумесяцев. Официально она встречалась с этим человеком лишь единожды, но несколько раз шпионила за ним во время Караваля. Она видела, как он преследовал ее сестру, и слышала, что, поймав, был готов на невыразимые вещи, чтобы удержать ее. Скарлетт удалось сбежать. Телла готова была задушить его, или отравить, или искалечить его смазливое личико, но Легендо пригрозил в одном из писем, что выведет ее сестру из игры, если Телла отклонится от своей роли и каким-либо образом вмешается в развитие событий.
        Поэтому она была вынуждена бездействовать. Однако теперь, когда игра закончилась, она вольна делать все, что ей заблагорассудится.
        Граф находился в нескольких торговых лавках впереди Теллы и, всецело поглощенный разглядыванием своего отражения в витрине, ее не замечал. Разумнее всего было бы уйти потихоньку на другую улицу, чтобы он не обнаружил, что она все еще жива.
        Но Телла имела свои слова в виду, когда выражала сомнение, что д’Арси узнал бы ее, даже если она подошла к нему и залепила пощечину. За то, что он сделал с ее сестрой во время Караваля, он заслуживал куда более сурового наказания, чем оплеуха, но яда у Теллы при себе не было.
        Она подобралась ближе, подумывая о том, чтобы пнуть графа ногой и…
        Кто-то зажал ей рот рукой, а другой обхватил за талию. Она принялась отчаянно брыкаться, но это не помешало нападавшему оттащить ее обратно в узкий, как щепка, переулок.
        - Немедленноотпуститеменя! - захлебываясь словами, невнятно пробормотала она.
        Удерживающие ее руки внезапно исчезли, и от неожиданности Телла чуть не упала.
        - Все в порядке, - услышала она низкий голос с напевным южным акцентом. - Я ничего тебе не сделаю, только не убегай.
        Телла резко обернулась.
        Темные волосы Хулиана по-прежнему пребывали в беспорядке, спутанные пальцами Скарлетт, но глаза больше не походили на разлитые лужицы теплого жидкого янтаря, как тогда, когда он смотрел на ее сестру ранее. Сейчас в его взгляде читалась непреклонность и скрытое напряжение.
        - Хулиан? Что ты, черт возьми, вытворяешь?
        - Всего лишь пытаюсь помешать тебе совершить ошибку, о которой ты впоследствии пожалеешь. - Он быстро стрельнул глазами в сторону узкого переулка из красного кирпича, ведущего к улице, по которой прогуливался сейчас мерзкий граф д’Арси.
        - Напротив, - возразила Телла, - я почти уверена, что, совершив эту ошибку, очень даже порадуюсь. Я удивлена, что тебе самому не хочется пустить ему кровь за то, что он позволил моему отцу с тобой сделать. - Кивком головы она указала на неровный шрам, который тянулся от уголка глаза Хулиана ко рту.
        Умерев во время Караваля, исполнители возвращались к жизни по окончании игры, но полученные шрамы оставались при них. Телла слышала, что граф и пальцем не шевельнул, чтобы остановить их со Скарлетт отца, когда тот порезал Хулиану лицо.
        - Хочешь верь, хочешь нет, - процедил Хулиан сквозь зубы, - мне не раз хотелось пустить Армандо кровь, но…
        - Армандо? - перебила Телла, удивляясь, что Хулиан не назвал своего обидчика графом, Николя, д’Арси или наиболее подходящим случаю эпитетом «грязный кусок дерьма граф Николя д’Арси». Хулиан употребил другое имя. - Какой еще Армандо?
        - Судя по выражению лица, ты, похоже, уже догадалась об ответе. Армандо никогда не был помолвлен с твоей сестрой. Он работает на Легендо, как и я.
        Телла покачнулась, снова отчетливо ощутив, что ноги ее по-прежнему босы, а в памяти тем временем всплыли до боли знакомые слова из приветственной речи: «Проходя через ворота, не забывайте, что вступаете в игру… Мы хотим увлечь вас, однако будьте осторожны, не уноситесь слишком далеко».
        Легендо - негодяй, по-другому не скажешь! Телла считала себя неуязвимой, поскольку писала ему письма, пока он планировал игру. Но, очевидно, ошибалась. Магистр одурачил ее точно так же, как и всех остальных. Телле никогда не приходило в голову, что артист Караваля мог играть роль жениха ее сестры.
        Легендо в самом деле заслуживал имени, которое он для себя выбрал. Телла задавалась вопросом, закончатся ли когда-нибудь его игры, или все они до конца дней своих обречены бродить в бесконечном запутанном лабиринте фантазий и реальности без надежды когда-либо из него выбраться.
        Жестом скорее нервным, чем похожим на извинение, стоящий напротив Хулиан потер ладонью шею. Телла знала о присущей ему порывистости - едва ли он продумал последствия того, что откроет ей правду. Скорее всего, он просто действовал сообразно обстоятельствам, когда увидел, что она собирается напасть на Армандо.
        - Моя сестра не знает, не так ли? - на всякий случай уточнила она.
        - Не знает, - подтвердил Хулиан. - Пусть и дальше пребывает в неведении.
        - Так ты просишь меня солгать ей?
        - Как будто ты никогда не делала этого прежде!
        Телла ощетинилась:
        - Я поступала так для ее же блага!
        - Я тоже пекусь о ее благе.
        Хулиан скрестил худые руки на груди и прислонился спиной к стене дома. Расположение Теллы он потерял, поскольку ей не пришлось по душе сделанное им заявление. Утверждение, что некий поступок совершается ради чьего-то блага, почти всегда означало необходимость оправдать что-то неправильное. Но коль скоро Телла первой сделала подобное заявление, не могла теперь должным образом за то же самое отругать Хулиана.
        - Через несколько дней мы отплываем в Валенду, - продолжал Хулиан. - Как, по-твоему, поступит Скарлетт, если узнает, что во время Караваля повстречалась вовсе не со своим женихом?
        - Станет искать настоящего графа, - вынуждена была признать Телла. Учитывая, что он живет в Валенде, сделать это будет нетрудно. Скарлетт действительно хотела выйти замуж за человека, которого не то что никогда не встречала вживую, но даже портрета не видела. Телла этого стремления понять не могла. В своем воображении Скарлетт создала образ идеального жениха и всегда видела только самое лучшее в его вкрадчивых и напрочь лишенных любви письмах.
        Скарлетт сказала бы, что ею движет простое любопытство, но, зная свою сестру, Телла предположила, что в глубине души та, вероятно, захотела бы дать графу шанс, что может обернуться сущей катастрофой. Перед мысленным взором Теллы снова возник образ рыдающей Скарлетт в окровавленном свадебном платье. Аракл показал, что она стерла такое будущее, но вдруг это действие обратимо и все еще может произойти?
        - Узнав, что ты ей солгал, Скарлетт уж точно в восторг не придет, - предупредила Телла.
        - Повторяю, я действую в ее интересах.
        Хулиан потер свой заросший темной щетиной подбородок. Он выглядел и говорил как мальчишка, которому не терпится ввязаться в уличную драку, но Телле слышалась в его словах неподдельная отвага. Она не до конца определилась с тем, насколько далеко простирается привязанность Хулиана к ее сестре, но в этот момент почувствовала его готовность преступить любой закон совести, чтобы сохранить сердечное расположение Скарлетт. Странно, но это укрепило доверие к нему.
        Было бы куда проще не согласиться с его доводами; тогда Скарлетт не пришлось бы беспокоиться о том, что граф заметит Теллу во время их пребывания в Валенде, потому что настоящий граф не знает ее в лицо. Но как бы сильно это ни упрощало ситуацию, Телла не могла рисковать, раскрыв сестре правду. Союз между Скарлетт и графом закончился бы разбитым сердцем и крушением надежд. Именно это предсказал Аракл, а карта никогда не лгала Телле.
        - Хорошо, - наконец сдалась она. - Я ни словом не обмолвлюсь Скарлетт об Армандо.
        Хулиан едва заметно кивнул, будто с самого начала знал, что Телла пойдет на этот обман.
        - Как бы я ни вела себя во время Караваля, скрывать что-то от сестры мне совершенно не по душе.
        - Нууу, стоит только начать, и остановиться будет непросто.
        - Это ты на себя намекаешь? Так часто лгал, что разучился говорить правду?
        Слова прозвучали резче, чем хотелось бы, но Хулиан, к его чести, в ответ не стал огрызаться.
        - Караваль может показаться ложью от начала до конца, но в нем вся моя жизнь - вот тебе правда. Последняя игра была для меня такой же реальной, как и для твоей сестры. В то время как она боролась за тебя, я боролся за нее. - Его голос стал более грубым. - Хоть я и не открыл Скарлетт, кто я такой на самом деле, мои чувства к ней были искренними. Мне требовалось провести с ней как можно больше времени, прежде чем она узнает что-то такое, что может заставить ее усомниться во мне.
        - Вдруг Скарлетт увидит, что Армандо до сих пор на острове?
        - Легендо отправляет его и еще нескольких исполнителей в Валенду раньше основной части труппы.
        Как предусмотрительно!
        - Раз уж я делаю тебе одолжение, то и от тебя вправе ожидать ответной любезности, - воскликнула Телла в порыве вдохновения.
        Хулиан задумчиво покачал головой.
        - Какого рода любезность?
        - Я хочу узнать настоящее имя Легендо. Кто он на самом деле такой?
        Хулиан рассмеялся, не дав ей закончить:
        - Только не говори, что и ты тоже в него влюбилась!
        - Кому как не мне знать, что в Легендо лучше не влюбляться.
        - Что ж, ладно. Но я вынужден тебе отказать, - продолжил Хулиан, снова делаясь серьезным. - Ты предлагаешь нечестную сделку, но даже если бы это было не так, я все равно не смог бы назвать тебе имя Легендо.
        Телла скрестила руки на груди. В действительности она и не ожидала, что он ответит. Те немногие исполнители, которых она смогла расспросить, дали ей похожие ответы. Некоторые посмеивались над ней, другие ухмылялись, а кое-кто и вовсе не обращал внимания. Сначала она предположила, что большинство из них понятия не имеют, кто скрывается за личиной Легендо, но реакция Хулиана оказалась иной и дала повод надеяться, что она, наконец, нашла кого-то более осведомленного.
        - Если ты не в состоянии назвать мне настоящее имя Легендо, - сказала Телла, - то хоть укажи на кого-нибудь, кто может это сделать, или договора у нас не получится.
        Теперь Хулиан окончательно посерьезнел.
        - Личность магистра Караваля - его самая строго охраняемая тайна. Никто на этом острове ее тебе не откроет.
        - Тогда, полагаю, мне придется рассказать Скарлетт правду об Армандо. - Телла повернулась, намереваясь выйти из переулка.
        - Подожди!
        Хулиан схватил ее за запястье, и Телла с трудом сдержала улыбку, видя, в каком он пребывает отчаянии.
        - Если ты пообещаешь не говорить Скарлетт об Армандо, я назову имя исполнителя, который мог бы ответить на некоторые вопросы.
        - Мог бы?
        - Он числится в труппе Караваля с момента ее образования и знает… разное. Но он не раздает сведения бесплатно.
        - Будь это не так, я бы ему не поверила. Скажи мне, кто он и, считай, мы договорились.
        - Найджел, - проговорил Хулиан чуть слышно, - прорицатель Легендо.
        Телла никогда не встречалась с Найджелом лично, но знала, кто он такой, поскольку его нельзя было ни с кем спутать. Каждый сантиметр его тела, включая лицо, был покрыт красочными реалистичными татуировками, с помощью которых он предсказывал будущее. Его предназначение в устах Хулиана звучало по-другому, как будто он был нацелен исключительно на передачу сведений магистру Караваля, а не для помощи игрокам.
        - Будь осторожна, - добавил Хулиан, словно Телле требовалось еще одно предупреждение. - Прорицатели отличаются от простых людей вроде нас с тобой. Они видят мир таким, каким он мог бы стать, и иногда пытаются добиться того, чего хотят, а не того, что должно быть.
        Глава 5
        Воздух был напоен солью и тайнами. Телла сделала глубокий вдох, надеясь, что и вечер тоже будет пронизан волшебством, которое окутывало корабль Легендо «Эсмеральда».
        Магия была повсюду, даже раздуваемые ветром паруса казались зачарованными. Днем они отливали красным, а ночью - серебром, точно плащ чародея, намекающий, что под ним скрываются тайны, которые Телла планировала разузнать этой ночью.
        Спускаясь в недра судна в поисках Найджела-прорицателя, она услышала чей-то пьяный смех. В первый вечер плавания она совершила ошибку, отправившись спать, и только на следующий день поняла, что исполнители Легендо изменили часы бодрствования, чтобы подготовиться к следующему Каравалю. Они отдыхали днем и просыпались после захода солнца.
        За первый день на борту «Эсмеральды» Телле удалось узнать лишь то, что Найджел тоже на корабле, но по-настоящему она его еще не видела. Скрипучие отсеки под палубами напоминали передвижные мосты Караваля, перемещающиеся, куда вздумается. Ей никак не удавалось понять, кого в какой каюте поселили. Телла не могла не задаваться вопросом, нарочно ли Легендо все это подстроил или просто такова непредсказуемая природа магии.
        Она представила себе магистра в неизменном цилиндре, смеющегося над предположением о том, будто магия способна обладать большим контролем, чем он сам. Для многих Легендо и был воплощением магии.
        Когда Телла только-только прибыла на Исла-де-лос-Суэньос - остров Грёз - она подозревала, что великим магистром может оказаться любой молодой человек. У Хулиана, например, имелось так много тайн, что он вполне мог быть подлинным Легендо - пока не умер во время последней игры. Роль Легендо тогда исполнял актер по имени Каспар. Сверкая глазами и раскатисто хохоча, он казался настолько убедительным, что Телле оставалось только гадать, действительно ли он лицедействует. На первый взгляд Данте, наделенный нереальной красотой, выглядел в точности как Легендо, каким она всегда его себе воображала. Телла могла с легкостью представить себе широкоплечего Данте в черном фраке и с бархатным цилиндром на голове, затеняющим черты лица. Однако чем больше она думала о Легендо, тем больше задавалась вопросом, носил ли он вообще когда-нибудь цилиндр. Или этот головной убор имеет символическое значение и призван нарочно сбивать людей с толку. Возможно, Легендо - не простой человек, а настоящий чародей, с которым она вообще никогда не встречалась во плоти.
        Корабль накренился, и в тишине раздался веселый смех. Телла замерла посреди узкого коридора. Смех прекратился, а воздух перестал пахнуть солью и сырой древесиной, но сгустился и сделался приторно-сладким. Да это же аромат роз!
        Кожу Теллы стало покалывать, по обнаженным рукам забегали мурашки. Посмотрев себе под ноги, она обнаружила дорожку из цветочных лепестков.
        Хоть она и не знала настоящего имени Легендо, в одном не сомневалась: он любит красный цвет, розы и игры. Решил ли он поиграть с ней сейчас? Знает ли, что она задумала?
        Чувствуя, как мурашки ползут вверх к шее, подбираются к корням волос, Телла зашагала по цветочному следу, давя нежные лепестки своими новыми туфельками. Будь магистр в курсе ее замысла, ни за что не отправил бы ее в верном направлении, и все же цветочный след представлялся слишком заманчивым, чтобы не проверить, куда он ведет. Он окончился у двери, по краям которой сияла медь.
        Телла повернула ручку - и оказалась в райском саду с буйной растительностью и мечтательной атмосферой. Стены здесь были сотканы из лунного света, а потолок - из роз, нависающих над стоящим в центре столом, уставленным тарелками с пирожными и бокалами с игристым медовым вином, которое переливалось в свете свечей.
        Но все это было приготовлено не для Теллы, а для ее старшей сестры. Телла случайно оказалась в истории любви Скарлетт, такой романтичной, что больно глазам.
        Скарлетт стояла на другом конце комнаты и смотрела на Хулиана. Ее пышное рубиновое платье цвело ярче любых цветов, а сияющая кожа соперничала с луной. Влюбленные не прикасались ни к чему, кроме друг друга. Скарлетт прижалась губами к губам Хулиана, а он крепко обнял ее, как будто нашел то единственное сокровище, которое ни за что не хотел выпускать из рук.
        Вот почему любовь так опасна. Она превращает окружающий мир в чарующий сад, находясь в котором, легко позабыть, что лепестки роз столь же эфемерны, что и чувства: в конце концов они завянут и облетят, оставив после себя лишь голые стебли с острыми шипами.
        Развернувшись, Телла поспешила выйти за дверь, прежде чем ей в голову придет еще какая-нибудь жестокая мысль. Скарлетт заслужила счастье. Может быть, оно продлится долго. Вдруг Хулиан докажет, что достоин ее, и сдержит свои обещания? Нельзя сказать, что он не старается.
        К тому же, в отличие от Теллы, Принц Сердец не обрекал Скарлетт на безответную любовь.
        Как только Телла закрыла дверь, коридор снова изменился. Дорожка из цветочных лепестков исчезла, и на ее месте образовалась другая, сотканная из имбирного дыма и благовоний - эти запахи обычно сопровождали Найджела.
        Телла почувствовала, что Легендо снова играет с ней, когда дымящиеся завитки благовоний приняли форму рук, приглашающе машущих в сторону открытой двери.
        Войдя внутрь, она ощутила жар. По периметру комнаты стояли зажженные свечи из желтого воска, а в центре на кровати, покрытой бархатным одеялом глубокого оттенка сливового вина, развалился Найджел. Его губы, опоясанные вытатуированной колючей голубой проволокой, растянулись в широкой улыбке, больше похожей на разверстую ловушку.
        - А я все гадал, когда же вы почтите меня своим присутствием, сударыня. - Жестом он пригласил Теллу сесть напротив себя на одну из подушек с кисточками, горой наваленных у подножия его ложа. Как и во время Караваля, Найджел носил только набедренную повязку из коричневой ткани, выставляя свои яркие татуировки на всеобщее обозрение.
        Взгляд Теллы упал на цирковые сценки, запечатленные на его толстых ногах, и она принялась завороженно рассматривать изображение женщины с перьями вместо волос, танцующей с волком в цилиндре. Спохватившись, что Найджел способен углядеть в этом некий тайный смысл, она быстро подняла глаза и тут заметила татуировку в виде разбитого черного сердца.
        - Чем могу помочь? - спросил прорицатель.
        - Предсказания будущего меня не интересуют. Мне нужна информация о Легендо.
        Вытатуированные вокруг глаз Найджела звезды блестели, как влажные чернила, нетерпеливые и заинтригованные.
        - Сколько ты готова заплатить? - спросил он более фамильярно.
        Телла вытащила из кармана кошелек с монетами, но Найджел отрицательно покачал головой. Конечно, деньги ему ни к чему. Монеты - неходовой способ оплаты за услуги в мире Караваля.
        - Обычно мы выступаем лишь раз в год, а потом долгие месяцы отдыхаем, - сообщил прорицатель. - На этот раз Легендо выделил нам меньше недели.
        - Я не отдам вам ни единого дня своей жизни, - отрезала Телла.
        - Твоя жизнь мне ни к чему. Я хочу твой покой.
        - Сколько именно? - осторожно спросила Телла. Раньше ей доводилось по нескольку суток обходиться без сна. Отдать несколько ночей отдыха Найджелу не казалось слишком большой жертвой. Но именно такими эти сделки всегда и представлялись на первый взгляд. Исполнители Легендо выставляли их незначительными уступками, за которыми на самом деле всегда крылось нечто большее.
        - Я возьму у тебя пропорционально тому, что отдам взамен, - пояснил Найджел. - Больше вопросов - больше отдыха. Если я не предоставлю тебе ценных ответов, ты ничего не потеряешь.
        - Когда вы заберете мой сон?
        - Как только ты выйдешь из этой комнаты.
        Телла попыталась предусмотреть все аспекты сделки. Был вечер двадцать четвертого, а в Валенду они должны были прибыть утром двадцать девятого. Следовательно, оставалось еще четыре дня пути. Сколько бы сна прорицатель у нее ни украл, к тому времени, как судно достигнет Валенды, она все равно будет измотана. Но если бы он сообщил конкретную информацию о Легендо, это того стоило бы.
        - Хорошо. Но я разрешаю вам забрать мой сон, только пока мы на корабле. В Валенде вы ничего не должны у меня отнимать.
        - Годится. - Найджел взял с подставки рядом с кроватью кисточку и небольшой горшочек, полный пылающей оранжевой жидкости. - Протяни мне запястье, чтобы завершить сделку.
        Телла заколебалась.
        - Вы же не собираетесь нарисовать что-то несмываемое, правда?
        - Все, что я нарисую, исчезнет, как только ты полностью со мной расплатишься.
        Телла протянула руку. Найджел действовал с отработанным мастерством: его холодная кисть порхала и кружилась по коже Теллы, как будто он постоянно использовал человеческое тело в качестве холста.
        Когда он закончил, Телла увидела, что с запястья на нее таращится пара глаз, точно таких же, как ее собственные, круглые, светло-ореховые. На мгновение ей показалось, что они умоляли ее не делать подобного выбора. Однако лишение пары ночей сна казалось малой жертвой, если взамен она получит сведения, необходимые, чтобы вернуть долг своему таинственному другу и, наконец, положить конец семи годам мучений, которые начались в тот день, когда исчезла ее мать.
        - Итак, - произнес Найджел, - что ты хочешь узнать?
        - Мне требуется настоящее имя великого магистра. Как его звали до того, как он стал Легендо?
        Найджел провел пальцем по своим губам, окруженным изображением в виде колючей проволоки, рисуя каплю крови - или она уже была вытатуирована на кончике его пальца?
        - Я не смог бы назвать тебе имя Легендо, даже если бы захотел, - ответил он. - Никто из его исполнителей физически не в состоянии раскрыть этот секрет. Та же самая ведьма, которая столетия назад изгнала Мойр с лица земли, наделила Легендо силой. Магия эта очень древняя - старше, чем он сам, - и связывает нас всех тайной.
        Хотя никто не был точно уверен в том, по какой причине Мойры исчезли, предоставив людям возможность самим собой управлять, ходили слухи, что их победила могущественная колдунья. Но Телла никогда не слышала, чтобы это была та самая, которая дала Легендо могущество.
        - Это ничего не говорит мне об истинной личности Легендо.
        - Я еще не закончил, - возразил Найджел. - А сказать собирался следующее: магия Легендо не позволяет произнести или раскрыть его истинное имя, но его можно выиграть.
        Телла почувствовала легкое прикосновение паучьих лапок к коже, и один из нарисованных на ее запястье глаз начал закрываться. Веко его опускалось столь стремительно, что она поняла - ее платежное средство на исходе. В то же время она чувствовала, что приблизилась к ответу, в котором нуждалась.
        - Как мне выиграть это имя? - быстро спросила она.
        - Ты должна принять участие в следующем Каравале. Если победишь в игре, то первое лицо, которое увидишь, будет лицом Легендо.
        Телла готова была поклясться, что, когда Найджел закончил говорить, одна из вытатуированных вокруг его глаз звезд упала. Вероятно, всему виной имбирный дым и едкие благовония, которые затуманили ее мозг и вызвали видения живых татуировок.
        В этот момент ей следовало встать и уйти. Веки на ее запястье закрылись уже более чем наполовину, да и ответ, в котором она нуждалась, получен: выиграв Караваль, она наконец узнает настоящее имя Легендо. Однако последние слова прорицателя породили еще больше вопросов.
        - Является ли то, что вы только что сказали, пророчеством, или и правда встреча с Легендо будет призом в следующем Каравале?
        - Всего понемножку. - Татуировки из колючей проволоки, опоясывающие губы Найджела, превратились в шипы, и между ними расцвели черные розы. - Легендо - это не приз, но если ты выиграешь, то первое лицо, которое увидишь, будет лицом самого магистра. Он планирует лично вручить награду следующему победителю Караваля. Но, имей в виду, победа в игре будет иметь такую цену, о которой ты впоследствии пожалеешь.
        Кожа Теллы покрылась мурашками, когда нарисованные глаза на ее запястьях закрылись, и в памяти вспыхнуло знакомое предупреждение матери: «Как только будущее предсказано, то становится живым существом, которое будет очень упорно бороться за свое воплощение».
        Внезапно ее проняло: усталость захлестнула мощной волной, заставив опуститься на заваленную подушками кровать. Голова закружилась, а кости в ногах, судя по ощущениям, превратились в пыль.
        - Что происходит? - пропыхтела она, пытаясь сесть. Дыхание ее при этом резко участилось. Это дым в комнате сгустился или у нее помутилось зрение?
        - Наверное, мне следовало уточнить, - услышала она голос Найджела. - Заклинание на твоем запястье не лишает тебя способности спать, наоборот, заставляет заснуть, чтобы ты могла отдать мне свои сны и все, что в них увидишь.
        - Нет! - Встав с кровати, Телла покачнулась. Зрение ее сузилось настолько, что перед глазами стояли только насмешливые татуировки и мерцающий свет свечей. - Я не хочу проспать всю дорогу до Валенды!
        - Боюсь, уже слишком поздно. В следующий раз не стоит с такой легкостью соглашаться на сделки.
        Глава 6
        Даже кораблекрушение показалось бы изящным действом по сравнению с Теллой в ее нынешнем состоянии. Когда она, спотыкаясь, вышла из каюты Найджела, ее ноги отказывались идти по прямой. Бедрами она то и дело натыкалась на стены, а головой стукалась о висячие светильники. Возвращение в собственную каюту было сопряжено со столькими опасностями, что она снова потеряла туфельки. По счастью, цель была уже близка.
        Дверь закачалась у нее перед глазами - последнее препятствие, которое требовалось преодолеть.
        Напрягая последние силы, Телла открыла ее и… Либо она вошла не в свою каюту, либо уже начала видеть сон.
        У Данте выросли крылья. Святая матерь всемогущая, как же они прекрасны: черные как смоль, с темно-синими прожилками, цвета потерянных желаний и просыпанной звездной пыли. Он стоял, повернувшись к прикроватной тумбочке, либо умываясь, либо, возможно, целуя свое отражение в зеркале.
        Телла не вполне понимала, что делает этот высокомерный юноша. Ее затуманенные глаза сумели различить лишь то, что его рубашка и фрак исчезли, а из спины поднимается пара широких чернильных крыльев.
        - С этими штуками ты вполне мог бы сойти за ангела смерти, - заметила она.
        Данте бросил взгляд через плечо. Влажные волосы цвета меха черной лисы прилипли ко лбу.
        - Меня называли по-разному, но не припомню, чтобы кто-то считал ангелом.
        - А смертью тебя, значит, величали? - Ноги совсем отказали, и Телла, споткнувшись о порог, с глухим стуком упала на пол.
        С противоположного конца комнаты донесся смех: нежный, легкий и, определенно, женский.
        - Похоже, при виде тебя она лишилась чувств.
        «Вот теперь меня точно стошнит», подумала Телла. В каюте Данте находилась какая-то девушка. Телла успела мельком увидеть нефритово-зеленое платье и блестящие темные волосы, прежде чем в поле ее зрения снова появился Данте. Он медленно покачал головой:
        - Что ты…
        Тут он заметил нарисованную на ее запястье пару закрытых глаз, и с его губ сорвался нервный звук, который мог быть смешком. Но наверняка Телла сказать не могла, поскольку ее слух оказался почти так же затуманен, как и голова. Сдаваясь, она опустила веки.
        - Удивительно, что он добрался и до тебя. - Едва различимые слова Данте прозвучали совсем рядом.
        - Мне было скучно, - пробормотала Телла. - И это показалось интересным способом скоротать время.
        - В таком случае тебе следовало просто прийти ко мне. - На сей раз Данте определенно над ней насмехался.

* * *
        Следующие несколько дней промелькнули в тумане страшных галлюцинаций. Найджел забрал все сны Теллы, а ей оставил кошмары. Ей являлись ужасающе реалистичные образы отца, раз за разом стягивающего свои фиолетовые перчатки, что всегда было предвестником наказания, а также тени в оттенках тьмы, которых не существовало в мире живых. Холодные, влажные руки гладили ее по волосам, когти вырывали сердце, а бескровные губы со смаком высасывали костный мозг.
        До того как умерла во время Караваля, Телла сказала бы, что сны похожи на смерть, снова и снова приходящую за ней. Но смерть несравнима ни с чем, кроме самой себя. Ей следовало бы предвидеть, что после того как она сбежала, смерть станет преследовать ее, чтобы навсегда заполучить такую восхитительную девушку.
        Хоть Телле и снились демоны преисподней, когда она пришла в сознание, ее приветствовала богиня.
        Рядом с кроватью стояла Скарлетт, держа в руках поднос, нагруженный целой горой сокровищ: сливочным печеньем, заварным кремом из мускатного ореха, жареными в масле яйцами, толстыми ломтями бекона с хрустящей коричневатой корочкой и кружкой горячего шоколада с пряностями.
        Телла тут же схватила самое большое печенье с кремом. Она чувствовала слабость, несмотря на то, что проспала несколько дней, но еда помогла восстановить силы.
        - Я говорила, как сильно люблю тебя?
        - Подумала, что после всего случившегося ты будешь голодна.
        - Скар, прости меня…
        - Тебе не за что извиняться. Я отлично знаю, как легко обмануться словами артистов Легендо. Все на борту корабля считают, что Найджел забрал у тебя слишком много.
        Скарлетт посмотрела на Теллу, как будто надеясь, что та признается, зачем ходила к прорицателю.
        Как бы Телле ни хотелось оправдать свои действия, она чувствовала, что сейчас не время обсуждать сделку, заключенную ею со своим таинственным другом. Скарлетт пришла бы в ужас, узнав, что сестра писала чужому мужчине, с которым познакомилась через сомнительную организацию «Их разыскивает Элантина».
        Телла не кривила душой, говоря Хулиану, что ей не нравится лгать своей сестре. К сожалению, это не мешало поступать именно так. Телла хранила секреты от Скарлетт, чтобы та не беспокоилась. Исчезновение их матери означало, что Скарлетт пришлось с юных лет перестать быть беспечной девчонкой и взять на себя заботу о младшей сестре. Это было несправедливо, и Телле не хотелось утяжелять и без того нелегкое бремя Скарлетт. При этом она не могла не задаваться вопросом, вдруг сестра уже узнала, что она натворила?
        Скарлетт продолжала нервно разглаживать складки на юбке, которая с каждым прикосновением становилась все более мятой. Перед началом Караваля Легендо подарил ей волшебное платье, способное изменяться - и сейчас оно выглядело таким же встревоженным, как и его обладательница: украшенные розовым кружевом рукава посерели.
        Хлебнув шоколада для храбрости, Телла села на кровати.
        - Скар, если ты расстроена не из-за сделки, которую я заключила с Найджелом, то что тогда тебя беспокоит?
        - Я хотела поговорить с тобой о Данте, - скривив губы, ответила та.
        Черт бы все побрал! Телла не ожидала подобного поворота событий, также не сулившего ничего хорошего. Она уж и забыла о том, что потеряла сознание в каюте Данте. Должно быть, Скарлетт заметила, как он нес ее сюда, прижимая к своему обнаженному торсу.
        - Скар, не представляю, о чем ты думаешь, но клянусь, что между мной и Данте ничего нет. Ты же знаешь, как я отношусь к парням, которые красивее меня.
        - Выходит, после окончания Караваля не произошло ничего примечательного? - Скарлетт пересекла тесную каюту, протягивая сестре пару серебряных туфелек, тех самых, которые Телла оставила в лесу. - Он занес это вчера вечером вместе с интересной запиской.
        У Теллы скрутило живот, когда она вынула из одной туфельки тонкий листок бумаги, на котором было написано:
        Я собирался вернуть их с той ночи, которую мы провели в лесу.
        Д.
        Вот уж поистине мерзавец! Телла скомкала записку в кулаке. Данте, должно быть, написал это послание специально, чтобы помучить Скарлетт за то, что отвергла его во время Караваля.
        - Что ж, ладно, - сдалась Телла. - Признаю, мы с Данте действительно целовались в ночь празднования окончания Караваля. Но это было ужасно, худшие поцелуи в моей жизни, повторения которых я определенно не жажду! Прости, если своим поступком причинила тебе боль, ведь я знаю, как отвратительно он с тобой обошелся во время игры.
        Скарлетт поджала губы, думая о том, что с ложью сестра явно переусердствовала. Одного взгляда на Данте было достаточно, чтобы любая девушка тут же сдалась в плен его умелых губ.
        - Мне все равно, целовались вы или нет, - сказала Скарлетт. - Если бы я познакомилась с ним прежде, чем с Хулианом, то, возможно, тоже поцеловала бы его.
        Воображение Теллы услужливо подкинуло эту тревожную картину, и она еще острее почувствовала причину беспокойства Скарлетт. Захотелось пригрозить Данте, чтобы держался подальше от ее сестры, хотя самая идея того, что они вместе, казалась полной нелепицей. Но если уж Теллу, которая всячески побуждала Скарлетт наслаждаться жизнью, это задевало, она даже не пыталась представить, как беспокоилась ее чрезмерно заботливая сестра.
        - Я не собираюсь контролировать тебя, - продолжила Скарлетт. - Мы обе сыты этим по горло. Просто не хочу, чтобы тебе причинили боль. Караваль начинается завтра в полночь, но, как я узнала во время прошлой игры, ключевые фигуры на доске Легендо расставляет намного раньше. - Скарлетт бросила еще один озабоченный взгляд на возвращенные Данте туфельки.
        - Тебе не о чем беспокоиться, Скар. - На сей раз Телла сказала чистую правду. - Данте я склонна верить еще меньше, чем прочим, и отлично знаю, что Каравалем нельзя увлекаться слишком сильно.
        - А мне казалось, ты играть не собираешься.
        - Возможно, я передумала.
        - Телла, лучше бы ты этого не делала. - Скарлетт разгладила подол платья, теперь уже полностью сменившего цвет на серый, оставив на ткани влажные следы вспотевших ладоней. - Случай с Найджелом напомнил мне о произошедших со мной печальных событиях. Тебе я подобного не желаю.
        - Тогда поиграй вместе со мной! - порывисто воскликнула Телла. Идея эта не стала менее заманчивой даже после того, как она обдумала ее более серьезно. За прошлым Каравалем Телла наблюдала из-за кулис, а ее старшая сестра не только приняла в нем участие, но и выиграла. Став командой, они были бы непобедимы. - В таком случае ты сможешь проследить, чтобы актерам вроде прорицателя Найджела больше не удалось меня обмануть. А я буду отвечать за то, чтобы тебе было весело. Так мы и позаботимся друг о друге.
        Платье Скарлетт от этого предложения сразу оживилось и поспешило сменить тускло-серое кружево на малиново-красное, спускающееся с рукавов к лифу. Сама Скарлетт, однако, все еще держалась настороженно. Перестав разглаживать многострадальный подол, она принялась нервно накручивать на палец серебристую прядку - ту самую, которая появилась в ее волосах после того, как она лишилась в прошлом Каравале одного дня жизни.
        Телла задумалась, не рассказать ли Скарлетт об истинной причине, по которой ей нужно принять участие в игре и выиграть, но сомневалась, что упоминание Паломы поможет делу. Скарлетт никогда не говорила об их матери. Всякий раз, когда это пыталась сделать сама Телла, сестра либо меняла тему, либо и вовсе игнорировала ее. Если прежде Телла считала, что для Скарлетт это слишком болезненно, то теперь решила, что боль от потери превратилась в ненависть ребенка, брошенного своей матерью.
        Это чувство было Телле вполне понятно. Она и сама предпочитала никогда не говорить об их грозном родителе и также избегала думать о нем.
        Но мама, в отличие от отца, чудовищем вовсе не была.
        - Малинка! - В дверь их маленькой каюты несколько раз постучали. - Ты тут?
        При звуке голоса Хулиана выражение лица Скарлетт мгновенно изменилось: морщинки беспокойства смягчились до улыбки.
        - Мы уже в Валенде, - добавил он. - Я пришел за вашими с сестрой сундуками. Хочу вынести их на палубу.
        - Так и быть, впусти его, раз уж он готов тащить мои вещи, - тут же отозвалась Телла.
        Скарлетт не нужно было повторять дважды. Она распахнула дверь, и Хулиан ухмыльнулся, как пират, только что нашедший сокровище. Телла могла бы поклясться, что его глаза вспыхнули огнем, когда он окинул ее сестру взглядом.
        Скарлетт просияла в ответ. Платье ее тоже на свой манер поприветствовало Хулиана: кружево приобрело огненно-красный оттенок, а юбка из пышной стала облегающей.
        Телла нарочито громко отхлебнула шоколада, чтобы напомнить влюбленной парочке о своем присутствии, прежде чем их страстные взгляды сменятся не менее страстными поцелуями.
        - Хулиан, пожалуйста, помоги мне, - попросила Телла. - Я пытаюсь уговорить Скарлетт стать моей партнершей на время Караваля.
        Мгновенно посерьезневший Хулиан пронзил ее острым взглядом, кратким, как вспышка молнии, но недвусмысленным. Он не хотел, чтобы Скарлетт снова участвовала в Каравале. И Телла вдруг поняла почему. Могла бы и сама догадаться!
        Вступи Скарлетт в игру, она узнала бы правду об Армандо, который исполнил роль ее жениха в прошлом Каравале, и тогда ложь Хулиана и самой Теллы была бы разоблачена. Для Хулиана последствия могли оказаться гораздо хуже, чем для Теллы, но Скарлетт было бы больнее всего.
        - С другой стороны, - беззаботно прощебетала Телла, пытаясь исправить свою оплошность, - я и одна могу сыграть. Ты будешь меня только тормозить.
        - Не повезло тебе. Теперь я и сама загорелась этой идеей. - Скарлетт снова перевела взгляд своих больших карих глаз на Хулиана, сверкающий так, как никогда не сверкал на Трисде. - Я только что вспомнила, каким веселым может быть Караваль.
        Телла согласно улыбнулась, но улыбка получилась натянутой и быстро угасла.
        Найджел же предупреждал, что если она выиграет игру, то придется заплатить слишком дорогую цену, о которой впоследствии пожалеет. И сама Скарлетт не раз твердила о том же. Но до этого момента Телла все пропускала мимо ушей. Одно дело, когда тебе говорят об опасностях Караваля, и совсем другое - видеть, как они претворяются в жизнь. Хоть прошлая игра и завершилась, для Скарлетт она не обошлась без потерь.
        Телла не желала для себя подобной участи, как не хотела и насильно заставлять Скарлетт делать то, что могло бы причинить ей еще больше боли. Но если Телла не рискнет и не выиграет игру, она, возможно, никогда больше не увидит свою мать.
        Столица Меридианной империи город Валенда
        Глава 7
        Если верить мифам, некогда Валенда была древним городом Алькарой, обиталищем Мойр, изображенных на каждой Колоде Судьбы. Они построили город с помощью магии, настолько старой и мощной, что даже спустя столетия после их исчезновения остатки сияющих чар заставляли холмы Валенды сиять так ярко, что ночью они могли осветить половину Меридианной империи.
        Телла убедилась в правдивости этого предания, когда впервые увидела порт Валенды.
        Уже спустились сумерки, и фиолетовый закат разбросал повсюду темно-пурпурные тени, но окружающий мир все еще лучился светом, начиная от подступов к доисторическим руинам, от которых остались лишь разрушающиеся колонны да массивные арочные своды, и заканчивая мирными водами, мягко плещущимися о корпус «Эсмеральды». Шаткие пристани на острове Трисда, откуда Телла была родом, казались хрупкими косточками по сравнению с широким и как будто живым причалом, простирающимся перед ней сейчас в окружении клиперов и шхун с развевающимися флагами, зелеными, как хвост русалки. Некоторые находились под командованием женщин-моряков, одетых в смелые гладкие кожаные юбки и высокие сапоги до бедер.
        Телле здесь уже нравилось. Вытянув шею, чтобы посмотреть вверх, она напитала свое воображение новыми образами.
        Прежде ей доводилось слышать, что в Валенде есть небесные кареты, которые летают над холмистым городом, подобно птицам, но, увидев их своими глазами, она испытала ни с чем несравнимый восторг. Эти экипажи двигались по темнеющему лавандовому небу с грацией нарисованных облаков, подпрыгивая вверх и вниз всполохами орхидеи, топаза, пурпурного, сиреневого, кукурузного, мяты и других оттенков, которых Телле прежде видеть не доводилось. На самом деле экипажи не столько летали, сколько перемещались, подвешенные на толстых тросах, которые пересекали различные районы Валенды.
        - Идем же, - поторопила Скарлетт, сжимая руку Хулиана и спускаясь вместе с ним по многолюдному причалу. - За нами пошлют несколько небесных карет, которые доставят прямиком во дворец. Нельзя их пропустить.
        «Эсмеральда» прибыла с опозданием, поэтому труппе приходилось двигаться в ускоренном темпе. То и дело слышались возгласы: «Эй, поосторожнее там!» и «Смотри, куда идешь!». Телла быстро перебирала своими короткими ножками, стараясь не отставать. В руках она сжимала маленький сундучок, в котором хранился Аракл и украденные у отца монеты - все ее состояние.
        - Прошу прощения! - В начале причала появился маленький мальчик, одетый как посыльный. - Это вы сударыня Донателла Дранья?
        - Да, - подтвердила Телла.
        Мальчишка поманил ее к горе бочонков на краю другого причала, но Телла не собиралась идти за ним. Хотя на самом деле она никогда до конца не верила бабушкиным рассказам о том, насколько опасными могут быть для девушки улицы Валенды, не могла не понимать, как легко в порту похитить человека. Всего-то и нужно, что затащить его на корабль и запихнуть в трюм, пока все смотрят в другую сторону.
        - Мне нужно догнать сестру, - сказала она.
        - Пожалуйста, сударыня, не убегайте. Мне не заплатят, если вы уйдете. - Юный посыльный показал ей конверт, запечатанный кружком золотого воска, оттиск на котором образовывал замысловатую комбинацию из кинжалов и сломанных мечей. Телла мгновенно ее узнала. Послание от ее друга.
        Только откуда ему стало известно, что она в Валенде?
        Словно отвечая на невысказанный вопрос, монета невезения начала пульсировать у нее в кармане, точно бьющееся сердце. Должно быть, с ее помощью друг и выследил Теллу - еще одно доказательство, насколько искусен он в поиске людей.
        Телла крикнула вслед удаляющимся Скарлетт и Хулиану, что догонит их позже, и поспешила на другой причал вслед за мальчишкой-посыльным. Оказавшись за грудой тяжелых бочек, он быстро передал Телле конверт, и бросился бежать со всех ног, прежде чем она успела сломать печать.
        Внутри обнаружились два листа бумаги. Первый был исписан знакомым почерком:
        Добро пожаловать в Валенду, Донателла!
        Приношу свои извинения за то, что не смог поприветствовать Вас лично, но не волнуйтесь, мне недолго осталось пробыть незнакомцем. Уверен, что Вам так же не терпится найти свою мать, как мне - узнать настоящее имя Легендо.
        Зная Вас, я предполагаю, что Вы будете участвовать в Каравале, но на всякий случай прилагаю приглашение на празднование первой ночи.
        Захватите монету, которую я Вам дал, с собой на бал. До наступления полуночи держите ее в ладони, и я обязательно найду Вас. Не опаздывайте, поскольку я надолго не задержусь.
        До скорой встречи.
        Друг
        Телла вытащила из конверта второй листок. Это оказалась отливающая перламутром страница, покрытая замысловатыми чернильно-синими письменами:
        Легендо выбрал Вас, чтобы сыграть в игру, которая может изменить Вашу судьбу.
        В честь 75-летия императрицы Элантины в течение шести волшебных ночей Караваль развернется на улицах Валенды.
        Ваше приключение начнется на Судьбоносном балу в замке Идиллуайлд.
        Официальное открытие игры состоится в полночь на 30-й день Сезона Произрастания, а завершение - на рассвете в День Элантины.
        «Тридцатое число - это завтра, - подумала Телла. - Я еще не буду готова встретиться со своим другом».
        Найджел сказал, что единственный способ раскрыть настоящее имя Легендо - стать победителем в Каравале. Следовательно, ей потребуется неделя, чтобы сыграть - и выиграть - в эту игру. Ее друг, несомненно, предоставит ей еще одну неделю.
        Но что, если он скажет «нет» и откажется воссоединить ее с матерью?
        Причал закачался от обрушившейся на него волны, но даже после того, как он снова обрел равновесие, Телла продолжала ощущать дрожь в ногах. Как будто судьба моргнула, изменив уготованное ей будущее.
        Телла быстро поставила маленький сундучок, который до сих пор держала в руках, на доски причала. Надежно скрытая за бочками от посторонних глаз, она откинула крышку. Ее не остановило бы, даже наблюдай за ней целая толпа людей. Нужно было во что бы то ни стало проверить Аракла!
        Обычно, когда она доставала эту карту, у нее покалывало пальцы, но когда она коснулась бумажного прямоугольничка в этот раз, они онемели - все тело онемело, ведь Телла увидела новое изображение. Ее мать больше не была заперта за тюремной решеткой: губы ее посинели, а кожа сделалась мертвенно-бледной, как у покойницы.
        Телла так крепко сжала карту, что та неминуемо должна была смяться. Но волшебный прямоугольничек ничуть не пострадал. Телла осела на влажные бочки.
        Должно быть, произошло что-то новое, что изменило будущее Паломы. Последние четыре дня Телла проспала. Едва ли такая перемена явилась результатом ее поступков, если только не была связана с разговором, который состоялся у нее с Найджелом.
        Хулиан ведь предупреждал, что прорицатели играют с будущим. Возможно, Найджел почувствовал в судьбе Теллы нечто такое, что ставило под угрозу Легендо. Или, быть может, сам магистр захотел подшутить над ней за попытку раскрыть его самый тщательно охраняемый секрет, и, что бы Легендо сейчас ни планировал, это уже изменило судьбу Паломы.
        Эта мысль должна была напугать Теллу, ведь магистра Караваля опасно иметь в числе своих врагов. Но из духа противоречия ей еще сильнее захотелось сыграть в его игру. Просто нужно убедить своего друга дать ей еще неделю, чтобы она смогла одержать победу в Каравале, узнать имя Легендо и спасти жизнь своей матери.

* * *
        К тому времени, как Телла добралась до каретного сарая, ночь уже накрыла город своим плащом. Снаружи было прохладно и свежо, зато внутри воздух благоухал и, казалось, клубился в янтарном свете фонарей.
        Телла проходила мимо рядов разноцветных карет, крепящихся к толстым тросам, протянутым в разные части города. Ведущая во дворец линия оказалась в самом конце, а вот Скарлетт нигде не было видно. Телла же сказала сестре, что догонит их с Хулианом - странно, что ее не дождались!
        Висящая перед Теллой карета покачнулась, когда дородный кучер открыл дверцу цвета слоновой кости и помог ей сесть. Внутренняя обстановка оказалась очень уютной: здесь было множество желтых, как сливочное масло, подушечек с синей отделкой, под стать висящим на овальных окошках занавесям.
        Единственным другим пассажиром был золотоволосый молодой человек, которого Телла не узнала.
        Исполнители Легендо отплыли в Валенду на двух кораблях, и Телла не сомневалась, что среди них найдется много таких, кого она никогда не видела. Но этот юноша, как она подозревала, вообще не являлся артистом Караваля. Судя по виду, он был всего несколькими годами старше нее, но выглядел так, словно целый век упражнялся в искусстве равнодушия. Он полулежал, развалившись на плюшевых кожаных сиденьях, и даже его помятый бархатный сюртук казался скучающим.
        Намеренно отвернувшись от Теллы, он откусил от ярко-белого яблока.
        - Тебе здесь не место.
        - Прошу прощения?
        - Ты все слышала. Выходи!
        Его протяжный говор был таким же ленивым, как и бесцеремонная поза, наводя Теллу на мысль, что либо этот молодой человек и правда ко всему безразличен, либо настолько привык к беспрекословному повиновению, что даже не утруждал себя командными нотками в голосе.
        «Ах ты, избалованный дворянин!» разозлилась Телла.
        Она никогда не встречала аристократа, который бы ей понравился. Они часто вершили свои грязные делишки с ее отцом, предлагая ему деньги, но никогда не проявляли уважения и все как один считали, что имеющиеся в их жилах несколько капель королевской крови возносят их над простыми смертными.
        - Вот сам и выходи, если не хочешь со мной ехать, - огрызнулась она.
        Молодой дворянин в ответ слегка склонил свою златокудрую голову и медленно усмехнулся, как будто добрался до мучнистой части яблока.
        «Давай же, выбирайся из кареты! - предупреждающе произнес внутренний голос. - Этот парень опаснее, чем кажется». Но Телла не собиралась терпеть издевательства со стороны человека, которому лень было даже откинуть волосы с налитых кровью глаз. Она терпеть не могла, когда люди, прикрываясь богатством или титулом, плохо обращались с другими, поскольку это слишком сильно напоминало ей об отце. Карета между тем начала подниматься, с каждым быстрым ударом сердца Теллы взлетая все выше в ночное небо.
        - Ты, должно быть, одна из артисток Легендо. - Слова молодого человека прозвучали жестоко и насмешливо. Он наклонился к Телле, обдав ее резким запахом яблок и раздражения. - Думаю, ты сможешь помочь мне кое в чем, что давно меня интересует, - продолжил он. - Я слышал, исполнители Караваля никогда по-настоящему не умирают, и подумал, не вытолкнуть ли тебя из кареты? Вот и проверю, верны ли слухи.
        Телла не знала, угрожает ли он ей всерьез, но удержаться от ответной колкости было выше ее сил:
        - Ничего-то ты таким способом не узнаешь, поскольку я вытолкну тебя первым.
        Он молниеносно улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки, которые при иных обстоятельствах Телла сочла бы очаровательными, но теперь они казались недобрыми, как мерцание драгоценного камня в рукояти обоюдоострого меча. Она никак не могла решить, были ли его черты слишком резкими, чтобы считаться привлекательными, или просто он из тех разрушительных красавцев, на которых больно смотреть, и которые не преминут перерезать горло, пока жертва как зачарованная глядит в его холодные, точно ртуть, глаза.
        - Будь осторожна, милочка. Спешу тебя предупредить: хоть ты и гостья императрицы, немногие при ее дворе проявят к тебе такую же снисходительность, как я сейчас. А я, строго говоря, никогда никого не прощаю.
        Хрусть! Своими острыми зубами он откусил еще кусочек белого яблока, после чего разжал руку и уронил огрызок прямо Телле на туфельки.
        Телла пнула многострадальные остатки яблока в сторону обидчика и сделала вид, что ее нисколько не беспокоит, выполнит он свою угрозу или нет. Она даже рискнула демонстративно отвернуться к окну и стала смотреть на проплывающий внизу город. Должно быть, ее хитрость удалась: краем глаза она заметила, что молодой человек прикрыл веки.
        Некоторые районы Валенды имели скандальную репутацию, как, например, квартал Пряностей, где, по слухам, можно было найти восхитительные, но запрещенные вещи, или район Храмов, в котором исповедовались различные религии - предположительно, там имелась даже Церковь Легендо.
        В темноте разглядеть что-либо отчетливо было невозможно, но Телла не оставляла этого занятия до тех пор, пока карета не начала спускаться к дворцу. Наконец ей удалось различить нечто большее, чем сверкающие в небе тусклые звездные огни.
        «Лгут книги сказок», подумала она.
        Замки или дворцы Теллу никогда особо не интересовали. Это Скарлетт мечтала о том, чтобы богатый дворянин или молодой король увез ее в уединенную каменную крепость. Для Скарлетт замки были дарующими защиту бастионами безопасности, но Телла видела в них лишь замаскированные тюрьмы, идеально подходящие для наблюдения, контроля и наказания. Они были увеличенными версиями удушающего имения отца на Трисде, не лучше клетки.
        Карета продолжала медленно снижаться, и Телла задумалась, не слишком ли она поспешила с суждениями.
        Она всегда представляла себе замки сложенными из серого камня, с неизменным запахом плесени в затхлых коридорах, но похожий на шкатулку с драгоценностями дворец Элантины сиял в ночи, точно похищенное из логова дракона сокровище.
        Телле показалось, что молодой дворянин фыркнул - вероятно, она все же не сумела сдержать возгласа восхищения, но ей было все равно. По ее мнению, человек, не способный оценить красоту, достоин жалости.
        Дворец Элантины располагался на вершине самого высокого холма Валенды. В его центре возвышалась знаменитая золотая башня, светящаяся, точно маяк, медными и коралловыми огнями. Царственная и прямая по всей длине, на верхушке она имела форму короны и как две капли воды походила на Утраченную Башню из Колоды Судьбы.
        Телла затаила дыхание. Эта башня была самым высоким зданием, которое она когда-либо видела, и каким-то непостижимым образом казалась живой. Она властвовала над городом, как не подверженный тлетворному влиянию времени правитель, и была окружена пятью изогнутыми крыльями, украшенными драгоценными камнями, которые простирались от башни в разные стороны, как лучи звезды. И Телле выпала возможность целую неделю прожить внутри этой звезды!
        Когда экипаж наконец приземлился, Телла едва не подпрыгивала на сидении, позабыв об усталости. Она поспешно выскользнула в похожий на пещеру каретный сарай, а ее безразличный ко всему попутчик не удостоил ее на прощанье ни единым словом.
        Телла гадала, прибыла ли она последней? Единственным доносящимся до ее слуха звуком был натужный скрип зубчатых колес, приводящих в движение канаты. Ни одного из исполнителей Легендо видно не было - и ее сестры тоже. Тут между рядами раскачивающихся карет обнаружились несколько облаченных в доспехи стражников с бесстрастными лицами.
        Один страж следил за каждым движением Теллы: когда она вышла из кареты и вступила в роскошные владения императрицы, вслед ей несся звон его доспехов.
        Хоть труппа Легендо и считалась гостями Элантины, когда Телла проходила мимо обнесенных раскрошившимися от времени каменными заборами садов с фигурно подстриженными кустами, у нее сложилось впечатление, что императрица не доверяет своим посетителям. Это заставило Теллу задуматься, почему она пригласила их остаться во дворце и выступить на ее дне рождения.
        Телла слышала, что в молодости Элантина любила всякие дикие выходки. Однажды она пробралась в запретный квартал Пряностей и притворилась простолюдинкой, намереваясь пережить всевозможные скандальные приключения и даже вступить в романтические отношения. К сожалению, к тому времени, как на свет появилась Телла, императрица уже остепенилась. Возможно, приглашение в Валенду Легендо и его труппы было ее способом снова проявить безрассудство. С другой стороны, едва ли бездумный правитель столько лет провел бы на троне.
        Внутреннее убранство дворца показалось Телле даже более великолепным, чем его сверкающая драгоценностями внешняя часть. Все здесь было невероятно большим, как будто Мойры создали это строение исключительно для того, чтобы явить свою мощь, а затем просто оставили его и исчезли. Проходя мимо голубых кварцевых колонн в обхвате толще ствола дуба и хрустальных масляных светильников высотой с человека, Телла видела свое отражение в сверкающих полах из лазурита.
        Слуги сновали вверх и вниз по массивной мраморной лестнице, словно снежинки, но Телла снова не заметила никаких признаков своей сестры или других исполнителей.
        - Добро пожаловать! - Перед ней как по волшебству появилась женщина, одетая в платье благородного синего оттенка. - Я главная смотрительница сапфирового крыла.
        - Донателла Дранья, - представилась в ответ Телла. - Я приехала с труппой магистра Легендо, но, боюсь, немного задержалась по дороге.
        - Я бы сказала, что задержались вы не немного, а основательно, - ответствовала смотрительница.
        Однако слова эти были сказаны с улыбкой, принесшей Телле некоторое облегчение. Тихонько напевая себе под нос, женщина сверилась со списком у себя в руках. Внезапно приятная мелодия стихла. Следом исчезла и улыбка смотрительницы.
        - Не могли бы вы еще раз повторить свое имя?
        - Донателла Дранья.
        - Здесь числится только Скарлетт Дранья.
        - Это моя сестра.
        Женщина подняла глаза и быстро посмотрела на сопровождавшего Теллу стражника.
        - Ваша сестра, возможно, и желанная гостья, но, боюсь, самой вас в списках нет. Вы уверены, что вас пригласили?
        Глава 8
        Нет, специально Теллу во дворец не приглашали, но если Скарлетт значится среди гостей, то и она тоже должна быть! Опять Легендо играет с ней в свои игры! Вероятно, он вычеркнул ее из списка после того, как она поговорила с Найджелом.
        Она глубоко вздохнула, стараясь не нервничать, хотя, казалось, все слуги в крыле слышат, как колотится ее сердце. Стражнику, который сопровождал ее сюда, ничего не стоило вышвырнуть ее в ночь. Никто бы ничего и не заметил - по крайней мере, сразу - учитывая, как часто Телла исчезала намеренно. Даже в настоящий момент она была разлучена со Скарлетт и всеми остальными, кого знала в Валенде.
        - Моя сестра, - предприняла Телла еще одну попытку. - Ее поселили во дворце. Я могла бы пожить с ней в одной комнате.
        - Это совершенно неприемлемо, - ответила смотрительница более жестким, чем раньше, тоном.
        - Не понимаю почему, - возразила Телла. - Моя сестра, во всяком случае, возражать бы не стала.
        - И кто же ваша сестра такая? Уж точно не монаршая особа, правящая пятой частью света?
        Телла едва сдержалась, чтобы не огрызнуться, от чего ее еще быстрее выгнали бы прочь. Вместо этого она спросила елейным голоском:
        - Как насчет другого крыла? В таком большом дворце наверняка найдется одна свободная комната.
        - Даже если бы это было так, остаться вы все равно бы не смогли, потому что вас нет в списке гостей.
        При этих словах стражник подошел ближе, оглашая изысканный вестибюль лязганьем своих доспехов.
        Телле пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не повысить голос. Вместо этого она притворилась, что вот-вот разрыдается: губы задрожали, глаза наполнились слезами.
        - Прошу вас, смилуйтесь! Мне больше некуда идти, - взмолилась она, надеясь, что где-то под накрахмаленным платьем у этой женщины есть сердце. - Просто найдите мою сестру и позвольте мне остаться с ней.
        Поджав губы, смотрительница окинула Донателлу оценивающим взглядом.
        - Здесь я вам позволить остаться не могу, но, возможно, в комнатах для прислуги найдется свободная койка или гнездо.
        Заслышав эти слова, следивший за ней стражник вдруг хихикнул. У Теллы упало сердце. «Что еще за гнездо в комнатах для прислуги?» мысленно удивилась она.
        - Прошу прощения! - пророкотал у нее за спиной низкий мужской голос, от которого у Теллы волосы на затылке встали дыбом, а желудок сначала камнем ухнул вниз, а затем завязался узлом. Подобное воздействие на нее мог оказать тембр одного-единственного человека.
        Данте! Он подошел к ней с самым невозмутимым видом, как обычно, с головы до ног одетый в черное и с неизменными татуировками на руках. В его лучистых глазах сверкали веселые искорки.
        - Что-то не так с размещением? - поинтересовался он.
        - Вовсе нет, - ответила Телла, гадая про себя, не покраснели ли у нее от смущения щеки. Хоть бы Данте не слышал ее разговора со смотрительницей! - Была небольшая путаница, но она уже решена.
        - Какое облегчение! А то мне показалось, будто смотрительница грозилась отвести вас в помещение для прислуги.
        - Только если там найдется место, - тут же ввернула суровая дама.
        Позеленевшая от ужаса Телла готова была сквозь лазурный пол провалиться, но, к ее удивлению, Данте, которому обычно нравилось смеяться над ней, на сей раз даже уголка рта не скривил. Вместо этого он в упор посмотрел на смотрительницу и негодующе воскликнул:
        - Известно ли вам, кто эта молодая дама такая?
        - Прошу прощения, - сказала та, - а сам вы кем будете?
        - Я присматриваю за исполнителями Легендо. - Теперь голос Данте звучал еще более высокомерно, чем обычно, так что Телла не могла понять, говорит ли он правду или сочиняет ложь. - Но эту девушку помещать в комнату для прислуги я бы вам не советовал.
        - Отчего же? - спросила смотрительница.
        - Оттого, что она помолвлена с наследником престола Меридианной империи.
        Суровая дама настороженно нахмурила брови, и Телла хотела было сделать то же самое, но сумела быстро скрыть удивление за надменным выражением, которое, по ее мнению, вполне подходило невесте королевского наследника.
        В действительности, Телла даже не знала, кто им нынче является. У Элантины детей не было, а претендентов на престол убивали скорее, чем новости успевали дойти до бывшего дома Теллы на отдаленном острове Трисда. Но ей было все равно, кто ее мнимый жених, лишь бы не спать в каком-то там «гнезде».
        К сожалению, главная смотрительница по-прежнему была настроена скептически.
        - Я и не знала, что у его высочества появилась новая невеста, - заявила она.
        - Потому что это хранится в тайне, - с легкостью солгал Данте. - Полагаю, он собирается объявить о помолвке во время следующего торжества. Поэтому и вам советую держать рот на замке. Вы, я уверен, наслышаны о его характере.
        Смотрительница напряглась. Взгляд ее метался от Данте к Телле и обратно. Совершенно очевидно, она им обоим не доверяла, но страх перед крутым нравом наследника, должно быть, одержал победу над здравым смыслом.
        - Я еще раз проверю, не найдется ли свободной комнаты, - сказала она. - Все занято в связи с праздничными мероприятиями, но, возможно, кто-то из приглашенных не приехал.
        Как только она ушла, Данте снова повернулся к Телле, наклонившись поближе, чтобы никто из любопытствующих слуг не смог подслушать:
        - Не спеши меня благодарить.
        Именно так Телла и хотела поступить, но после подобной реплики заподозрила, что Данте вовсе не одолжение ей сделал, а совсем наоборот.
        - Никак не пойму, то ли ты только что спас меня, то ли поставил в еще более неловкое положение.
        - Я нашел тебе комнату, не так ли?
        - И также приписал мне раздражительного жениха.
        Он приподнял уголок губ.
        - А ты бы предпочла притвориться моей невестой? Сначала я так и хотел сказать, но подумал, что это будет не лучшим выбором, поскольку… Что ты тогда наговорила своей сестре? - Он задумчиво постучал пальцем по гладкому подбородку. - Ах да! Цитирую: «Это было ужасно, худшие поцелуи в моей жизни, повторения которых я определенно не жажду!»
        Телла почувствовала, что бледнеет. Кровь Господня! Нет у Данте ни стыда, ни совести.
        - Ты подслушивал!
        - Мне не пришлось этого делать, поскольку ты изъяснялась довольно громко.
        Телла хотела было сказать, что не имела этого в виду - неужели он не понимает? - но ей вовсе не хотелось поощрять и без того раздутое самомнение Данте.
        - Так, значит, теперь ты мне мстишь?
        Он склонился к ней еще ближе, и Телла поняла, что на смену насмешливости пришло иное, куда более глубокое, темное и опасное чувство. Он подчеркнуто медленно провел своим теплым пальцем по ее ключице, отчего у Теллы сбилось дыхание. И все же она не отстранилась, даже когда его глаза оказались почти на одном уровне с ее, так близко, что она почувствовала трепет его ресниц.
        - Давай считать, что теперь мы квиты. - Данте приблизил губы к уголку ее рта, но за мгновение до касания отстранился. - Ох, нет. Я бы не хотел повторять столь неприятное для тебя действо.
        Не говоря больше ни слова, он важно удалился, и Телла, глядя ему вслед, заметила, что его широкие плечи трясутся, будто от смеха. Она почувствовала себя обманутой. После того, что только что сделал Данте, квиты они точно не были.
        Через несколько быстрых ударов сердца вернулась главная смотрительница и, натянуто улыбнувшись, объявила:
        - Кажется, у нас есть свободные покои в золотой башне Элантины.
        Телла судорожно сглотнула. Возможно, Данте все-таки оказал ей услугу.
        Если не принимать в расчет бесчисленные городские руины, золотая башня Элантины являлась самым старым сооружением во всей империи.
        По слухам, стены ее были из чистого золота, а внутри имелось множество всевозможных потайных ходов, с помощью которых правители могли ускользать из дворца. Многие считали, что золотая башня - не просто копия Утраченной Башни из Колоды Судьбы, но подлинная твердыня с сокрытой внутри древней магией, ждущей своего часа.
        - Обычно гости в башню не допускаются, - изрекла смотрительница, выводя Теллу из сапфирового крыла в стеклянный двор, где причудливо одетые люди прогуливались группками под переливчатыми арками и хрустальными деревьями с серебряными листьями. Выросшая на отдаленном завоеванном острове и незнакомая с дворцовой культурой, Телла задумалась, придворные ли это или просто другие гости, о которых упоминала ее суровая провожатая.
        - Посетителей вам принимать нельзя, - продолжила между тем смотрительница. - Даже жених не будет допущен в ваши покои.
        Телла хотела было сказать, что ей и в голову не пришло бы позволять юноше войти в свою комнату, но, вероятно, не стоило нагромождать друг на друга слишком много лжи, в противном случае вся шаткая конструкция рисковала обрушиться.
        В конце двора обнаружились единственные двойные двери, ведущие в золотую башню, такие огромные и тяжелые, что каждую из створок удавалось открыть лишь совместными усилиями трех часовых.
        Телла и не заметила, что стражник из каретного сарая все еще следует за ней, пока ему не велели оставаться снаружи, пропуская Теллу со смотрительницей внутрь. Либо весть о помолвке столь быстро разнеслась по дворцу, либо эта суровая дама и впрямь была такой важной, какой себя считала. Телла надеялась на последнее, потому что как только настоящий наследник раскроет ее уловку, ее наверняка разоблачат и вышвырнут из дворца - или того хуже. А до тех пор, пока этого не случилось, она решила наслаждаться происходящим.
        Вопреки рассказам, внутренняя часть башни была вовсе не золотой, но довольно ветхой. Даже воздух пах седой стариной, полной забытых историй и ушедших слов. Нижний уровень подпирали старые каменные колонны, местами щербатые, и декоративные капители, вырезанные в виде двуликих женщин. Пространство освещалось потрескивающими черными факелами, пахнущими ладаном и заклинаниями.
        Смотрительница вела ее вверх этаж за этажом, и везде полы скрипели у них под ногами. Дверь, перед которой они наконец остановились, выглядела такой старой, что, как показалось Телле, от одного прикосновения могла слететь с петель.
        «Неудивительно, что здесь никогда не останавливались гости», подумала она.
        - У вашей двери всегда будет дежурить охранник. - Смотрительница позвонила в висящий у нее на шее колокольчик, вызвав часового в кольчуге из белого металла. - Я бы не хотела, чтобы с невестой наследника что-нибудь случилось!
        - Сильно сомневаюсь, что вы сейчас говорите искренне, - парировала Телла.
        Ее провожатая снова заулыбалась, и ее улыбка медленно расползлась по губам, как пятно.
        - По крайней мере, вы сообразительнее, чем кажетесь. Но если вы действительно помолвлены с наследником, то опасаться следует вовсе не стражей ее величества.
        - Я вообще не верю, что нужно чего-то бояться.
        Телла захлопнула дверь, оставив смотрительницу в коридоре, чтобы больше не слышать ее колкостей. К тому же, она не доверяла и собственному языку, вполне способному сболтнуть лишнее.
        Неразумно было расстраивать эту суровую даму - как, впрочем, и лгать о том, что является невестой королевского наследника. Похоже, за это ей придется поквитаться с Данте.
        С другой стороны, его стараниями она получила фантастические покои. Башня, возможно, в самом деле очень древняя, зато жить ей предстоит в роскоши.
        Лунный свет свободно проникал в окна, заливая все вокруг мечтательным сиянием. Кто-то заботливо поставил на один из изящных стеклянных столиков в гостиной поднос со сладостями. Телла взяла печенье в форме звезды и, пройдя мимо двух каминов из белого камня, оказалась в великолепной спальне с застеленным голубыми коврами полом. Они сочетались с тяжелыми занавесями, свисающими с уютной кровати с балдахином. Телле немедленно захотелось рухнуть на нее и прогнать все проблемы сном.
        Но сначала нужно написать Скарлетт и сообщить, что она… Тут откуда-то из-за угла донеслись два голоса, и взгляд Теллы метнулся к приоткрытой двери, которая, вероятно, вела в ванную комнату.
        Она снова услышала шепот. Должно быть, это служанки, которые и не догадываются о присутствии Теллы. Один голос был легким и щебечущим, другой теплым и мягким - как будто маленькая птичка разговаривала с пухлым кроликом.
        - Мне, честно говоря, ее жаль, - заметила девушка-кролик.
        - Хочешь сказать, что не мечтала бы о помолвке с наследником? - защебетала птичка. - Ты его видела?
        - Мне все равно, как он выглядит. Он убийца. Всем известно, что между ним и троном императрицы Элантины стояло семнадцать человек, и все они один за другим умерли ужасной насильственной смертью.
        - Но это не значит, что их всех убил он.
        - Ну, не знаю, - пробормотала девушка-кролик. - Я слышала, он даже не благородных кровей, но так опасен, что настоящий наследник и не помышляет перебежать ему дорожку.
        - Не болтай глупостей, Барли! - Девушка-птичка пронзительно рассмеялась. - Нельзя же верить всему, что слышишь.
        - А как насчет слухов о том, что именно он убил свою последнюю невесту?
        Обе служанки резко замолчали, и Телле вдруг показалось, что в воцарившейся напряженной тишине раздался хриплый хохот смерти. Он заскрежетал, как врезающийся в кость ржавый металл. Тот же самый звук она слышала, спрыгнув во время Караваля с балкона. Жуткое приветствие того, кто входит в сумеречный чертог, теперь служило леденящим душу напоминанием о времени, когда и она сама принадлежала смерти, которая теперь хочет ее вернуть.
        Определенно, Данте заслуживает смерти! Медленной. Уж Телла постарается! Возможно, она воспользовалась бы для этой цели своими атласными перчатками: обвязала бы их вокруг его шеи, а затем голыми руками придушила бы. Этот угрюмый ублюдок не только навязал ей мнимого жениха со скверным характером - он выбрал убийцу! Возможно, Телла и оценила бы его тонкую задумку, не будь его месть направлена на нее саму.
        Глава 9
        На следующее утро, с трудом выбравшись из кровати, Телла продолжала обдумывать разные способы навредить или смутить Данте. Например, она могла бы подойти к нему на балу, знаменующем начало Караваля, и якобы случайно пролить на него вино. Конечно, поскольку Данте так любит черный цвет, это может быть пустой тратой вина и, скорее всего, ее просто сочтут неуклюжей.
        С другой стороны, можно заставить его ревновать, облачившись в сногсшибательный наряд и придя под ручку с каким-нибудь красивым парнем. Однако едва ли ей удастся за такое короткое время найти привлекательного молодого человека, который согласился бы отправиться с ней на бал, да и заставить Данте ревновать не входило в число ее насущных задач.
        Что ей действительно необходимо, так это встретиться со своим таинственным другом до полуночи и убедить его дать ей еще неделю, чтобы принять участие в Каравале, победить и раскрыть подлинное имя Легендо.
        Тогда она снова увидит свою мать.
        Прошло так много времени, что Телла больше не могла вспомнить звук голоса Паломы, но знала, что он был одновременно сладким и твердым. Иногда она скучала по нему так сильно, что отдала бы все на свете, лишь бы снова его услышать.
        - Сударыня! - Часовой громко постучал в дверь. - Вам посылка.
