Дмитрий Даль
        
        Волчья сотня
        
        Добро, не отвергая средства зла, по ним и пожинает результаты; враю, где применяется смола, архангелы копытны и рогаты. Игорь Губерман
        Глава 1 Разведчики
        Утром выпал первый снег и заметно похолодало. Сбросившие пожелтелый лиственный наряд деревья стояли умытые белизной, готовые к предстоящему долгому зимнему испытанию. Проезжие тракты покрылись тоненькой корочкой льда, которая ломалась и трещала под копытами лошадей и колесами телег обоза. Скоро зима вступит в свои права, укроет землю и деревья толстой снежной шубой, заледенит дороги, проморозит реки и озера, выстудит жизнь из слабых и отчаявшихся.
        Сергей Одинцов встал ни свет ни заря, когда в лагере еще спали. Только дозорные возле костров бродили из стороны в сторону, то и дело подпрыгивая да притопывая, в надежде согреться. Холодно, жуть. Выдохнув, Сергей посмотрел на облачко пара, поднявшееся изо рта, зябко потер руками замерзшие плечи, покрытые простой полотняной рубахой, и вернулся в походный шатер.
        Возле ложа на деревянном приступочке стоял кувшин с колодезной водой. С ночи страшно хотелось пить. Серега в три глотка осушил кувшин, утер рукавом мокрые усы и вернул кувшин на место.
        Чем теперь заняться? Забраться на ложе, продолжить сон. У него еще есть пара часов в распоряжении. Или облачиться в теплое, седлать коня и прокатиться с ветерком по окрестностям.
        Последние несколько недель выдались тихими и спокойными. Солдаты Вестлавта топтали чужую землю и не встречали сопротивления со стороны хозяев. Складывалось впечатление, что князь Боркич либо испугался и отступил к самой столице, чтобы дать там решающий бой, либо готовит какую-нибудь хитрую ловушку, в которую и заманивает своей покладистостью вражескую армию. Одинцову все это не нравилось. Не любил он затишья. Они обычно перед бурей случаются, но деваться некуда.
        Сегодня во второй половине дня его сотня, получившая в народе название Волчьей, должна сняться с насиженного места вместе с тремя другими сотнями и отправиться на юг, на соединение с основными силами Вестлавта, чтобы массированно ударить по Вышеграду, столице княжества Боркич.
        Серега подошел к еле тлеющему очагу, взял в руки кочергу и помешал угли. Кататься по холоду совсем не хотелось, признаться, и спать тоже не тянуло. За последние дни он отоспался про запас. В такие минуты Одинцов тосковал по хорошей книге, которая помогла бы убить свободное время, разогнать скуку. Одна книга у него была. Сочинение Корнелиуса Кнатца, посвященное Железным землям, таинственной, закрытой от посторонних области, где жили магики, жрецы техногенного мира. Так их в свое время окрестил Сергей.
        При всем кажущемся Средневековье мир, в который оказался заброшен Сергей Одинцов, простой российский торговец, вовсе не был так прост. В нем немыслимым образом сочетались тяжелые стальные мечи, замки, стрелометы и огнестрельное оружие. Монополия на изготовление сложно-технических явлений, явно провалившихся из далекого будущего, принадлежала закрытой касте магиков. Большая часть этих высоколобых умников обитала в Железных землях, но были и такие, которые разъезжали по лоскутным государствам, торгуя изделиями направо и налево.
        Книга Корнелиуса Кнатца рассказывала о Железных землях, только была написана таким тяжеловесным языком, что после прочтения пары страниц тянуло налить себе стаканчик вина, затем и другой. А там уже и не до книги…
        Только вот пить с утра это по меньшей мере дурной тон. Да и не тянуло совсем.
        Серега собрался было вернуться на ложе, закутаться в одеяло и попробовать заснуть. Если уж не получится, то повспоминать родину, далекий двадцать первый век. В лихие дни, когда битвы сменялись битвами, о родине не вспоминалось. Не до этого. Но в часы отчаянной скуки проклятая ностальгия лезла горлом, напоминая Сереге, что, в сущности, он чужой в этом мире. Правда, то дурное чувство проходило, стоило дороге или новому сражению позвать его.
        Вот и сейчас полог шатра откинулся и внутрь без спроса скользнула серая тень. Одинцов потянулся к мечу, стоящему в изголовье, но отдернул руку. Лех Шустрик, верный друг, сопровождавший его с первых шагов в этом мире, стоял на пороге.
        -Кажется, я не помешал.
        -Чего тебе?- хмуро и недружелюбно спросил Серега.
        Шустрик почувствовал, что командир не в духе, и решил не экспериментировать с шутками, поэтому ответил просто:
        -В нескольких верстах отсюда замечен вражеский отряд. Пара десятков бойцов. Что они здесь делают - неясно. Часть разведчиков вернулась, остальные остались отслеживать передвижение противника. Что делать будем, Волк?
        Одинцов встрепенулся. Кажется, это утро обещало быть по меньшей мере интересным. В жилах забурлила кровь, проснулся охотничий азарт. Забыта предыдущая хандра. И вот он уже натягивает штаны, отдавая на ходу распоряжения.
        -Поднимай десятников Дорина и Черноуса. Поедем, покатаемся по окрестностям. Их ребята будут меня сопровождать. Мало ли чего. Надо бы узнать, откуда появился вражеский отряд. Только прошу, не создавай лишнего шума.
        -Лишний шум, это как ты во время побега с постоялого двора перепутал тазы прачки с походными барабанами?- съязвил Лех Шустрик и выскочил наружу.
        Серега так и застыл с сапогом в руке. Пришли воспоминания. Кажется, это было так давно и недавно. Всего каких-то полгода назад он был руководителем отдела розничных продаж в крупной торговой компании, занимающейся продуктами питания. Пять дней от звонка до звонка на работе, встречи, переговоры, контроль продаж, стимулирование сотрудников, логистика. Вечер пятницы, именуемый в народе
«тяпницей»,- посиделки в баре с друзьями до самой ночи. Выходные в бесконечной попытке выспаться. И новая рабочая неделя. Работать не ради того, чтобы жить, а жить ради того, чтобы работать. Всего один месяц в год он был предоставлен сам себе и мог прожить так, как хотел, без оглядки на деловое расписание. Не то чтобы Серега жаловался и его что-то не устраивало. Он жил лучше, чем многие его сверстники, да и жизнь у него была хоть и скучная, но стабильная. Не это ли люди ищут в сплошь меняющемся мире.
        Все изменилось в одночасье, когда он согласился с семьей отправиться за город по грибы-ягоды. Мог ли он тогда подумать, как сильно изменится его жизнь. Да и в страшном сне предвидеть не мог. Прогулка закончилась провалом в другой мир, где он был никто и звать его никак. Где даже за право быть свободным пришлось побороться.
        Его путь в новом мире начался с тюремной камеры, где он и познакомился с Лехом Шустриком. Так уж получилось, что их судьбы намертво связало с первых же дней знакомства. Вместе они оказались в рабстве у князя Боркича, только разные роли примерили. Лех Шустрик был отправлен убирать навоз за домашним скотом. Сергею Одинцову выпала участь стать рабом-гладиатором. На арене его прозвали Волком. Вместе они бежали из подгорного мира в сопровождении отряда таких же, как они, рабов. На них устроили охоту. Много приключений выпало на их долю, пока они не оказались в столице княжества Вестлавт Краснограде, где завербовались в армию. Так Сергей Одинцов стал командиром Волчьего отряда. Потом и оглянуться не успел, как оказался на полях сражений. Так же стремительно из простого десятника он возвысился до сотника. И теперь уже его головорезов называли Волчьей сотней, а с ним советовались воеводы.
        Казалось, мир простого торговца и сотника Волка отделяли тысячи километров и литры пролитой крови, а на деле всего-то каких-то полгода. Только вот в эти полгода помещалась целая человеческая жизнь.
        Серега тряхнул головой, прогоняя воспоминания.
        Кожаные штаны и куртка были скрыты металлическим доспехом, нагрудную пластину которого украшала оскаленная пасть волка, работа червийских кузнецов. Червия - маленькая деревушка в окрестностях замка Дерри, за взятие которого Одинцов получил звание сотника и право на собственный стяг. На плечи Сергей накинул теплый, подбитый мехом плащ. Голову укрыл шлем. Прицепив к поясу меч, он откинул полог палатки и вышагнул на улицу.
        Лагерь еще спал. Только чуть в отдалении у коновязи ржали встревоженные кони и виднелись суетящиеся воины, готовящиеся к выезду.
        Серега направился к ним.
        По-хорошему надо бы разбудить трех оставшихся сотников, поделиться с ними развединформацией и выработать совместные действия. Только вот делать этого совсем не хотелось. Привычнее самому все разузнать, а уж затем навязать свою тактику и врагам и союзникам.
        Возле коновязи Одинцова поджидал Лех Шустрик в компании десятников Черноуса и Дорина.
        Получив под свое начало целую сотню, Серега в первое время пребывал в полном оцепенении. Что ему делать с этой прорвой народа? Как он может рассчитывать на точность исполнения своих приказов, если он даже не знает всех этих солдат. Но решение пришло тут же. Во главе десятков он поставил проверенных людей из Волчьего отряда. Каждому своему бойцу он доверял. Не раз приходилось сражаться с ними бок о бок. Так что если он может доверять десятникам, то те из кожи вон вылезут, но установят среди вверенных им людей строжайшую дисциплину. И только таким образом Волчий отряд смог стать знаменитой на весь Вестлавт и Боркич Волчьей сотней.
        Лех Шустрик предложил, а Дорин его поддержал. И вскоре доспехи бойцов его сотни украсили волчьи морды, а на походном марше рядом с командиром ехал знаменосец с черным стягом, в центре которого красовалась волчья оскаленная пасть. Очень скоро весть о доблестных победах Волчьей сотни разлетелась среди друзей и врагов. Поговаривали, что командиром у них демон, непобедимый и бессмертный. Кто распространяет эти нелепые слухи, Одинцов не знал, но догадывался, что к этому Лех Шустрик руку приложил. По части пропаганды он оказался непревзойденным мастером. Солдаты мечтали попасть в его сотню, а враги молили богов, чтобы они развели их на бранном поле с Волчьими бойцами по разные стороны.
        И это всего за пару месяцев, что он провел в звании сотника. Внушительный результат.
        -Разумно ли ехать таким малым числом? Может, взять еще пару десятков. А лучше всю сотню поднять,- встретил Дорин командира предложением.
        -Ты старый перестраховщик. Комара увидишь, будешь по нему из пушки палить? Мы не знаем, откуда появились боркичи и сколько их. Разведка донесла - кот наплакал. Зачем по такому пустяку народ зря тревожить. А вот выяснить, что они тут забыли, надобно. Не станут же они под боком врага просто так ползать,- ответил ему Одинцов.
        -Давно мы боркичей не щипали,- мечтательно заявил Черноус, запрыгивая в седло.
        -И то правда,- согласился с ним Дорин.
        После битвы за замок Дерри, вестлавтское войско взяло еще несколько замков вассалов князя Боркича, пару раз встречалось в кровопролитных сражениях с полками регулярной армии княжества, но до решительного сражения так дело и не дошло. Народ роптал. Шептались по углам, что такой крохотный медвежий угол, коим было княжество Боркич, вот уже второй месяц завоевать не могут. Чего уж и на более сытый кусок пасть разевать.
        Одинцов считал, что они давно бы захватили княжество Боркич, если бы на него не позарились бароны Верчер и Каптинус, воодушевленные победами Вестлавта. Болеслав Боркич оказался хитрым лисом. Он умело стравливал завоевателей между собой, заставляя их воевать друг с другом. Тем самым он сохранял свою армию в состоянии боевой готовности. Надеялся, что из трех врагов уцелеет один, и тогда уцелевшего, изрядно ослабленного завоевателя ему не составит труда раздавить, словно гнусную вошь. Его не волновало, что из-за затянувшейся войны плодородные поля и богатые дичью леса скуднели, что крестьяне бросали свои хозяйства и бежали в соседние государств в поисках лучшей доли. Наступит мир и все вернется к прежнему укладу. А беглецов в случае поимки ждала виселица.
        Серега видел длинную лесную дорогу, по обе стороны которой висели трупы. Несколько десятков покойников разной степени сохранности: от свежака до почти обглоданного птицами скелета. Жуткое, надо сказать, зрелище.
        -Лех, останешься в лагере,- приказал Одинцов, оказавшись в седле,- если мы не вернемся к утру, поднимай тревогу.
        Шустрик скорчил недовольную физиономию. Он уже собирался прыгать в седло и ехать с ними, а тут такая несправедливость. Оставляют на хозяйстве. Но война даже бродягу вора приучает к дисциплине.
        -Будет сделано,- кивнул Шустрик.
        -Тронулись,- приказал Одинцов, первым выезжая с территории лагеря.
        За ним последовали два десятка солдат, стараясь сильно не шуметь, чтобы не разбудить весь лагерь.
        * * *
        Вражеский разъезд был замечен возле деревни Ульцы, небольшого поселения в двадцать домов на окраине густого Норанского леса. Раньше здесь жили охотники и медоводы, так в княжестве Боркичей называли бортников. Леса изобиловали дичью, в особенности часто попадался пушной зверь, поэтому на окрестных ярмарках ульские меха закупали даже торговцы из соседних баронств и княжеств. Брали, понятное дело, за мелочь, а продавали по звонкой цене. Но этих денег хватало, чтобы жить в достатке всем двадцати дворам. Солидный доход приносил также мед, а в особенности медовуха папаши Шмыря.
        Все изменилось с началом войны. Находящаяся далеко от границы с Вестлавтом деревня долгое время сохраняла спокойствие. Видно считала, что война до них не докатится. Однако уже вскоре на горизонте загромыхали пушки, по разбитым осенней непогодицей дорогам в столицу потекли беженцы. Многие из них не могли не заглянуть на теплый огонек в Ульцы, где часто бедолаг привечали, поили отварами, кормили сытно и провожали в путь.
        Только вот с каждым таким беглецом в деревне нарастала паника. И вскоре один за другим хозяева дворов стали собирать телеги в дорогу. Загружали под завязку нехитрым скарбом. Резали домашний скот, чтобы не достался врагу. Мясо солили, часть взяли с собой, а часть закопали, в надежде вернуться.
        Хуже всех пришлось бортникам. Оставить пасеку - бросить дело всей жизни. Кто на такое готов пойти? А взять с собой улья невозможно. Пчелкам не понравится долгий переезд, да и на телегах всем места не хватит. Вот только выхода у медоводов другого не было. Либо гибнуть под копытами вражеских коней, либо бросать любимое дело и бежать. Они выбрали жизнь и скитание. Все. Кроме бортника Никодима и кузнеца Микулы. Вдвоем они решили бросить вызов судьбе и остаться.
        Эту историю Сергей Одинцов слышал несколько раз. Лех Шустрик первым рассказал ее, когда Волчья сотня вошла в деревню, проехалась по центральной улице, наблюдая брошенные, мертвые с заколоченными ставнями дома, и встала на постой в полукилометре от поселения. Правда сперва он отправился в деревню вместе с десятком Вихря на разведку. Мало ли там враг незамеченный спрятался и собирается ударить в спину.
        Второй раз эту историю Серега услышал от кузнеца Микулы, оказавшегося, в сущности, отличным мужиком. Сперва он боялся завоевателей. Во время разведки Леха Шустрика только страх удержал его от выстрела в спину из самопального ружья, которое сам придумал и собрал у себя в кузне. Боялся, что оружие не сработает, а времени на доработку у него не останется. Зарубят враги, не задумываясь.
        Когда же он увидел, что завоеватели не собираются жечь деревню, да и выглядят не как звери дикие, а как обычные люди, к тому же нрава пусть и сурового, но справедливого (первым они нашли медовода и не тронули его), решил выглянуть из укрытия и пойти на контакт. Попался он на глаза самому Леху Шустрику. Другой бы на месте Шустрика выслушал запуганного мужика да зарубил, или отпустил бы с миром, в зависимости от настроения. Но Лех знал, что командиру Волку будет интересно услышать историю кузнеца.
        Поговорив с Одинцовым, кузнец Микула расщедрился и показал ему схрон папаши Шмыря, в котором хранился годовой запас медовухи. Два дня Волчья сотня с разрешения командира гуляла, отдыхала и телом и душой. Только дозорные посменно сторожили лагерь.
        Серега сперва задавался вопросом: откуда такая щедрость к завоевателям? Потом понял. Истина была проста, как полет стрелы. Крестьяне народ мирный. Их забота - пахать, сеять, охотиться, растить. Кто же владеет их землей - не так важно, если новый владетель к ним относится по-человечески.
        Волчья сотня продолжила путь и оставила позади себя деревню Ульцы. Одинцов и не думал, что когда-нибудь им придется вернуться сюда.
        * * *
        Несколько часов кавалькада всадников неслась по припорошенной снегом дороге. Менялись пейзажи вокруг: бесконечные, казалось, белые поля вдруг уступили место густому еловому лесу, который неожиданно полез с равнины в гору. Вскоре пришлось сбавить скорость, а затем и вовсе перейти на шаг.
        Серега приблизил к себе одного из вернувшихся назад разведчиков. Имени его он не знал, в сотне все называли паренька Крушила. Вероятно, за высокий рост и соответствующие росту бронебойные габариты. Широкие плечи, мускулистое тело, бычья шея, кулаки размером с колоду, одним ударом насмерть. И при этом Крушила был отличным разведчиком, могущим незаметно в стан врага пробраться и выйти из захваченной неприятелем крепости невредимым. В таланте бойца Одинцов успел убедиться лично, за что и назначил паренька десятником особого разведывательного десятка. Получив звание, Крушила остался чрезмерно доволен назначением и пытался рьяной службой доказать, что бляху десятника ему за дело дали.
        -Далеко еще?- спросил Серега.
        -Так… Совсем чуть-чуть осталось. Вон за тем пригорком мои люди и прячутся, там надоть коняг оставить. Дальше пешком пойдем,- ответил Крушила, указав направление рукой в кольчужной перчатке.
        -Добро,- согласился Серега.- Почему решил, что этот разъезд важен? Мало ли вражеских отрядов по лесам рыщет, в партизанщину ударилось.
        -Так… Командир, с ними же магик был. Я вот и подумал, с чего это магик с боркическими солдатами по лесам бродит. Непорядок это как-то. Совсем странно. Можно было, конечно, попытаться захватить боркичей, только мало ли магик что учудит, да и с вами посоветоваться стоит. Так что оставил своих, назначил старшего да рванул назад в лагерь.
        Прямо как в песне «Машины времени» поется: «Вот, новый поворот». Почему ему никто не сказал о магике, подвязавшемся к вражескому отряду. Тут и правда много странного. Магики торговцы технологической отрыжкой, так их прозвал Серега.
        Они продают нены, технологические изобретения, которым не место в средневековых декорациях. Револьверы, бинокли, динамо-машины, электрические бичи - сами по себе эти игрушки были чудом, проявлением магии, так думали местные, но подтолкнуть развитие лоскутных государств на путь промышленной революции не могли. За что и получили от Одинцова нелестное прозвище - отрыжка. С торговлей все понятно, осталось выяснить, что потребовалось магику в этих краях. И почему он вступил в союз с боркичами. Магики всегда придерживались нейтралитета в войнах.
        -Ты поступил правильно, Крушила. Сейчас мы во всем разберемся.
        Перевалив через холм, Одинцов приказал всем спешиться. Взяв под уздцы коней, бойцы свернули с дороги и углубились в лес, следуя за идущим по одним ему ведомым ориентирам Крушилой. Стараясь ступать бесшумно, Серега оглядывался по сторонам, наблюдая за на удивление тихим безмятежным лесом, слегка припорошенным снегом.
        Меж тем снегопад усиливался. Белые хлопья сыпались с неба, будто где-то там в вышине стая ангелов потрошила старые пуховые подушки. Такими темпами скоро поля и леса скроются под теплой снежной шубой и наступит настоящая зима. Интересно, она в этих краях суровая и трескучая, или только одно слово «зима», а на деле слякоть и грязь, как это было в последние годы в его родном мире.
        За этими мыслями Серега не заметил, как они вошли в лагерь разведчиков. Возле деревьев мирно стояли кони и, казалось, дремали на ходу. При виде приближающегося начальства с земли вскочили трое бойцов и вытянулись, словно на параде на Красной площади.
        -Кто за врагом глядит?- спросил Крушила.
        -Равд, Джагой и Селезень,- тут же отозвался самый старший разведчик с некогда густой черной бородой, ныне изрядно полинявшей проседью.
        -Добро,- кивнул Крушила.
        Солдаты привязали коней к деревьям и выстроились возле командиров. Одинцов окинул взглядом свое маленькое войско и удовлетворенно хмыкнул.
        -Веди нас. Посмотрим, что это за пташка в наши края залетела,- приказал он.
        Разведчики залегли на опушке леса, с которой открывался великолепный вид на деревню Ульцы. Теперь дома не выглядели брошенными. Легкий дымок поднимался из трех печных труб на окраине поселка. Лаяли собаки, которым не нравились захватчики, обживающиеся на чужой территории. На крыльце избы, стоящей ближе всех к лесу, показался высокий человек, укутанный в теплый черный плащ, покрытый золотым шитьем. Только ладно сшитые сапоги выглядывали из-под плаща. Узоры на одежде что-то напоминали Сереге. Немного подумав, он решил, что они похожи на переплетение математических формул, записанных вычурным шрифтом с завитушками и украшениями. Голова человека была скрыта капюшоном, так что рассмотреть лицо было невозможно. Хотя Серега честно пытался в купленный у сотника Кринаша несколько недель назад бинокль. Одинцов разглядывал магика, но, кажется, магик почувствовал его присутствие. Он посмотрел на опушку леса, где укрылись волчьи солдаты.
        -Что они там окопались?- спросил нервно Серега, отнимая бинокль от глаз.
        -Кто их знает. Второй день как печки топят, может, решили отдохнуть с долгой дороги,- высказал предположение Крушила.
        -Или на зимние квартиры встали,- выдал свою версию Дорин.
        -Это вряд ли. Магик-то в таком случае им на какой ляд сдался?- возразил Черноус.
        -С кузнецом или бортником на контакт выходили?- спросил Серега.
        -Так… это… нет, решили не форсировать. Дождаться командира. А там уже как решит,- сказал Крушила.
        -Понятно. На контакт выходить поздно. Будем деревню брать. А там уж и узнаем, что тут к чему. Слушаем диспозицию. Черноус заходит со своим десятком с юга. Я и Дорин с бойцами идем с севера. Входим в деревню одновременно по сигналу. К примеру, сигналом будет…
        -Крик болотной ядвы, я ее, стерву, очень хорошо изображать умею. Да и Селезень это дело умеет. Он может с другим отрядом пойти, чтобы готовность подтвердить,- предложил Крушила.
        -Добро,- согласился Серега.- Значит, так. Боркичей убиваем. Командира отряда и пару солдат взять живыми. Магика не трогать. Мне с ним нужно по душам поговорить.
        -Будет сделано, сотник. Не изволь беспокоиться,- кивнул Черноус.- Разреши выступать?
        -С Богом,- перекрестился Серега.
        Черноус с Дорином переглянулись, но не сказали ни слова.
        Крик болотной ядвы пришлось ждать с полчаса. За это время Серега успел изрядно замерзнуть. Еще бы, столько железа на теле, а погоды нынче не теплые, да и шевелиться особо нельзя, чтобы не выдать свое местонахождение. Наконец, над деревней пронесся протяжный заунывный вой, словно где-то кого-то резали. Крушила приложил руки ко рту, придал ладоням форму лодочки и повторил крик.
        Серега поднялся с земли, стряхнул с плаща прилипшие листья, вытащил меч и первым вышел из лесочка. Десяток Дорина и Крушилы последовали за ним.
        Они шли к деревне скорым шагом, стараясь не бряцать железом и не издавать лишних звуков. Но их все равно заметили издалека. Парнишка в белой полотняной рубахе, расшитой красной нитью, выглянул из избы, и в этот момент солнце проклюнулось сквозь прореху в облаках. Луч света коснулся доспехов крадущихся воинов, отразился и ослепил парнишку. Он прикрыл глаза от солнца козырьком-ладонью и уставился за изгородь. Терять нечего. Сейчас он поднимет шум.
        -В бой!- рявкнул Серега.
        Тут же тренькнула тетива арбалета, и болт вошел в живот парня, пригвоздив его к бревенчатой стене. Он даже звука не издал, но глухой стук вколачиваемого в бревно болта привлек внимание солдат, засевших в избе. Двое выпрыгнули с обнаженными мечами и в полном боевом облачении на крыльцо в тот момент, когда Одинцов был уже в десятке шагов от них. Мигом сориентировавшись, они бросились на врага. Один перепрыгнул через перила и оказался лицом к лицу с Серегой. Меч просвистел и упал Одинцову на голову. Серега отразил удар и двинул бойца железной перчаткой в лицо. Враг отступил на несколько шагов и тут же получил клинок в живот. Захрипел, зашатался. Серега вырвал меч из тела, и оно упало на землю. Мешок с костями.
        Увидев кончину товарища, второй воин закричал:
        -Враги! К бою!
        И тут же меч Крушилы отсек ему голову.
        Но его крик был услышан. Из отапливаемых домов один за другим во двор посыпались солдаты в разной степени готовности к битве. Здесь были бойцы, полностью экипированные, хоть сейчас в сечу, были и такие, что в одном исподнем с клинком наголо шли на врага.
        В следующую минуту Сереге стало не до посторонних мыслей. Две враждующие волны сошлись на поле боя. Зазвенели мечи, заплясала смерть.
        Одинцов рубил направо и налево, отражал удары и снова рубил, одним глазом отслеживая обстановку и ища повсюду магика, но его нигде не было видно. Дом, в котором он скрылся некоторое время назад, выглядел безжизненным. Из него никто не выходил, никто не входил. А что если магик уже успел смыться из деревни? Каким только образом? Телепортировался разве что. Сереге не было известно, владеют ли магики портативными телепортами, хотя эта технология была известна в этом мире. Только телепорты были закреплены за каким-то местом. К примеру, Лабиринт в подгорном гладиаторском доме или расставленные телепорты в потайном туннеле, ведущем в замок Дерри.
        Неожиданно Серега почувствовал, что сражаться ему стало тяжелее. Раньше он легко парировал выпады противника, наносил удары, а тут словно провалился в тягучее болото, сковывающее его движения. Он сосредоточился на бое и тут же понял, что все дело в противнике. Перед ним работал мечом опытный отчаянный солдат. Позади него на подстраховку уже спешили двое ребят, явно не с дружественными намерениями. Если не поторопиться, то скоро станет совсем невыносимо.
        Одинцов усилил натиск. Он рубился с отчаянностью последнего человека на земле. Клинок превратился в стальной вихрь, который, однако, никак не мог упокоить врага. Седоусый солдат бился со слепым отчаяньем, ловко парируя и отводя выпады Сереги в сторону. Одинцов почувствовал, как в нем просыпается волк. Слепая ярость затопила разум. Глаза полыхали безумием. Возможно, это разглядел боркич и струхнул. Дрогнула рука старого рубщика, Серега ощутил слабину и тут же ею воспользовался. Он рубанул сверху. Удар отразили. Меч Одинцова скользнул по клинку врага, но Серега не спешил его отводить в сторону. Вместо этого он резко рванул его вверх и засадил клинок боркичу под ребра. Седоусый испуганно взглянул на Одинцова и умер.
        Одинцов вырвал клинок из тела и тут же атаковал не успевших на выручку солдат. Первого он убил сразу, вскрыв ему горло. Со вторым пришлось повозиться несколько минут, но по сравнению с седоусым он был просто неумеха. Серега нанес секущий удар по грудине и тут же возвратным ударом рубанул по животу, словно знак «зорро» на теле оставил.
        Мертвец упал ему под ноги. Серега отвел меч в сторону, готовясь к новой атаке, но ее не последовало. Тяжело дыша, он огляделся. Улица перед избами была завалена мертвыми телами в доспехах и без. Живых врагов не осталось. Только нигде не был виден черный плащ с золотыми узорами. Магик как сквозь землю провалился.
        Одинцов нашел взглядом Черноуса и Дорина. Усталые, но довольные они улыбались, жадно вдыхая ртом холодный зимний воздух.
        -Берите ребят и обыщите все дома. Мне нужен магик. Он был тут. Я сам его видел,- приказал Серега.
        Дорин и Черноус тут же бросились выполнять приказание.
        Одинцов обернулся. Позади него, прислонившись к крыльцу избы, стоял Крушила с опущенным к земле окровавленным мечом.
        -Подсчитать потери,- распорядился Серега.
        -Будет сделано,- тут же подобрался Крушила и засуетился, подзывая к себе всех стоящих на ногах волчьих солдат.
        Потери были невелики. Трое мертвецов на два десятка, да пятеро раненых разной степени тяжести. У одного была сломана рука в районе кисти. Боркич в горячке схватки постарался. Вражеская сторона полегла полностью, за исключением двух бойцов, которых удалось взять в плен живыми. Один из них оказался командиром отряда.
        Молодцы, ребята, выполнили его приказ. Ради этого один из волков расстался с жизнью. Но зато теперь узнаем, что боркичи забыли в этих краях, да еще с таким козырем в рукаве.
        -Командир, мы нашли магика!- показался на крыльце одной из изб Черноус.
        Глава 2 Дознание
        Он лежал на полу, прикрытый черным с золотым шитьем плащом, так что сразу было неясно, то ли человек лежит, то ли на мешок с мукой плащ набросили. Солдаты Черноуса в нерешительности топтались возле тела, боясь к нему приблизиться. Вдруг все-таки магик живой, залег в засаду и выжидает благоприятного момента для колдовства. Первым угодить под его волшбу никому не хотелось.
        Серега бросил беглый взгляд на тело, перевел его на солдат и усмехнулся в усы. Ну надо же какие доблестные вояки. Еще минуту назад рубились с врагом, забыв обо всем, а теперь стоят, поджав хвост, и ждут неприятностей то ли от мертвеца, то ли от куля с мукой.
        Одинцов приблизился к телу, опустился на одно колено и решительно откинул плащ в сторону. Перед ним лежал мужчина лет сорока, неестественно бледный с обритой наголо и покрытой вязью татуировок головой. Остекленевшие черные глаза неподвижно смотрели в потолок. Серега попытался нащупать пульс у него на горле, но он не прощупывался. Мертвее не бывает.
        -Готов,- произнес он, поднимаясь с колен.- Кто его так?
        -Когда мы вошли в дом, он уже был того…- нерешительно, оглядываясь на командира, произнес один из бойцов.
        -Лежал вот так под плащом и не подавал признаков жизни,- закончил за солдата мысль Черноус.
        -Плохо. Очень плохо. Мне он нужен был живым,- задумчиво произнес Одинцов, тряхнул головой и решительно приказал: - Труп забираем с собой. У нас в сотне есть лекарь, надо бы осмотреть тело.
        -Командир, а что лекарь может. Травки там, муравки. Настои разные. Это завсегда пожалуйста. Но труп осматривать, это как-то… богомерзко…- произнес Черноус, скривившись в презрении.
        -Для дела нет ничего богомерзкого. Выполняйте мой приказ.
        Черноус кивнул. Солдаты бросились к магику, сняли с него плащ, расстелили на полу, переложили на плащ тело, подняли импровизированные носилки и вынесли из избы.
        -Нам нужно разговорить командира отряда. Что они тут забыли. Плохо, что магик мертв. Мы должны выяснить, почему он умер,- медленно, словно принимая какое-то решение, произнес Сергей.
        -Как ты собираешься это выяснить?- спросил Черноус.
        -Хочу разговорить мертвеца.
        Десятник присвистнул от удивления. Такого заявления он не ожидал услышать. Нерешительно переступил с ноги на ногу, не ведая, что ему делать дальше. Одинцов заметил его колебания.
        -Пленников допрашивать здесь будем. Кажется, Крушила у нас умеет развязывать языки. Позови его ко мне. Также найдите бортника и кузнеца. Если они еще живы, я хочу с ними поговорить.
        Черноус кивнул и вышел за порог, оставив Одинцова в одиночестве.
        Серега взял табурет, поставил его рядом с большим обеденным столом, снял с головы шлем, а с плеч плащ, отцепил от пояса меч и сложил все на стол. После чего опустился на табурет.
        «Сейчас бы кружечку забористого пива»,- подумал он.
        И зачем так рано отпустил Черноуса. Надо было его попросить привести бортника вместе с медовухой. Азарт штурма деревни улетучивался, наваливалась привычная скука. Кружечка ароматного меда сейчас бы не помешала.
        На крыльце послышались глухие шаги и в избу вошел Крушила в сопровождении медовода Никодима и кузнеца Микулы. Они выглядели смущенными и растерянными, старательно отводили взгляд. С чего бы это? Не далее как неделю назад они привечали Волчью сотню и вели себя очень смело и открыто. Что изменилось с тех пор?
        Серега увидел, что Никодим держит в руках глиняный кувшин с медовухой. Кажется, будет и на их улице сегодня праздник.
        -Крушила, будь добр, найди нам посуду,- попросил Серега.
        Через минуту перед ним на столе появились три глиняные кружки.
        -Разливай, Никодим, чего замер, словно истукан. Али гостям не рады?- хитро прищурившись, произнес Серега.
        -Да как же не рады, батюшка спаситель. Мы завсегда вам рады. Вы же нас от верной смерти спасли. Когда могли убить, не задумываясь. А тут жизнь даровали да имущество наше трогать не стали. Помнится, годов так десять назад, когда ваш князь и наш вздумали силенками померяться, нам деревню пришлось заново отстраивать,- засуетился Никодим, наполняя кружки медом.
        Сесть им Серега не предложил. Во-первых, легкий дискомфорт при общении заставит их нервничать. Не забудут, что они на допросе, пускай и с кружкой меда в руке. Во-вторых, лишних скамей и табуреток в доме не наблюдалось. Видно, на дрова для печки пошли.
        Одинцов поднес кружку ко рту и вдохнул аромат. Голову слегка повело от такого сказочного запаха. Он пригубил, насладился первым глотком, а потом, крякнув от удовольствия, опустошил кружку до середины.
        -Рассказывайте, добры люди, откуда у вас появился этот отряд? Что надобно им было? Да почему они у вас на постой остановились? Странно как-то это все выглядит.
        Никодим с Микулой переглянулись, не сговариваясь припали к кружкам, выпили их до донышка и приступили к рассказу. Говорил в основном кузнец. То, о чем он забывал, подсказывал медовод, изредка перебивая старого товарища.
        Из их рассказа складывалась следующая картина. Отряд боркичей появился в деревне два дня назад под вечер. Никодим как раз заканчивал поковку, надо было поправить подковы для старой клячи, единственной тягловой лошади на весь поселок. Отряд въехал в деревню бесшумно, так что кузнец ни о чем не знал, пока в кузню к нему не заявились двое солдат, которые, не говоря ни слова, приложили ему по лицу пару раз, после чего отвели в одну из заброшенных изб. До начала войны там жила бабка Аграфена, старая травница. Избу занял командир отряда. Возле него непрестанно находился странный человек, облаченный в черный плащ с золотым шитьем. Лица своего он не показывал, но складывалось впечатление, что он главный в этом отряде. Командир назвал свое имя - Ишвар. Он долго расспрашивал кузнеца о вражеских войсках: видел ли он солдат Вестлавта, где они сейчас находятся. После допроса Никодима настал черед Микулы. Им пришлось рассказать, что большое войско в несколько сотен прошло мимо их деревни и ушло на юг. Несколько дней назад кузнец ходил на охоту, силки проверить и видел издалека лагерь Вестлавта. Значит, войско
до сих пор на месте. Ждут, вероятно, чего-то. Командиру Ишвару новости понравились. Он улыбался, точно спелая тыква на празднике урожая. После чего приказал кузнецу и медоводу возвращаться к себе домой. Несколько дней они побудут в деревне, после чего съедут. До этого времени поселок запрещено покидать. Лучше вообще из дома носу не высовывать. Целее нос будет. На этом командир Ишвар их отпустил.
        -Когда мы выходили, я… это… взгляд на странного человека бросил. Так вот… он склонился над командиром и что-то тихо ему говорил. Только ни слова слышно не было, только шипение какое-то, словно змеиное,- уточнил рассказ кузнеца медовод Никодим.
        -Интересно, друзья мои, очень интересно,- задумчиво произнес Сергей.
        Он призывно хлопнул пустой кружкой по столу, и мед овод поспешил ее наполнить.
        -Чем они занимались, пока находились в деревне?
        -Так ничем. По домам сидели, словно тараканы за печкой. Отогревались, что ли. Дома вот топить стали. Иногда этот в черном прогуливался вдоль околицы. Но большую часть дома просидел,- ответил кузнец.
        -Что, по-вашему, они здесь делали?- поинтересовался Серега, делая большой глоток.
        С медовухой пора заканчивать. Последняя кружка, а то, не ровен час, до обеда набубениться можно.
        -Думаю я, ждали они кого-то или чего-то,- робко высказал предположение Микула.
        -Точно ждали,- подтвердил жарко Никодим, точно ему эта мысль в голову не приходила, но только он ее услышал, как сразу почувствовал в этом соль и истину.
        -После той ночи вам доводилось общаться с Ишваром?- спросил Серега.
        -Так какой там. Он из дома и морды не казал. Только вот солдаты бегали, его приказы выполняли.
        -Какие приказы?- насторожился Одинцов.
        -Да кто его знает. То бывало куда-то в лес сходят, то по дороге на север уедут на полдня,- махнул рукой в сторону окна Микула.
        -Любопытно. Никодим, а они знали, что у тебя медовуха есть? Небось все запасы попортили, гады?- спросил Серега.
        -Знать-то знали, только вот ни разу бутылку не попросили. Косились в сторону моих запасов, но ни-ни.
        -Боркичи всегда так ведут себя? Они что, не пьют совсем?
        -Как же не пьют. Очень дюже любят это дело. Завсегда рады кружку пропустить, а тут всю дорогу такие серьезные,- всплеснул возмущенно руками Никодим.
        Хорошо, что кувшин стоял на столе, а то сейчас бы разбил его вдребезги.
        Одинцов больше не стал расспрашивать местных, вряд ли они знали что-то больше, чем сказали. Допив кружку до конца, он отпустил их по домам.
        Отставив в сторону пустую посуду, Серега крепко задумался. Отряд на их рубежах появился неспроста. Явно они проводили разведывательные действия. Солдаты выходили за пределы деревни, могли отправить гонца и доложить обстановку на территории. Они точно кого-то ждали, только вот так до сих пор и не ясно кого. Хотя этот вопрос можно прояснить у командира Ишвара. Остается невыясненным только, что делал с ними магик, а главное, почему он умер. Ненасильственная смерть магика очень не нравилась Одинцову.
        Серега заметил мнущегося в нерешительности на пороге Крушилу и кивнул ему.
        -Найди мне десятников Черноуса и Дорина. И готовься к допросу пленных. Ты должен развязать им языки и узнать все, что они пытаются от нас скрыть.
        Крушила молча исчез за дверью.
        Одинцов закрыл глаза и несколько минут провел в спокойствии, пока не появились десятники. Они сразу возвестили о себе громкими бухающими шагами на крыльце и звоном железа.
        Ввалившись в избу, первым заговорил с командиром Дорин.
        -Что мы здесь делаем, Волк? В деревне больше нет врага, пора назад.
        -Я так не считаю,- твердо заявил Сергей.- Мы должны все разузнать до конца. Эти ребята кого-то ждали. Надо только выяснить кого. Может, стоит остаться здесь да взять нового гостя за жабры. Вдруг это будет очень высокая шишка.
        -А ты не думаешь, что боркичи пронюхали про то, что наши сотни встали тут на постой, да решили застать нас врасплох? Перебить сонными возле лагеря? Меньше врагов, меньше проблем?- спросил Черноус.
        -Может, и так. Тогда святое дело - преподнести наглецам сюрприз. А может, тут что-то серьезное кроется. Мы обязаны это узнать. К тому же не забывайте про магиков. Они придерживаются мира со всеми, никому не помогают, а тут среди врагов. Почему? В любом случае скоро мы все узнаем. Крушила добудет информацию, и нам предстоит решить, что с ней делать.
        Одинцов умолк и обвел взглядом суровые, серьезные лица десятников. Прониклись положением. Это хорошо. Успех их операции зависит от быстроты действий. И никаких сомнений.
        * * *
        Командир Ишвар, несмотря на лицо в кровоподтеках и безвольно свисающую правую руку, выглядел очень мужественно. Он не боялся захватчиков и гордо смотрел им в глаза. Сломать такого будет очень сложно. Они столкнулись с борцом, не привыкшим проигрывать. Серега это понял сразу, как только двое солдат ввели пленного с завязанными за спиной руками в избу.
        Он был в одном исподнем с босыми ногами. Красный от холода нос, трясущиеся губы. Замерзший, но непокоренный. Таким предстал командир вражеских разведчиков перед Одинцовым.
        Его заботливо посадили на стул со спинкой и крепко привязали, после чего солдаты поспешили покинуть избу. Тот спектакль, который здесь должен был разыграться, вряд ли мог им понравиться.
        Меж тем Крушила готовился к своему сольному выступлению. Он принес со двора кожаную сумку с различными ножами и иглами, выглядевшими зловеще, и разложил на столе. Ишвар увидел арсенал палача и заметно побледнел, но не проронил и слова. Рядом с холодным железом оказались несколько пузырьков с мутными жидкостями, и пара металлических стаканов. Похоже, Крушила знал свое дело.
        -Уважаемый,- обратился к Ишвару Одинцов,- вам очень не повезло. Вы оказались ни в то время и ни в том месте. Возможно, попадись вы в руки кому-нибудь другому, у вас остался бы шанс умереть молча, не выдав своих. Но вы в руках командира Волчьей сотни. Слышали обо мне?
        Судя по скривившейся физиономии Ишвара, он был наслышан.
        -Так что мы в любом случае вытянем из вас всю информацию. Лучше уж если вы по-доброму нам все расскажете. Вопросов всего два. Кого вы здесь ждете? И зачем с вами магик?
        Ишвар гневно сверкнул глазами и не сказал ни слова. Только крепко стиснул зубы, словно готовился перекусить путы, сковывавшие его. Жаль только - не дотянется.
        -Что ж, вы выбрали свой путь. Я умываю руки. Приступай,- приказал Сергей.
        Для цивилизованного человека из родного мира Одинцова то, что происходило дальше в комнате, выглядело бесчеловечно и ужасно, но не для Волка, командира Волчьей сотни. Он давно уже привык к тому, что мораль и жизненные правила прежнего мира были неприменимы в новом. С ними нельзя было выжить. Если же хочешь вызнать секретную информацию от врага, то лучший способ передать его в руки палача. В конце концов, это может спасти не один десяток жизней.
        Ишвара пилили и резали, загоняли под ногти иголки и прижигали каленым железом. Он кричал, рычал и стонал, потел и несколько раз обделался, отчего в комнате стало нечем дышать.
        Одинцова замутило, и он вышел на крыльцо, оставив Крушилу заниматься своим ремеслом. Главное - это результат, а наблюдать за зрелищем в жанре «Пила -1-2-3» его совсем не прельщало.
        Морозный воздух мигом отрезвил, прогнал дурноту. Вцепившись в перила, Серега наблюдал за тем, как солдаты убирают с деревенской улицы трупы. Местом для складирования мертвецов избрали один из брошенных домов с заколоченными ставнями. Боркичи на него не польстились, а волчьи солдаты взломали замок на дверях и превратили дом в могильник.
        Серега шумно вдохнул холодный воздух, отер горячий лоб ладонью и решил прогуляться. Пока Крушила трудится, появилось время взглянуть на мертвого магика да и просто проветриться, изгнать от себя тяжелый дух.
        Одинцов поймал бегущего мимо солдата за рукав, остановил и спросил, куда отнесли тело в черном плаще. Боец вытянулся, смело глянул в глаза командиру и махнул рукой в сторону третьей справа избы.
        -Тама.
        Сереге эта смелость понравилась. Надоело, что тебя воспринимают как какой-то объект для поклонения, небожителя тоже мне нашли. Волчью сотню в первую очередь куют солдаты, которые в ней служат.
        -Как зовут?
        -Якуб,- расплылся в довольной улыбке солдат.
        -Молодец,- хлопнул его по плечу Серега и пошел дальше.
        Поднявшись на крыльцо избы, Одинцов некоторое время постоял в нерешительности, даже оглянулся на залитый осенним солнцем двор, после чего решительно толкнул дверь и шагнул внутрь.
        В избе было темно. Не так, чтобы ничего не видно, как в народе говорят «хоть глаз выколи», а сумеречно. Стоило глазам привыкнуть, как Сергей стал различать очертания предметов. Но чтобы разглядеть тело, этого недостаточно. Он подошел к плотным ставням и распахнул их, впуская солнечный свет в дом.
        Мертвец лежал на полу, прикрытый черным плащом, Одинцов взял табурет, поставил его рядом с телом, сел и только после этого сдернул плащ. Магик был одет в черную полотняную рубаху, поверх которой красовался черный кожаный жилет с металлическими заклепками. На ногах черные штаны, подпоясанные ремнем, и сапоги с голенищем-гармошкой. Оружия возле тела Сергей не обнаружил. То ли его изначально не было, то ли солдаты успели помародерствовать.
        Сергей склонился над трупом, внимательно его осмотрел, пытаясь понять, от чего умер магик. Оттолкнув табурет в сторону, он встал и перевернул тело на живот. Ни с той, ни с другой стороны следов насильственной смерти не было. Никто его не заколол, не зарубил. Могли отравить, но в избе, где его нашли, не было кувшина с жидкостью, да даже кружек не было. Крушила в соседнюю избу бегал.
        Серега вернул мертвеца на спину, тщательно его обыскал и ничего не нашел, кроме золотого браслета в виде изгибающегося дракона. Он стянул его с руки и надел себе. Мертвецу все равно без надобности.
        Веки магика внезапно дрогнули, и он открыл глаза.
        Громко чертыхнувшись, Серега отскочил в сторону, а его сердце замолотило с устрашающей силой в тамтамы. Но мертвец больше не шевелился. Он безучастно смотрел остановившимся взглядом в потолок. Кажется, это просто остаточное сокращение, а не зомби - хоррор наяву.
        Больше Серега к телу не приближался. Неожиданно проснулась старая боязнь мертвечины. Столько времени не шевелилась, а тут настойчиво постучалась в душу. Сейчас бы выпить кружечку совсем не помешало.
        Интересно все же, как умер магик.
        «Может, он просто приказал остановиться сердцу, и то его послушалось»,- подумал Сергей, не зная в тот момент, до какой степени он был прав.
        Покойника он решил больше не беспокоить. Пусть так лежит. Бочком он выбрался из дома, спустился по лесенке и направился в обратный путь. Надо узнать, как там дела у Крушилы. Может, уже нашел что полезное.
        По пути он встретил Дорина. Тот было направился к нему, хотел о чем-то поговорить, но Одинцов отрицательно помотал головой.
        -Не сейчас, занят, попозже пообщаемся,- бросил он.
        Войдя в избу, Серега увидел усталого Крушилу, сидящего возле стены на скамье. С закатанными по локоть рукавами и заляпанными кровью руками он отдыхал с закрытыми глазами после тяжких трудов. Судя по блестевшему от пота лицу, пытки дались ему нелегко.
        Ишвар сидел неподвижно на стуле с опущенной на грудь головой. Казалось, он не дышит, но, приглядевшись, Одинцов увидел, что это не так. Возле стула лежала пустая бутыль из-под какого-то снадобья.
        -Что, получилось?- спросил Серега.
        Крушила вздрогнул, открыл глаза и, увидев командира, попытался вскочить, но при этом сильно треснулся об навесную полку с глиняной посудой. Она посыпалась на пол и с грохотом стала биться.
        Ишвар вздрогнул, но голову не поднял.
        -Поаккуратней с казенным имуществом,- укоризненно произнес Сергей.
        Крушила болезненно поморщился, но промолчал.
        -Так что удалось узнать?
        -Пока ничего. Но сейчас он все расскажет, не извольте беспокоиться. Я напоил его правдолюбом. После этого напитка смолчать он не сможет,- заверил Одинцова Крушила.
        Серега вытаращился на него, словно кроманьонец на бензиновую зажигалку.
        -Так чего ты сразу не опоил своим пойлом колдовским? Зачем нужна была вся эта кровь?- возмутился Одинцов.
        -Потому что для исповеди душу подготовить надо через тело. Если не сломать тело, то он смог бы и дальше правду укрывать.
        -Чтоб тебя,- выругался Серега.- Долго еще ждать осталось?
        -Да вот уже должен очнуться. Сейчас я его расшевелю.
        Крушила приблизился к Ишвару и ударил наотмашь по лицу. Боркич дернулся, поднял голову и открыл глаза. Они были мутными, с расширенными зрачками. Он дико озирался по сторонам, словно видел избу и мучителей в первый раз. Попробовал встать, но тут обнаружил, что привязан, и неожиданно успокоился.
        -Ты слышишь меня?- спросил Крушила, поднимая кровавое лицо Ишвара за подбородок, так чтобы посмотреть ему в глаза.
        -Я тебя слышу,- глухим, словно идущим из-под земли голосом ответил боркич.
        -Ты готов честно отвечать на вопросы?
        -Готов.
        Крушила обернулся к командиру.
        Теперь настал его черед расспросить пленника.
        Одинцов подхватил табурет, поставил его напротив Ишвара и сел, так чтобы видеть кровавую маску смерти, в которую превратилось его лицо.
        -Зачем вы приехали сюда?
        -Нам приказали.
        -Кто отдал приказ?
        -Сотник Ярин. Он сказал, чтобы мы выдвигались на окраину Норанского леса, разведали местность и остались дожидаться…
        -Кого дожидаться?- спросил Серега.
        -Подхода сотни Ярина. Воевода Зарецкий отправил моего командира на охоту. Мы должны были первыми достичь указанного места, после чего сообщить есть дичь или нет.
        Одинцов ничего не понимал. Какая дичь, какая охота? Что все это могло значить?
        Постепенно из сказанного Ишваром проявилась целостная картина. Откуда-то, по всей видимости, к этому приложили руку магики, боркичам стало известно, что Волчья сотня во главе со своим командиром стоит лагерем в Норанских лесах. Князь Болеслав Боркич объявил сотника Волка своим личным врагом и приказал его во что бы то ни стало уничтожить. Неожиданно магики предложили свою помощь. Удостоверившись, что сотник Волк находится в этих лесах, Ишвар должен был отправить срочное послание сотнику Ярину. После его получения сотня Ярина незамедлительно должна была выступить к точке встречи. Прямых боестолкновений с армией Вестлавта не планировалось. В сотне Ярина ехали профессиональные убийцы, которые должны были проникнуть в Волчий лагерь и убить Волка. После чего отступить. Если операция прошла бы успешно, то к сотне Ярина подошли бы основные силы воеводы Зарецкого, и тогда они атаковали бы войско Вестлавта.
        Ишвар закончил говорить, а Серега продолжал неподвижно сидеть напротив него, осмысливая услышанное. Нет, это, конечно, приятно, что тебя до дрожи в коленках боится местный князь, хотя Одинцов никак не мог понять, с чего бы это. Таких удачливых командиров в Вестлавтской армии много. Почему именно он? Но что самое любопытное, почему магики вдруг решили нарушить равновесие и поддержать одну из воюющих сторон. Чем он так опасен для магиков?
        Ответов не было.
        -Что с ним делать, командир?- нарушил молчание Крушила.
        Серега встал, сгреб со стола свою амуницию и молча направился к двери. На пороге он обернулся и сказал:
        -Избавь его от мучений.
        Глава 3 Бой
        Кони пряли ушами и пофыркивали, тревожно переступали с ноги на ногу. Стоять на одном месте невмоготу, поскорей бы в бой, в лютую сечу. Они откуда-то знали, что их ждет впереди. Одно слово - боевые кони, прошедшие через множество сражений. Тело напряжено, каждый мускул на взводе в ожидании приказа. Готовность с места в карьер.
        Серега сидел в седле, напряженно вглядываясь за околицу деревни, на руку намотаны поводья. Можно было воспользоваться биноклем, чтобы разглядеть приближающихся врагов, только в вечерней темноте бинокль не поможет. Позади него застыли в седлах четыре десятка волчьих солдат - ударный кулак одинцовской армии. Десятники Вихрь, Бобер, Лодий и Крушила держались рядом с командиром, ничем не выдавая тревогу и нетерпение.
        Большинство десятников сочли план сотника авантюрным, к тому же идущим вразрез с приказом воеводы Глухаря, который наказал не покидать расположение лагеря до своего возвращения. Куда он уехал и зачем, даже Сереге не было известно. Однако десятники безоговорочно поддержали командира. Волк всегда поступал по-своему, часто нарушал приказы, только всегда выходил победителем и доказывал свою правоту высокими результатами. Одно взятие замка Дерри и сражение с кабаньеголовыми рыцарями при Тусклых холмах о многом говорило. Жаль только сотники Кринаш, Ругвольд и Сабутай отказались поддержать Волка, правда пообещав в крайнем случае прийти на помощь. Такой ответ немало разозлил Одинцова. Ну да бог им судья. Настанет час расплаты.
        Серега разделил свою сотню на четыре не равные части. Сам возглавил кулак из четырех десятков, который оставил в расположении деревни. Укрыться всадникам среди изб и облетевших садов оказалось не так уж просто. Куда ни встань, отовсюду как на ладони. Одинцов злился, пробовал варианты, но его все не устраивало. Выход подсказал кузнец Микула, отворивший двери общинной конюшни, куда волчьи солдаты набились, словно рыба в садок. Место удачное, проглядывался каждый сантиметр на подступах к деревне. С другой стороны, если кузнец окажется засланным казачком, то в этой конюшне их разом можно прихлопнуть. Двери заложить да подпалить строение со всех концов. Только Серега Микуле верил. Мужик железный, правильных взглядов на жизнь, не подведет.
        На совещании десятников день назад, где определялась стратегия грядущего боя, Одинцов предложил заманить врагов в деревню, а уж на тесных улочках уполовинить гостей из арбалетов с крыш, а затем точечными ударами добить оставшихся. Тех же, кто попытается бежать, сомнет конница. План казался идеальным, только вот Черноус его сразу разметал в пух и прах, заявив, что боркичи не дураки и в деревню не сунутся. Нужда заставит, разобьют лагерь на околице, а в деревне всем тесновато будет. Если же они заподозрят неладное, то атакуют зажигательными стрелами деревню издалека. Деревянные избы вспыхнут за милую душу. А пока волчьи солдаты собьются в боевое построение, добрая половина останется лежать на земле.
        Серега вынужден был согласиться с Черноусом. Совещание затянулось до глубокой ночи, но ловушка была выстроена, осталось только дождаться добычу и захлопнуть капкан.
        И вот несколько часов назад разведчики, ворвавшиеся в деревню, принесли весть. Армия сотника Ярина на подходе. У волчьих солдат осталось время выдвинуться на позиции и встать в засаду.
        Серега не сомневался в победе. Он не знал, откуда пришло это чувство, но оно напитало его спокойствием и решительностью.
        Вот показались первые тени вдалеке на дороге. Одинцов не мог разобрать подробностей. Сквозь приоткрытые двери конюшни лился лунный свет. В крайних домах деревни мерцал в окнах трепещущий огонь лучин - иллюзия жизни. Враги должны поверить, что их тут ждут друзья.
        Минуты текли медленно, словно медовая патока в бочку. Вражеская армия приближалась. Серега уже мог разобрать их построения. Первыми шли конные десятки. Приличное количество. Позади маршировала пехота с копьями в руках и щитами, прикрывавшими грудь. Осматривая накатывающий вал железа, Серега выискивал взглядом командира армии. Он скользил по доспехам и оружию, взгляду не за что зацепиться.
        Наконец, он увидел сотника Ярина. Сомнений быть не могло, это он. Могучий богатырь, закованный в пластинчатый доспех, с огромным щитом, притороченным к седлу. На щите был изображен костер, на котором корчились грешники, над костром заливался смехом череп с горящими изнутри глазами. Жуткое зрелище. Голову рыцаря закрывал шлем, исполненный в виде смеющегося черепа. Подле сотника ехали пятеро рыцарей в тяжелых доспехах - личная охрана.
        Серега поднял вверх правую руку, сжатую в кулак, приказывая приготовиться.
        Враги приближались все ближе и ближе. Судя по расслабленной позе Черепа, они не ожидали подвоха, убежденные в собственной неуязвимости. Минуты наполнились вечностью. Казалось, время просто остановилось. Одинцов чувствовал, как окружающее пространство налилось грозой, готовой вот-вот разразиться смертоносным ливнем.
        Враги пересекли линию смерти, намеченную Серегой. Волк выхватил меч из ножен и пустил коня вскачь, ощущая спиной, как пришла в движение людская масса. Они вылетели из конюшни, словно сошедшая с снежных круч лавина. В считаные секунды оказались за пределами деревни и понеслись на врага, сохраняя холодное молчание.
        Череп, похоже, почувствовал неладное. Дернул руку вверх, останавливая движение войска. Но даже природа играла за Волчью стаю. Луна спряталась, и в сгустившихся сумерках ему было не разглядеть, кто это приближается к ним. Минутное замешательство. И в воздух поднялась туча стрел, она обрушилась на головы боркичей, выкашивая солдат. Замешательство. Крики боли и ужаса, взметнувшиеся над дрогнувшими и смешавшимися рядами.
        Луна выглянула сквозь тучи, и Череп увидел летящую на них железную волну, сверкавшую обнаженными мечами.
        В этот момент Одинцов завыл по-волчьи, и его боевой клич подхватили волчьи солдаты. Жуткий утробный вой первым налетел на вражескую армию, окатил ее словно ледяной водой на морозе, выстужая сердца, сея страх и неуверенность.
        Серега улыбнулся про себя. Идея с волчьим воем оказалась очень удачной. Лех Шустрик придумал. Хитрюга, довольный собой, скакал подле друга, выставив перед собой меч.
        В следующую секунду волчья стая врубилась во вражеские ряды. Серега закрутил мечом из стороны в сторону, рубя направо и налево. Удары отражались, где-то попадали в цель. Не было времени, чтобы оглянуться и посмотреть на результат своих трудов. Серега сеял смерть направо и налево, прорубая просеку в рядах врагов. Всадники мертвыми кулями падали на землю. Ржали кони, чувствуя запах крови. Оставшиеся без седоков лошади метались по бранному полю, создавая иллюзию хаоса. Одинцов крутился в седле, грозя протереть в нем дыру. Шарил взглядом по сторонам, искал Черепа, но его нигде не было видно, как и солдат его охраны. Струсил, гад, спрятался за спинами своих солдат.
        Краем глаза Серега увидел, как Лex Шустрик пропустил удар. Меч врага тараном прошиб нагрудный доспех. Шустрик откинулся назад, натягивая поводья, поднимая коня на дыбы. Лошадь заржала и тут же получила удар копьем в грудь. Заблестели умирающие глаза животного, заваливающегося на бок. Шустрик забился в стременах, пытаясь выбраться, но не успел и оказался придавлен тушей лошади.
        Серега не знал, жив ли друг, но одна мысль, что Лех мог умереть, привела его в состояние дикой ярости. Он превратился в сторукое чудовище и в каждой руке по доброму клинку. Он не помнил момента, когда коня под ним убили. Он успел спрыгнуть на снег и тут же подрубил подпругу седла врагу, сбрасывая его на землю. Оглядевшись, Одинцов обнаружил, что всадников почти не осталось. Те из них, кто выжил, уже давно оказались на земле и рубились пешими. Повсюду, куда мог дотянуться взгляд, были горы мертвых тел.
        Серега краем глаза уловил резкое движение позади себя. Развернулся и насадил солдата на меч. Тот нелепо взмахнул руками, выронив оружие. Позади него виднелись двое бойцов. Одинцов сблизился с умирающим, выдернул меч из раны, схватил его за плечи, резко развернул навстречу одному из врагов и толкнул мертвеца под ноги солдату. Одновременно с этим он нанес удар сверху. Перепрыгивая через собрата, боркич пропустил удар, прорубивший шлем и разваливший голову напополам.
        Высвободив клинок, Серега встретил боковым ударом второго солдата. Не достиг цели, отразил выпад сверху и ударил ногой бойца в пах. Железная пластина защитила хозяйство боркича, но удар смутил его. Серега воспользовался этой растерянностью и воткнул меч ему в живот.
        Вокруг Одинцова образовалось свободное пространство. Рядом сражались друг с другом солдаты, но не находились желающие умирать от рук Волка. Минутная возможность передохнуть и оценить положение дел.
        Внезапность принесла свои результаты. Много боркичей погибли, не успев даже выхватить мечи из ножен. Но теперь положение изменилось. И уже волчьих солдат теснили к деревне. Пора было вступать в бой засадным отрядам. Главное - только не опоздать.
        Серега увидел вдалеке от себя знакомое лицо. Солдат Якуб яростно сражался с насевшими на него тремя бойцами. В глазах его плескалась ярость и веселье. Он упивался битвой. Крутился как волчок, отражая клинки, стремящиеся его ужалить, и нанося удары в ответ. Но враг подкрался со спины и воткнул железо в стык между краями доспеха. Якуб застыл в удивлении, обводя растерянным взглядом врагов, которые тут же воспользовались его замешательством. И уже по земле покатилась срубленная голова Якуба с обиженным выражением лица.
        Серега заскрипел зубами от злости, но ничем уже не мог помочь мальчишке. Это война. Каждый из них знает, на что идет. Он оглянулся на место падения Леха Шустрика. Туша лошади колыхалась, словно отбивала сердечный пульс земли. Серега рванул к ней.
