День фантаста Олег Дивов
        Дивов Олег День фантаста
        Олег Дивов
        День фантаста
        Солнечным июньским утром я покидаю свою башню из слоновой кости и выхожу на улицу.
        Воодушевленный народ улыбается мне. Еще бы - я прекрасно выгляжу. О, этот гидравлический домкрат в моей крепкой волосатой руке, пассатижи в заднем кармане и вызолоченный хоккейный шлем на голове - все то, без чего мужик не мужик!
        Высоко в безоблачном небе, противно крякая, летит зеленый пупырчатый огурец с радужными крылышками. "Третьяковку жечь полетел, грязный наемник, догадываюсь я. - Там же "Черный квадрат" выставлен!".
        Мимо, сгибаясь под тяжестью горнолыжного снаряжения, пробегает щупленький белобрысый полуэльф.
        - Вовочка, одолжите ботинок на минуточку.
        - Да-да, конечно! - радостно пищит кроха и протягивает мне красный "Динафит". - А можно я пока с вашим домкратом поиграю? Родину подопру слегка.
        - Только не отдави себе чего ненароком, он тяжелый.
        Я прицеливаюсь и швыряю ботинком в дракона. Бац! Рептилия пускает изо всех дырок клубы дыма и срывается в штопор. Из когтистой лапы выпадает мешок с гоно раром в 2500 золотых. Я легко подхватываю свое импровизированное оружие и трофей.
        - Узнайте, кто проплатил диверсию против национальной культуры, говорю полу эльфу строго, протягивая ему ботинок и мешок. - А деньги отдайте в фонд стро ительства Мавзолея Семецкого.
        - Не извольте сомневаться, ваше превосходительство! Разрешите бегом?
        - И заготовьте проект указа "О приравнивании нелюбви С.Лукьяненко к подрыву экономики"! - кричу полуэльфу вслед. - Отправьте дяде Эдику Г., он проверит грамматические ошибки и подпишет.
        О, как радостно на душе! Я крут и всенародно обожаем. А видели бы вы мои balls!
        Американцы меня просто боятся публиковать.
        Из придорожной корчмы со странной вывеской "КЛ им.Ю.Н." выходит, слегка пошатываясь, усатенький пухленький инфантильный подросток.
        - Ну как, Серёжа, не очень тебя полюбили? - спрашиваю. - Ты только скажи, я дяде Юре свистну, он их мигом застроит.
        - Поюбили... - вздыхает Сережа. - Если бы! Меня никто не любит. Даже в этом ... Клубе любителей.
        - Будут любить! С завтрашнего дня. Обещаю.
        - Ой, правда?! - радуется подросток. - Здорово. Ты просто не представляешь, как это тяжело - быть таким никем не любимым.
        - Не представляю, - честно соглашаюсь я. - Ладно, мальчуган, иди, готовься к читательской любви. Вазелину там прикупи, бинтов, гипса побольше, костылей штуки четыре... И заранее к психотерапевту запишись. Сеансов эдак на сто.
        Опытный я. Бывалый. Тоже ведь когда-то бегал маленький, с позорными старто выми тиражами в полста тыщ. Терпел, скрипя зубами, сначала любовь читателей, потом нелюбовь, а затем нечаянно грянувшую любовь большую.
        Говорил уже - американцы меня боятся публиковать? То-то. Знай наших.
        У почти достроенного Памятника Мне суетится Воха-электрик, настраивает дис танционно серда, моторы, тормоза и желудки. Когда все это заработает, Памятник оживет. По утрам он будет демонстрировать завидную творческую потенцию, а по вечерам недюжинный литературный потенциал. Чтоб все знали, как это должно проис ходить на самом деле. Дабы никто не запутался, на постаменте выбито эпохальное изречение: "Я ХОЧУ ПОКАЗАТЬ ВАМ, КАК НАДО! Г.Хардлок".
        - Держи, - отдаю Вохе пассатижи. Тот расплывается в довольной улыбке и
        тут же запускает инструмент в недра черного ноутбука за $888. Ноутбук сильно глючит после того, как я на нем написал "Ночной Дозор". Испугался он, что ли... Подумал я и отдал игрушку Вохе, ему и такая в радость.
        - А где же твой домкрат? - интересуется Воха.
        И действительно, нет домкрата. Как же это я... Ладно, спасибо, Золотой Шлем не стырили. Хоть что-то во мне осталось, по чему мужика издали видать.
        - Тезка твой поиграться одолжил, - вспоминаю я насчет домкрата. - Типа Родину подпереть. Только сомневаюсь я, что он умеет такими вещами пользоваться..
        Интеллигент все-таки. Из целого Санкт, понимаешь ли, Петербурга.
        - Наверное, отдаст его "Идущим вместе", - предполагает Воха. - И очень хорошо. Они говорят, у них два врага - Пелевин и Децл. На Децла мне, положим, начихать, а вот Пелевин - не фантаст! Пускай они ему этим домкратом...
        Глаза Вохи сладострастно затуманиваются. Он воображает, что именно можно сделать с Пелевиным посредством большого гидравлического домкрата.
        - Э-э! Полегче! - советую я. - Ты что, забыл, как Пелевина зовут? Виктор Олегович. Сынок он... Мне.
        Воха разжмуривается, внимательно меня с ног до головы оглядывает, и неожи данно цедит сквозь зубы:
        - Так ведь и ты, сука, не фантаст...
        - Ты чё, монтёр несчастный, заболел? - спрашиваю. - Какой я тебе не фантаст? Меня же в "Смертельном оружии" печатают! Мне Серега книжку с автографом со скидкой продал, всего за сто пятьдесят рублей! Думаешь, он продаст книгу подпи санную за такие гроши нефантасту?!
        Но у Вохи в глазах уже прорезается волчья натура. Он с проворотом вырывает пассатижи из ноутбука, тот обиженно вякает.
        - Пацаны! - орет Воха. - Да он же не фантаст! Мочи предателя!
        Откуда-то сверху рушится основательно покоцанный НЛО, из него выпрыгивает Косенков и больно наступает мне на ногу. Щелкает "мыльница" ужасный момент зафиксирован бесстрастной камерой Бурносова. "Секту ритуальных дефлораторов сюда! - машет рукй Бурносов. - Сейчас мы этому самозванцу устроим алмазные реки, графитовые берега!"
        - Дядя Эдик! - кричу я жалобно. - Защити!
        - Говорили тебе - не играй с Нулём! - доносится с небес трубный глас.
        - Больше не буду! - я сейчас на что угодно готов подписаться, меня Воха моими же собственными пассатижами выдирает из фантастического цеха.
        - Не верю! - провозглашает дядя Эдик. - И вообще, тебя больше никто не любит, я только что указ подписал, чтоб все любили Лукьяненку!
        - И Золотой Шлем отдай! - вступает еще один глас, трубнее раз в десять.
        ...Я просыпаюсь в холодном поту. Вскакиваю с кровати и бегу к зеркалу пос мотреть, все ли на месте, не отгрызли ли чего нежные и ласковые коллеги. Из зер кала на меня смотрит перепуганный инфантильный подросток, которого, похоже, совсем никто не любит и не полюбит никогда.