        - Минутку! - Телла осмотрелась по сторонам в поисках своих сундуков, в которых хранились платья, но те, очевидно, либо потерялись, либо еще не были доставлены в башню. При ней имелся лишь уродливый маленький сундучок, который она носила с собой с тех пор, как сошла с судна, но никакой чистой одежды она в него не положила.
        Натянув то же платье, в котором ходила накануне, Телла открыла дверь. Лица стражника не было видно из-за жемчужно-белой коробки, которую он держал в руках: высотой со свадебный торт и увенчанную огромным бархатным бантом, похожим на глазурь.
        - Кто это прислал? - поинтересовалась Телла.
        - Там есть записка. - Стражник поставил коробку на низкий диванчик со светлой обивкой.
        Как только он ушел, Телла достала продолговатый пергаментный конверт. Кожу ее не покалывало от магии, но что-то - она чувствовала это - определенно было не так. Хотя коробка белизной не уступала целомудренным поцелуям и чистым помыслам, с появлением подарка в гостиной как будто стало темнее. Солнечный свет больше не проникал в окна, сменившись полумраком, который окрасил элегантную мебель в тревожные оттенки зеленого.
        Телла с опаской вскрыла конверт. Послание было написано крупными печатными буквами:
        ДРАЖАЙШАЯ МОЯ НЕВЕСТА!
        КАКИМ СЮРПРИЗОМ БЫЛО УСЛЫШАТЬ О ТВОЕМ ПРИЕЗДЕ - Я ОПАСАЛСЯ, ЧТО МНЕ НЕ С КЕМ БУДЕТ ТАНЦЕВАТЬ НА СУДЬБОНОСНОМ БАЛУ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ. НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ, ЧТО Я САМ ВЫБРАЛ ДЛЯ ТЕБЯ ПЛАТЬЕ. Я ХОЧУ БЫТЬ УВЕРЕН, ЧТО СРАЗУ ЗАМЕЧУ ТЕБЯ В ТОЛПЕ. НЕ ХОТЕЛ БЫ ВЫСЛЕЖИВАТЬ ТЕБЯ ДО ТОГО, КАК МЫ ОФИЦИАЛЬНО ОБЪЯВИМ О НАШЕЙ ПОМОЛВКЕ.
        ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ.
        Подписи не было, но Телла и так догадалась, от кого это письмо. От наследника Элантины. Похоже, во дворце у него повсюду шпионы.
        Ничего хорошего из этого обмана не выйдет.
        Липкими от пота пальцами она сорвала крышку с коробки, подспудно ожидая обнаружить траурный наряд или что-нибудь еще не менее чудовищное. Но, к ее удивлению, платье нисколько не выглядело угрожающим, но напоминало фантазию садовой нимфы.
        Роскошный пышный подол был образован крупными завитками небесно-голубых пионов, причем цветы оказались настоящими и источали сладкий стойкий аромат. Ни один не был похож на другой ни по размеру, ни по тончайшим оттенкам цвета. Некоторые были еще не распустившимися фиолетово-голубоватыми бутонами, другие уже явили миру свою нежную красу. Телла представила, как, танцуя, оставляет за собой дорожку из цветочных лепестков.
        Бледно-голубой лиф платья казался еще более воздушным, почти прозрачным. На груди имелась замысловатая сапфировая вышивка, которая превращалась в бисерные нити, стекающие по обнаженной спине.
        Не следовало даже думать о том, чтобы надеть этот наряд! Но какой же он великолепный, поистине царственный. Телла представила выражение лица Данте, когда она появится на балу, и впрямь похожая на невесту наследника престола.
        То-то была бы идеальная месть!
        Телла снова перечитала прилагавшуюся к платью записку и сочла ее довольно угрожающей, учитывая, кто ее написал. Хотя в действительности ничего зловещего в ней не содержалось - скорее, любопытство. Возможно, наследника впечатлила смелость ее заявления, и он захотел встретиться с ней лично. Надеть присланное им платье было чрезвычайно рискованным, но, как Телла любила говорить сестре, в жизни есть кое-что поважнее собственной безопасности.
        Хотя, конечно, Телла не могла не задаваться вопросом, не слишком ли сильно она рискует нынче ночью?
        Не успела она повесить платье на вешалку, как снова раздался стук в дверь - на этот раз другой стражник доставил записку от Скарлетт.
        Дорогая Телла!
        Я была рада узнать, что ты благополучно добралась до дворца, хотя и удивилась, что тебя поселили в золотой башне. Жду не дождусь рассказа о том, как это случилось! Надеюсь, ты не против, что я согласилась провести вторую половину дня с Хулианом. Но я по-прежнему собираюсь пойти с тобой на Судьбоносный бал в честь начала Караваля. Давай встретимся в каменном саду за каретным сараем за час до полуночи.
        С любовью, Скарлетт
        Каким бы неправильным это ни казалось, послание от сестры встревожило Теллу куда сильнее, чем письмо от наследника престола. Она уж и забыла, что просила Скарлетт тоже принять участие в игре, поскольку это было до того, как ее друг назначил ей встречу на балу.
        Телла плюхнулась обратно на кровать. Намерение сестры все усложнило бы.
        Или придется раскрыть Скарлетт свои секреты.
        От этой мысли Телла пришла в ужас. Сестра не обрадуется, узнав, что Армандо обманул ее во время Караваля, и что Телла разыскивала их мать. А уж что Скарлетт скажет о ее выдуманном женихе и вообразить страшно. Однако старшая сестра была самым преданным человеком из всех, кого знала Телла: она расстроилась бы, но все же помогла бы выиграть игру.
        А победить Телле было совершенно необходимо.
        Глава 10
        Ночь уже вышла на прогулку в сопровождении своей верной спутницы-луны, когда Телла добралась до залитого звездным светом каменного сада, где должна была встретиться со Скарлетт перед началом их совместного грандиозного приключения.
        Судьбоносный бал в замке Идиллуайлд знаменовал собой официальное начало Караваля, но, помимо него, празднования нынче ночью должны были состояться по всему городу, и на каждом будут розданы первые подсказки, чтобы люди со всей Валенды могли вступить в игру.
        Воздух гудел от предвкушения и возбуждения. Телла чувствовала, как он ласкает кожу, как будто желая приобщиться ее бьющим через край эмоциям.
        Обычно волнение Телле было не свойственно. Ей нравились сопутствующие риску острые ощущения, нравилось знать, что от совершенных ею смелых поступков само будущее затаивает дыхание, в то время как она просто закрывает глаза и наслаждается осознанием, что сделала выбор, способный изменить ход ее жизни. Только в такие мгновения она и обладала реальной властью.
        Но Телла понимала также и то, что не каждая азартная игра окупается.
        Она провела весь день, размышляя об этом и исследуя территорию дворца в безуспешных поисках секретных ходов, о которых ходили слухи. Она была почти уверена, что сегодняшний вечер пройдет так, как ей хочется. Скарлетт поймет, когда Телла раскроет свои секреты. Затем друг Теллы согласится дать ей неделю на то, чтобы сыграть в игру и раскрыть истинное имя Легендо. Тогда она сможет стереть ужасное будущее, показанное Араклом, и, наконец, узнать, кем на самом деле была ее мать и почему она ушла много лет назад.
        Прежде Телле удавалось преуспеть в гораздо более хитроумных заговорах, и все же не могла избавиться от гнетущего предчувствия, что все ее планы вот-вот рухнут.
        Она провела пальцами по спрятанной в кармане монете невезения. Таинственный друг сказал, что обязательно найдет ее, если у нее будет монета, и Телла задалась вопросом, прибыл ли он уже в замок Идиллуайлд, разыскивает ли ее.
        Возможно, и наследник престола тоже ее ищет.
        С губ Теллы сорвался нервный смешок. Она определенно была не в себе, но, по крайней мере, скоро к ней присоединится сестра.
        Вдалеке прозвенел колокол, отбивая время - четверть двенадцатого. До официального начала Караваля оставалось меньше часа, следовательно, у Теллы совсем мало времени.
        Ее друг хотел встретиться с ней на балу до полуночи.
        А вот Скарлетт, увы, нигде не было видно.
        Несколько небесно-голубых лепестков осыпались с цветочного платья Теллы. Начиная беспокоиться, она оглядела сад - не мелькнет ли где вишневый наряд сестры, - но ее единственными спутниками по-прежнему были лишь неподвижные статуи.
        Как гласили легенды, во время необузданного правления Мойр статуи в каменном саду Элантины были настоящими людьми - в основном, слугами, чьи обязанности заключались в подрезании кустов, уходе за цветами и подметании дорожек. Позже их обратили в камень.
        Говорили, что это сделала Неупокоенная Королева. Очевидно, имеющиеся садовые скульптуры не казались ей достаточно реалистичными, поэтому она попросила другую Мойру превратить в статуи живых слуг.
        Телла посмотрела в широко раскрытые каменные глаза молодой служанки, и подумала, что и сама начинает паниковать не меньше. Скарлетт обычно не опаздывала. Другое дело, если она вообще не собиралась приходить - или с ней что-то случилось.
        Нервничая, Телла подошла к краю сада, и, вытянув шею, посмотрела на обсаженную живой изгородью дорожку, ведущую обратно во дворец. Она могла бы воспользоваться ею, чтобы попытаться найти сестру, но по ней уже шел другой человек.
        Данте.
        И без того встревоженный желудок Теллы камнем ухнул вниз.
        На сей раз вместо любимого черного цвета Данте облачился в темно-серый. Однако высокие сапоги и шелковый шейный платок были глубокого оттенка иссиня-черного дыма, под стать завиткам чернил на пальцах - он не надел перчаток. Выглядел он как только что разбуженный ураган или прекрасный кошмар, оживший, чтобы лично преследовать ее.
        Телла хотела было спрятаться за одной из статуй. Предполагалось, что он заметит ее издалека - но только на балу. Что будет ослеплен ее необычным нарядом и воспылает ревностью, когда увидит, как она заигрывает с другими мужчинами. Чего Данте точно не следовало видеть, так этого того, как она нервничает, стоя в одиночестве в саду.
        Она надеялась, что он пройдет мимо статуй, не заметив ее. Но взгляд Данте уже был прикован к ней, удерживал ее на месте, точно пара рук, обхвативших за талию. Приближаясь, Данте из-под полуприкрытых век рассматривал ее распущенные волосы и повязанную вокруг шеи ленту. Потемнев, его взгляд скользнул ниже.
        Обычно Телла не краснела, но на сей раз почувствовала, как по щекам разливается румянец.
        Подняв голову, Данте одарил ее улыбкой павшего ангела.
        - Тебе следует всегда украшать себя цветами.
        Несколько более скромных бутонов на ее платье наконец распустились, и Телла встретила взгляд Данте одной из своих самых ослепительных улыбок.
        - Этот наряд я надела вовсе не для тебя. Его подарил мне жених.
        Данте изогнул брови, но вовсе не из ревности, как она надеялась. Он посмотрел сначала на ее облачение - как на нечто грязное и непристойное, а затем на Теллу - как на помешанную.
        - Будь осторожнее, не разбрасывайся словами.
        - Отчего же? Ты ревнуешь и боишься, что кто-то еще, помимо смотрительницы, действительно может мне поверить? Или твоя нервозность объясняется тем, что наследник Элантины - жених, которого ты мне придумал, - кровожадный злодей, способный убить меня за то, что я утверждаю, будто мы помолвлены?
        Не дав Данте возможности ответить, Телла поспешно ринулась мимо него, направляясь к ведущей во дворец дорожке, которая, как она надеялась, все же выведет ее к сестре. Была уже половина двенадцатого, полночь стремительно приближалась. Ей нужно…
        - Донателла! - Данте схватил ее за запястье, чтобы удержать. - Скажи мне, что ты не пойдешь на Судьбоносный бал в замке Идиллуайлд.
        - Сказав это, я бы солгала.
        Данте крепче сжал пальцами ее запястье.
        - Откажись от этой затеи! Балы ведь проходят по всему городу - выбери другой!
        - А почему не этот? - Телла отстранилась. - Мне нравится танцевать и угощаться лакомствами, и даже ты признал, что выгляжу я довольно эффектно. - Она покружилась, задев лепестками юбки его начищенные до блеска сапоги.
        Данте бросил на нее такой уничижительный взгляд, что цветы, только что тянувшиеся к его брюкам, снова превратились в бутоны.
        - Замок Идиллуайлд принадлежит наследнику Элантины. Ты хоть понимаешь, что с тобой там случится, если он узнает о твоем утверждении, будто ты его невеста?
        - Пока нет, но жажду это выяснить. - Она сверкнула озорной улыбкой.
        Шею Данте залила краска досады.
        - Наследник Элантины необуздан; он убил всех, кто стоял между ним и троном. Если он хоть на секунду заподозрит в тебе соперницу, то тут же прикончит и тебя тоже.
        Телла подавила желание вздрогнуть или съежиться. Умом она понимала, что надевать платье ради привлечения внимания наследника, возможно, было плохой идеей, но раз ее поступок встревожил Данте, значит, не следует считать его ошибкой.
        - Разве, придумывая всю эту ложь, ты не желал, чтобы она сбылась?
        Воцарилась такая тишина, что слышно было, как по саду пронесся порыв ледяного ветра, заставив Теллу осознать, насколько холодно вдруг сделалось на улице - совсем не по сезону. Впечатление такое, что погода встала на сторону Данте и настоятельно советовала Телле вернуться во дворец Элантины.
        - Ты тогда казалась очень жалкой, - наконец сказал Данте. - Вот я и захотел помочь. Однако я был расстроен из-за того, что ты сказала на корабле, поэтому и выбрал худшего человека, которого мог себе представить, не подумав о последствиях.
        Извиняться он не стал, лишь нахмурил свои густые брови. В глазах его при этом появилось что-то похожее на искреннее сожаление. Люди слишком легко разбрасываются словом «извините», как будто оно гроша ломаного не стоит, поэтому Телла не склонна была ему верить, но безмолвное раскаяние Данте тронуло ее, возможно, потому, что и сама на его месте поступила бы так же.
        - Какая интересная пара! - В сад вышел Армандо, постукивая модной серебряной тростью по нескольким наиболее испуганным статуям.
        - А ты тут что забыл? - рявкнул Данте.
        - Хотел задать тебе тот же самый вопрос. - Учтивый голос, который Армандо использовал, изображая графа во время Караваля, сменился более грубым говором. Кивком головы с идеальной - волосок к волоску - прической указав сначала на Теллу, потом на Данте, он добавил: - Я думал, ты увлечен другой сестричкой, той, которая ханжа.
        Телла инстинктивно размахнулась и залепила Армандо пощечину.
        - Не смей так больше говорить о Скарлетт!
        Армандо поднес затянутую в перчатку ладонь к щеке, на которой появился багровый след.
        - Жаль, что ты не предупредила меня час назад. У твоей сестры рука еще тяжелее.
        Теллу тут же затопила тревога.
        - Ты говорил с ней!
        - Похоже, она так до конца и не поняла, что Караваль - всего лишь игра. В общем, девушка она симпатичная, но не слишком умная.
        - Осторожнее, - предупредил Данте. - Я оплеухой не ограничусь.
        В пронзительных изумрудных глазах Армандо заплясали веселые искорки.
        - А ты, похоже, и правда запал на младшенькую. Или дело в том, что Легендо заставляет тебя обхаживать ее точно так же, как Хулиан обхаживал ее сестру?
        Телла хотела было снова его ударить, но Армандо проворно отступил.
        - Позволь дать тебе добрый совет перед сегодняшним торжеством: не повторяй ошибок, которые Скарлетт допустила в прошлой игре. И ждать ее тоже не имеет смысла, - добавил он, шагая дальше. - Она совсем не обрадовалась, узнав, что я не был ее настоящим женихом. Когда я оставил ее и бедного Хулиана, страсти кипели, что вода в котле - и, думаю, до конца бала не утихнут.
        - Ах, ты, грязный, жалкий… - Телла послала ему вдогонку череду ругательств, которых приличной девушке и знать-то не положено. Она уяснила, что во время Караваля ничему нельзя по-настоящему верить, но была убеждена, что даже в свободное от игры время Армандо был таким же мерзким, как и исполняемые им роли. - Я буду молиться, чтобы ангелы спустились на землю и отрезали ему язык.
        Данте устремил взгляд в небо, и Телла готова была поклясться, что не одна звезда погасла навсегда, когда он сказал:
        - Я уверен, что многие поблагодарили бы тебя за это.
        Телла все еще клокотала от злости.
        - Почему Легендо вообще держит его в труппе?
        - Даже в самой хорошей истории нужен злодей.
        - Лучшие злодеи получаются из тех, кому в действительности тайком симпатизируешь, да и бабушка моя любила повторять, что на Каравале только один злодей, и это Легендо.
        Губы Данте скривились в подобии ухмылки.
        - Ну, еще бы ей так не говорить!
        - Хочешь сказать, что она лгала?
        - Каждый либо ищет знакомства с Легендо, либо хочет сам им стать. Единственный способ уберечь невинных молодых девушек от побега на его поиски - это внушить им, что он чудовище. Однако это вовсе не означает, что все неправда.
        Губы Данте растянулись в насмешливой улыбке, а темные глаза заблестели, снова устремившись к Телле.
        Так этот негодяй дразнит ее! Или, возможно, он сам и есть Легендо и не может удержаться и не похвастаться тем, как все вокруг буквально помешаны на нем. Данте определенно красив и достаточно высокомерен, чтобы быть Легендо, но Телла полагала, что в первую ночь игры у магистра Караваля найдутся дела поважнее, чем мучить ее.
        Вдалеке раздался еще один удар колокола. Через пятнадцать минут наступит полночь. Если Телла не уйдет отсюда сию минуту, то неминуемо опоздает на встречу со своим другом.
        С ее стороны было неправильно сразу же не отправиться к Скарлетт; Телла могла только представить, как она расстроилась, узнав, как глубоко Армандо и все остальные обманули ее во время Караваля. Телле совсем не хотелось, чтобы сестре стало обо всем известно таким образом. Но ее таинственный друг уже на балу, а в своем письме он сказал, что будет ждать только до полуночи.
        Телле было не по душе бросать сестру, но Скарлетт ее простит, чего нельзя сказать о друге, если бы она опоздала.
        - Каким бы восхитительным ни было это рандеву, - обратилась она к Данте, - я опаздываю на праздник, да и тебе, полагаю, есть чем заняться.
        Чтобы предвосхитить его попытку остановить ее, она побежала к садовой калитке. Направляясь к освещенному каретному сараю, Телла отметила про себя, что на небе погасло еще большее количество звезд. Слуга помог ей забраться в топазовую карету, все еще пахнущую духами предыдущего пассажира.
        Данте скользнул внутрь следом за ней.
        - Пожалуйста, перестань меня преследовать.
        - Может быть, Армандо в кои-то веки был честен, и моя работа в том и состоит, чтобы повсюду ходить за тобой.
        Данте растянулся на сиденье напротив, заняв своими длинными ногами практически все свободное пространство.
        - Знаешь, что я думаю? - отозвалась Телла. - Ты просто ищешь предлог, чтобы провести со мной вечер.
        Данте кривовато усмехнулся и медленно провел большим пальцем по нижней губе.
        - Мне не хочется разбивать тебе сердце, но о девушках я думаю примерно так же, как, по-моему, ты думаешь о бальных платьях: никогда не стоит надевать одно и то же больше одного раза.
        Если бы Телла могла вытолкнуть его из кареты и заменить вчерашним избалованным дворянином, то с удовольствием бы так и сделала. Вместо этого она одарила Данте своей самой милой улыбкой.
        - Вот так совпадение! Я точно такого же мнения о молодых людях.
        Мгновение Данте сверлил ее взглядом, затем рассмеялся восхитительно низким смехом, от которого у нее всегда сводило живот.
        Пытаясь не обращать на него внимания, Телла отвернулась к окну. Карета тем временем взмыла в темную ночь. Она не знала, куда подевались все звезды, но за то время, пока шла из сада до экипажа, они исчезли, превратив небо в океан тьмы. Закопченный, черный и…
        Внезапно чернильная бездна ночи взорвалась всполохами серебра.
        Телла бросила взгляд в окно кареты как раз вовремя, чтобы увидеть, что потерянные звезды возвращаются. Сияя ярче, чем раньше, они танцевали, образуя новые созвездия. Она насчитала больше дюжины, и все они создавали один и тот же завораживающий образ - солнце с сияющей звездой внутри и сверкающей слезинкой внутри звезды. Символ Караваля.
        Первая ночь Караваля
        Глава 11
        Телла однажды слышала, что во время одного из выступлений Легендо изменил цвет неба, но не думала, что он достаточно силен, чтобы повелевать звездами.
        Если верить мифам, звезды - это не просто далекие светила, они древнее Мойр и являются столь же ужасными и могущественными, сколь завораживающими и волшебными. Но великий магистр каким-то образом управлял ими.
        - Я удивлена, что Легендо не проделывает свои трюки с небом каждую ночь, - заметила Телла.
        - Может, он так и делал бы, если бы мог, - будничным тоном отозвался Данте, но Телла заметила в его глазах проблеск какого-то более глубокого чувства, когда он выглянул из окна кареты. - Магия подпитывается временем, кровью и эмоциями. Из-за надежд и мечтаний тех, кто посещает Караваль, во время игры сила Легендо многократно возрастает, вот он и меняет расположение созвездий. Сегодня вечером эмблема Караваля зависла в небе над различными празднествами и балами в честь начала игры, а завтра останется только одно созвездие, которое направит участников в район, где спрятана следующая подсказка.
        Хотя формально Телла прежде не принимала участие в игре, прекрасно знала ее устройство. Первое правило, которое нужно запомнить, состояло в том, что Караваль - всего лишь игра. Действо происходило под покровом ночи, и в самом начале всем участникам давали одну и ту же подсказку, чтобы они отправились в путешествие, которое приведет их к другим инструкциям и в конечном итоге к призу. Во время прошлого Караваля Скарлетт нужно было собрать пять подсказок, и Телла предположила, что нечто подобное будет предложено и на этот раз.
        Но сначала ей необходимо найти своего друга.
        Экипаж совершил жесткую посадку, и сердце Теллы екнуло, когда она снова услышала колокольный звон, двенадцатью ударами возвещающий о наступлении полуночи.
        Вынув из кармана и зажав в кулаке монету невезения, она молилась, чтобы ее таинственный друг подумал, будто она прибыла в замок Идиллуайлд вовремя.
        Крепко сжимая монету, она огляделась по сторонам, но, не зная, как выглядит тот, кого она ждет, конечно, нигде его не увидела. Находящийся на возвышении замок освещался потрескивающими горящими факелами. Даже разрушающийся, он был похож на порождение чьей-то фантазии.
        Под временными созвездиями Легендо гордо возвышались древние зубчатые стены из крошащегося белого песчаника, осыпающиеся парапеты и причудливые башни, увитые плетистыми красными розами с окрашенными в черный кончиками лепестков.
        Телла подумала, что сверкающая крепость словно явилась из сна молодой девушки, а вода в окружающем ее рву была такой темной, что не отражала свет звезд. Ей стало интересно, отчего так? То ли причудливый внешний вид замка был просто волшебным наваждением, то ли звезды представляли собой очередную иллюзию Легендо, которая всех обманула.
        Игра началась всего несколько минут назад, а Телла уже задается вопросом, что реально, а что нет.
        Она оглянулась на воду, снова высматривая своего друга или лодку, на которой могла бы добраться до замка, но, похоже, к крепости вел только один путь - узкий арочный мост, сложенный из ромбовидных камней, образующих причудливый узор.
        - Что - жениха своего потеряла? - насмешливо поинтересовался Данте.
        - Осторожнее, - предупредила Телла, - ты, кажется, ревнуешь.
        - Одумайся! - воскликнул он в ответ. - Это твой последний шанс отказаться. Хозяин не любит облегчать людям вход и выход.
        - Вот и хорошо. А я люблю, когда мне бросают вызов.
        - Кажется, у нас наконец-то нашлось что-то общее. - Данте положил руку Теллы на твердый сгиб своего локтя, как будто молча принимая ее подзадоривание.
        - Мне казалось, тебе не по душе являться на праздник с одной и той же девушкой дважды, - поддразнила она, смело глядя ему в глаза.
        Угольно-темный взгляд Данте вспыхнул порочным светом. Склонившись к Телле и коснувшись теплыми губами ее волос, на что ее предательское тело не замедлило отреагировать, он произнес:
        - Я делаю все, что требуется от меня по работе.
        Вот ведь дерзкий ведьмин сын!
        Телле бы следовало отстраниться, но вблизи мост был еще уже, чем казался издалека, и без каких-либо перил или ограждений - в точности как балкон, с которого она спрыгнула во время прошлого Караваля. Падение, закончившееся ее смертью.
        Она крепче вцепилась пальцами в руку Данте и понадеялась, что он сочтет этот жест частью затеянной ими игры. Что не заметит затаенного ужаса, когда она задаст ему вопрос, чтобы отвлечься, прежде чем ноги откажутся нести ее, а легкие - питать кислородом.
        - Так чего же Легендо хочет от меня сейчас?
        - Не могу тебе сказать.
        - Ответь хотя бы, поручил ли он тебе следить за мной?
        - Он, конечно, мог бы, но я ничего не утверждаю. Возможно, тогда в карете ты была права, и я просто хочу провести с тобой вечер. Подозреваю, что ты солгала своей сестре о наших поцелуях в лесу, и планирую это доказать.
        Данте одарил Теллу такой развратной и опустошающей улыбкой, что даже мост под ногами покачнулся. Однако ей нельзя показывать ему свою слабость. Слишком многое поставлено на карту сегодня вечером, а она уже подарила ему один поцелуй.
        - Даже если бы я решила тебе поверить, мне пришлось бы напомнить тебе, что у меня есть жених, и я не хочу его обманывать.
        При слове «жених» широкая улыбка Данте тут же погасла. Телла ухмыльнулась и похлопала его по руке, собираясь, наконец, отстраниться, когда они достигли вершины моста.
        Святые угодники! У нее перехватило дыхание, как у пойманной в силки птицы. Мост сделался еще уже, и она готова была поклясться, что они поднялись на головокружительную высоту. Из-за отсутствия перил, сетки или иной страховки она могла с легкостью поскользнуться и сорваться вниз, и безжалостные воды рва с готовностью примут ее в объятия. Каждый следующий шаг давался Телле с большим трудом, чем предыдущий, поскольку от увиденного кружилась голова и подступала слабость.
        Показалось ли ей, или освещающие замок Идиллуайлд факелы вдруг стали вонять серой, как будто сама смерть решила разжечь их пламя, в очередной раз напоминая о том, что она всегда наблюдает и выжидает удобной возможности снова прибрать ее к рукам - на этот раз навсегда?
        - Не думай об этом, - посоветовал Данте.
        - Я вовсе не собираюсь прыгать, - отмахнулась Телла.
        - Я не это имел в виду. - Он приблизил губы к ее уху. - Я умирал бесчисленное множество раз и всегда боялся, что не воскресну - пока не узнал, что смерть подпитывается страхом точно так же, как надежды и мечты придают Легендо сил во время Караваля.
        - Смерти я не боюсь, - отозвалась Телла, но, едва слова слетели с губ, она посмотрела вниз и еще крепче вцепилась в Данте.
        Он в ответ похлопал ее по руке, насмешливо и снисходительно. Но Телла не собиралась позволять ему выиграть в затеянном ими состязании.
        - Просто мне не по душе клетки, - сказала она, - а это место похоже на гигантскую темницу.
        Данте в ответ едва слышно рассмеялся, что разительно отличалось от проявления веселости, выказанной им раньше в карете. Телла не была уверена почему, но подозревала, что узнает причину, как только они окажутся на балу.
        Глава 12
        Телла думала, что знает, чего ожидать от нахождения в замке Идиллуайлд.
        Она уже принимала участие в Каравале - более того, в прошлой игре задача в том и заключалась, чтобы ее отыскать. На словах звучало захватывающе, но на самом деле Телла была вынуждена большую часть времени сидеть в башне, точно пойманная в ловушку принцесса, в ожидании, когда ее найдут. Изредка она ускользала прочь из заточения. Однако скрываться в тени и наблюдать украдкой за игрой других участников, включая и собственную сестру, было совсем не так весело, как лично войти в таинственный мир Легендо, раствориться в нем без остатка.
        Но сейчас Телла не собиралась позволять Каравалю вскружить себе голову. Перевалило за полночь, и ей нужно найти своего таинственного друга до того, как он уйдет. Но, по мере продвижения вглубь замка, ей с каждым шагом становилось все труднее напоминать себе, с какой целью она сюда явилась. Хотелось просто наслаждаться игрой.
        В воздухе было разлито ощущение волшебства, напоминающее одновременно и засахаренные крылья бабочки, запутавшейся в сладких нитях паутины, и приносящие удачу пьянящие персики.
        Она в очередной раз задумалась, так ли уж плох на самом деле наследник Элантины. Возможно, ужасными были только слухи о нем, поскольку распускались людьми, завидующими его положению. Устроенный им бал оказался полностью в ее вкусе - она и сама организовала бы подобное торжество, хотя понятия не имела, говорит ли это что-то о ней самой или о ее хозяине.
        Она продолжала сжимать в кулаке монету невезения, надеясь, что ее друг еще не ушел. Разыскивая его, Телла не могла не заметить, что повсюду кипит бурная деятельность.
        Если смотреть со стороны арочного входа в большой бальный зал, можно с легкостью вообразить, что одна из Мойр вернулась к жизни во вспышках ярких цветов и перьев. Зверинец - это еще одна карта из Колоды Судьбы, которая символизировала начало новой истории или приключения.
        Свисающие с потолка женщины и мужчины с покрытыми перьями телами и увенчанными крошечными изогнутыми рожками головами кружились и вращались на толстых канатах золотого или пурпурного шелка, похожих на гигантские праздничные ленты. По залу бродили и ползали исполнители в костюмах из меха, еще большего количества перьев и нанесенной на кожу краски, точно сбежавшие из преисподней дикие химеры. Телла видела артистов, одетых в костюмы тигров с драконьими крыльями, лошадей с раздвоенными хвостами, змей с львиными гривами и волков с бараньими рогами, которые рычали, кусали и иногда лизали гостям пятки. На низких балконах обнаженные по пояс мужчины с крыльями, как у ангелов, качали хохочущих людей на качелях, установленных на навесах из шипов и цветов.
        Телла услышала, как идущий рядом с ней Данте фыркнул.
        Возможно, она слишком долго разглядывала красивых мужчин, похожих на упавшие звезды или ангелов, тщетно надеясь, что один из них окажется тем другом, которого она ищет. По большей части, ей просто хотелось насладиться зрелищем. Она всегда стремилась оказаться на подобном празднике, но теперь, когда мечта осуществилась, понимала - нельзя тратить время впустую. Глаза ее тем не менее жадно впитывали каждый сияющий сантиметр пространства, пальцы покалывало от желания прикоснуться, а рот стремился отведать на вкус не только предложенные лакомства, но и само торжество. Телла наслаждалась всем вокруг: и драконьими крыльями, и небрежным смехом, и тем, как люди вскидывали головы и бросали вокруг взгляды - кто застенчивые, а кто и алчные. Все происходящее казалось невинным и порочным одновременно, и Телле страстно хотелось попробовать каждый заманчивый кусочек.
        Остановившись на верхней площадке лестницы, ведущей в бальный зал, Телла наклонила голову, чтобы посмотреть на Данте, который в своем сером костюме и с покрытыми татуировками руками мог бы сойти за ее тень, и спросила:
        - А ты почему не вырядился леопардом с крыльями бабочки или единорогом?
        Данте усмехнулся.
        - Даже Легендо не смог бы заставить меня изображать из себя единорога.
        - Вот и зря! Единороги - это легендарные создания, и все девушки сразу захотели бы тебя приласкать.
        На этот раз фырканье Данте больше походило на плохо сдерживаемый смех.
        Телла и сама расплылась в улыбке. Хоть Данте ей и не нравится, хорошо, что он находит ее забавной. Она также оценила, что он, казалось, не интересовался женщинами, смотрящими в его сторону с желанием прикоснуться, хотя на нем и не было костюма единорога.
        - Приветствую вас! - Откуда-то сверху на них свалилась Джованна, одна из самых дружелюбных исполнителей Легендо. С привязанными к темно-коричневым рукам и ногам широкими лентами она походила на зависшую в воздухе марионетку и радостно дергала не достающими до земли ногами. Прикрепленные к ее туфелькам серебряные колокольчики весело звенели.
        Джованна была первой, кого встречали игроки, попадающие в мир Караваля, но она была не просто привратницей, а выполняла и множество других задач. Частенько она выступала ходячей подсказкой, указывающей гостям верное направление. Ее легкий нрав пригождался и для того, чтобы убедить тех, кому грозила опасность лишиться рассудка, что в действительно они всего лишь играют в игру.
        В отличие от большинства других исполнителей, Джованна была одета не как химера, но как Безумный Шут - еще одна карта из Колоды Судьбы.
        Лоскутная маска всех цветов радуги скрывала половину лица - эти цвета соответствовали правой стороне ее накидки. Другая была полностью черной, как и капюшон, надвинутый на левую половину лица. Безумный Шут, самая переменчивая Мойра, символизировал счастье, которому не суждено длиться вечно.
        - Добро пожаловать на Караваль! Вас ожидает самое грандиозное представление на суше и на море! Здесь вы можете столкнуться лицом к лицу с Мойрой или похитить кусочек судьбы…
        - Хорошо-хорошо, - перебила Телла. Джованна ей в самом деле нравилась. Во время прошлой игры она не раз помогала Телле улизнуть из комнаты в башне. Но сейчас ей было не до приветственных речей. Каким бы заманчивым ни был Караваль, нет смысла играть, если сделка Теллы с таинственным другом сорвется. Он был единственной ниточкой, ведущей к ее матери, а ее спасение было для Теллы важнее всего на свете. - Я это уже слышала, так что давай пропустим вступление и сразу перейдем к получению первой подсказки.
        - А вдруг тебе просто так кажется? - Джованна снова позвенела колокольчиками на туфлях. - Нынешнее приветствие несколько отличается от того, что было в прошлый раз. - Она прочистила горло и продекламировала по памяти:
        - Каким бы фантастическим ни казался Караваль, следующие пять ночей будут самыми что ни на есть настоящими.
        Элантина пригласила нас сюда, чтобы спасти империю от величайшего страха.
        На протяжении веков боги и богини судьбы Мойры томились взаперти, но теперь хотят выйти на свободу и принять участие в игре.
        Если они вернут себе свою магию, мир никогда не будет прежним, но вы можете помочь остановить их, выиграв игру.
        Для этого вы должны быть умны и следовать подсказкам, чтобы найти могущественный артефакт, которому по силам уничтожить их навсегда.
        Как только вы им завладеете, Легендо вручит вам приз настолько редкий, что о нем запрещено говорить вслух.
        Закончив свою речь, Джованна снова задрыгала ногами, и позвенев колокольчиками на туфлях, взлетела в клубящийся под потолком матовый туман, увлекаемая привязанными к рукам и ногам лентами. Стоило ей исчезнуть, как на пол перед Теллой опустилась красная карточка с обугленными краями, похожая на опаленное перо химеры.
        Телла подняла ее и заметила, что на ней содержится тот же самый текст, который только что произнесла Джованна.
        - И все на этом? Когда Скарлетт играла, ее вроде бы заставили подписать контракт кровью.
        - Ни одно представление не похоже на другое. В прошлую игру нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы сгустить краски и выставить происходящее куда более опасным, чем было на самом деле, - пояснил Данте.
        Телла фыркнула.
        - Если ты пытаешься сказать мне, что на этот раз все реально, то ничего у тебя не выйдет. Я уже слышала речь о том, что нельзя чересчур увлекаться и уноситься слишком далеко.
        - Разве кто-то говорил эти слова этим вечером? - Данте понизил голос и придвинулся ближе к Телле, задев пальцами лепестки на ее платье.
        Телла еще раз посмотрела на приветственную карточку с опаленными краями, которую держала в руках. Как Данте верно заметил, никаких предупреждений на ней не было. На самом деле на ней значилось обратное: «Каким бы фантастическим ни казался Караваль, следующие пять ночей будут самыми что ни на есть настоящими».
        Телла ни на мгновение этому не поверила, но все же не сдержалась и, взглянув на Данте, спросила:
        - Если игра реальна, значит ли это, что и происходящее между нами тоже?
        - Потрудись конкретизировать свой вопрос. - Оторвав лепесток от ее юбки, он растер его между пальцами и начал спускаться по лестнице без Теллы.
        Похоже, его ответ - «нет».
        Их отношения были не более реальными, чем сам Караваль. Люди любили это представление как раз за то, что оно являлось воплощенной в жизнь фантазией. Какими бы запутанными ни были последние игры, именно играми они и оставались. Телла не могла себе позволить слишком увлечься происходящим.
        У подножия лестницы она снова сжала монету в кулаке и, все еще надеясь найти своего друга, оглядела толпу в поисках кого-нибудь, хоть отдаленно походящего на преступника. Она опасалась, что он уже ушел. В его последнем письме содержалось недвусмысленное предупреждение о том, что ждать он не станет, а сейчас уже далеко за полночь.
        Но Телла не была готова сдаться. Она окинула ищущим взором облаченных в кремовые и каштановые меха актеров на ходулях и мужчин в костюмах лебедей с клыками, гребущих перевернутыми зонтиками в горошек через покрытые цветами ручьи, стекающиеся к центру бального зала.
        - Не ходи туда.
        Телла повернулась и чуть не впечаталась Данте в грудь. Он снова стоял прямо у нее за спиной, высокий, статный. Парней с таким ростом следует запретить законом! Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть, как его взгляд скользит мимо женщины, борющейся с человеком-волком, и юноши, отдавшего команду «Апорт!» красивому полутигру. Наконец, вниманием Данте всецело завладела массивная серебряная клетка в центре бального зала.
        Телла напряглась.
        Войдя, она мельком заметила толстые железные прутья клетки, но не поняла, что внутри заключена танцевальная площадка бального зала вместе с людьми, которые издалека походили на пленных животных. Она зябко повела плечами. Неудивительно, что чуть раньше Данте над ней посмеивался.
        - Ты действительно не шутила насчет ненависти к клеткам? - спросил он.
        - Кому они могут нравиться? - Хотя с того места, где она стояла, казалось, что половина присутствующих на балу гостей как раз наоборот очень любит клетки. - Они глупцы, - продолжила она. - Это же Караваль! Легендо вполне способен заманить их всех туда и объявить, что они не получат первую подсказку до тех пор, пока кто-то один не согласится остаться внутри навсегда.
        Данте ответил на эту тираду новым смешком.
        - Так вот что, по-твоему, делает Легендо?
        - Во всяком случае, меня он пытался запереть на балконе во время прошлой игры.
        - Тебе, однако, удавалось улизнуть не раз и не два. Если бы магистр действительно хотел держать тебя в плену, он бы исключил всякую возможность побега.
        - Или просто я непревзойденный мастер исчезновений.
        - Это ты так думаешь.
        Данте провел пальцами по затылку Теллы - мимолетное нежное прикосновение - но она как наяву вспомнила, какие ощущения дарили ей его руки незадолго до того, как она оставила его в лесу тем утром.
        И он позволил ей уйти, притворился, что ничего не заметил или что ему все равно, но вскоре после этого снова разыскал ее. Он дразнил ее из-за проклятия и был достаточно любезен, чтобы вернуть монету, хоть и не удержался от новой порции подзадориваний.
        - Знаешь, - задумчиво произнесла Телла, - не питай я к тебе ненависти, в самом деле наслаждалась бы твоим обществом.
        Вдруг улыбка Данте мгновенно погасла.
        - Нам нужно немедленно уйти!
        - Что…
        Он схватил Теллу за руку, крепче, чем когда-либо прежде, и так поспешно, что она не сразу осознала - он больше не смотрит на нее. Прищурившись, он глядел на что-то - или кого-то - за ее спиной.
        - Пытаешься сбежать с моей невестой?
        По спине Теллы скользнул надменный протяжный голос, прохладный и отполированный, как только что заточенный меч.
        Наследник Элантины!
        Глава 13
        - Какой интересный сюрприз. - Неподдельное веселье вспыхнуло в серебристо-голубых глазах, ослепительных, как разбивающиеся о берег волны, и затененных непокорными волосами такого золотистого оттенка, что хоть монеты из них выковывай.
        - Это ты! - выдохнула Телла.
        Ее попутчик из воздушного экипажа - тот самый вальяжный молодой дворянин, который угрожал вышвырнуть ее и уронил огрызок яблока ей на туфельки - одарил ее виноватой улыбкой. - Можешь называть меня Джексом.
        Действуя с куда большей грациозностью, чем накануне вечером, он взял ее свободную руку, чтобы поцеловать костяшки пальцев. От прикосновения его мягких холодных губ по коже Теллы пробежал озноб.
        - Вот уж не думал, что у тебя хватит смелости надеть это платье, - негромко произнес он.
        - Терпеть не могу, когда хорошее платье пропадает впустую, - отозвалась она легкомысленным тоном, как будто его присутствие ничуть не выбило ее из колеи. Она не предполагала, что наследник Элантины так быстро ее найдет. На самом деле он вообще не должен был ее искать. И уж конечно, она и подумать не могла, что им окажется тот самый безрассудный мальчишка из кареты - это никак не соответствовало образу, созданному ее воображением.
        Наследник - Джекс - казался безжалостным, но никак не бездеятельным. Тем не менее, этот молодой человек даже с налитыми кровью глазами и растрепанными волосами оставался воплощением беспечности. Белые, как кость, бриджи, облегающие его худые ноги, были чистыми, а вот потертые сапоги куда уместнее смотрелись бы на конюшне, чем на балу. Фрак он надеть не потрудился, и шейный платок завязал вкривь и вкось - тот кое-как стягивал воротник светлой рубашки, которую не помешало бы погладить.
        Телла задумалась, были ли зловещие слухи о нем ложными - или Джекс нарочно культивирует праздный образ. Его золотистые волосы упали на один глаз, но он посмотрел на Теллу сверху вниз со всей уверенностью императора и сказал:
        - Потанцуем?
        Данте со значением прокашлялся и привлек Теллу к себе. При виде этого Джекс скривил рот и хищно недружелюбно улыбнулся.
        - Ты же не станешь пытаться умыкнуть у меня невесту прямо на устроенном мной балу?
        Хватка Данте усилилась.
        - Вообще-то…
        - Не обращай на него внимания, он просто ревнует, - поспешно вмешалась Телла, чтобы не дать Данте совершить какой-нибудь благородный поступок - например, признаться, что сам и является зачинщиком этого обмана. Она не вполне понимала, зачем выгораживает человека, частично повинного в ее нынешнем затруднительном положении. Да и нуждается ли Данте вообще в защите? Возможно, она просто хотела доказать, что вполне может обойтись без его опеки.
        Телла высвободилась из его объятий. Данте в ответ крепко стиснул челюсти и заскрежетал зубами, но она не удостоила его ни единым взглядом. Она вполне способна сама справиться с нынешней ситуацией.
        Телла протянула Джексу ладонь, но тот не взял ее, а лишь провел своим тонким пальцем по ухмыляющимся губам. Неожиданно он обхватил Теллу за бедра твердой, но прохладной и верткой, как змея, рукой, и привлек к себе - скандально близко.
        Увлекаемая Джексом прочь, Телла готова была поклясться, что слышит злобный рык Данте. В следующее мгновение она растворилась в потной толпе гуляк.
        Когда Данте с Теллой только появились на празднике, несколько гостей повернули головы в их сторону. Теперь же каждая пара глаз следила за безрассудным молодым наследником, обнимающим ее за талию. Прижимая Теллу к себе, он вел ее в танце мимо фонтанов, из которых вместо воды били спиртные напитки, навевающие мысли о грехе, и завсегдатаев празднеств, заигрывающих с артистами, одетыми в костюмы лис с хлопковыми хвостами и полулюдей-полулеопардов.
        - Удивлен, что ты не пыталась сбежать, - заметил он.
        - Зачем бы мне это делать?
        - А затем, - ответил он ей в волосы, выговаривая каждое слово лениво и медленно, в такт с поглаживанием пальцев по нижней части ее грудной клетки, - что, боюсь, я произвел не очень хорошее впечатление во время нашей первой встречи. Впоследствии, несомненно, до тебя дошли слухи о том, что я бездушный безумец, который пойдет на все, чтобы получить корону.
        - Хочешь сказать, что это неправда?
        - Если бы это была правда, ты бы уже была мертва. - Его губы оставались прижатыми к ее волосам. Случайный наблюдатель решил бы, что наследник глубоко очарован своей избранницей, практически потерял голову от любви, но Телла подозревала, что его истинная цель - распустить еще больше слухов. Она не могла бы ответить, чего ожидала от встречи с наследником престола - если таковая вообще случится - но определенно не того, что сейчас происходило.
        - Будь я в самом деле убийцей, - пробормотал он, - неужели ты думаешь, что я оставил бы тебя в живых, услышав, как ты назвалась моей невестой, только чтобы попасть во дворец?
        - Если ты хочешь сказать, что не планируешь никакого возмездия за мою маленькую ложь, тогда нам следует расстаться. На самом деле я здесь, чтобы встретиться кое с кем другим.
        Телла почувствовала, как холодные губы Джекса, скривившись, скользнули вниз по ее волосам.
        - Ты разочаровала меня, Донателла. Я-то считал себя твоим другом, а ты не только опоздала, но к тому же пытаешься сбежать от меня. - Его праздный тон вдруг стал резким, и в душу Теллы закралось недоброе предчувствие. - Не потому ли, что тебе нечем мне заплатить?
        Джекс посмотрел на нее сверху вниз с тревожной улыбкой, способной разжалобить даже ангела.
        Нечестивые святые из ада!
        Телла едва могла дышать, чувствуя, как все ее планы и надежды начали рушиться. Джекс не мог быть ее другом. Не с наследником же Меридианной империи она больше года состояла в переписке!
        Она споткнулась, но рука Джекса напряглась, удержав ее от падения и прижимая слишком близко, пока они шли через толпу гуляк. Должно быть, это ошибка. Предполагалось, что друг Теллы был мелким преступником, умевшим находить доступ к чужим тайнам, а не непредсказуемым и кровожадным наследником престола, который, судя по тону голоса, не был склонен прощать ее за неудачу.
        Телла попыталась вырваться, но Джекс держал крепко, его ловкие пальцы оказались куда сильнее, чем были на вид.
        - Почему ты продолжаешь меня разочаровывать? - Не выпуская ее из крепких объятий, как будто она действительно была его невестой, он подвел ее к колоссальных размеров клетке в центре бального зала. От Теллы не укрылась ирония происходящего. Она связалась с таинственным незнакомцем, чтобы сбежать из тюрьмы, в которую превратил ее жизнь отец, а теперь Джекс воздвиг для нее новые решетки.
        С ее юбок испуганным дождем посыпались голубые лепестки. Колотящееся сердце подсказывало, что нужно как можно скорее бежать. Но если она так сделает, к кому еще ей обратиться? Кто поможет найти и спасти ее мать? Теллу захлестнуло отчаяние. Она слышала лишь стук собственного сердца да шум крови в ушах, заглушившие громкую бальную музыку.
        Однако у нее еще оставалась надежда.
        Джекс является главным претендентом на престол, которому суждено унаследовать больше богатства и власти, чем Телла могла себе представить. Но, несмотря на имеющиеся у него привилегии и связи, некоторые вещи - например, истинное имя Легендо - были ему недоступны, иначе он никогда бы не согласился помогать Телле. Следовательно, ей обязательно нужно убедить его в том, что и она может быть для него полезна.
        Глубоко вздохнув, Телла схватила Джекса за руку и, воспользовавшись его удивлением, оттащила за трехъярусный фонтан, из которого лилась пахнущая вином алая жидкость. Со стороны это, вероятно, выглядело, как будто им не терпелось уединиться вдали от посторонних глаз, чтобы всласть пообниматься. Внутренне Телла чувствовала себя так, словно шла по натянутому канату.
        - Мне очень жаль, - сказала она, едва они остались одни. Ее взгляд блуждал повсюду, избегая Джекса. Как бы ей ни хотелось заявить, что все сейчас происходящее - лишь часть спектакля, на самом деле она была искренне напугана. - Узнав, кто ты такой, я поддалась панике. В действительности, я безмерно благодарна тебе за все, что ты сделал; и последнее, чего я хотела, это разочаровать тебя.
        Сглотнув, она посмотрела на него широко раскрытыми, умоляющими глазами, но если он и был способен на сочувствие, то никак этого не продемонстрировал. Даже ледяная буря показалась бы теплой по сравнению с его взглядом.
        - Я искала тебя с самого своего прибытия сюда, - поспешно продолжила Телла. - Настоящего имени Легендо я пока не знаю, но смогу выяснить к концу этой недели…
        Тут раздалось чье-то пьяное бормотание, и у фонтана, рядом с которым они находились, появилась еще одна пара.
        В мгновение ока Телла оказалась прижатой спиной к неровным выступам ближайшей колонны, а Джекс прильнул к ней всем телом - очередная игра на публику.
        Телла закрыла глаза, а Джекс склонился к ее шее и, коснувшись прохладными губами кожи, пробормотал:
        - Я и раньше слышал обещания, подобные твоим, но они всегда оказывались ложью.
        - Клянусь, я говорю правду, - прошептала она.
        - Едва ли тебе можно верить. Кроме того, теперь мне нужно нечто большее, чем просто настоящее имя Легендо.
        Телла снова ощутила на коже легкое дыхание Джекса, и его холодный рот пополз вверх, скользнув по ее челюсти, но не касаясь ее.
        Телла открыла глаза и резко втянула воздух.
        Взгляд Джекса стал голодным. Хоть она и знала, что они всего лишь притворяются влюбленными для проходящей мимо пары, представила, как ее мнимый жених широко разевает рот, намереваясь укусить, точно так же, как вонзил зубы в то белое яблоко прошлой ночью.
        Столь же быстро, как прижал ее спиной к колонне, он отстранился, поскольку случайно наткнувшаяся на них пара уже отправилась в какое-то другое место.
        Джекс продолжал сверлить ее взглядом с прищуром, который мог в равной степени выражать неудовольствие или веселье от ее растущего замешательства.
        - Ты мне нравишься, Донателла, так что я дам тебе еще один шанс. Но, поскольку ты не смогла вовремя предоставить сведения, которые я просил, мне придется изменить условия нашего соглашения. Если ты справишься с обеими задачами, тогда и только тогда я подумаю о том, чтобы воссоединить тебя с твоей матерью.
        - Ты знаешь, где она?
        Ноздри Джекса раздулись.
        - Как ты смеешь задавать мне вопросы, когда сама не сумела сдержать своих обещаний? Если бы ты назвала мне имя Легендо, то сейчас уже встретилась бы с ней. Что ж, даю тебе время до конца звучания этой мелодии, чтобы ты сделала свой выбор.
        Музыка почти прекратилась - за исключением одной чистой ноты, выводимой виолончелью, - но и она могла затихнуть в любую секунду.
        - Скажи мне, чего ты хочешь, - поторопила Телла.
        Уголок рта Джекса слегка дернулся.
        - Теперь я хочу получить от тебя две услуги вместо одной. Я приложил немало усилий, чтобы стать наследником Элантины, но слухи о том, что я с тобой помолвлен, поставили мое нынешнее положение под угрозу. И они, между прочим, уже распространились по всему двору. Если объявить их лживыми, то, учитывая мою репутацию, люди будут ожидать, что я тебя убью. Если же я этого не сделаю, меня сочтут слабым - и уничтожат.
        - Что ты предлагаешь?
        - Все вокруг только о том и говорят, что я уже сделал тебе предложение.
        - Ты просишь меня выйти за тебя замуж?
        - Нет! - рассмеялся он, и Телла готова была поклясться, что он склонил голову набок, словно рассматривая ее. - Подобного у меня и в мыслях не было. Мне нужно только, чтобы ты притворялась моей невестой до конца Караваля. Как только игра закончится, мы сможем сказать, что наша помолвка была ее частью, и спокойно ее расторгнуть.
        Телле бы следовало испытать облегчение и с радостью согласиться. Ей и раньше приходилось симулировать обручение. И все же что-то в предложении Джекса показалось ей странным. Уж больно это походило на заключение сделки с одним из исполнителей Легендо. Не может все быть так просто! Очевидно, подразумевается что-то еще, чем Джекс с ней не поделился.
        - Чего еще ты хочешь? - спросила она.
        - Прежде мне нужно убедиться, что ты готова выполнить эту просьбу. Если тебе удастся убедить присутствующих на этом балу, что мы глубоко и искренне влюблены друг в друга, тогда я открою тебе второе условие.
        Джекс взял Теллу за руку, сжав мягкой кожаной перчаткой ее ладонь.
        - Пришло время проверить, насколько ты хорошая актриса.
        Он улыбнулся ей беззаботной, по-мальчишески очаровательной улыбкой, от которой у него на щеках появились ямочки. Когда он уводил ее из их укрытия, устремляясь к грозной клетке, где все танцевали, Телла все еще думала о том, как быстро его беспечность может смениться жестокостью.
        С ее платья упало еще несколько хрупких голубых лепестков.
        Телла глубоко вдохнула. Она не знала, что будет делать, если потерпит неудачу, и не совсем понимала, какие шаги ей нужно предпринять, чтобы убедить всех гостей на балу, будто они с наследником влюблены друг в друга.
        Толстые прутья клетки пахли металлом и королевскими амбициями. Воздух, напоенный запахом разгоряченных тел и духов, а также соблазнительным шепотом, был таким плотным, что затруднял дыхание. Телла почувствовала, как напряглись пальцы Джекса, когда они с ним вышли на люди. На мгновение ей показалось, что ему тоже не нравятся клетки, но гораздо более вероятным представлялось стремление удержать ее от побега.
        В клетке собралось еще больше танцоров, чем она думала. Дамы без кавалеров и случайные парочки отдыхали на приподнятых атласных подушках, разбросанных по краям, в то время как красочные юбки и костюмы кружились на мраморно-зеленой танцевальной площадке, точно цветы на ветру.
        Телла заметила несколько знакомых лиц: Каспара, который в прошлой игре выступал одновременно в роли великого магистра и ее жениха. Одетый в рыжевато-коричневый костюм, делающий его похожим на лиса, он нашептывал секреты на ушко другому красивому молодому человеку, который, вероятно, понятия не имел, что Каспар - артист Караваля. А развалившийся на подушке Найджел отпугивал высокородных гостей и заставлял их краснеть, проводя пальцем по вытатуированной вокруг своих губ колючей проволоке.
        Армандо тоже был здесь. Какая-то учтивая придворная дама в алом платье вцепилась красными ногтями в его белый фрак. Но вместо того чтобы наслаждаться ее вниманием, Армандо пристально следил своими изумрудными глазами за Теллой. Ей показалось даже, что в клетке стало теплее. Нынешний его взгляд ничем не походил на тот насмешливый, которым он смотрел на нее раньше. По проявляемому им интересу можно было подумать, что она - главное развлечение этой ночи.
        И он оказался не единственным, кто пялился.
        Телла с удивлением обнаружила, что заинтригованные взоры присутствующих и нарисованные глаза устремлены не только на Джекса, но и на нее тоже. Обычно ей нравилось чужое внимание, но только не столь пристальное. Душная клетка вдруг показалась очень тесной, а свет из празднично-искрящегося сделался медно-сливовым. Особенно остро она чувствовала интерес других женщин, разглядывающих ее свежеуложенные кудри и платье с открытой спиной. Телла догадывалась, о чем они перешептываются. С любящими покритиковать дамами никто и ничто не сравнится в жестокости.
        Три девушки примерно ее возраста, мучимые жгучей завистью, даже попытались подставить ей подножку, когда она проходила мимо.
        - Расслабься, - пробормотал Джекс. - Как мы убедим всех вокруг в том, что помолвлены, если ты и дальше будешь стрелять по сторонам глазами, словно только и ждешь удобного момента, чтобы улизнуть?
        - Мы же внутри клетки. - Кивком головы Телла указала на частую решетку у них над головами, с которой свисали увитые голубыми и белыми цветочными плетями железные люстры. Они раскачивались взад и вперед, как будто тоже хотели сбежать.
        - Забудь ты о клетке! Твои прекрасные глаза должны быть устремлены только на меня. - Пальцами, холодными даже сквозь перчатки, Джекс взял Теллу за подбородок. Разлитые в воздухе шипящие слова и жаркие разговоры смешивались с более мягкими звуками льющегося ликера, приглушенным смехом и звериным рычанием. Когда губы Джекса приоткрылись во второй раз, Телла услышала только мелодичный звук его голоса, шепчущего: - Я знаю, что тебя пугает не только клетка, дорогая моя.
        - Ты слишком много себе позволяешь.
        - Неужели?
        Его рука скользнула с ее подбородка на шею, мягкая кожа перчатки нащупала пульс. Он медленно погладил ее, едва касаясь, но даже от такой мимолетной ласки ее предательское сердце забилось быстрее.
        - Расслабься, - повторил Джекс. - Единственное, о чем тебе следует сейчас думать, так это о том, что ты более желанна, чем кто-либо другой в этой комнате. Все здесь хотели бы оказаться на твоем месте.
        - Вот теперь ты определенно слишком многое себе позволяешь.
        Его смех оказался на удивление обезоруживающим.
        - Тогда уверь себя, что все хотели бы быть на моем месте, чтобы потанцевать с тобой.
        С усмешкой, которую он, должно быть, украл у самого дьявола, Джекс обхватил Теллу за бедра и увлек на танцевальную площадку. Для человека, придающего огромное значение своей репутации, вел он себя так, будто ему плевать, что подумают о нем окружающие. В настоящее время исполнялся очередной танец, и Джекс вклинился между другими парами. Вел он себя совершенно неуважительно, но танцором оказался невероятно искусным. В каждом его движении сквозила небрежная грациозность, соответствуя музыкальному ритму его слов, когда он прошептал Телле на ухо:
        - Чтобы добиться успеха в нынешнем предприятии, нужно забыть, что это всего лишь игра. Призови ложь себе в союзницы, и через некоторое время так свыкнешься с ней, что она станет казаться правдой. Не говори себе, что наша помолвка мнимая, а вместо этого уверь себя в моей к тебе любви. Представь, что я желаю тебя больше всех женщин мира. - Он притянул ее ближе и провел рукой по ее шее сзади, играя с повязанной вокруг горла лентой. - Если ты сможешь убедить себя, что все это правда, то и у других отпадут всякие сомнения.
        Он снова закружил ее в танце, а с потолка клетки тем временем стали спускаться толстые ягодно-красные тросы, к которым были привязаны одетые в перья акробаты. Они рассыпали пригоршни звездной пыли и стекляруса, от которых окружающее пространство казалось искрящимся магией. Телла и Джекс продолжали кружиться, пока не превратились в водоворот из золотой пыли и дымки, лепестков цветов и пальцев в волосах. На мгновение Телла поддалась предательской фантазии, которую описал Джекс.
        Она вспомнила их первую встречу. Тогда она сочла его наглым и ленивым, но в то же время настолько красивым, что в его присутствии забываешь обо всем на свете. Не будь он таким чудовищем, она могла бы задаться вопросом, похож ли поцелуй с ним по вкусу на то яблоко, которое он продолжал кусать, или на что-то куда более опасное. Затем, ради поддержания затеянного ими обмана, она вообразила, что и Джекс воспылал к ней чувством с того момента, как увидел ее в экипаже, понял, что желает обладать ею сильнее, чем любой другой женщиной.
        И вальсируют они сейчас не для того, чтобы укрепить его репутацию безжалостного убийцы, столь необходимую для завоевания трона, а чтобы заполучить ее, Теллу.
        Вот зачем он подарил ей такое великолепное платье и пригласил на танец. Телла вообразила, что любовь - это место, которое она хотела бы посетить, и кокетливо улыбнулась. Джекс в ответ криво усмехнулся.
        - Так и знал, что ты справишься.
        Он поднес губы к ее уху и нежно поцеловал его. Грудь ее затрепетала, когда его рот опустился ниже, и он снова поцеловал ее с чуть большим пылом, задержавшись в чувствительном месте, где подбородок встречается с шеей. Телла в ответ впились ему пальцами в спину.
        Музыка грянула сильнее, скрипки с арфами и виолончелями выводили разнузданную чувственную рапсодию, будто желая перенести в другое время и место.
        Все присутствующие в клетке продолжали с восторженным интересом следить за кружением наследника и его избранницы. Они так и впились в них сотнями нетерпеливых глаз и, раскрыв рты, наблюдали, как губы Джекса продолжают скользить на шее Теллы, пока их ноги выписывают по полу танцевальные па.
        - Пожалуй, стоит дать этим людям более весомый повод для сплетен. - Джекс провел костяшками пальцев по ее ключице. - Если, конечно, ты меня больше не боишься.
        Телла одарила его дикой улыбкой, чувствуя, как сердце подпрыгнуло у нее в груди. Пусть знает, что она способна выполнить условия их сделки.
        - Вообще-то, я никогда тебя не боялась.
        - Готова это доказать? - Джекс опустил свои пронзительные глаза на ее рот.
        «Снова он бросает мне вызов», подумала она.
        Кровь в жилах Теллы вскипела. Обычно она не раздумывала, прежде чем поцеловать молодого человека, просто в какой-то момент его рот накрывал ее, а язык требовал впустить, пока руки шарили по ее телу. Но с Джексом наверняка все будет по-другому. У Теллы было такое чувство, что его умелые руки точно знали, что делать, где прикоснуться к ней, насколько сильно надавить. Что же до его губ, то сейчас они казались игривыми, но она не знала, будут ли они нежными или грубыми, и ее пульс участился при мысли о любой возможности.
        Джекс приложил ладонь к ее щеке и снова закружил.
        - Помоги мне убедить их, - прошептал он.
        Телла и сама не знала, почему колеблется.
        «Всего один поцелуй».
        Вдруг ей стало очень любопытно. Однажды Джекс станет правителем, а теперь хочет поцеловать Теллу на глазах у самых влиятельных людей государства.
        Она скользнула рукой по его шее. Его кожа оказалась очень холодной - от прикосновения ее пальцев по ней побежали мурашки. Очевидно, и Джекс не так безмятежен, каким хотел казаться.
        - Сдается мне, теперь нервничаешь ты, - поддразнила Телла.
        - Просто мне интересно, изменишь ли ты после этого мнение обо мне.
        Он с силой прижался к ее губам. Вкус его поцелуя напоминал изысканные кошмары и украденные мечты, крылья падших ангелов и флаконы плененного лунного света. Телла испустила стон, когда его язык проник к ней в рот и принялся исследовать сокровенные глубины.
        Своим твердым телом Джекс плотно прижался к ее - мягкому и женственному. Он запустил пальцы ей в локоны, а ее ладони тем временем проникли ему под рубашку и принялись ласкать крепкие мышцы спины. Так страстно люди обычно целуются за запертыми дверями или в темных переулках, вдали от посторонних глаз, а не на залитой светом танцевальной площадке на виду у всей империи. Но Джексу, похоже, было все равно.
        Его пальцы нащупали ленту на ее шее и скользнули под нее, еще теснее прижимая ее губы к своим. Он не пробовал ее на вкус, он пожирал ее, как будто только что нашел что-то давно утраченное. Затем его руки пробрались под тянущиеся по ее обнаженной спине нити драгоценных камней; должно быть, он успел снять перчатки, потому что она кожей почувствовала холод его пальцев, которые смело сжимали и требовали, заставляя задуматься, в самом ли деле они с Джексом только играют на публику?
        Она всхлипнула, а он застонал. Ей не хотелось, чтобы поцелуй заканчивался. За подобное можно и умереть.
        Божьи зубы!
        Поцелуй, за который стоит умереть. Только один человек в истории империи целовался, как будто…
        Джекс укусил ее, впившись в губу своими острыми зубами так сильно, что выступила теплая кровь. Телла резко отстранилась, упершись рукой ему в грудь и тут заметила, что не чувствует биения его сердца.
        Кровь и святые! Что она натворила?
        Ей вдруг показалось, что Джекс светится. Его и без того бледная кожа, источая сияние, выглядела совершенно потусторонней. Лента, прежде повязанная вокруг ее шеи, теперь свисала с его тонких пальцев, подобно завоеванному призу, а уголок его узких губ оказался испачканным каплей ее крови.
        Телла испугалась, что ее вот-вот стошнит.
        - Что ты со мной сделал? - выдохнула она.
        Грудь Джекса вздымалась почти так же сильно, как и у нее, а в глазах появился лихорадочный блеск. Голос, однако, снова сделался ленивым, почти бесстрастным, когда он произнес:
        - Не стоит устраивать сцену прямо здесь, любовь моя.
        - Боюсь, твое предупреждение несколько запоздало.
        Она хотела назвать его по имени, Принц Сердец, но пока не была готова произнести эти слова вслух.
        На его щеках снова появились ямочки, на этот раз хитрые, как будто он точно знал, о чем она думает.
        Телла выжидала.
        Хоть бы Джекс заверил ее, что она ошибается. Что его поцелуй ее не убьет. Что не стоит слишком доверять старым легендам. Ах, если бы только он поддразнил ее, сказал, что нельзя быть такой легковерной и считать, будто он и есть давно потерянная Мойра, которая вдруг вернулась. Пусть разуверит ее, что никакой он не Принц Сердец.
        Вместо этого он слизнул кровь с уголка рта и сказал:
        - Тебе следовало разузнать для меня настоящее имя Легендо.
        Глава 14
        На мгновение окружающий мир замер и, похоже, даже перестал дышать. Все пары на танцевальной площадке словно окаменели, на их восхищенных лицах застыло одинаковое выражение притворного шока от прилюдного поцелуя Теллы и Джекса. Между одним ударом сердца и следующим Телла слышала только тихое позвякивание хрустального стекляруса, который, поблескивая, продолжал падать на пол.
        Принц Сердец, известный своими смертоносными поцелуями, преследовал ее и в снах, и в кошмарах; после того, как она вытянула карту с его изображением из Колоды Судьбы своей матери, он проклял ее, приговорил к неразделенной любви. А теперь оказалось, что он не просто миф, но настоящий мужчина, стоящий прямо перед ней. Его бледная кожа лучилась неестественным светом, и если бы присутствующие в бальном зале не замерли во времени, то увидели бы его таким, каков он есть на самом деле.
        Он не вполне человек - или, скорее, вообще не человек. Он - некое волшебное существо, иное, неправильное. Мойра, одним словом.
        И Телла его поцеловала.
        - Вот уж не думал, что ты настолько изумишься. Посланная мной монета была довольно прозрачным намеком.
        Джекс потянулся к Телле и осторожно пригладил один из ее локонов; теперь его руки действовали намного нежнее, чем несколько минут назад. Ей хотелось разозлиться, закричать, ударить его по покрасневшему рту, но, похоже, он околдовал и ее тоже, как и весь бальный зал.
        - Что ты сделал с людьми? - выдохнула она.
        - Остановил их сердца. Это сродни остановке времени: долго не продлится, чего не могу сказать о твоем собственном сердце. - Усмехнувшись, он вперил холодный взгляд ей в грудь.
        Телла судорожно втянула ртом воздух - похоже, на иное проявление чувств она была неспособна. Когда они с Джексом танцевали, ее сердце бешено колотилось, по венам текла жаркая кровь. Теперь же сердцебиение замедлилось, превратившись в слабое эхо того, чем должно было быть.
        - Я умираю?
        - Пока нет.
        У Теллы подогнулись колени, а Джекс весело сверкнул глазами.
        - Это так забавно, что даже не хочется говорить, однако, должен: у тебя еще есть шанс спастись.
        - Каким образом?
        - Выполни вторую мою просьбу.
        - О чем именно речь? - процедила Телла сквозь зубы.
        Закончив приглаживать ей волосы своими длинными пальцами, Джекс снова вперил в нее взгляд. Раньше она назвала бы его глаза серебристо-голубыми, но теперь они просто сияли серебром, мерцая от удовольствия, растущего по мере того, как усиливался ее ужас.
        - Мне требуется не просто настоящее имя Легенды, но он сам, во плоти. Я хочу, чтобы ты выиграла игру, а затем отдала его мне в руки.
        Прежде чем Телла успела отреагировать, снова зазвучала музыка, и бальный зал пришел в движение. Никогда в жизни ей не доводилось присутствовать при таком количестве намеренно громких перешептываний, кое-как скрытых за искусственными улыбками - это гости притворялись, что нисколько не шокированы демонстраций «чувств» Джекса и Теллы. Хотя нашелся человек, не потрудившийся утаить то, что испытывает. Данте.
        Телла ощутила, что ей еще сильнее скрутило внутренности.
        Данте стоял, небрежно опершись локтем о толстую металлическую перекладину у входа в клетку, и казался невозмутимым, но крепко сжатые в тонкую линию губы, на которых застыла саркастическая усмешка, и пристальный взгляд говорили, что он далеко не спокоен. На самом деле он просто кипел от ярости.
        Его реакция не должна была разозлить ее, а ее поцелуй с Джексом - его. Данте ведь сам положил начало этому обману. С другой стороны, возможно, он просто притворяется - это имеет куда больше смысла. Вероятно, ролью, отведенной ему в этом Каравале, ему предписывалось симулировать личную заинтересованность Теллой.
        Когда Джекс проследил затем, куда смотрит Телла, взгляд его заострился.
        - Подозреваю, он все еще верит, что ты с ним.
        Бледная кожа Джекса заблестела ярче, когда он провел большим пальцем себе под подбородком, будто обдумывая некую действительно ужасную идею.
        - Данте тут вовсе ни при чем. Он просто один из исполнителей Легендо, - прошипела Телла, - и играет свою роль. Я ему даже не нравлюсь.
        - Как по мне, все с точностью до наоборот. - Прижавшись ледяными губами к ее лбу, Джекс запечатлел на нем издевательский поцелуй и добавил: - Я никогда не даю второго шанса, но для тебя сделаю исключение. Я имел свои слова в виду, говоря, что наш маленький обман должен выглядеть убедительно. Если кто-то догадается, что помолвка ненастоящая, или раскроет правду обо мне или нашей договоренности, последствия будут плачевными. Возьмем, к примеру, твоего татуированного друга. - Джекс снова перевел взгляд на Данте. - Ты утверждаешь, что он один из артистов Легендо, следовательно, на этой неделе я его убить не могу. Однако если он раскроет правду, я с легкостью прикончу его, как только игра завершится.
        - Нет! - воскликнула Телла, но ее возглас потонул в голосе Джекса, который в тот же самый момент объявил: - Поскольку, похоже, я привлек всеобщее внимание, воспользуюсь возможностью поделиться грандиозной новостью.
        Гости дружно повернули головы в его сторону, будто марионетки, повинующиеся воле невидимого кукловода, или исполнители некоего слаженного танца.
        - Многим из вас известно, что моя бывшая невеста, Алессандра, скончалась в конце прошлого года. Ее смерть стала большой потерей для империи, и я думал, что уже никогда не оправлюсь. Но, как видите, встретил другую девушку, которую, надеюсь, все вы полюбите так же сильно, как и я. Счастлив представить свою новую невесту, Донателлу.
        Зал взорвался аплодисментами, а висящие под потолком артисты снова стали сыпать всем на головы звездную пыль вперемежку со сверкающим конфетти.