        Шустрик был жив. Успевший выскользнуть из одного стремени, он прыгал с лошади, когда она упала на него. Ему придавило ноги, возможно что-то и поломало внутри. Во взгляде плескалась боль, разбавленная упоением битвой. Не говоря ни слова, Серега воткнул меч в землю, нагнулся и попытался приподнять конскую тушу. Да сколько же весит эта животина? Кажется, после смерти она изрядно прибавила. Серега скрипел зубами, но тянул тушу вверх, чтобы у Леха появился шанс выползти. Когда Шустрик оказался на свободе, он уронил тушу и схватился за меч, потому что к ним уже подбегали вражеские солдаты.
        Где-то вдалеке запели боевые рога, заставляя петь душу Одинцова.
        Серега встретил противника обманным финтом, поднырнул ему под руку, оказался за спиной и с разворота рубанул по шее. Солдат по инерции пробежал еще несколько шагов и упал лицом в землю. Нет возможности передохнуть. Со всех сторон на Сергея посыпались удары. Он только успевал отражать их, отступая шаг за шагом. Споткнулся обо что-то, покачнулся и стал заваливаться на спину. В опасной близости от лица пролетел клинок. Серега упал, откатился в сторону, что сделать в полном боевом облачении чертовски трудно. Оказавшись на ногах, Одинцов отразил удар, идущий ему в голову, и ответил в полную силу. Рука противника дрогнула, выпустив меч, и клинок Сереги впился ему в лицо.
        Меж тем два десятка волчьих солдат под предводительством Черноуса вылетели из леса и ударили с правого бока по боркичам. В то время как Дорин с двумя другими десятками впился железными зубами в левый бок врага. Смешались боевые построения. Вражеские солдаты дрогнули, не устояли под натиском и отступили. Над полем боя пронесся протяжный победный волчий вой. Боркичи побежали, но в этот момент путь к отступлению оказался перекрыт. Два десятка воинов под командованием бывшего лесного разбойника Карима ударили им в спину. Противник оказался зажат меж зубьев жерновов. Машина пришла в движение в желании перемолоть человеческие жизни в труху и прах.
        Одинцов молчаливо сражался с врагом, который уже и помыслить не мог о победе. Как бы жизнь свою уберечь. Серега кружился вокруг раненого Леха Шустрика, который не мог подняться на ноги. Пытался несколько раз, но от жуткой боли кричал и падал. Теперь, привалившись к туше мертвого коня, он выставил перед собой меч и время от времени вносил свои штрихи в картину сражения. То ноги солдату подрубит, то ткнет зазевавшегося бойца под панцирь.
        Внезапно враги разошлись в стороны, освобождая коридор, по которому к Волку молча шагал сотник Череп в сопровождении верной охраны.
        Серега опустил меч к земле, устало дыша. Все равно его никто больше не атаковал, видно, боркичи решили оставить самый лакомый кусочек своему командиру, который неумолимо приближался, чеканя шаг. Телохранители чуть отстали и вскоре остановились. Череп продолжил путь, поднимая тяжелый меч.
        Одинцов перекрестился. Никогда нигде ему не требовалось так заступничество Всевышнего, как сейчас. Раньше, в прежней жизни, он не так уж и сильно верил. Его бабушка верила в Бога и приучила его к мысли, что есть где-то существо мудрое, создавшее все сущее и присматривающее за людьми. Поэтому не греши, внучек. В прежней жизни он даже церковь обходил стороной. Но, попав сюда, Серега на своей шкуре ощутил чудо, так что тут было о чем задуматься. К тому же противник ему попался серьезный. Такого на испуг не возьмешь.
        Череп остановился перед Одинцовым и смерил его равнодушным взглядом. В черных бездушных провалах глазниц шлема Серега увидел свою смерть. Это зрелище только разозлило его. Черта с два вы сегодня получите Одинцова! Не выгорит!
        Волк резко прыгнул в сторону, нанося удар слева. Череп дернулся, отразил выпад. Клинки соприкоснулись с диким лязгом. Руки Сереги загудели от напряжения. Удар был сильным. С таким серьезным противником ему еще не доводилось встречаться. Одинцов отступил на несколько шагов, переводя дыхание, пытаясь сориентироваться. Череп не дал ему расслабиться. Он сократил расстояние и ударил.
        Со стороны это, вероятно, выглядело эпической битвой. Два исполина сошлись на бранном поле.
        Сотник Волк, чья слава поражала сердца врагов надежнее, чем каленая стрела, и прославленный сотник Ярин, известный всем как Череп, безжалостный, могучий. Великий боец. Две стихии сошлись в последней битве, пытаясь выяснить, кто из них достоин жизни. Пело железо, прославляя героев. Но жизнь вокруг них продолжалась, вернее с каждым новым взмахом меча она обрывалась. Сражение шло своим чередом. Волчьи солдаты рубились с боркичами, истребляя их. Ловушка захлопнулась, из нее никому не уйти. Противник это понял, поэтому сражался ожесточенно, дорого продавая свои жизни.
        Никто не мог вырвать победу. Череп казался смертоносной машиной, наносящий удары то слева, то справа, то сверху, то снизу. Откуда в нем только силы берутся? Но и Одинцов не сдавался. Он не отступил ни на шаг, плотно стоял, словно пустил корни. Снег вокруг них таял, от жара, шедшего от разгоряченных тел. Серега оборонялся и атаковал, но ловил себя на мысли, что долго так он не продержится. Мысль эта была спокойная, будто добытая из ледяного капкана. Она не пугала его. Значит, остался еще шанс выстоять и одержать победу. Это добавляло новых сил. И откуда они только приходили?
        Внезапно Серега почувствовал какое-то движение у себя за спиной. Неужели кто-то решил вмешаться в их поединок. Оставалось надеяться, что это не вражина с отравленным кинжалом подкрадывается для предательского удара. Одинцов попытался развернуться, чтобы увидеть, что происходит у него за спиной, в то же время не выпустить из виду Черепа, усилившего натиск.
        Увиденное повергло его в шок. Со стороны деревни к ним приближался человек в черном балахоне с золотым шитьем и капюшоном, скрывающим лицо. Мертвые проснулись? Дохлый магик, чувствуя, что его союзники проигрывают, решил вмешаться? Быть такого не может. Но он видел это своими глазами. Может, это другой магик? Воспользовавшись хаосом сражения, он лесными тропами обогнул деревню, чтобы зайти волчьим солдатам со спины и ударить…
        Череп яростно взревел, предчувствуя близкую победу. Всего на мгновение он потерял осторожность, раскрылся, и Серега воспользовался его оплошностью. Скользнул в просвет защиты и воткнул клинок в грудь Черепу. Послышался неприятный скрежет, но доспех боркича треснул, пропуская сквозь себя меч Сереги.
        Одинцов зацепил краем глаза, как пришли в движение телохранители Черепа, бросаясь на помощь своему господину. Меч боркича уже летел ему в голову, Серега дернулся, ушел с траектории удара, выдернул свой клинок из тела противника и отразил удар. Закончить дело не удалось. Он так и не увидел, как жизнь покинула сотника Ярина. Телохранители мгновенно оттеснили его от поверженного командира, окружили тело кольцом и словно бы растворили в себе. После того как они отступили, на память от прошедшего поединка осталась только свежая кровь на тусклом снегу.
        Одинцов оглянулся на Леха Шустрика. В горячке схватки он совсем о нем забыл. Только и противник не вспомнил о его существовании.
        Шустрик сидел, привалившись к туше мертвой лошади, и с нескрываемой тревогой наблюдал за битвой. Заметив взгляд Сереги, Шустрик махнул рукой, показывая, что с ним все в порядке.
        Серега посмотрел в сторону деревни. Магик медленно приближался к ним, и его намерения не отличались дружелюбностью. Сомнений в этом не было.
        -Что будем делать, командир?- раздался позади голос Вихря.
        Серега обернулся. Возле него стояло с десяток волчьих солдат, готовых прикрыть спину Волка, если потребуется.
        -Посмотрим, что он хочет. Если вступит в бой, его надо убить.
        Одинцов не оставлял надежду взять магика живым, чтобы как следует допросить.
        Вихрь что-то сказал стоящему рядом солдату. Слов было не разобрать. Боец кивнул согласно и тут же исчез.
        Сражение близилось к финалу. Оно перетекло к лесу, и было видно, что боркичам не выстоять. Они сбились в несколько кучек и пытались еще держать оборону, но надолго их не хватит. Слишком мало их осталось, да и боевой дух подорван. Сколько Серега ни пытался найти Черепа, у него не выходило. Даже его жутких телохранителей нигде не было видно. Скорее всего, сотника уже прикрыли и вывезли с поля брани. Сейчас в тыл княжества мчится отряд с раненым командиром, везя дурные новости для воеводы Зарецкого. Да и черт с ними. Главное, теперь остановить магика во что бы то ни стало.
        Вот человек в черном приблизился к сражению. Он оказался в непосредственной близости от волчьих солдат, когда его силуэт размазался по ткани реальности. Так это выглядело со стороны. Был человек, а стало черное пятно, стремительно перемещающееся от человека к человеку. Там, где он проходил, падали замертво люди.
        Одинцов бросил быстрый взгляд на Вихря. Он ничего не сказал, но одного его взгляда хватило, чтобы понять приказ. Вихрь поднес к губам командирский рожок, висящий у него на груди, и протрубил сигнал. Тут же в воздух поднялась туча стрел, опавшая на магика, но неожиданно стрелы изменили траекторию полета и попадали в снег, не долетев до цели. Словно невидимая сила оттолкнула их от человека в черном. Магик остановился, вновь превращаясь в человека, и посмотрел в сторону Волка. Серега почувствовал на себе колючий взгляд, и его передернуло от отвращения. Да что же это за чертовщина творится.
        Магик вновь пришел в движение. Только теперь волчьи солдаты расступались перед ним, как уходят от надвигающегося цунами жители континента в глубь территории. Больше никто не пытался его остановить. И Серега не осуждал их за это. Они столкнулись с явлением, не поддающимся объяснению, с силой, с которой пока не знали, как справиться. Хотя настанет день и час, когда Волк сможет сломать хребет магикам.
        Может, поэтому они решили вмешаться в войну княжеств, почувствовав надвигающуюся смертельную опасность. Может, поэтому за его голову назначили цену. Хотят убить, значит, боятся. Эта мысль согрела Серегу.
        Неожиданно для всех магик исчез. Вот он был, и вот его нет. Но сил на удивление не осталось.
        Сражение закончилось. Осталось подсчитать потери, добить раненых врагов, прибрать с бранного поля трупы и предать их всеочистительному огню, как завещали предки.
        Одинцов поймал себя на мысли, что думает, как один из местных, родившихся в этом мире. Усмехнувшись в усы, Серега направился к Леху Шустрику.
        -Эй, ребята, ну-ка помогите мне. Срочно сообразите носилки.
        Трое солдат пришли в движение, засуетились, и вскоре из связанных вместе плащей появились носилки, на которые они переложили Леха Шустрика. Меж тем кто-то из бойцов раздобыл для командира коня, похоже, из конюшни боркичей. Серега запрыгнул в седло, обернулся, нашел взглядом Вихря и распорядился:
        -Заканчивайте тут.
        Процессия тронулась с места. Неспешно впереди всех ехал Сергей Одинцов. За ним следовали четверо солдат, несущих на плащах Леха Шустрика. Последний выглядел довольным жизнью. И ведь не скажешь, что еще какие-то полчаса назад он лежал под лошадью и прощался с белым светом. Вот же как судьба злодейка переменчива.
        По прибытии в деревню Сергей распорядился, чтобы Леха разместили в его избе, и тут же отправил солдата за медоводом. Никодим не замедлил отозваться и пришел, неся кувшин хмельного меда. За что получил одобрительный взгляд Волка.
        Штатный лекарь сотни еще не вернулся с поля боя, поэтому Серега доверил осмотр Шустрика медоводу, который еще в прошлый постой в деревне показал себя с лучшей знахарской стороны. Никодим сразу же сказал, что ноги сломаны в нескольких местах. Правда ради этой истины к лекарю ходить не надо, достаточно было видеть, как морщился от боли Лех при каждой встряске его носилок. Коняшка слишком тяжелой оказалась. Никодим вышел на улицу и вернулся с какими-то деревяшками, из которых соорудил два лубка, в них он поместил ноги Шустрика и надежно перевязал конструкцию.
        Серега разлил мед по кружкам и протянул одну из них Леху.
        -А мы им все-таки надрали задницу,- заявил довольный собой Шустрик.
        -И не говори. Мы победили,- сказал Одинцов.
        Только сейчас он почувствовал, насколько сильно устал.
        -Надеюсь оно того стоило,- произнес Лех.
        Серега хотел было возмутиться, но промолчал.
        Он вспомнил, что с сотней Ярина в деревню должны были прибыть наемные убийцы по его душу. Интересно, они остались лежать на поле боя или, как и магику, им удалось скрыться.
        Серега в несколько глотков осушил кружку. Он пил и не чувствовал вкуса хмельного меда, словно это вода вовсе. Когда показалось дно, он наполнил кружку из кувшина.
        -Кто выиграет на этой войне?
        -Ты о чем?- спросил его Шустрик настороженно.
        -Мы сражаемся за Вестлавт. В чем суть этой войны. Два правителя делят территории, но после этой войны оба правителя будут обессилены. Погибнет множество людей. Много оружия придет в негодность. Боеприпасы закончатся. И когда улягутся сражения, по дорогам княжеств пойдут караваны магиков, и вновь начнут торговать разными ненами, технологической отрыжкой. Увеличатся продажи. Причем сильно увеличатся. И кто окажется в выигрыше? Эти самые таинственные магики. Им эта война очень выгодна.
        Серега уткнулся в кружку и не видел, каким серьезным, настороженным взглядом смотрел на него Лех Шустрик. Так смотрит на ограбленного вор, пойманный на месте преступления с поличным.
        Глава 4 Лагерь
        -Не могу поверить своим ушам и глазам! Сотник Волк, извольте объяснить мне, кто дал вам право покинуть расположение лагеря и участвовать в войсковой операции при деревни Ульцы? Это безрассудство!- неистовствовал воевода Глухарь.
        Серега Одинцов во главе Волчьей сотни вернулся в лагерь Вестлавта через несколько дней после сражения с боркичами. Бойцы только успели поставить палатки, как прибыл вестовой от воеводы и потребовал сотнику явиться в штаб. Оказалось, что воевода Глухарь вот уже два дня как вернулся в лагерь и лютует по-страшному.
        -Разведка донесла…- попытался вставить хоть слово Сергей, но воевода тут же перебил его:
        -И что разведка? Ради отряда боркичей вы сдернули с места целую сотню. Безрассудно и глупо.
        -Мы узнали, что на подходе войско противника, и я принял решение расставить капкан, в который в итоге и угодила сотня Ярина.
        В углу штабной палатки сидели сотники Кринаш, Ругвольд и Сабутай, и, судя по их довольному виду, спектакль пришелся им по душе.
        -Мы приняли бой, который в итоге выиграли. Сотня Ярина разбита. Мало кто уцелел из врагов в той сече.
        -Что могло потребоваться Ярину в этих местах? Почему он пришел столь малыми силами? Если он знал, что здесь стоит войско, то должен был привести куда больше народу, чтобы нас побить. Что за странная вылазка?- сбавил тон воевода, присаживаясь за штабной стол, на котором была разложена карта княжества Боркич.
        -Не могу знать. Попытка разговорить пленных не принесла желаемого результата. Солдаты не знали, на что шли, а сотника Черепа не удалось захватить в плен,- тут же ответил Серега.
        Он не знал, почему решил скрыть от воеводы информацию. Это решение пришло внезапно. И Одинцов подчинился своей интуиции. Пусть ломает голову старый хрыч, посмотрим, до чего ему удастся додуматься.
        -Как вы знаете, положение дел на фронте оставляет желать лучшего. Из двенадцати городов-крепостей княжества нам удалось захватить пять. Мы бы давно присоединили эту землю к Вестлавту, если бы не вмешательство барона Верчера и барона Каптинуса. Проклятые стервятники решили поживиться за наш счет. Им удалось подчинить себе четыре города, практически вся южная часть княжества приняла их власть. Пока они действуют слаженно, но уверен, что в итоге они перегрызутся между собой, а сильнейшему достанется все. В любом случае южная часть, считайте, для нас потеряна. Князем принято решение не распылять силы, а сосредоточиться на Болеславе Боркиче.
        Воевода Глухарь взял со стола колокольчик и погремел им. Тотчас на зов явился вестовой, на вид совсем мальчишка, даже усами не обзавелся, но всем своим видом он выражал, что понимает серьезность своего положения. Глаза блестели, словно две начищенные латунные пуговицы. Интересно, куда делся прежний порученец воеводы - Ключ.
        -Налей вина,- приказал воевода.
        Вестовой тотчас принес пару кружек и бутыль с вином. Наполнил кружку и протянул ее Глухарю.
        -Значит, так. Вот что я вам скажу. Князь Боркич отчаянно не хочет сражения с нами, поэтому он отступил к столице. Надеется, что мы сцепимся с баронами-стервятниками и перегрызем друг другу глотки. Бароны уже и так потрепали наше войско, дав понять всю серьезность своих намерений, так что гадюшник мы трогать не будем. Но настала пора устроить князю Боркичу кровавую баню. Терпение наше иссякло.
        Воевода припал к кружке с вином и на время умолк.
        Сергей стоял напротив него и размышлял. По сути, он на чужой войне. Наемник, что с него взять. Он понимал, что у Вестлавта есть счеты к Боркичу, но это не его счеты. Хотя он подписал контракт и теперь должен идти до конца. К тому же князь Болеслав Боркич объявил его врагом номер один и попытался подослать убийц. Правда, убийцы так и растворились в сражении при деревне Ульцы. А были ли они вообще? Но волновали Сергея совсем не эти вопросы. Лоскутные государства часто воюют друг с другом. Земли переходят из рук в руки. Порой горожанин мог заснуть в одном государстве, а проснуться в другом. И такое положение дел вело к тому, что на политической карте мира нет сильного игрока. Нет государства, способного долго и стабильно существовать, диктуя свои законы окружающим. Нет стабильности и надежности. По сути, когда нет сильного, то все остальные одинаково слабы. Насколько Сергей уже мог понять, такое положение дел длилось не одно столетие. И это казалось Одинцову неестественным, словно кому-то выгодно держать местных князей по своим клеткам, чтобы не дай бог они не увидели, что двор большой, и не
попытались его сделать своим. Кому это могло быть выгодным? Ответ напрашивался сам - магикам. Но почему? Зачем? Неужели только ради процветания торговли? В это как-то не особо верилось. Что-то тут было нечисто.
        -Пора дать генеральное сражение!- внезапно провозгласил воевода Глухарь.- И мы готовы к этому. Войско Вестлавта после сражения у Тихих холмов разделилось на несколько частей по стратегическим соображениям. Теперь настала пора объединения. Через три дня мы выступаем. На Красных полях мы дадим генеральное сражение князю Боркичу. Там все решится. Готовьте сотни к походу. Все свободны. Сотник Волк, останьтесь.
        Кринаш, Ругвольд и Сабутай поднялись, поклонились одновременно, словно до этого долго репетировали, добиваясь синхронности, и покинули штабную палатку. Одинцов продолжил стоять, точно нашкодивший школьник в приемной у директора. Так нынче чествуют победителя.
        -Этот сотник Череп не просто так тут оказался. Его очень любит князь Боркич, и если он отправил своего верного пса в эти края, значит, кто-то ему очень сильно насолил. И я догадываюсь кто. До меня дошли слухи, что князь по каким-то своим соображениям очень сильно невзлюбил сотника Волка. Говорят, что когда-то давно им уже доводилось встречаться. Так ли это?- искоса посмотрел на Серегу воевода.
        -Не понимаю, к чему этот разговор,- откровенно сказал Одинцов.- Даже если мне и довелось раньше встречаться с князем, то на меня эта встреча не произвела неизгладимого впечатления, чтобы крепко осесть в памяти.
        -Хорошо сказал,- ухмыльнулся воевода.- Вина хочешь?
        -Не откажусь.
        Глухарь наполнил кружку и протянул ее сотнику.
        -После боя в твоей сотне образовались бреши. Сколько потерял людей?
        -Двадцать три человека убитыми. Четырнадцать тяжело ранены. Им требуется покой. Даже санитарный караван может убить их. Остальные отделались легкими ранениями.
        -Это плохо. Очень плохо и несвоевременно,- задумался воевода.- Несколько дней назад наши солдаты захватили вольный город Рибошлиц. Он лежит на пути к Красным полям. Заглянем на огонек к героям, там мы пополним твою сотню. Я пытался сохранить свежий резерв, но твое самоуправство испортило все планы. То, что ты сделал возле замка Дерри, тебе было прощено, поскольку ты принес нам на блюдце замок. Но сейчас, несмотря на то что ты вышел победителем из сражения, это капля в море, которая, возможно, может испортить нам главный праздник.
        Серега отпил вина, размышляя над услышанным. Что-то неладно в датском королевстве, единственный вывод, который он мог сделать из всего этого. Пожалуй, служба в регулярной армии ему не по душе. Подчиняться командирам, которые все время темнят и занимаются интригами, прозванными по-научному стратегией, Одинцову не нравилось. В прежней жизни он был винтиком в огромной машине, но здесь он чувствовал свою уникальность и прозябать в армии совсем не хотел. Если уж воевать, то за свое княжество. Если уж командовать, то своей армией.
        В этом мире все так нестабильно. Лоскутные государства все время лаются друг с другом, рвут одеяло на части. Быть может, удастся вырвать землю и для себя, а потом, чем черт не шутит, он сможет навести порядок и объединить княжества и баронства под свое начало. Идея звучала смело, даже чересчур нагло. Но некоторое время назад мысль, что он станет сотником и станет известен в нескольких государствах, выглядела абсурдной. Так что все в наших руках.
        -Тяжелораненых придется оставить здесь. Подумай и позаботься об этом.
        Сергей кивнул, допивая вино. По тону воеводы чувствовалось, что разговор окончен. Одинцов поставил пустую кружку на стол и, не прощаясь, вышел из палатки.
        * * *
        После выволочки, которую устроил воевода Глухарь, спать совсем не хотелось. Серега решил прогуляться по лагерю, голову освежить да подумать о наболевшем.
        Вестлавтский лагерь засыпал. Повсюду горели костры, словно стая светлячков собралась на снежной поляне. Несли службу ночные дозорные. В полном боевом облачении с копьями наготове сторожили покой спящего лагеря. Одинцов задержался на холме, где в землю был вкопан стяг его сотни - черное полотнище с оскаленной волчьей мордой, развевающееся по ветру. Возле него неподвижно стоял караульный. Недавно он варился в котле сражения, а сейчас безмятежно наблюдал за спящим, покрытым легкой простыней снега полем. А на вид совсем мальчишка, лет восемнадцать, может, уже и стукнуло. При виде командира он вытянулся и заметно напрягся. Одинцов махнул рукой, отдавая команду «вольно». Дозорный расслабился, но все же старался не смотреть в сторону командира.
        Серега услышал тихие осторожные шаги позади себя, но не оглянулся, зная, что это кто-то из своих.
        -Что, не спится, Волк?- спросил его сотник Кринаш.
        Одинцов не ответил. Он помнил насмешливое выражение лица сотника, когда воевода распекал его.
        -И ведь не скажешь, что в этих местах война идет,- задумчиво произнес Кринаш.- Мы не могли прийти к тебе на помощь. Ослушаться приказа воеводы нельзя. Тебе почему-то сходит с рук дерзость и самоуправство. Но вздумай кто из нас пойти против слова Глухаря, тотчас был бы разжалован в рядовые и тянул бы лямку в той же сотне, которой недавно командовал.
        -Твои извинения приняты,- грубо сказал Серега.
        -А я и не извинялся. С чего ты взял?- Кринаш удивленно хмыкнул.- Ты выскочка, ты чужак. Таких, как ты, не любят и вряд ли полюбят. Я тоже чужак. Родился в княжестве Гарим. В детстве я часто наблюдал, как на гладиаторском ринге люди сражаются с фартерами, бойцовыми псами. Я знаю, на что они способны. Убить их очень тяжело. Поэтому я сильно удивился, когда тебе удалось справиться в одиночку с двумя псами. Это заслуживает уважения. Но! Я начинал свой путь простым рядовым. Десять лет назад мне довелось сражаться против упаурыков…
        Кринаш покосился на Одинцова. Серега хранил спокойствие, хотя вопросы роились в его голове. Кто такие эти упаурыки? Что происходило десять лет назад? Как не попасться на таких простых историях, которые, похоже, здесь знают даже необразованные мальчишки.
        Кринаш словно почувствовал неуверенность Одинцова и решил просветить его.
        -Десять лет назад с востока к границам княжеств пришла угроза. Великое ханство Упаурык двинуло свои войска на запад. Ни одно княжество или баронство в одиночку не могло справиться с армией упаурыков. Тогда князья приняли решение объединить армии и отразить угрозу. Нам удалось выстоять. Даже ягарыки, элитная гвардия Востока, не смогла сломить наше сопротивление. Многие из солдат в нашей армии сражались тогда с восточными безумцами. А что делал в то время ты? По возрасту ты подходишь. Если ты где-то служил, то должен был попасть на ту войну. Если не служил, то чем занимался?
        Одинцов криво усмехнулся, но предпочел промолчать.
        -Никто о тебе ничего не знает, Волк. Поэтому ты никогда не станешь в нашей среде своим. Пока тебе сопутствует удача, ты на коне. Но если удача отвернется от тебя, ты окажешься под копытами, и жизнь растопчет тебя. Так что опасайся…
        -Вот смотрю я на тебя,- оборвал откровения Кринаша Одинцов,- и думаю о том болоте, в котором вы все привыкли вязнуть. Ваша жизнь это сплошная война с трясиной. Вы так привыкли к ней, что когда появляется человек, способный бесстрашно ходить по болоту, очень ему удивляетесь, начинаете его ненавидеть и всеми силами пытаетесь спихнуть его в свою трясину, чтобы он не выделялся, был таким, как все. Тонуть вместе всегда приятнее, чем чувствовать чье-то превосходство. Так вот, хочу тебе доверительно сообщить…
        Серега заговорщицки осмотрелся по сторонам и понизил голос до шепота:
        -Скоро. Очень скоро окружающий мир изменится. Все уже не будет таким, как ты привык видеть. Те, кто тонул и не поймут всех изменений, утонут. Те же, кто вовремя почувствует, куда дует ветер, и попробует измениться, возможно, окажутся на коне. В древности было проклятие: «чтоб ты жил в эпоху перемен». А древние знали толк в проклятиях. Так вот эпоха перемен приближается, друг мой. И только ты можешь определить, по какую сторону баррикад хочешь оказаться. Советую об этом подумать. Потому что я не намерен тонуть в вашем болоте, а если потребуется, я взорву его.
        Одинцов развернулся, скользнул взглядом по задумавшемуся Кринашу и направился к себе.
        В палатке было темно. Лишь только еле тлел огонь в походном очаге. Похоже, Лех Шустрик спал. По возвращении в лагерь Серега решил не расставаться с другом, тем более в его шатре было где развернуться. Отдыхать совсем не хотелось. Сна ни в одном глазу. Где-то тут была припасена бутылочка красного вина, да и не одна, если не изменяет память. Серега забрался в сундук, куда складывал все барахло, копящееся с момента назначения его сотником. На самом дне он нашел несколько запечатанных бутылок.
        -И мне достань,- послышался голос Шустрика.- Все равно ты громыхаешь, словно слон в посудной лавке. Тут никакого сна не будет.
        -А ты ворчишь, как сварливая старуха,- ответил Серега, доставая вторую бутылку вина.
        На столе он нашел две кружки. Из них уже явно пили до этого, и наполнил их вином. Одну протянул Шустрику, выглядывавшему из-под мехового одеяла, и расположился на соседнем ложе.
        -Через пару дней выдвигаемся. Раненые останутся в лагере,- сообщил Одинцов.
        -Ты это о чем?- с подозрением спросил Шустрик.
        -Ты ходить не можешь. Поэтому тебе лучше остаться в санитарном лагере,- мрачно заметил Серега, делая добрый глоток вина.
        -Одинец, ты меня не оставишь в гниющем лагере. Если надо, то я заберусь верхом и последую за тобой. Ну и что, что у меня ноги сломаны, зато у доброго коня они в полной сохранности. Так что его ноги, мои руки и голова. Получится отличная компания.
        Шустрик явно разнервничался. В полусумраке шатра его глаза блестели от возбуждения.
        Серега взял пару деревянных брусочков и положил их в очаг. Заметно холодало, к утру в палатке будет царить мороз.
        -Уговорил. Куда я без тебя.
        -Кстати, пока ты тут прохлаждался в гостях у воеводы, я взялся читать сочинение Корнелиуса Кнатца. Томик, который ты забрал на память о графе Улафе Дерри. И хочу сказать тебе, что это очень увлекательное сочинение.
        Одинцов глотнул из кружки. Вино сегодня пилось чудесно.
        -А я так и не смог читать. Скучное чтение. Очень много сложно нагроможденных слов, потока сознания какого-то. Одно слово - графоманщина.
        -Что ты сейчас такое сказал? Я ни черта не понял,- заявил Шустрик.
        Серега вином поперхнулся. Откуда обитателю этого мира знать о графоманах. Они даже читать умеют один на сотню.
        -Ладно. Не бери в голову.
        -По мне так замечательная книга,- оценил Шустрик.
        -Я думал, что прочитаю и многое узнаю о Железных землях, когда мне еще доведется там побывать. Но продраться сквозь всю эту галиматью не смог. Так что либо придется отступиться, либо насиловать разум,- произнес Сергей.
        -Не переживай. Я тебе переводить буду. По мне так увлекательное сочинение. Хотя если верить всему, что там написано, то просто голова раскалывается, пытаясь вообразить все это. Правда, некоторые штуки, которые провозят ристеры из Пустоши, тоже не поддаются объяснению.
        -Стоп. Ты о чем? Что за ристеры? Что за Пустошь?- заинтересовался Одинцов незнакомыми терминами.
        -А ты что, в первый раз об этом слышишь?- спросил Шустрик, припадая к кружке.
        -Точно так. Мне еще многое предстоит узнать в твоем мире. Так что рассказывай. Глядишь, за этими разговорами и сон придет. А то ни в одном глазу.
        -Пустошь граничит с ханством Упаурык, восточные кочевые племена, объединенные под сильной рукой правителя. Лет десять назад у нас были с ними проблемы, которые, к счастью, успешно разрешились…
        -Я уже слышал об этом,- удивил Леха Одинцов.
        -С другой стороны Пустошь примыкает к Железным землям. Пустошь - это огромные пустые пространства, заполненные песком. Кажется, что там никто не живет, но это ошибочное мнение. В Пустоши обитают кочевые племена нелюдей…
        -Что за нелюди такие?- удивился Серега.
        -Я сам не видел их, поэтому ничего сказать не могу. Тут надо бы пораспрашивать ристеров.
        -А ристеры кто такие?
        -Ты меня перебивать будешь или историю слушать?- возмутился Шустрик.- Пустошь богата разными ценными штуковинами, очень похожими на нены, но… как бы это сказать, старыми, что ли. Словно их создали несколько столетий назад. Многие из этих штуковин не поддаются объяснению, их свойства не изучены. Время от времени в Пустошь уходят караваны, состоящие из ристеров - охотников за сокровищами. Не все из них возвращаются назад живыми. Но кто приходит с добычей, обогащаются знатно. Многие после удачного похода завязывают, перебираются на родину, покупают дом, лавку и живут в свое удовольствие. Кто-то остается навсегда в профессии. Опасность она, знаешь ли, притягивает.
        Одинцов ухмыльнулся. Эти ристеры очень напомнили ему сталкеров из любимой книги.
        -Кто-то из правителей снаряжал исследовательский отряд, но он не вернулся назад. У восточных народов даже проклятие такое есть: «да заберет тебя Пустошь». Кто же это был? Кажется, прежний граф Оранж.
        Серега улыбнулся. С каждым новым днем, прожитым в этом мире, он находил все больше и больше загадок и странностей. Когда-нибудь он сможет разгадать этот шифр и познать мир. Быть может, ради этого придется дожить до седин и вереницы внуков…
        А чего это он о внуках-то задумался, поймал себя на мысли Сергей. Странная мысль. Чем дольше он находился здесь, тем меньше вспоминал о прежнем мире и тем меньше думал о возвращении. Похоже, он нашел свое место в чужом мире и теперь врастал корнями в новую жизнь.
        Серега допил вино, поставил на стол кружку и пустую бутыль. Сбросил плащ, отстегнул меч с пояса, а вот бронник снимать не стал, лень взъелась. Меч поставил у изголовья кровати так, чтобы в случае опасности он мог беспрепятственно до него дотянуться.
        -Давай спать. Утро вечера мудренее, как говорится. А во время перехода у тебя будет время рассказать мне, что ты прочитал в книге достопочтенного Корнелиуса Кнатца. Может быть, в твоем пересказе книга не будет мне казаться такой ужасной,- произнес Одинцов, стаскивая с себя сапоги.
        Серега забрался на ложе, закутался в одеяло, и стоило голове коснуться походной подушки, как он провалился в сон.
        * * *
        Сон был беспокойным и вязким, словно паутина. Малейшая попытка проснуться лишь только сильнее сковывала тело. И вот уже вроде спишь с открытыми глазами и видишь шатер, охваченный огнем, только пошевелиться не можешь. Остается наблюдать за тем, как пламя подкрадывается к тебе и медленно начинает облизывать кожу, после чего она напоминает печеное яблоко. Затем чернеет и сворачивается в пепел, и вот ты уже горишь. Только нет боли, словно все чувства умерли раньше, чем несчастное обреченное тело.
        Одинцов очнулся, словно вынырнул из затягивающего на дно омута. Он не успел оправиться от страшного сна, как заметил скользнувшую по стенке шатра тень. Тихий шорох снаружи, скрип камешков на дорожке и приподнимающийся полог…
        В этот момент Сереге почудилось, что он все еще мальчишка-десятиклассник, отправившийся с друзьями в туристический поход на Карельский перешеек, и вот друзья решили его разыграть, дождались, когда он уснул, и лезут к нему в палатку, намереваясь привести в действие свой коварный замысел. Не на того напали. Серега, превозмогая сонное оцепенение, взметнулся с ложа, в два шага преодолел расстояние до выхода, вцепился в человека снаружи, пытавшегося тайно проникнуть в палатку, и рванул на себя.
        Да уж, мазать ему морду зубной пастой явно никто не собирался. На него ошарашенно смотрел незнакомый низкорослый человек, одетый в черный обтягивающий костюм, похожий на акробатическое трико. По нынешней погоде в таком облачении даже до нужника без угрозы для собственной жизни добежать нельзя. А тут акробат явно в дальний путь собрался. Вон губы уже синие и мелко дрожат. Но самое странное было в другом. Человек был чернокожим, отчего его неестественно белые глаза выделялись в ночной темноте. Может, он, конечно, и не негр, или как тут их афрочингачгуков называют, может, он чем-то вымазался, чтобы незаметно пробраться во вражеский лагерь. Только Сереге этого стресса хватило. Он вытаращился на мужика, словно советский школьник на первого увиденного в метро африканца, и с трудом сдержался, чтобы не закричать: «Ба, да это же негр».
        Человек-тень в первую минуту опешил от такой наглости, но пришел в себя куда быстрее, чем Серега. Одинцов не уловил движения, но почувствовал, как что-то металлическое ударило его в живот, скользнуло по пластинам доспеха, царапая их, и ушло в сторону.
        Вот тут шутки кончились. Протрезвление пришло мгновенно. Серега дернул мужика на себя и саданул кулаком промеж глаз. Испачкался в чем-то, все-таки африканец не настоящий, а мазутом каким-то перемазан. Так и знал, что повсюду обман и надувательство честных граждан. Человек-тень крутанулся, сбрасывая чужую хватку, взмахнул рукой. Серега отпрянул назад и ощутил, как в миллиметре от шеи скользнуло лезвие ножа.
        Ни черта себе, акробат фортели выкидывает. Надо с ним поосторожнее быть, а то все честолюбивые планы накроются медным тазом из-под мокрого белья. И чего он все время тот проклятущий таз вспоминает? Вот же напасть-то какая.
        Одинцов перехватил руку акробата с ножом, попытался взять ее на излом, но мужичок змеей выскользнул из захвата и ушел куда-то в сторону, размазался тенью по пологу шатра и упал на Серегу, словно коршун на добычу, ударив ногами в грудь. Сергей словно с замковым тараном столкнулся. Дыхание мгновенно перехватило, он отлетел к кровати, перекувыркнулся через нее и оказался на полу.
        На другой кровати пошевелился Лех Шустрик, приоткрыл глаза, спросонья выругался:
        -Что за пьяные пляски? Веселье продолжается?
        И тут же получил удар в голову. Крепко его приложили. Шустрик откинулся на ложе и не шевелился.
        Этой минутной задержкой Серега воспользовался, схватив ножны с мечом. Тень скользнула к нему и попыталась ударить ножом сверху. Одинцов отмахнулся и заехал обидчику ножнами по лицу. Обнажить клинок времени не было, поэтому Серега использовал ножны как биту, обрушив ее на голову человеку-тени. Нож он выронил, а вот вырубить его не удалось. Ошеломить разве только малость. Акробат упал на колени, попытался встать, затряс головой, но тут Серега не растерялся и крепко его припечатал, словно палач, опуская меч на шею осужденного. Тень растянулся на полу и больше не подавал признаков жизни.
        Серега сел на ложе, переводя дыхание, и только тут обратил внимание на шум, доносящийся снаружи. Он слышал что-то до этого, но ему было не до нарушителей спокойствия. Со своим бы разобраться. Натянув сапоги, Серега выбежал из шатра, сжимая в руках ножны с мечом, как бейсбольную биту.
        На улице творился какой-то хаос. Горели факелы возле палаток, ржали встревоженные лошади. Несколько человек кружились в железном танце. Одного из них Серега сразу узнал. Десятник Лодий отчаянно рубился с тремя братьями-акробатами, очень похожими на того псевдонегра, который лежал, успокоенный, на полу командирского шатра. Волк ринулся было на помощь товарищу, но был остановлен свалившейся на него сверху тенью.
        Да сколько же их тут! Хотелось закричать. В голову ударили чем-то тяжелым. Серегу повело. Он, не глядя, отмахнулся ножнами, почувствовал, что угодил во что-то мягкое. Глаза заливали пот и кровь. Серега уже почти ничего не видел. Он ударил наугад. Видно промахнулся, потому что тут же получил сильный удар в живот. Скорее на интуиции, Одинцов взмахнул ножнами и, словно заядлый гольфист, ударом снизу вверх выбил половину зубов нападающему. Утерев кровь с лица, Серега смог осмотреться.
        Лодий уже справился с одним противником. С двумя оставшимися он не сражался, а танцевал, к тому же вел партию, навязывая свою стратегию.
        Надо бы позвать на помощь, разбудить лагерь. Нападение среди ночи. Вдруг этих акробатов тут целое войско, но Одинцов не стал этого делать. Он точно знал, что это пришли по его душу. По всей видимости, те самые профессионалы, которых привел Череп. А раз они тут из-за него, значит, это дело личное.
        Серега убедился, что беззубый боец уже не опасен, и вытащил меч из ножен. Неспешной походкой - в правой руке клинок, в левой ножны - он направился на помощь Лодию, хотя ему помощь, по всей видимости, не очень-то и была нужна.
        Переступив через обезглавленное тело акробата, Серега набросился с холодной яростью на одного из противников Лодия. Работая двумя руками, словно молотобоец, он мигом переломил ход сражения. Акробат сначала пытался сопротивляться, но сил у него не хватило. Сперва он пропустил удар ножнами в голову, а затем и сам не заметил, как оказался нанизан на клинок, словно утка на вертел. Стряхнув мертвеца с лезвия, Серега обнаружил, что Лодий тоже закончил. Он стоял над трупом с перерезанной шеей и вытирал об акробатическое трико меч.
        -И что это такое было?- спросил Серега.- Поспать гады не дадут.
        -Думаю, это по твою душу пришли,- ответил Лодий.
        -Почему ты так решил?- заинтересовался Волк.
        -Если бы они хотели убить воеводу, то с какой стати им лезть в твой шатер?
        Серега усмехнулся, наклонился над головой акробата, лежащей в паре метров от туловища, и провел рукой по ее щеке.
        -Чем это они измазаны?
        -Специальный состав. Ночью невидимы, и даже собаки их не почуют.
        Одинцов вытер руку о штаны и распрямился.
        -Мне знакома эта техника работы. Эти люди из Гильдии наемных убийц,- заявил Лодий.
        -Ты уверен?
        -Мне ли не быть уверенным. Я не только узнаю их технику, но и вижу отличительные знаки. Видишь на правом запястье у него словно шелковый платок обернут вокруг руки? Это цех невидимок. А это и не платок вовсе, а один из ножей. Невидимки стоят очень дорого, если их отправили по твою душу, значит, ничего не жалко, чтобы тебя остановить.
        -У меня возле шатра один и один внутри. Они были живы, когда я отправил их считать звезды. Думаю, скоро им это занятие надоест, и тогда можно будет с ребятами по душам потолковать,- сказал Одинцов.
        Лодий горько усмехнулся.
        -Ну, это вряд ли. Невидимки живыми в руки не даются. Скорее всего, они уже мертвы.
        -Брось ты, я их только вырубил. Они на жмуриков совсем не похожи были.
        -Организм сам отдаст команду на ликвидацию, как только почувствует опасность быть взятым в плен. В теле каждого члена гильдии живут сотни маленьких магических частиц, которые отвечают не только за оздоровление, но и за безопасность. Уверен, что если ты сейчас зайдешь к себе в палатку, то найдешь только гнилую лужицу.
        -Какую такую лужицу?- не понял Серега.
        -Эта магическая дрянь в крови превращается в кислоту и съедает все тело.
        -Разбуди Дорина, Черноуса, Вихря и Бобра. Надо тут прибраться, пока весь лагерь не проснулся. Им не стоит это видеть.
        Лодий коротко кивнул и бросился выполнять поручение командира.
        Серега вернулся в свой шатер. Там, где еще недавно лежало тело, виднелась только вонючая темная лужа. К ней даже приближаться было противно, не то что смотреть, а уж подумать, что это кому-то придется убирать…
        Одинцов боком обошел ее, добрался до кувшина с чистой водой, плеснул пару раз себе в лицо и направился к Леху. Шустрик лежал на одеяле и ровно дышал. Жив, пройдоха, и как всегда проспал все самое интересное.
        Серега сел рядом с другом и облегченно вздохнул. Кому он понадобился? Зачем устраивать за ним охоту? Человека пытаются устранить силовым методом, когда он либо кому-то очень сильно мешает, либо когда он представляет серьезную угрозу. Но кому мог помешать простой сотник? Кто его так сильно боится?
        Голова от ночного боя разболелась. Хотелось завалиться в кровать и спать беспробудно, но отдыха впереди не предвиделось. Полночи еще трупы убирать, так чтобы никто и не догадался о ночном происшествии.
        Серега нашел лехов кувшин с вином, болтнул и довольно крякнул. Свой кувшин он еще перед сном опустошил, а вот Шустрик оказался слаб и кое-что все-таки оставил. На пару глотков хватит, чтобы справиться с головной болью. Серега выпил из горла, бросил кувшин на пол, поднялся и направился прочь из шатра руководить похоронными работами.
        Глава 5 Огненный дождь
        Замок, видимый с вершины холма, назывался Двенадцать Башен, просветил Одинцова Лех Шустрик, гордо восседавший на боевом коне, что не мешало ему при этом выглядеть потешным. Из-за скованности движений ниже пояса, там, где его ноги были зафиксированы в лубке жесткими бинтами, он напоминал ржавого робота. Серега держал Шустрика подле себя, чтобы не выпускать его из виду. Мало ли помощь потребуется, или что еще. Хотя, конечно, за пройдохой мог присмотреть кто угодно из Волчьей сотни, но так Одинцову было спокойнее. У луки седла Шустрика висел в кожаном чехле арбалет со связкой болтов. В случае опасности он намеревался поработать снайпером. Из-за травмы ног мечник из него теперь был никудышный.
        -Двенадцать Башен пограничная крепость, защищает подступы к Рибошлицу,- продолжил рассказ Лех.
        -А от кого здесь защищаться? Разве что от нас или боркичей,- удивился Серега.
        -В разные времена Рибошлиц подвергался нападениям со стороны своих не очень дружественных соседей. То боркичи решат взять реванш, когда-то это был их город. То многочисленные лесные банды вздумают встать на зимние квартиры. Так что сброда полно, есть кому в зубы дать да ребра пересчитать.
        Одинцов обернулся и смерил взглядом растянувшуюся железную змею - рыцарское войско, неспешно продвигающееся по большому западному тракту. Он видел только железные шлема, копья, дырявящие небо, и стяги, полошущиеся на ветру.
        -Правда, в последнее время желающих откусить от жирного пирога Рибошлица кусочек все меньше и меньше. Так что и крепость пришла в запустение.
        -А зачем кому-то нужен этот провинциальный городишко?- поинтересовался Серега, вернувшийся к созерцанию замка.
        -Ну не скажи, городок торговый, богатый, золотишка там водится в большом количестве,- мечтательно протянул Шустрик.
        -Поэтому ты в прошлый приезд решил с девчонками позабавиться и угодил в тюрягу?- хитро прищурившись, спросил Сергей.
        -Вечно ты, Волк, всем недоволен. Тебе ничем не угодить. Ну пощупал, и тебе бы стоило пощупать, вспомнить, каково это, а то все в походах да в походах. В седле да в седле. Нельзя же так. Совсем ты себя, Одинец-молодец, не жалеешь,- насмешливо заявил Шустрик.
        Слова Леха заставили Серегу призадуматься. А ведь правда, последние месяцы он провел в дороге и сражениях. Ни минуты покоя. Неожиданно он вспомнил Айру и стало грустно. Освободив девушку из рабских застенков, он оказался перед выбором. Два пути лежали перед ним, а он застыл на развилке. Путь воина оказался куда предпочтительнее, чем путь семьянина. Но был ли он прав тогда? Может, стоило выбрать Айру, осесть в Краснограде, завести хозяйство, дом и жить до конца дней своих как примерный семьянин и бюргер. Одинцов скривился. Он уже жил похожей жизнью в прежнем мире и чуть было не задохнулся. Значит, он предназначен для другого. Тогда к черту сомнения.
        -Почему крепость назвали Двенадцать Башен?- неожиданно спросил Серега.
        Замок выглядел изрядно потрепанным. Чувствовалось, что тьма веков наложила на него свой отпечаток. Провалы в стенах, выкрошившийся камень, пробоины в бойницах. Замок выглядел доживающим свой век стариком с беззубым ртом и морщинистой кожей. Но как Сергей ни силился насчитать двенадцать башен, он видел только шесть, если за шестую принять провалившееся внутрь себя сооружение, стоящее возле западных ворот, давно заброшенное и облюбованное птицами и кустарниками.
        -Когда крепость построили, в ней было двенадцать башен. После ее несколько раз перестраивали. Башни сокращались, помогали этому и осады и бои, проходившие в этих местах. Большая часть башен ушла в землю. Так что теперь это лишь эхо былого величия,- с сожалением в голосе сказал Лех Шустрик.
        -Скоро мы будем в Рибошлице?- спросил Сергей.
        -Думаю, что к исходу завтрашнего дня.
        -С чего это? Тут же рукой подать. Можно и сегодня в город войти,- удивился Сергей.
        -Вряд ли мы просто так минуем Двенадцать Башен. Владетель замка Огин Сорборо очень гостеприимный хозяин и старый друг воеводы. Глухарь не упустит шанс посидеть за вечерним столом с соратником. Когда-то им довелось служить вместе на границе лоскутных государств, отражать набеги упаурыков.
        -Получается, мы застряли?- удрученно вздохнул Сергей.
        -Получается так. Это всего лишь один вечер. Что может произойти за один вечер? Да ничего,- хохотнул Лех Шустрик.
        Знал бы он тогда, как ошибался. Сколько неожиданностей и опасностей принесет им следующая ночь.
        Серега натянул поводья, развернул коня и направил его прочь с холма к тянувшейся в низине колонне вестлавтского войска. Шустрик последовал за ним. Приблизившись к Волчьей сотне, Серега встал во главе отряда, рядом с Дорином и Черноусом, позади воеводы в окружении личной охраны.
        -Что интересного нашли?- спросил Дорин.
        -Скоро все сами увидите,- заявил Шустрик и хитро подмигнул Сереге.
        Замок Двенадцати Башен произвел впечатление на десятников, которым раньше не доводилось бывать в этих краях. Черноус с Дорином обсудили удручающий вид некогда воинственного замка, прошлись по полуразрушенным стенам и сошлись во мнении, что взять это допотопное сооружение приступом они смогли бы в кратчайшие сроки, не особо затрудняясь, да и без лишних потерь. Серега слушал их браваду с улыбкой. Он уже был наслышан о подвигах защитников замка и знал, что с осадой пришлось бы изрядно повозиться. Бойцы Волчьей сотни были настолько уверены в своих силах и командире, что Одинцов начинал опасаться, как бы это не вылилось в самонадеянность, которая на поле боя обернется катастрофой.
        Вестлавтское войско вылилось на открытое пространство перед замком, и было остановлено ревом походной трубы.
        -Разбивайте лагерь. Чую, что мы тут застряли,- приказал Дорину и Черноусу Одинцов.
        Десятники спорить с командиром не стали,- ему виднее, и отправились исполнять приказ.
        Вскоре сотников потребовал к себе воевода Глухарь. Одинцов посмотрел на Леха Шустрика и заявил:
        -Поедешь со мной.
        -Зачем я тебе нужен. Инвалиду требуется отдых, и не стоит омрачать своим видом взоры высоких господ,- заявил Шустрик, которому очень не хотелось сопровождать Серегу. Ну что он забыл в шатре воеводы. Ему бы с дороги отдохнуть, омыться ключевой водой, выпить вина да просто полежать в тиши и покое. А тут новые приключения.
        Но Одинцов был непреклонен.
        -Ты мой страховочный трос. Вдруг я что-нибудь забуду и начну нести всякую ересь, тут ты меня и одернешь. Так что прекрати болтать и вперед за мной. Мне нужен человек с ловкими мозгами, такими как у тебя. В конце концов, кто мой советник?
        -Позволь, я уже несколько дней в седле. Моя задница скоро станет тверже, чем щит вестлавтского рыцаря. Я и отдохнуть хочу. К тому же, если воевода затащит нас в замок, как я буду передвигаться по залам и комнатам. На лошади?
        Серега окинул оценивающим взглядом Шустрика и подозвал к себе двух солдат, оказавшихся на свое несчастье поблизости от командира. Как гласит народная мудрость, ноги лучше держать в тепле, а задницу подальше от начальства. Солдатам предстояло убедиться в этом на собственном опыте.
        -Как зовут, хлопцы?
        Если бы не командир, то на хлопцев они бы точно обиделись. Мерещилось им в этом слове что-то обидное, только вот понять что, никак не могли.
        -Игнат,- представился один.
        -Слива,- представился второй.
        -Вот что, Игнат и Слива, мигом дуйте к десятнику Бобру и принесите подарок для Леха Шустрика. Десятник все поймет. Одна нога здесь, а другая уже сверкает.
        Солдаты поспешили исполнить приказ командира. Шустрик нахмурился, созерцая довольную физиономию Одинцова. Волк развеселился. Ох, не к добру это.
        Ребята отсутствовали всего несколько минут. Вскоре они появились, таща что-то громоздкое и непонятное. Приблизившись, они вытянулись по стойке смирно и доложили, что приказ командира исполнен. Подарок доставлен.
        Лех Шустрик осмотрел с сомнением конструкцию из палок и парусины и спросил:
        -Что это?
        -Носилки для моего советника.
        Серега спрыгнул с коня, подошел к солдатам и развернул конструкцию.
        -Теперь ты можешь не волноваться. По крепости ты будешь передвигаться в этом. А Игнат и Слива назначаются теперь твоими почетными носильщиками в мирное время.
        Судя по скривившимся физиономиям бойцов, таким назначением они остались недовольны. В армию пошли, чтобы стать героями, покрыть свое имя славой, а тело шрамами от лихих сражений, а тут таскать на своем горбу ломаного острозуба. Великая честь.
        Одинцов смерил солдат взглядом и пригрозил:
        -И смотрите, негодяи, уроните Шустрика, будете до конца кампании в похоронной команде трудиться да дерьмо за лошадьми убирать.
        Такое светлое будущее парням совсем не понравилось. Они нахмурились, и по их решительным лицам было видно, что теперь они Леха Шустрика ни на минуту одного не оставят, будут как сына родного охранять.
        Шустрик страдальчески закатил глаза к небу и застонал. Пришлось подчиниться.
        Время близилось к полудню, но небо затянуло серыми грязными тучами, похожими на больничные простыни. Изредка сквозь прорехи сеялся мелкий колючий снег. Надежды на просветление не было. Солнце забыло дорогу в мрачный мир.
        Каково же было удивление Шустрика, когда он увидел багровое зарево на горизонте, словно отражение далекого пожара. Таким бывает закат в особо ясный день, когда воздух прозрачен и каждый клочок тела дрожит от восторга красоты божественного творения.
        Этот закат очень не понравился Шустрику, но на обсуждение природных явлений времени не было. Воевода Глухарь и так заждался наглого свободолюбивого сотника.
        Одинцов и Шустрик верхом, а Игнат и Слива бегом направились к штандарту воеводы, стоявшему неподалеку.
        Серега наслаждался впечатлением, которое оказали на Шустрика носилки. А все-таки это он удачно придумал. В последний день, перед тем как покинуть лагерь, вдвоем с Бобром они уединились в палатке, сооружая непонятную конструкцию. Бобер сначала понять никак не мог, что такое удумал командир, а когда разобрался, с азартом приступил к работе. Были задействованы бойцы из десятка Бобра, а главное - все хранилось в строгой тайне. Не дай бог, Шустрик что-нибудь пронюхает, сюрприз не получится. Сложнее было прятать носилки во время похода. На марше они были не нужны. Серега ждал момента, чтобы преподнести подарок Шустрику, и ему удалось удивить Леха.
        * * *
        Владетель замка Двенадцати Башен Огин Сорборо был дородным господином лет шестидесяти.
        Лысая голова, густая черная борода, прореженная сединой, один глаз затянут белой пленкой, отчего он напоминал тухлое яйцо, другой, мутный, с треснувшими капиллярами, так и рыскал по сторонам, отчего складывалось впечатление, что благородный владетель ищет, что бы такое стянуть, из того, что плохо лежит. Он был одет в богатый красный кафтан, отороченный мехом и покрытый золотым шитьем, на голове шапка с меховой опушкой и двумя лисьими хвостами, свисающими на плечи, на ногах кожаные сапоги, подбитые металлическими подковами.
        Владетель вышел на крыльцо усадьбы, стоящей на территории крепости, встречать гостей, въехавших через западные ворота. Возле крыльца выстроился десяток личной охраны в черных кафтанах, подпоясанных белыми кушаками. Они были вооружены алебардами.
        Во главе группы гостей ехал воевода Глухарь, окруженный личной охраной. Подле него сотники Кринаш, Ругволд и Сабутай. Замыкали процессию Одинцов, Лех Шустрик и два пеших солдата с деревянной конструкцией, похожей на маленькую приставную лестницу, сложенную втрое.
        Огин Сорборо спустился с крыльца и вышел навстречу гостям. Кавалькада остановилась. Люди спешились и встали строем, словно готовились встретить врага в клинки. Замешкался только Лех Шустрик. Серега помог ему спуститься из седла на носилки, которые развернули солдаты. Стоило только Шустрику поудобнее угнездиться на жестком сиденье, солдаты подняли его вверх, положив шесты себе на плечи.
        -Дорогой друг, рад видеть тебя,- растянулись губы владетеля в улыбке.
        Он распахнул руки и направился к воеводе, кося с подозрением глаз на носилки с Шустриком.
        Глухарь стиснул Сорборо в объятьях, так что покраснел от натуги. Владетель в долгу не остался, сжав друга в ответ. Так они соревновались несколько минут, кто кого переборет. После чего хлопнули друг друга по спине и разошлись в стороны, осматриваясь.
        -Какими судьбами, старый ты глухарь?- спросил владетель.
        -Проезжал вот мимо, дай, думаю, загляну.
        -И правильно сделал. Пойдем в дом, чего зад на ветру морозить. Это кто с тобой?- поинтересовался Сорборо, оглядывая свиту воеводы.
        -Сотники мои,- Глухарь поименно представил каждого.
        Когда дело дошло до Одинцова, владетель смерил его взглядом, словно приценивался, скривился, будто у него разболелись зубы и задница в придачу, а глаз под мутной пленкой задергался, но Сорборо ничего не сказал.
        -За мной. Стол накрыт. Извольте откушать с дороги, чем боги одарили.
        Как же он приторно-слащаво это сказал, словно всю жизнь одной медовой патокой питался. Одинцов сразу решил, что владетель ему не нравится. Может, у него и отличный послужной список, может, он и прошел с Глухарем пограничную войну, но человек он с гнильцой. Нельзя ему доверять.
        -А чего это ты с собой увечного притащил?- Серега расслышал вопрос Сорборо, заданный шепотом Глухарю.
        Что ответил воевода, к сожалению, понять не удалось. Они уже скрылись за дубовыми дверями с железными накладками, украшенными растительным орнаментом. За ними последовала личная охрана и сотники.
        -Не нравится мне этот лысый,- тихо произнес Шустрик, оглядываясь по сторонам.
        -Мне, если честно, тоже,- признался Серега.
        -Будь с ним аккуратен. Чувствую, тут дело нечисто. Эй, несите аккуратнее, чай, не мешок с мясом тащите,- заругался Шустрик на носильщиков.
        Игнат и Слива нахмурились, чувствовалось, что они с удовольствием скинули бы привередливого инвалида в грязную лужу возле крыльца, но терпели, надеясь, что командир отметит их преданность.
        Большой стол, покрытый серой скатертью, был уставлен блюдами с мясом, овощами, соленьями и маринадами. Владетель занял место во главе стола, подле себя усадил старого друга. Глухарь был доволен и лучился от счастья. Одинцов постарался занять место подальше от начальства, поближе к вину и мясу. Ему хватало общения с Шустриком, напрашиваться в компанию к лысому самодовольному владетелю не было желания.
        Слуги наполнили серебряные бокалы вином и отступили в тень.
        Серега очень не любил, когда за ним так настырно ухаживали. Тянуть бокал весь вечер он не собирался, а видеть постоянное мельтешение чужих людей не хотел, но пришлось смириться. Нельзя лезть со своим уставом в женский монастырь.
        Неспешно потекла застольная беседа, в которой Одинцов участия не принимал. Говорили в основном владетель и воевода. Глухарь интересовался жизнью Сорборо после совместной службы. Последовал длинный рассказ, из которого Серега почерпнул немало полезного. Крепость Двенадцати Башен охранялась наемным войском, которым командовал Огин Сорборо. Он не был жителем Рибошлица, да и не питал теплых чувств к этому вольному, но при этом заносчивому городу. В начале службы ему платили много. Как раз отгремели последние сражения с князем Боркичем, который в очередной раз решил вернуть наследие предков под свое крыло. Но тянулись годы, угроза не возвращалась и постепенно служба становилась все скучнее и скучнее. К тому же городской совет Рибошлица с каждым годом уменьшал суммы на содержание замка и жалованье хранителям.
        -Ведь до чего дошло. В прошлом году нам выплатили жалкие две сотни марок за год. Мне едва-едва хватило выдать жалованье гарнизону да оплатить каменщиков, чтобы стены подлатали. Скоро на лесной разбой перейдем,- жаловался Сорборо, обгрызая кабанью ногу и запивая жирное мясо красным вином.
        -Ты, я смотрю, как всегда любишь поприбедняться. Хлебом тебя не корми,- улыбнулся Глухарь.
        -А хлебом меня кормить и не надо, меня мясом надо кормить,- огрызнулся владетель.
        -Будет тебя мясо и вино, хоть залейся. Есть у меня к тебе предложение, милый друг. Думаю, тебе оно понравится. Только оно должно остаться между нами,- испытующе посмотрел на владетеля воевода.
        -Ты что, сомневаешься во мне, старая мошонка? Ты как посмел? Мы же с тобой упаурыкам вместе глотки резали!- вскипел Сорборо.
        На время он даже забыл о кабаньей ляжке.
        -Тогда слушай меня внимательно.
        -Погодь,- выставил перед собой ладонь владетель.- Если уж тут такой секрет, то, может, стоит выставить твоих людей из зала. Зачем лишние уши полоскать чужими секретами.
        -Как ты правильно заметил, это мои уши, и им полезно послушать, что я тебе скажу,- ответил Глухарь.
        -Даже этому простолюдину, выскочке? Ты знаешь, откуда он на наши головы свалился?- проревел Сорборо, указывая на Одинцова кабаньей ногой.
        Серега напрягся. Сносить оскорбления он не собирался, даже от благородного владетеля.
        -Я про этого Волка справки наводил…
        Вот уже все в зале смотрели на него.
        -…он появился ниоткуда в Рибошлице, устроил дебош, за что был схвачен и брошен в темницу. Откуда его выкупил князь Боркич для своих развлечений. Очень он любит гладиаторские поединки. Но ты знаешь об этом. Дальше ему удалось сбежать от Боркича вместе с группой такой же черни. И вот теперь он сотник. Имеет свой стяг и герб. Куда катится мир, Глухарь? Если каждая низкородная скотина может дослужиться до собственного герба.
        Сорборо грохнул кулаком по столу, так что подпрыгнули деревянные миски с овощами.
