В Коньково мерзкая погода Олег Игоревич Дивов
        «Гамлет Оганезов по прозвищу Омлет и Али Алиевич Алиев, для друзей просто Алик, возвращались из торгового центра «Кони-Айленд». У Омлета там был магазинчик, у Алика - два…»
        Олег Дивов
        В Коньково мерзкая погода
        Гамлет Оганезов по прозвищу Омлет и Али Алиевич Алиев, для друзей просто Алик, возвращались из торгового центра «Кони-Айленд». У Омлета там был магазинчик, у Алика - два.
        К Алику с утра прицепилась охрана - похмелиться, потом с него срубил денег на водку бухой пожарный инспектор, потом нетрезвый покупатель обозвал «черножопым кровопийцей». Ближе к обеду, когда Алик вышел съесть бизнес-ланч, пьяный мент, попавшийся навстречу, сделал вид, что не узнал коммерсанта, и невыносимо долго таращился мутным электронным глазом в его паспорт. После обеда приперлась, едва держась на ногах, контрольная закупка - дышала перегаром, роняла кредитки на пол, хватала руками продавщиц.
        Алика разбила мизантропия, и он по пути домой сыпал едкими цитатами, запомнившимися со времен учебы на философском факультете.
        Омлет, по образованию дизайнер, сочувственно молчал.
        В Коньково было холодно и мокро. Шел противный мелкий дождик.
        Мэрия обещала исправить погоду к вечеру, но вчера. Сегодня мэрия обещала к вечеру починить юго-западный метеогенератор.
        На перекрестке надрывно гудели машины. Сверху затормозил монорельс, повалили наружу вьетнамцы. Поезд тронулся в сторону Чертаново, из окон градом сыпались пустые винные пакеты и водочные стаканчики.
        -Спокойно, это иллюзия,- сказал Алик, зябко ежась.- Это все плод моего воображения. Но оно, наверное, совсем больное, если я вообразил, что живу и работаю в Коньково!
        Омлет недоверчиво покачал головой.
        -А мой психотерапевт расценки поднял…- пожаловался Алик. Брезгливо пнул бутылку, катившуюся под ноги, и добавил негромко: - Говорит, трудно ему со мной. Я и не думал, что он расист.
        Омлет горестно шмыгнул носом.
        Друзья проходили мимо дешевого бара для русских, когда с грохотом распахнулась дверь и на улицу вылетел, растопырив конечности, некто Прыщ, барабанщик местной киберпанк-группы «Худо».
        Гремя цепями, шипами и заклепками, Прыщ спикировал в лужу, подняв фонтан коричневых брызг.
        -Бля!- заорал Алик, отпрыгивая.
        Омлет достал белоснежный носовой платок и принялся молча собирать грязь со своего кашемирового пальто.
        Прыщ ворочался в луже, устраиваясь поудобнее.
        -Господи!- простонал Алик.- Ну как же задолбали эти русские! Просто житья от них нет. Не могу я тут больше, уеду к тетке в Чикаго, давно она меня зовет…
        -А в Чикаго негры,- сказал Омлет.
        -У наших своя территория, негры туда не ходят. Знают, что зарежем.
        -А русские?
        -О да. Русские ходят везде…
        Они стояли над лужей, в которой уютно булькал Прыщ.
        -Вот же скотина…- пробормотал Алик.- Спорим, он даже не простудится, эндемик хренов. Он же местный, ему тут климат. А мы - чужие.
        -Ну, мне направо,- привычно сказал Омлет.- Тебе налево. До завтра?
        -До завтра,- вздохнул Алик, пожимая ему руку.
        -Чикаго-Шмыкаго,- сказал Омлет.- Забудь, нах. Мы в Коньково. «Коньково» - это такое состояние души. Когда вот-вот двинешь кони, но все еще почему-то живой.
        Алик грустно кивнул.
        Их русские жены, эти жирные клуши. Их русские любовницы, эти алчные шлюшки. Их русские поставщики, эти ласковые расисты. А дети-полукровки, эти наглые высокомерные москвичи?! Какой тут, нах, Чикаго-Шмыкаго. Алик с Омлетом давно влипли. Потом увязли. И пропали.
        Друзья поочередно харкнули Прыщу на косуху и разошлись по домам.
        Оба понимали, что вырваться из этого ада им уже не суждено.