        Телле показалось, что это пепел. С трудом заставив губы изогнуться, она фальшиво улыбнулась на публику.
        - Ненавижу тебя, - прошептала она.
        - Разве я хоть в чем-то тебя обманул? - пробормотал в ответ Джекс. - Я дал тебе то, о чем ты просила, и теперь хочу получить то, что мне за это причитается.
        - О, смотрите! - воскликнул кто-то. - Падающие звезды! Это же первая подсказка!
        В бальном зале воцарился еще больший хаос. Некоторые из опускающихся с потолка звезд действительно оказались подсказками, но по большей части это были обманки, наполнившие клетку фантастическими мерцающими облаками.
        Итак, игра действительно началась. Все вокруг потянулись к падающим звездам, а Телле вспомнились времена, когда они со Скарлетт мечтали о Каравале и его распорядителе магистре Легендо. Теперь ей во что бы то ни стало нужно победить, в противном случае никогда больше не сможет предаваться мечтам. Да и сестра ее, скорее всего, тоже. Телла пообещала Скарлетт, что будет осторожной, но уже подвела ее.
        Уголок ядовитого рта Джекса дернулся.
        - Тебе следует взять одну из подсказок, любовь моя.
        - Не называй меня…
        - Осторожнее, дорогая. - Быстрый, как змея, он прижал два крепких пальца к припухшим губам Теллы. - Ты же не хочешь разрушить прекрасный обман, который мы только что создали. А теперь, - добавил он сладким голосом, - поцелуй мои пальцы. Уважь тех, кто еще смотрит на нас.
        Но Телла впилась в них зубами. На вкус пальцы Джекса были похожи на мороз и неправильно сбывшиеся желания. Она ожидала, что он отстранится, что его угловатое лицо зальется краской, а слова станут уродливыми и разгневанными. Но Джекс не спешил вынимать свои холодные пальцы у нее изо рта, наоборот, прижал их к ее зубам и языку. Его нечеловеческие глаза блеснули злобой, и Телла почувствовала, что ее желудок как будто заполняется свинцом.
        - Я не стану карать тебя за эту выходку, но знай, что ты досуха исчерпала мое к тебе расположение. - Он провел пальцами по тому месту, где прикусил ее губу, и, наконец, убрал их у нее изо рта. - Если ты не станешь победительницей Караваля и не приведешь ко мне Легендо до Дня Элантины, то узнаешь, насколько смертельны мои поцелуи на самом деле.

* * *
        До той проклятой ночи Телла любила блестки. Будучи маленькой девочкой, она часто воровала в торговых лавках сверкающие крошечные флакончики, надеясь обнаружить в одном из них настоящую звездную пыль, обладающую магическими свойствами, способную исполнить ее желания или превратить гальку в бриллианты. Но ни одна из бутылочек не была зачарована, да и сейчас щедро рассыпаемая по залу переливчатая пыль была отнюдь не звездной, а просто измельченным стеклом. К тому времени, когда колокола пробили три часа ночи, и Телла села в небесную карету с Джексом, эта пыль даже сверкать перестала; она просто прилипла к ее рукам и платью, некогда украшенному цветами.
        «Тебе следовало разузнать для меня настоящее имя Легендо».
        Джекс ни словом с ней не обмолвился с тех пор, как они покинули его проклятый замок. В карете он развалился на сиденье напротив нее, снова превратившись в вальяжного аристократа, который в настоящий момент развязывал свой бронзовый шейный платок с видом человека, только что разделавшегося с рядом утомительных дел: бал посетил, потанцевал, да еще и наложил на Теллу проклятие своими убийственными губами.
        - Я так понимаю, теперь ты меня боишься, - нараспев протянул он.
        - Не стоит путать страх с отвращением. Ты мерзкое чудовище! - А ведь она ему доверяла. - Ты обманул меня!
        - Неужели ты предпочла бы, чтобы мой поцелуй сразу тебя убил?
        - Да.
        Уголки губ Джекса поползли вниз, но в его глазах не отразилось ни проблеска печали, испытывать которую он, скорее всего, просто был неспособен - впрочем, как и любить.
        «… его собственное сердце давно перестало биться. И лишь один человек на свете может вернуть его к жизни - его настоящая возлюбленная. По слухам, поцелуй Принца Сердец смертелен для всех, кроме нее, его единственной слабости».
        Хотелось бы Телле быть этой слабостью! Тогда она бы с удовольствием уничтожила его.
        Телла часто воображала, будто знает, какой видят ее окружающие. Ее золотисто-медовые кудри, томная улыбка и красивые платья, а также любовь к развлечениям утверждали всех в мысли, будто она просто глупая девчонка. На самом деле Телла была какой угодно, только не глупой или никчемной - но людям нравится считать таковыми молоденьких барышень. Телла полагала, что именно отсюда проистекает большая часть ее силы. На самом деле она смелая, храбрая и хитрая - и выйдет из нынешней передряги победительницей - чего бы ей это ни стоило.
        - Если бы ты выяснила настоящее имя Легендо, - произнес Джекс, - все обернулось бы по-другому.
        - В таком случае, почему же теперь ты требуешь от меня большего, чем просто имя?
        - К чему довольствоваться только именем, когда ты можешь выиграть игру и привести ко мне самого Легендо? - Тон Джекса был пренебрежительным, таким же беспечным, как и его праздная поза. Но Телла считала, что за его требованием скрывается что-то еще. Она хотела надавить на него, попытаться выспросить поподробнее, но сомневалась, что он откроет, чего именно хочет от магистра. Имелись у Теллы и другие вопросы, ответы на которые требовались ей куда сильнее.
        Она откинулась на спинку сидения, подражая расслабленной позе Джекса.
        - Откуда мне знать, что все это взаправду? Может, ты просто играешь отведенную тебе в Каравале роль?
        - Ты хочешь доказательств того, что я Мойра, чьему поцелую по силам убить тебя? - В глазах Джекса вспыхнуло веселье; похоже, он все-таки способен на проявление эмоций, а идея похвастаться собственной смертоносностью приводит его в неописуемый восторг.
        - Обойдусь, - ответила Телла.
        На самом деле она вовсе не считала Джекса заурядным артистом Караваля. Его поцелуй не стоил того, чтобы за него умереть, хотя Телла стала бы утверждать обратное, если бы ей не довелось познать Смерть. Поцелуи - это лишь краткие, но восхитительные мгновения удовольствия, однако Телла могла бы целовать Джекса целую вечность. Дело было не только в том, как его губы скользили по ее губам, но в скрытом желании: он заставил ее почувствовать себя так, будто она единственная девушка на земле, которую он искал всю свою жизнь. В тот момент ей удалось забыть, что ее бросила мать, а отец периодически измывался над ней, потому что Джекс заставил ее почувствовать, что станет вечно держать ее в своих объятиях. Возможно, это была самая убедительная ложь, которую ей когда-либо говорили.
        Потом она увидела, как он сияет, и все поняла. Удивительно, что присутствующие на балу гости ничего не заметили. Даже сейчас, когда свечение по большей части померкло, Джекс по-прежнему выглядел не как человек. Злобный красавчик, способный убить одним прикосновением губ.
        И все же Телла никак не могла до конца поверить в то, что он - одна из Мойр. Интересно, как давно он вернулся на землю, и с ним ли остальные? Не зная, сколько еще времени продлится его благодушное расположение, она поспешила получить ответы на другие интересующие ее вопросы.
        - Открой настоящее имя моей матери, - сказала она, - и представь доказательства того, что знаешь, где она, и что приведешь меня к ней, когда Караваль закончится. Только так я смогу поверить в правдивость твоих слов.
        Джекс покрутил одну из своих запонок в виде слезинки - или это капля крови?
        - Думаю, ты и без того в этом не сомневаешься, но, так и быть, я тебя уважу.
        Карета стала снижаться, а Джекс полез в карман и вытащил новенькую прямоугольную карту, рубашка которой была безошибочно узнаваема даже в полутьме: темного оттенка паслена, почти черного, с крошечными золотистыми крапинками, которые сверкали на свету, и тиснеными бордово-фиолетовыми завитушками, навевающими мысли о влажных цветах, крови ведьм и магии.
        По рукам Теллы забегали мурашки.
        Это была одна из карт из Колоды Судьбы ее матери. За последующие годы Телла перевидала множество других колод, но все они уступали светящимся, почти волшебным изображениям на картах, которые принадлежали Паломе.
        Телла боролась с желанием выхватить ее и выпрыгнуть из кареты, прежде чем получит еще одно мрачное предсказание будущего. Но когда Джекс перевернул карту, оказалось, что на ней запечатлена не Мойра, а пугающе реалистичное изображение ее матери с темными прядями волос, ниспадающими на костлявые плечи - совсем не такими были они в памяти Теллы! Палома стояла, выставив ладони наружу, как если бы была заперта внутри карты и не могла выбраться.
        - Вот где твоя мать провела последние семь лет, - пояснил Джекс.
        Телла оторвала взгляд от изображения, чтобы посмотреть, не насмехается ли он над ней, но веселый огонек, который несколько мгновений назад освещал его глаза, исчез. Его лицо сделалось таким же ледяным, как кровь, холодившая теперь жилы Теллы.
        - Я тебе не верю, - выдохнула она.
        - Чему именно? Что это твоя мать, или что она заперта внутри карты?
        Джекс положил карту поверх сжатых кулаков Теллы. От прикосновения к ней кожу не покалывало, как в случае с Араклом, но Телла ощутила пульсацию, мучительно медленную, будто сердцебиение умирающего человека. В том, что он умирает, сомнений у нее не было, потому что точно также стучало ее затихающее сердце.
        Этого не может быть на самом деле! Нет-нет-нет! Однако, ощущая исходящее от карты сердцебиение, Телла поймала себя на том, что верит в реальность происходящего.
        - Как такое возможно?
        - Это проще, чем ты думаешь, - отозвался Джекс. - И очень мучительно - по опыту знаю.
        В этот момент в карету проник тонкий лучик лунного света, осветив лицо Джекса. Черты его оставались бесстрастными, но под бледной кожей вдруг отчетливо проступил череп. Считая, что он не способен на проявление эмоций, Телла глубоко заблуждалась. Возможно, ему не дано познать любовь, да и прочие его чувства не такие, как у человека, но охвативший его ужас был столь осязаем, что не ощутить его было просто невозможно.
        - Ты сам был заперт внутри карты, - озарила ее внезапная догадка.
        Джекс отвернулся от света луны, скрылся в тенях, чтобы Телла ничего не смогла прочесть по его лицу.
        - Куда, по-твоему, делись все Мойры, когда исчезли много лет назад? - прошептал он.
        Желудок Теллы камнем ухнул вниз, когда карета стала снижаться. До нее доходили слухи, будто Мойры были изгнаны могущественной ведьмой. Согласно другой версии, они сами друг друга уничтожили. Еще одна легенда утверждала, что звезды превратили их обратно в людей. Но чтобы Мойры оказались пленниками карт - такого Телле слышать не доводилось.
        - Однако сегодня мы об этом говорить не будем, - продолжил Джекс. - Обеспокойся-ка ты тем, чтобы победить в игре и узнать для меня настоящее имя Легендо. - Взглядом он указал на смятую бумажную звезду, которую Телла до сих пор сжимала в кулаке - позабытую первую подсказку. - Прочти же!
        Телла не пошевелилась, и Джекс сам разжал ее руку, разгладил звезду и продекламировал:
        Другие подсказки, которые вам потребуются, спрятаны по всему городу.
        Чтобы отыскать вторую,
        Отправляйтесь на поиски красоты.
        Некогда эта часть валенды была юдолью скорби,
        А теперь исполнена веры в волшебство.
        - Похоже на район Храмов, - помолчав немного, заметил Джекс.
        - Мне следует поблагодарить тебя за это озарение? - рыкнула на него Телла.
        - Я просто пытаюсь сэкономить тебе время. - Его голос стал резче. - Хоть ты пока и не ощутила на себе всей силы моего поцелуя, некоторых последствий не избежать. Караваль заканчивается на рассвете в День Элантины, следовательно, в твоем распоряжении еще пять ночей, чтобы найти оставшиеся подсказки. Помни, что я единственный, кто может освободить твою мать. Если проиграешь игру и не приведешь ко мне Легендо, она навсегда останется запертой внутри той карты, а ты умрешь…
        Карета тяжело приземлилась, и Джекс замолчал. Телла потянулась было к двери.
        - И последнее. - Кивком головы Джекс указал на карту с изображением Паломы. - Сохрани ее в безопасности. Если что-нибудь случится с этой картой, даже я не смогу спасти твою матушку. Когда выиграешь игру, держи при себе монету невезения, которую я тебе дал, и тогда я найду тебя до появления Легендо. А до тех пор, любовь моя, приложи все усилия, чтобы не умереть.
        Выбравшись из кареты, Телла окунулась в чернильную ночную тьму, а Джекс послал ей вслед воздушный поцелуй.
        Глава 15
        Смерть посетила Теллу, пока та спала: провела кончиками когтей по затылку, тенью проникла в первозданные сны, отравив цвета, придав всему вкус пыли, засыпав пеплом.
        «Скоро ты снова станешь моей».
        Заслышав скрежещущий гнилостный глас смерти, Телла, вздрогнув, проснулась и рывком села на постели. Язык ее отяжелел и едва ворочался во рту, волосы взмокли и слиплись. А вот учащенного сердцебиения не наблюдалось. Напротив, сердце у нее в груди стучало много медленнее, чем прошлой ночью.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Черт бы подрал этого Джекса и его проклятые губы!
        Одной рукой Телла вцепилась во влажные простыни, а другой сжала карту, в которой была заточена ее мать. Во сне, блуждая в дебрях кошмаров, Телла загнула ее по краям, замяв уголок прямо над темноволосой головой Паломы. Похоже, эта карта была далеко не такой прочной, как Аракл. Значит, придется тщательно следить за ее сохранностью.
        - Мне очень жаль, - прошептала она матери. Расставаться с картой совершенно не хотелось, но и держать ее при себе казалось слишком рискованным.
        Телла подошла к своему заветному сундучку и засунула карту с плененной матерью в прореху во внутренней обивке, а Аракла, наоборот, вытащила.
        В последнее время произошло так много всего, что Телле нужно было узнать, изменила ли новая заключенная ею сделка будущее ее матери.
        На ощупь Аракл был куда теплее, чем обычно, но будущее, которое он показывал, оставалось прежним. Палома глядела на Теллу пустыми глазами, такими же мертвыми, какими они были в прошлый раз.
        Вот только ее мать еще не умерла! Она лишь угодила в западню. Но Телла отказывалась поддаваться унынию. Она выиграет Караваль и все исправит.
        - Чего бы это ни стоило!
        Как только слова слетели с губ Теллы, Аракл обжег кончики ее пальцев. Магическое тепло растеклось по руке, а изображение замерцало и показало сначала Палому, лежащую мертвой, а затем Скарлетт и Теллу, обнимающих свою мать с той же самозабвенностью, с какой они делали это, будучи маленькими девочками.
        Все выглядело таким реальным, что Телла почти чувствовала руки матери, сильные, мягкие и теплые, и из ее горла вырвалось тихое рыдание. Затем картинка снова сменилась на первоначальную - бездыханное тело Паломы.
        - Нет! - вскричала Телла.
        Тогда изображение в который уже раз показало ей ее саму и Скарлетт, воссоединившихся со своей матерью.
        - Сударыня! - тяжело постучал в дверь стражник. - У вас все в порядке?
        - Да-да, - рассеянно отозвалась Телла, наблюдая за продолжающей меняться картой. Прежде ничего подобного никогда не случалось. Теперь же она металась от смерти к радости, как будто показывая Телле, что ее грядущее зависит только от нее, и от того, удастся ли ей выиграть эту игру для Джекса.
        Телла спрятала Аракла обратно в сундучок и решительно достала первую подсказку.
        Другие подсказки, которые вам потребуются, спрятаны по всему городу.
        Чтобы отыскать вторую,
        Отправляйтесь на поиски красоты.
        Некогда эта часть валенды была юдолью скорби,
        А теперь исполнена веры в волшебство.
        Во время прошлого Караваля Скарлетт в начале игры получила карточку с инструкциями касательно нахождения остальных пяти подсказок, но на сей раз, похоже, задумка иная. Если верить написанным здесь словам и тому, что Данте сказал тогда в карете, новая подсказка будет ожидать игроков каждый вечер в новом районе города. Телле нужно найти их всех, чтобы победить, и тогда она встретится лицом к лицу с Легендо.
        К сожалению, поскольку в Караваль играли только ночью, Телла не могла начать поиски до наступления вечера. И, похоже, у Джекса имелись на нее планы в течение дня.
        В изножье кровати стояла уже знакомая коробка, выглядевшая точно так же, как та, которую мнимый жених прислал накануне, только на этот раз перевязанная золотым бантом вместо белого.
        КОЛИ ОБРУЧИЛАСЬ С БУДУЩИМ ИМПЕРАТОРОМ, ТО И ОДЕВАЙСЯ СООТВЕТСТВЕННО.
        Вместе с этим посланием в коробке обнаружилась маленькая карточка с колючей фиолетовой каймой.
        МОДНЫЙ МАГАЗИН МИНЕРВЫ
        Все прогрессивные жители Валенды одевались у нас задолго до воцарения Элантины - и будут одеваться в дальнейшем.
        Только по предварительной записи.
        На обратной стороне карточки кто-то нацарапал слова «Атласный квартал» вместе с указанием времени, которое было зачеркнуто и переписано:
        ЯВИТЬСЯ ЗА -ЧАС- ДВА ЧАСА ДО ПОЛУДНЯ
        ЭТО НЕ ПРОСЬБА.
        Приказ представлялся почти смехотворным, учитывая, как мало Джекс заботился о собственной внешности. Телла решила, что указание касалось не столько внешнего вида, сколько обладания: он хотел дать понять, что теперь она принадлежит ему.
        Назвать его демоном было бы слишком мягко.
        Если бы их помолвка была настоящей, одна эта записка убедила бы Теллу немедленно расторгнуть ее. Однако в нынешней ситуации она ничего подобного позволить себе не могла.
        В коробке обнаружилась пара перчаток телесного цвета длиной до локтя с пуговицами из голубого жемчуга. Отбросив их в сторону, она вытащила платье такого же цвета, прекрасное до отвращения, с открытыми плечами. Отец никогда не позволил бы ей надеть подобный наряд. При виде него он побагровел бы от ярости. Отделанное сапфирово-голубым кружевом, которое так и льнуло к телесному лифу, платье было нежным, женственным и одновременно немного скандальным.
        Все же Телла хотела проигнорировать встречу и выбросить платье вместе с перчатками, поскольку ей не нравилось стремление Джекса наряжать ее, как свою куклу. Однако ее сундуки до сих пор не доставили. Да и Джекс ясно дал понять, что для спасения матери и собственной жизни ей нужно не только выиграть игру, но и убедительно изображать невесту.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Ее сердце билось не медленнее, чем когда она проснулась, но и не быстрее. Наскоро позавтракав, она поспешила в каретный сарай, отмечая, что движения ее несколько вялые.
        Телле приходилось прикладывать куда больше усилий, чем обычно, чтобы внимание не рассеивалось. Наконец экипаж приземлился, и она оказалась на улице, заполненной надменными людьми, и принялась искать Модный Магазин Минервы.
        Хотя Телле только предстояло исследовать Валенду, она слышала о различных ее районах: нелегальном квартале Пряностей, дерзком районе Храмов, надменном Университетском городке и элегантном Атласном квартале. В последнем она и должна была сейчас находиться. Будучи одним из самых роскошных районов города, Атласный квартал, как говорили, представляет собой лабиринт шикарных магазинов одежды, шляпных лавок и кондитерских с выкрашенными в яркие цвета фасадами.
        Но либо услышанные Теллой сведения были ошибочными, либо она по незнанию оказалась в другом месте. Торговые лавки вокруг были темными, как зловещая стая воронов, и теснились в вонючих переулках. Да и посетители их имели далеко не благородный вид. Одетая в изящное платье с сапфирово-голубым кружевом, Телла походила на книжный персонаж, попавший не в свою историю.
        Разыскивая Модный Магазин Минервы, Телла заметила множество охваченных страстью влюбленных парочек, жмущихся к фонарным столбам, женщин, курящих едкие сигары, а также обилие фантастически безвкусных жакетов и открытых корсетов резких оттенков: жжено-оранжевых, перезрело-желтых, голубовато-синих и красновато-коричневых.
        На каждом втором столбе красовались приколоченные таблички, на некоторых из которых над картинкой крупными буквами значилось слово «Разыскивается», на других - «Пропал человек». Еще несколько кричаще раскрашенных объявлений возвещали о наступлении Дня Элантины, но казались здесь такими же неуместными, как и сама Телла.
        Телла с трудом подавила желание скрестить руки на груди, показав тем самым, как ей неуютно, когда проходила мимо ряда лавок, торгующих ядами:
        «Снадобья Мандрагоры: лечим простуду и прочие хвори»
        «Фаусто: приходите к нам за фенхелем, пижмой и наперстянкой!»
        Траволечебница «Болиголов и боярышник»
        Телла окончательно уверилась, что попала не в тот район. Все вокруг выглядело - и пахло - как в скандально известном квартале Пряностей, в который заглядывали те, кто хотел нанять убийцу, разжиться растворяющимися без следа ядами или внутренними органами. Также здесь располагались игорные дома, наркопритоны и бордели. Подобные заведения были в Валенде под запретом, поэтому все они существовали подпольно в подземных помещениях, попасть в которые можно было только через потайные двери из магазинов экзотических специй наверху и, конечно, назвав пароль.
        - Едва ли такой хорошенькой девушке следует находиться на этих улицах одной, даже в дневное время.
        Телла нервно шарахнулась в сторону, хотя обратившаяся к ней женщина выглядела слишком старой и едва ли способной причинить какой-либо вред. Это старуха была, по меньшей мере, в пять раз старше Теллы, с испачканными чернилами морщинистыми руками и отливающими сединой волосами, свисающими чуть не до самой земли. Она тщательно сметала грязь и копоть с крыльца, над которым имелась вывеска «Их разыскивает Элантина».
        Телла резко втянула носом воздух. Хоть квартал Пряностей ей и незнаком, эта лачуга манила, как встреча со старым другом. Именно сюда она отправляла свои послания Джексу.
        Строго говоря, раньше Телла не могла с уверенностью сказать, было ли это действительно существующее заведение или просто адрес, который люди использовали для пересылки незаконных запросов и писем. Теперь она утвердилась в его реальности. Она видела развешанные по всему кварталу объявления о розыске преступников, которые, похоже, распространяли как раз отсюда.
        Телла подошла ближе, чтобы заглянуть внутрь, и увидела пергаментные плакаты с черно-белыми изображениями преступников весьма колоритного вида. Они казались одновременно манящими и тревожащими, и Телла задалась вопросом, не были ли эти портреты заколдованы, потому что они так и звали подняться по ступенькам и войти внутрь, чтобы взглянуть поближе, точно так же, как Колода Судьбы ее матери много лет назад искушала поиграть в карты.
        Что не привело ни к чему хорошему.
        - Заблудилась? - спросила старуха. - В нашем районе это небезопасно.
        Далекие колокола принялись отбивать время. Если бы Телла потрудилась посчитать, то узнала бы, что уже десять часов. Так и на назначенную встречу недолго опоздать! Возможно, ей удастся вернуться позже, чтобы исследовать эту лачугу.
        - Я ищу Модный Магазин Минервы, - сказала она.
        Старуха пронзила ее взглядом.
        - Уж не знаю, что тебе там понадобилось, но, сдается мне, это совсем рядом - прямо по этой дороге. - Кивком подбородка она указала в сторону знака в конце квартала с надписью «Не туда».
        - Будь осторожна, - крикнула ей вслед женщина. - Минерва не…
        Но Телла уже спешила вниз по улице, не дослушав остальную часть предупреждения. Очень скоро желудок ее стал протестовать, нагрузка на сердце увеличилась. Однако она продолжала бежать, пока не оказалась на залитом солнцем тротуаре, вдоль которого выстроились торговые лавки, красивые, как свежеупакованные покупки. Модный Магазин Минервы располагался прямо на углу. Сиреневые шторы на окнах были задернуты, а тяжелые сливовые навесы затеняли дверь, как смеженные веки.
        Скарлетт бы это не понравилось, учитывая ее отвращение к фиолетовому цвету.
        Телла почувствовала укол вины за то, что покинула дворец, не проведав сестру, особенно после того, что Скарлетт узнала об Армандо прошлой ночью. Но Скарлетт, вероятно, также слышала о помолвке Теллы. Стоит ей заговорить с младшей сестрой, как тут же поймет: это розыгрыш, и, скорее всего, попытается совершить какой-то героический поступок и тем самым подвергнет себя опасности. Допустить подобного Телла никак не могла.
        Скарлетт была невероятно дорога Телле - на нее одну в целом мире можно было положиться. Телла, возможно, и не верила в любовь, но побилась о заклад собственной жизнью, что сестра любит ее. Телла скорее уничтожит мир, чем позволит, чтобы со Скарлетт что-то случилось.
        - Прошу прощения! - Телла с трудом дышала, когда добралась до входа в «Минерву», где похожий на бочку мужчина с зачесанными назад волосами и в сливовом костюме того же оттенка, что и сам магазин, охранял дверь, как будто был ее продолжением. - Меня зовут Донателла Дранья.
        - Рановато вы пришли, не так ли? - заметил мужчина.
        Телла была совершенно уверена, что он все перепутал, и что на самом деле она опоздала. Это было ее первое отстраненное наблюдение. А вторым стало неоправданно большое количество замков, которые мужчина отпер, прежде чем открыть темно-фиолетовую дверь и впустить ее внутрь.
        Глава 16
        Модный Магазин Минервы не был обычной торговой лавкой. Войдя, Телла засомневалась, продают ли здесь вообще одежду.
        В вестибюле стояли роскошные сиреневые диваны и фиолетовые вазы, наполненные цветами размером с небольшие деревья, источающие аромат лаванды и дорогого табака. Пол был устлан аметистовыми коврами с толстым, похожим на некошеную траву ворсом. Несмотря на окружающее великолепие, Телла не увидела ни платьев, ни модных аксессуаров.
        - Ах, милочка, да вы и сама как картинка!
        Телла подскочила от неожиданности, когда створки двойных дверей распахнулись, пропуская шуструю пухлую швею. Ее доходящие до подбородка волосы были светло-лилового цвета, в тон висящим на шее измерительным лентам, напоминающим нити драгоценных бус.
        - Он предупреждал, что вы девушка с характером, но ни словом не обмолвился о вашей красоте. Неудивительно, что вы привлекли его внимание.
        Телла не хотела в ответ улыбаться, учитывая, что все произошло помимо ее воли - и нахождение здесь, и мнимые отношения с Джексом, но все же ей было приятно, что перед ней заискивали.
        - Вы пришли раньше назначенного времени, так что, возможно, придется немного посидеть здесь. Не хотите ли вина или кусочек торта, скрасить ожидание?
        - От подобного предложения я никогда не отказываюсь.
        - Сейчас все принесут.
        Швея провела Теллу в роскошный пурпурный коридор, оклеенный бархатными обоями и с рядами закрытых дверей, темными, как черешня - из-за них доносился мрачный шепот:
        - Сколько яда помещается в этих запонках? - пробормотал мужской голос.
        За соседней дверью женщина решительно объясняла:
        - Удавка вплетена между кружевами - вам нужно лишь слегка потянуть.
        Еще за одной запертой дверью кто-то хихикнул, а затем говорок с акцентом произнес:
        - Рукава такие пышные, что в них, как в колыбели, можно спрятать небольшой пистолет.
        Спрятанные пистолеты. Яд. Удавки.
        Все здесь происходящее определенно ненормально, хотя, конечно, то же самое можно сказать и про жениха Теллы. «Мнимого жениха», мысленно поправила она себя. Хотя Джекс прилагает на удивление много усилий для поддержания иллюзии помолвки с ней.
        Швея остановилась перед дверью в конце коридора.
        - Проходите, милочка, устраивайтесь. Через несколько минут я вернусь с вашими вещами. - С этими словами она исчезла в коридоре, а Телла потянулась к дверной ручке. Она почти ожидала увидеть люстры, сделанные из флакончиков с ядом, свисающие с потолка цвета баклажана, украшенные мечами зеркала и выполненные в виде серебряных кинжалов крючки для одежды.
        А вот кого она точно не ожидала увидеть, так это Данте. Желудок у нее сжался, а сердце сделало мертвую петлю, как и всегда при встрече с ним.
        Он не просто присел отдохнуть, но явно был хозяином положения. Он восседал в стоящем на возвышении в углу комнаты огромном черном кожаном кресле, как правитель на троне. Причем казалось, сам временный трон теряется за его широкими плечами и грудью, а не наоборот. Сидел он прямо, но без всякого напряжения, как человек, не привыкший сутулиться.
        «Вот ведь надменный мерзавец!» с негодованием подумала Телла, чувствуя разливающийся у нее в груди жар.
        - Что ты здесь делаешь? - спросила она.
        - Жду тебя.
        - Как ты узнал, что я сюда приду?
        Данте в ответ лишь медленно высокомерно вздернул брови, и Телла почувствовала, что ее мир дал крен.
        - Так это ты отправил то письмо?
        - Разочарована, что я не Джекс?
        Она с силой захлопнула дверь.
        - Ты с ума сошел? Знаешь, что сделает мой жених, если узнает об этом?
        - Узнает он только в том случае, если ты сама ему скажешь, - холодно ответил Данте. - Передо мной можешь не притворяться, что вы с ним в самом деле помолвлены.
        Телла как наяву услышала звенящие сигналы тревоги, вспоминая слова Джекса:
        «Возьмем, к примеру, твоего татуированного друга… он один из артистов Легендо, следовательно, на этой неделе я его убить не могу. Однако если он раскроет правду, я с легкостью прикончу его, как только игра завершится».
        - Откуда тебе знать, что я притворяюсь? - Телла хотела было улыбнуться самой очаровательной своей улыбкой, но сообразила, что Данте тут же догадается о ее лжи. Ей же, напротив, нужно убедить его в правдивости своих слов. - Когда мы с Джексом целовались, разве похоже было, что это не по-настоящему?
        Напряженный взгляд Данте не дрогнул, но Телла могла поклясться, что у него на шее дернулась жилка.
        - Не вполне понимаю, что вы двое затеяли, но в то, что вы собираетесь пожениться, определенно не верю.
        - Почему? - с вызовом спросила Телла. - Сомневаешься, что наследник престола захочет взять меня в жены?
        Данте медленно изогнул губы и этим сказал больше, чем мог бы любым оскорблением.
        - Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?
        На щеках Теллы вспыхнул румянец. Она пыталась удержать Джекса от убийства, но Данте не мог пересилить собственную жестокость.
        - Ты пришел сюда только для того, чтобы насмехаться надо мной?
        - Что я такого сказал насмешливого? Ты делаешь слишком поспешные выводы, Телла. - Произнося ее имя, он наклонился ближе, растягивая слоги, как будто стараясь удержать их на языке. - Может быть, я, наоборот, собирался восхититься тем, какая ты сметливая, веселая и красивая. Я всегда считал, что ты слишком умна, чтобы выйти замуж за убийцу.
        - А я всегда считала, что стоит пойти на некоторый риск, - возразила Телла, игнорируя тот факт, что выбранные Данте эпитеты - «сметливая», «веселая» и «красивая» - очень ей польстили. - Джекс привлекателен и богат, и скоро будет править Меридианной империей, а я в таком случае стану следующей императрицей. Так что, полагаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что сделал возможным наше с ним знакомство.
        Взгляд Данте полыхнул огнем. Возможно, ему не понравились ее слова, а может, Телле наконец удалось его убедить.
        - Если ты действительно думаешь, что я оказал тебе услугу… - начал было он и вдруг замолчал. Он опустил взгляд, искра в котором уже угасла, и поспешно вскочил с кресла, спрыгнул с возвышения и одним резким движением схватил Теллу за запястье. - Что случилось с твоей рукой?
        Кап.
        Кап.
        Кап.
        Темная, красная, неумолимая кровь текла по пальцам правой руки, капая с кончиков ногтей в ритме ее замедлившегося пульса. Джекс!
        Холодок пробежал по коже Теллы, когтями впился в душу. Опять этот жалкий, лживый, безжалостный, наслаждающийся чужой болью принц мерзости! Мало того, что обрек ее на безответную любовь, он действительно убивает ее. Собственное замедленно сердцебиение ей вовсе не показалось!
        Перед глазами Теллы заплясали белые и черные точки.
        С ее ногтей упали еще три крупные капли крови, запятнав аметистовый ковер. У Теллы в ушах снова зазвучал насмешливый голос Джекса, предупреждающий о последствиях поцелуя его проклятых губ.
        - Я и не заметила, что у меня все еще идет кровь, - солгала Телла. - Это я зацепилась рукой за дверцу кареты. Наверное, мне стоит показаться лекарю…
        Данте усилил хватку.
        - Я сам могу осмотреть твою руку.
        Скупыми точными движениями он развязал свой шейный платок и осторожно прижал ткань к ее пальцам. У Теллы перехватило дыхание. Данте не должен был прикасаться к ней так нежно или притягивать ее ближе с каждым движением, а она не должна была позволять ему этого. Ей следовало оттолкнуть его длинные руки, рявкнуть на него, когда он медленно обернул вокруг ее кровоточащей ладони снятый со своей шеи теплый шелк. Вот как нужно было поступить - и не только из-за угроз Джекса, но и из-за того, на кого работал Данте.
        Телла в самом деле старалась не задумываться о том, что произойдет, когда она выдаст Легендо Джексу, но сомневалась, что исход окажется благоприятным. Легендо временами может вести себя злобно, а Принц Сердец - зло во плоти. Из тех, кто без колебаний вырвет сердце у девушки из груди и вонзит в него зубы, как в яблоко.
        Чтобы защитить себя, ей нужно держаться подальше от Данте, сколь бы ни было сильно желание закрыть глаза и на краткое мгновение упасть в его объятия.
        - Расскажи мне, что на самом деле произошло прошлой ночью после того, как наследник тебя увез.
        Голос Данте звучал успокаивающе и повелительно одновременно, как треск пламени, пожирающего дерево. Яростный и смертоносный, но в то же время равномерный и успокаивающий. Девушка могла бы с легкостью увлечься обладателем подобного голоса!
        - Мне в самом деле не нужна твоя помощь. - Телла отдернула руку, сорвала его шелковый платок и забрызгала свое кружевное платье кровью, разрушив обволакивающие чары Данте, прежде чем они полностью завладели ею.
        Судя по виду, он хотел снова дотронуться до нее. Если бы она, нетвердо держащаяся на ногах, хотя бы чуть-чуть пошатнулась, Данте сгреб бы ее в охапку и прижал к себе так крепко, что она охотно призналась бы во всех своих грехах и тайнах.
        Но ведь ему все равно. Он просто притворяется, играет предписанную Каравалем роль. Телла заставила себя отступить на шаг, и при виде этого у Данте на шее запульсировала жилка.
        - Почему ты не позволяешь мне помочь тебе?
        - Может быть, мне просто не нужна твоя помощь!
        Еще одна капля крови упала на пол.
        Теперь перед глазами Теллы плясали не только точки, но и звездочки. Не успела она сделать очередной шаг назад, как Данте снова оказался рядом и сжал ее запястье - на сей раз, возможно, с куда большей силой, как будто намереваясь завершить то, что до этого начал. Телла ни за что не призналась бы ему, что когда его широкие теплые ладони обернули ее окровавленные пальцы шейным платком, она в самом деле почувствовала, будто головокружение отступает.
        - Я бы отпустил тебя, но ты только что призналась, что тебе нужна помощь, - более мягким, чем раньше, голосом произнес Данте. - Скажи мне, чего хочет от тебя этот убийца?
        Ну почему он такой упрямый? Неужели нельзя просто обернуть ее пальцы тканью и этим удовольствоваться?
        - Давай, ты просто забудешь обо всем этом и притворишься, что так и должно быть? - предложила она. - Беспокоясь обо мне, ты подвергаешь опасности и себя тоже. Если Джекс поймет, что ты знаешь правду, он причинит тебе такую боль, какую даже Легендо не сможет исправить.
        Сказанные ею слова должны были прозвучать угрожающе, но вместо того, чтобы отпустить ее, Данте сверкнул белозубой улыбкой.
        - Вот уж не думал, что тебе есть дело до моего благополучия! - заметил он.
        - Нет мне до него никакого дела! - рявкнула в ответ Телла.
        Для пущей убедительности ей следовало бы отдернуть руку.
        Ей не нужна его помощь, чтобы выиграть игру, и она не доверяет ему, но, к сожалению, ей нравилось чувствовать его присутствие рядом. Кровотечение вызвало озноб, которого раньше не было, но Данте и тут сумел помочь, взяв ее за руку и наклонившись ближе, заставив ее прислониться спиной к двери и почти накрыв своим телом.
        Места было достаточно, чтобы Телла могла при желании ухватиться за ручку и, распахнув дверь, выскользнуть из комнаты. Но как бы она ни уверяла себя, что так и нужно поступить, ее пальцы оказались такими же упрямыми, как и сам Данте, - они отказывались тянуться к выходу.
        - Скажи мне, чего он хочет от тебя, - грубо потребовал Данте.
        - Он хочет жениться на мне, вот и все.
        Данте лишь головой покачал.
        - Знаешь, я ведь могу и оскорбиться, что ты упорно продолжаешь подвергать мои слова сомнению.
        - Просто я не верю, что он хочет только этого.
        Данте прижал ладонь к щеке Теллы и, наклонив ее лицо к своему, медленно погладил по подбородку. От его прикосновения она покраснела, а тело словно обдало жаркой волной.
        - Если ты мне не скажешь, я сам все выясню, - пригрозил Данте.
        И приговорит себя к гибели… или раскроет ее планы касательно Легендо - и обречет ее на проклятие вроде того, какое постигло ее мать.
        Телла заставила себя убрать его руку со своей щеки.
        - Я не испытываю к тебе неприязни, Данте. На самом деле, если бы ты не был простым актером, ты бы мне, наверное, очень понравился. В действительности ты и есть тот красавчик, каким сам себя считаешь. Но мне требуется нечто большее, чем просто хорошенькое личико, и Джекс может мне это дать. Он способен снабдить меня всем, чего я когда-либо желала. - Телла сжала губы и на мгновение смежила веки, словно представляя поцелуй, которым обменялась с ним на балу.
        Когда она снова открыла глаза, лицо Данте было всего в нескольких сантиметрах от нее, его взгляд сделался черен, как пролитые чернила. Она почувствовала, как внизу ее живота разливается тепло.
        - Либо ты немногого хочешь, либо лжешь, - подытожил он. - Я в самом деле мог бы поверить, что ты выйдешь за него замуж, но, учитывая то, что я о тебе знаю, сильно сомневаюсь, что ему по силам исполнить твои желания.
        Когда он договорил, его рот оказался так близко, что одного неосторожного движения хватило бы для соприкосновения их губ. Телла медленно подняла подбородок, осознавая, что свернула на предательскую тропку, и бросила на него призывный жаркий взгляд.
        - Может быть, ты многого о Джексе не знаешь.
        Данте ответил улыбкой, которая не была ни доброй, ни теплой, ни мягкой. Она казалась точно выверенной, неспешной и дразнящей, как у человека, который вот-вот выложит на стол выигрышную комбинацию карт.
        - Ты так говоришь, потому что он Принц Сердец?
        Телла замерла, внутренне запаниковав. Чувства ее обострились до предела, даже кровь перестала капать с кончиков пальцев. Если хочет убедить Данте, что понятия не имеет, о чем он говорит, нужно немедленно взять себя в руки, но игра в наивность только убедила бы его, что она не в себе. Возможно, так оно в действительности и было. Сама она проклята, ее мать заперта в ловушке внутри карты, и, чтобы спасти и ее, и себя, Телле требуется сыграть в игру с участием двух скандально известных бессмертных существ, одного из которых и в природе-то быть не должно.
        Однако еще по дороге в Валенду Данте рассуждал о Принце Сердец так, будто тот до сих пор жив. Это казалось странным совпадением, особенно когда она вспомнила начало приветственной речи Джованны:
        «Элантина пригласила нас сюда, чтобы спасти империю от величайшего страха.
        На протяжении веков боги и богини судьбы Мойры томились взаперти, но теперь хотят выйти на свободу и принять участие в игре».
        Что, если Джекс и правда Мойра, вернувшаяся, чтобы…
        Нет! Телла запретила себе додумывать эту мысль. Верить в реальность Караваля - это прямой путь к безумию. Другим очевидным объяснением было то, что Джекс играет определенную роль. Но капающая с пальцев Теллы кровь и постепенно замедляющееся сердцебиение казались убедительным доказательством того, что он настоящий Принц Сердец.
        Данте, должно быть, блефовал, играя на лжи, точно так же, как поступил тогда со старшей смотрительницей во дворце, когда заявил, что Телла помолвлена с Джексом.
        - Если бы Джекс действительно был Принцем Сердец, я бы уже умерла от его поцелуя.
        - А вдруг ты его единственная настоящая любовь? Или он позволил тебе жить, потому что у него другие планы. - Данте быстро окинул взглядом облегающее платье Теллы, украшенное сапфировым кружевом, как будто откуда-то знал, что его прислал Джекс.
        - Не смотри на меня так, - запротестовала Телла. - Именно ты придумал байку о нашей с ним помолвке.
        Последняя капля крови упала на пол, мрачно подчеркнув ее слова, и, глядя на нее, Данте вдруг изменился в лице. Отбросив привычное высокомерие, он сказал:
        - Ты права. Это моя вина. Я сделал плохой выбор. Но клянусь, когда я сказал, что ты помолвлена с наследником, я не знал, что он Принц Сердец.
        - Тогда как ты это выяснил?
        - Когда увидел, как ты танцевала с ним на балу. Движения Мойр неестественные; они не принадлежат этому миру, как и те из нас, кто умер и вернулся к жизни. - Данте тяжело сглотнул, и, когда заговорил снова, его голос был необычно тихим: - Гости на празднике, возможно, ничего не заметили, но после того, как он поцеловал тебя, я увидел, как он сияет…
        В коридоре послышались торопливые шаги, которые становились громче и ближе. Рот Данте сжался в тонкую линию.
        - Возможно, тебе стоит притвориться, что не знаешь меня, - предложил он.
        - Почему? - удивилась Телла.
        - Потому что меня здесь быть не должно.
        - Я думала, ты нашу встречу и подстроил!
        Губы Данте изогнулись в суховатой улыбке.
        - Разве я говорил о чем-то подобном?
        Ублюдок!
        Он оттолкнулся от стены в тот момент, когда Телла открыла рот. Ей и самой следовало бы догадаться, что на самом деле не он зазвал ее в это место. Он просто перехватил адресованную ей записку и исправил время на другое, нужное ему самому.
        Прежде чем она успела отругать его, кто-то толкнул дверь с другой стороны. Телла рванулась вперед, и дверь обрушилась на нее. Данте мгновенно поймал ее, обхватив крепкими руками за бедра как раз в тот момент, когда в комнату вошла швея.
        Она окинула взглядом их компрометирующее положение, потом заметила брызги крови на платье Теллы и на полу.
        - Уж не знаю, что вы здесь делаете, молодой человек, но у вас есть полсекунды, чтобы уйти, прежде чем я расскажу об этом наследнику. А в таком случае сами знаете, что произойдет.
        - Осторожнее, - возразил Данте, - из-за вас действия Его Смертоносного Высочества кажутся слишком предсказуемыми.
        Данте убрал руки от Теллы и прошептал ей на ухо:
        - Хоть ты и не хочешь мне верить, на этот раз Караваль - намного больше, чем просто игра. Не знаю, что пообещал тебе Принц Сердец, но для Мойр люди - не более чем трудовая сила или способ развлечься.
        Когда Данте ушел, сердцу Теллы удалось сделать несколько дополнительных ударов, почти вернувшись к нормальному ритму. Если бы Джекс не проклял ее, оно колотилось бы сейчас так громко, что было бы слышно во всех уголках Модного Магазина Минервы.
        Выгнав нарушителя спокойствия, швея снова расплылась в улыбке и поставила на маленький столик, который Телла не заметила, угощение, состоящее из кусочка торта и бокала вина. Вела себя эта женщина так, будто ничего особенного не случилось, но Телла не могла не задаться вопросом, сообщит ли она Джексу о произошедшем.
        Во всяком случае, болтала она о нем непрестанно. Заставив Теллу встать посередине комнаты, швея принялась подгонять платья по фигуре. Увы, ни в одном из них не обнаружилось спрятанного оружия. Однако нельзя отрицать, что все наряды были потрясающей красоты: материи меняли цвет на солнце, а накидки были прошиты нитями из звездной пыли, чтобы переливаться и сверкать в ночи.
        По словам швеи, самых лучших творений Телла еще не видела. Женщина вышла в коридор и, вернувшись через мгновение, вкатила трехъярусную серебряную тележку. Телла так и ахнула. Хоть она и ненавидела Джекса столь сильно, что хватило бы на тысячу разъяренных фурий, не могла не признать, что он мог ослепить, когда хотел.
        Тележка была завалена обилием масок, корон и накидок, изготовленных из кожи, драгоценных металлов и тончайших тканей. Каждая вещь идеально подходила ей по размеру и стоила целое состояние. Некоторые были отделаны перьями, другие - драгоценными камнями и полированным жемчугом. Все было невероятно красивым, как сокровища из волшебного кошмара, которым, как она предполагала, и был Джекс.
        Швея гордо улыбнулась.
        - Его высочество хотел, чтобы у вас был большой выбор маскарадных костюмов для кануна Дня Элантины. Только будьте осторожны: поскольку все было сделано специально для вас, на некоторых масках еще не высохла краска.
        Телла приблизилась к сверкающей тележке. Раньше у нее никогда не было повода наряжаться подобным образом. На ее родной Трисде рождение императрицы отмечали всего один день, но в Валенде и канун Дня Элантины праздновали с большим размахом: люди одевались в маскарадные костюмы и притворялись персонажами легенд и сказаний.
        Считалось, что правящие монархи произошли от самих богов и богинь судьбы, поэтому, по слухам, в канун дней их рождения Мойры на одну ночь возвращались на землю, чтобы оценить, достоин ли правитель оставаться на троне еще один год. Поэтому некоторые верили, что за масками и костюмами скрываются настоящие Мойры, прибывшие оттуда, где нынче пребывали, ради ночи озорства, хаоса и чудес.
        Телла предположила, что именно из-за временн?х совпадений Легендо и выбрал Мойр темой нынешнего Караваля. Она представляла, как магистр станет вводить игроков в заблуждение, заставляя своих исполнителей притворяться настоящими богами и богинями Судьбы.
        Телла не торопясь рассматривала содержимое тележки. Она заметила маску Принца Сердец, которая вместо привычных нарисованных красных слез плакала настоящими рубинами. Расколотая Корона, символизирующая невозможность выбрать ни одну из двух дорог, была украшена блестящими черными опалами, которые доводились темными отполированными родственниками перстня на пальце Теллы. Но великолепие этих камней меркло по сравнению с фатой из слез Невенчанной Невесты, изготовленной из настоящих бриллиантов. Казалось, в тележке представлены наряды всех старших и младших Мойр. Телла заметила замысловатый плащ Отравителя, украшенную перьями шляпу Госпожи Удачи, шипастые перчатки Хаоса и фарфоровую маску Узницы с нахмуренными губами, сделанными из дробленых сапфиров.
        - Неужели наследник старается подобным образом ради каждой своей новой возлюбленной?
        - Никогда такого не было, - ответила швея. - На самом деле это первый раз, когда он попросил нас разработать что-либо для кого-то, кроме него самого.
        Телла изобразила улыбку. Выбирая новую девушку, Джекс, вероятно, всякий раз прибегал к услугам разных швей.
        - Выбирайте то, что больше всего по душе, а я подгоню костюм по фигуре.
        Когда Телла снова окинула взглядом разложенные на тележке вещицы, ей показалось, что они замерцали ярче прежнего.
        О том, чтобы нарядиться Девой Смерти, и речи быть не могло. Телла не хотела надевать на голову замысловатое украшение из жемчуга, да и одной мысли об этой Мойре было достаточно, чтобы снова вернуться в тот день, когда она открыла эту ужасную карту и тем самым накликала исчезновение собственной матери.
        Похожая на скелет маска Наемного Убийцы совсем не казалась привлекательной. Маски Ее Прислужниц были более интересными - Телле всегда нравилось смотреть на их губы, крепко-накрепко зашитые малиновой нитью, но она не могла смириться с мыслью, что сами эти Мойры всего лишь марионетки в руках Неупокоенной Королевы, которой служат.
        Надеть украшенную драгоценными камнями глазную повязку Неупокоенной Королевы представлялось заманчивым (по слухам, та променяла собственный глаз на могущественные способности), но Телле хотелось сделать более смелое заявление. Ей нравилась Упавшая Звезда, но половина юношей и девушек по всему городу наверняка выберет именно этот манящий золотой костюм. А Телле на сей раз во что бы то ни стало хотелось предстать красавицей.
        - А это что такое? - Она взяла длинную черную вуаль, прикрепленную к невзрачному металлическому кольцу, утыканному черными свечами. Сначала она подумала, что это атрибут Убиенного Короля, но его корона была сделана из кинжалов и казалась мрачно привлекательной. Найденный ею головной убор вообще нельзя было назвать красивым, да и вуаль будет затруднять обзор, но все же было в нем что-то яростно притягательное. Хоть убей, она не могла понять, какой Мойре этот предмет принадлежит.
        Швея побледнела.
        - Это попало в тележку по ошибке, - воскликнула она и попыталась отнять странную корону, но Телла лишь крепче вцепилась в нее и попятилась.
        - Да что это такое-то? - потребовала она ответа. - Отвечайте же, или я вообще никакую маску не возьму.
        Губы швеи сжались в тонкую линию.
        - Это не часть традиционного костюма. Данный головной убор символизирует пропавшее дитя Элантины, Потерянного Наследника.
        - У Элантины был ребенок?
        - Разумеется, нет. Эти ужасные слухи распустили те, кому не по душе, чтобы ваш жених занял трон.
        - По мне, так это идеальный костюм.
        - Что вы за глупышка такая! - покачала головой женщина. - Тот, кто подбросил этот головной убор мне в тележку, сделал это в качестве предупреждения наследнику - и вам тоже.
        - Не волнуйтесь, я просто хочу пошутить, - отозвалась Телла. - Мой жених без ума от подобных трюков. То-то он посмеется, когда меня увидит. Заодно покажу тому злопыхателю, что нисколько не испугалась.
        Швея скривила губы.
        - У нас нет подходящего к нему платья, - отрезала она.
        - Джекс нанял вас не просто так. Наверняка вы сумеете что-нибудь придумать.
        С этими словами Телла водрузила утыканную свечами восковую корону себе на голову и повернулась к зеркальной стене. Прозрачная черная вуаль полностью скрывала ее черты, превращая в живую тень. И-де-аль-но.
        Корона Потерянного Наследника была тем самым маскарадным костюмом, с помощью которого Телла смогла бы показать, что, несмотря на свои поцелуи и проклятия, Джекс никогда не будет полностью владеть ею. Возможно, она сглупила, предпочтя в открытую заявить о собственной дерзости, но таков был один из немногих вариантов, данных ей Джексом.
        Швея покачала головой, снова пробормотав, что Телла понятия не имеет, в какую игру играет. В этом она заблуждалась. Телла точно знала, в какой игре участвует: если проиграет, то и она сама, и те, кто ей дорог, будут уничтожены.
        Глава 17
        Когда Телла возвращалась во дворец, солнце уже начало медленно клониться к линии горизонта. День почти истаял, и наступил тот теплый предвечерний час, когда лазурное небо обычно окрашивалось в золотые, сливочные и персиковые оттенки. Но в глазах Теллы все вышеперечисленные цвета в лучшем случае можно было бы назвать сепией. Куда бы она ни посмотрела, везде видела коричневатый тусклый небосклон, казавшийся странно искривленным, что заставляло задуматься, то ли вечер уже вступил в свои права, то ли у нее что-то со зрением.
        К тому времени, как она добралась до дворца, почти уверилась, что испытывает на себе еще один побочный эффект от поцелуя Джекса - наблюдать, как некогда яркий мир теряет краски. Но, возможно, истинным побочным эффектом была паранойя. В отличие от унылой улицы, покои Теллы в башне оставались такими же благословенно голубыми, как и раньше, начиная от синевато-сиреневого балдахина над кроватью и заканчивая заполняющей ванну бирюзовой водой.
        Времени у нее хватило только на то, чтобы сполоснуть руки и сменить заляпанное кровью кружевное платье на новое, полученное от швеи. Пошитое из синего атласа с широкими черными бархатными полосками, которые сбегали вниз по пышной юбке, оно было темнее, чем те, какие Телла обычно носила, но что-то в цветовом сочетании придавало ей сил и заставляло чувствовать себя достаточно свирепой, чтобы сразиться с Джексом, Легендо и любым другим участником Караваля.
        Пружинистой походкой, которая, как она надеялась, никуда не исчезнет, Телла перешла из спальни в гостиную и… едва сдержала проклятие при виде ожидающей ее сестры.
        Скарлетт сидела у не разожженного белого камина. Телла не знала, как она нашла сюда дорогу, но ничуть не удивилась, поскольку временами казалось, что Скарлетт наделена магической способностью отыскивать ее, где бы ни находилась. Телла не знала, все ли старшие сестры схожим образом связаны со своими младшими родственниками, или что-то особенное имелось только у них двоих. Телла никогда бы не призналась в этом Скарлетт, но осознание того, что сестра может выследить ее, несмотря на препятствия, всегда даровало ей чувство безопасности - хоть зачастую и не было удобным или комфортным.
        Телла не гордилась собой за то, что избегала Скарлетт. Имелась веская причина не навестить сестру прошлой ночью, но следовало найти время, чтобы проведать ее на следующее утро и извиниться за то, что не сказала правду об Армандо.
        Телла зашагала к Скарлетт, но та не подняла головы. Взгляд ее оставался прикованным к собственным рукам, в которых она держала пару перчаток телесного цвета, присланных утром Джексом.
        - Ты знала, что перчатки - это символический подарок? - Скарлетт потерла одну из них между пальцами. - Сейчас это не в моде, но я как-то читала, что в начале правления Элантины преподнести девушке пару перчаток означало сделать ей брачное предложение. Думаю, подарив перчатки, чтобы защитить ее руки, молодой человек тем самым выражал готовность заботиться о своей избраннице.
        - Я бы предпочла что-то менее символичное и более практичное, например, кровь.
        Скарлетт резко вскинула голову.
        - Это совсем не романтично.
        Однако Телла заметила, что сестра густо покраснела, как будто идея, скорее, взволновала ее, чем оттолкнула. «Интересно, что бы это означало?» подумала она.
        Про кровь Телла брякнула просто так, чтобы придать разговору нотку легкомыслия, но, похоже, ее заявление направило мысли Скарлетт в более светлое русло, поэтому Телла решила развить тему:
        - Я читала об этом в одной из твоих свадебных книг. Это древний супружеский обычай. Влюбленные пили кровь друг друга, чтобы заставить сердца биться в унисон, так что даже когда они расставались, могли почувствовать, в безопасности ли другой или боится. Вот и я бы хотела, чтобы кто-то подарил мне частичку себя, а не какие-то там перчатки.
        - А твой жених дал тебе пузырек с кровью, прежде чем сделать предложение прошлой ночью?
        Невысказанное проклятие обожгло Телле язык. Ее сестра должна была присутствовать на балу, чтобы поговорить об Армандо. Но, похоже, Скарлетт избегала этой темы, и Телла не могла ее винить. Однако она пожалела, что сама не заговорила об этом.
        - Откуда ты знаешь?
        - Хоть я и не пошла на праздник прошлой ночью, это не означает, что я свернулась калачиком под одеялом и отрешилась от происходящего во дворце, - пояснила Скарлетт. - Подозреваю, что даже если бы я это сделала, до меня все равно дошли бы слухи о публичном проявлении чувств наследника и его стремительной помолвке с девушкой по имени Донателла.
        - Скар, тебе не о чем беспокоиться, я могу все объяснить.
        - Разве похоже, что я беспокоюсь?
        Скарлетт, возможно, выглядела немного мрачной, но теперь, когда она подняла голову, Телла с удивлением увидела, что морщинки вокруг ее карих глаз разгладились, розовые губы не сжаты, и говорит она приятным легким голосом, не заламывая руки.
        Пришел черед Теллы тревожиться. Она знала, что старшая сестра переживает всегда, даже без всякого повода, однако теперь, когда повод был, она казалась невозмутимой.
        - Так тебе действительно все равно, что я помолвлена? - Телла плюхнулась на мягкий диванчик напротив Скарлетт.
        - Телла, я знаю, что ты просто шутишь, но все же мне несколько не по себе. Ты можешь внятно объяснить мне, что произошло на самом деле?
        Черт бы все подрал! Именно откровенного разговора Телла больше всего и боялась.
        Скарлетт продолжала улыбаться натянутой и немного покровительственной улыбкой, как будто Телла была маленькой девочкой, рассказывающей выдуманную сказку. Впрочем, Телла не могла ее винить. В некотором смысле, она в самом деле чувствовала, что стала героиней истории: живет в золотой башне, злой принц проклял ее саму, а ее мать заключил в темницу, и если Телла не справится со своей задачей, обе они будут обречены, а Скарлетт останется совсем одна.
        Телла глубоко вздохнула. Во время прошлого Караваля ей уже приходилось убеждать сестру в своей мнимой помолвке, и она могла бы сделать это снова. По сути, именно так и нужно поступить, если хочет, чтобы Скарлетт оставалась в безопасности.
        - Я знаю, это кажется внезапным и невероятным, - начала Телла. - Я и сама не до конца осознала происходящее. По правде говоря, мы больше года писали друг другу письма, но до вчерашнего вечера я понятия не имела, что он наследник Элантины. Поэтому, когда он сделал мне предложение, я не смогла сказать «нет»…
        - Телла, прекрати! - Краска сбежала со щек Скарлетт. - Не знаю, чего ты пытаешься добиться, но это правда совсем не смешно!
        - Я вовсе не шучу. Если бы ты присутствовала прошлой ночью на празднике, то увидела бы и поняла…
        - Прошлая ночь знаменовала собой начало Караваля, - возразила Скарлетт. - Все, что происходило в том бальном зале, было игрой. Тебе ли этого не знать!
        - Скар, я отдаю себе отчет в том, что из себя представляет Караваль, - воскликнула Телла, понимая, как нелепо прозвучало ее заявление. Она совершила ошибку, рассказав сестре о письмах, ведь эта история оказалась почти полным повторением истории самой Скарлетт. Но у Теллы имелся Аракл, который мог подтвердить ее слова. Похоже, пришло время ее сестре услышать полную - или почти полную - правду. - Это другое, Скар. Дело не только во мне, это касается нашей матери…
        - Нет, - отрезала Скарлетт. Ее голос прозвучал так резко, что задребезжала люстра. - По-другому никогда не бывает, как бы сильно тебе ни хотелось в это верить. Мне все равно, что тут замешано на этот раз. Когда я участвовала в Каравале, игрой он совершенно не казался. Легендо позаботился о том, чтобы в нашей жизни заблаговременно появился Хулиан. Потом его убили, а вслед за ним умерла и ты. После этого я уже не различала, где правда, а где ложь. Я поняла, что была неправа, когда рассталась с мнимым женихом, потому что никогда не встречала настоящего. - Голос Скарлетт дрогнул. Телла могла бы поклясться, что увидела, как слова разбились о ковер и рассыпались по роскошному полу, когда самообладание сестры, наконец, дало трещину.
        Похоже, ситуация вышла из-под контроля. Телла вовсе не хотела, чтобы Скарлетт так глубоко обманулась, влюбилась и осталась с разбитым сердцем, сраженной горем и сбитой с толку. Караваль должен был освободить их обеих от страхов, домашней тирании со стороны отца и несчастных браков.
        - Не знаю, поможет ли тебе, если я скажу, что и меня тоже обманули.
        Телла поднялась с дивана и с опаской шагнула навстречу сестре. Хоть Скарлетт и была выше Теллы, почему-то сейчас, сгорбившись перед холодным камином, выглядела маленькой и необычайно хрупкой.
        - Клянусь, я понятия не имела, что графа играл актер, пока все не закончилось. Но все равно мне очень жаль.
        - Знаю, - пробормотала Скарлетт. - И не сержусь на тебя. Следовало бы самой догадаться, ведь мне много раз напоминали, что происходящее - всего лишь игра. Полагаю, сейчас уже слишком поздно отговаривать тебя от участия, но Телла, пожалуйста, будь осторожна. - Скарлетт резко вскинула голову. - Караваль может быть волшебным, романтичным и чудесным, но заклинания, которые он накладывает, нелегко стряхнуть, и в половине случаев люди, похоже, и вовсе не понимают, что их околдовали.
        - Скар, если ты права, и происходящее - лишь игра, не означает ли это, что тебе не о чем беспокоиться? Или ты все же веришь, что это нечто большее?
        - Меня вовсе не игра беспокоит, - возразила Скарлетт. - Я думаю о твоем сердце, Телла. Не знаю, что на самом деле происходит, но, учитывая все эти слухи о помолвке, хочу напомнить: Караваль способен заставить людей влюбляться, и иногда их избранниками становятся не вполне реальные персонажи.
        Телла была не настолько глупа, чтобы заверить вслух, что с ней этого никогда не случится. Она считала, что, когда девушки открыто высказывают подобные чувства, они обычно желают, чтобы произошло обратное, бросая вызов Мойрам, чтобы те даровали им то единственное, чего, по их утверждению, они не хотели.
        Но любви Телла желала не больше, чем, например, заразиться болезнью. Нет поцелуев, за которые стоило бы умереть, как нет и душ, с которыми стоило бы слиться. В мире много красивых молодых людей, но Телла считала, что никому из них нельзя доверить такую хрупкую драгоценность, как собственное сердце - особенно учитывая, что Принц Сердец обрек его быть разбитым много лет назад. Но даже если бы не такая судьба ее ожидала, она не собиралась влюбляться в кого-то, кто всего лишь играл роль.
        Конечно, ничего этого она не могла сказать Скарлетт, поскольку видела, как сердце сестры разрывается из-за Хулиана.
        То, что он сделал, чтобы удержать ее, их в конечном итоге и разлучило. Телле следовало бы приложить больше усилий, чтобы убедить его сказать правду. Она знала, что в случившемся была не только ее вина, но ничего не могла поделать.
        - Я не верю, что все так безнадежно, как кажется, - сказала Телла. - Думаю, Хулиан так привык лгать, что по-другому просто не умеет. Едва ли что-то тут могло измениться. Однако я верю в то, что он любит тебя; это ясно любому, кто видит, как он на тебя смотрит. Ты - звезда, озаряющая ему путь во тьме, и если сама чувствуешь к нему то же самое, то должна дать ему еще один шанс.
        - Хотелось бы мне, чтобы все так и было, - отозвалась Скарлетт. - Но в конце прошлого Караваля Хулиан обещал не лгать мне и не смог сдержать клятву даже в течение одного дня.
        Телла и сама нарушала обещания столь же часто, но сейчас, вероятно, было не самое подходящее время напоминать об этом. Кроме того, она не хотела делать выбор за Скарлетт. Она действительно верила, что Хулиан любит ее сестру, но, возможно, его жизнь была настолько пропитана ложью, что он не способен измениться, а Скарлетт заслуживает большего. Телле оставалось надеяться, что Скарлетт не вспомнит снова о графе.
        Она присела на край белого камина, чтобы быть поближе к сестре.
        - Выходит, ты намерена всю неделю просто прятаться в своей комнате?
        - Пока не знаю. - Взгляд у Скарлетт стал отстраненным, когда она посмотрела в окно на дворец и город за его пределами. Подумав о чем-то, она скривила губы, затем, склонив голову набок, обвела глазами элегантную голубую мебель и, подняв голову, заметила множество резных херувимов, словно наблюдающих за ней сверху.
        - Пожалуй, я останусь здесь, - решила она. - Твои покои достаточно велики, чтобы вместить еще одного человека.
        - Кстати, о покоях, - подхватила Телла, - ответь-ка мне, как ты сюда попала?
        Скарлетт слабо улыбнулась.
        - Так уж случилось, что вчера я разбила вазу, швырнув ее об стену в своей комнате, и случайно обнаружила вход в потайной туннель.
        Подойдя ко второму камину, она провела рукой по краю полки. Раздался щелчок, несколько кирпичей отъехали в сторону, и в воздухе запахло паутиной и старинными тайнами.
        - Блестяще! - захлопала в ладоши Телла.
        Лицо Скарлетт просветлело.
        - Если хочешь, я тебя по нему проведу.
        Телле, конечно же, было любопытно. Но, бросив взгляд в ближайшее окно, она увидела, что краски окружающего мира поменялись: место коричневых оттенков заняли многообещающие бронзовые, как последнее прощание перед заходом солнца. Скоро наступит ночь, на небе появится новое созданное Легендо созвездие, и Караваль возобновится. Опаздывать ей совсем не хотелось.
        Если верить тому, что сказал прошлой ночью Джекс - и подозревала сама Телла - первая полученная подсказка, в которой говорилось о части Валенды, исполненной веры в волшебство, намекала, что вторую следует искать в районе Храмов. Бывать в этой части города Телле еще не доводилось, но она знала, что эта территория куда больше, чем кварталы Пряностей и Атласный, вместе взятые. На поиски может уйти вся ночь.
        - Давай ты мне в другой раз все покажешь, - перебила ее Телла. - Уже почти закат, мне пора идти.
        Слова «Караваль» Телла не произнесла, но улыбка Скарлетт разом увяла. Телла потянулась к руке сестры. Ей было тяжело оставлять ее, зная, как она уязвлена, и не хотелось добавлять еще больше беспокойства.
        - Понимаю, что сейчас ты не доверяешь моему суждению. Но я способна отличить игру от реальности…
        - Дело не в тебе, - со вздохом перебила Скарлетт. - Я не доверяю Легендо - и всем тем, кто на него работает. И с твоей стороны было бы разумно поступать так же. Вспомни хотя бы истории, которые рассказывала нам бабушка Анна - Легендо нравится быть злодеем.
        Телла усмехнулась.
        - Разве такое забудешь? Это всегда было моей любимой частью.
        Едва ли это справедливо для нынешней игры. Если великий магистр в самом деле исполнял роль злодея, то он мог скрываться за личиной лишь одного человека - Джекса.
        Телла не хотела даже думать об этом, хотя с легкостью могла представить Джекса в цилиндре и фраке, с красной розой в руках и зловещей улыбкой на губах. Возможно, если бы в то утро кончики пальцев Теллы не начали кровоточить в присутствии Данте, у нее могло бы возникнуть искушение счесть, что Джекс действительно Легендо, и все происходящее просто жестокая шутка.
        Но Телла знала, что Джекс - настоящий Принц Сердец. Это глубинное понимание было сродни уверенности, что сестра пожелает вернуть ее к жизни, если она умрет. Телла чувствовала силу Джекса с того момента, как они поцеловались. Она отличалась от магии Караваля. Волшебство Легендо сверкало, как ожившие сны, в то время как магия Джекса была подобна ночным кошмарам. И сейчас она проявляла себя в ее замедляющемся сердцебиении.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук… тук.
        Пауза.
        Тикающие часы у нее в груди.
        Телла не хотела ни быть проклятой, ни столкнуться с необходимостью умереть. Она хотела спасти свою мать, снова увидеть ее во плоти, узнать, кто она на самом деле и почему ушла. Если бы Джекс был Легендо или одним из его актеров, этого бы никогда не случилось.
        Джекс не может быть великим магистром. Но в таком случае, Легендо - еще больший злодей, чем Телла могла вообразить.
        Вторая ночь Караваля
        Глава 18
        Алое созвездие сверкало и переливалось над районом Храмов. Пока Телла летела в карете, оно представлялось ей волшебным букетом роз с пышными бутонами. Теперь же, оказавшись на земле и стоя под звездным небом, она с трудом воспринимала этот образ. Рубиновые огни больше не походили на цветы, но выглядели как капли звездной крови, льющей свой неестественный свет на лежащий внизу мир.
        Но даже без резкой розовато-золотой иллюминации район Храмов казался жутковатым местом. Завывающие верующие, шепчущие молитвы грешники, древние песнопения и множество странно одетых людей окружали Теллу со всех сторон, пока она шла по лабиринту разрушающихся от времени улиц, освещенных факелами высотой с человека.
        Телла не знала, была ли эта часть города всегда такой популярной или люди наводнили ее только сегодня - потому что участвовали в Каравале и искали вторую подсказку. Она сунула руку в карман своего бархатного платья и, вынув первую подсказку, перечитала ее в красном свете горящего факела:
        Другие подсказки, которые вам потребуются, спрятаны по всему городу.
        Чтобы отыскать вторую,
        Отправляйтесь на поиски красоты.
        Некогда эта часть валенды была юдолью скорби,
        А теперь исполнена веры в волшебство.
        Хотя это описание отлично соответствовало району Храмов, где исповедовались всевозможные удивительные религии и верования, оно могло относиться практически к любому из молитвенных домов.
        Телла миновала уходящие в небеса скинии, старинные миссии и недавно выстроенные купели, где верующие совершали омовение в присутствии святого духа - по крайней мере, так утверждали.
        На Трисде религия была простой и без украшательств. Люди поверяли святым свои просьбы, а в грехах каялись, записывая их на листках бумаги, которые впоследствии сжигались священнослужителями.
        Телла слышала, что в Валенде допускается исповедовать любую веру, но только оставаясь в пределах границ района Храмов. Однако лишь немногие религии походили на истинную веру в высшие силы. Большинство духовных практик, которые ей довелось наблюдать, напоминали, скорее, представления, предназначенные для того, чтобы заманивать и соблазнять туристов, заставляя их добровольно опустошать карманы.
        Как говорили, в Валенде имеется даже Церковь Легендо, которая казалась самым очевидным местом для поиска следующей подсказки. К сожалению, здание ее было скрыто от посторонних глаз, а поиск напоминал некую игру. Телла, возможно, не возражала бы, если бы не испытывала недомогания: ноги дрожали куда сильнее, чем следовало, дыхание было поверхностным.
        Обыскивая улицу за улицей, она видела церкви, посвященные каждой из природных стихий. Больше всех ей понравились огнепоклонники: они танцевали перед своим храмом с зажженными факелами. По соседству находилась базилика, образованная водопадами, которые извергали струящиеся потоки над статуями русалок женского и мужского пола. В качестве подношений люди бросали им ракушки. Затем Телла миновала ряд скиний, посвященных различным Мойрам. Эти разрушающиеся сооружения выглядели много старше прочих построек. Некоторые и вовсе лежали в руинах, как напоминание о давних днях правления Мойр. В настоящее время богам и богиням Судьбы мало кто поклонялся, хотя перед святилищем Госпожи Удачи собралась большая группа, одетая в замысловатые шапочки с зелеными перьями и объемные накидки.
        Как бы Телла ни старалась, нигде не могла обнаружить символов Караваля. Никаких роз, кроме тех, что в небе. Никаких черных сердец. Никаких цилиндров. Хотя встречались люди в костюмах - или, как их еще называли, «религиозных одеяниях». Принуждая свои уставшие ноги двигаться дальше, Телла замечала то увенчанные рогами шлемы тех, кто почитал древних богов-воинов, то ожерелья из костей тех, кто поклонялся Смерти. Она не знала, понадобится ли ей специальная одежда, когда доберется для места назначения, но, похоже, все необходимое можно купить с одной из многочисленных уличных тележек.