        Одинцов хмурился и молчал. Интересно, откуда владетель замка Двенадцати Башен может знать о его похождениях. В этом мире фотороботы на каждом дереве не развешивают, опознать человека сложно, если только ты его лично не видел. Должно быть объяснение такой прозорливости. Вывод напрашивался только один. Кто-то разнюхал о прошлом Сереги и пытается его утопить. Сейчас идет война, и всем наплевать, из какой грязи он выбрался, но как только с князем Боркичем будет покончено, ему припомнят и низкое происхождение и рабский ошейник. Это лишний раз подтверждало его намерение не связывать дальнейшую жизнь с Вестлавтом. Послужим, пока служится, а потом можно будет и на вольные хлеба податься.
        -Я даже не хочу знать, правду ты говоришь или нет,- заявил Глухарь, нахмурившись.- Прошлое Волка это его личное дело. Сейчас он командует одной из самых сильных сотен нашей армии, и большее меня не интересует. Хотя твои познания меня удивляют. Сам ты до такого додуматься не мог, значит, кто-то тебе напел.
        И Серега, похоже, знал, кто это был. Без магиков тут не обошлось. Почему они его так невзлюбили.
        -Я же о другом хотел поговорить. Завтра мы войдем в Рибошлиц. Через пару дней армия Вестлавта покинет город. Я оставлю только одну сотню Сабутая на окраине города. Терять Рибошлиц не хочу, и отдавать его князю Вестлавта тоже. Поэтому предлагаю разделить город.
        Одинцов встрепенулся. Зачем его сделали свидетелем тайны? Почему Глухарь решил посвятить его в государственный заговор? Вероятно, чтобы привязать к себе. Ведь теперь у него нет выбора. В Вестлавт не отправишься, чтобы доложить князю, да и зачем оно ему надо. Князь далеко, Глухарь близко. Так что воевода ничем не рисковал.
        -Любопытно,- оценил Сорборо.
        -Основные силы Рибошлица разбиты. Осталось только рассеянное по городу народное ополчение, но что оно против твоих и моих людей. Тьфу - и растереть. А у нас с тобой будет целый город с солидным годовым доходом.
        -И как его делить будем?- спросил владетель.
        -Поровну.
        -Меня это устраивает,- зловеще улыбнулся Сорборо.- К тому же если ты сгинешь во славу Вестлавта, вся добыча останется мне.
        -В таком случае тебе придется позаботиться о моей семье,- заявил Глухарь.
        -По рукам,- тут же принял условие владетель.
        И соглашение было скреплено доброй порцией вина.
        Они пили еще долго и разошлись далеко за полночь. Только Глухарь и Сорборо остались сидеть за столом.
        Для ночевки Одинцову выделили апартаменты, в которых можно было разместить целый десяток. Поэтому он решил не отпускать от себя ни Леха Шустрика, ни его носильщиков. Игнату и Сливе было поручено охранять покой господ, никого не впускать и, если случится вторжение, сражаться до полной победы.
        -Что ты думаешь обо всем этом?- спросил Серега Шустрика, который за весь вечер не проронил ни слова.
        -Это война. На ней заботятся не только о чести и достатке своего сюзерена, но также о собственных интересах. Если все хорошо сложится, то воевода станет хозяином города. Сорборо бездетен, какое-то время они будут править вместе. Потом город будет полностью в руках Глухаря и его семьи. На твоем месте я бы задумался об этом. Пока идет дележка пирога, не стоит хлопать ушами, надо и для себя кусок ухватить,- закончил речь Шустрик, закрыл глаза и захрапел.
        Их разбудили под утро истошные крики, прокатившиеся по мрачным коридорам усадьбы владетеля.
        Серега дернулся, скатился в мгновение с кровати. Еще не успев проснуться, он уже схватился за меч и выдернул его из ножен.
        Да что же за чертовщина тут творится. Враги захватили крепость, пока люди Сорборо почивали на лаврах. Решили, раз в поле под стенами замка армия Вестлавта, то можно и стены не охранять. Бред какой-то…
        Игнат и Слива уже были на ногах и хмуро таращились на командира, ожидая приказа. Лех Шустрик тоже вооружился, только со сломанными ногами не больно-то навоюешь. Он это понял сразу, и от этого злился. Привязанный к носилкам и двум солдатам - унизительное положение.
        -Слива, остаешься с Лехом. Игнат - за мной. Разузнаем, что там стряслось у них,- приказал Серега.
        Обернувшись к Шустрику, он добавил:
        -Побудь пока тут. Я быстро. Как чего узнаю, так сразу назад.
        Лех в ответ ни слова не сказал, только кивнул. Но по его виду было ясно, что он с удовольствием поменялся бы с Одинцовым местами да сам бросился бы по коридорам усадьбы на разведку.
        Серега не стал утруждать себя надеванием доспеха, а как был в одной простой рубахе и кожаных штанах, так и отправился на поиски приключений. Только сапоги на босу ногу натянул.
        В коридоре было сумрачно, но факелы, воткнутые в железные крюки на стенах, освещали дорогу. Вот только людей не видно. Такой истошный крик должен был разбудить всю резиденцию да навести шороху на крепостных стенах, но в доме было пустынно. Серега так и ждал, что на глаза ему попадется табличка: «Все ушли на фронт». Верить в более мистические объяснения не хотелось.
        Оказавшись возле лестницы, Серега снял факел со стены и посветил вниз. Опять пусто. Взгляд наверх принес тот же результат. В доме было тихо и спокойно. Одинцов даже засомневался, может, крик ему приснился. Он посмотрел на Игната, судя по его недоуменному лицу, ему этот сон тоже снился.
        Серега выбрал направление и побежал вниз, освещая факелом себе дорогу. Каменные ступеньки, запутаешься в них, полетишь и все кости переломаешь, да без зубов останешься. Два инвалида на сотню, к тому же один из них командир, это уже перебор.
        Оказавшись на первом этаже, Серега направился ко входной двери, когда его внимание привлекло окно, залитое снаружи огнем.
        «Пожар, горим»,- мелькнула мысль, но тут же потухла.
        Он отодвинул тяжелую занавесь в сторону, прильнул к окну, но как ни силился вглядеться, ничего разобрать не мог. Мутное стекло, словно его подкоптили, передавало только какое-то зарево, но что это такое - не понять.
        Серега схватился за ручку двери и рванул ее на себя. Услышал только позади робкий голос Игната:
        -Командир, может, не стоит.
        Серега выскочил на крыльцо резиденции Сорборо, ожидая увидеть все что угодно, но только не это. Он был уже готов к охватившему крепость пожару, к захватчикам, штурмующим стены, и ратникам, отбивающим вторжение, к чудовищам, лезущим из-под земли, к явлению князя Боркича вместе со всеми гладиаторами, разозленными бегством Сереги из-под горы, и тем, что он не прихватил их с собой. Но вместо этого он увидел море огня. Казалось, само небо горит и плачет. Огненные слезы то и дело срывались сверху и падали вниз. Приближаясь к земле, слезы увеличивались, и вот они уже становились размером с горящий булыжник и падали на крышу амбара, пробивали ее и ныряли вниз, поджигая все на своем пути.
        Серега застыл на крыльце, не в силах пошевелиться. Увиденное ошеломило его, сбило с толку.
        Сверху послышался треск, хруст, и крыша над ним проломилась. В пролом упал горящий камень и ударил в пол. Во все стороны брызнули искры. Сергей дернулся в сторону, сбил с ног Игната и ввалился назад в дом.
        -Какого лешего вас понесло на улицу?- раздался позади женский голос.
        Одинцов скатился с Игната и тут же встал на ноги. Невольно он оглянулся на картину апокалипсиса, царящую снаружи.
        -Закройте немедленно дверь,- потребовала женщина.
        Серега поспешил исполнить приказ. И только после того, как дверь оказалась закрыта, посмотрел на командиршу.
        Ею оказалась молодая женщина в просторном черном платье с белыми вставками на переднике, рукавах и груди. Открытое декольте подчеркивало пышные формы очаровательной особы. В другом месте и в другое время он бы отдал должное ее красоте. Густые черные волосы, сдерживаемые металлическим обручем и сеткой, подчеркивали точеные черты лица. Серега почувствовал воодушевление. Он уже готов был начать гусарить, когда вспомнил, что творилось за дверью. И что это такая красавица делает в столь поздний час одна в доме? Уж не она ли кричала? И кто она такая?
        Она словно прочитала его мысли.
        -Меня зовут Кристи, я дочь владетеля. Следуйте за мной. На крепостные стены есть другой путь.
        Дочь владетеля, смелая особа. Все уже покинули усадьбу, а она почему-то задержалась. Будь Серега на месте ее папаши, в первую очередь упрятал бы дочку в безопасное место. Не пошла бы по доброй воле, перекинул бы через плечо и унес.
        Кристи развернулась и, шурша юбками, стремительно направилась к лестнице.
        Серега переглянулся с Игнатом, пожал плечами и направился за девушкой. Если женщина взяла командование на себя, лучше ее послушаться. Тем более если это хозяйка замка. Ей к тому же виднее, что делать в такой ситуации. Видно, она не в первый раз с ней сталкивается.
        Под лестницей оказалась дверца. Кристи открыла ее, оглянулась, приглашающе махнула рукой и скользнула внутрь. Серега рванул за ней, оставив Игната прикрывать спину. Игнат сносил все молча, только казалось, тяготился общением с начальством и ответственностью, возложенной на него.
        За дверью оказалась лестница, уводящая в темноту. Тут немудрено и шею сломать. И как эта девчонка, словно горная козочка, со ступеньки на ступеньку проворно прыгает. Как она в этой темени хоть что-то разбирает? Серега хотел было уже вернуться, чтобы раздобыть факел, но тут на лестнице включился свет. От неожиданности Одинцов замер на ступеньке и тут же получил толчок в спину. Не успевший сообразить Игнат налетел на командира. Серега перепрыгнул через несколько ступенек и продолжил спуск.
        Как Одинцов ни озирался по сторонам, он никак не мог понять, откуда идет свет. Ни факела, ни электрического светильника. Свет, казалось, просто сочился сквозь стены. Но забивать этим голову он не стал, куда интереснее то, что сейчас происходило на улице. Огненный дождь, такого он еще не видел. А вот дочку владетеля, похоже, это явление совсем не удивило. У них тут что, каждый месяц небо горит?
        Ступеньки закончились, и Одинцов оказался в начале каменного туннеля. Девчонка проворно бежала вперед. Как бы от нее не отстать. Вот же неугомонная. Серега тяжело вздохнул и побежал за ней. А ведь впереди еще и подъем.
        Он оказался прав. Новая винтовая лестница, достаточно широкая, чтобы на ней можно было разойтись двум людям, не задев друг друга локтями. Девчонка сбросила темп, то ли платье мешало, то ли выдохлась. Но Сереге это было на руку. Кто знал, что ждет его в конце лестницы.
        Кристи открыла дверь, окованную металлом, и исчезла за ней. Серега оглянулся на Игната, не отстал ли. Нет, порядок, кряхтит, взбегая по ступенькам, морда недовольная. Меч в руке подрагивает. Похоже, он не прочь пустить его в ход. Одинцов потянул за ручку двери и вышел наружу.
        Он оказался в просторной каменной зале с множеством окон, прореженных колоннами. Мраморный пол, состоящий из квадратных черно-белых плит, выложенных в шахматном порядке. Похоже, Серега попал на смотровую площадку замка. Причем пришел самым последним, если не считать Игната, который пыхтел за его спиной. Здесь были все: воевода Глухарь с сотниками, владетель Сорборо с ближними рыцарями. Никто из них даже не оглянулся на Одинцова. Их внимание было целиком и полностью захвачено огненным дождем.
        Небеса сошли с ума, возникла первая мысль. Разве такое возможно. Складывалось впечатление, что замок Двенадцати Башен со всеми своими обитателями провалился в преисподнюю. Небо переливалось всеми оттенками красного, то и дело вскипало и плевалось в землю огненными комками. Периодически то тут то там возникали воздушные воронки, которые стягивали на себя половину облаков, и тогда образовывались черные прорехи, сквозь которые заглядывали звезды.
        Серега приблизился к окну и встал рядом с воеводой. Несмотря на спешку, Глухарь успел облачиться в доспехи, словно и вовсе не ложился, а вот вестлавтские сотники особо о гардеробе не беспокоились, как и Одинцов. Оделись кто что успел впотьмах похватать.
        -Мы должны их впустить!- неожиданно разрушил тишину громкий рык воеводы.
        -Ворота замка не откроются. Только не ночью,- ответил владетель.
        -Ты совсем свихнулся в своей глуши, Огин. Снаружи мои солдаты, которые сейчас воюют с небесным огнем и мрут ни за что, а ты отказываешься открыть ворота из-за соображений какой-то мнимой безопасности,- тихим, но от этого даже более зловещим голосом говорил Глухарь.
        Чувствовалось, что он был на грани и вот-вот взорвется, и тогда владетелю мало не покажется. Надо будет, замок по камушку разнесет, а сотники его поддержат.
        Серега выглянул и увидел поле, озаренное небесным пожаром. Множество человеческих фигурок, мечущихся из стороны в сторону, стараясь разминуться со смертью. Горящие шатры. На земле царил полный хаос. Как там у классика пелось:
«смешались в кучу кони, люди…». Они нигде не могли найти укрытия от падающих с неба огненных бомб. Все, кто находился на поляне перед замком, были обречены, если только небо не потухнет в ближайшие несколько минут. Но на это не стоило надеяться.
        «Там же мои ребята,- озарило Серегу.- Там Дорин, Черноус, Бобер, Лодий… Там весь мой Волчий отряд, там вся моя Волчья сотня. Я тут в тепле и безопасности, а они под непрерывным огнем гибнут»
        Одинцов бросил на владетеля свирепый взгляд и процедил сквозь зубы:
        -Открывай ворота, старая перечница, или я тебе кишки на колонну намотаю.
        -Да что ты себе позволяешь, щенок…- презрительно скривив губы, ответил Сорборо.
        В Сереге проснулся Волк. Никто и опомниться не успел, как он кинулся к владетелю, сгреб его за грудки, шмякнул изо всех сил об колонну и приставил к горлу клинок.
        -Открывай!- взревел Волк.
        Ближние рыцари владетеля загомонили, обнажили мечи и двинулись было на помощь господину, но воевода Глухарь, сотники и Игнат стали плечом к плечу, загораживая Одинцова.
        -А ну назад!- взревел воевода.
        -Отец, открой немедленно ворота. Твоя глупость и жадность тебя погубит…- раздался повелительный женский окрик.
        Между ближними рыцарями и вестлавтцами встала Кристи. Ее слова остудили горячие головы.
        Серега смотрел в глаза владетелю и видел, как волна неуверенности всколыхнула их.
        Сорборо качнул головой, словно соглашаясь со своей участью, и громко приказал:
        -Открыть ворота. Немедленно!
        Рыцари бросились выполнять приказание, а Серега убрал меч от толстого пуза владетеля и отпустил его. Сорборо встряхнулся, поправляя помятую одежду. В глаза Одинцову он старался не смотреть.
        -Хотелось бы верить, что это последние разногласия между нами,- сквозь зубы процедил воевода Глухарь, тоже избегавший смотреть на Одинцова.
        Серега понимал, что, может, он где-то и переборщил, но только по-другому поступить не мог. Пока они тут играли в словесные игры, спорили до хрипоты, там внизу гибли люди. Его люди. А за своих людей он готов был весь этот замок в булыжники разметать.
        Глава 6 Дерзость
        Огненный дождь закончился лишь к утру. Замок Двенадцати Башен выглядел изрядно потрепанным. Проломленные крыши хозяйственных построек, сгоревшая баня и казарма, полуразрушенные крепостные стены, уничтоженный продовольственный склад с зимним запасом провианта. На взгляд Сергея, замок было проще построить заново, чем отремонтировать.
        Владетель замка Огин Сорборо выглядел подавленным. Сразу после того как закончился огненный дождь и земля прекратила гореть, он отправился в обход владений. Когда он вернулся, казалось, его лицо превратилось в сплошную морщинистую складку. Сорборо, не говоря ни слова, проследовал к себе в кабинет, где заперся, и до самого вечера никого к себе не пускал. Слуги шептались между собой, что «старик это не переживет», «у него в кабинете есть запас рома, так что пока все не выпьет, на свободу не выйдет».
        Жалеть владетеля ни у воеводы Глухаря, ни у Сергея Одинцова не было никакого желания. Да и времени свободного не осталось. Крепость превратилась в походный лазарет. Во время огненного дождя многие из вестлавтцев пострадали, а многие остались лежать на поле боя с остекленевшими мертвыми глазами, уставленными в проклятое небо. Пришла пора считать потери и зализывать раны.
        Лех Шустрик не хотел оставаться в постели, когда вокруг творится такой разброд. Он выехал на носилках из своей комнаты и тут же забрался в седло. Игнат и Слива были отпущены на волю. Каждые рабочие руки в сотне теперь были на счету. Шустрик направил коня в сторону Одинцова, стоявшего возле лазаретной палатки и разговаривавшего с Дорином. Полог палатки откинулся и на свежий воздух выскользнул десятник Черноус. Вид у него был изрядно утомленный.
        -Что тут у нас?- спросил Лех.
        -Все плохо,- сказал потухшим голосом Серега.- Два десятка мертвецов и еще десятка три раненых. От Волчьей сотни такими темпами скоро останется одно только воспоминание.
        -Из наших кто-нибудь?- спросил Лех, имея в виду Волчий отряд.
        Одинцов его понял.
        -Нет. Слава творцу, все целы. Только Бобра немного поломало, но жить и бегать будет.
        -Командир, мы вернемся к солдатам?- спросил Черноус.
        Серега махнул рукой, и десятники разбрелись по больничным палаткам.
        -Ты вот мне скажи, что это за чудо природы ночью приключилось?- спросил Одинцов, посмотрев на Шустрика.
        -Огненный дождь вовсе не чудо. Весьма редкое природное явление. Оно происходит раз в несколько лет. В последний раз он пролился над графством Оранж десять лет назад. В этих краях, насколько я знаю, его ни разу не было. Древние говорили, что боги насылают огненный дождь в наказание за грехи человеческие. В баронстве Клеман полвека назад жил астролог Барадун Гром. Он составил таблицы предсказаний, в которых указал точное время выпадения огненных дождей. Над ним тогда смеялись. Как можно предсказать, когда боги будут гневаться. Барадун не выдержал такого отношения, стал чаще прикладываться к бутылке и закончил вскоре свою жизнь в сточной канаве. А его таблицы оказались у барона Клемана. И вот когда пролился следующий огненный дождь, выяснилось, что Барадун не ошибся. Он точно предсказал время и место выпадения огненного дождя. К барону Клеману обратились все соседи с просьбой обнародовать таблицы. Он заупрямился, а вскоре таблицы пропали. Сам же барон был найден мертвым. Ему перерезали горло. Многие астрологи после этого пытались повторить подвиг Барадуна, но ни у кого это не получилось. Таблицы так
нигде и не всплыли. Поговаривают, что их могли уничтожить фанатики огнеборцы. А может, кто-то сделал на этом неплохое состояние. По крайней мере, кое-кто из знатных господ успевал защитить свое жилище и людей от огненного дождя, не иначе их кто-то предупредил, и вряд ли это делалось бесплатно.
        -Чудно тут у вас,- пробормотал Одинцов.
        Огненный дождь, по всей видимости, имел метеоритное происхождение. Если он время от времени повторялся и его можно было предсказать, стало быть, во время движения вокруг местного светила планета время от времени сталкивается с метеоритными потоками. Отсюда берется и огненный дождь. Тут как раз все просто, только вот легче от этого не становилось. Волчья сотня таяла на глазах. Надо срочно пополнить десятки. Близится решающее сражение, к которому нужно быть полностью готовым. Остается надеяться, что в Рибошлице ему удастся навербовать новых людей.
        Вдалеке, возле резиденции владетеля мелькнула красная юбка. Серега невольно зацепился за нее взглядом. Дочка владетеля Кристи поднялась по ступенькам на крыльцо, обернулась, приложила руку козырьком к глазам, отгораживаясь от холодного, но слепящего солнца, и осмотрела крепостной двор, словно искала кого-то. Их взгляды встретились, и Кристи тут же поспешила скрыться в доме.
        Из-за выгоревшей казармы показался пошатывающийся от усталости, но довольный Хорст, поправлявший пояс на портках. Подле него похохатывая шла пышная бабенка.
        -Кажется, наш десятник уже успел снять стресс,- произнес Серега.
        -Тебе бы тоже это не помешало. Я пригляжу за лазаретом. Все будет в лучшем виде. А ты иди отдохни.
        Серега и впрямь чувствовал себя разбитым. Схватка с владетелем, ночная спасательная операция по размещению вестлавтцев под крышей крепости. Утреннее разгребание завалов и открытие походного лазарета. Подсчет раненых и мертвых. Организация похоронной команды, которая сейчас вовсю трудилась в поле. Это отняло много времени и сил. Хотелось добраться до койки, упасть, не раздеваясь, и спать сутки напролет.
        От него и, правда, сейчас мало толку. Серега посмотрел на Леха. Дело Шустрик говорит. Командир завтра нужен будет строгий, подтянутый и бодрый. Если он сейчас чуть-чуть не сбавит обороты, то скоро превратится в старую развалину.
        -Договорились, пригляди за этим дурдомом. К вечеру разбуди меня. Нужен подробный отчет о потерях.
        -Не извольте беспокоиться, господин Волк. Сделаем в лучшем виде,- Лех Шустрик качнулся в седле и попытался поклониться. Выглядело это неуклюже.
        Серега направился к резиденции владетеля. Каждый шаг давался ему с трудом, словно в ноги налили свинца. Такими темпами он только к вечеру окажется в постели.
        Он поднялся на крыльцо, толкнул дверь и вошел внутрь. Неспешно поднялся по ступенькам на второй этаж, где ему с Шустриком выделили комнату, свернул в коридор, дошел до своих апартаментов и только успел коснуться ручки двери, как она сама открылась. Показалось игривое личико, мелькнул красный отрез платья. Его схватили за грудки и проворно втянули в комнату.
        Серега попытался было возразить. Открыл рот, но его тут же запечатали поцелуем. Голову повело от удовольствия. Медленно, но верно в наслаждении растворилась усталость. Он подхватил Кристи на руки, тяжело дошел до постели и бросил ее на одеяло. Стянув с себя холодную рубаху, сбросил сапоги и забрался на кровать и притянул к себе девушку. Избавить ее от одежды оказалось сложной задачей. Такое впечатление, что она была специально закутана так, чтобы малость поохладить пыл горячего мужчины. Серега запутался в каких-то завязочках и крючочках, зарычал и разорвал платье. Белые упругие груди выпрыгнули наружу. Серега накинулся на них, словно коршун на добычу. Он терзал их и мял губами, покрывал поцелуями. Кристи тяжело задышала. Ее руки зашарили по его телу, спустились к штанам и распустили пояс. Он проворно выскользнул из штанов, навалился на нее сверху, приподнял за бедра и овладел.
        Словно две дикие кошки сцепились, они не любили друг друга, они боролись за право быть главным. И откуда только силы взялись. Еще полчаса назад Серега, казалось, умирал от усталости, а сейчас ввязался в жаркий любовный бой и не желал сдаваться.
        Когда все закончилось, он откинулся на подушки и безучастно уставился в потолок. Сил разговаривать да и просто шевелиться не было. Где-то рядом уютно посапывала Кристи, довольная и сытая кошка.
        В этот день выспаться ему не удалось. По сравнению с Кристи огненный дождь был менее опасным для сотника Волка. Она, казалось, поставила перед собой цель выпить его до последней капли и медленно цедила его силы, наслаждаясь им до глубокой ночи.
        Лишь только далеко за полночь Сереге удалось уснуть. Ему снилась залитая солнцем поляна, уходящая под уклон в низину, где росла густая роща, говорящая листвой с ветром. Эта местность казалась ему очень знакомой. Будто он был уже тут, только очень давно. Наверное, еще мальчишкой, когда жил с бабушкой и дедушкой на даче. Тогда с пацанами он часто гулял по окрестностям, забираясь в незнакомые места: на лесничий ручей, к военному передающему центру, в соседнее садоводство. Вероятно, в одном из таких странствий он побывал и на этой поляне. Серега оглянулся по сторонам и увидел рядом с собой Кристи. Она стояла в простом белом сарафане, босиком, с распущенными волосами и смотрела на него влюбленно. Сердце учащенно забилось при одном взгляде на нее. Какая же она красавица. Серега сделал шаг, и еще один шаг ей навстречу. Послышался противный скрежет, и земля у него под ногами раздалась. Между ними образовалась трещина, которая разрасталась все больше и больше, разделяя их. И если в первые секунды была возможность перескочить на соседний берег и остаться рядом с ней, то уже через минуту эта возможность была
утеряна.
        Одинцов проснулся с первыми лучами солнца. Кристи рядом не было. Лех Шустрик в комнату не вернулся, вероятно, каким-то образом разнюхал, что командир не один, и нашел себе другое место для ночевки. Серега выбрался из постели, нашел на полу одежду, оделся и подошел к окну. Распахнув ставни, он выглянул на двор, залитый солнцем. В ярких золотых лучах походный лазарет выглядел уже не таким удручающим, как вчера днем. Он вдохнул свежий пьянящий воздух полной грудью и поежился от холода.
        Он вспомнил вчерашний день, противостояние двух стихий, в которые превратились сотник Волк и дочка владетеля замка, и мечтательно улыбнулся. Потом на ум пришел Лех Шустрик. Переломы ног серьезная травма, быстро ее не залечить. Еще не скоро он сможет нормально ходить по земле и уверенно сражаться с противником. Впереди их ждало крупное сражение, в котором от безногого Шустрика будет мало толка. Надо во что бы то ни стало оставить его в Рибошлице, если только не случится какое-нибудь чудо…
        Серега нахмурился. Кажется, он знал, какое чудо ему было нужно. Предприятие рисковое, но все может получиться. А для этого ему срочно нужно увидеть Лодия. Только он мог помочь ему советом….
        Лодия Одинцов нашел в одном из лазаретов. Бывший убийца Тихого Братства сильно изменился со времени их знакомства. Никогда особо не отличающийся болтливостью, в последнее время каждое слово из него нужно было вытаскивать клещами. Даже своим десятком он умудрялся управлять при помощи разработанной системы команд, отдаваемых жестами и мимикой лица. И парни его понимали, а что самое главное - очень уважали. Попробуй заговорить с кем-нибудь из его бойцов о переводе в другой десяток, окрысится, зажмется в угол и будет отбиваться до последней капли крови. Вот что значит дрессировка. И кто бы мог подумать, что из идеального героя-одиночки получится отличный командир.
        Лодий сидел в углу палатки на сколоченном из бревнышек табурете и, сложив на животе руки, казалось, дремал. Длинные темные волосы свесились на грудь и скрывали от посторонних лицо хозяина.
        В палатке было темно. Масляные светильники чадили, но давали мало света, отчего даже в солнечный день внутри палатки торжествовало царство теней. На голой земле стояли столы, сколоченные из грубых досок. Их покрыли мешковиной в несколько слоев, сверху застелили линялыми выцветшими шкурами, должно быть, в замке их использовали для подстилок рабам и слугам. На них разместили раненых и укрыли их другими шкурами. В палатке висел тяжелый удушливый воздух. Двигаться сквозь него было трудно, не говоря уж о том, чтобы дышать. И как только Лодий может здесь спать.
        Раненые лежали на столах. Их было человек шесть. Обожженные раскрасневшиеся лица, покрытые потной пленкой, открытые, устремленные в низкий брезентовый потолок глаза с отсутствующим выражением, словно ребята уже давно находились где-то в другом месте и эта чумная реальность их больше не касалась. У кого-то ожоги разной степени тяжести, кому-то в хаосе огненного дождя сломали руку, кого-то затоптали до полусмерти. Началось воспаление, горячка, бред… Тяжелая картина. И такая царила в каждом десятке.
        Серега пробрался к Лодию и потряс его за плечо. Десятник мгновенно проснулся, но за рукоять меча, стоявшего рядом с табуретом, не схватился. Он знал, что в палатке свой человек.
        -Разговор есть. Пошли выйдем,- потребовал Одинцов.
        Лодий качнул головой, обвел взглядом раненых и медленно поднялся на ноги.
        Откинув полог палатки, Серега вышел наружу и с наслаждением затянулся свежим морозным воздухом. Чище и приятнее его, казалось, нет ничего на свете. После болезненной удушливости палатки голову слегка повело, и он облокотился, чтобы передохнуть, на деревянный столб шатра.
        Лодий осторожно коснулся его плеча. Серега открыл глаза и увидел стоящего очень близко десятника. Он смотрел изучающим взглядом на командира и молчал. Вот же холера проклятая, и как же с ним прикажете разговаривать.
        -Пойдем ко мне, выпьем вина, согреемся, заодно у меня есть к тебе пару вопросов,- предложил Серега.
        Лодий согласно кивнул.
        Поднимаясь к себе, Одинцов опасался застать в комнате хозяйскую дочку, настроенную на реванш, но его опасения были напрасными. В комнате никого не было.
        Найдя запечатанную бутылку вина и два металлических кубка, один Серега протянул десятнику и тут же наполнил. Плеснув вина себе, он плюхнулся в резное кресло и уставился на Лодия.
        -Я хочу кое-что узнать о Тихом Братстве.
        Брови Лодия удивленно поползли вверх. Командир после памятного штурма замка Дерри больше не спрашивал его о гильдейском прошлом. Откуда такой интерес?
        -Когда мы немного залижем раны, выступим к Рибошлицу. Вольный городок, в котором очень не любят князя Боркича. Там нам предстоит восполнить потери. Но я тебя хочу спросить не об этом. Есть ли в Рибошлице представительство Тихого Братства?
        Лодий замер, с минуту сидел неподвижно, потом все-таки кивнул.
        -Ты можешь разговаривать по-человечески, мне эта пантомима порядком надоела!- разозлился Серега.
        Десятник кивнул. Одинцов громко выматерился и наконец услышал голос Лодия.
        -В Рибошлице есть отделение Тихого Братства. Школа Змеи, но я не понимаю, отчего такой интерес. Люди, которые напали на тебя в лагере, принадлежат Тихому Братству, но только они приехали издалека. Искать их в Рибошлице нет никакого смысла. Ты же не собираешься мстить всем братьям сразу?
        -Меня это мало интересует. Я никому не собираюсь мстить. Что тебе известно о Школе Змеи?
        -Совсем немного. У них особая техника, которую они изучают только в Рибошлице. Школа не очень популярна в других городах.
        Лодий говорил очень тихо, так что Сереге приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова.
        -А ты какую технику исполняешь?
        -Я учился в Школе Воды, в очень далеком отсюда городе. Его название тебе ни о чем не скажет. Вода найдет вход даже в самую неприступную сокровищницу. Вот и нас учили быть незаметными и вездесущими.
        -Хорошо. Вернемся к змеям. Меня интересует, как отбираются новички и где проходит обряд посвящения?
        Одинцов опять заставил Лодия удивляться.
        -Зачем тебе это, командир? Ты что, решил сменить бляху сотника на участь безмолвного убийцы?
        -Зачем так категорично. У меня есть одна задумка, но для ее исполнения кое-чего не хватает. А именно знаний. Так все же, как попасть в Школу?
        -Новичков набирает вербовщик. Кто он, как выглядит - никто не знает. У этого человека глаз опытный, наметанный, он хороший рабочий материал издалека видит и старается не упустить. Обычно вербовщики, их еще называют в простонародье Пауками, ходят по кабакам и игорным домам. А в Рибошлице таких заведений полно. Подсаживаются к большим компаниям и одиноким выпивохам, заводят неспешные разговоры. Вроде бы ничего опасного, а так, слово за слово, и человек оказывается обернут в изящную упаковку, словно в паутину, из которой уже не выбраться. Когда клиент готов, вербовщик удаляется вместе с жертвой и приводит его в Логово. Здесь первое время содержат новичков. Мало кто по собственной воле вступает в Тихое Братство. Уж очень незавидна судьба, да и слава дурная ходит. В Логове новичков долго готовят, вернее обрабатывают их души. Для этого есть специальные духовные практики, чтобы из любого человека сделать уникальный податливый материал, абсолютно преданный общему делу и готовый к восприятию нового учения. За эту работу отвечают Няньки. Новичков зовут Куколками, и проводят в Логове они от месяца до года.
Если по истечении года не удалось сломать Куколку, то никчемный материал пускают в расход.
        -Как все, однако, серьезно,- оценил основательность подхода Одинцов.
        -Не то слово. Только вот в дело уходит одна-две Куколки из сотни. Так что представь, какую работу проводят Няньки, если добиваются таких результатов.
        -Внушает трепет,- сказал Серега.
        -После того как Куколка готова, Няньки объявляют обряд посвящения. Его проводят там же в Логове. По завершении обряда Куколка уничтожается и на ее месте оказывается Ученик, который переходит в Школу и учится…
        -А как выглядит этот обряд посвящения?- поинтересовался Сергей.
        -Ты думаешь, я помню?- усмехнулся Лодий.- Я проходил его очень давно. Своих учеников у меня нет и не было, поэтому присутствовать на чужих обрядах у меня не было возможности. Так что за точность информации поручиться не могу.
        -А все же?
        Одинцов сделал пару глотков терпкого вина, а то, не ровен час, замерзнешь тут в замке. Похоже, отопление здесь если и работает, то толку от него никакого. Проще и эффективнее греться изнутри.
        -Куколку опаивают разными зельями, подготавливая к переходу на новую ступень существования. При этом то, что происходит вокруг, человек воспринимает отрывочно… На первом этапе посвящения Куколке предстоит избавиться от четырех самых сильных своих страхов. Это настоящее сражение. Случается и такое, что Куколка проигрывает сражение, и тогда страх выжигает ее душу изнутри. И от человека остается лишь пустая, никчемная оболочка. Человек-растение. От него очень быстро избавляются, либо передают гильдии нищих, которые отрезают не нужные конечности и выставляют экспонат на улицу - добывать деньги для казны. Либо просто убивают и избавляются от тела. Ломаются многие. Сражаться с самыми сильными страхами тяжело. Но если Куколка освоила правильно и в полном объеме духовные практики, с которыми в Логове ее знакомили Няньки, то пройти через Ужас посвящения возможно.
        Серега молча слушал Лодия, впитывая информацию. Она ему в скором времени должна пригодиться. Но какие же они все-таки изобретательные уроды, поражался он про себя. И ведь у этих Куколок были семьи, матери, братья, дети и жены, а ироды вытравливали капля за каплей все человеческое из их душ.
        Одинцов покосился на Лодия и спросил с подозрением:
        -Я вот тебя тут слушаю, поражаюсь, насколько все ужасно, только вопрос возникает. Как же тебе удалось покинуть Тихое Братство и при этом остаться человеком?
        Лодий посмотрел на командира льдистыми безжизненными глазами и спросил:
        -А кто тебе сказал, что я остался человеком?
        Одинцов не нашелся что сказать ему в ответ.
        -Когда я покинул Братство, во мне не было ничего человеческого. Много времени потребовалось на то, чтобы восстановить в себе хотя бы крупицы прежней личности. Так что не надо подозревать во мне зверя, который в любой момент может сорваться с цепи.
        -А я и не подозревал,- сказал Серега, слегка покривив душой. Такая мысль у него появлялась.
        -Перед тем как Учитель берет Ученика из Логова, он дает обет верности Братству и выпивает зелье долголетия. Я о нем как-то рассказывал. Работа братьев связана с повышенной опасностью, риском умереть раньше срока. А вырастить полноценного брата - дорогое удовольствие. Так что Братство заботится о своих членах. В зелье содержатся крохотные магические существа, которые лечат организм, заживляют раны, омолаживают…
        -Вот именно это меня и интересует в первую очередь,- загадочно улыбнулся Серега.
        Лодий недоуменно помотал головой.
        -Где содержится это зелье и как его можно добыть?
        -Я не понимаю тебя. Но зачем?
        -Ты же знаешь, что у Леха Шустрика ноги переломаны. Пока кости срастутся, пока он научится ходить заново, пройдет очень много времени. А Шустрик нам нужен бодрый и здоровый сейчас. Я не могу бросить его в каком-нибудь походном госпитале, полном вшей и блох. К тому же если боркичи налетят, церемониться с ранеными они не будут, вырежут под корень. Так что я хочу поставить Шустрика на ноги как можно быстрее, для этого мне нужно магическое зелье Братства. Теперь ясен замысел?- Серега испытующе посмотрел на Лодия.
        Казалось, тот побледнел, по заслугам оценив смелый замысел командира.
        -Ты хочешь…
        -…выкрасть зелье,- закончил Серега за десятника мысль.
        Глава 7 Паук
        Трактир «Старая подкова» находился в самом сердце Рибошлица. Если дорогу не знаешь и нет опытного проводника, будешь искать - не найдешь. Хитрое переплетение улиц, наводившее на мысли о критском лабиринте и кровожадном минотавре. А что если и здесь водится чудовище, которое только и ждет, чтобы напасть да порвать в клочья зазевавшегося путника? Низенькие двухэтажные домики из красного обожженного камня, поросшие зеленым мхом и вьющимися растениями. Изредка среди них попадались деревянные строения с открытыми балконами, на которых загорали закутанные в теплые одежды барышни, раскрашенные почище ирокеза, вышедшего на тропу войны. Широкие крылечки с деревянными подпорками, держащими балконы, возле которых стояли хмурые мужики, провожавшие случайных прохожих злыми оценивающими взглядами. И ведь не поверишь, что в сердце крупного торгового города находится такая клоака.
        «Старая подкова» ничем не отличалась от подобных заведений. Разве что домик подревнее, мха на стенах побольше да гнилые доски на крыльце встречаются.
        Первым поднялся на крыльцо Лодий. В простом темно-зеленом костюме, в котором разгуливают горожане, никогда и не догадаешься, что перед тобой наемник из Волчьей сотни. Плечи укрывал простой плащ, на голову натянут капюшон. Оружия под плащом не видно, но судя по походке, меча при нем не было. Так, видно, и решили пара серьезных мужчин с длинными грубыми железными палками, висящими у пояса, только лишь по недоразумению названными мечами, когда заступили дорогу Лодию. Они надумали поживиться за счет лопуха, забредшего не туда. Срезать кошелек, надавать тумаков да скинуть на камни мостовой, словно там оно и лежало. Только вот не на того нарвались. Когда первый разбойник ушел в полет, второй в растерянности захлопал глазами, созерцая невиданное. Он лишь успел потянуться к рукояти своей палки, как отправился вслед за товарищем. Одинцов лишь в последний момент увернулся от столкновения с телом.
        Лодий обернулся к Сереге, хмуро улыбнулся и спросил:
        -Чего замер, командир? Нас здесь никто не обидит.
        О вылазке на темную сторону города Волк сообщил только Леху Шустрику да Дорину. Шустрик сразу же поднял шум, потребовал, чтобы явились два негодяя и лентяя, которые обречены его таскать на себе, и запрягали карету, поскольку он никуда друга одного не отпустит. Ишь чего Серега удумал, да он, можно сказать, жив только одними молитвами Шустрика да благодаря его зоркому глазу и верной руке. Насилу удалось утихомирить Леха, а то ведь и правда пришлось бы брать с собой. Потешно бы они смотрелись с носилками по центру Деревянной улицы, так называлось место, куда окнами выходил трактир «Старая подкова».
        Дорин спокойнее воспринял новость. Попробовал разузнать, зачем командиру потребовалось на ночь глядя тащиться в непролазную грязь, был он, дескать, в том трактире, ничего хорошего там нет. Если же Волк решил по девочкам забег устроить, то можно бордель и почище и получше сыскать, да и ходить никуда не надо будет. Только свистни - и любую девчонку на любой вкус прямо на постоялый двор приведут. Зачем вымудривать? Когда же Серега отказался и начал крутить, что дело тут вовсе не в девчонках, хотя по бабам сходить мысль дельная, надо будет ее в жизнь воплотить, то Дорин затребовал подробный отчет о планах. Когда же получил категорический отказ, сразу стал собираться. Причем так основательно, словно на войну со всеми окрестными баронствами и княжествами. Насилу удалось унять благородный порыв да успокоить друга.
        Переступив порог трактира, Серега удивленно присвистнул. Внутри «Старая подкова» напоминала салун из эпохи пионерии Дикого Запада. Вокруг множество столов, облюбованных изрядно набравшимися людьми. Между ними сновали девчонки в пышных, засаленных юбках с крупными полуоткрытыми грудями. Изредка они присаживались то к одной, то к другой компании, пока какой-то очередной дошедший до нужной кондиции мужик не притягивал одну из ночных бабочек к себе, вкладывал ей в декольте положенную сумму и не исчезал с ней в одном из номеров на втором этаже.
        К вошедшим Волку и Лодию тут же подскочил маленький плюгавенький мужичок в сером грязном костюме с дырками на рукавах куртки, пригладил взъерошенные волосы, давно забывшие запах мыла, и поинтересовался, что господам угодно.
        Серега пожелал местечко потише, да так чтобы весь зал было видно. Они, дескать, друга ждут, не хотят упустить за кувшином хмельного вина его появление.
        Плюгавый сплюнул на пол скопившуюся слюну и попросил следовать за ним. Он проворно пересек питейный зал и остановился перед грязным столиком, да к тому же занятым двумя сильно набравшимися мужиками в костюмах лесных егерей. Плюгавый обвел взглядом зал, нашел нужного ему человека и кивнул призывно. Тут же возле столика выросли два здоровых лба, которые подхватили пьянчуг, перебросили через плечи и вынесли на улицу проветриться. Рядом оказалась служанка, проворно смахнула крошки и грязь на пол, протерла пролитую выпивку и растворилась среди толпы.
        -Присаживайтесь, господа. Что желаете покушать?- учтиво осведомился плюгавый, хищно прощупывая взглядом одежду новых посетителей, словно опытный вор на глухой лесной дороге.
        -Кувшин красного рибошлицкого, да кружки чтобы чистые были,- распорядился Лодий.
        -Обижаете,- состроил плаксивую гримасу мужичок.
        -Знаем мы вас. А кушать мы пока не будем. Воздержимся.
        -Так может, тогда закуски какой. Маринованных грибочков, рыбки соленой, сыра.
        -Знаем мы, как с ваших маринованных грибочков несет на все четыре стороны. Да и сыр небось еще при твоей бабке был приготовлен,- сердито ответил Лодий.- Не надо ничего. Хотя… орешки лесные есть, соленые?
        -Как же не быть. Есть.
        -Вот их и тащи,- приказал Лодий.- И смотри мне без фокусов разных. Последнему фокуснику я уши отрезал да мужской корень и заставил сожрать. Надеюсь, мы поняли друг друга?
        Плюгавый ничего не ответил, только поклонился и отчалил от столика.
        -Любят они с молокососами и пришлыми шутить. В кувшин сонного зелья набодяжат. Выпьешь, а потом проснешься у Боркича под горой в рабских оковах и без соли в кармане.
        Серега ничего не сказал, но в этот момент ему очень захотелось пересчитать зубы плюгавому, чтобы неповадно было впредь так шутить.
        Некоторое время они молчали, разглядывая питейный зал. Кого здесь только не было: уличные торговцы, праздновавшие удачно отработанный день и заливавшие горе от убытков, понесенных за сегодня, городские стражники, расслаблявшиеся после трудовой смены, какие-то проходимцы с хитрыми рожами и цепкими глазами, уличные циркачи, готовые устроить представление в кабаке за еду и кров, да и прочие шарлатаны, слетевшиеся на вечерний огонек в тепло и сытость. Пока все было тихо и спокойно. Люди пели и веселились, кто как умел, но скоро градус веселья зашкалит и полетят столы и приборы, захлопают разлетающиеся об головы соседей кувшины. И начнется угар. Все это еще впереди, а пока все чинно, благородно, по-старому.
        -Зачем ты меня сюда привел?- спросил Серега.
        -Слышал я, что по этим трактирам вербовщик чаще всего пасется. Так что у нас большой шанс выследить его.
        -А не проще ли было сразу в Логово наведаться?
        -Если бы я знал, где оно находится, то мы бы так и поступили. К сожалению, вербовали меня в другом городе. Так что у нас единственный след - вербовщик.
        Принесли кувшин с вином, две глиняные прокопченные кружки и миску с орешками, выглядевшими археологической находкой.
        Серега с подозрением покосился на заказ, но промолчал. Лодий наполнил кружки. Забросил в рот горсть орешков и сделал первый изрядный глоток вина. Тут и Одинцов решил горло промочить.
        -И долго мы так будем сидеть, удачу сторожить?- спросил Серега.
        -Может, нам сегодня повезет, а может, несколько дней бесцельно по кабакам шляться будем,- спокойно ответил Лодий.
        -Будем надеяться на лучшее,- ворчливо произнес Серега, уткнувшись в кружку с вином.
        -Долго мы в Рибошлице стоять будем?
        -Дней десять. Может чуть больше. Дорин и Черноус должны заняться пополнением сотни. Пока не наберем полный состав, то с места не тронемся.
        -Значит, время пока еще есть. Охота может затянуться,- произнес задумчиво Лодий.
        В город они вошли вчера вечером. Основная часть армии воеводы Глухаря осталась под стенами города. Был разбит походный лагерь, загорелись костры. Сотники отправились вместе с воеводой в Рибошлиц, взяв с собой многочисленную свиту. Одинцов оставил в Волчьей сотне за старших Вихря и Карима, с собой взял десяток бойцов, Черноуса и Дорина. Лех Шустрик пожелал следовать за другом. Лодий также вошел в свиту, поскольку нужен был Сереге для осуществления его тайного замысла.
        Остановились они на постоялом дворе «Три сосны», знакомом Одинцову и Шустрику по предыдущему визиту в Рибошлиц. Правда, тогда они были товаром, будущими гладиаторами, купленными в тюремном застенке по дешевке, теперь же вольные люди, достигшие весомого положения.
        -Ты никогда не рассказывал, как оказался в Тихом Братстве,- произнес Серега, предлагая тему для разговора.
        Лодий нахмурился, словно припоминал что-то неприятное для себя, некоторое время он молчал, будто решался на что-то.
        -Давно это было. В другой жизни,- наконец произнес он.
        -Ты сам в Братство пришел, или тебя Паук на поводке привел?
        -Мне тогда было лет двадцать, и был я дурак дураком. Родом я из купеческой семьи, жил в довольстве, хотя батя с матушкой меня никогда не баловали. Будущее у меня было определено с пеленок - заниматься семейным делом. Три лавки в городе, ювелирные изделия от лучших мастеров Жермена и Клемана, разные дешевые побрякушки из камней, дерева и металла, изделия косторезов. Отец планировал расширить дело и открыть в соседних городах лавки. История эта долгая и по большей части скучная. Меня, понятное дело, такое будущее не прельщало. С детства я заслушивался историями о великих героях и мечтал о подвигах, схватках на мечах и больших битвах. Однажды отца вызвали в замок Дегестур к владетелю Карлу Дегесту. Он хотел подарить своей жене к годовщине брака особый подарок. Прослышал где-то об ювелирных изделиях упаурыков и собрался отцу сделать заказ. Отец взял меня с собой. Это было очень давно. Сейчас я не помню даже лица своего отца, облик матери почти истлел в моей памяти, но тот день я помню, как будто он был вчера.
        Лодий уткнулся в кружку с вином и какое-то время сидел, уставившись вдаль. Казалось, что он смотрит сквозь время в тот день, четко отпечатавшийся в его памяти.
        -У владетеля замка Дегестур была дочка. Года на два младше меня. Ее звали Лидия. Лидия Дегеста. Отец в ней души не чаял. Окружил любовью и заботой…
        Слова медленно разливались над кабацким столом, обволакивая сознание Сереги Одинцова, и вот перед его глазами вставала история чужой жизни, словно на экране кинотеатра.
        * * *
        Увидев девушку, Лодий влюбился. Тогда он еще не понял, что это за новое чувство посетило его, но он наслаждался им, словно необычайно вкусной конфетой, привезенной компаньоном отца из далекой восточной страны. Ему нравилось смотреть на нее. Он любовался изгибами ее юного хрупкого девичьего тела. Ловил ответные взгляды. Жадно вбирал в себя ее улыбки и прищур смеющихся глаз. Вот она прошлась по кабинету Карла Дегеста, прошуршала платьем, опускаясь в кресло. Зачем владетелю замка потребовалось присутствие дочери при разговоре с торговцем, Лодий упустил из виду, поглощенный любованием Лидией. Должно быть, отец хотел посоветоваться с дочерью, какое украшение лучше подарить матери, но это Лодия волновало меньше всего.
        Тот первый краткий миг встречи он запомнил на всю жизнь. Вернувшись домой, он долго вспоминал изящную, очаровательную Лидию, и ему казалось, что и она запомнила его.
        Прошло несколько недель, и Лодий заметил, что он часто убегает из лавки отца и отправляется бесцельно гулять по городу. Правда, ему только казалось, что бесцельно. Каждый раз прогулка заканчивалась напротив замковых стен, за которыми жила его любимая. Он напряженно вглядывался в окна, надеясь увидеть знакомый силуэт. Если бы отец не был так занят делами, он бы сразу определил, что у сына началась любовная горячка, но ему было не до этого. Да к тому же матушка приболела и все чаще проводила время в постели. Возле нее постоянно крутились служанки и муж, а Лодий оказался предоставлен сам себе.
        Отец стал все чаще отправлять его по делам конторы к клиентам, просил проследить за приказчиками, съездить в другие лавки и посмотреть, как обстоят там дела. Несколько раз Лодию приходилось ездить и в замок Дегестур. Каждый раз он с волнением ждал встречи с Лидией, и лишь только однажды ему улыбнулась удача. Зато что это была за улыбка. Карл Дегест оставил Лодия в кабинете, сам же куда-то ушел, когда в кабинет заглянула Лидия. Первый разговор о всяких глупостях, потом поздно ночью он перебирал в памяти все слова, сказанные им и ею, и находил, что выглядел по меньшей мере смешно, а быть может, и жалко. Но в той беседе ему удалось вызнать очень важную для себя информацию. Лидия часто покидала замок и выбиралась в город. Всегда ее сопровождал кто-то из тетушек, следящих за ее воспитанием, и иногда вооруженная охрана. Охранники должны были следить за ней постоянно за пределами замковых стен, но Лидии это очень не нравилось, и она рада была улизнуть от их пригляда, пускай даже после этого ей попадет от отца. Правда, Карл Дегест в дочке души не чаял и долго ругаться и злиться на нее не мог.
        В городе Лидия Дегеста посещала театральный кружок, организованный при театре Амулет. Очень ее увлекали подмостки. Также она не пропускала ни одной премьеры, многие спектакли пересматривала по нескольку раз и мечтала, что когда-нибудь сможет играть сама. Отец не одобрял ее увлечения. Как же так, дочь владетеля и вдруг какая-то актрисулька. Разве это куда-то годится, но молчал, позволяя дочке делать все, что ей заблагорассудится. Втайне надеялся, что она переболеет этим увлечением и забудет навеки. Или же создаст в замке домашний театр, в котором будут давать представления заезжие артисты, а быть может, и сама она иногда станет баловаться игрой.
        Лодий испросил дозволения увидеться с ней в городе, и Лидия назначила ему встречу через несколько дней возле театра Амулет. Ему никогда раньше не доводилось бывать в этих местах, он даже не подозревал о существовании театра в городе, но не стал спрашивать у девушки точный адрес. К тому же в кабинет к этому времени вернулся отец.
        Первое свидание в стенах театра. Она показывала ему подмостки и рассказывала о самых замечательных спектаклях и актерах, когда-либо поднимавшихся на эту сцену. Он слушал ее и впитывал каждое слово с жадностью умученного жаждой путника, пересекшего в одиночку пустыню.
        За первым свиданием последовало второе, а затем третье. Молодые люди сами не заметили, как стали встречаться все чаще, а вскоре уже не смогли обходиться без этих встреч. Они сблизились и вскоре оба поняли, что любят друг друга больше жизни. Им даже не мешали тетушки, неотлучно следовавшие за подопечной.
        Но разве это возможно. Какое будущее может их ждать? Им никогда не быть вместе. Дочь родовитого владетеля замка и сын, пускай и богатого, но все же купеческого рода. Родные не пойдут на это, да и окружение осудит. Им никогда не быть вместе, к этому выводу пришел Лодий, и в тот день впервые в своей взрослой жизни попробовал хмельного. Да так удачно, что когда поздно вечером он буквально ввалился в лавку, перевернув пару стеллажей с товаром, отец, выскочивший на шум, схватился за ремень. Только вот поздно пороть великовозрастного дитятю, да и попойка когда-нибудь у каждого случается в первый раз, как, впрочем, и утреннее похмелье.
        Осознав всю безнадежность их отношений, Лодий решил не отступать и не сдаваться, и вскоре все придумал. Раз они не могут быть вместе в родном городе, стало быть, им нужно бежать. Он откажется от богатого купеческого наследства, будет кому продолжить дело отца. Младший братишка подает большие надежды, десять лет, а уже считает как заправский счетовод с богатым жизненным опытом в плане сведения цифр и подсчета дебета и кредита. Она теряет свою родовитость и также богатое наследство, но Лидию это волновало меньше всего. Когда с детства растешь с чем-то, то не сразу осознаешь, что будет, если это потерять.
        На подготовку бегства Лодий взял несколько месяцев. Все-таки он был сыном своего отца и бежать без денег в кармане считал грешным и глупым. Поэтому он углубился в дела лавки, стараясь заработать как можно больше монет. Отец нарадоваться не мог на такое рвение сына. Вместе с тем Лодий заручился поддержкой своих дружков, с которыми с раннего детства по окрестным улицам шкодил, чтобы они помогли ему с побегом. Между ними он распределил обязанности по подготовке, чтобы в нужный момент не случилось ничего непредвиденного.
        Но как говорят мудрые: «Человек предполагает, а Бог располагает». Пока Лодий организовывал побег, в замке Дегестур появились гости, приехавшие от соседнего владетеля. Как выяснилось несколько позже - с брачным предложением. И вскоре Карл Дегест объявил о помолвке своей дочери Лидии с Брюном Морчертером. Свадьбу решили сыграть в скором времени в замке Дегестур.
        Лодий узнал об этом с большой задержкой, когда до обряда бракосочетания осталось всего несколько дней. В связи с подготовкой торжества Лидию больше не выпускали в город, но она сумела передать печальную новость с одной из тетушек.
        Это был страшный удар для молодого человека, но и в этот раз он решил не сдаваться. Обряд бракосочетания должны были провести в храме Трех Богов на площади Звезды. Лодий решил отбить невесту при помощи вооруженного налета. Его дружки не оставили его и в этом начинании. Больше всех расстарался Дир, сын аптекаря. Он уже давно познал тайную сторону городской жизни и предложил для лучшего результата нанять маленькую уличную армию для похищения невесты. Лодий, не раздумывая, отдал часть сбережений для найма головорезов.
        Вместе они решили отбить невесту прямо на площади перед храмом. Выехали на место грядущей операции, чтобы составить план, взвесить все «за» и «против». Дир свел Лодия со Шрамом, главой уличного отребья, банды головорезов, промышлявших разбоем и грабежами. Там они и договорились обо всем.
        В торжественный день Лодий встал засветло, бесшумно покинул дом отца, стараясь никого не разбудить, и выехал на точку встречи, где его уже ждала банда. За головорезов, должных поднять на площади основной шум, отвечал Дир. Он тут же откланялся и отбыл на площадь расставить фигуры по местам.
        Лодий в окружении десятка друзей, вооруженных мечами, прибыл к храму чуть позже и стал ждать появления процессии. Он в нетерпении смотрел на улицу Роз, откуда должен был появиться свадебный поезд, и в нервном напряжении грыз ногти.
        Задумано было так, когда торжественная процессия окажется на площади, головорезы, расставленные в разных концах, поднимут бунт. Начнется заварушка, которая отвлечет замковую охрану, в это время отряд Лодия нападет на свадебный поезд и похитит невесту.
        В какой-то момент их план был нарушен. Что пошло не так, Лодий так и не узнал.
        Головорезы, в чьих карманах звенели серебряные монеты, а в жилах бурлила дурная кровь, наполненная дурманными зельями, в условленное время подняли бунт. Заплясали огни пожаров, закричали раненые, зазвенели мечи. Продвижение свадебного каравана остановилось. Охранники встали возле главной кареты, осматриваясь в поисках опасности. Несколько человек отправилось вперед на разведку. В этот момент Лодий бросил свой отряд в атаку.
        Неожиданно охранники оказали ожесточенное сопротивление. Завязалась драка, в которой дружки Лодия заметно уступали в мастерстве, подоспели уличные головорезы. Еще бы чуть-чуть и им удалось захватить карету.
        Где-то в отдалении запели боевые трубы, и площадь наводнили отряды городской стражи. Они-то и решили исход уличного боя.
        Лодию все же удалось увидеть мельком возлюбленную, выглянувшую из кареты. Быть может, ему это показалось, но она взглянула на него и не узнала, словно он стал для нее чужим. Этот взгляд сродни стреле, наполненной ядом, ударил в сердце, и Лодий не заметил двух бойцов, которые появились перед ним. Сильный удар деревянной палицы в голову выбил его из седла. Тут же рядом с ним оказались стражники, которые набросились на него. Со всех сторон посыпались удары. Несколько раз Лодий пытался подняться, но ему не давали это сделать. Кровь заливала лицо. Он уже почти не чувствовал свое тело, только одну сплошную боль, в которую превратился мир вокруг него. Сколько продолжалась экзекуция, он не помнил. В какой-то момент свет перед глазами померк, и он провалился в блаженное забытье.
        Лодий очнулся в тюремной камере. Все тело болело, словно по нему промчался лошадиный табун. Заплывшие глаза с трудом различали что-то в окружающей темноте. Соседи по камере помогли ему напиться. Были тут и его дружки. Они и рассказали ему, что Лидия Дегеста вышла, несмотря на бунт городской черни, замуж за Брюна Морчертера и тотчас отбыла в замок мужа. Лодия же и его сообщников обвиняли в подстрекательстве к бунту, в самом бунте и, до кучи, в государственной измене. И грозила им всем виселица.
        В тот момент Лодия это волновало мало. Он все больше переживал по своей растоптанной любви, да и тело болело. Однажды в тюрьме его навестил отец. Если раньше в его черных жестких волосах лишь только наметилась седина, то теперь его волосы были пепельными, а глаза тусклыми. Они не говорили о том, что случилось. Только о делах в лавке, в городе да о матушке, которая после Звездного бунта, так его прозвали в народе, слегла в горячке. Болезнь уже отступила, но матушка все еще была слаба.
        С казнью бунтовщиков почему-то тянули. Лодий не знал об этом, но его отец развил в городе бурную деятельность, пытаясь спасти сына. Неожиданно для всех Карл Дегест также вступился за глупого мальчишку. Им вдвоем почти удалось снять с его шеи петлю.
        Лодий сам все испортил.
        Чем больше проходило дней, тем больше боль и отчаянье уступали в его душе место злости и ненависти. Он злился на весь мир, даже на своего родного отца за то, что тот не был владетелем, а всего лишь жалким купчишкой, и это, в конце концов, стало непреодолимым барьером на его пути к счастью с возлюбленной. Ненависть же он питал к отцу Лидии. Так день за днем он отчаянно хотел жить, чтобы отомстить всему окружающему миру за его загубленное счастье.
        Лодий неоднократно думал о Тихом Братстве, даже пытался узнать подробности от соседей по камере. Но сидел он вместе с другими участниками бунта, и тех больше волновала собственная жизнь, которая неумолимо подходила к концу, нежели очередные бредни главного зачинщика Звездного бунта.
        Паук, вербовщик, пришел сам. Видно, кто-то из сокамерников шепнул тюремщикам, а те в свою очередь сдали его за звонкую монету Тихому Братству. Лодия вывели из камеры, привели в какую-то тесную и сырую комнатушку, где его ждал неопрятного вида мужчина с сальными волосами и тяжелым взглядом. Они долго общались, и, в конце концов, Лодий принял решение. В ту же ночь он покинул здание тюрьмы вместе с Пауком.
        * * *
        -После того как я прошел все испытания и покинул Логово, первым делом я заглянул на огонек к Карлу Дегесту. Он не пережил нашу встречу. От радости у старика разорвалось сердце,- закончил свой рассказ Лодий и вновь уткнулся в кружку с вином.
        -Ты же понимаешь, что старик ни в чем не был виноват?- осторожно спросил Серега.
        -Понимаю, но моя ненависть искала выхода. Иначе она сожгла бы меня изнутри.
        -Ты пытался найти Лидию?
        -Я не просто пытался. Я ее нашел. К тому времени она носила под сердцем первую дочку. Я потом долго следил за ее судьбой. Если бы Брюн Морчертер хоть чем-то обидел бы Лидию, он бы за это жестоко поплатился. Но на счастье всех, ей достался хороший муж. Я и сейчас, когда бываю в Морчертере, прихожу к ней на могилу поговорить…
        Больше Серега не стал ни о чем расспрашивать Лодия. И так все понятно, зачем парню душу травить. Хотя какой он, к чертям, парень. Старик глубокий, вон и возлюбленную успел похоронить. Да и самому уже лет восемьдесят, хотя по виду больше двух десятков с небольшим довеском не дашь.
        Одинцов развалился на скамье, мирно потягивал вино и обозревал питейный зал. Дело близилось к глубокому вечеру. Народу в кабаке заметно прибавилось. Только вот никого похожего на вербовщика видно не было.
        -А как ты Паука узнаешь?- спросил Серега.
        -Уж поверь мне, узнаю. Не могу сказать, что они все на одно лицо. Считай, что у меня на них нюх натаскан,- криво ухмыльнувшись, ответил Лодий.
        -Ты уверен, что мы тут не напрасно сидим?
        -Я не уверен даже в том, что я это я. Но Паук должен появиться. Сейчас начало зимы, сезон прихода новичков в Логово. Да и кабак этот по всему подходит для работы вербовщика.
        -Тогда ладно. Доверюсь твоему чутью,- согласился Серега.
        -Что ты намерен делать?- спросил неожиданно Лодий.
        -Ты о чем?
        -Командир, война эта рано или поздно закончится. Что ты будешь делать, когда мы наконец поквитаемся с Боркичем?
        Серега не спешил с ответом. Можно было просто отшутиться, но не время для шуток.
        -Думается мне так. Много земель повсюду, много государств разных. Хочется мне найти такую землю, чтобы построить собственный замок, и уже не работать ни на кого. Никому не служить. Только себе. На этой земле будет царить мой закон. Как у меня на родине говорили, чтобы по справедливости.
        -Хорошее, должно быть, место будет,- задумчиво, с печалью в голосе произнес Лодий.- Возьмешь меня с собой?
        -Да уж куда я без вас,- усмехнулся Серега.
        -Командир, внимание. Есть цель,- неожиданно напрягся Лодий, уставившись в сторону входных дверей.
        Серега тоже посмотрел. На пороге кабака стоял невыразительного вида мужичок, среднего роста, средних лет, в изрядно поношенной одежде, подпоясанный потертым ремнем. На голове красовалась широкополая серая шляпа с обвисшими краями, на груди на массивной железной цепи какая-то побрякушка, издалека не разглядишь. На поясе в ножнах висел меч. Ничем примечательным новый посетитель не выделялся из толпы горожан. Но вот стоило ему посмотреть в сторону Одинцова, как Серега поспешил отвести взгляд. Ему показалось, словно грозный хищник сканирует окружающее пространство в поисках новой жертвы.
        -Будем брать?- спросил Серега.
        -Не стоит. Он наверняка уйдет. Спугнем, потом не выследим. Пусть успокоится. Начнет работать, а мы его на живца поймаем,- равнодушно ответил Лодий, не смотря в сторону пришельца.
        Одинцов прикончил остатки вина, разлил то, что было в кувшине, по кружкам, но пить не спешил. В этот вечер он и так много хмельного принял на грудь. Если вдруг придется отправиться в прогулку по ночному Рибошлицу, стоит повременить с вином. Когда они пришли сюда, Серега не очень-то надеялся выследить Паука в первый же вечер, и удача все-таки улыбнулась ему. Не стоит дразнить капризную госпожу, она и без того обладает скверным характером.
        Вербовщик прошелся по залу, словно выискивал среди столиков знакомых. Наконец остановился, на его лице проступила торжествующая улыбка, он хлопнул себя ладонями по бедрам и присел за столик, за которым уже сидел молодой человек с чахлым лицом несчастного влюбленного.
        -Ближайшие полчаса они будут тихо-мирно беседовать,- прокомментировал увиденное Лодий.
        -А после этого жертва уйдет вместе с Пауком?
        -Точно так. И мы не должны вмешиваться. Жертва обречена. Это естественное течение вещей. Если бы этот мальчишка не хотел для себя такой судьбы, Пауку не удалось бы увести его за собой.
        -Но он же опаивает его чем-то, обволакивает речами, зомбирует,- развел руками Серега.
        -Что? Что делает?- не понял его Лодий.
        -Ну как бы это сказать…- замялся Одинцов,- превращает злыми чарами в своего раба.
        -Слово должно упасть на плодородную почву. Если человек не готов следовать этой дорогой, слова Паука не окажут на него никакого воздействия. Ты лучше не спорь со мной, а слушай. Здесь не стоит делать лишних движений. Мальчик еще может отказаться от этой дороги, но я уверен, что он последует за Пауком.
        Лодий холодно посмотрел на Одинцова, и у него пропало всякое желание спорить со своим десятником.
        Время медленно текло. В кабаке народу все прибывало. Несколько раз столик с Пауком и его подопечным закрывали чужие спины, и Серега тут же начинал нервничать, что они упустят добычу.
        Только Лодий сохранял спокойствие, словно исход сегодняшнего вечера его нисколько не волновал. Волк злился, но молчал. Не хватало еще свою злость и нетерпение сорвать на десятнике, друге, с которым уже успел хлебнуть горя да пройти по краю смерти.
        Лодий заметил нервозность друга и поспешил его успокоить:
        -Не дергайся ты так. Они от нас не уйдут.
        Его слова были наполнены уверенностью. Серега ничего не успел сказать ему в ответ. Он заметил спину Паука, направляющегося на улицу. Вербовщик толкал впереди себя околдованного мальчишку.
        Одинцов поднялся из-за стола, бросил несколько монет и направился к выходу. Монеты закружились на столешнице, привлекая внимание сурового дядьки, обслуживающего зал. Лодий последовал за другом.
        После затхлой атмосферы кабака уличный воздух пьянил почище хмельного. Серега замер на пороге, огляделся в поисках уходящего вербовщика, и сразу же нашел его. Паук скрылся за поворотом. Одинцов не стал дожидаться Лодия и отправился вслед за целью. Десятник догнал его через несколько минут и зашагал вровень.
        Они не стали изображать из себя праздношатающихся горожан. Кто на ночь глядя станет шляться по этим улицам, полным опасности, где смерть ночует в подворотнях. Они старались держать дистанцию и прятались в тень, чтобы, не приведи творец, Паук не заметил их, не бросил мальчишку и не попытался скрыться. Догнать-то его они догонят, только вот вербовщик даже под пытками не выдаст местоположение Логова. Лодий объяснил Сереге, что пробовали уже допрашивать вербовщика, только в тот момент, когда опасность угрожает Логову, у Паука словно часть памяти стирается, и он не помнит ничего, что связано с его тайной жизнью. На глазах из самоуверенного мерзавца превращается в никчемную пустышку.
        Так что главное - не спугнуть негодяя, чтобы он сам привел их к Логову.
        Одинцову казалось, что они несколько часов блуждали по засыпающему городу. Одни узкие грязные улочки сменяли другие. Все дома на одно лицо. Маленькие, грязные, неказистые. Как обратно дорогу найти, не говоря уж о том, чтобы запомнить путь к Логову. На деле не больше получаса прошло, как они покинули кабак.
        Наконец их блуждания закончились. Паук приблизился к трехэтажному домику, обвитому сухими ветками плюща, поднялся на крыльцо, затаскивая за собой юношу, который, похоже, не мог идти самостоятельно, словно его тело превратилось в кусок льда. Оказавшись возле входной двери, Паук огляделся, проверяя нет ли за ним погони, открыл дверь и втащил внутрь мальчишку.
        -Ну что теперь делать будем, командир?- спросил Лодий.
        Они стояли на соседней улице в тени потухшего фонаря. Отсюда им прекрасно было видно Логово.
        -Ты дорогу сможешь назад найти?- спросил Серега.
        -Думаю, что это не составит труда.
        Уверенности десятника Волк мог бы позавидовать. За себя он не смог бы поручиться.
        -Тогда уходим. Вернемся утром с подкреплением.
        Глава 8 Логово
        Проникнуть в Логово незамеченными и выкрасть ценный эликсир - задача сложная. С первого взгляда казалась даже невыполнимой. Одинцов пожалел, что на дело нельзя взять Леха Шустрика. Вот уж кто специалист по тайным проникновениям и экспроприации нечестно нажитого имущества. Придется своими силами обходиться.
        На дело Серега взял с собой Лодия, Черноуса и Дорина. Он решил, что этого достаточно. Только Дорин воспротивился и уговорил взять с собой десяток бойцов, которых разместил на всех окрестных улочках с наказом из вида не выпускать трехэтажный старый дом, обвитый сухими ветками плюща.
        -Так надежнее будет,- авторитетно заявил Дорин, поправляя ножны.- Теперь у нас все выходы под контролем. Если что, то за подмогой далеко бегать не надо.
        Одинцов усмехнулся и заявил, что в дом полезут только он и Лодий. Черноус и Дорин останутся снаружи для подстраховки. Слово показалось друзьям незнакомым и оскорбительным. Какая буря тут поднялась. Дорин размахивал руками, словно регулировщик на оживленном перекрестке, и кричал, что никуда Волка одного не отпустит. Если уж лезть, то всем. Черноус ни в чем от товарища не отставал. Только Одинцов оставался непреклонным, и после получасовых препирательств друзья вынуждены были отступить, но весь их внешний вид показывал - насколько сильно они оскорблены таким недоверием.
        Оставив Черноуса и Дорина в тени соседней улицы следить за главным входом, Серега и Лодий выдвинулись на позицию. Никакого плана по проникновению в Логово у них не было. Одинцов рассчитывал на озарение и импровизацию. Только оказавшись перед домом, почувствовал, что, быть может, слишком переоценил свою удачливость. Вся надежда на Лодия, у которого по этой части все-таки богатый опыт.
        -Что думаешь?- спросил Серега.
        -Пойдем поверху,- указал ладонью точку проникновения Лодий.- Все главные помещения располагаются под землей. Там и новичков держат, там и обряд посвящения проводят. Вероятно, там мы и найдем зелье. А вот три верхних этажа занимают комнаты Нянек и обслуживающего персонала. Так же учебные помещения. По ночам послушники спят, Няньки тоже. Если будем осторожны, то быстро управимся.
        -Тебе оно, конечно, виднее. А откуда это волшебное зелье у Тихого Братства взялось?- спросил Серега.
        -История древняя. Я что-то слышал об этом. Постой-постой. Кажется, в свое время эту штуковину купили у магиков. А она сама себя воспроизводит. Так что неисчерпаемый запас у Братства появился,- ответил Лодий.
        Опять магики. Куда ни посмотри, везде их всезнающие балахоны виднеются. Одинцову эта история не очень нравилась. Надо будет с магиками поближе познакомиться. К тому же они так настойчиво хотят его убить, что аж любопытно становится, чем он им так насолил.
        Внимательно осмотрев здание, Одинцов и Лодий пришли к неутешительному выводу. Тихое Братство словно ожидало непрошеных гостей и приняло против них все меры предосторожности. Окна на всех этажах были плотно забраны ставнями. Забраться через них нельзя. Камни стены были так плотно пригнаны друг к другу, что ни щели, ни выступа, не за что рукам и ногам уцепиться. Так что вскарбкаться на крышу по стене Логова не выйдет. Воспользоваться сухими ветками вьюна, оплетшего здание, также не получится. Серега попробовал потянуть одну из ветвей на себя и чуть было не обрушил всю маскировку на землю. Заколдован этот дом, что ли? Пришлось искать новые пути проникновения.
        Логово с двух сторон зажимали другие дома. То, что справа, вровень по высоте, те же три этажа. Левый дом на один этаж возвышался над Логовом. Его и избрали друзья для вторжения. В доме не горели огни, стало быть, хозяева давно спят. Идеальный вариант подняться по лестнице на последний этаж и через него перепрыгнуть на крышу Логова. Только вот кто же их пустит внутрь. Разбудишь хозяев, а те поднимут вопль на всю округу. К тому же четырехэтажный дом, на который им нужно забраться, выглядел как классический дом с привидениями. Мало ли какая жуть тут водится.
        О способе подъема на четвертый этаж у Лодия сомнений не было. Он приблизился к каменной стене, обвитой сухими ветками вьюна, и проворно полез вверх, используя все, до чего рука смогла дотянуться. Стыки в камне, естественные выступы, архитектурные излишества, ветви вьюна. В отличие от собрата на соседнем доме, они оказались очень прочными и служили удобными ступеньками, по которым поднимался наверх Лодий.
        Серега проводил его печальным взглядом. Он не был уверен, что хочет осваивать новую для себя науку - паркур, но, похоже, выбора у него не было. Подняться так же быстро, как напарник, у него не получилось. Со стороны, вероятно, он выглядел очень нелепо, но вскоре Серега перевалился через перила балкона на четвертом этаже и упал внутрь, развалив кадку с каким-то высохшим растением. Лодий уже ждал его.
        -Тише ты, медведь,- прошипел он.- Не разбуди хозяев.
        На балконе, расположенном под самой крышей, владельцы дома разбили маленький садик. Летом он цвел и благоухал, зимой стоял заброшенный.
        Несколько минут они взяли на отдых. Приведя дыхание в порядок, Серега нашел в себе силы выглянуть наружу и посмотреть на Логово. До него рукой подать. Кровля из красной черепицы, потемневшая от времени и дождей. Наклонный скат, вдалеке виднеется козырек чердачного выхода.
        -Стараемся не шуметь лишний раз,- сказал Лодий.
        Поднялся на ноги и перебрался за перила. С полминуты он стоял неподвижно, настраиваясь, и, наконец, прыгнул. Это был даже не прыжок, а полет. Лодий перелетел на соседнюю крышу, мягко приземлился и удержался на корточках. Даже ни на сантиметр не сдвинулся по наклонной плоскости. Как у него получилось не грохнуть сапожищами по крыше? Такому умению оставалось только завидовать.
        Лодий обернулся и махнул призывно рукой. Делать нечего. Серега перебрался за перила, уговаривая себя не глядеть под ноги. Где-то он читал, что на высоте лучше всего ее игнорировать, тогда меньше шансов отправиться в последний полет. Но все же он не удержался и взглянул. Вид брусчатой мостовой вдалеке, выхваченной отсветами газового фонаря, не внушил Одинцову уверенности в следующем шаге. Серега про себя проклял Леха Шустрика за то, что тот так не вовремя сломал ноги и из-за него теперь приходится прыгать по крышам, уподобившись средневековому Карлсону. Он машинально перекрестился, оттолкнулся от перил и сиганул. Приземлившись на черепицу, он попытался удержаться на ногах, но сапоги предательски скользнули по мокрой поверхности, и он сорвался по наклонной. Проехавшись на пузе по скату, Серега перевалил за край и устремился в падение к земле. В последний момент ему удалось ухватиться за водосточный желоб.
        Зависнув на высоте трехэтажного дома над мостовой, Серега в полный голос выругался. Вдалеке по улице, сжавшись в комок, словно страдая от холода, и покачиваясь от приличного градуса, бродящего в крови, шел мужик в надвинутой на глаза шляпе. Он услышал непонятно откуда доносящуюся ругань. Остановился, завращался на месте, пытаясь увидеть ругающегося. Потом, видно, решил, что это по его душу пришли - грабить и убивать, поскольку сорвался с места и припустил бегом, громыхая сапогами по мостовой. Вскоре он скрылся за поворотом.
        Висеть на восточном желобе сомнительное удовольствие. Сердце в пятки уходит от страха, да к тому же с каждой секундой силы таяли. Скоро либо желоб оторвется от крыши с диким грохотом, либо у Сереги пальцы соскользнут. И то и другое неприятно. Надо выбираться. Хорошо еще он на дело меч не взял, ограничился револьвером за пазухой и большим кинжалом для непредвиденного случая. Сейчас бы клинок тянул его книзу, словно гиря, привязанная к ногам.
        Серега попытался подтянуться, и у него это получилось. Он даже выглянул на крышу, увидел Лодия, поспешно спускающегося к нему, но в следующее мгновение руки не выдержали и распрямились. Он опять повис над пропастью. Успокоившись, Серега снова подтянулся и на этот раз закинул на крышу локоть, затем другой и навалился на край крыши грудью. В этом положении он замер, пытаясь отдышаться. Лодий уже был рядом. Он распластался по черепице, словно морская звезда на дне океана, и подхватил Одинцова под мышки. Он потащил его на себя. Серега тоже времени даром не терял, вновь подтянулся и закинул правую ногу на крышу. Вскоре он уже был в безопасности. Отцепившись от водосточного желоба, он карабкался вверх по скату, будто профессиональный ночной грабитель. И только оказавшись вдалеке от края крыши, Серега откинулся на спину и замер, приводя чувства в порядок и восстанавливая силы.
        -В следующий раз меня так не пугай,- заявил Лодий, подползая поближе.
        Короткий перерыв они заслужили. Друзья лежали рядом, вглядываясь в вечернее небо, и молчали. Это продолжалось несколько минут, хотя Сереге показалось, что целую вечность. Он лежал и думал о том, что в который раз судьба ему улыбнулась. Хорош бы он был, если бы сорвался и разбился. Мало того что задание бы провалил, но и будущее своего отряда угрохал. Все-таки надо быть осторожнее. Он несет ответственность за этих людей.
        Одинцов перевернулся на живот, подтянулся и попытался встать. Оказавшись в позе разведчика под перекрестным огнем, он стал карабкаться к чердачному лазу, виднеющемуся вдалеке. Как Серега ни старался ступать бесшумнее, все равно ему казалось, что он издает столько же громких звуков, сколько издает подпитая компания гусар, вывалившихся на улицу из кабака с желанием продолжить гульбу. Лодий следовал за ним.
        Серега первым достиг чердачного окна, забранного стеклом, и остановился. Лодий догнал его, увидел препятствие и усмехнулся. Что он там колдовал возле единственного входа на чердак, Одинцов не видел. Обзор ему закрывала широкая спина Лодия, но вскоре вход был свободен. Окно распахнуто и при этом все стекла целы.
        Лодий посторонился, пропуская командира внутрь, и забрался на чердак вслед за ним.
        -Надеюсь, обратно мы не этим же путем пойдем. Я летать не умею, на соседний дом не запрыгну,- поделился переживаниями Серега.
        -Найдем выход. Главное, только разжиться товаром, за которым пришли. Остальное дело техники,- обнадежил его Лодий.
        -Тебе виднее,- мрачно заметил Серега.
        Если надо, он готов тут бучу поднять, перестрелять всех Тихих и выйти через парадный вход, как король налетчиков после удачно провернутого дела.
        На чердаке было темно, хоть глаза выколи. Пол можно устелить черными кошками, и ни одну не заметишь, пока не наступишь и не услышишь ее истошный вой. Даже тонкая лунная дорожка, протянувшаяся из окна, не разрушала мрак.
        Серега двигался осторожно, на ощупь. Вытащил из ножен кинжал и держал его наготове. Мало ли под ногами окажется ненужный свидетель. Жалеть Тихих он не собирался. В конце концов, они тоже не невинные младенцы. Руки у каждого по локоть в крови, а местные ребята так вообще занимаются натаскиванием молодняка на цель, учат, как людей разделывать. Так что они должны быть готовы к смерти. Собственноручно в свое время подписали с ней контракт. Настала пора платить по счетам.
        Лодий следовал за командиром. Серега чувствовал его спиной. Можно было не сомневаться, что бывший Тихий Брат подготовился к походу и вооружен до зубов. Так что спина прикрыта надежно, подлого удара ждать не следует.
        Найти выход с чердака оказалось на редкость трудным занятием, да и утомительным. Одинцову начало казаться, что они блуждают тут целую вечность. Руки выпачканы грязью и столетней паутиной. Она же время от времени пыталась облепить лицо. Думать о чердачных жителях не хотелось. Приятных и дружелюбных созданий среди них вряд ли найдешь.
        Лодию повезло нащупать дверь. Что-то проскрежетало, проскрипели ржавые петли и на пыльный и темный чердак ворвался скудный ручеек света. Его вполне хватило, чтобы отыскать дорогу.
        Друзья очутились в плохо освещенном масляными лампами коридоре. После слепого чердака казалось, что они угодили на солнцепек. Некоторое время они простояли неподвижно, осматриваясь. Серега не знал планировки Логова, поэтому доверился Лодию. Он наконец определился с направлением и тихо произнес:
        -Следуй за мной.
        Выбора нет, и Серега подчинился. Он был внутренне напряжен, ожидая нападения в любой момент, поэтому кинжал из рук не выпускал.
        Они прошли длинный коридор с множеством дверей по обе стороны. Лодий одними губами прошептал предупреждение - не пытаться их открыть и держаться подальше.
        -Если разбудим кого-нибудь из Нянек, нам мало не покажется,- пообещал он.
        Серега решил прислушаться к словам друга. В конце концов, он с ними уже дело имел, так что дурного не посоветует.
        Коридор свернул влево, и они оказались в начале лестницы. Лодий ступил на первую ступеньку и начал спуск. Пока все шло на удивление гладко. Одинцову даже стало обидно, если у них так легко получится волшебное зелье выкрасть. Никаких тебе приключений, сумасшедших драк, погонь и опасностей на каждом шагу. Прыжки по крышам не в счет. Так себе развлечение, если вдуматься.
        Они благополучно спустились на первый этаж, где лестница заканчивалась. На подземные этажи, где и находились основные рабочие помещения Логова, вела, видно, другая дорога. Ее еще предстояло найти, а для этого надо пересечь широкий холл с мохнатыми стенами от висящей верхней одежды на вешалках. В противоположном углу виднелась входная дверь, а неподалеку от нее невзрачная серая дверка, ведущая в подвал. Лодий был уверен, что именно она им и нужна.
        Вот тут и возникла главная проблема. Откуда-то из глубины холла появились двое, одетые в просторные балахоны, больше всего похожие на рясы православных священников, только белого цвета. Они медленно шли и тихо о чем-то разговаривали. Друзья осторожно вернулись на лестницу. Тихие шли прямо на них, еще чуть-чуть и лазутчики будут обнаружены, и тогда начнется такая свистопляска, что живые позавидуют мертвым. Одинцов проклинал себя, посыпал голову пеплом, правда мысленно. Приключений ему захотелось, гладко все проходит. Будут теперь тебе и приключения, и схватка на мечах, и прочие крупные неприятности в полном объеме. Главное - только живыми из этой передряги выпутаться. Вот в этом у него как раз были сомнения. Даже если им придется туго, вряд ли десяток волчьих бойцов, что стоят на подстраховке снаружи, смогут им чем-то помочь.
        Меж тем двое Тихих остановились по центру холла, продолжая неспешную беседу.
        Серега прислушался. Их голоса были еле различимы, но кое-что разобрать ему все же удалось.
        -Брат Черный, новые послушники нам нужны в ближайшие дни,- говорил один, круглый как тыква.
        -Где я столько людей раздобуду? Рибошлиц сытый город. Недовольных, желающих изменить свою судьбу здесь куда меньше, чем в других городах,- отвечал ему другой, высокий.
        Он чуть сдвинулся в сторону, так что свет упал ему на лицо, и Серега обнаружил, что это вербовщик, пресловутый Паук.
        -Старайся не дышать,- прошептал Одинцову на ухо Лодий.
        Серега кивнул. Что, он дурак, что ли, спугнуть такую рыбу.
        -Брат Черный, это твоя забота. Я же не прошу у тебя совета, как выполнять мою работу. Я тебе уже описал реальное положение дел. Надеюсь, что заново рассказывать не надо. Новые обученные нам нужны в ближайшее время. Война эта рано или поздно закончится, но она лишь видимая сторона политики срединных государств. Закулисье войну вело, ведет и продолжит вести и вот тут-то спрос на наши услуги возрастет. Что говорить, он уже вырос. Война ведет к переделу. И без нас не обойтись. Заказы идут один за другим. Конклав обеспокоен, что некому работать. К тому же возросло количество погибших на Тихом пути. Наша задача восполнить ряды Братства. Так что я жду от вас хорошей работы.
        Полный человек обернулся к Пауку, и Серега смог разглядеть его лицо. Сытый, холеный мужчина с длинными усами, спускающимися к подбородку. Маленькие поросячьи глазки и большой нос. Ничем не примечательная внешность.
        -Запомни, брат Черный. Пока что это всего лишь репетиция грядущих больших событий.
        -Я не могу в это поверить. То, что говоришь ты, кажется каким-то бредом. Никогда еще Братство не выступало как военная и политическая сила. Разве это возможно? Да и к чему нам это?- недоумевал Паук.
        -Не нам с тобой решать, что дело Братства, а что нет. Мы должны выполнять распоряжение Конклава. А уж управлять Братством их забота. Так что давай каждый заниматься своим делом.
        Толстый открыл двери в приемную залу и вошел внутрь. Паук последовал за ним. Двери за собой они не закрыли.
        -Что ты обо всем этом думаешь?
        -Брат Черный, я, конечно, тебе скажу…
        Голоса затихали и вскоре стали совсем неразборчивы.
        Серега выглянул в коридор,- никого поблизости не видно. Двери в приемную залу открыты. Вдалеке виднелись два кресла, в которых перед горящим камином сидели двое Тихих с бокалами золотистого вина.
        -Что это было?- спросил Одинцов Лодия.
        -Откуда мне знать. Сейчас главное осторожно пройти по коридору незамеченными. Я первым пойду.
        Лодий выскользнул в коридор и уверенно направился к серой невзрачной двери, ведущей на нижние этажи. Тихие его не слышали, продолжали беседовать о своем и пить вино, стоило им оглянуться и тут бы началось цирковое представление, но Лодию удалось остаться незамеченным. Серега повторил его подвиг и скрылся за серой дверью.
        Они спустились на два лестничных пролета и оказались в просторном темном помещении, заставленном какими-то предметами.
        -Здесь расположены тренировочные залы. Чуть дальше комнаты новичков. А нам с тобой нужна келья знахаря, именно у него должно быть зелье,- разъяснил Лодий.
        Серега кивнул и пошел вслед за другом. Они преодолели половину зала, когда неожиданно Лодий громко вскрикнул и взмахнул руками, призывая Одинцова остановиться. На глазах Сергея тело Лодия окутала синяя дымка, добралась до головы, скользнула по лицу и опала на каменный пол. В ту же минуту в воздухе загорелась энергетическая клетка, в которую оказался пойман Лодий.
        -Что это за хрень такая?- возмутился Серега, чувствуя, как в груди загорается пламя ярости.
        -Командир, я, кажется, попал. Келья знахаря в конце зала справа, увидишь, там обычно на двери красный дракон нарисован, чтобы никто посторонний не сунулся. Хватай зелье и уходи отсюда,- затараторил побледневший Лодий.
        -Я без тебя никуда не уйду,- твердо заявил Серега.
        -Ты не понимаешь, Логово почувствовало свое дитя и изловило меня. Скоро сюда сбегутся Няньки, и тогда ты уже ничего не сможешь сделать. Они изловят тебя. Я уже негодный материал. Мне отсюда не выбраться.
        -Как отключить эту штуку?- спросил Серега, нервно оглядывая энергетическую клетку.
        -Я даже не знаю, как она действует и как я тут оказался,- возмутился Лодий.
        -Плохи наши дела. Жди здесь,- сказал Серега, бросившись на поиски кельи знахаря.
        Дверь с красным драконом, нарисованным, казалось, неуверенной детской рукой, он нашел без проблем. Она оказалась заперта, но Одинцов и этот вопрос решил быстро. При помощи кинжала и крепкого плеча взломал замок и ворвался внутрь. Келья была заставлена стеллажами и столами с разными банками и склянками, внутри которых плескались подозрительные на вид разноцветные жидкости. Не комната знахаря, а лаборатория сумасшедшего алхимика. Серега обратил внимание на полки с банками, внутри которых в специальных растворах содержались человеческие органы. Рядом стояли банки побольше с забальзамированными трупами животных. И как тут отыскать нужное ему зелье? Легко ошибиться, возьмешь какую-нибудь дрянь, выпьешь, а потом козленочком станешь. Серега растерялся. Что делать? Возвращаться к Лодию и спрашивать его точные приметы необходимого ему раствора? За такими переходами их и найдут Няньки, и тогда будет поздно что-либо искать. Останется только с боем прорываться на свободу.
        Но делать нечего. Он уже шагнул к дверям, когда увидел движение в углу за одним из стеллажей. Серега стремительно метнулся в сторону и вовремя. Брошенный нож разминулся с его сердцем. Он прыгнул на опасность, как кошка на мышь, задел стеллаж, на пол посыпались банки с образцами, но Серега все же ухватил маленького старого человека, пытавшегося от него скрыться. Завалил на пол, скрутил и перевернул лицом к себе. Старичок оказался на редкость прытким. Он юлил, выкручивался, пытался пинаться и шипел, словно ядовитая змея. Пришлось успокоить бунтаря парой ударов в лицо. Старик обмяк.
        Серега поднялся на ноги, подхватил знахаря и поднял с пола. Он швырнул его на кушетку, стоявшую за стеллажом. Старичок здесь не только работал, но и жил. Что ж, это только на руку. Сейчас он ему все по доброй воле расскажет.
        -Ну что, мил-человек, будешь сам говорить или придется тебя немного помучить?- спросил ласково Серега.
        Старичок вылупился на него. В глазах плескался ужас.
        -Мне нужно волшебное зелье, замедляющее старение и лечащее все раны. Ты знаешь, о чем я говорю. Вы его новичкам даете после посвящения.
        Старик молчал. Будет плохо, если выяснится, что он немой. Азбуку жестов Серега не знал.
        -Не хочешь говорить, тогда поступим так. Я сейчас буду брать все банки подряд, открывать и выливать тебе в глотку, думаю, что скоро ты перестанешь молчать и запоешь как соловей.
        Угроза на знахаря подействовала. Он рассказал, где найти необходимое Одинцову зелье, также в качестве подарка объяснил, как отключить энергетическую клетку, в которой оказался заперт Лодий.
        Зелье Серега нашел, а для того чтобы отключить клетку прихватил с собой старичка. Быстрее получится, да и под присмотром все-таки сподручнее. Тревогу не поднимет. Врагу не заложит.
        Вернувшись к месту пленения Лодия, Серега, к ужасу своему, увидел, что опоздал. Освободить друга без лишнего шума уже не получится. Он все еще оставался в заключении, только теперь клетку окружали трое высоких мужчин, облаченных в белые балахоны, расшитые непонятными символами. Знахарь дернулся в руках Сереги, намереваясь поднять шум, за что тут же схлопотал рукоятью кинжала по темечку, и отключился. Уложив страдальца на пол, Одинцов вернулся к наблюдению. Он не спешил лезть в осиное гнездо с головой, надо подумать, как его толково взломать, чтобы и друга спасти и самим живым остаться.
        Белые балахоны продолжали неподвижно стоять возле клетки, наблюдая за замершим Лодием. Дырку они в нем взглядом решили проковырять, что ли. Чего ждут, непонятно. Давно бы извлекли предателя Братства да отвели по коридору к стенке. Чего церемониться?
        Серега не понимал спектакль, который разыгрывался перед ним. Но заметил, что Лодий еле стоит на ногах. Его лицо на глазах стало бледнеть, словно кто-то из него выкачивал кровь, покрылось обильно потом. Лодий переступил с ноги на ногу, пытаясь устоять. Через мгновение он задрожал мелко-мелко.
        Эти белые гады как-то воздействовали на него, только вот непонятно как. Сейчас они его раздавят, больше ждать нельзя. Надо попытаться вырвать Лодия из лап палачей. Задача на первый взгляд выглядела невыполнимой, но Одинцов без раздумий бросился в бой.
        Его появление несколько облегчило участь Лодия. Белые балахоны отвлеклись от своей жертвы и обратили внимание на новый персонаж пьесы. Серега успел заметить, какие бледные, словно обескровленные, у них лица, а еще эти красные глаза, казалось, светящиеся в сумраке. Лишь только взглянув в них, он тут же почувствовал, как тонет, растворяется в огненных омутах вулкано-извержения. Контакт с реальностью был потерян. Он перестал ощущать окружающее пространство вокруг себя, утратил понимание, где он находится и что делать дальше. К этому времени Одинцов уже успел преодолеть половину расстояния и приблизился к балахонам на расстояние броска кинжала. Беда в том, что метнуть кинжал он не мог. Не видел цели, погружаясь все глубже и глубже в огненную бездну.
        Серега попытался оказать сопротивление, но какое там. С тем же успехом потерпевший кораблекрушение посередине Атлантического океана может надеяться вплавь достичь берега. Огненная бездна давила на него, влекла за собой. Серега держался из последних сил, чтобы не сгореть в ней.
        Краем сознания он понимал, что если уступит, то от Сергея Одинцова останется лишь пустая безжизненная оболочка, годная разве что на прокорм свиней. Сколько он сможет продержаться, Серега не мог сказать. Но вот надолго его точно не хватит. Другой, прежний Серега Одинцов давно бы уже сдался и погиб, но новый командир Волк все еще боролся, стиснув зубы из последних сил, отражая атаку врага.
        Внезапно натиск резко ослаб. Что-то произошло и отвлекло белые балахоны, дав Волку короткую передышку, которой он тут же воспользовался. Главное, не смотреть им в глаза. Главное, вновь не попасть в сеть огненного взгляда. Волк ушел в прыжок, одновременно метнув кинжал. По раздавшемуся болезненному вскрику он понял, что не промахнулся. Общий оценивающий взгляд - быстрый, словно бросок кобры,- главное, не столкнуться с глазами балахонов. В ряду врагов первые потери. С кинжалом в груди на каменном полу корчился один из них. Это не может не радовать.
        Оставшиеся в живых Белые братья пришли в ярость. Серега был уже в одном шаге от них, осталось только дотянуться до их цыплячьих шей и свернуть, когда почувствовал сильный удар в грудь. Он мог поклясться, что балахоны с места не сходили, однако его отнесло к противоположной стене и основательно шлепнуло об нее. Оказавшись на полу, Серега быстро вскочил на ноги. Нельзя разлеживаться, когда рядом с тобой такие хищники.
        Как выиграть схватку, в которой кулаки не играют главной роли? Судя по всему, ему очень повезло, что удалось убрать одного из белых, другого такого шанса может уже и не представиться. Да и кинжалов больше нет. Что же это за чертовщина тут творится?
        Серега ринулся в новую атаку, но моментально почувствовал, как тяжело ему двигаться. Окружающее пространство словно сгустилось до состояния засахарившегося меда, а к каждой ноге привязали по пудовой гире. Он с трудом шел вперед, раздвигая собой воздух, протискивался, все еще надеясь добраться до белых балахонов и разобраться с ними по-свойски. Ишь чего удумали, честных людей в клетки сажать да мучить изощренно, садисты недоделанные.
        Серега понимал, что с такой скоростью ему не то что с балахонами не справиться, даже с собственной тенью немного навоюешь. Но не мог позволить себе сдаться, уступить. На кону стояла их жизнь.
        Внезапно пришла боль. Она родилась где-то внутри живота и стала закручиваться, словно водоворот, подчиняя себе все тело. Одинцов споткнулся и стал заваливаться на правый бок. Каждое движение причиняло ему невероятную боль. Хотелось упасть, сжаться в комочек и больше не шевелиться. Он понимал, что не может позволить себе такую роскошь, но ничего с собой поделать не мог.
        Казалось, схватка проиграна с разгромным счетом. Белые твари победили, чтоб им пусто было. Впереди океан боли и скорая смерть. До чего же обидное поражение. В этот момент Серега, словно бабочка, застывшая в янтаре, будто бы замедлил ход времени. Пришли воспоминания, а вместе с ними и знания, казалось, давно забытые.
        Перед глазами всплыло старое суровое лицо Петровича, армейского инструктора по рукопашному бою. Он склонился над поверженным Одинцовым, вгляделся в измученное лицо своего ученика и словно бы спросил:
        -Чего разлегся, салага? Тебя побеждают, потому что ты позволяешь себя победить. Вспомни, чему я тебя учил.
        Петрович прищурился и хитро подмигнул, будто намекая на какое-то тайное знание, ведомое только им двоим.
        Серега успел только удивиться - надо же, сколько лет прошло. Он редко вспоминал о том времени и людях, которые его тогда окружали. Они многое дали ему, многому научили. Но их время прошло. В этом Серега был раньше уверен. И вот как оно обернулось. Духовная сила старых товарищей разогнала боль.
        Неожиданно для самого себя Сереге удалось справиться с натиском белых балахонов. Он стал вспоминать старых друзей и выстраивать их между собой и врагом. Получился надежный щит из проверенной временем дружбы, об который разбивались попытки белых балахонов контролировать его тело. Они усилили натиск. Серега чувствовал это, но уже как-то отдаленно, словно это происходило не с его телом, а с двойником в другом времени, в другом мире.
        Волк пробудился, зализал раны и был готов к новой схватке.
        Белые балахоны встревожились не на шутку. Они не понимали, что происходит. Они уже праздновали свою победу, и вдруг добыча выскользнула из их сетей. Они не привыкли к такому обхождению. Никому еще не удавалось выстоять против их воздействия.
        Серега словно наяву увидел десятки силовых нитей, протянувшихся от белых балахонов к нему. И вдруг обнаружил, что может не только видеть нити воздействия, но и управлять ими. Стремительно схватив нити и скрутив из них клубок, он размахнулся и швырнул его в балахоны. Все это происходило в его воображении, но снаряд угодил прямо в цель. Впереди стоящего Белого выгнуло дугой. С его головы упал капюшон, открывая вид лысого черепа, покрытого множеством шишек-наростов. Изо рта и глаз Белого хлынула кровь, заливая белоснежный балахон. В ту же секунду он рухнул на пол.
        Волк прыгнул на последнего выжившего противника. Белый балахон растерялся. Уверенный в собственном могуществе, он видел, как на его глазах рушился привычный мир. Это и стоило ему жизни. Серега мигом сграбастал его, схватил за голову и сильным рывком свернул шею.
        Последние путы давления упали. Одинцов чувствовал себя обессиленным, но не мог позволить себе отдохнуть. Надо было Лодия спасать. Вон как смотрит очумело из клетки. Уже успел несколько раз с жизнью попрощаться, поэтому и не верит во внезапное освобождение.
        Одинцов быстро нашел кнопку, отключающую силовую клетку. Она находилась там, где и должна была быть. Не обманул знахарь.
        Оказавшись на воле, Лодий бросился к командиру. Схватил его за плечи, сильно встряхнул, попытался посмотреть в глаза, но Серега быстро освободился от объятий. Надо же чего удумал. Что за телячьи нежности.
        -В первый раз я такое вижу, Одинец,- изумленно промолвил Лодий.
        -Ты о чем?- не понял его Сергей.
        -Мне никогда не доводилось видеть, и даже слышать о таком. Никто ни разу не побеждал Нянек в борьбе разумов. А ты не просто победил, ты убил троих. Как у тебя это вышло?
        Сергей сам бы не отказался узнать, как у него это получилось. Никогда раньше ему не доводилось не то что в ментальных схватках участвовать, даже с гипнотизерами встречаться. Да и не верил он во всю эту мутотень, хотя вот сейчас начал припоминать, что о чем-то таком давным-давно ему рассказывал Петрович, наставник по рукопашке, так вовремя пришедший ему на выручку. Хотя, скорее, это не Петрович пришел на помощь, это измученное сознание Одинцова отыскало в ворохе воспоминаний образ надежного защитника, сильного бойца, которому все нипочем, и вовремя подсунуло его умирающему хозяину. А он только воспользовался подсказкой.
        Да ладно, не время сейчас заниматься психоанализом. В другой обстановке, за кружкой пива можно будет в себе покопаться. А сейчас надо делать ноги, пока не набежали обитатели Логова. В новой схватке с Няньками Серега мог и не выстоять. Проверять это совсем не хотелось.
        -Восторгаться и удивляться будем потом. Сейчас надо выбираться отсюда,- приказал он.
        -Зелье у тебя?- спросил Лодий.
        -А то как же,- похлопав себя по груди, сказал Одинцов.
        -И то хлеб,- радостно осклабился Лодий.
        Мертвецы подарили друзьям мечи. Оказывается, белые балахоны были вооружены, но уверенность в собственном могуществе изрядно их подвела. Они даже мечи из ножен не вытащили. А так, может, и у них появились бы шансы на победу.
        Обратный путь обошелся без лишних приключений. Логово спало безмятежным сном. Видно, сработавшая ловушка пробудила только Нянек, и больше никто не знал о лазутчиках, проникших в дом. Что ж, тем лучше.
        Они вышли через парадный вход победителями. И надо же было так приключиться, что на крыльце они столкнулись с Пауком, вышедшим прогуляться перед сном. Нежданная встреча.
        Скрестились мечи. Серега почувствовал боль в области живота. Скосил взгляд и увидел рассеченный кафтан, набухающий от крови. В то же мгновение голова Паука слетела с плеч, срубленная точным ударом Лодия. Ноги Одинцова подкосились, свет померк перед глазами, и он скатился по ступенькам крыльца.
        Глава 9 Затишье
        Одинцов очнулся, когда за окнами уже было темно, и тут же пожалел о столь опрометчивом поступке. Боль навалилась такая, что на некоторое время он даже забыл, как дышать. Глухой стон сам вырвался из глотки. Серега пошевелился и попытался сесть на кровати. Его повело в сторону, и он буквально сполз с постели и грохнулся на пол.
        Хлопнула входная дверь, послышались торопливые шаги. Кто-то подхватил его под руки и заботливо поднял. Ему помогли улечься назад на кровать.
        -Нет, ну чего удумал, с такими ранами и куда собрался, скакун тоже мне,- раздалось знакомое бурчание.
        Серега посмотрел на ворчуна. Перед глазами все плыло, но он постарался сосредоточиться и увидел, как блики сливаются в четкую картинку. Над его кроватью склонился Дорин, за его спиной виднелся встревоженный Лодий и армейский знахарь. Имя его Серега не помнил. Не думал, что придется пользоваться его услугами.
        -Где я?- спросил Сергей.
        -На постоялом дворе. Ты не разговаривай. Пока еще тебе вредно. Слабый ты еще,- сказал Дорин.
        -Что со мной случилось?- не обращая внимания на его наставления, поинтересовался Сергей.
        -Шкуру тебе попортили. Пропороли знатно. Мы уже и не думали, что выкарабкаешься. Вон штопальщик, паскуда, даже хоронить тебя пытался,- бросил злой взгляд на знахаря Дорин.
        Тот ощерился щербатым ртом и злобно заявил:
        -Сам паскуда, разлаялся, как пес шелудивый.
        Дорину слова знахаря не понравились. Он сгреб его за грудки и зловеще заявил:
        -Пойдем, поговорим. Командиру отдохнуть надо.
        Обнявшись вдвоем, словно сладкая парочка, они вышли из комнаты, оставив Серегу наедине с Лодием.
        -У нас получилось?- спросил его Одинцов.
        -Кажется, с памятью у тебя все в порядке,- усмехнулся Лодий.- Зелье мы добыли. Можешь не переживать.
        -Кто это меня так?
        -Паук, чтоб ему пусто было. И чего он на улицу на ночь глядя поперся, любитель прогулок под луной. Он, конечно, с головой попрощался, но успел тебе брюхо продырявить,- бодро заявил Лодий, но тут отчего-то смутился.
        Бывший наемный убийца замялся, словно девчонка гимназистка, правда Серега этого не заметил. Он был занят внезапно появившейся странной ломотой в костях.
        -Мне надо тебе кое-что сказать,- сказал Лодий.
        Он устало опустился на кровать друга.
        -Дела твои были плохи. Паук тебя очень сильно попортил. Я кликнул мигом Дорина и ребят, но мы не дотащили бы тебя до постоялого двора. Просто бы не успели. И знахаря под рукой не было. Да даже если бы был, он вряд ли что-нибудь успел сделать…
        -Чего ты тут причитаешь?- нахмурившись, спросил Серега.- Ты дело говори. А то лепечешь, словно дите малое.
        -Умер ты, Волк. На руках у меня умер,- ошарашил новостью Лодий.
        Серега не знал, что и сказать. Это сообщение он воспринял на редкость спокойно. Когда все тело разламывалось от боли, известие о своей прошлой смерти кажется по меньшей мере глупым розыгрышем.
        -Да что ты говоришь,- ехидно заметил Одинцов.
        -В том-то и дело. Дорин с ребятами еще бежали, когда ты дух испустил.
        -И как тогда понимать мое нынешнее пробуждение. Кто-то наложил на меня руки и сказал: «Встань и иди».
        Лодий посмотрел на друга с подозрением.
        -Я это… зелья тебе дал, что мы у Тихого Братства увели.
        Серега нахмурился и попытался сесть на кровати. Лодий попытался было ему возразить, мол, тебе еще нельзя, ты пока еще слаб, побереги себя, но Одинцов его слушать не стал. С командиром не поспоришь. Лодий помог ему усесться, подложил подушки под спину.
        -Это как это ты мне зелья дал?- спросил зловеще Серега.
        -У меня не было выбора. Ты не дышал.
        -А как же Шустрик?
        -На него тоже хватило. Ты не переживай, командир. Ему порцию я дал сразу, как только мы приехали на постоялый двор. Он эту дрянь сначала и пить-то не хотел. Все к тебе рвался. Пришлось насильно вливать. С ним все в порядке. Отлеживается. Зелье на него подействовало. Кости срастаться начали. Только вот боль это дикая. Первые несколько часов он криком кричал. Я сжалился. Знахаря позвал, так он ему какую-то дурманную настойку нацедил, так что вскоре Шустрик в забытье впал. А по бессознанке заживление идет лучше.
        -А я?- спросил Серега.
        -А что ты? Я ж тебе говорю, ты бездыханный был, когда я в тебя зелье влил. Задышал-то ты сразу. Видно, вкус напитка тебе дюже не понравился. Мы с Дорином тебя перенесли на постоялый двор. Вот тут ты и начал стонать и кричать в забытье. Это рана смертельная зарастала.
        -Сколько я провалялся в кровати?
        -Сутки.
        -Как там Шустрик?- спросил Серега.
        -Он уже тоже очнулся. Переломы заросли. Даже немного походил. Только устал сильно.
        -Хорошо. Я полежу немного. Отдохну. А вот завтра хочу Шустрика увидеть и наших.
        Лодий согласно кивнул и поднялся с кровати.
        -Ну я пойду. Ты отдыхай тут.
        Он вышел из комнаты, оставив Одинцова в одиночестве.
        Серега закрыл глаза, намереваясь поспать, но мысли настойчиво лезли в голову. Вот же судьба-злодейка. Сам того не желая, он обрел вторую жизнь. Наноботы, запущенные в организм, уже начали процесс его преображения. Вытащили его с того света, зарастили раны, теперь занимаются омолаживанием организма. Это, конечно, если верить легенде о Тихих Братьях, но не верить ей у Сереги не было основания. Вон и Шустрик уже на ноги встал, хотя по самым оптимистичным прогнозам должен был еще пару месяцев ноги залечивать. Стало быть, поставленной цели Серега добился, да к тому же получил дополнительную выгоду. Теперь проживет сотню лет молодым и здоровым. Он даже не знал, как относиться к этому. Изменений в себе он пока не ощущал.
        За этими мыслями Сергей и сам не заметил, как заснул.
        * * *
        На следующий день Серега Одинцов чувствовал себя намного лучше. Куда-то ушла слабость и боль. По венам резво струилась кровь. Он ощущал заряд бодрости, словно выпил кувшин кофе, теперь готов был хоть горы свернуть, хоть реки вспять обратить.
        Выбравшись из постели, Серега осмотрелся в поисках одежды. Не стоит командиру в одном исподнем по постоялому двору разгуливать. Сидеть в комнате и пялиться в окно недостойное занятие. Пора узнать, как дела в сотне обстоят, что задумал воевода и какие планы на будущее. Да и просто прогуляться, свежим воздухом подышать очень хотелось.
        Одежды нигде не было видно. Вот же засада. Похоже, придется сделать вылазку к соседям, чтобы раздобыть что-то подходящее. Где-то тут поблизости Лех Шустрик поселился, да Дорин с Черноусом тоже недалеко. Вот к ним и нужно наведаться.
        Планам не суждено было сбыться. Открылась дверь и на пороге появился Лех Шустрик, посвежевший, бодрый, а что самое главное - на своих двоих. Увидев застывшего в нерешительности командира, Шустрик расплылся в улыбке и заявил:
        -Надо бы, конечно, устроить тебе публичную порку за такие выкрутасы. Но победителей не судят. Кажется, ты решил сделать эту фразу своим жизненным девизом.
        Лех накинулся на Одинцова и стиснул его в объятьях.
        -Как же я чертовски рад тебя видеть живым, волчара,- прошипел он сквозь стиснутые зубы.
        Серега и слова вымолвить не смог. Да и дыхание от столь сильных объятий перехватило. Никогда прежде он не замечал за Шустриком такой мощи. И где он только так накачаться успел.
        Выпустив друга из объятий, Лех осмотрел его с головы до ног и заявил:
        -Да на тебе все зарастает, как на волке. Когда тебя притащили накануне, ни один знахарь за твою жизнь поручиться не мог, а тут цел, здоров и невредим. Просто чудо какое-то. Видно, опять твое зелье волшебное подействовало.
        Одинцов устало сел на кровать. Похоже, прогулка на свежем воздухе на некоторое время откладывалась. От Леха Шустрика так просто не отделаешься. Это он уже опытным путем вычислил.
        -И как тебе только в голову мысль пришла зелье у Тихого Братства стащить?
        -Уже и не помню. Главное, что оно тебе помогло. Что ты все об этом. Дело сделано, результат получен, и, я смотрю, отличный результат. Двигаться вперед надо,- сердито заявил Серега.
        Теперь, оглядываясь назад, он и сам видел, что вылазка в стан врага была абсолютно безрассудным поступком. Но она удалась. Может, местные боги отчего-то возлюбили его и взяли под свое покровительство. Если это так, то новость приятная, что ни говори.
        -Никаких вперед. Пока с прошлым не разберемся. Я вот тут подумал…- Шустрик подвинул к кровати друга грубо сколоченную скамейку и уселся на нее,- …это что же получается, мы теперь неуязвимы для меча и болезней всяких там разных. И будем жить до двухста лет и умрем молодыми.
        Лех усиленно хмурил лоб, пытаясь осмыслить немыслимое.
        -Пожалуй, от меча погибнуть все же можно. Если же легенды не врут, то болеть мы теперь точно не будем и проживем дольше, чем все остальные. Правда, при таком образе жизни, уверен, нам это не светит.
        -Странная штука,- оценил услышанное Шустрик.
        -Ты лучше скажи, что воевода удумал. Долго нам в Рибошлице стоять?
        -На завтра назначен выход. Мы покидаем город. Солдаты из уст в уста передают слух, что князь Боркич выступил нам навстречу с большим войском. Грядет решающая битва, в которой тебе отведена далеко не последняя роль. Кстати, а чего ты в комнате сидишь. После болезни тебе стоит погулять, свежим воздухом подышать. А ты чахнешь в темном помещении. Непорядок.
        Серега крякнул от досады.
        -Сейчас я тебе шмотки принесу. Сиди. Жди.
        Шустрик проворно вскочил и исчез за дверью.
        Он быстро обернулся. Вскоре Одинцов, облаченный в теплую одежду, повязал на пояс ремень с мечом в ножнах и вышел за дверь.
        Улица встретила Серегу морозным воздухом и свежим снежком, приятно скрипящим под сапогами. На заднем дворе «Трех сосен» волчьи солдаты устроили потешные бои. Парочка в белых рубахах навыпуск билась на мечах. Другая пара сошлась в кулачном бою. Неподалеку бойцы отрабатывали стрельбу из лука и метание копья. Для этих целей была выбрана стена сарая, на которой углем были нарисованы мишени. Хозяин постоялого двора стоял возле довольного жизнью Дорина, смотрел на это непотребство и ругался почем зря. Только его знание площадной брани нисколько не впечатляло бывалого воина. Еще в бытность смотрящим за новичками, переступившими гладиаторский порог, Дорин и не такого наслушался. Так что недовольство хозяина он пропускал мимо ушей, наблюдая за тренировкой своих ребят.
        При виде командира ребята остановились и приветствовали его протяжным волчьим воем. Серега махнул рукой, мол, продолжайте, чего встали. И бойцы тотчас вернулись к тренировкам.
        -Как здоровье, Волк?- нарочито громко спросил Дорин.
        -Полный порядок. Готов боркичей в клочья рвать,- сказал Серега.
        -Узнаю командира,- радостно заявил Дорин.
        Хозяин постоялого двора посмотрел на Одинцова с заметной опаской. Может, конечно, узнал бывшего раба-гладитора, который в свое время изрядно нашумел в
«Трех соснах», но, что более вероятно, слава командира Волка докатилась и до славного вольного города Рибошлица. Что ж, тем лучше, не будет искуса сделать какую-нибудь пакость.
        Хозяин больше не сказал ни слова, оставив старый сарай на растерзание волчьим солдатам, подобострастно улыбнулся и откланялся.
        -Боятся тебя, смотри-ка,- проводив его взглядом, заметил Дорин.- Я вот тоже заметил, что после того как ты зельем этим братским накачался, страшным стал. Как зыркнешь взглядом, так кровь в жилах стынет. Того гляди, окаменеешь от таких взглядов. Может, ты в василиска там превратился или в горгулью какую.
        -А вам бы все поржать от души, вместо того чтобы делом заниматься. Завтра в поход выступать, а мы на солнышке косточки греем. Показал бы молодняку мастер-класс,- задорно подмигнул Дорину Серега.
        -Чего показал?- опешил Дорин.
        -На что старики способны,- расшифровал Одинцов.- Или старичкам уже слабо мечом помахать, только командирский голос тренировать можем?
        -Это, командир, ты сейчас что, меня на поединок вызываешь?- удивился Дорин.
        -А что, слабо, что ли?- хитро подмигнул Серега и, скинув с плеч теплый меховой плащ, выпрыгнул на центр двора.
        Бойцы мгновенно расступились в стороны, освобождая место для поединка.
        -Ну смотри, командир, сам напросился,- расправляя плечи, заявил Дорин.- Я тебя обижать не хотел. Думал, по болезни отлежишься, в себя придешь. Так что, учти, жалеть не буду.
        -Я тоже твои стариковские седины не пожалею, лучше бы мечом махать начал, а не языком, а то сквозняк откуда-то берется. Так и до простуды недолго.
        Дорин аккуратно стянул с плеч плащ и отдал его одному из бойцов. Вытащил меч из ножен и тяжелым шагом направился навстречу Волку.
        Одинцов усмехнулся и вытянул клинок из ножен. Посмотрим теперь, кто кого.
        * * *
        Вечером Черноус заглянул в комнату Одинцова и пригласил командира в баньку, истопленную хозяином постоялого двора. Ратмир, так звали владельца «Трех сосен», после того как узнал, что у него остановился известный сотник Волк, проявлял чудеса покладистости. Если раньше он все время ворчал на постояльцев, сетовал, что платят они мало, а шумят, дескать, за целый полк, то теперь и слова лишнего не скажет. Он сам предложил потешить дорогих гостей в баньке, а также предложил привести девиц для приятного времяпрепровождения. Черноус отказываться от щедрого предложения не стал. К тому же предстоял новый поход, а потом и решающая битва, когда еще случай выпадет расслабиться да тело и душу понежить.
        Одинцов баньке обрадовался. Мыться ему доводилось регулярно, а вот так чтобы всю грязь из себя вытравить да паром и веничком побаловаться, то когда это было в последний раз, уж и не упомнишь. Вероятно, в прежней жизни. Тут до бани как-то дело не доходило.
        Когда стемнело, Серега спустился в обеденный зал, где его уже поджидали Лех Шустрик, Черноус и Дорин. Завидев командира, они поднялись и направились к нему.
        -Вот теперь все в сборе, можно и на помывку строиться,- бодро заявил Черноус.
        Откуда-то из задней комнаты выскочил Ратмир, утирая мокрые руки передником. Когда-то он был белым, но то ли от старости, то ли от грязи уже давно посерел, так что теперь и непонятно, кто кого пачкает - Ратмир передник или передник Ратмира.
        -Готовы уже. Пойдемте, я вас провожу,- заявил хозяин, направляясь к дверям, выходящим на задний двор.
        Банька стояла чуть в отдалении от основного здания. Заслоненная пушистыми елками, она не сразу бросалась в глаза. Деревянная лесенка вела вниз к пруду, который уже успел замерзнуть, но заботливый хозяин выдолбил прорубь, чтобы разгоряченные гости могли в удовольствие окунуться.
        -Вам пива принести или чего, может, покрепче?- суетился Ратмир.
        -Пива сойдет. Неси бочонок, чтобы двадцать раз не бегать,- распорядился Дорин.- Может, с нами посидишь?
        -Да некогда мне. Кто же за хозяйством смотреть будет. Тут пригляд особый нужен. Так что отдыхайте, ни о чем не беспокойтесь,- протараторил Ратмир.
        -Ну тогда добро,- сказал Дорин.
        Над бревенчатой банькой из трубы поднимался дым. Серега первым забрался в предбанник. В нос ударили сильные запахи запаренной березовой листвы и хвойного отвара. В душе аж потеплело. Одинцов торопливо разделся и нырнул в парилку. Забравшись на верхнюю полку, он затаился, прислушиваясь к себе. Горячий воздух подкрался, окружил со всех сторон и навалился. Стало хорошо и спокойно. Постепенно зимний холод, поселившийся в теле, отступил. Серега расслабился.
        В это время дверь в парилку хлопнула, и внутрь заскочили Шустрик, Дорин и Черноус. Довольно ухая, они забрались на полати и расшумелись. Серега прикрыл глаза, наслаждаясь горячим паром и какой-то неземной легкостью, наполнившей его. Зашипели камни от пролившейся на них запарки, и парилку мгновенно заволокло густым паром, пахнущим хвойным лесом.
        Серега вытянулся на полатях, подложив под голову руки, и замер в ожидании прихода. Горячий воздух пробежал по разогретому, подготовленному телу, пощипывая кожу, и вдруг навалился. Одинцов даже вздохнуть не мог носом. Задышал ртом, словно вытащенная на берег рыба. Тело мгновенно покрылось потом. Волосы на голове, словно разогретая на батарее шерстяная шапка.
        -Хорошо, мужики!- раздался голос Шустрика.- Поддай парку. Чего жмешься, Черноус.
        -Да об чем говорить,- послышался довольный голос десятника, и новая волна горячего пара поднялась к потолку.
        Серега посидел еще пару минут и спустился с верхней полки. Требовалось немного передохнуть. Он выбрался из парилки и хлопнулся на белую простынь, лежащую на скамье.
        Заботливый хозяин уже обернулся и принес бочонок пива и четыре глиняные кружки. Серега тотчас наполнил себе кружку и припал к живительной горечи. Опустошив половину емкости сразу, он отставил посуду в сторону, утер пену с губ и довольно откинулся на деревянную стену. Предбанник наполнился паром, исходящим от остывающего тела.
        Серега уже собирался лезть назад в парилку, когда дверь с улицы открылась, впуская холод и трех девчонок, закутанных в куцые шубейки. Одинцов почувствовал себя в первый момент неловко. Сидит тут без штанов, голым задом отсвечивает. Хотел было ретироваться в парилку, но момент был упущен. Уличная дверь захлопнулась, а девчонки деловито стали раздеваться, не стесняясь присутствия Сереги.
        Им и двадцати еще не исполнилось. По меркам старого мира Одинцова, совсем малолетки, еще школа по ним плачет. Кто-нибудь застанет с такой красоткой в чем мать родила, и можно за решетку угодить. А в этом мире вполне себе зрелый возраст для замужества и деторождения.
        Избавившись от одежды, девчонки выжидательно посмотрели на Серегу. А девочки все как на загляденье. Чернявые, пышноволосые, большегрудые, отметил Одинцов, чувствуя, как его мужское естество дает о себе знать.
        Не в силах себя сдерживать, Серега привлек к себе одну из них. Она ему сразу понравилась больше всех. Милое круглое личико на тонкой нежной шейке, карие веселые глаза, смотрящие дерзко и маняще. Одинцов шагнул ей навстречу, прижал к себе, чувствуя, как большие груди уперлись в него. Серега коснулся ее губ и поцеловал. Девочка ответила на его поцелуй.
        Остальные красотки, почувствовав себя лишними, скользнули в парилку.
        Серега заскользил руками по ее телу. Пробежал по спинке, ощущая, как она выгибается под его воздействием, огладил упругую вкусную попку, провел руками по бедрам и скользнул по нежной раскрывающейся навстречу его чутким пальцам плоти. Девушка шумно задышала.
        Серега подумал было о друзьях, которые, того и гляди, выскочат из парилки на отдых, но желание было выше его. Одинцов развернул девушку. Она наклонилась, упершись руками в стол. Серега пристроился сзади и вошел в нее. Она обняла его и сжала в своих объятьях. Он задвигался, наращивая темп, испытывая дикое первобытное упоение чувством обладания прекрасной женщиной. Он чувствовал, как желание распирает его, грозя разорвать изнутри. Серега держал девушку за попку, раскачиваясь над ней. Чуть склонившись, он завел руки под нее и обнял за груди. Большие, упругие, они раскачивались в такт его движениям. В этот момент сила его желания превысила его возможности, и он почувствовал, как взрывается внутри нее.
        Излившись, Серега оторвался от девушки, с сожалением убрав руки с ее груди. Девчонка повернулась к нему, подняла с полати простынь, протерла между ног. Было видно, что она довольна, словно вернувшаяся с богатой охоты кошка.
        -Как тебя зовут, красавица?- спросил Серега.
        Хотя по большому делу знакомство надо было начинать именно с этого.
        -Любава,- гордо ответила она.
        И голос у нее был такой низкий, грудной, что Серега почувствовал, как начинает снова заводиться.
        -Любушка, значит,- произнес он, схватил ее за руку и увлек за собой в парилку.
        Здесь уже вовсю парились. Шипели ошпаренные еловым настоем раскаленные камни, летали под потолком березовые веники, падающие на голые тела, разложенные на полатях. Шустрик вовсю шпарил вениками Черноуса, который лежал на животе и довольно подухивал. Над Дорином трудились девчонки, которые в два веника охаживали его литую спину.
        -Давай я тебя веничком потешу,- предложил Серега Любаве.- А потом ты меня.
        Она кивнула, широко улыбнувшись, и проворно забралась на полку. Легла на живот и призывно на него посмотрела. Серега вооружился распаренным веником, поднял его над девушкой и замахал, нагнетая пар. Он опустил веник на ее спину и зашлепал вполсилы, любуясь ее изгибами и формами.
        -Чего еле гладишь или сил уже нет?- вопросила она задорно.
        Дразнится. Серега припустил, веник летал над ее телом. Он прошелся по ее спине и бокам, обработал попку, которую она призывно выставила ему навстречу. Если бы не столько народу в парилке, он бы уже занялся ей. Хотя вон Черноусу ничто не мешает. Он возлег на одну из девчонок и ритмично раскачивался над ней, довольно урча.
        Одинцов закончил работать вениками, бросил их отмокать в таз и выскочил на отдых в предбанник. Любава последовала за ним.