        - Не желаете ли плащ призрака? - предложил один торговец. - Он служит защитой от демонов. Отдам всего за три медяка.
        - А если вдруг захотите встретиться с демонами, у нас есть бусы разврата! - крикливо подхватил второй. - За один медяк.
        - Что заставляет вас думать, будто я интересуюсь демонами? - поддразнила Телла.
        Торговец широко улыбнулся, не стесняясь нескольких отсутствующих зубов.
        - Пришли же вы сюда! Люди обычно утверждают, что ищут на этих улицах спасителя, но находят, как правило, кое-что иное.
        - В таком случае, хорошо, что человек, которого я ищу, никогда не приписывал себе роль спасителя.
        Телла послала продавцу воздушный поцелуй и затерялась в толпе энергичных туристов, жадных торговцев и восторженных жителей Валенды, участвующих в Каравале.
        Людей на улицах было больше, чем личинок на преданном земле теле усопшего, за исключением вымощенного слоновой костью участка дороги перед Храмом Звезд.
        Телла несколько замедлились. Она понимала, что не должна здесь задерживаться, хотя идея и представлялась невероятно соблазнительной. Это был, безусловно, самый красивый храм. Базилика, сложенная из камней, белых, как одеяния богини или бескорыстные жертвы. Но Телла знала, что внутри храм далек от чистоты и святости.
        Предположительно, звезды жили на земле задолго до Мойр, так давно, что о них было сложено куда больше легенд, чем о чем-либо другом. Но, как бы исто люди им ни поклонялись, как бы пристально ни всматривались в небо, не находили в них ангельских созданий, сотканных из света и небесной пыли. Некоторые утверждали, что именно звезды создали Мойр как доказательство того, что являются самыми порочными существами на свете.
        Тем не менее имелись и те, кто охотно исповедовал веру в них, считая, что однажды звезды вернутся на землю и щедро вознаградят своих последователей. Телла слышала, что богатые люди готовы были отказаться от собственной свободной воли, красоты или даже первенца, чтобы получить шанс присоединиться к этой церкви.
        - Если хотите войти, вам понадобится подходящая одежда! - крикнул ей кто-то с противоположной стороны улицы. - Мы продаем рясы послушников всего за пять медяков.
        - Не ведитесь на это предложение, ведь я могу предложить кое-что получше и по более низкой цене! - воскликнул другой торговец. Его голос был Телле знаком.
        Она обернулась и тут же пожалела об этом. Хулиан, облаченный в зеленоватую одежду торговцев, стоял, широко раскинув руки, привлекая внимание ошеломленной Теллы к ряду алтарей с привязанными к ним людьми. На их бледных, как лик луны, губах играли холодные улыбки, а глаза были устремлены в рубиновое небо. Казалось, они рады добровольно принести себя в жертву.
        - Хулиан, что… что ты здесь делаешь? - запнувшись, промямлила Телла.
        - Мои извинения, прекрасная сударыня, разве мы с вами знакомы? - Он посмотрел на нее так, словно никогда раньше не видел.
        Телла знала, что он играет роль, предписанную ему нынешним Каравалем. Тем не менее ей было тревожно наблюдать, как его взгляд становится жадным, как будто она была агнцем, которого он хотел направить по ложному пути.
        - Я вас не знаю, - промурлыкал он, - но вы такая хорошенькая, что я готов заключить с вами сделку. Всего за четыре медяка вы можете испытать тот же экстаз, что и эти связанные друзья!
        - А я предлагаю вам бесплатно искупить свои грехи.
        Женщина в ослепительно белом капюшоне отвлекла внимание Теллы от пугающей версии Хулиана и обратила ее взор на другое, не менее жуткое место - ряд клеток и колодок, пропахших п?том, сожалением и немытыми телами. Судя по виду заключенных в них людей, они находились здесь не по своей воле, в отличие от поклоняющихся небу жертв Хулиана. Да и Телла не искала искупления или прощения; она всего лишь хотела найти Легендо.
        - Не советовал бы тебе пялиться так открыто, иначе это будет воспринято как согласие, и тогда тебя тоже засунут в одну из этих тюрем.
        Обернувшись, Телла увидела Данте, стоящего напротив фонтана с Кровоточащим Троном. Одетый в сюртук, он опирался локтем о потускневшую серебряную дверь, навевающую мысли о разбитых мечтах и неверных решениях. А возможно, он и сам был плохим решением.
        В Колодах Судьбы Упавших Звезд всегда представляли в образе обманчивых богов или богинь в мерцающих золотых накидках и тонких белых туниках. Но теперь, глядя на Данте, облаченного в чернильно-черные, сливающиеся с ночной темнотой одежды, Телла решила, что изображения на картах неверны. Золото будет переливаться при любых обстоятельствах, но мало кто мог заставить тьму сверкать так, как это делал Данте.
        - Перестань уже меня преследовать, - воскликнула она.
        - А, может, я тебе помогаю.
        Он поправил повязанный вокруг шеи новый платок и указал взглядом на дверь позади себя. На ее выпуклой латунной ручке был выгравирован символ Караваля.
        Так вот же он - вход в Церковь Легендо!
        - Я бы и сама справилась, - фыркнула Телла.
        - Ну, разумеется. - Данте продолжал загораживать собой дверь, ухмыляясь шире, чем следовало.
        Телла подошла ближе.
        - Разве не ты заявлял, что для тебя девушки - что для меня вечерние платья: годятся лишь для однократного выхода?
        - Ясно же, что тебя я рассматриваю в несколько ином качестве.
        Данте потянулся к ее непослушному локону и принялся наматывать его на свой татуированный палец. Черная роза на тыльной стороне его ладони завращалась, пока не сделалась красной в рубиновом свете звезд. С каждым новым витком он притягивал Теллу все ближе, заставляя ее позабыть о своих больных ногах и умирающем сердце. Этим символическим жестом Данте как будто показывал, что охотно обведет вокруг пальца и ее саму тоже.
        Вот только она не позволит ему это сделать!
        Какой же он высокомерный, чрезмерно самоуверенный, тщеславный, просто невозможный. Она ненавидела его за отказ оставить ее в покое, за то, что ее оскорбления он воспринимал как комплименты, и за то, что его интерес к ней был всего лишь предписан нынешней ролью. Тем не менее она никогда не находила в себе сил оттолкнуть его.
        - Если ты явилась сюда, чтобы узнать о Легендо, - сказал Данте, - я могу рассказать тебе куда больше, чем кто-либо из находящихся сейчас внутри.
        - В таком случае, раскрой мне его истинное лицо, - тут же пошла в наступление Телла.
        - Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
        - Мог бы, если бы сам был Легендо.
        Данте в ответ расхохотался.
        - Будь я Легендо, уж точно никогда бы тебе не сказал.
        - Потому что не доверяешь мне?
        - Нет, - неспешно ответил он, нежно притягивая ее еще ближе. - Я бы сохранил свой секрет, потому что хотел бы продолжать играть с тобой в эту игру. Открой я тебе правду, это испортило бы все веселье.
        Его взгляд оставался прикованным к ней, будто он пытался передать что-то без слов. Если бы схожим образом на нее смотрел другой молодой человек, Телла, возможно, почувствовала бы себя особенной. Люди редко глядят друг другу в глаза в течение длительного периода времени. Есть в этом что-то более интимное, чем прикосновение. Когда так делал Данте, окружающий мир переставал для него существовать. Чтобы сосредоточиться исключительно на ней, он забывал о себе самом и о собственном «я».
        Телла задавалась вопросом: что, если истинное очарование Караваля заключается не в волшебстве или таинственности, а в том, как умело исполнители Легендо заставляют игроков почувствовать самих себя. Во время прошлой игры Хулиан постоянно подбивал Скарлетт на совершение нетипичных для нее поступков, и Данте теперь делает то же самое с Теллой. Разница лишь в том, что он притягивает ее к себе, пытаясь вовлечь в свой пьянящий мир, притворяясь, что ему не все равно, что он не просто хочет ее физически, но и нуждается в ней духовно. Она чувствовала это по тому, как он затаил дыхание, ожидая ее ответа. Поразительно, как одно-единственное слово может обладать подобной силой.
        Данте определенно хорошо знал свое дело. Телла понимала, что он лишь притворяется, что на самом деле не любит ее и не нуждается в ней. И все же вместо того, чтобы сразу пройти мимо него в Церковь Легендо, она решила задержаться и немного ему подыграть.
        - Итак, если бы ты был Легендо, и мы были бы партнерами, ты бы помогал мне победить или саботировал прикладываемые мной усилия?
        - Определенно помогал бы. - Данте начал раскручивать прядь ее волос, намеренно касаясь теплыми пальцами шеи, а затем, приложив их к пульсирующей жилке, прошептал: - Даже если бы я не был Легендо, все равно бы хотел, чтобы ты победила.
        Он продолжал пристально смотреть на нее, как будто ему нужно было сказать что-то еще. Телла вздрогнула от осознания того, как сильно хотела это услышать, хотя и не могла поверить его словам. В действительности она вовсе не считала, что Данте был великим магистром. Какой бы веселой и умной ни была Телла, такими же были и бесчисленные другие участницы, и не вызывало сомнений, что у распорядителя Караваля есть дела поважнее, чем преследовать одну из них. Тем не менее она не могла полностью отвергнуть эту идею, потому что, как бы больно ей впоследствии ни было, и как бы глупо это ни выглядело, в глубине души все равно хотела, чтобы это оказалось правдой, хотела верить, что что-то внутри нее горело достаточно ярко, чтобы привлечь вечно ускользающее внимание Легендо.
        При этой мысли вялое сердце Теллы екнуло. Она подумала, что Данте тоже ощутил этот толчок, ведь он до сих пор держал пальцы на ее пульсе. Его глаза засияли ярче, чем улыбка, возможно, потому, что он также чувствовал, как она начинает поддаваться ему и исполняемой им роли.
        - Хотела бы я тебе верить! - Она сказала это как бы в шутку, отклоняясь назад и заставляя его убрать руку.
        Стоило Телле потянуться к дверной ручке, как Данте схватил ее за запястье и привлек обратно к себе. В этом жесте сквозили нотки отчаяния.
        - Что, если я открою тебе истинную причину нынешней игры? Тогда ты поверишь, что я хочу тебе помочь?
        - Данте, я никогда не верю ничему, что ты говоришь.
        - Но ты хорошо запомнишь мои слова, чтобы впоследствии повторить их. - Молчание Теллы он воспринял как приглашение продолжить. - Известно ли тебе, как Легендо получил свою магию?
        - Я привыкла считать, что это произошло из-за желания - того самого единственного неосуществимого желания, которое влечет нас сильнее всех благ мира, - отозвалась Телла с ноткой недоверия в голосе.
        Хотя Скарлетт использовала как раз такое желание, чтобы вернуть Теллу к жизни в прошлой игре, в глубине души Телла всегда сомневалась, что эпическая магия Легендо проистекает из такого простого источника. Кроме того, Телле понравилась реакция Данте на брошенный ему вызов: то, как заблестели его глаза, как пальцы сжались вокруг ее запястья, будто он не собирался отпускать ее, пока не скажет последнее слово.
        - Желание действительно исполняется, - сказал Данте, - но каждому желанию нужна питающая его магия. А Легендо требовалась особенно могущественная магия. Поэтому он разыскал ведьму, которая прокляла Мойр.
        - Где же он ее нашел?
        - В далекой стране. Если Легендо чего-то хочет, то готов отправиться за этим хоть на край света.
        Данте вещал подчеркнуто театральным голосом, будто рассказывал мифическую историю ребенку, однако удерживающие запястье Теллы пальцы становились все горячее. Он продолжал говорить тем же беззаботным тоном, но каждое слово казалось исполненным особого значения.
        - Когда ведьма, к которой обратился Легендо, изгнала Мойр, она забрала половину их магии, так что даже если они и вернутся, то не будут обладать той силой, что прежде. Именно эту магию она использовала для исполнения желания Легендо. Но она также предупредила его, что если Мойрам удастся снять проклятие, они убьют его, чтобы вернуть свою магию. Думаю, она сказала это специально, чтобы уже никогда не беспокоиться о возвращении богов и богинь Судьбы. Колдунья знала: чтобы навсегда сохранить свое могущество, Легендо в конечном итоге придется уничтожить Мойр - или быть уничтоженным ими.
        Данте стоял достаточно близко, и под конец перешел на шепот. О Джексе он не сказал ни слова, да в том и не было необходимости. Телла тут же мысленно добавила к его рассказу то, что сама узнала о Мойрах. Эти крупицы сведений, сложенные вместе, образовывали цельную картину.
        Джекс уверял, что все Мойры были заточены в колоду карт. Если в словах Данте есть хоть доля правды, то половина их могущества тоже была отнята, что, возможно, объясняло, почему Джекс хотел узнать настоящее имя Легендо. Хоть ему и удалось сбежать из своей тюрьмы-карты, он обладал не полной силой, и, естественно, желал заполучить ее обратно.
        Со слов Джекса можно было заключить, что остальные Мойры по-прежнему в ловушке. Но Легендо не мог не знать, что Принц Сердец освободился и, вероятно, счел это обстоятельство достаточным, чтобы решить: пришло время уничтожить всех богов и богинь Судьбы.
        «На протяжении веков боги и богини Судьбы Мойры томились взаперти, но теперь хотят выйти на свободу и принять участие в игре.
        Если они вернут себе свою магию, мир никогда не будет прежним, но вы можете помочь остановить их, выиграв игру».
        Телла покачала головой. Именно об этом предупреждала ее Скарлетт. Она сказала, что Телла не сможет отличить реальность от вымысла. В том, что Джекс настоящий, Телла не сомневалась, но было бы безумием поверить, что и Караваль таков же.
        Она высвободила запястье из хватки Данте.
        - Что ж, благодарю за эту интересную историю.
        - Подожди! Прежде чем ты… - Данте осекся.
        Телла напряглась, испугавшись, что у нее снова началось кровотечение, но Данте смотрел не на нее. Она оглянулась через плечо, чтобы проследить за направлением его взгляда. Ей показалось, что она заметила Джованну. Только на этот раз на девушке был не костюм Безумного Шута, как прошлой ночью, а длинный плащ, полы которого хлестали ее по лодыжкам во время быстрой ходьбы.
        Данте повернулся к Телле, быстро сунул руку себе за пазуху и вытащил пару черных перчаток длиной до локтя.
        - Раз не хочешь принимать от меня помощь, возьми хотя бы это.
        С этими словами он нажал на одну из перламутровых пуговиц на перчатках.
        Щелк.
        Щелк.
        Щелк.
        Щелк.
        Щелк.
        Пять острых как нож бритв вылетело из кончиков пальцев.
        - Ты даришь мне перчатки с бритвенными лезвиями?
        Не успела Телла вздохнуть с облегчением от того, что пальцы Данте больше не касались ее быстро нагревающейся кожи, как ей вспомнились слова Скарлетт: «… перчатки - это символический подарок… преподнести девушке пару перчаток означало сделать ей брачное предложение… подарив перчатки, чтобы защитить ее руки, молодой человек тем самым выражал готовность заботиться о своей избраннице».
        Кожа Теллы вспыхнула еще жарче, когда бритвы блеснули в свете факелов. Десять крошечных обещаний защиты. Но она не могла не понимать, что Данте хочет жениться на ней не больше Джекса. Вероятно, на обратном пути из Модного Магазина Минервы он просто украл эти перчатки у девушки, у которой руки оказались того же размера, что и у Теллы.
        - Чего ты хочешь взамен?
        - Быть может, я просто хочу удостовериться, что увижу тебя снова.
        Данте нажал на жемчужные пуговки, чтобы убрать лезвия, и вложил перчатки ей в руки. Затем этот невозможный ублюдок зашагал прочь. Он пошел в том же направлении, что и похожая на Джованну фигура в плаще. Теллу так и подмывало последовать за ними, но, вероятно, именно этого и хотел Данте - отвлечь ее от входа в Церковь Легендо и поиска следующей подсказки.
        Телла повернулась обратно к двери, но символ Караваля исчез, как по волшебству, и она сочла это еще одним подтверждением того, что оказалась в нужном месте.
        Глава 19
        Хотя на Трисде религиозные порывы Теллы ограничивались отчаянными молитвами о возвращении матери и тайным обменом письмами посредством маленькой приходской исповедальни и ее священников, войдя в Церковь Легенды, она сразу поняла, что это не обычное место поклонения.
        - Добро пожаловать! - Смуглокожая девушка в изящном цилиндре, прищурившись, приветствовала Теллу реверансом. Ее наряд изобиловал красными оборками. Телла знала, что Легендо нравится красный цвет, но эта девушка, казалось, превзошла всех и вся в стремлении показать свою любовь к этому оттенку. Красные кружева змейкой вились по ее платиновому платью, делая его похожим на яркий леденец.
        - Поздравляю с тем, что нашли вход. Но подумайте хорошенько, действительно ли вы хотите попасть внутрь?
        Один взмах украшенного оборками рукава, и несколько бронзовых канделябров вспыхнули, осветив более дюжины лестничных пролетов, устланных толстыми рубиновыми коврами. Они извивались во всех направлениях, вверх-вниз и из стороны в сторону, как сложная сеть кровеносных сосудов, и, в конце концов, растворялись в темноте. Некоторые лестницы казались более изношенными, чем другие, но все они мерцали одним и тем же тусклым отраженным светом, намекая на давно потускневший лоск.
        - Лишь одна из них приведет вас туда, куда вы хотите попасть, - сообщила девушка.
        - А остальные?
        Уголки улыбающихся алых губ девушки скорбно опустились.
        - Это тайна, которую вы должны рискнуть разгадать, если хотите присоединиться к нашей общине и служить великому Легендо.
        Такого желания у Теллы не было, как не хотелось ей и подниматься или спускаться по какой-либо лестнице, но она слышала, что поиск церкви чем-то напоминает приключение.
        Телла снова окинула внимательным взглядом расходящиеся в разные стороны рубиновые лестницы. Каждая из них обладала собственным характером: та, что ввинчивалась в пространство справа от нее, походила на игривый золотистый штопор, а тянущаяся прямо была украшена причудливой резьбой и напоминала мост в страну фантазий. Шаткая лестница слева от нее казалась ненадежной, как и извилистый корпус из кованого железа без поручней, на который было боязно ступить. Наконец Телла перевела взгляд на роскошную лестницу из черного мрамора, отполированного до зеркального блеска и застеленного гранатово-красным ковром с густым ворсом, по которому, казалось, никто никогда не ходил. Создавалась иллюзия, что ступени этой лестницы ведут не вверх, а вниз.
        Телла попыталась перехватить взгляд встретившей ее девушки - любопытно же, что бы она выбрала! - но ее прищуренные глаза по-прежнему были устремлены на саму Теллу.
        - Что вы решили?
        Телла снова посмотрела на роскошную мраморную лестницу с гранатовым ковром, по которому не ступала нога человека. Выражение лица девушки не изменилось, а вот плечи заметно напряглись. Она явно не хотела, чтобы Телла предпочла этот путь, и вовсе не из беспокойства за ее, Теллы, безопасность.
        - Уверены, что не хотите изменить свой выбор? - уточнила девушка.
        - Подозреваю, мне понравится то, что ждет в конце этого пути.
        Девушка рассмеялась натянутым смехом, когда Телла ступила на безупречную лестницу из черного мрамора и сделала первый шаг вниз. Эти ступени не вполне соответствовали духу Легендо, но Телла чувствовала, что приняла правильное решение. С каждым следующим пролетом воздух становился все холоднее. Свечи на стене тревожно мерцали, грозя вот-вот погаснуть, а на еще недавно безупречном ковре и гладких перилах вдруг появились таинственные черные пятна, напоминающие капли засохшей крови. Однако Телла, повидавшая достаточно настоящих брызг крови, прекрасно знала, как они обычно падают и какого цвета становятся после высыхания, чтобы понять, что на этой лестнице всего лишь имитация.
        На всякий случай Телла вытащила подаренные Данте перчатки с острыми бритвами. Они еще хранили характерный запах чернил и секретов, но в отличие от его прикосновения, приятно холодили кожу, когда Телла натянула их на руки, наслаждаясь весом сокрытых в пальцах лезвий.
        Сделав еще несколько шагов, она вынула из подсвечника восковую свечу и тут заметила проделанные в стене отверстия, через которые проникал сухой ветер, заставляющий пламя мерцать. Как же хорошо здесь все продумано! Вскоре лестница стала круче, заставив Теллу пожалеть, что надела такое тяжелое платье. Затем вентиляционные отверстия в стенах исчезли, скрылись за портретами в массивных рамах, на каждом из которых были изображены молодые люди в цилиндрах.
        Сначала она подумала, что это прихожане церкви, но потом поняла, что все лица слишком красивые и немного порочные. Да это же сам Легендо!
        Похоже, перед ней не подлинные его изображения, поскольку никто не знает наверняка, как он выглядит, но попытки хотя бы примерно запечатлеть его лик. Цвет его кожи варьировался от полупрозрачного до белого и даже темных оттенков коричневого. Некоторые лица были узкими и резкими, как ругательства; другие могли похвастаться почти ангельскими чертами, будто высеченными резцом скульптора. Несколько было покрыто шрамами, некоторые ухмылялись, в то время как другие глядели свирепо. Сердце Теллы едва не перестало биться, когда она заприметила узкое лицо с серебристо-голубыми глазами и золотистыми волосами, напоминающее Джекса. Неожиданно портрет подмигнул ей, будто вся ситуация представляла собой некую забавную шутку.
        Возможно, так оно и было: Легендо снова играл с ней, и лестница будет тянуться и тянуться дальше, уходя в головокружительную бесконечность. При этой мысли вялые ноги Теллы и вовсе едва не лишили ее опоры. Быть может, не существует способа когда-либо по-настоящему встретиться с Легендо, и сама идея церкви заключалась в непрерывном поиске человека, найти которого невозможно.
        Или это Телла излишне драматизирует ситуацию.
        Она заметила идущую снизу яркую вспышку света, очевидно, дающую понять, что спуск скоро закончится. Сунув факел в пустой подсвечник, она ускорила шаг.
        Несколько мгновений спустя в воздухе разлились пронзительные ноты: попискивание скрипки, цимбала и банджо. Телла не назвала бы эту мелодию красивой, но она представляла правильное сочетание необычных и соблазнительных звуков, под стать обнаружившейся внизу таверне.
        Она ожидала увидеть в обстановке больше красного, но все оказалось зеленым и сияющим, точно зарождающаяся магия. Телла больше не чувствовала усталости, вдыхая воздух, пьянящий, как напитки, которые здесь подавали.
        Керосиновые лампы с темно-зелеными абажурами освещали столы со стеклянными столешницами бледного мятного цвета. Посетители сидели на бархатных зеленых диванчиках, попивая из блестящих кубков зеленоватый сироп или какой-то другой ярко-салатовый напиток. Пол был покрыт крошечными изумрудными плитками, напоминающими Телле русалочьи хвосты. Это таверна совсем не походила на аналогичные заведения на Трисде, неизменно темные и невыразительные, пахнущие дешевым ромом и разбитыми мечтами. И на пабы Караваля похоже тоже не было, хотя отдаленное сходство все же имелось.
        С причудливой музыкой и искрящимися зелеными напитками это заведение имело очень причудливый вид, который Телла с легкостью могла представить изображенным на одной из карт Колоды Судьбы. Она называлась бы «Изумрудная Таверна» и означала бы место, дающее ответы на опасные вопросы. Вспомнив, что в колоде имеется Пустая Карта, Телла задалась вопросом, не является ли это питейное заведение тем самым местом, которое и правда забыли включить в колоду? При всем его блеске, стоило присмотреться повнимательнее, и становилось очевидно, что оно больше похоже на сияние звездной пыли.
        Теперь Телле казалось, что даже лестницы, которые она увидела, только вступив под своды Церкви Легендо, совсем не такие опасные, как хотела показать девушка в платье с оборками. Они были всего лишь проверкой, как Телла и подумала. Присмотревшись, тут и там между столами, баром и парящими балкончиками она заметила основания всех этих лестниц, которые в самом деле вели в одно и то же место. Выходит, подобно Каравалю, эта церковь полна иллюзий на потеху прихожанам.
        Судя по всему, посетители таверны прибыли сюда со всего света. Шагая между столиками, Телла слышала обрывки разговоров на разных языках и отмечала цвета кожи, варьирующиеся от бледного до темного. Выбор одежды также был разнообразен, но почти у всех отмечалась одна общая черта: цилиндры. Неизвестно, носили ли их люди, потому что поклонялись Легендо или потому что хотели сами им быть. Некоторые шляпы имели широкую тулью, другие - узкую и прямую, у некоторых она была изогнутой или намеренно искривленной. Ряд головных уборов мог похвастаться дерзкими украшениями вроде перьев и вуалей. Телла даже заметила цилиндр с рожками по бокам, а у одной молодой женщины были две миниатюрные розовые шляпки, которые торчали из головы наподобие ушей.
        Может быть, именно по этой причине Данте и предпочел скрыться, вместо того, чтобы последовать за ней. Возможно, он завидовал этим людям, которые откровенно поклонялись Легендо. В действительности, Телле вовсе не следовало думать о Данте или гадать, что бы он сказал, если бы был здесь с ней.
        Телла скользила взглядом по веселящейся толпе, выискивая, где бы могла быть спрятана подсказка, пока ее внимание не привлекли стоящие в очереди люди. Они выстроились в ряд перед парой черных бархатных занавесок, окаймленных безвкусными золотыми кистями. Выглядел этот занавес слишком броско и кричаще и по-настоящему ничуть не соответствовал характеру Легендо; куда больше он походил на то, как люди воспринимали его образ, который, по ее мнению, сам магистр был счастлив увековечить. В прошлом Каравале Каспар, актер, исполнивший роль Легендо, представил его поистине потусторонним созданием, но Телле с трудом верилось, что подлинный магистр именно таков.
        Хоть ей и не удалось раскрыть его истинную личность, она получала от него письма. Послания его были лишены всяких украшательств; и даже если состояли из одного-единственного предложения, все же она чувствовала пульсацию магии.
        Какой бы заманчивой ни была Церковь Легендо, суть того, кому в ней поклонялись, представляла неверно. И каким бы великолепным действом ни был Караваль, распорядитель его был натурой иного склада.
        Тем не менее ноги сами несли Теллу к занавесям с кисточками. Очередь нетерпеливо перешептывалась, множество рук поправляли шейные платки и цилиндры, а также пощипывали щеки, чтобы вернуть им румянец. В отличие от остальной части таверны, не у всех толпящихся здесь людей были цилиндры, и Телла решила, что эти люди не прихожане церкви, а игроки, разыскивающие следующую подсказку.
        Телла сразу же прошла в начало очереди, не желая топтаться в конце и считая разумным пытаться проникнуть внутрь, вообще не тратя время на ожидание.
        - Прошу прощения, - обратилась она к девушке, на которой была маленькая шляпка с перьями и падающей на глаза прозрачной малиновой вуалью. - Что все хотят увидеть за занавесом?
        - Раз не знаете, значит, нечего вам здесь делать.
        - Не обращайте на нее внимания, - посоветовал Телле стоящий рядом долговязый мальчишка. Одет он был чуть более небрежно, чем остальные, в рубашку без воротника и пару свободных серых полосатых брюк, удерживаемых двумя вишнево-красными подтяжками. - Моя сестра забывает, что мы просто играем в игру, и излишне поддается духу состязательности.
        - Все в порядке, - отозвалась Телла. - Моя сестра, Скарлетт, думает, что я такая же.
        Глаза долговязого парнишки широко распахнулись, а девушка в шляпе с вуалью - Телла могла бы поклясться в этом - резко втянула носом воздух.
        - Вы сказали «Скарлетт»? Неужели это та самая, выигравшая прошлую игру?
        - О, нет-нет, в том Каравале мы с сестрой не участвовали, - разуверила их Телла, подпустив, однако, в голос дрожащую нотку, чтобы зародить в их душах зерно сомнения. Нельзя было рисковать, раскрывая свою истинную личность, но Караваль не выиграть, если постоянно тревожиться о собственной безопасности. И, похоже, этот подход уже начал приносить плоды.
        Долговязый паренек отступил на шаг, чтобы освободить Телле место в очереди рядом с собой и произнес покровительственным тоном:
        - Я Фернандо, это моя сестра Патрисия, а это наш друг Каспар.
        Телла попыталась скрыть удивление, когда знакомый исполнитель протянул ей руку для рукопожатия.
        - Рад с вами познакомиться!
        Каспар вел себя с Теллой так же, как Хулиан, то есть делал вид, будто они не знакомы. Появление Каспара взволновало ее куда меньше, чем тревожащее душу выступление Хулиана, но все равно вывело из равновесия, заставив задуматься о том, что на самом деле совсем Каспара не знает.
        Между тем в прошлом Каравале он исполнял сразу две роли - ее жениха и самого великого магистра. Сейчас же он изъяснялся с мелодичным акцентом, которого у него определенно не было прежде. Да и вместо роскошного костюма одет он теперь был совсем по-простому, как и Фернандо.
        - По словам Каспара, человек, основавший эту церковь, находится сейчас по другую сторону занавеса, - пояснил Фернандо.
        - Также этот человек является большим знатоком Мойр, - мягко ввернул Каспар.
        - И знает все о способном уничтожить их артефакте - том самом, который нам предстоит найти, - добавил Фернандо.
        Патрисия демонстративно закатила глаза.
        - Ты все время забываешь, что это всего лишь игра. Артефакт - просто символический предмет, необходимый для победы. На самом деле Легендо не собирается уничтожать Мойр. Их и так уже изгнали. Когда ты говоришь так, будто во все это веришь, то похож на идиота.
        Фернандо густо покраснел.
        В целом Телла была согласна с Патрисией, но ей не понравилось, что девушка намеренно пыталась смутить своего брата.
        Тут из-за занавеса с кисточками вышла пара. Фернандо и его сестра были следующими в очереди. Паренек, разом посерьезнев, вперился взглядом в зеленую плитку на полу, в то время как Патрисия посмотрела на Каспара в ожидании одобрения, как будто только что изрекла нечто очень умное. К его чести, Каспар ее не поощрил.
        Тогда Телла решила взять инициативу в свои руки. Братья и сестры должны поддерживать друг друга, а не изводить.
        - А я думаю, что вы ошибаетесь, - обратилась она к Патрисии и, прежде чем та успеет прервать ее очередным демонстративным вздохом или закатыванием глаз, поспешно пояснила: - Легендо никогда не устраивал два Караваля один за другим со столь малым интервалом между ними. Те, кто хорошо разбираются в игре, говорят, что на этот раз все по-настоящему. Если вы проявите чуть больше внимания, то и сами это почувствуете. Разлитая в воздухе магия исходит не от великого магистра, а от самих Мойр, которые пытаются вернуться на землю. Однако сделать это они могут одним-единственным способом - забрав у Легендо его силу.
        Каспар удивленно приподнял брови и пронзил Теллу взглядом, заставившим ее почувствовать себя так, словно она только что выдала секрет, который ей даже не полагалось знать.
        - Где вы набрались подобных идей? - спросил он.
        - Я тоже слышал нечто подобное, - вмешался Фернандо. - Но, как мне сказали, если Легендо удастся уничтожить Мойр, он не только сохранит свое могущество, но и отнимет его у богов и богинь Судьбы.
        Данте ни о чем подобном не упоминал - да Телла ему в любом случае не поверила бы. Но теперь не могла не отметить, что лицо Каспара побелело, точно мел.
        - Что, если сила Мойр как-то связана с таинственным главным призом? - вмешалась Патрисия. Теперь она говорила с такой уверенностью, что было невозможно понять, то ли мнение большинства так на нее повлияло, то ли она просто не хотела оставаться в стороне от разговора. - Может быть, Легендо наделит победителя могуществом одной из Мойр. Думаю, я бы предпочла Неупокоенную Королеву, ведь она никогда не стареет.
        - Никто из богов и богинь Судьбы не подвержен влиянию времени, - в унисон воскликнули Телла, Каспар и Фернандо.
        Теперь настала очередь Патрисии покраснеть.
        - Я же еще не договорила!
        - Так продолжайте! - подбодрил ее Каспар.
        Но, очевидно, Патрисия не знала, что истинной силой Неупокоенной Королевы была способность контролировать любого, оказавшегося достаточно глупым, чтобы пообещать служить ей. Она замолчала, а Каспар повернулся к Фернандо и смотрел на паренька с такой теплой улыбкой, что Телла задалась вопросом, вдруг бледность Каспара ей всего лишь привиделась?
        - Ну, а ты? - спросил Каспар. - Силу какой Мойры ты хотел бы заполучить?
        Поигрывая своими подтяжками, Фернандо, казалось, глубоко призадумался.
        - Наверное, я выбрал бы Деву Смерти.
        Его слова заставили Теллу напрячься, а Патрисия изумленно уставилась на брата:
        - Чтобы убивать людей?
        - Вообще-то, Дева Смерти никого не убивает, - возразил Фернандо. - Она из хороших Мойр. Та, которая чувствует, что вот-вот произойдет трагедия, и предупреждает об этом людей. Было бы здорово уметь делать подобное.
        Если бы только Фернандо был прав! По опыту Теллы, Дева Смерти, скорее предопределяла, чем предотвращала судьбу человека. Хотя, возможно, все могло бы сложиться иначе, знай Телла наверняка, что символизирует эта Мойра, когда вытащила ее из Колоды Судьбы своей матери. Тогда, возможно, она смогла бы что-то сделать, чтобы предотвратить исчезновение матери.
        Каспар повернулся к Телле.
        - А как насчет вас, какой силы вы бы для себя пожелали?
        Хоть Мойры и завораживали Теллу, она вовсе не была уверена, что хочет получить один из их ужасных даров. Далеко не все Мойры были плохими; Госпожа Удача, например, приносила людям славу и везение, но, учитывая ее капризную натуру и непостоянство, даже это могло плохо окончиться. А Аракл хоть и показывал Телле полезные проблески будущего, все же приносил ей одно огорчение за другим. Наемный Убийца мог перемещаться в пространстве и времени, но, какой бы заманчивой эта способность ни казалась, могла обернуться умопомешательством для того, кто ею владеет. Ну а обзавестись силами всех Мойр разом представлялось самой пугающей перспективой. Телла отлично понимала, почему Легендо так жаждет их заполучить. С таким количеством магии он мог бы править миром. Но Телла сомневалась, что самому магистру или тем более миру это пошло бы на пользу.
        Занавес снова раздвинулся, избавив Теллу от необходимости отвечать на вопрос, а Фернандо и Патрисию поманили внутрь. Телла тут же повернулась к Каспару, но он уже ускользнул, скорее всего, в поисках другой пары, с которой можно было бы поиграть.
        Наверное, это и к лучшему. Реакция Каспара на ее слова заставила задаться вопросом, который лучше оставить без ответа. Телла не знала, что найдет по другую сторону черного занавеса с кисточками, но если это действительно связано со следующей подсказкой, то, скорее всего, ей и самой попытаются заморочить голову. Следовательно, нужно держать ее высоко поднятой, когда настанет ее очередь.
        На стенах таверны не было часов, только зеркала, фонари и бутылки, а также очередные попытки запечатлеть образ Легендо, поэтому Телла не знала, как долго пришлось ждать. По ощущениям, прошло много времени, прежде чем занавес наконец снова раздвинулся, и знакомый голос поманил ее внутрь.
        Глава 20
        Телла словно очутилась внутри флакона с ядом. Как и в остальной части таверны, по другую сторону занавеса с кисточками все было зеленым, от выложенных стеклянной плиткой полов до высоких зеркальных стен и трех раскладных стульев. Зеленый - цвет постепенно закипающей ненависти, неприкрытой ревности и изумрудных глаз Армандо.
        При виде него Телла резко втянула носом воздух. Хотя он и не был по-настоящему помолвлен с ее сестрой, она всегда будет думать о нем как о злодее, которого он сыграл в прошлой игре.
        Нынче вечером темно-зеленые глаза Армандо были подведены черным, что делало их похожими на только что вставленные в оправу драгоценные камни. Одет он был в элегантный костюм цвета слоновой кости, дополненный малиновым шейным платком и черным цилиндром, лихо сдвинутым набок и украшенным атласной красной лентой, при виде которой Телла решила, что это не столько дань Легендо, сколько обманка, заставляющая игроков задуматься, не был ли Армандо, возможно, настоящим магистром Караваля.
        Телла спокойно села на стоящий напротив пустой стул, хотя один только вид безупречно белого костюма Армандо вызывал у нее желание нажать на жемчужные пуговицы на перчатках и разорвать его одежду в клочья. Но в таком случае этот дьявол не дал бы ей следующей подсказки, а ведь у него единственного в этой странной церкви она и была.
        Губы его улыбались, а глаза оставались серьезными, как будто представляли собой еще одну деталь костюма. В отличие от большинства других артистов Легендо, Армандо не делал попыток сказать что-нибудь приятное, чем внушал к себе неприязнь. Легко было поверить, что он не притворяется и в самом деле является тем человеком, роль которого исполняет.
        - Как поживает твоя сестра?
        Телла ощетинилась:
        - Я же велела тебе никогда не упоминать о ней!
        - Или что? Вонзишь свои когти мне в щеку и расцарапаешь лицо? - Армандо бросил взгляд на ее перчатки. - Если испытываешь потребность отомстить, давай, действуй, но я по-прежнему считаю, что оказал твоей сестре услугу. Никому неохота быть тем единственным, кто не знает секрета. Она почувствовала бы себя куда хуже, если бы узнала правду только на следующей неделе.
        - Мог бы так не чваниться!
        - Раз ты так считаешь, значит, до сих пор не постигла сути Караваля. Всем своим исполнителям Легендо отводит определенную роль, в которую мы должны вжиться на всю игру - вот тебе истинный двигатель Караваля, а вовсе не какие-то дурацкие подсказки. Поэтому да, сударыня, мне пришлось вести себя определенным образом. - С каждым сказанным словом взгляд Армандо делался все более жесткими и острыми, как у подлинного злодея.
        Телла готова была биться о заклад, что ему нравится то, что он сейчас делает. В прошлом Каравале ему тоже досталась роль чудовища, которая, судя по отсутствию извинений с его стороны, пришлась ему весьма по душе. Неужели ему просто доставляет удовольствие изображать отрицательных персонажей или тут сокрыто нечто большее?
        Пока Телла обдумывала этот вопрос, в голове ее вдруг зазвучал голос бабушки Анны, повторяющей часть множество раз рассказанной истории: «Ведьма предупредила, что всякое желание имеет свою цену, и чем больше он будет выступать, тем сильнее вживется в исполняемые им роли. Например, если сыграет злодея, то таким и станет в действительности».
        Телла запомнила заверения бабушки в том, что Легендо нравится притворяться злодеем, коим он в конечном итоге и стал. Но это была не совсем правда. Легендо принимал на себя накладываемые ролью обязательства, а это означало, что он становился злодеем только в том случае, если изображал одного из них - как Армандо.
        Прежде Телла никогда об этом не задумывалась. Она ненавидела мнимого графа за то, через что он заставил пройти ее сестру. Заподозрить, что он и есть настоящий Легендо, значило бы польстить его самолюбию, а вовсе не причинить ему боль, в чем, собственно, и заключалось ее истинное стремление.
        - Даже у тебя есть роль в этом представлении. - Армандо взял лежащую в центре стола Колоду Судьбы и принялся ее тасовать. - Ты можешь возразить, что твои реплики и действия нигде не прописаны, однако, как только ты вошла, я сразу понял: ты жаждешь причинить мне боль. Вероятно, и сейчас еще об этом подумываешь. Легендо манипулирует тобой, направляя по нужному ему пути и не оставляя иного выбора кроме того, которого сам от тебя ждет.
        - Зачем бы ему это делать? - недоверчиво спросила Телла.
        - Ответ на этот вопрос принесет тебе победу в игре. - Армандо вернул Колоду Судьбы в центр стола и жестом велел Телле снять. Карты были золотыми с серебряными завитушками и намного толще обычных, как будто сделаны из настоящих кусочков металла - такие трудно уничтожить, как и предсказанное ими будущее.
        Телла смотрела на них, но дотрагиваться не спешила. Хоть она и была одержима картами после того дня, когда впервые нашла колоду своей матери, и время от времени позволяла себе взглянуть на Аракла, ни разу в жизни не вытаскивала карты из Колоды Судьбы, чтобы узнать свое будущее. Она сдержала данную матери клятву, поскольку даже один-единственный раз причинил достаточно вреда.
        - Давай обойдемся без предсказаний. Я сюда пришла не за тем, чтобы выслушивать таинственные слова о своем будущем.
        - Разве тебе не нужна следующая подсказка?
        - Не ты ли только что заявил, что они не имеют смысла?
        - Я лишь сказал, что подсказки в игре не главное, но они все равно необходимы, чтобы указывать людям вроде тебя верное направление.
        - Подозреваю, мне достаточно будет поднять глаза к небу и последовать туда, куда укажет созданное Легендо созвездие.
        - Хоть созвездия и помогают в игре, к победе они определено не приведут, а ты, как мне кажется, намерена выиграть. - С этими словами Армандо пододвинул колоду ближе к Телле, поцарапав стеклянную поверхность стола.
        - Тебе-то что за дело до моего будущего?
        - Мне и вовсе нет до него никакого дела, - отозвался Армандо, - зато сам Легендо очень им интересуется.
        - Смею предположить, что ты говоришь это всем игрокам, заходящим за занавес.
        - Ты права. Но в твоем случае это правда. - Армандо снова улыбнулся, и на этот раз улыбка озарила все его лицо. Его губы приоткрылись, глаза стали ослепительно зелеными, и Телле вдруг пришло в голову, что, будь он хоть немного добрее, был бы невероятно красивым. - Либо сыграй со мной, либо не стесняйся попытать счастья в другом храме.
        Словно по сигналу, раздались два удара колокола, возвещая о двух часах ночи. Оказывается, уже много позже, чем Телла думала. Придется действовать быстро, чтобы найти другого исполнителя Легендо в другом храме. Но, возможно, и они тоже, подобно Армандо, захотят предсказать ее будущее.
        Она потянулась к металлической колоде. Карты оказались холодными на ощупь, что ощущалось даже сквозь перчатки. Она сняла колоду, и Армандо разложил карты перед ней серебристо-золотым веером. Им бы следовало сверкать, но мгновение спустя золото почернело, а серебряные завитки потускнели, словно предупреждая Теллу об ожидающем ее мрачном будущем.
        - Выбери четыре. По одной за раз.
        - Сама знаю.
        Игнорируя те карты, что лежали прямо перед ней, она потянулась за прячущейся в дальнем левом углу и, снова поцарапав стол, вытащила ее и перевернула, обнажив слишком знакомую кровавую улыбку.
        Принц Сердец.
        В воздухе вдруг повеяло арктическим холодом. Поистине, этот персонаж неотвратим!
        Армандо сухо усмехнулся.
        - Безответная любовь. Похоже, ничего у вас с Данте не выйдет.
        Питай Телла какие-либо иллюзии на этот счет, сейчас ей стало бы очень больно. Но ей лучше прочих известно, что означает карта с кровавым принцем. Что бы Телла ни говорила о любви, Принц Сердец был настоящей причиной, по которой она никогда не позволяла себе привязываться ни к одному из молодых людей, проявлявших к ней интерес. Хоть она и знала, как привлечь внимание юноши, понимала, что их отношения обречены с самого начала и все равно долго бы не продлились. Судьбе угодно, чтобы никто из тех, кого она любила, никогда не отвечал ей взаимностью.
        Второй Телла перевернула ближайшую к себе карту - самый очевидный выбор.
        Или нет.
        Дева Смерти.
        Опять!
        - Мне всегда нравилась эта карта. - С убийственной точностью Армандо провел пальцем по жемчужному украшению на голове девушки. - Сам господин Смерть похитил ее из семьи, чтобы сделать своей нетленной супругой, а она отказала ему, поэтому он заключил ее голову в жемчужную клетку, чтобы никто другой не мог овладеть ею. Даже тогда она продолжала бросать ему вызов, каждую ночь ускользая, чтобы предупредить тех людей, чьих возлюбленных или родственников он собирался забрать.
        - Я знакома с ее историей, - сказала Телла.
        - Отчего же тогда не тревожишься, что можешь лишиться того, кто тебе дорог?
        - Потому что я уже ее потеряла.
        - Возможно, ты вот-вот потеряешь кого-то еще, - проскрежетал Армандо. Для молодого человека, который утверждал, что его не волнует ее будущее, он, казалось, наслаждался тем, насколько мрачным оно было.
        Притворившись, что не замечает его, Телла, не глядя, вытянула и перевернула еще одну карту, ожидая, что это будет Аракл, ведь именно он третьим выпал ей в детстве. Но вместо зеркала в золотой оправе на карте оказалось изображение острой черной короны, увенчанной блестящими опалами и разбитой на пять зазубренных кусочков.
        Расколотая Корона.
        Веселость Армандо как рукой сняло. Он продолжал беспомощно открывать и закрывать рот, как лишенная голоса марионетка.
        - Ну, а эта разве не кажется тебе ужасной? - спросила Телла.
        По правде говоря, саму Теллу эта карта встревожила куда меньше, чем остальные. Расколотая Корона символизировала невозможность выбрать ни одну из двух дорог, но Телла в это не верила. По ее опыту, одна дорога всегда оказывалась хуже другой. Четвертую карту она перевернула не сразу. Расколотая Корона выпала ей впервые и, хотя в глубине души Телла с мрачным любопытством гадала, какие еще сюрпризы может преподнести судьба, в действительности устала от того, что Мойры играют ее будущим.
        - Нужно, чтобы ты открыла еще одну карту, - велел Армандо.
        - Зачем? - заупрямилась Телла. - Я только что показала тебе целых три, одна другой ужаснее - разве этого недостаточно?
        - А я-то считал, что ты знакома с тем, как предсказывают судьбу. Каждая история состоит из четырех частей - начала, середины, преддверия концовки и истинной концовки. Твое будущее не будет полным, пока не перевернешь четвертую карту и не узнаешь окончание своей истории.
        - Я все равно не могу понять, какое Легендо до всего этого дело.
        - Возможно, этот вопрос ты должна задать не мне, а самой себе. - Взгляд Армандо упал на три карты, которые вели повесть о разбитых сердцах, потерянных близких и невозможных решениях. Телла не понимала, как все это связано с Каравалем, если только, подобно Джексу, Легендо не нравилось упиваться чужой болью.
        На этот раз она закрыла глаза, надеясь вытянуть благоприятную Мойру вроде Госпожи Удачи или Платья Ее Величества, которое символизировало смелые перемены и необыкновенные подарки.
        Гладкая металлическая поверхность карты не искрились магией, как скрываемый ею Аракл, и все же от прикосновения к ней она что-то почувствовала. Большинство карт были прохладными на ощупь, некоторые холоднее, другие теплее. Но эта опалила пальцы таким жаром, что Телла едва не отдернула руку. Усилием воли она заставила себя перевернуть карту.
        Металл вспыхнул фиолетовым, и из-за решетки гигантской серебряной птичьей клетки на Теллу уставилась прекрасная женщина в пепельно-лавандовом платье.
        Узница!
        Телле сдавило грудь, не только потому, что эта карта напомнила ей о показанном Араклом образе собственной матери. Узница имела двойное значение: иногда ее появление обещало любовь, но обычно - жертву. Во всех историях говорилось, что она неповинна ни в каких преступлениях, но позволила посадить себя в темницу вместо того, кого глубоко любила.
        Внезапно Телла вспомнила предупреждение Найджела: «Имей в виду, победа в игре будет иметь такую цену, о которой ты впоследствии пожалеешь».
        - Я выбрала карты, - объявила она, в упор глядя на Армандо. - Давай мне следующую подсказку.
        Он загадочно скривил губы.
        - Даже не заикайся о том, что не можешь…
        - Держи свои когти в перчатках, - отозвался он и, встав со стула, сделал несколько шагов вперед и прижал руку к одному из висящих на стене зеркал. Оно с шипением повернулось, явив вход в прохладный земляной туннель, затянутый густой паутиной.
        Телла слышала о том, что вся Валенда опутана сетью потайных ходов. Должно быть, это один из них.
        - Следуй по этому пути, пока не почувствуешь, что что-то заставляет тебя остановиться. Там-то и обнаружится следующая подсказка. Но помни, Донателла, что в Каравале подсказки не главное. В прошлый раз твоя сестра победила не потому, что разгадала простенькие загадки. Она выиграла благодаря тому, чем готова была пожертвовать всем, чтобы отыскать тебя.
        Глава 21
        Границы мира игры и того, что лежало за ее пределами, начали расплываться, позволяя двум реальностям слиться воедино, как будто они никогда и не существовали порознь.
        Караваль иллюзорен - Телла всегда это знала, и все вокруг тоже. Тем не менее, пробираясь по тайному туннелю Армандо в поисках второй подсказки, она задавалась вопросом, не может ли игра быть более реальной, чем ей бы того хотелось.
        Телла начала играть, полагая, что ее сделка с Джексом подлинная, и если она станет победительницей и приведет к нему Легендо, то сможет спасти свою мать. После бала она поверила и в то, что Джекс - истинный Принц Сердец, Мойра, которой каким-то образом удалось сбежать и вернуться на землю. Теперь же ее вера иссякла.
        Теша себя мыслью о том, что какая-либо часть Караваля реальна, можно попасть в опасную ментальную спираль. На самом деле Легендо не стремился уничтожить Мойр, а Мойры, в свою очередь, не стремились уничтожить Легендо.
        Но если Телла права, и происходящее - всего лишь игра, действительно ли она встретится с великим магистром, если выиграет? Или им будет притворяться очередной актер?
        Роль Легендо всегда доставалась одному из исполнителей его труппы, и все же Телла считала, что на этот раз все по-другому. Вспомнить хотя бы слова Найджела: «Если ты выиграешь, то первое лицо, которое увидишь, будет лицом самого магистра».
        Когда предсказатель произнес это, мир изменился. Телла ощутила в его пророчестве особую силу, судьбоносную магию, подобную той, какую чувствовала всякий раз, прикасаясь к Араклу. Она не сомневалась, что, выиграв Караваль, встретится с самим Легендо. Но если в конце появится настоящий магистр, означает ли это, что игра была реальной? Неужели и другие Мойры, помимо Джекса, пытаются вернуться, и, если им это удастся, в самом ли деле они покончат с Легендо?
        Погруженная в размышления, Телла не заметила, сколь много времени провела в пути и куда вообще ведет извилистый туннель Армандо, пока не услышала голоса, эхом отражающиеся от древних каменных стен.
        Она прибавила шагу, стараясь идти на звук, и, наконец, оказалась перед затянутой паутиной дверью. Это была не первая дверь, которую она увидела, но остановилась впервые. Доносящиеся с противоположной стороны голоса были ей знакомы. Они принадлежали Скарлетт и Хулиану и были безошибочно узнаваемы, хоть и приглушены толстой грязной дверью. Голос сестры Телла знала лучше собственного, да и баритон Хулиана ни с каким другим не спутать.
        Когда Телла впервые встретила Хулиана на Трисде, она не почувствовала к нему такого влечения, как Скарлетт, но тембр его голоса в самом деле стал усладой для ее ушей. Бархатистый и звучный, словно специально созданный для чтения заклинаний. Однако сейчас Хулиан как будто разрушал наложенные чары. Его голос походил на соль, разлученную с морем: грубый, одинокий, потерянный.
        Запах сажи и паутины заполнил легкие Теллы, когда она наклонилась ближе к двери, представляя, что за ней располагается комната ее сестры во дворце.
        - Спасибо, что впустила меня, - сказал Хулиан. - Я боялся, что ты не захочешь меня больше видеть.
        - Я всегда хочу тебя видеть, - возразила Скарлетт. - Именно поэтому мне так больно.
        Воцарилась тишина. Телла представила свою сестру стоящей по другую сторону двери. Сейчас четвертый час ночи, и Скарлетт, должно быть, в одной ночной рубашке, хотя наверняка накинула на плечи одеяло, чтобы прикрыться. Телла представляла, как она прижимает края к груди, в то время как ее разум, страдающий от осознания того, что ей лгали, борется с разбитым сердцем и желанием обнять Хулиана.
        - Моя сестра считает, что я должна дать тебе еще один шанс.
        - Я с ней полностью согласен.
        - Так предоставь мне вескую причину снова доверять тебе. Я очень этого хочу, но в прошлый раз тебе не удалось сдержать своего слова дольше одного дня. - В дрожащем голосе Скарлетт отчетливо слышались слезы.
        Телла почувствовала себя незваной гостьей и собралась было уйти, вернуться обратно в туннель, но следующие слова пригвоздили ее к месту:
        - Что касается твоей сестры… множество раз…
        - Не впутывай в это Теллу!
        - Просто хочу понять, почему в ее случае все по-другому, - настаивал Хулиан. - Почему ее ты можешь простить за ложь о Каравале, Армандо и обо всем остальном, что она скрывала от тебя?
        - Потому что она моя сестра, - уверенно отозвалась Скарлетт. - Кому, как не тебе, это понять. Разве не поэтому ты сам так много лжешь ради своего брата Легендо?
        Окружающий мир вдруг замер.
        Выходит, Легендо и Хулиан - братья? И Скарлетт держала это от нее, Теллы, в секрете?
        «Потому что я никогда об этом не спрашивала», мысленно напомнила она самой себе. Все же ей было обидно, что Скарлетт не поделилась с ней подобным. Но если это правда, все становится значительно проще. Телле больше не понадобятся подсказки, чтобы выиграть игру. Ей нужно лишь убедить Скарлетт вызнать у Хулиана настоящее имя магистра.
        С другой стороны, Хулиан отъявленный лжец, да, к тому же, работает на Легендо. Едва ли его словам можно доверять. Сказанное им может быть частью игры. Трюком. Отвлекающим маневром, чтобы отвратить Теллу от истинных подсказок, которые привели бы ее к настоящему Легендо.
        А вдруг это и есть подсказка? По словам Армандо, найти ее можно, если пойти по туннелю. Телла принялась с повышенным вниманием вслушиваться в слова Хулиана.
        - Малинка, - взмолился он, - пожалуйста! Я сделаю все возможное, чтобы удержать тебя.
        - Похоже, в том-то и состоит наша проблема, - заметила Скарлетт. - Я не хочу, чтобы ты пытался «удержать меня». Я хочу знать, кто ты на самом деле.
        Что бы Хулиан ни ответил, голос его прозвучал слишком тихо, и Телла ничего не разобрала. А потом услышала его удаляющиеся шаги.
        Ей, вероятно, следовало выждать какое-то время, прежде чем открывать дверь и врываться в комнату Скарлетт, ведь как только она войдет, станет ясно, что она подслушивала.
        Телла повернула ручку и, переступив порог, обнаружила, что находится в камине, к счастью, не зажженном. Отряхивая золу с платья, она вышла в покои сестры, в которых было холодно, как в океане слез.
        Сначала Телле показалось, что она оказалась внутри музыкальной шкатулки: круглое пространство с обтянутыми сапфирово-синим атласом стенами обставлено изящными хрустальными столиками с волнообразными краями и стульями с ножками из цветного стекла. Даже узкая кровать с балдахином выглядела эфемерной, сотканной из сверкающего кварца и сновидений. Поистине это комната зачарованной принцессы, хотя в нынешней сказке Скарлетт выглядела, скорее, разочарованной. Ее лицо в обрамлении мягких темных волос очень бледно, а при виде вдруг появившейся из ниоткуда сестры она почти не удивилась.
        Единственное, что не казалось тусклым, было ее платье. Телла ожидала, что сестра будет в ночной рубашке, но либо Скарлетт только что вернулась с тайного бала, либо до сих пор носила волшебное платье Легендо, которое решительно вознамерилось помирить Скарлетт и Хулиана. Лиф из красного шелка без бретелек плавно перетекал в малиновую юбку, такую пышную, что занимала четверть комнаты.
        Телла сомневалась, что сестра пришла с праздника. Значит, на ней и правда заколдованный наряд Легендо, что еще больше озадачивало. В последний раз, когда она видела Скарлетт, та сказала, что не доверяет ни самому великому магистру, ни тем, кто с ним работает. Тем не менее подаренное им платье продолжала носить.
        Телла не хотела ни в чем подозревать сестру, но одного взгляда на ее наряд было достаточно, чтобы задаться вопросом, уж не участвует ли и она в игре? Возможно, Скарлетт согласилась исключительно ради того, чтобы отплатить Телле за обман.
        Телла поджала губы. И тут заметила, как по щеке Скарлетт скатилась слеза. Следом еще одна. В отличие от Теллы, ее сестра не умела притворяться плачущей, иначе не преминула бы сделать это раньше.
        А слезы все текли, оставляя полосы на щеках Скарлетт.
        Нет, она не притворяется. Это у самой Теллы чрезмерно воображение разыгралось. Как Скарлетт и предупреждала, Телла лишилась способности различать, что реально, а что просто является частью игры.
        Злясь на себя саму и на Караваль за то, что усомнилась в Скарлетт, Телла оглядела округлую комнату, пытаясь придумать, что бы такого сочувственного сказать сестре, которая выглядела по-настоящему несчастной, но не смогла придумать ничего умнее вопроса:
        - Правда, что Хулиан и Легендо - братья?
        Скарлетт откинулась на кровать, растеклась по ней лужицей красного шелка.
        - Хулиан поведал мне об этом в конце прошлого Караваля, но теперь я склоняюсь к мысли, что он готов сказать что угодно, чтобы удержать меня.
        - По крайней мере, ты точно знаешь, что небезразлична ему.
        - Так ли это на самом деле? - Скарлетт снова разрыдалась. - Когда любишь кого-то, разве не нужно быть честным, даже если это означает, что можешь потерять этого человека?
        - Едва ли все так просто. Возьмем, к примеру, меня. Я люблю тебя больше всех на свете, но при этом не раз обманывала, - весело отозвалась Телла, надеясь заставить сестру улыбнуться.
        Хмурый взгляд Скарлетт дрогнул, как будто она хотела рассмеяться, но не смогла вспомнить, как это делается.
        - Никак не пойму, то ли ты действительно считаешь, что мне следует его простить, то ли просто пытаешься подбодрить.
        - Конечно, я пытаюсь тебя подбодрить! Ну а что касается прощения Хулиана, это зависит от того, в самом ли деле Легендо его брат.
        Телла сказала это полушутя, но в то же время была серьезна, и на мгновение возненавидела себя за попытку воспользоваться своей сестрой. Но если ей не удастся выиграть игру и найти Легендо, если она снова умрет, Скарлетт будет безутешна. Случись что-нибудь с самой Скарлетт, Телла расколотила бы мир вдребезги, а Скарлетт в аналогичной ситуации потонула бы в пучине горя.
        - Я уже спрашивала Хулиана, но он не сказал, кто скрывается за личиной Легендо. - Скарлетт прислонилась к столбику кровати. - По его словам выходит, что для него физически невозможно выдать этот секрет, однако ему было нетрудно сообщить мне, что Легендо его брат. - Она принялась яростно тереть заплаканные глаза тыльной стороной ладоней. - Потому-то я и задумалась, а не было ли все ложью. Я все больше склоняюсь к мысли, что сам Хулиан и есть Легендо, но, не желая выдавать своего секрета, заявил, что приходится великому магистру братом. - Скарлетт шмыгнула носом в подушку, все больше расстраиваясь.
        Пока Телла обдумывала сказанное, подол платья Скарлетт стал укорачиваться и истончаться и, наконец, превратился в ночную рубашку бледно-розового цвета. Вот так чудо из чудес! Во время прошлого Караваля Телла слегка завидовала, что у сестры есть платье, которое ведет себя так, будто у него имеются собственные мысли и чувства, меняя ткань, покрой и цвет по собственному капризу. Магия этого наряда была исключительной даже по стандартам Караваля, и Легендо преподнес его Скарлетт. Телла слышала, как актеры шептались об этом во время прошлой игры, удивляясь, почему магистр сделал ей такой необычный подарок. Это имело смысл только в том случае, если Хулиан на самом деле Легендо, как только что предположила Скарлетт.
        Телла села на кровать рядом с сестрой.
        - Ты действительно веришь, что Хулиан может быть магистром Караваля?
        - Не знаю, - пробормотала Скарлетт. - Мне кажется, что Легендо обладает властью над своими исполнителями; я не думаю, что он контролирует каждое их действие, но складывается впечатление, что он способен помешать им раскрыть определенные секреты. Так что, если бы Хулиан действительно был Легендо, сильно сомневаюсь, что он позволил бы Армандо рассказать мне правду о роли, которую сыграл в последнем Каравале.
        - Как же я ненавижу Армандо! - воскликнула Телла.
        - Он всего лишь выполнял свою работу. Однако мне он тоже не по душе.
        Скарлетт ударила кулаком по подушке, в которую зарылась лицом, чтобы приглушить всхлипы. Похоже, к ней постепенно возвращается боевой дух.
        - Как, по-твоему, может он быть Легендо? - спросила Телла.
        - По-моему, им может оказаться любой. - Скарлетт утерла последние слезы и решительно посмотрела на Теллу. - Полагаю, единственный способ узнать наверняка, кто скрывается за личиной великого магистра, это продолжить использовать Хулиана для победы в игре.
        - Ты хочешь использовать его? - Телла чуть с кровати не свалилась, настолько нетипичным оказалось сделанное сестрой заявление. - Вот это неожиданность! Ты же, вроде, даже не хотела, чтобы я принимала участие в игре.
        - Верно, не хотела. Но если ты победишь и встретишься с Легендо, тогда мы сможем узнать правду о Хулиане. - Скарлетт вытащила листок бумаги, как будто это был кинжал, который она прятала в рукаве.
        Телла подумала, что ее сестра раскрывается с новой стороны. Которая ей определенно нравится.
        - Смотри, что мне дал Хулиан, - сказала Скарлетт. - Это следующая подсказка. Он уверял, что хочет тебе помочь, а я думаю, просто пытался меня подкупить.
        Телла взяла страницу, начертание букв на которой оказалось тем же самым, что и на первой карточке, полученной ею на балу.
        Цель игры вовсе не в том, в чем вы думаете.
        Чтобы найти истину, отыщите прежде женщину
        Из пергамента и чернил.
        Только у нее есть следующая подсказка,
        Оставленная специально для вас.
        - По описанию похоже на старуху, которую я встретила накануне в заведении «Их разыскивает Элантина». Оно находится в квартале Пряностей.
        Текст подсказки был составлен так, будто действительно предназначался для одной Теллы. Она сомневалась, что все игроки останавливались у здания с вывеской «Их разыскивает Элантина». Телла надеялась туда вернуться, а теперь и сам Легендо хотел привести ее в то самое место, которое свело ее с Джексом. Едва ли это просто совпадение!
        И снова игра показалась слишком реальной.
        Телла напомнила себе обо всех тех трюках, которые проделывали исполнители Легенды в районе Храмов. Было бы глупо считать Караваль чем-то большим, чем просто игра. Это представление было одним гигантским обманом, в который теперь затягивало и ее тоже.
        Она протянула сестре подсказку, которую только что от нее же и получила.
        - Давай завтра сходим туда вместе и во всем разберемся.
        Скарлетт прикусила губу.
        - Что такое, у тебя другие планы?
        - С кем бы они могли у меня быть? - воскликнула Скарлетт, но вопрос прозвучал до странности пронзительно. Ее ночная рубашка вдруг всколыхнулась и быстро сменила цвет с розового на черный.
        Телла не знала, в чем именно дело, но у нее снова возникло ощущение, что Скарлетт что-то от нее скрывает.
        - Просто я предпочитаю никуда не выходить по ночам, - пояснила Скарлетт. - Не могу рисковать снова оказаться втянутой в игру.
        - Понимаю, - отозвалась Телла, хоть и не была уверена, что сестра говорит правду.
        Третья ночь Караваля
        Глава 22
        Телла согласилась бы отдать год своей жизни за еще один час сна, пусть даже, возможно, жить ей осталось много меньше двенадцати месяцев. Покидать обволакивающую блаженную голубую негу своей кровати с мягкими одеялами и пуховыми подушками ей совершенно не хотелось. Вчерашний день был ужасно долгим. Но она уже и так проспала гораздо дольше, чем следовало, и если сейчас не встанет с постели, то точно не доживет до конца года.
        Тук… тук.
        Пауза.
        Пауза.
        Тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук.
        Пауза.
        Пауза.
        Ее сердце теперь стучало еще медленнее, чем прошлой ночью, но хотя бы пока не перестало биться. Телле следовало проследить, чтобы так было и впредь. Движения ее и в самом деле сделались несколько заторможенными, но после того, как она выпила целый чайник крепкого чая и съела несколько пирожных с карамельным кремом и ягодных слоек, сумела отчасти прийти в себя.
        Ей даже удалось закончить одеваться до наступления сумерек. Для нынешнего вечера она выбрала платье без корсета с узкой юбкой темно-синего цвета - цвета слез, пролитых из грозовых облаков. Возможно, надевать в ночное время столь тонкий наряд не следовало, но в нем было легко передвигаться. К тому времени, как добралась до сапфирового крыла, в котором поселили Скарлетт, Телла несколько запыхалась.
        Сестры в комнате не оказалось.
        Телла стучала целую минуту, чуть не расшибив костяшки пальцев о тяжелую деревянную дверь.
        Учитывая, сколь непреклонно Скарлетт настаивала на том, чтобы не покидать дворец ночью и случайно не оказаться втянутой в игру, Телла ожидала, что та будет сидеть в безопасности своих покоев. Но либо Скарлетт потеряла счет времени - что маловероятно, - либо действительно что-то скрывала от Теллы.
        Телле не хотелось снова сомневаться в своей сестре, но понимала, что куда-то уходить Скарлетт было незачем - при ее-то патологической осторожности! Особенно в такой вечер, как этот, когда казалось, вся Валенда превратилась в игровую доску Легендо.
        В отличие от предыдущих двух ночей, когда созданные великим магистром созвездия указывали на какой-то конкретный район города, этой ночью вспышки мерцающей синевы были рассыпаны по всему небосклону, и Телла мысленно поблагодарила Армандо за то, что заставил ее заработать вторую подсказку. Без нее она понятия не имела бы, с чего начать поиски.
        Покидая дворец в небесной карете, она увидела, что звезды складываются в традиционные символы Караваля: сияющий синий цилиндр, букет голубых роз, сапфировые песочные часы. Но эти фигуры были не единственными. Над холмами и районами Валенды парили также созвездия, напоминающие о Мойрах: украшенная драгоценными камнями глазная повязка, образованная из кинжалов корона, жемчужная клетка, накрепко зашитые губы и пара мерцающих темно-синих крыльев. Крылья, вероятно, символизировали Упавшую Звезду, но были так болезненно похожи на крылья, вытатуированные на спине Данте, что умирающее сердце Теллы при виде них забилось быстрее, наполнив вены теплым притоком крови.
        Когда ее экипаж приземлился в квартале Пряностей, Телла поймала себя на том, что оглядывается в поисках Данте, но, похоже, в эту ночь он за ней не следил.
        Она снова взглянула на звездное небо, задаваясь вопросом, под каким созвездием он сейчас находится, один ли или в чьем-то обществе. Она представила, как его широкие, покрытые татуировками ладони касаются шеи другой девушки, щекочут пульсирующую синюю жилку; как он очаровывает ее теми же самыми тихими словами, которые сказал Телле прошлой ночью: «Даже если бы я не был Легендо, все равно бы хотел, чтобы ты победила».
        При этой мысли желудок Теллы болезненно сжался. Она попыталась уверить себя, что присутствие Данте рядом ей вовсе ни к чему. Некогда ей отвлекаться на его загадочные поддразнивания и низкий голос. Узкие улочки квартала сами по себе требовали предельной сосредоточенности.
        Все переулки и подворотни кишмя кишели людьми, что разительно отличалось от прошлого раза, когда она была здесь. Колоритные обитатели квартала Пряностей смешивались с торговцами, готовящими город к празднованию кануна Дня Элантины и предлагающими праздничные костюмы по завышенным ценам. От каждой лавки доносились бесконечные призывные оклики:
        - Пять медяков за корону Убиенного Короля!
        - Три медяка за жемчужную клетку Девы Смерти!
        - Четыре медяка за маску Принца Сердец!
        - Два медяка за перчатки Хаоса!
        - Один медяк за вуаль из слез Невенчанной Невесты!
        Телла не увидела среди них никого из исполнителей Легендо, по крайней мере, тех, кого она знала в лицо, зато ей показалось, что здесь присутствуют другие игроки. Не раз она слышала, как кто-то стучал в кирпичную стену и говорил: «Меня послал Легендо», будто произнося некий код, открывающий потайную дверь, ведущую к следующей подсказке. Она завидовала их энергии и беззаботному задору. Каким бы курсом ни следовали эти люди, он разительно отличался от выбранного ею самой пути.
        Либо Легендо решил подшутить над Теллой, либо она играла не в ту же игру, что все остальные.
        Вторая полученная подсказка велела искать женщину из пергамента и чернил, что явно указывало на старуху, которая работала в «Их разыскивает Элантина». Но, придя туда, Телла никого не обнаружила.
        Войдя внутрь, она почувствовала щекочущий нос запах небылиц, угольных карандашей и пергамента. В одном углу помещения небольшое квадратное пространство было отведено под неприбранную, но хорошо оборудованную художественную студию. Все остальное было оклеено бумагой - даже на потолке имелись пожелтевшие плакаты, которые на вид казались старше отсутствующей ныне владелицы этого заведения.
        В ожидании возвращения старухи Телла пыталась так можно точнее запомнить предметы обстановки. Расклеенные по стенам плакаты не были клочками бумаги с наспех намалеванными лицами, но произведениями искусства с подробными изображениями преступников, о которых Телле доводилось слышать краем уха. Также было много таких, о существовании которых она и не подозревала. Каждый пергамент и холст рассказывал историю столь же чудесную, сколь и жуткую.
        Имя Августа Цепеша говорило само за себя.
        Имелась здесь и герцогиня Дао, разыскиваемая за сухопутное пиратство, продажу ядов и соблазнение.
        - Я и не знала, что соблазнение тоже считается преступлением, - пробормотала Телла.
        - Зависит от того, кого ты пытаешься соблазнить.
        Телла резко обернулась, но вместо перепачканной чернилами старухи столкнулась лицом к лицу с девушкой в светящемся пергаментно-белом платье, сшитом толстыми черными стежками. В таком наряде она походила на персонажа, сбежавшего с одного из висящих на стене нарисованных чернилами плакатов. Айко, еще одна исполнительница Легендо.
        Телле всегда было трудно читать ее мысли. Айко обычно держалась особняком, так как ее задача состояла в том, чтобы наблюдать. Она была историографом, увековечивающим историю Караваля, зарисовывающим важные события в волшебной записной книжке, которая в настоящее время была зажата у нее под мышкой.
        Ее появление явно означало, что Телла на правильном пути, хоть и, положа руку на сердце, не была рада видеть эту девушку.