        Серега налил себе кружку пива. Другую наполнил для девушки. Глотая приятную охлаждающую горечь, он думал о том, что сегодня не будет спать один. Будет кому греть ему постель, хотя надеяться на спокойный сон не стоит. Огонь-девка, пока не выпьет его по капле, не успокоится.
        Глава 10Спящие и мертвые
        Покинутая деревня встретилась им на пути всего в нескольких километрах от Рибошлица. Они только успели воссоединиться с основными силами воеводы Глухаря, оставшимися в полевом лагере, и колонной выступить в сторону Вышеграда. На подступах к столице княжества Боркич должно было произойти объединение вестлавтского войска для решительного сражения.
        Серега мерно раскачивался в седле, держась во главе Волчьей сотни. Подле него ехал Лех Шустрик, изрядно скучавший на походном марше, Черноус и Дорин. Сам же Одинцов безразлично обозревал окрестности, вспоминая постельные утехи с Любавой. Когда еще удастся так понежить тело и душу. Чего уж говорить, Любава пришлась ему по сердцу. Можно было бы с собой ее зазвать, была бы полевая жена. Другие сотники и не по одной девке с собой возят на законных правах. Только вот война не женское дело, мало ли убьют девчонку, потом всю жизнь себя за невинно погубленную душу корить станет. Серега себя знал.
        Когда показались красные черепичные крыши домов, народ приободрился. Даже у Леха Шустрика глаза заблестели. Он привстал в стременах, пытаясь заглянуть через головы впереди едущих. Деревня - это всегда можно пива свежего выпить, жратвой заздорово живешь разжиться. Прямая выгода. Только вот тут всех ждало горькое разочарование.
        Войско в деревню заходить не стало. От каждой сотни были высланы разведчики разузнать, чем можно у крестьян поживиться. Одинцов выбрал Леха Шустрика. Уж этот пройдоха без добычи не останется, рассудил он и ошибся. Шустрик вернулся через четверть часа с пустыми руками. Вид при этом имел растерянный, словно случайно не в настоящую деревню завернул, а в павильон с декорациями где-нибудь в Голливуде.
        -Пусто там,- произнес Лех.
        -Как это пусто?- удивился Серега.- Деревня же. Чего, совсем ничего вкусного и полезного нет? Или тебя на повороте более ушлые обошли. Стесняешься признаться в этом?
        -Нет там никого. Ни одной живой души.
        -Чего брешешь?- возмутился Дорин.- Кто такие дома бросать будет? Смотри, какое зажиточное хозяйство. Даже крыши черепичные, а не дранкой покрыты.
        -Сам ты брешешь. Не веришь, езжай проверь,- оскорбился недоверием Шустрик.
        -Я сам проверю. Уж больно любопытно, что местных селян могло так напугать. Дорин, остаешься за главного. Шустрик и Черноус - со мной,- распорядился Серега, пуская лошадь вскачь.
        Друзья последовали за командиром.
        Спустившись с горушки и, миновав березовую рощу, занесенную снегом, они влетели по главной дороге в деревню. Она и правда выглядела брошенной. Ни одной живой души на улице. Даже собаки не тявкают, зачуяв издалека приближение чужаков. Стоят добротные ухоженные домишки с укрытыми снегом садами, словно кладбищенские памятники. Чувствовалось, что еще совсем недавно здесь кипела жизнь. Вон и мельница поскрипывает крыльями на ветру. В кузне неподалеку кажется еще печь не остыла, пар на улицу тоненькой струйкой вьется. Не деревня, а город-призрак какой-то. Что здесь могло приключиться? Почему жители бросили свое хозяйство и ударились в бега? Что их так могло испугать?
        Деревня эта на земле князя Боркича стоит. Неужели его крестьяне настолько побоялись вестлавтских солдат, что бросили все нажитое за трудную жизнь имущество. Верилось в это с трудом.
        Серега направил лошадь к ближайшему дому. Спешился, привязал животное к дереву и, положив ладонь на рукоять меча, поднялся по ступенькам на крыльцо. Толкнул дверь, прислушиваясь к тому, что творится внутри. Тихо, как в склепе, только дверные петли заскрипели уныло. Серега шагнул внутрь и оказался в просторном светлом помещении, служившем хозяевам прихожей. Ничто не говорило о том, что здесь произошло что-то ужасное. Каждая вещь стояла на своем месте. Ни следа беспорядка или поспешности. Если хозяева и покинули дом, то времени на сборы у них было предостаточно.
        Серега вошел в большую комнату, по центру которой стояла белая печь с лежаком, на котором так любят дети долгими зимними вечерами лежать, слушая сказки стариков. Напротив печи стоял просторный обеденный стол с расставленной посудой на десять человек. Семья большая жила здесь. В правом углу Серега заметил что-то типа иконостаса. Только не иконы висели, привычные православному человеку, а вырезанные из дерева искусные изображения местных богов. Две фигуры явно были мужские, а вот третья женская.
        -И сюда эта зараза доползла,- послышалось сзади недовольное бурчание Черноуса.
        Серега обернулся.
        -Ты о чем?
        -Это деревня трибожников. Они братьям и сестре поклоняются. У нас в Вестлавте в свое время приверженцев этой богохульной веры на костре жгли. Да и Боркич их никогда не жаловал. Они, почитай, только в баронстве Трейси силу имеют. Но, видно, в последнее время и сюда эта зараза доползла.
        -Почему зараза?- спросил Серега.
        -Один брат Соррен - повелитель призраков, вон та фигура, у него еще руки какой-то паутиной оплетены. Он князь царства мертвых. Рядом его брат Чжак, хозяин всего живого. Девушка их сестра Сутей, Миротворица, связующая нить между царством живых и мертвых. Пока все трое в мире находятся, покой и порядок на земле. Но если они поссорятся, то наступит конец света.
        Черноус пренебрежительно сплюнул на пол.
        -Все равно не понимаю, почему зараза-то?
        -Потому что богохульство и ересь это. Всем известно, что бог один. Справедливый творец всего сущего. А это все происки темных сил,- высказался Черноус.
        -Каждый волен верить во что хочет,- неожиданно вступил в разговор Лех Шустрик, появившийся в комнате.- Вон командир наш все время чуть что Господа поминает и крестится. Стало быть, он веры северной, на розе ветров вскормленный. Так что, мне теперь его бояться да при случае попытаться горло перерезать. А то вдруг он и не человек вовсе, а Штопальщик, человеком прикинувшийся. Только пока мне вреда он не сделал, пусть будет кем хочет и верит во что хочет. Я так лично считаю.
        -Мне до северян дела нет. Хотя они тоже в бога единого верят, стало быть, правильной веры,- хмуро заметил Черноус.- Хоть и правильность у них извращенная какая-то.
        Одинцов вступать в богословские споры не спешил. Хотя кое-что интересное для себя все же узнал. Из слов Леха Шустрика становилось понятно, что христианство в этом мире существует.
        Только его последователи живут где-то далеко на севере, и для вестлавтцев, как и для боркичей, они люди чужие и враждебные. А тут еще и Штопальщик какой-то взялся. Интересно, что это за явление такое. Серега запомнил, что при случае надо поподробнее Шустрика расспросить о жителях Севера и их столь близкой вере.
        -Одинец, смотри-ка,- окликнул командира Шустрик и показал на занавеску, которая отделяла большую комнату от другого помещения.- Там что-то есть.
        Серега, не раздумывая, нырнул за занавеску и тут же застыл, ошеломленный увиденным.
        Хозяева не бросали свое имущество. Не боялись они надвигающихся вестлавтцев. Они все это время оставались в доме. Только не могли шевелиться и больше напоминали мертвых, чем живых.
        Комната, в которой оказался Сергей, служила крестьянской семье спальней. Большое супружеское ложе стояло возле одной стены и маленькая люлька-качалка возле другой. На кровати лежало трое взрослых мужчин и женщина. Они безучастно смотрели в потолок, и если бы не ровно вздымающиеся груди, можно было бы подумать, что все они мертвы. На полу лежали аккуратными рядами дети: мал мала меньше. Четыре мальчика от трех до двенадцати лет и две девочки лет шестнадцати. В люльке лежал годовалый ребенок. Все они, казалось, спали с открытыми глазами. Выглядела эта картина ужасно.
        -Чур меня. Чур меня,- запричитал Черноус.
        -Что это за фигня такая?- растерянно произнес Одинцов.
        Встретиться лицом к лицу с вооруженным врагом привычное дело. Сразиться с чудовищем - нет ничего удивительного. А вот так, чтобы целая семья просто уснула мертвым сном посреди дня, что-то было в этом запредельное.
        -Колдовством пахнет черным,- с видом знатока заявил Шустрик.
        -Может, попробовать их разбудить,- предложил Сергей.
        -Не поможет. Я слышал про такое. Иногда такие деревеньки попадаются путникам. Редко это случается. Уснули они сном вечным. Теперь их точно не добудишься.
        -И как же такое возможно, Лех?- спросил Серега.
        -Говорили люди умные, что это случается, когда караван магиков проходит через деревню. Местные их встречают, как могут, но магики остаются недовольны встречей и проклинают хозяев.
        -Бред какой-то,- оценил Одинцов. Хотя в душе засомневался в собственных словах: а уж такой ли это бред. Кто этих магиков знает, на что они способны.
        -Не такой уж и бред. Я тоже об этом слышал,- сказал Черноус.
        -Что делать будем, командир?
        -Попробуем их разбудить.
        -Можно и не пытаться. Никому еще не удавалось. Они будут спать очень долго. Если магики были к ним милостивы, то проснутся сами по истечении проклятья. Если же нет, то умрут во сне, когда придет их время,- сказал Лех Шустрик.
        -Может, другие дома осмотрим?- предложил Черноус.
        -Смысла нет. Везде одно и то же увидим. Все спят,- покачал головой Шустрик.- Это деревня Молчунов. Так, кажется, их в народе прозвали.
        -Тогда, раз мы ничего сделать не можем, возвращаемся к отряду,- решил Серега.
        Он поспешно покинул комнату, вышел из дома, сбежал по ступенькам крыльца и остановился возле лошади. Шумно вдохнул морозный воздух, наслаждаясь свежестью, и огляделся, пытаясь понять, что же такое учудили крестьяне, что сумели так разгневать магиков. Ничего путного в голову не шло. Уж очень чужими для его понимания были эти магики. Неужели и правда они умеют колдовать и обладают какими-то мистическими знаниями. Весь предыдущий жизненный опыт Одинцова протестовал против этих допущений.
        Запрыгнув в седло, Серега дождался, пока его друзья вернутся, и направил лошадь прочь от проклятого места.
        -Спалить бы эту деревеньку, вдруг зараза начнет распространяться,- мрачно предложил Черноус.
        -Не боись. Эта отрава только для местных. Никому больше не угрожает,- ответил Шустрик.
        Серега пришпорил коня и направил его прочь из деревни. Подальше отсюда, где дома и улицы пахли каким-то неземным злом. Война, оно дело понятное, когда дружина на дружину, боец на бойца, но тут дело особое. Магики отравили жизнь целой мирной деревеньки. Почему они так поступили? Неужели сельчане нанесли им такую жестокую обиду, что простить ее они никак не могли. Серега не знал, что и думать, только вот чувствовал, что от всей души начинает ненавидеть магиков. Он был уверен, что за многими событиями в этом мире виднеются плащи магиков. И если придет случай, он им отомстит за все беды, причиненные этому миру.
        * * *
        Больше спящих деревень им на пути не встречалось, как и следов передвижения магиков.
        -Видно, они другой дорогой поехали,- высказал предположение Шустрик, когда Серега спросил у него, куда магики делись.
        -Ты когда-нибудь с ними общался?- поинтересовался Сергей, снимая с седла бурдюк с молодым вином.
        Им они разжились в последней деревне, встреченной на пути. Там же отчего-то расщедрившиеся крестьяне одарили их домашней колбасой и кусками копченого мяса. Что было весьма кстати, поскольку кормиться солониной из обоза уже мочи не было, а от вареной репы и капустной каши хотелось перейти на солнечную диету.
        -Доводилось пару раз видеть то в одном городе, то в другом. Но издалека. Они обычно по прибытии в город селятся отдельно от всех. Ни с кем в контакт не вступают, только разве что с торговцами, через которых нены сбывают. Так что близко к себе они никого не подпускают. А вот общаться не пришлось, да и не жалею я об этом.
        -Любопытно,- хмыкнул Серега.- Война по землям Боркича и Вестлавта идет, а магики все равно путешествуют и торгуют. И ничто их не пугает.
        -Так сейчас самое время торговое. Война требует новые ресурсы. А магики то одной, то другой стороне подкидывают разные хитрые нены, которые позволяют то в одну, то в другую сторону чашу весов качнуть. Так что если кому и выгодна война, так это только магикам,- объяснил Лех Шустрик.
        -Вот оно как. Стало быть, война их бизнес. Тоже мне оружейные бароны.
        Серега откупорил бурдюк с вином и хлебнул.
        -Чего это ты сейчас такое сказал?- не понял его Шустрик.
        -Не обращай внимания,- сделал второй глоток Сергей.
        -Вечно ты чудно говоришь,- покачал головой Лех и с сожалением уставился на одинцовский бурдюк с вином.
        Свой он на прошлом привале успел прикончить. Теперь страдал от неразделенной любви к чужому вину.
        Одинцов посмотрел вперед через спины бойцов сотни Кринаша, идущей во главе армейской колонны, и увидел, что лес, казавшийся непроходимым, скоро кончится. Дорога пошла под откос, и впереди показались черепичные крыши домов. Видно, новая деревня лежала у них на пути.
        Сильный порыв ветра метнул в лицо Одинцову горсть снега и сильный одуряющий запах. Только тут Серега почувствовал, что все это время чем-то пахло. Этот запах был растворен в морозном воздухе. И вот он усилился, и теперь можно было разобрать трупную вонь.
        Серега закашлялся, хлебнул еще вина и протянул бурдюк побледневшему Шустрику.
        -Вдарь. Похоже, нам это пригодится,- посоветовал он.
        Леха дважды упрашивать не пришлось. Он с удовольствием припал к горлышку, и сделал пару глубоких глотков.
        -Командир, там впереди нас могильник ожидает,- сказал Черноус, поравнявшись с Одинцовым.
        -Какой такой могильник?- переспросил Серега, хотя ответ был очевиден.
        -Деревня мертвая. Слышь, как мертвечиной пахнет.
        -Опять, что ли, магики постарались?- злобно сощурился Одинцов.
        -Нет, это не их рук дело. Они убивать не любят. По крайней мере, своими руками. Вот других послать на смерть или на убийство, это они могут, но чтобы сами,- покачал головой Лех Шустрик.- То либо разбойники без закона сработали, либо слуги Боркича землю жгут, чтобы нам не досталась.
        -Надо в этом разобраться,- решил Серега.- Десяток Вихря со мной. Шустрик, держись подле. Черноус и Дорин - остаетесь с сотней.
        Не дожидаясь исполнения приказа, Серега пришпорил коня и направил его в сторону деревни.
        За свою жизнь Одинцов видел много страшных картин, но то, что предстало перед ним в мертвой деревне, потрясло его. Въезжая с окраины, первым делом в глаза бросился огромный деревянный крест, вкопанный в огороде одного из дворов. На кресте головой вниз висел мужик, привязанный веревками к перекладинам. Лицо багровое с выпученными глазами. Рубаха на груди разорвана и свисает кровавыми лоскутами к земле. Обнаженная грудь исполосована запекшимися рубцами, соски вырваны. Снег возле креста черный, словно посыпанный пеплом. За крестом виднеется добротный хозяйский дом на большую семью. Крыша крыта красной черепицей. Здесь никогда не знали нужды. Работали в три погибели в десять потов, но ели и пили вдосталь, пока не пришла беда. Серега придержал коня возле креста, размышляя над тем, что стало с семьей несчастного. Пожалели ли злодеи его жену и детей. Надежды на это не было. Либо в рабство угнали, либо, вдосталь натешившись, хладнокровно зарезали да оставили гнить без должного погребения.
        Заходить во двор Сереге не хотелось. И так все было понятно. А работать за похоронную команду времени не было. Воевода Глухарь размениваться на мелочи не будет и ждать сентиментального сотника не станет. К тому же Одинцов не был уверен, что сумеет справиться с гневом, который мутным потоком поднимался из глубины души. Ведь надо же какие изверги столько людей зазря извели. Ведь в этом не было никакого смысла. Люди жили своей жизнью, строили планы на будущее, но вторглась саранча и унесла прошлое и будущее, зарубив на корню настоящее. Вот же в чем гадство заключается. Сейчас бы встретить с полдесятка врагов в лобовую атаку, вот бы где можно было бы отвести душу.
        Послышался шум копыт. Серега обернулся, положив ладонь на рукоять меча. Приближался воинский отряд. Вихрь с Шустриком догоняли его. Убегать он не стал, спокойно дождался бойцов и пустил легкой рысью коня вдоль по улице.
        -Как думаешь, кто тут поработал?- спросил он Шустрика.
        -Даже не знаю, что думать,- растерянно пробормотал Лех, оглядываясь по сторонам.
        Повсюду, куда падал глаз, представала одна и та же страшная картина. Разоренные дома с выбитыми окнами и сорванными с петель дверями. Порубленные перила крылец. Кое-где виднелись тоненькие струйки дымов, выбивающиеся из жилых комнат. Пожаров не было, но что-то внутри тлело. Во дворах лежали в неестественных позах, уткнувшись лицом в снег, мертвецы: мужчины и женщины, изредка попадались дети. Изверги никого не пожалели. По дворам растерянно бегали куры, выпущенные из разрушенных курятников, где-то в отдалении обиженно мычала корова, удивленная, что все ее забыли да забросили. Несколько раз попадались и кресты с распятыми вниз головой мужиками. Всего Серега насчитал восемь таких икебан.
        Неспешным шагом они выехали на главную площадь деревни, и тут их ждала самая страшная картина маслом. Посреди площади возвышалась большая куча, уже изрядно припорошенная снегом. Но все же можно было разобрать сваленные в беспорядке тела мертвецов, промерзлые насквозь. Пару дней назад как раз морозы вдарили, хотя душок от могильника все равно сильный шел. Нечто подобное Серега видел в документальных фильмах про концлагеря, только тут было все вживую, не с голубого экрана телевизора, где весь ужас нельзя прочувствовать, потому что он далеко и не с тобой. Эта трупная куча находилась рядом, можно было дотянуться рукой и потрогать, и от этого мурашки по коже бежали и волосы вставали дыбом. Смерть в лютой сече дело неудивительное. С этим Одинцов уже сталкивался и успел привыкнуть, но как привыкнуть к такому. Когда мирную деревню режут, словно поросей к празднику, никого не жалея. Какими же нелюдями надо быть, чтобы такое сотворить.
        -Так как думаешь, кто к этому непотребству руку приложил?- тихо спросил Серега.
        Шустрик некоторое время молчал, но все же ответил.
        -Не знаю, что и сказать. Боркичи не могли так со своими людьми поступить. Все-таки многие из них из таких же вот деревень родом. Как же можно столько людей под нож пустить. Думаю, что здесь поработал кто-то чужой.
        -Кто же тогда?- спросил Серега, останавливая коня.
        Подъезжать ближе к горе трупов не хотелось.
        -Может, кто из соседей князя постарался. Боркич ослаблен войной с Вестлавтом, на его кусок пирога многие зубы точат,- предположил Шустрик.
        -Это, конечно, рабочая версия. Берем ее к рассмотрению.
        Серега обернулся к солдатам, нашел взглядом Вихря и приказал:
        -Рассредоточиться по деревне. Обыскать все дома. Я хочу знать, кто это сотворил.
        Вихрь кивнул и тотчас приступил к исполнению. Солдаты спешились и приступили к повальному обыску.
        Одинцов покинул седло. На заднице после долгих конных переходов и так уже мозоль изрядная наросла. Надо и ноги размять. Привязав коня к забору одного из домов, Серега окинул взглядом деревню, решая, чем себя занять, пока бойцы с поисками не закончили. Его внимание привлек бревенчатый дом, стоящий в центре деревни, но как бы обособленно от остальных домов. Окруженный рогатой изгородью, дом выглядел как неприступная крепость. Мало ли какие причуды у местного крестьянства, но Серега домиком не из-за этого заинтересовался. В доме не было окон, только одна дверь. Кто без окон жить согласится, вечная темень: ни света белого не видно, ни людей вокруг. Если кто хотел в отшельники податься, то место для постройки скита выбрано явно неудачно.
        -Как думаешь, что там может быть?- спросил Серега, показав рукой на безглазое здание.
        -Скорее всего, место молельное. Ни на что другое не похоже,- ответил Лех Шустрик.
        -Пошли поглядим,- предложил Одинцов и, не дожидаясь ответа друга, зашагал к святилищу.
        Калитка жалобно скрипнула, и они оказались во дворе, выглядевшем пустынно. Ни мертвецов, ни следов живой деятельности. Такое впечатление, что к храму лет сто никто близко не приближался. Снег чистый, белый, ни одного следа. Правда, это не показатель. Вот уже второй день вьюжит и с неба белой крупой землю посыпает, так что снежный покров ненадежный свидетель.
        Серега на всякий случай вытащил меч из ножен и, выставив его перед собой, направился к святилищу. Шустрик дышал в спину, также поспешив достать оружие.
        Одинцов толкнул дверь и вошел внутрь. Лех скользнул следом. Дверь закрылась, мгновенно погружая их в кромешную темень. Серега замер, прислушиваясь к окружающему пространству, даже дышать старался потише.
        Шустрик же, наоборот, зашумел, затопал, чем-то загрохотал. Пусти слона в посудную лавку, он моментально в барабанщика переквалифицируется. Серега зашипел на него раздраженно, но Лех не успокаивался. Вскоре стало понятно, чего он так шумел. Вспыхнул свет. Шустрик нашел где-то на стене факел и сумел его зажечь. Раскурив второй факел, Лех передал его Сереге.
        Одинцов взял факел в левую руку и медленно пошел вдоль храма, осматриваясь.
        Понять, кому тут люди молились и молились ли вообще, было сложно. Какие-то скамьи, выставленные кругом, множество факелов, развешанных по стенам, и в центре храма стояло какое-то сооружение. Серега направился к нему и почувствовал, как ноги предательски задрожали. То, что он увидел, никак не могло быть здесь и уж никак не могло служить объектом религиозного поклонения. Это сооружение, стоящее в центре святилища, никак не вязалось с окружающей обстановкой и новым миром. Но все же это не было обманом зрения. Оно было тут.
        Сергей стоял напротив одинокой бензоколонки с циферблатом и пистолетом подачи топлива, уложенным на рычаги. Шланг был весь в дырках, но в целом за колонкой смотрели. Было видно, что ее тщательно вытирали, заботились о ней.
        Серега посмотрел под ноги и увидел, что часть пола заасфальтирована. Эту колонку не приволокли откуда-то издалека, она всегда здесь стояла. Вероятно, вокруг нее потом и выросло поселение. Хотя скорее вокруг супермаркета, которые были на всех бензозаправках.
        -А! Древнее наследство,- произнес Лех Шустрик.
        Бензоколонка не произвела на него впечатления. Такое чувство, что здесь они на каждом шагу встречаются, словно грибы по осени в девственных лесах.
        -Что значит древнее наследство?- переспросил Серега.
        -Один из артефактов, доставшихся нам от далеких-далеких предков. Может, они не были нашими предками. Так, еще одно племя, которое царило несколько тысячелетий назад на этой земле, а потом безвозвратно сгинуло, оставив после себя вот такую память.
        -А почему крестьяне построили вокруг наследства, как ты говоришь, храм?
        -Некоторые молятся древним, считая, что они боги, которые когда-то жили на земле, а потом ушли в неизведанные земли. Эти наивные люди полагают, что при помощи этих артефактов могут общаться с древними, передавать им свои просьбы и мольбы,- Шустрик пренебрежительно скривился и заявил: - Но, по-моему, это все дикая чушь.
        Чушь или не чушь, но эта бензоколонка меняла уже успевшее устояться в голове Одинцова представление о мире. Тут было о чем подумать на досуге. И кстати, если эта колонка всегда здесь стояла, то, стало быть, под этим бетонным полом зарыт резервуар с топливом. Правда, как это знание может ему пригодиться, Одинцов не знал, но запомнил на всякий случай.
        -И много такого наследства осталось?- спросил Сергей.
        -Достаточно. Во многих деревнях где-то что-то припрятано, если копнуть поглубже. Только трибожники не хранят память о древних, считают, что они богохульники и грешники дикие, за это и были уничтожены богами. Но это, кстати, тоже, по-моему, чушь.
        От множества вопросов голова кругом пошла. Серега тотчас запретил себе думать об увиденном, настанет спокойное время, и он во всем разберется. Все взвесит и разложит по полочкам, и, может, тогда у него получится новая картина мира. Пока надо заниматься деревней и извергами, устроившими эту бойню. Вот первостепенная задача, а все остальное лесом.
        С улицы послышались громкие крики.
        -За мной!- приказал Серега.
        Волчьи бойцы толклись за оградой святилища, что-то горячо обсуждая. Завидев командира, гомон разом прекратился. Вперед выступил Вихрь и доложил:
        -Мы кое-что нашли, Волк. Выря, покажи.
        Солдат, стоящий рядом с десятником, вытащил из-за спины страшный трофей. Это была отрубленная голова, которую он держал за длинные волосы. Желтого цвета кожа, раскосые глаза, расплывчатый рисунок татуировки на щеках и лбу. Так мог бы выглядеть монгол из войска Чингисхана и его потомков.
        -Это упаурык. Вот кто учинил сие непотребство,- опознал отрубленную голову Лех Шустрик.
        Глава 11 Преследование
        Воевода Глухарь встретил Одинцова недружелюбно. Из-за своевольной вылазки сотника пришлось останавливать продвижение армии и дожидаться его возвращения. Воевода сидел в походном кресле напротив разведенного костра и кутался в меха. Вокруг ставки воеводы было выставлено оцепление из личной охраны - угрюмые богатыри, закованные в броню, вооруженные тяжелыми копьями и щитами. Лица их скрывали глухие шлема. По ветру полоскались штандарты с родовым гербом воеводы. Под стоянку было выбрано поле неподалеку от мертвой деревни.
        Переступив невидимую границу, Серега был тотчас остановлен двумя рыцарями. Они появились словно бы из-под земли и заступили ему дорогу. Таких медведей ни обойти, ни подвинуть. Ничего не оставалось, как нагло уставиться в глазные прорези и заявить:
        -К воеводе!
        С тем же успехом Серега мог требовать аудиенции у папы римского. Великаны даже с места не сдвинулись. Но вот из-за их спины выглянул личный секретарь воеводы по имени Ключ.
        -Пропустите. Воевода ждет сотника,- распорядился он.
        Медведи разошлись в стороны. Стало сразу как-то просторно и легко на душе. Серега прошел между двух столбов с опаской, а вдруг их как-то переклинит, и накинутся, словно Сцилла и Харибда, но рыцари продолжали притворяться истуканами.
        Одинцов направился вслед за Ключом к стоянке воеводы.
        Серега сразу понял, что воевода недоволен решением сотника. Это чувствовалось в общей гнетущей атмосфере, повисшей над поляной. Приблизившись к Глухарю, Одинцов замер, не осмеливаясь первым нарушить молчание. Ключ куда-то сразу исчез, правда вскоре вернулся с подносом, на котором стояли два железных кубка, наполненных вином.
        -Угощайся, Волк,- произнес воевода, принимая свой кубок из рук Ключа.- И за хорошим вином расскажи мне, зачем тебе понадобилась эта несчастная деревня.
        Серега не стал отказываться от вина. Когда воевода угощает, лучше с ним не спорить. Отхлебнув из кубка, он с трудом удержался от гримасы. Вино кислющее, и где только Глухарь берет такую бурду.
        -Что, не нравится?- усмехнулся воевода.
        Ишь, какой прозорливый. Мысли он, что ли, читает, подумал Серега, но вслух сказал лишь:
        -На мой вкус слишком кислое.
        -Безусловно, кислое. Оно еще заражено ядом молодости. Но в этом и его сила. Ты не ответил, Волк, зачем тебе потребовалась эта деревня?
        -Ее вырезали подчистую. Я хотел узнать - уцелел ли кто-то. И кто повинен в этом зверстве.
        -А что тут думать, князь Боркич, черная его душа, землю за собой жжет, чтобы не досталась врагу. И стоило ли на это силы и время свое тратить. Да к тому же тут не только твое время, целое войско ждет, пока ты любопытство свое натешишь.
        Глухарь осушил кубок и протянул его Ключу, который тотчас скрылся из виду, чтобы через минуту вернуться с полным кубком.
        -Не все так просто, воевода,- хмуро произнес Серега, сдернув со спины заплечный мешок.
        Развязав тесемки, он запустил руку внутрь и вытащил за волосы страшную находку - отрубленную голову монгола. Богатыри подались вперед, чтобы защитить хозяина, если сотник ему чем-то угрожает, но были остановлены Ключом.
        Глухарь вперился злым взглядом в мертвую голову и некоторое время сидел молча. Наконец он заговорил:
        -Это упаурык. Зачем ты принес голову скверного? И где ты ее взял?
        -Мои люди нашли ее в деревне. И что странно, тела они, как ни искали, не обнаружили. Такое впечатление, что голова сама по воздуху прилетела. Или крестьяне отрубили ее где-то в другом месте и привезли с собой, чтобы использовать для игры в мяч,- заметил Сергей.
        -Это ягарык, элитный боец хана, об этом говорят татуировки на щеках и лбу. Верно, придан был к отряду, который сопровождал знатного господина. Только вот что знатный человек станет делать в вырезанной деревне,- задумчиво произнес Глухарь.- Если только ханский вельможа не отправился грабить и резать мирян в наши леса.
        -Такое возможно?- осведомился Сергей.
        -Упаурыки гнилой народ. Они часто ходили в набеги на наши земли. Пока общими усилиями мы не выбили их из срединных земель и не закрыли границы. Если мы видим перед собой ягарыка, то напрашивается только один вывод. Кто-то вступил в сговор с Золотым ханом Каджрыком и пропустил его людей через свои земли. На такую низость способен только князь Боркич. Видно, совсем впал в отчаянье старикан, если пошел на это.
        Воевода внезапно скривился, словно вместе с вином заглотил таракана, и потребовал:
        -Убери это непотребство с глаз моих. И так от гнилья уже глаза щипет. А лучше всего… Ключ, забери бошку супостата и прикажи ее бросить в болотину, чтобы добрым людям взор не смущать.
        Порученец воеводы тотчас оказался возле Сергея, ловко, руками Одинцова, спрятал страшный трофей назад в сумку, затянул тесемки и бросился исполнять приказ. Только сомневался Серега, что он сам к болоту побежит топить находку. Сейчас найдет, кому работу сплавить. В организаторских способностях Ключа сомневаться не приходилось.
        -Если упаурыки топчут нашу землю и начнут жечь деревни и резать всех подряд, то вся война потеряет смысл. Мы останемся с голой землей, некому будет ее обрабатывать и платить в казну Вестлавта. Но что более важно, мы подойдем к Вышеграду без запаса провианта. Это очень плохо. Скверные ты новости принес, Волк.
        -Батюшка воевода, дозволь мне за этими желтолицыми проследить и прекратить их бесчинства,- решился Серега.
        -К чему ты это говоришь?- нахмурился воевода, не торопясь с ответом.
        -Мои ребята нашли следы. Не ахти какие, но можно определить направление, куда ушли янычары…
        -Кто?- переспросил воевода.
        Слово его очень смутило, потому что незнакомо было.
        -Упаурыки эти, ханские прихлебатели. Если мы поторопимся, то, может, успеем догнать их, пока они новую деревню под косу не пустили.
        Глухарь основательно задумался. Дерзкая мысль сотника ему понравилась, но вот другое смущало его. Стоит ли перед решительным сражением силы рассеивать. А что если вылазка ханского отродья всего лишь отвлекающий маневр, рассчитанный на то, что обуянные праведным гневом рыцари ринутся в погоню и угодят в расставленную засаду, где и положат головы свои. Мысль имела право на жизнь.
        Воевода пригубил вина, почмокал губами, словно смаковал, и наконец произнес:
        -Сколько народу с собой взять хочешь?
        -Всех не возьму. Слишком шумно и неуклюже получится,- задумчиво произнес Сергей.
        -Всех и не надо. Если это упаурыки, то большим народом они не ходят. Так, два-три десятка отъявленных головорезов. Они пьют какую-то бурду, которая туманит мозг и делает их отчаянными рубаками. Сам не видел, но поговаривают, что это зелье позволяет им рубиться, не замечая боли. Таким брюхо распорешь, они будут путаться в кишках и все равно биться яростно. Противник, конечно, серьезный, но числом мал. Так что думаю, надо тебе два-три десятка брать.
        -Слушаюсь,- по-военному отчеканил Серега.
        -Это хорошо, что ты не глухой,- одобрил воевода.- Мы тебя ждать не будем. Продолжим путь, а ты иди по следу упаурыков. Найдешь, положи конец их бесчинствам. Нет, тогда через три дня мы будем ждать тебя на Батракской дороге. Там и воссоединимся.
        -Батракская дорога?- удивился названию Серега.
        -Пару сотен лет назад, когда Золотое ханство обложило данью срединные земли, по ней гнали невольников в уплату оброка. Оттого и название пошло. Кто в батраки уходил, по обыкновению живым домой не возвращался. В те времена эту дорогу называли Путем Плача. Но прошло время, срединные государства сбросили ханское ярмо, и чтобы уж совсем не вдаваться в печаль, но помнить о былом унижении - дорогу переименовали в Батракскую,- закончил лекцию воевода.
        Серега крякнул, удивленный причудами топонимики. Теперь бы только не заблудиться и верный путь найти. Ничего, тут Шустрик справится. Найдет в сотне кого-нибудь родом из этих мест, будет им провожатый.
        -Отправляйся к своим. Даю полчаса на сборы. И так мы сильно застоялись на одном месте. Скоро князь Боркич скучать начнет, а от скуки глупости разные делать.
        Воевода умолк, и Серега почувствовал, что все уже сказано. Любое слово, произнесенное сейчас, будет лишним и может быть расценено как диверсия с целью задержать армию.
        Он коротко поклонился и покинул ставку командования.
        Возле лагеря Волчьей сотни его встречали Лех Шустрик, Дорин и Черноус. С ходу Серега стал распоряжаться.
        -Шустрик, передай приказания Лодию, Вихрю и Кариму, чтобы поднимали свои десятки. Через четверть часа выступаем.
        -Куда, командир?- уточнил Лех.
        -Надо догнать желтолицых и наказать за все прегрешения.
        -Это доброе дело. Это ты хорошо придумал,- растянулся в зловещей улыбке Шустрик.
        -Ты почему еще здесь?- тотчас набросился на него Одинцов.
        Лех поспешил скрыться от начальственных глаз.
        -А мы?- обиженно протянул Дорин.
        -А вы остаетесь и ведете за собой сотню. Воевода ждать нас не будет. Мы сходим в разведку и встретим вас на Батракской дороге,- распорядился Серега.
        -А где это?- удивился Черноус.
        Похоже, еще один неместный на голову сотника выискался.
        -По ходу разберетесь. Кстати, надо срочно найти нам проводника, кто в здешних лесах как у себя дома чувствует.
        -Будет сделано, Одинец, не переживай,- кивнул Дорин и бросился исполнять приказание командира.
        -Что ты удумал, Сергей?- спросил его Черноус.
        -Хочу поближе со злодеями познакомиться. Нельзя детей резать. Совсем нельзя.
        Черноус пожал плечами и произнес:
        -Так война же. Лес рубят, щепки летят.
        -Э… не говори, тут щепка щепке рознь. Был в свое время один государь-полководец, который пошел войной на весь мир. И решил он уничтожить, стереть с лица земли целый народ. И стал сгонять людей в лагеря, где жег их, морил голодом, ставил над ними опыты разные, превращал их в свиней.
        Черноус нахмурился.
        -Что-то не слышал я о таком государе.
        -Понятное дело, давно это было. Память о том времени только разве что в книжках сохранилась, да и то те книжки давно золой стали. Да, может, магики помнят, только разве они кому скажут,- задумчиво произнес Серега.- Долго тот правитель над землей родной и чужой измывался. И раздавили его, в конце концов, как таракана, а память о нем черная осталась, всеми проклинаемая. Война войной, а дети должны жить.
        Серега умолк, размышляя над тем, чего это его на сантименты потянуло. Он чувствовал, как в груди кипит гнев и ищет выхода. Так что он должен найти этих упаурыков, чтобы гнев его не выжег изнутри.
        * * *
        Они въезжали уже в третью разоренную и выпотрошенную деревню. С каждым новым встреченным на пути мертвым телом Серега все больше злился. Будь-то работящий мужик в ватнике, с топором в руках, пытавшийся защитить свой дом и семью и поймавший стрелу горлом, или дородная молодая женщина, испуганная появлением невиданных ранее в этих местах диких людей с желтыми лицами и узкими глазами и пытавшаяся спрятаться в доме, но на ступеньках крыльца нашедшая свою смерть. А ведь они могли бы спасти их, если бы только чуть порезвее скакали по заснеженному лесу да не мешкали со сборами. Но больше всего злили Серегу мертвые дети. Эти чурки проклятые не жалели даже младенцев, резали всех без разбору. И в каждой деревне большую часть тел стаскивали в центр и складывали трупный курган. Может, это какой-то варварский обряд, только от него в дрожь бросало и хотелось выхватить меч и рубить желтые морды без разбора, чтобы кровь за кровь, чтобы око за око, чтобы навсегда запомнили.
        Они висели на хвосте у диверсионного отряда упаурыков, если с неба не свалится метеорит и не пожжет их всех до единого, то через пару часов они их настигнут, и уж тогда вдоволь накупают клинки в крови чужаков. По хмурым и обозленным лицам солдат Серега понимал, что именно об этом они и мечтают.
        Влетев на полном ходу в новую деревню, третью по счету, Серега увидел ожидаемый курган из мертвецов, разоренные дома. Все как всегда, только что-то в этой деревне его насторожило. Он не успел понять, что его напрягло, как тишину мертвой деревни нарушил свист рассекаемого воздуха, и в грудь одного из бойцов десятка Лодия впилась стрела. Она пробила доспех, словно он был сделан из картона. Боец нелепо всплеснул руками и вывалился из седла.
        -Засада!- крикнул Серега, поворачивая коня под прикрытие одного из домов.
        Стрелы посыпались на них с неба, но они уже были готовы к неласковому приему. Вскоре центральная улица опустела, все воины попрятались. Никто, кроме единственного неудачливого солдата, серьезно не пострадал. Так, легкие царапины, лишь только поднимающие боевой дух.
        Серега спешился. Рядом с ним оказался Лех Шустрик и пять солдат из десятка Карима. Вытащив револьвер из кобуры, висящей справа на поясе, Одинцов подкрался к углу избы и осторожно выглянул наружу. Надо найти стрелков и попытаться их обезвредить. Неужели им повезло, и они настигли отряд желтомордых? В это не верилось. Слишком уж тогда гладко все выходило, да и, судя по трупному кургану, сложили его приличное время назад. Вероятно, командир упаурыков оставил в деревне засаду, чтобы задержать вестлавтцев, а еще лучше уничтожить.
        Центральная улица выглядела обманчиво безопасной. Если бы не лежащий посередине труп бойца и пасущаяся неподалеку одинокая лошадь, можно было бы на это купиться. Серега заметил напротив за домами Карима и Лодия и остальных солдат. Они рассредоточились по дворам и осторожно продвигались вперед.
        Одинцов перевел взгляд на святилище, окруженное частоколом. Оно очень напоминало то первое, что встретилось им на пути. Интересно, здесь тоже внутри бензоколонка стоит или какой другой артефакт далеких предков. Похоже, стреляли оттуда. Можно было бы, конечно, проверить, пустить кого-нибудь с голым задом побегать по двору, а потом по траектории полета стрелы точно определить, откуда бьют, но Серега был уверен, что и без таких крайних мер удастся выкрутиться.
        Он отступил, вытащил меч. В правой руке клинок, в левой револьвер. Стрелять с левой было непривычно, но он уже успел натренироваться. Благо патронами у подручного воеводы Ключа удалось разжиться, и экономить на боеприпасе теперь не имело смысла.
        -Слушай мою команду. Задними дворами идем к церквушке,- приказал он.
        По лицам бойцов было видно, что они не вникли в слова командира.
        -Святилище, храм видите?
        Кивнули, теперь они все поняли.
        -Вот туда и идем. Главное - подобраться незаметно. Без лишней необходимости не шуметь и не лезть на рожон. Умирать только по команде и смертью храбрых.
        -Хорошо сказал,- оценил Лех Шустрик.
        Он снял притороченный к луке седла арбалет, наложил болт и взвел тетиву.
        -Пошли, что ли, пощупаем супостатов.
        Проваливаясь по колено в снег, они обогнули дом, прошли мимо разоренных хозяйственных построек, где больше не мычали коровы и не квохтали куры. Всю живность варвары перевели на провиант. Оказались возле забора, разделяющего соседние участки. Нашлась калитка, оказавшаяся незапертой, и так без шума они продолжили свой путь. Только однажды они вынуждены были остановиться. Потому что опять послышался свист. Желтомордые возобновили обстрел. Видно, кто-то из ребят второго отряда неосторожно высунулся на улицу. Серега попытался посмотреть, что там происходит, но дровяник помешал. Хотя криков не было слышно, оставалось надеяться, что из ребят никто не пострадал.
        Последний рывок - и вот они у цели. Крайний дом перед святилищем, но незаметно к нему не подобраться. Десять метров открытого пространства, которое нужно пересечь под прицелом варваров. Вряд ли они будут миндальничать. Утыкают стрелами, словно творец ежа, и будут довольны. Надо что-то придумать, отвлечь негодяев.
        Серега заозирался, пытаясь найти что-нибудь подходящее, но выход нашелся сам. С другой стороны улицы раздался какой-то шум, и на площадь перед святилищем выкатилась горящая повозка, набитая сухой соломой. Полыхала повозка знатно. Под ее прикрытием на штурм отправились и волчьи солдаты. Тут же отреагировали варвары.
        В повозку посыпались стрелы. Одного из солдат ударило в живот, он оступился, упал в снег и тут же был нашпигован смертью. Остальные оказались более удачливы и добрались до частокола, который остановил движение огненной колесницы.
        Серега не стал дожидаться, пока варвары опомнятся и возьмут под контроль все окружающее пространство, сорвался с места и бросился к святилищу. Шустрик последовал за ним, увлекая солдат за собой. До частокола они добрались без происшествий. Похоже, упаурыки даже не заметили его приближение. Просочившись за ограду через пролом, Серега тут же метнулся в сторону, и шедший за его спиной получил стрелу в грудь. Она пробила доспех, и солдат упал лицом в снег. Серега обернулся. Увидев волчий доспех на мертвеце, он вздохнул с облегчением. Хорошо, что не Шустрик геройствовать полез. Жалко, конечно, парнишку, но друга потерять куда тяжелее.
        -Осади!- крикнул он, предостерегая Леха от опрометчивых поступков.
        Варваров надо отвлечь от пролома, а пока это закрытая дорога.
        Одинцов бросился к святилищу, нашел дверь, приоткрыл ее и скользнул внутрь. Он предвкушал горячую встречу, но никто его не ждал. Похоже, желтомордые спрятались на втором этаже, откуда открывался хороший вид на площадь перед святилищем. Где же лестница наверх? В предыдущем храме у Сереги не было нужды изучать внутреннюю планировку. Теперь же он метался по святилищу, словно одурманенная воздержанием ищейка таможенников в поисках контрабандиста с дурью. Наконец, он обнаружил то, что искал. Лестница находилась за каменным истуканом, стоящим возле стены. По всей видимости, этому идолу здесь поклонялись. Обычная языческая статуя, ничего примечательного, а главное, никаких следов древних артефактов.
        Серега осторожно заскользил по ступенькам наверх, стараясь не привлекать к себе внимания. Почему варвары желтомордые так просто пропустили его внутрь, может, они что-то задумали? Одинцова не оставляло чувство, что он угодил в ловушку и все глубже увязает в ней.
        Последний пролет. Серега неосторожно высунулся и чуть было не схлопотал стрелу. Она ударила в стену возле головы. Он увидел стрелка и тут же среагировал. Громыхнул револьверный бой, и упаурык с аккуратной дырочкой в голове повалился на пол, застеленный трухлявыми матрасами. Нельзя терять преимущество. Гигантскими прыжками через три-четыре ступеньки Серега взлетел на чердак святилища и атаковал дикарей.
        Их было трое. С большими тяжелыми луками в легких кожаных куртках и меховых шапках с лисьими хвостами они следили за площадью пред святилищем через разобранные окна. Звук выстрела нарушил их идиллию. Луки они побросали и выхватили короткие изогнутые клинки, похожие на кавалерийские восточные сабли. За все это время они ни одним словом не обмолвились, но действовали слаженно, словно один организм. Такое чувство, что они умели мысленно общаться. А что? Все может быть. Похоже, в этом чудном мире нет ничего невозможного. Они даже бензоколонкам поклоняются, чего уж тут говорить.
        Трое на одного все-таки многовато, решил Серега. Он встретил первого бойца, парировал удар сабли сверху и выстрелил ему в живот. Злое, посеченное шрамами лицо старого солдата исказилось от боли, он выронил саблю и упал, заливая пол кровью. Упаурыки взревели. На Серегу обрушился сабельный смерч. Он отступал под натиском, успевая парировать удары. Только меч все-таки тяжеловат и неповоротлив по сравнению с легкими саблями злых дикарей.
        Серега решил, что эти упаурыки мало чем отличаются от монголов. Такие же узкоглазые, желтомордые и злые. Так что теперь эти очень далекие потомки чингисханов получат свое историческое название.
        Если что-то не предпринять, то враги измотают его и в конце концов зарубят. Со двора послышались громкие крики. Похоже, ребята пошли на штурм святилища. Одинцов решил не церемониться с врагом. Из двух дикарей живым ему нужен был только один для допроса. Стало быть, второго можно легко пустить в расход. Он собрался было пустить пулю в монгола, но провидение избавило его от лишних трат. Упаурык как-то беспечно открылся, за что тут же поплатился, приняв в грудь холодное железо. Выдернув меч, Серега толкнул мертвое тело навстречу последнему противнику. Упаурык ловко перепрыгнул через тело собрата, но потерял преимущество. Одинцов выстрелил ему в правое плечо. Монгол выронил саблю и зарычал. Он наклонился и попытался поднять оружие, но Серега ему не дал. Ударом сапога в лицо он откинул варвара в сторону, отпихнул саблю подальше от монгола, чтобы не было соблазна, и прописал ему удар ногой по почкам. Варвар дикой собакой извернулся, ушел из-под удара, ухватил Одинцова за ногу и рванул на себя. Такого поворота событий Серега не ожидал, а в следующую секунду уже лежал на спине. Он попробовал встать, но
монгол цепко держал его за ногу, не выпускал. Серега саданул его второй ногой, но удар пришелся в пустоту. Варвар выпустил его, вскочил на ноги и метнулся к своей сабле. Серега уловил летящую ему в грудь сталь, взмахнул мечом, отводя удар, перекатился в сторону и вскочил на ноги. Зазвенели клинки. Сшибка пошла нешуточная. Монгол держал саблю в левой руке, но орудовал ей так же искусно, как правой.
        Стрелять в негодяя не хотелось, хотя жить он не заслуживал. Надо было еще у него узнать, куда отправился основной отряд упаурыков и как далеко он успел уйти. Без этой ценной информации смерть дикарь не заслужил. Надо будет, Одинцов его на лоскуты порежет, но важную информацию все же вытащит. Они рубились отчаянно. Монголу терять нечего. Он понимал, что живым его не выпустят, но хотя бы захватит с собой русобородого врага. Серега старался не убить ненароком упаурыка. Но внезапно все изменилось. Дикарь отчего-то просветлел лицом, словно услышал счастливую весть, и резко кинулся на Серегу, распахнув руки в стороны, открывая живот. Одинцов сам не заметил, как его меч вошел в тело монгола. Варвар застыл, насаженный на клинок Сереги, словно бабочка на булавку. По его лицу пробежала радостная улыбка, словно ничего чудеснее с ним в жизни не происходило. На губах запузырилась кровавая пена, но он шевелил ими, пытаясь что-то сказать. Серега словно потерял связь с реальностью. Что происходит? Почему монгол так счастлив умереть?
        -Жду тебя, шелудивая шавка. Скоро ты последуешь за мной,- процедил сквозь зубы умирающий упаурык.
        Серега вытащил меч и отпихнул в сторону тело. Монгол свалился на пол уже мертвым.
        Что это за дикое пророчество? Что этим хотел сказать варвар? Почему он так уверен в смерти врага? Что-то было тут не так.
        Серега заозирался, ожидая увидеть еще парочку упаурыков, засевших на чердаке в темном углу и только и ждущих, чтобы нашпиговать его стрелами.
        На лестнице показались шлема волчьих солдат, спешащих на помощь своему командиру.
        Чувство, что их заманили в ловушку, все это время не оставляло Серегу, а сейчас оно только усилилось. С чего бы это упаурыкам так глупо жертвовать собой. Даже вчетвером они могли бы держать оборону святилища несколько дней, а могли бы уйти закоулками и скрыться в лесу, никто бы их и не догнал. Ищи иголку в стогу сена. Они остались заманивать преследователей в ловушку.
        Дурное предчувствие усилилось и теперь колокольным набатом стучалось в сердце. Что-то сейчас должно произойти, отчаянно плохое.
        Серега обернулся к солдатам и заорал:
        -Все назад! Бегом!
        На лестнице образовалась толкучка. Громыхая железом, воины пытались развернуться и выполнить приказ командира. Дорога закрыта. По лестнице уже не спастись. Серега чувствовал, что если он задержится в храме еще хоть на пару минут, то свидания со смертью ему не избежать.
        Не сомневаясь и не размышляя, он метнулся к окну и выпрыгнул из него. В ту же секунду на чердаке прогремел сильный взрыв. В спину ударила взрывная волна и откинула летящего Серегу. Огненный язык успел лизнуть его по спине, после чего Одинцова крепко приложило об изгородь, и он упал в снег. Святилище на глазах превратилось в огненное чучело масленицы, отчаянно полыхающее.
        Все тело болело, словно по нему прошелся отряд молотобойцев. Серега попытался встать, и у него это получилось. Кажется, все кости целы. А ведь ему сильно повезло. Задержись он хоть на чуть-чуть, превратился бы в сгоревший тост. Взрывной волной его могло отбросить чуть сильнее, и он угодил прямиком бы на острые колья ограды. Да и под окнами, куда он изначально прыгал, даже сугробов не было, так что кости он бы себе основательно переломал.
        Тут же полыхнула мысль в голове. Ребята в святилище, где они? Успели ли выбраться?
        Послышались быстрые шаги, и в проломе частокола показалась голова Леха Шустрика. Через главный вход на территорию святилища посыпались волчьи солдаты.
        -Ты как?- озабоченно спросил Лех Шустрик.
        -Нормально. Они успели выбежать?- спросил Серега.
        -Я никого не видел.
        Одинцов заковылял к храму, возле которого уже растерянно толклись бойцы. Он не успел дойти, как где-то далеко за спиной прозвучал новый взрыв. От неожиданности Серега пригнулся и обернулся. Столб огня поднимался на окраине деревни. Новый взрыв и еще одна деревенская изба превратилась в пожарище.
        Серега повернулся к святилищу. И думать нечего было, чтобы лезть туда. Огонь пожирал строение, не оставляя никому и ничему никаких шансов. Одинцов увидел Карима, стоящего неподалеку, и подозвал к себе.
        -Обыщите территорию храма, есть ли выжившие,- приказал он.
        Карим кивнул, подозвал к себе нескольких солдат и отдал распоряжение. Через несколько минут они вернулись с пустыми руками. Серега и без слов все понял.
        -Нас здесь ждали,- сказал он.
        -Понятное дело, ждали. Вон и монголы засаду на нас устроили,- согласился Лех Шустрик.
        -Не то это все. Эта деревня ловушка, в которую нас заманили. Они хотели уничтожить нас разом. Эти упаурыки, которые остались в святилище, смертники. Они должны были удержать нас в деревне, пока она не рванет,- сказал Серега, наблюдая за пожарищем.
        -Вот же бесы проклятые,- Карим грязно выругался и сплюнул густую слюну в снег.
        -Сколько в святилище наших сгорело?- спросил Одинцов.
        -Трое из моего десятка,- ответил Карим.
        -Мы должны продолжить погоню,- принял решение Серега.
        -Нас осталось совсем немного. Трое нашли смерть перед храмом. Трое внутри. У нас осталось четырнадцать солдат, да нас четверо. Совсем скромные силы. Даже если нагоним, что делать будем. Против полноценного рейдерского отряда мы не устоим. Слишком нас мало,- высказал свои сомнения Карим.
        -Что же ты раньше времени паникуешь,- усмехнулся Лех Шустрик.- Мы супостатов на нашей земле не можем оставить. Скольких они мирных людей уже убили. Им это не должно сойти с рук. Тогда после победы местные примут нас и будут служить новой власти. Как-никак мы их спасли да заступились перед ворогом.
        -Самим бы голову унести,- хмуро заметил Карим.
        -Не боись, мы им покажем, что такое волчьи солдаты,- пообещал Лех Шустрик.
        -Мы продолжим преследование. В седла!- приказал Серега.
        Глава 12 Упаурыки
        Люди говорят: «заживает как на собаке». Одинцов в этом убедился на собственном опыте. Только вот собакам такое и не снилось. После взрыва святилища и отчаянного прыжка с чердака через окно, которому позавидовал бы любой каскадер, Серега сломал пару ребер. Рентгена под рукой не было, чтобы в этом удостовериться, но, судя по характерным болям, диагноз он себе поставил правильный. После чего ни тебе заслуженного отдыха, ни тебе покоя и тишины, сразу в седло и преследовать дикарей. В седле не то что ребра вылечить, а наоборот, все растрясти можно. Но уже через несколько часов скачки он совершенно забыл о своих страданиях. Потом появилось неприятное ощущение, словно под панцирем его кто-то щекочет, отчего Серега весь извертелся в седле, но ничего с этим поделать не мог. А потом и это прошло, только сильно захотелось женщину. Серега чувствовал, что излечился, и это дикое желание женской плоти он связывал именно с этим. Организм обновился, возродился к новой жизни и теперь сигнализирует об этом.
        К вечеру они нагнали передовой отряд упаурыков. Дикари чувствовали себя в безопасности. Преследователи мертвы, теперь можно отдохнуть и поразвлечься. Они заняли большую деревню дворов на тридцать, лежащую на дне долины, и вовсю отрывались.
        Одинцову требовалась оперативная информация. После ловушки они остались в меньшинстве. Лезть в лобовую атаку - положить всех людей да и самому погибнуть по-глупому.
        -Командир, дозволь в разведку сходить,- попросил Лех Шустрик, правильно оценивший обстановку.
        Серега окинул его взглядом. Кто как не Шустрик влезет в пекло, у черта отпилит кончики рогов и при этом останется незамеченным. Но одного его отпускать нельзя. Нужно послать кого-нибудь для подстраховки.
        -Иди. Лодий с тобой,- решил Серега.
        Лех Шустрик засиял, словно начищенный медяк, и гордо выпятил вперед грудь, будто готовился нацепить медаль за отлично проведенную разведку. Но о наградах еще рано думать. Тут бы выжить да подонков наказать. А при таком раскладе сил, чтобы дело выгорело, надо проявить изобретательность.
        Шустрик и Лодий спешились, облегчили амуницию, сняли лишнее и исчезли в вечерних сумерках.
        Ждать их пришлось не долго, но Сереге показалось, что прошла целая вечность. Он напряженно из укрытия вглядывался в очертания деревни, пытаясь разглядеть, где ходят его люди, не угрожает ли им опасность, не пора ли вмешаться. Но сколько ни напрягал зрение, кроме печного дыма ничего не увидел.
        Шустрик и Лодий появились также внезапно, как и исчезли. Они выбрались из кустов позади Волчьего отряда, там где их никто не ждал. Отряхнулись от снега и вытянулись по струнке, готовые докладывать. Правда, у Леха вид был при этом такой раздолбайски-разухабистый, что Серега невольно улыбнулся.
        -Что видели? Что узнали?- спросил Одинцов.
        Шустрик плюхнулся на колени, схватил какую-то веточку и стал на снегу рисовать схемы. Лодий приземлился рядом и второй веточкой стал дополнять общую картину.
        -Упаурыки повсюду. По одному-два человека почти в каждом доме. Местных они совсем задавили. Те сидят, не рыпаются. А эти морды желтые чего хотят, то и делают. Пока мы там ползали, смотрели, видел, как двое бабу насильничали. Еле сдержался, чтобы не укоротить им шеи,- делился впечатлениями Шустрик.
        -Лошади у них привязаны тут,- показал веткой на крайнюю избу с противоположной стороны Лодий.- Сторожат их трое дикарей. Вооружены луками и мечами.
        -Вот тут главная изба. Видать, старосты или шамана местного,- ткнул веткой в центр деревни Шустрик.- Там сидит командир отряда. Местный шикбек. С ним основные силы. Судя по шуму, доносящемуся из дома, они пир закатили. Видать, смерть нашу празднуют.
        -Отсюда до предыдущей деревни не так уж и далеко. Так что взрыв здесь слышали. Поэтому они нас не ждут. Совсем расслабились. Даже толком часовых не выставили. Вот тут и тут,- ткнул веткой Лодий по краям деревни,- стоят двое. Один спит возле костра. Второй полощет горло вином. Так что недалек от того, чтобы уснуть. Возле избы старосты еще два дозорных, но они также предаются возлияниям, так что не очень опасны.
        -Это нам, конечно, на руку,- оценил ситуацию Одинцов.- Значит, мы не должны ждать, когда бухло у них закончится, и они побегут до ларька за добавкой…
        -Чего ты сейчас сказал?- удивленно посмотрел на друга Шустрик.
        -Не бери в голову. Объяснять долго,- отмахнулся Серега.- Штурмовать деревню будем в течение этого часа. А сейчас распределим роли в пьесе.
        -Подожди, Одинец. Есть еще кое-что, о чем ты должен знать,- сказал Шустрик, и вид при этом был у него весьма озадаченный.
        Серега напрягся. Лех явно собирался сказать ему какую-нибудь гадость.
        -Я видел в деревне магика. Он находится в главной избе. Вот тут.
        Магик в деревне. Вот уж воистину плохая новость. Джокер в колоде мог испортить любую комбинацию. Что он здесь делает? Серега не верил в добрую волю этих тварей. Пока что он убедился только в одном, там, где они появляются, жди беды. Но отказываться от планов мести он не собирался. Отряд упаурыков должен сгинуть в местных снегах во что бы то ни стало.
        -Значит, поступаем так…- решил он.
        Присев на корточки возле снежного плана, он вооружился короткой палочкой и стал увлеченно рисовать схемы и объяснять их. К обсуждению присоединились Вихрь и Карим, и вскоре все так увлеклись, что потеряли связь с реальностью.
        * * *
        Неожиданно разразился снегопад. Густой мокрый снег валил с неба и вскоре плотно закрыл весь обзор. Теперь видно было только на несколько метров вперед. Потом все терялось в снежной каше. С одной стороны, это было им на руку. Дозорные не увидят их издалека, а вблизи будет поздно наводить панику. С другой стороны, идти приходилось практически на ощупь. Ориентироваться в пространстве становилось все труднее и труднее. Как бы не промахнуться мимо деревни, или, что еще хуже, вынырнуть из снежной круговерти прямо перед носом дозорных, разбудив их при этом. Вой поднимут такой, что вся деревня проснется. Упаурыки очнутся от пьянства и задавят числом. Думать об этом не хотелось.
        Шли осторожно. Старались лишний шум не поднимать. Хорошо что снег мокрый, не скрипит, а то такой скрипучий отряд было бы слышно издалека. Правда, Шустрик сказал, что и на этот вариант хитрость особая есть. При случае, мол, покажу. Серега надеялся, что случай такой представится не скоро.
        Было решено разделиться на три отряда и войти в деревню с разных сторон. Отряду Карима было поручено устранение дозорных и зачистка южного края. Хмурый Карим пообещал все сделать в лучшем виде. Серега не сомневался в его силах. Судя по бешеным искрам, плясавшим в глазах, ни один упаурык этой ночью живым из деревни не выйдет. Даже если в снег зароется да попробует туннель прорыть на другую сторону планеты, все равно Карим его за причинное место выдернет, да потом сразу и отрежет.
        Еще в той первой мертвой деревне на Карима смотреть было больно. Когда он увидел, что вытворяли с мирными жителями упаурыки, побледнел, весь подобрался, словно гепард перед прыжком на добычу, да обозлился не на шутку. Поэтому Серега его с собой и взял. Знал же, что если оставит с Дориным, Карим ему этого не простит. На начальство с ножом не полезет, но обидится жутко.
        Второму отряду было поручено проделать схожую работу с северной стороны деревни.
        На себя Серега взял конюшню. Вырезать дозорных дело плевое, а вот сделать это так, чтобы не напугать лошадей, и они своим ржанием не разбудили бы дикарей, задача посложнее. Правда, тут Лех Шустрик вызвался помочь. Кому как не вору знать, как незаметно войти и выйти из дома. В этом деле ему равных не было, а лошади не помеха. Если к ним подход знать, то они и волноваться не будут.
        После того как окраины будут зачищены, три отряда должны были встретиться в центре деревни возле дома старосты, где и должна была начаться главная потеха. Относительно того, как поступить с шикбеком, командиром отряда, и солдатами, засевшими в главной избе, мнения разделились. Лодий выступал за незаметное, тихое умертвление. Он попросил дать ему полтора часа на подготовку, и он сможет изготовить дымные растворы из подручных средств, которыми, словно гранатами, можно закидать дом. Из него уже никто никогда не выйдет. Ядовитый дым уничтожит врагов тихо и незаметно для окружающих. Но умрут они в страшных мучениях. Легкие будут заживо разлагаться.