        Вне игры Айко была ей вполне симпатична, но на Каравале она предпочла бы с ней не встречаться, поскольку художница была известна своими беспощадными сделками. Во время прошлой игры, например, она заключила сделку со Скарлетт, которая стоила той двух дней жизни; временная смерть Скарлетт не была похожа на смерть Теллы, но все же испытать что-то подобное снова Телла по своей воле ни за что не согласилась бы.
        - Можешь смотреть столько, сколько пожелаешь, - сказала Айко, - но выбирай с умом, прежде чем задавать вопрос. Бесплатно я готова ответить только на один, а каждый последующий будет стоить тебе чего-то незаменимого.
        - Могу я просто попросить следующую подсказку?
        - Попросить-то, ты, конечно, можешь, вот только я ее тебе не дам. Самое большее, что я способна сделать, это указать направление к ней, если сумеешь задать вопрос получше.
        Вот черт! Телла не хотела, чтобы это восклицание было расценено как вопрос, поэтому, закрыв рот, стала рассматривать висящие на стенах плакаты в поисках реальной фигуры из Колоды Судьбы, надеясь, что это может привести к следующей подсказке.
        Мойр она так и не нашла, зато насмотрелась на самые разные преступления, начиная от высасывания крови и каннибализма и заканчивая некромантией, продажей недейственных заклинаний и…
        Телла замерла. Все мысли о преступлениях, уликах, богах и богинях Судьбы разом вылетели у нее из головы, когда она добралась до плаката в центре дальней стены.
        Она забыла, как дышать. Как говорить. Как моргать. Как двигаться.
        Обрамленный звездной каймой, этот портрет был красивее остальных, хотя, возможно, все дело было в прекрасном лице, изображенном под словом «Разыскивается» - лице, которое имело странное сходство с пропавшей матерью Теллы и Скарлетт, Паломой.
        Глава 23
        Потерянный Рай.
        Разыскивается за воровство, похищение и убийство.
        Телла не могла оторвать глаз от изображения, но при этом не была уверена, хочет ли верить тому, что видит.
        После стольких лет размышлений о судьбе своей матери, она наконец приблизилась к ответу на один из своих неразрешимых вопросов. Однако это был не тот ответ, на который она надеялась. Ее мать оказалась воровкой. Похитительницей. Убийцей. Преступницей.
        Телле с трудом верилось в то, что значилось на плакате. Мама, которую она знала, была совсем другой, и все же, как написал в письме Джекс, «Причина, по которой Вам не удавалось найти ее самостоятельно, заключается в том, что Палома - не настоящее ее имя».
        Настоящее имя ее матери Парадайз, что означает рай, и сходство изображенной на плакате женщины с Паломой неоспоримо. Оно заключалось не только в одинаковом овале лица или густых темных волосах, но в очаровательном загадочном изгибе губ, который Телла, взрослея, снова и снова пыталась повторить. Большие глаза женщины характерно сужались к уголкам, как воплощение идеального баланса ума и вдумчивости. Телла испытала укол зависти, когда поняла, что мама не только выглядит почти в точности как Скарлетт, но и кажется едва ли не ровесницей своей старшей дочери.
        Знала ли об этом Скарлетт? Не поэтому ли отказывалась даже упоминать об их матери?
        - Что ты можешь рассказать мне о Потерянном Рае? - обратилась Телла к Айко.
        - Она была особенной. - Художница плавно скользнула к портрету и провела пальцем без колец по щеке Парадайз. - До сих пор я никогда не обращала внимания, что она очень похожа на твою сестру Скарлетт. Хотя Парадайз была гораздо, гораздо смелее.
        - Что еще тебе о ней известно?
        - О твоей сестре или о Парадайз?
        - О Парадайз, конечно! Сестру свою я знаю лучше, чем она сама.
        Темные глаза Айко вспыхнули знакомым блеском. Со своей заколдованной записной книжкой эта девушка-историограф сама казалась волшебной и достаточно хитрой, чтобы быть Мойрой. Или, может, Айко и есть Легендо - вот было бы замечательно, если бы великий магистр Караваля оказался женщиной!
        - Я расскажу все, что знаю, но сначала хочу получить за это плату.
        - Даже не надейся умыкнуть хотя бы день моей жизни, - тут же предупредила Телла.
        - Вообще-то, ты не в том положении, чтобы торговаться, если хочешь узнать правду о Парадайз. Она исчезла почти восемнадцать лет назад, так что большинство людей ее уже не помнит. Ну а я происхожу из длинной череды рассказчиков.
        Телла пожала плечами, как будто это заявление не произвело на нее впечатления, хотя в голове накрепко засела одна-единственная мысль, вытеснившая все прочие: «Восемнадцать лет, восемнадцать лет, восемнадцать лет…»
        Почти восемнадцать лет назад поженились ее родители. Телла знала об этом, потому что после того, как мать пропала, она искала информацию, где та жила, прежде чем стала женой губернатора Драньи, но ничего не обнаружила. А все потому, что она пыталась найти женщину по имени Палома, а Палома до прибытия на Трисду была преступницей Парадайз - Потерянным Раем. Итак, Джекс говорил правду об имени ее матери.
        От осознания того, что она знала мать только половину своей жизни, Телле всегда было горько, она чувствовала себя ограбленной. Теперь же ей стало казаться, что она вообще никогда ее по-настоящему не знала.
        - Бесплатно я тебе больше ничего не скажу, - предупредила Айко. - Если хочешь услышать остальную часть истории, то должна будешь отдать мне кое-что взамен. Не волнуйся, я не стану красть ни единого дня твоей жизни.
        - Чего же ты в таком случае хочешь?
        Айко склонила голову набок, так что ее длинные черные волосы упали на плечо, и, казалось, глубоко задумалась.
        - Караваль - это мир, сотканный из фантазий, и иногда тем из нас, кто всегда живет в нем, становится трудно различать, что реально, а что нет. Большинство ни за что не признается, однако все мы жаждем настоящего. - Она сделала паузу, как будто собиралась добавить что-то еще, но затем, похоже, передумала. - Все, чего я хочу от тебя сегодня, - это получить частичку чего-то реального. Например, какое-то твое воспоминание.
        - Выражайся конкретнее! Мне в самом деле интересно узнать о своей матери, но я не хочу благодаря тебе позабыть собственное имя, например.
        - О подобном я и не помышляла, - воскликнула Айко, сверкнув своими темными глазами. - Отличная идея, вообще-то. Но я приберегу ее для другого раза. Сегодня вечером я хотела бы получить оставшееся у тебя последнее воспоминание о твоей матери.
        Телла отпрянула, инстинктивно резко шагнув назад.
        - Нет! Никаких воспоминаний о ней ты от меня не дождешься.
        - А ты тогда не дождешься никаких сведений о Потерянном Рае, - в унисон ей ответила Айко.
        - Неужели ты не можешь удовольствоваться другим воспоминанием?
        - Ты назвала Парадайз своей матерью. Я хочу понять почему.
        - Я никогда ее так не называла, - возразила Телла.
        - Именно что называла! Ты сказала, что тебе было бы интересно узнать о ней. И поскольку история - это по моей части, в моих силах поведать тебе все, что ты хочешь знать. Так что, либо ты отдашь мне последнее воспоминание о своей матери, либо ищи себе другого знатока.
        Телла не была готова отказаться ни от каких воспоминаний о Паломе. Их и так было слишком мало, и потому они ценились на вес золота. Но если, как сказал Армандо, нужно чем-то пожертвовать, то пусть это будет воспоминание о прошлом, которое, возможно, позволит Телле создать будущие воспоминания со своей матерью.
        Да и самой ей будет лучше, если она вычеркнет из памяти эту картину. С тех пор как Телла нашла колоду карт в комнате своей матери, они преследовали ее, и она никак не могла отделаться от навязчивого вопроса, что было бы, если бы она никогда не перевернула карту с Принцем Сердец или Девой Смерти. Исчезла бы ее мать, если бы Дева Смерти не предсказала подобное? Могла ли сама Телла влюбиться в кого-нибудь, не выпади ей Принц Сердец?
        - Так и быть, - наконец решилась она. - Разрешаю тебе забрать последнее воспоминание, которое у меня осталось о моей матери.
        - Великолепно!
        Айко скользнула к стоящему в задней части помещения рабочему столу, пожалуй, излишне поспешно, что лишь усилило беспокойство Теллы, и открыла свою заколдованную записную книжку на чистой пергаментной странице.
        - Все, что нужно сделать, это положить ладонь на страницу. Некоторым людям этот процесс действительно нравится, поскольку зачастую воспоминания отягощают нас куда больше, чем мы осознаем.
        - Даже не пытайся убедить меня, что делаешь мне одолжение.
        Телла прижала руку к сморщенной бумаге и почувствовала под ладонью тепло. Похожее ощущение она испытывала всякий раз, когда прикасалась к Араклу, за исключением того, что это тепло распространялось за пределы ее ладони. Оно поднималось вверх по руке к шее, окутывая все ее существо, подобно тающему маслу, и приятно кружило голову.
        - Книге нужно получить доступ к твоей памяти, прежде чем она сможет забрать воспоминание, - пояснила Айко, но теперь ее голос звучал издалека, как будто с другого конца очень длинного коридора.
        Глаза Теллы закрылись, а когда она открыла их снова, оказалось, что находится в волшебных покоях своей матери на Трисде. Сама Палома сидела на полу напротив нее, более четкая, чем когда-либо в воспоминаниях Теллы.
        От нее пахло плюмерией. Телла считала, что давно позабыла этот запах. После исчезновения Паломы по приказу отца эти цветы объявили в его имении под запретом, и Телла не вспоминала о них в течение многих лет. До нынешнего момента. Теперь же ей захотелось обнять мать и раствориться в ее аромате, чтобы никогда больше его не забывать. Но это было всего лишь воспоминание, и Телла не могла изменить его, как бы сильно ни хотела.
        Несколькими мгновениями ранее мать заставила маленькую Теллу поклясться, что та никогда больше не прикоснется к Колоде Судьбы. Телла ожидала, что Айко заберет именно это воспоминание, но происходило что-то еще. Те давние события оказались запрятанными так глубоко в памяти, что растворились среди прочих. Она забыла, как мать взяла ее за руки, приподняв крошечные пальчики, чтобы получше рассмотреть перстень с опалом, который Телла только что забрала украдкой.
        - А что тут у нас такое? - спросила Палома.
        - Я собиралась положить его обратно, - заверила Телла.
        - Нет, моя милая, ты должна оставить его у себя и очень-очень беречь.
        С этими словами она поцеловала пальцы дочери, как будто скрепляя официальную передачу перстня. Мама всегда запечатывала события поцелуями, а Телла впоследствии совсем позабыла об этом.
        - А теперь, - прошептала Палома, - я расскажу тебе секрет о картах, которые только что спрятала. Изображенные на них Мойры некогда правили на земле, но делали они это со злостью и жестокостью. Развлечения ради они частенько заключали невинных людей в игральные карты. И освободить несчастных могли лишь сами Мойры, если только…
        Нет! Телла отчаянно пыталась удержать воспоминание, когда оно начало расплываться у нее перед глазами. Кожа матери из смуглой сделалась полупрозрачной, а ее губы произносили слова, которые Телла больше не могла слышать. Нет! Нет! Нет! Ей обязательно нужно узнать, что говорила мама. Именно этот ответ она так долго искала. Она не знала, что собиралась поведать ее мать, но была уверена, что это жизненно важно.
        Телла попыталась вцепиться в воспоминание, вонзить в него пальцы, но чем усерднее боролась, чтобы удержать его, тем темнее оно становилось и в конечном итоге превратилось в дым и рассеялось в воздухе.
        Открыв глаза, Телла не почувствовала, что скинула тяжесть с плеч, наоборот, возникло ощущение, словно она что-то потеряла. Как будто ее ударили ножом, но крови не было. И вроде бы ничего не пропало. Воспоминание, которое, как она ожидала, заберет Айко, никуда не делось, и, хотя она была готова расстаться с ним, испытала облегчение от того, что оно не исчезло.
        С другой стороны, она заподозрила, что Айко украла у нее нечто куда более ценное.
        Глава 24
        Проклятая записная книжка Айко теперь была плотно закрыта, но Телла готова была поклясться, что выглядит она толще, чем раньше и, кажется, источает мягкое свечение.
        Что же такое художница у нее забрала?
        - Ну-ну, не надо хмуриться - сказала Айко. - Ты по праву заслужила услышать захватывающую историю об одной из самых печально известных преступниц Валенды.
        Она плавно скользнула обратно к висящим на стене портретам.
        - До своего исчезновения Потерянный Рай слыла в городе личностью легендарной. Люди были настолько ею очарованы, что писали ей письма с просьбами ограбить их или похитить. Парадайз была поистине королевой преступного мира. Ходили даже слухи, что принцы с других континентов отправляли послания лордам квартала Пряностей с предложением жениться на ней.
        Слушая Айко, Телла пыталась сдержать гнев и разочарование из-за потери одного из своих воспоминаний, но вдруг образ матери предстал перед ее внутренним взором так ясно, как если бы это был рисунок в зловещей записной книжке. Телла видела Палому молодой энергичной девушкой, грабящей, ворующей и повсюду оставляющей за собой сверкающий след слухов, пока, наконец, сама не стала частью истории.
        Потом она выбрала самого неожиданного претендента на ее руку и сердце и… стала женой губернатора Драньи.
        - Почему Парадайз не приняла предложение одного из принцев? - спросила Телла.
        - Полагаю, при ее недюжинном уме она не могла не понимать, что большинство принцев - жестокие, испорченные, эгоистичные существа. А приключений она жаждала гораздо больше, чем любви. Хвасталась даже, что способна умыкнуть все на свете. Поэтому, когда ей бросили вызов - украсть неуловимый артефакт великой магии - она тут же его приняла. Однако артефакт этот оказался гораздо более могущественным и опасным, чем ей представлялось. Она не хотела оставлять его там, где он находился, из опасения, что он может попасть в чужие руки, поэтому забрала его с собой и сбежала. С тех пор ее никто не видел.
        Теперь Телла начала понимать, почему мама выбрала в мужья губернатора маленького, ничем не примечательного завоеванного острова Трисда - никому и в голову не пришло бы ее там искать.
        - Какой артефакт она украла?
        - Если хочешь получить ответ на этот вопрос…
        - Довольно, - перебила Телла. В голосе ее зазвучали стальные нотки. - Больше никаких сделок. Я заслужила этот ответ, поскольку он является частью истории.
        Айко раздула ноздри, и на ее обычно спокойном лице отразилось разочарование: очевидно, она привыкла брать больше, чем отдавать.
        Телла проворно схватила со стола зачарованную записную книжку и поднесла ее к горящей свече.
        - Отвечай же, что именно она украла, или твой блокнот превратится в пепел.
        Айко наградила ее кислой улыбкой.
        - Мужества у тебя побольше, чем у твоей сестры.
        - У нас со Скарлетт разные сильные стороны. Итак, что это был за артефакт?
        Телла медленно поднесла записную книжку ближе к огню, пока не почувствовала запах подпаленной кожи.
        - Это была проклятая Колода Судьбы, - выплюнула Айко.
        Телла с громким стуком уронила книгу Айко на стол. Все висящие на стенах плакаты вдруг начали трепыхаться, как будто их бумажные сердцебиения ускорились вместе с сердцебиением Теллы; и это был самый быстрый ритм с тех пор, как Джекс поцеловал ее. Как будто новое откровение обладало собственной магией.
        Лишь портрет Потерянного Рая не шелохнулся, оставаясь островком спокойствия в центре бумажной бури.
        Телла знала, что изображения лишены чувств, но все же представила, как портрет Парадайз, женщины, которой когда-то была ее мать, затаил дыхание, надеясь и молчаливо призывая Теллу собрать все кусочки ее истории воедино.
        Телла всегда знала, что материнская Колода Судьбы не похожа на другие обычные колоды. Но по словам Айко выходило, что этот артефакт единственный в своем роде. Кроме того, она назвала его проклятым.
        Проклятый. Проклятый. Проклятый.
        Это слово все громче звучало в голове Теллы, перекрывая хлопанье плакатов на стенах. Мойры также были прокляты ведьмой, и, по словам Джекса, заключены в колоду карт.
        «Это проще, чем ты думаешь, - вспомнились ей слова Джекса. - И очень мучительно - по опыту знаю».
        Телле с трудом верилось в то, что ее мать украла ту же колоду, но чем больше она думала об этом, тем больший все обретало смысл.
        Если Колода Судьбы Паломы была той самой, в которой заключены Мойры, это объясняло, почему мать пришла в ужас, обнаружив, что младшая дочь играет с картами. Телла вспомнила, что до того дня они были замаскированы под дурно пахнущий мешочек. Похоже, ей удалось найти их, когда защитное заклинание ослабело.
        Телла не могла поверить, что прикасалась к колоде, в которой томились легендарные Мойры, что держала в ладонях мифических богов и богинь Судьбы, некогда правивших миром.
        Это казалось невозможным, и все же доказательство предоставлялось ей каждый раз, когда Аракл являл образы будущего. Она никогда не видела другой такой карты и сомневалась, что когда-нибудь увидит. Потому что это был не просто разрисованный кусочек картона, но Мойра - а Телла спрятала ее в своем маленьком сундучке.
        При этой мысли ей с трудом удалось сдержать смех. Какой же силой ее мать, должно быть, обладала, раз сумела украсть Мойр! Увы, но теперь Палома бессильна, поймана в ловушку карты, точно так же, как и сами боги и богини Судьбы.
        Тут же пожалев о неуместной веселости, Телла разом стала серьезной.
        С того злополучного дня, когда исчезла ее мать, Телла верила, что отчасти это была ее вина, что если бы она не ослушалась и не открыла шкатулку для драгоценностей, если бы не вытащила карту с Девой Смерти, которая предсказывала потерю любимого человека, то ее мать никуда бы не делась. В случившемся Телла винила карты и себя. И была права, хотя и не в том смысле, в каком всегда предполагала.
        Ее мать исчезла не только потому, что Телла перевернула определенную карту; но из-за самого факта нахождения карт, которые были еще более могущественными и опасными, чем представлялось Телле.
        Плакаты на стенах наконец успокоились, и в помещении воцарилась тишина, однако Телла по-прежнему чувствовала на себе пристальный материнский взгляд, отчего у нее возникло ощущение, что, хоть она многое узнала, все равно сведения у нее неполные.
        - Судя по твоему виду, ты хочешь еще о чем-то спросить, - заметила Айко.
        Телла на мгновение забыла о ее присутствии - как и о том, зачем сама здесь находится. Ей по-прежнему нужно было найти третью подсказку, в противном случае ее мать навсегда останется запертой в ловушке, подобно Мойрам. Телла не считала, что художница забрала у нее именно это воспоминание, но едва ли то, что она была больше не в состоянии воскресить в памяти, могло сравниться с этим по важности.
        Телла снова вытащила вторую подсказку.
        Цель игры вовсе не в том, в чем вы думаете.
        Чтобы найти истину, отыщите прежде женщину
        Из пергамента и чернил.
        Только у нее есть следующая подсказка,
        Оставленная специально для вас.
        Телла перевела взгляд с подсказки на плакат с объявлением о розыске ее матери.
        Что, если имеется в виду вовсе не старуха, которая рисовала плакаты, как сначала подумала Телла? Что, если намек относится к женщине на одном из них, например Потерянному Раю? Ее изображение как раз и состоит из пергамента и чернил. И взывает к Телле, как ни к какому другому игроку.
        Привстав на цыпочки, Телла сорвала плакат со стены. Она ожидала протеста от Айко, но та казалась почти такой же нетерпеливой, как и Телла. На обратной стороне обнаружились серебристые строчки:
        Если вы нашли это, вы на верном пути,
        но еще не поздно поворотить назад.
        Подсказки больше не укажут вам направления.
        Чтобы найти артефакт,
        который так нужен Легендо,
        доверьтесь зову собственного сердца.
        В сердце Теллы безраздельно господствовала ее мать, о которой великий магистр, должно быть, знал с тех самых пор, как написал эти слова на обратной стороне плаката о ее розыске. Но какое отношение ее мать имела к Каравалю?
        Парадайз была владелицей колоды, в которой, как в темнице, заключены все до единой Мойры, которых Легендо стремился уничтожить. Возможно ли, что ее мать украла также и некий предмет, способный погубить богов и богинь Судьбы? Но если бы она это сделала, то почему…
        Нет! Телла отогнала эту мысль прочь. Вера в то, что игра реальна, была кратчайшей дорогой к безумию. С другой стороны, возможно, она и правда сходит с ума, потому что больше не уверена, во что верит.
        Ей нужно сначала выяснить правду, а уж потом продолжать игру. Следует поговорить со Скарлетт, которая помогла бы во всем разобраться, особенно если подозрения Теллы насчет сестры верны, и та действительно знает о Каравале больше, чем показывает.
        Телла направилась к двери.
        - Прежде чем уйдешь, - окликнула ее Айко, - ты должна услышать окончание истории Парадайз.
        - Думаю, что знаю, чем все закончилось, - ответила Телла.
        - То, что ты знаешь, - это лишь преддверие концовки; а истинную концовку еще только предстоит написать.
        - О чем же тогда речь?
        - Я намеренно утаила середину истории. Дело в том, что Парадайз открыла истинную мощь и опасность колоды уже после того, как использовала ее, чтобы предсказать свое будущее. Как говорили, сбежала она вовсе не из стремления сохранить карты в безопасности, а чтобы предотвратить наступление того, что увидела. Однако она не знала, что в случае этой конкретной колоды, как только будущее предсказано, оно не может быть изменено, если только не уничтожить сами карты.
        - Спасибо, конечно, но, боюсь, это предупреждение несколько запоздало.
        Лицо Айко внезапно помрачнело, а Телла почувствовала, что у нее снова пошла кровь. Влажнее, чем текущие по щекам слезы, она скапливалась в ушах, а оттуда струилась по мочкам к похолодевшей шее.
        Кровь!
        Густая, теплая, пугающая.
        Ее сердце замерло на мгновение, а затем пропустило еще несколько ударов, вызвав головокружение и сдавленное дыхание. Пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть. Кровотечение, случившееся в Модном Магазине Минервы, не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось с ней сейчас. Кровь лилась у нее из ушей вязкими алыми струйками, пятная корсаж платья. Еще одно напоминание от Принца Сердец о том, что она играла в эту игру не ради развлечения.

* * *
        Возвращалась во дворец Телла как в тумане, окруженная хороводом неясных звуков. Она продолжала чувствовать слабость даже после того, как кровотечение прекратилось. Ее сердце никогда не билось так медленно.
        Тук…
        Пауза.
        Тук…
        Пауза.
        Тук…
        Пауза.
        Скоро кроме пауз ничего и не останется.
        Она купила дешевый плащ у уличного торговца, чтобы скрыть окровавленный лиф платья, но, вернувшись во дворец, все равно ловила на себе взгляды служанок и стражников, которые, кажется, точно знали, что именно она прячет.
        Даже приняв ванну и переодевшись в платье от Минервы, состоящее из множества слоев элегантной топазово-голубой ткани, Телла продолжала ощущать в ушах запекшуюся кровь, которая, должно быть, проклята точно так же, как и она сама, потому и не удалось полностью смыть пятна с шеи и рук. Если бы она полежала в ароматной ванне подольше, то кровь сошла бы окончательно, но она позволила себе лишь непродолжительно понежиться в воде, чтобы частично восстановить силы. Ей нужно поговорить со Скарлетт о криминальном прошлом их матери и о Каравале.
        Телла надела перчатки Данте, чтобы скрыть пятна крови, и вышла из башни. Она давно потеряла счет времени, но, похоже, было уже далеко за полночь, когда она добралась до сапфирового крыла, в котором находились покои Скарлетт. Внутреннее убранство здесь было выполнено во всевозможных оттенках синего с позолотой. В коридоре суетилась одна-единственная служанка, следящая за горящими в канделябрах свечами толщиной с руку. Она не сказала ни слова, но Телла чувствовала, что та наблюдает за ней, пока она шла к комнате сестры.
        Скарлетт не ответила на стук. Телла постучала громче, на случай, если она спит.
        Тишина.
        Тогда Телла подергала дверную ручку, надеясь тем самым напугать сестру и разбудить ее, однако ничего не добилась. Либо Скарлетт погрузилась в глубокий сон со сновидениями, либо ее просто нет в комнате. С другой стороны, где ж ей еще быть? Сейчас середина ночи, в Каравале Скарлетт не участвует. Наверняка она уже должна была вернуться оттуда, куда уехала.
        Телла пересекла коридор и подошла к молодой веснушчатой служанке, которая либо бесстыдно подсматривала за ней, либо безуспешно пыталась зажечь очень упрямую свечу.
        - Чем я могу вам помочь? - спросила девушка, отрываясь от своего занятия, прежде чем Телла успела сказать хоть слово. Да, она определенно подсматривала и, к тому же, вела себя гораздо смелее, чем большинство прочих служанок, с которыми сталкивалась Телла и которых обычно называла мышками.
        Веснушчатая девушка наклонилась ближе, и Телла, не желая показывать пятна засохшей крови у себя на шее, поспешно отшатнулась. Девушка, однако, ничего не заметила.
        - Если вы ищете красивого исполнителя, который весь покрыт татуировками, то могу предупредить вас, когда он вернется. Он ушел не вместе с остальными. - Глаза девушки жадно блеснули, что, к сожалению, было Телле хорошо знакомо.
        - Прошу прощения, - сказала Телла, - но я не понимаю, о ком вы говорите.
        - Вам не о чем беспокоиться! - Служанка пронзительно хихикнула. - Я знаю, что вы помолвлены, и никому не скажу, что вы разыскивали вовсе не своего жениха.
        Это означало, что она, вероятно, растрезвонит всем и каждому. Но в данный момент у Теллы имелись проблемы посерьезнее.
        - Вообще-то, я пришла к своей сестре. - Она указала на нужную комнату. - Ее зовут Скарлетт. Она довольно высокая, с густыми каштановыми волосами и…
        - Я знаю, кто она, - перебила девушка, - но не видела ее со вчерашнего дня. - Румянец сошел с ее щек, и она понизила голос до шепота: - Слышала, как она спрашивала у кого-то дорогу к замку Идиллуайлд, но так и не вернулась.
        Замок Идиллуайлд был замком Джекса. Телла не могла придумать ни одной веской причины, по которой сестра захотела бы туда отправиться.
        - Я, разумеется, уверена, что с вашей сестрой не случилось ничего ужасного, - поспешно добавила веснушчатая служанка, словно внезапно вспомнив, с кем разговаривает. - Не верю я россказням о наследнике. Людям только дай повод позубоскалить!
        - Что именно говорят люди? - спросила Телла.
        - Ну, что он порешил свою предыдущую невесту. А еще, что он очень красивый, - добавила она, как будто это обстоятельство могло извинить убийство. - Многие служанки болтают, что все равно вышли бы за него замуж.
        Телла хотела обвинить этих дурочек в глупости. Откинуть волосы с лица и напугать их видом запекшейся у нее на ушах и на шее крови. Но сейчас ее куда больше волновало исчезновение сестры. Поэтому вместо того чтобы пугать слуг, нужно направить всю свою убывающую энергию на поиски Скарлетт.
        Она бросила веснушчатой девчонке монетку, отмечая, что даже на это простое действие приходится затрачивать куда больше сил, чем следовало бы. При этом она едва не уронила монету.
        Когда Телла добралась до каретного сарая, колокола пробили три часа ночи. Время летит слишком быстро, а сама она двигается чересчур медленно. Даже парящая карета, казалось, скользит по звездному небу с подчеркнутой неспешностью.
        По всему небосводу все еще были рассыпаны синие созвездия Легендо, за исключением замка Идиллуайлд - как предупреждение о том, что туда лучше не заглядывать.
        В ночь Судьбоносного бала замок выглядел как фантазия молоденькой девушки. Теперь же, выйдя из кареты и добравшись до каменной крепости, Телла задалась вопросом, не был ли сверкающий белый фасад замка из песчаника очередной иллюзией, созданной Легендо. Нынче вечером камни выглядели такими же темными, как и хранимые ими секреты, освещенные тусклыми красно-оранжевыми факелами, которые неотвратимо проигрывали в битве с ночной мглой.
        Она остановилась на краю моста, чтобы перевести дыхание, и порадовалась тому, что захватила с собой перчатки Данте, хоть никакой видимой угрозы и не наблюдалось. На самом деле, если уж на то пошло, в замке было слишком тихо.
        Не считая ветра, ерошащего ее волосы и треплющего многочисленные слои юбок топазового цвета, вокруг царило безмолвие, какое обычно бывает на кладбищах, проклятых руинах и других давно покинутых людьми местах. Телла не сумела подавить дрожь, успевшую превратиться в озноб. Она не боялась опасности, хотя предпочитала, когда та являлась ей в виде развязных молодых людей. Во второй уже раз за ночь она пожалела, что Данте больше не следует за ней по пятам.
        С другой стороны, она в его присутствии и не нуждается. Хотя, если честно, в его обществе ей было бы спокойнее. Она с трудом шагнула вперед, безрадостно отмечая, что он наконец решил оставить ее в покое. Она знала, что он следил за ней только потому, что это предписывалось его ролью, и даже если бы питал к ней искренний интерес, все равно в конце концов бросил бы ее.
        От нее отказались все, кроме Скарлетт, у которой забота о младшей сестренке, похоже, была в крови.
        Телла предположила, что это черта у них общая - не уметь распознавать момент, в который следует уйти. Возможно, если бы Телла лучше понимала, когда стоит отказаться от злополучной погони, то сразу бы прекратила попытки или усомнилась бы, действительно ли веснушчатая служанка сказала правду, утверждая, что Скарлетт так и не вернулась из замка, который глядел сейчас на Теллу пустыми глазами сломанной куклы.
        Ведущий к крепости мост оказался еще ?же, чем запомнилось Телле. Он возвышался над черными водами рва, вовсе не такими спокойными, как в первую ночь, когда она здесь была. В голове снова всплыли слова Данте, и Телла запретила себе думать о Смерти, чтобы не питать ее дополнительной силой.
        Ее походка сделалась еще более нетвердой, а дыхание затрудненным, но она не собиралась ни падать, ни прыгать, ни совершать иных глупых поступков, из-за которых рисковала угодить прямиком в объятия плещущихся внизу коварных вод. Она просто перейдет по мосту, постучит в дверь замка и заберет свою сестру. Если, конечно, Скарлетт в самом деле там.
        Наконец Телла оказалась на противоположной стороне. Она могла поклясться, что на мгновение услышала чьи-то призрачные шаги, но нигде не увидела ни стражника, ни вурдалака.
        Сжав руки в кулаки, она из последних сил постучала в тяжелые железные двери.
        - Эй! - бодро позвала она.
        В ответ тишина.
        - Есть здесь кто-нибудь? - крикнула она чуть резче.
        Лишь волны бились о стенки рва.
        - Это Донателла Дранья, невеста наследника! - Дыхание у нее сбилось, и она яростно забарабанила в дверь.
        - Осторожнее, не то поранишься.
        Телла медленно обернулась, ожидая увидеть Джекса, грациозно откусывающего яблоко.
        Но перед ней стояли трое других вроде него.
        Глава 25
        Они подкрались к Телле беззвучно, точно призраки, закутанные в тонкие серебристые плащи, давным-давно потерявшие блеск. Первая была высокой, вторая - фигуристой, а третья - вертлявой. И от всех пахло тошнотворным застарелым цветочным ароматом.
        Не слишком ли много событий для одной ночи?
        Хоть плащи незнакомок и казались непрактичными, успешно скрывали их лица, так что Телле удалось рассмотреть лишь, что либо черты их совершенно неподвижны, либо скрыты масками.
        Троица неумолимо надвигалась на нее.
        Несмотря на холод, руки Теллы вспотели в перчатках, когда подозрения насчет масок подтвердились. Незнакомки нарядились Мойрами: Неупокоенной Королевой и Ее Прислужницами.
        Телла узнала расшитую драгоценными камнями глазную повязку Неупокоенной Королевы и ее накрашенные синие губы. В том, что рядом с ней Ее Прислужницы, также не вызывало сомнений, поскольку у обеих рты были зашиты малиновой нитью. В Колодах Судьбы их карты олицетворяли власть и бессмертную преданность. Но в данный момент, от которого веяло ледяным холодом, Телла увидела в их совместном появлении три очень плохих предзнаменования. Никто не станет надевать маску, если только не празднует что-то или не замышляет преступление.
        - Не рановато ли для маскарадных костюмов? - воскликнула она. - Разве вам не сказали, что канун Дня Элантины только послезавтра вечером? Или вы решили начать заранее, поскольку хотели поскорее скрыть свои уродливые лица?
        - К концу сегодняшней ночи единственной уродиной будешь ты, - изрекла самозваная Неупокоенная Королева. - В случае если не отдашь то, что нам нужно.
        Телла отвернулась и принялась снова настойчиво колотить в дверь.
        - Можешь не стараться понапрасну, - сказала Неупокоенная Королева. - Его там нет.
        Пока она говорила, все три фигуры скользнули ближе к ней, отравив прохладный ночной воздух своим зловонием. Веснушчатая горничная, должно быть, намеренно направила Теллу по ложному пути, чтобы эти трое могли ограбить ее, и Телла оказалась достаточно глупой и угодила в приготовленную ловушку. Она могла бы убежать, несмотря на свое угасающее сердце, но троица преграждала ей дорогу к мосту, единственному ее спасению - если только не собиралась прыгнуть в заполненный водой ров.
        Телла готова была поклясться, что слышит голос Смерти, призывающий так и сделать, но подчиняться не собиралась. На первый взгляд чернильно-черный ров казался глубоким и гладким, но, присмотревшись, можно было увидеть, что он щерится острыми камнями.
        Она вытащила кошелек с монетами.
        - Если вы явились требовать денег, чтобы купить себе что-то получше вонючих духов и давно вышедших из моды безвкусных накидок, то вот вам!
        Телла бросила кошелек на землю. Она ожидала, что они захотят поживиться за ее счет, и хотя бы одна бросится подбирать добычу, дав ей шанс сбежать, но вместо того чтобы нагнуться за кошельком, вся троица еще на шаг приблизилась к Телле.
        Аромат их испорченных духов усилился, превратившись в запах увядших цветов и извращенной одержимости, и Теллу вырвало, но этого никто не заметил.
        - Ни к чему нам твои грязные монеты, - воскликнула Неупокоенная Королева. - Мы жаждем вернуть себе былую славу. Нам нужны карты, которые украла твоя мать, карты, которые ты намерена вручить Легендо, чтобы он мог уничтожить нас и забрать остатки нашего некогда великолепного могущества.
        - Божьи зубы! - воскликнула Телла. Кем бы ни были эти женщины, они зашли в игре слишком далеко. - Да вы безумнее отравленной рыбы!
        Странное оскорбление, казалось, на мгновение ошеломило их, но недостаточно надолго, чтобы Телла успела убежать. Она, конечно, могла бы попытаться перейти по мосту, но, вероятнее всего, упала бы с него, не добравшись до противоположной стороны.
        В налетевшем порыве ветра Телле послышался смех Смерти.
        - Скажи нам, где спрятаны карты, и мы изуродуем лишь одну половину твоего лица.
        Неупокоенная Королева дернула запястьями, и Ее Прислужницы немедленно вынули руки из карманов своих плащей. Их кожа была призрачно-белой и светящейся в лунном свете, а пальцы оканчивались толстыми черными ногтями, длинными, заостренными и зазубренными, как когти. Традиционный маскарадный костюм ничего подобного не предусматривал.
        К счастью, у Теллы тоже имелось оружие. Вознося безмолвную благодарность Данте, она нажала на черные жемчужинки на своих перчатках, выбросив в воздух десять острых лезвий.
        Однако Ее Прислужниц это не смутило. По щелчку запястий Неупокоенной Королевы они двинулись вперед, как куклы-убийцы, шипя сквозь зашитые губы.
        Собрав оставшиеся у нее силы, Телла нанесла удар обеими руками и выбросила вперед одну ногу. Поначалу она пыталась скорее напугать, чем бороться, но несколько ударов сердца спустя сообразила, что Неупокоенная Королева не лгала касательно своего намерения изуродовать ей лицо. Ее Прислужницы метили в глаза и щеки Теллы, царапаясь и впиваясь когтями, пока все вокруг не превратилось в болезненные хаотические вспышки.
        Телла принялась еще яростнее орудовать лезвиями, полоснув ими по руке одной из Ее Прислужниц с такой силой, что должна была выступить кровь.
        Но крови не было. Телла отшатнулась при виде повалившего из раны дыма, и тут Ее Прислужница растворилась в воздухе.
        - Да погрязнет ад в грязи!
        Через несколько секунд Ее Прислужница появилась снова, чуть более расплывчатая по краям и менее реальная. Однако она определенно не являлась призраком, ведь те не способны царапаться и наносить раны.
        С трудом дыша, Телла продолжала размахивать руками и пинаться.
        - Что вы за… сущности?
        - Своим вопросом ты бесконечно меня разочаровываешь, - отозвалась Неупокоенная Королева, сжимая руку в кулак.
        Мгновение спустя одна из Ее Прислужниц с силой пнула Теллу в живот. Та опрокинулась навзничь на твердую землю, и от силы удара воздух вырвался из ее легких одним болезненным всплеском.
        Хрясть!
        Острый каблук с силой вдавился ей в запястье, раздробив кости.
        Телла закричала. Ее сердце билось совсем вяло, голова кружилась. Но даже лежа на земле, она продолжала отбиваться второй рукой, сильнее, чем раньше. Она царапалась и полосовала лезвиями. Всякий раз, как ей удавалось ранить одну из Ее Прислужниц, та загадочным образом исчезала, чтобы снова появиться через несколько секунд. Телла и рада бы все отрицать - уж слишком много ей выпало меняющих жизнь озарений в один день! - но было очевидно, что она столкнулась не с актерами Караваля или игроками, которые зашли слишком далеко. Перед ней настоящие Мойры.
        В их жилах не течет кровь, потому что они не люди.
        От осознания этого у Теллы могли бы подогнуться колени, если бы она уже не лежала на земле. Как они вырвались на свободу? Джексу следовало предупредить ее, что поблизости бродят еще несколько богинь судьбы, у которых одни убийства на уме.
        «Почему бы тебе просто не сдаться?» проник в мысли Теллы голос смерти.
        - Никогда! - пробормотала она сквозь зубы.
        - Что это значит? - спросила Неупокоенная Королева.
        - Карты, которые вы жаждете заполучить, никогда вам не достанутся, - простонала Телла. - Как только я отдам их Легендо, он позаботится о том, чтобы вы все исчезли навсегда.
        Ее Прислужницы снова зашипели и возобновили атаки с еще большей яростью. На мгновение Телла позабыла о боли, осознав справедливость только что сказанных ею слов: Колода Судьбы ее матери не просто служила тюрьмой, заключившей в себе Мойр. По словам Неупокоенной Королевы, эта колода была артефактом, способным уничтожить богов и богинь Судьбы.
        Внезапно затянутый туманом мир боли, в котором тонула Телла, прорезало осознание того, что нужно сделать. Чтобы выиграть Караваль, ей необходимо найти Колоду Судьбы своей матери. Это и есть тот артефакт, который хочет заполучить Легендо.
        Но радость ее была недолгой.
        - Раз пользы от тебя никакой, мы покажем другим на твоем примере, что случается с теми, кто бросает вызов Мойрам, - пригрозила Неупокоенная Королева.
        - Неудивительно, что ведьма заточила вас всех в карты. Я бы и сама вас пленила, хотя бы только для того, чтобы заставить замолчать, - невнятно пробормотала Телла.
        Она по-прежнему лежала на земле, и все ее тело кричало от боли, но до сих пор благодаря перчаткам с лезвиями удавалось отгонять Ее Прислужниц, не давая им броситься на себя и схватить. Ей просто нужно продолжать бороться, пока кто-нибудь не придет на выручку.
        Ну почему Данте не последовал за ней на этот раз?
        Или, может, последовал, но еще не добрался до замка. Если он появится, она будет вести себя с ним поласковее.
        У Теллы перед глазами поплыли темные круги. Она сделала выпад вперед и, похоже, на сей раз попала по икре, но, как и прежде, добилась лишь кратковременного исчезновения одной из Ее Прислужниц.
        - Прикончите ее, - велела королева. - У нас мало времени.
        Туфелька сильнее вдавилась в раздробленное запястье Теллы, превращая кости в пыль. Когда обе Ее Прислужницы склонились к ней, поднеся когти ближе к лицу, ей хотелось зарыдать от боли. Если прежде они собирались лишь изуродовать ее, то теперь, похоже, вознамерились и вовсе убить.
        Замерев на долю секунды, Телла, плача от боли, вскинула обе руки и глубоко вонзила лезвия в лодыжки своих обидчиц. Ее Прислужницы взвыли и обратились в дым. В распоряжении Теллы имелось всего мгновение между двумя ударами своего неверного сердца, прежде чем они появятся снова. Оттолкнувшись здоровой рукой от каменистой земли, она кинулась ко рву, задыхаясь и хватая ртом воздух, и прыгнула.
        Уйдя на глубину, Телла пожалела о подобном решении.
        Ей удалось не напороться на острые камни, но вода оказалась чересчур холодной, а у нее сломано запястье, слабое сердце, неудобное платье. Тем не менее она отчаянно барахталась, пытаясь вырваться из ада и дотянуться до рая. Она старалась не обращать внимания на существ, присасывающихся к ее лодыжкам и скользящим по босым ногам - туфельки она потеряла. При этом Телла пыталась уверить себя, что спаслась от тирании отца и нападения трех Мойр, и пережила множество других жизненных испытаний не для того, чтобы теперь умереть от холодной воды и сломанного запястья.
        Смерти придется приложить больше усилий, если хочет вернуть ее в свой чертог, а Телла не станет облегчать ей задачу. Если она погибнет, то будет некому позаботиться о Скарлетт, проследить, чтобы на ее долю выпало множество увлекательных приключений, и чтобы она поцеловала и других юношей помимо Хулиана. Скарлетт все это заслужила. Да и сама Телла жаждала новых поцелуев, таких, которые не приводят к смерти.
        Она не дала утянуть себя на илистое дно и сумела выбраться из воды, являя собой плачевное зрелище: спутанные волосы, порванное платье, тяжело вздымающаяся грудная клетка, синяки на посиневшей дрожащей коже. Как бы то ни было, она все еще дышит, а значит, живет.
        К несчастью, на берегу ее поджидали Неупокоенная Королева и Ее Прислужницы.
        Телла попыталась уверить себя, что сможет убежать от них, но не сделала и пары шагов, как они оказались совсем близко. Руки и ноги ее будто превратились в желе и дрожали от боли, напряжения и страданий, а легкие едва втягивали влажный воздух. В ее нынешнем состоянии даже порыв ветра мог бы сбить ее с ног.
        Будь на месте Теллы Скарлетт, кто-нибудь уже пришел бы ей на выручку. Например, Хулиан прилетел бы на воздушном шаре, обнял ее и, как по волшебству отрастив пару крыльев, взмыл бы с ней в небеса и унес далеко-далеко. К сожалению, Телла была не из тех девушек, которых стремятся спасти, - совсем наоборот, ее часто бросают.
        Но также и недооценивают.
        Она напомнила себе, что является дочерью двух опасных преступников.
        Прежде ей доводилось ставить на кон собственную жизнь, уповая на любовь сестры.
        Она поцеловала Принца Сердец и осталась жива.
        Так что нынче ночью Мойры ее не убьют.
        У каждой Мойры есть слабость. Слабостью Джекса была его единственная настоящая любовь; та, которая могла заставить его сердце забиться снова. Ее Прислужницы были всего лишь марионетками Неупокоенной Королевы, наделенной ужасающей способностью контролировать тех, кто поклялся служить ей. Чтобы превзойти Ее Прислужниц, Телле нужно превзойти саму Королеву. А та упомянула, что у них мало времени. Из того, что Ее Прислужницы превращались в дым всякий раз, как Телла наносила им раны, она заключила, что, возможно, в отличие от Джекса, они все еще привязаны к картам ее матери, а следовательно, не свободны. Может быть, если Телла нападет на Королеву, все трое вернутся в свою бумажную тюрьму.
        К счастью, слабость Неупокоенной Королевы была ей известна: «По слухам, та променяла собственный глаз на могущественные способности».
        Все, что нужно сделать, это ударить Неупокоенную Королеву в ее украшенную драгоценными камнями глазную повязку, - тогда Телла доживет, по крайней мере, до следующей ночи.
        - Если ты действительно всемогущая богиня Судьбы, иди и сразись со мной сама! - крикнула Телла, снова выбрасывая из перчаток лезвия, которых теперь было всего четыре.
        Неупокоенная Королева, явно не впечатленная, склонила голову набок. Тут еще одно лезвие отвалилось, и их осталось три. А следом на землю упала и сама Телла. Она могла бы продолжать стоять, но ее достаточно раз в жизни били, и она отлично усвоила искусство притворства.
        Колени ее подкосились, и она бесформенной кучей плюхнулась в воду, как полная неудачница. Вонючая застоявшаяся вода поглотила ее лицо, но Телла продолжала держать глаза закрытыми, чтобы не рисковать. Пока рано. Ей оставалось только надеяться, что Неупокоенная Королева подойдет ближе, чтобы, наконец-то, замарать руки. Телла почувствовала, как пара холодных ладоней шарит в мутной воде, выискивая ее. Долго, настойчиво, агрессивно. Пытаясь нащупать пульс.
        Телла медленно приоткрыла один глаз и заметила тускло светящиеся в темноте очертания узкой шеи своей противницы. Это и в самом деле была сама Неупокоенная Королева, и она приподняла маску. Телла мельком увидела хорошенькое личико, искаженное от злобы, и жадно втянула в себя воздух. Пальцы ее дрожали, вены пульсировали. Несмотря на всю свою браваду, она никогда прежде не делала ничего подобного, предпочитая спасаться бегством, а не сражаться. Телла, еще не познавшая смерть, могла бы сдаться.
        Но та девушка умерла - в буквальном смысле слова.
        Распахнув оба глаза, Телла нанесла удар. Последовавший ответный вопль был ужасен, он заглушил эхо всплеска, когда Телла упала обратно на мелководье.
        - Грязная паршивка! - простонала Неупокоенная Королева, хватаясь за свою испорченную глазную повязку. По ее лицу потекла черная кровь. - Что ты наделала?
        - Прости, что не предупредила - от меня очень много проблем.
        Телла снова подняла еще оставшиеся на перчатке лезвия, как раз в тот момент, когда Неупокоенная Королева и Ее Прислужницы превратились в дым и исчезли.
        И снова не появились.
        Телла поздравила себя с победой. Глаза ей застилали слезы. Она не была уверена, плачет ли от боли в сломанном запястье или от облегчения, что сумела добиться своего. Хоть она и взяла верх, никогда еще не чувствовала себя такой разбитой, поскольку никогда прежде не получала столь серьезных повреждений.
        Ее мышцы походили на перетертые веревки, а кожа, кажется, превратилась в один сплошной синяк. Она напрягала зрение в попытке рассмотреть что-то в темноте, по ее щекам текли слезы. Обратный путь к каретному сараю был едва различим и казался ужасно долгим. Телла готова была поклясться, что, пока боролась с Мойрами, он сделался в несколько раз длиннее.
        Скарлетт явно не посещала замок Идиллуайлд, и Телле оставалось только надеяться, что та уже во дворце и сумеет ей помочь. Нужно только до нее добраться.
        Но ее ноги, похоже, жили собственной жизнью. Колени подкосились, и Телла снова плюхнулась в воду, которая на сей раз показалась не такой холодной, как раньше. Да и грязь была на удивление мягкой. Телла разрешила себе на мгновение смежить веки, чтобы чуть-чуть отдохнуть и набраться сил, а потом снова встать и дойти - или, на худой конец, доползти - до каретного сарая. Вокруг нее успокаивающе плескалась вода, смывая кровь, грязь и вонь, снимая боль в раненом запястье. Отчего бы не погрузиться поглубже в…
        Тут где-то поблизости раздалась тяжелая поступь.
        - Донателла? - Голос звучал удручающе знакомо, но в голове у нее мутилось, и она не могла сказать, звал ли ее Данте или Джекс. Резкие нотки напоминали о Джексе, а властные и звучные - о Данте. Ей требовалось открыть глаза, но пришлось бы приложить слишком много усилий. Если это не Данте, то можно спокойно погружаться в сон, сон…
        - Донателла! - Голос приблизился и сделался более настойчивым, теперь к нему добавились две очень требовательные руки. Они вытащили ее из воды, окутав запахом чернил и разбитого сердца. Значит, все же Данте.
        Телла пыталась вымолвить его имя, но ей было слишком больно и хотелось скрыться обратно в воде, однако этот мерзавец держал крепко, не отпуская ее.
        Он прижал ее мокрую голову к своей груди.
        - Можешь открыть глаза? Ну, пожалуйста, ради меня!
        - Нет, я хочу спать прямо здесь, - протестующее пробормотала Телла. - Держу пари, это безопаснее, чем в твоих объятиях.
        - Что такого опасного в моих объятиях? - удивился он.
        - Да все - по крайней мере, для меня.
        Телла медленно приподняла одно веко и увидела, что завитки раннего утреннего тумана венчают темную голову Данте подобно мрачному нимбу. Она задумалась, сколь долго на самом деле пробыла в воде? И почему Данте так похож на ангела мщения?
        Его глаза почернели, челюсть заострилась, а из скривившегося рта раздавалось рычание. Он ничем не походил на молодого человека, который, глядя на нее сверкающим взором, уверял, что ей следует всегда украшать себя цветами. Сейчас он выглядел достаточно свирепым, чтобы вступить в схватку с самим восходящим солнцем, и все же Телла заметила, как остекленел его жестокий взгляд, когда он посмотрел на ее запястье и лицо.
        - Кто сотворил с тобой подобное? - спросил он.
        - Неупокоенная Королева и Ее Прислужницы. Я начинаю верить… - невнятно пробормотала Телла, - возможно, это не просто игра…
        Ее глаза снова закрылись.
        - Не смей спать! - Данте вытащил ее из воды на берег.
        Кап! Кап! Кап! По виду она напоминала мокрую тряпку - и чувствовала себя соответственно.
        Данте притянул ее ближе к себе. Хотя весь он казался невероятно твердым, Телла готова была прикорнуть на его напоминающей глыбу мрамора груди и, закрыв глаза, забыться вечным сном.
        - Не делай этого, - отругал он. - Я не позволю тебе покинуть меня навсегда. Тебе нужно оставаться в сознании, пока я не доставлю тебя в безопасное место.
        - Куда это? - Телла прищурила воспаленные глаза. Ее склоненная к плечу Данте голова подпрыгивала с каждым сделанным шагом. Так они удаляются с главной дорожки? А когда вообще начали движение?
        Они определенно не направлялись обратно в замок Идиллуайлд, но и в каретный сарай, похоже, тоже нет. Пребывая в бреду, Телла задавалась вопросом, не явилось ли ей будущее, поскольку все выглядело так, словно они оказались на каком-то кладбище. Она различала зернистые очертания замшелых надгробий, которые венчали крошащиеся от времени статуи ангелов, а по бокам - плакальщиц в накидках. Нависающие над могилами деревья, казалось, тоже пребывали в трауре, но вместо слез роняли хрупкие ветки, потрескивающие под ботинками Данте.
        - Ты решил похоронить меня заживо? - спросила она.
        - Я не дам тебе умереть. Мы найдем кого-нибудь, кто сумеет тебя исцелить. - Данте начал спускаться по старым каменным ступеням, окаймленным массивными статуями крылатых мужчин в мантиях, каждый из которых держал над головой гроб.
        Телла едва сдерживала мрачный смех: казалось, куда бы она ни отправилась, смерть и рок следовали за ней по пятам.
        - Тогда, в магазине одежды я тебе солгала, - призналась она. - Ты был прав насчет Джекса… - Она заставила себя снова открыть глаза. Голова у нее кружилась, весь мир вращался, и ей хотелось лишь одного - чтобы все это прекратилось. Как можно скорее.
        - Я не должна была целовать его, - пробормотала она. - Сама не знаю, зачем это сделала. На самом деле мне было все равно, пусть даже он вышвырнул бы меня из дворца за ложь. Думаю, он хотел заставить тебя ревновать.
        - И у него получилось, - грубовато отозвался Данте.
        Телла улыбнулась бы, не будь ей так больно. Данте теснее прижал ее к себе и пригладил упавшую на лицо прядь волос. Затем нежно провел пальцами по ее губам и добавил: - Я никогда не стремился быть кем-то другим до того момента, как увидел, как он целует тебя во время танца.
        - Тебе следовало пригласить меня первым.
        - В следующий раз я именно так и поступлю. - Он запечатлел поцелуй у нее на лбу. - Не покидай меня, Донателла. Если сумеешь держать глаза открытыми до тех пор, пока не найдем безопасное и теплое место, то обещаю, что не брошу тебя, как в ту ночь. Вместе мы все исправим.
        Угловатые черты его лица внезапно разгладились, и он показался Телле предательски юным. Его темные глаза, выглядевшие больше обычного, были обрамлены лучиками звездного света, отчего ей хотелось смотреть в них вечно. Его взъерошенные волосы торчали во все стороны, точно растекшаяся чернильная клякса, а рот был слегка приоткрыт, будто собираясь вот-вот выдать зловещую тайну.
        - Ты самый красивый лгун, какого я когда-либо видела. - Она попыталась добавить что-то еще, но губы отказывались шевелиться. Как же сильно она устала!
        Продолжая прижимать Теллу к себе, Данте подошел к мавзолею и распахнул ворота. Телла пообещала себе, что закроет глаза всего на мгновение. Данте что-то бормотал, и она тщилась услышать, что именно. Он как будто делился чем-то важным. Внезапно сильно потеплело, и Телла растворилась в его объятиях и… заснула.
        Глава 26
        Телле захотелось снова погрузиться в забытье в тот же миг, как проснулась, если эту удушливую форму существования действительно можно назвать бодрствованием. Ее глаза отказывались открываться, а губы - шевелиться. Зато она ощущала терзающую тело острую жгучую боль. В ее мире не осталось ничего, кроме переломанных костей и исполосованной кожи, лишь изредка прорывались обрывки звуков и сбивчивых слов, как будто слух никак не мог определиться, хочет ли он функционировать или нет.
        В голове Теллы эхом разносились два мужских голоса, рождая в затуманенном сознании образы отвесных скал, скрытых глубоко под землей.
        - Что…
        - Я…
        - Спасая… ее…
        - Я знаю о рисках… но Мойры… Она же не исцелится.
        - Мне казалось, что Принц… был единственной вырвавшейся на свободу Мойрой?
        - Эта троица… скрывалась много лет… Или сдерживающее заклинание начало ослабевать.
        Второй голос чертыхнулся.
        И тут Телла ощутила что-то еще, помимо боли - какую-то влагу у себя на губах. Более вязкую, чем вода, с едва уловимым металлическим привкусом. Кровь.
        - Пей!
        Нечто теплое сильнее прижалось ко рту Теллы, и она почувствовала, как кровь капает ей на язык. Первым порывом было сплюнуть ее, но она по-прежнему была не в состоянии двигаться и даже шевелиться, к тому же, ей нравился вкус крови, в котором смешались сила, мощь и что-то достаточно свирепое, что заставило ее сердце биться быстрее. Приложив огромные усилия, ей удалось слизнуть и выпить еще.
        - Хорошая девочка, - произнес один из двух ранее слышанных ею мужских голосов. Теперь, когда ее боль частично притупилась, она вспомнила его имя. Хулиан.
        - Этого должно быть достаточно. - Второй голос был ниже и звучал более властно. Данте.
        Сердце Теллы заколотилось быстрее.
        Мгновение спустя она перестала чувствовать во рту кровь. Терзающая ее боль все еще присутствовала, но притупилась до ноющей.
        - Найди ее сестру. - Снова Данте. - И отведи в комнату Теллы во дворце. Не хочу, чтобы она проснулась одна.
        Последовала пауза, затянувшаяся так надолго, что Телла испугалась, уж не подводит ли ее снова слух. Наконец тишину нарушил голос Хулиана:
        - Она тебе в самом деле небезразлична?
        И снова молчание.
        - Я хочу отыскать эти карты, и она - наша единственная надежда на успех, брат.
        Глава 27
        Когда Телла снова пришла в сознание, то должна была чувствовать себя чертовски плохо. Все ее существо должно было быть пронизано болью. Она должна была проснуться в мире, полном страданий, с ноющим запястьем, распухшим лицом и разбитыми ногами. На деле ее тело оказалось целым и невредимым, и ощущала она себя хорошо отдохнувшей. Даже сердце билось сильнее, чем прошлой ночью. Похоже, она каким-то образом перенеслась в иную вселенную, восхитительно умиротворяющую и милую, где царит вечный праздник.
        Потрескивал огонь, в воздухе был разлит аромат корицы и гвоздики и слышались взрывы смеха с придыханием - так выражала веселость ее сестра, когда находила собеседника действительно забавным.
        Раз Скарлетт хихикает, значит, не так все плохо.
        Телла осторожно приоткрыла веки. И тут же снова их смежила. Вернее, попыталась это сделать, но глаза отказывались закрываться, словно были не в силах перестать смотреть на Скарлетт, такую яркую в соблазнительном красном платье, и слабо светящегося Джекса, праздно опирающегося о спинку одного из плюшевых диванов в башне Теллы. Ее сестра и мнимый жених смеялись, болтали и смотрели друг на друга так, будто были серьезно увлечены друг другом.
        Телла села. Казалось, она парила под потолком, а не лежала на кровати. Она не хотела знать, кто и как сменил на ней испорченное платье. Как бы то ни было, сейчас на ней надет совершенно новый наряд - серебристо-голубого, как глаза Джекса, цвета, с подвязанными простым бантом рукавами, струящейся юбкой и лифом, украшенным вышитыми черными лентами цветочками чертополоха, которые делали ее похожей на подарок, развернутый лишь наполовину.
        Телла окинула взглядом комнату. Тусклый персиковый свет, льющийся в окно, намекал, что сейчас утро, но нигде не было заметно ни следа присутствия Хулиана или Данте. От одной мысли о Данте у нее закружилась голова, и снова захотелось закрыть глаза. Стоило подумать о том, как он защищал ее, баюкая в объятиях, как ее кожа тут же потеплела, а в следующее мгновение ее словно огнем обожгло - при воспоминании о последних словах, сказанных им Хулиану. Хотелось верить, что все это было лишь сном, но кто же тогда ее исцелил? И как она оказалась здесь?
        Сидящие у догорающего камина Джекс и Скарлетт все еще увлеченно болтали, и ни один из них не заметил, что Телла проснулась. Джекс подбрасывал в воздух и ловил бледно-голубое яблоко, что-то тихо при этом говоря. Телла не расслышала ни слова, зато заметила, как порозовели щеки сестры.
        Телла кашлянула. Громко.
        - Ах, сестренка! - Скарлетт вскочила с места, покраснев еще сильнее. - Как же я рада, что ты очнулась! Мы с Джексом так волновались.
        Телла резко повернула голову в сторону упомянутого злодея.
        - Вот уж не думала, что тебе позволено входить в мои покои.
        - Забавно, что ты все время забываешь одно важное обстоятельство: я наследник престола, - мягко произнес Джекс. - Этот дворец практически принадлежит мне. Но даже если бы это было не так, никто не смог бы воспрепятствовать мне тебя увидеть, пусть полученная тобой травма и была незначительной.
        Продолжая смотреть Телле прямо в глаза, он подошел к кровати, молча приказывая согласиться со всем, что скажет дальше.
        - Хоть ты и упала с высоты всего в пару метров, выйдя из небесного экипажа слишком рано и ударившись головой, я до сих пор с содроганием думаю, что бы случилось, если бы меня не было рядом, чтобы подхватить тебя и на руках отнести в твою комнату, любовь моя. - Эту маленькую тираду он произнес с нежностью, неотрывно глядя на нее.
        Телла могла бы поклясться, что глаза Скарлетт превратились в маленькие сердечки, и задалась вопросом, а не снится ли ей все это? Хотя в действительности то, что сейчас происходит, больше похоже на кошмар. Скарлетт, казалось, была слишком увлечена Джексом, которого здесь вообще быть не должно. Теллу спасли Данте и Хулиан - но где же они?
        Джекс взял Теллу за запястье и нежно сжал. Если бы она не знала его лучше, то решила бы, что он выглядел обеспокоенным.
        - Пульс у тебя ровный, но, пожалуй, не помешает немного поесть. - Повернувшись к Скарлетт, он произнес: - Золотко, будь добра, принеси своей сестре поднос со свежими фруктами, чаем и печеньем. Служанку звать слишком долго, а я не хочу, чтобы дорогая Телла снова потеряла сознание.
        - Разумеется, - согласилась Скарлетт и ушла, оставив Теллу и Джекса одних.
        В первое мгновение Телла слышала только потрескивание огня и видела обеспокоенный взгляд Джекса, серебристый, как у звезды; похоже, теперь он научился куда лучше изображать настоящие эмоции, чем три ночи назад.
        - Что ты здесь делаешь? - спросила она.
        Взгляд Джекса мгновенно стал бесстрастным.
        - У меня шпионы по всему дворцу, - сообщил он скучающим тоном, как будто испытывая разочарование от того, что она не задала более оригинальный вопрос. - Я знаю все, что здесь происходит. Как только этот актеришка пронес тебя по туннелям, меня тут же предупредили, и это хорошо. Твоя сестра примчалась сюда через несколько минут после моего прихода, пришлось придумать сказочку о том, как ты выпала из кареты, потому что у нее сложилось впечатление, что ты при смерти.
        - Я действительно была при смерти! Почему ты не сказал мне, что другие Мойры разгуливают на свободе?
        - С кем тебе не посчастливилось встретиться? - холодно осведомился он.
        - С Неупокоенной Королевой и Ее Прислужницами.
        Джекс небрежно откусил от своего голубого яблока, но Телла заметила, что черты его лица заострились, пока он жевал, как будто на самом деле он вовсе не был таким равнодушным, каким хотел казаться.
        - Тебе повезло, что они были не в полной силе.
        - Мне они такими не показались. Ее Прислужницы чуть меня не прикончили. Сколько еще Мойр помимо этой троицы на свободе?
        Джекс горько усмехнулся.
        - То, что некоторые из нас больше не заключены в карты, вовсе не означает, что мы свободны. Прокляв нас, ведьма забрала половину наших сил, и теперь я лишь жалкая тень того, кем был когда-то. Ты думаешь, что моей единственной силой был смертельный поцелуй? Меня называли Принцем Сердец, потому что я мог контролировать не только биение чьего-то сердца. Одним прикосновением я мог пробуждать или отнимать чувства и эмоции. Будь я в полной силе, этого разговора бы и вовсе не было, поскольку ты была бы так безудержно влюблена в меня, что без вопросов сделала бы все, о чем бы я ни попросил.
        Телла не потрудилась сдержать смех.
        - Никакая сила на земле не заставит меня влюбиться в тебя.
        - Посмотрим. Если, конечно, сумеешь дожить до конца недели.
        Джекс бросил огрызок яблока в огонь, вспыхнувший небесно-голубым и на мгновение окутавший комнату мерцанием, не вяжущимся с их разговорами о смерти, и Телла вспомнила звезды, созданные Легендо прошлой ночью.
        Или это были звезды Данте?
        Наконец она позволила себе по-настоящему обдумать подслушанный ею разговор между Данте и Хулианом. Они не только волшебным образом исцелили ее кровью, но Данте к тому же назвал Хулиана своим братом.
        Если Хулиан говорил Скарлетт правду о том, что Легендо его брат, закономерно предположить, что Данте и есть магистр Караваля. Почему, в таком случае, он привел Теллу к Хулиану, чтобы тот ее исцелил? Может быть, Легендо все же сам Хулиан?
        Телла пожалела, что не смогла открыть глаза и увидеть, чью кровь она пила. Был шанс, что она не принадлежала ни Хулиану, ни Данте; возможно, Хулиан где-то хранил запасы магической крови, хотя это и представлялось крайне маловероятным. Еще более нереальным казалось допустить, что один из братьев на самом деле магистр Караваля, напоивший ее своей кровью, чтобы сохранить жизнь.
        В любом случае, теперь она совершенно по-иному воспринимала необходимость по окончании игры выдать Легендо Джексу.
        Однако затаившаяся в дальнем уголке сознания порочная ипостась Теллы получала удовольствие от мысли, будто Данте в самом деле и есть Легендо. Услышав признание Данте, что Телла - их единственная надежда на нахождение колоды Судьбы, она с радостью сдала бы его Джексу, хоть умом и понимала, какая это ужасная идея.
        Телла повернулась к своему мнимому жениху и увидела, что он принялся играть ее медово-светлым локоном. Она содрогнулась всем телом и, даже полностью исцеленная, снова почувствовала себя разбитой вдребезги. Она попыталась избавиться от этого ощущения и вдруг поймала себя на том, что представляет, каким был бы Джекс в полной силе. Когда миром правили Мойры, говорили, что они больше походили на богов, чем на людей. Она вообразила его губы, навсегда запятнанные кровью, и груду мертвых девушек у его ног.
        - Выходит, Легендо нужен тебе для того, чтобы вернуть утраченные силы? - спросила она.
        - Полагаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, - протянул Джекс.
        - А что с ним станется, когда ты добьешься желаемого?
        В глазах Джекса вспыхнуло раздражение.
        - Ты беспокоишься о бессмертном магистре Караваля?
        - Нет, я беспокоюсь о том, что чудовища вроде тебя и Неупокоенной Королевы получат еще больше власти.
        - Чудовища получат власть независимо от того, как закончится эта история, - любезно сообщил Джекс. - Что, по-твоему, случится с Легендо, если он уничтожит нас и завладеет всей нашей магией? Мне нравится власть, но ни один человек или бессмертный не должен обладать ею в такой степени. Если Легендо добьется желаемого, то станет величайшим злодеем, какого свет не видывал.
        - Так ты веришь, что игра реальна?
        - Возможно, не для всех, кто играет, но для тебя, меня и Легендо - определенно да. Это что-то меняет для тебя, милая? На случай, если вдруг вздумаешь пойти на попятную, позволь напомнить тебе о двух вещах. Если ты не выполнишь обязательства по заключенной со мной сделке, то умрешь в конце этой недели, и твоя мать тоже. Есть только два способа освободить кого-то из плена карты. Человек должен добровольно занять его место внутри карты, или наделенный огромной силой бессмертный должен снять проклятие и освободить всех тех, кто заключен в картах. Легендо никогда не выпустит Мойр на волю. Заполучив карты, он уничтожит их все, включая и твою мать.
        Джекс наклонился достаточно близко, чтобы коснуться уха Теллы холодными губами и, заправив ей прядь волос, прошептал:
        - Карта, в которой томится твоя мать, связана с колодой Судьбы. Если не хочешь, чтобы твоя мать умерла, то, как только выиграешь игру, призови меня с помощью монеты невезения и передай мне Легендо, как и обещала.
        - Ненавижу тебя, - прорычала Телла.
        Джекс усмехнулся ей в мочку уха, как будто трепеща от предвкушения.
        - Я не помешала? - раздался с порога голос Скарлетт.
        Оглянувшись, Телла увидела сестру с красочным подносом с едой в руках и широкой улыбкой, адресованной Джексу, на губах.
        - Мы прощались.
        Джекс откинул непослушные волосы со лба Теллы, нахмурившись, как будто ему не хотелось покидать ее.
        Став свидетельницей этой сценки, Скарлетт едва не упала в обморок, и Телла решила, что со стороны, вероятно, действительно выглядело невыразимо элегантно, когда она лежала вся бледная на подушках, а сияющий Джекс склонился над ней, и его отливающие золотом пряди волос упали на один жуткий глаз.
        - Я бы и рад задержаться подольше, но не волнуйся, любовь моя, я вернусь, чтобы сопроводить тебя сегодня вечером на ужин с императрицей. Надеюсь, ты не забыла о приглашении?
        Ахнув, Скарлетт поставила поднос на столик рядом с кроватью.
        - Ты ужинаешь с императрицей?
        - О, да, - вмешался Джекс, прежде чем Телла успела отреагировать. - Ее величеству не терпится познакомиться с девушкой, которая украла мое сердце. Моей предыдущей невестой она нисколько не интересовалась, а вот Донателлу, я уверен, полюбит так же сильно, как и я сам, - сладким, точно мед, голосом сообщил Джекс, и Телла не сумела распознать, сделал ли он это исключительно ради Скарлетт или чтобы помучить Теллу. Пылкая любовь императрицы, сравнимая с любовью самого Джекса, на самом деле означала отсутствие расположения.
        Ужин с ней вдруг показался Телле очень плохой идеей. В некотором смысле императрица представлялась фигурой такой же мифической, как и Мойры: могущественная правительница, о которой она много слышала, но никогда не видела. Хоть Телле и было любопытно познакомиться с ней лично, вполне могла бы обойтись без подобной чести. Важно другое: одна ночь в обществе императрицы означала, что на одну ночь меньше Телле придется играть в игру и искать карты своей матери, которые - теперь она не сомневалась в этом - и были необходимым для победы артефактом.
        - Сегодня вечером я не могу пойти с тобой на ужин, - сказала Телла. - Ведь до завершения Караваля осталось всего три ночи.
        - Милая, ты все время забываешь, насколько я важен, - возразил Джекс. - А это делает значимой и тебя тоже. Я рассказал императрице, как тебе нравится игра, и она отменила все запланированные на сегодняшний вечер мероприятия, чтобы ты не отстала от остальных участников.
        - Но…
        - Все уже решено, - промурлыкал Джекс, бросив взгляд на Скарлетт, и прозвучавшая в его голосе стальная нотка, которой раньше не было, напомнила Телле о том, чего именно она лишится, если их мнимую помолвку разоблачат.
        Телла хотела было спросить, почему это так важно для него. Когда они впервые встретились, он заявил, что разоблачение лжи выставит его слабаком и поставит его жизнь под угрозу. Как только она узнала, что он на самом деле Мойра, поняла, что то заверение было ложью, хотя, возможно, он в самом деле уязвим, пока пребывает не в полной силе.
        - А теперь, - громко добавил он, - мне действительно пора идти.
        Он быстро попрощался со Скарлетт, к счастью, не сделав попытки поцеловать ее руку или щеку. Хотя по тому, как трепетали ресницы Скарлетт, когда она закрывала за ним дверь, Телла предположила, что сестра была бы не прочь, если бы Джекс коснулся губами ее пальцев.
        - Скар, будь с ним поосторожнее.
        - Забавно, - отозвалась то, резко поворачивая голову к Телле. - Я собиралась сказать тебе то же самое.
        Глава 28
        Скарлетт что было сил сжала стеклянную дверную ручку, так что побелели костяшки пальцев, и прислонилась спиной к филенке, как будто не желая допустить возвращения конкретного человека.
        - Телла, что у тебя за дела с наследником престола? - Улыбка исчезла с лица Скарлетт, а голос из сладкого, как патока, превратился в кислый.
        - А я-то решила, что он тебе нравится. Ты так с ним любезничала!
        - Как иначе я должна была поступить? Я наслышана о его порочной репутации, и он член королевской семьи - по всему дворцу развешаны его изображения. - Скарлетт снова подошла к кровати и присела на край. Она была похожа на сверкающую малиновую птицу, готовую пребольно клюнуть. - Телла, что происходит? Когда Хулиан велел мне поспешить в твои покои, по мрачному тону его голоса я решила, что ты при смерти, а потом Джекс выдал нелепую историю о том, как ты выпала из небесного экипажа. Это он причинил тебе боль?