        План безусловно хорош. Сереге он понравился. Можно было провернуть всю операцию с минимальными потерями. Он уже готов был согласиться с Лодием и отрядить ему в помощь на сбор подручных средств пару бойцов, когда Карим встал на дыбы. Он с яростью возражал против предложения Лодия.
        -Где это видано, чтобы паскуд травить, как тараканов! Они убийцы, и мы должны умыть свои руки в их крови! Лично отомстить за каждого убитого ими ребенка и женщину, старика и мужика! Они должны за все заплатить!
        Каримом двигало чувство мести, и это было понятно. Он не отступит и будет стоять на своем. Ему главное не результат, а процесс. Пока он не расквитается с упаурыками и не уймет огонь ненависти в своей душе, не успокоится. Тут два выхода из положения: либо он сам справится с огнем и потушит его, либо пламя выжжет его изнутри.
        Споры возобновились. Карим предлагал взять главную избу штурмом и вырезать каждого упаурыка. Все равно дело ночное, многие спят. В сумятице не смогут сразу сообразить, что к чему, так что половина дикарей полягут с голыми задами, никому не причинив вред.
        Вихрь разозлился на Карима и шумно ему возражал. Говорил, что Карим никогда не воевал с упаурыками, а отсиживался в своих лесах да грабил крестьян, поэтому ему невдомек, что упаурыков нельзя застать врасплох. И если их разозлить, то каждый будет сражаться за десятерых.
        Карим тоже в долгу не остался. Напомнил Вихрю, что тот во время войны с упаурыками тоже на передовой свою задницу не светил, а по лесам шастал с луком и стрелами в поисках кабанчиков. Так что лучше бы он заткнулся и не путался под ногами.
        Серега оборвал их ссору резким криком. Тоже нашли место для выяснения отношений. Он также напомнил, что в деревне замечен магик. И при лобовом столкновении магик может преподнести немало неприятных сюрпризов. Так что на рожон лезть нельзя, но и травить врага, как крыс, тоже. Он, как и Карим, желает отомстить за вырезанные деревни и мечтает лично вырвать сердце у шикбека. К тому же упаурыки убеждены, что преследователи мертвы, соответственно у них имеется маленькая фора и ей нужно воспользоваться.
        Тогда в разговор вступил Лех Шустрик. Он сделал предложение, от которого никто не смог отказаться. Он предложил схему, в которой и овцы целы и волки сыты. Тотчас в лес были отправлены несколько человек на поиски сухостоя, из которого были сплетены с десяток вязанок. Каждый отряд взял запас розжига с собой. Было решено обложить главную избу и подпалить ее со всех концов, но двери оставить открытыми. Изба загорится. Кто задохнется от дыма внутри, кто ломанется на выход. Тут их в мечи и встретят волчьи солдаты. Все будут довольны, а враг уничтожен.
        Одного только опасался Серега - встречи с магиком. Что от него ждать? Какой сюрприз он приготовил? Одинцов не надеялся, что магик угорит в избе. Он был уверен, что так просто от него не отделается. Стало быть, предстоит бой и явно неравный. Тут остается молить богов и уповать на удачу. В конце концов, он даже из схватки с фартерами сумел выйти победителем.
        Об этом думал Одинцов, когда шел по колено проваливаясь в снег к деревне.
        Перед конюшней светился огонь костра. Двое дикарей в длиннополых кафтанах, поверх которых были небрежно накинуты кольчуги, сидели на бревнах и передавали по кругу мех, к которому то и дело прикладывались. Судя по густому сильному запаху, в мехе плескалась далеко не вода. Послышались шаги и каркающий голос, явно чем-то недовольный. Из-за угла появился третий дозорный, завязывая на ходу пояс на штанах. Судя по раскрасневшейся и довольной морде, возлияниям они предавались давно и успешно. Значит, и взять их будет несложно.
        -Я в конюшню, лошадей успокою,- тихо прошептал Лех Шустрик и, не дожидаясь согласия, исчез. Как сквозь землю провалился.
        -Вихрь и вы двое - идете со мной. Ничего не делаете, пока я не позову,- приказал Одинцов.
        Он был уверен, что его приказ будет выполнен. Значит, никто неуклюжими действиями не поставит операцию на грань провала.
        Остальные солдаты остались за деревенской изгородью в ожидании следующего приказа.
        Пригнувшись, Серега скользнул вдоль стены конюшни. Он слышал, как фыркали и перешагивали с ноги на ногу животные в стойлах. Пахло теплом и сухим сеном. Одинцов вытащил из ножен кинжал. Надо действовать аккуратно, чтобы не наделать шума. Он выглянул из-за угла и убедился, что упаурыки продолжали доблестно нести службу, отдавая ей должное крепким вином. Третий боец присоединился к товарищам и сидел лицом к Сереге. Незаметно подкрасться не получится. Сразу, сука, его увидит и поднимет шухер.
        Надо что-то придумать. Отвлечь их чем-нибудь. Серега повернулся к своим ребятам, смерил их взглядом и приказал:
        -Ты и ты, обойдите конюшню с другой стороны. И чуть-чуть пошумите. Но так чтобы без фанатизма. Не надо будить всю деревню. Надо чуть дозорных отвлечь.
        Парни улыбнулись широко. Молодые ребята, лет двадцать самое большое, еще усы совсем пушком торчат, а туда же, на войну. Мельком проскользнула жалость, но Серега осадил себя. Они сами выбирают свою судьбу. Да и потом, какая у них может быть альтернатива в этом мире. Так они научатся сражаться и, если выживут, смогут продвинуться по службе и сделать военную карьеру. Так что их судьба завиднее многих.
        Парни бросились исполнять приказание командира.
        -Будь готов,- сказал он Вихрю.
        Тот вытащил меч и всем видом своим показал, что он всегда готов.
        Можно было бы снять часовых стрелами, только вот в поход луков они не взяли, как, впрочем, и стрел. А забрать в предыдущей деревне не получилось, взрывом там все разметало в труху. Осталось добыть в бою.
        Серега вновь выглянул из-за угла. Упаурыки все также сидели вокруг костра и тихо о чем-то переговаривались. Изредка смех прокатывался волной над костром. Мех с вином ходил по кругу.
        Одинцов ничего не слышал, но внезапно упаурыки напряглись. Сидящий к нему лицом боец призвал остальных к молчанию и напряженно вслушался в ночь. Трещал костер. Где-то в отдалении, видно во сне, ворчали собаки. Но вот появился новый звук. Словно кто-то глухо стучал в стену, потом какой-то скрип и тихий короткий лязг. Мешавший Сереге упаурык вскочил, дернул меч из ножен и направился за конюшню. Остальные собрались было идти с ним, но он приказал им оставаться.
        Одинцов осторожно вышел из-за угла. Медлить нельзя. Надо убрать оставшихся у костра дозорных, пока не вернулся третий. Они его не слышали, продолжили о чем-то болтать. На полусогнутых, с кинжалом в руках, Серега приблизился к костру. Последний рывок. Он навалился на спину ближнему дикарю и с силой засадил кинжал в правый бок. Раз, другой, третий. Желтомордый даже не успел опомниться, как умер. Его напарник застыл с открытым ртом. Он хотел было закричать, рвануть меч из ножен, но не успел. Серега метнул в него кинжал, который глубоко вошел в горло дикаря, и тот завалился лицом в костер. Запахло палеными волосами и кожей. Пламя сперва неохотно облизнуло труп, затем с жадностью принялось его глодать.
        Вихрь появился за плечом Сереги. Вдвоем они метнулись за угол, куда ушел третий упаурык. Мало ли парнишкам требуется помощь. Но они опоздали. Дикаря нигде не было видно. Следы на снегу вели до конца стены, а там обрывались, словно он вознесся на небеса. Или адское пекло прибрало мусор за собой. Вихрь даже поднял глаза к небу, пытаясь убедиться, что никто поверху не летит. В этот момент из-за кустов, одни голые палки в разные стороны, словно у лохматого веника, выбрались его бойцы. Вид у них при этом был довольный донельзя.
        Серега им кивнул. Молодцы, мол, и направился назад к конюшне. Надо было прибрать за собой.
        Вместе они вытащили погорельца из костра, затушили ногами, не сильно церемонясь, и оттащили за конюшню к третьему в схрон. Серега забрал кинжал. Нечего добру пропадать, хотя рукоять уже успела обгореть. Поудобнее усадили зарезанного дикаря, привалили его к воткнутому в землю копью, укрепили веревками, под ноги бросили мех с вином. Теперь издалека могло сложиться впечатление, что дозорный бдит службу, пусть и не очень трезво.
        Лех Шустрик выбрался из конюшни, огляделся, остался доволен увиденным и направился к командиру.
        -Всю упряжь порезал, так что они теперь, случись что, далеко не уедут,- сказал он.
        -Так они же дикари, с голым задом на крупе должны ускакать,- удивился Серега.
        -Упаурыки неженки, они давно езду без седел не воспринимают, так что не извольте беспокоится,- со снисходительной усмешкой произнес Шустрик.- К тому же я для надежности лошадкам под хвосты колючек навязал. Так что даже если и уедут, то недалеко.
        -И где ты колючки нашел?- удивился Одинцов.
        -Места надо знать,- заговорщицки подмигнул другу Шустрик.
        -Куда дальше?- спросил Серега.
        -Вон в тех двух домах сидят упыри. Надо бы их упокоить,- показал цели Лех.
        -Пошли.
        Серега первым скользнул в темноту улицы. Ребята последовали за ним.
        Приблизившись к первой намеченной избе, Одинцов отправил молодых бойцов в обход дома, так чтобы никаких сюрпризов внезапно не обрушилось. Сам же попытался заглянуть в окно. Тяжелое закопченное стекло почти скрывало происходящее внутри. К тому же неверно дрожащее внутреннее освещение скорее способствовало романтической обстановке, нежели разведке. Он сумел разглядеть только неясные силуэты. Насчитал три стоящие фигуры и две находящиеся в горизонтальном положении. Похоже, упыри, верное же слово подобрал Шустрик, развлекались с девкой. Ничего, недолго им осталось небо коптить.
        Вернулись молодые и сообщили, что ничего подозрительного не заметили.
        -Остаетесь снаружи. Мы внутрь. Если что пойдет не так, действовать по обстановке.
        Бойцы кивнули, а глаза азартно заблестели. Молодые, чего с них взять.
        Серега первым поднялся на крыльцо, вытащил меч из ножен, приготовил кинжал к броску, приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Вихрь следовал за ним.
        Упаурыки опомниться не успели, как оказались мертвы. Серега ворвался внутрь и тут же зарубил дикаря, стоящего ближе всех. Размахнулся, метнул кинжал в самого дальнего. Попал. С хрипом тот завалился на стол и так и остался в таком положении. Короткий взмах и отрубленная голова поскакала по полу. Серега бросил короткий взгляд на лежак, на котором продолжала происходить возня. Вздернутые вверх женские ноги. Между ними голая задница упыря, резко, без жалости двигающаяся. Дикарь усиленно трудился над бабой. Судя по неряшливости в одежде мертвецов, он шел последним в очереди. Серега хватанул его за волосы и вздернул на ноги. Гулко ударились об пол женские ступни. Охваченный похотью дикарь не соображал, что происходит. Он выпученно вытаращился на Серегу. Красный, торчащий вверх колом детородный орган нацелился Одинцову в живот. С отвращением во взгляде Серега всадил упырю клинок в живот и отшвырнул его от себя.
        Одинцов перевел взгляд на женщину, распластанную на шкурах. Ее глаза безучастно смотрели в грязный потолок. Большие, налитые соком груди не шевелились. Она была мертва.
        -Тьфу ты, некрофилья мразь,- сплюнул на пол Серега.
        К горлу подкатила тошнота. Он сдержался, но далось ему это с трудом.
        -Командир, я посмотрю в избе. Может, кто еще тут есть,- сказал Вихрь и исчез.
        Серега обозрел поле боя и матерно выругался. Он заглянул в соседнюю комнатку, проход находился рядом с печкой и был отгорожен от основного помещения серой занавеской. То, что он увидел там, заставило его пожалеть, что он так быстро убил упаурыков. В комнате было четверо детей, и все они были мертвы. Сложены аккуратно в рядок с перерезанными горлами. Дикари позаботились о том, чтобы им никто не мешал.
        -Командир,- послышался позади окрик.
        Серега с трудом вышел из страшной комнаты. Ноги были как ватные, его пошатывало, а в голове, казалось, разлили бочку со свинцом. Он увидел Вихря и молодых, которые держали за руки дикаря. Тот не пытался даже сопротивляться. Совсем еще молодой сопляк, под стать его бойцам, лет двадцати. Вид у него был напуганный, но когда он увидел Одинцова и прочитал в его глазах себе приговор, ноги у пацана подкосились, и, если бы не волчьи солдаты, он бы упал.
        Серега резал его медленно. Его сознание помутилось. Он забил в глотку дикарю какую-то грязную тряпку, а потом приступил к казни. Вихрь и бойцы остались было с ним, но вскоре они не выдержали и сбежали на открытый воздух.
        Экзекуция заняла всего несколько минут. Большего Серега себе позволить не мог, да и сердце дикаря в конце концов не выдержало. Кинжал, которым он выскабливал у желтомордого по живому внутренности, он бросил рядом с телом. Притронуться к нему было противно.
        Тяжело печатая шаг, Одинцов вышел на улицу. Вихрь смотрел на него с пониманием, а молодые боялись поднять глаза на командира. Они увидели настоящего Волка, мстящего за поруганную жизнь.
        -Никто не должен уйти живым,- приказал Волк, направляясь к следующему дому.
        Впереди было много работы, и он шел ее исполнять. Он больше не был солдатом, сражающимся с врагом, он не был и палачом, казнящим преступников, он превратился в мясника, разделывающего тупой скот, не могущий причинить ему вред. И упаурыки словно чувствовали это. Они не успевали ничего сделать, они погибали под его мечом беззвучно, словно обреченное стадо. А он выполнял свою работу, чувствуя, как в его сердце впаивается ненависть к этому упыриному племени.
        * * *
        К самому большому зданию в деревне, условно названному домом старосты, все три группы подошли одновременно и не в самом лучшем настроении. Видно было, не на одного Одинцова произвели впечатление зверства, творимые упаурыками.
        Солдаты действовали слаженно. Аккуратно заложили все входы и выходы, кроме центрального, обложили вязанками три стены, напротив входа Серега расположил бойцов с трофейными луками, которые тотчас взяли единственные свободные двери на прицел. Волк и сам взял в руки лук. Когда-то очень давно, еще в школе, он занимался стрельбой из спортивного лука, и теперь былые навыки начали возвращаться. Он очень хотел лично поучаствовать в отстреле бешеных псов.
        Когда все было готово, Серега отдал приказ начинать. С разных концов подпалили стены. Хворост на морозе не спешил заниматься, но эту проблему решил Лодий, который еще загодя раздал в три отряда какой-то состав, разлитый по маленьким бутылочкам. Эти бутылочки были вылиты в хворост, и вот уже столбы огня поднялись к черепичной крыше дома и покусились на стены. Некоторое время ничего не происходило. Огонь обгладывал стены, заполз на крышу, но внутри пока не чувствовался. Вскоре первые признаки тревоги поступили. Затряслись заложенные двери, посыпались стекла из выбитых окон. Только наружу никто не прорвался. Хода не было.
        Первый упырь выбежал из главных дверей, растерянно заозирался по сторонам и получил стрелу в живот. Право первого выстрела было за Одинцовым, и он без всякого сожаления спустил тетиву.
        Последующие полчаса напоминали избиение. Ошалевшие от угара и страха смерти упыри выпрыгивали на крыльцо дома, чтобы там найти свою смерть. Один за другим, без рубах и доспехов, с обнаженными мечами, в одних подштанниках, они валились мертвыми кулями в снег.
        Стреляли слаженно, по очереди, чтобы зря не тратить стрелы. Серега бил уверенно, целясь в живот. Вскоре боезапас подошел к концу. Тогда Одинцов вытащил меч и отдал приказ идти на сближение. Они подошли к крыльцу и встретили сталью жалкую кучку оставшихся в живых врагов. Из горящей избы они уже выползали на карачках, либо шли, шатаясь, словно индейцы, перебравшие огненной воды. Серега рубил их без жалости. Он не видел в них людей, всего лишь падальщиков, которые недостойны другой участи.
        В числе последних на крыльце появился шикбек. Командир отряда упаурыков вышел встречать смерть полностью облаченный в боевой доспех, в меховой шапке, украшенной лисьими хвостами.
        Шумно вдохнул свежий, не отравленный угаром морозный воздух, выхватил из ножен клинок и бросился на солдат.
        -Этот мой!- успел крикнуть Серега, и остальные расступились.
        Он первым ударил. Бил тяжело сверху. Меч обрушился на голову шикбека, но тот неожиданно проворно ушел в сторону и резко взмахнул клинком, целясь в правый бок. Серега успел увернуться и с разворота обрушил меч на незащищенную шею. Шикбек отбил удар, потом парировал новый и поспешил закончить бой, норовя насадить Одинцова на клинок, словно на вертел. Сергей отмахнулся от этого удара, понял, что сошелся слишком близко с дикарем и в такой тесноте с мечом не развернуться. Поэтому, недолго думая, он отвесил смачного пинка по заднице упаурыку. Шикбек пробежался по инерции на несколько шагов и плюхнулся на колени. Одинцов поспешил воспользоваться случаем и прикончить злодея. Для отравленного дымом и обессиленного сражался он слишком хорошо. Пора было кончать с представлением, но шикбек проворно перекувырнулся через голову, потеряв на ходу шапку с лисьими хвостами. О потере он не печалился. Вскочил на ноги и с ревом раненого медведя бросился на Одинцова.
        Шикбек знал, что обречен. Миссия, с которой он оказался в тылу врага, провалена, воины его убиты. Зачем ему жить? Но перед смертью он хотел забрать с собой наглого вражеского командира, поэтому бился из последних сил, подключив все резервные возможности организма. К такому яростному натиску Серега не был готов. Но только и Одинцов не был из простачков. Увиденное в мертвых деревнях настолько потрясло его и закалило яростью душу, что теперь из ненависти он черпал свои силы, которые в другой момент с другим противником давно бы иссякли.
        И вот сошлись на поле боя две стихии, не желающие уступать друг другу. Сталь пела свою длинную заунывную похоронную песню. Все прекрасно понимали, что в живых останется только один. И все стоящие на поле боя были уверены, что победа будет за их командиром Волком. Только один шикбек ратовал за свою победу.
        Серега растворился в поединке. Он превратился в машину, предназначенную для убийства. Он рубился отчаянно, не давая упаурыку ни малейшего шанса зацепить себя. Но и шикбек тоже не подпускал его близко, не давал нанести решающий удар. Все получилось как-то внезапно. В какой-то момент главный упырь то ли ошибся, то ли поскользнулся, но у Сереги появился шанс, который он не упустил. В один прыжок он сблизился с тварью и всадил ему в живот меч. Сталь разрубила доспех, словно тот был сделан из печной жестянки. Шикбек шумно выдохнул, глаза у него выпучились. Ослабшие руки выпустили меч, и Серега почувствовал, что теперь только он держит упыря на ногах. Одинцов выдернул меч, и упаурык рухнул в снег, где забился в агонии. Умирал он страшно и долго, словно все невинно загубленные души стремились отомстить ему за причиненные страдания.
        Пошатываясь от физической и эмоциональной усталости, Серега отошел от дергающегося тела и окинул взглядом поле боя. К этому моменту сражение было уже закончено. Крыльцо и пространство вокруг него усеивали мертвые тела упаурыков. Ни один волчий солдат не пострадал в сражении.
        Они все-таки отомстили. Миссия была выполнена.
        Внезапно Серега почувствовал, что в мозаике чего-то не хватает. Он затряс головой, пытаясь изгнать вялость мыслей.
        «Думай, Волк. Думай. Что-то не сходится. Чего-то не хватает»
        Лех Шустрик говорил что-то о магике. Мол, он вместе с остальными живет в главном доме. Но среди трупов нет никого похожего на магика. Либо разведчики не туда смотрели, либо они его прошляпили. Что плохо со всех сторон.
        -Шустрик,- позвал друга Серега.
        Лех выбежал вперед.
        -Магик где? Где магик?- успел спросить Одинцов, когда что-то страшно сильное ударило его в спину.
        Он почувствовал, как взлетает. Быстрый полет, удар об горящую стену дома и падение в снег. Тело пронзила жуткая боль, но он нашел в себе силы откатиться в сторону. Огонь мог перекинуться и на него.
        В этот момент горящее здание шумно вздохнуло и обрушилось вниз, расшвыривая в стороны искры и полыхающие деревяшки. Кусок обгорелой балки упал рядом с Одинцовым, чуть было не размозжив ему голову.
        «Да что же за чертовщина тут творится?» - подумал Серега, пытаясь подняться.
        Где-то в полете он выронил меч, и теперь пальцы непривычно скребли снег, оставляя за собой кровавые следы.
        Встав на колени, Серега потряс головой, пытаясь прогнать дурман и боль. Шлем слетел с его головы и отросшие за время пребывания в новом мире волосы разметались в стороны. Серега набрал в ладони снега и умыл им лицо. Холод снял какую-то часть усталости, прояснил разум.
        Одинцов посмотрел в сторону, откуда пришел удар, но ничего толком не разглядел. Какие-то силуэты, какие-то неясные фигуры на границе восприятия. Сплюнув в снег, он увидел кровавую слюну. Кажется, что-то внутри все-таки повредилось. Ничего, теперь на нем все как на собаке зарастает. Даже собакам такое и не снилось. Он поднялся на ноги.
        Внезапно атакованное волчье войско лежало на снегу. Его разметало в стороны, словно оловянных солдатиков ударом ноги капризного пацана. Ребята шевелились, стонали, пытались подняться на ноги. Видно, всем сильно досталось.
        Интересно, что же такое тут произошло. Еще несколько секунд назад казалось, что победа у них в кармане, а теперь его солдаты не способны сражаться. Большая часть даже потеряла оружие. Теперь это не Волчий отряд, а сборище инвалидов.
        Кто же способен на такое?
        Смутный силуэт вдалеке принадлежал явно человеку. Он стоял неподвижно. Черное пятно на фоне черной ночи. Вероятно, вот он сильный противник, козырь в рукаве упаурыков. Мертвые дикари все-таки умудрились приложить их напоследок.
        Серега пошел к силуэту. Проходя мимо валяющегося в снегу своего оружия, он склонился и поднял его, после чего продолжил путь. Перекинув клинок в левую руку, Одинцов непроизвольно огладил густую бороду, так когда-то делал его отец, когда пытался сосредоточиться на какой-то важной задаче, требующей его немедленного решения. Правой рукой он дотянулся до кобуры, висящей у пояса, расстегнул ее и вытащил револьвер.
        Шаг за шагом он приближался к неизвестному, стоящему в темноте. Тот не шевелился. То ли его не заботила приближающаяся угроза, то ли он был настолько уверен в своих силах.
        «Что же это за тварь-то такая?» - спрашивал себя Сергей, хотя уже знал ответ.
        Пропавший магик, о котором доложили разведчики. Только он был способен на такой сильный удар. Вероятно, воздействие какого-то артефакта, нена. Что же он делал с этими упаурыками и почему напал на его людей?
        Наконец, Серега приблизился настолько, что смог разглядеть стоящего невдалеке человека. Высокий, метра два с лишком будет, широкоплечий, лицо словно высечено из гранита, все покрыто густой вязью татуировок, похожих на какие-то физические и алхимические формулы. Тело скрывал плотный плащ, также защищенный вязью непонятных рун. На голову накинут капюшон. В руках, упакованных в перчатки, он держал какой-то предмет, похожий одновременно на трубу и помповое ружье.
        Серега встал напротив магика, сплюнул все еще кровавую слюну в снег и спросил:
        -Чего тебе, сука, надо?
        Магик не ответил. Только каменное лицо разрезала кривая улыбка. Он дернул руками, направляя трубу-ружье в живот Одинцову. Серега тоже времени не терял и вскинул револьвер. Выстрелили они одновременно. Одинцов почувствовал, как скоростной поезд врезался в его грудину на полном ходу. Его подбросило в воздух и понесло со страшной скоростью в сторону горящего дома. В то же время он видел, как удивленно уставился на улетающего врага магик. В его полыхнувших огнем глазах застыло недоумение и детская обида, а на лбу, аккурат между густых бровей, появилась маленькая дырочка, из которой толчками выплескивалась кровь.
        Великан в черном дернулся и рухнул в снег.
        Одинцов приземлился возле горящего крыльца.
        «Вот что, бля, с людьми самоуверенность делает»,- подумал затухающим сознанием Волк.
        Глава 13 Возвращение
        Серега никак не мог забыть торжествующую улыбку магика, уверенного в собственной победе. Помнил он и недоумение и обиду, исказившие лицо, когда пуля проделала в его лбу аккуратную дырочку. И хотя прошло уже больше суток с ночного сражения, он никак не мог отделаться от мысли, что какую-то важную деталь упускает. Зачем магик следовал с отрядом упаурыков? Что понадобилось дикарям на чужой земле? Почему князь Боркич пропустил их и дозволил разорять свои земли?
        Столько вопросов и ни одного ответа. Намечалась серьезная проблема. Как бы после того, как с Боркичем будет покончено, не пришлось бы воевать с Золотым ханом, который уже успел надкусить пирог и почувствовать, какой он вкусный. Но об этом пусть у воевод головы болят да у князя Вестлавта, затеявшего всю эту бучу.
        Магик умер, но напоследок основательно приложил Одинцова. Очнулся Серега от того, что кто-то усиленно натирал ему снегом лицо. Было холодно и мокро. Захотелось влепить от души, чтобы неповадно было издеваться над командиром, но сил не было даже на то, чтобы шелбан отвесить шутнику. Серега продрал глаза и уставился на Карима, который склонился над ним. Вид у десятника был сильно встревоженный. Сереге захотелось сказать какую-нибудь гадость, но только язык во рту не поворачивался, превратившись в большой и толстый кусок ваты. Основательно все-таки магик его отделал.
        -Командир - живой!- закричал, оторвавшись от Одинцова, Карим.
        И в его голосе было столько радости, что Серега решил его пожалеть и не казнить за все хорошее. Но кричал он так громко, что, казалось, голова взорвется от этого крика.
        Лех Шустрик и Вихрь подбежали к Кариму и помогли Сереге подняться на ноги. Стоял Одинцов неуверенно, но все же держался. По-хорошему, надо бы полежать, отдохнуть, дать организму восстановиться. Вот только где на это время взять. Воевода Глухарь ждать не будет. Впереди решающее сражение, от которого князь Боркич бегает, как заяц от голодной лисы. Одинцов рвался сразу вскочить в седло и следовать к месту встречи, но Лех Шустрик настоял на небольшом отдыхе. Плохо будет, если из седла в таком состоянии сразу в походный лазарет отправишься. К тому же Одинцов восстанавливался быстро. Было решено дождаться утра и уж после этого выезжать на место встречи.
        Утром Сергей чувствовал себя значительно лучше. На медведя еще рано ходить, но в седло самый раз. Только он уже не спешил уезжать. Одинцов собрал ребят перед пепелищем и приказал обыскать деревню. Его интересовали любые следы, которые мог оставить после себя магик. Правда, на положительный результат поисков он не надеялся. Также Серега потребовал обыскать тела упаурыков. Так, на всякий случай. Вдруг найдется письмо с подробной инструкцией от князя Боркича, что необходимо делать варварам в тылу врага. Правда, такая находка проходила бы по разделу фантастики.
        Бойцы разошлись по деревне выполнять приказание командира. Работы предстояло много. Обойти все избы, поговорить с выжившими, обыскать те дома, в которых останавливались желтомордые. Серега не исключал вариант, что во время обысков они могут наткнуться на уцелевших врагов, спрятавшихся до лучших времен.
        Сам же Одинцов направился к телу мертвого магика. Его никто не удосужился убрать с улицы. Он лежал в снегу, раскинув руки в стороны, и смотрел безучастным обиженным взглядом в утреннее небо. Шедший ночью снег припорошил тело. Рядом с ним лежало странное оружие, чью силу на себе испытал Серега ночью. Оно напоминало помповое ружье с дулом большого диаметра, больше похожее на компактный гранатомет. Серега поднял оружие, повертел его в руках и довольно цокнул языком. Похоже, он держал в руках силовое ружье, каким-то образом генерирующее некое поле, которое выстреливалось в противника. Интересно, а сколько зарядов осталось в ружье и как оно перезаряжается. Но тут, как ни крути, без специалиста не разобраться. В любом случае бросать трофей глупость непозволительная. Серега повесил ружье за спину и склонился над телом магика. Тщательный обыск принес скромный результат: бархатный мешочек с монетами, большой перстень-печатка с изображением атакующей змеи с раздувшимся в ярости капюшоном, кинжал - с таким на кабанов ходить можно, и револьвер с коробкой патронов. Добычу Серега сложил на кусок материи,
найденный в одном из карманов кафтана магика, и туго завязал в сверток. Похоже, материя эта была носовым платком. Оставалось надеяться, что мертвяк не успел использовать его по назначению. По виду так он был чистым.
        Одинцов поднялся, собирался уйти. Думал осмотреть тело шикбека. Если уж у кого и искать секретные грамоты, так только у него, но задержался. Задумчиво окинул взглядом мертвого магика. Любопытная идея пришла в голову. Он оглянулся, увидел одного из дозорных, выставленных возле пепелища, и подозвал его к себе.
        -Помогай давай,- приказал он, наклоняясь над мертвецом.
        Вдвоем они быстро раздели магика. Стянули с него узорчатый плащ, кафтан, крепкие кожаные штаны и сапоги. Оставили в одном исподнем. В процессе мародерства боец смотрел на своего командира с возрастающим недоумением. Участвовать в подобных мероприятиях ему еще не доводилось, и он не понимал, зачем это надо Волку. Довольствия и так хватает, в амуниции они не знали недостатка. Зачем мародерствовать. Серега же ничего объяснять солдату не стал. Его дело исполнять приказы, а думать задача командиров.
        Свернув одежду в удобный для переноски сверток, Серега заметил на груди мертвеца золотую цепочку с знакомым символом. Раскрытый глаз в треугольнике, от которого в разные стороны исходят солнечные лучи. Так, кажется, у масонов обозначалось тайное знание и управление, но в этом Одинцов мог и ошибаться. В вопросах всемирного заговора он не был силен. Пришлось мародерку продолжать. Приподняв голову магика, он снял с него цепочку и внимательно ее рассмотрел. Отличная находка, вероятно, либо какой-то символ веры, либо отличительный знак какого-то клана или группы людей. Как бы ни самих магиков.
        Серега выглядел довольным, как обожравшийся сметаной кот. Больше в помощи солдата он не нуждался и отправил его назад на пост. Боец с радостью побежал назад. Оставаться наедине с трупом и обезумевшим командиром было некомфортно.
        -И зачем тебе потребовалось обдирать мертвеца? Природная жадность взыграла? Не смог с собой совладать?- ехидно поинтересовался Лех Шустрик, подкравшийся незаметно со спины.
        Серега подпрыгнул от неожиданности и с трудом удержался, чтобы инстинктивно не влепить ногой с разворота.
        -Ты чего тут делаешь?- спросил Одинцов.- Почему не на обысках?
        -А чего там всем толпиться, словно стадо безумных слонов. Больше следов затопчем, чем пользы принесем. Решил вот прогуляться и посмотреть, чем ты занимаешься. А у тебя тоже нескучно. Трупы обираешь. Вот только зачем тебе это потребовалось? Магики убийства своих не прощают, а уж подобные надругательства их вообще разозлят до чертиков.
        -Откуда они узнают, что мы его убили. Насколько я понимаю, магиков много, многие шляются по дорогам и весям, никому отчет не несут. Они как бродячие торговцы, мало ли один в дороге сгинул, так с десяток еще есть,- задумчиво произнес Серега, разглядывая тело.
        -Ну во-первых, этот экземпляр явно в наши леса не ради торговли забрался. А по всей видимости, направили его сюда с какой-то важной миссией, благодаря твоему вмешательству, он эту миссию благополучно провалил. Думаю, его исчезновением заинтересуются те, кто его сюда направил. Во-вторых, слышал я от знающих людей, что когда магик умирает, напоследок сигнал какой-то издает беззвучный, который принимают его братья в Железных землях. И таким образом они знают, что убили их брата. Так что скрыть этот факт не получится, как ни крути.
        -Умеешь ты, Шустрик, настроение поднять. Раньше я для магиков был только надоедливой мухой, которую следует прикончить, теперь буду сродни мухи це-це…
        -Какой-какой мухи?- удивленно вытаращился на Серегу Лех.
        -Опасной смертельно, значит, мухи. Ничего, как-нибудь переживем,- сказал Серега, прижимая к груди богатство - сверток с одеждой магика.
        -Так, может, все же расскажешь, зачем тебе потребовалось его тряпье?
        Одинцов вздохнул. Кажется, избавиться от расспросов не удастся.
        -Я считаю, что все в хозяйстве пригодится,- заявил он.
        -Хорошо сказал. Не поспоришь. Но туманно.
        -Считай, для коллекции. Задумал редкие вещи собирать. Потом домом обзаведусь, развешу трофеи по стенам, буду на старости лет вспоминать былые подвиги за кружкой доброго эля,- выдал Серега.
        -Красиво сказал, но не достоверно. Чего темнишь, Одинец?- нахмурился Шустрик.
        -Лех, если бы я сам знал на фига мне это тряпье сдалось. Не знаю пока. Но думаю, что судьба штука загадочная. Вдруг в тыл врага нас с тобой занесет, а у меня уже и маскировочный костюм есть, а по его образцу нетрудно и второй сшить,- заявил Одинцов.
        -Вот теперь это больше истину напоминает, запасливый ты наш. Ну надо же чего удумал. В гости к магикам в Железные земли собрался,- покачал головой впечатленный Шустрик.
        -Пока я никуда не собираюсь. Но боюсь, если за мной охота продолжится, то придется съездить в гости к тому, кто спектакль заказывает, и объяснить ему доходчиво, что не правильное дело он затеял. Можно и обжечься. Да и просто не нравятся мне эти магики. Что они себе возомнили! Хозяева мира, тоже мне нашлись!- возмутился Серега.
        -Хозяева не хозяева, но управлять миром у них получается,- задумался о чем-то своем Шустрик.
        И в который раз у Сереги появилось чувство, что Лех что-то недоговаривает, темнит.
        -Пойдем хана обыщем, пока не протух вконец,- предложил Серега.
        -Дело говоришь. А красиво ты его вчера уделал,- заявил Шустрик.
        -Да ладно тебе. Это он меня чуть было не уделал. Насилу выкрутился.
        Обыск шикбека много времени не занял, но и в этот раз Серега настоял на том, чтобы раздеть труп. Помимо обычных трофеев в виде денег, оружия и украшений, им достались высушенные полоски кожи, покрытые какими-то закорючками. Похоже, необходимую грамоту они все же нашли. Но самая важная находка ждала их впереди. Когда шикбек остался лежать на снегу голый, в отличие от магика исподнего у него не имелось, Серега увидел серебряную цепочку с глазом. Точно такую же, как и у магика, только выполненную из другого металла.
        -Лех, быстренько подгони мне пару бойцов. Только пошустрее,- скаламбурил Серега.
        Через минуту перед Одинцовым стояли трое солдат.
        -Вот такую хреновину я нашел на теле шикбека. Вы должны раздеть всех дикарей. Мне нужно знать, есть ли у кого-то еще такие украшения.
        Солдаты бросились исполнять его приказ. Шустрик остался рядом с другом.
        -Как ты думаешь, что это такое?- спросил его Одинцов.
        -Где-то в каких-то книгах мне доводилось встречать этот символ. Но вот хоть убей, сейчас не вспомню, где и что он обозначает,- задумчиво произнес Лех.
        -Я решил было, что это символ магика, принадлежность к какой-то вере или касте. Но почему такая же штуковина у хана нашлась. Они с магиком вряд ли одну веру исповедают.
        -Эти упаурыки хвосты коням крутят да с кобылами сношаются. Какая там у них религия может быть?- презрительно скривился Шустрик.
        -Кобылиная,- нашелся Серега.
        -Разве что.
        -Тогда ничего не понимаю. Если это тайный знак магиков, то что этот хан, тоже магик получается? Это же чушь какая-то.
        -Полная,- согласился с ним Шустрик.- Хотя как вариант. Заметь, цепочки и сами глаза у обоих разные. У магика золотой, у шикбека серебряный. А что если серебряные носят те, кто служат магикам. Продавшие им свою душу и тело.
        -А вот эта идея мне нравится. Похоже на правду,- согласился с версией Леха Серега.
        Вскоре солдаты вернулись и доложили, что ни у кого из упаурыков больше подобных талисманов найдено не было.
        -А зачем магикам помечать каждую ветку, достаточно оставить памятный знак на стволе дерева,- сказал Шустрик.
        Серега был с ним согласен. Рассовав добычу по переметным сумам, они стали дожидаться возвращения остальных солдат.
        Обыск больше ничего не дал, только горестный результат пребывания упаурыков. От некогда богатой деревни в двадцать домов остались только уголья да пустые углы. С десяток стариков да хнычущих деток. Всех мужиков дикари вырезали. С бабами поступили так же, только предварительно попользовав их. Ужасная картина. Помочь деревне Одинцов был не в силах. Оставалось только надеяться, что ему еще удастся отплатить князю Боркичу за все эти ужасы достойной монетой. «Ухо за ухо, зуб за зуб» - суровый, но справедливый закон.
        Одинцов выслушал доклады бойцов и скомандовал:
        -Немедленно выступаем.
        Но они все равно задержались в деревне еще на час. Требовалось перекусить перед дальней дорогой. До Батракской дороги, где им предстояло воссоединиться с войском Глухаря, путь неблизкий.
        * * *
        Батракская дорога представляла собой заброшенный широкий тракт, поросший кустарником и одинокими деревцами. Им давно никто не пользовался. Видно, как упаурыкам перестали дань платить да закрыли границы на замок, люди постарались забыть о позорной дороге, которая принесла столько слез и боли.
        Они выбрались на Батракскую дорогу к вечеру. Солнце уже подползло к горизонту и превратилось в кровавую шайбу, заливавшую снежные поля огненным сиянием. Красивое зрелище, которое вскоре скрылось за ветвями густого ельника. Выбрав верное направление, они устремились по тракту навстречу вестлавтскому войску. Через час стемнело, и солдаты запалили походные факела, чтобы в темноте ненароком не завернуть в непролазную глухомань. Несколько раз до них доносился заунывный волчий вой, который то удалялся, то приближался, словно их преследовала многочисленная волчья стая. Взошла луна и высветила дорогу, уходящую далеко вдаль.
        Войско воеводы Глухаря они настигли к середине ночи. Командиры выбрали место, где Батракский тракт с двух сторон обнимали широкие поляны, и разбили стоянку. Выставили походные шатры и караулы.
        Лагерь Одинцов увидел издалека. По дымным столбам, поднимавшимся к небу. Воевода Глухарь не таился от врага, а шел открыто. Он не боялся князя Боркича, считая, что его карта бита и вскоре над Вышеградом будет развеваться вестлавтский стяг.
        Серега приказал прибавить ходу, но вскоре их продвижение было остановлено. Резкий окрик, и со всех сторон на проезжую дорогу посыпались всадники, которые в мгновение окружили отряд Одинцова.
        -Кто такие? Куда путь держите?- спросил, по всей видимости, командир засадного отряда.
        -Сотник Волк. Возвращаюсь с секретного задания,- ответил Серега, внимательно наблюдая за рыцарем.
        -Чем докажешь, сотник, что не врешь али врагу не продался?- ехидно спросил командир дозорных.
        Серега склонился к седлу и вытащил из переметной сумы тряпицу, вышитую родовым гербом Глухаря. Он протянул ее командиру, тот внимательно изучил верительную грамоту и вернул ее Одинцову.
        -Можете продолжать движение,- короткий поклон, командир дозорных взмахнул рукой, призывая освободить дорогу.
        Въехав в лагерь, первым делом Серега отыскал расположение Волчьей сотни и разбудил Дорина с Черноусом. Увидев сотника, друзья расцвели и, как были, в одном исподнем, повыскакивали из палаток на мороз.
        -Чего так долго?
        -Мы уже собирались за тобой спасательную команду отправлять,- затараторили они, перебивая друг друга.
        -Порядок. Все потом. Сейчас бы соснуть с дороги да отдохнуть самую малость,- сказал Серега, спешиваясь.
        Он взглянул на пританцовывавших на морозе друзей в длинных белых рубахах, просторных штанах и сапожках, на их побелевшие от холода лица и не смог сдержать улыбку.
        Лех Шустрик, вставший рядом с Одинцовым, прокомментировал увиденное.
        -Вы же себе сейчас все хозяйство отморозите, а потом будете не способны воевать. Евнухи они вообще-то плохие солдаты.
        -Давайте к нам. У нас в шатре жарко, как у молодухи под сиськой,- позвал Черноус.
        -А мы пока организуем ночлег,- заявил Дорин.
        Серега не стал отказываться от приглашения. Он оглянулся, окинул взглядом свой отряд. Все уже спешились и вели коней к коновязи. Несколько минут потерпят, а там и для них палатки установят. Правда, протопить не успеют, будет в них холодно, но после напряженной скачки - главное, это лежак, на который можно рухнуть, зарыться в медвежьи шкуры и несколько часов проспать без тревоги.
        Черноус не обманул, в шатре была настоящая парилка и пахло дымом. Прямо посередине между походными лежанками был сооружен очаг, который чадил в дымоходное отверстие в центре шатра.
        Серега плюхнулся на лежак. Шустрик сел подле него.
        -Нам бы чего выпить с дороги. От кружки пива не отказался бы,- заявил Одинцов.
        -Это мы сейчас мигом организуем,- засуетился Черноус.
        В это время Дорин облачился в кожаные штаны на меху, в куртку, нахлобучил на голову теплую шапку и выскочил из шатра. Когда полог приоткрылся, Серегу на миг обдало морозным воздухом, сгоняя дрему.
        -Как все прошло? Нагнали дикарей?- спросил Черноус, ставя перед друзьями кувшин с пивом и металлические кубки.
        Серега крякнул от досады. Он рассчитывал, что их сперва накормят, напоят, спать положат, вариант с банькой можно и пропустить, так как походная жизнь к подобным излишествам не располагала, а уж потом будут допросами мучить. Так, кажется, полагалось в русских сказках с богатырями поступать. Но расспросы были неизбежны. Так что пришлось рассказывать. Он опустил все подробности, но и без этого рассказ занял четверть часа.
        К этому времени Дорин вернулся и доложил, что шатры для сотника и его отряда поставлены. Можно отправляться ко сну.
        -Воевода Глухарь повелел ждать тебя на дороге два дня, после чего войско должно было продолжить путь. Сегодня как раз второй день начался. Так что ты успел,- сообщил Одинцову Дорин.- Да, и еще. Воевода захочет услышать твой доклад, но, думаю, это подождет до утра. Никаких особых распоряжений Глухарь не оставлял. Значит, можете с дороги отдыхать.
        Дорин проводил Серегу и Шустрика к их палатке. Очаг уже дымил, потихоньку по шатру распространялось тепло. В огне лежали не бревна, а какие-то бруски, спрессованные из опилок, пропитанных горючей жидкостью. Сбросив с себя броню, Серега забрался на ложе, скинул сапоги, закутался в шкуры и заснул.
        * * *
        Утром Серега чувствовал себя выспавшимся, несмотря на то что спать ему довелось всего четыре часа. Он проснулся сам и почувствовал, что больше в него не влезет. Тело требовало движения. В прежней жизни бывало он мог проспать часов десять и чувствовать себя разбитым, словно после многодневной беспробудной пьянки. Только кофеем и спасался. Выбравшись из-под шкур, он натянул на ноги сапоги, откинул полог шатра и выбрался наружу.
        Над лагерем поднималось солнце. Между палатками уже ходили люди. Войско пробуждалось.
        Одинцов зачерпнул полные ладони снега и умыл лицо, прогоняя остатки дремоты. Он вытянулся в полный рост, развел руки в стороны и сладко потянулся.
        -Доброе утро, сотник Волк,- послышался позади знакомый хриплый голос.
        Одинцов обернулся и увидел Ключа, секретаря воеводы Глухаря. Он стоял в окружении двух солдат с воздетыми к небу копьями.
        «Арестовывать они меня, что ли, пришли?» - родилась мысль у Сереги, но вслух он ее говорить не стал.
        -И тебе подобру-поздорову,- сказал Одинцов.
        В это время полог шатра откинулся и наружу выбрался Лех Шустрик. Заспанный и недовольный.
        -Чего расшумелись, шумельцы?- спросил он, протирая глаза.- Рань же еще несусветная.
        -Воевода Глухарь просит сотника Волка проследовать к нему в штабной шатер,- безучастным голосом произнес Ключ.
        «Интересно, к чему такой официоз. Что тут произошло в мое отсутствие?» - подумал Серега, но озвучивать эти мысли снова не стал.
        -Мне нужно минут пять, чтобы собрать трофеи. Они очень важны для доклада воеводе.
        -Конечно, Волк. Мы подождем,- согласился Ключ.
        Серега забрался назад в палатку, распаковал седельные сумки, которые бойцы ночью принесли, когда он уже спал. Освободил одну из них и сложил в нее все, что могло пригодиться на докладе. Главное - верительные грамоты убитого шикбека. Уж они-то воеводу точно заинтересуют.
        Выбравшись наружу, он закинул сумку себе на плечо и сказал:
        -Я готов.
        -Следуй за мной,- потребовал Ключ.
        Лех Шустрик поспешно заявил:
        -Я с вами пойду. Мне тоже есть что сказать воеводе.
        Выглядел он при этом весьма встревоженным.
        К чему бы это? Что у них тут происходит?
        Серега чувствовал себя политическим заключенным, которого сопровождает вооруженный конвой на первый допрос. Ощущение так себе, слишком экзотическое. Но он не мог от него отделаться. Хорошо, что Шустрик с ним пошел. Это согревало.
        Воевода Глухарь их ждал. В штабной палатке помимо воеводы присутствовало еще девять человек, в которых Одинцов мгновенно опознал других сотников. Четверых из них он знал лично. Помимо Ругвольда, Собутая и Кринаша, с которыми он воевал плечом к плечу в последние недели, он увидел сотника Джеро. Вот уж кого встретить возле воеводы он не ожидал. При появлении Одинцова Джеро напрягся, бросил на него злой взгляд, но промолчал.
        Когда Серега и Шустрик вошли в шатер, все разговоры смолкли и командиры выжидающе уставились на них.
        -Приветствую тебя, сотник Волк. С чем вернулся ты из рейда?- приветствовал Серегу воевода Глухарь.
        Он выжидательно уставился на Одинцова. И Сергей приступил к докладу. В отличие от ночного рассказа, он обстоятельно, во всех подробностях поведал об их погоне за диверсионным отрядом упаурыков, доложил о том, как они уничтожили отряд и шикбека. Не упустил он из вида и тот факт, что вместе с отрядом следовал магик. Сергей поделился своими соображениями об участии магиков в вооруженном конфликте между Вестлавтом и Боркичем. На самое вкусное он оставил кусок ткани с упаурыкскими закорючками. Оставалось надеяться, что в ставке воеводы найдутся толмачи, которые смогут перевести эту дребедень на человеческий язык. Умолчал Сергей только о талисманах, найденных на теле магика и шикбека. Это он решил оставить для себя. Будет о чем подумать на досуге. Также он не стал рассказывать о захваченном костюме магика. Дополнительный козырь в рукаве никогда не помешает. Да и незачем об этом воеводе знать.
        -Это все?- сурово спросил Глухарь.
        -Все,- ответил Сергей.
        «Он меня в чем-то подозревает? Но в чем? Свихнулись они тут, что ли?»
        Но как вскоре выяснилось, тревоги Одинцова были беспочвенны.
        -Ключ, возьми грамотку и отнеси ее Добродею. Пусть поколдуют над ней. К полудню мне нужны результаты,- распорядился воевода.
        Ключ взял грамоту и покинул шатер. Безмолвно и стремительно.
        -Теперь про упаурыков. То, что отряд уничтожен, это честь тебе и хвала. Мы обязательно выясним, что они делали на нашей земле и как они связаны с магиками. Никогда до этого не бывало, чтобы магики во время войн занимали чью-либо сторону. Мы разберемся в этом вопросе. Но сейчас надо сосредоточиться на главном. Завтра мы планируем соединить вестлавтское войско, чтобы встретить армию Боркича. Для этого я позвал вас всех. Нам предстоит проработать грядущее соединение и последующее сражение во всех подробностях. Чтобы на поле боя не возникло сумятицы и бардака.
        Серега расслабился. Видно, конвой ему полагался по ритуалу. Никто не собирался его арестовывать. Через несколько минут он уже и думать об этом забыл, погрузившись в совещание. Незаметно для всех из шатра выскользнул Лех Шустрик, почувствовав себя лишним на этом празднике жизни.
        Глава 14 Красные поля. Начало
        Они загнали его в угол. Оставив столицу княжества, князь Боркич выдвинулся навстречу захватчикам, намереваясь расправиться с ними. Но после нескольких неудачных кампаний он, вероятно, осознал, что судьба не на его стороне, и попытался отступить к столице, но все пути были отрезаны. Долгие блуждания по стране, попытки прорваться к Вышеграду ни к чему не привели. Но как говорил один из классиков военной стратегии: «Война фигня, главное - маневры». Вот князь Боркич и маневрировал, словно поджавшая хвост лиса. Он с ловкостью уходил от прямого столкновения, как с разрозненными вестлавстскими полками, так и с армиями барона Верчера и барона Каптинуса, которые все не оставляли намерений поживиться за чужой счет. Так продолжалось до тех пор, пока его не загнали в угол.
        Стоя на опушке густого леса, с которого открывался превосходный вид на бескрайние пустынные поля, вскоре им предстояло стать ареной для последней битвы в этой войне, Сергей Одинцов не мог не удивляться тому, что так много времени было потрачено на то, чтобы догнать вечно ускользающего Боркича. Княжество у него не такое уж и большое, хотя и маленьким назвать его трудно, да и армия в несколько тысяч человек не кот в мешке, такое богатство утаить сложно. Однако несколько недель князю удавалось дурачить вестлавтцев, плести интриги, подсылать к военачальникам врага наемных убийц. Одинцов был не единственным, кого пытались незаметно устранить, тем самым внеся в стан врага сумятицу и панику. Почти все попытки были предотвращены. Наемники были убиты или покончили с собой при попытке повязать их. Но все же несколько удачных акций им удалось провести.
        Так был убит воевода Скороватский, чудом выживший во время сражения при Климских холмах и собравший жалкие остатки своего разбитого полка. Правда, после проваленной акции по окружению и штурму замка Дерри, Одинцов не мог сказать, что сожалеет о его кончине. Судя по всему, это был еще тот старый пень, который только и может, что командовать из штаба чужими судьбами, восседая на толчке и страдая от старческого недержания. В прежней жизни подобных генералов Серега насмотрелся немало. Пузо необъятное, что впору на тележке впереди себя катить, до своего мужского хозяйства разве что рукой достать могут да в зеркало поздороваться, а все туда же, рассуждают о долге и чести, о мощи российской армии. А выгони их на марш-бросок в полной боевой выкладке, окочурятся на первой стометровке. Впрочем, Серега полагал, что мог и ошибаться в отношении воеводы. Только говорили о нем окружающие в основном с ехидной усмешкой, полной презрения.
        Помимо воеводы Скороватского погибли еще двое сотников из его полка. Одинцов их лично не знал. Завербованы они были уже после штурма замка Дерри, поэтому их устранение и не наделало того шума, на который рассчитывал Болеслав Боркич.
        Серега задумчиво смотрел на широкие безмятежные поля. Скоро им предстояло стать ареной великой битвы, которую, вероятно, впишут в анналы истории. Он даже не знал, как называется эта местность, но уже к вечеру эти поля будут багровыми от крови. Может быть, это название и останется в веках.
        В нескольких километрах справа виднелась деревушка. Пара десятков домов. Летом эти поля служили для выпаса домашнего скота, заготовления сена и посева злаковых. А зимой дети гоняли по полям на санках и лыжах, лепили снежных баб, разжигали костры и водили хороводы. Озорничали кто как может.
        Деревеньку эту называли Озерной, вероятно из-за близости к лесному озеру, глубокому и богатому рыбой. Так говаривали местные, а им можно было верить. Несколько человек, называвших себя лесовиками, предложили свои услуги, и воевода Глухарь приблизил их к своему штабу, чтобы лучше ориентироваться на местности. Озеро отсюда видно не было. Оно находилось глубоко за деревней и было настолько большим, что в центре его находился остров, куда прошлой ночью принудительно были выселены все жители Озерного. Война дело жестокое, потери среди мирного населения - зло неизбежное, но если все-таки можно их избежать, то грех этим не воспользоваться. Там в деревне теперь сидела сотня Кринаша. Воевода лично поручил ему отсиживаться в засаде и не лезть в бой, пока не будет на то необходимости. На эту деревеньку у воеводы Глухаря были свои виды. Там он разместил пушечную батарею, которой в нужное время предстояло вмешаться в битву. Сотне Кринаша и трем расчетам стрелометов предстояло оборонять артиллеристов, не дать врагу раздавить огневую точку.
        Слева от полей находилась еще одна деревня, носящая гордое имя Отрадное. Ее жители также были эвакуированы заранее. Теперь некогда тихая деревенька, в которой самое громкое происшествие за последние несколько лет драка между двумя пастухами, в которой одному выбили зуб, а второму сломали пару ребер, была наводнена людьми. Поле и лес за ней были заняты войском воеводы Соболя, который занял позиции сегодня утром и готовился к сражению. Ему предстояло вмешаться в ход боя в самом конце, когда сопротивление армии Боркича будет сломлено и основная вестлавтская армия обратит его в бегство. Огневая батарея в Озерном изменит маршрут отступления и погонит отступающих на Отрадное, где их ждала верная смерть.
        Основное войско, состоящее из полков воеводы Глухаря и воеводы Сливанного, заняли место на холме перед полями вчера вечером. По данным разведки, князь Боркич отступает от наседающего на него воеводы Бараса, не желая ввязываться в сражение, и к полудню будет на Красных полях, так про себя Одинцов назвал эту местность, где окажется зажатым в ловушке. Тут уже бежать некуда. Ему придется дать бой, и либо проиграть битву и лечь в снег бездыханным, либо победить превосходящие силы противника, что казалось чем-то невероятным. Никто в ставке Глухаря даже не рассматривал этот вариант, называя его невероятным.
        Но, несмотря на такую уверенность в грядущей виктории, все же победа будет нелегкой. Князь Боркич поставил на кон не только свое княжество, но и свою судьбу, поэтому многие из вестлавтских бойцов расстанутся сегодня с жизнями. Крови будет много и с той и с другой стороны, в этом Одинцов не сомневался.
        Также ему не нравилась подобная самоуверенность. Битва еще не выиграна, но воеводы уже примеряют ордена и медали, прицениваются к денежным вознаграждениям и земельным наделам, которые подарит благодарный князь Вестлавт за одержанную победу. Сколько раз Сергей был свидетелем того, как подобная самоуверенность приводила к гибели. Все варианты развития событий просчитать нельзя, все предусмотреть невозможно. Недаром пословица существует: «человек предполагает, а бог располагает». Что-то обязательно пойдет не так, по закону вселенской несправедливости. Главное, быть готовым исправить этот недочет и обратить его себе на пользу. Но при такой самоуверенности как бы он не оказался последним гвоздем в гроб вестлавтского триумфа.
        Обо всем этом размышлял Сергей Одинцов по прозвищу Волк, смотря на Красные поля, когда его нашел Лех Шустрик.
        Серега издалека услышал шум конских копыт, но не придал этому значения. Позади него могут быть только друзья, так что ожидать удара в спину паранойя, хотя готовым надо быть ко всему.
        Конь остановился, фыркнул. Серега слышал, как заскрипел снег, принявший на себя спрыгнувшего человека. Послышались шаги, и вот кто-то остановился в нескольких шагах от него.
        -Лех, ты что-то хотел?- спросил Сергей.
        -И как ты меня вычислил?- удивился Шустрик, подходя поближе.
        -Я давно уже знаю, как ты ходишь, так что это не трудно. Ты что-то хотел?
        -Тебя все ищут,- сообщил Шустрик.
        Он взглянул на Красные поля. Где-то на их середине, но все же ближе к Озерной деревне, рос огромный многовековой дуб, единственное дерево между двумя деревнями. Возможно, когда-то здесь шумел лес, но потом поселенцы расчистили пространство под свои нужды, отчего-то оставив могучий дуб. Вероятно, ветерана пожалели из-за почтенного возраста, а может, с ним были связаны какие-то местные поверья. Так бывало часто у язычников, но сегодня этому дереву предстояло увидеть такое, что ему за все предшествующие столетия видеть не приходилось. Серега вспомнил шагающие деревья из «Властелина колец», которые вмешались в ход битвы и помогли ее выиграть.
        «Если бы деревья умели ходить, возможно, и войн бы тогда не было»,- пришла ему на ум абсурдная мысль.
        -Красиво здесь. Жалко такую красоту портить, но придется,- сказал Шустрик и с сожалением вздохнул.
        -И не говори,- отозвался Серега.- Надеюсь, что сегодня все закончится.
        -Ты о чем?- заинтересовался Шустрик.
        -Как о чем? Об этой войне. Надоело.
        -Ты же наемник. И тебе надоело воевать? К тому же я думал, у тебя личные счеты к князю Боркичу.
        -Мы должны достать его раньше, чем он достанет меня. Вот и весь счет. После наших приключений под горой и той безделушки, что ты у него стырил, он никогда нас не простит. И пока будет жив, будет стремиться нам отомстить. Поэтому это уже давно не чужая война. А после того, что я видел в тех вырезанных деревнях, она уж подавно стала личной войной. В голове не укладывается, как можно такое сделать с собственным народом, а главное - зачем. Какой в этом смысл?
        -Сегодня все закончится, чудак-человек. И каждый получит по заслугам его,- загадочно произнес Шустрик.- И когда финальная точка в этой истории будет поставлена, чем ты займешься? Какие у тебя планы? Теперь у тебя целая сотня. Ты значимый человек. Пойдешь на постоянную службу к князю Вестлавту?
        -Нет. Заведу ульи и буду разводить пчел,- отчего-то почувствовал раздражение Одинцов.- Пока не знаю. Но мне нужно обязательно попасть в Железные земли. Вот это могу сказать точно. Не знаю, как это сделать и кого подкупить ради этого, но мне туда нужно. Я это чувствую. Магики владеют многими тайнами, и, мне кажется, что они знают, как я здесь очутился, а главное - зачем. И еще… я уверен в том, что многое из того, чем владеют магики, должно принадлежать людям.
        -Ты прямо как Прометей,- усмехнулся Лех Шустрик.
        Серега Одинцов вздрогнул. Это имя хлестнуло по нервам больнее власяницы по изможденному телу.
        -Что ты сказал?
        -Я сказал, как Прометей,- увидев недоуменный взгляд Сереги, Шустрик неверно его расценил, и решил объяснить сказанное.- Был такой герой в древности. Он принес утраченные знания людям, за что был наказан. Поговаривали, что эти знания он украл у богов, которые потом с ним жестоко расправились.
        -Откуда ты это знаешь?- прохрипел ошарашенный Одинцов.
        -Из книг. Откуда же еще. У нас почти никто не помнит этих легенд. Они приписываются к слишком далекой эпохе, несколько десятков тысяч лет назад. Да и среди обычных людей никто ничего не помнит. Знания остались только у высоких лбов да в старинных книгах, к которым простолюдины не имеют доступа.
        Прометей. Неужели это возможно? Неужели он находится на родной планете, только в другое время, или это какая-то параллельная реальность. Может быть, есть общие легенды и герои для разных миров?
        Одинцов пообещал себе обязательно во всем этом разобраться. И когда война закончится и он окажется в городе, первым делом сходить в библиотеку и ознакомиться с теми книгами, которые порекомендует ему Шустрик. Чтобы они обязательно рассказывали о старых временах, поросших сединами веков.
        * * *
        Первые колонны армии Болеслава Боркича показались через два часа после полудня. К этому времени вестлавстские полки заняли свои позиции и ждали. Последнее экстренное совещание в штабном шатре воеводы Глухаря состоялось тремя часами ранее. На нем еще раз обсудили все детали предстоящей кампании, прошлись по оперативным позициям и задачам, поставленным перед каждой сотней.
        После совещания у воеводы Одинцов собрал своих командиров. Волчий отряд вновь оказался вместе. Вкратце он обрисовал сложившуюся обстановку, поставил боевые задачи, выслушал комментарии и замечания. После чего Волчья сотня выдвинулась на передовую.
        Полки воеводы Глухаря и воеводы Сливанного рассредоточились в лесу на холме и ждали, пока князь Боркич заведет всех своих людей в ловушку.
        Показались первые колонны. Они шли медленно, чувствовалось, что никуда не торопятся. Которую неделю они маневрируют, избегая столкновений с противником. Редкие схватки были скорее исключением из правил. Армия Боркича втягивалась на Красные поля, словно тело змеи в пещеру. Прошло еще несколько часов, прежде чем основная часть войск Боркича оказались на открытом пространстве.
        Одинцов сидел в седле во главе Волчьей сотни, растянувшейся шеренгой на опушке леса. Он держал перед глазами бинокль и напряженно вглядывался вдаль. Изучал противника, с которым предстояло скрестить мечи.