        - Нет, Джекс меня и пальцем не тронул.
        - Тогда расскажи мне, что случилось. Хулиан ничего не объяснил и просто сбежал - я даже не успела велеть ему убираться.
        Телла потянула за свисающие с ее платья ленты цвета морской волны, избегая встречаться с требовательным взглядом сестры. Скарлетт продолжала смотреть на нее так, словно та сделала что-то предосудительное. Но Телла не оказалась бы в такой ситуации, если бы Скарлетт ничего от нее не утаивала.
        - Ты хочешь знать, что случилось? - воскликнула Телла. - Я отправилась тебя искать. Зашла в твои покои после полуночи, но тебя там не застала. - Она наконец подняла глаза. - Где ты была, Скарлетт?
        - Нигде, - ровным тоном ответила та. - Я находилась в своей комнате, спала.
        Телла подозрительно прищурилась.
        - Я же стучала.
        - Должно быть, я просто не услышала.
        - Я колотила в дверь так сильно, что расшибла костяшки пальцев.
        - Я была совершенно без сил. - Прижав ладони к подолу платья, Скарлетт разгладила несуществующую складку. - Ты же знаешь, как крепко я могу спать.
        Телла не хотела сомневаться в своей сестре. Скарлетт говорила искренне, но то, как она продолжала теребить и без того идеальный подол, наводило на мысль, что даже если она и не лжет, всей правды явно не договаривает.
        Скарлетт продолжала водить ладонями по платью, разглаживая его. Должно быть, она почувствовала растущее сомнение Теллы.
        - Я же не принимаю участие в Каравале. Где еще мне быть, как не в своих покоях?
        - Возможно, ты и не играешь, но вполне можешь работать на Легендо, - обвиняющим голосом проговорила Телла.
        - Так… по-твоему, я посвящена в то, что тут творится? - пробормотала Скарлетт.
        - Не знаю, что и думать! После всего, что произошло прошлой ночью, я даже не уверена, что все еще верю, будто Караваль - это просто игра, - призналась Телла.
        К ее чести, Скарлетт не стала напоминать, что предупреждала об этом, но лишь глубоко вздохнула и снова провела ладонью по подолу, прежде чем спокойно сказать:
        - Ты уже забыла, через что Легендо заставил меня пройти в прошлой игре? Неужели действительно веришь, что я буду участвовать в том, чтобы сотворить с тобой что-то подобное? Можешь не отвечать, потому что по выражению твоего лица ясно, что так и есть. Но я бы никогда не причинила тебе такой боли, Телла. Клянусь, я никак не связана с Легендо, а если ты уверила себя в обратном, то винить в этом нужно трюки магистра Караваля.
        Скарлетт взяла Теллу за руку, ее хватка была теплой и твердой, хотя пальцы немного подрагивали. Телла могла бы истолковать это двояко: либо сестра, которая редко когда лгала Телле, сейчас ведет себя нечестно, либо искренне обижена.
        Телла почувствовала укол вины.
        - Я очень сожалею, - пробормотала она. - Ты права. Не следовало мне делать поспешных выводов о том, что ты работаешь на Легендо, только потому, что ты не открыла мне дверь.
        Произнеся эти слова вслух, Телла чуть не рассмеялась. Надо же так опростоволоситься! Однако пока слишком рано шутить по этому поводу. Скарлетт все еще держала ее за руку, и все же связь между ними казалась необычайно хрупкой и грозила вот-вот порваться под тяжестью множества известных Телле секретов.
        Она посмотрела в окно. Свет из персикового сделался ярко-абрикосовым, отчего обстановка комнаты казалась позолоченной. До сих пор Телла не обращала внимания на колокола, но теперь решила, что сейчас где-то около или после полудня. До наступления темноты и ужина с императрицей оставалось достаточно времени, чтобы во всем признаться Скарлетт. Телла в самом деле подумывала это сделать, но сомневалась, что сестра поверит всему, что Телла узнала во время игры, и это пугало ее почти так же сильно, как и мысль о том, что ей все же удастся убедить Скарлетт в правдивости своих слов.
        Телле почти хотелось услышать заверения сестры, что все происходящее лишь игра. Но если Караваль настоящий - в чем Телла убедилась после сегодняшней утренней стычки с Неупокоенной Королевой - то, уверяя себя в обратном, лишь навредит себе. Да и Скарлетт от осознания реальности происходящего никакой пользы не будет. Только станет еще сильнее беспокоиться о Телле.
        С другой стороны, есть один секрет, который Телла могла бы раскрыть и при этом не навредить, а совсем наоборот.
        - Мне кажется, Данте с Хулианом братья.
        - С чего ты это взяла? - Тон Скарлетт лучился неприкрытым скептицизмом. - Эти двое на дух друг друга не выносят.
        - Я кое-что подслушала прошлой ночью.
        - Вероятно, они действовали согласно предписываемым им по сценарию ролям.
        - А прозвучало очень убедительно.
        Скарлетт прищурилась.
        - Ты действительно начинаешь верить, что Караваль - не просто игра, не так ли?
        - Вовсе нет, - солгала Телла.
        - Но при этом считаешь, что Хулиан и Легендо - братья?
        - Да, - подтвердила Телла, - именно.
        Во всяком случае, так было до того, как сестра начала смотреть на нее, точно на умалишенную.
        Скарлетт тяжело вздохнула.
        - Хотела бы я тебе поверить, но я ведь не играю и потому оцениваю ситуацию критически. - Она указала на дверь. - Например, мне до сих пор не ясно, почему вы с наследником утверждаете, будто помолвлены. Я уверена, что это как-то связано с Каравалем, но не могу даже представить, как именно. И это пугает меня, Телла. Уж если я пребываю в таком замешательстве, то тебе, должно быть, в тысячу раз хуже. - Голос Скарлетт дрогнул, и Телла почувствовала, как у нее что-то сломалось внутри.
        Она не хотела снова лгать старшей сестре, но понимала, что и раскрывать всей правды тоже нельзя.
        - Я участвую в Каравале ради Джекса, - призналась она. - Если выиграю и отдам ему приз, то он… - тут она ненадолго замялась, - он воссоединит нас с нашей матерью.
        Выражение лица Скарлетт стало суровым, но она не сказала ни слова.
        Прошло несколько секунд. Телла страшилась, что сестра не ответит, что, как всегда, предпочтет обойти эту тему молчанием. Но когда Скарлетт заговорила, стало еще хуже. Каждое слово она произносила так, словно это было проклятие, как будто она предпочла бы узнать, что их мать умерла.
        - Почему ты до сих пор ищешь эту женщину?
        - Потому что она не какая-то там женщина, а наша мать.
        Телла подумывала о том, чтобы подойти к своему маленькому сундучку и вытащить карту, в которой была заперта Палома, но опасалась, как бы Скарлетт не натворила чего сгоряча, например, попыталась бы разорвать карту пополам, а ведь она, в отличие от Аракла, очень хрупкая!
        Цвет платья Скарлетт изменился, потемнев от знойного малинового до яростного бордового, что соответствовало мрачному тону ее голоса, когда она сказала:
        - Я знаю, ты хочешь верить в лучшее о ней. Долгое время я поступала так же. Но она бросила нас, Телла, и не просто бросила, а оставила с нашим отцом. Ты все еще продолжаешь надеяться, что на то была веская причина, но правда в том, что если бы мать любила нас, то либо осталась бы на Трисде, либо забрала нас с собой.
        Телла всерьез задумалась, не объяснить ли сестре, что мать пожертвовала собой, чтобы защитить их от проклятой Колоды Судьбы, держащей в плену всех Мойр, но решила, что, произнесенное вслух, это заверение будет звучать нелепо. К тому же, рассказав Скарлетт о картах, также придется признаться, что мать была преступницей, которая и сама украла проклятую колоду. Едва ли это хоть как-то поможет делу.
        - Жаль, что мы разошлись во мнениях, - только и сказала Телла.
        - Я просто не хочу, чтобы тебе снова причинили боль. - Скарлетт прислонилась к столбику кровати. - При мысли о том, что ты объединилась с жестоким наследником, чтобы найти ее, мне становится страшно. Добром это точно не закончится!
        - Понимаю, что тебе это не нравится, - согласилась Телла, - но если ты беспокоишься о Джексе, поверь мне, наши с ним дела прекратятся вместе с окончанием Караваля.
        - Ты в этом уверена? - спросила Скарлетт. - Глядя на него, не скажешь, что он намерен отпустить тебя в ближайшее время.
        - Он хороший актер.
        - Едва ли дело только в этом.
        - Вот потому я и прошу тебя доверять мне. - Телла сжала руку сестры. - Как я поверила твоему заверению, что ты не связана с Легендо. Обещаю, через три дня ни тебе, ни мне больше никогда не придется видеть Джекса.
        - За три дня многое может измениться, - возразила Скарлетт, но спорить прекратила.
        А Телла задумалась над тем, что, быть может, у ее сестры все-таки имеется свой секрет.
        То, что должно было стать четвертой ночью Караваля
        Глава 29
        Телла все вплетала и вплетала в волосы цветы и никак не могла остановиться. Она понимала, что их слишком много, и что ее голова, в конце концов, станет похожей на сад, полный голубых плюмерий. Но, тем не менее, продолжала добавлять еще.
        После ухода Скарлетт на порог покоев Теллы доставили букет плюмерий без записки. Она предположила, что это подарок от Джекса, поскольку цветы подходили к пышному бальному платью, присланному им ранее тем же вечером. Телла хотела было выбросить цветы в окно, но что-то в их аромате показалось таким знакомым, что при мысли о расставании с голубым букетом она испытала почти физическую боль. Поэтому она пристроила один цветок себе в волосы, за ним последовал другой, третий… Телла растворилась в их сладком аромате, всецело отдалась процессу вплетения их в локоны, чтобы не думать о предстоящем ужине с императрицей Меридианной империи.
        Поскольку эта мысль лишала ее душевного равновесия.
        Так как ее отец был губернатором, Теллу обучили, как нужно себя вести на званых приемах с аристократами, но следовать этим правилам у нее обычно не получалось. А уж об ужинах с особами королевских кровей ей и вовсе ничего не было известно.
        Она взяла еще одну плюмерию из поредевшего букета и тут услышала смешок. Отвернувшись от туалетного столика, она увидела стоящего в дверном проеме Джекса, опирающегося о раму.
        Она ожидала, что хотя бы на этот раз он приложит усилия, чтобы выглядеть по-королевски. Но, как и в ночь Судьбоносного бала, на нем даже фрака не было. Одет он был в свободного кроя рубашку цвета пролитого бренди и с дырочками на плечах, как будто он оторвал некое украшение. Полы рубашки болтались поверх выгоревших темно-коричневых лосин, которые, в свою очередь, были заправлены в неполированные кожаные сапоги. Его внешний вид нельзя было назвать даже небрежным, но, тем не менее, от него продолжало исходить медное сияние.
        В руке без перчатки он держал свежее яблоко, белое и незапятнанное, как простыни девственницы.
        - Добрый вечер, Донателла.
        - Ты же знаешь, что неприлично прокрадываться в комнату молодой девушки.
        - Полагаю, приличия мы давно оставили в прошлом. Но, - одним гибким движением Джекс оттолкнулся от дверного проема и предложил ей руку, - сегодня обещаю вести себя наилучшим образом.
        - Это мало о чем говорит. - Телла разгладила свои пышные юбки и встала со стула. Надетое на ней платье казалось тяжелее, чем любое другое, присланное Джексом. Лиф его был изготовлен из жемчужно-голубого шелка и лишен всяческих украшений, зато юбка представляла собой изысканную комбинацию из расшитых драгоценными камнями завитков, сумеречно-синих бархатных цветов и льдисто-голубых кружев, случайным образом рассыпанных по ткани, точно из опрокинутой шкатулки для драгоценностей.
        - Не волнуйся, - сказал Джекс. - Уверен, что ты придешься Эль по душе.
        - Это ты к императрице так обращаешься?
        - Элантина - слишком длинное слово.
        - А меня называешь полным именем.
        - Мне нравится его вкус. - Подчеркнуто неспешно Джекс прокусил кожицу яблока, обнажив темно-красную мякоть.
        Зная, что любые признаки неловкости и неудовольствия бесконечно радовали Джекса, Телла заставила себя взять его под руку. К ее удивлению, он вел себя как джентльмен, когда они поднимались по ступеням золотой башни Элантины, чтобы встретиться с императрицей на самом верхнем этаже.
        Сосредоточенный на своем яблоке, а не на спутнице, Джекс почти не сжимал руку Теллы, так что она могла бы в любой момент высвободиться. Преодолев несколько лестничных пролетов, он сам отпустил ее руку, резко повернулся к ней лицом и вдруг впился острыми зубами не в яблоко, но в собственную нижнюю губу, в то время как его серебристо-серые глаза скользили по ее волосам. Телла потеряла по дороге несколько цветков, и они упали на ступени. Наверное, так даже лучше. И все же, глядя на нее, Джекс начал хмуриться.
        - Что такое? - спросила Телла.
        - Императрица должна поверить, что мы любим друг друга. - Он сделал паузу, словно тщательно обдумывая, что сказать дальше. - Отношения у меня с Эль непростые. Даже, я бы сказал, сложные. Если бы я мог ее убить, то непременно так бы и поступил, но у нее имеется защита, которая не дает мне этого сделать. И хотя она стара, умирать явно не собирается. Тем не менее она близка к тому, чтобы передать мне свой трон. Однако этого не произойдет, пока я не найду кого-то, кто, по ее мнению, достоин править вместе со мной.
        - Думаешь, я подходящая кандидатура? - со смешком подхватила Телла.
        Но Джекс оставался предельно серьезным.
        - Ты сумела убедить Легендо помочь тебе, ты умерла и снова вернулась к жизни, и осмелилась поцеловать меня. Конечно, ты самая что ни на есть подходящая кандидатура.
        На мгновение задержавшись на ней взглядом, он тут же отвел глаза. Посмотрев в ту сторону, Телла увидела висящее на стене зеркало, в котором отражались они оба. К удивлению Теллы, Джекс в зеркале казался другим; должно быть, оно было неспособно передать его истинную сущность. В разорванной рубашке и неполированных сапогах он по-прежнему выглядел так, словно только что встал с постели или выпал из окна с небольшой высоты, но при этом казался моложе, более мальчишеским и озорным, а вовсе не воплощением зла. Его глаза были ярко-голубыми, без всякого намека на серебро. Хоть кожа его была бледна, на щеках появился слабый румянец, а изгиб тонких губ намекал, что он вот-вот скажет что-то неприличное.
        - Ты смотришь не на того человека, дорогая. - Джекс нежно прижал руку к ее щеке и заставил слегка повернуть голову, чтобы Телла увидела свое собственное отражение.
        Она больше часа просидела перед зеркалом, украшая волосы цветами, но так и не увидела себя по-настоящему. Иногда, глядя в зеркало, она готова была поклясться, что замечает тень смерти вместо своей собственной. Но сейчас, всматриваясь в свое отражение, смерти она не находила. Кожа Теллы светилась, причем не только от подъема по лестнице, но и жизнью, в которой будут еще многие дни, недели и сезоны приключений. Рядом с ней Джекс внезапно показался бледнее обыкновенного. Его сияние означало, что он никогда не умрет от естественных причин или смертельных ран, а ее порозовевшая кожа говорила о том, что она будет жить.
        - Другие люди могут сколько угодно недооценивать тебя, Донателла, но только не я.
        Телла постаралась не обольщаться его словами. Всю жизнь ее именно что недооценивали: отец полагал бесполезной, а сестра любила, но старалась оберегать от неприятностей, бабушка и вовсе считала помехой; даже сама Телла иногда принижала собственную значимость. Какая жестокая ирония, что тот, кто, казалось, верил в нее больше всех, одновременно медленно убивал ее.
        - Если я потерплю неудачу, ты и меня убьешь, как убил свою предыдущую невесту?
        Выражение лица Джекса изменилось.
        - Я ее не убивал.
        - Тогда кто это сделал?
        - Кто-то, кто не хотел, чтобы я взошел на трон.
        Джекс уронил яблоко, которое покатилось вниз по ступеням, взял Теллу за руку и привлек к себе чуть ближе, чем раньше, почти защитным жестом. Они продолжили подниматься. То, что она упомянула о его бывшей невесте, его как будто искренне расстроило. Возможно, если бы Телла поверила ему, то почувствовала бы себя виноватой. Но он был Принцем Сердец, не способным на искренние чувства - это всем известно. В историях говорилось, что ему предназначена лишь одна настоящая любовь, но Телла сомневалась, что он уже ее нашел. Учитывая, как небрежно он упомянул о своем желании убить императрицу, Телла считала, что потеря одной человеческой жизни на Джекса никак бы не повлияла.
        - Почему трон так важен для тебя? - сделав еще несколько шагов, спросила Телла. - Будучи Мойрой, едва ли тебе так уж хочется быть обремененным властью смертных?
        - А, может, мне нравится носить корону. - Джекс склонил голову, и золотистые волосы упали ему на глаза. - Ты видела корону императора?
        - Увы, нет.
        Телла отмечала, как небрежно Джекс одевается, но даже если бы он тщательно следил за собой, она не могла представить, что Принц Сердец станет упорно бороться за трон просто для того, чтобы покрасоваться в короне.
        Она совсем было собралась спросить, что такого особенного в этом атрибуте власти, но тут их восхождение наконец завершилось.
        Телла не считала, сколько они преодолели лестничных пролетов, но ей показалось, что они забрались почти на самую вершину башни. Здесь их ожидали две черные лакированные двери, по обе стороны которых стояли облаченные в доспехи стражники. Узнав Джекса, они молча распахнули перед ним двери.
        С белого куполообразного потолка свисали свечи, похожие на восковые светящиеся капли дождя; они наполняли комнату мерцающими лучами желтовато-оранжевого света. У Теллы было всего мгновение, чтобы окинуть взором обстановку, заметить расставленные на столе исходящие паром блюда и возвышение с искусной резьбой в противоположном углу комнаты, прежде чем тишину нарушил женский голос:
        - Наконец-то вы пришли! - Императрица Элантина поднялась со своего места во главе праздничного стола.
        Телла ожидала увидеть бледный призрак женщины, худой, костлявой и более холодной, чем ее бабушка Анна, но у Элантины были полные розовые щеки, смуглая кожа и округлое тело, в мягкие объятия которого было бы приятно погрузиться.
        - Моя дорогая, ты прекрасна! - Элантина улыбнулась лучезарной улыбкой, которую, кажется, специально приберегла для встречи с Теллой. Улыбка озарила все лицо ее величества, отчего золотая диадема на голове и драгоценные камни, украшающие ее темно-синий плащ, засияли ярче.
        Телла присела в реверансе.
        - Приятно познакомиться, ваше величество. Джекс много рассказывал о вас.
        - Например, о том, как планирует убить меня?
        Телла ахнула от неожиданности.
        - Не смотри на меня так испуганно. Я просто шучу! Джекс все еще мой любимый наследник. - Элантина подмигнула и крепко обняла Теллу.
        Имея перед глазами пример бабушки Анны, стройной, как ветка дерева, Телла всегда думала о пожилых людях как о хрупких, легко травмируемых людях, но Элантина прижала ее к себе с такой силой и теплотой, что помяла ее безупречный наряд.
        Отпустив Теллу, императрица обняла и Джекса тоже и даже потрепала его по голове, как маленького мальчика.
        - Ты был бы красавцем, если бы уделял хоть немного внимания своей внешности.
        Телла не знала, можно ли симулировать румянец - едва ли слова императрицы были способны смутить Джекса - но его бледные щеки определенно поменяли цвет. Правда, вместо того, чтобы покраснеть, как у обычных людей, у него они приобрели синеватый оттенок. Мгновение спустя он кривовато усмехнулся, без сомнения, чтобы заставить Элантину поверить: хоть он и застенчив, ценит ее заботу. Телла с тревогой наблюдала, как хорошо он играет свою роль.
        Императрица просияла, но ее улыбка быстро угасла.
        - Ты выглядишь слишком худым, Джекс. Надеюсь, сегодня вечером ты съешь что-то более существенное, чем яблоко. - Элантина снова повернулась к Телле. - А тебе, милая, придется следить за тем, чтобы он нормально питался. Люди всегда пытаются отравить моего дорогого Джекса, поэтому он никогда ничего не ест на моих маленьких застольях. Но, надеюсь, сегодня вечером он получит удовольствие. Я заказала пир, достойный… меня самой.
        Элантина рассмеялась, подводя Джекса с Теллой к уставленному едой столу. Здесь присутствовали все мыслимые блюда, от башен из медовых сот со съедобными цветами до засахаренного поросенка с яблоком во рту. Были тут и миниатюрные фруктовые деревья, на которых росли сливы в шоколаде и персики в коричневой сахарной глазури. Кусочки сыра выглядывали из крошечных, вылепленных из теста сундуков с сокровищами. Суп подали в перевернутых черепашьих панцирях, а пальчиковые бутерброды по виду напоминали настоящие пальцы. Разноцветные тарелки были полны соленой розовой и красной редиски. В бокалах плескалась вода с пузырьками лаванды и вино персикового цвета с ягодами на дне.
        - Вы наверняка заметили, что я отказалась от слуг. Хотела посидеть с вами по-домашнему, получше узнать Теллу. - Элантина заняла место во главе стола. Имелись всего два дополнительных стула, и оба они были обращены к театральной сцене в другом конце комнаты. Деревянная арка над ней была украшена резьбой с изображением овальных масок, хмурящихся, ухмыляющихся, сердящихся, смеющихся и имеющих множество других странных выражений лиц. Все они смотрели сверху вниз на закрытый сказочный зеленый занавес.
        - Расскажи мне о себе, - обратилась императрица к Телле. - Джекс упоминал, что в Валенде ты занята поисками пропавшей матери?
        Телла открыла было рот, собираясь ответить, но Элантина, не дав ей возможности вставить ни слова, продолжила перечислять впечатляюще длинный список других вещей, которые сообщил ей Джекс. Императрица знала даже о приближающемся дне рождения Теллы и пообещала устроить небольшое торжество по этому поводу.
        - Джекс также сказал мне, что ты интересуешься Мойрами. Давным-давно у меня самой была особая Колода Судьбы, но она никогда не пророчила ничего хорошего.
        Она снова рассмеялась, и этот звук удивил Теллу почти так же сильно, как и в первый раз, когда услышала его, поскольку не ожидала, что ее величество окажется такой добродушной. И что она так сильно любит Джекса. Она либо кивала, либо смеялась над тем, что он говорил, и все подкладывала еды ему на тарелку, как будто он был ребенком, хотя Телла заметила, что Джекс ни к чему не притронулся. Он вытащил яблоко изо рта свиньи, но и его есть не стал, а просто перекатывал на ладони одной руки.
        Вторую руку он положил Телле на шею, лениво перебирая холодными пальцами пряди ее волос. Делал он это напоказ, как будто подобные прикосновения были для него вполне естественными. Телла могла поклясться, что кожей ощущает его взгляд, леденящий, как утренний мороз. Джекс внимательно наблюдал за каждым кусочком, который она отправляла в рот.
        - Вы оба должны попробовать вот это. - Элантина указала на поднос с пирожными размером с ладонь, украшенными так, что напоминали подарки в обертке всех мыслимых цветов, от мандаринового и бирюзового до серебристого и морского инея, цвета глаз Джекса.
        - Это традиционное блюдо подается по случаю помолвки членов королевской семьи. Его готовит только королевский пекарь. Если подобное попытаются заказать простые люди, то будут наказаны по всей строгости закона. В каждом пирожном спрятан сюрприз, который символизирует то, что ждет вас в совместном будущем. Некоторые наполнены подслащенными сливками, символизирующими сладкую жизнь, а в других можно обнаружить засахаренные яйца, отвечающие за плодородие. - Элантина снова подмигнула, и Телла чуть не подавилась водой.
        Джекс, который ничего не ел с тех пор, как погрыз яблоко на лестнице, схватил пирожное, покрытое голубой бархатной глазурью, - того же цвета, что и платье Теллы, - и поднес ко рту, а когда убрал, из него потекло густое малиновое варенье.
        Элантина захлопала в ладоши.
        - Похоже, что страсть между вами никогда не утихнет. Теперь твоя очередь, дорогая.
        Телла не собиралась выходить замуж за Джекса - уж лучше оказаться запертой в игральной карте! - так что не имело значения, какое пирожное она выберет. На самом деле она и вовсе не хотела этого делать. Предсказаний о будущем ей и без того хватало, однако по тому, как уставились на нее и Джекс, и императрица, она поняла, что это была не просьба, а вызов.
        - Интересно, - пробормотал Элантина.
        Телла посмотрела на собственные пальцы, уже схватившие бездушное черное как смоль пирожное с бантиком из темно-синей глазури - того же цвета, что и крылья, вытатуированные на спине Данте.
        - Оно напоминает о безлунной ночи, когда я встретила Джекса, - солгала Телла.
        - О, я говорила вовсе не об угощении. - Элантина устремила царственный взгляд на перстень с опалом в форме звезды на пальце Теллы. - Я не видела ни одного из них очень долгое время.
        - Это была фамильная реликвия моей матери, - пояснила Телла.
        - И она отдала его тебе? - Эти слова Элантина произнесла тем же теплым тоном, как и все остальное, но Телла готова была поклясться, что уголки ее глаз теперь были прищурены, как будто улыбка утратила искренность. - Она рассказала тебе о его предназначении?
        - Нет, просто это одна из немногих вещей, оставшихся после ее исчезновения.
        - И ты носишь его в память о ней? - Выражение лица Элантины смягчилось. - Ты действительно маленькое сокровище. Когда Джекс впервые сказал мне, что снова помолвлен, я была настроена скептически. Боялась… впрочем, неважно, чего я боялась. Зато теперь понимаю, чем ты ему так приглянулась. Но будь осторожна со своей фамильной реликвией. - Ее тон понизился до шепота. - Этот перстень похож на один из ключей от Храма Звезд, и, если так и есть, твоя мать, должно быть, заплатила за него очень высокую цену.
        Телла снова посмотрела на свою руку. Это казалось невероятным, но ее безнадежно надеющаяся ипостась тут же задалась вопросом, может ли перстень, который она носила последние семь лет, стать ключом к разгадке секретов матери.
        - Простите, что прерываю, - раздался скрипучий голос со сцены.
        Телла подняла глаза и увидела Армандо, одетого как Убиенный Король - Мойра, которая могла означать либо предательство, либо возвращение чего-то потерянного. Он улыбнулся своей маленькой аудитории. Выражение его лица было таким же леденящим, как и его костюм. На поясе у него висел окровавленный меч, на обнаженном горле виднелась глубокая рваная рана, а на голове красовалась утыканная кинжалами корона.
        - Какое удовольствие выступать перед вами нынче вечером.
        Глава 30
        Половина свисающих с потолка свечей погасла, отчего на банкетный стол упала тень. Освещенными оставались только Армандо и сцена.
        - Ах, как хорошо! - Элантина захлопала в ладоши. - Вот-вот начнется представление!
        - Спасибо, что пригласили нас, ваше величество, - на удивление почтительно произнес Армандо и низко поклонился. - Со времени вашей коронации самым большим желанием Легендо было привезти артистов Караваля в Валенду. Мы глубоко признательны, что вы приняли его предложение. В честь вашего величества сегодня вечером мы дадим совершенно особое представление и покажем, какой была жизнь, когда правители не были такими мудрыми и милосердными. Мы надеемся, что всем присутствующим оно придется по душе.
        Занавес раздвинулся.
        Вся пьеса представляла собой пародию на пародию.
        Сцена была обставлена наподобие древнего тронного зала, но цвета были слишком яркими и зловещими - оттенки яркого лайма, электрического фиолетового, кокетливой фуксии, космического синего и пульсирующего желтого - как будто ребенок раскрасил фон, костюмы и трон, на котором восседал Армандо. О его руку опиралась Джованна, одетая как Неупокоенная Королева, с расшитой драгоценными камнями повязкой на глазу и в длинном облегающем черном платье.
        Телла вздрогнула, когда на нее снова нахлынули вспоминая о недавних событиях у моста перед замком Идиллуайлд.
        Губы Джованны нехарактерно жестоко искривились - совсем как у настоящей Мойры - когда она оглядела собравшихся на сцене придворных.
        Телла отвела взгляд. Она узнала нескольких других актеров: одни были одеты как дворяне, другие - в костюмы богов и богинь Судьбы. Телла узнала Деву на Сносях, Ее Прислужниц и Узницу. Данте среди актеров не было, и Телла отругала себя за то, что вообще высматривает его.
        На сцене Джованна в образе Неупокоенной Королевы издала драматичный вздох.
        - Мне так скучно, - объявила она.
        - Думаю, я могу тебе помочь. - На сцену вышел Каспар, облаченный в красный бархатный фрак, сочетающийся по цвету с кровью, сочащейся из уголка его рта и одного глаза. Очевидно, он играл роль Принца Сердец.
        Телла осмелилась взглянуть на Джекса, чтобы узнать, как он отреагирует на задействование своего образа в пьесе. Выражение его лица оставалось нейтральным, граничащим с безразличием, но Телла почувствовала, как похолодела его рука, которой он обнимал ее за плечи, когда Каспар жестом пригласил на сцену двух молодых исполнителей.
        Телла ни одного из них не узнала. Парень и девушка были совсем юными, чуть моложе Теллы, и в том, как они были одеты, чувствовалось что-то тревожное. Все остальные исполнители изображали некие персонажи, но эти двое, казалось, нарядились в самые лучшие свои одежды, аккуратно выглаженные и слегка вышедшие из моды по сравнению с остальной частью двора, как будто им редко выпадал повод одеться красиво, и еще меньше причин обновлять свой гардероб. От этого они выглядели как обычные люди, которых Каспар только что нашел на улице и пообещал по кульку конфет, если они последуют за ним.
        - Как тебя зовут? - спросил Каспар у девушки.
        - Агата.
        - Какое прекрасное имя! А тебя? - обратился он к юноше.
        - Хьюго.
        - Еще одно отличное имя. - Тон Каспара из сладкого превратился в скользкий. - Знаете, мне так нравятся ваши имена, что я запишу их, чтобы точно никогда не забыть.
        Агата и Хьюго обменялись ошеломленными взглядами, как будто почувствовали: что-то не так, как должно быть, но затем оба кивнули, явно желая угодить Мойре.
        Каспар вытащил из кармана два листка бумаги, размером и формой похожие на игральные карты.
        - Ооо, - простонал он, - кажется, у меня нет чернил. Похоже, придется мне вместо них использовать свою бессмертную кровь.
        Он достал украшенный драгоценными камнями кинжал и прижал его к кончику пальца. Хлынула кровь, и Каспар сделал вид, что пишет ею на карте. Когда он закончил, налетело облако театрального серебристого дыма, достаточного, чтобы скрыть половину сцены. Когда все прояснилось, Агаты не было, а на том месте, где она стояла, лежала карта.
        Каспар поднял ее и показал Джованне и Армандо.
        - Ты превратил ее в карту! - воскликнула Джованна. - Сделай это еще раз! Сделай это еще раз!
        Хьюго бросился бежать, но окровавленный палец Каспара снова задвигался, выводя имя юноши на другой пустой карте.
        Снова наползло облачко дыма, и Хьюго исчез. Каспар подошел к тому месту, где он только что находился, и поднял с пола карту. Джованна захлопала в ладоши.
        - Как долго они будут оставаться в таком состоянии?
        Каспар плавно скользнул к трону.
        - Ты можешь держать их так до тех пор, пока находишь это забавным. - Высунув длинный розовый язык, он лизнул одну из карточек, прежде чем передать ее Джованне. - Я сделаю тебе целую колоду, чтобы ты могла ими играть.
        Рука Джекса, сделавшись еще тяжелее и холоднее, чем раньше, с силой вцепилась в плечо Теллы.
        - Все так и было? - шепотом поинтересовалась она. - Ты действительно так поступал? Превращал людей в карты и потом играл ими?
        - Но при этом никогда их не облизывал, - ответил Джекс ей на ухо.
        - А все остальное… - Телла повернулась, чтобы видеть его лицо, и внимательно всмотрелась в него в поисках признаков угрызений совести. Она знала, что Мойры жестоки - Джекс проклял ее, чтобы получить то, чего хотел, - но идея поймать кого-то в ловушку, превратить в бессильный лист бумаги и играть ради удовольствия и развлечения казалась совершенно новым типом мерзости.
        Джекс лениво улыбнулся ей и прошептал:
        - Чего ты добиваешься, Донателла? Пытаешься найти во мне что-то хорошее? Ты никогда ничего подобного не увидишь, потому что его просто не существует.
        - Мне не нужно, чтобы ты это говорил.
        - Тогда почему ты продолжаешь смотреть на меня так, будто ищешь ответы?
        Кивком головы она указала на сцену.
        - Так вот, значит, что ты планировал сделать с подлинным именем Легендо? Заключить его в плен карты?
        - Он хочет уничтожить меня, - тихо сказал Джекс. - Я просто защищаюсь.
        - Почему же в таком случае теперь тебе требуется нечто большее, чем просто его имя?
        - Потому что я могу получить больше. - Обнимавшая Теллу ледяная рука еще сильнее впилась в ее тело, когда Джекс произнес слово «больше».
        - Как? - спросила Телла. - Как ты собираешься это сделать?
        - Мой ответ лишь сильнее расстроит тебя.
        - В подобной ситуации я бы предпочла знать наверняка.
        - Я собираюсь выпить его кровь, высосать прямо из вен. Вот как дается и крадется власть. Она бесполезна, пока запечатана. Я мог бы позаимствовать немного магии Легендо таким образом, но присвоить ее себе насовсем не удалось бы.
        Телла вспомнила, как после их поцелуя он остановил сердца всех гостей в бальном зале. Это длилось всего минуту, но именно такое количество времени ему и требовалось.
        Не говоря больше ни слова, Джекс повернулся обратно к сцене и улыбнулся, словно представление его позабавило, но Телла решила, что истинным источником его удовольствия была испытываемая ею неловкость.
        Ему нравилось мучить ее, точно так же, как Принцу Сердец в пьесе нравилось играть с юношей и девушкой, которых он заточил в карты.
        Телла подумала о том, что с этой пьесой Легендо не просто шел по тонкой грани допустимого, но пересек ее. Возможно, она придавала происходящему слишком большое значение, ведь, по ее мнению, спектакль на самом деле предназначался не для Элантины, а для самой Теллы. Убедившись в том, насколько злы Мойры, она должна была помочь Легендо уничтожить их, а не Джексу - восстановить свои силы.
        Тут ей пришла в голову еще одна идея. Джекс сказал, что есть только два способа освободить кого-то из плена карты. «Человек должен добровольно занять его место внутри карты, или наделенный огромной силой бессмертный должен снять проклятие и освободить всех тех, кто заключен в картах».
        Джекс обещал освободить ее мать, но Телла знала, что он никогда не займет место Паломы. Что, если Легендо нужен ему не только для того, чтобы восстановить собственную силу? Что, если с помощью могущества магистра Караваля он намеревается снять проклятие с карт и освободить всех Мойр? Может быть, настоящая причина, по которой он хотел завладеть троном, заключалась в том, чтобы Мойры могли снова править точно так же, как и раньше.
        Разыгрываемый на сцене спектакль между тем продолжался.
        Раздался хлопок, снова повалил дым. Переведя взгляд на помост, Телла увидела, что придворные исчезли, а на их месте появилось еще больше игральных карт. С ужасом она наблюдала, как Каспар поднял их и начал перетасовывать для Армандо-Убиенного Короля, и Джованны-Неупокоенной Королевы.
        - Когда тебе наскучат эти, могу сделать новые, - сказал Каспар, - или заменим те, что есть, просто написав на карточке имя другого человека.
        - Такое правление немыслимо! - воскликнула Элантина и рассмеялась свободным несдерживаемым смехом, который быстро перешел в хриплый кашель.
        Зеленый занавес закрылся, наступил антракт.
        Императрица потянулась за своим кубком с водой, но опрокинула не только его, но и бокал Джекса в придачу, разлив остатки вина по столу.
        Телла предложила было Элантине свой кубок, но та лишь отрицательно покачала головой, как будто не доверяла ей.
        - Джекс, - прохрипела она.
        Тот вскочил со стула и вышел из комнаты, чтобы принести еще воды.
        Элантина кашлянула в последний раз и, как только трескучий звук затих, вдруг полностью овладела собой и посмотрела на Теллу ясными, хитрыми глазами. Когда она заговорила, ее голос тоже изменился; она больше не была воркующей императрицей, которая души не чаяла в своем наследнике. Ее тон стал резким, как львиный рык.
        - Соврешь мне, - объявила она, - и я вышвырну тебя из этой комнаты до возвращения Джекса. Скажешь правду - и обретешь могущественного союзника. Отвечай, не медли: какие дела связывают тебя с этим порочным молодым человеком, который хочет заполучить мой трон?
        У Теллы внезапно пересохло в горле. В первый момент она было решила, что это проверка по инициативе Джекса, но затем мысленно вернулись к тому моменту, когда Элантина спросила, как Джекс планировал ее убить. Она утверждала, что просто пошутила, но вопрос прозвучал не так, как будто был задан развлечения ради.
        - У тебя мало времени, - рявкнула Элантина.
        - Он держит в плену мою мать, - призналась Телла. Не то чтобы она доверяла Элантине, но женщина, сумевшая самостоятельно править империей в течение пятидесяти лет, должна была быть проницательнее лисы, а это неминуемо означало, что она действительно видела своего наследника насквозь. - Пока она не окажется на свободе, я тоже продолжу оставаться его пленницей.
        Губы Элантины сжались в тонкую линию, а у Теллы участился пульс. Прежде чем императрица успела еще что-то добавить, в комнату вернулся Джекс и протянул ей кубок с водой.
        - Спасибо, мой дорогой мальчик. - Она поднесла воду к губам, но не сделала ни глотка - Телла могла бы поклясться в этом. Императрица отвлекла Джекса, сказав: - Я как раз пригласила твою прекрасную невесту присоединиться к нам в канун Дня Элантины, чтобы посмотреть фейерверк с вершины этой башни.
        Из того, что произошло после, Телла мало что запомнила. Джекс и императрица продолжали беседовать, но Телла не слышала ни единого сказанного ими слова. Она не могла перестать думать о пьесе, о Мойрах, встреченных ею у замка Идиллуайлд, и о том, на что обречет Легендо и всю Меридианную империю, если выиграет Караваль и передаст великого магистра в руки Джекса.

* * *
        Вернувшись в свои покои, Телла вытащила Аракла. Изображение оставалось нечетким до тех пор, пока она не представила, как выигрывает игру и, согласно обещанию, передает Легендо Джексу. Картинка тут же сменилась сценой с Теллой, ее сестрой и их матерью, счастливыми и обнимающимися. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возможно, тут кроется подвох.
        В течение многих лет Телла безоговорочно доверяла Араклу. Но если бы настоящий Аракл был пойман в ловушку внутри карты, разве не показал бы он Телле то, что ему нужно, в надежде, что она поможет ему освободиться?
        Пятая ночь Караваля
        Глава 31
        Поначалу казалось, что звезд нет вовсе. С земли небо представлялось сверкающим черным зеркалом. Но, на краткий миг выглянув из своей небесной кареты, Телла увидела, что небеса не совсем темные. Тонкий контур белых звезд мерцал в форме сердца. Он охватывал большую часть Валенды, сияя едва заметным, как волшебная пыль, светом на окраинах древнего города, намекая на колдовство, заклинания и детские мечты.
        Телла наклонилась ближе к окну кареты. Даже при ярком свете звезд было невозможно разглядеть людей внизу. Но она отчетливо представляла, как те, кто все еще играет в игру, носятся по улицам. Напрямую никто ей ничего не сказал, но Телле удалось подслушать служанок, обсуждающих, настолько все были недовольны тем, что Элантина отменила четвертую ночь Караваля.
        Поскольку ее жизнь зависела от исхода игры, Телла тоже не хотела ничего пропускать. Однако ее тело с жадностью отдалось отдыху. После ужина с императрицей она очень много спала и почти не сомневалась, что проснется вся в крови, льющейся из глаз. Но либо Джекс дал ей отсрочку, либо кровь, которой ее напоили Данте и Хулиан, до сих пор действовала как противоядие убийственному поцелую Джекса.
        К сожалению, она не была освобождена от проклятия полностью. Ее сердце снова билось медленнее, чем следовало.
        Тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук.
        Пауза.
        Тук… тук.
        Пауза.
        Пауза.
        Схватившись за грудь, Телла мысленно послала проклятия Джексу. Лишний пропущенный удар казался изощренным способом укусить ее и заставить поторопиться.
        Когда небесный экипаж прибыл в район Храмов, она вытащила третью подсказку, которую списала с обратной стороны плаката о розыске своей матери, чтобы удобнее было брать с собой.
        Если вы нашли это, вы на верном пути,
        но еще не поздно поворотить назад.
        Подсказки больше не укажут вам направления.
        Чтобы найти артефакт,
        который так нужен Легендо,
        доверьтесь зову собственного сердца.
        Теперь Телла была совершенно уверена, что необходимым для победы в игре артефактом была проклятая Колода Судьбы ее матери. Она также верила, что Караваль в этот раз - не просто игра, и что Легендо действительно хочет заполучить карты, вот только не знает, где они находятся. Поэтому с помощью подсказки он велел Телле следовать зову сердца, надеясь, что она поймет, где Палома их спрятала.
        Приземлившуюся в районе Храмов карету Теллы тут же окутало едкое облако благовоний. На улицах по-прежнему звучала разноголосица молитв и гимнов, но было не так оживленно, как несколько ночей назад. Телла ни разу не услышала ни единого упоминания о Легендо.
        Похоже, она оказалась единственной участницей, чье сердце привело ее сюда. Даже, скорее, не сердце, а материнский перстень с опалом, который, как полагала Элантина, являлся своего рода ключом, связанным с Храмом Звезд.
        Телла надеялась, что императрица права, и что если это ключ, то он откроет секреты, необходимые, чтобы найти Колоду Судьбы ее матери. Однако едва ли все будет так просто, да и связь перстня с храмом заставляла насторожиться.
        Различные религиозные конфессии Валенды казались скорее святилищами развлечений, нежели чем веры. Но Телла слышала, что прихожане Храма Звезд были истинно верующими, из тех, кто готов пожертвовать молодостью, красотой или чем-то еще, о чем просили их звезды. Хотя Телла мало что знала о самих звездах, до нее доходили слухи, что древние существа были бездушными, даже менее человечными, чем Мойры. Это заставляло ее с подозрением относиться к любому, кто хотел присоединиться к названной общине.
        Она затянула на талии шнур, удерживающий тонкую накидку, раздобытую для нее одной из дворцовых служанок. Чтобы попасть в Храм Звезд, нужно выглядеть как послушница, сдержанная и покладистая, и одеться в соответствующее ужасное платье.
        Телла вздрогнула, ощутив прикосновение холодных пальцев ветра к своим бедрам. Она никогда не была скромницей, но сейчас, облаченная всего лишь в накидку, скрепленную узлом на плече и плетеным шнуром на талии, чувствовала себя обнаженной. Шнур оказался слишком длинным и волочился по земле, затрудняя движение.
        Увиденное в Храме Звезд вызывало у нее желание развернуться и броситься бежать в противоположном направлении.
        Над куполообразной крышей были распростерты массивные крылья, сияющие, точно пламя, и все же, несмотря на великолепие, у главного входа никто не задерживался. Возможно, именно поэтому на его широких ступенях из лунного камня было расставлено так много статуй, создающих иллюзию живых прихожан. Хотя любой, кто посмотрел бы на скульптуры вблизи, никогда не принял бы их за людей.
        Толстые и высокие, как храмовые колонны, мужские изваяния имели мускулистые руки размером со стволы деревьев, а женские - пышные груди и изготовленные из аквамаринов глаза. Телла решила, что это и есть звезды. Телла назвала бы их прекрасными, но передумала, когда заметила среди них другие статуи: поменьше и потоньше, они стояли на коленях перед звездами, тревожно реалистичные. Горящие факелы отбрасывали огненно-красный свет на человеческие статуи, на капли пота на их висках и мозоли на руках. Ноги у всех были босыми, некоторые сгорбились в знак покорности, в то время как другие протягивали руки, предлагая спеленутых младенцев или детей постарше.
        К горлу Теллы подступило отвращение, стоило ей задуматься о том, чем пришлось пожертвовать ее собственной матери, чтобы заполучить перстень с опалом, надетый сейчас на пальце Теллы.
        - Если тебе не нравится эта скульптурная группа, то и того, что увидишь внутри, ты тоже не одобришь, - раздался голос Данте. Подняв голову, Телла увидела его самого, стоящего, прислонившись к одной из колонн по бокам массивной двери храма, и словно выставляющего напоказ свое загорелое тело, сплошь покрытое татуировками…
        О, боги, он и правда обнажен по пояс!
        Телла пыталась запретить себе пялиться на него, пройти мимо, не сказав ни слова, но не могла ни отвести глаз, ни предотвратить прилив тепла, распространившегося по груди и шее. Она и раньше видела раздетых молодых людей (включая, если память ей не изменяла, самого Данте), но почему-то на вершине этих ступеней Данте выглядел по-другому. Выше и плотнее. Более всеобъемлющим. Обернутый вокруг его бедер широкий отрез белой ткани - как у статуй - подчеркивал бронзовое совершенство его ног и торса.
        Телла захлопнула рот, но было слишком поздно. Данте, этот тщеславный ублюдок, видел, как у нее отвисла челюсть, и теперь улыбался широкой белозубой улыбкой, как будто и сам был одной из звезд, которым поклонялись в Храме. Телла была вынуждена признать, что в тот момент он мог бы убедить ее. Точно так же, как ему удалось обманом заставить ее поверить, что она ему небезразлична.
        Это была их первая встреча с тех пор, как он унес ее изуродованное тело от замка Идиллуайлд. Должно быть, он ожидает благодарности за то, что спас ее той ночью. Но после его признания Хулиану - что печется он о ней только чтобы добраться до Колоды Судьбы - Телла не собиралась ни за что его благодарить. Она хотела сказать что-нибудь остроумное или язвительное, но, к ее ужасу, сумела ляпнуть лишь восторженное «Тебе вообще нельзя надевать рубашку».
        Его улыбка вывела ее из равновесия. Данте оттолкнулся от колонны и оперся локтем на одну из статуй, стоящих ближе к Телле. Лунный свет танцевал на толстых черных шипах, вытатуированных на его ключице, в то время как взгляд темных глаз скользил по Телле, поднимался вверх по ее накидке и…
        Внезапно Данте нахмурился, и желудок Теллы камнем устремился вниз.
        - Почему ты так на меня смотришь? - Данте наклонился, схватил конец шнура, соединяющего вместе лоскуты ткани, и потянул, заставив Теллу вспыхнуть. - Что ты делаешь?
        - Помогаю тебе.
        Кивком головы он указал в сторону одной из женских статуй, одеяние которой напоминало то, что было на Телле, только опоясывающая тело веревка начиналась прямо под грудью, а затем несколько раз оборачивалась вокруг талии, создавая ромбовидный узор, и скреплялась узлом, оставляя лишь две короткие кисточки, свисающие на уровне бедер.
        - Ты неправильно завязала. - Данте взялся за другой конец шнура. - Придется снять веревку и сделать, как положено.
        Телла выхватила из его рук оба конца и неуверенно шагнула в сторону.
        - Нельзя же раздевать меня прямо на лестнице!
        - А в другом месте, выходит, можно? - Его низкий голос был полон греховных обещаний.
        Телла шлепнула его веревкой.
        - Я же просто пошутил! - Данте поднял обе руки с удивительно беззаботной улыбкой. - На самом деле я не собирался раздевать тебя ни здесь, ни где-либо еще. Но поправить твою простыню необходимо, если хочешь попасть внутрь.
        - Это накидка, а не простыня, - возразила Телла. - Не все ли равно, как она завязана?
        - Если ты так думаешь, то явно недостаточно знаешь об этом святилище. По ту сторону мраморных дверей сокрыт совершенно другой мир. Но если хочешь войти как есть, давай, действуй! - Он снова выхватил один конец шнура у нее из рук.
        Телла нахмурилась.
        - Похоже, тебе просто нравится меня мучить.
        - Если тебе так сильно это не по душе, почему же ты все еще здесь?
        - Потому что ты стоишь у меня на пути.
        Они оба понимали, какое это слабое оправдание. Телле было намного легче презирать Данте, находясь вдали от него, чем находясь лицом к лицу. Она продолжала вспоминать, как он смотрел на нее, когда нес из замка Идиллуайлд. В какой-то момент он показался таким предательски юным и уязвимым! Потому ли, что действительно боялся потерять ее? Или просто опасался лишиться шанса найти Колоду Судьбы ее матери?
        Теллу так и подмывало спросить об этом, бросить ему в лицо то, что подслушала, и посмотреть, вздрогнет ли он или смягчится.
        Но слова, вдруг сделавшиеся невероятно тяжелыми, так и не слетели с языка. На самом деле она не хотела слышать его ответа, поскольку, что бы он ни сказал, у их истории не будет счастливого окончания. Телла все еще подозревала, что либо сам Данте, либо Хулиан может оказаться Легендо. Да и разговор со Скарлетт зародил в душе Теллы сомнение. Если Данте и есть Легендо, ей нужно искоренить любые испытываемые к нему чувства.
        Вчера после представления Телла пришла к выводу, что Джекс намеревается освободить всех Мойр. Теперь ей нужно решить, что делать дальше. Она не хотела нести ответственность за возвращение богов и богинь Судьбы, которые снова станут править империей с невероятной жестокостью. Умирать она тоже не собиралась, но и нисколько не приблизилась к спасению своей матери - а ей требовалось задать той множество вопросов, накопившихся со времени ее исчезновения с Трисды!
        Телла была не из робкого десятка и не собиралась притворяться, что у нее нет выбора только потому, что выбор этот ей не по душе. Она окончательно решила, что в конце игры передаст Легендо в руки Джекса.
        При этом она не теряла надежды, что Данте все же не магистр Караваля. Но даже если это он, у них так и так нет будущего.
        Телла не гордилась собой за этот выбор, как и за то, что избегала откровенного разговора с Данте, упорно храня молчание по поводу своего балансирования на краю гибели и последующего чудесного спасения. Но и сам Данте тоже не обмолвился об этом ни словом, следовательно, такое положение дел играло ему на руку.
        - Хорошо. - Телла бросила ему оба конца веревки, решив позволить помочь себе, а потом отправить его восвояси. - Только давай побыстрее.
        Она вцепилась обеими руками в верхнюю половину накидки, чтобы придержать ее, напоминая себе при этом, что ничуть не стыдится. Скорее, не позволяет себе рассыпаться на части. От близости Данте кожа ее сделалась очень чувствительной и стала покалывать. От него пахло чернилами и темным соблазном.
        Она крепче прижала к себе тонкую ткань, в то время как он нащупал узел на ее талии и стал медленно его развязывать. За кожаный шнурок он притянул ее к себе так близко, что она отчетливо различила выступающие на его татуированной груди мускулы. Его руки были сплошь покрыты символами, а торс и вовсе, казалось, рассказывал некую историю. У него на животе имелось изображение лежащего на боку потерпевшего крушение корабля с разорванными парусами, на который сверху равнодушно взирали звезды. Одну сторону грудной клетки покрывал горящий лес. Под ключицей у него было вытатуировано черное сердце, такое же, как на руке, плачущее кровью и кажущееся при этом столь реальным, что Телла как наяву ощутила его биение. Когда Данте слегка повернулся, она мельком заметила кончики иссиня-черных крыльев, изображенных у него на спине.
        Телла велела себе не пялиться, но, стоило закрыть глаза, все ее ощущения усилились стократ. От прикосновения костяшек пальцев Данте к изгибу ее бедра сердце ее учащенно забилось. Широкий большой палец, мягко впившийся в талию, заставил ее затаить дыхание. Данте продолжал работать со шнуром, пока веревка не соскользнула с ее талии в его руки. Оставив ее завернутой в одну лишь накидку.
        Телла открыла глаза и увидела, как Данте проводит языком по губам, точно тигр, только что одолевший котенка.
        Она крепче прижала к груди свой тонкий покров.
        - Не смей сбежать с моим поясом!
        Он приподнял бровь.
        - Неужели ты в самом деле считаешь, что я способен бросить тебя на этих ступенях в таком виде - и это после того, как усердно работал, чтобы завоевать твое доверие?
        - Я думала, ты работаешь на Легендо.
        Он придвинулся ближе.
        - Думай что хочешь, но если ты искренне веришь, что это единственная причина, по которой я сейчас здесь и обнимаю тебя, то ты далеко не так умна, как я считал.
        С этими словами он опоясал веревкой ее талию.
        Когда руки Данте скользнули по ее спине, и он потянул за концы пояса, натянув его под грудью, Телла ощутила лихорадочный прилив крови к сердцу.
        - Слишком туго?
        - Нет.
        - Уверена? На мгновение ты перестала дышать. Или это я так на тебя действую?
        Он коснулся губами ее уха, щекоча нежное местечко за мочкой, и издал низкий смешок. Телле очень хотелось залепить ему пощечину, но она продолжала придерживать руками накидку, которая иначе просто упала бы на землю.
        - Тебе все это нравится, не так ли?
        - А ты бы предпочла, чтобы я держал руки при себе? - Данте снова обнял ее, на этот раз куда крепче. Телла ощутила прикосновение его пальцев, скользящих по ее грудной клетке, пока он обматывал пояс, перекрестив его чуть выше ее пупка.
        Ей бы следовало смутиться, покраснеть. Их с Данте историю стоило на этом и закончить, а она вдруг снова сделалась необычайно интересной.
        Затянув шнур у нее за спиной, Данте не спешил убирать ладони с ее талии.
        - Как ощущения?
        - Отличные.
        - Я имел в виду пояс.
        - И я тоже его имела в виду, - парировала Телла, хотя и была уверена, что, произнося слова с придыханием, выдала себя с головой. - Расскажи мне о своих татуировках, - попросила она, надеясь отвлечься. - Они что-нибудь значат или это просто красивые картинки?
        - Ты только что назвала их красивыми?
        - А ты имеешь что-то против этого слова?
        - Нет, если оно употребляется в отношении меня, - ответил Данте. Телла не сомневалась, что он завязал веревку у нее на спине немного туже, чем было необходимо. - Я играю так много ролей, что татуировки помогают не забыть, кем являюсь я сам. Каждая из них рассказывает правдивую историю из моего прошлого.
        - Черное сердце, плачущее кровавыми слезами, - подхватила Телла. - Оно символизирует девушку, которую ты некогда любил?
        - Об этом я никогда не упоминаю. Зато поведаю тебе о корабле с разорванными парусами. - На мгновение он коснулся пальцами ее боков, напомнив о том, где именно на его теле был нарисован корабль. - Мой отец пытался избавиться от меня, когда я был маленьким. Он продал меня знатной семье с другого континента. Но либо судьба была на моей стороне, либо действительно хотела уничтожить меня. Корабль этих аристократов был атакован пиратами, не бравшими пленных. Я тоже мог пасть их жертвой, но заявил, что я беглый принц.
        - И они тебе поверили?
        - Нет. Но сочли мое заявление достаточно забавным, чтобы сохранить мне жизнь.
        Телла поймала себя на том, что улыбается при мысли о юном Данте, пытающемся обмануть пиратов.
        - Означает ли это, что ты знаешь пиратские трюки?
        - Я знаю всевозможные трюки. - Данте закончил завязывать пояс, но не убрал руки с талии Теллы, и сквозь тонкую ткань она чувствовала их тепло. - Если перестанешь пытаться оттолкнуть меня, я и тебя кое-чему научу.
        - Неужели я выгляжу так, будто и правда хочу тебя оттолкнуть?
        - Нет, но явно собираешься.
        Он прижал два пальца к ее подбородку и наклонил ее лицо к своему, не убирая одну руку с ее талии, а второй медленно поглаживая щеку. Телла всегда считала, что глаза у Данте черные, но теперь, в ярком свете факелов они казались обрамленными золотом и полными тоски. Он смотрел на нее так, словно хотел, чтобы она затерялась в его взгляде, а он бы ее отыскал.
        Но Телла понимала, что дело вовсе не во влечении к ней, а в том, чтобы найти колоду карт. Речь шла о Мойрах, власти, жизни и смерти. Ей хотелось бы знать, каково это - всецело раствориться в ком-то вроде Данте, поверить, что он отыщет ее. Однако единственным человеком, которому она могла доверять, была она сама.
        - Спасибо за помощь, но, думаю, теперь я и без тебя справлюсь.
        Отступив на шаг, она отстранилась от его рук и прошла мимо. Ее сердце пропустило следующий удар, и это было больше похоже на печаль, чем на давление со стороны Джекса, но она заставила себя продолжать идти и не оборачиваться.
        Подойдя к дверям храма и постучав, Телла почувствовала, что темный воздух здесь сладкий, как нектар, и почти сонный.
        Она услышала за спиной шаги Данте, но не повернулась к нему.
        - Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?
        - Ну, я бы мог, но не хочу, и, подозреваю, что и ты тоже не хочешь.
        Прежде чем она успела попросить его снова уйти, жемчужная дверь распахнулась перед ними.
        Внутреннее убранство было выполнено в бледных, как крылья белых голубей, оттенках, с вкраплением золота упавших звезд. Но, в отличие от Церкви Легендо, эта выглядела как настоящий храм. А молодой человек, открывший дверь, почти в точности напоминал одну из богоподобных статуй звезд на ступеньках.
        Глава 32
        Телла почти ожидала увидеть Каспара, Найджела или другого исполнителя Легендо, но этот молодой человек был ей незнаком. Что служило очередным подтверждением того, насколько реальной стала игра. С другой стороны, Телла могла просто избрать неправильный путь. Она верила, что для победы в Каравале всего-то и нужно сделать, что найти Колоду Судьбы своей матери, но вера не делала этот факт правдой.
        Стоило ей войти в Храм Звезд, как ее охватило сомнение.
        Молодой человек, открывший дверь, действительно мог быть ожившей скульптурой. Его руки и ноги, а также части тела, не скрытые кожаной туникой, больше походили на камень, чем на мышцы. Хоть он и не мог похвастаться столь высоким ростом, как у статуй на ведущих к святилищу ступенях, все же был выше Данте, так что Телле пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть его лицо.
        Увидев его щеку, она с трудом подавила восклицание.
        Правая половина его лица была почти безупречна, от квадратной челюсти до орлиного носа и темной тени вокруг приподнятых глаз. Левая же оказалась обезображенной выжженным на щеке клеймом: жестокая восьмиконечная звезда с символом в центре, образованном замысловатой вязью, которую Телла не узнала.
        Она попыталась отвести глаза, но была уверена, что он перехватил ее пристальный взгляд и, словно в насмешку, провел кончиком пальца по безжалостным линиям звезды.
        Хоть лицо его и было заклеймено, лоб венчал серебряный обруч, а с правого плеча свисал плащ насыщенного синего цвета, скрепленный под подбородком серебряной булавкой. На пальце, когда он провел им по щеке, сверкнул перстень с печаткой. Должно быть, этот человек наделен немалой властью, что заставляло Теллу еще больше нервничать. Если храм погряз в пороке, как все говорили, то этот суровый молодой человек, должно быть, совершил немыслимые поступки, чтобы подняться столь высоко.
        - Я Терон.
        Быстрым взмахом запястья - он явно привык к беспрекословному повиновению! - он велел Телле и Данте пройти вглубь помещения.
        Потолок над ними изгибался, одно крыло сменялось другим, а черные с золотом вкрапления придавали ему сходство с звездным небом, усыпанным созвездиями. Большую часть восьмиугольного пространства занимал трехъярусный фонтан, ливший свет свечей. В блестящих полах из белого мыльного камня отражались светящиеся двойные двери в задней стене.
        Торжественная обстановка храма подразумевала, что разговаривать здесь можно только шепотом. Телле даже захотелось снять обувь, чтобы не запачкать безупречно чистые полы. Хотя, несмотря на мерцание и свечение, чувствовалось в этом месте что-то коварное. Вдоль стен выстроилось еще больше каменных статуй, чем снаружи, и все они удивительно походили на живых людей с застывшими на лицах выражениями шока, ужаса и боли.
        - Наш храм подпитывается древней магией звезд, - пояснил Терон. - И подземелья защищены куда лучше, чем какие-либо другие в мире, но время от времени находятся глупцы, считающие, что смогут проникнуть внутрь и что-нибудь украсть.
        - Хорошо, что мы ничего не планируем красть, - пошутила Телла, но Терон в ответ даже не улыбнулся.
        - Зачем, собственно говоря, ты сюда явилась?
        - Хочу спросить о…
        - Если это касательно игры, то никаких подсказок ты здесь не дождешься, - перебил Терон. - Наш храм, в отличие от многих других базилик, не является туристической достопримечательностью. Чтобы выйти за пределы этого зала и получить ответы на вопросы, тебе придется доказать, что помыслы твои чисты и что тебе действительно требуется помощь звезд.
        Он провел Теллу и Данте дальше к одинокому пьедесталу из слоновой кости, увенчанному кованой медной чашей, которая по сравнению со всем остальным убранством выглядела очень старой и отслужившей свой срок.
        - Для проверки достаточно всего одной капли крови.
        Данте искоса взглянул на Теллу. Ей не требовались напоминания о том, какой мощью может обладать капля крови. Данте и Хулиан с помощью крови исцелили ее от ран, нанесенных Неупокоенной Королевой и Ее Прислужницами, но кровь также можно использовать, чтобы украсть у человека что-то очень ценное, например дни его жизни.
        - Я лишь слегка уколю палец.
        Терон вытянул вперед правую руку, показывая перстень с опалом в форме звезды с черной окантовкой, достаточно острой, чтобы порезать кожу, и до боли знакомый.
        Точно такой же был и у ее матери!
        Элантина не ошиблась.
        Телла перевела взгляд на собственную руку. Камни в обоих перстнях были необработанными и по форме напоминали звезду. Но цвет у Терона был другой. Его камень был черным, с пульсирующими голубыми всполохами и зелеными нитями, а у Теллы - ярко светящийся лавандовый, окруженный пламенеющим вишневым с тонкой золотой линией посередине, отчего походил на искру, готовую вспыхнуть. Он был намного светлее, чем у Терона - даже до того, как изменил цвет после исчезновения матери Теллы.
        - Твой перстень, - спросила Телла, - предназначен только чтобы колоть пальцы или символизирует что-то еще?
        - Ты пока не заслужила ответа на этот вопрос.
        - Что, если у меня есть похожий? - Она вытянула руку.
        Прищурившись, Данте внимательно посмотрел на украшение Теллы, а между подведенными краской глазами Терона залегла морщинка.
        - Как эта вещь к тебе попала?
        - От моей матери.
        - Она мертва?
        - Нет.
        - Ей не следовало давать это тебе!
        - Отчего же? Разве перстень наделен каким-то особым смыслом?
        - Да. Он означает, что твоя мать в долгу перед нами, и он не был выплачен.
        Услышав эти слова, стоящий рядом с Теллой Данте напрягся. Новость, конечно, хорошей не была, но все же лучше, чем вообще ничего.
        - Перстень у тебя на пальце - это ключ, - продолжил Терон. - Если он действительно принадлежал твоей матери, значит, она поместила в наше подземное хранилище что-то, что можно достать только с его помощью. Однако цвет означает, что он был проклят.
        - Как мне снять проклятие?
        - Единственный способ - заплатить ее долг, - категоричным тоном отозвался Терон. - Пока оплата не будет произведена, ключ не сработает, и хранилище не откроется.
        - Телла… - предостерегающе начал Данте, но она не хотела слышать окончания фразы.
        Ее мать не только была здесь, но и поместила что-то из своих вещей в подземное хранилище. Возможно, Колоду Судьбы, которую Телле нужно найти. Или, может быть, что-то еще, способное рассказать больше о том, кем была ее мать.
        - Сколько она должна? - спросила Телла. - И что именно положила в ваше хранилище?
        - Я не вправе ответить на эти вопросы, - сказал Терон. - В отличие от самого перстня. Он обладает памятью, которую можно пробудить с помощью крови. Если он действительно принадлежал твоей матери, твоя кровь должна породить видение того, что она нам пообещала. Все, что нужно сделать, это уколоть палец одним из лучей звезды и выдавить кровь в чашу.
        - Телла… - прорычал Данте. - Не думаю, что тебе следует…
        Но Телла уже прижала кончик пальца к материнскому перстню и капнула в чашу яркой, как лепесток розы, кровью, которая от соприкосновения с медной поверхностью побелела.
        Телла затаила дыхание, когда молочная капля крови превратилась в туман, в котором появился образ женщины, стоящей перед чашей, точно такой же, перед какой находилась сейчас она сама. Это была не просто какая-то женщина, а мать Теллы, Палома. Она выглядела старше, чем на плакате в «Их разыскивает Элантина» - ей было примерно столько же лет, сколько и тогда, когда она исчезла с Трисды. Но она казалась намного суровее, чем запомнилось Телле: ни намека на загадочную улыбку, ни искорки в темных глазах. То была бессердечная, не знакомая Телле версия матери.
        В видении Палома не была одета в накидку, а если и была, то ее скрывал темно-синий плащ. Она с кем-то разговаривала, но собеседник был всего лишь тенью.
        - Потерянный Рай, - произнесла тень, чей голос напоминал оживший дым, густой, тяжелый, удушающий. - Не ты ли клялась, что никогда больше не станешь заключать с нами сделок?
        - Клятвы даются, чтобы их нарушать, - отозвалась Палома. - Очевидно, что и заклинания тоже. Чары, которые вы наложили на мои карты, чтобы сделать их невидимыми, ослабели.
        - Поэтому мы и предложили поместить их в подземные хранилища при храме вместе с другими предметами, которые ты там держишь.
        - Предложили? - фыркнула Палома. - Не вы ли сказали, что я не могу положить их в свое хранилище?
        - Нет, мы лишь попросили заплатить дополнительную цену.
        Палома напряглась.
        - Значит, ты все-таки это помнишь, - сказал голос. - И поскольку мы великодушны, предложение все еще в силе.
        - По той же цене, что и раньше?
        - Да. Ты должна быть благодарна, что мы не берем большего за защиту такого ужасного артефакта.
        - Чего еще можно потребовать от матери, кроме как отказаться от своего первенца?
        - Мы могли бы забрать и второго твоего ребенка.
        - Я никогда бы не отдала двоих, - возразила Палома. - Но вторым согласна пожертвовать.
        - Какая нам польза от твоего второго ребенка, - спросила тень, - кроме того, что он станет красивым украшением?
        - Я видела грядущее. Это будет девочка, наделенная огромной силой. Если вы мне не верите, могу доказать это с помощью карт. Хотя, как мне кажется, нам всем будет лучше, если я никогда больше ими не воспользуюсь. - Палома упрямо вздернула подбородок. - Проклятие, удерживающее Мойр взаперти, начинает терять силу. Оно ослабевает всякий раз, как карты пускают в ход.
        - Нас это не волнует.
        - А следовало бы! Еще больше Мойр вырвется на свободу. Позвольте мне воспользоваться вашим хранилищем, чтобы спрятать карты, пока буду искать способ их уничтожить. Или вы хотите, чтобы это место превратилось в Храм Упавшей Звезды? Ведь если боги и богини Судьбы вернутся, то заставят людей поклоняться только им.
        Темная фигура, казалось, стала еще темнее, превратившись из дымчато-серой в почти черную.
        - Что ж, так и быть, - наконец, изрекла она. - Отдай нам свою вторую дочь, и мы позволим тебе использовать наши подземелья для хранения твоих проклятых карт.
        - Согласна. - Палома ножом порезала себе ладонь. - Моя дочь…
        - Нет! - Телла сбила медную чашу с пьедестала, и изображение рассеялось, перестав являть ее глазам ужасные вещи. - Моя мать не имела права так поступать! - Она покачала головой, запустив пальцы в волосы, и попятилась. - Даже если видение правдиво, я не вещь, чтобы так запросто отдать!
        - Тем не менее, - заявил Терон, - именно это она и сделала, скрепив клятву кровью. Как только ты…
        Телла бросилась бежать, не желая слушать, что он еще скажет. Похоже, она должна что-то сделать, прежде чем они заберут ее, но не собиралась позволять этому случиться. Она никогда никому не будет принадлежать.
        Терон не стал ее преследовать, возможно, потому, что увиденное ею не было настоящим, а являлось лишь своеобразной проверкой. С другой стороны, люди обычно гоняются только за тем, чем еще не обладают.
        Судя по звуку, Данте за ней тоже не последовал, но оглядываться, чтобы это проверить, Телла не стала. Она просто мчалась вниз по ступеням Храма Звезд, в спешке едва не порвав свою никчемную накидку, но ни на мгновение не останавливаясь.
        Скарлетт была права. Их мать еще хуже отца. Тот, по крайней мере, дождался, пока Скарлетт достигнет совершеннолетия, прежде чем продать ее, как козу. Телла никогда не ощущала подобной пустоты в груди. Она пожертвовала ради матери всем, рисковала своей свободой и самой жизнью, веря, что Палома любит ее и нуждается в ней. Но правда заключалась в том, что той всегда было все равно. Она не только бросила Теллу, но и отдала ее, как поношенное платье.
        Телла продолжала бы бежать и дальше, но ее туфельки начали рваться, а дорога сделалась незнакомой. Неровная трава, казавшаяся в ночи совершенно черной, терлась о ее ноги. Аромат благовоний и масел сменился запахом пива и терпкого ягодного сидра. Быстро окинув взглядом окружение, Телла увидела временные сцены и свисающие с деревьев театральные занавесы.
        Похоже, она забрела в парк, хотя понятия не имела, в какой части города находится.
        Это явно не квартал Пряностей, уж слишком тут все красиво и аккуратно, начиная от жареных во фритюре пирожков у уличных торговцев, посыпанных измельченными фиалками и сахаром, до украшенных драгоценностями платьев дам и сверкающих поясов с оружием у мужчин. Правда, их мечи не выглядели настоящими, как и женские украшения.
        Казалось, Телла оказалась в самом сердце небольшого фестиваля с представлениями под открытым небом или какой-то ярмарки в честь предстоящего дня рождения императрицы - возможно, для тех жителей Валенды, кто не принимает участия в Каравале. На нее устремились любопытные взгляды, однако едва ли кто-то принял ее за исполнительницу, ведь одета она совершенно неподобающим образом. Если, конечно, эта конкретная пьеса не подразумевает жертвоприношение девушки.
        Все женщины здесь были облачены в платья с расклешенными рукавами и развевающимися юбками, в то время как у Теллы ноги и руки обнажены. Внезапно ей стало очень холодно. Теперь, когда она остановилась, усталость захлестнула ее, подобно ледяной волне, оставив потрясенной и запыхавшейся. К тому же, сердце ее работало не в полную силу и ничуть не согревало.
        Заметив торговца, продающего плащи, Телла схватила темный, подходящий ей по размеру.
        - Воровка! - закричал тот.
        Она бросилась бежать.
        - Верни немедленно! - Тяжелые руки легли ей на плечи, бросили на землю, кто-то с силой навалился ей на грудь, вдавив в жесткую траву.