        -А погода-то нынче какая хорошая, клянусь мошной Соррена,- вдумчиво произнес Клод и втянул морозный воздух полной грудью.
        -Самое время для смерти,- грозно заявил Бобер.- Я бы сейчас не отказался от кабаньего окорочка да под хорошее пиво.
        -А не жирно тебе будет?- спросил, нахмурившись, Жар.
        -И вообще хватит каркать. Все под богом ходим. Смерть найдем. Значит, не судьба сегодня,- раздраженно заявил Хорст.
        -Чего видно?- поинтересовался у Одинцова Шустрик.
        Серега оторвал от глаз бинокль и передал его Леху.
        -Сам посмотри.
        Шустрик припал к окулярам. На какое-то время установилось молчание. Даже шумный в былые дни Бобер и рта не смел раскрыть.
        -Серьезная сила. Там, почитай, тысячи три солдат будет,- оценил расстановку сил Лех.
        Он вернул бинокль Одинцову.
        -Жирный расклад,- заявил Жар.- Будет работа для нас с дружком.
        Он довольно похлопал по рукояти мощного боевого топора. Любимое оружие, которым он в совершенстве владел.
        Серега продолжал рассматривать армию противника. И вскоре присвистнул от удивления, когда увидел чудовищного вида животных, приспособленных для передвижения боевых машин. Эти твари напоминали огромных мамонтов с рыжей шерстью, выбивающихся кое-где из-под броневых пластин. На спинах у живых крепостей были установлены необычного вида пушки, которые обслуживал расчет из трех солдат. Двое бойцов сидели на холке животного в специальных креслах и держали в руках поводья.
        -Что там такое?- заинтересовался Шустрик.
        Он щурил глаза и вглядывался вдаль. Даже без бинокля были видны исполины, медленно шагающие по полю.
        -Вот это да. Боркич с собой могехаров привел.
        Новость всколыхнула Волчью сотню и волной стала распространяться все дальше и дальше. Вскоре уже все вестлавтское войско обсуждало неожиданное явление могехаров.
        -Я думал, мамонты давно вымерли,- пробормотал про себя Одинцов.
        -Так то мамонты. А это могехары. Поговоривают, что магики вывели их искусственно многие тысячи лет назад и подарили северянам. С тех пор именно там могехары выращиваются. Иногда князья Севера продают пару особей тому или иному государству. Только стоит это добро много золота, а жрет, как целая армия. Да к тому же неповоротливы они,- объяснил Сереге Лех Шустрик.
        -Неповоротливы, говоришь,- задумчиво произнес Одинцов.- Скажи, если они такие неповоротливые, то как с ними можно бегать от вестлавтцев?
        -Не знаю,- честно признался Шустрик.
        -Тут на хрен что-то совсем не сходится. Могехары должны были связать князя Боркича по рукам и ногам. Он должен был от них отказаться, бросить где-нибудь или спрятать в укромном месте и вывести на поле главного сражения. Так кажется более логичным.
        -Ты прав, Волк,- согласился с командиром Дорин.
        -Железно,- выразил свое согласие Жар.
        Остальные десятники также поддержали выводы сотника.
        -Если это так, то мы видим перед собой подготовленного к главному сражению князя Боркича. Это значит, он знал о грядущей битве и готовился к ней. Но откуда он мог знать? Операция планировалась в строжайшем секрете.
        -Значит, не такой уж это секрет. К тому же если в генеральном штабе завелся предатель,- скорректировал мысль Сереги Шустрик.
        -Так. Надо тогда предупредить Глухаря. Срочно. Пока поздно не будет,- расшумелся Бобер.
        -Ты что думаешь, что наш воевода слепой и сам не видит могехаров. И не способен из увиденного сделать соответствующие выводы?- ровным голосом спросил Лодий.
        -Думаю, там уже вовсю шустрят штабных. Так что не стоит рыпаться. Сейчас надо сосредоточиться на сражении. А то мы проиграем его, не успев начать,- призвал к спокойствию друзей Одинцов.
        Он вновь припал к окулярам бинокля. Оказывается, князь Боркич показал еще не все сюрпризы на сегодня. Вскоре Серега увидел то, что встревожило его больше, чем магехары.
        На Красных холмах показались ровные шеренги степняков. Упаурыкская конница, насчитывающая пять сотен бойцов, встала на левом фланге. Ярлыки Золотого хана развевались над ними. Значит, это не просто наемники. Вот что подготовил князь Боркич. Он заключил соглашение с ханом, чтобы тот помог ему живой силой. Степная конница серьезный противник. Быстрая, маневренная. Она словно бешеная сучка - налетит, укусит, отступит, снова бросится в бой. Неутомимая. Она может принести немало неприятностей для вестлавтцев.
        Серега почувствовал, как внутри него закипает гнев. Он думал, что после смерти шикбека и его диверсионного отряда смог справиться со своими чувствами, но выходит, что изжил их не до конца.
        -Упаурыки тут,- мрачно произнес он.
        -Как, эти шелудивые псы вместе с Боркичем?- не смог сдержать возмущение Лодий.
        А с виду такой тихий, спокойный. Видать, и его допекли зверства, творимые дикарями.
        -Совсем Болеслав из ума выжил. Правду говорили, что у него в роду на разум нездоровые. Матушка его, говорят, до тридцати лет не дожила. Впала в детство да отошла в мир иной. Правда, поговаривают, что это ее муженек постарался. Какой ему интерес с овощем жить, даже как бабу ее использовать неинтересно. Лежит, мычит, ничего не чувствует. Вот он ее и свел в могилу по-тихому, чтобы на молодухе жениться,- сообщил генеалогические подробности Бобер.
        -Клянусь мошной Соррена, заткнулся бы ты, что ли. И без того тошно,- зарычал Клод.
        -Свихнулся он или нет, но нам предстоит сражение. А там если судьба окажется благосклонной к нам, выясним на деле состояние умственного здоровья князя,- оборвал намечающуюся ссору Одинцов.
        Меж тем войско князя Боркича продолжало втягиваться на Красные поля. И когда же оно кончится. Теперь уже численное преимущество было на его стороне. Если только воевода Глухарь, командующий армией Вестлавта, не придумал какую-нибудь пакость на такой случай. С него станется. Он мужик хитрющий. Сколько его знал Одинцов, воевода Глухарь просчитывал ситуацию на несколько ходов вперед и не только. Он умел и любил разобрать разные варианты развития событий и подготовиться к ним. Возможно, он предвидел и это.
        Наконец, войско князя Боркича все целиком заняло Красные поля. Запели боевые рога, и началось перестроение. Полки менялись местами, выстраивая боевые порядки.
        -Клянусь мошной Соррена, почему мы не нападаем?- заметно нервничал Клод.
        -Вероятно потому, что все чувствуют, как у тебя поджилки трясутся, и никак не могут сосредоточиться,- поддел его Вихрь.
        -У меня сейчас трясутся, как бы у тебя не затряслись во время боя,- ответил ему Клод.
        -Глухарю виднее, когда битву начинать. Занимайтесь своими делами и не мешайте воеводе его дело делать,- осадил десятников Одинцов.
        Перестроение полков не закончилось, когда ясное солнечное небо покрылось черными пятнами. Тени упали на холм перед стоящими вестлавтцами и стремительно побежали на армию Боркича.
        -Что это?
        -Откуда это?
        -Что происходит?
        Послышались возгласы со всех сторон.
        Серега задрал голову, пытаясь разглядеть, что там отбрасывает тени. Только смог разобрать черные пятна, скользящие высоко в небе. Он поднес бинокль к глазам и попытался поймать хоть одно из пятен в окуляр, но не преуспел в этом. Пятна двигались столь стремительно, постоянно меняя направление, что Одинцов за ними не поспевал.
        Вдруг одно из пятен решительно устремилось вниз. Оно пикировало на боевые порядки Боркичей и в приближении оказалось огромной птицей, держащей в когтистых лапах массивный предмет, напоминающий кусок гранита. На птице, низко пригнувшись к шее, восседал наездник, управлявший ею.
        Птица пролетела над армией Боркича и бросила гостинец прямо в гущу пехоты. Сам по себе предмет был настолько огромен, что в падении убил много народу, но на этом его смертоносная сила не закончилась. Ударившись об землю, предмет взорвался, выплескивая вокруг себя волны огня. Десятки солдат сгорели в мгновение ока, еще несколько десятков оказались объяты пламенем. Красные поля наполнились криками боли и агонии.
        Еще несколько птиц пошли на снижение и сбросили гостинцы на голову врагов.
        Один из таких смертоносных подарков угодил прямо на боевой расчет могехара. Люди погибли сразу же. Пушка расплавилась и залила броню животного. Пламя взметнулось вверх и скользнуло по его телу, накаляя броню. Обезумевший от боли могехар бросился вперед, не разбирая дороги, уничтожая все на своем пути. Видно, опасаясь такой возможности, солдаты Боркича держали с животными дистанцию, но, несмотря на это, пара десятков пехотинцев оказались заживо втоптаны в промерзшую почву Красных полей.
        Уцелевшие боевые расчеты могехаров тут же взяли птиц в прицелы и открыли огонь. На спинах новых мамонтов стояли электроимпульсные пушки. Синие энергетические плети извивались в небе, пытаясь поймать летающих тварей.
        Одна из птиц угодила под раздачу и сгорела в воздухе. Черным пеплом она осыпалась на головы боркичей. Другой птице удалось избежать столкновения с энергетической плетью, но она краем зацепила несомый в когтях снаряд, который тут же детонировал. Мощный воздушный взрыв испепелил птицу и двух других, оказавшихся в опасной близости.
        Еще пара гостинцев упали на головы боркичей и взорвались. Один из них краем зацепил правый фланг упаурыков и слизнул полсотни дикарей. Серега не мог не порадоваться этому событию. Может, будет и на их улице праздник.
        Запели боевые горны вестлавтцев, призывая к началу сражения. Воевода Глухарь начал свою партию. И все-таки первый ход остался за ним. Исполинские птицы с огненными гостинцами. Такого начала партии князь Боркич не ожидал.
        Одинцов почувствовал, как у него в груди замерло на секунду сердце, чтобы потом всколыхнуться и забиться с новой силой. Он ощутил, как все внутри него запело. Видно, так тело и душа готовились к самому большому сражению в его жизни. Быть может, впереди его ждут и более великие битвы, но сейчас это самое значительное событие на его памяти.
        Он окинул взглядом суровые напряженные лица товарищей по оружию. Им осталось совсем чуть-чуть побыть в безопасности, очень скоро они окажутся в самой гуще боя, и тогда уже будет не до размышлений и сантиментов. Многие ли из них переживут этот день? Серега встретился взглядом с Лехом. Шустрик широко улыбнулся, показывая ровный ряд белых зубов, и поднял руку, закованную в металлическую перчатку, вверх, показывая, что победа будет за ними. Одинцов ответил ему тем же. Негоже сомневаться в победе накануне сражения и тем самым вселять неуверенность в сердца соратников.
        Всколыхнулось вестлавтское войско и сделало первый шаг.
        Сражение началось. Ему предстояло войти в историю под названием Битва на Красных полях.
        Глава 15 Красные поля. Битва
        Первой в бой пошла тяжелая конница Вестлавта, прославленная в сражениях и веках. Закованные в железо рыцари стальной лавиной хлынули на Красные поля. В то же самое время тысячи вестлавтских луков выпустили стрелы, которые смертоносной тучей пролетели над головами рыцарей и первыми поразили шеренги боркичей. Смерть прошлась частым гребнем по передним рядам вражеской армии, выкашивая солдат. Вторая туча стрел успела собрать смертельную жатву, прежде чем рыцари вклинились в ряды боркичей, разрушая строй. Рубя направо и налево, они стремительно продвигались вперед, сея боль, ужас и смерть. Зарубленные солдаты падали под копыта лошадей, которые словно мельничные жернова перемалывали все, что попадалось им на пути. Неутомимо работали тяжелые мечи и топоры, обрушиваясь на головы несчастных. Кони ломились вперед, сбивая людей, словно кегли в кегельбане. Вскоре продвижение рыцарей остановилось. Они завязли в центре пехотного полка, словно мухи в меде, и приступили к его методичному уничтожению.
        Серега наблюдал за битвой свысока. Волчью сотню держали в резерве. Воевода Глухарь не спешил задействовать в битве все силы. Он чего-то выжидал. Что ж, на то он и полководец, чтобы решать, как ему играть партию. Одинцов наблюдал за сечей, испытывая прилив энергии и жажду дать шпоры коню и броситься вниз, там где жизнь и смерть встретились в кровавом танце.
        Запели боевые горны, и вестлавтская пехота сдвинулась с места. Людская лавина катилась с горы навстречу неприятелю. Тут уж боркичи отыгрались. Ответная туча стрел поднялась в небо и опала на наступающую пехоту, но не смогла ее остановить, хотя собрала солидный урожай. Ровные шеренги солдат вторглись на территорию врага.
        Несмотря на то что битва уже началась, основные силы вестлавтцев и боркичей держались пока в стороне от схватки. Противники выжидали ответных ходов и решали, какую комбинацию разыграть.
        Одинцов поднял бинокль к глазам и стал обозревать бранное поле.
        -Волк, к нам визитеры,- сообщил Лех Шустрик.
        Серега убрал бинокль и обернулся. К их расположению приближался всадник в офицерских доспехах. Доехав до сотника, он осадил коня и поднял забрало.
        -Приветствую тебя, Ключ. У тебя есть что мне сказать?- первым заговорил Одинцов.
        -Воевода просил передать приказ,- заявил помощник Глухаря, протягивая Сереге грамоту.
        Одинцов принял бумагу, развернул ее, убедился, что документ заверен личной печатью и подписью воеводы, после чего прочитал содержимое.
        -Приказ будет исполнен,- доложил Серега, закончив с чтением.
        Он свернул грамоту в трубочку и убрал в седельную сумку.
        Ключ надвинул забрало на лицо, повернул коня и умчался в сторону ставки командования.
        Никто и слова не сказал. Ни одного вопроса не прозвучало, хотя чувствовалось, что людей очень интересует, что было в грамоте воеводы. Серега не стал томить бойцов.
        -Перед нами поставлена боевая задача. Волчьей сотне поручено найти ставку командования вражеской армии и взять в плен князя Болеслава Боркича.
        Народ шумно выдохнул, загомонил в предвкушении операции. Никто возмущаться не стал, понимая всю меру ответственности.
        Накануне перед битвой воевода Глухарь озвучил данную задачу, назвал ее самой главной в предстоящей битве, только не назначил исполнителей. Он предупредил, что выберет ответственных за эту миссию в самый последний момент. Воевода решил перестраховаться. Видно, подозревал, что среди своих могут иметься осведомители врага. И чтобы его планам никто не мог помешать, свой выбор сделал уже в ходе битвы.
        Серега приложил бинокль к глазам и принялся осматривать поле боя. Сражение кипело, словно колдовское варево. На таком расстоянии уже смутно можно было различить: где свой, где чужой. Как там у классика пелось: «смешались в кучу кони, люди…» Так было и тут. Поля сражений мало отличаются друг от друга.
        Одинцов искал князя Боркича. По разведданным Глухаря, ставка командования вражеской армии располагалась позади основных сил на левом фланге. Конница упаурыков должна была охранять князя. И хотя телохранители угодили под воздушную бомбардировку, его ставку не задело. Воевода Глухарь хотел получить Болеслава Боркича живым, а не в виде переломанного мешка с костями.
        Серега увидел штабной вражеский шатер с развевающимся над ним родовым княжеским стягом и с десяток рыцарей рядом. Самого князя нигде не было видно, но Одинцов знал, что там он точно прячется.
        Прежде чем убрать в седельную суму бинокль, Серега изучил подступы к штабной палатке, и получившийся расклад ему не понравился. Пробиваться придется через плотный строй вражеской пехоты, да к тому же могехар стоял у них на пути. Встречи не избежать. Так что задача поставлена важная и архисложная, как говорил когда-то один шепелявый дедушка, который устроил на родине Одинцова кровавую баню. Да и новая встреча со степняками «радовала» до зубовного скрежета. Вот уж где душу можно будет отвести.
        Серега обнажил меч, поднялся в стременах, готовясь скомандовать наступление, как слитный залп электромагнитных излучателей могехаров накрыл окраину леса, выжигая деревья, кустарники и траву. Конь под Серегой встревожился, попытался взбрыкнуть, насилу удалось успокоить. Стена огня поднялась перед Одинцовым, отрезая Волчью сотню от основного сражения. Могехары постарались, видно, пытались нащупать ставку воеводы Глухаря да между делом прошлись по всей округе.
        Серега не успел расстроиться из-за нападения, как пламя спало, оставляя после себя выжженную территорию и пепел. Не дожидаясь повторного залпа могехаров, Одинцов взметнул меч к небу и заорал:
        -За мной!
        Волчья сотня яростно взревела и понеслась на врага, вытягиваясь в стальной клин, который вскоре вонзился в гущу вражеских солдат.
        Серега смотрел на приближающийся строй боркичей, они не обращали внимания на новую угрозу, занятые сражением с вестлавтцами. Он видел солдат обоих армий, упоенно рубящихся друг с другом, успел подумать: «Как в этой сече разобрать, где свой, где чужой?», когда боевой конь проломил строй врага. Он сбил с ног трех солдат, которые упали под копыта животному и тотчас оказались растерты в кровавую кашу. Серега взметнул меч и обрушил его на головы противника, который теснил вестлавтцев. Горстка солдат оказалась зажата боркичами со всех сторон и была обречена на смерть. Из окружения не вырваться, подмоги ждать неоткуда. Поэтому появление командира Волка вестлавтцы встретили восторженным ревом и с удвоенной силой набросились на боркичей. В считаные секунды Одинцов разорвал окружение и уполовинил ряды врагов, после чего продолжил движение, оставив окруженцев подчищать хвосты.
        Рядом с Одинцовом рубился Жар. Его боевой топор неутомимо взлетал и опускался на головы врагов. Когда он поднимался для нового удара, вслед за ним тянулся шлейф кровавых брызг. Жар, стиснув зубы, трудился, словно Железный Дровосек, неуязвимый для противника. Пока что еще никому не удалось дотянуться до него, да и стрелы отскакивали от его тела, словно доспех у него заговоренный.
        Заметив взгляд командира, Жар довольно осклабился и с силой опустил топор на голову боркича, который попытался выбить его из седла копьем. Шлем не спас солдата, его голова лопнула как перезрелый помидор. Копье выпало из ослабших рук.
        Пока Серега осматривался, его тоже попытались взять в копья. В последний момент он заметил летящее ему в грудь оружие, отклонился в сторону и перерубил основание пополам, после чего встал в седле и ответил в полную силу. Он успел увидеть страх в мальчишеских глазах солдата, который в ту же секунду потух навсегда. Второй копейщик попытался сильным ударом выбить Одинцова из седла, но чуть-чуть смазал. Наконечник копья скользнул по доспеху Сереги, уходя в «молоко». Волк осклабился и вонзил меч в горло смельчака. Перебросив клинок в левую руку, Одинцов подхватил копье из ослабевших рук боркича, выбрал цель поинтереснее и метнул.
        Вражеский рыцарь в богатых доспехах, украшенных золотом и мехами, гарцевал на коне, осыпая вестлавтцев стальными оплеухами, когда копье пробило ему нагрудный панцирь. Его вынесло из седла, и он упал под копыта чужой лошади. Броня его не спасла. Тяжело раненный, он пытался подняться на ноги, вырвать копье из груди, но падал на землю. Смерть же рыцарю принесло копыто боевого коня, опустившееся ему на лоб. И ведь на коняшке соотечественник восседал. Вот так рыцарь и принял смерть от собрата по присяге.
        Лех Шустрик трудился неподалеку от Одинцова. Судя по его утомленному лицу, покрытому потом, приходилось ему тяжко. Все-таки он вор, хотя и прошедший неплохую подготовку, а не солдат. Но сдаваться Шустрик не собирался. Крутился в седле, словно волчок, успевая раздавать удары направо и налево.
        Волчьи солдаты заметно выделялись на поле боя. Оскаленная морда волка с нагрудной пластины то и дело бросалась в глаза. Все-таки десятники не зря свой хлеб ели, солдат они натаскали мастерски. Сереге пока не попадались на глаза поверженные бойцы, и это внушало гордость. Вот одного из них выбили из седла копьем. Он скатился на землю, выронив меч, но тут же вскочил на ноги, вырвал из рук мертвеца боркича боевой топор, раскрутил над головой и набросился на врагов в приступе лютой ярости.
        Над полем пронесся гул, он резко выделялся на фоне скрежета и лязга, доносившегося отовсюду. Серега попытался найти источник звука и чуть было не пропустил удар в голову. Вражеский меч просвистел в нескольких сантиметрах от лица. Он крутанулся, отражая новый выпад. Возле него гарцевал всадник в видавшем виде доспехе. К нему приближалась подмога - трое рыцарей - с твердым намерением лишить Волчью сотню командира.
        Одинцов дожидаться их вмешательства в схватку не стал. Направил коня навстречу врагу. Поединок оказался скоротечным. Боркич неудачно отразил выпад Одинцова, раскрылся, чем Серега не преминул воспользоваться. Он чиркнул по горлу врага, вскрывая его словно консервную банку.
        Рыцарь вывалился из седла. Но его напарники были уже близко.
        Одному с тремя воевать тяжко. Слава творцу, приближение опасности вовремя заметили Жар и двое солдат из его десятка и поспешили на выручку. Они встретили боркичей во всеоружии. Серега даже опомниться не успел, как остался без работы. Враг был повержен.
        Но что это за гул? Который то и дело возникал над Красными полями?
        Отделенный от врагов барьером из волчьих солдат, у Сереги появилась возможность осмотреться, чтобы установить источник звука. И он его быстро нашел. Эти звуки издавали электроимпульсные пушки, установленные на могехарах. Будучи в абсолютной недосягаемости для мечей и топоров вестлавтцев, солдаты орудийных расчетов выбирали цель и методично выжигали противника. Несколько команд работали по холму, в надежде зацепить ставку воеводы Глухаря. Они находились вдалеке и добраться до них не представлялось возможным. Да и без импульсных пушек могехары представляли внушительную силу. Они топтали пехотинцев, валили лошадей, выбивали всадников. Там где проходил могехар, оставалась проторенная дорога из перемешанного железа и человеческого мяса. Уничтожить его не выходило. Сколько ни кидали на животное вестлавцы бойцов, ничего не получалось. Они пытались рубить ноги, но оказывались втоптанными в землю, да и меч против грубой толстой кожи оказывался бесполезен. Лучники стреляли по могехару, но стрелы отскакивали от его шкуры, достать же солдат из орудийного расчета нереально. Они были скрыты массивным телом
животного.
        С этим надо что-то делать. Только перед Волчьей сотней поставлена другая задача - захватить князя Боркича. Правда, если оставить этих тварей за спиной, они всю армию вытопчут. И тут от захвата князя много не выгадаешь.
        Серега замер. Интересная идея посетила его. Сумасбродная, отчаянная, но в этом сумасшествии была своя гениальность. Если идея выгорит, то победа, считай, у них в кармане.
        Одинцов нашел взглядом Леха Шустрика и направился к нему.
        -Бери десяток солдат и за мной!- приказал он.
        -Что ты задумал?!
        Из-за лязга, скрежета и грохота битвы Леху Шустрику пришлось кричать.
        -Я хочу захватить вот этого мамонта!
        Идея отчаянная, но если выгорит - на могехаре они смогут доехать до ставки князя Боркича с комфортом и в безопасности.
        Лех Шустрик что-то сказал ему, но Серега не расслышал. Судя по выражению лица друга, ничего хорошего в его словах не было. Сплошные сомнения насчет умственного здоровья командира.
        Но что бы Лех Шустрик ни думал о командире, приказ он выполнил и собрал вокруг себя волчьих солдат из разных десятков.
        Коротко обрисовав новую задачу, Серега бросил коня в гущу сечи. Солдаты последовали за ним.
        Раздавая смерть мечом направо и налево, Одинцов выбрался на открытое пространство возле могехара. Из десятка солдат этот подвиг удался лишь шестерым, да Лех Шустрик не отставал от друга.
        Могехар - исполинское животное метров шесть ростом - возвышался над схваткой. То и дело над его спиной вздувался синий шар накапливаемой энергии и выплескивался наружу в виде энергетических лучей. Они били прицельно, выжигая солдат Вестлавта, уничтожая всадников. Даже тяжелые рыцари не могли спастись от смертоносного излучения. Одно облегчало жизнь - между двумя выстрелами обязательно была пауза на несколько минут. В это время установка перезаряжалась, копила энергию для нового выстрела.
        Животное на месте не стояло и то и дело шагало вперед. Поэтому никто не осмеливался близко к нему приближаться. Правда, оказавшись на пустом пятачке, Серега почувствовал себя уязвимым. Стреляй кто хочешь, бери голыми руками. Но окружающий мир, казалось, забыл об их существовании, поглощенный взаимным уничтожением.
        Одинцов направил коня к ногам исполина. Надо найти путь наверх, только вот как это сделать? Веревочной лестницы не наблюдается. Серега летать пока не научился. Одна надежда на хвост. Длинное помело свисало между ног животного и все время было в движении. Можно попытаться забраться по нему наверх.
        -Прикройте меня!- приказал он солдатам, вкладывая меч в ножны.
        -Лех, лезь за мной!- приказал он Шустрику.
        Серега бросил скакуна между ног могехара, вырулил к хвосту, отпустил вожжи и, проходя под ним, подпрыгнул и вцепился в хвост. Боевой конь ускакал дальше, оставив Серегу болтаться между ног животного. В этот момент Одинцов сильно пожалел о своем опрометчивом поступке. Если он сорвется, то мамонт мигом его затопчет. Остается одно - карабкаться вверх и добраться до цели во что бы то ни стало.
        Серега, привыкнув к необычному канату, начал медленный подъем. Воняло от животного мерзко, а уж когда он проползал возле задницы мамонта, чуть было не задохнулся от едкого запаха. Даже глаза заслезились. Миновав опасную зону, он обвил хвост ногами, решил чуть передохнуть. Животное, казалось, не чувствовало его присутствия, а вот Одинцов ощущал себя каким-то паразитом.
        Лех Шустрик был неподалеку и ждал своей очереди на канате. Волчьи солдаты удалились от могехара и усиленно рубились с вражескими солдатами.
        Серега продолжил путь и вскоре вскарабкался на спину животного. В футбол на спине могехара поиграть вряд ли удастся, а вот боксерский поединок можно было устроить. Места вполне хватит.
        Позади головы животного находилась деревянная платформа, плотно удерживаемая на спине могехара кожаными ремнями. На ней стояла электроимпульсная пушка, возле которой крутились трое солдат. Платформу окружал невысокий бордюр, так чтобы орудийный расчет случайно не свалился вниз и не сорвал всю операцию.
        Серега, низко пригнувшись, направился к орудию. Не так страшно, что его заметят раньше времени, ужасно сорваться со спины мамонта и улететь вниз. И это после всех стараний. Он не мог себе это позволить.
        Одинцов добрался до платформы. Его никто не заметил. Вражеские солдаты обнаружили врага в самый последний момент, когда ничто уже не могло их спасти. Первого бойца он зарубил со спины. Тот ни о чем не подозревал. Второй солдат обернулся, увидел Серегу, его глаза в ужасе расширились, но он даже завопить не успел, как чужой меч выдернул из него жизнь. Третий воин вырвал клинок из ножен и набросился на Серегу с яростью висельника. Такого напора Одинцов не ожидал, но мигом сориентировался. Ушел в оборону, выжидая, когда противник ошибется.
        Тем временем появление Одинцова заметил погонщик могехара. Он сидел в кабине за массивной головой животного и управлял им при помощи толстых кожаных поводьев. Заметив пробравшегося к орудийному расчету врага, погонщик отложил в сторону поводья и взял в руки арбалет.
        Серега заметил его приготовления. Погонщика надо убрать, пока он не доставил проблем. Только вот он не успевал это сделать. Сейчас вражина нашпигует его стрелами, словно ежика иголками, и прости-прощай.
        Одинцов набросился на последнего солдата, продолжая держать под наблюдением погонщика. Момент выстрела он засек и успел нырнуть в сторону, выставив перед собой боркича. Он еще заносил меч для удара, когда арбалетный болт впился ему в спину. Изумление сверкнуло в глазах и тут же потухло вместе с жизнью. Солдат упал на помост. Теперь Серега был как на ладони. Надо срочно действовать.
        Добраться до погонщика не представлялось возможным. Тот успеет его снять раз двадцать, пока он достигнет кабины управления. Серега укрылся за энергетической пушкой. Это дало ему время на передышку. Второй болт пролетел над головой Одинцова.
        Серега вытащил из кобуры револьвер, убрал в ножны меч. Осторожно выглянул из-за орудия. Погонщик трудился над арбалетом, видно, тетиву натягивал. Расстояние до кабины не так уж и велико. Одинцов ухватил револьвер покрепче, тщательно прицелился и выстрелил. Тяжело все-таки изображать снайпера, когда помост под тобой штормит. Пуля ударила в кабину над головой погонщика. Серега выстрелил не целясь, второй раз - и с тем же успехом.
        Погонщик вскинул арбалет и выпустил стрелу. Болт ударил в энергетическую пушку. Серега успел спрятаться. Эта дуэль ему уже изрядно надоела.
        Он выглянул из укрытия, нашел взглядом погонщика, взял его на мушку и открыл огонь. Первый выстрел - мимо. Второй - неудачно. Погонщик, чувствуя опасность, засуетился и поймал третью пулю. Она ударила ему в грудь и откинула к противоположной стенке кабины.
        В это время на спине могехара появился Лех Шустрик. По его скривившемуся лицу было видно, что вся эта затея ему очень не нравится. Да и подъем по хвосту мамонта его очень сильно впечатлил. Добравшись до помоста, Лех перевалился внутрь и грязно выругался. Потом подумал и добавил еще несколько крепких выражений.
        -Что мы тут делаем?
        -Добыли себе транспорт, чтобы добраться до Боркича без проблем,- ответил ему Одинцов.- Лезь в кабину управления, бери вожжи на себя. Я же изучу пушку и попробую ударить по другим могехарам, так сказать с тыла.
        Мысль, что ему предстоит вновь идти по шатающейся спине животного, Леху Шустрику очень не понравилась. Он отчаянно вцепился в поручни, но Одинцов был непреклонен. Могехара нельзя оставлять без управления. Они и так уже уклонились от нужного курса.
        Спорить с командиром бесполезно, и Лех Шустрик полез к кабине, проклиная все на свете.
        Одинцов проводил его взглядом и не смог удержаться, чтобы не взглянуть на битву с высоты.
        Красные поля теперь полностью оправдали свое прозвище. Белый некогда снежный наст пропитался кровью. Тысячи людей отчаянно рубились друг с другом, превратив все окружающее пространство в дикую мешанину тел и металла. Сереге показалось, что он наблюдает какую-то сюрреалистическую картину на тему войны. Этакое чудовище, вылепленное из человеческой массы и металлических шипов, копейных наконечников, ежей из арбалетных болтов и стрел, мелькающих птиц, чьи перья из стальных клинков. То и дело на глаза попадались полковые флаги, по которым можно было определить, где рубится свой, а где чужой пытается продлить свою никчемную жизнь. По склону холма навстречу битве катился свежий вестлавтский полк, очередное пушечное мясо, прибереженное воеводой Глухарем до особого момента. С разгона волна режущей и колющей стали ворвалась в битву и тут же стремительно стала распространяться в разные стороны, так смертельный яд всасывается в кровь и разносится по организму. Несмотря на все усилия вестлавтского воеводы, главный козырь Боркича - могехары продолжали творить свое черное дело. Орудийные расчеты поливали огнем
обнажавшиеся ряды противника, иногда под раздачу попадали и свои, только боркичей это мало волновало. Главное - победа, а уж какой ценой она будет достигнута - дело третье. Величественные исполины на месте не стояли, вытаптывая людей и лошадей. Вот кого надо уничтожить в первую очередь, иначе на победе можно будет ставить крест.
        Серега посмотрел на небо. Почему Глухарь не задействует птиц? Почему тянет? Он, конечно, понимал, что пернатые твари израсходовали весь боекомплект и вернулись на базу за дозаправкой, но отчаянно жаждал их возвращения. Без их огненных бомб с мамонтами не справиться.
        В горячке боя захват могехара остался незамеченным. Одинцов усмехнулся. Мы еще повоюем. Сейчас только разберемся в управлении этой пушкой, и тогда уж подпечем хвосты неуклюжим мамонтам. Одного или двух он успеет уничтожить, пока враг не заметит, что по ним работают с тыла.
        Мелькнула мысль, что в случае появления исполинских птиц с гостинцами недурно было бы их предупредить, чтобы ненароком огненный дождь ему на голову не пролили. Только вот как это сделать?
        Тем временем Лех Шустрик уже забрался в кабину, взялся за вожжи и пытался наладить управление животным. Как-никак на погонщика с детства учили, а тут хитрую науку хотя бы в азах надо за четверть часа освоить, да и тех может не быть.
        Шустрик словно почувствовал взгляд командира, обернулся, состроил дикое выражение лица и высунул язык. Хорошо хоть средний палец не показал. Правда, в новом мире этот жест никто не знал. Серега ухмыльнулся. Похоже, Лех уже отходил. Стоило почувствовать под своей задницей относительно устойчивую поверхность да взять вожжи управления в свои руки, как человека подменили.
        Серега вернулся к изучению пушки. Громоздкое устройство, что ни говори, и непонятно на каком принципе работает. Круглый шар, из него исходили три металлические изогнутые трубки, образовывающие сферу и встречающиеся в одной точке на другом конце. Рукояти для перемещения орудия, две педали, неясного пока происхождения, и круглая машинка, при вращении которой дула пушки поднимались и опускались. Вроде бы внешне все просто, осталось найти спусковую скобу, курок или как тут эта дрянь называется. Но как Серега ни осматривал излучатель, ничего похожего не находил. Он уже было отчаялся и хотел бросить безнадежное дело, когда обнаружил, что рукояти управления сдвигаются внутрь пушки. Для этого приходилось приложить усилия, налечь на них. Что за извращенное воображение у изобретателя этого чудовища. Хотя, если пушку продали магики, то, вполне возможно, они нарочно исказили конструкцию, сделали ее карикатурой на нормальное орудие, чтобы нельзя было проникнуть в логику устройства и повторить его.
        Серега налег на рукояти и заметил, как в том месте, где сходились искривленные дула, образовывается синий мерцающий шар. Он оставил рукояти в покое, еще не время открывать огонь. Надо тщательно выбрать жертву и прицелиться. Попыток не так много. Да и пушке надо время на перезарядку.
        Одинцов поднялся на ноги, вытянулся и завращался на месте, выискивая подходящий объект для атаки. Тут он и увидел подкрепление, идущее к боркичам. Они подходили с тыла, со стороны Озерной деревни. В саму деревню свежий полк не заходил, что спасло сотню Кринаша от истребления, а хитроумный план воеводы Глухаря от оглушительного провала.
        В глаза Сереге сразу бросился необычный внешний вид солдат подкрепления. В блестящих на солнце доспехах, закованные от головы до пят, на левой руке солдаты держали длинные щиты, которые украшало изображение змеи, готовящейся к атаке. Огромный воинственный капюшон предупреждал о зловещих намерениях ядовитой твари. Насколько Серега помнил родовые гербы и знаки отличия, ни у одного из союзников князя Боркича такого не было. Что это за рыцари? Кому они пришли на подмогу?
        Быть может, это еще один секретный план воеводы Глухаря?
        Серега даже забыл об излучателе. Хорошо хоть Лех Шустрик не видел новую силу и упорно занимался своим делом. Упрямый неповоротливый могехар медленно поворачивался в сторону ставки князя Боркича.
        Змеиные солдаты приблизились к сражению на расстояние полета стрелы и остановились. Сереге такое поведение пришлось не по душе. Они явно задумали какую-то пакость. Меж тем солдаты сомкнули щиты, выстраивая стену. Ближняя шеренга встала на колени, образовывая первый ярус щитов. Вторая шеренга встала за их спинами, надставив щиты сверху. То, что произошло дальше, Одинцов никак не ожидал. Головы змей раздвинули пасти и из них высунулись жала, которые слитно выплеснули потоки смертоносного излучения на ближайшие ряды противника.
        Вестлавтские солдаты даже не успели понять, отчего они погибли.
        Серега выругался. Где это князь Боркич раздобыл чудо-армию? В его палестинах такая точно не водилась. Похоже, и за этой козырной картой стояли магики. Только вот почему они поддерживают князя? Чем он заслужил такое признание?
        Одинцов упал на жесткое сиденье, вцепился в рычаги управления. С могехарами могли справиться и небесные гостинцы, а вот змеиные солдаты за какие-то пять минут успели вычистить правый фланг вестлавтской армии. Всего пять минут, а полсотни солдат как не бывало. И если их оставить в живых, то они за полчаса уничтожат армию воеводы Глухаря.
        Всю серьезность новой угрозы понимал не только Одинцов. Кто-то из незнакомых Сереге сотников перегруппировал свои силы и бросил три десятка на штурм змеиных солдат. Но они все полегли, не смогли приблизиться к врагу даже на расстояние удара.
        Змеиные рыцари были неуязвимы для привычных способов ведения боя. Им в спину мог бы ударить сотник Кринаш из стрелометов. Но стрелы могли и не справиться с броней нового врага, да и сольное выступление Кринаша поставило бы под удар весь план воеводы Глухаря. Сотник выжидал, и Серега его прекрасно понимал, хотя на его месте все-таки ослушался бы приказа. Возможно, сейчас он делает запрос в штаб воеводы на разрешение вступить в бой. Для этого случая была разработана своя система светозвуковых сигналов. Но пока они будут обмениваться мнениями, змеиные солдаты сделают свое черное дело.
        Серега развернул орудие, опустил дуло, взял шеренгу противника в перекрестие прицела и надавил на рычаги. Между стволов пушки образовалось свечение, налился синий энергетический шар, который через минуту обратился в силовой бич, устремившийся к вражеским рядам.
        Змеиные солдаты никак не ожидали, что по ним ударят свои же. Передние ряды выжгло дотла. На глазах Одинцова блестящая броня плавилась, превращая доспех в орудие мучительной пытки. Серега медленно поводил стволами орудия из стороны в сторону, сокращая численность врага. Но вот заряд кончился. Свечение в перекрестье потухло.
        Серега поднялся в полный рост, чтобы лучше было видно, что происходит на поле боя. Увиденное его несколько разочаровало. Ему удалось уполовинить ряды змеиных рыцарей, но все же он не уничтожил их до последнего солдата. Даже таким малым количеством они могли причинить немало вреда вестлавтцам.
        Одинцов выматерился от души. Теперь жди, пока пушка накопит заряд для нового импульса.
        Орудийные расчеты с других могехаров заинтересовались мятежным мамонтом. Серега увидел, что в его сторону уже разворачивались два исполина, выходили на дистанцию эффективной стрельбы. Если он не хочет, чтобы его спалили с потрохами, придется оставить змеиных солдат в покое и заняться более серьезной опасностью.
        Серега напряженно следил за орудием, размышляя, когда уже можно из него стрелять. Нигде никаких циферблатов, индикаторов не было. Как тут понять, когда пушка зарядилась. Придется довериться интуиции.
        Он бросил взгляд в сторону змеиных людей, они перестраивали ряды и готовились к новой атаке. И тут заговорили стрелометы из Озерной деревни. Они вступили в бой вовремя и ударили по врагу со спины.
        -Ай да молодец Кринаш!- не смог сдержать возглас радости Одинцов.
        Стрелы пробивали доспехи рыцарей, словно картонные коробки. За какие-то полминуты стрелометам удалось переломить ход сражения на змеином фланге. Солдаты запаниковали. Кто пробовал спастись бегством, побросав щиты и излучатели, но падали на землю замертво, кто-то искал укрытия на земле и старался отползти на безопасное расстояние, а то и притвориться мертвым до той поры, пока не замолкнут орудия. Жалкая горстка змеиных солдат попыталась перестроиться и заслониться щитами от вездесущих стрел, но попытка не увенчалась успехом. Стрелометы покосили их. Вскоре орудийные расчеты Озерной деревни умолкли. Они выполнили свою миссию. Хитрость магиков провалилась.
        Серега испытал ликование, но унял радость, вернулся к своим проблемам.
        Вражеские могехары заканчивали маневр, но и его орудие уже накопило силу. Он повернул пушку в сторону ближайшего мамонта, откорректировал траекторию и навалился на рычаги. Синий энергетический шар сплелся в перекрестии стволов и выплеснулся наружу. Энергетические бичи в считаные секунды преодолели расстояние до вражеского могехара и ударили по его спине. Серега повел орудием по сторонам, выжигая вражеский расчет, уничтожая пушку.
        Пламя объяло спину мамонта. Какое-то время он ничего не чувствовал, все-таки толстокожая тварь, но боль все-таки дошла до него, и он обезумел. Задрав массивный хобот к небу, могехар вострубил и бросился в одну сторону, затем в другую, словно пытаясь сбросить источник боли со спины. Крепежные ремни местами были сожжены и от скачки лопнули. Платформа с орудийным расчетом повалилась на землю. Если кому и удалось уцелеть после разряда Одинцова, теперь у них не было никаких шансов. Погонщик не мог справиться с обезумевшим животным, которое, скинув источник боли, ломанулось вперед, не разбирая дороги. Мамонт несся на своего собрата и столкновение было неизбежно. Два исполина встретились, словно горные бараны на узкой тропке решили помериться силами. Столкновение было чудовищным. Животные взревели от ярости. Раненый мамонт угодил бивнями в правый бок не успевшего развернуться могехара, поддел его и вскинул вверх. Крепежные ремни орудийного расчета лопнули, и люди вместе с излучателем и деревянным помостом рухнули вниз. В ту же секунду могехар с пропоротым боком стал заваливаться на землю. Он рухнул, а
его собрат, споткнувшись об него, подломился и завалился сверху.
        Зрелище, свидетелем которого стал Одинцов, было настолько завораживающим, что он даже не заметил, как третий могехар вышел на боевую позицию. Вражеский расчет повернул пушку и выстрелил. Энергетические бичи ударили в живот мамонту, сжигая крепежные ремни, и поднялись вверх на спину, полоснув по одинцовскому орудию.
        -Твою же мать!- выругался Серега, когда почувствовал страшный жар от расплавляющегося орудия.
        В то же время помост под ним стал съезжать в пропасть.
        «Кажется, это конец»,- успел подумать Одинцов, прежде чем устремился в свободное падение к земле.
        * * *
        Говорят, перед смертью жизнь проходит в бешеном хороводе, и есть шанс заново пережить все мгновения: от самого хорошего до самого плохого. Может, это, конечно, и так, только у Сереги Одинцова такого шанса не оказалось. Вероятно, и на роду ему еще не суждено было с жизнью расставаться. И все, что с ним сейчас происходило, всего лишь запятая перед началом нового повествования.
        Серега падал вместе с деревянным помостом, который уже успел заняться огнем, вместе с плавящейся пушкой, металлическим дождем падающей на землю. Медленное скольжение по спине могехара обернулось стремительным падением к земле. Краем глаза Серега увидел, что новым залпом излучателя накрыло голову исполина. Испуганное и смертельно раненное животное мотнуло головой и стало заваливаться набок. Если Одинцову не суждено было разбиться при падении, погибнуть под металлическим дождем плавящейся пушки, не умереть от стрелопада осколков разбитого помоста, то раненый могехар точно превратит его в лепешку.
        Это была последняя мысль, пришедшая в голову, прежде чем он увидел стремительно мелькнувшую тень, словно бы сорвавшуюся с головы могехара и устремившуюся в его сторону. В ту же секунду что-то подхватило его, дернуло на себя и устремилось к земле. Но это было уже не падение, а быстрый полет. Тайный спаситель Одинцова стремился уйти из зоны поражения тушей гигантского мамонта, но Серега чувствовал, что кто бы он ни был, дается ему это тяжело.
        Земля была уже близко, когда силы тайного спасителя оставили его, и они оба шмякнулись о промерзший грунт. Серега покатился по земле, стараясь убраться подальше от могехара, а заодно и от подозрительного спасителя. Кто он? Что ему от него надо? И вообще что это за существо, способное так быстро перемещаться по воздуху?
        Почувствовав себя в относительной безопасности, Серега вскочил на ноги и обернулся. Он искал глазами спасителя - и ничего не видел, кроме огромной падающей туши могехара, которая заполнила собой половину неба.
        Это было величественное зрелище, завораживающее и прекрасное. Чувствовалось, что животное умирает. Бывшие союзники успели смертельно ранить могехара, опалив ему голову и распоров живот с правой стороны. Он еще мотал хоботом из стороны в сторону, истошно ревел и пытался пропороть бивнями небо, но это были его последние минуты жизни на земле перед переходом в иное состояние.
        Вдруг разум Одинцова опалила мысль. Лех Шустрик - он же остался в кабине управления могехаром. Он не успел спастись бегством и теперь был обречен. В падении этого колосса ему не выжить. Чудовище если не раздавит его, то переломает все кости. Серега почувствовал, как у него перехватило дыхание. Лех Шустрик, друг и соратник, самый близкий ему человек на этой земле. И вот через несколько минут его не станет, и он, командир Волк, ничего не может с этим поделать.
        Серега заскрипел зубами. Ему показалось, что в этот момент земля стала уходить из-под ног. Но вдоволь испить яд горя ему не дали. В его сторону стремительно метнулась стальная тень, схватила за руку, раздался приказ:
        -Побежали!
        Они рванули с места, так словно за ними по пятам гналась разъяренная волчья стая, на чью священную территорию они посмели покуситься. Краем сознания Серега понимал, что голос ему очень знаком, да и существо, уже дважды спасшее его от верной гибели, тоже, но времени на то, чтобы разобраться в этом, не оставалось.
        Отбежав на безопасное расстояние, они остановились. Серега обернулся, посмотрел на падающего могехара. Он уже столкнулся с землей, подняв в воздух снежную вьюгу. Там, где они только что стояли, дергалась нога агонизирующего животного. Одинцов перевел взгляд на спасителя и поперхнулся от удивления, дыхание вновь перехватило.
        Он уже успел испытать потрясение от гибели лучшего друга и даже попрощаться с ним. Меж тем Лех Шустрик стоял рядом с Одинцовым и с восхищением во взоре наблюдал за смертью могехара.
        -Это ты меня, Лех? Но как?- только и смог выдохнуть из себя Одинцов.
        -Если ты про то, кто тебя со спины этой твари снял, то я. Можешь не сомневаться,- нагло ответил Шустрик.
        -Но как у тебя получилось? Ты что, летать умеешь?- почувствовав, что говорит глупость, спросил Одинцов.
        -В броню встроен антиграв, не знаю что это такое, одна из причуд магиков. Еще один нен. Как он работает, я тоже не в курсе.
        -Но откуда он у тебя?- спросил Серега.
        -Давай все вопросы оставим на потом,- Лех Шустрик посмотрел на друга.
        В его глазах застыла решимость. Таким серьезным и деловым Серега его еще ни разу не видел.
        -Нам о многом надо поговорить. Кажется, ты созрел для этого разговора. Но всему свое время, сейчас мы должны найти князя Боркича и пленить его. Это первостепенная задача.
        Серега согласно кивнул. Он ничего не мог возразить другу. Да и как тут возразишь, если он прав на все сто процентов.
        Из-за спины донеслось приближающееся ржание лошадей. Друзья обернулись и увидели несущуюся на них кавалькаду всадников. Серега выдернул из ножен меч, готовясь принять бой. Лех Шустрик от него не отстал, ощетинившись клинком. Но при приближении выяснилось, что это отряд под предводительством волчьего десятника Крушилы. Он вел за собой не меньше полусотни бойцов, которые прорвались сквозь гущу сражения на помощь своему командиру. В поводу за ними шли два боевых коня, предназначенные для Одинцова и Шустрика.
        Серега взметнулся в седло, обернулся, убедился, что Лех последовал его примеру. Ну и сюрприз преподнес ему друг. Откуда у него взялся антиграв? Если за бинокль Одинцову пришлось выложить приличную сумму в марках, то этот антиграв стоит целого состояния. И откуда у простого вора взялись такие сбережения? Где он мог купить антиграв? Или он его попросту выкрал? Но тогда из-за этой кражи могла начаться целая война. Вряд ли прежний хозяин антиграва смог бы простить наглому вору потерю столь ценного артефакта.
        Серегу посетило озарение, от которого он чуть было не выпал из седла. Уж не из сокровищницы ли князя Боркича похищен антиграв, который потом каким-то образом оказался встроен в броню Шустрика. Помнится, тогда он показывал ему какой-то драгоценный камень. Что ж, тот кристалл вполне мог быть антигравом, или Шустрик выкрал его для отвода глаз.
        В одном Лех был прав, что сейчас не время голову ломать над этой тайной. Им надо серьезно поговорить, и они обязательно сделают это, как только представится подходящее время.
        Одинцов нашел глазами Крушилу.
        -Доложи обстановку,- приказал он.
        -Так енто, сражение идет. Мы хорошо бьемся. Враг медленно отступает. Скоро совсем из него дух выбьем,- неуверенно начал Крушила, окидывая взглядом место падения могехара.
        Исполин уже никому не мог причинить вреда, но только солдаты обоих армий боялись подходить к нему, в результате отряд Одинцова оказался на пустыре, куда даже стрелы не залетали.
        -Нам нужно пробиться к ставке князя Боркича. Направление знаешь?
        -Так надоть на север ехать,- уверенно заявил Крушила.
        -Веди нас,- приказал Одинцов.
        Десятник кивнул, принимая приказ, дал шпоры коню и поскакал в сторону мертвого мамонта. Серега, Лех Шустрик и остальные солдаты Волчьего отряда последовали за ним.
        Они обогнули все еще подрагивающее тело гиганта и устремились к лязгающей, сверкающей на солнце, грохочущей, находящейся в постоянном движении толпе. С разгону они вклинились в сражающуюся массу, и тут же все проблемы и вопросы, волновавшие Одинцова еще несколько минут назад, отступили на задний план. Он превратился в рубящего и колющего, обороняющегося и атакующего робота, который знает только одну задачу - пройти сквозь стан врага, чтобы взять их командира в плен, и ради этой цели он был готов на все.
        * * *
        Серега потерял счет времени. Иногда ему казалось, что с момента падения могехара прошло уже несколько дней, охваченных пламенем битвы, а иногда он вдруг осознавал, что все это случилось с ним относительно недавно, всего каких-то несколько часов назад. Вероятно, где-то посередине между этими утверждениями находилась истина. Все посторонние мысли покинули его. Он рубился с врагом, перестав чувствовать собственное тело. Оно зажило самостоятельно, испив отраву смертельной битвы.
        Меж тем солнце медленно, но неуклонно ползло к горизонту. Становилось холоднее, от разгоряченных человеческих тел, раскаленных мечей и горячей крови, льющейся на землю, давно расплавился весь снег и оттаяла земля, еще совсем чуть-чуть и она превратится в осеннюю кашу.
        Битва шла с переменным успехом, то армия Вестлавта начинала теснить позиции Боркича, то наоборот. Люди ужасно устали, но продолжали сражаться друг с другом, не желая уступать ни пяди земли.
        Дважды Болеслав Боркич вводил в сражение свежие силы - отборные полки наемников из Оравии и Моравинского королевства. Но каждый раз атаку удавалось отбить. Солдаты Вестлавта встречали в копья наемников и откидывали их назад, а орудийные расчеты под командованием Кринаша накрывали огнем свежие войска, устраивая им настоящую бойню. Завершали разгром небесные твари с огненными гостинцами, которые падали на головы обезумевших солдат. Взрывы - и яростное пламя устремлялось в разные стороны по земле, уничтожая пехоту и конницу.
        Несколько раз князь Болеслав Боркич кидал конницу на Озерную деревню, где засела сотня Кринаша, но каждый раз солдатам Вестлавта удавалось отбить атаку. Стрелометы выкашивали солдат на подходе, а те же, кому все-таки удавалось прорваться сквозь шквальный огонь, встречали смерть от рук отборных солдат Кринаша. Основная сила упаурыков полегла под Озерной деревней, но так и не смогла выбить оттуда смелого командира.
        В конце концов, воевода Глухарь, обеспокоенный чрезмерной активностью боркичей на Озерном направлении, перебросил на помощь Кринашу сотню Джеро, который заметно усилил позиции вестлавтцев в деревне. В то же самое время Глухарь ввел в сражение свежие силы. В наступление перешел засадный полк воеводы Соболя, сидевший большую часть сражения в деревне Отрадное.
        Исход битвы был предрешен. Всего этого Серега Одинцов не знал. Он находился в самой гуще сражения, стремясь к походному штабу князя Боркича. Вражеские солдаты вставали стеной перед волчьими бойцами, бились насмерть, но сотнику Волку все же удалось прорваться.
        Вырвавшись за пределы битвы, Серега пришпорил коня, направляясь к виднеющемуся вдалеке княжескому лагерю. Лех Шустрик, Крушила и остатки его отряда устремились за командиром.
        Они ворвались во вражеский лагерь, словно ураган, разметав все на своем пути. Небольшой отряд княжеских солдат встретил их во всеоружии, но их сопротивление было смято в считаные минуты. Враги были посечены все до единого. Никто не спасся в той мясорубке.
        Серега метался от палатки к палатке, заглядывая внутрь, но никого не было. Они обшарили весь лагерь, но Боркича в нем не оказалось. Да и та жалкая горстка солдат, которая их встретила, разве могла бы она хранить покой князя. Их специально оставили для того, чтобы они задержали вестлавтцев.
        Осознав это, Одинцов бросился за пределы лагеря. Вылетев на открытое пространство, он остановил коня и зашарил взглядом по бескрайнему снежному полю, которое не успела накрыть волна сражения. Оно выглядело пустынным, но Серега разглядел уменьшающихся в размерах всадников. Группа из пары десятков человек стремительно уносилась на север, оставляя сражение позади себя. Сомнений быть не могло, это князь Болеслав Боркич спасался бегством.
        Они во что бы то ни стало должны его догнать и выполнить приказ воеводы Глухаря.
        Серега поднялся в стременах, пришпорил коня, бросая его в бешеный галоп, и издал боевой клик сотника Волка. Волчий отряд последовал за ним.
        Глава 16 Ход конем
        Серега сразу раскусил маневр князя Боркича. Он во что бы то ни стало пытался прорваться к Вышеграду, где за крепкими крепостными стенами собирался спрятаться от преследователей. Только Одинцов все равно не понимал, на что он надеется. Даже если ему удастся оторваться от Волчьего отряда, то рано или поздно под стены столицы княжества подойдут вестлавтские войска. От армии Боркича остались жалкие ошметки. Долгой осады он не выдержит. Для обороны просто не хватит людей. Город рано или поздно падет, и скорее рано, чем поздно. Но, несмотря на это, Болеслав Боркич сам стремится угодить в ловушку. Значит, что-то он все-таки припас на такой случай. Что-то спрятанное в столице княжества. Вывод напрашивался один - нельзя допустить князя в столицу. Хотя есть вероятность, что князь запаниковал, оттого и бежит со всех ног, теряя соратников и силы в пути. Надо постараться перехватить его по дороге.
        Преследование длилось несколько часов. Все это время они неслись как сумасшедшие, выдавливая из лошадей последние силы, но ни на дюйм не приблизились к беглецам. Если не увеличить скорость, то можно попрощаться с надеждой пленить князя. В то же время Серега понимал, что они идут на пределе возможностей. Скоро кони под ними отдадут концы, он это чувствовал, но и беречь лошадей не получалось. Он не знал, что делать, и надеялся, что у князя сейчас те же проблемы. В этой погоне все решит, чьи кони окажутся более выносливыми. Приблизиться хотя бы на расстояние выстрела, тогда можно открыть стрельбу из револьвера. Быть может, это смогло бы их задержать. Но это все надежды.
        Поля сменялись лесами, проселочные дороги выводили к деревням и уходили снова в леса. Они мчались вперед, не выпуская из виду кавалькаду князя Боркича. Но с каждой новой минутой Серега все больше понимал, что это бесполезно. Князя им не догнать. Надо что-то придумать, изловчиться. Но что?
        К исходу десятого часа конь под одним из волчьих бойцов пал. Парнишка слетел с лошади в кусты и откатился в сторону, чтобы умирающее животное не задавило его. Одинцов не замедлил скачку. Как там в песне поется: «Отряд не заметил потери бойца». Но между тем это дурное знамение.
        Когда пал второй конь, Серега продолжил преследование, но когда одновременно умерла лошадь под Крушилой и кем-то из его бойцов, Одинцов остановил преследование. Люди сползли с коней и бухнулись в снег.
        Они оказались посреди глухого леса. Измученные тяжелым боем и не менее изнурительной погоней, обессиленные и голодные. И к тому же злые на себя, что не смогли вовремя подсуетиться и прорваться к Боркичу еще на Красных полях, на бедных животных, что у них не хватило сил догнать врага, на князя, которому все же удалось уйти от расплаты.
        Серега обвел взглядом солдат. Их моральный дух оставлял желать лучшего. Но они сделали все что смогли, теперь надо придумать ход конем, чтобы добиться поставленной цели. Он посмотрел на Леха Шустрика и вспомнил, как тот спас ему жизнь. Откуда-то у него имелся безумно дорогой нен, который все это время он искусно скрывал от друга. Когда будет время, с этим нужно будет разобраться. Но сейчас есть дела поважнее.
        -Крушила, ты цел?- спросил Серега, внимательно разглядывая богатыря.
        -Дак чего там. Все цело. Вот коняшку жалко, конечно. Давно я с ней.
        -Ну это хорошо. Организуй нам костер и что-нибудь на ужин. Хотя какой тут ужин, скорее уж завтрак скоро будет,- приказал Серега, подняв глаза к светлеющему небу.
        Крушила подозвал к себе двух солдат и отправил их собирать дрова для костра. Двух других бойцов он отрядил на охоту. Еще он распорядился, чтобы нашли два больших бревна и принесли их поближе к будущему костру.
        Место для стоянки они выбрали на поляне в лесу, чуть в стороне от дороги. Чтобы и в глаза сразу не бросаться неожиданным путникам, да и держать под контролем все передвижения. Коней привязали к деревьям чуть в стороне. Вскоре на поляне оказался собран костер, разложены бревна, чтобы удобнее было сидеть. Уставшие с дороги бойцы расселись и пытались согреться. Броню снимать Крушила строго запретил. Мало ли кто появится. Может, ворог неожиданно налетит.
        Охотники с промысла еще не вернулись. Появилось время обсудить дальнейшие планы.
        Серега сел на бревно, вытянул устало ноги и посмотрел на блаженствующего в отдыхе Леха Шустрика.
        -Итак, констатируем факт. Князя мы упустили. Лоханулись по-крупному.
        -Что мы сделали?- как обычно не понял его Шустрик.
        Крушила внимательно уставился на командира. Он сразу почувствовал серьезность момента.
        -Опростоволосились. Напортачили. Не важно. Главное, что у князя теперь большая фора. Он успел ускакать далеко.
        -Не факт. Его коням тоже роздых нужен. Так что не удивлюсь, если он увидел, что его никто не преследует, и тоже встал на стоянку,- возразил Сереге Шустрик.
        -Хорошо, пусть даже так. Но шансы догнать князя у нас минимальны. Мы не можем так рисковать. Есть какие-нибудь соображения?
        Крушила потряс головой. Лех Шустрик пожал плечами и хитро улыбнулся. Похоже, догадывался, что соображения у Одинцова как раз имеются.
        -Тогда я поделюсь своими мыслями. Если мы не можем догнать князя, то мы должны его обойти.
        -То есть как?- удивился Крушила.
        -Мы должны попасть в Вышеград раньше его.
        -Но кто нас туда пустит. У нас на доспехах волк скалится. Все боркичи в курсе, что это значит. Нас на воротах сразу же повяжут. А пробиваться с боем в город нас слишком мало. План обречен на провал,- высказал свое мнение Шустрик.
        -А кто сказал, что мы напрямую пойдем. Умный ведь в гору не пойдет, умный найдет нору, чтобы пройти сквозь гору,- сказал Одинцов, хитро уставившись на Шустрика.
        По губам Леха скользнула понимающая улыбка.
        -Ты имеешь в виду Лабиринт?- спросил он.
        Серега кивнул.
        -Однажды нам довелось побывать в гостях у князя Боркича. Это было очень давно. И мы сбежали от его гостеприимства, воспользовавшись потайным ходом. Если нам удастся отыскать его следы, то мы без проблем окажемся внутри княжеского замка.
        -Ну без проблем, командир, ты, конечно, загнул. Мы попадем под гору, где содержатся рабы-гладиаторы. Чтобы добраться до княжеских покоев, нам придется еще сильно постараться. Да и как на появление отреагируют рабы,- произнес Шустрик.
        -Подождите, этот ваш Лабиринт выходит на территории гладиаторов? Тогда почему они до сих пор не воспользовались возможностью и не сбежали из рабства?- спросил Крушила.
        -Чтобы сбежать через Лабиринт, надо уметь им пользоваться. Попытки уйти через него вслепую оборачивались гибелью в страшных муках. Человека просто выворачивало наружу. Кожа и волосы уходили внутрь, а кишки и кости наоборот. Представляешь, какая эта боль. Прежде чем сдохнуть, страдалец успевал испытать все муки ада. И врагу такое не пожелаешь. Хотя вот Боркичу я бы мог,- поделился информацией Шустрик.
        -Ужасно. Но если все так страшно, то зачем мы туда сунемся. Кто умеет управлять Лабиринтом?- чувствовалось, что Крушиле не очень нравилась идея лезть в самое пекло.
        -Я умею работать с Лабиринтом. Доводилось ранее. И как ты заметил, мы-то с Волком живы и здоровы, хотя уже однажды прошли сквозь него,- сказал Шустрик.