        - Слезьсменя! - Она попыталась высвободиться. - Забирайсвоювонючуютряпку!
        Торговец скатился с нее и сдернул плащ с ее плеч, а в следующее мгновение его руки сомкнулись на ее шее и принялись душить. Сильно, зло. Телла стала задыхаться.
        - Грязная воровка! - Он вжал ее лицом в землю. - Я тебя проучу…
        - Отпусти ее! - прорычал чей-то голос.
        Давление на шею Теллы ослабело, а в следующее мгновение ее подняли в воздух и крепко прижали к груди, от которой пахло чернилами, потом и яростью.
        - Противозаконно убивать кого-то только за то, что он одолжил плащ, - яростно рявкнул Данте, обращаясь к торговцу.
        Бородатое лицо мужчины пошло гневными красными пятнами.
        - Она его не одалживала, а украла!
        - Ну, мне так не показалось, - возразил Данте. - Плащ ты держишь в руках, и я не видел, чтобы к нему прикасалась девушка. Зато я отлично рассмотрел, как ты пытался ее задушить.
        Торговец разразился чередой проклятий.
        - Отдай нам плащ, и я не стану требовать твоего ареста, - добавил Данте.
        Находясь в его объятиях, Телла могла видеть только его грудь, но представила, что выглядит он как воин - во всем своем божественном великолепии, похожий без рубашки на мстительную звезду, только что упавшую с небес.
        - Прекрасно, - проворчал мужчина. - Я бы и сам не стал забирать назад этот испачканный лоскут.
        - Что ж, отлично. Второй плащ - черный - я возьму для себя. - Такого безжалостного голоса Телла никогда у него не слышала. При этом с ней он обращался с невероятной нежностью. Он бережно подоткнул накидку вокруг ее обнаженных плеч и дрожащих ног.
        - Ты как - в порядке? - спросил он.
        Телла пожалела, что не может просто кивнуть или расхохотаться и подразнить его за излишнее беспокойство. Когда она попыталась засмеяться, из горла вылетел лишь сдавленный хрип, а вместо кивка уронила голову ему на грудь.
        Она вовсе не собиралась плакать. Ни презренный торговец, ни собственная мать не достойны ни единой ее слезинки. Хотя ощущение грубых лапищ торговца у себя на шее Телла быстро позабыла, сказанные Паломой слова прочно засели в голове. Мало того, что мать бросила ее, так еще и продала звездам! Не Скарлетт, нет, у Паломы такого и в мыслях не было. Похоже, мать все же была способна испытывать любовь - но не по отношению к собственной младшей дочери.
        Телла заплакала горше прежнего.
        - Хоть бы она умерла! - Телла не знала, пробормотала ли она это чуть слышно или гневно выкрикнула. - Долгие годы молила я всех святых, готовых слушать, чтобы только сохранили ей жизнь, пока я сама ее не найду. Я потратила на нее все свои молитвы, а она отдала меня, как грязную тряпку. Теперь я забираю свои слова обратно! - Голос Теллы вдруг сорвался на крик. - Все забираю обратно. Пусть умирает, пусть заживо сгниет в плену карты, мне все равно. Теперь мне все равно…
        Телла не знала, сколько раз пробормотала эти последние четыре слова.
        Данте продолжал прижимать ее к себе, поглаживая по волосам и спине своими сильными, успокаивающими пальцами и время от времени целуя в макушку. Когда она наконец успокоилась, он спросил:
        - Куда мне тебя отнести?
        - В такое место, где я смогу забыться.
        Глава 33
        Телла снова уткнулась головой в теплую грудь Данте. Она так устала. Устала от игр и лжи, от разбитых сердец, устала пытаться спасти себя и свою мать. Ей хотелось забыть обо всем этом. Возможно, смежив веки, она немного поспала, а, быть может, Данте потребовалось всего мгновение, чтобы унести ее далеко от парка. Казалось, прошло совсем немного времени, прежде чем она снова услышала его низкий голос:
        - Сама идти сможешь?
        Телла кое-как кивнула, и Данте плавно опустил ее перед узкими осыпающимися ступенями, поросшими мхом и опутанными паутиной. Эти освещенные светом звезд руины были заброшены так давно, что даже насекомые разбежались. Подняв глаза, Телла увидела, что они находятся точно под сверкающим белым сердцем, помещенным Легендо на ночной небосвод.
        - Что это за место? - спросила она.
        - Если верить древним мифам Валенды, оно принадлежало губернатору, который правил задолго до возникновения Меридианной империи, еще когда на земле царили Мойры.
        Данте повел ее вверх по ступеням, ведущим к полуразрушенному остову старого здания. Бабушка Теллы Анна всегда говорила, что о красоте человека можно судить по его костям. Судя по «костям» этого поместья, некогда оно блистало великолепием.
        Крошащиеся колонны и заросшие сорной травой внутренние дворы свидетельствовали о былом богатстве, в то время как потрескавшиеся статуи и облупившиеся расписные потолки намекали на увлечение давно умерших хозяев искусством. Только одна реликвия, казалось, избежала смертельной ласки времени. Фонтан в центральном дворе, выполненный в форме женщины, одетой так же, как Телла и держащей кувшин, из которого в бассейн у ее лодыжек лилась бесконечная струя смородиново-красной воды.
        - Говорят, что это место проклято, - продолжил Данте. - Во время одного из многочисленных устраиваемых губернаторов торжеств его жена узнала, что он планировал отравить ее, чтобы жениться на своей молодой любовнице. Вместо того чтобы выпить яд, жена добавила в него три капли собственной крови и вылила в качестве подношения одной из Мойр - Отравителю. Она поклялась прожить остаток жизни у него в услужении, если он уважит одну ее просьбу.
        - О чем же она попросила?
        - Жена не знала, кто именно любовница ее мужа, но лишь то, что эта женщина была на празднике. Вот и захотела, чтобы муж помнил только свою жену.
        - И что случилось потом?
        - Отравитель исполнил ее желание. Выпив бокал ядовитого вина, муж забыл всех, кого когда-либо знал, кроме своей жены. - Данте бросил взгляд украдкой на статую, льющую воду из своего бездонного кувшина.
        - Значит, это и есть та самая жена? - спросила Телла.
        - Да, если веришь в эту историю. - Данте присел на край фонтана, чтобы красная жидкость журчала за его спиной мягкими музыкальными нотами, и продолжал рассказ: - Жена была недовольна, потому что Отравитель стер из памяти ее мужа всех людей. Как губернатор он стал абсолютно бесполезен. Едва о его состоянии стало известно, его лишили должности, и вскоре должны были выгнать из дома. Поэтому, несмотря на то, что первая сделка ничем хорошим не закончилась, жена пролила еще несколько капель крови и снова призвала Отравителя, на сей раз обратившись к нему с просьбой вернуть мужу память. Он предупредил, что в таком случае муж снова попытается убить ее. Поэтому женщина пообещала служить Отравителю и в загробной жизни тоже, и попросила еще об одной услуге - наделить ей силой заставить своего мужа забыть только одного человека. Отравитель согласился, но снова предупредил о последствиях. Женщине было все равно - до тех пор, пока она сохраняла свой дом и титул.
        - Думаю, что знаю, к чему это приведет, - заметила Телла.
        - Попробуешь сама закончить рассказ? - тут же предложил Данте.
        - Нет. - Телла присела рядом с ним на край фонтана. - Хочу послушать его в твоем исполнении - ты прекрасный рассказчик.
        - Что верно, то верно.
        - Ну, у тебя и самомнение! - Она наклонилась ближе, чтобы ткнуть его локтем в ребра, но Данте, воспользовавшись возможностью, обхватил ее за талию своей крепкой рукой и прижал к себе.
        Он оказался очень теплым, словно живой щит, защищающий ее от остального мира. Теснее прильнув к нему, она стала слушать окончание рассказа:
        - Отравитель восстановил память мужа, а затем сказал жене, что если она возьмет кувшин с водой и выльет его в бассейн в центре двора, та превратится в вино, обладающее силой заставить мужа забыть другую женщину - ту, которую он любит. Жена повиновалась, но когда вылитая ею вода стала вином, она и сама начала изменяться и в конце концов, обернулась в камень, в то время как муж наблюдал с балкона наверху. Память вернулась к нему всего на несколько коротких часов, но этого было достаточно, чтобы он тоже воззвал к Мойре.
        - Выходит, он пожелал, чтобы она обратилась в камень? - спросила Телла.
        - Он желал ей смерти, но Отравитель уже обещал, что она сохранит свой дом и титул, а богини Судьбы всегда выполняют обязательства по своим сделкам.
        Телла с Данте повернулись, чтобы снова посмотреть на статую. Она не выглядела разъяренной, не пыталась бороться с заклинанием. Наоборот, казалось, что она почти наслаждается происходящим, выливая проклятое вино так, как другой человек мог бы бросить вызов.
        - Считается, что любой, кто выпьет из этого фонтана, сможет забыть все, что захочет, - сказал Данте.
        - А я думала, ты рассказываешь мне эту историю, чтобы помочь отвлечься.
        - И помогло?
        - Да, но лишь ненадолго, - призналась она.
        К сожалению, этот момент уже прошел. Телла опустила палец в фонтан и принялась водить им в жидкости цвета бургундского вина. Было бы так просто сунуть палец в рот, закрыть глаза и стереть из памяти то, что сказала и сделала ее мать.
        Но даже если бы она поверила в трагическую историю Данте, вовсе не была уверена, что действительно хочет все забыть. Телла вытерла руку о свою некогда белую накидку.
        - Знаешь, что самое печальное? Мне следовало с самого начала обо всем догадаться. Меня ведь предупредили, - пожаловалась Телла. - Когда я была ребенком, то случайно предсказала свою судьбу, открыв несколько карт из Колоды Судьбы. Среди них был Принц Сердец. Так что почти всю свою жизнь я знала, что обречена на безответную любовь. Я никогда не позволяла себе сблизиться ни с кем, кроме собственной сестры, из страха, что мне разобьют сердце. Мне даже в голову не приходило, что единственная, от кого мне действительно нужно защититься, - моя собственная мать.
        Телла закашлялась, издав звук, похожий одновременно на всхлип и на обиженный смех.
        - Выходит, правы те люди, которые говорят, что нельзя изменить свою судьбу.
        - Я в это не верю, - возразил Данте.
        - Тогда во что ты веришь?
        - Судьба - всего лишь абстрактная идея, но, как мне кажется, уповая на нее, мы наделяем ее особой властью. Ты сама только что сказала, что избегала любви, поскольку верила, что ее нет в твоем будущем - вот и не получила ее.
        - Это была не единственная карта, которую я вытащила. Также мне выпала Дева Смерти, и вскоре после этого моя мать исчезла.
        - Просто совпадение. Из того, что я слышал о твоей матери, похоже, она ушла бы независимо от того, вытащила ты карту или нет.
        - Но…
        Телла чуть не выболтала ему об Аракле и всех тех картинах, которые он ей показал. Теперь она задумалась, действительно ли он являл ей будущее, или просто манипулировал ею, как она заподозрила прошлой ночью? Использовал ли Аракл проблески грядущего не для того, чтобы помочь ей, а для того, чтобы направить ее к Джексу, жаждущему освободить всех Мойр?
        Пытаясь изменить судьбу своей матери и сестры, Телла считала себя очень смелой и отважной. Но, может быть, жених Скарлетт на самом деле был порядочным человеком, а Аракл солгал и о Паломе тоже. Он показал ее в тюрьме и мертвой, но если Телла не выиграет Караваль, если не заберет карты из хранилища звезд, ее мать не умрет и не окажется окровавленной в темнице. Она останется там, где была, запертой в карте.
        Как того и заслуживает.
        Словно прочитав ее мысли, Данте добавил:
        - Я не верю, что увиденное тобой сегодня доказывает, будто твоя мать тебя не любила. То, что она сделала, выглядело ужасно, но судить о ней, основываясь на одном-единственном моменте, все равно что прочитать одну страницу из книги и заключить, что знаешь историю целиком.
        - Ты думаешь, у нее была веская причина для того, что она сделала?
        - Возможно. Или я просто хочу надеяться, что она лучше, чем моя собственная мать.
        Он произнес это тем же небрежным тоном, каким рассказывал о своих татуировках: словно это произошло так давно, что уже не имеет значения. Но люди не изображают на своем теле истории, которые им больше не нравятся, и Телла понимала: Данте чувствует то же самое по отношению к своей матери. Хоть она уже и не присутствует в его жизни, он по-прежнему ею уязвлен.
        В темноте Телла нащупала рукой пальцы Данте. С тех пор как из Храма Звезд они перебрались в эти проклятые руины, что-то в их отношениях изменилось. Если прежде они были очень похожи на Караваль, на игру, то в тот момент, когда он опустил ее на полуразрушенные ступени, ей показалось, что они вошли в реальный мир. И свой следующий вопрос она задала не потому, что пыталась выяснить, не является ли Данте Легендо; во всяком случае, она отчаянно надеялась, что это не так.
        - Что твоя мать с тобой сделала?
        - Она, можно сказать, оставила меня с цирком.
        - Ты имеешь в виду Караваль?
        - В то время это был не Караваль, а просто бездарная горстка исполнителей, которые жили в палатках и кочевали по всему континенту. Людям нравится говорить, что моя мать сделала то, что считала для меня лучшим, но отец оказался куда честнее. Он любил выпить и однажды вечером без обиняков объяснил мне, что она за женщина.
        - Она была…
        - Я знаю, о чем ты думаешь, но нет. Хотя я бы уважал ее куда больше, будь она блудницей. Мой отец сказал, что она переспала с ним только для того, чтобы украсть кое-что, найденное им во время путешествий. Они провели вместе одну ночь, а потом она вернулась вскоре после моего рождения, чтобы вручить отцу, да еще и написала письмо его жене, в котором обо всем рассказала и добилась тем самым, что меня по-настоящему так и не приняли в семью.
        Телла представила себе молодого Данте, с нескладными руками и ногами и темными волосами, скрывающими таящуюся в глазах боль.
        - Не нужно меня жалеть. - Данте крепче обнял Теллу за талию и, прижавшись губами к чувствительному местечку возле ее уха, добавил: - Будь моя мать добрее или лучше, я и сам мог бы стать хорошим парнем, а все знают, как это скучно.
        - Да и я не сидела бы сейчас здесь с тобой, будь ты хорошим парнем, - отозвалась Телла, мысленно примеряя это слово к Данте.
        «Хорошим» люди обычно называли свой ночной сон или хлеб, только что вынутый из печи. Но Данте был больше похож на огонь, и никому и в голову не пришло бы счесть хорошим пламя. Пламя может разгореться очень жарко, превратиться в пожар. Детей предостерегают от игр с огнем.
        И все же на этот раз Телла не предприняла попытки отстраниться от Данте. Прежде она всегда считала нелепой самую идею о том, чтобы девушка подарила свое сердце юноше, ведь тем самым она давала ему власть над собой, способную уничтожить ее. Время от времени Телла миловалась с молодыми людьми, но ни одному не удавалось затронуть струн ее души. Хотя она не собиралась вручать своего сердца Данте, начала понимать, как можно незаметно для самой себя лишиться его. Иногда одного взгляда или редкого момента уязвимости, подобного тому, которым Данте только что с ней поделился, было достаточно, чтобы украсть частицу сердца.
        Телла выгнула шею, чтобы посмотреть на него снизу вверх, и отметила, что небо изменилось: его исполосовали потрепанные тучи, при виде которых казалось, что ночь медленно отступает. Вместо того чтобы двигаться вперед, небеса, как представлялось, смещались в обратную сторону, к закату, к тому времени, когда еще не взошли звезды-шпионы, и Данте с Теллой могли находиться в проклятом саду, не опасаясь их внимательных очей.
        - Получается, - осторожно проговорила она, - это твой способ сообщить мне, что ты злодей?
        Он мрачно усмехнулся в ответ.
        - Ну, героем меня определенно назвать нельзя.
        - Это мне и так известно, - подхватила Телла. - История моя, следовательно, мне и быть в ней героем, точнее, героиней.
        Уголки его губ поползли вверх, а глаза заискрились, стали такими же горячими, как и палец, которым он провел по ее подбородку.
        - Если ты героиня, то я тогда кто?
        Его палец медленно переместился на ключицу, и в груди Теллы разлился жар. Подходящий момент, чтобы отстраниться, но она этого не сделала, а лишь произнесла с вызовом в голосе:
        - Я пока и сама не знаю.
        - Хочешь, помогу разобраться?
        Рука Данте переместилась ей на бедро, и от этого прикосновения у нее сбилось дыхание.
        - Не нужна мне твоя помощь… Мне нужен ты сам.
        Глаза Данте вспыхнули пламенем, и он накрыл ее рот своим.
        Это было совсем не похоже на пьяные поцелуи, которыми они обменивались на лесной подстилке. То была грубая смесь похоти и жажды сиюминутных развлечений. Нынешний поцелуй напоминал признание, жестокое, грубое и честное, какими редко бывают поцелуи. Данте не пытался соблазнить ее; он лишь убеждал, как мало значит добродетель, потому что то, что вытворяли его руки, никак нельзя было назвать нравственным. Все же каждое прикосновение его губ было сладким. Там, где другие требовали, Данте просил; он медленно водил губами по ее губам, умоляя впустить его и, наконец, скользнул языком к ней в рот, одновременно притянув ее к себе на колени.
        Похоже, тут не обошлось без чар фонтана, потому что Телла вообразила, что к тому времени, как поцелуй закончится, она позабудет всех остальных молодых людей, которые когда-либо прикасались к ее губам.
        Губы Данте переместились к ее подбородку. Нащупав шнурок, который сам же и обвязал вокруг ее талии, он переплел их с Теллой пальцы и притянул ее ближе, пока они не слились в объятии столь тесном, что стали казаться единым существом, у которого общие руки, губы и одна на двоих кожа.
        Они еще даже не отстранились друг от друга, а Телла уже мечтала о том, чтобы снова поцеловать его, отведать на вкус не только его губы, но и каждую из его татуировок, каждый шрам, и ласкать друг друга до скончания веков, пока сами они не превратятся в тени и дым, и Телла больше не сможет вспомнить ощущение, испытанное ею, когда сняла плащ с его плеч и провела руками по его спине. Или что она почувствовала, когда его губы шептали обещания, перемежаемые поцелуями. Оставалось только надеяться, что он их сдержит.
        Впервые в жизни Телле хотелось большего. «Вот бы ночь длилась вечно, - вздыхала она, - и Данте продолжал рассказывать мне новые истории о Мойрах, о своем прошлом и обо всем остальном, что собирался сказать». В тот момент, наслаждаясь поцелуем, она стремилась узнать о Данте все. Она хотела его самого, и это желание ее больше не пугало.
        Он был прав. Телла пыталась обвинить в своих несчастьях богов и богинь Судьбы, но ведь именно сама всегда бежала от любви, понимая в глубине души, что на самом деле дело не в Мойрах, а в ее собственной матери, которая ушла, даже не оглянувшись.
        Телла утверждала, что не хочет любви - ей нравилось считать, что это чувство расставляет ловушки человеческим сердцам, управляет ими, разрывает на части. Но правда заключалась в том - и она это знала, - что любовь исцеляет и объединяет людей, и именно любви она жаждала больше всего на свете. Она наслаждалась поцелуями, но в глубине души всегда желала, чтобы всякий раз, когда она уходила от юноши, он бежал бы за ней, умолял остаться, а затем обещал никогда не покидать.
        Она приняла как данность выпавшие ей карты и превратила их в свою судьбу, потому что это казалось единственным способом защитить себя после ухода матери. Но, быть может, предпочти Телла отвергнуть то, что предсказали карты, судьба ее сложилась бы по-другому. И ей не пришлось бы бояться любви.
        Когда поцелуй закончился, оказалось, что их плащи валяются на земле, объятия крепки, как никогда, а небосвод находится именно там, где ему и полагается быть в самый темный час перед восходом солнца. Припозднившаяся луна, ставшая свидетельницей страстных ласк Теллы и Данте, несомненно, сожалела теперь, что у нее самой нет рта.
        На сей раз Данте заговорил достаточно громко, чтобы Телла услышала его слова:
        - Думаю, ты понравилась бы мне, даже если бы была злодейкой.
        Она улыбнулась ему в губы.
        - А ты, быть может, понравился бы мне, даже если бы был героем.
        - Но я не герой, - напомнил он ей.
        - Тогда, возможно, я здесь, чтобы спасти тебя.
        На этот раз она поцеловала его первой, но поцелуй оказался не сладким, как прежде, а едким, с неправильным металлическим привкусом.
        Телла отстранилась. Она готова была поклясться, что на небосклоне слова засияли звезды, ярче обычного, чтобы явить свою жестокость. Посмотрев на освещенного светом Данте, она увидела кровь, медленно капающую из уголка его рта. Красную и проклятую.
        Глава 34
        Телла оттолкнулась от фонтана и, отвернувшись, побрела прочь, не разбирая дороги и вытирая губы руками. Кровь продолжала течь из уголков ее рта, безжалостно возвращая к реальности ситуации и к игре, в которой они с Данте находятся по разные стороны. Возможно, ее мать и не заслуживает быть спасенной, но это необходимо самой Телле.
        Тук…
        Пауза.
        Тук…
        Пауза.
        Тук…
        Пауза.
        Джекс как будто незримо наблюдал за ней, выжидая, чтобы похитить единственное выпавшее на ее долю мгновение счастья.
        В промежутках между затихающими ударами своего умирающего сердца она услышала тяжелые шаги Данте, который тоже поднялся с парапета фонтана, последовал за ней и наконец, оказался прямо за ее спиной.
        - Телла, пожалуйста, не убегай. - Его голос был таким же нежным, как и прикосновение руки к обнаженной спине. Все ее тело внезапно похолодело, за исключением того места, где лежала его ладонь. Какой разительный контраст с вечно холодной кожей Джекса и его небьющимся сердцем! Однако, в конце концов, именно Джекс одержит победу.
        Хоть Телла, возможно, и была единственным человеком, способным извлечь Колоду Судьбы своей матери из подземного хранилища звезд и одержать победу в Каравале, в выигрыше от этого окажется не она, но Джекс и Мойры, которых он планировал освободить. Препоручив Легендо Джексу, Телла избавится от проклятия последнего, зато угодит в рабство к звездам за то, что воспользовалась перстнем своей матери. И свобода, за которую она так упорно боролась, снова от нее ускользнет. Есть большая вероятность того, что и Караваль, и его магистр тоже исчезнут.
        Похоже, Телле и правда отводится роль злодейки!
        Если бы она до сих пор верила, что мать стоит спасать, то считала бы передачу Легендо Джексу правильным поступком. Но в настоящий момент идея держать Палому в ловушке карты казалась куда более привлекательной.
        - Телла, пожалуйста, поговори со мной, - взмолился Данте.
        - Я не собираюсь убегать. Но мне нужно немного времени.
        Не позволяя Данте увидеть свое лицо, она вернулась к фонтану и, набрав в пригоршню вино из чаши, смыла кровь со рта, стараясь при этом не проглотить ни капли. Закончив, она сплюнула в кусты и, подняв с земли свой плащ, вытерла им губы и снова накинула его себе на плечи. Телла пыталась тянуть время. Данте ведь видел, как она плакала, видел, как она истекала кровью, видел ее на грани смерти.
        Едва ли его могла отпугнуть выступившая у нее на губах кровь.
        - Ты все еще не доверяешь мне, не так ли? - спросил он.
        Наконец она обернулась.
        Ночь стала еще темнее, но Телла видела, что Данте наморщил лоб и сжал в кулаки вытянутые по бокам руки, как будто едва сдерживался, чтобы не прикоснуться к ней.
        - Я не доверяю самой себе, - призналась она.
        Данте медленно подошел ближе.
        - Потому что теперь считаешь Караваль реальным?
        - Разве мой ответ - каким бы он ни был - имеет значение? Ты бы открыл мне правду, спроси я, игра ли это или уже нет?
        - Если тебе нужно спрашивать, значит, полагаю, ты мне не веришь.
        - Ты скажи, а я послушаю, - с вызовом произнесла Телла.
        - Хорошо. - Данте еще на шаг приблизился к ней. - Все настоящее.
        - Даже наши отношения?
        Он слегка наклонил голову.
        - После того, что только что между нами было, я бы счел это очевидным.
        - И все же я хочу это услышать.
        Что еще важнее, ей были просто необходимы его заверения. Телла считала игру реальной и хотела верить, что происходящее между ней и Данте тоже реально. Но она понимала: хоть сама она, наконец, и призналась себе в желании быть с ним и получить больше, это вовсе не означает, что и он чувствует то же самое. Караваль может быть сколь угодно подлинным, но едва ли это справедливо и для их отношений.
        - Данте, пожалуйста, мне нужно знать, ты здесь только из-за Легендо или у нас все по-настоящему?
        - Телла, как можно определить, настоящее что-то или нет? - Данте зацепил пальцем кожаный поясок у нее на талии. - Если, например, мы что-то видим, значит, оно реально? - Он притянул ее к себе так близко, что теперь она видела только его лицо и больше ничего. - Или слышим? - добавил он чуть более грубо. - Или чувствуем? Достаточно ли этого, чтобы считать что-то реальным? - Его рука скользнула к ней под плащ и, чуть поднявшись, легла поверх сердца. Если бы сердце Теллы билось нормально, оно бы выпрыгнуло прямо ему в ладонь, зачарованное настойчивостью его грубого голоса и темных, бездонных глаз, смотрящих на нее в упор.
        - Клянусь тебе, что это - то, что между нами происходит - никогда не было частью плана Легендо. В первый раз я поцеловал тебя, потому что только что умер и вернулся к жизни, но не чувствовал себя живым. Мне требовалось что-то настоящее. Но сегодня я сделал это, потому что хотел тебя. Я не переставал хотеть тебя с ночи Судьбоносного бала, когда ты была готова рискнуть жизнью, лишь бы меня разозлить. Тогда-то я и понял, что не в силах оставаться в стороне от тебя.
        Его рука медленно скользнула вверх, и от сердца переместилась к задней части шеи и сильнее прижалась к нежной коже. Данте склонился к ней еще ниже.
        - Я возвращался к тебе снова и снова, не из-за Легендо или игры, а потому что ты настоящая, живая, бесстрашная, смелая и красивая, и если то, что происходит между нами, ненастоящее, тогда я не знаю, что можно таковым считать.
        Телла почувствовала, как напряглись обнимающие ее за шею пальцы, а в следующее мгновение Данте снова поцеловал ее, как будто это был единственный способ подытожить то, что он говорил.
        Их ласка продолжалась совсем недолго, но достаточно, чтобы перевернуть все в сознании Теллы с ног на голову, заставить задуматься, не мечтают ли драгоценности, надежно спрятанные в шкатулках, иногда быть украденными ворами - потому что теперь Данте определенно похищал ее сердце, и она хотела, чтобы он взял еще больше.
        Закончив поцелуй, он нежно обхватил ее руками за талию, что никак не вязалось с колючим тоном голоса, когда он спросил:
        - А теперь скажи мне, почему у тебя шла кровь?
        Телла нервно втянула носом воздух, понимая, что пришло время признаться, сказать всю правду.
        - Это случилось в ту ночь на балу, когда Джекс поцеловал меня, - начала она, желая сообщить все коротко и по сути, но, стоило ей открыть рот, как слова выплеснулись из нее, точно вода из разбитого кувшина. Под аккомпанемент журчащего позади них фонтана Телла без утайки поведала Данте всю историю своих отношений с Джексом, почему она изначально заключила с ним сделку, как не сумела исполнить свое обязательство, как он дал ей игральную карту, в которой была заперта ее мать. Не забыла она и о том, чем он угрожал, если Телла снова подведет его.
        Данте оставался неподвижным и непроницаемым, пугающе спокойным, и лишь когда Телла произносила имя Джекса, он скрежетал зубами.
        - Давай-ка проверим, все ли я правильно понял, - наконец, сказал он. - Если ты не выиграешь игру и не выдашь Легендо Джексу, то умрешь?
        Телла утвердительно кивнула.
        Данте сжал челюсти, едва сдерживая рвущиеся на волю проклятия.
        - А Джекс объяснил, зачем ему понадобился Легендо?
        - Он сказал, что хочет вернуть свое былое могущество, но, подозреваю, дело не только в этом. Я думаю, он намерен использовать силу магистра Караваля, чтобы освободить всех Мойр из плена карт, в которых они оказались, точно в ловушке.
        Данте крепче обнял Теллу.
        - Это я во всем виноват. Нужно было сразу признаться, что в список тебя не внесли по ошибке. Не придумай я ту ложь о помолвке с наследником…
        - Я, наверное, все равно поцеловала бы его, - закончила Телла. Она больше верила в судьбу, но в ту ночь чувствовала себя обреченной. Даже если бы Данте не соврал, Джекс все равно нашел бы ее на балу, а у нее не было того, чего он хотел, следовательно, события развивались бы точно так же. - Ты ни в чем не виноват, ведь проклятие на меня наложил Джекс, а не ты.
        - Я мог бы убить его.
        Данте убрал руки, и тут луч лунного света осветил его искаженное лицо, разделив его напополам. Это было похоже на то, как кто-то мог бы выглядеть в разгар драки, ведя спор с самим собой о том, что должен и что хотел сказать.
        Затем он снова обхватил Теллу руками, будто внезапно придя к некоему решению.
        - Ты мне доверяешь?
        Телла прерывисто вздохнула. Когда Данте отсутствовал, она хотела, чтобы он был рядом, а когда он был рядом, мечтала, чтобы он крепко прижимал ее к себе. Ей нравилось ощущение его рук и звук его голоса. Ей приятно было слушать то, что он говорил, и хотелось верить его словам. Хотелось доверять ему, но пока, похоже, еще не пришла к этому.
        - Да, - сказала она, надеясь, что, произнеся свое признание вслух, она сделает его правдой. - Я в самом деле доверяю тебе.
        По его губам скользнула легкая улыбка.
        - Хорошо. Есть способ все исправить, но мне нужно твое доверие. Легендо наиболее силен во время Караваля, и его магия проистекает из того же источника, что и магия Джекса. Если ты выиграешь игру, Легендо сам тебя исцелит. И Джекс для этого совершенно не понадобится.
        - Но, чтобы победить, я должна препоручить себя звездам, а я не знаю, смогу ли это сделать.
        - Нет, ты этого не сделаешь, - отрезал Данте. - Я найду другой способ, чтобы ты могла проникнуть в их подземелье.
        - Как? Ты слышал Терона. Он сказал, что только мой перстень может открыть хранилище, но он проклят, пока долг матери не будет выплачен.
        - Значит, я придумаю что-то еще.
        - Нет!
        Ухмылка Данте стала шире.
        - Если ты боишься, что я планирую вместо тебя отдать звездам себя самого, то не стоит. Я не настолько самоотвержен.
        - Что, в таком случае, ты собираешься делать?
        - Каждое проклятие можно разрушить, а еще есть обходной путь. Если звезды не согласятся принять другую плату, чтобы снять проклятие с твоего перстня, я отыщу какую-нибудь лазейку.
        Телла никогда не слышала подобную формулировку, но предположила, что она имеет смысл. Во всяком случае, она соответствовала словам Джекса о том, что есть только два способа освободить кого-то из плена карты: либо снять проклятие, либо занять место этого человека. Последнее, должно быть, и было лазейкой. Но мысль об этом напугала Теллу больше, чем даже мысль о снятии проклятия.
        - Не волнуйся. - Данте прижался губами к ее лбу, запечатлев на коже жаркий поцелуй, и прошептал: - Доверься мне, Телла. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
        Внезапно она забеспокоилась о нем самом. Кроме того, она не привыкла доверять другим свои секреты, не говоря уже о собственной жизни. Она чувствовала, что и Данте терзают противоречивые эмоции.
        Облако наползло на исчезающую луну, и лицо Данте скрылось в тени. Он отстранился, а Телла подумала, что он по-прежнему выглядит так, будто с чем-то борется.
        - Как, по-твоему, сможешь ты безопасно вернуться во дворец?
        - Почему ты спрашиваешь? - удивилась она. - Или тебе надо еще куда-то?
        - Увы, но мне необходимо завершить одно дельце. Не волнуйся, я встречу тебя на ступенях Храма Звезд завтра вечером после фейерверка.
        Следующая ночь была последней ночью Караваля. Фейерверк должен был состояться в полночь, как ознаменование окончания кануна Дня Элантины и начало собственно Дня Элантины. А на рассвете завершится и сама игра.
        Телла хотела было возразить, но Данте уже зашагал прочь и добрался аж до садовой ограды - все еще достаточно близко, чтобы окликнуть. Вместо этого Телла обнаружила, что тихо идет за ним.
        Она уверяла себя, что доверяет ему; а следует за ним только потому, что беспокоится, как бы он не натворил чего непоправимого в стремлении спасти ее. Но правда заключалась в том, что она хотела доверять ему больше, чем есть на самом деле, а в глубине души все еще не исключала возможности того, что Данте и есть Легендо. С другой стороны, будь он в самом деле магистром Караваля, которому она, к тому же, не безразлична, он снял бы с нее проклятие в саду своей кровью, а не подталкивал к победе в игре и необходимости сначала забрать карты ее матери.
        Либо Данте действительно любит Теллу, либо он магистр Караваля, и ему все равно.
        Возможно, она сумела бы окончательно с этим определиться, если бы узнала, куда он все время сбегает. Но Телла шла слишком медленно. Или Данте почувствовал, что она за ним следит. К тому времени, как она добралась до садовой калитки, его уже и след простыл.
        Некоторое время Телла обыскивала близлежащие руины и даже осмелилась вернуться в парк, где украла плащ, но Данте как сквозь землю провалился, а сама она едва держалась на ногах от усталости.
        Уже почти рассвело, когда небесная карета Теллы подлетела к дворцу. Созданное Легендо созвездие в форме сердца исчезло. Факелы освещали землю, но воздух еще казался холодным после проведенной без солнца ночи. Телле хотелось закрыть глаза и рухнуть в постель в своей комнате в башне, но тут ее карета зависла в воздухе. Кто бы ни был в предыдущем экипаже, ему потребовалась целая вечность, чтобы высадиться.
        Телла открыла окно и высунула голову, как будто пристальный взгляд на транспортное средство мог поторопить его замешкавшихся пассажиров. К ее удивлению, это сработало.
        Дверца кареты открылась, мелькнула вспышка знакомой вишневой ткани. Наверняка Телла уверена не была, поскольку кроме платья увидела лишь завесу густых темных волос. Но со спины молодая женщина выглядела точь-в-точь как Скарлетт.
        Телла продолжала наблюдать, но сестра не обернулась, а поспешила прочь, вылетев из каретного сарая до того, как экипаж Теллы тронулся с места. Затем дверца снова открылась, явив спину молодого человека, чью небрежную походку, мятую одежду и копну золотистых волос Телла сразу узнала. Это был Джекс.
        Глава 35
        Телла надеялась, что скоро взойдет солнце, и эта странная ночь, наконец, закончится. Если ее мир еще раз перевернется с ног на голову, она просто не выдержит и сломается.
        Какие у ее сестры могут быть дела с Джексом?
        Конечно, Телла по-прежнему не была уверена, что молодая женщина, вышедшая из кареты, это Скарлетт, ведь она не видела ее лица. Но Телла знала свою сестру, как знала и Джекса, который был достаточно низок, чтобы втянуть Скарлетт в свои грязные махинации.
        Телла выпрыгнула из кареты, едва та коснулась земли, в своей поспешности чуть не подвернула лодыжку. Это обстоятельство не помешало ей выбежать из каретного сарая, но задержало достаточно надолго, чтобы потерять сестру из виду.
        - Ты от кого-то убегаешь или за кем-то гонишься?
        Из-за угла каменной садовой ограды показался Принц Сердец. Подбрасывая ярко-фиолетовое яблоко между кончиками ловких пальцев, он преградил Телле путь. Фрака на нем по-прежнему не было, а рубашка выглажена лишь наполовину, как будто он, лишившись терпения, забрал ее у служанки, прежде чем она успела закончить работу. Его бриджи не выглядели помятыми, но когда восходящее солнце коснулось лоснящейся кожи, из которой они были пошиты, Телле показалось, что она увидела похожие на кровь брызги.
        Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
        - Что ты делал с моей сестрой?
        - А ты, никак, ревнуешь?
        - Не обольщайся.
        - Думаешь, не стоит? - Джекс прошел вглубь каменного сада, петляя между навсегда застывшими слугами и заставляя Теллу следовать за собой.
        - Наши с тобой отношения ненастоящие, - со стоном проговорила Телла. - С чего бы мне ревновать?
        - Может быть, ты хочешь, чтобы они стали настоящими.
        - Слишком уж ты себе льстишь.
        - Только потому, что этого не делает моя невеста. - Джекс говорил легкомысленным тоном, но не сводил глаз с Теллы. Он стоял, опершись одной обутой в сапог ногой о парапет испуганной каменной статуи рядом с Теллой. Вынув спрятанный в голенище кинжал, он начал счищать с яблока кожуру, как будто внезапно потерял к разговору всякий интерес.
        - Ты все еще не сказал мне, что делал с моей сестрой, - потребовала ответа Телла. - Я хочу, чтобы ты держался от нее подальше.
        Джекс оторвал взгляд от лезвия.
        - Вообще-то, это она искала встречи со мной.
        - Зачем бы ей это делать?
        - Я пообещал, что никому не скажу.
        Телла фыркнула.
        - Даже не пытайся притворяться, что у тебя есть хоть капля совести.
        Джекс снял с яблока последний кусочек кожуры и с жадностью надкусил.
        - Только потому, что мои моральные принципы отличаются от твоих, еще не означает, что у меня их нет.
        - Предлагаю тебе их пересмотреть, - отозвалась Телла. - Большинство людей согласится, что убить кого-то хуже, чем подорвать доверие.
        - Разве с тех пор, как мы с тобой познакомились, я хоть кого-нибудь убил? - Джекс провел языком по своим острым белым зубам и снова впился ими в яблоко. Из уголка его рта стекал светящийся сок, красный, как кровь. Даже во время еды он умудрялся насмехаться над ней!
        Он вел себя небрежно и лениво, но был самым расчетливым и самоуверенным из всех Мойр. Вероятно, он и Теллу считал чем-то вроде сочного яблока, которое можно понадкусывать, а потом выбросить.
        Еще одна красная капля упала с его губ, и Телла, не выдержав, бросилась на него и выбила яблоко из его бледных рук. Затем вцепилась ему в горло. Джекс в мгновение ока обхватил руками ее запястья.
        - Ты не можешь убить меня, - напомнил он.
        - Но попытаться все равно стоит. - Она пнула его ногой, но он с легкостью увернулся.
        - Ты только утомишься, - спокойно сказал он. - Ты уже выглядишь измученной. Побереги силы, они тебе еще пригодятся, чтобы выиграть сегодняшнюю игру.
        Телла продолжала брыкаться, но Джекс все так же играючи уклонялся. Его жестокое лицо казалось скучающим.
        Однако Телла могла поклясться, что почувствовала, как кровь бежит по его венам, согревая руки, все еще сжимающие ее запястья. Как бы он ни притворялся равнодушным, сердце его колотилось так же быстро, как и у нее.
        Телла остановилась, не донеся ногу до цели. Она ощущает его сердцебиение! Она отшатнулась, и он отпустил ее.
        - У тебя бьется сердце.
        - Нет. Мое сердце безмолвствует уже очень давно, а ты просто обманываешь саму себя. - Его голос стал холоднее, чем она когда-либо слышала, но не сумел развеять жгучего воспоминания о его горячих руках, сжимающих ее запястья.
        - Ничего подобного я не делаю! И я знаю, что почувствовала, - возразила она.
        «… его сердце давно перестало биться, - вспомнилось ей. - И лишь один человек на свете может вернуть его к жизни - его настоящая возлюбленная. По слухам, поцелуй Принца Сердец смертелен для всех, кроме нее, его единственной слабости».
        - Я заставила твое сердце биться, - вскричала Телла. Это была дикая, поистине абсурдная идея. Но Телла ощущала и собственное сердцебиение, которое вдруг ускорилось, а не замедлилось. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук. Никогда еще оно не было таким мощным. И таким свободным. - Выходит, это я твоя единственная настоящая любовь. И поцелуй твой не сумел меня убить.
        Джекс нахмурился еще сильнее.
        - Ты не должна верить каждой истории, которую слышишь. Неужели похоже, будто я в тебя влюблен?
        - По мне, так ты похож на чудовище, но это вовсе не значит, что легенда не соответствует действительности.
        Телла сообразила, что ей не обязательно любить Джекса, чтобы быть его настоящей любовью. Учитывая, что он является не только Мойрой, но и воплощенным злом, Телла также решила, что для него любовь означает не то же самое, что для человеческого существа. Но это не имело значения. Что действительно было важно, так это то, что, будучи его настоящей любовью, она невосприимчива к его поцелуям. Ей больше не нужно непременно победить в игре, чтобы выжить.
        - Это ничего не меняет.
        Выражение лица Джекса настолько заострилось, что с ним не могло сравниться даже лезвие самого острого ножа. Но Телла привыкла к его переменчивым взглядам. Теперь она знала, что они не способны причинить ей вреда - как и его ядовитые губы.
        - Нет, - возразила Телла. - Это меняет все.
        - Только не для твоей матери. - Джекс раздавил каблуком сапога яблочный огрызок, который Телла бросила на землю, превратив его в месиво из кровоточащей мякоти и сока. - Я все еще нужен тебе, если ты хочешь освободить ее.
        - А, может, я передумала ее спасать, - произнесла Телла таким тоном, будто действительно утвердилась в этой мысли, но слова показались ей кислыми на вкус. Не совсем ложь, но и не правда.
        Джекс, похоже, почувствовал ее неуверенность. Подойдя ближе, он оскалился, отчего у него на щеке появилась ямочка.
        - Ты назвала меня чудовищем, Донателла, а сама при этом намерена совершить ужасный поступок.
        Ямочка на его щеке исчезла, и на мгновение она увидела, как его лицо исказилось от ужаса, точно такого же, как в первый раз, когда он заговорил о том, что попал в ловушку внутри карты.
        - Если спустя какое-то время ты все же захочешь снова увидеть мать живой, то задумаешься о том, чтобы помочь мне. Легендо боится, что Мойры вырвутся на свободу и украдут отнятую у нас силу, которая нужна ему больше всего на свете. Если он сумеет добраться до Колоды Судьбы, в которой заперты Мойры, то уничтожит всех нас вместе с твоей матерью. Единственный способ спасти ее - выиграть игру и помочь мне освободить их. Если, конечно, ты не настолько глупа, чтобы занять ее место. Основываясь на том, что ты только что мне сказала, я сомневаюсь, что ты готова это сделать.
        Одним тонким пальцем Джекс на мгновение приподнял подбородок Теллы, а потом неторопливо вышел из сада, как будто между ними только что состоялся ничего не значащий разговор.

* * *
        Вернувшись во дворец вскоре после рассвета, Телла отметила, как преобразилась золотая башня в преддверии кануна Дня Элантины. Перила обтянули отрезами блестящей ткани, напоминающей вуаль из слез Невенчанной Невесты. К неудовольствию Теллы, каждая встреченная ею служанка нарисовала на губах красные полоски, имитирующие зашитые рты Ее Прислужниц.
        Сапфировое крыло, где жила Скарлетт, было украшено схожим образом. Перво-наперво Телла заглянула туда, чтобы узнать, почему ее сестра была с Джексом, и Скарлетт, конечно же, не открыла дверь.
        Телла могла бы постучать чуть сильнее или подождать немного дольше, но собственное тело умоляло о сне, и, возможно, Джекс говорил правду. Может быть, Скарлетт пришла к нему, чтобы просить не причинять вреда ее младшей сестре. Такой поступок вполне в духе Скарлетт.
        По пути в свою комнату в башне Телла прошла мимо еще нескольких служанок с «зашитыми» губами. Должно быть, они начали трудиться задолго до восхода солнца. Когда Телла уходила прошлой ночью, украшений нигде не было, а теперь на каждой арке и входе висели разные маски - древняя традиция почитания Мойр в надежде, что они осенят благословениями, а не проклятиями.
        Над дверью Теллы обнаружилась жемчужная клетка Девы Смерти и, хотя умом она понимала, что это всего лишь еще одна традиция кануна Дня Элантины, все же содрогнулась, будто получив очередное предупреждение - напоминание о том, что ей придется потерять, если решит выйти из игры. Хоть ей теперь и не нужно было становиться победительницей Караваля ради собственного выживания, могла ли она оставить мать в ловушке карты?
        Телле хотелось бы ее ненавидеть. Она не шутила, когда кричала в небо, что пусть ее мать хоть сгниет в своей бумажной тюрьме. И все же в глубине души стремилась освободить Палому еще больше, чем раньше. Она хотела доказать матери, что является не просто бесполезным украшением, которое можно без сожалений отдать. На самом деле она бесстрашна, умна, храбра и достойна любви.
        Перстень матери отягощал палец Теллы. Может быть, Данте найдет лазейку, о которой упоминал, и проклятие получится обойти, но если он этого не сделает, Телла не сможет отдать себя в рабство звездам, чтобы спасти женщину, которая, возможно, никогда ее не полюбит.
        Но что, если Данте удастся найти для Теллы способ, воспользовавшись перстнем, попасть в хранилища звезд, не выдавая себя? Если Данте действительно Легендо, сможет ли Телла после этого отвернуться от него и отдать его Джексу, зная, что тот планирует сделать?
        Как же все запутано!
        Телла сказала себе, что если Данте и есть магистр Караваля, значит, ему нет до нее никакого дела. С другой стороны, возможно, он не предложил исцелить ее ранее той ночью, потому что верил, что она больше не проклята. Вдруг он решил, что спас ее раз и навсегда, когда напоил своей кровью? Но если это так, то почему у нее снова началось кровотечение?
        Телле хотелось думать о Данте как можно лучше, но его отношение к ней не имело значения. Будь он Легендо, без колебаний бы уничтожил Мойр.
        Обычно Телла была не из тех, кто делает рассудительный выбор, поскольку, по ее опыту, это было сродни бездействию или вежливому отступлению, чтобы позволить другим, обладающим большей властью, поступать так, как считают нужным. Оба - и Легендо, и Джекс - наделены куда большим могуществом, чем Телла, но при этом нуждаются в ней, чтобы получить желаемое: проклятую Колоду Судьбы ее матери. Без Теллы ни один из них не доберется до нее. Легендо не сможет уничтожить Мойр и Палому, а у Джекса не получится освободить Мойр и украсть магию Легендо, чтобы восстановить свою полную силу и снова быть способным контролировать сердца, чувства и эмоции.
        Казалось, оба ожидали, что она выиграет игру за них. Но, возможно, единственный способ Телле выйти победительницей, - перестать играть в их игры, оставить и свою мать там, где она сейчас находится, - и ее проклятые карты тоже, в безопасном хранилище звезд, где ни Джекс, ни Легендо до них не доберутся.
        Что-то похожее на чувство вины кольнуло Теллу при мысли о том, чтобы оставить мать пленницей карты. Но Палома распорядилась жизнью младшей дочери словно залогом, а следовательно, она ничем не лучше Принца Сердец или магистра Караваля. Телла не собиралась позволять ни одному из них снова использовать себя как пешку на игровой доске!
        Глава 36
        Телла, вздрогнув, рывком села в постели. Сердце ее колотилось, пульс участился - явное подтверждения того, что она больше не проклята. Это должно было заставить ее почувствовать себя готовой завоевать мир, но на самом деле никак не могла избавиться от гнетущего ощущения, что мир готовится покорить ее.
        Ее первым побуждением было проверить Аракла, чтобы узнать, изменилось ли ее будущее, но она больше не могла доверять карте, и ей надоело позволять Мойре влиять на свой выбор.
        Глядя на ползущие по полу тени, а также судя по собственным онемевшим конечностям, Телла заключила, что проспала несколько часов. Несмотря на то, что она не планировала заканчивать игру, все же не собиралась так долго валяться в постели.
        Уже почти стемнело. Свет, льющийся в окно, окрашивал убранство покоев в жуткий красный цвет, не коснувшийся лишь жемчужно-белого письма, тихо, будто в ожидании ее лежащего на краю кровати.
        Телла вскрыла его и начала читать. Глаза ее затуманились, но после первых двух строк зрение обострилось, а разум окончательно проснулся.
        Дорогая Донателла,
        Благодарю за то, что вчера вечером составила мне компанию на моем маленьком ужине. Было чрезвычайно приятно с тобой познакомиться. Когда ты ушла, я вдруг поняла, до чего ты напоминаешь мне одного особенного человека, которого я некогда знавала. У тебя такой же неукротимый дух и энергия, как у Потерянного Рая, хотя внешне ты не особенно на нее похожа. Это заставило меня задуматься, не она ли твоя пропавшая мать? Наверное, мне не следовало этого говорить, учитывая, кем она была, но Валенда потускнела в тот день, когда она исчезла. Она была истинным сокровищем. Если она в самом деле твоя мать, и я могу быть чем-то полезна в ее поисках, пожалуйста, дай мне знать.
        До новой встречи,
        Элантина
        Закончив читать, Телла окончательно проснулась. Она пробежала глазами послание еще раз, и еще. К тому времени, когда она снова посмотрела в окно, солнце уже почти село. Значит, в любую минуту на небе могло появиться созданное Легендо новое созвездие, показывая городу, что Караваль продолжается.
        До прочтения письма Элантины Телла совсем было собралась бросить игру и оставить неверную мать и ее проклятую колоду карт там, где они сейчас находятся. До тех пор пока Телла не откроет хранилище, Мойры не выйдут на свободу, а Легендо не сможет уничтожить ее мать. Это казалось разумным компромиссом. Но теперь, получив послание от императрицы, сочла, что отказ завершить игру подобен капитуляции. Она как будто соглашается с преддверием концовки, о которой говорил Армандо.
        Телла понимала, как глупо представлять себе лучшую версию матери, чем та, которую она видела в Храме Звезд. И все же письмо Элантины дарило надежду, что в этой истории сокрыто нечто большее, как и предполагал Данте.
        - Посылка! - раздался тоненький голосок с другой стороны двери.
        Телла едва успела спрятать записку Элантины в складках одеяла, когда в комнату ворвалась излишне взбудораженная служанка. Она внесла объемную коробку сливового цвета, увенчанную большим фиолетовым бантом, похожим на баклажан. Должно быть, это костюм Теллы для кануна Дня Элантины из Модного Магазина Минервы.
        - Полагаю, я должна помочь вам одеться. - Девушка подняла крышку коробки. - Ооо, это самое красивое платье из всех, что я видела! Взгляды всех гостей будут направлены только на вас.
        По комнате рассыпались сияющие искры, когда она достала из коробки дымчатый серебристо-голубой наряд. Хоть швее и не пришлось по душе желание Теллы нарядиться Потерянным Наследником, она отменно постаралась над платьем, которое чрезвычайно напоминало Телле глаза Джекса.
        Наряд оставлял спину обнаженной - ее прикрывала лишь тонкая накидка цвета расплавленного серебра, которую служанка приколола к изящным расшитым бисером бретелькам на плечах. Вырез прозрачного дымчато-голубого лифа можно было бы счесть чересчур откровенным, не будь он украшен сверкающими посеребренными листьями, как будто нанесенными волшебной бурей. Струящаяся юбка, пошитая из ткани темно-синего цвета с вкраплениями жидкого металла, при каждом движении мерцала и переливалась призрачным сиянием, отчего создавалось впечатление, что Телла может исчезнуть, закружившись в магическом вихре.
        - Просто великолепно, - воскликнула девушка. - Теперь вы готовы к… - Вынув со дна коробки корону со свечами и мрачной черной вуалью, она осеклась на полуслове. - Вы решили нарядиться Потерянным Наследником Элантины? По-вашему, это разумно?
        - По-моему, - в тон ей отозвалась Телла, - это совершенно не твое дело. - Она схватила корону.
        - Я просто пыталась быть полезной, - извинилась девушка, быстро присев в реверансе. - Простите великодушно, но до меня дошли слухи о вашем женихе, и о том, что случилось ранее, вот я и подумала, что вам не помешает небольшое предупреждение.
        Телла еле-еле удержалась от дальнейших расспросов. В последний раз, когда она разговаривала с дерзкой служанкой, все закончилось не очень хорошо, но эта девушка, казалось, искренне переживала. Телла решила даже, что именно ее голос слышала в свою первую ночь во дворце. Она говорила как служанка, которая напоминала кролика и пожалела ее.
        - А что такое случилось ранее? - поинтересовалась Телла.
        - Вы в самом деле не знаете? Во дворце все только об этом и толкуют! Якобы снова появился настоящий Потерянный Наследник, пропавший ребенок Элантины. Конечно, никто этого не подтвердил, - понизив голос, добавила служанка. - Как только поползли слухи, императрица возьми да и заболей.
        - Что с ней? - удивилась Телла.
        - Мне подобные сведения не сообщают, - ответила девушка. - Но, похоже, что-то серьезное.
        - А по мне, так это, вероятно, часть игры, - сказала Телла. Если у императрицы и правда пропал ребенок, то кажется слишком большим совпадением, что он появился вновь именно во время Караваля.
        Но что, если императрица действительно больна? При этой мысли Телла почувствовала себя куда более неловко, чем ожидала. В своем письме Элантина говорила о Паломе так, будто знала ее лично. Она назвала ее сокровищем, и Телла хотела узнать причину подобной приязни, но это будет невозможно, если с императрицей действительно что-нибудь случилось.
        - Спасибо за помощь, - поблагодарила она служанку. - А теперь можешь идти.
        Телла уже была одета, и все, что оставалось сделать, - это надеть корону Потерянного Наследника. К сожалению, образующий ее восковой круг свечей оказался тяжелым и громоздким, а сквозь прикрепленную к нему плотную вуаль было невозможно что-либо разглядеть.
        Прежде чем возложить корону на голову, Телла потянула за ткань вуали, но ничего не добилась. Тогда она дернула посильнее, на сей раз сумев оторвать вуаль. К несчастью, то же самое произошло и с кольцом установленных на короне черных свечей. Они рассыпались дождем восковых слез, оставив пять острых, как бритва, наконечников из черных опалов, напоминающих целую версию Расколотой Короны. Тот же самый предмет Телла видела, когда Армандо предсказывал ее судьбу.
        Расколотая Корона символизировала невозможность выбрать ни одну из двух одинаково трудных дорог. Телла знала, что венец, который она держит сейчас в руках - это не та же самая корона. Подлинная Расколотая Корона заключена в колоду карт, а этой еще только предстояло разбиться, и Телле совсем не нравилось, как от соприкосновения с ней немеют пальцы.
        Ей захотелось засунуть украшение обратно в коробку, поскольку надеть его казалось плохой идеей. Однако она отказывалась бояться и гнала от себя тревожные мысли.
        Смотрясь в зеркало, Телла все же водрузила корону на голову, удивившись, что она совсем не такая тяжелая, как тогда, когда в ней были свечи. Едва корона коснулась ее локонов, Телла ощутила волнение, как будто сделала первый шаг к невозможному выбору, который не была готова совершить.
        Она попыталась прогнать это чувство. Ее намерение поговорить с императрицей о своей матери еще не означает необходимость принести себя в жертву звездам, чтобы выиграть игру и спасти Палому. Тем не менее Телла сунула монету невезения Джекса в карман своего костюма вместе с Араклом и картой, ставшей темницей для ее матери.
        Канун Дня Элантины: последняя ночь Караваля
        Глава 37
        В ту ночь звезды были ослепительно яркими, заливая Валенду своим великолепием и мерцанием. Легендо придал им форму гигантских песочных часов, светящихся, точно золото пустыни. Из верхней полости в нижнюю текли красновато-малиновые всполохи звезд, изображающие песок, который, без сомнения, отсчитывал время до рассвета и конца Караваля.
        Песочные часы висели над дворцом, где проходила последняя ночь игры. Телла заметила их мельком, когда выглянула из окна. Стеклянный двор внизу, простирающийся между золотой башней и другими крыльями дворца, начал заполняться одетыми в маскарадные костюмы людьми, изображающими Мойр.
        К счастью, доступ в башню игрокам был запрещен, и внутри древнего сооружения царила пугающая тишина. Телла слышала лишь стук собственных шагов, когда поднималась по шатким деревянным ступенькам все выше, выше и выше.
        Во время ужина прошлым вечером императрица упомянула о возможности посмотреть фейерверк в канун Дня Элантины с верхушки башни и выразила желание, чтобы Телла присоединилась к ним с Джексом для совместного наслаждения этим зрелищем. Строго говоря, это не было настоящим приглашением, и Джекс больше не упоминал об этом, но Телла надеялась, что императрица имела в виду свои слова.
        Стоящие на верхней площадке стражники остановили ее. Их здесь было не менее дюжины, и, преграждая Телле путь, они громко лязгали доспехами.
        Хоть ее ноги и горели от подъема, она сумела выпрямиться и объявить, не задыхаясь:
        - Я помолвлена с наследником, и ее величество пригласила меня посмотреть с ней фейерверк сегодня вечером.
        Достав послание от Элантины, она продемонстрировала королевскую печать, как будто это было приглашение. Но в этом не было необходимости.
        Стражи расступились, как будто только ее и ждали. Она задумалась, оттого ли это, что императрица в самом деле позвала ее посмотреть фейерверк, или Элантина с самого начала знала, что ее письмо привлечет Теллу.
        Она больше не собиралась позволять судьбе или Мойрам определять свое будущее, но что-то в этой встрече с императрицей казалось неизбежным.
        Верхняя часть башни была намного уже нижней и состояла всего из одной не особенно большой комнаты, которую, тем не менее, впоследствии Телла будет вспоминать как бесконечную. Стены и потолок были стеклянными и походили на обсерваторию, выстроенную для наблюдений, мечтаний и загадывания желаний. Песочные часы Легендо вдруг оказались совсем близко, так что Телле почудилось, будто слышит опасную песнь перемещающихся внутри них звезд.
        Шагая вглубь помещения, Телла отмечала его простую элегантность. Посередине росло пепельно-белое дерево с серебристыми листьями, которые выглядели так, словно вот-вот опадут. Его окружали мягкие диванчики, сидя на которых, можно было созерцать чистое стекло, серебряное и белое, как и дерево. Единственным ярким цветовым пятном в комнате был букет красных роз в вазе рядом с тем местом, где сидела Элантина.
        Императрица расположилась в кресле, так близко придвинутом к окну, что почти касалась стекла. Маскарадного костюма на ней вроде как не было, но, облаченная в белое платье, она тем не менее походила на призрака.
        Во время первого знакомства две ночи назад Элантина показалась Телле воплощением жизнерадостности, искрящейся улыбками и манящей объятиями. Которые, возможно, расточала слишком щедро, не оставив ничего для себя. Теперь она сидела, откинувшись на спинку кресла, бледная и болезненная, в точности как и сказала чрезмерно услужливая служанка.
        Даже голос Элантины, когда она заговорила, звучал лихорадочно:
        - Совершив изнурительный подъем сюда, дорогая, ты вполне заслужила задать вопрос, обжигающий тебе язык.
        - Что с вами случилось? - выпалила Телла.
        Элантина подняла голову. Ее темные глаза оказались куда больше, чем запомнилось Телле, или, возможно, они лишь казались таковыми на исхудавшем лице. Императрица выглядела так, словно за два дня постарела на двадцать лет. Создавалось впечатление, что этот процесс продолжается и сейчас, пока она просто сидит в кресле. На ее бледных щеках образовались новые морщины, когда она сказала:
        - Я умираю, моя дорогая. Почему, по-твоему, я хотела устроить столь великолепное празднование семидесятипятилетия?
        - Но… пару ночей назад вы выглядели куда лучше.
        - Потому что приняла тонизирующее средство Легендо. - Она перевела взгляд на стоящие рядом с ней на столике красные розы. - Он помогает мне скрывать слабеющее здоровье от Джекса.
        - Выходит, вы знакомы с Легендо?
        Морщинистая улыбка тронула губы императрицы.
        - Даже знай я, кто он на самом деле такой, ни за что не выдала бы его секрет, учитывая, сколь много он для меня сделал. Но едва ли ты забралась на такую верхотуру, чтобы справляться о нем.
        На самом деле Телле очень хотелось расспросить императрицу о магистре Караваля, который, похоже, был везде и нигде одновременно, но взгляд Элантины уже переместился на письмо у нее в руке.
        Хоть Элантина и умирала, когда заговорила снова, ее тон был достаточно резким, чтобы пресечь любые споры:
        - Потерянный Рай доводится тебе матерью, не так ли?
        - Я знала ее как Палому, - ответила Телла, - хотя отец всегда расстраивался, что я называла ее по имени, а не мамой.
        Элантина прищелкнула языком.
        - У Парадайз был неудачный вкус на мужчин.
        Телла была согласна с этим утверждением, но говорить о своем отце ей совершенно не хотелось.
        - А вы с ней как познакомились? - спросила Телла, усаживаясь. Она все еще не знала всех тонкостей этикета относительно того, как обращаться с императрицей, но казалось странным смотреть свысока на женщину, которая правила всей Меридианной империей.
        Элантина глубоко вздохнула, и ее тело содрогнулось, причем куда сильнее, чем следовало бы от обычного физического напряжения.
        - Когда я видела Парадайз в последний раз, она крала Колоду Судьбы, о которой я упоминала прошлой ночью. Я предупредила ее, что карты принесут одни неприятности, но выбор слов оказался крайне неудачным. Следовало бы припугнуть ее страданием или агонией. Парадайз просто заявила, что неприятности ей по душе. Как по мне, на самом деле она любила жизнь.
        Элантина посмотрела на небосвод, на котором продолжали сиять малиновые звезды Легендо.
        - Парадайз могла бы добиться куда большего, а оказалась на плакате в «Их разыскивает Элантина». Она была умна и сообразительна, смешлива и влюбчива, но при этом старалась не показывать людям, насколько глубоко способна чувствовать.
        - Преступники и любовь несовместимы, - однажды сказала она мне. - Но я думаю, что на самом деле она боялась любви, потому что этому чувству предавалась столь же яростно, как и самой жизни.
        Телла понимала, что слова императрицы были призваны подбодрить ее, но лишь ранили еще глубже осознанием, что мать, при всей своей способности к неистовой любви, придавала столь малое значение собственной дочери.
        Телле следовало уйти и перестать себя мучить. Но в словах императрицы было что-то интимное. Два сказанных ею предложения казались куда значительнее, чем все то, что сообщила Айко. Телла слышала, что в юности Элантина была необузданной, но, сопоставив даты, поняла, что ее с Паломой молодые годы приходились на разное время.
        - Как вы с ней познакомились? - задала Телла следующий вопрос.
        Императрица медленно повернулась к ней.
        - Об этом тебе придется спросить у самой Парадайз.
        - Едва ли это будет возможно. - Телла медленно поднялась со своего места. - Я решила прекратить ее поиски.
        - Какая жалость, - отозвалась императрица, - я не думала, что ты из тех, кто так легко сдается.
        - Она первая от меня отказалась.
        - Вот уж совсем не верится! - Голос Элантины стал мягким. Телла могла бы подумать, что это от усталости, но никакой слабости в нем не ощущалось. - Парадайз, которую я знала, не любила сдаваться. Если ты действительно ее дочь, то, я уверена, она не бросила бы тебя, потому что наверняка очень сильно любила.
        Телла фыркнула.
        - Сделаю вид, что я этого не слышала, - сказала Элантина. - Наверняка есть закон, запрещающий в открытую насмехаться над своей императрицей. Но, полагаю, твое изъявление чувств относится, скорее, к твоей матери, чем ко мне. И, признаюсь, я подозреваю, что мое дитя испытывает ко мне те же чувства, что и ты к своей матери. В качестве родительницы я потерпела сокрушительное поражение. Из-за совершенных мной ошибок я оказалась надолго разлученной со своим ребенком, но это не значит, что я его не люблю. Думая, что действую во благо, я совершила множество поступков, разъединивших нас.
        - Я слышала, что ваше пропавшее дитя вернулось.
        - А я, похоже, забыла, как быстро распространяются в этом дворце слухи. - Элантина улыбнулась, но почему-то от этого ее глаза стали грустными, а не счастливыми. Когда уголки ее морщинистых губ приподнялись, веки, наоборот, опустились. Не такое выражение лица должно было быть у матери, которая только что воссоединилась со своим ребенком.
        Но императрица не опровергала эти слухи, что заставило Теллу задуматься: действительно ли человек, назвавшийся ребенком Элантины, был им, или это просто самозванец, стремящийся помешать Джексу занять трон?
        - Большую часть жизни я ставила Меридианную империю превыше всего, даже своего сына. Теперь сожалею о многих решениях, но уже слишком поздно менять то, что сделала. Полагаю, именно поэтому я вспоминала о тебе сегодня утром. - Печаль в глазах Элантины стала еще более заметной. - Не знаю, что случилось с твоей матерью после того, как она покинула тебя, но надеюсь, что ты найдешь ее, Донателла. Не уподобляйся мне, не довольствуйся преддверием концовки, когда у тебя может быть истинная концовка.
        - Не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, - призналась Телла.
        - Есть два типа концовок, и не все добираются до истинной. Большинство людей сдаются в той части истории, где дела обстоят хуже некуда, и ситуация кажется безнадежной. Именно тогда надежда нужнее всего. До истинной концовки сумеют дойти только самые упорные.
        Посмотрев на руку Теллы, Элантина снова улыбнулась - на этот раз скорее счастливо, чем грустно.
        - Гляди-ка! Даже перстень твоей матери соглашается с моими словами.
        Телла отшатнулась, когда опал на ее пальце запульсировал и стал менять цвет. Золотая линия в центре вспыхнула пламенем, пожирая фиолетовый и вишневый по краям, пока весь драгоценный камень не заискрился янтарным.
        Башня покачнулась, и у Теллы задрожали ноги. Это длилось всего секунду, но она могла бы поклясться, что в этот момент даже звезды снаружи мигнули. Перстень и всегда был красивым, но теперь сделался нереально прекрасным и при этом сиял так ярко, что заставлял всю руку Теллы светиться.
        Что же такое сделал Данте?
        Теллу охватила раскаленная добела паника. Должно быть, он нашел лазейку, чтобы обойти проклятие перстня. Но с чего бы ему так стараться ради нее? Он просил ее не волноваться, уверял, что не является самоотверженным, но, должно быть, все же заплатил определенную цену за то, чтобы снять проклятие с опала.
        Теллу вдруг охватила дрожь, корона у нее на голове закачалась. Она придержала ее ладонью, чтобы стабилизировать, но рука тряслась так же, как и ноги, поэтому вместо того чтобы поправить корону, она сбила ее с головы. Та упала и с мелодичным звоном ударилась о землю.
        - О боже! - Элантина зажала рот рукой.
        Телла едва сдержала проклятие. С пола на нее уставились пять острых обсидиановых пиков, украшенных блестящими черными опалами. Ее украшение превратилось в зеркальное отражение Расколотой Короны.
        Голос Теллы дрогнул, когда она сказала:
        - Мне так жаль.
        - Не стоит, дитя. Ты не сделала ничего плохого. Сейчас здесь все уберут.
        Но Телле все равно казалось, что она совершила непоправимый поступок.
        Все еще дрожа, она уставилась на лежащую на полу разбитую корону, и ее невозможный выбор стал очевиден. Данте нашел для нее некий способ проникнуть в хранилище, способ, который не потребовал никаких жертв со стороны Теллы. Конечно, Телла не знала, поступил ли он так, чтобы спасти ее от звезд, или чтобы убедиться, что она наверняка доберется до карт. Телла даже не была уверена, какой из этих ответов больше понравился бы ей в качестве истинного. Если бы Данте пожертвовал чем-то, чтобы спасти Теллу, какова бы она была, выдав его потом Джексу? При условии, конечно, что Данте и есть Легендо. Телла ведь до сих пор не раскрыла истинной личины магистра.
        И не узнает, кто он такой, если не выиграет Караваль.
        Но, возможно, лучше будет не выигрывать эту игру.
        «Победа в игре будет иметь такую цену, о которой ты впоследствии пожалеешь», предупреждал Теллу Найджел, хотя, даже если бы он этого не сделал, она знала, что в будущем ее ждут сожаления. Если бы она решила выдать Легендо Джексу, тот забрал бы его силу, освободил Мойр и, скорее всего, попутно уничтожил магистра. Но, если Телла не предаст Легендо и отдаст ему Колоду Судьбы, он уничтожит карты, включая и ту, в которой заточена ее мать, поскольку все они связаны.
        Взгляд Теллы скользнул к окну. С такой высоты люди внизу казались цветными пятнышками, освещенными мерцающими звездами, яркими фонарями и лихорадочным возбуждением, царившим в последнюю ночь Караваля и кануна Дня Элантины.
        Будь Телла героиней другой истории, могла бы сейчас спуститься вниз и присоединиться к веселой толпе. Она попивала бы горячий глинтвейн и танцевала с незнакомцами. Может быть, даже поцеловала бы кого-нибудь под звездами. Вот какими должны были быть ее желания. Она попыталась вызвать их в себе усилием воли. Отказаться от игры, в которую ее втянули, и женщины, ее бросившей. Перестать притворяться, что матери не все равно. Но слова Элантины о преддверии концовки и истинной концовке не давали Телле покоя.
        Она хотела отказаться от матери, но это больше походило на капитуляцию, как если бы она согласилась на меньшее, когда у нее был шанс получить гораздо больше. Телла не хотела, чтобы мать снова причинила ей боль. Но что, если Элантина права, и Палома действительно любила ее?
        Мать Теллы поместила карты в подземелье звезд, чтобы никто не смог до них добраться. Может быть, она и сама не планировала когда-либо снова к ним прикасаться. Что, если предложив Теллу звездам, она вовсе не собиралась отдавать ее? Возможно, запирание карт в хранилище, которое можно было открыть только проклятым ключом, было ее способом держать их в безопасности. Но потом она каким-то образом оказалась в ловушке в карте.
        Телла не знала, в какой момент покинула башню, просто внезапно побежала вниз по лестнице, стремясь поскорее попасть во двор, где проходил Караваль, и думая при этом только о своей матери.
        Глава 38
        Разлитая в воздухе магия ощущалась на языке подобно сахарной пудре - эдакое сладкое приглашение в мрачный зачарованный мир, в котором на каждом шагу встречались сами Мойры или их атрибуты.
        Дворцовый двор превратился в рынок, словно сошедший со страниц старинной книги мифов и легенд. Повсюду виднелись палатки торговцев:
        Волшебные Платья Ее Величества
        Магазин Жреческого Очарования
        Все Для Наемного Убийцы: Ножи и Удавки
        Волшебные очки Аракла
        Надписи на огромных плакатах, также связанных с богами и богинями Судьбы, пестрели разнообразными призывами:
        Поцелуй госпожу Удачу, и она исполнит самое заветное желание твоего сердца.
        Приятно проведите время с Безумным Шутом!
        Если вам встретится Дева на Сносях, ваше будущее вот-вот изменится…
        Телла не могла позволить себе отвлекаться, поскольку ей требовалось как можно скорее добраться до Храма Звезд, но лавировать в плотно обступившей людской толпе оказалось непросто. Темная фигура в костюме Отравителя предложила отведать его яд, а несколько Упавших Звезд - лизнуть звездную пыль.
        Телла не удостоила их ответом, продираясь сквозь толпу так быстро, как только могла. Она споткнулась только раз, когда, как ей показалось, увидела Скарлетт, одетую в вуаль из слез Невенчанной Невесты, которые капали на ее лицо, точно бриллианты. Но если бы Скарлетт узнала, что Телла задумала, то наверняка попыталась бы ее остановить.
        А Телла не хотела, чтобы ее останавливали, поскольку ей выпал единственный шанс спасти мать, и если она им не воспользуется, то будет сожалеть до конца жизни.
        Во время полета в небесной карете в район Храмов, Телла все еще испытывала угрызения совести при мысли о том, чтобы выдать Легендо Джексу. Очевидно, все дело в ее увлечении Данте. Предать магистра было все равно что предать Данте. Возможно, это не один и тот же человек. А если это все же так, значит, именно Данте все это время предавал Теллу.
        Она добралась до Храма Звезд, когда церковные колокола пробили десять раз. Ей даже стучать не потребовалось, подойдя к запретным дверям святилища: они сами беззвучно открылись, словно храм неслышно поздоровался с ней.
        Оказалось, что в вестибюле ее поджидает Терон, похожий из-за своего высокого роста на башню, а выжженная на его безжалостном лице восьмиконечная звезда придавала ему еще более внушительный вид. Одет он был точно так же, как и тогда, когда она встретила его прошлой ночью: в тунику из плотной кожи и темно-синюю накидку.
        К его чести, Терон ничего не сказал о бегстве Теллы накануне. Что бы он ни думал о ее исчезновении и появлении, внешне казался спокойным и невозмутимым.
        Цоканье туфелек Теллы по полированному полу было единственным звуком, нарушающим тишину, когда она последовала за ним под затененные своды. Огненный фонтан в центре еще не был зажжен, и в храме было очень холодно.
        Телла потеряла плащ где-то в королевском дворе, и теперь ее обнаженные спина и руки должны были неминуемо замерзнуть, однако, что удивительно, кожа покрылась потом, когда она сказала:
        - Я пришла, чтобы открыть хранилище моей матери.
        Взгляд Терона упал на перстень Теллы.
        - Повезло, что у тебя такой хороший друг.
        Подумав о Данте, она ощутила новый укол беспокойства, добавившийся к стекающему по шее поту.
        - Что он вам дал, чтобы снять проклятие с перстня?
        - Есть лишь один способ снять проклятие, но есть и обходной путь. В данном случае мы произвели обмен, который временно снял проклятие с твоего перстня. Итак, ты будешь продолжать задавать вопросы или все же пойдешь в хранилище?
        - Сначала ответьте мне, что Данте дал вам взамен?
        - Он дал нам обещание. Какое именно, я тебе сказать не могу, замечу только, что если он тебе небезразличен, проследи, чтобы он сдержал слово.
        - Что произойдет, если он этого не сделает?
        Терон провел пальцем по клейму в форме звезды на своем лице.
        - Если твой Данте подведет нас, он умрет.
        У Теллы пересохло во рту.
        Не говоря больше ни слова, Терон повел Теллу к двери в задней части вестибюля, - той, которая находилась под тщательным присмотром агонизирующих каменные статуй. Воспользовавшись своим перстнем, он отпер ее.
        С другой стороны обнаружилось восьмиугольное помещение, теплый воздух в котором пах погребенными тайнами и древней магией. В отличие от вестибюля, эта комната не была отделана сияющим золотом с жемчужно-белыми вставками. Она была обшита деревянными панелями, довольно старыми, и исполнена торжественной серьезности, подобно той, что царила на первом этаже золотой башни Элантины. По зернистому полу растекался призрачный свет, а магия, намного более древняя, чем та, которой обладали Легендо или Джекс, невидимыми язычками лизала тыльные стороны рук Теллы.
        Терон сказал правду: этот храм в самом деле не является туристической достопримечательностью.
        Хранилища были погребены глубоко под землей. Из восьмиугольной комнаты Терон провел Теллу через дверцу, которая вела к извилистой лестнице с земляными ступенями. Она не считала их количество, оказавшееся достаточным, чтобы заставить вспотеть ее скрытые под сверкающим платьем ноги. Наконец они спустились к подножию лестницы, от которого во все стороны расходились узкие проходы, освещенными рядом свечей, словно выросших прямо из земли. Терону и Телле пришлось осторожно обходить их.
        Примерно на середине коридора, настолько тусклого, что Телла с трудом различала очертания своего провожатого, Терон наконец остановился перед каменной дверью без ручки.
        - Только ты одна способна ее открыть. Все, что для этого нужно сделать, это прижать перстень к двери. Но имей в виду, сделка, которую заключил с нами Данте, разрешает тебе лишь однократный доступ в хранилище. Так что хорошо подумай, что будешь делать с находящимся там предметом: хочешь ли ты забрать его или оставить. Как только дверь за тобой затворится, единственный способ открыть ее снова - заплатить долг своей матери.
        - А если я никогда ее не открою, - спросила Телла, - отменит ли это сделку, заключенную от моего имени?
        - Нет. Та клятва уже скреплена печатью. Не посетить хранилище стало бы пустой тратой принесенной им жертвы.
        У Теллы вспотели ладони. Данте не следовало приходить ей на помощь. Однако его поступок укрепил ее надежду в том, что он все же не Легендо. Магистр Караваля не был известен тем, что приносил жертвы, и как бы ни льстила она себе мыслью, что он изменился ради нее, Телла молча молилась, чтобы это было не так, потому что не могла сделать то же самое для него. Она пришла сюда, чтобы спасти свою мать, чего бы это ни стоило.
        Прежде чем открыть дверь в хранилище, Телла подождала, пока Терон уйдет. В отличие от узкого коридора, комната по другую сторону двери была широкой и залитой светом, поступающим из какого-то невидимого источника. В центре ничего не было, зато вдоль стен тянулись молочно-белые полки, уставленные фантастическими сокровищами. Реалистичные картины, золотые инструменты, невиданное оружие, статуэтки танцующих людей, древние реликвии, украшенные драгоценными камнями диадемы, толстые книжные фолианты и пузырьки без этикеток с бурлящим содержимым, которое могло быть волшебным.
        Такой была жизнь Паломы до того, как она приехала на Трисду.
        Телла обвела взглядом собранные в хранилище украденные предметы. Она сгорала от любопытства и желания прихватить какую-нибудь симпатичную вещицу на память, но не хотела терять время или рисковать, прикасаясь к чему-то, что могло быть проклято, как Колода Судьбы.
        Сцепив руки перед собой, Телла продолжала скользить взглядом по полкам, пока наконец не заметила небольшой ящичек. Откуда ни возьмись налетел порыв ветра, заставив ее зябко передернуть плечами. То была простая деревянная вещица, ничем не примечательная, если не считать окутывающего ее пульсирующего ореола тьмы, как будто заливающий помещение свет был над ней не властен.
        Ничего не видя вокруг, Телла подошла к ящичку и подняла крышку. Карты выглядели точно так же, какими остались в ее памяти. Рубашка темного оттенка паслена, почти черного, с крошечными золотистыми крапинками, которые сверкали на свету, и тиснеными бордово-фиолетовыми завитушками, навевающими Телле мысли о влажных цветах, крови ведьм и магии.
        Ей стало интересно, что сказали бы карты, попытайся она прямо сейчас прочесть свое будущее, но не осмелилась перевернуть ни одну из них.
        Поборов искушение провести пальцем по тисненому завитку, Телла положила Аракла поверх колоды, после чего достала из потайного кармана платья карту, в который томилась в заточении ее мать.
        Окружающий колоду ореол тьмы сгустился сильнее, как будто добавление еще одной карты умножило его силы.
        Телла проигнорировала возникшее у нее дурное предчувствие и выдохнула, чтобы избавиться от давящей тяжести в груди, предостерегающей о необходимости остановиться. Она почти у цели. Все, что нужно сделать, это взять колоду и выиграть игру. Тогда она сможет вернуть свою мать.
        Протянув руку к колоде, она задалась вопросом, сколько времени потребуется Легендо, чтобы найти ее. Данте, должно быть, рассказал ему, что карты находятся в подземном хранилище Храма Звезд. Возможно, что магистр уже ждет ее на ступеньках, ведь обещал же Найджел: «Если победишь в игре, то первое лицо, которое увидишь, будет лицом Легендо».
        Телла глубоко вздохнула. Чтобы осуществить задуманное, нужно призвать Джекса, прежде чем официально выиграет игру или выйдет из Храма Звезд. Она сунула руку в карман своего серебристого платья, нащупывая пальцами монету невезения.
        - Не вздумай использовать здесь эту мерзкую магию, или я запру дверь, и ты никогда не выберешься, - загремел в хранилище голос Терона.
        Телла отдернула руку, будто обжегшись. Пальцы ее дрожали.
        Ей следовало позвать Джекса до того, как вошла внутрь. Невозможность сделать это сейчас казалась еще одним шансом передумать, однако она уже приняла решение. Как только возьмет карты и выйдет из хранилища, пути назад не будет. Останется как можно скорее коснуться монеты невезения.
        Однако она сильно рискует. Едва она выйдет за пределы храма, все Мойры и люди, оказавшиеся в ловушке внутри карт, будут освобождены Джексом, как только он вернет себе полную силу, забрав ее у Легендо, или, если Джекс замешкается, все боги и богини Судьбы - и ее мать вместе с ними - будут уничтожены магистром.
        Мир замер в ожидании изменений. Либо Мойры и мать Теллы выйдут на свободу, либо Легендо уничтожит их и станет самым могущественным человеком на свете.
        Неудивительно, что звезды подмигивали ей нынче ночью. Телла представила, как они делают это снова, и, сунув руку в деревянный ящичек, смело взяла проклятую Колоду Судьбы своей матери и официально выиграла Караваль.
        Глава 39
        Когда Телла вышла из святилища, сердце ее бешено колотилось. После всего, что произошло ночью, у него должны были закончиться удары, но каким-то непостижимым образом оно ухитрилось забиться еще быстрее, когда леденящий вечерний воздух хлестнул ее по лицу и зашуршал серебристыми складками платья. Не обращая внимания на холод, она снова сунула руку в карман за монетой невезения Джекса.
        - Телла… - услышала она низкий, до боли знакомый голос у подножия лестницы, за которым последовало эхо тяжелых шагов Данте.
        Она замерла.
        «Если победишь в игре, то первое лицо, которое увидишь, будет лицом Легендо».
        Нет! Нет! Нет!
        Телла поспешно зажмурилась, не желая глядеть на него, тщетно надеясь, что если не откроет глаза, то он уйдет, и первым она увидит другое лицо, а Данте останется самим собой, а вовсе не окажется Легендо.
        Она услышала тяжелый нетерпеливый стук ботинок по лестнице. Он приближается!
        - Мы же вроде условились встретиться после полуночи, - воскликнула она.
        - У меня было предчувствие, что ты появишься раньше. - Теперь его голос звучал немного ближе.
        - Тебе вообще не следовало приходить!
        - Телла, посмотри на меня. - Еще один шаг. Она почувствовала пьянящее тепло, всегда исходящее от его тела: оно обволакивало ее плечи и грудь, как будто он стоял прямо перед ней. - Не могу же я разговаривать с тобой вот так!
        Телла продолжала держать глаза крепко зажмуренными. Не так все должно было случиться! Она, конечно, подозревала, что Данте и есть Легендо, но лучше бы на сей раз ошиблась.
        - Я не хочу с тобой разговаривать, - заявила она. - Я хочу поговорить с магистром Караваля.
        - Тогда открой глаза и поговори со мной.
        От этих слов у нее подкосились ноги, и Данте обнял ее, чтобы удержать на месте в разваливающемся на куски мире.
        Данте - это Легендо.
        Легендо - это Данте.
        Который все еще крепко держит ее. Убрав одну руку с ее талии, он нежно провел пальцами по ее щеке, а затем взял за подбородок и наклонил ее лицо к своему. Она почувствовала его слова на своих губах:
        - Телла, скажи что-нибудь.
        Она открыла рот, чтобы ответить, но он находился так близко, что она всецело растворилась в прикосновении его губ: мягкие и приоткрытые, они прижались к ее рту более настойчиво.
        Телла даже не хотела сопротивляться, а их поцелуй оказался непохожим на прочие. Они целовались, как в преддверии конца света, их губы сливались столь отчаянно, будто небеса грозили вот-вот обрушиться, а земля - рассыпаться прахом, будто вокруг них бушевала война, и их поцелуй был единственной силой, способной положить конец хаосу. Пока длилось слияние их губ, в целой вселенной не было никого, кроме них двоих.
        Телла не хотела открывать глаза; ведь как только она это сделает, мир неминуемо изменится. Данте исчезнет, останется только Легендо.
        Как же это жестоко и несправедливо! Она только что осознала, сколь сильно хочет Данте, но даже если бы он пережил эту ночь, Легендо ей во век не заполучить, ведь он подобен мгновению в бесконечности времени: его можно испытать, но удержать - никогда.
        Данте еще яростнее впился в нее губами, одной рукой зарывшись ей в волосы, а другой обхватив за бедра и притянув ближе к себе, словно тоже не желая, чтобы поцелуй заканчивался.
        Однако рано или поздно им придется оторваться друг от друга, каким бы хорошим отвлекающим маневром ни был их поцелуй. Чем дольше он продолжался, тем большей опасности подвергалась Телла.
        Она наклонилась к Данте и, в последний раз чмокнув его в губы, заставила себя отстраниться. Она никогда не сможет сделать то, что должна, если будет продолжать в том же духе.
        Потом она неохотно открыла глаза.
        Вот бы он выглядел по-другому! Хоть бы его взгляд был холодным и отстраненным, хоть бы он взирал на нее свысока, как будто сам одержал победу в Каравале. Пусть бы он изогнул губы в жестокой усмешке и попытался выхватить колоду карт у нее из рук. Но он даже не взглянул на них. Он смотрел только на нее. Одна его рука по-прежнему лежала у нее на талии и была куда горячее, чем можно было ожидать в такую холодную ночь.
        - Ты выиграла игру, - сказал он и поднял другую руку, будто в попытке дотронуться до ее лица.
        Телла мельком увидела вытатуированную у него на коже черную розу и могла бы посмеяться над тем, насколько очевидным это изображение с самого начала делало личность Данте. Затем он дернулся, явив взору тыльную сторону запястья, как раз под шрамом, который он заработал в последнем Каравале.
        Она схватила его за руку. Он поморщился, но не стал сопротивляться, когда она закатала манжету его рукава.
        Телла ахнула так резко, что в груди разлилась боль.
        - Божьи зубы! - привычно выругалась она.
        На тыльной стороне его запястья, испортив одну из изящных татуировок, появилось зловещее клеймо в форме звезды, точно такое же, как на лице Терона.
        Она попыталась убедить себя, что он пошел на это только ради карт, а не ради нее самой. Чтобы заполучить силу Мойр, и только. Все же ей казалось неправильным, что Данте позволил заклеймить себя таким необратимым образом.
        - Что ты им пообещал? - спросила она.
        - Это не имеет значения. Я сделал это ради тебя - и готов повторить снова. - Данте перевернул запястье, ухитрившись взять ее за руку. Он по-прежнему не удостоил Колоду Судьбы ни единым взглядом. Его темные глаза неотрывно смотрели на нее, как будто она и была его призом.
        И, черт подери, она ему верила!
        Однако все происходящее казалось совершенно неправильным.
        Будь Данте Легендо, ему должно было быть все равно, и он бы не глядел на нее так, точно она только что разрушила его мир своим поцелуем. Он бы посмеялся над ней за то, что она, дурочка, влюбилась в него. Вместо этого он наклонился ближе, словно тоже был влюблен в нее. При этом он не вырвал карты у нее из рук и не пустился бежать, бросив ее одну на ступенях из лунного камня. И сердца ее он не разбивал.
        А она не должна была разбить его сердце.
        Наконец Телла совладала со своим бешеным сердцебиением. Она не сможет сделать то, что должна. Не заберет у него больше, чем уже взяла. Джексу придется найти другой источник силы, чтобы освободить Мойр и ее мать.
        - Тебе нужно уходить отсюда, причем немедленно. - Телла рывком высвободила руку. - Я воспользовалась монетой невезения Джекса прямо перед твоим приходом, и сейчас он на пути сюда. Он намерен украсть твои силы и освободить всех Мойр.
        Данте, наконец, опустил глаза на карты, зажатые в руке Теллы. Она до сих пор не могла заставить себя думать о нем как о магистре Караваля. Считается, что мифы и легенды куда лучше правды. Совершенные, идеализированные мечты и кристально чистые надежды, слишком безупречные, чтобы существовать в реальности. Именно так она могла бы его описать, если бы не появившееся на его лице беззащитное выражение, ранившее куда глубже, чем разочарование.
        - Ты хочешь отдать карты Джексу?
        - Мне очень жаль, - отозвалась Телла. Она крепче сжала колоду пальцами, но Данте не предпринял ни малейшей попытки отнять ее, хотя на его челюсти дернулся мускул, а костяшки пальцев побелели, как будто внутренне он едва сдерживался.
        - Ты поступаешь так из-за своей матери, правда? - спросил он.
        - Я думала, что мне наплевать на нее, но ведь она моя мать. У меня к ней так много вопросов. Кроме того, я не в силах перестать любить ее, несмотря на все, что она сделала. - Голос Теллы дрогнул. - Я не могу позволить тебе уничтожить ее вместе с богами и богинями Судьбы.
        Данте разрывали противоречивые эмоции - сожаление и решимость.
        - Если бы я мог освободить твою мать, то сделал бы это. Но единственный способ вызволить кого-то из плена карты, не разрушая проклятия, - это занять его место.
        - Я и не прошу тебя освобождать ее, - возразила Телла. - Я лишь прошу тебя уйти до появления Джекса.
        Она толкнула Данте в грудь, однако он был непреклонен и не сдвинулся с места. Запаниковав еще сильнее, она снова толкнула его, но он не сопротивлялся - и не уходил. Он не испытывал страха, поскольку пребывал во власти куда более худшего чувства - надеялся, что Телла выберет его. Он не обратился в бегство и не отобрал у нее карты, потому что хотел, чтобы она сама отдала их ему.
        Быть может, он вообразил, что сумеет победить Джекса в бою - если тот, конечно, появится. В любом случае, Телла все равно кого-то потеряет: либо мать, либо Данте.
        С другой стороны, возможно, удастся спасти их обоих.
        Поначалу эта идея казалась хрупкой, но, как и все мысли, она становилась тем сильнее, чем больше Телла ее обдумывала. Все это время она считала Джекса единственным, кто способен освободить ее мать. Но ведь Телла и сама могла бы занять место Паломы! Во время спектакля Каспар показал, как это сделать. Телле всего-то и нужно, что написать свое имя на карте кровью. В ее венах еще пульсировала кровь, которую Данте и Хулиан использовали, чтобы исцелить ее; если ее смертной крови было недостаточно, эта - магическая - должна была сделать свое дело.
        Раньше подобное казалось невозможным, и больше всего на свете Телла боялась попасть в ловушку. Но, похоже, любовь - такая же потусторонняя сущность, как и смерть. И поскольку Телла теперь открыла для себя возможность любви, та не переставала преследовать ее и казалась гораздо более могущественной, чем смерть.
        В прошлом она недооценивала любовь, считала романтику сродни похоти, но прямо сейчас думала лишь о спасении Данте и своей матери, а не себя самой. Это сделало ее бесстрашной, какой она никогда не была прежде.
        Используя острый край материнского перстня с опалом, Телла проколола кончик пальца достаточно сильно, чтобы пустить кровь.
        - Что ты делаешь? - вскричал Данте.
        - Можешь забрать карты, но пообещай мне, что уйдешь до того, как здесь появится Джекс. - Она прижала кровоточащий палец к карте, в которой томилась в заточении ее мать.
        - Телла, - более настойчиво повторил Данте. - Что ты делаешь?
        - Веду себя как герой.
        - Нет! - взревел Данте, сообразив, наконец, что она задумала. - Телла, не делай этого. Твоя мать бы этого не одобрила.
        Он потянулся за картой, но было уже слишком поздно: Телла успела написать на ней свое имя кровью.
        - Я все решила, - сказала она и попыталась улыбнуться. Наконец-то она стала героем, даже такой страшной ценой.
        Ее губы задрожали, из глаз потекли горячие слезы.
        - Телла! - Данте прохрипел ее имя, как будто тоже был на грани слез. - Ты мне, вероятно, не поверишь, но я никогда не хотел, чтобы это случилось с тобой. Когда я планировал игру, то знал лишь, что твоя мать спрятала карты, но и понятия не имел, что она сама - пленница одной из них. - Он прижал подушечки больших пальцев к ее щекам, но чем больше слез вытирал, тем больше их капало. - Мне так жаль, что я тебя подвел.
        Она приникла лицом к его рукам. Она и помыслить не могла, что Легендо станет просить прощения, ведь он ни в чем не виноват. Она сделала свой выбор. Могла бы решить по-другому, если б захотела. Телла не знала, сколько времени пройдет, прежде чем заклинание вступит в силу, но предполагала, что это случится скоро. Поскольку у ее истории не будет счастливой истинной концовки, по крайней мере, стоит попытаться пережить последний хороший момент в ее преддверии.
        - Я солгала своей сестре о нашем поцелуе, - призналась она.
        Данте прижался губами к ее лбу.
        - Я знаю.
        - Не перебивай, я еще не закончила, - упрекнула она. - Мне нужно, чтобы ты понял, почему я так поступила. Мне вовсе не было стыдно. Я сказала так, чтобы не заставлять сестру волноваться, потому что, похоже, уже тогда знала, что могла бы…
        Ночь, окружающий мир и наблюдающие сверху звезды - все исчезло.
        А в следующее мгновение пропала и сама Телла.
        Глава 40
        Те, кто продолжал всматриваться в небо в поисках подсказок, хоть игра только что была выиграна, могли бы заметить появление еще большего количества звезд - звезд, которых не видели веками. Ибо почти столько же времени прошло с тех пор, как приносились жертвы подобного масштаба.
        Люди - существа эгоистичные, чему звезды становились свидетелями снова и снова. Но нынче ночью, глядя с небес на землю, они увидели поступок поистине бескорыстный.
        Во-первых, в исполнении юной девушки.
        Глупой юной девушки!
        Она казалась такой многообещающей, а теперь превратилась в бесполезный квадратик бумаги.
        Однако звезды с таким увлечением наблюдали за реакцией ее кавалера, что даже наклонились ближе. Молодой человек отвлекся, позволив им перемещаться более свободно, чем в последние несколько ночей. Им было приятно видеть его страдания. Этот мальчишка, который, казалось, никогда не заботился ни о ком, кроме себя самого, трясся от ярости. Оставалось только надеяться, что он не наделает глупостей. Он ведь заключил с ними сделку, и они жаждали выполнения им своих обязательств. Какая им будет польза, если он сам окажется в ловушке карты или, хуже того, умрет?
        Не то чтобы звезды верили, что он пожертвует собой ради девушки. Люди не настолько самоотверженны. С другой стороны, он ведь не вполне человек.
        Юноша поднял перстень, скатившийся с пальца девушки, когда она превратилась в карту. Камень в нем отливал красным и фиолетовым, снова став проклятым, но оставаясь достаточно острым, чтобы проколоть кожу. Молодой человек полоснул им по ладони, и пролилась кровь, красная, как разбитое сердце или ужас, и полная силы.
        Звезды с мрачным интересом глядели, как он окутывал колоду карт изливающейся из его вен магией, куда большей, чем следует обладать человеку. Затем он изрек слова, древние, ужасные слова, которых не должен был даже знать, а уж произносить вслух - и подавно.
        Заливающая колоду карт кровь почернела, и мир в очередной раз изменился.
        Глава 41
        Телла считала, что утратит способность даже открывать веки. Мгновение назад она была не в состоянии дышать, двигаться или чувствовать что-либо, кроме того, что находится взаперти. Она была безжизненной и бессильной.
        Однако теперь ощущала дуновение полуночного ветерка, играющего ее локонами, и теплую руку на спине, прижимающую ее к еще более теплому телу - телу Легендо. Отныне его следовало называть именно так, а не Данте. Телла подпала под действие его магии, исходящей от его горячих рук, обладающих достаточной силой, чтобы разрывать миры на части. Его ладони нежно прижимались к ее спине, поддерживая и не давая ее постепенно исцеляющемуся телу рухнуть на землю. Она не знала, сколь долго провела в плену карты, но появившиеся вследствие похищения у нее жизни последствия еще давали о себе знать. Сердцебиение уже пришло в норму, но ноги по-прежнему напоминали желе, а руки словно были бескостными. Она едва могла пошевелиться.
        Телла сосредоточилась на моргании, поднимая и опуская веки до тех пор, пока зрение не прояснилось и не обрело былую четкость. Оказалось, что они все еще находятся на выточенных из лунного камня ступенях Храма Звезд. И вечер не сменился ночью, как будто со времени последних событий не минуло и мгновения, только небо, пожалуй, стало немного светлее, чем прежде. Да сияющих звезд на нем прибавилось. Но Телла не хотела смотреть на звезды, а только на Легендо.
        Выражение его лица оказалось таким суровым, будто он похитил у ночи кусочек тьмы. Ей хотелось протянуть руку и разгладить залегшую между его бровями глубокую складку, стереть с лица печать боли, но не было сил даже двинуть пальцем.
        - Что случилось? - выдохнула она еле слышно. - Почему обмен не сработал?
        - Сработал. - Он усилил хватку, крепче прижимая Теллу к своей груди, и поглаживая ее ладонями по спине, будто желая удостовериться, что она по-прежнему присутствует здесь во плоти. - Я видел, как ты исчезла и появилась в карте вместо своей матери.
        - Как же тогда я здесь оказалась? И где моя мать? - Телла скользнула взглядом по светящимся ступеням и неподвижным статуям, которые, она могла бы поклясться в этом, пристально наблюдали за ними обоими.
        - Не волнуйся. Она в безопасности, - успокоил Легендо. Его низкий голос был напряженным, страдальческим, как будто за каждым сказанным им словом скрывалось еще одно, которое он не мог заставить себя произнести. - Полагаю, что твоя мать сейчас находится в том же самом месте, где была до того, как превратилась в карту, иначе она очутилась бы здесь с нами.
        - Я все еще не понимаю, - посетовала Телла.
        Руки, ласкающие ее спину, замерли.
        - Знаю, ты была готова пожертвовать собой ради нее, но я не готов пожертвовать тобой.
        Он вытянул одну руку перед собой, и упавший на его бронзовую ладонь луч лунного света осветил неровный разрез в центре ладони.
        - Я снял проклятие с карт.
        - Но… - начала было Телла и замолчала, сама не понимая, что оспаривает. Она намеревалась отказаться от всего и остаться в ловушке карты, чтобы спасти свою мать и этого мужчину, не дать Мойрам освободиться и снова захватить власть в империи. Однако эгоистичная часть ее натуры испытывала сейчас небывалое облегчение. Казалось, что ее история, в конце концов, может иметь счастливую истинную концовку.
        Телле хотелось упасть на ступеньки и разрыдаться от облегчения и недоверия. Легендо мог бы уничтожить Колоду Судьбы и забрать себе силу всех Мойр. Он мог бы получить все, что хотел. Если бы он разделался с богами и богинями Судьбы, его магия находилась бы на пике могущества всегда, а не только во время Караваля. Он обрел бы преимущества всех Мойр разом: способность Аракла видеть будущее; везение во всех начинаниях Госпожи Удачи; умение Наемного Убийцы путешествовать в пространстве и времени; мудрость Узницы. А он вместо этого предпочел спасти Теллу.
        - Поверить не могу, что ты сделал это для меня. - Она перевела взгляд с пораненной ладони Легендо на его прекрасное лицо. - Похоже, это означает, что ты все-таки герой.
        При слове «герой» он нахмурился, словно предпочел бы, чтобы его так не называли, но ей было все равно. Он в самом деле ее герой.
        Телла все еще едва могла пошевелить конечностями, однако ей удалось обхватить рукой шею Легендо, и тут в небо взметнулся первый из множества фейерверков. Под аккомпанемент их хлопков и взрывов она наклонилась ближе и накрыла его рот своим. Сначала его губы оставались сомкнутыми. Ее охватила паника, что что-то не так: возможно, он сожалел о том, что сделал. В тот момент, когда ее робкие губы готовы были отстраниться, он нежно поцеловал уголок ее рта.
        Вероятно, прежде он боялся причинить ей боль.
        Действуя очень бережно, он снова поцеловал ее; легонько поглаживая руками талию, пока его губы медленно ползли вниз по ее подбородку, а затем по шее. Эта легкость почти причиняла ей боль. Она была сродни тончайшей мелодии, отдаленному шуму океанских волн. Телла хотела уничтожить разделяющее их расстояние. Тому, что между ними сейчас происходило, следовало стать началом чего-то нового, но почему-то было похоже на конец. Будто каждое легкое, как перышко, прикосновение губ Легендо было невысказанным прощанием.
        Небо снова озарилось вспышками разорвавшихся фейерверков, золотых, фиолетовых, куда более ярких, чем прежде.
        Телла крепче обхватила его за шею, пытаясь удержать и его самого, и нынешнее мгновение, но он уже отстранялся, ставя ее на ступеньки.
        - Что не так? - воскликнула она.
        - Мне нужно уйти. - Его взгляд сделался непроницаемым, а губы сжались в суровую линию. Затем он опустил ее слабое тело вниз, усадив на холодные ступени из лунного камня. - Прощай, Телла.
        У нее внутри все оборвалось. Если бы она стояла, то сейчас ноги точно не выдержали бы и подкосились.
        Легендо зашагал прочь. Он ее покидает!
        - Подожди! Куда ты идешь?
        Но он лишь продолжал спускаться по ступенькам.
        На мгновение она испугалась, что он не обернется. Но то, что он сделал, было едва ли не хуже. Его глаза, бывшие прежде такими жаркими и полными эмоций, больше не блестели, не сияли и не искрились. Они сделались потухшими, безжизненными - и становились все холоднее с каждым ударом сердца, как растворяющийся в бархате неба фейерверк.
        - Мне нужно быть в другом месте. И, как бы это ни выглядело со стороны, в твоей истории я все же не герой.
        Телла почувствовала, как в груди у нее что-то разбилось - возможно, сердце, не выдержавшее его ухода. Как будто не он только что освободил ради нее Мойр, попутно погрузив весь мир в хаос.
        Глава 42
        Холод ступеней, на которых сидела сейчас Телла, не шел ни в какое сравнение с ледяным сердцем человека, оставившего ее здесь. Парни бросали ее и раньше, но никогда прежде ей не было так больно. Ей хотелось встать и уйти с высоко поднятой головой, чтобы показать, что Легендо значит для нее так же мало, как, очевидно, и она для него. Но руки и ноги до сих пор казались слабыми, тонкими и жалкими, будто вырезанные из бумаги.
        В какофонии фейерверков, еще потрескивающих на небе, она вдруг услышала наигранный вздох и увидела Джекса, неторопливо поднимающегося по лестнице и на ходу качающего головой. Выглядел он так, будто сначала принарядился, а потом ввязался в драку. Его приталенный сюртук был расшит завитками потертой золотой вышивки, а надетая под ним кремовая рубашка, возможно, выглядела бы прекрасно, если бы не оторванное от манжет и воротника кружево. Две пуговицы на шее тоже отсутствовали.
        - Говорил же я тебе, что занимать чужое место в карте - плохая идея.
        - Откуда ты знаешь, что именно это произошло? - спросила Телла.
        - Я - Мойра. Мне положено знать подобные вещи.
        Телла попыталась принять более достойное положение, но конечности оставались крепко прижатыми к холодному камню.
        - Ты что же - с самого начала знал, что это произойдет?
        - Такова была одна из возможностей. - Джекс продолжил свое ленивое восхождение. Если он и был разочарован тем, что не встретился с Легендо, то его голос ничем этого не выдал. Его красивое лицо оставалось непроницаемым и казалось совершенно равнодушным, если не считать крошечной морщинки между бровями. - Грусть тебе не к лицу.
        - Я не грущу, а злюсь, - возразила Телла. Джекс был последним человеком, которому она хотела бы раскрыть свое сердце, но, кроме него, поблизости никого не было, а то, что накопилось на душе, уже изливалось мощным потоком, сдержать который было невозможно.
        - В карту я себя поместила отчасти потому, что не хотела, чтобы ты забрал силы Легендо или убил его. А потом он просто оставил меня здесь, на этих ступеньках.
        - Неужели ты действительно ожидала от магистра Караваля иного обращения?
        Возможно, от магистра Караваля она в самом деле большего и не ожидала, чего нельзя сказать о Данте. Как мог кто-то, отказавшись от цели, которой служил, просто бросить ее? И почему, в таком случае, ответил на ее поцелуй? Ему бы следовало отпрянуть от нее в то мгновение, когда она прижалась губами к его губам.
        - Ты определенно грустишь. - Рот Джекса скривился от отвращения.
        - Перестань осуждать меня. Это только так выглядит, потому что я не могу пошевелиться. Если б могла, то не торчала бы здесь, а была бы со своей матерью.
        - Так ты знаешь, где она? - протянул Джекс.
        Телла нахмурилась.
        - Разве у тебя других дел нет? Не должен ли ты сейчас праздновать с остальными Мойрами, которых освободил Легендо?
        - Посмотри на себя! Проведя в плену карты всего несколько минут, ты невероятно ослабела. А Мойры томились взаперти на протяжении веков. Хоть теперь они и на свободе, потребуется, по крайней мере, несколько недель, прежде чем кто-либо из них - и твоя мать, кстати, тоже - достаточно окрепнут, чтобы хотя бы глаза открыть. И даже когда они полностью придут в себя, все равно будут лишены своей силы из-за Легендо.
        - Почему же тогда ты не строишь планы, как забрать у него оставшуюся часть своей магии?
        - А кто сказал, что я этого не делаю? - От улыбки Джекса на щеках появились ямочки, странно острые, те же самые, какие она увидела при их первой встрече. Сейчас она ненавидела их так же сильно, как и тогда. Вообще, такие ямочки считаются очаровательными, признаком добродушной натуры, но у Джекса они всегда казались предвестниками нападения.
        Руки и ноги Теллы все еще не слушались, поэтому все, что ей оставалось, это наградить Джекса свирепым взглядом.
        - Убирайся!
        - Хорошо. Но тебя я заберу с собой.
        Одним ловким движением Джекс поднял ее со ступеней и прижал к себе. Какими бы слабыми ни были на вид его худые руки, в них оказалась сосредоточена недюжинная сила.
        - Что ты делаешь? - взвизгнула она.
        - Отнесу тебя к твоей сестре. Не трать остатки энергии на сопротивление.
        Если бы только Телла могла оказать сопротивление! Но у нее не было сил, и она устала бороться. Ее битва закончилась на этих ступенях в тот момент, когда Легендо повернулся к ней спиной и ушел. Все, чего она хотела сейчас, - чтобы ночь закончилась, и снова вышло солнце. Тогда, глядя на небо, ей больше не придется видеть кровоточащие звезды и вспоминать о Легендо. На данный момент ее единственным достижением было освобождение матери, но пока не увидит ее во плоти, все равно не поверит, что сумела это сделать.
        - Ты плачешь? - спросил Джекс.
        - Не смей порицать меня за это.
        Она почувствовала, как напряглись его руки, и на нее пахнуло холодом, напомнившим о тех днях, когда сердце Джекса еще не начало снова биться.
        - Если ты проливаешь слезы из-за Легендо, то не стоит. Он этого не заслуживает. Но если дело в картах, - Джекс посмотрел на нее сверху вниз, и на мгновение леность и беспечность исчезли с его лица, - то и я бы на твоем месте сделал то же самое. Ты не была бы человеком, если бы не плакала.
        - Я думала, что ты не человек.
        - Так и есть. Но когда-то я им был. К счастью, это длилось недолго, - добавил он, но Телле показалось, что в его голосе прозвучали нотки сожаления.
        Она вытянула шею, чтобы посмотреть на него, и он охотно встретился с ней взглядом. Она с удивлением отметила, что в его серебристо-голубых глазах отражается что-то похожее на беспокойство. Кроме того, казалось, что он и сам вот-вот разрыдается.
        - Почему ты ведешь себя со мной так обходительно? - удивилась она.
        - Если считаешь меня обходительным, значит, тебе следует проводить время с более достойными людьми.
        - И все же ты очень добр. Прижимаешь меня к груди, беседуешь со мной на личные темы. Выходит, теперь ты меня любишь?
        Он рассмеялся.
        - А ты, как я погляжу, в самом деле на этом зациклилась, - насмешливо отозвался он.
        Телла одарила его дерзкой ухмылкой.
        - Я заставила твое сердце забиться снова, что практически уподобляет меня Мойре.
        - Нет, - натянуто отозвался Джекс, разом посерьезнев. - Ты по-прежнему человек, а я тебя не люблю.
        Его руки вдруг стали такими холодными, что она почти испугалась: сейчас он уронит ее и уйдет, как прежде поступил Легендо. Но по какой-то причине Джекс продолжал прижимать ее к себе. Бережно обнимая, он отнес ее в небесный экипаж. Подушки в нем были желтыми с отделкой из толстого шнура насыщенно-синего цвета, под стать занавесям на овальных окнах. Телла задумалась, не в этом ли экипаже они впервые встретились. Он еще тогда грозился вытолкнуть ее, просто чтобы посмотреть, что будет дальше. При этой мысли она немного напряглась в его объятиях. Обходительность в поведении - это одно, а доброта или безопасность - совсем другое.
        - Похоже, ты только что вспомнила, как сильно я тебе не нравлюсь, - проговорил Джекс.
        - Об этом я никогда и не забывала. На самом деле я думала о нашей первой встрече. Ты тогда знал, кто я такая?
        - Нет.
        - Значит, просто привык расточать свое обаяние на всех, кого встречаешь?
        Он медленно провел ладонью по ее руке; теперь его пальцы были не такими ледяными, как когда его сердце еще не начало биться, но все же довольно прохладными на ощупь.
        - Когда я был в полной силе, мог совершать самые отвратительные поступки. Я говорил слова гораздо хуже тех, что ты услышала тогда от меня в карете, но люди все равно охотно предали бы родную мать или возлюбленного, чтобы угодить мне. Хоть я и лишился этих сил, обнаружил, что мой статус наследника престола оказывает на окружающих схожее воздействие. - Смотрящие на нее глаза были цвета инея и столь же бесстрастны, сколь и непримиримы. - Я никому не нравлюсь, Донателла, но люди соглашаются со всем, что я говорю. Иногда единственное оставшееся мне развлечение - это смотреть, как далеко я могу зайти, прежде чем кто-то передернется от отвращения.
        - Неужели ты напрочь лишен каких бы то ни было чувств?
        - Отнюдь нет, я чувствую.
        - Но не как люди?
        - Нет. Мне требуется гораздо больше усилий, чтобы что-то почувствовать, но и ощущения мои куда более интенсивные. - Джекс убрал руку с ее плеча, и на долю мгновения Телле показалось, что его пальцы тверды, как металл.
        Рассекая воздух, густой от дыма фейерверков, воздушный экипаж наконец приземлился у дворца. Джекс даже не поинтересовался, обрели ли конечности Теллы былую чувствительность, но просто снова подхватил ее вялое тело на руки и вынес из каретного сарая. На небосклоне как раз вспыхнул последний ярко-голубой фейерверк, осыпав украшенный драгоценностями дворец Элантины сапфировыми искрами.
        Телла заметила, как глаза Джекса полыхнули ртутью. Также в них отразилось что-то сродни человеческой печали.
        - Почему ты не смотришь фейерверк вместе с императрицей? - спросила она.
        - Разве ты не слышала? Ее пропавшее дитя вернулось, и Элантина официально признала его, а это значит, что я больше не наследник.
        Телла не испытывала к нему жалости. Правление Джекса повергло бы всю Меридианную империю в хаос. Все же что-то в этой ситуации вызывало чувство неловкости. Когда ранее той ночью Элантина говорила о своем потерянном ребенке, это вовсе не прозвучало так, будто мать и ребенок воссоединились, что натолкнуло Теллу на мысль, будто новый наследник Элантины - самозванец, притворщик, который появился для того лишь, чтобы не дать Джексу занять трон.
        Императрица сделала ровно то, что следовало, чтобы защитить империю от Джекса, и это должно было произвести на Теллу впечатление, но почему-то не казалось правильным.
        - Не вздумай грохнуться в обморок, - предупредил Джекс. - Не хочу испытать на себе гнев твоей сестры.
        - Ничего подобного я делать не собиралась, - солгала Телла. - Кстати о моей сестре! Ты все еще не ответил, что она делала с тобой той ночью в карете.
        - Страстно меня целовала.
        Телла ахнула от неожиданности, а Джекс удовлетворенно усмехнулся кончиками губ.
        - И умирать на месте тоже не стоит. Я пошутил. Ты сказала своей сестре, что я нашел твою мать, вот она и обратилась ко мне с той же просьбой - кое-кого отыскать.
        Подобное объяснение имело куда больший смысл, но все равно приводило в замешательство.
        - Кого же она искала?
        - Уж точно не того парня, с которым сидит сейчас. - Джекс медленно повернулся в сторону обнесенного каменной стеной сада.
        Воздух здесь оказался теплее, как будто этот уголок дворцовой территории не был затронут ничем дурным. И все же статуи выглядели более расстроенными, чем в последний раз, когда Телла их видела. Все они, казалось, вздрогнули и отпрянули еще сильнее, чем раньше. Как будто знали, что Легендо только что выпустил в большой мир Мойр - тех самых богов и богинь Судьбы, которые давным-давно превратили этот сад вместе со слугами в неподвижный камень, потому что им хотелось видеть больше живых украшений.
        Телла задрожала в объятиях Джекса.
        Скарлетт, казалось, ничего вокруг себя не замечала. Они с Хулианом сидели, обнявшись, на скамейке в центре круга из статуй и смотрели друг на друга с любовью. Над ними порхали мотыльки.
        По крайней мере, хоть одна сестра обрела счастье нынче ночью.
        - Вы двое, наконец, помирились? - спросила Телла чуть слышно.
        Скарлетт и Хулиан резко выпрямились, а в следующее мгновение Скарлетт соскочила со скамейки и бросилась к Джексу и обмякшей Телле, которую он все еще держал в объятиях.
        - Что ты сделал с моей сестрой? - воскликнула она, гневно указывая на него пальцем. Ее белые кружевные перчатки при этом разом превратились в кожаные угрожающего черного цвета.
        Она готова была наброситься на него, если бы Хулиан не обнял ее за талию, удерживая. Он был в костюме Хаоса: одетый в тяжелые доспехи и пару шипастых перчаток, он, казалось, готов в любую минуту броситься в бой. Но Телла видела неподдельный страх, кипящий под поверхностью его застывших черт. В отличие от Скарлетт, он должен был знать, что Джекс - не кто иной как Принц Сердец. Если Хулиан в самом деле брат Легендо, то не мог не задаваться вопросом, почему Мойра до сих пор жива.
        Джекс только вздохнул.
        - Неужели никто в этой семье не приучен говорить спасибо?
        - Каждый раз, когда я вижу мою сестру в твоем обществе, ей причинен какой-то вред, - с укором произнесла Скарлетт.
        - Вовсе не каждый раз. - Джекс сверкнул белозубой улыбкой, и его взгляд быстро переместился с Хулиана на Скарлетт. Телла не знала, что именно означает это безмолвное выражение, но что бы это ни было, заставило Скарлетт захлопнуть рот.
        - Да и в нынешнем ее состоянии я не повинен, - продолжил Джекс. - Твоя сестра выиграла игру, но это отняло у нее много сил. Она упала в обморок в районе Храмов, а Легендо, этот мнимый джентльмен, там ее и оставил.
        - Ты встречалась с Легендо? - спросила Скарлетт, и тон ее голоса сделался одновременно любопытным и подозрительным - под стать страдальческому выражению лица Хулиана, который тоже был удивлен и нервничал. Всякий раз в присутствии Скарлетт он глаз с нее не сводил, но теперь пристально глядел на Теллу, будто опасаясь того, что она может сказать дальше.
        - Я… - Язык Теллы разом сделался неповоротливым, и она почувствовала, как напряглись руки Джекса. Должно быть, именно поэтому он и притворялся заботливым: все еще не терял надежды раскрыть истинную личность Легендо, чтобы вернуть себе полную силу и вершить деяния куда более страшные, чем смертельные поцелуи. Но даже если бы Телла была готова поделиться с ним секретом Легендо, тяжесть ее языка и давление магии на горло давали понять, что она не сможет раскрыть его, как бы сильно ни старалась. - Я мало что запомнила, - уклончиво ответила она и бросила взгляд на Хулиана. - Как только я выиграла игру, Легендо ушел.
        Вспышка облегчения осветила глаза Хулиана, а выражение лица Скарлетт стало более настороженным.
        Джекс тяжело вздохнул, и Телла спиной ощутила, как его грудь сначала поднялась, а потом медленно опустилась.
        - Что ж, пришло время откланяться. Нужно отыскать твою мать, Телла.
        - Нет! - воскликнула та.
        Скарлетт напряглась, а Джекс удивленно вздернул брови.
        - После всего, что случилось, ты не хочешь ее видеть?
        - Хочу, конечно. А вот тебе не советую трогать ее и пальцем.
        - Я надену перчатки, - насмешливо отозвался Джекс и, понизив голос, добавил на ухо Телле: - Люди знают, что не стоит заключать сделку с Мойрами, но все равно это делают, потому что мы всегда держим свое слово. Я обещал, что если ты выиграешь игру, я воссоединю тебя с твоей матерью, и именно это собираюсь сделать.
        Джекс осторожно положил Теллу в холодные объятия статуи с вытянутыми вперед руками, и на долю мгновения она испытала извращенное желание поблагодарить его, но этот порыв быстро угас.
        - Я ненавижу тебя по-прежнему, - сказала она.
        - Наверное, это и к лучшему.
        С этими словами он бесшумно удалился. Как только он скрылся из виду, Скарлетт помогла сестре выбраться из каменных объятий статуи.
        Ноги Теллы все еще были ватными, но она уже могла стоять. Скарлетт обняла ее, и она с готовностью прильнула к старшей сестре. Воздух в саду оставался теплым, но температура постепенно падала. На заброшенных статуях образовался иней, ночные мотыльки исчезли.
        - Мы можем вернуться во дворец? - пробормотала Телла.
        - Конечно, - отозвалась Скарлетт.
        - Тебе помочь? - спросил Хулиан.
        Скарлетт быстро покачала головой, и они обменялись молчаливым взглядом, стоившим многих слов. Хулиан быстро поцеловал ее в щеку, а затем снова повернулся к Телле. В его янтарных глазах светилось что-то похожее на сочувствие.
        - Мне очень жаль, - проговорил он. Имени он не назвал, но и так было понятно, что он имеет в виду Легендо. - Пока длится игра, он может сделать кого-то центром своего мира, но как только она заканчивается, всегда уходит и никогда не оглядывается.
        Телла чувствовала, что Хулиан пытается помочь ей, но от его слов стало только хуже.
        - Не важно, - сказала она. - Я рада, что Караваль завершился.
        Хулиан задумчиво потер рукой шею, и Телла испугалась, что он собирается добавить что-то еще, от чего будет труднее отмахнуться без проявления эмоций. Она решила, что ему больше хотелось найти своего брата, чем продолжать разговор с ней. Хулиан, должно быть, понял, что все пошло не так, как планировалось, в тот момент, когда увидел Теллу в объятиях Джекса.
        Не сказав больше ни слова, он вышел из сада и растворился в ночи.
        Как только он ушел, Скарлетт снова повернулась к Телле. В ее глазах застыло множество вопросов. Телла не знала, собиралась ли сестра спросить об их матери, или об игре, или о том, из-за какого такого поступка Телла оказалась в столь плачевном состоянии.
        Одно Телла знала наверняка: у нее нет сил ни ссориться, ни спорить, ни видеть разочарование на лице сестры. Скарлетт заслуживала ответов, но Телла не была готова рассказать всю свою историю. Она просто хотела, чтобы кто-нибудь утешил ее и позаботился о ней до наступления рассвета.
        Скарлетт порывисто обняла ее.
        - Когда поймешь, что готова поговорить, я обязательно тебя выслушаю.
        - Я бы предпочла все забыть. - Телла обмякла, прижавшись к сестре. Она не намеревалась ничего говорить, но как только вымолвила первое признание, остальные вырвались сами собой: - Я совершила ошибку, Скар. Я никогда не хотела ни в кого влюбляться, но, как мне кажется, отдала свое сердце Легендо.
        День Элантины
        Глава 43
        Нынешний День Элантины оказался самым неприметным за всю историю Меридианной империи. После недели Караваля, с его пылающими созвездиями и зреющим напряжением, все празднования по случаю дня рождения императрицы были отменены из-за того, что ее здоровье продолжало ухудшаться. Утром подданным сообщили о ее болезни, и потому вся Валенда пребывала в мрачном настроении. Даже солнце светило не так ярко; казалось, оно с удовольствием пряталось за облаками. Виден был лишь один его лучик, заглядывающий в комнату, где сидели сестры Донателла и Скарлетт Дранья.
        Телла чувствовала себя так, словно попала в мир, в котором ее сокровенные мечты и ночные кошмары сплелись в единый клубок.
        Мать множество раз являлась ей во снах, обычно тревожных и заканчивающихся одинаково: Палома снова и снова бросала дочь. Время от времени Телле снилось, что она возвращается. Эти видения походили друг на друга как две капли воды: она спит, а Палома подходит и будит ее нежным поцелуем в лоб. Тогда она открывала глаза и обнимала мать за шею, испытывая неописуемую радость.
        Телле всегда казалось, что желание плакать идет рука об руку с потребностью смеяться, даря почти болезненное счастье, которое тяжело наваливалось на грудь, стесняя дыхание, затрудняя произношение слов. Теперь, когда ее мать вернулась, это чувство стало проявляться еще более отчетливо.
        Палома лежала на кровати Скарлетт, умиротворенная, с бледными щеками, темными волосами и неестественно красными губами, похожая на сказочную Спящую Красавицу. Телла старалась не обращать внимания на слишком яркую окраску губ и кожи своей матери, напоминая себе, что в течение многих лет та томилась в плену карты и была не живой женщиной, а лишь изображением.
        Отныне Палома свободна - благодаря младшей дочери. Одна эта победа должна была подарить Телле крылья, внушить желание парить по комнате, выпорхнуть из окна и кружить над стеклянным внутренним двором внизу. Но подобная мысль взбудоражила воспоминание о паре вытатуированных на спине крыльев, что неизбежно направило мысли к тому, о ком она не должна была думать. О Легендо.
        Стоило ей произнести его имя, даже про себя, как кровь у нее в жилах вспыхнула.
        Она понятия не имела, куда он отправился после того, как оставил ее на ступеньках перед Храмом Звезд, и даже не хотела об этом думать. Не желала вспоминать каждую встречу с ним, каждое слово, которое он ей сказал, каждый взгляд, которым одарил, каждый поцелуй, которым они насладились. Воспоминания причиняли боль: жгли глаза, легкие и горло. Особенно тяжело ей делалось всякий раз, как она воскрешала в памяти их последние мгновения вместе.
        Продолжать думать о нем было похоже на слабость. Телла понимала: чтобы изгнать Легендо из своих мыслей после всего ими пережитого, ей пришлось бы стать совершенно бесчувственной. Но она этого не хотела. Однако и зацикливаться на нем тоже не стоило.
        Единственный способ перестать размышлять о нем состоял в том, чтобы сосредоточиться на своей матери, которая теперь здесь и в конце концов проснется.
        Телла не переставала изумляться тому, что Джекс сдержал обещание и вернул ей Палому. Может, он все-таки влюблен в Теллу, и она и правда его единственная настоящая любовь. С другой стороны, служить объектом сердечной привязанности Мойры - штука опасная. Но сейчас Теллу волновали вовсе не боги и богини Судьбы, ведь Джекс ясно дал понять, что им потребуется куда больше времени, чем ее матери, чтобы очнуться от многовекового заточения в картах.
        Телла отерла лицо Паломы смоченной в холодной воде тканью, хотя могла бы этого не делать, ведь жара у той не было. Однако сама Телла чувствовала себя лучше, делая хоть что-то.
        - Со времени своего исчезновения она нисколько не постарела, - заметила Скарлетт. - Это неестественно.
        - Ну, едва ли можно считать естественным нахождение в плену карты, - резонно возразила Телла.
        Скарлетт в ответ еще сильнее нахмурилась.
        Прошлой ночью, едва вернувшись во дворец, Телла плюхнулась на постель сестры и мгновенно заснула, а когда проснулась, увидела Джекса, внесшего на руках бесчувственную Палому. Он не сказал, где ее нашел, намекнул лишь, что благодаря великой жертве Теллы она освободилась из плена карты.
        Телла надеялась, что хотя бы на этот раз сестра предпочтет не говорить об их матери. Однако довольно трудно игнорировать кого-то, кто лежит прямо здесь, в комнате, да еще и выглядит проклятым. Скарлетт безжалостно допрашивала Теллу, пока та во всем не призналась.
        Скарлетт болезненно восприняла большую часть рассказа сестры, особенно то, что она заняла место Паломы внутри карты. Умоляя Теллу никогда больше не рисковать подобным образом, Скарлетт обратила свой гнев на их мать; и распалилась до такой степени, что была не в силах смотреть на Палому, не хмурясь.
        Телла не порицала сестру, понимая, что гневом та прикрывает собственное чувство вины, ведь она не знала о стольких вещах, происходивших во время Караваля, который на этот раз был самым что ни на есть настоящим. Но Скарлетт едва ли стоило терзаться. Еще более удивительно, что и Телла не могла заставить себя сожалеть ни о чем содеянном. Однако ей не следовало так сильно увлекаться Легендо, о котором, к счастью, сестра предпочла не упоминать вовсе.
        Телле было любопытно узнать, раскрыл ли Хулиан Скарлетт, что Данте и есть Легендо. Сама Телла, как оказалось, физически не могла об этом говорить. Скарлетт поделилась с младшей сестрой решением о том, чтобы дать Хулиану еще один шанс. В подробности она вдаваться не стала, понимая, каковы сейчас чувства Теллы касательно Легендо и Караваля. Однако Телла не сомневалась: сестра не удовольствовалась бы одними жаркими взглядами и поцелуями и не простила бы Хулиана так просто, следовательно, он все же раскрыл ей истинную личину Легендо, хотя прошлой ночью она этого и не показала.
        - Давай-ка сыграем в карты! - предложила Телла. - У тебя есть обычная колода? - Она выдвинула ящик стоящей у кровати Скарлетт тумбочки.
        - Нет! - Скарлетт так и подскочила на месте.
        Не отреагируй сестра так бурно, Телла, возможно, закрыла бы ящик, не приглядываясь к его содержимому, но крик Скарлетт распалил ее интерес.
        В ящике лежала книга в дорогом переплете из красной кожи, из-под которой выглядывало не менее красивое письмо.
        - Что это? - Телла вытащила конверт из-под книги. Он был адресован Скарлетт. Указанный обратный адрес оказался Телле незнаком, а вот написанное над ним имя, напротив, хорошо известно: граф Николя д’Арси.
        Телла в молчании села, решив, что поддаться эмоциям - отнюдь не лучшая идея. Скарлетт покраснела до корней волос.
        - Я все объясню, - сказала она.
        - А я считала, что ты хочешь дать Хулиану еще один шанс.
        - Так и есть. Но и Николя заслуживает того же.
        - Николя? Выходит, к своему бывшему жениху ты теперь обращаешься просто по имени? - Телла продолжала цепляться за призрачную надежду, что сестра шутит, намереваясь отплатить ей той же монетой за хранимые от нее секреты. Хотя, если все это правда, напряженные взгляды, которыми Скарлетт и Джекс обменялись в саду, теперь обретали смысл. - Значит, вот кого ты хотела отыскать с помощью Джекса?
        - Джекс сказал тебе, что я обращалась к нему за помощью? - Скарлетт казалась удивленной, как будто действительно доверяла Принцу Сердец.
        - Я видела, как вы с ним выходили из одного экипажа прошлой ночью, - призналась Телла.
        Скарлетт прижала руки к щекам в попытке скрыть румянец.
        - Я разыскала его после твоих слов о том, что он смог найти нашу мать. Я и сама пыталась искать Николя, но безуспешно. Попросив Джекса о помощи, я также, воспользовавшись возможностью, расспросила о его намерениях в отношении тебя. Правда, он не был со мной честен.
        - Едва ли нам с тобой пристало порицать кого-то за нечестность, - огрызнулась Телла.
        - Я хотела рассказать тебе о Николя, просто ждала подходящего момента. - Скарлетт бросила взгляд на мать, молчаливое напоминание о том, что не только у Скарлетт были секреты. - Я бы не стала утаивать от тебя подобное, просто знаю, что он тебе никогда не нравился.
        - И сейчас ничего не изменилось. Как по мне, ты совершила ошибку, вступив с ним в переписку.
        - Тебе не о чем волноваться, - заверила Скарлетт. - Я же не собираюсь выходить за него замуж. И все же была бы тебе признательна, если бы ты не стала ничего говорить об этом Хулиану. Полагаю, небольшое соперничество пойдет ему на пользу.
        - Так вот в чем дело? - ошеломленно воскликнула Телла. - Ты хочешь, чтобы граф с Хулианом боролись за тебя?
        - Я бы не стала называть это борьбой, - возразила Скарлетт. - Не буду же я заставлять их совершать в мою честь подвиги! С другой стороны, откуда мне знать, что Хулиан в самом деле мне подходит, если ни с кем его не сравнивать? Я-то думала, что ты будешь мной гордиться. Как-никак, именно ты всегда побуждала меня принимать собственные решения.
        Скарлетт ухмыльнулась, и Телла подумала, что она очень похожа на хитрую кошечку, которая только что научилась выскальзывать из дома незамеченной, чтобы исследовать лежащий за пределами привычных домашних стен мир.
        Телла всегда считала, что сестра ее недооценивает, а теперь выходит, что она сама недооценила Скарлетт.
        Упоминание о графе пришлось Телле не по душе. Хоть она больше и не доверяла картинам будущего, которые показывал Аракл, когда речь зашла о Николя д’Арси, у нее появилось ужасное предчувствие. Его письма всегда казались чересчур совершенными, а сам он по ним представлялся идеальным аристократом; но в реальной-то жизни безупречных людей не бывает! Наверняка он либо ужасно скучный тип, либо и вовсе мошенник. И все же, несмотря на сомнения, Телла гордилась сестрой за то, что та сделала такой смелый выбор.
        - Скарлетт, я…
        Вдруг по всему дворцу разнесся колокольный звон: протяжный, низкий, исполненный печали. Этот скорбный глас заставил Теллу содрогнуться, и она тут же позабыла все, что хотела сказать. Вовсе не таким звуком отмечается наступление нового часа. Нет, это траурные колокола, выводящие надрывную песнь утраты.
        Мать сестер зашевелилась в постели. Колокольный звон не заставил ее очнуться от своего проклятого сна, но явно потревожил. В перерывах между мрачной мелодией Телла услышала, что в коридоре суетятся: торопливые шаги, возбужденные голоса, безудержные рыдания. Тут-то она все и поняла.
        Императрица Элантина умерла.
        Телла встречалась с правительницей всего дважды, но испытала неожиданно мощный прилив эмоций при мысли о том, что ее земная жизнь окончена, глаза навсегда закрылись, а тело обмякло.
        Скарлетт, должно быть, еще не поняла, что случилось - просто не догадалась. Она поднялась с места и открыла дверь как раз в тот момент, когда мимо пробегала служанка.
        - Что за суматоха? - спросила она.
        - Ее величество скончалась, - подтвердила девушка. - Говорят, что новый наследник - ее пропавшее дитя - вот-вот впервые явит себя с вершины золотой башни. Все спешат в стеклянный двор, чтобы посмотреть. Вы, наверное, сможете увидеть его прямо из своего окна.
        Служанка унеслась прочь, а Телла пересекла комнату, чтобы пошире раздвинуть занавески на самом большом окне. Внутрь хлынул свет, густой, как мед, и очень яркий. Солнце наконец выглянуло из-за облаков и, судя по всему, решило наверстать то время, когда ленилось днем. Траурные колокола еще звонили, отчего сияние светила представлялось неправильным. Двор и вправду быстро заполнялся людской толпой.
        - Поверить не могу, что императрица мертва, - сказала Скарлетт.
        - Она бы тебе понравилась, - пробормотала Телла. - Она обнимала меня так, как мне всегда хотелось, чтобы обнимала наша бабушка Анна.
        - Анна тебя обнимала?
        - Всего один раз, - призналась Телла. - И, поверь мне, ты ничего не упустила.
        Телла не плакала, когда бабушка Анна умерла. Хотя эта женщина приложила немало усилий, чтобы вырастить внучек, Телла никогда не испытывала к ней привязанности. А вот императрица ей в самом деле нравилась. Их знакомство было кратким, но Элантина помогла ей многое переосмыслить. Если бы их пути никогда не пересекались, мать Теллы и Скарлетт могла бы до сих пор томиться в плену карты.
        Телла вытянула шею, глядя через стеклянный двор на золотую башню, все окна и балконы которой были открыты: слуги и служанки бросали с них лепестки черных цветов на собравшуюся внизу толпу. Этот траурный обычай оказывал еще более гнетущее воздействие, чем звон колоколов.
        Цветочный дождь не шел лишь с одного балкона - с него гордо реяли темно-синие флаги с ярким белым гербом Меридианной империи, а в центре стояла одинокая фигура.
        При виде которой у Теллы волосы на голове встали дыбом. Хоть она и не могла отчетливо разглядеть его лицо, зато хорошо видела высокий черный цилиндр. Это Легендо, в том не может быть сомнений.
        Негодяй!
        Телла знала, что он полон секретов, но чтобы настолько! Ничего подобного у нее и в мыслях не было. Он выдал себя за пропавшего ребенка Элантины. Вот почему он оставил ее на ступеньках, как только начался фейерверк; он ушел, чтобы посмотреть его вместе с императрицей. С другой стороны, решила Телла, он все равно бы ее бросил.
        Хоть это было совершенно неуместно, Телла не могла сдержать смех, клокочущий у нее в груди и рвущийся наружу. Она-то думала, что сама была ключевой фигурой Караваля. Но Легендо, конечно же, играл не в одну игру разом. Он прибыл в Валенду не только для того, чтобы уничтожить Мойр и забрать себе их силы. Он выбрал этот город в качестве игрового поля, чтобы претендовать на трон.
        Эпилог
        В сказках обычно бывает так, что в шестнадцать лет девушки либо узнают о своих магических способностях или, к примеру, о том, что на самом деле они принцессы, - либо оказываются во власти темных чар и нуждаются в помощи прекрасного принца, способного снять проклятие. Телла не знала, что ждет ее саму на семнадцатом году жизни, но что бы это ни было, окажется куда более впечатляющим, чем то, что пророчат сказки.
        Опечалившись из-за смерти Элантины, она почти забыла о собственном дне рождения. Однако, как только наступила полночь, она волшебным образом пробудилась ото сна. На сердце у нее все еще было тяжело, но она решила, что со временем это пройдет.
        Две ночи назад, заняв место своей матери в игральной карте, Телла решила, что добралась до истинной концовки. Но она была слишком молода для подобного. Ее приключения только начинаются, куда более всеобъемлющие, чем просто обещания, и ярче, чем созвездия. Испытав их, Телла станет легендарной.
        Тогда Легендо горько раскается, что бросил ее на ступенях храма и даже не попрощался.
        А возможно, он уже сожалеет об этом поступке…
        Телла бесшумно села в постели. Во мраке ночи парили тени, но она все же рассмотрела оставленный ей подарок так отчетливо, как при дневном свете. На столике у ее кровати стояла в вазе одинокая красная роза с безупречно белым стеблем, а под ней поблескивал серебристый конверт, потому что, конечно же, все, что касается Легендо, сияло в темноте.
        Телла вынула лист бумаги и, выбравшись из постели, подошла к окну.
        Она по-прежнему злилась на него и собиралась заставить пожалеть о том, что ушел от нее. Но ее сердце, казалось, уже обо всем забыло. Оно спотыкалось, подпрыгивало и отбивало рваный ритм, когда она открыла записку, оставленную им для нее.
        Бумага хранила его запах - запах чернил, секретов и злой магии. Его почерк, как обычно, был уверенным и размашистым. Читая, она запрещала себе улыбаться, но в сердце уже проклюнулся росток надежды.
        ДОНАТЕЛЛА,
        СЕГОДНЯ ТВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. А ЕЩЕ У НАС ЕСТЬ НЕЗАКОНЧЕННОЕ ДЕЛО - Я ДОЛЖЕН ТЕБЕ ПРИЗ ЗА ПОБЕДУ В КАРАВАЛЕ. НАЙДИ МЕНЯ, КОГДА ЗАХОЧЕШЬ ЕГО ПОЛУЧИТЬ.
        Я БУДУ ЖДАТЬ.
        ЛЕГЕНДО
        Глоссарий терминов и определений
        КОЛОДА СУДЬБЫ - способ предсказания будущего. Содержит 32 карты, подразделяемые на двор из шестнадцати бессмертных, восьми мест и восьми предметов.
        МОЙРЫ - согласно мифам, боги и богини судьбы Мойры, изображенные на картах Колоды Судьбы, некогда были материальными сущностями, наделенными магическими способностями. Предположительно, много веков назад они правили половиной мира, но впоследствии таинственным образом исчезли.
        СТАРШИЕ МОЙРЫ
        Убиенный Король
        Неупокоенная Королева
        Принц Сердец
        Дева Смерти
        Упавшая Звезда
        Госпожа Удача
        Наемный Убийца
        Отравитель
        МЛАДШИЕ МОЙРЫ
        Безумный Шут
        Узница
        Жрица
        Ее Прислужницы
        Невенчанная Невеста
        Хаос
        Дева на Сносях
        Аптекарь
        ПРЕДМЕТЫ
        Расколотая Корона
        Платье Ее Величества
        Пустая Карта
        Кровоточащий Трон
        Аракл
        Карта Всего
        Ненадкушенный Плод
        Ключ Грёз
        МЕСТА
        Утраченная Башня
        Сад Фантазий
        Зверинец
        Бессмертная Библиотека
        Полуночный Замок
        Воображариум
        Исчезнувший Рынок
        Негасимый Огонь
        МОНЕТА НЕВЕЗЕНИЯ - монеты, обладающие магической способностью определять местонахождение человека. Когда Мойры еще правили миром, влюбившись в смертного, они обычно тайком подкладывали ему в карман или кошель монету невезения, чтобы иметь возможность незаметно следовать за своим избранником. Монеты эти считались дурным предзнаменованием.
        АЛЬКАРА - древний город, в котором некогда правили Мойры. Ныне известен как Валенда, столица Меридианной империи.
        Благодарности
        Меня предупреждали, что писать продолжение будет сложно, но в случае «Легендо» это и вовсе казалось почти невозможным. В одиночку я бы точно не справилась. Благодарю Бога за чудеса и услышанные молитвы, а также за удивительных людей, которые помогали мне при создании этой истории.
        Спасибо моей семье: маме, папе, брату, сестре и зятю. Когда я только начала писать, то даже не представляла, каким приключением это для всех нас обернется. «Легендо» стали особенно трудной частью; не могу представить, как бы справлялась без вашей любви, поддержки и бесчисленных случаев, когда вы давали мне выплакаться. Мои самые лучшие родные, я бесконечно люблю вас!
        Сара Барли, вы поистине добрая книжная фея, осенившая мое творение своей магией; вы помогли сделать «Легендо» много лучше, чем сумела бы я. Благодарю за ваше терпение, когда я отправляла вам черновик за черновиком, за энтузиазм и трепетное отношение к моим героиням Скарлетт и Донателле и циклу в целом, а также за то, сколь глубоко вы прониклись сутью Караваля. Временами я отклонялась от выбранного курса, но вы неизменно возвращали меня на верный путь, чему я очень рада.
        Дженни Бент, ты потрясающая. Начни я записывать все то, за что благодарна тебе, - и список занял бы не одну страницу. Я безмерно рада, что ты мой агент. Спасибо, что никогда не разочаровывалась во мне, особенно в те моменты, когда я разочаровывалась сама в себе.
        Ида Олсен, не перестану благодарить тебя за то, как ты примчалась, подобно супергерою, и помогла спасти мое детище.
        Низкий поклон потрясающей команде «Флэтайрон Букс». О лучшем издательстве для моего цикла нечего и мечтать. Огромное спасибо всем, кто работал над книгой; особая благодарность Эми Айнхорн и Бобу Миллеру - как замечательно, что именно вы стали моими издателями!
        Не могу не отметить прекрасную команду «Макмиллан Аудио», с энтузиазмом принявшую «Легендо» в работу. Ребекка Соулер, вы невероятный чтец аудиокниг, и я бесконечно рада тому, как зазвучали и «Караваль», и «Легендо» за счет вашего чарующего голоса.
        Особая благодарность Патриции Кейв. Если ты когда-нибудь надумаешь уйти из рекламы, я буду горько плакать. Спасибо тебе за мудрые советы - и за то, что первой полюбила Джекса!
        Эрин Фитцсиммонс, обложкой для «Легендо» ты превзошла саму себя. Большое спасибо за то, что привнесла в книгу свою магию.
        Раз уж речь зашла о магии, не могу не поблагодарить Кейт Говард и других замечательных сотрудников «Ходдер энд Стоутон», стараниями которых мой цикл был тепло встречен в Соединенном Королевстве. Большое тебе спасибо, Молли Кер Хоун, что нашла это издательство и всегда оказывала огромную поддержку.
        Я невероятно счастлива тому, сколь много удивительных зарубежных издателей захотело опубликовать «Караваль» и «Легендо», подарив им новых читателей по всему миру.
        Низкий поклон всем моим замечательным друзьям! Стейси Ли, спасибо, что поделилась со мной своим творчеством, когда мое собственное иссякло, за бесконечные мозговые штурмы, блестящие идеи и за то, что стала для меня той подругой, в которой я нуждалась. Аманда Роулофс, спасибо, что всегда первой читаешь мои невнятные рукописи, но не перестаешь со мной дружить. Благодаря тебе история только выиграла.
        Лиз Бриггс и Эбигейл Вен, многократное спасибо, что прочитали и с энтузиазмом помогли мне с ранними черновиками (читатели, вы, возможно, тоже захотите поблагодарить Лиз, ведь именно ее стараниями в повествовании появилось больше сцен с поцелуями). Кейти Нельсон и Рошани Чокши, благодарю за столь необходимые телефонные разговоры и за то, что бросили все, чтобы прочитать ранние версии книги, когда я сама не была уверена, что двигаюсь в правильном направлении. Керри Манискалко, Джули Дао и Джули Эшбао, спасибо вам за бесконечные телефонные чаты, поддержку и за то сокровище, которым является ваша дружба. Благодарю прекрасных и неизменно готовых поддержать местных авторов: Джессика, Шеннон, Вэл, Дженни, Кристин, Адриенна, Роза и Джоанна, признательна за наши совместные трапезы и за то, что называю вас всех своими подругами.
        Также хочу поблагодарить замечательных читателей этого цикла! Мое сердце полнится вашей любовью и поддержкой. Спасибо за ваш энтузиазм и волнение, комментарии и фотографии, а также за то, что выбираете мои книги.