        Серега внимательно слушал беседу, сам же размышлял о том, что не знал до этой минуты об опасностях, которые таил в себе Лабиринт. Когда они шли через него в первый раз, то ни о чем таком и не думали. Лех Шустрик вел их за собой, а они слепо следовали за поводырем. Если бы он тогда знал, что с ними может вытворить Лабиринт, сунулся бы в него? Вот в чем вопрос.
        -Хорошо, вот мы оказались в замке, под горой. Что дальше? Гладиаторы вряд ли нам обрадуются? Что делать будем?- спросил Крушила.
        Одинцов усмехнулся. Крушила конечно же знает, что надо делать в этой ситуации. Он просто пытается обтереть проблему со всех сторон, чтобы при воплощении плана в жизнь не возникло ни сучка, ни задоринки.
        -Можем попробовать пройти незамеченными. Возможно, у нас это получится. Второй вариант - поднять восстание гладиаторов. Однажды нам это удалось. Если мы провернем это дельце, то сразу же увеличим свою боевую мощь. Князя будем встречать во всеоружии,- предложил Одинцов.
        -Задумка хорошая. Думаю, что за прошедшее время наш побег успел обрасти легендами, поэтому народ с легкостью за тобой пойдет,- согласился с Серегой Лех Шустрик.
        -До Вышеграда двое суток пути. Как бы мы ни старались, добраться туда раньше князя мы не успеем. Стало быть, нам придется действовать осторожно. После восстания захватить замок вместе с князем и удерживать его до прихода подмоги,- произнес задумчиво Одинцов.- Нам нужно послать гонца к воеводе Глухарю, чтобы тот был в курсе плана. Потому что даже если у нас все выгорит, вряд ли мы сможем долго удерживать замок. Сподвижники князя бросят все силы, чтобы вернуть его.
        -Какие там сподвижники, основная масса будет сидеть в замке, и в ходе восстания мы с ними разберемся втихую,- высказался Крушила.- Остальные для нас не авторитет.
        -А не разумнее будет вернуться к воеводе, рассказать о Лабиринте и уже при его помощи штурмовать замок?- высказал осторожно предположение один из бойцов, сидевший неподалеку от командиров.
        -Замечание дельное и глупое. Первое, сейчас у нас есть эффект внезапности. Оказавшись в Вышеграде, князь почувствует себя неуязвимым и расслабится. Тут мы к нему и нагрянем в гости. Второе, пока войска Вестлавта подойдут к Вышеграду, князь сообразит о своем уязвимом месте и попробует закрыть Лабиринт,- произнес Крушила, всем своим видом показывая, что недоволен поведением солдата.
        -Интересное дело получается,- задумался Серега.- В замке имеются фактически ворота наружу, никем не охраняемые, ведущие в самое сердце Вышеграда. Мало кто знает, как работает Лабиринт.
        Лех Шустрик усмехнулся.
        -Что, мало таких людей?- спросил тут же Одинцов.
        -Несколько человек на весь известный мир. Лабиринт - артефакт, доставшийся нам от предков. Может, конечно, магикам известно побольше.
        -Если это так, то откуда ты знаешь, как управлять Лабиринтом?- изумился Одинцов.
        -Чудак-человек, сейчас не время и не место выяснять отношения. Придет час, и я тебе все расскажу. А пока что тебе надо знать, что даже с Лабиринтом под боком князь Боркич чувствует себя в безопасности.
        Сереге эта неожиданная скрытность Шустрика не понравилась. Хотя он понимал, что затевать серьезный разговор при Крушиле и нескольких десятках лишних ушей все-таки не стоит. Всему свое время.
        Из леса показались охотники, волочащие добычу. Настало время подкрепиться.
        * * *
        К Вышеграду они прибыли к исходу второго дня. Город выглядел обреченным. Полощущиеся на ветру родовые стяги Боркича - серые, грязные, словно выкопанные из каких-то замшелых прабабкиных сундуков - не поднимали боевой дух защитников города, знающих о приближении вражеской армии. Люди сновали по крепостным стенам, занимаясь повседневными делами. Медленно втягивались в городские ворота повозки с провиантом, дровами и оружием. На всех воротах были усилены караулы, а возле северной и южной башен в небо были подняты воздушные шары, в которых сидели наблюдатели. В их задачу было поставлено внимательно осматривать горизонт, и при приближении вражеской армии поднять тревогу. Но, несмотря на все эти приготовления, горожане чувствовали себя далеко не лучшим образом. Они уже знали, что войско князя по всем фронтам потерпело поражение, и понимали, что рано или поздно враг подойдет к городу. Осада может продлиться сколь угодно долго, но война все равно проиграна. Земли княжества Боркич уже принадлежат Вестлавту. Так какая разница сколько месяцев выстоит Вышеград.
        Серега читал пораженческие мысли на лицах защитников города. Вооружившись биноклем, он стоял на окраине леса и разглядывал столицу павшего княжества. Серега готов был побиться об заклад, что солдаты княжества размышляют о том, чтобы открыть ворота вестлавтцам и выдать им Болеслава Боркича. В народе его не сильно любили, и это еще мягко сказано. Какой прок умирать за князя, который довел страну до такого упадка, а также добровольно открыл границы степнякам.
        Одинцов отнял от глаз бинокль и убрал его в седельную суму. Больше тут ничего интересного не было. Пора возвращаться в лагерь. Надо узнать, как обстоят дела у Леха Шустрика. Он уже битый час искал вход в Лабиринт. В прошлый раз они покидали эти леса в большой спешке. Кто же знал, что им придется вернуться.
        Вскочив в седло, Серега пришпорил коня. Через несколько минут он выехал к лагерю, где его встретил довольный жизнью Крушила.
        -Кажись, нашли, командир!- тут же доложил он.
        Одинцов спешился и отдал поводья ближнему солдату.
        -Это хорошо. Собирай людей. Откладывать операцию не будем. Начнем немедленно. В лагере оставь человек десять, чтобы охраняли коней. Полтора десятка пойдет внутрь замка.
        Крушила коротко кивнул и бросился исполнять приказ. Серега направился к Леху Шустрику, который собрал вокруг себя пятерых солдат и о чем-то увлеченно им рассказывал.
        -Поставленная задача выполнена, командир,- доложил, ухмыляясь, Шустрик.
        -Как все прошло? Проблем не будет?- спросил Серега.
        -О чем ты? Какие проблемы? Боркич даже не ожидает от нас такого удара.
        -Ты настолько в этом уверен? Он не мог нам ловушку поставить, в которую мы бездумно вляпаемся?
        Шустрик сокрушенно покачал головой.
        -Ну что с тобой делать. Даже не знаю. Я хорошо разбираюсь в Лабиринте. Такую ловушку я бы сразу почувствовал. Так что не извольте беспокоиться. Все сделаем в лучшем виде.
        -Тогда не будем тянуть время. Выступаем,- приказал Серега.
        В лесу они все-таки задержались еще на четверть часа. Крушила отбирал солдат для отряда вторжения, отдавал последние приказы остающимся. Когда с последними делами было покончено, они выступили.
        Без помощи Леха Шустрика вход в Лабиринт они никогда бы не нашли. Серега смутно помнил, на какой опушке леса они оказались, когда бежали из крепости, но даже если бы он точно привел их к этому месту, то открыть вход у него бы не вышло. Для этого нужно было обладать специальными знаниями. Откуда, интересно, Леху Шустрику все это известно.
        Неприметная опушка леса, окутанная снегом, три чахлых дерева с голыми поникшими ветками. Ничем не примечательный зимний пейзаж, возле которого остановился Лех Шустрик. Что он там делал, Серега не разобрал. Это больше всего походило на колдовство. Наверное, именно так и воспринимали его манипуляции люди, подобные Крушиле, но Одинцов точно знал, что в этом мире нет никакой магии. Любое явление, кажущееся волшебным, находило при тщательном исследовании свое объяснение.
        Шустрик покружился на полянке, словно выискивал правильное место, наконец остановился, воздел руки над головой, яростно что-то зашептал и замахал руками, словно заправский шаман. Пространство перед ним начало кривиться, словно что-то изнутри прорывалось наружу. Наконец, реальность стала закручиваться в воронку, и перед изумленными глазами солдат повис пространственный портал, искомый вход в Лабиринт.
        -Принимайте работу, командир,- оглянулся на Одинцова Лех Шустрик.
        Серега одобрительно кивнул.
        -За мной, ребята!- сказал он и первым шагнул в портал.
        На мгновение перед глазами помутилось, но вскоре ощущение прошло. Серега остановился, протер глаза и обнаружил, что находится в начале длинного туннеля, погруженного в сумерки. Один за другим из воронки портала появлялись волчьи солдаты. Первым после командира появился Лех Шустрик, за ним Крушила, а затем один за другим остальные бойцы.
        Леху Шустрику уже доводилось бывать в Лабиринте, поэтому он не удивлялся увиденному. Остальные же солдаты словно позабыли, зачем они сюда пришли. Глазели по сторонам, позабыв обо всем на свете. И ведь было на что посмотреть. Древние стены Лабиринта были густо покрыты какими-то письменами, которые словно бы светились изнутри.
        Серега прикрикнул на бойцов, выведя их из оцепенения. Надо двигаться дальше. Первым пошел он, за ним Лех Шустрик и Крушила. Спину им прикрывали остальные воины. Окружающий пейзаж менялся несколько раз. Каждый раз перед этим событием возникало ощущение, что они двигаются сквозь густой вязкий кисель, который изрядно замедлял движение. Наступал предел торможения, а затем они точно прорывали невидимую мембрану и оказывались на новом уровне. Все вроде бы оставалось прежним, только письмена менялись на абстрактные рисунки, молочный сумрак сменялся фиолетовым свечением, а затем уступал место изумрудному мерцанию.
        Серега не удивлялся ничему увиденному. Однажды он уже проходил по этим туннелям. С того времени они ничуть не изменились. Солдаты же таращились по сторонам, испытывая трепет перед магией древних, которые были способны создать такое чудо.
        Наконец, новый виток и преодоление пространственной мембраны вывело Волчий отряд в тренировочную залу под горой. Здесь ничего не изменилось с того времени, когда Серега с поднявшими бунт гладиаторами сбежал из клетки. Все те же ринги для тренировок, все те же качалки для наращивания необходимых мускулов. На трех аренах сражались гладиаторы, оттачивая свое мастерство. Несколько тренажеров были заняты. В зале было немного народу. На первый взгляд пара десятков вряд ли наберется.
        При появлении из Лабиринта чужаков движение в зале постепенно затихло. Первыми перестали лязгать железом тренажеры. Качающийся народ увидел рыцарей в доспехах, отмеченных оскаленной волчьей мордой, и сразу почувствовали неладное, но не спешили хвататься за оружие. В конце концов, они всего лишь гладиаторы, не их дело защищать имущество хозяина. К тому же если затеется какая-то заварушка, возможно, удастся втихую смыться на волю. Следом за качающимися почувствовали неладное сражающиеся на аренах бойцы. Один за одним, они опускали мечи, поднимали забрала и оглядывались на пришельцев. Никто из них не собирался лезть в драку с незнакомцами. К тому же волчий символ на доспехах чужаков что-то им напоминал. Только никто из них никак не мог об этом вспомнить.
        Серега застыл на месте. Застыли столбами и его солдаты. Никто из них не знал, что делать дальше. Они встали в два ряда, готовые отразить любую атаку, но ее не было. Повисло тягостное молчание, которое было разрушено внезапно появившимися из боковых коридоров стражниками Боркича. Были среди них и надсмотрщики из свободных, которые выслужились из рабов и получили свободу за то, что продали своих и всегда были рады прогибаться перед высоким начальством. Четверо стражников и пять надсмотрщиков, видно, почуяли неладное, услышав подозрительную тишину в тренировочном зале. Они мигом сориентировались в ситуации и бросились на чужаков.
        Глупый поступок. Что они могли сделать против полутора десятка вышколенных, прошедших через кровопролитные сражения солдат. Драка закончилась не начавшись. Боркичи ничего не успели сделать, как оказались убитыми.
        Гладиаторов встревожило увиденное. Еще никогда под горой не происходило ничего подобного. Они, конечно же, слышали о войне с княжеством Вестлавт, ходили слухи, что их хозяин проигрывает сражение за сражением, но увидеть перед собой вражеских солдат никто из них не ожидал. Да и что это за волчья голова, которая смутно о чем-то напоминала им. Кто-то что-то рассказывал об этом символе.
        Пауза явно затягивалась, при этом с каждой минутой напряжение нарастало.
        Одинцов не знал, что делать. Бросаться в сражение? Глупо. Гладиаторы ничего плохого ему не делали. К тому же еще совсем недавно он и сам был на их месте. Выходил на арену кровь лить на потеху публики. Только они за просто так их наверх не пропустят. Кто-нибудь да обязательно встанет на пути, но им делить нечего. И тут Серега понял, как надо поступить, но Лех Шустрик его опередил. Он шагнул вперед, стянул с головы шлем, окинул гладиаторов задорным взглядом и зарычал во всю глотку:
        -Эй, народ, что столбом встали, своих не узнаете?!
        Подгорные бойцы неуверенно переглянулись между собой. Этот чужак очень странно себя повел. Отчего он так самоуверенно нагл и почему причисляет себя к гладиаторам?
        -Привет вам от Дорина. Помните еще старого своего Смотрящего? Карим и Жар, Бобер и Клод, Вихрь и Хорст вам также привет передают.
        Лица гладиаторов вытянулись, когда они услышали знакомые имена. Откуда вражеский солдат мог знать их былых товарищей, с которыми они долгие годы тренировались вместе, делили пайку и кров, но и бились на одной арене на потеху богатой публике.
        А Лех Шустрик не унимался:
        -Они о вас помнят, потому и удивляются, отчего вы, здоровые лбы, до сих пор в рабстве у Болеслава ходите. Не слышали, что ли, как вестлавтцы его песочили направо и налево. У князюшки больше ничего не осталось, только вот этот город и замок. Жалкое подобие былого величия. Скоро ему не на что будет рабов кормить, и он просто передушит вас, пустив под гору ядовитый газ. Так уже бывало давно, и вы об этом знаете. Нерадивых рабов душили газом во сне. Зачем кому-то лишние трудности. Вы хотите для себя такой участи?
        Лица рабов вытягивались в недоумении. Раньше эта простая мысль до них не доходила. Если дом рушится, то первым делом балками и камнями убивает самых слабых его обитателей, которые не в состоянии самостоятельно о себе позаботиться.
        -Ваши друзья взяли свою судьбу в свои руки и подняли бунт. Они выбрались из-под горы. Их повел за собой молодой гладиатор Волк. Вы помните такого?
        Серега ухмыльнулся в усы. Ловок Лех Шустрик, ничего не скажешь. Ему бы не по карманам чужим лазить, а в политики идти, с трибуны людской массой управлять.
        Гладиаторы зашумели. Конечно же они помнили молодого раба Волка, которому удалось поднять восстание и вывести за собой с десяток бойцов. Они смотрели на доспехи чужаков и начинали понимать, откуда им знакома эта волчья морда. Даже сюда с воли доходили истории о Волчьей сотне, рвущей на куски солдат князя Боркича. Вот кто эти чужаки. Они из легендарного отряда. Уж не тот ли молодой раб Волк ими командует. Гладиаторы смотрели на чужаков и не верили своим глазам. Как такое возможно? Может ли бывший раб стать одним из самых известных военачальников срединного мира? Разве такое раньше было? Но до этого никому не удавалось вырваться из подгорного мира на свободу. Ну почти никому, если быть честным. А Волку удалось.
        -Так вы помните раба Волка, вырвавшего себе и своим друзьям свободу?
        Гладиаторы одобрительно зашумели.
        -Он помнит о вас. Он вернулся под гору, чтобы вывести вас на волю.
        Лех Шустрик скользнул в сторону и показал руками на Одинцова.
        Серега почувствовал себя не в своей тарелке. Похоже, ему придется еще раз поработать Спартаком. Иначе до Болеслава Боркича они не доберутся.
        Он вышел вперед, снял шлем с головы и тряхнул гривой волос.
        Гладиаторы притихли. Они напряженно всматривались в заросшее густой бородой лицо, пытаясь узнать в нем молодого гладиатора Волка. Серега почувствовал вновь нарастающее напряжение. От того, узнают они сейчас его или нет, зависит успех всей операции.
        Вдруг, раздвинув канаты, с арены спрыгнул боец в глухом шлеме с двумя мечами в руках. Оружие он вложил в ножны, откинул забрало и громко заявил на весь зал:
        -А ведь точно это Волк. Зуб даю, что Волк. Вернулся, значит. Своих не забыл.
        Эти слова разрушили плотину напряжения. Гладиаторы зашумели, подались поближе к чужакам, которые в одну секунду стали своими.
        -Братья, вооружайтесь!- призвал Серега.- Мы должны захватить князя, иначе нам не выбраться отсюда. Хватит. Время его правления прошло! Настало наше время! К оружию, братья!
        Одинцов внутренне поморщился. Он всегда терпеть не мог пафосных речей, а уж в этом случае уровень пафоса просто зашкаливал. Ему всегда казалось, что подобные речи насквозь лживы, и все это чувствуют. Но, к его удивлению, гладиаторы послушались его призыва. Те, кто был вооружен, остались в зале, остальные бросились к оружейной. Некоторые бойцы метнулись к казармам, поднимать остальной народ.
        -Кажись, получилось,- осторожно, сквозь зубы выдавил Лех Шустрик и подмигнул Одинцову.
        Серега ответил ему тем же. Если бы они прорывались наверх небольшим отрядом, могли бы увязнуть в коридорных боях, а тем временем Боркич попытался бы скрыться из крепости. Но теперь волна восстания рабов поднимет их на самый верх. Пока стражники будут воевать с бунтарями, пытаясь загнать их назад в подвалы, Волчий отряд найдет и пленит князя Боркича, и никто им не сможет в этом помешать.
        Так неожиданно для себя Сергей Одинцов встал во главе войска восставших рабов.
        Глава 17 Князь
        В считаные минуты подгорное царство было охвачено стихийным восстанием рабов-гладиторов.
        Оружейные комнаты были буквально выпотрошены до последнего ножа. Ощетиненная клинками, булавами, секирами и копьями толпа смела вставших у них на пути стражников, которым выпал страшный жребий нести дежурство в эту ночь. Никто такого не ожидал. Никогда еще гладиаторы не восставали против своих хозяев. Зачем? Под горой они находились при деле. Пускай и не свободные, выступающие на потеху богатой знати, но при этом зарабатывающие себе на дальнейшую жизнь, которая начнется после того, как удастся внести за себя выкуп и уйти на пенсию. Какая-никакая, а работа. Разве на воле лучше? В прошлой жизни у многих из них не было даже постоянного куска хлеба за душой, не то что родного крова. Но в этот момент ни о чем таком они не думали. Слова вернувшегося Волка пробудили в них жажду бунта.
        Серега сразу понял - управлять этой толпой не получится. Она уже зажила по собственным правилам, подчиняясь только одному звериному хаосу. Но ему это было на руку. Под ее прикрытием, под шумок, им удастся пробраться на верхние ярусы крепости, отыскать и захватить князя. Большая часть оставшихся преданными ему людей будет брошена на усмирение бунта. С теми же, кто останется охранять Боркича, они справятся. В этом Серега был уверен.
        Опьяненная бунтом толпа вырвалась за пределы гладиаторских уровней и хлынула вверх по лестницам туда, где их ждала свобода. Конечно, они могли бы воспользоваться Лабиринтом. Если бы вспомнили, что Волк с отрядом пришел именно оттуда. Через Лабиринт и свобода ближе. Но подгорные жители настолько свыклись с мыслью, что наследие предков недоступно для использования, что даже не подумали о нем. К тому же наверх их звала жажда крови.
        Серега с товарищами шли в первых рядах восставших. Длинные извилистые коридоры привели их к каменной лестнице, спиралью поднимающейся наверх. По ступенькам одновременно плечом к плечу могли идти три бойца. И начался подъем, оказавшийся на удивление крутым. Лестница, казалось, никогда не кончится. Если бы по ней поднимались простолюдины или изнеженные аристократы, то уже давно бы мучились от одышки и ломоты в ногах. Но гладиаторы и волчьи солдаты привыкли к физическим нагрузкам, поэтому, не сбавляя темпа, бежали вперед.
        Наверху их уже ждали. Разом с десяток арбалетов разрядили по наступающим бунтарям. Мертвецы покатились по ступенькам под ноги поднимающимся. Пришлось насторожиться, чтобы не оказаться сбитым с ног. Несколько человек все же споткнулись о катящиеся тела, упали и полетели вниз, словно шары для боулинга, сбивая людей-кегли на своем пути.
        Серега избежал этой участи. Удалось разминуться с одним телом, с другим, и подняться еще на несколько ступенек выше. Краем зацепило Шустрика. Он покачнулся, но Одинцов вовремя ухватил его за руку и дернул на себя, избавляя от падения.
        Вторая арбалетная волна покосила наступавших, но на перезарядку арбалетов времени не осталось. И уже гладиаторы смяли строй стражников, заградивших выход на новый уровень. Залязгали столкнувшиеся мечи, полилась кровь. Солдаты ничего не могли противопоставить наступающим бунтарям. Для того чтобы остановить разъяренную толпу, их было слишком мало. Пара десятков отважных солдат против нескольких сотен. Они были обречены с самого начала.
        Серега даже не пустил меч в дело, как все было закончено. Он видел только изуродованные мертвые тела в доспехах боркичей, по которым они шли вперед, словно по мостовой. Молодые, застывшие в гримасе боли и отчаянья лица, но все же полные решимости стоять до конца, не изменять присяге на верность. Дураки. Какие же они дураки, хранить верность чудовищу, готовому выжечь все свои земли, лишь бы они не достались врагу, отдать своих крестьян на растерзание упаурыкам, чтобы только получить несколько лишних сотен солдат в свою армию. Мразь какая.
        Длинный коридор привел гладиаторов в просторную пустынную залу, в центре которой стояла высокая арка. Серега помнил, что ее называют Чистой. Там за ее пределами начиналась жилая территория княжеского дворца, куда можно было пройти только людям с чистой кровью. Рабам же вход был закрыт. При поступлении в подгорный мир им ставили метку, по которой Арка легко распознавала - свободный человек или нет. Обогнуть сооружение нельзя, дорогу преграждала невидимая силовая стена. Единственный путь - подвергнуться проверке. Если же раб попытается проникнуть на территорию хозяев, то тут же включается сирена, вызывающая к месту происшествия стражников. Судьба смельчака незавидна. Никто больше не видел их. Правда, за последние годы никто и не пытался влезть в княжеские покои. Вот только Лех Шустрик да Серега Одинцов набрались смелости, но им тогда ничего не угрожало. Каким-то образом Шустрику удалось блокировать метки, и сирена не включилась. Княжеский дворец они застали врасплох, обнесли сокровищницу, после чего с десятком гладиаторов сбежали через Лабиринт на свободу. Как, кажется, давно это было.
        Разъяренная толпа бунтарей не обратила на Арку Чистоты никакого внимания. Они прошли сквозь нее. Звук воющей сирены покатился по княжеским покоям, пробуждая спящий сытый мирок. Сирену тут же отключили. Воины Боркича и так знали о случившемся. Они уже ждали восставших на выходе из Чистой Залы.
        Гладиаторы показались в начале длинной анфилады, пронизывающей просторные залы, поражающие богатым убранством. Притаившиеся в следующем помещении стражники встретили их слитным залпом десятков арбалетов. Стоны и крики раненых и умирающих никто не заметил. Толпа смяла их, накатила на солдат. Завязался бой.
        Серега со своими людьми держался в стороне, стараясь лишний раз меч в дело не пускать. Его задача найти князя, а не участвовать в потасовках. Но все же несколько раз им приходилось вмешиваться в драку. Что могли противопоставить им, прошедшим ни одно сражение опытным бойцам, кабинетные солдаты, которые за свою жизнь другой службы, нежели охрана дворца, и не видели.
        Умудренные жизнью ветераны большей частью остались на Красных полях, брошенные на гибель бежавшим предводителем.
        Толпа бунтарей рвалась вперед, но Серега знал, что у них разные дороги. Надо было срочно уходить в сторону и искать другой путь в сердце княжеского дворца. Но вот только подходящего момента как не было, так и нет.
        Четыре залы остались позади, орда гладиаторов сражалась за обладание пятой залой, когда неожиданно княжеские солдаты обратились в бегство. Такого поворота событий никто не ожидал. Ошалевшая от радости толпа понеслась за ними. Миновала пятую залу, оказалась в шестой, и тут началось такое, что никто из них не ожидал. Как только толпа рабов достигла середины помещения, огненные лавины хлынули на них со всех стен. В короткое мгновение княжеские покои превратились в огненную ловушку. Все, кто успел вбежать в шестую залу, были обречены. Первые ряды жадное пламя слизнуло и не заметило. Стоящие с краю вспыхнули, в ужасе и боли они попытались спастись, бросились назад к соратникам. Мечущиеся из стороны в сторону живые огненные факелы истошно кричали, роняли пламя на ковры, паркет, пачкали огнем стены и собратьев, на кого сослепу натыкались.
        Шестая зала оказалась охвачена пламенем. Пройти сквозь нее нельзя. Охрана крепости попыталась отрезать бунтарей от других помещений дворца. Иного пути вперед не было. Может быть, стражники наивно предполагали, что столкнувшись с ловушкой, гладиаторы напугаются, весь запал схлынет и после этого их удастся загнать назад под гору. Но они жестоко ошиблись.
        Первый испуг прошел быстро. Рабы справились со своим страхом. Толпа, казалось, еще больше озверела. Раз нет прохода, то, стало быть, его надо прорубить. Как там Петр Великий завещал. Гладиаторы бросились на стены. Полетела под ноги дорогая посуда, посыпались со стен картины, рухнули шкафы, чуть было не задавив нескольких зазевавшихся рабов. Заработали мечи и топоры, жадно вгрызаясь в драпированную тканями стену. Во все стороны полетели щепки.
        Серега с волчьими солдатами держался в стороне, ожидая, когда гладиаторы проложат им путь на волю. Охваченную жаждой крови и справедливости толпу не удержать в клетке, и вскоре деревянная стена рухнула под натиском гладиаторов. Людская масса покатилась вперед, ища на ком можно выместить свой праведный гнев.
        Волчьи солдаты подались было в пролом, но были остановлены властным приказом Одинцова:
        -Погодь!
        Настала пора расходиться в стороны. Пусть восставшие продолжают бунт, громят помещения, убивают стражников. Их пути разошлись. Теперь надо найти Болеслава Боркича и закончить эту войну. Обезглавив вождя, можно остановить никому не нужное сопротивление.
        Дождавшись, пока основная масса выберется через пролом наружу, Серега махнул рукой, призывая бойцов следовать за ним. Волчий отряд миновал обломки рухнувшей стены, и они оказались в картинной галерее, увешанной портретами героических предков князя. Славная династия, и какой позорный и жалкий ее финал.
        Увидев всю эту знать на стенах, гладиаторы обезумели и накинулись на портреты Боркичей. Картины полетели на пол под ноги рабам. Мечи и топоры рубили холсты, уничтожая память веков.
        В этом безумии Одинцов участвовать не хотел. Отчего-то он сразу вспомнил большевиков, которые брали Зимний дворец. Сколько драгоценных вещей они погубили в порыве пролетарской ненависти, сколько шедевров мирового искусства они растоптали своими грязными сапогами. Может, это, конечно, было и не так, но, если судить по старым советским картинам, без вандализма не обошлось.
        Из картинной галереи вело несколько выходов. Высокие золоченые двери с массивными литыми ручками указывали направление. Серега осмотрелся по сторонам и выбрал выход, который отчего-то не привлек внимание рабов. Он бросился бегом наружу, оставляя позади безумие разрушения.
        Охрана дворца не была готова к стихийному бунту. Они даже не потрудились закрыть двери, чтобы хоть как-то сдержать продвижение толпы. Вырвавшись из картинной галереи, они оказались лицом к лицу с десятком стражников. Еще совсем мальчишки, они стояли на пороге зала, боясь идти внутрь, знали, что их там ждет. Они оказались не готовы к тому, что на них выскочит отряд вооруженных до зубов солдат с волчьими оскаленными мордами на доспехах. Одно дело - сражаться с гладиаторами, другое - встать на пути у рыцарей.
        Одинцову удалось застать стражников врасплох. Заработали мечи, затрещали под ударами вражеские доспехи. В считаные минуты все было законченно.
        -Лех, где может ныкаться этот орк?- спросил Серега, оглядываясь по сторонам, словно в надежде увидеть князя, прячущегося за портьерой.
        -Повтори, чего ты сейчас сказал?- переспросил Шустрик.
        -Нам нужен Боркич. Где нам его искать?
        -Есть соображения,- обнадежил друга Лех и бросился бегом в сторону парадной мраморной лестницы, ведущей на верхний этаж.
        Волчий отряд последовал за ним.
        Лех Шустрик уверенно шел по коридорам и залам, словно ищейка, взявшая след. Серега с подозрением смотрел ему в спину. Откуда он все знает? Такое впечатление, что он уже здесь был и не раз бродил по княжескому дворцу. Когда все это закончится, пройдоха не уйдет от серьезного разговора. Либо он все объяснит, либо пусть проваливает к чертям собачьим. Одинцов не любил, когда из него делали дурака, а сейчас у него складывалось впечатление, что его просто втемную используют. Одно верно - Лех Шустрик не так прост, как кажется, и знает куда больше, чем говорит.
        Залы сменялись одна за другой, поражая солдат размерами дворца. Шум восстания рабов сюда не доносился. Могло сложиться впечатление, что вокруг ничего не происходит. Жизнь все так же течет мирно и размеренно, не пряча за пазухой увесистый камень, которым намеревается вскоре размозжить окружающим головы.
        -Осталось чуть-чуть. Приготовьтесь. Уверен, князь здесь,- сообщил Шустрик.
        Солдаты подобрались, предвкушая бой.
        На пороге новой залы их уже ждали с десяток тяжеловооруженных рыцарей. По сравнению со стражниками, пытавшимися сдержать натиск восставших рабов, сразу было видно, что перед волчьим отрядом стоят профессионалы, прошедшие горнило не одной войны. Лица скрыты глухими забралами, только глаза сверкают из прорезей в шлеме, круглые щиты украшает герб княжества - стоящий на задних лапах лев, украшенный золотой короной.
        Рыцари первыми вступили в бой. Не говоря ни слова, они набросились на пришельцев, намереваясь покончить с ними тотчас. Они не ожидали яростного отпора, который оказали волчьи солдаты.
        На Одинцова сразу напали двое рыцарей. Они яростно бились, не давая Сереге ни секунды роздыха. Он только и успевал парировать удары. Все атаки, которые попробовал провести сам, разбивались о неприступные щиты. Так можно долго провозиться. Сразу стало ясно, что рыцари сдерживают их продвижение, пока сподвижники князя пытаются вывести его из захваченного здания. Этого нельзя было допустить. Если Боркич скроется, где его потом искать? Уж не в Железных ли землях? Хотя вряд ли магики станут поддерживать неудачника.
        Серега попытался провести обманную комбинацию, заставить рыцарей раскрыться, чтобы покончить с ними, но на его движения они не купились.
        Одинцов же получил сильный удар краем щита в грудь. Его откинуло назад. Солдаты ринулись ему навстречу и остановились как вкопанные, когда в грудь им ударил «солнечный зайчик». По-другому это явление Серега назвать бы и не мог. Желтое мечущееся из стороны в сторону пятно, которое в считаные секунды разрушило броню рыцарей и добралось до их не прикрытых ничем тел. Как же они кричали от боли. Выронив мечи и щиты, они упали на паркетный пол, выли и катались, пытаясь сбить с себя «солнечный зайчик», но прожорливое пятно поставило финальную точку в их жизни, только после этого исчезло.
        Страшная смерть рыцарей на время остановила бой. Обе стороны стояли и смотрели на то, что происходило с несчастными. «Солнечные зайчики» произвели сильный психологический эффект на оставшихся в живых врагов. Никто из них не хотел так умирать.
        Интересно, а откуда появились эти «солнечные зайчики»? Серега оглянулся, пытаясь найти источник нового оружия, и обнаружил хитро улыбающегося Леха Шустрика, что-то прячущего в рукаве. Почему-то Одинцов уже ничему не удивлялся.
        Сопротивление княжеских защитников было быстро сломлено. Они все еще оставались под впечатлением от страшного оружия и сопротивлялись вяло, большей частью защищаясь. Несколько солдат дрогнули и обратились в бегство. Остальные стояли до последнего и полегли на пороге новой залы.
        Переступив через мертвецов, волчьи солдаты вошли внутрь. Они оказались в большой оружейной комнате. На коврах, драпировавших стены, было развешано различное холодное оружие: мечи и кинжалы, кривые степные сабли и тяжелые секиры. Справа ровной шеренгой стояли доспехи разных эпох и конструкций. В дальнем левом углу располагалось металлическое устройство, чем-то отдаленно напоминающее пулемет
«Максим». Приглядевшись, Серега понял, что это одна из моделей стреломета.
        В оружейной никого не было. Неужели князю все-таки удалось скрыться. Приглядевшись, Одинцов обнаружил, что единственный выход из помещения они плотно перегородили. Тогда куда делись испуганные «солнечными зайчиками» рыцари? Они бежали в эту залу и растворились в ней. Значит, здесь где-то имеется потайной ход.
        Лех Шустрик, видно, тоже об этом подумал. Он уверенно направился к станине со стрелометом, поколдовал над ней, что-то дернул на себя. Раздался тихий скрежет и часть стены с рыцарскими доспехами приоткрылась. Тотчас из образовавшегося прохода ударили арбалетные болты. Солдаты стреляли вслепую, поэтому большая часть стрел ушла в противоположную стену, так и не найдя жертву, но несколько все же попало. Трое солдат с пробитыми доспехами упали на пол. Их дни были сочтены. С такими ранами не живут.
        Одинцов ткнул мечом в проход, отправляя на штурм неизвестности солдат. Пока враги перезаряжают арбалеты, у них есть маленькая фора. Он и сам последовал за своими бойцами.
        Тайная комната, в которой они оказались, была точной копией оружейной, и была вся заполнена вражескими рыцарями. Из-за их спин выглядывал испуганный князь Болеслав Боркич. В нем больше не оставалось ничего от того человека, который приехал в городскую тюрьму Рибошлица покупать для своего ристалища рабов. Куда-то подевался весь лоск и надменность, ушла в тень самоуверенность и важность. Перед Серегой предстал трясущийся за свою жизнь червяк, ждущий очереди быть усаженным на крючок.
        Завязался бой. Каждый в этой зале знал его исход, от этого боевого задора у вражеских солдат не прибавилось. Тяжело биться, зная, что твое дело неправое и ты обречен на гибель.
        Серега в драку не лез. Его цель - князь. Пока телохранители еще плотно стояли между Одинцовым и Боркичем, но волчьи солдаты вовсю трудились, чтобы исправить это недоразумение. Болеслав чувствовал приближение неминуемой смерти. Его бледное, исхудалое за последние тяжелые месяцы лицо мелко тряслось, жидкая бороденка топорщилась, словно наэлектризовалась, глаза испуганно бегали из стороны в сторону. Князь стоял, опершись на тяжелый меч, и ждал, когда враги до него доберутся.
        Наконец солдаты пробили брешь в рядах телохранителей князя и расступились в стороны, пропуская вперед командира Волка. Серега шагнул вперед, поигрывая мечом и не сводя глаз с князя. В этот момент Боркич собрался, куда-то пропал весь испуг, во взгляд вернулась былая решительность и сила. С таким противником не грех сразиться. Иначе это был бы не поединок, а жалкое избиение.
        Серега первым атаковал Боркича. Князь с легкостью парировал удар Одинцова, отвел его меч в сторону и ударом сапога в грудь откинул от себя противника. Волк упал на пол и чуть было не схлопотал мечом в голову. Болеслав решил расколоть чужака, словно тугую березовую колоду. Серега ушел из-под падающего лезвия, подсек ноги князя и свалил его на пол. Раз игра пошла не по-благородному, то и мы не станем строить из себя высоких лордов, решил для себя Сергей. Не давая князю опомниться, он навалился на него сверху, вырвал меч из рук и откинул в сторону. Четкий прямой хук в челюсть окрасил разбитые губы Боркича красненьким. Одинцов, не задумываясь, снова впечатал кулак в челюсть князя. Голова бывшего повелителя Вышеграда моталась из стороны в сторону, пока Серега его избивал. Князь уже не сопротивлялся. Короткий прилив сил и решимости идти до конца иссяк. Внутренние резервы были вычерпаны до дна. Теперь Боркич напоминал поломанную куклу, которую дешевле выбросить на костер, чем починить.
        Серега понимал, что увлекся, но не мог никак остановиться. Он видел перед собой тех людей, чьи жизни своими или чужими руками отобрал Боркич. И ему хотелось отомстить за каждого, пусть хотя бы и раз саданув подлецу в челюсть. Лицо князя теперь представляло гнилую грушу. Густо покрытое кровью, содранная во многих местах кожа, выбитые зубы. Страшная маска, отдаленно напоминающая человека.
        Вероятно, Серега избивал бы мерзавца, пока не убил бы его вконец, но кто-то подхватил его под руки и с легкостью отшвырнул в сторону. Одинцов даже ничего понять не успел. В полете потерял меч, шваркнулся об стену и упал на пол.
        Обезоруженный Сергей поднялся на ноги и взглянул на того, кто ему помешал расправиться с князем. Возле поверженного Боркича стоял человек, закутанный в черный плащ с капюшоном. Плотная ткань его одежды была покрыта горящей красным вязью магических формул. Почему-то Одинцов не удивлялся. Без вмешательства магика здесь не могло обойтись.
        Никто ничего не успел сделать. Магик словно бы размазался по ткани реальности, с такой скоростью он двигался. Один за другим падали рыцари Боркича и волчьи солдаты. Летели в стороны отрубленные руки и головы, падали мертвые тела. Если магика не остановить, то вскоре в комнате никого не останется в живых. Солдаты пытались обороняться, но все было бесполезно. Он двигался слишком быстро. За ним было не успеть.
        Серега заскрипел зубами от бессилия. Какая ирония судьбы, дойти до самого конца, чтобы так глупо погибнуть. В этот момент Лех Шустрик явил миру своих
«солнечных зайчиков», которые и для магика оказались полной неожиданностью. Наткнувшись на них, враг резко остановился, выйдя из режима ускорения. Он словно бы столкнулся с бетонным столбом на огромной скорости. Капюшон слетел с головы, обнажая лысину, испещренную татуировками. В кровавых глазах застыло изумление. Магик посмотрел на грудь, туда, где выплясывал «солнечный зайчик», попытался стряхнуть его руками, но тотчас лишился пальцев, а затем и ладоней. Он дико закричал, в то время как «солнечный зайчик» вгрызался в глубь его тела.
        Магик рухнул на пол, забился в агонии и вскоре затих.
        Серега медленно направился к мертвецу. По пути он подобрал свой меч. На всякий случай он отсек голову магику. Видел уже, как представители этого подлого племени из мертвых восставали. Потеряв интерес к татуированному, Волк доковылял до князя. Боркич еще дышал. Он смотрел безумными глазами в потолок и пускал кровавые пузыри. Недолго ему осталось.
        Магик появился не случайно. Он пришел не защитить своего протеже, а зачистить концы. На самом старте ускорения он вспорол живот князю, и теперь тот умирал в страшных мучениях.
        -Кажется, все,- устало произнес Сергей и посмотрел на Леха Шустрика.
        Тот обессиленно сел на пол, пряча в руках какой-то излучатель.
        Одинцов окинул взглядом залу. Большая часть волчьих солдат полегла от рук магика. В живых осталось пять человек и Крушила. Последнее радовало особенно. Нравился Сереге этот добродушный деревенский увалень. Княжеские рыцари погибли все до единого.
        Серега перевел взгляд на Болеслава. Глаза Боркича молили о пощаде. Он просил прикончить его, избавить от мучений. Но у Одинцова не поднялась рука. Скольких ни в чем не повинных душ загубила эта гнида. Он не заслужил легкой смерти.
        -Пошли отсюда!- сказал Волк.- Нам еще открывать ворота победителям.
        Волчьи солдаты последовали за своим командиром. Война между Вестлавтом и Боркичем закончилась.
        Глава 18 Правда
        -Может, ты все-таки объяснишь, что, черт возьми, происходит?- спросил Серега Одинцов, опускаясь в мягкое кресло.
        -А что тут объяснять? Неужели ты сам ничего не понял?- ехидно ухмыльнувшись, спросил Шустрик.
        -Слышь, ты мне тут не темни. Рассказывай все как есть. Хватит со мной играть,- раздраженно потребовал Серега.
        Круговорот событий последних дней изрядно его вымотал физически и эмоционально. Князь Болеслав Боркич умер от рук магика, пришедшего убрать ненужных свидетелей. Он попытался уничтожить сотника Волка, но оказался бессилен перед хитроумным и запасливым Лехом Шустриком, и также погиб. Вышеград встретил вестлавтскую армию отрытыми воротами. Простой люд рукоплескал завоевателям, и это не могло не удивлять. Последние оставшиеся преданными старому князю солдаты были окружены. Видя, что сопротивление бесполезно, они бросили оружие и сдались. Воевода Глухарь занял княжескую крепость, где и праздновал победу в окружении высших военачальников вестлавтской армии. На пир звали и Одинцова, но он не пошел, сославшись на нездоровье. На деле ему хотелось встретиться с Волчьей сотней, прибывшей в город в числе последних. По словам секретаря воеводы Ключа, сотня расположилась в квартале Уварь, а десятники заняли лучшие комнаты на постоялом дворе «Вероника». Туда и направились Одинцов с товарищами, не зная еще какие печальные новости ждут его впереди.
        На пороге трактира они встретили Черноуса, который и поведал им страшные новости о гибели лучших друзей. Десятники Карим, Драмин и Колин полегли на Красных полях. Но самое ужасное, что их судьбу разделил Дорин, Смотрящий, наставник и друг Сереги. Глухая тоска навалилась на Одинцова, хоть волком вой. Хотелось пойти в кабак и напиться вусмерть. С этими людьми он делил стол и кров, испытывал нужду и радость пира. Он прошел с ними ни одно сражение, и вот теперь их нет. Большим усилием воли Серега заставил себя успокоиться. От горя его отвлекло любопытство и желание во всем разобраться, расставить все по своим местам. Именно поэтому с большим кувшином пива Одинцов и Шустрик заперлись в комнате на втором этаже и потребовали, чтобы их никто не беспокоил.
        -Друг мой, с тобой никто не играет,- вкрадчиво произнес Шустрик, при этом глаза его зловеще сверкнули. Или Сереге это только показалось.- Ты знал ровно столько, сколько тебе было позволено знать на этом уровне. Теперь я могу рассказать тебе больше. Но большие знания, большая ответственность. Ты готов к этому?
        Серега ответил незамедлительно:
        -Не тяни кота за яйца. Я хочу знать все. И в первую очередь кто ты такой?
        -Я? Лех Шустрик, твой друг. Я все-таки надеюсь, что могу еще им быть.
        -К черту, рассказывай!- потребовал Серега, делая большой глоток пива.
        Ему требовалось напиться, чтобы смыть с себя напряжение последних дней. Но сначала он должен все узнать.
        -Что из того, что ты мне рассказывал до этого, правда, а что ложь?
        Лех Шустрик усмехнулся.
        -Хорошо. Я начну сначала. Скажем так, есть группа людей, которым перестала нравиться сложившаяся ситуация в срединном мире. Как ты знаешь, он состоит из множества маленьких и крохотных княжеств, баронств и королевств. По всем законам развития эти маленькие государства должны были начать объединяться друг с другом, тем более что многие из них связывают родственные узы. К примеру, княжество Боркич и Вестлавт много веков назад были единым государством. Все предпосылки для объединения есть, но отчего-то оно не происходит. Задавшись вопросом, почему это так, мы начали анализировать ситуацию и пришли к выводу, что естественный исторический процесс искусственно тормозят. Очень долго мы пытались разобраться, кто за этим стоит и, самое главное, кому это нужно, но все наши попытки были безуспешны. Мы не видели никого, кому бы это было выгодно. Потом лишь мы поняли, как были слепы. А ведь ответ лежал у нас перед глазами. Надо было только сложить все факты в нужной последовательности.
        Лех Шустрик на время замолчал, отдавая дань уважения пиву. Пара глубоких глотков, он отставил кружку в сторону, утер с губ пену и продолжил:
        -Магики. Вот кто стоит за всем этим. Только им выгодна такая раздробленность. Потому что объедиенние привело бы к появлению крупного государства, которое не может быть слабым. Просто не может себе этого позволить. А сильное государство магикам не выгодно. Ибо рано или поздно правитель такого государства задастся вопросом, почему все технологии сосредоточены в руках странных сектантов магиков, а мы вынуждены пользоваться технологической отрыжкой. Помнишь, ты сам сказал, что из всех войн выгоду получают только магики, потому что на войнах и раздрае их торговля растет.
        -Это все логично,- прервал Шустрика Серега.- Только мне пока непонятно, кто эти умные люди, о которых ты говоришь?
        -Те, кого не устраивает сложившееся положение вещей,- уклончиво ответил Лех.
        -Это-то как раз понятно. Ты мне конкретику давай.
        -Хорошо,- после некоторых раздумий ответил Шустрик.- Скажем так, во главе Тайного Совета, так мы себя называем, стоит князь Вестлавта Георг Третий. Остальные сильные и влиятельные люди княжества. В числе заговорщиков есть и воевода Глухарь, с которым ты уже давно знаком.
        -Пестрая компания,- оценил Серега.- Только одного не понимаю, как в такой компании оказался простой вор. Пускай и высокого уровня.
        Лех Шустрик усмехнулся.
        -Ну это не совсем так. Я уже давно не вор, и далеко не простой.
        -То есть все, что ты мне про себя до этого рассказывал, вранье?
        -Нет, почему? Чистая правда. Но я раньше был вором, пока не встретил во время очередного приключения князя Георга, который меня и поймал с поличным. Князь очень любил под личиной простого горожанина разгуливать по улицам. И я попытался его обчистить. Как ни странно, князь не стал меня наказывать за это, но приблизил к себе. Почему он так поступил? Этим вопросом я до сих пор задаюсь - и не знаю ответ. Сейчас я возглавляю разведку княжества. Как сам понимаешь, былые навыки мне в этом очень помогли.
        -Тебя же в Вестлавте стража пыталась загрести? И спасаясь от них, ты поступил на службу в Волчий отряд,- вспомнил Серега.- Как-то не вяжется.
        -Отчего же, очень даже выходит. О том, кто я такой, знает лишь избранный круг, для остальных я остаюсь вором, правда высокого класса. Я не мог сразу идти за тобой, это шло вразрез с нашими планами, но потом, когда ты уже поступил на службу Вестлавту, было принято решение, чтобы я все время был подле тебя. Так что история со стражей случилась очень даже кстати. Но давай обо всем по порядку.
        Одинцов кивнул и выпил пива. Все, что рассказывал Лех Шустрик, было чертовски интересно. Надо бы разобраться в этом до конца.
        -Когда мы поняли, что именно магики тормозят естественное политическое развитие, мы решили помешать их планам. Лучшими умами княжества были разработаны методики противодействия магикам и сразу же воплощены в жизнь. Но, к нашему удивлению, ни одна из методик не сработала. Мы получили не просто результат, мы оказались в дураках. К такому, признаться честно, были не готовы. Тогда мы решили разобраться в магиках получше. Пленили несколько человек. Особо не усердствовали, так чтобы они не насторожились. Но, во-первых, от самих магиков ничего не смогли добиться. Лучшие заплечных дел мастера княжества не смогли развязать им языки. Да и в неволе они очень быстро погибали. Словно внутри магиков включался какой-то самоуничтожающийся механизм. Потом, как мы ни старались скрыть факты пленения, в Железных землях обо всем тут же становилось известно. Это изрядно нас пугало. Но мы продолжали работать. Были натренированы и засланы в Железные земли несколько десятков разведчиков, но ни один из них не вернулся обратно. Мы пытались скупить все нены, которые магики привозили в княжество. Но по большей части это была
именно что технологическая отрыжка. Воспроизвести нены у нас не вышло. Мы оказались ни с чем.
        -Хорошо поешь, дальше рассказывай,- потребовал Серега.
        -Что бы мы ни предпринимали, у нас ничего не получалось. Складывалось впечатление, что всем срединным миром правит незримый кукловод, и что бы мы ни делали, помешать его планам у нас не выйдет. Тогда князь Вестлавта предложил спровоцировать магиков. Для этих целей я отправился к князю Боркичу, чтобы выкрасть у него один очень ценный нен.
        -Ты говоришь о том кристалле, который мы вынесли из княжеского хранилища перед побегом из-под горы?- спросил Серега.
        -Кристалл был для отвода глаз. То, что я вынес, было куда ценнее.
        -И что же это?- заинтересовался Одинцов.
        -Некий преобразователь материи, позволяющий строить порталы в разные точки времени и пространства. Вот как-то так.
        -Но откуда такая ценная штука у Боркича?- удивился Серега.
        -На этот счет есть версии, но точного ответа я не знаю. Магики для чего-то подарили ему этот нен. Какие-то опасные штуки он для них делал. Но что именно, мы не знаем. И теперь уже вряд ли узнаем. Этот артефакт мы выкрали из хранилища Боркича, оставив явственные следы, указывающие на причастность к похищению людей Вестлавта. Боркич купился, пытался нас поймать, но когда не вышло, начал войну.
        -То есть вы стравили два государства, чтобы увидеть реакцию магиков?- спросил Серега.
        -По сути - да. Но в случае победы мы все-таки начали бы процесс объединения и роста сильного государства. Магики незамедлительно ответили. Попытались ввести в игру дополнительные фигуры. Барона Верчера, к примеру. Когда же у них ничего не вышло, открыто выступили на стороне Боркича. Хотя до этого магики ни разу не поддерживали ни одну воюющую сторону. Мало этого, могу сказать, что в предыдущих войнах магики искусно играли. То подкидывая хитрые нены одной стороне, то другой. И тем самым уравновешивая силы и превращая любую полноценную большую войну в фарс. В итоге, набравшие в долгой войне мощь государства спускали пар и превращались в слабые, легко управляемые страны. Так происходило каждый раз, когда кто-то на политической арене набирал должную силу.
        -В это даже как-то не верится,- честно признался Серега.- Просто какая-то фантастика.
        -Но это факт,- Лех Шустрик приложился к кружке с пивом и продолжил: - Войну мы выиграли и объединили два княжества в одно. Магики пытались нас остановить, но безуспешно. Нам удалось привести в негодность их прежние механизмы влияния, а новые они еще не создали. Теперь, в итоге, мы имеем сильное княжество Вестлавт и ужасно злых магиков.
        -Что вы намерены предпринять?- спросил Серега.
        -Дальнейший план будет определен на оперативном совещании Тайного Совета через несколько дней. Одно мы знаем точно, магики это так не оставят. Войну с Боркичем мы выиграли, теперь ждем ответных ходов от магиков. А то, что они скоро последуют, сомнений нет. И думаю, это будет сильная комбинация.
        -Теперь понятно, откуда у тебя взялся антиграв,- задумчиво произнес Серега, вспоминая, как Шустрик спас его от падения с могехара.
        -Один из ненов, которые нам чудом, через подставных лиц, удалось купить у магиков.
        -«Солнечные зайчики» тоже через подставных лиц купили?
        -Точно так.
        -Какая роль во всем этом была отведена мне?- спросил Одинцов, встрепенувшись.
        -Нас сразу заинтересовала твоя персона, как только я узнал, что ты провалился из другого мира. О преобразователе материи мы уже тогда знали. Получается, ты либо плод эксперимента магиков и Боркича, либо тебя выдернули из другого мира с какой-то целью. Я присматривал за тобой, пытаясь во всем разобраться. А уж когда ты поступил на службу князю Вестлавту, это даже стало удобно. Я все время был на передовой, в гуще событий. Ты очень органично влился в план нашей кампании. К тому же Боркич и магики посчитали именно тебя главным виновником всех своих поражений и пытались несколько раз убрать. Ты оттягивал на себя вражеское внимание, тем самым позволяя нам работать дальше. Но теперь мы решили, что ты достоин войти в Тайный Совет, если, конечно же, пожелаешь.
        -А у меня есть выбор?- ехидно поинтересовался Серега.- Я не люблю, когда меня втемную используют. Хочу в открытую играть.
        -Значит, мы в тебе не ошиблись. Князь Георг Третий Вестлавт хочет лично с тобой побеседовать. Мне сегодня об этом воевода Глухарь сказал. Поэтому завтра с утра мы с Волчьей сотней отправляемся в Красноград. А сегодня не грех будет выпить с друзьями да помянуть павших. Как считаешь, Волк?
        Серега посмотрел на Леха Шустрика и согласно кивнул.
        -Твоя правда. Пошли, соберем народ и займем лучшие места в таверне. Будем сегодня пировать, а серьезные дела оставим до завтра. Мне еще предстоит переварить то, что я от тебя услышал. Я ведь, дурак, надеялся, что после этой войны заживу где-нибудь в тихом уголке, буду виноград растить да вино делать. Ан нет.
        -Ну ты меня насмешил,- улыбнулся Шустрик.- Ты заточен под другие дела. Никак не для того, чтобы в глуши прозябать.
        * * *
        В таверну вошел бродячий бард с гитарой за спиной. Грязные седые волосы спускались на плечи, замызганная куртенка, не могущая согреть даже в промозглую осень, не говоря уже о зиме, да разбитые стоптанные сапоги, вот и весь портрет на память. На его появление никто не обратил внимание. Люди продолжали заниматься своими делами. Свободных мест за столами не было, да он и не просил никого подвинуться. На столь большую роскошь денег у него явно не было. На кров и пищу бард собирался заработать своим искусством. А пока он приблизился к открытому очагу, в котором плясал жадный огонь, и, стянув с рук драные варежки, протянул красные замерзшие ладони к теплу. Бард вел себя тихо и старался не притягивать к себе излишнего внимания, но Серега его сразу приметил. Мужика стало жалко, да и за столом Волчьего отряда весельем не пахло. Каждый о своем думал. Вспоминал все то, что довелось им пережить за последнее время.
        Одинцов хлопнул по плечу Крушилу.
        -Видишь страдальца, приведи-ка его к нам. Пусть выпьет, закусит да споет нам. Порадует душу.
        Десятник бросил беглый взгляд на оборванца барда, поставил на стол кружку с медовухой и поднялся из-за стола.
        Можно было бы, конечно, послать за музыкантом кого-нибудь из трактирных, но только они бегали между столами, словно ужаленные в одно место, и на капризы публики реагировали очень раздраженно. Да к тому же попробуй их поймай.
        Крушила о чем-то пошептался с бардом, приобнял его за плечи и повел к столу Волчьего отряда. Вид у музыканта при этом был растерянным и голодным. Место за столом ему сразу нашли, посадили напротив Одинцова.
        Серега подвинул к барду блюдо, на котором лежало кусками копченое мясо. Крушила поставил кружку и наполнил ее до краев медовухой. Музыкант обвел взглядом друзей и, ни слова не говоря, приступил к трапезе. Первым делом он припал к кружке с медовухой и на одном дыхании ополовинил ее. Утерев усы, он схватил кусок мяса и впился в него зубами.
        Друзья продолжили трапезу, не обращая на барда внимания. Только Одинцов спросил:
        -Как тебя зовут, почтенный?
        -Армир,- пробурчал сквозь набитый рот бард.
        Музыканта оставили в покое, вернувшись к прежним разговорам. В основном все беседы сводились к бабам. После долгих месяцев походной жизни мужчины истосковались по женской ласке. И ни о чем другом говорить не могли. Поскольку если бы начали обсуждать прожитое за последние недели, то стали бы вспоминать утраты. Каждый из них потерял друзей, и раны были еще кровоточащие, чтобы немытыми руками их драконить. Требовался опытный лекарь, а другого врача кроме времени у них на примете не было.
        Серега исподволь поглядывал на музыканта. Армир не слушал, о чем говорят суровые мужчины, пригласившие его присоединиться к компании. Он деловито поглощал пищу, запивал хмельным. Видно, что он давно ничего не ел, и теперь наверстывал упущенное. Наконец, бард насытился, кружка у него опустела. Серега тотчас ее наполнил, но ни о чем просить не стал. Сам найдет время порадовать людей своим искусством.
        Прошло совсем немного времени, прежде чем Армир решился. Он стянул со спины гитару, отсел чуть в сторону от стола, чтобы было удобно, пристроил инструмент в руках и тронул неуверенно струны. Поморщился, словно куснул едкий лимон. Подкрутил колки, попробовал струны еще раз. Опять ему что-то не понравилось. Пока бард настраивал гитару, речи за столом сами собой смолкли. Все выжидающе уставились на музыканта.
        Наконец музыка полилась из-под его пальцев, и оказалось, что бард умеет творить волшебство. Он еще не начал петь, но Серега почувствовал, как внутри него все преображается. Душа потянулась навстречу мелодии.
        Армир запел:
        С давних пор известно людям -
        Нету дыма без огня.
        Я прощу. Другой осудит -
        Под ружьё и на коня.
        Будет знать чужое племя,
        Сколько стоит лиха фунт.
        Бросил ненависти семя -
        Пожинай кровавый бунт^ [1] .
        У барда оказался на удивление чистый сочный голос, завораживающий, погружающий в атмосферу песни, задевающий струны души. Простые слова песни содержали в себе горькую правду жизни, которую знал каждый вояка.
        Там, на поле битвы, ворон клюв насытил,
        И глазниц провалы к небу без мольбы.
        Там, на поле битвы, не слышны молитвы,
        Снег по полю талый, чёрный от пальбы.
        Друг, ты в окружении стен,
        И как тебя поднять с колен,
        Услышать вновь знакомый смех?
        Но как на грех…
        Сергей слушал, а перед его глазами вставали лица погибших товарищей в битве на Красных полях. Десятник Карим, ставший из врага другом, был предательски заколот со спины, когда пытался прийти на помощь своим солдатам, зажатым в клещи врагами. Десятник Драмин, крутивший мельницу двумя мечами до последнего, пока подлая стрела не ударила ему в бок, а обрадовавшиеся враги не добили раненого героя. Десятник Колин, большой добродушный дядька, душа компании. Его любили все, хотя и немало подшучивали над ним. Колин шуток не понимал, но не обижался. Прощал друзьям все. Он так и умер с улыбкой на устах.
        Всего этого Серега не видел. Ему рассказали друзья и солдаты.
        Там, на поле битвы, чей-то сын убитый
        От плеча до сердца шашкой рассечен.
        Там, на поле битвы, все мы будем квиты, -
        Без вины виновный в смерти уличен.
        Много волчьих солдат нашли свою смерть на Красных полях. Серега не всех знал по имени, но волшебная музыка барда оживляла их в его памяти. Перед внутренним взором Одинцова проплывали лица павших, наполненные грустью и осознанием чего-то важного, что пока недоступно для понимания выживших.
        Как героев догонять,
        Ясных соколов стрелять?
        Вот нехитрый мой урок -
        Плавно жмите на курок.
        На войне один закон -
        Наноси врагу урон,
        Уцелеешь - повезло
        Всем смертям назло.
        Серега не удержался, поднял кружку с пивом и припал к ней. Грусть-тоска, навалившаяся было, отпустила на время. Многих на Красных полях потерял Одинцов, но была одна потеря, с которой он вряд ли когда-нибудь сможет смириться. Его друг и наставник Дорин, Смотрящий, встретивший молодого раба-гладиатора под горой и поверивший в его силы. Никто не видел, как погиб Дорин. Его тело нашли в окружении груды мертвых врагов. Он до последнего не выпускал из рук тяжелый меч и принял смерть отчаянным храбрецом.
        Там, на поле битвы, враг бежал разбитый,
        А ему вдогонку - удалой свинец.
        Там, на поле битвы, всеми позабытый,
        От потери крови умирал боец.
        Жизнь - строптивая река.
        Я б утонул наверняка,
        Неся ко дну свои мечты,
        Если б не ты.
        Серега слушал барда и пил хмельное, пытаясь заглушить тоску, поселившуюся в сердце. Он посмотрел на сидевшего рядом Леха Шустрика и увидел, что того тоже проняло, как и остальных бойцов, потерявших, казалось, чувство реальности. Волшебство музыки и песенного слова растворило их души в себе.
        Там, на поле битвы, докрасна умытом,
        И врагов и наших много полегло.
        Там, на поле битвы, не спасли молитвы,
        И благословенье нам не помогло.
        Песня закончилась, а они еще долго сидели молча, осмысливая услышанное. Не было ни одного человека, которого бы не проняло искусство барда. Только тут Серега заметил, что весь трактир слушал, как поет Армир. Утихли речи за столами, подавальщицы перестали бегать по залу, даже сам хозяин вышел из своего кабинета, разбуженный песней.
        Армир отложил гитару в сторону. Наверное, он еще споет, но не сейчас.
        Песня закончилась, но Серега почувствовал, что его приключения еще только начинаются. Одна битва закончилась, но сколько их еще впереди. Многое ему еще предстояло сделать, и волчьи солдаты будут ему в этом опорой. Многих они потеряли в битве на Красных полях, многих они еще потеряют в грядущих сражениях, но от судьбы не сбежишь. Такая вот Волчья Правда, открывшаяся в этот вечер Сергею Одинцову.
        Последние строчки песни все еще звучали в голове Волка:
        Там, на поле битвы, докрасна умытом,
        И врагов и наших много полегло.
        Там, на поле битвы, не спасли молитвы,
        И благословенье нам не помогло.
        Примечания
        1
        Песня «Поле битвы». Музыка: Вячеслав Ковалев. Текст: Сергей Татаринов, Вячеслав Ковалев.